Феникс в пламени Дракона. Часть 3 (СИ)

ГЛАВА 1

Пароход выглядел жалко — после долгого забвения он скорее напоминал груду ржавых обломков, чем корабль. Лет семьдесят назад это был красавец — длинный, стройный, с тремя мачтами, двумя высокими тонкими трубами и огромными гребными колесами. Должно быть владелец им очень гордился. В те годы такой корабль наверняка работал на престижной океанской линии, и публика любила его, но время беспощадно, как и революции: после восстания эквалитистов в 1876 году и смены власти много процветающих заводов и прекрасных кораблей оказались заброшены и забыты. Их хозяевам сразу стало не до заботы о своей собственности, главным для них в те первые годы после переворота было сохранить головы на плечах. Многие бежали в Ксаль-Риум или в другие страны Восточной Коалиции, а те, кто рискнул остаться, в большинстве своем, вскоре пожалели об этом.

Несчастный пароход — на его борту давно не осталось названия — был лишь одной из многих жертв революции. Должно быть, когда воцарился хаос, он проходил ремонт, да так и был брошен ржаветь в сухом доке, никому не нужный. Владелец либо оказался в тюрьме, либо сбежал с деньгами куда-нибудь в Магницию. Шли годы, а осиротевший корабль так и стоял в заброшенном доке, предоставленный сам себе, и понемногу ржавел и разваливался сам по себе. Никто не удосужился даже разобрать его корпус на железо. Теперь он неуклюже завалился на бок, мачты и трубы обрушились, на железном остове гребных колес догнивало немногое, что осталось от деревянных плиц. Металл корпуса проржавел насквозь, и Адриан ле Нэй поднимался по лесенке с большой осторожностью. Ступеньки опасно подавались под его весом, и рыжевато-серые пятна остались на костюме. Ле Нэй раздраженно скривился, подумав, что пиджак уже не вычистить по-нормальному.

В районе Марьер — некогда его называли сердцем геаларского кораблестроения — теперь повсюду царило запустение. Большинство верфей и заводов принадлежали частным владельцам и закрылись после прихода к власти эквалитистов, которых заботы о геаларском флоте занимали гораздо меньше, чем поиск врагов народа, шпионов и приверженцев старого режима внутри новообразованной Республики. Когда спохватились, уже давно было поздно: весь Марьер пришел в такое состояние, что проще стало построить новые предприятия, чем восстанавливать старые. И построили, конечно: выбора не было, даже эквалитисты осознали, что государство не может существовать без флота. Но заброшенныбе цеха разбирать не стали. Так они и стояли по сей день — мертвые, пустые, предоставленные разрушительному влиянию времени. Их единственными обитателями, помимо вездесущих ратт и гракк, были бродяги, которых устроила бы любая крыша над головой. Иногда здесь появлялась и публика иного сорта: заброшенные верфи стали любимым местом выяснения отношений между преступными группировками геаларской столицы, и тогда здешнее безмолвие нарушали звуки выстрелов. Полицейские без крайней необходимости не рисковали показываться здесь — разве что для того, чтобы погрузить в машину и увести в центральный морг очередного покойника, расстрелянного в упор неведомо кем. Словом, заброшенный район Марьер превратился в превосходное укрытие для того, кто хочет избежать внимания властей.

Ле Нэй осторожно прошел по хлипкой палубе и спустился во внутренние отсеки корабля. Здесь его уже ждал Дирижер.

— Хорошее жилище вы нашли для нашего каннивенца, — хмыкнул Адриан.

— Не хуже любого другого, — ответил резидент. — Вы не хуже меня знаете, что такое Марьер. Здесь искать можно долго.

— Он так и не разговорился? — спросил ле Нэй.

— Нет. Поэтому я и вызвал вас. Я не хочу доверять допрос, хм, тем, в ком сомневаюсь.

— Вы мне льстите, — заметил Адриан.

Дирижер иронию не поддержал.

— Этот человек — не трус. Но очень хочет жить. Он уверен, что если расскажет то, что нам нужно, в живых мы его не оставим. Я так и не смог его переубедить.

— Тогда можно отправить его в Агинарру, — предложил ле Нэй. — Там найдутся люди, которые переубедят его очень быстро.

— Возможно, этим все кончится. Но прежде я хочу попробовать разговорить его здесь. Это важно, и у нас мало времени. Его бумаги спрятаны где-то тут, в Виктэре. Нам нужно найти их. Нельзя оставить ни единого шанса ищейкам из «Омбрей».

— Как скажете, — следом за Дирижером ле Нэй спустился по еще одной лесенке и оказался в помешении, которое, вероятно, когда-то было каютой первого класса. Теперь, однако, из всей обстановки здесь остался матрас на полу и стул.

К стулу был прикован толстый мужчина средних лет. При появлении Дирижера и ле Нэя, он поднял на них ненавидящий взгляд. Испуганным, однако, он не казался. Дирижер жестом отослал охранника.

— Снова вы… — процедил толстяк. — Что еще? Я уже сказал: никаких переговоров, пока я не буду на свободе.

— Не вы ставите здесь условия, нар Кааринт, — ответил Дирижер. — Вы отвергли мое прошлое предложение, так сегодня я сделаю вам другое. Предоставляю вам выбор: или вы будете говорить со мной, или с этим человеком. Второе будет весьма болезненно.

Каннивенец ухмыльнулся.

— И вы готовы рискнуть? Прикончите меня раньше срока — не получите ничего. Вряд ли это понравится вашим боссам.

— Не тревожьтесь за нас, — холодно отозвался Дирижер. — Не прикончим. Он ваш, Маэстро. Делайте, что сочтете нужным.

Ле Нэй молча подошел к стулу. Юрген нар Кааринт вызывающе смотрел на него, однако за напускной бравадой Адриан замечал налет страха. Барон не мог не понимать, на что способны его бывшие работодатели, а боли боятся все.

Маэстро не стал ничего говорить. Переговоры — не его задача, этим занимается Дирижер. Он протянул руку и схватил каннивенца за запястье. Тот попытался отшатнуться, отдернуть руку, но ле Нэй держал его крепко. Второй рукой он сжал большой палец пленника, резко дернул, повернул. Нар Кааринт взвыл, выпучил глаза, задергался всем телом. Только теперь ле Нэй отпустил его и неподвижно замер рядом, сложив руки за спиной. Барон переводил дух, глядя то на него, то на Дирижера.

— Это для затравки, — спокойно пояснил тот. — Надеюсь, теперь вы понимаете, что мы не шутим. Не стоило вам связываться с «Омбрей», нар Кааринт. Вы думали, это сойдет вам с рук? Но мы не прощаем предательство. Учтите, у вас еще осталось девять возможностей ответить «нет», прежде чем мы от пальцев перейдем к глазам. Нам некуда спешить. Прямо сейчас, однако, я дам вам возможность подумать. Последнюю возможность, — Дирижер отвернулся. — У вас время до завтрашнего полудня. Мой вам совет, нар Кааринт: примите верное решение.

Резидент вышел, и ле Нэй последовал за ним. Вдвоем они поднялись на палубу.

— Что, если он не заговорит? — поинтересовался Адриан.

— Тогда все-таки придется отправить его в Агинарру.

— Не самая простая задача. «Омбрей» ищет его.

Дирижер пожал плечами и усмехнулся.

— Здесь я полагаюсь на вас, Маэстро. У вас талант к делам подобного рода.

— Значит, в Ивире все спокойно? — произнес кронпринц Тамрин Каррел и потянулся за аржусом.

— Насколько это возможно, — сказал в ответ Дэвиан. — У Ажади не осталось флота, и теперь все ивирские острова предоставлены сами себе. Мы контролируем море и топим любой корабль под флагом Султаната, который встречаем в море, а те, которые отстаиваются в портах, бомбим с небес.

— Жестокая тактика, — прокомментировал Тамрин. — Хочешь повергнуть ивирцев в панику?

Дэвиан коротко кивнул:

— Да.

— Разумно, — оценил кузен. — Чем больше напуганы подданные Ажади, тем более шаток султанский трон. Мы уже успели не раз убедиться за века противостояния: когда обстоятельства оборачиваются не в пользу Ивира, верные подданные султана становятся не такими уж, хм, верными.

— Вот именно, — согласился Дэвиан. — Ажади собрал на Кадихе армию в триста тысяч человек. Лучше бы обойтись вовсе без штурма. Кстати, наша бравая секретная служба может похвастаться успехами?

— Мы… работаем, — уклончиво проговорил Тамрин, понимая, о чем хотел спросить дворюродный брат. — Все не так просто, к сожалению. Провал иль-Кедама сильно усложнил нашу задачу. Султан стал ужасно подозрительным, притом, что он и раньше не был доверчив.

— Это как посмотреть, — недобро усмехнулся Дэвиан. — Кое-кому он доверял чрезмерно.

— Ты про северян, кузен? Он и теперь им доверяет. Советники из Агинарры все еще в фаворе. Возможно, потому, что «наемники» не могут отнять у него трон, в отличие от собственных приближенных. Нужно действовать очень осторожно, Дэвиан. Помимо северян, Ажади подпускает к себе разве что гвардейцев.

— Значит, среди гвардейцев и надо искать подходящего человека.

— Что мы и делаем, но человек должен быть именно «подходящим», — сказал Тамрин. — К сожалению, многие среди Блистательных искренне преданы султану. Такого человека, кто обладал бы большой властью и готов сотрудничать с нами, найти непросто. Одна ошибка, и наши агенты в Лакрейне будут схвачены. Не думай, Дэвиан, что имперская разведка всемогуща, всеведуща и застрахована от неудач. Да, чаще всего она действует успешно, но в последние годы Ивиру не уделялось много внимания, — кронпринц досадливо вздохнул. — Это была наша ошибка. Мы недооценивали угрозу, исходящую от союза между Ажади и Сегуном. Так что, Дэвиан, увы: мы не можем так просто, щелчком пальцев, скинуть султана с трона. Будь это так, не пришлось бы и воевать.

— А жаль, — усмехнулся префект Западной эскадры. — С этой нелепой войной пора заканчивать, Тамрин.

Тот кивнул.

— Да. Тэй Анг, понимаю, — тон кронпринца был мрачен. — Еще одна ошибка Ксаль-Риума. Мы не принимали всерьез и эту угрозу, вот и дошутились. Мы слишком многое не принимали всерьез, и теперь пожинаем плоды. Хотя кое-кто доволен тем, что там творится.

— Многие довольны, — сказал Дэвиан.

«Действительно, слишком многие, — мысленно согласился Тамрин Каррел, — начиная с отца. И Орас Темплен, по-видимому, еще не отказался от мысли использовать кризис на Анге для давления на Восточную Коалицию».

— Кстати говоря, — осведомился кронпринц, — ты уже получил весточку от Фионеллы? Она должна быть уже там, не так ли?

— Она добралась до Геалара, — произнес кузен. — Скоро должны прибыть на Тэй Дженг. Вот все, что я знаю.

Дэвиан говорил нарочито бесстрастно, но за напускной уверенностью явно скрывалась напряженность. Тамрин смерил двоюродного брата изучающим взглядом:

— Хм. Ты так сильно беспокоишься за нее?

— Так заметно?

— Я уже говорил — ты неплохой притворщик, когда хочешь того, но меня не одурачишь.

— Разумеется, я беспокоюсь, — не стал отпираться Дэвиан. — И, проклятье, причин для этого у меня предостаточно.

«Даже так? — мысленно оценил Тамрин. — Ну, надо же. В кои-то веки ты, кузен, встретил женщину, которую не забыл сразу же, как она пропала из поля зрения. Что-то в тебе действительно изменилось, Дэвиан».

— Агинаррийцы согласились принять корреспондентов из южных газет, — вслух проговорил он. — Этого я не ожидал. Вероятно, таким способом они намекают, что готовы сесть за стол переговоров.

— Или только пытаются создать такое впечатление, — возразил Дэвиан. — Тянут время, в расчете на то, что, пока дипломаты спорят, их армия и флот будут укреплять свои позиции.

— Такое тоже возможно, — не стал возражать Тамрин. — И, конечно, если даже они согласятся на переговоры, будут требовать себе весь архипелаг. Не берусь предсказывать, что из этого получится, — признался он. — Но, в любом случае, вряд ли корреспондентам что-то угрожает, Дэвиан. Ты же понимаешь: скандалы северянам не нужны, а в глазах нашей славной прессы один случайно погибший репортер значил бы больше, чем дюжина сожженных ангских деревень. Тем более такое не нужно генералу Чаори Каю. Он хочет убедить южан в том, что его клика придерживается «цивилизованных» правил ведения войны. Нет, Дэвиан, можешь не переживать за свою подругу. Северяне и их союзники позаботятся, чтобы все газетчики вернулись назад целыми и невредимыми.

Судя по сумрачной мине кузена, довод не возымел желаемого действия. Ладно, в конце концов, это его дело. Скоро Дэвиан вернется в Ивир, к своим обязанностям командующего флотилией. Это отвлечет его от сердечных тревог. Тамрин был даже рад, что подруга Дэвиана отправилась в Тэй Анг. Вернее, кронпринц был рад тому, что туда допустили газетчиков. Несколько гневных статей о бесчинствах северян не помешают, когда Империя решит вмешаться в происходящие там события. А так будет, чуть раньше или чуть позже. Северяне откусили слишком много, и Ксаль-Риум не может смотреть на это безучастно.

«Жаль, что отец рассуждает иначе, — подумал Тамрин. — Но ему придется принять правду», — принц уже не один день думал над тем, как переубедить отца. Император — все еще полновластный глава государства, и если он примет решение, даже прайм-канселиор не вправе ему препятствовать. Дед, Император Атавир, в свое время так и поступил… увы, его второй сын, унаследовав трон, предпочитал не портить отношения с Сенатом и главой правительства. Орас Темплен пользовался этим и вел собственную игру. Должно быть, он верил, что действует во благо Ксаль-Риума, но это ничего не меняло. Прайм-канселиор зарвался, и пора поставить его на место.

Дэвиан предпочел не продолжать разговор о своей подруге, свернул в другую сторону:

— Что Коалиция? Должны они, наконец, договориться хоть до чего-то!

— О… — презрительно протянул Тамрин. — Они создали комиссию, та ни чему не пришла и была распущена, они создали вторую. Та все еще спорит, и будет спорить долго. Восточники пишут гневные ноты северянам, северяне не остаются в долгу и переводят чернила и бумагу в не меньших количествах. Наиболее решительно настроены выгнать северян с Тэй Анга геаларцы, каннивенцы и ниалленцы. Они пытаются хоть что-то сделать, но даже им не хватает согласованности. Остальные пока помалкивают. Вернее, говорят очень много, но ничего определенного.

— Очень похоже на ситуацию перед прошлой войной, — прокомментировал Дэвиан.

Тамрин согласно кивнул.

— Чрезвычайно похоже, ты прав. Но я надеюсь, на этот раз удастся обойтись без трех лет побоища. Кроме того, если Коалиция опять нарвется на трепку… — Тамрин не договорил.

— То сегодня Император вряд ли захочет выручать их? — продолжил за него Дэвиан. — Ты это хотел сказать?

— Не знаю, — нехотя сказал Тамрин. — Отец всегда считал решение Императора Атавира вступить в Северную Войну неверным. Он сам не совершит такой «ошибки». Да и Агинарра на этот раз ведет себя несколько осмотрительнее. Они не хотят доводить дело до войны с нами или с восточниками, это не в их интересах. Но с Тэй Анга они не уйдут, если только не выбить их силой, Дэвиан.

— Иногда я понимаю Фионеллу, — проговорил тот. — Жителям Анга не позавидуешь. С севера — агинаррийцы, с востока — Коалиция, с юга — мы.

— Такова жизнь, — цинично ответил Тамрин. — У них, к слову, было двадцать лет свободы, и что? Они не добились ничего, просто грызлись за власть между собой. И теперь получили на свою голову агинаррийцев с их песенкой о «Северном Братстве».

Дэвиан ничего не ответил. Тамрин тоже молчал с минуту, потом перевел разговор на другое:

— Но вернемся к Ивиру. Я так понял, ты хочешь предложить нечто нашему Штабу?

— Да, — сказал Дэвиан. — Вот почему мне нужна твоя поддержка. Подозреваю, мое предложение им не понравится.

— Не знаю, — возразил кронпринц. — В последнее время ты обрел популярность. Тебя любит пресса, тебе благоволит даже сам Император, а кого уважает отец, уважает и Штаб. Но ты меня интригуешь, Дэвиан. Что ты задумал?

Дэвиан усмехнулся, и Тамрин заметил, как блеснули его глаза.

«Дэвиан, Дэвиан, — с иронией подумал он. — Все-таки, ты — сын собственного отца. Вояка до мозга костей. Что-то в тебе меняется, но что-то останется с тобою навсегда. Любовь и прочие возвышенные переживания — все это прекрасно, но для тебя никогда не затмит врага, которого можно сокрушить. И тебе, дорогой кузен, НРАВИТСЯ побеждать, признаешь ты это или нет!»

— Что я задумал? — повторил Дэвиан. — Да то же, что обчно. Нарушить устоявшиеся традиции.

Фионелла Тарено вышла на палубу, и тут же порыв ветра метнул ей в лицо брызги соленой воды. Девушка сморщилась, с досадой оглядев мокрые пятна на темно-зеленом платье.

«Но ты сама хотела путешествовать, — напомнила она себе, — а путешествия не всегда проходят комфортно. Да, это не каюта люкс на «Паларио», ну так и ты пока еще не принцесса Империи. И вряд ли это самое большое неудобство, которое нас ждет на Дженге».

Путешествие от острова Дукон на северной границе Геалара до Тэй Анга действительно не было похоже на приятный круиз на борту элитного лайнера. Подыскать корабль и то оказалось непросто — не так уж много было желающих плыть к архипелагу, где разгорелась война, и страшные агинаррийцы, по слухам, без предупреждения топили любого, кто попадался им на глаза. В конце концов, после пары дней безрезультатных поисков, Фионелла договорилась с капитаном «Махаба» — небольшого грузового корабля, совершавшего регулярные рейсы от Тэй Дженга до Дукона. За сотню геаларских ауренов гражданин Хьюбер Сарони согласился взять на борт пару пассажиров.

Плавание заняло почти семь дней, и большую часть времени Фио провела в предоставленной ей крошечной каюте. Изнутри «Махаб» оказался еще более непритязательным, чем выглядел снаружи — тесная, старая посудина, насквозь пропахшая мазутом и машинным маслом. Это ее не смущало — стесненные условия были Фионелле не в диковинку. Первые несколько лет в Гайоне они вчетвером — отец, мать и она с младшим братом — ютились в крошечной съемной квартире. Но на второй день плаванья «Махаб» попал в шторм. Темные облака заволокли небо, ветер завывал, как стая бешеных зверей, и высокие волны подбрасывали неуклюжий кораблик, словно деревянную игрушку. Фионелла не так уж часто в прошлом плавала по морям, и шторм вызвал приступ жесточайшей морской болезни. Два дня она так и пролежала на узкой койке, не смея выйти из каюты из страха продемонстрировать команде «Махаба», что она ела сегодня на завтрак. Хотя она почти ничего и не ела.

Наконец, море успокоилось, и тучи отступили. Показалось солнце. Фио была рада увидеть его, как никогда прежде. Ей стало немного полегче. Еще через день капитан Сарони объявил, что они приближаются к острову. И верно — ближе к вечеру на горизонте показалась земля.

Теперь Фио стояла, положив руку на протянутый вдоль борта леер, и любовалась новой землей. Ей нравилось путешествовать, но так далеко от дома она никогда еще не оказывалась. Между имперским континентом и Тэй Ангом было почти три тысячи миль, а если считать домом Анадриэйл, то и того дальше. В небе ярко светило солнце, но ветер был довольно сильным, да и волнение на море изрядным. Могучие валы катились по зеленовато-голубой водной поверхности навстречу «Махабу», и корабль ритмично подбрасывало вверх, затем он словно нырял в неглубокий пологий овражек и снова восходил на гребень очередной волны. Зрелище было завораживающим, а еще — немного страшноватым. Всякий раз, когда кораблик подхватывала очередная волна, Фио ощущала легкую слабость в коленках и инстинктивно сильнее цеплялась за натянутый канат. Почти с механической размеренностью над форштевнем поднималась туча брызг, и вода заливала палубу, выплескиваясь наружу через специально оставленные клюзы.

«Или нет, не клюзы? — мысленно поправилась Фио. — Клюзы — это, кажется, для якорей, а как называются отверстия для стока воды? Шпигаты? — она упрекнула себя за то, что так и не научилась разбираться в кораблях. — И зачем моряки придумывают столько названий для одного и того же? Ох, да какая разница. Дыра!» — неуважительно обозвала анадриэлька созерцаемое отверстие.

Порывы ветра подхватывали брызги морской воды и несли вдоль палубы, так что вскоре на платье Фионеллы мокрых пятен прибавилось. Девушка быстро перестала обращать на это внимание. В конце концов, замерзнуть ей не грозило. Напротив, здесь воцарился зной ничуть не более мягкий, чем в экваториальных широтах, и немного воды на лице и одежде только освежало. Не убирая левую ладонь с леера, правой рукой Фионелла потянулась за биноклем, висящим на шее, и поднесла к глазам, с интересом рассматривая береговую линию Тэй Дженга.

— Ну, вот и на месте, — прокомментировал Эйрин Дейсел, подойдя к ней и остановившись рядом.

— Я вижу, — сообщила ему Фионелла. — Тэй Дженг…

— И как вы его находите, госпожа Тарено? — осведомился Дейсел.

— Пока я вижу только берег, — сказала в ответ Фио. — Что тут можно «найти»?

Фотограф усмехнулся. Он был старше Фионеллы лет на десять, и до этой поездки они никогда не встречались. Нынешняя командировка на Тэй Анг не была для него первой. Три года назад Эйрин Дейсел уже побывал на Тэй Луане, спешно убравшись оттуда вместе с прочими представителями прессы южан и восточников, когда на острове высадились агинаррийские войска. «Южная звезда» направила его с Фио. Хоть прежде девушка не знала его, ей сказали, что Дейсел надежен и «не теряется в рискованных ситуациях», как выразился главный редактор. «На Дженге вам будет нужен человек, который знает, с какой стороны у револьвера ствол», — сказал тогда господин Варрон.

Если и так, с виду Дейсел не слишком напоминал героя приключенческих кинофильмов, критично отметила Фионелла. Не выше ее ростом, коренастый, кривоногий, с редеющими волосами, гайонец скорее казался потрепанным жизнью, немолодым трудягой. Его светлая рубашка и серые штаны насквозь промокли от брызг морской воды, но мужчина не обращал на это ни малейшего внимания.

— Вы ведь уже бывали здесь? — спросила Фио. — На Дженге, я имею в виду.

— На Дженге — нет, но Тэй Луан не особенно от него отличается. Все острова Анга похожи друг на друга… не в лучшем смысле этого слова, к сожалению, — мрачноватым тоном сообщил гайонец. — Я не удивлен тому, что агинаррийцы заявились сюда. Эта земля — рай для завоевателя.

— Почему? — удивилась Фионелла.

— Богатые острова. У их жителей есть все, но как они пользуются тем, что имеют? — в голосе Дейсела появился оттенок презрения. — Веками они грызлись друг с другом, пока не пришли восточники и не поделили их земли между собой. Потом восточников выгнали агинаррийцы, потом ушли и они, но ничего не изменилось. Здешние князьки по-прежнему готовы поколениями воевать за власть, а простые люди терпят любого хозяина, пока тот избавляет их от необходимости думать собственной головой, — фотограф пренебрежительно махнул рукой. — Нет, воистину, сам Юнидеус сотворил Тэй Анг только для того, чтобы его завоевывали все, кому не лень.

— Звучить слишком цинично, — сухо заметила Фио.

— Вся эта жизнь цинична, госпожа Фионелла, — отозвался тот и, отвернувшись, полез в карман за сигаретами.

Фионелла предпочла не продолжать разговор и вернулась к наблюдению за береговой линией. «Махаб» огибал большой мыс, глубоко вдающийся в море. Волны накатывались на побережье, покрытое желтовато-серым песком. Дальше, за дюнами, начинались джунгли хиаценер, легко узнаваемых по гибким тонким стволам и зонтичным кронам сине-лилового оттенка. Ближе к берегу, девушка увидела лодку-катамаран с двумя узкими корпусами. Небольшое суденышко с единственной мачтой беспомощно раскачивалось на внушительных волнах, как щепка. Несколько человек, натягивая канаты, управляли треугольным парусом, и Фионелла покачала головой. Нужно быть безумцем, чтобы в такую погоду выйти в море на подобной скорлупке.

Наконец, «Махаб» обогнул мыс. Тот служил естественной защитой от волн, и на море сразу стало спокойнее. Фио перевела дух. Наконец-то она могла стоять, не чувствуя, как палуба уходит из-под ног. Здесь было гораздо больше рыбачьих лодок, таких же, как та, что она видела недавно. Картина казалась мирной и безмятежной, но Дейсел быстро разрушил это впечатление. Коснувшись ее запястья, чтобы привлечь внимание, фотограф вытянул руку, указывая вперед.

— Посмотрите туда.

Фио проследила за его рукой и увидела большой корабль, выходящий из бухты. Он двигался неспешно, однако длинный корпус с острым, задранным кверху носом, две отклоненные назад дымовые трубы, невысокие надстройки и треногие мачты придавали облику кораблю изящество и стремительность. Пирамида из трех орудийных башен возвышалась над полубаком, еще пара таких же башен была в корме, и в каждой из амбразур торчало по три длинных ствола. Фионелла снова воспользовалась биноклем. На палубе и на мостике наверху надстройки она увидела фигуры людей в синей форме, а обе мачты венчали серебристо-белые вымпелы. На флагштоке в корме развевался флаг в виде большого светлого прямоугольника с алым драконом, распахнувшим крылья и откинувшим голову назад, словно в готовности к броску.

— Агинаррийцы, — констатировала очевидное девушка. Удивляться тут нечему: чей же еще военный корабль можно увидеть сегодня близ Тэй Дженга? Объединенный Флот держал в блокаде весь архипелаг.

— Легкий крейсер типа «Мейко», — пояснил Дейсел тоном бывалого морского волка. — Судя по вымпелам на мачтах — флагман дивизиона. Это «Аками» из девятого крейсерского, флаг коммодора Такао Нариты.

Фионелла хмыкнула:

— Вы так хорошо разбираетесь в агинаррийских военных кораблях, Дейсел? — почему-то у нее мелькнула мысль, что гайонец поладил бы с Дэвианом. У них обоих, кажется, схожие взгляды на многое. Быть может, даже слишком на многое. Фио не удивилась бы, услышав из уст Дэвиана рассуждения, подобные тем, что недавно слышала от циника-фотографа.

— Просто я уже имел счастье любоваться «Аками» три года назад, — пояснил тот. — Красивый корабль…

— Красивый, — безропотно согласилась Фионелла. В облике крейсера действительно была и красота, и грация, завораживающая и устрашающая одновременно. Корабль был словно изящный старинный клинок, выкованный знаменитым мастером — истинное произведение искусства, но созданное с единственной целью: убивать.

Пока «Махаб» черепашьим ходом двигался дальше, крейсер миновал мыс и скрылся из виду, но вместо него в поле зрения появились другие корабли. Фионелла насчитала не меньше двадцати. Суда стояли на якоре, выстроившись ровными шеренгами. В основном, это были громоздкие, высокобортные транспорты, схожие между собой, как две капли воды. Возле нескольких покачивались на волнах небольшие баржи, и с палуб транспортов на них перегружали при помощи кранов и лебедок какие-то контейнеры и сети, полные мешков, ящиков и тюков. Разумеется, все корабли тоже были агинаррийскими.

— Я смотрю, Сегунат решил обосноваться здесь надолго, — прокомментировала девушка.

— О, да, — протянул в ответ Дейсел. — Это ужасно назойливые гости. Если уж они заявились к тебе на постой, придется очень постараться, чтобы убедить их съехать восвояси.

— Капитан! — Фионелла слегка повысила голос, обращаясь к хозяину «Махаба». Хьюбер Сарони — неопрятного вида бородатый мужчина лет сорока пяти — стоял на мостике корабля, на верхнем ярусе небольшой надстройки. Он неохотно обернулся:

— Да, госпожа?

— Скажите, а вы не боитесь вести дела на Дженге? Здесь же теперь агинаррийцы.

Морской волк презрительно ухмыльнулся.

— Чего мне бояться, госпожа Тарено? Станут они топить мое корыто? — капитан снова хохотнул. — Снаряды денег стоят! Не-ет, госпожа, при любой власти можно вести дела. Главное — не зарываться, помнить, что можно продавать, и что нельзя, ну, и не лезть, куда не просят. Вот и все.

— Вот истинная правда, — проговорил Дейсел. — И ваши дела, капитан Сарони, наверное, идут неплохо.

— Не жалуюсь, — осклабился геаларец.

— Кстати, — заметил фотограф, — кажется, прибыл комитет по торжественной встрече, — он кивком указал на приближавшееся судно.

То не было агинаррийским — над единственной мачтой полоскался на ветру синий флажок с черным изображением щита и перекрещенных мечей и парой причудливых местных иероглифов. Фионелла узнала герб Военного Правительства генерала Чаори Кая, дженгского союзника северян. Суденышко было не больше «Махаба» и выглядело так же неброско — простой пароход с высокой трубой, черной от угольной копоти. У Фио язык не повернулся бы назвать эту дряхлую посудину военным кораблем, но в носу и корме парохода стояли небольшие пушки, прикрытые плоскими стальными щитами. Сдвоенный пулемет на крыше надстройки посередине корпуса довершал вооружение, и он был направлен в сторону «Махаба». На палубе можно было видеть людей в одинаковой темной форме.

— Портовая охрана, — равнодушно сказал Сарони и повернулся к матросу за штурвалом. — Ну, чего застыл, Жофруа? Стоп машина! Ложимся в дрейф!

«Махаб» застопорил машины, и через несколько минут пароход под флагом Военного Правительства приблизился к нему, став борт к борту. На палубу геаларского корабля перескочило четверо людей — трое матросов и офицер, которого можно было легко узнать по мундиру, украшенному красными нашивками. Матросы были вооружены громоздкими винтовками с примкнутыми штыками, у офицера имелся кортик и пистолет в кобуре. Дженгец обменялся несколькими фразами на местном наречии с Сарони, и двое его людей по узкой лесенке спустились в трюм. Фионелла не поняла ни слова, но по интонациям догадалась, что офицер и капитан «Махаба» хорошо знакомы друг с другом.

Затем дженгец посмотрел в сторону девушки и Дейсела и сузил глаза. Снова повернулся к Сарони и что-то спросил. Геаларец ответил, и офицер опять переключил внимание на Фионеллу.

— Впервые вижу, чтобы Хьюбер брал на борт пассажиров, — как выяснилось, он говорил по ксаль-риумски, хоть и с ужасным акцентом. — Кто вы, госпожа, и с какой целью прибыли на Тэй Дженг?

— Я — корреспондент из Ксаль-Риума, — ответила девушка, потянувшись за бумагой, которую постоянно держала при себе. — Фионелла Тарено. Из «Южной Звезды». Это — мой ассистент. Эйрин Дейсел.

Офицер внимательно изучил украшенный внушительной круглой печатью документ. Фио отметила, что мужчина еще молод — не старше двадцати пяти. Подсознательно она ожидала, что местные военные окажутся неопрятны и грубы, но этот офицер и его люди выглядели не хуже ксаль-риумцев: в чистой, аккуратной форме и с гладко выбритыми лицами.

Дженгец сложил бумагу и что-то проворчал на своем наречии, затем протянул документы обратно Фионелле.

— Вижу, — он снова перешел на ксаль-риумский. — Добро пожаловать на Тэй Дженг, госпожа. В Файинге вас встретят.

— Благодарю, — любезно улыбнулась анадриэлька. Офицер коснулся кончиками пальцев широкого козырька кепи и, следом за своими людьми, покинул «Махаб». Пароход под геаларским флагом продолжил путь. Он проплыл мимо еще нескольких транспортных кораблей и пары стройных, остроносых эсминцев, а затем Дейсел присвистнул:

— А вот это уже интересно!

Фионелла сама успела увидеть впереди очередные корабли под флагом Сегуната. Они сразу привлекали внимание размерами и необычным силуэтом — очень длинные, с такими высокими бортами, что, проплыви «Махаб» вплотную к одному из них, верхушка его единственной мачты едва возвышалась бы над плоской верхней палубой. Маленькая надстройка была смещена вправо, а сразу позади нее выходили из борта две большие плоские трубы, выгнутые вниз и назад. Кораблей было три: два выглядели совершенно одинаково, а третий внешне напоминал собратьев, но заметно уступал им размерами и не имел надстройки — его палуба была совершенно гладкой. Возле меньшего корабля стоял на якоре танкер, и толстые гибкие шланги соединяли его с авианосцем. Оглядываясь по сторонам, Фионелла заметила вокруг еще несколько эсминцев и не меньше десятка вооруженных пулеметами катеров, которые патрулировали акваторию порта.

— Вы правы, Эйрин, эти гости не уйдут сами, — пробормотала девушка и снова потянулась за биноклем. — Еще бы, ведь они прибыли к своим горячо любимым братьям.

На палубе ближайшего авианосца, ближе к корме, она увидела несколько аэропланов со сложенными крыльями. У самого борта на небольшой площадке, огороженной металлической сеткой, собралась группа людей в одинаковой синей форме. Было далековато, чтобы даже в бинокль рассмотреть лица, но моряки, кажется, о чем-то спорили — оживленно жестикулировали, указывая в сторону берега.

— Эти корабли вы тоже узнаёте, Дейсел? — поинтересовалась Фио, несколько устыдившись собственного неведения. Раз уж она прибыла на Тэй Дженг делать репортажи о боевых действиях, ей следовало бы лучше разбираться в вопросе. Увы, отличить по силуэту авианосец от крейсера она могла, но один авианосец от другого — это было уже превыше ее способностей.

— Еще бы, — ухмыльнулся гайонец. — Это сами «Драконы» — ударное соединение «Риокай». Лучшие из лучших в Объединенном Флоте. Они прославились в тридцать пятом году у Тэй Луана — пустили на дно весь тамошний флот и уничтожили половину авиации. Два больших корабля называются «Риоги» и «Риоши», а меньший — «Риоко». Что буквально переводится как «Дракон», «Драконица» и «Дракончик».

— Как трогательно, — невольно улыбнулась Фионелла. — Семейная идиллия. Агинаррийцы, я вижу, вообще любят драконов.

— Они молятся дракону, — пожал плечами Дейсел, — Агинарра, то есть Аоги-на-Рио, как произносят они сами — и есть «Земля детей Дракона».

— Спасибо, Эйрин, об этом мне известно. Скажите, разве не странно, что нас подпустили так близко к военным кораблям?

— А чего северянам бояться? Настолько близко, чтобы мы могли, к примеру, взорвать авианосец, нас, конечно, не пустят. А смотреть или фотографировать с расстояния — сколько угодно. Фотографий и кинокадров с кораблями «Риокай» и так существует предостаточно, мы не увидим отсюда ничего нового или секретного. Кстати, сделаю-ка я снимок. Будет хорошо смотреться на первой полосе.

Мужчина вернулся в свою каюту за фотоаппаратом, а Фионелла осталась на палубе и рассматривала корабли. В отличие от крейсера, который она видела чуть раньше, авианосцы не щетинились орудийными стволами, девушка увидела всего несколько небольших, прикрытых щитами пушек на выступах-спонсонах вдоль бортов. Но, как ни странно, это не умаляло исходящее от них ощущение силы и угрозы. Да и Дэвиан верил, что в современной войне авианосцы превращаются в главную силу флота. Фионеллу мало интересовали такие вопросы, но подробности битвы у Анлакара были на слуху у всех в Ксаль-Риуме, и она знала: единственная атака самолетов с «Императрицы Тамарии» за какие-то пятнадцать минут нанесла ивирскому флоту непоправимый ущерб. А здесь сразу три авианосца. Если пилоты «Тамарии» добились такого успеха, на что может быть способно агинаррийское ударное соединение?

Фионелла догадывалась, что северяне неспроста разместили в порту такие внушительные силы. Тэй Дженг уже почти покорен, а здешняя столица, Файинг, принадлежит союзникам Сегуната. Агинаррийцам не нужно держать здесть столько военных кораблей. Это была явная демонстрация силы. «Хотите выгнать нас отсюда? — словно говорили они. — Попробуйте, но прежде подумайте — а так ли оно вам надо?» Надо признать, демонстрация вышла эффектная: увиденное настраивало на мрачный лад. Если война в Ивире обошлась Ксаль-Риуму так дорого, чего может стоить избавиться от этих? Дэвиан верил, что за диверсиями у Кехребара стоят северяне. Если так, наверное, они и здесь подготовили жаркую встречу любому, кто посягнет на их власть над Тэй Ангом. Девушка почувствовала облегчение, когда авианосцы остались за кормой, а прямо по курсу, наконец, появился берег и сам город.

В сравнении с Ксаль-Риумом или Магницией, столицей Анадриэйла, Файинг был невелик, но все же выглядел зрелищно. Город располагался на обширном, пологом холме, окружив его четырьмя неровными уступами. Два самых нижних яруса представляли собой хаотическое скопление убогих хижин, третий был более упорядочен и состоял, в основном, из кирпичных домов с покатыми черепичными крышами. Фио знала, что чем выше размещается квартал, тем более богатым и чистым он считается. Последний, четвертый ярус города составляли роскошные особняки знати, сады, храмы и торговые площади, а плоскую вершину холма венчал огромный дворец Тайжи Унагир. Внушительный комплекс строений в виде ступенчатых пирамид и тонких башен с причудливыми крышами был обнесен высокой белоснежной стеной. Окруженный густыми зарослями хиаценер, в оранжевых лучах закатного солнца город смотрелся очень живописно, и Фионелла обернулась к Дейселу, возившемуся с фотоаппаратом.

— Оставьте в покое эти плавучие гробы, Эйрин. Я бы предпочла видеть на первой полосе вот что, — она вытянула руку в сторону города.

— Как скажете, госпожа Фионелла, — фотограф щелкнул затвором и, подкрутив головку перемотки пленки, перевел кадр. — Да, это будет смотреться очень неплохо, — тоном профессионала прокомментировал он и сделал пару снимков.

«Махаб», обходя стороной огромные стальные корабли под серебристо-алыми флагами, причалил у скромной деревянной пристани. На набережной собралось довольно много народа. Большинство были заняты тем, что таскали от причалов к грузовикам ящики и брезентовые тюки. Вереницы рабочих казались суетливыми насекомыми-форисами, стаскивающими в свой лесной дом каждую щепочку и кусочек листа, какие удавалось найти. Солдаты, вооруженные винтовками, присматривали за грузчиками. На некоторых была пепельно-серая форма и странного вида головные уборы с длинными козырьками, по которым Фионелла опознала агинаррийцев. Но большая часть вооруженных людей была одета в темно-зеленые рубахи, штаны и широкополые шляпы — униформу солдат Военного Правительства.

— Тот офицер сказал правду, — заметил Дейсел. — Нас уже ждут.

Возле набережной остановился небольшой, потрепанного вида автомобиль с открытым верхом. На водителе была такая же зеленая форма, как на прочих дженгских солдатах, а пассажир, неловко выбравшийся с переднего сиденья, был одет в легкую рубаху с рукавами по локоть, светлые штаны и кожаные сандалии. На его голове красовалась щегольского вида шляпа, украшенная блестящей серебряной лентой.

Мужчина поспешил к Фионелле и Дейселу, которые, распрощавшись с капитаном Сарони, спустились по трапу на берег, и отвесил изысканный поклон. У дженгца было изрядное брюшко, круглое розовое лицо и хитрые темные глаза.

— Госпожа Фионелла Тарено? — осведомился он. По ксаль-риумски мужчина говорил довольно бегло.

— Да, это я. И мой помощник Эйрин Дейсел, — девушка снова потянулась за бумагой.

Толстяк бросил беглый взгляд на печати и снова поклонился.

— Для нас большая честь — приветствовать представительницу «Южной Звезды»! — провозгласил он. — И просто столь прекрасную молодую женщину. Госпожа, вы неотразимы, примите это замечание не как комплимент, но как констатацию неоспоримого факта.

— Благодарю, очень мило, — любезно улыбнулась анадриэлька. — Но, должно быть, мы не первые корреспонденты, которых вы встречаете в Файинге?

— О, да, к нам уже прибыли представители нескольких изданий Восточной Коалиции, а так же журналисты с Агинарры и из прочих государств Северного Братства. Ох… но я забыл представиться! Мое имя Темис Найфор. Позвольте, я помогу, — дженгец потянулся за вещами Фионеллы.

Девушка отдала ему сумку, и толстяк аккуратно уложил его в багажник. Дейселу пришлось обходиться собственными силами.

— Вы служите генералу Чаори Каю? — поинтересовалась Фио.

— Да, я работаю в квестории внешней политики. Моя задача — общение с представителями иностранной прессы. Я буду вашим попечителем.

— «Попечителем»? — девушка устроилась на заднем сиденье, а Темис Найфор занял кресла слева от водителя.

— Да, в мои обязанности входит обеспечить вам наиболее благоприятные условия работы и, конечно же, позаботиться о вашей безопасности, — толстяк сказал что-то по-дженгски, и солдат завел мотор. Машина выдохнула сизое облачко вонючего дыма, дернулась и тронулась с места.

— Куда мы едем? — спросила Фионелла.

— Для начала — в гостиницу, — пояснил Найфор. — Все журналисты размещаются в отеле «Паранай», это лучшее заведение в Файинге. У вас будет время привести себя в порядок и передохнуть, а затем я буду иметь счастье сопроводить вас в сам Тайжи Унагир. Господин генерал Кай лично приглашает вас. Сегодня ночью во дворце состоится торжественный пир.

— В честь моего прибытия? — с легкой иронией произнесла девушка. — Я безмерно польщена.

Найфор неловко кашлянул.

— Ваше прибытие — великая честь и счастье для Тэй Дженга, — отозвался он, умело изобразив смущение. — Его превосходительство генерал Кай устраивает пир в честь очередной блистательной победы наших войск над мятежниками из так называемого «Фронта Свободы». Там будет сам генерал и виднейшие командующие союзнической армии. Разумеется, приглашены и представители прессы. Смею надеяться, вы также удостоите нас своим присутствием, госпожа Тарено?

— О, безусловно, — кивнула Фио. — «Очередной победы», вы говорите?

— Да. Три дня назад мы нанесли сокрушительное поражение неприятелю. Вы еще не слышали об этом?

— Боюсь, последние дни мы были… отрезаны от мира, — пояснил Дейсел.

— Ах, да, конечно, — удрученно вздохнул дженгец. — Я видел, какое убогое судно доставило вас в Тэй Анг. Позвольте выразить свое сочувствие, должно быть, плавание было утомительным. Увы, с тех пор, как начался кризис, слишком многие капитаны избегают наших островов. И совершенно безосновательно, добавлю. Для любого, кто пришел к нам с миром, Файинг абсолютно безопасен.

— Но ведь на острове война?

— Мятежники разбиты и оттеснены далеко на юг. Хвала нашим доблестным воинам…

— И союзникам? — добавила Фионелла.

Темис Найфор поджал губы, но тотчас вернул на лицо любезное выражение:

— Помощь Северного Братства весьма полезна. Впрочем, мятеж Фронта Свободы — это внутреннее дело Тэй Дженга, и решать его предстоит Тэй Дженгу. Северяне лишь оказывают нам… некоторую военную поддержку.

— Действительно, — согласился Дейсел. — О ее незначительных масштабах мы можем судить по кораблям в порту.

Толстяк кашлянул.

— Мы скоро прибудем в гостиницу, — уже не столь слащавым тоном сообщил он. — Начало праздника назначено на десять вечера. Я приду за вами в девять часов.

ГЛАВА 2

Сзади слышалось приглушенное урчание мотора. Барка неспешно ползла по воде, не отходя дальше мили от берега. Положив ладони на деревянные перила, ограждающие борт, Иджиме Сетано вперила взор в горизонт. Девушка чувствовала себя немного не в своей тарелке и сама же на себя сердилась из-за этого. Ну почему с ней всегда так? Она ведь уже успела побывать в настоящих боях, и нешуточных. Всего несколько дней назад, во время решающего наступления на юг, в небе над равниной Шао-Тар разгорелось полномасштабное воздушное сражение, жестокое и упорное. Свободники, пытаясь остановить прорвавшихся на юг агинаррийцев, дали последний, отчаянный бой, в который бросили все, что у них оставалось. Иджиме Сетано, как и прочие, совершала по несколько вылетов в день, до полного изнеможения. Пару раз она оказывалась на волосок от гибели. Но в небе она не трусила, а вот теперь…

Над волнами поднялся высокий плавник, а затем и горбатая серебристая спина. Огромная — добрых восьми метров от головы до хвоста — рыба с круглым, словно сплющенным с боков телом и маленькими глазками наполовину вынырнула из воды и снова погрузилась в волны. За первой последовало еще несколько. Иджиме узнала селений. Не меньше десятка громадных рыб проплыли мимо маленького деревянного кораблика, всего лишь метрах в десяти от борта. Барка даже покачнулась от поднятой стаей волны, и девушка, не сдержавшись, вохищенно улыбнулась и хлопнула в ладоши:

— Ого! Ты это видел?

— Трудно было не заметить, — Мичио Кейтаро изобразил на лице капризное выражение и сделал вид, будто отряхивается от брызг. Иджиме снова ухмыльнулась:

— Не придуривайся. На нас же смотрят.

— Ну и что?

Иджиме только закатила глаза к небесам и вздохнула.

— Ты хоть что-то в целом мире можешь воспринимать всерьез?

— Иногда.

— Уже достижение, — хмыкнула девушка и посмотрела на него. — Так ты надолго здесь?

— Нет, к сожалению, всего на несколько дней. Потом «Риокай» снова переводят.

Мичио не сказал, куда, а Иджиме, разумеется, не стала спрашивать. Романтика романтикой, а война войной. Она тоже рассказывалал далеко не все. Да и какая разница?

«Вот так оно и должно быть, — философски рассудила она. — Несколько дней вместе, короткие встречи, а потом — снова разошлись по разным морям. Он отправится дальше, а я вернусь на аэродром. Еще повезло, что удалось выпросить у Митсури увольнительную», — саму Миями Митсури, в знак признания успехов ее подразделения, пригласили во дворец генерала Чаори Кая на торжественный пир, посвященный победе у Шао-Тара. И тут, весьма кстати, в Файинг прибыло и соединение «Риокай», и Мичио первым делом бросился разыскивать Иджиме, что было, надо признаться, приятно. Если бы не это проклятое чувство неловкости!

«Ладно, хватит робеть, Иджиме! — обругала она себя. — Ты уже давно не школьница на первом свидании!» — хотя, по правде, опыт в этой области был у нее крайне невелик.

— По крайней мере, ты зря боялась, — заметил Кейтаро. — На Айто ты не застряла надолго. А вообще, что там было?

Иджиме незаметно поморщилась — сам того не зная, Кейтаро затронул скользкую тему. Говорить о «Дзинкай» она не имела права, и ограничилась официальной версией:

— Ничего особенного. Там просто собирали летчиков этого года выпуска из разных школ. Для совместных тренировок. Базу «Сиюсей» решили превратить в новый учебный полигон.

Такие сведения распространило командование. Видимо, рассчитывали, что это поможет объяснить, для чего несколько сотен молодых пилотов собрали вместе на никому не нужном острове далеко на севере. Вряд ли этот факт мог ускользнуть от внимания разведок южан или восточников, но объяснение звучало правдоподобно. Так же и все четыре авианосца соединения «Дзинкай»: «Аранами», «Хонояма», «Майтори» и «Хайятори», числились в составе флота как учебные и вспомогательные суда.

— Ну, и как тебе понравилось на Тэй Дженге? — поинтересовался Мичио.

Иджиме состроила гримаску.

— Жарко, душно и кровососы не дают покоя. В общем, сбылась мечта всей моей жизни.

— Перестань, — хохотнул парень. — Я же вижу, что ты довольна.

Она не стала возражать. Мичио попал в точку — Иджиме Сетано ловила себя на том, что она довольна жизнью. После нескольких децим она уже привыкла к Дженгу, и все, что поначалу казалось сущим проклятьем, теперь превратилось в банальные ежедневные неприятности. Но главное — наконец-то Иджиме Сетано стала настоящим летчиком-истребителем, и на ее боевом счету уже было четыре сбитых врага. Целых четыре — еще один, и она с полным правом будет именовать себя асом! Столько же было и у Кейдзи. О ней с братом даже упомянули в «Северном Драконе» — дескать, племянники тайрё Ниоры Сетано идут по стопам тетушки. На счету Кейтаро, между прочим, было пока только два сбитых — Иджиме его обогнала, о чем с немалым удовольствием и проинформировала при встрече.

— А ты все никак не избавишься от этого украшения, — усмехнулась она, бросив взгляд на аккуратные тонкие усики, украшавшие верхнюю губу парня.

— И не избавлюсь, — сообщил он и тоже улыбнулся. — По крайней мере, пока не догоню Хару. Ну, или хотя бы тебя.

Иджиме только вздохнула. Проклятый «Небесный охотник». Не успел фильм выйти на экраны, как вся Агинарра помешалась на его главном герое, летчике-сорвиголове по имени Акира Хару. Теперь половина парней-агинаррийцев из соединения «Дзинкай» щеголяли с такими же усами, как тот. «Риокай», судя по всему, сие увлечение тоже не миновало. Иджиме почти порадовалась, что на Дженге туго с кинотеатрами.

Ну, не то, чтобы усы так уж портили внешность Кейтаро. Скорее, наоборот, на его лице они смотрелись больше к месту, чем у самого Горо Анзу, исполнителя главной роли. «Но уж я-то точно не тяну на Айко Гинга», — критично отметила Иджиме Сетано. Возлюбленная Хару была девушкой тихой, романтичной и благонравной. Иджиме не замечала за собой ни того, ни другого, ни третьего. И вообще, опять она думает о какой-то ерунде! Смешно — в воздухе она не боялась ничего, а тут робеет, как двенадцатилетняя девчонка. Тетушка Ниора, если бы только узнала, как племянница себя чувствует, наверное, полдня не могла бы разогнуться от смеха. Иджиме смущенно замолчала, не зная, о чем говорить, и снова сделала вид, будто любуется горизонтом. Великий Риото, летать в небесах и сбивать «Депредэро» определенно проще.

Снова над водой появились плавники селений — на этот раз подальше, метрах в двухстах. Эти огромные серебристые рыбы водились здесь в изобилии, и местные рыбаки ловко били их гарпунами. Иджиме только вчера довелось увидеть, как это происходит, и она не могла не восхититься смелостью людей, которые выходили на такую охоту на хлипких деревянных катамаранах под парусами, не имея иного оружия, кроме примитивных копий с зазубренными наконечниками. Селении питались планктоном и были мирными созданиями, но достаточно сильными, чтобы одним ударом разбить такое суденышко и покалечить рыбаков. Зато одна селения могла обеспечить едой целую деревню. Если бы местные жители так же отважно сражались с врагами на собственной земле, нога захватчика вовеки не ступила бы на острова Тэй Анга.

Неожиданно огромные рыбы метнулись вперед в отчаянном рывке, шесть или семь круглых серебристых тел показались над волнами, а в следуюшую секунду, подняв фонтан брызг, из-под воды вынырнуло нечто огромное и устрашающее. Несколько секунд можно было отчетливо видеть половину длинного гладкого тела, темную спину, покрытую грубыми толстыми пластинами, блекло-серое чешуйчатое брюхо, переднюю пару огромных — размером с небольшую лодку — ласт, короткую шею, клиновидную голову. Четырехметровые челюсти с силой сомкнулись, острые игловидные зубы впились в серебристые бока невезучей селении. Рыба отчаянно дергалась, но высвободиться из хватки этих челюстей было ей не под силу. Еще мгновение чудовище, схватившее добычу, почти вертикально возвышалось над волнами — заметно выше мачты небольшой барки — а затем с жутким грохотом рухнуло обратно в воду, подняв мощную волну.

Барка зашаталась, вокруг воцарился бедлам. Местные галдели по-своему, Иджиме, успевшая за несколько децим поднатореть в ангских ругательствах, узнала несколько крепких словечек. Пассажиры, в основном, агинаррийские военные, как Иджиме и Кейтаро, ругались на родном языке. Иджиме сглотнула и перевела дух. Левиафан! Самый настоящий лефиафан, и такой здоровенный! Метров под тридцать, больше они не вырастают. Величайший хищник Дагериона, гроза всех морей. Прежде Иджиме видела лефиафана только однажды, и тот был еще молодой, вдвое меньше.

Она непроизвольно отступила на шаг и уткнулась во что-то, не сразу сообразив, что это Мичио удерживает ее, приобняв за плечи. Иджиме подумала о том, что левиафана, несомненно, привлекло в эти воды обилие такой легкой добычи, как селении, а барка, если смотреть на нее со дна моря, выглядит похоже на большую рыбу. У левиафанов не очень хорошее зрение. Если бы такое страшилище напало на лодку… Потратить годы на учебу, пересечь полмира, сражаться в небе и побеждать врагов, и быть случайно убитой во время морской прогулки чудовищем, которое даже не стало бы ее жрать, ведь для этого хищника люди — слишком мелкая добыча! Можно ли придумать более нелепую судьбу?

Постепенно волнение на воде улеглось, лефиафан с добычей ушел обратно на глубину. Мощные легкие позволяли монстру оставаться под водой по часу и более. Рулевой налег на весло, и барка свернула к берегу. Никто не возражал. Иджиме перевела дух. Адреналин покидал кровь, и девушка ощутила постыдную слабость в руках и ногах. Сердце наконец-то перестало колотиться, как сумасшедшее, Иджиме как-то внезапно поняла, что Кейтаро все еще держит ее в объятиях и дернулась, высвобождаясь.

— Прекрати. Все же смотрят.

— Ну и пусть смотрят, — хмыкнул он.

— Болван, — буркнула она. — И не думай, что я испугалась. Всего-навсего, ну… слегка опешила. Это было неожиданно.

— Это для всех было неожиданно, — фыркнул он, не спеша убирать руки.

Иджиме дернулась еще пару раз, потом махнула на все рукой и позволила себе расслабиться. Вообще-то, ощущения даже, хм… приятные. Чувство неловкости не ушло полностью, но отступило, оставаясь где-то на грани восприятия, и девушка вздохнула. Ладно, в конце концов, у Хару должна быть Айко, таковы уж каноны жанра. И Иджиме Сетано даже поймала себя на кощунственной мысли, что оказаться в этой роли, пожалуй, не так страшно, как ей всегда казалось.

Фионелла быстро убедилась, что атласы и путеводители, причисляющие Тайжи Унагир к величайшим архитектурным чудесам мира, не преувеличивали. Дворец впечатлял даже больше, чем прославленный ксаль-риумский Палатиан. Тайжи Унагир был огромен, а непривычная, немного мрачноватая архитектура только усиливала впечатление массивности и монументальности. Дворец построили по приказу одного из наиболее могущественных правителей в истории архипелага — князя Унагира — несколько веков назад, в один из тех редких моментов, когда Тэй Анг не терзали гражданские войны. Фионелла не помнила, чем еще успел прославиться упомянутый князь, кроме возведения дворца, но и дворца было достаточно.

Тайжи Унагир выглядел величественно и вместе с тем, действительно, несколько мрачно. Главный дворец преставлял собой огромное — вдвое больше Палатиана — квадратное сооружение из темного красновато-серого мрамора, украшенное длинными колоннадами со всех четырех сторон и увенчанное внушительным куполом. По углам возвышались четыре высокие и массивные башни в виде уступчатых пирамид. К главным воротам вели три пролета широкой мраморной лестницы. Центральное здание было окружено несколькими каменными пирамидами поменьше и тонкими башнями со странными многоярусными крышами, и обнесено невысокой стеной. Снаружи стены располагался дворцовый сад с каменными беседками, несколькими храмами, многочисленными фонтанами и бассейнами, небольшими двориками и дорожками, вымощеными темными плитками. Наконец, по периметру сада шла внешняя стена высотой в три человеческих роста, с зубцами наверху и башнями, возвышающимися через равномерные промежутки. Фионелла подумала, что во времена князя Унагира, когда огнестрельное оружие на островах Тэй Анга было большой редкостью, дворец мог служить не только резиденцией верховного правителя, но и последней линией обороны на тот случай, если враги возьмут город. И, судя по прочитанному в книгах, такое случалось дважды за несколько столетий, но оба раза дворец выдержал осады. Владыка Унагир Занче создал хорошую крепость, но, увы, не смог построить столь же прочную державу. С его смертью период относительной стабильности для Тэй Анга завершился, наследники Унагира немедленно перессорились из-за отцовского трона, а затем на островах появились экспедиционные войска Восточной Коалиции.

Ни разу не будучи взят штурмом, Тайжи Унагир неоднократно переходил из рук в руки в результате переворотов, мятежей, предательств. Последний раз такое случилось меньше четырех лет назад, когда нынешний хозяин дворца, генерал Чаори Кай, захватил власть, свергнув и заточив князя Шео Сагара. Через несколько дней тот покончил с собой, а возможно, его убили по приказу Кая. Впрочем, и сам Шео Сагар занял Тайжи Унагир точно таким же образом лет за пять до собственного свержения. Кто был до него, девушка уже не помнила.

«Вот она, высокая политика во всей красе, — посетила Фионеллу мрачноватая и циничная мысль, достойная Дейсела или Дэвиана. — За сто лет на троне может смениться сотня правителей, и ничего не изменится: сто первый честолюбец будет мечтать свергнуть сотого, в твердой уверенности, что уж на него-то не найдется сто второй претендент…»

Хотя Чаори Кай, надо отдать ему должное, нашел способ позаботиться о прочности собственного правления. Так же, как и нынешний князь Тэй Луана, генерал Кай рассчитывал, что его удержат на троне агинаррийские штыки. И был прав: агинаррийцы, конечно, позаботятся о том, чтобы их союзники удержались у власти. До тех пор, пока упомянутые союзники делают то, чего ждет от них Сегунат.

Да, дворец был великолепен, как и гостиница «Паранай», куда селили всех иноземных корреспондентов, и как весь верхний, четвертый ярус города. Глядя на него, легко было представить себе Файинг столицей процветающего государства. Но прежде, чем подняться по извилистой дороге к высшему ярусу, Фио успела налюбоваться на нижние. Здесь деление общества на «высшее» и «низшее» сословие обретало буквальный смысл, и жизнь обитателей нижних кварталов нельзя было назвать иначе, как убогой. Лачуги из древесины хиаценер были покрыты хиаценеровыми же листьями вместо черепицы, а более крупные дома — тоже деревянные, низкие и длинные — больше напоминали бараки. Люди ходили в рванине, на многих не было ничего, кроме потрепанных штанов, а обувью всем до одного служили плетеные из соломы сандалии. Запахи, царившие в нижних ярусах города, более чем явно говорили о том, что и нормальную канализацию провести там никто не озаботился. Гниющий мусор кучами сваливали прямо на улицах, затем его грузили в телеги и увозили куда-то за пределы жилых кварталов. Как неохотно признался «попечитель» Темис Найфор, даже это начали делать по приказу агинаррийцев, до их появления вывозом нечистот из низших кварталов никто не занимался вовсе. Болезни были обычным делом в Файинге, а время от времени, насколько слышала Фионелла, случались и эпидемии, затрагивавшие даже «чистые» верхние ярусы.

Все это заставляло вспомнить книги по истории Второй Империи. Похоже, нижний Файинг вовсе не изменился за последние пять-шесть веков. Это оставляло тягостное впечатление. Фионелла не взялась бы утверждать, что общество Ксаль-Риума или Восточной Коалиции можно счесть идеальным, но в сравнении с местной жизнью оно могло сойти за таковое. Различия между кричащей роскошью, которой окружила себя знать, и откровенной нищетой низов казались разительными. Фио твердо решила для себя, что первая ее статья о Тэй Дженге будет посвящена именно этому, вот только вряд ли многим в Ксаль-Риуме будет приятно ее прочесть.

Наверное, можно понять, почему местные жители с таким равнодушием воспринимают любого завоевателя, подумала анадриэлька. Из-за чего им переживать? Ради чего бороться? Кто бы ни владел островом, их существование от того не изменится.

— Мы прибыли, госпожа Тарено, — безукоризненно вежливый голос Темиса Найфора отвлек ее от невеселых размышлений.

Фионелла любезно кивнула, когда попечитель с легким поклоном открыл перед ней дверцу. Темис Найфор, надо отдать ему должное, был весьма галантен, и девушка, улыбнувшись, заметила:

— Должно быть, вы много общаетесь с иноземцами?

— Это моя обязанность, госпожа. Я должен следить за комфртом и безопасностью наших гостей. Для нас дело чести позаботиться о том, чтобы пребывание в Файинге оставило у вас только светлые воспоминания.

— Благодарю вас, — девушка снова улыбнулась. — Вы очень любезны, господин Найфор.

Следом за ней из машины выбрался и Дейсел, полез за своим фотоаппаратом и сделал несколько снимков дворца. Найфор повел их вперед, по вымощенной мраморными плитами дороге, к лестнице, тремя уступами поднимавшейся к самому дворцу. Вдоль лестницы парами — справа и слева — выстроились солдаты в парадной форме, держа винтовки с примкнутыми штыками «на караул». Осматриваясь по сторонам, Фионелла заметила и других охранников — они небольшими группами караулили в саду, и оружие у солдат было отнюдь не парадное. Все-таки генерал Чаори Кай не был так уверен в собственной безопасности, как пытался демонстрировать.

Темис Найфор, в светлом костюме и местной широкой шляпе с украшением в виде обвивающей тулью цепочки из серебряных дисков, шел первым. Фионелла поднималась следом за ним; на ней было темно-зеленое вечернее платье строгого фасона, с умеренным количеством серебряного шитья, а волосы она стянула в простой пучок, украсив его парой серебряных же заколок. Наконец, Эйрин Дейсел замыкал процессию. На коненастом, кривоногом гайонце парадный костюм смотрелся не лучше, чем шелковая попона — на немолодом рабочем коне, всю жизнь таскавшем плуг на фермерской пашне. Фионелла испытывала любопытство, смешанное с долей волнения, Дейсел выглядел уныло-равнодушным. О чем думал Темис Найфор, понять было невозможно за маской напускного радушия.

Вход во дворец преграждали бронзовые ворота, створки которых были богато изукрашены искусной рельефной резьбой в виде шеренг воинов в доспехах и шлемах, с круглыми щитами и копьями в руках. Должно быть, так выглядели местные солдаты во времена Унагира Занче. Но сегодня у ворот караулили солдаты, вооруженные современными карабинами, а гостей встречали двое слуг в длинных зеленых мантиях. Они синхронно и очень изящно — явно учились не один год — склонились перед Фио, Дейселом и Найфором. Тот что-то сказал по-ангски, один из слуг ответил. Вместе прислужники раскрыли массивные створки, и гости, наконец, оказались внутри. Как сразу отметила Фионелла, внутреннее убранство Тайжи Унагира вполне соответствовало внешнему виду. Все было монументально, роскошно и отчасти мрачновато. Длинный коридор тянулся далеко вперед, пол устилал темный ковер, с потолка светили люстры, а вдоль стен выстроились бронзовые статуи. Тоже воины в старомодных доспехах, похожие на тех, что были изображены на дверях, только в полный рост, и выполненные настолько достоверно, что могло показаться — это живые люди, волей неведомого чародея превратившиеся в темные бронзовые фигуры. Фионелла покачала головой с невольным восхищением. Анадриэльцы во все времена ценили искусство, и ангские мастера работы с металлами, хрусталем и драгоценными камнями славились как одни из лучших в мире.

— Прошу за мной, — Темис Найфор провел своих спутников по коридору к еще одной лестнице, устланной ковром, и затем, наконец, вывел в огромный церемониальный зал.

Квадратное помещение было столь же вместительным, чем главный зал императорского дворца в Палатиане, и не менее роскошно отделано. Фионелла невольно залюбовалась фресками на потолке, изображавшими диковинных созданий — полуящериц, полуптиц. Они были ярко раскрашены и, как все здесь, выполнены настолько подробно и реалистично, что создавалось впечатление, будто мифические существа готовы взмахнуть крыльями и устремиться в полет. Вдоль стен тянулись ряды колонн, ближе к центру были расставлены столы, сервировка которых заставила бы позеленеть от зависти хозяев самых роскошных ресторанов в Анадриэйле. Наконец, ковровая дорожка вела к массивному подиуму, где в ряд было установлено несколько сидений. То, что в центре, несомненно, было княжеским троном, а другие выглядели скромнее и были добавлены явно позднее. Жестом пригласив Фионеллу и Дейсела следовать за ним, Темис Найфор прошел к трону, где восседал высокий темноволосый мужчина. По фоторгафиям Фио сразу узнала Чаори Кая, но и так ясно, что это не мог быть никто другой.

Темис Найфор поклонился. Фио следом за ним слегка склонилась, натянув на лицо самое любезное выражение и улыбаясь обаятельно, как шестилетняя девчонка, только что разбившая любумую мамину вазу.

— Ваше превосходительство, представляю вам госпожу Фионеллу Тарено, специального корреспондента «Южной Звезды». Это ее помощник, господин Эйрин Дейсел. Госпожа Тарено, перед вами его превосходительство генерал Чаори Кай, глава кабинета Военного Правительства Чрезвычайного Периода острова Тэй Дженг.

Чаори Кай окинул девушку проницательным взглядом темно-карих глаз. Фионелла машинально отметила, что генерал был видным мужчиной. Фио знала, что ему пятьдесят четыре года, но выглядел он не старше сорока. Короткие черные волосы на висках были слегка тронуты благообразной сединой, черты смуглого, гладко выбритого лица были правильными и четкими, как на хорошей гравюре, а темно-зеленый мундир с умеренным количеством наград и золотых позументов подчеркивал атлетическую фигуру. В другое время Фионелла сказала бы, что Чаори Кай весьма привлекателен.

— Госпожа Тарено, — сказал генерал с легким акцентом. — Я счастлив приветствовать вас в Файинге. Надеюсь, пребывание на нашем острове понравится вам.

— Я очень польщена личному знакомству с вами, ваше превосходительство, — Фио решила продемонстрировать, что не уступит дженгцам в светских манерах. — Я уже успела убедиться, что слава дворца Унагир нисколько не преувеличена. В мире найдется немного подобных шедевров. Я уверена, читатели «Южной Звезды» с большим интересом отнесутся к очеркам из жизни людей на вашем острове, генерал Кай.

— Не сомневаюсь в этом, — кивнул дженгец. — У нас прекрасная земля, и нам есть, что показать, госпожа Тарено.

— Вы превосходно говорите по ксаль-риумски, — сделала комплимент Фио. Хотя она этого ожидала — в юности Чаори Кай провел в Империи почти шесть лет. Во время Северной Войны молодой офицер, прошедший полный курс обучения в ксаль-риумской военной академии, возглавил партизанское движение, боровшееся против оккупантов-северян. Теперь он во главе местного правительства вступил в союз с упомянутыми северянами, помогая им оккупировать родную землю. У судьбы своеобразное чувство юмора.

Генерал Кай очередной раз одарил Фио белозубой улыбкой, и девушка, наконец, отступила. Однако от Фио не ускользнуло, что взгляд генерала задержался на ней несколько дольше, чем того требовали правила приличий, и в этом взгляде промелькнуло нечто, ей не понравившееся. Похоже, генерал тоже счел ее привлекательной.

«Вот уж в этом я совсем не нуждаюсь, — подумала анадриэлька, неожиданно почувствовав желание поскорее убраться из дворца. — Великий Творец, я здесь затем, чтобы делать репортажи о военной агрессии Агинарры, а не затем, чтобы услаждать взор местного царька, то есть, прошу прощения — его превосходительства генерала».

Разумеется, покинуть дворец она не могла. Темис Найфор увивался возле нее, как хорошо выдрессированный пес. Дейсел пропал из поля зрения, и Фио ему почти позавидовала: до невзрачного фотографа никому не было дела. Что касается Фионеллы, то за последующий час она была представлена десятку приближенных генерала Кая — членов кабинета Военного Правительства — а также журналистов. Марко ди Кастелиано, соотечественник-анадриэлец из «Войче дель'Верито», был долговязым сорокалетним мужчиной с щегольской эспаньолкой, а державшийся рядом с ним толстяк в темно-сером костюме оказался танверцем по имени Сибил Сильвейс. Сухопарый легранец Луис Сеншан, в черном костюме и со старомодным пенсне на глазах, больше напоминал пожилого банкира, а высокий, с прямой осанкой и грубоватым лицом Грегорен Нурадиос из ниалленской «Лептомериес» скорее был похож на отставного солдата. Агинарриец Самадо Ичияма из «Северного дракона» держался особняком от прочих. К удивлению Фионеллы, присутствовал даже корреспондент из ивирской «Герчеин Иширги» — усатый верзила по имени Табаз Малаат, который, будучи представлен ксаль-риумке, нехотя выдавил из себя сухое привестствие. Фио ответила легким кивком, и ивирец убрался подальше, присоединившися к ди Кастелиано, Сильвейсу и щуплому, носатому Фераго Дэлатару из керратской «Диезори».

— Катраб не слишком-то счастлив нас видеть, — прокомментировал Дейсел, вновь присоединившийся к Фио. В руках у него было два бокала с вином. — Не желаете, госпожа Фионелла?

— Не откажусь, — девушка приняла высокий бокал из знаменитого ангского хрусталя и пригубила. Вино было геаларское, неплохое, но Фио предпочилала анадриэльские. — И вам нет нужды постоянно поминать «госпожу», Эйрин. «Фионеллы» будет вполне достаточно.

— Как пожелаете, Фионелла, — улыбнулся гайонец, а затем, слегка напрягшись, кивком указал в сторону. — А вот это действительно интересная личность.

— Кто? — в первый момент не поняла Фио. Там, куда смотрел Дейсел, вокруг Чаори Кая собралось несколько мужчин в военных мундирах.

— Тот коротышка в агинаррийской форме. Это сам генерал-полковник Кэнори Кодзуми. Командующий армией вторжения на Тэй Дженге.

— Я наслышана о нем, — пробормотала Фионелла, глядя на агинаррийца, парадный темный мундир которого был украшен серебряными нашивками, серебряным же тройным витым шнуром аксельбантов и несколькими орденами. Большинство здешних военных носили больше наград, чем агинарриец.

— Герой Тэй Луана, а теперь и Тэй Дженга, — кивнул Дейсел. — Все победы Агинарры — и три года назад, и теперь — его достижения. Кай и остальные могут изображать из себя что угодно, но без Кодзуми и агинаррийских дивизий они ничего бы не добились. Они могут блистать на пирах, но когда доходит до дела, приказы отдает Кодзуми.

Фио критично отметила, что с виду генерал Кодзуми не походил на лихого вояку. Невысокий и вовсе не богатырского сложения, на фоне Чаори Кая, с которым разговаривал, агинарриец казался совсем неприметным. Ему было столько же лет, сколько дженгскому правителю — немного за пятьдесят. Его узкое лицо украшали тонкие усики по агинаррийской моде, а глаза, казалось, все время хитро щурятся. В облике аганаррийского полководца проглядывало что-то очень неприятное: пугающе коварное, холодное и жестокое.

«Или, может быть, мне просто так кажется, — здраво заметила Фионелла, — потому что я представляю себе агинаррийцев именно такими», — на самом деле, до сих пор северяне не совершили на Анге ничего по-настоящему ужасного. По крайней мере, ничего такого, что не позволяли бы себе местные армии, или что в свое время не делали ксаль-риумцы или анадриэльцы, с грустью подумала девушка. Она не строила иллюзий — в борьбе за власть над Ангом север и юг друг друга стоили, а местные жители превратились в заложников чужих интересов. Северяне, южане, восточники — все стремились урвать свою долю и раздавали оружие и деньги местным князькам, принявшим их сторону, а те грызлись друг с другом, и этому не предвиделось конца. Вот почему Фио стремилась попасть сюда. Может быть, хоть кто-то в Ксаль-Риуме, наконец, поймет, до чего довело целый народ это проклятое затянувшееся противостояние.

— Видимо, реальная власть на Дженге принадлежит не Каю, а агинаррийцам, — негромко предположила Фионелла.

— Хорошая догадка, — согласился Дейсел. — Если здесь все так же, как на Луане — а так и есть, скорее всего — Чаори Кай распоряжается всем на острове, а северяне не вмешиваются в его дела. Но только до тех пор, пока он действует в их интересах.

— И генерал согласился на роль марионетки Сегуната? — произнесла Фио. — Странно это. В прошлом Кай был непримиримым врагом агинаррийцев.

— Но не слишком жаловал и южан, — заметил Дейсел. — Кай был одним из тех, кто после Северной Войны поднял на Дженге восстание и добился изгнания восточников. Это ему удалось, а вот попытка захватить власть в собственные руки провалилась. У него был выбор — присягнуть на верность князу Шео Сагару и служить ему, или угодить на виселицу. Фактически, Чаори Кай и привел Шео Сагара к власти.

— А потом предал и сверг, — кивнула Фио и обаятельно улыбнулась маячившему чуть в стороне Темису Найфору. — Известная история.

— Он захватил-таки власть в Файинге, но подчинить себе весь остров все равно оказался не в силах. Юг Тэй Дженга остался за сторонниками Сагара, которые позднее назвали себя Фронтом Свободы, и Кай ничего не мог с ними сделать. Его положение оставалось очень непрочным.

— И из-за этого он сговорился с агинаррийцами?

— Почему нет? Пусть они оставят Каю только номинальную власть, зато, пока он выполняет их требования, агинаррийские дивизии будут ему надежной гарантией безопасности. Это лучше, чем стать жертвой очередного восстания. Большинство правителей на Анге так и закончили, и Чаори Кай не хочет стать очередным в этом списке. Тот и без него очень длинен, — хмыкнул Дейсел.

Фионелла собиралась ответить, но внезапно по залу прокатился низкий звон гонгов, и пожилой мужчина в церемониальной одежде — зеленой мантии до земли и странном головном уборе из нескольких сшитых впесте полос разно цветного шелка — громко произнес несколько фраз по-дженгски. Тут же Темис Найфор приблизился к Фио и Дейселу и пояснил:

— Всех приглашают за столы. Пойдемте, я провожу вас. Для журналистов приготовлено почетное место.

Он провел ксаль-риумцев к отдельному столу, откуда можно было видеть княжеский трон. Там восседал генерал Кай, места по обе стороны от него заняли другие дженгские офицеры — кабинет Военного Правительства в полном составе. Их было девять человек, не считая самого Чаори Кая. Фионелла предполагала, что генерал Кодзуми займет одно из пустующих мест возле трона или, по крайней мере, встанет у подножия. Но тот прошел к столу рядом с тем, что был выделен для журналистов. Там же собрались и другие офицеры-агинаррийцы, их было двенадцать человек. Среди прочих Фио бросилась в глаза худощавая женщина лет под тридцать, с идеально прямой осанкой, короткими черными волосами и надменным выражением на лице. Она сразу привлекала к себе внимание — должно быть, потому, что в армиях и флотах Ксаль-Риума или Восточной Коалиции женщины не служили.

Когда все заняли места, снова прозвучал гонг, и Чаори Кай встал с трона.

— Дамы и господа! — начал он и картинным жестом широко развел руки в стороны. — Гости Тэй Дженга и наши друзья. Я рад привествовать вас во дворце Тайжи Унагир в этот знаменательный день. Много веков дворец Унагир был символом славы Тэй Дженга, оплотом силы, порядка и стабильности на нашем острове. Увы, события последних лет — мятеж так называемого Фронта Свободы, пользующегося поддержкой со стороны наших врагов — привели к расколу и затяжному противостоянию. Но, наконец, в войне наметился перелом. В 37 день сего Лета завершилось решающее сражение на равнинах Шао-Тар, армия мятежников потерпела сокрушительное поражение, и наши войска, сломив сопротивление противника, продолжили победоносное наступление. В самые ближайшие дни будет осажден последний оплот неприятеля — город Ун-Шей. Наконец-то на Тэй Дженге вновь будет восстановлен мир и законный порядок.

«Смотря, кого следует называть бунтовщиками», — мысленно прокомментировала Фионелла.

Фактически, этого титулования скорее заслуживал сам Чаори Кай, свергнувший прежнего правителя. Но ведь и тот пришел к власти таким же путем. Получается, что генерал Кай был мятежником, служившим другому мятежнику, а потом предавшим его. А сторонники Фронта Свободы являются мятежниками, которые борются с людьми, поднявшими мятеж против них… Н-да… Девушка невесело улыбнулась. Здравый рассудок отказывался все это воспринимать. Если дженгское Военное Правительство получит официальное признание, дипломатам придется поломать голову над тем, какой статус оно имеет и кем является его лидер.

— Сегодня наш праздник — в честь этого великого события! — провозгласил Чаори Кай. Генерал говорил по-имперски: этот язык был международным для обитателей Дагериона. Любой дипломат обязан был знать ксаль-риумский; большинство зарубежных корреспондентов также его изучали. — Отныне для Тэй Дженга начинается новый период в истории — период твердой власти, закона и стабильности. При всех, собравшихся здесь, я обещаю, что наш кабинет Военного Правительства покончит с беспорядками и поведен народ Дженга к процветанию. Приближается время, когда мы займем то место в мире, которого достойны! — очевидно, под «достойным» генерал подразумевал место в агинаррийском Северном Братстве, решила Фионелла.

Речь Чаори Кая была встречена аплодисментами, в том числе среди журналистов. Генерал занял место за одним из столов, почле чего расселись и прочие. Подали первое блюдо: какой-то суп с райзой и овощами. Выглядел он не очень привлекательно — густой и мутноватый — но на вкус оказался неплох. Приправа, которую Фио не узнала, придавала ему экзотический, пряный аромат. В дополнение к супу прилагались мягкие лепешки из райзы, также сдобренные чем-то необычным — сладковатым и пахучим.

— Это называется «син-ла», — не преминул пояснить Темис Найфор, — одно из традиционных блюд нашей кухни. Ешьте смело, — попечитель позволил себе улыбку. — Почему-то некоторые иноземцы думают, что на Тэй Анге едят исключительно копченых ящеров и сушеных насекомых. Здесь всего лишь рыба, райза и местные пряности.

— Благодарю за пояснение, — хмыкнула Фионелла, — я вовсе не боюсь экзотики. Вы знаете, ведь я росла в Анадриэйле. Одним из наиболее изысканных блюд национальной кухни там считается нерожденный детеныш морского ящера, запеченный прямо в яйце.

— В самом деле? — поразился толстяк.

Фио обаятельно улыбнулась, и господин попечитель, чуть побледнев, отвернулся. Девушка сделала над собой усилие, чтобы ехидное удовольствие, которое она испытывала, не отразилась на лице. Она сказала чистую правду. По какой-то причине именно это традиционное блюдо анадриэльской кухни не пользовалось популярностью за пределами островов Королевства.

Следом за супом подали тушеную рыбу, и Фио отметила, что ангские повара, пожалуй, все-таки злоупотребляют пряностями. Продолжая ковыряться в тарелке серебряной двузубой вилкой — не самый удобный столовый прибор, надо отметить — девушка больше внимания отдавала наблюдению за гостями, чем вкусу еды. Вскоре она заметила, как ее коллеги по писчему цеху уже разделились на две группы: одна занимала места возле анадриэльца ди Кастелиано, а центром другой был Грегорен Нурадиос из Ниаллена. Сама Фионелла по чистой случайности оказалась между теми и другими. Обе группы журналистов из Восточной Коалиции явно не жаловали друг друга — за столом угадывалось напряжение. Агинарриец и ивирец также заняли места поближе к ди Кастелиано.

— Вы не успели прибыть на Тэй Дженг к началу сражения? — поинтересовался анадриэлец у сухопарого легранца Сеншана.

— Увы, нет, — признал тот. — Мой корабль задержался из-за шторма.

— Жаль, — с почти натуральным прискорбием заметил ди Кастелиано. — Это было незаурядное событие. Сторонники Фронта Свободы были разбиты наголову. Генерал Кодзуми командовал армией Военного Правительства и опять застал их врасплох.

— Так сражались дженгцы или агинаррийцы? — довольно громко поинтересовался геаларец Юстиан Сомерье, сидевший бок о бок с Нурадиосом. — Поясните нам, тар ди Кастелиано, коль скоро вы столь блестяще осведомлены.

— Я, помимо прочего, осведомлен, что Сегунат заключил военный союз с Луаном и Дженгом, — парировал ди Кастелиано, и снова переключил внимание на легранца. — Это был действительно изящный маневр. Значительную часть поля боя — равнины Шао-Тар — покрывают плантации линарии. Вы, конечно, значете, что такое линария? — не дожидаясь ответа, анадриэлец продолжал, помогая себе оживленной жестикуляцией. — Это растение вдвое превышает человеческий рост, и посажено на плантациях очень густо. Тех, кто идет через заросли линарии, почти невозможно заметить. Правда, есть и минус, вполне очевидный, — корреспондент улыбнулся с такой гордостью, словно описываемая воинская хитрость была его собственной. — Передвигаться в таких зарослях тоже почти невозможно. Поэтому сторонники Фронта Свободы ждали атаку не оттуда, а со стороны холмов Анторо, что в десяти километрах западнее.

— В самом деле? — с вежливым любопытством на лице спросил Сеншан, больше внимания уделяя жареной птице, нежели повествованию анадриэльца. — Но Военное Правительство все-таки нашло способ провести армию через плантации линарии? И так застало неприятеля врасплох?

— Не совсем, — ди Кастелиано снова улыбнулся. — Генерал Кодзуми придумал несколько иной план, — анадриэлец сделал ударение на имени. Очевидно, он был поклонником талантов агинаррийского полководца. Из всех держав Восточной Коалиции, сильнее всех пострадали в прошлую войну Геалар, Ниаллен и Каннивен. Неудивительно, что и сейчас Нурадиос, Сомерье и каннивенец Норад Штервинд были среди тех, кто относился к событиям на Тэй Дженге с явным неприятием. Анадриэйл же понес умеренные потери, агинаррийцы так и не дорвались до исконных территорий Королевства. Зато сегодня анадриэльцы и геаларцы недолюбливали друг друга — Республика претендовала на лидерство в Коалиции, что, разумеется, анадриэльцам не пришлось по вкусу. Похоже, теперь в Анадриэйле рассчитывали, что угроза с севера побудит геаларцев поумерить амбиции.

— Генерал Кодзуми отправил небольной отряд лучших бойцов через заросли линарии во фланг сторонникам Фронта Свободы, занявшим оборону на укрепленном рубеже, — углубился в рассказ аданриэльский журналист. — А следом за солдатами двинул туда же несколько больших гусеничных тягачей, к которым прикрепили цепи, бороны, пустые бочонки — словом, всякий хлам, который только собрали. Получилось так, что сначала мятежники подверглись внезапной фланговой атаке, а потом с их аэропланов-разведчиков обнаружили тягачи, прокладывающие дороги в зарослях. Сверху наблюдатели могли видеть машины и заметили, как что-то движется в зарослях позади них, но что именно — определить не могли. Когда они доложили об увиденном своим командующим, те решили, что армия Военного Правительства действительно обходит их с фланга через плантации, маскируясь в зарослях. Испугавшись очередного окружения, они спешно перебросили в том направлении значительную часть своих войск. И вот тогда последовала настоящая атака. Со стороны холмов Анторо, как и ожидалось с самого начала! — ди Кастелиано хлопнул в ладоши. — Но оборона там была ослаблена, и ее прорвали прежде, чем свободники успели осознать свою ошибку. К исходу дня их армия оказалась рассечена на части, а еще через два дня — тридцать седьмого числа — большая часть ее уже сложила оружие. Фронт Свободы только пленными потерял без малого восемьдесят тысяч человек. То, что осталось от их армии, ушло на южное побережье и окопалось возле города Ун-Шей. Это последний очаг мятежа на Тэй Дженге. Скоро генерал Чаори Кай станет единоличным правителем острова.

— Весьма… эффектный план, — одобрил легранец Сеншан. — Тар ди Кастелиано, вы не могли бы передать мне блюдо с маринованными овощами? Боюсь, я не настолько хорошо говорю по-дженгски, чтобы объяснить слугам… Благодарю покорно.

Молчаливые слуги в длинных одеяниях ловко сменяли тарелки и подносы. Фионелла пробовала одно блюдо за другим, изображала на лице подобающее ситуации почтение и любезность, время от времени обменивалась фразами с коллегами по журналистскому цеху, Дейселом и Темисом Найфором. Она подумала о том, что после ужина стоило бы попробовать поговорить с кем-то из агинаррийцев. Раз уж они здесь, интересно, что они скажут ксаль-риумской журналистке по поводу «братской помощи» Тэй Дженгу? Вряд ли ее допустят к самому генералу Кодзуми, а что насчет этой женщины с холодным взглядом? Похоже, не самая приятная особа на свете, и все же… По крайней мере, женщина-офицер — это нечто необычное для южан, и уже поэтому достойно внимания.

Тут Фио заметила еще один взгляд со стороны генерала Чаори Кая, и этот взгляд опять ей не понравился. Дженгец смотрел на нее не просто как на журналистку из Ксаль-Риума. Так мужчина смотрит на женщину, на красивую женщину. В другое время Фионелла, быть может, и была бы этим польщена, но только не теперь. Неожиданно ей стало тревожно. Фио подумала, что сейчас она во дворце Кая, нет — она на его острове. И генерал, похоже, из тех людей, кто привык, чтобы его мимолетные прихоти удовлетворялись без возражений. Фио снова обернулась в сторону хозяина Тайжи Унагир, чтобы убедиться в своих подозрениях, и опять перехватила его оценивающий взгляд. Да, это взгляд был направлен именно на нее.

«Творец и все пророки его… Вот на ЭТО я точно не рассчитывала, отправляясь сюда», — впервые Фионелла подумала, что Дэвиан, возможно, был прав, посоветовав ей держаться подальше от Тэй Анга.

ГЛАВА 3

Ниора Сетано аккуратно сложила лист бумаги и улыбнулась.

— Приятные новости, тайрё? — осведомился Натэй Комура. Погоны главы флотской службы разведки украшали три серебряные четырехлучевые звезды, и по три тонкие серебристые полосы было на обшлагах рукавов — недавно Комура получил повышение до коммодора. Ниора сама подписала представление; Натэй справлялся со своей работой хорошо и давно заслужил повышение.

— Всего лишь письмо от племянников, — сказала женщина. — Пришло с Тэй Дженга. Их дела идут неплохо. Капитан Митсури отметила обоих как смелых бойцов и многообещающих пилотов, — не удержалась и похвасталась она.

— Примите мои поздравления, адмирал Сетано, — начальник штаба Масахиро Оми степенным жестом склонил голову. — Всегда приятно получить подобные вести.

«Но еще приятнее знать, что они, по крайней мере, живы», — подумала Ниора. Она знала, что последние несколько дней на Дженге были для боевых летчиков очень напряженными. Войска Фронта Свободы, преследуемые агинаррийской армией, остановились на южных рубежах, чтобы дать врагу последний бой. Свободники проиграли, битва на равнине Шао-Тар обернулась для них катастрофой и означала, фактически, смертный приговор. Самое большее, через дециму-полторы с организованным сопротивлением на Тэй Дженге будет покончено, но победа не далась Сегунату бескровно. Убитые были и среди пилотов, и Ниора Сетано провела много часов в тягостном, напряженном ожидании, пока не убедилась, что имен племянников в списке погибших нет. В тот момент она почти согласна была с Юкири, что лучше бы отправить Кейдзи и Иджиме туда, где не стреляют. Но, конечно, никогда она так не поступит…

Насколько проще все было в молодости, когда она сражалась сама, ни о чем не задумывалась и ни о ком не беспокоилась. Сидеть в благоустроенном кабинете в Тсубэ, в безопасности, пока Кейдзи и Иджиме рискуют жизнью в небе над Тэй Дженгом, было мучительно. Ниора посмотрела на Масахиро Оми. Интересно, он чувствует себя так же? У Оми три сына, и все трое — морские офицеры. Все они сейчас в Тэй Анге. И хотя, казалось бы, агинаррийский флот всецело господствует в тамошних морях, Ниора хорошо знала, что на войне безопасность всегда иллюзорна. Одна случайная невытраленная мина может означать тысячу похоронок. Оми понимал это не хуже нее. Но такова жизнь: молодые воюют, а старшее поколение — те, кто дожил до такого возраста — отсиживаются по базам и командуют. И это угнетало Ниору Сетано сильнее, чем она кому-либо позволила бы увидеть.

Женщина усмехнулась, дав выход внутреннему напряжению.

— Не сомневаюсь, что племянники сейчас в восторге, — сказала она. — Наконец-то дорвались до настоящей драки! Не могу поверить, что когда-то сама была такой же. Но оставим в покое мою родню и перейдем к делам насущным. Итак?

— Все благополучно, командующая, — сообщил Оми. — Никаких происшествий.

— Прекрасный доклад, Масахиро, — Ниора снова улыбнулась. — Хотела бы я чаще слышать такие. Что на Лиоре и Файяде?

— Правительство Тэй Лиора, по некоторым сведениям, намерено вступить с нами в союз, — ответил на вопрос Натэй Комура. — Что до Файяда, не возьмусь говорить наверняка. Возможно, они будут сопротивляться.

— Если даже так, это уже ничего не изменит, — заметил Оми. — Когда будет покончено с сопротивлением на Карне и Дженге, главные силы нашей экспедиционной армии освободятся, и мы сможем переправить на Тэй Файяд не меньше двухсот тысяч солдат. На острове, как и повсюду в Тэй Анге, есть те, кто вступят с нами в союз. Нас не остановить, а ксаль-риумцы крепко завязли в Ивире.

— Они проявляют странную пассивность, — сказал Натэй. — После боя в Ивирском море флотилия Дэвиана Каррела так и остается возле Кехребара и ничего не предпринимает. Не похоже на принца Дэвиана.

— От флота там зависит уже немногое, — предположил Масахиро Оми. — В основном, предстоят наземные операции, так же, как нашей армии на Тэй Анге. А армейское командование Ксаль-Риума никогда не отличалось склонностью к спешке.

— Допускаю, что ксаль-риумцы ждут, пока обстановка в Лакрейне не накалится настолько, что султана Ажади сбросят с трона его собственные подданные, — добавил начальник разведки. — Но, пока Ксаль-Риум бездействует, кое-чего, наконец, добилась Восточная Коалиция. Заключено соглашение о военном сотрудничестве между Геаларом, Каннивеном и Ниалленом. Все три державы постановили создать соединенную флотскую группировку, которая будет базироваться на островах Дукон.

— На границе между Ангом и Геаларом… — констатировала Ниора. — Вы уверены, Натэй?

— Да, командующая Сетано.

— Седьмой отдел не сообщал ничего подобного, — проворчал Оми. — Хотя они наверняка в курсе событий. Проклятая секретность. Порой мне кажется, что люди Мио Тинга настолько дорожат своими драгоценными тайнами, что не поделятся даже с теми, кому знать их необходимо.

— Какие силы войдут в это соединение? — уточнила Ниора.

— Не могу сказать, тайрё. Возможно, восточники еще сами не решили.

«У геаларцев девять линкоров и два авианосца, — прикинула Ниора. — Пять линкоров и два авианосца у ниалленцев, шесть линейных кораблей у каннивенцев. Если им удастся склонить на свою сторону остальных, а этого исключать нельзя, они могут собрать армаду, превосходящую по численности Объединенный Флот вдвое!»

— Все развивается по сценарию одиннадцатого года, — прокомментировала женщина. — Тогда геаларцы, ниалленцы и каннивенцы тоже действовали заодно. И первыми ввязались в драку.

— Надеюсь, — заметил Натэй Комура, — ныне события все же будут развиваться по иному сценарию.

— К счастью, сегодня в Коалиции даже меньше единства, чем было тогда, — сказал Масахиро Оми. — Почти невозможно поверить, к примеру, что Анадриэйл забудет о своих претензиях к Геалару. Можно предположить, что восточники так ни на что и не решатся, а все их действия будут сугубо демонстративными.

— Это было бы идеально, — согласилась Ниора. — Но в жизни редко что-либо бывает идеально. Однако здесь мы ничего не можем сделать, это работа для моего брата, а не для меня. Морита и его друзья из дипкорпуса тут способны решить больше вопросов, чем весь Объединенный Флот. Возможно, и нам предстоят, кхм… некие действия демонстративного характера. Мы выведем корабли в море, поблистаем пушками, дабы Коалиция задумалась, так ли она хочет воевать с нами. Собственно, мы уже это делаем.

— Да, командующая, — не стал возражать Масахиро. — Можно сказать и так.

— Ну, что же. Если это все…

Комура кашлянул.

— Есть еще кое-что, что я обязан сообщить вам, командующая Сетано. Наедине, если возможно.

— Хорошо. Масахиро, вы можете идти.

Когда Оми удалился, Ниора откинулась на спинку стула и протянула руку за стаканом с горячим чаем. Вернее, чай был горячим, когда его принесли. Женщина вздохнула.

— Никак не избавлюсь от этой привычки, сколько ни старалась, — посетовала она. — Наверное, уже и не получится.

— И как долго вы пытались? — осведомился Оми.

Ниора коротко рассмеялась.

— Лет тридцать. Ну, так что вы хотели сообщить, Комура?

— Это касается вашего знакомого, тайрё.

— Вы про коммодора Тагати? — насторожилась Ниора Сетано, и Натэй кивнул.

— Да, появилось нечто новое.

Ниора поставила пустой стакан обратно на поднос. Про Ису Тагати и его Шестнадцатый Отдел она уже успела подзабыть. После встречи в Риогиру адмирал Сетано ни разу не пересекалась с Ису Тагати, коммодор никак не напоминал о собственном существовании, и с острова Тэххо не приходило новых известий. Ниору это устраивало. Чем бы ни занимался отдел коммодора Тагати, Объединенный Флот это больше не затрагивало, подводная лодка «Аозаме» благополучно вернулась в базу и стояла на приколе. У командующей было достаточно забот и помимо загадок Шестнадцатого отдела, и этот вопрос вылетел у нее из головы. Но Комура никогда ни о чем не забывал.

— Что вы узнали? — коротко спросила Ниора.

— Ничего определенного об острове Тэххо или работе Шестнадцатого отдела, тайрё, — ответил тот. — Но недавно Ису Тагати появился на Тэй Дженге. С ним еще несколько человек из его группы. Один из них, как ни странно, геаларец.

— Как вы все это узнали, Натэй? — удивилась тайрё.

— Почти случайно, адмирал Сетано, — Комура не стал вдаваться в подробности; Ниора не настаивала. — Тагати и его подчиненных доставил на Тэй Дженг военный транспорт «Имагуми».

— Но что делать Ису Тагати на Дженге? — нахмурилась женщина.

— Мы не знаем, и что они делают на Тэххо, — сказал в ответ Комура. — У меня есть на Дженге несколько человек, на которых можно положиться. Прикажете проследить за Тагати?

Ниора помедлила, потом покачала головой.

— Нет. Не стоит. Думаю, это дело нас не касается. Скажите своим людям, Натэй, пусть оставят Тагати в покое, но, впрочем… будет нелишне, чтобы они держали ухо востро. Просто смотрели и слушали, ничего больше. Если Шестнадцатый отдел как-либо проявит себя на Дженге, нам не помешает знать об этом заранее.

Амадин Ролан скривился, когда музыкант выдал особенно резкую и гнусавую ноту. Инструмент, на котором он играл, назывался «тлаат» и выглядел, как большая флейта, на которую зачем-то было нанизано несколько упругих кожаных шаров разного размера. Надувая щеки и сжимая поочередно то один, то другой шар, ивирец выводил тягучую мелодию, а две полуодетые, смуглые девицы с диковинными прическами подыгрывали ему на небольших круглых бубнах. Мелодия казалась Амадину довольно неблагозвучной, а может, была просто непривычна для слуха ксаль-риумца.

— Брр, — передернулся Феран Кайрен. — Если это в Ивире называют музыкой, я начинаю понимать, почему мы с ними за пять веков так и не научились уживаться мирно.

Амадин пожал плечами и заметил:

— Ты просто не слышал ниалленских тамбаринов. В сравнении с ними, тлаат еще не так страшен.

— Я не музыкант, — молодой гайонец потянулся к стакану с охлажденным аржусом, затем снова обернулся на ивирца с тлаатом и зримо содрогнулся. — И очень рад этому, — завершил он.

Заведение, называвшееся «Кадаз», было вместительным — часть посетителей заняла столики внутри, но большинство расположились снаружи, под матерчатыми навесами. Все они были ксаль-риумцами — флотскими офицерами в черно-золотой форме или армейскими, в серой. Ивирцев-посетителей Амадин не видел вовсе. «Кадаз» был одним из ресторанов, который разрешалось посещать ксаль-риумцам. За поварами здесь постоянно присматривали. Разумная предосторожность — Амадин помнил эпизод на Инчи, когда владелец ивирской харчевни пытался отравить имперских моряков. Большинство ивирцев смирились с оккупацией, но не все. Нападения на ксаль-риумцев происходили и здесь; хвала Юнидеусу, нечасто. Но несколько имперских солдат погибли, и кое-кого из ивирцев взяли под стражу или вовсе поставили к стенке.

Кайрен махнул рукой, подзывая слугу. Молодой парень с жиденькими усами поспешил к их столику и согнулся в услужливом поклоне. В его взгляде Амадин Ролан не заметил ненависти — только затаенная надежда на лишнюю монету от «господ офицеров». К счастью для ксаль-риумцев, среди ивирцев таких оказалось гораздо больше, чем тех, кто готов был выстрелить в спину или приправить олумом блюдо с едой. Официанты в «Кадазе» не говорили по-имперски, но хозяин заведения вышел из положения, напечатав меню, где каждое блюдо было пронумеровано и подробно описано. Посетителям оставалось только отметить нужный номер. Кайрен заказал салат из маринованных морских рачков и отварной райзы, Амадин ограничился аржусом со льдом. Проклятая жара напрочь убивала аппетит. Идущий от гавани ветерок несколько смягчал зной, но это приносило лишь символическое облегчение. Лето было в самом разгаре, хотя здесь и зимой не особенно прохладнее. Магнос, имперский континент, располагался в самых жарких широтах — экватор делил его пополам почти с идеальной точностью. Но Кехребар не намного ближе к полярному поясу, и здесь тоже большую часть года царит убийственная жара. Исключительно мерзкое место, чтобы воевать, но, как и странно, ксаль-риумцы и ивирцы сходились здесь в боях неоднократно на протяжении столетий.

— Иногда я завидую агинаррийцам, — высказал Амадин вслух свои мысли. — Говорят, у них такой жары не бывает никогда. Не лучшая погода для войны, это уж точно.

— Да мы и не воюем, — проворчал Кайрен и выругался. — Пармикул! Мы сидим на Кехребаре, пьем аржус и слушаем этот вой. И гадаем, сколько еще это продлится!

— В Палатиане считают, что спешить теперь некуда, — высказал свое мнение Амадин.

— Палатиан! — напарник снова скривился. — Там много что уже думали. Вот и додумались… до «Черного дня», — произнося последнюю фразу, он все же понизил голос, так что расслышал сказанное только Амадин.

Феран Кайрен не был одинок в своем мнении о верховном командовании, раздающем приказы из столицы. После мрачных событий ночи с первого на второе Лета, авторитет Штаба и самого Императора Велизара III среди ксаль-риумских моряков был не на высоте. Ивирцев ненавидели и презирали за вероломное нападение, но и в адрес своих Магистров звучали упреки. Кто-то, как Феран, высказывался только в кругу друзей, но находились и те, кто не пытались скрывать свое мнение. Среди команд ксаль-риумских кораблей, как и всюду, были приверженцы юстиниатов — Партии Справедливости, возглавляемой Альгором Бернсом — и после взрывов в порту Сафири их голоса зазвучали громче. Некоторых их них, попавшихся на агитации среди матросов, уже отправили прочь с Кехребара. Других осудили на штрафные работы, а наиболее рьяных арестовали. И все равно, агигаторы, рискуя оказаться в карцере и под судом, продолжали говорить с матросами. Вопреки запретам командования и угрозам наказаний, сторонники Партии Справедливости распространяли среди команд свежие выпуски «Путеводной звезды» и листовки с политическими карикатурами. Амадин был наслышан, что на некоторых кораблях, втайне от офицеров, по ночам происходили собрания юстиниатов и их приверженцев. Даже недавняя победа не заставила сторонников Партии Справедливости притихнуть.

В Западной эскадре их слушали немногие, моряки любили и уважали своего префекта, который был также и принцем династии. На «Тамарии» несколько дней назад сами матросы даже выдали офицерам одного из своих, позволившего себе слишком дерзкие высказывания по поводу императорской семьи и префекта Дэвиана Каррела, а еще пару человек с других кораблей основательно отделали. Среди пилотов авианосца юстиниаты-агитаторы также не нашли поддержки. Но на кораблях Восточного Флота они действовали успешнее. Амадин Ролан не был удивлен: люди, видевшие, как лучшие корабли погибли за одну ночь, и потерявшие тысячи своих товарищей, не могли не задаваться кое-какими вопросами относительно имперской власти, допустившей подобное.

Вынужденное безделье в порту действовало на команды не лучшим образом. Давно пора действовать, но приказа из Палатиана не поступало. Префект Каррел даже вылетел в столицу некоторое время назад, но никто не знал, чего ему удалось добиться. К общей досаде, флот так и не покинул Кехребар, превращенный во временную базу. Легкие корабли — крейсеры и эсминцы — по-прежнему блокировали ивирские острова. Все линии морских коммуникаций были полностью парализованы ксаль-риумцами, а ивирские войска — рассеяны. Говорили, что четверть миллиона ивирских солдат осталось заперто на острове Янгин, намеченном в качестве очередной цели наступления, а на Кадихе, возле ивирской столицы, дожидалась врага еще более многочисленная армия. На Кехребаре сосредоточили двенадцать легионов — сто восемьдесят тысяч человек. Еще столько же остались в военных лагерях на юго-западном побережье континента. Численное преимущество на стороне ивирцев, но ксаль-риумцы лучше вооружены, а главное — властвуют над морем. Куда бы они ни ударили, султан Ажади не сможет перебросить подкрепления от метрополии. Гарнизон любого острова предоставлен сам себе. Ивирцы уже знают о гибели своего флота, а такие вести не способствуют укреплению боевого духа солдат. Возможно, поэтому ксаль-риумский Штаб не спешит с наступлением. Магистры в Палатиане ждут, что еще немного — и сами ивирцы поднимутся против собственного султана? Правдоподобно…

Пока что сводная флотилия префекта Каррела была занята тем, что зализывала раны, полученные в битве. Все крупные корабли пострадали, хоть повреждения и не были фатальными. В «Красотку Тар» попала всего одна бомба, но и ее хватило, чтобы наделать дел. Начиненный интеритом стальной цилиндр с безукоризненной точностью угодил в носовую платформу, на которой было установлено сдвоенное универсальное орудие, пробил ее и взорвался ниже. Сила взрыва была такова, что платформу вместе с пушкой сорвало с места и разнесло в клочья, а потом сдетонировали боеприпасы в перегрузочном отделении. При этом разворотило переднюю стену ангара, и раскаленные осколки проникли внутрь. К счастью, все трубы топливопроводов заблаговременно заполнили углекислым газом, а хорошо обученные аварийные группы отреагировали без промедления. Пожара удалось избежать, и «Красотка» не повторила судьбу «Корнелии» из Восточного Флота. При взрыве погибло девятнадцать человек, пострадала летная палуба. Еще несколько бомб разорвалось вплотную к кораблю, покорежив борта и вызвав течи, но авианосец остался в строю. Теперь «Тамарию» наспех латали в кехребарском порту — восстанавливали разрушенные механизмы, заделывали пробоины в бортах и палубе, оставленные осколками. То, что осталось от развороченной носовой платформы, восстановлению не подлежало, и ее просто срезали до лучших времен. Пока «Красотка» не пройдет полноценный ремонт в базе на Кадаре, придется ей воевать с десятью 120-миллиметровыми пушками вместо двенадцати.

Понесла потери и авиагруппа. Сбито семь истребителей и один бомбардировщик. Пилотов с четырех машин удалось спасти, но остальные погибли. Это было болезненно — видеть в кубрике пустые койки, еще недавно занятые парнями, с которыми Амадин Ролан едва успел познакомиться. Еще двое пилотов получили ранения и были отправлены в тыл, в госпиталь. Шесть самолетов были повреждены так сильно, что их не стали восстанавливать. На замену уничтоженным машинам и погибшим пилотам пришли новые — в основном, те, кто уцелел из авиагруппы «Корнелии». Теперь на «Тамарии» было шестьдесят два боеготовых самолета и экипажа вместо штатных шестидесяти восьми. Небольшие потери, учитывая масштабы сражения.

Наконец-то подняли один из полузатопленных линкоров — «Императора Микарена». Загерметизировав затопленные отсеки и выкачав из них воду, корабль вывели из порта на буксире и повели в кадарскую базу, где уже был подготовлен сухой док. Два других корабля также должны поднять в ближайшее время. Потом их ждет первичный ремонт в Кадаре, а затем — уже полноценный восстановительный ремонт в доках Ксаль-Риума. Восточный Флот будет восстановлен, кроме «Императора Велизара Первого», который уже начали резать на металл прямо на месте гибели. Специальные команды занялись мрачной работой — извлекали из полуразрушенного корпуса тела погибших моряков. То немногое, что осталось от тел. Их не хоронили на Кехребаре — погибших возвращали в Ксаль-Риум, где они будут погребены на военном кладбише. Там скоро станет намного больше могил, чем прежде, подумал Амадин Ролан. Из тысячи семисот человек команды спаслось меньше пятидесяти. Кехребар обошелся Империи очень дорого, и последующая победа в морском бою лишь отчасти загладила болезненные воспоминания. Война оказалась совсем не такой, какой представляли ее ксаль-риумцы.

— О чем задумался, Амадин? — от Кайрена не ускользнуло мрачное выражение на лице напарника.

Тот вздохнул.

— Так… Ни о чем таком, о чем не думают другие.

Гайонец ничего не сказал. Он понял.

— Ты прав, Феран, — произнес Амадин. — Лучше бы поскорее снова выйти в море. С этой войной уже пора заканчивать.

Двое гвардейцев в красно-желтом — традиционных цветах Ивирского Султаната — проводили Арио Микаву на огромный мраморный балкон. С балкона открывался вид на мощеную камнем площадь перед султанским дворцом. Здесь уже присутствовал сам Блистательный в окружении многочисленной свиты. Шесть гвардейцев, вооруженных саблями и револьверами, несли стражу. Приблизившись к султану, Арио Микава низко поклонился:

— Блистательный, я прибыл по вашему зову.

— Очень хорошо, — Ажади Солнцеподобный смерил агинаррийца невыразительным взглядом и улыбнулся уголками губ. — Я хочу, чтобы ты стал свидетелем того, что сейчас произойдет.

Микава воздержался от ненужных вопросов. Капитан сомневался, что его ждет приятное зрелище, но, состроив бесстрастную мину, занял место в стороне от султана. Он — всего лишь наемник, и не смеет стоять подле владыки Ивира. На улице уже собралась немалая толпа горожан, окружившая площадь по периметру. Двойная цепь солдат удерживала толпу в отведенных границах. В руках у солдат были винтовки, штыки — примкнуты. Можно было слышать низкий гул, которых издавали сотни людей — такой же рокот издают волны, бьющие в скалистый берег. Негромкий, но опасный. Угрожающий.

Очень быстро подозрения Микавы подтвердились. Послышался рев труб и басовитый лязг больших гонгов. Толпа на площади заволновалась, а к центру от дворца провели нескольких человек. Было довольно далеко, но Арио Микава сразу узнал иль-Кедама. С ним были другие схваченные заговорщики: Кифар иль-Мадаат, казначей. Генерал иль-Дамаэзи. И еще трое — Арио Микава узнал их всех, они были из числа свиты султана, из наиболее доверенных людей. Фадах Комени, невзрачный с виду старик, был старшим над личной прислугой Ажади Восьмого. Неудивительно, что весть об измене привела султана в такое бешенство. Паши ай-Салука среди узников не было, родичей султана не казнят публично. Скорее всего, его тихо удавят или отравят, а затем похоронят в фамильном склепе, и о его смерти не будет сказано ни слова в народе.

Все пятеро обреченных были только в коротких холщовых штанах. Гвардейцы вывели их точно в центр квадратной площади, затем заковали руки и ноги в массивные железные колодки. Бесцеремонно пуская в ход кулаки, воины заставили заговорщиков стать на колени. Неожиданно иль-Кедам обернулся и посмотрел в сторону балкона. Почему-то Микаве показалось, что ивирец смотрит прямо на него, но северянин не опустил взгляд. Он не ощущал ни сожаления, ни тем более раскаяния. Иль-Кедам понимал, в какую игру ввязывается. Он был опасен, поэтому следовало его убрать, а то, что бей спутался с заговорщиками, только облегчило работу агинаррийцу.

— Они все признались, — процедил Ажади, обжигая узников ненавидящим взором. — Заговор возглавил паша ай-Салук, а иль-Кедам и его прихвостни собирались посадить того на трон, чтобы править от его имени. Они заключили бы мир с Ксаль-Риумом, откупившись от Империи всеми нашими островами вплоть до самого Янгина, позволили бы имперцам обустроить на наших землях военные базы, и правили бы Ивиром, опираясь на ксаль-риумскую армию и флот. Изменники полностью признали свою вину.

Это Микаву не удивило, султанские допросчики были по-настоящему хороши. Не хуже «профессионалов» из Седьмого Отдела, а у тех, как говорится, и мертвец бы запел в голос.

— Теперь их ждет заслуженное наказание, — заключил Ажади Восьмой. — Пусть все знают, что будет с мятежниками.

Пока иль-Кедам и прочие стояли на коленях посреди площади, гвардейцы короткими цепями соединили железные колодки, сковывавшие их ноги, с небольшими столбами, торчащими из земли. Затем откуда-то сбоку появились лошади. Пять упряжек по паре лошадей. Арио Микава стиснул зубы. Наконец-то он понял, что сейчас будет. Султан, очевидно, заметил, как северянин слегка побледнел, потому что улыбнулся и утвердительно кивнул:

— Такой смертью карали предателей в эпоху моих непобедимых предков. Я считаю, что это хороший обычай. Мы должны его возродить. В такое тяжелое время мы не можем позволить себе быть мягкосердечными, и всякий, кто усомнится во власти султана, должен понимать, какое наказание его ждет.

Обреченные люди на площади пытались сопротивляться, кто-то вырывался, другие кричали. Слова было разобрать невозможно. Только генерал иль-Дамаэзи подчинился, пытаясь сохранять достоинство. Но и сопротивление прочих, разумеется, было бессмысленно. Гвардейцы — сильные, рослые мужчины — легко повалили их ничком, прижали к камням, и вскоре цепи протянулись от упряжек лошадей к колодкам на руках пленников. Дородный глашатай выступил вперед, развернул свиток и начал хорошо поставленным голосом читать. Микава пропустил слова мимо ушей. Предатели, нарушившие волю Всевластного и осмелившиеся замыслить зло самому Блистательному владыке… и так далее. Агинарриец не впервые видел, как умирают люди, но сейчас, как никогда, ему хотелось быть где-то в другом месте. Или хотя бы зажмуриться.

Церемония продолжалась какое-то время. Сначала оглашение приговора, потом — длинная речь о лишении всех титулов, земель, имущества, званий и наград. Головы осужденных облили нечистотами — символ того, что они превратились в отверженных и умрут не людьми, но скотами. Затем был выход служителей Всевластного в мрачных черных одеяниях, символизирующих тьму и смерть. Сам первосвященник произнес смертное проклятие, лишающее человека возможности подняться в небесные чертоги Всевластного и обрекающее на вечное заточение в подземельях черного дворца владыки котуров. Толпа шумела, и трудно было понять — напуганы люди или возбуждены предстоящим зрелищем.

Наконец, с ритуалом было покончено. Ажади лично поднял руку, и солдаты взяли лошадей под уздцы. Султан выдержал еще несколько секунд, наслаждаясь, затем резко опустил сжатый кулак.

Арио Микава все-таки не выдержал и в последний момент закрыл глаза, жалея, что не может не слышать…

Спиро Арген открыл дверь, впустив гостя. Снова это был Левьен. Геаларец коротко кивнул в знак приветствия и прошел в комнату.

— Новости? — спросил ксаль-риумец, последовав за ним.

— Да, — подтвердил Левьен. — Нам удалось узнать, где держат вашего Барона. Вернее, где он скоро будет.

— И?

— Все, как мы и подозревали. Это работа Оркестра. Группа геаларских беженцев, в основном — потомков старой знати и их слуг, сбежавших вскоре после Революции. Агинаррийцы приютили беглецов, а потом принялись за их детей. По непонятной причине, те не питали большой любви к Республике, — Левьен ядовито усмехнулся. — В общем, тех, кто согласился работать на Седьмой Отдел, обучили и заслали обратно в Геалар. Я не берусь сказать, сколько их на самом деле, но в Виктэре наиболее активно действует группа некоего гражданина Камбро, он же — Дирижер. К похищению вашего драгоценного каннивенца приложил руку именно он.

— И куда увезли Барона? — спросил Арген.

— Я ведь сказал: этого я не знаю. Но моему человеку удалось выяснить, что каннивенца скоро вывезут из Республики. В Агинарру.

Спиро Арген выругался.

— Его надо перехватить! Как его повезут?

— Морем, разумеется. Корабль называется «Ферозо». Он будет в виктэрском порту послезавтра. Капитан — его имя Дежонэй — сотрудничает с Оркестром.

— Сколько людей в команде?

— Не могу сказать наверняка. «Ферозо» — небольшой корабль.

— Ваш агент может дать нам знать, когда именно Барона доставят на корабль?

— Нет. Он и так слишком рискует. Все, что могу вам сказать — Дирижер спешит. Вряд ли вам придется ждать долго.

— Хорошо… — произнес ксаль-риумец. — Спасибо, Левьен.

— Просто позаботьтесь, чтобы ваши дела не затронули меня, Шанно. Я и так впутался в них больше, чем хотел. Вы заберете своего «Барона» и исчезнете, а мне еще оставаться здесь и разбираться со всеми последствиями.

— Я все понимаю, Левьен, — холодно сказал Спиро Арген. — Но иногда приходится рисковать.

— Как знаете, а я предпочитаю обходиться без риска. Чем меньше шума, тем лучше результат.

— Не стану с вами спорить, но боюсь, что на этот раз придется пошуметь. Вы обещали мне найти людей.

Геаларец криво улыбнулся.

— Я ждал, что вы об этом напомните. Пойдемте со мной, я вас познакомлю. Да, только не забудьте прихватить с собой наличные. Эти, кхм… свободные работники не слишком-то доверяют векселям и банковским обязательствам. И берут за свои услуги недешево.

Они вместе покинули гостиницу. У выхода ждала небольшая, неброского вида машина. Левьен уселся за руль, Спиро Арген занял место сбоку. Двигатель заурчал, и автомобиль направился вперед по улице.

— Куда мы едем? — осведомился ксаль-риумец.

— Не беспокойтесь, это не очень далеко, — хмыкнул Левьен. — Всего несколько кварталов. Ресторан «Ривэ». Респектабельное заведение. И люди, с которыми мы встречаемся, тоже вполне респектабельные, — усмешка геаларца стала шире. — Настоящие профессионалы. Когда берутся за дело, непременно доводят все до конца. Если у вас достаточно денег, чтобы их заинтересовать, разумеется.

Геаларец не лукавил — довольно скоро он остановил машину перед стеклянными дверями заведения. Над входом сияла надпись — «Ривэ». Был уже поздний вечер, успело стемнеть, и цветные лампы отбрасывали на вывеску яркие переливчатые отблески. Изнутри доносилась музыка.

— Пойдемте, — позвал Левьен. — Я представлю вас, но дальше договаривайтесь сами. Как я уже сказал, я не собираюсь лезть в ваши дела больше, чем необходимо.

— Вы сделали достаточно, Левьен, — ответил Спиро, выбираясь из машины.

Внутри заведения царил полумрак. Пахло табаком. Посетители — в большинстве, мужчины — собрались у стойки бара или сидели за квадратными столиками. Официантки в откровенных платьях разносили вино и закуски. Левьен направился к столику в углу, где сидел человек в темно-синей рубашке, и приветственно протянул тому руку:

— Деруа, вот человек, о котором я говорил тебе. Гражданин Шанно — Деруа Медек. Он может решить ваши проблемы.

— Благодарю, — кивнул Арген. — Гражданин Медек.

— Можно просто «Деруа», — любезно улыбнулся тот.

Ксаль-риумец присмотрелся к нему внимательно. Если бы он ожидал увидеть плечистого громилу с переломанным носом или шрамами на физиономии, какими обычно предстают наемники в кинофильмах, его ожидало бы разочарование. Как и предпупреждал Левьен, Медек выглядел вполне «респектабельно». Не очень высокого роста — на полголовы ниже самого Аргена — он был среднего сложения и казался довольно неприметным. Ни в лице, ни в фигуре наемника не было ничего, за что мог бы зацепиться взгляд. Подходящая внешность для соглядатая. Геаларец был аккуратно одет и чисто выбрит.

— Итак, я оставляю вас, — Левьен отступил. — Если что, вы знаете, как найти меня, Шанно. Удачи.

Спиро Арген проводил его взглядом, затем повернулся к Медеку. Тот указал на свободный стул.

— Присаживайтесь, гражданин Шанно. Здесь мы можем поговорить спокойно. Местные завсегдатаи мало слушают, и еще меньше болтают. За что я и люблю «Ривэ», — наемник усмехнулся.

— Это полезное качество, — согласился Арген. — Итак, перейдем к делу. Мне нужны надежные люди.

— Они есть у меня. Когда?

— Послезавтра.

— Где?

— Главный порт Виктэра. Один из кораблей.

— Корабль охраняется?

— Команда человек из пятнадцати, — повторил Спиро то, что сообщил ему Левьен. — Мы должны будем вывести с корабля одного человека. Непременно живым.

— Это несколько усложняет задачу, — Медек прикусил губу.

— Но не делает ее невыполнимой, не так ли?

— Нет, но повышает стоимость.

— И сколько вы хотите за работу?

— Я приведу с собой шесть человек. Все прекрасно знают свое дело. Весь, кхм, инструмент — также наш. Тысяча ауренов1 мне, и по пятьсот — каждому из них. Итого, соответственно, четыре тысячи. Одна тысяча — задаток.

— У вас большие аппетиты, Медек, — заметил Спиро.

— И я не люблю торговаться, — сообщил тот. — Итак, мы договорились?

К сожалению, у Аргена не было выбора. Ксаль-риумец достал конверт и отсчитал десять банкнот, украшенных гербом Республики в виде раскрытой ладони и портретом Фенимора Донжа, председателя Первого Конвента.

— Договорились, Медек. Как мне найти вас?

В обмен на деньги он получил квадратный обрезок картона, где фиолетовыми чернилами был аккуратно выведен телефонный номер.

— Просто позвоните заранее, Шанно, и назначьте место встречи. Об остальном позабочусь я сам. Еще что-то?

— Ничего больше. Я дам знать, когда вы понадобитесь.

— Прекрасно, — наемник довольно улыбнулся. — В таком случае, могу предложить вам попробовать здешнее жаркое. Оно очень недурное, особенно с охлажденной кервизой.

— Благодарю, Медек, но я вынужден откланяться. Много дел.

— Как знаете, — геаларец взмахнул рукой, подзывая официантку. — Ну, а я, пожалуй, немного задержусь…

1 Аурен — изначально золотая монета очень большого достоинства. К XX веку заменена на ассигнации.

ГЛАВА 4

Фионелла расправила воротник и критически осмотрела себя в зеркале. Серый жакет и того же цвета плотная юбка ниже колен, светлая блуза, открытые сандалии. Девушка не стала украшать лицо косметикой — она вообще редко это делала — а длинные черные волосы стянула в простой хвост. Все это придало ее внешности намек на сухость, но, по мнению Фио, журналистке и незачем щеголять на десятисантиметровых шпильках и в коротеньком платье с огромным декольте. Как ни странно, почти все ждали от нее именно этого. В имперских газетах было мало женщин-корреспондентов, эта профессия считалась прерогативой мужчин, и не только в Ксаль-Риуме, так что Фионелла сразу привлекала к себе внимание. И по некой причине, не поддающейся разумному анализу, большинство людей, с которыми она была знакома — причем не только мужчины, но и многие женщины — были убеждены, что она добилась своего положения через чью-нибудь постель. Отчасти, из-за этого Фио предпочитала не подчеркивать свою внешность.

Она почти с завистью подумала об агинаррийцах. Как ни странно, в обществе северян столь явного разделения не было. Женщинам позволялось даже служить в армии — ха, да ведь многохваленым Объединенным Флотом командует никто иная, как госпожа Ниора Сетано. И ведь неплохо командует, судя по военным успехам Сегуната. Фионелла вспомнила про агинаррийку, которую видела на приеме в Тайжи Унагир. Звали ту Миями Митсури, она была капитаном военно-воздушного флота. Фионелле удалось перемолвиться с ней несколькими словами; к сожалению, Митсури, хоть и разговаривала по ксаль-риумски, не была настроена на интервью. Вообще, тот вечер прошел довольно бестолково, ничего по-настоящему ценного Фио не увидела и не услышала.

За минувшие дни она в обществе Дейсела и неизменного «попечителя» Темиса Найфора, избавиться от которого оказалось не проще, чем от дорвавшегося до вены кровососа-арахина, еще раз побывала в нижних кварталах Файинга. Это было воистину угнетающее зрелище. Нищета казалась чудовищной, и Фионелла не могла подавить в себе чувство вины. Что бы ни говорил циник-фотограф, ответственность за то, что обитателей Тэй Анга довели до такого состояния, во многом лежит на чужаках, а прежде всего, на восточниках, включая ее соотечественников-анадриэльцев. Стремясь дорваться до богатств архипелага, пришельцы не один век заключали сделки с местными князьками и поставляли им и оружие, и солдат, что и сделало междоусобные войны настолько затяжными и кровавыми. Ксаль-риумцы и агинаррийцы появились в Тэй Анге позднее, но и они с готовностью включились в ту же игру.

Помимо экскурсии по Файингу, Фио и прочим корреспондентам пришлось побывать в лагере военнопленных — словом, «программа визита» оказалась весьма насыщенной. Лагерь располагался километрах в пятнадцати от города, и охраняли его солдаты Военного Правительства. В небольших деревянных бараках и просто в палатках разместилось больше десяти тысяч бывших солдат Фронта Свободы; они жили в изрядной тесноте, но, в целом, выглядели даже не столь изможденными, как обитатели самого нижнего яруса Файинга. Темис Найфор и комендант лагеря продемонстрировали «почетным гостям» с юга лазарет и полевые кухни, показали пленников, которые под присмотром солдат, вооруженных винтовками и короткими массивными тесаками, проделывали комплекс гимнастических упражнений. Все это выглядело не так ужасно, как можно было ожидать, но Фио не слишком-то доверяла увиденному. Совершенно ясно, что Чаори Кай демонстрирует корреспондентам «образцово-показательный» лагерь. Ксаль-риумка хотела бы посмотреть — и показать имперской общественности — на что похожи другие лагеря, куда журналистов не допускают. Но было не менее ясно, что этого ей не разрешат.

«Вот так, дорогая, — язвительно сказала она сама себе. — На что ты надеялась? Думала, что тебе позволят разгуливать по всему острову и писать обо всем, о чем тебе взбредет в голову?»

Да, именно так она и думала поначалу, призналась себе самой Фионелла, и теперь собственная наивность стала для нее удручающе очевидной. Разумеется, каждый шаг корреспондентов на Тэй Дженге строго контролируется людьми Чаори Кая и агинаррийцами. Ей не позволят увидеть ничего, кроме того, что сами они намерены показать. И что делать? Сбежать от Найфора? Стукнуть попечителя камнем по голове и затеряться в хиаценеровых джунглях Тэй Дженга в поисках истины? Фио невесело усмехнулась, чувствуя себя ужасно глупой и бесполезной. Отправиться на Тэй Анг было для нее главной целью в жизни, это казалось чем-то важным… но обернулось все фарсом. Она, как зритель в зоосаду, вынуждена гулять по аккуратным тропинкам вдоль ограждения вольеров, и смотрители провожают ее строгими взглядами.

В дверь постучали.

— Госпожа Тарено? Могу ли я войти?

А вот и «смотритель». Анадриэлька вздохнула.

— Да, господин попечитель. Проходите.

Темис Найфор был, как всегда, одет в щегольский костюм и великолепно галантен. Переступив порог ее комнаты, дженгец изящно, несмотря на комплекцию, поклонился, взмахнув шляпой.

— Вы неотразимы, как всегда, госпожа Тарено. Вы готовы к визиту во дворец?

— Да, я уже собралась. Осталось дождаться Дейсела.

— О, ваш помощник уже ждет у автомобиля. И, еще одно, госпожа…

— Да, господин Найфор, в чем дело?

— Позвольте предложить вам эту вещь, — толстяк протянул небольшую шкатулку и открыл. Солнечный свет блеснул на искусно ограненных камнях. Синее и зеленое, сапфиры и изумруды. Драгоценные камни украшали массивное ожерелье из золотых дисков. Украшение было очень изящным — явно работа настоящего мастера.

— Очень красиво, — оценила Фионелла. — Что это?

— Всего лишь небольшой подарок от его превосходительства. Генерал Кай надеется, что он вам понравится.

Фионелла нахмурилась на мгновение, но тут же вернула на лицо улыбку, пряча раздражение. Проклятье на головы всех богов и демонов! Еще и это — для полноты счастья! Только «гостинцев» от Чаори Кая ей и не хватает…

— Я очень благодарна его превосходительству, — сказала она, — но, к сожалению, принять подарок не могу.

— Но почему же? Это всего лишь скромный дар от чистого сердца.

— Я все понимаю, — о, да, Фионелла прекрасно все понимала! — Но принять подарок мне не позволяют нормы профессиональной этики, господин Найфор. Я — корреспондент, и не вправе принимать дары от людей, с которыми работаю. Передайте от моего имени искренние извинения его превосходительству.

— Я… — Найфор помялся, но все же захлопнул крышку шкатулки. — Что же, я не смею настаивать.

— Мне крайне неловко, — заверила Фионелла, — но ответить иначе я не могу. Увы. Так мы идем?

— О, конечно, конечно, — спохватился дженгец.

Откровенно говоря, после этого эпизода Фио совершенно не хотела оказаться во дворце Чаори Кая. «Ладно, — убеждала она себя, — будем рассчитывать на то, что генерал не настолько очарован моей небесной красотой, что готов поссориться с одним из самых крупных газетных издательств в Ксаль-Риуме. В конце концов, у Кая наверняка имеется целый гарем специально обученных наложниц, несложно найти замену».

Но все это мало успокаивало. Фио догадывалась, что предстоящее интервью будет на очень личные темы, и пыталась придумать, как бы половчее отбрить Чаори Кая, не слишком оскорбляя чувства его превосходительства. Возможно, все-таки придется проглотить собственную гордость и убираться восвояси на первом же корабле, который удастся нанять.

— Хотелось бы получить более точные координаты, — сказал Ису Тагати. Перед коммодором на столе была расстелена карта Тэй Дженга, где красным карандашом было сделано несколько отметок.

Артуа Мориоль, записывавший что-то в блокнот, поднял голову и проворчал:

— К сожалению, Зенин не пользовались нашей системой координат. А разобраться в их собственной не так просто. Не забывайте, коммодор, мы только учимся переводить их записи на наш язык. Собственно, я это и надеюсь найти на Тэй Дженге: архивы. Чем больше записей, тем больше мы сможем понять. Разобравшись в письменности Зенин, можно будет заглядывать и дальше. Возможно, когда-нибудь — со временем — мы даже поймем, как работает кое-что из их техники.

— Но для начала нам надо найти дженгский схрон, — напомнил агинарриец.

— Я же дал вам приблизительное местонахождение, — удивился Мориоль, — Неужели этого недостаточно?

— Ваше «приблизительное местонахождение», Мориоль — это сотни квадратных километров. По большей части, там джунгли и болота. Искать можно долго, тем более, если схрон под землей, а так, скорее всего, и есть. Вас устроит провести ближайшие несколько лет, ползая по колени в жидкой грязи и кормя местных насекомых и куасин?

— Куасин? — переспросил геаларец.

— Растение-кровосос, — невозмутимо пояснил коммодор. — В молодости — еще до Северной Войны — я провел почти полгода на Тэй Луане и познакомился с местными прелестями. Из всех куасин показалась мне самой малоприятной, и в здешних болотах это растение весьма распространено.

— О? — ученый приподнял брови, изображая насмешливое удивление. — Да вы, никак, разыгрываете меня, Тагати-тэн?

— Разве я похож на человека, склонного к подобным розыгрышам? — с той же невозмутимостью осведомился коммодор.

— Но ведь ваш отдел пользуется поддержкой Сегуна. Вы можете потребовать у местного командования людей и технику!

— Я уже это сделал, — сообщил Тагати. — Нам выделят несколько самолетов-разведчиков и отряд пеших солдат. Но чтобы в разумные сроки обыскать такие большие пространства, нужна целая дивизия. И проводники, хорошо знающие местность. А я не хочу привлекать внимание. Все, что нам нужно — отряд надежных людей, которые будут выполнять приказы, и не будут задавать вопросы. И, разумеется, никаких местных.

— Ах, да, конечно, — хмыкнул Мориоль. — Секретность, секретность и еще раз секретность.

— Вот именно, — серьезно подтвердил Тагати. — К вам это тоже относится, Мориоль. Никому ни слова, мы понимаем друг друга?

— Более чем ясно, коммодор Тагати.

— Прекрасно. И мне нужны более точные координаты.

— Простите, коммодор — я сделал все, что мог. Дальше придется положиться на удачу. В крайнем случае, — ученый улыбнулся, — ваши куасин отведают немного геаларской крови. Я больше десяти лет не был в научных экспедициях, в конце концов. Ради великих открытий наша братия, коммодор Тагати, способна терпеть не меньшие лишения, чем вы, военные. А то, что мы ищем — безусловно, величайшее открытие в истории. Кроме того, — добавил геаларец, — боюсь, пока что наш квадрат поисков все еще контролируется Фронтом Свободы. Вряд ли они будут рады видеть нас.

— Это ненадолго, — заметил Тагати. — Свободники быстро отступают, самое большее, через дециму, наши войска освободят от них этот район. Это значит, что у вас есть децима на все про все, Мориоль. Сделайте, что можете.

Служанка — стройная молодая женщина со смуглой кожей — улыбнулась и проворковала что-то на местном языке. Очевидно, приглашала следовать за ней. Темис Найфор ответил девушке тоже по-дженгски; его интонации были властными. Служанка поклонилась, развернулась и плавной походкой направилась вперед по коридору. Фионелла непроизвольно отметила, как изящно движется девушка. Она словно не шагала, а скользила над землей. Свободное платье с широкими рукавами, перехваченное в талии золотистым шелковым поясом и украшенное шелковыми же лентами, усиливало впечатление легкости и плавности, и Фио даже немного позавидовала. Анадриэлек считали образцом красоты и грации по всему Дагериону, но женщины с Тэй Анга, похоже, нашли бы, чему их поучить. К тому же, сама Фионелла была только наполовину анадриэлькой. Во всех отношениях — наполовину по крови, и только половину жизни провела на островах Королевства.

Девушка проводила их — Фионеллу, Дейсела и Найфора — вверх по лестнице, на просторную галерею, откуда открывался прекрасный вид на дворцовые сады. Бронзовые перила украшала затейливая резьба, а у стены стояли очередные статуи. Не воины — женщины в традиционных местных одеяниях. Волосы, заплетенные в множестко тонких косичек, ниспадали на плечи и спину. Как и те бронзовые фигуры, что Фио видела прежде, изваяния отличались невероятной тщательностью исполнения — девушка заметила даже маленькие украшения-бусины в их прическах. Казалось, статуи готовы ожить в любой миг.

«Если бы только жители Тэй Анга научились жить без постоянных междоусобиц, они могли бы добиться очень многого, — грустно подумала Фионелла. — В способностях им явно не откажешь».

В других обстоятельствах, она охотно потратила бы весь день, знакомясь с местным искусством, но сейчас девушка чувствовала себя немного не в своей тарелке. У резных перил галереи стоял, любуясь садом, генерал Кай. На нем была темно-зеленая униформа, в руке генерал держал длинную трубку, украшенную янтарем. При появлении гостей он обернулся. Тонкие губы сложились в улыбку.

— Госпожа Тарено. Господин… Дейсел, не так ли?

— Совершенно верно, ваше превосходительство, — фотограф кивнул. — У вас прекрасная память.

— Я рад, что вы приняли мое приглашение, — сказал генерал. — Прошу, присаживайтесь. Вина, быть может?

На невысоком круглом столике стояли блюда с фруктами и сейго1, хрустальные бокалы и серебряный кувшин в ведерке со льдом. Служанка — та же девушка, что провожала их — замерла позади кресла генерала, сложив руки, такая же безмолвная и неподвижная, как статуи у стены. Фионелла заняла одно из кресел, Дейсел устроился в другом, а Темис Найфор остался стоять у входа еще одним истуканом.

— Ваше приглашение — большая честь, ваше превосходительство, — дипломатично произнесла Фионелла. — Я благодарю вас от имени «Южной Звезды».

— «Южной Звезды»? — слегка удивился генерал.

— Ведь мы здесь ради интервью, не так ли, ваше превосходительство?

— Ах, да. Понимаю вас. Мне действительно важно было поговорить с представителями имперской прессы. Боюсь, в Ксаль-Риуме сложилось в корне неверное представление о событиях, происходящих на Тэй Дженге. Я хочу это исправить.

По жесту Чаори Кая, молчаливая служанка потянулась к кувшину, чтобы наполнить бокалы охлажденным вином. Фионелла покачала головой.

— Благодарю. Не нужно.

— Прошу вас, госпожа Тарено, — Чаори Кай был сама любезность. — Мне бы не хотелось, чтобы наш разговор прошел в излишне официальной обстановке, — дженгец почти незаметно улыбнулся. — С тех пор, как я возглавил правительство Тэй Дженга, в моей жизни слишком много официоза.

Мысленно вздохнув, Фио смирилась и пригубила сладкое вино. Генерал спокойно смотрел на девушку. На первый взгляд, он казался вполне сдержанным, но беспокойство Фионеллы не проходило. Из всего, что она знала о Тэй Анге, следовало, что местные правители, как и в Ивире, недалеко ушли в своих представлениях о жизни от эпохи Второй Империи. А в ту пору князья, короли и Императоры очень не любили, когда им говорят «нет». Присутствие Дейсела несколько успокаивало, но что помешает Чаори Каю избавиться от фотографа под каким-нибудь благовидным предлогом?

— Итак, — она предпочла перейти сразу к делу. — Вы полагаете, ваше превосходительство, что ксаль-риумцы неверно оценивают происходящее на Тэй Дженге? В таком случае, быть может, вы просветите меня, каков, хм… верный взгляд?

Чаори Кай отложил трубку на серебряный поднос и подался вперед в кресле, положив ладони на резные подлокотники.

— Как я уже сказал несколько дней назад, госпожа Тарено, для нашего острова — а возможно, и для всего Тэй Анга — наступает эпоха решительных перемен. Наша земля существует под несчастливой звездой. Много веков Тэй Анг был расколот. Бесконечные усобицы выжимали из нас все соки, отнимали жизни лучших наших людей и все силы, которые мы могли бы направить на развитие, — дженгец мрачно усмехнулся. — Мы были подобны гостке безумцев, которые дерутся посреди затхлого болота, выясняя, кому быть его хозяином, и настолько поглощены этим, что не видят, что совсем рядом пролегает прямая и широкая дорога. Но теперь, наконец-то, у нас появился шанс выйти из болота и шагать вперед, к новым, плодородным землям. Когда будет покончено с нашими внутренними неурядицами, Тэй Анг возродится — могучая, богатая, прекрасная земля, как было когда-то!

Глаза Чаори Кая сверкнули, голос звучал страстно и убежденно. Генерал искренне верил в собственные слова, а может, мастерски притворялся. Если так, в нем пропадал великолепный актер.

— Тэй Анг возродится, — повторила Фионелла, и рискнула говорить напрямую. — Но в каком качестве? Как часть агинаррийского Северного Братства?

И снова — если Кай был оскорблен ее словами, он мастерски это скрыл. Напротив, кивнул, словно иного замечания и не ожидал услышать.

— Это резонный вопрос, госпожа Тарено, — согласился он. — Именно это я имел в виду, когда говорил, что ксаль-риумцы неверно смотрят на происходящие у нас события. Да, мы заключили союз с Сегунатом, и агинаррийцы оказывают нам военную поддержку. Достаточно существенную поддержку, но было бы ошибкой сказать, что они сражаются вместо нас. В настоящее время на Тэй Дженге сосредоточено около ста тысяч агинаррийских солдат, в то время как войска нашего Военного Правительства насчитывают четверть миллиона человек. Во всех сражениях последнего времени наша армия принимала самое активное участие. Поэтому все происходящее никак нельзя назвать «оккупацией», а мне известно, что многие в Восточной Коалиции и в Ксаль-Риуме заявляют именно об оккупации Тэй Дженга. С любой точки зрения, это неправильно. Оккупации нет, есть кампания по искоренению мятежников и восстановлению мира и порядка. Ее осуществляет законное правительство острова, а Сегунат лишь оказывает нам помощь в рамках заключенного соглашения о военном сотрудничестве.

«Законное правительство? — мысленно прокомментировала Фио. — Военное Правительство законно не более чем Фронт Свободы».

— Скажите, ваше превосходительство, — продолжила она, — вы не опасаетесь, что за свою помощь Сегунат потребует плату?

— Ничто в жизни не дается бесплатно, — склонил голову Чаори Кай. — Было бы наивно верить в иное.

— И все же, вы согласились на этот союз?

— Чрезвычайные обстоятельства вынуждают решаться на чрезвычайные меры, — ответил генерал. — Порой эти меры бывают очень непопулярными, но когда нет иного выбора, приходится действовать жестко. И ни одни человек, наделенный властью, не вправе тешить себя ложными иллюзиями. Только осознавая истину, возможно добиться успеха. А для Тэй Дженга истина заключается в том, что у нас не было возможности одолеть мятежников и достигнуть мира собственными силами. Нам была необходима помощь извне, особенно после того, как во внутренние дела нашего острова вмешалось правительство Тэй Карна. Как видите, я говорю с полной откровенностью.

— Я ценю это, ваше превосходительство, — произнесла Фионелла. — Но не потребует ли Сегунат взамен за свою помощь слишком многое?

— О, не беспокойтесь за нас, — заверил Кай. — Мы вовсе не беззащитны и способны постоять за себя. Все условия нашего военного союза с Агинаррой четко оговорены.

— Однако, ваше превосходительство, вы, конечно, осведомлены о том, что с острова Тэй Луан войска Сегуната не ушли и по сей день. Спустя три года после того, как там закончилась война.

— Строительство армейских и флотских военных баз на Тэй Луане было частью договора с правительством князя Ларго Шиона, — парировал дженгец.

— И таких же привилегий агинаррийцы потребуют для себя на Тэй Дженга?

— Об условиях нашего договора с Сегунатом я предпочел бы не говорить во всеуслышание. Это — внутреннее дело Тэй Дженга.

— Разумеется, ваше превосходительство, — Фио слегка склонила голову. — Прошу простить меня, если мои слова показались вам оскорбительными.

— Вы меня никоим образом не оскорбили, — спокойно ответил генерал. — Задавать прямые вопросы — ваша обязанность, и я отвечаю тоже прямо, госпожа Тарено. Я скажу откровенно: Ларго Шион поступил мудро, заключив союз с Сегунатом. Если вы сравните то, как живут люди на Тэй Луане сегодня, с тем, как они жили несколько лет назад, вы сами поймете это. Было бы неправдой сказать, что там не существует проблем, но, по крайней мере, там больше не стреляют. Поверьте, госпожа, для тех, кто двадцать лет жил гражданской войной и не видел выхода из тупика, это значит очень много.

Фио опустила взгляд.

— Но, ваше превосходительство, как вы сами говорите — все имеет цену. Тэй Луану пришлось заплатить за этот мир дорого. Теперь они не властны над собственной землей. Князь Ларго Шион считается главой правительства, но может ли он сказать или сделать что-то, что не одобрили бы его покровители в Кинто?

— Да, все имеет цену, — повторил Чаори Кай. В этот момент он казался совершенно искренним. — Но иногда приходится платить, вне зависимости от того, насколько цена велика, потому что иначе будет только хуже, — дженгец потянулся за бокалом и залпом выпил вино.

— Я благодарю вас за откровенность, ваше превосходительство, — произнесла Фионелла.

— Но я надеюсь, что наша беседа еще не закончена, — заметил генерал.

— О, ваше превосходительство, для первого интервью сказанного совершенно достаточно, — заверила анадриэлька. — Я не надеялась услышать так много.

— В таком случае, — улыбнулся Чаори Кай, — вы могли бы отплатить мне ответной любезностью.

— Какой же?

— Откровенность в обмен на откровенность. Вы заинтересовали меня, госпожа Тарено. Я не ожидал увидеть на Тэй Дженге женщину-корреспондента. На самом деле, многие южане-мужчины извегают наших островов. Вы очень смелая женщина, госпожа. Вот почему, из всех журналистов, собравшихся здесь, я захотел говорить именно с вами. Я ответил на ваши вопросы, не согласились бы вы ответить на несколько моих?

— Это было бы… справедливо, ваше превосходительство, — Фионелла с трудом удержалась от того, чтобы прикусить губу. — Я охотно отвечу на ваши вопросы, насколько это возможно.

— Прекрасно, — Кай хлопнул в ладоши, и Темис Найфор выступил вперед. — Господин Найфор покажет вашему помощнику дворец. Здесь есть много прекрасных вещей, фотографии которых украсили бы вашу газету. Тем временем мы сможем поговорить.

— Это очень любезное предложение, ваше превосходительство, — Дейсел смерил Чаори Кая ничего не выражающим взглядом. — Но, думаю, я мог бы сделать несколько фотографий здесь.

— О, — протянул генерал, — во дворце есть намного более зрелищные места, нежели эта веранда. Вы можете не беспокоиться, сударь, в моем обществе госпожа Тарено в полной безопасности.

Фионелла неохотно кивнула. Что она могла сказать или сделать?

— Идите, Эйрин. Я не задержусь надолго.

Когда Темис Найфор и Дейсел удалились, Чаори Кай поднялся с кресла и прошел на балкон, жестом пригласив Фионеллу следовать за собой. Девушка подчинилась, остановившисть так, чтобы их разделало несколько шагов. Чаори Кай что-то сказал служанке, так поспешила подать ему трубку и зажечь от лучины, а затем, по-прежнему неподвижная и тихая, застыла позади. Генерал затянулся и выпустил облачко табачного дыма.

— Я действительно не видел прежде женщин-репортеров, — произнес он. — Скажите, госпожа Тарено, что заставило вас отправиться в Тэй Анг? Вы очень красивая женщина — несомненно, вы нашли бы себе место в Ксаль-Риуме. Но вы здесь. Почему?

— Я люблю свою работу, — ответила Фио. — Я считаю, что здесь и есть мое место, ваше превосходительство.

— Вы могли бы опустить титулование, — заметил мужчина, — я его не люблю, — не дождавшись реакции, он поинтересовался, — И все-таки, почему Тэй Дженг?

— Я рассчитываю, что смогу написать правду, — призналась Фионелла. — Как вы сказали, многие в Ксаль-Риуме не видят ее.

— Надеюсь, я помог вам в этом, — сказал Чаори Кай. — Теперь правда стала яснее для вас?

— Я бы сказала, правда… более многогранна, чем нам кажется, — уклончиво произнесла Фио.

— Вовсе нет, — возразил дженгец. — Правда всегда одна. Но люди видят ее такой, какой хотят видеть.

— Быть может, вы правы, ваше превосходительство.

— Позвольте задать вам еще один вопрос. Почему вы отказались принять мой подарок? Вам не понравилось ожерелье?

Пальцы Фионеллы стиснули металлические перила. Ну, разумеется, генерал не мог оставить это без внимания. Кай выглядел совершенно невозмутимым, но девушка готова была поспорить на что угодно, что это всего лишь притворство. Похоже, генерал задет за живое…

— Это был прекрасный подарок, — сказала она, аккуратно подбирая слова. — Но принципы моей профессии не позволяют мне принять его.

— Почему же? Это просто скромный дар, который ни к чему вам не обязывает.

— Нельзя принимать подарки от людей, с которыми тебя связывают деловые отношения, — ответила девушка. — А вы — глава правительства на острове, куда я прибыла, чтобы делать репортажи. С моей стороны это было бы неправильно.

— В самом деле? — Чаори Кай улыбнулся и сделал шаг, потом другой, приблизившись к ней настолько, что, если бы протянул руку, мог коснуться ее плеча. — Мы с вами решили говорить откровенно, Фионелла, — сказал он, — поэтому я задам откровенный вопрос. Смею ли я ожидать, что наши отношения могут стать… не просто деловыми?

Фио отступила на шаг. Ну, вот оно. Генерал перешел в решительное наступление.

— Коль скоро мы говорим столь откровенно, ваше превосходительство, — прохладным тоном ответила она, — это абсолютно невозможно.

— Но почему? — генерал смотрел ей в глаза, и Фио заставила себя не отводить взгляд. Ей с трудом удавалось сохранять на лице невозмутимость. — У вас есть кто-то дома?

— И это тоже, ваше превосходительство. Но, кроме того, я прибыла на Тэй Дженг для работы, — девушка добавила в голос еще больше холода. — Не для… приключений.

Чаори Кай продолжал смотреть на нее.

— Вы боитесь меня? — спросил он. — Вы думаете, я стал бы вас к чему-либо принуждать?

— Нет, — солгала Фионелла. — Ваше превосходительство, я прошу вас, давайте сменим тему. Если вам не о чем больше говорить со мной, я бы хотела найти своего фотографа и вернуться в гостиницу.

Генерал слегка поклонился.

— Не смею вас больше задерживать, госпожа Тарено, — сказал он. — Макирэ проводит вас, — он сказал несколько слов служанке, и та поклонилась Фионелле.

— Желаю вам удачного дня, госпожа Тарено, — напутствовал ее Чаори Кай. Генерал выглядел так, словно ничего не произошло.

— Благодарю вас, ваше превосходительство, — Фио тоже натянула на лицо невозмутимую мину. Но было очень трудно противиться искушению ускорить шаг, когда она следом за провожатой шла по коридору.

1 Сейго — популярная сладость, вываренный сок дерева сейгори.

ГЛАВА 5

Спиро Арген надвинул пониже фуражку, украшенную бронзовой кокардой в виде якоря, перевитого канатом — так в Геаларе обозначалась принадлежность к торговому флоту. На ксаль-риумце был неряшливый, расстегнутый до середины темно-серый китель с медными пуговицами и того же цвета брюки. Достать моряцкую одежду не составило труда. Деруа Медек, вожак отряда наемников, был одет так же. Вдвоем они стояли на набережной, рассматривая цель.

«Ферозо» был пришвартован у пирса. Корабль выглядел неброско — небольшая, неказистая посудина с надстройкой в корме, над которой возвышалась черная от копоти дымовая труба. Единственная мачта торчала над высоким полубаком. На палубе были сложены и тщательно закреплены сетями и канатами деревянные ящики с надписями по-геаларски. Наверху надстройки возвышалась небольшая рулевая рубка с квадратными застекленными иллюминаторами; возле рубки стояли двое людей, одетых так же, как Арген и наемник. Толстый бородатый мужчина что-то втолковывал худощавому юноше. Еще пара моряков курили, стоя возле борта. Словом, «Ферозо» выглядел точно так же, как тысячи других небольших судов, перевозивших грузы между островами Республики. Такие корабли не были предназначены для океанского плавания — только для каботажных рейсов. Если информация Левьена верна, и Барона должны вывезти из Виктэра на «Ферозо», очевидно, где-то дожидается другой корабль. Впрочем, это не имеет значения. В любом случае, единственный шанс захватить Юргена нар Кааринта — здесь, в виктэрском порту. Рискованно, но альтернативы нет.

Медек затянулся сигаретой, размахнулся и швырнул окурок в воду.

— Выходит, — бросил геаларец.

— Вижу, — Арген равнодушно наблюдал, как по трапу спускается щуплый мужчина в такой же серой форме гражданского флота, как та, что избрали для маскировки они сами, но более опрятной с виду. — Пойдемте, Медек, здесь нечего больше делать.

Они неспешно направились прочь от пирсов. Человек, покинувший «Ферозо», уже ждал их в тени одного из складов. Отсюда видна была та часть порта, где грузились крупные суда, принадлежавшие государственному торговому флоту или богатым частным компаниям, в том числе иностранным. Портовые краны — огромные, уродливые решетчатые конструкции — работали быстро, их движения были настолько слаженными, что можно было принять их за живые существа.

— Ну и?.. — коротко спросил Спиро Арген по-геаларски. Спиро знал этот язык довольно сносно, хотя, конечно, за коренного геаларца с таким акцентом никто бы его не принял.

— Все прошло нормально, — ответил подручный Медека. — Никто ничего не заподозрил. Я побывал на корабле. С виду — обычное корыто. Рухлядь та еще. Команда тоже не выглядит подозрительно. В любом портовом кабаке таких парней — из дюжины двенадцать. А вот капитан Дежонэй — мутный тип. И его помощник тоже. И еще одно. Мне позволили осмотреть трюм и груз на палубе, но почему-то не захотели пустить в машинное отделение. Помощник так и сказал — туда вход заказан. Я спросил, в чем дело. Он ответил, чтобы я не задавал дурацких вопросов, и что на «Ферозо» только они с капитаном решают, кому куда можно заглядывать.

— Что странно, — заметил Деруа Медек. — Здешний профсоюз моряков торгового флота очень влиятельный. Обычно капитаны и владельцы кораблей предпочитают с профсоюзниками не ссориться.

— Выходит, им есть что скрывать, — констатировал щуплый геаларец по имени Тальбот.

— Вам что-то еще удалось узнать? — спросил ксаль-риумец.

— Две вещи. Во-первых, «Ферозо» выходит в море завтра с рассветом. Во-вторых, я перемолвился несколькими словами с одним из моряков. Тот сболтнул, что капитан ждет кого-то. Вроде как пассажира.

— Когда? — Арген почувствовал прилив адреналина.

— Сегодня вечером.

— Ясно… — ксаль-риумец сжал кулак. — Ну, что же. В таком случае, наш выход — нынешней ночью. Вы готовы, Медек?

Предводитель наемников ухмыльнулся.

— Не забудьте про деньги, Шанно. Об остальном можете не беспокоиться.

— Обычно я не занимаюсь доставками подобных посылок, — хмуро сказал Дежонэй. — Не так-то просто спрятать.

Капитан «Ферозо» был невысоким мужчиной за сорок, с порядочным брюшком и неопрятной бородой. Он него за диум1 разило дешевым табаком.

Адриан ле Нэй сложил руки за спиной.

— Но ваши люди будут держать язык за зубами, не так ли?

— О, разумеется. Они знают, о чем можно говорить, о чем нельзя. Но придется заплатить им за молчание дополнительно.

Ле Нэй сдержал смешок. Намек был весьма прозрачен.

— Деньги вы получите, Дежонэй, — пообещал он. — Главное — выполните все чисто.

— Об этом можете не беспокоиться. На рассвете я поднимаю якоря. «Ферозо» отбывает к острову Шем, мы будем на месте через три дня. Там меня встретят нужные люди. Они доставят вашего «гостя» дальше по назначению. Разве я вас подводил?

— Мы полагаемся на вас, капитан, — кивнул ле Нэй и полез в карман за конвертом. — Вот обещанные деньги. Половина суммы, как и договаривались. Вторая половина — когда мы получим подтверждение.

— В каком мире мы живем… — лицемерно вздохнул моряк. — Вы хоть кому-то доверяете, гражданин Даво?

— Не больше, чем вы, Дежонэй, — Адриан наблюдал, как капитан пересчитывает купюры. Двадцать бумажек по полсотни ауренов. — И еще одно, — сказал он. — Этот чемоданчик отдайте тем же людям, кому сдадите пассажира. Не открывать ни при каких обстоятельствах, вам же хуже будет.

— Правда? — язвительно усмехнулся капитан. — Там что, бомба?

— Не стану портить вам сюприз, — невозмутило ответствовал ле Нэй.

Моряк с опаской посмотрел на небольшой кейс из черной кожи. Видимо, пытался понять — запугивает его собеседник, иронизирует или говорит серьезно. Наконец, осторожно взяв чемоданчик, он уложил его в ящик стола и запер на ключ.

— Считайте, мы договорились, — заверил Дежонэй. — Пусть это будет маленькая бесплатная услуга с моей стороны.

— Я ценю это, — заявил Адриан.

Ле Нэю не слишком хотелось отдавать Барона и его бумаги в руки Дежонэя, тот ему не нравился — хотя, надо отдать бородатому моряку должное, до сих пор действительно ни разу не подвел. Дежонэй был жаден, но деньги отрабатывал. Лучшего способа вывезти нар Кааринта из Республики Адриан не нашел.

Каннивенец сломался быстро. После первой убедительной демонстрации Барон понял, что с ним не намерены церемониться. Пришлось поработать с ним еще лишь немного, и нар Кааринт рассказал, где скрыл свои бумаги. Остальное было нетрудно. Несколько ауренов «на вино» смотрителю камер хранения, и Адриан ле Нэй получил дубликат ключа. В камере обнаружилась простая толстая тетрадь, исписанная строками цифр и букв. Ключ к шифру знал только сам Барон, так что, хотел он того или нет, господину нар Кааринту предстояло путешествие в Агинарру. Это несколько усложнило работу — разумеется, переправить бумаги было бы гораздо проще, нежели человека. Но Дирижер не хотел заниматься расшифровкой на месте, так что пришлось обратиться к хозяину «Ферозо». Пленника, предварительно напичкав симинином, доставили на корабль и держали в каюте под присмотром пары надежных людей из команды. Остальным матросам сказали, что это старый друг капитана, который серьезно болен и хочет скорее вернуться к семье на остров Шем. Может, люди и не поверят объяснению, но Дежонэй платил им за молчание, и это всех устраивало.

Ну, что же, главное — дело сделано. Адриан выполнил свою часть, дальше забота ложится на Дежонэя. Маэстро надеялся, что моряк, как обычно, не подведет. Все это дело было с гнильцой, Оркестр сильно рисковал ради того, чтобы захватить каннивенца. Но забавнее всего было то, что им не поступало приказа на ликвидацию нар Кааринта, чего тот боялся. Если бы Барон не попытался сговориться с «Омбрей», он получил бы свои деньги от Седьмого Отдела и отправился на все четыре стороны. Так было бы намного проще, но жадность и подозрительность нар Кааринта испортила жизнь всем, включая его самого.

— В таком случае, желаю вам удачи, — произнес ле Нэй.

Капитан кивнул, но прежде, чем успел что-то сказать, в дверях каюты появился небритый матрос в перепачканной мазутом куртке.

— Капитан, у нас гости.

— Что? Кто еще? — нахмурился Дежонэй.

— Портовая полиция. Требуют вас.

Дежонэй выругался и жестом отослал своего человека.

— Иду, — он бросил быстрый взгляд на Адриана. — Не знаю, какого хрена приперлась полиция. Надеюсь… — он не договорил, подхватил со стола фуражку и шагнул к выходу. — Вы лучше не высовывайтесь. Оставайтесь тут, пусть они вас не видят.

«Надеюсь, не из-за вашего гостя, Даво», — мысленно завершил Адриан недосказанную фразу. Капитан поспешил наружу, а ле Нэй, выключив в каюте свет, встал у круглого иллюминатора, так, чтобы видеть все, происходившее на палубе.

Он сразу заметил на пирсе темно-синий автомобиль с гербом портовой полиции на борту. Двое полицейских поднимались по переброшенному на берег трапу, сопровождая мужчину в штатском. Затем в поле зрения появился капитан Дежонэй. Он поспешил навстречу неожиданным гостям. Адриан приоткрыл иллюминатор, чтобы слышать, о чем они говорят.

— Что происходит? — с ходу вопросил моряк.

Человек в костюме остановился у борта и смерил его холодным взглядом.

— Вы — капитан корабля? Гражданин Луиз Дежонэй?

— Да, это я, а вы кто?

Новоприбывший полез в карман пиджака и извлек черную книжечку с гербом в виде раскрытой ладони.

— Бертран Ош. Таможенная служба. Нам поступило сообщение, что на вашем корабле перевозят контрабанду.

— Значит, вас разыграли, гражданин Ош, — осклабился Дежонэй. — Я — законопослушный человек, и никогда не имел дела с контрабандой.

— Вы отплываете завтра, не так ли? На остров Шем? — таможенник дождался кивка капитана. — Какой груз везете?

— В ящиках на палубе — строительный инструмент. В трюме — мешки с цементом и смазочные материалы в бочках. Все задекларировано, все документы в полном порядке. Что, по вашему мнению, мы вывозим незаконно?

— По имеющимся сведениям, на вашем корабле тайно провозят редкие виды животных и птиц для продажи, — невозмутимо пояснил чиновник.

Дежонэй натянуто рассмеялся.

— Ну, гражданин Ош, вы меня разоблачили! «Ферозо» — не корабль, а плавучий зверинец! Проклятье, вы не можете говорить это серьезно!

— Я говорю совершенно серьезно, капитан Дежонэй, — ледяным голосом ответил тот, разворачивая бумагу. — И гражданин комендант порта, смею вас заверить, тоже был серьезен, когда подписывал ордер на обыск.

— Что?! — взвился моряк. — Вы намерены обыскивать «Ферозо»?

— И имеем на это полное право, капитан. Лучше не пытайтесь нам воспрепятствовать.

Дежонэй отвернулся.

— Безумие. Впрочем, ваше дело. Хотите выставить себя на посмешище — как вам угодно. Ищите ваших редких зверушек. Попутно можете забрать с собой всех крыс, которых найдете в кладовой.

— В чем я совершенно не нуждаюсь, гражданин Дежонэй, так это в иронии, — отрезал таможенник. — Я делаю свою работу, и будьте любезны, избавьте меня от ваших комментариев. Или вы хотите, чтобы я задержал ваш корабль в порту для полного досмотра?

Капитан только всплеснул руками, отступая в сторону. Адриан ле Нэй нахмурился. Таможенник выглядел убедительно, да и капитана, судя по всему, предъявленные бумаги удовлетворили. Тем не менее, что-то заставило Маэстро насторожиться. Он сам не мог бы сказать — что. Это было смутное предчувствие неприятностей, но за годы, проведенные в Виктэре, ле Нэй научился доверять своим инстинктам. Он полез рукой под пиджак и нащупал рукоять пистолета. Шестимиллиметровый «Зейтс» с девятью патронами в обойме — отличное оружие, компактное и легкое. Не так давно Адриан ле Нэй уже пускал его в ход. Сдвинув предохранитель в боевое положение, он покинул капитанскую каюту и вышел из надстройки на свежий воздух, стараясь держаться там, где таможенник с парой своих подручных не могли его увидеть.

Капитан продолжал спор. Ле Нэй сделал несколько осторожных шагов вперед, оставаясь в тени надстройки, и почти сразу заметил движение на корме. Ле Нэй плотно прижался к прохладному металлу, всматриваясь в темноту, которую почти не рассеивал единственный небольшой фонарь над бортом. Он сразу убедился, что глаза не обманули его. Кто-то скрывался возле единственной шлюпки, подвешенной на шлюпбалках в корме. На человеке была неприметная одежда — серый бушлат и широкие штаны. Матрос из команды «Ферозо»? Но что он делает?

Человек что-то сбросил за борт, и через несколько секунд над металлическим ограждением фальшборта появилась голова и плечи еще одного мужчины в такой же одежде моряка. Первый чужак протянул руку, помогая товарищу подняться. Затем появился еще один. Ле Нэй тихо выругался. Кто бы это ни были, они явно решили проникнуть на «Ферозо», пока их сообщники, переодетые под таможенников, отвлекают команду. И было только одно, что могло привлечь их сюда. Адриан достал пистолет. Трое здесь и еще трое на носу, говорят с капитаном. Из команды «Ферозо» рассчитывать можно всего на трех-четырех человек, остальные вмешиваться не станут. Даже капитан Дежонэй не вооружен. Соотношение сил явно не в их пользу.

Адриан двигался осторожно, оставаясь в тени, но, как оказалось, не только у него было хорошее зрение. Неожиданно один из чужаков резко развернулся, вскинул руку. Тускло блеснул металл. Ле Нэй опередил соперника всего на долю секунды. Треснул выстрел, человек выронил револьвер, согнулся пополам и рухнул, скорчившись на палубе и обеими руками держась за живот. Двое его дружков тут же, спрятавшись среди ящиков, открыли ответный огонь из пистолетов, а по сброшенной за борт веревочной лесенке уже поднимался еще один. Ле Нэй выстрелил в него, но почти наугад, и промазал.

Едва прозвучали первые выстрелы, капитан Дежонэй дернулся от неожиданности, замер, и «таможенник» воспользовался его растерянностью, внезапным, резким движением вбив кулак в солнечное сплетение капитану. Дежонэй согнулся пополам, и человек обрушил локоть сверху на его шею, и тут же добавил коленом в лицо. Владелец «Ферозо» распластался на палубе собственного корабля. Откуда-то сбоку появились двое матросов, но у ряженых — таможенника и обоих полицейских — уже были в руках пистолеты. Моряки здраво оценили шансы и, не искушая судьбу, подняли руки, отступили, а затем сиганули за борт. Трое нападавших двинулись вперед, обходя ле Нэя.

Тот дважды выстрелил в них, не попал, но заставил искать укрытия среди ящиков и бочек на палубе. Попутно Адриан отметил, что в обойме «Зейтса» осталось только пять патронов. Запасного магазина у него не было. Ситуация становилась совсем скверной. Неожиданно выстрелы прозвучали сверху. Не сухой треск пистолета — гулкие, раскатистые, мощные удары. Наверху надстройки, возле рулевой рубки, стоял на колене помощник Вильен, в его руках было громоздкое помповое ружье. Он выстрелил несколько раз, не похоже, чтобы кого-то зацепил, но отвлек противников от ле Нэя, и тот успел через узкую дверь проскользнуть внутрь рубки.

«Ферозо» был невелик, добраться до тесной каюты капитана не заняло и полуминуты. Ле Нэй выстрелом высадил замок хлипкого шкафчика, дернул деревянную дверцу и схватил драгоценный чемоданчик, затем снова вышел в коридор и торопливо спустился по лестнице. Постучал в металлическую дверь. Лязгнул замок, и в проеме показалась квадратная физиономия.

— А, это вы, — узнал матрос. — Что там творится наверху? Что за шум?

Бесцеремонно оттеснив его, ле Нэй шагнул в каюту. Юрген нар Кааринт лежал на узкой койке. Взгляд каннивенца был затуманен, толстяк бормотал что-то нечленораздельное — симинин еще действовал. Правая ладонь пленника была перевязана.

— Эй! — только теперь матрос заметил оружие в руке Адриана. — Что за?..

Ни слова не говоря, Маэстро вытянул руку и, приставив ствол почти в упор к виску нар Кааринта, спустил курок. Матрос-геаларец подскочил на месте и грязно выругался, но под взглядом ле Нэя спешно отступил, вжался в стену, держа руки на виду. Адриан вышел в коридор и поспешил обратно наверх. Снаружи еще продолжали стрелять — Вильен сдерживал нападавших. Адриан, надеясь, что его не заметят, осторожно приоткрыл дверь и выбрался наружу.

Заметили. Кто-то крикнул сбоку, рявкнул револьвер. Пуля, пройдя в сантиметрах над головой геаларца, разбила круглый иллюминатор. Ле Нэй выстрелил в противника, не пытаясь понять — попал или нет. Еще один выстрел, затем третий, последний, в другую сторону. Рама затвора замерла в заднем положении — обойма была исчерпана. Маэстро отбросил разряженный пистолет и бросился к борту.

Еще выстрелы сбоку: один, второй. Белые вспышки разрывают темноту. Третий выстрел, и Адриан внезапно почувствовал удар. Пуля зацепила руку. От неожиданности и боли ле Нэй разжал пальцы, и чемоданчик выпал на палубу, откатившись по инерции на несколько шагов. Ле Нэй метнулся было за ним, но сбоку появился вооруженный человек. Ружье Вильена замолчало — либо у помощника капитана кончились патроны, либо его убили. Ле Нэй, стиснув зубы, последним отчаянным рывком преодолел расстояние до борта и прыгнул в воду, на мгновение опередив выстрел, который должен был прикончить его.

Он рухнул в холодную воду, нырнул, проплыл под водой, насколько хватило дыхания, прежде чем всплыть. Раненая рука горела огнем, но холод несколько ослабил боль. Адриан осмотрелся и нашел «Ферозо». Корабль, тускло освещенный огнями нескольких фонарей, был почти неразличим в ночной темноте. На его палубе ле Нэй заметил несколько человек. Он не мог понять, что они делают, и увидели ли его, но предпочел не рисковать напрасно. Снова нырнув, он проплыл под водой еще несколько метров, затем опять пришлось всплыть, чтобы глотнуть воздуха. Раненая рука слушалась плохо, промокшая одежда мешала двигаться. Но, по крайней мере, никто не преследовал его. Ле Нэй поплыл к набережной. Там, с трудом взобравшись наверх по скользким от водорослей наклонным бетонным плитам, он рухнул без сил, тяжело переводя дыхание. Но долго разлеживаться он не мог и, встав, побрел вперед. Он по-прежнему никого не видел, но полиция могла появиться в любой момент. Кто-нибудь наверняка слышал перестрелку. Виктэрский порт — не заброшенные верфи, здесь такое не оставят без внимания. И верно — вскоре он услышал вой сирены. Сверкая синими и белыми огнями, появилась пара полицейских машин. Ле Нэй торопливо нырнул в узкий темный переулок между двумя длинными, приземистыми постройками, и автомобили промчались мимо. Адриан прибавил ходу. Нужно выбираться отсюда, раздобыть новую одежду, перевязать рану и вернуться в город. А потом ему предстоит разговор с Дирижером.

Деруа Медек дважды выстрелил в воду и выругался по-геаларски.

— Оставьте, — бросил Спиро Арен. — Он нам не нужен.

— Вам — может быть, — огрызнулся Медек. — Ублюдок убил Рамези!

— Ваши люди знали, чем рискуют, — Арген, однако, и сам был раздосадован. Он надеялся, что удастся сделать дело тихо, без ненужной пальбы.

Медек хорошо справился с ролью «таможенника» и отвлек на себя капитана «Ферозо» и его людей, пока Арген и трое наемников, подплыв к корме судна на лодке, поднялись на борт. Казалось, план осуществляется успешно, но внезапно появился этот человек в штатском костюме. Он сразу начал стрелять и смертельно ранил одного из наемников, а затем скрылся, прыгнув за борт, но прежде поднял тревогу. В результате схватка растянулась на несколько минут. Два человека из команды «Ферозо» пытались оказать сопротивление, отстреливаясь от наемников из ружей. Оба погибли. Остальные матросы не имели оружия и либо сдались, либо сбежали. Корабль был захвачен, но назвать работу «чистой» Спиро Арген не мог.

Ладно, что сделано, то сделано. Ксаль-риумец наклонился и подобрал чемоданчик, который потерял незнакомец. Небольшой кейс, обитый темной кожей и снабженный кодовым замком с четырьмя поворотными барабанчиками, выглядел дорогим. Учитывая, что неизвестный — скорее всего, тот был из пресловутого «Оркестра», о котором столько рассказывал Левьен — пытался забрать кейс с собой, очевидно, внутри нечто ценное. Арген не стал пытаться открыть его на месте: вполне возможно, внутри сюрприз. Вплоть до заряда взрывчатки или напалма, и если попытаешься взломать кейс, огонь уничтожит содержимое без следа.

К Аргену и Медеку подошел наемник по имени Ферт — один из двоих, переодетых в полицейские мундиры.

— Мы нашли вашего человека, Шанно, — сказал он. — Но тот мертв.

— Даэмогос! — буркнул Спиро. — Все равно я должен его увидеть.

Ферт проводил его на нижнюю палубу, где, в одной из крошечных кают, на койке лежал толстый мужчина лет пятидесяти. Спиро Арген сразу узнал Юргена нар Кааринта. Как и сказал Ферт, Барон был мертв. В его виске темнело круглое отверстие, кожа вокруг была слегка опалена — стреляли в упор. Арген потратил минуту, обыскивая тело, но, конечно, ничего ценного не нашел. В бессильной злости он ударил кулаком в переборку. Фактически, он провалил свою задачу. Барон мертв, и все, что тот знал, кануло в преисподнюю вместе с ним. В лучшем случае, что-то полезное окажется в чемодане, но даже в этом Спиро не был уверен.

— Итак? — услышал он сзади голос Медека.

— Все кончено, — ксаль-риумец мрачно усмехнулся. — Собирайте своих людей и уходим. Вы отработали свои деньги, а здесь нам делать больше нечего.

Теперь ему предстояло вернуться в Ксаль-Риум и передать захваченный кейс специалистам из Литаны. Те, конечно, найдут способ безопасно вскрыть его, но что будет внутри?

Кое-как добравшись до дома, Маэстро занялся своей раной. Та, к счастью, была неопасна: пуля насквозь прошла через мышцы левой руки чуть ниже локтя, но не задела кость. Боль была сильной, и рана кровоточила, но Адриан ле Нэй сказал бы, что очень легко отделался. Удача была на его стороне. Конечно, если забыть о том, что Барон мертв, а его бумаги достались нападавшим, кто бы те ни были.

Ле Нэй воспользовался домашней аптечкой — промыл рану спиртом, обработал антисептиком и тщательно перевязал. Боль не спадала, но рука слушалась. Сейчас было довольно и этого. Из шкафа ле Нэй достал чистый костюм, переоделся, прошел к рабочему столу, отпер и выдвинул верхний ящик, где хранил оружие. Короткоствольный «Мартэн-Карбо», 9-миллиметровый револьвер с пятью патронами в барабане, выглядел не столь изящно, как никелированный легранский «Зейтс». Но в Республике закон запрещал гражданам приобретать автоматические пистолеты — только револьверы, и надежный и недорогой «Карбо» был популярным средством самообороны. Он был невелик, и хотя карман пиджака заметно оттопырился, это не выглядело слишком подозрительно. Прихватив карманный фонарик и набор отмычек из тайника в стене, ле Нэй покинул свое жилище и спустился на улицу, где ждал автомобиль.

Добраться до дома Дирижера заняло около часа, и небо уже начинало светлеть, когда ле Нэй остановил машину неподалеку от подъезда. На улице не было ни души. Вскрыть простенький замок не составило труда, и ле Нэй быстро поднялся на третий этаж. С замком квартиры пришлось повозиться чуть дольше, но поддался и он, и Маэстро шагнул внутрь, нащупав в кармане рукоять револьвера. В коридоре было темно, и пришлось воспользоваться фонариком. Дирижера ле Нэй нашел в кровати. Через щель между неплотно задернутыми шторами пробивался слабый свет начинающегося утра. Ле Нэй нащупал выключатель. Люстра под потолком зажглась, и Дирижер пошевелился, открыл глаза. Затем он увидел ле Нэя и резко дернулся на кровати, словно собирался вскочить.

— Не стоит, — сухо сказал ле Нэй, держа пистолет направленным в грудь резидента. — Вставайте, но медленно.

— Что вы творите, Даво? — Дирижер подчинился, встал рядом с кроватью, не сводя с Адриана настороженного взгляда.

— Я хочу задать вам тот же вопрос, — ответил ле Нэй. — Мы должны поговорить.

— В таком случае, могу я хотя бы одеться? — ядовито осведомился резидент.

— Я не стыдлив, — равнодушно сказал Адриан. — Впрочем, мы можем пройти в гостиную. Не вижу смысла вести беседу в спальне, а разговор предстоит долгий.

Дирижер пожал плечами, протянул руку за халатом, висевшим на спинке стула. Вместе они прошли в гостиную. Ле Нэй уселся в одно из кресел и слегка поморщился от приступа боли в левой руке.

— Итак, в чем дело? — требовательно спросил Дирижер.

— На «Ферозо» напали, — сказал ле Нэй.

— Что?! — резидент, казалось, был искренне потрясен. — Кто? — резко спросил он.

— Я не знаю.

— «Омбрей»?

— Возможно. Или ксаль-риумцы. Или кто угодно еще. Они не представились, — ядовито сказал Маэстро. — Но они знали, где и когда искать Барона.

— Они захватили его?!

— Я не позволил им, — ответил ле Нэй. — Каннивенец отправился не в Кинто, а кое-куда гораздо дальше. Нападавшие его уже не допросят, разве что пригласят медиума. Но они захватили записи Барона. Нас застали врасплох.

На лице Дирижера было мрачное выражение. Он смотрел Адриану в глаза.

— Понимаю. Вы думаете, что я имею к этому отношение?

— Если бы я был уверен, я бы не разговаривал с вами, — отрезал ле Нэй. — Но я не исключаю такую возможность. Нападение было хорошо организвано. Они знали слишком многое. Среди нас осведомитель.

— И вы не уверены, что это не я… — пробормотал Дирижер. Он казался задумчивым. — Как мне убедить вас, Даво?

— Вы помните, как погиб Фарсо Дежан? — ле Нэй пристально смотрел в лицо Дирижера. Резидент не отвел взгляд.

— У меня не было выбора, — огрызнулся он. — Я знаю, вы были дружны, но Дежана перекупили ксаль-риумцы. От него нужно было избавиться.

— А что, если не он был предателем?

Дирижер нахмурился:

— Вы…

— Возможно, нападавшие были ксаль-риумцами, — перебил ле Нэй. — Если так, скорее всего, тот человек, который работал на них, все еще среди нас. Он мог подставить Дежана, чтобы отвести подозрения от себя, и затаиться.

— Творец… — тихо произнес Дирижер и прикрыл глаза.

— Я хочу знать только одно, — сказал ле Нэй. — Что заставило вас думать, что предателем был Дежан? Кто вывел вас на него?

— Вы не вправе задавать мне такие вопросы, Даво!

— Меня сегодня едва не убили. Потерян ценный груз. Так что давайте не будем рассуждать о правах. Я не прошу, я даже не требую, — Маэстро слегка пошевелил рукой с пистолетом. — Я просто спрашиваю и не оставляю вам выбора: отвечать или нет. Кто?

1 Диум — дагерионская мера длины, равная 1201 м.

ГЛАВА 6

— Ты произвел на меня впечатление, Дэвиан, — заметил Тамрин. — Я даже не ожидал, что ты сможешь заставить это стадо ариетемов… я хотел сказать — наш Генеральный Штаб — прислушаться. Хотя не могу не согласиться с ними — твоя идея рискованна.

— Не более чем любая другая, — возразил Дэвиан. — Но мы должны быстрее покончить с войной, а значит, нужно действовать не так, как от нас ожидают. Чем скорее мы покончим с Ивиром, тем скорее сможем заняться Тэй Ангом.

— Ах, да, действительно, — Тамрин улыбался, но Дэвиан не увидел в этой улыбке ни намека на веселье. — Мы и так отстаем от графика. В штабе ожидали, что через пять-шесть децим мы уже возьмем Лакрейн, а прошло семьдесят дней, и мы еще не продвинулись дальше Кехребара. Кое-кто среди газетчиков уже начинает строчить статьи о нашей чрезмерной, кхм… неторопливости. И не только в «Путеводной звезде».

— Главное, чтобы в нашей неторопливости был уверен Ажади. И потом, я не хочу начинать наступление, пока армия не будет в готовности. Даже Лютиэн и Николаос Ремер со мной согласны.

Магистр Западной Армии Дариус Лютиэн был поставлен во главе армейских легионов, которым предстояло штурмовать острова Султаната. Сейчас его армия скапливалась на Кехребаре, готовясь к броску на Янгин. Другая часть имперских войск перебрасывалась на Инчи, под командование Магистра Ремера.

— Чем, кстати, порадуешь? — поинтересовался Дэвиан.

— Есть хорошие новости, — подтвердил кронпринц. — После успеха на Инчи удалось наладить выпуск тестудо. Выделены достаточно большие средства, несколько заводов модернизируются под производство новых машин. С теми мощностями, которые есть сейчас, много, конечно, не построишь. Но первая партия будет готова через десять дней. Сотню тестудо в дополнение к тем, что уже есть, армия получит.

— Неплохо, — согласился Дэвиан. — Эти машины показали себя очень полезными на Инчи, вероятно, не меньше пригодятся и дальше. Но я спрашивал о другом. Что просходит в Ивире?

— Наши люди продолжают работать, Дэвиан, но так быстро это не делается. Тем более, после недавних событий. Ты же наслышан о них?

— Да уж… — весть о казни разошлась широко. В имперских газетах вышло немало возмущенных статей о варварских обычаях ивирцев.

— Ажади боится, — сказал Тамрин. — Понимает, что висит над пропастью, вот и хватается за соломинку. Мир с Ксаль-Риумом невозможен, собственные подданные ненавидят его, Лакрейн на грани бунта.

— И ты говоришь, трудно найти людей, которые захотели бы скинуть султана с трона?

— О… — Тамрин рассмеялся. — Таких людей более чем достаточно. Собственно, этого хочет весь Ивир, только нам подойдет не каждый. Нужны те, кто, во-первых, обладают реальной властью в Ивире, и, во-вторых, готовы зайти дальше туманных обещаний. И вот таких, к сожалению, немного. Большинство ивирской знати уже понимают, что султану не удержаться на троне, но боятся разделить судьбу господина иль-Кедама. Все рассуждают одинаково: если их разорвут лошадьми на главной площади Лакрейна, им уже будет все равно, как долго после этого проживет сам Ажади. Никто не решится действовать раньше, чем будет уверен, что Империя поддержит его. Иначе говоря — пока наши легионы не возьмут в осаду сам Лакрейн.

В последние дни в Императорском Генеральном штабе разыгралась настоящая баталия. Дэвиану удалось привлечь на свою сторону Нариса Талана, но Дориаль Анно и его сторонники были против его предложений. Они были уверены, что принц слишком торопит события. Ударить не с Кехребара, а с Инчи, обойти Янгин — главную военную базу Ивира — и высадить десант сразу на Кадихе, ивирском острове-метрополии? Это было не в стиле Империи. Ксаль-риум всегда предпочитал неспешное наступление стремительным прорывам. Дэвиан согласился бы с этим, если бы не Тэй Анг. Чем дольше Империя застрянет в Ивире, тем больше времени будет у агинаррийцев, чтобы подмять под себя этот архипелаг. Тэй Анг — наилучший плацдарм для наступления на юг, какой только могут получить агинаррийцы. Прочие земли, уже захваченные ими — Шлассенский Триумвират, Айнелин — слишком далеко от имперских островов. Быть может, прямо сейчас северяне и не собираются продвигаться дальше, но Дэвиан не сомневался, что, раньше или позже, они предпримут такую попытку. Сегунат существует за счет завоеваний, они не смогут остановиться сами. Остановить их придется Империи, и лучше сделать это сейчас, пока еще можно обойтись малой кровью.

— Быть может, придется переговорить с самим Императором, — заметил Дэвиан. — В последнее время дядюшка прислушивается к моим словам.

— Да, он ценит то, что ты сделал, — согласился Тамрин, — тогда как Дориаль Анно сейчас не в фаворе.

— Значит, надо пользоваться моментом, — ухмыльнулся префект Западной эскадры.

— Возможно. Я даже допускаю, что у тебя что-то получится. Если отец поддержит твое предложение, даже Анно предпочтет согласиться. Сейчас его позиции не настолько крепки, чтобы перечить Императору. Как видишь, Дэвиан, — заметил кронпринц, — иногда и в репутации героя есть свои плюсы.

— Не стану спорить.

— Только, мой тебе совет: про Тэй Анг лучше не напоминай. Императора это по-прежнему раздражает. Говори о чем угодно — о возможности быстро покончить с войной, о славе, о мести султану, но не переводи разговор на Анг и северян.

— Благодарю за совет, — кивнул Дэвиан. — Придворные манеры, увы, никогда не были моей сильной стороной.

— Никогда не поздно учиться, кузен. Кстати, о Тэй Анге — что слышно от Фионеллы?

— Она уже там, — Дэвиан потянулся к ведерку со льдом, где стоял серебряный кувшин с аржусом. — Ее статья вышла в «Южной Звезде» вчера.

— Да, об этом мне известно, — сказал Тамрин.

— Тогда тебе известно почти столько же, сколько и мне. Я получил одну телеграмму. Находясь за восемь тысяч миль друг от друга, обмениваться новостями довольно трудно.

Первый очерк Фионеллы Тарено о военных действиях в Тэй Анге в «Южной Звезде» привлек интерес ксаль-риумцев, которым новости о событиях в Ивире уже несколько наскучили, тем более что в последние децимы ничего важного там не происходило. Хотя о войне, собственно, Фио написала немного, гораздо больше в ее статье было сказано о Файинге. У Фио был талант к описаниям: читая, Дэвиан живо представил себе город на огромном холме, неровные ярусы жилых кварталов, людей на тесных, грязных улицах и пышные особняки знати, и огромный порт, где стоят на якоре агинаррийские авианосцы, мрачным напоминанием о том, кто ныне предъявляет права на эти земли. Фионелла любила свою работу, она не сомневалась, что занимается чем-то важным. Дэвиан разделял эту ее черту — он не меньше верил в важность того, что делает. Иногда это означало подвергать себя опасности; Дэвиан принимал это как должное и вынужден быть смириться с тем, что он не может воспрепятствовать Фио поступать так же.

Тэй Анг… Проклятая земля. И очень несчастная. На свою беду архипелаг оказался между Севером и Югом. Богатые острова со слабой властью — заманчивая добыча для любого хищника, а таковых было предостаточно. Агинаррийцам нужны богатства Тэй Анга и военные базы на границах с Коалицией, Чаори Кай жаждет власти — пусть даже под покровительством Агинарры. Об этом Фионелла не упоминала в статье, но тут все было очевидно и так. Фио писала о простых людях, который увидела в Файинге, и им, пережившим два десятилетия гражданской войны, кажется, было уже все равно, кто называет себя их владыками. Из прочитанного у Дэвиана Каррела сложилось такое впечатление.

— Ты напрасно так тревожишься, Дэвиан, — заметил двоюродный брат, очевидно, неверно истолковавший его молчание. — Я говорил уже, и повторю: Чаори Кай не захочет ссориться с «Южной Звездой». Он постарается выглядеть безупречным рыцарем на белом коне. Кроме того, Фионелла там не одна. Как ты и просил, с ней отправили одного из лучших агентов нашей доблестной секретной службы. Да и в Файинге у нас есть надежные люди. О ней позаботятся.

— Да, благодарю, — отозвался Дэвиан. Он действительно обратился к Тамрину с такой просьбой, и кузен безропотно согласился. Проклятье, Дэвиан сделал достаточно для Империи и династии, чтобы рассчитывать на небольшую ответную любезность. Один из агентов секретной службы, уже побывавший несколько лет назад на Тэй Луане, составил Фио компанию как помощник и телохранитель. Разумеется, о второй его роли девушка не догадывалась.

Большего Дэвиан сделать не мог; он подозревал, что, узнай Фионелла о его маленькой хитрости, едва ли будет так уж довольна. Он коснулся рукой черного мундира на груди. Под тканью пальцы ощутили небольшой металлический диск. Подарок от Фио, амулет, защищающий владельца от беды. Дэвиан слегка улыбнулся, подумав о том, что сделал ей ответный «подарок», пусть и без ее ведома. Лучше бы ее путешествие на Дженг прошло без приключений, но если что-то случится, рядом с девушкой, по крайней мере, будет человек, который о ней позаботится. Это позволяло Дэвиану чувствовать себя увереннее.

— Ну, ладно, — он встал с кресла. — Вернемся к делу, Тамрин. Как скоро Император может меня принять?

Кронпринц понимающе кивнул.

— Я договорюсь с отцом. Чем скорее состоится разговор, тем лучше.

Корабельный оркестр грянул «Вздымаются волны» — гимн Объединенного Флота Сегуната Агинарры и Джангара, оставшийся неизменным со дня его официального формирования, в далеком 1880 году. До тех пор флот делился на несколько подразделений — флотилия открытого моря, эскадра метрополии, дивизион вспомогательных сил — которые действовали независимо друг от друга и даже не имели единого командования, что, конечно, не лучшим образом сказывалось на их боеспособности. В конце концов, Сегун Ямитано Огато — внук прославленного Наритано и последний из Сегунов, состоявший с тем в кровном родстве — решил соединить вместе все три флотилии, отдать их под командование одного адмирала и сформировать единый Военно-Морской Штаб.

Ниора Сетано четким движением поднесла ладонь к жесткому козырьку фуражки, отвечая на салют капитана Рейго — командира нового линейного корабля «Ситаро». Тайрё терпеть не могла надевать парадную форму: это заставляло ее чувствовать себя ряженой на маскараде. К тому же, к форме прилагалась сабля, что Ниоре казалось преизрядно глупым, ведь она отродясь не сражалась клинком. Увы, к тому времени, как Ниора Сетано появилась на свет, абордаж как средство морского боя успел отойти в историю.

Хотя само оружие она, конечно, ценила. Рукоять блистала позолотой, но простые ножны, отделанные медью и черной кожей, не превращали его в безвкусную поделку. Клинок тоже был великолепен — узкая, слегка изогнутая полоса первоклассного булата, заточенная до бритвенной остроты. Не фабричная ковка, а подлинное произведение искусства, созданное мастером из тех немногих, кто еще не отказался от старомодных традиций, бытовавших до Наритано. Даже Ниора, не будучи ценителем холодного оружия, не могла не восхищаться изящным изгибом лезвия и совершенным волнообразным узором на матовой серо-серебристой стали. Порой она позволяла себе полюбоваться обнаженным клинком, вспоминая прошлое. Оружие было личным даром от Сегуна Узеки Матойчи в знак признания доблести, проявленной лейтенантом Ниорой Сетано в битве при Тиварне, а уж Тиварну Ниора не забудет до конца дней.

Она едва успела отпраздновать двадцать первый день рождения, когда началась Северная Война. Была всего на год старше, чем теперь Иджиме. Ниора подумала об этом почти с ностальгией. Все-таки в том, чтобы быть амбициозной двадцатилетней дурочкой, имеется своя прелесть. В то время Ниора не питала сомнений: только вперед, в бой, к несомненной победе! И поначалу для такой самоуверенности были все основания: Объединенный Флот сокрушил сопротивление Восточной Коалиции, после нескольких сражений та уже не рисковала бросить вызов агинаррийцам, и корабли под серебристо-алыми боевыми знаменами Сегуната господствовали на море. Ниора хорошо помнила насмешливое презрение, которое испытывала тогда к морякам восточников, запершимся в базах, да и не одна она так думала. Но потом вмешались ксаль-риумцы, и Коалиция тоже воспрянула духом. Сегунат еще боролся, и даже не без успеха. Были и еще победоносные битвы, но все пришло к Тиварне…

Тот день Ниора Сетано запомнила во всех подробностях, и воспоминания не померкли за четверть века. Гром пушек, обезумевший океан, стены воды там, где падали вокруг «Миои» вражеские снаряды. Даже двадцатитрехлетней Ниоре с самого начала было ясно, что бой разворачивается не в пользу Объединенного Флота. Вырваться из ловушки, несмотря на все усилия командующего Ичиды Мигумо, не удалось. Разгром был сокрушительным, но для «Миои» и лейтенанта Ниоры Сетано час славы настал уже после окончания сражения. В хаосе отступления корабль столкнулся с двумя линкорами ксаль-риумцев, и по воле великого Риото случилось так, что из всех офицеров в боевой рубке, куда угодил имперский снаряд, в живых осталась она одна. Осколок пропорол ей лицо, чудом не выбив глаз, боль была ошеломляющей и кровь хлестала струей, и все же, Ниора по праву могла гордиться собой: несмотря ни на что, она осталась на посту, а «Миоя» продолжала сражаться. И агинаррийцам повезло: их снаряды изрядно потрепали обоих преследователей, а затем, в тумане и сгущающихся сумерках, «Миоя» оторвалась от погони и, спустя несколько дней, добралась до ближайшего агинаррийского острова.

Для Ниоры на этом Северная Война закончилась — последующие десять децим она провела в госпитале, откуда едва не переселилась на военное кладбище. В рану проникла зараза, и врачи воистину совершили невозможное, не только вытащив раненую из объятий смерти, но даже сохранив ей левый глаз. Еще столько же времени Ниора отлеживалась дома, приходя в себя. Когда она окончательно встала на ноги, уже был подписан мир, и, несмотря на все усилия официальной пропаганды скрыть истину, было очевидно, что война проиграна Сегунатом. Унижение, которое ранило сильнее, чем осколок ксаль-риумского снаряда, и никакие почести, никакие награды не могли ничего изменить. Все, что она делала, все, чем пожертвовала, оказалась бесполезно! Люди, которых она знала и уважала, ее друзья и наставники, погибли напрасно! Отчаяние, ярость, бессильная ненависть душили, лишали возможности мыслить здраво, мечты о возмездии не давали покоя. Прошел не один год, прежде чем Ниора Сетано смогла побороть в себе это. Конечно, тогда она не была одинока в своих чувствах, а кое-кто думает так до сих пор. Многие офицеры Объединенного Флота, особенно те, кто, как она, пережил Тиварну, мечтают о реванше.

«Ладно, довольно!» — одернула себя Ниора, возвращаясь к действительности. Сейчас не Осень тринадцатого года, сейчас Лето тридцать восьмого, и Сегунат больше не воюет ни с Коалицией, ни с Империей. Пока не воюет, но многим, слишком многим этого хочется. Для них «Риото», «Мэгаси», а теперь и «Ситаро» не просто мощнейшие корабли в мире, они — символ грядущего возмездия.

«Ситаро» наконец-то прошел все испытания и был официально передан флоту, но уйдет время на то, чтобы превратить его в полноценный боевой корабль. Команда сформирована заново и состоит в основном из неопытных матросов, да и среди офицеров многие — вчерашние выпускники военно-морской академии. Нужна длительная боевая подготовка в составе Первого линейного дивизиона, а тем временем на верфях в Кинто близились-таки к завершению работы над достройкой «Асаги». Через шесть-семь децим войдет в строй последний из четырех новых линейных кораблей. На этом программа усиления Объединенного Флота будет успешно завершена: восемнадцать линкоров, включая модернизированных ветеранов, четырнадцать авианосцев и двадцать пять тяжелых крейсеров составят его ядро. Большего Агинарра просто не может себе позволить. По крайней мере, пока не будет окончательно сформировано Северное Братство, а дело за малым: занять и удержать Тэй Анг. И Ниора Сетано не могла не думать о том, что сегодня события развиваются слишком уж похоже на то, как все было в незабвенном 1910 году. Как бы все не кончилось тем же.

«Ичида Мигумо был великим адмиралом, — подумала женщина. — Но это не значит, что я мечтаю повторить его судьбу».

Оркестр доиграл гимн. Ниора опустила руку, и прозвучала команда «Вольно»: недолгая церемония подошла к завершению. Сотни людей выстроились плотными шеренгами на палубе; две грозные бронированные башни главного калибра с 420-миллиметровыми орудиями мрачными громадами возвышались над ними, а надстройка, увенчанная куполом главного командно-дальномерного поста, казалось, поднимается до самого неба. Ниора Сетано относилась к линкорам нового поколения скептически, но не могла не оценить работу, проделанную конструкторами и кораблестроителями. «Ситаро» — третий брат «Риото» — был великолепен.

«Так же великолепен, как этот клинок, — подумала тайрё, коснувшись позолоченного эфеса сабли у пояса. — Так же безупречен. И пользы в предстоящей войне, боюсь, принесет ровно столько же. Не только абордаж ныне вышел из моды…»

Она посмотрела на Микано Рэйго. Тот с трудом скрывал гордость, и Ниора понимало его — для любого офицера было бы честью стать командиром подобного корабля. «Риото», «Мэгаси», а теперь и «Ситаро» командовали даже не капитаны первого ранга, а коммодоры. Что и неудивительно, экипаж каждого линкора приближался к двум с половиной тысячам человек. Ха, да население Кинто до эпохи Наритано было разве что вдвое больше!

После церемонии предстоял еще торжественный обед в офицерской кают-компании. Для Объединенного Флота прибытие «Ситаро» в Тсубэ было большим праздником. «Риото» и его собратья должны были стать самыми сильными кораблями в мире — более сильными, чем ксаль-риумский «Амелий Освободитель», флагман Великого Северного Флота. Символ того, что неудача в Северной Войне осталась в прошлом, и военно-морским силам Сегуната вновь нет равных по всему Дагериону. Но и тридцать лет назад думали так же, увы — это оказалась иллюзия, за которую пришлось заплатить дорого.

Команда расходилась. У нижних чинов, как и у офицеров, сегодня был праздник. Скоро им предстоит с головой погрузиться в тяжелую работу, но сейчас они ликовали. Ниора Сетано всматривалась в их лица. Большинство матросов были совсем молоды — не каждому исполнилось хотя бы двадцать. И у всех одинаково горели глаза. Негромкие разговоры сливались в сплошной нечленораздельный гул, словно над кораблем повис невидимый рой. Ниора почти физически ощущала всеобщее возбуждение и нетерпение. Ни матросы, ни офицеры не сомневались, что оказались на лучшем корабле в мире, и когда начнется война, они устремятся в бой, к победам. На юг! Так же, как думала она сама в то славное время…

Жаль, что никому не дано видеть будущее. Ниора дорого бы дала за то, чтобы знать, что ждет их всех через год. Все демоны Вечной Бездны, да любой командующий отдал бы половину оставшейся жизни за то, чтобы обладать таким даром, иронично подумала женщина. Увы, по какой-то причине упомянутые демоны никому еще не делали такого предложения. Очевидно, тоже считали его слишком щедрым…

Она остановилась возле борта корабля и положила ладонь на прохладный металл поручней. Чуть в стороне от «Ситаро» стояли его близнецы — «Мэгаси» и сам «Риото», украшенные по такому случаю многочисленными цветными флагами. Ниора Сетано смотрела на корабли и не могла избавиться от глупого ощущения, будто они, как охотящиеся хищники, замерли в предвкушении броска на добычу. Говорят, корабли наделены собственной душой, и Ниора почти верила в это.

— Не беспокойтесь, — пробормотала командующая Объединенным Флотом, чувствуя себя довольно-таки глупо. — Вы себя еще покажете. Долго вам без дела скучать не придется.

— Так что ты предлагаешь, Дэвиан? — спросил Император Велизар III.

В тоне дядюшки особенной теплоты Дэвиан Каррел не услышал. Они никогда не любили друг друга, и несколько побед в морских сражениех не могли этого изменить. После успеха в Ивирском Море Император более внимательно прислушивался к мнению племянника, пожалуй, стал ценить Дэвиана выше, чем прежде. Но это не означало ни симпатии, ни доверия. Те же успехи сделали принца Дэвиана героем Империи, и это, конечно, настораживало Императора. Формально, Дэвиан, как внук Императора Атавира Каррела и наследник его старшего сына, мог потребовать для себя права на титул кронпринца, и многие в Империи сочли бы это справедливым. Добрым гражданам Ксаль-Риума было невдомек, что императорский трон — последнее, о чем Дэвиан Каррел стал бы мечтать. Император Велизар это знал, но, очевидно, не мог поверить.

— Я хочу покончить с войной в Ивире как можно скорее, — пояснил Дэвиан. — Думаю, нам следует пересмотреть планы наступления.

— В самом деле? — Император удивленно нахмурился. — Каким же образом?

— Все просто, — Дэвиан положил ладонь на карту, расстеленную на столе. — Нынешний план предусматривает наступление со стороны Кехребара, захват Янгина, и только после этого — высадку на Кадих. Я предлагаю ударить от Инчи непосредственно по Кадиху.

— Хм… — Император затянулся трубкой, рассматривая стрелки на карте. — Любопытное предложение, Дэвиан, — наконец, вынес он вердикт. — Вот о чем ты споришь с Магистром Анно?

— Магистр Анно в последнее время придерживается слишком осторожной манеры действовать, — заметил Тамрин. — Можно его понять, но все хорошо в меру. Избыточная осторожность не менее вредна, чем излишняя уверенность.

«О, да: Анно понять можно, — подумал Дэвиан. — Он понимает, что еще одного провала вроде Сафири ему не простят, поэтому боится действовать», — да и большинство офицеров в штабе разделяло настроение марин-супериора. Диверсия в кехребарском порту достигла главной цели: подорвала уверенность ксаль-риумского командования. Магистры боялись, не ждут ли их новые ловушки. Резонные опасения, безусловно, но, как сказал Тамрин — и осторожность не должна перерастать в нерешительность. Что и случилось с имперцами.

— Но я не совсем понимаю, что нам дает твое предложение, Дэвиан? — сказал Император, — Почему мы должны менять план? Существующий, на мой взгляд, хорош.

Во всяком случае, существующий план более согласовывался с привычной манерой ведения войны, отметил про себя Дэвиан. Неудивительно, что в Штабе отдавали предпочтение именно ему. И если бы не нехватка времени, Дэвиан не пытался бы ускорить события — порой в этом действительно нет надобности. К сожалению, сейчас не такой случай.

— Во-первых, мы сможем ускорить падение Ивира и султана Ажади, — сказал Дэвиан. — Во-вторых, что еще важнее — уменьшим свои потери. Янгин — главная военная база Ивира, и туда, в преддверии высадки на Кехребар, были переброшены отборные султанские войска.

— Но высадка не состоялась, — хмыкнул Тамрин, — твоими стараниями, Дэвиан.

— Вот именно, но теперь, из-за этого, Янгин стал очень крепким орешком, — сказал тот. — Там около трехсот тысяч солдат — почти такая же многочисленная группировка, как та, что собрана на Кадихе. И хорошая сеть укреплений. Если ивирцы будут оказывать упорное сопротивление, захват острова может стоить нам дорого.

Это заставило Императора Велизара помрачнеть. Империя и так понесла потери гораздо большие, чем ожидалось до начала войны. Это серьезно ударило по репутации Ксаль-Риума и правящей династии. Теперь Император боялся потерять еще больше кораблей и людей, из-за чего наступление на Ивир замедлилось. Правитель Империи и офицеры из Генерального Штаба предпочли действовать наверняка, избегая всякого риска, но Дэвиан опасался, что это лишь дает ивирцам отсрочку, которую сторонники султана Ажади используют для укрепления своей обороны. Лучше ударить, не давая им времени собраться с духом. И так потеряно слишком много дней, а между тем, на северо-востоке Тэй Карн уже пал, и на Тэй Дженге противники Агинарры не продержатся долго. Но об этом Дэвиан, помня о предупреждении Тамрина, не заговаривал.

— Нам в любом случае придется штурмовать Кадих, Дэвиан, — заметил Император.

— Безусловно, — согласился тот. — Вопрос, таким образом, сводится к тому, будем мы штурмовать одну крепость или две.

— Но нам все равно нужно что-то делать с Янгином. Это главная военная база ивирцев.

— Это имело бы значение, если бы у них оставался флот, — возразил Дэвиан. — А сейчас у них нет ничего. Осталось лишь несколько старых посудин, почти бесполезных. Нам не составит труда блокировать базу Эльмас. Когда султан капитулирует, у ее защитников не будет иного выбора, кроме как сложить оружие.

Император задумался, и принц продолжил «наступление».

— Что касается возможных проблем со снабжением армии, они несущественны. Фиаррийцы — наши союзники, и снабжение по линии Сейрин-Инчи наладить не сложнее, чем по линии Кехребар-Янгин. Затраты на переброску войск на Инчи с континента будут гораздо меньше, чем затраты на боевые действия на Янгине.

— Нет, если ивирский гарнизон на Янгине сложит оружие, — возразил Император.

— Если сложит, — повторил Дэвиан. — Но я не стал бы на это рассчитывать. Мы знаем, что на Янгине больше сорока тысяч солдат Блистательной Гвардии, и все ключевые должности султан отдал гвардейским офицерам. Я бы не сказал, что Блистательные — очень хорошие воины или грамотные командиры, но по опыту Инчи могу утверждать, что они не сдадутся. Упорство гвардейцев в сочетании с оборонительными сооружениями на Янгине приведут к большим потерям среди наших солдат. Фактически, Кадих укреплен слабее Янгина. Даже один погибший в бою ксаль-риумец — это слишком много, если можно вовсе избежать боя.

— Все это звучит заманчиво, — на лице Императора Велизара была нерешительность, — Но риск…

Дэвиан приложил все усилия, чтобы раздражение не отразилось на лице. «Риск» — вот ключевое слово. Дядюшка ужасно не любил рисковать. Ему нравилось быть Императором, но не хотелось принимать на себя ответственность; неудивительно, что при нем власть династии Каррелов пошатнулась столь ощутимо. При Императоре Атавире Сенат и Народная Палата могли оспаривать решения Императора, но при Велизаре Третьем они стали решать за Императора. Сегодня политика Ксаль-Риума в большей степени зависела от прайм-канселиора Ораса Темплена, чем от самого Велизара Каррела, но в военные дела Темплен не вмешивался, предоставив их Штабу. И Штаб все еще подчинялся Императору, который, по традиции, являлся его главой, но дядюшка и здесь предпочитал полагаться на других. Прежде всего — на Дориаля Анно, но тот потерпел неудачу, что выбило у Императора почву из-под ног. Неудивительно, что теперь Велизар III колебался, не будучи уверен, как действовать. Подобно Анно, он опасался еще больших потерь и предпочитал выжидать, как будут развиваться события.

— У Кадиха мы рискуем не больше, чем у Янгина, — возразил Дэвиан. — Ивирцы любой остров могут превратить в ловушку, и это придется учитывать, конечно, — он снова предпочел воздержаться от упоминания об Агинарре. — Но чем скорее мы покончим с войной, тем меньше у них будет шансов.

— К тому же есть и еще один момент, — поддержал его Тамрин. — Отец, наши люди ведут тайные переговоры с отдельными ивирскими офицерами. Даже среди Блистательной Гвардии не все довольны Ажади Восьмым. Вполне возможно, удастся свергнуть султана и вовсе обойтись без штурма Лакрейна. Но чтобы эти люди осмелились действовать, мы должны высадить войска на Кадих.

— Я наслышан о том, что Ажади одержим поисками мятежников, — Велизар Третий скривил губы. — Эта недавняя публичная казнь… Варварство! Ивирцы недалеко ушли от эпохи Войн Истины. Великий Юнидеус и все пророки его, неудивительно, что именно в то время дела Султаната шли наиболее успешно. Ажади Восьмому самое место в той же эпохе.

— Таким, как Ажади, не место и не время нигде и никогда, — сказал Дэвиан.

«Не только им, к сожалению…» — этого он вслух произносить не стал, разумеется.

— С этим не могу спорить, — заметил Император.

— И не только мы так думаем, — добавил Тамрин. — Многие ивирцы ненавидят Ажади не меньше. Они готовы выступить на нашей стороне. Но не раньше, чем мы продемонстрируем свою решимость, отец. Поэтому я предлагаю поддержать предложение Дэвиана, отец. Оно сулит много выгод, а промедление идет на пользу только султану и писакам из Восточной Коалиции. Слишком многие по всему миру уверовали в нашу слабость и нерешительность, и с этим пора покончить!

Император прикрыл глаза, глубоко вздохнул и медленно выпустил воздух из легких.

— Все это может быть правдой, — неохотно согласился он, — но такие решения не могут быть приняты в одночасье. Я… подумаю, что будет выгоднее для Ксаль-Риума.

Дэвиан сам с трудом сдержал вздох.

ГЛАВА 7

Колесо угодило в яму, и машина подпрыгнула, отчего Фионелла едва не прикусила язык. Левой рукой она как могла крепко держалась за дверцу, правую пришлось упереть в твердую спинку водительсткого кресла, иначе, как подозревала девушка, ее уже давно выбросило бы наружу. Урча двигателем, машина — полноприводный военный автомобиль агинаррийского производства — катил вперед по дороге, проложенной сквозь джунги. Справа и слева возвышались заросли хиаценер. Эти неприхотливые деревья (хотя, если верить ученым-ботаникам, деревьями называть их не следовало; это были одни из древнейших растений Дагериона, успешно пережившие без малого четыре сотни миллионов лет эволюции, уничтожившей большинство родственных им видов) росли на всех островах от северного полюса до южного. Их тонкие, гибкие стволы вырастали почти до пятнадцати метров и были покрыты не корой, а странной кожистой оболочкой желтовато-зеленого оттенка, а кроны, напоминающие огромные зонты, имели легко узнаваемый синий цвет с фиолетовым отливом. Наверху кроны соединялись в почти сплошной навес, скрывая солнце, и полдень в их тени превращался в сумерки. Было жарко и влажно — все это напомнило Фионелле остров Туренна в Анадриэйле, где она провела детство. Там тоже хватало и жары, и духоты, и хиаценер.

Автомобиль ехал вперед и вперед по неровной дороге, путешествие было долгим и монотонным, и Фионелла откровенно скучала, так же, как и ее спутники. Водителем был дженгский солдат в темно-зеленой униформе армии Военного Правительства, а второе переднее сиденье занимал второй дженгец, сержант. Смуглый вояка с плохо выбритым лицом вертел в руках широкополую шляпу — вот он-то откровенно скучал. Время от времени он лез в карман за портсигаром и закуривал очередную сигарету, обдавая пассажиров на заднем сиденье резким ароматом дешевого табака. Фионелла сидела позади водителя, сбоку от нее был Дейсел, а крайним справа устроился толстяк Темис Найфор, который потел и обмахивался шляпой. Наконец, на узких скамейках в небольшом открытом кузове устроилось полдюжины солдат, вооруженных карабинами — почетный эскорт для корреспондентов из Ксаль-Риума.

Фионелла покинула Файинг не без чувства облегчения. Хотя после той незабвенной встречи генерал Чаори Кай не навязывал ей свое общество, девушка по-прежнему ощущала себя как на иголках. Она больше не появлялась во дворце Унагир, и просьбу направить ее ближе к зоне боевых действий передала через попечителя Найфора. Генерал Кай просьбу удовлетворил; конечно, она была не единственной, кто покинул столицу. Некоторые журналисты, включая анадриэльца ди Кастелиано, предпочли остаться в Файинге поближе к дворцу и главе Военного Правительства, но другие хотели оказаться там, где еще идут бои. Мысленно повинившись перед Дэвианом — он, конечно, не одобрил бы ее решение — Фио предпочла присоединиться ко вторым. В конце концов, успокаивала она свою совесть, уж точно Дэвиану не пришлось бы по вкусу, если бы она стала вертеть хвостом перед его превосходительством генералом.

Гражданская война на Тэй Анге — большинство газетчиков предпочитали называть ее более деликатными терминами «конфликт» или «инцидент» — близилась к концу. После недавнего разгрома на равнинах Шао-Тар сторонники Фронта Свободы могли только отступать, изредка, и совершенно тщетно, огрызаясь. Соединенные войска Временного Правительства и Сегуната гнали их, не давая передышки, и с каждым днем приближались к последнему оплоту «свободников» в городе Ун-Шей на южном побережье. Тем временем на Тэй Карне тамошний Кабинет Возрождения уже капитулировал, остров Тэй Лиор вел переговоры о присоединении к союзу, а Тэй Файяд был заключен агинаррийским флотом в кольцо плотной блокады. Ни Империя, ни Восточная Коалиция ничего не предпринимали. Словом, все выглядело так, что на этот раз продвижение агинаррийцев по островам архипелага ничто не остановит, и скоро Тэй Анг станет частью Северного Братства. Фио вздохнула, чувствуя себя наивной и бесполезной дурехой. С тех пор, как она прибыла на Дженг, это чувство стало для нее привычным. Если даже Дэвиан — принц из императорской династии — не в силах повлиять на своего дядю-Императора и прайм-канселиора, на что надеялась она? Дэвиан говорил, что ее попытки были заранее обречены на неудачу, и Фио сердилась на него за это, но теперь с полной ясностью осознавала его правоту. Но, даже если не получится — разве это значит, что не надо пытаться?

«Или тебе просто захотелось приключений? — ехидно спросила она сама у себя. — Надоело сидеть в столице? Захотелось доказать, что ты справишься с опасной работой не хуже мужчины?» — Фио с трудом воздержалась от гримаски: зловредный внутренний голос, увы, был ужасно близок к истине.

Непосредственно в зону боевых действий она не попадет, этого Военное Правительство не позволяло никому из репортеров. Дженгцы не хотели, чтобы кто-то их газетчиков пострадал, и потом южане обвинили бы в этом Военное Правительство. Корреспонденты останутся в тылу, но и здесь было не так уж безопасно. Вчера Дейсел, знавший местный язык, переговорил кое с кем из солдат, и те поведали ему, что в округе еще действуют сторонники Фронта Свободы. Небольшие отряды, скрывающиеся в джунглях, ведут партизанскую войну. Это, разумеется, заставляло тревожиться. Фионелла даже почти всерьез подумывала над тем, чтобы обзавестись оружием.

«Не будь глупой! — выругала она себя. — Сильно это поможет!»

Не то, чтобы она не умела стрелять — научилась еще в юности, когда жила на Туренне. Отец стрелял недурно, и Фио этим тоже увлеклась — выбор развлечений на острове был небогат. Она никогда не жалела, что пришлось перебраться в Гайон. Жить в большом городе показалось ей намного интереснее, чем на островке на задворках мира, но Тэй Дженг не показался ей совсем чужим. К джунглям, кровососущим насекомым и влажной духоте в воздухе она успела привыкнуть, но не к вооруженным людям вокруг.

На самом деле, попасть на линию фронта и стать свидетельницей последних боев между сторонниками и противниками Чаори Кая Фионелла не стремилась. Гораздо больше ей хотелось запечатлеть и описать жизнь простых дженгцев, оказавшихся меж двух огней. То, как живут в низшем ярусе Файинга, удручало, но, по крайней мере, дотуда не добралась гражданская война. Но большинство людей жили не в столице и не в немногих крупных городах, а в тысячах деревушек, разбросанных по всему огромному острову. Фионелла была полна решимости разыскать хотя бы несколько таких. Хотя это обещало быть непросто: ее выводило из себя, что приспешники Чаори Кая позволяют видеть лишь то, что, по их мнению, должно было появиться в газетах южан. О, нет, за ней по пятам не следовали вооруженные солдаты, надзор был организован более деликатным образом, но от того не становился менее пристальным. И здесь не будет проще. Неуемный «попечитель», чьей официальной задачей было обеспечить южанам-корреспондентам комфорт и безопасность, отправился на юг острова вместе с ней и прочими. Не похоже, что необходимость покинуть столицу доставила ему большое удовольствие, но, увы, Фио уже успела убедиться, что избавиться от него — задача невыполнимая. Разве что стукнуть чем-нибудь тяжелым по макушке и сбежать. Фио улыбнулась сама себе: мысль была донельзя нелепая. Но с тех пор, как она приплыла на Дженг, Фионелла Тарено уже успела привыкнуть к тому, что она все время чувствует себя нелепо.

Темис Найфор пошевелился, водрузил на голову широкополую светло-серую шляпу, потянулся за платком, чтобы утереть пот на румяном лице. Обратился к сержанту по-дженгски, тот ответил несколькими словами, и толстяк облегченно вздохнул.

— Мы скоро приедем, господа, — сказал он, не скрывая удовольствия. — Военный лагерь уже близко. Правда, — вздохнул господин попечитель, — едва ли мы можем рассчитывать там на приличные условия. В лучшем случае, для нас найдутся отдельные комнаты в офицерской казарме. Смею заметить, госпожа Тарено, — упрекнул он, — вы вполне могли найти подходящие темы для ваших репортажей и в Файинге. Право же, в гостинице «Паранай» вам было бы гораздо комфортнее, да и безопаснее. О Тайжи Унагир я и не говорю…

— Не беспокойтесь за меня, господин Найфор, — заверила Фионелла. — Я не такая уж неженка. К джунглям и жаре я привыкла с детства. Мне даже довелось побывать в зоне боевых действий. Я справлюсь.

Конечно, она слегка приукрасила действительность — если местные условия действительно не были для нее чем-то непереносимым, то ее поездка на остров Анлакар состоялась лишь тогда, когда восстание было подавлено, и бои уже стихли. Но об этом Фио умолчала, как и о том, что к Тайжи Унагир по собственной воле не приблизится и на диум. Темис Найфор снова вздохнул. Фио понимала, что его заботит не столько ее комфорт, сколько собственный. Он-то явно не рвался ни в джунгли, ни под пули. Несомненно, его бы воля, Найфор не таскался бы следом за ней и в бедняцкие кварталы Файинга — жизнь в привилегированном верхнем ярусе, близ дворца, его совершенно устраивала, а до того, что творится ниже, ему дела не было.

Найфор сунул в карман платок и хотел сказать что-то, но в этот момент водитель дал по тормозам. Машина остановилась так резко, что его бросило вперед, бедняга едва не впечатался в физиономией в спинку переднего сидения, но успел защититься, подняв руки. Выпрямившись, он гневно закричал на водителя, но ответил сержант, указав вперед. Найфор привстал и нахмурился.

— Ох… Кажется, впереди патруль. Нам приказали остановиться.

— Будут досматривать? — равнодушно осведомился Дейсел.

— О, ничего страшного, — заверил попечитель. — Обычная процедура. Это не затянется.

Фионелла тоже привстала над сиденьем и увидела впереди другой автомобить, очень похожий на их собственный. Крупная полноприводная военная машина агинаррийского производства, выкрашенная в темно-зеленый цвет. На дверцах был нанесен номер и несколько местных иероглифов, прочесть которые анадриэлька, разумеется, не могла. Возле машины стояло четверо солдат, вооруженных карабинами. Темис Найфор что-то пробурчал себе под нос и натянуто улыбнулся.

— Не беспокойтесь, — повторил он. — Ничего особенного не происходит. Просто патруль решил проверить, кто мы такие. Сами понимаете, госпожа, — он виновато развел руками, — зона военных действий. Шпионы, партизаны, — толстяк вздохнул и передернулся. — Но у нас есть все необходимые бумаги, так что опасаться нечего. Позвольте… — он открыл дверцу и неловко выбрался наружу.

Машину покинул также сержант, и вдвоем они приблизились к патрульным, которых возглавлял молодой офицер. Его солдаты казались равнодушными, но, впрочем, приглядывали за людьми в автомобиле, держа карабины наготове. Фио вздохнула и повела затекшими плечами. Темис Найфор и сержант начали о чем-то спорить с офицером. Найфор достал и продемонстрировал тому бумагу с печатью. Офицер спросил о чем-то, толстяк ответил резким тоном. Затем они втроем направились к машине. Фионелла слегка напряглась, хотя сам Найфор и его спутник-сержант выглядели вполне спокойными.

Офицер обошел их автомобиль слева и остановился прямо напротив Фионеллы. Той бросилось в глаза, что он еще совсем молод — лет двадцать, может, двадцать два. На поясе у него имелась кобура с револьвером, а через плечо был перекинут ремень пистолета-пулемета с деревянным прикладом и ложем, стволом, прикрытым кожухом из перфорированного металла, и рожком-магазином, торчащим сбоку. Небрежно положив правую ладонь на приклад, офицер внимательно рассматривал Фионеллу. Та ответила ему спокойным взглядом, и молодой человек снова переключил внимание на бумагу в руках Темиса Найфора. Он что-то сказал, попечитель удовлетворенно кивнул и отступил, складывая документ, украшенный круглой печатью Военного Правительства. И в этот момент сержант, по-прежнему не говоря ни слова, с полным равнодушием на лице выхватил из кобуры револьвер и выстрелил в водителя.

Выстрел прозвучал удивительно громко, водитель, не успевший ничего понять, бессильно обмяк на сиденье, а сержант развернулся и выстрелил в одного из собственных солдат. Тот выпустил оружие и вывалился из кузова. Его товарищи вскочили, но они были слишком растеряны, и ничего не успели сделать. Офицер-патрульный мгновенно перехватил пистолет-пулемет и дал две длинные очереди в упор, уложив на месте всех пятерых. Все это заняло считанные секунды. Фионелла еще не успела осознать, что происходит, как люди вокруг нее были мертвы.

Темис Найфор отступил на шаг; на его побледневшем лице был ужас. Офицер развернулся к нему и снова надавил на спусковой крючок. Пистолет-пулемет громыхнул и осекся — кончились патроны — но было достаточно. Три или четыре пули прошили попечителя поперек груди, тот вздрогнул и повалился, как кукла, у которой внезапно обрезали все ниточки. Фио содрогнулась, и в этот момент ощутила, как рука Дейсела крепко сжала ее плечо.

— Спокойно, — сказал фотограф почему-то по-анадриэльски. — Не дергайся.

— Кто они? — шепотом спросила Фио.

— Не знаю…

Продолжать разговор им не дали. Офицер развернулся к ним.

— Ни движения. Ни звука, — по ксаль-риумски он говорил с жутким акцентом, но револьвер в руке был достаточно красноречив сам по себе.

— Что… что происходит? — все же спросила Фионелла. — Кто вы?

— Молчать, — был единственный ответ. Офицер так и держал их на прицеле, а сержант открыл водительскую дверцу и выбросил наружу убитого солдата. У человека во лбу зияла небольшая, аккуратная дырочка. Крови почти не было.

Фионелла сглотнула, чувствуя поднимающуюся панику, и снова Дейсел сжал ей плечо. Фотограф казался странно спокойным, и на какое-то мгновение у девушки возникла безумная мысль: неужели он заодно с убийцами? Все же она совладала с собой, загнала страх глубоко внутрь, перевела дух и заставила себя успокоиться. Насколько могла. Истерики никогда никому еще не помогали, хотя, по правде говоря, сейчас Фио была ужасно близка к тому, чтобы сорваться в неконтролируемый припадок. Но рассудок перевесил страх, и девушка, прикусив губу и сжав кулаки, сидела молча и неподвижно, чувствуя, как отчаянно колотится сердце и перехватывает дыхание.

Двое солдат из тех, что оставались возле патрульной машины, приблизились. Они выглядели точно так же, как убитые: такие же зеленые рубахи и штаны, шляпы на головах, совершенно одинаковые ружья. Парочка забралась внутрь кузова и деловита начала выбрасывать наружу тела. Когда с этим было покончено, офицер, не убирая пистолет, устроился на заднем сиденье сбоку от Дейсела.

— Сохраняйте полное спокойствие, — сказал он. — Иначе я убью вас.

«Кто же это такие? — лихорадочно думала Фионелла. — Фронт Свободы? Но зачем мы им понадобились?»

Оставшиеся люди забрались в патрульную машину, и та тронулась с места. Сержант, занявший водительское сиденье, завел двигатель, и их автомобить последовал за патрульным. Сначала они ехали по прежней дороге, потому куда-то свернули. Фионелла бросила взгляд вверх, потом на часы. Третий час пополудни, и солнечный свет пробивается сквозь кроны хиаценер справа. Значит, они движутся на юг. Туда, где еще цепляются за свои последние позиции свободники. Девушка укрепилась в своих подозрениях.

Она снова перевела взгляд на Дейсела. Тот не пытался ничего предпринимать, но казался спокойным. Он ободрительно кивнул ей и, как ни странно, от этого страх Фионеллы немного уменьшился. По правде говоря, совсем немного. Но, по крайней мере, ей по-прежнему удавалось справляться с собой — уже достижение!

«Ты же мечтала о приключениях? — ядовито напомнила она себе. — Вот тебе приключение. Такое, какое никогда и не снилось! Как бывает в приключенческих романах! Прекрасную даму похитили злодеи и везут в неизвестность», — правда, по канонам жанра, в таких случаях всегда появлялся возлюбленный на белом коне и спасал свою избранницу. Фионелла сильно сомневалась, что у Дэвиана, застрявшего в Ивире, будет такая возможность. Придется прекрасной даме самой искать пути к спасению…

Как долго их везли, Фио не знала. Она быстро утратила ощущение времени, а вдобавок, через какое-то время машина остановилась, и им с Дейселом завязали глаза. Но сначала заставили выйти и тщательно обыскали. Забрали все, включая часы, блокнот и авторучку, а у Дейсела отобрали фотокамеру. Кошелек у Фионеллы тоже отняли, как и серебряное колечко с пальца. Затем офицер снова велел им вернуться в машину, и они продолжили путь.

Они так и не дождались никаких объяснений, офицер хранил молчание, а его подручные, скорее всего, и вовсе не говорили по-имперски. Так и оставалось теряться в догадках. Если это свободники, то чего они добиваются? Зачем им устраивать засаду и похищать журналистов из Ксаль-Риума? Фионелла не видела в этом смысла. В какой-то момент ей даже пришла в голову мысль, что на самом деле этих людей послал генерал Чаори Кай, чтобы так отомстить ей за отказ. После этого Фио предпочла вовсе ничего не думать, опасаясь того, до чего еще могла дойти ее расшалившаяся фантазия. Все, что они могла — ждать, утешая себя мыслью, что, если бы их хотели убить, то сделали бы это сразу. Прямо сказать, утешение было жалкое.

Наконец, машина вновь остановилась, и мужская рука сдернула с лица Фионеллы тряпку, которой ей завязали глаза. Девушка моргнула, огляделась. Был уже поздний вечер, стемнело, и в небе неярко светил серп большой луны — Правого Ока. Фио обнаружила, что оказалась в каком-то лагере. Не очень большом: несколько деревянных бараков и ряды простых холщовых палаток. Людей было тоже немного, по крайней мере, на виду. Группа солдат собралась у костра, где что-то жарилось. Люди разговаривали между собой по-дженгски и негромко посмеивались.

По соседству с двумя новоприбывшими автомобилями стояло еще несколько очень похожих машин и один большой грузовик с кузовом, крытым брезентом. Воняло бензином. Возле грузовика стоял с откровенно случающим видом солдат; на нем была такая же шляпа, как на сторонниках Военного Правительства, но форма, схожая по покрою, была серо-песочного цвета, в темных разводах, как чешуя вената.

— Фронт Свободы, — тихо произнес Дейсел, снова по-анадриэльски.

Их заставили выйти. Солдаты-конвоиры о чем-то разговаривали, и, воспользовавшись этим, Дейсел добавил:

— Хочешь выбраться — делай, что я скажу. Наблюдай за мной. Если увидишь, что я сжал кулак — попытайся их отвлечь.

Фионелла не ответила, никак не дала знать, что поняла его. Ситуация не располагала к расспросам. Странно, что Дейсел говорит по-анадриэльски, но сейчас не до того.

«Отвлечь? Ну, и как я их отвлеку?» — у нее создалось впечатление, что фотограф понимает больше, чем она сама, но спросить было невозможно.

Потом солдаты отступили в сторону, и появился еще один мужчина в пятнистой форме. Этот был постарше — под сорок — с сухим смуглым лицом, покрытым темными пятнами, словно после болезни. На его серой куртке были черные нашивки в виде диагональных узких полос на рукавах над локтями. Судя по тому, как все разом притихли, он был старшим.

— Госпожа, — этот дженгец говорил по ксаль-риумски лучше молодого офицера. — Сожалею, что пришлось прибегнуть к такому способу, но выбора не было.

Офицер изображал галантность. Фионелла вздернула подбородок:

— Прежде всего, я хочу понять, что происходит, — сказала она, пытаясь выглядеть уверенно. — Что вам нужно? Зачем вы нас похитили?

— Вы получите объяснения, — пообещал мужчина. — Но прежде вам придется пройти со мной.

Рядом с офицером остановился один из солдат, с таким же пистолетом-пулеметом, как тот, что был у главы похитителей. Выбора не было, и Фионелла с Дейселом прошли вместе с дженгцами к одному из небольших бараков. Их провели в тесную комнатку без окон, с единственным столиком, стулом и парой узких коек. На столе стояла керосиновая лампа, огонек которой кое-как рассеивал темноту. Офицер-дженгец прошел внутрь и уселся на стул, солдат, перешагнув порог, прикрыл деревянную дверь и замер, неподвижно, держа палец на спусковом крючке. Фионелла и Дейсел вынуждены были усесться на кровати.

— Здесь вам придется провести некоторое время, — сообщил офицер. — Условия несколько стесненные, но, полагаю, вы сможете это перетерпеть, — мужчина холодно улыбнулся и провел ладонью по короткой бородке. — Честное слово, большинство моих собственных людей не имеют и этого. И еще одно. Надеюсь, вы не попытаетесь предпринять ничего глупого. Вас будут тщательно охранять, а вокруг лагеря — только джунгли. Агинаррийцы и люди генерала Кая далеко. Побег невозможен, и я не хотел бы причинять вам вред. Вы нужны нам живыми.

Фионелла заставила себя смотреть прямо в холодные черные глаза дженгца.

— Вы все еще не объяснили, чего хотите от нас, — напомнила она.

— Безусловно, — снова губы человека сложились в недобрую улыбку. — Мое имя Кео Сабир. Майор Кео Сабир, Дженгский Фронт Свободы. Вы, как я понимаю, госпожа Тарено из «Южной Звезды».

— Вы много знаете, майор, — заметил Дейсел. — Хотя, чему я удивляюсь? У вас, очевидно, есть люди в армии Военного Правительства.

— Неважно, как много и откуда я знаю, — равнодушно ответил дженгец. — Итак, что мне нужно от вас. Все просто, госпожа Тарено: вы напишете обращение в свою «Южную Звезду» и изложите все, что произошло с вами. Пусть Ксаль-Риум знает, что вы в наших руках, и ваше освобождение напрямую связано с готовностью Империи сотрудничать.

— Что? — Фионелла расширила глаза. — Я не понимаю вас, майор.

— Вы — журналистка из влительной ксаль-риумской газеты, — снизошел до пояснений Кео Сабир. — Несомненно, весть о вашем похищении быстро распространится по всей Империи. Нам нужна поддержка, госпожа Тарено. Деньги, оружие. Без этого мы не выстоим против Чаори Кая, пока на его стороне агинаррийцы. Восточная Коалиция и Ксаль-Риум в прошлом сулили помощь Фронту Свободы, но, когда дошло до дела, просто бросили нас на произвол судьбы. Не секрет, что мы на грани поражения. Это вынуждает нас решиться на крайние меры. Пусть «Южная Звезда» напишет о том, что произошло. Пусть граждане Империи поймут, что мы вернем вам свободу, если Ксаль-Риум выполнит собственные обещания.

— Но… — Фионелла была поражена настолько, что потеряла контроль над собой. — Но, майор Сабир, это же нелепо! Во имя Творца, неужели вы думаете, что, угрожая мне, вы сможете чего-то добиться от Императора Велизара? Невозможно!

Кео Сабир подался вперед на стуле и сжал кулаки:

— Для вас же лучше, госпожа, чтобы это было не так, — он усмехнулся. — Я неплохо понимаю южан, смею надеяться. Им нет дела до того, что творится на Тэй Анге и сколько людей здесь гибнет. Если Чаори Кай и его головорезы запрудят реку Шан-Си-Гуа телами расстрелянных солдат Фронта Свободы, кто в Ксаль-Риуме обратит на это внимание? Но вы — иное дело! Вы — подданная Империи и сотрудница большой газеты. Наконец, вы просто красивая женщина, — это прозвучало отнюдь не похоже на комплимент. — Наверняка читатели «Южной Звезды» вас любят. Ваша судьба привлечет их внимание, и вашей редакции придется напечатать наше обращение к ксаль-риумцам, если они хотят, чтобы вы остались в живых.

— Безумие… — Фионелла могла только смотреть в лицо дженгца, у нее даже не было сил пошевелиться. Сейчас она чувствовала себя словно добыча под взглядом хищника, в последний миг перед тем, как тот вонзит клыки ей в горло. — Вы сошли с ума…

— Безумие и отчаяние часто идут рука об руку, — парировал дженгский офицер. — А у нас нет выбора. Или Империя и Коалиция окажут нам обещанную поддержку, или… нам терять уже нечего.

— Однако, — Дейсел сохранил больше выдержки, чем Фионелла, — прошу прощения, майор: вам не кажется, что похищение граждан Ксаль-Риума и угрозы — не лучший способ добиться помощи со стороны Империи?

— Мне кажется, что это единственный способ, — отрезал Сабир. — Все прочие мы уже пробовали. Как я сказал, терять нам нечего, так что, госпожа Тарено, — он снова перевел взгляд на Фионеллу, — постарайтесь быть очень красноречивой и убедительной. Помните — ваша жизнь зависит от этого.

— Мне трудно поверить, что Фронт Свободы решился на такое, — заметил Дейсел, сжимая кулак. — Майор, а ваши собственные командиры знают о том, что вы затеяли?

— Вам незачем знать, что известно моим командирам и кто дал мне полномочия, — сухо сказал офицер. — Все, что вам нужно было знать, я уже рассказал. Теперь говорить — и писать — придется вам. Все необходимое у вас будет. Срок — до рассвета.

Фионелла смотрела на Дейсела. Тот, словно массируя ладонь, снова сжал кулак, затем разжал. Это же условный знак, вспомнила девушка. Он просил ее отвлечь дженгцев. Что он затеял? Но спросить Фио не могла, оставалось только подчиниться. Почему-то ей казалось, что Дейселу можно довериться. Отвлечь, значит? Ну, хорошо…

Призвав на помощь все свои актерские способности, она обмякла на кровати и, задыхаясь, простонала:

— Это какое-то безумие! Нет! Зачем вы делаете это? — ей не пришлось прилагать много усилий к тому, чтобы убедительно разыграть страх и панику. — О, Творец, я не хотела… Прошу вас, ведь я не сделала вам ничего плохого!

— Успокойтесь, пожалуйста! — процедил Кео Сабир. — Никто не причинит вам вреда, если вы будете делать то, что вам скажут.

— Нет! Вы хотите убить нас, я знаю! — Фионелла добавила в голос истерические нотки, что, опять-таки, далось ей легко. Труднее было не сорваться в истерику на самом деле. — Я… я подумать не могла… Я этого не вынесу! Умоляю, отпустите меня! — она обхватила плечи руками, словно замерзала, и бессильно сползла с кровати на пол, содрогаясь в конвульсиях, — Умоляю! Я… у меня дома семья! В чем я виновата?!

— Уймитесь! — Сабир повысил голос. — Никому здесь нет дела до ваших жалоб! Я уже сказал — хотите вернуться домой и увидеть семью — успокойтесь и выполняйте наши требования. Другого выхода у вас нет! — майор посмотрел в сторону Дейсела. — Вы! Кажется, вы лучше владеете собой, так утихомирьте вашу спутницу, пока я сам не принял меры!

— Проклятье, — проворчал Дейсел, — да у нее припадок! Такое бывает…

Он склонился над девушкой, скрючившейся на полу, и снова выругался в раздражении.

— Надо уложить ее на кровать, — фотограф попытался подхватить ее за плечи, но Фионелла высвободилась, содрогаясь в рыданиях. — Ах, Даэмогос…

Кео Сабир смерил их обоих злым взглядом, затем что-то сказал солдату, караулившему у двери, и расстегнул кобуру на поясе.

— Только без глупостей.

— Я уже понял, — огрызнулся Дейсел. — Это ваш лагерь.

Солдат приблизился к ним и бесцеремонно подхватил Фионеллу под мышки. Та посопротивлялась пару секунд, затем бессильно обвисла у него на руках, и дженгец резким рывком приподнял ее.

Что произошло дальше, Фио просто не успела понять. Только что Дейсел был рядом с ней, помогая солдату-свободнику, а в следующий момент хватка на плечах девушки неожиданно ослабла, и она снова чуть не свалилась. Ей пришлось опереться о кровать, чтобы устоять на ногах. Зато солдат упал — внезапно, без единого стона. Она казался невредимым, но не шевелился: то ли был без сознания, то ли вовсе мертв. Пистолет-пулемет, который дженгец держал на ремне, перекинутом через правое плечо, мгновенно перекочевал в руки Дейсела.

Кео Сабир отпрянул, схватился за револьвер, но даже его столь внезапная смена ситуации застала врасплох. Прежде, чем он успел выдернуть оружие из кобуры, ствол пистолета-пулемета уже смотрел ему в грудь.

— Ни звука, — коротко приказал Дейсел. — Или ты умрешь.

Майор застыл на месте. Фионелла выпрямилась, отступила от него подальше и встала сбоку от Дейсела.

— Никаких вопросов, — сказал тот. — Все потом. Пока делай, что я скажу, если хочешь отсюда выбраться.

Фио молча кивнула — что еще ей оставалось? Она тяжело переводила дыхание, чувствуя, как постыдно дрожат коленки.

— Оружие! — приказал гайонец.

Кео Сагар смерил его ненавидящим взглядом, но подчинился.

— Теперь — на пол. Лицом вниз.

— Очень глупо, — процедил дженгец. — Все равно вы отсюда не выберетесь. Вас схватят…

— Но ты этого не увидишь, — перебил Дейсел. — Давай, рожей вниз, если хочешь жить. Тебя-то я всяко пристрелить успею. Подбери его пистолет, — сказал мужчина Фионелле.

Та наклонилась и подняла оружие — тяжелый револьвер с длинным стволом.

— Я сейчас сменю костюм, — сказал Дейсел, снова перейдя на анадриэльский. — Пока тебе придется его покараулить. Справишься?

Вместо ответа Фионелла взвела курок. Лязгнул металл, и анадриэлька направила оружие в спину лежавшего на полу вниз лицом дженгского майора. Рука слегка дрожала, и девушка не была так уж уверена, что действительно готова выстрелить в человека, но Кео Сабир, видимо, в этом не усомнился, потому что не пытался пошевелиться, пока Дейсел торопливо раздевал лежавшего солдата. Вскоре на гайонце уже была пятнистая куртка и широкие штаны. Лицо он скрыл под полями шляпы, на плечо забросил ремень пистолета-пулемета, а к поясу прицепил кобуру и убрал в нее пистолет, который взял у Фио.

— Теперь вставай, — сказал он Сабиру. — Проводишь нас до автомобиля. Часовым скажешь, что женщину перевозят в другой лагерь, подальше на юг. И учти: я хорошо говорю по-дженгски, — он добавил несколько слов на местном языке. — Так что, одно неверное слово, одно движение, и ты умрешь. Что будет потом с нами, другой вопрос. Ты этого уже не узнаешь? Понял?

— Я понял, — прошипел дженгец.

— Тогда вперед! — велел Дейсел.

Вместе они вышли наружу. Фионелла старалась идти прямо, но ноги предательстки подгибались. Хотя, пожалуй, так было и к лучшему — с ее стороны, страх казался естественным. Дейсел, переодевшийся под дженгского солдата, напротив, выглядел собранным и совершенно хладнокровным. Он держался позади Фионеллы, положив руку на приклад, а майор шел первым. На улице уже почти совсем стемнело, единственным источником света был костер в стороне, возле которого собралось человек шесть-семь. Солдаты разговаривали о чем-то и курили. Один посмотрел на процессию, идующую через лагерь. Фио вздрогнула и поспешила отвести взгляд. Но, видимо, присутствие командира успокоило дженгцев, те вернулись к своему разговору, перемежаемому негромкими смешками.

Фионелла снова обернулась на Дейсела. Мужчина был спокоен, и девушка снова задалась вопросом: кто же он на самом деле? Уж точно не фотограф… Сейчас было не до расспросов, но позднее, если удастся выбраться живыми, она намеревалась любой ценой узнать правду. Творец, во что же она впуталась?

Втроем они подошли к машинам. Здесь дежурил всего один солдат. При свете керосиновой лампы он опустился на колени возле заднего колеса грузовика и что-то там рассматривал. Услышав позади шаги, он обернулся и встал, и сразу вытянулся по струнке, увидев майора Кео Сабира. Солдат был не старше того переодетого «офицера», который похитил Фио и Дейсела; его лицо было перемазано машинным маслом. Теперь Фионелла увидела, что заднее колесо грузовика снято, и рядом разложены инструменты. Ось машины подпирал деревянный чурбан.

Кео Сабир что-то сказал по-дженгски, солдат ответил, быстрым движением отсалютовал — сжатый кулак уткнулся в грудь напротив сердца — и отступил, освобождая дорогу. Майор сделал шаг… а в следующую секунду мгновенно, без единого звука, развернулся и прыгнул вперед, но не к Дейселу, а к Фионелле. Очевидно, дженгец хотел воспользоваться ей, как щитом. К своему собственному удивлению, Фио, хоть и была захвачена врасплох, успела среагировать. Увернуться она уже не могла, поэтому просто ничком бросилась на землю, давая Дейселу возможность выстрелить.

Зажмурившись, девушка упала лицом вниз, и прямо над ней прогремела короткая очередь, едва не оглушив ее, а затем — еще одна. Тело рухнуло на землю совсем рядом, Фио рискнула открыть глаза, о чем сразу пожалела: всего в метре перед собой она увидела бледное лицо Кео Сабира. Мужчина еще шевелился, пытался вдохнуть воздух, и кровь, хлынувшая изо рта, заливала его лицо. Молодой солдат лежал возле грузовика и снятого колеса; он так и не успел схватиться за оружие.

— Вставай! — Дейсел протянул ей руку. — Быстро!

И снова анадриэлька сама не поняла, как ей удалось побороть панику. Что-то похожее было с ней в Ксаль-Риуме, когда ивирские фанатики пытались убить ее и Дэвиана. Тогда все эмоции тоже вытеснило странное хладнокровие; страх и слабость пришли позднее, когда все было уже закончено. Фио подумала, что когда останется позади это приключение, она, пожалуй, свалится в обморок. Но сейчас было определенно не лучшее время изображать из себя изнеженную столичную дамочку и закатывать истерики, так что Фио поднялась, стараясь не смотреть в сторону убитых.

В лагере уже разгоралась суматоха. Кто-то кричал, затем прозвучал одиночный выстрел. Несколько человек показались на виду, и Дейсел дал еще одну очередь по ним, заставив отпрянуть и попрятаться. Гайонец кивком указал на ближайшую машину. Ей оказался тот самый полноприводный вездеход, который доставил их сюда. Ключи были прямо в замке зажигания.

— Справишься с ней?

— Да, — ответила Фионелла.

— Тогда заводи!

Девушка вскочила внутрь, уселась на место водителя. Рука дрожала, когда она судорожно крутанула ключ в замке, но агинаррийская военная техника, как выяснилось, была на высоте: двигатель завелся с первой попытки. Дейсел тем временем расстреливал колеса остальных автомобилей. Со стороны лагеря появились еще солдаты, и было их не меньше десятка. Они кричали и стреляли, и Фионелла инстинктивно втянула голову в плечи. Дейсел отшвырнул в сторону разряженный пистолет-пулемет и вскочил в кузов:

— Поехали!

Фионеллу не надо было упрашивать. Она до упора вдавила педаль газа, двигатель взвыл, и вездеход рванул с места в карьер, подпрыгнул, угодив колесом в яму. На мгновение девушка подумала, что сейчас машина опрокинется, но обошлось — ее чуть не выбросило с водительского сиденья, позади выругался Дейсел, однако ей удалось сохранить управление, и машина вырвалась на дорогу. Фио гнала, как безумная, едва различая дорогу впереди в свете фар. Дейсел, сменивший пистолет-пулемет на карабин, который, вероятно, нашел прямо в машине, выстрелил несколько раз назад для острастки.

— Поосторожнее, — предостерег он свою спутницу. — Успокойся! Не будет лучше, если ты нас угробишь!

Это немного привело Фио в чувство, и она сбавила скорость. Куда она едет, девушка понятия не имела, просто гнала автомобить вперед по дороге. Прямо сейчас это и не имело значения, главное — оторваться. Свет лун с трудом пробивался через плотную завесу хиаценеровых крон наверху, а фары выхватывали из темноты лишь небольшой участок дороги впереди. То и дело дорога меняла направление. Пришлось еще убавить газу, иначе слишком легко было, пропустив очередной поворот, въехать прямо в заросли.

— Ты вывел из строя все машины? — спросила она, не отрывая взгляда от дороги впереди.

— Похоже, нет, — мрачным тоном отозвался Дейсел.

Фио бросила взгляд в зеркало заднего вида и сразу заметила позади пятно света, которое скакало и дергалось, как безумное. Погоня! По крайней мере, судя по свету фар, машина была только одна. Позабыв про осторожность, девушка снова вдавила педаль до отказа, разгоняя машину, и на этот раз Дейсел не пытался ее остановить.

Эту ночь она определенно запомнит до конца дней, подумала девушка. Так страшно ей не было никогда в жизни. Тьма вокруг, свет фар, бешено дергающийся, пока машина скакала по изрытой ямами и ухабами грунтовой дороге, и погоня позади. Фионелла ничего не могла разобрать, да и не пыталась, просто старалась справиться с управлением, а Дейсел, устроившийся позади с винтовкой, стрелял время от времени. Вряд ли он мог в кого-то попасть, но и пули преследователей проходили мимо. Почти все — одна пробила спинку переднего сиденья пассажира справа и разбила лобовое стекло. Если бы там сидел человек, он был бы покойником. Фионелла судорожно сглотнула. В горле пересохло, сердце колотилось, она сгорбилась на сиденье и инстинктивно втянула голову в плечи. Фио гнала, как только могла, но то ли машина у преследователей была мощнее, то ли дело было в водителе, однако дженгцы постепенно сокращали расстояние. Фио не пыталась отмечать время. Сколько уже длится эта дикая гонка? Час? Меньше? Больше? Она не удивилась бы, обнаружив утром, что поседела. Если еще удастся дожить до утра!

Еще одна пуля ударила в лобовое стекло справа, окончательно разнеся его в мелкие осколки. Фио прищурилась, боясь, что стеклянная крошка попадет в глаза. Ветер бил ей в лицо. Девушка умела управлять автомобилем, и довольно неплохо, но сумасшедшие ночные гонки среди джунглей в число ее уроков, увы, не входили.

Затем Дейсел радостно вскрикнул, и Фионелла, машинально обернувшись назад, увидела, как свет фар машины преследователей внезапно вильнул в сторону, а затем замер сбоку от дороги. Они во что-то врезались? Мгновенное отвлечение едва не стоило жизни самой Фио и Дейселу. Колесо на что-то наехало, машина подскочила, да так, что девушку подбросило над креслом. Внезапно автомобить перестал слушаться руля, и Фио непроизвольно вдавила тормоз. Машину резко развернуло на месте, в какой-то момент казалось, что сейчас она опрокинется на бок. Обошлось: вездеход просто замер, развернутый поперек дороги, и все равно, Фионелла не удержалась, выпала через некстати раскрывшуюся дверцу и бессильно распласталась на земле. «Надо было пристегнуть ремень!» — мелькнула глупая мысль, а затем все расплылось перед глазами. Все-таки она, как и собиралась, провалилась в обморок.

Так же внезапно чувства вернулись. Фио не знала, как долго она пролежала без сознания. Похоже, недолго — все еще было темно, машина так и стояла рядом, светя фарами. В стороне слышались человеческие голоса, затем прозвучал резкий удар — словно внезапно переломился с треском древесный ствол. Выстрел, запоздала поняла девушка. Это выстрел из винтовки. Дженгцы еще здесь. Свет фар их автомобиля еще смутно угадывался далеко позади. Оторваться не удалось. Фио не видела преследователей, но те были где-то неподалеку. Они перекликались, и то и дело звучали очередные выстрелы. Но девушку они, кажется, еще не заметили — Дейсел отвлек их на себя. Фио с трудом перевернулась на живот, затем встала на четвереньки. Двигаться было больно, но, судя по всему, обошлось без переломов. Она хотела отползти подальше, в тень, пока ее не увидели в свете фар, и тут взгляд остановился на чем-то темном и продолговатом. Фио протянула руку — пальцы коснулись прохладного металла, и она поняла, что это ствол карабина. Скорее инстинктивно, чем осознанно, подхватив оружие, она поспешила под прикрытие хиаценеровых стволов. Каждый шаг отдавался ощутимой болью в левой ноге, но никто не попытался ее остановить или выстрелить в нее, так что до убежища девушка добежала быстро и упала на колени, скрывшись в непроницаемой тени.

И что дальше? Фионелла не видела Дейсела и понятия не имела, где он. Кричать и звать на помощь было, мягко выражаясь, неразумно. «Вот же идиотка! — выругала она себя. — Нашла время оборачиваться и таращиться назад!» Если бы только она справилась с машиной, сейчас они уже оторвались бы от погони. Что потом — это был бы уже другой вопрос. По крайней мере, у них оставался шанс добраться до своих. Фионелла чуть не рассмеялась, осознав, что сейчас думает как о «своих» об агинаррийцах и солдатах Военного Правительства. Но те хотя бы не пытались ее похитить или убить!

Неожиданно впереди она заметила движение. Двое людей быстро бежали по дороге, спеша к автомобилю. Оба были вооружены. Один остановился на мгновение, чтобы выпустить пулю куда-то в темноту, а затем прозвучал ответный выстрел, и солдат, выронив карабин, повалился на землю. Фио почувствовала облегчение — значит, по крайней мере, Дейсел жив и где-то рядом.

Второй солдат успел добежать до машины, пригнулся, прячась за ее высоким бортом, затем высунулся на мгновение и выстрелил короткой очередью — скорее всего, вслепую. Снова спрятался, выдернул из гнезда магазин и потянулся к подсумку на поясе за запасным. Наблюдая за тем, как дженгец торопится перезарядить пстолет-пулемет, Фионелла вдруг поняла, что все еще сжимает в руке карабин. Так, как и схватила его — прямо за ствол.

«О, Боги Неведомые! — она быстро перехватила оружие, поднесла приклад к плечу. — Я совсем не мечтала ни о чем подобном!»

Само оружие было ей хорошо знакомо. Ксаль-риумский «Шайнес и Аретин» образца 1890 года — старая модель, но популярная среди гражданских владельцев. У отца был точно такой же, когда они еще жили на Туренне. Это было распространенное оружие. Карабин заряжался не винтовочными патронами, а револьверными, калибра 10,8 миллиметров, поэтому не годился для стрельбы на дальнюю дистанцию. Зато небольшой размер, вместительный магазин и высокий темп стрельбы делали его удобным средством для самозащиты.

Фионелла упражнялась в стрельбе из отцовского ружья, и хотя после того, как их семья перебралась в Гайон, она нашла себе и более интересные развлечения, еще не вполне забыла то, чему выучилась. Ощущение оружия в руках было знакомым. Три пальца скользнули в петлю на спусковой скобе, выполнявшей одновременно и роль рычага затвора. Дженгец, возившийся со своим оружием, был неплохо виден на фоне машины, и Фионелла, уперев приклад в плечо, спустила курок.

Расстояние было не больше пятнадцати метров — промахнуться трудно, но с первой попытки Фионелле это удалось. С перепуга она выстрелила, почти не целясь, так дернув спусковой крючок, словно хотела его выворотить, и пуля ушла куда-то в сторону. Солдат резко развернулся к ней — он заметил вспышку. Передернул затвор пистолета-пулемета. Фио, понимая, что второго промаха ей не пережить, движением запястья перезарядила карабин и выстрелила повторно. На этот раз ей повезло. Человек упал ничком, а Фионелла, не дожидаясь, пока его дружки, если они еще остались, доберутся до нее, поспешила сменить укрытие, пробежала метров двадцать и снова замерла, спрятавшись за стволом хиаценеры и пытаясь восстановить дыхание. Пальцы судорожно стискивали деревянное ложе карабина. Творец и все пророки его! Она только что стреляла в человека! Но если бы она этого не сделала, убили бы ее, а может, смерть была бы еще не самым худшим, что могло ее ожидать.

В стороне выстрелили еще несколько раз, затем все смолкло. Несколько минут прошло в ожидании, и, наконец, Фионелла услышала голос Дейсела, который окликнул ее по имени. Девушка вздохнула. Очевидно, все закончилось. Кем бы ни был этот гайонец, он — ее единственный шанс на спасение.

— Я здесь! Эйрин! — Фио покинула свое ненадежное укрытие и вернулась к машине.

Вскоре она увидела своего спутника. Тот вышел из леса, держа в руках карабин — более массивный, чем у нее, с длинным стволом и примкнутым штыком. В свете фар девушке показалось, что граненый шип покрыт чем-то вязким. Это кровь? Дейсел приколол кого-то штыком? Фионелла почувствовала себя совсем скверно.

— Они мертвы? Все? — спросила она.

— Похоже на то, — подтвердил мужчина. — Только трое остались на ногах после того, как их машина врезалась в деревья. Теперь их тоже нет, — он пристально смотрел на нее. — Вы-то в порядке, Фионелла?

— Да… ничего страшного, — сказала она. — Несколько синяков, в худшем случае. Думаю, мы можем перейти на «ты»… Честное слово, не время и не место соблюдать приличия.

— Как скажешь, — в голосе гайонца не было никаких эмоций.

— Прости… я, кажется, разбила машину, — вздохнула она, рассматривая автомобиль. Оба правых колеса были спущены. — Далеко на ней не уедем.

— Ты неплохо держалась, — успокоил ее Дейсел. — Я не ожидал, что… Хм, — он не договорил.

— Что я не хлопнусь в обморок, увидев оружие? — фыркнула Фионелла. — Я сама себе удивляюсь.

Дейсел полез в кузов и начал рыться там.

— Давай посмотрим, что тут есть ценного. Поищи в бардачке — вдруг там найдется компас? А еще лучше, карта. Где, кстати, ты научилась стрелять?

— Еще в юности, — отмахнулась Фио и начала вслепую шарить в бардачке. Пальцы нащупали какой-то мягкий бумажный сверток, девушка вытащила его наружу и с разочарованием убедилась, что это всего лишь смятая пачка сигарет. Более полезной находкой стала кобура с пистолетом, а потом обнаружился бинокль, и, наконец, карманный компас.

— Неплохая добыча, — отметил Дейсел. Он уже успел наполнить небольшой рюкзак, который повесил за спину. Пистолет он тоже забрал себе, и дополнил вооружение пистолетом-пулеметом того солдата, которого подстрелила Фио. Девушка оставила себе «Аретин», хотя сомневалась, что, если они снова угодят в передрягу, в другой раз ей так же повезет.

— Карты нет?

— К сожалению, — вздохнула Фио.

— Плохо, — проворчал Дейсел. — Я не представляю, где мы находимся. Мы ехали несколько часов, а значит, вероятно, проехали больше сотни километров на юг. Назад возвращаться далеко. Да еще и не представляя, куда идем.

— Похоже, выбора у нас нет, — заметила девушка.

— Да, — согласился он. — Придется идти всю ночь. Я не знаю, как скоро эти поганцы исправят оставшиеся машины. Чем дальше от них мы уберемся, тем лучше. Справишься?

Фионелла забросила на плечо ремень карабина.

— Как я только что сказала: выбирать не из чего.

— Тогда вперед, — Дейсел зашагал к джунглям, и Фионелла последовала за ним.

ГЛАВА 8

Они шли, пока окончательно не выбились из сил. Продвигаться в темноте было очень тяжело: кроны хиаценер почти полностью поглощали свет лун, и под ними царила непроницаемая тьма. Ничего не стоит свалиться и переломать ноги, а фонаря в машине не оказалось. Идти вдоль дороги был слишком опасно — поисковые команды могли появиться в любой момент и обнаружить две разбитые машины. Пришлось углубиться в заросли и двигаться почти на ощупь. Стало немного полегче, когда вышли к речке, вернее, к ручью. Быстрый поток струился посреди небольшого овражка, в направлении почти строго на юг, и Фионелла с Дейселом направились против течения. Лунный свет отражался от воды, было прохладно, тихо и жутко. Девушка напрягала слух, ожидая услышать позади звуки погони, но все было тихо. Среди древесных крон время от времени слышались резкие звуки, похожие на треск ломающихся веток. Фио узнала крики ноктюрн — ночных хищных птиц. На Туренне они тоже обитали, охотились как на птиц поменьше, так и на мелких животных. Шумели и еще какие-то живые существа, но их крики девушке показались незнакомыми. К счастью, ни человеческих голосов, ни звука моторов она так и не услышала. Видимо, погоня, если и была, сбилась со следа.

Рассвет застал их возле ручья. Небо на востоке начало светлеть быстро, и вскоре взошло солнце, а вместе с ним вернулся и зной, потеснивший ночную прохладу. Тень, создаваемая хиаценерами, и близость воды приносили некоторое облегчение, но не особенное, и вскоре Фионелла поняла, что больше не может сделать ни шага, и вынуждена была просить о передышке. Дейсел помедлил, прикидывая что-то в уме, затем кивнул:

— Мы уже достаточно далеко, — решил он. — Если нас не догнали до сих пор, значит, сбились со следа или вовсе не ищут. Можно и перевести дух, — мужчина и сам уселся на землю возле ручья и с удовольствием вытянул ноги.

Фио набрала в горсть воды и умылась, затем стянула растрепавшиеся волосы в длинный хвост за спиной, чтобы не лезли в глаза. Среди полезных вещей, которые удалось найти в разбившихся машинах, оказался и небольшой запас еды — пара банок с тушенкой и сухари. Хватит этого, конечно, ненадолго. В общем, Фионелла понимала, что они оказались в незавидном положении. Она не считала себя женщиной изнеженной или беззащитной, и странствовать по джунглям ей уже случалось прежде. Но не в таких условиях — когда нужно преодолеть неведомо какое расстояние, двигаясь в неведомом направлении, да еще и позади, вероятно, следуют вооруженные головорезы, жаждущие ее смерти.

— Как вы… как ты думаешь, они гонятся за нами? — спросила девушка.

Гайонец пожал плечами и ответил:

— Возможно. Но, может быть, и нет. Не так их много.

— Но эта территория еще под властью Фронта Свободы. Тут их целая армия.

— Нет, — Дейсел презрительно махнул рукой. — Эта шайка прямого отношения к армии свободников не имеет. Скорее, какие-нибудь местные партизаны-террористы, действующие на свой страх и риск. На Тэй Луане в тридцать пятом творилось то же самое.

Фионелла передернулась.

— То, что они затеяли… Это же нелепо! Не могли же они думать в самом деле, что Империя пойдет на уступки, лишь бы мы сохранили головы на плечах! Такое просто невозможно…

— Да, невозможно, — мрачно сказал Дейсел. — Вот почему мне пришлось действовать. Это было опасно, но иначе бы нас не оставили в живых. Держали бы в плену, а потом прикончили. Лучше смертельный риск, чем верная смерть.

— Я понимаю… — произнесла Фионелла и решила, что настало подходящее время для кое-каких вопросов. — Так кто ты, Дейсел? Не могу поверить, что простой фотограф из газеты способен на такие вещи.

— Я и не фотограф, — неохотно ответил мужчина. — Я работаю на имперскую секретную службу.

— Секретная служба? — Фио недоверчиво нахмурилась. — И тебя направили сюда под видом газетчика?

Дейсел молча кивнул. Девушка покачала головой, растерянная. Прямо сказать, гайонец совсем не напоминал секретного агента из кинобоевиков, те, как на подбор — молодые и атлетически сложенные красавцы с безупречной прической и ослепительной улыбкой. Но Эйрин Дейсел — коренастый, кривоногий мужчина лет под сорок, с редеющими волосами и угловатым лицом — выглядел именно тем человеком, которым она его считала: немолодым, всякое повидавшим на своем веку фотографом из газеты. Фио тихо хмыкнула. Н-да, на непобедимого шпиона Баррета Таррона в исполнении Идара Клемансо он, конечно, не походил.

— И зачем тебя направили на Дженг? — поинтересовалась Фионелла. — Или, если ты ответишь на этот вопрос, ты должен будешь меня убить? — неуклюже пошутила она.

— Мне самому впору спрашивать тебя о том же, — ухмехнулся мужчина. — Мой приказ: сопровождать тебя и позаботиться о твоей безопасности. Ничего больше. Я не знаю, почему о тебе печется секретная служба. Я и не спрашиваю. Это не мое дело.

— О… — протянула Фионелла, — это секрет воистину государственной важности. Прости, не могу поделиться — тут замешаны тайны императорской фамилии.

«Дэвиан…», — подумала девушка. Все-таки он не позволил ей отправиться в Тэй Анг самой по себе. Без ее ведома приставил к ней телохранителя. Возможно, еще вчера это рассердило бы ее, но сейчас Фио ощутила теплоту и благодарность. Если бы не Дейсел, она ничего не смогла бы сделать, осталась бы в полной власти Кео Сабира и его безумцев.

— Так что теперь? — спросила она у гайонца.

— Мы сбежали, что единственный плюс в нашем положении, — отозвался тот. — А минусы очевидны: мы не знаем в точности, куда идти и как далеко, и припасов очень мало. Нам надо добраться до агинаррийцев или солдат Военного Правительства.

— На мой взгляд, те и другие не лучше свободников, — хмуро заметила Фионелла.

— Да, но похищать нас не пытались. По крайней мере, они могут отправить нас обратно в Ксаль-Риум. Есть две возможности. Или мы пойдем на север, или найдем какое-нибудь укрытие и переждем. Агинаррийцы продолжают наступление и теснят свободников. Скоро тех отсюда выбьют. Главное, чтобы нас не нашли до тех пор. Может, никто и станет за нами гоняться, но рисковать не хочется.

— Быть может, удастся найти местных жителей и попросить убежища у них? — неуверенно предложила Фионелла, и Дейсел отрицательно мотнул головой:

— Я бы не взялся судить, как местные поведут себя. Они могут помочь нам, или ограбить, или выдать свободникам. Да и потом, деревню еще надо найти, — заметил гайонец. — Мы понятия не имеем, где находимся.

Фионелла с досадой признала его правоту. Неизвестно, кому можно доверять, да и неясно, где найти людей. Она понимала, что идти наугад, зная лишь приблизительное направление — верный способ заблудиться окончательно. В теории, как известно, если идти вдоль реки, раньше или позже непременно выйдешь к жилью. Но это в теории, да и действительно — большой вопрос, как их здесь встретят. У местных жителей немного причин любить чужаков. Возможно, второй вариант, предложенный Дейселом, предпочтительнее: никуда не двигаться, найти какое-нибудь убежище и ждать, пока Военное Правительство и агинаррийцы не оттеснят армию Фронта Свободы дальше на юг. Но ведь тоже нельзя предсказать, как скоро это произойдет, а еды у них хватит, в лучшем случае, дня на три.

— Ну, ладно, — подытожил Дейсел. — Все это может подождать несколько часов. Прежде нам нужно отдохнуть.

— Это верно, — согласилась Фио и со вздохом вытянула ноги. — Я чувствую себя так, что не смогу сделать ни шага.

— Долгую передышку мы не можем себе позволить, — напомнил он. — Скоро придется идти дальше. Пойдем мы на север или будем ждать, оставаться возле реки опасно.

— Я понимаю, — девушка растянулась прямо на земле, устланной сухими листьями. Не самая удобная постель на свете, но выбирать не из чего. Она чувствовала себя опустошенной и физически, и морально. Усталось сразу взяла свое, и Фионелла провалилась в глубокий сон.

Маэз-о-Джуастин1. Резиденция Конвента Геаларской Республики.

Гражданин Морис Кальбер барабанил пальцами по столу, что было признаком подавляемого раздражения. На большом столе, украшенном резными панелями из драгоценного «костяного дерева» с Айнелина — сей предмет мебели стоял здесь еще в ту пору, когда Геалар был королевством, а Маэз-о-Джуастин являлся королевским дворцом и носил имя Палэйс-Люмиэр — были аккуратно разложены в ряд бумаги с подписями и печатями. Кальбер потянулся за одним из документов, бегло прочел и поднял взгляд на мужчину, сидевшего напротив в удобном мягком кресле. Это был невысокий человек за пятьдесят, с явной склонностью к полноте. Волос на голове у него почти не осталось, а на румяном лице поблескивали проницательные темные глаза. Человек молчал, в ожидании, что изволит сказать гражданин Председатель.

— Вы разочаровываете меня, генерал Валле, — сухо заметил тот. — Я всегда был очень высокого мнения о вашей, кхм… организации и о вашей работе. Вы не можете отрицать тот факт, что всем интересам «Омбрей» всегда отдавался приоритет, ваши запросы удовлетворялись в первую очередь. До сих пор мне не приходилось жалеть об этом, но сейчас…

Генерал Эдмон Валле склонил голову с видом раскаяния, явно наигранного:

— Гражданин Председатель, я понимаю ваше недовольство. Неудачи, к сожалению, случаются у всех…

— Но не такие! — огрызнулся Морис Кальбер. — Неизвестные люди прямо у вас из-под носа похищают ценнейшего, кхм… партнера. С ваших же слов, этот Юрген нар Кааринт мог стать чрезвычайно полезным источником информации о ксаль-риумцах и агинаррийцах, и что? Этого человека выкрали прямо в столице из гостиницы.

— Виновные понесут наказание, — заверил Валле.

— И это замечательно, но нар Кааринта мы этим не вернем, — сказал Кальбер. — По крайней мере, известно, кто вмешался в наши дела?

— Это могут быть как ксаль-риумцы, так и агинаррийцы. Не исключено, что те и другие сразу, — хладнокровно ответил глава «Омбрей». — Мы делаем все возможное. Даю вам слово, гражданин Председатель — мы выясним правду.

— Надеюсь, что так, — холодно заметил Кальбер. — И все равно, нар Кааринт потерян для нас, как и все, что он знал.

Валле предпочел промолчать. Председатель Конвента с досадой выдохнул воздух из легких. И правда, большое разочарование. Этот каннивенец, сбежавший из Ксаль-Риума, мог быть очень полезен. Тем более теперь, когда Агинарра снова покушается на архипелаг Тэй Анг. Луан они захватили три года назад, теперь Дженг и Карн разделили его судьбу. Агенты Валле с островов архипелага доносят, что князь Батао Удезэй с Тэй Лиора вот-вот заявит о готовности вступить в союз с северянами, не дожидаясь, пока те высадят несколько дивизий в его столице, дабы придать доводам своих послов больше убедительности. Первый Советник Зенрис Шамбри с Тэй Файяда шлет в Виктэр одну шифрованную радиограмму за другой, требуя помощи, и намекает, что, в противном случае, также не будет рисковать своей шеей и начнет переговоры с Сегунатом. А как ему помочь, если агинаррийский флот полностью блокировал Анг? Ни один корабль с военными грузами не подойдет к островам архипелага, а прорывать блокаду силой значило бы неизбежно ввязаться в войну. Поэтому очень важно знать, что хочет Агинарра, и каковы намерения ксаль-риумцев. Если Коалиция объявит войну Сегунату, захочет ли Ксаль-Риум вмешаться, как было четверть века назад? Нар Кааринт мог подсказать ключ к ответу, навести «Омбрей» на нужных людей в правительстве Империи, но, увы…

— Кстати, что с проектом «Антиквар»? — поинтересовался Кальбер, и лунообразная физиономия Валле стала еще более непроницаемой. Еще одна серьезная неудача «Омбрей» за минувшее время — побег ученого по имени Мориоль с бесценными образцами. Валле был уверен, что за этим стоят агинаррийцы. Если так, они ищут то же, что геаларцы; нельзя исключать, что на севере было сделано такое же открытие, как на острове Периоль.

Кальбер знал о проекте «Антиквар», но не поверил бы, если бы сам не побывал на месте работ и не увидел собственными глазами. Все это казалось невероятным, и многообещаюшим, но практической пользы добиться пока не удалось. Все выгоды существовали лишь в теории. Если агинаррийцы тоже работают над чем-то подобным, вряд ли они могли добиться большего. И все равно, сам факт настораживал. Председатель даже подумал: не могло ли вторжение на Тэй Анг быть связано с этими работами? Ученые, работавшие на «Омбрей», были уверены, что на острове Дженг находится еще один подобный, кхм… схрон. Об этом было упомянуто в расшифрованных записях. А теперь Тэй Дженг захвачен Агинаррой. Маловероятно, чтобы здесь была связь — у Сегуната и без того достаточно причин для агрессии. И все же…

— Итак? — спросил Председатель.

— Работы ведутся, — обтекаемо ответил генерал Валле. — Кроме того, наши люди на Тэй Дженге продолжают поиски.

— Если они что-то и найдут, — заметил Кальбер, — все равно нам от того немного пользы, пока на острове распоряжаются северяне.

— Да, но, по крайней мере, мы будем знать, что там есть. Кроме того, мы выясним, насколько далеко агинаррийцы продвинулись в работе. Если они доберутся до схрона на Дженге… — генерал не договорил.

«Да уж, малоприятная перспектива. Если, ко всему, северяне наложат руки на наследие Древних, кто возьмется предсказать, чем это закончится? Вдруг однажды они смогут поставить эти знания себе на службу?» — Кальбер подумал, что было проще, пока на Базальтовых Островах не сделали это злосчастное открытие. Работы велись уже больше пяти лет, но пока с очень умеренными результатами. И даже этого хватило, чтобы мысль о древних схронах в руках агинаррийцев навевала, мягко выражаясь, беспокойство.

От этих мыслей гражданина Кальбера отвлекло появление еще одного человека. Рослый, широкоплечий мужчина прошел в кабинет. Несмотря на солидный возраст, он выглядел крепким и сильным, его квадратное обветренное лицо украшали старомодные бакендарды. На человеке была парадная флотская форма, голубая с черным и серебром. Словом, он выглядел именно так, как по всем канонам полагалось выглядеть мужественному, несгибаемому морскому волку.

Морис Кальбер изобразил любезную улыбку:

— Адмирал Ламбрен. Рад, что вы нашли время. Прошу, присаживайтесь, — председатель Конвента гостеприимным жестом указал на свободное кресло.

— Благодарю, гражданин Председатель, — адмирал сел, бросил неприязненный взгляд на Валле. Камбрен недолюбливал главу внешней разведки, а что думает о Ламбрене сам Эдмон Валле, разумеется, было не понять.

— Мы обсуждаем ситуацию на островах Тэй Анга, — пояснил Кальбер. — У генерала Валле есть кое-какие ценные сведения. Я считаю, вам также не помешает услышать новости.

— Я признателем вам, гражданин Председатель, — мрачно заметил Ламбрен. — Только обсуждений было и так слишком много в последнее время. Мы сидим и говорим, когда нужно действовать! — казалось, моряк сейчас громыхнет кулаком по столу, но в последний момент он все-таки сдержал себя.

Морис Кальбер украдкой вздохнул. Адмирал Жером Ламбрен был героем Северной Войны — одним из немногих геаларцев, кто по праву могли так называться. Когда Республика пала, Ламбрен — в то время тридцатишестилетний коммодор — отказался сдаться и вывел остатки флота — пару линкоров и несколько кораблей поменьше — из западни, устроенной северянами. Он привел геаларский флот в Анадриэйл, и позднее сражался вместе с анадриэльцами и ксаль-риумцами. Его соединение даже участвовало в битве у Тиварны в составе сводных сил Восточной Коалиции. Неудивительно, что после поражения Агинарры и освобождения Республики Жером Ламбрен вернулся домой увенчанным славой героем, эталоном истинного воина. Позднее он стал адмиралом и возглавил возрожденный флот. И он хорошо знал свое дело, и был действительно отважным человеком, жаль — упрямым и прямолинейным до полной твердолобости. И характер его с годами не улучшался, увы…

— Мы делаем все возможное, гражданин адмирал, — дипломатично заметил Валле.

— Если бы, гражданин генерал! — язвительно ответствовал Ламбрен. — Если бы мы делали действительно все возможное, агинаррийцы не расползлись бы по острова Тэй Анга, как гной по ране!

Кальбер предпочел воздержаться от ответа. Ламбрен кипел от гнева, и Председатель хорошо понимал его настроение. Все происходящее внушало ему не меньшее негодование и тревогу. Из всех семи государств Восточной Коалиции именно Геалар расположен ближе всего к Тэй Ангу. Случись нечто… нежелательное, и первый удар Сегуната обрушится именно на геаларцев. Так же, как было в прошлую войну, а сегодняшняя ситуация весьма напоминает то, что происходило на рубеже десятого и одиннадцатого годов.

— Вы несколько преувеличиваете, адмирал, — все же заметил Председатель. — Мы не бездействуем. Переговоры с Каннивеном и Ниалленом завершились успешно, мы заключили соглашение о формировании соединенных сил для совместной обороны.

— О, да, мы заключили соглашение, — яда в голосе Ламбрена меньше не стало, скорее, наоборот. — Только, гражданин Председатель, напомню вам, что пока мы спорили об этом, агинаррийцы успели завоевать Дженг и Карн. К тому времени, пока упомянутые вами соединенные силы будут готовы действовать, я уверен, Лиор и Файяд тоже будут в их руках. Каннивенцы и ниалленцы согласились предоставить корабли, но вовсе не горят желанием отдать их под наше командование.

Кальбер вздохнул — это была, действительно, больная тема. Ламбрен претендовал на звание главнокомандующего всем соединенным союзным флотом, и имел на это право, поскольку геаларцы предоставляли наибольшее число кораблей. Однако ниалленцы и каннивенцы отнеслись к этой идее без малейшего энтузиазма. Признать геаларского адмирала главнокомандующим — значило выполнять его распоряжения, ставя их превыше требований собственных правительств. Каннивенскую королеву, равно как и ниалленский Сенат, это не устраивало, тогда как Ламбрен и слышать ничего не желал о совместном командовании, осуществляемом адмиралами всех трех флотилий. Он заявлял, что, пока такой «триумвират» до чего-то договорится, агинаррийцы сто раз успеют потопить весь союзнический флот, и тоже был прав по-своему. Словом, вопрос с командованием все еще утрясался в верхах, дипломаты и высшие офицеры трех держав спорили до хрипоты. Корабли, предназначенные для будущего соединения, постепенно стягивались в базу Шэнто на острове Дукон, но командующего над ними пока не назначили. Посол королевы Теодоры предложил придать «соединенным силам» формальный статус, фактически же каждая из трех флотилий будет действовать независимо, подчиняясь собственному командиру. Естественно, это предложение окончательно разозлило Ламбрена, и последние дни адмирал-геаларец был в прескверном расположении духа. Тем более что Председатель Кальбер всерьез думал над тем, чтобы согласиться с каннивенцами: похоже, это лучшая договоренность, которой им удастся достигнуть. Он понимал недовольство адмирала, такое «триединство», случись что-то, сыграет для Коалиции роковую роль. Так уже было в прошлом не раз, но, похоже, выбора просто не оставалось. Добиться другого компромисса в разумные сроки было бы нереально.

«Боги Неведомые… Трудно возразить Ламбрену — если бы только мы могли сделать хоть что-то без того, чтобы сначала полгода провести в дебатах, Агинарра не смела бы и посмотреть в нашу сторону!»

— Что, кстати, говорят анадриэльцы? — спросил Председатель. Он обращался к Валле, но первым высказался Ламбрен.

— Анадриэльцы… — проворчал адмирал. — Они, как всегда, дают туманные обещания и ничего не делают. Ждут, пока не станет ясно, что для них выгоднее. Как было в одиннадцатом году!

— Боюсь, что адмирал прав, гражданин Председатель, — подтвердил Валле. — Все сведения, которые приходят из Магниции, подтверждают наши предположения: анадриэльский парламент не хочет ни во что вмешиваться. Вы понимаете, что в последние годы у нас с анадриэльцами отношения очень, кхм, противоречивые. Они не вмешаются, если только не будут уверены, что Сегунат твердо намерен не ограничиваться Тэй Ангом, и под угрозой острова самого Королевства. А они не уверены. Напротив: в последнюю дециму между анадриэльским премьер-министром и агинаррийским послом ведутся переговоры. Мне неизвестно, о чем идет речь, но можно догадаться, что северяне гарантируют анадриэльцам безопасность в обмен на их невмешательство.

Это не удивило Кальбера, нейтралитет Анадриэльского Королевства был предсказуем. Реформы, предпринятые прежним, Восьмым Конвентом, оказались даже успешнее, чем можно было ожидать; слишком успешны, пожалуй, и вывели Республику на второе место в Коалиции. Это насторожило анадриэльцев, последние пять лет между ними и геаларцами набирало силу соперничество. Неприятности у соседа и конкурента они наверняка воспринимали с затаенным удовлетворением. А если бездействует Анадриэйл, бездействует и Керрат, эти всегда были их подпевалами. Легранцы, само собой, ни во что не полезут: они никогда ни во что не лезут, а только ссужают соседям деньги на закупки оружия и неплохо на этом наживаются. Вполне возможно, начнись война, они попытаются сторговаться и с Агинаррой — в прошлый раз они попытались, и почти преуспели. Танвер… что же, как поведет себя Танвер, предсказать было трудно. В этом государстве, как и в Ксаль-Риуме, набирало силу противостояние между королем и парламентом, и если король высказывался за активные действия, парламент — надо полагать, из принципа — отстаивал противоположное, и непонятно было, чей голос, в конечном итоге, перевесит.

Вмешательство Ксаль-Риума могло бы помочь, подумал Кальбер. Полагаясь на поддержку Империи, как минимум, танверцы примкнули бы к союзу, а следом за ними, возможно, и анадриэльцы на что-нибудь решились бы. Но Ксаль-Риум был такой же загадкой, как и Танвер. Война с Ивиром явно близится к концу, однако, чего захочет Император Велизар III после ее окончания, и поддержат ли его Сенат с Народной Палатой, Председатель Конвента не взялся бы судить. «Н-да, — с горькой иронией подумал Морис Кальбер. — У нас есть столь многое, чего нет у северян. Численность, ресурсы, деньги и сила. У них есть только одно, чего нет у нас: единство и воля. Оказывается, достаточно и этого».

— Ну, ладно, граждане, — сказал он вслух. — Пока оставим это. Давайте оценим, чем мы располагаем, исходя из того, что кроме ниалленцев и каннивенцев поначалу никто нас не поддержит.

— Геаларская Республика, как вы знаете, гражданин Председатель, располагает в составе флота девятью линейными кораблями, двумя авианосцами, одиннадцатью тяжелыми крейсерами и почти семьюдесятью кораблями легких классов, — без запинки отчеканил Ламбрен. — Не считая подводных лодок, минных заградителей и малых торпедных катеров. В состав сводной эскадры мы выделяем шесть линейных кораблей и один авианосец — «Бернье», к сожалению, встал на ремонт и модернизацию. И тридцать меньших кораблей. Также на аэродромы на островах архипелага Дукон будет перемещено несколько воздушных флотилий в качестве средства поддержки.

В отличие от адмирала Ламбрена, Председатель Кальбер не был военным моряком. Главное, что он знал о линкорах и авианосцах, было то, что и те, и другие обходятся казне в копеечку. Содержание флота ложилось на бюджет тяжким бременем, кое в чем, в результате, приходилось экономить буквально на скрепках. Но прошлая война уже научила геаларцев, чего может стоить экономия на флоте, поэтому Республика содержала ровно столько кораблей, сколько могла себе позволить, не меньше.

— Каннивенцы выделят четыре линейных корабля и четыре крейсера, и полторы дюжины эскадренных миноносцев, а также суда обеспечения, — продолжал адмирал. — Ниалленцы обещали предоставить, не считая малых кораблей, два линкора и оба своих авианосца.

Сам адмирал отдавал предпочтение линкорам. Ламбрен был крайне зол на ксаль-риумцев из-за того, что после инициированной ими Легранской Конференции 1929 года, пришлось два недостроенных линейных корабля — «Бернье» и «Мэджин» — превратить в авианесущие, которые он считал практически бесполезным довеском для флота, пригодным лишь для разведки.

— Итого, у нас будет?.. — Кальбер выжидательно смотрел на адмирала.

— Двенадцать линкоров, три авианосца, около двадцати тяжелых и легких крейсеров и до полусотни эсминцев, — подытожил тот. — А также не меньше сорока подводных лодок и от двух до двух с половиной сотен аэропланов.

— Мне кажется, это не так уж плохо, — заметил Председатель, — у агинаррийцев в настоящее время возле Тэй Анга собрано меньше сил.

— Но они могут быстро перебросить подкрепления из Тсубэ, — возразил Ламбрен. — Кроме того, как я уже неоднократно напоминал, гражданин Председатель, отсутствие единого командования недопустимо. В прошлую войну численный перевес тоже был на нашей стороне, однако отсутствие согласованности в действиях свело его на нет.

— Я понимаю вас, адмирал, — заверил Кальбер. — Мы делаем все возможное, чтобы убедить правительства Каннивена и Ниаллена принять наши предложения. Но это не так просто…

— Наши силы составят почти половину соединенного флота, — проворчал Ламбрен. — Естественно, что и решающая роль к командовании должна принадлежать геаларцам. Это очевидно.

— Безусловно, — снова согласился Кальбер. — И, повторюсь, мы прилагаем все усилия. Они согласятся, раньше или позже.

Жером Ламбрен коротко рассмеялся, но веселья в его голосе глава Республики не услышал.

— Вполне возможно, гражданин Председатель, они и согласятся. Боюсь только, не было бы слишком поздно.

— Очень хорошо, — одобрил Дирижер. — Сделайте фотографии.

Адриан ле Нэй настроил старомодную фотокамеру и, направив ее на сидевшего на стуле мужчину, приказал:

— Не двигайтесь.

Тот замер, и ле Нэй надавил на кнопку. Щелкнул затвор, полыхнуло яркое белое пламя. Человек моргнул.

— Все, — кивнул ле Нэй. — Будет готово завтра.

— Хорошо. Мари, позаботьтесь об остальном, — распорядился Дирижер.

Адриан ле Нэй отошел к плотно занавешенному окну и, слегка сдвинув тяжелую штору, выглянул наружу. Женщина неспешно избавляла «клиента» от грима — бородки, усов, парика. Наконец, она кивнула:

— Готово.

Адриан отвернулся от окна, посмотрел сперва на человека, которого без накладных волос стало не узнать, затем на Дирижера. Тот кивнул:

— Вы можете идти. Дальнейшие инструкции получите от гражданина Арези, — «Арези» — так временно звали ле Нэя.

Мужчина встал, и вдвоем они покинули квартиру. Рука еще беспокоила ле Нэя, но рана была не серьезной. В администрации порта, где он работал под видом добропорядочного служащего, пришлось соврать, будто бы он поранился, пока делал ремонт в квартире. О перестрелке в порту и нескольких убитых на корабле «Ферозо» упомянули в газетах, но непохоже, чтобы история привлекла к себе много внимания. Газетчики были уверены, что произошла очередная разборка между мелкими шайками, подвизающимися в порту, или контрабандистами. Одно из двух: или в «Омбрей» не знали, что произошло, или делали вид, что не знают. Капитан «Ферозо» избавился от тела нар Кааринта после того, как нападавшие убрались восвояси. Пока Дежонэй пудрил мозги полицейским, один из его людей на шлюпке уже отвез тело с привязанным грузом подальше от корабля и выбросил в воду. Корабль, разумеется, задержали в порту, но дознание вела полиция, а не секретная служба, значит, скорее всего, «Омбрей» не смогла увязать перестрелку на борту «Ферозо» с убийством нар Кааринта.

— Кхм… — покашливание спутника отвлекло ле Нэя от размышлений. — Ваш патрон сказал, что вы сообщите мне дальнейшие «инструкции».

— Одни минуту. В машине, — ле Нэй услужливо открыл дверь и проводил человека до автомобиля.

— Куда вас подбросить? — спросил он.

— «Подбросить»? — удивился человек. — А разве вы…

— Все в порядке, сударь, — заверил ле Нэй. — От вас ничего больше не требуется. Вы сполна отработали свой гонорар. Вот он, кстати, — Маэстро вручил ему пять банкнот по десять ауренов. — На этом ваша работа выполнена.

Мужчина хохотнул.

— Полсотни ауренов за фотографию? Проклятье, я чувствую себя героем шпионской истории. Вы кто, гражданин Арези — наверное, тайный агент? — в его голосе была явная ирония.

— Было бы жаль вас разочаровать, — равнодушно ответил ле Нэй, — но ничего подобного.

— Н-да? Тогда зачем все это?

— О… — протянул Маэстро. — Ничего особенного. Всего лишь небольшой розыгрыш.

Следить за Костюмершей было непросто. Ле Нэю пришлось соблюдать максимальную осторожность. Женщина была умна и наблюдательна, и узнала бы его мгновенно. Дирижер выделил на помощь ле Нэю еще трех человек, ни одного из них Адриан никогда прежде не видел. Вероятно, Мари тоже их не знала, и Адриан ле Нэй надеялся, что они достаточно опытны, чтобы не насторожить ее.

«Неужели все-таки Мари?» — Дирижер признался, что именно она навела его на след Фарсо Дежана. Признался с явной неохотой, но ле Нэй не оставил ему выбора. Он сомневался, что ксаль-риумцы или геаларцы могли завербовать в Оркестре сразу двух человек. Более правдоподобным казалось предположение, что двойной агент, оказавшись под подозрением, подставил другого, а сам затаился до поры. Адриан ле Нэй признавался себе, что ему, как и Дирижеру, очень не хочется, чтобы это была Мари. Та ему нравилась.

Отпустив «подсадного» — Адриан даже не спрашивал, как того звали — он продолжил слежку за женщиной. Дирижер намекнул, что этот человек — курьер из самого Сегуната, направляющийся через Геалар в имперскую столицу с чрезвычайно важной посылкой: новой книгой кодов для тамошних агентов Седьмого Отдела. Резидент рассчитывал, что Мари, если она виновна, клюнет на такую информацию.

Какое-то время та ничего не делала, просто гуляла по улице, заглянула в ресторан, и Адриан забеспокоился: не подозревает ли она о слежке? Пройти в ресторан за ней он не рискнул, напротив, убрался подальше, предоставив работу людям Дирижера, которые продолжили наблюдать за женщиной, сменяя друг друга. В конце концов, один из них вернулся к ле Нэю и сообщил:

— Она говорила с кем-то по телефону из ресторана. Затем взяла такси и доехала до морского порта. Там сняла камеру хранения, затем снова вернулась в город.

— Ясно, — вот это выглядело уже очень подозрительно. Камера хранения? И что могла Мари там спрятать?

— Вы следите за ней?

— Разумеется, — сказал худощавый мужчина. Звали его Бертоль. — И Делуан остался возле камер хранения.

— Хорошо, — похоже, люди Дирижера действительно знали свое дело. — Едем в порт.

Путь занял немного времени, и вскоре ле Нэй и его спутник встретились с Делуаном. Это был невысокий, неприметного вида мужчина, одетый в простой костюм и ничем не выделяющийся среди прочей праздной публики в порту. Людей вокруг было множество: кто-то тащил тяжелый тюк, кто-то с кем-то разговаривал, другие просто сидели на скамейках или стояли вдоль стен и читали книгу или газету. Толстый мужчина с двумя чемоданами о чем-то спорил с женой. Двое рабочих в заляпанных краской робах несли большую, тяжелую лестницу, и окружающие торопились уступить им дорогу. Ле Нэй отмечал все детали машинально, прикидывая, не может ли среди толпы прятаться кто-то, кто следит за ним самим.

— Ничего? — спросил он у Делуана.

Тот мотнул головой.

— Пока ничего, — он взглядом указал на ряд шкафчиков с металлическими дверцами. — Видите, четвертый справа. Она что-то спрятала там.

— Что именно, вы разглядели?

— Что-то маленькое. Возможно, конверт.

— Хорошо. Пока расходимся поодиночке. Ждем и наблюдаем, — ле Нэй нашел себе место на скамье, откуда мог незаметно присматривать за указанной камерой хранения. Подозвал мальчишку, купил газету и погрузился в ожидание.

Ждать пришлось довольно долго — минутная стрелка на часах четырежды обежала полный круг и пошла на пятый, и на улице уже начало темнеть, когда ле Нэй увидел человека, остановившегося возле нужного шкафчика. Адриан насторожился. Этого долговязого мужчину он никогда не видел прежде. Выглядел он совершенно заурядно, глазу не за что было зацепиться, и больше всего напоминал мелкого чиновника или, может быть, коммивояжера. Незнакомец спокойно открыл дверь ключом, протянул внутрь руку. Ле Нэй заметил, как он убрал что-то во внутренний карман, затем закрыл дверь и без спешки направился к выходу.

Через минуту Делуан и Бертоль присоединились к Маэстро.

— Что делать будем? — деловито осведомился Бертоль, который был среди людей Дирижера за старшего.

— Надо посмотреть, что он взял, — решил рискнуль ле Нэй. — Вы двое, отвлеките его. Разыграйте ссору.

— Прямо здесь? — усомнился Бертоль.

— Да.

Двое агентов поспешили вперед, чтобы обогнать мужчину, шедшего к выходу, а ле Нэй остался немного в стороне и наблюдал. Вскоре он увидел Бертоля, тот порявнялся с незнакомцем, а через минуту с другой стороны вынырнул и Делуан. Неожиданно Делуан подскочил к Бертолю, выхватил чемоданчик у того из рук и пустился наутек. «Ограбленный» опешил, затем во весь голос рявкнул:

— Стой! Хватайте его!

Ле Нэй поспешил к ним, а Делуан, удирая от разъяренного преследователя, врезался в незнакомца, и они вдвоем повалились на пол. Чемоданчик выпал из руки Делуана, «воришка» вскочил и дал деру, и в этот момент появился Адриан.

— Полиция порта, — он продемонстрировал всем окружающим удостоверение с гербом Республики. — Ты! Стоять! — он ловко схватил незнакомца за плечо и рывком поднял на ноги, заломив руку за спину.

— Эй, что вы делаете? — возмутился тот.

— Я все видел! — отчеканил ле Нэй. — Вы пытались совершить кражу.

— Да это был не я! Вы все перепутали.

— Ну, разумеется, — холодно сказал ле Нэй, шаря по карманам человека. Во внутреннем кармане обнаружился паспорт. — Так… гражданин Барро Левьен… а это еще что? — его пальцы развернули небольшой клочок бумаги. Всего лишь листок, выдранный из записной книжки, с несколькими наспех набросанными словами.

— Это личное, — отрезал гражданин Левьен. — Гражданин полицейский, я…

— Постойте! — рядом с ними появился Бертоль. — Гражданин, это не он. На меня напал другой человек… О! Вот мои вещи! — он с радостью поспешил подобрать свой чемодан.

Ле Нэй отпустил свою жертву.

— Хм… Видимо, произошла ошибка. Примите мои извинения, гражданин Левьен.

— Извинения? — проворчал тот. — Так-то вы работаете?!

— Я исполняю свой долг, гражданин.

— Я вижу, как вы его исполняете. Радуйтесь, инспектор, что у меня нет времени писать на вас жалобу. Всего хорошего!

Ле Нэй проводил его взглядом.

— Кто-нибудь видел, куда убежал вор? — обратился он к толпе зевак.

— Туда! — указал Бертоль. — Я видел, как он бежал в том направлении. Поспешим, гражданин инспектор, возможно, мы еще успеем его догнать!

Вместе они покинули павильон и вышли на свежий воздух.

— Что теперь? — спросил Бертоль.

— Все на этом, — ответил ле Нэй. — Вы отлично поработали. Прощайте.

Он расстался с Бертолем и направился к другому павильону. Адриан успел бросить лишь один взгляд на лист бумаги, но этого было достаточно. Там было только: «Альбер Дуа-Ферни». Так звали «курьера», который, со слов Дирижера, направлялся в Ксаль-Риум. Большего Мари не знала — ни времени его прибытия в столицу Империи, ни корабля, которым он поплывет. Если бы Дирижер сказал ей слишком много, это могло навести ее на подозрения. Но имени было достаточно, и Адриан вздохнул, чувствуя одновременно злость и что-то, похожее на грусть. Он действительно симпатизировал Мари.

Снова войдя под крышу, ле Нэй направился к телефонам, выстроившимся в ряд в застекленных будках вдоль стены. Нашел свободный, опустил в щель приемника мелкую монету и набрал номер. Дирижер взял трубку после первого же гудка:

— Это Камбро. Слушаю вас.

— Все подтверждается, гражданин Камбро, — спокойно сказал ле Нэй. — Все как мы и ожидали.

Дирижер молчал несколько секунд.

— Хорошо, спасибо, что предупредили, — его голос звучал сдавленно. — Я подумаю, что тут можно сделать. Когда вы снова будете нужны, я дам знать.

1 Маэз-о-Джуастин (геаларск.) — Дом Справедливости.

ГЛАВА 9

За последующие дни удалось пройти на север дальше, чем ожидала Фионелла. Погоня либо сбилась со следа, либо ее не было вовсе, и Фио почувствовала некоторое облегчение. Должно быть, у свободников хватает забот и без них. При этом Фионелла и Дейсел не забывали об осторожности. Неважно, преследуют их или нет, встреча с солдатами Фронта Свободы сулила беду.

«Ирония судьбы… — размышляла анадриэлька. — Как бы я ни относилась к агинаррийцам, сейчас определенно лучше попасться на глаза им, нежели местным».

— Мы уже должны быть где-то рядом с линией фронта, — заметил Дейсел. — Вот здесь лучше бы поискать укрытие. Я думаю, тут осталось еще слишком много свободников, чтобы пробраться незамеченными.

— Как скажешь, — согласилась Фионелла. Она понимала, что сама, без помощи своего «телохранителя», пропала бы, поэтому предпочитала делать, как он говорит. Дейсел разбирался в таких вещах гораздо лучшее нее.

Уже на второй день пути заросли начали редеть, и идти стало полегче. К вечеру они выбрались на чистое место, и впереди даже обнаружилась небольшая деревенька. Это было случайное везение, и все равно вид обитаемых земель подбодрил Фио. Могло показаться, что они затерялись в неизвестности, и вокруг нет ни одного человека. Правда, она в деревню не пошла, осталась в укрытии, но Дейсел, говоривший по-дженгски, рискнул навести справки. К тому же, припасы у них кончались, и возможность добыть хоть что-то оказалась большой удачей. Он провел в поселке не больше часа и вернулся с запасом местных лепешек из райзы, сушеных фруктов и небольшим мешочком зерен заргу, а также с котелком, в котором их можно было сварить. За еду пришлось отдать карабин, который Фионелла так и несла с собой все это время, и все патроны к нему. Девушка рассталась с оружием без сожаления. Она понимала, что, в случае беды, ружье все равно не спасло бы ее.

— Здесь все еще распоряжается Фронт Свободы, — передал Дейсел то, что рассказали местные. — Но солдаты отступают к Ун-Шею. Агинаррийцы гонят их. Большинство свободников уже отсупило к южному побережью. Вот уж не подумал бы, что стану радоваться успехам Сегуната, — признался он.

— Я тоже, — согласилась Фионелла. — Они не сказали, куда идти?

— Нет, я не рискнул расспрашивать. Они напуганы — бояться свободников, боятся солдат Кая, боятся агинаррийцев. Словом, боятся всего. А напуганным людям такие вопросы лучше не задавать.

— Можно понять их, — девушка рассматривала небольшие деревянные хижины. Несколько, те, что побольше, были крыты керамической черепицей, а остальные — пластинами, вытесанными из древесины хиаценер, которая была здесь главным строительным материалом. — Не похоже, чтобы они могли себя защитить. Сколько людей там живет, человек сто, самое большее?

— Около того, — подтвердил Дейсел. — И большинство — женщины и подростки. Слишком многих мужчин свободники забрали в армию, — гайонец согласно кивнул. — Да уж, ты права: им не позавидуешь. Но ты ничего не можешь сделать, так что лучше пойдем.

Фионелла неохотно признала его правоту. Что тут можно было сделать? Они двинулись дальше, и вскоре поселок, окруженный небольшими участками, где выращивали райзу и заргу, остался позади. Они снова углубились в заросли, идти вдоль дороги было слишком опасно. Последующие два дня так и шли на север, ориентируясь по компасу, избегая открытых мест, но и не рискуя удаляться в джунгли слишком глубоко. Ландшафт постепенно менялся — хиаценеровых рощ становилось все меньше, они уступили место холмистой долине, покрытой зарослями фераксы — раскидистыми кустарниками с огромными круглыми листьями более обычного темно-зеленого цвета. Кое-где феракса достигала высоты по грудь человеку, а в других местах вырастала вдвое выше человеческого роста. Пробираться сквозь такие заросли оказалось даже труднее, чем через хиаценеровые джунгли. К исходу четвертого дня вынужденного «путешествия» Фио окончательно выбилась из сил и едва волочила ноги. Она считала, что находится в неплохой форме, но подобный поход был чем-то таким, о чем прежде она и не помышляла. Даже Дейсел проявлял признаки усталости.

К вечеру четвертого дня они снова вышли к речке, что Фионелла восприняла как подарок судьбы. Поток пересекал долину, вода была прохладной и чистой, как хрусталь, и когда Дейсел объявил привал, девушка с удовольствием воспользовалась возможностью постирать верхнюю одежду, измазанную глиной и зелеными пятнами сока фераксы, а заодно помыться и самой.

— О, за меня можешь не беспокоиться, — заверил Дейсел у скрылся за излучиной. Фио сбросила высокие ботинки, в последний день казавшиеся ей свинцовыми, с удовольствием избавилась от провонявшей и грязной до полного непотребства куртки и начала расстегивать пуговицы рубахи, как вдруг насторожилась. Ее внимание привлек странный звук, доносящийся откуда-то сверху.

Поначалу она приняла его за стрекот назойливого насекомого, или, возможно, за птичий крик, но звук доносился издалека, и постепенно становился все ближе и сильнее. Фионелла задрала взгляд вверх и убедилась, что ей не кажется. Да, звук явно приближался, и это не могло быть ничто иное, кроме двигателя аэроплана.

Не прошло и полминуты, как появился Дейсел. Гайонец направился прямо к ней, не пытаясь изображать из себя благовоспитанного рыцаря; впрочем, она еще и не успела раздеться настолько, чтобы ситуацию можно было бы называть «пикантной».

— Самолет? — спросила девушка.

— Угу, — подтвердил тот. — Лучше уйдем от реки.

«Как некстати!» — Фио с досадой посмотрела на струящийся поток, но подхватила куртку и ботинки и босиком поспешила за своим спутником, мысленно кляня проклятый аэроплан, на чем свет стоит. Они вдвоем спрятались в тени круглых листьев фераксы, которые давали неплохое укрытие, но позволяли видеть небо, и вскоре Дейсел вытянул руку, указывая вверх:

— А вот и он.

Фионелла не сразу заметила летящий аэроплан: тот был окрашен так, чтобы сюзеляж и крылья при взгляде снизу сливались с небом. Это был какой-то одномоторный военный самолет; Фио не взялась бы сказать, к какому типу он относится, зато сразу узнала две полосы, наискось пересекающие крылья. Одна была ярко-красная, а другая — светло-зеленая.

— Свободники! — она непроизвольно понизила голос, словно летчик мог услышать ее слова.

— Да. Истребитель, — кивнул Дейсел.

— Он летит слишком низко, — заметила девушка. — Не может быть, что они ищут нас? — с невольным страхом спросила она.

— Сомневаюсь, — успокоил ее Дейсел. — Думаю, свободникам уже не до нас. Это, конечно, не значит, что можно показываться на глаза.

Действительно, не похоже, что пилот высматривал что-то на земле. Держась очень низко, он, однако, не нарезал круги над долиной или речкой. Небольшой моноплан двигался прямо, с северо-запада на юго-восток. Однако, по стечению обстоятельств, его курс вел прямо к укрытию Дейсела и Фионеллы, и девушка пригнула голову. Самолет промчался над ними, никуда не сворачивая, и продолжил путь.

— Возможно, это курьер, — предположил Дейсел. — Вряд ли есть другая причина, по которой истребитель мог лететь куда-то в одиночку. Пилот здорово рискует, знаешь. Небо контролируют агинаррийцы, если они заметят свободника — тому несдобровать. Ксати… — мужчина сузил глаза, всматриваясь куда-то в сторону. — Хм. А вот и они, легки на помине.

Фио проследила за его взглядом и увидела два других аэроплана. Они держались намного выше свободника, звук их моторов был почти неразличим. Агинаррийские самолеты летели наперерез ему. Пока еще их разделяло довольно большое расстояние, но оно стремительно сокращалось.

— Они его видят? — произнесла Фионелла.

Дейсел выждал несколько секунд.

— Видят, — уверенно сказал он, когда сначала один, а затем и второй самолет внезапно завалились на правое крыло, резко изменили курс, а затем, как охотящиеся хищные птицы, спикировали вниз.

Иджиме Сетано бросила взгляд на планшет с картой у себя на коленях. В здешних ландшафтах было довольно трудно ориентироваться — череда однообразных холмов, поросших густым кустарником, перемежалась отдельными рощами хиаценер. Людей здесь почти не было, лишь немногочисленные, наполовину опустевшие деревеньки. Тэй Дженг был огромным островом, но не очень густо заселенным — чуть больше шестнадцати миллионов жителей на территорию в три четверти миллиона квадратных километров. В Агинарре вдвое больше людей жило на острове Джангар, который был почти в шесть раз меньше. Череда гражданских войн, не прекращавшихся десятилетиями, естественно, сильно сократила население Дженга. Противники, боровшиеся за власть, регулярно забирали в свои армии молодых сильных мужчин, городки и деревни постепенно пустели и приходили в упадок. Иджиме даже жалела дженгцев. Уж точно, им не позавидуешь. Чем дальше, тем больше она соглашалась с собственной напарницей Аюми, свято убежденной, что оккупация Тэй Анга агинаррийцами будет во благо его жителям. Так вещала официальная пропаганда, и хотя Иджиме всегда относилась к таким лозунгам со скрываемым пренебрежением, пожалуй, здесь не поспоришь: по крайней мере, под властью Сегуната прекратится затянувшаяся гражданская война. Любая власть лучше анархии. У жителей Тэй Анга было много лет независимости, но они не смогли ей воспользоваться, вот и получили на свою голову Северное Братство.

Ресутай — пара самолетов — летел над долиной Ками, обширной площадью холмов, зарослей и болот. Обычное патрулирование, ничего интересного. После недавних боев за равнину Шао-Тар, где сопротивление Фронта Свободы было сломлено окончательно, дальшейшее продвижение вперед оказалось относительно легким и быстрым. Плохие дороги затрудняли наступление в большей степени, чем противодействие деморализованной армии свободников. В воздухе тоже воцарилось затишье. Бои над Шао-Тар, где Иджиме пополнила свой счет еще парой сбитых: «Депредэро» и каннивенским бомбардировщиком «Айзштарне» — оказались жестокими и упорными, но авиация Фронта Свободы была в них истреблена и утратила всякую боеспособность. Большинство самолетов уничтожено, аэродромы разрушены, и теперь свободники почти ничего не могли поднять в воздух. Даже немного досадно. Работа истребителей свелась в основном к разведке и патрулированию. Там, где удавалось обнаружить места сосредоточения вражеских сил или укрепления, следовал удар бомбардировщиков. После налетов «Сёкуйо» на земле оставалось мало что живого, свободники быстро научились бояться агинаррийских штурмовиков, и армия Сегуната быстро шла к Ун-Шею, последнему оплоту неприятеля на южном побережье. Возможно, последует штурм города, но не исключено, что свободники просто сдадутся.

— Ничего не видишь, Аюми? — спросила Иджиме через переговорник.

— Ни единой живой души, — отозвалась ведомая. — А ты, Иджиме?

— Чисто, — Иджиме бросила еще один взгляд на карту. — Похоже, это речка Шонги, идем точно по маршруту патрулирования. Значит, летим дальше четко на запад, километрах в восьмидесяти будет городок Куанаро. Посмотрим, что там, потом курс обратно на север, возвращаемся на аэродром.

Они уже покинули Кайши, который был слишком удален от нынешней линии фронта. Во время битвы за Шао-Тар группировка с Айто базировалась на полевом аэродроме Кем, который, правда, был оборудован заметно хуже Кайши. Наскоро возведенные «ангары» — навесы из маскировочной сети — казармы с полотняными стенами и грунтовые взлетные полосы. Налети еще один шторм-итсутанг, и от всего этого ничего не останется, но, к счастью, пока что Риото пребывал в благодушном настроении и радовал своих детей ясным небом. К жаре Иджиме уже успела попривыкнуть, и Тэй Анг был по-своему неплох, но она не станет жалеть, когда придет время покинуть архипелаг и возвращаться на «Аранами».

Интересно, предстоит ли соединению «Дзинкай» вступить в бой с врагом? Точнее, вступить в бой в ближайшем будущем? Тэй Анг уже практически захвачен: Карн пал, с Фронтом Свободы будет покончено от силы через пару децим, Тэй Лиор готов присоединиться к Северному Братству добровольно, а Тэй Файяд в изоляции и не имеет шансов продержаться долго, даже если тамошние вожди посмеют сопротивляться. Ксаль-Риумская Империя безмолвствует, а восточники шумят, но дальше громогласных заявлений на страницах газет не заходят. Пока не заходят, но все же они собирают флот. Не исключено, что это просто блеф, но если нет, кто знает, чем обернется дело…

Агинарра сильна, но у восточников, если они все-таки сумеют до чего-то договориться, будет численное превосходство. Верховное командование Сегуната, очевидно, воспринимало угрозу серьезно: Иджиме слышала, что на Тэй Луан переброшены дополнительные воздушные флотилии. Восточники предпочитали воевать по-старинке, полагаясь на пушки линкоров, северяне сделали ставку на небо. Если флот, который собирает Коалиция — не просто попытка припугнуть Агинарру — возможно, скоро станет ясно, чей расчет оказался верен. И Иджиме не сомневалась, что в таком случае Сегунат удивит своих врагов.

Внезапно девушка сузила глаза, всматриваясь вдаль. Впереди и ниже ей померещилось движение. Иджиме напрягала зрение, и быстро убедилось, что глаза не обманывают ее. Да, что-то двигалось на небольшой высоте над холмами Ками. Самолет, и Иджиме Сетано быстро узнала силуэт. Довольно толстый, короткий фюзеляж, словно половина сигары, звездчатый двигатель, широкие крылья и вертикальный стабилизатор характерной округлой формы. «Депредэро»!

— Аюми! — окликнула Иджиме через переговорник. — Ниже нас, на два часа!

— Вижу, — через пару секунд ответила напарница. — Свободник? Мы атакуем?

— Подожди, — одернула ее Иджиме. — Сначала убедимся.

«Депредэро», самолеты ниалленского производства, составляли основу истребительного парка Фронта Свободы, но некоторое количество таких же аэропланов было и в составе воздушных сил Военного Правительства. Иджиме и прочие агинаррийцы из «Дзинкай» успели посмотреть на местных летчиков в деле в боях над Шао-Тар, и относились к ним с нескрываемым пренебрежением, надо сказать — заслуженным. Дженгцы не были трусами, но это единственное, что можно было сказать о них хорошего. С выучкой у них дела обстояли неважно. Иджиме не удивилась бы и тому, что какой-нибудь пилот Военного Правительства банально заблудился и оказался в патрулируемой зоне. Не хотелось бы пополнять свой боевой счет сбитым союзником, подумала девушка, ухмыльнувшись.

Расстояние сокращалось быстро — неопознанный аэроплан летел курсом, почти перпендикулярным тому, что избрала Иджиме. Похоже, пилот еще не успел их заметить. Вскоре стало возможно распознать принадлежность самолета. Все-таки свободник: красная и зеленая полосы наискось протянулись поперек крыльев, такой же знак на фюзеляже. Ну, а раз свободник, вопросов нет. Вражеский самолет — законная добыча. Иджиме закрыла сдвижной фонарь кабины и четко проговорила:

— Аюми, атакуем. Следуй за мной.

— Есть, — пришел ответ, и Иджиме бросила «Раймей» в крутое пикирование.

Истребитель быстро набрал большую скорость, дистанция сокрашалась, и вскоре свободник попал в прицел. Иджиме нажала на гашетку, тяжелые пулеметы над мотором громыхнули, дав очередь, но то ли удача была на стороне врага, то ли он был подготовлен лучше большинства местных летчиков. Он успел заметить опасность и в последний момент ушел из-под огня внезапным маневром. Теперь атаковала Аюми, и снова противник не подставился под пули. Затем он задрал нос и начал набирать высоту. Видимо, пытался оторваться и уйти, и имел шансы на успех: «Депредэро» мощнее и быстрее «Раймея». Иджиме стиснула зубы от досады. Вдвоем упустить одного врага было бы постыдно. Но он еще не успел оторваться настолько, чтобы погоня стала бесполезной.

— Аюми, обходи его справа, — быстро приказала Иджиме.

Пара разделилась, обходя противника так, чтобы, уклоняясь от атаки с одной стороны, тот неизбежно подставился бы второму «Раймею». Иджиме перевела рычаг газа на предел, выжимала из двигателя все, что возможно, и оторваться «Депредэро» не удалось. Аюми обошла со стороны солнца, атаковала, но свободник снова ушел с линии огня. Он был на самом деле очень хорош. Удивительно хорош для дженгца. Выходит, и среди тех есть мастера. Он вполне мог оторваться, не будь у Иджиме напарницы. Или даже вступить в бой, и племянница тайрё не была бы так уверена, на чьей стороне будет победа, сражайся они один на один.

«Ну, нет, не уйдешь!» — воспользовавшись предоставившимся шансом, Иджиме бросилась наперерез врагу, сократила дистанцию и снова поймала «Депредэро» в прицел. Загромыхали пулеметы, и пули, полет которых был отмечен яркими огненным стрелами трассеров, зацепили-таки истребитель Фронта Свободы. Попадание оказалось удачным: отлетели какие-то обломки, и через несколько секунд от двигателя «Депредэро» повалил густой дым. Есть! Свободник попытался отвернуть, но слишком поздно. Иджиме висела у него на хвосте и стреляла короткими очередями, а затем к ней присоединилась и Аюми. Пули проходили вплотную к цели, а некоторые попадали, но свободник все еще держался в воздухе. Живуч, позавидовала Иджиме. Все-таки ниалленский «Депредэро» — очень неплохой самолет, вряд ли «Раймей» мог бы бороться за жизнь с такими повреждениями.

Противник снова пошел на вираж, но агинаррийка предугадала маневр. Воздушный бой не случайно сравнивают со старомодной дуэлью, тут и правда есть что-то общее с поединком на клинках. Реакция и опыт, безусловно, важны, но не меньшую роль играют интуиция и удача. И сейчас преимущество оказалось на стороне Иджиме. Свободник был хорош, но, к своему несчастью, все-таки недостаточно хорош, да и его поврежденный самолет утратил преимущества над «Раймеем». Дженгцу не удалось стряхнуть преследователей с хвоста. Иджиме еще больше сократила дистанцию и снова надавила на гашетку. Пули прошили хвост «Депредэро». Еще одна очередь зацепила правое крыло и разворотила элерон, и этот удар оказался для дженгского истребителя роковым. «Депредэро» внезапно опрокинулся на бок и, оставляя за собой дымный след, помчался к земле.

Фионелла непроизвольно закусила губу, следя за схваткой в небе. Адренали разошелся по телу, и сердце отчаянно колотилась. Два самолета спикировали на истребитель Фронта Свободы сверху и атаковали. Агинаррийские самолеты были окрашены в темно-зеленый цвет с причудливым узором оливковых разводов, а снизу фюзеляж и крылья были бледно-голубыми; на крыльях выделялся арко-алый знак в виде огненного языка в белом круге. Глядя в бинокль, Фио заметила, как позади бешено вращающихся пропеллеров обоих истребителей засверкали вспышки, и поняла, что агинаррийцы уже стреляют. Одинокий истребитель отчаянным маневром ушел от внезапной атаки, и девушка поймала себя на том, что сочувствует пилоту-свободнику. Это казалось глупым, ничего хорошего ни от кого из сторонников Фронта Свободы ей ждать не приходилось, но и агинаррийцам она симпатизировала не больше. И сейчас, наблюдая снизу за боем, она невольно отдала свои симпатии тому, кто оказался в меньшинстве и борется за собственную жизнь.

Свободник ловко ушел от нескольких атак обоих противников. Он делал все, что мог, но агинаррийцев было двое, и действовали они грамотно. Фионелла Тарено ничего не смыслила в воздушных схватках, но даже она быстро отметила, как ловко пара истребителей со знаками драконьего пламени обходит противника, зажимает в клещи, так, что пытаясь уйти от одного, он непременно подставлялся другому. Они действовали слаженно, помогая друг другу, и это производило тяжелое впечатление: так пара венатов играет с загнанной добычей, прежде чем прикончить. Фионелла искренне надеялась, что свободнику удастся вырваться из ловушки и спастись.

Но, разумеется, богам в небе не было дела до ее надежд. Бой продлился недолго и закончился предсказуемо. Сам момент роковой атаки Фионелла пропустила, она лишь увидела, как дженгский самолет вдруг задымил и сбился с курса, а оба агинаррийца преследовали его. Самолеты описали в небе почти полный круг и снова приближались к холму, где в тени листьев фераксы укрылись Фионелла и Дейсел. Оба агинаррийцы висели позади дженгца, как приклеенные, и тот уже не мог оторваться. Северяне продолжали строчить из пулеметов и, видимо, попадали, потому что их жертва внезапно резко завалилась на крыло, став похожей на раненую птицу. Затем самолет начал падать. Фио вздохнула, видя это, и вдруг от падающей машины что-то отделилось? Человек? Было слишком высоко, чтобы понять, и девушка потянулась за биноклем, но тут ответ на ее вопрос стал ясен сам собой: над падающей фигурой вдруг распустился белый купол парашюта. Парашютист медленно спускался вниз, а оба агинаррийских истребителя барражировали выше, и Фионелла снова сжала кулаки и затаила дыхание. Человек на парашюте был совершенно беззащитен, и девушка слышала устрашающие истории о том, как во время воздушных на Тэй Луане три года назад агинаррийцы ради забавы из пулеметов расстреливали сбитых летчиков — луанцев и южан из добровольческого корпуса — прямо в воздухе.

Но ничего не произошло. Агинаррийцы не пытались помешать свободнику приземлиться, хоть и кружили в небе, как пара хищных птиц, высматривающих добычу на земле. Вскоре парашют пропал из поля зрения Фионеллы, а звено северян, сделав напоследок еще пару кругов над местом падения сбитого самолета, снова ушло на высоту и взяло курс на восток. Наконец, они исчезли, и звук работы двигателей смолк.

— Кажется, все, — прокомментировал Дейсел.

Фионелла не ответила. Она поднялась на вершину холма, туда, где заросли фераксы были ниже человеческого роста, и напряженно всматривалась в небо.

— Что там? — удивился гайонец. — Они уже улетели!

— Тот летчик, — пояснила Фио. — Свободник. Он выпрыгнул с парашютом. По-моему, он должен был приземлиться где-то там, — девушка вытянула руку, указывая направление.

— Ну и что? — не понял ее спутник. — Нам лучше разойтись с ним без шума. Он из Фронта Свободы, а значит, не друг. Пусть идет своей дорогой, нам с ним делить нечего.

— Нет, подожди, — возразила Фионелла. — Мы все еще не знаем, где находимся, а пилоты… они ведь, когда отправляются на задание, берут с собой карту местности, верно?

— Хм… Возможно, — согласился Дейсел. — Пожалуй, стоит его поискать, — он поудобнее пристроил на плече ремень пистолета-пулемета, и девушка вздохнула. Да, вряд ли со свободником удастся договориться миром. Хотя еще неизвестно, удастся ли вообще найти его, ведь даже где он упал, они видели только приблизительно. Тут кругом непролазные заросли, отыскать человека будет очень трудно.

Место падения самолета она заметила сразу: над землей вертикально поднимался высоко вверх столб темно-серого дыма. На глаз, до него было несколько километров, но Фио высматривала не самолет, а парашют летчика, что было далеко не так просто. Наконец, поднявшись на очередной холм, повыше других, Фионелла приметила далеко в стороне что-то блестящее. Она поднесла к глазам бинокль, и смогла рассмотреть белоснежную ткань, повисшую на кронах фераксы в лощине между двумя холмами. Девушка окликнула спутника:

— Дейсел, там парашют!

Мужчина взял у нее бинокль и вглядывался несколько секунд.

— Вижу. Пойдем. И держись позади меня, хорошо?

— Как скажешь, — Фио понизила голос. — Думаешь, он еще там?

— Если верит, что свои могут подобрать его, то, возможно, остался на месте, — Дейсел держал оружие наготове.

Они снова углубились в тень фераксы. Пробираться было непросто: землю устилала какая-то ползучая растительность, не колючая, но исключительно цепкая. Очень скоро Фионелла оставила попытки избавиться от тонких побегов и каких-то шипастых шариков, приставших к ее одежде. Несколько таких попали даже в волосы. Видимо, это были семена. Анадриэлька не думала, что ей когда-то придется выступить в роли дворняги, разносящей молодые отростки ункории.

Наконец, они нашли, что искали: белый шелк парашюта висел в трех метрах над головами, распластавшись на жестких ветвях фераксы. Он напоминал большой, бесформенный шатер. И почти сразу, вглядываясь в его тень, Фионелла увидела пилота. Человек лежал вниз лицом. К удивлению девушки, на нем был не летный комбинезон и не пятнистая военная форма Фронта Свободы, а простая одежда, вроде той, которую на Дженге носят люди среднего достатка: темная шелковая рубашка с широкими рукавами по локоть, просторные штаны и невысокие сапожки. Человек не двигался, а ковер из побегов и сухих листьев под ним был покрыт темно-красными пятнами.

«Он ранен? — подумала Фио, и тут же ругнула сама себя. — Нет, он просто прилег отдохнуть посреди зарослей и случайно упал в лужу чужой крови! Не будь глупой — ясно, что он ранен, а может, и мертв!»

Очевидно, пуля задела пилота. У него еще хватило сил покинуть самолет и приземлиться, но, избавившись от парашюта — анадриэлька видела стропы, свисающие сверху и распластавшиеся на земле, словно перепутанная рыбачья сеть — он не прошел и двадцати метров. На земле остались следы, дававшие понять, что последние несколько метров раненый пытался ползти. Теперь он даже не пытался пошевелиться, и не понять было, жив человек или мертв.

Дейсел приблизился к телу и встал над ним на колени. Фио присоединилась к нему и сглотнула, бледнея: крови было много. Очень много. Зрелище было жутким, и девушка поняла — человек обречен. Вряд ли у него были бы шансы, даже не окажись он посреди этой проклятой пустоши, где не на кого надеяться. При всем желании, ни Фио, ни Дейсел не смогли бы оказать ему существенной помощи.

— Еще дышит, — спокойно произнес Дейсел, и сразу добавил, — но это ненадолго. Пуля попала в лопатку и прошла навылет. Крупнокалиберная. Агинаррийский пулемет, модель 345, одиннадцать линий. Такие ставятся на их самолеты. Пуля пробьет навылет толстую стену из кирпича и человека, который за ней прячется.

— Спасибо, Эйрин, но мне вовсе не нужно знать такие подробности, — по какой-то причине девушке вдруг захотелось, чтобы тот пилот-агинарриец, который так упорно гнался за горящим самолетом свободника и добивал его, оказался здесь и увидел дело рук своих. В кабине истребителя, должно быть, все это не кажется страшным: ты просто летаешь, стреляешь и сбиваешь с небес другие самолеты, и можешь не думать, что происходит при этом с людьми, которые сидят у них внутри. Мысль была нелепой, но удивительно назойливой.

Дейсел, не страдавший от излишней впечатлительности, бесцеремонно перевернул раненого на спину и удивленно хмыкнул.

— Да ведь это не местный!

Лицо человека от потери крови казалось не просто бледным, а серым, но Фионелла сразу убедилась в правоте своего телохранителя: черты сразу выдавали чужака, возможно, даже ксаль-риумца. Мужчине на вид было под тридцать, каштановые волосы коротко острижены, на щеках и подбородке — давно не бритая щетина. Фионелла была наслышана, что восточники направляли к своим союзникам на Тэй Анге инструкторов и наемников, так же, как агинаррийцы — в Ивир. Очевидно, одного из таких людей они и встретили, решила журналистка.

«Бедняга, — подумала она с сожалением. — Ему уже не увидеть родные края…»

Дейсел коснулся плеча человека, и неожиданно тот открыл глаза и тихо пробормотал что-то. Фионелла, преодолевая страх, опустилась на колени рядом с Дейселом.

— Геаларец, — сказал тот. — Говорит по-геаларски, но я не знаю этот язык.

Раненый снова что-то пробормотал. Фио прислушалась и покачала головой. Она не очень хорошо говорила по-геаларски, но кое-какие слова поняла.

— Похоже, он бредит. Говорит что-то про какие-то тени.

— Тени? — переспросил Дейсел.

— Трудно разобрать, — вздохнула Фио. — Я услышала только «Тень», и еще пару слов про какие-то поиски.

— Ладно, не так важно, — заметил гайонец. — Мы пришли за картой, и карта у него есть, — на поясе человека видел планшет, и Дейсел потянулся за ним.

— Подожди, — Фио смотрела на лицо пилота. — Нужно… что-то сделать.

— А что ты тут сделаешь?

— Перевязать, хотя бы, — растерялась Фио.

«Не будь наивнее обычного, — издевательски заявил холодный внутренний голос. — Ты со своей перевязкой ему даром не нужна. Ему нужен умелый хирург, а еще лучше — пророк Валерион1» — все это было верно, но инстинкты оказались сильнее здравого рассудка. Просто сидеть и ничего не делать, пока рядом истекает кровью человек, претило Фионелле.

— Что бы мы ни сделали, он не протянет и часа, — отрезал Дейсел, взглянул на свою спутницу и вздохнул. — Если это зрелище для тебя так невыносимо, лучше уйди и не смотри.

И она подчинилась — что еще оставалось? Ушла к склону холма и уселась там, прислонившись спиной к стволу фераксы, и молча ждала, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Почему так? За последние дни ей пришлось пережить многое, но искушение свалиться на землю и разреветься всякий раз удавалось заглушить внутри себя, а вот сейчас Фионелла почувствовала, что бороться просто нет сил. Дэвиан был прав с самого начала. Не стоило ей вообще приезжать на эту проклятую землю, где люди только и умеют, что убивать друг друга, и не хотят учиться ничему другому!

Она так и сидела, когда подошел Дейсел.

— Все кончено?

— Да, — кивнул он, и сочевственно посмотрел на нее. — Ты как?

— Все в порядке, — Фионелла глубоко вздохнула и медленно выдохнула. — Пора уже привыкать к подобным картинам, — с горькой иронией добавила она.

Мужчина уселся рядом и развернул карту.

— Вот что у него было. Мы, похоже, здесь, — он указал пальцем на точку, — но я не могу прочитать. Тут все по-геаларски.

— Холмы Ками, — прочла Фио, радуясь возможности отвлечься от собственных мыслей. — Дальше к северу река Шангори.

— Нам туда, — констатировал Дейсел. — А это что?

— Хм? — Фионелла увидела указанную отметку, сделанную черным карандашом. — Тут написано: «Руины» и еще что-то… «вход на нижнем ярусе», вот что. Почему геаларец вообще оказался в кабине истребителя Фронта Свободы? Возможно, он был военным инструктором?

— Не думаю, — возразил Дейсел. — По крайней мере, не только им. Говоришь, он упоминал «тень»?

— Ну, да. Но я не знаю, к чему это было сказано. Может быть, он просто бредил.

— Нет, — возразил Дейсел. — Это не бред. И не «тень». Это «Омбрей»!

— Да… пожалуй, — согласилась Фио. Конечно же, по-геаларски «Омбрей» — значит «тень». Секретная служба Республики!

— Наверное, неудивительно, что на Дженге действуют агенты геаларцев, — заметила девушка. — Но что он искал? Что это за «развалины»? Хм, они не так уж далеко… Мы могли бы сделать крюк и проверить.

— Ты думаешь? — удивился Дейсел.

— Почему бы нет, — вздохнула Фионелла. — Нам ведь все равно идти в направлении на север, так что это нас не задержит.

«И потом, — снова добавил внутренний голос. — Ты, кажется, ужасно хочешь, чтобы в твоем путешествия на Дженг был хоть какой-то смысл».

— Наши люди начали работу с шифром, — сказал Ларин Эдар, глава секретной службы. — Но это потребует времени.

— Разумеется, — кивнул Тамрин. — Все же постарайтесь действовать быстрее. Я чувствую, нам очень пригодится то, что скрывал нар Кааринт.

— Да, Ваше Высочество. К делу привлечены лучшие наши специалисты.

— Хорошо.

Тамрин сам не знал, считать операцию Спиро Аргена в Геаларе удачей или провалом. По крайней мере, Барон мертв, а его бумаги у ксаль-риумцев. Агинаррийцам не достанется наследство торговца информацией, а любой шифр можно разгадать, раньше или позже. Конечно, при условии, что Седьмой отдел Агинарры не обвел вокруг пальца Имперскую секретную службу. Кто поручится, что «архив», захваченный капитаном Аргеном — не фальшивка, состряпанная заранее, чтобы сбить ксаль-риумцев со следа?

«Ладно, что толку сейчас гадать, — подумал кронпринц. — Время покажет. Прочтем, что там написано, затем будем думать об остальном».

— Что, если воспользоваться нашей «Витарией»? — предложил Тамрин. «Витария», чудо-машина, изобретенная одним ксаль-риумским инженером, справилась с шифром агинаррийского Объединенного Флота. — Хотя, о чем я говорю. Вы сами понимаете, что нужно, лучше меня, Эдар. Главное — сделайте все по возможности быстро. Нас поджимают сроки.

— Вы так полагаете, Ваше Высочество?

— Считайте это интуицией, — ответил кронпринц.

На утро у Тамрина было запланировано предостаточно дел. Все-таки, Империя воюет с Ивиром, и хотя последние битвы были удачными для ксаль-риумцев, нельзя забывать и о Сафири. Конечно, война — это, главным образом, забота Дэвиана, и кузен уже вернулся на Кехребар. Туда же стягивались войска и корабли, из чего не делалось секрета. Репортажи с Кехребара были во всех ксаль-риумских газетах. Гораздо меньше писали об Инчи, где также велась подготовка. Дэвиан воистину мог гордиться собой: он все-таки заставил Магистров в Генеральном Штабе прислушаться к его доводам. Даже отец, после нескольких бесед, прошедших в весьма напряженной атмосфере, нехотя согласился с ним, и вопрос был решен. Н-да, это действительно большое достижение Дэвиана. Разбить ивирцев в морском сражении едва ли было сложнее, чем заставить Императора и Магистров сделать то, что он хотел.

Операции с романтическим названием «Феникс на рассвете» было дано добро. Дэвиан остался верен себе: собирался сделать то, чего ивирцы не ждут. Поднять шумиху на Кехребаре, нанести ложный удар по Янгину, но главный удар последует сразу по Кадиху. Поддержка фиаррийцев делает это возможным, и даже если не удастся сохранить план в секрете, преимущество на стороне ксаль-риумцев. В любом случае, имперский флот господствует на море, и «катрабам», как прозвали ивирцев среди солдат и моряков, нечем их остановить. А если операция увенчается успехом, и ксаль-риумская армия высадится на Кадихе, все может закончится очень быстро. Людям Ларина Эдара удалось выйти на нескольких высокопоставленных офицеров Блистательной Гвардии, которые сделали недвусмысленный намек: ксаль-риумцы позволят им самим решать, кто станет новым султаном, а они взамен выдадут Империи Ажади Солнцеподобного. Это была бы приемлемая сделка.

Кроме того, Тамрин собирался переговорить с офицерами Штаба еще по одному вопросу, не столь важному, но также интересному. Дэвиан выступил с предложением сформировать из нескольких авианосцев, включая «Императрицу Тамарию», независимую боевую группу по образцу агинаррийских ударных соединений. Это не вызвало особенного энтузиазма ни у Анно, ни у Талана — оба они были вояками старой закалки и отдавали предпочтение традиционному флоту с ядром из тяжелых кораблей; авианосцы же, по их мнению, были полезны для разведки, поддержки сухопутных войск и обороны главных сил флота. Но авторитет префекта Западной эскадры сейчас был слишком высок, чтобы с ним кто-либо стал спорить открыто, да и Тамрину идея казалась перспективной. Обе большие битвы — и у Анлакара, и в Ивирском Море — кузен выиграл, сделав ставку на авиацию. Но, конечно, этот вопрос не из разряда неотложных, им предстоит заниматься после того, как будет покончено с Ажади.

«Ладно. Война войной, а обед по распорядку», — припомнил Тамрин известную солдатскую мудрость, и прошел в собтсвенные апартаменты. В столовой уже был накрыт завтрак, и Реджиния сидела за столом. Инфанта-анадриэлька читала газету. «Южная Звезда», отметил Тамрин, и ему бросилась в глаза, что жена хмурится. При появлении принца, она подняла взгляд:

— Тамрин, ты уже знаешь?

— Что именно? — поинтересовался он. — Что тебя так встревожило?

— Вот… — она протянула ему газету.

Тамрин прочел и ругнулся сквозь зубы. Этого еще не хватало. На первой полосе была воистину громогласная статья о внезапном исчезновении специального корреспондента Фионеллы Тарено. Из того, что написали в «Южной Звезде», следовало, что Фионелла уже несколько дней не связывалась с представителем газеты в Файинге, не передавала никаких сообщений, а все попытки что-то разузнать у людей Чаори Кая ни к чему не привели. Военное Правительство отделалось туманными отговорками и заверениями, что, дескать, «поиски ведутся».

«Не было печали…» — Тамрин бросил газету на стол и повернулся к двери.

— Куда ты? — спросила Реджиния.

— Нужно переговорить с Дэвианом, — Тамрин поспешно покинул свои комнаты.

Кузен сейчас на Кехребаре, а туда тоже доставляют «Южную Звезду», да и радио, забери его Пармикул, наверняка об этом упомянет… Конечно, Дэвиан — человек разумный, и вряд ли выкинет что-нибудь сумасбродное, и все же, лучше, если он узнает о случившемся от Тамрина, а не из газеты.

1 Валерион — один из десяти пророков в религии Юнидеуса. Чародей-целитель, научил людей медицине.

ГЛАВА 10

— Сюда, — Адриан ле Нэй указал вниз и следом за Мари спустился по лестнице.

Это был тот же старый пароход, где недавно держали в заточении нар Кааринта; ле Нэй провел женщину в ту же комнату, которая служила жилищем безвременно почившему Барону. Прежде Мари никогда не бывала здесь и не знала об этом месте, иначе, вероятно, каннивенца умыкнули бы прямо отсюда: среди заброшенных доков района Марьер нападавшие чувствовали бы себя свободнее, чем в порту. Да и охрана была невелика — постоянно Барона сторожили всего два человека. У Оркестра было не так много надежных людей, которым можно доверить что-то подобное. Большинство агентов занимались сбором информации и никогда не принимали участия в делах такого рода. Ле Нэй даже не знал почти никого из них ни в лицо, ни по именам — только по оперативним псевдонимам — а они не знали его. Маэстро не имел отношения к работе агентурной сети, просто жил тихой жизнью, не привлекая к себе внимания, в ожидании очередного вызова от Дирижера. В последнее время такое происходило слишком часто. Слишком много «деликатных» поручений, на которых специализировался Адриан ле Нэй, и это было плохо. Оркестр привлекал к себе лишнее внимание.

Он смотрел на спину женщины, идущей впереди. Мари была немолода, но еще не утратила ни прямоты осанки, ни привлекательности, в ее темно-каштановых волосах не появилась седина. Ле Нэй уважал ее, и теперь ему было неприятно, даже больно думать о том, что именно она оказалась двойным агентом. Про укрытие в районе Марьер она не знала, но, по идее, не должна была знать и о «Ферозо». Как-то проведала, или она не единственная работает на ксаль-риумцев? Ну, нет, это маловероятно. Имперскую секретную службу опасно недооценивать — в прошлую войну агинаррийцы уже успели в этом убедиться на собственном горьком опыте — но все же она не всесильна. Скорее, Мари как-то разнюхала про нар Кааринта и «Ферозо». Ле Нэй подозревал, что сам Дирижер позволил себе сказать лишнее в ее присутствии. Мари пользовалась большим доверием.

Он провел женщину в «апартаменты» покойного Барона. Обстановка там не изменилась: матрас на полу, единственный стул и керосиновая лампа в качестве источника света. Мари нахмурилась, обернулась к ле Нэю и спросила:

— Что это за место? И где клиент?

— Он здесь скрывается, — пояснил Адриан. — Скоро он появится вместе с Дирижером. Тот передаст вам дальнейшие инструкции, Мари.

— Вы останетесь здесь, Даво?

— Да, я должен буду сопроводить клиента.

Видимо, его слова удовлетворили Костюмершу, та замолчала и ждала, не задавая вопросов. Ожидание затянулось ненадолго, появился Дирижер. Он был один, и женщина снова спросила:

— Что происходит? — в ее голосе была тревога. Похоже, Мари начала догадываться, что что-то не так.

Ле Нэй ничего не сказал, просто посторонился, пропуская резидента, и встал рядом с дверью. Пусть говорит Дирижер, это его работа. Что бы он ни решил, Адриан ле Нэй выполнит приказ. Ведь так гораздо проще…

Дирижер не стал медлить и играть в слова.

— Мы все знаем, Мари, — заявил он. — Ты выдала нас ксаль-риумцам.

Женщина взрогнула, но моментально совладала с собой.

— Что? — она изобразила недоумение. Весьма умело изобразила, надо отдать ей должное. Хорошая актриса.

— Ты встречалась с человеком по имени Левьен. И передала ему информацию, — лицо Дирижера было каменным, голос — пустым и невыразительным. — Имя агента, которого мы якобы отправили в Ксаль-Риум. Маэстро проследил за тобой.

— Что? — Мари оглянулась на ле Нэя. — Он пытается обвинить меня? Это ложь!

— Я все видел собственными глазами, — холодно сказал Адриан. — Порт, камера хранения номер 388.

— Он только говорит, будто бы видел! — Мари по-прежнему обращалась не к нему, к Дирижеру. — Но он лжет. Он пытается отвести подозрения от себя! Венсан…

— Замолчи, Мари! — перебил Дирижер. — Ты и так сказала достаточно.

«Венсан? — мысленно прокомментировал ле Нэй, начиная понимать. — Значит, вот в чем дело?»

Отношения подобного рода между агентами были запрещены, но, похоже, Дирижер не устоял. В этот момент ле Нэй ему даже сочувствовал. Он не был слишком удивлен, поняв правду. Ле Нэй не назвал бы Мари красавицей, но что-то в ней, безусловно, было. Должно быть, она умела нравиться мужчинам. И воспользовалась этим. Но Дирижер… Такого ему не простят. Седьмой Отдел не знал снисхождения к агентам, виновным в провале важных поручений, и былые заслуги в зачет не идут. Хуже того, Мари знала большую часть людей, работавших в его ячейке, а значит, наверняка уже знают и ксаль-риумцы. Имена, внешность, легенды — всё! Пугающая перспектива.

Мари опустила взгляд, глубоко вздохнула, затем, словно сбросив с плеч невидимый груз, выпрямилась.

— Прекрасно, — сказала она, не пытаясь больше притворяться. — Что теперь?

— Зачем, Мари? Что тебя подтолкнуло к этому? — спросил Дирижер. В его голосе угадывалась затаенная боль. Похоже, женщина значила для него действительно многое. Как глупо с его стороны…

— Зачем? — повторила она. — Вы чужаки в Геаларе, изгои, но я жила здесь, когда Агинарра оккупировала Виктэр! Вы можете ненавидеть Республику, вы — потомки сбежавших дворянчиков — а я здесь выросла. Я видела, на что похожа жизнь под властью северян, и не позволила бы вашим хозяевам снова ступить на землю Геалара!

— Красивые слова, Мари, — голос Дирижера ожесточился. — Но только слова. Ты работала не на геаларцев, не на «Омбрей». Мы знаем это. Ты передавала информацию ксаль-риумцам. Вернее, продавала. Тебе просто нужны были деньги, не так ли?

— Думате, что хотите, — устало сказала Мари. — Вы оба. Мне все равно. Я знаю, что живой вы меня отсюда не выпустите.

— Как многое ты успела сообщить ксаль-риумцам? Что выдала им? Меня? Маэстро? Остальных?

— Вы ничего от меня не услышите, — Мари отвернулась. — Мне хорошо известно, как действует Оркестр. Живых свидетелей вы не оставляете.

— Мы можем договориться, — возразил Дирижер. — Твоя жизнь в обмен на откровенность.

— Не говори глупостей! — женщина коротко, диковато рассмеялась. — Я слишком долго с вами работала, чтобы поверить в такое! Я в вашей власти. Делайте, что хотите, но говорить я не стану.

— Мы можем тебя заставить, — заметил Дирижер. — Не думай, что я буду колебаться.

— Делай, что хочешь, — повторила Мари.

Дирижер смотрел на нее и молчал. Ле Нэй ждал. Секунды тянулись невероятно медленно, вязко. Он не пытался считать, сколько времени прошло. Почему-то казалось, что слишком много, но, наконец, Дирижер медленно кивнул.

— Очень хорошо. Ты сделала свой выбор, Мари. Даво, оставляю это на вас, — он резко развернулся и вышел.

Мари не пыталась ни сопротивляться, ни бежать. В ее глазах было отчаяние. Женщина все понимала и смирилась с неизбежным. Ле Нэй достал револьвер и большим пальцем взвел курок. Сухо щелкнул механизм, провернулся барабан.

— Только одно, — сказал он. — Фарсо Дежан. Ты подставила его намеренно, или он работал с тобой?

Мари горько усмехнулась и покачала головой.

— Хочешь, чтобы я подтвердила, что твой друг на самом деле был предателем? Надеешься успокоить свою совесть, Маэстро? Нет, я не скажу тебе. Это уже не имеет значения.

— Может, и так, — ле Нэй нажал на спусковой крючок, и выстрел прогремел в тесной каюте. Женщина упала сразу, без звука. Ле Нэй опустил руку с пистолетом и выстрелил еще раз. На душе было исключительно погано. Почему-то, когда он, выполнив приказ Дирижера, стрелял в Фарсо, он не чувствовал себя так мерзко. Он поспешил покинуть каюту и почти бегом поднялся на верхнюю палубу, затем по старой лесенке покинул корабль.

Дирижер стоял в тени ржавого корпуса. При звуке шагов он обернулся, но не стал задавать очевидный вопрос. Вместо этого отвернулся в сторону, заложив руки за спину.

— Мари работала почти со всеми в ячейке, — сказал он негромко. — Знала каждого. Лицо, имена. У нее было достаточно времени, чтобы передать все сведения ксаль-руимцам.

Ле Нэй промолчал. Это была очевидная угроза. Нет — катастрофа. Вся группа оказалась под ударом. Им безумно повезло, что на Костюмершу вышли ксаль-риумцы, а не геаларцы. Если бы она передавала сведения людям из «Омбрей», с Оркестром давно было бы покончено. Но отношения между ксаль-риумцами и геаларцами были сложными, и «Омбрей» вовсе не была в дружбе с имперской секретной службой. Это спасло Оркестр он немедленного краха, но они все равно танцуют на струне, натянутой над пропастью. Сегодня ксаль-риумцы молчат, но что придет им в голову завтра, предугадать невозможно.

— Мы провалили дело, — констатировал очевидное Дирижер. — Я провалил. Я обращусь к командованию. Затребую эвакуацию. Вы и все прочие покинете Республику.

Ле Нэй кивнул, чувствуя внутри странную пустоту. Это была действительно катастрофа, но выбора нет. Оркестр, работавший, казалось, так успешно, придется ликвидировать, а затем создавать с нуля что-то новое. Что касается ле Нэя, конечно, для него найдется другая работа. Возможно, даже в Геаларе. Седьмой Отдел выждет какое-то время и снова зашлет его в Республику, с новой легендой и под новым именем. Человек его талантов всегда где-то нужен.

— Что вы будете делать? — спросил он у Дирижера. Вообще-то говоря, тому возвращаться в Агинарру уже нет смысла. После такой неудачи, за которую он в ответе, пустить себе пулю в висок могло быть лучшим выбором.

— Ничего такого, о чем вы подумали, — холодно ответил резидент. — Я смирюсь. Пойдемте, Маэстро, здесь нам больше нечего делать.

«Похоже, нам больше нечего делать в Республике», — мысленно договорил ле Нэй, последовав за Дирижером.

— Творец и все десять пророков его, мучеников! Вы были правы насчет местной флоры и фауны, коммодор, — посетовал Артуа Мориоль. — Еще немного, и сам здесь превращусь… в мученика.

Ученый-геаларец помассировал левое запястье. Ладонь и запястье были туго перевязаны. Вчера вечером Мориоль умудрился напороться на шипы какого-то местного растения. Врач вытащил из его руки полдюжины зазубренных крючков и обработал рану дезинфицирующим составом, но рука все равно воспалилась. Тагати даже пожалел, что взял его с собой, Мориоль слишком ценен, чтобы подвергать его риску. Но знания геаларца могли пригодиться. Он продолжал работать с картами, стараясь насколько возможно сузить район поисков, и кое-каких успехов добился.

«И все же, возможно, я слишком поторопился, — упрекнул себя Тагати. — Этот район небезопасен, следовало бы выждать некоторое время».

Армия свободников уже отступила дальше на юг, но отдельные отряды еще скрывались в местных джунглях, устраивая засады на агинаррийцев и солдат Военного Правительства. С Тагати и Мориолем был сильный отряд: восемь автомашин. Четыре были полноприводными вездеходами, четыре других — полугусечными грузовиками, прикрытыми легкой броней и вооруженными пулеметами. С Тагати и его группой было пятьдесят человек, и не просто солдат, а бойцов из отборных отрядов «Кайтен» — лучшие из лучших в агинаррийской армии. Но даже при всем этом, коммодор не был уверен, насколько разумно он поступил, отправившись на поиски столь поспешно.

«Возможно, мне просто надоели бесконечные задержки, — заметил про себя Тагати. — Ведь я жду уже целых двадвать пять лет, и… ничего!»

— Вы же сами жаловались, Мориоль, что никогда не были в научной экспедиции, — сказал он вслух. — А такие мероприятия всегда сопряжены с определенными неудобствами.

— Действительно, — согласился геаларец. — И мне выпала сомнительная честь стать первым пострадавшим, — он снова опустил взгляд на покрасневшую, отекшую ладонь.

— Пожалуй, вам придется снова обратиться к медику, — произнес Тагати. — Это выглядит не очень хорошо.

— Я и чувствую себя не очень хорошо, — вздохнул Мориоль. — Разумеется, коммодор, вечером я снова отдам свою руку во власть вашего костоправа. Я понимаю: я слишком ценный ресурс, чтобы рисковать собой.

— Совершенно верно, Мориоль, — без тени иронии ответил агинарриец.

— Я безмерно польщен, — съязвил ученый. — Не смел и надеяться, что…

Грохот прервал его речь, а затем машина резко затормозила, и их обоих бросило вперед. Снаружи зазвучали узнаваемые звуки — резкий треск пистолетов-пулеметов, винтовочные выстрелы.

«Проклятье! — мысленно выругался Тагати. — Я ведь ждал засады. Вот и накликал!»

— Какого… — Мориоль вскочил с сиденья. — Что это, коммодор?

— А разве не ясно? В нас стреляют, — Тагати схватил геаларца за раненую руку и бесцеремонно дернул к себе. Мориоль охнул от боли, но коммодор не обратил на это внимания.

— Сидите и не дергайтесь, — приказал он. — Здесь вы в большей безопасности, чем снаружи. Броня защитит от пуль или гранат. Не высовывайтесь, ясно вам?

Сам агинарриец позволил себе, приподнявшись, выглянуть в смотровую щель, оставленную в бронированном борту грузовика, но мало что мог через нее увидеть. Стрельба продолжалась — частая, хаотическая. К звукам ручного оружия добавился мощный, басовитый лязг крупнокалиберных пулеметов, установленных на грузовиках. Машина, в которой находились Мориоль и Тагати, также содрогнулась от отдачи — стрелок опустошал ленту. Тяжелые пули с легкостью пронизывали насквозь стволы хиаценер, на глазах у Тагати от одного из деревьев брызнули щепки и ошметки кожистого покрова, заменявшего кору. Человек с карабином показался на виду, выстрелил, попытался отбежать, но тут же дернулся и рухнул на землю, сраженный чьей-то пулей. Затем появился агинарриец. Солдат опустился на колено, упер в бедро приклад небольшой ручной мортирки и выстрелил. Граната улетела в заросли и взорвалась.

— Ну и что? — осведомился Мориоль, пытавшийся за ядовитыми интонациями спрятать страх. — Кто побеждает?

Ученый вжался в бронированный борт машины и не собирался выглядывать. Да Тагати и не позволил бы ему — только шальной пули и не хватало для полного счастья. Коммодор оторвался от наблюдения и сказал:

— Все в порядке. Просто подождем, пока все это закончится.

Ждать пришлось минут пятнадцать. Наконец, выстрелы начали стихать, затем, еще через несколько минут, водитель сообщил через переговорную трубу.

— Все кончено. Коммодор Тагати, лейтенант Синго просит вас подойти.

— Оставайтесь на месте, Мориоль, — еще раз повторил Тагати и покинул машину.

В воздухе еще оставался острый запах сгоревшего бездымного пороха. Солдаты в невзрачной серо-зеленой форме держали оружие наготове. К борту одной из машин прислонился раненый в окровавленной одежде, его штанина была срезана выше колена, и врач — тот самый, который вчера спасал Мориоля от колючего куста — что-то делал с окровавленной ногой агинаррийца. Солдат был бледен, его лицо перекосилось от боли, но он не издал ни стона. Несколько тел в такой же серой форме лежали на земле. От капота передней машины шел дым.

— Это свободники. Они устроили на нас засаду, коммодор, — сообщил лейтенант Синго, командир отряда «Кайтен».

— Чего стоило ожидать, лейтенант, не так ли?

— Да, коммодор Тагати. Я удивлен, что это не случилось раньше. Мы их отогнали. Потеряли одну машину, похоже, — Синго кивнул в сторону поврежденного вездехода.

«И верно, здесь слишком опасно, — подумал Тагати. — Проклятые партизаны».

Вслух он ничего говорить не стал. Синго принял рапорт о потерях от одного из своих помощников-сержантов, затем из леса появилось еще несколько агинаррийцев. Они вели впереди себя четверых обезоруженных местных в одинаковых куртках, покрытых зелеными, серо-желтыми и черными разводами.

— Пленные, — констатировал лейтенант. — Возможно, скажут что-нибудь полезное. Амаясу! — позвал он. — Поговори с этими шемгарами1!

Пленных заставили встать на колени. Один замешкался и тут же получил удар в спину прикладом пистолета-пулемета. Дженгец свалился, и агинарриец-охранник добавил ему носком сапога по ребрам. Тагати поморщился:

— Думаю, с него достаточно. Вряд ли вы что-то от них узнаете, если забьете насмерть.

Лейтенант Синго оскалился:

— Поверьте, коммодор Тагати, этот язык они понимают лучше всего.

Один из солдат приблизился к пленникам и начал говорить на местном наречии. Вскоре один из дженгцев ответил, потом другой. Беседа продолжалась несколько минут, потом Амаясу вернулся к офицерам и сообщил:

— В их отряде было около сорока человек, господин лейтенант.

— Мы нашли девятнадцать тел, — добавил сержант, имени которого Тагати не знал.

— И четверо пленных, итого двадцать три. Значит, около половины ушли. Амаясу, что еще они сказали?

— Других отрядов поблизости нет. Все ушли на юг.

— Хоть что-то хорошее, — проворчал лейтенант. — Если, конечно, они не врут.

— Они слишком напуганы, чтобы врать, — с презрением сказал солдат. — Не ждали нарваться на такой прием. Что будем с ними делать, господин лейтенант?

Тот бросил быстрый взгляд на коммодора, и Тагати догадался, что, не будь рядом с Синго вышестоящего начальства, судьба пленников оказалась бы незавидной. Пуля в затылок, и вся недолга; лагеря военнопленных на севере острова и так уже переполнены после недавних побед. Но в присутствии флотского офицера кайтеновец предпочел ограничиться малым:

— Связать их. Отправим в тыл вместе с нашими ранеными, и пусть местные сами с ними разбираются.

У Тагати возникло искушение выведать у пленных: не знают ли они о чем-либо странном в округе. Но коммодор воздержался от расспросов, вероятность удачи была слишком мала. Скорее, пленники, в надежде на снисхождение, напридумывают столько странностей, что хватит на целый мистический роман.

— Продолжаем путь, коммодор? — спросил лейтенант Синго. Он не был посвящен в подробности поисков Тагати, все, что он знал — ему и его отряду предписано следовать за группой флотских и обеспечить их безопасность. Лейтенант и не задавался лишними воспросам. В «Кайтен» это было не принято.

— Да, — кивнул Тагати. — Продолжаем.

— Сожалею, что вынужден сообщать тебе такие новости, Дэвиан, — проговорил Тамрин.

Его голос звучал неразборчиво, имперскую столицу отделяло от острова Кехребар почти пять тысяч миль. Имперцам недавно удалось наладить связь, протянув кабель до Анлакара. Теперь командующий флотом и высшие офицеры могли разговаривать с Паталианом непосредственно, минуя телеграф или радиостанции.

— От сожалений ничего не изменится, Тамрин, — медленно ответил Дэвиан. — Спасибо, что сразу дал знать…

Сегодняшние газеты еще не доставили с континента, и сообщение от двоюродного брата свалилось на Дэвиана, как камень с чистого неба. Он помолчал немного, переведя дыхание. Хотелось сесть или опереться о стол. Он боялся чего-то похожего, и все же, надеялся, что беды не произойдет. В конце концов, Фионелла — не единственный журналист, отправившийся на острова Тэй Анга, и с ней человек из секретной службы. Что же случилось? Да все, что угодно, сам себе ответил он. Война есть война, никто не застрахован от роковой случайности. А может, дело и не в случайности.

— Известно хоть что-то? — спросил он.

— Пока ничего, сверх того, что я рассказал, Дэвиан. Фионелла, как и другие корреспонденты, направлялась на юг острова, но ее машина на место не прибыла. Дженгцы молчат.

— Разумеется, из них ничего не вытянешь, — процедил Дэвиан.

— Мы сделаем все возможное, — сказал кузен. — Я немедленно отдам приказ Эдару, он подключит к делу лучших агентов на Дженге. С тех пор, как агинаррийцы захватили Тэй Луан, наша секретная служба много внимания уделяет островам Анга. У нас есть там надежные люди, даже в самом дворце Унагир. Что бы ни скрывал Чаори Кай или агинаррийцы, мы узнаем правду. Это самое лучшее, что мы сейчас можем, Дэвиан. Прости, но такова правда.

— Да. Я понимаю, Тамрин, — сухо ответил Дэвиан.

— Мы сделаем все, что в наших силах, — повторил Тамрин. — Как только будут результаты, я свяжусь с тобой. До тех пор…

— До тех пор, — перебил Дэвиан, — остается только ждать. Можешь не объяснять очевидное.

— Ладно… — Тамрин помедлил. — Ты справишься с этим?

— Я помню свой долг, — ответил Дэвиан. — Что бы ни случилось, я нужен здесь, и уж конечно, не на Тэй Дженге, где от меня пользы не будет никому. Можешь не беспокоиться за меня. Все на этом?

— Да. Больше мне нечего добавить, к сожалению. Удачи, Дэвиан, — кузен прервал связь.

Дэвиан аккуратно положил трубку на место и подошел к окну. Внутри словно застыл ледяной ком, Дэвиан чувствовал странное… опустошение. И еще тяжесть, как будто что-то невидимое внезапно свалилось на плечи. Он не мог просто стоять на месте и молчать, хотелось действовать, сделать хоть что-то…

«А что ты сделаешь? — ядовито спросил он себя. — Бросишься на Тэй Дженг, изображая из себя благородного рыцаря? Много в этом смысла… Тамрин прав, все, что остается — это положиться на наших людей и ждать вестей. Возможно, уже слишком поздно, но, кто знает?..»

Проклятье, нельзя было позволять ей отправиться на Анг! «Да? И как бы ты остановил ее? Запретил? Связал по рукам и ногам? Заточил в Палатиане?» Неважно, как! Если бы удалось настоять на своем, то…

Дэвиан снова медленно выдохнул, пытаясь взять эмоции под контроль. Это было непросто, обычно ему удавалось легче справиться с собой. Что бы ни случилось, Фионелла сейчас на Тэй Дженге. Возможно, она жива. Возможно, нет. Но если жива, помочь ей могут только люди Тамрина, не Дэвиан. Вот и вся правда, и неважно, нравится она или нет — правду можно только принять. А его, Дэвиана, задача — покончить-таки с Ивиром. Сначала — Ивира, а потом… кто знает, возможно, потом — Тэй Анг и агинаррийцы. Дико хотелось перевернуть вверх дном все острова этого проклятого архипелага, и снова Дэвиан заставил себя успокоиться, пока эмоции не завели его слишком далеко.

Скрипнула дверь, и на пороге, как обычно, без доклада, появился Селио Вейкар, командир отряда линейных крейсеров.

— Префект Каррел, я подготовил данные, которые вы хотели увидеть, — субпрефект нахмурился. — Префект Каррел, вы…

— Все в порядке, капитан, — Дэвиан выпрямился и постарался, чтобы голос звучал предельно бесстрастно. — Вернемся к делам. Оставьте бумаги, я просмотрю их. Скоро мы уходим с Керхебара.

Как обычно, полковник Ишигава казался невозмутимым и нудным, словно банковский клерк. Доклад из Виктэра он и зачитал, словно тот же клерк — очередную сводку о доходах и расходах. Хотел бы генерал Мио Тинг разделять его настроение.

— Какие будут указания, господин генерал? — завершил Ишигава.

— Постойте, — Тинг резко взмахнул рукой, выдав свою злость. — Вы уверены, что Дирижер не преувеличивает опасность?

— Сам Дирижер уверен в этом. Двойной агент имел доступ к наиболее тщательно оберегаемым секретам Оркестра. В том числе, к личности наших людей. Несомненно, ксаль-риумцы также располагают этими сведениями. До сих пор они не выдали наших людей геаларцам потому, что сами могли пользоваться информацией, которую добывал Оркестр, в своих интересах. Но теперь, когда их человек раскрыт…

Тинг побарабанил пальцами по столу, потянулся за очередной сигаретой. Пожалуй, он слишком увлекается табаком, надо что-то делать с этой привычкой. В последнее время генерал начал замечать за собой склонность к одышке. Но сигареты помогали сосредоточиться и успокоить нервы. Бросишь тут курить, когда приходят такие вести!

«Проклятье!» — он пытался собраться с мыслями. Новость была внезапной и шокирующей. Оркестр был бесценным источником информации о геаларцах, им удалось внедрить своих людей даже в «Омбрей», и вот… Нет, разумеется, эта ячейка не была единственной, действующей в Виктэре, но удар все равно сокрушительный. Очень многие связи будут разорваны, придется заново восстанавливать агентурную сеть, засылать в Республику новых людей. И это в тот момент, когда геаларцы пытаются решить, что же им предпринять в отношении Тэй Анга. Ужасно не ко времени!

— Видимо, так они и узнали про человека Ису Тагати, — заметил Тинг. — Про этого «Видящего». Нам следовало догадаться сразу, — генерал предполагал, что агент ксаль-риумцев скрывается прямо здесь, в Риогиру. Он подозревал многих, чуть ли не самого Ишигаву, но действительность оказалась несколько иной. Все сведения уходили в имперскую секретную службу прямо от Оркестра. Что ничуть не лучше, конечно.

— Я решу, что делать, — сказал он, задумавшись.

И решать нужно быстро. Если ксаль-риумцы или геаларцы захватят людей из Оркестра, это будет форменная катастрофа. Кому-нибудь из них язык наверняка развяжут. Генерал Тинг немало лет проработал в разведке и хорошо знал, что слухи о шпионах, которые погибают под пытками, но не выдают свои тайны — не более чем красивая байка. Седьмому Отделу не раз удавалось перевербовать разоблаченных агентов восточников или ксаль-риумцев, и генерал не тешил себя иллюзиями: от его собственных людей не стоит ожидать большего в аналогичной ситуации.

— Что еще пришло из Геалара? — спросил он.

— Ничего нового, господин генерал, — ответил Ишигава. — Республика продолжает попытки сформировать так называемые «сводные военно-морские силы». Ниалленцы и каннивенцы согласились предоставить корабли, но остальные державы Коалиции колеблются. Собственно, даже эта троица не может толком договориться. Идут тайные переговоры, и мы получаем подробные сведения о том, как они протекают. Не от Оркестра, — добавил полковник. — Это агент «Марк», ему удалось найти общий язык с одним из приближенных геаларского посла.

— Хорошо, — хоть что-то приятное за день. Но с Оркестром предстоит что-то делать, и, похоже, выбирать не из чего.

За геаларцами необходимо следить. Сейчас основное внимание Седьмого Отдела приковано к Тэй Ангу и Коалиции. В Ивире все близится к развязке, Симамура, он же Арио Микава, уже отправил обратно на север кое-кого из своих подручных, но сам пока остается в Лакрейне. Пожалуй, пора и ему исчезнуть, терять такого ценного сотрудника Мио Тинг не хотел. Ксаль-риумцы готовятся к штурму Янгина, а возможно, и Кадиха тоже, и для султана ситуация складывается все более безнадежная. Хотя сам Ажади отказывается это признать. Султан делает громогласные заявления и клянется вести войну до последнего человека, но у его собственных подданных на сей счет может быть иное мнение. Мио Тинг не сомневался, что агенты ксаль-риумцев уже высматривают «добычу» — кого-то из числа приближенных Ажади, кто готов вступить в сговор хоть с Империей, хоть с самими демонами, чтобы занять место султана. И наверняка они преуспеют: чем ближе ксаль-римская армия к Лакрейну, тем больше найдется претендентов. Скоро Ивир падет, и к тому времен Агинарре нужно успеть укрепить свои позиции на Тэй Анге достаточно, чтобы у южан не возникло искушения и дальше бряцать оружием. Урок Сафири должен был сделать ксаль-риумских Магистров и Императора более осмотрительными, но, кто знает… Теоретические рассуждения могут звучать сколь угодно убедительно, но только время покажет, осуществятся ли они на практике. И время у Седьмого Отдела уже на исходе.

Снова пришли вести от Кейдзи с Иджиме. Надо же, дражайшие племянники не забывают тетушку, отметила про себя Ниора и довольно усмехнулась. Это было приятно, и все же, женщина чувствовала себя неловко. Слова, которые сказала Юкири не так давно, во время их последней встречи, не шли из головы. «Порой мне кажется, что Иджиме предпочла бы быть твоей доченью, не моей». Неужели сестра на самом деле так думает? И не может ли быть, что в этих словах больше правды, чем хотелось бы? Проклятье, Ниора совсем не хотела становиться между Юкири и ее старшими детьми, но ведь получилось-то все именно так. Юкири не хотела отпускать Кейдзи с Иджиме на флот — Ниора помогла им в этом. Тогда она не сомневалась, что поступает верно, а теперь… Нет, и теперь она не сомневалась, и не сожалела о своем поступке, но от этого не становилось легче. Ужасно глупо, но Ниора Сетано не могла заглушить в себе неведомо откуда взявшееся чувство вины.

Ладно, довольно, сказала она себе. У племянников дела обстоят хорошо. И брата, и сестру отметили как одних из лучших в «Дзинкай», больше того, Иджиме первая во всем «учебном дивизионе» с острова Айто добилась пяти побед, что в Агинарре, как и повсеместно, причисляло пилота к асам. Только вчера Ниора лично утвердила списки награжденных, где числилось и имя Иджиме Сетано — «бронзовая фалькида», награда лучшим пилотам-истребителям. Н-да. Ниора вообразила себе, в каком восторге сейчас племянница. Она сама земли под ногами не чувствовала, когда получила первую награду. Казалось, сделаешь шаг, и воспаришь к небесам! Битва при Тиварне, гибель друзей и знакомых, горечь поражения, рана и шрам — все это было позднее, а тогда двадцатидвухлетняя Ниора Сетано не сомневалась в том, что она бессмертна, а Объединенный Флот непобедим.

Появление Масахиро Оми отвлекло тайрё Сетано от размышлений, чему она была только рада.

— Что нового сегодня, Масахиро?

— Кое-какие сведения от Комуры, командующая, — сообщил он. — Геаларцы копят силы в базе Шэнто. Туда же направлено несколько ниалленских кораблей, и каннивенцы ведут подготовку.

— Ну, хоть что-то они должны были предпринять, — заметила Ниора.

— Геаларский авианосец «Бернье» остается в сухом доке, — добавил Оми. — Неясно, как долго он там пробудет, но я уверен, что не меньше пяти-шести децим.

— Хорошо, — кивнула Ниора. — Это полезная информация, Масахиро.

Она невысоко ценила авианосные силы Коалиции. У каннивенцев кораблей этого класса в составе флота не было вовсе, у ниалленцев — только два относительно небольших авианосца, переоборудованных из устаревших легких крейсеров. Геаларские корабли тоже не самые лучшие в мире, они не сравнятся с ударными соединениями агинаррийцев, и все же, недооценивать их Ниора не стала бы. «Бернье» и «Мэджин» переделаны из линкоров, строительство которых геаларцам пришлось отменить после Легранской Конференции, ограничившей предельные характеристики кораблей этого класса. Новые геаларские корабли не вписывались в эти пределы, так они и стали авианосцами. Не лучшими в мире, но лучшими в Коалиции.

— Восточники предпочитают воевать по-старинке, — заметила Ниора. — Измеряют мощь флота числом больших пушек.

— Возможно, они не так уж неправы, — заметил Оми, который и сам придерживался схожих взглядов. — Я могу понять, почему вы отдаете предпочтение авиации, командующая Сетано, но замечу, что по-настоящему серьезных испытаний у наших ударных соединений еще не было. Они превосходно показали себя у Тэй Анга, однако только настоящая, полномасштабная битва — даже война — позволит реалистично оценить их истинные возможности и недостатки. Пока такого опыта у нас нет, отказываться от проверенных и хорошо зарекомендовавших себя методов неразумно.

— «Хорошо зарекомендовавших себя»? — женщина улыбнулась. — Да, только в решающем бою не мы победили, Масахиро. В иной ситуации я бы согласилась с вами, но для нас все обстоит наоборот: если мы хотим чего-то добиться, придется отказаться от традиционных методов. Играя по правилам ксаль-риумцев и восточников, мы снова проиграем. У них по-прежнему втрое больше пушек, чем у нас, потому, если что-то начнется, мы должны воевать так, чтобы пушки не стреляли вовсе. Грандиозные баталии — это не для Объединенного Флота, Масахиро.

— Быть может, вы правы, — Оми вздохнул. — Признаюсь вам, командующая, я питаю надежду, что нам так и не придется это выяснить.

— Вашими бы устами, Масахиро, — проворчала Ниора. — Пока что все идет к иному. Штаб намерен усилить наше военное присутствие в Анге. Перебрасываются дополнительные войска и самолеты, а главное — «Сэнкай».

Последние слова Ниора проговорила с недовольством, она не хотела так рано выпускать «Сэнкай» в зону военных действий. Соединение, сформированное из трех лучших и мощнейших авианосцев флота, по ее мнению, еще не было в полной боеготовности. Из-за срывов производства новых истребителей «Рэйку» затянулась комплектация авиагрупп, и, как следствие, к боям на Тэй Дженге и Тэй Карне соедиение «Сэнкай» запоздало. Теперь авиагруппы, наконец-то, укомплектованы по штату, каждый из трех авианосцев несет по восемьдесят четыре самолета: двадцать восемь истребителей, две дюжины торпедоносцев и тридцать два пикирующих бомбардировщика. Все машины относятся к новейшим моделям, и пилоты хорошо обучены, но реального боевого опыта нет почти ни у кого из них, и это Ниоре не нравилось. Если Коалиция решится на что-то большее, чем демонстративные меры, она не была уверена, насколько можно полагаться на «Сэнкай». Восточники — противник иного класса, нежели защитники Дженга или Карна. Возможно, им не хватает единства, но войска у всех вполне достойные. Вооружение и выучка на должном уровне, бой, если таковой случится, станет для северян серьезным испытанием.

— Несомненно, это сделано в ответ на создание пресловутой «сводной группировки», — заметил Масахиро. — Мы дадим знать восточникам, что так легко не отступим.

— Н-да, — согласилась Ниора. — Подозреваю, однако, что и они не захотят отступать.

1 Шемгар — небольшое лесное животное, питается преимущественно падалью. Известно своим исключительно неприятным запахом и резкими, громкими криками.

ГЛАВА 11

— Мы уже недалеко от реки Шангори, — сказал Дейсел, изучая карту. — Километров двадцать. Я уверен, дальше будут территории, занятые агинаррийцами. Возможно, мы уже перешли «границу». Но не поручусь.

— Лично я не горю желанием увидеть агинаррийцев, — уныло отозвалась Фионелла. — Как и солдат Военного Правительства.

Она сама уже не могла понять, чего хочет. Вернуться назад, в Ксаль-Риум? Скорее всего, после случившегося ей в любом случае придется возвращаться. «Южная звезда» наверняка ее отзовет, и Фионелла подумала об этом с некоторой досадой. Она отправлялась на Тэй Дженг вовсе не для того, чтобы быть похищенной, но и признавать поражение было, само собой, донельзя постыдно.

«Ладно, — сказала она себе. — Главное, добраться до Файинга и дать о себе знать, а что будет дальше — увидим».

Наверняка о ее исчезновении уже узнали в редакции, и Фионелла представляла себе, какой шум подняла «Южная звезда» из-за этого. Творец и все десять пророков его, мучеников — если удастся вернуться домой, то она станет знаменитостью, хотя вовсе не о такой славе она мечтала. Девушка не удержалась от саркастического смешка, подумав о том, что хозяева «Южной звезды», наверное, втайне даже довольны тем, что события приняли такой оборот. Еще вопрос: пользовались бы популярностью у читателей ее очерки о событиях на Тэй Дженге, но похищение корреспондента — тем более, женщины-корреспондента — вот что станет настоящей, гарантированной сенсацией. Фио с мрачной иронией подумала, что майор Кео Сабир, организовавший их похищение, не был так безумен, как ей поначалу казалось. Мало кого в Ксаль-Риуме беспокоит, что творится на далеких островах северо-востока, но исчезновение ее персоны — совсем другое дело. Гражданка Империи и журналистка из крупного издания — это ксаль-риумцы не оставят без внимания!

Как воспримет все это Дэвиан? Фионелла чувствовала себя виноватой перед ним: ведь он предупреждал ее об опасности. Она поступила по-своему, и в то время не сомневалась в своей правоте, но прав оказался он… Эта мысль не улучшила ее настроение. Уж чего точно не стоит ждать, так это того, что Дэвиан бросит флот и войну и помчится на Дженг, спасать ее, подобно прекрасным принцам из героических легенд. Хотя Фионелла признавалась себе, что ей бы хотелось чего-то подобного. Это заставляло ее чувствовать себя неловко и даже глупо, а впрочем, после того, как она ступило на берег этого злосчастного острова, подобное быстро стало для нее делом обычным.

Переведя дух, Фионелла ускорила шаг, чтобы догнать своего спутника. Дейсел шел довольно быстро, он явно не настолько вымотался, насколько она сама. Сколько же дней они уже путешествуют по Дженгу? И, кроме одной-единственной деревни, за все это время не видели ни одной живой души. Ах, нет — видели. Тот несчастный летчик-геаларец, с которым расправилась пара агинаррийских истребителей. Фио вздохнула, подумав о том, что люди, которые говорят, будто архипелаг Тэй Анг проклят самими богами, не так уж далеки от истины. Похоже, эта земля на самом деле создана для того, чтобы из-за нее постоянно воевали. Как говорили еще в древности, «и кары небесные не превзойдут людской глупости».

— Сколько мы прошли, Эйрин? — спросила она.

— Судя по карте — около восьмидесяти километров. Осталось километров двадцать-тридцать, и мы выйдем к реке. Лишь бы не попасться на глаза отступающим свободникам. С агинаррийцами мы как-нибудь мы договоримся. О нашем похищении наверняка знают.

— Далеко же нас увезли, — пробормотала девушка.

— Н-да… — согласился гайонец. — Несколько часов на машине по дороге — или целая децима пешком по дебрям. Кстати, мы почти на месте.

— Что? — в первым момент Фио не поняла, о чем он, но затем вспомнила о загадочных «руинах».

— Что же это может быть? — вслух задумалась она. — И почему геаларцы ими заинтересовались?

— Скоро увидим, — ответил ее спутник.

Они продолжали путь. Холмы Ками уже остались южнее, и пейзаж снова изменился. Здесь местность была более ровной, растительности стало меньше. Насколько хватало взгляда, тянулись заросли травы высотой почти по грудь. Тонкие упругие стебли были покрыты многочисленными небольшими листьями и венчались «зонтиком» из сотен крошечных ярко-красных или белых цветочков. Красное, белое и зеленое сливалось в причудливые разводы, и ветер заставлял их колебаться и переливаться. Выглядело это очень зрелищно, Фионелла даже почувствовала себя несколько лучше. Кое-где над красно-бело-зеленым морем выделялись островки узнаваемых кустов фераксы. Идит здесь было несколько легче, чем сквозь джунгли, зато прятаться — труднее. Впрочем, вокруг по-прежнему не было ни души, лишь однажды Фионелла услышала вдали звук мотора пролетающего самолета, но саму машину в небе так и не разглядела.

Прошел еще почти час, прежде чем они поднялись на вершину очередного пологого холма, и Дейсел указал вниз.

— Похоже, мы пришли.

Фио проследила, куда он указывал, и увидела далеко впереди, в низине, нечто странное. Поначалу она вовсе не поняла, что это такое, пришлось воспользоваться биноклем. Что-то возвышалось над землей — камень… стена? Да, это действительно была часть обвалившейся стены. Сооружение имело вид пирамиды из двух уступов, увенчанной чем-то вроде колоннады, от которой почти ничего не осталось. Несколько огрызков гранитных столбов, да груды битого камня там, где раньше располагались стены, но основание — пирамида — сохранилось в целости.

— Руины, — произнесла девушка. — Геаларец искал их?

— Никогда не слышал, чтобы в «Омбрей» интересовались археологией, — заметил Дейсел.

— Может, там что-нибудь спрятали, — предположила Фионелла. — Склад оружия, например?

— Если так, нам там лучше не показываться, — заметил гайонец. — Наверняка там есть охрана. Вот что, — решил он. — Ты останешься здесь. Я проверю. Если все в порядке, дам тебе знать.

— Хорошо, — Фио понимала, что так будет разумнее.

Она уселась прямо на землю, вытянула ноги и попыталась расслабиться. Девушка чувствовала себя ужасно усталой — они много шли и мало отдыхали. Еды тоже было в обрез, да и помыться возможности не было. Словом, вряд ли кто-то из столичных коллег Фио — женщин-журналисток — позавидовал бы ей сейчас. В ксаль-риумских газетах вообще работало немного женщин, а те, кто были, писали в основном о чем-нибудь вроде модных салонов или картинных галерей. Фионелла Тарено не питала большого интереса к подобным вещам; конечно, и оказаться посреди необитаемых дебрей, да еще и в зоне военных действий, она тоже не мечтала. Она не хотела стрелять в людей и не хотела видеть, как люди стреляют друг в друга. Увы, никто не спрашивал ее мнения.

Дейсела она быстро потеряла из виду. Это встревожило ее, но, с другой стороны, и люди, которые могут скрываться среди руин, тоже его не увидят. Фионелла рассматривала древнее строение. Что это? Дворец, храм? Уступчатая пирамида заставляла вспомнить о Тайжи Унагир, где было нечто похожее. Очевидно, традиция местной архитектуры. Фио задумалась, что же, на самом деле, привлекло внимание геаларской секретной службы «Омбрей»? Нет, правда — не может же им быть дела до археологической ценности подобной находки. Наверное, там действительно что-то спрятали, другого объяснения Фио не находила. Но что? И кто? Сами геаларцы, дженгцы, агинаррийцы? Если бы удалось это выяснить, возможно, это было бы на пользу Ксаль-Риуму. Наконец, наверху пирамиды показалась человеческая фигура. Фионелла поднесла к глазам бинокль и присмотрелась. Она узнала Дейсела, тот несколько раз взмахнул руками, давая понять, что внизу безопасно. Вздохнув, девушка покинула укрытие и направилась к развалинам.

Вблизи те смотрелись намного внушительнее, чем издали. Пирамида, составленная из трех ярусом, была в высоту не меньше пятнадцати метров, а стены в основании имели протяженность метров сто. Наверх вела узкая крутая каменная лестница. Фио поднималась по крутым, скользким ступеням с большой острожностью, опасаясь покатиться вниз и сломать шею. Пирамиду должна была венчать какая-то постройка, но от той не осталось ничего, кроме жалких фрагментов стен и колонн. Кое-где среди каменных обломков пробивалась растительность.

— И что здесь? — поинтересовалась Фио, присоединившись к своему спутнику.

Тот развел руками и ответил:

— Понятия не имею. Ни души. Ничего.

— Тогда зачем геаларец отметил это место на карте? Мы ничего не могли перепутать?

— Нет, место правильное. Возможно, на самом деле здесь ничего и не было, руины — просто ориентир для пилота.

— Да, действительно, — Фионелла почувствовала почти разочарование. Это походило на правду. Хотя, почему тогда на карте было написано про какой-то «вход»? Нет, нет — геаларцы явно здесь побывали и что-то разыскивали. Нашли или нет? И, если нашли, может быть, уже успели все вывезти?

— Во всяком случае, это место для привала не хуже любого другого, — заметил Дейсел. — Конечно, для тех, кто не боится призраков. Говорят, в таких местах они водятся, — мужчина усмехнулся.

— Будь мы в столице, я бы могла испугаться привидений, — в тон ему ответила Фио. — Но здесь скорее побоюсь встретиться с живыми людьми. Что же это за место? — она подошла к потрескавшейся колонне. — Выглядит очень древним. Хм…

Темный камень покрывала резьба. Когда-то, наверное, она выглядела очень зрелищно и натуралистично — Фионелла помнила статуи и барельефы в Тайжи Унагир — но время оставило от нее немногое. Фио с трудом разбирала рисунок. Какие-то фигуры, символы. Девушка сузила глаза, протянула руку и провела кончиками пальцев по шероховатому камню.

— Я знаю, что это такое, — сказала она. — Здесь был храм Неведомых Богов. Посмотри — человеческие силуэты на стенах. Они словно светятся. Светящиеся фигуры и звездное небо. Я читала книги по древнейшей истории Дагериона. Это точно символика Неведомых Богов.

О старой религии осталось немного воспоминаний. Неведомых Богов еще не забыли окончательно, и порой поминали всуе, но никто им давно уже не молился. Историки и археологи верили, что эта религия была древнейшей на Дагерионе, от которой происходили все прочие. У священников Творца-Юнидеуса отношение к ней было отрицательное, они считали, что культ неведомых богов был темным, мрачным и кровавым, требовавшим человеческих жертвоприношений — в общем, недвусмысленно намекали на то, что адепты древней религии на самом деле поклонялись никому иному, как праотцу мирового зла Даэмогосу. Фионелла с трудом представляла себе, что может быть более мрачным и кровавым, чем эпоха религиозных орденов и Война Истины, разрушившая Вторую Империю, но, по правде, подобные вопросы ее мало занимали. Она никогда не отличалась особенной религиозностью. Мать придерживалась старомодных убеждений и была очень набожна, но привить свои взгляды дочери не смогла.

— Храм Неведомых Богов? — повторил Дейсел. — Тогда ему лет тысяча, никак не меньше.

— Больше, — Фионелла припомнила прочитанное в книгах. Религия занимала ее мало, но археология и история — в большей степени, а культ Неведомых Богов давно стал историей. — Насколько я помню, на континенте религия Юнидеуса вытеснила веру Неведомых Богов еще в эпоху Принципиона. На островах нынешней Восточной Коалиции и в Ивире она продержалась ненамного дольше, а на Севере — и того меньше. Здесь, то есть на островах Тэй Анга, про нее тоже забыли давным-давно.

— Угу, — хмыкнул Дейсел. — Теперь здесь верят в нечно совершенно несусветное. Жуткая мешанина из местных культов и того, что привнесли миссионеры с юга, а после прошлой войны еще и кое-что из северной веры Бога-Дракона добавилось.

— Да и неважно, — заключила Фионелла. — Похоже, мы ошиблись: храм никому не нужен. Пока идет гражданская война, кому может быть дело до археологии?

— По крайней мере, здесь можно передохнуть, прежде чем отправимся дальше, — решил Дейсел. — Если ты не возражаешь.

Фио пожала плечами:

— Я уже сказала — призраки меня не пугают. Было бы даже неплохо увидеть хоть одного, — проворчала она. — Мы бы знали, что здесь хоть кто-то обитает!

— Ну, как знать, может, тебе и повезет, — усмехнулся мужчина. — А я пока осмотрюсь вокруг. Хочу знать об этом месте побольше.

Воды удалось набрать в ручье неподалеку, но костер разжечь было не из чего — в округе не росло ни одного дерева. Пришлось, налив холодную воду в котелок, туда же высыпать зерна заргу — единственную еду, которая у них осталась. Дейсел выменял запас заргу у местных в деревне, попавшейся им на пули еще в начали вынужденной «прогулки». Зерна были разварены заранее и высушены — в таком виде их обычно брали с собой, отправляясь в долгий поход. Хранились они в длинном матерчатом рукаве, который местные называли «мваи». Мваи перетягивали бечевой в дюжине мест, каждую из образовавшихся секций наполняли однодневным рационом из высушенного заргу, и носили, соединив концы в кольцо и перекинув через плечо. При необходимости зерна можно было есть, размачивая в простой воде, или даже просто жевать в сухом виде, если не жалко собственных зубов. Удовольствие от такой трапезы получать было бы трудно, зато злак заргу был очень питателен; небольшого количества хватало, чтобы поддерживать силы целый день, что было важно для путника, вынужденного нести все свои припасы на собственной спине.

Дождавшись, пока заргу хоть немного размокнет, Фионелла приступила к ужину. Жесткие, безвкусные зерна хрустели на зубах. Да уж, такая трапеза имела немного общего с ужином в столичном ресторане. Все равно, что жевать давно зачерствевшие хлебные крошки. Фио могла только порадоваться тому, что ей не привыкать было к скромной жизни — когда отец разорился, и они переселились в Гайон, поначалу приходилось ограничиваться очень малым. Почему-то мысли вдруг свернули к паре знакомых женщин-журналисток из других газет. Они как раз были из тех, кто предпочитал писать о модах, выставках и столичных скандалах, к чему Фионелла всегда относилась с немалой долей пренебрежения. Попытавшись представить себе, как Хлоя Келеон сидит на голом камне и давится сухим заргу, Фио получила хоть немного удовольствия. Впрочем, увы, в действительности эта сомнительная радость досталась ей, тогда как первая красотка «Вестника Империи», несомненно, сейчас проводит вечер со всеми удобствами в каком-нибудь шикарном ночном клубе в столице в обществе очередного ухажера. Не то, чтобы Фионелла завидовала… Творец и все пророки его, да окажись здесь Хлоя, она бы такого просто не пережила, хлопнулась бы в обморок, стоило любому из дженгцев-свободников наставить на нее пистолет, а при виде «ужина» из размоченных зерен заргу закатила бы такую истерику, что в Файинге услышали бы! Фио не считала себя особенно смелой женщиной, но, по крайней мере, могла держать свой страх в узде, когда ситуация того требовала. И, к слову, не так уж неотразима Келеон, как сама о себе думает! Не она привлекла внимание принца!

За такими размышлениями и застал ее Дейсел. Услышав шаги мужчины, поднимавшегося по каменным ступенькам, Фионелла встрепенулась. Глупые мысли вылетели из головы, оставив после себя чувство неловкости. Нашла, о чем думать, и, говоря по правде, все-таки она немного завидует тем, кто сейчас сидит в столице и есть маринованных сквилль1. Ну… совсем немного. Придав голосу торжественно-самодовольные интонации мастера, сотворившего очередной шедевр, Фионелла объявила:

— Ужин готов. Наш заргу сегодня особенно хорош.

— Благодарю, — Дейсел вооружился деревянной ложкой и приступил к еде. Фио составила ему компанию, думая о том, что если удастся выбраться с Тэй Дженга, скучать она будет по чему угодно, но только не по этому проклятому заргу. Но, поскольку надо было поддерживать силы, а ресторанов с шеф-поварами в округе не наблюдалась, она съела до крошки всю свою порцию и запила водой — с винными погребами, увы, дело обстояло не лучше, чем с ресторанами.

— Ну, так что ты нашел? — спросила она у Дейсела, когда с трапезой было покончено. — Ничего в округе?

— Вообще-то нашел, — серьезно ответил тот. — Геаларцы все же были здесь. То, что написано про вход на нижнем ярусе… — он бросил взгляд вниз. — В основании пирамиды действительно есть узкий коридор. А там…

— Ну? — нетерпеливо поторопила его Фио. — Что там было?

— Вот! — Дейсел картинным жестом вытянул руку вперед и разжал ладонь. На камни выпала пара сигаретных окурков.

Фионелла состроила гримаску:

— Мог бы и не брать их, я поверила бы на слово. Значит, тут точно были люди. И недавно. Тот летчик?

— Не знаю. Вообще-то… — Дейсел задумался. — Ровные поля здесь есть, в принципе, можно посадить самолет и взлететь. Или же у геаларцев, вернее, у их союзников из Фронта Свободы, где-то в округе лагерь с взлетной полосой. Или летчик был просто курьером.

— Но ты не проверил, куда ведет коридор?

— Вглубь пирамиды. Это строение очень старое, но мне кажется, что его возвели поверх чего-то еще более древнего.

— Неужели? — усмонилась Фионелла. — Что может быть древнее храма Неведомых Богов?

— Возможно, имеет смысл проверить.

— Никогда не мечтала примерить на себя роль археолога или расхитительницы гробниц, — заметила анадриэлька, однако, конечно, не могла преодолеть собственное любопытство. — Но, возможно, пора попробовать себя в новом амплуа, — заключила она.

Дейсел кивнул, соглашаясь:

— Это может быть важно. Что бы ни искали геаларцы, вряд ли их привлекли наскальные рисунки или тайная магия древних жрецов. Мы не узнаем, зачем они приходили сюда, пока не проверим, что под этой пирамидой.

Фионелла встала. Она сама не знала, что чуствует. Не в том они положении, чтобы бродить по древним храмам в поисках тайн, и все же, ей было интересно.

«И потом, я все еще журналист, — напомнила она себе. — Мне нужны тайны, загадки и сенсации. Если все это имеет отношение к Геалару и Агинарре, поиски не будут напрасными».

Вдвоем они спустились вниз, и Дейсел указал Фионелле на неприметный проем в монолитной, казалось бы, громаде пирамиды. Прямоугольный проход был невысок и узок. Солнечный свет не проникал внутрь. Можно было видеть лишь несколько метров голого камня за входом, а дальше все поглощала тьма.

— Вот этот тоннель, — пояснил гайонец. — Я прошел до конца, там какой-то небольшой зал и дыра в полу. Людей нет, но они здесь были. И не так давно.

— Я сгораю от нетерпения увидеть сама, — Фио старалась говорить небрежным тоном, но ей действительно было интересно. Она сделала шаг, но Дейсел положил руку ей на плечо и остановил.

— Нет, лучше я пойду первым.

— Ты же сказал, там не опасно.

— Я сказал, что там никого нет, — Дейсел протиснулся в узкий лаз, и Фио, ворча под нос, последовала за ним.

Тоннель был очень тесным и старым. Никаких барельефов на стенах, никаких рисунков — только голый камень. Фионелла почувствовала себя героиней приключенческого фильма. Мрачный древний храм, загадочный коридор. Только и остается, что наткнуться внутри на жутких заколдованных идолов, насылающих проклятье на каждого, кто посмел нарушить их покой, и попасться в хитроумную ловушку древних строителей. Или найти внутри парочку истлевших скелетов прежних незадачливых охотников за сокровищами.

Стало темно, но свет взять было неоткуда — ни факела, ни фонарика. Дейсел воспользовался зажигалкой, но сразу погасил ее — бензин тоже надо было экономить. Другого источника огня для костра у них не было. Затем мужчина остановился и предупреждающе поднял руку. Фионелла едва смогла различить его движение в темноте.

— Мы пришли. Осторожно. Сейчас… — он снова высек огонь. К удивлению Фио, пахнуло керосином, и зажегся тусклый рыжий свет. Она увидела в руке гайонца керосиновую лампу. Под стеклом ровно горел язычок огня.

— Ого, — удивилась она. — Ты здесь ее и нашел?

— Да. Я же сказал, люди тут успели побывать. И, похоже, торопились, иначе наверняка убрали бы все следы.

— По крайней мере, они любезно оставили нам светильник, — хмыкнула девушка. — Неважно, что делали геаларцы в этих руинах, их «подарок» в любом случае пригодится.

Она осмотрелась. Камера, упомянутая Дейселом, была квадратным помещением шагов десяти в поперечнике. Потолок нависал прямо над головой, если бы Фио встала на цыпочки, то уперлась бы в него макушкой. И снова никаких рисунков, никакой резьбы на стенах, никаких статуй или идолов. Абсолютно пустая комната с круглым колодцем посреди пола, огражденным каменным барьером высотой по колено. Колодец имел не больше метра в ширину. В его стену снаружи были глубоко вбиты стальные клинья, к которым крепилась веревочная лестница, переброшенная внутрь колодца и уходящая вниз.

Дейсел порылся в кармане, достал клочок сухой травы, поджег и бросил в колодец. Можно было видеть, как огненное пятно неспешно падает все дальше и дальше. Наконец, падение прекратилось, огонек блеснул последний раз и погас.

— Метров пятнадцать, не меньше. И внизу не вода. Это не колодец, это какой-то лаз, — прокомментировал Дейсел.

— И геаларцы, похоже, собирались вернуться, иначе не оставили бы лестницу на месте, — добавила Фионелла. — Если только это были действительно геаларцы.

Она тщетно вглядывалась в темноту. Что же происходит? Во что они ввязались? Все это казалось более чем странным. Про «Омбрей» Фионелла была наслышана, впрочем, как и про агинаррийский Седьмой Отдел, и про имперскую секретную службу. Слухи ходили один другого страшнее, и девушка не сомневалась, что на девяносто девять процентов это были вымыслы. Но уж точно не древние храмы могли заинтересовать геаларских шпионов. А что тогда? Почему-то у Фио возникло подозрение, что здесь нечто большее, чем какие-то грязные игры тайных разведок, устроенные ради контроля над Тэй Дженгом. Но есть только один способ что-то узнать. В конце концов, сейчас геаларцев здесь нет, и никого нет. Разве что призраки.

— Похоже, наш путь ведет вниз, — заметила она. — Если только ты сам не боишься призраков, Дейсел.

— В таком месте я бы не удивился, встретив их. Обстановка в самый раз для привидений, — заметил тот, но прицепил лампу к ремню, поставил ногу на ступень веревочной лестницы и первым полез вниз.

Фио выждала немного и тоже начала спускаться. Колодец был облицован гладким камнем, и внутри было прохладно. Даже слишком прохладно, легкой рубашки с рукавами по локоть тут было недостаточно, и девушка почувствовала, что начала замерзать. Ну и ладно, сказала она себе, это лучше, чем дневная жара. Она опустила взгляд вниз — Дейсел уже завершил спуск и, держа лампу в руках, ждал рядом. Фионелла спустилась и огляделась, обнаружив, что стоит в какой-то пещере, судя по всему, естественного происхождения. Никаких сталактитов и сталагмитов или капающей воды, просто голые стены. Пещера была невелика, и по-прежнему было непонятно, что же здесь могло привлечь чей-то интерес.

— Кхм… — Дейсел наклонился, посветил, и Фио увидела на земле еще один окурок. — Кто бы тут ни побывал до нас, он любил сигареты.

— Угу, — ядовито усмехнулась девушка. — Это место хранило свои тайны веками, и первый человек, нарушивший его покой, начал с того, что бросил окурок прямо на пол. Символично, я бы сказала.

— Впереди лестница. Ведет вниз, — Дейсел указал рукой, и Фионелла увидела ступени, грубо вырубленные в камнях.

— Да, похоже, древние жрецы устроили тут настоящие катакомбы, — сказала она. — Возможно, какое-то тайное святилище?

Она пожалела, что так мало внимания уделяла религиозным культам. Все ее познания сводились к нескольким статьям, прочитанным в газетах. Археология была в моде, «Южная Звезда» тоже не раз публиковала материалы, посвященные работе научных экспедиций. Как строились храмы Неведомых Богов? Вовсе не обязательно это были пирамиды, архитектура могла существенно различаться. Но, если верить археологам, жрецы действительно любили устраивать под землей тайные святилища для особенно значимых ритуалов. Но, опять-таки: какое до этого дело геаларцам? Неужели агенты «Омбрей» действительно пытаются раскрыть секреты давно сгинувших жрецов? Фионелла не понимала уже ничего, так что сделала единственное, что оставалось: забрала у Дейсела фонарь и начала спускаться по лестнице.

— Постой! — дернулся тот, но девушка просто продолжила спуск. Лестница вела глубже, чем можно было ожидать, и Фио поняла, что древние люди не могли вырубить в скале столь огромный зал. Нет, более вероятно, что они воспользовались естественными пещерами. Не исключено, что и храм возвели именно здесь по этой причине.

Неожиданно Фио остановилась.

— Что случилось? — спросил ее спутник сзади.

— Мне показалось… Подожди! — девушка покрутила рукоятку на боку фонаря, и огонек погас. Но, как ни странно, темно не стало. Дальше впереди угадывался неясный зеленоватый свет.

— Хм. Похоже на естественное свечение, — заметил гайонец. — Фосфоренция.

— Может быть, какие-то перещерные растения? — Фио не была сильна в ботанике и не знала, существуют ли такие. Некоторые глубоководные существа, живущие в кромешной тьме, умели создавать свет, приманивая свои жертвы. Почему бы не быть светящимся пещерным растениям?

Она продолжила путь и вскоре поняла, что свет становится сильнее. Но никакой растительности в пещере не было, вообще ничего живого. Абсолютная пустота, холодная, безмолвная и стерильная, как в больнице. Откуда берется свет, было непонятно. Как будто сам воздух пронизан мерцанием, не имеющим определенного источника? Бактерии в воздухе? Кто знает?..

— Посмотри-ка! — Дейсел провел рукой по стене. — Это НЕ камень.

Фионелла приблизилась к стене и тоже положила ладонь на гладкую поверхность. Слишком гладкую, чтобы быть естественной. Она была темной и напоминала то ли неестественно твердый воск, то ли непрозрачное стекло. Фио попыталась поцарапать стену ногтем — бесполезно. Материал был плотным и скользким.

— Что это такое? — удивилась она. — Никогда не видела ничего подобного.

— Я тоже, — отозвался Дейсел. В его голосе было такое же недоумение. — Это не камень, не металл, не дерево, не резина… не пластмасса.

— И не стекло, — добавила Фио, — хотя на ощупь немного похоже на него. Или на затвердевшую смолу. Янтарь?

— А ну-ка! — Дейсел вынул из ножен на поясе длинный нож с тяжелым, массивным лезвием.

— Ты что?! — испугалась девушка, но гайонец не стал рубить с размаха, чего она по какой-то причине ожидала, просто провел острием по гладкой поверхности и покачал головой.

— Ни царапины. Все равно, что резать алмаз.

— Что бы это ни было, его-то и искали геаларцы, — констатировала Фионелла. Вывод казался очевидным.

«Тебе нужна была загадка? — мысленно прокомментировала она. — Ну, так вот она — загадка. И еще какая. Преотличная тема для статьи, читатели будут в восторге! Таинственный храм, подземелья, древние секреты — люди обожают такие вещи», — Фио усмехнулась собственным мыслям.

Постепенно коридор расширялся, и свет становился все ярче, но очертания стен впереди стали несколько размытыми. Казалось, воздух медленно заполняется странным, мерцающим туманом. Фио утратила ощущение времени. Как долго они уже провели под землей? Пожалуй, не меньше часа, может, и все два. Они успели спуститься глубоко, и это уже явно не были естественные пещеры. Ровные, прямые коридоры освещались все той же фосфоресцирующей дымкой, и все было покрыть уже знакомым материалом: темным и гладким, как вулканическое стекло, и твердым, как сталь. Наконец, коридор завершился, выведи их в просторный, высокий зал. От стены до стены было не меньше ста шагов, прикинула на глаз Фио, и от пола до потолка — метров восемь. В центре зала выделялось нечто вроде подиума — круглая площадка, примерно на метр возвышающаяся над полом. Вдоль ее окружности до самого потолка протянулись тонкие прозрачные стержни. Словно восемь лучей звезды, к «подиуму» сходились длинные трубы, снаружи покрытые черной оболочкой, и уходили внутрь восьми одинаковых цилиндров — каждый был не меньше трех метров в диаметре, и пяти — в высоту. Под самым потолком клубилась зеленоватая дымка, создающая тусклое, но довольно четкое освещение. В воздухе ощущался холод, и вокруг царило абсолютное безмолвие. Это вызвало у Фионеллы неприятные ассоциации с заброшенной гробницей. Эхо от ее собственных шагов разносилось по залу, создавая иллюзию, будто здесь скрывается кто-то еще. Девушка понимала, что это всего лишь игра звука и ее собственное воображение, и все равно, было страшновато.

— Какое странное место, — пробормотала она и хмыкнула: да уж, в искусстве озвучить очевидное равных ей нет.

— Странное. Хорошо сказано, — без иронии согласился Дейсел. — Жаль, что у нас нет фотоаппарата. Он бы сейчас очень пригодился.

Их голоса, как и шаги, вызывали неясное эхо.

— В Ксаль-Риуме должны знать о том, что мы нашли, — произнес мужчина. — Даэмогос! Хотел бы я сам знать.

— Уж точно не храм древних богов, — снова констатировала Фионелла. — Это… это выглядит, словно какая-то машина. Механизм.

Они приблизилась к одной из труб. Ту покрывала не гладкая оболочка, к которой Фио уже почти успела привыкнуть, а странный материал, похожий на множество небольших обсидиановых чешуек, сросшихся между собой.

— Шкура дракона, — усмехнулась Фионелла, протянула руку, но в последний момент не решилась прикоснуться и отступила.

— Что же мы нашли… — тихо проговорил Дейсел. — Похоже, чем бы ни был этот, кхм, механизм, он мертв. Бездействует. Вышел из строя, заключен, или… отправлен на консервацию? — в его голосе было неверие и удивление. — И, похоже, построили все это еще до храма. Две тысячи лет назад или даже больше. Невероятно, но другого объяснения я не вижу.

— Да уж, — кивнула Фионелла. — Не агинаррийцы же все это выкопали. Две тысячи лет… — повторила она. — Люди бы не могли посторить ничего подобного в то время, но, если верить ученым, не только люди жили на Дагерионе. Ведь был Народ Моря, а возможно, и кто-то еще. Что, если это их наследие?

— Я не ученый, — заметил Дейсел. — Но это кажется самым правдоподобным объяснением. И кем бы ни были строители, они, похоже, не уступали людям. Я имею в виду, нынешним людям. Как минимум, не уступали, — он озирался по сторонам. — Это место давно покинуто, но выглядит нетронутым. Как будто его создатели ушли только вчера. Никакая из наших построек не просуществовала бы так долго. Здесь как будто само время остановилась.

Фионелла передернулась.

— Не пугай, — взмолилась она. — А то я сейчас начну вспоминать легенды о зачарованных пещерах. Герой проводил в них день-другой, а выбравшись, обнаруживал, что снаружи успели смениться поколения. Эти катакомбы производят похожее впечатление. Место, где легенды оборачиваются реальностью.

— Но только это не магия, — уверенно ответил мужчина.

— Тогда что?

— Не знаю. Здесь действительно нужны ученые, — сказал он. — Да, нет сомнений — вот что искали геаларцы.

— Значит, они знают об этом месте? — Фионелла задумалась. — Как давно, интересно? Возможно, не только Тэй Дженг интересует геаларцев? Может, есть и другие подобные подземелья, и «Омбрей» ищет их по всему миру?

— Предположение не хуже других, — одобрил Дейсел. — Но даже если так, вряд ли им удастся прибрать к рукам этот, кхм… храм. Не знаю, как лучше назвать. На Дженге теперь агинаррийцы. Не досталось бы все это им.

— Ну, северяне-то пришли на остров не ради древних руин, — произнесла Фионелла. — Для такого они слишком прагматичны. Их больше интересуют рудники, плантации и военные базы.

— Разумеется, — Дейсел сделал несколько шагов вперед. — Хочу посмотреть поближе, что на этом возвышении.

— Вряд ли это даст нам подсказки, — усмонилась Фио, но присоединилась к гайонцу.

Странно, пройдя шагов пятнадцать, она внезапно ощутила легкое сопротивление. Поначалу Фио не придала этому значения, но еще через несколько шагов сопротивление явно усилилось, и девушка остановилась. Попыталась поднять руку и удивленно выдохнула. Казалось, сам воздух сгустился вокруг нее, препятствуя движению. Каждый вдох давался с усилием.

— Дейсел! Что-то мешает мне идти. Ты чувствуешь то же самое?

— Да, — мужчина тоже замер, провел в воздухе рукой. В зеленоватом тумане движение оставило легкий след, мерцающий газ словно устремился следом за рукой человека, окутав ее легкой дымкой. Дейсел с явным усилием сделал еще несколько шагов вперед, и туман вокруг него уплотнился еще больше. Светящаяся дымка стала уже вполне зримой. Мужчина медленно отступил и с трудом перевел дыхание.

— Я едва мог вздохнуть, — признался он. — И с каждым шагом все труднее двигатся. Как будто сам воздух становится… вязким. Это не может быть естественным явлением. Какая-то защита, и действенная.

— Да, нас не хотят пускать дальше. И что теперь?

Дейсел развел руками.

— Понятия не имею. Я сталкиваюсь с подобным впервые, как и ты. И тут действительно нужен ученый. Это место необходимо исследовать, только, боюсь, вряд ли агинаррийцы допустят на Тэй Дженг научную группу из Империи.

Они отступили, и с каждым шагом ощущение давления становилось слабее. Когда Фионелла и Дейсел вернулись к наружней границе зала, они снова могли нормально дышать и двигаться.

— А ну-ка… — пробормотал мужчина и достал нож. Прежде, чем Фионелла успела что-то сказать, он размахнулся и швырнул тяжелый клинок вперед.

— Эй… — дернулась девушка, но остановить его не успела. Нож полетел вперед, и Фио только и осталось, что изумленно смотреть, как его полет вдруг начал быстро замедляться, а затем нож и вовсе застыл в воздухе, но не упал, а начал медленно опускаться вниз, так, словно тонул в очень густой жидкости.

Дейсел недоверчиво покачал головой:

— Пармикул и Дэамогос! Это нечто превыше нашего разумения.

— Я надеюсь, ты хотя бы не станешь проверять, остановит ли это… это пулю, — натянуто рассмеялась Фионелла. — Думаю, достаточно с нас экспериментов. Ведь оно бы могло нас и убить. Если бы только мы вовремя не остановились, то не смогли бы ни двигаться, ни дышать.

— Кто-то очень не хотел, чтобы посторонние могли пройти слишком далеко, — согласился Дейсел.

«Что же все это значит? — задумалась Фионелла. — Если верить ученым, кто-то или что-то перенесло людей на Дагерион. Некая высшая сила. Может, это они, наши неведомые покровители, оставили здесь это хранилише?»

Большинство ученых сходились на том, что упомянутая «сила» существовала, хотя о том, какова ее природа, споры продолжались. Некоторые списывали все на случайность, непредсказуемое искажение пространства и времени, создавшее нечто вроде тоннеля между мирами, через который предки нынешних обитателей Дагериона проникли на новую землю. Другие, однако, верили в то, что за случившимся стоит чей-то замысел, воля некой загадочной «сверхцивилизации». Фионелла подумала: не может ли быть так, что именно она, эта «сверхцивилизация», оставила по себе такую память? Объяснение казалось не хуже любого другого.

«Но и не лучше тоже, — сама себе сказала Фио. — Дейсел прав: это нечто превыше нашего разумения. И вряд ли даже ученый сказал бы больше».

— Нам бы действительно не помешал фотоаппарат, — сказала она вслух. — Боюсь, без доказательств никто нам просто не поверит.

Увы, фотоаппарат Дейсела остался в лагере Фронта Свободы, который они покинули столь поспешно и неделикатно. Фионелла еще раз осмотрелась вокруг. Только теперь злосчастный нож медленно опустился на пол. Дейсел явно не собирался отправляться в туман, чтобы доставать его.

— Похоже, нам больше нечего здесь делать, — сказал гайонец. — Увы и ах, дальне нас не пропустят, так что придется возвращаться назад. Мы и так видели достаточно, — он кашлянул. — Предлагаю не заводить об этом разговор, пока мы не вернемся в Ксаль-Риум. Ни о храме, ни о руинах, и, главное — не об «Омбрей».

— Я понимаю, — суховато заверила Фионелла. — Может, я и журналистка, но это не значит, что я не знаю, когда лучше промолчать.

Она в последний раз обернулась на странные машины в зале, и следом за Дейселом поспешила обратно к выходу. Ощущение мрачного взгляда, сверлящего затылок, не проходило, но девушка отмахнулась от него, понимая, что это всего лишь разгулялась фантазия. Может, здесь и обитают привидения древних хозяев Дагериона, и все равно, Фионелла Тарено скорее устрашилась бы людей.

1 Сквилль — редкие морские рачки. Считаются деликатесом.

ГЛАВА 12

— Ох… — Иджиме была слегка смущена. Она рада была вернуться домой и увидеться с семьей, но все же, эти эмоциональные встречи заставляли ее чувствовать себя… отчасти неловко. Иджиме всегда предпочитала держать собственные чувства внутри, так ей казалось проще. Но дома, конечно, это было трудно.

«Ну, ладно, — подумала она, пока матушка обнималась с Кейдзи. — Все равно, хорошо оказаться дома, — Иджиме перевела взгляд на отчима и мысленно же добавила. — Почти».

— Иджиме. Кейдзи, — Нагоро Тоса, как обычно, был вежлив и сдержан. — Я рад, что ваши дела обстоят столь удачно. Я слышал, что начальство вами очень довольно, — он скосил взгляд на парадный темно-синий мундир Иджиме, где поблескивал начищенной бронзой небольшой диск с изображением пикирующей хищной птицы. Первая боевая награда — именно боевая, иначе как в боях, «фалькиду» не заслужишь.

— Благодарю, — тон девушки был не менее вежлив и официален, словно они были на светском приеме. — Действительно, у нас все благополучно.

— И… как надолго вы вернулись домой? — поинтересовалась мать, скрывая волнение.

— Мы не знаем, — честно ответил Кейдзи. — Возможно, на Тэй Анг мы больше не отправимся. Там все почти закончилось. Вероятно, теперь нас опять направят в учебное спецподразделение на Айто.

Да, скорее всего, так и будет, подумала Иджиме. Воздушные бои на Тэй Дженге практически завершились, Тэй Лиор и Тэй Файяд, похоже, вовсе не рискнут сопротивляться. Молодняку из «специального учебного дивизиона» больше нечего делать на Анге, и теперь они вернутся обратно на соединение «Дзинкай». Не все. Из сотни человек с Айто, направленных на Дженг, погибли трое, и один был тяжело ранен. Небольшие потери, но вряд ли их родным от того будет легче.

«Уж точно я не буду скучать по Дженгу», — сказала сама себе Иджиме, но понимала, что отчасти лукавит. Остров не нравился ей, но сражаться — и побеждать! — пришлось девушке по вкусу. Возвращаться на «Аранами», к тренировкам и учениям, казалось шагом назад. Хотя, может, это и к лучшему. Иджиме ловила себя на том, что не может понять, чего же ей на самом деле хочется. Уж точно не большой войны с южанами, о возможности которой много говорили в последнее время. Такая возможность скорее пугала. Нет, если удастся удержать за собой Анг, это будет лучшее, на что может рассчитывать Сегунат, да вот удастся ли? К чему все идет? Ладно, не стоит сейчас об этом задумываться.

— Эй! — Иджиме переключила внимание на младшего брата. Хару таращился на нее с некоторой робостью. — А ты растешь, я смотрю.

Он на самом деле, кажется, стал выше с тех пор, как они виделись в последний раз. А ведь прошло не так много времени. Кейдзи подхватил на руки младшую сестренку, Азуми. Иджиме почувствовала, что внутри становится как-то… теплее. Она действительно скучала по дому, по младшим брату и сестре. Как бы она ни относилась к отчиму, она любила Азуми и Хару и рада была снова увидеть их, хотя бы ненадолго. Азуми было восемь, Хару — двенадцать. Ой, нет, уже тринадцать.

— Прости, что мы не были на твоем дне рождения, — повинилась Иджиме. — Но у нас с Кейдзи есть для тебя подарок. Вот! — она вручила ему сверток ткани.

— Что там? — спросил Хару.

— А ты посмотри, — Иджиме негромко рассмеялась, глядя, как мальчишка торопливо разворачивает сверток.

— Ого! — его глаза заблестели от восторга. Внутри обнаружился старинный пистолет, с рукоятью, отделанной дорогим темным деревом, стершимся от времени серебряным узором на стволе и массивным колесцовым замком. В руках Хару оружие могло показаться почти ружьем.

— Он настоящий?

— Самый настоящий, — подтвердил Кейдзи. — Времен князя Унагира Занче. Мы раздобыли его прямо во дворце, — без тени смущения соврал старший сын Юкири Сетано. — Боевой трофей.

— Точно, так и есть, — тут же подтвердила Иджиме. Конечно, вовсе не во дворце они с Кейдзи прикупили эту штуку, и девушка ни на миг не поверила жуликоватому антиквару в том, что пистолю два с половиной столетия. Подделка, но вполне качественная и стоившая своих денег.

— Нравится? — спросила она.

— Угу! Спасибо! — заявил Хару, и тут же спросил. — А он стреляет?

— Нет, боюсь, что нет, — ответила Иджиме, заметив недовольство на лице матери. Та всегда недолюбливала оружие, любое оружие. Так же, как сама Иджиме с детства невзлюбила кукол и яркие платья. — Он для этого слишком старый.

— Жаль, — на лице Хару читалось явное намерение во что бы то ни стало проверить. Сама Иджиме или Кейдзи на его месте непременно так и поступили бы, а потому необходимые меры были приняты заблаговременно. Запальное отверстие было тщательно забито куском железа, а ствол они залили расплавленным свинцом.

— Ну, зато он красивый, — заметил Кейдзи. — Это история, братишка. Подлинная история у тебя в руках.

«Все-таки из Кейдзи мог выйти неплохой дипломат, дядюшка Морита недаром соблазнял его местом в дипкорпусе, — отметила про себя Иджиме. — Врать, не краснея, он умеет бесподобно».

— Эмм… — Хару снова замялся. — А вы… много сражались?

— Довелось. Немного, — призналась Иджиме, снова скосив взгляд в сторону матушки, которой вряд ли эта тема могла быть приятна.

— А много самолетов сбили? — разумеется, тут же вопросил Хару с горящими глазами.

— Да так… — обтекаемо отозвалась Иджиме.

— Я знаю, что много! — заявил братишка. — Не меньше пяти! Твоя медаль. «Бронзовая фалькида». Ее дают за пять сбитых1.

— Точно. Ты, я вижу, учишься, — хмыкнула Иджиме.

Да, на ее боевом счету уже было заветных пять побед — ровно столько, сколько требуется летчику, чтобы получить право именоваться асом. Хотя в военно-воздушных силах Сегуната, формально, число личных побед и не играло большой роли, все же, разумеется, счет велся. Пять побед давали пилоту право украсить свой самолет личной эмблемой, а также, как подметил Хару, бронзовую «Фалькиду», и еще повышение оклада со ста до ста двадцати оканэ в дециму. Последнее, безусловно, импело для дочери Юкири Сетано наибольшее значение. Ну и, помимо прочего, за боевые успехи пилоты с Айто получили право на увольнительную домой. Ненадолго, конечно. Иджиме не была уверена, вернут ли их обратно на Дженг, или они отправятся на Айто, но ясно, что больше нескольких дней провести дома не удастся.

— Ну, ладно, — вмешалась матушка. По ее голосу Иджиме сразу поняла: она недовольна и подарком, и тем, что Хару остался в таком восторге он появления старших брата и сестры в военной форме, да еще и с наградами. Она не смогла удержать от летной школы на Малгари старших детей, и очень не хотела, чтобы их путь повторили младшие. Иджиме могла это понять, но… Ну, она и сама не знала, что «но». Все это было ужасно непросто.

— Вы, наверное, устали с дороги, — заметила Юкири Сетано. — Я распорядилась насчет обеда, а пока вы сможете передохнуть и… — она снова окинула их обоих взглядом, — сменить одежду. Военная форма не очень годится для дома, правда? Мы давно не виделись, и я уверена, у нас найдется, о чем поговорить, и помимо войны.

— Да, — Иджиме сдержала вздох. — Конечно, найдется.

Что-то заставляло ее думать, что это будет непростой разговор. Как всегда. Все демоны Вечной Бездны, летать в небе над Дженгом и сражаться казалось намного легче.

Выбравшись из руин, Фионелла чувствовала себя усталой настолько, что не было сил даже обсуждать увиденное. Дейсел тоже молчал, да и о чем было говорить? Они не понимали, с чем столкнулись, это было нечто такое, чего никто никогда еще не видел. Открытие века! Сенсация, о которой «Южная Звезда» не могла и мечтать. Жаль — чтобы заняться изучением этой… крипты, пришлось бы сначала выгнать с острова агинаррийцев. Но в Ксаль-Риуме должны узнать об их находке, хотя Фио сама не была уверена, поверят ли им. Доказательств никаких. Нет возможности даже сделать фотографии.

Снаружи уже успело стемнеть, и обе луны повисли в небе. «Постели» пришлось устроить прямо на камнях, надергав травы, но это было еще не самое худшее, к чему Фио успела привыкнуть за минувшие дни. Она поймала себя на том, что начинает всерьез скучать по цивилизации. Но усталость очередной раз взяла свое, и она провалилась в сон, а когда проснулась, было уже утро. Солнце поднялось над пологими холмами на востоке. Фионелла и ее «телохранитель», собрав вещи, отправились дальше. Дейсел хотел оказаться подальше от храми, и Фио понимала его. У нее самой это место вызывало тревогу.

Они успели пройти не больше километра, когда, поднявшись на очередной холм, мужчина внезапно замер.

— Постой! — он поймал ее за руку. — Смотри! Там кто-то есть.

— Где? — Фионелла всматривалась вперед, но не сразу заметила движение. — Вижу. Автомобили?

— Угу. Пригнись, лучше, если они нас не увидят, — Дейсел полез за биноклем. — Это агинаррийские машины. Вездеходы. Что они делают здесь? Тут нет дорог. Это странно.

— Может, свободники? — предположила Фионелла. — Они тоже пользуются трофейной техникой.

— Может. Хотя это и неважно. Сейчас нам следует держиться подальше и от тех, и от других.

Они осторожно двинулись дальше. Машины были уже довольно близко. Четыре полугусеничных военных грузовика, прикрытых броней и вооруженных. Можно было видеть даже людей, сидевших в машинах.

— Агинаррийцы, судя по форме, — констатировал Дейсел.

— От того не легче, — проворчала Фионелла, не питавшая симпатий ни к тем, ни к другим. — Действительно, что они делают здесь?

— Разведчики, возможно, — предположил гайонец, и вдруг выругался. — А, Даэмогос! Они поворачивают сюда.

Действительно, два из четырех вездеходов внезапно повернулись и довольно быстро направились в их сторону.

— Заметили нас? — Фио вздрогнула и пригнулась еще ниже.

— Возможно.

— Тогда бежим?

— Нет… — нехотя ответил Дейсел. — От них нам все равно не уйти. Они на машинах, да к тому же вооружены. Попытаемся сбежать, и нас просто пристрелят. Вот что, — он достал из кармана зажигалку, потом карту, взятую у гайонского пилота. — Лучше им этого не увидеть. И ни слова ни о чем, что мы видели. Мы просто пара газетчиков из «Южной Звезды», сбежали от свободников.

— Разумеется, — Фио наблюдала, как две машины остановились неподалеку от них. Теперь уже не было сомнений — их видели. Наружу выскочило несколько человек в серой агинаррийской форме, все были вооружены одинаковыми пистолетами-пулеметами, такими же, как тот, что Дейсел украл в лагере свободников.

Солдаты быстро рассредоточились цепью, ловко скрываясь среди кустов и травы. Они были профессионалами — Фионелла почти сразу потеряла из виду большинство из них. Но несколько человек остались у машин, и один вдруг громко выкрикнул короткую, резкую фразу по-дженгски.

— Приказывают нам встать и выходить, — перевел Дейсел.

— И что будем делать?

— Подчинимся. Выбора нет, — гайонец отбросил в сторону оружие и медленно выпрямился, держа руки на виду. Фионелла последовала его примеру. Дейсел что-то ответил агинаррийцу.

— Пойдем, — сказал он своей спутнице. — Помни: мы сбежали из лагеря Фронта Свободы и пытались вернуться на территории, контролируемые Военным Правительством. Вот все, что мы должны сказать. Спросят, как: отвечаем, что кто-то напал на свободников, и нам удалось скрыться в суматохе.

— Мне все это не нравится, — призналась Фио.

— Еще бы. Если бы нам повезло чуть больше, удалось бы добраться до реки Шангори, а здесь… Я задаюсь вопросом: случайно ли тут оказались эти солдаты? Они могут искать то же, что и геаларцы.

— Думаешь?

— Почему бы нет? Если геаларцы знают о… руинах, возможно, знают и агинаррийцы. Дождались, пока их армия оттеснит свободников, и сразу бросились на поиски. А нам придется очень постараться, чтобы убедить нас в том, что мы всего лишь безобидные журналисты.

— Я, кстати, такая и есть, — нервно заметила Фионелла.

— Надеюсь, они в это поверят.

Севернее холмов Ками.

— Что еще случилось? — проворчал Мориоль. — Опять партизаны?

— Возможно, — не оглянувшись на геаларца, коммодор Тагати выскочил из машины. — Все, что я знаю — кого-то поймали. Скорее всего, действительно свободников.

Он подошел к лейтенанту Синго, который без лишних слов указал вперед. Тагати увидел двух человек, которые приближались под охраной нескольких агинаррийских солдат.

— Кто это? — спросил коммодор.

— Их двое, — пояснил Синго. — Мы заметили, как они скрывались на холме и наблюдали за нами.

— Партизаны?

— Не похоже.

— Тогда, очевидно, просто пара местных.

— До ближайшей деревни километров тридцать. Я совсем не ожидал увидеть здесь людей, коммодор.

Тем временем пленников подвели поближе, и Тагати удивленно уставился на них. Это не могли быть дженгцы, лица выдавали южан, и коммодор насторожился. С какой стати здесь оказались двое южан? Может быть, геаларцы?

К еще большему удивлению агинаррийца, одной из двоих была женщина. Молодая и привлекательная, если не обращать внимания на истощенный вид, бледную кожу и грязь. Похоже, для нее и ее спутника последние дни выдались не из легких. Коммодор сдержанно хмыкнул. Что же это значит?

— Не стреляйте! — вдруг заговорила женщина. Она обращалась к Тагати, распознав в нем старшего. — Вы говорите по ксаль-риумски?

— Да, — спокойно ответил тот, изучая ее взглядом. Женщина была испугана, хоть и пыталась казаться спокойной. — Кто вы и как оказались здесь.

— Господин офицер, меня зовут Фионелла Тарено, а мой спутник — Эйрин Дейсел. Мы корреспонденты из газеты «Южная Звезда». Не так давно нас похитили партизаны. Сторонники Фронта Свободы, — женщина содрогнулась. — Это было ужасно! Они хотели держать нас в заложниках, и только чудом нам удалось освободиться. Мы несколько дней шли на север, в надежде добраться до земель, откуда уже выгнали свободников. Мы даже не знали толком, где находимся. Хвала Юнидеусу, что мы встретили вас!

Тагати продолжал изучать женщину и ее спутника взглядом. Мужчина, выглядел донельзя заурядно, и на фоне своей спутницы — красивой, несмотря на то, что ей не помешало бы принять ванну — становился совсем неприметным. Это показалось Тагати несколько настораживающим, а что до самой женщины… Она говорила горячо, убедительно, в голосе чувствовался одновременно страх и облегчение, и все же Тагати уловил какую-то неестественность. Что-то она скрывала. Возможно, и ничего особенного, просто не хотела демонстрировать, что боится агинаррийцев. Или же была шпионкой. Женщина-корреспондент — недурная легенда.

— Меня зовут Ису Тагати, я коммодор Объединенного флота, — представился он. — Госпожа Тарено, скажите, почему же вы прятались, если искали встречи с нами?

— Но, коммодор Тагати, мы ведь не сразу поняли, кого встретили. Это могли оказаться солдаты Фронта Свободы.

— Я слышал о похищении ксаль-риумских журналистов, — негромко сказал Синго по-агинаррийски. — Мужчины и женщины. Их звали именно так.

— Хм. Лейтенант, и вы верите, что пара журналистов смогла сбежать от похитителей, а затем без чьей-либо помощи, вдвоем, пройти там далеко, скрываясь от погони?

— Я не знаю. Возможно, им повезло, — ответил Синго. — Или они лгут.

— Вот именно, — сказал Тагати. — Мы не можем быть уверены.

— Тогда что делать с ними?

— Пока ничего, — Тагати улыбнулся и снова перешел на ксаль-риумский. — Я рад, что с вами все в порядке, госпожа Тарено. Мой подчиненный только что подтвердил, что о вашем похищении уже известно. Мы охотно доставим вас в столицу… — появление еще одного солдата прервало его.

— Господин коммодор. Лейтенант Синго, — доложил тот. — Мы осмотрели место, где нашли их. Там пепел. Они что-то сжигали.

— А вот это уже интересно, — прокомментировал Тагати. — Похоже, все же придется поговорить с ними. Не здесь, конечно. Они хотят вернуться в Файинг? Очень хорошо, доставим их в Файинг, а там сдадим контрразведке. Посмотрим, кто они такие на самом деле и как много знают.

Коммодор снова посмотрел на женщину и ее спутника, чувствуя беспокойство. Не могло ли быть так, что ксаль-риумцы ищут здесь то же, что и он? Исключать такую возможность было нельзя. В свое время имперские агенты смогли украсть у агинаррийцев кое-какую информацию, а значит, они должны знать хоть что-то. И не может ли быть, что Геалар и Ксаль-Риум сотрудничают? Это пугало больше всего.

— Ладно, — решил он. — Выделите одну машину, пусть доставят этих двоих в любой из наших военных лагерей, а уж оттуда их переправят в Файинг. А мы продолжим наш путь, лейтенант.

Тагати вернулся к Мориолю. Тот с любопытством наблюдал за происходящим.

— Неожиданные проблемы, коммодор?

— Не знаю, что думать, — честно признался агинарриец. — Может быть, и ничего серьезного.

— Кто эти двое? На местных жителей не похожи.

— Говорят, что они журналисты из Ксаль-Риума. Сбежали от свободников.

— Журналисты из Империи… — пробормотал Мориоль. — Проклятье, надо быть полным безумцем, чтобы по доброй воле явиться на эти несчастные острова.

— В самом деле, доктор Мориоль? Ведь мы с вами тоже здесь. Вы считаете себя безумцем?

— Как сказать… — заметил тот. — Какими словами вы сами охарактеризовали бы нашу экспедицию? Если бы кто-то заявил вам, будто бы ищет наследие древнейшей працивилизации, скрытое глубоко под землей, что бы вы подумали о таком человеке?

— Назвал бы я его безумцем, имеете в виду? — хладнокровно уточнил Тагати. — Возможно.

— Но вы не думаете, что они не в себе, — хмыкнул геаларец. — Вы думаете, что они шпионы.

— Такое тоже возможно, — ответил Тагати. — Но довольно об этом. Кто они такие на самом деле, выяснять не вам, да и не мне. У нас своя работа, и если вы не ошибаетесь, мы уже очень близко к цели.

Появление гвардейца отвлекло Арио Микаву от очередного рапорта. В последнее время информации с захваченных ксаль-риумцами островов поступало все меньше, особенно с Кехребара. Ксаль-риумская контрразведка не дремала, и, как выяснилось, их служба радиоперехвата работала успешно. Микаве стало известно о том, что несколько информаторов, регулярно отправлявших сообщения по радио, захвачены. Другие тоже замолчали, вестей от них не было, и капитан догадывался, что им повезло не больше. Еще повезло, что удалось вывезти Усубо и его отряд в первые дни, пока на острове царила неразбериха. Люди из отряда «Кийофу» уже вернулись на родину. Они славно поработали здесь, и, несомненно, в будущем для них нейдется немало новых дел. Кроме того, и это главное — Усубо был главным, что связывало Агинарру с взрывами в Сафири. Без него у ксаль-риумцев никогда не будет доказательств.

— Что угодно? — спросил Микава у воина в красном и желтом. В последнее время стражами во дворце и во всем Лакрейне были только Блистательные, обычных солдат султан распределил по казармам в военных лагерях за чертой города. После заговора иль-Кедама Ажади Солнцеподобный панически боялся изменников. Только гвардия, по его мнению, сохранила верность, хотя, по мнению Микавы, султан был еще настроен слишком оптимистично. Как учила история Ивира, Блистательные предавали реже, чем другие, но порой все-таки предавали.

— Султан Ажади Солнцеподобный желает видеть вас немедленно, — объявил гвардеец.

Микава встал, с досадой отложив доклад. На приглашение султана, само собой, ответить отказом было невозможно. Гвардеец проводил его в Эв-ур-Саваз, Зал Войны. Здесь, по традиции, заведенной еще до завоевания Гайона, султан собирал своих военачальников на совет. До сих пор Арио Микава бывал в Эв-ур-Саваз нечасто, ведь он был просто наемником-консультантом и не имел права выступать на большом Военном Совете. Здесь Ажади Восьмой собирал своих приближенных, и они занимались тем, что считали «планированием войны». До определенного времени Микаве удавалось добиваться того, чтобы решения, принимаемые в Эв-ур-Саваз, оказывали на ход военных действий минимальное влияние, но после Сафири султан, уверовавший в свою счастливую звезду (и ни на миг не задумавшийся о том, что обязан ей советникам-северянам) сорвался с цепи. Следствием этого стало нападение на Кехребар и недавняя битва в Ивирском Море. Казнь иль-Кедама, который имел влияние на многих при дворе Ажади, еще больше все усложнила. Конечно, от иль-Кедама необходимо было избавиться, бей вообразил, что, коль скоро удача отвернулась от ивирцев, пора предложить свои услуги ксаль-риумцам, но без него Микаве стало заметно сложнее влиять на события. К счастью, осталось уже недолго. Скоро настанет время возвращаться домой. Субмарина ждет сигнала.

Зал Войны был просторен и, разумеется, оформлен в официальных цветах Ивира. Желтая плитка на полу, желтая же эмаль на потолке, кроваво-красные витые колонны. На стенах — фрески, изображающие моменты воинской славы Ивира, корабли и армии под знаменами Султаната. Место самого султана было на возвышении, над ним нависал алтарь Всевластного, где над жаровнями клубился ароматический дым. Само кресло, на котором сейчас восседал Ажади Восьмой, было ничем иным, как троном гайонского базилеоса — главный военный трофей знаменитого Арифа Сурового, сокрушителя Второй Империи. Н-да, здесь, в этом зале, можно поверить, что Ивир — все еще величайшая островная держава в мире, и эпоха славы длится до сих пор, и продлится вечно. Можно поверить — до тех пор, пока не выйдешь наружу.

Ажади занял трон базилеоса, а напротив него, в ряд, уселись на расстеленных подушках несколько немолодых мужчин. Султан, как всегда после начала войны, носил ярко-алый мундир, украшенный золотой орденской лентой. На его приближенных также была парадная форма. Микава, разумеется, знал каждого из них. Четверо были гвардейцами, трое — армейскими генералами. На последнем был флотский мундир. После гибели иль-Абри дениз-паша Рамад иль-Ош был назначен командующим флотом, правда, командовать ему было уже нечем.

Микава, конечно, садиться не стал, да никто и не подумал ему предложить. Он был и остался всего лишь простолюдином, да к тому же чужаком. Наемником. Иногда ему позволялось присутствовать на Военном Совете, но говорить он не смел, за исключением тех случаев, когда кто-то из ивирцев задавал ему вопрос. Агинарриец отступил в тень колонн. Ажади блеснул глазами — он, конечно, заметил появление «консультанта», но не подал вида.

— Начнем, — произнес султан. — Я хочу знать, какие вести поступают с Кехребара.

— Ксаль-риумцы продолжают накопление сил. В порту собраны корабли, — сказал высокий стройный мужчина в гвардейском мундире. Это был усти-гинель Малек ай-Шаан, сын одного из наиболее влиятельных вельмож. Малек был моложе большинства остальных присутствующих — лет около тридцати. Его усы были невелики и аккуратно подстрижены, чем он также являл контраст с большинством ивирцев, любивших украшать свои физиономии огромными усами, бородами и бакенбардами самых невероятных форм. Ажади ценил Малека, и считал его одаренным офицером, хоть до сих пор тот не успел прославить себя иными победами, кроме как на дуэлях и над столичными красотками.

— Вне всякого сомнения, — добавил гвардеец постарше, коренастый и широкоплечий, — наступление на Янгин начнется со дня на день.

Этот был дальним родичем Малека, звали его Гессар иль-Фах. Отношение между этими двумя были довольно скверные, вот и сейчас ай-Шаан бросил на иль-Фаха мрачный взгляд, явно недовольный его вмешательством.

— На Сафири вернулся префект Дэвиан Каррел, да будет проклято его имя, — процедил он. — Также там находится командующий имперской западной армией Дариус Лютиэн. Тем самым, действительно, напрашивается очевидный вывод, — слово «очевидный» Малек подчеркнул, вызывающе глядя на родича. — Они готовы к наступлению на Янгин.

— К сожалению, — добавил армейский генерал по имени Тамаги иль-Дэмра, — мы не имеем возможности оказать помощь нашим воинам на Янгине. После недавнего сражения ксаль-риумцы властвуют над морем.

При последних словах иль-Дэмра бросил взгляд на новоиспеченного командующего военно-морскими силами. Рамад иль-Ош, «адмирал без флота», как его уже успели окрестить во дворце, очередной раз предпочел сделать вид, будто не заметил колкость. Султан был зол на флотских командиров, и тот факт, что к поражению в Ивирском Море иль-Ош не имел отношения, мало на что влиял.

Все равно иль-Дэмра допустил ошибку, отметил про себя Микава. Генерал был слишком горяч и самоуверен, и позволил себе забыть, что султан очень не любит напоминаний о поражениях. О Сафири и «черном дне Императорского Флота» говорили много и громко, об Ивирском Море и Анлакаре — молчали. И верно, Ажади сверкнул глазами и надменно выпрямился на троне:

— Если ксаль-риумцы осмелятся штурмовать Янгин, они умоются кровью, — процедил он. — Там почти триста тысяч наших лучших солдат, включая полки Блистательной Гвардии, и в не сомневаюсь в генерале ай-Кадаре. Он заставит врага дорого заплатить за каждый шаг, сделанный по нашей земле. Но сейчас я думаю о том, насколько безопасно в самой метрополии. Ксаль-риумские корабли могут беспрепятственно приблизиться к нашим берегам. Они уже это делают. Топят наши суда прямо в портах, обстреливают города. Не может ли быть так, что они набросятся прямо на Лакрейн?

— Это очень сомнительно, Блистательный, — ответил иль-Дэмра. — Ксаль-риумцы известны своей методичностью. Несомненно, они планируют сначала захватить Янгин, затем обустроить там промежуточную базу, и только потом предпринять решительное наступление на Кадих. Это самый очевидный путь, а ксаль-риумцы предпочитают очевидные решения. У них не хватает фантазии на нечто сложное.

«За исключением префекта Каррела, пожалуй, — мысленно отметил Микава. — Тому нравится ломать устоявшиеся традиции, и до сих пор это приносило ему успех. Пожалуй, в словах Ажади есть рациональное зерно, — агинарриец сам был удивлен, признавая это. — Кто знает… может быть, Каррел снова будет действовать так, как от него не ждут».

Конечно, если его голос является решающим. Микава не знал, какой авторитет удалось завоевать принцу после недавних успехов. Возможно, к его советам прислушаются, но может быть и наоборот: столичные Магистры и сам Император из чистой зависти поступят наперекор ему. Победа кажется несомненной, и неудобный принц, сын старшего брата Велизара III, им больше не нужен. Хотелось бы Микаве получать больше сведений из Ксаль-Риума, но в последнее время, увы, поток информации действительно иссяк. Что само по себе доказывало: имперцы готовятся к чему-то крупному.

— Я поддерживаю генерала иль-Дэмру, — сказал еще один армеец, усти-гинель ай-Тамгаат. Худой, седой как лунь семидесятидвухлетний старик поправил очки на крючковатом носу. — Конечно, они не могут поступить иначе. Им и незачем.

— Косвенные подтверждения тому приходят и с Инчи, — добавил Малек ай-Шаан. — Там также собираются войска. В основном, фиаррийцы. По сведениям наших агентов, они будут направлены в качестве подкрепления кехребарской армии, штурмующей Янгин.

«На Инчи тоже?» — Арио Микава посмотрел на ай-Шаана и слегка нахмурился. Он не располагал такими сведениями и был слегка уязвлен тем, что ивирцы знают больше, чем он сам. Откуда, интересно? Просто удача? Или у них есть собственные информаторы среди ксаль-риумских военных? Второе вернее, как ни постыдно было это признать. Если, конечно, сведения Малека верны.

Но если действительно верны, то, возможно, Дэвиан Каррел снова пытается всех одурачить. Допустим, подготовка к штурму Янгина — только для отвода глаз, а удар намечен непосредственно по Кадиху. Это вполне осуществимо. Инчи — неплохая база для снабжения армии. Не хуже Янгина. Караван военных транспортов преодолеет путь от острова до ивирской метрополии, пожалуй, дней за девять. Не может ли быть, что он уже в пути? Это был бы ход в духе Каррела: пока он сам и большая часть флота остаются на Кехребаре, привлекая к себе как можно больше внимания, удар будет нанесен там, где не ждут. Но как узнать наверняка? К сожалению, на Инчи мало информаторов, этот остров с самого начала расценивался как второстепенная цель. Возможно — зря.

— Что ты скажешь, советник? — вопросил Ажади, обрашаясь к нему.

Микава выступил из тени и поклонился султану.

— Блистательный, хоть я и согласен с генералом иль-Дэмрой в том, что ксаль-риумцы редко изменяют привычной манере действовать, не могу не отметить, что принц Дэвиан Каррел не любит соблюдать традиции. Нельзя исключить, что он вновь попробует прибегнуть к обману. Мы ждем нападения на Янгин, поэтому, именно там он предпочтет не нападать. Удар по Кадиху со стороны Инчи также осуществим.

— Это возможно, — согласился Ажади. — Но как мы его остановим. Как угадать, где именно произойдет высадка?

— Мы должны защитить все удобные места, Блистательный! — громко заявил Малек ай-Шаан, прежде чем Микава успел ответить. — Разместить крупные воинские соединения во всех прибрежных городах, где могут высадиться ксаль-риумцы.

— Но это значило бы ослабить оборону столицы, — тут же возразил иль-Дэмра. — Увести от Лакрейна лучшие полки? Кто же тогда будет защищать город?

— Столицу защитит Блистательная Гвардия! — напыщенно провозгласил молодой офицер. — Лакрейн все равно падет, если ксаль-риумцы оккупируют Кадих и обложат город со всех сторон. Мы можем оставить у Лакрейна сильный резерв, который вступит в бой, когда станет ясно, где именно ксаль-риумцы нанесут главный удар.

Ажади куснул губу. Похоже, идея пришлась ему по душе. Микава попытался прикинуть, где могли высадить десант ксаль-риумцы, но таких мест слишком много. Защитить все с тремя сотнями тысяч солдат — нереально, такая оборона окажется слишком слабой, и противник быстро прорвет ее. На местное ополчение надежды мало, а гвардия отважна, но воюет по правилам трехвековой давности. Султан, однако, думал иначе.

— Неважно, куда придется удар: по Кадиху или по Янгину! — заявил он, стиснув рукоять сабли. — Мы не можем опозорить себя отступлением! Всевластный не простит нам этого, и наши души навеки будут отданы во власть котуров в ледяной пустоте преисподней! Где бы ни пришлось нам вступить в бой, мы будем сражаться и одержим победу, которая станет прелюдией к нашему контрнаступлению, и захватчики будут выдворены с наших земель! Я даю слово, что так будет. Всевластный на нашей стороне, и если только мы не лишимся храбрости в трудный час, мы победим, как побеждали прежде. Вспомните величайшие победы Ивира! Вспомните султанов, принесших нашей державе величие и могущество! Я — их прямой потомок! Мои предки — Ажади Первый Величайший, его сыновья, внуки и правнуки! Семь столетий наша династия мудро правит великим Ивиром, и я не допущу, чтобы мимолетная удача наших врагов положила конец эпохе процветания! Я сокрушу всякого, кто угрожает нам. Я покараю всякого, кто сомневается в нас! Так будет, Всевластный мне свидетель!

«А ведь он искренне верит в то, что говорит, — вдруг подумал Микава. — Великий Риото, да он на самом деле безумен! Он ВЕРИТ, что так будет!»

Он не один год был военным советником султана, и всегда знал, что Ажади не блещет умом, и не всегда способен здраво оценить ситуацию. Иногда это даже удавалось обратить себе на выгоду. Но сейчас, глядя в глаза султана, Арио Микава видел в них непоколебимую уверенность. Ажади не сомневался, что, сколько бы поражений ни потерпел Ивир, в минуту отчаяния вмешается сам Всевластный и сокрушит врагов султана. С тех пор, как началась эта война, султан изменился, но только теперь Микава осознал, насколько далеко это зашло. Даже недавняя казнь не почему-то не произвела на него такого впечатлениея. Капитан почувствовал легкую оторопь, как всегда бывает, когда видишь перед собой беснуюшегося сумасшедшего.

Прочие тоже помалкивали. Ажади продолжал, и на первый взгляд он не казался безумцем, напротив — выглядел, как пламенный, убежденный проповедник. Но ведь пророки, как известно, тоже частенько бывают безумцами. Микава смотрел на владыку Ивира и — пожалуй, впервые с тех пор, как он стал военным советником султана — ему сделалось по-настоящему жутко.

1 «Фалькида» — награда, присуждаемая пилотам за воздушные победы. Имеет четыре степени. Бронзовая «Фалькида» дается за пять побед, серебряная — за десять, золотая — за двадцать. Стальная «Фалькида» присуждается пилоту, одержавшему пятьдесят побед, и к описываемому периоду награжденных ей не было.

ГЛАВА 13

— Значит, вы уже добились успеха? Я удивлен, — заметил Тамрин.

— Немного везения, Ваше Высочество, — пояснил субпрефект Матиас Карно. — Ну, и волшебные способности нашей «Витарии», конечно.

— Эта чудо-машина стоит денег, которые мы в нее вложили, до последней марки, — согласился Тамрин. — Я не надеялся, что результаты будут так быстро.

— Как я сказал, немного везения. Этот нар Кааринт вел записи по-агинаррийски. Сложный язык, — сказал криптолог. — Нар Кааринт, очевидно, думал, что это затруднит расшифровку текста. К его несчастью, «Витария» изначально была создана именно для чтения агинаррийских шифров, поэтому он только оказал нам услугу.

— Барону уже все равно, кто прочтет его записи, — с иронией заметил Тамрин. — Я хочу лично ознакомиться с тем, что вы уже успели обработать.

— Вот, Ваше Высочество, — Карно полез в папку. — Еще далеко не все расшифровано, но кое-что интересное уже есть.

— Включая самое главное, — добавил Ларин Эдар. В глазах главы секретной службы блеснул азарт хищника, который увидел перед собой добычу, запутавшуюся в кустах. — Имена. Наши аналитики работают над записями и составили список всех, кто упомянут в качестве информаторов. Их больше, чем мы могли представить.

— Я вижу, — Тамрин положил бумаги на стол. Всего несколько листов с машинописным текстом. Но кое-кто отдал бы за эти листы любые деньги.

Имена. Список занял почти страницу, и не все они Тамрину были знакомы. Вероятно, некоторые люди из списка были ничтожествами вроде Джаниса Редлина. К слову, его имя Тамрин тоже нашел здесь. Мерзкая ратта, трус и неудачник, но от ничтожеств часто бывают большие неприятности. Нашелся здесь и Огастус Кордо, агент-предатель из секретной службы. Да уж, превосходный подарок для любого шантажиста. Даже тех имен, которые Тамрин узнал, было достаточно, чтобы пульс ускорился от адреналина.

— Проклятье! — не удержался кронпринц. — Эта каннивенская тварь глубоко запустила в нас когти! Бизнес у Барона был поставлен на широкую ногу!

Арвил Мартейл. Префект, офицер-аналитик из Генерального Штаба. Один из приближенных Дориаля Анно. «Замечательно! Ублюдок имел доступ к нашим военным планам!» — в какой-то момент Тамрин ощутил почти панику. А ведь Мартейл знал и о намерениях Дэвиана относительно Инчи и Кадиха. Одно утешает: работал он не на агинаррийцев, а на Юргена нар Кааринта. Теперь тот мертв, и его бывшие информаторы, конечно, сидят тише воды ниже травы, боясь разоблачения. И все равно, новость пугала. Дэвиан должен узнать обо всем, а Мартейлу придется отправляться в Литанию для приватной беседы. И он был не единственным. Несколько человек из сенаторов, кое-кто из элигендов, причем, отнюдь не из юстиниатов. Тамрин присвистнул, увидев имя Матеоса Кадаро, одного из совладельцев «Песни Феникса» — крупнейшей ксаль-риумской газеты. Да уж, дела Барон вел действительно с размахом!

— Эта гадина оказалась еще более ядовита, чем можно было предполагать, — проворчал Тамрин. — Он нас почти переиграл. К счастью, все-таки «почти».

— Мы займемся этими людьми, Ваше Высочество, — заверил Эдар. — Деликатно, разумеется. Тщательно проверим, кого чем смог зацепить нар Кааринт. Игра, шантаж, деньги… Может, было и что-то еще.

— У всех свои слабости, — усмехнулся кронпринц. — И талант людей вроде нар Кааринта в том, чтобы эти слабости находить. Я почти восхищаюсь этим каннивенским проходимцем…

— Не исключено, что выявлены еще не все информаторы нар Кааринта, но мы продолжаем работать, — сказал Ларин Эдар. — Полная расшифровка архива Барона — теперь только вопрос времени.

— Да, хорошо, — Тамрин задумался, что делать дальше. Не удастся ли воспользоваться разоблаченными шпионами в своих целях, скармливая им дезинформацию? Но для кого? Барона больше нет, его предприятие уничтожено. Ратты разбежались по норам и сидят тихо, питая надежду, что их не заметят. И не заметили бы, если бы Спиро Аргену не улыбнулась удача.

В любом случае, лучше пока повременить с обнародованием информации. Громкие публичные процессы могут быть на пользу, когда начинаются своевременно. Прямо сейчас лучше всего было бы нарыть что-то на неуемного Альгора Бернса и его партию юстиниатов, и Тамрин надеялся, что компромат найдется. Наверняка у Барона, при его-то масштабах работы, были люди и среди приближенных Бернса. Вот на кого можно будет нажать как следует: пусть поставляют секретной службе информацию о делишках своего вожака. В последнее время юстиниаты подняли голову, и их начинали воспринимать всерьез слишком многие добропорядочные граждане Империи. «Черный день» был немного оттеснен в тень последующими успехами, но не забыт. Альгор Бернс умело этим пользовался. Очередные выборы в Народную Палату уже не за горами, и у Партии Справедливости, стараниями ивирцев и покойного Матиса Гранта, теперь сильные позиции.

— Хм… — Тамрин сузил глаза, дойдя до конца списка. Одним из последних стояло имя Тейнара Девелана, которое было кронпринцу знакомо. Тамрин не удивился, что этот человек заинтересовал Барона. Сам по себе Девелан не представлял ничего особенного, но он был личным секретарем Ораса Темплена. Выходит, нар Кааринт имел доступ даже к секретам самого прайм-канселиора? Тамрин едва не присвистнул. Такого он не ожидал — даже после всего, что уже успел узнать о Бароне и его организации!

— Вот это уже интересно, — заметил кронпринц. — Эдар, я хочу, чтобы Девелану вы уделили наибольшее внимание. Соберите всю информацию о нем, сколько возможно.

Доверенное лицо самого Ораса Темплена. Кронпринц недоверчиво покачал головой. До сих пор попытки секретной службы следить за прайм-канселиором не увенчались успехом. В лучшем случае, удавалось добиться чего-то в мелочах, глава имперского Сената ревностно хранил свои секреты от правителей Империи. Но, кажется, нар Кааринту повезло больше. И какова же тайная страсть господина Тейнара Девелана? В свое время секретная служба присматривалась к нему в расчете завербовать, но ничего, достойного внимания, обнаружить не удалось.

Тамрин вызвал в памяти образ аккуратного, собранного, безупречно одетого тридцатишестилетнего мужчины. Успешно женат на дочери крупного судовладельца, воздержан со спиртным, не игрок, не распутник и даже не чрезмерный карьерист. Словом, воплощение того, что Тамрин Каррел назвал бы «счастливым занудством». Никаких тайных страстей, никаких скелетов в шкафу. Нечем завлечь, нечем шантажировать. Неудивительно, что Девелан пользовался доверием у Ораса Темплена — настолько, насколько прайм-канселиор доверял хоть кому-то.

«Н-да… — подумал Тамрин. — Воистину, «дядюшка Юрген» обскакал нашу прославленную секретную службу. Даже у этого образцового гражданина нашлась скрытая слабость. Но, в конечном итоге, возможно, удача улыбнулась и нам».

— Займитесь Девеланом, — повторил он. — Я хочу, чтобы этот человек работал на нас и передавал нам каждое слово, которое Темплен произносит в его присутствии.

Кронпринц хищно усмехнулся. Прайм-канселиора давно пора поставить на место, и Тамрин не сомневался, что теперь у них будет такая возможность. Главное, не спешить. Любой секрет имеет ценность, только когда становится известен в свой срок.

— Какие будут распоряжения, коммодор? — спросил лейтенант Синго.

— Организуйте охрану вокруг. Внутрь никому не входить, — ответил Тагати. — Больше ничего.

Он вернулся к Мориолю и нескольким людям из Шестнадцатого Отдела, ждавшим у подножия старой пирамиды.

— Схрон Зенин внизу, — уверенно сказал геаларец. — На острове Периоль мы нашли похожее, кхм, святилище.

— И оно было возведено над катакомбами?

— Да. Поначалу это казалось всего лишь любопытной археологической находкой, — Мориоль пренебрежительно усмехнулся. — Мои коллеги не сразу поняли, какое сокровище им удалось обнаружить. Как я уже упоминал, коммодор Тагати, у них больше амбиций и спеси, чем реальных знаний.

— Но вы-то поняли все сразу, как только увидели?

— К чему ирония, коммодор? Так и было. Когда до моих коллег-соперников, наконец, дошло, что они раскопали нечто, кхм, слишком сложное для жрецов Неведомых Богов, делом заинтересовалась «Омбрей». Но их люди ничего не добились, и вот тогда вспомнили про меня.

— Но ведь вы тоже не видели прежде ничего подобного, Мориоль?

— Я не видел. Но у моего учителя Лемье были довольно подробные записи.

— Откуда?

— Не знаю. Он не говорил. Но он занимался своими изысканиями больше тридцати лет. Время было. Быть может, Лемье побывал в подобной крипте, но держал это в секрете?

— Зачем? — удивился Тагати. — Ведь это находка века. Она прославила бы любого археолога.

— Я не знаю, коммодор. Лемье всегда был очень скрытен. Все, что я знаю: он получал щедрое финансирование от неизвестного мне человека. Это точно не было геаларское правительство. Некий частный спонсор.

— И вы его не знали? Ведь вы сами говорите, что были наиболее приближенным среди помощников профессора Лемье.

— Еще я говорю, что тот был скрытен и недоверчив. Я знаю о нем гораздо меньше, чем вы, видимо, думаете. К счастью, так получилось, что после его смерти я унаследовал его записи.

— А как он умер?

— Болезнь. Ему было под шестьдесят, и все случившееся сильно его подкосило. Я рассказывал вам, коммодор. У Лемье были недоброжелатели, причем влиятельные. Они разрушили его карьеру, грубо выражаясь, искупали моего наставника в дерьме. Бедняга лишился всего, что ценил в жизни; неудивительно, что после этого он не прожил долго. Восемь лет назад он тихо умер в собственном доме на маленьком острове на границе между Геаларом и Каннивеном. Почему вас это заинтересовало, коммодор?

— Прежде я не расспрашивал вас о вашем учителе, — ответил Тагати. — И хочу исправить свое упущение.

— Не думаю, что это может быть важно.

— Кто знает наверняка?.. — прежде, чем Тагати успел договорить, приблизились двое солдат из «Кайтен».

— Мы проверили все, коммодор, — сообщил один. — Есть следы. Тут были люди.

— Эти двое? — спросил Тагати. — Те, которых мы захватили?

— Очень похоже. Мужчина и женщина, судя по размеру обуви.

Тагати поджал губы. Дело становилось все более подозрительным. Допустим, они всего лишь останавливались здесь на ночлег, но Ису Тагати трудно было поверить в подобное совпадение. Ксаль-риумцы тоже ищут наследие Зенин? Или эти двое работают не на них, а на геаларцев? Обе возможности нельзя списывать со счетов, и обе одинаково настораживают. За двадцать лет Тагати привык верить, что о Зенин известно только агинаррийцам, но события последнего времени ясно давали понять, насколько он заблуждался. Тайна, никем не раскрытая за две тысячи лет, теперь перестала быть тайной слишком для многих.

«Так уж и никем? — задумался Тагати. — Храмы Неведомых Богов здесь и на Периоле? Не совпадение. Жрецы Неведомых Богов знали о Зенин?» — жаль, их уже не допросишь. Культ Неведомых Богов окончательно канул в забвение веков пятнадцать назад.

— Ну, хорошо, — произнес он. — Давайте посмотрим, что внутри, Мориоль.

Прежде, чем заняться работой всерьез, придется дождаться людей из Шестнадцатого Отдела с оборудованием, обеспечить охрану и секретность. Но Тагати не терпелось увидеть, с чем они имеют дело.

— Вас сопровождать, господин коммодор? — спросил солдат.

— Нет, оставайтесь снаружи. Вам запрещено проходить внутрь, — жестко сказал Тагати. — Это секретная зона.

Пригнувшись, он следом за одним из своих людей шагнул в коридор, Мориоль последовал за ним. Все трое зажгли электрические фонари. Лучи желтоватого света шарили по голым стенам. Длинный, узкий коридор вывел людей в квадратный зал.

— Все пусто, — заметил Тагати, осматриваясь.

— Камера очень похожа на ту, что на Периоле, — отозвался геаларец. — И этот колодец… Да, замечательно. Мы у цели, господа.

— Как вы думаете, Мориоль, — озвучил свои мысли Ису Тагати, — культ Неведомых Богов имеет отношение к Зенин?

— Вполне вероятная догадка, коммодор. Храмы здесь и на Базальтовых Островах… Похоже, связь действительно существовала.

— Но археологи и прежде раскапывали храмы Неведомых Богов, но никаких катакомб и схронов там не было.

— Вовсе не обязательно такие схроны будут под каждым храмом. И все же, таких совпадений не бывает, два храма с криптами доказывают связь между Зенин и Неведомыми Богами.

— И скорее всего, — продолжил за ученого Тагати, — Неведомые Боги — и есть Зенин.

— Да, я думаю о том же. В расшифрованных архивах предтеч этого нет, но я подозревал, что они пытались распространить среди людей культ поклонения себе. Похоже на то, что Зенин хотели, чтобы мы считали их своими богами. К слову, вера в Неведомых Богов — единственная, которая была распространена повсеместно.

— Но затем она была забыта. Что-то пошло не по плану, — задумчиво проговорил Тагати.

— Да, именно так все и…

— Коммодор! — голос одного из помощников Мориоля отвлек того. Вместе с Тагати геаларец прошел к середине зала.

— Посмотрите-ка на это, — ассистент провел фонарем по каменной стенке колодца. Блеснул металл.

— Проклятье! — Тагати протянул руку и коснулся стального костыля, глубоко вбитого в камень. От него тянулась веревка.

Второй агинарриец потянул за нее и вытянул наружу полметра веревочной лестницы.

— Не люблю рассуждать об очевидном, но кто-то опередил нас, — хмыкнул Мориоль. — Похоже, коммодор Тагати, у нас тоже не все идет по плану.

Комната была тесной и душной. Свет проникал сквозь единственное небольшое окошко в кирпичной стене, под самым потолком. Решетки не было, но отверстие было слишком узким, чтобы протиснуться сквозь него, а даже если бы удалось выбраться наружу, что дальше? Вокруг — военный лагерь и сотни солдат. Агинаррийских солдат. Даже сейчас Фионелла слышала снаружи многочисленные звуки: шум двигателя, какой-то ритмичный металлический лязг, мужские голоса. Она не понимала слова, но узнавала речь. Говорили только по-агинаррийски. Дженгцев здесь не было.

Фионелла привстала на цыпочки, чтобы выглянуть в окно, но увидела лишь небо, верхушки древесных крон и покатые крыши длинных, приземистых, одинаковых казарм. Не в силах справиться с нервами, она вернулась к единственному способу занять время, который ей оставили — расхаживала от стены к стене. Три шага, поворот, три шага назад. У нее было предостаточно времени для этого, несомненно, очень увлекательного занятия. Их с Дейселом доставили сюда вчера утром, после чего без каких-либо объяснений разделили, и ее проводили в эту комнатку. Кроме кровати, стола и пары стульев, здесь не было ничего, да и так свободного пространства осталось совсем немного. Часов не было, и сколько времени в точности она провела здесь, Фионелла не представляла. Одну ночь и больше половины дня. Сначала она видела в окошко солнце на небе. Потом солнце ушло — время перевалило за полдень. Дважды за день солдат приносил тарелку с вареным заргу и кружку с водой. Все попытки заговорить окончились полной неудачей: или солдат не понимал по ксаль-риумски, или очень ловко притворялся. Никаких разговоров, никаких объяснений. Ни один человек, кроме молчаливого охранника, не снизошел до нее. Фионелла догадывалась, что агинаррийцы намеренно хотят довести ее до ручки. Что ж, она признавала: это им удалось. Девушка чувствовала себя, как на иголках. С каждым часом держать себя в руках давалось ей все сложнее.

«Ну что еще им нужно?» — думала она. Три шага к стене. Разворот. Три шага назад. Фио остановилась, выравнивая дыхание. Даэмогос, за последнее время у нее было премного возможностей поупражнять ноги! Еще немного, и она сможет на равных состязаться с чемпионами по бегу. Фионелла глубоко вздохнула, выдохнула, считая до десяти, чтобы успокоиться. Она понимала, что, расхаживая от стены к стене, выглядит как ненормальная, но, проклятье, после всего, что она пережила в последние дни, легкое нервное напряжение простительно. К тому же, просто сидеть и ничего не делать давило на нее еще сильнее. Ходьба, по крайней мере, отвлекала ее и не давала воображению разгуляться. Анадриэлька не понимала, чего от нее хотят, и боялась за судьбу Дейсела. Где сейчас он? Хотя бы жив? Злая ирония судьбы: сбежать от свободников и оказаться у агинаррийцев!

Неожиданно замок сухо щелкнул, и дверь раскрылась. Фионелла резко развернулась на месте, ожидая вновь увидеть солдата, но вошедший был офицером. На нем была серая униформа с символикой, которую Фионелла не узнала, и кепи с мягким козырьком и кокардой в виде драконьей головы. Фио постаралась, чтобы облегчение на ее лице не было заметно. Вряд ли можно было ожидать чего-то хорошего от визита агинаррийского офицера, особенно после того приема, который им оказали, но, по крайней мере, это был человек, который явно пришел сюда, чтобы говорить. Ей хотелось немедленно требовать, спрашивать, угрожать, но Фио сдержала себя. Она догадывалась, что, после двадцати четырех часов заточения, примерно такой реакции от нее и ожидают. Поэтому она заставила себя успокоиться и без единого слова уселась на стул.

Офицер смерил ее взглядом, затем сел напротив. Еще некоторое время он молчал, видимо, ожидая, что заговорит она, но затем все же начал первым. По ксаль-риумски он изъяснялся весьма неплохо.

— Вы Фионелла Тарено, специальный корреспондент «Южной Звезды»? Нам известно о вашем исчезновении.

— Я рада, — сухо ответила девушка. — А с кем имею честь говорить? Мужчине положено представляться первому, знаете ли.

— Не в Агинарре, но приношу свои извинения за невольную грубость. Капитан Сидэки Тамигара. Представляю Седьмой Отдел. Контрразведка.

— О… — протянула Фионелла, скрывая волнение. — Я не удивлена, учитывая, какой прием мне здесь оказали. Вы что же, принимаете меня за шпионку, капитан?

— Всего лишь хочу уставновить кое-какие факты. Это для нас важно.

— В самом деле? А разве на Тэй Дженге распоряжается армия Сегуната? Я слышала, вы здесь всего лишь с «союзнической помощью».

— Что можно интерпретировать весьма по-разному, госпожа Тарено. Давайте опустим формальности. Чем скорее вы ответите на вопросы, тем скорее мы закончим, и вы сможете вернуться в Файинг.

— Но я не подданная Сегуната или Тэй Дженга, чтобы отвечать на ваши вопросы, — заметила Фионелла. — Я — гражданка Империи Ксаль-Риум, и вы не имеете права ни задерживать меня, ни допрашивать.

— Тэй Дженг в состоянии войны, а по законам военного времени, мы имеем право допрашивать кого угодно, если подозреваем, что он с нами не до конца откровенен.

— Значит, я все-таки шпионка?

— И в ваших собственных интересах доказать, что мы заблуждаемся. Ответьте на вопросы — и мы освободим вас.

— Что, если я откажусь отвечать? Я не желаю разговаривать с вами, и вы не вправе задерживать меня против воли. Наши державы не воюют, и я не ваша пленница! Я требую… — Фио поняла, что сейчас сорвется на крик, и все же прикусила язык. Не она здесь хозяйка положения, и злить агинаррийца было бы неразумно.

Капитан Тамигара и бровью не повел.

— Вы сможете вернуться в Файинг, когда мы сочтем это уместным, — сказал он.

— Ах, вот как… Значит, я все-таки ваша пленница?

— Как я уже сказал: давайте обойдем формальности. Вы выйдете отсюда, когда ответите на вопросы, вот все, что вам нужно знать.

— И вы не боитесь скандала? Я и мой ассистент — граждане Ксаль-Риума и сотрудники крупной газеты. Вас это не беспокоит? Хотя, конечно, глупый вопрос.

— Мы не хотим портить отношения с Ксаль-Риумом, но вынуждены защищать собственные интересы, — спокойно сказал агинарриец. — Повторю еще раз, госпожа Тарено: с вашей стороны было бы разумнее сотрудничать с нами. Мы не разбойники с большой дороги, но и отпустить вас, не убедившись, что вы именно та, за кого себя выдаете, не можем.

— Что с моим помощником? — спросила Фио.

— Он жив и невредим, и в безопасности ровно настолько же, насколько вы, — в последних словах угадывалась явная угроза. Видимо, агинаррийцы решили, что расколоть женщину будет легче, чем мужчину, и взялись сначала за нее. И снова Фио признала — не без успеха. Она хотела бы чувствовать себя бесстрашной и несгибаемой, но это было вовсе не так. Она боялась. Тамигара не стал говорить очевидное: она в полной власти агинаррийцев. Если ее и Дейсела захотят прикончить, сделать это ничего не стоит, а вину за убийство свалят на партизан-свободников. Кто докажет обратное?

— Что вам нужно от меня, капитан? — устало вздохнула она.

— Прежде всего, необходимо разобраться с обстоятельствами вашего похищения. Кто вас захватил?

— Какие-то люди из Фронта Свободы. Разве это не очевидно?

— Кто ими руководил? — офицер проигнорировал ее выпад. — Вы видели этих людей? Слышали имена?

— Только одно имя. Некий Кео Сабир. Майор Сабир.

— Как им удалось захватить вас?

— Они переоделись в форму солдат Военного Правительства и устроили засаду. Остановили нашу машину и потребовали документы для досмотра. Когда мы остановились, они начали стрелять и перебили всех наших сопровождающих.

— Всех до последнего?

— Да… хотя, нет, один из нашего эскорта был на их стороне. Сержант. Его имени я не знаю. Он-то и завел нас в западню.

— И что было дальше?

— Они посадили нас в свою машину, завязали глаза и куда-то увезли. В свой лагерь.

— Чего они добивались?

— Хотели держать нас как заложников. Так объяснил этот человек, майор Сабир. Они, кажется, думали, что смогут таким образом привлечь к себе внимание.

Агинарриец продолжал сверлить ее ничего не выражающим змеиным взглядом. Фионелла рассказывала правду — пока одну лишь правду — но было непонятно, как многому он верит.

— Что было дальше? Как вы оказались на свободе?

— Кто-то напал на лагерь, где нас держали в плену, — это уже была ложь, но агинаррийцам вовсе незачем знать, что Дейсел на самом деле — агент секретной службы. — В суматохе мне и моему ассистенту удалось освободиться. Человека, который присматривал за нами, убило взрывом гранаты. Остальным было не до нас. Мы угнали машину и сбежали.

— Кем были нападавшие?

— Я не знаю, — ответила Фионелла, стараясь говорить как можно убедительнее. — Мы не присматривались. Нападавшие были одеты так же, как люди в лагере. Я даже подумала, что это была ссора между ними. Но нам не было до этого дела, капитан Тамигара. Мы хотели просто сбежать, и это была единственная возможность.

— И вы отважились на такой риск? Ведь вы могли погибнуть.

— Мы не поверили, когда они обещали освободить нас. Мой ассистент три года назад работал на Тэй Луане как фотограф от «Южной Звезды», он уже сталкивался там с подобными вещами и знал, что заложников редко оставляют в живых. Мы решили, что так рискуем меньше, чем оставшись в лагере.

И снова тот же взгляд. Лицо — каменная маска. Агинарриец был хорошим допросчиком. Он не кричал, не угрожал, но эта неподвижная, холодная мина действовала убедительнее криков и размахивания кулаками. Фионелла понятия не имела, чему он верит — Боги, да верит ли он хоть чему-то?

— И что потом? — продолжал расспрашивать северянин.

— Машина разбилась, и нам пришлось идти пешком. В машине мы нашли кое-какое снаряжение, оружие и карту, и пробирались на север. Мы шли несколько дней. Затем встретились с вашими людьми, и нас доставили сюда. Вот и все. Больше мне нечего рассказать. Надеюсь, вы удовлетворены, капитан Тамигара?

— У меня есть еще вопросы. Мы знаем, вы что-то сожгли, когда вас заметили наши солдаты. Что это было?

— Карта, которую мы похитили, — такой версии они с Дейселом решили придерживаться. Придумать ничего лучше было нельзя. Кроме того, это была почти правда.

— Но зачем вы это сделали?

— Мы же не знали, кого встретили. Может, агинаррийцев или солдат Военного Правительства, но это могли быть и свободники. Карту мы нашли в угнанной машине, и на ней были какие-то отметки. Если бы нас снова захватили свободники, то, найдя при нас эту карту, они наверняка приняли бы нас за шпионов и убили на месте.

— Вы и ваш спутник удивительно предусмотрительны для журналистов, госпожа Тарено, — капитан добавил в голос нотку язвительности.

— Скорее, мы очень боялись.

— Но вы не выглядите испуганной. Вы очень хорошо владеете собой.

— Сочту ваши слова за комлимент, капитан, — съязвила, в свою очередь, Фионелла. — Я думаю, ни вам, ни мне не стало бы лучше, начни я биться в припадке.

Офицер слегка склонил голову. Даже, как показалось девушке, с намеком на уважение.

— Итак, вы довольны? — нетерпеливо спросила она. — Я рассказала все как есть.

— Еще не все. Что вы можете рассказать о руинах, которые встретились вам незадолго до того, как вас нашли?

— О руинах? — Фионелла изобразила удивление. — Ничего. Какой-то храм. Мы там заночевали, а потом продолжили путь.

— И вы не осматривали его?

— Разумеется, нет, капитан! Мы сбежали из плена и надеялись вернуться на родину. Поверьте, осмотр местных достопримечательностей стоял на последнем месте в программе нашего путешествия!

— Я бы хотел поверить, госпожа Тарено, но я вижу, что вы не до конца откровенны.

— Очень жаль, что вы думаете так, капитан. Я рассказала все, что знаю. Как я могу доказать вам свою искренность?

Агинарриец холодно улыбнулся:

— Можете быть уверены, у нас есть способы изобличать людей во лжи. Мы расспросим вашего спутника. Лучше бы его слова не расходились с вашими. Хотя, конечно, прежде чем вас нашли, у вас было достаточно времени, чтобы обсудить, о чем вы будете говорить на допросе.

— Мы ничего не обсуждали, капитан, — вздохнула Фионелла. — Мы хотим только одного: вернуться на родину. Когда вы, наконец, покончите с этим безумием и отпустите нас?

— Я уже сказал вам, госпожа, — невозмутимо ответил агинарриец. В самом его спокойствии было нечто издевательское. — Тогда, когда сочтем нужным.

«И если сочтем нужным», — мысленно завершила за него Фионелла.

— Боюсь, пока успехами хвастаться рано, — проворчал Матиас Карно. — Мы продолжаем расшифровку, но это все-таки дело не одного дня. Прямо сейчас о Тейнаре Девелане не известно ничего, кроме одного: его имя есть в записях Юргена нар Кааринта.

— И это уже что-то, — отозвался Спиро Арген. — Значит, их что-то связывает. Шантаж, возможно? Мне нужна зацепка, чтобы начать работу.

— Понимаю. Значит, Девелана доверили тебе, Спиро? Ну, желаю удачи. Хоть и не понимаю, что нашлось у этого «Барона» на такого типа, как Тайнар Девелан. На первый взгляд, образцовый гражданин.

— Вот поэтому и хочу выяснить, каков он на второй взгляд. У каждого образцового гражданина есть свои грязные секреты.

— Думаешь, Барон выведал грязный секрет Девелана? Это так важно? Почему бы просто не прижать его по обвинению в шпионаже?

— Несвоевременно. И потом, кроме имени в тетради Барона, у нас ничего нет.

Арген сам думал о подобной возможности, но не хотел рисковать. Он и так едва не провалил дело с Бароном, в успехе было больше удачи, чем его заслуги. Префект Эдар хотел, чтобы Тейнара Девелана обработали чисто, и не нужно быть гением, чтобы понять — зачем. Секретной службе нужен осведомитель, приближенный к самому прайм-канселиору. В таком деле поспешность недопустима.

Спиро задумался о том, что может быть на Девелана. Действительно, на первый взгляд тот казался совершенно безобидной личностью. Ничем себя не запятнал, долгов нет, да и откуда им быть, если его жена — дочь толстосума, владеющего тремя десятками транспортных судов и несколькими пассажирскими лайнерами. Дела у тестя идут отлично. Словом, финансовые проблемы маловероятны, к тому же в склонности сорить деньгами Девелан не уличен. Не мот, не лезет в аферы, порой играет в «фелиду»1 с важными шишками в элитных клубах, но никогда не выходит за рамки. Ведет однообразную, совершенно заурядную жизнь, работает на Ораса Темплена уже пятый год, и прайм-канселиор, судя по всему, ему доверяет. Отличный осведомитель, но как его завербовать? Что же, Барону это удалось, а значит, не столь непорочен господин Тейнар Девелан, как кажется. Что-то есть в его прошлом, что-то такое, что он будет скрывать любой ценой. Именно такие люди становились добычей Юргена нар Кааринта.

— Мне нужно все, что есть, Матиас. Все, что успели расшифровать по Девелану.

— Я уже сказал: почти ничего нет. Его имя упомянуто, но и только. Ни долгов, ни информации по шантажу. Мы работаем, Спиро. Пока могу сообщить только одно: имя Девелана в дневнике фигурирует рядом с неким Даргио, он же — «Непоседа».

— «Непоседа»? Кто такой?

— Понятия не имею, — ухмыльнулся Карно. — Боюсь, только сам Барон мог бы тебе ответить. Я умею читать зашифрованные тексты, но не умею разговаривать с призраками. Попробуй нанять медиума и поговорить с духом усопшего господина нар Кааринта.

— Очень смешно. Ладно, спасибо и на том. Все больше, чем совсем ничего.

— Будут новости, сообщу, — Матиас изобразил зевок. — Или сам заглядывай на огонек. Я отсюда никуда не денусь.

Распрощавшись с криптологом, Спиро Арген вернулся к себе и задумался. Быть может, Огастус Кордо что-то знает о Девелане? Или об этом Даргио? Агента-предателя так и держали под замком; убедившись, что торговаться бесполезно, он быстро запел. Выдал многое, но в дела Барона Кордо был посвящен лишь поверхностно. Вряд ли он может дать подсказку. Кто же такой, все-таки, этот Даргио, и почему Барон связывает его с Девеланом?

«Непоседа… Звучит похоже на бандитскую кличку, — размышлял Спиро. — Девелан как-то связан с преступными группировками?» — это казалось маловероятным, но, кто знает? Иной раз у человека, производящего впечатление кристально честного, оказывается самое мутное прошлое. Во всяком случае, ничего лучше прямо сейчас не сделаешь. Может быть, Матиасу Карно повезет с расшифровкой, а пока предстоит работать с тем, что есть.

Арген потянулся к трубке телефона:

— Эйтари.

— Спиро, — отозвался сухой женский голос.

— Успехи есть?

— Пока нет, — в голосе женщины проскользнуло раздражение. Эйтари Хайн не любила признавать неудачи. — Мы ищем, но ничего не нарыли. Наш господин Девелан — именно такой душка, каким себя преподносит. Ненавижу таких. Удивляюсь, как жена его терпит, бедняжка должна просто умирать от скуки. Я бы на ее месте сбежала через дециму после свадьбы… самое большее, через дециму. Или содержала бы легион молодых любовников.

— Вот и проверь, кстати: содержит? — тоже повод для шантажа.

— Уже проверила, Спиро. Увы, нет. Мне ее искренне жалко.

— Ну, продолжай работать. Я уверен, ты справишься. Ты же самая зубастая цейта2 в Ксаль-Риуме, — тут Спиро не лукавил. В том, что касалось раскапывания чужих грязных секретов, Эйтари дала бы сто очков форы самому пронырливому писаке из любой ксаль-риумской газеты. Ей не было равных ни в чутье, ни в изворотливости, ни в упорстве. Ни в беспринципности, разумеется.

— Ах, Спиро, это самый изящный комплимент, который мне когда-либо делали, — съязвила женщина. — Но ты же не затем позвонил, чтобы говорить мне приятное?

— О, нет. Увы. Я решил подкинуть тебе еще немного работы.

— Сгораю от любопытства.

— Нужно порыться в полицейских архивах. Выяснить, не известен ли полиции некто Даргио, по прозвищу «Непоседа».

— О-о… — протянула Хайн. — Я в восторге! Рыться в бумагах — вот чему я мечтала посвятить свое время. Уж лучше перетряхивать чужое грязное белье, там хоть иногда наткнешься на нечто забавное или интригующее.

— Но ведь ты мне не откажешь?

— Спиро, как я могу тебе отказать, если мне поступил приказ оказывать тебе всяческое содействие? Я займу этим своих людей. Жди результатов.

1 «Фелида» — карточная игра со сложными правилами.

2Цейта — крупная хищная рыба, отличается крайней агрессивностью и прожорливостью.

ГЛАВА 14

Дождавшись, пока за посыльным закроется дверь, Дэвиан вскрыл конверт и развернул бумагу. Письмо от Тамрина было лаконичным:

Дэвиан откинул голову на спинку стула и прикрыл глаза, дожидаясь, пока пульс и дыхание придут в норму. В письме было немного, совсем немного, да и можно ли было надеяться на большее? Даже это краткое сообщение несло с собой, по крайней мере, надежду, и только теперь Дэвиан ощутил по-настоящему, как много это значит.

«Глупо, — подумал он. — Эфемерная надежда. Всего-то, что сказано: может быть, Фио не убили на месте». Но прежде не было и этого. Теперь, по крайней мере, выяснилось нечто определенное, и это странным образом подстегнуло в Дэвиане и решимость, и жгучее чувство собственного бессилия. Проклятье! Он застрял в Ивире и ничего не может сделать лично!

«А если бы мог, что тогда? — который раз вмешался злой и холодный внутренний голос. — Допустим, ты бросился бы на Тэй Дженг — а дальше?» Все это было разумно, но впервые в жизни Дэвиану хотелось послать глас рассудка куда подальше и просто действовать! Глушить в себе это искушение оказалось удивительно сложно. Пока что Дэвиан справлялся с собой, но… Даэмогос, но лучше бы все здесь закончилось поскорее! И не наделать бы глупостей. Дэвиан каждый день напоминал себе, что за его нетерпение не должны платить жизнями ксаль-риумские солдаты. И, конечно, он не позволял себе сделать ничего безрассудного, но был рад, что операция вот-вот начнется. Флот с Инчи уже движется к Кадиху. «Атарен» и «Карвис» с отрядом военных кораблей и караваном, загруженным солдатами и оружие. Почти восемьдесят тысяч ксаль-риумцев и фиаррийцев высадятся в первой волне, их поддержат четыреста полевых орудий и больше сотни тестудо: Тамрин сдержал обещание, и на Инчи прибыла вторая бригада штурмовых машин. «Красотка Тар» готова покинуть Сафири, ее авиация поддержит высадку десанта с воздуха.

Первый удар будет нанесен по Джейану, небольшому портовому городу юго-восточнее Лакрейна. Захватив Джейан, ксаль-риумцы быстро двинутся дальше, займут аэродром в двадцати километрах от города и организуют плацдарм для дальнейшей высадки. Только после этого главные силы покинут Сафири. Триста тысяч солдат будет высажено на Кадих, и ивирцам не остановить наступление. Лакрейн будет взят, и наконец-то Магистры из Палатиана осуществят свою мечту — имперские войска победным парадом пройдут по площади перед султанским дворцом.

К исходу децимы все должно решиться. А что потом?

— Коммодор Тагати, — приветствовал офицер. — Я капитан Тамигара. Мы уже получили соответствующие указания из Кинто. Я занимаюсь вашим делом.

Тамигара отлично владел собой, но Ису Тагати был достаточно наблюдателен, чтобы заметить признаки скрываемой враждебности, и не сомневался в причинах. Капитану-контрразведчику не нравилось, что его вынуждают решать проблемы какого-то флотского офицера. Между армией и флотом всегда существовали трения, и не только у агинаррийцев.

— Решили нас проверить? — и снова Тамигара позволил себе добавить в голос намек на язвительность. Совсем слабый намек, почти незаметный. Почти.

— Я бы выразился деликатнее, — Тагати сделал вид, что не заметил. — Но, в целом, вы правы, капитан. Мне интересно, что удалось узнать.

— Они лгут, — уверенно ответил контрразведчик. — Не во всем, но лгут. Мы пока не применяли экстренных методов допроса. Все-таки, это журналисты. Как вы понимаете, буря гнева в ксаль-риумских газетах нам ни к чему.

«Действительно, — мысленно прокомментировал Тагати. — Кто знает, на что это могло бы спровоцировать Империю? Называя вещи своими именами, оккупировать Тэй Анг — это одно, а пытать ксаль-риумских журналистов — совсем иное. Первое — банальная политика, второе — тяжелое оскорбление для Империи».

— Так они действительно журналисты? Не притворялись?

— Да, это было легко проверить, — Тамигара усмехнулся. — «Южная Звезда» уже подняла шум из-за исчезновения Фионеллы Тарено. Было бы проще вернуть их и успокоить ксаль-риумцев. Держать их здесь — не в наших интересах.

— Но вы сказали, что они лгут.

— В чем-то лгут, — уточнил капитан. — Единственный человек, который никогда и ни в чем не лгал, давно умер, и звали его — святой пророк Виртулений. По крайней мере, если верить тому, что говорят ксаль-риумские священники, он не лгал.

— Вам не нравится работать с ними, капитан, — констатировал очевидное Тагати.

— Как я уже сказал, — сухо ответил тот, — слишком много проблем. И… — контрразведчик осекся.

«И если что-то пойдет не так, и будут неприятности с Империей, козлом отпущения назначат не тебя, коммодор, а меня», — мысленно завершил недосказанную фразу Ису Тагати.

— Я не хочу создавать проблемы Седьмому Отделу, капитан Тамигара, но речь идет о важных вещах.

— О руинах, — хмыкнул капитан Тамигара. — Я знаю, — разумеется, он не был посвящен в подробности. Даже сам генерал Мио Тинг, глава Седьмого Отдела, знал не все. Но среди сотрудников Шестнадцатого Отдела, увы, допросчиков не было. Тамигара выполнял то, что ему поручили, но не мог не задаваться кое-какими вопросами.

Тагати спокойно смотрел на собеседника. Конечно, капитан не пытался ни о чем расспрашивать, он понимал, что ответов не услышит в любом случае. Но Тагати необходимо было узнать правду.

— Итак, — сказал он. — Они о чем-то говорили?

— Касаемо ваших руин? Только о том, что заночевали там. Если бы вы позволили моим людям осмотреться на месте, возможно, мы нашли бы то, что поможет уличить их во лжи.

— Там уже поработали опытные следопыты. Ничего подозрительного не было.

— Превосходно, — яд в голосе Тамигары был уже совершенно очевиден. — Тогда, быть может, ничего подозрительного и нет? Мы взяли двух журналистов и несколько дней мурыжим их в камерах. Представляю, как вскипят дерьмом имперские газеты, если эта история всплывет.

Тагати сузил глаза. С минуту он молчал, глядя в лицо Тамигары, и тот сдался первым, отвел взгляд.

— Мои извинения, коммодор. Я позволил себе лишнее.

— Капитан Тамигара, я понимаю ваше недовольство. Но у меня свои причины требовать от вас содействия. Ваше начальство отдало вам соответсвующие распоряжения. Давайте воздержимся от выяснения отношений, ведь мы делаем общее дело.

— Да, коммодор, — голос Тамигары был подчеркнуто бесстрастен.

Н-да, Седьмой Отдел не горит желанием сотрудничать. Это не удивило Тагати, он знал, что Мио Тинг относится к нему и к его работе с пренебрежением. Генерала можно было понять: пока его собственные операции приносили немедленную и очевидную выгоду, то, чем занимался Шестнадцатый Отдел, до сих пор не дало весомой отдачи. Не только Мио Тинг был недоволен, многие в Риогиру уже проявляли нетерпение. В Верховном Штабе чувствовали, что время решающего столкновения с Югом близится, и хотели получить результаты как можно скорее. Перспектива всех благ небесных в туманном светлом будущем их не устраивала.

«А возможно ли удовлетворить их требования?» — спрашивал себя Тагати. Он помнил слова Мориоля. Геаларец был уверен, что исследование технологий Зенин не принесет пользы в сколько-нибудь обозримые сроки, и Тагати, к собственной досаде, был согласен с ним. Двадцать лет работы, и минимум пользы. Только в мелочах, никакого сверхоружия или чего-то подобного, на что рассчитывали в Кинто, когда формировали Шестнадцатый отдел. Неудивительно, что Тинг и другие разочаровались в работе Тагати. И, на самом деле, сам коммодор уже не был уверен — к лучшему это или к худшему. Возможно, старым тайнам лучше оставаться неразгаданными.

— Итак, — сказал Тамигара. — Что, по-вашему, я должен делать с этими двумя?

— У них может быть информация, которая не должна попасть к ксаль-риумцам.

— То есть, вы хотите избавиться от них?

— Этого я не говорил, капитан, — Тагати уже думал о подобной возможности, но отверг ее.

Не то, чтобы он считал себя щепетильным человеком, и все же мысль об убийстве женщины, которая ни к чему не причастна, была неприятна больше, чем он сам от себя ожидал. В этом была даже некая ирония: ведь в прошлом он командовал субмариной, а повсеместно было распространено мнение, будто подводники — циничные убийцы, хладнокровно отправляющие на дно мирные корабли, полные невинных жертв. И все же Ису Тагати не желал доводить дело до убийства.

— Это было бы преждевременно, — сказал он. — Вы сами говорите, что еще ни в чем не уверены, и я тоже не знаю наверняка. Продержите их здесь подольше. Рано или поздно, один из двоих заговорит. Все-таки, эта журналистка — просто женщина. Если она действительно та, за кого себя выдает, — он вопросительно посмотрел на капитана.

Тамигава пожал плечами.

— Она держится неплохо, но на профессионалку не похожа. Вы правы, — согласился он. — Они сломаются. Если что-то знают, то расскажут. Но чем дольше их держим их под замком, тем выше вероятность, что об этом узнают.

— Я уверен, — заметил Тагати, — вы сделаете все возможное, чтобы избежать огласки, капитан.

— Великолепно! — Председатель Кальбер поборол искушение скомкать лист бумаги в кулаке.

Гражданин Эдмон Валле не выказал никаких эмоций.

— Это было предсказуемо, — сказал он. — Ко мне поступали сведения, что ксаль-риумцы так ответят.

— Да уж… — Кальбер бросил еще один взгляд но бумагу, словно текст на ней от этого мог измениться. — «Мы рассматриваем возможности… Мы обещаем прилагать все усилия к разрешению конфликта дипломатическим путем… Всяческое содействие в пределах возможного…» — проворчал он. — Порой я понимаю адмирала Ламбрена в его неприязни к политикам. Написали бы уж напрямую: «Разбирайтесь сами, а мы постоим в сторонке и посмотрим, куда ветер дует»!

— Ксаль-риумцев не волнует Тэй Анг, да и Геалар тоже, — заметил Валле. — Я уже сообщал вам, гражданин Председатель: они намерены только тянуть время и ждать. Даже если бы не война в Ивире, ответ, скорее всего, был бы тот же. Император опасается ввязываться в конфликты, и гибель Восточного Флота в Сафири, несомненно, подстегнула его, хм, осторожность. Что касается прайм-канселиора Темплена, то его мотивация очевидна: он уверен в том, что от вражды между Коалицией и Агинаррой Ксаль-Риум только выигрывает.

О, да, глава «Омбрей» дал верную оценку происходящему. Велизар III боится последствий, а Орас Темплен ловит рыбку в мутной воде. Как обычно, хочет сначала отсидеться в тени, а потом исподтишка напакостить сразу всем: и северянам, и восточникам. Вполне в его стиле.

«Темплен! Проклятый ксаль-риумский ублюдок!» — с чувством бессильной ярости думал Кальбер. Несколько лет назад Темплен вел переговоры с геаларцами и, казалось, был настроен на заключение союза. Кальбер не доверял ему, но в то время не сомневался, что имперский прайм-канселиор видит в союзе выгоду для Ксаль-Риума. Однако в тридцать пятом году северяне захватили Тэй Луан, и Орас Темплен вдруг передумал. Кальбер уже тогда подозревал, что он ищет возможности снова стравить между собой Коалицию и Агинарру, и от этого становилось жутко. Темплен — хитрый мерзавец, он вполне может преуспеть. Кальбер уже был свидетелем того, как однажды Республика была оккупирована северянами, и понимал, что это может повториться.

Союзники ненадежны. Можно полагаться только на Каннивен и Ниаллен, потому что они в такой же опасности, как Республика. Но остальные… Анадриэльцы, как обычно, много обещают и ничего не делают, а теперь и ксаль-риумцы решили последовать их примеру. Если конфликт начнется, Геалар, Каннивен и Ниаллен окажутся в изоляции, и вряд ли у них достанет сил выстоять против Сегуната. Республика сегодня совсем не та, что четверть века назад, и все равно, агинаррийцы есть агинаррийцы. Ужас Севера. Пугало для всего Дагериона, и Орас Темплен очередной раз решил воспользоваться этим в собственных интересах.

Нужно что-то предпринимать, иначе все попытки противодействия северянам обречены на неудачу. В лучшем случае, они ограничатся Ангом, но от того немногим легче. От островов Анга открывается прямой путь к территориям Республики, и это только вопрос времени — когда проклятым агинаррийцам захочется большего. Дракон, как известно, тварь ненасытная, сколько ни корми, ему всегда хочется еще и еще.

Флот продолжает собираться в базе Шэнто на острове Дукон, адмирал Ламбрен уже прибыл на место и отчаянно ругается с ниалленским командующим вице-адмиралом Беродисом Таморэ и каннивенцем нар Таркаасом. Господа адмиралы так и не определились, как будут делить власть. Сошлись на том, что до объявления войны флотилии действуют независимо, но в любой критической ситуации Ламбрен принимает общее командование на себя. Разумеется, тому достигнутого компромисса показалось мало. Председатель Конвента делал, что мог, но утихомирить адмирала не удавалось. А тут еще и ксаль-риумцы…

— Подключите всех ваших людей в Империи, Валле, — резко сказал Кальбер. — Пусть ищут способы повлиять на прайм-канселиора, на Сенат, на самого Императора! Делайте, что хотите, хоть подбросьте под подушку Велизару Третьему подписанное Сегуном Кансеном признание в намерении истребить ксаль-риумскую императорскую династию. Без Империи нам северян не остановить, вот и вся правда! — Кальбер сначала ощутил боль в руке, а потом понял, что ударил кулаком по столу, да так, что едва не разбил костяшки пальцев. Проклятье, надо держать себя в руках!

— Мы в одном шаге от пропасти, — переведя дух, с трудом проговорил он. — И можем провалисться вниз в любую минуту.

— Мы будем делать все возможное, гражданин Председатель, — отозвался равнодушный ко всему Валле.

Эйтари Хайн выглядела лет на тридцать и не была писаной красавицей. Коренастая, с заметной склонностью к полноте и квадратным лицом, она напоминала скорее фермершу, чем леди, но, когда было нужно, могла дать сто очков форы любой утонченной светской львице. Хотя, если надо, могла выглядеть и вести себя как фермерша. Могла быть мрачной, серьезной, лукавой — словом, такой, как требовали обстоятельства. У нее было столько личин, что Спиро Арген не взялся бы судить, какая из них настоящая, да и есть ли таковая вообще.

В частной беседе с ним Хайн, как обычно, натянула на себя маску циничной стервы. Кажется, это была ее любимая личина.

— Так ты говоришь, что раскусила Тейнара Девелана? — спросил он. — Так скоро?

— Угу, и теперь я на тебя зла, Спиро, — заявила Хайн. — Ты меня ужасно разочаровал.

— В самом деле?

— Увы. Правда оказалась банальной донельзя. Конечно, обычно так оно и бывает, вот за что я и ненавижу эту жалкую жизнь. В детективных романах загадки гораздо интереснее. А тут… — она прищелкнула языком. — Было достаточно копнуть поглубже, и все стало донельзя понятно, просто и скучно.

— Неужели? — подстегнул Спиро. Эйтари обожала быть в центре внимания, и могла вести такие разговоры долго. — Итак?

— Начнем с твоего Непоседы. Наши люди порылись в архивах, и нашли его быстро. Терин Даргио, по прозвищу Непоседа — мелкая сошка. Скупщик краденого, шулер, но в настоящее время отбывает срок за убийство. Через год должен выйти на свободу.

— И кого он убил?

— Некоего господина Вернона Саго. Якобы между ними вышла ссора из-за карточного долга, закончившаяся бурным выяснением отношений. Саго схватился за нож, Даргио выстрелил в него из револьвера, в результате первый отправился на кладбище, второй — в тюремную камеру. На пять лет.

— Пять лет? — повторил Спиро Арген. — Не слишком ли мягкий приговор за убийство?

— Он явился с повинной, это сочли смягчающим обстоятельством. Плюс, в убийстве был явный элемент самообороны, так что судья проявил снисходительность. К слову, я заодно проверила и личность жертвы. Вернон Саго был мошенником и профессиональным ловеласом, специализирующимся на богатых дамочках. Улавливаешь связь?

— Пока нет, но не сомневаюсь, что тебе доставит удовольствие меня просветить. Посему жду в тягостном нетерпении.

— О, Спиро, ты воистину галантнейший из мужчин. Итак, пока мои ребята рылись в бумагах в полицейских архивах, я сама отправилась в дом господина Девелана порасспросить о событиях четырехлетней давности. Мне повезло: их горничная служит в доме уже шесть лет. А когда встречаются две бабы, и одна болтлива, а другая любопытна… ну, ты сам понимаешь, что бывает. В общем, милейшая Аделио поведала мне, что как раз года четыре назад госпожа Девелан за спиной у мужа закрутила страстный роман с неотразимым черноусым кавалером. Который, по описанию, просто-таки невероятно похож на трагически погибшего Вернона Саго. И еще одна мелочь, так сказать, последний штрих. Отец гулящей женушки, богатенький судовладелец, был одним из почетных посетителей клуба «Золотое перо Феникса», которым владел Юрген нар Кааринт. Я надеюсь, теперь ты просвещен достаточно?

Спиро ухмыльнулся.

— Куда уж больше. Девелан застал жену с любовником и схватился за пистолет, а потом тесть с помощью Барона замял дело. Свалили все на этого Непоседу, а тому, видимо, приплатили за отсидку. Пять лет в тюрьме — невелика трагедия для жулика, если на свободу он выйдет богатым человеком. Ну, а нар Кааринт таким образом подцепил на крючок секретаря прайм-канселиора.

— Вот видишь, — притворно вздохнула Эйнари. — Я не напрасно говорю, что вся эта жизнь до невозможности уныла и примитивна. Всегда ищи самое вульгарное объяснение, оно и будет верным. Если бы неподражаемый Арнон Коллес расследовал подобные дела, книги Семетуса Сантариса никто бы не покупал. Вся эта история всплыла бы четыре года назад, если бы толстый, ленивый и тупой полицейский инспектор, который вел дело, был бы хоть немного в том заинтересован. Ему, надо думать, тоже дали на лапу, чтобы не копал глубоко. Вот и все, что я узнала. Надеюсь, ты удовлетворен и отстанешь от меня, потому как все это дело вызывает у меня только тоску.

— Ты воистину неповторима, Эйнари, — восхитился Спиро. — Без тебя я бы пропал.

— Без меня пропал бы не только ты, — рассмеялась женщина. — Без меня перестала бы существовать вся наша секретная служба, и Империя рухнула бы.

— Не сомневаюсь.

— И что теперь будешь делать?

— Разумеется, отправлюсь в тюрьму. Поговорю с Непоседой.

Четыре часа спустя.

Непоседа Даргио оказался коротышкой с редкими волосами, большим носом и тяжелой челюстью. Довершал картину шрам от резаной раны на левом виске. Словом, мелкий бандит во всей красе. Угловатая физиономия интеллектом не блистала. На собеседника Непоседа смотрел неприязненно и настороженно.

Спиро Арген подождал, пока за охранником закроется дверь.

— Ты кто такой, пижон? — крайне нелюбезным тоном осведомился Непоседа. — Я тебя не знаю.

— А тебе и не надо меня знать, — равнодушно бросил Спиро. — Да и я с тобой время зря терять не собираюсь. Все, что мне нужно — признание.

— В чем? — Даргио недоуменно уставился на него. — Я уже признался. Я, вообще-то, в тюрьме, если ты еще не заметил.

— Ты не понял, мне не нужно от тебя признание вины. Мне нужно признание в невиновности, — Спиро заметил, как слегка расширились глаза собеседника. Значит, Эйтари не ошиблась.

— О чем ты? — спросил тот.

— Ты не убивал Саго, я знаю. Тебя заставили взять вину на себя. Обещали мягкий приговор и деньги, чтобы ты выгородил убийцу. Скажешь, я не прав?

Непоседа нервно дернул головой, сжал кулаки.

— Ты несешь какую-то хрень, безымянный, — огрызнулся он.

— Да нежели? Даргио, я же сказал, я не собираюсь тратить на тебя время. Барон мертв, он тебе не заплатит, а защищать не стал бы и при жизни, — снова Непоседа моргнул, выдав удивление. Лжец из него был так себе. — Поэтому вот твой выбор: или ты все рассказываешь как есть, досиживаешь свой год и идешь на все четыре стороны с задатком, если тебе его давали, или же я устрою так, чтобы тебе накинули лет этак двадцать и отправили в самую поганую дыру для отпетых насильников и убийц, какая только есть в Империи. И выйдешь ты оттуда не раньше, чем скажешь то, что мне нужно. Поверишь на слово, что я могу это сделать, или предпочтешь убедиться? Времени на размышления тебе — одна минута. И часы тикают.

— Ладно, ладно! — Непоседа вытянул руки перед собой. — Зачем так сразу? Я тебя понял.

— Рад за твои мыслительные способности. И твой ответ?

— А что я тебе скажу? Ты сам знаешь больше меня. Четыре года назад меня призвал Барон. Юрген нар Кааринт. Я ему задолжал по-крупному, вот он и предложил списать долг таким образом. Кто-то пристрелил Саго, и я должен был взять убийство на себя. Барон обещал смягчение приговора, простить долг, ну, и подкинуть немного денег, когда выйду на свободу. А я был не в таком положении, чтобы торговаться.

— Прежде ты знал Вернона Саго?

— Так, немного. Любитель скучающих богатых дамочек, а особенно — их денег. Я так и думал, что однажды его за это прикончат.

— А кто убийца, знаешь?

— Понятия не имею. Когда меня привезли на место, Саго уже был там… в смысле, его труп. С простреленным брюхом. И револьвер там же. Мне объяснили, что я должен говорить, заставили полапать там карты да стаканы с бутылкой. Чтобы отпечатки остались. Дескать, перекинулись в картишки, повздорили, слово за слово, вот так оно все и вышло. И все. Я ни о чем не спрашивал. Не мое это дело, и Барону вообще вопросы задавать было не принято. А что, эту жирную сволочь правда грохнули?

— Чистая правда. Можешь забыть про него, как про кошмарный сон. И про меня тоже, как только напишешь признание. Напишешь в точности так, как я тебе продиктую. Слово в слово. Ясно?

— Куда ж яснее… Слушай, я не хочу связываться с этим. Не знаю, в какие игры ты играешь, и знать не хочу. Лучше бы я тихо отсидел этот сраный год, да и вышел на свободу. Хрен с ними, с деньгами, хоть цел буду.

— Не трясись, я ход этой бумаге не дам. Сохраню на память.

— Да? На кой тебе это?

— Непоседа, знаешь, что общего у меня с Бароном? Не надо задавать мне вопросы.

Иджиме вышла на балкон, где и застала Кейдзи. Брат, заложив руки за спину, любовался закатом. Картина была великолепная: склон, сбегающий к самому морю, волны, бьющиеся о берег, и сияющее живым пламенем небо. Вдали, у самого горизонта, видна была крошечная точка — корабль, то ли уходящий в море, то ли возвращающийся домой. Физиономия у Кейдзи была задумчивая и мечтательная, но Иджиме беспощадно разрушила идиллию, приблизившись и шумно хлопнув его по плечу. Братец охнул, дернулся и посмотрел на нее с таким испугом и растерянностью, что девушка не удержалась от смешка:

— Где ты был, братишка? Кажется, не здесь.

— Да я просто задумался, — проворчал он. — Тебе никогда не говорили, что нельзя так подкрадываться к людям?

— Нет, не говорили. А вот тебя в «Риосен» учили, что летчик-истребитель всегда должен следить за тем, что у него за спиной. Учили, я точно знаю, мне втолковывали то же самое, — Иджиме изобразила мрачную мину, пародируя незабвенную «Госпожу Глыбу» Мако, и прогудела густым басом. — «Это должно стать для вас рефлексом! Всегда вертите башкой и смотрите во все стороны одновременно. Не выработаете в себе такую привычку, можете прямо сейчас брать лопаты и идти рыть себе могилы». Вот так. Попробуй-ка застать врасплох меня, э?

— Ай! — Кейдзи отмахнулся. — Я не боюсь дженгцев, восточников, ксаль-риумцев и самих демонов, но с тобой, сестренка, и не подумал бы тягаться.

— Ну-ну, — ухмыльнулась Иджиме. — Что, вещи уже собрал?

— Да, конечно. Завтра… — Кейдзи вздохнул. — Хотелось бы мне провести дома больше времени, а тебе?

— Пожалуй, — согласилась девушка. — Но сие не от нас зависит.

Иджиме говорила искренне, не хотелось покидать дом так быстро. Она на самом деле скучала. Что ж, наверное, это естественно? Да и все прошло лучше, чем она побаивалась. Мать была, конечно, недовольна тем, что они побывали в Тэй Анге и, тем более что воевали там, но она старательно избегала разговоров на эту тему. За все эти дни они не спорили… ну, почти не спорили. Между ними оставалось некое напряжение, но потом и оно пошло на спад. Жаль, краткая увольнительная подошла к концу, настало время возвращаться. Как и ожидала Иджиме — обратно на Айто, и матушку это явно устраивало больше, чем Тэй Анг, но кое о чем она не знала, конечно. А Иджиме и Кейдзи не могли сказать, они по-прежнему были связаны обязательством о неразглашении. Завтра утром они покинут дом и вернутся на «Аранами». Иджиме попыталась представить себе исполненные зависти лица прочих пилотов, не покидавших Айто, когда она и другие появятся на острове. Странно, это не показалось ей таким уж приятным. Поделись она такими мыслями с матерью, та наверняка сказала бы: «А чему завидовать?» Говоря начистоту, Иджиме не знала, что она могла бы ответить, потому и держала свои мысли при себе.

Кейдзи вернулся к созерцанию океана. Иджиме присоединилась к нему, встала по его левое плечо и с нарочитым интересом уставилась вдаль:

— Ну и что ты там увидел? Никак, самого Бога-Дракона в небесах?

— Я просто смотрю на тот корабль, — Кейдзи вытянул руку, указывая на почти неразличимое пятнышко далеко-далеко. — Мы вроде него. Странствуем, ненадолго возвращаемся в порт, но потом снова уходим в море, и так до бесконечности.

— Ну, если уж ты так рассуждаешь, правильнее было сказать: пока не потонем или не отправимся на переплавку, — фыркнула Иджиме. — Нет ничего вечного, братец.

— Да… вижу, твой вечный цинизм при тебе. Тетушка Ниора тобою бы гордилась, вы с ней одного поля ягодки.

— Благодарю, Кейдзи, — почти серьезно ответила Иджиме. — Это самый приятный комплимент, какой ты мне когда-либо делал.

— Не сомневаюсь. Нет, правда, разве не важно, чтобы у тебя был дом, куда ты можешь возвращаться?

Иджиме хохотнула, скрывая растерянность. Воспрос застал ее врасплох и, надо признать, несколько смутил. Что она могла ответить? У тетушки Ниоры дома нет, и возвращаться ей некуда, но не похоже, чтобы она сильно переживала из-за этого. А братец сам подметил: у них есть что-то общее, и Иджиме гордилась бы, если бы ей удалось стать такой же, как Ниора, и все же…

«Вот зараза, — подумала она, внезапно ощутив досаду и злость, непонятно на кого и непонятно из-за чего. — Нет, сшибать с небес свободников много проще, чем размышлять над подобными вопросами».

— Но чтобы возвращаться, нужно сначала уйти, Кейдзи, — заметила она. — Корабль, который все время стоит в порту — не корабль, верно? И заржавеет он так же, как и тот, который ходит по морям. Нет, даже быстрее.

— Угу, — кивнул Кейдзи почти с обидой. — Ты, правда, в своем репертуаре, сестра.

— Я — да, — отозвалась Иджиме. — А вот ты — нет. Прости, Кейдзи, никогда не замечала за тобой склонности любоваться закатами и рассуждать на философские темы. И делаю из этого вывод, что с тобой что-то случилось. Осталось только выяснить — что? Не поможешь мне в этом?

— Нет, — заявил Кейдзи. — Обойдешься.

— Ой, прекрати. Ты даже назвал меня «сестра». Не по имени, не «сестренка» или «сестрица» и не «забияка», а «сестра». Ха! Да это слово я слышу от тебя впервые в жизни! С тобой точно что-то неладно, брат. Ну же, — она добавила в голос капризно-просительных ноток, — не мучай меня неизвестностью, Кейдзи, поделись, что с тобой случилось? В конце концов, с кем, если не со мной, ведь меня ты знаешь дольше, чем кого бы то ни было. Мы с тобой вроде как успели познакомиться еще до того, как родились на свет.

— Угу, — скептически отозвался Кейдзи. — Ну, нет, сестренка, твоя жилетка — последняя, в которую я стал бы плакаться.

— Ха! Значит, что-то все-таки случилось! — Иджиме с хищной усмешкой ткнула в него пальцем. — Ну и ладно, обойдусь без твоих трагических секретов. Стой здесь, таращаясь на закат, и дуйся на весь мир, а я пойду собирать вещи.

— Эй, погоди, — Кейдзи положил ладонь ей на плечо. — Я не хотел тебя обидеть.

— Успокойся, — отмахнулась она, — я и не обижена. Я сама прекрасно знаю свой характер, так что нечего смотреть на меня такими виноватыми глазами. Вот из-за этого я чувствую себя не в своей тарелке.

— Ладно, ладно, — примирительно проговорил он. — Я скажу, но это останется только между нами, договорились?

— Ничего не обещаю, братец, — хмыкнула девушка.

— Ох… характер у тебя, сестренка, и правда… Ладно. В общем, — Кейдзи вздохнул и выпалил, — дело в Ханако.

— О, нет! — Иджиме возвела взор к небесам. — Неужели она предложила тебе остаться друзьями?

— Вроде того, — брат пожал плечами. — Она очень виновата передо мной и сожалеет, но она нашла свое истинное счастье… дальше можно не продолжать?

— Да уж, я догадалась. И как зовут это «счастье»?

— Ямагути. Он сын зубного врача и сам учится на доктора.

— У-у… — протянула Иджиме. — Значит, это серьезно. Но она сглупила.

— Ну, почему? — Кейдзи вздохнул. — Наверное, я это заслужил. Я тоже знаю собственный характер, Иджиме.

— Да, но она могла бы выйти замуж если не за тебя, то за твои денежки, брат. А тут… какой-то недоучившийся докторишка. Фи!

— Ты — уникальная язва, Иджиме.

— Но ведь язвить лучше, чем страдать, правда? И потом, я действительно не одобряю ее выбор.

— Ты же знаешь, Ханако никогда не было дела до богатства, — проворчал Кейдзи.

Это правда, невеста Кейдзи была удивительно наивной особой. На самом деле, Иджиме сомневалась, что Ханако вообще догадывалась о его приключениях, а тех, конечно, было немало. Братец воистину огреб то, на что нарывался, и все равно, как ни удивительно, сейчас Иджиме сочувствовала ему.

— Ладно, о чем тут говорить, — он махнул рукой. — Мы не видимся по полгода, обмениваемся письмами, потом встречаемся на несколько дней, потом я снова уезжаю, и в обозримом будущем ничего бы не изменилось. Не странно, что она нашла кого-то еще, странно, что это не случилось раньше.

— Угу, — согласился Иджиме. — Пожалуй.

— Э? — Кейдзи пристально взглянул на нее. — Теперь уже ты выглядишь задумчивой. Что, неужели у тебя тоже?..

— У меня? Ничего подобного.

— Ну, нет, я тебе не верю. Ты же встречалась с Кейтаро на Дженге, и выглядела вполне довольной жизнью. Что теперь между вами?

— Теперь? Теперь между нами где-то около пяти тысяч миль, а в остальном все прекрасно.

— О…

— Ай, ладно, — Иджиме посмотрела на океан, пытаясь увидеть корабль, но тот уже пропал на горизонте. — Все нормально, просто… Ну, я вдруг подумала, может, матушка не так уж не права? Может, море и небо — не главное в жизни? Что ты думаешь, Кейдзи?

Братец натянуто улыбнулся.

— Я думаю, что ты меня разыгрываешь, — заявил он, пристально глядя ей в лицо. — Хм… ну, конечно. Точно, шутишь. Давай уж, признавайся, сестренка, меня не проведешь!

— Ладно! — Иджиме рассмеялась. — Конечно, разыгрываю. А ты поверил?

— Что? Я-то? Ну, уж нет!

— Поверил! Я же вижу, что поверил, можешь не притворяться!

— Ну… допустим, поверил. Но всего на секунду! А что, ты — всего на секунду — не говорила искренне?

— Эту тайну я унесу с собой в могилу, — Иджиме хлопнула его по плечу. — Ладно, нечего тут стоят. Солнце уже зашло, а завтра нам вылетать. Осталось немного времени, и я предпочту не тратить его, стоя на балконе. Пойдем, братец, в конце концов, что бы ни случилось, мы-то друг у друга всегда останемся…

ГЛАВА 15

— Значит, их видели… — Микава сцепил пальцы. — Ксаль-риумский флот покинул Сафири. Не слишком они торопились, и мне это не нравится. А что насчет Инчи?

— Мало что известно, — ответил молодой агинарриец — офицер связи. — Наши возможности следить за восточным направлением ограничены. Ни авиации, ни кораблей.

— Так вышлите все, что еще осталось. Нас не должны застать врасплох!

Арио Микава был уже почти уверен, что нападение имперцев на Янгин — только отвлекающий маневр. Но чтобы убедить султана, нужны были доказательства.

— Мы уже привлекли всех, кого возможно, господин Симамура.

— Да, разумеется. Хорошо, — Микава махнул рукой. — Идите, я должен подумать.

Связист удалился, а капитан вернулся к созерцанию карт. Разноцветными карандашами были отмечены области, за которыми еще можно было наблюдать, используя самолеты-разведчики или корабли. Имелись наблюдательные посты на небольших островах. Наконец, нельзя исключать и того, что ксаль-риумцев заметят просто случайно. Морское сообщение среди ивирских островов было парализовано уже несколько децим, ксаль-риумские крейсеры и миноносцы захватывали или топили любой корабль под флагом Султаната, и капитаны торговых судов отказывались выходить в море. Но не рыбаки, у тех просто не было другого выбора, кроме как ежедневно отправляться за уловом. Однако рыбаки редко уходили далеко от родных островов. Микава отметил на карте несколько маршрутов, которые позволили бы имперскому флоту подойти к Кадиху, минуя другие острова. За ними и следовало присматривать наиболее тщательно, но не хватало ни людей, ни средств.

Ажади и его генералы ждали появления ксаль-риумцев. Войска уже подготовлены к бою, но Кадих велик. С тремя сотнями тысяч человек невозможно надежно прикрыть его целиком, береговая линия обороняется в основном местными ополченцами. Гвардия стянута к Лакрейну, армейские части, после долгих и шумных дискуссий, решили оставить там же, в расчете на то, что можно будет быстро перебросить их на место высадки вражеского десанта железной дорогой.

«Итак, — подумал Микава. — Приближается последний акт драмы под названием «Крах Ивира». Скоро, совсем скоро, упадет занавес. Черный занавес с золотым фениксом».

В этом была какая-то горькая ирония. Веками ивирцы противостояли Империи, порой даже весьма успешно. Но чем дальше, тем безнадежнее становилась борьба, и, как ни странно, тем отчаяннее султаны отказывались признавать свою слабость. Уже Пятая Ивирская Война сто лет назад окончилась для прадеда Ажади Восьмого не просто поражением, а сокрушительным разгромом, поставившим всю державу на грань гибели. То, что назвали Шестой Войной, было скорее фарсом, нелепой попыткой полоумного юнца на троне вернуть старые добрые времена, а вот теперь шла к окончанию Седьмая. До сих пор ксаль-риумцы не доходили до Лакрейна. Не потому, что не могли — просто не стремились к этому. Считали, что от захвата Ивира проблем будет больше, чем выгоды, поэтому ограничивались тем, что не позволяли Султанату выбраться из того болота, в котором он прозябал последние лет двести.

Микава провел в Ивире немало лет, и чем дальше, тем сильнее беспокоил его вопрос: не идет ли Агинарра тем же заведомо безнадежным путем? Да, сегодня Сегунат кажется могучим и грозным соперником даже для самой Империи, но ведь четыреста лет назад таким же был Ивир. И вот к чему все пришло. Быть может, никакому внешнему врагу не дано сокрушить Империю? Не случайно ее неизменным символом остается феникс, который, как известно, бессмертен.

«Впрочем, нет, — напомнил себе Микава. — Если верить легендам, феникс не вполне бессмертен. Он возрождается из пепла, сгорая, но есть пламя, которое может уничтожить его навеки. Пламя дракона. Хотелось бы думать, что это добрый символ для нас».

— Господин Симамура! — дверь распахнулась, и связист вновь появился на пороге. — Срочное сообщение. Ксаль-риумцы здесь!

— Здесь? — Микава привстал. — У Кадиха?

— Да. Они уже атакуют. Авианалет! Доклад пришел только что.

— Ну, разумеется. «Тамарию» не могли оставить без дела, — зло усмехнулся Микава. — Они явились чуть раньше, чем я ожидал. Где?

— Возле городка Шебах.

Микава вытянул заточенный карандаш из стакана и поставил черный крест перед Шебахом. Не нужно было долго думать, чтобы понять, почему бомбят именно там. В Шебахе сходились все железнодорожные линии, ведущие к восточному побережью острова. Итак, атака будет на востоке, но где именно? Взгляд Микавы скользнул к Джейану. Небольшой город с населением около семидесяти тысяч человек, но имеется порт, а главное, оттуда открывается прямой путь к аэродрому Шинави, прикрывающему восточное побережье.

— Ударят по Джейану, — констатировал Микава. — Ночью. Передайте это ивирцам, Хидео. Пусть будут наготове.

— Именно ночью, господин Симамура?

— Да, потому что ночью мы не сможем задействовать авиацию. И отправьте сигнал на «Кагио». Пусть будут наготове.

— Так точно, — офицер исчез.

Микава вернулся к своему столу. Н-да, это совсем не похоже на театральную постановку. Никакой барабанной дроби, никакой зловещей атмосферы, банальное сообщение от радиста. Вот так и начинаются в жизни все беды: с телефонного звонка или радиограммы.

Похоже, надо было исчезнуть из Лакрейна чуть раньше…

— Рад снова видеть вас на борту «Императора Атарена», префект Каррел, — капитан Илевер Танн отсалютовал, когда Дэвиан поднялся на палубу.

— Наконец-то вы вернулись, префект, — фальшиво поддакнул и субпрефект Лагрин Тейран.

— Я тоже рад, господа, — кивнул Дэвиан.

— Похоже, префект, скоро войне конец, — заметил Илевер.

— Да, надеюсь.

— Ивирцы в безвыходном положении, — провозгласил Тейран. — Если бы у них хватило разума признать это раньше, удалось бы избежать множества напрасных жертв.

— Возможно, — сухо сказал Илевер. — По крайней мере, они свое получили. Поздравляю с победой, префект Каррел, вы отомстили за Сафири. Ивирцы поплатились за собственную подлость.

— Благодарю, капитан. Давайте поднимемся на мостик. Для нас немного работы этой ночью, но я буду наблюдать за высадкой.

— Так вы прибыли к Кадиху на «Тамарии», префект? — уточнил Лагрин Тейран, пока они пролет за пролетом поднимались по узкой, крутой металлической лестнице. Толстяк Тейран быстро взмок и с трудом переводил дух.

— Да, — коротко ответил Дэвиан и прошел на мостик.

Западная эскадра держалась в семи милях от побережья. У ивирцев здесь не было мощных укреплений или тяжелой артиллерии, и тяжело бронированным линейным кораблям ничто не угрожало. Днем авиация с «Тамарии» совершила несколько налетов на остров. Авианосец держался на большом удалении от берега, и ивирцы так и не смогли обнаружить его. Вскоре на горизонте появились «Атарен» и «Карвис», возглавившие соединенную флотилию из ксаль-риумских и фиаррийских кораблей. Наконец-то Западная эскадра вновь была в полном сборе.

Грянул первый залп. Крейсеры стреляли осветительными снарядами, и зеленоватые огненные шары загорались в небе. Транспортные корабли уже спустили на воду моторные катера с солдатами. Дэвиан наблюдал, как высаживается на берег первая волна; через бинокуляр он увидел несколько тестудо, быстро ползущих вперед.

— Сопротивления нет, — заметил Илевер. — Похоже, все будет просто.

— Надеюсь, что так, — Дэвиан развернул бинокуляр в сторону. Десантные боты уже вошли в гавань.

Вскоре они причалили, и ксаль-риумские солдаты в серой форме высадились на набережной. В неверном зеленоватом свете они были почти неразличимы на фоне каменных плит. Внезапно сверкнуло несколько вспышек, кто-то упал. Ксаль-риумцы ответили на обстрел, солдаты продвигались вперед, прорываясь на более выгодные позиции. С катера, державшегося на удалении, открыли огонь из крупнокалиберного пулемета.

— Ну, хотя бы там катрабы что-то делают, — проворчал Илевер. — Я боялся, что они вовсе не проснуться.

Трудно было с кораблей разобраться в происходящем, но вскоре Дэвиан отметил, что, судя по звукам перестрелки, ивирцев теснят от набережной.

— Похоже, там только ополченцы, — сказал он.

Это согласовывалось с имеющимися данными от разведки. Главные силы ивирцев собрались вокруг столицы на заранее подготовленных оборонительных рубежах. Там — большинство авиации и артиллерии, заграждения из колючей проволоки, окопы, блиндажи и полноценные форты из железобетона, минные поля. Время на возведение обороны у ивирцев было, и штурм мог обойтись дорого. Лучше бы Тамрин не ошибся насчет заговорщиков среди приближенных Ажади.

Бой в Джейанге продолжался, и все больше ксаль-риумских солдат высаживалось на берегу. Дэвиан представил себе панику, воцарившуюся среди горожан. Вряд ли кто-то позаботился вывести их из города, даже если ивирцы догадывались о десанте.

— Признаюсь, я чувствую себя слегка… не у дел, — сказал Илевер. — В последнее время это состояние становится для меня все более привычным, — командир «Атарена» был раздосадован тем, что его кораблю не довелось участвовать в недавней битве.

— Это было не последнее сражение в нашей жизни, — заверил его Дэвиан.

— Не знаю, префект Каррел. Может, и так, но не на этой войне.

— Да… — согласился Дэвиан, наблюдая за тем, как очередная волна десантных ботов приближается к берегу. — Не на этой войне. Но, возможно, ждать осталось недолго.

— Аэродром Шивани захвачен, — докладывал связист. — И, господин Симамуры, вы были правы. Противник снова использовал новое оружие.

— И снова успешно, я полагаю, — произнес Микава.

— Да, ивирцы быстро ударились в панику, — подтвердил офицер. — Но наши люди успели сделать фотографии.

— Хорошо. Подготовьте все материалы и отправляйтесь к Сенко. На этом все, поспешите.

Связист исчез за дверью. Микава усмехнулся: все происходящее весьма напоминало побег из охваченного пожаром дома. Или бегство жуликов из окруженного полицией притона.

Все, что грозило разоблачением, уничтожено заранее. Субмарина «Кагио» ждет у одного из небольших островков западнее Кадиха. К ней Микаву и ее группу доставит аэроплан, который уже ждет на аэродроме. Все ценные материалы, наподобие фотографий имперских боевых машин, беглецы захватят с собой, а копии передадут в агинаррийское посольтво. «Кагио» покинет ивирские территории и возьмет курс на юго-запад, в нейтральные воды, где уже ждет корабль, а тот доставит людей и документы в Агинарру. Аэроплан отбывает сегодня в полдень, ждать дольше слишком рискованно. Действительно, ужасно похоже на побег жуликов, застигнутых врасплох в притоне…

Снова открылась дверь, и Микава поднял взгляд от бумаг на столе. На пороге стоял гвардеец.

— Господин Симамура, Блистательный султан желает видеть вас немедленно.

Проклятье, как же некстати, но это было предложение из числа тех, от которых невозможно отказаться. Пара гвардейцев проводила агинаррийца в личные покои султана. Тут на страже стоял целый десяток Блистательных — взгляды мрачные, руки на рукоятях пистолетов, словно султан прямо сейчас ожидал появления ксаль-риумцев или заговорщиков. Происходящее не нравилось Микаве, но выбора не было, осталось только подчиниться. Что еще пришло в голову Ажади? Не узнал ли он, что его верные советники готовятся бежать из Лакрейна?

Ажади Восьмой стоял перед большим столом, где была расстелена карта Кадиха. Молодой офицер-ивирец чернилами быстро вычерчивал какие-то отметки — кружки, стрелки. Здесь же присутствовали Малек ай-Шаан и Гессар иль-Фах, гвардейские офицеры, а также генерал иль-Дэмра. Султан был в ярости, но пока сдерживал себя.

— Блистательный, вы призывали меня? — Арио Микава поклонился.

— Да, — Ажади взмахнул рукой. — Подойди!

Микава подчинился.

— Генераль иль-Дэмра думает, что ты можешь быть полезен, наемник, — процедил ай-Шаан. — У твоих людей талант выкапывать секреты, а сейчас это важно. Ты уже знаешь, что Джейан пал?

— Да, господин ай-Шаан.

— Как и Шивани! — Ажади стиснул кулаки. — Наши солдаты там сдались, не помышляя о сопротивлении!

— Говорят, Империя привела с собой каких-то демонов, — ай-Шаан усмехнулся. — Страх, как известно, подстегивает фантазию.

— Может быть, — возразил иль-Дэмра. — Но отмахиваться от слухов нельзя. Ксаль-риумцы нанесли мощный удар, но столь быстрого поражения мы не ожидали. Что-то пошло не так.

— Что-то? — буркнул Гессар иль-Фах. — Я скажу, что. Ваши офицеры струсили, иль-Дэмра, и предпочли сложить оружие!

— Воздержитесь от оскорблений, иль-Фах! — прорычал генерал-армеец. — Мои люди, по крайней мере, сражались, пока ваши гвардейцы отсиживались в столице.

— Замолчите! — прервал обоих Ажади. — Я не желаю служать вашу перебранку. Где теперь ксаль-риумцы?

— Они укрепляются возле Шивани, Блистательный, — ответил иль-Дэмра. — Несомненно, накапливают силы для броска к Лакрейну.

— Смею добавить еще одно, — сказал Микава. — Так называемые «демоны» — это не выдумка, а секретное оружие ксаль-риумцев. Некие боевые машины, ранее уже примененные на острове Инчи.

— Быть может, — нехотя согласился иль-Дэмра.

— Но ничто не может оправдать трусость, — отрезал Гессар иль-Фах. — Несколько полков сложили оружие, и мы не можем смотреть на это сквозь пальцы. Оставив подобное без наказания, мы рискуем подтолкнуть к сдаче или бегству других.

— Согласен, — Ажади кивнул. Его глаза зло блестели. — Я немедленно издам указ об аресте всех офицеров данных полков, кому удалось избежать имперского плена, а также об аресте их непосредственных командиров.

— Блистательный, я… — начал было иль-Дэмра, но под взглядом султана предпочел прикусить язык.

— У нас есть имена изменников, — с хищной улыбкой заметил ай-Шаан. — Я уверен, генерал иль-Дэмра найдет, кем заменить арестованных офицеров.

— Хорошо… Я сделаю, как приказано, Блистательный, — пошел на попятный армеец. Он был не настолько предан своим людям, чтобы рисковать собственной головой ради них.

Составление приказов не отняло много времени; султан тем временем негромко разговаривал о чем-то с иль-Фахом и ай-Шааном, а Микава просто ждал, чувствуя, как нарастает напряжение. Происходящее нравилось ему все меньше. Что-то явно затевалось, но что? Гвардейцы задумали захватить контроль над армией в свои руки? Или хуже — спелись с ксаль-риумцами? Возможно, и так. Ажади доверял гвардии больше, чем армии, но в действительности не имел к тому никаких оснований. Но зачем здесь должен присутствовать Арио Микава? Свидетелем чего он должен стать?

— Да будет так! — голос Ажади отвлек агинаррийца от раздумий. — Я полагаюсь на вас, господа. Не подведите меня! — султан быстро поставил подпись сперва под одним документом, затем под другим.

Микава непроизвольно стиснул зубы. Если что-то произойдет, то сейчас! И он не был удивлен, когда ай-Шаан повернулся к гвардейцам:

— Арестуйте этих людей.

— Что?! — Ажади не сразу понял, что в число «этих людей» входит и он сам. Только когда двое солдат встали справа и слева от него, султан посмотрел на ай-Шаана. — Измена! Ты предал Ивир!

— Напротив. Я его спасаю, — холодно ответил тот. — От безумца, который готов его разрушить.

— Ты… — Гессар иль-Фах схватился за саблю, но гвардеец-лейтенант ударил его рукоятью револьвера, и генерал упал.

— Довольно! — отрезал ай-Шаан. — Генерал иль-Дэмра, у вас есть приказ, подписанный султаном. Немедленно арестуйте перечисленных в нем офицеров и замените их надежными людьми.

— Да, господин ай-Шаан, — иль-Дэмра слегка склонил голову.

«Так значит, ай-Шаан и иль-Дэмра в сговоре?» — этого Микава не ожидал. Скорее он заподозрил бы союз между гвардейцами — ай-Шааном и иль-Фахом. Слишком явно те выражали взаимную неприязнь.

— Господин Симамура, или капитан Микава, не знаю, как вас называть. Вы тоже арестованы, — заявил молодой генерал. — Не делайте глупостей.

Микава рванулся, но двое гвардейцев успели схватить его прежде, чем агинарриец дотянулся до воротника.

— Обыщите его, — приказал ай-Шаан. — У него наверняка где-то припрятан яд, а этот человек нужен нам живым. Ксаль-риумцы будут рады заполучить его.

Один из гвардейцев запустил руку под воротник и нащупал ампулу.

— Вот, господин ай-Шаан.

— Будь ты проклят, ай-Шаан! Мы с тобой родня, как ты мог предать султана и Ивир?! — прорычал иль-Фах.

— Как будто ты не думал о такой возможности, — рассмеялся тот. — Я тебя просто опередил. Ивиру нужен новый султан, который возродит наш народ.

— И это, конечно, будешь ты? — иль-Фах вскинул голову, смерив родича ненавидящим взглядом.

— Вероятно. И если ты будешь достаточно разумен, чтобы склониться передо мной, я позволю тебе жить, Гессар. Подумай над моим предложением, оно более чем щедрое. Увести всех и запереть в камерах. Следить за каждым, но вреда не причинять. Позднее я займусь ими.

— Нет! — выкрикнул Ажади и отчаянным рывком высвободился из хватки гвардейцев. — Предатели! Вам не отнять то, что мое по праву! — он бросился к дверям. — Солдаты! Измена!

Гвардейцы бросились к султану, но тот выхватил саблю, рубанул крест-накрест. Раненый солдат с проклятьем отпрянул, другой схватился за револьвер, но султан был уже возле дверей.

— Измена! — снова крикнул он, распахнув створки. — Султан в опасности!

Еще двое гвардейцев появились в дверях, в руке одного блеснула сталь.

— Нет, стоять! — крикнул ай-Шаан, но солдат уже ударил. Кинжал по рукоять вошел Ажади под ребра. Хлынула кровь.

Малек ай-Шаан выругался. Гвардеец выдернул оружие и отступил, а Ажади Солнцеподобный сделал еще один шаг вперед, пошатнулся и опрокинулся навзничь. Его одежда слева насквозь пропиталась кровью, красное пятно расползалось по ковру.

— Проклятье… — проворчал иль-Дэмра. — Мы не должны были…

— Ни слова! — отрезал ай-Шаан. — Делайте, что должны, генерал. А вы, — он обернулся к гвардейцам. — Вы уведите этих двоих, и не дайте умереть хотя бы им!

Арио Микаву подхватили под локти. Он не сопротивлялся. Двое гвардейцев поволокли его прочь от зала, где только что встретил свою смерть Ажади Восьмой Солнцеподобный, последний султан Ивира.

Дверь открылась, и Фионелла дернулась на кровати. Творец и все пророки его, она чувствовала себя такой усталой и была на грани срыва. Она сама не понимала, почему до сих пор не бьется в истерике. О нет, агинаррийцы не применяли пыток, но последние дни она не видела никого, кроме охранников, и это давило на разум хуже любых угроз. Агинаррийцы решили разговорить ее таким образом? Да и о чем? Она же просто ничего не знает, но как убедить их в этом?!

Камеру она покидала лишь дважды в день, во время кратких прогулок. Часами оставаясь одна, Фио только и могла, что заниматься гимнастическими упражнениями, пытаясь хоть так убить время. Ну, хоть что-то хорошее, с иронией рассуждала она, пытаясь подбодрить саму себя: по крайней мере, есть время привести себя в форму. Еды давали достаточно, хоть и очень однообразной. Страшнее всего была неизвестность. Она не знала, что случилось с Дейселом, что будет с ней самой, и никто не говорил ни слова. Если таким образом агинаррийцы хотели довести ее до ручки, у них это хорошо получилось. Раньше Фионелла Тарено побаивалась и недолюбливала северян, теперь она искренне, всей душой ненавидела их!

На пороге появился Тамигара, и Фио вдруг поймала себя на том, что это доставило ей облегчение. По крайней мере, возможно, ей хоть что-то объяснят. Капитан-агинарриец был не один, на этот раз с ним были двое офицеров-дженгцев в темно-зеленых мундирах. Агинарриец указал на нее рукой и что-то сказал. Один из дженгцев, тот, что был старше и выше ростом, ответил, и его голос звучал недовольно. Тамигара покачал головой и усмехнулся.

— Госпожа Тарено, — сказал он по ксаль-риумски. — Это полковник Шин Мегваи и майор Тэгай Ован. Отныне они будут заботиться о вашей безопасности.

— Что?! — Фио привстала. — Вы передаете нас дженгцам? Для чего?

— Так мне приказали, — ответил агинарриец. — Я не могу сказать больше. Вы и ваш спутник отныне переходите под опеку дженгской службы внутренней безопасности.

— Вам не о чем беспокоиться, — заверил полковник Мегваи, любезно улыбаясь. — Прошу вас, госпожа, следуйте за нами. О вас позаботятся.

— Так я все еще пленница?

— О, нет, вы вовсе не пленница. Вы наша гостья, — Мегваи так и лучился галантностью.

— Но гостья может уйти, когда пожелает, и куда пожелает, — сказала Фионелла. — Я хочу уйти прямо сейчас и покинуть Тэй Дженг на первом же корабле. Не хочу показаться невежливой, но я по горло сыта местным гостеприимством и хотела бы как можно скорее распрощаться с вами, а уж тем более с вашими северными друзьями.

— К сожалению, здесь есть определенные трудности, госпожа, — произнес Мегваи. — Но…

— Значит, я пленница, а не гостья, полковник Мегваи. По крайней мере, давайте не будем лицемерить.

— Прошу прощения, госпожа, — полковник поклонился. — Мне, право, не хотелось бы, чтобы вы думали о нас плохо. Никто не желает вам зла, поверьте. Прошу, — он протянул руку.

— Ну, хорошо, — Фионелла обаятельно улыбнулась и поднялась без его помощи. — Где мой ассистент?

— Его приведут к машине, — заверил Тамигара. — Он отправится с вами.

Полковник недовольно поджал губы, а агинарриец усмехнулся, и Фио догадалась, о чем они спорили по-дженгски. Значит, Мегваи хотел забрать только ее, Дейсел ему не был нужен. Ну, замечательно. Она начала догадываться, что нужно дженгцам и по чьему приказу они действуют. Была, однако, и приятная новость: раз агинаррийцы отпускают Дейсела с ней, значит, так и не догадались, кто он такой на самом деле. Это вселяло надежду. Удалось удрать от Фронта Свободы, может, повезет и с Чаори Каем?

Ей казалось немного странно, что агинаррийцы так легко отдают их дженгцам. Но, с другой стороны… Фио посмотрела на капитана Тамигару, и ей показалось, что тот скрывает удовлетворение. Отчего? Неужели северянам так не терпелось сбагрить их своим «союзникам»? Возможно, Тамигара и его начальство боятся возможного скандала, догадалась журналистка. Если «Южная Звезда» узнает, что ее людей держат в заточении, шум поднимется на весь мир, и тогда Тамигару по головке не погладят. Неудивительно, что капитан рад отделаться от таких неудобных пленников — что бы с ними не случилось дальше, это будет уже ответственность Чаори Кая и дженгцев.

В сопровождении своей новой охраны Фионелла покинула камеру. Просто шагать вперед и видеть небо над головой само по себе приносило облегчение. Военный лагерь, где их держали, был довольно велик. Казармы, складские строения, прямые дорожки, госпитали, кухни и, само собой, солдаты. Много солдат. Только агинаррийцы в сером, зеленой формы дженгцев не было видно нигде. Все было ухоженно и чисто, но удручающе однообразно. То же Фионелла могла бы сказать о самих агинаррийцах — они были аккуратны, сдержанны, но как-то… тоже однообразны. Им не хватало индивидуальности, словно всех рисовали с одного образца, а может, дело просто было в одинаковой форме. Фионелла не знала, что ждет впереди, но ей не терпелось покинуть это место. Агинаррийцы на первый взгляд не выглядели страшными, но она их боялась. Жаль, дженгцы ничем не лучше, но, по крайней мере, возможно, будет шанс вырваться от них. Агинаррийцы были методичны и дисциплинированы, они не совершали ошибок, но дженгцы — другое дело. Из лагеря Фронта Свободы они с Дейселом, все-таки, спаслись! Почему же не рассчитывать на то, что повезет и с Чаори Каем?

Фионелла успокаивала себя такими рассуждениями, пока шагала через весь лагерь. Машина ждала у ворот, которые, разумеется, тоже охранялись агинаррийцами. Это был не полноприводный вездеход, а большой, роскошный черный автомобиль, и Фио укрепилась в своих подозрениях. Наверняка Мегваи прислал сам Чаори Кай. И что же командование агинаррийцев? Хваленый Кэнори Кодзуми не стал перечить союзнику? Решил, пусть тот получит красивую игрушку и потешится, раз так хочет? Фио почувствовала, как разгорается гнев на всех сразу — агинаррийцев, дженгцев, генерала Кая — но сдержала себя. Сейчас лучше не проявлять характер. Но так трудно было удержаться от искушения схватить с земли что-нибудь тяжелое и врезать Мегваи по затылку, а потом броситься бежать, наплевав на все последствия!

Двое солдат-дженгцев привели Дейсела, и Фио едва не бросилась к нему, чтобы обнять, настолько сильное облегчение она ощутила, увидев его. Облегчение и надежду. Снова она удержала себя, просто кивнула и улыбнулась.

— Рада, что вы в порядке, Эйрин, — она вернулась к официальному тону.

— О, я отведал агинаррийского гостеприимства, но могло быть гораздо хуже.

— Вы господин Дейсел? — спросил дженгский офицер. — Я — полковник Мегваи. Мне поручено препроводить вас и госпожу Тарено в особняк его превосходительства генерала Чаори Кая. Генерал желает с вами побеседовать.

Фио переглянулась с Дейселом и улыбнулась полковнику.

— Прекрасно. Мне тоже не терпится побеседовать с его превосходительством.

Камера, в которой заперли Микаву, живо напоминала подземелья старинных замков из романов ужасов. Ни окон, ни дверей, только зарешеченный люк наверху. Голые каменные стены, драный матрас, и все. Словом, обстановка, призванная расположить узника к задушевным беседам с допросчиками еще до того, как те взялись за него всерьез.

Вреда агинаррийцу не причинили. Малек ай-Шаан и его люди хотели преподнести его в дар ксаль-риумцам. Та же судьба должна была ожидать Ажади, но султан предпочел смерть. Что же, Ажади Солнцеподобный стал далеко не первым ивирским владыкой, павшим от рук заговорщиков. Хотя, возможно, последним. Кто знает, на каких условиях заключат мир имперцы и сторонники ай-Шаана. Султаном Малек, вероятно, станет, но вряд ли сможет сделать хоть шаг без одобрения Палатиана. Предсказуемый финал Седьмой Ивирской Войны.

Микава не знал, успели ли его люди скрыться. Ивирцы не знали об их намерениях. Возможно, они промедлили. Материалы, которые удалось собрать, необходимо отправить в Сегунат, или же уничтожить. Свидетелей остаться не должно, а это оставляло только один выход.

Агинарриец уселся на матрас и ощупал обшлаг рукава. Ампулу с ядом, спрятанную под воротником, ивирцы забрали. Разумеется, при нем не оставили ничего, чем можно было бы воспользоваться для самоубийства. Ни ремня, ни шнурков, да он и не дотянулся бы до решетки наверху, чтобы привязать удавку. К счастью, Арио Микава привык всегда оставлять для себя резервный вариант. Этого ивирцы не предусмотрели. Он усмехнулся, подумав о том, что называет «к счастью».

Подцепив ногтем нить на рукаве, он потянул, и шов легко разошелся, открыв крошечный потайной кармашек. На ладонь агинаррийцу выпала стеклянная ампула с каплей прозрачной жидкости внутри. Капитан Микава снова улыбнулся, подбросив маленькую ампулу на ладони. Яд действует мгновенно и безболезненно.

Ну, вот и все. Он догадывался, что этим кончится, и был заранее готов к подобному финалу. Арио Микава не боялся смерти. Семьи у него не было, и прожил он достаточно долго. Ксаль-риумцы не должны получить его живым, вот все, что имеет значение. Микава в последний раз посмотрел на ампулу. В богов он не верил, а значит, терять время на молитвы нет смысла. Агинарриец зажал ампулу между зубами, глубоко вдохнул, закрыл глаза, словно это могло от чего-то защитить, и раскусил тонкое стекло. Хрустнуло. Ни запаха, ни вкуса на языке он не почувствовал. Все равно, что капля обычной воды.

Вопреки тому, что ему говорили, яд действовал отнюдь не безболезненно. Дыхание неожиданно перехватило, легкие спазматически расширялись, пытаясь втянуть воздух, и сердце словно сжало в стальных тисках. Казалось, что он тонет в ледяной воде, медленно погружаясь все глубже и глубже. В глазах темнело, и судорога свела мускулы, заставив мужчину забиться в припадке агонии. Это было мучительнее, чем можно было себе представить, мучительнее, чем все, что Арио Микава испытал при жизни. К счастью, длилось действительно недолго.

Фионелла подсознательно ожидала, что ее доставят во дворец Чаори Кая, но машина свернула с дороги, ведущей к городу. Поездка заняла часа два, все это время Фио молчала. Ей очень хотелось переговорить с Дейселом, но сейчас это было, конечно, невозможно. Ее сопровождающие-дженгцы тоже хранили молчание. Наконец, впереди показалась стена, ворота были широко раскрыты, и автомобиль проехал внутрь. Возле ворот дежурили дженгские солдаты — Фионелла насчитала не меньше десятка. Когда машина оказалась внутри, анадриэлька увидела роскошный сад с фонтанами, небольшими бассейнами и мощеными камнем дорожками, а впереди, на возвышении — светло-серый трехэтажный особняк. Она поняла, что видит личную усадьбу Чаори Кая.

Машина остановилась, и полковник Мегваи услужливо открыл для женщины дверь.

— Госпожа, мы прибыли. Его превосходительство сейчас встретит вас.

— Генерал Кай желает приветствовать меня лично? Большая честь, — Фио даже не пыталась скрывать сарказм. Разумеется, полковник не подал виду, что заметил.

— Что с моим ассистентом? — спросила Фионелла, осматриваясь по сторонам.

— Мы найдем для него… подходящее место, — заверил Мегваи. — Вы можете не беспокоиться за его безопасность.

Особняк генерала и сад выглядели роскошно. Определенно, Чаори Кай сполна наслаждался всем, что дарит власть и богатство. Впрочем, Фио заметила также, что вокруг слишком много солдат. Вряд ли такую охрану поставили здесь специально для нее с Дейселом. Видимо, генерал Кай нигде не чувствует себя в безопасности. Ну, что же, у каждой розы свои шипы. От власти тоже есть свои неприятности, особенно в Тэй Анге. Чаори Кай прикончил своего предшественника и, разумеется, боялся, что кто-нибудь попытается поступить так же с ним. Очень резонный страх.

Через несколько минут появился сам генерал. Воистину, великая честь, с мрачным юмором оценила Фио. Владелец особняка и правитель всего острова вышел лично поприветствовать ее. Видимо, генерал все еще желал проявить себя галантным кавалером, но как надолго хватит его «галантности»? Он явно не из тех, кто согласен смириться с отказом.

— Госпожа Фионелла! — приветствовал Кай. — Я счастлив видеть вас в своем скромном жилище.

— Я польщена, ваше превосходительство, — ответила она.

— И вдвойне счастлив убедиться, что с вами все в порядке. Я был очень встревожен, когда услышал о вашем исчезновении. Люди, которые допустили такое, будут наказаны.

— Не нужно, ваше превосходительство. И так слишком многие погибли. Я не хочу, чтобы пострадал кто-то еще.

— Вы необыкновенно благородны, Фионелла.

— Спасибо, генерал.

— Итак, можем мы поговорить наедине?

— Очевидно, для этого я здесь, — Фионелла поджала губы.

Чаори Кай бросил взгляд на полковника Мегваи.

— Пройдемте, Фионелла. Полковник найдет, где разместить вашего спутника.

— Я надеюсь, в условиях лучших, чем те, что нашлись для нас у агинаррийцев?

— Мы сделаем все возможное. Весьма сожалею об этом недоразумении. Контрразведка Сегуната порой выполняет свою работу безмерно рьяно. Они подозревают всех и вся. Как только мне стало известно о том, что вы у них, я принял все возможные меры. Мне удалось убедить генерала Кодзуми передать вас под мою опеку, — судя по взгляду Чаори Кая, под «вас» подразумевалась только сама Фио, вовсе не Дейсел. Либо агинаррийцы неверно истолковали его просьбу, либо — и это вероятнее — намеренно спихнули генералу обоих пленников, с которыми не хотели связываться.

— Я благодарна вам, генерал Кай, — произнесла Фионелла. — Но я не понимаю, что значит «опека»?

— Это значит, что вам придется некоторое время пожить в моем доме, — ответил дженгец. — Таковы условия соглашения между мной и северянами. У вас будет все необходимое, с вами будут обращаться со всем надлежащим почтением, но, к сожалению, покинуть особняк вы не можете.

— До каких пор?

— Это и есть вопрос, который лучше обсудить наедине, Фионелла. Прошу вас, — генерал повернулся к особняку. — Следуйте за мной.

Вдвоем они прошли к зданию, где уже ждали служанки, и на первом этаже, на просторной террасе, был накрыт стол.

— Прошу вас, — Чаори Кай указал вперед. Служанка отодвинула для Фио стул и с поклоном отступила на шаг. — Я полагаю, вы голодны. Догадываюсь, что агинаррийцы были… не слишком обходительны.

«Догадываешься? — Фионелла смотрела ему в лицо. — Ну, нет, ты прекрасно все знаешь!» — но она ничего не сказала. Как бы она себя ни чувствовала, голод перевесил все остальное. После многодневной вынужденной диеты из зерен заргу салат, рагу с пряностями, нежный окорок, свежий душистый хлеб и молодое вино стали для нее искушением слишком сильным, чтобы отказываться.

— Я очень ценю все, что вы делаете для меня, ваше превосходительство, — проговорила Фио, усаживаясь. — Но я не могу не спросить: что происходит? Зачем все это?

«Ну-ну, — язвительно протянул внутренний голос. — Не задавай наивных вопросов, милочка. Ты прекрасно понимаешь, что происходит и что ему нужно от тебя».

— Видите ли, Фионелла, — Чаори Кай занял стул напротив нее. — Ситуация сложилась… весьма щекотливая. По какой-то причине агинаррийцы решили, будто бы вы прибыли на Тэй Дженг с целью шпионажа. Как я уже сказал, они на всех смотрят с недоверием. Особенно люди из Седьмого Отдела, те даже собственную тень подозревают в том, будто бы она за ними подглядывает, — мужчина улыбнулся уголками губ.

— О, Боги Неведомые! — Фионелла устало вздохнула. — За минувшие дни я раз двадцать повторила им, что я не шпионка. Да им и нечего было возразить. У них нет улик против меня, и не может быть, поскольку я та, за кого себя выдаю. Я всего лишь корреспондент «Южной Звезды»! Что еще от меня нужно?!

— Я верю вам, Фионелла, но агинаррийцы… Они на самом деле подозрительны сверх пределов разумного. Они видят шпионов всюду, и их очень трудно переубедить. Сам факт вашего исчезновения насторожил их.

— Но я объяснила, что произошло! Причем не один раз. Они слушали меня и как будто не слышали!

— Такова обычная манера людей генерала Мио Тинга. Они все выслушают и ничему не поверят. Вы знаете, что вас и вашего помощника собирались отправить в Агинарру?

— Что?! — Фио вздрогнула. — Нет, об этом они не говорили.

— Мне непросто было убедить их вместо этого передать вас под мое покровительство. Пришлось обратиться лично к генералу Кодзуми. К счастью, тот пошел мне навстречу. Но, как я уже сказал, с одним условием: вы не можете покинуть этот дом. Я вынужден был согласиться. Вот что я имел в виду под словом «опека».

— Понимаю. Но как долго это продлиться?

— До тех пор, пока не удастся договориться с агинаррийцами, а они, увы, несговорчивы. Но, уверяю вас, жить здесь — гораздо лучше, чем оказаться в Кинто. Седьмой Отдел… я не хочу пугать вас, но для них важен лишь результат, а не средства его достижения.

— Я не напугала, — солгала Фио. — Но, ваше превосходительство, почему вы делаете это для меня? Агинаррийцы — ваши союзники.

— Фионелла, — генерал подался вперед, глядя ей в лицо. — Я не мог поступить иначе. Когда я увидел вас впервые… я никогда еще не видел никого, подобного вам. Клянусь, я говорю правду. Я вижу в вас не просто журналиста, я вижу в вас прекрасную женщину, и своего доброго друга. Я не мог бы допустить, чтобы вам причинили вред, чего бы мне это ни стоило. Я сделал все, что мог, для вас, и я… однажды я уже позволил себе предложить вам быть для меня больше, чем просто другом. Вы отказались, но все это время я жил надеждой, что, может быть, однажды вы измените мнение. Я понимаю, все это стало для вас тяжелым испытанием, вы встревожены, но уверяю: рядом со мной вам нечего опасаться. Пока я защищаю вас, вы в полной безопасности.

— Даже от агинаррийцев? Но ведь они — ваши главные союзники.

— Как и я — их главный союзник на Тэй Дженге. Они дорожат этим союзом и не станут портить отношения со мной. Повторюсь: пока я — ваш покровитель — вам нечего опасаться.

— Мне? Что насчет моего помощника?

— Ему тоже, разумеется. Он так важен для вас?

— Он мой друг. И спас мне жизнь недавно.

— Что ж, тогда у вас есть возможность отплатить ему тем же.

Фио вздохнула.

— Вы… откровенны, генерал. Я благодарна вам за это. Но что, если бы я… не передумала? Очевидно, в таком случае, вы не смогли бы оказывать нам покровительство и дальше?

Чаори Кай ничего не ответил, просто смотрел. Фио попыталась улыбнуться.

— Тогда я тоже буду откровенна. Я не понимаю одного, генерал. Зачем такие сложности? Ведь я и так в ваших руках! Вы знаете, чего хотите. Я знаю, чего вы хотите. Почему вы вообще спрашиваете моего согласия?

— Фионелла! — генерал весьма талантливо изобразил обиду. — Вы незаслуженно оскорбляете меня. Я никогда не прибегал к принуждению.

— О, да, — Фио сдержала смешок. — Вы предоставляете мне совершенно свободный выбор между вами и агинаррийцами.

— Нам всем время от времени приходится делать выбор.

— И… вы позволите мне вернуться на родину?

— Я обещаю, — вгляд и голос Кая казались искренними, но Фио не обольщалась. Он не собирался держать слово. Генерал оставит ее здесь, пока она ему не наскучит, а потом, скорее всего, просто вернет агинаррийцам.

Но она робко улыбнулась, подыгрывая ему.

«И насколько далеко ты готова зайти в этом? — снова спросила она себя. — Настолько, насколько придется? Да ведь это ничего не даст!»

— Неужели вы сможете убедить агинаррийцев освободить нас?

— Со временем. Как я сказал, они несговорчивы, но я — ценный союзник. Генерал Кодзуми на моей стороне, а к нему прислушивается даже Седьмой Отдел.

— Но… какое время вы предоставите мне? Чтобы сделать выбор?

— Вижу, вы привыкли задавать вопросы напрямую. Что ж, тем лучше. Я не стану торопить вас, Фионелла. Я дам вам время. На несколько дней я должен уехать в Файинг, тем временем вы сможете успокоиться и хорошо все обдумать. А пока… позвольте мне сделать кое-что для вас.

Мужчина жестом подозвал служанку. Та приблизилась и поклонилась, вручив генералу небольшой ларец, и Фионелла догадывалась, что увидит в нем. Когда Чаори Кай раскрыл ларец, ее подозрения подтвердились. Золотое ожерелье с сапфирами и изумрудами. То самое.

— Когда-то вы не взяли эту вещь, — сказал генерал, — но я позволю себе предложить вам ее снова. Всего лишь скромный дар в знак искренности моих намерений.

Его голос был донельзя любезен, но в глазах Фио заметила проблеск скрываемого злорадства. Кажется, ее отказ задел генерала за живое больше, чем она предполагала.

— Вы принимаете подарок, Фионелла?

— Я вам очень благодарна, — Фио протянула руку и подняла увесистое ожерелье. В качестве корреспондента «Южной Звезды» ей пришлось бы работать лет двадцать, чтобы заработать на что-то подобное, и даже от Дэвиана она не приняла бы такой дорогой подарок.

Фионелла аккуратно застегнула массивную золотую цепочку на шее, улыбаясь почти искренне, потому что в этот момент представляла себе, как берет нож и вонзает его Чаори Каю в шею.

ГЛАВА 16

— Так и знал, что найду тебя здесь, — заметил Кейдзи. — Не налюбуешься новой игрушкой?

— Ну, я же девушка, — сестренка состроила гримаску и невинно захлопала глазами. — Никогда не слышал рассуждений Ниоры? Нам полагается радоваться приятным сюрпризам, а этот красавец затмит любую побрякушку. Скажешь, нет? — она вытянула руку и положила ладонь на обшитый гладким дюралюминием борт самолета.

— «Рэйку», — почти благоговейно прошептала Иджиме. — Наконец-то!

— Н-да, — Кейдзи рассмеялся. — Да ты просто в восторге.

— Еще бы!

Они прибыли на Айто позавчера; вновь увидеть «Аранами» было удивительно приятно. Как и следовало ожидать, прочие пилоты — те, кто остались на Айто и продолжали тренировки — встретили их с нескрываемой завистью. В честь воссоединения устроили знатную гулянку, в которой приняли участие не только пилоты, и на следующее утро многие едва могли открыть глаза. В общем, возвращение вышло веселым во всех отношениях.

Но главным сюрпризом, конечно, стали новенькие, едва вышедшие с завода «Рэйку», ждавшие на аэродроме. Теперь стало ясно, почему их «учебный отряд» отозвали с Тэй Дженга: пилотом предстояло осваивать новые машины. Наконец-то дошла очередь и до «Дзинкай». Как и следовало ожидать, Иджиме была в полном восторге. Видя, как блестят ее глаза, Кейдзи едва не рассмеялся. Другие девчонки так обрадовались бы кольцу с бриллиантом, но, конечно, не Иджиме. К колечкам и платьям она относилась одобрительно, но без восторга, зато «Рэйку» был для нее пределом мечтаний. Воистину, сестрица — достойная племянница тайрё Ниоры во всех отношениях.

Самолет на самом деле был красив. Длинный, стройный фюзеляж, новейший двигатель воздушного охлаждения «Касаи» мощностью в восемнадцать сотен лошадиных сил, четыре огромные лопасти винта, выпуклый каплевидный фонарь кабины. Крылья, изящно выгнутые «обратной чайкой», могли складываться, так что, хотя «Рэйку» был заметно крупнее «Раймея», в ангарах «Аранами» все равно оставалась возможность разместить те же двадцать машин. Все в облике нового истребителя говорило о скорости и мощи, и внешность не была обманчива. «Рэйку» был тяжелее «Раймея» без малого втрое, но новый двигатель обеспечил максимальную скорость до пятисот восьмидесяти километров в час на трех тысячах метров и до шестисот сорока — на большой высоте. Внушительная скороподъемность, потолок почти в двенадцать километров и радиус действия с подвесным баком до двух тысяч километров. И, разумеется, вооружение — помимо двух тяжелых пулеметов над мотором, таких же, как на «Раймее» восьмой модификации, пара крыльевых 24-миллиметровых пушек, по слухам, беспардонно скопированных с ксаль-риумской «Флойи», с боезапасом по сотне выстрелов на ствол. Словом, «Рэйку» превосходил любой истребитель, состоявший на вооружении Ксаль-Риума или Восточной Коалиции — эталон боевого самолета нового поколения. Первый в мире, равных ему нет. Неудивительно, что Иджиме так очарована. Кейдзи и сам ощутил прилив адреналина, когда вчера впервые увидел самолет, на котором ему предстояло летать.

Как и все самолеты агинаррийской палубной авиации, этот «Рэйку» был окрашен в светло-голубой цвет снизу и темный серо-синий — сверху. На вертикальном стабилизаторе красовался номер машины, на крыльях и фюзеляже — опознавательные знаки в виде алого огненного языка в белом круге. Иджиме неспешно обходила машину вокруг, откровенно любуясь.

— Красавец, красавец, — засмеялся Кейдзи.

— Не то слово, — поддакнула сестра и состроила глазки. — Ах, если бы он был мужчиной, я бы выскочила за него замуж без раздумий!

— О… Уверен, твой кавалер не будет ревновать. Впрочем, передам ему твои слова при следующей встрече.

— У него бы не было шансов! — звонко рассмеялась Иджиме.

«Н-да, — подумал Кейдзи. — Узнаю сестренку. Романтика романтикой, а приключения дороже. Хлебом ее не корми, дай опробовать на деле какую-нибудь убийственную игрушку».

— Его надо будет украсить, — заметила Иджиме.

— Ах, да. Ты же теперь героиня «Аранами», — хмыкнул Кейдзи. — Пять сбитых на счету.

— Да ты просто завидуешь, — отмахнулась Иджиме. — Хм… что, если молния? Неплохо, подходит к «Дзинкай». Точно, молния. Золотая молния.

— По-моему, избито, — упрекнул Кейдзи.

— Зато эффектно, — ответила Иджиме.

Пять побед, желанное для всех летчиков-истребителей «число аса», давало, помимо всего прочего, право украсить свой самолет личной эмблемой. Иджиме отступила, явно представляя себе золотую молнию на фюзеляже. На ее лице была улыбка предвкушения.

— Не терпится в бой на новой машине, да? — поинтересовался Кейдзи.

— А тебе нет?

— Не знаю… — юноша пожал плечами. — Воевать пока не с кем. К счастью.

— Как знать, как знать, — возразила Иджиме. — Ты же сам наслышан о том, что назревает в Тэй Анге. Восточники что-то замышляют.

— Там увидим, — уклончиво ответил Кейдзи. — Все равно так сразу нас в бой не выпустят.

Им снова предстояли учебные полеты, теперь — чтобы привыкнуть к новому истребителю. «Рэйку» имел не так уж много общего с «Раймеем»: гораздо более тяжелый и мощный, он несколько уступал старичку-ветерану в горизонтальном маневре, зато брал свое скоростью и скороподъемностью. Конечно, учеба займет не очень много времени, так что, возможно, Иджиме права: им еще предстоит повоевать. Неизвестно, как поведет себя правительство Тэй Файяда, Коалиция вполне может на что-то решиться, да и ксаль-риумцы вот-вот выйдут из войны с Ивиром.

— Весьма своевременно, — пробормотал Кейдзи, и Иджиме удивленно посмотрела на него:

— Что?

— Я говорю, новые самолеты мы получили весьма своевременно.

— Это верно. Давно пора, — Иджиме снова провела ладонью по гладкому металлу.

Тренировочные полеты начнутся сегодня. Сначала — отработка взлета и посадки на аэродроме, потом — на авианосце. Что бы ни происходило на Тэй Анге, несколько децим у них наверняка еще есть в запасе, время будет. Пять, шесть децим. За этот срок все должно решиться: как поведут себя восточники, что сделают ксаль-риумцы.

— Тебя не пугает, что через полсотни дней мы, возможно, ввяжемся во Вторую Северную Войну? — спросил он у сестры.

— Ох… — вздохнула Иджиме. — Даже не знаю, честно. Надеюсь, до такого не дойдет. Тебе об этом дядюшка Морита сказал?

— Он уже не верит, что удастся договориться с южанами мирным путем. Если Тэй Анг останется за нами, для них это будет слишком опасное соседство.

— Если они займут Анг, это будет слишком опасное соседство уже для нас, — отозвалась Иджиме. — Сегунат не отступит с архипелага.

— Вот именно. Поэтому я и говорю: может статься, что через пять децим мы будем воевать с южанами.

— Не хотелось бы, — проворчала Иджиме. — Такого — не хотелось бы. Надеюсь, в Риогиру не забыли, чем закончилась прошлая война.

— Ну, надо же. Как непатриотично, — усмехнулся Кейдзи.

— Зато реалистично, — парировала сестра. — Я не настолько самоуверенна, чтобы мечтать о войне с врагом, вчетверо превосходящим нас числом и территориями. Н-да, услышала бы меня сейчас Аюми, потом полдня читала бы нотации о великом Сегунате и нашем священном долге.

— Кстати, может и услышать, — заметил Кейдзи. — Вот и она, легка на помине.

Действительно, в стороне показались Аюми Сора и еще несколько молодых летчиков. Все оживленно спорили, и, несомненно, речь шла о новых истребителях. Худосочный Ойкити размахивал руками так, словно вознамерился взлететь без самолета. Аюми смотрела на него со скрываемым раздражением, и Иджиме ухмыльнулась: ни для кого не было секретом, что Ойкити подкатывал к ней, но получил от ворот поворот. При виде Иджиме и Кейдзи Аюми приветственно подняла руку.

— Ах, вот вы где! Мы вас ищем.

— Где же еще ты могла найти Иджиме, если не рядом с ее новой игрушкой! — усмехнулся Кейдзи.

— Да? — фыркнула сестренка. — А сам ты?

— Я просто составляю тебе компанию. Кстати, — он бросил взгляд на часы. — У нас мало времени. Построение через тридцать минут. Так что, сестрица, поспешим. Мечтать потом будешь! Кстати, золотая молния никуда не годится. Хочешь, чтобы враги узнавали тебя с первого взгляда, нарисуй рожу Обио1. Это будет тебе больше к лицу.

— Возможно, и так, — согласилась девушка зловеще-вкрадчивым голоском. — Из всех демонов Обио мне всегда был наиболее симпатичен. Иги Хатсузе уже успел убедиться в этом на собственной шкуре. Насколько я слышала, ему пришлось вставлять три золотых зуба. Охотно обеспечу и тебя таким же украшением, если будешь много болтать!

Султанский дворец почти не уступал размером Палатиану. Шесть куполов, увенчанных тонкими шпилями с ивирскими флагами, сияли позолотой. Возле бронзовых ворот стоял караул Блистательной Гвардии в желто-красных мундирах, но на площади перед дворцом выстроились ксаль-риумцы. Над ровными прямоугольниками солдат развевались черные флаги с золотым фениксом. Седьмая Ивирская Война закончилась. Лакрейн пал. Вернее, сдался. Не было последнего боя, не было штурма. Ивирская армия сложила оружие, и ксаль-риумцы беспрепятственно вошли в город. Мирные жители попрятались по домам, но имперские солдаты никому не причиняли вреда. Трудно было избавиться от ощущения, что многие — и среди солдат, и среди гражданских — восприняли новость о капитуляции чуть ли не с радостью. Ажади Солнцеподобный был не самым популярным правителем в истории Ивира, мало кто оплакивал его.

Дэвиан Каррел стоял на балконе и смотрел вниз, на площадь. Позади него застыли, как истуканы, двое охранников. Для принца ксаль-риумской императорской династии было бы, мягко выражаясь, неразумно оставаться без телохранителей во дворце ивирских султанов. Ажади мертв, его преемники (вернее, его убийцы, о чем, конечно, вслух не говорилось) капитулировали, но, несомненно, во дворце остались люди, ненавидящие ксаль-риумцев. Дэвиана уже пытались убить в недавнем прошлом, и он вовсе не хотел получить удар кинжалом из-за угла.

Он подумал, что должен бы что-то чувствовать. Ликование, удовлетворение… Но ничего не было. Большинство ксаль-риумцев радовались победе, но, на самом деле, после боя в Ивирском море исход войны был решен окончательно. Падение Лакрейна превратилось в вопрос времени. Теперь это время пришло, так чему же удивляться или торжествовать? Хорошо, что ивирская столица сдалась без боя, и удалось избежать ненужных жертв. Все-таки ксаль-риумская секретная служба добилась своего: ее агенты нашли нужных людей в ивирском военном командовании и заключили сделку. Трон в обмен на капитуляцию.

Новым султаном должен стать некий Малек ай-Шаан, молодой наследник знатного рода, хотя Дэвиан сомневался, что он обладает реальной властью. Более вероятно, что ай-Шаан будет восседать на троне и именоваться Малеком Первым, но реальную власть поделят между собой его сообщники-заговорщики. Дэвиан не знал их всех, да ему это было и безразлично. Разведка проделала хорошую работу, цель достигнута, война закончена. Остальное его не касалось. Дэвиан Каррел не собирался лезть в политику, это забота Тамрина. Не собирался он и застрять на западе в должности префекта эскадры. Теперь, когда Ивир разгромлен, в этом не было смысла.

— Вот ты где! — прозвучал голос за спиной. — Я тебя искал, Дэвиан.

Дэвиан обернулся. Тамрин прошел на балкон и остановился рядом с ним, положив ладони на каменные перила. С наследным принцем тоже были телохранители — целых шестеро — но, по жесту Тамрина, они отступили.

— Сбылась мечта ксаль-риумских Императоров, — произнес Дэвиан, глядя на имперские войска, выстроившиеся на площади перед дворцом. — Кстати, Император Велизар явится в Лакрейн лично?

— Разумеется, — ответил Тамрин. — Отец прибудет в ближайшие дни. Как только коронуют ай-Шаана. Император встретится с новым султаном и примет от него формальную капитуляцию. Я опередил его, чтобы, пока есть время, обсудить кое-какие вопросы с ай-Шааном и его, кхм, единомышленниками. Но я не за этим тебя искал, Дэвиан. Есть новости с Тэй Дженга.

— Что? — Дэвиан резко развернулся к кузену. — Ну, и?..

— Вести из Файинга пришли недавно. Фионелла жива. Она вернулась в Файинг, ее видели наши осведомители. Ошибки быть не может.

— Хвала Неведомым Богам, — пробормотал Дэвиан, медленно выдохнув воздух из легких. Сердце колотилось, и адреналин разошелся по телу. Пальцы судорожно стиснули резные каменные перила, и на какое-то мгновение Дэвиан почувствовал предательскую слабость в ногах.

— Но это хорошая новость, — сказал он. Как он ни старался, голос прозвучал хрипловато. — Я не ошибусь, предположив, что есть и плохая?

— Ее держат в заключении, — Тамрин не стал медлить с ответом. — По какой-то причине ее обвинили в шпионаже. Просто недоразумение, скорее всего. Ты сам понимаешь: идет война, и контрразведка видит вражеских агентов повсюду. Но факт есть факт. Мы бы не узнали, где она, если бы среди агинаррийцев у нас не было надежных информаторов.

— Так ее держат агинаррийцы?

— Да, вернее, держали. Недавно ее забрали дженгцы. Теперь Фионелла находится в загородной особняке Чаори Кая, где ее содержат под стражей, но, насколько я понял, в приличных условиях.

Дэвиан нахмурился.

— Зачем агинаррийцы отдали ее дженгцам?

— Не знаю. Возможно, генерал Кай просто не хочет ссориться с Ксаль-Риумом. Фионелла — не просто гражданка Империи, она корреспондент «Южной Звезды». Ее исчезновение вызвало много шума, а если станет известно, что ей причинили вред, поднимется настоящая буря. И направлена она будет, прежде всего, на Чаори Кая, а не на агинаррийцев. Вот он и решил позаботиться о ее безопасности.

— Возможно, и так…

Тамрин пристально посмотрел на двоюродного брата и положил руку ему на плечо:

— Дэвиан, я надеюсь, ты не намерен выкинуть что-нибудь безрассудное?

— Что, например? — зло усмехнулся тот. — Купить белого коня, навербовать отряд героев и броситься лично штурмовать резиденцию Чаори Кая? Можешь не беспокоиться.

— Я не могу не беспокоиться, Дэвиан. Ты хорошо скрываешь свои чувства, когда хочешь этого, но я же вижу, что ты на взводе.

— Не беспокойся за меня, — сухо повторил Дэвиан. — Что бы я ни чуствовал, я понимаю, что геройством ничего не добьюсь. Фио жива, и это главное. Значит, можно ее вытащить.

— Мы сделаем все для этого, — заверил Тамрин. — Делу дан высший приоритет, наши люди в Файинге и среди агинаррийцев обязательно найдут способ.

— Что, если подключить к делу дипломатов? Пригрозить Чаори Каю, или, может быть, обменять Фио на кого-нибудь из агинаррийских агентов? Мы же захватили нескольких агинаррийцев-шпионов, верно?

— Не думаю, что это лучший вариант. Дэвиан, не забывай: мы получили сведения о Фионелле через наших осведомителей. Ни дженгцы, ни агинаррийцы не знают, что нам о ней известно. Если они это поймут, я не знаю, как себя поведут. Нет, я считаю, что действовать нужно тихо.

— Хорошо, — не стал спорить Дэвиан. — Я не разведчик, да и герой из меня, сказать по правде, так себе. Спасибо, что рассказал все как есть, Тамрин.

— Лучше знать правду, Дэвиан. Как ты сам сказал, главное, она жива. Теперь мы это знаем, и мы ее вытащим. Доверься нам.

— У меня нет иного выбора, — ответил Дэвиан. — Я уже обещал, что не стану делать ничего глупого. Но и торчать в базе на Кадаре я не собираюсь, Тамрин. Западная эскадра утратила свое значение, и я хочу отправиться на север. Желательно, на Хатьеру.

— Чем ближе к Тэй Ангу, тем лучше, я верно тебя понял?

— Абсолютно.

— Такое возможно, Дэвиан, и я собирался поговорить с тобой и об этом тоже. Ты прав, на западе тебе делать больше нечего, даже Император и Дориаль Анно признали это.

— В самом деле? Я удивлен.

— Оставь отец тебя здесь, это могло некрасиво выглядеть в глазах наших добрых подданных. В последнее время отец очень заботится о том, чтобы в газетах не было ничего, что могло бы бросить тень на династию. Так что тебя наградят и переведут на север, как ты и просишь. Тем более что с Ивиром теперь действительно покончено.

— Да, я знаю условия мира.

Малеку ай-Шаану и его приспешникам придется дорого заплатить за право на трон. Формально Ивир сохраняет суверенитет, на троне остается местный правитель, но и только. Все территории севернее Янгина переходят к Ксаль-Риуму, Инчи и прилегающие острова достанутся Фиарру. Ивир лишился почти трети земли и обязан в течение десяти лет выплачивать контрибуцию. На численность флота и армии накладываются ограничения, и султан, согласно условиям мира, отказывается от права объявлять войну другим государствам. Словом, «горе побежденным», как говорили еще в эпоху Принципиона. За Сафири и Восточный Флот ивирцам предстояло заплатить сполна.

— Они подпишут договор? — спросил Дэвиан.

— У них нет выбора, — жестко ответил Тамрин. — Никаких переговоров мы не ведем. Либо ай-Шаан и его клика принимают наши условия, либо мы найдем другого, кто станет султаном. Желающих достаточно. Наши ивирские союзники это осознают, так что торговаться не будут.

— Это окончательно разорит Ивир. Сначала проигранная война, теперь еще и потерянные территории и десять лет платить дань. Они не выдержат такого.

— И очень хорошо. Мы вели эту войну, чтобы покончить с султанатом, Дэвиан, и мы этого добьемся. Ты же не будешь говорить, что сочувствуешь им?

— Я никому не сочувствую, Тамрин, — сухо сказал Дэвиан. — Я выполняю свой долг. Сражаюсь. Политика и договоры — не по моей части. Лучше скажи, удалось захватить кого-нибудь из агинаррийских советников Ажади?

— Всего несколько человек. Мелкие сошки. Старший, некто Симамура, покончил с собой в тюремной камере. Отравился. И никаких документов. У них было достаточно времени, чтобы замести следы.

— Агинаррийское посольство?

— Остается агинаррийским посольством. Ивир по-прежнему независимое государство, Дэвиан, и все посольства сохраняют экстерриториальность. Там может заседать хоть весь Седьмой Отдел во главе с самим Мио Тингом, мы не вправе никого тронуть. Впрочем, представителей Сегуната непременно пригласят на коронацию Малека ай-Шаана как нового султана. Равно как и на погребение Ажади. Кстати, официально султан покончил с собой. Возможно, полюбовавшись на это зрелище, агинаррийцы поймут, к чему может привести вражда с Ксаль-Риумом.

— Надеюсь, — согласился Дэвиан.

— Ну а теперь поговорим о более приятных вещах, я имею в виду — о твоем новом назначении. Есть предложение, которое тебе должно понравиться. Недавно состоялось очередное заседание Штаба, где я предложил создать ударное авианосное соединение по образцу агинаррийских. Судя по опыту войны с ивирцами, это оправданно.

— Да, «Тамария», бесспорно, принесла больше всего пользы за всю войну. И Штаб тебя поддержал?

— Со мной согласился отец. Он мало интересуется флотом, как ты знаешь, но мне удалось убедить его попробовать. После этого Анно и Талан ничего не могли возразить. Не то, чтобы им это понравилось, но они согласились провести эксперимент. Ну, а тебя мы хотим поставить во главе соединения.

— Что за корабли?

— «Тамария», разумеется. На западе ей делать больше нечего. Кроме нее, два авианосца с Хатьеры. «Велиона» и «Теофарис». Там же, на Хатьере, и будет базироваться соединение. Возможно, когда будет закончен ремонт «Корнелии», присоединится и она. Словом, ты получаешь все, что хочешь, Дэвиан. Новое назначение во главе авианосной флотилии и место на Хатьере, то есть так близко к Тэй Ангу, как возможно. И, Дэвиан, не исключено, что история с Ангом обретет продолжение.

— Вот как?

— Я не могу пока разглашать подробности, скажу лишь, что есть основания так думать.

— Прайм-канселиор, насколько мне известно, по-прежнему настроен против вмешательства в дела Анга.

— Прайм-канселиору, возможно, скоро будет не до того, чтобы вмешиваться в наши дела, — процедил Тамрин. — Итак, что скажешь о предложении?

— А как ты думаешь? Разумеется, берусь. И чем скорее, тем лучше.

Последующие дни Фионелла провела в уединении; увы, то не принесло покоя. Чаори Кай покинул усадьбу и уехал в Файинг, но Фио не знала, как надолго. Чем дольше она не увидит его, тем лучше, но анадриэлька понимала, что это, в любом случае, лишь отсрочка неизбежного. Генерал дал ей понять, что ждет ответа, когда они встретятся в следующий раз. И что она может ответить ему? Генерал-дженгец не внушал ей никаких чувств, кроме отвращения, но отказ значил бы возвращение к агинаррийцам. И, скорее всего, в таком случае Кай прекратил бы притворство, и взял то, что хотел, силой. А согласие? Боги, Фионелла всерьез думала над такой возможностью, но что это даст? Да ничего. Она не питала иллюзий: генерал и не думал выполнять свои обещания. Она здесь до тех пор, пока интересует его. Воистину, вдохновляющий выбор. Тогда побег? И куда бежать? Как? С Дейселом она виделась за эти дни только однажды и перемолвилась всего парой слов. Его держали здесь же, где-то в бараке для слуг, и, разумеется, охраняли. Фио не решилась заговорить о побеге — наверняка стража понимала по ксаль-риумски, а возможно, и по-анадриэльски.

Ее саму охранники не сопровождали, но куда бы она ни пошла, всюду за ней следовала служанка. Генерал Кай приставил к ней нескольких прислужниц. Грациозные смуглые девушки были молчаливы и выполняли все ее пожелания, но отделаться от них оказалось невозможно. Наедине Фионелла не оставалась ни разу с тех пор, как оказалась здесь.

Ей предоставили богатые покои, одежду и украшения. Ну, еще бы — саркастически рассуждала Фионелла — любимая игрушка местного царька должна выглядеть подобающим образом. О ней хорошо заботились.

«Ну, ты же сама хотела оказаться на Тэй Анге, — мысленно заметила она. — Вот и радуйся, ты добилась того, к чему стремилась! Если удастся вырваться отсюда, тем для статей в «Южной Звезде» наберется предостаточно!» — Фио ловила себя на том, что в последнее время у нее появилась привычка спорить с собой. Дурной знак, наверное? Но больше говорить было не с кем: служанки понимали по ксаль-риумски, но не произносили ни слова, пока она не обращалась к ним, и даже тогда отделывались лакончиными ответами в духе: «Да, госпожа», «Нет, госпожа», «Не знаю, госпожа». В общем, не самые интересные собеседницы и, разумеется, они передали бы Чаори Каю любое слово, которое от нее услышат.

Сейчас Фионелла прогуливалась по саду, тщетно пытаясь совладать с нервами. В последнее время это давалось ей все труднее. Обычно она неплохо владела с собой, но, Даэмогос, к такому повороту событий она готова не была! Сад позволял ей поддерживать хотя бы иллюзию спокойствия и одиночества. Кроме того, она надеялась увидеть Дейсела, хотя бы издали. Может, он подаст ей какой-нибудь знак. Ведь не могли о них забыть! Фио понимала, что было наивно надеяться на то, что Дэвиан лично бросится спасать ее. Понимала, но все равно надеялась и ничего не могла с этим сделать. Конечно, Дэвиан не может прийти. Она пыталась рассуждать здраво. Но это не значит, что ее бросят здесь без помощи! К ней уже приставили Дейсела в качестве телохранителя, возможно, есть и кто-то другой? Наверное, кто-нибудь уже знает, что с ней и где она, и ее должны вытащить! Ни о чем другом Фионелла думать не хотела. Эта мысль давала надежду, помогала хотя бы поддержать силы.

Фионелла уселась на краешек небольшого круглого бассейна. Стенки были облицованы светло-голубыми плитками, а на дне водоема был выложен мозаичный узор в виде причудливых животных. Посреди бассейна возвышался фонтан: бронзовая статуя Анму, местной богини урожая и плодородия. Нагая женщина с мягкой улыбкой и свободно распущенными волосами широко раскинула руки, и вода струилась прямо с ее ладоней. Фионелла опустила ладонь в прохладную воду и прикусила губу, задумавшись, как же ей быть. Сколько времени она размышляла над этим! Увы, ничего придумать не могла. Только и оставалось, что надеяться. И еще молиться, хотя Фионелла никогда не была особенно религиозна.

— Эй! — окликнула она служанку.

Смуглая девушка с черными волосами, заплетенными во множество тонких косичек, торопливо подбежала к ней и низко поклонилась. Фионелла не знала, как ее зовут: служанки не называли своих имен, да ей и самой было наплевать.

— Госпожа?

— Где генерал Кай?

— Его превосходительство был вынужден отбыть в Тайжи Унагир для решения неотложных вопросов.

— И как надолго?

— Я не знаю, госпожа. Простите меня. Генерал посетит вас, когда освободится.

— Ясно.

— Вы желаете что-нибудь еще, госпожа?

— Нет, — Фио отмахнулась. — Уйди.

Девушка снова склонилась, и спиной вперед отступила подальше. Разумеется, она не ушла, просто встала там, где не мозолила бы глаза «госпожи». Она замерла, неподвижная и безмолвная, в почтительном ожидании. Со своей кожей, смуглой почти дочерна, она сама была похожа на бронзовую статую.

Фионелла подумала над возможностью сбежать, переодевшись служанкой. Подозвать девчонку, дать ей какое-нибудь поручение, а когда отвернется — стукнуть чем-нибудь по макушке, забрать одежду и покинуть это проклятое место. Анадриэлька чуть не рассмеялась над собственной идеей: ну, конечно, так ее и выпустят! Ворота охраняются, через стену не перелезешь, а если бы и удалось, куда бежать? И потом, что будет с Дейселом? Тот не бросил ее на произвол судьбы, и Фио не собиралась бросать его. Если выбираться, то только вдвоем, но как? Необходимо встретиться с ним и поговорить наедине, но даже это невозможно устроить! Эти проклятые девки не отходят от нее ни на шаг, они караулят ее даже в спальне. То есть, разумеется, не караулят, а заботятся о ней, и всякий раз, стоило Фио открыть глаза и пошевелиться в постели, тут же рядом появлялась служанка и, потупив взор, интересовалась, не угодно ли госпоже чего-нибудь. Всякий раз, когда Фио просила оставить ее и говорила, что хочет побыть наедине, девушки делали вид, будто не понимают. Анадриэлька почувствовала, что ей на самом деле хочется придушить стоявшую в стороне девицу, и стиснула зубы от бессильной злости. В конце концов, та не виновата, что выполняет приказы Чаори Кая. Фионелла догадывалась, что к прислужнице, не угодившей ему, генерал отнесся бы без снисхождения.

Она встала резким движением, и зашагала обратно к дому. Служанка безмолвной тенью следовала в нескольких шагах позади. Фио вернулась в предоставленные ей комнаты. Тут была столовая, гостиная и спальня, выводившая на просторный балкон. Все было отделано с той же слегка мрачноватой пышностью, которую Фионелла видела во дворце Унагир. Здесь к первой служанке присоединилась другая. Эта девушка была чуть выше ростом и не такая смуглая, но тоже стройная и грациозная, в длинном зелено-золотом облачении, и с традиционной дженгской прической в виде множества косичек, в которые были вплетены золотые и серебряные бусины.

— Принеси чего-нибудь холодного, — велела Фионелла, и девушка тут же исчезла за дверью. Вторая так и осталась у порога, застыв, как истукан. Фио заскрежетала зубами и вышла на балкон.

Пока служанка бегала за напитком, Фионелла рассматривала сад и стену. Ночью найти Дейсела, в темноте пересечь сад, перебраться через стену. Для этого нужна будет лестница, но ведь слуги работают в саду! У садовника должна быть лестница. В саду и снаружи за стеной караулят солдаты Чаори Кая, но Дейсел — агент секретной службы и отличный боец, Фионелла уже успела в этом убедиться. Никто его не подозревает, наверняка он сможет вывести из строя пару дженгских солдат и забрать их оружие, а потом? Потом, вырвавшись из особняка, можно добраться до Файинга. Там есть, где спрятаться, и там имеется телеграф. Если только удалось бы послать весть в Ксаль-Риум и в редакцию «Южной Звезды», наверняка дженгцы не посмели бы тронуть их. Представить все это было легко, а вот осуществить на практике, увы, вряд ли возможно.

Служанка вернулась с серебряным кувшином на подносе. Она обменялась несколькими тихими словами с другой девушкой, та кивнула и скрылась за дверью. Фио вздохнула и прошла к небольшому круглому столику. Служанка налила в серебряный кубок охлажденный сок гингоро — местного фрукта с приятным кисло-сладким вкусом и острым пряным ароматом. Фио сделала глоток, протянула руку за медовым печеньем.

— Госпожа, — негромко проговорила служанка.

Анадриэлька чуть не поперхнулась. Впервые одна из этих девушек подала голос прежде, чем она сама к ним обратилась.

— Что случилось? — спросила она.

— Госпожа, — служанка подалась вперед. — Мне просили передать вам: крепитесь. О вас знают, и вам помогут. Скоро, — девушка отступила.

— Постой! — взмолилась Фио. Ее сердце готово было выскочить из груди. — Скажи мне больше. Что…

— Госпожа, нельзя говорить, — дженгская девушка покачала головой и поднесла пальцы к губам. — Ни слова. Наберитесь терпения и ждите. Вас не оставят без помощи, вот все, что я могу вам сказать.

— Да… — Фио медленно кивнула. — Я поняла. Спасибо тебе…

— Меня зовут Линми, госпожа.

— Спасибо, Линми.

Девушка склонила голову, отступив. На мгновение ободряющая улыбка промелькнула на ее губах, но тут же ее лицо вновь приобрело прежнее покорно-выжидающее выражение. Фионелла сделала глоток холодного сока, пожалев о том, что не попросила вина. Она снова посмотрела на Линми, ей так отчаянно хотелось расспрашивать, узнать хоть что-то. Но девушка была права, лучше не говорить лишнего, и Фио прикрыла глаза, чувствуя, как постепенно успокаивается пульс. Теплая волна растеклась по всему телу.

«Только бы побыстрее, — подумала Фио. — Еще немного, и, кажется, я не выдержу…»

Секретарь прайм-канселиора выглядел именно таким человеком, каким Спиро Арген его себе представлял. Мужчине было около сорока, он одевался в безупречно аккуратном и строгом стиле, его длинное лицо было гладко выбрито, а каштановые волосы зализаны назад. Само воплощение госслужащего, педантичного, дисциплинированного и скучного. Не скажешь, что такой способен на убийство, но, как известно, в тихом омуте…

Тейнар Девелан сидел на жестком стуле за небольшим квадратным столом, в комнате с голыми стенами и единственной лампой под потолком. Он нервно сцепил пальцы и покусывал губу. На лице ясно читался страх, и Арген, наблюдавший за ним через небольшой замаскированный глазок, удовлетворенно улыбнулся. Похоже, клиент готов к задушевному разговору.

Он открыл дверь, перешагнул порог и приблизился к Девелану, изучая того ледяным взглядом. Секретарь вздрогнул.

— Что происходит? — спросил он. — Почему я здесь? Кто вы?

— Вам все известно, господин Девелан, — Спиро сел напротив него. — Вам известно, где вы находитесь. Вам известно, кто мы. Вам известно, почему вы здесь оказались.

— Что?! Нет, я не понимаю… Это Литана, вы из секретной службы, но я… Я ничего не сделал!

— Я не хочу тратить время на пустые разговоры, — отрезал Арген. — Нам все известно о вашем сотрудничестве с Бароном. С Юргеном нар Кааринтом.

— С кем?! — сквозь наигранное недоумение явственно пробивалась паника. Девелан не был хорошим актером. — Я не знаю человека с таким именем.

— Вот как? Имена Вернон Саго и Даргио, полагаю, вам тоже ничего не говорят?

— Абсолютно ничего, — Девелан содрогнулся.

— Что же, я постарайтесь освежить вашу память. Все это произошло не так уж давно, четыре года назад. Думаю, вы должны вспомнить. Ведь это вы всадили две пули в живот Саго. Из револьвера девятимиллиметрового калибра. Произошло это 88 дня Весны 1934 года. Вы застали Саго со своей женой и воспользовались оружием, которое держали дома в шкафчике.

— Я никогда никого не убивал! — взвился Девелан.

— Затем, запаниковав, вы через своего тестя договорились с Юргеном нар Кааринтом, известным также как Барон, — невозмутимо продолжал Арген, игнорируя напускной гнев «клиента», — Весьма примечательная личность, главарь крупной шайки, хозяин нескольких клубов и игорных притонов, и, по совместительству, торговец информацией. Барон помог вам избежать наказания, вину за убийство взял на себя Даргио, он же Непоседа. Затем нар Кааринт снова связался с вами и дал понять, что, если вы хотите сохранить тайну, вам придется поставлять ему информацию о делах вашего патрона, прайм-канселиора. Вы, разумеется, согласились.

— Ничего подобного не было! — воскликнул Девелан. — Не знаю, кто рассказал вам…

— У меня довольно доказательств, — перебил Спиро. — Можете ознакомиться: подписанное признание Даргио, где он в точности описывает, как, по приказу нар Кааринта, взял на себя вашу вину. А также выдержки из личного архива самого нар Кааринта, где говорится, что вы поставляли ему сведения в обмен на молчание.

— Я не верю вам! Это подлог! Я ничего не знаю ни об убийстве, но об этом… Бароне!

— Лучше не отпирайтесь, Девелан, — отрезал Арген. — У вас нет шансов. Кроме того, как вы верно заметили, вы в Литане. Здесь никто не собирается вас судить, здесь нет ни адвокатов, ни присяжных. Нам нет дела до амурных похождений вашей жены и застреленных любовников. Все, что нас интересует — ваше сотрудничество с Бароном. И мы сделаем все, что сочтем нужным, чтобы узнать правду. Говорите сейчас, Девелан, иначе горько пожалеете. Второго шанса у вас не будет.

— Творец… — секретарь прайм-канселиора уронил лицо на ладони. — Я знал, что однажды все раскроется… — он вздохнул и впервые за весь разговор посмотрел в глаза собеседнику. — Я… в тот день я должен был работать до глубокой ночи, но удалось вернуться раньше. И я увидел их… Астерио и этого человека. Я не знал, как его зовут. Астерио отпустила служанку… они были вдвоем, и я… — он сглотнул. — Зачем только я купил пистолет? Я прошел в кабинет, взял оружие, и… только когда он был мертв, я понял, что натворил. Это Астерио позвонила отцу и рассказала, что случилось, а уже тот обратился к нар Кааринту. Мне сказали, что обо всем позаботятся, от нас с женой требуется только одно: молчать.

— Дальше? — подстегнул Арген. — Я уже сказал: убийство меня не интересует. Как скоро на вас вышел нар Кааринт?

— Через несколько децим. Он сказал, что за все нужно платить. В противном случае угрожал обнародовать все факты. У него были улики против меня. Нар Кааринт обещал сохранить тайну, если я буду работать на него. У меня не было другого выбора. Я согласился.

— И вы передавали ему все сведения о делах Ораса Темплена?

— Да. Все, что удавалось увидеть или услышать. Иногда нар Кааринт давал мне поручения. Я выполнял.

— Вы понимаете, в какую яму сами себя загнали, Девелан? — Спиро Арген подался вперед на стуле. — Юрген нар Кааринт работал на Агинарру. То, что вы делали для него, подпадает под определение «государственная измена». В сравнении с этим застреленный любовник жены — ничто. Вам грозит виселица. Если дело всплывет, будет шумный скандал во всех газетах, ваше имя будет опозорено. Вашим детям придется жить с клеймом сыновей предателя. Касаемо вашей жены и тестя, их ждет обвинение в соучастии в убийстве и укрытии улик, суд и тюрьма. Таковы ваши перспективы, Девелан.

Тот побледнел больше прежнего.

— Нет… — выдавил он из себя. — Не трогайте мою семью, прошу. Я один виновен, Астерио ничего не знала о том, что я работал на Барона. Если я должен ответить, то…

— Девелан, мне нет дела до чьей-то вины или невиновности, — отрезал Арген. — Я хочу, чтобы вы поняли: мы можем уничтожить не только вас, но и вашу семью. И если мы не придем к соглашению с вами, то сделаем это без колебаний.

— «Договоримся»? — секретарь удивленно сдвинул брови. — Что вы хотите?

— Вы согласились служить нар Кааринту, ну, так секретная служба Его Императорского Величества делает вам аналогичное предложение. Ваши тайны останутся при вас, при условии, что вы будете в точности выполнять все, что мы от вас требуем. Полагаю, это честная сделка. Лучшая, чем вы заслуживаете.

1 Обио — демон, отличающийся крайне задиристым нравом.

ГЛАВА 17

— Порт кажется удивительно пустым, — прокомментировала Ниора.

— Действительно, командующая, — с серьезным лицом согласился коммодор Натэй Комура, начальник флотской разведки. — Скажу откровенно, я рад был бы видеть в нем больше кораблей.

— Я тоже. По крайней мере, я была бы рада, если бы не пришлось отправлять корабли к Тэй Ангу.

— Восточники почти закончили формирование своего так называемого «сводного соединения», — заметил Комура. — Они все еще ругаются из-за того, что будет во главе. Само собой, геаларский адмирал Ламбрен претендует на это место, а ниалленцы и каннивенцы не жаждут признать над собой геаларцы. Старая история, в общем. Но, как бы там ни было, они собрали мощный флот.

— Они собрали много кораблей, Натэй, — резковато возразила Ниора. — Это разные вещи.

— Понимаю, командующая, — безмятежно согласился коммодор.

— Вы, впрочем, тоже правы. Лучше бы восточники продолжали спорить. Как только они договорятся о чем то, их «много кораблей» на самом деле станут флотом.

— В Риогиру опасаются того же. Видимо, поэтому усиливают наше военное присутствие на Анге. Пока что дела относительно благополучны.

— Может быть, даже слишком благополучны, — заметила Ниора.

Переговоры с правительством Тэй Лиора уже завершились и подписан союзный договор, аналогичный с теми, что существовали с правительствами Луана и Дженга и новым князем Тэй Карна. Видя пассивность Коалиции и Ксаль-Риума, и Верховный Круг Тэй Файяда не решился на вооруженное сопротивление. Войска Сегуната высадились на острове и без боя заняли крупные города, и у Верховного Круга тоже не осталось иного выбора, кроме как признать свой остров частью Северного Братства. О подписании договора было объявлено только вчера. Все газеты Сегуната вышли под триумфальными заголовками, еще бы: наконец-то Великое Северное Братство сформировано в намеченных Агинаррой границах. От Айнелина на северо-западе до Тэй Анга на северо-востоке. Общее население «союза» превысило двести миллионов человек, а территории вполне сравнимы с владениями Империи или Коалиции. Если удастся удержать завоеванные острова и обеспечить покорность их жителей, Северное Братство будет на равных с самой Ксаль-Риумской Империей. Но удастся ли? Ниора Сетано помнила недавний разговор с братом. Морита хорошо разбирался в таких вещах, и был, скорее всего, прав. Ксаль-риумцы не захотят мириться с такой явной угрозой их собственной власти.

И вот, большая часть Объединенного Флота переброшена к Тэй Ангу. Восемь авианосцев — соединения «Тэйкай», «Риокай» и «Сэнкай». Четвертый дивизион линейных крейсеров, второй и пятый линейные дивизионы. Легкие крейсеры, эсминцы, субмарины, минные заградители, торпедные катера. Общее командование «экспедиционным флотом», как нарекли армаду в Риогиру, поручили вице-адмиралу Такэми, но стоит усилить ее еще немного, и Ниора должна будет возглавить ее сами. Не считая элитного Первого линейного дивизиона и пары легких авианосцев «Камои» и «Нотори», в Тсубэ осталось не так уж много кораблей. Соединение «Дзинкай» остается на Айто, и Ниора не удивилась бы, если бы в ближайшее время к Тэй Ангу отправили и его. И так больше половину флота уже сосредоточено там. На аэродромы Луана, Карна и Файяда перебрасываются новые самолеты, численность сухопутных войск также увеличена. Сегунат ясно давал понять, что на этот раз не намерен уходить с Тэй Анга.

Отчасти, разумно. Если война начнется, главное действо развернется именно там, и удержать Анг очень важно для Агинарры. Не только из-за богатых ресурсов островов, главное, Анг — превосходная буферная зона. Пока он принадлежит Сегунату, коренные земли прикрыты, но займи его восточники и ксаль-риумцы, и им откроется путь к наступлению дальше, вплоть до самой Агинарры. В Риогиру рассчитывали, что демонстрация силы поубавит у соперников решимости. Ниора тоже на это надеялась, но понимала, что лучше готовиться к худшему.

— Моему брату и его друзьям из дипкорпуса придется попотеть, чтобы не допустить побоища, — сумрачно заметила она и вздохнула. — Ладно, сменим тему, Натэй. Вы упомянули, что получили сведения о Шестнадцатом Отделе?

— Да, командующая. Надежный человек сообщил, что на днях в Файинг прибыл транспортный корабль, доставивший некое оборудование для коммодора Ису Тагати.

— Что за оборудование?

— Это тайна. Ящики погрузили на поезд и отправили куда-то на север.

— Хм… — Ниора прикусила губу, задумавшись. — Мы все еще не знаем, что они делают на Тэххо, а теперь Тагати получает «посылку» на Тэй Дженге. Допустим, Шестнадцатый Отдел действительно занимается секретными разработками и сооружает еще один полигон, но почему там? Разумнее было бы выбрать необитаемый остров на севере.

— Да, это кажется нелогичным. Вернее, мы не можем понять логику Тагати. Я все больше уверен, что Шестнадцатый Отдел не разрабатывает нечто секретное. Нет, они что-то ищут. На Тэххо, очевидно, нашли, а теперь и на Дженге. Одно прискорбно, — проворчал Комура. — Я понятия не имею: что ищут. Поверьте, командующая, я пытался узнать, но так и не смог подобраться к разгадке. Тагати и его отдел слишком опекают из столицы, я не рискнул копать излишне упорно.

— Вы правильно сделали, Натэй, — одобрила Ниора.

Ей вспомнился разговор с коммодором Тагати в Риогиру, и женщина усмехнулась:

— Однажды Ису Тагати сам признался мне, что они ищут.

— Вот как? — удивился Комура. — И что же, командующая?

— Призраков, Натэй. Призраков.

За минувшие дни палаточный городок вокруг старых развалин изрядно разросся. Грузовики доставляли оборудование, которое предстояло еще спустить вниз по узкой шахте, затем доставить на место и собрать. Внутрь храма протянулись кабели, подключенные к дизель-генератору. Весь лагерь был окружен временным ограждением из колючей проволоки, и солдаты несли охрану снаружи.

— Все равно будет трудно сохранить тайну, — заметил Артуа Мориоль. — Слишком много посторонних. Рабочие, охрана. Или вы намерены перебить их всех, когда в них отпадет надобность? — геаларец усмехнулся.

— О секретности оставьте заботиться нам, — ответил Тагати. — Вам удалось чего-нибудь добиться?

— Имеете в виду, преодолеть защиту? Нет, пока нет. Но это вопрос времени. Я подберу ключ.

— Что это, по-вашему, такое? — заинтересовался Тагати.

— Это вопрос скорее к физикам, а я археолог, — Мориоль пожал плечами. — Некий защитный барьер. Наподобие магнитного поля, быть может? Нет, не магнитное поле, конечно. Похоже, он каким-то образом влияет на любую материю. На все, что состоит из молекул и атомов. Так же, как известная вам субстанция разбирает любой материальный объект по отдельным молекулам, этот барьер, очевидно, влияет на… — геаларец помедлил, подбирая слово. — На движение.

— Еще одна любопытная диковина, которую нам не по силам воссоздать, — констатировал Тагати.

— Да, боюсь, что так. Могу даже представить, что вы думаете. Наверное, вы уже представляете себе военные корабли, окруженные подобным барьером и неуязвимые для снарядов, коммодор?

— Я — нет, но кое-кто непременно об этом подумает. Мы заснимем эффект барьера на кинопленку и отправим в Риогиру.

— Понимаю. Вашим начальникам нужна свежая порция, кхм… заманчивых обещаний.

— Именно. Они понимают понтенциальную ценность проекта, но хотят получить реальные результаты.

— Прежде, чем Север снова сцепится с Югом?

— Возможно.

— Я постараюсь сделать все возможное, коммодор.

— Скажите, на Базальтовых островах вы сталкивались с чем-то подобным?

— Нет, там таких барьеров не было.

— Это обнадеживает. Получается, здешний схрон сохранился гораздо лучше других.

— Да, такой вывод напрашивается, — согласился Мориоль.

— В течение децимы мы подготовим оборудование, — пообещал Тагати.

— Прекрасно, — Мориоль раскрыл папку и начал раскладывать перед собой какие-то бумаги. Тагати взглянул в них и удивленно хмыкнул:

— Вы взялись за изучение культа Неведомых Богов?

— Это может быть важно в свете того, что мы узнали. Если Зенин были связаны с этим культом…

— То что это даст нам, Мориоль?

— Пока не знаю, — ответил геаларец. — Это я пытаюсь выяснить. Нам так мало известно о Зенин, что нельзя отвергать никакую подсказку.

— И что вы надеетесь узнать из хроник жрецов?

— Возможно, намеки на то, чего же все-таки добивались Зенин. Если принять за истину, что Зенин действительно стоят у истоков этого культа, поняв суть религии, которую они пытались навязать нам, мы получим ключ к разгадке их истинных замыслов. Согласен, надежда весьма эфемерная, но что мы теряем? Пока оборудование не будет доставлено и подготовлено к работе, все равно мне больше нечего делать.

— Как знаете, — согласился Тагати. — Не стану вам мешать.

Агинарриец повернулся к выходу из палатки Мориоля, но тот окликнул его:

— Коммодор, до меня доходят слухи. Вы думаете, будем война между Агинаррой и Коалицией?

— Не могу вам сказать, — ответил Тагати. — Это, как вы понимаете, от меня не зависит. Почему вы спрашиваете? Беспокоитесь за своих соотечественников?

— Ничуть, — сухо ответил Мориоль. — Я уже говорил вам, у меня в Геаларе не осталось ничего, чем я дорожил бы. И я никогда не прикидывался патриотом. Дрязги между государствами — дело политиков и военных, а я — ученый. Мне милее тайны Зенин. И сейчас я подумал о том, что, если начнется война, возможно, удастся наложить руки на схрон на острове Периоль. Это было бы очень полезно для нас. Во-первых, я уже успел неплохо изучить его, а во-вторых, мне кажется, найдя и вернув к жизни, несколько баз, я смогу восстановить общую информационную сеть, связывавшую их. Я вам уже говорил о ней. Это даст большие преимущества.

Коммодор искоса посмотрел на геаларца.

— Время покажет, Мориоль. Никто не станет начинать войну ради Базальтовых островов.

— И напрасно, коммодор Тагати. Эта причина была бы не глупее любой другой, из-за которых люди воевали веками.

Фио стояла на балконе, который в последнее время стал ее любимым «местом уединения». Служанка — не Линми, другая девушка, имени которой Фионелла не знала — осталась в комнате и, как обычно, застыла в молчаливом ожидании. Чаори Кай хорошо вышколил свою прислугу. Неудивительно, в Анге нерадивый слуга едва ли обошелся бы расчетом. Как и Ивир, этот архипелаг недалеко ушел от эпохи Гайонской державы. Есть владыки, и есть смерды; первые вольны поступать со вторыми, как им заблогорассудится.

Сам генерал, к великому облегчению Фионеллы, так и застрял в Файинге. Единственное, что было ей известно: Чаори Кай увяз в каких-то переговорах с агинаррийцами. После того, как два последних острова архипелага, Лиор и Файяд, капитулировали перед Сегунатом, Тэй Анг стал частью агинаррийского Северного Братства. Это породило множество вопросов, которые требовалось решить в кратчайшие сроки. Во всяком случае, так предполагала Фионелла. В точности она не знала ничего, но мысленно благодарила и Юнидеуса, и Неведомых Богов за эту нежданную отсрочку. Впрочем, иллюзий она не строила, генерал о ней не забыл, и наверняка скоро явится, чтобы потребовать плату за свое покровительство. Недавний краткий разговор с Линми укрепил ее надежду, и все равно, она боялась. Если Чаори Кай вспомнит про нее раньше, чем ксаль-риумцы вытащат ее из дворца… Одна эта мысль заставляла ее похолодеть. Этот человек не внушал ей ничего, кроме страха и отвращения, и она скорее загнала бы нож себе в сердце, чем… Только ножа у нее не было, и предупредительные, но бдительные служанки не позволили бы ей ничего сделать.

Было уже поздно, стемнело, и на небе зажглись звезды. Большая луна, Правое Око, поднялась почти к самому зениту. Она была в фазе полнолуния, и на серебристо-белом диске можно было отчетливо рассмотреть узор кратеров и горных хребтов. Небольшой узкий серп Левого Ока нависал над кронами деревьем. Электрические фонари освещали дорожку, ведущую к особняку через сад. Солдат, карауливших особняк, Фионелла не видела, но знала, что они никуда не делись. Усадьбу сторожили денно и нощно — Чаори Кай боялся заговорщиков.

Неожиданно она заметила далеко в стороне движение. Где-то у самой стены, ограждаюшей сад. Деревья не позволяли рассмотреть подробности, все, что видела Фионелла — проблески света. Фары автомобиля? Скорее всего. Но кто приехал? Неужели генерал все-таки изволил вернуться в особняк? Фионелла почувствовала, как сжимается сердце. Нет, только не это… Она закусила губу и обернулась, ища взглядом… что? Она сама не знала. Здесь не было ни ножа, ничего, что можно было использовать в качестве оружия. Разве что взять со стола бронзовую статуэтку и проломить Каю голову!

Вскоре она увидела на освещенной дорожке двух мужчин, на обоих была зеленая форма офицеров Военного Правительства. Однако Чаори Кая с ними не было, что заставило Фио вздохнуть с облегчением. Один из двоих был ей незнаком, а второго она узнала. Спутник того офицера, который забрал ее у агинаррийцев, полковника Мегваи. Майор… Фио попыталась вспомнить имя, но не преуспела. Зачем он здесь?

Двое офицеров, не останавливась, прошли к крыльцу и вошли в дом. Фионелла ждала, нервно стискивая пальцами каменные перила. И предчувствия ее не обманули, через пару минут за дверью послышались голоса. Дверь раскрылась, и мужчины прошли в комнату. С ними была Линми, и Фио вздрогнула. Неужели?.. Она постаралась изобразить спокойствие и, сделав несколько шагов им навстречу, спросила:

— Что вам нужно, господа?

— Госпожа Тарено, мне приказано доставить вас в Файинг, — бесстрастно сообщил майор, имя которого она так и не вспомнила. — Прошу вас, одевайтесь, мы направляемся немедленно.

Служанка бросила удивленный взгляд на офицера и что-то сказала, Линми ответила ей по-дженгски. Ее интонации были холодными и властными, и вторая девушка, которая, очевидно, была ниже рангом, поклонилась и вышла. Ни майор, ни его спутник не проронили больше ни слова, но Линми бросила на Фионеллу быстрый взгляд и коротко кивнула. Фио едва сдержала облегченный вздох.

Она быстро сменило длинное облачение в дженгском стиле на простой костюм — штаны, невысокие легкие сапожки и светлую рубашку. Майор и его спутник ждали ее снаружи.

— Что с Дейселом? — коротко спросила Фио у Линми, прежде чем выйти.

— Не беспокойтесь ни о чем, госпожа, — нельзя сказать, что такой ответ совсем ее удовлетворил, но Фионелла понимала, что ситуация не располагает к вопросам.

Она снова посмотрела на Линми. Та выглядела совсем спокойной, даже ободрительно улыбнулась. Фио задумалась, не пострадает ли служанка, если она исчезнет? Но, должно быть, нет, судя по тому, что Линми не боялась.

— Пройдемте, госпожа, — майор первым начал спускаться по лестнице. Фионелла последовала за ним, а второй офицер замыкал шествие.

Они покинули дом, прошли по дорожке, и Фионелла увидела автомобиль. Тот стоял у ворот — значит, тот свет, который она заметила, был действительно светом фар. Водитель ждал в машине, а через пару минут, к огромному облегчению Фио, появился и Дейсел в сопровождении еще одного дженгца. Майор сделал резкий жест:

— В машину.

Фионелла подчинилась. Ей все еще было страшновато. Действительно ли их освобождают? Или все это — не более чем злая шутка Чаори Кая? Но выбора не было, она уселась на заднем сиденье, Дейсел занял место рядом с ней, а с другой стороны сел молчаливый офицер. Майор уселся спереди, предварительно обменявшись несколькими фразами с начальником караула. Судя по интонациям, тот пытался возражать, но майор властным тоном перебил его и сунул под нос младшему офицеру какую-то бумагу. В свете фар Фионелла увидела только печать в виде двух перекрещенных винтовок с прикнутыми штыками — знак Военного Правительства. Начальнику караула этого показалось достаточно, он отступил, взмахнул рукой, приказывая солдатам открыть ворота.

Водитель завел двигатель, и машина тронулась. Вскоре особняк Чаори Кая остался далеко позади. Только теперь майор обернулся и сказал:

— Вы среди друзей. Не беспокойтесь.

Фио прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Почему-то она ощутила стыд из-за того, что забыла имя этого человека.

— Куда вы везете нас? — спросила она.

— В пригороды Файинга. Там мы вас спрячем до тех пор, пока не найдем способ доставить на родину.

— Творец… — выдохнула Фио. — Спасибо вам, майор…

— Тэгай Ован, — напомнил тот.

— Да, простите, майор Ован, — извинилась анадриэлька. — Полковник Мегваи вас представил, но я, признаться…

— Не стоит извинений. И не стоит благодарности, — сказал дженгец. — Мы щедро вознаграждены, — он изучающе посмотрел на Фионеллу, словно гадая, почему освободить ее было так важно для ксаль-риумцев.

— Вы больше не сможете вернуться к генералу Каю, майор, — прагматичным тоном заметил Дейсел.

— Да, я раскрыт. Когда Кай узнает, кто освободил вас, он будет в ярости. Мне придется скрыться, как и вам. Но я знаю, где спрятаться. Награда стоит риска.

— Понимаю, — Дейсел тоже посмотрел на Фионеллу таким же пристальным взглядом. Он явно пытался понять, почему она так важна, что ксаль-риумская разведка пошла ради нее на такой риск и пожертвовала ценным агентом.

Фио ничего не сказала; признаться, сейчас она чувствовала немалый стыд. Не могла же она признаться, что никакая она не шпионка, а всего-навсего женщина принца! В ее душе царил полный хаос. Фио ощущала невероятное облегчение из-за того, что вырвалась из лап Кая, и благодарность по отношению к своим спасителям, и, конечно, Дэвиану. Иллюзий она не строила — если бы не он, конечно, никто не почесался бы из-за какой-то журналистки. Ее оставили бы Чаори Каю или агинаррийцам. И в то же время ей действительно было стыдно. Она хотела приключений, хотела доказать, что справится с трудной работой не хуже мужчины, и в результате, только влипла, и другим пришлось рисковать, спасая ее. Но все-таки, облегчения было больше, чем стыда.

Машина мчалась вперед по дороге, и Фио, прикрыв глаза, откинула голову на мягкое изголовье сиденья. Неужели она скоро вырвется с этого проклятого, безумного острова? Это казалось просто невероятным.

— Новости? — коротко спросил Тамрин Каррел.

— Да, Ваше Высочество, — Ларин Эдар, глава секретной службы, аккуратно разложил на столе несколько бумаг. — Наш новый информатор, — Эдар избегал произносить имена даже здесь, в надежно защищенной от прослушивания собственном кабинете в Литане, — полезен.

— Вы доверяете ему?

— Да, капитан Спиро Арген проделал хорошую работу, чтобы подцепить его на крючок. Информатор понимает, что мы в любой момент можем его уничтожить.

— Словом, он предан настолько, насколько может быть человек с ножом у горла, — усмехнулся Тамрин. — Итак?

— Ваши подозрения подтверждаются. Прайм-канселиор Темплен действительно вел тайные переговоры с агинаррийцами относительно Тэй Анга. Фактически, он заключил с послом Тэраути негласное соглашение: прайм-канселиор гарантировал, что Ксаль-Риум останется нейтрален, пока Агинарра не угрожает непосредственно имперским островным владениям.

— Даэмогос! — Тамрин не сдержался и ударил кулаком по столу. — Я знал, что Темплен ведет собственную игру, но он зашел слишком далеко!

«Прайм-канселиор забылся! — Тамрин тщетно пытался погасить гнев. — Он уже успел увериться, что именно ему принадлежит истинная власть над Ксаль-Риумом, но он поспешил! Ксаль-Риум — все еще Империя, и правит ей Император!»

Конечно, у Ораса Темплена были все основания для такой самоуверенности. Отец не проявляет особой активности в государственных делах, вот прайм-канселиор и возомнил, что Император передает ему всю полноту власти. Отец недолюбливал Темплена и не доверял ему, но, как ни странно, не предпринял ничего, чтобы осадить зарвавшегося прайм-канселиора, и Темплен все больше и больше повышал свое влияние. Ситуация вообще сложилась парадоксальная: прайм-канселиора не любили ни сенаторы, ни элигенды, но он все же удерживал их в кулаке и чаще всего заставлял делать то, что сам считал нужным. Вспомнить хотя бы эпизод с объявлением войны Ивиру. Когда в верховном руководстве мнения разделились, именно слово Ораса Темплена оказалось решающим. Он уже тогда успел договориться с северянами, да только не подумал о том, чего может стоить такая договоренность.

Проклятье, с этим нужно что-то делать! Темплена пора остановить, иначе неизвестно, куда заведут Империю его игры. Прайм-канселиро, конечно, не ищет трона лично для себя и не желает свергать Императора, да и зачем, если фактическим владыкой Ксаль-Риума он и так считает себя. Но, похоже, что он окончательно забыл про чувство меры, а такое всегда чревато. Любая ошибка прайм-канселиора бросит тень и на императорскую династию. А уж тайные договоры с Сегунатом, о которых Императору просто не известно — это нечто большее, чем «зарвался». В прежние времена за подобное самоуправство сановник самого высокого ранга мог попрощаться с головой по обвинению в государственной измене.

«Эпоха абсолютной монархии в прошлом, — напомнил сам себе Тамрин, — и с этим ничего нельзя сделать. Но и очередной «серый кардинал», решивший править Империей из тени, нам не нужен тем более».

К счастью, Орас Темплен, сам того не ведая, загоняет себя в ловушку. Тамрин готов был благословить покойного Юргена нар Кааринта — его стараниями, удалось выйти на человека, близкого к прайм-канселиору. Теперь Девелан будет поставлять информация, а возможно, найдутся и другие.

— Что, кстати, с архивами Барона? — осведомился Тамрин. — Его, наконец, расшифровали полностью?

— Почти, Ваше Высочество. Мы анализируем информацию. Есть и другие имена, достойные упоминания. Мы присматриваемся ко всем этим людям. Собираем доказательства.

— Да… — пробормотал принц. — Похоже, Империю ждет громкий судебный процесс. Возможно, слишком громкий.

Как выяснилось, не меньше двадцати человек, занимавших достаточно высокие должности, сотрудничали с нар Кааринтом. В основном, поставляли ему сведения. Среди них были чиновники, военные, газетчики. Барон оказался незаурядным торговцем информацией. Если дать делу ход, оно, и правда, обещало стать предельно скандальным. Тамрин предпочел бы не будоражить ксаль-риумскую общественность столь громкими разоблачениями; это Лето и без того было излишне богато событиями, да и Осень, похоже, будет непростая. Что-то придется делать с Тэй Ангом, но прайм-канселиор наверняка будет против активных действий. Он с самого начала планировал использовать инцидент на Анге, чтобы припугнуть восточников, и не откажется от своих намерений. Это можно было счесть хорошим планом, если бы в роли «пугала» не выступали северяне. Тамрин помнил про роковые ошибки Атарена и Нериона Второго, и не хотел допускать их повторения. Что бы ни думал отец про решение Императора Атавира начать Северную Войну, здесь Тамрин был скорее единодушен с Дэвианом: дед поступил разумно. Лучше срубить дракону голову, пока тот не вырос и не вошел в полную силу. Захват Тэй Анга сулит агинаррийцам огромные выгоды, а легкая победа всегда подстегивает воинственный энтузиазм. Как скоро дракон проголодается снова, и кого выберет своей жертвой? Отец и Темплен уверены, что это будут восточники, но Тамрин опасался, что все может быть далеко не так просто. Северяне сильны и агрессивны, но и вовсе не глупы. Что, если они предпочтут заключить союз с Коалицией против Ксаль-Риума? Такую возможность нельзя сбрасывать со счетов, политика есть политика. Вчерашние враги вполне могут сделаться союзниками, а континентальная Империя угрожает и северянам, и восточникам.

Покинув Литану, Тамрин вернулся в Палатиан, где разыскал Императора. Он не ожидал, что легко удастся убедить отца, но обязан был попытаться. Кронпринц пользовался авторитетом, но не обладал реальной властью. Без поддержки Императора он мог сделать немногое.

В городе царило ликование. Война окончена, Империя одержала победу. Ивир сокрушен, новый султан не посмеет шагу ступить без одобрения ксаль-риумцев. Хотя кое-кто все равно остался разочарован: они рассчитывали, что после окончания войны Султаната не станет вовсе. В некоторых городах повторились погромы — жгли и грабили лавки и заведения, принадлежавшие эмигрантам из Ивира. Полиция арестовала зачинщиков, это позволило избежать распространения беспорядков. Но даже в столице ивирцы предпочитали держаться тише воды, ниже травы. Это было бы хорошо, если бы некоторые из них не мечтали о мести. Кто-то непременно попытается расплатиться за унижение, устроив взрыв или расстреляв людей прямо на улице, ксаль-риумцы ответят новыми расправами… Словом, ближайшие децимы действительно обещали быть нескучными. Полиция приведена в повышенную готовность, но едва ли удастся избежать всех неприятностей.

Император Велизар тоже пребывал в приподнятом настроении. Все прошло далеко не так благостно, как ожидали в Ксаль-Риуме, но победа все же достигнута. Вместо ожидаемых пятидесяти дней война продлилась девяносто, и победа стоила серьезных потерь, но теперь Ивир разгромлен, и настало время триумфов и награждений. Свои награды получат многие, включая Дэвиана. Кузен также вернулся в Палатиан, но Тамрин догадывался, что сейчас награждения и ордена интересуют того в последнюю очередь. По крайней мере, недавно пришла весть с Тэй Дженга: Фионеллу выкрали прямо из дворца Чаори Кая и теперь спрятали в надежном укрытии в ожидании удобной возможности вывезти с острова. Тамрин уже обнадежил Дэвиана этой новостью. Н-да, политические интриги, грызня за власть, нашествие северян, да еще и двоюродный брат со своей любовницей-журналисткой, для полноты счастья. Воистину, в последнее время быть кронпринцем ужасно утомительно…

Церемонии награждения начнутся завтра и продлятся три дня. После этого Дэвиан отбудет на Хатьеру; Тамрин представил себе, с каким нетерпением кузен ждет этого момента. Хатьера была крупнейшей военно-морской базой на северо-восточных границах Империи и располагалась ближе всего к Тэй Ангу. Как бы Дэвиан ни скрывал свои эмоции, Тамрин понимал, что его сжигает изнутри жажда действия. Вряд ли Дэвиан сможет сделать хоть что-то для спасения своей избранницы сверх того, что уже сделал: добился, что ее поисками занимались все агенты имперской секретной службы на Тэй Дженге. Тамрин помог ему в этом без колебаний: проклятье, Дэвиан сделал для династии достаточно, чтобы теперь требовать ответную услугу. К счастью, поиски оказались успешными, хотя Фионелла еще не покинула Дженг. Можно будет вздохнуть свободно, когда она окажется на Хатьере; Тамрин пожелал ей и кузену счастливого воссоединения, но сейчас от него зависело не больше, чем от самого Дэвиана. На Дженге есть надежные люди, они найдут способ вывезти журналистку с острова, а Тамрину нужно срочно обсудить кое-какие вопросы с отцом.

Императора он, как и ожидал, нашел в саду. Велизар III был в своей любимой беседке, в обществе супруги. Мать Тамрина умерла, когда тому было двенадцать лет; спустя восемь лет отец женился вторично. Его новая супруга, Императрица Камилла, была чуть полноватой сорокалетней женщиной с приятным лицом и каштановыми волосами. Нельзя сказать, что Тамрин любил мачеху, но старался поддерживать с ней дружеские отношения. Она была неплохой женщиной, хотя, на взгляд Тамрина, порой слишком явно демонстрировала любовь к роскоши, что давало злопыхателями из «Путеводной Звезды» повод делать выпады в адрес императора и его супруги: дескать, в обществе еще не искоренена бедность, преступность и безработица, зато Императрица тратит огромные деньги на дорогие платья и пышные балы. Впрочем, в сравнении с тем, что творилось этим Летом в Палатиане, расточительность Камиллы была, право слово, безобидной мелочью. К тому же Император прислушивался к словам жены, так что Тамрин предпочитал не ссориться с мачехой.

Императрица читала книгу, Император курил любимую трубку. На столике перед ними стоял серебряный поднос с кувшином и парой кубков. Седой слуга с пышными бакенбардами безмолвно застыл за спиной у Императора. Картина выглядела идиллически. Августейшая чета проводит время в дворцовом саду. Глядя на отца и мачеху, можно было даже подумать, что дела в Империи обстоят вполне благополучно. Увы, Император именно так и думал.

Заметив сына, Велизар III вынул трубку изо рта и улыбнулся.

— Тамрин. Мы совсем недавно говорили о тебе. Где ты пропадал?

— Много дел, отец, — Тамрин повернулся к мачехе и слегка поклонился. — Матушка, рад видеть вас. Вы выглядите неотразимо.

— О… — улыбнулась Императрица Камилла. — А ты все такой же льстец, Тамрин.

— Галантный кавалер, — поправил супругу Велизар.

— О, да, — улыбка на лице женщина стала еще шире, и вместе с тем выглядела немного укоризненно. — Но тебе следовало бы проявлять галантность по отношению к собственной жене, не ко мне, Тамрин. Реджиния жалуется, что в последнее время почти не видит тебя. И это прискорбно, — хмыкнула Камилла, — потому что, в отличие от меня, она молода и на самом деле красива.

— Вопросы войны отнимали слишком много времени, — повинился кронпринц. — Но я непременно исправлюсь.

— Эта война… — Императрица покачала головой. — Войны — ужасное явление; как жаль, что мы еще не выросли из того, чтобы решать споры, не размахивая кулаками. Так ведут себя мальчишки в песочнице, похваляясь, кто сильнее других. Я очень рада, что война наконец-то закончилась.

— Безусловно, матушка, от войны никому не бывает прока, — согласился Тамрин. — Отец, я не хотел прерывать твои занятия, но…

— Но, очевидно, у тебя ко мне какое-то дело?

— Да, отец. Появились новости, и мне кажется, что тебе нужно услышать их немедленно.

— Что ж, если ты так говоришь, я тебе верю, Тамрин. Дорогая, извини нас. Мы с Тамрином пройдемся и обсудим, что он хотел мне сказать, — Велизар аккуратно положил трубку на поднос, встал и вышел из беседки.

— Итак? — спросил он, когда они вдвоем шагали по дорожке, вымощенной темно-серым гранитом. Вокруг не было никого, не считая пары гвардейцев на посту у ворот в стене.

— С Ивиром покончено, отец, — заговорил Тамрин, подбирая слова. — Наконец-то мы сбросили это бремя.

— Да, больше они нас не побеспокоят, — согласился Император и бросил на сына пристальный взгляд. — Полагаю, это значит, что ты хочешь снова поговорить о Тэй Анге?

— Помимо прочего, — подтвердил тот.

Велизар Третий поморщился.

— Да, да, я понимаю, что ты хочешь мне сказать, Тамрин, — сказал он. — Ведь мы это уже обсуждали.

— Мы не можем игнорировать действия агинаррийцев, — заметил кронпринц. — Они нарушили условия Шлассенского договора, равно как и собственные обязательства не продолжать экспансию за пределы Тэй Луана. Это вызов, отец, прямой вызов нам. Бездействуя, мы признаем собственную слабость, что только ухудшит ситуацию. Восточники отвернутся от нас, а северян наша пассивность подстегнет к дальнейшей агрессии.

— Я не спорю с этим, — произнес Велизар. — Все, что ты говоришь, Тамрин, справедливо, и мы, безусловно, должны что-то предпринять в отношении Агинарры и Тэй Анга. Но я не намерен развязывать еще одну войну, едва покончив с предыдущей.

— Я и не говорю о войне, отец, — возразил Тамрин.

— Могу понять тех, кто хочет этого, — Император, казалось, его не расслышал. — Кое-кто в нашем Штабе еще не навоевался, про Дэвиана я и не говорю. Тот, как и мой покойный брат, хочет воевать с Сегунатом, но это было бы совершенно не своевременно. Проблему с Тэй Ангом мы должны решить политическими методами, не прибегая к оружию. И мы будем обсуждать этот вопрос, Тамрин. По окончанию торжества в честь победы над Ивиром я соберу Совет, на котором именно об этом мы и будем говорить. А до тех пор, я не вижу, что еще можно сказать на эту тему. Прайм-канселиор просит отложить заседание, но у него собственные резоны.

— У него даже больше причин, чем ты думаешь, отец, — сказал Тамрин. — Это главное, что я хотел сказать тебе. Орас Темплен встречался с агинаррийским послом и вел тайные переговоры. Мне удалось узнать, что Темплен заключил сделку с северянами и обещал отдать им Тэй Анг.

— Что? — Велизар резко развернулся к сыну. — Это невозможно. Прайм-канселиор не вправе заключать соглашения без дозволения Императора!

— Видимо, — сухо сказал Тамрин, — он начал об этом забывать.

Отец поджал губы. Его глаза гневно блеснули.

— В последнее время прайм-канселиор, действительно, позволяет себе слишком многое, — процедил он. — Я готов признать, что он неплохо управляется с повседневной рутиной, но если ты прав, он перегнул палку! Откуда у тебя такие сведения?

— Секретной службе наконец-то удалось внедрить в его окружение надежного информатора, — в подробности Тамрин вдаваться не стал. — Тот и сообщил о существовании договора.

— Доказательства есть?

— Помимо свидетельства нашего человека, нет, — признал Тамрин. — Но над этим работают. Секретная служба подключила к делу лучших людей.

Велизар остановился, заложил руки за спину, и некоторое время молчал. Тамрин тоже ничего не говорил. Он видел злость на лице отца. Тот, разумеется, не мог простить прайм-канселиору столь откровенное пренебрежение властью самого Велизара. По законам Ксаль-Риума, Император все еще оставался верховным правителем; заключая подобную сделку, Темплен бросал вызов самому Велизару Третьему. И Император все еще был вправе отправить прайм-канселиора в отставку единым росчерком, не спрашивая согласия ни у сенаторов, ни у элигендов.

— Пусть продолжают работу, — сказал, наконец, Велизар.

— И если факты подтвердятся? — Тамрин смотрел отца в глаза.

Тот сжал кулаки и перевел дух.

— Если подтвердятся, придется напомнить прайм-канселиору, что он пока еще не Император.

ГЛАВА 18

Фионелла с досадой посмотрела на свое отражение в маленьком мутном зеркальце. Н-да, сейчас она определенно выглядит не лучшим образом. После всех пережитых малоприятных «приключений» она заметно осунулась, и глаза казались неестественно большими и запавшими на тонком лице. Вдобавок, пришлось распрощаться с длинными волосами, которыми Фио весьма гордилась. Волосы ей обрезали до плеч, и одевалась Фио в широкополую соломенную шляпа, просторную черную рубаху, широкие штаны и плетеные сандалии: так ходило большинство местных женщин-простолюдинок. Если не всматриваться внимательно, теперь Фионелла вполне могла сойти за одну из них: у нее, как и у большинства анадриэлек, были темно-карие, почти черные глаза, черные волосы и смуглая кожа. Дженгцы выглядели похоже, хотя уступали анадриэльцам ростом. Тем не менее, в этой одежде и с обрезанными волосами она вполне могла сойти за местную, а шляпа неплохо скрывала черты лица.

С того момента, как, покинув особняк Чаори Кая, Фио и ее сопровождающие прибыли в городок Шаэми, южнее Файинга, она редко показывалась на улице. Майор Ован поселил ее и Дейсела в небольшом домике на окраине города, и больше Фионелла его не видела. Они с Дейселом остались предоставлены сами себе, Ован оставил им некоторое количество местных денег. Дейсел, разумеется, тоже замаскировался под местного жителя, благо, гайонцы — низкорослые и смуглые — напоминали дженгцев даже больше, чем анадриэльцы. Мужчина время от времени выбирался в город на разведку, Фионелла предпочитала не рисковать, ведь она даже не умела говорить на здешнем языке. По местным меркам Шаэми был довольно крупным городом — больше пятидесяти тысяч жителей. В основном, они работали в близлежащих шахтах, где добывалась оловянная руда, кое-кто занимался рыболовством. Через Шаэми проходила железная дорога и имелся свой порт. Как и Файинг, город выглядел сравнительно неплохо: в период гражданской войны между свободниками и Военным Правительством, до него бои не дошли.

Сейчас Фио сидела у окна, подперев подбородок кулаком, и слушала перебранку женщин на улице. Дюжина баб — от седых старух до юных девушек — собралась в торце улицы возле разорванного мешка, из которого высыпались зерна заргу, и увлеченно орали друг на дружку, размахивая руками. Шум стоял такой, что заглушил бы артиллерийскую канонаду. К месту перепалки уже подтягивались зеваки. Стекла в окне не было, только плетеная циновка вместо занавески, и с улицы доносился мерзкий гнилостный запах. Фио вздохнула: с санитарией здесь дела обстояли не лучше, чем в низших ярусах Файинга. Агинаррийцы пригнали военнопленных-свободников и заставили их вычищать город от разлагающихся отходов; время от времени Фио замечала людей с тачками и тележками, работавших под присмотром местных солдат.

Побег от Чаори Кая прошел гладко, даже подозрительно гладко, и Фионелла была счастлива оказаться подальше от генерала с его «предложениями». Халупа в провонявшем насквозь бедняцком квартале была ей больше по вкусу, чем апартаменты во дворце Кая, но как долго удастся скрываться? Несомненно, о побеге генералу уже известно, и их с Дейселом ищут. Как скоро найдут? Пока что в Шаэми казалось тихо, но тревога Фионеллы не проходила. Чем скорее она выберется с Тэй Дженга, тем лучше. Дейсел говорил ей, что имеет контакты с надежными людьми, но в подробности не вдавался. Даэмогос бы побрал всю эту секретность!

Наконец-то она дождалась Дейсела, который еще с утра исчез в городе. Гайонец вернулся с корзиной, полной надоевшего заргу и местных овощей: поскольку он говорил по-дженгски, ходить за припасами приходилось тоже ему, а на долю Фионеллы выпала готовка. Не то, чтобы она была против, готовить она умела, благо, все же была наполовину анадриэлькой. Но с каждым днем нетерпение нарастало, а Дейсел говорил слишком мало, чтобы утолить ее любопытство.

— Ну и что? — не удержавшись, очередной раз спросила она.

Мужчина повернулся к ней и кивнул:

— Все хорошо. Я договорился с нужным человеком, — сказал он, и анадриэлька не удержалась от вздоха облегчения:

— Наконец-то!

— Все это было не так просто, — заметил гайонец. — Нужен был корабль, теперь он есть. Капитан — надежный человек, иногда доставляет ценные грузы для наших друзей, — про секретную службу или Ксаль-Риум он не упоминал ни словом даже здесь, наедине. — Мы выберемся из города на рыбачьей лодке, корабль будет ждать неподалеку от побережья.

— Хвала Творцу и пророкам его! — выдохнула Фио. — Я уж боялась, что застряну здесь навечно. Даже странно, что нас до сих пор не нашли.

— Чаори Кай и его ищейки стеснены в средствах, — возразил Дейсел. — Ведь формально он ничего не знает о нас, значит, и объявить о нашем побеге во всеуслышанье не может. Мы все еще подданные Ксаль-Риума, и Кай не захочет портить из-за нас отношения с Империей, — впервые за все время гайонец так разоткровенничался. — Поэтому он не может устроить настоящую облаву и вынужден действовать тихо.

— Но ведь он ищет нас?

— Наверняка, поэтому время терять действительно неразумно.

Фио кивнула и задумчиво прищурила глаза.

— Я все время вспоминаю про тот храм, Дейсел… По-моему, агинаррийцы знали о нем заранее. Не случайно они спрашивали нас. Они знали, что там скрыто!

— Да, выглядит все именно так. Я даже удивлен, что они позволили Чаори Каю забрать нас. Похоже, этот храм… то, что под ним, очень нужно северянам. И они хотели сохранить секретность.

— Блестяще! — буркнула Фионелла. — Значит, еще и они за нами охотятся!

— Если Чаори Кай признался им, что упустил нас, то да. Он мог и не признаться. Ему-то нужны были вовсе не секреты, а… — Дейсел неловко кашлянул.

— О, можешь не смущаться, — процедила анадриэлька сквозь зубы. — Генерал очень ясно дал понять, что ему нужно, — она тихо вздохнула. — Ладно, не стоит об этом, наверное, нам повезло, что его настолько обуяла похоть. От агинаррийцев мы бы так легко не сбежали, верно?

Дейсел не ответил.

— Я тоже думал о том, что мы видели в храме, — сказал он вместо этого. — И согласен: агинаррийцы явно тут замешаны. Не знаю, кем все это было построено, но, с технической точки зрения, такие, кхм, машины не могли заинтересовать северян, если те знали об их существовании. А они могли знать.

— Как и геаларцы, — заметила Фио. — На карте пилота был отмечен храм и вход в подземелья. Любопытный поворот событий, да?

— Более чем. В Империи должны узнать об этом.

— И узнают, если удастся выбраться отсюда. Мне даже не верится, что это скоро произойдет… впрочем, лучше не будем говорить об этом, боюсь сглазить. Надеюсь, все обойдется без лишнего шума?

— Разумеется. Выбраться скрытно — наш единственный шанс. Даже Чаори Кай не может перекрыть остров целиком или блокировать все прилегающие воды.

— Надеюсь, что так, — произнесла Фио одновременно со страхом и надеждой. — Даэмогос, я не могу дождаться завтрашнего дня…

Ночью она едва сомнкнула глаза. Зато Дейсела, похоже, ничто не пугало: мужчина растянулся на тюфяке на полу (кроватей в бедняцких хибарах, разумеется, не было) да тут же и захрапел. К Фионелле сон не шел, она едва дождалась, пока забрезжил рассвет. На рассвете рыбаки выходили в море, значит, пришло время действовать. Это доставило ей облегчение. Лучше рискнуть, чем сидеть и ничего не делать, изнывая от беспокойства.

Вдвоем они вышли из дома. Совершенно непримечательная пара: мужчина и женщина в бедняцкой одежде. Как и положено добропорядочной местной женщине, Фио несла за плечами тюк с вещами, тогда как «муж» шагал налегке. Не теряя время напрасно, они спустились в порт, где множество людей суетились возле лодок. Среди них были и девушки, и Фио не привлекала к себе особенного внимания. Дейсел уверенно шагал вперед и вскоре остановился возле одного из суденышек: небольшого, с единсвенной мачтой. На палубе было двое босых, голых по пояс мужчин, а третий стоял на причале и курил сигарету. Его голый торс украшала татуировка в виде оскаленной зубастой пасти хищника. Фио предположила, что это хозяин корабля. Дейсел обменялся с ним привестствиями и заговорил о чем-то; Фионеллу изрядно раздражало, что она не может понять ни слова. Наконец, капитан рассмеялся и хлопнул гайонца по плечу. Тот обернулся к спутнице:

— Пойдем.

Вместе они спустились с причала на шаткую деревянную палубу. Корабль вонял смолой, рыбой и чем-то вроде уксуса. Капитан освободил свое суденышко от швартовочного каната, прикрученного к деревянной колоде на причали, и ловко перепрыгнул на палубу. Он занял место у рулевого весла, пока двое матросов поднимали единственный треугольный парус. Плотная парусина напряглась, выгнулась под напором ветка, и маленький кораблик тронулся с места и поплыл гораздо быстрее, чем ожидала Фио от такой скорлупки. Во всяком случае, ей показалось, что он набрал неплохую скорость.

Солнце уже поднималось над джунглями на востоке, быстро светлело, и Фионелла видела вокруг немало других парусных лодок, очень похожих на ту, на которой плыли они с Дейселом. Рыбаки спешили за уловом. На палубах мужчины и женщины готовили сети, а кое-кто и точил блестящие наконечники гарпунов. Лодки держались все вместе, но «их» капитан постепенно забирал в сторону, отдаляясь от остальных. Вглядываясь, Фио заметила на горизонте большой пароход. Это и есть тот корабль, что должен их забрать? Но нет, судно не сбавляло хода и вскоре пропало из виду, девушка даже не успела рассмотреть, под чьим флагом оно плывет. Затем показалась маленькая канонерка вроде той, что встречала их корабль на входе в порт Файинга: небольшой ветхий пароходик с парой пушек. Должно быть, портовая охрана, и Фио непроизвольно вдрогнула и отвернулась, как будто с такого расстояния на канонерке могли рассмотреть ее лицо. Хвала Юнидеусу, все обошлось благополучно, корабль Военного Правительства, дымя трубой, свернул к берегу. Вскоре он, как и первый транспорт, пропал из виду.

Плыть им пришлось довольно долго, солнце почти доползло до зенита, когда капитан вытянул руку и сказал что-то Дейселу. Гайонец, сидевший, скрестив ноги, прямо на палубе, встрепенулся.

— О! — протянул он. — А вот и наш лайнер, Фионелла!

— Хм, — девушка улыбнулась. — На лайнер это не тянет, но я не привередлива.

Корабль, к которому они приближались, и впрямь не был похож на роскошный океанский лайнер. Собственно говоря, даже «Махаб», доставивший их на Дженг, на его фоне смотрелся почти внушительно. Фионелла готова была побиться об заклад на что угодно, что эта посудина был построена еще в прошлом столетии. Неуклюжий корпус, мачта на высоком полубаке, надстройка возвышается над ютом, а сразу позади нее — необычно высокая и тонкая труба, из которой валит черный дым. На палубе были составлены какие-то ящики, накрытые парусиной или брезентом. Когда рыбачья лодка приблизилась достаточно, Фионелла рассмотрела на борту несколько местных иероглифов, а ниже, очевидно, перевод по ксаль-риумски: «Юная прелестница».

— У капитана есть чувство юмора, — оценила она.

— Может быть, когда корабль назвали, он на самом деле был нов и красив, — заметил Дейсел.

Фио скептически хмыкнула в ответ. Лодка наконец-то причалила к ждущему кораблю, сверху без лишних слов сбросили веревочную лестницу. Фио поднялась первой, за ней последовал Дейсел, напоследок сказав что-то рыбакам. Те звучно расхохотались.

— Что такого смешного ты им рассказал? — заинтересовалась Фио.

— Просто местный юмор, — уклончиво ответил тот. — Капитан Мокко? — обратился он к худому, плохо выбритому мужчине в грязной рубахе.

— К вашим услугам, — отозвался капитан. — Вы?

— Ларан Кемлет и леди Диора Налиген, — представился тот.

«Леди? — удивилась Фионелла. — Это вместо пароля?»

Возможно, так и было, потому что капитан удовлетворенно кивнул.

— Очень хорошо, следуйте за мной. Я покажу вам каюту. Мы немедленно возьмем курс на юг; без моего разрешения вы не можете появляться на палубе, — капитан явно был из тех, кто предпочитает сразу перезодить к главному. — Не хочу рисковать. У нас есть надежное место, где мы укроем вас, если кто-то попытается обыскать корабль. Мы не будем двигаться быстро, и покинем территориальные воды Анга дней через шесть. Там нас ждет другое судно.

«Похоже, путешествие пройдет со многими пересадками», — иронически прокомментировала Фио, чувствуя возбуждение: неужели все-таки получилось? Они правда вырвались с Тэй Дженга? Ох, не сглазить бы. Они покинули остров, но опасность не миновала. Дейсел говорил правду: их единственный шанс на успешный побег в том, что никто ничего не заподозрит. Если вдруг агинаррийцы или дженгцы узнают правду, настигнуть тихоходное корыто вроде «Прелестницы» будет для них проще простого.

И все же, они снова в море, и Тэй Дженг остался за кормой. Одной этой мысли было достаточно, чтобы Фионелла с трудом удержалась от счастливого смеха.

Небольшая лодка быстро приближалась к кораблю, чей длинный светло-серый корпус возвышался над водой. Дэвиан Каррел, в недавнем прошлом — префект Западной эскадры Империи Ксаль-Риум, ныне переведенный на север особым императорским указом — внимательно рассматривал корабль. Тот был заметно крупнее тяжелого крейсера, но все же несколько меньше полноценного линкора и имел «классический» силуэт, характерный для большинства современных военных кораблей ксаль-риумской постройки — высокая носовая надстройка в виде восьмигранной башни, кормовая — пониже, две трубы между ними, единственная небольшая треногая мачта. Две башни главного калибра — одна на полубаке, одна на юте, с четырьмя длинноствольными орудиями каждая, и по четыре башенки поменьше с обоих бортов, со сдвоенными 132-миллиметровыми универсальными пушками, пригодными для стрельбы как по наземным или морским, так и по воздушным целям. Острый, несколько приподнятый нос и стремительные обводы придавали облику корабля красоту и грацию, он чем-то напоминал гончую, ждущую команды устремиться за добычей. На борту Дэвиан прочитал название — «Императрица Азалин».

Лодка приблизилась к кораблю настолько, что длинный корпус закрыл от взора весь порт. Тень высокой надстройки заслоняла небо. С такого ракурса линейный крейсер казался настоящим исполином, хотя, фактически, сравнение с дредноутами — да и с собственными собратьями более ранней постройки — проигрывал. Очень длинный — под четверть километра — но узкий; такие обводы, особенно — форштевень — были «позаимствованы» у тяжелых крейсеров агинаррийцев и говорили о быстроходности.

Дэвиан встал, кивком поблагодарил матросов и по веревочной лестнице быстро поднялся на борт. Здесь его уже дожидался офицер в форме субпрефекта. Это был человек лет тридцати пяти, среднего роста, с короткими темными волосами и гладко выбритым лицом. При появлении Дэвиана он отсалютовал.

— Префект Каррел! Субпрефект Намир Кардиф, старший офицер особого боевого отряда, в вашем распоряжении. Рад приветствовать нас на борту «Азалин», префект.

Дэвиан вернул салют.

— Рад буду служить вместе с вами, субпрефект Кардиф.

Тот улыбнулся уголками губ.

— Экипаж «Азалин» уже построен и ждет своего нового командующего.

— Хорошо, — кивнул Дэвиан, — Пройдемте.

Они вдвоем поднялись на полубак. На палубе, над которой грозно возвышались две носовые башни, было тесно от людей — здесь выстроилась вся команда, одетая в парадную форму. Те, кому не хватило место на палубе, заняли крыши башен и носовую надстройку. При появлении префекта Каррела корабельный оркестр заиграл гимн Ксаль-Риума, и сотни людей одновременно вскинули вверх руки в воинском салюте. Над мачтой взвилась вереница ярких флагов. Взвыла сирена. В ответ раздался такой же рев со стороны «Арианы», второго корабля эскадры, который стоял на якоре в сотне метров от флагмана. Его мачта тоже была украшена разноцветными вымпелами. После церемонии на «Азалин» Дэвиан должен будет посетить и ее. К счастью, процедура официального вступления в должность была простой и непродолжительной.

Дэвиан, глядя на своих новых подчиненных, тоже вознес вверх руку со сжатым кулаком в традиционным имперском воинском салюте. Дальше предстояло самое неприятное: произнести перед командой вдохновляющую речь. В отличие от некоторых командующих, он этого терпеть не мог. Подчиненные, кстати, тоже не любили стоять по стойке «смирно» на палящем солнце, пока начальство упражняется в красноречии. Поэтому Дэвиан рассудил, что лаконичный стиль в данном случае равно устроит обе стороны.

— Приветствую вас, воины Империи! — отчеканил он уставные слова, вошедшие в традицию еще со времен великого Амелия Освободителя.

Матросы и офицеры отозвались слитным: «Приветствуем префекта!». Сотни рук со сжатыми кулаками единым движением взметнулись вверх в салюте.

— Нам всем предстоит много работы, — заговорил Дэвиан. — Война с Ивиром закончена, но мы не можем почивать на лаврах. Все вы знаете, что происходит на Тэй Анге. В нарушение собственных обязательств агинаррийцы вторглись на острова архипелага, и этим бросили вызов Ксаль-Риуму. Империя не может оставить их дерзость без ответа. Я уверен, скоро нам предстоит действовать, и как бы ни развивались события, мы должны быть готовы ко всему. Предстоит сделать очень многое в очень краткое время. Скучать без дела никому из нас не придется, а пока я скажу лишь одно: я рад, что оказался здесь, и я уверен, что мы оправдаем надежды Империи и Императора. Во славу Империи!

Разумеется, тут же прогремело уставное «Глория аэтерна!» Дэвиан кивнул Намиру Кардифу, тот тихо сказал что-то другим офицерам, выстроившимся в шеренгу перед нижними чинами. Прозвучала команда:

— Вольно! Разойтись!

Церемония действительно была недолгой, ее еще предстояло повторить на «Императрице Ариане», а затем на авианосцах но сначала Дэвиан решил уделить несколько минут знакомству с офицерами «Азалин». Высокий сорокалетний мужчина в мундире капитана, разумеется, оказался командиром корабля, его звали Эверет Трайон. Худощавый Мариус Арсен был старшим помощником, коренастый, с короткой бородкой Джерон Алани — вторым помощником. Артиллерийский офицер, лейтенант Галанн, оказался щеголеватого вида молодым человеком, а низкорослый усатый толстяк по имени Тарвус Комрен был старшим инженером. Эти пятеро были старшими офицерами корабля. Намир Кардиф исполнял обязанности начальника штаба особого подразделения; впрочем, оно, несмотря на громкое название, было невелико и включало в себя «Азалин» и «Ариану», а также пару быстроходных легких крейсеров со скорострельной артиллерией и мощным торпедным вооружением. При необходимости ему придавалась группа эсминцев.

— Все необходимые бумаги подготовлены, — сообщил Кардиф, когда Дэвиан отпустил офицеров, кроме капитана Трайона, — Я вручу их вам в конференц-зале.

— Это подождет, сначала покончим с церемонией, — ответил Дэвиан, — Сейчас я хочу знать, в первую очередь, как вы оцениваете состояние эскадры, господа. Мне нужно откровенное мнение.

— Как достойное, — тут же ответил капитан Эверет Трайон, и Кардиф согласно кивнул.

— Префект Тариос не был… активным командиром, но, к счастью, Магистр Верро не любит, когда корабли простаивают в порту без дела. Уровень подготовки команд высок, моральный дух также на должном уровне. Мы готовы отправиться в бой хоть немедленно. Вы сами сможете убедиться в этом, префект.

— Однако, — неохотно заметил Трайон, — нашу эскадру Магистр Верро не относит к числу важнейших подразделений Великого Северного Флота. Он смотрит на «Азалин» и «Ариану» скептически, и, к сожалению, не без причин. Вы знаете, что они собой представляют?

Дэвиан кивнул. Про «Азалин» и «Ариану», последние линейные крейсеры, спущенные на воду, он был наслышан, и большинство отзывов, звучало, как и выразился капитан Трайон, скептически. Это были корабли новейшей постройки — они вступили в состав Северного Флота всего два года назад. Главной причиной их появления стал неприятно поразивший имперское командование факт, что ксаль-риумские тяжелые крейсеры по всем основным параметрам — скорости, бронированию, вооружению — безнадежно проигрывают великолепным кораблям этого класса, построенным агинаррийцами. Их действия во время нескольких конфликтов на севере, включая агрессию против Тэй Анга, произвели на ксаль-риумцев впечатление. Стремясь компенсировать превосходство главного потенциального противника в крейсерских силах, Штаб выдал кораблестроителям задание в сжатые сроки разработать и вопротить в металле «корабли-убийцы», которые могли бы охотиться за крейсерами северян и уничтожать их. Так и были созданы две последние «Императрицы».

Результат усилий имперских конструкторов и кораблестроителей оказался, мягко говоря, неоднозначным. При водоизмещении около тридцати шести тысяч тонн, «Азалин» и ее «сестра» разгонялись до тридцати четырех узлов, имели солидный запас хода, были весьма маневренны для своих габаритов и могли действовать при неблагоприятных погодных условиях. Все их жизненно важные части прикрывала броня, эффективно противостоящая так любимым агинаррийцами 200-миллиметровым орудиям, состоящим на вооружении их тяжелых крейсеров. В свою очередь, «Императриц» в качестве главного калибра имели восемь 300-миллиметровых пушек с большой дальностью стрельбы, прекрасной скорострельностью и внушительным боезапасом, способных засыпать вражеский крейсер градом снарядов, от которых его броня защитить не могла.

Увы, этим достоинства новых линейных крейсеров исчерпывались. Главным их недостатком была излишняя специфичность. Для выполнения той задачи, ради которой их, собственно, и строили — уничтожения агинаррийских тяжелых крейсеров — они были приспособлены прекрасно, но для чего-то другого «Азалин» и «Ариана» определенно не были лучшим выбором. Для полноценного линейного боя они были слишком слабы и по калибру орудий, и по бронированию. Для рейдерства на вражеских трассах — слишком велики, дороги и потребляли чрезмерное количество топлива. Поэтому неудивительно, что Магистр Астиан Верро с самого начала протестовал против их строительства, и отнесся к этим двум кораблям, навязанным ему штабным начальством, весьма холодно. Их свели в пресловутый особый боевой отряд, и, как догадывался Дэвиан (хотя, само собой, вслух его новые подчиненные никогда этого не признают) в данном случае, определение «особый» означало, что никто в Северном Флоте не представляет, что же с ним теперь делать.

Приемлемую задачу для него нашли только теперь, когда в Империи решили создать экспериментальную авианосную флотилию по образцу агинаррийских ударных соединений. Магистр Астиан Верро, командующий Северным Флотом, и Магистр Себастьен Арин, под командованием которого был базирующийся на Хатьере Второй дивизион, не желали ослаблять свои главные силы. Поэтому в качестве сил сопровождения авианосцев выделили «особый отряд» линейных крейсеров. Дэвиан выбрал «Императрицу Азалин» в качестве флагмана, поскольку та изначально строилась для этой роли и имела более мощное радиооборудование.

«Азалин» и ее «сестра-близнец» «Императрица Ариана» стояли почти борт к борту, пришвартованные к бетонным сваям, торчащим из воды. На некотором удалении выстроились двумя шеренгами остальные большие корабли Второго дивизиона — шесть линкоров. Но внимание Дэвиана привлекли авианосцы, которые ему предстояло принять под свое командование. Верро и Арин не возражали против этого: как и большинство офицеров старой закалки, прошедшие Северную Войну, они видели в авианосцах лишь вспомогательное средство морской войны, и когда Штаб решил немного поэкспериментировать, отнеслись к этому равнодушно.

«Красотка Тар» уже покинула Кадар, но до прибытия к Хатьере ей оставалось еще несколько дней пути. «Императрица Теофарис» внешне была схожа с «Тамарией», что неудивительно, поскольку обе были перестроены из устаревших линейных крейсеров одного типа, но «Теофарис» была на шесть лет старше. Это сказалось: «Теофарис» сохранила более толстую броню и имела сильное артиллерийское вооружение из восьми 240-миллиметровых пушек: четыре в двух носовых башнях, ниже взлетной палубы, и четыре в кормовых казематах. За это пришлось заплатить на два узла меньшей, в сравнении с «Тамарией», скоростью и ослаблением авиации: если «Красотка» вмещала шестьдесят восемь самолетов, то «Теофарис» — всего полсотни. Не самый удачный корабль; если бы это зависело от Дэвиана, он загнал бы «Теофарис» в док для серьезной модернизации. Следовало избавиться от совершенно бесполезных для авианосца больших пушек, зато, насколько возможно, увеличить вместимость ангаров. К сожалению, сейчас такой возможности просто не было.

«Леди Велиона» была значительно меньше «Тамарии» или «Теофарис», развивала скорость до двадцати восьми узлов и несла тридцать самолетов, словом, была неплохим легким авианосцем наподобие агинаррийского «Риоко». Да и в целом, соединение, отданное под командование Дэвиану, напоминало агинаррийское «Риокай» — пара тяжелых авианосцев и один легкий. Дэвиан хотел видеть в этом добрый знак: группа «Риокай» считалась самой грозной и боеспособной в Объединенном Флоте. Но агинаррийское соединение действует уже несколько лет и имеет огромный опыт, тогда как ксаль-риумцы впервые хотя бы задумались о возможности применения авианесущих кораблей в составе отдельного боевого отряда.

Дэвиан повернулся к своим новым подчиненным и сказал:

— Как только покончим с церемониями, я жду вас в конференц-зале, господа. Вас и командиров всех кораблей отряда. Нам предстоит многое наверстать, а времени, боюсь, может быть в обрез.

— Но я не могу это сделать! — сказал Девелан. — Поймите, такое просто невозможно!

Спиро Арген оторвался от созерцания волн, лижущих наклонные бетонные плиты набережной, и посмотрел на секретаря. Тот вздрогнула, но повторил:

— Прайм-канселиор не позволяет мне присутствовать на тайных встречах. Мне известно, что он ведет переговоры с Тэраути, но о сути их я знаю только в самых общих чертах. Прайм-канселиор пытается заключить сделку с агинаррийцами — вот все, что я знаю.

— Этого мало, если вы хотите, чтобы наше сотрудничество продолжалось, — заметил Арген.

— Но я не могу сделать больше. Повторяю вам: Орас Тэмплен встречается с послом Тэраути только за закрытыми дверями. Он не доверяет никому, даже мне.

— Но вы посвящены в его дела, Девелан.

— Не больше, чем прайм-канселиор считает необходимым.

— И что он счел необходимым в деле с агинаррийцами?

— Я встречаюсь с послом, провожаю его к прайм-канселиору. Не более того. Господин Темплен очень редко делится со мной тем, о чем они разговаривают. Но, как мне кажется, он доволен. Я полагаю, они с Тэраути близки к соглашению.

— Где происходят эти встречи?

— Чаще всего, в личном кабинете прайм-канселиора. Посла приглашают для решения якобы каких-либо рутинных вопросов.

— И это делаете вы?

— Да, я отсылаю приглашение в посольство, и я же встречаю господина Тэраути. Но я догадываюсь, что вы хотите. Сожалею, подслушать их разговоры невозможно.

— Я не люблю слово «невозможно», — отрезал Арген. — Мы вам поможем, Девелан, но вы будете делать все, что мы приказываем, в точности. О последствиях неудачи, надеюсь, напоминать не нужно.

— Я все помню! — огрызнулся Девелан. — Разве я не сотрудничаю с вами? Что еще вы хотите.

— Вот, — Арген протянул собесенднику чемоданчик. — Внутри — записывающее устройство. Оно достаточно компактное, чтобы спрятать его где-нибудь в кабинете.

Секретарь прайм-канселиора раскрыл чемоданчик и уставился на аппарат внутри.

— Вы хотите, чтобы я спрятал его в кабинете прайм-канселиора?

— Да. Ленты хватит почти на два часа непрерывной записи, так что, когда вы очередной раз доставите посла Тэраути к прайм-канселиору, все, что требуется — включить устройство нажатием этой кнопки. Все остальное оно сделает само. Затем вы должны будете вернуть эту вещь мне.

— Юнидеус, я… не рискну. Это слишком опасно! Если прайм-канселиор узнает…

— У вас нет выбора, Девелан. Помните, что бы ни думал прайм-канселиор, секретная служба все еще работает на Императора. Темплен не сможет ничего сделать вам. В худшем случае, он вас уволит, но ведь это совсем не то, что тюрьма или виселица.

Секретарь побледнел, и Спиро Арген почувствовал отвращение. Этот ублюдок работал на Барона и агинаррийцев, чтобы скрыть собственные грешки, а теперь трясется от страха. Он думает, что имперская секретная служба отнесется к нему с большим снисхождением? Если так, он очень наивен.

— У вас нет выбора, — повторил он. — Сделайте, что приказано, и, возможно, вас оставят в покое.

— Патруль? — спросила Фионелла.

Дейсел отодвинулся от иллюминатора.

— Да, похоже.

— Дженгцы?

— Нет, мы уже слишком далеко от Тэй Дженга. Но и не агинаррийцы. Похоже, это их союзники с Тэй Карна.

Фионелла выглянула через тот же иллюминатор. К «Прелестнице» довольно быстро приближался небольшой корабль. Фио не настолько хорошо разбиралась в военных кораблях, чтобы назвать его класс, но по размерам, пожалуй, он не тянул даже на миноносец. Небольшой, приземистый, с острым носом, единственной пушкой на полубаке и сдвоенным пулеметом над маленькой надстройкой. Наверное, какой-нибудь сторожевик или канонерка. Над надстройкой, на небольшой мачте, был виден ярко-красный флажок с двумя вертикальными белыми полосами и черной между ними. Фио не узнавала эту символику, да и неудивительно — на островах Тэй Анга было множество князьков, остров Карн не был исключением. Прежнее правительство, Кабинет Возрождения, было низложено после того, как остров оккупировали северяне, а кого они посадили на место премьер-министра Со Мира, Фионелла не знала. Это произошло как раз тогда, когда они с Дейселом скитались по джунглям.

— Думаешь, они нас ищут?

— Сомневаюсь, — ответил Дейсел. — Не настолько мы важные птицы, чтобы объявлять нас в общий розыск и поднимать шум на весь Анг. По крайней мере, я надеюсь, что агинаррийцы рассуждают так.

— Что, если нет?

Дейсел пожал плечами:

— Тогда бы они вообще не отдали нас Чаори Каю. Доставили бы нас в Агинарру, и больше никто бы нас никогда не увидел.

— Очень оптимистично, — проворчала Фио. — Кай говорил, что агинаррийцы хотели так поступить. Думаешь, он лгал? Пытался меня испугать?

— Не знаю… — прежде, чем Дейсел успел договорить, дверь тесной каюты без стука распахнулась, и на пороге появился длинный молодой парень с жиденькими усиками. Его физиономия была перепачкана чем-то черным. Звали его Беллом, он был племянником Торна Лудана, капитана «Прелестницы».

— Корабль, — с порога сказал он. — Карнцы, люди князя Ледео.

Значит, вот как зовут союзника агинаррийцев на Тэй Карне. Впрочем, какая разница?

— Пойдемте, — Беллом жестом велел следовать за ним. — Вам лучше спрятаться, пока они не уйдут.

Фионелла и Дейсел последовали за ним и спустились в трюм. Здесь было темно и тесно из-за многочисленных ящиков и бочонков с грузом. Беллом зажег фонарь и ловко протиснулся между двумя здоровенными деревянными ящиками к самой стене.

— Сюда, — он напрягся, сдвинув один из ящиков, Дейсел помог ему. В переборке открылось небольшое круглое отверстие.

— Там тесно, но дышать можно, — обнадежил молодой человек.

— И часто вы вывозите людей с Анга? — заинтересовалась Фионелла, следом за Дейселом протиснувшись в узкий лаз.

— Мы много что возим, — сухо ответил парень, завесив проход брезентом и задвигая ящик на месте. Теперь лаз стал не виден, разве что поисковая группа догадается перерыть весь трюм. Фионелла молилась, чтобы это не пришло им в голову.

Внутри было действительно очень тесно и совершенно темно: это напомнило Фионелле, как она, еще совсем девчонка, вместе с младшим братом закрылась в шкафу, когда они еще жили на Туренне. На полу стоял какой-то ящик, и Фио уселась прямо на него. Она догадывалась, что обычно в тайнике перевозили вовсе не людей, а грузы. Капитан «Юной Прелестницы» явно не чурался контрабанды, но, очевидно, был надежен, раз Дейсел и его загадочные знакомые положились на него.

Стук работающей машины смолк окончательно: корабль лег в дрейф. Затем корпус слегка вздрогнул, и Фио поняла, что это сторожевик пришвартовался борт к борту с «Прелестницей». Девушка понятия не имела, что происходит. Она слышала рядом с собой дыхание Дейсела, но не видела того. Хотелось задать какой-нибудь вопрос — просто чтобы не молчать — но Фио прикусила губу. Еще не хватало болтать, пока чужаки обыскивают корабль. Если они вдруг услышат голоса в пустом трюме, Фио сомневалась, что карнцы примут их за призраков.

Она понятия не имела, сколько времени все это продлиться. Чтобы хоть как-то отсчитывать время, да и просто чем-то занять себя, она начала в мыслях считать от одного до сотни, потом сначала. Она успела закончить счет четырежды и пошла на пятый круг, когда снаружи послышались шаги и резкие голоса. Фио вздрогнула, и ей показалось, что Дейсел тоже напрягся.

Она узнала голос капитана Лудана, тот разговаривал с кем-то по-ангски. Незнакомец спрашивал, капитан отвечал. Из всего сказанного она могла распознать только пару слов: «со» и «ма» — «да» и «нет». Спор продлился недолго, Фио ничего не могла видеть, но капитан раздраженно проворчал что-то, а его собеседник рассмеялся. Затем все смолкло, снова послышались шаги, и она поняла, что мужчины покинули трюм. Фионелла вздохнула с облегчением.

Тем не менее пришлось подождать еще довольно долго, пока снаружи не послышался звук сдвигаемого ящика, глухое ругательство по-ангски, затем чья-то рука отдернула брезент, и Фио наконец-то увидела свет керосиновой лампы. Внутрь заглянул Беллом.

— Выходите, — проворчал он по-имперски с заметным акцентом.

— Кто это был? — не удержалась от вопроса Фионелла, выбираясь наружу. После тесного укрытия даже темный трюм с ящиками и бочками мог показаться залом в императорском дворце.

— Береговая охрана, — отозвался Беллом.

— И что им было надо?

Парень сердито махнул рукой:

— А что им всегда надо? Деньги! Третий год плаваю с дядей Луданом, ни разу не было, чтобы они мзду не потребовали. Луанцы, Военное Правительство, свободники, Кабинет Возрождения, князья эти… один хрен, честное слово! — он кашлянул и извинился. — Простите, госпожа. А попробуй не дай, сколько велят. Пустят на дно, глазом не моргнув, и скажут: контрабандисты. Уроды… — он снова прикусил язык, бросив неуверенный взгляд на Фионеллу. Та улыбнулась, отчего юноша смутился еще больше.

Они вышли на палубу. Сторожевик уже удалялся, направляясь к берегу Тэй Карна, едва видимому на горизонте. Капитан Лудан провожал их мрачным взглядом. Фионелла не решилась заговорить, но капитан, очевидно, прочем невысказанный вопрос у нее на лице, потому что махнул рукой, совсем как племянник.

— Ничего особенного, госпожа, — буркнул он. — Обычное дело. Убрались, и хвала богам. Завтра к утру мы уже будем в нейтральных водах.

— Да, спасибо, капитан, — Фио вздохнула. — Я не буду скучать по этому месту.

«Да уж, — язвительно поддел зловредный внутренний голос. — Ты нашла здесь совсем не то, на что рассчитывала. Хотя слава и первые полосы в «Южной Звезде», безусловно, теперь обеспечены».

Она предпочла вернуться в каюту, Дейсел остался снаружи. «Прелестница» продолжала путь.

ГЛАВА 19

Тайзо Коигара, представитель Великого Сегуната Агинарры и Джангара в Геаларской Республике, был невысоким, полным человеком с круглым лицом и располагающей улыбкой. Он одевался в костюмы немного старомодного покроя и носил аккуратную седую бородку. Словом, если судить по внешности, Коигара мог показаться честнейшим человеком во всем мире, безобидным добродушным старичком. Еще одно подтверждение тому, что по внешности лучше не судить.

— Господин Председатель! — приветствовал он Кальбера, изобразив на лице такую искреннюю радость, что глава Конвента на мгновение почти поверил. — Польщен был получить от вас приглашение.

— Рад видеть вас, посол, — сухо сказал Кальбер. — И рад, что вы нашли время и смогли посетить меня так скоро. Я понимаю, что мое приглашение было несколько внезапным.

— О, мне это не доставило никаких неудобств, — заверил Коигара.

«И вряд ли стало неожиданностью», — подумал Кальбер, изучая лицо агинаррийца. Но по тому ничего невозможно было прочитать — «дедушка» обаятельно улыбался, всем своим обликом выражая любезность, доброжелательность и, разумеется, искренность.

— Какой бы вопрос вы ни желали обсудить, Председатель Кальбер, я всегда рад возможности говорить с главой правительства Республики. В конце концов, — улыбка Коигары сделалась немножко лукавой, — для этого я здесь. Вести переговоры — наша обязанность, тем более, у нас много тем для обсуждения.

— В настоящее время меня интересует только одна тема, — Кальбер предпочитал придерживаться нейтрального тона. — И, к сожалению, не самая приятная. Речь идет об усилении военного присутствия Агинарры на островах архипелага Тэй Анг.

Само собой, Коигара ничем не выдал удивления, да он и не мог быть удивлен. В последнее время все переговоры между геаларцами и агинаррийцами сводились к этому.

— Нам известно, что большая часть Объединенного Флота стягивается к Тэй Ангу, — сухо сказал Председатель Конвента. — И мне бы хотелось знать причину этого.

— Господин Председатель, в настоящее время Тэй Анг — зона военных действий. Как вы знаете, согласно существующим договорам…

Кальбер терпеливо дослушал до конца старую песенку о союзных соглашениях, просьбах о помощи со стороны притесняемых законных правительств и горячем и искреннем желании Сегуната как можно скорее прекратить кровопролитие на многострадальных островах Тэй Анга. Разумеется, в этом не было ни слова правды. Плевать северяне хотели на страдания жителей Анга. Рудники, плантации и военные базы, с которых можно было бы начать вторжение на острова Коалиции — другое дело.

«А что волнует нас? — неожиданно подумал Кальбер. — Уж точно не судьба аборигенов…» — в прошлом Геалар, так же, как Анадриэйл, Ксаль-Риум и прочие, не один десяток лет пытались поделить Анг между собой, да так и не преуспели. Еще в конце восемнадцатого века Коалиция и Империя объявили Тэй Анг terra nullius, что, конечно, было вопиющим нарушением дипломатических норм: на Анге имелось и многочисленное население, и собственные государства. С тех пор и имперцы, и восточники приложили много усилий к тому, чтобы превратить острова в свои колонии, и к середине девятнадцатого века поделили архипелаг на зоны влияния. Неудачное вторжение Агинарры четверть века назад позволило жителям архипелага избавиться от прямого контроля со стороны чужаков, но фактически изменилось немногое. Южане, северяне, восточники продолжали свои политические игры за власть над островами.

Кальбер усмехнулся собственным мыслям. Разумеется, это игра, и для Председателя главным призом был даже не сам Анг — главное, чтобы тот не достался Агинарре. Кальбер помнил, что от южного побережья Тэй Карна до островов Дукон на северной границе Республики — каких-то четыреста километров. И очень, очень не хочется мириться с таким соседом у себя на пороге.

— Я понимаю вас, посол, — любезно проговорил Кальбер, дождавшись, пока Коигара закончит. — И в иных обстоятельствах я смотрел бы на ваши усилия только одобрительно. Однако, поскольку речь идет о Тэй Анге, я не могу игнорировать тот факт, что в непосредственной близости от наших островов собирается столь мощная флотская группировка.

— Господин Председатель, уверяю вас, присутствие кораблей нашего флота близ островов Тэй Анга является лишь оборонительной мерой, — заверил Коигара. — Мы стемимся только к одному: избежать конфликта. Бессмысленно отрицать, что между Сегунатом и Республикой существуют определенные противоречия. Но я убежден, что они могут быть разрешены мирным путем.

— Я рад, что вы так думаете, посол. В таком случае, я позволю себе задать прямой вопрос: намерены ли вы оставить Тэй Анг, как предусмотрено существующими соглашениями?

— Господин Председатель, как я уже имел честь сказать, наши войска выполняют союзнический долг, помогая законным правителям островов данного архипелага подавить мятежи вооруженных группировок сепаратистов.

— Превосходно. Но что будет, когда ваш союзнический долг… будет выполнен? В присутствии ваших солдат и кораблей тогда уже не будет необходимости.

— Мы будем действовать сообразно тому, что решат упомянутые законные правительства на всех пяти островах Тэй Анга. Вся полнота власти принадлежит им, господин Председатель.

Кальбер холодно улыбнулся.

— Но все пять островов уже заявили о желании стать частью Северного Братства, посол.

— Это их законное право. Заявления сделаны добровольно, а мы не препятствуем никому, кто желает заключить с нами союз. Такова наша главная задача: связать государства Севера деловыми, союзническими и дружескими отношениями.

— Так называемые «законные правительства» не признаны таковыми ни Геаларом, ни прочими государствами Коалиции, — отрезал Кальбер.

— Именно эту проблему мое правительство и стремится решить, — заметил Коигара.

— То есть, убедить нас признать Совет Первых, Военное Правительство и прочих в качестве легитимных вождей островов Тэй Анга? Это вряд ли возможно. Как вы понимаете, посол, это требует созыва специальной конференции с участием всех заинтересованных сторон.

— И мы считаем, что это пора сделать, — преспокойно сказал агинарриец.

Вот теперь Кальбер был по-настоящему удивлен. Предложение о созыве конференции было бы весьма дерзким шагом со стороны северян. Если Коигара говорит серьезно, и Сегунат действительно намерен так поступить… Глава Республики задумался. На что они рассчитывают? В случае успеха, позиции Сегуната на Анге, несомненно, укрепятся. Если подконтрольных им местных царьков вроде Ларго Шиона или Чаори Кая признают в качестве законных правителей, любые заявления об агрессии со стороны Сегуната и об оккупации островов Анга сразу потеряют смысл. Какая агрессия, господа? Правительство архипелага подписало союзный договор, и присутствие агинаррийской армии и флота на территории Анга — абсолютно законно. И что прикажете тогда делать?

Но это представлялось безнадежной попыткой. Коалиция никогда не пойдет на такое. Сомнительно, что кто-либо даже поддержит саму идею о конференции. В конце концов, разгромленные северянами «сепаратисты», «террористы» и «мятежники» были никем иным, как сторонниками князьков и генералов, избравших в качестве союзников южных соседей вместо Агинарры. Анадриэльцы не любят геаларцев, но не до такой степени, чтобы потакать северянам, тем более, их интересы на Анге тоже ущемлены. Странно, что агинаррийцы хотя бы задумываются о подобной возможности. Едва ли Коигара сказал это всерьез. Одно из двух: или посол блефует, или вся эта затея — ничто иное, как попытка потянуть время. Пока политики и дипломаты будут спорить, армия северян продолжит то, чем занимается — то есть будет и дальше укреплять свои позиции. Таково наиболее вероятное объяснение.

«Или нет?» — подумал Кальбер, глядя в глаза послу. Коигара казался спокойным и уверенным в себе, и не понять: блефует или настроен серьезно. Если даже это и был блеф со стороны посла, он удался: Председатель Конвента почувствовал, что его уверенность начинает таять. Так ли верно он оценил настроения анадриэльцев? Быть может, именно Геалар, а не Агинарру анадриэльский Кабинет Министров рассматривает как главного соперника Королевства. Неужели они готовы пожертвовать собственными интересами на Анге, лишь бы ослабить Республику? А Ксаль-Риумцы? Геаларские дипломаты делали все возможное, чтобы добиться от прайм-канселиора Темплена и Императора Велизара прямого ответа на вопрос: поддержит ли Империя Республику, или предпочтет ни во что не вмешиваться? Но безуспешно, имперское правительство отвечало отговорками и туманными обещаниями. Не это ли добавило северянам нахальства? Может быть, они действительно верят, что, созвав конференцию, имеют шанс преуспеть?

Председатель Кальбер изучающее смотрел в лицо посла Коигары, тот отвечал спокойным и донельзя искренним взглядом. И Кальбер вдруг подумал о том, что, помимо двух вышеперечисленных, существует и третья возможность: агинаррийцы знают о чем-то, что геаларцам неизвестно.

— Сообщение, господин префект, — молодой ординарец вытянулся по струнке. Дэвиан, незаметно улыбнувшись, принял бумагу и отпустил юнца.

Текст сообщения был более чем лаконичен. Всего одно слово: «Свет» — но больше и не было нужно. Дэвиан прикрыл глаза и медленно опустился в кресло, чувствуя странную слабость во всем теле, а еще — дикое, не передаваемое словами облегчение.

Сообщение пришло с «Люмены», легкого крейсера с Хатьеры, недавно направленного в нейтральные воды и дожидавшегося там судна, которое забрало Фио с Тэй Дженга. Даже сам Дэвиан не знал, как назывался тот корабль, об этом, из осторожности, не говорилось по радио. Были указаны только координаты точки рандеву и приблизительное время. Последние сутки Дэвиан провел в немалом напряжении, но, хвала Даэмогосу и Пармикулу, все обошлось. Сигнал «Свет» означал, что все прошло благополучно.

— Префект Каррел? — новый начальник штаба, Намир Кардиф, заглянул в каюту. — Я не вовремя?

— Проходите, Кардиф, — Дэвиан указал на свободное кресло. — Я только что получил добрые вести, но к делам флотилии они отношения не имеют.

— Все же поздравляю, префект, — Кардиф сел в кресло. — У меня также новости. «Императрица Тамария» несколько задержалась, но завтра к полудню прибудет в базу.

— Хорошо, спасибо, — «Тамарию» Дэвиан ждал еще вчера, но корабль задержался на Санторене, где дозаправлялся топливом, из-за мелких технических неполадок. С прибытием «Красотки Тар» весь отряд Дэвиана соберется в полном составе: три авианосца и два линейных крейсера.

«Н-да, — Дэвиан даже ощутил легкую досаду. — Времени будет немного…»

«Люмена» вернется к Хатьере примерно через три дня, и Дэвиан собирался непременно встретить Фио, но времени у них будет действительно немного. Дела «экспериментального отряда» забирали его день целиком, без остатка. Формально, группа из трех авианосцев по мощи была сравнима с одним из агинаррийских ударных соединений. А если, как обещал Тамрин, к ним примкнет еще и «Корнелия», ремонт которой был уже почти завершен, и формировалась новая авиагруппа, отряд станет сильнее любого из тех. Но это на бумаге, а фактически, эскадра Дэвиана представляло собой сборище разношерстных кораблей, команды и капитаны которых никогда не отрабатывали боевое взаимодействие друг с другом. Потребуется время, много времени, на то, чтобы превратить их в полноценную флотилию, способную на равных сражаться с отборными, закаленными в боях ударными соединениями северян.

— Хорошо, что вы здесь, субпрефект, — сказал Дэвиан. — Я собирался послать за вами. Магистр Арин вызывает меня, и я хочу, чтобы вы меня сопровождали.

Дэвиан прибыл на Хатьеру всего несколько дней назад; помощь со стороны начальника штаба, который провел здесь уже почти пять лет, пока что была нужна ему. После краткого знакомства Дэвиан относился к Намиру Кардифу с уважением, тот, в отличие от оставшегося на Западе Лагрина Тейрана, хорошо знал свое дело. То же можно было сказать и о большинстве офицеров — хотя после войны с агинаррийцами Северный Флот практически не участвовал в конфликтах, команды всех кораблей были подготовлены должным образом.

Что думать про Магистра Арина, командующего Второй северной эскадрой, которая постоянно базировалась на Хатьере, Дэвиан пока не было уверен. Во время Северной Войны Себастьен Арин был молодым офицером на одном из ксаль-риумских дредноутов; он участвовал во многих битвах, в том числе и при Тиварне. Сейчас Арину было пятьдесят лет, и после самого Астиана Верро, главнокомандующего Северным Флотом, он был, фактически, вторым человеком здесь. Верро и главные силы флота базировались в Тантале, на побережбье континента, Арин и его Вторая эскадра три года назад, после вторжения агинаррийцев на Тэй Луан, была переведена на Хатьеру. С тех пор, как Дэвиан Каррел прибыл на остров, у него уже состоялась пара встреч с Магистром. Тот держался спокойно, демонстрируя уважение к принцу, успевшему прославить свое имя в боях с ивирцами, но Дэвиан чувствовал скрываемую настороженность. Он догадывался, в чем дело: Себастьен Арин подозревал, что Дэвиана перевели на Хатьеру с тем, чтобы со временем передать ему должность командующего Второй эскадрой. В общем, час от часу не легче.

Отношение к новой экспериментальной флотилии у Арина сложилось скептическое, впрочем, как и у самого Астиана Верро. Большинство офицеров имперского флота разделяло такое мнение: в основном, они были вояками старой закалки. Во всяком случае, Арин дал понять, что не намерен без надобности вмешиваться в дела Дэвиана, и не желает, чтобы Дэвиан вмешивался в его собственные. Не самое лучшее начало, хотя, наверное, могло быть хуже.

Дэвиан заставил себя не думать о Фионелле: к счастью, она теперь в безопасности и скоро будет здесь. Немного времени вместе у них все-таки будет, жаль, действительно немного. Наверное, Фио захочет поскорее вернуться на континент, да и «Южная Звезда» захочет, чтобы она поскорее вернулась к работе. Дэвиан догадывался, что рассказы ксаль-риумской журналистки о приключениях на Тэй Дженге будут пользоваться успехом у читателей. Что ей пришлось увидеть и испытать?

Ну, ладно, скоро он увидит ее и тогда все узнает. Если она захочет рассказывать. Он не собирался давить. Чем Фио сочтет нужным поделиться, то и расскажет ему. Дэвиан встал:

— Как только «Тамария» придет в порт, мы приступим к тренировкам. Я планирую как можно скорее начать учебные бои. Пилоты должны приучаться защищать собственные авианосцы и атаковать вражеские.

— Вы думаете, префект, такова наша главная задача?

— Да, — коротко ответил Дэвиан. Он знал, что Арин смотрит на «экспериментальную флотилию» как на вспомогательный отряд, предназначенный для разведки и набеговых операций, но не для серьезного боя. Однако если война с ивирцами чему-то научила Дэвиана, так это тому, что пора отказываться от старых представлений о тактике.

— В Ивире нам повезло: превосходство в воздухе было на нашей стороне, — пояснил Дэвиан. — Но если говорить о Тэй Анге, там все будет далеко не так просто. В сравнении с северянами, мы, в лучшем случае, на равных.

— Надеюсь, до войны не дойдет, — произнес Кардиф. — Хотя северяне с каждым годом ведут себя все наглее.

— Я тоже на это надеюсь, — сказал Дэвиан. — Но лучше быть готовыми заранее. Как только «Тамария» присоединится к нам, начнутся тренировки, — повторил он. — Ну, а пока что нас ждет Магистр, — Дэвиан бросил взгляд на часы. — Пойдемте, Кардиф.

— Хм… — Артуа Мориоль склонил голову к плечу. Он выглядел удивленным. — Кажется, у нас что-то начинает получаться.

Он первым сделал шаг вперед, но Ису Тагати вытянул руку и остановил его.

— Нет, не вы, Мориоль. Дайгаро, проверь!

— Я так ценен? — ухмыльнулся геаларский ученый.

— Да, — сухо ответил Тагати.

— Весьма польщен, — Мориоль заложил руки за спину.

Тем временем один из лаборантов шагнул вперед, в область, которая раньше оставалась недоступной. При попытке пройти дальше сам воздух, казалось, сгущался в невидимую, но непреодолимую преграду. Когда один из агинаррийцев пытался проломиться сквозь нее силой, это едва не закончилось несчастным случаем: воздух сгустился настолько, что у человека перехватило дыхание. Только чудом удалось вытянуть его, прежде чем болван задохнулся. С тех пор все относились к завесе, оставленной Зенин, с большим уважением.

Дайгаро ступал очень медленно, но на этот раз осторожность оказалась излишней: он преодолел невидимый барьер без затруднений. Пошевелил руками, затем громко и отчетливо проговорил:

— Все в порядке. Мне ничто не мешает, — он снова поднял руку, опустил, и сказал. — Ощущения обычные.

— Завеса снята, — констатировал Тагати. — Поздравляю, Мориоль.

— Сам себе удивляюсь, — признался геаларец. — Я не ожидал, что получится так легко. Ощущение такое, что искусственный разум этой базы помогает нам.

— Помогает? — нахмурился Тагати. — Почему вы так думаете?

— Возможно, принимает нас за своих. Я воспользовался данными, которые забрал с базы на Базальтовых островах, и теми, которые обнаружились на вашем корабле. Этого, очевидно, было достаточно.

Он покачал головой и сделал шаг вперед, другой. На этот раз Тагати не пытался его остановить. Мориоль озирался по сторонам.

— Невероятно. Все это еще работает! Как будто само время не властно над творением Зенин.

— Разве на Базальтовых островах было иначе?

— Нет, там все пострадало гораздо сильнее. Я уже говорил, там не было ни барьеров вроде этого, ничего похожего. Очевидно, Зенин, уходя, законсервировали свои базы, но на Базальтовых островах что-то произошло, и система дала сбой. А здесь все сохранилось идеально.

— Это обнадеживает.

— Пожалуй. Я уверен, здесь мы найдем множество образцов, с которыми можно работать. Как знать, быть может, из всей этой затеи что-то и получится.

— Коммодор! — позвал Дайгаро. — Посмотрите!

Он наклонился и подобрал что-то с пола. Когда Мориоль рассмотрел, что это, его глаза расширились от удивления. Нож с тяжелым широким клинком и рукоятью, обмотанной кожаным шнуром. Оружие выглядело старым, использовавшимся много лет.

— Кхм… — кашлянул геаларец. — Что-то мне подсказывает, коммодор Тагати, что это осталось не от Зенин.

— Мы знали, что сюда уже кто-то наведывался, — проворчал Ису Тагати. — Ты нашел это прямо здесь, Дайгаро?

— Да, он лежал на полу.

— Где-то здесь должны лежать и пули, которые выпустили ваши люди, — заметил Мориоль. — Хотя, я остаюсь при своем мнении: стрелять по завесе было не самым умным, что можно придумать. Впрочем, на кинокадрах это должно смотреться эффектно, не спорю.

Такой эксперимент действительно провели, вопреки возражениям Мориоля: обстреляли барьер из револьвера, карабина и пистолета-пулемета, пока оператор вел съемку. Барьер Зенин остановил все пули; они просто застыли в воздухе, словно увязли в невидимой, вязкой жидкости, а затем начали очень медленно опускаться к полу. Пленку отправили в Риогиру.

— Да уж, защитить ваши корабли подобным барьером было бы весьма заманчиво, — заметил Мориоль с затаенной иронией. — Ваш флот стал бы непобедим.

— Возможно, — сухо ответил Тагати. — Любопытно, кто бросил этот нож? Геаларцы или те двое, которых мы поймали на дороге? Мне кажется, они лгут о том, что ничего не знают.

— Кто бы то ни был, он экспериментировал так же, как ваши люди, коммодор. Это означает одно: пройти сквозь завесу он так и не смог. Значит, у нас все еще преимущество, и я предлагаю им воспользоваться. Как ученому, мне не терпится увидеть, что ждет нас за барьером.

— Разделяю ваше мнение, Мориоль, — вместе с ним Тагати прошел дальше и остановился перед возвышением, имевшем форму круглой площадки. — Как вы думаете, что это?

— Понятия не имею. Во всяком случае, здесь мы ниже не смустимся. Надо искать ход.

— Лестницу, вы имеете в виду?

— Скорее всего. На вашем корабле Зенин пользовались обыкновенными лестницами и дверями. Так же, как и на Базальтовых Островах. Здесь должно быть то же самое.

— Не странно ли со стороны существ, научившихся летать меж звезд?

— Ничуть. Некоторые вещи в усложнении не нуждаются. Хм… — Мориоль осматривался по сторонам. — Не уверен из-за этого тумана, но, по-моему, в той стороне что-то есть.

— Проверим. Дайгаро, Кагеши, вы с нами.

Двигались с осторожностью: первая завеса была снята, но где гарантия, что не окажется других. Риск оказаться в смертельной западне был велик. Ису Тагати жалел, что позволил Мориолю идти в числе первых, но остановить геаларца было не так-то просто. Его глаза горели энтузиазмом, и Тагати понял, что загадка полностью захватила его. Это было даже несколько неожиданно: до сих пор коммодор придерживался убеждения, что Мориоля интересуют только деньги и его собственное уязвленное самолюбие. Но сейчас возможность первому прикоснуться к древним тайнам явно была для него важнее всего. Что ж, все-таки, он ученый…

Оставив нескольких человек снаружи, они двинулись дальше по коридору. Темный материал, покрывающий стены, был уже знаком Тагати — такой же он видел и на разбившемся корабле. Коридор бы узок; этим он напоминал тесные проходы в недрах военного корабля или субмарины. Долговязый Мориоль вскоре вынужден был пригнуть голову.

— Зенин, очевидно, были низкорослым народом, — проворчал он. — Иногда я жалею, что мы ни нашли ни одного скелета. Право, любопытно было бы узнать, как выглядели древние. Но они не оставили после себя даже изображений.

— Должно быть, Зенин не предполагали, что когда-либо люди будут изучать их наследие, — холодно улыбнулся Тагати. — Каковы бы ни были их планы, этого Зенин никак не могли предусмотреть.

Дальше коридор пошел вниз, довольно круто. Тагати предположил, что Зенин, создавая базу, не пробивали ход сами, а воспользовались естественными пещерами. Ступенек не было, но, странным образом, спускаться не было трудно. Тагати машинально вытянул руку, пытаясь опереться о стену, но в этом не было нужды. Матерал, покрывавший пол, казался гладким, как стекло, но ноги не скользили. Агинарриец легко удерживал равновесие. Все же он вздохнул с облегчением, когда спуск остался позади.

Двое его людей, Дайгаро и Кагеши, уже стояли впереди, там, куда выводил коридор. Тагати присоединился к ним, последним был Мориоль. Геаларец покосился в сторону Кагеши, стоявшего с пистолетом в руке, и состроил гримасу:

— Коммодор, скажите своему человеку, пусть уберет оружие. Здесь нет привидений, а хоть бы и были, вряд ли они испугаются пуль.

— Кагеши, — Ису Тагати сделал жест, и тот неохотно спрятал оружие в кобуру на поясе. Он выглядел напряженным, впрочем, как и остальные. Только Мориоль сохранял полное спокойствие, озираясь по сторонам.

Коридор вывел их на обширную галерею, расположенную на середине высоты огромного зала. Под потолком клубился все тот же зеленоватый призрачный туман, создающий слабое освещение. Впрочем, его хватало, чтобы можно было осмотреться. Зал был действительно велик — не меньше хорошего сухого дока, оценил Тагати. Здесь свободно уместился бы линкор. От пола до потолка было не меньше пятнадцати метров, галерея, где стояли люди, возвышалась над полом метров на восемь, и вниз вело несколько лестниц и шахты пары лифтов. Посреди зала размещалось устройство причудливой формы, выше него, до самого потолка, поднималось нечто вроде трубы из прозрачного, как хрусталь, материала. Снаружи трубу опоясывали серебристые кольца, а внутри струилось… нечто. Тагати на смог подобрать лучшего определение. То ли жидкий свет, то ли сияющий туман. Бело-голубой поток двигался, неспешно поднимаясь над машиной внизу, и изчезая наверху.

— Внушительно выглядит, — оценил коммодор.

— Более чем, — негромко рассмеялся Мориоль. — Знать бы еще, что это такое и для чего нужно, — но, несмотря на сарказм, и он выглядел впечатленным.

— Источник энергии? — предположил Тагати первое, что пришло в голову.

— Может быть. Или что-то еще, — геаларец снова усмехнулся. — Гадать можно долго. Все-таки напомните вашим людям, чтобы хотя бы здесь они не экспериментировали с пистолетами или гранатами. Я не возьмусь прогнозировать, к каким последствиям это может привести.

Тагати проигнорировал язвительность компаньона.

— Дайгаро, фотографии, — сказал он, но лаборант уже сам полез за фотоаппаратом и начал щелкать затвором.

— Вы правы, Мориоль, эта машина выглядит неповрежденной, — констатировал коммодор. — Для чего бы она ни предназначалась, она все еще работает. Вы видели что-то подобное на Базальтовых Островах?

— Нет, такого — нет.

— Возможно, мы найдем здесь хранилища той, кхм, субстанции, которая разрушает материю. Если повезет, то и оборудование для ее синтеза.

— Все еще надеетесь превратить наследие Зенин в оружие? — геаларец скептически посмотрел на него.

— Этого хотят в Риогиру. Я не могу игнорировать их пожелания, Мориоль. Если удастся найти запас хотя бы для нескольких бомб, даже это может оказаться полезно.

— Что ж, у вас будет возможность поискать, но мне кажется, важнее найти архивы. Должны же они здесь быть! Зенин не могли не оставить записей о том, что делали.

— Если только не уничтожили все намеренно.

— Тогда уничтожили бы и схроны. Нет, раз уцелели их скрытые базы, значит, Зенин уходили, планируя вернуться. По крайней мере, допускали такую возможность. Что-то помешало им, но базы уцелели спустя двадцать веков. Раз так, то должны сохраниться и записи.

— Вы считаете это главным, Мориоль?

— Разумеется, — ответил геаларец. — Если где-то искать разгадку, то только там. Да вы и сами это понимаете, Тагати. Оружие, барьеры… в лучшем случае, мы сможем их использовать. Записи — вот единственное, с чем мы в состоянии работать. Вы же понимаете разницу между этими понятиями, коммодор?

— Да, — сухо сказал Тагати. — Это большая база, шансы что-то найти есть. Будем надеяться, нам повезет. А сейчас предлагаю вернуться. Нас четверых слишком мало, чтобы обследовать здесь все досконально. Вернемся с людьми и оборудованием.

Дэвиан наблюдал, как небольшая шлюпка причалила возле набережно. Непроизвольно он сделал шаг вперед, но заставил себя остановиться, сдержал собственный порыв. Он остался на месте и смотрел, как Фионелла, сойдя со шлюпки, поднимается по узкй лесенке. На ней была темная одежда странного покроя, очевидно, дженгская — просторные штаны и рубаха. Следом за девушкой поднялось еще несколько человек, офицеры в черно-золотой ксаль-риумской форме, из команды крейсера «Люмена». Дэвиан подумал, что они, должно быть, теряются в догадках: кого им приказано было забрать в нейтральных водах с дженгского корабля.

Он все-таки не выдержал, покинул площадку на возвышении и поспешил спуститься ниже, как раз тогда, когда Фионелла поднялась от набережной. Признаться, в этот момент Дэвиан несколько опешил, ощущая одновременно радость, облегчение и неуверенность. Хотелось обнять ее, но вокруг было слишком много людей. Однако Фио сама разрешила его колебания, сделал несколько быстрых шагов вперед и стиснула его плечи в крепких объятиях, спрятав лицо у него на груди, и Дэвиан тоже обнял ее. Пусть смотрят, если хотят, ему скрывать нечего. Несколько человек вокруг смущенно потупились, другие вдруг чрезвычайно заинтересовались чем-то, что происходит в порту, в небе или на крышах ближайших домов. Несколько секунд Дэвиан так и стоял неподвижно, крепко обняв Фио, затем та кашлянула и отстранилась. Она выглядела слегка смущенной. Девушка обрезала свои длинные волосы, теперь они доходили только до плеч, но это нисколько не уменьшало ее красоту. Она выглядела слегка осунувшейся, кожа была чуть бледнее, чем прежде, но Дэвиан с облегчением убедился что, кажется, все было хорошо.

— Боги, Дэвиан… — негромко произнесла она. — Я уже не верила, что вернусь домой.

— Ты дома, — так же тихо сказал он. — Все закончилось. Все хорошо.

— Да… — она вздохнула. — Все закончилось благополучно, — Фионелла вздохнула. — Можно сказать, мне повезло. Могло быть намного хуже.

Она сделала шаг назад, обернулась к низкорослому мужчине, стоявшему рядом. У того на лице было скрываемое удивление.

— Дэвиан, это Эйрин Дейсел, мой спутник, — представила она. — На Тэй Дженге он спас мне жизнь.

— Ваше Высочество, — Дейсел слегка поклонился. В его речи угадывался гайонский акцент. Дэвиан понял, что это и был человек из секретной службы, которого отправили с Фио на Дженг в роли ее тайного телохранителя.

— Господин Дейсел, — сказал принц, — я в долгу перед вами. Фионелла значит для меня очень много. Даю слово, ваша помощь будет вознаграждена.

— Я лишь выполнял свой долг, Ваше Высочество, — гайонец перевел взгляд с него на Фио.

— Вы слишком скромны, Эйрин, — заметила та. — Если бы не вы, я бы погибла. Я навеки перед вами в долгу.

— Вовсе нет, госпожа Фионелла, я действительно выполнял свою работу, — гайонец отступил. — Ваше Высочество, позвольте мне покинуть вас. Есть кое-что, о чем я должен срочно сообщить своему начальству.

— Как пожелаете, — Дэвиан проследил, как телохранитель Фио отступил и направился к лестнице, сопровождаемый одним из ксаль-риумских офицеров.

— Он действительно сделал очень многое для меня, — серьезно сказала девушка и вздохнула. — Я должна сказать тебе спасибо, Дэвиан. Это же ты добился того, чтобы Дейсела направили со мной?

— Ну… — он кашлянул. — Я не мог допустить, чтобы ты отправилась на Дженг в одиночку.

— И ты был прав, — она снова вздохнула. — Наверное, ты был прав с самого начала. Не стоило мне вообще туда плыть. Я получила совсем не то, на что рассчитывала. Теперь… Признаюсь, Дэвиан, теперь я чувствую себя виноватой. Из-за меня рисковали другие люди. Счастье, что все обошлось.

— Не думай об этом, — сказал он. — Лучше не стоит говорить на улице. Поедем со мной, у меня есть квартира на Хатьере.

— Да, — кивнула она. — Поедем. У нас есть, о чем поговорить.

Дэвиану предоставили жилье на Хатьере — квартиру на втором этаже четырехэтажного дома. Не слишком роскошное жилище для принца, или даже для префекта, но Дэвиан мало интересовался роскошью. Да со дня своего прибытия на остров он здесь почти не появлялся, все время отнимали дела эскадры. Но сегодня делам придется подождать, решил он. Хотя бы недолго. Долго, увы, не получится. Только вчера прибыла, наконец, «Красотка Тар», и вверенное ему соединение собралось в полном составе. В другое время Дэвиан Каррел был бы счастлив, но сейчас ощущал скорее досаду.

— Не ожидала, что принц живет в столь, кхм, аскетичных условиях, — заметила Фио. Она улыбалась той, слегка лукавой, улыбкой, которая так нравилась Дэвиану. — Значит, теперь ты служишь на Хатьере?

— Да, — отозвался он.

— Я наслышана о том, что произошло, — сказала девушка. — От людей с «Люмены». Значит, война с Ивиром закончена. Империя победила?

— Разумеется, — признаться, подробности войны с ивирцами были сечась последним, о чем хотелось бы говорить Дэвиану. Да и Фионелла не стала развивать эту тему. Ее это тоже явно не слишком волновало.

— Теперь я здесь, — сказал он. — Командую соединением авианосцев, но, честное слово, это подождет. Признаюсь, я сгораю от нетерпения узнать, что было с тобой?

— Ох… — вздохнула она. — Много что. Это долгая история, а у меня сейчас нет желания рассказывать долгие истории.

— Мне было известно, что ты пропала, а позднее тебя захватили агинаррийцы, и только, — сказал Дэвиан. — Я не знал, что и думать…

— Тебя это так беспокоило? — хмыкнула Фионелла, бодрясь. — Рада слышать. Дейсел помог мне бежать от людей Фронта Свободы, а потом агенты Империи вытащили нас из плена у агинаррийцев и Военного Правительства. Те вообразили, что мы шпионы, — она кашлянула с некоторым смущением. — Это действительно долгая история, Дэвиан. Я просто рада, что она осталась в прошлом.

— Я тоже рад, — улыбнулся он и положил руки ей на плечи.

Фио плотно прижалась к нему всем телом.

— Я только теперь начинаю понимать, что все действительно закончилось, — она смотрела ему в глаза. — Я, и правда, увидела на Дженге совсем не то, что думала увидеть. У меня есть, о чем рассказать, Дэвиан, но… — она коротко рассмеялась. — Но это подождет до лучшего времени.

ГЛАВА 20

Одзен Тэраути, посол Великого Сегуната Агинарры и Джангара в Империи Ксаль-Риум, следовал за мужчиной в аккуратном строгом деловом костюме. Тот шагал вперед по коридору, Тэраути не мог видеть его лицо, но осанка человека, его шаг, выдавали скрываемое напряжение. Девелана что-то тревожило; Тэраути отметил это и отложил в памяти. Он привык обращать внимание на любую мелочь, а беспокойство личного секретаря прайм-канселиора должно было что-то означать. Знать бы, что. Одзен Тэраути был знаком с Орасом Темпленом не один год, и знал, что тот — продувная бестия. Доверять ему нельзя ни на грош, но вести с ним дела приходится. У прайм-канселиора Империи свои интересы, у Сегуната — свои — и задачей Тэраути было убеждать Темплена, что в настоящий момент интересы эти совпадают. Темплен, в свою очередь, давал агинаррийцам много обещания, но посол не тешил себя иллюзиями: ксаль-риумец предаст, как только решит, что северяне больше ему не нужны. Как скоро это произойдет? Вот именно на этот вопрос он, Одзен Тэраути, и должен найти ответ.

Мотивы прайм-канселиора он понимал хорошо. Отдать Агинарре Тэй Анг, а затем использовать данный инцидент как рычаг давления на Восточную Коалицию. Неплохой план, на самом деле. Неплохой для Империи, но если Темплен преуспеет, чтобы Ксаль-Риум сохранил авторитет у восточников, необходимо будет вытеснить агинаррийцев с Анга. Это очевидно, а значит, столь же очевидно, что все обещания, которые прайм-канселиор дает северянам, он и не собирается выполнять. Тэраути понимал это, но делал вид, будто верит Темплену, и терялся в догадках: удалось ли убедить ксаль-риумца? Темплен играл в свою игру, Сегунат — в свою, а Одзен Тэраути, по иронии судьбы, оказался между тем и другим. Он чувствовал себя так, как может чувствовать разве что человек, вынужденный танцевать с факелом в руках возле пороховой бочки. Одно неверное движение, одна ошибка, и взрыв будет неминуем.

Секретарь проводил агинаррийца в личный кабинет прайм-канселиора. Эта просторная комната, обставленная с роскошью, но не лишенной вкуса, была хорошо знакома послу. Темплен сидел в кресле за огромным столом лакированного айнелинского «костяного дерева». Гладкая древесина благородного желтовато-бежевого оттенка на самом деле напоминала отполированную кость и ценилась очень дорого. Пожалуй, это единственное, чем был примечателен архипелаг Айнелин.

— Рад видеть вас, господин Темплен, — слегка поклонился Тэраути.

— Ну что вы, посол Тэраути, это вы оказываете мне честь своим визитом, — заверил ксаль-риумец. Он выглядел воплощением искренности. — Девелан, вы свободны. Когда вы потребуетесь, я вас вызову.

— Да, господин прайм-канселиор, — секретарь откланялся. Тэраути машинально отметил, что он выглядит еще более напряженным, чем несколько минут назад. С чего бы, интересно? Агинарриец пообещал себе, что непременно поразмыслит об этом в лучшее время, но сейчас его главной заботой был не секретарь, а сам прайм-канселиор.

Внешность Ораса Темплена никто не назвал бы располагающей. Редеющие седые волосы, большой нос, тонкие губы, бледная кожа и болезненная худоба. Все это производило малоприятное впечатление. Когда имперский прайм-канселиор улыбался, оно еще больше усиливалось: его узкое лицо становилось похоже на череп — но улыбался Темплен редко.

Тэраути изучал Темплена, прикидывая, о чем спрашивать и что отвечать. Вопрос, который ему поручили вынести сегодня на обсуждение, был непростым. Очень непростым. Как отреагирует Темплен, Тэраути не взялся бы предсказать.

Тайные переговоры они вели уже довольно долго, все началось еще до вторжения на Анг и начала войны между Ивиром и Ксаль-Риумом. Чаще всего, встречались они здесь же, в этом кабинете. Сам факт встреч скрывать не пытались: что предосудительного в переговорах между главой имперского правительства и послом Агинарры, тем более, когда между их державами накопилось столько спорных вопросов. Собственно, даже о цели переговоров не лгали: речь шла о кризисе на Тэй Анге. Но вряд ли Император Велизар III с одобрением отнесся бы к тому, что на самом деле обсуждали посол и прайм-канселиор.

— Итак, — Тэраути начал первым, — я предлагаю перейти сразу к делу, господин Темплен. Мое правительство рассмотрело ваши последние предложения и пришло к выводу, что может принять их с незначительными поправками.

— Рад слышать это, — заметил Темплен, — но что вы имеете в виду под «незначительными поправками»?

— Прежде всего, статус Тэй Анга. Боюсь, господин прайм-канселиор, Ассамблея и Сегун не могу принять предложенную вами формулировку. Все пять крупных островов архипелага, равно как и мелкие, добровольно изъявили желание вступить в союз с Агинаррой. Таким образом, мы вынуждены настаивать на сохранении изначально предложенного нами статуса. Тэй Анг считается независимым государством, на добровольных началась вступившим в состав Северного Братства, и мы не видим оснований это менять.

— Я понимаю, — если прайм-канселиор и был раздосадован, внешне он никак это не проявил. — Что-либо еще?

— Вопрос о праве предоставления концессий ксаль-риумским компаниям нуждается в рассмотрении Ассамблеей, господин Темплен. Поскольку официально никаких предложений от вас не поступало, Ассамблея, соответственно, не может ничего одобрить или отвергнуть. Формальность, но…

— Любую формальность можно уладить, — спокойно заметил Темплен. — Вы понимаете, посол, что, если Империя признает статус Тэй Анга, мы должны получить что-то взамен?

— Безусловно, — улыбнулся Тэраути, подумав о том, как же все это напоминает банальный торг на базаре. Впрочем, такова и есть политика. Правительства, спорящие о судьбах наций, или две торговки, пытающиеся отбить покупателей одна у другой — по сути, разницы никакой нет.

— Но ведь есть что-то еще? — догадался Темплен. — Разногласия в условиях соглашения — это естественно, но не столь срочно. Вы же хотели встречи как можно скорее. Очевидно, произошло что-то важное.

— Да, господин прайм-канселиор. Наше правительство обеспокоено усилением флота Восточной Коалиции близ Тэй Анга. Как вы знаете, Геалар, Ниаллен и Каннивен собирают корабли в базе на острове Дукон.

— Так же, как Агинарра стягивает флот к Тэй Луану, — заметил Орас Темплен.

— Вот именно, и это создает крайне нежелательную напряженность и препятствует переговорам. Не в моей власти, к сожалению, повлиять на военных. Но Сегунат никоим образом не заинтересован в войне. Мы готовы на все, чтобы разрешить разногласия между нами, Коалицией и Ксаль-Риумом мирным путем. Поэтому мое правительство предлагает созвать конференцию по вопросу статуса Тэй Анга. В конференции примут участие представители Агинарры, государств Восточной Коалиции и, разумеется, Ксаль-Риумской Империи. Эта конференция и определит будущее архипелага.

Тэраути внимательно наблюдал за лицом прайм-канселиора, но выражение на нем не изменилось. Одно из двух: или Орас Темплен так хорошо владеет собой, или же он осведомлен лучше, чем полагали агинаррийцы.

— Интересное предложение, — только и сказал он. — И Сегунат смирится с решением конференции, даже если оно будет не в вашу пользу?

— Разумеется, господин Темплен. Мы соблюдаем международные законы.

— Но почему вы говорить мне об этом? — спросил ксаль-риумец.

Тэраути постарался говорить максимально убедительно.

— Мы не видим смысла скрывать. Скоро наше правительство сделает официальное заявление. Разумеется, организовать конференцию займет определенное время, но мы уверены, что это лучший способ решения проблемы. Все остальные ведут в тупик.

— Да, но одобрят ли державы Коалиции вашу идею? — усомнился прайм-канселиор. — Они не настроены на переговоры, особенно геаларцы, ниалленцы и каннивенцы.

— Но даже у тех не останется выбора, если с нашим предложением согласятся остальные, — заметил Тэраути. — И прежде всего, конечно, Ксаль-Риум.

— Иначе говоря, — напрямую спросил Темплен, — вы рассчитываете на нашу поддержку в созыве конференции?

— Вы оказали бы нам неоценимую услугу, господин прайм-канселиор, — кивнул Тэраути. — Авторитет Империи очень велик, к слову Ксаль-Риума прислушаются.

Агинаррийцу показалось, что Орас Темплен задумался. Возможно, предложение застало его врасплох, но что решит прайм-канселиор? Он не высказал вслух то, о чем сам Темплен, несомненно, догадался: Сегунату нужна не просто поддержка Империи в созыве конференции по вопросу Тэй Анга. Нет, северянам нужно, чтобы Империя поддержала их притязания, и Темплен ранее уже намекал на то, что это возможно. Взамен Сегунат готов был пойти на уступки Империи, включая предоставление ксаль-риумским компаниям права на свободную торговлю с Ангом, о чем обмолвился прайм-канселиор. Темплен не мог не понять то, о чем Тэраути вслух не говорил: если Империя поддержит Сегунат, любые требования прайм-канселиора могут быть удовлетворены.

Да, но насколько Темплену можно доверять? Тот преследовал собственные цели, и, прежде всего — укрепить влияние Империи на государства Восточной Коалиции. Если так, та же конференция могла сыграть на руку прайм-канселиору. Лучшей возможности возобновить старые союзы у Ораса Темплена не будет — разумеется, взамен на поддержку Империей притязаний восточников. Н-да… Это уже не базарный торг, это игра трех шулеров, когда каждый из трех знает, что оба соперника мечтают его облапошить, и сам припас для обоих тузы в рукаве. И кто, в конечном итоге, окажется в выигрыше?

«Надеюсь, в Риогиру знают, что делают… — подумал Тэраути. — Воистину, бочка с порохом, и факел, от которого во все стороны летят искры. Если хоть в мелочи что-то пойдет не так, фейерверк выйдет знатный!»

По крайней мере, конференция дала бы Агинарре отсрочку, и были основания ожидать, что Империя, едва вышедшая из победоносной, но стоившей больших потерь войны с ивирцами, не захочет так сразу ввязываться в новый конфликт. Феникс и Дракон ограничатся демонстративными угрозами, а потом начнут искать способ договориться.

— Интересное предложение, — снова сказал Орас Темплен. — Оно представляется многообещающим, но прежде, чем принимать окончательное решение, я должен оценить все возможные последствия для Ксаль-Риума.

А вот это уже был намек для Тэраути, прайм-канселиор спрашивал: «Что Империя получит взамен»? Посол сдержал усмешку. Разумеется, Темплен ни на что не согласится даром. Но цену можно обсуждать, и посол имел ясные инструкии из Кинто на сей счет.

«Великий Бог-Дракон, — подумал Одзен Тэраути. — Когда я был солдатом и воевал в Айнелине, было намного проще. Даже несмотря на то, что там пришлось получить пулю…» — в последние децимы агинарриец все больше скучал по старым добрым временам.

Но выбора у него не осталось, и, ничем не выдавая свое раздражение, Тэраути продолжал торговаться.

— Впечатляет, правда? — Мориоль осматривался с видом крестьянского сынка, впервые в жизни оказавшегося в цирке. — Любой ученый отдал бы половину оставшейся жизни за такие сокровища.

— А вам они достались совершенно даром, — заметил Тагати.

— Угу, — кивнул геаларец. — Это и настораживает. Когда судьба слишком щедра, поневоле начинаешь беспокоиться.

— Поживем — увидим, — философски заметил агинарриец. — Что вы думаете об этом месте, Мориоль? Похоже на командный центр.

— Думаю, так и есть, — отозвался ученый.

Он прошел к одному из кресел, стоявших перед странного вида агрегатами. Кресла имели необычную форму и были довольно маленькими. Удобно в них расположиться могла разве что женщина, причем миниатюрная. Очевидно, Зенин были щуплым народцем, мысленно прокомментировал коммодор. Он попытался представить себе рост существа, которое могло расположиться в таком сиденье — получается, встань они нос к носу, макушка Зенин в лучшем случае была бы на уровне носа мужчины среднего роста. И фигура у чужака была довольно своеобразная. В сравнении с человеком — неестественно длинные руки, а ноги, наоборот, коротковаты.

— Действительно, — Мориоль догадался, о чем думает Тагати. — Красавчиками их не назовешь. Впрочем, красота, как известно — понятие относительное.

— Эстетические представления Зенин меня мало волнуют, — заметил агинарриец. — Если таковые и были.

— Я помню, Тагати, — проворчал Мориоль. — Ладно, извольте.

Геаларский ученый жестом велел отступить одному из лаборантов и сам занял его место перед аппаратом, генерирующим электромагнитные импульсы. Большинство оборудования Зенин работало, получая команды в виде радиосигнала, профессор Юдзуки вместе с Мориолем даже предполагали, что представители древнего народа обладали врожденной способностью генерировать слабые радиоимпульсы. Возможно, эта способность даже заменяла им голосовое общение. Тагати трудно было поверить в подобное, да это и не имело значения. Важно было только одно: используя сложное радиооборудование, можно было наладить контакт с механизмами Зенин. У Мориоля это очень хорошо получалось, его успехи впечатляли Тагати, и, более того — несколько настораживали. У Мориоля получалось слишком хорошо. Коммодор порой задумывался: почему? Агинаррийцы вели исследования больше двадцати лет, геаларцы — всего четыре года, но Артуа Мориоль сразу доказал, что превосходит профессора Юдзуки.

«Он ссылается на заметки своего учителя, Лемье, — очередной раз задумался Ису Тагати. — Но ведь Лемье никогда не видел технологии Зенин. По крайней мере, Мориоль верит в это или говорит, что верит. В таком случае от теоретических выкладок наставника ему должно быть немного пользы. Или Мориоль лжет нам, или Лемье лгал ему», — другого объяснения коммодор не видел.

Геаларец ловко подкручивал никелированные рукоятки на панели прибора, настраивая сигнал, затем, управляясь с другими ручками и маленькими рычажками, аккуратно загнал зеленоватую точку на овальном экране в центр шкалы. Как обычно, это сработало: агрегаты Зенин осветились, а зеленоватый туман над потолком, казалось, пришел в движение. Тагати бросил взгляд наверх, где клубился мерцающий газ, и спросил:

— Что вы сделали?

— Запустил систему самодиагностики. Центральный мозг проверяет состояние всех систем и должен выдать нам отчет. Это займет немного времени.

Он снова угадал, не прошло и минуты, как прямо в воздухе сформировалась объемная схема. Огромный комплекс — залы, соединенные коридорами. Как обычно, трехмерная модель Зенин отличалась удивительной четкостью — Тагати не удивился бы, увидев собственную крошечную фигурку в отсеке управления. База была велика — десятки крупных залов, расположенных в три яруса; они сейчас находились на самом верхнем. Тагати отметил про себя, что займет немало времени просто исследовать все помещения. У него не хватит людей, Шестнадцатый Отдел не так многочисленен, как хотелось бы, и часть персонала придется оставить на Тэххо с профессором Юдзуки.

Рядом с проекцией высветились столбцы символов. Странный алфавит Зенин, совершенно не похожий на письменность людей. Человеческий алфавит, видимо, был унаследован обитателями Дагериона от далеких предков, что жили на забытой прародине — и в Ксаль-Риуме, и в государствах Коалиции он был почти одинаков. Ивирцы писали иначе, у агинаррийцев также была собственная письменность, впрочем, простой и запоминаемый имперский алфавит был в ходу и там. Но здесь — нечто, не имеющее к нему ни малейшего отношения.

— Вы можете это прочесть? — поинтересовался Тагати у Мориоля.

— Лишь немногое, — ответил геаларец.

— Даже немного — уже впечатляет, — не смог в полной мере утаить свои подозрения коммодор. — Вы уверены, что вам учитель действительно никогда не видел наследия Древних, Мориоль?

— Коммодор Тагати, настоящий ученый никогда ни в чем не бывает уверен на сто процентов, — усмехнулся в ответ тот. — В бумагах Лемье нет ни единого упоминания о Зенин, но, думая над тем, как много он знал, я прихожу к тем же выводам, что и вы. Но Лемье давно на том свете, и правду мы уже не узнаем.

— Похоже, в нашу игру играет больше людей, чем мы ожидали, — заметил Тагати.

«Я давно знал про геаларцев, но что, если это не они? И эти люди, журналисты… — недавно коммодору сообщили об их исчезновении. — Ксаль-риумцы тоже замешаны?»

Седьмой отдел проворонил пленников; впрочем, люди Мио Тинга и не были заинтересованы в том, чтобы задержать их. Контрразведчики не верили в том, что они шпионят для Империи, затем влез еще и Чаори Кай, мотивы которого Тагати вовсе не понимал. Но чего бы не добивался генерал-дженгец, последующий побег женщины и ее спутника доказывал, что с ними все не так просто.

— Коммодор! — голос Мориоля вывел его из задумчивости. — Коммодор Тагати, посмотрите на это!

Тагати повернулся к ученому. Тот указывал на какие-то символы, высветившиеся прямо в воздухе. Странная схема напоминала паутину — многочисленные лучи отходили от центрального круга и были соединены несколькими концентрическими кольцами.

— Что это значит? — не понял агинарриец.

— Похоже, запущенный тест зашел дальше, чем я предполагал, — отозвался Мориоль. — Система начала запрашивать все остальные базы Зенин. Помните, я говорил, что они были объединены в общую информационную сеть. И похоже, что она начинает восстанавливаться.

— Вам это удалось?

— Не мне, коммодор. Все происходит само по себе. Машины сами решают, что им нужно.

— Ваши «машины» слишком умны, Мориоль. Механизм не должен заменять человека.

— Зенин явно думали иначе.

— Отключите машину, Мориоль, — приказал Тагати.

— Коммодор? Я не думаю, что следует это делать. Мы можем…

— Отключите машину, — повторил агинарриец, добавив в голос льда.

Мориоль скривился, но выполнил приказ. Через полминуты все огни в отсеке погасли, объемная проекция рассеялась. Только зеленый газ продолжал клубиться наверху, испуская слабый свет.

— Мы могли бы получить больше информации, — заметил Мориоль. — Мне казалось, именно это мы и ищем — новые знания.

— И мы продолжим поиски, — сказал Тагати в ответ, — но я не хочу так торопить события. Все постепенно, Мориоль.

— Хм, это наша новая разработка? — полюбопытствовал Тамрин Каррел, глядя на устройство.

— Не такая новая, Ваше Высочество, — ответил капитан Спиро Арген. — Новая только записывающая лента. Я сам не разбираюсь в этом, главное, что оно работает.

— Разумно, — Тамрин подумал о «Витарии», дешифрующей машине. Та тоже работала хорошо. С техникой в Империи дела обстояли прилично, а вот насколько удавалось ее использовать…

— Записывающее устройство было спрятано в кабинете прайм-канселиора, — пояснил Арген. — И исправно выполнило свою задачу. Нам удалось записать, о чем Орас Темплен говорил с послом Тэраути.

— Так давайте прослушаем, — Тамрин пытался скрыть нетерпение.

— Запись длится около двух часов, — сказал Арген. — Затем прерывается, но и этого достаточно, — он включил воспроизводящий аппарат.

Тамрин слушал, стараясь не пропустить ни одного слова. Запись была не слишком хороша: голоса звучали искаженно, до такой степени, что кое-где речь становилась почти неразличима, становилась то громче, то тише. Подслушивающее устройство явно нуждалось в доводке. Опознать голоса тоже было довольно трудно, но акцент агинаррийца и речь Ораса Темплена Тамрин все же узнавал. Он слушал молча, скрывая эмоции, хотя чем дольше, тем больше одолевала его злость.

«Да, Темплен вообразил, что он — единственный правитель Ксаль-Риума! — подумал принц. — Он торгуется с агинаррийским ублюдком и дает обещания, словно это уже решенные вопросы, и мнение Императора можно не учитывать. Проклятый выродок зашел слишком далеко!»

У Темплена были основания так думать, не мог не признать кронпринц. Чаще всего Император не вмешивался в политику прайм-канселиора. Увы, отец не любил конфликтов, не любил, когда приходится брать на себя ответственность за тяжелые решения. Его устраивало, что рядом есть кто-то, на чьи плечи можно переложить подобные обязанности, и Темплен воспользовался слабостью Императора. Пока Велизар III бездействовал, глава правительства прибирал к рукам все больше власти. Сомнительно, чтобы он сам мечтал о троне, нынешнее положение дел Темплена устраивало. Возможно, он стремился к тому, чтобы превратить Ксаль-Риум в конституционную монархию наподобие анадриэйла, полностью отстранить Императора от управления собственной Империей, оставить ему сугубо церемониальные функции. Думая об этом, Тамрин ощутил, как его гнев становится еще сильнее. В будущем он сам должен был занять трон и, по некой причине, его не устраивала перспектива превратиться в марионетку в руках людей вроде Темплена. В ненужный придаток, реликт из славного прошлого! Тамрин сделал над собой усилие, чтобы погасить злобу.

«Быть может, в Ксаль-Риуме пора что-то менять, — подумал он. — Но не Темплену и ему подобным решать: что, как и когда! Если он думает иначе, значит, пришло время напомнить, что он только прайм-канселиор, не Император!».

Он дослушал переговоры до конца, вернее, до момента, когда запись прервалась. Чем закончился разговор, узнать не удалось, но и услышанного более чем достаточно.

— Все абсолютно секретно, — сухо сказал кронпринц. — Ни один человек не должен знать о существовании пленки.

— Да, Ваше Высочество. Какие будут дальнейшие распоряжения?

— Относительно Девелана? Никаких. Пусть продолжает присматривать за прайм-канселиором и сообщает все, что узнает. На этом все, капитан. Рискуя показаться назойливым, повторюсь: пленку спрятать и беречь как зеницу ока, никому о ней ни слова.

— Я вас понял, — Арген слегка склонил голову.

Возможно, запись будет обнародована, но всему свое время. Прежде всего Тамрин должен увидеться с отцом. Император хотел доказательств — он их получит. Тамрин был уверен, что отцу не понравится услышанное. Как бы он ни относился к бремени власти, попытку прайм-канселиора действовать, игнорируя Императора, он, конечно, не одобрит. Возможно, Темплену даже придется расстаться с должностью, хотя в этом тоже есть свои минусы. Каков бы ни был Орас Темплен, кем можно его заменить? Разумнее было бы просто одернуть прайм-канселиора. Если бы тот понял, что зарвался, и поумерил амбиции, Тамрин счел бы это оптимальным вариантом, но что выйдет из такой затеи? Как бы там ни было, для начала — переговорить с отцом наедине.

Императора он застал в личной библиотеке; Велизар Третий был один. Сидя в кресле, он читал какую-то книгу в толстом черном переплете. Тамрин негромко кашлянул, и Император обернулся.

— Отец, можем мы поговорить? Это важно?

— Коль скоро ты здесь, уверен, у тебя что-то важное, — хмыкнул Велизар, отложив книгу. — Что случилось?

— Речь снова о прайм-канселиоре. Тебя интересовали доказательства, отец — теперь они есть у нас. Наш человек смог сделать запись разговора между Темпленом и агинаррийским послом.

Тамрин неохотно говорил о записи, он предпочел бы скрыть факт ее существования даже от отца. Император Велизар, увы, не всегда помнил о том, что нужно хранить тайну. Но выбора не было, без доказательств он не стал бы слушать.

— Я прослушал все от начала до конца, — сказал кронпринц. — Если пожелаешь, ты тоже можешь это сделать, но пока я передам на словах, о чем шла речь. Темплен и Одзен Тэраути говорили о возможности созвать конференцию по вопросу Тэй Анга. Агинаррийцы добиваются того, чтобы мы признали Анг частью Северного Братства.

— Ну, разумеется, они будут этого добиваться, — усмехнулся Император. — Очевидно, что это их главная цель. И не менее очевидно, что мы никогда не удовлетворим их притязания.

— У Темплена свое мнение на сей счет, отец, — заметил Тамрин.

Император сузил глаза.

— Что?

— Прайм-канселиор обещал Тэраути посодействовать в созыве конференции. Больше того, он намекал на то, что Империя, на определенных условиях, окажет Сегунату поддержку.

— Невозможно! — отрезал Велизар Третий. — Прайм-канселиор не может решать подобные вопросы, не заручившись согласием Императора!

— Но он так поступил, отец, — заметил Тамрин.

Император сжал кулаки. Он был в неподдельном бешенстве. Тамрин догадывался, что в другое время отец, возможно, и одобрил бы идею Темплена. Созвав конференцию, можно было бы снова переложить решение досаждающего вопроса с северо-восточным архипелагом на политиков и дипломатов, на того же прайм-канселиоре. Но Орас Темплен совершил ошибку, вовсе не ставя Императора в известность о своих намерениях. Теперь Велизар III воспринимал его поведение как покушение на собственный статус официального владыки Ксаль-Риума.

— Темплен и Тэраути также говорили о возможности привлечь на свою сторону анадриэльцев, — сказал кронпринц. — Анадриэйл также имеет претензии к Геалару, и прайм-канселиор верит, что кабинет королевы Ренальды также поддержит Сегунат из неприязни к Республике. Если они добьются своего, агинаррийцы заполучат-таки Тэй Анг и уже не уйдут оттуда.

— Они без меры самоуверены, если думают, что преуспеют, — произнес Император.

— Северяне чувствуют за собой серьезную поддержку, — ответил Тамрин. — Темплен намерен отдать им Анг, или же делает вид, будто намерен.

Да, возможно, прайм-канселиор планирует обмануть агинаррийцев: обещает им поддержку, но выполнять обещания не собирается. Жаль, гении из секретной службы еще не придумали машину, которая позволяла бы заглянуть в чужие мысли. Тамрин готов был поверить в то, что Орас Темплен борется за благо Империи — но в том смысле, в каком сам это понимает.

— Я должен буду прослушать эту запись, — сказал, наконец, Велизар. — Как, кстати, вы ее заполучили?

— Люди из секретной службы смогли разместить прослушивающее устройство в кабинете Темплена, — пояснил очевидное Тамрин. — В некотором смысле, это наше везение.

— Весьма кстати, — заметил Император. — Секретная служба проделала большую работу. Хорошо, — он хлопнул ладонью по книге, лежавшей на столе. — Благодарю, что сразу поставил меня в известность, Тамрин. Нам придется принять меры.

— Что ты хочешь сделать, отец? — спросил принц.

— Я решу, что наибольшим образом соответствует интересам Ксаль-Риума и династии, — уклончиво ответил Император. — Но прайм-канселиору пора напомнить его место.

— Безусловно, — произнес Тамрин. — Но не так, чтобы это подорвало влияние Империи. Темплен — слишком крупная фигура. Убрав ее с доски несвоевременно, мы рискуем вызвать хаос.

Велизар поморщился и взмахнул рукой.

— Я уже сказал, Тамрин: я обдумаю, что следует сделать. Не беспокойся, я не буду скрывать от тебя свое решение. Ты прав, мы не должны допустить хаоса, а что касается упомянутой тобой конференции… Как знать, быть может, это нам даже на выгоду.

Тамрин промолчал.

«Мы ввязываемся в очень рискованную игру, — думал он. — Агинарра, Коалиция, а теперь и прайм-канселиор. У нас нет права на ошибку», — принц трона надеялся, что отец рассуждает так же.

Подняв бинокль к глазам, Дэвиан смотрел, как стремительно пикирует с неба самолет. «Мерна» была принята на вооружение почти семь лет назад, и в то время стала лучшим самолетом в мире: цельнометаллический моноплан с максимальной скоростью чуть больше трехсот километров в час, дальностью полета около тысячи километров и бомбовой нагрузкой до полутонны. Позднее «Мерны» модернизировали для действий с авианосцев: увеличили емкость топливных баков, сделали складывающимися законцовки крыльев, чтобы самолет мог вписаться в размеры лифта-подъемника, и снабдили машину тормозным гаком. Это сделали три года назад, но к тому времени «Мерна» уже успела устареть. Наземные войска получили самолеты новой конструкции, но для базирования с авианосцев те не были пригодны, и приходилось довольствоваться тем, что есть.

Черная точка отделилась от фюзеляжа, и самолет резко пошел на высоту. Дэвиан наблюдал, как падает бомба. Мгновения — и она нырнула в волны неподалеку от мишени — буксируемого за эсминцем деревянного щита. Взрыва не последовала, учебные бомбы не были снаряжены боевым зарядом, но фонтан от падения поднялся выше цели. Бомба упала довольно близко, и все же, это был промах.

Следом за первым самолетом спикировал второй, затем третий, четвертый. Вторая бомба подняла фонтан за кормой буксируемого щита, но третья попала идеально — Дэвиан видел, как она проломила легкие доски. Четвертый самолет отбомбился тоже неплохо: всплеск от падения окатил цель водой. Если бы бомба была настоящая, столь близкий взрыв мог довольно серьезно потрепать вражеский корабль.

«Я ожидал худшего», — мысленно прокомментировал префект Западной эскадры… то есть, нет, теперь уже экспериментальной авианосной флотилии. Западной эскадрой отныне командовал Лагрни Тейран; бывший начальник штаба осуществил, наконец, свою мечту и стал префектом. Дэвиан думал о том, чтобы забрать с запада людей, на которых мог положиться: Илевера Танна, капитана «Атарена» и субпрефекта Вейкара, командующего отрядом линейных крейсеров.

— Что вы об этом думаете, префект Каррел? — поинтересовался начальник штаба флотилии Намир Кардиф.

— Неплохо, — откровенно сказал Дэвиан. — Но недостаточно хорошо. Предстоит очень много работы.

— Как всегда и во всем, префект, — заметил Эверет Трайон, капитан «Азалин».

Ни Кардиф, ни Трайон не выглядели раздосадованными: оба не имели отношения к авианосцам и самолетам. Они служили на линейных крейсерах «особого отряда», и желали доказать, что их корабли не бесполезны, как думали о них Магистр Арин и сам Астиан Верро. Дэвиан понимал: Кардиф и Трайон именно «Азалин» и «Ариану» представляют ядром эскадры. К их разочарованию, на деле все обстояло иначе: линейные крейсеры были нужны лишь для прикрытия авианосцев.

Все три авианосца Дэвиана — «Красотка Тар», «Теофарис» и «Велиона» — следовали позади «Азалин» и «Арианы». Линейные крейсеры шли в кильватер один другому, авианосцы выстроились шеренгой. В настоящем бою их прикрывали бы еще и малые корабли — лидеры и эсминцы, окружив кольцом для защиты от самолетов и — главное — субмарин. Но сейчас эсминцы лишь буксировали деревянные мишени, и ксаль-риумские пилоты отрабатывали атаки. Позднее Дэвиан собирался перейти к тренировочным боям: «Тамария» изображала бы условного противника, «Теофарис» и «Велиона» должны были обороняться и атаковать. Но это — дело времени.

Очередные звенья пикирующих бомбардировщиков зашли в атаку, сбросили бомбы. Были и попадания, и промахи. Но промахов, увы, больше, чем попаданий. Намир Кардиф развел руками.

— Да, нашим парням предстоит еще учиться, — проворчал он. — Пилоты с «Тамарии» так не мазали.

Атаки самолетов с «Красотки Тар» действительно выглядели более зрелищно. Большинство бомб и торпед попадали в цель или, по крайней мере, рядом с ней. Не то, чтобы летчики Северного Флота были обучены плохо, просто требования к ним не соответствовали тому, что представлял себе Дэвиан. Ксаль-риумцы не должны уступать агинаррийцам; побеждать, как известно, нужно не числом, а умением. Тем более что надеяться на численный перевес не приходится: «Тамария», «Теофарис» и «Велиона» вместе несли чуть менее полутора сотен аэропланов, и это было явно не больше, чем состав авиагрупп на кораблях любого из ударных соединений северян. Дэвиан не тешил себя иллюзиями: в том состоянии, в котором сейчас его экспериментальная флотилии, в бою между ним и агинаррийцами из того же «Риокай» у ксаль-риумцев было бы немного шансов на победу.

Работа забирала у Дэвиана все дни без остатка; ему удалось выкроить лишь немного времени, чтобы побыть вместе с Фио. Да и она не могла задержаться: она все еще работала на «Южную Звезду». Она улетела на континент позавчера; само собой, ее возвращение газета превратила в шумную сенсацию. Теперь Фионелла не могла бы пожаловаться на недостаток популярности, хотя Дэвиану не показалось, что ее это радует. Она слишком много рассказала о своих приключениях на Тэй Дженге, да и Дэвиан не настаивал. Если она предпочитала забыть об этом эпизоде, он не собирался ей напоминать.

Среди прочего она упомянула о странных развалинах, которые нашла, странствуя в джунглях Тэй Дженга после побега от сторонников Фронта Свободы. Это звучало загадочно и чем-то напоминало приключенческие романы: экзотические края, опасные люди, загадки древности. Фио хотела рассказать об этом в своих статьях; Дэвиан выслушал ее внимательно но, по правде, не придал этой истории большого значения. Ему было жалко, что она вынуждена улететь так скоро, но времени для досады было немного, и префект вновь с головой погрузился в работу, благо, той хватало с избытком. Увы, ни он, ни Фионелла не принадлежали только себе.

Хуже того, напряжение на северо-востоке явно нарастало. Каннивен, Ниаллен и Геалар наконец-то, после многих децим споров, сформировали свой «сводный флот» — внушительную армаду, которая ожидала приказов в базе на геаларском острове Дукон. Агинаррийцы ответили тем, что перебросили к Тэй Ангу дополнительные силы. Два флота, достойных друг друга, разделяло лишь несколько сотен миль. Восточники на весь мир трубили о том, что Анг — независимое государство, и присутствие вооруженных сил Сегуната на его территориях есть ничто иное, как военная агрессия, а местные правительства, поддержавшие агинаррийцев, не имеют официального статуса. Агинаррийцы в ответ вещали об искренней дружбе, связывающей их с народом Анга, и о своем горячем желании вести мирные переговоры с Югом. Ни те, ни другие не собирались отступать, но и сделать первый шаг не решались. Словом, ситуация становилась все более веселой с каждым днем. Дэвиан чувствовал, что времени в обрез, и старался использовать его с максимальной пользой. Магистр Себастьен Арин, командующий всеми военно-морскими силами на Хатьере, также готовил флот к действию. Он воевал в прошлой Северной Войне и не мог не понимать, к чему идет дело.

Дэвиан с облегчением отметил, что напряженность в отношениях между ним и Магистром идет на спад. Не то чтобы Арин лучился любезностью, но, по крайней мере, и не препятствовал Дэвиану и его флотилии. Пока что префекта устраивало и это.

— Вы думаете, северяне повторят вторжение? — произнес Эверет Трайон.

— Возможно, — не стал отрицать очевидное Дэвиан. — В одном я уверен: с Анга они без боя не уйдут.

— А по мне, пусть бы северяне и восточники грызлись друг с другом, — заметил капитан «Азалин». — Мы тем же геаларцам ничего не должны.

Намир Кардиф согласно кивнул. Большинство ксаль-риумцев относилось к Восточной Коалиции так же. Эта вражда длилась веками; прошлая Северная Война, в которой ксаль-риумцы и восточники были союзниками против Сегуната, ничего не изменила.

— Я бы сказал так же, — сухо ответил Дэвиан, — если бы Хатьера была намного дальше от Тэй Анга, чем Геалар.

На это ни у капитана, ни у начальника штаба не нашлось возражений. Дэвиан тем более не хотел продолжать спор: подобных аргументов он наслушался еще в Палатиане. То, о чем рассуждал Эверет Трайон, не отличалось от высказываний Магистров в Ксаль-Риуме или самого Императора. «Разделяй и властвуй» — старый добрый принцип Империи. Жаль, ксаль-риумским правителям не приходит в голову, что по тем же правилам могут играть и соперники.

Трайон промолчал, как и Намир Кардиф. Дэвиан снова поднес к глазам массивный бинокль и вернулся к наблюдениям за аэропланами в небе. Теперь атаковали торпедоносцы — массивные «Альтакары» один за другим сбрасывали в воду учебные торпеды. Довольно точно, но снова — недостаточно хорошо.

Да, предстоит сделать очень многое.

ГЛАВА 21

Фионелла Тарено была красивой женщиной, не мог не признать Тамрин Каррел. Он хорошо понимал, что кузен нашел в ней. Превосходная фигура, гладкая кожа, блестящие темные волосы, высокие скулы и большие глаза — не случайно анадриэлек считают красивейшими женщинами во всем Дагерионе. Тамрин невольно залюбовался, но одернул себя. В конце концов, даже не будь Фионелла пассией двоюродного братца, он пригласил ее вовсе не для романтического свидания.

— Я хотел бы услышать историю про эти, кхм, руины, — сказал кронпринц, когда, привестствовав даму, проводил ее к круглому столику. — Признаюсь, этот рассказ меня заинтересовал.

Фионелла слабо улыбнулась.

— Не только вас, Ваше Высочество, — заметила она. — Агинаррийцев эта история интересует не меньше. Поэтому они и держали нас в заключении.

— Я знаю. Вам спутник, Дейсел, рассказал мне, — Тамрин серьезно посмотрел женщине в глаза. — Вот именно поэтому я и заинтересован.

— Я мало что могу рассказать, — сказала она в ответ. — Ничего, что вы не услышали бы от Дейсела, Ваше Высочество.

— Называйте меня просто «Тамрин», — позволил он. — Дейсел уже рассказал все, что знал, но когда есть два свидетеля, всегда лучше выслушать обоих. Картина получается более достоверной.

— Я благодарна за все, что вы сделали для меня, принц Тамрин, — девушка слабо улыбнулась. — Дэвиан рассказал, что мое спасение — ваша заслуга. Признаюсь, я предпочла бы забыть о некоторых вещах, которые видела на Дженге, но если вы считаете, что это важно…

— Все, что привлекает внимание агинаррийцев, потенциально важно, — заметил Тамрин. — Расскажите мне все.

Кронпринц сам не знал, почему история Фионеллы заинтересовала его. Точнее, началось все не с подруги Дэвиана, а с ее телохранителя. Агент-гайонец по имени Эйрин Дейсел описал увиденное в руинах старого храма Неведомых Богов своему начальству, но то, разумеется, не придало истории особого значения. Ларина Эдара, главу секретной службы, не интересовали загадки сгинувших цивилизаций, и показания Дейсела могли бы оказаться погребены в пыльном архиве навеки, если бы, практически случайно, эта история не достигла ушей кронпринца. Тамрин не смог бы объяснить, почему это показалось ему важным, но решил лично расспросить сначала Дейсела, а теперь Фионеллу.

— Все произошло совершенно случайно, — начала анадриэлька. — Мы направлялись на север, думали подобраться поближе к линии фронта, когда увидели в небе воздушный бой. Агинаррийцы атаковали и сбили истребитель Фронта Свободы, пилот выбросился с парашютом. Мы нашли его, человек был тяжело ранен и умирал, — Фионелла вздохнула. — Что бы я ни думала о себе, оказалось, я не была готова к подобным зрелищам, — ее пальцы плотнее стиснули подлокотники кресла, но она сразу справилась с собой и вернулась к рассказу. — К нашему удивлению, пилот оказался не дженгцем. Он разговаривал по-геаларски. Упомянул «Тень», и Дейсел догадался что он имеет в виду геаларскую секретную службу «Омбрей». У него же мы нашли карту, где был отмечен этот храм, и решили проверить, что там. Как я сказала, Ваше Высочество: абсолютная случайность.

Случайность ли — задумался Тамрин, но одернул себя: нельзя быть излишне подозрительным. Все хорошо, пока в меру, а неумеренная подозрительность обернется паранойей. Мало ли на свете было самых невероятных стечений обстоятельств? Мало ли великих открытий было сделано по чистой случайности? В конце концов, лет семьсот назад монах по имени Фесс, пытаясь создать новый материал для свечных фитилей, решил попробовать смесь селитры с угольным порошком и серой, а спустя двадцать лет его записи об этом эксперименте попались на глаза военному инженеру Гаю Комерину. То и другое было всего лишь совпадением, но это совпадение повлияло на весь ход истории более чем радикально.

— Мы нашли храм, — продолжала Фионелла. — Там был вход в какую-то подземную камеру, а посреди камеры — что-то вроде колодца. И там кто-то побывал до нас, мы нашли веревочную лестницу. Скорее всего, это были геаларцы. Мы спустились, чтобы узнать, что внизу. Признаюсь, я была… заинтригована, — Фионелла снова улыбнулась. У нее была красивая улыбка; н-да, неудивительно, что Дэвиан так запал на эту женщину.

Тамрин молчал и слушал, как она рассказывает об увиденном. История казалась неправдоподобной; надо думать, поэтому в секретной службе ей и не придали значения. А есть ли оно, значение? Тамрин не взялся бы утверждать наверняка. Все это звучало скорее как эпизод из книги о фантастических приключениях. Вот только Фионелла, даром что журналистка, не казалась Тамрину женщиной, склонной придумывать такие байки. Тем более не стал бы это делать агент секретной службы. А если их рассказ правдив, то… что тогда? Тамрин понятия не имел.

— И вы не смогли пройти дальше? — переспросил он, когда Фионелла подошла к той части, где они столкнулись с невидимой преградой. Дейсел рассказывал о том же, и это было самое интересное во всей истории.

— Нет, — сказала она. — Мы пытались, но воздух становился… — она замолчала, подбирая слова. — Воздух словно делался все плотнее. Трудно было двигаться и дышать, казалось, что даже кровь в жилах густеет и движется с трудом. Мы поняли, что лучше не рисковать.

— И просто ушли назад?

— Да, — подтвердила Фионелла. — Мы решили, что увидели достаточно. В тот момент главным для нас было спастись от дженгцев, а не заниматься исследованиями. Страх пересилил любопытство, — она снова улыбнулась с явной иронией.

Н-да, в приключенческом романе герои обязательно нашли бы способ пройти через завесу. Тамрин задумался над тем, что услышал. Он не был ученым, да и не интересовался наукой, но то, что описывали Дейсел и Фионелла, мало походило на некое естественное явление. Искусственная преграда? Но Тамрин никогда не слышал ни о чем подобном. Невидимая завеса, действующая совершенно непонятным образом. Каким бы профаном в науке не считал себя наследный принц, он был уверен, что описанный пассией кузена эффект поставил бы в тупик и именитых ученых. Вернее, те просто высмеяли бы эту историю, заявив, что такого не может быть уж просто потому, что быть такого не может.

Ну, а если все-таки может, что тогда? Тамрин не верил, что люди могли создать нечто подобное, а кто, кроме людей? С чем же столкнулась тиа Фионелла на Тэй Дженге? С магией Неведомых Богов? Самое простое объяснение. В прошлом этим бы и удовольствовались, и не стали бы забивать голову лишними вопросами; жаль, ныне в магию верят лишь немногие люди, вроде Реджинии. Впрочем, даже супруга кронпринца верила в призыв духов умерших, гадания и предсказание будущего, но не в проклятия древних богов. Тамрин не верил ни во что, предпочитая четкие объяснения туманным речам шарлатанов, вроде ценимого женой Сфальцони, но сейчас надеяться на объяснение загадок не приходилось. В сравнении с Орасом Темпленом, Сегунатом, Коалицией, политикой и войнами вопрос казался второстепенным, но Тамрин привык уделять внимание мелочам. Иной раз, проглядев за великими делами что-то, казалось бы, незначительное, можно дорого поплатиться. Тем более что данный вопрос тоже имеет некое отношение к Сегунату.

— И вы говорите, Фионелла, что агинаррийцев тоже интересует эта история?

— Мы столкнулись с их отрядом неподалеку от храма. И у меня создалось впечатление, что именно его они искали. Позднее, когда агинаррийцы уже задержали нас и допрашивали, они упоминали храм. Выходил, это действительно важно для них.

«Любопытно, — задумался Тамрин. — Геаларцы и агинаррийцы. Те и другие ищут эти, кхм, руины. Вернее, конечно — то, что скрыто под ними».

Их мотивы представлялись очевидными: кто бы ни построил описанные Фионеллой подземелья, он явно превосходил и ксаль-риумцев, и прочих. Не могут же это действительно быть Неведомые Боги! Вымершая працивилизация? Чужаки? Люди пришли на Дагерион извне, значит, могли быть и другие «гости» вроде них? Самое правдоподобное объяснение, но важно не это. Важно, что и геаларцы, и северяне откуда-то узнали об их существовании, и решили прибрать к рукам их наследство. Логично, на их месте Тамрин тоже рискнул бы. Заполучив технологии вроде этого барьера, можно было возвыситься над всеми соперниками.

И что делать с этим? Да ничего, ответил сам себе кронпринц. Слишком мало информации, осталось лишь искать дополнительные сведения. Древним загадкам придется подождать до лучших времен. В конце концов, они ждали много веков. Но будут ли ждать те, кто за ними охотится? Что, если прямо сейчас агинаррийцы ведут испытания найденного в подземельях таинственного сверхоружия. Идея казалась бредовой, но Тамрин не стал бы отвергать никакую догадку. А если агинаррийцы ищут технологии предтеч, принц готов был побиться об заклад, что интересует их именно оружие.

«Остается надеяться, что предтечи были пацифистами», — саркастически прокомментировал кронпринц.

— Я был бы вам признателен, Фионелла, если бы вы не делились подробностями этой истории ни с кем, — сказал он вслух. — Особенно с читателями «Южной Звезды».

— Вот как, принц Тамрин? — она холодно посмотрела на него. — Вам, очевидно, нарвится таинственность?

— Да, я предпочитаю не выдавать преждевременно то, что мне известно, — согласился он.

— Известно слишком мало, — усмехнулась девушка.

— Тем более.

— Такова ваша воля, Ваше Высочество?

— Я мог бы приказать, — кивнул Тамрин. — Мог бы объявить информацию секретной. Но пока что я лишь прошу вас, Фионелла.

Девушка опустила взгляд.

— Вы сделали для меня много, принц Тамрин… моя очередь. Обещаю, что от меня никто не услышит об этом. Что касается «Южной Звезды», у меня достаточно других историй, которые удовлетворят редакцию.

— Прекрасно, — Тамрин улыбнулся. — Рад, что мы с вами понимаем друг друга, Фионелла.

На другой день Тамрину стало не до загадок прошлого. Прайм-канселиор испросил личной аудиенции у Его Императорского Величества; отец призвал Тамрина. Приглашение застало кронпринца врасплох; Тамрин завтракал в обществе Реджинии, когда появился слуга. Император назначил встречу с Темпленом на полдень, и Тамрин не мог дождаться, когда настанет время. Все указывало на то, что прайм-канселиор наконец-то решил раскрыть карты. Очевидно, его встречи с послом Тэраути только теперь дали результат, на который рассчитывал Темплен. К досаде прайм-канселиора, он все еще не мог принимать столь важные решения, не заручившись согласием самого Императора. Очевидно, изменно за этим Темплен и хотел встретиться с отцом. Тамрин догадывался: прайм-канселиор думает, что убедить Императора будет несложно. Нелюбовь Велизара III к радикальным мерам была широко известна, и едва закончившаяся ивирская кампания, прошедшая далеко не столь безупречно, как планировало имперское командование, должна была лишь преумножить осторожность Императора. Предложение агинаррийцев о созыве конференции могло стать удобной возможностью для Велизара вновь переложить бремя решений на других, очевидно, на это и рассчитывает Орас Темплен. И он имеет шансы преуспеть. Запись, добытая секретной службой, рассердила Императора, но Тамрин помнил, как уклончив был отец. Минувшие дни он не заводил разговора о случившемся, и Тамрин терялся в догадках, к чему пришел Император за это время. Не решил ли он, что согласиться с Темпленом будет удобнее? Но главное — чего, все же, добивается прайм-канселиор?

Встреча была назначена в рабочем кабинете самого Императора. Посреди просторной комнаты возвышался длинный стол, за которым могла разместиться дюжина человек, но сегодня их было только трое: сам Велизар Третий, его сын и глава правительства. Темплен выглядел, как обычно, непроницаемо. Догадаться, что у него на уме, было невозможно. Тамрин также натянул на лицо маску полной бесстрастности, и надеялся, что отец не выдаст лишнего. Если прайм-канселиор догадается, что Императору и кронпринцу известно о его планах, это наведет его на подозрения. И заподозрит он, почти наверняка, Девелана, а подставить столь ценного шпиона Тамрин очень не хотел.

Сам Велизар III занял место во главе стола, Тамрин уселся по правую руку от него. Орас Темплен облюбовал себе кресло слева. Кронпринц изучал неподвижное лицо главы правительства, пытаясь увидеть хоть что-то. Хотя бы досаду. Должен же Темплен злиться из-за того, что его планы остаются неосуществимыми без одобрения Императора? Но о чем бы ни думал прайм-канселиор, это никак не отражалось на его внешности. Н-да, скрывать свое настроение Темплен умел лучше, чем Император, да и чем Тамрин тоже. Каменная статуя показалась бы более эмоциональной.

— Итак, — заговорил Велизар III, после того, как Темплен, поклонившись и произнеся положенное привестсвие, занял кресло. — Вы хотели поговорить, прайм-канселиор. Я удовлетворил вашу просьбу. Что вы намерены обсудить?

— Ваше Величество, в настоящее время для Империи основными являются вопросы внешней политики, — Темплен предпочел начать издалека. — Несмотря на успешное окончание ивирской кампании, в мире сохраняется определенная напряженность, и мы должны предпринимать все необходимые меры, чтобы не допустить ее разрастания. Я надеюсь, вы согласны с тем, что новый вооруженный конфликт крайне нежелателен для Ксаль-Риума…

Тамрин смотрел на прайм-канселиора, скрывая раздражение. Только теперь он начал понимать, что чувствовал Дэвиан. Пустопорожняя болтовня действительно выводила из себя.

«Этак я сам скоро стану рассуждать, как вояка вроде кузена», — подумал он. Но факт оставался фактом: выслушивать все, что Темплен нагородит, прежде чем перейдет к делу, ему совершенно не хотелось, и кронпринц решился нарушить каноны дипломатии.

— Очевидно, вы имеете в виду Тэй Анг, — вмешался он, чего, конечно, был делать не должен. Разговор велся между Императором и главой Сената, голос кронпринца здесь ничего не значил.

По крайней мере, прервать красноречие Темплена ему удалось.

— Да, Ваше Высочество, — Орас Темплен кивнул. — В настоящий момент этот архипелаг является средоточием напряженности. Ксаль-Риум должен вмешаться, чтобы взять ситуацию под контроль, пока все не зашло слишком далеко.

— Я не считаю, что это так важно для нас, — заметил Император. — Свары между северянами и восточниками — их личное дело. Не вижу причин, по которым в это должен вмешиваться Ксаль-Риум. Да и вы, прайм-канселиор, не так давно рассуждали о том же, если память мне не изменяет.

— Ваше Величество, вы совершенно правы, — склонил голову прайм-канселиор.

— Тогда о чем речь? — сухо осведомился Велизар.

Темплен кашлянул.

— Вмешательство в возможный конфликт между Сегунатом и Коалицией, конечно же, не в наших интересах, — сказал он. — Но помочь тем и другим избежать конфликта — иное дело, Ваше Величество. Фактически, ни северяне, ни восточники воевать не хотят. Агинаррийцы не забыли, что прошлая Северная Война закончилась их поражением. В Коалиции, в свою очередь, помнят, каких потерь это им стоило. Они предпочли бы разрешить разногласия политическими методами, но события набирают обороты. У политиков свое мнение, но у военных с обеих сторон — собственное; увы, хватает и горячих голов, жаждущих решить все силой. Если ничего не предпринимать, скоро события могут выйти из-под контроля.

— Там что вы предлагаете? — спросил Император.

— Мне кажется, Ваше Величество, есть решение, которое поможет избежать конфликта. Я, как вам известно, в последнее время провел несколько встреч с агинаррийским послом. На последней Одзен Тэраути выдвинул предложение собрать коференцию по вопросу Тэй Анг, где встретятся делегации Агинарры, Восточной Коалиции и Ксаль-Риума для обсуждения статуса архипелага.

— Иными словами, — снова вмешался Тамрин, — агинаррийцы хотят заставить всех признать их власть над Ангом законной?

— Кхм… — кашлянул Темплен. — Можно сказать и так, Ваше Высочество.

— Но вы упомянули про Ксаль-Риум, Коалицию и Агинарру, — Тамрин добавил в голос толику иронии. — Таково предложение Тэраути, и про делегацию от самого Тэй Анга он не говорил, я верно вас понимаю, господин прайм-канселиор? Северяне не намерены оставить право голоса жителям островов, судьбу которых они предлагают решать на конференции.

— Ваше Высочество, вопрос относительно участиля делегации от Тэй Анга… очень спорен, — заметил Темплен. — Суть в том, что в настоящее время ни на одном из пяти островов не существует правительства, которое всеми прочими державами было бы признано легитимным. Про единое правительство всего архиперала я и не говорю. К примеру, мы не признаем Военное Правительство Чрезвычайного Периода на Тэй Дженге. Агинаррийцы, в свою очередь, не признают Дженгский Фронт Свободы, который, к тому же, фактически разгромлен…

— Ими же и разгромлен, — усмехнулся Тамрин.

— Иными словами, — Орас Темплен предпочел проигнорировать его выпад, — участие представителей Тэй Анга только все усложнило бы. Вернее, присутствие делегации Анга сделало бы переговоры заведомо невозможными.

— И что вы думаете о предложении агинаррийцев, прайм-канселиор? — спросил Император Велизар.

— Ваше Величество, эта идея кажется мне весьма здравой. Созыв конференции позволит решить вопрос с Ангом без применения силы, и хотя бы временно снизит напряженность на северо-востоке.

— В теории — да, — сказал Тамрин. — Но что будет на практике? Напомню вам, господин Темплен, что три года назад, когда северяне заняли Тэй Луан, они выступали с похожими предложениями. Мы согласились, и что это дало? Ничего! Луан по-прежнему за ними, а прочие острова Анга получили жалкие три года отсрочки.

— Не могу не согласиться с моим сыном, — кивнул Император. — Все, что произошло в тридцать пятом году, повторяется и теперь. Несомненно, сама идея с этой так называемой «конференцией» затеяна северянами с единственной целью: потянуть время. Боюсь, Тамрин прав и в другом: все повторится вновь. Агинаррийцы продолжат ссорить между собой державы Восточной Коалиции, и встреча обернется багаланом, — Велизар III редко позволял себе столь резкие высказывания. Тамрин понял, что отец по-настоящему зол, но на кого: на северян или на Ораса Темплена?

— Восточники снова ни до чего не договорятся, — завершил Император. — Либо Империи придется брать инициативу на себя, либо мы смиримся с тем, что Тэй Анг де-факто останется частью агинаррийского Северного Братства.

Велизар Третий не упомянул о еще одном обстоятельстве, но намек был вполне прозрачен: в тридцать пятом году Орас Темплен согласился на переговоры с северянами и поначалу занимал жесткую позицию, но затем неожиданно изменил мнение и отступился. Именно это привело к окончательному срыву переговоров. Вероятно, прайм-канселиор уже тогда планировал использовать оккупацию Анга северянами как рычаг давления на Восточную Коалицию. А чего он хочет теперь? Кого, по мнению Темплена, сегодня должна поддержать Империя: восток или север?

Темплен помедлил с ответом. Возможно, он был растерян неожиданным отпором со стороны Императора. Он имел основания ожидать, что идею с переговорами и созывом конференции Велизар III поддержит. Но если прайм-канселиор и был смущен, вида не подавал.

— Безусловно, Ваше Величество, в сложившихся обстоятельствах нет идеального решения, — согласился он. — У предложения агинаррийцев свои недостатки, и совершенно ясно, что Сегунат преследует только собственные цели. Да, Ваше Величество, вы и его Высочество кронпринц всецело правы: им выгодно потянуть время, и они могут на это рассчитывать. Однако мы имеем возможность обратить их же собственные замыслы против них.

— Поясните, — потребовал Император.

— Все просто: если нам удастся склонить на свою сторону тех, кто сейчас колеблется — то есть, анадриэльцев и их единомышленников — мы обеспечим себе несомненный перевес. А такая возможность у нас есть. Тогда мы выдвинем контрпредложение: вернуть Тэй Ангу статус независимого государства и нейтральной зоны, где запрещено размещение любых чужестранных вооруженных сил. Эта идея понравится державам Коалиции и встретит поддержку. В таком случае, агинаррийцам придется оставить не только недавно завоеванные земли, но и Тэй Луан.

Тамрин внимательно смотрел на прайм-канселиора. В этом и заключается его план? Воспользоваться конференцией, чтобы объединить восточников вокруг Ксаль-Риума, и вынудить агинаррийцев уступить? Сомнительно: слишком все очевидно. Северяне не настолько наивны, чтобы поверить в искренность Темплена, когда тот обещал им поддержку. Наверняка они позаботились о гарантиях. Да и потом, оставь агинаррийцы Тэй Анг, восточникам снова станет нечего опасаться, и как долго они будут помнить о союзе с Ксаль-Риумом? В прошлую войну забыли почти сразу после того, как исход ее стал очевиден.

Нет, с точки зрения Темплена, важно, чтобы восточники ощущали постоянную угрозу, а значит, он будет стремиться к тому, чтобы Анг остался за Агинаррой. Но при этом, Темплен не может открыто поддержать северян, если не желает рассориться с Коалицией окончательно. Скорее, снова попытается сорвать переговоры, как было в прошлый раз. Кронпринцу стало даже любопытно: что же на самом деле планирует прайм-канселиор? Наверняка это будет нечто изысканно-гнусное, в стиле преславного Императора Тиверия, да будет земля тому пухом.

— Ваши рассуждения интересны, прайм-канселиор, — признал Император. — Однако даже если Коалиция единогласно выскажется за наши предложения, какие у нас гарантии, что агинаррийцы признают это решение?

— Ваше Величество, согласно действующим международным нормам, решение специальной конференции имеет силу закона, обязательного к исполнению для всех участников упомянутой конференции. Агинаррийцы сами подали такую идею. Если решение будет не в их пользу, им останется либо подчиниться, либо грубейшим образом нарушить все принципы международных отношений. Фактически, это поставило бы их вне закона; любые соглашения, которые связывают их с другими державами, обратились бы в ничто. Это было бы излишне нахально даже по их меркам.

— До сих пор они не жаловались на нехватку нахальства, — заметил кронпринц.

— Нет, Ваше Высочество, я уверен, что они вынуждены будут признать решение конференции, — настаивал прайм-канселиор. — Иное означало бы разрыв дипломатических отношений с Ксаль-Риумом и всеми государствами Восточной Коалиции. Даже Тэй Анг не стоит такого риска.

— Возможно, — заметил Император, — но, господин Темплен, если так, почему агинаррийцы вообще выступили с таким предложением? Они же понимают, что шансы перетянуть Коалицию на свою сторону невелики. Они не стали бы так рисковать, если бы не верили, что могут преуспеть. Очевидно, есть нечто, о чем мы не знаем, и прежде чем принимать окончательное решение, мы должны понять: что это. Какие козыри припрятали в рукавах северяне?

— Это… справедливо, Ваше Величество, — впервые Темплен проявил намек на беспокойство. — И все же, само предложение представляется оптимальным. Боюсь, у нас небольшой выбор: или согласиться, или отказаться, но второе привело бы к еще большему росту напряженности между агинаррийцами и восточниками. И я не уверен, что нам удалось бы при всем желании остаться в стороне от этого.

— Я понимаю, — сказал Император, — и поэтому намерен поступить следующим образом. Вы, господин Темплен, продолжайте переговоры с Тэраути. Подтвердите ему, что предложение созвать конференцию заинтересовало нас. Но тем временем мы продолжим переговоры с восточниками, и пусть агинаррийцы знают об этом. Более того, я, заручившись согласием геаларцев, прикажу флотилии Магистра Себастьена Арина, базирующейся на Хатьере, выдвинуться к острову Дукон, где сейчас находится сводный флот Коалиции.

Орас Темплен кашлянул.

— Но, Ваше Величество, наши корабли возле Тэй Анга…

— Это будет сугубо демонстративный жест, разумеется. Ни при каких обстоятельствах мы не станем ввязываться в драку. Тем не менее, агинаррийцы убедятся в том, что мы готовы оказать поддержку Коалиции, если придется. Они еще помнят прошлую войну и Тиварну, присутствие рядом с Ангом наших кораблей поубавит им спеси. Уверен, так переговоры пройдут более быстро и гладко.

— Ваше Величество…

— Довольно, господин прайм-канселиор, — отрезал Велизар. — Вам я поручаю переговоры, а управление армией и флотом никоим образом не входит в ваши обязанности. Такие решения принимает только сам Император. И я принял решение.

Затворившись от окружающего мира в крошечном «личном кабинете» с застекленной дверью, Фионелла Тарено щелкала клавишами печатной машинки. Она не слишком-то любила печатать, но работа есть работа. Старший редактор требовал очередную статью о ее приключениях на Тэй Дженге: как и следовало ожидать, эта тема приглянулась читателям. Возвращение пропавшей журналистки наделало много шума, продажи «Южной Звезды» подскочили, и господин Варрон, для которого не было в жизни ничего важнее тиража газеты, был совершенно счастлив. Фионелла моментально сделалась его любимой сотрудницей; конечно, она понимала, что это не навсегда. Скоро тема приестся ксаль-риумцам, да и у нее закончатся материалы, и все вернется на круги своя. Но оно и к лучшему, пожалуй.

От долгой работы у Фио уже ощутимо ныли пальцы, но сроки поджимали, а очередная статья давалась с трудом. Не удавалось подобрать нужные слова. Как описать бой в небе, зрелище пары агинаррийцев, забавлявшихся расправой над одиноким дженгским аэропланом, человека с простреленным легким, умиравшего у нее на глазах в луже крови?

Поставив, наконец, финальную точки, она прокрутила валик, достала белый лист, на две трети заполненный ровными строками, положила его к другим и начала перечитывать с самого начала. Машинально отметила, что машинку надо отдать на попечение мастера: «А» выглядела неотличимо от»?». Фио досадливо поморщилась: она любила, чтобы текст выглядел аккуратно, а господин Варрон любил это еще больше. Но текст ее устраивал, пожалуй, после долгих усилий ей удалось искренне передать все, что она видела и чувствовала. Правда, Фионелла не была уверена, что старший редактор с ней согласится. На взгляд Варрона описание могло быть излишне достоверным и мрачным, но Фио не собиралась переписывать статью ему в угоду, и предвидела очередной спор с редактором.

За чтением она не сразу поняла, что не одна в кабинете. Только услышав «деликатное» покашливание, Фионелла вздрогнула, оторвалась от текста и подняла взгляд на человека, стоявшего перед ее столом. Она так увлеклась, что не заметила, как он открыл дверь и вошел. Это был долговязый, костлявый мужчина лет двадцати пяти, в дорогущем пижонском костюме новомодного покроя. Из-за стола Фио не могла увидеть его ноги, но готова была поспорить, что и обут он в туфли, которые стоят больше, чем она зарабатывала за три-четыре децимы.

— Я вижу, вы очень заняты, Фионелла, — с затаенной иронией прокомментировал вошедший.

— Я должны закончить статью, Лукас, — предельно нейтральным тоном отозвалась она. — Господин Варрон хочет видеть ее у себя на столе уже сегодня.

— Да-да, я знаю, — ответил молодой мужчина. — Собственно, я здесь затем, чтобы напомнить. Варрон нервничает… как обычно.

— Можете передать ему, что причин для волнений нет. Я уложусь в срок, — и Фио очень красноречиво уткнулась носом в бумагу.

Мужчина, однако, не спешил оставлять ее наедине с текстом. Он так и стоял рядом, и на его лошадиной физиономии была неприятная улыбка. Впрочем, вся его внешность была неприятной. Единственной привлекательной чертой в Лукасе Фальксе были его деньги. Ну, и положение: он был младшим сыном Маркоса Фалькса, одного из совладельцев «Южной Звезды». Господин Фалькс заставил отпрыска работать в газете на должности помощника главного редактора, полагая, что сие пойдет ему на пользу. Не пошло — ни Лукасу, ни «Южной Звезде». К работе Лукас не питал ни малейшего интереса, предпочитая просаживать папашины денежки в ночных клубах и казино, да еще приставать к женщинам — сотрудницам газеты. Три года назад, когда на «Южную Звезду» свалилось неслыханное счастье в лице хозяйского сынка, Фионелла стала первой, на кого он обратил внимание, причем поганец оказался удивительно настырен. Дело дошло до того, что Фио готова была уйти из «Южной Звезды»; на счастье, за нее вступился господин Варрон, которого Фалькс-старший ценил. Младший получил от папаши внушение и унялся, наконец, зато с тех пор по всему коллективу газеты разошлись слухи, будто бы Фио все-таки спала с ним, а то даже и с Варроном. Она не была уверена, сам Лукас их распустил или кто-то другой, но, в любом случае, имела все причины ненавидеть наглого мерзавца.

— Вы что-то еще хотели мне сказать? — осведомилась она ледяным тоном. — Если нет, то прошу меня простить. Не хочу показаться невежливой, Лукас, но у меня еще много работы.

— О, да, ваши похождения на Дженге, — съязвил он. — Надеюсь, вам понравились настоящие приключения?

— Надеюсь, вам самому не придется увидеть, на что приключения могут быть похожи в действительности, — ответила она. — Могу сказать одно: все это мало походило на то, что вы могли видеть в кинематографе, Лукас.

Он поджал губы: намек Фионеллы был вполне ясен. Как бы ни был Фалькс-младший глуп (а глуп он был, по правде, преизрядно), пропустить насмешку он не мог.

— Ах, да, вы же предпочитаете настоящих мужчин, Фионелла. Настоящих героев, — ядовито заметил он.

— Как и большинство женщин, полагаю, — парировала анадриэлька, придав лицу нарочито невинное выражение. — Вы должны нас понять, Лукас: в мире есть вещи, которые не купишь ни за какие деньги.

— О, я понимаю, — он положил ладонь на стол. — По правде говоря, я не знаю, зачем вам эти статьи про Дженг, Фионелла. Вы могли бы стать знамениты, если бы написали… что-нибудь иное. Ведь вы же теперь, насколько мне известно, особа, приближенная к императорской династии. По крайней мере, к некоторым ее представителям, если слухи не врут?

Фионелла мысленно застонала. Разумеется, о ее отношениях с Дэвианом знали довольно многие, таких вещей не утаишь. Она догадывалась: владельцев «Южной Звезды» предупредили, что о некоторых вещах лучше не упоминать, поскольку в газете предпочитали обходить этот вопрос стороной. Варрон старательно делал вид, будто ни о чем не осведомлен. В «Песни Феникса», в светской хронике, однажды появилась статейка на эту тему, но затем, должно быть, внушение сделали и им, и остальным газетчикам, поскольку больше нигде и никогда об этом не писали. Не писали, но, конечно, знали.

Ей жутко хотелось встать и залепить Фальску-младшему смачную пощечину, а еще лучше — доломать о его голову пишущую машинку. Жаль, что некоторым мечтам не суждено осуществиться.

— К кому я приближена, вас, Лукас, не касается никоим образом, — отчеканила она. — Если же вы намекаете на то, что племянник Императора показался мне привлекательнее сына владельца газеты, то я отвечу откровенно: так и есть. А теперь, если бы вы позволили мне спокойно поработать, я была бы вам крайне признательна.

— Как пожелаете, Фионелла, — буркнул он. — К слову, я ни на что не намекал, но, раз уж вы сами завели такой разговор, могу только посочувствовать. Если вы еще не знали, принц Дэвиан отправляется туда, откуда вы недавно с таким трудом бежали.

Фио невольно вздрогнула.

— Что? — произнесла она. — О чем вы говорите?

— Ах, да, конечно. Вы еще не слышали. Нам только сейчас сообщили, из-за этого Варрон и переживает. Весь флот с Хатьеры перебрасывают к Тэй Ангу, вернее, к северным границам Геалара. Император отдал приказ. Боюсь, эта новость может оттеснить в тень вашу историю, Фионелла, — подпустил напоследок шпильку Фалькс и исчез за дверью.

Фио откинулась на спинку стула. Значит, так? Все же Император решился? Дэвиан думал о такой возможности, но до конца уверен не был. Да и никто не ожидал от Велизара III такого хода. Дядюшка Дэвиана старался избегать радикальных мер, это было общеизвестно, да и восточников он не любил сильнее, чем агинаррийцев. Но Император снова, как и во время ивирского кризиса, решил поиграть мускулами. Однако в Ивире все прошло не так гладко, как ожидали, а что будет на севере? Агинаррийцы — это не ивирцы. Совсем не ивирцы. Если они, как верил Дэвиан, ответственны за все подлые сюрпризы, что ждали ксаль-риумцев в Ивире, что они могут устроить на Анге? О, Юнидеус…

Фио вернулась к статье — что бы ни происходило, ее работу никто не отменял, да и что еще она могля сделать? Не ей дано повлиять на правителей Ксаль-Риума. Фио читала, машинально отмечая места, где следовало внести исправления, но мысли ее сейчас были далеко от статей и газеты…

Иджиме убавила обороты двигателя, бросив истребитель в пике. «Рэйку» стремительно набирал скорость, девушка бросила взгляд на спидометр. Почти шестьсот километров в час. Нужно быть осторожной, не позволить иллюзии всемогущества, которую давал новый истребитель, увлечь себя. Все-таки и у «Рэйку» есть свои пределы, в том числе предел скорости пикирования, на которую рассчитана конструкция.

Но цель была уже близко, в пределах досягаемости. Мишень — планер — тянул на буксире другой самолет. Иджиме выждала еще несколько мгновений, пока расстояние не сократилось до минимума. Таков было один из уроков, который она хорошо освоила на Тэй Дженге: стрелять надо по возможности наверняка. Патронов не так много, чтобы мазать: по четыре сотни к пулеметам и всего по восемьдесят — к пушкам. Разумеется, еще в «Риосен» инструкторы учили курсантов тому же, но, воинстину, никакие наставления не заменят личного опыта.

Наконец, она надавила сразу на обе гашетки, и треск пулеметов над мотором заглушило металлическое рявканье пушек. С минимальной дистанции Иджиме Сетано идеально точно загнала в корпус учебной цели несколько десятков 13,2-миллиметровых пуль и две дюжины 24-миллиметровых снарядов. Был бы это настоящий бой, вражеский самолет превратился бы в груду металлолома от четверти попаданий. Иджиме резко отвернула в сторону, избегая возможного столкновения, и сразу вывела двигатель на полный газ и, изо всех сил потянув рукоять управления на себя, начала набирать высоту. Внезапное ускорение втиснуло ее в бронированную спинку кресла, Иджиме привычно напрягла все мышцы в нижней части тела, чтобы сохранить приток крови к голове. Вскоре перегрузка ушла, и ее взгляд прояснился. Иджиме перевела дух.

Они тренировались с самого первого дня, как вернулись на Айто, и Иджиме чувствовала себя вполне довольной жизнью. «Рэйку» оказался именно так великолепен, как его описывал Мичио — не самолет, а демон, подстать своему имени1. Он был заметно тяжелее «Раймея», и не так проворен на виражах, зато в остальном безупречен. Пятьсот восемьдесят километров в час на трех тысячах метров, почти на сто километров больше — на высоте. Превосходная скорость и скороподъемность диктовала очевидную тактики боя: всегда подниматься выше врага и нападать сверху-сзади. Благо, мощное вооружение позволяло покончить с любым противником единственной удачной атакой.

Первые дни летали с инструкторами, прибывшими с Джангара вместе с несколькими двухместными учебными самолетами. Управление «Рэйку» довольно сильно отличалось от «Раймея», но Иджиме приспособилась быстро. На самом деле, в чем-то оно даже было проще, кое-какие манипуляции, которые раньше приходилось проделывать вручную, теперь доверили хитроумным автоматам. Меньше внимания рычагам и рукояткам — больше небу вокруг. Вскоре пилоты «Дзинкай» уже отрабатывали полеты в одиночку, привыкали взлетать и садиться на новых машинах на тесной палубе авианосца.

— «Стрела-1», это «Стрела-7», — сообщила Иджиме через ларингофон. — Учебные стрельбы закончены, все цели поражены.

— Не спеши радоваться, «Седьмая», — проворчала Митсури. — Вернемся на «Аранами», увидим, что ты там «поразила».

«Ох, все-таки она редкостная брюзга, — подумала Иджиме Сетано. — Хоть и герой, а характер у нее прескверный. Я же знаю, что не промазала».

Миями Митсури может думать что угодно, но Иджиме тоже знала себе цену. В конце концов, ее самолет украшает рисунок золотой двухзубцовой молнии — личный знак, право на который пилот может заслужить, одержав пять побед, что причисляет его к асам. Тэй Дженг не прошел для нее даром. Может, она еще не достигла уровня Миями, но уже не новичок-желторотик.

Эскадрилья развернулась на обратный курс, и вскоре впереди показалась береговая линия, а в нескольких милях он нее — соединение «Дзинкай». Сначала Иджиме увидела белесые линии на серо-синей поверхности моря, затем рассмотрела и корабли. «Аранами», «Хонояма», «Майтори» и «Хайятори» шли ровным строем, развернувшись по ветру; по мере снижения Иджиме распознала «свой» авианосец по большим черным знакам, нанесенным на палубе ближе к носу. Несколько «Рэйку» уже стояли в ряд на палубе у правого борта; их складывающиеся крылья были задраны вверх для экономии места. Иджиме пришлось подождать своей очереди, но, наконец, и она получила разрешение на посадку и зашла с кормы «Аранами». Красные и зеленые маячки с обоих бортов позволяли ориентироваться по высоте и направлению, Иджиме вывела истребитель на глиссаду, сбросила скорость, выпустила шасси. Как ни забавно, именно к новому шасси ей пришлось привыкать дольше всего: после долгой практики на «Раймее» приходилось постоянно напоминать себе о том, что теперь шасси надо убирать и выпускать.

Палуба стремительно приближалась, затем — толчок, когда колеса коснулись деревянного настила, и резкий рывок, когда тормозной гак в хвосте зацепится за трос аэрофинишера. Самолет дернулся, как птичка, влетевшая в паутину гигантской арахнии, и остановился; люди из команды тут же поспешили к нему, чтобы откатить в сторону, освобождая полосу для нового самолета. Н-да, этим парням не позавидуешь, не в первый раз подумала Иджиме, работенка у них та еще. Большой вопрос, кто при посадке рискует больше — пилот или люди из палубной команды. На «Аранами» восемь аэрофинишеров — стальных тросов, протянутых поперек палубы. Если вдруг один из них не выдержит… Бррр! Иджиме мотнула головой, отгоняя от себя картинку, которую нарисовало слишком живое воображение. Лучше разбиться, рухнув с небес, чем быть перерезанной пополам.

Не прошло тридцати секунд, как очередной «Рэйку» заходил на посадку, а Иджиме выбралась из кабины самолета. Механик помог ей избавиться от громоздкого ранца парашюта, и девушка побрела внутрь. Быстро сменив летный комбинезон на обычную форму, она прошла в кают-компанию. Скоро всем предстоит разбор полетов, но прежде у них было немного свободного времени, чтобы выпить стакан аржуса или чая.

В кают-компании она застала Аюми. Напарница-ведомая с печальным видом сидела за столом и потягивала чай из металлической кружки. Недавно Аюми пришлось поплатиться за любовь к суригу2 — угощение, которое она попробовала в ресторане на Айто, оказалось второй свежести, в результате, бедняжка Аюми даже на пару дней угодила в лазарет. Теперь ей было лучше, хотя карие глаза казались еще больше обычного на неестественно бледном лице. Но полеты врач запретил еще на несколько дней.

— Страдаешь? — осведомилась Иджиме.

— Радуюсь отдыху, — сумрачно отозвалась подруга. — Разве по мне не видно, как я сияю от счастья?

— Скорее, просвечиваешь насквозь, — хмыкнула Иджиме.

— Угу… Сдохну от голода, но никогда больше не прикоснусь ни к чему, что при жизни плавало в воде. Как все прошло?

— Нормально. Без инцидентов. Скоро Миями соберет нас для головомойки… я хотела сказать, на разбор полетов. Хотя разбирать особо нечего. Честно, Аюми, я тебе почти завидую.

— Не верю, — вынужденное безделье сделало Аюми довольно-таки сварливой. — Да, кстати. Пока вы там летали, по радио передали кое-какие новости.

— И какие? — Иджиме, налив чаю и себе, устроилась рядом с ней. Другие пилоты-истребители занимали свободные места.

— Касаемо Анга. Наше правительство предлагает общие переговоры для того, чтобы определить, как быть с островами, — в глазах Аюми появился намек на энтузиазм. — Если южане и восточники на самом деле хотят решить все мирным путем, как заявляют, они просто обязаны согласиться!

— Ха! — Кейдзи присоединился к ним двоим. — Согласиться-то, может, они и согласятся, только не верю я, что они откажутся от своих притязаний на архипелаг. Они никогда не смирятся с тем, чтобы Анг стал частью Северного Братства.

— Но, если правительства на всех островах высказались за это, у них нет другого выбора, кроме как признать факт, — возразила Аюми. — Если народ Тэй Анга выбрал союз с нами, они…

— Народ Тэй Анга? — хмыкнул Кейдзи. — Народ волнует только две вещи: чтобы не сожгли урожай, и чтобы никого не забрали в солдаты. До остального им дела нет, впрочем, это мы можем им дать.

— Видишь, Кейдзи — ты сам признаешь, что народ Анга на нашей стороне! — заявила Аюми.

— Народ Анга никого ни на чьей стороне, — пренебрежительно ответил брат. — Они много чего хотят и много на что надеются, но ни за что не станут бороться. За десятки лет, пока их острова делили все, кому не лень, они привыкли смиряться с любой властью и плыть по течению. Мы — значит, мы. Восточники — значит, восточники. Южане — значит, южане. Но ни Коалиция, ни Ксаль-Риум не заинтересованы в том, чтобы оставить Анг нам.

— И что с того, Кейдзи? — спросил другой пилот, Ойкити, сидевший за соседним столиком. — Мы, к слову, воевали на Дженге! Кое-кто из наших там и погиб. И мы не можем теперь отступиться!

— Я и не говорю, что мы отступимся. Я лишь говорю, что от этих переговоров никакой пользы не будет.

— Кто знает… — пожала плечами Иджиме. — Уж точно, дядюшке Морите придется очень постараться, чтобы убедить восточников и северян признать наши права на Анг, — она усмехнулась. — Словом, Аюми, лучше бы ты скорее поправлялась. Сдается мне, недолго нам осталось наслаждаться покоем на Айто.

— Угу, — рассмеялся Ойкити. — Так и просидишь в лазарете, пока мы будем бить восточников, Аюми.

Несчастная девушка только скривилась.

— Не переживай, — поспешила успокоить ее Иджиме. — Если наши дипломаты об… кхм, не преуспеют, врагов на всех хватит.

1 Рэйку — в агинаррийской мифологии демон ветра, насылающий ураганы и грозы.

2 Суригу — блюдо из маринованной рыбы с овощами.

ГЛАВА 22

Вытянувшись по стойке «смирно», Дэвиан Каррел ждал, пока оркестр доиграет геаларский гимн. Дэвиан стоял на шаг позади Магистра Себастьена Арина, по правое плечо от него. Дальше плотными шеренгами выстроилась команда линкора. Напротив неподвижно замерли геаларцы, возглавляемые худым мужчиной средних лет в гражданском костюме. Прибытие имперской эскадры геаларцы сочли делом такой важности, что приветствовать их явился сам Председатель Конвента, гражданин Морис Кальбер. Позади Кальбера в одну шеренгу выстроились высшие офицеры сводного флота. Геаларцев в светло-голубой парадной форме возглавлял рослый, плечистый адмирал Ламбрен. Каннивенцев в белых мундирах — вице-адмирал Гервинт нар Таркаас, сухопарый мужчина лет пятидесяти. Самыми яркими были ниалленцы; их ярко-синюю форму украшало красные и золотые позументы. Над ниалленцами старшим был вице-адмирал Беридос Таморэ — немолодой, коренастый, с аккуратными бакенбардами и короткой бородой. Дэвиан знал, что наиболее опытен был Ламбрен, принимавший активное участие в Северной Войне; нар Таркаас также воевал в те годы, а вот Таморэ большую часть жизни занимал должности в службах снабжения, и адмиралом флота сделался лишь недавно по прихоти кого-то из влиятельных ниалленских магнатов, которому чем-то насолил прежний командующий. Еще Дэвиан знал, что три адмирала, совместно возглавляющие флот, между собой не ладят, так что соединенные силы Коалиции «соединенными» были только на словах. В общем, все очень весело, скучать не придется.

Когда музыка смолкла, Морис Кальбер, разумеется, завел речь.

— Друзья мои! — начал Председатель. Госол у него был звучный. — Я счастлив приветствовать вас в Геаларе. Много лет нашу Республику и Ксаль-Риумскую империю связывают союзные и, более того — дружеские отношения, — Кальбер картинным жестом раскинул руки. — Совместными усилиями мы остановили агрессию Сегуната Агинарры в прошлую войну, и я верю, что возрождение нашего военного союза позволит поставить на место обнаглевших агрессоров, которые, видимо, забыли прошлый урок…

Касаемо «дружбы» Кальбер, конечно, изрядно преувеличил, как и полагается политику, да и про «совместные усилия» завел речь зря. Дэвиан не мог видеть лиц своих коллег-офицеров, но заметил, как стоявший впереди Себастьен Арин слегка напряг плечи, выдав недовольство. Для геалара Северная Война прошла бесславно, своей свободой наголову разгромленная Республика была обязана ксаль-риумцам. То, что гражданин Председатель теперь ставил Геалар наравне с Империей, никому из ксаль-риумских военных не пришлось по вкусу; Дэвиан сам ощутил раздражение. Кальбер тем временем продолжал, и, снова — как подобает политику, говорил он долго. Большую часть речи Дэвиан пропустил мимо ушей, рассматривая флот союзников. Корабли под геаларскими, каннивенскими и ниалленскими флагами выстроились двумя длинными колоннами; надо признать, это производило впечатление. Соединенные силы трех держав численно не уступали флоту, который Агинарра стянула к Тэй Ангу, а вместе с ксаль-риумской флотилией преимущество становилось явным. Вернее, стало бы явным, если бы к трем адмиралам восточникам не прибавились ксаль-риумский Магистр и префект (без ложной скромности Дэвиан Каррел прибавил и себя к числу командиров), и у каждого было собственное мнение и свои взгляды на то, что делать дальше.

Наконец, для команды корабля прозвучала команда «Вольно!» Матросы и офицеры начали расходиться, а Дэвиану, Магистра Арину и нескольким офицерам из его штаба пришлось составить компанию восточникам. Их представили командующим соединенными силами. Каннивенец нар Таркаас и ниалленец Таморэ держались нейтрально, но командующий геаларским флотом сухо процедил формальное приветствие, глядя при этом на ксаль-риумцев с плохо скрываемой неприязнью. Ламбрен недолюбливает имперцев? Об этом Дэвиан не знал. Час от часу не легче. Н-да, вот тебе и «соединенные» силы!

— Для меня большая честь познакомиться с победителем Ивира, — рядом с Дэвианом оказался Морис Кальбер. — Ваше Высочество, примите мои заверения в моем искреннем уважении к вам и к вашему августейшему дяде, Императору Велизару Третьему.

— Я также рад встрече, — дипломатично ответил Дэвиан. — Император просил меня передать от его имени самые благие пожелания народу Республики.

— Польщен, — улыбнулся Кальбер. Глава Конвента выглядел искренне довольным, в отличие от мрачного Ламбрена. Для Кальбера, как для политика, присутствие ксаль-риумской эскадры представлялось важным козырем на предстоящих переговорах с агинаррийцами.

— Ваши успехи в Ивире на слуху у всех, Ваше Высочество, — заметил Председатель. — Если, кхм, кризис в Анге перерастет в нечто большее, уверен, вы вновь покажете миру могущество ксаль-риумского флота.

— Я буду делать все, к чему обязывает меня долг, — отозвался Дэвиан. — Надеюсь, однако, что драки удастся избежать.

— О, безусловно, все мы стремимся к этому, — согласился Кальбер. — К счастью, Агинарра согласна на переговоры; более того, северяне, как вы, должно быть, знаете, предложили созвать особую конференцию для решения спорных вопросов.

— Да, я наслышан, — коротко сказал Дэвиан.

— Это позволяет надеяться на благополучное разрешение спора, — у Дэвиана не создалось впечатления, что Председатель Кальбер сам уверен в том, что говорит. — Северяне осознают, насколько опасен для них союз между Империей и Восточной Коалицией. Они хотят войны не больше, чем мы.

— Однако с Анга уходить не спешат, — заметил Дэвиан.

— Конечно же, они хотят выторговать для себя выгодные условия, — кивнул геаларец. — Вероятно, в чем-то придется им уступить, но в главном позиция Республики однозначна: северяне должы оставить Тэй Анг. Надеюсь, — с явным намеком проговорил он, — все наши союзники разделяют эту точку зрения.

— Император осознает серьезность ситуации, — уклончиво ответил Дэвиан.

Кальбер переключил внимание на Магистра Арина и адмирала Ламбрена, Дэвиан обменялся несколькими ничего не значащими фразами с офицерами-ниалленцами. Те тоже пытались исподволь выяснить, насколько серьезно настроены ксаль-риумцы, Дэвиану пришлось отделываться отговорками. Не мог жу он открыто признать, что понятия не имеет, чего хотят в Палатиане. Тамрин связывался с ним, но не смог сообщить ничего определенного. Император добивался своего, прайм-канселиор — своего — а сенаторы с элигендами, как обычно, ссорились. В общем, весело.

Наконец, все офицеры — ксаль-риумцы, ниалленцы, геаларцы и каннивенцы — прошли в комнату тактического планирования. Здесь на столах уже ждали карты с заранее нанесенными отметками. На островах Анга красные символы отмечали аэродромы и военные базы. Иголки с алыми флажками обозначали агинаррийские эскадры.

— Не будем терять время на разговоры, господа, — перешел к делу Себастьен Арин. — Политики успеют наговориться, а наше дело — флот.

— У вас неплохие сведения, Магистр, — заметил Ламбрен, изучая карту с отмеченными позициями агинаррийцев.

— Наши люди проделали хорошую работу, — согласился Арин. — Итак, главные силы агинаррийцев сейчас возле Тэй Луана. Это дивизион линейных крейсеров, на «Хагеши» поднял флаг сам вице-адмирал Сэмадзу Такэми, командующий военно-морскими силами северян на Анге. Там же новое ударное соединение «Сэнкай» и третий линейный дивизион. Вторая половина их флота базируется на Тэй Файяде. Это два дивизиона устаревших линейных кораблей и соединения «Тэйкай» и «Риокай».

— Почти весь их флот, — проворчал Ламбрен. — Удивительно, что сама Сетано не явилась на Анг возглавить его.

— Она вполне может отдавать приказы и из Тсубэ, — заметил Дэвиан.

— Все же отсутствие командующей Объединенным Флотом, в некотором смысле — добрый знак для нас, — заметил ниалленец Беродис Таморэ. — Это можно понимать и так, что агинаррийцы не хотят затевать драку.

— Понимать можно по-всякому, — отрезал Ламбрен. — Но я скорее поверю в то, что солнце может взойти на западе, чем в то, что эти северные ублюдки побоятся воевать. Они кто угодно, но только не трусы. И, признаюсь, я не буду огорчен, если они полезут в бой. У нас достаточно сил, чтобы одержать верх, и я бы не отказался устроить северянам трепку, на которую они напрашиваются.

— Говорите за себя, адмирал, — сухо заметил Таморэ. — Что касается ниалленцев, приказы, отданные Сенатом, предельно ясны: не ввязываться в бой, если только агинаррийцы не нанесут первый удар.

— То же самое приказала мне Ее Величество Теодора, — добавил нар Кааринт. — Поэтому, Ламбрен, давайте не будем потрясать кулаками, а поговорим о конкретных вещах. Магистр Арин, префект Каррел. Я не ошибусь, предположив, что и вам не дозволено вступать в бой иначе как в целях самозащиты?

— Император не желает развязывать конфликт, — сказал Себастьен Арин.

— Как видите, Ламбрен, никто не разделяет вашего настроения, — усмехнулся каннивенец. — Тем не менее, мы здесь, и северяне должны видеть, что мы готовы сражаться, если они не оставят нам иного выбора.

— Магистр, — геаларский адмирал посмотрел на Арина. — Я уверен, вы предупреждены, что база на Дуконе не может принять вашу эскадру? Соединенные силы слишком велики для нее, всем кораблям и так не хватает места.

— Мне это известно, — равнодушно сказал Арин. — Все оговорено, адмирал Ламбрен. Местом базирования моих сил будет якорная стоянка Панэ-Кайоль.

— Да… — Ламбрен кашлянул. — Итак. Я с… коллегами, — он бросил быстрый взгляд в сторону нар Таркааса и Таморэ, — обсудил возможный план действий. Мы должны продемонстрировать Агинарре нашу готовность, поэтому я предлагаю вывести флот как можно ближе к морским границам Тэй Анга. Временно мы можем расположиться у островов Синьян, — его толстый палец уткнулся в карту. — Это наиболее удобное место.

— Я бы не был в этом так уверен, — заметил Дэвиан.

— Почему, префект Каррел? — поинтересовался нар Таркаас.

— Это слишком близко к границам Тэй Анга, — поясинил Дэвиан. — Посмотрите, господа: на южном побережье Тэй Файяда и Тэй Карна агинаррийцы обустроили военные ародромы. Довольно много, и, если верить донесениям разведки, туда стянуты мощные воздушные силы. Острова Синьян в пределах их досягаемости. Если начнется драка, мы окажемся в большой опасности. Агинаррийцы могут быстро собрать возле Карна все свои ударные соединения. Нас будут бомбить самолеты и с авианосцев, и с береговых аэродромов. Это будет очень похоже на недавний бой в Ивирском Море, о котором сегодня упомянул Председатель Кальбер, только в положении ивирцев окажемся мы.

Ламбрен скептически хмыкнул и сказал:

— Но мы не ивирцы.

— Мне кажется, все люди одинаково смертны, — заметил Дэвиан с ноткой вызова. Геаларец ему не понравился, и это явно было взаимно. — И если придется вступить в бой, я не хочу биться на вражеском поле.

Ламбрен поджал губы. Гервинт нар Таркаас выглядел бесстрастно, но ниалленец Таморэ казался встревоженным. Именно он нарушил молчание:

— Что вы предлагаете, принц Дэвиан?

— Все очень просто: мы не должны подходить к пределам Тэй Анга так близко, чтобы агинаррийская авиация могла нас достать. Если верно то, что нам известно о тактико-технических характеристиках их самолетов, большинство из них вполне могут дотянуться до нас за три-четыре сотни миль, а некоторые — и дальше.

— Так далеко? — усомнился нар Таркаас. — По нашей информации, радиус действия большинства их аэропланов — не более двухсот, может быть, двухсот пятидесяти миль от аэродрома.

— Это явное преуменьшение, — поддержал Дэвиана Себастьен Арин. — Имперской разведке доподлинно известно, что при проектировании своих аэропланов северяне уделяют особое внимание дальности.

— Пусть так, — заметил Ламбрен. — Но как мы, по вашему мнению, должны поступить, господа?

— Держаться где-нибудь в районе островов Керьедо или Фар Дана, — сказал Дэвиан, не глядя на карту. Все время плавания от Хатьеры он провел, оценивая возможные варианты развития событий и совещаясь с Арином. После нескольких споров Магистр согласился с большинством предложений Дэвиана.

— Эти острова достаточно далеко от Анга, — пояснил Дэвиан. — Кроме того, там геаларские аэродромы — дополнительное прикрытие для нас. Если агинаррийцы решатся на нападение, им придется использовать только палубную авиацию. Совместно у нас шесть авианосцев против восьми, и еще самолеты наземного базирования. Северянам не так-то просто будет нас уничтожить.

— Но упомянутые острова слишком далеко от Тэй Анга, — сухо сказал адмирал Ламбрен. — Если мы поступим согласно вашему плану, принц, агинаррийцы решат, что мы их боимся. Сама идея с нашим «сводным флотом», господа, сводится к демонстрации силы. Едва ли мы сможем убедить северян в нашей силе, если позволим себе проявить робость.

— Не робость, — возразил Себастьен Арин, — но осмотрительность. Я всецело согласен с префектом Каррелом: мы не должны подставляться под воздушные атаки. У нас превосходство в числе тяжелых кораблей, но агинаррийцы сделали ставку на авианосцы, и как показал опыт войны в Ивире, это грозное оружие. В случае гипотетических боевых действий, — Магистр сделал ударение на слове «гипотетических», — с нашей стороны разумнее будет прежде истощить силы агинаррийской авиации, и только потом переходить в наступление. Иначе мы рискуем оказаться прескверном положении, господа. Корабли северян даже не покажутся на горизонте, они будут держаться вне пределов нашей досягаемости и слать волну за волной ударные самолеты. Префект Каррел проделал так в Ивире, и того же нужно ждать от агинаррийцев.

Дэвиан промолчал: Арин верно оценивал ситуацию. Хоть он, как и большинство ксаль-риумских офицеров, сомневался в возможностях палубной авиации, все же он согласился с доводами Дэвиана. А Дэвиан, после опыта боев в Ивире, не сомневался: за ней будущее. Отныне в морской войне побеждает тот, кто господствует в небе; очень жаль, что первым осознал это потенциальный противник. Прежний командующий Объединенным Флотом, Фусо Итоми, всеми силами продвигал строительство авианесущих кораблей и добился успеха, Ниора Сетано продолжила его работу. В результате, несмотря на явный численный перевес соединенных сил Империи и Коалиции, Дэвиан Каррел не был уверен, что реальное превосходство на их стороне. Дэвиан честно признавался себе, что боится того, что может произойти, если политики так и не придут к соглашению.

— Осмотрительность или робость — неважно! — резко возразил Ламбрен. — Мы должны действовать решительно, господа. Коль скоро наши правительства намерены испугать северян… — геаларец усмехнулся. — Они не испугаются, если увидят, что мы пытаемся держаться от них подальше. Что касается риска — да, он существует. Но когда военная служба не вынуждала людей рисковать?

— Ксаль-Риум не будет рисковать флотом ради пустой бравады! — заявил Себастьен Арин. — Адмирал Ламбрен, я уже провел переговоры с командующим Северным Флотом и с Палатианом. Мне дан приказ: не приближаться к Тэй Ангу ближе чем на шестьсот миль. И я согласен с префектом Каррелом: ксаль-риумский флот останется возле острова Фар Дана. Также, от имени имперского генерального штаба, я настоятельно рекомендую нашим союзникам последовать нашему примеру. Я не вправе никому из вас приказывать, но прошу подумать над рекомендациями Ксаль-Риума.

«Неудивительно, что в Палатиане одобрили мою идею, — ядовито подумал Дэвиан. — После Сафири там не забывают об осторожности», — но он сомневался, что удастся убедить и восточников. Ламбрен, по крайней мере, выглядел так, словно скорее позволил протянуть себя под килем, по старой доброй морской традиции, чем согласился с требованиями ксаль-риумцев. Что он затаил против Империи, любопытно? Вице-адмирал нар Таркаас тоже не выглядел убежденным, хотя Таморэ явно колебался.

Магистр Арин продолжал спор с геаларским адмиралом. Дэвиан отвернулся к иллюминатору, чтобы «союзники» не видели мрачную улыбку на его лице. Да, воистину, ближайшие дни обещали быть… нескучными.

— Пришел очередной рапорт от Такэми, — Масахиро Оми полез в папку. — Все без изменений.

— Даже не знаю, радоваться этому или огорчаться, — проворчала Ниора Сетано. — Оставьте рапорт, я просмотрю. Что-то еще?

— Нет, командующая, — Оми встал из-за стола. — Будут новые распоряжения?

— Нет, ничего, — Ниора мотнула головой. — Все, что можно, уже сделано. Дальнейшее зависит не от нас, а от господ из Риогиру.

Ниора уже отправила брату несколько телеграмм и получила ответ. Морита выражался уклончиво, из чего женщина заключила, что он сам растерян и не знает, чего ожидать. Очень предсказуемо: похоже, политики, как обычно, заигрались. Северяне, южане, восточники — все играли в собственные игры и строили собственные планы, но стоило этим планам столкнуться, все стремительно обернулось хаосом. Как обычно. Теперь все отчаянно ищут выход. Сегунату невыгодно воевать с югом, но и соперникам война с Севером не нужна. Восточная Коалиция раздроблена, а Ксаль-Риуму война с Ивиром обошлась недешево, ввязываться в новый конфликт имперцы не захотят. Если только события окончательно не выйдут из-под контроля.

«Удачи, Морита, — подумала Ниора. — Постарайся как следует, чтобы нам не пришлось воевать со всем миром», — хотя чем дальше, тем более мрачно тайрё смотрела на будущее. Слишком многое накопилось между Севером и Югом за четверть века, минувшие с прошлой войны. Раньше или позже этот нарыв должен был прорваться…

Пока что приказы из столицы были однозначны: сохранять боевую готовность, вести наблюдение за восточниками и ксаль-риумцами, но в драку не лезть и всячески избегать любых действий, которые могут быть расценены как провокация. Ниора была уверена, что и соперники получили такие же инструкции от собственных правительств. И вот, флоты караулили друг друга, как два дограна, встретившиеся возле туши и оскалившие зубы в боевой стойке. Глухое рычание рвется из груди, налившиеся кровью шейные гребни окрасились в предупреждающе-алый, все мышцы напряжены до предела, но ни тот, ни другой зверь не решается первым броситься в бой. Пока не решаются, но что случится в следующую секунду. Слишком уж аппетитна добыча, чтобы уйти и оставить ее сопернику.

Восточники и южане собрали внушительную армаду. Двадцать линкоров и линейных крейсеров против четырнадцати агинаррийских, шесть авианосцев против восьми. Соотношение сил совсем не очевидное. У соперников превосходство в численности, но Объединенный Флот успел подготовиться к встрече. Сотни самолетов стянуты на аэродромы на островах Тэй Анга. На Луане ждут в своей базе десятки подводных лодок, минные заграждения заранее поставлены на пути вражеского наступления. Если южане все-таки решатся, у агинаррийцев есть, чем их встретить. И все же, лучше бы не решились.

Между их командирами по-прежнему не было согласия. Эскадры Геалара, Ниаллена и Каннивена выдвинулись далеко на север, к самым морским границам Тэй Анга, тогда как ксаль-риумцы остались гораздо южнее. Ниора тоже вынуждена была разделить свои силы. Сэмадзу Такэми с четырьмя линейными крейсерами и тремя авианосцами соединения «Сэнкай» остался близ Тэй Луана и держался южнее острова, угрожая ксаль-риумцам, тогда как «Тэйкай» и «Риокай», а также дивизионы старых линкоров прикрывали Карн и Файяд от кораблей Коалиции. Если все-таки что-то начнется, Ниора планировала нанести несколько ударов с воздуха и спровоцировать противников на контрнаступление. Минные заграждения, ночные атаки эсминцев и торпедных катеров, самолеты и подводные лодки должны были ослабить флот южан, прежде чем в бой вступят главные силы. Ниора оценивала шансы на успех как высокие, но что будет дальше? Даже если удастся уничтожить собранные южанами силы целиком, в чем она сомневалась, все равно, они сохранят достаточно кораблей, чтобы продолжать войну. Если бы удалось, нанеся первый удар, заставить соперников сесть за стол переговоров, было бы лучше всего, но в такую возможность Ниора не верила.

Она углубилась в чтение. Сэмадзу Такэми выражадся лаконично; впрочем, ничего нового действительно не произошло. Все по-прежнему: южане и северяне караулят друг друга и ничего не предпринимают, пока политики вещают о переговорах и конференциях. Ну-ну… Ниора была почти уверена, что очень скоро из Кинто придет сверхсекретная директива от Сегуна: нанести упреждающий удар. Она отдала бы многое за то, чтобы ошибиться, но не могла избавиться от ощущения, что дело идет именно к этому.

— Будет война? — неожиданно спросила Реджиния.

Тамрин посмотрел на жену. Та стояла у раскрытого окна, опустив голову, прикрыв глаза и сложив ладони пред грудью, словно в молитве. Тамрин видел тревогу, почти страх на ее смуглом лице.

— Я не знаю, — честно сказал он.

— Неужели снова? — невысокая анадриэлька грустно вздохнула. — Только что закончилась война в Ивире. Неужели мы так быстро забыли, сколько людей там погибло? Кто-то хочет, чтобы это повторилось?

— У нас может не остаться иного выбора, — резковато ответил Тамрин. — Мы не можем игнорировать то, что делают агинаррийцы.

— Я почти слышу твоего двоюродного брата, — в голосе Реждинии тоже послышались сухие нотки. — Так рассуждает Дэвиан.

— И он прав, — заметил Тамрин.

— Он просто видит только то, что ему хочется, — возразила Реджиния. — Навэль Каррел прославился победами над северянами. Дэвиан хочет повторить путь отца.

— Ты удивишься, Реджиния, но Дэвиан хочет войны меньше, чем многие другие, — сказал кронпринц. — Мы сделаем все возможное, чтобы не доводить до крайних мер, но… — он безнадежно поморщился.

— Ты сам не веришь в то, что говоришь, — Реджиния вздохнула.

Тамрин не ответил, отвернулся от жены, чувствуя раздражение. Принц понимал, что его рассердило: Реджиния была слишком близка к истине. Тамрин действительно не знал, во что и верить. Казалось, никто не хотел воевать — ни с той, ни с другой стороны, и при этом все вели дело к войне. Это было хуже, чем в Ивире — там, по крайней мере, Тамрин мог понять мотивы и намерения различных клик, добивавшихся начала войны, но здесь… Впечатление было такое, что никто просто ничего уже не контролировал.

Переговоры, конечно, велись; Агинарра открыто выступила с предложением созвать конференцию. По настоянию прайм-канселиора, Империя поддержала инициативу; отец согласился с доводами Ораса Темплена. Затем примкнули и анадриэльцы, мотивация которых была совершенно непонятна. Они не любили северян и не любили собственных соседей по Коалиции; Тамрин терялся в догадках, чью сторону они примут, в конечном итоге. Возможно, анадриэльцы просто устроят торг — кто больше предложит им, тот и заручится их голосом. В любом случае, от того, за что выскажется Анадриэйл, зависит, как будут голосовать Танвер, Керрат и Легран. Словом, предстоящие «переговоры», по мнению Тамрина Каррела, больше всего будут напоминать аукцион, и главным лотом, выставленным на продажу, станет многострадальный архипелаг Тэй Анг. В «Путеводной Звезде» уже рисовали карикатуры на эту тему: дюжина обжор потирает руки и сладострастно облизывается, собравшись вокруг аппетитного пирога. Надо отдать художнику должное: нарисовано было остроумно и по существу.

— Нам не нужна эта драка, — проворчал кронпринц. — И никому не нужна.

— В самом деле? — Реджиния иронически выгнула бровь. — Если так, почему все ведут себя, словно стая голодных венатов, дорвавшаяся до туши ариетема?

Тамрин вздохнул. Реджиния была вовсе не глупа, и хорошо понимала, что происходит вокруг нее. Иногда могло показаться, что ей ни до чего нет дела, кроме музыки и театра; чаще всего анадриэльская инфанта действительно предпочитала держаться подальше от политики ксаль-риумского императорского дома. Но это не значит, что она не разбиралась в таких вещах. Сейчас супруга определенно попала в десятку.

— Верно, туша слишком аппетитно пахнет, — сказал Тамрин. — К слову, о наших венатах. Как, по-твоему, поведут себя анадриэльцы?

Реджиния невесело улыбнулась.

— Ох, Тамрин, я бы сказала тебе, что думает моя мать, но она держит свои мысли при себе. Мы переписываемся, да, — не стала скрывать она. — Но матушка мало рассказывает и много расспрашивает.

— В самом деле? — кронпринц бросил на жену острый взгляд. — И что ты ей говоришь?

— То же, что и тебе. Правду. Ведь ты делишься со мной тем, что знаешь, не больше, чем она, — в голосе Реджинии была обида. Принцесса вздохнула. — Ладно, я все понимаю. Государственные секреты, а между Ксаль-Риумом и Анадриэйлом никогда не было доверия. Вот и мать мне не доверяет, и потом, ты же знаешь: она не может приказывать собственным министрам.

Это было правдой, в Анадриэйле, в отличие от Ксаль-Риума, у монарха не осталось реальной власти. Роль королевы Ренальды сводилась к тому, чтобы подписывать бумаги, составленные кабинетом министров. Главой кабинета был Дориано Бельгранни, такая же продувная бестия, как Орас Темплен. Он не выдаст своих намерений даже ближайшим союзникам, пока не сделает ход.

Место для проведения будущей конференции уже выбрали: Долаан, столица Шайоры — небольшого островного государства западнее имперского континента. Шайора считалась нейтральной державой, так что, после недолгих споров, все сошлись на том, что Долаан — наилучшая из возможностей. Шайорское правительство, поколебавшись, дало согласие. Шайорцам явно не хотелось каким-либо образом впутываться в дела северян, южан и восточников, но возражать они не рискнули. Выдвинув, впрочем, одно условие: они соблюдают абсолютный нейтралитет. Предоставляю место, и ни во что не вмешиваются.

Сложнее было определиться с датой. Требовалось еще сформировать делегации; словом, пока сошлись на том, что дату начала конференции следует назвать в течение децимы. Очередная отсрочка; надо полагать, агинаррийцы были довольны. Пока что переговоры были временно приостановлены, соперники приняли на себя обязательство не предпринимать никаких агрессивных действий вплоть до 22 Осени — дня, когда должно быть принято окончательное решение относительно конференции. Флоты оставались в полной готовности, но прекратили демонстративные «маневры» в опасной близости от границ Тэй Анга. Разумеется, все клятвенно заверяли друг друга в своем искреннем миролюбии и (опять-таки, разумеется) никто никому не верил. Воистину, танцы с факелом возле пороховой бочки. Искры так и сыплются во все стороны. Когда бабахнет? Только вопрос времени.

— Ты так и не смогла призвать душу Данаи, Реджиния? — саркастически осведомился кронпринц. — Честное слово, ее дар нам бы сейчас очень пригодился.

— Не нужно иронии, Тамрин, — серьезно ответила она. — Я знаю, как ты относишься к моим увлечениям, но есть вещи, с которыми лучше не шутить. Во что бы ты не верил. А потом, — она вызывающе смотрела ему в глаза, — во имя Творца и пророков его, чтобы разобраться в том хаосе, который вы все устроили, даже таланта Данаи было бы недостаточно!

На это Тамрин не нашел, что возразить.

ГЛАВА 23

Адмирал Жером Ламбрен вышел на палубу. Дело шло к полудню, солнце, повисшее в зените, ощутимо припекало, но дувший с севера свежий ветер развеивал зной. Геаларская эскадра держалась в двенадцати милях к северу от острова Бельтано, до побережья Тэй Файяда отсюда было чуть меньше трехсот миль. Союзники — ниалленцы и каннивенцы — оставались в пределах видимости, хотя все три эскадры оставались отдельно друг от друга.

Ламбрен развернулся, чтобы увидеть корабли, идущие следом за флагманским «Редутэлем». Пять линкоров выстроились одной колонной: следующий за флагманом «Бравьер» был однотипен «Редутэлю» — соропятитысячетонный корабль с девятью 384-миллиметровыми орудиями главного калибра, три других были модернизированными дредноутами, построенными почти двадцать лет назад, но все еще оставались грозными кораблями. Наконец, замыкал строй «Мэджин», авианосец, легко узнаваемый, благодаря огромным размерам и гладкой палубе без надстроек.

Как всегда, при виде его Ламбрен скривился от раздражение, настроение адмирала-геаларца, с утра державшееся на отметке «неплохое», резко упало. «Мэджин» мог бы стать превосходным кораблем; изначальнео он пректировался как линкор. Он, однотипный «Бернье» и третий корабль, запланированный к постройке, должны были стать лучшими линкорами в мире. При стандартном водоизмещении в пятьдесят шесть тысяч тонн, они были бы вооружены новейшими орудиями калибром 432 миллиметра — ни у ксаль-риумцев, ни у агинаррийцев ничего подобного не было. Но планам геаларского флота не суждено было осуществиться: имперские шпионы выведали истинные характеристики кораблей, после чего ксаль-риумцы очень быстро добились созыва проклятой Легранской Конференции 1929 года, которая определили ограничения на характеристики всех новых кораблей. Линкоры типа «Мэджин» не соответствовали этим ограничениям, а Конвент, вопреки настояниям флотского командования, пошел на поводу у ксаль-руимцев и отказался от строительства. Третий корабль серии, так и не получивший собственного названия, разобрали на металл, но постройка «Мэджина» и «Бернье» зашла уже настолько далеко, что пускать их на слом было жалко. В конечном итоге, сошлись на том, что корабли будут достроены в качестве авианосцев. «Бернье» сейчас стоял на ремонте, а «Мэджин» вошел в состав эскадры, и его самолеты-разведчики вели наблюдение за агинаррийцами, державшимися возле Тэй Файяда.

Жером Ламбрен вздохнул и проворчал ругательство. Эта история с недостроенными кораблями задевала его за живое; адмирал не сомневался в том, что саму Конференцию двадцать девятого года ксаль-риумцы устроили только затем, чтобы не позволить Республике построить корабли, более мощные, чем те, что были у Империи. Рядом с «Бернье» и «Мэджином», какими тем могли стать, гордость имперского флота — «Амелий» смотрелся бы кораблем второго класса. Ксаль-риумцам вообще нельзя доверять, адмирал Ламбрен убедился в этом еще в годы Северной Войны. Они дают много обещаний, но выполняют лишь те, которые выгодны им самим. Они навязывают свою волю всем соседям и ревниво следят за тем, чтобы никто не мог бы бросить им вызов. Словом, адмирал Ламбрен не видел разницы между имперцами и агинаррийцами. Охотнее всего он отступил бы в сторону, предоставив северянам и южанам грызть друг друга насмерть, но, увы, у Геалара не было такой возможности. Тэй Анг стадает из-за того, что расположен на стыке интересов Севера и Юга, а Геалар граничит с Ангом и разделяет то же проклятье.

— Адмирал Ламбрен! — голос, прозвучавший за спиной, заставил геаларского командующего дернуться.

«Похоже, начинаю стареть», — хмуро подумал Ламбрен, обернувшись. Раньше его никому не удалось бы застать врасплох.

Позади стоял мужчинал лет тридцати пяти, в мундире капитан-лейтенанта. Жером Ламбрен нахмурился, удивленный. Молодого капитана звали Лоис Эбри, и он не был прямым подчиненным Ламбрена. Эбри служил в особом отделе флотской разведки, работавшем на генерала Валле и его секретную службу «Омбрей». Пережиток старых добрых времен первых Конвентов, когда обсерверы — политические надзиратели — имели на флоте больше власти, чем боевые командиры. После Северной Войны эта порочная практика была искоренена, но, к сожалению, не окончательно. При любом офицере рангом от контр-адмирала и выше состоял наблюдатель, доносящий в столицу о любом шаге своего «подопечного». Он не имел права отдавать приказы лично или оспаривать приказы, отдаваемые адмиралом, но неприятностей мог доставить предостаточно. Ламбрен, как и любой другой адмирал, обсерверов ненавидел, но не мог с ними не считаться.

— Что вам, Эбри? — сухо спросил он.

— Простите, что беспокою, — омбреевец, как обычно, был сама вежливость. — Поступил приказ из Виктэра, и я обязан довести его до вашего сведения.

— Приказ? — удивился Ламбрен. — Я не ждал ничего нового. Почему этот приказ вы мне предаете?

— Вы все поймете, когда увидите, адмирал Ламбрен. Не здесь.

— Хорошо, пройдемте ко мне, — Ламбрен направился к двери в боку высокой надстройки, Эбри держался на шаг позади него. Адмиралу показалось, что обсервер взволнован.

Он поднялся в свою личную каюту и посмотрел на Эмбр.

— Итак?

— Вот, адмирал, — тот достал из кармана лист бумаги. — Только что из расшифровки.

Ламбрен вчитался в строки, и почти сразу у него перехватило дыхание. Приказ гласил:

Ламбрен бросил взгляд на часы. Почти полдень. Боги Неведомые, всего час на исполнение приказа. В Виктэре лишились рассудка?!

— Что вы думаете об этом, Эбри? — спросил он.

— Крайне удивительно, с учетом того, что еще вчера никто даже не намекал на возможность начала боевых действий. Но подлинность приказа вне сомнений, — ответил омбреевец. — Я лично говорил с радистом, принявшим его, и с шифровальщиками. Ошибка исключена.

— Боги, Боги… — пробормотал Ламбрен. — Я не думал, что доживу до такого дня…

— И что вы планируете делать, адмирал?

Жером Ламбрен сухо усмехнулся.

— А что, по-вашему, я должен сделать, Эбри? Приказы выполняют.

Авианосец Геаларской Республики «Мэджин».

На летной палубе царила суета. Оба лифта самолетоподъемников работали на пределе возможностей моторов и гидравлики, один за другим поднимая на палубу бомбардировщики. Массивные, неуклюжие с виду «Маредо-Дельта301» несколькими шеренгами выстроились в кормовой части, обслуживающий персонал сбивался с ног, готовя самолеты к срочному вылету. Тревога обрушилась на «Мэджин» внезапно; еще с утра все ожидали, что будет обычный день. Напряжение витало в воздухе, это верно, но никто не мог предположить, что произойдет. Приказ с «Редутэля» застал врасплох всех, включая капитана Марко Брайбента.

Капитан стоял на небольшой огороженной площадке у левого борта. «Мэджин» не имел надстройки-«острова» и полноценного ходового мостика — изрядное неудобство, особенно, когда приходится управлять кораблем длиной в четверть километра и массой под шестьдесят тысяч тонн. Главная летная палуба возвышалась над водой на двадцать метров и имела двести метров в длину и тридцать пять — в ширину; она предназначалась для посадки самолетов и взлета бомбардировщиков-торпедоносцев «Маредо», которых в ангаре корабля было три дюжины, и еще дюжина дальних разведчиков «Везиро». Легкие истребители «Солей» — их также было тридцать шесть — размещались в верхнем ангаре и могли стартовать прямо из него с собственной шестидесятиметровой взлетной палубы, расположенной ниже основной. Как бы ни отзывались о «Мэджине» титулованные адмиралы вроде того же Жерома Ламбрена, Брайбент гордился своим кораблем и тем, что команда знает свое дело. В прошлом году на учениях он даже заставил сесть в лужу любимчика Штаба Обороны, контр-адмирала Ренуа — в тот день «Мэджин» и однотипный «Бернье», обойдя эскадру Ренуа, нанесли внезапный удар, пока та оставалась практически беззащитной на якорной стоянке. Будь тот бой настоящим, корабли контр-адмирала отправились бы на дно. Скандал вышел изрядный: жаль, что после этого ничего не изменилось.

Сейчас Брайбент смотрел, как суетятся техники. На колесных тележках катили тяжелые бомбы и торпеды; люди торопились подвесить смертоносный груз под фюзеляжи «Маредо», пока другие заправляли самолеты топливом. Несмотря на спешку, неразберихи не было, и капитан удовлетворенно кивнул сам себе. Все-таки не зря он тренировал своих людей, они действовали согласованно, быстро и без паники.

С нижней палубы уже поднимались первые истребители. Да, «Мэджин» был готов к бою. И все же…

— Ламбрен, должно быть, обезумел, — проворчал Брайбент. — Это… — он не договорил, только стиснул зубы, качая головой.

— Адмирал выполняет приказ из столицы, — заметил старший помощник Анжейн Дежон. — Он бы не стал делать ничего подобного без согласования с Виктэром.

— Нам-то какая разница, кто так решил, — хмыкнул капитан.

Он снова посмотрел на самолеты. В налете примут участие тридцать бомбардировщиков и двадцать четыре истребителя. Шесть «Маредо» Брайбент решил оставить на самый крайний случай в качестве резерва, а дюжина «Солеев» будет защищать авианосец. Творец и все пророки его, мученики, двенадцать истребителей против контратаки агинаррийцев, а в том, что контратака будет, Брайбент не сомневался. Полсотни самолетов против пяти авианосцев агинаррийского Первого Воздушного Флота! Тот, кто это придумал, должно быть, лишился разума!

— Безумие! — не сдержался Брайбент. — Форменное безумие!

— Кхм… я уверен, командование отдает отчет в своих действиях, — дипломатично произнес старпом.

— Я уверен в обратном! — отрезал капитан.

Дежон предпочел промолчать. Старший помощник был осторожен в суждениях и, конечно, имел к тому основания. Официально, на борту «Мэджина» не было политических обсерверов или сотрудников особой службы, но фактически, Марко Брайбент не сомневался, что кто-то из его людей — и наверняка не один — докладывает в «Омбрей» обо всем, что видит и слышит. Собственно, он не мог быть уверен и в Дежоне. Какой же старший помощник не мечтает стать капитаном? Но сейчас он не в состоянии был скрывать свои эмоции.

— Мне кажется, это работа ксаль-риумцев, — пробормотал он. — Они подбивают Коалицию влезть в драку с северянами. Не случайно же их эскадра осталась подальше от границ. Имперцы ждут, что мы будет воевать, а они — подсчитывать барыши.

— Я бы воздержался от излишне радикальных суждений, капитан, — вздохнул Дежон. — Ксаль-риумцы — наши союзники.

Брайбент прикусил язык; пожалуй, он на самом деле позволил себе лишнее. Быть может, в нынешнем флоте Республике капитаны и адмиралы не рискуют оказаться под судом за малейшее несогласие с обсерверами или просто за некстати сказанное слово, но обвинение в неблагонадежности и сегодня может испортить карьеру и жизнь офицеру рангом и повыше него. Но, проклятье, приказ глуп! Нет, больше того — безумен. Самоубийственно безумен! И при этом, не выполнить его невозможно.

— В какое дерьмо мы хотим влезть на сей раз?! — процедил капитан. — Воображаю, как ответят на нашу авантюру северяне! Если бы нас хотя бы поддержали ниалленцы и ксаль-риумцы, у нас был бы шанс разбить их Первый Ударный Флот, но атаковать силами только «Мэджина» — все равно, что выходить на дограна с черенком от метлы. Все это смахивает… — «на провокацию», хотел сказать он, но это было бы уж слишком, и Брайбент смолчал.

— Хотел бы я знать, что будут делать наши собственные союзники, — заметил Дежон. — Вероятно, капитан, не только мы получили соответствующие приказы.

Еще один «Солей» стартовал с нижней палубы. Со своего поста капитан не мог видеть ее, только самолет, внезапно появившийся перед кораблем и быстро набирающий высоту. Истребитель взмыл в небо, а между тем на главной палубе техники уже готовили к взлету первый ударный бомбардировщик с подвешенной между стоек шасси длинной темно-серой сигарой торпеды. Брайбент поднял подзорную трубу и обратил взгляд на эскадры каннивенцев и ниалленцев, силясь понять, что там происходит. Но было слишком далеко.

— Возможно, Анжейн, — произнес он. — Возможно.

«Я искренне надеюсь, что наше командование действует не на свой страх и риск, — подумал он, усмехнувшись. — Если уж сходить с ума, то всем вместе».

Линейный корабль «Масентис». Флагман ниалленской эскадры.

То же время.

На круглом лице вице-адмирала Беродиса Таморэ застыла недоверчивая улыбка. Командующий ниалленским отрядом словно спрашивал себя: не спит ли он?

— Прочтите это, Луциан, — адмирал протянул руку. Между пальцами был зажат лист бумаги.

Коммодор Луциан Тенавис взял бумагу и прочел. Тескст был лаконичен, но коммодор почувствовал, как у него перехватило дыхание. Он медленно поднял взгляд на командующего. Тот все еще выглядел ошарашенным, но теперь Тенависа это не удивляло. Едва ли он сам сейчас смотрелся лучше.

— Это какое-то недоразумение, — он покачал головой. — Господин вице-адмирал, ведь нам дали понять, что…

— Я все прекрасно знаю! — отмахнулся Таморэ. — Можете не объяснять! Вы прочли внимательно?

Вопрос не требовал ответа, и коммодор Тенавис промолчал. Таморэ всплеснул руками:

— Я не хуже вас понимаю, что это отдает безумием, но приказ совершенно ясен. Атаковать агинаррийские аэродромы на южном побережье Тэй Файяда, — вице-адмирал покачал головой. — Во имя Юнидеуса, я многое бы отдал, чтобы это оказалось галлюцинацией. Увы…

— Это не может быть правдой, — повторил растерянный начальник штаба. — Должно быть…

— Не говорите ерунду, Луциан, — вздохнул Таморэ. — Как будто вы впервые сталкиваетесь с подобным! Сегодня Сенат говорит одно, а завтра — прямо противоположное.

— У меня было впечатление, что Сенат и Штаб искренне не хотят войны, — заметил Тенавис. — Конечно, судить наверняка мы не можем. Но если мы должны атковать, скорее всего, планы были разработаны еще до начала всей этой истории с переговорами. В таком случае, конференция нужна была только для отвода глаз.

— Я бы не стал исключать никакую возможность, — вице-адмирал шумно вдохнул, как рассерженный догран. — Ну, что же. Нет смысла спорить, Луциан. Приказ получен. Передайте соответствующие инструкции на «Беатрис» и «Кириллу».

В состав эскадры вошли оба авианосца ниалленского флота. Перестроенные из большин танкеров, обычно они использовались для разведки и обороны главных сил от вражеских самолетов и субмарин, но пилоты отрабатывали и атаки наземных целей. Коммодор Тенавис бросил еще один взгляд на бумагу, как будто от перечитывания что-то в тексте могло измениться. Увы, адмирал прав: приказ есть приказ. Тенавис потянулся к трубке телефона, чтобы отдать распряжения на сигнальный мостик, не в силах отделаться от чувства, что совершает нечто ужасно неправильное.

— Я нарушаю приказ уж тем, что показываю его вам, префект, — мрачно заметил Магистр Арин.

Дэвиан Каррел молча вернул бумагу командующему эскадрой. Тот аккуратно сложил ее вчетверо и усмехнулся:

— Похоже, вашим «птенчикам» предстоит показать себя в деле раньше, чем кто-то мог ожидать, — заметил он. — Надеюсь, они готовы к бою?

— Настолько, насколько возможно, — сказал Дэвиан. — Но я не ожидал получить такой приказ.

— Вы? — зло произнес Арин. — Поверьте, Каррел, я ожидал его не больше. Но приказы выполняются вне зависимости от того, ждали мы их или нет. Равно как и от того, нравятся ли они нам.

— Магистр, это все же очень странно, — заметил Дэвиан. — Я поддерживаю связь со своим двоюродным братом. Тамрин дал мне знать, что Император ни в коем случае не намерен начинать военные действия первым.

— Значит, обстоятельства изменились.

Дэвиан покачал головой.

— Магистр Арин, я понимаю, что приказы не обсуждаются. Но я уверен, что мой кузен не стал бы скрывать от меня столь важную информацию, если бы что-то слышал о намерениях Императора или Генерального Штаба нанести первый удар. А Тамрин — наследный принц. Он должен был бы знать об этом.

— Я не понимаю, к чему вы клоните, префект, — сухо сказал Себастьен Арин. — Вы думаете, что приказ может быть подложным?

— Я не знаю, что думать, Магистр, — ответил Дэвиан. — Я лишь говорю, что еще вчера в Палатиане никто не собирался воевать. Император Велизар Третий — не из тех людей, кто мог бы принять такое решение за одну ночь. Так что — да, Магистр, я ничего не исключаю.

Арин раздраженно вздохнул.

— Приказ подлинный, префект Каррел. Он пришел с Тантала, от Магистра Верро. Коды, позывные — все верно. Если предположить, что вы правы, и нас пытаются водить за нос… — командующий развел руками. — Это значило бы, что злоумышленники полностью контролируют наши радиочастоты, знают всю нашу систему позывных и наши военные шифры.

Дэвиан стиснул зубы. Внезапно вспомнился визит в отдел военной разведки и хитроумная машина под названием «Витария». Ксаль-риумцы воспользовались ей, чтобы взломать шифр Объединенного Флота и перехватывать секретные депеши агинаррийцев. Но то, что создал один человек, другой может повторить. Кто поручится, что где-нибудь — хотя бы даже в Кинто — нет маленькой неприметной комнатки, где стоит точно такой же аппарат, и соперники читают все радиограммы ксаль-риумцев?

— Это маловероятно, Магистр Арин, — признал он. — Но не невозможно.

— И что вы предлагаете? — холодно осведомился Магистр. — Игнорировать приказ? Вы понимаете, к чему это приведет?

— Понимаю, Магистр. Я также представляю себе, к чему приведет его выполнение, если приказ все же фальшивый.

— Я в это не верю, — отрезал Арин. — Да и кому бы могла понадобиться такая провокация?

— Не знаю, — честно ответил Дэвиан. — Магистр Арин, я выполню любой ваш приказ. Что вы намерены делать?

Себастьен Арин уже набрал воздух в легкие для ответа — Дэвиан догадывался, что он намеревался изречь нечто вроде «приказы не обсуждаются» — но осекся на полуслове. Казалось, он заколебался. Дэвиан не сомневался в том, что, будь он просто префектом, Арин проигнорировал бы все его возражения, но префект Каррел все же был еще и принцем, племянником Императора и кузеном наследника престола. Арин раздраженно мотнул головой, затем поднял трубку внутреннего телефона и вызвал на связь отдел связи.

— Отошлите немедленно шифрованное сообщение Магистру Верро на Тантал. Текст: «Сверхсрочно. Ваш последний приказ от сего дня не поняли. Возможна ошибка при передаче. Просим повторить. Магистр Арин».

Он бросил трубку обратно на рычаг.

— Мы очень рискуем, префект. Я очень рискую.

Дэвиан молча подошел к иллюминатору. Заложив руки за спину, он смотрел на корабли, выстроившиеся вдоль береговой линии острова Фар Дана. Вдоль берега тянулись однообразные приземистые строения: здесь была возведена военная база геаларцев, и имелся аэродром. По предложению Дэвиана, одобренному в Палатиане, имперский флот остался здесь, тогда как союзники выдвинулись дальше на север — геаларский адмирал Ламбрен настоял-таки на своем.

В тяжелом молчании Дэвиан и Себастьен Арин ждали ответа. Дэвиан терялся в догадках. Он был уверен, что приказ фальшивый, но это означало, как и сказал Магистр, что кто-то знает военные шифры Ксаль-Риума. Откуда?! Опять шпионы, или все же, действительно, нашелся умелец, построивший вторую «Витарию»? Не столь важно, важнее — что за игру ведут загадочные злоумышленники? Они хотят спровоцироват Ксаль-Риум атаковать агинаррийцев? Почему? Быть может, Коалиция — те же геаларцы, допустим — решили ускорить события столь неожиданным образом? Но это казалось маловероятным: слишком велик риск. Если бы игра раскрылась, разоблаченному «игроку» бы не поздоровилось.

«Даэмогос и Пармикул! Час от часу не легче!», — Дэвиан Каррел ждал неприятностей, но такое стало для него полным сюрпризом.

Бесплодные попытки разобраться в происходящем прервало появление связиста.

— Магистр. Срочная радиограмма с Тантала, — доложил тот. — Только что расшифрована.

Дэвиан посмотрел на часы. Весьма оперативно, надо отдать им должное. Себастьен Арин взял бумагу и жестом отпустил посыльного.

— Зануда, я не отдавал никаких приказов сегодня, — прочем он вслух. — Не знаю, о чем ты, но игнорируй любой приказ, приходящий к тебе от моего имени. Если я захочу связаться с тобой, в качестве подтверждения подлинности моего сообщения, я назову имя девицы, из-за которой мы с тобой вдвоем оказались на гауптвахте. Везунчик.

Магистр прикрыл глаза и медленно опустился в кресло.

— Зануда — мое прозвище со времен Академии. Мы с Верро учились вместе. Его звали Везунчиком, — Арин глубоко вздохнул. — Похоже, вы были правы, префект Каррел. С нами играют, и очень искусно. Я бы не усомнился в подлинности приказа.

— Я бы тоже, Магистр, если бы не имел связи с Палатианом, — заметил Дэвиан. — Кто бы то ни был, они очень хорошо подготовились.

— Но кто, во имя Даэмогоса?!

Дэвиан пожал плечами. Первое объяснение, пришедшее на ум — провокацию затеяли сами северяне, так же, как было в Ивире. Но это казалось сомнительным, зачем им развязывать войну, да еще таким экстравагантным способом?

— Восточники, быть может? — высказал он единственную мысль, которая была хоть сколько-то правдоподобной. — У них, по крайней мере, есть мотив. Коалиции было бы выгодно, если бы Империя объявила войну Агинарре.

— Возможно, и так, — согласился Арин и с силой ударил кулаком по столу. — Ублюдки! Если это правда, Агинарра — последнее, о чем им надо будет беспокоиться! Хорошо… — он перевел дух. — Благодарю, префект. Вы уберегли нас всех от роковой ошибки.

— Надеюсь, что так, — медленно произнес Дэвиан. — Магистр, я должен вернуться на свой флагманский корабль. Имеет смысл привести флот в состояние повышенной готовности. Я не уверен, что только мы одни получили подобный приказ…

— После случившегося я готов поверить во что угодно, — проворчал Арин. — Хорошо, возвращайтесь на «Азалин», префект, и сделайте все необходимое. А я постараюсь выяснить, что сейчас делают восточники.

Воздушное пространство в пределах границ архипелага Тэй Анг. 14:30.

Басовито гудел мощный мотор. «Рэйку» — грозный хищник со знаком драконьего пламени на хвосте — мчался вперед, широко раскинув дюралюминиевые крылья. Далеко внизу, от горизонта до горизонта, раскинулся безбрежный океан; можно было видеть немногочисленные облака, но, в целом, обзор был превосходный. После нескольких дней ненастья, когда полеты были невозможны, боги снова сменили гнев на милость и вернули ясное небо.

Лейтенант Мичио Кейтаро бросил взгляд на альтиметр, затем на спидометр. Шесть тысяч метров, триста восемьдесят километов в час. Обычное патрулирование. Сегодня Кейтаро возглавлял отай — четверку истребителей. Небо было чистым, воздух — прозрачным, как лучший хрусталь. Удивительно безмятежная картина. Да и не похоже, чтобы «потенциальный противник» на что-то решился. Восточники держались в опасной близости от морских границ Тэй Анга, но не пересекали их, и дальше демонстративных маневров не заходили. Ксаль-риумцы и вовсе держались подальше от границ, словно делая намек северянам, что не намерены ни во что вмешиваться. Но контр-адмирал Ида, командующий соединением «Риокай» и всем Первым Ударным Флотом, не забывал об осторожности и всегда держал в небе как истребители, так и наблюдателей — летающие лодки с огромной дальностью полета, базирующиеся на Тэй Файяде. Случись что, застать «Тэйкай» и «Риокай» врасплох не удастся.

Но пока что все было совершенно спокойно, очередной разведывательный полет проходил без неприятностей. Мичио Кейтаро сверился с компасом и показателем пройденного пути. Внизу была только вода, ни единого ориентира, приходилось лететь по счислению. Лейтенант опустил глаза к карте с карандашными отметками, убедился, что ведет свою группу верным курсом, и вернулся к наблюдению.

Неожиданно он сузил глаза, насторожившись. Возможно, это была лишь иллюзия, порожденная отблесками солнца, но взгляд Мичио уловил какое-то движение на самой грани восприятия. Оптический обман, или все же…

— Внимание, группа «Кио», говорит «Кио-старший», — произнес он. — Вижу что-то на пять часов. Повторяю, ниже нас на пять часов. Проверим, — он развернул самолет, двигаясь в том направлении, где, как ему показалось, безупречную чистоту неба нарушило какое-то движение.

И очень быстро Кейтаро убедился, что глаза не обманули его. По мере сближения он смог четко различить силуэты. Это были аэропланы, они двигались курсом на север, и было их много. Какого?..

Мичио Кейтаро пробормотал ругательство. Воздушная эскадра была многочисленной — не меньше полусотни машин, на первый взгляд. Лейтенант быстро опознал их по силуэтам: истребители «Солей» и бомбардировщики «Маредо». После этого не нужно было видеть знаки различия — тройную красно-сине-черную полосу поперек крыльев — чтобы понять их принадлежность.

— Геаларцы… — Мичио стиснул зубы. Самолеты Республики уже пересекли воздушную границу Тэй Анга, что означало военную агрессии. А командование было так уверено, что они не решатся!

— Внимание, «Кио»! — заговорил молодой агинарриец. — Видите их?

— Так точно, старший, — отозвался «Кио-3», Кайто Сатори. — Геаларцы! Мичио, они летят прямо на «Риокай».

— А ты думал куда? — буркнул старший группы.

Похоже, восточники их еще не заметили: агинаррийцы держались выше, и солнце скрывало их от взгляда геаларских пилотов. Аэропланы с красно-сине-черными знаками шли ровным строем, истребители прикрывали неповоротливые «Маредо», которые несли торпеды и тяжелые бомбы. Итак, свершилось… В намерениях геаларцев сомнений быть не могло.

— Внимание, «Риоги»! — вышел на связь Мичио Кейтаро. — Это группа «Кио»! Обнаружили воздушный флот геаларцев в квадрате 56–42. Повторяю: воздушный флот геаларцев в квадрате 56–42. Не менее пятидесяти самолетов держат курс на «Риокай»!

— «Кио», говорит «Риоги», — после недолгого, но напряженного ожидания пришел ответ от авианосца. — Слышим вас ясно. В бой не ввязывайтесь. Повторяю, в бой не ввязывайтесь до прибытия подкреплений!

— Вас понял, — не без облегчения ответил лейтенант Кейтаро. Всего четыре «Рэйку» против пятидесяти с лишним геаларцев — исход такого боя был бы предрешен. Мичио Кейтаро не считал себя трусом, и готов был сражаться, но погибнуть в заведомо безнадежной схватке было бы ужасно нелепо.

Почему-то он вдруг подумал, что Акира Хару из «Небесного охотника» на его месте непременно наплевал бы на приказ и атаковал. И, разумеется, разогнал бы всех врагов еще до того, как подоспела подмога. Но он-то не Хару, да и вообще, пожалуй, Иджиме права: дурацкий фильм.

Одно, впрочем, было для Мичио Кейтаро совершенно ясно: без драки сегодня не обойдется.

«Риоги». Флагман Первого Ударного Флота. 14:35.

Контр-адмирал Токари Ида, коренастый сорокалетний мужчина, стоял на взлетной палубе «Риоги». Прохладный ветер обдувал его широкое лицо. Небо было довольно хмурым, но море сегодня вело себя спокойно. Это было хорошо. Впрочем, в здешних широтах в начале лета погода, как правило, спокойная, бури были большой редкостью. Разумеется, это тоже учитывалось при выборе места и времени операции. Было бы весьма досадно, если бы все тщательно разработанные планы вдруг пошли прахом из-за капризов переменчивого моря.

Флагман ударной группы «Риокай» — «Драконов» — шел курсом на восток умеренным пятнадцатиузловым ходом, экономя горючее. Слева на траверсе «Риоги» держался второй авианосец ударной группы, «Риоши», однотипный с флагманом. Два корабля разделяло небольшое расстояние. Можно было отчетливо видеть небольшую надстройку, орудийные установки со сдвоенными стволами 11,4-сантиметровых скорострельных универсалок и две выступающие из правого борта широкие, плоские дымовые трубы, выгнутые вниз таким образом, что извергаемые ими потоки сизого дыма стелились по поверхности воды за кормой корабля. Третий корабль отряда «Риокай» держался на правом траверсе флагманского авианосца. Внешне он напоминал «Риоги» и «Риоши», но был заметно меньше. Если первые два «Дракона» могли поднять в воздух по шестьдесят пять самолетов, то он — только тридцать шесть. Малый авианосец носил название «Риоко» — у кого-то в штабе, видимо, временно прорезалось чувство юмора, когда придумывали название для кораблей будущего ударного соединения. Основой его авиагруппы были разведчики и истребители — считалось, что в бою «младшенький» возьмет на себя воздушное прикрытие более крупных собратьев, которые будут наносить удары по врагу силами штурмовиков, бомбардировщиков и торпедоносцев.

На большем удалении по правому борту виднелись силуэты «Тэнко» и «Киори» из ударной группы «Тэйкай». Внешне не очень отличавшиеся от «Драконов» — все авианосцы Агинарры имели очень сходные силуэты, чтобы затруднить врагу опознание — «Тэнко» и «Киори» были несколько крупнее и вдвоем несли полторы сотни самолетов разных типов. Вместе «Тэйкай» и «Риокай» составляли Первый Ударный Флот; Токари Ида был его командующим. Авианосцы сопровождал эскорт из почти двадцати кораблей — два крейсерских дивизиона и эсминцы. Флот Иды защищал Тэй Файяд и западное побережье Тэй Карна, восточнее, у Тэй Луана, держались остальные силы под командованием самого вице-адмирала Такэми.

В небе постоянно патрулировали истребители, а другие «Рэйку» стояли на палубах авианосцев в постоянной готовности к взлету. Ида не ждал неприятностей, но был готов ко всему.

— Адмирал! — неожиданно услышал он и обернулся.

От надстройки к нему спешил Тэджи Хосэй — худощавый тридцатидвухлетный капитан второго ранга, старший офицер авиации соединения «Риокай». Он казался взволнованным, впрочем, Тэджи всегда отличался излишней эмоциональностью. Но дело свое знал хорошо.

— Адмирал Ида! — Хосэй поравнялся с ним и выдохнул. — Тревога! Наш патруль только что обнаружил геаларские самолеты. Летят к нам. Расстояние — около ста миль, направление — шесть часов. Полсотни или больше.

Усилием воли Токари Ида сохранил хладнокровие. Он воздержался от глупых вопросов вроде: «Вы уверены?». Ясно, что Тэджи знает, о чем говорит, иначе не стал бы зря дергать командующего флотом. Значит, геаларцы… А минуту назад он был искренне убежден, что этот день, как и предыдущие, не будет богат событиями.

— Боевая тревога. Все истребители — немедленно в воздух, — приказал он. — Защищать авианосцы любой ценой. Передать оповещение об атаке по всем каналам.

— Да, адмирал Ида. Мы атакуем первыми?

— Нет, — с досадой ответил командующий Первым Ударным Флотом. — Но мы выдвинем навстречу геаларцам все наши истребители. Если у геаларцев хватит ума отступить, мы не будем их преследовать.

— А если нет?

— Тогда тем хуже для них, — ответил контр-адмирал. — Выполняйте приказ, капитан Хосэй.

Токари Ида торопливо прошел в рубку, а на палубе «Риоги» воцарилась суета. Но суета организованная, команда авианосца была слишком хорошо выучена, чтобы впасть в панику. Не прошло и трех минут, как первый «Рэйку» начал разбег, подпрыгнул над палубой и устремился ввперх, а тем временем второй уже был готов к взлету. Контр-адмирал Ида улыбнулся не без удовольствия, наблюдая за слаженной работой своих подчиненных. Геаларцы решили попробовать «Риокай» на прочность? Очень хорошо, пусть приходят. Они узнают, на что похоже разозлить дракона.

Зазвонил телефон. Ниора Сетано, не отрываясь от очередных рапортов от вице-адмирала Такэми, протянула руку и поднесла трубку к уху.

— Адмирал Сетано слушает.

— Командующая! — говорил Масахиро Оми, и по его интонациям женщина сразу поняла: случилась беда. — Такэми прислал сообщение: Первый Ударный Флот атакован. Восточники нанесли удар силами палубной авиации. Почти одновременно другая группа самолетов пыталась разбомбить аэродром Сэйган на побережье Тэй Файяда.

Только в этот момент тайрё по-настоящему поняла, что означает фраза «перехватило дыхание». Ниора вдруг почувствовала, что ей на самом деле не хватает воздуха. Пальцы судорожно сжались, сминая лист бумаги, который она так и держала в левой руке.

— Потери? — спросила она.

— Невелики, — ответил Оми. — Вице-адмирал не вдавался в подробности, но атаки восточников были плохо организованы. Сбито несколько наших самолетов, но корабли не пострадали. Геаларцы отступили с большими потерями. Ниалленцам удалось повредить аэродром, но их атаку также отбили. Командующая… — начальник штаба выдержал краткую паузу, словно собирался с духом. — Контр-адмирал Токари Ида приказал Первому Ударному Флоту нанести ответный удар по восточникам, и Сэмадзу Такэми поддержал его приказ.

Ниора прикрыла глаза. Значит, свершилось. Она ждала этого и боялась. В любой момент тайрё ожидала получить секретный приказ из столицы — атаковать — но все обернулось иначе. У восточников первых лопнуло терпение. Так же, как было в одиннадцатом году.

— Что ксаль-риумцы? — ее голос заледенел.

— Пока ничего не предпринимали, командующая. Их эскадра по-прежнему остается возле острова Фар Дана. Такэми поднял в воздух все самолеты соединения «Сэнкай» и готов атаковать немедленно, но запрашивает разрешения у вас. Что вы прикажете, командующая?

Ниора стиснула зубы. Вот он, момент, которому суждено войти в учебники истории. И она, Ниора Сетано — в центре событий. Как бы высокопарно это ни звучало, от ее решения сейчас зависят судьбы народов, и времени на размышления нет. У Тэй Анга уже разгорается сражение, и ей придется определить, что делать. Втянуть ли ксаль-риумцев в войну, атаковав их, или выждать, в надежде, что Империя не поддержит союзников-восточников?

Луч солнца, отразившийся от оконного стекла, ударил ей в глаза, женщина прищурилась и едва сдержала смешок. В Тсубэ все было так безмятежно… И кто бы мог подумать, что для Ниоры Сетано война начнется столь банально — солнечный свет за окном и телефон на столе. Никаких пушек, никаких самолетов и кораблей — сражаются другие. Дорого бы она дала, чтобы оказаться среди них, и кто-то другой должен был бы принимать судьбоносные решения.

Она вздохнула, понимая, что пытается хоть на секунды, но оттянуть неизбежное. Решать? Решение было очевидным, слишком очевидным. Ксаль-риумский флот угрожал кораблям Сэмадзу Такэми, среди которых было соединение «Сэнкай». Лучшие авианосцы Объединенного Флота, три корабля по тридцать две тысячи тонн. На них — пять тысяч человек команды и двести пятьдесят самолетов. Если ксаль-риумцы атакуют первыми, у них будет шанс покончить с «Сэнкай» одним ударом, а это означало бы невосполнимые потери. Потеряй агинаррийцы «Сэнкай», возможно, они лишатся и шансов на победу в войне. И Ниора Сетано не верила, что ксаль-риумцы останутся нейтральны. Что бы ни послужило причиной, война уже началась. Ниора не хотела этого, но обстоятельства обернулась так, что ее мнение уже не играло роли. Бой уже идет, и остается только одно: действовать.

— Приказ Такэми, — глухо проговорила она. — Атаковать ксаль-риумцев всеми силами. Первичная цель — их авианосцы. Все на этом, Масахиро.

— Так точно, командующая, — Оми прервал разговор.

Ниора бросила трубку на рычаг аппарата. Только теперь она поняла, что все еще нервно комкает в кулаке лист бумаги, и, зло размахнувшись, швырнула его в корзину. Да, исторический момент. Только что она приняла решение, единственное решение, которое могла принять, и теперь ей жить с этим до конца дней. Впрочем, возможно, в таких обстоятельствах «до конца дней» — не так уж и долго. Ниора Сетано помолилась бы за то, чтобы ее приказ не был ошибкой; жаль, она никогда не верила в богов.

Авианосец «Мэджин».

Шум вокруг оглушал. Пронзительный вой сирен, гром орудийных залпов, рев моторов и хлопки разрывов зенитных снарядов. Десятки темных клякс запятнали безупречную чистоту неба, и среди них метались многочисленные тени. Слишком высоко, чтобы видеть знаки различия на крыльях или фюзеляжах, но отличить агинаррийцев можно было по окраске. Самолеты северян были серо-синего цвета, геаларские снизу — блекло-серыми, а сверху их покрывали желто-зелено-коричневые разводы. И у северян было явное преимущество в численности. Осматриваясь по сторонам, капитан Марко Брайбент видел агинаррийские самолеты повсюду. Десятки их; пожалуй, не менее полутора сотен машин принимало участие в атаке. Может, и больше. Истребители, пикирующие бомбардировщики и торпедоносцы. Они действовали удивительно слаженно. Ударные самолеты атаковали с разных направлений, пока истребители связали боем немногочисленные «Солеи». Северян было больше, их самолеты были лучше, и пилоты превосходили геаларцев, и Брайбент видел, как тает число защитников «Мэджина». Один за другим геаларские самолеты вспыхивали и устремлялись вниз.

Авианосец стал главной целью атаки. Линкоры держались поблизости, сотрясали воздух залпами зенитных пушек, но на них почти не нападали — агинаррийцы явно задались целью прежде покончить с «Мэджином». До сих пор авианосцу удалось избегать прямых попаданий, но скорее по прихоти богов, нежели усилиями команды.

С галереи ниже главной летной палубы гремели 120-миллиметровые пушки — зенитчики делали все, что было в их силах. Отрывисто рявкали трехствольные зенитные автоматы, стрекотали пулеметы. «Мэджин» огрызался всем, что у него было, благо, огромный авианосец оснастили внушительным количеством оборонительного вооружения, и снаряды никто не экономил. Усердие зенитчиков оправдывалось, до сих пор им удавалось отгонять агинаррийцев, но Марко Брайбент не строил иллюзий. Везения не хватит надолго.

Очередная атака пикирующих бомбардировщиков — четыре самолета зашли с кормы. Навстречу им устремилась пара «Солеев», но прежде, чем геаларские летчики успели открыть огонь, один из двух самолетов содрогнулся, сбился с курс и помчался вниз, оставляя за собой хвост серого дыма. Второй отвернул, спасаясь от пары агинаррийских истребителей, и дорога для «Сайто» осталась чиста.

— Лево на борт! — приказал Брайбент, глядя на самолеты, пикирующие почти отвесно. Геаларец не мог рассмотреть подробности, но знал, что выпущенные из крыльев тормозные щитки не дают пикировщикам разогнаться сверх допустимого предела, делая возможным столь лихую атаку.

«Мэджин» накренился, начав разворот, но первый агинарриец уже сбросил бомбу, а следом за ним и второй. Два других чуть промедлили. Брайбент видел, как мчится вниз темное пятнышко, казавшееся таким крошечным. А в следующий момент — удар и гром! «Мэджин» содрогнулся всем огромным корпусом, обломки разлетелись над главной палубой, посреди которой, казалось, внезапно пробудился к жизни небольшой вулкан. Огненные языки вырывались вверх из раскрывшегося кратера, густой, едкий дым стелился над палубой. Вот и первое попадание. Капитан знал, что это было неизбежно, и все равно, ощутил тяжелую, мучительную боль. Это было все равно, что ранили его самого. В скрежете рвущегося металла человеку слышался стон боли.

Вторая бомба, сброшенная ведомым, тоже попала в цель — ударила в палубу у самого борта. На счастье, мгновенного взрыва не произошло, бомба пробила палубу, наискось прошла через корпус корабля, вышла наружу ниже артиллерийской галереи, упала в воду, и только потом взорвалась. Вода стеной поднялась вплотную к борту авианосца, шестидесятитысячетонный корабль дернулся, словно на полном ходу налетел на подводную скалу, и рыскнул на курсе. Марко Брайбент почувствовал, как палуба уходит из-под ног. Испуганно вскрикнул старший помощник Дежон, ухватившийся за поручни. Вместе с водяным столбом в воздух взлетели клочя металла — столь близкий разрыв не мог пройти для «Мэджина» без последствий. Один из спонсонов со 120-миллиметровой пушкой оторвался и рухнул вниз вместе со всем расчетом. На какое-то время авианосец почти лишился управления.

Две другие бомбы легли мимо цели. Одна взорвалась метрах в двадцати от левого борта, но последняя, четвертая, упала в считанных метрах за кормой. «Мэджин» снова ощутимо тряхнуло, и корабль, завершавший разворот, опять накренился.

— Капитан! — воскликнул молодой матрос, стоявший за штурвалом. — Корабль не слушается руля! Мы неуправляемы!

— Право на борт! — рявкнул Брайбент, не выдавая собственный страх. Если взрыв последней бомбы повредил рули…

— Капитан! — это был Дежон. Он указывал перед собой.

Проследив за его рукой, капитан «Мэджина» выругался. Низко, едва не срезая крыльями верхушки волн, к кораблю приближались новые аэропланы. Массивные одномоторные машины, вооруженные торпедами. «Хэйдзены», тяжелые ударные самолеты. Как и пикировщиков, их было четыре. Агинаррийцы увидели, что геаларский авианосец поврежден, и, воодушевленные первым успехом, удвоили усилия.

— Право руля! — повторил Брайбент. — Ну же!..

Рулевой отчаянно вращал колесо штурвала, и его усилия дали результат. Все же «Мэджин» начал разворачиваться, но медленно, слишком медленно. Зенитчики открыли яростный огонь по приближающимся самолетам, однако те уже сбросили в воду свой смертоносный груз и начали набирать высоту. Одному не повезло, очередь зенитного автомара растерзала его правое крыло, и «Хэйдзен», завалившись на бок, спикировал и нырнул в волны. Но это уже ничего не могло изменить. Капитан Брайбент не мог видеть пенные следы, оставляемые торпедами, но не надеялся на то, что удастся уйти от всех четырех. Расстояние было слишком мало, агинаррийцы рисковали, так приближаясь к кораблю, зато атаковали наверняка. К тому же, хоть «Мэджин» и слушался руля, разворачивался корабль явно медленнее обычного. Марко Брайбент судорожно стиснул поручни обеими руками, предвидя удар и взрыв.

Мучительно медленно тянулись секунды, и в какой-то момент в душе геаларца проснулась надежда. Быть может, все же повезло? Торпеды прошли мимо? Взрыватель не сработал? Но уже в следующий момент огромная колонна огня, воды и дыма поглотила нос корабля, и «Мэджин» дернулся, выгибаясь всем корпусом. Этот удар был много мощнее недавнего взрыва бомбы, и, не прошло десяти секунд, взрыв повторился. Вторая торпеда поразила авианосец в правый борт, очень близко к миделю. Авианосец накренился, медленно теряя ход, а северяне продолжали атаки, и в воздухе уже не осталось геаларских истребителей, чтобы защищать поврежденный «Мэджин». Очень скоро еще две бомбы пробили палубу авианосца и взорвались внутри. Вспыхнули новые пожары. Капитан Марко Брайбент потерял способность видеть что-либо: густой, удушливый дым заволакивал все вокруг.

— Капитан… — старший помощник зашелся надсадным кашлем. — Капитан Брайбент, мы должны уйти с открытой палубы, иначе нам конец…

— Не все ли равно, где принять смерть, — огрызнулся тот, но взял себя в руки. — Да, Дежон, вы правы. Пойдемте.

Через прорехи в черной пелене дыма он увидел один из геаларских линкоров. Как и «Мэждин», тот был охвачен огнем.

«Те, кто отдали приказ об атаке, могут ликовать! — с ненавистью подумал капитан Брайбент. — Они хотели войны — они ее получили!»

ГЛАВА 24

— Полковник Вайе, у вас нет выбора, — Дэвиан заставлял себя говорить спокойно, что давалось нелегко. — Вы обязаны поддержать нашу эскадру.

— Принц Каррел, я знаю свои обязанности, — голос геаларского офицера, командующего гарнизоном на острове Фар Дана, был холоден и мрачен. Геаларец довольно хорошо говорил по-ксаль-риумски. Дэвиан обратился к нему по радиосвязи, рассчитывая не поддержку, но полковник не лучился энтузиазмом.

— И моя первейшая обязанность — защитить своих товарищей, наш флот! — заявил он. — Пока мы спорим, корабли адмирала Ламбрена погибают под бомбами северян! Кроме того, смею заметить, — ядовито добавил геаларец, — ваш флот не оказал нам никакой поддержки. Вы остаетесь здесь, префект, в безопасности, ну, так и не рассчитывайте на нашу помощь.

Дэвиан Каррел едва не рассмеялся. Вот она, дружба между Империей и Восточной Коалицией, во всей красе. Первая же нештатная ситуация обернулась полным хаосом, в котором каждый из «союзников» действовал сам за себя. Для Вайе все было очевидно: агинаррийцы напали на геаларский флот, ксаль-риумцы не сделали ничего, чтобы помочь адмиралу Ламбрен, и полковник обязан сделать все, от него зависящее, чтобы защитить соотечественников. На аэродроме Фар Дана базируются двадцать истребителей, которые Вайе собирался направить на подмогу Ламбрену. И что мог сказать Дэвиан? Рассказать про фальшивый приказ? Префект подозревал, что геаларцы и ниалленцы получили похожие, но Вайе сейчас в это просто не поверит.

Сейчас нет времени гадать, что происходит. Кто-то очень постарался, чтобы противостояние за Тэй Анг превратилось в настоящую войну и, похоже, преуспел. Кто это был, и чего он добивается, еще предстоит выяснить, но позднее. Сейчас главное — защитить флот. Дэвиан был уверен, что агинаррийцы, подвергшиеся внезапной атаке, ответят скоро и жестоко. Магистр Арин, переговорив с союзниками-восточниками, выяснил одно: геаларцы и ниалленцы нанесли удар по кораблям и береговым объектам северян. Насколько успешен удар, было неясно. Но авианосные силы восточников невелики, и действовали они несогласованно. Сомнительно, что их атака могла быть успешной. Восточники добились только одного: спровоцировали агинаррийцев на ответную атаку. Себастьен Арин пытался выйти на связь с командующим флотом северян, вице-адмиралом Такэми, и сообщить тому, что ксаль-риумцы не намерены ввязываться в бой. Но достигло ли сообщение цели, да и поверят ли северяне? Дэвиан не питал особых надежд.

«Быть может, я допустил ошибку, оспорив приказ», — подумал он. Он хотел избежать боя, но бой все равно разгорелся, и в любой момент агинаррийцы могли избрать целью ксаль-риумскую эскадру. Нанеся превентивный удар, можно было бы ослабить «Сэнкай», но, Боги Неведомые, Дэвиан Каррел не хотел стать человеком, сделавшим первый выстрел Второй Северной Войны!

Теперь повсюду — в том числе среди ксаль-риумцев — царила полная неразбериха. Себастьен Арин пытался держась связь с союзниками, которых громила агинаррийская авиация, без конца запрашивал Астиана Верро и Штаб в Палатиане, но там явно были растеряны не меньше. Странные приказы стали полной неожиданностью для всех, и о тщательно проработанных планах действий, предусматривавших, казалось бы, любой вариант развития событий, пришлось забыть. Эскадра Арина была обречена на вынужденное бездействие. Приказы и устав Флота не позволяли Магистру действовать без одобрения Штаба или командующего Астиана Верро, но ни из Тантала, ни из Палатиана четких инструкций не поступало, и Себастьен Арин ждал. Ждал и Дэвиан; увы, нарушить приказ Магистра он не мог. Однажды он поступил вопреки воле Императора и верховного командования, но тогда обстоятельства были гораздо более определенными. У Анлакара все было ясно, здесь же… Дэвиан мрачно улыбнулся. Даэмогос, праотец мирового хаоса, сейчас имел все поводы для ликования!

Дэвиан хотел бы знать: агинаррийцы тоже захвачены врасплох? Если и так, реагировали они быстро и решительно. Немногие приходящие от флотилии Ламбрена сообщения были неутешительными. Как и боялся Дэвиан Каррел, агинаррийцы бросили в бой авиацию — и палубные самолеты своего Первого Ударного Флота, и бомбардировщики наземного базирования. Волна за волной, аэропланы налетали на корабли восточников. Флот союзников нес потери, и Ламбрен вынужден был отдать приказ отступать обратно, на юг. Увы, агинаррийцы не удовлетворились достигнутым, и атаки продолжались. Дэвиан не имел представления, что там творится сейчас, да и ничего не мог сделать. Полковник Вайе, несмотря на всю его решимость — тоже. Два десятка «Солеев» уже ничего не изменят для геаларцев, но могут быть полезны здесь.

— Полковник, — вернулся к переговорам Дэвиан. — Ваша первая обязанность — защитить Фар Дана. Вы ничего не сможете сделать для Ламбрена, до его флота почти четыреста миль. Без малого два часа лета. К тому времени, как ваши истребители достигнут цели, бой уже будет закончен.

— Здесь нет агинаррийцев, — отрезал Вайе. — Я не могу ждать, пока…

— У вас нет выбора, — жестко перебил Дэвиан. — Только действуя сообща, мы можем уцелеть. Агинаррийцы нападут, полковник, и ждать недолго. Ваши истребители помогут защитить имперскую эскадру, и тогда у моих авианосцев появится шанс нанести контрудар. Мы же отвлечем северян на себя и защитим остров. Вы можете поступить по-своему, полковник Вайе, но тогда не ждите от нас поддержки. Ответственность за разрушение военной базы на острове падет на вас одного.

Похоже, последний довод подействовал. Вайе молчал какое-то время, затем вновь заговорил:

— И что вы предлагаете делать, префект?

— Я уже сказал, полковник: мы будем действовать совместно, защищая ксаль-риумскую эскадру и Фар Дана. Ваши самолеты и наши. Если удастся отбить первую атаку северян, мы нанесем ответный удар.

О местонахождении агинаррийцев Дэвиан знал, имперские гидросамолеты отслеживали передвижения флота северян. Четыре линейных крейсера и три авианосца со свитой из легких кораблей держались примерно в двух сотнях миль севернее. Ксаль-риумский флот был в пределах их досягаемости, но, к счастью, Фар Дана отделяло слишком большое расстояние от побережья Тэй Карна или Тэй Луана. Самолеты наземного базирования до ксаль-риумцев не дотянутся. И все равно, бой будет на на жизнь, а на смерть. Даже с поддержкой геаларцев, Дэвиан не был уверен, на чьей стороне преимущество. О соединении «Сэнкай» ксаль-риумской разведке известно было очень мало — лишь то, что она включает в себя три однотипных тяжелых авианосца, которые, скорее всего, близки по своим характеристикам к «Императрице Корнелии». На трех авианосцах Дэвиана — полторы сотни самолетов, еще сорок — на Фар Дана. Все это не внушало энтузиазма…

На этот раз полковник Вайе молчал довольно долго. Наконец, Дэвиан снова услышал его голос в наушниках:

— Хорошо, префект, вы меня убедили. Я поддержу вас, но рассчитываю на то, что и вы сдержите слово.

— Я уже сказал, полковник — действовать сообща в наших же интересах, — холодно произнес Дэвиан. — Через четверть часа ваши истребители должны быть в небе. Я боюсь, нам не оставят много времени.

— Новое сообщение от контр-адмирала Иды, — капитан второго ранга Тэдзано, старший офицер связи, вытянулся по стойке смирно перед Сэмадзу Такэми. Тот небрежно махнул рукой — вице-адмирал ненавидел официоз.

Тэдзано слегка расслабился и перешел к делу:

— Бой складывается успешно, командующий Такэми. Первый Флот наносит удар за ударом, так скоро, как механики успевают готовить самолеты к очередному вылету. Военно-воздушные силы армии и флота с аэродромов на Тэй Файяде поддерживают его. Контр-адмирал Ида сообщает о потоплении обоих ниалленских авианосцев и, вероятно, геаларского «Мэджина» тоже. Также потоплен один каннивенский линкор и один геаларский, и несколько меньших кораблей. Восточники дрогнули и повернули на юг. Корабли Первого Ударного Флота не пострадали, потери в авиации умеренные. Адмирал Ида продолжает налеты, однако сообщает, что на его авианосцах уже почти исчерпан запас торпед и тяжелых бомб. Скоро ему придется прекратить бой и отойти.

— Хорошо, — кивнул Такэми. — Разрешаю Иде действовать на его усмотрение.

В таком замечании не было особой нужды, устав Объединенного Флота сам по себе давал контр-адмиралу такое право. Что на флоте Агинарры, что в армии, случае непредвиденных обстоятельств офицер, командующий подразделением любого ранга, мог принимать решение самостоятельно, не тратя время на согласование с командованием высшего звена. Этот принцип весьма повысил боеспособность флота северян; теперь контр-адмирал Ида, всегда отличавшийся агрессивностью, воспользовался своим правом и принял решение — ответил ударом на удар. Когда Сэмадзу Такэми узнал о налете восточников, с палуб авианосцев Первого Флота уже взлетали торпедоносцы и бомбардировщики. У Такэми еще было время остановить контрудар, но он не воспользовался возможностью. Факт внезапной атаки со стороны восточников был налицо, и «потенциальный» противник в одночасье сделался реальным. Восточники, не северяне развязали войну, а раз так, у Объединенного Флота оставался только один выбор: сражаться. Вице-адмирал Такэми немедленно отправил извещение в Тсубэ и вскоре получил ответ. Командующая флотом одобрила его действия. Сэмадзу Такэми не знал, что чувствует и о чем думает сейчас тайрё Сетано. Стало все происходящее для нее такой же неожиданность, или в высших эшелонах флотского командовнаия знали о намечающейся атаке? Как бы там ни было, тайрё отдала приказ — атаковать ксаль-риумцев, и Такэми атаковал без колебаний. Он знал, что раньше или позже этот день настанет, и вот, оно случилось. Чему удивляться?

Адмирал посмотрел в сторону. Через иллюминатор он видел три огромных корабля с длинными, высокими корпусами, гладкими палубами и крошечными надстройками. «Сэнши», «Инадзума» и «Юмикари», три авианосца соединения «Сэнкай», держались недалеко от флагманского линейного крейсера «Хагеши». Совершенно одинаковые с виду и очень похожие на любой другой авианосец агинаррийской постройки, из-за двух изящно изогнутых вниз-назад труб, что горизонтально выходили из правого борта. Из всех ударных соединений Объединенного Флота «Сэнкай» формально было самым мощным и лучшим, но, в отличие от «Риокай» и «Тэйкай», его пилоты еще не имели реального боевого опыта. Все они прошли полный, почти трехгодичный, курс обучения в летных школах, но в кампании у Тэй Анга «Сэнкай» участия не принимала. К тому моменту, как формирование авиагрупп было полностью завершено, сколько-то серьезные боевые действия там уже закончились. К досаде и беспокойству Сэмадзу Такэми, сильнейшая из трех авианосных группировок под его командованием на восемьдесят процентов была укомплектована салагами — хорошо обученными, но еще не нюхавшими пороха в реальном бою. Сразу бросать их в бой с ксаль-риумцами, которых побаивался весь мир, которые в прошлую войну уже нанесли тяжелое поражение Сегунату? Такэми не нравилась эта идея. В составе эскадры Себастьена Арина тоже три авианосца. Два из них, с Хатьеры, также никогда не принимали участия в настоящих сражениях, но третий — «Императрица Тамария», успевшая прославиться в недавней ивирской кампании. Противник, которого нельзя было не воспринимать всерьез.

Но приказ есть приказ, и Такэми отправил самолеты в атаку, оставив лишь небольшую часть истребителей для воздушного прикрытия своего флота. Дополнительно он запросил аэродромы на Тэй Луане, и оттуда обещали прислали для поддержки дюжину тяжелых дальних истребителей «Сэйдзин». Они и сейчас нарезали круги высоко в небе над кораблями — двухмоторные машины, легко узнаваемые благодаря двойным хвостовым балкам. «Сэйдзины» помогут защитить собственный флот, но у них не хватит топлива, чтобы дотянуть до ксаль-риумцев. Когда запас горючего подойдет к концу, истребителям придется вернуться на Тэй Луан, но к тому времени их сменит вторая дюжина. Там же, на Луане, ждут своей очереди тяжелые бомбардировщики «Танрио» — единственные, способные дотянуться до ксаль-риумцев. После того, как палубная авиация с «Сэнкай» расправится с истребительным прикрытием имперцев и потреплет эскадру Магистра Арина, они тоже вступят в бой. «Танрио» могут нести как бомбы, так и торпеды, но дальние бомбардировщики неповоротливы, и их не так много, как хотелось бы. Сэмадзу Такэми верил, что сегодня исход боя будет в пользу Сегуната, но на легкую победу не рассчитывал.

Самолеты с «Сэнши», «Инадзумы» и «Юмикари» сейчас уже приближаются к ксаль-риумскому флоту у острова Фар Дана. Скоро начнется драка, и пилотам-северянам придется показать все, чему их учили, не жалея времени и средств. Такэми почувствовал, как напряглись пальцы, стискивая подлокотники стула. Он посмотрел на карту, словно еще не выучил наизусть все, что там было изображено. Рядом в напряженном молчании застыли подчиненные офицеры. Вице-адмирал заставил себя расслабить ноющие от напряжения мышцы. Постукивая кончиками пальцев по поверхности стола, он ждал новых докладов.

Лейтенант Амадин Ролан храбрился, напоминая себе о том, как лихо «Красотка Тар» расправлялась с ивирцами, но то были неубедительные попытки. Амадин отдавал себе отчет, что агинаррийцы — противник иного класса. У них и самолеты лучше, и пилоты, и к тому же их больше. В какой-то момент он даже начал было молиться Юнидеусу, чтобы имперские командующие ошиблись в своих опасениях, и агинаррийцы не рискнули атаковать ксаль-риумскую эскадру, ограничившись восточниками. Но тут же сам себя выругал за такое малодушие. Он — пилот имперского военно-воздушного корпуса, и ему уже доводилось сражаться и побеждать. На его счету три сбитых врага — два бомбардировщика и «Раймей». Северяне так же смерты, как и все остальные, и их самолеты так же падают вниз, если прострочить их очередью тяжелого пулемета. В конце концов, он в кабине «Сейкера», а у агинаррийцев — всего лишь «Раскоряки», которые уже три года назад считались устаревшими.

Все эти рассуждения не то, чтобы не действовали совсем, но справиться с волнением было трудно. Амадин Ролан держался рядом со своим ведомым, Кайреном. «Сейкеры» патрулировали пространство перед имперской эскадрой. Все три авианосца подняли большую часть своих истребителей. Насколько знал Ролан, геаларцы с Фар Дана также обещали помощь. Будет ли этого достаточно, чтобы отразить вражеский налет? Ну, по правде, Амадин не был бы разочарован, если бы так и не пришлось это выяснить.

Однако богам — или, быть может, самому Даэмогосу — не было дела до того, на что надеется лейтенант Ролан. Монотонное патрулирование не продлилось и часа. Амадин напряженно всматривался в пустое небо, но первым приближающуюся опасность заметил не он.

— «Сфирани», внимание всем, это «Сфирани-1», — голос капитана Орсона, командующего истребительным отрядом с «Красотки Тар», был слегка искажен потрескиваньем помех. — Вижу приближающиеся самолеты. Направление — три часа, высота — пять тысяч.

Только теперь, справа и пока еще далеко, Амадин Ролан заметил смутные очертания чего-то… трудно было описать увиденное. Это напоминало не то рой насекомых, не то далекую, почти невидимую, но мрачную и темную, тучу. Расстояние сокращалось быстро, и очень скоро можно стало различить каждый отдельный самолет в строю. Амадин выдохнул, чувствуя предательский холодок внутри. Даэмогос и Пармикул, да там была целая воздушная армада! Самолеты выдерживали ровный строй, шли шеренгами в несколько уступов — каждая линия слегка позади предыдущей и выше метров на сто. Сколько же их там? Полторы сотни? Две? Больше?

— Творец и все пророки его… — услышал Амадин в наушниках голос Кайрена. — Похоже, северяне бросили против нас все, что у них есть!

— Вы знаете, что делать! — вмешался Орсон. — Группа «Сфирани», идем на перехват противника. Главная цель — защищать авианосцы!

Корабли были не видны — слишком далеко, да и небо наполовину затянуто облаками. Угадывались только очертания острова Фар Дана — небольшого клочка земли, над которым доминировала внушительная гора, увенчанная настоящей ледяной шапкой. Великолепный ориентир, и агинаррийцы направлялись прямиком к острову. Конечно, они не могли не знать, что ксаль-риумская эскадра держится недалеко от Фар Дана. Самолеты быстро приближались, их силуэты, поначалу крошечные, вырастали на глазах. Амадин Ролан узнал пикирующие бомбардировщики «Сайто» по заостренным носам и выгнутым крыльям; жаль, помимо внешнего вида, о них было почти ничего не известно. Массивные бомбардировщики-торпедоносцы «Хэйдзен» с двигателями воздушного охлаждения и длинными застекленными фонарями трехместных кабин держались отдельно от пикировщиков. Они выглядели очень схоже с ксаль-риумскими «Альтакарами» — если бы не окраска и не знаки отличия в виде алого символа пламени, их можно было бы спутать. Амадин снова поразился мощи вражеской армады. В бою у острова Метмер число атаковавших «Тамарию» самолетов составило едва ли треть от того, что он видел сейчас. Казалось, ничто не остановит нападющих.

«К демонам! — зло подумал Амадин. — Плевать, сколько их! Они пришли потопить «Красотку»? Обломятся! Чего бы нам это ни стоило!»

Ксаль-риумцы двигались навстречу северянам, набирая высоту, готовясь атаковать сверху. Ударные самолеты со знаками драконьего огня держались плотным оборонительным строем, так, чтобы, откуда ни появились нападающие, их встретил бы огонь многочисленных пулеметов. И где истребители северян? Где-то рядом, не могли они отправить ударную группу в бой без надежного прикрытия…

Не могли и не отправили. Как раз когда Амадин подумал об этом, сверху-сбоку промелькнули стремительные серо-синие тени, но ксаль-риумец был настороже. Резкий маневр, от которого на секунду помутилось в глазах, спас ему жизнь, вражеские истребители проскочили мимо, и выпущенные ими пули пронизали лишь воздух. Самолетов было четыре, и Амадин с удивлением понял, что это не «Раймеи». Столь узнаваемого неубирающегося шасси, из-за которого к старичкам-истребителям прилипло оскорбительное прозвище, не было. Тупые носы давали понять, что и на этих машинах, как на «Раймеях», стоит двигатель воздушного охлаждения, но очертания самолетов были намного более изящными и опасными, что лишь подчеркивали хищно изогнутые крылья. Агинаррийцы промчались очень близко к «Сейкеру» Ролана — в какой-то момент лейтенант мог даже различить черты лица пилота в кабине ближайшего — и вновь ушли на высоту.

«Пармикул, это еще что?» — на мгновение растерянность вытеснила все прочие чувства. Амадин Ролан ничего не знал о том, что агинаррийцы приняли на вооружение новый истребитель. Хотя, чему удивляться: что «Раскоряки» давно пора списывать на заслуженный отдых, северянам было яснее, чем кому-либо. Но прямо сейчас для Амадина и прочих ксаль-риумских пилотов это означало одно: им предстоит сражаться с противником, от которого неясно, чего ожидать.

За первой атакой последовали новые. У агинаррийцев было много истребителей, воздушное прикрытие ударного отряда оказалось подстать ему самому, и атаковали они решительно. Мгновенно воцарилась неразбериха, попытка ксаль-риумцев пробиться к бомбардировщикам провалилась. Большая часть южан увязла в боях с вражескими самолетами. Амадин слышал голоса в наушниках: приказы, просьбы, ругать.

— «Сфирани», собраться!..

— «Сфирани-3», атакую, прикройте!

— Где эти гребаные геаларцы?

— «Спата-7», у меня северянин на хвосте. Нужно… — голос прервался внезапно и жутко.

Ролану было не до того, чтобы прислушиваться — на него и на Кайрена наседали так же упорно, как и на прочих, и лейтенант быстро убедился, что новые самолеты северян — это тебе не «Раскоряки». Они оказались очень быстрыми и маневренными — налетали внезапно, атаковали и тут же уходили с линии огня, не напрашиваясь на ответную очередь. Почти сразу стало ясно, что приемы, показавшие свою эффективность в схватках с «Раймеями» в небе над ивиром, здесь бесполезны. На вертикальных маневрах «Сейкер» показывал абсолютное превосходство над «Раймеем» — быстрее пикировал, быстрее набирал высоту. Но эти — как бы ни называть их — напротив, сразу продемонстрировали преимущество над имперскими истребителями. Амадин уже успел уверить себя в том, что «Сейкер-марину» нет равных в целом мире, но сейчас ксаль-риумцы столкнулись с врагом, который им не уступал. Очень скоро лейтенант Ролан увидел самолет с черно-золотой полосой вокруг фюзеляжа, который, беспомощно вращаясь, летел вниз. Его правое крыло превратилось в жалкие ошметки, и клочья металла на лету отрывались от корпуса.

Амадин дал короткую очередь по агинаррийцу, пытавшемуся сесть на хвост ведущему. Промазал, но и противник отвернул в сторону, резко завалился набок и устремился вниз, уходя из-под огня. Амадин не рискнул преследовать.

— Спасибо, — поблагодарил Кайрен. — Я его не заметил.

— Угу… — пробурчал Ролан, оглядывась по сторонам. Но сориентироваться было невозможно, вокруг царила полная неразбериха. Ксаль-риумские и агинаррийские самолеты крутили в воздухе безумную карусель. Имперцы пытались прорваться к строю ударных самолетов, а истребители северян раз за разом преграждали им путь. Имея превосходство и в числе машин, и в их боевых возможностях, они эффективно противостояли соперникам, и, несмотря на все усилия, ксаль-риумцы не могли дотянуться до агинаррийских бомбардировщиков, а те продолжали полет к Фар Дана. Ситуация становилась по-настоящему угрожающей. И где же, во имя Даэмогоса, геаларцы? Они же обещали поддержку? Неужели передумали и решили предоставить союзников самим себе? Ублюдки!

Но в этот момент краем глаза Амадин заметил самолеты с черно-красно-синими полосами. Все-таки он недооценил союзников, геаларцы пришли на подмогу. Один из «Солеев» внезапно вспыхнул, прямо в полете разваливаясь на части, и Амадин ощутил раскаяние. Геаларцы сражались наравне с ксаль-риумцами, и так же погибали под пулями северян.

«Солеи» по всем показателям уступали «Сейкерам», и тем более не могли соперничать с новыми самолетами агинаррийцев, но все же их вмешательство хотя бы временно склонило чашу весов в другую сторону. Геаларцы отвлекли противника, и части ксаль-риумцев наконец-то удалось прорваться к строю бомбардировщиков. Амадин и Кайрен выжали газ до предела, настигая шеренгу «Сайто». Те не поддались панике, не бросились врассыпную. Удерживая строй, они огрызались очередями пулеметов, торчавших сзади из кабины. Это производило устращающее впечатление — могло показаться, что каждая выпущенная пули предназначена лично тебе — но Амадин Ролан не позволил страху затмить рассудок. Сблизившись с агинаррийцами, насколько это было разумно, он поймал одного в перекрестие прицела. Короткая очередь из пушки и пулеметов, вторая — и Ролан с удовлетворением увидел, как на крыле «Сайто» затанцевал огонь. Повалил дым. Похоже, попадание заклинило элерон, и пикировщик внезапно закувыркался в неуправляемом полете. Кайрен подбил еще одного, попадание снаряда разнесло плексигласовый фонарь кабины. Бомбардировщик клюнул острым носом и резко нырнул вниз; Амадин успел заметить, как от него отделались человеческая фигура. Похоже, агинаррийскому летчику повезло — он пережил попадание снаряда в кабину.

Повторить атаку ксаль-риумцы не успели. Внезапно сверху вновь появились агинаррийские истребители. Амадин увидел пару темных, почти черных силуэтов на фоне ослепительного солнечного диска. Северяне пикировали, как фалькиды, завидевшие добычу. Часто-часто мерцали желтоватые вспышки выстрелов, яркие трассеры отмечали траекторию пуль.

— Феран, берегись, над тобой! — выкрикнул Амадин, задирая нос самолета навстречу атакующим северянам. Отдача заставила «Сейкер» вздрогнуть, но ксаль-риумец на долю секунды промедлил с залпом. Истребители пронеслись мимо, атакуя напарника.

Кайрен среагировал машинально — завалил машину на крыло, ушел на крутой вираж влево. Северяне не попались, не дали сбить прицел. Все произошло мгновенно. Точно направленная очередь прошила «Сейкер» Кайрена вдоль фюзеляжа, сразу появился дым. Видимо, истребитель лишился управления, потому что вдруг развернулся и опрокинулся, подставляя под огонь бледно-голубое брюхо. Второй агинарриец не упустил такую удобную возможность и с тридцати метров всадил в беззащитный имперский самолет короткую очередь из всех стволом. Дым уступил место пламени, «Сейкер» задрожал и начал падать.

— Феран! — Амадин Ролан резко потянул на себя рукоять, выжал газ до предела, преследуя агинаррийцев, вновь уходящих на высоту. Похоже, те упустили его из вида, и это была роковая ошибка. Амадин надавил на гашетку. Пушка и оба крупнокалиберных пулемета ожили, и ксаль-риумец с кровожадной радостью увидел, как снаряды впились в фюзеляж одного из пары агинаррийцев. Попадание было удачным — всего через пару секунд подбитый самолет внезапно превратился в ослепительный факел, от которого летели клочья раскаленного металла.

«Есть!» — Амадин хотел преследовать второго северянина, но уже сказывался недостаток мощности. «Сейкер» трясся всем корпусом и едва слушался управления, рычаг в руках Ролана внезапно сделался ужасно тугим. Лейтенант понял, что еще немного — и может заглохнуть двигатель, тогда как проклятый агинарриец продолжал набирать высоту, свечой идя вверх. Выбора не осталось, и Амадину пришлось перевести самолет в пикирование, рискуя тем, что теперь уже противник, развернувшись, следом за ним устремится вниз, расстреливая ксаль-риумский истребитель с хвоста. Но ему повезло — то ли маневр Амадина застиг агинаррийца врасплох, то ли что-то отвлекло северянина.

Наконец-то Ролану удалось полностью восстановить контроль над самолетом, он выровнял курс, судорожно осматриваясь по сторонам. Всюду продолжался отчаянный бой. Ксаль-риумцы, геаларцы, агинаррийцы метались сумасшедшими тенями, расстреливая друг друга. В небе уже появились первые кляксы темно-серого дыма — рвались, разбрасывая шрапнель, зенитные снаряды. Корабли вступили в бой.

Все же, совместная атака ксаль-риумцев и геаларцев принесла кое-какой результат, истребителям удалось хоть отчасти рассеять и проредить строй вражеских бомбардировщиков. Но оставшиеся уже заходили на цели, и их все еще было слишком много.

— Феран! — позвал Амадин, но не услышал ответ. Он и не рассчитывал: было ясно, что самолет напарника сбит. Амадин надеялся, что гайонец сумел выброситься с парашютом.

Бой продолжался с не меньшим ожесточением. Уцелевшие геаларцы и ксаль-риумцы пытались защитить корабли; агинаррийские истребители непрерывно атаковали, отвлекая внимание защитников от ударных самолетов. Корабли отстреливались из всех стволов зенитной артиллерии, рискуя зацепить своих. Агинаррийские «Сайто» пикировали, сбрасывая бомбы, вооруженные торпедами «Хэйдзены» снизились, готовясь к атаке. Видя все происходящее, Амадин Ролан с леденящей ясностью осознал, что сегодня без потерь не обойдется. У «Метмера» им удалось защитить «Красотку Тар» от ивирцев, авианосец отделалася умеренными повреждениями, но здесь не Метмер, и сегодня нападают не ивирцы.

Он сел на хвост очередному «Сайто». Пикирующий бомбардировщик отстреливался из хвостового пулемета. Амадин нажал на гашетки, и оба «Темпеста» над мотором затрещали, выплевывая раскаленные зажигательные пули. Очередь зацепила вертикальный стабилизатор пикировщика, и Амадин с удовлетворением увидел, как из раскрывшегося в брюхе «Сайто» бомболюка вывалился оперенный темный цилиндр — спеша облегчить машину, агинарриец-пилот сбросил в море смертельный груз. Этот больше не опасен, и Ролан переключился на второго. «Сайто» вильнул в сторону, уходя с линии прицеливания, позади кабины вспыхивали сдвоенные пятна дульного пламени. От крыла «Сейкера» внезапно брызнул сноп искр — пули агинаррийца зацепили истребитель. Амадин ответил короткой очередью и попал, бомбардировщик задымил и ушел вбок, также скинув бомбу. Ксаль-риумец огляделся, высматривая новые цели… и в этот момент почувствовал внезапный, сильный удар. Что-то отлетело сбоку от двигателя, появился дым, и темные пятна забрызгали фонарь кабины справа. Внизу промелькнул хищный силуэт агинаррийского истребителя, развернулся и исчез из поля зрения.

Амадин отчаянно тянул рычаг на себя. Казалось, «Сейкер» слушается управления, но, взглянув на индикаторные шкалы на приборной доске, лейтенант сразу понял, что дело дрянь. Попадание пришлось в самое уязвимое место — радиатор двигателя — и похоже, что его разнесло вдребезги, судя по тому, как росла температура двигателя. Ролан грязно выругался, понимая, что для него бой окончен. Самолет уже не спасти. В отчаянии он развернулся к Фар Дана, надеясь, что, быть может, еще успеет дотянуть до острова и сесть на тамошнем аэродроме, но сам не верил, что такое возможно. По крайней мере, никто их гребаных северян не увязался за ним, но это было слабое утешение. Истребитель Ролана погибал, и лейтенант ничего не мог с этим сделать. Очень скоро стрелка датчика температуры доползла до роковой красной отметки на шкале, рядом замигал красный же огонек. А затем случилось неизбежное — перегретый двигатель «чихнул» раз, другой, третий, и вот его надсадный рев сменился внезапной, страшной тишиной. Лопасти винта дернулись последний раз и замерли.

Вновь Амадин недобрым словом помянул зловредного Пармикула. Прикинул расстояние до побережья Фар Дана. Нет, безнадежно. Не дотянуть. Значит, остается только одно. Молодой ксаль-риумец прикрыл глаза, внезапно ощутив неодолимую, давящую вину. Наверное, так мог чувствовать себя воин древней эпохи, который вынужден был добить собственного раненого коня.

— Прости… — вслух пробормотал Амадин Ролан. Почему-то в этот момент он никак не мог заставить себя видеть разницу между обреченным самолетом и умирающим живым существом.

Он с усилием сдвинул назад увесистую крышку фонаря, отстегнул ремни и толкнул от себя рычаг управления, направив самолет в волны. Напрягся и оттолкнулся, внезапно оказавшись в свободном падении и едва избежав удара о хвостовой киль «Сейкера». Проводил взглядом стремительно мчащуюся вниз машину, по-прежнему чувствуя внутри мучительную боль, стыд, унижение, ненависть. Мешанина эмоций, направленных на северян. Амадин Ролан никогда не питал к тем особой неприязни, но в этот момент искренне желал огненной смерти всем и каждому, кто был рожден на островах Агинарры. Увы, то была бессильная злоба. Амадин камнем падал вниз, и северянам не было дела до того, что думает о них сбитый ксаль-риумский пилот.

Он нащупал кольцо парашюта и с силой дернул. Мгновение страха, почти паники — вдруг не раскроется? — а затем рывок, и падение остановилось. Амадин Ролан поймал стропы и позволил себе перевести дух. По крайней мере, он жив — уже повод для радости, но почему-то радоваться не получалось.

Вися на привязи под белым шелковым куполом, Амадин Ролан медленно опускался вниз, в волны. Где-то там уже покоился его разбившийся самолет. Далеко впереди был остров Фар Дана, в стороне еще продолжался бой. Ролан слышал приглушенные звуки выстрелов и взрывов. Он поискал глазами «Красотку Тар», и внезапно увидел огромный столб дыма, поднимающийся высоко в небо. Один из кораблей горел. Сердце Амадина замерло. «Тамария»? Но, похоже, это была не «Тамария». Было слишком далеко, чтобы различить подробности, но Амадину показалось, что горит другой авианосец, «Теофарис».

Но это не принесло ему облегчения.

ГЛАВА 25

— Капитан, вы должны немедленно уйти в лазарет, — не терпящим возражения тоном сказал медик.

Марко Брайбент пренебрежительно отмахнулся. Движение вызвало приступ боли в плече и в боку, стянутом тугой перевязкой. Одна из бомб разорвалась при ударе о палубу, и осколки достигли открытой площадки, где оставался капитан «Мэджина». Один человек был убит на месте, двоих, тяжело раненых, отнесли в корабельный госпиталь. Брайбент тоже получил свою порцию раскаленной шрапнели.

— Я лучше вас знаю, что должен делать, — огрызнулся он на санитара.

— Капитан, — проявил упорство тот, — простите, но вы не сможете сделать ничего, если изойдете кровью. Одной лишь перевязки недостаточно.

Проклятый зануда говорил правду, Марко Брайбент едва держался на ногах. Боль в раненом боку была умопомрачителной — в какие-то моменты затихала, затаившись, как хищник в засаде, чтобы при любом неосторожном движении вновь запустить в рану крючковатые, раскаленные добела когти. Капитан «Мэджина» был на грани нокаута. Как и его корабль.

Ублюдки-северяне долго не оставляли их в покое. Налет за налетом. Одномоторные палубники сменяли большие, двухмоторные «Сёкуйо» и «Тэнрио» в сопровождении тяжелых истребителей, многие из которых также несли бомбы и атаковали, как штурмовики. За пять часов непрерывных нападений «Мэджин» получил четыре попадания торпедами, десяток бомб и шесть или семь реактивных снарядов. Главная летная палуба была разворочена, передняя треть ее просто обвалилась внутрь ангара, и команда продолжала борьбу с пожарами. К облегчению Брайбента, огонь удалось удержать вдали от цистерн с авиационным бензином — самым опасным грузом на борту авианосца. «Мэджин» имел сильный крен на правый борт и дифферент на нос, и контрзатопления отсеков левого борт не помогли выправить корабль в полной мере. Машинная команда доложила о затоплении одного из четырех котельных отделений — «Мэджин» лишился четырех паровых котлов из шестнадцати. Вышла из строя одна из трех турбин. К счастью, корабль слушался руля, но вместо максимальных двадцати шести узлов выдавал всего семнадцать. Но и этому можно было только радоваться: капитан ожидал худшего. «Мэджину» повезло в том, что изначально корабль проектировался как линкор, и кое-какие «линкорные» черты в нем сохранились даже после переделки, прежде всего — серьезное бронирование бортов и палуб. Это его и спасло: получив столько ударов, корабль остался на плаву и продолжал бороться за жизнь. Он был страшно изувечен, но, как бывалый борец, отказывался сдаваться, и Марко Брайбент ощущал гордость в глубине души.

«Я непременно вытащу тебя из этой передряги, — пообещал он кораблю, словно тот был живым существом и мог услышать его мысли. — И выберусь сам. Мы еще повоюем».

«Мэджину» повезло, двум авианосцам ниалленцев — нет. Переделанные из судов невоенного назначения, они наравне с геаларским кораблем стали первой целью атаки северян, но не имели защиты «Мэджина». Не прошло и часа, как оба превратились в беспомощные развалины, которые уже невозможно было спасти. Пострадали и другие корабли: агинаррийцы не давали восточникам передышки. Геаларцы потеряли линкор, крейсера и три эсминца; еще несколько кораблей было серьезно повреждено. С флагманского «Редутэля» сообщили, что адмирал Ламбрен тяжело ранен и передал командование своему заместителю, вице-адмиралу Нейферу, который и отдал приказ — уходить на юг. Не все офицеры на борту «Мэджина» одобрили это, некоторые еще надеялись переломить ход боя, но Марко Брайбент понимал — день проигран бесповоротно. У флота Коалиции все еще было преимущество в числе тяжелых кораблей, но северяне не собирались устраивать классический бой, на который рассчитывали адмиралы-восточники. Они держались далеко за пределами досягаемости артиллерии и слали в атаку самолеты. За все время боя ни один корабль под флагом Агинарры так и не появился на горизонте.

Наконец, атаки прекратились. Возможно, на агинаррийских авианосцах закончились бомбы и бензин, или пилоты были слишком изнурены, чтобы продолжать. Как бы там ни было, это стало для восточников спасением. Их флот ушел — потрепанный, но не уничтоженный. И все же, поражение было несомненным. Северяне понесли потери в самолетах, но не таких уж большие, а их флот не сократился в числе.

«Должно быть, ублюдки сейчас ликуют и празднуют успех, — с бессильной ненавистью подумал Брайбент. — Ну, ничего, мы еще возьмем свое. Прошлая Северная Война тоже началась с побед Сегуната!» — а в том, что события нынешнего дня стали прелюдией к новой войне между Севером и Югом Дагериона, Марко Брайбент не сомневался. И он старался не думать о том, как прошла та война для геаларцев. Северян разбили, но заслуги Республики в том не было.

Им еще предстоят многие сражения, капитан осознавал это. Но прямо сейчас его задача — довести «Мэджин» до базы на острове Дукон. И не сдохнуть самому. Марко Брайбент все же позволил увести себя в лазарет, понимая, что иначе вот-вот свалится без сознания прямо на месте.

Заходящее солнца повисло в небе на правом траверсе корабля и это, безусловно, было приятное зрелище. Флот шел на юг. Четыре линейных крейсера в сопровождении кораблей поменьше двигались к Фар Дана. Даже на полном ходу — тридцать два узла — уйдет еще не меньше двух часов на то, чтобы приблизиться к острову, и вице-адмирал Такэми с трудом сдерживал нетерпение.

Сэмадзу Такэми было тридцать четыре года — он стал самым молодым офицером такого высокого ранга за всю историю Объединенного Флота. Даже нынешняя командующая Ниора Сетано была повышена до ранга синрё лишь в тридцать восемь. Он был потомственным моряком, его отец Торо Такэми в прошлую войну также был вице-адмиралом и прославился многими победами. Ему-то, в отличие от адмирала Мигумо, удалось выполнить свою часть плана и отвлечь ксаль-риумский флот во время трагически завершившейся операции «Песнь войны» — удара по ксаль-риумской базе на Хатьере. После Тиварны и гибели Мигумо Торо Такэми возглавил флот. Отец был бессилен переломить ход войны, и все же, предложенная им тактика истощения ксаль-риумцев привела к частичному успеху. Империя согласилась на перемирие на условиях, более-менее приемлемых для Сегуната.

Сейчас отца не было в живых — он ушел в отставку через несколько лет после окончания войны, и четыре года назад умер спокойной смертью в собственном доме. Но Сэмадзу Такэми был полон решимости продолжить его дело. Он понимал, что нынешний день дает ему такую возможность. 19 Осени 1938 года от Начала Хроник — воистину историческая дата. Вице-адмирал Такэми не допустит, чтобы вторая война с Ксаль-Риумом не закончилась для Агинарры так же, как первая. Имперцы тоже смертны, и не так уж непобедимы. Во время недавней кампании в Ивире они терпели поражения и несли потери. Им мало было Сафири? Очень хорошо, воины Сегуната сделают все возможное, чтобы еще больше ксаль-риумских женщин стали вдовами. Если Агинарра хочет победить, это единственно возможный способ действий — атаковать, давить, не щадя ни себя, ни врагов. Не давать им перевести дух, собраться с силами, непрерывно нападать, подрывая волю южан к сопротивлению и веру в собственный флот. Та же война с Ивиром показала, что в Империи нет единства, большие потери расколют ксаль-риумское общество, как это уже случилось четверть века назад.

Ну, что же, первое столкновение завершилось явно в пользу Сегуната. Пилоты соединения «Сэнкай» нанесли несколько ударов по врагу, и ксаль-риумцам пришлось несладко. Вернувшиеся пилоты докладывали о потоплении нескольких кораблей; Такэми верил им. Ксаль-риумцы отступали, и вице-адмирал вел свой флот к Фар Дана, намереваясь занять остров и покончить со всеми, кто еще будет его защищать. Он не рискнул бы углубляться дальше на территории Геалара, преследуя отходящий вражеский флот, но Фар Дана был реальной целью.

«Сэнкай» осталась позади — авианосцам незачем близко подходить к вражеским островам. К тому же и для агинаррийцев бой прошел не совсем без потерь. Одну атаку ксаль-риумцы все же организовали, и провели ее достаточно грамотно. Флагманский авианосец «Сэнши» не пострадал, «Инадзума» тоже, а вот «Юмикари» досталось, несмотря на все старания боевого воздушного патруля и тяжелых истребителей с Тэй Луана. Хотя всего две или три бомбы попали в цель, этого оказалось достаточно. Ксаль-риумцам улыбнулась удача: одна из бомб, пробившая две палубы и взорвавшаяся ниже ангаров, вызвала детонацию авиационных боеприпасов и сильный пожар — авианосец пострадал так, что полностью утратил боеспособность. Погибло почти две сотни человек из команды. С огнем кое-как удалось справиться, но «Юмикари» нуждался в серьезном ремонте, и у Такэми не осталось выбора, кроме как отправить его в сопровождении пары эсминцев к Малгари. Но даже так, соотношение потерь было явно в пользу агинаррийцев. Жаль, что не удалось отправить на дно ксаль-риумские авианосцы, особенно — «Тамарию», но всему свое время. Дойдет очередь и до них. Думая об этом, Сэмадзу Такэми хищно улыбнулся. Отец так и не смог смириться с поражением — все эти долгие годы, как ни скрывал он свои чувства, сын видел боль и стыд в его глазах. Теперь настало время взять реванш за прошлое. Жаль, что он не дожил до этого дня.

Флот шел на юг.

Солнце ушло за горизонт, и небо быстро темнело. Огонь бросал оранжевые отстветы на воду: несмотря на все старания команды, справиться с пожарами на «Императорице Теофарис» не удавалось. Но Дэвиан Каррел еще не готов был смириться с потерей корабля. Основной флот уже ушел, но «Азалин» и «Ариана» остались. Пока на «Теофарис» боролись с огнем, с «Арианы» пытались завести буксирные тросы.

Дневной бой был жесток; как и боялся Дэвиан, агинаррийцы бездействовали недолго. К счастью, у ксаль-риумцев и геаларцев осталось время поднять самолеты в воздух. Истребители делали все, чтобы прикрыть корабли, и отчасти это удалось. Но только отчасти.

«Теофарис» не повезло. Несколько бомб пробили летную палубу и взорвались под ней, вспыхнули пожары, а затем корабль стал жертвой агинаррийских торпедоносцев. Две торпеды ударили его с обоих бортов; слабая подводная защита бывшего линейного крейсера времен Северной Войны не выдержала. Попадания пришлись в исключительно неудачные места, были затоплены котельные отделения и вышли из строя машины. Корабль лишился хода; к счастью, генераторы питались не от основных машин, а от собственного дизеля, и подача электроэнергии была сохранена. Помпы, откачивавшие воду из пострадавших отсеков, работали, как и насосы пожарной системы. Затем третья торпеда вывела из строя рулевое управление, и «Теофарис» сделалась асболютно беспомощной. Она еще держалась на воде, но не могла идти своим ходом.

К счастью, «Тамария» и «Велиона» пострадали гораздо меньше, но Дэвиан понимал, что в этом не столько заслуга ксаль-риумцев, сколько их удача — вернее, несогласованность в действиях агинаррийцев. В какой-то момент одна из их эскадрилий вдруг свернула с курса, чтобы атаковать линкоры, многие другие самолеты последовали за ней. Вряд ли это было сделано намеренно, скорее, впервые оказавшиеся в настоящем бою пилоты ошиблись с выбором целей. Как бы там ни было, для кораблей префекта Каррела это стало спасением. Дэвиан не тешил себя иллюзиями — если бы вся мощь атаки была нацелена на его отряд, вряд ли хоть один из трех авианосцев уцелел бы. Линкоры Себастьена Арина приняли на себя часть удара, что спасло «Красотку Тар» и «Леди Велиону».

Но это стоило ксаль-риумцам недешево. Дэвиан видел огонь на флагманском корабле Магистра Арина, а «Император Натарин», один из трех линкоров типа «Нерион», пострадал не меньше чем «Теофарис». Когда бой прервался, «Натарин», лишившийся хода, едва держался на воде, накренившись так, что стволы развернутых набок башен главного калибра задрались вверх, словано линкор собирался расстреливать из тяжелой артиллерии налетающие самолеты. У Арина не было другого выбора, кроме как снять с корабля команду, после этого один из эсминцев добил «Натарин» несколькими торпедами. Досталось и геаларцам — агинаррийские бомбардировщики подожгли аэродром. На острове и сейчас пылали пожары, с ними уже не пытались бороться.

После того, как самолеты северян исчезли, ксаль-риумцы и геаларцы получили столь необходимую передышку. Пока аварийные команды устраняли повреждения, а моторные катера подбирали оказавшихся в воде людей, Себастьен Арин связался с Палатианом. Через какое-то время пришел ответ — уходить к Дукону. Очевидно, похожий приказ получил от своего командования геаларский полковник Вайе, потому что вышел на связь и потребовал от ксаль-риумцев забрать его людей. Пока геаларцы грузились на имперские корабли, Дэвиан пытался спасти «Теофарис». Он отослал «Тамарию» и «Велиону» вместе с эскадрой Арина, а сам остался с двумя линейными крейсерами. Авианосец был слишком ценен, чтобы потерять его. Заменить «Теофарис» будет нечем, сейчас на имперских верфях не строится ни одного корабля этого класса.

Геаларский гарнизон оставил остров, и вскоре корабли Магистра Арина скрылись за горизонтом на юге. Дэвиан опасался, что агинаррийцы не остановятся на достигнутом, и его подозрения подтвердились: гидроплан-разведчик с «Азалин» обнаружил флот северян, направлявшийся к Фар Дана. Они были уже близко, возможно — прямо сейчас готовились атаковать. Дэвиан все еще отказывался признать неудачу, но приказал одному из эсминцев быть наготове. Возможно, все же придется торпедировать «Теофарис», чтобы не оставить ее северянам. С авианосца была эвакуирована большая часть команды, остались лишь немногие, кто еще продолжал тушить пожары.

Дэвиан стоял на мостике линейного крейсера. Он ничего не говорил. Рядом были капитан «Азалин» Эверет Трайон и субпрефект Кардиф, начальник штаба особого отряда. Они тоже молчали. Над кораблем повисла тяжелая атмосфера подавленности и напряжения. Все знали, что агинаррийцы уже где-то рядом.

— Новое сообщение от «Арианы», префект, — сказал Намир Кардиф. — Они опять не смогли закрепить буксирный трос. Похоже, это безнадежно. «Теофарис» слишком велика и тяжела для буксировки. Как бы осторожно мы не действовали, все канаты просто рвутся.

— Да… — Дэвиан прикинул время. Где сейчас северяне? Было темно, и воздушная разведка стала бесполезной. — Придется уходить. Передайте мой приказ: остаткам команды покинуть «Теофарис». Заберем людей и пустим корабль на дно.

— Так точно, префект, — Кардиф кивнул с мрачным видом. Для всех было ясно, что в этом бою Империя потерпела поражение.

Дэвиан и не рассчитывал на лучший исход. Его соединение еще не было в достаточной мере подготовлено к бою; было большой ошибкой направлять его к Тэй Ангу. Сама демонстрация силы, затеянная в Палатиане, как оказалась, была большой ошибкой. Хотя, кто мог предположить, что придут эти фальшивые приказы…

Префект наблюдал, как люди покидают горящий авианосец. «Теофарис» заметно осела кормой и слегка кренилась на левый борт. Огонь все еще не унимался кое-где над палубой, озаряя море вокруг. Дэвиан обернулся к Кардифу и Трайону, и внезапно неподалеку громыхнуло. В стороне поднялись и осели огромные всплески воды.

— Даэмогос! — выругался капитан «Азалин». — Стреляют! Это северяне.

Дэвиан успел заметить вспышки в ночи далеко на севере. Новый залп противника. Опять снаряды прошли мимо — не так-то просто поразить цель в кромешной темноте. Агинаррийцы явно целились, ориентируясь по зареву пожара, бущующего на «Теофарис».

— Вот они и явились, — мрачно улыбнулся он. — Не отвечать, капитан Трайон. Их слишком много, мы только выдадим себя.

Еще один залп, на этот раз направленный точнее. Снаряды упали в воду недалеко от горящего авианосца. Это становилось по-настоящему опасно; к счастью, люди уже успели покинуть обреченный корабль. Дэвиан кивнул:

— Уходим. Здесь нам нечего больше делать.

По сигналу с «Азалин» эсминец, державшийся неподалеку от «Теофарис», одну за другой выстрелил в воду четыре торпеды. Полминуты ожидания — и стена воды целиком заслонила авианосец. Когда водяные столбы опали, стало видно, что «Теофарис» быстро кренится на левый борт. Агинаррийцы дали еще один залп, потом еще — мимо. Ночь скрыла ксаль-риумцев.

Когда стрельба прекратилась, капитан Трайон первым нарушил мрачное молчание.

— Не могу избавиться от чувства, будто мы бежим от врага, — хмуро сказал он. — Проклятье! Ксаль-риумцы не отступают! — в голосе капитана была злость и унижение, и Дэвиан чувствовал то же самое.

— У нас еще будет шанс отомстить, господа, — сухо сказал он. — Скоро.

Амадин Ролан устало откинулся на койке. Кубрик был рассчитан на двадцать человек, и он, как и вчера, был заполнен целиком. Но вчера Ролан знал каждого из парней, занимавших койки. Сегодня он узнавал не больше половины. Другие были пилотами с «Теофарис». Их авианосец слишком пострадал, чтобы можно было садиться на его палубу, пилотам пришлось сажать самолеты на «Тар» или «Велиону». Машины отправляли в ангар, а лишние остались прямо на палубе. Впрочем, лишних было немного, после боя авиагруппа «Тамарии» сильно сократилась в числе. Из пилотов «Теофарис» тоже уцелело не больше половины.

Амадину повезло — его подобрали и вернули на авианосец. Он не получил ни царапины, а спасательный жилет позволил продержаться в теплой воде, пока его не обнаружила одна из лодок. Да, лейтенант Ролан мог чувствовать себя счастливчиком. Не всем так повезло. Многие погибли, защищая авианосец, другие — во время контратаки, организованной префектом Каррелом. Вернувшиеся говорили, что разбомбили один из авианосцев северян, возможно — даже пустили на дно. Это отчасти подсластило горечь поражения, а в том, что бой был проигран Империей, сомнений не осталось уже ни у кого. Северяне оказались просто лучше подготовлены к войне.

«Это тебе не ивирцы, — со злой иронией подумал Амадин Ролан. — Мы привыкли к легким победам, вот и нарвались…»

Его напарник, Феран Кайрен, все же успел выпрыгнуть с парашютом. Это спасло гайонцу жизнь, но он был тяжело ранен. Врачи не знали, переживет ли Феран эту ночь, и даже если выживет, полеты для него закончились надолго — тяжелая пуля попала в левую ногу и перебила кость. Возможно, он уже никогда не сможет ходить по-нормальному. Амадин вздохнул. Он вспомнил праздничное настроение, царившее на «Тамарии» после побед над ивирцами. Сейчас на корабле была совсем иная атмосфера. Сейчас ликует враг…

Ниора Сетано бросила на стол очередные бумаги. Доклад с Тэй Анга, само собой. От вице-адмирала Такэми. Тот был искренне доволен, и большинство офицеров в Тсубэ разделяло это настроение. Когда пришли подробности о бое, по базе быстро распространилось торжество. Даже Масахиро Оми казался захваченным общей эйфорией. Еще бы — неожиданное сражение закончилось явной победой Объединенного Флота. Коварное нападение восточников отбито, контрудар обратил врага в беспорядочное отступление, немногим отличающееся от панического бегства. Ксаль-риумцы и восточники потеряли, по первым прикидкам, не меньше трех линейных кораблей, четыре или пять крейсеров, три авианосца — у агинаррийцев же не потоплен ни один корабль, и лишь немногие повреждены. Чем не повод для торжества?

Не то, чтобы обошлось совсем без потерь. «Юмикари» серьезно поврежден и надолго выбыл из строя — неприятный удар в первый же день надвигающейся войны. Соединение «Сэнкай» потеряло почти семьдесят самолетов с экипажами, Первый Ударный Флот — сорок. Не так мало, чтобы не заметить. Резервы есть, погибшие пилоты будут заменены, и все же… Ниора прикусила губу, как в детстве, когда нервничала. Раздражающая привычка, от которой она до сих пор не избавилась.

Итак, восточники и ксаль-риумцы отступают. Объединенный Флот защитил Тэй Анг. Превосходно. Победа в битве — еще лучше. Да, было предостаточно оснований торжествовать. Но Ниора Сетано не чувствовала торжества — только усталость и тревогу. Первая битва выиграна. Что дальше?

Сидя на высоком жетском стуле перед стойкой бара, Иджиме потягивала сок через соломинку. Завтра у пилотов с «Аранами» была увольнительная, и она могла позволить себе что покрепче, но заргая не хотелось. Скрипело радио, передавая какую-то музыкальную пьесу — на взгляд Иджиме, как содержание пьесы, так и качество исполнения, в лучшем случае, держались на отметке «посредственно». Слушать любовную историю бравого капитана и цирковой артисточки — по замыслу сценариста, это должна была быть комедия — не хотелось, другого способа убить вечер не было, и Иджиме Сетано откровенно скучала. Несколько ее знакомых, среди них Аюми и Киоми, отправились в кинозал — привезли новый фильм, впрочем, судя по содержанию, не слишком отличавшийся от радиопостановки. Иджиме не пошла с ними, о чем теперь жалела. По крайней мере, скучала бы в компании.

За одним из столиков расселся Кейдзи в компании Синэ — как и следовало ожидать, та быстро помогла братцу забыть о размолвке с невестной. Ну, это их дело, Иджиме, само собой, не собиралась ни во что лезть. Присоединяться к этой парочке она тоже не хотела, тем более, они явно не нуждались в компании. Кейдзи что-то рассказывали, Синэ хитро улыбалась. Оба потягивали заргай, не обращая никакого внимания на окружающих. За другими столиками также сидели моряки и пилоты из «Дзинкай». Иджиме знала некоторых в лицо или по именам, но близких знакомых, к которым хотелось бы присоединиться, среди них не было, так что этот вечер, похоже, она обречена провести в гордом одиночестве. Ну и ладно.

Девушка отставила пустой бокал из-под сока и подумала — может, все-таки стоит заказать заргая? Ничего ей не будет от одной порции. Или просто отправиться в казарму и провести остаток вечера за чтением? От столь тяжелого выбора ее отвлек резкий звук из динамиков радио. Иджиме даже дернулась от неожиданности. Пьеса прервалась, что, по правде, ее ничуть не огорчило: щебетанье главной героини уже начинало раздражать.

— Внимание всем! — прозвучал сухой, четкий голос. — Все радиопередачи прерываются на экстренное сообщение.

«Что за?..» — у Иджиме сразу возникло предчувствие, о чем будет это сообщение. Другие пилоты и моряки в баре тоже напряглись, переглядываясь. Кейдзи даже привстал.

— Сегодня наш флот близ Тэй Анга был внезапно, без предупреждения атакован силами Восточной Коалиции. Последовал бой, в котором противник потерпел поражение и отступил, понеся серьезный урон. Потери среди наших сил невелики. Сегун Норикава Кансен подписал приказ о введении военного положения по всей территории Северного Братства. Объявляется общая мобилизация. Всем военнослужащим предписывается немедленно прибыть в свои части. Всем военнообязанным — явиться на мобилизационные пункты. О подробностях…

Голос продолжал, но Иджиме Сетано уже не слушала. «Накрылась увольнительная», — вдруг подумала она. Более нелепой мысли в такой момент девушка сама не могла представить, но избавиться от нее оказалось на удивление трудно.

Кейдзи подошел к ней; Синэ держалась рядом с братом. Иджиме бросилось в глаза, как та держит ладонь у него на плече, очень уж… по-собственнически. В другое время это зрелище могло бы ее даже разозлить, но сейчас ее голова была занята совсем другим. На красивом лице Синэ, впрочем, тоже не было обычного лукавого выражения, скорее — растерянность. Кейдзи выглядел не лучше, да и сама Иджиме тоже.

— Вот и начинается? — произнес брат с недоумением.

Иджиме молча кивнула; она чувствовала то же, что и Кейдзи. Она догадывалась, что дело может кончится этим, она даже ожидала таких новостей, и все равно, когда ожидания обернулись реальностью, Иджиме Сетано была захвачена врасплох. Не было ни ликования, ни особого страха. Только недоумение — иначе не скажешь. Неужели подобные события могут происходить вот так банально. Скучный вечер, пустой бокал перед тобой, хрипящее радио, глупая пьеска — и вдруг…

«Ну, а чего ты ожидала? — ядовито осведомилась девушка у себя самой. — Рева боевых труб и барабанной дроби? Грома с ясного неба и лика Бога-Дракона над горизонтом? Интересно, когда началась прошлая война с Коалицией, все происходило так же? И что почувствовала тетушка Ниора, когда узнала?» — Иджиме пообещала себе, что задаст Ниоре этот вопрос при следующей встрече. В самом деле, интересно, как все случилось тогда? Иджиме знала, что и двадцать семь лет назад восточники начали первыми, понадеялись на численный перевес и просчитались. Если бы в тот раз Сегунат ограничился малым… А что будет теперь?

— Похоже, начинается, — негромко ответила Иджиме на вопрос брата.

— Как странно… — заметила Синэ. — Восточники напали первыми? А казалось, они не хотели воевать.

— Всем что-то казалось, — вздохнул Кейдзи. — Похоже, мы ошиблись.

Иджиме махнула рукой.

— Мы не знаем, что произошло на самом деле, — сказала она. — Надеюсь, в ближайшие дни все прояснится, — девушка честно признавалась себе, что некоторая часть ее сознания захвачена постыдной надеждой: вдруг все это — просто какое-то недоразумение, и уже завтра надвигающаяся буря развеется сама собой.

И в то же время, ей хотелось драться. Иджиме Сетано с детства мечтала пойти по стопам тетушки Ниоры и сразиться с ксаль-риумцами. Убедиться: так ли страшна Империя, как ее малюют? Вот он, ее шанс, и теперь Иджиме сама не понимает — радоваться или пугаться. Такая нелепая двойственность. Девушка прикусила губу, выдав свою напряженность, и тут же вернула на лицо выражение уверенности. Вовсе незачем Кейдзи, а уж тем более Синэ, знать, что она чувствует.

— Что бы там ни случилось, — заключила она, — сдается мне, наш отдых на Айто надолго не затянется.

— Коммодор! — молодой лейтенант почти бегом приблизился к Ису Тагати и вручил сообщение.

Тагати быстро пробежал глазами текст.

— Что-то новое? — заинтересовался Артуа Мориоль, стоявший за пультом управления. — Или это секрет?

— Никакого секрета, — Тагати с мрачной улыбкой покачал головой. — Напротив, все слишком явно. Это от генерала Кодзуми. Сообщение всем частям, базирующимся на Тэй Дженге. Произошел бой с восточниками и ксаль-риумцами.

— Что? — глаза Мориоля расширились.

— Я же ясно сказал: произошел морской бой. Восточники атаковали Объединенный Флот.

— И кто победил?

— Трудно сказать. Кажется, ваши соплеменники отступили, а наши не стали их преследовать.

— Кхм… — геаларец кашлянул. — Я правильно понял: это значит, что начинается война?

— Да, очень возможно.

— Тогда, очевидно, как геаларец, я должен рассматриваться в роли военнопленного. Или вероятного противника?

— Не говорите глупостей, Мориоль, — огрызнулся Ису Тагати. Хотя тот был прав по-своему: теперь, в свете происходящих событий, геаларец, работающий на Агинарру, наверняка привлечет особое внимание контрразведки. Тагати с раздражением подумал о людях из Седьмого Отдела, сующих нос в его дела. Вряд ли удастся и теперь держать Мио Тинга и Ишигаву в стороне от Шестнадцатого Отдела.

Мориоль усмехнулся.

— По крайней мере, — сухо сказал он, — теперь у вас есть шанс наложить руки на Базальтовые Острова, как я уже предлагал. Геаларцы сами дали вам повод, — под мрачным взглядом агинаррийца он примирительно поднял руки. — Простите, коммодор. Я нервничаю, вот и говорю глупости. Таков мой недостаток.

— Нервничаете? — повторил Тагати. — Из-за войны между Геаларом и Агинаррой?

— Да, пожалуй. Буду откровенен: не ожидал такого от себя, но теперь… Мои соотечественники сделали все, от них зависящее, чтобы их судьба была мне безразлична. Но зла им я все-таки не желал никогда, — Мориоль вздохнул. — Ладно, что тут можно сказать… От меня ничего не зависит, да и от вас тоже, Тагати. Посему я предпочту сделать вид, что все это меня не касается, и вернусь к своей работе. Вы по-прежнему можете рассчитывать на меня, коммодор.

— Весьма рад, — холодно произнес агинарриец.

Мориоль отвернулся к пульту и начал подкручивать рукоятки настройки. Тагати отметил, что его движения были более резкими, порывистыми, чем обычно. Геаларец действительно был взволнован новостью. Сам коммодор — тоже. Он знал, что такое возможно, и все же случившееся стало для него неожиданностью. Ису Тагати был уверен, что правительство Сегуната не стремится к конфликту, да и восточники, казалось, не пылали воинственным энтузиазмом. Они согласились на переговоры, как и ксаль-риумцы — те вели себя так, словно их судьба Тэй Анга и подавно не заботила. И вот… «Любое предположение хорошо лишь до тех пор, пока не разбилось об истину», как говорил великий Наритано Огато, основатель Сегуната. Он был воистину мудрым человеком. Ты предполагаешь, строишь планы, а действительность разрушает все с пренебрежительной легкостью. Сколько вообще хитроумных планов осуществилось в точности так, как ожидали их авторы? Хорошо, если хотя бы один за две тысячи лет истории рода людского на Дагерионе…

— Коммодор! — голос Мориоля отвлек его от размышлений. — Тагати, подойдите сюда!

Он подошел. Геаларский ученый, нахмурившись, изучал странную кривую на небольшом овальном экране. Он подкрутил верьньеры на деревянной панели, и та изменила форму, но затем вновь вернулась к прежнему виду.

— Что это значит? — удивился Тагати.

Он более-менее разбирался в тонкостях управления аппаратами Зенин. Созданные агинаррийцами приборы формировали электромагнитные импульсы, которые служили командами для машин Древних. Профессор Дайчи Юдзуки и Мориоль предполалаги, что Зенин обладали врожденной способностью генеровать слабые радиоволны и таким образом общались друг с другом и управлять техникой. Людям приходилось для тех же целей использовать сложную радиоаппаратуру и, действуя почти наугад, подбирать нужные комбинации сигналов. При необходимости, Ису Тагати мог бы управиться с машиной, с которой работал сейчас Мориоль, но странные показания на экране поставили коммодора в тупик.

— Это не я… — пробормотал Мориоль. Он тоже казался растерянным. — Не наш сигнал, он… он приходит откуда-то извне. Вы понимаете, что это означает, Тагати?

— Пока нет, — сухо ответил агинарриец. — Но рассчитываю, что вы объясните.

— Это сигнал извне, коммодор! — с нажимом повторил Мориоль. — Кто-то посылает его нам. Не знаю, кто, но… очевидно, они поняли, где мы, они поняли, что мы делаем… И они пытаются с нами говорить!