Герой должен умереть

Автор выражает глубокую признательность:

Вадиму Вознесенскому и Жене Демченко,

а так же Леночке Малиновской

Пролог

Председателю Комитета по контактам с инопланетянами недавно исполнилось девяносто два луногода, но он сохранил подвижность ума и тела. Его звали Ксир Лиарег. Свою должность он занимал последние двадцать шесть лет. Многие люди толстеют к старости, покрываясь вяловатым, нездоровым жиром. Но Ксир принадлежал к другой породе. Он напоминал мертвую ящерицу, высушенную солнцем. С той разницей, что эта ящерица была еще жива и полна сил и энергии. Лиарег был единственным и бессменным председателем Комитета с момента его учреждения – то есть, с момента приземления кэцэров и захвата ими твердыни Хранителей[1].

Ксир Лиарег ждал, пока ждал, пока аппарат распечатает страничку. Как председатель Комитета, он должен был подписать мемориальный ордер – список «обреченных». Так называли людей, назначенных в жертву пришельцам. Кэцэры требовали кровавой дани раз в месяц, в количестве тринадцати человек. Очередное жертвоприношение должно было состояться сегодня ночью. Лиарег мог вычеркнуть – или внести – любую кандидатуру.

Аппарат отработал. Председатель взял в руки узкую полоску бумаги. Ксир бегло просмотрел ордер. Как всегда, тринадцать уголовников, приговоренных к смертной казни. Девять из третьего города Цачеса, трое из второго. Генетические отбросы, без которых на улицах столицы станет гораздо безопаснее. Однако тринадцатая фамилия оказалась знакома.

Ксир сначала подумал, что ошибся. Он перечитал список снова. Тринадцатым оказался Мэнир Самре, младший отпрыск известного рода из первого города Цачеса. «Шэдан и Дэйно, ему ведь всего…», Кэйно глянул на дату рождения. – «Шестнадцать лет. Что же он натворил?». В графе, где обычно указывался номер статьи Уголовного Уложения, было написано: «§45 Соглашения с кэцэрами, пп. 7».

Председатель нахмурился, и нажал кнопку связи с секретарем на видексе.

– Алларет, напомните мне вот что, – сказал он, задумчиво глядя в потолок. Тот был расписан золотистыми и зелеными разводами – мода начала прошлого луногода. – О чем говорит сорок пятый параграф Соглашения с кэцэрами?

– Вы, наверно, спрашиваете про подпункт семь? – осведомился секретарь.

Ксир кивнул.

– Министр иностранных дел имеет право назначить одного из обреченных на каждый день жертвоприношения по своему выбору, – ответил Алларет. – Отклонить его кандидатуру никто не может, даже вы. За двадцать шесть лет исполнения Соглашения он воспользовался своим правом в девятый раз.

– Понятно, – пробормотал Ксир. – Спасибо, Алларет.

Действительно, Инедирт пользовался имевшейся у него возможностью так редко, что Ксир каждый раз успевал забыть о ее наличии у министра.

Лиарег отключил связь, откинулся на спинку высокого кресла и задумчиво побарабанил сухими, напоминающими скрюченные когти пальцами по подлокотникам. Ксир очень хорошо знал меру человеческой храбрости, и трусом он не был, несмотря на преклонный возраст.

И все-таки, Инедирт Баруг, министр иностранных дел…

«А, не съест он меня», подумал Ксир и нервно хохотнул. Он набрал номер. Вызов приняли сразу.

– Джей, – сказал Ксир.

Баруг кивнул в ответ. Он был гораздо старше председателя. Танец Единения, до которого оставалось чуть больше месяца, стал бы пятым в его жизни – хотя мало кому из сареасов удавалось сплясать и на двух. Но внешне Инедирт казался гораздо моложе Ксира. В отличие от председателя Комитета по контактам, чьи волосы и глаза уже давно потеряли цвет, и посветлело даже родимое пятно на руке, министр иностранных дел выглядел темноволосым и темноглазым мужчиной лет тридцати.

– Вы по поводу Самре, – сказал он.

– Да. Я хотел попросить вас…

– Нет, – холодно перебил председателя Инедирт. – Я не изменю своего решения.

– Но все же, это право дается в целях безопасности города. Не стоит пользоваться им в личных целях, – попытался Ксир еще раз.

Министр усмехнулся и посмотрел прямо в глаза председателю – скользкими, мертвыми глазами рептилии.

– До свидания, сареас Лиарег, – сказал он.

Мэнир любил играть в шахматы. Хранители обучили сареасов этой мудрой игре, а уж сареасы распространили ее на весь обитаемый мир. Сами они, кстати, не очень любили ее. Насколько помнил Вэдан, за всю историю Империи Сареасов было только три гроссмейстера – сареаса. Завоевателям, покорившим весь мир, не хватало усидчивости и терпения на долгие размышления над доской. То ли дело – дойти до последнего моря! Задача была простой и ясной, и сареасы ее осуществили – при некоторой помощи Хранителей.

Шахматы же больше всего пришлись по вкусу лерцам.

И Мэнир, несмотря на свои шестнадцать лет и внешность уличного бандита, не отягощенного интеллектом, довольно часто выигрывал у Вэдана.

Вэдан откинулся на спинку скамейки, выпустил дым в серое, затянутое тучами небо. Два солнца Земли, две светлые, почти неразличимые точки, чуть не погубившие жизнь на планете в своей схватке, но которым в конечном итоге сареасы и все живое на планете были обязаны своим существованием, склонялись к острым пикам Шипов Тежюса. Дарэнг пришел на набережную, пустынную в сумеречный час заката, надеясь, что нежная песнь волн облегчит его душевную боль.

Обо всех поступках Мэнира Самре уже можно было говорить в прошедшем времени, хотя он был еще жив.

Сегодня Мэарит Самре, рыдая, сказала Вэдану, что брата забрали к кэцэрам. Предписание пришло три часа назад. Их отец, Чаар Самре, сразу отправился к Лиарегу, надеясь добиться отмены приговора. Но так и не вернулся до сих пор. Таким образом, Мэнир Самре теперь был обреченным, а Мэарит Самре – сестрой обреченного. Помимо неминуемой гибели подростка сегодня ночью, это имело и другие последствия, юридического характера.

Жителей первого города Цачеса крайне редко отдавали в уплату кровавой дани инопланетянам, сареасов еще реже, чем лерцев. Но все-таки серые балахоны обреченных практически любой из сареасов видел хотя бы раз в жизни, и не только в хронике. И Вэдан не был исключением.

Отца Вэдана, Аэнира Дарэнга, отдали кэцэрам тринадцать лет назад, то есть Вэдан был сыном обреченного. Как раз тогда Вэдану исполнилось десять лет, и он вошел в возраст, когда уже можно было заключать помолвки. Сареас Лиарег, возглавлявший Комитет по кэцэрам, предложил заключить помолвку между Вэданом и своей внучкой. Брак был выгодным со всех сторон, и ни Аэнир, отец Вэдана, ни его мать Маагелла не возражали. Но отказался сам Вэдан. Он учился с Кэйной Лиарег в одном классе, и она ему не нравилась.

Через месяц в дом Дарэнгов принесли серый балахон.

А в Соглашении с кэцэрами ясно говорилось, что родственники обреченных не могут заключать браки между собой. То есть сын обреченного Вэдан Дарэнг не мог жениться на сестре обреченного Мэарит Самре.

А именно это он и собирался сделать в ближайшем будущем.

Теперь же жизнь потеряла всякий смысл.

Да и просто по-человечески, Мэнира было жалко. Младшая сестра Вэдана, Гэдир, встречалась с Мэниром уже около года. То есть даже подумать о том, чтобы идти домой, где справляются двойные поминки, по отцу и Мэниру, было страшно.

Вэдан курил, смотрел на бесстрастный профиль памятника Шэдану Харбогадану. Легендарный воитель стоял в конце набережной и смотрел вдаль по течению Рарера, подняв руку в указующем жесте. «Можно дойти до последнего моря и вымыть в нем свои сапоги», думал Дарэнг. – «Но от самого себя убежать нельзя…».

На набережной, тихонько урча мотором, появился электромобиль. Набережная была пешеходной зоной. Но министр иностранных дел мог себе позволить пренебречь правилами. Впрочем, необходимо признать, что Инедирт делал это не так уж часто. Вэдан неожиданно ощутил странное спокойствие и почти что облегчение. К нему пришел тот, кого он очень давно ждал. Электромобиль остановился рядом со скамейкой, на которой сидел Вэдан. Пуленепробиваемое тонированное стекло опустилось.

– Садись, – сказал Инедирт.

– Я с тобой никуда не поеду, – ответил Вэдан.

Инедирт вытащил ключ из замка зажигания и метнул его в грудь парню. Вэдан коротко ойкнул от удара, засунул ключи в карман, встал и открыл дверцу. «Зачем я, интересно, это делаю?», – отстраненно, как если бы это происходило не с ним, подумал Вэдан и опустился на сиденье.

В тишине было слышно, как перекликаются между собой капитаны грузовых барж в порту третьего города Цачеса. Инедирт закурил. Вэдан молча смотрел на смуглое лицо друга, освещаемое тихими вспышками курительной палочки. Инедирт выглядел, как очень спокойный мужчина не старше тридцати. Он всегда был очень спокоен, даже в своем истинном облике, который можно было увидеть только в реальности снов. А как тридцатилетний мужчина Инедирт Баруг, по свидетельствам очевидцев, выглядел весь последний Звездный Год – или семьдесят восемь обычных лет, которые считали по обороту Луны вокруг Земли.

– Тэнир тебя обыскался, – сказал Дирт. – Отвизорил мне, думал, что я знаю, где ты.

У Вэдана был брат-близнец, Тэнир. Последние четыре луногода их можно было различить по шраму, который появился на щеке Вэдана после путешествия в Республику Великого Болота.

– Ну, ты меня нашел, – сказал Вэдан. – Что ты намерен делать теперь?

– А ты? – спросил Баруг. – Поплакать, побродить в отчаянии – и ты считаешь свой долг выполненным? Так твои слезы и отчаяние, в которое ты с таким наслаждением погружаешься, не вернут Мэнира ни его сестре, ни твоей…

Вэдан рассердился.

– Послушай, ты ведь меня знаешь, – сказал он. – Я никогда не пытался тихо отсидеться, я принимал любой вызов судьбы. Я связался с бессмертным, с драконом, и ушел только тогда, когда понял, что эта связь опустошит меня. Но что я могу сделать сейчас? Ведь все как бы по закону.

– Я не бессмертен, – заметил Дирт. – Просто драконы живут долго. А почему ты решил, что ничего не можешь сделать?

– Что ж мне, к кэцэрам отправиться и отбить Мэнира? – ядовито усмехнулся Вэдан.

Инедирт молча посмотрел на него.

– Мой нитсек все еще при мне, затея может выгореть, да, – продолжал Вэдан. – С кэцэрами мне не справиться, но пару-тройку кианейсов я завалю легко.

Кианейсами назывались биороботы, выполнявшие функции блюстителей закона. Они использовались не только для конвоирования обреченных, но и для охраны общественного порядка. В том числе – и для расследования преступлений, более ста лет назад сменив на этом посту своих предшественников из плоти и крови.

– А ты подумал о том, что если Мэнир вернется, его казнят? – продолжал Вэдан. – И меня, между прочим, тоже. А то и что-нибудь похлеще. Помнишь, ровно тринадцать лет назад, в день смерти моего отца, кэцэры сожгли почти весь третий город Цачеса? И никто до сих пор не знает, почему. Может, как раз потому, что-то кто-то предприимчивый завалил конвоира и бежал в джунгли. И один из кэцэров остался голодным…

– Твой брат – глава Архитектурного сектора. Разве он не рассказывал тебе, что все города теперь охвачены единым силовым полем? Оно активизируется автоматически при попытке напасть на город с воздуха, – напомнил Баруг и веско добавил: – А то, что будет, неизвестно никому.

– Ты подбиваешь меня…? – изумился Вэдан. – Да как ты мог подумать о нарушении Соглашения?

– А что оно дало вам, сареасам, это Соглашение? Развал экономики, гражданские войны в пограничных областях и распад всей вашей империи?

– И установку под Мостом, остановившую мутантов из Священного Озера, – возразил Дарэнг. – А ведь тогда от третьего города Цачеса уже мало что оставалось…

Баруг скривился. Да Вэдан и сам знал, что это – не аргумент.

– Ваши Хранители создали бы такую же установку или подобную ей без всякого возмещения, – процедил Дирт. – Как они всегда это делали для сареасов. Если ты хочешь, если ты действительно хочешь помочь Мэниру, я могу отвезти тебя на Площадь Горя. Ты еще успеешь присоединиться к обреченным.

Дирт пристально посмотрел на него.

– И если вы с Мэниром вернетесь, я помогу вам избежать суда.

Вэдан выудил из кармана ключ зажигания.

Джоанна остановила запись. Тела замерли в нелепой позе, напоминая вывешенные на просушку простыни, которые перепутал и закрутил ветер. Все было уже понятно и так.

И боже, как же отвратительно это выглядело.

А она еще сгорала от стыда, устанавливая камеры скрытого наблюдения в спальне. Идиотка. «Но что мне было делать?», подумала Джоанна. – «Родить ему ребенка, как он хотел? И сидеть дома, оплывая, превращаясь в тупую домохозяйку?»

Самое обидное, конечно, заключалось в том, что Джоанна не изменяла мужу. Хотя нельзя сказать, что двадцатитрехлетней блондинке с огромными зелеными глазами не поступало предложений на этот счет. Хотя бы за последний месяц, что она провела в качестве переводчика при землянах. Они составляли словарь вместе с переводчиком гостей, высоким импозантным красавцем Дэйно Каарегом. Его немного портили лепестки жабр по обеим сторонам шеи. Выглядели они так, словно Каарега укусил вампир, да так и оставил в теле жертвы свои клыки. Но Джоанна отказала Каарегу не поэтому. Она на самом деле любила мужа и не представляла вместе с собой никого, кроме Вугаса.

А Вугас не потратил зря ни одной минуты за это время. И откуда только взялась такая прыть и выносливость!

Джоанна медленно вытащила из пачки сигарету и закурила. Руководитель миссии намекал ей, что земляне готовы взять кого-нибудь с собой, для подготовки на месте ответного визита с Надежды. Так не желает ли Джоанна… Как хорошо, что она не дала ответа сразу.

«Это должно выглядеть как несчастный случай», подумала Джоанна.

Джоанна раздумчиво посмотрела на блестящую кофеварку. Агрегат уютно расположился на боковом столике, сразу при входе в кухню. Состав напитка можно было установить в автоматическом режиме и вручную, но реальный выход зависел от качества заправленных зерен.

Или иных ингредиентов.

Джоанна прошла в кладовку, где муж хранил реактивы для опытов. Нужная твердая пачка с упреждающими надписями обнаружилась на верхней полке. Джоанна натянула рукав блузки на кисть и взяла пачку.

«Эти ученые такие рассеянные», подумала Джоанна и улыбнулась.