Этап Ту

Мига втолкнули в незнакомое помещение, расстегнули наручники за спиной, сдернули повязку и захлопнули за спиной дверь. От внезапно врезавшего по шарам яркого света Миг на секунду ослеп. Чуть погодя, открыв глаза, он обнаружил, что находится в кабинете размером с лекционный зал, обставленном с немыслимой роскошью. Стены помещения по периметру с узким разрывом около двери закрывали шкафы, до потолка заполненные книгами. Всю площадь пола покрывал бордовый ворсистый ковер. В углу виднелся огромный старинный глобус с голубыми океанами, коричнево-зелеными континентами и названиями давно исчезнувших стран. В центре зала Миг увидел массивный стол из дерева с зеленым сукном и лампой с матерчатым абажуром.

Позади стола, опершись на него обеими руками, стоял высокий сутулый человек с темным морщинистым лицом и неестественно длинной снежно-белой шевелюрой. Мужчина пристально смотрел на Мига. "Седой", - подумал Миг. В мужском роде от этого слова веяло чем-то невероятно древним.

- Здравствуй, Миша Гальянов, 20 лет, - тихо и сипло произнес Седой, прокашлялся и показал Мигу на деревянный стул с мягким сиденьем, - Присаживайся, тебе сейчас придется узнать очень много. И очень быстро. Воды хочешь?

Миг плюхнулся на стул, машинально потер затекшие руки. Во рту стояла противная наждачная сухость. Миг кивнул. Седой налил из графина в стакан воды до краев и протянул ему. Рука Седого слегка подрагивала, как у больного или очень взволнованного человека. Гальянов жадно осушил его до дна.

- Где я?

- В Управлении Проектом, - ответил Седой, - Конкретно - в кабинете Руководителя Проекта.

Гальянов похлопал веками, еще раз осмотрелся, уже с новым чувством.

- А кто Вы?

- А я, собственно, Руководитель Проекта. Это мой кабинет, - произнес Седой, будто сплюнул - как что-то досадное и смертельно надоевшее.

Гальянов чуть не упал со стула.

- Вы - Руководитель Проекта? - промямлил Миг.

Седой подслеповато прищурился и кивнул.

Миг вспомнил детские споры с Бориком, кто главней - Начальник "Мира" или Руководитель Проекта. Тогда Миг Борика переубедил. Сейчас он откровенно пялился на стоящего перед ним человека и ничего не мог с собой поделать. Самая загадочная и могущественная персона на Земле больше походила на директора школы.

- Нам очень повезло, Миша, - сказал Руководитель, - Мне вовремя сообщили, и доставили тебя прямо сюда. Вообще-то, так не должно было случиться. Удачное стечение обстоятельств.

Миг почему-то сразу понял, что Седой не врет. Старик явно волновался, но определенно не играл и не пытался выдать себя за кого-то другого. Постоянно возвращающаяся мысль о том, кто перед ним, буквально вдавливала Мига в стул и до тошноты кружила голову. Огромным усилием воли Миг справился с оцепенением.

- Объясните мне, почему я здесь и что случилось с дядей Петей? - постарался как можно тверже сказать Миг, и тут же спохватился, - Я имел в виду...

- Я понял, - мрачно покачал головой Руководитель Проекта, - С Петром Погодиным, - глубоко вздохнул, - Он - мертв.

Губы Мига сами собой поджались. Он понял, что сейчас заплачет, и напряг лицевые мышцы, зрительно представляя себе, как вместо плаксивой гримасы на лице появляется маска гнева.

- Кто его убил? За что? Они назвались...

- Особой службой Проекта, - кивнул Седой, и грязно выругался, - Мало того, что убили у тебя на глазах. Еще объявили себя открытым текстом. Это не глупость, - злобно процедил он сквозь зубы, - Липатов, сволочь, понял, что ему кранты и пошел ва-банк. Он за это заплатит.

Раздался треск. Миг с изумлением увидел в руке Седого сломанный деревянный карандаш - немыслимую ценность. Седой заметил взгляд Мига, опомнился и воровато кинул обломки в корзину.

- Формально Петю убили во избежание опасной утечки информации, - коротко пояснил он Мигу, - Я догадываюсь, что его спровоцировали, и я обязательно накажу виновных. Но по форме все сделано правильно.

Миг уставился на Седого широко раскрытыми глазами и до боли вцепился руками в стул.

- П-правильно? Дядю Петю убили правильно??

Руководитель Проекта быстро обошел стол, подошел к нему и схватил за плечи.

- Миша, пойми,- он повернулся к Гальянову, - Тебя использовали в грязной политической игре. Игре против меня. Петю очень жаль, но что случилось, то случилось. Сейчас нужно срочно выпутываться из сложившейся ситуации. Давай попытаемся побыстрее разобраться. Что Петя тебе сказал?

- П-почему я должен Вам верить? - пробормотал Миг, борясь с тошнотой.

- Почему? - удивился Седой, - А я тебе разве не сказал? Миша, я твой отец.

"Почему потолок перевернулся?" - успел удивиться Миг.

Отец ушел в Проект, когда Мигу только-только исполнилось пять лет. У старшего Гальянова оказалась слишком важная и нужная компетенция, без которой Проект никак не мог обойтись.

Как уходил отец, Миша не видел - его тогда отправили к бабушке в Сочинский сектор. Но тихий ночной плач матери ему врезался в память очень хорошо. Такими и остались его самые ранние воспоминания: поход всей семьей - верхом на отце - на премиальный пикник в Ботаническом саду, пустота в доме по возвращению от бабы Насти и украдкой плачущая мама. Жизнь началась с потери.

Мать имела право выйти замуж во второй раз. Но она предпочла жить соломенной вдовой, и в день рождения мужа неизменно накрывала стол. Первые несколько лет у них собирались папины друзья - сначала человек семь, потом только дядя Саша Красников и дядя Петя Погодин. Потом они стали приходить и на мамин день рожденья. Маленький Мишка залезал под стол, ползал между ног у старших и воображал себя в загадочных Нижних секторах, о приключениях в которых мужественных ремонтников по телевизору показывали интересные и страшные фильмы. А дядя Саша и дядя Петя разговаривали.

Их голоса сначала спокойно и глухо звучали сверху - "бу-бу-бу". Потом становились резкими и громкими - "бубубум! бубубубум!" Мать почти не участвовала в разговорах дядь, только слушала - то с улыбкой, то хмурясь, если дяди начинали слишком громко кричать друг на друга или вспоминали об уходе отца в Проект.

Для дядь Мишка оставался маленьким несмышлёнышем, и, выпив, они не сдерживались при нем. Взрослеющий Миша внимательно слушал удивительные речи папиных друзей.

- Нет, ты скажи, - распалившись, настаивал дядя Петя, тыча пальцем через стол в дядю Сашу, - Где я могу получить достоверную информацию о ходе Проекта? Почему все приходится принимать на веру?

- А тебе зачем? - лениво интересовался дядя Саша, разливая нечто волнующе взрослое по стальным стаканчикам, - Ты что - руководитель, принимающий важные управленческие решения? Или во внешних программах Проекта работаешь?

- Я - мирянин! - дядя Петя стучал себя пятерней в грудь, - Полноправный житель "Мира". Тот, кто от себя с кровью отрывает ресурсы, уходящие в Проект как в бездонную бочку. Я хочу знать, насколько эффективно используется то, что мне недодают.

- Ну, допустим, дадут тебе эти данные, - беззлобно отвечал ему дядя Саша, - Что бы ты с ней стал делать? Да ты и не понял бы ничего.

- Это почему бы я не понял? - не совсем серьезно обижался дядя Петя, - Ты в моем образовании сомневаешься? Или в интеллекте?

- Ни в чем я не сомневаюсь. Просто это специальная информация, - объяснял дядя Саша, - Для ее понимания нужен не институт "вообще", а специализированные знания и опыт, да еще и время на обработку массива данных. Вот я поверю, что ты сначала в архиве повкалываешь с полной отдачей восемь часов со сверхурочными, а потом пойдешь вдумчиво цифирки разглядывать.

- Мне бы Колька разъяснил, - бурчал дядя Петя, одни махом опрокидывая в себя содержимое стаканчика, - Он быстро соображает.

- Колька тебе ничего не разъяснит, он - в Проекте.

- Вот именно.

- Ну, так потому тебе, дураку, и объясняют специальные люди, - с улыбкой парировал дядя Саша, - Ровно в тех рамках и в той форме, в которых ты в состоянии усвоить.

Маленький Миша слушал в изумлении. Его удивляло, о чем большие и умные дяди - друзья его отца! - спорят. Все же так ясно. Мы живем на Станции "Мир". Миряне отдают все силы и средства Проекту. Проект - важнее всего на свете. Есть враги - они против Проекта. И чтобы они не могли навредить, все, что связано с Проектом - секретно. Очень просто. Все это мог без запинки отбарабанить, разбуди его ночью, даже позор класса Женька Фролов, двоечник и хулиган.

Миша знал, что в Проект берут только самых умелых и бесстрашных. Поэтому очень гордился отцом, но в тайне завидовал другим ребятам, папы которых жили с ними.

В школе к Мишке относились по-особому. Это касалось и учителей, и других учеников. Семейных в Проект брали крайне редко, так что детей проектников в каждом отсеке считали по пальцам одной руки. С одной стороны, Мишку жалели, как ребенка, живущего без папы. С другой стороны, светлый образ отца-проектника как будто отбрасывал на мальчишку отблеск героизма.

Миша довольно быстро начал мерять свои поступки по повышенной планке, заданной ожиданиями окружающих. Он считал себя обязанным учиться лучше других, больше знать и уметь.

Гальянов-младший стремился превзойти однокашников еще по одной причине. Мишка очень рано узнал, что инициативников в Проект не берут. Оставалось, всего лишь, сделать все возможное и невозможное, чтобы однажды у него оказалась та самая "уникальная компетенция", из-за которой его будут просто вынуждены позвать в Проект. Где он встретится с отцом.

Гальянов очнулся от резкого запаха, ударившего в нос. Он лежал на ковре, уткнувшись головой в ножку стола. Над ним стоял Седой с пузырьком.

- Не ушибся, сынок?

Миг неуклюже подобрал под себя ноги и осторожно поднялся. Седой бережно посадил его на стул. Обнял.

- Знаешь, я так часто представлял, что скажу тебе при встрече. Нам, ведь, с тобой столько надо обсудить. И вот встретился, а времени разговаривать нет совсем. Тогда, пятнадцать лет назад, все произошло так быстро, - сказал отец, - Мне в каком-то смысле очень повезло. Я должен был оказаться совсем в другом месте, но тогдашний Руководитель Проекта мной заинтересовался и взял к себе. Я восемь лет работал его помощником. И еще пять - заместителем. Два года назад он умер и указал на меня как на преемника. Цорнес завещал, чтобы обязательно следующим Руководителем стал человек, родившийся и выросший вне Проекта, хорошо понимающий как живут люди за стеной - на Станции. Так что я уже два года Руководитель.

Миг закрыл глаза рукой.

- Что? - с тревогой спросил Седой.

- Свет... Он слишком яркий. Сначала я подумал, что это из-за повязки. Но уже достаточно времени прошло, а глаза не привыкли.

Седой озадаченно посмотрел вокруг. Хлопнул себя по лбу.

- А, ну да... У вас там лампы низкой мощности, высокая влажность, редкая смена фильтров воздухоочистки. Экономия сплошная. На Станции ты привык видеть мир как бы через тусклое стекло.

- А теперь увижу ясно?

- Да, - кивнул Седой, - Как он есть.

Что Станция "Мир" велика и удивительна, Мишка понял в четыре года, когда его в первый раз повезли погостить к бабушке в Сочинский сектор. Гальянов-младший на всю жизнь запомнил потрясение, когда он понял, что его родной Ковровский отсек, с соседскими секциями, детсадом, школой, рекреацией, столовой и всем остальным - всего лишь малюсенькая часть огромного интересного мира.

Самым ранним Мишкиным впечатлением от Станции стала ее невероятная протяженность. Высоченные потолки межсекционных коридоров. Бесконечное движение вдоль коммуникационных туннелей и жилых отсеков. Пролетающие мимо входы в отсеки учреждений и огромные ворота заводов. Провалы рекреаций. И великое множество людей, непрерывно снующих по ней туда и обратно. Серьезных и веселых, сосредоточенно спешащих куда-то или расслабленно отгуливающих положенный шестикилометровый медицинский минимум. В голубых, синих и черных рабочих комбинезонах, в серовато-белых послеслужебных шортах и майках. Детей в разноцветных трусах, носящихся по коридорам, и как Мишка любопытно вертящих головами.

Позже, по дороге в школу заходя к Борику, жившему на верхнем ярусе, Мишка любил смотреть из окна на утренний центральный коридор отсека с плывущей по нему толпой, идущей на работу. На синие бритые головы молодых людей и блестящие лысины стариков, на чёрные, рыжие и русые ежики женщин и девушек.

Когда Гальянову-младшему исполнилось одиннадцать лет, его классу на целый день заменили уроки экскурсией. Мишка уже пару раз ходил вместе с одноклассниками в ознакомительные походы. На пищевой завод, где их накормили сахариновыми ирисками, и на электростанцию, где работал Бориков отец. Но эта экскурсия оказалась особенной. Ребят в сопровождении двух учительниц и директора долго вели по незнакомым служебным коридорам до большого грузового лифта, который удивительно долго поднимался вверх. Наверху их встретил неулыбчивый пожилой мужчина мощного телосложения с головой, исполосованной красными бугристыми шрамами. Мишку поразило, как тихо и даже немного заискивающе строгий директор школы разговаривал с этим человеком. Мрачный незнакомец молча покивал в ответ на сбивчивую речь директора. Затем проводил детей и учителей в тележку со скамьями, стоящую на блестящих рельсах. Сел вместе с ними и нажал на кнопку. Тележка издала негромкий металлический стон и поехала. Этот тоскливый мерный звук повторялся на протяжении всего пути. Ребята сидели притихшие, украдкой вертя головами по сторонам. Пару раз Мишка порывался задать учительнице вопрос о происходящем, но та только хмурилась, грозила пальцем и подносила его к губам.

После долгого путешествия по совершенно пустым коридорам с легким уклоном вниз тележка, наконец, въехала в темное помещение. Мрачный человек пристально поглядел на директора, учительниц, затаивших дыхание детей. Кивнул, вылез из тележки, подошел к еле различимой стене и дернул рубильник.

Несколько прожекторов одновременно зажглись за большой стеклянной стеной около трех метров в высоту и метров десяти в длину. Дети и одна из учительниц ахнули. За стеклом повсюду, докуда дотягивался рассеивающийся электрический свет, красиво искрясь, простиралась голубоватая горизонтальная поверхность. Похоже на снег в морозилке, подумал Мишка. И тут же строго поправил себя: не снег - замерзший кислород. Мишка понял, что его привели к самому Периметру "Мира".

- Посмотрите, ребята, - директор торжественно протянув руку в сторону стекла, - Это и есть то место во Вселенной, в котором мы живем. Так выглядит Земля после Выпрямления.

К теме Выпрямления школьная программа подходила неторопливо, чтобы не слишком травмировать неокрепшие детские умы. Информация выдавалась дозами по мере взросления учеников. Первые упоминания о Выпрямлении содержались в курсе "Мир вокруг", начинавшемся еще в первом классе. Мишка помнил картинку со смешным человечком, стоящим на голубом поле и протягивающим палец в сторону бесформенной серой железобетонной глыбы. Так детям показывали, как Станция выглядит снаружи.

В четвертом классе на уроке естествознания впервые история Выпрямления оказалась изложена в более-менее полном варианте. Мишке рассказали, что когда-то Земля вовсе не мчалась, как сейчас по прямой линии сквозь беспредельный космос, а летала по кругу вокруг звезды под названием Солнце.

Этот важный урок вел директор школы лично.

- До Выпрямления люди жили в мире циклов, в вечном повторении одинаковых процессов равных по протяженности, - торжественно вещал он притихшим ученикам, - Сейчас для нас год, месяц, день - всего лишь удобные меры счета времени. Но в прежнем, Круговом мире годовой цикл имел непосредственный практический смысл. Годом назывался период обращения Земли вокруг звезды под названием Солнце. Он включал в себя смену времен года - сроков возрождения природы, ее расцвета, увядания, и, наконец, спячки. Потом цикл повторялся. Месяцем называли время, за которое спутник Земли под названием Луна облетал вокруг нее. Сутками - период обращения Земли вокруг своей оси, включающий светлый день и темную ночь. После Выпрямления люди живут в мире с прямым временем, в форме луча, имеющего начало - момент Выпрямления и направленного почти к центру Галактики.

В этом месте директор снял очки и поглядел класс подслеповатым, но почему-то еще более пронзительным взглядом, чем обычно.

- Это новая ситуация для человечества. Она меняет мировоззрение. Больше нет бесконечного возвращения к старому, есть только движение вперед - поступательное и неумолимое. Движение ко все большему могуществу человека, все лучшему постижению им тайн Вселенной.

- А что произойдет, когда Земля прилетит в центр Галактики? - решился спросить Миша, - Там ведь наверно, страшная жара?

Директор улыбнулся.

- Полагаю, ничего страшного, поскольку люди тогда станут настолько сильными и мудрыми, что такие пустяки уже не будут для них проблемой.

В школе, впрочем, не так много рассказывали о Круговом мире. Заинтригованный Мишка черпал информацию из специальных разделов библиотеки, в которые ему рабочий допуск дал по страшному секрету дядя Петя.

В прежнем мире жило огромное количество людей. Миллиарды - число, которое взрывало Мишке мозг. Как отдельные люди не теряли друг друга и самих себя в этой непредставимой толпе? Но еще больше не укладывалось в Мишкиной голове, где эти несметные полчища размещались. Впрочем, мир до Выпрямления был гигантским. Он занимал всю Землю.

В Круговом мире люди видели над головой не надежный потолок, а "небо". Миша знал, что этим словом назывался попросту открытый космос, просто слегка подкрашенный в синеву из-за прохождения через атмосферу лишь части спектра.

Предки жили в секциях, стоящих отдельно друг от друга на Земле - "домах". Множество домов, расположенных близко друг от друга, называлось городом. Роль коридоров и технических путей в городах играли "улицы", лежащие прямо под небом. На улицах не водилось ни температурного контроля, ни регуляции влажности и состава воздуха. Сверху прямо на головы могла литься жидкая или сыпаться замороженная вода.

Многие люди обитали в местах, где температура опускалась ниже точки замерзания воды. Это у Мишки не укладывалось в голове. При этом прежние люди не сидели в секциях безвылазно, а ходили по улицам, кутаясь в одежды, сделанные из убитых животных с толстой шкурой. От безрассудства предков у Мишки кружилась голова. Они казались ему богатырями и безумцами одновременно.

А иногда жители Кругового мира выходили или выезжали из городов на животных или машинах и отправлялись в другие города за сотни километров через огромные пустые пространства, где не встречалось поблизости ни коммуникационных панелей, ни гигиенических комнат, ни просто других людей. И там их окружала одна только "естественная среда", наполненная буйной и опасной нечеловеческой живностью.

До Выпрямления жизнь на Земле роилась везде. Растения, животные кишели повсюду - даже в городах, бегали, летали, жрали друг друга. Погибший мир представлялся невероятно, расточительно огромным и до тошноты живым и беспорядочным.

И в мире людей порядка было не больше. Предки тратили уйму ресурсов впустую. Особенно Мишку озадачивали войны. Он не мог понять смысла этих мероприятий, участники которых не только убивали друг друга, но и ломали и безвозвратно уничтожали имущество, со споров о котором войны и начинались.

Мишка знал, что не сумел бы жить в таком мире. Не смог бы видеть над головой вместо надежного потолка невероятный столб пустоты глубиной во Вселенную. Не мог бы смотреть на такую же пустоту во все стороны.

Будущее Земли представлялось ему вовсе не восстановлением этого невыносимо громкого и яркого хаоса.

В мечтах о торжестве Проекта он видел "Мир", увеличенный в сотни раз, с жилыми секциями, выходящими прямо в огромный Ботанический сад, куда пускают без пропусков. С постоянно чистым воздухом, всегда текущей из кранов водой - без отключений и строгих лимитов. С директорскими пайками для всех - вне зависимости от уровня и рода занятий. С интересной работой для всех. С библиотеками, где каждый может без очереди получить нужную ему книжку.

...В тот раз дядя Саша пришел усталый и мрачный. Половину вечера дядя Петя искренне пытался его развеселить, отпуская неуклюжие шутки. Дядя Саша старательно улыбался в ответ, но скоро опять погружался в угрюмую задумчивость. У дяди Пети слезились глаза, а речь с последней встречи стала еще более невнятной. К тому же в какой-то момент он резко опьянел. Наконец, тоже захмелевший дядя Саша начал рассказывать, как тяжела жизнь руководителя - без точно отмеренного рабочего дня, часто без выходных и праздников, с тяжелым грузом ответственности на плечах. Дядя Петя терпеливо выслушал тираду молча и только в конце позволил себе иронически хмыкнуть.

- Смешно? - разозлился дядя Саша.

Он выглядел не на шутку раздраженным.

- Вам все не нравится. Вода в отсеке не течет пять дней - впервые за год! И вы уже кричите - "долой начальство!" А кто из вас, умников, думал, чего стоит, чтобы она текла остальные триста шестьдесят дней?

- Да, да, - дядя Петя уже не пытался скрывать сарказм, - Только благодаря вам горит свет, течет вода...

- Да, именно так! - крикнул дядя Саша, - Ты понимаешь, на каком волоске висит обыкновенное обеспечение жизнедеятельности Станции? Какая это сложнейшая управленческая задача. Сколько сил уходит на простое поддержание систем?

- Не знаю, Санёк, - будто соглашаясь, покачал головой дядя Петя, вдруг пронзительно и сердито глянул на дядю Сашу, - И никогда не узнаю. Потому что вы никогда и ни за что к рулю никого не из вашей шайки не допустите.

Погодин пару раз отхлебнул из стакана. Как воду - не морщась и не торопясь. Заговорил медленно и монотонно, стараясь тщательно выговаривать слова.

- Группа людей много лет своими кривыми ручонками управляет "Миром" на пределе сил и средств. Проблему недостатка сил и средств эта группа решить не может - ручонки кривые. Но и сменить себя не дает, потому что при неудаче другой команды - из-за созданного этой группой дефицита сил и средств - все накроется медным тазом. Вот такой заколдованный круг.

Дядя Петя отхлебнул еще раз.

- Хотя и при них накроется непременно. Потому что ручонки кривые. И вот тогда это будет уже не круг, а что? - Выпрямление...

Покрасневшее лицо Красникова исказилось. Он перегнулся через стол, будто собираясь схватить или ударить дядю Петю, опрокинул бутылку, от неожиданности выпучил глаза и смешно подпрыгнул пару раз, пытаясь ее поймать. В последний момент в пяти сантиметрах от бетонного пола подхватил и аккуратно поставил между тарелками. Сел. Уставился перед собой.

- Как же я устал, - проговорил он тихо, - Как я устал от вас, горлопанов, глядящих со стороны и думающих, что все ясно и просто. И вы бы уж, вы бы эх - дай только волю...

Дядя Саша обхватил голову обеими руками, покачался на стуле взад-вперед, посмотрел на дядю Петю больным взглядом.

- Петя, ты же умный человек. По крайней мере, я тебя таким помню. Ты не понимаешь, что за стенами Станции - враждебная Вселенная? Антимир, который пытается нас сожрать? Что мы - последний, малюсенький, еле теплящийся огонек жизни в ледяной пустыне? Ты думаешь, я бы не хотел всего этого - конкуренции идей и мнений, свободного доступа к информации? Но как ты не видишь, что у нас просто нет права на ошибку?

Не дожидаясь ответа Погодина, дядя Саша молча встал и вышел из секции, аккуратно затворив дверь. Не прощаясь и не оборачиваясь.

Мишка огорчился ссоре дядь, но он знал, что, несмотря на ожесточенные пикировки, друзья отца хорошо относятся друг к другу. И как бы они не расстались сегодня, через полгода Погодин и Красников обязательно придут на день рождения матери, и будут поднимать тосты в ее честь, петь, смеяться, спорить и громко кричать друг на друга. Их приход два раза в год формировал для Мишки устойчивость его "Кругового мира".

Лицо Руководителя Проекта посуровело.

- Миша, у нас мало времени. Что тебе сказал Пётр?

Миг задумался.

- Он говорил про работу какого-то Ферентиса. Я понял, что это эконометрическая теорема. Дядя Петя сказал, что откопал ее в старых записях в Инфосети и показал тебе. И Вы... ты что-то выяснил. Папа, - это слово Гальянов-младший выдавил с большим трудом, - что ты такое обнаружил, за что убивают?

Седой кивнул и задумчиво уставился куда-то в себя.

- Это случилось чуть меньше двадцати лет назад. Тебе исполнилось четыре, а мы с Петей и Сашкой были молодыми оболтусами, только закончившими институт. Сашка уже тогда подался по руководящей линии, а Петька как обычно накуролесил и его посадили на самую дурацкую работу - чистить архивы от мусора. И как-то он мне отправил эти материалы. Они его сильно заинтересовали. Он еще пошутил тогда...

На лице Седого появилась улыбка, он замолчал. Минуту спустя вздрогнул и тряхнул головой.

- Стало быть, Виктор Ферентис... Как ты понял - прикладной математик. Чуть больше семидесяти лет назад ему поручили построить демографическую модель роста населения. С учетом обеспечения его жильем, воздухом, теплом, электроэнергией, пищей, всем прочим - по мере расширения Станции. И в свою очередь, чтобы население соответствовало нуждам в рабочей силе для дальнейшего расширения Станции. Система дифференциальных уравнений. Не линейных, но, в принципе, поддающихся линеаризации. Это значит...

- Я понял, - оборвал его Миг.

Седой непонимающе уставился на него, потом хлопнул себя по лбу. Рассмеялся.

- А, ну да... Я же сам твой диплом рецензировал. Тем проще будет объяснять. Так вот эту работу Петька мне и показал.

Следующий день рождения отца с дядей Петей и дядей Сашей хорошо запомнился Михе, потому что оказался последним с ними.

Взрослеющий Миха Гальянов все чаще замечал нездоровый багрово-синий цвет лица дяди Пети и красные глаза, контрастирующие с подчеркнутой подтянутостью Красникова. Встречи происходили один-два раза в год, и Младший - как его с некоторых пор стали называть дяди - не мог понять, в чем дело. То ли он раньше по мелкости и глупости не замечал разницы между друзьями отца, когда-то казавшимися ему одинаково могучими и прекрасными. То ли жизненные траектории мужчин и впрямь так наглядно все дальше расходились.

Погодин и Красников уже не так ожесточенно спорили, меньше шутили и дурачились, больше молчали.

- Это очень удобно, - пришепетывал обрюзгший и одутловатый Погодин похожему на теледиктора дяде Саше, - Человек исчезает неведомо куда безо всякой дальнейшего общения с родными.

- Кому удобно? На что ты намекаешь? - скорее для поддержания разговора, чем, в самом деле.ю интересуясь, спрашивал плакатный Красников.

- Да ни на что, - дядя Петя вяло и досадливо махал рукой, - Все сто раз говорено. Главное - правды все равно не узнаешь.

Юный Миха понимал, что дядя Петя говорит об отце. В Проект люди уходят безвозвратно, как в пустоту за Периметром. Их жизнь без остатка отдается Проекту. Для оставшихся они перестают существовать. Один раз ушедшие больше не приходят в гости, не пишут письма, не звоняят по телефону. Делается это во избежание несанкционированной утечки информации. Таково главное правило Проекта - все, связанное с ним, для внешних отсеков Станции находится под строжайшим секретом.

Проект полностью изолирован от остального "Мира". Где-то там - за стальными и бетонными щитами, перекрывающими коридоры - строится будущее человечества. Туда навсегда уходят люди, там расходуются ресурсы "Мира" - энергия, материалы, продовольствие.

Особым почетом на Станции пользовались работники предприятий, принимающих участие в снабжении Проекта. Они носили специальные значки на комбинезонах. Таким школьники уступали место в очередях. Их пайки отличались в лучшую сторону по качеству и объему. В старости их переселяли в сектора "Сочи" и "Геленджик". Но они не были проектниками. И Миха хорошо помнил разницу.

О Проекте сообщали только официальные источники. Каждый день Миха напряженно внимал вечерним новостям об успехах энергетической программы, о новых машинах, созданных на заводах Проекта для продолжения наступления на Периметр, о сотнях метров отвоеванного у космического холода жизненного пространства.

Слушая строгий торжественный голос диктора, Миха представлял себе отца, мужественно врубающегося отбойным молотком в древний мерзлый бетон, ползущего с электрокабелем по коммуникационным трубам давно покинутых отсеков, укрощающего пламя загадочного термояда.

Подросший Миха проклинал слабость и безволие тех, из-за кого он может видеть отца только в грезах. Нытиков, предателей и эгоистов, готовых променять будущее человечества, его прекрасный новый мир на сиюминутный комфорт. Все то, что называлось отвратительным словом "Антипроект".

Михе не требовалось доказывать существование Антипроекта. Он видел, как Антипроект пронизывает "Мир" сверху донизу. Антипроект ворчал голосом брюзгливо бормочущего старика в очереди за пайком - "Не слишком ли много на этот Проект тратят". Антипроект звучал в глумливой фразе сантехника - "А такую трубу ищите в Проекте". В голосе учителя литературы, отвечающего на Михин вопрос, почему этих гадов антипроектников еще не отправили в каменоломни в Западном отделе Станции.

- Ну почему же они обязательно гадов? - с интеллигентской мягкостью возражал учитель, - Просто люди со своими слабостями. Вот представь, что у тебя смертельно болен ребенок. И ты узнаешь, что его спасение возможно, если бросить все силы на разработку нового лекарства, но это будет стоить задержки Проекта на какое-то время. Ты уверен, что ты выберешь?

- Уверен, - жестко ответил ему Миха, - В нашей семье мужчины делают правильный выбор.

Учитель тогда только вздохнул и больше ничего не сказал.

- Антипроектники есть даже в Совете "Мира", - как-то открыл Михе секрет закадычный друг Борик, - Точно говорю. У отца друг - депутат от Третьей АЭС. Я сам слышал, как он рассказывал. О не говорят прямо, что Проект надо закрыть. Издалека, сволочи, заходят. Дескать, затраты на Проект слишком велики, можно больше тратить на потребление.

- Хрень собачья, - Борик брезгливо сплюнул, - Все за пределами Проекта - просто балласт. Настоящая жизнь - только там. И настоящие люди - там.

После этих слов Борик сурово помолчал, сопя и раздувая ноздри. И сказал главное:

- И я туда обязательно попаду. Чего бы мне это не стоило.

- И я, - эхом повторил за Бориком Миха.

- О тебе-то и разговора нет, - пожал плечами друг.

Но страшнее Антипроекта явного, который Миха только презирал, была его тайная часть, темная и мрачная. В новостях о подполье не рассказывали. Само существование заговорщиков официально не признавалось, но слухи о нем доходили отовсюду. Об этом шептались взрослые по ночам, думая, что дети спят. Ребята приносили родительские разговоры, причудливо разукрашенные буйным детским воображением, в школу. Будто бы часть антипроектников, поняв, что они в меньшинстве, перешла на путь диверсий, разрушения инфраструктуры и убийств. Террором заговорщики пытались заставить Станцию сократить или вовсе отменить программы Проекта. Главная причина жесточайшего режима секретности вокруг Проекта заключалась именно в них. Этих мерзавцев Миха люто ненавидел.

Слушая недобрые слова дяди Пети о людях, исчезающих неведомо куда, Миха впервые задумался, а не антипроектник ли друг его отца.

Внезапно дядя Саша будто услышал Михины мысли:

- Сказали бы что-то новое, господа антипроектники, - сказал он, нарочито зевнув.

- Проект, Антипроект... - пробормотал дядя Петя, - Проект давно сам стал Антипроектом.

Дядя Саша удивленно прищурился, будто пытаясь заново разглядеть приятеля.

- Поясни.

Дядя Петя вздохнул.

- Знаешь такое словечко - джаггернаут?

- Угу, неумолимая машина разрушения, - ответил Красников.

Погодин кивнул.

- Очень хорошо. А в курсе, откуда оно взялось?

Дядя Саша помотал головой.

- Это искаженное имя самого доброго из воплощений индийского бога Кришны - Джаганнатхи.

Дядя Петя закашлялся,без тоста опрокинул в рот полный стакан и заговорил ровным голосом уже без остановок.

- Божество считалось милостивым. Индусы просили его об удаче или мистическом озарении. Для облегчения обращения адептов к богу появилась традиция раз в год вытаскивать самые известные идолы Джаганнатхи из храмов на улицу и возить по городу в больших разукрашенных повозках. При скоплении радующихся и пляшущих в религиозном экстазе верующих.

- С некоторых пор, - так же спокойно продолжал Погодин, - особо экзальтированные молящиеся стали бросаться под колесницы. Кто-то отделывался увечьями. Другие погибали. Со временем самоистязания и гибель людей под колесами любимого бога вошли в обычай. Словосочетание "колесница Джаггернаута" стало обозначать слепую непреклонную силу, идущую напролом, не обращая внимания на любые препятствия. А потом слово "колесница" отпало, и остался просто "джаггернаут".

- Ну и о чем же притча сия? - со снисходительной улыбкой уточнил дядя Саша.

- О том, как нечто, созданное для улучшения жизни людей, но требующее от них жертв, может очень легко забыть о своем изначальном смысле. И, однажды, остаются одни жертвы. Казалось бы, суть Проекта, в конечном счете, в улучшении условий существования. Однако скажи мне, мой начальственный друг, разве жизнь в "Мире" стала легче и комфортней, чем в годы нашей юности? И разве не видно, что нынешнее дети хилее и болезненнее нас в их возрасте? Нам объясняют, что расширение Проекта заставляет отдавать ему все больше ресурсов. Что так нужно для прекрасного будущего, которое Проект и строит. Но если дальше так пойдет, сколько останется счастливцев, которым суждено насладиться его плодами?..

На следующий папин день рождения дядя Саша с дядей Петей не пришли. Дядю Сашу назначили большим начальником, и он переехал на верхние этажи с особым режимом доступа. Куда пропал дядя Петя, Миха не знал, но догадывался, судя по тому, что лицо матери при его упоминании становилось печальным. Миха решил, что дядя Петя хотел стать его новым папой, но мама ему отказала. Миха гордился мамой, но в глубине души немного жалел.

Между тем, вокруг происходило много важных и захватывающих событий. Такие знакомые и обычные одноклассницы вдруг почти одновременно сменили детские разноцветные трусики и майки на светло-серые юбки и топы, сразу став волнующе похожими на взрослых теть. И он сам получил первый комби, еще не взрослый, с подростковыми резинками и складками на вырост, но уже настоящий, с капюшоном и длинными рукавами. Почти совсем как у героев фильмов о Периметре.

А очень скоро самые смелые одноклассники уже начали забираться с девчонками в укромные места в рекреациях, и делать там "все, кроме того, от чего бывают дети". Миха слушал их гордые рассказы в мальчишечьей компании, веря и не веря. Он старательно делал снисходительное лицо, мол, мне не до глупостей, слыша при этом, как предательски громко колотится сердце. Конечно, Миха желал того же, что и остальные, но постоянно напоминал себе, что однажды уйдет в Проект. Ему не хотелось, чтобы кто-то остался и долгие годы хранил верность как мать.

От страданий полового созревания Миху отвлекло важное событие. Маму неожиданно повысили в должности, назначив заведующей новой лабораторией. Их переселили двумя этажами выше в престижный отсек рядом с Ботаническим садом. Новая просторная секция, школа с продвинутой программой, новые одноклассники, более умные и целеустремленные, чем прежние, заняли пытливый Михин ум.

- В ходе разработки модели Ферентису понадобилось построить функцию скорости расширения производительных ресурсов Станции.

Седой помолчал.

- Он получил формулу и подставил известные ему данные о текущем состоянии объекта - то есть, "Мира". И обнаружил, что износ идет быстрее восстановления при любых значениях тех параметров, которые миряне в состоянии контролировать. То есть, любые целенаправленные действия процесс разрушения только замедляют или ускоряют. Однако, направить в противоположном направлении - не могут никак. Он сообщил свои выводы руководству Станции. Руководство немедленно засекретило данные, а Ферентиса изолировало. Он стал первым человеком, навсегда ушедшим в Проект.

Миг вопросительно посмотрел на Седого.

- Первым? Но как же?...

Седой остановил его движением руки.

- Дослушай до конца. Ферентиса изолировали. Для проверки его выводов собрали целую бригаду математиков, экономистов, производственников, демографов. Их поместили в полностью автономный модуль Станции, и оставили один канал обмена информацией, отключенный от общей Инфосети. Не знаю точно, сколько они работали. В результате ребята обнаружили в работе Ферентиса пару крупных ошибок из-за использования плохо проверенных данных, несколько мелких огрех просто от невнимательности. Человеческий фактор в чистом виде. Но результаты подтвердили. Этот вывод назвали порогом Ферентиса. Понимаешь, что это значит?

Миг кивнул. Побледнел. Медленно повернул голову к Седому.

- Что ты имеешь в виду?

Седой помолчал.

- Да, Миша, ты правильно понял. Они выяснили, что Станция обречена. Человечество обречено. Рано или поздно все это - реакторы, промышленные зоны, жилые отсеки, рекреации - все превратится в такое же царство ледяной смерти, как снаружи. И этого не изменить.

Миха закончил школу экстерном после девятого класса и без экзаменов поступил в университет на мехмат.

Получив пропуск в учебно-технологический сектор, он первым делом отправился в Архивное управление и поинтересовался, как ему встретиться с Петром Погодиным. Там Миха узнал, что дядю Петю уволили полгода назад за прогулы и пьянство и его новое местонахождение неизвестно.

На следующий день Миха явился на прием к дяде Саше. Ответственный секретарь Совета очень обрадовался, стал расспрашивать о матери и успехах самого Михи, но когда тот завел разговор о дяде Пете, скривился, как от зубной боли.

- Ну что ты хочешь от меня, Миша? Я уже пытался его вытащить, и жалею об этой глупости. Он безнадежен.

- Но вы же были друзьями! - воскликнул Миха.

- Не надо тебе за него хлопотать, - с досадой сказал дядя Саша, - Он вам с Лерой ничего хорошего не сделал. Фактически это он оставил тебя без отца.

И в ответ на изумленный взгляд Михи нехотя пояснил:

- Я не знаю, что у них там случилось, но Николай оказался в Проекте из-за Погодина. Ну да, из-за дяди Пети. Пётр узнал о какой-то работе Коли и сообщил о ней в Проект.

И добавил, уже не сдерживаясь:

- Чтобы добраться до твоей мамы. Ну, что смотришь? Думал, наш дядя Петя - ангел с крылышками?

- Вы так говорите, как будто Проект - тюрьма, - упрямо пробурчал сбитый с толку Миха.

Дядя Саша печально поглядел на него:

- Тебе очень нравится быть сиротой, мальчик?

Миха молча вышел из секции. Больше он с дядей Сашей не виделся.

После окончания Михой школы, верный друг Борик сказал, что и ему тогда нечего шорты за партой просиживать и, несмотря на недовольство отца, перевелся в электротехникум. Вечерами Борик ходил в драмкружок, где быстро стал звездой в постановках о ремонтниках, работающих на Периметре.

Теперь ребята виделись гораздо реже. Миха видел, что его друг сильно повзрослел, но все также остается фантазером и мечтателем, брызжущим сногсшибательными планами и идеями.

Однажды, во время встречи в просторной рекреации Поселка электриков, Борик заговорщически наклонился к Михе и тихо, но отчетливо выговорил:

- Хочешь, тайну расскажу? - и, не дожидаясь ответа, громко прошептал, - Мы - не на Земле!

- В каком смысле? - не понял Миха.

- Помнишь из истории - космическая программа СССР? Бурное развитие до начала 1980-х - спутник, Гагарин, первый выход в космос. Лунная программа, станции на Венеру и Марс. И вдруг все резко обрывается. А дальше разная чертовщина - исчезновение СССР, восстановление капитализма в России, всякое впадение в дикость. И про космос - ни слова.

Борик откинулся на спинку стула.

- Все просто. Вся история после 1980 года - выдумка. Потому что в 1980-м или чуть позже СССР отправил экспедицию на другие планеты. И эта экспедиция построила Станцию.

Борик улыбнулся с гордым видом знатока.

- Я думаю, мы на одной из планет звездной системы Альфа Центавра. Цель миссии - терраморфирование планеты. Вслед за нами прилетят колонисты.

- Но зачем тогда рассказывать про Выпрямление? - усомнился Миха.

- Элементарно - для мотивации, - Борик театральным жестом развел руки, - У людей на Станции не должно быть никаких путей к отступлению - дескать, если не получится, прилетят, спасут и заберут. Никто не прилетит, никто не спасет. Вы - одни, ваша судьба в ваших и только ваших руках.

Мысль о том, что история про гибель миллионов людей может для кого-то оказаться стимулом к созиданию, Миху крайне озадачила. Так, что он даже рассказал о разговоре с Бориком матери.

Мама выслушала его на удивление серьезно и внимательно. А потом сказала только:

- Лучше жизнь с надеждой, чем вовсе без нее.

Миг так и не понял, что она имела в виду - что Борик не прав, или что Борику с мыслью о существовании где-то там живой и цветущей Земли легче жить. Или она, вообще, говорила о чем-то своем, к гипотезе о межзвездной экспедиции не имеющем.

Очень скоро после этого разговора мама погибла. В новой лаборатории, которую она возглавила, произошел взрыв. Михе сообщили, что причиной оказался неудачно проведенный мамой эксперимент.

Миха переселился в университетский городок и с головой погрузился в учебу. Отвлеченная, ничем не напоминающая о жизни высшая математика заглушала боль.

Профессор Аленин, декан мехмата и главный математик Станции сразу заметил способного студента и включил в группу, с которой отдельно занимался по углубленной программе.

- Наша задача - сохранить достижения математиков для потомков, - говорил Аленин своим лучшим ученикам, - Сейчас, к сожалению, человечеству не до высших материй. Слишком много усилий тратится на выживание и отвоевывание у вселенской тьмы и холода жизненного пространства для будущих поколений. И мы с вами - не созидатели нового знания, только хранители. Но когда-нибудь, - тут лицо профессора светлело, - наступит время, и ученики ваших учеников, опираясь на спасенное вами, продолжат дело великих Ферма, Вейерштрасса и Колмогорова.

Однажды Миха, крайне возбужденный, ворвался в кабинет учителя.

- Профессор, я совершил открытие! - выпалил студент Гальянов.

Аленин приподнял брови.

- Какое же?

- Земля движется не по прямой! Ее траектория больше похожа на эллипс.

- И как Вы это выяснили? - заинтересовался профессор.

- Все вот здесь, - Миха протянул ему тетрадку.

Профессор сел за стол, стал перелистывать страницы, бормоча себе под нос: "Любопытно... о!.. а это оригинально..."

- Ну как? - взволнованно прошептал Миха.

Профессор закрыл тетрадь и протянул Михе.

- Ну, я не слишком подробно смотрел, но, вроде бы, все верно. Для первого курса - хорошая работа. Могу зачесть как курсовую.

- И все? - озадаченно спросил Миха, - Но ведь это же открытие!

Аленин вздохнул.

- Вынужден Вас огорчить, молодой человек, но это давно известно.

- Но тогда почему нам врут, что Земля летит по прямой?

- Ну почему врут-то? По сравнению с прежней траекторией Земли это практически прямая.

- Практически?? - изумился Миха, - Профессор, но, ведь, если Земля летит по эллипсу, одним из центров которого является Солнце, то рано или поздно она вернется в Солнечную систему!

- Если опять не окажется рядом с большой массой, - уточнил Аленин, - И даже если ничего не помешает, она там окажется через несколько тысяч лет, - помолчав, добавил, - И абсолютно точно, что Земля все равно не вернется на прежнюю орбиту. Это невозможно. Так зачем людям давать напрасные надежды?

- Ради истины, - неуверенно пробормотал Миха.

- Истины? - Аленин рассмеялся, - А Вы полагаете, коллега, что многие ее поймут?

- Но если все внятно объяснить...

Аленин всплеснул руками.

- Михаил Николаевич, дорогой! Не судите людей по себе. Даже если Вы каждому лично расскажете все в мельчайших подробностях, поймет Вас до конца в лучшем случае один из ста. Остальные в лучшем случае пожмут плечами. В худшем найдется немаленькая группа людей, которая объявит, что власти скрывают близкое возвращение времен до Выпрямления. Разумеется, с неблаговидными целями. Ну и зачем нам это?

Аленин снял очки. Подошел к Миже и ласково заглянул ему в глаза.

- Миша... Извините, что так Вас называю, но Вы мне очень напоминаете меня в Вашем возрасте. Такое же сочетание острого математического ума с глубокой социальной наивностью. Вы мне нравитесь. И Вас ждет большое будущее, но ради бога - не пытайтесь перевернуть мир. Он уже перевернут - дальше некуда. Еще одного переворота он не вынесет.

Миг изумленно смотрел на Седого.

- Но как же Проект?

Седой посмотрел на него искоса.

- А что такое Проект?

Миг растерянно пожал плечами.

- Ну как на такой вопрос ответить? Вы..., - он поправился, - ты еще про таблицу умножения спроси. Это же в младших классах проходят. Проект, - голос Мига стал уверенней,- крупномасштабная программа целенаправленного и поступательного воссоздания жизненного пространства человечества.

Седой скрестил руки, выставил одну ногу вперед и молча покачал снежной шевелюрой из стороны в сторону. Миг упрямо продолжал, все больше выпучивая глаза. Вверх по позвоночнику поднимался холодный ужас понимания.

- В ближайших планах - налаживание серийного производства термоядерных реакторов. В перспективе - строительство новых станций...

- Проект, - перебил его Седой, - триединый взаимосвязанный комплекс мероприятий, состоящий из программы жизнеобеспечения остатков человечества, с максимальной оптимизацией использования скудеющих ресурсов, - А также программы постепенного сокращения населения в соответствии со схлопыванием жизненного пространства из-за невосстанавливаемого износа мощностей.

Миг судорожно помотал головой.

- Ерунда. Я много знаю про Проект...

Седой хмыкнул.

- И откуда ты о нем знаешь? Ты посещал строительные площадки Проекта, конструкторские бюро? Видел документацию?

- Нет, конечно, это все секретные объекты и материалы - Миг потер небритый подбородок, - Но постоянно же идут репортажи в новостях. В Инфосети горы материалов о Проекте!

Седой согласно закивал.

- Да, горы. Я же сказал, кажется, что Проект - программа триединая? Так вот третий и важнейший ее элемент - мощный и сложный механизм создания у оставшегося населения иллюзии будущего, убеждения, что Проект - программа развития. Это целая индустрия дезинформации, фабрикации печатных и видеоматериалов о несуществующих объектах и событиях, промывание мозгов еще с детского сада, максимально возможное стирание из Инфосети и из памяти людей всех намеков на негативные тенденции.

Седой усмехнулся.

- Ты сказал про термоядерную программу. Знаешь, сколько лет назад она началась?

Миг задумался.

- Лет сорок, кажется? Когда нам в школе про нее рассказывали, говорили про тридцать, а с тех пор...

- Семьдесят, Миша, семьдесят, - Седой скривился, - Школьная программа постоянно корректируется. Каждый раз незначительно, чтобы создавалась иллюзия естественного уточнения информации. Ну, бывает, что сроки строительства или разработки чего-то важного затягиваются на год-два, даже пять лет. Неприятно, но не смертельно - прогресс-то все равно налицо, - он выпрямился с безжалостным выражением лица, - На самом деле никакой программы строительства термоядерных реакторов, вообще, не существует. Их не умели делать и до Выпрямления. Это морок, иллюзия. Крибле-крабле-бумс!

Седой сжал и разжал ладони жестом фокусника.

- Принципы термоядерного синтеза,- прошептал Миг, - физика за восьмой класс. Я же все помню! Дейтерий, тритий, ядра гелия!

- Да, Миша, да, - Седой кивнул несколько раз, - Вранье должно быть правдоподобным. Возьми на одну меру лжи девять мер достоверной информации, тогда и остальному поверят.

Миг сидел молча, опустив голову, смертельно бледный, на грани обморока.

Седой с беспокойством глянул ему в лицо и в сердцах стукнул кулаком по блестящей поверхности стола с рисунком древесных слоев. Забегал по комнате.

- Ну не я это все должен объяснять. Для этого есть специальные люди! При привлечении к Проекту нового человека его подготовка начинается еще в Открытых секторах. Затем отобранному проверенному кандидату дозированно и очень аккуратно сообщается информация. Этим занимаются квалифицированные психологи. За время моего руководства сбои снизились до семи процентов. Остальные нормально переносят правду и в дальнейшем успешно работают на Проект.

Миг поднял голову.

- А что происходит с этими семью процентами?

Седой остановился, пожал плечами.

- Да ничего страшного, - пробормотал он, - они тоже работают на Проект, просто иначе.

- И что? Неужели ни один из тех, кому вы это сообщаете, не пытался донести правду до людей снаружи? Не верю, это невозможно.

Седой небрежно махнул рукой.

- Это абсолютно исключено. Отбор в Проект - строжайший. И, кроме того, пресекать такие попытки на уровне замысла обязана Особая служба.

На последних словах Седой остановился и поморщился, как от зубной боли. Миг поводил головой из стороны в сторону как сомнамбула. Его побледневшие до синевы губы искривились в подобии усмешки.

- На уровне замысла, говоришь? Вот как... Стало быть мысли полубогов Проекта находятся под еще более плотным колпаком, чем простых смертных?

- Иначе нельзя, - Седой покачал головой, - Только жесткий режим управления, жесточайший контроль и самоконтроль каждого участника Проекта.

Он скрестил руки, и стал медленно выхаживать взад-вперед перед Мигом.

- Новая ситуация потребовала принципиально новых решений. Все программы освоения и развития были свернуты...

Миг чувствовал себя как во сне. Да это и есть сон - абсурдный кошмарный сон. С отцом, который вдруг оказался Руководителем Проекта, и говорил о Проекте ужасные вещи.

- Конечно, так проще, - прошептал он, еле шевеля языком, - Никаких программ развития, освоения, только имитация развития, имитация деятельности как таковой. Какая мерзость!

Седой воззрился на Мига.

- Проще? Да ты понимаешь, о чем говоришь? Функционирование Станции зависит от сотен факторов, согласованной работы множества элементов и систем, от наличия в достаточном количестве разных материалов и сырья. При этом безвозвратные ресурсы тратятся, а системы изнашиваются с разной скоростью. Ты представляешь, какого труда, напряжения сил - физических, творческих, интеллектуальных - требует максимальное продление работы Станции целиком? Приходится придумывать, как использовать заменители невосполнимых ресурсов, не гробя при этом невосстановимые системы. Приходится изобретать простые приспособления, чтобы заменять сложные, чтобы те прослужили дольше. Приходится мониторить работу всех систем, чтобы не допустить выхода из строя высокоценных ресурсов. И все это практически в ручном порядке!

Он схватил со стола какие-то бумажки и ткнул ими Мигу в лицо.

- Это же сложнейшая задача - мы оптимизируем использование невосполнимых ресурсов, везде, где только можно заменяем их хотя бы частично. Наши инженеры творят чудеса! Мы уже добились колоссальных успехов! За семьдесят лет удалось отодвинуть дату Ферентиса на тот же срок! Это же, как если бы человек уже бился в агонии, а мы ему подарили еще семьдесят...

- Еще семьдесят лет агонии? - закончил за него Миг.

Седой осекся. В этот момент Мига потрясла неожиданная мысль.

- А как же Америка?

Мигу вспомнился злополучный вечер после пьянки с Бориком полгода назад.

Миг проснулся от телефонного зонка. Миг открыл глаза и зажмурился. Лампа светила слишком ярко. "Сколько же я нажег?" - испуганно подумал Миг. Прищурившись, обвел взглядом секцию. Остановился глазами на огромной бутыли, стоящей на столе. Вспомнил давешние слова Борика: "Никто же до конца пить не заставляет." Из пустой бутыли торчал искусственный цветок, вырванный из объемного натюрморта на стене. Из памяти Мига постепенно выплывали эпизоды вчерашнего, с трудом собираясь во что-то связное. Вместе с воспоминаниями пришла жуткая мигрень. Очень хотелось пить. Миг сел на кровать. У него закружилась голова. Он дотянулся до трубки и хриплым шепотом выдавил:

- Алло?

- Ты как? - раздалось из трубки.

- Жив, кажется, - ответил Миг.

Он ожидал, что Борик сейчас отпустит одну из своих любимых подколок, но вместо этого услышал серьезное:

- Включи третий канал.

- Зачем? - удивился Миг.

- Просто включи, увидишь, - повторил голос и сменился короткими гудками.

Миг вдруг засомневался, что слышал именно Борика. Его тело стало заполнять предчувствие чего-то страшного и непоправимого. Он не имел понятия, чего именно, но это только больше испугало. Миг доплелся до крана, налил кружку воды и выпил. В голове будто взорвалась маленькая звезда. Сел обратно на кровать и нажал кнопку третьего канала.

На экране появился ведущий Кораблев и студия передачи "Острый разговор". Пронзительный взгляд Кораблева на секунду остановился на Миге и скользнул вбок.

- И что бы Вы хотели сказать мирянам? - в голосе Кораблева сквозила ирония.

Камера проплыла по лицам присутствующих в студии и остановилась на стройном улыбающемся чернокожем в клетчатом костюме. Миг узнал нового американского посла.

Миг вспомнил, как после переезда они с матерью жили недалеко от представительства Америки. Посольство занимало полсектора. Иногда Миг видел посла живьем - кирпичнолицего улыбчивого старикана с белыми бровями и снежным женственным ёжиком на голове. Посол часто гулял по Ботаническому саду в неизменном серо-полосатом костюме с тросточкой в мелко трясущейся руке. Окрестные мальчишки считали делом доблести крикнуть ему вслед что-нибудь обидное и броситься наутек под суровым взглядом милиционера. Старик хмурил брови, грозил им вслед палкой, потом высоко закидывал голову и заливисто хохотал. В школе с "героями" проводили профилактические беседы.

- Не забывайте, - строго говорил ученикам директор новой Михиной школы, - Любое слово, сказанное вами американцам, может быть использовано против вашей Родины.

Все контакты с Америкой шли через одну структуру - Комитет по взаимодействию. Во избежание шпионажа или неумышленной передачи стратегически важной информации мирянам строго запрещалось без прямой санкции Комитета вступать в любые отношения с американцами, получать и отправлять в Америку послания в любом формате и любыми видами связи.

Миг потряс головой и вернулся в реальность.

Новый постоянный представитель Станции "Америка" сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и широко улыбался.

- Я надеюсь, - сияя как ложка из нержавейки, говорил негр в камеру, - что с приходом к власти в Америке администрации, которую я представляю, сотрудничество между нашими станциями перейдет на качественно новый уровень. Мы нужны друг другу!

Из-за кадра раздались смешки и возгласы: "Каждый раз так говорите!"

- Наши зрители Вам не очень верят, мистер Джексон, - серьезно сказал ведущий, указывая рукой в сторону, откуда раздавались реплики.

Посол кивнул.

- Я полагаю, что главной причиной нашего прежнего недопонимания оказалось взаимное недоверие, пришедшее из времен до Катастрофы. Но нам пора понять, что сейчас перед человечеством стоят совершенно иные проблемы и задачи. Прежнего мира уже давно нет. Прежние разногласия ушли в прошлое.

- Вы полагаете дело в недоверии с обеих сторон? - Кораблев прищурился, театрально взмахнул рукой, - У нас в студии педагог, главный методист старших классов по истории и литературе Мария Кторова, свидетельница открытия Америки. Прошу Вас.

Миг увидел очень старую подтянутую женщину в выцветшем сиреневом комби с суховатым морщинистым лицом, похожим на дым сероватым пушком на макушке и неожиданно живыми глазами. Кторова взяла микрофон и заговорила надтреснутым голосом:

- Да, я видела открытие Америки по визору в прямом эфире. Мне в то время только-только исполнилось девять. Вы не представляете, какие воодушевление и восторг тогда охватили "Мир". Люди выбегали из секций и поздравляли друг друга - знакомых и незнакомых. Рыдали и плясали в коридорах. Такое единение! Все будто с ума посходили от известия, что мы не одни на мертвой Земле.

Женщина помрачнела, покосилась на американца.

- И я хорошо помню хмурые и напряженные лица мирян, понявших некоторое время спустя, что долгожданные братья вовсе не так рады встрече. Что замшелое противостояние из другого времени для американцев все еще живо.

Кораблев повернулся к американцу и развел руками:

- Как видите, гости в студии считают, что инициатор недоверия - не "Мир", а именно Америка.

- Но Вы понимаете, чем вызвано это недоверие? - вдруг услышал Миг знакомый голос.

Камера дернулась и изумленный Миг увидел лицо Светинского со слегка воспаленными подслеповатыми глазами.

- Кажется, господин инженер хочет нам еще что-то сообщить, - Кораблев сделал акцент на "еще" и обернулся к Светинскому. Девочка подбежала к инженеру и протянула ему микрофон.

- Нам сложно понять, но общество станции "Америка" устроено совсем не так, как наше, - мягко начал инженер, повернувшись к Кторовой, - У них оно выстраивается снизу, от секторных советов, называемых муниципалитетами, имеющих огромную власть и, в основном, распоряжающихся ресурсами. А уже они делегируют часть этой власти советам выше, те - на более высокий уровень, и так далее. Американская иерархия строится снизу вверх. Наконец, большая часть собственности там - частная. Встретившись с нашим обществом, фактически построенным по военному образцу, с всесильным Советом "Мира", распределительной, а не рыночной системой, они испугались за свои ценности, принципы американского общественного устройства.

- Они - это кто? - оборвала инженера Мария, - Толстосумы из Конгресса, которые владеют в Америке всем жизнеобеспечением и держат остальных за горло? Неудивительно, что они испугались. Очевидно же, что в условиях катастрофической нехватки ресурсов для чудом выжившей горстки людей имущественное неравенство и частная собственность неприемлемы. Власти Америки испугались, что простые американцы поймут, насколько устройство "Мира" более эффективно и адекватно.

За кадром раздался одобрительный гул.

- А Вы, надо думать, - тут же вклинился Кораблев, обращаясь к инженеру, - считаете американское устройство более правильным?

- Я полагаю, - тщательно выбирая слова, начал Светинский, - что станция "Америка", как более богатая, технически развитая и населенная, в большей степени может себе его позволить, чем "Мир". Американцы живут заметно лучше нас...

- Американцы живут лучше мирян? - перебил его Кораблев, - Давайте посмотрим, так ли это. Пожалуйста, репортаж нашего корреспондента.

На экране появилась большая рекреация с огромными кричащими плакатами по стенам на чужом языке. В кадре возник молодой человек с микрофоном в руке, волосами надо лбом в дырявой майке и клетчатых штанах. Вокруг ходили люди в странной разноцветной одежде с ненатуральными приклеенными улыбками.

- Мы находимся в рекреации сектора Биг Оранж. За красивым фасадом общества потребления мы видим большие проблемы - недостаточная трудовая занятость, имущественное неравенство, безысходность и отсутствие перспектив. Посмотрите на этих людей, большая часть из них - безработные, у которых практически нет средств к существованию...

Миг отключился от монотонного голоса, водя глазами по экрану. Вдалеке веселая девочка лет трех в трусиках прыгала на одной ножке через скакалку под присмотром дурацки ухмыляющегося согнувшегося в дугу горбуна. Парень с блуждающим взглядом качался из стороны в сторону, прислонившись к стене. Женщина со сжатыми в струну губами разглядывала снятый с ноги огромный ботинок. Корреспондент еще что-то говорил, расспрашивал людей в рекреации и коридорах, но Миг не слушал. Его не покидало ощущение абсурдности происходящего. Теле-Америка казалась неряшливо нарисованной пятилетним ребенком.

Внезапно Биг Оранж пропал. Опять появилось задумчивое интеллигентное лицо Светинского. Миг очнулся.

- ... При явной тенденциозности репортажа видно, что даже безработные в Америке не голодают и несчастными не выглядят. Американское общество может себе позволить их содержание.

- Вы не верите нашему телевидению? - быстро поинтересовался у инженера Кораблев.

Инженер посмотрел на ведущего исподлобья.

- Я имею дело с той информацией, которая мне доступна. Если я вижу в ней противоречия, не могу их игнорировать. Образование не позволяет.

Из зала - возмущенные возгласы. Кораблев поднял руки в успокаивающем движении.

- Пожалуйста, наш постоянный эксперт, доцент Лисин.

Лисин взял микрофон.

- Я бы хотел напомнить господину Светинскому, почему станция "Америка" так хорошо живет. Дело в том, что американцы были намного богаче и до Выпрямления - за счет жесточайшей эксплуатации менее развитых народов. Поэтому им удалось построить атомное убежище гораздо больше размерами и лучше оснастить его техникой. Уровень технологий, который американцы сумели сохранить при катастрофе - несоизмеримо выше, чем на "Мире". Да, это следует признать. Хотя я не вижу тут заслуги нынешних жителей Америки. Но важнее признать другое.

В голосе Лисина зазвенел металл.

- Сейчас Америка растрачивает себя, свои преимущества на обеспечение комфортной жизни кучке богатеев, на глупые прихоти и бессмысленные излишества. Давайте называть вещи своими именами. Американцы бездумно и безответственно проедают драгоценные ресурсы, которые так нужны для восстановления Земли. И это именно следствие ее нынешнего устройства. Сравните с нашим обществом, все силы которого брошены на Проект, имеющий общечеловеческое значение.

- Простите, но должен уточнить, - не переставая улыбаться, запротестовал посол, - На самом деле, в Америке много программ, аналогичных Проекту "Мира". Американцы ведут активную работу по освоению территорий, строительству новых приделов станции. Так, компания "Риал Эстейт лимитед" совсем недавно запустила новый жилой район...

- То есть, если я Вас правильно понял, в вашем Проекте участвует не вся Америка, а только несколько частных компаний, и только в коммерческих целях? - невозмутимо уточнил Лисин.

По студии пробежала волна приглушенная волна смеха и неодобрения, теперь уже обращенная на Джексона. Раздался возглас: "Они это называют свободой!"

- Что Вы на это скажете, господин посол? - Кораблев как фокусник, во мгновение ока оказался около американца.

- Я считаю, - посол продолжал лучиться улыбкой в тридцать два зуба, - что разные взгляды на внутреннее устройство наших станций не должны мешать сотрудничеству по возвращению человечеству жизненного пространства, отобранного у нас Катастрофой.

- И поэтому вы поддерживаете Антипроект? - раздался рык из-за кадра.

Камера пробежала по ряду зрителей и остановилась на угрюмом человеке с огромной головой без бровей, исполосованной красно-синими шрамами.

- У нас в студии заслуженный ремонтник Алексей Мороз, - немедленно объявил Кораблев, - Боюсь, наш уважаемый американский гость опять ответит общими словами. Может быть, Вам, инженер, есть что сказать?

Светинский пожал плечами.

- Я бы только поинтересовался у уважаемого заслуженного ремонтника, зачем Америке это надо? Зачем ей тормозить Проект, который объективно работает на все человечество целиком, включая и американцев?

Ремонтник криво усмехнулся.

- Империалисты боятся, что Станция раньше них поднимет и заселит Землю и им ничего не останется. Чтобы не допустить этого, Америка готова уничтожить "Мир"! А антипроектники вроде тебя им в этом помогают!

- Позвольте, я переведу господину Светинскому. А то вряд ли он хорошо понимает речь рабочего человека, - проговорила Кторова, вызвав в зале смешки, - У американского истеблишмента вызывает страх и раздражение, что Проект "Мира" благодаря концентрации ресурсов и большей целеустремленности ее жителей развивается значительно быстрее и успешней разрозненных американских программ освоения и восстановления. Поэтому Америка противодействует Проекту всеми возможными способами.

- По вполне открытой информации, доступной в Инфосети, Америка поставляет Станции ценнейшую техническую информацию, недостающие материалы и машины, - парировал Светинский, - В том числе и для нужд проекта.

- Вы об этих крохах? - скривился Лисин.

- Да, о крохах, - не смутился Светинский, - Не забывайте, на каком расстоянии наши оазисы находятся друг от друга. Перевозки обходятся очень дорого.

- Или, может, дело в том, что Америка выполняет поставки только в обмен на поставки "Мира"? - вкрадчиво поинтересовался Лисин, - В обмен на продукты питания, которые мирянам приходится отрывать от своих детей, потому что такая богатая Америка готова сотрудничать только на условиях выгодного - для нее одной выгодного - бизнеса.

Студия взорвалась от негодования. Светинский растерянно завертел головой, будто ища от кого-то поддержку.

- Почему мы, вообще, с ними разговариваем! - перекрыл общий гул громкий голос Мороза, - послать подальше, да и все!

- Такие предложения бывали и раньше, - спокойно кивнул Лисин, - И на очень высоком уровне. Однако, - он покачал головой,- Проекту требуются американские технологии.

- Я помню и другие предложения, - сурово приняла эстафету Кторова, - Сразу после открытия Америки нашлось немало сторонников объединения с ней на любых условиях. Вот таких же, -Кторова протянула руку в сторону Светинского, - Вплоть до безусловного подчинения ей, как более сильной и богатой. Совет "Мира" из мечты заклеймил и отверг. "Мир" не мог, не имел права закрыть Проект, а из подчинения Америке отказ от него следовал неизбежно.

Зрители повскакивали с мест. Некоторые кричали, кто-то потрясал кулаками. Всеобщий гнев обрушился на Светинского. Инженер сидел бледный как мел с прямой спиной и слегка подрагивающими руками.

- Мне остается Вас спросить только об одном, - с театральной задумчивостью в голосе Кораблев смотрел на Светинского, - Почему с такими убеждениями Вы все еще не в Америке?

- Счастлив сообщить, - послышался дружелюбный голос американца, - что неделю назад господин Светинский подписал контракт с компанией "Америкэн электрик" об участии в энергетической программе. Я надеюсь, что переезд в Америку и участие в наших проектах такого крупного специалиста как господин Светинский послужит дальнейшему сближению технологических сообщество наших станций.

В студии повисла ошеломленная тишина. Камера показала крупным планом лицо Кораблева с выражением бесконечного презрения.

- Ну вот все и стало на свои места. Мы Вас больше не задерживаем, господин Светинский.

Миг швырнул ботинок в визор и побежал к унитазу. Его вырвало.

Миг смотрел на отца с плохо сдерживаемой яростью.

- Значит, - процедил он, - говорите - "общество исторической безответственности"? Ну да, конечно, куда как просто обогнать Америку с помощью нарисованных успехов вместо реальных. Какое лицемерие...

Он замолчал, его глаза недоуменно расширились.

- Погоди, но если нет никакого Проекта, тогда какой смысл в этом противостоянии?

Миг треснул кулаком по спинке стула, так что она жалобно хрустнула.

- Так что это тогда - просто борьба за власть? Власть, ради которой верхушка Станции и Проекта отказывается от полноценного сотрудничества с американцами? Да даже подчинения им! Пусть! Ведь на кону судьба человечества! Жизнь на Земле!

Седой обхватил голову руками. Он смотрел на Мига с нежностью и жалостью.

- Ах, Миша, Миша... Ты так ничего и не понял? Нет никакой Америки.

Миг застыл с разинутым ртом.

- Понимаешь, им тогда - семьдесят лет назад - пришлось непросто. Может быть, сейчас это не кажется хорошей идеей, но проектникам требовалось срочно придумать обоснование спешно создаваемой системы жесткой секретности, изоляции под Проект целых секторов от основного массива Станции. Одного наличия внутренней фронды для этого явно недостаточно. Открытие станции "Америка" все объясняло. Появлялся новый мощный фактор, заставляющий в корне пересмотреть всю систему безопасности, доступа к информации, оборудованию, людям, занимающимся важными для выживания человечества вещами.

Седой выпрямился.

- Америка играет колоссальную роль. Она - тот Враг, ради защиты от которого нужен жесткий режим управления, секретность, пресечение всякого недовольства. Мы не можем позволить по-настоящему свободных выборов на Станции, потому что на них к власти могут прийти люди, не посвященные в тайны Проекта. Даже сама попытка ими выяснить, что происходит на самом деле, грозит катастрофой.

Миг несколько раз глотнул открытым ртом воздух.

- Марина...

Мигом Гальянов-младший стал с легкой руки Марины. Неказенной страстью к Проекту он напомнил ей героя Сервантеса. Сравнение с Дон Кихотом привело его в некоторое замешательство, но: из этих рук - хоть чашу с ядом.

- Ну, пусть будет Мигель, - согласился Миг.

- Лучше Миг. Есть только Миг, за него и держись, - сказала Марина.

- Как ты сказала? - не понял Миг.

- Цитирую классику, мой малообразованный избранник, - ответила девушка, - Но я над тобой поработаю.

Знакомство с Мариной случилось после окончания второго курса. Миг согласился отметить удачную сдачу экзаменов с соседом по секции, материаловедом Женькой. За соседним столиком университетского кафе случайно оказались две незнакомые студентки. Женька, интересничая перед девушками, стал разглагольствовать, как здорово живут в Америке, и что, если вдуматься, американский подход к освоению Земли куда более толковый. Миг прекрасно все понял. В другой ситуации он бы просто снисходительно промолчал. Но Женька сделал ошибку, задев святое - Проект.

Не повышая голос, вообще, никак не проявляя эмоции, Миг спокойно по полочкам разложил ущербность американской программы. Женька пару раз попытался не очень внятно возразить, но скоро оставил попытки, только молча сидел с опущенным лицом.

- Кто-нибудь может привести хоть один аргумент в пользу Америки? - со спокойствием победителя обратился Миг к притихшим слушателям в конце вдохновенной речи, просто чтобы поставить точку, - Только конкретно, без общих слов.

- Длинные волосы, - сказала светловолосая девушка.

- Что? - опешил Миг, - Какие волосы?

Он посмотрел на блондинку.

- В Америке женщины не стригутся, как до Выпрямления. Там я бы отпустила длинные волосы, - пожав плечами, объяснила Марина - это была она.

Миг почувствовал, как внутри него что-то оборвалось. Как наяву он увидел Марину с распущенными до пояса волосами. Вечером, когда Миг лег спать и закрыл глаза, светловолосая студентка предстала перед ним как Рапунцель из детской Книги сказок. Потом леди Годивой, верхом на лошади, с давно виденной картины в библиотеке. Обнаженной, в облаке золотистых волос с ног до головы. Потом как Лорелея, сидящая на холме. Миг проплывал мимо скалы. Он зачарованно глядел вверх, туда, откуда призывно пел волшебный голос. Весло выпало из рук, лодку поток неотвратимо тащил на камни, а околдованный гребец только слушал и смотрел туда, где луч солнца сверкал сквозь струящиеся вниз бесконечные пряди.

Проснулся Миг по уши влюбленным.

Девушка оказалась из очень не простой семьи. Отец Марины руководил энергетической установкой одного из секторов. И даже среди других специалистов своего уровня слыл выдающимся специалистом. В огромной семейной секции инженер появлялся поздно вечером и даже дома выглядел погруженным в непрерывный мыслительный процесс. Он приветливо улыбался гостям Марины, бросал неизменное "Доброго дня, молодые люди" и удалялся в кабинет. Казалось, его мозги не перестают трудиться ни на мгновение. Мать Марины служила в архивном отделе квартала. Дочь называла ее работу забавным древним словом "синекура".

К радостному удивлению Мига, его ухаживания Марина приняла довольно быстро.

- А чего ты хотел? - с серьезной миной отвечала Марина между поцелуями, - Ты же у нас восходящая научная звезда. Девушка на выданье должна быть очень разборчивой.

- Но ты понимаешь, что достижения математика мало помогают в практической жизни? - осторожно поинтересовался Миг у девушки.

- Запомни, дружок, - строго заметила красавица, - Успешные мужчины нравятся женщинам не тем, что дает их успех, а качествами, благодаря которым они успеха добиваются.

Марина открыла Мигу целые миры, до сих пор неведомые ему - музыки, литературы, живописи. Мига очень забавляло, как она представляла его своим знакомым - журналистам, работникам телевиденья и декораторам рекреаций. Марина небрежно махала в его сторону длинной узкой кистью и говорила с легкой ленцой.

- А это мой новый любовник, Миг. Просто Миг. Ах да, еще он - гениальный математик и будущий ректор Университета.

Как-то раз Марина затащила Мига на спектакль, поставленный молодым, но очень интересным самодеятельным режиссером. Ей очень захотелось их познакомить. Спектакль шел в жилой секции одного из актеров. Когда Марина и Миг с трудом пробрались в темноте между сидящими на полу плечом к плечу зрителями, на малюсенькой сцене великан, попирая земной шар широко расставленными ногами, вещал Мирозданию:

- Вначале был Проект! И Проект был у Бога. И Проектом был Бог...

Миг улыбнулся, но промолчал.

В конце спектакля гигант, неожиданно сократившись до обычных человеческих размеров, не обращая внимания на остальных, подошел к Мигу и сказал:

- Привет, Миха! Сказал бы, что придешь, я бы нашел тебе место получше.

- Вы знакомы? - удивилась Марина.

- "Мир" тесен, - ответил Борик.

Все трое тогда здорово повеселились. И из-за забавного недоразумения, и просто, потому что они - молоды, счастливы и впереди их ждёт прекрасное будущее. Борик ни словом не напомнил Мигу про их общую мечту о Проекте. Друзья поняли друг друга с полувзгляда.

Жизнь казалась неправдоподобно, пугающе прекрасной...

Однажды вечером Борик явился к Мигу без предупреждения. С пугающе огромной бутылью водки и перевернутым лицом. Женька как раз уехал на практику и друзьям никто не мешал. После выпитой в молчании первой стопки Плетнев сообщил Мигу, что его пригласили в Проект.

- Рад за тебя, - сдержанно поздравил друга Миг, - Передавай от меня привет той стороне. И пойми правильно.

- Дослушай сначала! - резко прервал Мига Борик, плеснул в стопку еще и нервно постучал себя по бритой макушке, - Они с самого начала стали спрашивать не о том. Я не сразу понял. Потом сказали конкретнее - я очумел. В общем, им не нужен Плетнев-электротехник. Совсем не нужен. Проекту понадобился Борик-режиссер, мои театральные ужимки.

Борик выдохнул, выпил махом, опустил голову на руки. Миг не знал, как реагировать.

- Ну, в конце концов, Проекту виднее, зачем мы ему нужны, - неуверенно начал он, - Может же быть у проектников самодеятельный театр. А театру требуется хороший режиссер.

- Самодеятельность, значит, - медленно проговорил Борик, - Они будут возвращаться с новых площадок на Периметре, с холода, где замерзший воздух скрипит под ногами, со строительства термоядерных установок, светящиеся от радиации, а я буду их учить становиться в красивые позы?

Глаза Борика заблестели от выступивших слез.

- Ради этого я должен оставить "Мир", родителей, друзей? - прошептал он.

Борик откинулся на спинку стула.

- Завтра я должен ответить. Я не пойду.

Миг похолодел.

- Ты же знаешь, что два раза в Проект не зовут. Ты потом сойдешь с ума от ужаса за непоправимую ошибку.

Борик махнул рукой.

- Поздно. Сегодня утром я завербовался на Нижние уровни. Ремонтником. Туда всех берут. Они работают вплотную к внешним стенам. Может быть, там удастся разобраться, что к чему. В себе разобраться.

Миг помотал головой.

- Борик, это очередная завиральная идея. До завтра ты отойдешь, будешь потом смеяться над ней, как над той твоей бредовой теорией, что мы не на Земле.

- А почему ты думаешь, что она бредовая?

- А ты в нее до сих пор веришь? - удивился Миг.

Борик кивнул.

- Потому что вот это, - он обвел рукой круг, - не может быть нашей родиной. Наливай, я сегодня хочу напиться...

... Впервые о существовании людей, желающих переехать и даже уезжающих в Америку, Мишка с искренним изумлением узнал еще младшим школьником из разговора электрика дяди Иннокентия с мамой. Во время починки проводки тот рассказал ей, что вчера в передаче про Америку увидел мельком парня, очень похожего на его шибко образованного племянника Ваську, свалившего туда десять лет назад.

- Улыбался, засранец, - беззлобно заметил дядя Иннокентий, - Но они там все лыбятся. А вид у него какой-то потерянный, придурковатый. Правду говорят: нечего там нашему человеку делать.

Миг выключил визор и еще несколько минут тупо глядел в погасший экран. Потом оделся и медленно направился по коридору. На половине пути к Светинским он ускорился, а затем побежал, что есть мочи. Без стука плечом толкнул дверь и почти упал в секцию.

Марина сидела в своей комнате в кресле, одетая в красный выходной комби. В свете желтой лампы ежик на голове девушки отливал золотом. Кроме нее в секции Светинских никого не было. В руках Марина держала ридер и смотрела в сторону.

Миг подбежал к ней, рухнул на ковер у ее ног, взял за руку.

- Миг, - со спокойной улыбкой тихо произнесла Марина, - Спасибо, что пришел.

- Ты видела?

- Да, конечно, - Марина слегка кивнула.

- Я не представляю, какое это потрясение для тебя, - Миг целовал ей руки, - но ведь для нас это ничего не меняет, верно?

- Верно, - то ли сказала, то ли всхлипнула Марина. Только теперь Миг понял, как сильно она волнуется, - Я рада, что не ошиблась в тебе.

Она заплакала. Уронила голову на его руки поверх своих. Миг неловко погладил ее по волосам.

- Не плачь, милая, все будет хорошо, - пробормотал Миг и ругнулся полушепотом, - Зачем он, вообще, согласился на участие в этой чертовой передаче!

- Но это условие нашего выезда, - проговорила Марина, улыбаясь сквозь слезы, - Ему пришлось сыграть роль дурачка, клоуна, чтобы нас выпустили. Это не слишком высокая плата.

"Нашего? Нас?" Миг в недоумении посмотрел на Марину.

- Но ты, ведь, не поедешь?

- Конечно, я поеду в Америку.

Миг замолчал.

- Миг, они совсем затравили отца, - прошептала Марина, - Все началось после его докладных о нестыковках расходования электроэнергии в проектных программах. Поднялся скандал, а в результате его же во всем и обвинили. Папу сняли с должности. Мы ждали перевода, а они все тянули. Не говорили, куда его назначат. Называли разные ужасные места. А пока папа сидел без работы. Ему стали давать паек временно не работающего. Это так унизительно, - Марина опять опустила голову на руки и всхлипнула.

Миг почувствовал ужасный стыд и злость на себя.

- Но я же не знал! Ты мне ничего не говорила.

- Мог бы и сам понять, - Марина махнула рукой, - Но ты все время витал в своих математических облаках, - она ласково потрепала Мига по голове, - Да я тебя не виню, иначе ты бы не был Мигом. Я сама тебя такого выбрала.

- Но я мог бы попытаться помочь, - неуверенно начал Миг.

Марина печально улыбнулась.

- А что бы ты сделал, пошел бы возмущаться в Совет?

Миг вспомнил дядю Сашу, потом их последний разговор и мысленно согласился с Мариной.

- А потом появился мистер Джексон, и предложил хорошую позицию в Америке, - продолжила девушка, - И высокое жалование. Просторную секцию с садом. И мы решили ехать.

- Но, Марина, - Миг подался к ней, - послушай, но даже если это выход для твоего отца, тебя-то ехать никто не заставляет. Ты можешь остаться!

- Могу, - кивнула Марина, - но после всего, что случилось, уже не хочу.

- А как же я? - растерянно прошептал Миг.

- Ты можешь поехать с нами.

Миг потерял дар речи. Несколько раз поймал ртом воздух.

- Что ты имеешь в виду?

- Ты можешь на мне жениться и таким образом станешь членом семьи инженера Светинского, - быстро и убежденно заговорила Марина, явно она уже все продумала, - Тогда тебя не смогут не выпустить. Папа американцам очень нужен - он специалист высочайшего уровня. Так что они возьмут и четвертого члена семьи. Тем более, если он - подающий надежды математик-прикладник.

Марина пристально посмотрела на Мишку, как будто ожидала от него немедленного ответа.

В голове у Мишки все перепуталось. Настолько его ошеломило свалившееся на него. И то, что Марина фактически сама сделал ему предложение, и то, что это предложение одновременно значило, что он должен покинуть Станцию, всех, кого он знает и любит. Кроме Марины.

- Тебе так важен Проект? - заметив и по-своему поняв его замешательство, заторопилась Марина, - Пожалуйста, в Америке тоже есть свой Проект. Наверняка, для тебя с твоими способностями и образованием в нем место найдется. Только там для него не надо уходить за стену. Ты сможешь восстанавливать Землю и при этом просто радоваться жизни. Со мной, Миг!

Марина заговорила восторженно и при этом как будто возмущенно.

- Ты видел, как они живут? Знаешь, какие там возможности для умных людей? Никакой здешней уравниловки. Там можно жить по-настоящему хорошо. Прислугу можно иметь!

- Зачем тебе прислуга?

- А ты хочешь, чтобы я всю жизнь сама мыла посуду? Посмотри на мои руки!

Миг хотел сказать, что у американцев оказались лучше стартовые условия, больше ресурсов, что им просто больше повезло. И что они это везение и богатство бессовестно проедают, не думая о человечестве. Но сразу сообразил, что Марина и сама все это неоднократно слышала, и ей все это сейчас не интересно. А интересны личные электрокары, двухэтажные секции, где можно устроить отдельные помещения для еды, сна, занятий спортом и приема гостей. И интересна возможность нанять живого человека, чтобы тот за нее мыл, стирал, убирал и ходил в пищевой пункт за продуктами.

- Миг, - Марина обхватила его лицо руками, - Я знаю, ты думаешь о своем отце. Но ты его никогда не увидишь. Не будет его рядом с тобой здесь или в Америке - какая разница?

Миг невидяще шарил рукой за спиной, нащупывая стул. Его голова пылала от гнева, но ноги подкашивались.

- Что вы с ней сделали? Куда вы дели Светинских? Вы убили их?!

Седой испуганно вытянул к нему руки ладонями вперед.

- Да бог с тобой, Миша, жива твоя Марина.

- Где она?! - закричал Миг.

- В спецсекторе, - нехотя обронил Седой, - У нас он так и называется - "Америка". Понимаешь, отец Марины начал что-то подозревать о Проекте. Он, действительно, очень талантливый человек. Жаль только начал совать нос, куда не следует... Но что же делать? В обществе всегда есть люди, которым не хватает простых ответов на вопросы, но при этом не готовые жить по жестким правилам. Такие не годятся для Проекта, но и во внешних секторах их оставлять опасно. Они создают ненужное напряжение, беспокойство. Вот их мы и отправляем в "эмиграцию". Создаем проблемы на работе, ненавязчиво подбрасываем мысль об отъезде, так что они принимают ее за собственную. И сами идут, куда надо.

Седой хихикнул, но тут же опомнился. Испуганно поглядел на Мига.

- Но пойми, "Америка" - не тюрьма! Мы прекрасно понимаем, что эти люди - не преступники. Они получают вполне приличное снабжение. Ты видел репортажи из Америки? Интерьеры там почти настоящие - только частично компьютерная графика. И настоящие "американцы".

- Почему они все время улыбаются? - глухо спросил Миг.

Седой пожевал губы.

- Им дают препараты - почти безвредные! - благодаря которым "американцы" не совсем понимают, где находятся и что с ними происходит. В каком-то смысле им можно позавидовать. Они по-своему счастливы. И мы стараемся найти применение их способностям и умениям - обычно выше среднего - на благо общества. Разумеется, насколько это возможно в их состоянии.

- Я могу ее увидеть?

- Кого? - непонимающе глянул отец и тут же сообразил, - Ах, да..., - его лицо приняло скорбное и при этом жесткое выражение, - Нет, не можешь. И не сможешь. Доступ в "Америку" имеет только спецперсонал.

- Но зачем? - прошептал Миг, не глядя на отца, - Зачем все это нужно?

- Но я же объяснил! Это для...

- Нет, - прервал его Миг, - я не про "Америку". Но и про "Америку" тоже. Про все вместе. "Америка", убийство дяди Пети, этот липовый Проект, ложь от начала до конца, от рождения до могилы. Зачем это все?

13

- Вызывали? - Миг, запыхавшись, вбежал в кабинет и споткнулся, наткнувшись на пронзительный взгляд координатора сектора.

Координатор выглядел рассерженным и одновременно очень растерянным. Он вовсе не походил на себя позавчерашнего. Мишка поразил контраст между этим взъерошенным стариком и вальяжным мужчиной в ветеранском ярко-оранжевом ремонтном комби, два дня назад со снисходительной улыбкой неспешно рокотавшим из-за массивного стола: "Хмм... Эхм... Обычно мы не рассматриваем инициативников, но, исходя из Ваших прекрасных показателей и востребованности Вашей специальности, можем рассмотреть возможность приема в Проект... Да, эхм..., можем. И даже, могу сказать, молодой человек, хм..., у Вас есть шанс!.."

После отъезда Марины прошло несколько месяцев. Миг закончил курс и блестяще защитил диплом. Все это он делал как будто на автомате, ничего не чувствуя и ни о чем не беспокоясь. Алехин торжественно жал его руку на защите, называл будущим преемником, а Миг в этот момент размышлял о том, что на Станции его по большому счету ничего не держит. Мать умерла. Светинские отправились туда, откуда не возвращаются. Борик после разговора выехал из секции в Электрогородке и не оставил никаких вестей о новом месте пребывания. Интерес к научной карьере после последних событий странным образом куда-то испарился. Казалось, сама жизнь возвращает Мига на тот путь, которым он шел всю сознательную жизнь кроме последнего года.

- Как? - переспросил Миг. Ему показалось, что он ослышался.

- У Вас со слухом плохо? Я говорю - Вам отказано, - раздраженно повторил координатор.

Он боязливо протянул Мигу карточку и почти отдернул руку. Миг недоуменно пробежал по строчкам казенного текста. Будничность происходящего не укладывалась у него в голове. Как, оказывается, просто отнять у человека смысл всей жизни.

- Но... почему? - промямлил он, непонимающе глядя на координатора.

- Тут все написано, - быстро ответил координатор.

- Но тут ничего не написано! Только отказ и все, - в душе Мига поднималась волна возмущения,- Я хотя бы могу знать, за что меня лишают того, к чему я стремился с самого детства? Я - сын проектника! Мой отец...

- Молчать! - взвизгнул пожилой столоначальник и тут же с ужасом поглядел на Мига, - Вы еще имеете наглость напоминать мне про Вашего отца! Почему Вы мне не сказали? Вы знаете, какой ответ я получил?? - координатор сделал ударение на слове "я", - Вы меня очень крупно подставили!

- Что я не сказал? - удивился Миг.

- Сами знаете, - уклонился его оппонент от ответа и продолжил настороженно и выжидающе смотреть на Мига.

"Неужели из-за Марины? - вдруг сообразил Миг, - Ну конечно! Близкая связь с эмигрантами. Разве можно такому человеку верить?"

Миг поник. Он мог попробовать рассказать координатору, что ради Проекта и памяти отца отказался от единственной любви в жизни. Что мог уехать в Америку, но не стал этого делать, потому что Станция и Проект для него дороже всего. Но понял, что бесполезно. Это только слова, никто не сможет увидеть его истинные чувства. Так что все правильно - слишком много стоит на кону, чтобы пускать в Проект субъектов с такими сомнительными знакомствами. Всякая воля к сопротивлению оставила его.

Ничего не говоря, Миг вышел из кабинета секции координатора и медленно побрел по коридору. Сейчас Миг особенно остро почувствовал отсутствие друга. Проблема состояла в том, что он толком даже не знал, где Борика искать. Побродив и покатавшись по малознакомым отсекам и коридорам через несколько часов Миг, скорее, по наитию, чем сознательно нашел нужный эскалатор, везущий людей с угрюмыми лицами в Нижние сектора.

Миг равнодушно и рассеянно скользил взглядом по входящим и выходящим. Постепенно вид окружающих становился все беднее и болезненней. Наконец, он вышел в холодный смрадный коридор со снующими там озабоченными людьми в нечистой одежде. Мимо, держась за стенку, прошел очень пьяный человек. Миг машинально подумал, куда смотрит милиция, но тут же опять погрузился в мрачные раздумья. После долгих блужданий увидел надпись: "Канцелярия электромастерских" и толкнул дверь, отворившуюся с жутким скрипом.

- Простите, - сказал он серо-зеленой лысине за столом, - Мне нужно найти инженера-электрика Бориса Плетнева, Вы можете посмотреть по своей базе?

Человек за столом поднял голову.

- Миша?

- Петр Александрович? Дядя Петя?... - обескураженно пролепетал Миг.

Миг смотрел на отца искренне не понимающим взглядом.

- Зачем это все?

Взгляд Седого на миг стал беспомощным.

- Но... так мы можем подарить жизнь нескольким поколениям. Пойми, это единственно возможный способ.

- Но зачем, - глухо проговорил Миг, - если все равно все закончится всеобщей смертью и вся Станция превратится в заледеневшую скалу? Ради чего?

- А ради чего жизнь, вообще, если все равно кончается смертью? Разве она не самоценна?

- Жизнь во всеобщей лжи? В мире, придуманном от начала до конца?

Седой подошел к псевдоокну, на экране которого плавали весьма натурально выглядящие разноцветные рыбки.

- Я понимаю, Миша, что сходу это невозможно понять. Знаешь, необходимость кооптировать людей в Проект из внешних секторов - одна из самых сложных проблем. Крайне сложно объяснить человеку, что мир, в котором он вырос, с его ценностями и надеждами - иллюзия. Его учат совсем другим вещам. Гораздо проще воспитывать проектника с самого начала. И с детьми, родившимися в Проекте, так и делают. Но, видишь ли... - Седой вздохнул, - выяснилось, что многие проектники просто не хотят иметь детей.

Седой повернулся к Гальянову.

- Понимаешь? Не хотят. Не желают, чтобы их ребенок вырос, зная, что через какие-то шесть поколений все будет кончено. Не помогает ни убеждения, ни взывание к социальной ответственности. Люди готовы работать не покладая рук, отдавать себя полностью ради счастья жителей внешних секторов. Но вот обрекать на такую же жизнь - с полным пониманием происходящего - своих детей не готовы.

Голос отца окреп.

- И это более серьезный аргумент в пользу Проекта, чем все исследования социологов. Понимаешь, сейчас человеческое общество, по-своему, сбалансировано. Большая часть, находящаяся во внешних секторах, существует в нормальном человеческом представлении о бесконечном продолжении жизни. Они живут, рожая детей, в уверенности, что у тех будут свои дети, а у тех - свои. И каждое новое поколение будет жить лучше предыдущего, и этот процесс не прервется - по крайней мере, в представимом будущем. Меньшая часть живет в Проекте, лишенная милосердного неведения, но у нее есть цель - жертвенное служение счастливцам, не ведающим истины.

Глаза отца заблестели.

- Проектники, если хочешь, своего рода монашеский орден. Как они, мы берем на себя тяжкий груз, вымаливая у вечности лишний год безмятежного покоя простецов, принимающих результат неимоверного напряжения сил за естественный ход событий. И отказывая себе в счастье, доступном там, - Седой чувствительно постучал по стене, - любому дураку!

Миг оглядел кабинет и зло усмехнулся.

- Я бы не сказал, что твоя келья особо аскетична. Вы неплохо устроились, решая за нас, что нам можно знать, а чего нет. За тысячи взрослых психически нормальных людей, как за детей малых. Пока мне на глаза не надели повязку, я увидел много интересного в коридорах жилой зоны Проекта. Я так понял, вы хорошо компенсируете себе свое монашеское служение.

Седой отмахнулся.

- Хорошая жизнь нескольких тысяч человек не имеет принципиального значения. Они съедают мизерную часть из тех ресурсов, которые безнадежно растрачиваются или просто теряют годность за тот же срок. Подумай о том, что эти люди делают для человечества!

Миг саркастически хохотнул.

- Как Вы тут замечательно научились врать. Так что даже сами в собственную ложь поверили. Судя по тому, как ты об этом говоришь, вы уже сейчас считаете себя существами высшего порядка. Вы убедили себя, что за свои "страдания" имеете право слаще есть, мягче спать, дышать более чистым воздухом - за счет остальных.

- Ты считаешь нас лицемерами? Меня - лицемером? - жестко спросил отец, - Скажи, сын, почему же тогда я сам отказал тебе в приеме в Проект?

Миг тупо уставился на Седого.

- Или ты думаешь, что Руководитель Проекта доверил решать судьбу единственного сына посторонним людям?

Отец опустил голову.

- Сынок, ты идеально подходишь для Проекта. Ты умен и талантлив. Мама и добрые люди кругом воспитали тебя честным и самоотверженным. У тебя как раз подходящее образование для насущных нужд Проекта. Если бы все решалось в обычном порядке, тебя бы приняли. Это я категорически запретил тебя принимать. Своим решением. Я отказался от встречи с тобой, от возможности говорить с тобой, видеть тебя рядом.

- Но почему? - Миг смотрел на отца широко раскрытыми глазами.

- Да потому что я хотел, чтобы ты был счастливым! - отчаянно закричал отец, - Чтобы прожил полную счастливую жизнь! Чтобы у тебя родились дети - мои внуки! И чтобы ушел из этого мира с улыбкой, зная, что жизнь после тебя продолжится.

Седой в отчаяньи постучал кулаками по блестящей столешнице.

- Да, реальный мир построен на лжи. Но чего бы ты хотел? Чтобы мы рассказали ста тысячам человек, что через шесть поколений все закончится? И то, если они будут рожать не более одного ребенка на семью? Ты уверен, что все они после этого захотят жить? Ты знаешь, как жестко поставлен процесс воспитания у детей в Проекте? И все равно депрессии и самоубийства - серьезнейшая проблема. И заметь, речь идет о людях, у которых есть настоящая цель. А что будет с остальными, у которых и этой подпорки не окажется? Ты уверен, что половина из них не начнет вешаться, убивать себя алкоголем, наркотиками, устраивать драки, превращая жизнь второй половины в ад?

- А тебе не приходило в голову, что если бы вы не тратили столько сил, времени, ресурсов, светлых умов на имитацию Проекта, если бы вы бросили все силы на преодоление этого порога, обнаруженного Ферентисом, вы смогли бы найти выход? - со злобой парировал Миг.

Гальянов-младший смотрел на отца с нескрываемой неприязнью, перемешанной с изумлением.

- Разве мало было в истории человечества проблем, которые казались неразрешимыми? Наши предки не опускали руки, они пытались их разрешить. И решали! Что случилось с вами? Что случилось с тобой? Я же помню тебя смелым, умным, светлым человеком.

- Таким видит отца всякий пятилетний, - вздохнул Седой, - Отец в таком возрасте кажется богом.

- Ты и оказался богом. Аидом из греческой мифологии. Богом-могильщиком.

На столе стояла бутыль прозрачного пойла с резким запахом. Дядя Петя объяснил Мигу, что на Нижних уровнях с этим делом намного проще. Много неизвестных закутков, где можно гнать из хлореллы или мха, и начальство местное смотрит сквозь пальцы. Надо же людям как-то стресс снимать.

Миг и Петр Погодин сидели в дяди-Петиной комнатушке, больше похожей на большой шкаф. Миг заметил, что дядя Петя еще сильнее сдал.

- Я искал Вас четыре года назад, - сказал Миг.

- Я знаю, Миша, - Погодин опустил голову, - Я просто не хотел, чтобы ты меня находил.

- Но почему?

- Я виноват перед тобой. Я - косвенный виновник того, что случилось с твоим отцом.

- Я знаю, - кивнул Миг, - дядя Саша мне сказал. Но я не считаю Вас виноватым.

- Ах, Сашка... - дядя Петя усмехнулся, - А ведь его карьера как раз пошла в гору сразу после того, как Кольку забрали. Скорее всего, он и сообщил. Я долго не понимал, но совсем недавно узнал кое-что...

- Вы с дядей Сашей почему-то считаете, - мягко перебил его Миг, - что я должен проклинать Вас за то, что отец оказался в Проекте. Но это не так. Я прекрасно понимаю, что так надо. Ведь Проект важнее, чем...

Дядя Петя остановил его движением руки.

- Подожди, Миша, подожди... - дядя Петя выговаривал слова через силу, будто заставляя себя, - Мне очень нелегко это говорить, но, боюсь, что твоего отца давно нет в живых. Все эти годы.

У Мига отвисла челюсть. Дядя Петя дрожащей рукой налил Мигу самогон. Пахнуло химией.

- Выпей, Миша, выпей. Твой папа обнаружил нечто ужасное обо всем нашем мире.

Миг неуверенно взял стакан, выдохнул и быстро опрокинул жидкость в себя. Пламя прокатилось вниз по пищеводу, взлетело вверх, ударило в нос, на миг погасило свет. Миг моргнул. Дядя Петя участливо смотрел на него, как доктор на тяжело больного ребенка, которому только что дали лекарство. Убедившись, что с Мигом все в порядке, старик, запинаясь, продолжил:

- Да, Миша. Видишь ли, как было дело. Нас тогда было трое друзей после мехмата. Толком гранит грыз только Николай. Сашка сразу пошел в общественники. А я был просто разгильдяй, - на мгновение лицо старика осветила больная улыбка и тут же потухла,- И вот меня за очередной косяк посадили разгребать архивы. Там я наткнулся на работу некоего Ферентиса по эконометрии. В ней оказалось слишком много математики для меня. Но вот выводы в конце...

Он скорбно покачал головой.

- Да я бы и сам разобрался, если бы не проклятая лень! Я подумал, что Кольке будет и проще, и интересней. Мы тогда еще жили с Сашкой в одной комнате. Колька, отец твой, - зачем-то пояснил дядя Петя, как будто оттягивая окончательное объяснение, - прибежал взъерошенный. Сашка спал. Как будто, - добавил он без улыбки, - А Колька стал мне объяснять.

Дядя Петя вцепился в лоб пятерней. Потом откинулся, упершись затылком в стену. Опустил руки.

- Но я ведь понял тогда, сразу понял, о чем речь! Но правда оказалась настолько ужасной, что я просто поставил себе блок. Заставил себя забыть все. Даже когда Кольку забрали, и таким образом, показали, что выводы этого Ферентиса - не чушь, не ошибка, даже после этого я не проснулся. Только совсем недавно, вдруг, совершенно случайно кое-что узнал, и сразу все понял, вспомнил. Понимаешь, Миша, Проект - это вовсе не то, что ты думаешь, это...

Миг не сразу понял, почему дядя Петя неожиданно замолчал на полуслове и остановил взгляд. Потом он только увидел расплывающееся за головой Погодина черное пятно и небольшую точку на лбу. И связал их с глухим хлопком секундой раньше.

Миг вскочил.

- Оставаться на месте, Особая служба Проекта, - раздался бесцветный голос за спиной.

Миг обернулся. Почувствовал резкую боль в затылке. И его сознание обрушилось в темноту.

- Дядя Петя успел мне все рассказать. Тебя выдал проектникам дядя Саша. За это его потом двигали по карьерной лестнице.

Седой скорчил раздосадованную мину и помотал головой.

- Да нет, все было не так. Сашка ничего не знал. Это я начал помогать его продвижению. Должность помощника Руководителя Проекта дает определенные возможности. И мне нужны свои люди в Совете Станции. Не люди Проекта, вообще, а преданные лично мне. Но я и маму продвигал, - поспешно добавил он, будто оправдываясь.

- Маму?.. - Миг вспомнил, как после назначения завлабом мама не могла ничего понять, переживала, что у нее недостаточно квалификации.

Впрочем, сейчас его больше занимало другое.

- Но если не дядя Саша, то кто же тогда тебя сдал?

Седой развел руками.

- Я сам. Пришел в представительство Проекта и попросил встречи с Руководителем Проекта. Надо мной посмеялись, но я передал записку с одним словом "Ферентис". Это сработало. В тот же день меня доставили прямо к Руководителю.

Миг изумленно уставился на отца:

- Но зачем ты это сделал?

Седой беспомощно поглядел на Мига и, будто стесняясь, сказал:

- Любопытство. Ну, представь себе - ты на пороге глобальной тайны, касающейся основ мира, в котором ты живешь. И есть возможность ее разгадать. Неужели ты бы остановился?

- Ты же понимал последствия, папа.

Седой задумался, медленно кивнул.

- Понимал, сын. То есть, не точно и не наверняка, но догадывался, что закончиться для меня это может чем угодно - изоляцией, отправкой в Проект, - он помолчал, - Может быть, смертью. И с большой вероятностью разлукой с тобой и мамой.

Седой резко повернулся к Мигу.

- Но пойми, я, ведь, даже не был уверен, что они понимают смысл выводов Ферентиса! На мне в этот момент оказалась ответственность за судьбу всей Станции. Я, ведь, не знал тогда, что на этих выводах уже фактически основано все устройство нашего мира.

За спиной Мига раздался звон. Он вздрогнул и обернулся. Звук раздавался из шкафа с круглым стеклянным окошком рядом с входом в комнату. Лицо Седого немедленно стал серьезным и сосредоточенным.

- Это часы, Миша. Время. И оно у нас с тобой истекло.

Руководитель Проекта повернулся к Мигу.

- Ты должен вступить в Проект. Немедленно. Это приказ, мальчик.

Миг услышал эти слова будто из-под воды. Как в детстве, когда маленький Мишка нырял в ванночку и слушал оттуда ласковый мамин голос. Сначала ему даже показалось, что он ослышался. Миг поднял голову.

- Вот так сразу? После всего, что я узнал?

Седой кивнул.

- А только так и вступают. Причем при обстоятельствах намного менее экстремальных. У тебя же просто нет другого выхода. Ты - сын Руководителя. Это и огромная ответственность и огромные возможности. Понимаешь?

- Отчего же не понять? - Миг хмыкнул, - Я пятнадцать лет нес бремя сына проектника. Сына героя, пожертвовавшего простым человеческим счастьем ради будущего человечества. Знаешь, какая это ответственность? Ну и - возможности, чего уж там...

Миг откинулся в кресле. Его голова кружилась от злой бесшабашной храбрости.

- А если я откажусь? Меня отправят в Америку?

Седой пару раз моргнул. Казалось, он потерял дар речи. Миг скрестил руки.

- Мне почему-то это не кажется таким уж плохим исходом. Тогда, как минимум, я не буду соучастником всей этой лжи. И, может быть, даже увижусь с Мариной.

Седой молча смотрел на Мига, будто увидел другого человека. Открыл рот.

В дверь постучали. Седой злобно крикнул:

- Я же сказал - я занят!

Стук перешел в непрерывную барабанную дробь.

Седой подбежал к двери. Нажал на бледно-голубую кнопку на стене. За дверью раздался сдавленный крик. Стук прекратился. Седой в два шага подошел к столу, схватил телефонную трубку и разъяренно прорычал в нее:

- Что у вас там происходит?.. Кто? А он не охренел?... Скажи, что Руководитель Проекта не нарушает правил - он их устанавливает. Да, так и скажи. А если он что-то про себя возомнил, то я найду способ привести в чувство. И не только его... Что? - Седой выругался, - Сейчас!

Седой звонко хлопнул трубкой по аппарату. Перевел дух. Гримаса ярости на его лице сменилась выражением глубокой сосредоточенности. Седой - Миг так и не смог про себя назвать его отцом - ткнул пальцем в Гальянова:

- Ты! Сиди на месте, жди меня. До моего возвращения никому не открывай, ни под каким предлогом. Понял?

Миг кивнул. Седой забежал за стол, ткнул в шкаф, неожиданно легко отъехавший в сторону. И исчез в темноте за ним. Шкаф беззвучно вернулся на место.

По зале пронесся легкий сквозняк из тайного хода. Несколько листков, лежавших на краю стола Руководителя Проекта, упали на пол.

Миг очнулся от неудобной позы. Или осознал неудобную позу, когда очнулся. Поднял веки, но ничего не увидел. После секундной паники Миг сообразил, что его глаза прикрыты повязкой. Рот плотно закрывала тугая нашлепка, так что дышать приходилось носом. Его на чем-то катили. Немного поразмыслив, Миг решил, что завернут в старый резиновый ковер в мелкую дырочку, лежавший в комнате дяди Пети. Воспоминание о Погодине и о том, что с тем только что случилось, отозвалось в мозгу Мига стремительной атакой ужаса.

"Куда меня несут? Зачем? Почему не застрелили как дядю Петю?" - мысли проносились в голове, лезли друг на друга, мешаясь и наслаиваясь. Последняя по здравому размышлению показалась Мигу не такой плохой. "Значит, прямо сейчас убивать не собираются".

Вокруг раздавались странные звуки, похожие на свист и щелчки.

Везли Мига довольно грубо. Тележка или тачка ритмично подпрыгивала, каждый раз болезненно тыкаясь чем-то в бок. Впрочем, нет худа без добра. Миг заметил, что с каждым подскоком глазам становится светлее. Наконец, плохо наложенная повязка совсем съехала, и через дыры в ковре Миг разглядел, где его везут.

Увиденное повергло его в шок. Вокруг простирался прекрасный сад, удивительно светлый и большой, размеры которого из своего положения Миг не мог определить. Он увидел людей, в основном, взрослых, одетых в хорошо сидящие майки и брюки ярких расцветок, как у детей. У мужчин Миг смог разглядеть волосы, длинные как у женщин. На лавке под большим деревом спал старичок с клюкой, бородатый как на картинках времен Кругового мира.

На ветку рядом уселось невиданное существо. "Птица" - сообразил Миг. Через несколько шагов на лицо прилетели брызги воды. Миг скосил глаза и обомлел: чуть дальше по ходу стоял металлический столб в полтора метра высотой, из которого бил самый настоящий фонтан. Волосатый парень, проходя мимо небрежно наклонился, поймал губами блестящую струю, вытер рот рукой и пошел дальше.

С растущим изумлением Миг понимал, что очутился в том удивительном будущем, о каком когда-то грезил в детстве.

Совсем близко показалась оранжевая детская коляска. Ее катила молодая женщина со светящимися глазами только что родившей матери и с прекрасными рыжими волосами, разметавшимися по плечам. Девушка тихо улыбалась. Их глаза встретились.

Лицо женщины исказилось гримасой страха. Она закричала.

- Ой, там кто-то есть, он на меня смотрит!

Тележка резко дернулась, впившись Мигу в бедро, и быстро покатилась куда-то вбок. Раздался скрип двери. Сад исчез.

- Идиот, - послышалось над Мигом злобное сипение, - Как ты ему глаза завязал?

Миг почувствовал, что его разворачивают. На мгновение он увидел два темных силуэта над собой, попытался возмущенно замычать, и опять ослеп.

- Очнулся, кажется. Давай быстрей! - он опять услышал над собой голос сиплого.

Тележка покатилась дальше.

- Стоять на месте! Охрана Руководителя! - раздалась громкая команда впереди.

- Хрен тебе, Щегол, - сказал сиплый, - Особая служба, мы тебе не подчиняемся.

- Приказ Гала, - сказал тот же командный голос, похожий на голоса героических персонажей из фильмов, и затем - менее официально, - Оставьте пацана, а сами уходите. Мы вас не задержим.

Тележка встала на месте.

- У нас все по закону, - сиплый голос звучал напряженно, но твердо, - Ликвидация при угрозе утечки критической информации. Парень извлечен как свидетель.

- Вот только утечку Липа организовал. Как раз, чтобы пацана забрать, - сказал телегерой, и быстро добавил, - Шершнев, ты, что ли?

- Не отвечай! - в гулком помещении шепот прогремел с раскатами.

- Шерш, только не говори, что не знаешь, кто этот парень. Ребята, вас втянули в игру не вашего уровня. Чем раньше соскочите, тем легче отделаетесь.

Повисла неловкая пауза.

- Липа нам Этап ТУ сделает, персональный, - уже не так уверенно пробормотал сиплый.

- Не исключено, - согласился невидимый Щегол, - Но это будет потом, а, может и вовсе не будет, а я оторву бошки сейчас и наверняка.

Тележка накренилась и покатилась набок, будто кто-то ее отпустил. Миг кубарем скатился вниз , больно ударившись головой о бетонный пол.

- Шершень, сука! - раздалось сзади.

Послышались два громких хлопка. Что-то пару раз рухнуло рядом. Ковер размотали, Мига подняли на ноги.

- Стой,- тихо, но властно остановил кого-то человек, которого назвали Щеглом.

- Я глаза хотел развязать, - начал оправдываться чей-то голос, показавшийся Мигу удивительно знакомым.

- Не надо пока, и рот тоже не надо, - коротко отрезал Щегол, - И сам не болтай. Погоди, парень, - Миг понял, что обращаются уже к нему, - Так и нам будет спокойней и тебе. Ничего не бойся, все самое опасное позади.

Кто-то, кажется, тот же Щегол, крепко подхватил его под руку, бегом протащил несколько десятков метров, развернул, вытянул в какой-то коридор. Бросил коротко: "К Галу, инфант". Протащил еще несколько шагов. В лицо Мигу пахнуло незнакомым, но очень приятным запахом.

Мига втолкнули в незнакомое помещение, расстегнули наручники за спиной, сдернули повязку и захлопнули за спиной дверь.

Миг некоторое время сидел, стараясь не смотреть на разлетевшиеся бумажки. Беспорядок на полу залы приводил его в дикий дискомфорт. Удивительно, но после всего, что Миг за один день узнал об отце, Проекте, Америке и о многом другом, на чем строились его жизнь и мировоззрение, наибольший эмоциональный протест у него вызывало это наглядное нестроение в кабинете Руководителя Проекта.

Миг нагнулся и поднял пару листков. Один из них он положил обратно на край стола. Другой вдруг поднес к лицу. Что-то, увиденное в нем, вызвала у Мига смутное беспокойство. Миг начал читать.

"...Шестому от агента Техника.

Сегодня в 20.00 - 22.38 состоялось внеочередное заседание Комитета спасения Проекта. Прошла встреча в комнате отдыха технического отсека ?128 На заседании присутствовали..."

Дальше шел список неизвестных Мигу людей, несколько непонятных предложений со множеством сокращений. Миг остановился на фамилии, которую он уже слышал здесь. Чем дальше Гальянов-младший читал, тем сильнее противный холод заполнял его живот.

"...Главным докладчиком выступил руководитель Особой службы Алексей Липатов. Тема доклада: "Меры по максимальному отдалению Этапа ТУ".

Липатов заявил, что по его информации Руководитель Проекта Гальянов и его окружение скрывают от проектного сообщества настоящее положение дел. Без принятия экстренных мер ситуация с жизнеобеспечением внутренних секторов может выйти из-под контроля в течение ближайшего десятилетия.