Гарри Поттер и Долги Совести

Шапка фанфика

Пейринг: Гарри Поттер/Флер Делакур/Габриель Делакур Рон Уизли

Рейтинг: PG‑13

Жанр: Parody/Humor/Adventure

Размер: Миди

Статус: Закончен

События: Независимый Гарри

Саммари: Результат прочтения мною изрядного количества английских фиков, как хороших, так и нет. Это будет пародия, не всегда смешная, с многочисленными заворотами сюжета, часть из них позаимствована, другие придумал сам (одним особенно горжусь). МОЙ Гарри приходит к Гарри после того, как тот стал Чемпионом и подсказывает, как отвертеться (ну мир тут такой необычный). Что же из этого выйдет… Будет много издевательств над Роном, но ничто не вечно.

Глава первая: Чемпион — понятие растяжимое

Гарри Поттера никак нельзя было назвать обычным мальчиком, мало того, что он был урожденным волшебником, мало того, что он стал национальным героем в годовалом возрасте… Даже то, что с одиннадцати лет, едва поступив в школу Хогвартс, он ухитрялся каждый год рисковать своей головой… так нет же, нынче он еще как–то ухитрился стать Четвертым участником Турнира Трех Волшебников, который теперь почти наверняка переименуют. Ну а главное, он не только понятия не имел, как ему этакое удалось, так еще и был очень не рад подобному повороту событий…

Вечером, на третий день после того, как дымок над Кубком Огня сформировался в его имя, Гарри сидел под деревом около озера и предавался пораженческим настроениям. Вся Школа была уверена, что он сам как–то ухитрился всучить свое имя Кубку, его лучший друг Рон больше с ним не разговаривал и вообще был подозрительно зеленоватым, верно, от зависти. Единственной, кто поверил ему, была Гермиона… это утешало, но не очень. Вообще, если задуматься, то все в этой школе всегда с большим удовольствием приравнивают его, национального героя, к последнему подлецу… вероятно, традиция. Гарри тяжко вздохнул…

— Что нос повесил? — вдруг раздался у него прямо над ухом странно знакомый голос, одновременно с насмешливыми и участливыми нотками.

Гарри подскочил как ошпаренный и, повернувшись на голос, увидел… себя. Совсем рядом с ним, лениво оперевшись рукой о ствол дерева, стоял самый настоящий — по крайней мере внешне — Гарри Поттер. Выглядел он, правда, немного иначе, прежде всего, на несколько лет старше, но все было при нем:

* Растрепанные волосы.

* Зеленые глаза в очках, правда, не велосипедоподобных и куда более стильных.

* Шрам в виде молнии на лбу, одна штука.

— Эээ… — не придумав ничего лучше, Гарри выхватил было палочку, но та как–то очень сразу попала в руки пришельцу.

— Парень, мой тебе совет, когда выхватываешь палочку, надо уже знать, что собираешься с ней делать, — наставительно заметил другой. — Теперь давай так, я тебе ее верну, а ты пообещаешь не тыкать ею куда не надо. Идет?

— Ааа… — Гарри несколько секунд простоял с открытым ртом, происходящее казалось скорее чьей–то неудачной шуткой, чем нападением. Потом он кивнул. И гость молча протянул ему палочку… — Ты воспользовался Маховиком? — выпалил он пришедшую в голову мысль, принимая назад свою любимицу.

— Начинаешь соображать, — одобрительно заметил чужак, приваливаясь к дереву теперь уже спиной. — Но нет, я не из будущего, я нечто иное, и в подробности вдаваться не стану, хотя я тоже Гарри Поттер, уж поверь. Садись, — приглашающе кивнул он, сам опускаясь вдоль ствола.

Гарри послушно сел рядом, что–то ему ясно говорило, что этому непонятно кому можно доверять. И почему–то не хотелось задавать никаких вопросов, а просто сидеть и ждать, пока тот заговорит сам.

— Говоря коротко, я тут для того, чтобы немного подсобить тебе, — заговорил гость после пары минут молчания. — Хотя нет, помочь, это если бы я тебе понятно разъяснил, что происходит, а может, и просто бы не мудрствуя лукаво разобрался с… — он оборвал себя. — К сожалению, сделать я этого не могу из–за каких–то странных правил. Все, что я могу, это дать пару–тройку полезных советов.

Я ведь буду прав, если скажу, что всё это участие в Турнире ты видел в гробу и в белых тапочках?

И тут Гарри как прорвало, и минут за пять он выложил как на духу все, что накипело на душе. И то, что все всегда оборачиваются против него, и что Рон одурел от зависти, и что спокойно пожить нереально, и что вообще все плохо. И что вот бы этот самый Рон в Турнире бы и участвовал, авось будет счастлив… Тот выслушал эту тираду очень спокойно и как–то… понимающе… «Он все знал… словно и сам пережил это» — пронеслась в голове Гарри странная догадка.

— Чтобы, значит, Рон участвовал, а это возможно, — заявил он. Чем ввел Гарри в секундный ступор. — Кстати, хочу тебе сообщить, тот, кто подкинул твое имя в Кубок, вовсе не желает, чтобы ты там погиб… у него другие… тоже очень нехорошие замыслы, но на Рона они никак не распространяются. Ну что, хочешь провернуть дельце? Мне самому будет интересно, что выйдет.

Табун мыслей пронесся в голове Гарри, начиная с «Я не могу так подставить Рона» и заканчивая «Это будет просто круто!».

— Хочу, — выдал он после минутного колебания.

— Тогда слушай, — озорно улыбнулся второй Гарри Поттер. Говорил он минут десять, указывая, что и как, также настаивая на том, чтобы его юный собеседник сам все еще перепроверил. — Ну, что скажешь?

— Если это получится… Джордж с Фредом удавятся от зависти, — улыбнулся во весь рот Гарри.

— Вот и ладушки, теперь смотри, — с этими словами второй вынул из кармана какой–то цилиндр и протянул его Гарри. — Это малый Омут Памяти… ах да, ты еще не знаешь, что это такое… вот и посмотри в библиотеке! Как выяснишь — в Омуте найдется немало полезного, а также того, что, я надеюсь, никогда тебе не понадобится… — лицо говорившего как–то застыло. — Впрочем, ладно, последнее, если все получится, то при следующей встрече, если она будет, я хочу обнаружить там, — кивок на Омут, — все интересные моменты, ты поймешь. Ну, удачи тебе, парень… развлекайся.

— Спасибо, но…

— Последнее, лучше не говори никому о нашей беседе, а то тебя еще в психушку упекут. Ну, пока! — и гость… исчез, словно его и не было, но оставил после себя этот самый цилиндр.

Гарри, как и обещал, тщательнейшим образом все перепроверил, и на следующий день он провел почти все свободное время в библиотеке. Все было примерно так, как и говорил его посетитель, а значит, можно было действовать. Попутно он также выяснил, что это за штука такая, Омут Памяти. Пока что не было времени узнать, что внутри, но, верно, и впрямь что–нибудь полезное… Но сперва надо было разрешить вопрос с Турниром, Гарри уже знал, что будет делать. Если Рон вызовется, то пусть так оно и будет, ибо это будет действительно его выбор. С этой мыслью и с зачарованным пергаментом Гарри шагнул в гостиную Гриффиндора. Рон сидел в кресле и играл в шахматы сам с собой.

— Привет, Рон…

— Чего тебе, Поттер? — можно было лишь поразиться агрессии в голосе его до недавнего времени лучшего друга.

— Есть разговор, наедине, — заставив себя не раздражаться, ответил Гарри и кивнул в сторону спальни для четверокурсников.

— У… — видно было, как Рон сдерживает желание послать его куда подальше. — Хорошо, пошли.

— Хочешь сам поучаствовать в Турнире? — в упор спросил его Гарри, когда за ними закрылась дверь.

— Что? — довольно–таки тупо спросил Рон.

— Говорю, хочешь сам стать Чемпионом?

— Шутишь? — исказилось лицо младшего из братьев Уизли.

— Нет, не шучу… — Гарри вынул из–за пазухи свиток пергамента. — Помнишь, как на первом курсе ты пожертвовал собой ради того, чтобы я прошел дальше? Так между нами родился долг «Жертвы», и я готов оплатить его, передав тебе честь участвовать в Турнире Трех Волшебников! Вот Контракт, — Гарри значительно поднял вверх указательный палец. — Хочешь?

— Что, Поттер? Влез, испугался, а теперь отвертеться хочешь? — улыбочка, которая непонятно откуда приперлась на лицо Рона, была почти Малфоевская.

— Рон, я уже говорил, что не бросал свое имя… — Гарри остановился, ибо выражение лица Рона было красноречивее любых слов. — Неважно, ну так что? Хочешь, или нет?

— Х… хочу! — выпалил Рон и, буквально вырвав пергамент из рук Гарри, расписался, даже не посмотрев, что именно он подписывает…

«А если бы я чисто по ошибке вынул какой–нибудь другой Контракт?» — пронеслось в голове Гарри, попутно он отметил, что даже не успел разглядеть, откуда его друг (хотелось на это надеяться) достал перо.

— Ну, теперь пошли в Большой Зал, посмотрим, получилось ли, — подал идею Гарри.

Все получилось, правда, не так, как рассчитывал Гарри, ибо Рон ухитрился всем разболтать о случившемся еще до того, как они миновали Портрет Полной Дамы. В результате они шли в Большой Зал чуть ли не всем факультетом. А в Зале они обнаружили директора Хогвартса в компании с несколькими преподавателями, а также Каркаровым и мадам Максим. Все они с большим интересом рассматривали стоящий на столике у стены Кубок Огня, над которым красовались написанные дымом имена:

«Седрик Диггори — Хогварс»

«Флер Делякур — Шармбатон»

«Виктор Крам — Дурмстранг»

«Рональд Уизли»

— О, мистер Поттер, мистер Уизли! — радостно поприветствовал их Дамблдор, — Нам очень хотелось бы знать, что произошло с Кубком…

— Я передал великую честь участвовать в Турнире моему другу, который однажды пожертвовал собой ради меня! — торжественно и почти официально ответил Гарри.

— Ааа… я вижу, — потянул директор, и Гарри был готов поклясться, что где–то в глубине его глаз мелькнули смешинки. — А к… — что бы он не собирался сказать, его прервали.

— ДА!!! — Рон подскочил так, что, наверное, сумел бы перепрыгнуть самого себя. — Я чемпион, Я ЧЕМПИОН!!! — на втором прыжке он неудачно приземлился и, поскользнувшись, растянулся по полу.

— Да, мистер Уизли… — теперь в голосе Дамблдора мелькнула явственная тревога, наверное, за репутацию его школы. — Как вы уже, наверное, знаете, первый тур состоится 24 ноября, он будет проверять смекалку. Успехов вам…

На следующий день уже вся школа знала, что Гарри Поттер то ли передал, то ли впендюрил свое Чемпионство Рону Уизли. Реакция на это событие была разнообразной, кто–то разрывался между смешливостью и злостью на тех, кто ухитрился так поиздеваться над легендарным Турниром. Другие просто держались за живот или злились, были и те, кто откровенно злорадствовал. Общее мнение можно было охарактеризовать так: «А Поттер–то не дурак! Мало того, что сумел влезть, сумел и вылезти, а если Уизли такой кретин, чтобы влезть вслед за ним — то так ему и надо».

Даже Гермиона казалась не сильно разгневанной тем, что он свалил все проблемы на Рона. Ну а близнецы так и просто катались по полу, а потом признали Гарри мастером розыгрышей, который в один миг переплюнул все то, чего они добились за шесть лет. Когтерванцы и даже некоторые из слизеринцев восхищались изворотливостью, пуффендуйцы, похоже, пока не решили, что думать. В общем, все думали, что Гарри заранее все продумал, чтобы всех обвести вокруг пальца, а потому — молодец, ибо это покруче, чем врезаться в Гремучую Иву. И как–то сразу вся репутация юного придурка, который жаждет славы, безвозмездно перешла к Рону.

А сам Рон сиял как начищенный медный таз, ухитряясь во все косых взглядах и насмешливых перешептываниях видеть знаки всеобщего восхищения. А еще через несколько дней последствия стали еще более заметными. Прежде всего, он перестал приставать к Гермионе, чтобы она помогла ему с домашним заданием. Та сперва обрадовалась, решив, что новая ответственность заставила его взяться за ум… но не застав его за работой несколько дней подряд, она сама предложила свою помощь, что не случалось уже около года. Ответ Рона поверг ее в шок.

Он напомнил непутевой девочке, что ему, Рону Уизли — Чемпиону Турнира, в отличие от простых смертных не требуется сдавать экзамены в конце года. Когда она попыталась напомнить ему о неприятном факте, что будь он хоть трижды Чемпионом, учиться все равно надо, и что через год будут СОВ, он лишь отмахнулся от нее и вернулся к своим шахматам…

Барти Крауч младший сидел вечерком у себя в кабинете и опрокидывал одну за одной рюмки огневиски. Жизнь была отвратительна. Этот проклятый Поттер ухитрился в одну секунду обратить в ничто все планы Хозяина, и теперь он решительно не представлял, как сообщить об этом Темному Лорду. Пока что новость не дошла до широкой публики, но скоро взвешивание палочек, а там будет Скитер… а он пока не мог ничего придумать…

Четвертые курсы Слизерина и Гриффиндора сидели перед своими котлами на уроке зелий и что–то такое варили, что именно, Гарри уже благополучно забыл, полностью положившись на Гермиону. Они сидели вдвоем, а Великий и Ужасный Рон Уизли, явившийся почти с опозданием, сидел на три ряда впереди вместе с Симусом, который не казался особо осчастливленным подобной честью… Снейп повел себя как–то странно, а именно — он ни разу не пристал ни к Гарри, ни к Нивеллу, а Рона так и просто обходил стороной, как заразного… а сейчас он и вовсе удалился в свой кабинет, никому, впрочем, и в голову не пришло завести разговоры. Никому… кроме одной белобрысой личности.

— Ну что, рыжик, вылез–таки в Чемпионы? Надеешься тысячу галлеонов захапать и подремонтировать ваш свинарник? — растягивая слова заговорил Малфой. К немалому удивлению Гарри, и не только его, Рон вообще никак не отреагировал. — Вообще–то, да, ради такого стоит войти в Турнир… да и шансы у тебя есть, ты одним своим видом так развеселишь судей, что они тебе оценки повысят…

— Молчи, Малфой, — негромко и как–то величественно ответил Рон, одаривая недруга секундным взглядом. — Ты просто не стоишь того, чтобы я, Чемпион Турнира, обращал на тебя внимание…

Зависла жуткая тишина, даже пламя перестало потрескивать, а зелья булькать. Этакий ответ выбил почву из–под ног у всех без исключения, а на вытянувшуюся физиономию Малфоя, право, стоило посмотреть. Он так и застыл со склянкой жидкости в руки, совершенно ошарашенный… О чем ему предстояло пожалеть, ибо через пару секунд Кребб — его верный секьюрити, а нынче еще и партнер по котлу — допер, что шефа оскорбили. Смысла он, конечно же, не уловил, но этого и не требовалось. Вскочив, он собрался съездить Рону по физиономии, да только нечаянно толкнул Малфоя, который от неожиданности выронил склянку.

Гарри не стал выяснять, что именно там было, на всякий случай он сразу же нырнул под парту, утащив с собой и Гермиону. И не зря он это сделал. Колбочка попала как раз в огонь… рвануло так, что котел с Малфоевским варевом взлетел в воздух метра на полтора. Сам Малфой заорал дурным голосом, ибо его волосы каким–то образом ухитрились вспыхнуть… Потом котел с его творением вернулся на твердую землю, разбрызгивая свое содержимое во все стороны. Малфою вторило сразу множество голосов, в основном из числа учеников Слизерина, которым не повезло оказаться ближе своих недругов. На вой из своей берлоги выскочил преподаватель.

Ему предстала следующая картина:

Посреди слизеринской части класса валялся опрокинутый котел с варевом и вокруг него бегал, дико вереща, Драко Малфой, безуспешно пытаясь руками сбить пламя с головы. Его товарищи вторили ему, пытаясь стряхнуть капли горячей жидкости. То же самое делали и некоторые гриффиндорцы, Поттер же вместе с растрепанной девицей залегли за столом. «Умники» — мелькнула мысль, — «по 30 баллов с каждого».

— Агуаменти! — одним взмахом палочки он загасил пламя на голове Драко, а заодно облил еще полдюжины учеников, смыв с них и часть зелья…

— АААА!!! — завопили эти ученики, когда их одежда вдруг задымилась…

Впоследствии выяснилось, что от теплового удара при взрыве и повышенного насыщения кислородом при последовавшем взлете зелье изменилось… а при контакте с водой обратилось в мощную кислоту.

— Эванеско, Эванеско! — палочка в руке Снейпа заплясала во все стороны.

Именно в этот момент дверь распахнулась, и в класс вскочил полный энтузиазма Колин. Правда, его энтузиазм как–то сразу сдулся при виде этой картины…

— Профессор Снейп, Рона Уизли вызывают наверх… — чуть ли не шепотом выдавил он из себя…

Единственным ответом Снейпа был взгляд, которого хватило, чтобы Рон и Колин испарились из кабинета, а прочие гриффиндорцы залегли поглубже под партами — они–то уже успели убрать зелье с себя…

Рон, чрезвычайно довольный представившейся возможностью слинять с зелий, следовал за третьекурсником.

— Так в чем дело–то? — бросил он Криви.

— Мистер Бэгмен собирает всех Чемпионов, будут проверять палочки… и еще, кажется, фотографировать…

— Фотографировать?! — тут же оживился Рон, даже не заметив просто возмутительной нехватки восторженности в голосе собеседника. — А кто, для чего?

— Кажется, Ежедневный Пророк, — большего Колин сказать не смог, ибо Рон так припустил вперед, что ему пришлось бы перейти на бег… а бегать ему никак не хотелось.

Все присутствующие повернулись к нему, когда Рон буквально влетел в аудиторию.

— Вы кто? — недоуменно спросил Бэгмен.

— Рон, Рональд Уизли, ну, вы знаете, четвертый Чемпион, — с нажимом ответил новоприбывший.

— Ах… ну да, конечно, — рассеяно ответил тот, отворачиваясь. — Итак, мы собрались тут, чтобы провести проверку палочек, а также… — его прервали.

— Вы ведь Рита Скитер! — воскликнул Рон, обращаясь к одной из присутствующих. — Моя мама вас просто обожает!

— Вы Чемпион, заменивший Гарри Поттера? — откликнулась та.

— Да! Скажу откровенно, это я его всему научил, если бы не я, он бы и первый год обучения не окончил! — немедля завелся Рон.

— О, как интересно! — вцепившись в Рона железной хваткой, журналистка поволокла его в ближайший чулан. Впрочем, тот и не думал упираться. — Надеюсь, ты не возражаешь против Прытко Пишущего Пера?

— О, вовсе нет, — Рону было глубоко наплевать, что это за перо такое. — С чего мне начать?

— С самого начала, конечно! — улыбнулась во все свои (и не совсем свои) зубы Рита.

Через три минуты ее улыбка увяла, через семь она дала себе мысленную клятву больше никогда не использовать формулировку «с самого начала». Через десять минут она начала вспоминать формулу зелья от тяжкой мигрени, через пятнадцать Прытко Пишущее Перо начало странно подергиваться и делать грамматические ошибки. А через двадцать минут Рита Скитер была впервые в жизни счастлива, что ее интервью прервали, и была почти готова расцеловать Альбуса Дамблдора.

— Но я еще даже не дошел до моего поступления в Хогвартс! — недовольно закричал Рон, когда журналистка вылетела из чулана как ошпаренная.

— Пойдемте, мистер Уизли, пришла пора взвесить палочки, не хватает только вас, — большего не потребовалось. Услышав, что в нем нуждаются, Рон вылетел наружу еще быстрее Скитер. А Дамблдор, не растерявшись, сунул в карман растянувшееся уже на три свитка интервью — будет что почитать в туалете.

Рон присоединился к Чемпионам, судьи сели за свой стол, Рита с новым пергаментом и теперь уже обычным пером присела на стульчик в уголке.

Услышав, что Флер и правда вейла, Рон начал возбужденно потирать руки. Теперь, когда он был Чемпионом, красотка несомненно начнет на него вешаться, такая возможность… нужно лишь чуток привлечь внимание.

Слушая разговор Седрика и мистера Олливандера, Рон кинул взгляд на свою палочку: вся покрытая отпечатками, пятнами и крошками. Попытавшись протереть ее мантией, он вызвал сноп желтых искр. Флер скривилась и презрительно фыркнула. «Заигрывает» — заключил Чемпион.

— А, мистер Уизли, — приветствовал его Олливандер, когда Рон подошел после Крама. — Да, еще одно мое творение. Всего год назад, после того, как вы сломали предыдущую… что это? Кровь? Вы поранились? — он поднес палочку ближе к глазам. — А, это просто варенье… Агуаменти! — получилась вполне ладная струя воды. — Что же, палочка в хорошем состоянии.

— Что же, спасибо всем, — поднялся Дамблдор. — Все могут возвращаться на занятия. Хотя, пожалуй, можно идти обедать, урок…

— А как же снимки?! — прервал его Рон. — Для пророка?!

— Да, конечно, нужны снимки! — заволновался Людо.

Процедура затянулась. Рон все пытался выбраться в первый ряд, а фотограф все прятал его назад, вытаскивая напоказ Флер и Крама. Потом были снимки по отдельности. Оператор сделал три десятка снимков Флер, по десятку фотографий Крама и Седрика и в самом конце один раз щелкнул Рона.

«Какой я фотогеничный! С первого раза все здорово получилось!» — сиял тот.

Глава вторая: Не плох, кто лох, а тот лох, который плох…

На следующее утро Рон сидел за столом Гриффиндора и уминал свой завтрак в два раза быстрее обычного. В результате вокруг него образовалась своеобразная мертвая зона, ибо никому не хотелось попасть под летящие в разные стороны крошки и брызги. Рон же не замечал ничего этого, жизнь была слишком прекрасна, чтобы обращать внимание на подобное. Ведь вот–вот прибудет Пророк! И на передовице будет его фотография! Рядом с фотографиями Флер и Виктора Крама! Что еще нужно для счастья?!

— Чего Рон такой возбужденный? — спросила Гермиона. Они с Гарри сели за другой край стола.

— Не понимаешь? — хмыкнул Гарри. — Его же вчера фотографировали для Пророка, мне Колин об этом все уши прожужжал. Вот, ждет своей минуты славы…

Гермиона кашлянула, они с Гарри сходились во мнении, что, учитывая обстоятельства получения Чемпионства Роном, появиться на передовице Пророка, даже в такой звездной компании, ничем хорошим ему не светит…

Они проследили за полетом почтовых сов, которые принесли свежие газеты; поскольку никто из них на ежедневник подписан не был, им следовало подождать, пока кто–нибудь поделится… Они могли любоваться, как Рон бесцеремонно фактически отобрал газету у оказавшегося ближе всех Нивелла, развернул… Его лицо исказилось, и он поднял полный самой настоящей ярости взгляд на Гарри… Почти одновременно со всех сторон начали раздаваться сдавленные хрюканья и смешки… потом их покрыл открытый гогот троицы главных балагуров: Фреда, Джорджа и Ли.

— Что такое? — Гарри и Гермиона недоуменно оглядывались.

— Вот, почитайте, — один из семикурсников, со слезящимися от сдерживаемого смеха глазами, передал им через стол свой номер.

На передовице красовалось пять фотографий: групповая и каждого чемпиона по отдельности… Гарри недоуменно заморгал при виде собственного фото, которое вообще было непонятно откуда взято… Он вчитался в текст, тут рассказывались истории жизни трех Чемпионов и его собственная, явно взятая из книжки. О Роне не было вообще ни слова, кроме последней строчки: «К сожалению, Гарри Поттер, Мальчик — Который-Выжил, не смог принять участие в состязании по независящим от него обстоятельствам. Его место занял его друг, Том Уизли, сын Артура Уизли». И все, строго говоря, о Роне вообще не говорилось, ибо даже его имя изменили…

— Господи, — потянула Гермиона. — Рон тебе этого не простит…

— Неужели ты думаешь, что ему придет в голову, что я нарочно подговорил… — взгляд Гермионы заставил Гарри смолкнуть. Она действительно так думала…

Вообще–то, это был один из редких случаев, когда Гермиона Грейнджер полностью ошибалась. Рон сейчас вовсе не думал про Гарри, и тот взгляд был предназначен вовсе не ему… «Рита Скитер! Да я ее засужу! И ее, и всю эту газетенку! Надо немедленно писать жалобу!» — с этими мыслями Рон вскочил и вылетел из Зала, оставив позади себя недоеденный (!!!) завтрак.

Очевидно, в тот день счастливая звезда Рона Уизли стояла в зените, потому как все пошло как по писанному. Его жалоба совершенно случайно попала в руки Роберту Хайрсону — одному из самых успешных адвокатов Магической Англии, которого Рита наградила неприятной статьей неделей раньше. Потому он с большим энтузиазмом взялся за это дело.

Руководство Пророка предпочло избежать тяжбы и просто откупиться, потому всего через три дня после опубликования злополучной статейки счет семьи Уизли пополнился пятьюстами галлеонами, а Рита едва не вылетела с работы.

Рон сиял так, что его огненно–рыжая шевелюра казалась какой–то блеклой, теперь все видели, что бывает с теми, кто пытается шутить с ним — Рональдом Уизли, Чемпионом Турнира Трех Волшебников! И нисколько не огорчал даже тот факт, что в газетах нигде и словом не упомянули об этом процессе, не говоря уже об опровержении или перепечатывании статьи. Он уже успел рассказать всем и каждому об этом уже по нескольку раз и готов был рассказывать вновь и вновь, в результате чего большинство учеников старались держаться от него подальше. А сам он расхаживал по Хогвартсу с настолько высоко поднятой головой, что натыкался на встречных… Как–то раз наткнулся на Снейпа, но даже десять часов мытья котлов не испортили ему настроения надолго…

Впрочем, у Рона была реальная причина быть шалым от счастья, но он этого не знал. Со всей этой историей со статьей и денежным штрафом Молли Уизли была так занята, что даже забыла отправить Громовещатель на тему, что ее сын рискует собой. Возможно, тот факт, что она впервые за долгое время смогла пройтись по магазинам, тоже сыграл свою роль.

Гарри же обращал на это довольно–таки мало внимания. Большую часть свободного времени он просматривал воспоминания в Омуте Памяти, запершись в Комнате по Желанию. Местоположение этой комнаты и доступ в нее было первым, что он почерпнул из этих воспоминаний.

Тот, кто подарил ему все это, чем дальше, тем больше Гарри уверялся в том, что это и в правду какой–то иной, но все–таки Гарри Поттер, организовал свои воспоминания по группам с целой системой ссылок. Некоторые пока были недоступны, в сообщении, прикрепленном к ним, было сказано, что откроются они, когда придет пора… Нельзя сказать, чтобы такой подход радовал Гарри, но дареному коню зубы смотреть, наверное, не следовало. Тем более что уже в доступной части было море всего интересного. Во вступлении даритель разразился речью на тему: «Извини, если разочарую, парень, но спокойной жизни тебе почти наверняка не светит. Здесь ты найдешь то, что сможет помочь тебе избежать изрядного количества луж, в которые ты наверняка бы сел, потому мотай на ус».

И Гарри усиленно мотал. В Омуте Памяти на примерах, очевидно, взятых из жизни обладателя этих воспоминаний, — правда, все лица и голоса были старательно доведены до полной неузнаваемости — показывалось использование множества заклятий. Причем воспоминания можно было замедлять, чтобы, например, в мельчайших подробностях рассмотреть движения палочкой. Были какие–то масштабные баталии, правда, они казались какими–то неполными, словно из них с корнем вырвали часть содержимого. Были разговоры, в которых раскрывалось немало деталей и подробностей о мире Магии, которые он не знал. Среди прочего он выяснил, что Рита Скитер — незарегистрированный анимаг.

Почему–то большое внимание уделялось дементорам… были сцены, где кто–то — не разобрать кто — прикрывшись мощнейшим Заступником, дрался против целой кучи этих демонов, используя самые разнообразные чары, в том числе и… Смертельные Проклятия.

И еще ему очень прозрачно намекнули, что надо бы позаниматься Окклюменцией. Гарри уже выяснил, что это за штука и пообещал себе заняться этим на досуге… когда закончит с воспоминаниями.

Что хорошо — Гермиона не пыталась вытрясти из него, куда он отлучается ежедневно, и Гарри был этому очень рад. Он сам не мог сказать, почему не хотел ничего говорить своей подруге. Но этот Омут дали именно ему, и он хотел сохранить его для себя. Тем более что, покажи он ей Омут, пришлось бы объяснять, где он его добыл, а стоит ему только упомянуть о незнакомце, похожем на него как брат, так она сразу умчится к профессору МакГоннагал, а то и к Дамблдору. Ну а те немедленно и конфискуют подозрительный предмет…

Он не написал об этом даже Сириусу, а когда крестный письмом поинтересовался, какая хитроумная муха так его укусила, что этакое выдумал, просто сослался на злость на весь мир, которая сильно подстегивает.

А время шло, и Первый Тур приближался. Малфой и компания пытались распространить по школе значки в поддержку Седрика и обличающие Рона, но те не получили большой популярности даже среди зеленого факультета. То ли все решили, что Рон того не стоит, то ли их спугнуло то, что вместо «Рональд Уизли» там иногда вдруг проступало «Гарри Поттер», а то и вовсе непроизносимая смесь двух имен. Гермиона подобрала один и, тщательно его изучив, заявила, что изначально они были сделаны, чтобы клеймить Гарри, а потом их спешно и не очень аккуратно переделали.

За четыре дня до первого состязания был поход в Хогсмид. Гермиона, которая в какой–то момент вдруг решила попытаться помирить своих друзей… вернее, не помирить — ибо они вроде как и не ссорились — а скорее, вновь восстановить их компанию, в общем, Гермиона пригласила Рона пойти вместе с ними. На что он ей ответил, что Первый Тур на носу и ему надо набираться сил и готовиться. Происходило это в спальне мальчиков, а сам Чемпион лежал в своей кровати, которая, похоже, занимала ключевую позицию в плане его подготовки.

Потому Гарри и Гермиона пошли вдвоем, побродив по деревеньке, они остановились в Трех Метлах. Паб был полон учениками, основной темой было, понятное дело, предстоящее состязание. Все спорили, сколько же времени пройдет, прежде чем Рон сядет в лужу и что с ним станется. Поскольку Рона среди них не было, все говорили, что думали, а потому их прогнозы получили бы высшую оценку, случись Сибилле Треллони их проверять. Гарри же был сравнительно спокоен за жизнь Рона — Чемпионов, несомненно, будут беречь, недаром же Турнир возродили после столь долгой паузы. Обсуждение было столь увлекательным, что Гермиона даже забыла про свой первоначальный замысел: заманить кого–нибудь в ГАВНЭ. Впрочем, за последнее время ее пыл как–то угас.

В самый разгар дискуссии дверь раскрылась и внутрь ступил Хагрид, согнувшись в дверях чуть ли не вдвое. Около минуты он внимательно рассматривал всю честную компанию, которая несколько примолкла, покуда не обнаружил Гарри и Гермиону. Толпа поспешно освободила ему дорогу.

— Гарри, Гермиона… — приветствовал их учитель УЗМС. — А что же вы не втроем?

— Рон остался в школе… готовится, — уклончиво ответила Гермиона.

— Вот-ж оно как, — огорчился гигант, потом наклонился пониже. — Тогда приходите ко мне сегодня вечером, лучше в Мантии, — добавил он совсем тихо. — Я вам такое покажу…

И они пошли, и узнали, что Рона ждет близкое знакомство с драконом, и что его брат Чарли волнуется за него и хотел бы предупредить непутевого родственника. Заодно они узнали, что Каркаров и мадам Максим также провели разведрейды…

Поскольку к их возвращению Рон уже беспробудно дрых, разговор перенесли на утро, они отозвали его в сторонку перед завтраком.

— Ну что такое? — спросил Рон, всем видом демонстрируя, какое огромное одолжение он делает, уделяя им, презренным, толику своего драгоценного времени.

— Рон, — быстро заговорил Гарри. — Нам Хагрид вчера показал, что ждет вас в Первом Туре, драконы! Каждый из Чемпионов должен пройти мимо дракона…

— Чего? — Рон несколько секунд недоуменно глядел на Гарри, а потом его лицо помрачнело. — Ну конечно, очень смешно, Поттер. Думаешь, я куплюсь на эту чушь и отдам тебе обратно титул Чемпиона? Фигушки.

— Рон, — заговорила Гермиона, пока ошалевший от такого поворота Гарри хватал воздух ртом. — Это правда, мы их видели вчера.

— Что, и ты тоже? — рассвирепел Рон. — Сговорились, значит?! Фиг вам! Договор, Поттер, дороже денег, я Чемпион, так что смирись с этим, завистник несчастный! — и Чемпион удалился…

— Как ты думаешь, дракон его съест? — глядя тому вслед, потянул Гарри.

— Надеюсь, что нет, отравится же, бедный — такое не переваришь… — у Гермионы на глазах были слезы.

И наконец, наступил знаменательный день Первого Тура Турнира Трех Волшебников. Чемпион Рональд Уизли был чрезвычайно взволнован, через каких–то шесть часов все увидят его величие и отвагу перед лицом проблем. Он был готов ко всему, почти всю ночь он полировал свою волшебную палочку и теперь она сверкала! И никакие происки Поттера и прочих завистников, которыми, как выяснилось, полнится эта школа, ему не помешают. Сегодня все они будут посрамлены! С этими мыслями он сел за стол и принялся уплетать свой завтрак, надо было набраться сил… Несколько минут спустя Зал взорвался аплодисментами. Подняв взгляд, Рон обнаружил входящего Диггори. «Вот черт, я пришел слишком рано, меня не заметили. Но ничего.»

А когда пришло время, он гордо вступил в шатер, где уже собрались остальные Чемпионы. Все они выглядели очень нервными… «Трусят, победа будет за мной!» — окончательно убедился Рон. Людо Бегмен подтянулся минутой позже.

— Я вижу, все собрались! Теперь я расскажу, что вас ожидает. — Бэгмен сиял. — Как соберутся зрители, я открою вот эту сумку. В них копии тех, с кем вам предстоит сразиться. Они самые разные, каждый из вас по очереди опустит туда руку и узнает, что послала ему судьба. Ваша задача — завладеть Золотым Яйцом.

Рон был слишком поглощен фигурой вейлы, чтобы слушать это. До него лишь дошло, что из сумки они вынут то, что будет им противостоять и что надо добыть яйцо.

Он чуть не рассмеялся, когда участники начали один за другим вынимать из сумки дракончиков — им предстояло сражаться с драконами размерами меньше мыши! Основной трудностью будет найти яйцо… Ему выпала мини Хвосторогого из Венгрии, до чего милое создание… даже немного жаль, что придется…

Их вызывали на поле по очереди… И комментарии Бэгмена были более чем занимательны!

— Ну! Еще чуть–чуть… мимо! Он идет на риск! Давай же!! Эх! Умный ход, жаль, не сработал! — и так минут пятнадцать… Рон мог только гадать, как второй чемпион Хогвартса ухитрился настолько затянуть решение проблемы с крохотным дракончиком… наверное, упустил его, в силу своей природной, пуффендуйской бестолковости. Или специально отпустил, чтобы устроить шоу, а теперь вот гоняется… Но всему приходит конец, и настала очередь вейлы. И снова…

— Не уверен, что это мудрая тактика! Близко!! Совсем близко!!! Ну, как так можно?! Внимательней надо! Черт! Думал, сейчас схватит! — очевидно, дракончик вновь освободился. Верно, очень шустрая тварюга, надо будет не терять с ним времени, а сразу бить… Француженка — Рон опять забыл, как ее звать — уложилась в три минуты… Наступил черед Крама.

— Вот это дерзость!!! Здорово!! — тут голос Бэгмена перекрыл просто жуткий рев. Рон и не думал, что зрители могут издавать такие звуки. — Ну и нервы!! Не человек, а машина!! Да!!! Он схватил яйцо!!! — Можно было лишь гадать, что же такого страшного проделал Крам с дракончиком.

Наступил его Звездный Час, едва его вызвали, Рон бегом выскочил из палатки. План уже был готов, едва только попав на поле, он растопчет эту шуструю тварь, чтоб не сбежала, а потом займется яйцом… Следуя этому плану, он заранее взял дракошу в левую руку, сжал покрепче, чтобы не вырвался…

Едва ступив на арену, он со всей силы бросил свою крошечную пленницу о землю и, не давая времени придти в себя, принялся топтать… Фигурка обратилась в ошметки. «Так, с драконом разобрались, теперь только найти яйцо…» — Рон бросил первый взгляд на поле.

И сразу же понял, что поиск яйца — это дело десятое. А самое главное дело сейчас — это дракон, Венгерская Хвосторога метров десять в холке, зубастая, с когтями на хвосте и огнем в пасти… которой, похоже, не понравилось, что он сделал с ее сестрой меньшей…

Еще где–то между ее передних лап сверкнуло что–то золотистое, возможно, яйцо, но Рону было не до того… Все его мысли занимал величайший вопрос:

«Как так?! Почему меня никто не предупредил?! Где шахматная доска? Где тролль? Где ловля летающих ключей на метле? Где трехглавый пес и арфа, наконец?! Почему все самое легкое всегда достается Поттеру?!».

Все застыло на несколько мгновений, дракониха набычилась, Рон стоял столбом с открытым ртом, зрители и стражи драконов напряглись, ожидая, что же будет… А потом Хвосторога, яростно взревев, рванулась вперед, вырвав с мясом из стены цепь, к которой была прикована…

Рон никогда не был особо спортивен, он был скорее даже ленив, и, учитывая его манеру питаться, в зрелости его наверняка ожидало солидное брюшко. Но когда на тебя несется огромный дракон, не скрывая желания тебя зажарить и съесть, твои ноги начинают весьма неплохо двигаться…

На глазах у всех зрителей Рональд Уизли, Чемпион Турнира, заорал дурным голосом и кинулся бежать. Но ворота на арену уже закрыли, а потому бегать он мог только по самой арене… а дракониха за ним… глаза горят, пламя из пасти вырывается, а за ней тащится стальная цепь с изрядным куском каменной кладки на конце…

Чарли Уизли с коллегами быстро поняли, что дело плохо, и кинулись вперед. Но Хвосторога, как видно, слишком озлилась, а потому все попытки ее утихомирить ни к чему не приводили, а она продолжала гнаться за избранной целью, наверное, в ее глазах Рон стал кем–то вроде кровника.

Молли Уизли, едва увидев, в какую переделку попал малыш Ронни, сделала попытку выскочить на поле, но ее удержали. Гарри и Гермиона в ужасе следили за происходящим…

А Рон продолжал убегать, довольно–таки неплохо уворачиваясь от струй пламени вдогонку, к тому же, на него явно наложили какую–то защиту… это его спасало, а также то, что дракон не приспособлен для бега по земле, таща на буксире солидный груз… Все это продолжалось минут десять, на пятой минуте Молли потеряла сознание, нескольким другим зрителям также стало нехорошо, кому от волнения, кому от смеха. Развязка наступила внезапно.

Удирающий во всю прыть Рон, который пока даже не запыхался — все–таки на многое способен бывает человек — вдруг… поскользнулся. Зрители помнили, что именно на этом месте Флер тушила свою загоревшуюся юбку, верно, тогда лужа и образовалась… В отчаянной попытке устоять Рон замахал руками, как–то крутнулся и нырнул в грязную лужу головой вперед. Дракониха ускорилась, видя, что цель близка… Рон тоже помнил, что зверюга совсем недалеко, вскочил. И, поскольку в падении его развернуло, оказался с Хвосторогой, что называется, лицом к лицу.

Исследователи потом потратили многие годы на изучение этого феномена, но так ничего и не выяснили. Единственное, что они могли предположить, что в древности у драконов в восточной Европе был какой–то страшный враг размером с человека, черно–грязно–зеленого окраса, и ужас перед этим врагом буквально вошел в их гены. Откуда появился в этой луже зеленый цвет, также осталось неясным, но он там был.

А дракониха взревела еще громче, взмахнув крыльями, поднялась в воздух и так резво кинулась наутек, что, когда минуту спустя опешившие драконоборцы бросились в погоню, она уже лишь чернела точкой на горизонте.

Рон же просидел в луже еще пару минут, тупо глядя перед собой, потом неловко встал и побрел к кладке, где взял искомое яйцо…

— Итак, самый юный Чемпион также завладел Золотым Яйцом, — безо всякого огонька заключил Бэгмен. — его сперва осмотрят колдомедики, а судьи посовещаются, и потом мы увидим оценки. — раздались редкие аплодисменты.

Гарри в это время вынимал из кармана Мантию — Невидимку, ему очень хотелось исчезнуть до того, как миссис Уизли вспомнит о его существовании, ибо ему вдруг стало очень боязно.

Тем временем Рона, который начал приходить в себя, увели в палатку, где мадам Помфри сперва попыталась убрать с него грязь, но, наверное, что–то с этой грязью было не то, ибо заклятие она проигнорировала. Тогда медсестра удовлетворилась беглым осмотром и объявила, что на нем ни царапинки… и скрылась.

— И …то медсстра? Аже не смотлит? — прокомментировала Флер. — То ж ее олг…

— Да ты не волнуйся, красавица, — Рон, который только что заставил дракона бежать в ужасе, решил, что их отношениям пора перейти на новый уровень. — Что эта тварь могла мне сделать. — И он коснулся рукой ее щеки… а рука была все еще в грязи.

Флер отреагировала, как и положено леди, но, наверное, не до конца сдержала силу вейлы, которая в ярости порывалась вырваться наружу. И от ее пощечины Рон отлетел на пару шагов, где и лег…

Снаружи об этом ничего не знали. Бэгмен, прождав положенное время, объявил:

— Итак, оценки судей!

Первой поднялась мадам Максим, и серебристая ленточка сформировала тройку. Трибуны молчали.

Настал черед мистера Крауча, он выдал двойку.

Профессор Дамблдор чуть помялся, прежде чем высветить в воздухе четыре.

Когда Людо Бэгмен, весьма щедрый ко всем чемпионам, выставил единицу, по трибунам начал ходить довольно громкий шепот.

Последним был Каркаров… и в воздухе сформировалась десятка. Трибуны еще не успели отреагировать на такой фокус со стороны судьи, который выставил максимум Краму и опустил Седрика и Флер ниже плинтуса, когда перед единицей сформировался еще один ноль и десятичная дробь…

Глава третья: Не важно, победили вы или проиграли. Важно, выглядете ли вы победителем или проигравшим. Вернее, выглядете ли вы победителем

БАБАХХ!!!

Вся гостиная Гриффиндора подскочила при звуке, заставившем подумать, что Хвосторога переборола ужас, вернулась за Роном и теперь крушит их башню, чтобы добраться до цели. Но все обошлось. Не разлетелись стекла и не ворвались через окна потоки пламени. Стены тоже не рухнули… вообще, все было спокойно.

Просто Чемпион Хогвартса Рональд Уизли — одна из двух надежд всей магической Англии — запнулся о ножку кресла, навернулся и рухнул лбом вперед на деревянный стол. Лоб, очевидно, был куда тверже, и стол этой встречи не пережил, а Рон распластался на том, что осталось. Его золотое яйцо — главная причина всего случившегося, ибо он был настолько поглощен его созерцанием, что совершенно не глядел под ноги — вырвалось из рук и влетело в открытую дверь…

— НЕТ!!! — заорал Рон, с немыслимой ловкость и скоростью вскакивая и кидаясь вдогонку. — Вернись, моя прелесть!

Он влетел в тот же дверной проем, что и трофей, даже не посмотрев, что это была за дверь. А дверь эта вела в женский туалет… Последовавший за этим визг на три голоса мог бы, наверное, перекрыть грохот изначальной катастрофы. Три хлопка, и Рональд Уизли вылетел назад с несколькими ясными следами пощечин на лице, но крепко прижимая драгоценный предмет к себе обеими руками.

Красный как рак, но гордый и непокорный, он прошествовал к креслу, опустился в него и положил яйцо на колени.

С тех самых пор, как юный Чемпион наложил лапу на трофей Первого Тура, он не расставался с ним ни на секунду. Все время таскал с собой, в том числе и на уроки, в туалет и даже в душ, спал, положив его под подушку или крепко обняв, ел с ним перед собой, отчего оно быстро теряло золотистый цвет и приобретало раскраску пищи, которую Рон в тот момент поглощал. И хорошо бы еще он носил яйцо в сумке, так нет, большую часть времени он старался держать «свою прелесть» на виду — у себя на виду и на виду у всех, чтобы напомнить всем этим человечкам, КТО тут Чемпион… А потому он ходил по коридорам с яйцом в руках и большую часть времени не отрывал от драгоценности взгляда, и потому опять натыкался на встречных. И как–то раз судьба снова послала ему во встречные Снейпа, зельевар высоко оценил ту честь, которой он удостоился, получив яйцом в солнечное сплетение, и наградил Чемпиона еще двадцатью часами чистки котлов…

Барти Крауч младший сидел в своем кабинете в компании с несколькими бутылками огневиски — учитывая темп, с которым он их поглощал, скоро придется заказывать новую партию. Все было просто ужасно.

Темный Лорд был вне себя от гнева, когда вычитал в Пророке о смене Чемпиона. Вообще, у Барти сперва была робкая надежда, что Хозяин не заметит — чай, в статье описывали Поттера, и о замене упоминалось лишь в одной строчке. Но Лорд был тебе не какой–нибудь простой смертный, он прочитывал статьи внимательно с начала и до самого конца, совсем как инструкции, контракты или противопоказания. Тогда он уделял двойное внимание мелкому шрифту…

В любом случае, Лорда удалось немного успокоить, ибо к тому времени он уже успел выработать план, как вернуть все на место. Этот Уизли был, несомненно, самовлюбленный идиот, а это означает, что после первой же неудачи он будет готов душу продать за то, чтобы выбраться из этой истории. Потому Барти потратил значительную часть времени перед Первым Туром на поиск способа, которым рыжий бы сумел спихнуть чемпионство обратно Шрамоносцу.

К сожалению, возможностями можно было оплачивать лишь личные долги, но не долги своей семьи — потому события двухлетней давности в Тайной Комнате были бесполезны. Но потом в самом первом постановлении о Турнире, пергаменте незнамо скока вековой давности, он вычитал, что в случае травмы, которую невозможно исцелить до следующего Тура, Чемпион имеет право назначить себе замену… Довольно быстро нашлась и подходящая травма, теперь требовалось только согласие этого Тома… или не Тома? Как там его уже… Уизли, короче.

Первый Тур просто не мог пройти лучше, Уизли сел — в самом буквальном смысле — в глубокую лужу. И он был просто обязан всеми силами желать послать весь этот Турнир куда подальше… Барти отвел рыжего идиота в сторонку для беседы сразу после того, как Помфри его залатала — пощечины у этой француженки ничего себе. Результат беседы был столь непредвиден, что единственное, что не дало агенту Темного Лорда заавадить Уизли на месте, было понимание, что мертвых Чемпионов не меняют.

Это рыжее недоразумение каким–то образом ухитрилось разглядеть в этом кошмарном фиаско — позоре, после которого кое–кто бы и вены себе вскрыл — большущий триумф и доказательство собственного могущества… («Видели, как эта тварюга улепетывала?! Даже эти тупые чудища видят, когда перед ними великий маг!») Барти сам не помнил, как после этой беседы оказался в своем кабинете, ему потребовалось полтора часа и полная бутылка огневиски, чтобы немного прийти в себя…

Теперь ему был нужен новый план, но его пока не было…

— Мистер Уизли!! Попрошу минуточку внимания, — до Рона донесся гневный голос декана Гриффиндора.

Ну что ей еще нужно? Неужели она не видит, что у него есть дела поважнее, чем все эти ее превращения цесарок в тихоокеанских кабанов… или морских поросят… или озерных свинок… неважно. Он как раз нашел такое место на парте для своего яйца, чтобы падающие на него лучи света отражались во все стороны, отчего его прелесть выглядела особенно чудно… Так нет же, от голоса МакГонагалл у него дрогнула рука, и теперь все потеряно.

Пришлось отодвинуть драгоценность в сторону. (Но так, чтобы она оставалась на виду, так, чтобы все эти завистники, а особенно Поттер, видели доказательство силы Рональда Уизли, Мальчика — Которого-Боятся — Драконы!)

— Хорошо. Объявление касается всех. Приближается Святочный Бал, традиционная часть Турнира Трех Волшебников. На балу мы должны завязать с нашими гостями дружеские и культурные связи. Бал для старшекурсников, начиная с четвертого курса, но вы, конечно, можете пригласить бального партнера и с младших курсов…

Лаванда явственно прыснула. Парвати тоже хихикнула и ткнула ее в бок локтем. «О, решают, кто из них пригласит меня! Сейчас подерутся!» — пронеслась мысль в голове Чемпиона. — «Глупышки, не понимают, что у них нет шансов! Меня же пригласит эта французкая вейла… как же ее звать–то?»

Дальше МакГонагалл распространялась насчет одежды и причесок… но Рон ее уже не слушал, слишком поглощенный мыслями о том, как быстро вейлочка решится пригласить его. Она же не гриффиндорка, не посмеет сделать сразу и прямо… но и терпеть она недолго сможет — а ну как ее опередят? «Через два, максимум, три дня примчится» — заключил он.

Но, несмотря на все эти мысли и страшный шум, что подняли взволнованые ученики (и ученицы — делят его, глупышки, делят!), он таки расслышал, что учительница просит его задержаться. «Она что, хочет меня пригласить? Великий Мерлин, что делать?» — ужаснулся Рон.

— Чемпионы, мистер Уизли, и их партнеры…

— Партнеры… — переспросил Рон. «Нет, она сейчас точно меня пригласит…»

— Партнеры для Святочного Бала, — медленно (с трудом сдерживает нетерпение!) сказала та. — Партнеры для танца, Чемпионы будут открывать танцы. У вас есть партнерша, мистер Уизли?

— Еще нет, но будет! — поспешил вставить слово Рон, пока МакГонагалл не стала предлагать себя.

— Вы уверены? — приподняла та брови. (Вот ведь упорная!)

— Конечно, я ведь Чемпион, профессор! За дверью меня уже, несомненно, полдюжины девушек поджидает! — не дал ей разойтись Рон.

Профессор насупилась и покачала головой. Рон поспешил откланяться и убежать… за дверью его никто не поджидал.

МакГонагалл проводила Чемпиона Хогвартса взглядом и тяжко вздохнула… Подчас задаешься вопросом, не ведет ли постоянное переедание к падению умственных способностей. Последние годы в Хогвартсе было двое непроходимых болванов — Кребб и Гойл, о чьих аппетитах наглядно говорили их размеры. И о них голова болела у Северуса. Но теперь Рон Уизли, похоже, присоединился к ним — возможно, немыслимое количество пищи, что он пожирал (иначе не скажешь), начало давать свои тлетворные последствия… Ведь не был же ее ученик все время настолько тупым на голову?

Покачав головой, Минерва решила заглянуть к Флитвику, у того в кабинете была припрятана бутылка тридцатилетнего скотча — на черный день. Вот вроде сегодняшнего…

Лаванда Браун и Парвати Патил — две главных поставщицы слухов школы — задержались у двери и слышали весь разговор. Им не потребовалось усилий, чтобы догадаться, что с партнершей у Рона будут проблемы, но что так или иначе ее ему найдут… и искать будут среди тех, у кого не будет партнера…

Через час все девушки Гриффиндора были в курсе, через два новости дошли до Когтервана и Пуффендуя, на третьем часу просветили и Слизерин…

Святочный Бал захватил умы всей школы. И на парочки все разбились с удивительной быстротой, возможно, наличие–присутствие среди одиноких парней Рональда Уизли — Чемпиона Великолепного, тому способствовало.

Сам Чемпион рассекал коридоры школы в обнимку со своим яйцом и не глядя по сторонам. Потому он не мог заметить, что при его приближении окрестные территории почти полностью лишаются женской части населения. Ну а тот факт, что к нему пока не обратилась с приглашением ни одна девушка был легко объясним: боятся. Да и Поттер, скорее всего, что–нибудь замышляет… завистник.

Ну а Гарри Поттер был едва ли не единственным учеником в школе, кого этот Бал ни капли не волновал. Он уже решил, что не пойдет на него. Нечего опять напоказ себя выставлять, обязательно впросак попадешь… у него и другие дела найдутся — изучение содержимого Омута поглощало его все сильнее и сильнее. Если бы учителя могли объяснять так, как это делал создатель этого Омута Памяти — все бы отличниками были. Ну… он, по крайней мере, точно.

А главное… Гарри просто не умел танцевать.

Именно вот так, в один из выходных дней (если настолько интересно, это была суббота), он направлялся в Комнату по Желанию. Но тут ему по пути встретилась… Флер Делякур. Вернее, не встретилась, она вполне целенаправлено шла к нему. Гарри немедленно насторожился: они совершенно не общались с той самой ночи, как его объявили Чемпионом, а она назвала его «маленьким мальчиком»…

(От автора, как человек, свободно владеющий французским, я попытался создать ей правдоподобный акцент)

— Здравству, Арри. — произнесла она, остановившись рядом с ним.

— Здравствуй.

— Яб… яб отела поговорить стобой. Наеидине, — добавила она, кивнув в сторону пустого класса.

— Хорошо… — Гарри еще больше насторожился, галантно пропустил даму вперед.

Они сели на пару парт напротив друг друга.

— Яочу извиниться за слова то сказала огда. Ты не petit garcon, — быстро проговорила та и широко улыбнулась. — Я оценила, ак ты посмеялся над всеми. Я ак и неоняла, акты сумел ступить в Турнир, то былочень итро. И ты еще раз продемонстрировал итрость, когда перестал быть Темпионом.

— Флер, я говорил уже и повторю еще раз, что я не бросал своего имени в Кубок, что я к этому никак не причастен, — с раздражением прервал ее Гарри. Ответом ему была лучезарная улыбка француженки.

— Арри… начит, ты очешь сказать, то за всего три дня ты нашел способ передат темпионство, то никогда никому неудавалось? — улыбка из лучезарной стала откровенно лукавой.

Гарри открыл рот… но не придумал, что ответить, и закрыл его. Он не задумывался над этим, но ведь и правда, для кого постороннего то, насколько быстро он нашел выход из положения должно было быть несоменным знаком того, что у него все было готово заранее… Тут трудно возразить. Если, конечно, не начать рассказывать, что идею ему подал его непонятно откуда взявшийся и неизвестно куда девшийся дубль.

— Ну… думай, что хочешь, — сдался он наконец. — Ты ведь не только об этом хотела поговорить.

— Нет, неолько, — с улыбкой подтвердила та. — Утебя есть… партенер длябала?

— Нет… — осторожно ответил Гарри. — Я и не собирался на него идти…

— Ато так?

— Ну… не хочу опять быть на виду… — Гарри отвел взгляд.

— Тыне умеешь анцевать, — это был не вопрос, это было утверждение. Гарри не удостоил ее ответом. Та улыбнулась еще шире. Улыбка теперь была… игривой. — Я думала игласить тебя на Бал.

— Что? — вот уж чего–чего, а такого Гарри не ожидал. Нет, за эти дни к нему уже подходило немало девушек с подобным предложением, но чтобы… Флер… — Но…

— Вопервы ты еще не игласил меня, — начала объяснять Флер. Гарри от такой неординарной причины приподнял брови. — Авызовы я люблю. Иты орошо противостоишь моему сарму…

— Чему? — не понял Гарри.

— Ну… Ты видел, ак на меня длугие парни мотрят. Поверь, неплиятно огда твой партнер азинул от и пускает… baver… baver… — она задумалась, выискивая нужное слово.

— Слюну? — предположил Гарри по контексту и тому, как она поглаживала подбородок.

— Оуи! — радостно взмахнула рукой Флер. — Потом, помоему мы удем орошо смотлеться: Альчик Оторый Выжил и я… — тут она чуть опустила глазки, ну просто сама скромность, а не девушка. — И еперь я обещаю, то научу ебя анцевать до Бала.

Гарри изумленно уставился на Флер, очевидно, она очень хотела пойти с ним на Балл, раз была готова записаться в учителя танцев. Опять же, этот Турнир по идее должен был продвигать вперед международное взаимопонимание… значит, отказывать представительнице иной школы — это нехорошо. Опять же… это Флер, Чемпионка, как следствие, спортсменка (и не важно, что не комсомолка), ну и наконец, просто… красавица! Не говоря о том, что она вейла (Рон неоднократно трещал об этом в гостиной), а после драки между вейлами и лепреконами на Чемпионате Мира злить ее отказом как–то не хотелось…

— Что же, я согласен, но у меня условие.

— Да?.. — лицо Флер немного вытянулось, ей явно еще никто никогда не ставил условий, при которых он соблаговолит пойти с ней на танцы. — И акое же?

— Если мы пойдем вместе, тебе придется воздержаться от упреков в адрес Хогвартса.

— Ого… дерзко, — судя по тону, это, несомненно, был комплимент. — Я согласна.

Святочный Бал приближался. Рон — Чемпион Турнира, которого пока ни одна девушка так и не набралась смелости пригласить — кто бы мог подумать, что все они такие трусихи? — понял, что пора брать дело в свои руки. Как известно: «Если хочешь, чтобы что–то было сделано, нужно это делать самому». Потому он сам подошел в Большом Зале к вейлочке и пригласил ее на бал. Та изменилась в лице (ох, как волнуется!) и что–то промямлила про то, что у нее уже есть партнер.

«Все–таки редкая трусишка» — заключил Чемпион, — «придется ее чуть–чуть простимулировать.»

Когда Флер пришла в себя от ярости после того, как этот рыжий клоун положил руку ей на грудь, того уже успели уволочь в Больничное Крыло.

После этой истории, а также выволочки, которую он получил от МакГонагалл по поводу своих манер, Чемпион заключил, что вейлочка слишком игривая для его вкуса. Значит, ему нужна другая партнерша.

И именно тут он понял, что пока он ждал француженку, проклятые завистники (во главе с Поттером, ясное дело, этот мальчишка до сих пор не может забыть, как он — Рональд Уизли — напугал дракона, а не наоборот) не теряли время даром. Похоже, все–все девушки уже были приглашены или (как его подлым врагам это удалось — непонятно) уезжали домой на каникулы до Бала. И потому ни одна из них уже не могла воспользоваться этим подарком судьбы, что сам Чемпион готов осчастливить ее, сопровождая на Бал…

Даже Гермионе, о существовании которой Рон вспомнил за неделю до Бала, и то подлый Поттер ухитрился кого–то заранее впендюрить.

Видя, как весь мир объединился, чтобы помешать ему, Рональд захотел сделать то, что делает всякий мужчина в трудную минуту — поплакать в грудь мамы. Но ее не было в пределах досигаемости, а потому ему пришлось довольствоваться написанием письма с описанием своих злоключений.

Джинни Уизли сидела на своей кровати в спальне для девочек и безутешно рыдала. Она только что получила письмо от своей матери, это был конец, через четыре дня, на Святочном Балу, ее жизнь потеряет всяческий смысл…

А ведь до этого все было неплохо. Ее пригласил Нивелл, и она согласилась, ведь она была лишь третьекурсницей. Конечно, в глубине души она мечтала, чтобы это был Гарри, но, верно, не судьба… Сперва ее герой говорил, что вообще не пойдет на Бал. Теперь он этого уже не говорил, а однажды она мельком его видела в пустом классе явно прорабатывающим па… значит, у него уже была партнерша…

Что же, Джинни была готова пережить это и потом жить надеждой, что как–нибудь потом, через пару лет… Но теперь всему конец, после Бала у нее не то, что не будет шансов с Гарри, у нее вообще не останется шансов на свидание с кем–либо в Англии… а скорее, во всей Европе.

Когда ее одолел очередной приступ слез от мысли, насколько же жестока эта жизнь, неожиданно в сознании мелькнул луч надежды. Возможно… как на первом курсе, ее герой спасет ее? Возможно, он что–нибудь придумает?

Она встала, вытерла слезы и постаралась привести себя в порядок. После чего отправилась искать своего героя…

Гарри нашелся довольно быстро. Он сидел в гостиной и с сосредоточенным видом изучал какую–то книгу из библиотеки. Вообще, если подумать, то теперь Гарри очень часто читал что–то… или пропадал неизвестно где. Джинни всерьез подозревала, что он встречается с девушкой… она бы заподозрила, что эта девушка — Гермиона, если бы в этом году они не общались куда меньше обычного.

— Гарри?

— Да, Джинни? — поднял он взгляд от книги.

— Мне… мне нужна помощь, я только что получила вот это… — и она протянула ему злополучное письмо.

Пока он его читал, она просто ждала. Не было нужды заглядывать через плечо, она успела выучить это коротенькое и страшное послание наизусть.

«Джинни, твоему брату срочно требуется партнерша для Святочного Бала. По его словам, все парни в школе ему настолько завидуют, что сговорились не дать ему найти пару. Я не могу поверить, что дети могут быть настолько коварными и подлыми. В мое время ничего подобного не было…

Я попыталась договориться с Мюриель, но у его тети уже есть планы на тот вечер, планы, какие не отменишь… Джинни, придется тебе соправождать своего брата на Бал.

С любовью, мама.»

По окончанию чтения Гарри заметно побледнел, возможно, даже на его лице мелькнуло что–то зеленое…

— Я… я понял твою проблему… но не вижу, что я могу с этим поделать.

— Гарри, прошу, помоги мне найти партнершу для Рона. Если мне придется идти с ним на Бал… мне конец!

— Да… но кого ты хочешь так «обрадовать»? Кто согласится… и кто такое заслуживает… — Гарри остановился на полуслове с видом кого–то, кого осенила идея. — Так, пошли…

И они пошли… к Гермионе, которая сидела за другим столом и делала домашнюю работу.

— Гермиона… нужна твоя помощь… — тихим, заговорщеским голосом проговорил Гарри.

Глава четвертая: Слон в посудной лавке… это еще не самое страшное

Сперва Гермиона и слышать не хотела ничего о том, чтобы, по сути, устроить грандиозный розыгрыш — это прерогатива близнецов — а уж тем более, если целью предполагается преподаватель. Но тут Джинни скорчила такую жалобную мину, что и соплохвост бы помягчал, а Гарри напомнил ей пару прошлогодних эпизодов. Когда Гермионе напомнили о словах жертвы о том, что в этом деле «книги помогают только до определенных пределов», ее участь была решена… Кроме того, Джинни клятвенно пообщала, что если это сработает, она немедленно вступит в Г. А.В. Н.Э. — честь, от которой Гарри, между прочим, отвертелся.

И вот тем же вечером, почти как в старые–добрые времена — только вот Рона не хватало — Гарри и Гермина, как заправские диверсанты, а лучше, мародеры, в смысле, Мародеры с большой буквы, отправились на дело. С собой они взяли Мантию и Карту — два предмета, с которыми поход по ночному Хогвартсу, где водятся Филчи с кошками, Снейпы с сальными волосами и Пивзы со странным чувством юмора, казался детской игрой. Проникнуть в кабинет было проще простого, сама учительница мирно спала в соседней комнате, и Гермиона предусмотрительно наложила заглушающее заклятие, чтобы она могла спать и дальше… ну а само черное дело не заняло и минуты.

На следующий день, около десяти часов утра, профессор Сильвия Треллони наливала себе третий… или четвертый… если только это был уже не пятый стакан хереса.

Знание будущего было подчас столь тяжкой ношей! Но она, как и всякий Пророк, не имела права противиться воле Судьбы! И коль скоро само время повелевало ей принять этот тяжкий груз… она была обязана это сделать.

Содержимое бокала прошло теплой волной, но не принесло желанного облегчения. Сколько бы она ни убеждала саму себя в том, что это ее долг, она не могла не думать о том, как было бы здорово, если бы она не стала глядеть в свой Хрустальный Шар этим утром… Видение было столь четким и ярким, она не имела права его игнорировать. Слава Мерлину, что наступили каникулы и у нее не было занятий — это давало время подготовиться…

Два часа и полбутылки спустя Сильвия сумела собраться с духом, чтобы спуститься в Большой Зал и выполнить свой долг.

В предверьи Святочного Бала школа полнилась слухами.

Главной темой для обсуждений была, конечно же, сцена, устроенная профессором Треллони на входе в Большой Зал за три дня до события. От нее на пару метров несло сильным алкоголем; объявив, что Воля Судьбы — превыше всего, она пригласила Рональда Уизли на Бал. Чем в высшей степени удивила, но и обрадовала всех присутствующих.

Рон, Мальчик — Которого-Боятся — Драконы, был счастлив видеть, что хоть кто–то сумел обыграть коварного Поттера и прочих завистников. Конечно, сумасбродная профессор Треллони не была тем, кого бы он сам выбрал, но если она оказалась единственной, с кем Поттеру не удалось сладить, она, несомненно, заслужила великую честь сопровождать его на Бал…

Женское население Хогвартса дружно вздохнуло с облегчением; хотя все вплоть до первокурсниц уже либо обзавелись партнером, либо разъехались по домам, опасность оставалась. Ведь все понимали, что так или иначе партнерша у Рона будет, даже если преподавателям придется самим выбирать крайнюю… а быть крайней никому не хотелось. Потому все, как могли, избегали Чемпиона, а заодно, по возможности, и преподавателей (прим. беты: не понял…). И даже Плакса Миртл, которая прослышала о знаменательных событиях от Пивза (не исключено, кстати, что суть происходящего дошла до нее искаженной), без вести пропала из своего туалета. И были по гроб жизни признательны Треллони, которая с какого–то перепою (судя по запаху, самого обычного и настоящего) решила занять это место.

Минерва МакГонагалл в первый и, возможно, в последний раз в жизни прониклась уважением к своей коллеге, которая не только положила себя на алтарь традиций и взаимопонимания между народами. Но она же еще избавила ее от неприятной обязанности выбора… Ибо именно ей, как декану факультета, откуда Чемпион, выпадало бы назначить ему пару. И совершенно очевидно, выбирать бы пришлось тоже из гриффиндорцев, выбери она кого другого — и это будет равносильно объявлению войны…

Но наибольшее облегчение и признательность испытывала Вирджиния Уизли. Только вот признательность эта была направлена не к самоотверженной прорицательнице, а к Гарри Поттеру и Гермионе Грейнджер…

Гарри и Флер неторопливо вальсировали по пустому классу. Был момент, когда он подумывал над тем, чтобы проводить эти уроки в Комнате по Желанию, но потом решил, что нечего всем подряд выдавать тайны Замка — ведь об этом помещении даже Мародеры не прознали.

Посему он подобрал классную комнату в той части Хогвартса, куда мало кто ходит: она была вдали от библиотеки, Большого Зала или от гостиных. Когда Флер поинтересовалась, откуда он так хорошо знает этот огромный замок, Гарри лишь загадочно улыбнулся…

Уроки танцев проходили вполне успешно, хорошая координация движений Гарри — черта игрока в квиддич — тому весьма способствовала. Попутно Флер еще взялась за его манеры и этикет. Гарри был далеко не неучем, но до аристократа, которым он, оказывается, был, ему было далеко. Флер, сама наследная графиня, огорошила его сообщением, что он, оказывается, сын герцога. Француженка приоткрыла рот, когда выяснилось, что Гарри был не в курсе и никто не подумал его просветить, а потом и вовсе была раскатана в плоский блин, когда тот на запале ляпнул, что до одиннадцати лет считал своего отца пьяницей, который убился в автокатострофе…

Дальше этот разговор не пошел, ибо Флер отличалась тактом и чувствительностью, она лишь посоветовала Гарри поинтересоваться у гоблинов в Гринготсе, что именно он унаследует по достижению совершеннолетия.

В общем, уроки поведения за столом также шли успешно, что интересно, основным стимулом, подталкивающим Гарри к изучению данного предмета, был Рон. Достаточно было провести пару минут в его обществе за едой (а став Чемпионом, он сразу стал еще хуже), чтобы навсегда расхотеть быть на него похожим. Потому Гарри ради этих уроков даже существенно урезал время, которое проводил за изучением содержимого Омута Памяти.

Кроме того, в какой–то момент Флер, приобретя вдруг весьма грозный вид, в ультимативной форме потребовала, чтобы он описал, в каком виде собирается идти на Бал. Гарри не нашел в этой информации ничего свехсекретного и потому немедля раскололся. Та осталась удовлетворена.

Последние ноты отзвучали. Флер и Гарри остановились, разделились и поклонились друг другу.

— Очень орошо, Арри, — заявила та. — Я еперь уверена, то завтра ты неударишь врязь лицом.

— Ну, спасибо… значит, до завтра?

— Огоди, — улыбнулась Флер, устраиваясь на парте. Гарри последовал ее примеру и сел напротив. — Я слышала, воему… «другу»… — она сделала многозначительное ударение на этом слове, — аки нашлась пара?

— Да, мой самый нелюбимый учитель, после Снейпа, — кивнул с ухмылкой Гарри. Хотя это случилось два дня назад, до этого они эту тему не поднимали.

— Снеип… это оторый… терный, страшный и… немитый?

— Ага, — Гарри хохотнул при такой характеристике зельевара.

Наконец, пришел день Бала, то есть Рождество. Великий Чемпион, надежда и опора Хогвартса, Мальчик — Которого-Боятся — Драконы и наконец, посрамитель этого завистника Поттера (ведь, несмотря на все его пакости, ему удалось найти себе партнершу, и не кого–нибудь, а преподавателя — внушает) проснулся много раньше обычного. Не было еще даже одиннадцати утра, все в Гриффиндоре знали, что их Чемпион в каникулы и по выходным не встает раньше полудня.

Спальня уже была пуста — все давно встали и ушли (наверное, опасаются его, он ведь Чемпион как–никак… а может, во главе с Поттером новый коварный замысел вынашивают). Первым делом он, конечно же, кинулся разбирать подарки…

Свитер от мамы, опять бордовый, ну что ты будешь делать… Какие–то сладости от близнецов — это Рон немедленно сунул под кровать, от греха подальше. О… коробка Шоколадных легушек от Гермионы и книга про квиддич от Гарри… Это они что, пытаются подлизаться? Или сдаются? Или…

«А какая разница!» — заключил он и отправил в рот первую лягушку… потом вторую… На десятой мелькнула новая мысль, — «Я ведь им ничего не подарил на это Рождество… впрочем, неважно. Если они действительно хотят мириться, то поймут! У меня с этим Турниром столько забот, некогда думать о таком» — на этом он сунул в рот одиннадцатую лягушку.

Гарри поправил воротник своей мантии, немного повертелся перед зеркалом, чтобы убедиться, что все сидит как надо. Обычно он не уделял так много внимания внешности, но он чай идет на Бал, и не просто так, а в сопровождении, несомненно, самой красивой девушки в школе. А значит, нельзя падать в грязь лицом, а то она его еще поджарит…

Рон, он же великий Чемпион, он же… чучело гороховое, до сих пор не появился, не иначе, будет одеваться в дикой спешке. Хорошо еще, что ему прислали новую парадную мантию — результат той истории с Пророком и «Томом» Уизли. Остальные парни уже переоделись и спустились, может, даже уже ушли из гостинной. Пора бы и ему…

Спустившись вниз, он обнаружил Нивелла с Джинни, Парвати с… Колином — вот этого он не ждал — и многих других. Ни Рона, ни Гермионы было не видать.

— Вы Гермиону не видели? — обратился он к честной компании. Где скрывался Рон, выяснять ему не хотелось.

— Нет, — ответила за всех Лаванда. — По–моему, она вообще переодевалась не здесь… сюрприз, что ли, готовит… Ты, кстати, тоже… А?..

— Что? — не понял… нет, притворился, что не понял, Гарри.

— Говорил, не идешь, а вот… не секрет, с кем пойдешь? — Парвати, как и Лаванда, хотела все узнать первой.

— Скоро увидите, — не стал портить впечатление Гарри. — Увидимся на Балу. Кстати, чудесное платье, — эту парфянскую стрелу он выпустил уже переступив порог.

Если подумать, то да, Гермиона что–то скрывала… она не называла своего таинственного кавалера… как и он не говорил, с кем идет. Тому были причины: уже дав ей свое согласие, Гарри с запозданием вспомнил о реакции окружающего мира, а главное, реакции вспыльчивого Рона. Сообщи он о том, с кем идет… ну, например, в гостиной, в его присутсвии… такое бы было. Потому Гарри предпочел молчать в надежде, что Рон сдержится и не начнет орать посреди Бала, а к окончанию успеет поостыть… Только вот странное ощущение, родившееся где–то между желудком и кишечником, предупреждало его, что надежда эта почти наверняка ложная.

Впрочем… Гарри чем дальше, тем яснее понимал, что, в общем–то, почти и не скучает по Рону, это был его первый друг в жизни, и потому он был готов прощать ему многое… Но не теперь. К тому же… тут Гарри мысленно давал себе тяжелую оплеуху, но против правды не попрешь — Флер, несомненно, стоила того, чтобы разругаться с Великим Чемпионом, чье величие уступало его мании этого самого величия. Ибо у Флер, кроме прочего, было одно несомненное достоинство — она единственная, кто при знакомстве с ним (настоящем знакомстве, то есть когда они согласились вместе пойти на Бал) не стала пялиться на его Шрам и спрашивать про «Вы — Знаете-Кого». И во время их встреч, встреч, во время которых он многому научился, они многое обсуждали, но наследная графиня Делякур всегда деликатно обходила больные (и одновременно интересующие, похоже, всех в Волшебной Англии) темы.

Гарри был уже на полпути к входу в Большой Зал, когда ему навстречу попался Рон. Чемпион был в своей повседневной одежде и как всегда с яйцом в руках…

— Рон! — окликнул он его, тот дернулся и оторвал взгляд от своей «прелести». — Рон, что ж ты не одет? Бал вот–вот начнется!

— Ой, да что ты волнуешься, Гарри, — в рассеяности тот, похоже, даже забыл, что теперь зовет его «Поттер». — Я же Чемпион! Они не начнут без меня! Я как раз иду переодеваться…

Проводив того взглядом, Гарри двинулся дальше и попытался мысленно сравнить его манию величия с Эверестом… непростой вопрос. Перед главным входом в Большой Зал уже собралась немаленькая толпа. В глаза сразу бросалась притулившаяся у стены Треллони, на ней был фиолетовый сарафан и такое невероятное количество бус, кто полностью закрывали ей грудь. Выглядела она… чудно. И еще более не от мира сего, чем обычно, но и было в ней… какое–то самоотречение, почти геройство… она твердо уверовала, что это была воля судьбы, и была готова… чуть ли не пожертвовать собой…

Гарри дернул головой и отвернулся. Теперь ему на глаза попались Седрик и Чоу, те были в стороне от основной массы, в отдельной комнатушке. Рассудив, что это место сбора Чемпионов и их спутников, Гарри двинулся туда же… значит, за Чоу Седрик приударил… было время, когда Гарри бы на него сильно обозлился. Но, видимо, это прошло.

— Седрик, Чоу, — приветствовал он их, сперва галантно целуя ручку Чоу (Флер недаром в него этикет вбивала), а потом протягивая руку Седрику.

— Гарри, — с некоторой долей удивления ответил тот, пожимая руку. — Ты же больше не Чемпион… — судя по голосу, он бы почти не удивился, если бы ему сообщили, что Гарри уже успел вернуть себе сие звание, а скорее бы даже обрадовался…

— Нет, — согласился тот. — Я лишь дожидаюсь свою пару, мы договорились встретиться уже тут.

И Седрик, и Чоу чуть приподняли брови, очевидно, не до конца увереные в том, что правильно поняли намек. Потому они предпочли промолчать и посмотреть, что будет…

— А где самый юный Чемпион? — осторожно и иносказательно поинтересовалась Чоу, кинув беглый взгляд на Треллони.

— Боюсь, он будет еще нескоро, — ответил Гарри. Внимание сосредоточилось на нем, и он пояснил. — Уже по пути сюда я встретил его, он только шел переодеваться…

Седрик присвиснул, но ничего сказать не успел, ибо к ним в комнатушку, не со стороны основной массы, вошла Флер. Ну и он не устоял — уставился на нее. Гарри признавал — было на что уставиться, в своем платье из серо–серебристого атласа Флер была блистательна… Получив легкий тычок локтем от Чоу, пуффендуец совладал с собой…

— Арри, — лучезарно улыбнулась Флер.

— Миледи, вы как всегда прекрасны, — блестнул тот манерами, целуя ручку.

Тут их всех отвлекло прибытие учеников Дурмстранга, впереди с нехорошим (в смысле еще более нехорошим, чем обычно) выражением лица вышагивал Каркаров. За ним шел Крам с девочкой, которую Гарри не припоминал, а следом прочие их ученики. Крам и его спутница отделились от общей кучи и двинулись к ним, Каркаров провожал их каким–то особым взглядом. Этот взгляд был чем–то средним между выражением лица Рона, когда по окончании праздничного ужина его тарелка вдруг пустела, а он еще не успел доесть, и рожей Снейпа, когда зелье Гарри вдруг ни с того ни с сего оказывалось прилично сваренным.

Тут Крам и его девушка оказались уже совсем рядом, и Гарри наконец смог рассмотреть ее лицо…

— Гермиона?.. — не сдержался он, сумев, правда, удержать челюсть.

— Гарри?.. — очевидно, она тоже узнала его только сейчас. Она пару раз перевела взгляд с него на Флер и обратно, а потом нервно хихикнула. Гарри и сам с трудом сдержал смех, это было по меньшей мере забавно…

Шестеро молодых людей начали обмениваться новостями. Флер всем охотно поведала, как она отловила Гарри в коридоре с целью пригласить его на Бал. Гарри же подтвердил, что особо и не брыкался… Гермиона же туманно объяснила, что Виктор Крам пригласил ее прямо в библиотеке, предварительно каким–то образом сумев сбить своих многочисленных поклонниц со следа. В этот момент Гарри подметил странные изменения в ее передних зубах, но деликатно промолчал.

Тем временем основная масса учащихся уже перешла в Большой Зал. Они остались вшестером, не считая Треллони, которая в какой–то момент извлекла из недр своего одеяния бутыль подозрительной формы и сейчас подреплялась… а возможно, подкрепляла свою решимость. Ну и еще профессор МакГонагалл ходила туда–сюда, явно ожидая Рональда. Объяснив ей, что тот еще может задержаться, Гарри вдруг сообразил…

Если бы он один шел на Бал с другим Чемпионом, Рон «мог» бы сдержаться, но теперь, когда и Гермиона взялась за это…

Рональд Биллиус Уизли, Чемпион Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, приближался к Большому Залу… Наступала пора Бала. Строго говоря, она наступила уже добрых пятнадцать минут назад, но имеет же право главный виновник торжества, Мальчик — Которого-Боятся — Драконы, немного опоздать?

Первым, что он увидел, была, конечно же, его спутница на Бал… неужели даже для такого знаменательного события она не могла избавиться от этих дурацких сарафанов и бус? Выглядеть она будет в них просто смешно… но ладно, все ведь будут смотреть на него, так что не страшно. Ну а он, естевственно, безукоризненен, эта его новая красная мантия — знак того, что он истинный гриффиндорец — просто блистательна. Так… где же остальные… а вон они, и Седрик, и Виктор Крам, и вейлочка… черт, как ее звать–то? Впрочем, неважно, она так и не решилась пригласить его — ей же хуже — пусть теперь идет с… да неважно с кем!

— Что ж, теперь, когда мы все в сборе, — Рон поспешно обернулся на голос, он и не заметил МакГонагалл. Та сверлила его каким–то особенно тяжелым взглядом (верно, злится, что он не пошел на Бал с ней). — Самое время начинать…

Она объяснила, что они пойдут в Зал парами, церемониально, и рассядутся за тем же столом, что и судьи… Француженка и ее спутник — Чемпиону некогда было присматриваться к сопровождающим — встали первыми, потом Крам, следом Седрик. Его с профессором Треллони убрали в самый конец — МакГонагалл явно осерчала, что не ей досталась честь сопровождать его.

Гарри не мог не почувствовать себя задетым — лучший друг… Нет, «бывший» лучший друг ухитрился не заметить ни его, ни Гермионы! Просто он не удостоил их и взглядом!

«Впрочем… это ненадолго, и в любом случае… внимания я сегодня получу куда больше, чем нужно» — одернул себя, когда они с Флер первыми переступили порог Большого Зала. Ведь они, скорее всего, затмят великого Чемпиона, ведь ни для кого не секрет, с кем он пойдет… а вот они… Возможно, зря он молчал… тут же даже эта красная мантия, в которой он, в сочетании с волосами, походил на плакат «При пожаре звоните 911», останется почти незамеченной. С некоторым мрачным удовлетворением он наблюдал, как окружающие меняются в лице, узнавая в спутниках двух иностранных Чемпионов довольно–таки небезызвестных четверокурсников… Малфой в черной бархатной мантии совсем неаристократично отвесил челюсть сперва до пупка, а потом и вовсе до пола. Паркинсон рядом с ним вытаращила глаза так, что те закрыли ей половину лица, что, учитывая ее мопсовидную физиономию, было скорее улучшением. Но потом стало хуже, ее вдруг начало трясти, как если бы она в одно мгновение подхватила одноименную болезнь.

Лица и парней и девушек мрачнели… очевидно, одни злились на него, за Флер, другие же в свою очередь злились либо на Флер, либо на Гермиону… а может, на обеих сразу.

Стол судей тем временем приближался… там все те же лица, только вместо Крауча почему–то Перси… тот кивнул и приглашающе чуть двинул стул рядом с собой. Гарри не знал, к кому тот обращался, но посчитал за лучшее решить, что Рону. Тем более что Чемпионом была Флер, ей и решать, куда садиться. (Гарри, как джентельмен, просто не мог обречь девушку на несколько часов в обществе Перси)

— Чт… Гар… Герми… — донеслось у него из–за спины, кажется, Рон таки углядел их…

Лишь невероятным усилием воли Рональд Уизли удержался от того, чтобы взорваться, когда увидел, что его БЫВШИЕ друзья даже тут сумели его… подставить! Как же им это удалось? Верно, с самого начала готовились, все время этому посвятили! Только чтобы лишить его минуты славы! И ведь удалось им! Вон, все только на них и пялятся…

Он был настолько потрясен случившимся, что и не заметил, куда сел, а потому Перси с его известиями о повышении застал его врасплох. Рон слушал брата в четверть уха, пытаясь получше рассмотреть своих лживых друзей, которые каким–то образом сумели заарканить Крама и вейлочку… но те сели по другую сторону Дамблдора и великанши… как там ее, мадам Максим, а потому нифига было не видно.

Тут к счастью перед ними появились отливающие золотом тарелки, что помогло ему отвлечся от горьких мыслей… Когда он волновался, ему всегда хотелось есть… в смысле, еще сильнее, чем в прочее время. «Нужно подкрепиться, на полный желудок лучше думается…» — мелькнуло в голове, пока он голодным взглядом сверлил тарелку, которая отказывалась наполняться пищей.

— Свиные отбивные, — раздался голос Дамблдора. Рон обернулся и обнаружил на тарелке перед директором блюдо.

Следом и все остальные начали делать заказы. Голодный мозг Рона не сразу уловил суть происходящего, но потом до него дошло, и он схватил меню… Нет, он был слишком взволнован (а значит, голоден), чтобы выбирать…

— Всего! — громко сказал, глядя в тарелку, та его проигнорировала. — В–с–е-г-о, — по буквам поворил он. Никакой реации. — Ну что такое… — «Верно, Поттер как–то сумел мне испорченую тарелку подсунуть»

— Ты должен выбрать названия блюд, Рональд, — напыщенно произнес Перси.

— Да?.. Ладно… Цыпленок с пюре! — тарелка наполнилась. «Мало!» — мелькнуло в голодном мозгу. — Свиные отбивные! — те легли поверх предыдущего блюда. «Все равно мало!» — Антрекот, бифштекс, ребрышки… — Рона ощутимо понесло, — еще цыпленок!

Гора пищи перед ним не устояла и распалась, покрыв все вокруг, что–то даже докатилось до противоположенного края стола. «Дурацкая тарелка, не иначе Поттер подгадил» — Рон замахнулся вилкой на ближайщий кусок мяса, но тот вдруг исчез, как и все содержимое его тарелки, даже то, что раскатилось.

— Что? — Рон начал искать грабителя, а обнаружил профессора Дамблдора с палочкой в руке. — Это же моя еда!

— Рекомендую вам есть одно блюдо за раз, мистер Уизли, — странно ровным голосом ответил тот.

— Что вы?! А если еда закончится? — замутненное голодом сознание Рона не придало голосу директора значения.

— Уверяю вас, мистер Уизли, такого не случится…

На другой стороне стола атмосфера была куда приятнее, единственной ложкой дегтя было отношение Каркарова к факту, что Крам пригласил Гермиону. Это выражалось во взгляде и некоторых словах. А так они все приятно проводили время, пока не пришло время ужина. Когда Рон наконец справился с меню, он набросился на еду с таким пылом, что брызги полетели во все стороны… все по мере сил отодвинулись, не считая бедной Треллони, которой некуда было отступать, ибо она сидела с краю. Потом Дамблдор показал свое волшебство и оградил всех, но аппетита это никому не прибавило.

Потому Гарри был рад, когда ужин подошел к концу и настало время танцев… Рон, кстати, вставал из–за стола с явным трудом. Оно и понятно, только по подсчетам Гарри, скорее всего, не полным, он проглотил пять порций. Яма желудка у него, что ли?

Чемпионы и их партнеры прошли в центр Зала, группа Ведуньи в подчеркнуто драных мантиях — вовсе не та группа, которую Гарри бы пригласил на такое событие — заиграла вальс. Закружившись в неспешном ритме, они начали делать круг по Залу… Как Гарри и ожидал, основное внимание было сосредоточено на нем и Флер, оно и понятно: первая красотка трех школ и национальный герой, который к тому же отметился тремя днями чемпионства, а потом сумел «соскочить». Рядом с такой парой даже Виктор Крам в компании с Гермионой Грейнджер — школьной ботаничкой, которая вдруг обратилась в писаную красавицу — померкнут.

Седрик Диггори вальсировал с Чоу, ну а Рон с Треллони… на глазах у Гарри та несколько раз морщилась, видимо, широченным ступням Рона не хватало свободного места… Вскоре остальные ученики и учителя также наполнили площадку.

Ведуньи сыграли одну песню, вторую… ритм ускорился. Флер явно не спешила покидать танцплощадку, и Гарри не собирался ее торопить. Было… приятно осознавать, что танцуешь с самой красивой девушкой Бала. Они танцевали… наверное, около часа. Потом вернулись к буфету… поговорили друг с другом… с Седриком и с Крамом… и не только с ними… в какой–то момент Седрик со смехом сказал, что держит на Гарри зуб за то, что подсунул им Рона в качестве соперника. Это, конечно же, была потрясающая шутка, но теперь им троим приходится страдать от его компании. Крам и Флер его со смехом поддержали…

Потом они опять танцевали… и еще разговаривали, и снова танцевали. Когда они расходились поздно ночью, Флер сказала, что она прекрасно провела время и демонстративно поцеловала его у всех на глазах. Гарри не мог не признать, что он тоже…

Рональд Уизли покинул Святочный Бал после первого же танца, он понимал, что если Поттер и Грейнджер пошли на все это, они не остановятся. А значит, они наверняка подготовили еще одну пакость на Балу, а может, и не одну. Он не знал, что они могли придумать, а значит, ему оставалось лишь отступить.

Отступить, чтобы подготовить ответный удар! Они захотели войны, они ее получат! А ему нужен план…

Глава пятая: План составленый не без помощи плана, а внутри него еще один план…

Глава пятая, план составленый не без помощи плана, а внутри него еще один план…

Барти Крауч–младший вновь сидел в своем кабинете и поглощал огневиски, который стал любимым напитком с того самого времени, как этот мелкий подлец Поттер все испортил… и подсунул вместо себя этого недоумка Уизли. Всего пару месяцев назад Крауч наивно полагал, что среди чистокровных волшебников законченых кретинов не бывает, на то они и чистокровные! Но, верно, уже сам факт магглолюбства родителей отрицательно сказывается на их потомстве… (это он просто ни разу не общался с Креббом или Гойлом) царство Темного Лорда должно придти как можно скорее, пока последствия не стали непоправимыми! Он все сделает для этого!

К сожалению, никаких новых идей не появилось, потому нужно было обязательно заставить этого… Чемпиона разочароваться в своем Чемпионстве, а потом явиться с видом спасителя и скормить ему заранее подготовленый план действий.

Но если даже бега наперегонки с Венгерской Хвосторой и то, что за этим последовало, казались Уизли успехом, требовалось что–то и вовсе невероятное, чтобы открыть ему глаза… что–то по настоящему смертельно опасное… к счастью, среди творений Хозяина было кое–что, что могло ему помочь. Необходимо было лишь выпросить у Темного Лорда разрещение на использование того произведения черномагического искуства на такое…

Но Барти был уверен, что Лорд его поймет… а шедевр… его всегда можно будет повторить. А потому сейчас требовалось другое — убедиться, что Том… нет, не Том… прицепилось же это имя, что Уизли будет иметь представление о том, что будет во Втором Туре… А то с него станется — до последнего дня ничего не будет делать, а как придет пора нырять, так его калачом не заманишь… а потом и в этом ухитрится рассмотреть победу…

Святочный Бал дал Хогвартсу тему для сплетен на много дней вперед. И Гарри в очередной раз попал в центр внимания… только в этот раз его не обвиняли в том, что он потерял черт знает сколько очков Гриффиндора, или что он Наследник Слизерина, или хитрюга, сумевший всех надуть с Турниром. Нет, теперь все обсуждали тот факт, что он ухитрился закрутить шуры–муры с Чемпионкой Шармбатона, а заодно самой красивой девушкой в зоне досигаемости. То есть в кой–то веки обсуждали что–то приятное.

В Пророке появилось до странного подробное описание Бала, где Скитер — чудеса случаются — по–доброму описывала трех Чемпионов и их пары и весьма тонко издевалась над Роном.

Гарри, сторого говоря, был совсем не прочь стать парнем Флер Делякур, и она, похоже, также была за. Возможно, сперва он ее интересовал только как кавалер на Бал, или же это был своеобразный тест. Если так, то он его, очевидно, прошел. Как бы то ни было, уже на следующий день после Бала во время обеда Флер вдруг объявилась около стола Гриффиндора — вместо привычного когтерванского — и устроилась справа от него… Завязалась беседа, и Гарри далеко не сразу заметил, что Виктор Крам, очевидно, решил последовать примеру соперницы и теперь уже сидел напротив немало растерявшейся от таких знаков внимания Гермионы.

Таким образом, сразу три Чемпиона обнаружились за их столом, и было почти слышно, как остальные факультеты обиженно сопели. Кстати, говоря про Чемпионов, уже несколько дней подряд Рон устраивался на краю стола и с крайне несвойственным ему сосредоточенным видом поглощал еду лишь в две трети обычной скорости, после чего куда–то уматывал. Куда именно, узнала Гермиона. И, не веря своим глазам, позвала Гарри, чтобы тот подтвердил, что у нее не галлюцинации. Очевидно, у нее все было в порядке с визуальными рецепторами, или же галлюцинации охватили всех в замке. Рональд Уизли сидел в библиотеке и сосредоточенно копался в каких–то книгах.

Гермиона было воспряла духом и подумала, что отдалившийся друг взялся за ум и теперь усиленно готовится ко Второму Туру, и, естественно, предложила свою помощь. Только Рон предложение не оценил, он глянул на нее зверем и уже больше не сиживал в библиотеке. Вместо этого он брал там книги и потом читал их, уединившись в пустом классе. Это Гарри выяснил с помощью своей верной Карты Мародеров.

Больше Гермиона не пыталась заговорить с Роном… вместо этого она занялась своими отношениями с Виктором, а еще… вспомнила про Г. А.В. Н.Э. Это привело к крайне неожиданным последствиям.

— Эх… неотзывчивые вы все, я от гриффиндорцев другого ожидала, — печально заметила Гермиона, опускаясь на скамью рядом с Гарри.

— Да, а что такое?.. — тот отвлекся от неторопливой беседы с Флер за бокалом тыквенного сока.

Дело было после ужина, значительная часть учеников уже закончила есть и разошлась, Гермиона же только пришла — не иначе, из библиотеки.

— Никто не хочет записываться в асоциацию… им просто дела нет до этого… такая несправедливость! — Гарри закатил глаза, вновь повернувшись к Флер. — Потому я решила перейти к более активным действиям! — в голосе Гермионы мелькнуло что–то неприятно похожее на фанатизм.

— То такое? — поинтересовалась француженка.

— Да Гермиона наша решила бороться за справедливость. За освобождение домовиков!.. — попробовал пошутить Гарри, но осекся, когда глаза Флер расширились… но не от изумления… а от ужаса.

— И… и то ты будес делат? — нетвердым голосом спросила она.

— Я думаю сама раздать им одежду! — решительным шепотом ответила та.

— Тысума сосла! — от волнения английский Флер явно ухудшился. Гермиона дернулась как от удара. — Если очес умерет, то давай, но затем губит всес?!

— Что? — в один голос спросили и Гарри и Гермиона, один недоумевал, другая кипела от негодования.

— Ми оворим о эльфоф домовика? — уточнила Флер, Гермиона кивнула. — О бесумны кроважадни монстра, оторих наси предки ценои огромни жертв прирусили, ибо унитожит их почти невозможно?

— О чем ты? — глаза Гермионы полезли из орбит.

— Ви то, ничего не знаете? — Флер как–то вдруг успокоилась и теперь переводила взгляд с недоуменно моргающего Гарри на Гермиону, которая собиралась то ли расплакаться, то ли кинуться на нее с кулаками. — Эти удовища были создани в первои половине четырнадцатого века и почти сразу вирвались на свободу. Чтоби объяснить маглам бедствие придумали… la peste…

— Чума? — тихо проговорил Гарри, у которого тоже глаза начали лезть на лоб. — «Черная Смерть»?

— Да… это единственны случай, огда олсебники и облины сражались вместе! Ти не сможес их освободит, — она уперлась взглядом в Гермиону. — Но если би могла, ти монстри убили бы все!

— Погоди… но ведь я видел, как эльфы получали одежду, — растеряно проговорил Гарри. Гермиона сейчас была не в состоянии разговаривать. — И после этого они никого убивать не стремились…

— Один или два эльфа не страсно, — страстно заговорила Флер. — Связываюсая магия остается… им придется искать ового озяина, или они умрут терез пару недель… но если их больше — магия не держит. Знаете пожар в 1660…

— Лондонский Пожар в 1666? — Гарри не выносил Историю Магии преподаваемую Бинсом, но прочитал немало учебников истории пока жил у Дурслей.

— Да… он начился из–за того, то одиннадцат эльфов оказалис освобождени одновременно… на них то–то уронил корзину с бельем. С тех пор запресено иметь в доме больсе трех элфов. Ви этого не знали? У вас же ест История Магии?! — Флер явно начала заводиться.

— Ну… — Гарри, который благополучно дремал большую часть уроков, не знал, что сказать. Но в книгах, что он читал, дабы готовиться к экзаменам, этого не было… и на экзаменах об этом не спрашивали…

— Так, — француженка вскочила. — Я должна говорить с мадам Максим! Это же опасно!

За этим последовало разбирательство и скандал, который Совет Попечителей более–менее сумел замять. Как оказалось, Биннс (который, оказалось, был прадедушкой одного из важных членов Совета, а потому и остался преподавать) все делал согласно правилам. Указом Международной Конфедерации Магов преподаватель Истории Магии был обязан упомянуть об этих событиях в течении первого курса. Бинс и упоминал… в течении минуты на одном из уроков в марте, когда все уже давно отчаивались его слушать. Все остальное время он уделял куда более важным событиям: конференциям, восстаниям гоблинов…

Видимым последствием стало то, что Биннса на уроках неожиданно сменил профессор Дамблдор и начал он свои уроки именно с Эльфийской Войны 1348–1352 годов. История, как оказалось, была весьма занимательной. Эльфы, которые в последствии стали домовиками, были созданы европейскими гоблинами… история умалчивает, для чего, может для мирных целей, а может, и для очередного восстания. Но ни той, ни другой цели они служить не пожелали. Вырвавшись из–под контроля, они принялись быстро множиться и крушить все вокруг, начиная с гоблинов и волшебников и заканчивая растениями, не забывая про магглов и животных с насекомыми.

И это действительно был единственный случай в истории, когда гоблины и волшебники были вынуждены объединиться. И очень скоро стало понятно, насколько же могущественных чудовищ гоблины невольно (а может, и вольно) создали. Большая часть заклятий на них плохо действовала, а учитывая их размеры и вертлявость, даже Авады не были панацеей. Кроме того, все защитные чары тех времен были им нипочем, даже сегодня единственное место, куда домовики не могут попасть — это Гринготс… а так — и на заклятие Доверия, и на защиту Хогвартса им по–прежнему наплевать… короче, это была настоящая бойня, и, чтобы объяснить магглам бесчисленные миллионы жертв, пришлось придумать чуму и многочисленные крестьянские восстания…

Гермиона провела около недели в состоянии, близком к коматозному, и Малфой не упускал случая сделать пару замечаний на тему «вот так пустишь козла в огород, то бишь грязнокровку в Хогвартс, так она тебе весь Мир Магии разрушит». Причем Гарри, хоть не спускал ему «грязнокровку», не мог не признать, что в его словах что–то могло быть… Да и ему самому было непросто смириться с мыслью, что, «помогая» Добби и обводя вокруг пальца Люциуса Малфоя в конце второго курса, он был в шаге от того, чтобы либо погубить чокнутого эльфа, либо создать маньяка–убийцу. Кстати, возможно, именно в их разрушительном прошлом крылась причина того, что, стремясь защитить Гарри, Добби его пару раз чуть в могилу не свел…

Ну а Рон, целиком погруженный в свою подготовку, в чем бы она ни заключалась, вообще ничего не заметил.

Барти Крауч младший опять пил огневиски, ситуация не поддавалась контролю, хотя все было и не так уж безнадежно… просто чем дальше, тем сильнее его раздражали сами мысли о… Роне — запомнилось–таки это чертово, никчемное имя — доводили его до ручки и вызывали тяжкую мигрень. Потому приходилось забываться в компании с бутылкой.

А дело было в том, что Уизли упорно отказывался идти на контакт. Уже несколько раз Барти отзывал его в сторонку после занятий и намеками пытался выведать, готов ли тот ко Второму Туру. Уизли отвечал внятно, но ничего путного не говорил, мол «вообще все под контролем, вообще, я почти готов и вообще, чего вы вообще ко мне лезете». После Святочного Бала он вообще стал каким–то уж очень грубым…

Но при этом он много времени проводил в библиотеке, явно готовясь… Крауч не знал, что предпринять. Кажись, его вопли о «Постоянной Бдительности» — дань роли, которую он сейчас играл — обошлись ему боком. У Уизела… нет, Уизлища… да, Уизлища–поганого разыгралась паранойя, почти как у этого Грозного Глаза. Потому он опасался слишком уж навязываться со своей помощью и советами, кто его знает, что учудит Рыжик? Может, побежит жаловаться?

Он попытался выяснить, что за книги он читает, но тут Уизли переехал из библиотеки в пустынный клас, а этот чертов волшебный глаз не позволял читать названия книг сквозь стены — только силуэт был виден… Он обратился с вопросом к библиотекарше, так та напустила на него такого холоду, что он сам не помнил, как ноги унес… ногу, ибо сейчас она у него всего одна.

Короче, выяснить, чем занимается Уизлище, не удалось, но занимался он серьезно и казался уверенным в себе, а потому Барти решил, что он уже все приготовил. А значит, по этому направлению можно было не беспокоиться. Тем более что и других трудностей хватало.

Чтобы капитально напугать Рыжего придурка и навечно отбить у него охоту геройствовать, он решил применить старых–добрых гриндиллоу. Это, разумеется, было не так просто — требовалось не только натравить их всех на Уизлище, но и сделать так, чтоб тот не скончался. Ибо — как это ни печально — мертвого Чемпиона никто менять не будет, только раненого.

Потому пришлось вскрыть старый запас черномагических зелий, оставшихся с первой войны. Эти зелья были совершенно бесценны, с их помощью можно было подчинить своей воле целые армии существ, как, например, акромантулов. А он их потратил на гриндиллоу, от которых в большинстве случаев толку немного… но тут случай особый… теперь все водные черти озера нападут на самого молодого из Чемпионов… а потом дадут ему унести ноги.

«Все получится» — внушал сам себе Барти, наливая новый стакан.

Напрасно Поттер и Грейнжер считали его придурком! Он их всех обставил! Стоило ему оглянуться назад, и все встало на свои места! Все с самого начала учебного года было тщательно спланировано и подготовлено этой лживой парочкой!

Сперва Поттер сует свое имя в Кубок и становится Чемпионом у всех на глазах. Дает всем ученикам разогреться и после предлагает ему свое место! Правильно время выбрал, подлец — он, Рональд Уизли, тогда был настолько вне себя от возмущения, что и колебаться не стал.

Потом они с Грейнджер на некоторое время затихли — давали ему возможность насладиться славой, чтобы усыпить бдительность. Ну, одновременно все готовили для реализации своих планов… и сразу после Первого Тура, где он всем показал, насколько силен и могуч (наверняка не ждали такого, завистники!), тут–то они и развернули деятельность. Все–таки население Школы сильно похоже на тупых баранов! То все они его славили, и на Первом Туре он доказал, что не зря! Но стоило этому Очкарику со Шрамом и Растрепанной Заучке начать распускать о нем какие–то грязные слухи — так все тут же от него отвернулись!! Одна лишь профессор Треллони устояла перед этим… впрочем, учитывая ее образ жизни, эти слухи могли до нее просто не дойти.

Из всего этого следовало одно — Поттер и Грейнджер подготовили ему какую–то огромную подлянку на Второй Тур, чтобы недопустить его иначе неизбежного триумфа. И Рон понимал, что шансов на успех у него, если он будет играть по их правилам, почти не будет, а значит, следовало срочно что–то менять…

Да, все было кристально ясно, кроме одного… сколько Рональд ни думал, он никак не мог понять, что же он такого сделал Поттеру и Грейнжер, чтобы они пошли на все это? Неужели элементарная зависть? Просто не могут смириться с его величием и отвагой? Возненавидили его еще с тех пор, как он пожертвовал собой на первом курсе, чтобы они могли пройти дальше? И с тех самых пор готовились…

Что же, они поплатятся. Верно, само провидение было на его стороне, ибо почти сразу он нашел в библиотеке сведения, позволяющие ему обвести недругов вокруг пальца. Нехай отведают собственной кухни! Они сделали Чемпионом его — он ответит тем же, и все гадости, что они готовили для него, на них же и обрушатся!

Оказалось, Чемпион может назначить себе замену, если из–за травмы неспособен более участвовать в Турнире! Были, правда, некоторые ограничения — замену нужно было произвести миним за двое суток до очередного состязания. Жаль, круче всего было бы провернуть это где–нибудь за полчаса до начала… кроме того, учитывая, что это Поттер всучил ему чемпионство, назначить заменой его могло и не получиться… Все это он вычитал в одной крайне старинной книжке.

Но это не страшно. После этого нужно было лишь найти такую травму, которую бы невозможно было вылечить вовремя. И — вот уж воистину, провидение на его стороне — решение нашлось в другой книге, стоявшей на той же полке. Все было готово!

И он сумел сохранить свои планы в тайне, несмотря на попытки Грейнджер подсмотреть и непонятную настырность Грозного Глаза… заодно с ними он, что ли?

Ну и он, конечно, не стал тратить время на размышления над яйцом (его надо будет сохранить, в книге было написано, что все полученное Чемпионом на Турнире становится именно его неотъемлемой собственностью). В самом деле, зачем облегчать этим подлецам жизнь? Какого им будет — до соревнования два дня, а у них ни яйца, ни подсказки…

До Второго Тура осталось два дня. Школа полнилась слухами…

За обедом Гарри сидел уже в обычной компании — Гермиона, Флер, Невилл, который изо всех сил старался не смотреть на нее, ибо знал, что дуреет, и Крам, который устроился напротив своей вроде как уже официальной девушки. А вот Рона в Зале почему–то не было вообще… чтобы он обед пропускал?

Но тут, словно в ответ на его мысли, явился Рон, причем не один, а в гипсе и в сопровождении мадам Помфри… Гарри не был уверен, но ему показалось, что школьная медсестра находится на грани нервного срыва. Эта пара прошествовала к столу преподавателей и начала что–то оживленно обсуждать с тремя директорами. И у Гарри по спине прошел холодок, когда профессор Дамблдор начал стремительно мрачнеть, а его коллеги таращить глаза…

Несколько минут спустя профессор Дамблдор поднялся со своего места. Рон же обернулся и со злобным торжеством впилился взглядом в Гарри и Гермиону…

— Прошу минуточку внимания, — начал директор с ненужных слов, ибо все внимание и так уже было на нем. — Чемпион Хогвартса, мистер Уизли… — по его лицу прошла тень чего–то, сильно напоминающего ярость, — получил травму. Он практиковал одно весьма тяжелое и опасное заклятие, которое обернулось против него. И в результате у него не только сломана правая рука, но и его магическое ядро оказалось расшатанным. Потому, боюсь, в течение ближайших дней никакие целительные чары или зелья не могут быть использованы. В правилах Турнира предусмотрен подобный случай, Чемпион имеет право выбрать себе замену, и именно сегодня ПОСЛЕДНИЙ, — Дамблдор сделал упор на этом слове, — день, когда это возможно. И Рональд Уизли уже сделал свой выбор…

В этот самый момент четвертое имя, написанное дымом над Кубком Огня, изменилось. Вместо «Рональд Уизли» там теперь было написано «Гермиона Грейнджер»…

Несколько секунд стояла полная тишина, потом…

— Что?.. — выдохнула Гермиона без кровинки на лице.

— Боюсь, что это так, мисс Грейнджер, — с каждым словом лицо Дамблдора темнело все сильнее. — И, согласно правилам Турнира… вы не можете отказаться.

Еще несколько секунд тишины… лицо Рона светилось злорадным триумфом. Мало кто это заметил, но у профессора Грюма был такой вид, словно ему хотелось немедленно повеситься.

Потом из глаз Гермионы брызнули слезы, и она кинулась к выходу из Большого Зала. Несколько мгновений спустя Виктор Крам также вскочил, но бросился не за ней, а к учительскому столу. Через пару секунд его кулак с силой впечатался в челюсть Рона Уизли, стирая с него злобное торжество.

Еще через пару секунд вскочил и Гарри Поттер, с решительным выражением на лице он кинулся догонять Гермиону…

Глава шестая: Не ходите дети в Африку гулять… в смысле в Озеро

Глава шестая, не ходите дети в Африку гулять… в смысле в Озеро.

«ААА-ааа Озеро ж это ВОТ ТАКОЙ ширины!

ААА-ааа Озеро ж это ВОТ ТАКОЙ глубины!

ААА-ааа, там есть рыбы, гриндилоу.

ААА-ааа и русалки, и тритоны.

ААА-ааа и огромнейший кальмар!

ААА-ааа и огромнейший кальмар!!»

Прошло минут десять с того момента, как четвертый Чемпион Хогвартса неожиданно сменился. Крама в конце концов оттащили от Рона Уизли, но сперва вежливо позволили ему закончить начатое, чтобы не прерывать на полпути. А потому Рональд сейчас красовался расквашенным носом, свороченной челюстью, полудюжиной выбитых зубов и раскошным синяком под правым глазом. Всем, впрочем, было не до того, чтобы любоваться такой красотой — даже вечно и безгранично преданная своему делу мадам Помфри не спешила осматривать пострадавшего. Всех куда больше интересовал Кубок и все с ним связанное, в первую очередь, новоиспеченная Чемпионка, которая скрылась в неизвестном направлении.

Все пока так и остались в Большом Зале, не зная, что предпринять… возможно, они ждали чьего–то примера, например, Дамблдора. Но и сам директор не спешил что–либо предпринимать… он вообще не любил спешить, не то что всякий там «торопливый народ». Нужно подумать, все с самим собой тщательно обсудить…

В общем, все они так и сидели, пока не произошло кое–что новое — а именно, уже в третий раз за этот год и второй раз за сегодня имя Четвертого Чемпиона Турнира Трех Волшебников изменилось. И вместо «Гермионы Грейнджер» дымные буквы над Кубком Огня теперь опять составились в совсем другое имя: «Гарри Поттер». То самое имя, которым началась вся эта эпопея с лишним Чемпионом, который только и делал, что менялся. Не успели присутствующие должным образом осознать произошедшее, как дверь в Большой Зал раскрылась, и вновь появились виновники торжества. Гермиона, очевидно, успела успокоиться, хотя глаза у нее все еще были красные, а рядом с ней мрачный как туча, но и одновременно решительный Гарри…

Зависшая, было, тишина была нарушена громким звоном — Аластор Грюм рухнул лицом в тарелку.

Объяснив присутствующим, что Гермиона честью участвовать в Турнире вернула ему Долг Жизни трехлетней давности, Гарри собрался было удалиться из Зала. Но не успел. Трое других Чемпионов, которые уже некоторое время как совещались в сторонке от погруженных в себя ответственных взрослых перехватили его, после чего уже сами уволокли из Зала.

Гарри грешным делом подумал, что они решили заняться устранением конкурентов и даже собрался вякнуть что–нибудь на тему: «Флер, как ты можешь?!». Но к счастью, не успел. Ибо цели у них были вполне благородные.

Как выяснилось, пока Крам объяснял Рону на пальцах — неважно, что сжатых в кулаки — насколько он нехороший человек, и насколько плохо он поступил, Флер отозвала Седрика в сторонку. Там два Чемпиона быстро пришли к согласию, что если Гермиона, к которой они оба относились хорошо, влипла в такую историю, то ей надо помочь. Когда Крам окончил избиение, он всецело поддержал начинание.

Но тут как раз чемпионство опять сменилось, но благородный порыв трех Чемпионов не иссяк… А потому на Гарри было вывалено море информации — и про то, о чем орет яйцо, и про Озеро, и даже намекнули о таком заклятии, которое называется «Головной Пузырь». После чего пожелали Гарри удачи и удалились… все, кроме Флер.

— И вот ты нова темпион, Арри… — натянуто улыбнулась она.

— Ага… я заметил… — Гарри был, по вполне понятным причинам, довольно мрачен.

— Арри… я уже не знаю, то думать… это ведь не было тастью твоего плана? — в голосе девушки была неуверенная надежда.

— Флер… — раздраженно ответил ей Гарри, возможно, он был несколько грубоват, но… — Я уже не раз говорил, и буду говорить, что не я бросил мое имя в Кубок. Да, я знаю, что мои последующие действия тому противоречат, но все именно так! Я тогда был зол на весь мир! И на меня снизошло вдохновение, и я поспешил все провернуть… ну просто, чтобы всем показать, что почем… и прежде всего Рону, на кого я тогда был особо зол. И я как–то не задумывался о возможных последствиях. А вот оно чем закончилось! Из–за моей выходки могла пострадать Гермиона, единственная, кто мне тогда верил! Ну а потому… я должен был что–то сделать… и сделал.

— Я… я понимаю… — тихо сказал Флер. — Что ж… не рассчитывай, то наши… отношения помешают мне победить тебя! — судя по тону, она хотела пошутить, но шутка как–то не удалась.

Гарри провел почти весь остаток дня в Комнате по Желанию, изучая содержимое Омута Памяти на предмет подсказок по поводу того, что его ожидало. Подсказки он нашел, и даже куда больше, чем смел ожидать. Стоило ему нырнуть в Омут, как перед ним появился образ того другого Гарри Поттер, который ему выдал следующее:

— Что же, парень, если ты это слушаешь, значит, наша маленькая шалость так или иначе не выгорела, и ты так и остался Чемпионом. На этот случай я оставил тебе информацию по поводу того, что может тебя ожидать. В начале это будет только Первый Тур, но по его окончанию появится дальнейшее. А после второго я тебе объясню, кто и ради чего заварил всю эту кашу. Кстати, это бы я тебе сообщил вне зависимости от того, Чемпион ты или нет… В общем, дерзай, дружище… Да, и учти, то, что ты там увидишь — это как оно происходит… скажем так, обычно. Но исключения возможны, так что держи ухо востро, и не доверяй увиденому слепо. Удачи.

Вероятно, в Омут были вмонтированы часы или что–то в этом роде, ибо ему одновременно открылись воспоминания, связаные и с Первым, и со Вторым Туром. И все то, что озабоченные вопросами справедливости соперники ему рассказали, нашло свое подтверждение и даже больше… так что Гарри даже почувствовал укор совести, что теперь это почти несправедливо по отношению к остальным Чемпионам… но тут, наверное, уже ничего не поделаешь.

Ночью в спальне для мальчиков, Рон, кстати, оставался в Больничном Крыле, ибо в связи с его магической травмой убрать в одночасье все следы, оставленные озлобленным Крамом, было невозможно. Так вот, ночью Гарри размышлял над тем, как же ему теперь поступить. Идея с жаброслями казалась самой простой и продуктивной. Единственная проблема — под рукой их нет, а состязание послезавтра… не у Снейпа же, в самом деле, просить…

Гарри не знал об этом, но не только ему не спалось этой ночью. В своем кабинете злой как Пушок, которому вместо колыбельной на арфе сыграли прямо в уши пробудку на трубе, сидел Барти Крауч младший. Из–за своего обморока он чуть было не прозевал момент принятия зелья, а значит, почти засыпался — а это нисколько не улучшало настроение.

Поттер опять стал Чемпионом… в других обстоятельствах Барти бы до потолка скакал и неважно, сколько ног было бы у него на этот момент. Но теперь мало того, что он пустил огромные запасы ценнейших зелий псу… нет, Уизлищу–поганому под хвост, тогда как единственное, что ему стоит совать под хвост — это перец! Самый злющий, какой только есть! Впрочем, он отвлекся…

Так вот, теперь все его труды не просто пошли насмарку, нет! Они обернулись против него, ибо все гриндилоу озера были нацелены на самого молодого Чемпиона — то есть теперь на Поттера. Поскольку эти твари были от рождения дальтониками, давать им цвет волос в качестве приметы было бессмысленно, а вот возраст они чувствовали прекрасно… И задний ход уже не дашь! У него нет никакой возможности за оставшиеся сутки с хвостиком свести на нет результаты своих многодневных трудов!

Барти опрокинул в себя стакан огневиски. Он убьет Уизли! О да! Он убьет Уизли! Уже убил бы — благо теперь его ничто не сдерживает — да не до того пока, нужно срочно что–то придумывать… Можно было бы, конечно, попробовать убить его так, чтобы привлечь внимание — в надежде, что по такому поводу состязание отложат… но надежды мало. Все, поди, облегченно вздохнут, и займутся делом…

Потому придется немного потерпеть… но потом, потом… он совершит этот подвиг и убьет Уизлище! А потом, когда Темный Лорд захватит власть, он лично проследит за тем, чтобы и остальные Уизли не уцелели! Такой уровень дибелизма не может развиться в чистокровном волшебнике просто так! Он должен был накапливаться в течение поколений! А значит, ради блага Мира Магии! Нет, для всеобщего блага, Уизли должны быть искоренены!

Покуда Барти Крауч пытался найти решение своей проблемы, то и дело переключаясь на мечтания о скорой кончине бывшего Чемпиона, Альбус Дамблдор в своем кабинете также предавался важным думам…

Старый директор никогда не любил принимать решения впопыхах. Он всегда любил продумывать все свои действия и планы долго и тщательно… так, чтобы иметь варианты действий на все случаи жизни… но в этом году все шло наперекосяк. Он не ожидал, что Гарри окажется Чемпионом, но на всякий случай составил планы и для такого поворота событий… мир не сошел с ума, он был готов…

Но потом… потом… Гарри удивил всех, сдав свой титул Чемпиона Рону Уизли. Такое старому директору не могло присниться и в кошмарном сне, навеянном прокисшими лимонными дольками… но, слава Мерлину, до первого испытания тогда еще было немало времени, и потому он мог поразмыслить неспеша… хотя юный мистер Уизли своими выходками добавил бы ему седых волос, не будь он и так весь седым.

Но теперь все опять поменялось самым непредвиденным образом, и нужно было срочно менять планы… а Дамблдор очень не любил слово «срочно». Он уже потратил немало времени, подыскивая подходящего заложника для мистера Уизли. Никого в голову не приходило, ибо юный Чемпион ухитрился со всеми рассориться, даже с собственной сестрой — из–за чего, Дамблдор не уточнял, но, кажется, это было связано с Балом. Но именно на Балу родилось решение, родилось из раздражения, вызванного манерами последнего. Если он так дорожит яйцом, пусть оно и будет его заложником… директор тогда позволил себя дьявольскую усмешку при мысли о том, как все отреагируют на новость, что у мистера Уизли совсем нет дорогих ему людей…

Теперь же Чемпионом опять был Гарри… и все планы летели псу под хвост. Для начала, была проблема с мисс Делякур. Дамблдору удалось уговорить мадам Максим, что Гарри будет подходящим заложником для ее ученицы — мальчику бы наверняка была приятна мысль, что он ей дорог… Но теперь это невозможно, слава Мерлину, вариант с юной мисс Габриэль, с самого начала предложенный Людо Бэгменом, был возможен… что–то тут ему не нравилось… что–то его сильно беспокоило. Это беспокойство появилось не так давно… уже после Святочного Бала. Но в чем дело, понять ему так и не удалось.

А главное, кто будет заложником Гарри? Изначально на эту роль планировался мистер Уизли… но они поссорились еще даже до того, как Чемпион сменился первый раз. И последующие события ничего не улучшили. Ну а теперь уже и речи быть не могло об этом, и дело даже было не столько в том, что с этой пресловутой травмой Рональда не погрузишь в магический сон. Просто Альбус Дамблдор не мог подложить такую свинью юному Гарри…

Другим вариантом была бы мисс Грейнджер… но она была, так сказать, занята. И ссорить мистера Крама с мистером Поттером — это последнее, чего хотел старый директор… Кстати, слава Мерлину, что не мисс Грейнджер стала Чемпионом, ибо иначе пришлось бы искать заложника ей и мистеру Краму…

Больше выбирать было некого… нет, конечно, были еще Вирджиния Уизли… ну и конечно, мисс Делякур. Не говоря про Сириуса… но юная мисс Уизли не годилась на роль самого дорогого, а остальные не годились на роль заложников.

Проклятие! У него почти не было времени на то, чтобы что–то придумать…

И именно в этот миг в бесконечно гениальном мозгу бесконечно гениального волшебника мелькнула бесконечно гениальная мысль! Действительно… почему бы и нет? Таким образом, все проблемы с общественным мнением достанутся–таки юному мистеру Уизли… ну, с него не убудет, и ему не привыкать.

Что же, эта проблема решена. Что же до самого Турнира и совсем близкого Второго Тура, оставалось только надеяться, что Гарри вновь найдет способ выкрутиться… Но, может, попытаться ему как–то помочь?

Вон, все его соперники уже проявили удивительное единодушие и благородство, Олимпия и Игорь на своих подопечных даже не осерчали… Турнир выполняет свою объединящую миссию! И возможно, прежде всего, благодаря Гарри… как бы ему помочь?..

Решение этого вопроса так же не заставило себя ждать. На следующее утро прямо за завтраком Гарри сам подошел к нему и попросил о встрече. Мальчик–то скромно рассчитывал, что его пригласят в кабинет после уроков, но директор сразу повел его к себе, пообещав накормить завтраком на месте, а если потребуется, так и дать справку, почему он опоздал на урок.

В кабинете старый директор быстро наколдовал завтрак на двоих, усадил Гарри напротив и посмотрел на него своими добрыми и мудрыми глазами… Гарри почему–то передернуло.

— Итак, о чем ты хотел поговорить, Гарри?

— Профессор… у меня небольшая просьба…

— Да?

— Мне необходимо посетить Косой Переулок и кое–что там приобрести. В обычных обстоятельствах я бы заказал по почте, но состязание уже завтра, и покупка может не придти вовремя…

— Понимаю… — Дамблдор был действительно впечатлен, очевидно, Гарри за одну–единственную ночь нашел свое решение, отличающееся от предложенного остальными Чемпионами. — Но, думаю, все можно сделать еще проще. Просто скажи, что тебе требуется, и я позабочусь, чтобы оно было в твоем распоряжении самое позднее к вечеру.

Гарри явно удивился такой активности со стороны директора, но упрямиться не стал, и скромно так сказал: «Жабросли»…

Две часовых дозы жаброслей Гарри получил уже в обед, а Северус Снейп весь оставшийся день ходил какой–то особенно кислый… как если бы вышестоящее начальство заставило его сделать доброе дело тому, кому он ничего доброго отродясь не желал…

А вообще, день у Гарри прошел весьма неплохо. Вся школа, видимо, сошлась во мнении, что последний финт ушами — не часть его какого–то особо дьявольски–хитро–хулиганского плана. Просто Уизли не просто идиот, но еще и подлец… а он, Поттер, настоящий мужчина, мужественный герой, пришедший на помощь девушке в трудную минуту.

Во время ужина Малфой его долго и старательно сверлил взглядом, но ничего не сказал и удалился в сопровождении своих неизменных телохранителей. И — это особенно приятно — Рона весь день не было. Он все так же отлеживался в Больничном Крыле.

Гарри этого не знал, но последнее было опять же заслугой директора. Не то чтобы старый волшебник пытался как–то изолировать бывшего Чемпиона от всего остального мира… просто Рональду Уизли не дали с собой в больницу «Сокровище», а это было очень кстати…

Утро выдалось на редкость промозглым… впрочем, чего еще ожидать в конце февраля? Гарри поежился. Он не стал надевать теплую одежду, ибо все равно придется все снимать — так пусть хоть снимается побыстрее. И теперь сильно об этом жалел, ибо организаторы поскупились на какое–нибудь согревающее заклинание. Причем, судя по лицам, зрителям повезло не больше участников, но они хоть одеты были как подобает… но все равно, пока он и остальные будут шастать по озеру (вода там, кстати, тоже наверняка ледяная), зрителям предстоит сидеть на деревянных скамейках и ждать возвращения Чемпионом и появления первых симптомов пневмонии. И неисключено, что пневмония явится куда раньше отважных ныряльщиков.

Людо Бэгмен, который, судя по сияющей физиономии, себя–любимого согревающим заклятием не обделил, громовым голосом вещал, что Чемпионам надлежит нырять и там на глубине выискивать своих заложников.

Седрика ждала Чоу.

Краму была особо дорога Гермиона, и ему теперь тоже предоставлялась возможность ее спасти.

Флер надлежало искать собственную младшую сестренку. Судя по взгляду, такая новость ее не обрадовала, и по окончанию состязания она собиралась кое–что кое–кому сказать. Не будем говорить, кому именно, но это именно он организовал весь Турнир, а в прошлом много играл в квиддич.

Тут Бэгмена неожиданно сменил Альбус Дамблдор и звонким голосом сообщил, что поскольку организаторы не успели изменить свои планы, Гарри Поттеру надлежит освобождать заложника, приготовленного для Рона Уизли. Гарри не удержал челюсть на месте, когда узнал, что спасать ему предстоит «самое дорогое», что есть у его «друга» — Дамблдор сделал упор на этих трех словах, особенно на последнем — его золотое яйцо.

Глаза директора при этом сверкали так, будто он одновременно что–то передавал морзянкой. Несколько секунд спустя по трибунам начали гулять смешки, но потом их покрыл громовой… наверное, все–таки крик.

— Фто? Мофья Ффрелесть!! — сидящий на отшибе трибун Рон Уизли, которого по этому случаю таки выпустили из Больничного Крыла, вскочил на ноги. Даже отсутствие почти всех передних зубов и плохо слушающаяся челюсть не мешали ему вопить так, что слышно было, наверное, и в Запретном Лесу — вероятно, наследственное, от матери. — Ффыы не повффмеете!

Он кинулся было не то к судьям, не то прямо к участникам, но случайно, а может, и не случайно оказавшиеся поблизости близнецы его схватили, скрутили и бросили обратно на его место. А рядом, не иначе как по волшебству, вдруг образовалась мадам Помфри — Чемпионы начнут возвращаться не сразу, она могла себе позволить отлучиться.

— Итак, наши участники готовы ко второму испытанию! — вновь загрохотал Людо Бэгмен. — Начнем по свистку, на счет три… раз, два… ТРИ! — и он оглушительно свистнул.

Чемпионы кинулись к воде. Там кто–то принялся трансформироваться в акулу, кто–то наколдовал себе пызырь на голову, а кто–то разделся до плавок и начал жевать что–то очень противное — судя по выражению лица.

Как бы то ни было, Чемпионы довольно быстро скрылись под водой. И они не знали, что примерно через час после их отбытия на поле появилось два новых действующих лица и вихрем налетели на судей… Большинство присутствующих не знали, о чем те кричали, но видели, как лица судей начали бледнеть… А судя по выражению лица, Дамблдор наконец нашел ответ на загадку, которая его тревожила уже какое–то время, но было поздно…

Гарри понятия не имел, в какую сторону он сейчас плывет. Не до того ему было. Если уж на то пошло, он был уже почти готов плюнуть на это испытание, в конце концов, в гробу он видал это золотое яйцо. Даже если подводный народ серьезно намеревается объявить своей собственностью все то, что не будет у них отобрано по истечению часа — а из воспоминаний в Омуте следовало обратное — то и черт с ним. А Рон, если хочет, может потом сам лезть его отвоевывать.

Сейчас Гарри беспокоило совсем иное — складывалось впечатление, что все гриндилоу этого озера заранее договорились поделить его между собой по–братски. Не прошло и пяти минут, как он очутился под водой — с остальными Чемпионами они сразу же расплылись в разные стороны — как появились первые ласточки. Их он встретил как подобает — чай, не зря уже несколько месяцев он значительную часть свободного времени проводит в компании Омута Памяти — странной компании, надо признать, но полезной. Нашлось там полезное и на этот случай… но вот тут и началось что–то странное. По идее, гриндилоу никогда не записывались в камикадзе, видя, что потенциальная жертва оказывает сопротивление, они старались зайти сбоку, а могли и просто отступить. Эти же перли напролом с тупостью и бесстрашием, свойственными разве что троллям и инферналам… Чего он только не нахватался в этом Омуте…

В результате первый пяток тварей он просто сварил струями кипятка из палочки. Но почти сразу появились новые… причем в куда большем количестве. Гарри и глазом моргнуть не успел, как оказался в кольце… ему удалось уйти вниз, посылая кипяток разные стороны. Но во время прорыва коготь одного из водных чертей полоснул его по ноге…

Если бы в этот момент Гарри остановился, чтобы присмотреться повнимательнее к атакующим, он бы приметил нечто странное: стоило ему получить рану, как гриндилоу вдруг остановились, словно неуверенные, что делать дальше. Но ему было не до этого, он уходил на глубину, попутно наложив на рану останавливающее кровь заклятие — еще одна очень полезная штука. Едва стало ясно, что жертва не собирается сдаваться, гриндилоу вновь пошли в атаку.

И так оно и пошло… Гарри не знал, сколько времени он провел в воде, на нем красовалось уже с полдюжины порезов, счет убитым им гриндиллоу — сейчас было не до того, чтобы размышлять над фактом совершения убийства — шел уже на несколько десятков. Но теперь за ним гналось уже сотни полторы тварей, обходя его с разных сторон, а главное, отрезая от пути наверх… Все новые и новые присоединялись к охоте, как если бы его незаметно полили чем–нибудь особо аппетитным для них. В суматошных мыслях Гарри мелькнуло, что, может быть, любимым блюдом этих тварей является волшебник, поевший жаброслей… но нет, это было бы как минимум в противопоказаниях… хотя… кто его знает, где их профессор Дамблдор достал… но тогда в Омуте Памяти было бы сказано…

Нет, вряд ли всему виной были жабросли. Но они, несомненно, были причиной, по которой твари его еще не достали… сейчас он не уступал им в скорости, и ориентировался под водой не хуже… но сколько все это еще может длиться? А главное, где он? И где остальные? И с какой стороны он сюда приплыл? Не говоря уже про подводное поселение…

Ошпарив еще пару подобравшихся слишком близко тварей, Гарри глянул наверх. Оттуда стремительно приближалось что–то темное… что–то огромное… полминуты и еще два гриндиллоу спустя Гарри понял, что это «что–то» было гиганским кальмаром.

«О, Мерлин! Он что, тоже решил меня в свое меню добавить?!» — пронеслось в голове. Но потом вспомнилась сцена в начале этого года, когда этот самый мегатойтис выловил из озера Дениса Квири… Наверное, он человеками не питается…

У Гарри не было особо времени размышлять над всем этим, ибо кальмар стремительно приближался… несомненно, его что–то тут заинтересовало. Что именно, стало понятно, когда он набросился на толпу гриндилоу и начал чудовищное пиршество… Человеками он не питался, а вот водными чертями — очень даже, а их вона тут сколько собралось.

Гарри поспешил оттуда уплыть, чтобы не попасть, так сказать, «под горячее щупальце». Он устал, он был несколько раз ранен, и он понятия не имел, где он… И он сильно сомневался, что хочет дальше искать русалок, тем более, что час уже наверняка прошел…

— О! Вот ты где! — вдруг раздался рядом радостный голос. Гарри обернулся.

— Миртл?! Это ты? Откуда?

— Ну, знаешь, — хихикнула та, у нее вообще было подозрительно хорошее настроение, — по всему замку только и ходили разговоры, что про состязание, я тоже захотела посмотреть… и не зря, там такое! Пошли вместе посмотрим! — она приглашающе махнула и опять двинулась ко дну.

— А что такое? — неуверенно переспросил Гарри.

— Ооо… — голосом, который живо напомнил ему тот, которым она описывала собственную смерть, пропела она, — там сейчас француженок убьют! Как думаешь, может, они потом поселятся со мной в туалете?.. Эй, погоди, не так быстро!

Услыхав про «убийство француженок», Гарри понял, что ему ОЧЕНЬ хочется найти это самое поселение. Конечно, Плакса Миртл была не без странностей (это мягко сказано), но тут ей, наверное, можно было верить. Тем более что она была так искренее рада…

Устремившись в указанном привидением направлении, Гарри оказался над подводным городом всего за несколько минут. На центральной площади он нашел четыре столба, к которым, очевидно были привязаны пленники. Сейчас три из них уже были пустыми, около последнего лежало золотое яйцо, связывать его, наверное, посчитали излишиством.

Но на это Гарри кинул один лишь взгляд. Все его внимание приковало зрелище по соседству. Целая толпа тритонов и русалок окружала камень — этакое «лобное место». Положив головы на этот самый камень, там сидели связаными две девушки — Флер и, очевидно, ее сестра: светловолосая девочка лет десяти. Малышка словно бы спала, а вот Флер безуспешно пыталась вырваться и что–то кричала, но крики не проходили сквозь заклятие Головного Пузыря. А над ними возвышался еще один тритон в очень пестрой одежде — верно, какой–то форме — и с чем–то подозрительно напоминавшим топор палача в руках.

Все это зрелище было настолько фантастичным, что Гарри застыл с открытым ртом на несколько секунд. «Это что такое?» — ошеломленно пронеслось в голове, — «Флер пришла за своей сестрой с опозданием и теперь расплачивается, что ли?»

Тут разукрашеный тритон поднял топор в недвусмысленном жесте, и Гарри вышел из ступора.

— Экспеллиармус! — пробулькал он.

Топор вырвался из рук главного действующего лица и врезался в зрителей, к счастью, тупой стороной, но Гарри сейчас об этом не думал. Он еще не до конца отошел от битвы с черт знает сколькими гриндиллоу, а потому не церемонился особо. Несколькими мощными ударными заклятиями он расшвырял толпу в разные стороны — в воде эти заклятия были, похоже, особенно эффективны — в несколько движений оказался рядом с пленницами. Парой взмахов палочкой обратил путы в ничто.

— Скорее! Хватай ее, и поплыли отсюда! — изо рта вместе со словами вылетали пузыри воздуха.

Флер что–то ответила — что, опять же было не понять из–за пузыря вокруг ее головы — после чего схватила свою сестру и со всех сил поплыла вверх. Гарри за ней. Оглянувшись, он увидел, что подводные обитатели провожают их недобрыми взглядами, но в погоню кидаться, похоже, не собираются.

Они вместе тащили сестру Флер к поверхности; когда осталось совсем немного, Гарри вдруг скрутило. Очевидно, он исчерпал свой запас времени. Но с помощью Флер они благополучно вынырнули… где–то, черт знает где, день был хмурый, и его усталым глазам было не разглядеть в какой стороне трибуны…

Но этого и не потребовалось. Светловолосая девчушка, которая пришла в себя, стоило им вынырнуть, только открыла рот, как всех троих подняла в воздух какая–то сила и стремительно понесла к берегу. В правильную сторону, как Гарри очень скоро убедился.

Там, откуда они начинали свое подводное путешествие, собралось куда больше людей, чем прежде. Множество взрослых волшебников собралось у берега, многие, похоже, готовились к тому, чтобы самим нырнуть под воду… но все остановились, глядя на летящих к ним ребят. Профессор Дамблдор с палочкой в руке, очевидно, был ответственен за их способ прибытия.

Сила донесла их до твердой земли и опустила. Гарри обессилено рухнул на землю… хотелось вот так лежать еще долго–долго… Но этому мешали несколько обстоятельств:

— во–первых, было дьявольски холодно.

— во–вторых, вокруг раздавались вовсе не радостные крики, а скорее напуганные… и чей–то плач…

Гарри заставил себя поднять голову. Флер и его сестра стояли рядом с ним на четвереньках, почти касаясь головой земли… Он хотел было списать это на то, что они пытаются отдышаться, но, видя, с каким ужасом многие из присутствующих смотрят на них, понял, что дело куда серьзнее…

— Эээ… вы в порядке? — неуверенно спросил… вернее, прохрипел он.

— Oui maitre, — в один голос ответили обе…

Гарри еще только начал соображать, что это может означать, когда его отвлек громогласный рев:

— Моффья фффрелесть?! Ффдде мофья ффрелесть?!!

Глава седьмая: Кататься любишь — люби и саночки возить

Гарри был совершенно вымотан своим подводным моционом, а потому запомнил дальнейшее довольно отрывочно… Сначала он был около Озера, вокруг все кричали… правда, было не понять, что именно, ибо рев Рона, требовавшего возвращения «ффрелести», заглушал все и вся. Флер и ее сестра… Габриэль все так же стояли перед ним на четвереньках, а двое незнакомых ему людей — кажется, их родителей — яростно орали на профессора Дамблдора, а также прочих директоров и мистера Бэгмена. Последний потирал челюсть — кажется, мужчина пошел куда дальше словестных способов выражения собственного недовольства…

Несколько минут спустя директору удалось более–менее восстановить контроль над ситуацией, и вся честная компания, а именно: Гарри и Флер с сестренкой, их родители и еще массовка в размере десятка человек, отправилась к нему в кабинет. Вышеупомянутая массовка включала в себя учителей, в том числе Грюма, и других ответсвенных лиц, например, Перси и побитого Бэгмена.

Обе «юных леди» — как их именовал директор — почти не сводили глаз с Гарри, отчего у него по спине начали бегать все увеличивающиеся в размерах мурашки. Тем более что, немного придя в себя он, пусть и с опозданием, но вспомнил, что означает слово «maitre»… Он только собрался задать вопрос, но его опередили.

Дамблдор, который, в отличие от Гарри, далеко не первый, и, вероятно, не последний раз в истории явно понимал, что происходит, попросил того поведать, что же случилось под водой. Тот не стал упрямиться и поведал обо всем. И о том, как на него навалились, такое впечатление, все гриндиллоу, какие только водились в Озере — обилие ран тому подтверждение. И о том, как ему на помощь в конце концов пришел кальмар. Никто на это не обратил внимания, но во время этой части повествования у Аластора Грюма чуть припадок не случился. И скрип и скрежет его зубов тоже никто не расслышал, ибо он оказался заглушен нетвердым, но громким голосом Гарри Поттера.

После этого Гарри перешел к следующей части повествования, о том, как он пересекся с Плаксой Миртл и в результате поспел прямо к финальному акту драмы: «Подводные жители обкурились своей подводной травы и решили рубить головы Чемпионке и заложнице». А также то, что сам он сию постановку не оценил и сказал свое веское слово, после чего отбыл вместе с двумя ее участницами. И закончил он свое повествование тем, что он ни черта не понимает из произошедшего, точно так же как и из того, что происходит сейчас, и что он будет признателен, если его кто–нибудь просветит.

Но просвещать его опять не спешили… вернее, Дамблдор не спешил, остальные просто молчали. А профессор Дамблдор принялся задавать уточняющие вопросы, причем весьма странные… Гарри опять решил не упрямиться, хотя вопросики наводили на мысль, что у старого волшебника проблемы либо со слухом, либо с памятью, либо со здравым смыслом… а может быть и со всем сразу.

Да. Подводный народ казался очень серьезным в своем намерении рубить головы.

Нет. Он не думает, что Флер или Габриэль выжили бы, не окажись он рядом.

Да. Он освободил их обеих.

Нет. Тритоны и русалки не пытались их преследовать, но глядели вслед недобро.

И нет, нет и еще раз нет. Как он уже сказал, он не понимает ни того, что произошло под водой, ни того, что случилось на берегу.

Ну и тут Дамблдор, наконец, снизошел до того, чтобы начать объяснять, и — надо отдать ему, Дамблдору, должное — в этот раз он говорил не загадками. Идея, чтобы Габриэль была заложницей Флер, ему с самого начала не нравилась, вызывала какое–то смутное беспокойство. Только он никак не мог вспомнить, почему — в общем–то, простительно для старика, знающего один Мерлин ведает сколько всякого–разного. А потом, когда место заложника вроде как занял Гарри, он и вовсе успокоился, думать об этом забыл — хотя в какой–то момент нашел причину своей тревоги. В те дни, когда, неожиданно став Учителем Истории магии — пост, который, кстати, он все еще занимал, ибо ему это вдруг понравилось — он спешно освежал свои знания. Но это забылось, а потому, когда два дня назад заложники спешно сменились, Дамблдор ничего не сделал, хотя беспокойство вернулось… Ну а семье Делякур никто не сообщал о сути состязания почти до самого конца, вдобавок, чья–то халатность задержала их во Франции на много часов, и именно потому они, кто прекрасно знал, чем все могло обернуться, также не смогли ничего вовремя предпринять. И прибыли, когда Чемпионы уже погрузились — слишком поздно.

А дело было в том, что около тысячи лет назад между подводным народом и вейлами случилась война. Война из–за того, что несколько вейл, купаясь, нарушили границы какого–то подводного святилища. Это вылилось в почти год кровопролития по всей Европе, а когда мирный договор был подписан, одним из основных постулатов было, чтобы вейлы более никогда не совались в земли водных людей в количестве более одной.

Потому, когда русалкам и тритонам передали спящую Габриэль, те ничего не сказали, хотя были и не очень рады, но ради Турнира готовы были потерпеть. И ничего бы плохого не произошло, если бы Флер также не была вейлой, или если бы она по той или иной причине не добралась до цели. Но ее появление, в глазах подводных жителей, означало ни много ни мало, а объявление войны, а обе сестры переходили в разряд вражеских лазутчиков. И поступить они с ними собрались соответсвенно — пытать и допрашивать почему–то не стали… почему — не ясно, Дамблдор тоже не всеведущий. Не любят там, наверное, лазутчиков…

Гарри на этот момент начал всерьез подозревать, что в какой–то момент всего этого сумасшедшего дня он отрубился, и теперь ему снится бредовый сон. Сон, в котором все–все ведут себя как полные идиоты, а организаторы Турнира даже не удосуживаются убедиться в том, что ненароком не спровоцируют войну… Потому он от всей души ущипнул сам себя, да так, что зашипел от боли. Тут же Флер и Габриэль бросились к нему… Гарри, действуя исключительно на инстинктах, успокоил их, мол, все в порядке… Что–то словно сказало ему, что успокоить их может лишь он…

Тут Дамблдор, завершив разбор полетов под водой, принялся за то, что случилось на берегу… хотя начало этому было положено опять же в Озере. А суть была простая — Гарри спас обеим мисс Делякур жизнь, тем самым между ними сформировался Долг Жизни — магическая связь. А вейлы, сами магические существа, имели с этим самым Долгом довольно сложные отношения. В их случае связь возникала только тогда, когда намерения спасающего были чисты — то есть, по сути, если спасающий либо думать не думал о последствиях своего самаритянского жеста, либо просто о них не знал… ну и потому основная часть Мира Магии была в курсе сей особенности — сообщество вейл постаралось. Но Гарри, как изрядный профан по части Волшебного Мира, ясно дело, оказался опять крайним. И вот вам результат…

Природа вейл плохо сосуществовала с наличием Долга Жизни — требовала его немедленной оплаты, требовала… и добивалась своего. Механизм был плохо изучен, да и непонятно было, как его изучать, но результат был примерно следующим: спасенная вейла по уши влюблялась в своего спасителя. Настолько, что она была готова на все ради него, не видела своей дальнейшей жизни без него… ну и все такое прочее.

Гарри ущипнул себя еще раз, когда это не помогло, ему очень захотелось от души шарахнуться лбом о что–нибудь твердное… ну хотя бы об стол директора, но он сдержался. Вместо этого он робко поинтересовался, нет ли какого способа разорвать связь… Реакция была не такой, которой он ожидал. Флер поглядела на него с ужасом, Габриэль разрыдалась, а в глазах мистера и миссис Делякур, до этого держащихся удивительно спокойно и лишь время от времени кидающих весьма выразительные взгляды на различных присутствующих — но не на Гарри — мелькнуло явственное желание засунуть его сперва в бетономешалку, а потом под асфальтовый каток.

Судя по выражению лица, Дамблдор и сам был не прочь постучаться обо что–нибудь головой, но он также сдерживался. И вместо этого сообщил Гарри, что разрыв вышеупомянутой связи будет с точки зрения магии вейл означать, что он отверг благодарность спасенных, что в свою очередь указывает на то, что с его точки зрения они не стоят того, чтобы их спасали. А это ничем хорошим ни для Флер, ни для Габриэль не кончится…

Сам Гарри от этого бы не пострадал, но нет нужды говорить, что он на такое не пойдет — даже если бы семья спасенных не смотрела на него так выразительно…

Потом Дамблдор принялся быстро принимать решения (вид у него при этом был, как у великомученика). Гарри неожиданно обнаружил, что впредь не спать ему в спальне мальчиков Гриффиндора. Объяснялось это тем, что Флер и сестренке теперь нужно как можно больше времени проводить с ним, особенно на первых порах, и даже спать желательно в одной кровати. Гарри еще раз поглядел на Габриэль, которой было не дать более десяти лет, и совсем было собрался посчитать себя чуть ли не педофилом, когда ему вдруг сообщили, что она всего на два года младше Флер и является по сути его ровесницей… Так он неожиданно узнал еще одну интересную деталь касательно вейл, у некоторых из них взросление происходило замедленно, а потом они могли наверстать упущенное время — подчас, годы — всего за несколько часов. И все случившееся сегодня вполне могло спровоцировать сей процесс, а значит, милую девчушку могла сменить сногсшибательная пятнадцатилетняя девушка в любой момент. Но скорее всего, это произойдет этой ночью, во сне… Нет, Гарри определенно нужно было обо что–нибудь шарахнуться головой.

Директор как раз собрался вести Гарри в его новые апартаменты — чета Делякур все еще хранила молчание, отдавая большую часть внимания Людо Бэгмену, который чем дальше, тем менее упитанно выглядел — когда случилось еще кое–что… В кабинете вдруг возник эльф–домовик (Гарри, не забывший рассказов Флер и понявший, что сегодня день, когда все даже самое немыслимое может случиться, был готов к тому, что ушастый примется жечь их заживо и безумно хохотать, но пронесло) и сообщил, что с Кубком Огня что–то не так. И они отправились в Большой зал, опять же всей честной компанией.

Нда… «что–то не так» — это было преуменьшением столетия… Но Гарри как–то сразу понял, если не ЧТО произошло, то, хотя бы, ПОЧЕМУ оно произошло. С самого начала этого Турнира над бедным Кубком издевались самыми изощренными способами. Сперва его огрели лошадиной дозой «Конфундуса» и втюхали какую–то фигню про новую школу, и под этим соусом заставили впихнуть четвертого Чемпиона в Турнир ТРЕХ Волшебников. Потом в течение некоторого времени под разными предлогами этот самый новый Чемпион менялся чаще, чем тема уроков Биннса. Все это тоже не очень правильно с точки зрения заключенных магических контрактов, и не очень полезно для их гаранта, которым сей Кубок являлся.

Так можно ли его винить за то, что после того, как между двумя Чемпионами — соперниками, если кто вдруг не в курсе — возникла связь, которая фактически передала одного из них в полную власть другого, бедолага-Кубок не выдержал. И высказал все, что он, скорее всего, думал обо всем этом безобразии. Высказал единственным доступным ему способом: взорвавшись так, что куски разлетелись по всему Залу.

Глядя на приключившийся раздор, Гарри, тем не менее, не смог не почувствовать некоторое облегчение: Турнир, верно, на этом и заканчивался, а значит, дальше проблем (хочется на то надеяться) будет поменьше.

Гарри этого не знал, но многие из числа взрослых также испытывали немалое облегчение. Этот Турнир всего за два тура принес столько головной боли и проблем, что очень славно, что он уже закончился. Тем более что теперь, помимо международного скандала, у них, а также всех Министерств Магии Европы появилась новая, очень и очень большая проблема, а именно, уже объявленная война между вейлами и подводным народом. И можно было только надеяться, что все удастся разрешить до того, как она войдет в открытую фазу…

Но двое из присутствующих не испытывали ни малейшего облегчения, скорее наоборот.

Одним из них был Людо Бэгмен. Он потирал челюсть, пострадавшую от кулака Жан — Поля Делякура… и он все это время чувствовал взгляды, что бросали на него граф и графиня… кажется, они винили его в случившимся… Совершенно незаслужено! Ну да, это он спланировал Второе испытание, ну да, это он выбрал заложницу, ну да, он посчитал, что будет спортивнее и интереснее, если семьи участников и заложников не будут знать заранее о том, что ожидает их детей… Но что с того? Как будто бы он мог предвидеть, что произойдет?! Все это вовсе не его вина!

Но граф Делякур явно вбил себе в голову бредовую мысль, будто бы он, Людо Бэгмен, за что–то ответственен… Абсурд! Только как бы ему это объяснить… ведь у мистера Делякура большие связи… он хорошо знаком с самим Министром Магии Франции…

А еще эта проблема с гоблинами… ведь, если Кубка больше нет, то и Турнира нет… а если Турнира нет, то юный мистер Поттер не сможет стать победителем… а если мистер Поттер не станет победителем, то он не выиграет свое пари с гоблинами. А если он програет свое пари… то ему самое время бежать… но вот беда — граф Делякур стоит у него за спиной… и, наверное, он не позволит ему так просто уйти…

Ну а вторым недовольным был, конечно же, Барти Крауч младший. Ведь если Кубка больше нет, то и Турнира нет… а если Турнира нет, то этот чертов Поттер не сможет стать победителем… а если Поттер не выиграет Турнир, за неимением более этого самого Турнира, то весь замысел Темного Лорда катится под хвост… все тому же Уизлищу–поганому!! Ведь если бы этот кретин не учудил свой последний выкрутас в самый последний момент, то все было бы нормально! Старик Дамблдор бы наверняка сообразил, что не так… а даже если бы и нет — то он сам бы успел убрать чары с гриндиллоу, а тогда француженка бы вряд ли доплыла! Ведь этот кретин Бэгмен среди прочего забыл еще и о том, что вейлы являются любимым блюдом водных чертей — след той памятной войны. Кстати, почему Дамблдор об этом ничего не упомянул?.. Неважно…

Важно то, что старый план окончательно провалился, и нужно срочно что–то делать. Дамблдор наверняка не пропустил мимо ушей слова Поттера про, мягко говоря, нетипичное поведение гриндиллоу. Сейчас ему просто не до того, а значит, нужно действовать! Пока и старик, и Министерство занято разгребанием всей этой каши, наблюдение за Поттером не могло не ослабнуть… Но сперва он сделает то, что должен сделать… он убьет Уизли! О да, он убьет Уизли! Это самое главное, Уизли не должен жить! Все остальное, даже возрождение Темного Лорда, может подождать, но эта угроза всему миру должна быть нейтрализована!

Рональд Уизли стоял на вершине Северной Башни и клокотал от ярости… Проклятый Поттер! Проклятая Грейнджер! Как им удалось выкрутиться?

Вернее, нет… они как раз не выкрутились! Поттер явился последним — это все видели! Более того, он даже не спас заложника… он оставил… он оставил его яйцо, его Прелесть там, на темном дне этого глубокого, холодного, мрачного Озера! Вместо того, чтобы спасать его Прелесть, этот Поттер занимался там неизвестно чем — наверняка специально, чтобы лишить его драгоценного яйца! Скорее всего, он заранее вступил в сговор с русалками, чтобы те ему потом передали Прелесть тайком, в дали от посторонних глаз. Так, чтобы никто не знал…

А сам он выбрался из Озера вместе с французской вейлочкой — как ее звать–то?.. и какой–то малявкой… Рон был слишком взволнован фактом, что Дамблдор позволил этим подводным чудищам — не иначе, совсем старик спятил — похитить его Прелесть, чтобы обращать внимание на всю эту ерунду…

Но что самое возмутительное: никто, похоже, и не обратил внимания на то, что Поттер провалил задание по полной программе! Он — Рон Уизли — заставил дракона бежать в ужасе и… ничего, никто его даже не поздравил! А Поттер нифига не сделал! Вылез из воды последним, причем Дамблдору ему еще и помогать пришлось, и Прелесть не спас, а вокруг него все носятся, какую–то бредятину про геройство и спасение несут… даже про Долги Жизни какие–то — он не прислушивался ко всему этому бреду.

Все–таки в Хогвартсе все какие–то полные бараны… такое ощущение, что он единственный здравомыслящий на весь замок! Ну… может, еще профессор Трелони, нужно будет с ней поговорить…

— Я нашел тебя, Уизли! Умри! Авада Кедавра! — гаркнул вдруг знакомый голос.

Точную картину событий восстановить удалось далеко не сразу, но все указывало на то, что Рон Уизли очень обстоятельно подошел к делу расшатывания собственного Магического Ядра, дабы стать непригодным к участию в Турнире. И от удара Смертельного Проклятия оно попросту взорвалось, и взорвалось очень и очень неслабо… Вершина Северной Башни обрушилась, похоронив под собой Сибилью Трелони, та как раз глядела в свой волшебный шар, высматривая миг, когда смерть вновь почтит мир своим вниманием…

По необычайно благоприятному стечению обстоятельств она была единственной посторонней жертвой. Если бы это произошло где–нибудь внутри Хогвартса, все было бы несравненно хуже…

От Рональда Уизли не осталось ничего. Страшно изуродованое тело Барти Крауча младшего обнаружили почти на берегу Озера, куда его отбросило ударной волной. Потребовались бы недели на его опознание, если бы не показания мистера Гарри Поттера.

Тот, видя, что творится, ненадолго отделался от сестер Делякур и погрузился в Омут памяти, надеясь найти там ответы. В принципе, кое–какие ответы он нашел. Правда, все произошедшее за этот день тому, другому Гарри Поттеру, очевидно, и в бредовом сне бы не приснилось, но, тем не менее, он смог почерпнуть многое. И о Питерах, и о Волдемортах, и различных поколениях Барти Краучей, ну и про Аластора Грюма, кстати, тоже. Если бы не Гарри, он бы, скорее всего, так и умер в сундуке…

А Людо Бэгмен во время всей этой суматохи куда–то скрылся…

И Гарри мог надеяться, что теперь, когда все вражьи планы окончательно расстроены, он может спокойно доучиться этот год и как–нибудь приспособиться ко всему тому, что произошло за этот денек…

ОТ АВТОРА:

В этой главе я сумел пройтись сразу по всем штампам, связанным с вейлами и вторым туром. Но идея с покончившим самоубийством Кубком придумана лично мною, и именно ей особенно горжусь.

Глава восьмая: Тисовая улица полна неожиданностей, или на Privet drive все с приветом. (Часть первая)

И странным образом надежды Гарри сбылись, феерический исход Второго Тура и все за ним последовавшее, очевидно, исчерпали запас неприятностей на этот год. А потому оставшуюся часть семестра Гарри доучился сравнительно спокойно.

Нет, конечно же, без проблем не обошлось, и связаны они в основном были с сестрами Делякур.

Их родители отозвали его в сторонку в тот же день, Гарри был убежден, что живым и здоровым он после этой беседы не уйдет. Но все обошлось, супруги Делякур проявили удивительное понимание, особенно графиня. Её муж сдерживался с куда большим трудом, но даже он признавал, что в случившемся Гарри никоим образом не виноват, более того, будь он хоть в чем–то виновен, ничего бы не случилось… И злиться на того, кто воистину ни в чем не виноват (в чем, собственно, и заключался корень всех зол), в высшей степени несправедливо и неразумно… Возможно, также сыграл роль тот факт, что ничего поделать уже было нельзя, эффект был необратим, и любая кара, которой бы они вдруг подвергли Гарри, так или иначе ударила бы и по Габриэль с Флер…

А потому основной темой разговора было то, что им надлежит получше познакомиться, чай, отныне их семьи так или иначе, но связаны… и связаны крепко. И лишь под конец, когда они уже собрались уходить, мистер Делякур чуть задержался и шепнул ему на ухо: «учти, парень, что бы ни говорила моя жена, если ты причинишь вред моим девочкам, я в лепешку расшибусь, но заставлю тебя заплатить за это». Но причинять им вред Гарри и так не собирался…

Кстати, предположения касательно Габриэль полностью оправдались… Но сначала, разумеется, была история с тем, как они устраивались на ночлег… Апартаменты, которые им выделил директор, были хорошие — нечего сказать. Гостиная, размерами почти не уступающая общей гостиной Гриффиндора, обеденный стол человек на… дцать, сразу шесть роскошных спален, четыре кабинета… Гарри сильно подозревал, что поначалу все это предназначалось для приема каких–нибудь официальных делегаций, численностью человек пятнадцать… А их тут поселили втроем. Гарри, у которого никогда не было в распоряжении много свободного места, первое время всерьез опасался заблудиться…

Но суть не в этом… Толком поговорить им в тот вечер не удалось, разрешение вопросов сперва с взорвавшимся Кубком, а потом со взрывом на Северной Башне — последнее вообще дошло до Гарри еще не в полной мере — они сами не заметили, как приблизилась полночь. Все они падали с ног от усталости — денек выдался насыщенный… И тут–то Гарри и вспомнил, что спать им всем, вообще–то, положено в одной постели… вспомнил… и сделал то, что и требовалось сделать в подобной ситуации — густо покраснел и застыл, как попав под старый–добрый «Петрификус Тоталус». Девушки отнеслись к этому с пониманием, но без сочувствия… и так Гарри, который до этого и целовался–то всего трижды — правда, тоже с Флер, но были пока лишь быстрые «клевки», ничего больше — обнаружил себя в постели в компании двух девушек. Ну… или девушки и девчушки, но девушка–то… Гарри совсем было решил, что в такой ситуации ему и не уснуть, но усталость взяла своё.

А утром, вместо вышеупомянутых девушки и девчушки он обнаружил рядом с собой двух сногсшибательных девушек… как и было обещано, Габриэль за одну ночь ухитрилась вырасти на целую голову, резко похорошеть и… увеличиться в объеме в определенных местах. Теперь она воистину была почти полной копией сестры, только на полголовы ниже…

Когда они спутились на завтрак — Гарри очень не хотелось, но пришлось, ибо ни один домовик на зов не отзывался, не иначе, директор принял меры по недопущению замыкания Гарри в себе… Ну так вот, когда они спустились на завтрак, все взгляды — явление вполне привычное — скрестились на них. Большинство парней явно сходу оценили новообретенные формы Габриэль, и молча огорчились, что им ничего не светит. Гермиона одарила его многозначительным взором, но ничего не сказала, возможно, сказались результаты той истории с ГАВНЭ, а может, предусмотрительный директор провел с ней разъяснительную работу.

И только тут, уже усевшись за стол, до все еще не до конца пришедшего в себя после случившегося Гарри дошел немаловажный факт: Рональда Уизли, его первого друга, а в этом году одного из основных источников неприятностей, больше нет… Вообще нет. Совсем нет. И Джинни, и близнецы сидели как в воду опущеные, и Гарри всерьез подозревал, что миссис Уизли очень скоро заявится… и ее визит наверняка не пройдет тихо.

Сам Гарри испытывал… сложные чувства. Рона ему, конечно, было жалко… все–таки вместе они прошли через многое. Но, с другой стороны, в этом году он все сделал, чтобы Гарри о нем особо не горевал, и прежде всего, своей последней выходкой — подставив Гермиону, он настроил против себя вообще всех в школе, по слухам, даже большинство слизеринцев именовало это ничем иным, как подлостью. Сама Гермиона со всем произошедшим о Роне, похоже, еще не вспомнила — совершенно немыслимо.

В общем, после Второго Тура наступило сравнительное спокойствие, и хотя временами напряжение в воздухе можно было черпать ведрами и сливать в цисцерны про запас, ни в один кризис это не вылилось…

Уже вечером того же дня, за ужином в Хогвартс прибыла… а вернее будет сказать, вломилась Молли Уизли и учинила безобразную сцену в Большом Зале… На глазах у всех учителей и учеников великий Альбус Дамблдор вжимался в спинку своего троноподобного кресла, словно пытаясь просочиться сквозь него, а может, спрятаться внутри — все что угодно, лишь бы оказаться вне зоны досягаемости рыжеволосой фурии. Миссис Уизли нависла над директором через стол, что, учитывая её рост, уже казалось почти волшебным достижением, и орала на него как с трибуны… Остальные преподаватели позорно отступили, спасаясь от звукового удара, лишь Снейп остался на месте, но и он не делал никаких попыток прийти Дамблдору на помощь. Вместо этого он, казалось, всеми порами впитывал картину своего дражайшего начальника в крайне некомфортабельной позиции…

Молли орала минут пятнадцать без передышки, весь Большой Зал внимал чуть ли не с благоговением тому, как она, пусть бессвязно, но заслуженно поносит директора, который пускает в школу убийц и не может защитить её Ронника… В конце же она вдруг разрыдалась, отвернувшись от преподавательского стола, она перебежала к столу Гриффиндора, где сгребла в охапку всех доступных детей в количестве трех штук. Порыдав еще несколько минут, она собралась сказать еще что–то… но тут обнаружилось, что даже у нее есть предел, и она его явно превысила, совершенно сорвав себе голос… И потому в результате ушла она, ничего больше не сказав, но бросив под конец такой яростный взгляд на Гарри, что Флер и Габриэль схватились за палочки, а он сам остался в некотором недоумении.

С чего вдруг миссис Уизли на него обозлилась?.. Ведь он тут вроде как и не при чем, если бы Рон пострадал, участвуя в Турнире, то понятно, но тут–то что?.. Лишь несколько недель спустя ему удалось добиться ответа от Джорджа: оказалось, с событий, связанных с Тайной Комнатой, миссис Уизли почитала Гарри за спасителя и защитника её детей в Хогвартсе… Потому она каким–то образом вообразила, что гибель Рона — результат халатности не столько директора или учителей, сколько его собственной… От такого Гарри тихо выпал в осадок, и собирать его пришлось сестрам Делякур… причем собирать чуть ли не по кускам.

Вторая Война между вейлами и подводным народом так и не состоялась. Потребовались огромные совместные усилия половины Министерств Европы, но в конце концов тритонов и русалок удалось убедить, что инцидент в Хогвартском Озере был не более чем недоразумением и результатом… идиотизма, иначе не скажешь, одного высокопоставленного чиновника, а также халатности и непрофессионализма его подчиненных… Критерии, по которым Людо Бэгмен отбирал людей в свою команду, прибавили седых волос многим в Министерстве, после того как те удосужились устроить проверку.

Кстати о Бэгмене, он исчез бесследно. После произошедшего все заинтересованые стороны сошлись в одном: искать козла отпущения им не надо, он и без того есть. Потому его искали очень многие, и не только мракоборцы, но никто о нем ничего не слышал, во всяком случае, официально, а это могло означать три вещи:

— Либо он, проявив вовсе ему не свойственную хитрость и смекалку, сумел надежно укрыться ото всех, и теперь живет где–то под вымышленным именем.

— Либо, что куда более вероятно, гоблины его быстро настигли, и жил он теперь в их трудовых лагерях, о которых ходили разные слухи. Судьба вообще–то незавидная…

— Или третий вариант, до него могли первыми добраться охотники за головами, ибо по слухам Жан — Поль Делякур назначил за голову человека, ответственного за судьбу его дочерей, очень и очень солидную награду.

Когда Барти Крауч–младший был опознан, основываясь на показаниях Гарри (тот довольно быстро изобрел прадоподобный рассказ о том, как он неоднократно видел на Карте Мародеров — пришлось её показать — некоего Барти в кабинете ЗОТИ недалеко от Грюма, который оттуда ни ногой). Ну так вот, когда злодея опознали, мракоборцы, не теряя времени, вломились на дом к его отцу, где обнаружили его тело и следы того, что кто–то оттуда шустро удрал. Фадж и его люди не замедлили с созданием версии, согласно которой Сириус Блэк и Барти Крауч–младший действовали–злодействовали вместе, чтобы погубить Гарри Поттера…

Возвращаясь к вопросу о сестрах Делякур… с ними все шло более–менее нормально. Дамблдор (оправившись от разноса, что он получил от миссис Уизли) вместе с мадам Максим и графиней Делякур проделали титаническую работу, и всего за два дня перевели обеих в Хогвартс, ибо отлучать их от Гарри было противопоказано, а директор и слышать не хотел о том, чтобы отпустить Гарри из своей школы. Флер предстояло закончить свой седьмой год здесь, особых осложнений это не вызывало, ибо факт её участия в Турнире приравнивался к успешной сдаче французского аналога ЖАБА.

Габриэль до этого времени училась дома с репетиторами, ибо с внешностью десятилетней девочки в школе ей было явно не место. Теперь она вместе с Гарри шла на четвертый курс, ясное дело, обе поступили в Гриффиндор, хотя с их собственными апартаментами это было и не столь критично…

Гарри мало–помалу привыкал к тому, что спят они отныне вместе, хотя вторую и третью ночь почти не сомкнул глаз, будучи настолько красным, что даже Рон бы в свои лучшие (или худшие, это как посмотреть) дни бы позавидовал. Но потом это прошло — пообвыкся, да и сестренки сумели ему… помочь. Потому он приспособился… как и все они.

Довольно странным образом его отношения с Флер не претерпели таких уж существенных изменений, хотя, конечно, было очевидно, что девушка, которой он до этого нравился, возможно, даже очень нравился, теперь была от него, что называется, без ума. Эта ситуация осложнялась наличием–присутствием Габриэль, с которой он только познакомился, но которая от него так же была без ума. Слава Мерлину, что между сестрами не возникло ревности и конкуренции… Гарри даже представить себе боялся, что было бы, вздумай они подраться из–за него.

Другое его опасение так же оказалось ложным — ни у Флер, ни у Габриэль не появилось привычки падать ниц и звать его «maitre'ом». Вероятно, тогда, у Озера, это было прежде всего последствием шока, и, возможно, того, что эта их «связь» только–только установилась, а потому вела себя несколько странно. Они выделывали такие штучки лишь иногда, наедине, просто чтобы его маленько подразнить…

А так их отношения оставались чисто платоническими (хотя теперь на счету Гарри было куда больше поцелуев, и не только с Флер). Девушки, и прежде всего старшая, явно были не прочь пойти дальше, но и одновременно не хотели толкать Гарри куда–либо. Сам же Гарри не то что никуда не спешил, а наоборот, упирался всеми конечностями… Это и потому, что сам он ни о чем подобном еще даже думать не начинал, а тут нате вам… Но в общем… где наша не пропадала!

И еще одна интересная деталь: обе они очень быстро начали говорить на английском безо всякого акцента. Что было, по меньшей мере странно, особенно для Габриэль, котороя этим языком раньше и вовсе не владела.

Аластор Грюм таки стал профессором Грюмом, и оставшийся семестр изводил учащихся так, что ученики всех курсов и факультетов, проявив редкое единодушие, взвыли как волки на луну. Либо коварный Крауч при всем своем актерском мастерстве не сумел передать всей глубины паранойи отставного мракоборца, либо — что более вероятно — несколько месяцев вынужденного отпуска на дне собственного чемодана довели того до ручки. Но от его вопля: «Постоянная Бдительность!» дрожали стекла в окнах, а ученики все время сидели на самом краешке стульев, ибо у преподавателя появилась милейшая манера без предупреждения шпарить по ним разными проклятиями. Это он так их бдительность проверял, количество пациентов у мадам Помфри резко возросло, причем не только от нервных срывов…

Сам Гарри гордился тем, что его самого туда ни разу не отправили. Более того, после одного из первых уроков Грюм задержал его после урока и сделал что–то очень отдаленно напоминающее комплимент, ибо не каждый по тем очень ограниченным уликам (согласно рассказанной им версии) смог бы раскусить негодяя.

Долго ли, коротко ли, но учебный год подошел к концу… и, конечно же, возникли новые сложности. Гарри никому этого не говорил, но он уже совсем настроился на то, что лето он проведет в гостях у Делякуров, которые сами это и предложили. Перспектива провести летние каникуды с людьми, кто впоследствии наверняка станут для него членами семьи — о свадьбе разговор никто пока не заводил, но додуматься до этого было нетрудно — весьма радовала Гарри. Тем более, что альтернативой было возвращение к дорогим и любящим дядюшке с тетушкой, которые, как известно, всегда были рады его видеть…

И вот за неделю до отъезда неожиданно обнаружилось, что его радужные планы под угрозой, ибо профессор Дамблдор мало что не открытым текстом заявил, что костьми ляжет, но добьется того, чтобы Гарри провел хотя бы часть лета у Дурслей. Похоже было, что директор и думать забыл о такой мелочи, как место жительства Гарри на период летних каникул, или просто ему по какой–то причине не приходила в голову даже возможность того, что он отправится куда–то еще… А когда ему об этом напомнили… или до него как–то дошли слухи о планах Гарри — не важно — в общем он тут же встал на дыбы. По какой–то причине ему было ОЧЕНЬ нужно, чтобы Гарри погостил у родственников. И поскольку разумных аргументов у него, похоже, не нашлось, он начал действовать методом жесткого давления.

И заключалось это в том, что он вечерком пригласил Гарри к себе в кабинет, долго смотрел на него своими добрыми и мудрыми глазами и рассуждал о том, что ему все–таки следует провести какое–то время у дяди с тетей… Гарри, которого с некоторых пор от этих добрых глаз в упор так и тянуло спрятаться под стол, отважно просидел все это время, сохраняя вежливое и внимательное выражение лица. А едва все кончилось, побежал делиться новостями с Флер и Габриэль. Те немедленно наябедничали родителям, которые на следующий же день снова заявились в школу.

К сожалению, беседа проходила в кабинете директора и без свидетелей, потому Гарри так никогда и не узнал, как прошла эта встреча «стенка на стенку». Но по её окончанию явно не особо довольные мистер и миссис Делякур заявили детям, что Гарри и правда имеет смысл провести недели три на Тисовой улице…

Гарри такого поворота событий, вообще говоря, не ожидал, а в контратаку тут же пошла Габриэль — он уже давно заметил, что из двоих сестер именно она была самой решительной и зачастую играла роль заводилы. Ну так вот, младшенькая безаппеляционно заявила, что в таком случае они с Флер отправятся вместе с Гарри — Флер словно бы и не спрашивали, но, видимо, она не возражала. Мистер Делякур тут же сообщил им, что, вообще–то, связывающие их узы давно уже успели стабилизироваться, и по словам профессора Дамблдора, им вовсе не обязательно сопровождать его… и тут он им самым многозначительным образом подмигнул…

Гарри это подмигивание ничего не говорило, но, видимо, это был какой–то сигнал, и девочки его прекрасно поняли. Ибо они тут же повысили голоса, в результате чего и старшее и младшее поколение с подозрительной быстротой и… охотой?.. устроили ссору, которую поспешили вывести за пределы замка. Гарри — мало что понявший, но догадавшийся, что все хотят поговорить подальше от стен школы, стен, у которых вполне могут иметься уши — посчитал за благо сделать вид, что его увлекли за собой…

И в более интимной обстановке — правда, неподеку от Озера, которое навевало не самые радужные воспоминания — Делякуры стали более разговорчивыми. Оказалось, Дамблдор их долго уламывал, и лишь убедившись, что так просто они не уступят, наконец, снизошел до объяснений. Оказывается, на доме на Тисовой улице была какая–то хитрая защита, которую директор установил там, отдав Гарри Дурслям на воспитание. И защита эта:

А) Требовала хотя бы нескольких недель пребывания защищаемого по вышеуказанному адресу.

Б) Вроде как гарантировала, что там до Гарри никто сильно злонамеренный не доберется.

И сейчас Гарри там надо было побывать просто для того, чтобы работа не пошла насмарку, а надежное убежище, которое лишним никогда не бывает, так же не пропало.

Гарри, услыхав такие новости, принялся усиленно чесать в затылке. Первое, что он ощутил, было раздражение, причем не только по отношению к диретору — что тому стоило поделиться такой немаловажной информацией, глядишь, он бы тогда относился к этим своим ежегодным «отсидкам» с большим пониманием… Но, кроме него, Гарри злился и на себя… в смысле, другого себя, того, что дал ему Омут Памяти, рассказал много полезного… хотя подчас и несколько поздновато. Тот ведь наверняка знал об этой детали… и также не посчитал нужным ею поделиться! Или просто забыл… посчитал мелочью…

Что же до Флер и Габриэль… так–то родители были не то чтобы очень рады тому, что их дочери будут вдали от родного очага несколько лишних недель (им теперь вообще дома бывать куда реже, чем хотелось бы), но понимали, что от Гарри их оттащить можно только предварительно оглушив, а также для верности парализовав, связав и заковав в кандалы… впрочем, и это не давало гарантии, ибо рвущаяся к возлюбленному вейла — страшная сила.

Дамблдор, впрочем, как–то не хотел их видеть там вместе с Гарри, потому лучше не мозолить ему глаза. Так что решили, что Гарри сперва уедет вроде как один, ну а Флер с Габриэль потом доберутся к нему сами, и все они как–нибудь утрясут вопросы с Дурслями. Предстоящие переговоры наверняка упростит то обстоятельство, что Флер уже совершеннолетняя, а потому может колдовать. Кроме того, Жан — Поль заранее похлопотал, и теперь Министерство Магии Англии будет смотреть на возможное применение магии в доме номер 4 сквозь пальцы… если не начать творить колдовство на глазах у всей улицы — то прокатит…

Гарри сидел в самой маленькой спальне в доме 4 по Тисовой Улице… поездка на поезде прошла спокойно, с Гермионой, Невиллом и Джинни они сидели себе в купе, время от времени перебрасываясь словами. Габриэль и Флер еще утром вроде как отбыли во Францию. Настроение было, в общем–то, нерадужное, но ничего плохого также не случилось. Правда, рожа Малфоя, который уже около месяца был чем–то сильно доволен и изображал из себя того, кто знает больше других, не предвещала ничего хорошего. На перроне также все прошло без происшествий, правда, Гарри поостерегся приближаться к Молли Уизли. Дядя Вернон встречал его в гордом одиночестве, со своим обычным видом убежденного, но безоружного нациста в окружении… ну если не евреев, то славян.

По прибытии на место назначения Гарри, как обычно, остался без своих вещей, которые перекочевали в чулан. Можно было, конечно, напомнить дорогим родственникам о такой немаловажной детали, как его неуравновешенный и кровожадный крестный, Сириус — за год без общения этот факт, очевидно, успел выветриться у них из голов… Но Гарри решил не спешить, очень скоро сюда заявятся Делякуры, и он уже успел убедиться, что разгневанные сестрички — особенно младшенькая — куда страшнее Сириуса в его худшие дни. Потому лучше немного подождать — Дурсли наверняка оценят сюрприз.

И потому он и ждал… ждал куда дольше, чем предполагал, ибо их «дружное» семейство уже успело поужинать, наступил вечер, который успел перейти в поздний вечер, а потом почти и в ночь. А Флер и Габриэль все не было… Гарри, к концу начавший уже сходить с ума от беспокойства, отправил Буклю к ним, а если их не найдет, то к Дамблдору — тут уже не до конспирации, дело может быть серьезно, а он ближе других… Дурсли уже успели разойтись спасть — даже Дадли сегодня, очевидно, ничего не запланировал с приятелями… А Гарри все сидел и ждал, сдерживаясь, чтобы не сделать что–нибудь сильно опраметчивое, вроде того чтобы взять Молнию и отправиться на поиски…

А потом в окно вдруг влетела Букля… без письма и села прямо на подоконник, спиной к нему, и глядя куда–то на улицу. Гарри несколько секунд тупо таращился на свою белоснежную сову, такого возвращения он как–то не ожидал… Потом Букля обернулась, посмотрела на него взглядом Гермионы, которая в очередной раз обнаружила, что он так и не прочел Историю Хогвартса, и призывно ухнула.

Гарри недоуменно моргнул… в других обстоятельствах он бы уже конечно глянул, что там внизу, но денек был напряженный (любой день в обществе Дурслей станет таковым), уже поздно, ему хотелось спать… потому соображал он плоховато.

— Эй, Гарри, ты там где? — негромко донеслось снизу.

Вот теперь Гарри рванулся к окну весьма шустро, и действительно — внизу обнаружились весьма уставшие и недовольные сестры Делякур. Потребовалась пара минут, чтобы без лишнего шума поднять их к нему в комнату.

— Так где вы были? — коршуном налетел на них Гарри, не забывая говорить шепотом.

— Прости, Гарри, — виновато повесила голову Габриэль.

— Извини, — вторила ей Флер, — видимо, твой директор не шутил, говоря, что это место защищено! Порталом нас отбросило аж в соседний город! Я попробовала аппарировать — то же самое! Ночной Рыцарь промахнулся на пять кварталов… Потом мы больше часа пытались добраться сюда пешком, и каждый раз приходили не туда… мы уже собрались возвращаться к папе, когда нас Букля нашла! Только с её помощью мы сюда и добрались, но даже тут трижды с пути сбивались!.. — и французская полувейла с видом великомученицы растянулась у него на кровати.

— Да? Ну дела… а то я совсем извелся… но слава Мерлину, ничего страшного… — Гарри даже не пытался подавить чудовищный зевок.

Габриэль заикнулась было о том, что надо бы написать папе, что они пусть и не без трудностей, но добрались. За эту инициативу она немедленно удостоилась несильного, но многозначительного клевка со стороны Букли, которая сделала сегодня больше всех, и явно не горела желанием вновь отправляться в путь.

Потому они вскоре спокойно легли спать, совершенно не задумываясь о том, что может случиться утром.

У Вернона Дурсля было неплохое настроение, что было скорее удивительно, поскольку не далее, чем вчера этот чертов ненормальный мальчишка опять объявился под их крышей. Но, по крайней мере, ему удалось загнать этого ненормального в его комнату и спрятать все его дурацкие побрякушки… «Метла! Прости меня господи, какой нормальный человек будет ходить со своей метлой!??».

Петунья уже накрыла завтрак, но Дадли пока не спустился… ну, мальчику нужно хорошо выспаться, накопить силы, как и всем им, ведь придется весь день иметь дело с этим ненормальным. А ненормальность его не оставит их в покое, даже если паршивец вообще не покажется из своей комнаты и сгниет там! Этот мелкий негодяй, между прочим, тоже все еще дрыхнет! Нет, нужно ему напомнить о порядках в этом доме, уж коли они позволили ему тут быть, так от него должна быть польза… Решено, вот сейчас они позавтракают, и пойдет, объяснит этому неблагодарному мальчишке, что почем, и все войдет в норму!..

Именно в этот момент наверху открылась дверь — это Дадли встал… потом открылась другая дверь. Вернон почувствовал прилив гордости — похоже, его сын решил взять дело с этим паршивцем в свои руки…

— Эй, Потт–эээээаеееууоооооооооооёёё… — закончил он нечленораздельно, а потом послышался глухой удар. Звук падения чего–то очень тяжелого.

Вернон оказался на ногах тотчас, взлетел вверх по лестнице, чтобы узнать, чего же еще натворил этот негодный мальчишка, и заставить его горько об этом пожалеть. Он не был готов к тому, что увидел.

В дверном проеме, ведущем в комнату Поттера, убитым гипопотамом лежал Дадли, заполняя своей массой все пространство двери до уровня пояса. Лицо его было залито обильно текущей из носу кровью, а оставшиеся открытыми глаза были скошены к переносице. Само же выражение лица было чем–то средним между недоумением законченого идиота, которому показали синхрофазотрон, и блаженной улыбочкой нарика сильно под кайфом.

А сам Поттер даже не удосужился проснуться, он и эти две девицы продолжали спокойно спать… ЧТО?!! ДЕВИЦЫ?!! И правда, в одной кровати с этим ненормальным, прижавшись к нему, мирно спали две… и поскольку было тепло, покрывало с них сползло на уровень пояса, и многое было напоказ…

— АХ ты паршивец!! — увиденное подействовало на него почище, чем красная тряпка на быка. — Как ты посмел притащить сюда этих… этих… ш**х?!! — вот теперь обитатели расширенной заклятиями постели проснулись…

За этим последовал отвратительный инцидент, и все время, пока инцидент разрешался, пока дядю Вернона, а следом и невовремя подоспевшую тетю Петунью унижали, сгибали в бараний рог, вытирали о них ноги и вбивали бубну, Гарри все так же сидел в постели, злорадствовал и мысленно клялся никогда не бесить своих темпераментных… подруг. Потом же Дурслей, растерзанных, растоптанных, измочаленных и измолоченных, вышвырнули вон из спальни и оставили размышлять над тем, как это неразумно — называть наследных графинь разными нехорошими именами, особенно если эти графини еще и полувейлы…

Гарри и компания спустились завтракать лишь полчаса спустя, когда все прочие обитатели дома 4 с поразительным единодушием нашли неотложные дела вне пределов этих стен. Дом неожиданно оказался в их полном распоряжении. А вечером обильно потеющий дядя Вернон сообщил, что они втроем отправляются в путешествие… Гарри, с трудом сдерживая смех при виде того, как его обычно грозный дядюшка ежится под в общем–то вполне мирными взглядами француженок, милостиво ему сообщил, что они сами тут пробудут две недели и охотно присмотрят за домом… В других обстоятельствах Дурсли бы немедленно подумали, что этот ненормальный спалит их нормальный и чудесный домик… Но ныне они были слишком не в себе, и даже не подумали об этом, а зря…

Глава восьмая: Тисовая улица полна неожиданностей, или на Privet drive все с приветом. (Часть вторая)

В первый день после неожиданного (но более чем желанного) отбытия Дурслей Гарри провел в состоянии легкого отупения от нежданно–негадано свалившейся на него фактически полной свободы. Впрочем, очень скоро стало понятно, что ответственность приходит не только с силой, но и с этой самой свободой тоже. И сия ответственность проявила себя в том факте, что (намеренно или просто из–за Дадли) дядюшка с тетушкой оставили после себя почти идеально пустой холодильник, где сиротливо притулились масленка и бутылка кетчупа. В большущем пустующем холодильнике оставалось море места, которого хватило бы сотне–другой мышей на то, чтобы повеситься…

Не требовалось быть гением, чтобы понять, что Дурсли не оставят после себя ни единого шиллинга, а у Гарри магловских денег вообще отродясь не водилось. К счастью, Жан — Поль показал себя предусмотрительным человеком, и солидная сумма в фунтах, что он заранее выдал Флер, избавила их от неообходимости немедленно тащиться в Гринготтс.

И тогда Гарри познал важный жизненный урок: девушки очень любят ходить по магазинам, и — даже если эти девушки — влюбленные в тебя по уши вейлы — таскать сумки за ними все–таки придется именно тебе… Первым заходом сестры Делякур сделали налет на супермаркет и наполнили холодильник, а дальше началось самое интересное. Сперва позаботились о нем: накупили ему изрядную кучу одежды, полностью сменив его гардероб. Если, конечно, дадлины обноски заслуживали такого почетного имени — кстати, когда они их выбрасывали, это переросло в целую церемонию, а под конец Флер просто взяла и спалила весь этот хлам пламенем вейл… Но на этом сестренки не успокоились и потащили уже изрядно вымотавшегося Гарри в третью вылазку, в этот раз уже для себя любимых… Гарри мысленно не мог нарадоваться тому, что нижнее белье у магов и маглов особо не отличается, а потому девушки не стали примерять его у него на глазах…

На следующий день, когда они втроем гуляли по городу, судьба послала им компашку приятелей Дадли — один другого тупее и громаднее. Молодые люди при виде Флер и Габриэль сперва приняли еще более идиотский вид — достижение весьма значительное, стоит заметить — а потом воспылали праведным стремлением освободить красоток от общества психопата Поттера — которого они узнали далеко не сразу из–за смены «имиджа». И опять случилась крайне нелицеприятная сцена, и лишь благодаря усилиям Гарри (под конец он еле оттащил Габриэль от оглушенного Малькольма, которого та за наглость добивала ногами) обошлось без серьезных травм. В общем, побитых ребят оставили размышлять о смысле жизни и о том, что размер — это еще не все.

А еще через два дня они наведались в Косой Переулок, а прежде всего в Гринготтс. Навидавшийся самого разного за этот год Гарри был морально готов ко всему, даже самому несуразному… вроде того, что с самого падения Волдеморта, Дамблдор или там Министерство… да кто угодно, хоть семья Уизли с Гермионой и Невиллом в довесок только и делали, что крали деньги из его сейфа, пользовались имуществом его семьи и вообще всячески гадили просто из любви к процессу. Но ничего такого не случилось, никто его наследство не транжирил, завещание никто не подменял… и в право наследования ему надлежало вступить в семнадцать лет… В какой–то момент Гарри — все так же под впечатлением, что в случае с ним все немыслимое становится не только возможным, но и вероятным — подумал, что в связи с его связью с сестрами Делякур, его прямо сейчас объявят совершеннолетним и обрушат ему на голову еще кучу каких–нибудь проблем… Например, десяток–другой обязательных брачных контрактов черт–знает–скольки–летней давности, или там чертову кучу Долгов Жизни, что тянулись еще дольше… Но и этого, слава Мерлину, не случилось. Все было тихо–мирно.

Вообще, первые десять дней их жизни на Тисовой улице прошли на удивление приятно и совершенно спокойно… Но только эти десять дней.

Гарри с улыбкой оглядел Тисовую улицу, это воплощение «нормальности», похоже, пронзало даже время и пространство, по крайней мере, ему еще ни разу не попадалось мира, где бы этот уголок выглядел иначе… а повидал он их уже немало, а где не видал сам, ему рассказывали. Этот уголок, похоже, никогда не менялся… а значит, за дверью дома номер четыре имеется крупноватый, усатый и мрачный от самого факта его существования дядюшка Вернон, рослая тятя Петунья, глядя на которую невольно вспомнишь сказку про то, как «молвит лошадь человечьим голосом»… и конечно же, Дадли, который, в свою очередь, заставляет вспомнить о сказке про трех поросятах… ну просто потому, что поросята там разговаривали.

Поколебавшись всего пару мгновений, Гарри решительным шагом двинулся к знакомой двери и позвонил. Ждать пришлось почти минуту, и Гарри почти подпрыгивал на месте, что ему было совсем несвойственно… Но когда еще представится возможность полюбоваться на ошарашенную физиономию кого–то из Дурслей, когда тот обнаружит на пороге нелюбимого племянника, который вроде как безвылазно сидит в спальне наверху?.. Дверь, наконец, открылась… и Гарри лишь с трудом удержал челюсть на месте.

Ибо открыл ему не кто–то из любимых родственничков… и не он сам, и даже не кто–то из числа Пожирателей или членов Ордена Феникса, чье присутсвие тут еще было бы как–то объяснимо. Нет, дверь ему открыла… такое впечатление, что это была юная Флер Делякур. Ее эта встреча потрясла еще больше, но оно и понятно…

— Г–Г–Гаррри? Но ведь… — она рефлекторно глянула назад, подтверждая, по крайней мере, то, что его альтер–эго тут, и он не ошибся адресом. А потом ее рука рванулась к заднему карману шорт.

Но к тому моменту, как она выхватила палочку, Гарри уже успел оправиться от изумления, уж, кого–кого, а вейлу — а в том, что она вейла, сомнений не было — он тут никак не ожидал встретить. И потому палочки она немедленно лишилась.

— Здравствуйте, — вежливо обратился он к ней до того, как незнакомка успела предпринять что–то еще… например, позвать на помощь. — Гарри Поттер дома? Мне нужно с ним поговорить…

И вот, что же мы имеем? Тисовая улица — совершенно нормальная улица совершенно нормального, обычного городка. Дом номер четыре — совершенно нормальный дом, где живет семья Дурслей — совершенно нормальная семья. И вот именно на этой улице, в гостиной этого нормального, «самого» нормального дома собралась довольно странная компания. Две сестры Делякур: Флер и повзрослевшая скачком Габриэль, и ДВА Гарри Поттера. Причем ни тот, ни другой не выказывали такого уж сильного изумления от этой встречи, один и вовсе вел себя так, словно для него это — обычное дело.

— Ну привет, — ухмыльнулся он, скрестив руки на груди. — Признаюсь, не ждал тут вас встретить, леди…

— Это ведь ты?! — негромко проговорил другой Гарри Поттер, с виду помоложе, который тут жил. — Ты мне посоветовал передать титул Чемпиона Рону и подсказал, как?..

— А, так вот ты который… — потянул его собеседник, потом задорно улыбнулся. — Да, это я…

БУМС! Реакция более юного Гарри явно застала другого совершенно врасплох, и потому он не успел уклониться от довольно–таки неумелого удара в челюсть. Он пошатнулся, пару раз недоуменно моргнул… а потом его рука прянула вперед одним стремительным движением и впечаталась в скулу обидчика.

— Ты чего руками размахался? — в голосе Гарри Поттера звучало недоуменное раздражение. Флер и Габриэль никак не могли решить, кидаться на него, или лучше послушать и понять, о чем речь.

— Это все ты, — последовал крайне информативный ответ. — Ты и твоя манера выдавать информацию по частям! Объясни ты сразу, кто враг, и всего бы этого можно было избежать! — Гарри, которого ударом сбило с ног и отбросило на диван, сверлил своего двойника гневным взглядом…

— Чего, всего?

— Как будто бы ты не знаешь?!

— Вообще говоря, нет… после той нашей встречи у меня не было никакой возможности следить за твоими похождениями… — «Да и других дел хватало…» — добавил он мысленно.

— Нет, вы, наверное, шутите… — выдохнул гость по окончании краткого описания того, что произошло между их двумя встречами. И Гарри ощутил нечто вроде мстительного удовольствия: самоуверенная и чуть насмешливая маска этого… второго Гарри Поттера дала явственную трещину, и сейчас тот выглядел почти столь же ошарашенным, как он сам тогда… у озера, под деревом. — Нет… я уже бывал в местах, где здравый смысл не актуален, и мир производит впечатления дома для реабилитации жертв тяжкой лоботомии… но чтоб такое… Наверное, мне, и правда, стоит извиниться… получается, я заварил кашу и оставил тебя ее расхлебывать… кстати, справился ты с этим неплохо.

— Ну… спасибо, наверное…

— Значит, война между русалками и вейлами… Долги Жизни, которые ведут себя нагло… и венец всему — домовики: магический вариант оружия массового уничтожения, и одежда вместо красной кнопки. Черт, нужно будет рассказать Дженифер, она оценит…

— Дженифер? — тут же встряла Габриэль, вообще говоря, большая любительница посплетничать.

— Да… — гость окинул ее взглядом, видимо, еще не до конца переварив тот факт, что ей почти 15. — Моя невеста. И больше ничего скажу! — быстро добавил он, когда Габриэль на секунду вдруг стала до противного похожей на чудовищного гибрида Лаванды с Парвати с энным количеством ген Риты Скитер для комплекта.

— Хорошо, — Гарри и сам понял, к чему идет дело и поспешил сменить тему, — но ты ведь не за этим пришел, верно?

— Верно… пришел я сюда помочь, причем в этот раз без всяких там полумер, намеков и прочего. Ближе к вечеру к вам в гости нагрянут Пожиратели Смерти, — заявил он таким тоном, словно выдавал прогноз погоды.

— Что?!

— То, — тем же тоном подтвердил тот. — Но не беспокойтесь, я ими займусь… собственно говоря, я пришел сюда посоветовать тебе, Гарри, и Дурслям убраться подальше… вернее, посоветовать именно тебе, а Дурслей оглушить и спрятать где–нибудь в кустах, чтобы не застили. Но коль скоро Дурслей нет и не предвидится, тогда советую вам… уйти подальше… причем так, чтобы вас видели и могли подтвердить, что вы к тому, ЧТО произойдет, непричастны.

— Непричастны к чему? — переспросила Флер, напряженно вглядываясь в лицо собеседника.

— К трагической гибели многих достойных представителей магического сообщества Англии, другие в Пожиратели Смерти, похоже, не идут, — криво улыбнулся тот. — Зная наше дорогое Министерство… поправка, ВАШЕ министерство, ибо оно, судя по тому, что ты рассказал, еще тупее. Так вот с них станется объявить их невинными жертвами маньяка со Шрамом и пары безумных вейл… так что алиби не помешает. Причем алиби посолиднее…

— Стой, ты хочешь выходить один против темных магов? Мы не…

— Стой, — стальной голос старшего Гарри Поттера оборвал более молодого на полуслове. — Если ты хотел сказать, что–то на тему: «Мы не можем бросить тебя одного», или что–то подобное, то забудь немедленно. Тебе… никому из нас не следовало быть втянутым в это… в эту войну… эти войны… зови как хочешь. Жестокая шутка судьбы, что вложила грозные слова в уста полусумасшедшей шарлатанки… слова, которые услышали, те, кому не следовало… — теперь старший невидяще смотрел куда–то в потолок. — И ты… я… и неисчислимое множество других оказались брошены в самое пекло младенцами… и даже после этого судьба с нами не наигралась. Ты ведь не хочешь в этом учавствовать? И я не хотел… но для меня уже поздно, я погрузился с головой и даже научился ценить это… и ценить то, что я делаю. Но у тебя еще есть шанс жить спокойно! Воспользуйся… поверь мне, он выпадает немногим из нас… Уходите, и оставьте врагов мне… школьники не должны противостоять группе убийц со стажем!

— Но… ты… — совершенно оглушенный этой речью, которая, тем не менее, звучала удивительно тускло и почти безжизненно, Гарри только и сумел, что выдавить, — тоже…

— О, нет… — опатия стекла с его собеседеника, как вода, и он задорно улыбнулся. Потом улыбка стала какой–то… недоброй. — Я давно уже не школьник!

Первая проблема у них возникла еще до того, как они проникли в дом. Чары этого маглолюбца Дамблдора хоть и ослабли, но не настолько, чтобы можно было аппарировать прямо внутрь. Потому входить надо было через дверь… и тут–то и возникли сложности. «Аллохомора» сработала как надо, замок щелкнул, дверь открылась… то есть приоткрылась, сантиметров на семь. А дальше ничего, как приклееная… Минут пять они пытались ее вскрыть, испробовали самые изощренные отпирающие и открывающие заклятия — и ничего. Они уже совсем отчаялись справиться с этой неизвестной им магией, когда непринимавший до этого участия в поисках решения Гойл обратил их внимание на металлическую цепочку, что соединяла дверь с косяком… испарить ее не составило труда и… дверь открылась.

Нетерпеливый Макнейр первым бросился вперед и… растянулся на полу во весь рост, не сделав и двух шагов…

— Оуууйй… — прошипел он, серебряная маска слетела с лица. — Больно…

Люциус Малфой машионально воспользовался мощнейщим расчищающим заклятием, которое знал, чтобы уничтожить эту непонятную ловушку, после чего сделал аккуратный шаг вперед, внимательно осматриваясь… пол был какой–то странный, а еще через миг он начал скользить и уходить из–под ног… Глава рода Малфоев разлегся на полу рядом с Макнейром.

Пожиратели Смерти опять принялись пробовать десятки и дюжины заклятий, выстраивая их в немыслимые комбинации, пытаясь обнаружить и обезвредить непонятную ловушку. Потом Кребб, не принимавший участия в этом, наклонился, чтобы завязать шнурок, и заметил огромное количество маленьких стеклянных шариков, рассыпанных по полу. Пара «Эванеско» расчистила путь…

Постанывая и проклиная жалких, ненавистных маглов с их непонятными причудами и порядками, Малфой и Макнейр поднялись на ноги. Кое–кто из отряда начал подозревать неладное, ибо со всеми эти заклятиями и падениями они уже наделали немало шуму, и, тем не менее, никто не появился… как если бы дом был пуст.

Впрочем, какая разница, даже если эти маглы и ушли — они вернутся, достаточно подождать тут и их, и Поттера… Лорд позаботился о том, чтобы Дамблдор и его подручные ни о чем не узнали, а значит, все будет в порядке. Как будто бы здесь есть что–то, что может угрожать им, могущественным волшебникам?!

Эйвери подошел к ближайщей двери, держа палочку наготове, остальные были рядом, маглы могли ведь затаиться… Вдохнув поглубже, он взялся за ручку двери… и его истошный ор огласил все вокруг. Запахло паленым… когда несколько секунд спустя он наконец додумался оторвать ладонь от раскаленной докрасна рукояти, на ней уже был отчетливо выжжен контур…

— Редукто! — нашелся Макнейр. Он же первым бросился в развороченный дверной проем, и он же запнулся об ящик, что был предусмотрительно оставлен прямо за дверью. Второй раз за последние минуты один из самых грозных бойцов Лорда Судеб Волдеморта растянулся по полу. Его товарищи помедлили несколько секунд, прежде чем ворваться следом, прикрывшись различными щитами… только на них никто не нападал.

Гарри наложил на себя заклятие немоты, ибо сдерживать хохот было совершенно безнадежным занятием. Видимо, этот мир и правда был нечужд идиотизму… кто мог ожидать, что грозные Пожиратели Смерти будут раз заразом попадать в западни, которым место только в фильме «Один дома»? Он же все это проделал просто для смеха, и потому что время было…

Сам он сидел в доме мисс Фигг — престарелая кошатница мирно спала в своей постели, надышавшись хлороформу, который нашелся тут же (зачем ей хлороформ — черт его знает) — и наблюдал за происходящим с помощью нескольких следящих заклятий собственного изобретения.

Было крайне забавно наблюдать за тем, как приспешники его извечного врага сначала боролись с запертой на цепочку дверью, потом кувыркались по полу, где он рассыпал Дадлину коллекцию… Лет восемь назад его кузен на неделю заразился очередной страстью — коллекционировать стеклянные шарики. Любящие мама с папой немедленно снабдили его таким количеством, что он сразу затмил всех приятелей… И очередное хобби пало туда же, куда и многие другие до и после него — в забвение. Но сами шарики уцелели и, поскольку сломать их было проблематично, дождались своего часа… Потом фокус с парой раскаленных паяльников, что он прикрепил к рукоятке — и Эйвери стал «меченным». Даже уж совсем дешевый трюк с ящиком, безжалостно вырванным из комода, и тот сработал… теперь незванные гости застыли около входа в гостиную с палочками наизготовку, ну а Уолден Макнейр, который явно переживал не лучший день в своей жизни, не спешил вставать…

Наконец совладав с приступом веселья, он вернул себе дар речи и включил рацию, что вертел в руках.

— Здравствуйте, гости дорогие! — его голос заставил наиболее нервных Пожирателей подскочить. — Как вы доехали?

— Оттуда! — выкрикнул Нотт, и первым устремился в сторону кухни.

Кое–чему они уже научились, и потому запертую дверь он сразу вышиб, и — что примечательно — вышиб ногой, а вовсе даже не каким–нибудь заклятием. Что жизнь делает с чистокровными волшебниками! Нотт сделал шаг вперед… и его горячее рвение было немедленно вознаграждено: ведро с ледяной водой, что Гарри установил над косяком с помощью швабры и разделочной доски, эффективно охладило его пыл.

— Как радушный хозяин, я обязан следить за комфортом гостей и при необходимости снабжать их прохладительными напитками! — провозгласил Гарри, переключив канал так, что теперь его голос доносился со второго этажа.

Пожиратели, разъяренные всем этим, дружно потопали наверх… на ступеньках их ждали новые сюрпризы. В былые времена Дадли также некоторое время увлекался коллекционированием моделей автомобилей… из них до нынешних времен дотянули не все, но и уцелевших было вполне достаточно. Оказавшийся в этот раз в роли ведущего Джагсон взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, когда пол ушел у него из–под ног и… сумел ухватиться за перила.

— Вестибюлярный аппарат — великая вещь! — отметил Гарри. Одновременно разрывая нитку. Как говорится, делу время, а потехе час. Вечно этот цирк не продлится, что грустно, а значит, пора и заканчивать… — Что–то вы все вспотели, как насчет душа? Все вы туда, правда, не поместитесь, но… можно же по очереди?.. — теперь его голос доносился из туалета.

В этот раз Пожиратели не стали спешить. Дверь вышибли аккуратно… аккуратно все осмотрели… комната уединения была пуста, никого, ничего… только апельсин на крышке унитаза.

— Ну, это, знаете ли, невежливо, а если бы там кто–то был? — голос доносился из спальни Дадли.

Гарри хищно ухмыльнулся. Он и сам не знал, что толкнуло его положить представителя семейства цитрусовых на столь незавидное место… но не важно. Осталось подождать еще минуты две, и можно опускать занавес.

При попытке обыскать спальню Дадли на Эйвери, который к тому моменту оправился и перевязал свою руку, свалилась гладильная доска… с утюгом — для солидности. Тут Пожирателям надоело тыкаться туда–сюда подобно слепым котятам, отзываясь на насмешки, и они, разделившись, одновременно ворвались во все оставшиеся помещения второго этажа… Малфой получил по лбу сковородкой, Нотту отдавило пальцы ножкой книжного шкафа, еще кому–то существенно помяло интимные места странноватой конструкцией из двух бутылок, нескольких вешалок и большого количества скотча. Ну а чтобы было обиднее, тех четверых, которые вломились к нему в спальню… вернее, не совсем к нему… в общем, им на головы высыпалось несколько ведер перьев, добытых из подушек по всему дому.

Гарри фыркнул, отодвинув рацию ото рта… откуда у Дурслей взялись рации, тоже, вообще–то, загадка, вероятно, очередной подарок Дадли. Ну, как бы то ни было, они пришлись очень кстати. Он разложил их в неприметных местах, хотя это было и необязательно, лежи они хоть на самом виду, «дорогие гости» бы все равно не связали эти черные коробки с его голосом…

— Слушайте, что это за запах? — Кребб с Гойлом почему–то оказались самыми наблюдательными из всей компании.

Что же, почуяли? Значит — пора! Гарри переключил свою рацию на передачу по частотам всех прочих разом.

— Я скажу вам лишь одно слово — придурки! — заявил он, голос его шел отовсюду, и повернул по часовой стрелке карандаш, как если бы это был рычажок. Цепная реакция началась.

Раз — и рукоятка секундомера микроволновки, которую он соединил Протеевыми чарами с карандашом, так же повернулась.

Два — и искры забегали по богатому арсеналу ножей, вилок и ложек, что он поставил разогреваться…

Три — бытовой газ, что он выпустил, разорвав давешнюю ниточку, воспламенился.

Четыре — и дом за тем же номером на улице Тисовой взлетел на воздух.

Гарри еще раз фыркнул, представляя себе заголовки завтрашнего Пророка: «Полтора десятка волшебников погибли при взрыве бытового газа»… Полстатьи, скорее всего, уйдет на то, чтобы объяснить читателям, что это за зверь такой — бытовой газ.

Ну, как бы то ни было, его работа была закончена…

Гарри Поттер и сестры Делякур провели этот день у всех на виду: гуляя по Косому Переулку, и даже снизошли до того, чтобы дать интервью паре журналистов.

И потому, хотя многие в Министерстве спали и видели, как бы свалить вину на них (Долорес Амбридж старалась больше других), у них ничего не вышло. В результате следствие пришло к выводу, что Люциус Малфой и его друзья решили навестить Героя Мира Волшебства с дружеским визитом, возможно, чтобы пригласить его в гости на грядущий день рождения. Не застав его дома, они решили подождать юного героя, дабы устроить ему дружеский сюрприз, ну и в ожидании случайно сделали что–то такое, что в домах маглов делать не рекомендуется… Качество образования в Хогвартсе вновь подверглось сомнению, в этот раз под удар попало Изучение Маглов…

Тетушка Мардж, услышав о взрыве дома своего брата, получила инфаркт, и, упав, раздавила своего любимого песика.

Вернон Дурсль и сам чуть не получил разрыв сердца, но мысль о том, что ненавистный мальчишка также скончался там, помогла ему пережить этот шок. Дадли закатил истерику из–за того, что его компьютер со всеми его сохраненными играми пропал.

Сам же Гарри со своими подругами провел остаток лета во Франции, в гостях у Делякуров, и это было самое счастливое лето в его жизни. Они вместе долго пилили Дамблдора по поводу так называемой защиты, которую он вроде как установил. Директор, чуть не получивший инсульт, узнав, что Дурсли свалили из дому в первый же день, долго не мог оправдаться… С собой Гарри взял только три вещи: альбом с фотографиями, Мантию Невидимку и Карту Мародеров. Все остальное было восполнимо…

Пятый курс приближался…

Глава девятая: Сегодня самый лучший день — сегодня битва с дураками

У Драко Малфоя был план. Это был крайне идиотский план, но сам он этого не знал, а подсказать было как–то некому. С тех самых пор, как его отец трагически погиб при «дружеском визите на дом к Герою Магического Мира», практически все состояние Малфоев принадлежало ему. А вместе с состоянием все политическое влияние, все связи и знакомства Люциуса… Эта огромная власть находилась в руках дурака — катастрофа только и ждала нужного момента, чтобы произойти. И она произошла, уже на четвертый день его учебы на пятом курсе школы Хогвартс…

С тех самых пор, как семнадцать его ближайших сподвижников, отправленых на дом к Гарри Поттеру, остались там навсегда, в стане возродившегося Волдеморта ощущалась острейшая нехватка кадров. Некому было тихонько действовать–злодействовать в Министерстве, фактически не с кем было планировать освобождение его сторонников из Азкабана… А, учитывая его нынешний внешний вид, все начинать с нуля тоже было крайне проблематично — уж больно страшен он стал для того, чтобы набирать сторонников, пользуясь своим, некогда неотразимым, шармом…

И решить эту проблему поручено было Драко (как говорится: на безрыбье и рак — рыба). Малфой–младший был — это все уже поняли — далеко не гений, но кое–какая хитрость у него имелась. Целью плана было взятие в заложники… ну, не совсем заложники, но не суть, наследниц и наследников тех чистокровных семей, что на сторону Темного Лорда не вставали — для дальнейших с ними переговоров. И тут–то Драковская хитрожопость себя и показала, ибо решил он идти не путем грубой силы, а совершенно иным. Таким образом, чтобы все получилось законно, и никто бы и вякнуть не сумел. Идею он, вообще–то, позаимствовал у Гарри Поттера (хотя предпочел бы поцеловать взасос дементора, чем признать это), а точнее: Драко задумал подогнать события так, чтобы все было похоже на произошедшее во время Второго Тура…

То есть нужно спасти кому–нибудь жизнь, с таким расчетом, чтобы после этого возникшая связь вылилась во что–то такое, что даст ему власть над несостоявшейся жертвой. Тут, конечно, возникали определенные трудности: обычный Долг Жизни не предусматривает ничего столь радикального, а вейл на всех не напасешься, да и вообще, не о них речь. Но, как уже было сказано, политического влияния новоиспеченному Лорду Малфою было не занимать. Подергав за все доступные ему ниточки и раздав столько взяток, что впору сверяться с Книгой Рекордов Гиннеса, он привел в готовность закон, который немедленно преобразует все прямые Долги Жизни (то есть не те, что перешли от предков) в Узы Повиновения — по сути — рабства. Это форма магического контракта была благополучно забыта три–четыре столетия назад, ею уже никто не пользовался, но вот отменить ее руки как–то ни у кого не дошли. Все, что ему оставалось — это спасти энное количество жизней.

Тут он опять принялся — за отсутсвием не только мозгов, но и воображения — копировать Гарри Поттера (опять же, он бы в это ни за что не сознался). Как очкарик спас человека в первый раз? Правильно — когда по школе тролль гулял, а Грейнджер окопалась в туалете. Оставалось лишь повторить это в более крупном масштабе. Тролля он с подручными уже заготовил, место действия так же было выбрано… И все что оставалось, это героически придти на помощь кучке перепуганных волшебников и волшебниц, вырубить тролля одним могучим заклятием (он же Лорд Малфой как–никак) — и дело в шляпе.

Драко по незнанию, или просто потому, что дурак, в упор не замечал как минимум две громаднийшие дыры, что зияли в его плане:

— Во–первых, обычный Долг Жизни тварь, несомненно, тупая, злобная и куда менее разборчивая, чем его аналог у вейл. Но даже он не возникнет, если спаситель собственноручно, а главное, намеренно поставил жертву в опасную ситуацию.

— Во–вторых, тролль это вам все–таки не кусачая болонка, бой с ним может плохо кончиться и для взрослого волшебника. И «могучее заклятие» вполне могло и не сработать, и не только из–за… посредственности потенциального троллеубийцы, но просто потому, что на этих существ магия действует так себе…

В общем, Малфой был близок к тому, чтобы обречь на не самую веселую смерть множество юных магов и колдуний, что было бы величайшей трагедией в истории Хогвартса, и, скорее всего, спровоцировало бы ее закрытие… И угадайте, кому же пришлось расхлебывать всю эту кашу? Правильно — Гарри Поттеру!

Драко Малфой прятался за углом коридора, ведущего в Больничное Крыло, пока что все шло как надо. Около дюжины его будущих прислужниц уже собрались тут с острой головной болью. Странное дело, что пока это были лишь волшебницы… может быть, то зелье, которое его домовик добавил в блюда его мишеней за обедом, действовало быстрее на женщин? Впрочем, неважно, мадам Помфри их так просто из своих владений не выпустит, а значит, все успеют собраться… Задание Лорда будет выполнено…

И именно тут все пошло наперекосяк. Первым сигналом был оглушительный рев — рев разгневанного тролля, который выходит на тропу войны. И этот рев означал, что монстр уже близко, что его тупоголовые сообщники освободили его слишком рано… Выглянув из–за угла, Драко увидел, как чудовище ударом дубины выбивает дверь в Больничное Крыло, будь тут кто–то из ныне уже не существующего Золотого Трио, он бы подтвердил, что тролль был покрупнее того, с которым они имели дело четыре года назад…

Несколько мгновений спустя из больницы донесся нестройный хор перепуганных криков, визга и суматошно творимых заклинаний… Малфой чертыхнулся: все шло не так, теперь он не заполучит и половины тех, на кого нацеливался, но тут уже ничего не поделаешь… придется играть в героя прямо сейчас.

Когда несколько секунд спустя он ворвался вслед за троллем, тот уже успел разнести несколько коек. Девушки жались к стенкам, их первые попытки оказать сопротивление провалились, и остатки боевого духа исчезли бесследно… Пришел его час!

— Аркура — Кассура-Спинакракус! — выкрикнул Драко, взмахнув палочкой и…

Ничего не произошло, только тролль, привлеченный громким голосом, отвлекся от своих предыдущих целей. И несколько секунд разглядывал еще одну козявку, которая что–то вопила, чем–то тыкала в его сторону и вообще, вела себя вызывающе… Надо сказать, тролль был не один такой: в Больничном крыле зависла тишина, ибо все девушки также с немалой долей недоумения глядели на Драко Малфоя, который вдруг решил поиграть в героя… И притом, каким–то совершенно непонятным способом. Видимо, он хотел наложить заклятие… заклятие, о котором никто из них не слыхал (что неудивительно, ибо оно было из числа тайных чар, составленных древними Малфоями, котрые не пожелали делиться)… Но что самое главное — это заклятие не сработало…

Драко Малфой на несколько секунд застыл с разинутым ртом, в его плане как–то не было предусмотрено возможности того, что все накроется медным тазом. Так он и стоял, пока троллю это не надоело, лениво отмахнувшись от него левой рукой, он вернулся к созерцанию множества куда более интересных целей, и снова поднимая дубину…

От ленивого касания лапищи тролля Драко улетел обратно в корридор, где и стек по стене на пол…

У Гарри сегодня день явно не заладился. Сперва Габриэль ночью приснился кошмар, и она подняла и его, и Флер с постели в четыре часа утра. От этого утром все были мрачными и не очень дружелюбными, а мрачная Габриэль — это что–то, за завтраком от нее исходила такая аура, что никто не дерзал сесть в паре метров от нее. Флер убежала на работу — в Гринготтс (Гарри так до конца и не понял, как именно утрясли тот факт, что она жила в Хогвартсе, хотя делать ей тут, по сути, и нечего). И день вроде как начал налаживаться… так нет же — прицепилась эта мигрень.

Вспоминая ругательство позаковыристее, Гарри направлялся в Больничное Крыло, попросить чего–нибудь подходящего и надеясь, что мадам Помфри не понесет, и та не пропишет ему неделю–другую постельного режима… Впрочем, в это случае можно будет попытаться выбить клин клином, и наслать на нее сестер Делякур, просто чтобы посмотреть, кто же кого переупрямит…

Его размышления были прерваны криками ужаса впереди… именно со стороны Больничного Крыла. Все–таки с Омутом Памяти времени он даром не терял: еще не поняв, что собственно не так, он уже выхватил палочку. Поколебавшись долю мгновения, он бросился вперед — слова того гостя из иного мира, что вообще–то спасать всех — не дело для школьника, не прошли даром… но уйти просто так он тоже не мог.

Секунд двадцать спустя он уже был в коридоре перед дверью, и потому мог лицезреть небезынтересное зрелище: вылетающего оттуда Драко Малфоя. Встреча последнего со стеной явно прошла для него неудачно… А потом раздался до противного знакомый рев, и, замерев в дверном проеме с палочкой наизготовку, Гарри ничуть не удивился, увидев тролля. Удивился он — правда, уже задним числом — тому что он эту зверюгу не унюхал. То ли этот представитель кокосоголовых был чистюлей, то ли его кто–то помыл. Кроме тролля в Больничном Крыле еще почему–то обнаружилось около десятка учениц… «Почему они здесь? Не только у меня, что ли, голова заболела?»

Впрочем, решение этого вопроса вполне могло подождать, а вот решение вопроса с троллем ждать не могло. Видимо, сегодня день был такой — повторение пройденного. Ибо Гарри, недолго думая, сиганул прямо на эту широкую, завлекательную спину, которую ему предоставили. Оказавшись в столь знакомом положении, он пошел даже дальше и незамедлительно сунул палочку в широченную ноздрю. А вот дальше пришло время соригинальничать: в конце концов, прошло четыре года, он за это время все–таки успел кое–чему научиться.

— Редукто! — выкрикнул он, по мере сил стараясь выполнить что–то хотя бы отдаленно похожее на необходимый жест палочкой, что, учитывая ситуацию, было непросто.

Но, так или иначе, получилось. Шкура троллей отличается повышенным сопротивлением магии, и школьнику — даже такому, вечно выходящему за рамки обыденности, Гарри Поттеру — пробить ее вряд ли по силам. Но вот содержимое черепа ничего такого не защищало. И тролль из монстра тупоголового превратился в монстра безмозглого — в самом буквальном смысле этого слова. Несколько секунд он стоял недвижно — наверное, пытался осмыслить всю глубину произошедших с ним перемен. Но это оказалось ему не по силам, и он звучно рухнул на пол, Гарри едва успел соскочить…

Еще несколько секунд стояла тишина, Гарри не успел даже поинтересоваться у восторженно глядящих на него девушек, все ли с ними в порядке, и что вообще произошло, как вернулась мадам Помфри.

Она отошла на склад всего на несколько минут, ибо запасы зелий от головной боли заканчивались с пугающей быстротой… И по возвращению она вдруг обнаружила:

• Побитый и поломанный Драко Малфой без сознания — одна штука.

• Громадный, дохлый и почему–то нормально пахнущий тролль на полу — одна штука.

• Разгромленное Больничное Крыло.

• Несколько растерянный Гарри Поттер с палочкой в руке — одна штука.

• Напуганые, временами на грани истерики и в слезах ученицы, некоторые из них также с палочками в руках — двенадцать штук.

Наверное, нет нужды говорить, что медсестра была… не особо рада такому повороту.

У Драко Малфоя было сломано в общей сложности 42 кости, а тяжелое сотрясение мозга вкупе с сонными зельями, коими его немедля опоили, вывело его из строя надолго. А потому некому было остановить раскрученный маховик. Его малолетние сообщники, выпустив тролля, немедля приступили к следующей фазе — ну что поделать, составляя план, Драко Малфой даже вообразить не мог, что что–то может пойти не так. Письма были отправлены, вскоре они дошли до адресатов, те пустили вход уже давно заготовленные ресурсы… и закрутились в невиданном темпе шестеренки законодательной системы, и закон, от которого многие уважаемые члены волшебного сообщества Англии поседели, был принят…

В Хогвартсе никто пока не знал, что произошло… вернее, ЧТО произойдет. Директор вместе с учителями тщетно пытались понять, каким образом тролль попал в замок. Многие в школе (и Гриффиндор в первую очередь) тыкали пальцами в сторону Слизерина, но никаких доказательств не было. Мысль допросить Малфоя возникла, но, во–первых, он был не в форме, а во–вторых, казалось маловероятным, что тот запустил тролля и сам же получил от него по полной программе.

Флер, услышав о случившемся, отпросилась с работы и примчалась в школу, только пыль столбом. Вскоре после нее в Хогвартс явилась делегация из Министерства, с Фаджем во главе. Это была еще одна причина, почему некому оказалось остановить принятие того закона.

Гарри же, как и большинство потерпевших, сначала побыли пациентами, потом стали свидетелями в расследовании, а в конце их ждала и вовсе страшная судьба — встреча с любопытствующими массами. Толпы — как известно — требуют хлеба и зрелищ. Гарри проявил себя вовсе не по–джентельменски и убег, воспользовавшись своим великолепным знанием тайных ходов, тем самым оставив девушек одних перед лицом этой опасности… Тут те из учениц, кто предвзято относились к слизеринцам, познали, что иногда иметь друзей на этом факультете может быть очень и очень полезно. Ибо затесавшиеся в их компанию Дафна Гринграсс и Трейси Девис вдруг приняли свой излюбленный вид — одна другой грознее и холоднее — и толпа любопытствующих начала таять, как льдинка в пустыне Сахара.

В общем, все вроде как вернулось на круги своя, но именно что «вроде как»… И за ужином все неудавшиеся жертвы тролля, но и не только они, вдруг одновременно что–то ощутили… что именно, они тогда еще не знали, и они не смогли бы выразить это словами. Но жизни каждой из них… всех, кроме одной, необратимо изменились.

А среди ночи мирно спящего — ну не совсем мирно, ибо даже во сне он размышлял о Высшем Благе, роли Гарри Поттера в этом, Пророчестве, ну и о произошедшем сегодня — профессора Дамблдора поднял с постели взмыленный посланник из Министерства с выпученными глазами. Сонный директор выслушал сбивчивый рассказ о случившемся, подскочил в постели метра на два, проснулся, вскочил, заклятием оделся — впопыхах что–то вышло не так, и мантия была наизнанку, но он и не заметил. После чего они оба бросились сколь возможно исправлять положение, в общем, искать ответы на извечные вопросы: «Что делать?» и «Кто виноват?».

И, видимо, директор еще не до конца проснулся, ибо очевидная связь между этими двумя ЧП от него бы не ускользнула…

Следующий день был субботой, потому Гарри решил себя побаловать после очередного героического свершения, и решил вволю поваляться в постели, они втроем даже позавтракали не вставая… И потому никто из них не спешил проверить почту, которую старательные домовики доставляли прямо к ним…

А в это время в Большом Зале остальные ученики завтракали… ну, не считая Драко Малфоя, который до сих пор, стараниями медсестры, пребывал в мире иллюзий и снов. Директор так и не вернулся, и преподаватели, которым ничего не рассказали, гадали, куда же делся начальник. И все было спокойно, пока совы не принесли почту.

Первой волной прибыл Ежедневный Пророк — и по всему Залу прокатилась волна: кто–то падал со стула, кто–то принимался отчаянно кашлять и плеваться тыквенным соком, Северус Снейп (который сразу сложил два и два, а кроме того, вспомнил о том, почему он ТАК ненавидит Джеймса Поттера) подавился блинчиком. Большинство несостявшихся жертв тролля также почувствовали, в какую сторону дует ветер, и потому встретили вскоре прибывшие письма из Министерства стоически… другие встретили новость не столь стоически… а одна преисполнилась самого искреннего недоумения, ибо полагала, что Долг был оплачен и закрыт…

Тем временем Гарри Поттер, наконец, соблаговолил встать с кровати. Первым делом он раскрыл номер Пророка… и сел, где стоял, то есть посреди комнаты на полу. Встревоженным сестрам Делякур он продемонстрировал заголовок передовицы… на полу их сидело теперь трое. Чтобы встать, им потребовалось минут пять…

Гарри далеко ушел от того наивного паренька, которого события раз за разом заставали врасплох, и кто зачастую беспомощно и почти безответно получал и принимал пинки от окружающего мира. Он многому научился, многое пережил… но в данном случае единственное, что приходило в голову: «надо поговорить с профессором Дамблдором!».

Быстро одевшись, они устремились на выход, там их ждало то, чего они никак не ждали… хотя, наверное, следовало.

Ханна Аббот.

Сьюзен Боунс.

Лаванда Браун.

Близняшки Патил.

Белобрысая когтерванка годом его младше, кажется, ее зовут Полумна Лавгуд.

Другая когтевранка, из числа подружек Чжоу… имя он забыл.

Алисия Спиннет.

Трайси Девис и Дафна Гринграсс.

И еще две семикурсницы из Пуффендуя и Слизерина, которых он до этого вообще не выделял на фоне внешнего мира.

То есть все двенадцать несостоявшихся жертв «ужасной резни дубиной в Больничном Крыле». Ну а кроме них…

Джинни Уизли — Тайная Комната таки аукнулась.

И Гермиона Грейнджер, которой, вообще говоря, делать тут нечего… или она сейчас будет его есть живьем за то, что он нежданно–негадано стал рабовладельцем?..

— Доброе утро… хозяин… — раздалось четырнадцать неуверенных голосов… в том числе и голос Гермионы.

Мир для Гарри вдруг потемнел…

Вымотавшийся Альбус Дамблдор вернулся в свою школу после шести часов напряженной работы вместе с Фаджем, который в кои–то веке не мешался под ногами, а очень даже активно помогал, им удалось аннулировать этот чертов закон. Но, к сожалению, ущерб уже был нанесен: Долг Жизни — это вам не мячик на веревочке, чтобы его туда–сюда гонять. Магия уже сработала, Долги были активированы и оплачены согласно закону… и обратного хода не было. Слава Мерлину, что он не распространялся на унаследованые Долги, лишь на те, что появились при жизни… иначе бы вообще произошла катастрофа, и большая часть жителей Магической Англии оказались бы в чьем–то подчинении… В какой–то момент он, чтобы чуть–чуть развеяться, даже попытался прикинуть, сколько людей обязаны ему жизнью после войн с двумя Темными Лордами… Прикинуть удалось… развеяться — нет. Потому как даже самые скромные подсчеты выдавали чуть ли не трехзначное число, что вызывало острую мигрень… но в большинстве случаев он все равно уже пережил спасенных, а их детям, к счастью, ничего не грозило…

Другой вопрос состоял в том, кто, собственно говоря, стоял за этим… безобразием. В процессе наведения порядка они вычислили и схватили добрых полтора десятка коррумпированых чиновников, которые вряд ли дотянут до суда — слишком многим захочется свести счеты. Но вот кто контролировал эту операцию, пока еще было неясно. Старый директор собрался, было, все опять свалить на Темного Лорда, но как–то не клеилось. Мотива не было, ни он сам, ни его Пожиратели Смерти не отличались человеколюбием и никогда не стремились спасать кого–либо. Более того, как минимум Питер Питтегрю, обязанный жизнью Гарри, попадал в крайне непростую ситуацию…

И именно тут, уже у себя в кабинете, директор вспомнил о Гарри Поттере… До этого он вообще–то собирался пойти поспать, но от этой мысли сон как ветром сдуло. И почти сразу же кто–то принялся довольно–таки настойчиво стучать по Горгулье, что была у него вместо двери.

Вот уж воистину — помяни черта, не успел он о нем подумать, а юный Гарри уже здесь, и не один, а в компании… И сердце у директора упало, когда он оценил размер и содержание этой компании…

У Гарри опять возникло это острое желание найти что–нибудь потверже и как следует постучаться об это головой. И судя по всему, директор вполне разделял это его стремление. Итак, выяснилось:

1) Закон уже отменили, но им от этого не легче, ибо связь уже возникла, и директор сильно сомневается, что ее удастся разорвать… без тяжких последствий.

2) Наличие–присутствие Гермионы директора сперва так же поставило в тупик, ибо Долг Жизни, оставшийся после тролля (первого), вроде как был хитроумно оплачен год назад… Но потом они вспомнили про дементоров в конце третьего курса, которые чуть было ими не поужинали… и которых Гарри прогнал, пусть и не без помощи Маховика Времени…

3) Да, судя по всему, это был замысел Драко Малфоя… но если это так, то он — полный идиот.

4) Нет, директор плохо себе представляет, как отреагируют семьи и прочие близкие люди этих леди…

И Гарри сделал единственное, что приходило в голову: спрятался в Тайной Комнате, чтобы посмотреть, что будет дальше и подождать, пока улягутся страсти…

И не зря он это сделал… следующие несколько дней были… полны событий. Школу последовательно брали штурмом разгневаные семьи, и никто не смог бы поручиться, что все закончилось бы мирно, встреться они где–нибудь в темном (или даже светлом) коридоре. Ну а так — встречи не случилось, и пострадали совсем другие люди. И пострадали СИЛЬНО.

Больничное Крыло сгорело… и Драко Малфой вместе с ним.

Кребб, Гойл и Нотт младшие, плюс несколько других пропали без вести.

Особняк Малфоев был разрушен до основания непонятно откуда взявшимся сильнейшим землятресением, которое не затронуло ничего другого и вообще, прошло незамеченным для внешнего мира.

Семейные гнезда нескольких других кланов постигла схожая судьба, в частности, особняк Ноттов спалил непонятно как очутившийся в той округе дракон.

Хогвартс закрыли, Альбус Дамблдор покинул пост директора и главы Визенгамота и вскоре удалился в самоизгнание. Корнелиус Фадж также покинул свой пост.

Лорд Волдеморт, узнав о том, чем закончился его последний план, разочаровался в мире. Собрав и уничтожив все свои хоркруксы, он повесился в туалете. Правда, об этом почти никто не узнал.

Благодаря какой–то юридическо–магической лазейке Гарри удалось освободить Гермиону, но только её. Как бы парадоксально это ни звучало, её выручил тот факт, что она маглорожденная.

Остальные тринадцать девушек остались вместе с ним и сестрами Делякур, очень скоро было замечено, что все они в него влюбились по уши… Альбус Дамблдор высказал предположение, что Узы Повиновения вступили в резонанс с теми, что связывали его с Флер и Габриэль.

Поразмыслив, он почел за лучшее покинуть Англию, где с ним случилось слишком много всего необычного. Возможно, в новом месте жизнь устаканится…

Правда перед этим он навестил Северуса Снейпа и обязал его снабжать Ремуса Люпина Волчьим Противоядием в счет оплаты еще того Долга Жизни. А то мало ли… вдруг еще какой закон появится?

КОНЕЦ.

КОНЕЦ