Его Величество Колобок Второй

(Шуточная, почти народная сказка в 10-ти картинках)

Действующие лица:

СТАРУХА-ПОЗЕВУ́ХА, не старуха, а горе одно – всё зевает да мух на стене считает;

СТАРИК-ХРАПОВИ́К, что тут скажешь – любит поспать да пузо почесать;

КОЛОБОК-РУМЯНЫЙ БОК, одно слово – круглый и трусоватый, чуть что – прыг-скок и бегом с лопаты;

МЕДВЕДЬ ФЕДУЛ, вот тут говорят, если Бог не дал ума, то считай – пришла беда;

ЛИСА ПРОКОПЕ́Я, и откуда такие берутся – на язык остра, на дела быстра, а уж как умна;

МЫШЬ АНИ́ЛИЯ, вроде бы серенькая, вроде бы меленькая, а что у ней на уме – это как глядеть во тьме;

ТЬМА ЧАЩОБНАЯ-ЖУТЬ БОЛОТНАЯ, как говорится, не дай бог такую страсть увидать, сразу ноги в руки – и прочь бежать.

Места действия: изба Старика и Старухи; двор перед избой; логово Тьмы Чащобной в топи болотной.

Неприбранная изба Старика и Старухи, кругом грязь да разруха. Старуха лежит на печи, громко зевает и чешет лицо, а Старик, разлёгшись на лавке, храпит на все лады.

В дверь стучат.

СТАРУХА. Кого это несёт нелёгкая?.. (Кричит с печи.) Эй, Старик-Храповик, поди дверь отопри – оглох, что ли?

СТАРИК (пуская трели). Трю-тю-дю-дю-у-у-у…

СТАРУХА. Куды там – его таперича из пушки не подымешь!.. Ох, даст бог, сами уйдут… Ах-ха-ха-а-а!

Старуха широко и громко зевает, поворачивается на другой бок, пытаясь заснуть.

Стук в дверь становится более настойчивым.

Отт лихоманка тебя задери! (Нехотя кричит в сторону двери.) Нету никого дома! Отвяжитеся!

ЛИСА (из-за двери). Старуха-Позевуха, отпирай скорея, это я Лиса Прокопея!

СТАРУХА. Я на печи лежу, подыматься не хочу. Через год зайдёшь.

ЛИСА. Ох, Старуха-Позевуха, через год ни тебя, ни избы не будет. Отпирай, говорю, а то я подкоп устрою!

СТАРУХА (слезая с печи, ворча себе под нос). И что за зверь у нас пошёл суетливый – скорея, скорея… Последний раз такой переполох лет пятнадцать назад был – дык тогда лес загорелся!.. (Отпирает дверь.) Пожар, что ли?

ЛИСА (входя в избу). Хуже, старуха, того и гляди от нашего леса одни щепочки останутся. (Голосит.) Ох, беда-беда – пропала еда! Ох, беда-беда – в животе пустота!..

СТАРУХА. Да толком расскажи. Эй, Старик-Храповик, хватит бока отлёживать!.. (Расталкивает Старика.) Вставай, кому говорю!..

Старик просыпается, долго потягиваясь и зевая. Лиса, видать, с голодухи везде суёт нос в поисках еды.

СТАРИК. Чего расшумелись?.. Я во сне сейчас пшеничные рогалики ел с мёдом и кваском запивал… (Чешется под рубахой.)

ЛИСА. Ох, Старик-Храповик, беда у нас, ох, беда-а!.. (Начала было голосить, да передумала и в печь полезла.) Скоро к вам Федул придёт, ну Медведь наш, и разнесёт вашу избу по щепочкам!

СТАРУХА. Батюшки-светы, за что жа?

ЛИСА. Он уже половину леса выкорчевал: говорит, с голоду такой злой – аж не в силах совладать с собой…

Лиса достаёт из печки большого таракана, рассматривает его, затем бросает себе в рот и жуёт с гримасой.

И во всех бедах вас винит: ох, попадутся, говорит, мне эти лодыри, я их в землю, говорит, втопчу да в пыль разотру!.. (Выплёвывает таракана.) Фу, у вас даже тараканы костлявые.

СТАРУХА. Что ж за бе́ды приключились, милая?

ЛИСА (передразнивая Старуху). «Бе́ды»?! Они, говорит, пшеницу не сеяли, муку не мололи, хлебов не пекли. Не пекли, говорю?

СТАРУХА. Ну, не пекли.

ЛИСА. Значит, крошек на столе для мышек не оставляли. Мышки в лес убежали, всю малину оборвали, медведя голодным оставили.

СТАРИК. Пущай мёд собирает.

ЛИСА. Так и мёда нету! Печь не топят, старые дерева́ не рубят на дрова, из-за этого короеды лес одолели – вот пчёлы и улетели. Я, говорит, этих лежебок проучу! Они меня всю жизнь задарма кормить будут!.. (Лиса грозит им кулаком, как бы от лица Медведя.)

СТАРУХА. Батюшки-светы.

СТАРИК. Ополоумел, видать, Федул. Ну-ка, где моё ружьишко двуствольное?.. Оборону крепить будем!..

Старик идёт к стене, на которой висит ружьё, всё заросшее паутиной.

Давненько я из него не палил. (Пытается оторвать ружьё от стены, но у него ничего не выходит.) Ишь ты, от паутины совсем к стене присохло!..

СТАРУХА. Может, Федула задобрить чем?.. (Идёт к деревянному сундуку.) Может, ему блинцов напечь? (С трудом открывает заросшую паутиной крышку сундука. Заглядывает внутрь.)

ЛИСА. Во-во, напеки, Старуха. И я с вами почаёвничаю. А ежели маслица на блинок сверху бросить – ух, держись, лихая жисть!.. (Пытается тоже заглянуть внутрь.) Ну, чего там?

СТАРУХА. Пустота… (Заговорщицким шёпотом.) А вот Анилинка, мышь наша, по̒дполом много чего спрятала. Она запасливая. Но жадная!

ЛИСА. Зато я хитрая. Заставлю её нас и накормить, и мёдом напоить!

СТАРИК. И-их!.. (Наконец-то оторвал ружьё от стены.) А ну-кась – уши зажали, рты поразевали! (Поднял ружьё дулом вверх.) Я щас палить буду!

ЛИСА. Ой, я пальбы боюсь, не надо!

СТАРУХА. Ух, пронеси!.. (Закрывает глаза и уши.)

Старик нажимает на курок – из дула, со звуком вылетающей пробки из бутылки, вылетает паук и повисает на паутине.

СТАРИК (глядя в дуло). Кажись, пауки в ружье гнездо свили.

Раздаётся громкий стук в дверь, от которого сотрясаются стены и подпрыгивает мебель.

СТАРУХА. Батюшки-светы, никак Федул к нам завернул!

Старик прытко забирается в сундук и запирает за собой крышку.

МЕДВЕДЬ (из-за двери). Открывайте, лодыри несусветные, а не то я вашу землянку по щепам разнесу!

СТАРУХА (обиженно). Какая же это землянка, охальник, – это изба!

МЕДВЕДЬ. А мне всё едино, – сейчас от неё ровное место останется! (Дубасит в дверь что есть силы.)

ЛИСА. Ой,Федулушка, зря ты на них напраслину возводишь. Они ни в чём не виноватые. Они даже хотели нас чаем напоить и румяными колобками угостить.

МЕДВЕДЬ. А, и ты там, Прокопея! Опять хочешь меня вокруг пальца обвести?! Ну уж нет, я тебя вместе с этими лежебоками проучу. Открывайте, а то как шарахну дубиной – только брызги полетят!

СТАРУХА. Неужто наша погибель настала? Помилосердствуйте, Федул Михайлович!

МЕДВЕДЬ. Ага, боитесь – это хорошо. Ух, как шарахну сейчас дубиною!..

ЛИСА (Старухе). Не бойся, иди на стол чистую скатерть накрой, самовар поставь и блюдца с чашками.

СТАРУХА. Дык нету же ничаво, милая.

ЛИСА. Накрывай, говорю. (Медведю.) Что ты всё «шарахну да шарахну», у нас уже и стол накрыт, и самовар кипит. А посреди стола румяный колобок лежит. Был бы повежливей, мы бы и тебя пригласили.

Старуха в это время расстилает скатерть, расставляет чашки, ставит в центр стола самовар. Пытается его разжечь.

МЕДВЕДЬ. Врешь, Прокопея, у них отродясь хлебной крошки в доме не было, а ты – колобок!

ЛИСА. А теперь есть – да не про твою честь. Сейчас ещё варенье малиновое на хлеб намажем да с кипяточком вприкусочку – мм – красота!..

МЕДВЕДЬ. Вприкуску, говоришь?.. Ладно, не буду я крушить избу. Но вы тогда должны меня впустить, за стол усадить да чаем напоить.

СТАРУХА (Лисе). Что же ты творишь, окаянная! Какое варенье, какой колобок?! Ох, пропали мы грешные!..

ЛИСА. Цыц, старуха! Садись за стол, возьмись за голову и голоси: «Окаянная, хвостиком махнула, со стола смахнула – под пол шмыгнула!»

СТАРУХА. Точь-в-точь говорить?

ЛИСА (в сердцах).Да говори ты уже, бестолковая!

МЕДВЕДЬ. Ну, долго ещё ждать?

ЛИСА. Иду, иду, Федулушка.

Лиса открывает дверь и в избу вваливается Медведь с огромной дубиной на плече. Старуха, увидев его, со страху начинает причитать с большим чувством.

СТАРУХА (причитая). Вот же она, вертихвостка окаянная, хвостом своим как маханула! Как в лоб меня саданула! Говорит, я ещё доберусь до Федула! А сама за стол сиганула… чуть не покалечила нас грешных…

МЕДВЕДЬ (с удивлением глядя на Старуху). Ты про кого это, Старуха?

СТАРУХА. Не знаю, батюшка. (Робко показывает на Лису.) Про неё, наверное.

ЛИСА. Совсем с горя ополоумела. (Старухе.) Ты же про Мышь говорила, про Анилину, мол, она хвостиком махнула, всё со стола смахнула, а сама под пол шмыгнула. (Угрожающе.) Так говорила?

СТАРУХА. Так и есть, милая. Истинное слово, так и говорила!

МЕДВЕДЬ. Это что же я, выходит, опять опоздал?

ЛИСА. Опоздал, Федулушка, как есть опоздал. Старик даже в сундук залез, говорит, найду Федулушке муки хоть горсточку. Не нашёл, видать.

Медведь открывает сундук и оттуда с поднятыми руками вылезает Старик. Он дрожит от страха.

СТАРИК. Лично я из ружья даже мухи не убил. А уж про медведей – упаси бог!..

МЕДВЕДЬ (Старику). Эх, ротозей, колобка с вареньем и то не уберёг!.. Поколотить бы тебя, да хлипковат больно… Ну, где у вас тут Анилинка обитается?

СТАРУХА. Мышь-то, Анилинка? Тута под печкой живёт. (Показывает под печку. Кричит туда же, видимо, для Мыши.) Только с нами она не разговаривает!.. Зазналась, поди!

МЫШЬ (из-под печки). И ничего я не зазналась. С такими лентяями даже разговаривать стыдно!

ЛИСА (в сторону, потирая лапы). На месте Анилинка – славно! Будет у меня пир горой.

МЕДВЕДЬ. Ишь, заносчивая. Ну ничего, как шарахну дубиной – от печки одна пыль останется! (Замахивается дубиной.)

СТАРУХА. Господя, и что ж за день такой!

СТАРИК. Молчи, Старуха.

ЛИСА (останавливая Медведя). Ой, Федул, а как же без печки пироги-то печь?!

МЕДВЕДЬ. А я вот колобка отберу и наемся. Разойди-и-ись!.. (Размахивается дубиной.)

ЛИСА. Остынь, Федул. Ну хочешь, я один секрет открою?

МЕДВЕДЬ. Открывай, чего же.

ЛИСА. В сторонку отойдём. (Отводит его в сторону и шепчет на ухо). Это дело ты мне предоставь: я Анилинку из печи выманю, голову ей задурю – она не то что колобок вернёт, она ещё и пирогов принесёт, малины тебе нарвёт и мёду в горшок нальёт.

МЕДВЕДЬ (глупо улыбаясь). Неужто нальёт?

ЛИСА. Ещё и ложечкой в рот положит. Только ты пока на печку заберись и с головой укутайся, я скажу, захворал Медведь от горя. Анилинка на сердце мягкая, от жалости что хошь сделает.

МЕДВЕДЬ. А что за горе?

ЛИСА (в сердцах). Корова на заборе. Ложись уже, бестолочь!.. (Подталкивает Медведя к печи.)

МЕДВЕДЬ. Ну, ты не очень-то! А то ведь я того… я ведь шарахну… (Забирается на печь.)

ЛИСА. Шарахнешь, конечно. Только в себя приди сперва. (Укутывает Медведя одеялом.) Старуха, Старик, чего рты разинули – тащите сюда все одеяла да покрывала!

СТАРУХА. Батюшки-светы!..

Старик со Старухой бегают по дому, собирают одеяла и тащат к печке, на которой лежит Медведь. Лиса укутывает его с головой.

Милая, чего ж приключилось-то?

СТАРИК. Может, его на полу устроить, а то ведь нам прилечь негде.

ЛИСА. Цыц! Я из Медведя силу выпариваю, чтоб он не отобрал у вас колобок да в лес не уволок. Как сила вся испарится, он слабее мыши станет.

СТАРУХА. Это что же, он по́дполом у нас будет жить?

ЛИСА (в сторону). Вот бестолковая. (В сердцах.) Нет, будет он в самоваре жить и воду кипятить!

СТАРУХА. Батюшки-светы.

СТАРИК. Ишь, чё удумала.

Укутав Медведя, Лиса берёт ухват и стучит им по низу печи, где спряталась Мышь.

МЫШЬ (из-под печки). Что ещё за погром?!

ЛИСА (заговорщицки подмигивая старикам). Сейчас Медведь печку снесёт – тебя в пыль сотрёт!

МЫШЬ. Не надо меня в пыль стирать. Я всю малину, которую собрала, назад верну. Она уже подвяла, осталось только сахарку добавить да в рот отправить. Я уж её по мешкам разложила да по банкам накрутила…

Мышь вылезает из-под печи с небольшим мешком, полным сухой малины.

А в чай положить – вкус неописуемый!..

ЛИСА. Цыц, тарахтелка! Медведю колобок нужен. А малина к чаю тоже сгодится. (Отбирает у Мыши мешок и нюхает содержимое.) Эх, хороша малинка – спасибо, Анилинка!

МЫШЬ. Откуда же муки достать? (Показывая на Старика со Старухой.) Эти лодыри несусветные отродясь не пахали, не потели – а только зевали да храпели!

ЛИСА. Думай, Анилинка: я Федула насилу уложила, ежели проснётся, а колобка на столе не увидит – ой, беда всему лесному племени!

МЫШЬ (таинственно). Ладно, знаю я на заброшенной мельнице одно место потайное… Никому неведомое… Кажись, там немного мучицы осталось. Так и быть: сбегаю – принесу!