Две жизни старшего прапорщика Захарченко

Глава 1

… и даже будущие Герои Советского Союза боялись,

что после той операции они будут ликвидированы.

Управление «Л»

Москва. Хорошо отреставрированная отдельностоящая городская усадьба XVIII века в тихом переулке у Покровских ворот.

Большой барский дом в стиле позднего барокко стоял в глубине небольшого, но довольно густого парка — ели, берёзы, кусты… и с улицы его было едва видно. Но сегодняшних обитателей усадьбы это видимо вполне устраивало. Красивая кованая решётка, отделявшая усадьбу от улицы, будка КПП и бесшумно открывающиеся ворота для въезда/выезда автомобилей.

Никакой таблички не наблюдалось, но это и было Управление «Л» Администрации Президента России. Да, да, всё верно, «Л» — это «ликвидации», а сотрудники этого Управления — госликвидаторы. У них самая обычная общевойсковая форма с «Гербом России» на петличных знаках и пуговицах, но формально никакого отношения к российским спецслужбам они не имели. Однако «День чекиста» в декабре они отмечали как свой профессиональный праздник и для этого у них были самые веские основания, но это государственная тайна.

Михалыч

— Видишь ли, Вася-«Василиск», — по свойски обратился к своему воспитаннику, а теперь уже и подчинённому, новоиспечённому лейтенанту Василию Кимовичу Волошину, начальник Управления «Л» генерал-лейтенант Анатолий Александрович Титов, — Государство всегда уничтожало изменников и предателей. Это нормально и где-то даже правильно. На войне как на войне! Но вот когда государство само предавало и уничтожало своих…

Рабочий кабинет генерала, где они сейчас пили чай, сидя в удобных кожаных креслах в углу у окна, быстрее напоминал библиотеку. Он весь был в книжных шкафах и полках.

— А такое бывало? — недоумённо спросил лейтенант Волошин.

— А ты поговори с Михалычем! — уклонился от прямого ответа генерал, — Он тебе про это расскажет. Старший прапорщик Борис Михайлович Захарченко, комендант нашего Кадетского интерната. Не забыл его?

Ну и вопрос! Не забыл ли Вася Волошин свой Кадетский интернат при Управлении «Л», ставший для него родным домом после гибели его семьи? С виду обычный военный объект, коих полно вокруг Москвы. Панельная трёхэтажка в лесу на внешней стороне МКАД, только что с четырёхметровым забором с колючей проволокой под электричеством поверх и КПП, на котором постоянно дежурили два прапорщика в военной форме и с пистолетами Макарова.

У каждого кадета, подростка в возрасте двенадцати-шестнадцати лет, на третьем, жилом этаже, там была своя отдельная комната на два окна с индивидуальным душем и удобствами. Кормили их всех разным, кому что нравилось, на заказ. Как в хорошем санатории. И если бы не ежедневные интенсивные занятия с инструкторами в подвальной спецзоне, всё так и было бы, как в настоящем санатории. Очень дороги были эти пятнадцать-двадцать детей государству в прямом и переносном смысле и на их содержании оно не экономило.

А внутри этого объекта всегда был и видимо постоянно там жил его строгий хозяин, общий папа и мама всех здешних детей — Михалыч. Уже не молодой, высокий, стройный, седоватый мужчина, всегда в тщательно выглаженной военной форме и в начищенных до зеркального сияния хромовых сапогах. И это было несколько странно… Все остальные сотрудники Управления «Л» на службу ходили по гражданке, надевая форму исключительно по случаям награждения их орденами и медалями, присвоения очередных и внеочередных воинских званий, объявления им личных (секретных!) благодарностей Президента и тому подобным.

И тем не менее… при всей своей внешней строгости, для всех кадетов, будущих и уже настоящих госликвидаторов, Михалыч навсегда оставался в памяти «волшебником в голубом вертолёте».

Надо было чего, джинсы новые или крутую игровую приставку, обращались к Михалычу! Он внимательно выслушивал, чиркал карандашиком в своём блокноте и через некоторое время приносил испрашиваемое прямо в комнату:

— Нате, товарищ кадет, пользуйтесь!

Красота!

— Он же ко мне на Присягу в часть приезжал, когда призвали на срочную, — с теплотой в голосе сказал Вася генералу, — Вкусняшек привёз, праздник же был, ко всем родные приехали! Да я про Михалыча чуть ли не каждый день вспоминал после интерната, особенно когда надо было чего-то искать и покупать, — улыбнулся лейтенант, — Да и не только я!

Как-то, кадет Вася Волошин зашёл в комнату коменданта. И была она вся в поздравительных открытках и телеграммах, как в снежинках. Слали Михалычу приветы со всего света его воспитанники — российские госликвидаторы.

Так-то, судя по наградам на парадном кителе, мужик он был боевой, геройский, но крайние пятнадцать лет он в Кадетском интернате со здешними необычными ребятишками возился, точно. Были у него свои дети, не было?

И лейтенанту Волошину стало стыдно… С глаз долой, из сердца вон⁈

— В эти же выходные заеду к Михалычу в наш Кадетский интернат, навещу его! Даже когда у него День Рождения не знаю… стыдоба.

— Да, навести его, поговори с ним, — закончил беседу генерал, — Он будет рад. Заодно нового мальчика-вервольфа посмотри, его только недавно привезли.

Нападение

27 декабря 1979 года. Дворец «Тадж Бек», район «Дар-Уль-Аман» города Кабула, Афганистан.

Когда Амин узнал о нападении каких-то военных на его дворец, он приказал своему адъютанту сообщить об этом советским братьям — военным советникам, сказав:

— Советские братья помогут!

И когда адъютант доложил ему, что на дворец напали именно советские братья, Амин в ярости швырнул в него пепельницу и закричал:

— Врёшь, шайтан, не может такого быть!

Он ещё не знал, что «мусульманский батальон» из солдат-единоверцев, призванных на срочную службу из республик Средней Азии, который он сам же и попросил советское командование поставить на охрану внешнего периметра его дворца, уже обратил оружие вспять.

Амин

Да, советские братья предали его! Его, председателя Революционного совета Афганистана Хафизуллу Амина. Того, кто жёстко, но эффективно подавил вооружённые выступления исламской оппозиции, мятежи в армии, закончил внутрипартийную борьбу и в сентябре 1979 года отдал приказ на арест очевидного виновника всего этого — лидера НДПА Нура Тараки с дальнейшим его уничтожением. Нашлись для этого и силы и воля. Восток, здесь по-другому было нельзя!

Но как же это всё коварно выворачивал в своих донесениях в Москву советский посол Пузанов, выдвиженец ещё самого Сталина:

«…Амбиции и жестокость Амина в борьбе за достижение личных целей… Террор против членов НДПА и армии, что уже привело к падению её, итак низкого морального боевого духа, и вызвало массовое дезертирство, мятежи…»

И бла-бла-бла в том же духе.

Как будто это всё началось только при нём, Амине, и он с этим совсем не боролся. Какое дезертирство⁈ Армия и партия сейчас сплочены и сильны как никогда. И это он, Амин, их сплотил. Но в итоге Пузанов убедил-таки престарелое руководство СССР в том, что Амин агент ЦРУ (американцы сильно этому удивились!) и вот-вот переметнётся к американцам (⁈), тем самым подписав ему, Амину, смертный приговор.

И в конце ноября, когда Амин потребовал замены изовравшегося негодяя Пузанова, ему отказали. А председатель КГБ Андропов и министр обороны Устинов (у него была точная информация от друзей), начали тайно готовить операцию по убийству его и его семьи (!), замене его на пешку Андропова запойного пьяницу Бабрака Кармаля и вводе советских войск на территорию Афганистана.

О, Аллах всемогущий! Зачем⁈ И причём здесь его семья — жена, дочь и два малолетних сына? Не он ли был самым преданным другом СССР, о чём ему льстиво говорили в глаза все многочисленные и высокопоставленные гости оттуда? И как это, переметнуться к американцам, когда весь Афганистан был буквально напичкан агентами КГБ?

Сказали бы, не подходишь, иди отсюда, да и всё! С какой радостью он бы вернулся преподавать детям физику и математику в своём любимом Кабульском лицее «Ибн Сина», где он работал долгие годы. Сначала простым учителем, потом, директором, пока его не закрутил вихрь Апрельской революции.

Нет, они не решатся на такое гнусное предательство, за которое будут прокляты в веках! Хотя «Коварство», это и было второе имя Политбюро ЦК КПСС в полном его составе, будь оно проклято! При разработке операции именно оно решило использовать собственные его, Амина, просьбы о советской военной помощи, коих им было направлено уже семь!

Покушения

Сначала Амина хотели отравить. Заранее внедренные в его окружение агенты КГБ — главный повар дворца Михаил Т. и две официантки, подмешали спецсредство в пищу и напитки. И сделали они это 13 декабря на торжественном обеде по случаю приезда из Москвы члена Политбюро НДПА Панджшери. Были все близкие и соратники, многие с жёнами и детьми.

Амин выпил стакан Кока-Колы и яд не подействовал вообще, он был нейтрализован щёлочью (этот конфуз Андропов на совещании разбирал лично). А вот его племянник Асадулла -начальник контрразведки, почувствовал себя плохо. Его отправили на лечение в СССР. Забегая вперёд… после смены власти он оказался в Лефортовской тюрьме, а затем был выдан правительству Кармаля. В Кабуле его пытали, выбивали показания на уже мёртвого дядю (зачем?). Он ничего не сказал и был казнён в июле 1980 года.

И многие гости семьи Амина тогда почувствовали себя плохо. То есть агенты КГБ травили всех без разбора. Многие потеряли сознание. Жена Амина стала звонить в поликлинику советского посольства. Продукты немедленно направили на экспертизу, а поваров, кроме успевшего выйти из дворца Михаила Т., задержали.

Прибывший из посольства советский военный врач, не знавший об операции КГБ, оказал помощь людям и многих спас. При штурме дворца этого советского врача, полковника медсдужбы, убили свои. Слепой длинной очередью из десантного автомата.

Хотели убить Амина и с помощью снайпера. Однако каждый раз перед выездом кортежа вдоль трассы выставлялась усиленная охрана, машины проносились на огромной скорости, поэтому от этого плана тоже отказались.

Провокация

— Ефрейтор! Давай медленно, не спеши, во-о-он к тем афганцам! — услышал он в шлемофонах.

Ефрейтор Борис Захарченко, второго года срочной службы, механик-водитель БМП №076 9-й роты 1-го батальона 350-го полка 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, видел этого КГБ-шного полковника первый раз в жизни.

Вчера, когда их только что прибывшую дивизию в районе аэропорта переодели в форму афганской армии без знаков различия с белыми повязками на рукавах и развернули в боевые порядки, замполит объявил:

— Хафизулла Амин — агент ЦРУ! Советские войска вводятся в Афганистан по его письменному приглашению. Ваша задача — бросок по городу и уничтожение изменника в его логове-дворце. Пароль опознания — окрик «Яша», отзыв «Миша». Каждой броне придаётся усиление из десанта спецгруппы КГБ «Гром» и старший офицер КГБ СССР! Все во дворце, у кого не будет белой повязки и кто не знает отзыва, подлежат уничтожению. Вопросы есть? Нет! Начать выдвижение!

«Хм-м, интересно, — подумал тогда Борис, — Если Амин агент ЦРУ, почему он пригласил в Афганистан советские, а не американские войска?»

Но об этом замполита лучше было не спрашивать. И вообще болтать вредно…

За несколько часов до операции им устроили баню. Борис согрелся, вымылся, надел новое нижнее белье. Красота! Просто он забыл, к чему этот давний русский обычай.

Борис был классным водителем, поэтому подъехал на своей БМП к группе афганских офицеров практически вплотную. Судя по нашивкам, это был командир батальона охраны и его офицеры. Стояли спокойно, разговаривали между собою, на советских братьев не обращали никакого внимания, не ждали подвоха от своих.

«Его» полковник КГБ высунулся из люка и подозвал к себе афганского комбата. Когда тот подошёл, его схватили, закинули в БМП и Борис по команде рванул вперёд. Немного проехав, остановился. Из его БМП прямо на мостовую выбросили застреленного офицера-афганца и часть десанта группы «Гром» спешилась. Она залегла и открыла огонь по преследующим их афганцам. И тут же пуля из афганского АКМ убила одного советского бойца. Плотность огня преследователей была сумасшедшая.

И началось…

Штурм

Крупнокалиберный пулемёт афганцев, хотя и пробил колёса БТР №014, но машина всё же проскочила мёртвую зону у нижнего яруса дворца. Шедший сзади БТР № 016 подбили и он загорелся. При этом погиб его командир. Молодой механик-водитель не справился с управлением и машина упала в арык. Теперь он непрерывно вызывал помощь и тем самым напрочь заглушил эфир. Десант спешился с брони и сразу попал под плотный обстрел из дворца.

БТР № 017 тоже проскочил к лестнице, а БТР № 018 вместо продвижения к лестнице проследовал… Да, куда же он, б, проследовал⁈ Куда-то в другое место. Таким образом, до лестницы относительно успешно добрались только две машины из четырёх и чуть более половины штурмовой группы «Гром». К ним и присоединилась БМП №076 ефрейтора Захарченко.

Дальнейшее продвижение машин было уже невозможно из-за сильнейшего обстрела со стороны защитников дворца. В головную броню попал снаряд от своей же «Шилки», поливавшей дворец трассирующими снарядами с соседнего холма. Машина встала из-за повреждения воздухопровода, но всё же завелась и продолжила движение. Многие десантники получили ранения, а их приданный радист был смертельно ранен и они потеряли связь.

Одна из БМП стала маневрировать, чтобы нацелить пушку на окно дворца. При этом насмерть задавила одного «Громовца», а второму гусеницей отдавила стопу. Перегородив дорогу загорелась БМП №037. Там тоже убило командира. Подбитую машину оттолкнула в сторону подъехавшая БМП №041.

БМП №076 ефрейтора Захарченко тоже не смогла пройти далеко: командир был убит, а у стрелка-радиста была раздроблена рука. В машину попала пулемётная очередь крупного калибра и одна из пуль, срикошетив от бронежилета, отлетела в шею полковника КГБ. Мгновенная смерть!.

Смешанные остатки штурмовой группы, больше похожие на толпу, всё же прорвались на второй этаж дворца и там начался бой, во время которого и убили Хафизуллу Амина. Его попросту расстреляли у стены, рядом с которой он присел с маленьким сыном на руках. С ним погиб ещё один его малолетний сын и около двухсот афганских военнослужащих! Ещё там погибла жена министра иностранных дел Афганистана. И всё было бы ещё печальнее, но в афганских танках не оказалось затворов, ни в орудиях, ни в пулемётах (Это была работа советских военных советников).

Амина похоронили отдельно, прямо в расположении советского «мусбата», попросту накидав камней поверх его тела. Остальных убитых афганцев, около двухсот человек, за исключением сыновей Амина, закопали в одной братской могиле в саду дворца. Вдову Амина и их дочь, раненых при штурме, заключили в кабульскую тюрьму.

Невелика была победа, сильно похожая на заказное криминальное убийство. Нечем было гордиться! Но советскому народу газета с иезуитским названием «Правда» радостно сообщила, что «в результате поднявшейся волны народного гнева Амин вместе со своими приспешниками предстал перед справедливым народным судом и был казнён».

И именно этот факт злодейского убийства главы суверенного государства стал трактоваться всем остальным миром как очевидное свидетельство советской оккупации Афганистана, а все его следующие руководители (Кармаль — дурак, лодырь и пьяница, Наджибулла — страшно казнён талибами), как презренные марионетки.

И чем всё закончилось?

«За 10 лет: всего убито, умерло от ран и болезней 13 833 человека, в том числе 1979 офицеров (14,3%). Всего ранено 49 985 человек, в том числе 7132 офицера (14,3%). Стали инвалидами 6669 человек».

Плюс одна тысяча бойцов пропавших без вести, плюс, двести тридцать тысяч больных гепатитом, желтухой и брюшным тифом.

При таком позорном раскладе, СССР просто уже не имел права на существование. И через какое-то время он перестал существовать!

Небоевые потери

Почему же при штурме объекта, который сами же и охраняли на дружественной территории, погибло столько советских военнослужащих, после чего вся дружественная территория резко перестала быть дружественной на многие годы?

А потому что план захвата Дворца Амина даже не был утверждён письменно. Никем. Только устно, но и это неточно! Однако командиру штурмового батальона, и это известно точно, было сообщено, что в случае провала, операция будет выставлена как его пьяная выходка с соответствующими для него последствиями Это вообще нормально, такое говорить командиру перед боем⁈

А афганцы защищались отважно! И все погибли, но не сдались. И очень хорошо это делали все десять последующих лет, убивая в среднем по тринадцать советских солдат в день!

План дворца Амина был известен только некоторым командирам и был показан боевым группам непосредственно перед началом операции без изучения. В итоге из семи боевых машин, штурмовавших дворец, две сгорели, ещё две не смогли самостоятельно двигаться, а ещё одна не смогла стрелять.

А дальше было ещё хуже…

Наших тяжелораненых бойцов отправили автоколонной в поликлинику советского посольства. И по дороге в город эта колонна была обстреляна десантниками доблестной 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Небоевые потери! Бывает, ошиблись. Но сразу же начался ещё один обстрел! Не разобравшись в обстановке стреляли эти же воины. В итоге ими было убито семь советских военнослужащих и среди них… ефрейтор Борис Захарченко.

Вторая жизнь

Когда Борю Захарченко уже тащили из морга на площадку подготовки к отправке в Союз «Груз-200» в брюхе «Чёрного тюльпана», он слегка застонал. Как-то не так развернулась в его груди пуля со смещённым центром тяжести калибра 5.45 мм, выпущенная из короткого десантного автомата. Не убила она его до конца. И поклон до земли тому божедому с мятыми сержантскими лычками, вечно пьяному санитару, который тот стон услышал и передал Борю врачам. Они такие, эти военные божедомы, громкий крик не услышат, ибо всегда пьяны мертвецки, а тихий шелест воздуха из груди вдруг ожившего бойца, пожалуйста.

Потом были полгода в Ташкентском госпитале. Борин призыв уже уволился в запас, мать в деревне умерла и дома его никто не ждал. И Боря подписал контракт на сверхсрочную службу. Опять Афган! Потом Чечня, Абхазия, Приднестровье. Да всё и не упомнишь. Но больше у него не было ни одного ранения, как у заговорённого.

И Боря очень хорошо запомнил тот разговор, который слышал тогда, лёжа в Кабульском морге, рядом с невесть откуда взявшимися огромными литыми воротами, которые стояли посреди мрачного ничто, и за которыми он отчётливо видел огненные сполохи:

— Эва, Мамонка, бельзебуб адов, бревнишком тя по микитке! Сызнова из-под хвоста выкусываешь на шуцпункте⁈ Вот сих эфрэйторов, давай отседова взад выпихивай. Их мамаша прошеньице за них подавала в Небесную канцелярию. Удовлетворено! Декретировали, шоб оне за грехи ихние детушек ликанов обихаживали, как навоюются.

Своих детей Борису, Господь, увы не дал, впрочем как и жену. А вот встречу с тогда ещё майором Анатолием Александровичем Титовым, который 15 лет назад в горах Кавказа гонялся за детёнышами Снежного человека, потревоженными войной, дал. И тот всё ему спокойно растолковал. Что и кого Боря тогда слышал в Кабуле, и что это за ворота такие он видел, и куда они вели, и кто такие ликаны (ликантропы, оборотни). И что это покойная матушка его тогда на Том Свете отмолила. Такое редко, но бывало, когда по горячей родительской молитве возвращали детей к жизни.

А за ту свою смерть… СССР уже итак накрылся, винить некого.

И вот он, старший прапорщик Борис Михайлович Захарченко, в недавнем боевом прошлом старший техник роты, определявший неисправность двигателя БМП и БТР по звуку — теперь комендант Кадетского интерната Управления «Л» Администрации Президента России. И об этом он никогда не жалел.

«Иконостас» у него на груди самый разнообразный. Вот за что в мирное время можно было получить «Картавого» (орден Ленина) не посмертно? Надо его спросить, он же получил.

Славные они, здешние дети. Необычные все, но славные. Будущие госликвидаторы на службе Родины — василиски, тигры, медведи, волки, змеи, и даже попугаи. Они его любили. А он их!

А где сейчас те детёныши Снежного человека с Кавказа? Так то тоже была государственная тайна России!

КОНЕЦ ФРАГМЕНТА

ОТ АВТОРА

Если фрагмент понравился, смело ставьте «лайк» автору и пишите комментарий! После чего немедленно переходите к прочтению полного текста моего фантастико-приключенческого романа «Сын василиска Волошина» — авторского варианта продолжения известной повести С. Ярославцева (псевдоним Аркадия Натановича Стругацкого) «Дьявол среди людей» (1992) https://author.today/reader/305249/2811739