Еще один человек

Часть перваяКак это начиналось

…Водка была – редкостное дерьмо.

Нормальную водку – ее надо пить даже не холодной, а охлажденной.

А ежели тебе ее приходится жабать леденелой, с морозиловки – чтобы оттого, как холод твой хавкопровод обжигает, ее поганый сивушный привкус перебило… дерьмо и есть.

Башка болит, и блевать охота. Нормально день начался, да?

Пиво, пиво – единственное спасение. Главное, не перебрать. Чисто для лечения, на свежем-то воздухе…

Ой, кто это нам навстречу… Ох ты блин ка-а-акая! Как тебя такую мама с папой пустили из дома в школу-то? Ну иди, вот бы… Все, не хрен, на работу надо.

Долбаный жигуль не пожелал завестись.

Ну, мля, нет у меня денег на ремонт. А сам я электрики не понимаю. Я вообще в машине не то чтобы не понимаю ни фига. Батя че-то рассказывал-показывал… Ну и че – лезть под капот? Ага, прям так с утра. Ясно же – нормальный пацан все равно на жиге ездить не станет. А нормальные машины не ломаются. А если нормальные машины ломаются – чОткий пацан едет на сервис, где автонегры все быстренько исправят.

А я, мля, реальный парень, не фиг ли что.

Тока бабла пока нет – ну это временно. Я вот приподнимусь немного, и все будет у меня как у людей. Вот работаю пока в мебельном, менеджер-продавец, – и че? Нормально так, свое бабло, скоро, может, еще поднимут оклад… И выпивки купить могу скока хочу, и с девкой все нормуль, живем нормально…

Ладно… сидеть в жиге и фтыкать с похмелюги, прислоняясь жбаном к стойке, хорошо. Но надо на работу – и так опоздал. Пешкарусом. Благо до «Озерков» минут десять – просто без понту ходить. И влом. Если машина есть. Сцуко.

Двинул дворами, содрогаясь от холода и похмелья. Ох, не сблевать бы… Так, отдохнем. Че я, тороплюсь? Ну опять поворчат и успокоятся, ниче, начальство только к полдню приезжает, по фигу. Ага, легче… аж потом прошибло. Так, пошли, в арку и…

Опа… Так, иду себе нормально – в конце концов, че я – ну бухой, но не кривой же как саксофон? Вчера… ну сегодня, до трех утра. Нормально…

Э-э-э, да тут не до меня. Что за шабаш тут у них? Две «скорые», мусоршмита два. Блин, лежит кто-то… Так, на хрен, на хрен отседа, а то еще в понятые-шмонятые… Все знают – от милиции ничего хорошего не бывает. Приплетут – и будешь потом маяться. Дармоеды они. В менты идут те, кто ничего делать не умеет и бабло рубить неспособен. Лохи, в общем. Это все знают. И они знают. Оттого злые и деньги стрясти так и норовят – потому что им завидно. Вообще таким нормальным пацанам, как я, много кто завидует. Потому что я живу по-человечески. И, блин, не быдло какое, а личность.

Так, проскочили. Вот и метро. Толкотня, как всегда. Блин, ненавижу. Кругом одни уроды. Дедки смотрят, как будто им все должны, а они самые умные. Телки все такие из себя. Бабы – это ваще, типа самые, и все им обязаны. Какие-то мутные парни, лузеры-студенты, курсанты… Эти ваще дебилы. Хуже ментов.

Это ж надо самому сунуться в петлю. Нормальный чел от армии косит со страшной силой – ну на фига ему год терять? Че там делать-то?

А эти курсанты… сами лезут. И есть еще кто по контракту идут. Говорят, даже срочниками уходят некоторые сами. Эт вообще пипец. Коллапс мозга.

Вот и Пионерка. На выход.

Так, че за фигня? Дедуля какой мотрочиком стуканул? А, не, смотри – здоровый мужик… чет лежит как-то… блин, помер, что ль? Из-за толпы не видать. Хрен с ним. Говорят, покойника встретить – к деньгам. Посмотрим.

Ну вот и добрался. Привет, привет. Че надо, то и опоздал. Отвали. Чем пахнет? Да, бухал, а что, нельзя? Все, отвали…

День начался лучше, чем закончилось утро. Покупателей не было, и я отменно подремал в глубоком мягком кресле. Наташка – страшненькая неглупая девчонка – позвала пить чай. Если кто придет – из подсобки слышно колокольчик, а переть у нас нечего. То есть не упрешь без грузчиков. А касса на замке.

Как всегда, дежурно отпускаю пару пошлостей по поводу Наташкиных сисек – они у нее неплохие, надо сказать. Дежурно получаю приглашение в пеший эротический поход по местам массового паломничества. Все обычно. Чай оживляет измученный сивухой организм.

– Че начальство?

– Звонила, они не приедут.

– Никто?

– Угу. Михаил заболел чем-то, Витя к нему поехал.

Заболел… чем этот бычара мог заболеть? Здоровый шифоньер, весь из себя спортсмен… А с Витей тоже ясно – они друзья большие.

– Что с ним?

– Утром с собакой гулял, со своей лупоглазиной. (Вот любят крепкие парни заводить себе собак размером с кошку и мельче. «Моя кошка съела вашу крысу! У меня нет крысы, у меня собака! Раз кошка съела, значит, крыса…») А во дворе на них собака какая-то бросилась, странная. Он свою собачонку на руки поднял, а та собака его прям за ногу, даже не лаяла… Он ее, говорит, из пистолета застрелил, еле-еле. (У Михаила всегда с собой был какой-то смешной двуствольный пистолетик, из этих, что резиной стреляют.) Но она его подрала сильно, хотя и совсем маленькая дворняга. Он домой пришел, а потом плохо стало. Врачей вызывал, ну и Витя решил подъехать – мало ли. Это мне его сынишка рассказал.

Сынишка Коля – забавный пацан лет двенадцати. Но толковый, и врать не станет. Да и чего ему врать? Бывает такое – в городе много бродячих собак, бывает, и агрессивные они.

– Бешенство, что ль?

– Не знаю, врачи приехали, чего-то вкололи. Наверное, долго не будет теперь его.

Ну и ладно. Он нормальный мужик, но начальство есть начальство – чем дальше, тем хоть совсем нету. А Витя, наверное, скоро приедет – замещать.

Попив чаю, иду в зал. Скука, дремлю, листаю газеты и журналы, что у нас валяются. Слушаем радио. Обычная пурга, муси-пуси, привет моему милому, ну и мужу тоже, всей нашей бригаде ассенизаторов поставьте песню Кати Лель… Поздравляю самую лучшую девушку Оксану из Колпина… Даже не пытаюсь вслушиваться – я все-таки не последний дебил, дерьма не слушаю. Я вообще в музыке не очень. А вот новости. Тоже не особо слушаю – ведь всем здравомыслящим понятно: там все врут и хотят нас всех поимать. Это все манипуляция нами – власть всегда манипулирует гражданами. Сколько я пытался объяснять это на форумах всяких: власть всегда против нас… Ну и фиг с ними, придурками. Тем более что я с компьютером не особо – хорошо, девчонка моя, Дашка, научила немного.

Вдруг в потоке новостей выцепляю что-то интересное: «…Много случаев применения сотрудниками милиции табельного оружия. По всем фактам проводится проверка…» Ага, похоже, это те мусора во дворе кого-то вальнули. Суки, че творят. Совсем офигели вкрай ваще.

Так проходит еще часа два – обед. Наташка рвет в кафе, с девками из соседнего турбюро. Я есть не хочу, а вот еще чаю – это надо. Отрава почти выветрилась, и мозг пришел в норму. Можно начинать думать. Я вообще-то не дурак, и высшее образование все-таки получил. И вообще я разумный современный человек. Когда трезвый.

О, опять в новостях что-то интересное: «…За сегодняшнюю ночь зафиксировано несколько случаев нападения бродячих животных на людей, один из пострадавших, мужчина без определенного места жительства, скончался в больнице…» Да, надо осторожнее – весеннее обострение у собачек?

Дверь распахнулась, и под тилиблямканье колокольчиков влетела бледная Наташка:

– М-м-мне В-Витя з-звонил…

– Ну?

– Михаил умер.

– Ейокть…

– Врачи сказали – остановка сердца.

Опаньки… Лепилы чего напутали, не то вкололи? Похоже. С чего ему иначе помереть-то? Не от собачкиных же укусов! Что теперь? Не знаю… Наташка всхлипывает и говорит:

– Витя вообще сам в шоке, говорит, закрывайте магазин и идите по домам. Говорит, что перезвонит, врачи ему чего-то нарассказывали… типа эпидемия какая-то – как свиной грипп, помнишь? Вроде того – от него Михаил и умер…

– Ты ж сказала: остановка сердца?

– Да не знаю я! Он так сказал – сначала так, потом про грипп!

– Ну и?

– Говорит домой идти и завтра не приходить, если не позвонит.

– А зарплату вычтет?

– Не знаю, не спросила…

– Ладно, разберемся.

Наташка, хлюпая носом, пошла собираться, а я задумался. Эпидемия… эт хреново, господа. Если Витя отпускает с работы и говорит не приходить – это очень серьезно.

Он не сука, но копейки зря не упустит. А тут полдня в анус… да какие полдня – сегодня вообще в ноль, никто даже не заглянул. А уж он наверняка спросил Наташку… Да, что-то не то. Дай-ка я ему позвоню – Витя объяснит, да заодно про деньги узнаю: вообще-то принято у нас оплачивать такое, но уточнить надо.

Звонить пришлось долго. И безрезультатно. Не берет трубу. Наверное, выключил звук или оставил в куртке в прихожей и не слышит. Ладно, на городской.

Городской ответил презрением. Еще раз на тот и на другой. Что там, совсем никто не слышит? Черт, попробую Михаила набрать… хотя как-то… А, на фиг, в конце-то концов, он мне никто, и ничего такого. А про деньги надо узнать.

На удивление, мобильный Михаила ответил почти сразу… Ч-ч-черт, это ж Колька! Бли-и-ин, как нехорошо…

– Коля?..

– ДА! КТО?!

Черт, чего он так орет?.. Дурак, у тебя б на глазах отец помер – поди, тоже орал бы… Мля, как не в жилу все…

– Коленька, это Александр, с магазина…

– ДА! ДЯДЯ САША! ТУТ… ПАПА, ОН…

– Коленька, я знаю, я все понимаю… (Мля, какого хрена я позвонил?!) Мы все сочув…

– ОН, ОН… ОНИ… ОНИ УЖЕ… ДЯДЯ ВИТЯ С МАМОЙ И ВРАЧ… ОНИ, ОНИ… МЕНЯ…

Коля жалобно как-то вскрикнул и вроде выронил трубку, послышались характерные звуки… плачет пацан, навзрыд, аж слышно, как всхлипывает ритмично… слезы глотает… Блин, дурак, зачем звонил.

Нажал отбой и пошел одеваться. Ладно, Витя сам сказал, а деньги я потом отожму. Наташка уже была готова и, стоя у зеркала, наводила марафет. Смешно артикулируя намазываемыми помадой губами, сказала:

– А Юлька из турбюро сказала, что она утром в кассы ездила и видела, как менты кого-то застрелили. Прям на улице. Он на людей кидался, псих какой-то. А они его прям в голову из автомата.

– Звездит Юлька твоя. Менты, конечно, оборзели, но чтобы в голову из автомата среди бела дня, в Питере… У нас все-таки демократия, не тоталитарное какое общество. Даже если кто и нападает на людей, то он имеет такие же права, как и все, а уж стрелять в голову они вообще не имеют права. Тем более если псих – и подавно. Брехунья твоя Юлька.

– Сам ты брехун!

Наташка обиделась, как будто это я ее обвинял… Ну что поделать, я все-таки представляю права и обязанности милиции – такое это вообще даже не кино.

– Она чем хочешь клялась, я тоже не верила, а она фотки на телефоне показала!

– Да ладно, ладно, чего завелась… Ну все, до завтра – я сейчас закрою и тоже пойду…

– Счастливо.

Чмокнул Наташку в щечку, как бы ненарочно чуть приобняв… эх, надо бы ее развести, все-таки хоть и некрасивая, но грудь – мое почтение… Ладно. Остался один, проверил все, закрыл, сдал ключи охране, чем-то явно озабоченной – даже не глядя записали и машинально сунули в шкаф ключ, – и, выйдя в холл торгового комплекса, остановился и задумался. Что-то щелкнуло в мозгу… Наташка, Юлька… новости… менты утренние… что за хрень творится?

Стал думать дальше… Витя… эпидемия… Михаил… Что-то все как-то нехорошо. До того мозг был весьма затуманен алкоголем, а сейчас, похоже, включался в работу.

Не нравится мне все это. Не нравится. Чую. Спинным мозгом. Холод по спине продирает какой-то. Брр. Ладно, пора идти. В метро… В метро?

А вот фиг вам. Эпидемия. Не знаю, может, и фигня, но отчего-то вспомнились дурацкие книжки и видеоигры. Вирус в метро. Остановившийся поезд… Не-а, играйте без меня. Ексит гейм. Йес. А вот что я сделаю – не пожалею бабла и рвану домой на частнике. Да-да, именно так – я все-таки хорошо помню: при эпидемии общественный транспорт и вообще общественные места – самый рассадник заразы. Слава богу, к нам вообще никто не заглядывал. Все, решено. Не жмотиться и ехать домой. Отчего-то очень хочу побыстрее домой.

Приняв решение, я вышел из торгового комплекса и вскоре успешно тормознул невысоко пролетавшего мимо джигита.

Джигит прервал полет и радушно распахнул входной люк своего транспортного средства марки «Форд-Эскорт» дремучего года выпуска.

– Куда, уважаемый?

– На Озерки. Дорогу покажу. Уже едем. Сколько?

– Э, дарагой, я дарогу знаю – я сидмой год здэс живу! Мнэ папути, дамой – двести всего, мамай килянус – нэ дорого, севодня все втрое бирут!

– Ага, конечно… С чего бы? (Двести отдал с радостью, но поторговаться с «урюком» милое дело – понаехали, понимаешь. Вообще все беды от них. Если бы не они, у нас бы все было хорошо.)

– Э-э-э-э, дарагой, спал ти, чтоле? Мэтро встало самсвем пачти, луди ехать хатят.

Оба-на. Ай да я. Пророк хренов.

– А ты чего тогда домой – работать же надо, пока прет!

– …Устал я, заболэль, – неохотно говорит он, явно сожалея об упущенных деньгах. – Плохо чувствую сибе…

…В бога мать, тока этого мне не хватало! Убежал от эпидемии! Открываю окно, типа душно, стараюсь дышать в сторону, приподнимаю край воротника… Черт, бесполезно все! Попа-а-а-ал… Остановить? Денег жалко… да и пешком нереально… Я уже заразился? А как передается? Он не чихал, не кашлял, я его руками не трогал… дверь трогал у машины… Деньги положил на торпеду… Как передается? Вот Михаил… нет, его собака покусала. Черт, Витя не ответил, а Кольку я не хочу еще раз беспокоить… а узнать бы надо. А этот-то как? Блин, что ж делать?

– А ты чем заболел-то? Не заразный? – решаю прояснить напрямую. – Грипп, что ли?

– Нэ-нэ-нэ, чито ты, дарагой. – Джигит замахал руками, отчего я чуть не заорал: я вожу, честно говоря… ну да, плохо я вожу машину, вцепившись в руль двумя руками намертво, а такая манера управления транспортом меня вводит просто в ужас. Однако катастрофы не произошло. Блин, этот Джамшут водит лучше меня – современного русского парня. Несправедливо как-то. Они же «чурки», они вообще чуть лучше обезьян. Ну да, вот он как обезьяна и натренировался. И ничего обидного – зато он не личность и вообще почти не человек. Тупое быдло. Ага, вот так. А я как бы современный и продвинутый. Проще говоря – крутой перец. Не чета всяким. Потому – он меня везет, а я на нем еду. Я хозяин – он слуга. Вот так нормально. – У мэня нэ грипп, это нэ заразно, нэ чихаль я, – тараторит джигит, боясь потерять клиента, – это просто псих попался, на мэня кинулся в машинэ пряма – пъияний савсем бил, заснул, а патом ка-ак на мэня, – а глаза савсэм страшний… Я тармазит, а он все ка мнэ, я от него и галавой ударился об стойка вот тут… патом вискачил, а он за мной лезит… Я его за шиварат и викинул из машины на дарогу пряма, и даже дэньги его вслед бросил… палавину… Он савсем напилса, савсем чокнутый стал – миня даже укусыл – вот!

Джигит показал запястье правой руки – там четко виден след укуса, даже с кровью.

– Что, болит, так что домой надо? Водить тяжело? – стараясь не выдать страха, спросил я: еще только не хватало, чтоб он не справился с управлением.

– Нэ, галавой ударылся, сатрясение – болит адын раз очень сильно. Кружится немного и жарко савсем… но ти, дарагой, не бойся, – заметив мой страх, торопится джигит, – давезу в целости, я все харашо магу!

Ага, как же, «харашо» – и вправду бледноват… хотя и ехать-то осталось… Ну слава богу – этот не заразный, тут совсем другое… Доедем.

Накаркал, блин: на Поклонной нехилый пробец на выезд. Че, все решили за город рвануть средь рабочего дня? Ага, реально ж дачники все – вон, почти все машины забиты всяким барахлом. Рановато что-то. Снег за городом, поди, еще лежит местами.

Продираемся, скоро угол Тореза, а там свободнее. Водитель совсем невесело выглядит, бормочет что-то по-своему, испарина на лбу. Как бы на горке не съехал кому задом, когда трогается, – я всегда нервничаю, когда так трогаюсь, и часто глохну. Вон кстати, стоят такие двое, перегородили ряд, отчего пробка еще крепче. О, народ внагляк едет по тротуару. Видать, гайцов совсем не боятся. Че так за город всех тянет?..

Охотники какие-то едут – на вездеходах, все в камуфляжах и всяких своих охотничьих примочках. Опа – этот даже прям с ружьем. Ковбои, блин. Вот попадутся ментам – отдадут денег. Хотя там небогатых немного, среди охотников: посмотрел я, сколько чего стоит, – да это ж тоже надо быть совсем долбанутым, чтобы за ружье отдать тысяч пятнадцать – двадцать. Или очень богатым. Я вот недавно себе смартфон купил за двадцать три тысячи – круто и чОтко. Красиво, и все завидуют. А не какая-то ненужная железяка.

Придурки, в общем, эти охотники.

Все, пролетели пробку – дальше вдоль по Энгельса, на Луначарку налево – и вот он дом. Во двор сам пройду, «Стой, мусульманин!».

Водила притерся у въезда во двор, заглушил.

– Спасибо, – вылезаю уже из машины. Он даже не ответил: совсем плохо, видать. Кивает, судорожно сглатывая. Тошнит, наверное.

Иду к дому, оборачиваюсь – он даже прилег на баранку: видно, действительно сотрясение. Ниче, отлежится – уедет. Его проблемы.

Иду к дому, вхожу в арку, не спеша к парадному. У помойки застыл столбиком какой-то дедок. Что, старый, мозги клинит? Ага, батарейки сели… ну и стой себе, тебе двигаться уже отвыкать надо, отбродился уже, освобождай молодым место под солнцем… и жилплощадь, ага. Классно это я подколол.

Дедок как-то неловко оборачивается на звук моих шагов – и начинает двигаться навстречу. Походочка у него… А, дед, уже вмазал? Что, три рубля на хлебушек хочешь? Ага, чтоб булькал, хлебушек. Сердечник, поди, боярышником пробиваешься? Хрен те!

Дед тянет ко мне руки.

– Че, охренел, старый?! – Блин, чем от него шмонит? Одеколона или ацетона какого напился? Гнилью какой-то… в помойке рылся, что ли?

Брезгливо отскакиваю и быстро иду к парадному. Что у нас сегодня – день синяка? Вроде же не тяпница, до конца недели еще времени… А вы все повылезали, убогие.

О, тэ ж сусид мий… Вроде ж ты, Семеныч, язвенник? Или прикидывался, сволочь старая? О, как штормит-то тя…

Семеныч, как и дед у помойки (который, шаркая и как-то поскуливая, тащится следом, но далеко отстал), протягивает ко мне руки… Что, вам всем сегодня «добавить копеечку христарадьи» надо? Заимали, козлы…

– Семеныч, отва…

МЛЯ-А-А-А!!! Ну и взгляд… точно – язвенник, и выпил, теперь с непривычки вхлам вообще… или эта, белая горячка? И вообще – мордо какое-то обвислое… бледный, весь в грязи какой-то… валялся, что ли, где?

– Отвали, Семеныч, – стараясь не глядеть на него, говорю я, пытаясь проскользнуть мимо: не дам я вам ничего.

Что-то с ним не так, не могу понять. Воняет, как и от деда, – вместе, что ли, пили? Что-то еще, глаз видит – а сообразить не могу…

Он хватает меня за рукав куртки, тянет не то чтобы сильно, но именно тянет, а не просто: «Э, друг, подожди секунду!» И как-то… скулит, что ли?

Вдруг становится жутко. Жар и холод одновременно волнами проходят по телу. В мгновение вспотев, рывком вырываю рукав, пинком отправляя Семеныча через невысокую оградку газона, где он благополучно приземляется и начинает ворочаться. Вижу деда, целенаправленно шкандыбающего ко мне. В три прыжка оказываюсь у двери, таблеткой открываю, наплевав на лифт, взбегаю к себе на третий. Отчего-то всего колотит, ключи пляшут в руках. Кажется, сейчас неизвестно откуда взявшийся тут Семеныч вновь потянет за рукав. Что с ним было не так, что меня так испугало?

Наконец отпираю, влетаю в квартиру, захлопываю добротную железную дверь. Захлопнув и внутреннюю, прислоняюсь к ней… и вдруг обессиленно сползаю прямо на пол.

Я понял, что не так с Семенычем. Просто мозг не мог раньше сопоставить, подсознание само дало команду на «страх».

У него было порвано горло. И вся грудь в кровище.

…Пришел в себя довольно быстро.

Сижу на полу у двери и бормочу что-то. Однако. Чего я там такого напридумывал?

Ха, рана, на шее. Шарф, поди, драный нацепил, а я увидел фиг ли что. Сам себя испугал. Он же ходил, руками меня хватал. Ага, с драной шеей.

Ну на фиг. Где тут у меня пузырь конины был? Сотка «Старого Кенигсберга» (интересно, а бывает «Новый Кенигсберг»?) – самое то.

Прошел на кухню, выжрал стопарь… уф-ф-ф, отпустило.

Смотрю в окно – о, кстати, джигит-то мой – так никуда и не уехал еще. Ничего, сейчас отлежится и уедет. Хотя уже не отлежится, а отсидится – видно, что просто сидит себе спокойно. Ну и ладно.

…Ч-ч-черт, не идет из головы Семеныч… А что, если… А если и вправду? Если они бухали, а потом что-то с ним случилось. (А что? Задыхаться стал? От суррогатной водяры? Аллергия – доктор знакомый мой рассказывал, что какой-то отек бывает, так чтоб не помер, надо горло резать. Может, это оно и есть?) И вот они с дедом (тот понятно отчего в ступоре был) меня о помощи попросить хотели? А я сбежал… что теперь? Блин, если он ласты склеит – меня ж посадить могут… Дед, сука, стуканет – и привет судье. Как там – «неоказание помощи»? Да по фиг как – по-любому, это ж подлянка какая – реального человека менты же рады законопатить из-за какого-то алкаша. Вот, блин, влип! Что за день сегодня…

Так, нехрен сопли распускать. Надо что-то придумать… А че думать, придурок! Звони в «скорую» и ментуру! Это их работа – вот пусть и работают!

Хватаю мобильный – о, два десятка неответок! А, я ж когда дрыхнуть спьяну завалился в кресле – отрубил звук. Чтоб не мешали. Ну и правильно.

Так, кто тут? Батя – это ясно, пять вызовов, жизни учить хотел… обойдется, сами умные уже…

Остальные от Дашки. Н-да… Она небезосновательно ревнует меня, зная кобелячий характер. Похоже, ждет разборка. Слава богу, пока ничего конкретного, а то бы… Блин, даже думать не хочу – она девка крепкая, может и отделать по-настоящему. А еще больше меня пугает… Ну если честно… Пугает, что она меня бросит.

Фигня, конечно. Я реальный парень. И умный, и культурный. Не быдло. Таких девки любят. И вообще… чего разводить, бабы – они дуры, влюбилась она в меня, значит. Вот пускай и терпит.

Но злить ее не надо. Однако звонить мне лень, объясняться, почему молчал. Вечером все – она мне еще мозг проимет по поводу вчерашней моей пьянки. Не, на фиг, попозже позвоню.

Так, чего я хотел-то? А, да – в ментовку и «скорикам»! Сто двенадцать… опа! «Сеть перегружена…» Что за хрень? Еще и еще… бесполезно. Так, с городского… Ага, то же самое. Черт, что-то… а, дурак: эпидемия же, все звонят…

Вот попадалово, а? Выйти, что ль, к Семенычу? Неохота, и ваще, мне-то что – пусть хоть подохнут, – я ни при чем!

…Ага, а потом посадят в клетку, как жирафу.

Нет, придется идти.

Выполз на лестницу… опять колыхнулся какой-то страх внутри… Подошел к лестничному окну, пригляделся… Ф-ф-ф-фу-у-у-у… Нормально все – выбрался Семеныч с газончика на тротуар, стоит рядом с дедком… бакланят, алкаши. Стоят как статуи, хотя сквозь замызганное и не мытое со времен Совка стекло не видать… но явно общаются – зачем еще так стоять?

Поплелся домой, на ходу ругаясь на все на свете: на этих алкашей, на себя, придурка, на идиотский драный шарф Семеныча… чуть не облажался, хорош бы был – вызвал бы ментов и «скорых», был бы вообще как лох…

Хуже ведь нету, чем выглядеть нелепо. Вот рассказывали, помню, в школе: видишь, человек лежит, – подойди, потряси, поговори… типа помоги, «скорую» вызови, помощь… Ага, так и представляю – я, блин, при нормальном прикиде буду какого-нить бомжа или пенсионера таскать из грязи. Да если еще окажется, что это просто алкаш, – вот позориться-то! А если вызовешь, а пока едут – оклемается? Вообще как дурак. А и просто: увидит кто – с каким-то валяющимся в грязи разговариваешь. Фу-у-у, отстой! Нет, я уж лучше мимо постараюсь – в конце концов, я что, нанятый? Есть те, кому деньги платят, это их работа. А я не обязан!

Правда, память некстати щелкнула очередным файлом – год назад помер отцов друг: заблудился в большом садоводстве, стал стучаться, просить – никто не отвечал или посылал… Он занервничал, потом сердце прихватило, врачи сказали, и микроинсульт – отнялось лицо, говорить не смог – ходил, просил таблетку или «скорую», да все от него шарахались, одна бабка старая подвела к дому, посадила на скамеечку, пошла за водой и таблетками, да поздно: вышла – а он уже умер…

Нет, ну это же другое дело! Это же видно, что человек больной, что помочь надо! А эти суки-дачники не помогали! А в городе – это совсем другое! Тут много всяких служб – вот пусть и работают.

Меня это не касается!

Меня ничего такого не касается!

Моя хата с краю. Вот так.

Решил накатить еще стописят. Эх, хорошо!

Так, теперь пожрать хорошо бы, благо в холодильнике у Дашки пусто не бывает. Она вообще хорь запасливый – в шкафу сумка с продуктами стоит, как я смеюсь, «на случай войны».

Хотя ее бабка так выжила в блокаду – они собирались ехать на дачу как раз, а холодильников и магазинов тогда особо не было, потому у них был ящик железный, большой. И вот его набивали к отъезду всякими продуктами – на все лето, считай. Ящик был почти полон. Конечно, двадцать второго они никуда не поехали. И позже не поехали. Отец уже был в армии и сражался в Прибалтике, мать работала в госпитале, куда вскоре и бабка пошла помогать.

А ящик стал их главной ценностью, и, когда после налета дом обрушился – точнее, перекрытия рухнули, – они двое суток раскапывали как могли завал и нашли его.

Из их дома кто остался в городе – выжили только они и две семьи, кому с фронта привозили «гостинцы» те, кто был в армии.

Вот у Дашки и есть, видать, «блокадный синдром» – она, кстати, еще не может ничего на тарелке оставить, доедает дочиста, сколько и чего бы ни положили. И хлеб не выбрасывает – сушит на сухари. Накопила, кроме всего, эту самую «нычку». Консервы, «бомж-пакеты», макароны, кубики, чай, сахар, крупы, масло… Здоровенная сумка «мечта оккупанта», клетчатая такая, с Апрашки.

Ну и еды всегда много. Отобедал, накатив еще «граммулечку».

Все, телефон отключить, всех на фиг – и спать. Дашка работает охранником в каком-то мини-супермаркете (от фигня-то, а?) В центре, на Чернышевской где-то. Сменится в восемь, к девяти будет… так, до шести могу дрыхнуть – потом успею прийти в норму, отмокнуть в ванне и вообще все привести в порядок и подумать, что и как.

Обильная жратва и коньяк на старые дрожжи сделали резкий «шитдаун» мозгу, и я, не раздеваясь особо, завалился на диванчик.

Вскоре перед глазами поплыли приятные Наташкины сиськи… потом у Наташки оказалась обвислая рожа Семеныча с драной шеей… Потом вдруг издалека ко мне бежал отец, словно пытаясь что-то показать или предупредить, – и вдруг пропал в каком-то тумане… Туман надвинулся на меня, стал словно толстое стекло, и с той стороны через метр прозрачной брони ко мне рвалась Дашка, в кровь разбивая руки об него, бросаясь всем телом на преграду, беззвучно крича мне… По губам пытаюсь прочесть, но не получается… непохоже, что ругается, скорее, что-то пытается мне объяснить, докричаться… но все впустую… Стекло мутнеет, вновь превращается в туман, он как-то хищно тянется к моей подруге, и она начинает отбиваться, словно туман живой… Потом ее скрывает окончательно. Из тумана выходит фигура… это Смерть. Только странная какая-то. В черном… но это не плащ с капюшоном, а униформа. А на плече стволом вниз висит автомат. Безглазый череп смотрит своими пустыми глазницами из-под лихо заломленного черного берета, как-то словно бы усмехается, потом достает из нагрудного кармана мятую пачку сигарет, бросает сигарету, ловко прикусив на лету зубами. Костлявая рука в обрезанных кожаных перчатках щелкает зажигалкой «Зиппо», Смерть прикуривает от маленького язычка коптящего бензинового пламени, выпускает густой клуб черного солярочного дыма… Смотрит на меня чуть искоса, потом вытягивает руку и, словно как-то ухмыльнувшись, манит к себе костяным пальцем…

И я проснулся. Это ж надо такому присниться… пора завязывать с выпивкой.

Иду в душ, по пути сдирая одежду: я проснулся весь в липком поту. Наверное, батареи еще не отключили…

Душ приводит меня в порядок. Так, надо решить, что делать. Завтра у Дашки выходной, меня Витя отпустил вроде – если так, поедем, наверное, куда-нибудь. Значит, надо что-то сделать с машиной. Иначе Дашка выест мозг. Мне. Напрочь.

Ладно, посмотрим, что там, придумаю. Все равно надо проветриться и избавиться от тяжести в башке.

Одеваюсь, не торопясь выхожу, спускаюсь по лестнице. Блин, эти два так и торчат там! Такое впечатление, что в той же позе… а ведь я дрых минут тридцать, не меньше, да еще душ. Во горазды трындеть, старцы!

К парадному по двору бежит кто-то. Ба, это ж утренняя фифа-старшеклассница… А ну-ка попробуем… мало ли что – а у меня и хата свободна… Всяко бывает. Быстренько стараюсь придать себе «чОткий» вид. Сбегаю вниз, переходя на «реальнопацанскую» походку. Уверенный в себе мажор – таких девки-то и любят!

За дверью слышен истошный визг – ну да, Семеныч напугал, наверное, как и меня. Видок-то у него… Ха, отлично, теперь надо просто подождать, пока она забежит в парадное, и начать успокаивать и утешать. Это проверено – самое то, особенно с такими малолетними фифами. А ведь, похоже, сработает… Ну давай, умница, заходи, тебя ждут.

Не заходит. Заговорилась с этими алкашами? Может, он ее схватил и не пускает, как и меня хотел? Тем лучше – сейчас им легонько напинаю, благо много им не надо, и буду не просто утешитель, но еще и прекрасный рыцарь-избавитель. Еще лучше.

Не торопясь, уверенно в себе, открываю дверь, борясь с тугим доводчиком. Слышатся какие-то звуки… Всхлипы какие-то… Прям как в трубке Колька плакал… Она там рыдает, что ли? Посмотрим…

…Я только в кино видел, чтоб блевали струей. Метра на полтора. Ну уж на метр. Все равно. Выпитое и сожранное накануне покинуло мой организм с предельной скоростью.

Никто не плакал. Всхлипы издавали старики. Да и не всхлипы это были. Девчонка лежала на асфальте, а два стоящих на четвереньках существа ее жрали. Они ее именно ЖРАЛИ – зубами отрывая куски мяса. Кровь текла по подбородкам, кровь растекалась вокруг девушки. Семеныч глотал куски – и я видел, что у него разорвана шея. В воздухе стоял незнакомый резкий запах, от которого у меня кружилась голова.

Как я очутился в квартире, не помню. Судя по следам, прямо у задраенных на все замки дверей я блевал еще – уже желчью. Тоже не помню. Прошел в ванную, помылся. Вышел в комнату.

Это же бред. Это просто белая горячка или еще как. Я просто допился.

– Это БРЕД!!! Идите все на хрен!!!

Вот так, когда громко сам вслух ругнешься – помогает. Да, именно так.

Что-то в комнате идиотское резонирование какое-то, словно она пустая. И оттого кажется, что голос дрожит.

– Ага. Кажется. Мне все это кажется!

Кажется. Ни хрена не кажется – дрожит как лист. Это что – от страха? Я что – боюсь?

Да глупости – я современный, умный человек. Чего бояться…

А вот того… тех… внизу…

Я сейчас свихнусь! Надо срочно все обдумать и разобраться!

Так, что-то ничего в голову не приходит… Кто может помочь, объяснить? Ха-ха, три подсказки – «пятьдесят на пятьдесят», «помощь зала» или «звонок другу»?

Звонок! Телефон! Что там? Уже всего один абонент, пять вызовов – Дашка. Вот она-то наверняка уже что-то придумает.

Как только я решил набрать номер, телефон зазвонил. Звонила Даша.

Ну вот и отлично. Недаром говорят – есть китайская пословица, что если сидеть на берегу реки, то рано или поздно мимо проплывет труп твоего врага. Нефиг торопиться и дергаться, все само наладится. Ладно, ответим. Надо настроить себя на такой нормальный тон, типа все пучком и пальцы веером, зубы шифером. Типа чтобы понятно было, кто главный.

– Аллоу! Внемлю.

– …Слушай меня внимательно, придурок.

– Э-э-э… Че? Да ты…

– Закрой хавальник, дятел. Слушай меня молча.

Голос у нее какой-то… Даже не сразу понял какой. Какой-то ОЧЕНЬ спокойный. СЛИШКОМ спокойный. Бывало, что я слышал у нее такой тон, – но там проступала холодная ярость, а тут… Не было никакой злобы, угрозы. Но вот спорить не хотелось никак. Даже отбрехнуться от наезда, как положено реальному пацану. А еще у нее голос был очень усталый, смертельно усталый и… отрешенный какой-то. Таким голосом говорят, когда уверены, что возражать не будут. И я не возразил.

– Я сейчас буду тебе рассказывать, а ты слушай. Не перебивай и не переспрашивай. У меня постепенно садится батарея, и зарядить мне ее негде, некогда, да и возможности уже такой нет. Усвоил?

– Угу.

– Значит, так. В городе эпидемия. Смертельная. Передается укусом. Или еще как – с кровью или слюной больного. От нее умирают, и довольно быстро. Потом оживают трупы и идут жрать людей. Живых. От их укусов живые умирают. ЗАПОМНИ. ЭТО. НЕ. БРЕД. И. НЕ. РОЗЫГРЫШ. ЭТО. СМЕРТЬ. Это ты способен усвоить? Ты меня понял? Ответь.

– …Да, понял. – А что еще сказать? Пять минут назад решил бы, что у нее глюки. Но это пять минут назад.

– Дальше. Их трудно убить. Только если прострелить или пробить голову. Мозг поразить. (Опа, щелк файлик – Юлька из турбюро: менты на улице стреляли… «прямо из автомата в голову… на людей бросался…») Дальше. Звери тоже болеют – собаки, например. С теми же последствиями. Они тоже опасны. (Щелк… Михаил, «собака странная», «еле убил»…) Друг друга они не жрут. Трупы своих же – жрут. Когда жрут – неопасны, ничего не замечают. (Блин, когда она успела все это узнать?! КАК она все это узнала – даже думать не хочу…) Слушай дальше. Они если наедятся мяса – становятся быстрее и умнее, так еле ходят и тупые (да, видел, это точно, тупые и вялые). Если еды нет – замирают и стоят неподвижно (ага, это тоже понятно, видел). И главное – если они едят много от живого человека – они изменяются. Растут. Становятся сильнее и ловчее. С такими не справиться без оружия. Они очень опасны… – Она чуть помолчала и добавила неохотно: – Один такой меня чуть не убил. Прыгают на несколько метров, сильные.

– А ты где? – все же перебиваю ее.

– Сейчас, – устало говорит она. Слышно, как она делает несколько глотков. – Сейчас объясню все. В городе, в центре, ИХ очень много уже. Из города надо бежать, тут не выжить. (Щелк… «дачники», «охотники» на джипах, с ружьями, пробка на выезд…) Войска в город не ввели – наверное, не успели. Менты всякие, некоторые нормальные (че она бредит, бывают, что ль, такие?), некоторые сами себя спасают (вот это похоже), ФСБ никого к себе не подпускают, стреляют во всех, кто подходит. Мы сейчас (мы? Она не одна? Ну да, проще шоблой-то держаться…) в «Петровском Форте», напротив «Авроры» (знаю, уродливое здание, пристроенное к гостинице… эк уже занесло-то далеко). У нас есть еда и питье, из нашего магазина. Тут только электричества нет. Слушай дальше. Народ собирается прорываться в Петропавловку – там собираются живые. У нас тут ребята с оружейного магазина, им коллега позвонил (так, из оружейного – значит, оружие есть? Блин, везет ей!). В Петропавловке военные, там защита, там власть. Там можно выжить. Больше нигде – или за городом. В городе скоро будет сплошное ходячее кладбище.

– Блин, откуда ты столько знаешь-то? – не выдерживаю я.

– А… Оружейникам звонил их друг, рассказал – им какой-то доктор разъяснил про упырей все, говорит – сами не верили, но он вроде все точно описал, кто-то там в какой-то лаборатории секретной, что ли, работает… Или в больнице какой-то… в общем, не знаю. А кое-что я сама видела. У нас в магазине – и пришли укушенные, и умирали. Потом кусались – и те тоже умирали. И тоже вставали… и всякого много было за день. И мяса наш грузчик наелся в разделке – шустрый стал. Он мне помогал первых утихомирить – мы их сдуру связали. А его цапнули. Вот он и пошел отдохнуть… потом вышел. Потом еще на меня девка… бывшая… прыгнула. Уже поменявшаяся, только по остаткам одежды понятно, кто был. Как обезьяна какая или монстр какой… ну из компьютерных игрушек… Брр… – Ее явно передернуло. – С ног сбила, прижала… хорошо, выстрелом сшибли ее… ребята эти из ружейного – стрелки хорошие, да и вообще парни умелые.

Меня начинает трясти вообще запредельно. Вот сейчас она скажет – все, чао, беби, я в компании парней с оружием еду туда, где безопасно и хорошо. А ты – оставайся в этой заднице. В этой мертвой заднице. Сколько я один тут продержусь?

– А… ты… как бы…

– Я в порядке, удалось разжиться ружьем. Как – уж не спрашивай.

И не буду, ясно, что незаконно, – она давно хотела купить оружие, но мешала прописка областная и какие-то свои терки с участковым. А вот теперь точно песец. У нее ствол, рядом крепость, где собираются живые, с ней вооруженные крутые мужики. На кой я ей? Обида подступает комком к горлу. Чувствую себя каким-то котенком, которого оставляют на даче наигравшиеся за лето дети.

– Так. Все усвоил? Все понял и запомнил?

– …Да. – Голос у меня малость дрожит.

– Тогда теперь о тебе.

Все, вот оно. Сейчас она и скажет: «Счастливо оставаться!» Блин, обидно-то как…

– Ты где? У себя на работе, на Пионерке?

Да какая тебе разница! Что, поиздеваться решила? Так и хочется заорать в трубку: «Да и хрен с тобой – катись в свою Петропавловку, трахайся там с охотниками и военными, живи и радуйся! Стерва!..» Как мне все-таки обидно и страшно!

– Нет, я дома… нас отпустили днем…

– …Днем?.. КАКОГО ХРЕНА ТЫ НЕ БРАЛ ТЕЛЕФОН?!!

А вот теперь в ее голосе столько ярости, что еще немного – и она начнет сочиться из моего мобильного и прожигать все на манер слюны «Чужих». Да какое твое дело, что я и как делал? Отвяжись – ясно мне, что ты все уже решила для себя. Покомандовать охота напоследок?

– А че…

– Идиот. Боже, какой дурак. Долбон… Бли-и-и-ин! Ну почему, почему ты мне не позвонил днем…

Она внезапно начинает плакать. Это настолько неожиданно, что я молчу. Плакала она при мне всего несколько раз, это для нее нехарактерно. Ничего уже не понимаю… Впрочем, она быстро успокаивается.

– Так, ладно. Извини, нервы. Устала уже очень. И нога болит сильно. Растянула, похоже. То, что ты дома, – это даже хорошо. До Петропавловки тебе, да еще одному, на машине не добраться (ну спасибо, напомнила… кстати, про машину же она не знает, что не завелась). Но там на окраине спокойнее, наверное, и выезд из города рядом (о, отлично: я в крепость с военными – а ты, дорогой, дуй в лес. Спасибо, родная!). Дома запас еды есть (ага, откупилась типа от меня, да?), и супермаркетов полно. Пока можешь успеть накупить всего. Слушай, что надо. Еду понятно – консервы и все, что не портится… если еще осталось. Шоколад, воду питьевую… Туристские плитки и баллоны, сухое горючее, фонарики и батарейки, спальники, одежду крепкую спортивную, обувь покрепче, лучше высокую… Инструмент, особенно топоры и молотки, – пока для тебя это от «зомби» – так их уже прозвали – единственное оружие. Возьми у меня, что найдешь, в моем «туристском» шкафчике – там разберешься. (Спасибо, милая, – вот и шмоток мне с барского плеча оставила! Ох, спаси-и-и-и-ибо! Век не забуду твоей милости!) Надень несколько слоев, поверх – кожанку. Перчатки – у меня есть еще пачка рабочих из хэбэ и брезентухи, там найдешь – в несколько слоев тоже наденешь. Обувь крепкую. Ноги под штанами обмотай полотенцами и скотчем прихвати – не прокусят. Не лезь в темноту. Не подходи ни к кому, кто стоит неподвижно. Не протягивай руку, куда не видишь… тут один так попался… Зомби бей только в голову, а если сломаешь ему ноги – он ходить не сможет, но поползет. Отскакивай в сторону – и бей сбоку. От шустрых не убегай – не сможешь… тоже видели уже… Если попадется отожравшийся – увидишь непонятное что-то и быстрое, – убегай сразу и как можно быстрее, пока тебя не заметил. Иначе без оружия ты пропадешь. Езжай на машине (на какой, мля?!), осторожно на погрузке и на входе в подъезд. Сумки, кстати, возьми, дорожные, на шкафу, и в магазине, если есть, возьми, и рюкзаки. В «О’кей» у метро не суйся – у тебя «Лента» рядом, и дальше «О’кей» на Просвещения – угол Выборгского. Деньги с нашего счета сними все. (Да, копили на реальную тачку… Что, бабло мне все даришь? Ну и спасибо, хоть что-то с тебя…) Купи на все, не оставляй ни копейки. (Ага, а потом как накопить?.. Хотя… Потом? А когда это – потом?) Заправь машину, если заправки еще не пустые. Если что, то в конце Композиторов «Лукойл», он на отшибе, может, еще есть, и в конце Художников, у «Каретного Двора». Мотанись туда, залей бак и канистру, если есть – купи еще канистр в «Ленте» – там пластиковые в «Автотоварах». Ну пока все… Да и людей опасайся не меньше зомби – ты один и с добром, не светись. Сейчас оборзели все, без меры. Никаких понтов не разводи – или сбегай сразу, или бей тоже сразу. Вроде все.

Ну вот и поговорили. Напутствие мне дала, так сказать. И на том спасибо. Будто я сам не разберусь. Самая умная нашлась. (А что, дура? – это кто-то внутри спросил. – Она дура – в километре от безопасного места, с оружием и людьми – или ты, один в пустой квартире, с пустыми руками? Может, ты дурак, а?) Заглушив неприятный голосок, все же выдавливаю из себя вопрос, чуть ли не с ненавистью спрашиваю:

– А ты что? – Хотя мне уже и так все понятно. Расклады ясны, свой «типа долг» она выполнила, мне цеу выдала. Отдала, так сказать, в наследство или в приданое свою долю в деньгах, вещей своих туристских не пожалела… Спасибо, вот жизнь-то настанет! Наверное, сейчас еще напоследок как-нибудь подкольнет, типа «милый, мы потом с тобой обязательно встретимся!»… Почему мне не повезло так? Почему? Это несправедливо! Я не заслужил такого невезения!

– Я-то? – устало усмехается она. – А что, по-твоему, у меня есть какой-то выбор? Есть варианты? По-моему, все и так ясно…

Ну вот теперь и мне действительно все становится ясно.

– Ясно, – говорю я. А что еще сказать? – Ну пока…

– Подожди. Я не знаю, смогу ли я тебе еще позвонить… (А ты собираешься мне еще звонить? Интересоваться – не сдох ли я? Спасибо за заботу!) Если только СМС… Хотя я не знаю, сколько еще будет работать связь.

– Ладно, чего еще? – уже почти грубо спрашиваю я. Нефиг меня мурыжить – поиздевалась, и хватит.

– Надо договориться на будущее, если что.

Ага. На будущее. У кого оно будет. Циничная тварь. Давай, издевайся, давай!

– Какое будущее?

– Скоро все отсюда пойдут на прорыв в Петропавловку. Здесь уже нельзя оставаться. С каждой минутой все прибывает упырей. Скоро все живые уйдут отсюда.

Очень приятная информация. Рад за вас. Это вот это – «на будущее»? Ага, спасибо.

– Ну и?

– Я тоже выхожу.

А кто бы сомневался! А я вот никуда не выхожу.

– Так что давай двигай по торговым, пока относительно спокойно там. И заправки, как говорили. Когда я доберусь к тебе, будет уже не до того.

– ЧТО?!

– А ты думал? Пробки намертво, местами двери не открыть, и много кто уже и там упырями стали. А кто живой – заперт… Проехать очень тяжело и опасно. Машину найти несложно, а проехать не получится, но тут есть идея…

– Подожди… – Я пытаюсь себя заставить верить в то, что услышал. – Ты… ты… поедешь ко мне?

– Ну а куда же? Ты ведь сам до крепости не доберешься – и оружия нет, и водишь ты… не очень, ну и вообще… ну нам вдвоем легче туда добраться будет… – естественным тоном говорит она – как будто другого варианта и не могло быть в природе. Да, похоже, для нее именно так и обстоит дело.

Мне вдруг становится нестерпимо стыдно. Я вообще-то считаю, что стыд – это пережиток, и вообще это комплексы и все такое. Но вот сейчас мне стыдно. Чувствую, как горит лицо. Дашка с самого начала не собиралась меня бросать. А я хорош, нечего сказать. Впрочем, эти глупости быстро отгоняю. Нормально все, я просто ступил сначала.

– Но как же ты доберешься-то? – уже больше с надеждой спрашиваю я. Внутри вдруг поднимается волна радости. Так, похоже, все налаживается – значит, надо брать себя в руки. И вообще – чего-то Дашка раскомандовалась… Кто вообще у нас тут главный?

– Тут оказия вышла – мне один мужчина лодку резиновую подарит. Я его самого и его дочек… гм… спасла. Ну действительно спасла. От их же жены и мамы… да. Так вот они едут в крепость. У него маленькая лодочка китайская – в багажнике завалялась. Когда станут прорываться – они прикроют, я ее вытащу и накачаю, компрессор тоже есть. Дальше до Ланского шоссе доберусь, там, на Сабировской, в промзоне, разживусь тем транспортом, что пройдет по пробкам. Грузовиком помощнее, например.

– Ты разве умеешь водить грузовик?

– Придется суметь.

– Но там же везде эти… как их… упыри!

– У меня ружье, это мой трофей, и никто не заберет его. И еще есть кое-что…

– А ты что, умеешь им пользоваться? – задаю довольно дурацкий вопрос. Знаю же, что она на курсах охранников тренировалась и вроде как умеет… пытаюсь на ходу переобуться. – Ну в смысле – ружье-то нормальное?

– А че там уметь-то? – В голосе искреннее удивление. – Обычная короткая Мурка тридцать третья…[1]

Ага, вот теперь все понятно. Мурка. Тридцать третья. Ясно мне все. Тридцать двух пушистых мурлык она в упырей уже зашвырнула, тридцать третья на очереди.

Хотя – а чего спрашивал, если ты сам в этом ни фига не понимаешь? Вот спросил – вот тебе и объяснили. Мурка. Тридцать третья, ага.

– Патронов вот только маловато у нас… Много мне не дадут, – с сожалением говорит она.

Да, я че-то и вообще упустил из виду, что к оружию нужны патроны… Блин, в кино-то как-то обычно патронов всегда валом. А где их берут? Черт, сколько надо думать, голова пухнет…

– В общем, так – у меня уже пискнул, что батарея садится, потому заканчиваем. Хватит на несколько эсэмэс. Действуй по своему графику, только – умоляю – осторожнее. Я буду ближе – спишемся. Ну до встречи!

– До встречи, бейба. Смотри, поторопись. И не шали там, лады? – Ну вот, тон уже вполне нормальный. И чего я психовал и боялся? Ща все будет. Ща все путем.

В трубке слышны короткие гудки.

Устало тащусь к окну. Тупо пялюсь на изгиб проспекта Луначарского… Офигеть.

Взгляд зацепляется за стоящий у въезда «форд». В нем так же сидит джигит. Сидит абсолютно неподвижно. Опаньки…

В комнате кто-то начинает идиотски хихикать. Ага, кто это? Да это же я. Дошло, с кем я ехал. И как мне повезло. Тупо ржу.

Надо обзвонить, кого знаю. И кого надо.

А кого надо? У меня двести номеров в телефоне. Всех обзванивать? А на фига они мне все нужны? А кто нужен?

Сначала – отец. Он вообще-то может реально помочь. И подскажет, и вообще. (Внутри что-то опять шевельнулось. Вспомнилось слово, ассоциирующееся только с детством. Совесть.) Чушь какая: совесть – это для лохов. «Ай, мне стыдно, что я не позвонил папочке! Ай, ай!» Ага, щаз.

Телефон отца не отвечал. Он не был выключен, давал гудки, но отец не отвечал.

Набираю вновь и вновь.

Телефон отец носил всегда на поясе, с гарнитурой. Днем всегда при себе.

Если он на колесах, то нечего бояться, водит отменно. И машина хорошая, паркетничек корейский. А если ДТП? Он ведь выйдет. И остановится помочь. После пяти минут бесплодных вызовов опускаю голову на руки. Вспоминаю, что в последний раз, когда видел отца, то, как всегда, поругался и даже не попрощался по-человечески.

Блин, вот ведь… Не, ну че, все естественно – первыми гибнут дети и старики, да? Я же не старик. А вот он уже пенсионер, ну как бы – тово, нежизнеспособен. Естественный отбор, ага. Все хилые и слабые сдохнут, а сильные и умелые типа меня – выживут. (А внутри что-то холодное хватает за сердце. Я перед кем оправдываюсь-то? Перед собой? А не поздно, оправдываться-то?)

Да чего оправдываться! Че ваще за тупня – я просто конкретно выживаю! Я чисто как Брюс Виллис. И ваще ща пойду рвать всех упырей! Я крут!

Кто там дальше? О, хорошие знакомые отца, дед с бабкой. Они все врачи – это да, полезно. Звоню им на городской – может, дома все?

Трубку берет бабка. С ней надо повежливей – дворянская кровь и все такое. Да и вообще…

– Алло.

– Татьяна Сергеевна, добрый день…

– Не так чтобы добрый, но здравствуй, Саша.

– Вы уже в курсе? – Дурацкий вопрос: в курсе ли врачи, что в городе эпидемия?

– Да, более чем.

– Ясно… я вот тоже… Как вы дальше?

– Сергей Николаич совсем плох. Везти его мне не на чем и некуда. Мы остаемся здесь. Будем жить до конца. Я тут пережила блокаду, тут мне и закончить путь. Сергей Николаич без ухода и лекарств долго не протянет. Я о нем позабочусь. А сама… придумаю. Потом, когда все кончится – а оно должно кончиться, – если сможешь, загляни к нам… Приберись тут. Если будет возможность.

– Обязательно.

Ага, че мне там? Хотя… если они все ласты склеили… квартирка… Не, эт сложно. А вот барахло – эт да. Будем иметь в виду. У них много фамильного всякого осталось. Пригодится. (Внутри опять забубнил голосок, обозвав «трупоедом».) Да фиг там! Я ж просто прикидываю, что все равно бесхозное останется, – не я, так еще кто приберет. Все нормально, все путем. Время настало такое, понимать надо. Теперь кто крут – тот жив. А остальные – чисто расходный материал.

– Спасибо.

Говорить больше нечего, и мы вешаем трубки.

Так, дальше. Парни из спортклуба… Э, нет. Не хочу я им звонить. Че-то неохота. Сам не понял… боюсь я, что ли? Нет, не боюсь – мы давно дружили… когда-то… но что-то неохота, и все. Но вообще надо – там выходы на всяких крепких ребят, на оружие, на загород и все прочее. Придется звонить. Набираю.

Занято. Еще пару раз – занято.

Вот. Отлично – не зря я не хотел. Судьба, значит. Точнее, не судьба. Ну не хочется мне с ними говорить. Еще командовать начнут или советы давать. А че мне советы, они мне кто, авторитеты? Ага, ща. Не дам собою командовать, и советы давать обойдутся. Я не быдло какое-нибудь.

Следующие четверть часа прошли в обзвоне прочих мало-мальски полезных знакомых. Шмар обзванивать не стал – пока не до них. Из пацанов че-то много не отвечали. Почти все. Ответили немного. Пара – были бухие в сиську. Несколько – просто обгадившиеся от страха. Накидал им понтов, пересказав «типа я придумал» Дашкины инструкции. Почувствовал себя крученым авторитетом, – а ведь вчера еще кое-кто из них меня жизни учил! Вот вам, казлы, – вкуривайте, кто теперь чОткий! Трое, впрочем, послали меня, по-моему, просто от страха. А двое (как раз один недалеко живет, Вадик зовут) – вняли.

Еще один рассекал бухой «на тачиле по райену» с телками в обнимку. Звал к себе. Правда, разговор оборвался некстати: «Э-э-э, бэйбы – гля, как я умею! Оп-па – а?! Не визжите, все под контролем! Сма-а-ари еще, оп-па… оп-п-п, йе-э-эй-о-о, бли-и-ин!..»

А вот еще пара пацанов – те меня огорчили.

Один сообщил, что менты конкретно не секут поляны, и они подломили салон связи, и у него теперь до хрена бабла и совершенно улетная мобила. И еще есть несколько, даж подарить может. Ага, блин, благодетель! А еще они ща как раз курочат точку, и у них бухла будет до задницы и жрачки.

Правда, он отвлекся, потому что к ним пришел упырь, но, судя по звукам, они его чем-то отбуцкали насовсем. Притом он это комментировал в трубку.

Взяла конкретная зависть. Блин, они реально крутые перцы! Живут ваще и не боятся всех этих упырей! И четко имеют что хотят, чисто «городские хищники».

А я, блин, тут сижу, как лох, и обделываюсь от вида двух старперов внизу! Да че я, хуже?! По-быстрому свернул разговор – мол, самому пора «на дело».

Второй – Артур – еще больше огорчил. Он всегда был крут, гонял на отцовской «тойоте», всегда имел бабло, говорят, мутил что-то с наркотой, и у него всегда были телки. И неплохие. Он даже отсидел немного, а это вообще круто – «на зоне» реально становятся настоящими бойцами. Он, правда, сидел не за убийство, а за то, что пытался трахнуть какую-то малолетку, но все равно сидел конкретно. И вышел весь в наколках. И притом парень скромный, как и положено реальному герою. Не задается, говорит – блатная масть его невысокая, потому в компании уголовников вел себя сдержанно, наколок не показывал – мол, не по чину и все такое. Про зону говорил всегда неохотно – мол, «там песец как все жОстко, патсаны, реально полная жесть! Я ваще не хочу говорить об этом, это надо пройти, а не трепаться! Это школа жЫзни!». В целом – матерый такой чел, да.

И ствол у него был – не убогое ружье какое-то, а настоящий ТТ. Правда, стрелял резинкой, но он говорил: «Фигашит доску насквозь, на, без базара!» – и показывал простреленные дюймовые доски. Серьезная штука, в общем.

Так вот Артур оказался реальнее всех. Он уже завалил из своего ТТ в башку десятка с полтора упырей, причем выбирал покруче прикидом, – и разжился реальным баблом и мобилами, даже пара ноутов есть и КПК с Ай-Подами.

А главное – у него теперь офигенная тачила. «Шевролет-Тахой». Он заприметил, что водила сдох и обратился в упыря, сидел там. Искусан, видно, был. Он подошел, тот на него уставился – он ему дверцу пассажирскую открыл, тот и пополз, а как выполз наполовину – он тут-то ему мозги и вшиб аккуратно в асфальт. А тачка чистенькая, салфетки влажные нашел, оттер сидуху – и теперь гоняет как король. Только плохо, что местами пробки, – по центру не прокатиться, да и у нас направления на выезд забиты. Он и разговор чисто так закончил свысока – ну, мол, некогда с тобой тут трындеть, ща буду насчет телок соображать.

Зависть просто начала меня жрать не хуже упыря. Так ваще все просидишь! Ишь, испугался двух тупых упырей! Ща пойдем на промысел! Кстати… Идея с машиной мне понравилась. «Шевролет-Тахое» поблизости не появлялся, а вот джигита надо так же грохнуть – и я на колесах! Потом поменяю на лучшее, а пока так – ну не пачкать же мне руки, возясь с жигой? Надо собраться – и вперед!.. Но только сначала собрать по-быстрому то, что Дашка велела. А то если она приедет, а у меня нет того, чего она хотела, – «Тахое» не поможет. Значит, так – сначала тачку и в «Ленту – О’кей», закупаюсь, – а потом съезжу на промысел. Ничего, мне хватит, я быстро сейчас.

Решение было принято. Жизнь заиграла совсем новыми красками – все оказалось не так и плохо. Общая беда давала конкретному человеку (умному, сильному и умелому… мне, в общем) охрененный ШАНС. Дашка просто перепугалась, сидя взаперти… ну понятно – девка все же, да стреляли в них, и какой-то мегаупырь чуть не сожрал. Вот и вдарилась в истерику. А еще эти оружейники, ха! В Петропавловку они собрались. Во-во – пусть там и сидят по казематам, народовольцы хреновы. А пока реальные парни возьмут то, что им по жизни положено. Ниче, ща все куплю, потом найду мегатачку и встречу ее типа: «Але, милая, че, помочь чем? Да все нормально, сейчас все будет ок! Жди меня, киска!» Еще бы ствол раздобыть, чтобы из окна на ходу с одной руки отстреливать упырей, как Стивен Сигал в кино. А че, может, и ствол найду, я ваще ловкий. Ну психанул сначала немного, эт просто с похмелюги. Кстати, а если граммулечку? Идея.

Все вновь стало хорошо.

Начну, пожалуй, собираться.

Так, что там Дашка сказала? Одежду покрепче? Ога, ща посмотрим. Джинсы, джинсовая же куртка… нормально, стильный видон. А, надо же подмотать под брюки… блин, жарко же будет, и вид нелепый. Да и джинсы у меня модные, если под них подмотать – не присесть, да и надеть тяжело. На фиг. Куртец… так, вот косуха в заклепках – чисто броня, во, что надо! О, я выгляжу-то отпадно! Чисто Блейд. Вау, крутта…

Так, что там насчет обуви? Кроссы? Не, не катит, вид лоховской. Во – казаки! Самое оно, и причем высокие и прочные! Так, бандану навязать, вот, с черепами…

Блин, сфотаться, что ли? Просто идеальный супербоец с упырями! Дробовика и кольта за поясом не хватает.

Вот это, кстати, да, везет Артуру – он с пестиком. Энтузиазм куда-то пропал: увидел собственный выблев у двери – вспомнил, что сейчас придется реально гасить упырей… А чем? Оружия-то никакого нет… М-да… Вот бы дробовик был! Как в кино – раз-раз, и в ствол так дунуть. «Иди к папочке, тварь» или «Аста ла виста, беби!».

Блин, нету ствола-то.

Че делать-то?

О, вот оно! В углу стоит Оружие Пацана – бейсбольная бита. Вся такая черная, тяжеленная – в «О’кее» за двести рэ купил. Еще одна в машине валяется. Вот так, ага, ну-ка, так, в зеркало посмотримся…

О-О-О! ВОТ ЭТО КРУТОЙ МЕН!!!

Я просто шикарен. Реальный парняга, в джинсе, казаках, косухе… С тяжелой черной битой в руке. Истребитель вампиров. Все, ждите, твари, я иду к вам.

Азарт охватывает, как будто уже выпил для храбрости. Надо бы. Но решаю «быть серьезным бойцом» – типо профи перед делом не пьют! Че, я ж не мальчишка, сейчас объясню всем, как надо бить упырей.

Черт, ведь реально круто – вот сейчас буду мочить кого-то битой… как в кино. Так вообще, если честно, не приходилось никогда. Один раз попробовал, но там обломалось. Ехали с Артуром на его «тойоте» и не пропустили какой-то убогий «Иж-«каблук». И он нам в бампер влетел. Несильно, но, блин, это ж вообще – какое-то совковое быдло на ржавом корыте еще права качает и не уступает дорогу дорогой машине! Мы все вылезли, и я тогда биту взял. А из «каблучка» вылезли два каких-то дедка. Мы на них сразу наехали – мол, бабло гоните! Один – нам рассказывать, что типа все цело, а они претензий не имеют, и мы можем ехать.

Ваще просто охренел. Да вы че? Бампер поцарапал? Плати, твою мать!

Он типа про правила, ГАИ вызвать…

Какое, млин, ГАИ? Че мы, как фраеры будем ждать, потом по страховым бегать? Да ты охренел, гони деньги! Некогда нам!

Артур еще так куртку расстегнул, а у него за ремнем по-крутому так тэтэшник засунут. Чтоб видели, с кем дело имеют.

Они, кстати, реально и припухли сразу – тихо так все, спокойно, даже хамить не пытались. Один перед Артуром совсем стоит руками разводит, что-то мямлит. А второй рядом со мной, топчется на месте, лацканы куртки мнет, прям качается со стороны в сторону. Явно его от страха плющит.

Но все равно бабла давать не хотят. Жмотятся, казлы старые. Тут Рома, наш клоун, все испортил – так бы мы допрессовали старперов наверняка. А этот баклан как заорал: «Да я, блин, ща вашу колымагу ваще всю расфигачу!» Он бухой был сильно, краев не видел совсем.

Мужичок, что рядом со мной стоял, водила, насупился – и в ответ: «А ну попробуй, коли здоровья не жаль!» Деды – они вообще за свое гнилое железо обычно резкие. Тачка дерьмо, а понтов – как будто у него «лексус», блин.

Ну этот даун, Рома, протиснулся вперед и – фиг ли пьяному казлу? – вмантулил ногой в крыло – вмятина реальная осталась. Тока как будто от отдачи отлетел и упал мешком. Я только потом понял, что это его старпер-то зафигачил. Боксер, что ли? И стоял как в стойке уже.

Мы немного припухли от такой наглости, а потом Артур за пушку, а я размахнулся, как в кино – правда, Колючему, что сзади стоял, в скулу несильно долбанул, – ну и хрясь мужичку по башке!

Ну то есть хотел по башке. Только тут фигня вышла – он присел, бита так над ним и пролетела, а он руку к моей кисти поставил, еще что-то – и вдруг бита мне прямо дальше так в морду и полетела. И все.

Колючий рассказал, что меня отрубило, и он отскочил на фиг, а дедок стоит битой помахивает. А второй – Артуров ТТ в руках крутит, а Артур сидит, за кисть держится и скулит.

В общем, облажались мы тогда малость. Биту потеряли, ствол мужики конфисковали, и Артур ездил его забирать. Он рассказал, что они требовали, чтобы он дал выкуп за помятое крыло «Ижа», но он им там обоим люлей дал и ствол забрал. Он говорит, что и тогда бы им вломил, но побоялся за нас, да и что машину бы покоцали. Пытался на Рому навесить, что он полез, и на меня, что я биту проморгал, но мы его послали – сам-то ствол тоже пробакланил, а на нас гонит.

А ваще это тогда тем козлам чисто повезло. Мы немного бухие были и вообще их пожалели – могли сразу навалиться и отпинать. Но хотели по-человечески поговорить, как с людьми, а они, казлы подлые, нас подловили.

Ладно, это все лирика и свистобольство. Сейчас-то они там не боксеры и вообще тупые и сонные. Хотя они девку жрали… Ладно, вот и отомщу за ту сисястую. Жаль, знал бы, что сожрут… э-э-э, да че там.

В общем – зомбокиллер идет в бой. Так, перчи еще надеть, во, кожаные! Надо очки темные добавить – теперь просто чисто Голливуд!

Вперед!

Распахиваю дверь, выхожу… Блин, че-то охренел немного. Надо осторожнее, как в кино, так, биту наготове, на полусогнутых, весь в напряге и готов бить… во, реально жОсткий киллер!

Дверь закрыл, ключи небрежным таким уверенным жестом в карман джинсов. Пошли вниз – весь такой суперпрофи, жаль, девки не видят. Да и пацаны бы обзавидовались. Ладно, еще насмотрятся на меня. Еще буду бродить по району и дубасить упырей.

На втором этаже полусогнутые ноги затекли, а напряженная рука с занесенной для удара битой немного онемела. Ну на фиг, нет тут никого. Пойду нормально. Уверенно насвистывая через зубы, покачивая биту в руке, не торопясь, спускаюсь на первый.

Ну вот, все нормально. Постепенно приближаюсь к железной двери… и немного непроизвольно замедляюсь… ну совсем немного. Эт типа чтобы обдумать обстановку… профи не ломятся напролом! Разведка прежде всего – я же не тупарь какой.

Твою ж… Быстро взбегаю наверх, смотрю в мутное окошко. О, только дедок на месте, Семеныча не видать. Ушел, что ли? Тем лучше.

Уже совсем спокойно спускаюсь вниз.

Прохожу мимо зарешеченного входа в подвал, впереди – входной шлюз с внешней железной дверью. Стою, прикидываю… ну вот, пора. Ща я тебя… шагаю к двери.

Сзади раздается какой-то шорох…

Дашке было плохо.

Во всех смыслах.

Прежде всего… Хотя какое теперь прежде?

Прежде всего потому, что вокруг была самая что ни на есть реальность. Господи, как иногда можно мечтать о кошмарном сне! Наверное, да, плохо прежде всего потому, что все так, как есть.

Адреналин ушел, и навалился откат. Было очень плохо.

Еще было холодно – на воде столь милый питерцам вечный балтийский сквозняк особенно сырой и продирает до костей. Ну это скоро привыкнется.

Болела нога. Любое движение стопой вызывало боль.

Разула ногу, закатав штанину джинсов, надетых поверх форменных брюк, потом брючину, опустила горящую стопу в ледяную воду. Вроде бы нельзя так, но стало легче. Подержала, вынула, обтерла одноразовой салфеткой. Полегчало. Таблетка пенталгина – третья за день… хотя уже не помогает практически.

Еще было плохо, потому что страшно. Страшно плыть на резиновой лодке по битому льду. Она вообще боялась глубокой воды, плавать научилась только прошлым летом. А уж в апрельской ледяной воде… лучше не думать.

Что еще плохо? Да почти все… пожалуй, надо посмотреть, чего хорошего есть. Так будет проще, потому что быстрее.

Что хорошо?

Жива пока – уже главное счастье в теперешней жизни. Много кто к сегодняшнему надвигающемуся вечеру в этом городе такого счастья уже лишился. И еще многим и многим предстоит лишиться в ближайшие часы и дни. А она пока жива. И это хорошо.

Есть оружие – это второе главное счастье на теперь. И тоже – многие, и даже очень многие из тех, кто имеет первое счастье, – этого второго лишены. И оттого скоро большинство из таких расстанется и со своим первым и главным счастьем – жизнью. А у нее есть шанс. И патроны есть – немного… меньше, чем хотелось, но больше, чем могло бы быть. Спасибо, парни из ормага помогли (интересно, помогли бы они мужику в такой ситуации? – мелькнула мысль).

Даша погладила по стволу свое оружие, Мурку, МР-133, недорогую, но хорошую помповую гладкостволку Ижевского завода. Двенадцатый калибр, четыре заряда, ствол пятьдесят сантиметров, обычный удобный приклад. Не вундерваффе, но обычное оружие, так сказать, «с неопределенным артиклем». Такому место в каждом доме «на всякий случай».

На какой? А вот на такой… и не надо говорить: «Да кто ж знал-то, что так случится! Знал бы – так уж!..» А вот у кого было оружие – тому и знать не надо было.

Сама хотела такой ствол, да вот все у нас хорошо с законом оружейным, кроме прописки и всего, что с ней связано. А участковый не пропустит сколько сможет – полученные звездюли помнить будет еще долго, хотя много лет прошло с той послешкольной вечеринки. А нечего было тащить «на освидетельствование» в отделение и в кабинете пытаться лапать. Из-за него отчасти и в Питер перебраться пришлось…

Прежний владелец Мурки прицепил к ней ремень с патронташем – неудобно, конечно, но зато всегда оружие с минимумом припаса хранится. Десять патронов – это немало. Хотя и нарушение так хранить – да ему-то уже все равно. Да и не помогло ему это, судя по всему: он так ни разу и не выстрелил. Наверное, забежал домой уже покусанный, схватил ружье и поехал куда-то – скорее всего, кого-то выручать. Не доехал. А может, и доехал, неизвестно. Но он так и сидел в «мазде», а Мурка лежала на заднем сиденье. Когда она увидела ружье на сиденье авто, мимо которого проходили и из которого на них тупо таращился упырь, – даже не поверила своему счастью.

А вообще этот ремень с патронташем был неудобен, и она сменила его на простой автоматный, обмотав полосками ткани карабины. Оставшийся ремень-патронташ теперь очень удобно пристроен наискось на груди. В нем десять картечью, да еще пачка таких же, еще десять, в рюкзаке – подарили ребята. Да четыре «в наследство» – с пулями стальными, написано на гильзах: «Удар». Ормаговцы хвалили, сказали: «Оставь на серьезное что – замок сильный выбить или типа того». Мол, считай, бронебойные. И с ними, россыпью по карманам, еще двенадцать штук. Дробь «девятка», со спортивной навеской, двадцать с небольшим граммов. Хорошо, что помпа такие кушает и не давится, а полуавтоматы у ребят такое не так любят. А уж на небольшом расстоянии упырю хватит и спортивной навески. Еще четыре таких же в магазине и один в стволе. Эти спортивные – в первую очередь пойдут.

Дашка опять погладила ружье – оно ей определенно нравилось. Нетяжелое, удобное, и резинка на прикладе очень кстати, несильно бьет. И зовут ласково – Мурка. Вот так – Дашка с Муркой. Хорошо.

Еще что? Топор. Нож. Но от упырей он совсем не поможет. Топор – да, другое дело. Но все равно это все – хорошо.

Одежда – хорошая, крепкая. Форменку снимать не стала – хоть порой и жарковато, но сейчас в самый раз, а уж ночью… Ну и лишний слой от укуса все же лучше. Пальто оставила в магазине – жаль-то как, красивое такое было, но куртка покойного грузчика была практичнее – размером великовата, но ничего. Крепкая невзрачная куртка, смахивающая на милицейский бушлат. Кроссовки. Перчатки – две пары – х/б и поверх брезентуха – тоже из разделочной. Небольшой рюкзак, из магазина, со своими вещами из сумки, и сумка из-под лодки, а в ней – пакеты с едой.

Еды много: консервы, сухофрукты, орехи, шоколад. Вода – полтора литра в сумке и две по ноль-шесть в рюкзаке. Давно пришла к тому, что модные фляги в походном быту неудобны, – пластиковая бутыль не хуже, но легче, да и выбросить или потерять ее не жалко.

Связь. Со связью хуже. Одна черточка на батарее – немного. Но видно, что свет в окнах горит, электричество есть – это просто в «Форте» что-то случилось. Так что решим.

Транспорт… транспорт – это отдельная песня… Но пока есть – и это хорошо.

Ну а вот на этом, пожалуй, запас позитива исчерпан.

Дальше опять начиналось сплошное «плохо».

Плохо было с родными – отец, и так-то закладывавший неслабо, ушел в запой и со вчерашнего ни слуху ни духу… ну Бог судья – последние годы он, похоже, сам выбрал себе путь. С матерью поговорила еще утром, но она не очень поверила – на работу все равно пошла. Мобильный она не носит с собой – боится. В Лодейном Поле в последнее время стало очень много наркоманов, а они совсем краев не видят – могут покалечить и убить и за недорогой телефон. (Переезжать мать отказывалась… Да и куда? То есть место-то нашли бы, но и работы не найдешь, да и, в общем, насмотрелась на такую жизнь – не всегда это в пользу…) Значит, мать обещала отзвониться, как придет домой, а пока, мол, будет очень осторожна. Даже прихватила с собой тяжелый молоток. Уже неплохо. С сестрой поругались недавно, на звонок она не отвечала. Брат на работе, за рулем – он трубку не берет принципиально: выключает. Послала обоим СМС, пока не ответили. Но ладно, ничего еще не значит.

Плохо было с планами на будущее. Цель была вполне конкретной – добраться до дому и выручить Сашку. В том, что придется выручать, – сомнений не было. Не боец он. Неплохой парень на самом деле и не особо трус, но вот не боец. Не умеет и не может. Хотя и в спортзал раньше ходил, чем-то рукопашным занимался – ну это практически каждый парень в молодости проходит… Вот только спорт или прикладное что – требует постоянных усилий, причем над собой. Она-то уж по себе знает, проходила. А вот у Сашки с этим проблема, да. Его бы в армию… Если бы попался толковый сержант, как брат рассказывал, – стал бы человеком. Ведь не дурак, память очень цепкая, порой, когда разговоришь – начинает рассказывать интересные вещи, – слушала открыв рот: самой-то такое откуда узнать в убогом Лодейном? А тут все же Питер, Эрмитаж, Русский музей… Как ей нравилось ходить по их залам! А пару раз знакомые отдавали экскурсии абонемента (сами не могли сходить) – по Эрмитажу. Кроме того что сами по себе экскурсии очень интересные, но и проходят они – после закрытия музея. По пустым залам. Непередаваемые ощущения, запоминаются на всю жизнь…

Даша тряхнула головой, отгоняя воспоминания. Передернулась, представив, во что ТЕПЕРЬ превратился Эрмитаж… там ведь всегда днем полно народу…

Да, так вот – Сашу надо выручать. В том, что он сможет выполнить поручения – купить все необходимое и заправиться, – Даша сомневалась. Не стала спрашивать про машину, но отчего-то подумала, что не удивится, если та окажется не на ходу. А ведь умеет, паразит. Его отец ему много рассказывал, и он все неплохо запомнил. Однажды, когда ездили на шашлыки, он в пару минут помог молодым ребятам на «копейке» – те беспомощно смотрели под капот, разряжая аккумулятор бестолковыми попытками «авось завести». Сашка посмотрел, попросил еще раз провернуть стартер, хмыкнул, прикрутил им отгнивший провод – и вскоре жигуленок обрадованно зафырчал, а парни пришли в восторг.

Плохо только, что Сашка как губка впитывал не только хорошее и полезное, но и льющиеся отовсюду интеллектуальные помои. «Дом-2», поток порнухи в Интернете (слава так называемому богу, что обошли его стороной компьютерные игры!), а самое главное – это его теперешние друзья. Постепенно, забрасывая из-за лени занятия над собой, Саша стал скатываться к совсем другим знакомствам, чем раньше, да и спиртное чаще стал употреблять. Появились какие-то мутные хмыри, топорщившие из себя невесть что, хотя Дашка видела, что она и сама, случись что, размазала бы их тонким слоем, не говоря про парней из спортзала. А послушать ЭТИХ – так они весь мир известно на чем крутят. Все они «чиста временно» и «типа случайно вышло» без денег и с битой мордой. Причем либо «нас подставили!», либо они опять кого-то «чиста пожалели». Естественно, всегда «мы всех потом реально нашли и поимели!». Общаться с ними было противно, тем более что и внутри их сообщества отношения совсем не похожи были на нормальную дружбу. Если Сашка перебирал и они притаскивали его домой, то норовили, «пока он дрыхнет, доставить опупенное удовольствие!». Приходилось пару раз объяснять не только словами, но Сашке ничего не говорила – отчасти из-за того, что боялась: он все равно ничего не сможет сделать, только лишние неприятности наживет. Ничего, сама справлюсь, не впервой.

Даша вдруг подумала, что она слишком его баловала. Нельзя, наверное, парня так расслаблять. Вот он и отвык решать что-либо сам. Но так хотелось чувствовать себя полезной ему! Все же правда – мы ответственны за тех, кого приручили. Сама виновата, разбаловала парня. А он добрый, в общем, и доверчивый – верит всему и всем. А вот кто поумнее из его новых «друзей» – этим и пользуется.

Даша вспомнила Артура, эдакого «короля» их компании. Его вполне однозначные взгляды на нее. Ох, вот кому она бы вломила с особым удовольствием! До хруста в костяшках, и пусть потом неделю кисть болит. Эдакая мразОта.

Гонять надо было Сашку, постоянно гонять. Держать в тонусе. Вот выберемся из этой беды (выберемся, обязательно!) – ух, я ему устрою. Нет армии и толкового сержанта – я за него стану. Он у меня по́том умоется. И еще всем покажет.

Хороший он у меня, люблю я его, дурака.

Да, ладно, это все хорошо. Плыть на лодочке, неспешно несомой течением. Льда немного, и он для этой китайской поделки (судя по всему, рублей тыщи за три) неопасен. Скорость небольшая, точнее, практически нет ее – плывем вместе со льдом. Хорошо, что в этом году рано вскрылась Нева, а ледоход с Ладоги еще не пришел.

Идиллия – плыву себе и рассуждаю о жизни…

А надо думать конкретно. Что делать дальше. Сейчас – понятно, дойти до устья Черной речки, а там вверх. Против течения, но буду надеяться, что оно не очень сильное. А вот дальше, на берегу… Глупо строить планы. Но общий смысл такой – нужна крепкая тяжелая машина. Чтобы пробиться через пробки. В центре все забито – обычные пробки стали смертельной ловушкой для многих. Да и выезды из города вполне могут быть забиты: одно ДТП – и если станут ждать ДПС, то пробка образуется моментально. А уж там… один упырь – и началось. Хорошо, хоть в новых районах просторнее – дворами, тротуарами… Но выезды за кольцевую железнодорожную ветку сильно ограничены. Либо под – либо на мост. И насыпь с канавами – танк не пройдет. Да-а-а, веселенькая картина. Случись что на переездах – и привет, стоим все. Мышеловка. Большая такая. Внутри нее – крутись сколько хочешь. Пока жив.

Но вариантов нет. Она, собственно, и оказалась-то тут именно потому, что другого варианта не было. Хорошо было бы добраться до крепости, там как-нибудь оснаститься и потом отыскать транспорт и приехать домой. Или еще как. Но этот вариант для нее был нереален…

Даша вспомнила, как все ЭТО для нее началось…

Пришла на смену в восемь, день стартовал обычно. Через два часа случилось ЧП – прямо в зале умер покупатель. Упал на пол, когда подбежали – он уже не дышал. Сколько ни пытались неумело делать массаж сердца, и даже искусственное дыхание, – так и не помогло. Она в это время лихорадочно набирала «скорую», но там было постоянно занято. Стала звонить в милицию – в ближайший райотдел, – но там ответили странно – сразу заорали: «Если у тебя тоже мертвец ожил – разбей ему голову, быстро, не дай никого укусить, понял?» – и бросили трубку.

Сильны правоохранители – так нажраться на дежурстве, в десять утра. Все же записывается. Выпрут со службы. Даша набрала ВОХР, ждала ответа. От покойника все уже отошли, старались быть подальше от этого места, постепенно занялись своим делом. ВОХР ответил с четвертой попытки – испуганным голосом сообщил, что никто приехать не может, и предложил оставить информацию и данные, что Даша и проделала. Уже отключая трубку, услышала дикий визг – и увидела, как «покойник», покачиваясь, бредет к истошно визжащей дамочке с вульгарным макияжем.

А дальше произошло то, чего невозможно было ожидать: «покойник» вдруг схватил дамочку и вцепился ей в горло. И начал ее есть, отрывая куски, завалившись вместе с ней на пол.

Даша отвернулась и, согнувшись, освободила желудок от завтрака. Большинство очевидцев проделывали то же, причем многие даже прямо на себя. Однако Даша вдруг сообразила: что бы это ни было, сейчас это ее работа, и она ОБЯЗАНА задержать этого ненормального. Она бросилась к нему, на ходу доставая электрошокер, – это было единственным «оружием», которое она имела на службе.

Подбежав, ткнула разрядником в шею «маньяка». Однако разряд не оказал ожидаемого эффекта. Выматерившись вслух (ну ведь проверяла батареи!), Даша дала еще несколько (зная, что это нарушение, и если «маньяк» умрет, то у нее могут быть серьезные проблемы, но лужа крови заставляла действовать именно так. Да и тетка уже вроде не трепыхается…) – и хотя опять ничего не произошло, «маньяк» не рухнул в отключке, но он как будто замер. Недолго думая, Дашка отработанно схватила его за кисть (боже, он же холодный! Он же труп!), притянула вторую, заворачивая руки за спину, благо стоял удобно, на коленях, завалила на пол.

Уф-ф… Рядом уже стоял Петрович, грузчик, несильно пьющий коренастый смышленый мужичонка лет за пятьдесят.

– Увязала? Молодец… я уж хотел… – Он показал топор в руке. – Давай подмогу связать…

Ага, только и не хватало, не понимаешь ты, что бы ты себе тогда заработал за геморрой на старости лет. Хотя… Да, тетка-то, похоже, того, подумала Даша.

– Надо срочно ментов звать. Это же… – Тут Даша сказала, что это именно, причем добавив, что «полный». – Только не дозвониться до них.

– Ага, доча, – Петрович ее всегда так звал, – давай беги, если не дозвониться. Я пока его покараулю.

Даша кивнула. «Маньяк» словно оттаивал – начинал шевелиться и пытался встать или подползти к тетке. Петрович прижал его к полу.

– Доча, принеси-ка с подсобки скотч – спеленаем-ка его.

Даша побежала в подсобку. Схватила рулон широкого скотча, и они с Петровичем начали перематывать «маньяка». Причем тот по ходу дела вцепился в рукав ватника Петровича, явно желая ухватить за руку.

– !.. Прости, доча, – выругался Петрович.

Аккуратно перемотали скотчем челюсть «маньяку», оттащили и усадили в сторонку, под окно, чтобы не мешал посетителям. Хотя те стремительно покидали магазин, косясь на труп в луже крови. Похоже, сегодня день закрыт. Вот-вот появится начальство – и тогда пусть сами и отдуваются: ясно же, что надо закрывать…

Додумать не успела – новый крик в зале. Тетка медленно поднималась из лужи крови. Даша шагнула вперед и наткнулась на ее взгляд. На нее смотрел не человек. От взгляда этого существа поджимало желудок и холодела спина. Тетка медленно, качаясь, двинулась к ней, а Даша словно застыла, глядя на нее, не соображая, что делать. Наверное, она бы и не сделала ничего, но тут тетку перехватила сзади через грудь рука в ватнике:

– А ну стой, ведьма! – Это Петрович.

Она тупо продолжала дергаться, тянулась к Даше… и вдруг, ловко извернувшись, вцепилась Петровичу в кисть.

– Т-т-тваю-мать!!! – заорал Петрович, вырывая окровавленную руку, и тут же отправил тетку молодецким ударом в угол зала.

Вообще-то от такого удара она должна была бы там и затихнуть минут на десять. Петрович даром что невысок – полутуши кидает только так, ящики-коробки по два-три десятка кило в его корявых руках просто порхают.

Но тетка встала как ни в чем не бывало и опять шагнула вперед.

Навстречу ей двинулся Петрович, подхвативший вновь топор. Судя по лицу, сейчас он просто пришибет тетку на фиг, подумала Даша. Она опередила Петровича, рванулась вперед и ткнула тетку шокером, на этот раз дав сразу несколько разрядов подряд. Как и в случае с «маньяком», тетка замерла, словно застыв.

– Помогай! – крикнула Даша, хватая тетку за руку, Петрович, бросив топор, присоединился, и они вдвоем завернули ей руки за спину, затянули хомутом. Потом повалили и, пока она «оттаивала», замотали скотчем, начиная с челюсти. Потом посадили рядом с «маньяком».

После – долго и бестолково носились по магазину, ища аптечку и перевязывая руку Петровичу. Наконец успокоились немного, если вообще можно было успокоиться в такой ситуации. Петрович отправился в разделочную «лечить здоровье организма» известно как – не секретом было, что он во время рабочего дня «поддавал», – меру он знал и никогда косяков не выдавал, так что никто не протестовал. Хотя – он и на протесты бы… в общем, игнорировал бы он их. И разумеется, в разделке у него «было». Даша подобрала топор и положила на подоконник – так будет спокойнее, – из головы не шел телефонный разговор с пьяным ментом… Даша вдруг подумала: а пьян ли он? Он же говорил об ожившем мертвеце… хотя для милиционера «разбей ему голову, быстро» – пожалуй, хороший индикатор степени опьянения. Правда, в последнее время немало было случаев, когда и трезвые хранители правопорядка вытворяли всякие мерзости…

О, легки на помине. Сейчас объясняться придется, кучу бумаг писать, доказывать, что не верблюд… В магазин влетел бледный, всклокоченный молодой человек в милицейском бушлате с лейтенантскими погонами, без фуражки.

Даша шагнула вперед:

– Доброе утро. Тут у нас двойное чепэ…

– Мертвяки есть?! – прямо в лицо крикнул ей лейтенант.

Даша увидела его глаза, совершенно безумные, потом – в правой руке пистолет.

Мамочки, только этого не хватало! Псих он, что ли? Сейчас начнет стрелять! Что делать? Так, спокойно… подойти ближе, тогда есть шанс, не глядеть в глаза, рассеянно смотреть в центр груди… шаг навстречу, улыбка, руки перед собой, главное – уловить начало движения…

– Вот, пожалуйста, смотрите сами. – Приветливый тон, плавный жест рукой, через линию взгляда – чтобы «зацепить», пол-оборота, левая совсем рядом с его вооруженной рукой, подшаг, и…

И в тот момент, когда Даша хотела провести прием, лейтенант с рычанием рванулся вперед, подскочил к «пленным» в углу, заглядывая им в глаза. Топор, подумала Даша. Сзади, пока он занят. Но мысль о том, что ей сейчас придется сделать, ее остановила. Нет, она не сможет ударить сзади топором по голове живого человека, даже обухом. Была бы дубинка – еще ничего. Надо шокером…

В этот момент лейтенант выпрямился, вытянул руку с пистолетом и быстро выстрелил два раза – в голову обоим связанным существам. Это произошло так быстро, что Даша ничего не успела сделать, она лишь подскочила к подоконнику и схватила топор. Сомнений уже не осталось: перед ней спятивший милиционер с оружием, только что, на ее глазах, хладнокровно убивший двух беззащитных… людей? Ну все равно – беззащитных существ, пусть даже и преступников. Сумасшедший убийца, вооруженный… Сколько у него еще патронов? Может, он уже успел еще кого-то убить? Но понятно – сейчас он продолжит убивать. И начнет с нее.

Даша схватила топор, лезвием от себя, по-боевому. Она шагнула, разворачивая корпус для удара и вынося левую руку вперед для противовеса.

В этот момент лейтенант обернулся.

Ударить Даша не успела – он смотрел ей прямо в глаза. Пистолет держал в опущенной руке, а в глазах не было никакого безумия, скорее невыразимая тоска.

– Стой! Брось пистолет!

Лейтенант грустно улыбнулся, но пистолета не бросил, лишь сунул в кобуру и примирительно поднял ладони:

– Успокойтесь… успокойтесь, уже никто стрелять не будет. Я все объясню. Где начальство?

– Здесь.

О, подумала Даша, вот и отлично – тетя Клава приехала. Директора действительно звали Клавдия Ивановна, и директором она была еще с прежних времен. Ну и хорошо, пусть разбирается. Топор опустила, однако из руки не выпускала – пока. Все-таки этот симпатичный лейтенант с приятным голосом – преступник и убийца. И если он попытается достать пистолет… нет, конечно, по голове она его не ударит, но вот кисть обухом приложит. И вообще… Так что лучше бы ему вести себя смирно…

– Молодой человек, что тут происходит? Потрудитесь объяснить. – Тетя Клава сразу взяла быка за рога. – Кто вы такой и что, собственно, творится?

– Лейтенант Галлер, Центральное РУВД. Соберите персонал на инструктаж.

– Все здесь. Девочки, подойдите, – позвала кассиршу и продавца тетя Клава.

Те, боязливо поджимаясь и старясь не смотреть на лежащих в углу убитых, подошли ближе.

– Еще есть кто-нибудь?

– Нет.

Даша хотела сказать, что Петрович в разделке «лечится», но решила, что лучше его не палить, – кто знает, сколько он там уже «вылечил» и чем все это закончится. Пусть лечится. Ему, если что, потом расскажем.

– ЭТИ, – жест в ту строну, куда все старательно не смотрели, – кого-нибудь трогали? Или их кто-нибудь?

– Я.

Лейтенант повернулся к ней СЛИШКОМ резко – но Даша уже стояла перед ним, закрывая остальных. Рука лейтенанта уже на кобуре – ну, красавчик, этого ты не успеешь. Только дернешься – обушком снесу тебе колено, «мяу» сказать не успеешь: топорик-то внизу, ты про него и думать забыл…

– Они вас укусили или оцарапали?

– Нет, я их просто вязала… – Даша осеклась, вспомнив о Петровиче. Говорить, нет? Не успела, лейтенант перебил ее:

– Ран нет? Отлично! Тогда все нормально… Остальные не контактировали?

Все подтвердили, что не контактировали. Даша все не решалась сказать о Петровиче. Она спросила лейтенанта:

– А в чем дело? Что вообще происходит?

– В городе какая-то эпидемия. Зараженный умирает, а потом восстает из мертвых.

– Точно! Точно! Вот он умер, а потом восстал, а потом укусил ее, а потом она умерла, а потом восстала… а потом, а она… – Кассирша Таня от избытка эмоций готова была уйти в истерику, но Клавдия Ивановна довольно быстро привела ее в норму:

– Говорите дальше, молодой человек.

– Лечение бесполезно. У врачей проблемы. Мертвецы нападают на людей. И убивают или кусают их. В итоге люди умирают. Убить мертвецов сложно… Да-да, девушка, не морщьтесь, именно-таки убить – пока они не убили вас или еще кого-то.

– Но, может, их просто связывать, – вмешалась Даша, – а потом лечить – мы же сумели…

– Ай, перестаньте, девушка! Вот что я вам могу сказать – вам дьявольски повезло. Если бы они укусили или оцарапали вас (Петрович! – подумала Даша) – ваша участь уже была бы решена. Их можно только убить, – но нам запретили применять оружие. Какие-то, прошу прощения (тут Галлер выдал довольно замысловатую тираду крайне матерного контекста), в Управе «обеспокоены неправомерным применением оружия и случаями самосуда». Более того – приказано всем явиться и сдать оружие.

Он вновь выдал сложносочиненную словесную конструкцию, от которой продавец Лена, девушка лет семнадцати, смущенно фыркнула и покраснела.

– Нам приказано не вмешиваться и только сопровождать медиков. А сейчас вообще ничего не понятно. Отовсюду идет информация о нападениях. Руководства уже нет – общее мнение всех, с кем удалось связаться: плевать на руководство. Населению надо эвакуироваться – может, эти членоголовые решатся наконец ввести войска… хотя и так время безнадежно упущено… В общем, так. Слушайте меня – времени у меня мало. Я вам скажу, что делать, – а вы решайте. Только попить дайте…

Таня засуетилась, протянула с кассы бутылочку «Бон-Аквы». Галлер жадно выпил половину, отер вспотевший лоб.

– О, спасибо. А то пересохло, говорить тяжело. Так вот. Сейчас собирайтесь – и по домам. Закройте магазин, никого не впускайте, пока собираетесь. Обзвоните – если за кем могут приехать, чтоб приезжали побыстрее: пробки уже начинают образовываться. Если директор не против – возьмите самого необходимого из магазина сколько сможете. И уходите по домам. Опасайтесь тех, кто в крови, кто укушен. (Петрович! Надо все же сказать – мелькнула мысль.) Кто шатается как пьяный или стоит абсолютно неподвижно. Найдите любое оружие… – Лейтенант покосился на топор в руке у Даши. – Да вот хоть топор. И бейте по голове всех мертвяков. Если вы не будете так делать – вы погибнете. Старайтесь выбраться из города. Лучше пробивайтесь к каким-нибудь военным – у них все же сохранится, наверное, власть… Здесь оставаться нельзя. Обзвоните всех родных – только самых близких, времени мало, – сообщите всем – может, кому-то поможете. Если есть кто-то, у кого имеется оружие – милиционеры, военные, охотники, – пусть берут его и пользуются. Оружие сейчас – это жизнь. Вот вкратце все, что я знаю и могу сказать. Вопросы задавать бесполезно, я сам ничего больше не добавлю.

Закончив говорить, лейтенант допил воду и, словно вспомнив, что он сам говорил об оружии, достал пистолет и стал менять магазин. От усталости получалось у него это неловко. Они стояли, глядя на него, переваривая информацию. Все выглядело полным бредом, если бы они не стали полноправными участниками этого бреда.

На улице, вдали, но не так чтобы особо далеко, прозвучала довольно длинная автоматная очередь. Лейтенант встрепенулся и чуть не выронил магазин.

В этот момент с грохотом распахнулась дверь разделочной, и оттуда выбежал… выбежало… то, что совсем недавно было Петровичем. Однако это существо было именно таким, как застреленные лейтенантом двое, – с такими же мертвыми голодными глазами… Хотя «Петрович» двигался, в отличие от тех, очень быстро и ловко… И явно был голоден. Правда, судя по внешнему виду, он неплохо закусил охлажденным мясом. Он бросился к девчонкам – они стояли ближе всего к нему. Те с визгом ломанулись прочь, едва не сметя Дашу и попутно выбив у лейтенанта из руки магазин. «Петрович», не замечая Клавдии Ивановны, бросился к ним.

Даша шагнула вперед, взмахнула топором, и… «Петрович» очень ловко увернулся, и Даша поняла – она не успеет отразить его топором. Можно рукой… но этого-то он и хочет. Она и раньше порой в шутку боролась с Петровичем – ей это была хорошая практика, а вот Петрович, похоже, получал от борьбы с молодой девушкой несколько иные ощущения… Но, как бы то ни было, она знала, что хватка у него – будь здоров… Она обычно забарывала его на скорости или на болевом, но вот скорости новому «Петровичу» было не занимать, болевой… а чувствует ли он боль?

Внезапно сзади хлопнул «макаров», ватник на груди «Петровича» украсился дырочкой, а его самого шатнуло на стеллаж. Впрочем, он мгновенно качнулся обратно, совершенно не обращая внимания на дырку в груди.

Но Даша уже пришла в себя – перехватив топор левой, она схватила шокер, надеясь, что там остался хоть какой-то заряд. И ткнула в тянущуюся к ней лапу. Разрядив шокер без остатка, она все же добилась того, что «Петрович» замер на секунду, – и тут же с размаху ударила его топором по черепу.

Он упал. Даша отшагнула назад. Стояла тишина, только всхлипывали девушки. И лейтенант, подобрав с пола магазин, загнал его в пистолет и снял с задержки. Патрон в стволе был, догадалась Даша. Лейтенант шагнул к телу и выстрелил в голову «Петровичу» – контрольный, ага…

– Спасибо, – сказала Даша.

– Не за что: сама справилась.

– Если бы не вы…

– А-а-а, перестаньте – вон смотри, как четко ты его уработала.

Лейтенант добил патронами магазин, убрал заряженный пистолет в кобуру, но застегивать ее не стал. Осмотрел всех еще раз, задержав взгляд на Даше, хмыкнул, качнув головой, и сказал:

– Ну все, что мог, сказал, начинайте собираться. Закройте за мной.

И шагнул к выходу.

– А вы? Вы… вы нас… с вами нельзя? – выдавливая из себя слова, как нерадивая школьница на экзамене, спросила Даша.

– Со мной? – Он остановился у двери, медленно повернувшись.

– Да, конечно! С вами! Вы же нас тут не бросите! – Это очнулась Таня. – Куда вы уходите? А мы?!

– Молодой человек, в самом деле – почему вы нас оставляете? Мы нуждаемся в защите… вы же пока власть, вы ОБЯЗАНЫ нас защитить! – вступила Клавдия Ивановна. – Вы легко отделаться хотите – дали цеу, посоветовали покинуть город – и считаете себя свободным? Все повторяется, ВЫ опять бросаете НАС, посоветовав скорее уехать? Объяснитесь, будьте столь добры: что, так сейчас принято у милиции – советовать спасаться самим и убегать?

Лейтенант обвел всех взглядом – и вернулся от двери.

– Дайте еще пить.

Выпив полбутылки воды, постоял, глядя в пол, потом вновь поднял голову и твердо сказал:

– Со мной нельзя.

Он быстро поднял левую руку, пока все набирали воздуха, чтобы выразить возмущение, и задрал рукав бушлата. На предплечье была неумело или просто небрежно намотана повязка с маленьким пятнышком крови.

– Меня укусили. Мой же коллега. У меня осталось еще примерно около часа, наверное, и почти два магазина. И я уже не боюсь укусов. Потом я сделаю так, чтобы я не ожил. – Лейтенант сделал красноречивый жест пальцами у виска. – А вам надо уходить. Закройте за мной.

Он повернулся и быстро вышел. Даша машинально прошла следом, закрыла двери и осталась стоять там, привалившись спиной к косяку. На улице хлопнул выстрел, потом еще один.

– Боже, это какой-то бред! Этого не бывает! Бре-э-эд! – У Тани началась-таки истерика. – Этого не может быть! Какие еще мертвецы! Глупость, не верю, нет, нет…

Она закрывала лицо руками, мотая головой. Лена же просто хлопала глупенькими красивыми глазками. А вот тетя Клава смотрела куда-то сквозь… такое впечатление, сквозь все, даже сквозь время. Даша стояла и растерянно наблюдала, потом сообразила и, схватив пузырек минералки со стойки, набрала полный рот и прыснула в лицо Тане. Та ойкнула и утихла, судорожно всхлипывая. Даша вылила бутылочку ей на лицо.

– Сдурела?! Блин, косметика же поплыла! И блузку намочила, – взвилась Таня. – Совсем чокнулась, что ли? Коза!

– Нормально – значит, пришла в себя. Молодец, Дашка, – вернулась к реальности тетя Клава. – Иди в туалет, умойся и приведи себя в порядок, и побыстрее – времени мало. Лена, иди помоги. Потом скорей приходите – скажу, что делать. Давайте, девочки, ну-ка веселее, пошевеливаемся!

Когда они ушли, Клавдия Ивановна задумчиво посмотрела на Дашу:

– А вы молодец, Дарья. Вы ведь нас спасли. Спасибо.

– Ну что вы, это же работа, – смутилась Даша.

– Не скажите, не скажите… – протянула Клавдия Ивановна. – Охрана разная бывает – помнится, рассказывали: когда на Невском ювелирный грабили бандиты – охранник заперся в туалете и до приезда милиции выходить отказывался… А вы не трусите, да еще и умелая. У меня же муж бывший пограничник – я кое-чего повидала, представляю. Молодец.

Даша засмущалась: она не любила, когда ее хвалили… хотя, конечно, приятно. Но ведь она на самом деле всего лишь добросовестно подходила к делу – так было всегда: и когда она подрабатывала в Лодейном, пока училась в колледже, и потом, уже в Питере, пока работала на производстве, – она всегда старалась сделать «на совесть», отчего порой выходили конфликты в бригаде, и в итоге Даша, матерясь так, что удивленно-уважительно заглядывали грузчики из экспедиции, начинала в одиночку вкалывать. Вскоре яростно ругающаяся и сопящая бригада присоединялась, а после, успешно свалив работу, все начинали склоку в «пятиминутке» на тему, «как задолбала эта долбанутая Дашка!».

А она просто не умела иначе и искренне удивлялась, когда этого не понимали. Вот и когда жизнь повернулась так, что пришлось пойти работать в охрану, – она подошла к этому тщательно. Она обзвонила и объездила много центров подготовки, интересуясь уровнем и качеством этой подготовки. Финансовые и прочие возможности не позволяли выбрать очень дорогие центры, да и получить лицензию было малореально – по крайней мере, пока. А вот с небольшими центрами и курсами – обстояло грустно. Чаще всего на вопрос о физподготовке и уровне получаемых знаний и умений ее встречало удивление: «Так вам свидетельство надо или в спортзал ходить?» Большинство курсов было чисто формальным – попросту брали деньги и выдавали «бумажку». И большинство это устраивало.

Но не Дашу. Она нашла не очень дешевые, но ПРАВИЛЬНЫЕ курсы на базе охраны одного госпредприятия. Где готовили обычных охранников, но на крепком, хорошем уровне. И Даша начала тренироваться – так же, как и все делала: основательно и добросовестно. Собственно, был неплохой фундамент – сложения она была крепкого, даром что ростом сто шестьдесят с небольшим, но при весе в шестьдесят пять кило носила сорок восьмой размер верха и практически не имела жира. А жизнь в Лодейном Поле тоже приучила уметь постоять за себя – дискотеки там бесхитростны и нередко оканчивались драками, порой массовыми. А все ее парни подбирались маленькие и в очках, но притом весьма задиристые и гоношистые. Вот и приходилось порой Дашке выступать в драке наравне со всеми, даже посещала в школе модные тогда секции восточных единоборств. И применять полученные знания и умения на практике. На память о тех временах остался маленький шрам на одной стороне переломанного когда-то носа (слава богу, несильно и сросшегося правильно) и пара шрамов, которые мало кто из мужчин имел счастье видеть (загорать Даша не любила). Все это, помноженное на усердие, дало неплохой результат – Даша с легкостью прошла на курсах спарринг-тест и отработку приемов самбо по классической программе МВД.

Прочие дисциплины, в том числе стрельбу из «макарова» и нагана, а также из «помпы» ИЖ-81 (предка МР-133), сдала тоже на «отлично». По рекомендации одного из тренеров ее взяли в этот супермаркет – и через несколько месяцев она бы попала в серьезную фирму, где ей могли помочь получить лицензию. А пока вот уже полгода она работала здесь – и работала так же добросовестно, как везде. Приходилось в основном ловить воришек и утихомиривать малоадекватных покупателей или пьяниц, разбираться с забытыми сумками и потерянными вещами и прочей рутиной. Но пару раз случались инциденты – то обкурившиеся нарики начинали махать ножиками, то какой-то дурачок, только что освободившись с «хулиганки» и пробухав все деньги с другом, взял «травматический» «макаров» дрыхнущего друга и пошел «на промысел».

Оба раза все было довольно просто – нариков вырубила шокером, не отказав, впрочем, в удовольствии пробить последнему прямыми «двойку» в грудь. (Именно в грудь – она помнила, как старый боксер, похожий на бульдога дедан, рассказал им о пареньке-каэмэснике, который, защищая себя и девушку от нарков, уложил двоих в нокаут прямыми в голову… но при этом разбил им в кровь губы… и себе костяшки. В итоге – гепатит и ВИЧ.) С «уркаганом» все вышло еще проще – как на занятиях по самбо «обезвреживание вооруженного противника».

Даша эти случаи считала за свою работу – в конце-то концов, за что ей деньги-то платят? И ее искренне удивляло, когда это воспринималось как что-то особенное. Вот и сегодня – она просто делала то, что должна была делать, – а как могло быть иначе?

– Ты молодец, – повторила тетя Клава. – Ты выживешь… в отличие, боюсь, от… – Она посмотрела в сторону санузла, откуда уже слышался вполне оживленный разговор. – Не хочу, как говорится, «накаркать», но, боюсь, все очень плохо. Когда начинают стрелять на улицах, Дашенька, – это значит, что власти уже нет. Никакие войска они не введут, это уж точно. Ведь за ввод придется кому-то отвечать. И за приказ стрелять – тоже. А отвечать никто не захочет.

Вышли Таня с Леной, подошли, встали рядом с Дашей. Клавдия Ивановна оказалась перед ними – словно командир перед строем.

– Девочки, слушайте меня. Я сейчас расскажу вам, что надо делать.

Все замерли, глядя на Клавдию Ивановну.

– Во-первых, девочки, поймите, что все это – на самом деле. Что это такое, откуда и почему – будем думать потом. Когда окажемся, надеюсь, в безопасном месте. Пока принимайте как факт – в городе какая-то смертельная эпидемия, и власти нет. То есть нас НИКТО не будет спасать. Кроме нас самих и наших близких. А мы должны спасать их. Теперь слушайте, что надо делать: во-первых, обзвоните всех родных и близких, но не тратьте времени на тех, кто этого не стоит: время сейчас – не деньги, время – жизнь. Обзвоните тех, кто может помочь – мальчик абсолютно прав, – звоните тем, у кого есть оружие: сейчас оружие – это защита, сила и власть. Звонить начинайте сразу же, как закончу говорить, не теряйте ни минуты: сколько будет работать связь – неизвестно. Если за вами смогут быстро приехать – зовите.

Во-вторых, деньги. Если удастся – обналичьте все сбережения и постарайтесь их потратить с умом. Если у вас не миллионы, если крупные суммы – успейте купить драгоценные металлы. Я вам сейчас выдам авансом зарплату за следующий месяц.

Дальше. Осторожность. Про… «этих»… лейтенант нам все рассказал. Про остальных скажу я. Не подходите к компаниям и группам – они могут быть агрессивны или просто пьяны. К вам, девушки, это особенно относится, сами понимаете. Держитесь подальше от милиционеров, особенно если их немного, – они могут заниматься совсем не защитой Закона и граждан… Этот мальчик в погонах – довольно редкое исключение. Потеряв управление, многие из «ментов» потеряют и совесть. Держитесь подальше и от военных – если их много, но нет четкого командования и порядка. Понять, так ли это, непросто, но надо постараться. Обычно если молодых солдат оставить без командира – они сбиваются в группы и вполне способны на агрессию. Избегайте компаний с оружием – если не уверены в их намерениях. Люди с оружием приобретают власть, но порой теряют совесть. Девочки, не пытайтесь «влиять» на мужчин своими «прелестями» и очаровывать. Сейчас это может плохо кончиться. Постарайтесь быть менее приметными, не выделяться. Вообще не стоит привлекать внимание – вы ведь наверняка не сможете определить, ЧЬЕ еще внимание вы привлечете. То же, кстати, и с вашим окружением, и с транспортом. И вообще – держитесь подальше от дураков и подлецов: они сейчас… да и всегда, представляют опасность для тех, кто рядом.

Что теперь делать? Сейчас мы соберемся – и быстрее домой. Дальше есть варианты. Можно сидеть дома и ждать, пока все успокоится, – это если дома безопасно, есть все необходимое, есть люди… и оружие, без него сейчас никак. Возможно, это и неплохой вариант. Быть может, так лучше. Но помните – если порядок не наведут, то потом выбраться станет или очень сложно, или невозможно. А вскоре появится много разных банд и групп, которые станут грабить, жечь и убивать. Поэтому решайте сами, но я бы советовала вам выбираться из города. Лучше всего найти хорошую воинскую часть – там порядок сохранится дольше всего. Когда будете выезжать из города – старайтесь избежать пробок. Но не объезжайте по глухим местам: это тоже опасно. Еще опасны выезды из города – потому что там будут посты, и они что захотят, то с вами и сделают.

А сейчас – берите, что необходимо, из того, что есть, – я выпишу вам в счет следующей зарплаты формально, но сдается мне, что вскоре тут не до учета станет. Потому набирайте, сколько надо, – я заберу на машине, как Миша приедет, «на ответственное хранение». Хозяевам я звонила, никто не ответил – я сама распоряжаюсь сейчас. Все ясно? Тогда приступаем.

Клавдия Ивановна отдышалась после своего монолога и махнула рукой – мол, поехали!

– А можно мне в счет зарплаты – деньгами? – спросила Лена.

– Зачем?

– Ну… я лучше в кредит новый телик возьму, плазму…

Даша чуть телефон не уронила. Да-а-а, правильно сказала сменщица: «У Лены такая внешность, что хоть на какие-то мозги божьей благодати не хватило». Это ж надо…

– Нет, Леночка, извини – деньгами я выдам только эту зарплату, – очень терпеливо, как ребенку, ответила тетя Клава.

Огорченная Леночка пробурчала, что она тогда лучше подождет и не станет сейчас тратить, и стала что-то щебетать в эрикссонскую «раскривушку» насчет: «Заедь за мной, сегодня меня отпускают, и до вечера у меня свободно, давай зажжем!»

Таня старательно названивала, Клавдия Ивановна тоже. Даша решила не отставать.

Сначала позвонила Сашке, но этот даже не взял трубку. Впрочем, это бывало. Дальше – родители, брат с сестрой. Тут все выяснилось быстро. До кого не дозвонилась – отправила СМС. Сашке было бесполезно – он их читал дней через пять и перезванивал с дурацкими вопросами по СМС.

Дальше – кому еще? Друзей и подруг особо у нее не было… кому бы она стала звонить. Отправила такие же эсэмэски девчонкам со старой работы. Позвонила лишь одна подруга – ответила сразу, хмурая. Выслушала, сказала, что уже тоже знает, поблагодарила. Они с сыном решили выбираться сначала к родне, а всем вместе – из города: у кого-то есть подворье в области – так вот туда. Рассказала, что собаки тоже болеют: соседа по общаге загрызла такая собака. Ее убили, но она еще кого-то укусила. Даша встревожилась, сказала, что те тоже обратятся в «этих». Подруга мрачно сказала, что «уже», но вовремя заметили. Заперли в комнатах, вроде не ломятся. Пожелали удачи и договорились созвониться несколько дней спустя – как все будет. На том и расстались.

Потом Даша немного замялась. Надо бы позвонить Сашкиному отцу… но вот только отношения у них были странные… вроде бы они оба друг друга воспринимали с симпатией, но старались не общаться, кроме как показно-обязательно. Как-то стеснялись друг друга. Решила тоже отослать СМС. Ответ пришел очень быстро – точнее, звонок. По-деловому обсудили что и как, отцу, оказывается, «этот свиненок» тоже не отвечал. Добраться до Чернышевской он не рассчитывал – по радио передавали о нарастающем вале пробок в центре, а он был ближе к северу, и решили, что поедет, как сможет пробиться на Пионерскую, забирать «этого обалдуя», а Даша, по своему же предложению, постарается пробиться поближе, где нет мертвых пробок. Как минимум в район Выборгской стороны. На том и порешили – связь по обстоятельствам.

Еще несколько бесплодных попыток дозвониться до Сашки – и Даша решила, что больше время сейчас тратить нельзя. Сашин отец подстрахует, заберет его, а уж за рулем с ним мало кто сравнится, и все питерские дворы-проезды он знает.

На всякий случай бросила двести на счет телефона, чтобы связь была.

Вышла тетя Клава, раздала стопочки купюр – зарплату. Сказала:

– Скоро приедет мой Михаил, начнем грузиться и потом станем закрывать – пора собираться. Набирайте из зала, со склада коробками мы возьмем, если вам не хватит, то откроем еще. С собой никого взять не смогу – вам всем не по пути, Миша и так сейчас продирается дворами, завозить не получится.

– Ну мне рядом, – сказала Таня. – Я добегу.

– А за мной – заедут, – кокетливо заметила Лена.

– А ты? – спросила Дашу Клавдия Ивановна.

– Я… сама, – твердо сказала Даша. – Меня уже ждут, но не здесь: сюда не проехать.

– Ясно, – с некоторым сомнением протянула Клавдия Ивановна. – Уверена?

Ни хрена я не уверена, подумала Даша. Даже не ни хрена, а скорее… ну, в общем, совсем никак вообще не уверена. Но выбора нет, надо добраться до Саши и его отца.

Больше в этом городе ей все равно не к кому податься.

– Уверена.

– Ну как знаешь. Давайте собираться.

Даша стала собирать то, что считала необходимым. Лена беспечно сидела на кассе, листая журнал. Даша еще раз поразилась – ну как можно быть такой… Даже не сказать какой. Впрочем, вскоре рядом с магазином тормознул обвешанный хромом «Кашкай», и вылезший из него модный мальчик спортивного телосложения элегантно забарабанил пальцем по входной двери. Даше пришлось пойти открыть. Вошедший «мачо», облаченный в сутенерского вида кожаную куртку с блестками, был вооружен запредельных размеров бейсбольной битой, напомнившей Даше пест для взбивания масла из музея этнографии. «Мачо» мазнул по Даше взглядом, от которого ей захотелось использовать его «вооружение» в качестве анального чопика для дорогого гостя. Однако работа охранком приучила спокойно реагировать на любые взгляды.

Впрочем, и «мачо» уже прошел мимо, картинно обнял Лену, изобразив поцелуй супермена и спасенной красавицы, и почти сразу же «звездная парочка» моментально упорхнула, едва попрощавшись. Впрочем, на выходе «мачо» узрел трупы в углу и шарахнулся так, что оттоптал Лене ногу и чуть не уронил биту. Но быстро принял вид, помахал битой и вышел, сплюнув под ноги. Вслед им смотрели: Даша – с брезгливостью, Таня – с завистью, а Клавдия Ивановна грустно покачала головой, поджав губы.

Даша вернулась к сборам. В этот момент Таня, радостно сияя, подбежала к Клавдии Ивановне, неся в охапке косметические наборы, несколько коробок суши и какие-то тряпки.

– Вот, можно это мне в счет зарплаты? Я посчитала, тут не очень много, мне потом еще нормально останется!

– Таня, Танечка, зачем вам это? – умоляюще всплеснула руками тетя Клава. – Возьмите еду, стиральный порошок, нужные вещи…

– Так это и есть нужные, – затараторила Таня, – вот этот гель для душа – он такой классный! А у меня заканчивается скоро! А еда – вот я суши взяла, а так у меня супа еще на два дня наварено! И порошок еще на неделю есть! А это все – такие красивые блузочки, и колготки-двадцатиденки с рисунком – просто прелесть!..

Клавдия Ивановна совершенно беспомощно посмотрела на Дашу, но у той выражение лица, наверное, было не лучше. Даже слов не подобрать.

– Подожди. Вот, вот это возьми – считай, бесплатно, – они вкусные. – Тетя Клава положила сверху уже засунутого Таней в пакет еще десяток банок паштета и упаковку курицы-гриль. – Положишь в холодильник, потом съешь.

– Спасибо! – Таня чмокнула Клавдию Ивановну в щеку. – Можно я уже побегу? У меня дел дома много…

– Конечно, беги, Танечка. – Голос тети Клавы отчего-то дрожал. – Только осторожнее – и из дома ближайшие дни не выходите лучше. Если что – я позвоню, когда на работу.

– Ага. Спасибо! До свидания! Дашка, пока!

– Пока.

Даша проводила ее, открыв и опять закрыв дверь.

Обернулась и успела заметить, как тетя Клава вытирает платком глаза.

– Что с вами, Клавдия Ивановна?

– Ничего, Дашенька, ничего… просто оживают старые воспоминания… ничего, все в порядке. Миша приедет минут через пятнадцать, он рядом, прислал эсэмэс. Давай я помогу тебе собраться, подскажу, что надо брать в первую очередь.

– Спасибо, Клавдия Ивановна.

– Пойдем. Сначала – сколько взять. Ты же пешком? На общественный транспорт не рассчитывай, а о метро и думать забудь.

– Да, придется пешком. На Выборгской стороне меня встретят на авто.

– Твой… мм… молодой человек?

– Нет, его отец. Решили, что ближе проезжать не стоит, чревато застрять совсем.

– Абсолютно верно решили. Друг Миши, здешний, рассказал, что в восьмидесятых в КГБ (Миша же пограничник, они к КГБ относились) отрабатывали действия в случае массовых беспорядков в городе. И например, разделение города по Неве планировалось так: группы просто умело переворачивали на мостах шаланды с бетонными плитами – и все, без тяжелой техники ни развести мосты, ни проехать автомобилям невозможно. А сейчас на мостах, наверное, уже пробки. И они станут нарастать, по мере того как будет кончаться горючее: заправок в центре практически нет, а канистры с собой теперь мало кто возит. А вот дальше, наверное, свободнее. – Говоря это, тетя Клава показывала Даше, что брать. – И рассчитывать ты можешь только на то, что унесешь. Потом, конечно, еще раздобыть неплохо, но отсюда бери сколько сможешь. Но так, чтобы унести, – иначе смысла нет. Чем быстрее выберешься, тем лучше. Бери, конечно, продукты – консервы и «бомж-пакеты», шоколад…

– Тетя Клава, извините, я это понимаю, я в походы хожу иногда, знаю…

– Вот и молодец, тогда о другом. Вон там – бумажные и влажные салфетки в упаковке. Рядом – полотенца махровые. Они на утепление пойдут, если вдруг до ночи не доберешься… Не перебивай, лучше пусть будут! Доберешься – выкинешь, коль не надо. Потом вон там возьми простыни – несколько, сейчас понадобятся. Рядом с ними – смотри – скотч широкий, несколько рулонов возьми. Степлер большой и скрепки – вместо того чтобы пришить наскоро пригодится. Мешки для мусора – побольше бери. Это и упаковка, и обувь обернуть, и просто полиэтилена кусок – скотчем если скрепить. «Фейри» возьми – пригодится, это в цене всегда. Мыло бери, обычное детское, несколько. Зубную щетку – вон набор с пастой сразу: несколько бери, тоже ценное. Набор для шитья – туда же. Фильтры для воды – возьми, но не себе, а на обмен: толку от них чуть, чистую воду делать еще чище только. Уже и так много… Но все равно бери с расчетом на обмен – может, по пути что понадобится. Потому возьми коньяку пару бутылок и обязательно сигарет. Ты сама куришь?

– Да.

– Плохо. Ну тогда себе возьми – и еще на обмен. Ну, конечно, спички-зажигалки – у вас, куряк, это всегда с собой. Набери специй, соль и сахар-рафинад, маленькие упаковки. О, молодчина! Правильно.

Это Даша сняла со стенда школьный рюкзачок, небольшой и довольно неприметный. Но все же требовалось что-то побольше – гора продуктов была внушительная. Даша стала было собирать в мешки, но опять вмешалась тетя Клава:

– Не так: складывай вместе банки, лапшу, упаковки бульонных кубиков – по нескольку в мешок для мусора – и скотчем в блоки, а уж потом в мешки – и поверх снова скотчем. Чтобы не болталось ничего.

Даша стала паковать, по ходу дела задав давно интересовавший вопрос:

– Тетя Клава, а почему вы говорите, что лучше к военным, а не к милиции? Понятно, что там не ангелы, но и в армии тоже не все отлично.

– А все просто, Дашенька. Военные – они в массе не местные. Даже многие из офицеров – живут в общагах и во временном жилье. Они и в город ПРИДУТ – хотя бы из пригородов. А вот милиция – они здесь и живут. Милиция, Дашенька, – это, собственно, народное ополчение изначально, из местных жителей. Так вот они ТУТ живут. И они захотят продолжить жить, а как – никому не ведомо. Боюсь, таких, как сегодняшний лейтенант, очень мало. Многие станут решать свои дела, брать власть и все, что захотят. Попытаются стать Хозяевами. А военные – приходят наводить «порядок». Оттого им, с одной стороны, тут ловить нечего, с другой – они не дома, а «война спишет». Но если есть командование, то соблазны теряют привлекательность. К тому же много мимо чего пройдут не заметив, не зная. Поэтому военные предпочтительнее, но только организованные. Понятно?

– Понятно, в общем… А вот еще вопрос – почему вы так выдали нам и деньги, и продукты… – Даша хотела спросить, не будет ли неприятностей у тети Клавы, но та поняла по-своему:

– Ну, Дашенька, – смущенно ответила тетя Клава. – Просто… ну мало ли… Все устаканится – придется как-то объяснять. Надежды немного, и, скорее всего, то, чего мы сегодня не заберем, разграбят мародеры, и довольно скоро, но списывать вероятность, что все восстановят, нельзя. Один город в стране – это же не общемировая катастрофа: даже при нашем бардаке могут и быстро отреагировать. Закроют выезд, поставят карантины, подтянут войска и врачей. Магазинов в городе много, Питер город богатый – могут и не успеть разграбить. И надо будет возвращаться к нормальной жизни. Я на самом деле в счет ничего не запишу, все возьму на свою ответственность, как «на ответственное хранение», – у нас тут ничего особо ценного нет, а если и вправду все успокоится – привезем обратно. Вы не беспокойтесь, с вас-то я не возьму ничего!

– Спасибо, тетя Клава, я совсем не об этом… Спасибо, я, если что, верну обратно. Да и Таня, наверное…

– Да, кстати, Таня меня не удивила. Ну а Лена – понятно, с ее интересами. – Тетя Клава кивнула в сторону кассы, где лежал забытый Леной журнал «Дом-2».

– А я вот про Лену – честно скажу, не думала, что настолько она беспечна. Отчего так?

– А тут, Даша, все просто: они же с ее парнем – центр мира. Точнее, каждый из них – центр, а второй рядом с ним. И они Главные Герои кино и комиксов – когда про «любофф», когда про «красивую жизнь». А вот теперь – про «катастрофу». А разве может погибнуть Главный Герой? Если весь мир крутится вокруг него? Это же невозможно. Кто угодно, только не они. Это, кстати, и у более умных вылезает – Миша рассказал, как недавно долго общался в Интернете на тему «кровной мести» и самосуда. И никак не удавалось объяснить сторонникам «узаконивания» этого, что преступник, убийца, насильник – он может быть гораздо сильнее, ловчее, лучше подготовлен и вооружен, чем «мститель». И что исход «мщения» может быть совсем не таким, как его представляют некоторые. Каждому кажется, что он единственный и лучший. Что уж говорить о молодых и не столь умных ребятах.

Так, за разговорами, они упаковали все. Даша набрала полулитровых бутылочек минералки – вода нужна, но большие брать неудобно. Взяла упаковку чайных свечей и небольшую сковороду со съемной ручкой – она неплохо заменяет котелок, если уметь пользоваться. Еще по своему опыту собрала несколько «суток» – упаковала скотчем вместе: банку консервов (тушенку или рыбу), пару «бомж-пакетов», бульонный кубик, несколько пакетиков чая «Гринфилд» (они каждый пакет в пластике), два батончика сникерсов. Одну такую «сутку» вложила в сковороду. Дальше по совету тети Клавы все получившиеся брикеты сложили рядком на простыне, завернули по диагонали, потом еще в одну, потом перемотали скотчем, а концы «рулончика» связали между собой, подхватив скотчем и степлером. Получилась неказистая чересплечная сумка, довольно увесистая, но удобная. Спреем для чистки обуви Даша быстро привела ее в не столь вызывающе-светлый вид и пошла одеваться. Пальто с сожалением оставила, джинсы решила надеть поверх брюк. Форменные туфли упаковала в рюкзак, туда же – барахло из сумки. Старый свитер, прихваченная в зале упаковка носков, перчатки тоже упаковкой – все в мешок из-под мусора, каждый скотчем и в рюкзак. Заглянула в разделку – ого, Петрович-то обглодал половину свиной туши! Прихватила куртку и шапку Петровича – тут не до церемоний. Сняла с крючка моток толстого шнура, в зале еще раньше взяла и синтетического шпагата – пригодится. Пошла в туалет и смыла косметику – пока есть возможность, это надо сделать в комфорте, да и стараться выглядеть красиво теперь не лучший вариант. Оделась, примерилась. Принесла из зала топор. Осторожно, тряпкой, под струей воды отмыла его, примерилась. В головке топорища было сделано отверстие и продето кольцо из проволоки, чтобы вешать на крюк. Даша сменила его на большую петлю из шнура – на кисть.

В черный ход постучали. Тетя Клава, уже одетая, открыла и впустила Михаила. Тот был одет «по-походному», в «горке» и сапогах. В руках у него Даша с завистью увидела «волчью смерть» – СКС[2] охотничьего образца, без штыка. На поясе висели подсумки, здоровенный тесак и туристский топорик в чехле. А на плече – потертого вида двустволка и патронташ, которые он, впрочем, тут же передал тете Клаве, весьма сноровисто принявшей: тут же опоясалась, проверила оружие (двустволка была уже заряжена), поставила на предохранитель и закинула за спину. Даша с уважением отметила, что тетя Клава проделала это весьма ловко, – очевидно, не впервой. Эх, ну чего стоило: решила бы проблемы – и дома тоже ждал бы тебя ствол! Все ведь больше самой себе отговорки, все от лени… (Ты еще доберись до дома, напомнила сама себе, не кажи «гоп!».)

– Ну, готовы?

– Готовы, Миша. Давай грузиться, подгоняй задним бортом. Даша, поможешь, а Миша покараулит.

– Конечно, помогу.

Михаил подогнал свой L-200 старого образца почти вплотную к дверям, и они быстро закидали в кузов приготовленные коробки, забив кунг полностью. Даша изрядно запыхалась, но эта нагрузка ее, наоборот, взбодрила. Она отметила, что задние сиденья пикапчика забиты сумками, – очевидно, супруги прямо отсюда, не заезжая домой, стартуют на выезд из города. Также она отметила в кузове явно наполненную бочку литров на сто, по виду из-под масла, воняющую соляркой, двадцатилитровую канистру, наверняка с бензином, и малюсенький чемоданчик-генератор.

Закончив погрузку, Михаил сел в машину, а Даша с тетей Клавой проверили и закрыли все в магазине, отключили электричество и на всякий случай воду – и вышли на улицу, заперев дверь.

– Даша… может, поедешь с нами? – вдруг спросила тетя Клава. – Место мы освободим, в тесноте, да не в обиде.

– Н-нет… – не очень уверенно ответила Даша: больно уж заманчивым было предложение. – Мне домой надо. Меня там ждут.

– Ну… ты девушка умная, если так… Удачи тебе! Звони, не забывай! – Тетя Клава обняла ее, отвернулась, всхлипнув и вытирая глаза, поспешно села в машину, поставив ружье между коленями.

«Мицубиши» затарахтел дизельком и резво выкатился со двора.

Даша осталась одна.

И сразу стало очень страшно. Казалось, что из каждого окна на нее смотрел немигающим взглядом очередной «мертвяк». Отогнав иррациональный страх, Даша примерилась, закинула «сумку» за спину, рюкзачок повесила на грудь, топорик примерила в руку. Нет, все-таки как-то перебор… по городу с топором в руке. Вообще и так вид как у бомжихи какой. Если увидит наряд – могут ведь и тормознуть. Хотя… а чем это плохо? А тем, о чем тетя Клава говорила. Неизвестно, что у них будет на уме. Но прятать топор еще страшнее – вдруг не успеешь достать?

Вообще дальнейшие действия вырисовывались с трудом, но решила для начала попробовать добраться до оружейного магазина на Захарьевской – мало ли, может, что-то там можно будет прикупить… хотя вряд ли. Разряженный в ноль шокер она оставила в магазине – зарядиться он не успел. Может, там найдется? Хоть что-то – нормального оружия ей не продадут, скорее всего. Решено: туда. Топор в руку, наготове – и вперед.

Во дворе тихо. Никого, все спокойно. Заглянула за гаражики сине-ржавой окраски – все нормально. В углу у стеночки скамеечка – бабушки-дедушки, поди, кости греют и перемывают тут. Костогрейня, совмещенная с костомойней.

Даша обратила внимание на слабый ритмичный звук. И пару секунд спустя увидела то, с чем эти звуки и ассоциировались: мимо гаражей с неторопливостью товарного состава шествовал дряхлый старичок. Не заметив Даши, завернул за угол и затих где-то у скамейки. Даша подумала, что неплохо бы отправить деда до дому, пока не нарвался на нехорошее. Но надо бы как-то аккуратненько. Потому Даша осторожно, стараясь не шуметь, подошла к углу. Топор, правда, держала в руке, опустив и убрав за спину. Тихонько, чтоб не напугать старичка, выглянула.

Старичок стоял, как и пришел, спиной к ней, уставившись на пустую скамью. Стоял абсолютно неподвижно. От него явственно пахло ацетоном.

И он не дышал.

Даша замерла неподвижно, стараясь и сама не дышать. В голове крутилось много мыслей – что делать дальше? Надо бы окликнуть… хотя, похоже, с дедом все примерно ясно. Уже полминуты прошло – живой человек в возрасте так стоять, да еще не дыша, наверное, неспособен. Но… А если просто старенький? Пришел, а тут – никого, поговорить не с кем… вот и задумался – как день коротать? Стоит себе, а дышит еле-еле…

Вот только запах этот… Надо решаться.

– Дедушка, извините…

Старичок не вздрогнул, как можно было ожидать от него, а просто стал неторопливо поворачиваться. Уже сразу Даша поняла, что он мертв, – живые так не двигаются, даже дряхлые старики. Было что-то механическое в его движениях, нелепость и одновременно точность – как неправильно сконструированный механизм, он поворачивался, поднимая руки. Очевидно, он и при жизни был очень слаб, возможно, что и умер сам: не видно никаких повреждений. Оттого все движения были неспешны, но вполне целенаправленны, не наблюдалось столь характерного для пожилых людей подрагивания. Глаза вновь поразили Дашу – страшные: не мертвые, но и не живые. Обвисшая кожа, усилившийся запах. Даша подняла руку с топором:

– Дедушка, стойте! Стойте, вам говорю!

Старичок издал какой-то звук, напоминающий скуление или жалобное ворчание, и двинулся к отскочившей назад Даше. А ведь придется бить, подумала она. Топором и по голове. Вот этого старого человека, пусть и уже мертвого. Маленького, слабого, в затертом пиджачке с орденской планочкой, трениках «советский спорт» с обвисшими коленями и драных «дутиках». Даша медленно, благо и старичок стремительностью не отличался, отступала, глядя на трогательно торчащие из нагрудного кармана расческу, платок в клетку, сложенную вырезку из газеты с кроссвордом и карандаш, на орденскую планку, на протянутые к ней иссохшиеся от старости, корявые руки без двух пальцев на левой, на висящие на шее старомодные очки в металлической оправе – и понимала: ударить она не сможет. Но и убежать нельзя – в закоулке между гаражами остался ее груз.

Она подняла топор на уровень груди и уперлась углом обушка в грудь старичка. Чуть надавила – и довольно легко остановила. На секунду замерев, старичок споро потянулся и обхватил топорище. Э, нет, так не пойдет! Даша резко, впрочем, без особых усилий – видать, совсем уж стар и слаб был дедушка – вывернула с проворотом вверх топор, вновь уперлась в грудь качнувшемуся старичку и толкнула его назад и вбок – на кучу мусора, видно еще с зимы оставшегося. Старичок завалился в груду размокших коробок и там вяло забарахтался. Спешно подхватив груз, Даша рванула на улицу. Пробегая мимо крайнего окна у прохода, она еще раз убедилась, что сделала все правильно: из приоткрытой фрамуги слышался склочный голосок, взывавший «приехать и забрать наркоманку с топором, бросающуюся на людей».

А если бы ударила? Еще и от милиции бегать? Ладно, хорошо, что так.

Выбежав, Даша вновь навьючила груз, но топор лишь засунула под висящий на груди рюкзак, не выпуская из руки, да еще проверив, чтобы выдернуть не цепляясь.

Дальнейший путь пролегал по улицам, во дворы не заглядывала, подворотни обходила стороной. Постепенно продвигаясь к намеченному пункту, Даша наблюдала картину, которая все больше убеждала ее, что БЕДА – большая и серьезная. Пробки на улицах стояли намертво, хотя пока еще мелкие улицы были пустынны, встретила, заранее перебежав на другую сторону, несколько «мертвяков». Увидела в сквере, как несколько бритоголовых кожанко-берцовых парней старательно пинают неподвижное тело кого-то темноволосого, в оранжевой жилетке, а буквально за углом, на стоянке, еще ворочающегося «скина» лупцуют арматурой южане с, похоже, ближайшей стройки. Насторожили частые выстрелы с того направления, куда она шла. Проскочил мимо милицейский «козлик», скрипнул тормозами и зажурчал задним ходом, подъехал, но Даша, памятуя наставления тети Клавы, уже сидела за припаркованным за поворотом «вольво». Патруль постоял секунд десять, фыркнул бензиновым облаком и укатил. Со стороны Смольного раздалась вдруг частая и довольно долгая стрельба, грохнуло несколько глухих взрывов, и в той стороне в небо потянулись черные хвосты дыма.

Однако, подумала Даша. Неужели кто-то пытался прорваться в Смольный? Там серьезная охрана – видно, покритиковали. Но кому сейчас потребовалось-то?

Почти на подходе встретились два вполне характерного облика «патсана». Завидев ее, целенаправленно двинулись навстречу, чуть расходясь по сторонам. Топор явил себя на свет божий, выскользнув из-под рюкзачка.

Нет, ну разве можно так ошибаться в людях? Как не совестно… Ведь два красивых, молодых мужчины хотели просто спросить «скоко время» или проводить девушку… а вообще-то им совсем не сюда, а совсем и наоборот, даж на другую сторону улицы. И вообще они спешат, так что извините, но знакомство не состоится. А вы, девушка, что подумали? Фи… надо нам было больно к вам подходить…

Удачно подвернулся уже весьма старательно раскуроченный киоск. Воровато озираясь, Даша подобрала остатки – несколько упаковок одноразовых станков для бритья, несколько упаковок презервативов, маникюрные наборы, упаковки батареек. Всем этим основательно подзабила рюкзак. Среди остатков снейков набрала с десяток пакетиков с вяленым мясом – самое оно. Теперь у рюкзака были забиты и боковые карманы. Невдалеке взвыла сирена, и Даша резво дернула от киоска, успев урвать напоследок упаковку лейкопластыря. Впрочем, никто не кричал «Руки в гору!», и пистолета разряд так и не настиг – очевидно, не до нее и было. Да, похоже, что сейчас всем станет не до нее, отчего оптимизма совсем не прибавляется. Перебежав улицу, Даша чуть не столкнулась с весьма шустрым мертвяком. Он едва не сгреб ее своими сильно обглоданными руками, пришлось отскочить за машину, так что мертвец, промахнувшись, упал на капот. Тут же топор точно ударил мертвеца в висок – раздался хруст, и обмякшее тело осталось на капоте. Даша сглотнула, шумно выдохнув пару раз. Ладно, похоже, надо привыкать. Крови, правда, и всего соответствующего было немного, больше на обушке.

Именно на обушке – вспомнились рассказы любителей истории про всякие чеканы, шестоперы и прочие моргенштерны. Острые шипастые наконечники дубин застревали в доспехах, щитах, а то и телах врагов, и воины лишались оружия или даже жизни, если пытались его выдернуть. Оттого и стали популярны бугристые, тупоугольные палицы – они сотрясали и проламывали, но не застревали. А боевые топоры эволюционировали в алебарду – с длинным, выгнутым лезвием: скорее страшная тяжелая сабля на древке, чем топор. Да что говорить – вспомнился один ветеран, рассказывавший, что обычным русским граненым штыком лучше было колоть в живот, так как иначе он мог, пройдя насквозь, застрять в грудной клетке, зажатый ребрами. У того деда так погиб друг, не успевший выдернуть винтовку из заколотого немца.

Вытерев обушок об куртку упокоенного, убирать топор уже не стала. Вскоре попались еще два мертвяка – шли навстречу. Даша обратила внимание – они были не покусаны, а убиты: грудь у каждого разворочена минимум парой пуль. Это наводило на нехорошие мысли. Во-первых, впереди, похоже, всерьез стреляют. Во-вторых… Выходит, не только укушенный умирает и оживает? Выходит, убитый тоже встает? И тоже опасен? Какая-то дурная мистика, голливудское кино категории «Г»…

Эти мысли Даша додумывала, уже подходя к Захарьевской, перед тем довольно легко, больше для тренировки моральной, оприходовав и старательно осмотрев мертвецов. Проскочила забитый намертво проспект Чернышевского, отметив в паре машин неподвижно сидящих мертвецов.

Добежав до входа в подвальчик, Даша встретила ребят из магазина. Они больше всего напоминали белых охотников, отправляющихся в джунгли, – увешанные рюкзаками, сумками, оружием.

– Привет.

– О, привет-привет. Только мы сегодня уже закрылись.

– Да я вижу. Похоже, совсем на ближайшие дни? Уже в курсе, что происходит?

– Да, в курсе… – И парни наперебой стали рассказывать новости и общую обстановку. Что, собственно, было неудивительно – не обладая особой красотой, Даша столь отлично умела делать наивно-глупые, преданно-щенячьи глазки и смотреть на рассказчика, чуть приоткрыв рот, что молодые парни при ее посещениях даже покупателей отходили обслуживать неохотно. Вот и сейчас ребята старательно рассказывали, как оно все устроено.

– А ты чего с топором? – спросил один из парней.

Ну, надо набирать очки. Тем более что вышел, точнее, выполз старшой, пыхтя под грузом сумок и рюкзаков, брякая стволами.

– А у меня-то – не как у вас, другого оружия нету. Как же мне, маленькой девушке, защититься-то?

– Ну, – чуть ли не хором распустили перья парни, – че там, топором-то…

– Ага, – скромно сказала Даша. – Всего четырех и смогла, так теперь как увижу, так в сторонку, и обойду.

– Ч-четырех? Сама? Топором? Этим, что ли? – Похоже, такого они не ожидали.

– Конечно, этим. Почти сама – одному милиционер в грудь выстрелил, а я добила. Они, знаете ли, от пуль тоже умирают – только если в голову, а так – нет.

– Иди ты…

– А сам попробуй. – Даша кивнула на бредущего к ним мертвяка – худую пожилую тетку с обглоданным лицом.

Парни несколько побледнели – похоже, они впервые увидели довольно близко живого мертвяка. Они нерешительно зашевелили стволами охотничьих самозарядок, оглядываясь на вышедшего из приямка старшого.

– От ведь точно – упырь… Да, смотри – точно же мертвая… Ох, ить!..

– Ну, не хотите? Тогда я сама, – решив по максимуму использовать ситуацию, двинулась вперед Даша. В конце концов, ей сейчас надо поставить себя так, чтобы эти парни хоть немного помогли ей.

– Не надо, девушка, и так верим, – подал голос старшой. – Дайте-ка мы попробуем. Миша, в грудь ее, давай картечью.

– Дак… а если… ну, в общем…

– Не дрейфь, сейчас, похоже, будет уже не до того. Не разводите сопли, ребята, и без того все УЖЕ очень и очень плохо. Огонь!

Бахнул выстрел, двенадцатый калибр разворотил картечью грудь упыря, словно вывернув наизнанку. Упырь отлетел на пару метров, упав на спину… И спустя несколько секунд заскреб пальцами по асфальту, садясь, потом перевалился на бок, встал на четвереньки… И вот он (она? оно?) опять идет к ним.

– М-да. Миша, можешь обделываться – она, конечно, мертвая и тебя не посадят, но картечь в грудь ее не волнует. Так что лучше бы тебя посадили. В общем, все верно, как и говорили. Есть от чего обделаться. Попробуем в голову.

Старшой достал из кобуры спортивный малокалиберный вальтер и почти не целясь, тычком выстрелил с десяти метров в ковыляющего упыря. После охотничьего двенадцатого нарезной двадцать второй калибр щелкнул несерьезно, но над левым глазом мертвяка, практически сразу потухшим и ставшим мертвым, возникло входное отверстие. Упырь, словно выдернули из него стержень, обмяк и завалился мешком.

– От так.

– Ловко, – искренне сказала Даша. И задала дурацкий вопрос: – А вы магазин совсем закрыли?

– Гм… ну в общем-то…

Пришлось вновь захлопать ресницами, преданно глядя снизу вверх. Недостаток мозгов надо компенсировать обаянием.

– А я отовариться хотела…

– Ну… А чем? Разрешение, что ли, получили наконец?

– Нет… Но думала шокер прикупить… может, вы мне так, без чека? Мне очень надо…

– Да, понимаете ли… тут такое дело… В общем, все это, вместе с прочим, мы уже закрыли, и весьма старательно. По всему – это надолго, ну а потом помучаемся. Сейчас нереально уже доставать – мы все эти хулиганские штучки типа резинострелов и шокеров распихали по сейфам и позакрывали. Не получится ничего. А у нас только самое ценное – не в плане дорогое, но самое ходовое оружие и патроны, и так взяли сверх всякой меры, сами видите. Но оружие я вам так просто не продам, уж извините. Тем более что утром товарищ из органов звонил – пришло указание изъять временно у населения охотничье оружие. Правда, выполнять уже никто не стал. На Сампсониевский в «Защиту» прислали с Галерной факс – запретили продавать оружие и патроны до особого распоряжения. Нам, правда, не было. Но тем не менее.

– Что же мне делать? – Даше не пришлось наигрывать – и так получилось очень разочарованно, почти жалобно.

– А вы куда путь держите? Может, нам по пути?

– Мне… мне домой. На тот берег для начала, на Выборгскую сторону.

– Ну так и нам! Нам надо до «Петровского Форта» добраться, знаете такой? Во-о-от, вот мы туда и потащимся, причем пешком, со всем добром: машиной – сами видите… Еще ФСБ Литейный перекрыли, загородились вокруг Большого Дома. Кстати, сначала туда попробуем – сдадим часть под отчет да, может, ключи от магазина. Все же – их касается, так или иначе. Ну, идете с нами?..

– Иду.

А что, собственно, остается делать?..

Насколько быстро смогли, двинулись в сторону Литейного. На той стороне Большого Дома слышалась частая стрельба, но на Захарьевской было относительно тихо – разве что во дворе санчасти слышались выстрелы. Судя по обилию довольно беспорядочно стоящих карет «скорой помощи», тут явно накосячили, привозя «умерших».

Да, точно – из арки, по той стороне, что они шли, им навстречу выскочил шустрый «упырь», как решила для себя прозвать ходячих мертвецов Даша. Это, судя по одежде, был или санитар, или врач (в таких тонкостях Даша не разбиралась) со «скорой». Впрочем, слуга гуманнейшей профессии выглядел не лучшим образом – руки изгрызены, а грудь и подбородок перепачканы кровью. И он был очень шустрым – не как покойный Петрович, но почти не отличался от человека.

Ормаговские замешкались, бросая сумки и хватаясь за ружья. Даша же даже с каким-то азартом встретила упыря обушком, добавив для верности. Отскочила в сторону: парни уже поднимали стволы.

– Все, не тратьте патроны. Разве контрольный.

– Ого… – присвистнул кто-то. Старшой, неопределенно хмыкнув, дал из вальтера контрольный. Хмыкнул еще раз, обернулся к парням: – Что, ребятки, похоже, мы расслабили ягодицы рановато. Оружие держать под рукой, прикрывать друг друга и, главное, своих не задевать. До тридцати процентов потерь в городе – от своего огня.

Двинулись вновь, уже осторожнее. Даша благоразумно перешла в арьергард – хватит, напонтовалась. Да и попасть под картечь не хотелось – парни, конечно, оружие держать умеют, но зачем рисковать? А так – сзади присмотрит, тоже польза.

Она обратила внимание на пару трупов в подворотне – похоже, бывший эскулап на них и отъелся: они были обглоданы до костей. И оба, судя по остаткам одежды, были застрелены. В грудь – и, очевидно, упокоены в голову. Причем судя по следам – упырь их сюда притащил. Странно, они же тупые совсем… Или не совсем? Чуть поодаль Даша увидела еще один труп, с растекшейся из-под остатков головы темной лужей – и рядом явно упокоенный упырь. Что-то это все нравилось ей меньше и меньше. Вспомнилась пара простреленных на пути сюда. Она хотела было сказать об этом старшому, но постеснялась – все же она женщина совершенно посторонняя… Будет выглядеть некрасиво. Но как-то нехорошо вокруг.

Похоже, старшой пришел, по своим каким-то резонам, к такому же выводу. Он дал команду остановиться за крайними машинами – дальше все припаркованные были сметены в кучу, перегородившую улицу. Наверное, строительной техникой или бэтээром поработали, решила Даша. Старшой стал вызывать кого-то по мобильному, но безуспешно. Тогда он налегке, без сумок и отдав оружие ребятам, вышел из-за машин и громко крикнул:

– Эгей! – и тут же отшатнулся назад.

На месте, где он стоял, вдруг что-то полезло из асфальта и из стены дома, разбрасывая крошку и куски штукатурки, плюясь фонтанчиками пыли. Старшой, пригнувшись, нырнул за машину, хватая сумки, заорал:

– Ходу!!! – толкая остолбеневших ребят.

Даша замерла в ступоре, не понимая, что происходит. Вдруг машина, от которой отскочили парни, взорвалась осколками стекол и облачками краски, полетело что-то в сторону. Хлопнули колеса, качнув корпус, и авто стало оседать. Даша увидела, что все, пригибаясь, а то и ползком, стремятся убраться подальше, и, так и не понимая, что происходит, присела на корточки за второй машиной. Она хотела было спросить – что это такое? – но тут сверху, над ее головой, лопнуло стекло, осыпав крошкой, и крыло авто, у которого она присела, мелко завибрировало. А потом прямо перед ее глазами в металле возникло несколько маленьких дырочек. Вдруг кто-то с силой рванул ее за «сумку», повалив на асфальт, в который она и впечаталась щекой. Со злости оглянулась, прикидывая, что бы как минимум сказать грубияну, если не удастся дотянуться, но сзади нее никого не было. Недоумевая, повернула голову – и увидела, как борт машины украшается группами одинаковых, аккуратных дырочек, окруженных сколами краски.

Тут до нее дошло – включился мозг, и она поняла, что в них стреляют. И то, что она последние несколько секунд слышит кроме хриплого мата ребят, – это частая автоматная стрельба. Внутри поползла паника, холодной волной мурашек поднимаясь по спине… Она вжалась в асфальт, наблюдая, как барахтаются-ползут ребята. Дрожа крупной дрожью, даже вроде скребя пальцами асфальт, словно пыталась зарыться в него. Проползавший мимо старшой сильно ткнул в плечо, указав рукой, что-то крикнул, ощерясь, но Дашу уже накрыл ужас, она замотала головой, обхватив ее руками, и вновь вжалась в асфальт, сворачиваясь калачиком…

Очнулась она только в той самой подворотне с объеденными трупами.

– Да перестань же ты упираться, чертова дура! – хрипел старшой, затаскивая ее за лямки рюкзака. – От расщеперилась, как кошка. Ф-фух!

– А… это… они что?..

– Да, удивительно точное наблюдение. Они в нас стреляли. Не скажу что старательно, но и не жалея особо. Могли и убить запросто.

– Ой… Просите… то есть спасибо… ну то есть…

– Ладно, уймись, не до тебя. Что у тебя с рукой? – повернулся он к одному из парней.

– Ладонь. Навылет. Перевязываем, – ответили за матерящегося сквозь зубы раненого.

– Еще у кого что?

Оказалось, по мелочи – попорчено кое-что в сумках. У Даши вообще пустяк – прострелена пачка макарон. Сумки-то и спасли в основном – парни сообразили ими прикрыться, а пули, пробив корпуса авто, наверное, уже изрядно потеряли силу. Еще было разбито одно ружье – прилетело в казенную часть, разломало всю легкосплавную коробку. Его, разрядив не без труда, тут же отбросили под стену – не до такого теперь. Все были возбуждены, движения резкие, нервные. Даша же сидела в шоке, нервно трясясь, – и это понятно: впервые в нее стреляли, да еще так – из автоматов, много… Драки, потасовки и прочее организованно-умелое или совершенно бестолковое рукоприкладство было хорошо знакомо с юности и даже доставляло какое-то удовольствие. Даша с некоторой тревогой вспомнила, с каким непонятным азартом она сшибла последнего упыря, – несмотря на смертельный (и даже гораздо хуже, чем смертельный) риск, это ей, как ни стыдно было признать, понравилось.

Но вот стрельба… Даже пиротехники она боялась до истерики (однажды ей чуть не стало плохо с сердцем на шикарном, надо признать, новогоднем салюте в Сертолове, традиционно устраиваемом военными).

Но сейчас шок был куда как серьезнее – она крутила в руках простреленную сумку, понимая, что, если бы пуля прошла немного ближе, она бы сейчас уже умерла. И наверное, уже бы и оживала.

Дальнейшее она помнила плохо, как сквозь пелену, на автомате идя за всеми, даже раз упокоив одного упыря. Немного стала приходить в себя только ближе к набережной, когда Большой Дом, в котором вдруг вспыхнула стрельба где-то внутри, остался позади.

Они проходили мимо какого-то то ли магазинчика, то ли салона красоты, устроившегося в цоколе здания. Шли уже грамотно, прикрывая друг друга, – к тому же к ним присоединились несколько человек: женщины с подростками, пара работяг-дворников с ломом и лопатой. Здоровяк в кожанке, азартно лупивший упырей прямыми и боковыми в голову, кулаками, обмотанными цепями, похоже от парковочных столбиков оторванными. Двое пожилых крепкого вида мужчин с ружьями: один из них поздоровался со старшим – наверное, узнал. Женщины и дети шли в середине, здоровяк пер в голове, сверкая бритой головошеей, рассыпая жизнерадостные матюги. Стрелки шли по бокам. Даша и работяги прикрывали тыл. Они уже прошли симпатично оформленный портал заведения, двигаясь дальше, как вдруг Даше почудилось быстрое движение внутри.

– Стойте! Там есть что-то…

– Что? – Пара стволов взяли на контроль дверь.

– Не знаю, не упырь, похоже.

– Ну и хрен с ним, – простодушно заключил бородатый работяга, отворачиваясь, – не наши дела.

– Нет, надо проверить, – вмешался старшой, – нехрен за спиной оставлять непонятки.

Даша шагнула к двери, держа топор наотмах, присматриваясь, чуть присела… Нет, внутри вроде никого. Похоже, салон красоты. Только все перевернуто. Осторожно приблизившись, стоя сбоку от директрис стрелков, аккуратно потянула ручку стеклянной двери. Ничего. Заперто. Подергала уже смелее – точно, заперто. Ну и отлично. Легонько стукнула топором по толстому стеклу – ага, хорошее: такое и топором не просто так расколешь. Нормально, тут никто так не выберется.

– Порядок, заперто, – сказала Даша и шагнула к остальным.

Она лишь успела увидеть боковым зрением стремительное движение внутри, отскочить, разворачиваясь и приседая. Стекло украсилось белым пятном трещин, но выдержало, раздался вскрик – и тут же два выстрела разнесли стеклянную дверь вдребезги. Что-то в осколках толстого стекла вылетело изнутри, сбило с ног, прижало выставленную вперед руку с топором к груди. Перед лицом оказалась крокодило-обезьянье-волчье-непоймичьеобразная пасть, воняющая ацетоном.

Пасть раскрылась, когтистая лапа отбила лезвие топора… и тварь слетела с Даши, сметенная сразу несколькими выстрелами. Но не издохла, а, зафыркав, словно оглушенный бульдог, стала, встряхиваясь, подниматься, наклонив голову. Слаженный залп прикончил ее, буквально разнеся череп. Подскочивший бородач с хеканьем принялся отоваривать тушу ломом, второй помог подняться Даше.

– Блин, да что это за неведомая долбаная фигня?.. – учтиво осведомилась Дарья и грязно выругалась.

– Да в общем-то… – Тут последовало не менее деликатное научное объяснение, причем в нем участвовали практически все. Даже, похоже, дети. Пришли к трудноопровержимому выводу, что это «хрен его знает что за напасть». Спорить было глупо: конечно, именно «это» и есть. Даша почувствовала, как дрожат ноги, отошла и села у стенки прямо на асфальт. Что-то многовато за сегодня.

Привязалась нервная икота, частая, громкая и неудержимая. Причем со стороны это было очень смешно. Сначала дети, несмотря на обстановку, стали давиться от смеха, потом начали корчить серьезные непроницаемые рожи и остальные, старательно сдерживая смех. В итоге все кинулись ржать, попутно снимая стресс, – и вскоре Даша смеялась между иканиями вместе со всеми, отчего общий ржач только усиливался. Насилу отсмеявшись, до слез, унялись. Даша стала нашаривать бутылек с коньяком – одну бутылку она перелила в пластик, для себя. Глоток конины помог унять икоту и немного привел в себя. Пока возилась, остальные обследовали помещения. Встала, подошла к глазевшим на чудо-юдо. Судя по одежде, это была девушка или молодая женщина. Но это только по одежде и было понятно – тело буграми мышц прорвало по швам ткань, комплекции позавидовал бы и Валуев. А вот физиономия Валуева в сравнении с этой – была бы ангельским ликом. Вдобавок к здоровенным зубам – имелись когти, маникюр которым пришлось бы делать «болгаркой». М-да, супермодель. Давно известно, что в салонах красоты можно нарваться на непрофессионалов, но чтоб так… Не-э-эт, в этот – ни ногой!

– У-у-у, фашист! – сказал пожилой дядька-охотник.

– Почему?

– А на старые плакаты похоже – так же фрицев рисовали, я мальчишкой запомнил – очень похоже. – Он указал стволами ружья на остатки морды.

– И точно, похож, – подтвердил второй.

Подошли осматривавшие помещение. Обсудили ситуацию: выходило, что внутри что-то произошло, – и вот эта «красавица» отъелась на двух трупах, причем трупы были сожраны практически полностью – только разбросанные кости остались. Выходило, что если упыри отжирались не на трупах себе подобных, как тот санитар, или на ином каком мясе, как Петрович, а на человечинке, то становились не просто шустрыми, а очень опасными, быстрыми и сильными. Осмотрев тушу «фашиста», пришли к неутешительным выводам – такого без оружия не завалить. Да и не всякое оружие возьмет: залп из нескольких стволов лишь оглушил тварь, а лобная кость, пожалуй, выдержит и картечь. Старшой тут же перевооружил одного парня эскаэсом и остальным приказал держать на подхвате патрон с пулей. Впрочем, посовещавшись, решили, что таких «фашистов» вряд ли может быть много. Но оптимизма это слабо добавляло.

Вышли на забитую машинами набережную, пробираясь к мосту. Тут-то Даша и разжилась оружием. И сразу стало на пару порядков уютнее и спокойнее. К ним тут присоединились двое милиционеров, растрепанных, с пустыми пистолетами. Рассказали, что они из Смольного. Что там тоже не все было благолепно, начались ЧП, валом, с утра. Собралось все «руководство», долго что-то решали, а потом приняли самое верное решение – взять вертолеты и эвакуировать себя, драгоценных.

Только забыли, что не всегда сходит с рук такая грамотная политика. Командир охраны, прикрывавшей посадку, судя по всему, успел донести до бойцов обстановку и решения родной власти – и как только вертушки начали взлет, по команде их изрешетили из всех стволов. Дым от них Даша и видела, похоже. Охрана собралась и ушла, предупредив милиционеров, чтобы не вздумали мешать. Они и не мешали – а потом отовсюду стали понемногу прибывать упыри, и все стали разбегаться и спасаться, кто как может.

Гуманнейший и милосердный русский народ в числе наличествующих представителей выразил глубокую скорбь. Главным образом – что все так быстро и поучаствовать не удалось. И также – полную солидарность с охранниками.

Старшой же задумался – и после минуты раздумий вручил под подписку работягам по ружью. Милиционеры стали настаивать, что и им тоже, но, когда старшой сказал, что тогда потребует подчинения, подумав, отказались. Амбалу тоже дали «помпу», такую же почти, как и была теперь у Даши, только длинную. Впрочем, совсем ненадолго.

У МР-133 есть такая особенность – ее невозможно просто так перезарядить, если курок взведен. Это сделано, наверное, чтобы при переноске за цевье не выбросить патрон. Ну и как указатель, что оружие заряжено. Для перезарядки надо нажать на расположенный перед спусковым крючком язычок задержки.

Но вот только если нет опыта – а у амбала его, похоже, не было, – то при попытке перезарядить без выстрела, чисто интуитивно, многие устраняют причину нажимом на спуск – раз взведенное не перезарядить, надо снять со взвода. Только из-за высокого роста амбала его выстрел из лежавшего на сгибе локтя ружья не снес голову одной из женщин.

После чего амбал, совершенно офигевший и несопротивлявшийся, был слегка побит (впрочем, он этого, наверное, и не заметил), ружье отобрано, и он вооружился оставленным работягой ломом.

Мост пересекли быстро, пару упырей старательно заглаживавший косяк амбал с радостью отметелил ломом, а вот на том берегу случился еще один инцидент. На тротуар, где они двигались, вывернулся из пробки «вольво»-чисто-джип, с мигалкой и депутатскими номерами. Он рявкнул «крякалкой», а человек за рулем нетерпеливо махнул рукой, повелевая быдлу очистить дорогу. Что удивительно, быдло отказалось внимать повелению слуги народа, лишь хмуро оглянувшись и продолжив движение. «Вольво», взревев мотором и яростно крякая, двинулся напролом. Отскочив в сторону, Даша дослала в магазин патрон с пулей, передернула цевье, заметив, куда упал вылетевший патрон, и выстрелила в радиаторную решетку «вольво». Два ствола рядом шарахнули дробью по правому колесу, двигатель заглох – и тяжелый недовездеход, вильнув, съехал с бордюра, ткнувшись в бок запертой в пробке «газели». За рулем «газели» съежился перепуганный паренек, отнюдь не выказывавший желания встревать в разборку и качать права. А вот водитель «вольво», наоборот, прямо-таки жаждал справедливости. Выбравшись из своего авто, он обежал его и начал, брызгая слюной, требовать, грозить и стращать.

Внимательно вслушиваясь, народ безмолвствовал, медленно поднимая стволы.

Однако, широко ухмыльнувшись, вперед пошел амбал, со словами «Подержи-ка!» сунувший лом кому-то в руки. Когда он был в паре шагов, слуга народа, заметив столь явное несоответствие реальности ожидаемому от жизни, попытался было достать что-то из-под полы пиджака, но не успел. Процедура началась.

Возвращался амбал довольный – лечение принесло результат, и бывший депутат был избавлен от риска стать упырем после смерти.

Русский народ в числе явленных представителей и наблюдателей вновь выразил солидарность совместно со скорбью о нехватке времени, дабы каждый мог засвидетельствовать свое почтение к Большим Людям. Наблюдателей, впрочем, забыли спросить, но выразить несолидарность никто из них не решился.

Вопреки ожиданиям, под полой у Важного Человека оказался не пистолет, на что хотелось надеяться, но суперкрутой телефон. Очевидно, собирался позвонить Сильным Людям и решить проблему. По привычке, надо полагать. Телефон был старательно перепрофилирован амбалом в спортивный снаряд типа «мяч футбольный». Очевидно, данную функцию софт не поддерживал, и телефон вышел из строя насовсем.

За это время подтянулось несколько упырей – их дружно расстреляли, причем Даша убедилась, что выданные ей ормаговцами патроны с мелкой дробью, «спортивные» – совсем неплохи на малой дальности. Также произвела впечатление какая-то новомодная «сайга», напоминавшая обожравшийся стероидов «калашников» – несмотря на приличные габариты и, наверное, вес, ее восьмизарядные магазины с картечью и надежность со скорострельностью делали ее грозным огневым средством. Паренек из «газели» выбрался наружу и попросился: «…с вами идти, а то, похоже, пипец пришел». Старшой кивнул – и после краткого опроса о службе в армии и знании оружия прихваченная пареньком из машины монтировка отправилась за пояс, уступив место короткой двустволке, выданной уже без всяких расписок. Похоже, действительно пришел… ну тот самый. Ни о каких инструкциях и приказах старшой уже не вспоминал.

Почти у самого «Петровского Форта» Даша заметила суету в машине, стоявшей во втором ряду пробки. Там ехала семья – родители и две девочки младшешкольного возраста. Мать, сидевшая на переднем пассажирском, безвольно обвисла на ремнях. Отец суетился, девочки плакали. Даша почувствовала комок в горле. В этот момент женщина в авто стала медленно поднимать голову. Мужчина облегченно откинулся, решив, что жена пришла в себя, но тут же отшатнулся, встретившись с ней взглядом, отжался, как мог, к двери, нашаривая ручку. Даже из закрытой машины Даша услышала его и детские крики. Ожившая женщина, бывшая матерью и женой, а теперь ставшая голодным упырем, тянулась руками, одна из которых была забинтована, к водителю. Тот попытался открыть дверь, но пробка не позволяла, лишь через щелку стали громче слышны крики о помощи. Даша не думая рванула туда, вскочила на капот, поморщившись от резкой боли в суставе. (Вот, блин, это ж надо! Похоже, потянула.) Выдернув из-под рюкзака топор, принялась выносить лобовое стекло. Вскоре ей это удалось, и она крикнула внутрь мужчине:

– Вылезай! Скорее!

Повторять не пришлось: отстегнув ремень, тот полез на капот. Упырь пытался схватить его, однако его сковывал ремень безопасности. Сунув в руку мужчине топор, Даша указала ему на заднее стекло:

– Детей доставайте!

Тот схватил инструмент и, оглядываясь на ощерившегося упыря, полез на крышу. Вскоре дети, а заодно и пара больших сумок, были извлечены, а Даша, выразительно качнув в руке ружье, попросила мужчину увести детей, что тот и сделал, машинально кивнув…

В «Петровском Форте» разместились в ближайшем к Сампсониевскому мосту корпусе, в немаленьком конференц-зале. Нескольких упырей легко зачистили. Электроснабжения не было – очевидно, что-то случилось с электрикой, но бродить в поисках щита по комплексу, где заметили множество упырей, не стали. Наоборот, постарались забаррикадироваться, как могли, – впрочем, уже стало ясно, что упыри, теряя из виду потенциальную добычу, обычно прекращают преследование. И у них есть определенная «зона захвата», дальше которой двигаться мимо можно относительно безопасно.

Правда, это касалось обычных, тупых и медленных упырей: шустрые, и тем более «фашисты», наверняка представляли бо́льшую опасность – вот от них и пригодятся баррикады, если что.

Подтянулся еще народ – несколько охотников, очевидно из друзей ормаговских ребят, пара военных, причем один сумел притащить с собой большой, характерного вида зеленый ящик, прибились несколько перепуганных семей из стоявших в пробке машин – в основном видевшие случившееся с мужчиной и девочками. Образовался эдакий лагерь; на лестнице из курительной урны сделали эрзац-печку, варварски разломали мебель и стали готовить пожрать – многие с утра ничего не ели, а переживаний было много. Даша старалась по максимуму участвовать, чтобы избежать отката. Многие же из тех, кто прибился, этого не избежал: слышались истеричные женские вскрики, пару раз мужики начинали ругаться. Но потом постепенно стала появляться готовая пища, которой под жестким контролем одного из военных, бесцеремонно утихомиривавшего недовольных, в первую очередь накормили детей, потом женщин. Мужики терпели, но вскоре и им досталось. Даша, как вооруженный боец, решительно отказалась есть раньше мужчин, чем заслужила одобрение военного.

Перекусив, все немного успокоились. Собралась «инициативная группа», а точнее – те, кто сейчас реально решал, что делать дальше. После недолгих обсуждений вырисовался план. Коллеги сообщили ормаговским, что более-менее безопасное место – в Петропавловке, где относительно спокойно и есть власть. Рядом держалась еще «Защита» на Сампсониевском – оружейный магазин, НПО «Спецматериалы», туда же стеклись части ВОХР из ближайших режимников, – но они ждали транспорта для эвакуации по каким-то свои каналам, и что-то там не срасталось. Или, может, просто чужих спасать им было неинтересно.

Прорываться предстояло пешком: все вокруг было забито машинами. И приходилось торопиться – упыри прибывали с пугающей скоростью.

Решили, что вооружат кого смогут, остальные возьмут подручные средства – и постараются как можно скорее двинуться. Причем двигаться будут по возможности бегом, иначе никакого оружия и патронов не хватит.

Услышав про «бегом», Даша окончательно поняла, что билет на этот поезд ей не светит. Отбегала: она даже сейчас, не торопясь, уже прихрамывала. А они все обсуждали – мол, никого отставшего тащить не станем, разве детей. Конечно, бегом полтора километра до крепости народ не осилит, – решили, что пойдут трусцой, скорее изображая бег, но максимально быстро. Впрочем, Даше было все равно – этот вариант был уже не для нее. Она лихорадочно обдумывала, постепенно прорисовывая дальнейший план. Сразу пришло решение использовать воду – относительно чистая река позволяла сократить путь, а в районе Черной речки можно состыковаться с Сашкиным отцом… А на чем плыть? А вон напротив – «Аврора»… нет, не сам крейсер, дедушка Фрейд отдохнет, а вот шлюпок и яликов там полно. Даже если ни мотора, ни весел нет (хотя все же это военный корабль, с военно-морским порядком) – то течение в ее пользу. Отлично, решено. Надо только найти силы прорваться с группой через мост. Сейчас надо перебинтовать ступню и сустав. Жаль, нет берцев или хоть сапог. Таблетку темпалгина надо выпить. Или две. А еще…

В коридоре раздался крик, потом ругань, все обернулись туда, но вроде стихло, только вернулись к обсуждению – как в коридоре грохнул выстрел, и вновь раздались крики. Похватав оружие, все рванулись к выходу из зала, моментально создавая пробку. Даша вспомнила, как однажды сгорел ночной клуб. Тогда из-за давки и неразберихи погибло много народу. Обсуждая это, один дедок рассказал, как в бытность матросом стал свидетелем пожара матросской столовой – деревянного барака с единственным выходом. На кухне взорвалась солярка, пламя стало охватывать строение – и только благодаря дисциплине и грамотным действиям офицера, поддерживавшего эту дисциплину и руководившего, сотня матросов, соблюдая порядок, поотделенно выскочила на улицу за считаные минуты. И тут поговорка «Что ж вы, раз такие умные, строем не ходите?!» приобретала иной смысл.

Очевидно, это поняла не только Даша. Несколько матерно-командных окриков – и вот уже две двойки, прикрывая друг друга, выскочили в коридор, остальные контролировали дверь. Постепенно прояснилась нерадостная картина. Тот самый паренек из «газели» крутился на лестнице, у «кухни», и заметил приоткрытую дверь подсобки, вроде как заваленную изнутри. Заинтересовавшись, долго осматривал и выслушивал и, решив, что там никого нет, попытался отодвинуть завал и пролезть внутрь. Но как только он просунул руку – из-за двери его укусил за кисть упырь. Как потом решили – кого-то укусили, и он спрятался от бывших коллег и завалил дверь. А потом умер и «обратился». И неподвижно и бесшумно ждал. Все бывшие на лестнице не успели что-либо сообразить, как паренек рванул на площадку вверх и разрядил себе в подбородок ружье.

Вернулись в зал все хмурые. Злобно-матерно еще раз наказали всем и каждому быть осторожным и не тупить. Первая потеря, пусть и совсем случайного человека. Паренек неплохо себя показал при зачистке, стал бы неплохим бойцом… Настроение было тягостное, оттого с новой силой вспыхнуло обсуждение: всем не терпелось поскорее начать прорыв. Стали распределять роли, считать оружие и людей. Когда дошли до Даши, она сказала:

– Извините, я с вами только через мост.

– Как? А потом?

– Потом – на «Аврору». За лодкой.

– Зачем?

– Мне надо домой. Меня ждут… будут ждать на Черной речке. Водой доберусь.

После общего молчания старшой еще раз переспросил – она что, не собирается в крепость? Ведь можно попытаться там получить помощь или просто, собравшись вместе, добраться до каждого дома, раздобыв транспорт, – вывезти людей.

Даша отказалась – говорить о том, что она просто не сможет пробежать с ними, она не хотела. Еще взыграет благородство – решат идти медленнее, и наверняка если не погибнут все, то потери станут очень большими. Нет, на фиг. Да и действительно – ее ждут. И там она тоже нужна.

Остальные стали с жаром обсуждать: а не проще ли всем также погрузиться на шлюпки с «Авроры» и рвануть в крепость по воде? Споры прервал подошедший от окна военный, с оптическим прицелом в руках.

– На «Авроре» очень много упырей. Матросики и штатские, наверное, туристы. И на набережной тоже. Не получится: никаких патронов не хватит.

Все, замолчав, посмотрели на Дашу. Она опустила голову. Похоже, приплыли. Вдруг подал голос мужчина, которого они вытащили с детьми из машины с упырем:

– Девушка, у меня в багажнике лодка резиновая лежит. Неплохая. Возьмите ее. Я вас прикрою, если что. Только… сами возьмите, я не могу… ну, понимаете…

– Спасибо. – Даша кивнула. – Но времени не будет – мне же ее еще надо накачать…

– Не переживайте, – сказал старшой. – Все равно надо зачистить перед выходом окрестность – да и упыри отвлекутся немного: они своих жрут, оказывается. Тут нам, кроме прочего, коллеги рассказали всякого интересного, у них там врач попался какой-то резкий, и лаборатория какая-то секретная… или больница, так и не понял. В общем, много про этих упырей рассказал.

Он кратко, но по делу, поведал о повадках упырей – многое они уже знали, но много было и нового. Например, животные тоже опасны. Очень неприятный факт, однако. Теперь каждой кошки опасаться станешь, не говоря о собаках.

Потом быстро еще раз подбили итоги – и решили, что дальше планировать незачем, пора приступать. Стали собираться, распределять груз и оружие. Оба военных очень ловко наводили дисциплину, причем в основном утихомиривая женщин и пытавшихся вступиться за них мужей. Демократией и гуманизмом и не пахло, но очень быстро всем стало ясно, что иначе никак – самую борзую семейную пару военный подвел к окну, предложил обозреть вид из него и предупредил, что если они еще хоть раз вякнут или откажутся нести что им скажут, то в секунду их пинками погонят наружу, благо попутно отвлекутся упыри. Подействовало. Лучше всех вели себя дети – несмотря на то что обычно разбалованные современные детишки вызывали у Даши желание дать им хорошего подзатыльника как минимум, сейчас они на удивление четко и безропотно выполняли все указания, даже младшие не капризничали. Пример, однако, для многих взрослых. В процессе сборов Даша обменяла коньяк и часть еды на несколько принесенных охотниками сигнальных факелов – кто-то выяснил, что огонь завораживает упырей, отвлекая. Этим решили воспользоваться при прорыве, потому Даше отдали только два факела. Также ей удалось разжиться патронами и автомобильной аптечкой – еще старого образца, с лекарствами. Правда, просроченными, но все лучше. Пришлось и самой поделиться: одной женщине потребовались прокладки. Даша набрала ежедневных в магазине, но в сумке у нее было и несколько «серьезных», чтобы если что. Отдала пару, порадовавшись, что у нее самой «дни» придут через недельку минимум. Одной проблемой меньше.

Телефон оповестил об эсэмэске. Однако ничего хорошего. Сашкин отец прислал сообщение: «Меня не жди. Выбирайся сама». Наверное, с машиной что? Или пробки? Или еще что? Набрала сообщение: «Помощь нужна?» – почти сразу ответ: «Нет». Ну нет, так нет. Да, пересматривать план поздно, да и вариантов не видно. Придется рассчитывать на себя. Так, до Черной… а там? А там… Там есть промзона – можно попробовать разжиться транспортом, лучше помощнее. Грузовиком, например. Или колесным бульдозером. И рвануть… допустим, вдоль железной дороги, прямо по рельсам? Посмотрим. Решено: так.

Для очистки совести набрала еще раз Сашку – и тот отозвался. Даша обрадовалась, быстро объясняя ему ситуацию. Но радость вскоре оборвалась – выяснилось, что эта скотина полдня как дома! И не отвечал на звонки, и сам не позвонил! Даша едва не впала в истерику, даже заплакала. Впрочем, быстро опомнилась и стала давать цеу. Закончила разговор, когда мобильник пискнул разряжаемой батареей.

Уф-ф, гора с плеч. Дома, в относительно безопасном районе. Может, туда пока не докатилось? Может… но надо валить из города. И ей надо добраться до него – один он накосячит и пропадет. Ну тем более: как раз все готовы… Быстро навьючившись, Даша заняла место в «ордере».

Собрались, подготовились. Группа составила больше двух десятков людей, причем половина была с оружием – ну шансы есть.

Началось. Группы стрелков вышли наружу, из окон их тоже поддержали огнем – канонада стояла неслабая. В полминуты все вокруг было зачищено – и стали выходить остальные. Даша вместе с мужчиной, обещавшим лодку, были в одной из групп и еще до окончательного завершения приступили к выполнению своего плана.

По пути к спуску произошел еще один курьез. Похоже, из красного «шевроле», где дергался за рулем пристегнутый упырь, бывший раньше тощей блондинкой в супермодном прикиде, вылезли три собаки. Точнее, бывшие собаки. Даша даже остановилась, глядя, как «стая» ковыляет навстречу. Такого типа «собак», размером с кошку, она всегда иррационально ненавидела, до дрожи. Особенно когда эти шавки аж заходились в «лае» до хрипения и судорог. Ох как ей хотелось шарахнуть их с ноги! Но – увы, обычно такие «звери» выгуливаются на поводке хозяевами, основательно пекущимися об их безопасности. И лишь пару раз прибежавшие откуда-то из-за кустов твари огребали почти марадоновский пенальти. Но похоже, есть справедливость.

С невыразимым удовольствием Даша отправила поочередно всех трех собачек по шикарной баллистической параболе. Да, отмотать назад – и повтор! И еще! Ар-р-р-р!

– Т-тв-вари, блин! – выдохнула Даша. – В-ваш-шу м-мать!

Один из бобиков, несмотря на вложенную в запуск в полет душу, все же встал и попытался поползти на переломанных лапах. Даша ему просто раздавила ударом череп.

Однако! Хоть что-то хорошее за сегодня. Надо, надо уметь получать удовольствие даже от такой паскудной жизни – тем более что прочие радости вроде вкусной пищи, уютного безопасного дома, горячего душа и прочего в ближайшее время не светят. Да и секс в указанный период, похоже, предстоит, к сожалению, больше в переносном смысле. Ну так порадуемся тому, что есть.

Надув лодку довольно быстро, Даша налегке, оставив рядом с ней груз, рванула наверх, морщась от боли в ноге, – помогать остальным. Но там уже все кончилось, «ордер» уже выстраивался перед мостом, причем еще несколько человек выбрались из стоявших в пробке машин и присоединились к нему. Даша подбежала к ормаговцам, занимавшим места в авангарде, и быстро попрощалась. Еще раз спросив, не передумала ли, старшой коротко взял ее за плечи, прихлопнув, пожелал удачи и выразил надежду на встречу. Даша ответила «взаимно» и, быстро отвернувшись, прихрамывая, пошла вниз, к лодке. Спустила ее, придерживая, загрузила и оттолкнулась. Еще несколько минут она слышала крики и стрельбу ушедшего по улице Куйбышева отряда, потом все стихло. Чем закончился прорыв, она так и не поняла. Она вдруг почувствовала навалившееся одиночество. Ей стало плохо, очень плохо.

Шорох словно отозвался в моем спинном мозгу, пробежав холодными иголочками вдоль позвоночника. Бли-и-и-ин… Эт че – кто-то сзади?! За спиной?!! Из подвала вылез??!

Екнув, поджался желудок, а сердце вроде остановилось. Ой, все, трындец… Че делать-то?

…А, у меня же бита! Н-н-на!

Резко обернувшись, бью не глядя назад, за спину. Бита цепляет стенку, дверь внутреннего тамбура, вывертывается из рук и грохочет, подскакивая на полу. Зажмурясь от страха, вжимаюсь в угол у входной двери… Чуть приоткрываю глаза… Опа…

Никого. Пусто. А шорох есть. Трясущимися руками поднимаю биту, выглядываю на лестницу, присматриваюсь. Во-о-он оно что… Как их называла бабка-то? Пасюк или пацюк? В тусклом свете фаллосовидной дешевой «энергосберегучей» лампы по площадке внизу лестницы нахально шествует жирная крыса. Нагло так идет, не торопясь. От сволочь, а? Надо ж было так меня напугать… Хотя… а что-то с ней не так. Обдолбанная какая-то. Колбасит со стороны в сторону, мотает. Йо-о-о, она ж того… дохлая. Вон кишки какие-то проглядывают в боку – ее собака, что ль, драла? Похоже. Так она что… это… Тоже упырь?

А ща проверим. Р-раз. Удар казаком сверху явно перебил позвоночник, ощутимо расплющил заднюю часть крысы. И ни фига. Ни визга, ни дерганий. Так же движется дальше – только ползет, а не идет. Вот так. Все ясно.

Внутри просыпается кураж – ха, тупая нежить, ща я ее! Ловкий удар казаком, теперь уже по голове, – и расплющенная крыса замирает! Вот так их и надо! Ага! Я все же крут! А что немного испугался – это просто от неожиданности. Да и не испугался вовсе, так, слегка психанул.

Ну все. Теперь вперед. Там, впереди – один тупой дедок. Сейчас старому предстоит сеанс последнего лечения – и он его получит. Социальная медицина в действии, млин. Готовь, дед, полис.

Нажимаю на зеленый глазок кнопки, налегаю на заторможенную доводчиком дверь, открываю.

Ой, твою мать!

Почти у самой двери стоят ЧЕТЫРЕ фигуры. Причем уже не стоят. Уже пришли в движение. Дедок – дальше всех, только поворачивается. Школьница… да, виагра не поможет. Не возбуждает обглоданная девка, ни разу. Прямо передо мной – тетка габаритов бульдозера. Тоже с обожранным фейсом. Уже тянется, заслонив проход. Жесть, а глаза… На фиг, не смотреть – как в мозг воткнули. За спинами школьницы и тетки суетится Семеныч. Именно суетится – бегает довольно резво: тетка с девкой загородили ему проход, вдвоем лезут в дверь. Ко мне. Но интересую я их не как мужчина, похоже. А как еда.

А вот хрен вам, упыри проклятые! Выйдя из ступора, бью тетку в лоб.

Копец! Опять при замахе царапаю битой за стену, при ударе она цепляется за косяк двери, и опять я ее чуть не теряю. Соскользнув с косяка, она несильно лупит тетку по руке. Не, на фиг. Ща сверху дам.

Хлобысь!

Т-тваюмать! О притолоку, да с размаху! Надо не так, надо присесть немного… девка просунулась еще чуть – вот, н-на!

Этот удар долетает в цель – и девку вышибает наружу. Чем немедленно воспользовалась тетка – и, закупорив почти дверь, впихнулась внутрь. Отскочив на шаг, пытаюсь так же, присев, размахнуться назад – и натыкаюсь битой на внутреннюю дверь. Нет, так не пойдет. Отскочив в двери перед натиском центнера дохлого мяса, резко взмахиваю битой прямо перед собой.

Бздынь.

Че эт? Откуда искры? А, блин… Кто меня шандарахнул? Тетка, что ль? А чем? Блин, прямо в лоб… Аж звон стоит.

Только когда тетка хватается за выставленную передо мной биту – я соображаю: так это ж я сам себе зафигачил битой в лоб! О, шикарен, дятел! Хорошо, хоть сам себя не вырубил.

А она схватила и тянет ее к себе. Дергаю – а хрен там. Из-за плеча тетки высовывается Семеныч… матерь божья, ну и урод… Рожа вся в кровище и чет как-то немного не такая. Не, он и так не красавец, но че-то обезьянье в нем проступает… И он начинает отпихивать тетку.

Ну пошло оно все. Бежать. Бежать отсюда. Домой. За крепкую железную дверь. Довыделывался, хватит. Понты на потом. Толкаю тетку в грудь битой, отпускаю ее и, пока она отшатнулась, прижав немного Семеныча, дергаю на себя внутреннюю дверь, выскакивая спиной к лестнице.

Плоская, гладкая подошва казака поскальзывается на раздавленной крысе, и я сажусь на ступеньки. Сквозь стекло двери вижу оскаленную рожу Семеныча, довольно осмысленно тянущего за ручку. В ужасе, скользя подошвами по ступеням, пытаюсь ползти наверх по лестнице. Удается плохо. Взгляд словно прикован к глазам Семеныча – он смотрит на меня вполне определенно. Я – его обед, и он меня хочет. Поскользнувшись, съезжаю на ступень обратно, но при этом теряю из виду его глаза – и мозг включается. Вижу, что тетка прижала Семеныча к двери, ломясь ко мне, – она же видит меня через стекло, но, похоже, совсем не соображает, как устроена дверь. Ну неудивительно – бабы и живые не соображают, что и как устроено. Надо пользоваться моментом – и я, повернувшись, вскакиваю и, скользя, несусь вверх.

Взбегая уже на свой третий, слышу внизу звон разбитого стекла. Семеныч сообразил, что так проще пробраться ко мне, чем отталкивать тупую упыриху. Да и черт с ним, я уже дома.

Ключи зацепились за что-то в кармане узких, обтягивающих джинсов. Кажется, бородкой «цербера» за шов. Идиот, на фиг надо было их туда совать? Да еще так глубоко? Вообще на фиг дверь запирал? А, ну я ж собирался прогуляться по району, пиная упырей.

Прогулялся. Нагулял аппетит. Только не себе.

Ключи наконец-то выдергиваются, но при этом вылетают по плавной дуге вверх и, описав красивую параболу, брякаются на площадку в метре от меня. Хорошо, не вниз полетели. Кстати, снизу слышна возня – и, похоже, Семеныч пролез на лестницу.

Схватив связку, прыгаю к двери. Руки трясутся, ключ не хочет вставляться в замок, вставляю его не той стороной. Ч-черт…

Снизу слышно топотание по лестнице: Семеныч вырвался из объятий знойной женщины и рванул за добавкой. А добавка ковыряет ключами в замке, переклинивая его с перепугу. Вот ОН уже снизу, вот боковым зрением вижу смазанное пятно, рвущееся вверх… ключ проворачивается, и я, вваливаясь в квартиру, захлопываю за собой железную дверь, которая в тот же момент загудела от нехилого удара. Хватаюсь за ручку – и она едва не вырывается из рук, распахивая дверь, в которую тут же заглядывает оскаленная рожа. Заорав, что есть мочи дергаю дверь к себе – благо у Семеныча не хватило мозгов (или что там у него теперь?) упереться левой в стену, он просто тянет изо всех сил на себя. Мой рывок стаскивает его, качает, и дверь захлопывается, щелкнув язычком ручки. Держу ее и чувствую, как Семеныч ее дергает. Тут озаряет мысль – он тупит и дергает ее, но не нажимает. Надо не дать ему нажать – и он не откроет. Теперь я не тяну уже на себя ручку – незачем, а только вверх. Проблема в том, что ключи остались снаружи. А изнутри у нас щеколды нет – Дашка настаивала, но я не согласился. Ну несовременно и некрасиво. Как в деревне, блин. А закрывать можно ключами изнутри – и не забудешь ключи, уходя.

И вот теперь – запереть дверь было нечем. То есть запасные ключи лежали в ящике тумбы с обувью… но пока не вынуты снаружи ключи – изнутри не вставишь. А снаружи меня ждут на обед. В качестве закуси. Оставалось одно: держать руками. Сколько смогу.

Впрочем, спустя полминуты, слыша бессильно бушующего на лестнице Семеныча, я немного пришел в себя. Слушать через прочную железную дверь, как тот пытается ее скрести или ломиться с размаху напролом, было не страшно. Опять начал оживать мозг, и решение пришло – пыхтя и раскорячившись, ни на секунду не отпуская ручки, подтащил ближе тумбочку и, открыв один из ящиков, заблокировал им ручку. Подергал – надежно, на всякий случай еще подклинил ящик обувью, чтоб не сдвинулся. Все, дверь закрыта. Можно пока не опасаться за целостность своего организма.

Пройдя в комнату, не раздеваясь, устало плюхнулся в кресло. М-да, сходил, блин, за хлебушком. Надо бы прийти в себя и подумать, что к чему. И во всем разобраться.

Интересно, почему в голове крутится фраза: «Ну ты и долбон!»?

Ладно, сначала на кухню. Поставить чайник – и налью-ка себе пиисят. Чтобы руки не дрожали. И колени тоже. Это пипец вообще-то, как я переоблегчился. Потрогал, не доверяя самому себе, – не, штанцы сухие. А ить не удивился бы.

Пятьдесят грамм, и особенно крепкий горячий чай, приводят в чувство. Со вкусом чая вспоминается дед: мы с ним любили пить чай, и он много всякого рассказывал. Вспомнились его присказки насчет того, что безвыходных положений не бывает, и про то, что делай хорошо – плохо само выйдет. Да, че-то я, похоже, именно на «отвяжись» подготовился. И конкретно огреб. Собрался прогуляться крутым перцем по району, ага.

Но, блин, пацаны-то реально ща гуляют! Слышал же, как они упыря мочили… Не, ну Артур – понятно. У него пушка есть… была бы у меня пушка – я бы всех там внизу на раз вынес. Но пушки нет… Да, но другие-то и без пушки! Надо им позвонить, типа посоветоваться. Конечно, впадляк… но че-то опять выходить неохота так просто.

Попытки дозвониться к успеху не привели… Да бухают, поди, или просто телефоны новые себе загребли, симки не меняли… Ну и ладно. Я сам сейчас все придумаю – и тоже приподнимусь. Я, блин, еще всем объясню, кто тут крутой, а кто дерьмо.

Однако весь пыл улетучивается, когда я подхожу к двери. Да, надо не понты бросать, а головой работать. Понтов накидано и так немерено уже, ага. Ладно, похоже, придется, как батя учил, составить план. Конечно, это по-лоховски, как «ботан» какой… Но не по-лоховски я уже пробовал. Вышло хреново.

Сел за стол, взял лист бумаги из принтера, карандаш. Так, что имеем, какие вопросы? Батя говорил – не обязательно даже писать: если задача на сейчас, конкретная, – можно просто рисовать, обозначать кружочками-квадратиками и рисунками, чирикать всякие связи и прочее. Вообще-то помогает. Начну. Итак – проблема… Че у меня за проблема? Упыри. Три внизу, один под дверью. Причем под дверью – совсем не тупой. Почему, кстати? А че там говорили Дашке? Пожрал кого-то… Ну, дык, девку и тетку. Дед-то, похоже, особо не наелся – видать, зубок-то нема. Да по хрен, не суть важно, что вот он, под дверью. И вот они – внизу. Дальше… А че дальше-то? По ходу разберусь… Не, надо думать и дальше. Наразбирался по ходу уже сегодня. Дальше – машина джигита. И сам джигит. Ага, нарисовал. Так, к ней еще пройти надо – рисую линию и знаки восклицания: осторожно надо идти. Потом, обзаведусь тачкой и стволом – вот тогда буду крутизной блистать. А пока придется поскромнее. Так, потом – в «Ленту», а по пути, до покупок – в банкомат. И обратно вернуться. Все, задачи и цели есть. Ну теперь, как батька говорил, – сначала определить, че надо. Ага, сначала надо выйти. Для этого надо оружие. А оружие я про… терял. Ладно, рисуем… Еще надо переодеться. Че-то мне мой прикид разонравился. Как-то ни фига не ощутил крутости. В кино смотрелось по-другому все. Значит, надо одежду. Потом… потом, собственно, все есть. Ага, ладненько… Давай думать, что есть и как добыть чего нету.

Значит, задача выйти – главная. Джигита-то я смогу оприходовать… наверное. А вот с этими, что тут… Главное – Семеныч. Как его завалить? И чем?

Стало быть – вот, обведу – главная задача: завалить Семеныча, а для того найти оружие и одежду подобрать. Ага, обчирикал рисуночки… А дальше… Так, нефиг – надо сначала решить это, тем более что без этого дальше думать не о чем, а пока есть время.

Ну для начала – одежда. Скину к чертовой бабушке казаки. Задница до сих пор болит от поцелуя со ступеньками. А уж как перенервничал… На хрен… Косуха… тесновата – на фиг. Джинсы – на фиг, тоже не катит. Дашка что там советовала? Подмотать чего… ну попробуем. На руки, типа как от собак, – два полотенца. У нее в нычке скотч должен быть… ага, вот так. Отстойно выглядит… но ничего. На ноги… не, съезжать будет. Поддену толстые тренировки. А что сверху? Свитер толстый, хорошо… Жарко будет, спарюсь… но ничего, потерплю. Копец, выгляжу как бомж. Не попасться бы на глаза кому из парней – засмеют же. Может, на фиг? Не, придется так… может, в машине переоденусь. А пока так. Заглянул еще разок в нычку. У Дашки тут припасен камуфляж. Вообще-то она девка хоть и невысокая, но в плечах крупная, размер у нас одинаковый… Но штаны она подшила по росту, мне коротко станет. Вспомнил вдруг: у меня же на антресолях занычена спецобувка. Еще с молодости, когда студентом подрабатывал на разгрузках. Между прочим, кроме денег, которые тогда были совсем не лишними, поднабрал и здоровья немного. Да, вот ведь – при пацанах старался и не вспоминать: позорище, как лох последний машины разгружал. Тогда мы радовались лишним пятидесяти рублям. Лузеры, блин. Жили как вообще последнее быдло. Даже всякую мелкую мебель не на что купить было – помню, сам делал, как умел, всякие полочки и шкафчики. Хорошо, хоть хватило мозгов выбраться из этого. Теперь я нормальный реальный чел.

Но, похоже, придется достать – все остальное не катит. Порывшись, нарыл поношенные, но еще крепкие кирзачи. Поморщившись, все же достал их. Больно уж четко вспоминалось, как поскальзывался в казаках. Кроссовки обувать че-то не тянет, хочется чего-то, чтобы закрывало ногу полностью… а у этих кирзачей подошва из резины, причем мягкая, не скользит почти даже на льду. Придется обуть… Рядом с кирзачами в мешке свернута куртка – с тех же времен. Грубая, простая брезентуха. Надо и ее надеть – в зимней я спарюсь, а ничего больше поверх намотанного, свитера и камуфляжа, не налезет.

Вытащил из Дашкиной нычки пачку перчаток, выбрал тонкие х/б и плотные брезентовые с нарисованным орлом. Ну вроде все… Оделся, посмотрел в зеркало… да, трындец просто. Грузчик и есть. Или солдат какой убогий. Перетянул брезентуху широким брезентовым же грузчицким ремнем, надел в два слоя перчатки… Шапку взял – вязаную, с нехорошим названием. Не, ну так, главное – пацанам на глаза не попасться.

Поприседал, подвигался… ну могло быть и хуже. Зато – не так страшно. Подумав, отыскал длинный шарф, намотал на шею – во, нормально.

Отлично, пока сниму лишнее, сложу. Это есть. Подошел к столу и зачирикал «одежду». Теперь – оружие. Биту я… протерял. Чего еще есть?

А ничего нету. Инструмент у меня в машине. Разве… на кухне старательно перебрал ножи… не, кино про Рэмбу тут не покатит. А вот это… вот это, пожалуй, сойдет. Тяжелый тесак для рубки костей. Убогий и страшный. Цельнотянутый бабкой с мясокомбината. Ну-ка, ну-ка… Выйдя в комнату, делаю несколько махов. Ух, тяжеловат. Так и норовит выскочить из руки. Неудобно очень, и веревки никакой не привязать. Но ничего другого я, пожалуй, не найду. Ч-черт, какой неуклюжий… Еще несколько махов… как там ребята учили? крест-накрест? Ну сойдет… но как его носить-то? Не в руках же таскать! Наверное, надо как-то на пояс? А как? Надо сделать ножны… Дядька, отцов брат, любил рыбачить и грибы собирать – и я маленький часто с ним ходил. Он не любил «фирмовых» удочек и всего прочего, все делал сам или покупал самое простенькое. Ножики у него были самые простые, маленькие кухонные, с деревянными ручками. Естественно, ножен к ним не было – и он делал их сам. Брал газету, скручивал в трубочку, сплющивал, а низ «ножен» загибал и прихватывал черной такой резинкой. Попробую-ка и я соорудить такое.

Вытащил старые газеты, сложил, перемотал скотчем. Примерил… ну ниче так. Обмотал полиэтиленовым пакетом и привязал шнуром к брезентовому ремню, наискось. Попробовал… да, конечно, не особо хорошо вышло… ну, что ж делать – другого нет ничего пока. Смотрится как… а, точно – из «Острова сокровищ», старого совкового кино, пират там был, Джорж Мери, что ль… или как еще. Вот у того тоже тесачина был. Тоже все, кстати, хотел капитаном стать. Правда, его в конце убили.

Вроде все… Оделся, засупонился. Собрал еще все сумки, что нашел, – надо нормально съездить затариться, Дашка все же в таких штуках разбирается лучше… да и злить ее не стоит. А уж потом посмотрю, как сходить на промысел. Я не хуже пацанов буду, точно. Просто им сначала повезло: они шоблой были. А Артур вообще с пушкой. А я пока один. Ну ниче, сейчас пообвыкнусь – и все тоже будет. Наберу экспириенса, ага. Плюс пять силы, плюс три скорости. Гы-гы.

Вроде все? Шагнул к двери… и вспомнил, кто за ней. Однако что там Дашка говорила? «Увидишь такого – беги»? Ну бежать-то мне некуда, прибежал уже… а еще говорила «без оружия такого не одолеть». Вот это хуже. Действительно, если сразу не попаду – то кранты. Черт, так не пойдет!

Опять сел за стол, взял бумажку и карандаш. Стал писать.

«Как убить упыря?

Ему надо разрушить мозг.

Как это сделать?

Механически – разбить, прострелить, взорвать и т. д.

Как еще?»

Вот тут задумался. В самом деле – как? Они же мертвые, значит, не дышат. Задушить не выйдет. Что там еще в кино с мертвецами делают? Растворить в кислоте? Не, не катит. Нет у меня кислоты. Чем еще? Сжечь… О, сжечь! Точно! А чем? Огнемета у меня тоже нет. Ну облить бензином и сжечь… но и бензина нет. Хотя… есть бутыль ацетона-растворителя для краски. Ага, хорошо. А они точно дохнут от огня? А кто его знает. И не проверить. Блин, от засада-то, а! Ладно, пишу на листке.

«Огонь – ???»

Дальше пойдем… еще-то как? Отравить? Ядом каким? Яда-то точно нет… хотя фиг знает, отравы-то кругом полно… О, позвоню-ка я бабке – она ж врач, в ядах должна понимать.

Быстро дозвонился, изложил вопрос – рассказывать, в какой заднице я оказался, не стал, че-то стыдно как-то. Уяснив вопрос, она объяснила, что, похоже, живут эти, как она сказала, «организмы» совсем по-другому. Не дышат, оттого задушить или отравить газом не получится. Нет кровообращения – оттого кровь не вытекает, они не умирают от ее потери, и яд вкалывать бесполезно, если только в мозг. Да и то неизвестно, какая химия и в какой концентрации на них подействует. Насчет огня она тоже сильно сомневалась – нужна высокая температура и довольно долгое время, чтобы уничтожить мозг. Я уже совсем приуныл, когда она сказала:

– Знаешь, можно попробовать убить их электричеством. Не очень представляю, правда, как это сделать, и ток должен быть немаленький, но, пожалуй, это убьет мозг. А больше даже и не знаю, чего посоветовать…

– Ага, спасибо, – несколько озадаченно отвечаю я и вешаю трубку.

Да, задачка… впрочем, если речь идет о Семеныче, то, пожалуй, это вариант. Ну-ка, подумаем…

Через пять минут все готово. Осмотрел еще раз – и остался собой доволен. Ай да я, молодца! В розетку у туалета воткнул вилку пятиметрового удлинителя, провод примотал к крючку вешалки – чтобы не выдернулся, если что. В удлинитель воткнул и намертво перемотал штепсель отрезанного от торшера шнура. Ничего, сам потом и починю. Когда-то я всю проводку в квартире переделал… ну корявенько так, но сам. Ну да, денег не было, приходилось возиться как лоху… ладно, не о том. Обрезанный конец провода с выключателем-коробочкой-с-кнопочкой примотал к пластиковой ручке, вывинченной из швабры. Да, скотча надо подкупить побольше – очень ходовой продукт. Оголенные зачищенные и размочаленные концы провода прикрепил каждый к дешевой китайской вилке, а сами вилки, «распушив» им зубья и чуть разогнув в стороны, примотал на конце палки. Вот так. Затаив дыхание, включил. Ничего. Ну ясен пень, нет же контакта. Попробовать, что ли? В воду сунуть? Не, не стоит, наверное. Надо сразу валить Семеныча. Кстати, а как именно? Он же очень быстрый стал какой-то. Нельзя его впускать. А выбора нет – мне провода не хватит далеко, не выйти на площадку особо. Но и внутри мне с ним не справиться, тесно палкой тыкать… а короткую палку тоже стремно делать… От, ин, бином Ньютона! И ведь дверь не приоткрыть, цепочки нет. Если только привязать за ручку и держать… ну попробую. А еще (вспомнилась детская книжка про Карлсона, отец мне в детстве читал на сон, помню, как я смеялся…) сооружу-ка я в прихожей баррикаду из стульев.

Следующие несколько минут ушли на оборудование «баррикады». Когда нагромоздил стулья противотанковыми ежами, задумался – а кто дверь-то откроет? Ась? Пришлось разобрать и перенести почти вплотную. От идеи с «цепочкой» следовало отказаться: не получалось. Ну ладно. Надо решаться. Страшно очень, честно-то говоря. Но надо, блин. Может, подождать? Пройдет кто и завалит Семеныча? Или все же, может, менты приедут? Или Дашка со своим ружьем доберется? А я пока посижу тут?

А если нет? Да и вообще пока я тут целку строю – там, как в том мультике, «все вкусное съедят». Без меня. А я тоже хочу крутым быть. Все, пора начинать.

Вынул на треть тесак, чтоб под рукой, включил «электрошвабру», положил, направив на дверь. Теперь самое интересное. Придерживая левой «электрошвабру», тянусь и выдергиваю из-под ручки двери уже освобожденный от стопора ящик, тут же отскакиваю назад. И ничего. Ручка не шелохнулась. Подождав несколько секунд – соображаю: он же замер там, стоит неподвижно и ждет.

Что делать-то? Блин… ну надо как-то открывать. Но я туда не полезу. Потому что страшно. Взяв за спинку верхний из стульев, ножкой пытаюсь нажать ручку. С третьей попытки все же получилось, и когда, щелкая язычком, дверь приоткрывается – толкаю ее вперед, тут же бросая стул и хватаясь за «швабру».

И вновь – ничего. Тишина. Дверь открылась от толчка почти полностью. С лестницы тянет холодком… и странным запахом, как ацетоном. Точно! Так от дедка и от Семеныча пахло! Так, похоже, от всех мертвяков воняет! Правда, как от девки и тетки пахло, я не помню. Но это – точно от Семеныча воняет! Тут он, гад, туточки! Притаился и ждет меня, падла. А вот хрен тебе по всей липкой морде!

Но надо что-то делать. Начинаю шуметь, ворочая стулья, потом, обнаглев, кричу в проем, на лестницу:

– Э-э-э-э, Семеныч! Скотина дохлая, а ну подь сюды, убивать тебя стану! Давай, заваливай в гости, мразь! Ща я тя угощу – заманаешься кушать!

Не-а. Не идет. Очевидно, не по статусу пригласил, обиделся. А что делать-то? Не-э-э, я туда не пойду. Уж лучше вы к нам. Подожду.

Через три минуты ожидания доходят простые мысли – мне надо жрать, пить, гадить и спать. А ему, похоже, нет. И он-то может ждать сколько надо.

И еще. Двери-то мне теперь не закрыть. Не выйдя на лестницу – не закрыть. Вот гадство! И ведь ни фига не сделаешь, НАДО как минимум закрыть… а вообще-то – по-любому его надо как-то завалить. Иначе… иначе мне пипец. Эта несложная мысль вдруг заслоняет все остальные. Да, че-то я серьезно накосячил. Лихорадочно пытаюсь что-либо придумать… О, есть одна идея.

Только недавно снятая косуха вылетает на лестницу. И тут же сбоку в нее в прыжке вцепляется Семеныч, вместе с ней влепившись в стену у лифта, – и, не удержавшись, скатывается на несколько ступеней по лестнице. Извернувшись, выпустил куртку, сообразив, что это вовсе не добыча, но прятаться вновь не стал и бросился вперед, в квартиру. Отскочив от завала из стульев, выставляю вперед «электрошвабру». Расчет оправдался: шустрый покойник влетел в прихожую – и тут же завалился, запутавшись в «противотанковом еже» из ножек стульев. Не раздумывая, ткнул своим «оружием» в оскаленную рожу. И попал. Щелкнула не столь уж и большая вспышка, лампа в прихожей задрожала светом, послышалось шкварчание… И вдруг в щитке у двери звонко выстрелил автомат, и свет погас.

В ужасе бросив ставший бесполезным «инвентарь для окончательной уборки», отскакиваю в коридор, выхватывая тесак. И в свете лампы с лестницы вижу, что Семеныч лежит, обмякнув, на груде стульев, подрагивая, как закоротивший заяц-энерджайзер. Не теряя ни секунды, со всей дури луплю его тесаком в затылок. Хруст и чавканье… и хорошо, что дверь в ванную открыта. А то я еще у двери так и не прибрал. Фу, твою мать… Подумалось – ведь впервые убил человека…

Не-э, не человека, не надо тут. Он уже мертвый был. Надо, надо привыкать, а то никуда не годится. Так на каждом шагу харч метать – никаких запасов не хватит. И отвлекает. Да всякие духовные терзания еще. А главное – со стороны не смотрится, хорошо, хоть тут никто не видел. Чуть придя в себя, занялся приборкой. Брезгливо морщась, с великим трудом вытащил Семеныча из кучи стульев, стащил вниз, в закуток, к мусоропроводу. Выключив «швабру», врубил автомат – свет загорелся. Слава богу, выдержало все. Неплохо. Подтер все, что было необходимо, вымыл тесак. Вытащил ключи и наконец-то запер двери. Стал разбирать стулья, но потом решил лишь сделать проход, оставив «заграждение». Пришла мысль, что, если оставить так, – это лишний шанс: вдруг придется опять драп… э-э-э, ну, в общем, быстро укрыться дома. О, кстати, «швабру» надо уходя оставить включенной – и пристроить у двери: тоже может помочь. По ходу, убить этих тварей не убивает, по крайней мере не наверняка, но помогает. И свет не выключать: сразу видно будет – есть электричество или нет. А дверь я больше запирать не стану. Но снаружи скотчем заклею – чтобы видеть, открывали ее или нет. Я типа такого в кино про шпионов видел, ага. О, как умнею-то, на глазах. А вы че хотели, я еще всем покажу, как надо. По фиг, сначала лажанулся, бывает. А теперь…

Внезапно я соображаю – я же только что привалил упыря! Да не простого, а особого, резкого! Я крут! Да еще, считай, без оружия… а то некоторые уже там обделались: «Увидишь такого – беги…» Щаз! Реальные пацаны не бегают… Ну или почти не бегают, поправил я сам себя.

Ладно. Вперед, продолжим разборки. Вывалившись на лестницу, закинув сумки за спину, прикрываю дверь и заклеиваю скотчем. Достаю тесак и… Стоп. Надо сначала подумать: нахрапом уже пытался. Итак.

Внизу… так, внизу – трое. Два снаружи – и тетка внутри. Тетка – она большая. Главное – чтобы не задавила, никаких сил не хватит. Но она тупая. И девка – тоже тупая. А вот дедок… если Семеныч отъелся, то и тот должен был тоже. Видать, не успел пролезть просто. Или успел? И ждет сейчас там, внизу? Так, учтем, аккуратнее надо будет. Чего я еще слоховал в первый раз? Ага, из окна смотрел невнимательно. Так, повторим. Окно идет под потолком, над почтовыми ящиками – особо не посмотришь. И заколочено… не, халява на потом – поковырявшись, выколупываю тесаком и открываю раму, подтянувшись, высовываю морду на улицу. Не, ни деда не видать, ни девки – значит, подтянулись вплотную к двери: козырек над входом скрывает. Учтем. И еще: случись что – отсюда можно выбраться на этот козырек. Мало ли что, запомню. Офигеть, какой я сообразительный стал, однако. Так, идем общаться с крупногабаритной тетей – деваться некуда. О, здрасте, тетя! А тетя перегнулась через разбитое окно двери (блин, осколки ей пузо пропороли! кишки вылезают)… Сглотнул мерзкий комок… Так, чего это она? А, тетя жрать хочет. Как маленькая – нашла каку и в рот тянет. Крыска раздавленная ей понравилась, только не дотянуться – не пролезает тетина «талия»… Ну воспользуемся беспомощным состоянием потерпевшей, как пишут в протоколах. Н-на!

На этот раз почти спокойно перенес звук входящего в череп тесака. Вытер его о спину обвисшей тетки. Ага, а дальше-то что? Мне ж ее не вытащить – и с ней дверь не открыть. Мелькнула дурацкая мысль: разделать ее и по частям растащить… чуть не сблевал опять.

Ага, вот как – отодвинуть все же можно дверь, а там и до второй створки с торца до стопоров дотянулся, открыл ее. Ну вот я и вновь перед «дверью в большой мир».

Опять думать – чего накосячил?

Ага, дверь открыл без оглядки… ну да, я ж весь такой окрыленный был, что крысюка притоптал… Не, теперь умнее буду, доводчик тут дурацкий – сначала не открыть, навалиться надо как следует, а потом и не закрыть – также еле двигается. Зато – и не распахнет никто дверь с той стороны: тоже в плюс. И еще – я ж битой тут махал… О, вот она, кстати, приберу. Но махал я ею неудачно, прямо скажем. Тесак поудобнее… однако все равно – потренируюсь, ага, нормальненко так.

Ну, вперед. Тесак наготове, кнопку, дверь чуть тронуть… ага, вот, сначала придерживая, в щелочку и гляну… Ну-ка, чегой-то у нас там сегодня делается?

А делается там вот что. Дедан опять жрет девку. Точнее, пытается жрать. Во-о-от оно что… Зубков-то нема у дедушки. Вот он, видать, особо-то и не отъелся – ни на девке, ни на тетке. Все Семеныч обожрал. И «порезвел». А дед-то, похоже, так и остался тупым и вялым. Ага, учтем, это хорошо.

А вот девка – лежит совершенно неподвижно. А ведь… ведь так выходит – это я ее битой-то – все-таки ухайдакал тогда. Ай да я! Не, тесак хорошо, но и биту не брошу пока, нормально так вроде можно. Ну, вперед!

Приоткрыв еще, смотрю вбок – никого. Бочком, заслонившись лезвием тесака, по стеночке вылезаю из парадного, выглядываю за дверь – тоже чисто. Ну, остается только не обращающий на меня внимания дедок. Заложив тесак в ножны, перехватил биту и говорю:

– Эй, старый! Не лезь к девушке, все равно нечем… (ну да, и пожрать-то нечем).

Дедан мгновенно отрывается от девки – и прямо с места, разгибаясь, начинает тянуться ко мне, как-то поскуливая. Ага, щаз.

– Все, дед, пора закрывать прогул на кладбище. Н-н-н-на-а-а! – Широким размахом снизу четко бью деда в голову. Сухой стук – и он заваливается на спину и остается лежать неподвижно. Да, ну вот и все. Это я умело.

Выдохнув, прислушиваюсь к новым ощущениям в себе… Вроде вокруг полный ахтунг и песец… А у меня какой-то азарт. Все же я крут. Вокруг меня – в реальном и знакомом городе – разворачивается компьютерная игра. И я – ее участник. Ага, у меня, как это там? Во – левел-ап!

А че – жизнь начинает играть новыми красками. Не все так уж и плохо, все совсем неплохо. А скоро станет вовсе хорошо, эт точно, я в этом уверен! Переведя, впрочем, взгляд на лежащего у скамейки старика и девчонку, поправляю себя. Станет. Но не для всех.

Этот мир – для реальных парней. Для таких, как я. И пора мне отбить себе место в этом новом мире.

А все лохи и слабаки пускай сдохнут!

Отдышавшись от приливших эмоций, двинулся к выходу со двора. Все-таки приобретенный опыт уже сказывался – шел очень осторожно. И когда в соседнем парадном грохнул взрыв – моментально отскочил, спрятался за машиной. Дверь парадного распахнулась, и из нее, настороженно озираясь, вышел мужик с ружьем. Это что, выстрел, что ли, такой был? Фигасе, как бахнуло… Мужик направился как раз к той «четвере», за которой я прятался. Я рванулся было выйти, но вдруг сообразил, что он тоже на нервяке и может влегкую по мне с ружжа засадить. Оно мне надо? Старательно затоптался на месте, прилежно кашляя. Подействовало.

– Э, ты че там? А ну, это!..

– А? Че?

– Это… от машины отойди!

– Ну, дык, конечно. Че так сразу-то…

– Ты не мертвый?

Гы, совсем дебиляшко, да? Нет, блин, я сдох, а что разговариваю – так прикидываюсь и бдительность усыпляю. Впрочем, до него и так дошло, что сморозил глупость.

– Ну, это… че ты тут?

– Да выстрел услыхал, вот и приныкался, а то кто знает… Ты, что ли, стрелял? – в свою очередь ступил я.

– Ага, мертвяка привалил, на лестнице. А че делать?

Он вдруг вскинул ружье, целясь мне за спину. Я заполошно отскочил, прижавшись спиной к машине, – и успел увидеть ковыляющего к нам упыря. Потом грохнуло, в правом ухе зазвенело – а мертвяк, мотнув головой, завалился на землю.

– Круто, блин, – тоже мотая головой, сказал я и добавил с завистью в голосе: – Ваще супер. Классно тебе, с ружьем-то.

– А то! Оружие-то штука полезная!

– Ага. Только, блин, у нас же все запрещено! Чтобы разрешили, полгода надо ходить и денег платить, и еще откажут, если мало дашь! И потом еще и не купишь, все, блин, дорогое!

Мужичок посмотрел на меня с сожалением и сказал, перезаряжая ружье:

– Два дня потратил на стояние в очередях и две тысячи – на медкомиссию, фотографии, охотничий билет и ящик. Через месяц получил простыню и купил ружье: «чтобы было». – Он показал свою одностволку: – За четыре тысячи, с завода, новую взял, по Интернету заказал, еще тысяча на все накладные – через две недели пришло. Еще день потратил – на учет поставил, потом через две недели – еще отстоял, разрешение забрал. Купил четыре пачки патронов, закинул все в ящик и пару раз в год брал зимой на дачу. Пострелял в лесу. Так три года простояло, еще бы пару лет – и винтовку можно бы купить.

М-да, че-то начинаю чувствовать себя лохом. Делаю вид, что мне вообще-то по фиг, и двигаю дальше. Мужичок заводит «четверу», подгоняет задом к парадному и, открыв багажник, идет на лестницу, подклинив чем-то дверь, чтобы не закрывалась. Ясно, сейчас загрузится – может, даже не один, а всей семьей – и уедет. Вот так. А того, кто попытается ему помешать, – застрелит.

И все равно – ну стоило ли тратить несколько дней и несколько тысяч рублей на бесполезную железяку, да еще и беспонтовую? Эх, вот если бы у нас пистолеты разрешили покупать! Вот я бы купил! Это круто. А убогое ружье, берданка, мля, которую надо держать в ящике… Считай, выброшенные деньги. Ведь не случись ТАКОГО – она бы так и провалялась у него в ящике мертвым грузом.

Нет, я все нормально делал, и нечего тут думать. Если бы я знал, что случится такое, я бы, конечно, тоже купил. А так – у меня поважней дела были, чем ненужные железяки покупать. Ага, с расчетом, что когда-нибудь один раз пригодится. Запасливый такой мужичок, гы-гы. Потому, наверное, и ездит на «четвере», на нормальную тачку бы лучше скопил. И ваще я и без всякого ствола справляюсь. Блин, да чего я все оправдываюсь словно? Вот еще, надо больно!..

Так размышляя, дошел до проезжей части. Вот он, джигитомобиль. И джигит в наличии. Оглянувшись, подошел к водительской. Мертвец плавно и быстро, как механизм, повернулся, воткнув в меня свой взгляд. Ой, растакую-то… до чего же все-таки он… Нет, даже не страшный. Какой-то… не такой, не наш, не человеческий… Наверное, от этого и страшно. Джигит начинает пытаться добраться до меня, тупо скребя по стеклу пальцами. Это не страшно, он и не думает тянуться к ручкам… но я впал в ступор, глядя на него. Но смотрел я уже не в глаза. У него на коленях лежало раскрытое портмоне с правами и всякими жизненно важными в Питере для джигита аусвайсами. А поверх всего, видимо вытащенная из этого же портмоне, фотография женщины с восточными чертами лица. В обнимку с двумя детишками. Похоже, это последнее, что он сделал, – достал фото семьи, чтобы успеть посмотреть на них перед смертью. Меня прошибло каким-то холодком… блин, тоскливо как-то стало…

Э-э-э-э, стоп-стоп-стоп! Че-то нюни распустил. Мне машина нужна. На фиг, нечего тут – резко рванул дверь, едва начавшего выбираться джигита – битой, как дрова колол, сверху… Все. Помог окончательно покинуть транспортное средство, выдернув за ворот. Подобрал упавшие портмоне и фото, стараясь не смотреть, сунул под тело, глупо сказав джигиту:

– Извини…

Чушь, конечно… Ладно, надо ехать. Снимаю мохнатый чехол с водительского, обрывая завязки, скомкав, вытираю сиденье. Подумав, обхожу машину и, сняв чехол с пассажирского, накидываю его на водительское. Сел… ключи… Завелось. Отлично. Ну, в путь.

Решил выбить по максимуму – сначала рванул в банкомат у «Пятерочки»: там на удивление быстро и без проблем снял десятку. Да то, что из дома взял… может, хватит пока? Остальное на потом оставить: когда все кончится – пригодится? (Что-то звякнуло в глубине: – Кончится? – Хорошо бы…) Ай, ладно – сниму все, что смогу.

Вторая точка – торговый комплекс ближе к метро. Тут было неспокойно – несколько мертвецов шлялось на улице. Но какие-то вялые… а внутри много охранников, причем многие с оружием, милиционеры… У банкомата приличная очередь. Говорят, выдают по пять тысяч, рядом с банкоматом стоят охранники и следят. Ладно, постоим, ибо в «Ленте», наверное, вообще край сколько народу.

Пока стоим в очереди, обсуждаем все вокруг. Впрочем, как всегда, всякий шлак прет: «Сталина на всех нету, власть испарилась, надо порядок навести, в СССР такого бы не допустили!» Ага, придурки. В СССР всех нас давно бы сожгли ядерным ударом на хрен к черту. Или напалмом. Там всегда не хватало лекарств и врачей, а лечили все массовым вымиранием и расстрелами. Это всем известно. Вот из-за таких тупорогих у нас все и есть через задницу. Если бы такая эпидемия, как у нас сейчас, случилась в Европе – там был бы полный порядок! Не говоря уже о США! Полицейские и пожарные спасали бы людей из домов, военные отстреливали бы мертвецов, врачи в чистых клиниках кололи бы вакцину, моментально бы выросли временные лагеря для беженцев – с комфортабельными сборными домиками, с электричеством и горячей водой! И все было бы как у людей, соблюдали бы все права, достойно Человека!

А из-за наших упертых тупарей – нам, поди, и помощи не дождаться от Европы. Да если и дождемся, все разворуют. Да, такая уж она, эта страна…

От грустных размышлений об отсутствии гармонии в жизни отвлекает несколько происшествий – падает один в очереди, длинный парень с перебинтованной рукой. Его тут же споро оттаскивают куда-то охранники. В глубине здания, в дальнем конце, вдруг вспыхивает стрельба, потом стихает. Тут внимание привлекает пара реальных телок – вау, какие кисульки!.. жаль, я выгляжу как полное чмо. Пояс с тесаком оставил в машине, но биту прихватил – и это никого не шокирует, охрана тоже не против. Вон мужик с топориком, кто-то с молотком, идут с арматурой… тоже с битой. Ого – а вон и с каким-то ружьем! Ага, к нему подвалил мент… нет, все нормально, тот просто что-то там дернул на ружье, вытащил патрон, спрятал в карман, и мент отвалил. Да, однако… Об чем это я? А, точно – телки! Ну эти телки мне бы по-любому не дали – сразу видно, дорогие штучки. Чисто Барби на прогулке. И мордочки такие… Интересно, о чем она так эмоционально звездит по мобиле? Пройдя поближе, слышу…

– Что?! Как не можешь? Да ты?!.. Я тут застряла, мы тачку разбили, кругом какие-то психи… а у тебя дела?! Да ты долбанулся, козел! Я, блин, что, должна на шпильках пешком идти? Или, может, мне такси ловить? Что-о-о-о?! Да ты… да я… да как ты смеешь! Скотина, быдло! Какого хрена! Что-о-о?! Да ты пожалеешь еще, сволочь! Да на хрена ты мне тогда сдался, я себе таких найду до хрена! Да пошел ты, ублюдок!.. – и, захлопнув нереально крутую мобилу (Вот, блин, вещь! Вот на такое бабла не жалко… не то что всякое… Ух, козырная чикса!), говорит подружке: – Не, ну ты прикинь?! У него дела! И вообще мы ему нивкуда не уперлись, не до нас ему! Ну, подонок, он у меня такими рогами обзаведется – в дверь не пройдет! Да пошел он, сейчас закадрим кого поупакованнее – и свалим. Ага?

– Ага… – рассеянно кивает подруга.

– Э-э-э, молодые люди, не поможете девушкам? – Инициативная блондинка рванулась к компании парней спортивного вида, с сумками в руках, все с битами или чем-то подобным, здоровяк один вообще, похоже, с грифом от штанги.

– А что угодно таким красавицам? – распустил хвост один из «спортсменов».

– Нам бы выбраться отсюда… Мы готовы к вам присоединиться… И постараемся отблагодарить… Уж поверьте, не пожалеете. – Барби подпустила в голос курвинки, глянув на парней взглядом девочки с разворота «Плейбоя». – Мы многое умеем… Мальчикам с нами не заскучать…

В глазах парней мелькнуло то, что и должно было, собственно, не у них одних… Но, похотливо глянув на девчонок, они почти разом посмотрели на здоровяка-штангиста. Тот, враскачку повернувшись, оглядел девушек придирчиво, как товар на базаре. Блондинки, похоже, отработанно и как бы ненавязчиво-случайно приняли соответствующие моменту позы, отчего эрекция только усиливается. Блин, везет же всяким…

Правда, штангист смотрел на них совершенно трезвыми, не затуманенными гормоном глазами – и задал совершено дебильный вопрос (видать, полный лох, с девками вообще не умеет общаться, тупой качок!):

– А вы жрать готовить умеете? Шить там, стирать, прибираться по дому, еще чего типа того?

Не, ну вот дурак, а? Все, ща обломятся пацанам соски… Точно!

– Че-о-о?! Мы те че, кухарки, блин?! Свободен, мальчик! – И блондинка, решительно тряхнув гривой, развернулась и, гордо вскинув голову, отошла. А ее подруга так и осталась стоять. Штангист хмыкнул, махнув своим – мол, пошли. Уже на выходе один из парней сказал:

– Сань, а может, прихватим, а?

– На твое место – легко. А ты на крыше поедешь. И кормежка за твой счет. Ага?

Возражений не последовало, и компания скрылась. Оскорбленная Барби, шипя и матерясь под нос, терзала мобилу, грозясь «перетрахаться со всеми друзьями этого козла, чтобы знал». А вот ее подружка, порывшись в кошельке, сказала ей типа «Я сейчас» и побежала, цокая каблучками, в спортивный. Вернулась она не скоро, причем преобразившись – волосы затянула в хвост, одета она уже была в свежекупленный спортивный костюм и кроссовки, в руках объемистая сумка, забитая спортивным питанием, рюкзачок за спиной… Увидев ее, Барби обалдела:

– Ленка, ты че, долбанулась? Че за дерьмо ты нацепила? Это ж ваще Чина, пипец, просто кашмар!

Вместо ответа Ленка смачно шмякнула мешок со своим прикидом и шпильками в мусорку, вызвав еще один приступ изумления у подруги, и сказала коротко и сухо:

– Лана, я сваливаю. Хоть пешком, хоть как, попробую поймать частника и рвану к Мишке на дачу.

– Как? Вы же поссорились!

– Помиримся.

– Но он же лошара!

– Зато он надежный… может, и простит.

– Ты че, дура? Сама прибежишь, как собачонка, виляя хвостиком: «Ах, Мишенька, ах, прости!» Ваще себя не уважаешь, че ли?.. Еще, может, будешь ему стирать-готовить, как вон этим… козлам… хотелось? – Лана-Барби скорчила брезгливую гримаску.

– Если надо будет – буду.

– Ленка, ты че, ваще, что ли, потеряла нюх? Опуститься, как быдло стать хочешь?..

– Лана, короче: если ты со мной – беги переодевайся, купи такое же – и пошли, некогда ждать. Если нет – я одна.

– Ща, ага, чтоб я оделась в этот хлам? Да я лучше сдохну, чем менять статус!

– Ну тогда пока. – Ленка без особых разглагольствований подхватила сумку и двинулась к выходу.

Только когда она подошла почти к самым дверям, Лана-Барби зло крикнула вслед:

– Дешевка!

По-моему, Ленка даже ухом не повела. Однако подруга называется. А брошенная Барби, надувшись, вновь принялась за мобильник. Мелькнула мысль насчет… ну, в общем, помочь ей… по бартеру. Однако тут подошла моя очередь к банкомату.

– Сколько берете? – спросил стоявший рядом с банкоматом крепыш. – Максимум пять, можно меньше.

– Ок, давайте пять.

Парень ввел сумму, кивнул мне, – мол, вводите код.

– А чего пять пятьсот? Вы же говорите – пять максимум?

– Комиссия. Десять процентов.

– Ох, ни хрена себе…

– Так снимаете?

– Ну а че делать! – Я стал набирать код.

– Это беззаконие! По какому праву! Я не желаю! – заорал вдруг выежистого вида мужчинка в дорогом костюме, стоявший за мной и слышавший разговор. – Я не собираюсь отдавать свои деньги! И я не желаю никаких ограничений! Я возьму сколько хочу!

– Если без ограничений – другим не хватит, а комиссия – нам всем за охрану, – сказал крепыш, причем глаза его нехорошо сузились. – Имейте совесть и гражданскую ответственность.

Я уже отошел от банкомата, пряча деньги, а выежистый все не унимался, брызжа слюной:

– Какая охрана? Мне не нужна ваша охрана! И мне наплевать, кому там не хватит! Я имею право. Это мои деньги!

– Муж-чина, будь-те любезны, не задерживайте очередь, – насколько мог корректно сказал крепыш. – Если вас не устраивают условия обслуживания у нас – можете обслужиться в другом месте.

– Я… я… я вас… я вам… да мне… Какое вы имеете право мне указывать!

– Муж-чина. Если вы не желаете снимать деньги – отойдите! Дайте воспользоваться другим!

– Я не собираюсь подчиняться всякому быдлу! Вы что, забыли свое место? Так я вам его напомню! Я…

– Слышь, козел, пошел отсюда, пока хлебало цело, – спокойно сказал неказистого вида крепенький дядька из очереди. – Вали по-хорошему, а?

– Что-о-о-о? Да как ты смеешь! Да я…

Шмяк! Прямой в скулу. Выежистый поехал на заднице по полированному камню в угол, а дядька встал в очередь, вопросительно подняв брови на охранника. Тот, прижмурив глаза и поджав губы, кивнул, качнув кулаком с поднятым большим пальцем, – мол, что надо, отлично. Двое других охранников сноровисто подхватили придурка в костюме под руки и в пять секунд выкинули на улицу. Однако… Эт че-то совсем… Блин, похоже, понятия меняются, сейчас вполне можно и по репе выхватить за борзоту. Надо аккуратнее, понты не катят.

За этими мыслями я не заметил, как дошел до машины, и только садясь вспомнил, что хотел попытать счастья с Барби.

Нет, надо вернуться – телка зачОтная. Не то что моя… и, наверное, по манерам вся гламурная, не обматерит, как некоторые. А если удастся договориться и получится ей присунуть разок… Все, решил – иду обратно. Она там еще немного помариновалась – сейчас, наверное, согласится со мной поехать, даже несмотря что я в таком виде.

Вышел, повернулся, готовясь захлопнуть дверь… и натурально офигел. От метро брела огромная толпа упырей. Ну не толпа… ну большая группа. Немаленькая. Человек… то есть штук тридцать. Медленно, раскачиваясь, неуклонно приближаясь… Я тупо смотрел, как они идут: вот они подошли к дальнему входу в здание, услужливые датчики раскинули двери… и половина упырей ломанулась внутрь, очевидно разглядев нижестоящее звено пищевой пирамиды… А остальные продолжили двигаться в сторону второго входа… и в мою сторону в том числе.

В торговом центре захлопали выстрелы, сквозь стекла видны были мечущиеся внутри люди, вот кто-то побежал к выходу… и распахнувшиеся двери моментально привлекли внимание упырей. Резанул по ушам крик.

Вот тут-то я и вышел из ступора. На хрен отсюда, быстрее. Н-ну! Блин, что за дебильное кино, отчего не заводится?! Так, еще, еще разок, ну чихни и заводись! Дьябла, газ-то зачем жмешь, рано еще! Ну давай-давай! Ну! НУ!!!

Прочихав и проплевавшись, двигатель завелся, я тут же притоптал газ, отчего он взревел и пару раз громоподобно выстрелил глушителем. Что, вот скотство, привлекло внимание нескольких подзадержавшихся на улице упырей. Выпучив глаза и выворачивая шею, даю назад, непроизвольно делая почти «полицейский разворот», как в кино. Вспоминается, как отец учил: «Паркуясь, ставь машину носом на выезд – и уехать можно быстрее, и подцепить-прикурить». Может, он был прав? Хотя во всяких боевиках, подъезжая к месту, супергерой никогда же не паркуется задом! Просто чуть ли не в дверь утыкается бампером, и все… Блин, какая чушь в голову лезет…

Рву с места… и в этот момент навстречу из здания выбегает Барби, машет руками, визжит… Куд-да, падла?! Твою мать… Уйди с дороги… блин… Ф-фу, пронесло!

Барби цепляет левым крылом, она сносит мне зеркало и отлетает прямо в объятия пары совсем неживых кавалеров. А я несусь ко въезду на парковку… М-мать!

С въезда навстречу мне едет синяя «Тойота-Целка»… сигнал, пытаюсь увернуться, нет, там бордюр… Бздынь! Приехали! Хорошо, хоть несильно – многострадальное левое крыло, фара… Бросаю взгляд – сзади, мотаясь, приближается неколько силуэтов… Так, назад, и потом на газон с ходу заскочить – и в темпе отсюда… Какого хрена… че те надо?!

Из «Целки» вылез благообразного вида дядя, примерно-семьянинного вида, в свитерочке и очочках, и, загородив мне дорогу, с огорченно-возмущенной физиономией, жестикулируя, что-то говорит, указывая на его покалеченную бибику… Тьфу, только тебя не хватало… Кинув взгляд еще раз в зеркало, хватаю биту и, выскочив, в два прыжка подскакиваю к дяде, бью снизу без замаха битой по яйцам и сбоку добавляю согнувшемуся ногой. Стонущий скрючившийся дядя заваливается к бамперу своей «Целки», а я в секунду оказываюсь за рулем, даю назад… и слышу сдвоенный гулкий удар по корпусу… Опа, они уже тут… Резко, с дымом даю газа, влетаю через невысокий бордюр на газон и, буксуя на размокшей земле, невероятно медленно ползу вперед. Блин, только застрять не хватало… сообразив, сбрасываю газ и, как учил батька, буксуя сцеплением, набираю скорость, руля к выезду. Проезжая мимо «Целки», краем глаза замечаю, что мужик ехал не один: на переднем баба, жена, наверное… и сзади вроде еще кто – похоже, дети.

Вылетев на проспект, вижу, что в сторону выезда, за разделительной, стоит пробка… Гадство, сейчас еще ехать, разворачиваться, потом стоять… А, по фиг! – и, нарушая все, что можно, еду к перекрестку по встречной. Шарахается, яростно сигналя, пара машин. Ну вот – перекресток, поворот… все.

Тормознул почти напротив дома, заглушил, вытер пот. Однако-о-о… Блин, откуда их столько? И что дальше? Ведь оттуда до дома рукой подать! Ой, плохо, если грубо сказать. А если по-интеллигентному – хреново. А по-научному – пипец. А ведь… ведь там много кого покусали. И они не все сразу помрут. Многие разбегутся по домам. И там уже. И потом… ой, мля, как все хреново-то!

Так, успокоиться. Нечего, опять запсиховал, как баба. Подумаешь… там полно охраны, перестреляют упырей – и всего делов. Кого-то покусают… ну судьба такая. Нечего мне тут о других рассуждать – их проблемы. Надо ехать, как планировал, в «Ленту», тариться.

На парковке у «Ленты» все относительно благолепно. Правда, народ кучкуется, все больше группами… и большинство с чем-то в руках – как минимум с какой-нибудь палкой. А вот… ого, мое внимание привлекла компания мужчин с ружьями – они стояли у нескольких вездеходов и выглядели довольно спокойно. Рядом с ними было свободное место, и я решил паркануться там. Аккуратно подрулил, причем удостоился пристального взгляда пары стальных глазков оружейных стволов, вроде бы невзначай сопровождавших меня.

Вылез, стараясь не замечать сих дружелюбных взоров, прихватил тару с сиденья и двинул к магазину.

– Гы, гля – чиста пират! С тесаком! – хохотнул молодой паренек с каким-то здоровенным автоматом.

Стараясь не выделываться особо – все же все козыри не у меня, – немного дергаю плечом – мол, да по барабану мне, ржите скоко влезет! Но тут дедок с самой натуральной «помповухой», прям как в кино, хмыкнув, неодобрительно глянул на молодого и обратился ко мне:

– Молодой человек, можно на секунду?

– Ага. Че?

– А… Скажите… Вы всерьез решили ЭТИМ бороться с зомби?

Не, ваще Голливуд. Зомби, о как. Хотя… зомби, натурально и есть. Копец, это ж че творится-то? Но, стараясь выглядеть как можно естественнее, киваю:

– Этим. А что, что-то не так? – Да, блин, а чем мне еще бороться-то?

– Нет-нет, что вы, просто интересно… а можно глянуть?

– Пожалуйста, – с надменностью короля, у которого просит прикурить его кучер, протягиваю вытащенный тесак.

– Ого… – выдает дедок.

– Ни хрена себе… – Это уже тот молодой.

А, это ж они увидели уже подсыхающие свидетельства моей «работы» тесаком. Ну а вы чего хотели… Я, блин, не как либо что. От так от.

– А простите… сколько вы им… упокоили?

– Двоих. Одного резкого, отожравшегося… А еще троих – битой. – Я указал в сторону машины.

Дед вернул тесак, протянул руку, сказав:

– Однако здорово! Молодец! – и, обернувшись, махнул своим: – Давайте тоже пойдем, побыстрее закупимся.

По дороге он выспрашивал подробности, которые я ему и живописал в красках. Шедший рядом молодой недоверчиво косился и пару раз усомнился, но я предложил скататься проверить. Под финиш рассказал про мужичка с ружьем, уточнив – не наврал он, что все так просто с оружием… было?

Остановившись перекурить и все же поджидая кого-то из своих – кто «вот-вот на подъезде» (по Выборгскому пробка – и, видать, медленно, но ползла в сторону выезда), – дедок, назвавшийся Михалычем, ответил:

– Ну, в общем, все так. Только зря он экономил.

– Почему?

– А потому что он четыре тысячи потратил, но получил ружье-одно-название – если не умеет суперпрофессионально обращаться. Конечно, это лучше, чем как у… гм… чем ничего совсем. Но не более. Собраться и уехать он, может быть, и сможет, если группы зомбаков не подтянутся (вспомнив торговый центр, я согласно кивнул – там такой пукалкой не отобьешься!), а вот большего с ней не сделаешь. Разве охотиться. Даже гопников отпугнуть – только шелупонь самую.

– Ну так остальное же, поди, дорого! Вон такой автомат – он, поди, двадцать с хвостом тыщ стоит! Ого!

– Ну так на ней клин-то светом не сошелся. Хороший агрегат, но есть же и другие. За десятку – двустволку простенькую можно взять, если больше на охоту, или как у меня – Мурка, сто тридцать третья… – Он хлопнул по своему оружию.

Ага, вот, значит, какое ружье себе Дашка отнычила. Да, жирует девка!

– А еще, – продолжал Михалыч, – можно самозарядку, Мурку же, сто пятьдесят третью, – он кивнул в сторону мужичка с почти таким же, как и у него, ружьем, но с длинным стволом, – молотит не хуже вон его «сайги» и стоит около пятнашки.

– Ну десять – пятнадцать – это уже дорого… – Впрочем, развивать тему я не стал. Чтобы не выглядеть совсем идиотом.

– Ну вот сам и прикинь – стоило ли ему экономить, – хмыкнул паренек с той самой «сайгой».

Тут подошли те, кого ждали, – мальчишка с самым настоящим автоматом в руках, только магазин какой-то прямой и короткий, и добродушного вида улыбчивый толстячок, в руках которого было ружье как у Почетного караула возле Кремля. Да, серьезно народ подготовился! И когда успели… Блин, еще спроси: «А где брали? А очереди нет?» Это ты, дурак, подготовился, а они, по ходу, просто были готовы. Ч-черт, как все-таки неуютно чувствовать себя дураком…

В «Ленте» было многолюдно. Банкомат уже пуст. Охрана на входе поморщилась при виде оружия, но ничего не сказала. Видно, не первые. Да и сами охранники выглядели весьма встрепанными. У одного была забинтована кисть.

Войдя, все разделились – часть побежала наверх, за одеждой, инструментами и спорттоварами, часть отправилась по продуктам. Я попросил взять и на меня, решив, что они, похоже, не облажаются. А сам пошел вслед за Михалычем, решив выспросить – можно ли где добыть оружие.

Михалыч направился в «Автотовары». Я решил брать то же, что и он, попутно выспрашивая что и зачем.

Взяли моторного масла – ну понятно – и тосолу – тоже верно.

Потом Михалыч прихватил «жидкий ключ» – тоже ясно, вещь полезная. Свечи, высоковольтные провода, фильтры… Беру для «жигулей», но тут вспоминаю, что у меня теперь «форд». Спрашиваю Михалыча – как быть? Выслушав, он советует:

– Жигу завести раз плюнуть. Если ездил, то проблема фигня. Она, жугулевинка, заводится всегда, если насмерть не укатана совсем. И ездит лучше, и проходимость… если умеешь больше. И чинить проще. На нее бери.

Беру. Дальше набираем всякую мелочь – красные герметики для системы охлаждения, всякие удалители влаги и устранители течи, лампочки, провода прикуривателя. Решил все же послушаться и привести жигу в норму. Михалыч берет с полки охапку аэрозолей «Быстрый старт».

– А это зачем? Ведь морозов уже не будет!

– А этим – ты любую машину заведешь. Даже грузовик с ручного стартера. Незаменимая вещь: когда-то скупал старые машинки и ремонтировал на продажу – так вот этими прыскалками заводил такой хлам! Годами стояли, а тут приедешь, прочистишь, аккумулятор зарядишь, или свой привозил, от мотоцикла, бензину нальешь, брызнул – и завелась! Бери, вещь стоящая.

Беру. И тут же спрашиваю по поводу охапки буксирных тросов с крюками и грузовых лент.

– А это – просто прочная удобная веревка. Соединил три буксира, за батарею зацепил – и с четвертого этажа слез. Влезть сложнее, он скользкий, но хоть слезть. Привязать чего. В общем, бери, нужное.

Беру, чего спорить. Спохватываюсь: Дашка же говорила, – бегу за канистрами, набираю четыре штуки. На обратке, пробегая мимо садово-огородного, вдруг узрел интересную штуку – сучкоруб. Взял, глянул… понравилось! Прибрал.

К тому времени подошла группа «продуктовых» – и мне перебросили всяких консервов, «бомж-пакетов», шоколаду, круп и всякого прочего. Вскоре спустились и сверху – с трудом тащили тележки. Мне перепала газовая плитка и баллоны, штук двадцать, топор на длинной ручке, кувалда, фомка, здоровенные ножницы для арматуры (блин, денег-то хватит?!), паяльная лампа, спальник и пенка (это на фиг, свое есть), изолента, шнур всякий, сухое горючее и жидкость для розжига, мангал (он-то зачем?!)… Да, блин, немало выходит…

Двигаемся к кассе. На ходу пытаюсь подсчитать… Блин, похоже, сейчас влечу на много. Ой, как душит жаба… Встраиваемся в хвост немалой очереди. Это надолго, да.

Внезапно на втором этаже слышится истошный крик, и какая-то нехорошая суетня начинается у входа…

Даша передернула плечами, стараясь избавиться от накатившего страха. Она уже проплыла под Гренадерским, и впереди виден Кантемировский мост. В голову пришли мысли о том, что тут рядом – два охотничьих магазина и магазин «Сплав»… но мысли эти тут же отбросила: набережная забита намертво, и видны стоящие и шляющиеся упыри – немного, но и не мало. Возможно, если раздобыть (ха, «угон без цели хищения»?) авто, то и доберешься… Нет, рискованно – набережная, Сампсониевский, Лесной – три артерии на север города – наверняка забиты. Они и в доброе время по вечерам сплошная пробка… На фиг, себе дороже… хотя и заманчиво. Нет, по плану – до Черной. А там – как пойдет.

Пробка по набережной, переходящей в Приморское шоссе – выезд из города, – еле ползла рычащей и бибикающей сороконожкой… Нет, безумие соваться туда. Пока еще свободны газоны и тротуары – еще действуют стереотипы и правила… Впрочем, газоны весной опасны даже для вездеходов – пришлось ей как-то лицезреть у Ладожской севший по ступицы УАЗ: в пяти метрах от асфальта – хотел объехать пробку. Земля-то внизу еще не оттаяла, а сверху уже вода. Которая вниз, сквозь лед, не просачивается. И оттого верхний слой почвы весьма насыщен водой. А где чуть пониже – сверху натуральная жижа, с виду, впрочем, вполне приличная. Но там и «Урал» засядет намертво. А тротуары… Увы, мосты и КП на выезде делают такой объезд малоэффективным. Выборгский район немного поперспективнее в плане выезда… Хотя его тоже опоясывает кольцевая железнодорожная ветка, всего с несколькими переездами и мостами. Но все же… Да и если немного приложить руки и голову, то и железка, несмотря на насыпь и кювет, – не помешает…

Что-то ты размечталась, подруга, одернула сама себя Даша. Надо пока не о выезде из города думать, а о том, как домой добраться, до Сашки. А там вместе выберемся. Все равно, наверное, город уже в кольце, оцепили по кольцевой… А если уже просочились инфицированные? Ну ничего – заблокируют по границе, финны помогут – это же общая беда. Вон когда развелось бешеных собак бездомных – по соглашению наши и финны за месяц уничтожили всех бродячих барбосок на пятьдесят километров по обе стороны границы. Ну «э-эвропейцы-ы» тоже прикроют границу… Дальше на юг стремнее, Новгороду может достаться, но Волхов – неплохой рубеж для карантина… Ай, да ладно, чего гадать, должны справиться – пусть и большой город, но все-таки даже полумертвая Россия сможет спасти его от такой напасти. Может, и Евросоюз поможет… главное, чтобы не решили воспользоваться. А то привезут лекарства. На гусеницах, в индивидуальной упаковке, со сверхскоростной доставкой.

Даша в вопросах политики несильно разбиралась, она просто живет в своей стране, а уж как что выйдет, как повернется и как надо – не ее ума дело. Но одно она знала точно – если в ее страну придут ЧУЖИЕ, то раздумывать она не станет ни секунды. Каким бы дерьмом ни была жизнь в своей стране – принесенное на штыках счастье «цивилизованные» могут засунуть себе в… ну туда. И Даша в меру сил поможет им затрамбовать поглубже.

Однако что-то понесло… да нет, все же страна-то никуда не делась… Впрочем, и Европа должна понимать – эпидемию надо останавливать общими силами, а не урывать свое. И там же тоже люди, помогут… Выкарабкаемся.

Ее донесло уже к устью Черной, и она взялась за весла, направляя лодочку против течения, вверх – в город. Но, пройдя до поворота, бессильно бросила весла.

Дальше речка была покрыта еще не вскрывшимся, пропитанным и залитым водой непрочным льдом. Плыть дальше было невозможно.

На автомате Даша булькнула за борт аккуратненький складной якорек, закрепив шнур… а затем ничком легла на надувное дно и заплакала.

Все встревоженно дернулись, зашумели. Но крик наверху стихает, хотя какая-то там разборка еще идет, похоже. Охранники тоже успокоились как-то, толпились кучей, чего-то там делают. Начинаю кормить зеленую зверушку. Выкидываю пенку и спальник, комментируя, что есть это у меня. Хмыкнув насчет «а от утраты бог избавил», паренек принимает у меня – мол, им пригодится. Да, они, похоже, денег не считают. Ну и фиг с ними, видать, долбанутые. А я не лох.

Вытаскиваю арматурные ножницы, откладываю. Смотрят с удивлением, прибирают. Топор на длинной пластиковой ручке – туда же!

– Ты чего, это же «Фискарс»?!

– Хренискарс. Он за две штуки стоит.

– Дак ведь хороший!

– Да на хрен мне он, че я – в лесорубы подамся?

Молодой с «сайгой», посмотрев с сожалением, прибирает себе и куда-то отходит. Разбираю дальше. Достаю мангал и мешок углей. Тьфу, на хрена, на фига? Че, в такую погоду на шашлыки? Откладываю, но подошедший Михалыч останавливает:

– Возьми, стоит копейки и, конечно, из дерьма сделан… но разбирается, и с ним, да с углем и розжигом, ты в любом месте в любую погоду с костром и обогревом будешь.

– Да ну, это ж ваще убожество!

– Бери, не обеднеешь, а лучше убожество, чем ничего. Печки-то туристские уже порасхватали, мы в «Снаряжении» последние две подрезали.

– Не-э, спасибо, обойдусь.

– Ну как знаешь…

Мы уже приближаемся к кассе, когда возвращается молодой сайговод. Он тащит охапку сигаретных блоков, а товарищ катит тележку с бутылками.

– Во! Тебе надо? – обращается он ко мне.

– Ну… – Смотрю, че там у них? Матерь божья! «Прима» в плоских пачках! Это кто же такое дерьмо курит? Еще бы «Беломора»… а, еще есть с фильтром какие-то… фу, тоже дешевка! Не, обойдусь. У Дашки блок ее «Гламура» початый – я вообще против курения: вон, все цивилизованные страны запрещают по-всякому, только в этой дикой стране наоборот. Пытался отучить ее курить, но она рогом уперлась, на понт берет: мол, бросишь бухать – я брошу курить. Ща, баба мне условия ставить будет! В общем, пусть сама о куреве думает, мне не надо. – Нет, спасибо!

– Ну как хочешь… А спиртное?

О, а вот это дело! Кстати, дома-то – голяк! А сегодня вечерком неплохо бы и расслабиться! Ну-ка, ну-ка… Бли-и-и-ин!

У них полная тележка дешевой водки. Не самого дерьма, но около. Ни вискаря, ни пива. Копец. Извращенцы. Будут пить «Пшеничную», закуривать «Примой», закусывать тушенкой. Патриоты гребаные.

– Не, спасибо… а чего, вы все пьете только эту?

– Да мы вообще почти не пьем. И если пьем, то не эту: хорошее все в машинах давно упаковано. Немного.

– А это-то тогда зачем?

– На обмен.

– ?..

– Ну за помощь, за информацию там… еще как. И табак туда же – у нас мало курящих.

Копец какой-то. Дикари. Чисто «беркемоиды», начитавшиеся всякого дерьма. Люди тысячи лет назад придумали для расчета деньги, банкноты, банковскую систему, а сейчас – и электронные платежи… А эти варвары все «меняют на водку».

Нет, эта страна нормальной не станет никогда. Дремучая Рашка, честно слово.

Как будто в подтверждение моих мыслей – мимо буквально пролетают двое мажорно упакованных перцев. Они напустую ломятся мимо кассы, и я слышу:

– Шоб ишчо раз, да… Виталь, в Выборге в «Карусели» затаримся синькой и дымом, и по фигу, что дороже! В гробу я видел все эти совковые очереди и «по три блока в руки»! Я даже заправляться тут нигде не стану, до Чушки хватит! Долбаная Раша!

Потомки челноков, деловые ребята. Есть такие, что каждые выходные ездят в Финку, или, как они ее зовут, Чушку, от «Чухляндии». «Почухонцы» наши. Причем ездят не только на авто – от Восстания, от «Октябрьской» и от Черной речки регулярно ходят автобусы, большие, совсем маленькие и частники – всегда идут полные.

Эх, вот молодцы! Через пару часов будут в чистой, аккуратной стране, где обычный человек может делать что хочет и никто ему не указ, где никто не стучит ментам и гайцы на дороге не дерут взяток! И там наверняка установят хороший барьер и не пустят заразу, а мы тут будем хлебать свое же дерьмо! Черт, дождусь Дашку, пока подготовлюсь – и тоже рванем туда! Паспорта есть, а что визы нет… Так можно убежища попросить. Если что, я свой российский паспорт вообще выкину – толку мне с него в жизни?

Хотя… хотя Дашка может встать в позу. Она упертая. Никуда она так не поедет, точно. Может, мне одному рвануть? Заживу нормально, как человек, потом приеду в гости – сама поймет, что там жизнь…

От кассы проталкивается Михалыч, хитро подмигнув, сваливает несколько коробок «Дюрекса»:

– Девчонка-то, поди, дома есть?

– Есть… только пока не дома.

– Ох, ешкин кот… извини, – меняется он в лице.

– Да не, я ща закуплюсь и ее встречу, как поближе будет, все нормально, – говорю я, но по лицу вижу, что Михалыч делает вид, что верит, но на самом деле… Успокаивая больше даже себя от прорвавшихся мыслей, продолжаю: – Не, да все нормально, у нее ружье есть – вот как у вас, такое же, и там тоже какие-то… охотники.

– А, ну – нормально, – облегченно говорит он, – молодцы, справитесь!

Ну вот – следующей пойдет первая тележка из наших. Готовятся выложить на ленту… и тут сверху вновь раздаются крики. Но гораздо больше и сильнее. Вдруг почти одновременно с этим начинается мат-перемат и возня в куче охраны у входа. Какие-то крики слышатся и внизу, от мясного… йо-майо, че, неужто и тут объявились упыри?

Ребята реагируют слаженно – похоже, отрабатывали: стволы в руках, собрались… Михалыч протискивается к кассе, буквально бросает пачку денег на колени девчонке в форменке, кричит: «Тут хватит, не считай, дочка, а лучше и сама уходи!» – и весь гамуз цугом вылетает за линию, сопровождаемый писком «антивора». Похоже, ребята готовы и охрану встретить неласково? Половина стволов смотрят в их сторону, девочка на кассе, впрочем, сидит относительно тихо…

Но охрана на нас внимания не обратила. Точнее, один из охранников подскочил и начал вопить про ружье, показывая куда-то себе за спину, – а там уже мотался один упырь в черной форме, а второй буквально висел на ноге охранника, тащившего его за собой. Сайговод среагировал быстрее всех – выстрел хлестнул по ушам, цеплявшийся за ногу обмяк, выпустив жертву, и охранник, пролетев три шага вперед, шлепнулся на пол, крича. Сайговод присел – и снизу вверх снес голову стоячему. Тут же, по команде Михалыча, все вновь рванули к выходу, в секунды вылетев на улицу.

Уф, пронесло! И я аккуратно положил в тележку прихваченную у кассы плоскую бутылочку «Трофейного». Не абы что, но сойдет. Эх, ловок же я! Как умело подрезал чекушку!

И, кстати говоря, бабосы-то я, в отличие от некоторых, по-гусарски не швырял! Ай да молодца! Ох, ну я и гульну! Спишу на покупки, Дашке скажу, что чека не взял… да она и не спросит. Ага, ну я сегодня оторвусь!!!

Грузимся, я валом набиваю сумки. Сайговод советует:

– Аккуратнее укладывай, чтоб по дороге не попортилось.

– Да мне до дома три минуты, а там разберу.

– Как – до дома? А ты что, с нами не едешь? – Он удивленно смотрит на Михалыча. – Михалыч, я думал, ты его в команду принял!

– Ну я бы принял… Но у него тут женщина в пути. Он же ее не бросит. Будет ждать, – говорит Михалыч.

– А… ясно. Ну ты – молоток! – говорит сайговод, толкая меня в плечо. – Честно-то сказать, ты мне сначала не очень понравился… ну так… но, смотрю, ты – мужчина! Держись если что – поможем! Да, Михалыч?

Михалыч хмыкает, типа «Дык, а то!», а я, только что обдумывавший – а не срыть ли с ними вместе, – чувствую, как начинают гореть уши.

– Слушай, боец, а ты когда поедешь? – встраивается в разговор толстячок с красивым ружьем. – А то я брата жду, он в пути, еще домой заедет, через пару часов будет.

– Сема, что ль? – говорит Михалыч. – Так он на своей… не сказать грубо… когда еще доберется.

– А он, между прочим, колесами правильными обзавелся. Полноприводными.

– Откуда дровишки?

– Не говорит.

– Ну жучара…

– Да, так вот… – это опять ко мне. – Боец, давай стыканемся у «О’кея», на верхней парковке – вон моя самоходка, «транспортер-карлсон» – через два часа, ок? А там решим. Вместе веселее, а эти – нам дорогу разведают, радиостанция у меня стоит, скажут – чего как. А? Нам все равно закупаться еще надо – а тут становится неуютно!

Это точно – внутри «Ленты» паника, хотя и не сказать что совсем, но народ пусть и не бежит, но поспешно выходит, толкая тележки и оглядываясь, причем многие зажимают окровавленные руки…

– А в «О’кее» лучше?

– Да. Там кассиршей – брата… хм… знакомая работает, ее, кстати, заберем. Там охрана слаженная… хотя и мутные стали какие-то. Они там сплошь… нерусские. А эти всегда вместе, а когда вместе – это может быть серьезно. Повидал, – говорит он, и глаза его приобретают несколько нехорошее выражение, плохо сочетающееся с добродушным лицом.

Ну чего? Вариант… если Дашка не успеет… А чего гадать, посмотрим. Врать, правда, этим ребятам не стоит, что-то мне подсказывает. Ну да придумаю. Может, и успеет.

На этом расстаемся, и я качу домой. Настроение зашибись! Пусть они и отмороженные на всю башку, но сейчас такие знакомства – самое оно! Все прежние дружки мои – курят в кустах…

Упоминание о дружках омрачает радость. Нет, на фиг – не буду я в шестерках у этих… с их «водочным обменом»… в «О’кей» сгоняю, но чисто затариться. Сейчас разберу – и поеду заправляться, а по пути чего-нить еще посмотрю, надо и мне уже на реальное дело собраться. Сейчас-сейчас…

На повороте во двор едва не сбиваю упыря… Хотя стоп! А чего это – «едва»? Вот, еще похвастаю этим «стрелкам»… Подумаешь, ружья у них.

Сдав назад, с разгону бью тупо топчущегося мертвяка крылом – он отлетает, и я, выйдя, с уханьем добиваю его битой. От так!

Подъезжаю к парадному… о, явились! Двое упырей жрут деда и девку. Они поглощены приемом пищи, и без труда бита отправляет их в окончательную спячку. Однако так оставить – еще набегут… Надо прибрать. Открываю дверь… и едва уворачиваюсь от тянущейся руки. Бросил дверь, и она своим идиотским доводчиком очень удачно блокирует вылезающую голову упыря. Тесак вылетает из ножен, удар… Тишина. Осторожно смотрю внутрь парадного… нет, чисто. Ого, как он тетю обожрал! То-то такой резкий. Был.

Приходит здравая мысль – убрать всех их в подвал, а то набежит тут. Воспользовавшись свежекупленной фомочкой, не без труда (блин, в кино это вообще секунды!) ломаю замок. Потом, пыхтя и стараясь не измазаться, таскаю всех под лестницу… черт, крысы отожрутся. Но с крысами проще, наверное. Тетку, точнее, то, что осталось, стаскиваю с двери, обмотав руку полиэтиленовым пакетом – возможно, что и ее: валялся у двери. Вот так. И замок изувеченный – на место. А то мало ли… последний-то – в домашнем был, как-то из квартиры выбрался.

Пыхтя, затащил все сумки на этаж, осмотрел – нет, дверь не открывали, – внес в квартиру. Ну порядок. Задраил дверь, скрутил башку «Трофейному»… Так, не стану торопиться.

Сначала разберу сумки.

…Да, я, конечно, видел – ЧТО они там мне накидали… Хорошо, хоть на халяву! Более-менее съедобное – пара палок твердокопченки, сало, несколько пачек сосисок и ветчины, буханка хлеба. А остальное… пачки «бомж-пакетов», чай, крупы… копец, как башню у людей клинит… конечно! Классика жанра – диагноз налицо: соль и спички! Уксус?.. О майн гот!.. О да! ТУШЕНКА!.. Зараза, а еще поганее этикетки не попалось?.. Ага, ГОСТ какой-то. Точно, потреоты. Сахар… ну ладно. Обалдеть, сникерсы! От точно – это тоже отморозки, что жрут три сникерса и два литра воды на день! У нас такие были, я даже тоже пробовал… мерзость какая. И все потому, что наши сникерсы – не настоящие, дешевая подделка! Вот пробовал ворованный конфискат – американская настоящая гуманитарка – вот это да! Уй, трындец, набрал дерьма! Какие-то кубики, супы в пакетах, растворимое пюре… и не вкусный «Биг-Бон», а какое-то отечественное месиво «Картошечка». Фигошечка. Кетчуп… сойдет. Сухофрукты, арахис… ладно. Масло подсолнечное – аж три пузыря! Убиццо…

М-да… Ни пожрать, ни выпить. Кстати!

Набулькал коньячку, вскрыл ветчику, кетчупа на хлеб.

Па-а-а-ашла первая!

Спохватился – за руль же… а-а-а-а, ладно – ментам не до меня!

И накатил вторую.

В общем, выходя в поездку за бензином, я был хотя и осторожен, но настроен весело и решительно. Сначала подъехал к жиге, брезгливо открыл багажник и вынул двадцатилитровую канистру. Все, в путь!

Решил сразу поехать в самый конец Композиторов – и не ошибся. Там все было тихо, и я легко затарился «девяносто вторым», причем в багажнике «форда» отыскалась еще канистра, а вдобавок пятилитровка из-под масла и пара банок из-под омывателя, – их тоже залил: перелью в жигу, пусть будет. Интересно, чего сюда никто не суется? А, ну ясно – от гаражей все сразу едут на выезд, делать крюк никому особо не охота. Ладно, прокачусь-ка посмотрю чего и как.

Избегая всего, что напоминало пробки, мотанулся по краю, делая круг, с расчетом выскочить по Луначарке и Композиторам к «О’кею». Да, чего-то как-то стремно… Ваще. Упырей уже немало, а вот живые не ходят. Только ездят. Много где грузятся, местами стреляют. Пару раз видел мутные компашки – надо бы поосторожнее, а то так в одиночку можно реально схватить. О, вот же – этот салон связи, что подломили «патсаны»! Пойти, что ли, посмотреть? Не-а, там уже… смотрят. Несколько упырей бестолково топтались в разгромленном павильоне. Глянув на часы, решил заскочить на хату к «патсанам» – конечно, я пока без понтов, но тоже много упырей завалил… Заодно гляну на добычу – может, они гонят и ни фига они тут не взяли, просто разнесли все в труху.

Подрулив к дому Серого, осмотрелся. Вроде никого. Одинокий упырек торчит поодаль… ну это мы сейчас… может, просекут из окна, будут уважать. Врубив в машине «шансон», чтобы опознали пацана, выглянули в окно, двинул, примериваясь битой, вперед к упырю. Тот уже повернулся на звук – и тоже пошел навстречу. Уже темнело, и узнал я его только с трех шагов:

– С… Сер-рый? Т-ты?!..

Серый не ответил, вытянув руки (а руки-то – искусанные, да и морда не в порядке…), будто хотел обнять: «О, друган, дарова!»

Ага. Щаз! Извини, Серый, – твои друзья в парадном друг друга доедают. Ты мне, по правде сказать, никогда не нравился. Хотя трахать твою толстую Настьку было и приятно. Но сегодня тебе это не зачтется. Дружок. Н-на. С двух ударов завалив «Серого», отметил, что в кармане у него видна и впрямь нехреновая мобила. Тэ-э-экс, а ну-ка – дай, а то уронишь. О, да тут и бабло! Быстренько обшмонав «Серого», но ничего больше не найдя, подошел к парадному, прислушался… да, я был прав, не знаю уж точно кто кого – но доедают. Приятного аппетита, мне тут делать нечего. Хотя… А че, им их новые мобилки все одно ни к чему. Па-а-асмотрим!

Вернулся к «Серому», нашарил ключи. Открыв дверь, подставил ботинок – и через щелочку посмотрел внутрь. О, какие люди! Пир в разгаре! Надо же – все такие конкретные пацаны, а жрут бомжа-какого-то с разбитой башкой! Крыс, Кузя и Лохатый… о, а вот и Настька… Да, че-то гулянка у вас не задалась, парни… Серого, как обычно, сплавили, а вот к девушке интереса никакого. Ну ща поправим.

Примерившись, приоткрыл пошире – и отоварил первого, кто был поближе. Ух, навострился же я! Аж рука гудит! Остальные сразу мной заинтересовались.

– Привет, патсаны! – заорал я дурниной, отскакивая и прикрывая дверь. Изнутри прошел нехилый удар, но магнитный замок уже крепко держал железяку. Подождав минутку, вновь приоткрыл, посмотрел: о, Крыс-то – повкуснее бомжа, да? Или своих – вперед? Да, ребята, как вы жили – козлы, – так и сдохшие не лучше! А то выеживались: «Мы крутые, мы то, мы се… упырей фигачим!..» Дофигачились – поняли, кто из нас крутой? А, да ни фига вы не поняли и не поймете уже… Распахиваю дверь наново – и очень удачно отовариваю сразу двоих – сначала Настьку, потом Кузю. А Лохатый испугал. Конкретно испугал: он чем-то немного стал уже напоминать Семеныча… немного. Видно, он самый «накушанный». Он прыгнул метра на полтора, прямо с карачек – и я едва успел прижать его дверью и отмолотить в испуге битой. От хрень какая.

Потом неспешно обшмонал всех, кроме бомжа. Да, улов что надо – полдесятка айфонов, пара супернавороченных мобил, бабло и рыжья немного… это-то где подрезали? Ну неплохо, неплохо… Вот такое мне уже нравится!

Ну хорошего понемногу, решил я, прощально сплюнув на кучу мертвя́чины, и пошел к машине. В начинавшихся сумерках мне было тут совсем неуютно.

Прыгнул в машину и рванул было на выезд. Впрочем, не «рванул», а хотел рвануть. Парканулся-то я как нормальный, крутой перец: носом к парадному, да чуть под углом, с ходу. И вот опять пришлось сдавать задом, крутиться… и, уже перебрасывая на первую, заметил в боковое зеркало, как что-то быстрое рванулось к машине сзади. Дал газ, с прокрутом вылетев на улицу, едва не вписался в бордюр – и заметил, как, замедляясь, бежит прыжками кто-то… что-то… очень напомнившее мне Семеныча. Только еще страшнее. Ага, отожрался тут еще один. И ведь, сука, не дурак: как понял, что не догнать, – тормознулся и мотанул в сторону. М-да, неуютно становится че-то. Не все йогурты одинаково полезны, в натуре.

Ствол надо. А то зажрут, как «патсанов». Вспомнилось про Артура… эх, его-то, поди, фиг зажершь, с пушкой-то! Вот бы прибиться к нему! Но вот с Дашкой у них что-то неконтакт, она с ним общается через губу, держит себя вообще как-то неприлично, мне даже всегда было за нее неудобно. Да и Артур все потом прикалывался – мол, нашел себе страхолюдину, да еще с характером. Ну насчет страхолюдины это он зря, пусть не Беркова, канешна, но так ниче телка… а вот характер…

Может, прибиться все же к этим мужикам? Вдруг у них найдется оружие? А Дашка? Она же скоро доберется до дома, наверное. Но встретиться с мужичками у «О’кея» надо – может, чего подскажут… или, может, продадут? Бабло-то есть…

Кто тут? Кто меня душит?.. А, эт ты, моя зеленая подруга… Ладно, обождем покупать, если только совсем недорого… Да и с хрена ли, какой стати дорого стоить должен беспонтовый кусок железа? Не, ну еще если бы пистолет… Так что – только если недорого предложат.

О, идея! – а махну-ка я у них ствол на мобилу! Такие крутые мобилы-то стоят подороже всякого ружья! Могу даже пару отдать, я теперь богатый! Эти-то, поди, не догадаются или побрезгуют разжиться мобилами на халяву!

А вообще и так неплохо!

Решив покуражиться, останавливаюсь перед тремя стоящими поодаль упырями. Вышел с битой и смачно завалил двоих. Просто так – для удовольствия. Я теперь сам решаю, кому из них еще «пожить», а кому – харэ! Ого, какое приятное ощущение… А третий… Ба, знакомая рожа! Соседушко по двору. А, козел, ты мне, помнится, все мозг кипятил, чтоб я машину во дворе не мыл, да? Что я, мол, мусор вытряхиваю и паркуюсь на газон? Ну ужо, упырина, я тебе припомню! Н-н-на!

Мертвяк, тянувшийся ко мне, нелепо валится на перебитую ногу, но и упав, тянет руки. Н-на еще! Нехрен тянуть свои мертвые грабки, поломаю! Ну чего? А, кусить хочешь? – на, биту покусай! Не нравится? Не ешь дерево, мяска захотел? Хрен те за обе щеки! Н-на! Готов, соседушко. Наскоро и практически безрезультатно обшарив упокоенных, двинул дальше.

Кстати… посещает интересная мысль. Ведь не он один мне жить мешал. Есть еще кое-кто… И ведь если еще не свалили и не сдохли – НИКУДА они не денутся. И НИКТО им не поможет… У, как интересно получается. Ой какие веселые перспективы-то… Ой как кто-то вскоре пожалеет, что мешал мне жить… Что, ушлепки, дождались? Пришел день. Ваш Судный День. Теперь я вас стану судить.

И карать.

А ведь… а ведь это – Власть! Моя власть над ними. И не только убить могу, могу ведь заставить делать, что захочу… и сам могу делать что хочу!

Качусь с такими мыслями по Луначарке к дому – и вижу вдруг довольно нетипичного уже обитателя: по тротуару мелко рысит дедок с рюкзаком и сумкой в руке, смешно пристукивая палкой. Марафонец, блин! А вот сумка… сумка-то лакомая! Точно, ништяки прет, бобер! Ха, а ну-ка…

Тормознув чуть по ходу, выскакиваю и, пробежав по газону, сшибаю деда плечом, вцепившись в сумку. Он падает, кричит что-то жалобно… но сумки не выпустил. Вот ведь жадная сволочь! Рву сумку, выдергивая ее из корявой руки старика, чуть добавляю ему ногой и бегу к машине. Он кричит вслед и плачет… ха, дед, – время сейчас такое. Привыкай. Если успеешь. Я вот уже привык. И мне нравится.

Чуть отъехав, потрошу добычу. О-о-о-о! Да! Три пузыря неплохой перцовки, два блока «Далласа-Лайт», банки с селедкой, колбаса… и старый кошелек… блин, а набит – как у людей! Точно, бабла немало – поди, с книжки снял. Ну спасибо. Собираю все в сумку – и понимаю…

Да ведь это Свобода! Зашибись, я же могу курить траву и бухать за рулем, ездить где и как хочу, мочить всех, кто мне не понравится… главное – не нарываться на опасных… ну а упырей – ваще можно без разбору валить. Только пока я ствол не раздобыл – от тех опасных тоже подальше держаться. И наконец, я ж могу теперь реально грабануть кого-нить, и мне за это ничего не будет! Или даже не только грабануть… В соседнем парадном живет у нас одна девка… всем известно, что она любит мужиков, но меня пару раз отшила: она все конкретно упакованных любит. Ну вот и посмотрим теперь, как оно выйдет… И я с места прибавил газу.

В соседнем парадном толкались два упыря. Тесак в тесном помещении куда полезнее биты – и я в два удара упокоил обоих. Однако начинаю привыкать… Азарт появляется. Все же – да, это новый, и не такой уж плохой, мир. Мне тут нравится. Ага, тут же, на первом, Иркина квартира.

Ирка открыла не сразу, еще спросила: «Кто?» «Я», – ответил честно. А как только открыла, для начала смачно влепил ей оплеуху по уху. А просто так. Ибо нефиг. Подождал, пока очухалась, и добавил вторую, для симметрии. Когда пыталась кричать – легонько пробил по печени и утащил в комнату, не забыв закрыть входную дверь. Там быстро и доступно объяснил ситуацию, дополняя слова легким физическим воздействием, что, надо сказать, дополнительно возбуждало. И настоятельно посоветовал не медлить, а не теряя времени приниматься за выполнение своих новых обязанностей. Ага, именно так.

Ну а разве у нее есть выбор?

…Попрощавшись, рекомендовал оставить иллюзии, продемонстрировав одного из заваленных упырей. Сказал, что завтра загляну – пусть готовится. Жрать привезу. И даже оставлю. Если буду доволен. Вот так. Такой теперь будет тут порядок.

А что, очень неплохой порядок. Я считаю.

Ирка выглядела бледно, утирала испарину – ну ничего, пусть привыкает к новой жизни: тех, кто слабый, спрашивать не будут! Ничего-ничего – хоть и бледненькая, но симпатичная… Вон уже пластырь успела прилепить на щеку – видать, я ее поцарапал малость, пока «уговаривал»… Или был уже пластырь? Да по фиг. Советую ей принять ванну и не психовать – в конце-то концов, ничего страшного, не девочка, поди. Она кивает, сглатывая… Чет совсем ее колбасит, экая нервная. Ну да и хрен с ней – время уже ехать к «О’кею».

Присоединяться к этим мужикам я уже не хочу. Мне чего-то и здесь неплохо стало. А вот ствол бы раздобыть не помешает. А уж со стволом… Дашку я как-нить приструню – и уж оторвусь по полной.

У машины поджидал неприятный сюрприз. Из-за капота вышла, точнее, вышло… собакО. Почти полностью мертвое. То есть – неживое. И это неживое ОЧЕНЬ резво метнулось ко мне. Заорав, еле отскочил, завалившись на багажник древнего «москвича». Собако щелкнуло пастью и попыталось достать. А вот те фиг. Я на карачках стремительно взобрался на прогибающуюся покатую крышу. Мертвотное (ну не ЖИВОтное же!) встало на задние лапы, опершись передними на багажник, и вновь попыталось дотянуться. Дворняга с чертами лайки, крупная. Тесак врезался в череп собаки, второй удар доконал ее. Выдохнув, слез с машины и, убедившись, что больше никого нет поблизости, снял стресс, помочившись на труп несостоявшегося Баскервиля. М-да, не все радужно в этом мире. Скользнув в машину, почувствовал себя уютнее.

Подъехал к «О’кею», заприметив знакомый убогий микроавтобусик, но никого в нем и рядом не обнаружил. Внутри, наверное. Ну и мне пора. Ща куплю нормальной жрачки. Парканулся на этот раз задом, мордой к выезду. Чет так спокойнее. Я теперь опытный ваще-то.

Внутри на редкость пустынно. Ну не сравнить с «Лентой». Народу много… ну обычно. Порядок, охрана на местах. Кстати, охрана… как-то… че там говорил толстяк? «Мутные они»? Точно. Именно так, мутные. И чего-то их слишком много. Все чернявые, южане. Стоят группками, уверенные, что-то спокойно обсуждают. У некоторых на поясе видно кобуры с пистолетами. Фигасе, серьезно тут… Ага, чего-то дернулись… Баба с перебинтованной рукой. Двое тут же увели, чего-то говоря. А вот еще аж трое ломанулись… чего-то им по рации каркнули. Они пошли, я решил сначала – ко мне: я же, как и до того ходил, без тесака, но с битой. Не, не ко мне. Я чуть притормозил на всякий случай.

Они подошли к кассе, где оплачивались стервозного вида тетка и маленький солидный мужчина в дорогом пальто с длинным шарфом, в дорогущих ботинках, на руке что-то неярко блестит… Серьезный дядя. Наверное, у самого входа серебристый «инфинити». Больше сверху тачек подходящих по статусу не видно, а в подземке такие люди обычно не ездят – тоже не по статусу. Да, вот ведь – живут люди! Что ему эти замороки? Сейчас вот наймет этих же ребят с пистолетами – и плевать ему на всех! Хорошо, когда у тебя много бабла: если какие крупные непонятки – деньги решат все!

Хотя тут какое-то недоразумение… Охранники чего-то втирают про неверный код карты, про паспорт и проверку, мужчина даже особо не возмущается, достает пачку денег, чтобы оплатить наличкой. Но чего-то охране еще надо! Они настойчиво трындят про проверку и просят «пройти к начальнику охраны, это тут, это быстро». Не очень довольный мужчина, бросив супруге (или кто там она ему?), чтобы ждала, уходит быстрым шагом в глубь зала, в сопровождении троих охранников. Ну сейчас разберутся – парням еще извиняться придется. Еще побегут помогать толкать тележки и грузить покупки в багажник. Да, хорошо быть состоятельным парнем!

Тут мое внимание привлек мужик. Он шел, покачиваясь, бормоча что-то, поминутно вытирая лицо. Руки были в перчатках, из-под которых торчали бинты. Но не это меня привлекло. У него на плече висело ружье – длинное, типа показанной Михалычем самозарядки, только покрасивее и все разукрашено под камуфляж. Мужик-то – явно покусанный. И значит – скоро двинет коня. А у него ружье. И оно ему, мертвому, не понадобится.

А вот мне как раз понадобится.

Я решительно пристраиваюсь следом за мужиком… но тут же замечаю, как один охранник что-то бормотнул в рацию – и навстречу нам пошли аж четверо, причем один выразительно положил руку на кобуру. Я остановился, а двое, подойдя к мужику, что-то спросили… а он, похоже, уже и не понимает ничего. Они подхватили его под локти и повели, почти потащили куда-то, по пути сдернув с плеча ружье. А остальные двое встали, с усмешкой глядя на меня.

Сделав вид, что вообще ничего не заметил, просвистал мимо, прихватив тележку, и ломанул за покупками. Благо денег много, могу гульнуть. Та-а-ак, че тут у нас? Красная рыбка, пойдет. Паштетик… икорочка – а как же! О, креведко! Че тут еще? Ветчина, хорошо, карбонатик… суши – о, сгребу-ка побольше… О, курица гриль! Самое оно. Салатики фасованные, угу. Надо еще салатиков набрать – подруливаю к раздаче с производства, заказываю… Че, овца, оглохла, что ли? Да ты ваще-то тут рабо… Йо. Симпатичная полнушка за прилавком смотрит на меня. Не мигая, не дыша. Она-то точно знает, с какой стороны прилавка еда, – это я тут ошибся. Валим-валим-валим… надо будет охране сказать. Потом. Так, дальше… о, пивасик! Во, вот он – пятилитровка «Баг-Бирр»! Одну возьму… нет, две! – он не портится даже открытый неделями – вот что значит западные технологии! Не то что всякое дерьмо – прокисает моментально.

Так, водка… да на фиг водка! Не, ну вот этой, по пятьсот возьму пару. А остальное – вот коньяк хороший… о, вискарь… ох, обалдеть… может, и тут спереть, как в «Ленте»?.. Не, тут чревато. Ладно, пузырь один. Водку дорогую не надо, подешевле. Три. Во, вот так. О, еще шампуни возьму – завтра ж к Ирке идти, надо козу порадовать. Пусть бухнет – меньше кобениться будет. Хотя кобениться – не кобениться… какая разница! Ладно, возьму – заставлю выжрать: повеселее будет. На кассе набрал «Ред-Булла» – с водярой мешать отменный ерш – и вспомнил, что надо батареек, – набрал всяких. Быстро пробился и немного припух от счета – похоже, цены-то подняли… и когда успели? Вытолкал тележку за линию, распихал все по сумке – лучше это сделать здесь, на свету и в безопасности. Подхватив сумку, пошел к выходу, спохватился и подошел к охраннику:

– Слышь, это. У вас там, где салаты раздают, – девка мертвая стоит.

– Че, савсэм мертвая? – как-то прифигевши спросил охранник. Такое впечатление, он думал совсем о другом, весь был словно в ожидании чего-то, а я его отвлекал.

– Не совсем. Умерла и ожила, стоит дохлая и пялится.

– А-а-а-а… панятна, – ответил страж и вновь полностью потерял ко мне интерес.

Чет я не понимаю… они тут такие толковые, вон как все организовали… а тут мертвяк в зале… она ж там всех распугает, покупателей не будет – и их взгреют… Или – этот филонит? Да фиг с ним, его дела…

Двигаясь к выходу, услышал, как скандалит у касс та самая стервозная тетка, чего-то требуя. Стоящие рядом два охранника объясняли ей, что «да, умэр… прямо умэр и ожыл… прышлось стрэлят… да был он укушаный, был ужэ… как нэ был? был!.. да, мамой киланус, был, ма-а-а-а-аленкий такой ранка… а потом умэр… да пойдемте, пасмотрыте самы…» – и тетка, размахивая руками и возмущаясь, побежала в глубь зала, а охранники следом. Чет, видно, нехорошо с тем мужиком… эх, верно, неосторожно где-то…

Вышел в темноту, настороженно держа биту наготове. Осмотрелся. О, вон у микроавтобуса мельтешат люди – видно толстяка. Грузят, похоже. Рядом еще стоит джипарик какой-то, туда тоже грузят. Видно, подъехал его «Сема».

Уже готов шагнуть к ним, но тут внимание привлекает темная фигура на краю парковки. Присмотревшись, понимаю – один из охранников. Только с ним что-то не в порядке. Стоит, держась обеими руками за ограждение, согнулся… словно с перепою. О, вообще присел на корточки, держась руками же… Да он, похоже, тоже на издыхании! Опа, а это уже интереснее. Вдруг у него пистолет? Это же не какое-то ружье!

Опасливо оглянувшись, поставил сумку на землю и перехватил биту поудобнее. Ну-ка… никого?.. Никого.

Подбежав к охраннику, сзади вполсилы бью его по голове. Вскрикнув, он разжимает руки и, обмякнув, валится назад, мне под ноги. Есть! Быстро обшариваю его… Фак, голяк! Просто ничего. Только здоровенная рация… Ну хоть что-то… Так… «Моторола». Сойдет. Рация вдруг захрипела, позвав Рустама. Наугад нашел выключатель и вырубил. Надо валить – пока никто не видел, можно списать, что этот «Рустам» сам откинулся… а он, наверное, уже не очнется. И ничего не скажет. Да и что он может сказать? Сунул рацию в сумку, подхватил лямки и двинул к машинам.

Офигевая от своей безнаказанности.

Похоже, я выбрал правильную линию – сейчас надо брать от жизни все, до чего дотянешься. И уж я постараюсь дотянуться.

Подошел не торопясь – сначала настороженно взяли на прицел, потом узнали, поприветствовали. Кроме того мальца с автоматом еще грузит в джипарик сумки похожий на толстяка лицом, но не такой полный, коренастый мужичок, ему помогает симпатичная брюнетка. Оба вооружены – мужичок с короткой двустволкой, у барышни на поясе маленькая квадратная кобура с торчащей рукояткой. Закинул сумку в «форд», подошел к закончившему грузиться в свой «амбар» толстяку. Да, ну у него и ведро! А внутри просто склад – похоже, стеллаж привернут. Н-да… Так себя не любить – на таком ездить…

Завожу разговор про оружие, рассказав про мужика и охрану.

Толстяк говорит, что, похоже, охрана тут собирает своих, грузится и скоро свалит… Я не соглашаюсь: они же порядок поддерживают! Но барышня подтверждает – охрана всех выгнала со склада, никого не пускает, работают на кассах сейчас все «свои», про руководство не из «них» вообще не слышно, никого нет. И несколько фур с разгрузки не отпустили – и вроде бы загружают опять.

Однако, дела…

– Все, Гоша, мы – рэди! – говорит подошедший маленький, как я понял – Сема.

– Семен Семеныч, – пародирует кино толстяк, – ну сколько раз просил не говорить по-собачьи!

И оба ржут. Потом начинают обсуждать, как им выехать, притом толстяк напирает, что он загружен прилично и надо бы по дороге. Семен Семеныч ратует, что «знает дорожку, ну если что – вытащим… а так там пробки!».

– Да, конечно! Это ты полноприводный… урвал, жук!

– О, машина – звЭр!

Обращаю внимание – да, хорошая тачка. Корейский паркетничек. У батьки такой. При воспоминании об отце внутри что-то дернулось. Ладно-ладно… жизнь теперь другая, нечего… Мне вот тоже пора подумать о нормальных колесах, а то на убогом «форде»… а еще этот Михалыч – «жигули», «жигули»!.. Гы. Хозяева жизни на жигах не ездят. А я хочу стать хозяином новой жизни. Еще, может, и Артура переплюну.

– Хорошая тачка. А где достали, если не секрет? – говорю я, подойдя к джипчику.

– Да не секрет… У дома недалеко, на парковке заметил… У тэ-цэ, на Пионерке…

– На Пионерке? – на автомате спрашиваю я… а сам тупо пялюсь на номер… че-то… «628 МТ»… где-то я его уже…

– Да, подъехал, смотрю – стоит, красавец. А водила внутри. Зомби. Не совсем простой. У машины несколько еще лежало, но упокоенные, с разбитыми бо́шками. А у мужика в ногах балонник такой, телескопический, валялся, тоже весь в кровище. Видно, он кого-то искал в тэ-цэ, внутри – наверное, родню. Руки у него все искусаны были. Он еще – прикинь – себе в рот какие-то бумаги трубкой свернул и галстуком на затылок привязал, как кляп, а руки багажным жгутом резиновым стянул. Я просто дверь открыл – он и выпал. Ну я и упокоил, из ружья. Молодец, мужик. Жаль, похоже, не нашел, кого искал. Или поздно нашел. Телефон еще на поясе все надрывался…

Я слышу его как сквозь вату… как издалека. Но слышу и понимаю каждое слово. Не отрываясь смотрю на водительское место, представляя…

– Э-э-э-э! Паря! Ты чего?! Э-э-э-э! – Семен Семеныч попятился, загораживаясь ружьем. Остальные моментально отреагировали, малец наставил на меня автомат, щелкнув чем-то, девушка выхватила несуразный пистолет… А мне было по фиг, я все смотрел. Семен Семеныч вдруг тихо выдохнул: – Ох ты, господи…

– Тихо все! Сема, что такое? – осадил толстяк.

– Гоша… тут… Ой, блин… паря, ты не думай, чем хошь клянусь – так все и было… Он уже мертвый был, обратился уже…

– Опа, Сема, это ты ж что… Ох ты…

А я все смотрю на водительское сиденье. Кожа уже сильно потерта: сколько лет уже… Вон на подголовнике заклеенная рваная дыра – везли знакомых с дачи, кот вырвался из корзины. Как во сне, подхожу к открытой дверце, смотрю… Глажу рукой по сиденью…

– Так, Сема, быстро все вещи – ко мне. Быстро! – командует за спиной толстяк.

– Есть! – моментально откликается Сема, кидаясь к багажнику.

Я провожу ладонью по рулевому колесу… Конечно, мечтал я ездить на этой машине… Мечты иногда сбываются. Мимо, пыхтя, Сема тащит рюкзаки.

– Не надо! – почти кричу я. В один прыжок добираюсь до своей машины и, почти не видя дороги сквозь слезы, рву с места.

Как я добрался домой и заснул, я не помню.

Даша всхлипнула – и внезапно разозлилась сама на себя. Ну как так можно! Прям девочка, двойку получила – расплакалась (вспомнила жуткий стресс – будучи почти отличницей, в пятом классе непонятно как схлопотала «гуся» по «русскому»… вот так же ревела…). Да, хороша, него сказать.

Собралась, подумала. Можно, конечно, остановиться и переночевать прямо тут, в лодке – на якоре, посредине реки она в относительной безопасности… но – это ничуть не приблизит ее к цели. Да и безопасность – относительная… ее лодка отлично видна, захочет кто-то сделать ей горе или просто пошутить – обычной пневматической винтовки или даже хорошо брошенного ножика хватит, чтобы прервать ее сон холодным купанием. Да и не выход это – сидеть и ждать. Тем более что Саша ждет.

Значит… Значит, надо двигаться. По реке нельзя – значит, по берегу. Даша задумалась – набережная Черной речки в этом месте пустынна, машин нет, людей и нелюдей тоже.

Но впереди – метро и жилой район. Там наверняка до хрена упырей. Ну-ка, примеримся…

Подойдя к берегу, выбросила на него якорь – и враскорячку вылезла из лодки, благо есть гранитный приступочек на насыпи. Подхватила сумку, шагнула… боль опять дернула ногу. Нет, так она никуда не уйдет. Дело даже не столько в ноге… точнее – в ноге… и в том, что идти она сможет, а вот убежать, прыгнуть или залезть быстро куда-нибудь, да еще с сумкой, – нет. Не катит. Попробовать найти машину… Нет, Черная речка в плане пробок тоже не подарок – можно проскочить до Ланского шоссе… а там… там – напролом… нет, тут надо еще машину непростую, нет уверенности. По Ланскому к промзоне? Можно… но все равно как-то рискованно – машину еще найти надо. Вернуться к набережной? Нет, оставим машину на потом. А что, если…

Вскоре Даша уже готова была продолжить путь. Груз лежал в лодке, шнур от якоря был отвязан, и вместо якоря Даша накинула петлю на левое запястье. Проверила ружье – выщелкала все патроны, забила вглубь две картечи, потом два «спортивных» – загнала один в ствол и так оставила, не стала добивать четвертый в магазин. Почему? Такой способ хоть и уменьшает количество готовых к стрельбе патронов, но дает маневр – Даша наготовила под руку в патронташе: три картечи, две пули и остальное дробь. Ружье готово к бою, в стволе патрон есть, но всегда можно – если имеется время – добить в магазин нужный патрон. И можно выкинуть из ствола «дежурный», загнав нужный. Проверив и приспособив все, примерилась и стала позировать для ремейка на известную картину «Бурлаки на Волге». Нельзя сказать, что продвигалась быстро, – но она и не торопилась: так было не столь больно ноге. Лодка довольно сносно скользила по залитому водой льду – мешал порой только вмерзший мусор… есть свинская привычка у людей гадить где только можно. Вспомнила, как подрались с какой-то компанией, решившей вывалить мусор в лесу у дороги… Неприятные воспоминания, но случись заново – ничего бы не поменяла. Вспомнился один знакомый, который неодобрительно бурчал, когда кто-то бросал мусор на землю: «Ты чего, не питерский? До урны не донести?» – и сам все бумажки пихал в карман. Конечно, естественный ответ был про дворников… А уж в речку-канал чего бросить вроде пустой бутылки – вообще милое дело. Поневоле начинаешь верить, что правы оппоненты Дарвина, считающие, что генетически свинья гораздо ближе человеку, чем обезьяна.

Но несмотря на эти мелочи, Даша убедилась, что она права в главном. Едва миновала пешеходный мосток у Строгановского сада – как к ней неторопливо двинулись с набережной два упыря. Ну да – жилая застройка пошла… Один кувырнулся на склоне, шлепнулся на лед, подломив его, и буквально панически стал карабкаться на берег, забыв о Даше. Второй спускался аккуратнее.

Стрелять она не стала – много чести. Просто споро перебралась в лодку, оттолкнувшись от берега. Мертвяк замер, тупо смотря на полоску воды на льду. Не нравится ему… ну и хорошо. Оттолкнулась прикладом, благо воды немного, а резиновый затыльник в помощь – и потом, перебравшись на нос, стала короткими толчками «под себя» двигать лодку. Так порой эффективнее, чем толкать сзади, – научили охотники, любители проползать по заросшим и заболоченным речушкам. Упырь, тот, что искупался, дернулся было вслед – прошел пару шагов, – но Даша оттолкалась еще чуть к середине, и он тоже потерял интерес – и оба застыли столбиками на краю берега.

С трудом, запыхавшись, Даша доскреблась примерно до конца Строгановского – и передохнула. Да уж… Но лучше так. Отдохнув, осторожно вышла на берег и, стараясь поспешать, двинулась вперед. Перед широченным Чернореченским мостом ее опять вожделели, но тут было проще: всего несколько метров протолкавшись, она оказалась в полынье – и дальше под мостом была чистая вода. С облегчением вздохнув, Даша двинулась вперед уже «морским» порядком, на веслах. Аккуратно, с опаской пройдя под мостом, – дальше. До Ланского оказалось тоже чисто. То ли стоки тут теплые, то ли еще что. Подплывая к Ланскому мосту, осмотрелась. И не зря: на мосту среди нескольких (господи, сколько же их уже в городе!) упырей увидала какое-то быстрое движение. Причем упыри на него не реагировали. Ага, ну-ка, повнимательнее – ну да, аналог той «супермодели-культуристки»… Брр… Жертва визажиста… только такого не хватало.

Патрон с пулей дощелкнулся в магазин. Тщательно прицелилась… и белесая рожа моментально скрылась. Чего это он? Неужто понимает, что ему грозит? Ой, это плохо… Они что, умнеют настолько? Ой, беда… Настороженно держа ружье на прицеле (хотя какой там прицел – одной рукой? Хоть и проще из ружья навскидку стрелять, чем из пистолета, – одно все только видимость…), Даша медленно подгребала к мосту. Вот, сейчас уже… вот-вот.

Стремительная раскоряченная в прыжке туша выросла над парапетом, кинулась вниз… и огребла почти в упор заряд дроби. Двадцать граммов свинца ударили сплошной массой, не хуже крупнокалиберной пули. Туша, не долетев метра, обдала душем холодных брызг… но тут же вынырнула, неуклюже пытаясь плыть. Дернув цевье, Даша тщательно прицелилась и всадила стальную болванку монстру под переносицу. Раз уж кости лба утолщаются – будем бить «под срез», в самую уязвимую зону на «лице» спереди – решетчатая кость, что ли, называется?

Боеприпас себя оправдал – тупоголовый стальной ролик без всяких рикошетов и деформаций прошел сквозь «организм», оставляя полуторасантиметровый канал, – и Даша увидела, как выбило фонтан ошметков из горба на шее «зверюги». Бульк – и только мерзкие пятна, быстро расходящиеся в воде… В три гребка влетев под мост, Даша шумно выдохнула. Добила патрон в магазин, перезарядила. Подумав, вставила еще с пулей…

Но на том конце моста никто на нее не прыгнул. Да и Коломяжский мост, за которым маячила уже промка и вновь начинался лед, прошла без приключений, так что вскоре «ударный» патрон вернулся на место. Решила, что еще немного надо пройти по реке, бережком – до железнодорожного моста: так все же спокойнее, да и ближе оттуда.

Посредине пути ее остановил шорох в кустах по ходу. Запрыгнув в лодку, чуть оттолкнулась… Из спутанной прошлогодней травы высунулась страшенная, ободранная морда, мокрая, слипшаяся шерсть клочьями торчит. Кот, что ли? Точно… Выбрался, пройдя ближе, подволакивая задние лапы, и сипло заскрипел, явно намереваясь каким-либо образом достичь лодки. Да, только упыря-кота мне и не хватало сегодня, подумала Даша.

– Иди отсюда! Брысь!

– Хр-ряу-у-у. Хр-хр… йря-а-а-а-а…

– Падла, не лезь ты ко мне!

– Ур-хр-хря-а-а…

– От сволочь…

Заряд «спортивного» нашинковал тушку уже ступавшего на лед «монстра». Мертвый кот превратился в красное пятно. На эдакую мелочь – и патрон… а что делать: врукопашную с кошкой – чревато, хоть и с дохлой. Черт его знает, как он и что, а помереть, да еще нехорошо, от оцарапанного пальца…

Под железнодорожным мостом пришвартовалась. Выгрузила вещи, подумав, достала одну надувную подушку – пригодится. Уже совсем навьючилась и приготовилась, но потом вернулась к лодке. Приноровившись, прикрепила ее повыше, понадежнее – скоро лед пройдет… а она пусть висит. Мало ли. Подумав, вытащила один патрон с дробью и закатила его внутри лодки под упругий борт. На всякий. Конечно, жаль патрона… но мало ли – может, и самой понадобится, а может, еще кому пригодится. Давно завела за правило оставлять «подарки» – и иногда верила, что именно от этого ей порой, пусть и в мелочах (иногда очень важных мелочах), везет немного больше других.

Промзона встретила неласково – сначала два патрона ушло на кабыздохов, потом, жалея припас, топором поочередно упокоила троих подтянувшихся бывших работяг (судя по оранжевым жилетам). Что не порадовало – все были типичные монголоиды. Гости с Востока. А их обычно много, живут тесно… значит, надо осторожно. И валить отсюда побыстрее.

Но сначала надо найти транспорт. А искать уже не так просто – сумерки подошли. Надо бы найти укрытие… и возможно – для ночлега. Похоже, сегодня – все.

Насколько было видно – то там, то здесь стояли упыри. Они были слишком далеко – те, кто ближе, пришли на выстрелы… но если двигаться вперед, то хлопот не оберешься.

И Даша решительно двинула в ближайшие широко раскрытые ворота. Зайдя бочком, нарезала сектор – чисто. Ангары – похоже, склад, ворота маленькие, не для техники… жаль. А вон – аккуратненькая… нет, даже не бытовка, а скорее прорабская – сборное одноэтажное строение из веселеньких синих контейнеров с металлопластиковыми окнами в решетках и внушительной металлической дверью. Самое оно.

Если не занято. А вот и проверим.

Дверь не заперта… Даша удвоила внимание. Подклинив дверь поддоном, служившим приступком, прошла, осторожно заглянув в оба окошка. Вроде чисто. Что не есть гарантия.

Вернувшись, накинула шнур на ручку двери, убрала подклин, дернула… Никого. Внутри горит свет – это великолепно! За такое местечко стоит заплатить – и Даша вновь защелкнула пулевой патрон и шагнула внутрь.

Прихожая… спецовки, причем не работяг, чистенькие – ну точно прорабская, или как тут назвать?.. Так, ключ на крючке – отлично, дверь на пол-оборота. Конечно, если что – уйти тяжело. Но зато тыл прикрыт, это важнее. Пластиковая дверь в другие помещения – настороженно держа на прицеле две двери напротив, заложила как клин под дверь топор. Потом, решившись, дернула одну дверь… мама ро#дная!

Душевая. И не просто душ – в глубине на стенке прямо-таки излучал тепло, весело светя красным глазом, бойлер. Здоровенный, литров на сто, не меньше! Вот это здорово!

Закрыв душевую, проверила рядом. Как и ожидалось – туалет. Биотуалет, большой, хороший… это тоже приятно…

Проверила остальные помещения – пусто, вот и славно. Проходная-типа-приемная, с не иначе как из офиса какого списанным кожаным пухлым диваном и парой таких же кресел, и третий контейнер – сам по себе «офис», с парой древних компов со здоровенными мониторами-трубками, принтерами… телефона-факса нет, жаль… и в глубине – вот радость – мини-кухня: СВЧ-печка, чайник, бутыли с водой… Еды, кроме чая-сахара и печенюшек, не видать, ну и ладно. Чуть расслабившись, скинула все, не расставаясь, впрочем, с ружьем, прошла, закрыв дверь, проверила бойлер – горячий, красота! Спешно начала сооружать ужин. Пока грелся чайник и шкварчали в СВЧ сосиски, приняла душ – впрочем, ружье стояло за косяком открытой двери, – простирнув, что необходимо, и забросив на верх бойлера сушиться. Одевшись, поужинала, чуть не жмурясь от удовольствия.

Поставила на зарядку телефон, попробовала дозвониться домой – безрезультатно. Странно – показывает полную сеть… впрочем, скорее всего, это там, дома, нет сети… беспомощно посидела, набирая маму, брата… Потом набрала Сашу… и скинула. Не стоит, еще психанет… Отправила СМС: «У меня все в порядке, не волнуйся, завтра буду дома».

Ответа не последовало… Да перестань ты, оборвала себя Даша, этот свинтус и раньше не брал трубку. (Да, я себя успокаиваю – а что еще я могу делать? Бежать, хромая, в темноту? Да, я боюсь звонить, боюсь, что он не ответит… боюсь, что ничем не смогу ему помочь…)

Чтобы заглушить тревогу и отвлечься, Даша провела инвентаризацию: своих запасов – неплохо, нормально так, а заодно – того, что нашлось на месте. Нашлось немного: спецовки не понравились – тонкие и пижонистые, не по делу куцые. Оранжевая каска… а почему бы и нет? Рукавицы… хорошо… Сапоги! Кирзачи, причем тридцать девятого размера, – видно, женщины тут тоже работали. Пара фонариков – тоже дело. Канцелярщина, папки с бумагами – особого внимания не привлекли: просмотрев, уяснила, что тут хранили какие-то пластиковые изделия, техники, похоже, не было – голяк, в общем. На кухне нашлось несколько китайских дерьмовых ножей… и старомодная точилка-брусок.

А вот это – дело! Проверив еще раз двери-окна, положив под руку топор, Даша разобрала Мурку, потом каленой скрепкой, прижав перехватыватель, выбила его ось, выкинула кнопку затворной задержки, сразу же заклеив изнутри отверстие под нее скотчем, от грязи. Потом почти час, прижав к столу железячку и действуя бруском как напильником, стачивала, пару раз примеряя, уголок перехватывателя. Наконец все заработало как надо – без затворной задержки. Даше она только мешала: в горячке это могло плохо кончиться.

После этого, попив еще раз чаю и умывшись, стала готовиться ко сну. В домике под окнами стояли электрические масляные радиаторы, было тепло… и даже уютно. Заперев и внутреннюю дверь, погасив свет, Даша проверила, удобно ли лежит топор, заряжено ли ружье, поставила на предохранитель… и мгновенно провалилась в сон, успев отметить, насколько мягок и удобен этот диван…

Было часов, наверное, шесть. Утра. Серое небо в окне.

Ни фига себе, какой дурацкий сон приснился. Причем реальный, как кино.

Кино про зомби, дурацкое такое, категории «Г». И я в главной роли. М-да, водка вчера, похоже, была – редкостное дерьмо. Сильно мы вчера, видать, бухнули-то у Серого. Когда он свалился и Настька, привычно оттащив его в комнату, «сняла декольте», я уже был хорош… а потом, уже после Настьки, еще накатили – и дальше началось… Как до дома дошел, не помню. Вот че снится-то с паленки! Надо Дашке рассказать, может, немного помягче станет, а то, поди, сердита.

Встаю с дивана… че это я? В одежде завалился? Видно, Дашка в балшой абиде, да! – ишь, даже не заставила раздеться… плохо.

На автомате тащусь в туалет – в прихожей свет горит. Стулья грудой на полу… че за хрень? Бита валяется… звездец, что у меня на поясе мешается? Че ваще за хрень происходит?!

Смотрю в зеркало. И сразу вспоминаю все.

Это не сон.

Это трындец.

Сумку, что набрал в «О’кее», не нашел. Похоже, оставил в машине. Надо сходить.

На лестнице у мусоропровода кто-то жрет Семеныча. Девочка лет семи, в домашней одежде, босая. Я ее знаю… знал. Катя. Прости, Катя, ничего не могу поделать.

Надо будет ее потом убрать под лестницу, и остатки Семеныча тоже. Под лестницей, кстати, уже все съедено. Крысы, да. Черт, интересно – они, наевшись, тоже станут резкими? Нехорошо…

В «форде» воняло бензином – ну канистр-то набрал… Морщась, перекинул все в жигу, перелив из банок сразу в бак. Подумав, прикрыл ярко-красные канистры из тех, что пришлось сунуть в салон, старой курткой из багажника. А то провоцирует.

Огляделся – в другом конце двора видно стоящего упыря… но поблизости нет никого. Окна в домах местами горят – значит, люди есть… Решил повозиться с жигулем – если что, за бензином «форд» гонять неохота: провоняет.

Все оказалось на удивление просто – даже не пришлось менять аккумулятор. Клемма была не затянута, и зеленые и серые окислы покрыли столбик и клемму. Полминуты – и жига зафырчала мотором, чуть подтраивая.

Ленивая офигевшая тварь. Так меня обзывала Дашка, когда я очередной раз подтверждал звание «мастера художественной отмазки». Это она не ругалась, просто констатировала факт. Заглушил жигу, скинул клемму, чтобы, если что, не разрядился аккумулятор, и двинулся домой.

Притащил сумку, сел разбирать. Дурак, че-то я вчера разгулялся. Праздник отмечал, да? Вчерашние похождения вспоминаются со стыдом… однако. Смотрю на бутылку вискаря… и с размаху кидаю ее в угол кухни… К черту, хватит. Посидев полминуты, прихожу немного в себя – шваброй без ручки смел кое-как осколки в мусорку, тряпкой махнул по полу. Остальное спиртное отставил в сторонку. Нечего психовать. Вдруг на глаза попадается сумка. Старая такая, матерчатая. С ручками. В ней так и осталась перцовка и сигареты. Стараюсь не смотреть на нее, потом, не выдержав, срываюсь и отношу в прихожую. Продолжил приходовать покупки, когда дошел до шампанского – вспомнил: Ирка. Уши стали как радиаторы, лицо тоже горит.

Быстро похватал всякой жрачки, дурацкую бутылку шампанского, ломанулся. Хорошо, что от стыда не очень торопился, а то бы попал в объятия шустрой худющей бабы в Иркином парадном. Отожралась на тех двух? Не выпуская пакета с гостинцами, выхватил тесак, махнул… хрена. Отскочила! Пошел махать накрест… только бы не вылетел из руки!

А баба вдруг отскочила еще и побежала. Наверх по лестнице. Натурально, побежала. Я просто офигел от такого… Ну не следом же бегать! Да и нехорошо, я к другой иду…

Открыл дверь (ключи я у Ирки прибрал вчера), вошел. Че дальше-то? Блин… Шум какой-то? А, ясно. С утра душ принимает… ну ладно… Тихонько прошел на кухню, положил на стол хрючиво из пакета, бутылку поставил… Нет, не могу! Если бы сразу встретила, а так… Не могу! Потом зайду… потом.

Проходя мимо, на ходу зыркнул в щель незакрытой двери ванной. Увидел сквозь прозрачную запотевшую занавесь стоящую спиной голую Ирку… (Блин, синяков, что ли, таких вчера ей наставил? Жесть, ну ты и козел…) Выскочил, закрыл дверь и ломанулся домой. На улице ко мне двинулись аж два упыря (когда вылезли-то? и откуда?).

Не стал связываться, убежал и побыстрее проскочил, закрыв дверь. Выходя прикончу, не забуду.

Суши, курица гриль… Плохо, когда вкусная еда не приносит удовольствия. Еще хуже – когда и повода явного, вроде перепоя, нет. Буквально вдавил в организм пищу, залив чаем. Ничего, переварю. И блевать не стану. Не надейтесь. Ничего у вас не выйдет! Вообще! Не получится! Облезет вам, суки-уроды!

Разозлился непонятно на кого… ну и ладно, так легче. Че делать-то? Вспомнил – Дашка… Посмотрел – СМС! Блин, наверное, еще вчера… Беспокойно открыл.

«У меня все в порядке, не волнуйся, завтра буду дома».

Слава богу! Ну вот доберется – и все! Тогда все будет нормально… (А когда Ирка ей расскажет…) Да, надо бы с Иркой поговорить… Блин, чем я думал-то вчера… (А ты думал? Че, правда?!) Ладно-ладно! Все путем, как-нибудь разрулю. И вообще надо подготовиться. И не так, как вчера, а нормально.

Еще раз посмотрел, чего вчера подкинули мне те охотники. Отложил автомобильное в отдельную сумку. Кувалда… ну так. Монтировка. Ладно, это нужное. Плитка и баллоны тоже хорошо, Дашка похвалит. Туда же все туристское… а лампа паяльная – зачем? Ладно, туда же.

Надо оружие. Иначе кранты. (Ну и Дашку встретить – мол, я и сам все могу отлично… а то еще подкалывать станет.) Хотя бы – фиг с ним, с пистолетом, – но хотя бы ружье. Где взять-то? У кого ружья есть? Дурак, у охотников, у кого же еще… А где их взять – охотников? Может, у нас на лестнице кто? Не знаю…

А если просто пойти пошариться по квартирам? Ага, а если там есть народ – огребешь… не, ну – ломиться не стану, сначала позвоню… А вот где не ответят… Конечно, есть риск влететь… мало ли – примут за вора. Ха, и что? Менты не приедут… наверное. Ладно, все равно ничего другого в голову не приходит. Взял с собой кувалду и монтировку, сумку через плечо – мало ли что…

Начал со своего этажа – две квартиры бесполезно и смотреть, там наверняка ничего – старички и молодая пара с дитем, откуда у них, а судя по тому, что на звонки не ответили… похоже, все. Последняя – семья, там молодой парень, и такого вида… ну, может, чего и есть у него…

Железная дверь и не думала поддаваться. Фомку было не подоткнуть. Когда я, наплевав на осторожность, с размаху гукнул кувалдой по тому месту, где мне виделся замок, – чуть не оглох от грохота: эхо прошло по лестнице. А на двери появилась красивая отметина. Краску содрал полностью, до металла. И даже немного промял металл. На миллиметр, наверное.

На первых двух этажах – не железных дверей не было. Дверь пенсионеров на третьем оставил на потом, пробовал пройти выше. На четвертом – одна деревянная… с виду. Под красивой панелью, когда ее попробовал ковырять, звякнул металл. Опа.

Пятый… и – приоткрытая дверь. Точно, это ж квартира Кати… чуть потянув, осторожно заглянул за дверь… Ага, тут еще внутренняя, так… И быстро захлопываю внутреннюю дверь. Потому что успеваю увидеть. Внутри вся семья, похоже. Не считая Кати, пять человек. То есть бывших человек. Напрягшись, держу дверь… но все тихо. Ясно – вялые и тупые. Отскочив, вмах захлопываю входную, кстати, тоже металлическую – наверное, не так много в городе осталось деревянных дверей? Только в самых бедных квартирах… Дверь сочно щелкает язычком замка. Подергал ручку – намертво, автоматический. Ну и ладно. На пятом же, словно опровергая мои теории, нашлась фанерная дверь. Фомкой отжать не удалось, но на удар по замку дверь откликнулась пьяным матом откуда-то из глубины квартиры. Блин, прозвонить забыл. Спешно сбежал вниз, к себе. Ладно, чего ждать – вскрою пенсионеров… Сразу взялся за кувалду и быстро добил замок «от честных людей».

Открыл… Пахнуло нехорошо. Ацетоном. Блин, так по квартирам лазать – нарвешься на раз… Но все-таки пошел – тут лишь двое стариков были, справлюсь.

Старик был только один. Дед. А бабки не было. И наверное, уже и не будет. Дед сидел на стуле, привязанный веревкой – и скорее всего, сам он так привязаться не смог бы. Наверное, бабка его привязала и сама куда-то попыталась уйти? Неизвестно.

Быстро осмотрел однокомнатку… зря я сюда залез, нечего было и ожидать. Сходил домой и той же кувалдой заколотил дверь стодвадцатками в коробку. Желание шарить по дому сошло до нуля. Решил отдохнуть и попить чаю.

С кружкой подошел к окну. От джигита почти ничего не осталось – только какая-то куча ошметков, тряпья. Серое утро, пошел нормальный питерский дождеснег. Надо куртку надеть, промокну, если куда идти… А куда идти? Надо ствол достать. И неплохо бы скатать в «Строитель» – пришла идея: во всех фильмах и книгах герои стараются раздобыть генератор. А они там есть. Но сначала – оружие… иначе становится опасно.

Что-то неназойливо, но все же мешает, отвлекает… не могу понять. Дискомфорт, глазу неприятно… В арке на той стороне что-то ритмично мелькает, как… как…

Идиот!

Как проблесковый маячок. Мигалка.

Так, спокойнее. Мигалка и на «скорой» может быть… хотя вспышки характерные… нет, такие и на «скорой» бывают.

Метнулся к Дашкиной туристской нычке, порылся и вытащил маленький восьмикратник в обрезиненном корпусе – когда-то Дашка выцепила его за смешные сто восемьдесят рублей… но работал он неплохо. Настроив резкость, легко разглядел торчащий из арки багажник «девяносто девятой». Окраски не видно. Но «скорая» на зубилах не раскатывает. Замирая внутри, сорвался, забыв кружку с недопитым чаем на подоконнике, слетел вниз, буквально вихрем вылетел, на лету упокоив двух упырей у парадного – получалось как бы само собой, – вскочил в «форд» и с места, вихляясь, полетел. Едва не вылетел на развороте разделительной, с бешено колотящимся сердцем, все прибавляя, понесся к арке… Тормозил мордой в руль, юзом пролетев мимо поворота, тут же выскочил и побежал к машине, схватив куртку от дождя…

Подбегая, замедлился, перешел на шаг. Потом стал вообще подходить боком. Из арки пахнуло нагретым двигателем. Фары горят, мигалка тоже. По ходу, недавно только заглохла. То ли приехав, то ли бензин вышел… скорее – второе.

А, не суть важно! Мне зубило на фиг не надо, лучше есть! Не затем…

В машине пусто. Передние двери раскрыты, ключей не видно. Что-то бормочет рация…

А внизу, под панелью у переднего пассажирского, лежит ОН.

АВТОМАТ.

Самый, сцуко, настоящий. Коротенький такой. С ремнем и треугольником приклада сбоку.

Я стоял как в детском сне – когда приснится что-то, чего очень хочешь, и ты понимаешь, что это сон, хватаешь вещь, ощущаешь ее… и просыпаешься с пустыми руками. Я просто не мог поверить.

В арку заглянул упырь. И я очнулся – обежал машину, схватил автомат (в натуре НАСТОЯЩИЙ! тяжелый, железный и холодный!) и рванул к незаглушенному «форду». Плюхнулся на сиденье и, несмотря на то что неудобно, врубил передачу, не выпуская автомата из рук, словно боясь, что он растает. Доехал, как в тумане, домой, заглушил.

Потом минут пять сидел и разглядывал… да, настоящий! Потертый, тяжелый! И пахнет из ствола… ну, наверное, порохом – так иногда от петард пахнет.

Срочно захотелось поделиться радостью. Похвастать, чего уж там. Дашке… нет, ей сюрприз станет! А кому еще… о, Ирка! Зайду-ка, заодно поговорим. Может, все уладим. Вес оружия в руках придавал уверенности – во всем. Точно – плюс три силы!

Так и ненадеванную куртку кинул на пассажирское – дождь как-то ослабел. Закинул автомат так небрежно за спину, чтоб ствол красиво торчал из-под локтя. Как менты-дэпээсники носят, солидно так. И решительным шагом, уверенный в себе, пошел к Ирке.

Шустрая баба не появилась – то ли убежала, то ли прячется так же наверху… то ли еще что. Ну и фиг с ней. Я не к ней.

Дверь у Ирки подалась: не заперто. От дурило – надо ж было закрыть, когда уходил. Ну надо ж было так распсиховаться, что забыл, а?

Доброе утро. Что? Полпервого? В России – когда встал, тогда и доброе утро! И не… не волнует. Да.

Даша сладко потянулась. Как ни странно, ничего вспоминать не пришлось – сразу поняла, где она и что происходит. Но настроение от этого не ухудшилось. Настроение было боевым. Позавтракать – и вперед.

Радость улетучилась с первым шагом. Боль в ноге заставила почти закричать. За ночь нога отекла, ходить получалось только хромая, с болью.

Вторая неприятность ожидала следом: электроэнергии не было. Чайник и микроволновка стояли бесполезной мебелью, веселый глазок бойлера погас. Порадовало лишь то, что вода все же подавалась… а в бойлере сто двадцать литров нагретой до восьмидесяти градусов воды есть. На сейчас хватит, а потом наплевать.

Умывшись, стала думать насчет завтрака. Хотелось горячего, тем более что привыкла уже давно завтракать очень плотно – у иных и обед слабее: позавтракать супчиком, да со вторым и салатом, – привычное дело. Газовой плитки, увы, нет… но мы ж, елки-палки, ушлые девки. Нас без xрена не сожрешь. Да и с хреном подависси.

Разводить костер внутри не получится, а снаружи… едва встав, Даша выглянула в окно – и с неудовольствием отметила, что, хотя территория и пуста, у распахнутых ворот топчется оранжевожилетный упырь. Чего вчера поленилась ворота закрыть? Впрочем, все равно пришлось бы открывать…

Даша достала из запасов банки из-под пива – прихватила в «Форте», там кто-то «принял допинг». Помялись, но не страшно. Одна из банок превратилась в котелок, а вторая, обрезанная вполовину, с проковырянными у дна отверстиями, стала очагом. Поставила ее на тарелку и приоткрыла окно – упырь стоял далеко и не отреагировал. Набрала воды, приладила кое-как котелок над очагом, используя все, что пришлось под руку, набросав в «топку» рваной бумаги и прочего мусора, полила его жидкостью для снятия лака – и подожгла. Вскоре пришлось подбрасывать, но довольно быстро первая порция вскипела – сняв котелок, Даша с помощью импровизированной прихватки залила порцию лапши с накрошенной сосиской. Вторая порция кипятка пошла на чай. Не сказать что суперсытный завтрак, но ничего лучше, пожалуй, не светит.

Ладно, пора собираться, и так полдня проспала. Наперво крепко забинтовала ногу: так станет немного легче. Немного. Дальше – все необходимое и минимум еды – в рюкзак и по карманам. Все остальные запасы – сверхгрузом в сумку на плечо: если что, их придется бросать. Одежда, обувь… так, сменим-ка кроссовки на сапоги. Даша примерила кирзачи – великоваты… подмотала портянки из пары взятых в магазине полотенец – сойдет. Эх, жаль, что не берцы: зафиксировать больную ногу пожестче – все легче. Хотя… сапоги легко превратить в подобие шнурованных высоких ботинок. Повозившись, Даша, выдернув из найденных в «прихожей» ухайдаканных строительных ботинок сорок-страшно-какого размера шнурки, нехитро, но надежно перевязала сапог, пропустив под финиш шнурок через петельку на верху голенища, и завязав. Неплохо, сойдет. На вешалке обнаружился не замеченный ею вчера монтажный пояс – с «висячими» карманами. Пояс пошел поверх куртки. Один карман приспособился как подпяток для засунутого за пояс топора, а второй просто замотала вокруг: работа – он удобен, но при прочем – есть реальная возможность растерять содержимое. Ружье приспособила через плечо на длинном «ремне» из толстой мягкой веревки. Патронташ на грудь… так, патроны. Что имеем?

Три штуки пуль… ну это для «хищников». Собственно, это единственный шанс. Лучше бы вообще избегать, но… В патронташ.

Картечь, восемь миллиметров. Это – на дальности до пятидесяти и для встречи с нехорошими живыми. Двадцать штук. Семь в патронташ, остальные по карманам.

Двенадцать штук дроби – основное на зомби. Вблизи отлично работает. А те, что дальше, – они стоят и не видят, их и трогать не станем.

Негусто. Совсем. Три дроби – обратно в магазин, еще один – сразу в ствол. Остальные поближе, четыре оставить, не убирать.

Вроде все… присядем на дорожку. Все, ничего не забыла? Эсэмэску Сашке… Отбила, ну – вперед.

Замок, оружие наготове… патроны – два в левой донцами вверх, еще два – в рот… да, неэротично, а что делать? Готова? Пошла!

Распахнув дверь, выскочила, толкнула дверь обратно… Упырь у ворот пока не реагирует… хромая, поковыляла – он уже тянется – этого обухом… готов… к воротам…

Твою ж мать!

За воротами по всему проезду слонялось с десяток упырей. Причем трое совсем рядом. Топор за пояс, ближнему в голову… готов.

Выстрел словно разбудил всех остальных. Никакого бездумного слоняния – все целенаправленно устремились завтракать. Угадайте, что в меню?

Даша дернула цевье, слева два… из «помпы» можно бить, особенно в упор: если приноровиться, почти как из самозарядки. Два выстрела один за другим свалили двух работяг. Прямо… последний патрон… Промах! Упырь качнулся, и мелкая дробь лишь выхлестнула ему глаз, разодрав щеку и унеся ухо. Цевье. Патрон из левой – в окно ствольной коробки. Цевье. Выстрел. Есть! Справа два и один поодаль. Повторяем манипуляции… выстрел. Есть один. Цевье, правой – патрон изо рта в ствол… Мимо! Второй в ствол… Готов! Все, патроны – йок… Левой из кармана выхватила три – один в окно… второй упал на землю… пинком его вглубь, назад за ворота… выстрел, есть! Третий в ствол, последний дробовой из кармана, в магазин снизу защелкнуть… двойку в ближайших… есть время набить картечью магазин…

Из ворот напротив, через корпус вперед, вывалила толпа в оранжевых жилетах. Около трех десятков. Даша замерла на секунду, едва не уронив патрон. Потом отскочила обратно за ворота, навалилась на них, закрывая, и топором подбила закисший стопор, запирая их. Отхромала подальше, подобрав последний дробовой патрон с земли, отдышалась. Выругалась. Похоже, везение кончилось. Ведь ей невероятно везло с самого начала, если посмотреть. Так не бывает вечно, лимит удачи исчерпан. Приплыли. Сушите весла, сэр.

С трудом сдерживая комок в горле, задыхаясь от обиды, Даша поплелась к приоткрытой двери домика. Запершись, безразлично сбросила сбрую в «гостиной», не оставляя, впрочем, ружья, прошла в «офис», затащив туда же сумку с едой. Уселась в кресло у компьютеров, закрыла лицо руками. Истерики, впрочем, не было – слишком четко было ясно, что и как получается. Без иллюзий.

Самой отсюда не выбраться. Никак. Она здесь и сдохнет. И очень скоро. Совсем.

Стоп, сама себе скомандовала Даша. Рано чего-то. В конце концов, с тобой ничего не случилось. Рано или поздно все кончится, город очистят, и тебя выручат. До того… да, поголодаешь, померзнешь. Ничего. Ишь, запсиховала за себя. Тебя, между прочим, ждут. И надеются на тебя. Да, самой бы на кого надеяться… А на кого? Живых тут поблизости, похоже, уже нет. Звонить? А куда? В МЧС и прочие службы? А поедут ли они? Да и, наверное, у них подобных вызовов масса. И кому-то это действительно нужнее.

Взгляд Даши упал на компьютер… в шнурке USB-провода болталась желто-полосатая конфетка модема Би-Лайна… Вот дура, вчера с устатку не потрудилась посмотреть! А сейчас и электро…

Даша аж подпрыгнула. Упээсник под столом приветливо мигал желтым глазом. Ну-ка…

Заряда хватило на полчаса где-то. Но за полчаса, под писк упээсника, Даша осознала весь ужас происходящего. Работали процентов тридцать сайтов… но и этого хватало. ЭТО творилось повсюду. ВЕЗДЕ. Не будет никакой помощи. Никогда. Ниоткуда. ВЕСЬ МИР погрузился в ад, или ад вышел на землю. Дашу колотило крупной дрожью. Сразу начала копировать и сливать на домашнюю почту, благо почтовик исправно работал, отбила прямо с компа СМС Сашке: «СРОЧНО! загляни в почту!» Последние минут десять она старательно вылавливала что-то полезное – большее она и так знала, но кое-что оказалось внове. Оказалось, упыри со временем, поев мяса – даже таких же, но упокоенных, – умнеют и ускоряются. Зомби – молчат, только могут слегка поскуливать, так что тот, кто ответит, – живой. Хотя не факт, что этому надо радоваться: было много сообщений о мародерах и бандитах. И еще – оказалось… коты, даже укушенные, не превращаются в упырей!

Однако… Что же, там, на берегу… ну да – там я убила просто несчастливого помойного кошака, подумала Даша. Ага, «ой, как неудобно получается…». Жалко. И кошака, и патрон. И не скажешь сразу, кого жальче. Кошек Даша не очень любила – за их своевольность… но и убивать бы не стала… если бы знала.

Господи, нашла о ком думать… тут Даша сообразила, В КАКУЮ ЗАДНИЦУ она тащит Сашку, заставляя его ждать ее. Надо… А что там думать? Надо отправить его поскорее за город – в Сети была информация, что военные собираются в группы, принимают гражданских и налаживают оборону… А самой… самой, похоже, уже не выбраться. За воротами толпа – отбиться не хватит патронов, к тому же они откормятся на трупах. Убежать она тоже не сможет, даже бросив груз. Перелезть через забор… тяжело, и потом все равно по пути к реке попадет в поле зрения тех – у ворот. Пробираться через соседние участки? Неизвестно, что там. Без вариантов. Шансы, что вообще сумеет выбраться, – очень невелики, очень. А что БЫСТРО сумеет и доехать до дома – вообще практически нулевые. А ведь Сашка, наверное, будет ждать. И наверняка решит ехать выручать!.. И наверняка погибнет… Нет, так не дело…

Набрав и отправив СМС, Даша решительно выключила телефон. Все. Ее уже нет. Вопрос времени, не более. И она опустила голову на руки, тихо заплакав.

Остановился у двери… Нет, не могу… блин, что со мной вчера-то такое было? Крышу унесло вообще, ни с какого перепою так не заклинит… Как будто во сне: все можно. Только ни фига не во сне.

И вот сейчас надо войти и говорить с Иркой. Вспомнил, что было вчера, – башка превратилась в буржуйку. Не могу. Да, стыдно. Трындец как стыдно. Сорвало же крышу напрочь… Слышал, что такое бывает – при всяких там бунтах и революциях, – в первое время все вообще за грань уходят…

Нет, надо идти. Поговорю с ней… ну типа извинюсь. И еще – я ее вытащу. Она же тут осталась – значит, ей некуда или не на чем уехать. Или еще чего? Ну по-любому я ей помогу. Прижал локтем автомат – твердость металла передалась мне: я теперь не просто чувак с дубьем… Ну и в конце-то концов – ничего такого… не девочка, ничего страшного. Все знали, что она не отличается всякими моральными принципами. Ладно, вперед – а там решим.

Открываю дверь, уже занес ногу над порогом…

На меня смотрит Терминатор. Могучая челюсть Арни, чОрные очки, кожаная куртка, высокий покатый лоб, стрижка ежиком. Два метра и за центнер мяса. Такое впечатление, что плечи враспор в коридорчике. «Здесь живет Сара Коннор?»

Терминатор делает шаг вперед, ко мне. Ступор проходит, мозг сработал – все ясно. Но не сказать, что радует.

Это Иркин хахаль. Культурист и мажор. Пару раз встречал – и впрямь на Арни смахивает, а уж в темном коридоре… И похоже, он хочет со мной пообщаться. Вряд ли будет делиться опытом по интимному общению с Иркой.

Видно, будет меня метелить. Наверняка – больно. Ой, звездец…

Он протягивает руки, и я не успеваю увернуться: правой хватает меня за грудки. Ща вдернет в квартиру и отметелит. Звездец. Сил бороться с этим бульдозером у меня нет.

В полной безнадеге дергаюсь назад – и мне удается выскочить на площадку. Странно, тянет упорно, но не сильно – я-то думал, он меня вмах закинет… как говорил один знакомый: «Чем больше шкаф, тем громче падает. А чем мельче – тем дальше летит». Вялый он какой-то. Ну и хорошо. Прижимаю его руку дверью, подставив ногу – ну уже не протащит, да и бить меня несподручно стало…

– Э, слышь, ты… как тебя! Это! Отвянь!

Молчит. Видать, серьезно настроен. Значит, точно метелить будет.

– Слышь! Пусти! Отвали, кому говорю! Отелло хренов!

Не реагирует, все так же тянет. Хватаю его за кисть на предмет сработать ему на большой палец, разжать захват…

Рука ледяная. Ну не ледяная. Холодная. Очень. Совсем.

Скашиваю глаза. Укусы. С подсохшей кровью. И из квартиры пахнет ацетоном.

Это упырь.

Отдернув руку, пытаюсь вырваться. Не получается. Начинаю тянуться и нашаривать тесак… что-то мешает. Ремень какой-то. Откуда на мне ремень? Ремень?

Его же ж мать, это ж у меня автомат!

Лихорадочно начинаю доставать оружие. Точнее, пытаюсь доставать. Короткий ремень не дает мне нормально взять автомат и уж тем более засунуть дуло в приоткрытую дверь. Пыхтя, пытаюсь одновременно удержать дверь, вырваться и засунуть ствол в квартиру. Щаз. Фигушки. Че делать-то?

Сверху слышен какой-то шорох. Выгибаюсь, выворачивая голову. С пролета на третий выглядывает «скоростная баба». Именно, тварь такая, выглядывает. Интересно ей.

– А ну пошла вон!

Спряталась… нет, просто чуть шарахнулась. Че, соображает? Пытаюсь навести на нее автомат… ага, где там. Неудачно вертыхнулся, чуть оступился – дверь отошла на ладонь. Теперь я видел упыря, тихонько поскуливавшего в квартире, – широкоплечесть его меня спасала, он тупо застрял, хотя если бы чуть повернулся боком – то уже проскочил бы. Заполошно пытаюсь прикрыть дверь обратно – никак…

Оборачиваюсь к «скоростной». Блин. Она уже не выглядывает. Она смотрит. Смотрит с интересом. Нехорошим интересом. Словно она сообразила, что я «медведя поймал». А почему «словно»? Она именно сообразила. Сейчас она больше всего напоминала Голого из «Властелина Колец», узревшего «свою Прелесть» на беззащитном хоботе Федоре Сумкине. «Иди к мамочке!», ага.

Только этого не хватало. Баба двинулась вниз. Причем все ускоряясь. Бросив автомат, начал дергать тесак… и еще на пол-ладони отпустил дверь. Елки, так ведь они меня точно сожрут! Или один, или другая, но доберутся!

Баба уже бежит со второго: еще секунда – и она будет тут. Время замедляется, а мозг буквально кипит. Что-то не дает покоя, какой-то мелкий момент… Точно!

Когда Терминатор шел ко мне, то сходство добавила одна деталь. У него на поясе была кобура, из которой торчала рукоятка. Прямо на животе, и точно – я ее вижу. Уже не думая, впихиваю руку в квартиру, нашарив, изогнув неудобно кисть, все же выхватываю… что это?

Ешкин кот… такой серьезный мэн – а с таким дерьмом. Кургузый «травматический пистолет». Как его там – «Пчела», «Муха»? Не, «Муха» – это гранатомет вроде, автоматический, такой с воронкой сзади и острой такой ракетой…

Да какая, блин, разница! Меня ща жрать будут, а в голову фигня лезет всякая! Лучше б думал, как этой хренью отбиться! Пипец, не мог нормальный ствол завести, как у Артура!

Баба уже сзади. Выбора нет, времени нет, повернувшись и отскочив, отпускаю дверь – и буквально вытаскиваю на площадку упыря из квартиры. Наконец-то вырвался, и он падает, не удержав равновесия… Вытянув руку, жму на курок, целясь в сторону уже протянувшей ко мне свои грабки бабы.

Довольно громкий хлопок, «пистолет» дернулся, а бабу словно ударили в грудь… Йо! В башку ж надо было! А как его теперь – перезаряжать надо? Нет? Вроде нет… Отпускаю курок и целюсь вновь… Но она вдруг разворачивается и несется наверх.

А в ногу мне вцепляется зубами барахтающийся на карачках Терминатор.

Точнее, хватает за штанину. От тварь! И, почти приставив к его голове оружие, опять стреляю. Грохнуло, и упырь обмяк. Уф-ф…

Озираясь, тащу его в квартиру, громко зовя Ирку: надеюсь, он ее не укусил? Ин, да сколько ж он весит?! Закрываю наконец дверь… блин, как колотит-то… Ваще просто. А где Ирка-то?

Не понял: она что – душ опять принимает? Че, сдурела? Или она просто не слышала, как этот пришел? Наверное, у него ключи были – а потом он тут перекинулся. Елки, надо бы ей как-то, чтоб поспокойнее, объяснить… а то еще решит, что я его живого завалил… Да не, он – я сейчас рассмотрел – вон как покусан: и шея сбоку рваная, и руки все, левая так вообще в лохмотья, ухо болтается. Досталось… кто ж его так?

Че за дебилизм?

Какого этот Терминатор перед смертью замотал какой-то тряпкой (занавесь на входе в кухню, что ль, содрал?) ручки ванной и туалета? Чтобы Ирка на него не наткнулась? Ага, а сам стоял в коридоре. Во придурок. А ей там что, сидеть вечно? Размотал, вот так…

– Ирка, вылазь… все путем…

Ирка вылезла. Точнее, попыталась вылезти. Мертвая голая Ирка. Похоже, он ее все-таки цапнул. Она почти так же, как и Терминатор, схватила меня… В моей руке так и был зажат смешной пистолет, и я выстрелил в упор, в голову. Ирка завалилась, отпустив меня.

Да, сходил поговорить. Прислонившись к стене спиной, пытаюсь прийти в себя. Минут через пять, сунув «насекомое» в карман, начал осматриваться. Ирка вовсе не была искусана… Тут, бросив взгляд на лежащее в ванной тело, вновь обратил внимание на пластырь на щеке. Кажется, есть у меня догадка. Но думать над этим совсем не хочется. А то как-то нехорошо внутри становится…

Все, все равно уже все так, как есть, и нечего морщить репу. А Ирка… Ирка… ну. Что тут поделать – все равно ничего бы не изменилось.

Осмотрел Терминатора. Здоровый, однако, бычара был. Куртец знатный, «образца залп Авроры», ага… прибрать, что ли? Ему ни к чему уже. Не, такого ворочать… А, че там – и через несколько минут возни сдираю куртку. Дома отчищу-отмою, и будет что надо. Не для понтов – ее такую фиг прокусишь. А то вон как цапнул меня… впрочем, штаны целы – если бы и за «мясо» – поди, ничего страшного бы не было. Ладно, куртка – это хорошо.

Плохо, что у него никакого оружия не было. Не считать же оружием эту крокозяблу! На поясе рядом с кобурой типа патронташик с несуразными пулями. Покрутил в руках… похоже, они как-то переделаны. Какие-то грубо выточенные трубки внутрь вставлены, что ль. Вынул крокозяблу, посмотрел – точно, и там такие же: один целый, три стреляные… брезгливо сунул обратно в карман, пулю бросил обратно. Вот же не везет.

Хотя чего я – у меня же есть ствол! Вот только я малость облажался – интересно, а как менты с ним управляются? Или он им чисто «для понту»? Че-то ни хрена не получается нормально достать, если носить так, как дэпээсники… Ладно, подумаю, как лучше носить. А пока – подальше и тесак под руку. Так надежнее. Этот вот чувак, кстати, сунулся, судя по всему, не только с этой пукалкой – вон под стенкой в коридоре бита валяется, как у меня. Видать, тоже облажался, как я в первый выход. Только ему повезло меньше. Точнее, совсем не повезло.

Ладно, надо отсюда идти. Нечего мне тут больше делать. Перекидываю куртец через руку… из кармана вылетают на пол ключи. Связка от квартиры – о, точно, – вон, похоже, и от Иркиной, – и автомобильные, с брелоком сигналки. Поднял, посмотрел – логотип БМВ. Ого… а ведь, по ходу, трофей-то где-то рядом ждет меня. «Бумер». Так, все, спасибо, ребята, – ну оставайтесь. И смотрите не шалите… впрочем, вы уже отшалились.

Вынув тесак, открываю и пинком распахиваю дверь. Так и есть – «скоростная» рванула по лестнице вверх. Уважает, гы-гы. Дверь на замок: а то раскормится баба.

«Бумер» действительно ждал. Он откликнулся на сигналку – стоял поодаль. Да-а-а, такого подарка судьбы я не ожидал. «Экс-пять», собственной персоной.

Не «Тахое», конечно, как у Артура… но даже и лучше! Это ж «бумер»!

По-быстрому сунулся в «форд», забрал биту, закрыл. Вспомнил, что оставил там куртку, но потом плюнул: у меня есть кожан, а та – дешевка, взяли с Дашкой на распродаже пару, потом еще нашили нашлепки разные, а то путали. Она налепила «Мальборо», а я «Винстон». Ниче, обойдусь. У меня там по пьянке еще рукав разодран… на фиг. По пути к «бумеру» ко мне привязался хромоногий упырь – ходули ему так обожрали, что он не шел, а вставал, падал и опять вставал. Не глядя, долбанул битой, закинул биту, автомат и куртку в машину, залез на сиденье.

Да-а-а-а, красота… коробка, правда, автомат, но я у бати пробовал (опять что-то сжало в груди)… Да, пробовал, так что освоюсь. Повернул ключ – и неслышно почти ожил двигатель… Красота! Осмотрелся. Сзади какие-то сумки – ага, тоже, поди, ништячки… привалило мне сегодня. Ну теперь Дашку можно встречать, не стыдно. Весь при параде. Ствол есть, тачка есть, ништяков завались. Кстати насчет оружия… заглушил движок (бензина – полбака, нормально), потащил к себе автомат. Как вообще с ним обращаться? Ну пока я буду в руках таскать, потом посмотрю, как лучше ремень сделать. А остальное? Осторожно кручу… блин, немного страшно: это ж настоящее оружие. Вау… но че делать-то с ним? Ладно, разберусь… тупые менты и вояки разбираются же! Надо вроде вот эту кривулину, снизу, рожок вроде называют, вытащить. Как, интересно… ага, вот тут пупуська такая нажимается… Опа! Кривая коробочка вывалилась мне на колени, чуть не ускакав дальше под ноги. Тяжеленькая… а в ней маленькие остроносые пули, зеленые, настоящие… Потрогал носик верхней пули… Да, все всерьез. Поднажал – пули продавились вниз, пружинисто. Повертел рожок – че-то дырка в нем какая-то… че, испорченный, что ли? Или прострелили? В дырочку видно внутри какую-то проволоку… а, это ж пружина! Ну все ясно. Нормуль.

Ясно с этим. Сколько в нем пуль? Вроде пятьдесят? Ну пятьдесят мне хватит. Надо было, конечно, посмотреть еще в зубиле, там еще, может быть, где-нить такой рожок есть? Съезжу, посмотрю потом. Повозившись, с третьего раза приткнул рожок на место.

Че тут еще? Это что за крючок сбоку? Осторожно потянул… двигается! О, там еще пуля виднеется! А, это затвор взводить! Точно! Так в кино всегда дергают, но только перед тем как стрелять. Че еще? Какая-то хрень сбоку… где-то должен быть предохранитель? Может, это он?

Че-то он как-то по-уродски криво стоит. И сверху дырка видна. А если его поправить? О, точно – смотри-ка, защелкнулся на место, прикрыл дыру. Во, теперь нормально. Теперь только затвор взвести и стрелять.

Отколупал приклад, раскрыл… не, на фиг, некрасиво и длинный, неудобно. Повозившись, сложил, как было. Прицелился сквозь стекло в ближайшую машину… Круто. Может, пристрелить какого упыря? Как назло, рядом не оказалось… ладно, потом. А сейчас поеду. Куда? А по фиг куда. На такой тачке… Не, ну эта… по делу, я ж не дурак какой. Сначала к ментовскому зубилу, потом – в «Строитель», за генератором. А потом Дашку встречать. Завел двигатель и, переведя рычаг в драйв, плавно отпустил педаль. Как в кино, без рывка все медленно поплыло назад – БМВ тронулся. Эх, вот что значит немецкая сборка! Прижмуриваясь от кайфа, вырулил на улицу и, не разгоняясь, двинул к перекрестку.

С зубилом обломилось – машина в арке весело пылала ярким оранжевым пламенем. Это кто ж запоздало Масленицу справляет? От гомосеки…

С обиды рванул по Луначарскому, но, когда впереди замаячила Областная больница – резко тормознул. Толпа упырей расходилась от больницы. Даже не расходилась… она медленно расползалась – целенаправленно они не шли, но ощущение было именно такое. Мне стало просто страшно. Валить надо из города, да. Это уже серьезно. Вообще тут весело скоро станет – тут же рядом еще какой-то медкомплекс и Третья Истребительная больница (вот там караул – там и так страшно было), а по Северному на углу Есенина – больница Святого Карла Маркса… и сердечный центр на Сикейроса. Да, надо сваливать из зачумленного города, за карантин, туда, где нет этого ничего. Хорошо бы в Европу беженцем податься… на халяву, пособие выбить…

Скоренько развернулся, переползя через разделительную, и погнал домой. Захотелось расслабиться и отметить приобретения. Заодно и обмыть.

Парканулся прямо перед парадным, с шиком. Вылез, повесив автомат на плечо, перекинул кожак через руку, пискнул сигналкой. С балкона соседней лестницы на меня таращилась пара чурок. Торгаши с рынка, знаю их немного – Артур пытался их развести на бабло, но у них ментовская крыша оказалась, пришлось отвалить.

Че, суки-чурки, смотрите, вот так надо жить! Со стволом, с тачкой, с ништяками. Завидуйте, мандаринники хреновы, блин.

Впрочем, перед парадным перехватился поудобнее, достал тесак. Но все оказалось спокойно – никто не ждал. Дома тоже был порядок. Войдя, вытащил и бросил в полку тумбочки «пистолет», мешавшийся в кармане, куртку кинул в ванну.

Через полчаса, приятно захмелев – несильно, но кураж уже пошел, – с автоматом на плече, в отмытой кожанке, я выехал за генератором. Чурки вновь проводили меня завистливым взглядом, причем теперь их на балконе толпилось уже с полдесятка. Ага, завидуйте-завидуйте, лохи!

…Вообще-то не очень понимаю, на хрена он, генератор: электричество пока есть, – но во всех фильмах генератор всегда притыривают. Дашка явно обрадуется. Еще там припасу ей бензопилу – и себе сварочный: я давно хотел жигу подварить, немного отец научил, сэкономил бы, чем гнать на…

Во идиот, какое экономить! Какое жигу подварить? У меня теперь такая тачка, что ничего варить не надо, и бабла… во внутреннем кармане кожанки нашелся лопатник, просто набитый баблом. Ну все равно наберу – пригодится.

На обычно тесной стоянке у «Строителя» было пусто. Только два «бычка» и пара джипов у самого магазина. У них суетились, по ходу – грузили что-то. На парковку, впрочем, было не въехать: зачем-то въезд перегородили кучей хлама. Тормознулся чуть дальше, за въездом, прямо у бордюра. Осмотрелся – вообще-то довольно много упырей поодаль, но тут нет… Ха, а вон валяется пара упокоенных. Кто их? А, так вот как раз мужики, что грузятся, – вон там двое с автоматами: у одного большой, у второго такой же, как у меня. А вон – третий, с ружьем. Типа прикрывают, отстреливают упырей. Охрана, наверно. Вот и хорошо.

Кстати, у тех, что с автоматами, прикуплю себе еще пуль и рожков. Бабок немерено, продадут. Деньги – это сила!

Надо только прикид посерьезнее сделать. Снятую с охранника рацию, что я прихватил из дома, – в карман на грудь, на клипсу. Автомат повесил на правое плечо, руку на него, солидно так. Может, на шею повесить, как немец в кино? Не, рация мешаться будет. А рация смотрится круто. Ваще чисто спецназ. А вот тесак с пояса – на хрен, он не в тему. Пусть полежит в тачке, ниче.

Фасонно, через плечо, не глядя засигналив тачку, пошел к магазину. Правой небрежно-уверенно прижимаю на плече автомат, в левой помахиваю зажатыми за брелок ключами. Старательно копирую такую уверенную, вразвалочку, походку братка из кино. Так-то, ребята, – я теперь крут. У меня реальная тачка, покруче ваших старых японцев. И у меня до хрена бабла. Так что извольте видеть и уважать, да.

Двое с автоматами уже давно повернулись ко мне, сейчас что-то терли между собой, глядя в мою сторону. Ясно, завидуют меж собой, типа: «Везет же некоторым!» Ага, мне везет. Ну сейчас начнут спрашивать, где такую тачку отхватил, не иначе… Эх, хорошо быть состоятельным парнем!

Я шагал к автоматчикам прямиком от машины (наверное, круто я на фоне такой тачки, да?), но отчего-то шаги сами замедлялись. Что-то нехорошо заворочалось в груди, в области желудка. Что-то не так… не понимаю, но ноги сами не несут… вот и совсем встал. Как во сне смотрю на мужиков с автоматами. Почему-то мурашки бегут по коже.

Наверное, надо их окликнуть, поговорить?

Они не собирались тратить время на разговоры. Один из них коротко вскинул автомат к плечу, целясь в меня. Мне показалось, что я вижу (или чувствую?), как он нажимает на курок. Вот, все, сейчас, и…

Второй хлопает ладонью по автомату сбоку, сбивая в сторону. Огромная пульсирующая вспышка появляется на стволе, что-то щелкает по асфальту справа от меня. Бьет грохот очереди по ушам. Второй что-то говорит стрелку, поднимает свой автомат и тоже целится в меня.

Оцепенение пропало – я вдруг ясно понял: они же меня убивают. Крутанувшись, с места бегу… а куда? За машину спрятаться: вот «десятка» стоит, а больше некуда. Отсюда рвану до «бумера». Сзади опять слышна очередь, и справа летит крошками асфальт. И… слышен хохот. Залетаю за машину… и вспоминаю про автомат. Ну, гады, ща я вам! Снимаю с плеча, взвожу затвор и, выставив, как в кино, автомат над капотом на одной руке, жму на курок.

И ничего. Курок не нажимается. Твою мать, я же точно зарядил! Наверное, автомат поломанный, потому и бросили! Вот гадство!

В ответ две очереди – что-то с треском дергает торчащий автомат из рук, и от деревяшки на стволе отскакивает щепка, а крыло начинает покрываться дырками. Сверху сыплется стекло… вжимаю голову в плечи и, прикрывшись несчастной «десяткой», на карачках ползу по газону в сторону «бумера». Стрельба стихла, и я вскакиваю и прыжками несусь к машине. Спотыкаюсь обо что-то и лечу с бордюра, выпустив и ключи, и автомат. Упал, впрочем, нормально, на руки, и тут же метнулся за машину. Что теперь… йо… без ключей не уехать! Высовываюсь обратно… Грохает выстрел, глуше и солиднее, чем из автомата, и на газоне совсем рядом взлетает сноп земли – ружье, ага.

Слышу дружный мат из двух глоток:

– …ю ж мать! Не стреляй, не дай бог, машину покоцаешь, архар!

– Коля, зайди слева, вдоль, а я справа, спереду обойду!

– Ага, ща!

– Автомат, автомат-то у него, мужики!

– Не таких валили… будет тебе автомат! Следи лучше за зомбями… Тоша, пошли!

Во-о-от оно что… Машина им. Вот ведь гады – тут во всем городе такое горе, общая беда. А они людей грабят! Мрази, подонки… Убивать таких надо. Твари. Казлы. Ублюдки.

Злость и обида захлестывают. И страх. Все, сейчас убьют!

Ну нет! Я не хочу! Не желаю! Нет!

– Коля, стой. Не лезь! Погоди.

– А? Че?

– Не лезь. Ща сам.

– Как?…А-а-а-а! Гы-ы!

Что значит «сам»? Обойдетесь! Сам я вам точно не подставлюсь! Я… что? М-мать…

…Сзади подходят неплотной группой десятка с два упырей. Тупые, медленные. Мужчины, женщины… дети. Вот оно что. «Сам». Я сейчас сам от них побегу. На пули. Выйду на открытое место. И там меня убьют.

Секунды тянутся… все ближе эти страшные, нелепые фигуры. Все, выхода нет. И тут, и там – мне нет места среди живых. Мне нет места…

Треск выстрела – ближний упырь, светловолосая девушка в плаще, валится с простреленной головой.

– Коля, че, охренел?! Пусть они его…

– Мля, Тоша, не, ну это песец! Так нельзя же!

– А сам первый его хотел завалить!

– Да, блин, ну не так же! Тоша, так нельзя!

– Закрой хавало, щегол! Ща они его сожрут, и мы их завалим. Один фиг он труп.

– …блин…

Вот так. Ближайший упырь метрах в десяти. Все. Ну что, и вправду – ВСЕ?

В кармане завибрировал мобильник. СМС.

…Дашка войдет в квартиру, пройдет на кухню, сготовит еду. Ружье под рукой, собранная, смелая. Она всегда такая, да. Почти всегда. Она поест и будет сидеть и ждать, пока я приду.

А я не приду. Почему? Потому что меня сначала обожрали неживые люди, а потом я тоже стал мертвым, и мне прострелили голову живые нелюди.

Она будет меня ждать. И не дождется.

Потом станет меня искать. И не найдет.

Нет.

(Больше всего это было похоже на то, как когда-то, давно, в спарринге, получив хорошую плюху, «поплывешь» было, и партнер осыпает тебя ударами, стремясь добить, но ты ушел вглухую, сбрасывая атаки вскользь… и вдруг приходит осознание: «Да что ж это я?!» – и становится все ясно и просто – и ты вновь отвечаешь, как можешь, вновь все осознаешь…)

Страх пропал. Мертвец уже почти рядом, пара метров… С места, сорвавшись, бегу словно регбист… но не на открытое место. Я бегу в толпу упырей. Мне не оставили места в живых – значит, я найду место среди мертвых. Я не сдамся. Протянутые руки… смахиваю, отбиваю. Змейкой, как когда-то в зале на тренировках, обхожу медленные неуклюжие манекены. Плечом… ага, отлетел! Так! Ногой тоже – все, дальше свободно!

Сзади слышны удивленные возгласы, треск нескольких выстрелов… Но мертвые люди прикрывают меня, а впереди застыли в мини-пробке два хвоста из машин… и вот меня уже не достать… не останавливаясь, вперед!

Впереди – нет живых. Впереди только упыри. Их немного… то есть много, но на севере города районы просторные, потому кажется, что мало. Я бегу в сторону жилого массива, уворачиваясь от упырей, обегая плотные группы. У меня нет вообще никакого оружия – бита и тесак остались в машине, автомат я выронил… Хорошо, что на руках три слоя перчаток, – и особо резвые упыри получают с бега в голову. Конечно, не упокаивает, но, пока они встают, я далеко.

В боку уже ужасно колет, дыхание с хрипом. Ну какого черта я последние годы не занимался спортом?.. Ну раз бы в недельку-то? Ну хоть просто пробежаться… Ах тяжело? Ах лениво? Ну, гад, теперь тебе легко и не лень…

Бежать сил больше нет, ноги так и норовят подогнуться, дыхание переходит в сипение. Замедляюсь – и вот уже больше имитирую бег. Меня уже третий упырь успевает схватить за плечо. У первых двух просто вырвался, этот же цепкий – молодой курсант с размочаленной грудью, где в крови проблескивают пуговицы. Дергаюсь, потом отвешиваю ему с ноги, разжимаю, таща его за собой, руку и наконец освобождаюсь. За эти секунды вокруг уже собрались «заинтересованные лица». Пока еще есть возможность, последним рывком забегаю во двор. Там тоже упыри, но меньше. Ломлюсь в двери парадных… бесполезняк. Все закрыто. А на меня уже обратили внимание. Не теряя времени, бегу (ха! бегу… плетусь, почти как упыри!) дальше. Все без толку, все зря.

Вот оно! Приоткрытая дверь сарайчика у помойки, дворницкая, как говорила бабка. Подтягиваю тушку к двери. Опершись о стену из серого кирпича, стремительно выблевываю все сожранное-выпитое накануне. Воздуха не хватает. Ноги гудят.

Некогда, некогда! Рядом с дверью, как в старом анекдоте, – совковая лопата. Хватаю ее и, крутанув, отовариваю вышедшего из-за загородки помойки школьника с ранцем за спиной. Восточного вида мальчик с объеденными до кости руками отлетает в сторону, а я, взяв «оружие» наперевес, вламываюсь в сарайчик. Там пусто и тихо. Захлопываю дверь и остаюсь почти в темноте, только из щелей попадает немного света. Просунув лопату черенком в ручку, запер дверь. И просто осел на пол.

Но тут же встал. Нельзя сидеть или тем более лежать сразу после бега и нагрузок – говорят, сердце сажаешь, и стукануть может. Прислоняюсь к холодной, из нетолстого железного листа на каркасе, двери. Уф, блин.

…Минут через пять начинаю приходить в норму. Для начала – осмотрюсь. В двери немало дырок – ну да, пацаны балуются, знакомо. Я вижу практически всю загородку с мусорным контейнером – и тут пусто. Упыри меня потеряли? Непонятно…

Внутри темно, но верхний край оцинковки на двери давно отгнил по швам – и, легко отогнув его немного наружу, я вскоре имею возможность обозреть и свое «убежище». Ведра, метлы, лопаты, тряпки, совки. Пара готовых к жарке ватников – настолько засаленные. Резиновые сапоги. Тачка, тележка. Вот на тележку-то, аккуратно убрав с нее всякий хлам и бросив ватники, и завалился, задрав на ручку-поручень ноги. Все, не трогайте меня. Вот так и буду лежать.

Вспоминаю об эсэмэске. Достав телефон, открыл. Ага, почту… ну телефон хороший, сейчас, это я уже умею…

Через двадцать минут я полностью охренел. Совсем. Просмотрел материалы еще раз. Песец. Полный. Всему. Вообще всему. То есть…

Опять смотрю: Финляндия – стрельба, Хельсинки эвакуируют, на паромах вспышка «эпидемии»… огромные, набитые упырями плавучие громады, снятые с вертолета… Америка – паника и разбой в южных штатах, но пока контроль держится. В Европе какое-то дебилье выступает с демонстрациями в защиту упырей, а те их жрут. Азия молчит, но замолчала очень резко. В Ираке после нескольких терактов войска заперлись на базах. Россия… ну все как всегда. Бардак и песец. Правительство саморастворилось, перед тем испражнив массу умнейших вещей вроде запрета армии и ментам стрелять, приказов сдать всем гражданам оружие, запрета покидать города… И как обычно – простые люди опять идут голой задницей на амбразуру. Часть псковских десантников, до последнего солдата прикрывавшие вывоз детей из школ, водитель троллейбуса, уже укушенный, три часа собирал людей по городу, распихивая своим динозавром пробки, и потом довез их до кольца, где ждали военные. Там и умер.

Поразил сюжет с камер наблюдения – пожилой охранник, явно жертвуя собой, вступил в драку с толпой упырей, давая возможность вырваться из офиса нескольким девушкам и женщинам. Видно было неважно, но его явно искусали. А он, не обращая внимания, забил всех упырей какой-то железякой и, шатаясь, ушел в глубь офиса…

Была полезная информация – я много узнал о зомби, как их называли, а также о таких тварях, как Семеныч, – их звали «морф». О собаках и кошках, о боязни воды, об «ускоренных», или, как их называли, «шустерах», или просто «шустриках».

Было и хорошее – люди объединялись, в основном военные. За городами огораживались и держались. Вот. Вот туда мы с Дашкой и отправимся. Надо ей позвонить. Все у нас будет нормально… я, правда, не знаю как, но будет. Мы вырвемся. Мы выживем. И все будет хорошо. Никакие упыри, никакие нелюди нам не помешают. Все, не будет больше всякой дури. Ни пьянок, ни левых баб, ни лени и долбоклюйства. Я могу и сумею. Все получится. Старая жизнь кончилась, но мы начнем новую. Мы с ней…

Пискнула, придя, еще эсэмэска. О, ну прям здорово! Мы даже думаем вместе. Сейчас посмотрим…

Он проскочил в приоткрытую дверь. Раньше он часто бывал тут – и ловко спрятался за большим креслом. Конечно, если увидит, то несдобровать. Но ОНА вернулась и, не заметив его, прошла дальше.

Он был голоден. Со вчера. С самого НАЧАЛА. Хотя вряд ли он мог бы точно выразить, что это было такое – начало. Просто БЫЛО. И стало – ДО и ПОСЛЕ. И он это просто чувствовал. Он был совсем молодой, если можно так выразиться. Но уже имел опыт. Причем опыт делился на опыт «до» и опыт «после».

И опыт подсказывал: ОНА – опасна.

То, что это «она», подсказывал опыт «до». Сам он не очень понимал, что такое «она» или «он», – но вот У НИХ это есть. Но только пока они живы.

Опыт «после» протестовал – надо сохранить себя… но ГОЛОД толкал его вперед. Он еще не научился контролировать голод.

А этот запах… запах пищи… запах мяса. Шаг. Еще. Пока не очень уверенные – все же ему еще так мало времени, – но плавные и тихие движения. Вот ее видно – она сидит у этого плоского зеркала, где мелькает что-то. Раньше тут тоже сидели, другие. Их было много, разных. Тогда тоже пахло едой? Наверное… Еда…

Еще два шага… Она вдруг стала возиться с какой-то коробочкой… Отпрянув, он скрылся за косяком, замерев. Выглянул. Она закончила возиться и вдруг опустила голову на руки, вздохнула. Спит? Кажется, так они спят? Они спят сидя? А если не спит? Эта опасная палка – совсем рядом, ей только руку протянуть…

Опыт и осторожность не смогли бороться с голодом и запахом еды.

Он напрягся и приготовился к броску. Нет, вроде спит… не готова…

Голод толкнул его вперед – и он в одно движение достиг цели, вонзив зубы в источающую дурманящий запах еды добычу.

Вечер добавил мокрого снега в сумерки. Стало холодно. Вдали стреляли, однажды мимо по двору проехала машина. Кто-то кричал, потом стало тихо. Так тихо в городе не бывает. Не бывало.

Вдруг увидел картинку. Как в Гугле-мап.

Вот он, я – маленький, пока еще теплый. Вот – зум отходит – сарайчик. Двор, квартал. Вот уже видна кольцевая… вот весь Питер, Карельский, Финский залив, Ладога… Вот Скандинавия и Европа, видно уже все – Черное море и Урал…

И маленькая точка моего тела – где-то там, внизу, в сарайчике.

А вокруг холодный, враждебный, мертвый мир.

Страшно?

А вот мне не страшно. Не-а. А мне по фиг. Совсем.

От нечего делать, лежа на ватниках, баловался рацией – щелкал кнопкой. Вдруг она зашипела и что-то бормотнула:

– …цать человек, шесть машин, как принял, повтори?

Тишина, и вновь:

– …кой еще? Собирайте, кого найдете, шли всех начальников на хрен!

Нажав кнопку, рассеянно переспрашиваю:

– Что, прям туда? – просто так. Мне все равно. Помолчав, рация озадаченно бубнит неслышимому собеседнику, что свяжется с ним позже, и переходит на меня:

– Кто ты? Где находишься?

– В сарае, у помойки, – и идиотски ржу.

– Где сарай, какой сарай? Что там?

– А я гребу, где какой сарай? Темно тут, и ведра стоят, и больше ни хрена, – хамлю я невидимому собеседнику. Мне по фиг. Наплевать. Глубоко.

– Кто ты? Кто ты?

– Ха, кто я? Я… – и тут я замолкаю. Потом выключаю рацию.

Эсэмэска от Дашки была короткой:

«Не жди меня больше. Уезжай скорее, к военным. Прощай. Я тебя люблю».

И вот я лежу и думаю… о чем?

Вот сейчас я хотел ответить тому, в рации: «Я – человек!» Я же и вправду человек. Просто еще один человек. Еще один, кого он собирает, кого он спасет. Еще один выживший. Еще один человек. Разве нет?

Вот только интересно – а вот те десантники? Тот водитель, тот охранник – он человек? А те – у «Строителя»? Мы все человеки? У нас у всех, как любил я говорить раньше, – равные права, и мы все – «уникальные личности»?

Я – человек? Не сумевший разобраться с оружием, с которым справляются «тупые менты»… кто из нас человеки?

Вспомнил Ирку и дедка с сумками… и они, и я – человеки. Мы все человеки. Общечеловеки, можно сказать. Ведь все равны и одинаковы в правах, и что бы ты ни делал – ты человек. Это твое, и этого никто у тебя не отнимет, так?

Я человек, личность – и потому, спасая свою уникальную личность, обрек мужика на «тойоте» и его семью. И, стараясь спасти мою уникальную личность, погибли два самых близких мне человека – интересно, они, наверное, были не столь уникальны?

А сколько еще вокруг человеков! И все такие разные – и все человеки.

И я – человек, да? Как и все. Мы все такие, человеки.

Как там? «Человек – это звучит гордо!»

Во, буду гордиться!

И вот теперь я лежу на ватниках в холодном сарае, у помойки.

А снаружи тысячи ходячих трупов хотят меня жрать.

А я, дурачок такой, все спрашиваю – так человек же я?

Кого, интересно, спрашиваю?

И что рассчитываю услышать в ответ?

Да, тяжело искать ответ, когда никто не может ответить. Никто, кроме тебя самого.