Эльфийский бретер

эльфийский бретер

Пролог

Аркадий Викторович радостно ухмыльнулся беззубым, как младенца, ртом. Ему уже наступает почти шестьдесят лет жизни. Охо-хо. Это означает торжественный юбилей! И пусть нет радостных салютов на больших улицах и веселых празднеств в каждой квартире.

Кому какое дело до юбилейной днюхи скромного пенсионера на грани жизни? Сам, на свою будущую маленькую пенсию авансом отпразднует с парой таких же бедолаг. Много ли надо – бутылка водки, буханка черного хлеба, принесет банку соленой капусты с полуразрушенного погреба.

Зато доживает свою долгую неброскую жизнь в теплой и почти чистой постели. Без суетливых хлопот, без ночных тревог. Нет у него ни политических дел, ни финансовых задолжностей. Потихоньку доживет свои дни.

А потом отнесут свежего мертвеца на местное кладбище, в спокойное, тихое место, чтобы навсегда могли все забыть о бедном пенсионере. Но это потом!

Укрылся теплым ватным одеялом еще советской постройки бог знает какого лохматого года. Потянулся сладко. Ничего, рано ему еще умирать. Завтра он начнет жизнь с шестидесятилетнего юбилея! С пенсией, маленькой, но регулярной. Здорово! А пока спать! Маленький город постепенно засыпает, не мешает своим тихимжителям. И мы забудемся в уютной мягкой постели.

И темное время, как и положено, лежка в постели сопровождалась сладким сном, показывающим то ли свою жизнь, то ли классическим современников, то ли сюжет из русских (западных) сказок. Сегодня сон был до удивления ярким, красочным, но, по сути, явно не из земной реальности. И как бы не из нашей Вселенной

Будто бы он, одетый в дорогую батистовую рубашку и непонятные, но чистые спортивные щтаны-брюки, сопровождался охраной в домашнюю тюрьму. Ничего себе сон!

Откуда он узнал про сон? А ему сказали. Вот сволочи!

Попытался вырваться, но почувствовал, что связан металлической, тонкой, но на удивление прочной цепью. Хорошо связан, квалифицировано. Руки и ноги одной цепью. Не очень больно, но не пошевельнуть. Только могут идти и больше все!

И охрана вокруг вежливая, обходительная, но обязательная, а когда надо жесткая и требовательная. Даже откуда-то знакомая, хотя это не поможет.

Кто-то в голове предупредительно предупреждает (кто и как?), чтобы он чрезмерно не вырывался. тогда ему ничего не будет. Просто спокойно проведут и аккуратно посадят в означенную тюрьму. А вот если начнет вырываться, даже не сильно, пытаться убегать от мальчиков, нудно твердить о дворянских правах, то охрана будет его бить. Если надо, то толстыми древками копий. и металлическими обухами топоров. Кровью будешь рыгать, стонать и ругаться. А виноват будешь только ты. И плакаться станет поздно.

Голос был спокойным, но весьма ужасным и, может быть, свирепым, хотя сейчас тихим и спокойным. Но чувствовал, как только он начнет возражать, тот сразу начнет ругаться и стращать. В лучшем случае.

От этого он потихонечку смирился. Почему-то в голове появилось понимание, что это не гуманистический ХХI век, где жалеют даже маленьким котяткам, а ужасное средневековье, где сначала и людей сначала бьют, а потом спрашивают. И прав будет тот, кто будет силен. Как говорится, прав тот, у кого больше прав. А если ты никто, то тебя зверски забьют и бросят в могилу, совсем не потеряв. Там засыплют землей и ты можешь, сколько угодно разорятся о своих правах и льготах, пока мозг не сгниет или не будет съеден могильными червями.

Вошли в анонсированную домашнюю тюрьму. Аркадий Викторович огляделся, несмотря ни на что, скептически усмехнулся от грязной обстановки. Какая это тюрьма? Не зря ее назвали неопределенно домашней. Раньше это было просто кладовка, помещение для продуктовых припасов счастливой хозяйки.

Сейчас его статус нехорошо приподняли и теперь не продовольствие, а узников. Но обстановка от этого совсем не улучшилась, если не хуже. Кругом пыльные полки, остатки продуктов, даже всякая грязь. И вонь – то ли от немытых людей, то ли от порченых продуктов.

Похоже, кладовку ликвидировали, а наследие не принарядили. Специально, что ли? Узники будут убирать? Чтобы не загордились и не вопили.

Здоровенный тюремщик гмыкнул, обращая внимание, показал на грубый стул-табуретку – садись, жди, сколько надо, когда с тобой захотят говорить сильные хозяева. И молись, чтобы вообще захотели. А то забудут навсегда, и нас с тобой

Видя, что Аркадий Викторович по привычке ХХI века не торопится, готовясь толкнуть возмущенную речь эдак минут на десять. Говорили ведь, живи спокойно, целее будешь.

Тюремщик не стал ругаться со строптивым узником. он просто надавил острием копья в тело в районе левого леча. А когда наконечник полностью зашел, ткнул копьем в сторону стула. И даже ведь не беспокоился за здоровье, гад! Хотя, нет, побеспокоился. Копье было воткнуто в левое плечо, в самый край. Так, чтобы тело особо не пострадало, а хозяин поговорил с узником. А то просто бы проткнул в живот (медленная смерть) или в горло (быстрая смерть).

Хотя, с другой стороны, действия у него были эффективными. Не убил, ни тяжело ранил. Просто дал знать, что ты здесь никто и значишь ничего. И никаких пустых речей и бесполезных слов.

«Как он смел, сволочь! - невольно возмутился Аркадий Викторович, - я полновластный гражданин Российской Федерации. Я жаловаться буду!».

«Я тебе уже говорил, старый глупец, – не сопротивляйся. Тебе же хуже будет! - раздался внутри мозга знакомый странный голос, - теперь сам виноват. И еще радуйся, что только сравнительно легко ранили. Всего-то связали и немного подержат в тюрьме. Не сильно связан, надеюсь? Под моим руководством связывали».

Аркадий Викторович яростно закрутил головой, пытаясь увидеть этого козла-собеседника. Никого не увидел, только плечо сильно заныло.

«Дурак, что ты вертишь головой. Я нахожусь в тебе. вернее, пока ты во мне, но это ненадолго. Радуйся, старый, ты выходишь на второй круг жизни».

Аркадий Викторович был человек старый, а, значит, недоверчивый, циничный и не верящий в сказки. Он говорит о попаданце? Ха-ха, их нет! А, значит, его, скорее всего, обманывают.

«Кто ты? - подозрительно ментально спросил он незнакомца, практически подумал - зачем меня сюда перетащили. И перетащил ли, мошенник! Перевезли в соседний подвали крутят мозги».

«Я понимаю, ты мне пока не веришь. Думаешь, наверно, мошенник. Давай так. посмотри на этот мир. Пару следующих дней я буду тебе понемногу помогать. И только потом соглашусь отвечать на вопросы. Согласен?

Аркадий Викторович ответил, хотя считать это ответом вряд ли стоило. Скорее это эмоциональное нецензурное выражение, снимающее эмоциональное напряжение. Затем он осторожно сказал на ментальном уровне:

«Я даже не бедный, а нищий российский пенсионер, мои внутренние органы больны, вырезать их никакого прока, никакая больница не возьмет. Никаких сбережений в виде драгоценностей, мебели и бытового имущества нет. Зачем я вам?»

В ответ раздался холодный рассудочный смех. Мужчина только теперь понял, что ему казалось очень странно – звуки раздавались изнутри, из головы, а не из внешней стороны.

«Напоследок, - раздался голос в голове, - я – граф Виктор де Савильи де Раш. Полновластный владелец эльфийской магии. Достаточно богат для своего слоя.Сибарит и донжуан в будущем. Мне 14 лет и вся жизнь еще впереди. Это тело и эта судьба – твоя, если ты захочешь. Если же нет, через несколько дней мы можем вновь обменяться телами».

Старик откуда-то понял, что прежний хозяин исчез из этого тела и он может быть один. Где он? кто он? Действительно ли, в эльфийском теле? Или им все же крутят бандиты? У нас и не такое бывает. Россия – бандитская страна.

Так ладно. Он опять мысленно выматерился. Мысленно, но сочно, смачно, с разнообразными эпитетами типа большого петровского загиба. Не потому, что так обычно привык выражаться. Нет к старческим годам, он, конечно, уже знал все эпитеты а ля Баркова, однако, давно превзошел ту мальчишескую пору, когда жизнь переводилась в матерщину.

Но сейчас можно было жить только так. Сволочи, так закрутили!

Итак, на свежую голову, возможны три варианта:

- местные забулдыги-пьяницы, которые вчера «занимали» у него полтинник, видели в стареньком портомоне пятьсот рублей. В переводе на технический спирт и боярышник сумасшедшая сумма. Конечно, в принципе, деньги смешные. Зато и я совсем беззащитен. Не выдержали алчности, связали его и затащили в кладовку. Все равно не будут искать. Отдам рублей триста. Хватит с них;

- бандиты узнали, что пенсионер один и здоровье у него, как у всех пожилых россиян, очень слабое. Перетащили в один из соседних домов в надежное место – либо в ветреный чердак, либо в сырой подвал. Пусть скажут условия. Скорее, надо будет написать совещание с квартирой после смерти. Напишу, куда деваться;

- и последнее, самое фантастическое. Я оказался в параллельном мире. При чем даже не в человеческом теле, а в эльфийском. Переживу, куда деваться. Лишь бы не бабье тело. Шестьдесят лет был мужиком, а тут с одним туалетом запутаешься. Им-то что надо от старого бедного человека? Или, как его граф, так раз так. если бы не голос в голове выматерил мальчишек. Кроме них никому такую дурость не придумает.

М-да. Еще через полчаса назад по субъективному времени он был Аркадий Викторович Семенов, шестидесяти лет, пенсионер и в прошлом трудяга, гражданин России, Земля.

А сейчас? Если эльф – точно попал в фантастику. Он попытался присмотреть руки, как это делаю попаданцы в романах, чтобы убедиться, что они в чужом теле и мире. Свои руки – старческие, в ожогах и ушибах он знал хорошо.

Увы, эта сволочь, граф Пипюлькин, что б ему, хорошо связал тело (его не его). Руки он сдвинуть не смог. Пришлось смотреть ноги, благо они оказались обнаженными.

Охнул от неожиданности. Что можно сказать? Безусловно, ноги не семеновские. А вот дальше… да хрен его знает, что это ноги. Я не специалист по конечностям, чтобы различать эльфийские ноги от человеческие.

Но местные пьяницы и бандиты тут не при чем. Вышел самый хреновый вариант. Вроде бы не баба, хотя кто его знает. По размеру-то большие, но ногти крашеные, пилкой обработанные. Мужики так делать не будут. Вроде бы. И только в России. А на Западе? Но откуда здесь, за тысячи километров от любой границы, европейцы?

- Эй ты, кровопивец! - заорал Аркадий Викторович на графа, не выдержав, и упал в осадок. Вот это он да… и на ноги не надо голые смотреть. Голос красивый, довольно высокий, хотя и мужской. Но все равно, он в другом теле! Падай в обморок!

Часть I

Граф Виктор де Савильи де Раш

Глава 1

Итак, посмотрим, раз уж так, кто он и где он?

Падать в глупый обморок пожилой человек все же не стал. Возраст уже не такой. Вместо этого начал анализировать свое нынешнее положение:

Во-первых, он, может быть, эльф и, слава богу, мужского пола;

Во-вторых, граф;

В-третьих, ему лишь девятнадцать лет. вся жизнь впереди!

Отсюда мораль: мы не в России (здесь нет графов) и на Земле (здесь не эльфов). Правда, есть лжеэльфы а ля Толкиен. Ну это ладно. Дуракам закон не писан! Может, эльфов вообще нет.

И главное – в последние годы он постепенно привыкал, что вскоре (чем дальше – тем ближе) он обязательно умрет от естественной причины (старость, отягощенная разными болезнями) и его зароют на кладбище. И тут, как преступник, которому несколько лет говорили о казни, внезапно сообщили о гарантированной амнистии!

Врачи твердо говорили о трех-четырех годах жизни. Сейчас, учитывая юность графа и средний возраст (вроде бы), максимум, три-четыре века!

Да ведь, кажется, не причитать надо, а радоваться.

Эх, только бы был не связан. Он подергал руками-ногами. Видимо, черт сиволапый, за текущие минуты связывающая его цепь не исчезла. Прочная и крепкая. А значит ни удрать, ни даже встать со стула он самостоятельно не сможет. Надо «докричаться» до так называемого графа, как бы он не назывался.

Сначала он мысленно «громко кричал». Бесполезно. Тогда кричал уже вслух. Опять же ни куда. Даже тюремщики, сидящие в тюремной камере, не обращали внимания. Хотя им по профессии положено.

Может, он не так обращался?

Устало обратился в ментальном плане:

- Граф Виктор де Севилья де Раш, где вы, черт возьми!

Его неизвестный собеседник, словно специально дотянул его до крайности, когда он уже хотел плюнуть, и теперь отозвался:

- Да мой грубый соратник.

- Отозвались, наконец-то, - не мог не поворчать хотя бы немного Аркадий Викторович (возраст!), - где вас все носит!

Впрочем, граф был не тот человек, которому можно было заткнуть рот. Он брезгливо сообщил, что его, графа и эльфа так не называют. И если бы он не был в его теле, то был бы убит еще пару часов назад. И не обязательно шпагой или дагой.

Все-таки граф – эльф? Вот ведь сволочь, ведь он теперь тоже эльф? Нет он как бы уже и согласился, но попасть в эльфийский мир он выругался

…! …, …? …!

- Ну почему же так плохо, - лениво сказал граф, - не говоря уже о том, что вы попадаете в эльфийскую верхушку. Ибо где еще бывает эльф граф и маг?

Аркадий Викторович немного помолчал, а потом эмоционально заорал:

- Я требую вернуть меня обратно, в человеческое тело! Сейчас же! Немедленно! А-а-а!

«Похоже, у меня начинается истерика, - спокойно, как будто не у себя, подумал Аркадий Викторович, почувствовав, что на теле появилась испарина, - никогда не появлялась эта эмоциональная крайность. Что это, влияние мальчугана? В бытность человеком, он только один раз орал, да и то с пьяну, после того, как они выпили на двоих три бутылки плохой водки».

Граф тоже отнесся к истерии спокойно, подождал, пока человек немного успокоится, и только после этого заговорил:

«как я уже вам говорил, через несколько дней, если вам здесь не нравится, я могу вас отправить Точнее, к сожалению, сказать не могу, но точно скоро. А вы пока празднуйте. В Эльфии тоже хорошо, что ж вы сразу так истерите. В моем деловом столе, несколько эльфийских золотых. Конкретно для вас. Для нескольких дней этого достаточно даже для молодого графа».

После истерики Аркадий Викторович подустал и заметно ослаб.

«Большое спасибо, граф, за деньги - почти умиротворенно сказал он, - но нельзя ли для начала хотя бы развязать меня? Так, знаете, все же лучше. А то у меня уже тело уже немеет».

«Ах да, простите, преемник! - спохватился эльф, - вы же до сих пор у меня связаны. Пользуясь случаем, хочу вас поблагодарить. С учетом ситуации, вы очень себя хорошо вели. Небольшая истерика – это еще ничего. Я думал, вы весь дом разнесете.

«Ну это вы совсем – сердито улыбнулся Аркадий Викторович, - я старый человек, мне это в силах.

- Не в физических силах, а в магических? - не согласился граф, - чем старше эльф, тем он сильнее магически. А вот, что происходит, если соединяется человеческое и .эльфийское сознание, не знает никто. Но возможно нечто ужасное. Так что вы уж будьте поосторожнее.

Теперь к текущему времени. Для начале немного о вашем состоянии и сознании. Вы, только не пугайтесь, находитесь не на планете Земля, и даже не на родимой Вселенной. Это, скажем так, параллельная Вселенная. И вы, как уже, надеюсь, поняли, в теле эльфа. Вы все поймете. Во всяком случае, у вас не самое тяжелое положение. Этот мир магический. Знаю, что на Земле магии нет совсем и вы, люди, в магию совершенно не верите. В этот мире постарайтесь поверить хотя бы даже себя.

Вы сильный маг даже в состоянии юного эльфа. Наши маги доказали, что чем старше существо (не только эльфы, но и орки, гномы, люди), чем больше у него магический потенциал. А уж насколько магия усилилась во время соединения эльфы и человека, да еще из другой Вселенной, не может никто.

Затем, на счет цепи, дай Боги, вас не сильно связали? Мне было совсем не больно. Это было специально сделано. Вы перенесены неожиданно и далеко, еще воздействуйте магию, разнесете дом.

Теперь к текущей реальности. Послушайте внимательно. Лично я вам мало чем помогу. Вас развяжут ваши же охранники, так они магически привязаны. Обратитесь только к Дубовому листу. Только к нему. Это такой здоровенный эльф, который проткнул вас копьем. Скажите: Угумс, развяжите меня. Дубовый лист развяжет вас. А через четыре минуты они все забудут. Сейчас они дополнительно находятся под действием эльфийской настойки. Угумс – это заклятье, от которого они и отойдет и забудут. Не забывайте, что они вообще-то ваши преданные слуги. И не беспокойтесь, при мне они были послушны.

И помните. Мое сознание ушло, но мозг остался и поэтому базовая основа существует. Там масса знаний, умений и навыков, которыми вы можете воспользоваться».

Это хорошо, - подумал попаданец, - не буду тыкаться на каждом шагу. Можно спросить у самого себя. Но прежде всего развязаться.

- Э-э, - Дубовый лист, - позвал Аркадий Викторович здоровенного эльфа, который был рядом и чутко присматривался к пленнику.

Услышав, что его зовут, поспешил к нему, уже перехватив копье за древко. Попаданец от страха закрыл глаза Сейчас или древком стукнет, или наконечником воткнет. Он поспешил сказать эльфу: - Угумс, Дубовый лист, развяжи меня.

И снова глаза. У него было такое чувство, что перед словами он швырнул в эльфа камень, так того физически и морально тряхануло. У него даже мимика изменилась.

- Ваше сиятельство, что с вами стало! Кто так вас связал? - всплеснул руками эльф, затем торопливо начал развязывать своего хозяина. Ловкие и сильные пальцы легко распутывали узлы цепи.

В принципе, Аркадию Викторовичу очень хотелось сказать, что это именно он. И показать раненое плечо, которое сейчас очень болело.

Но отказался от обоих намерений. Что делать, эльф же был под воздействием настойки. Для русского человека это все равно, что напиться водки. Ничего не помню, руки сбитые и голова болит. А все кругом рассказывают о вас страшные истории и откровенные анекдоты о недавнем прошлом.

Видимо цепь не только связывала мышцы, но и магию, поскольку, как только Дубовый Лист снял его с тела, она стала свободной. Аркадий Викторович почувствовал, как магические потоки наподобие кровопотокам, неслись от сердца по всему телу. Пальцы зачесались, магия привычно накапливалась в них, чтобы потом, по приказу владельца, выйти во внешний мир, обратиться со страшную взрывчатку, прямо таки атомный взрыв, огромные дворцы и маленькие безделушки. Все, что захочет владелец и на что он может трансформироваться заклятия.

Поискал в эльфийской доле сознания и к своему сквернейшему удивлению увидел, что у него есть значительная часть сознания, как и подсказывал Хозин, а вместе с ней знания. Все еще не веря, взял заклятье общего лечения и активировал его, одновременно положив на него ману.

Три грана, - пояснило его эльфийское сознание, - больше не надо. Единичное заклятье общего лечения – простое, первого уровня.

Ух, как хорошо, магическое лечение, в отличие от обычного, сразу помогло. При его помощи не только перестала острая боль, Но и не стало самой раны. Только небольшой шрам.

Удовлетворившись, Аркадий Викторович простил своего слугу и терпеливо подождал, пока тот размотает остатки цепи с его ног. Потом, с его помощью, пошел первые шаги, самые трудные и болезненные.

Застывшие в одной позе мышцы и сухожилия, теперь разрабатываемые, стонали и выли чуть ли не в голос. И вместе с ними готов выть несчастный попаданец. Сволочь, все-таки этот эльфийский граф!

Постепенно разошелся, особенно с ногами. Тяжеловато-таки. Посмотреть бы в эльфийском сознании, заклятия нет, ну хотя бы массажа?

И внезапно облегченно засмеялся, даже не начав просмотр. Что он валяет дурака. Вот же заклятье общего усиленного лечения. Он всего лишь активизирует его и телу станет легче. Правда, эльфийская часть сознания сообщает, что на это требуется целых семь гран.

Ерунда, в сердце, которое в эльфийском теле не только перекачивает кровь, но и создает, и хранит ману, находится аж пятьдесят гран маны. А за каждые сутки мана воссоздается на десять гран, правда сохраняется только не более максимума – пятьдесят гран. Активизировал заклятье.

Ох, как хорошо, сразу стало легче! Все-таки хороши эти заклятья магии. На Земле он бы мучался несколько часов, пока тело естественно воссоздалось. А здесь – раз и все! этот граф явно дурак или сумасшедший. Впрочем, даже хорошо. Для него плохо другое – через буквально несколько днями он будет обратно на Земле – старый инвалид с несколько медяками, пардон, рублями, без магии, без шпаги, без красотки любовницы. Тоска какая!

Дал команду Дубовому Листу запрячь онагров, чтобы проехаться по местному мегаполису. Коней-то у эльфов нет. То есть вообще в этом мире они есть, но в ихнем обществе считается, что кони – это грубые животные и изящных эльфам они не к лицу. Верхом эльфийские дворяне ездят на единорогах. У графа он тоже есть с дурацким именем Лютик. Он уже видел. Большой и грозный. Правда, увидев хозяина, мелодично «запел». Все равно страшно.

Что сказать, изящное животное. Но не беззащитное. И рог во лбу массивный и грозный, и копыта костяные и довольно тяжелые. Нет, он еще не совсем готов к верховой езде. Лучше уж на местной повозке, довольно изящной.

Для поездки на коляске слуги готовят онагры. Те же ослы, но более изящные и красивые. Хотя Аркадий Викторович лучше бы принял коней. Как-то привычнее. Хотя, конечно же, для человека ХХI века лошади тоже существовали теоретически. В городе и не увидишь. Все-таки в человеческой цивилизации во множестве были распространены автомобили и в худшем случае автобусы и тракторы.

Но здесь онагры…

Все это, конечно, относительно – и город, и мегаполис. Точнее сказать, относительно с человеческой точки зрения. Ведь, это с позиции современного человека, город – это многоэтажные здания, городская инфраструктура, много людей. С эльфийской точки зрения – это много деревьев и некоторое количество эльфов.

Если бы не Дубовый Лист, он пошел бы по этому городу пешком. Ха-ха. И опять бы матерился, на этот на этот раз от усталости.

Серебряный Бор – город, в котором находилась усадьба графа, то есть сейчас Аркадия Викторовича, по агитации говорливых слуг, был сверхмегаполис. Все же столица.

По мнению разумного человека, мегаполис – это огромный город, даже не Москва, а супер-пупер незнакомый и не русский Нью-Йорк, в котором обязательно запутаешься в десятках, а то и сотни тысячах горожан.

Он действительно бы запутался, но не среди людей, а деревьев. Множества крупных дубов и ясеней, ближе к границам города – сосен и елей. Куда им столько древесины?

То, что граф оказался несведущим на городских перекрестах (в том числе и в эльфийском сознании), слуги не удивились. Оказывается, поскольку граф был весьма богат и совсем молод, его постоянно хотели женить. Сначала родители, потом, когда их не стали (они умерли от инфекции), родственники и знакомые. А он с такой же яростью и напором не хотел. Нет, он не был не особенностью из сексуальных рядов, имея двух любовниц, которых по-своему даже любил. Но семью заводить не хотел. И поэтому постоянно был у опасной границы. Поэтому, наверное, и удрал в тело пожилого человека, которого не заставят жениться.

Аркадий Викторович только покачал головой. Беда с этими сиротинушками. Но, вроде бы, что-то проясняется.

Поездки же по городу автоматически означали свиданки с невестами. А последние превращались в свирепых жен. А ему всего лишь девятнадцать лет! А эльфы, в отличие от счастливых людей, умрут не скоро. Сотни лет страдать!

Отдельные усадьбы и улицы города знал не только граф, но уже и Аркадий Викторович. Тут ничего удивительно. Дабы смягчить отношения с человеком эльф вынужден был поделится некоторой информацией (очень большой). При чем пожилой человек откровенно хитрил с молодым эльфом и, в конце концов, обхитрил.

Граф согласился выделить весь материал, который находился в голове эльфа. В том числе и секретный. И все, что знал граф, теперь знал человек.

И тут он понял, что перехитрил себя, узнав ту информацию, которую не надо знать, хотя бы из внутреннего спокойствия.

Он узнал, почему эльф так щедро привлекает человека. Это эльф-то! Оказывается, граф сумел перехитрить себя. Коронный Совет принял решение женить королеву. Все эльфы надлежащего возраста и холостяцкого положения должны участвовать в поединках шпаги (без магии).

При этом, речь шла, как и самой юной королеве, о новом поколении: десяти – одиннадцатилетних юношах. И речь шла только о несколько старых холостяках. При чем Совет понимал, что своим постановлением они загребли нескольких лишних эльфах, но принципиально ничего нестал менять. Старейшины считали, что каждый поданный Эльфии, появившийся на свет, должен постараться и в свою очередь родить и вырастить новом поколении. И если он до сих пор отличился от своих обязанностях, пусть страдает.

А королева в качестве жены – это кошмар! Нет, она, конечно, очень красива, как и все юные эльфийки. Но характер у этой эльфийки! А заботы кронпринца? Граф не был готов к этим заботам и трусливо удрал.

А в итоге попал в трудное положение попаданец. Да он стал богатый граф и могущественный маг, человек, пардон, эльф. Не проиграть он не мог, иначе в поединке его могут элементарно убить. Но и победа ему совсем не нужна. Ибо он получает очень трудоемкую семью. Умрет в каких-то сто лет, и еще радоваться будет, что жизнь прошла!

Так вот оказывается почему он поменялся местами и положением с бедненьким человеком. То есть не то, чтобы он был счастлив такому обмену. Больной, бедный, неимущий. Зато ни к чему не обязанный – ни государству, ни обществу, ни даже никому из отдельных родственников.

Зато попаданец–человек был обязан все и вся. А в качестве бонуса он получал то, что сам эльф считал ерундой – юность, юность, магичество, богатство. Забирай скорей и трудись. И смотри не умири!

И он начал трудится. Когда они проезжали по одной из центральных улиц, граф своим старым разумом (человеческим, конечно) буквально почувствовал, что ему надо заехать к одной из фрейлин – герцогине Де Туанвиль.

Старая фрейлина никогда не нравилась юному графу. И уж никогда не мотла выйти за него замуж – он относился к роду синих листьев, она – она к зеленым папоротникам. С этой стороны они никогда не встречались и, скорее всего, не встретятся. По роду они нейтральны. Железно нейтрально. Не получится ненавидеть, ни любить.

Но вот поторговаться дворцовой информацией им, пожалуй, можно. Да и вообще. Новый граф Виктор де Савильи не очень-то следовал замшелым эльфийским обычаям. Нет, конечно женится он не захочет, ведь разница у ней будет примерно вдесять лет даже по сравнению с человеком. Но почему бы поболтать и пообниматься? Как там в королевском дворце? Человек лично не против.

Не слазя с коляски он передал привратнику своего рода карточку – стилизованный синий лист.

Если высокородная хозяйка не захочет его видеть – ее как бы не будет, и привратник передаст, что, к сожалению, герцогини нет дома. И они мирно разъедутся.

Если же пресветлая герцогиня заинтересована…

Как указывает эльфийское сознание, которое работает сугубо пассивно, герцогиня некогда, более ста лет, была выдана за герцога хвойного леса. Герцог уже давно погиб на одном из сражений с орками. А юная вдова получила титул герцогиня де Туанвиль аж от старой королевы

- Ваша светлость, герцогиня де Туанвиль с большим удовольствием примет вас, - с поклоном оповестил графа привратник и быстрехонько открыл легкие ворота.

Ну, ничего себе! - удивился граф про себя, - в последний раз в столице его видели «с удовольствием» уже давным – давно. Что такое стало с герцогиней? Влюбилась? Ха! За сто сорок три года герцогиня Леона де Туанвиль влюблялась, не считая мужа, в далеком отрочестве раза три. А затем интересовалась только информацией. И любовник у нее был всегда один – такой же старый пень, который, скорее, просто числится. Положено так у аристократов. Она как бы у него любовница, он как бы нее любовник. И кому какое дело, как в реальности. Постельные сцены здесь не снимают.

Дал указание Дубовому Листу подождать с коляской где-то час и после этого с чистой душой уезжать домой. А сам взбежал по прекрасной лестнице из зеленого мрамора – гордость и красота хозяйки. Ни потрогает, ни просто осмотрит.

Конечно, это ее прилично уязвит, не сама оглядит, так слуги посмотрят и доложат. Зато такой поступок явно даст герцогиня понять – у него есть столь жутко жареная информация, что он даже формальной вежливостью пренебрегает!

Впрочем, оказавшись в доме – многокомнатной усадьбе-замке в большом живом дубе – граф заметно посмирнел, стал гораздо тише и медлительнее. Формальности, что делать. Сейчас появится хозяйка и гостю со всей учтивостью надо ее изысканно поприветствовать, показав свою радость приветствия. Исключений нет никаких. Или ты вежлив или вон отсюда. В противном случае хозяйка использует магическую силу, соединенную с силой своей усадьбы. Даже слабая магиня дома всесильна. Или, по крайней мере, очень сильна, и может принести много неприятностей. Хотя бы даже большую бородавку на нос или косоглазие. Каково! А уж герцогиня слабой не будет!

И потому граф, забыв на время о проблемах и заботах, остановился перед женщиной с искренним восхищением. Вот они, какие аристократические эльфийки. Почему прежний хозяин с такой madame не закрутил лубофф хотя бы на время, а то и превратил ее в постоянную любовницу, Аркадий Викторович, чисто по мужски, не понимал. Не старый еще, как он. Или потому что слишком молодой? Других нашел? У него же, кажется, уже есть две любовницы, и не такие юные. Хотя и не старые. Лет по пятьдесят – шестьдесят. По этому миру – середина жизни.

А хозяйка писанная красавица. По внешнему виду молодая и свежая, высокая для женщины, почти ему до подбородка. Прелестница по лицу и по телу. И не только длинными ногами и большой грудью, но и хорошими руками.

Очень хорошие руки. Породистость во всем. Конечно, сексуальности это не добавляло, но сексуальности и так достаточно, стоит только на грудь посмотреть. А вот руки, добавленные на внешний обзор, сразу ставит ее на один ряд выше, чем сам ты находишься.

Хозяйка, заметив большой интерес графа к себе, начала болтать немысловатые речи типа «Ах, как сегодня тепло так же как вчера». Ни ей, ни гостю беседа пока было не нужна.

Между делом она принимала незамысловатые позы: то как бы ненароком показывала длинные, красивые ноги, то вытягивала лиф платья, который соблазнительно прижималее высокую грудь. Ну и конечно чистопородные руки.

И ведь не скажешь, что ей уже почти полтораста лет и ее внучка давно вышла замуж и родила двух мальчиков. Она сама еще прекрасна и даже может родить!

Везет же эльфам. И ладно бы сказочные существа в классических сказках, да в фантастических романах. Так ведь нет, реально живут, просто в иной плоскости Вселенной. Или в параллельной Вселенной? И мало сами живут, так еще других таскают, пусть и ментально, а не физически.

Наконец, собеседники устали. Он – любоваться ее великолепным телом, она – ненароком показывать его.

Хозяйка позвонила в колокольчик. Механический, конечно, электричества-то у них явно нет. Все-таки технически человеческая цивилизация далеко ушла вперед и может многое показать другим культурам.

Не успел Аркадий Викторович порадоваться продвижению человечества, как слуга герцогини принес в специальной золотой тарелке светляков. Плоды тысячелетнего отбора, насекомые светили на весь стол естественным светом. И за одним осветили всю немаленькую комнату.

В отличие от электрического света естественный не угнетал глаза и не ослаблял зрение. И не такой яркий.

«Вот ведь гады, - разочаровано подумал Аркадий Викторович, - и тут обошли. Ну ничего. Зато у нас танки есть! Русских можно во всем переиграть, но с оружием – атанде-с»

Последняя мысль вдохновила его и на предложение отпить чаю он велиречаво согласился, сделав вид, что не видел облегченного вздоха герцогини.

Эльфы серьезно относились к бытовым условиям, в отличие от людей, как минимум, ХХI века. Это у нас можно и поесть, и разругаться. У лесных эльфов – нет. Если ты поел у хозяина (переломил с ним хлеб, - как говорили древние славяне), то ты с ним уже хороший знакомый, а чаще – близкий друг. И наоборот, враг никогда не приведет обедать к хозяину дома. Мало того, что его могут элементарно отравить, так потом надо будет со всеми друзьями-врагами объясняться.

Вообще с такими обычаями жить довольно просто и радикально: с врагами – враждуй, с друзьями – пируй. И никакого тебе лицемерия, когда всю жизнь с врагами на работе и обедаешь, и за соседними столами сидишь, а ненароком с отвращением плюешь.

А вот с нейтральными эльфами и тут сложнее. Сам черт ногу сломает и к хирургу не отнесет. Оно ведь как. Нейтральные-то они по-разному бывают. Одни чуть враждебные, другие чуть по-приятельски. Пойми, попробуй, зачем пришли, то ли по-дружески пообедать, то ли поругаться!

Вот поэтому гости у нейтральных хозяевах (вариант – хозяева при нейтральных гостях) зачастую танцуют менуэт на минном поле. Каждый жест, каждое слово имеют многозначащее слово. Не правильно поймешь – развоюешься с друзьями, или получишь ненужных друзей. То и другое на сотни лет. и не дай Боги, неоднозначно скажешь!

Сегодня герцогиня все сделала правильно и сумела пригласить к столу графа Виктора де Севилья де Раш. Граф с одной стороны оказался совсем молод и за него никто не шел. Но он их хорошей семьи чистокровных эльфов-дворян. У него прекрасные гены, что показывают магические гены, и он замечательный дуэлянт. Уже годам с сорока он будет грозный воин и мудрый полководец, если не убьют, что часто бывает у молодых эльфов.

Как его не подобрать? Герцогиня смотрела на него как женщина и еще больше как политик. Эдакий мышонок!

Граф встретил своим взглядом. Совсем не юношеским. Скорее, старческим. И уж точно мудрым. Он все понимал и все решал.

Герцогиня вздрогнула. Будучи почти в десять лет раз, она думала, что поиграет с ним как старая кошка с маленьким мышонком.

Мышонок оказался не столь маленьким. И совсем не самым слабым. Скорее это уже сейчас будет грозный крыс из под дубовых корней, готовый съесть кого угодно. Хоть большого хищника. Лишь бы попался под зуб.

Дав немного герцогине прийти в себя – думала, пришел юный эльф, де факто оказался старый эльф.

Аркадий Викторович в душе усмехнулся. Надеюсь, она еще не сумеет понять, что под эльфом спрятан человек? Кроме графа есть другие сильные маги и если они обнаружат попаданца, то ему будет плохо. Как, в общем-то, и графу. Другое дело попаданец умрет, а граф только морально пострадает. Сейчас он так давно, что никакой маг не дотянется.

Но тут уж старый попаданец должен поработать, чтобы герцогиня меньше думала всякой гадости. Он взял сладкую слойку с золотого блюда, вкусно ее съел. При этом так посмотрел на герцогиню, что становилось ясно, мысленно он пожирает саму хозяйку.

Под этим взглядом она невольно подумала:

«Может он, всего лишь, достиг сексуальной зрелости и не знает, где ее ограничить, а я могу обработать этого дорогостоящего несмышленыша?»

Для того чтобы граф поняла ее намерения, она как бы невзначай подала ему руку или попыталась взять печенье со стола. Что он понял?

Граф опять правильно понял. Он осторожно и любовно принял руку, как большую драгоценность и поцеловал ее с такой чувственностью, что эльфийка, сколько бы ей не было лет и какого бы любовного опыта у ней не накопилась, сначала вздрогнула, а потом мелко задрожала. Как он умеет целовать!

- О, дорогой, ты такой чувственный. Нам будет так хорошо вдвоем, - как бы между делом призналась она, зорко глядя за ним.

«Но для этого мне надо сделать… что мне надо сделать? - нетерпеливо подумал Аркадий Викторович, - давай уже рожай скорее. Такое чувство, что я стал гораздо младше и резвее, чем в родном пространстве».

Эльфийское сознание ничем не могло помочь. Он был юн и неопытен, а две любовницы, скорее числились, чем существовали.

Политическая беседа оказалась гораздо медленнее и дольше, чем он хотел. Герцогиня все никак не решалась перейти к радикальным методам амурной вербовки. Слишком уж недурен был кусок, или, скорее, жирный карась. Политика не давала передвинуться сексу, а секс развиться политическим отношениям. Таков уж замкнутый круг.

И тогда граф, подпинываемый пожилым человеком, начал действовать самостоятельно.

- Ваша милость, - его губы целовали руку все выше, чем позволяла вежливые манеры, а манерные слова мешали сопротивляться, - наши эльфийские роды никогда не были близки, но кто мешает им сблизиться через нас?

- Да, дорогой, - облегченно сказала герцогиня Де Туанвиль. Главное было сказано и пусть не ею. Ну и пусть?

- Для начала продвинуться могу я, а потом род, - продолжил граф, - все в ваших руках, герцогиня!

Де Туанвиль немного увяла. Слова графа уточняли, что на сторону зеленых папоротников переходит не весь род синих листьев, а только лично он – граф Виктор де Севилья де Раш. Уважаемый, но не главный родич.

«Собственно, а что она хотела, - уже более оптимистично подумала герцогиня, - могучий род – это много эльфов, много магов и дворян. Так просто он не перейдет. Сначала будет дозор – граф Виктор де Севильи, а уж потом, если все получится, то и все остальные. Но для этого надо что-то дать. С графом я еще могу сама, а вот для работы с родом надо будет поговорить со старейшими».

- Как хочешь, дорогой, - согласилась герцогиня, - что тебе надо?

- Лично я – только близости с тобой, а вот со старейшими надо будет договориться.

- Да, конечно, - опять согласилась герцогиня. Он думал понятно и так, как она.

Графу сейчас только этого было достаточно, и он горячо поцеловал в губы.

- О-о! - застонала герцогиня, чувствуя, что ее голова начинает кружиться, и поспешила прикрепить его хотя бы к себе, если не удалось к роду, - если мы уже становимся так близки, ты не много не поможешь мне?

«Ну, наконец-то, - обрадовался Аркадий Викторович, - что с вас, граф, – поединок на шпагах или магии, политическая игра. Что-то еще?»

де Туанвиль не просила много. Столько, сколько мог дать юный граф.

- Ко мне пристает один дворянин, – а он мне не нравится, - скромно призналась герцогиня, - в ответ этот негодяй угрожает поединком на шпагах без магии, а у меня сейчас нет ближайшего родича – мужчины. Придется выйти мне. Ты не поможешь?»

«Не стала особенно хитрить, взялась за наиболее простое», - цинично подумал Аркадий Викторович, - у эльфов женщины также дерутся на поединках, но только с женщинами. Драться с мужчинами означало опозорить и себя, и род. Не говоря о том, что он элементарно убьет ее. Но ведь я не родич?». Однако вслух сказал: - Дорогая, ради тебя, что угодно! Когда будет поединок?

Он действительно обалдевал от женщины – и эльфийским сознанием, и, особенно, человеческим. и был готов на все, даже на поединок.

- Спасибо, милый, - прослезилась герцогиня, - он собирается на днях, - она сделала немного испуганное, немного унылое, но обязательно прелестное лицо.

«Правильно – он обязательно должен любить свою избранницу и не считать, что именно она обязана ему. Нет, именно он будет должен любовнице. Но для этого женщина должна стать именно любовницей».

Она снова что-то болтала, Аркадий Викторович поддакивал ей и в нужные моменты говорил обязательные слова, типа «Дорогая, милая, люблю, должен» и т.д., но в душе он откровенно хихикал, если не хохотал.

Эти сверхсущества, как называли себя чванливо эльфы, живущие долгие сотни лет и плетущие сложные политические интриги, на взгляд человека ХХI века, выглядели простыми и примитивными. Единственно, на чем он сходился с эльфийским сознанием – эльфы были гораздо красивее людей, при чем не только в пятнадцать лет, но и в сто пятьдесят.

Та же герцогиня Леона де Туанвиль – его будущая любовница – простодушно полагающая, что это она загоняет в амурно-политические сети, была очень красива, при чем, в отличие от человеческих женщин, она еще и сексуально опытна и дееспособна. Правда, на лице кое-где есть морщины. А что хотеть от женщины за сто с лишним лет? Я хочу ее!

Между тем, глядя за почти малолетнего графа, хозяйка посчитала, что поцелуев с него сегодня хватит. Как сказать. Она ведь не знала, что в эльфе есть человеческий попаданец. С юного эльфа может и хватит, хотя и тут вряд ли, а вот пожилому человеку точно недостаточно.

А герцогиня считала, что граф физически еще сексуально будет пассивен. Или, по крайней мере, еще робок. Ха!

В любом случае Аркадий Викторович к этому был не причастен. И поцелуев ему было мало. В данном случае, молодость и старость удачно встретились. То, что старость умела, а молодость могла.

Он настоял и она не устряла.

Первая близость у них произошла на обеденном диванчике и герцогиня с удивлением почувствовала у себя не просто сексуальное удовольствие, но и настоящий полноценный оргазм, которого у него не было несколько десятилетий.

Еще бы! Аркадий Викторович работал на двоих, стараясь, чтобы и телу графа было прекрасно, и герцогиня утонула в удовольствии.

Разумеется, после первого раза любовники только хотели продолжать, и с такими намерениями улепетнули в спальню.

Ночь у них была практически без сна. Не знаю, как герцогиня со своими сто сорок тремя годами, но граф Виктор к утру заметно устал и проголодался.

- Я думала, что удивлю тебя, а в итоге ты поразил меня, - призналась Леона. Однако, в любом случае, считалось, что именно женщина принесла сексуальное удовольствие мужчине и теперь вправе требовать от него своих услуг.

Оба понимали, что это не так, но в любом случае впереди был поединок на шпагах, и женщина идти туда не могла. А любовник должен всего лишь немного подыграть ей, чтобы в дальнейшем требовать своего.

По крайней мере, в последующем утром завтраком она его накормила великолепным, а когда речь пошла о поединке, предложила хорошего тренера.

И если пищу он мог бы найти и дома, то найти хорошего тренера за день в столице вряд ли. Шпаги среди дворянбыли популярны К тому же платить надо было из тех же денег, оставленных графом, а их объем небесконечен.

В итоге, он и завтрак слопал (очень уж по молодости лет оголодал) и практически весь день старательно тренировался.

И совершенно не зря. Граф, конечно, был дуэлянтом превосходным, тут тренироваться было не к чему, а вот человек-попаданец за свои шестьдесят лет ни разу не брал шпагу и даже ни разу не видал вживую настоящий клинок (только по телевизору). И хотя по деревенской практике он и топором птицу неоднократно рубил и свиней ножей колол, однако хоть крови здесь было довольно много, но не в той плоскости.

Впервые он видел шпагу вчера, когда отправлялся в гости. Свою. В Эльфии, в отличие от Земли ХХI века, любой взрослый мужчина имел холодное оружие и при выходе из дома обязательно опоясывался ею. И колола не только свиней.

Большинство, кстати, по привычке носила и у себя дома, хотя здесь обычаи были не столь жесткими. Мой дом – моя крепость, и общество именно так и относилось. А маги еще и пропагандировали.

Но даже из ножен он предпочитал ее не вынимать. Вообще, как человек современного общества ХХI века, под термином оружие он понимал только огнестрельные экземпляры, которые простые штатские gomo sapiens не имели из государственных принципов. А из холодного оружия в городском быту использовал только кухонные ножи.

Когда герцогиня самолично провела его к своему тренеру на учебный бой, он впервые взял шпагу в руки.

Она ему очень понравилась. Легкая, удобная, острая шпага, казалось, сама хотела попасть в руки человека (ах да, эльфа). Несколько раз пробно взмахнув клинком, он захотел поближе на него взглянуть. Стоящее оружие. Настоящее дворянское.

Сначала лезвие. Классная сталь, наверняка, лучшая в это время. Согнул, опустил. Лезвие гудяще разогнулась. Хороша! И золотом для красоты разукрашена.

Неведомое магическое чувство дрогнуло в душе. Граф понял, что золотые узоры на лезвии – это не только для красоты. Эльфийская магия. А потому родная. Какие заклятия, он еще узнает. Ах ты, красавица, как и любая женщина, ты не проста.

И эфес шпаги. На Земле, в ХХI веке, он бы сказал, из белого пластика. Здесь же… слоновья кость, если здесь есть слоны? Если нет, то другая кость, наверняка дорогая. инструктирована золотом (желтом металлом) и драгоценными камнями, при чем крупными. Аркадий Викторович не особо разбирался с камнями (как и в золоте), но ему показалось, что эта шпага стоит целое состояние. И сами камни и золото, и без них.

И хотя она была многократно задействована, о чем говорила побитое и неоднократно ремонтированное лезвие и прилично потертая рукоять, но все стоило оченьмного.

Он еще раз распорол воздух и предложил тренеру:

- Начнем?

Тренер – крепкий светловолосый с заметной рыжинкой эльф – промедлил, с опаской поглядел на шпагу:

- Я, конечно, был бы рад…, но может на рапирах?

Теперь уже граф помедлил. Он понимал, почему его учебный враг остановился. Шпага – боевая шпага, созданная на магических заклятиях – опасное оружие и даже в тренировочных поединках можно чело, тьфу, эльфа ранить, а то и убить. Тем более, если шпага базируется на магии. Тут можно и не касаться противника.

Но, с другой стороны, ему, неопытному человеку, практически сегодня взятому в руки холодное оружие, надо улучшить инстинкты, точнее, получше наложить инстинкты опытного эльфа на реакцию человека-новичка. Тренера, разумеется, жалко, но он сам вскоре будет участвовать в поединке и тогда эта мягкость окажется для него смертельной.

- Я вынужден вам отказать, - покровительственно сказал граф. Находящиеся в голове знания указывали, что его тренер – не дворянин и сравниваться, а, тем более, спорить с графом он не будет, - мы будем драться на шпагах, - он посмотрел на непонимающее, немного унылое лицо и пояснил: - у меня вскоре поединок, а до этого надо улучшить работу именно на боевом клинке. Я даю вам слово дворянина, что ни раню, ни убью вас!

Тренер заметно приободрился:

- Спасибо, что сказали. Я думал вы хотите преобразить меня в тренера-зомби, убив во время тренировочного боя.

Аркадий Викторович в душе сильно удивился. Ох уж этот магический мир. Даже рукой нельзя махнуть, все подумают, что заклятье кладу.

Вложил и вынул клинок из ножен, как бы обозначил начало схватки. На самом деле человек тренировал свои инстинкты. Тело, которые только-только обучалось держать клинок.

Граф был доволен хотя бы своими руками. Они быстро восстановились инстинктами работы со шпагой. По крайней мере, вставать – доставать. Теперь посмотрим, сумеют ли они драться?

Учебный бой сильно отличается от реального не только итогом, но и самимходом. Можно было повторять плохие или через чур хорошие связки. Тем более, тренер не только не возражал, но и настаивал, вспоминая свою профессию.

За несколько часов поединка он хорошо понял прошлого хозяина тела и уловил его рефлексы. Граф был не плохой боец. Как и он сам. К своему крайнему удивлению, он зря на себя клеветал. Оказывается, хотя он и ни разу не брал в руки клинок, но инстинкты воина у него были. Откуда? Родовая память? Ни он, ни отец, ни даже, кажется, дед шпагой не занимались. А вот поди ж ты!

К вечеру пришла герцогиня – звать ужинать и, как понимал пожилой человек–попаданец, узнать, живой ли он в принципе? Боевые шпаги летали веером, убить можно и случайно. А юнцы нередко увлекаются.

Хотя, если она мечтала увидеть его убитым, то он никак не мог ее порадовать. Наоборот, он был жив, здоров, и очень рад своему состоянию. Так сказать, счастлив.

Еслиутром он мог только слегка убеждать себя, что граф, как любой квалифицированный дворянин, будет хороший боец и, может, победить, то к вечеру, после буквально сотни поединков, он был твердо уверен – он прекрасный боец и, кем бы не был его противник, он его победит. Впрочем, герцогиня вряд ли до такого додумала. Поэтому, он приветливо к ней улыбнулся.

А тренеру в честь этого граф вручил золотой и милостиво разрешил ему поцеловать руку. У эльфов такой обычай, оказывается, был не только с монархов, но и со всеми претендентами на престол. Граф, вот небывалый случай, был очень далеким родственником королевского дома и поэтому претендентом на корону хотя бы теоретически.

Мало ли эльфийский золотой? Как сказать. В столичном ресторане на золотой можно пообедать с мясом и вином. Впрочем, ресторан не аналог. Скажем наилучший единорог стоил три-четыре золотых. А простые эльфы в год зарабатывали до золотого в год. В общем, хорошо.

Правда, на этом все хорошее заканчивалось. Родственником королевской семьи он вправду был далеким. Настолько, что самые твердолобые члены Коронного Совета, не колеблясь, включили его в участники на королевский поедннок, который подразумевал возможный официальный брак с королевой. Родственники, туда, конечно, не брались. Или, может, они надеялись, что он будет убит?

Ха-ха. Сам граф на это не надеялся, иначе не вытащил бы попаданца в свое тело. Ведь попаданца не жалко, но вот тело…

А теперь и Аркадий Викторович сомневался, что ему удастся не только умереть и улизнуть от королевы. С его-то потенциалом он, скорее, перебьет своих соратников! Она хотя бы немного красивая?

А золотых, как бы они не были ценны, оставались только два!

В столовой герцогиня устроила настоящий пир, столько здесь было блюд. Мясных, рыбных, овощных. И даже вин.

К сожалению, последнее графу было запрещено. Не потому, что пятнадцать лет, кто осмелится возражать полновластному дворянину? Он сам, подумав, что, возможно, для него уже завтра наступит время поединка, решительно отодвинул бокал.

Герцогиня понятно улыбнулась и придвинула хрустальный бокал с фруктовым соком.

Если не считать недостатка алкоголя, то в остальном на обеде он ничего не потерял. Перворожденные эльфы с такой же дотошностью относились к производству фруктового сока, как люди – высококачественного вина.

А вот пищи было много. Ха, авторы теории, что эльфы – вегетарианцы, рассмотрели бы количество блюд с мясом и дичью! Рыбы, конечно, меньше, но не потому, что меньше нравится, а дорого.

Он с удовольствием запивал вкусные соки с мякотью различные мясные и рыбные блюда – салаты и горячие закуски. Герцогиня только смотрела на него с расширенными глазами (квадратными, как сказали бы про человека на Земле). Она за неделю столько не ела, сколько граф за один обед!

За едой они четко обозначали свой возраст, несмотря на близкий внешний вид и на то что они любовники, то есть можно подумать, почти одно и то же поколение. Все-таки оказывается, нет.

Она – не старая женщина, которая давно не ест уже много, ее организм сто с лишни лет потребляет понемножку, лишь бы хватило на неспешную жизнь. Он – юный эльф, который ведет активную деятельность, да еще и понемногу растет. Поэтому ему надо много и всего. Аппетита хватает и на мясо, и на рыбу и на фрукты с овощами.

Конечно, герцогиня была в чувствах совсем не от нехватки пищи или денег, нет, это еще раз показало ей возраст и тяжелую старость. Ведь ей еще несколько сот лет жить!

Впрочем, после ужина, в спальне он утешил ее, как могут это утешать любые парни любых пожилых любовниц. Она не скучала, о чем говорили громкие вопли и стоны.

Глава 2

Поединок состоялся, как и договорились прошлым вечером, на следующий день, в десять часов утра. По древнему обычаю, поединки должны были состоятся в период с девяти до одиннадцати часов. Почему – никто не знал. Да и знал бы – какая разница графу и его сопернику барону ла Коршель?

Коршель был известный бретер, что почти на 100 % доказывало, что герцогиня все напридумывала, а главная его цель – закрепить его (и его род) за ней (и ее родом). А может обычные интриги.

И на поединок они собрались, как на пьянку – между делом. Это особенно задело Аркадия Викторовича.

Будем, однако, честны и милостивы – несколько процентов за то, что она все же честна, можно все же оставить. Больно уж гнусное было у барона лицо. Просто не лицо, акакая-то морда. Сейчас охотно верилось сплетням о том, что его мать была любовницей у короля горных гномов Гермаха Х (были еще гномы равнинные). Собственно, все гномы жили в земле, так что горные они или равнинные, по большому счету, было все равно. И королевств у них было множество.

Да это и все равно, пусть живут и плодятся, если бы не противная морда у этого барона. Эльфы-то тут при чем? Его мать нашла бы любовника и среди своих.

Он так настрополился против своего соперника, что был готов уже его убить. Поскорее бы схватка! А там, как боги решат, и как шпага ляжет.

Место поединков и сама процедура ему понравилась. Поле пять на пять, покрытое песком. На краю поля специальные скамьи для мага, писца и двух секундантов. И пошла массовка. Лишь бы пошлину заплатили!

Свежий прохладный воздух. Птички поют. Граф почти с радостью выхватил шпагу. Пошлину они, как всегда, выплатят после боя. точнее, победитель выплатит.

Все испортил барон. Придержав несколько минут поединка, он извинился, объяснив, что в этот день перебрал вина и спутал герцогиню со своей знакомой. Перед герцогиней он уже извинился. Может и перед ним, если необходимо. Пошлину он оплатит сам.

Формальности были соблюдены и он может идти спокойно. Что еще? Он приобрел еще одну любовницу, которая старше даже Аркадия Викторовича вместе с графом вместе взятых. Ругаться с такой старухой было верх возможностей и эльфа, и человека. Но в амурных делах она очень хороша, ничего не скажешь.

Все это граф Виктор де Савильи предполагал практически сразу и поэтому его чувства ничуть не дрогнули. Барон мог бы тоже уйти, но… Единственно, что не понравилось графу – у него до сих пор не было настоящей схватки, а впереди был тяжелый поединок. Настоящий поединок, идущий до реальной смерти. Он ведь согласился драться из-за учебного характера, а теперь его отменили.

Не понравилось и со стороны эльфийского сознания. Сегодня у него было где-то первый поединок (точнее, второе-третье). И он еще не сразу не дрался! Эдак его поднимут на смех среди аристократов.

Барону он это не стал объяснить. Зато принял его объяснение, но не отменил поединка. Мол, вполне понимаю, господин барон, ошиблись. Но поединок все равно будет. Причина – ему не нравится его лицо, которое очень похоже, то ли на человеческое, то ли гномье, но отнюдь не эльфийское.

Это было оскорбление на ровном месте. Барону оставалось вызвать графа на поединок, что тот с удовлетворением принял.

- Но почему? - с удивлением спросил барон ла Коршель, - я принимаю ваш вызов, не беспокойтесь, но, скажите ради белокрылых наших богов, какова ваша реальная причина?

- Вы сами виноваты, - прямо объяснил граф Виктор де Савильи, - если вы вызываете на поединок, то должны драться. А нет, так нечего трогать с места целого графа.

Барон усмехнулся. Объяснение было смешно, и он его не принял. Но все формальные запятые в предложении графа были разложены правильно, и оставалось только драться. Что ж, молокосос хочет умереть. Что ж, он сделал все, чтобы он выжил, а теперь поединок! Он думает, здесь будет романтика. Нет, здесь будет смертоубийство.

Они подготовились к бою. Секундант на мгновение задержал их, только поинтересовавшись на, каких условиях они будут драться. Похоже, обоим из секундантов тоже не очень нравится барон. Но они всего лишь секунданты и не собираются обнажать шпаги. А вопрос чисто технический.

- Ну это очень понятно, - сразу сказал граф. На лице барона возникло снисходительное выражение. Он видимо ожидал, что граф скажет типа будем просто так и не дай бог кого-то ранят.

Однако граф Виктор де Савильи сказал, что до смерти одного из них и тут уже удивились все присутствующие, за исключением самого графа.

- Но почему? Мне до смерти хочется узнать, зачем ты хочешь умирать? - удивился барон.

Он немного опоздал со своим любопытством. Граф щелкнул лезвием своей шпаги и холодно повторил:

- Я уже говорил вам: мне не нравится ваше лицо. Сколько можно болтать?

Будто не юнец проговорил, а его шпага.

Впрочем, барон де Коршель сам был нетерпелив. Он выхватил уже убранную вроде бы шпагу и встал в стойку. Дрался он, с точки зрения весьма графа, посредственно для своих лет (пятьдесят восемь с копейками). Поэтому ему хватило буквально десяти минут, чтобы секунданты засвидетельствовали смерть барона. Кончик лезвия графа возилось ему в горло. И он быстро умер на песке поле поединка.

Материальные вопросы также много времени. Поместье у него не было, но в кошельке лежало сорок золотых.

« Ага. деньги за мой псевдобой. Что ж он отработал их до последнего медяка. Теперь буду тратить я», - он честно взял кошелек себе. Одежда у него хорошая, так что могильщики, которые приедут за телом, внакладе не будут. Мертвому все равно в чем захоронят, родственников у него. Пошлину я заплачу из этих денег

- Простите, пожалуйста, граф, мне для коннетабля столицы, придержал его секундант, - мне писать объяснительную записку по итогам поединка. За что же был убит барон? Боюсь, властям не хватит вашего объяснения.

Секундант был вежлив до приторности, опасаясь, что графу опять не понравится лицо, теперь уже его. А ему еще хотелось жить. Или, хотя бы драться за серьезную причину

Он зря беспокоился. Второго дворянина за просто так он убивать не собирался.

- Господа, - обратился он сразу ко всем собравшимся, - обратите внимание, я ведь честно объяснил. Барон вызвал меня на поединок, а перед самой схваткой вдруг заюлил и отказался. Мне это очень не понравилось и я вызвал его.

- И все? - удивился другой секундант.

- Ничего себе все! рассердился Виктор, - он вытащил впустую целого графа. Вы считаете, что этого мало? Я уже полдня пробыл на улице, а погода сегодня не мед!

Спросил он очень грозно и сердито. Опять запахло поединком. Этот юнец собирается половину эльфов истребить из-за ничего?

Секунданты дружно принялись уверять бешеного графа, что этого будет не мало, а в самый раз и он, слава богам, быстро ушел, обязав секундантов передать нужную информацию писцу.

Зато секунданты, остужая свои нервы, рассказывали все знаковым, и поединок графа с покойным бароном ла Коршелем был очень звонким по столице перед королевским поединком и нервным тиком разошелся по всей столице. Если граф за просто так убивает, то, что он будет, когда на кону будет рука будущей королевы?

И пусть будущее Анны-Марии будет вилами на воде написано, но герцог (или его сын) когда станет королем, просто не выбросят родственницу. У них и характер не тот, и эльфийское общество их не спустят. Хотя бы какое-то графство или нескольких поместий должны будут дать сиротинушке. Всяко не за просто так драться.

А пот герцогиня Леона де Туанвиль, узнав, как и за что был завершен поединок, сначала рассердилась. Бывшая «штатная» любовница Виктора, после громкого объяснения с графом простила его (сама не лучше) и со смехом рассказала, что герцогиня при ней разбила драгоценную посуду из фарфора на двенадцать персон почти на сто тарелок и блюдец.

Учитывая, что в Эльфии привозимый фарфор очень дорог, герцогиня нанесла своему богатству почти смертельный удар. Ну и плевать. Во-первых, богатство герцогское, не графа де Савильи, во-вторых, состояние герцогини давно уже достигло такого уровня, что разорить ее нельзя никак. Ни любовникам, ни родственникам, ни ей самой.

Через несколько дней она, кстати, в усадьбу графа приехала сама и без предупреждения. Граф в преддверии королевского поединка занимался повышением уровня работы со шпагой. И, за наименованием тренера, дрался со слугой. Конечно, слуга это не квалифицированный тренер, но на безрыбье и рак рыба. Во всяком случае, ему было кого гонять…

Услышав, кто к нему пришел, он, не на нашел лучшего, как прийти к гостье со шпагой (рабочей, не с парадной).

- А-ах! - испугано вздохнула она, - я к вам не на бой. Вы же не будете драться с женщиной из-за такого пустяка!

Герцогине была откровенно испуганной, не разобрав тип клинка, и граф, убрав шпагу, почти искренне извинился. Он действительно не хотел его пугать.

Впрочем, герцогиня Леона де Туанвиль быстро пришла в себя. Граф предложил ей аперитив и она села на изящный диванчик с бокалом вина.

- Из разговоров, которые потекли по столице, вы выглядите очень интересным и очень опасным, граф, - подала она двусмысленный комплимент, стреляя в него глазами, - если бы вы потребовали от меня выступать на поединке, я бы сразу сдалась на ваших условиях

- Да? - нейтрально сказал граф, помня, что именно она «помогла» ему попасть на поединок с бароном. Ладно, если он оказался сильнее. А если бы он? Вот так и умирают – сначала в чужой мир, затем в чужую землю.

Нет, он к ней претензий особых не имеет. Сам ходил и приставал с ласками. Но все же. С такой женщине надо быть осторожной. Или скажем так, к любой женщине надо подходить обязательно осторожно, но к этой красивой гадюке вдвойне осторожно, а без бронника из кевлара или хотя бы из стальной кольчуги нечего и подходить ближе метра. Укусит и противоядия нет.

Он ласково и многообещающе улыбнулся, произнес чарующе:

- Ах, герцогиня, для вас я всегда буду добр и порядочен. и очень ласков.

И в знак мирного намерения к гостье, он щедро поцеловал ее в руку, чуть выше кисти. Как всегда очень чувственно и очень сексуально.

- Спасибо, граф, - герцогиня благодарно подняла бокал, - вы так юны, но такое чувство внутри вас есть еще кто-то – старый и мудрый, даже хитрый. И я не знаю, как с вами вести.

«Вот ведь ведьма! Все выглядела, оставалось только прислать милицию/полицию или что есть из силовиков у эльфов. У них есть уголовные статьи за попаданство?»

- Впрочем, - посмотрела она многозначаще, - пока вы с нами, об этом можно забыть.

«Вот ведь козявка!»

- Ах, ваша светлость, пока мы в одном лагере, мой клинок мирно лежит в ножнах, а не вспарывает горячую плоть!

- Ой, граф, как вы можете! - встрепенулась эльфа, нюхая платок с минеральной.

Он постарался сделать взгляд острым и пронзительным:

- Ну если вам это так неприятно, может быть перестанем страшить друг друга и поговорим по мирному?

Леона неопределенно улыбнулась, пожевала губами. По-видимому, несмотря на определенные издержки, эта игра ей нравилась. С другой стороны…

- Хорошо, граф, вы мне видитесь, как молодой, но очень грозный волк. Хочется гладить его шерсть и лохматить голову, но при этом понятно, как он с легкостью вонзится вам в руку и сожрете плоть, - она игриво улыбнулась и вздохнула: - поиграть с вами хочется еще, но дело прежде всего, - она остановилась, давая графу ощутить свою информацию, если он по молодости пока не уловил.

Почему же, он очень даже уловил. Ей что-то очень нужно. Или даже не ей, а кому-то очень важному, стоящему за ней. Ну здесь очень просто. Для кого будет просить фрейлина? Ха-ха!

- И чем же я заинтересовал ее эльфийское величество? - поинтересовался граф, взмахнув неопределенно рукой.

Герцогиня похмыкала сначала удивлено, потом недовольно:

- Граф, вы очень быстро думаете. Так я быстро буду вам не нужна в качестве посредника.

- В качестве посредника, может быть. Привыкайте, Леона, посредники всегда временные. Но вы будете мне нужно в другой роли, - он многозначаще снова поцеловал ее руку.

- Хорошо, граф, я этого не забуду, но пока я являюсь именно посредницей от одной дамы, не буду говорить ее имя, - она стала по-настоящему серьезной, - и я бы хотела поговорить с вами без шуток и легкомысленных выражений. Я уже поняла, что веселье с вами стоит дорого. Бедный барон ла Коршель!

- Да, герцогиня, я всегда готов вам служить, но шуток не понимаю. Особенно если они дурно пахнут. Если вы попросили меня прибыть на поединок с бароном, и я согласился, то этот поединок состоится, пусть даже барон и будет не согласен. Я дорого себя ценю.

- Да, граф, я недооценила вас, извините. Хотя, барон был мелочь, обычный наемник. Но теперь они будут готовы наниматься ко мне только по двойной цене. А это достаточно дорого даже мне.

Она помолчала, требовательно поглядывая на графа, и тот не выдержал:

- Что делать, герцогиня, вы ошиблись со мной, списав на юность глупость. Я практически сразу же понял, еще из разговора с вами, что барон – простая пустышка и чтобы он не мешал, убил его.

Он жестко посмотрел на него, и герцогиня заговорила:

- Да, я буду честна с вами, но и вы, пожалуйста, не убивайте моих друзей, как барона.

Конечно, барон ла Коршель был скорее уже не друг, а наемник, - не выдержал граф, - ну я, пожалуй, не буду завидовать вам герцогиня и сожалеть о таком друге.

Герцогиня помолчала и, видя, что граф не собирается говорить, заговорила первой о совсем другом:

- Его величество услышала о вашем поединке.

Как интересно, милая, а не от тебя ли она услышала?

- И, поскольку это я говорила ей, - призналась герцогиня, - то она спросила, могу ли я с вами поговорить. Я согласилась. Надеюсь, я правильно сделала, и вы не будете убивать ни меня, ни королеву.

Граф посмотрел на нее с изрядным интересом: о, да моя дорогая герцогиня разрывается противоречивыми чувствами: с одной стороны, она горда тем, что знакома с таким дуэлянтом и драчуном. С другой стороны, она боится за самого бешеного эльфа. Ведь он убил ни за что барона. Почему бы не убить еще герцогиню. Тем более, она совсем беззащитна. То есть не то, что бы беззащитна, у нее есть большой кинжал…

Но это уж чрезмерно. Какой бы эльф не был бретер, но убивать практически безоружную женщину (неважно, что у нее есть в руках) граф не станет.

Впрочем, убеждать в этом он герцогиню не будет. Мало того, что такая кровожадная репутация ему пока к лицу, так он и не сумеет убедить ее. Как же, суметь уговорить почти сто пятидесятилетнюю герцогиню юнцу графа. Ха-ха! Да ни за что.

Поэтому он лишь кивнул головой, подтверждая, что герцогиня делала правильно. Небрежный кивок обрадовал ее, как золотой иного простого горожанина.

Она щедро ему улыбалась, повела плечиками, из-за чего ее высокая грудь, еле сдержимая ленточками платья, активно зашевелилась, угрожая выпасть наружу. Или, точнее, ему бы хотелось…

«Зрелище для юного графа убийственное», - подумал Аркадий Викторович. Надо бы помочь эльфу в этом.

Он демонстративно посмотрел за лиф женщины и, честно говоря, несколько увлекся взглядом. Что поделать, грудной вырез женской одежды завлекает любого мужчину, от шального юнца до мудрого старика.

По-видимому, прошло довольно много времени, поскольку герцогине эту надоело. Она старательно прокашлялась, отвлекая внимание юного графа, и закрыла грудь рукой, сделав вид, что она стесняется.

Конечно, такой жест только еще более привлекает внимание мужчин, но очевидно герцогине действительно было некогда. Она быстро и надежно упаковала грудь и железно отвлекла ее от самой желанной части женского тела.

Взамен она, опять щедро улыбнулась и, не надеясь на одни жесты, обворожительно сказала:

- Милый, вечером ты получишь, что хочешь, я обещаю. А сейчас мы опаздываем к королеве. Ты ведь пойдешь к ней, дорогой?

Конечно, будь она, как в человеческой истории, самодержавной правительницей, этот вопрос был наивным. Он бы мечтал побывать у ней и поцеловать хотя бы один раз красивую, изящную руку.

Но это были эльфы. Мало того, что у них королевский институт был серьезно ограничен обычаями и старейшинами (Коронный Совет), так еще и очередной монарх был малолетний. хотя не было еще восемнадцать лет, и она считалась младенцем и соответственно была не дееспособной. То, что этот рубеж она вот-вот пройдет, только обострял положение. Конечно, через год она станет полновластным монархом, если сумеет пройти период.

В восемнадцть лет ее должны были отдать замуж и, благодаря этому, она становилась законной королевой. Но это формально, а субъективно было много интересных вопросов. Как у королевы, так и у Коронного Совета. И ладно бы страдала молодая девчонка. Пострадает – перестанет. А вот, кто будет принц-консорт, и главное, какого он рода, беспокоило и старейшин, и все общество, да и, по большому счету саму королеву.

Вот поэтому, - как понимал Аркадий Викторович, - будущая королева Анна-Мария I, не имея пока ни сил, ни средств, понемногу двигала претендентов, по чуть-чуть, не имея больших возможностей. Например, попросить фрейлину сыграть небольшую игру с еще одним претендентом, чтобы он убил другого, который не нравится.

Интуитивно, кого за большой нос и грубый характер, кого за значительное количество лет, а кого за политически сильный род.

Это потом королева будет перемещать тысячи эльфов, ее тихое слово будет двигать кучу метких лучников. Сейчас она могла только попросить (!) свою фрейлину пригласить только что блеснувшего на поединке бретера. И что она будет умолять его – отвести от престола неприятного претендента, покончить жизнь самоубийством?

Интересно, а он ей не нравится или все же нравится. Хотя бы немножко?

Он не выдержал, спросил у герцогиню, не так, конечно, нагло и грубо, но, по сути, о том же.

Герцогиня Леона де Туанвиль хмыкнула, на словах не сказала, но красноречивого молчания, некоторых явных жестов было совершенно понятно, что он хотела спросить – тебе меня мало?

Не спросила. И так обоим понятно. Биологически, как бы стопятидесятилетняя эльфа не была красива, она ни за что не будет прелестней восемнадцатилетней девы. Политически еще больше – приданое королевы всегда будет больше приданого герцогини. Как бы она не была богата и знатна.

Более того, как член рода зеленого папоротника она будет должна подталкивать своего любовника к амурной близости. Зеленые папоротники вложили все в королеву. Деньги, возможности, эльфы. Ее падение означит и их крах.

Хотя физической привязанности явно не будет – королева еще девственница, но все же. Моральная любовь тоже бывает сильная. Иногда легкий поцелуй в щеку значит больше бурной сексуальной ночи. Особенно, если оба еще очень юны и прелестны.

К тому же девственницы эльфы, в отличие от человеческих девственниц, не имеют девственной плевы, и ей будет гораздо легче перейти к физической близости.

В общем, герцогиня по пути к королеве говорила гораздо меньше, чем надо бы. Чувствуется – ревнует. Аркадий Викторович даже удивился – уж не влюбилась ли? Ну или так притянулась к юнцу, если уж не смогли перетянуть политические цели. Вот тебе и сто пятьдесят лет и старческие болезни!

К королеве фрейлину, конечно, не пустили – не зачем. К Анне-Марии граф вошел один, благо знал, где она. И поразился, хотя и знал, кто девушка. По пути по королевскому замку он заметил немалое число претендентов, которые, по его мнению, через чур смело себя вели. Однако же!

Но пока он был в некотором в шоке от королеве. Какая же это была красавица и целомудренная девочка. Ей еще до эльфийской женщины идти не один год! Тоненькие руки и ноги, которые, можно казалось перебить одним пальчиком. Огромные глаза на девчоночьем лице. Но грудь уже приличная, говорящая о ее будущем.

Первые десять минут Аркадий Викторович мысленно боролся с графом Виктором, который по мальчишечьи решил приударить над девчонкой, а точнее, попросту потянуть за косы. Или щелкнуть по носу. Или ткнуть пальцем по талии.

Когда она заговорила, Аркадию Викторовичу стало легче. Тембр был по-девичьи высокий и ласковый, но тон уже по настоящему королевский. Настолько, что граф Виктор де Савильи уже не пытался разговаривать тоном выше. Понимал, что она – королева, а он – только граф и ее поданный.

Хотя оба еще были даже не подростки, по сути, дети, но темы были взрослые. Жизнь настоятельно тянула за волосы в разные события, и от этого было никак не отбиться.

Поначалу разговор был вообще. Благодаря Аркадию Викторовичу граф оказался вежлив и благороден. В меру весел, в меру ироничен. Королева это очень оценила. А попаданец человек даже счел, что Анна-Мария элементарно влюбилась. Или точнее, девочка попросту увидела в нем эльфа, у которого можно и попросить прогуляться по аллее, и защитить от любых претендентов.

Собственно, чем она сейчас и занималась, поясняя:

- Понимаете, это кажется, что на поединках будет толпа дворян и вы среди них там потеряетесь. На самом деле реальных соперников только три – маркиз ла Куарш, герцог де Монте и вы, граф де Савильи. А большая часть дворян или из свиты маркиза или прибыли сюда по приказу коронного Совета и по-настоящему драться не собираются. Не видят особой цели.

«А что так можно было - удивился в основном человек, хотя немного и эльф. Понемногу помахал шпагой, пару раз ударил с клинком соперника и все? Подумал, решил: - нет, граф так просто сдаться не сможет. Иначе, тебя не поймут».

Разумеется, в слух граф, как вежливый человек и дворянин, был очень тактичен и ответил ей только положительно. Конечно, он готов защитить мою королеву. И плевать ему, сколько врагов!

Хотя, разумеется, он понимал возможные последствия, как положительные, так и отрицательные от своего ответа.

Отрицательный итог их беседы был в том, что многие претенденты, насторожившись, начали дружно задирать счастливчика, сумевшего прорватьсяк красавице королеве.

Но, похоже, графу это даже нравилось. Когда самый нетерпеливый соперник по поединку граф де Фиш вздумал упрекать его еще по лестнице, спускаясь по пути, у него буквально зачесались руки убить нечестивого хама. Скромнее надо быть, господа!

Но Аркадии Викторович ментально сумел аккуратно убедить графа, что дипломатически им выгодно, если именно его противник вызовет графа на поединок. а уж там можно и убить, если хочется.

Хотя в этом существовали нюансы. Аркадий Викторович, хотя уже довольно долго жил в Эльфии (больше одной недели!), но никак не мог их понять многих жителей. Зачем, спрашивается, «рыбный» граф начал приставать к своему товарищу графу де Савильи? Правильно, домогался поединка на шпагах.

А когда он в ответ начал основательно оскорблять, то почему-то стал юлить и брыкаться. Хотя там-то повод висел в воздухе. Оскорбились, поругали, подрались на шпагах. И все, один пошел пить вино в ресторан, другой – кормить червей на кладбище. Все легко и быстро.

А тут де Фиш тянет. Поскольку Аркадий Викторович все же считал, что ему будет выгодно, если нападут на него, а не он, гад такой, станет клинком в воздухе бряцать, то ему осталось только одно – зажать пальцами нос и сделать прекрасную «сливу».

«Рыбный» граф де Фиш в это время азартно ругался с графом Виктором де Савильи и не до конца понял, что тот делает – как же, благородный дворянин мог ругаться и даже матерится, но никак не пускаться в рукоблудие.

Однако Аркадий Викторович по-простонародному так не считал. Его пальцы (то есть графа) как бы между делом вцепилась в нос, и давили все сильнее. «Рыбный» граф быстро не сдержался, благо у Виктора, несмотря на молодость, конечности были сильными и цепкими.

Де Фиш, кое-как вырвался, с нецензурным матом, грязной руганью и маханием рук. Проинвентизировал себя и вновь послал графа по матушке. И, наконец, вот оно:

- Граф де Савильи, я вызываю вас на дуэль! - злобно зашипел де Фиш, - вы ведете себя неподобающе дворянину и эльфу.

И он на публику благородно провел рукою.

- Ну, наконец-то, можно вытащить шпагу из ножен, - хладнокровно сказал граф Виктор, - а я уж думал, что вы дворянин только на словах. Я убью вас за пару минут и возрадуюсь вместе с белокрылыми богами, что одним негодяем жить стало позже.

- Нет! - буквально завизжал граф де Фиш, который только теперь понял, что он натворил, - я на таких условиях драться не согласен. Только до первой крови.

- Хорошо - смирено сказал граф де Савильи, - до первой крови, так до первой крови, - и сказал в успокоившуюся толпу, - тогда я убью вас как бы нечаянно.

Утихомирившееся дворяне, не издававшееся ни одного громкого слова, немедленно заговорили.

Но стоило графу Виктору холодно провести по толпе взглядом, как они немедленно притихли. Главаря их дворянской банды – маркиза де ла Куарша, или его отца – герцога широколиственных лесов не было, и никто не мог дать отмашку на драку.

«Вот ведь храбрецы. Не эльфы, а курицы. А еще говорит дворяне» - подумал граф Виктор де Савильи.

- Граф де Фиш смертельно меня обидел, - объяснил он свои слова, - я не могу его оставить в живых.

Объяснение было формально правдивым и по факту не придерешься. Слишком уж сильным забиякой был граф де Севилья. Ему ничего не стоило умертвить еще пару-тройку дворян. А кому это надо?

Граф на глазах скис. Он сам его оскорбил. К дворянству не было причины обратиться, а без этого не хотел договориться даже отсутствующий здесь маркиз. Ведь это будет хорошая формальная причина ссоры для других, и придираться к массовому бою не стал бы никто. Де Севилья был бы легко убит. А сейчас он думает, как ему уцелеть.

Впрочем, - посмотрел он на графа Виктора, на его приветливое, чуть не счастливое лицо, - может он захочет только ранить? Ведь он лишь сегодня с ним встретились! А он еще сможет извиниться после ранения.

Он дрался с надеждой даже не на победу – граф де Фиш был реалистом – он хотел завершить бой раной, и хотелось верить небольшой. И после этого извиниться. Пусть другие дерутся. Его дело за спинами дворян ругаться и издеваться над многочисленными жертвами маркиза.

А вообще он замечательно завершил свою жизнь. Полную надежд и даже одной ослепительной мечтой. И до тех пор, пока шпага графа де Севильи, ведомая твердой рукой его владельца, не вонзилась в нечестивое сердце этого сволочного графа.

Острая боль пронзилась в груди, не давая ему ни пошевелится, ни даже серьезно о чем-то подумать. Но он все же надеялся, пока мозг продолжил жить. И только с его смертью граф де Фиш наконец-то перестал мучатся напрасной надеждой. И откуда ему знать, что приветливое лицо Виктора было, когда он дуал об Анне-Марии. Ведь смотрел он на де Фиша.

Граф Виктор перестал смотреть на предсмертную дрожь тела, которое когда-то было графом де Фишем. И хладнокровно предложил:

- Кто еще? Один хотел проверить мое терпение. Он его проверил – его у меня нет. Кто желает дальше? Можете прямо сейчас!

Граф де Савильи холодно еще раз проверил находящихся здесь дворян.

Но те отводили взгляды от бешеного графа. Те дворяне, кто считали себя в свите маркиза де ла Куарш, были, в принципе не прочь. Но только не здесь и не таким образом. В крайнем случае, на официальном поединке, при секундантах, направленных туда Коронным Советом, и с согласия маркиза де ла Куарш. Там хоть можно объявить о своих правах и желании только о первой крови.

Дворяне, «мобилизованные» Коронным Советом, вообще смотрели на действо в королевском замке, как обычные зрители. Разумеется, если их персонально не оскорбят и не появится участвовать в войнушке. Но пока они были сугубо нейтральные.

- Кстати, - вспомнил граф Виктор и спросил, как первых, так и вторых, - а что вы, собственно говоря, здесь делаете? Что-то наша дорогая королева мне не упоминала о приглашении своих дворян в королевскую резиденцию.

На самом деле, граф немножко хитрил. Анна-Мария говорил о дворянах, но так, что лучше бы молчала. Она жаловалась об эльфах, заполонивших дворец, и застенчиво просила когда-то выгнать их из своего жилья. Кого-то – а смотрела так просительно на графа. И эльф м человек, и юнец, и старик были готовы идти гнать их всех, а при необходимости – убить, то есть вызвать на поединок.

Но им об этом лучше не знать. А то еще подумают невесть что. Потом разбираться с ними всеми. Сколько их? Полста! Немного.

Мысли о многочисленности врагов против его одного пришли от Аркадии Викторовиче, старческого до боязливости, а пока осторожности. Но граф по молодости их отбросил.

Да и не только от возраста. Еще они был воспитаны на разной психологии. Простонародный человек старался быть как все, один из многих. А благородный эльф, наоборот, старался оказаться над всеми. Или, по крайней мере, в стороне. Но не в МАССЕ. Впрочем, особым пацифистом не был и человек.

Он насмешливо проводил взглядом дворян. Никто не дерзнул ему ответить. Только некоторые, более старшие, смотря вверх, чтобы не встретится взглядом, изящно высказался в том плане, что их шпаги еще встретятся на поединке. Вот был де наш вождь - Маркиз де ла Куарш, мы бы дрались иначе.

Конечно, маркиз – серьезный противник. Рано или поздно один из них обязательно умрет. Хотелось верить, не он. А вообще, он его не боялся. Авторитет маркиза вырос не на собственном мастерстве и умении убивать врагов, а на могуществе и деньгах отца. И что тогда маркиз?

Граф также изящно поклонился, подтвердился, что они встретится на поединке. С тем дворяне и ушли. Сегодняшнюю встречу они проиграли. Но впереди еще несколько встреч и не всегда ему будет приятно.

Ага, надейтесь, конечно, он будет слабее, а они много больше – язвительно улыбнулся граф и тоже ушел, но не улицу, а в личные покои королевы.

Анна-Мария сидела у обеденного стола и нервно тискала руки.

- Ну слава богам, хотя бы целы! - вздрогнула она.

На это открытое неверие в силы и могущество графа Виктора он все лишь широко улыбнулся. Конечно, будь здесь герцогиня Леона де Туанвиль или еще кто-то из ее круга, простые, где-то даже циничные эльфы, он остро бы пошутил, смачно ее поцеловал в руку. Но тут королева. Хотя…

- Ваше величество, - улыбаясь, сказал он, - вы совсем не верите в меня?

Такой острый вопрос несколько выбил из положения ее эльфийское величество. Она растеряно прикусило губу.

- Ну зачем же так жестко, - задумчиво сказала Анна-Мария, - я не собиралась вас обижать. Просто их так много, а вы все же один.

- Не так и много. И качество не ахти. Я убил одну рыбешку. Остальные и разбежались.

- Ах, - судорожно вздохнула она при сообщении об очередной смерти. Но смерть одного из ненавистных дворян свиты маркиза де ла Куарш (а это скорее всего они сцепились с графом) заставила ее полюбопытствовать: - и кто же это так не понравился вам?

Ох, королева сама напрашивается!

- Ваше величество, для того, чтобы я сумел распознать данную персону, освежив свою память, вы должны соизволить поцеловать мне свою руку.

- Мгм, - заинтересовано протянула королева, стрельнула в графа взглядом. Женщина бы еще удержалась. Но молодая девушка! Поколебавшись больше для виду несколько мгновений, она протянула руку, произнеся:

- Целуйте же граф и говорите!

Разумеется, юная девушка – не стопятидесятилетняя эльфа. Это даже молодой граф понимает, а уж тем более заброшенный в его тело пожилой человек. И хотя оба они не очень-то умели целовать руки (эльф – по юности, человек – по простонародной культуре). Но на этот раз они так утонченно и эротично коснулись губами ее королевской руки, что ее щечки заалели.

Засмущавшись, она поторопилась задать вопрос об убитом.

- Граф де Фиш, - не стал затягивать ответ граф Виктор.

- О-о-о! - буквально расцвела девушка, - хоть, говорят и грешно ликовать над гибелью эльфа, но здесь я не смогу не радоваться. Мелкий подлец и негодяй!

И Анна-Мария рассказала, что маркиз не находя надлежащей реакции с ее стороны – королева упорно не соглашалась быть его женой – буквально травил его своими дворянами.

Но, если большинство дворян все же понимали, что данная юная и слабая девушка – это будущая королева Эльфии и вели себя, по крайней мере, сдержано, то граф радовался этому. Связав с помощью дворян ее руки и отобрав антимагические артефакты, он мучительно издевался. А чтобы не кричала, затыкал ему специальным тряпичным кляпом.

- И сильно он издевался? - а графа страшно было смотреть.

- Нет, чрезмерно издеваться ему не давал маркиз. Он все же надеялся на то, что я соглашусь стать его женой, - смущенно проговорила она, - но с каждым годом это становилось все труднее. Этот поганец бил и пытал меня все сильнее.

Она покраснела и освободила от материи платья руки полностью. И, оказалось, от локтя до плеча руки был сплошняком покрыты синяками и кровоподтеками.

Граф Виктор ахнул и жестко сказал:

- Раньше я думал, что поступил с ним слишком сурово. Теперь же думаю, что через чур мягко. Надо было ранить его в живот и радоваться, как он мучается перед смертью. Суток двое-трое ему хватило бы одуматься о своем нечестивом поведении.

- Пусть его, - отмахнулась Анна-Мария, - он уже мертв и скроет слоем земли. И даже сильнейшие маги не оживят его. Если только зомби, но и то он же станет всего лишь нечистью.

А вот мы остаемся живыми и наши враги тоже.

Она молча посидела, искоса посмотрела на графа, дергая за длинную косу. Он уже начал беспокоится, может, у нее что-то с волосами, что-то с одеждой, а она не смеет сказать. Но она тихо заговорила о другом, очень беспокоящем ее:

- Это ничего что я нагло вас втянула в свои дела? Здесь могут быть смертельные схватки.

Она многозначаще посмотрела на графа. Типа, мальчик, иди-ка ты под подол своей мамы, или, хотя бы любовницы!

Это в ее-то годы. Бедная девочка, ей-то прятаться некуда и нельзя!

Граф де Севилья, как верноподданный эльфийский дворянин, твердо сказал свей королеве:

- Ваше величество, как ваш граф, я должен быть в рядах ваших воинов.

- В этом-то все самое трудное,- грустно и как-то устало улыбнулась Анна-Мария, - - отец маркиза де ла Куарш – герцог широколиственных лесов Всеслав, считает, что я или должна выйти за своего двоюродного брата – своего сына и тогда он станет королем, либо он станет королем, поскольку является единоутробным братом. А я всего лишь одна из претендентов на престол. При чем не самый важный.

- Подождите, - удивился граф, - а как же решение вашего отца- предыдущего короля Эльфии?

- Король уже умер, - махнула она рукой, - а его брат жив и очень влиятелен!

- И вы, значит, уже сдались, - язвительно улыбнулся граф Виктор, - сошли с престола?

- Я? - гордо выпрямилась Анна-Мария, - ни за что!

- Тогда не отбрасывайте своих сторонников, - выговорил ей граф Виктор, ибо король хотя и важная фигура в политических шахматах, но одновременно физически и магически слабая.

- Да? - удивилась Анна-Мария, подумала, не согласилась: - я всего лишь хочу сказать, что идти за мной – рискованное дело. У меня нет денег, нет войска и очень много сторонников.

- Плевать! - решительно сказал граф Виктор, - я буду следовать за законной преемницей, и никто мне не сможет указать, что делать.

- Ну, хорошо, - удивилась/обрадовалась королева, - конечно, я согласна иметь такого решительного соратника.

Она робко улыбнулась де Савильи:

- Увы, пока я вам смогу дать немногое, - она протянула руку, - если вы не против, конечно, граф.

Королева было хорошим психологом. Граф Виктор был ослеплен (и Аркадий Викторович тоже) юной прелестной девушкой. Конечно, откровенно говоря, он бы поцеловал ее в губы и все такое прочее, что делают мужчины с девушками. Но и руку целовать он не отказался.

Анна-Мария, впрочем, давая руку для поцелуя, думала не о политике, а об амурных делах (как и граф). Совсем юная девушка, она впервые давала руку для поцелуя. Ощущения ей понравилась и она уже без страха предлагала руку. Тем более графу де Севилье, своему сверстнику и храброму защитнику.

Она уже в перспективе предполагала поцелуи в губы… и так далее. Все еще впереди.

А пока надо было думать о перспективах текущей политики. Не очень-то для Анна-Марии хорошей. Ее еще называли королевой, но уже не все аристократы и не всегда. И судя по всему, дальше будет хуже.

Правда, теперь у ней появился храбрый и смелый граф де Севилья, который, как правило, не думал, доставать ли свою шпагу. Он просто доставал и… убивал своих врагов.

Вот с этого и стала разговаривать пока еще королева.

- Может вам в нынешней ситуации вести немного поспокойнее, - предложила она, - их, к сожалению, слишком много.

- Если речь о моих врагах – то никогда, - решительно возразил он, - тем более большинство из них и без того должны драться со мной. Дворянская честь!

- Ну, по крайней мере, я вас очень прошу, не будьте инициатором вы! - королева почти просила и граф был в затруднении. С одной стороны, сразу две личности в этом теле были нацелены на поединок (эльф и даже человек), с другой, – его просила юная красавица и суверен.

- Ну, хорошо, - наконец согласился он, понимая, каким он трудностям себя привязывает.

И правильно думал. Уйдя от королевы, в коридоре около комнаты заседания старейшин, ему встретился виконт де Лавердьяк – один из свиты маркиза де ла Куарш.

Он был весьма сердит. Сегодня во время поединка с покойным графом де Фишем свита ходила себя очень пассивна, и это не понравилось маркизу де ла Куаршем (это еще ладно, маркиз сам был очень тихим, когда речь шла о графе Викторе де Савильи). Но и негодовал его отец – герцог широколиственных лесов. Он очень ругался и стращал дворян всякими пакостями.

С учетом того, что тот щедро выдавал им деньги не только на стол, но и на наряды, свита дворянства маркиза выходила ему примерно по сто золотых в день. И это надо было отрабатывать. Виконт не был при схватке двух графов и ему попало ни за что. Так сказать, герцог выдал им в целом, но все неприятно.

И конечно, он хотел смыть этот налет ругани и показать, что конкретно лично он ни в чем не виноват. Ну и за одним наскрести с герцога еще немного золота – его никогда не бывает много.

Все это виконт сделал весьма незатейливо:

- Эй, граф, у вас молоко на щеках не высохло!

И он иронично улыбнулся. что, мол, скажешь, молокосос? Будешь отвергать молоко?

Граф помедлил. Казалось, он обдумывал, как ему обойти эту страшное препятствие в виде грозного дяденьки без опасения угрозы, но и без подрыва чести.

Ха-ха! - рассмеялся виконт. Что они его так боятся? Юнец, ни опыта, ни мастерства, ни отваги!

Как он ошибался! На самом деле тело медлило из-за двух противоположных импульсов:

Граф желал сражаться с виконтом немедленно, считая, что нанесенных оскорблений будет достаточно.

Человек в силу своей жизни (60 лет для человеческой судьбы очень много в отличие от эльфов) так не считал. Женщины, особенно в юном возрасте, мужчин совсем не слушают, зато вовсю набирают всяких перспектив и страшилок буквально из ничего. Им главное найти крохотную подоплеку. В схватке с виконтом виноват будет обязательно граф. При чем королева даже слушать его не будет. Она же знает!

Граф немного посопротивлялся человеку, ночувствуется, из принципа. А потом скис.В его жизни, пусть и очень маленькой, женщины и амуры играли гораздо большую роль, и поэтому опыт отношений было много, в том числе негативных. И он, в отличие от человека, нередко ругался и ссорился, нет не с королевой, но с графинями и герцогинями, в общем с любовницамиуже в девятнадцать лет!

На этом разногласия прекратились. Граф перестал медлить, изысканно поклонился, поинтересовался:

- И с чего же вы так посчитали?

Виконт не хотел дальше думать, он хотел только драться на шпагах. Поэтому рявкнул:

- Слушай, молокосос, я уже устал с тобой пререкаться, а ты все не выберешь причину драться.

- Увы, виконт, но это так. И не мне, а моей девушке. Не сочтите ли вы за дерзость, написать записку, что это вы были автором ссоры, приведшему к поединку? А после этого я с удовольствием скрещу с вами шпаги!

Виконт хотел просто послать его подальше, но быстро передумал. Граф хитрый, так он совсем не станет брать шпагу. И всем буде говорить, какой виконт был грубым и нечестивым. А вот если оннапишет записку, ему будет некуда деваться.

И он решительно взялся за письменные принадлежности:

- Диктуйте, сударь!

Это понятно. Это мы в два счета:

- Милостивая государыня! Данный поединок, на котором я был убит, развязал я. Граф не виноват.

Виконт написал записку и потом возмутился:

- Что за дрянь я написал под вашу диктовку! Я его уничтожу.

Он собирался ее разорвать, на граф ловко вырвал ее из рук виконта.

- Что это? - возмутился пострадавший, - что вы позволяете себе, граф?

Как и любой грубиян, он считал, как ни в чем ни бывало любое оскорбление со своей стороны, и мировым событием, когда грубили ему.

И теперь собирался перевести словесное оскорбление в физическое. При чем, если словесную грубость была принесена к нему, то физическая грубость он уже собирался нанести собеседнику.

Но граф был не вчера рожден. Едва виконт начал подходить к нему с не понятными, но с нехорошими намерениями, он быстро выхватил шпагу, кончик ее лезвия коснулся шеи.

Виконт осталось только хмыкнуть и отойти от графа.

Впрочем, отойти ему пришлось только для того, чтобы вытащить свой клинок и встать в боевую позу

Граф де Севилья был наготове. Записка для его девушке королевы эльфов была готова виконтом, и, значит, его можно было убивать.

Иначе граф не понимал, зачем махать клинком и языком? Соперников, которые соглашались драться только «до первой крови», он презирал и предлагал им ходить в юбке. И если кто-то собирался с ним драться, то выход был один – пока будет один из них мертв. И намерение другого дуэлянта им совершенно не учитывались, несмотря на все визги и писки. Предыдущий король (ныне покойный) дважды выговаривал ему, а один раз даже предупреждал, что выгонит из Эльфии без права смягчения. К счастью (не говорите его дочери Анне-Марии) он вовремя умер, и теперь не будет докучать.

Сегодняшний соперник, услышав его намерение, был не настолько эмоционален. Он только топнул ногой. Хотя это не так и не так страшно, ведь у него есть записка. И пусть теперь машет конечностями.

Однако, в разговоре с королевой он явно сглупил. Может, Анна-Мария еще согласиться переиграть? Было бы здорово, если монарх не будет сопротивляться его намерениям. А то спрашивать каждый раз у нее слишком глупо для целого графа.

Виконт дергался, явно не понимал, что живет в последние минуты. Чудак чел… эльф. Он изящно крутил пируэты, замысловатые фигуры, колол шпагой. Будто он испугается.

После некоторого хода поединка, граф отодвинул шпагу виконта и твердо воткнул свою шпагу в его грудь. Пораженный враг коротко выругался, понимая, что проиграл и вот-вот умрет. Он еще постарался посмотреть на своего противника. Это его удалось, а потом его глаза навсегда закрылись. Финита ля комедия!

Открылась дверь из комнаты заседаний старейшин.

Его скотское высочество, герцог широколиственных лесов Всеслав явно подглядывал/подсматривал. И как только, судя по звукам, поединок завершился, он выглянул в коридор.

Итог его разочаровал. Он почему-то думал, что победит виконт. Ах, какая жалость, его труп так живописно лежит!

Граф де Севилья удивился, как быстро герцог пришел в себя. Правда, кричать он стал фальцетом, но громко:

- Стража, стража, здесь убили, скорее! Арестуйте убийцу, этого несносного графа!

Стража старейшин, по обычаю, эльфы сугубо нейтральные, быстро пришли, но отнюдь не стали поступать по словам герцога.

Старший охраны – барон де Туи – наклонился над трупом виконта де Лавердьяка. Личность его не вдохновила. Он холодно произнес:

- Убит, значит, виконт. Долго жил, паразит.

По-видимому, охрана его знала раньше, и он не пользовался не очень хорошим авторитетом.

- Я не спрашивая о его моральной характеристике, - прервал его герцог, - он умер и я требую наказать его убийцу.

- Ваша светлость, - так же холодно произнес старший охраны, - виконт был известен, как ваш сторонник, поэтому понятно, что вы станете его защищать. Но это не значит, что мы должны бегать по вашим требованиям.

- А если я прикажу? - требовательно спросил герцог.

- Вы еще не король, как вы бы не говорили, а герцог, пусть и брат умершего короля, но не имеет таких же прав.

Взгляды стражника и герцога скрестились, но не огнем, а холодом. Видимо, это было не первое столкновением, поскольку разговор не окончился ни чем, а собеседники не очень-то разгорячились.

- Хорошо, - сдался герцог, - но отвести к королеве, как высшей судье страны, вы можете?

Старший посмотрел на стражников. Те кивнули, соглашаясь.

- Хорошо, ваша светлость, но мы не будем отбеливать виконта де Лавердьяка.

Герцог задумался. Даже граф де Севилья, чужой здесь, поиронизировал, что герцог собирается свергать свою племянницу, однако стремится выглядеть перед ней белым и пушистым.

Что думали стражники неизвестно, но вид у них был настолько холодным и жестким, что герцог лишь напомнил, что виконт уже мертв и не надо очернять его.

Старший стражник ухмыльнулся и сказал, что мертвого он очернять не станет, но излишне обелять не будет.

И подал графу знак идти. Герцог ему уже не был интересен.

Граф де Севилья молча пошел впереди стражников. Это было нечто вроде тюремщиков и узника, но он не стал спорить. Ему впервые показались эльфы, которые служили не власти, а закону и как-то не было стыдно им подчиняться.

Все было бы хорошо, но рядом со стражниками шел герцог.

Так они вошли в королевские покои.

Королева работала, читая какой-то документ и многократно его перечеркивая и подчеркивая.

Видимо, он был ей неприятен, поскольку она облегченно бросила перо. Но, увидев графа, она удивилась, а герцога – заметно охладела.

- Что такое барон? - полюбопытствовала она с некоторой натугой.

- Ваше величество, граф обнаружен рядом с убитым виконтом де Лавердьяком. Поскольку он убит холодным оружием, а авторитет графа известен, впрочем, как и виконта, то очевидно, что был поденок. Без секундантов, вне положенного места.

- Ваше величество, - вмешался герцог, - был убит благородный эльф!

Лицо королевы ничего не отображало, кроме юридического холода.

- Вы хотите что-нибудь сказать, граф, в свое оправдание?

Его голос был такой холодной, что, казалось, можно использовать вместо шпаги и пронзить спрашиваемого. А вот хрен тебе, твое величество! – насмешливо подумал граф и уже уважительно ответил:

- Да, ваше величество. Проходя об общинном замке, рядом с комнатой заседании старейшин, я встретил виконта де Лавердьяка. По-видимому, он ожидал здесь кого-то на поединок.

- Да, да, - закивали стражники, виконта они неоднократно заставали либо перед поединка или уже в ходе.

- М-да, - граф немного обозлился на стражников. немного, поскольку они, хотя и прервали его, но подтвердили его слова. Продолжил: - увидев меня, он тут же начал меня оскорблять, вынуждая меня выступать на поединок.

- Нет, этого не может быть! - твердо сказал герцог.

Будь он на суде, ему, может, поверили бы. Аркадий Викторович видел и не таких свидетелей, кое-как свидетельствующих о кровавых делах. И ведь судьи верят!

Но стражники разом заговорили, загоготали. Герцогу, несмотря на его ведущее положение в обществе (а, может, из-за этого), они не очень-то верили.

- Ваше величество, вы не раз видели наши письменные свидетельства. Это постоянное место виконта.

Сказать было нечего. Герцог был досадливо крякнул, мол, кому верите, - или, наоборот – кому не верите!

Большего он не сказал, а кряхтения находящийся не стали брать в качестве юридического свидетельства.

Граф продолжил:

- Помня об обещании, данного вам, я старался придержаться. Но виконт настаивал.

- Ага! - отметил свою позицию герцог.

Аркадий Викторович посмотрел на окружающих. Нет, попытка сделать из графа ягненка оказалась неудачной, но письменные доказательства!

- Тогда я согласился на поединок, но в преддверии будущего – мне никто не поверит, а виконт умрет – я потребовал его написать записку вашему правительству. Вот она, пожалуйста!

Анна-Мария недоверчиво посмотрела на бумажку. Прочитала, хмыкнула, передала стражникам.

Те, перечитав его записку, реагировали более бурно – криками, даже воплями. А старший стражниками прямо сказав:

- Ну так это же другое дело! Ваше величество, нам здесь уже нечего делать!

Даже герцог, подсмотрев у стражников записку – в руки ему, конечно, никто не давал – только зубами скрипнул.

Это была, безусловно, записка виконта – почерк, стиль, написание букв. Как граф сумел заставить виконта? Скотина покойная, граф всех переиграл!

- Я думаю дальнейшего дела открывать не надо, рассудительно сказала королева и отребовала: - господа, вы можете идти!

Стражники покивали и вышли, уже не интересуясь графом. Герцог торопливо вышел вперед них. Похоже, без стражников (или своих дворян) находится с графом (с королевой?) он боялся.

Анна-Мария подождала, когда все посторонние выйдут. После этого она заметно расслабилась. Графа она уже считала за своего.

- Когда я увидела вас в окружении стражников и со своим злодейским дядей, я подумала – ВСЕ! Герцог поймал вас за злодейством и теперь хочет вас судить. А я судья.

- И вы судили бы? - остро сверкнул граф взглядом королеву.

- А-а, - махнула Анна-Мария, - судила бы, конечно, ведь я, как королева, высшая судья страны, - она тихонечко засмеялась, - а вот как бы судила, это еще вопрос! Не могу же я посадить в тюрьму свого единственного твердого соратника. Хотя как посадить. Если бы вас признали виновным, герцог обязательно потребовал бы вас казнить. Оправдала бы. А потом судили бы обоих.

Граф Виктор подумал, что, скорее всего, эта коронованная девочка права. Одна радость. Рубить головы будут одним топором.

Но это ладно. Он мягко, чтобы нечаянно не испугалась, поцеловал руку, почувствовав, что она вся задрожала – не от любви, на отходяшегося напряжения. А ведь девочка действительно страшно испугалась!

Он еще раз поцеловал ее руку – уже из благодарности.

- Извините, ваше величество, что так побеспокоил вас, - искренне проговорил граф.

- Когда мы наедине вдвоем, я для вас просто Анна-Мария. Или даже Анни, - ласково выговорила она.

В ответ он снова поцеловал руку и почувствовал, что девочка успокоилась. Рука уже не дрожала и стала заметно теплее.

Она смирно сидела на стуле, похожем на маленьком престоле и спокойно и как-то ласково смотрела на него.

Он вдруг решился на признание, на которое не был готов еще пару минут:

- Ваше величество, я вас очень люблю. И поэтомувы всегда будете для меня королева.

И ведь она не рухнула в обморок, не забилась в судорогах. Всего лишь сказала:

- Ах. Граф, вы делаете из меня девушки – женщину. Поцелуй в руку, потом поцелуй в губу, потом, - она покраснела, но продолжала: - его руки, ходящие в сокровенных местах девичьего тела. А теперь признание в любви. Что еще? Только стать женой.

Его слова были практически признанием в любви, хотя формально были о другом:

- Я готов, ваше величество победить в королевском поединке.

Одумалось про себя: «Ах, малышка, разве ты не понял еще, что поединок – это не самое страшное в состязаниях».

Она не стала его предупреждать и даже уже не ласково – влюблено – посмотрела на него, потом протянула руку – не для поцелуя, для ласки, погладив щеки, небольшую юношескую поросль. Потом, видя, что это ему неприятно, убрала руку, поцеловала в щеку, в лоб и, наконец, в губы.

- Я такая наглая, - засмеялась она, - нехорошая женщина. Не ждешь, когда мужчина начнет целовать, а лезешь сама с ласками!

- Ты еще девушка, - поправил ее человек, - ведь у тебя не было физической близости с мужчиной!

Сказал и сам подумал – надо постепенно приближаться в альковных ласках, но не перестараться, а то она уйдет к другому любовнику. Тоже ведь из плоти, хочет ласк и мужского внимания. И боится излишней любви.

Мысль была по взрослому цинична и груба. Что делать, Аркадий Викторович имел много женщин и много опыта амурной деятельности и уж про себя думал напрямую.

Хотя та часть эльфа, которая принадлежала графу, обычная смелая и быстрая, была непривычно для него тиха и робка.

Но человек тащил его, и тело графа было оживлено. Он перетянул на себя физическую активность и теперь мужчина целовал девушку. Сначала щеки, лоб, потом губы, шею.

Параллельно с этим он негромко говорил ласковые и очень нужные слова, говорил ей, что она хорошая, мягонькая, шелковая, что у ней нежная кожа, чудная шея, приятно пахнувшие волосы и т.д.

Чувствовалось, что все это ей очень нравится и она готова так сидеть с графом часами. Но, однако, время проходило, день переходил в вечер, когда мужчине не очень-то приятно ходить в алькове (даже в деловом кабинете) невинной девушке.

Аркадий Викторович все настойчивее ментально настаивал на то, чтобы уходить.

Наконец, на позднее время обратила девушка. вздохнула:

- Милый, скоро восемь часов времени. Уходи! Ты ведь не хочешь мне навредить своим поведением?

Он не успел заходить различные сентенции о позднем времени и что он не повредит девушке, когда она добавила:

- Сейчас придет маркиз де ла Куарш с проверкой.

Такое известие взбесило графа и очень расстроило Аркадия Викторовича. Тело графа решительно заявило:

- Я этому поверяльщику наделаю массу дырок в теле.

- Ему можно, он мой кузен, - объяснила Анна-Мария, но таким тоном, что, казалось бы, надо вышвырнуть этого братца.

- Я поговорю с ним, все равно скоро поединок. Интересней будет драться.

- А я боюсь за тебя. Да, ты сильнее его на поединке, но у него много людей. И они встретят в темном местечке. Четверо – пятеро бандитов с ножами и дубинками. А? – она помолчала и добавила: - а что будет со мной, если ты умрешь?

Граф упрямо стиснул губы и сел на соседний стул:

- У меня с маркизом будет серьезный разговор. Мужской, ваше величество, - многозначительно сказал граф.

Королева была девушка умная и сообразительная. Она сразу сказала:

- То есть, граф, я, как девушка, туда влазить не могу. Ведь я не мужчина.

Ее взгляд – ласковый и нежный, стол колючий и сердитый.

- Но я королева! И таких глупостей не терплю!

Графское сознание вполне могло само наговорить глупостей да еще и нагрубить, но вмешался Аркадий Викторович:

- Ваше величество, наши с маркизом отношения идут только к поединку. Так решил Коронный Совет. Вы хотите что-то решать со старейшинами? Ругаться? Наговорить гадостей?

Он с ехидцей улыбнулся.

- Граф, - призналась Анна-Мария,- когда вы так улыбаетесь, мне хочется пнуть вас.

Время было еще много, и граф решил пошутить со своей красавицей:

- Ну-ка, как вы собираетесь меня пнуть?

Анна-Мария простодушно показала, выдвинув из-за подола платья.

Граф так залюбовался прелестной ножкой в хорошеньком чулке, что совсем позабыл о шутке. К счастью, рядом был пожилой человек, который не так мучался гормонами.

- Ах какая ножка, - процитировал он бандита из «Человека с бульвара капуцинов» и собирался продолжить цитату, но королева, поняв, что попалась на уловку графа, громко сказала какое-то слово, не совсем понятное, и убрала ногу под платье, сердитая, но красивая.

А затем появился маркиз де ла Куарш, и им стало совсем не до ножки королевы.

Маркиз, по-видимому, только что узнал от отца о присутствии графа у королеве. Он метнулся в королевские покои, не совсем подумав, что сказать графу и что произнести в свое оправдание.

Впрочем, разумность он попытался компенсировать наглостью и яростью.

- Я требую, чтобы вы немедленно ушли отсюда прочь, граф! - заявил он, - вы находитесь у молодой девушки в позднее время. Это не красиво, как молодому человеку и дворянину!

- Однако же, - насмешливо произнес граф, - вы не слишком ли громко заговорили, маркиз? Или вы уже стали пожилой дуэньей?

- Может быть! – с пафосом сказал маркиз, чем немедленно воспользовался граф:

- Да вы что! Тогда немедленно оденьте юбку. Да с богатой оборочкой. Вы будете очень пикантно выглядеть, - с откровенной насмешкой сказал граф.

- У меня, кстати, есть похожая, маркиз, - невинно произнесла королева, - и она идет по цвету под ваш камзол.

Маркиз, понимая, что над ним насмехаются, не нашел ничего лучшего, как вызвать графа на поединок.

Наверное, он подумал, что тот испугается. Это граф-то, подпираемый Аркадием Викторовичем? Да никогда!

- Где будем драться? - деловито спросил он, - можем прямо здесь!

Маркиз понял, что он погорячился. Этот кровопийца его вполне может убить, как виконта де Лавердьяка. Он сделал вид, что колеблется:

- Но тут нет секундантов, назначенных Советом Старейшин.

Граф (Аркадий Викторович) быстро понял игру маркиза. Не фиг! Или пусть дерется, или нечего таскать на поясе шпагу. Дорогую, кстати.Дороже, чем у графа, а у него золота и драгоценных камней более, чем достаточно. Нацепляют цацек, а потом колеблется.

- О, это не страшно, - завил он, - секундантов здесь нет, зато есть королева - верховная судья Эльфии.

Он уже считал, что маркизу не выкрутится, и он будет убит, но удар был нанесен с неожиданной стороны. Королева внезапно встала на его сторону и запретила графу сегодня драться.

Обрадованный маркиз стал сыпать комплиментами, но королева заткнула его.

- Немедленно уходите отсюда, - велела она, - и если опять придете, я сниму свой запрет с графа!

Впрочем, маркиз де ла Куарш ничуть не горевал. Впервые Анна-Мария открыто выявила свою положительную сторону. А графа убьют его люди уже сегодня.

Подумав так, маркиз прощально поклонился, улыбался – королеве любезно, графу – холодно. И вышел из кабинета.

Граф проводил его взглядом и принялся ругаться с Анной-Марией. Точнее, разбираться и ругаться.

- Была такая хорошая возможность разделаться с этим негодяем. И вы могли спокойно спать! А вы? Что сделали вы, несносная девчонка?

Королева со слабой улыбкой слушала, и когда он немного помолчал (требовалось хотя бы немного вздохнуть воздуха) заговорила.

Понимаешь, дорогой, в поединке должны быть секунданты. При чем заведомо нейтральными и уважаемыми, чтобы дядя королевы не мог претендовать на месть.

Королева понимала, что граф ей не даст долгоговорить, и поэтому когда дошла до конца речи была почти рада.

Она даже не обиделась на графа, когда он продолжил ругать ее. По его мнению, главное было убить сегодня маркиза. А герцог… Конечно он будет ругаться, даже визжать.. но маркиза он не оживит.

А вот теперь. Сумеет ли он его убить? Не в маркизе дело, а в его людях.

Королева вопросительно посмотрела на него.

- Зная маркиза, я почти гарантировано уверен, что на пути домой меня будут ждать бандиты, они же люди маркиза с дубинками и грудой холодного оружия. А вы его отпустили!

- Об этом я как-то не подумала, - с досадой сказала Анна-Мария, - маркиз не посмеет… нет, посмеет, - вздохнула она, - если бы у меня была охрана, - она подумала, потом неуверенно сказала: - вы можешь переночевать в королевском дворце.

Граф скептически хмыкнул:

- Личные покои королевы этими ночами будут проверены женами старейшинами. Если там ночью обнаружат мужчину, эльфы будут выбирать другого монарха.

Анна-Мария подумала, с тоской согласилась с графом. Подошла к нему, положила руки на шею, крепко поцеловала, обняла его, сказала:

- Наверно, я сделала сегодня глупость. Но тогда это казалось лучшим выходом из ситуации. Давай сделаем так.

Она убрала руки, села к столу, что-то написала. Приложила печатку. Потом отдала листок графу. Он с недоумением посмотрел. Там было написано еще младенческим почерком:

- Я, королева Анна-Мария, повелеваю: все, что сделал граф де Севилья, мною полностью одобряется.

Ниже поставлена подпись и отпечаток личной печати.

«А ведь она еще совсем дитя, хотя целуется уже не плохо, - подумал Аркадий Викторович, - а листок надо отдать. Граф – сам мальчишка, потеряет еще. И самому будет плохо и ей. И потом, надо показать, что я ей верю без бумажек».

Он изысканно поклонился, благоговейно поцеловал, затем разорвал лист.

Королева, с любопытством смотрящая на действия графа, ахнула, недоуменно спросила:

- Но почему?

- Ваше величество, я уже взрослый и не нуждаюсь в грозных щитах, прикрывающих мою жизнь. А вы поменьше разбрасывайтесь такими бумажками.

- Мои, как вы сказали, бумажки, уже ничего не стоит, - грустно сказала девушка, почти девочка, - даже мо сторонники их уничтожают и еще ругаются.

«Сейчас еще расплачется, зря я так», - обеспокоено подумал Аркадий Василий. Под его влиянием граф пригнулся к уху девушки и прошептал:

- А вот если ты мне напишешь мне записку с другим содержанием.

- Каким? - недоверчивое выражение на лице сменялось на обидчивое.

- Я –Анна-Мария, королева эльфов, клянусь, что люблю графа де Севилья.

- Да... А ты меня любишь? - тон был плаксивый. Все же начала плакать.

Граф встал на одно колено, взял ее на правую руку:

- Ваше величество, я – граф Виктор де Севилья де Раш клянусь, что люблю мою королеву, мою красивую девушку и всегда буду защищать и любить его, пока сердце будет биться.

Пока граф давал ей клятву, у девушки высохли слезы, и даже появилась улыбка. Она метнулась к столу, быстро написала записку, шлепнула печатку. Подбежала к графу, но записку не дала, наоборот, спрятала за спиной. Объявила:

- Чтобы получить записку вы должны выкупить его!

И выставила лицо навстречу к графу. Дураку понятно, она жаждет поцелуя. Граф де Севилья дураком не был, а если и был, то у него был попаданец с огромным опытом общения с женщинами.

Он осторожно взял руками ее голову, и мягко поцеловал в щеки, потом, глядя в ждущие руки, поцеловал в губы. Она ответила и поцелуй затянулся, пока у них хватило воздуха.

Потом они стояли, прижимаясь и глотая воздух. Время от времени смотрели друг на друга. И чувствовалось, что обоим поцелуя уже мало.

Трудно сказать, до чего бы они дошли, но в вестибюле раздался шум шагов и голоса. Приехала жена старого коннетабля – герцогиня Де Ламбур со свитой. Кажется, королева может спать спокойно, хотя граф Виктор немного подосадовал.

Герцогиня шумно вздохнула и положила на стол шерстяный плащ, искоса смотря на своего мужчину.

И без того было ясно – пора уходить. Подождав, пока герцогиня демонстративно отвернется, он поцеловал пальцы правой руки и помахал королеве.

Анна-Мария, стрельнув глазами в спину герцогине, сделала то же самое. Теперь официально. Подождав, пока обе представительницы женского пола смотрели, он взмахнул шляпой, попрощался и вышел в вестибюль.

Глава 3

Все, теперь его королева Анна-Мария осталась позади. Они красивая девчонка и пока они вроде бы любят друг друга. Но сегодня у него другая очень важная задача – добраться до дома графа де Севилья живым. Сможет, – возможно, они будут супругами, не сможет – точно не будут. Ибо мертвые не женится.

Проверил, как легко выходит шпага и кинжал из ножен. Оружие необходимо все. ведь их будет несколько и они будут вооружены секирами и топорами. А он один с дворянским оружием – шпагой и кинжалом. Эх, сюда бы автомат Калашникова. Тогда, хоть десятеро!

Вышел из замка. Сразу стало темнота. По календарю во дворе – начало зимы. Дома, на Земле, уже снега, морозы. Холодно, зато от снега светло. А здесь, как у негра…

Засада, скорее всего, будет недалеко от королевского замка, иначе легко потеряться – город большой. А боятся охрану не стоит – ее почти нет.

Если ждать около дома графа, то здесь, наоборот, есть опасность для нападающих – помощь от слуг. Они, конечно, дерутся не очень, но дубинками могут легко разбить голову.

Хотя кто его знает. Это подумал расчетливый разум пожилого человека. Другими прикинут по-другому.

Постоял около крыльца, но не у яркого фонаря – давал глазам привыкнуть к темноте. Эльфы имеют тело гораздо лучше, чем люди. Вот и сейчас едва прошло немногим больше минуты, как глаза уже видели в темноте. На Земле бы так.

Что ж, пора идти, а то возникнет соблазн ждать у дверей всю ночь до утра. А ему только до собственной коляски. Там уже лучше – аж четыре союзника – граф, его форейтор и два онагра.

Не выдержав, засмеялся в голос. Дожил, помощи ждет от простолюдина и двух ослов. Ха-ха.

Быстрыми шагами пошел по булыжной дороге. Днем здесь часто ездят коляски. Хотя не так часто, как при старом короле, но все же. Эльфия – королевство. И хотя среди аристократов многие пока не признают Анну-Марию, но формально она очень нужна и для дворян и для простонародья. Точнее, без ее подписи (физической, электронной или магической). Иначе многие дела просто застрянут. Королевство!

Но ночью никого практически нет, кроме того, как он, и можно идти посреди дороги, не опасаясь попасть под коляску. Он прошел почти километр по ночному булыжнику и не встретил никого, в том числе убийц в засаде.

Но вот когда он уже тихо радовался и мечтал о коляске, не видя бандитов, появились и они. Несколько едва видимых силуэтов, крались среди придорожных деревьев к бедному графу де Севилья, собираясь его испотрошить в клочья.

Продираться среди кустов к коляске уже не имело смысла. Благо господа убийцы специально стали так, что перекрывали ему путь к конному транспорту. По-моему надо просто драться и надеяться на лучшее.

Оставалось только найти местечко поприличнее, чтобы там без проблем натыкать дырок в телах пронырливых надоедливых убийцах. Или, к сожалению, самому получить их.

За теми быстрыми мгновениями, которые у него еще оставались, граф нашел небольшую ровную территорию в несколько квадратных метров, находящихся под уличным газовым фонарям. Было светло и сравнительно ровно.

Граф вынул шпагу, сделал несколько учебных выпадов. Этим он провел сразу две цели: проверил, остались ли в памяти поединки маэстро Джилларди, и как ему проходить эту территорию во время схватки. А то попадутся корни или камни в нужный момент!

Все, убийцы успели до него дорваться. Оп-па, приятный сюрприз! Он-то рассчитывал, что у них будут гномьи секиры или даже орчьими дубинами. А они пришли со шпагами. Какая радость! Что не сумели по городу пронести или решили, что убитый клинками будет как бы заколотый на поединке? Экие они, право, наивные!

Смотрите, не перемудрите, ребята! Он один из первых мастеров шпаги в столице.

Усмехнувшись, граф принял на клинок первую шпагу. Разошедшийся бандит не сумел остановиться. Что же, он немного подправил маршрут нападавшего – мимо него справой стороны – и между делом ткнул его в левый бок. Кажется, один минус один. Бандит, так торопившийся к одной ему известной цели, упав в бурьян, затих. Видимо, решил, что это хорошая цель.

Граф улыбнулся и тут же посерьезнел. Следующие соперники оказались уже вдвоем. А за ними вторым эшелоном были еще двое. Впятером пошли, козлы, на одного!

Драться на открытом пространстве было не возможно. Четыре клинка против одного – это не шутка!

Граф был готов к этому, и отошел к могучему дубу, широкий в обхвате, он идеально подходил для маневренного боя. Проще говоря, граф мог бегать от трех противников, а с четвертым драться.

Так и получилось с некоторым уточнением: живых убийц было уже не четыре, а три – граф рискнул и швырнул в переднего свой кинжал. И сравнительно удачно.

Вообще-то он старался попасть кинжалом в грудь, а попал в шею. Но так даже оказалось лучше. Бандит сразу перестал боем, осев на землю и хрипя от боли в шее.

Трое последних бандитов, оказавшись без главарей или хотя бы смелых бойцов, замялись, решаясь, кому идти первым, и, скорее всего, первым же умирать.

Если бы граф был наглее и показал бы решимость уложить одного – двух вдобавок к уже умершим, они, скорее, уже бы отсюда драпали.

Но граф промедлили, а нерешимость убийц перед ним оказалось ниже страха перед маркизом. В конце концов, их трое против одного, три шпаги против одной. Пусть посредственных, но все же.

И они медленно пошли на графа, мечтая сделать втроем то, что не смогли впятером. На что они надеялись, на то, что их соперник уже устал, а они нет?

Он воспользовался этим и пока два эльфа старались обходить его со спины, быстро напал на центрального.

Пока крайние ошарашено смотрели, как граф дерется с их товарищем, он сломил сопротивление врага и нанес ему две раны – в правую руку и в живот. Эльф со стоном упал. Еще жив, но уже не боец. Теперь, господа бандиты, перейдем к вам!

Граф вьюном выскочил из-за смертельной ловушки, перепрыгнув раненого. В итоге два медлительных бандита оказались друг против друга, как будто их замысел был такой.

«Ага, - фыркнул Аркадий Викторович, - бей своих, что б чужие боялись».

У незадачливых бойцов такого замысла не было, и они повернулись к графу. При неярком свете фонаря бандитам было видно, что их враг – граф де Савильи совсем не устал и очень зол на своих врагов. И если они впятером не смогли его убить, то двоих он точно забьет и еще порадуется.

Теперь их нерешимость точно стала больше перед страхом над маркизом. Они и шпаги свои выставили не для схватки, а как некие решительные доводы перед графом. Дескать, вон у нас что есть!

Граф понял, что эту ночь он сумел пережить и теперь надо получить какие-то плюсы от этого.

- Эй вы! - потребовал он, - решайте – или вы останетесь два живых, или перейдете к трем умершим, - Ах да, - он увидел, что умерших только двое, а он один остается раненым. Даже и не знаешь, кому завидовать – мертвым, но спокойным или раненому, но находящему в мучениях.

Граф не любил такие философские задачи и ловко ткнул раненого шпагой в лицо. Итого, трое мертвых.

- так вы поняли – к трем мертвым! - сердито повторил граф и угрожающе повел шпагой.

Один из бандитов, более болтливый, хотел было возразить, что один из трех еще жив и просто ранен. Но когда он повернулся к нему, оказалось, что раненый уже стал мертвым.

Это был последний, самый убедительный довод.Бандит с ругательством швырнул перед графом шпагу и упал на колени.

- А ты? - практически с любопытством граф поинтересовалсяу последнего вооруженного бандита.

Но это было для него уже чрезмерно – одному драться с противником, когда с ним не справились впятером!

Он так же с ругательством швырнул шпагу и упал на колени. И, кроме того, он попросил их не убивать, пообещав, что скажут все, что знают и отдадут все имеющее.

Разбежались. И сказать им нечего и отдать-то они могут не многое. «Хотя, - подумал Аркадий Викторович, - золотые, оставленные графом, не вечные, и даже медные монеты пойдут на пользу. Но, прежде всего, информация».

Бандит тупо ждал и тогда граф нетерпеливо произнес:

- Ты обещал мне сказать, я жду. Имей в виду, терпение у меня короткое!»

Бандит, почувствовав, что шансы выжить у него значительно выросли, торопливо заговорил.

Нового материла он не выдал, зато доказал то, что для графа было лишь теорией. Теперь стало фактическим.

Пятеро бандитов были отправлены маркизом де ла Куарш. На каждого из них выдано по пять золотых – если граф будет убит, и три – если ранен. При чем бандиты, которые нанесут повреждения графу, дополнительно получат – на каждое ранение – три золотых, смертельный удар – пять золотых. Авансом они получили по два золотых.

«Однако, сильно же был оскорблен маркиз», - усмехнулся граф. Но вслух он с негодованием спросил:

- А почему так мало он пообещал?

Вопрос был для бандитов неожиданным, они посмотрели друг на друга, хмыкнули. Болтливый бандит предположил:

- Может, у него больше денег не было?

Для графа это была неприятная весть. он скрипнул зубами и велел:

- Выкладывайте, что у вас есть.

С учетом, что часть из полученных денег они успели израсходовать, то у живых на двое было два золотых, семь серебряных и пятнадцать медяков.

У мертвых, которых они обыскали по приказанию графа, было гораздо больше - девять золотых и по горсти серебряных и медных монет.

- Похоже, вас обманули, ребята, - констатировал граф.

Двое оставшихся в живых бандиты тоже пришли к подобным мыслям. Они ругнулись, но уже не в адрес графа, а маркиза, выложили имевшие оружие и снова встали на колени. Отпустит их граф в живых или нет?

Они зря беспокоились. Граф много убивал на поединках, но очень редко безоружных. Пусть идут, обиженные, они могут напасть на маркиза. Убить они вряд ли смогут, а вот испортить настроение точно испортят.

Но перед этим он их предупредил:

- Первый раз отпускаю, но если еще раз полезете меня убивать, точно зарежу. Понятно?

Бандиты покивали, но поняли ли, Аркадий Викторович усомнился. Впрочем, это их дело. Во второй раз он их точно отпускать не будет, что они не скажут и сколько денег не дадут. Во всяком случае, это вопрос безопасности.

А пока он взял их с собой в Коронный Совет, пообещав, что их не арестуют. Бандиты были не юнцы, графу не поверили. Но деваться им было некуда. Проще в суд и тюрьму, чем под нож или шпагу.

Глава 4

Еще с горяча, после поединка, он записался к старейшинам. Будь сейчас день, к старейшинам было бы много просителей, но было раннее утро. Секретарь Совета без промедления записал его в очередь и впустил к старейшинам.

Членов Коронного Совета, несмотря на ранее утро, было много. Граф не удивился бы, если бы узнал, что большинство вообще никуда не уходило из здания. Что делать, в кои-то времена (и очень недолго) Коронный Совет (и, соответственно старейшины) будут всевластны.

Пока есть возможность, надо хотя бы что-то урвать своему роду и не дать стянуть другим старейшинам. И (вот ведь надоедливые) принимать всяческих просителей, прошедших сквозь сито административного аппарата Коронного Совета (коротко - КС).

Графа де Севилья они встретили вежливо (все-таки представитель высшей аристократии), но достаточно холодно (спал бы еще!). В это ранее время они собирались заниматься своими сугубо личными делами, о которых особо на общество не говорят. А тут этот граф!

Однако граф Виктор знал, как заинтересовать старейшин. Он громко заявил:

- Я, Граф Виктор де Савильи де Раш, обвиняю маркиза де ла Куарша в попытке убийства этой ночью. Маркиза здесь нет, но есть старейшина рода оранжевой лилии герцог широколиственных лесов Всеслав. Я думаю, он все знает!

Обвинение одного из старейших, да еще по такой серьезной теме, незамедлительно оживило Совет. Старейшины, как это бывает часто, посвоим взглядам были разделены практически наполовину.

И теперь половина старейшин пыталась громкими криками пыталась оправдать герцога, а вторая часть, наоборот, опорочить.

Крики еще более усилились, когда граф предъявил двух свидетелей из банды, напавших на знатного эльфа.

Понадобилось где-то около получаса, когда старейшины, охрипнув, уменьшили громкость.

Старший стражник – барон де Туи – воспользовался этим и выпустил на трибуну. Скрывать он ничего не стал, обиженный на герцога, и старейшинам открылась неприглядная картина убийств, грабежа и вымогательств.

Конечно, в КС были прожженные политики, но когда обвиняют не тебя, а соседа, всегда интересно и очень волнительно.

Даже те, кто находились в одном лагере с герцогом, осудили его, а уж противники взяли из ситуации максимум.

Герцог, как не сопротивлялся, не сумел противиться от свидетельств. Конечно, на КС не стали защищать графа – старейшины заседают не для этого. Зато они додавили на герцога и он нехотя заявил, что подумает о короне.

Сознание графа было недовольно, но попаданец-человек только руками не хлопал. Он сумел помочь малышке Анне-Марии!

Глава 5

В неплохом настроении он пришел к коляске. Пока ехал по городу в свой дом (точнее в дом графа де Севилья) осмотрел клинки.

М-да, большую часть можно было смело выбросить. Аркадий Викторович, правда, предложил использовать их в качестве учебных рапир, но благородного графа это коробило. Чтобы он брал в руки бандитские шпаги!

Другое дело деньги. Здесь расхождения были только в количестве, но отнюдь не в их существовании. Аркадий Викторович считал, что и горсточка медяков – сумма достаточная. Ведь на эту сумма, при экономном проживании, можно прожить почти месяц. Типично бюджетное мышление!

Дворянин граф де Севилья, считавший деньги только в золотых, считал, что они получили от бандитов мало.

Поэтому поводу они немного поругались. Как обычно, в таком состоянии тело было пассивно, находясь в каком-то расслаблении. Хотя, поскольку он ехал в коляске, то некоторое расслабление дворянина даже виделось плюсом. А когда они приезжали, внутренние разногласия были уже разрешены и граф молодцевато слез с коляски.

В доме (чужом доме для человека) ему совершенно нечего делать. Пообедал, рассортировал «полученные» деньги, на всякий случай поточил лезвие шпаги. Больше делать было нечего. Он совершенно бы заскучал, но тут получил приглашение королевы через глашатая.

От любопытная девчонка! Решила узнать, жив ли он и для этого пригласила на официальное мероприятие королевского двора гражданского графа, который совершенно не имеет отношения к дворцовой структуре.

Про девчонку он, конечно, ничего не сказал, а вот остальное произнес, при чем в весьма сомнительном тоне.

На это королевский глашатай выдал королевский эдикт о назначении графа де Савильи в генерал-адъютанты королевы.

Если бы он имел такую возможность, он бы заорал. Негативно-отрицательно. Как она не понимает, что таким образом привязывает себя к нему. И не потому что он против. Просто он граф (хоть и королевского рода), а она королева. Допрыгается от него, аристократия признает ее графиней и откажет в статусе королевы.

- Ваше сиятельство, позвольте вам напомнить, заседание состоится в 16.00 и опоздания не возможны, - фельдъегерь учтиво поклонился, прощаясь, и отбыл. Ему необходимо передать еще несколько приглашений.

Граф застыл, глядя ему взгляд. Нет, фельдъегеря он не видел. Он лихорадочно думал. Как-то так неожиданно и легко он привязался к ней. А она не только со своей стороны привязалась, но и помогала. Ведь королева, даже и если она и нищенка, как последняя дворянка, всегда имеет формальные права для привязки графа. Но понимает ли она, что сама выбирает себе мужа. Аристократическое общество быстро привыкает к новой фигуре. Вчера оно злословит новому мужу, сегодня – пожимает плечами. Завтра –уже защищает.

А по поводу графини… конечно, и такое бывает, но, как правило, наоборот, любовник становится кронпринцем.

Хочет ли он из вольнолюбивого графа стать кронпринцем, замученным формальностями, и иметь жену-королеву?

Граф повернулся и медленно пошел в кабинет. Честно говоря, Аркадий Викторович неделю назад и графом не думал быть, тем более, эльфийским графом. А тут еще кронпринцем!

Он занял хозяйский стол, который недавно был графским, а теперь человеческим и задумался.

Юношеское эльфийское сознание еще пыталось трепыхаться, доказывало себе, что, если захочет, то отбрыкается. Но другое сознание – человеческое, пожилое, – понимало, что самое оптимальное для него – плыть по течению и не брыкаться. И пусть, что будет.

Ибо жизнь эльфа развивается богами. А кто он такой, чтобы перечить богами?

Так, между делами, он командовал слугами по поводу одежды и обуви. Объяснил, что стал генерал-адъютантом королевы и буду в королевском замке часто.

Все три слуга – довольно старые, а потому мудрые и спокойные – поздравили хозяина, но без восторга. Граф королевского рода – генерал-адъютант. Назвать это карьерой язык не поворачивает. Другое дело, как у вас с королевой Анной-Марией?

Граф похмыкал, пошлепал по щеке самому мудрому и проницательному и объявил, что в честь этого каждый слуга получает по золотому, а самый умный – два золотых с условием, чтобы они не говорили на этой теме никогда.

И уехал на коляске во дворец, подумав между делом, что коляска у меня нормальная, но вот онагров придется, как минимум, удвоить, как и форейторов. Ибо он сам говорил – ездить придется часто.

Дворец, в отличие от вечера, был заполнен эльфами-придворными. И как их много! Такое чувство, что они перебежали из замка старейшин в королевский, нет?

Внезапно придворные разбежались. Что такое? А королева идет навстречу. Он даже приостановился, глядя, как красива, прелестная, великолепная в своем наряде королева она подходит к нему.

Он попытался было поцеловать (позвольте вам ручку поцеловать), но она не дала, убрав руки. Зато подставив щеку.

Поскольку кругом было много эльфов, он, не подставляя королеву (и себя) слегка поцеловав, буквально коснувшись щеками.

- Ваше величество, вы понимаете, что вы делаете? Кругом че…, - он вовремя успел переделать слова, - эльфов.

Кажется, никто не заметил, включая королеву. Анна-Мария лишь махнула:

- Сам виноват, ну пойдем, пойдем в мою туалетную.

Она потянула его за собой. И он невольно пошел, но, услышав куда, остановился.

Она потянулась из всех сил, но он был тяжеловатенький мужчина, а она слабенькая девушка. И они прочно застряли в середине зала.

Кстати, королева, оказывается, очень даже может стеснятся, когда ей это надо.

Она покраснела, нос ее, наоборот, побледнел, он зашипела:

- Ну-ка быстро иди со мной!

О-го-го, а девица-то сердится!

Граф почувствовал, что жениться на королеве будет не самая лучшая идея и он будет единственный эльфоподанный, который будет подаваться приказам королевы не только днем, но и ночью.

«С другой стороны, - философски подумал Аркадий Викторович, - повторяется, как мир, сентенция: все девушки хороши, все жены - ворчуньи, при чем тем более, чем злее. А ты думал, у эльфов все по-другому?»

Прошли в туалетную. Анна-Мария почувствовала, что задачу она свою выполнила. Но при этом может потерять мужчину.

Нужна ли ей такая выполненная задача? Наверное, нет. И она принялась по-новому охмурять нужного ей члена эльфийского общества, целуя его и вовсю обнимая, благо здесь ничего больше не было.

Поначалу сердитый на нее граф был холоден и никак не реагировал, но Анна-Мария была настойчива, и он нехотя получил руки ей на тоненькую талию.

- Пойми, - увещевала она в перерывах между поцелуями, - когда мы будем в обществе, тебе придется подчиняться мне, как королеве, но наедине я буду с тобой просто, как женщина. Ночью тебе не придется подчиняться мне.

«А девица-то умная. Или въедливая. Думает о том же, что и я», - мысленно фыркнул граф.

- Если вы собираешься работать со мной в семье, как королева, то я буду вести, как бретер. Вы умеете работать со шпагой? - вслух холодно произнес граф.

- Упаси боже, - открестилась Анна-Мария, - зато я теперь могу целоваться. Хочешь?

Целоваться она, действительно, научилась. Но вот затащить мужчину в женский туалет, - это уж, кошмар какой!

Хорошо еще, Аркадий Викторович просто перепутал туалет с сортиром, а королевский туалет принадлежит только королеве. Но все равно нехорошо.

На это Анна-Мария, немного стесняясь, села графу на колени, обняла и поцеловала. На это он не удержался и сначала поцеловал, а потом жарко обнял. Попробуй, такой красавице и не ответь!

А она только порадовалась, что его мужчина смирился с девичьей выходкой. Начала рассказывать:

- После твоих кровожадных действий вчерашним днем и, особенно, как я понимаю, утром, на Коронном Совете (КС) герцог широколиственных лесов и его сыночек маркиз де ла Куарш перепугались за свою жизнь или карьеру и отказались от попыток занять престол.

Она ответила на недоверчивый взгляд графа тем, что высунула язык, и подтвердила: - они отказались от королевского поединка и от коронации герцога. И последним шагом, после которого они сподвигли такие мирные поступки, был разгром засады бандитов.

- Да, - досадливо пожал плечами граф, - их было-то пятеро слабых бандитов. Двоих я убил, третий умер сам, под моим воздействием, двое сдались. Что из того!

Интересно идет жизнь. Если одни обрадовались отмене коронного поединка (например, королева), то другие просто огорчились (граф).

- Я горжусь тобой, милый! - ответила она.

А он ей сказал довольно обозлено:

- Я буду оскорблять его до той поры, пока он сам не вызовет его на поединок и убью его там.

Анна-Мария помолчала, но синяки и кровоподтеки от маркиза дали о себе знать, и она молча поцеловала его в щеку. Вздохнула:

- Очень жаль, но я не могу сказать ничего от маркизе страдальческого. Только ругань. Хотя, конечно жаль, - потом рассказала об изменениях в своей жизни:

- Герцог признал меня королевой, передал мне денежные и натуральные поступления от королевского домена и от королевских статей. Деньги еще только поступают, но продукты уже есть. Так что я вас накормлю!

- А это что за бездельники? - поинтересовался эльфами, суетящимися в зале граф.

- Ах эти! - небрежно отмахнулась королева, - придворные. После смерти отца они перебежали к брату – моему герцогу, а сейчас почувствовали, что он проигрывает, и перебежали ко мне.

- Зачем они тебе? - поинтересовался граф, - только корми да деньги давай.

- Ну как, королева я или нет. Должны у меня быть придворные. И потом, это явный признак королевской власти. И у тебя, как у кронпринца будут свои придворные.

- А почему я должен быть кронпринцем? - лениво спросил граф, нехотя сопротивляясь.

- Прости, ты не хочешь жениться на мне? - внимательно посмотрела она в его глаза.

- У меня уже есть любовницы, может быть еще одна, - закинул веревочку граф, но королева отрезала:

- Я девушка честная, и мой мужчина будет только муж. К вашему сведению, ваша светлость, муж правящей королевы называется кронпринцем.

- Ну, по крайней мере, попытаться-то я был должен, - вздохнул граф, - не хочу быть кронпринцем.

- Ничего, - Анна-Мария ловко причесала ее волосы гребнем, погладила рукой, - ты быстро привыкнешь. Не хочешь быть кронпринцем – не позволяй мне быть королевой.

- М-гм, - оценил варианты граф и кинул удочку: - а, может, мы просто не поженимся?

Анна-Мария замолчала. Сердце графа забилось с перебоями, но королева ответила:

- Ты, знаешь, уже нет. Ты влюбил меня в себя и я не могу просто так уйти.

Она протянула к нему руки и принялась лохматить его волосы, гладить воротник камзола, поглаживать щеку, сделать все, чтобы эльфы, в том числе и сам он, поняли: ОН ТОЛЬКО ЕЕ.

Кажется, он уже понял. Не стал ничего говорить, а взял руку и стал понемногу целовать, понемногу гладить о щеке. Это было приятно, тем более, он тоже был молод и довольно красив.

- Это значит – ДА? - спросила принцесса.

Куда я денусь, - притворно вздохнул граф, - если боги так нас повели по жизни, я же не богохульник, чтобы бороться с ними?

Она со счастливой улыбкой подняла лицо кверху и подняла с его губами. Похоже, боги сделали еще одну счастливую семейную пару.