Два лика Ирэн

1

Стоя на крыльце замка, на том самом, где она всего несколько месяцев назад увидела в первый раз всех действующих лиц кошмарной пьесы, в которой и ей пришлось сыграть свою роль, леди Ирэн смотрела вслед отъезжающему обозу. Вот выехал за ворота лорд-отец, вот сразу вслед за ним покатилась открытая коляска сквайра и его помощника, вот прогромыхали телеги, и последние солдаты покинули пустеющий двор…

Леди Ирэн вздохнула и повернулась лицом к стоящим рядом людям.

Анги. Спокойная, но немного грустная – при лорде она чувствовала себя в большей безопасности. Сам лорд, невзирая на несколько лет, прожитых под крышей одного замка с Анги, вряд ли отличил бы её от других служанок. Хотя, в эту встречу, пожалуй, и отличил бы. Он ведь даже Ирэн спросил, не слишком ли она балует служанок одеждой?

— Нет, отец, не слишком. Людей нужно хорошо кормить и тепло одевать. Иначе ты не добьёшься их преданности.

Лорд помолчал, усмехнулся и сказал:

— Ты перестала называть меня «папенькой», Ирэн.

— Я выросла, отец.

И разговор снова вернулся к проблемам управления замком.

Луст. Доверенный слуга лорда Гая. Про таких говорят – «себе на уме». Не молод, хотя и не слишком стар – чуть за сорок. Сутуловат, грамотен и умён. Верить ему полностью не стоит. Но Ирэн и не стала с ним хитрить. Он работает на неё два года. Каждые три месяца она платит ему по две серебрушки.

— И учти, Луст. Ты уже видел, как я считаю. Все твои слова я смогу перепроверить. Поймаю на воровстве – вздёрну на воротах замка. Отработаешь честно – награжу сверх условленного.

Луст покорно кланяется. Сквайр Гай столько не платил, а украсть у него не больно-то получалось. Пожалуй, для него сейчас это предложение – просто спасение. Если леди будет честно платить, то все его мечты о сытой и вольной жизни сбудутся.

Оставлять его на всё время Ирэн не хотела. Слишком много знает и понимает. Но хочет приготовиться к старости, чтобы не нищенствовать, а купить домик в Эдвенче и сдавать комнаты. Проще говоря – стать хозяином, а не слугой. Поэтому леди надеется, что у него хватит ума не воровать. Луста, кстати, посоветовал оставить лорд Беррит. Он-то уж точно знает, как сложно найти грамотного управляющего. А у дочери опыта нет совсем. Такой слуга может быть очень полезен, если не забывать проверять счета.

Капитан королевских гвардейцев Верст. Пусть немного неказист внешне, зато точно не столкуется с врагами в самом замке. У него здесь свои интересы. Пока ещё с ним осталось только сорок солдат. Но, отправляя его в эту поездку, майор Пирк сказал:

— Капитан, лорд Беррит, возможно, предложит вам остаться в замке Моронго. Король даёт своё разрешение. Вы останетесь и будете служить в этом конфликте тому, на кого укажет лорд Беррит. До тех пор, пока к вам не придут на помощь наши войска. У них будет письмо для вас, и вы будете действовать соответственно инструкциям в нём.

Безусловно, капитан не ожидал, что лорд укажет на свою дочь. Эта ситуация несколько смущала его – что может понимать ба… леди в военных делах?! Однако, прямо за день до отъезда лорда, капитан имел весьма интересную беседу с леди:

— Я могла бы остаться леди в своём праве, капитан. Или потребовать раздельного проживания. Нет, конечно, я буду молиться за здоровье своего мужа и, возможно, господь пошлёт чудо и вылечит его… Возможно… Но пока этого не произошло, я буду слишком беззащитна. Если только вы не возьмёте на себя управление всеми войсками замка.

— Пресветлая леди, я служу королю!

— Капитан, я вовсе не пытаюсь заставить вас нарушить присягу его величеству! Но, раз уж вы всё равно по просьбе моего отца остаетесь здесь, почему бы вам немного не заработать на службе? Обещаю, что как только король истребует вас к себе, вы уйдёте в тот же день! А пока, не согласитесь ли? Обещаю не указывать вам, что надлежит делать!

Пожалуй, это было не такое уж и плохое предложение для капитана. И он даже обещал щедрой и любезной леди оценить степень пригодности к службе капитана замковой стражи Тоуна.

Леди Ирэн пока не подтвердила полномочия бывшего капрала и не собиралась спешить с этим – пусть докажет, что она может ему доверять. Надо сказать, что такая жалкая команда на фоне громады замка смотрелась как-то совсем уж несерьёзно. Ирэн тяжело вздохнула и сказала:

— Анги, накрой мне и капитану Версту чай. В зале, за высоким столом. Капитан, прошу вас уделить мне немного времени.

Место чаепития капитана очень удивило. Неужели у леди нет более удобных покоев?! Но небольшая беседа развеяла его сомнения.

— Капитан, я живу в этом замке слишком мало. Далеко не все люди относятся ко мне с симпатией. Более того, раньше моё положение было рискованно и небезопасно.

Капитан согласно кивнул. Он присутствовал при заключении договоров, как свидетель. Он видел, в каком состоянии выходили люди лорда Беррита из подземной тюрьмы. Да и слуги не отказывались посплетничать. Посему, раз уж леди просит круглосуточную охрану – она её получит.

— Два человека, я думаю, будет достаточно, леди Ирэн?

— Да, господин капитан, вполне. А пока вы пьёте чай, я, с вашего позволения, займусь делами. Анги, пригласи ко мне Луста.

Кланяющийся Луст замер перед высоким столом.

— Ты лучше меня знаешь людей в замке. Назови двух не слишком болтливых и расторопных служанок,

— Ну, так Марка и Данна, пресветлая леди. Позвать?

— Позови. И ещё, пригласи сюда сквайра Ронга с его воспитанником и няньку с дочерью лорда Ричарда.

Луст кивнул и вышел. Капитан, очевидно решивший поближе присмотреться к леди, что наняла его на службу, пил чай не торопясь и со вкусом, хотя завтрак закончился совсем недавно. Похоже, ему просто было интересно, что хозяйка собирается делать.

Первыми в зал вошли сквайр Ронг и Дикон. Мальчик смотрел зверёнышем, что было вполне ожидаемо. Сердце Ирэн болезненно сжалось – ребёнок просто попал во взрослые игры. А платить за дурь будет именно он.

— Сквайр Ронг, присаживайтесь.

Сквайр поклонился и сел сам, разрешив сделать то же самое Дикону. Стулья были поставлены перед столом. Благодаря помосту Ирэн смотрела на сидевших сверху вниз. Оценивать сквайра по внешности – глупость. Но как определить, что именно он из себя представляет?

— Скажите, сквайр Ронг, вы знаете, что изменился статус вашего воспитанника?

— Да, леди Ирэн. Королевский нотариус поставил меня в известность.

— Чему вы учили его?

— Я преподавал ему грамоту, арифметику и рассказывал о других странах. Естественно, отец Фитус учил с ним молитвы.

— Что вы могли бы предложить для мальчика? Есть у вас какие-то мысли по поводу его будущего?

Сквайр с удивлением воззрился на леди. Это она сейчас издевается? Хочет насладиться своей победой сполна?! Или, всё же, серьёзно спрашивает?!

— Леди Ирэн, кто я такой, чтобы вмешиваться в ваши решения?

— Вы учитель мальчика, вы лучше меня знаете, к чему у ребёнка склонности.

— Ну, он совсем не глупый мальчик, уверяю вас. Хорошо знает арифметику, все четыре действия. Пишет плоховато и грязно, но это можно исправить со временем. Молитвы знает, но… отец Фитус не слишком доволен им. Леди, он ещё слишком мал, чтобы запоминать такие длинные тексты!

— А читать он умеет уже?

— О, да! Он неплохо читает книгу, если, конечно, почерк писца ему уже знаком.

— Хорошо, сквайр. Вы можете идти.

— Пойдем, Дикон, леди отпустила нас…

— Нет, мальчика оставьте здесь. Я хочу сама с ним поговорить. Можете подождать за дверью.

Сквайр немного неуверенно потоптался и вышел.

— Подойди сюда, Дикон. Садись.

Он посмотрел на леди исподлобья, дождался, пока она кивнула, и вскарабкался по ступеньке.

— Вот сюда садись.

Мальчишка в огромном кресле своего отца выглядел потерянным и жалким. Ирэн напомнила себе, что дети в это мире растут очень быстро. А взрослеют – ещё быстрее.

— Скажи мне, Дикон, ты знаешь, что ты больше не сын лорда?

Мальчишка затравленно кивнул, Ирэн ощутила себя извергом…

— Чем бы ты хотел заниматься?

Удивлённый взгляд исподлобья…

— Дикон, если ты не скажешь, чем любишь заниматься, я не буду знать, что тебе делать. Понимаешь?

Ирэн прекрасно понимала, что мальчишка слишком мал. Но и отталкиваться нужно было хоть от чего-то.

— Тебе нравится учить молитвы и ходить в церковь?

Даже взгляд не поднял, только отрицательно помотал головой.

— Вот видишь, а я же этого не знаю. И могла бы велеть учить тебя на монаха. А если я буду знать, что тебе больше нравится, то смогу подобрать занятие по вкусу. Кем ты хочешь быть, когда вырастешь?

Сипловатый, тихий-тихий голос:

— Раньше я лордом хотел стать… Только я коней боюсь…

— Значит, тебе не обязательно быть лордом, согласись? А читать тебе нравится?

— Смотря что… Которые книжки отец Фитус приносит – не очень. А вот у сквайра… Леди, а вы правда прикажете меня казнить?

Сейчас он поднял голову и смотрел ей прямо в глаза. Похоже, кому-то из слуг нужно укоротить языки!

— Нет, Дикон. Ты ни в чём не виноват, за что же тебя казнить?

Но и сил на разговор у Ирэн больше не осталось. Решение пришло само собой. Зачем торопиться? Мальчик вполне может пожить здесь, в замке, немного освоиться с новым положением. Главное, не позволять слугам наговаривать ему глупости.

— Скажи, Дикон, а сквайр Ронг хорошо тебя учит?

Мальчик неуверенно пожал плечами и ответил:

— Он не вредный… Иногда интересно рассказывает.

— Анги, позови сквайра сюда.

Сквайр вошел в зал и, подойдя к столу, с надеждой посмотрел на Ирэн. Был он уже не слишком молод, возможно, вовсе и не хотел искать себе другое место?

— Скажите, сквайр, сколько вам платили раньше? Ну, до всего вот этого…

— Мне должны были платить серебряного льва раз в полгода, леди Ирэн. Но последний год… Я не получал денег.

Начинается! Что-то такое Ирэн и предполагала. Всю неделю они с отцом просматривали хозяйственные книги. Замок себя не окупал совершенно, задолженности торговцам, задолженности в казну…

— Я предлагаю вам остаться на тех же условиях, сквайр Ронг. Долг вам я выплачу, как только немного разберусь, обещаю. Продолжайте заниматься с мальчиком.

— Леди… Миледи, нельзя ли поменять нам горничную? Ранга слишком много болтает ерунды.

Понятно, откуда у мальчишки мысли о казни.

— Ступайте, сквайр. Сегодня я зайду посмотреть, как живёт мальчик, и назначу вам новую горничную.

2

Состояние малышки Лорен вызвало у леди шок. Ирэн просто трясло от злости. Какой скотиной нужно быть, чтобы начать мстить ребёнку?

После того, как Дикон и сквайр ушли, в комнату вернулся Луст и сообщил, что дочь миссы Альты уже не проживает в замке. После того, как лорд Ричард пришёл в себя, он потребовал удалить девочку из замка. Поскольку у миссы из родни была только старуха-мать, которая жила в Эдвенче, то ей и предложили взять девочку. Но сайна Сорс отказалась брать это «дитя порока» – после смерти мужа она стала весьма религиозна. И тогда, чтобы не возиться более с ребёнком, её просто отвезли в деревню вместе со старой нянькой.

Возможно, что это было бы и не самое плохое место для Лорен, только вот сын няньки, изрядно обновивший свой домик на деньги матери, не был в восторге получить себе на шею два лишних рта. Он давно был женат сам, имел пятерых отпрысков, младшему из которых уже было шесть лет, не слишком покорную жену и привычку к лишним монеткам от матушки. Однако появлению на пороге своего дома той самой матушки, да ещё и с непонятно чьим ребёнком, его вовсе не обрадовало.

Жена Данкана, Кэти, и тем более не была рада. Раз свекровь будет жить теперь в их доме, значит ручеёк старых господских платьев, ленточек и прочих благ, что нет-нет, да и капал на её хозяйство благодатным дождичком, пересох. А вместо небольших подарков, что она приберегала для троих дочерей в приданое, ей теперь придётся кормить ещё и «чёртову старуху». То, что в загоне блеяли три овцы, купленные на деньги этой самой старухи в прошлом году, Кэти уже подзабыла. Это когда было-то?! Ну вот! А кормить-то нужно теперь каждый день! Так и этого мало! Вместе со старухой в телеге прибыла господская девка! Известно дело, господа грешат, а отдуваться приходится честной женщине!

То, что «господской девке» всего три с половиной года, никого особенно не смутило. Место в доме ей тоже никто не кинулся предоставлять. Ирэн искренне радовалась, что она не поехала сама за девочкой и её нянькой – честные англитанские крестьяне, не слишком заботясь о страхе божьем, поместили мать и её воспитанницу в неотапливаемом дровнике. Сейчас, конечно, лето, вот и поживут старая и малая на вольном воздухе!

Тётушка Данкан, раздобревшая на сытной еде замка, чем не преминула её потыкать любящая невестка, имела не только лишний вес, но и больные, распухшие ноги. Конечно, она прекрасно понимала, что зимой они тут не выживут, потому плакала, скрывая от малышки, к которой по-своему была привязана, суть происходящего.

Однако, не такова была Кэти, честная жена честного человека. Уже через пару дней всё село знало об ублюдке, которого ей повесили на шею вместе со старухой. Это вызвало естественный интерес местных мальчишек. Самые умные из них уже понимали, что деревня приобрела замечательный подарок – ни старуха, ни «эта дрянь» не могли быстро бегать. А кидаться в них комьями земли было вполне безопасно.

Тётушка Данкан натаскала, часто отдыхая и охая, в дровник старого сена, покрыла его пыльным половиком и приготовилась ждать смерти. Конечно, её личные вещи и одежду выкинули из замка вместе с девочкой. Только в сундуке было не так и много добра, большая часть тряпок никогда там и не хранилась, а сразу перетекала её родным внукам, которые раньше, при редких встречах пару раз в год, были весьма почтительны с ней под бдительным взором родителей. Сейчас почтительность внуков и внучек к «драгоценной» бабуле сильно полиняла. Как сказала старшая, почти уже невеста:

— Ты нас на эту вот — кивок на Лорен — променяла, дак за что тебе благодарной-то быть?! Жила там, ела-пила за господским столом, а теперь нас позорить будешь? Ко мне Порка сын старший свататься собирался! А теперя что?! Нет бы завезла эту дрянь кудысь…

Если бы нашёлся хороший человек, который пообещал бы за это вот скопленное на службе добро кормить девочку, она отдала бы, не задумываясь. Малышка Лорен была добродушна и не слишком капризна и няньку любила. Мать ею никогда особо не интересовалась, но красивые платья не забывала дарить и показывала её в этих одежках страшному рыжему лорду. Слава богу, что делать это приходилось не так и часто. Лорда они обе – и старуха, и воспитанница – боялись. Хотя он никогда и не обращал на них особого внимания.

Девочка искренне радовалась, когда приходила яркая женщина, приносившая с собой сладости и новые наряды, пусть и не слишком долго была она с Лорен каждый раз, но малышка знала, что красавица – это её мама. Слуги вокруг были ласковы и улыбались крошке. Она любила слушать страшные сказки про эльфов и гномов, которые рассказывала тётушка Данкан и, в целом, если исключить момент, когда кормилицу малышки, толстушку Файну, отправили назад в деревню, и они остались с няней вдвоём, жили они мирно, уютно и без особых неприятностей и потрясений.

Приходила горничная Женни, убирала в комнате, забирала сорочки в стирку. Раз в месяц Лорен мыли, что она страшно ненавидела – всегда мыло попадало в глаза и было больно! Утром няня всегда заплетала ей косы и завязывала красивыми лентами. И вообще, Лорен хорошо знала, что она – красавица, почти как мама. Это все слуги говорили! Няня учила её вязать и приносила с кухни тёплые медовые булочки. И каждое утро было свежее молоко и вкусная каша. Всё, что случилось потом, когда слуги просто перестали её видеть, когда в комнату зашли два солдата, что раньше шутливо отдавали ей честь и велели няне собираться, плохо уложилось у неё в голове. Она просто не понимала. Зато быстро усвоила, что значительно лучше и безопаснее, если прятаться от всех.

Ирэн как раз решила прогуляться перед ужином, когда во двор замка въехала телега со старухой и девочкой. Слёзы она сдержала с трудом. Малышку она видела всего один раз, когда только приехала в замок. Но сейчас бы её не узнала и родная мать.

Скорость сборов, когда их выкидывали из замка, была так велика, что тётушка не успела уложить в свои вещи ни полотенчика, ни расчески, ни красивого фартучка или платья воспитанницы. Светлые волосы Лорен были терпеливо разобраны руками, но без расчёски уже приобрели несколько колтунов. Тем более им не шло на пользу то количество земляных комьев, что уже успели попасть в малышку. Сейчас цвет волос был неопределённо-серым. Рукава платья ободраны до локтя и заботливо подшиты какими-то лоскутами. Несколько вполне чётких, подживающих синяков на тощих ручках. Небольшая скверная рана над правой бровью. Свежая. Нянька Данкан выглядела ненамного лучше.

О том, где жили нянька с девочкой, запинаясь и подбирая слова, с трудом рассказал леди Ирэн тот самый конюх, которого за ними посылали. Был он слегка раздражён тем, что увидел. Ирэн даже смогла вытянуть из него следующее:

— … а старуха, пресветлая леди, значится, так и стоит… Сами изволите видеть – не могёт она бегать уже! А эти… кричат и бросают землю… А как она спиной к ним повернулась, уйти хотела, так один этот вот камень и бросил! Да прямо в лицо дитю! Ну я и тогось… вытянул, значится, стервеца кнутом… неделю сидеть не сможет, поганец… Да нет, леди, нет… Бог с вами! Я ж не зверь какой! Я, ежели желаете знать, муху на лету могу сшибить, да… Так что просто синяк у него там будет… Ну, в том, значится, месте, где я ему штаны порвал… да…

Произнести слово «задница» деликатный конюх постеснялся.

Девочку сперва нужно отмыть и покормить, дать ей время успокоиться. Это Ирэн поняла сразу. Но как дать понять слугам, что обижать её нельзя?! Пожалуй, только прямым приказом.

— Луст.

— Слушаю, леди Ирэн.

— Найди себе толкового и расторопного помощника. Такого, кто хорошо знает замок, слуг и будет достаточно умён не перевирать поручения. И мои, и твои. А сейчас, будь любезен – проследи сам. Девочка займёт свои старые покои. Вернуть все её вещи. Приставить ту же самую горничную. Кто обидит – выгоню из замка. У меня на счёт неё свои планы.

Ирэн оставила несколько растерянного таким приказом Луста и отправилась в замок. Однако, отдохнуть сегодня перед ужином у неё так и не получилось.

Отец Фитус, к которому она привыкла, как привыкла к факелам вместо электричества, к горшку вместо унитаза и камину вместо нормального тепла, прислал лакея с просьбой посетить его в исповедальне. Насторожившаяся от неожиданности Ирэн – никогда отец Фитус не давал понять, что отличает её от прислуги – пошла не одна. Следом за ней потащились в молельню Анги и Хльда, Мэтти и молчаливый Итан, Луст и ещё два случайно встреченных лакея. Всем было велено молиться, пока леди облегчает душу на исповеди.

Комнатка исповедальни не слишком отличалась от такой же в замке лорда отца. Ирэн уже бывала здесь не один раз, и формальные вопросы и ответы не вызывали у неё никаких особых эмоций. Пожалуй, отец Фитус был подобрее отца Карпия, не так часто говорил гадости про души людские, видел меньше грязи или просто был равнодушнее. В остальном различия были не слишком велики.

Ответив на стандартные вопросы заготовленными раз и на всегда ответами:

— Молилась трижды и просила господа о милости… постилась вечером и очищала душу… умоляю вернуть здравие мужу моему и лорду… — Ирэн замолчала. Ну, в самом же деле, не ради вот этого просил её прийти отец Фитус? Или старик допился до того, что не помнит, в какой день нужно исповедью душу очищать?

Однако, отец Фитус слегка мялся и не отпускал её.

— Святой отец, у вас есть ко мне просьба?

— У меня есть к тебе вопросы, дочь моя…

— Душа моя открыта для нашей матери-церкви.

— Скажи, дитя божье, что будет с маленьким Диконом?

Ирэн удивилась вопросу, но ответила честно:

— Пока не решила, святой отец. Скорее всего, из мальчика вырастет или купец, или управляющий – он любит математику.

— А девочка? Что будет с девочкой?

— Святой отец, она очень испугана, с ней дурно обращались. И боюсь, ей не простят истории её рождения. Я уже думала о её судьбе. Мне кажется, безопаснее всего ей жить в замке. Здесь я смогу проследить, чтобы слуги не обижали малышку. А уж что с ней будет дальше – одному богу ведомо. Конечно, её будут учить и, возможно, она захочет стать хозяйкой в своём доме. Ну, тогда я дам за ней приданое. А пока – просто не представляю, что из неё вырастет – она слишком мала.

— Мне кажется, дочь моя, в тебе нет гнева на невинных детей.

— Совсем нет, святой отец. Я не вижу на них вины. Они наказаны за грехи родителей, но я же не господь, чтобы карать их!

— А тебе не кажется, дочь моя, что ты противишься воле божьей? Ну, раз господь так рассудил, что дети отвечают за грехи родителей, то, оказывая им помощь, ты противишься воле Господа нашего?!

— Нет, святой отец. Не кажется. Возможно, это испытание предназначено для меня, и бог учит именно меня милосердию и любви к ближнему своему. Зачем же я буду противиться его воле?

Этот разговор становился всё более странным, и Ирэн уже искренне не понимала, чего добивается отец Фитус.

3

Наконец, Ирэн не выдержала:

— Отец Фитус, я не понимаю цели ваших расспросов.

Старик вздохнул, как-то неуверенно развёл руками и сказал:

— Я не вижу в вас зла и ненависти, леди… Но и большой силы я в вас не вижу. А она, сила, вам очень понадобится – меня отзывают.

— Э-э… в каком смысле – отзывают?!

— Капитул решил, что я принесу больше пользы на другом месте. — он посмотрел Ирэн в глаза, и она с удивлением поняла – он совершенно трезв.

— И кто же будет заботиться о спасении душ жителей замка Моронго?!

— Я не знаю точно, кого пришлют, леди. Но думаю, он будет молод и хорош собой.

— Хорош собой?!

— Да, леди…

Ирэн ждала объяснений, но святой отец молчал. Тогда она, стараясь не насторожить его, аккуратно подошла с другой стороны.

— Отец Фитус, а чем вас заинтересовала судьба детей? Что беспокоит вас? Обещаю, я не буду использовать эти знания во вред ни вам, ни детям. Мне просто хотелось бы понять…

— Я пришел в лоно матери нашей церкви после смерти моего брата-близнеца. Приняв сан, я смог помогать его женщине и ребёнку. — старик посмотрел леди в лицо и усмехнулся – видно было, что она не понимает, о чём, вернее, о ком речь. Непонятно, что думал лорд Беррит, оставляя женщину, да ещё столь юную, править этими землями. Но и особого выбора у святого отца не было. — Капитан Оллин – мой племянник.

— А маленькая Лорен? Вы знали, что она его ребёнок?

— Знал. И много раз просил его прекратить всё это…

Помолчали…

— Отец Фитус, давайте поговорим откровенно. Я понимаю теперь, чего вы боялись. Я готова принести клятву на священной книге, что не желаю зла детям. И обещаю позаботиться о них. Но мне важно уцелеть и самой. Думаю, кроме меня у малышей больше не найдётся защитников в этом замке. Вы понимаете это?

— Да, пресветлая леди, понимаю… Потому я и хотел узнать ваши планы на жизнь Лорен. Я не смогу сказать вам многое, я связан клятвой. Но повторю вам свои мысли по поводу преемника – думаю, он будет молод и красив. Вы должны стать очень внимательной, леди! Ни одного лишнего слова! Более я ничего сказать не могу. Но подумайте о следующем – молодая и религиозная вдова может переписать земли церкви.

Ирэн оторопела. Святая матерь-церковь в соперниках у неё? Пожалуй, это слишком! Получается, церковь прицелилась на два достаточно больших земельных владения? На земли графства и земли сквайра, о которых не стоит забывать – пока что они принадлежат Ричарду. После его смерти перейдут ей. Значит, охрана, причём довольно серьёзная, нужна не только ей, но и лорду.

— А теперь ступайте, леди… Вы и так задержались слишком долго, ни к чему плодить сплетни. И не бросайте девочку, прошу вас…

Отец Фитус отбыл из замка в чёрной церковной карете через день. А ещё через три дня, после обеда, Ирэн доложили, что прибыл новый замковый священник – отец Клавдий. Ирэн в сопровождении слуг и солдат поспешила на крыльцо замка. Такого гостя лучше встретить лично, со всеми возможными «ку» и приседаниями.

Возле чёрной кареты суетились двое служителей и пара конюхов. Кроме кареты, отца Клавдия сопровождал ещё и обоз с добром – сундуки, тюки и свёртки, слуги сейчас перетаскивали всё в покои. В новые покои. Ирэн озаботилась тем, чтобы комнаты священника были расположены подальше от жилых комнат «семьи». Нравится это ей самой или нет, но её «семья» сейчас – это те люди, за которых она несёт ответственность, и чьё поведение нужно корректировать, не позволяя им слишком близко дружить с церковником. Лорд Ричард, сквайр Ронг, Дикон и малышка Лорен с нянькой, капитан королевских гвардейцев и личные слуги.

Высокий – первое, что заметила леди Ирэн. Священник приблизился к крыльцу, где стояли встречающие, и вежливо кивнул. Ирэн и все остальные поклонились чуть ниже, показывая своё почтение церкви. Шёлковая чёрная ряса играла благородными муаровыми переливами на солнце. Аккуратная холёная бородка, а не привычная лопата священников, ярко-синие глаза, приторный запах благовоний и пота, белые ухоженные руки – видно, что работой святой отец себя не утруждает.

Конечно, за комнатами священников следили горничные, им подавали еду и стирали одежду, но ни у Карпия, ни у Фитуса не было таких длинных холёных пальцев с полированными ногтями. Особенно мерзко выглядели мизинцы – там были самые длинные ногти. Эта вот «красота» подчёркивала статус владельца, объясняла всем прочим, что хозяин не пачкает рук чёрной работой. За спиной у отца Клавдия – два невысоких, невзрачных служителя. В простой чёрной одежде, с невыразительными постными лицами и глазами долу.

Ирэн смотрела, откладывая первые впечатления «на потом» – обдумать и оценить здраво. Высок и хорош собой, смазлив и крепок телом. Вполне годится для того, чтобы привлечь одинокую молоденькую девушку. Наверняка ещё и говорлив… Служители – помощники. Будут собирать сведения и настраивать народ в его пользу. Точнее, гадить будут ей, там, где только смогут.

— Дочь моя, я прибыл помочь тебе сохранить свет души в делах многотрудных.

Как и ожидалось – голос бархатный, обволакивающе-глубокий и сильный. Ну, всё правильно – баба слаба по определению. Молодую растерянную графиньку должно тянуть к силе и мужественности святого отца. Ирэн слегка вздохнула, понимая, что покоя в доме не будет, и ответила:

— Я благодарна матери-церкви за заботу о моей душе и душах всех слуг этого замка. Надеюсь, наше гостеприимство будет вам по нраву – я приказала отвести вам лучшие покои в замке.

Покои миссы Альты действительно были самыми роскошными в замке. Их вычистили и проветрили, а заодно и заколотили двери на чёрную лестницу – не пристало таким важным гостям иметь возможность шастать бесконтрольно по замку и подслушивать-подглядывать за прислугой.

Ирэн понимала, что сделать ничего серьёзного с соглядатаями не может. Пока не может. У святого отца и так есть доступ ко всем секретам – тайна исповеди нарушалась священниками и в её прошлом мире. Потому леди не верила, что в этом святой отец будет хранить чужие секреты как положено.

Ричарда пришлось перевести в другие комнаты. Это вызвало скандал, но Ирэн с честью выдержала его.

— Лорд Ричард, помня о том, как осквернены самые богатые в замке покои, я сочла за благо отдать их под жильё святому отцу. Не пристало ни вам, ни мне жить в такой роскоши. Или вы плохо усвоили урок? Или мало вам божьего гнева? — она смотрела на мужа прозрачными голубыми глазами, перебирала чётки и вовремя опускала взгляд. Пусть думает, что она вот такая святоша и искренне собирается замаливать его грехи. Поверит или нет – его проблемы. — В конце концов, вы сами позволили мне распоряжаться всеми туалетами миссы Альты. Я продам их и пущу на богоугодные дела.

— Да пусть он забирает эти чёртовы покои…

— Не богохульствуйте, лорд Ричард! Или вы думаете, что вам теперь всё дозволено? Вам самое время побеспокоиться о душе!

Лорд весьма отчётливо скрипнул зубами, на лбу надулись крупные жили – он еле сдерживался. Наконец, сумел взять себя в руки:

— Ирэн, пусть он селится в этих покоях. Я не против. Зачем переводить меня из моих комнат? Здесь мне всё привычно.

Совсем дурак что ли? Ирэн искренне недоумевала. Неужели не понимает, что… Хотя да, не понимает. С ним отец Фитус вряд ли разговаривал откровенно. Значит, нужно придумать хороший резон.

— Лорд Ричард, вы хотите просыпаться от звуков ночных богослужений? От беготни служек по коридорам? Мне говорили, что вы и так очень плохо спите. Если вы будете настаивать – я оставлю вас здесь. Это не тот вопрос, из-за которого стоит ссориться. Но я решила, что вам лучше переехать в комнаты, где из окна видно тренировки солдат. Тогда вы могли бы сидеть в кресле и наблюдать…

Ричард затих, что-то думал, потом махнул рукой…

В его новых комнатах, спешно отмытых, было чистое бельё, удобное кресло с приколоченными широкими ремнями – он мог сидеть в нём почти самостоятельно, и окна, выходящие на обе стороны. Одно большое – на поле, где тренировались солдаты и два узких – во двор замка. Там он мог наблюдать, кто приехал или уехал, чем заняты слуги и прочую суету.

Кроме того, Ирэн набралась терпения и объяснила лорду, что от тупого лежания он умрёт довольно скоро. Потому были прибиты к кровати широкие удобные ремни для тренировок, и тело лорда ежедневно обтирали и массажировали дважды. Поскольку он не контролировал свои испражнения, была придумана удобная воронка и нечто вроде шланга. Всё это сооружение вело в горшок под кроватью.

Больше всего Ирэн злило то, что ей приходится общаться с мужем. Она с удовольствием забыла бы про его существование, но увы, он нужен ей был для защиты. Более того, ей же ещё и пришлось приложить усилия, чтобы сделать его существование сносным.

Но это всё уже в прошлом. А сейчас Ирэн, рассыпаясь в любезностях, вела отца Клавдия в покои, попутно объясняя:

— … бузусловно слышали про ужасный несчастный случай? Я ежедневно молюсь, чтобы господь послал лорду Ричарду прощение его грехов и позволил вновь встать на ноги.

— Душа моя полна скорби, леди, я обязательно помолюсь за его спасение и прощение…

— Так вот, я решила, что ни я, ни кто другой, не достоин жить в этих комнатах – бог покарает за любовь к роскоши. Только служитель божий, несущий свет истины, может не обращать внимания на внешнее и наносное. Главное ведь то, что Господь увидит в наших душах, не правда ли, отец Клавдий?

Ирэн робко улыбнулась святому отцу, глядя на него снизу вверх, прекрасно понимая, как она сейчас выглядит – хрупкая, испуганная, беременная… Неуверенная в себе и молоденькая… Сразу видно, как она тянется к крепкому мужскому началу.

4

Страна Англитания

Столица Лаунтан

Замок Тагуэр

Личные покои Его Величества Эдуарда V

— Как Вам эти новости, лорд Беррит? — король с трудом спрятал довольную ухмылку в острой козлиной бородке.

Получить такие новости так вовремя для самого его величества было сродни подарку. Он вспомнил, как это произошло, и набожно перекрестился – чудо Господне, не иначе! Под это дело он, король, не просто сплотит под своими знамёнами лордов, но и выведет особо непокорных! Как же кстати всё это произошло!

Мало того, что Беррит – один из богатейших людей Англитании, так и слово его среди пэров имеет немалый вес. Конечно, две последние войны обошли владения лорда стороной, так что род крепко нажился на продуктах, тканях и поставках для армии – казна до сих пор должна ему внушительную сумму. Правда, сам лорд во главе крепкого отряда принимал участие в боях и отличился в первую войну с фризами на поле брани. Надо сказать, что и во вторую его отряд не посрамил честь Англитании. Но сам лорд уже не воевал. Ну, это и понятно – возраст уже был почтенный, за сорок.

Было время, когда его величество даже подумывал об… скажем так – о случайной гибели Беррита и его наследников. Господь отвёл, не иначе! – король ещё раз перекрестился, чем вызвал даже некоторое удивление лорда Беррита – ранее не отличался Красавчик Эдди такой набожностью. Было бы огромной глупостью, думал король, глядя на растерянного лорда, остаться сейчас без его поддержки. Письмо от капитана королевских гвардейцев Рейга, доставленное из замка лорда Беррита голубиной почтой и расшифрованное личным секретарём его величества, сообщало следующее:

«В замке находились братья ордена святого Михаэля. Леди Беррит умерла до нашего приезда. Лорду Андре Берриту назначили орденского наставника. В результате несчастного случая – пожар в башне – все братья ордена погибли. Лорд Андре в безопасности». Конечно, много голубиной почтой не сообщишь, но даже эти скупые строки вызвали у лорда Беррита усиленное сердцебиение.

Лорд откинулся на неудобную спинку кресла и, хрипло выдохнув, принялся приводить в порядок мысли…

Ещё когда он въехал в город, сразу стало понятно, что случилось что-то очень важное – прямо в воротах его встретил королевский гвардеец, который передал приказ его величества – немедленно явиться во дворец. В старом мрачном Тагуэре лорд бывать не любил, но расположение его лестниц и залов знал хорошо, потому и понял, что его, даже не предложив отдохнуть с дороги, ведут в малый королевский кабинет, примыкающий к личным покоям Эдди. Конечно, посидеть в приёмной ему пришлось, но совсем не так долго, как обычно выдерживали посетителей. Он не успел даже выпить с дороги подогретого с пряностями вина, как секретарь с поклоном проводил его к королю.

Эдуард V не сидел в кресле, как ожидал лорд Беррит, а стоял у стены любуясь на новую карту. Отмахнувшись от кланяющегося лорда, он сказал:

— Вы очень вовремя, Беррит. Посмотрите, какую прелестную вещицу я приобрёл для своего кабинета. — его величество небрежно указал на стену. Карта, та самая карта из кабинета сквайра Румуса, была лишь частично скрыта от глаз людей шёлковой шторой.

— Прекрасная карта, ваше величество, прекрасная! Даже боюсь спросить, сколько этот жмот Румус содрал с вас?

— Это был его прощальный подарок, Беррит… Он, знаете ли, решил податься в монахи – замаливать грехи.

Лорд оторопел. Кто-кто, только не этот жизнелюбивый пройдоха, мог попасть в монастырь добровольно. Но вопрос лорд Беррит задал правильный:

— И сколь велики оказались его грехи, ваше величество?

— О, достаточно тяжкие, Беррит. Например, кроме вас неверные сведения о землях, женихах и невестах получили ещё восемь семей благородных пэров. В частности, семьи Глокстеров, Кромберлендов, герцоги Этинбергские и Кернские.

Внимательно глядя в глаза его королевскому величеству, лорд перекрестился и сказал:

— Упокой господи грешную душу раба твоего…

Король медленно прикрыл веки, давая понять, что лорд прав.

— К сожалению, бедняга выбрал монастырь со слишком строгим уставом и скончался от простуды на седьмой день, даже не успев принять постриг. Впрочем, мой лорд, это ещё не все новости. Я получил письмо от капитана Рейга. Там есть кое-что, что касается ваших земель. Садитесь, возьмите кубок и посмотрите это сами. Это уже расшифрованное письмо… — его величество протянул лорду лист пергамента.

После чтения, лорд Беррит вытер пот со лба рукой, как крестьянин, даже не заметив, что оставил на лбу зеленоватую полоску от ткани рукава. Про последнюю модную новинку двора – носовой платок с кружевами, спрятанный за рукав дорожного камзола, он даже не вспомнил.

— Ваше величество…

— Да, Беррит, это – так. Думаю, в свете этих событий, многие лорды гораздо более милостиво посмотрят на то, что королевские войска будут есть с их стола. Зато, как вы видите, мои войска – ваша защита.

— Ваше величество, я бесконечно благодарен вам… И вы же помните, ещё в свой прошлый приезд я обещал вам свой голос в палате пэров.

— Я помню, лорд Беррит. Думаю, сейчас многие поменяют своё мнение, но я не забуду, что вы согласились со мной до всех этих событий. — Эдуард приветливо кивнул растёкшемуся в кресле лорду. «Ничего-ничего, пусть помнит, кому обязан!» — думал король, наблюдая переживания толстяка.

По спине лорда Беррита стекал холодный пот. Чёрт с ней, с женой, но малыш Андре… Его надежда, его сын, его счастье…

— Ваше величество, но кто стоит за… Неужели отцы церкви настолько ополоумели?!

— Сквайр Румус работал просто за деньги, его сгубила жадность. Но везде, куда прибывали мои войска, находились братья ордена святого Михаэля, братья-иоаниты, братья ордена святого Тересия… К сожалению, успели они не везде. Герцог Кернский скончался после долгой болезни, завещав титул своему сыну. А вот свои земли он завещал святой матери церкви. Не из всех мест я получил уже весточки.

— Господь не допустит такого кощунства! — лорда Беррита всё ещё потряхивало от новостей.

— Конечно, Господь в своей милости не допустит, лорд, но мы и сами не должны позволять церковным властям вмешиваться в дела светские.

— Не означает ли это войну внутри государства, ваше величество?

— Я бы дал очень дорого, лорд Беррит, чтобы ваши слова стали ложью…

Из кабинета короля лорд уходил на подгибающихся ногах. Гражданская война – вот, что ожидает их впереди! А такая война способна разорвать государство, всего лишь семь лет живущее без сражений, в клочья! Священники есть в каждом храме, монастыре, церквушке и деревне. Жадность святых отцов достигла предела. И ведь не сами они начали этот чудовищный спектакль, не сами! Без поддержки Святого Престола в Райсе ни один клирик, ни один кардинал не решился бы на такое!

Лорда даже не волновало, что он, оказывается, вдовец. Главное – Андре сейчас надёжно защищён. Немного поколебавшись, он приказал своим людям отдыхать два дня. На третий – в путь. Нужно вернуться в замок к дочери и предупредить. Это совсем не те сведения, что можно передать с посыльным. Доверить такое пергаменту просто невозможно. А к замку Моронг прилагается слишком лакомый кусок земли, чтобы отмахнуться от него. А ежели вспомнить о землях покойного сквайра…

Лорд ворочался на свежем белье в своём столичном доме и не мог уснуть. Мысль о том, что привычный мир скоро лопнет, как стеклянный кубок от удара об железо, смешивала все чувства и размышления в одну кучу. Но лорд не зря прошёл и войну, и мирное время, и службу во дворце. Постепенно он успокоился и начал соображать, что и как стоит предпринять, чтобы сохранить своё, нажитое. Семью, земли, власть…

Лорд Беррит вовсе не был святым и мысль об измене, разумеется, посетила его в первую очередь. Но что это даст лично ему? Вспомнив отца Фитуса, лорд поморщился.

— Эти… — даже мысленно лорд не рискнул назвать святых отцов дурным словом: — Эти… вороны лезут в замки, лезут в души и мысли… В отличие от того же Эдуарда, они не удовольствуются соблюдением законов и светских условностей. Начнут учить, как думать и что думать, оказывать влияние на детей, учить жён целомудрию и отказу от супружеского ложа. Проникнут в каждую щель и каждый грех! — лорд набожно перекрестился.

Нет, светская власть была лорду однозначно ближе и понятнее. Но что сделать, как, если не предотвратить вот это вот всё, то хотя бы свести потери к минимуму? Здравых мыслей не было, и мрачный лорд продолжал ворочаться под слишком тёплым одеялом.

Сторону, на которой он будет сражаться, лорд выбрал. А вот как можно сражаться с церковью, не представлял. Что может противопоставить лорд священнику? Убьёшь одного – на его место встанет другой! Король, конечно, обещал помочь войсками всем, на чьи земли распространился интерес святых отцов. Но ведь и это может их не остановить!

Как медведь может бороться с муравьями? Лорд с содроганием вспомнил, какие чистые белые кости остались от павшей лошади, которую он видел во время военного похода у муравейника… Надо обязательно заехать к Ирэн и предупредить. И да… он обещал девочке повитуху. А лучше – двух, для надёжности. Ей и так нелегко придётся. Конечно, голодать она не будет, но поднимать земли – путь сложный… А если ещё начнут вмешиваться святоши…

Лорд Беррит неуклюже выпутался из сбитых в комья простыней, запалил свечи в бронзовом шандале, не вызывая прислугу, и первый раз за много лет опустился на колени:

— Господи, не допусти…

5

Леди Ирэн испытывала лёгкое раздражение – разговор с лордом Ричардом очередной раз закончился скандалом. Лорд взял привычку требовать по утрам к себе жену с отчётом. С одной стороны, она легко могла отказаться от визитов, прямо сказав мужу, что не в его это власти – командовать ей. С другой, пока в замке находился внимательный и любезный отец Клавдий, приходилось соблюдать декорум и изображать из себя покорную мужу жену.

Самое отвратительное в этой ситуации, что Ирэн не представляла, как можно окоротить святого отца.

Он жил в замке чуть больше месяца, но за это короткое время успел покорить практически всех. Святой отец не хуже болотной гадюки, желающей погреться на солнышке и изящно извивающейся на пути к освещённой тёплой кочке, влезал в сердца и умы женщин. Он был красив, сладкоголос и «добр», охотно прощал прислуге маленькие прегрешения, его ептимьи были почти как комплимент – посильны и не вызывали отторжения у наказанных, он мало пил и адски душился благовониями, для каждой горничной находил улыбку и доброе слово…

Он «жалел» солдат и показывал какие-то приёмы на саблях капитану и капралам, он подружился с Ричардом и ежедневно навещал его утром. Разговаривал с ним о способах боя, обсуждал клинки и поход в Святые Земли, жалея, что на его долю не досталось места в войске. Как раз перед визитом жены. Ирэн радовалась, что не рискнула доверить Ричарду последние слова отца Фитуса. Да, Фитус был алкоголиком, но ей-богу, молитвы его звучали значительно искреннее, чем сладкие слова отца Клавдия. Даже Анги улыбалась новому священнику и глаза её при этом слегка туманились. Как, впрочем, и у всех остальных женщин…

Как ни странно, недоброжелатели у отца Клавдия тоже были. Правда, в ничтожных количествах. Мэтти с трудом переваривал священника, так же, как и Джеймс, с которым он в последнее время сильно сдружился. И собаки Ирэн. Дымка нервничала каждый раз, когда видела святого отца. И Чёрныш, и Грай заметно напрягались и даже иногда скалились, не обращая внимания на натянувшиеся поводки. Ирэн казалось, что она муха, которую медленно и методично опутывают клейкой сладкой паутиной.

После бесед со священником, муж истерил и требовал от Ирэн немедленно начать ремонт башен. Никакие доводы о том, что сперва нужно сделать хозяйство богаче – слово «самоокупаемым» леди Ирэн произносить не рискнула – на него не действовали. Он, с упорством дятла, вещал про честь рода, про возможные нападения на замок и прочие страсти.

— Лорд Ричард, стены отремонтированы. На боеспособности людей никак не скажется то, что две башни нуждаются в ремонте. И они, эти башни, не помогут нападающим взять замок. Зато у нас не хватит денег внести королевский налог. А если внесём – крестьяне будут голодать.

— Зато на ткацкие станки у тебя деньги нашлись! Нарядов захотела?! Я требую, слышишь, ты…?! Я требую, чтобы начали ремонт башен! Только тупая баба не может понять, что если их не отремонтировать, они разрушатся совсем.

— Лорд Ричард, они разрушатся ещё не завтра! А есть крестьянам будет нечего уже этой зимой! Вы что, хотите править пустыми землями?

Ирэн уходила из комнаты мужа, мечтая о том, что хоть что-то до него дойдёт, но на следующее утро возвращалась к тому же самому разговору. Зато после напоминания о том, что у него, у Ричарда, больше нет денег, что всё приданое отдано в её личное распоряжение и документы муж подписал лично, счёл нужным вмешаться отец Клавдий.

Он ласково улыбался ей за завтраком и попросил найти для него немного времени:

— Дочь моя, меня давно беспокоит душевное спокойствие вашего мужа. Я простой, скромный служитель Господа, но он, своей волей, дал мне умение понимать людей. Ваш муж угнетён своим бедственным положением, он слаб здоровьем и… Ах, дочь моя, будем честны – он сурово наказан Господом нашим за свои прегрешения! Очень сурово, дочь моя. Вы его жена перед богом и людьми! Может быть, вам стоит пойти на уступки и пожалеть калеку? Как долго ещё господь в своей милости оставит его томиться обездвиженным?

— Святой отец, я не судья моему мужу и не я решила его судьбу.

— Так проявите же милосердие, леди Ирэн! Не так и много просит ваш муж! И я, служитель божий, присоединяюсь к просьбе беспомощного калеки, прошу вместе с ним – прикажите начать ремонт башен!

— Увы, святой отец, у меня просто нет на это денег. Я всей душой желаю мужу выздоровления, вы сами знаете, сколь часто я умоляю Господа бога простить ему грехи и вернуть способность ходить. Но, святой отец, деньги я уже потратила. Скоро в замок привезут ткацкие станки. Через две недели прибудет первое стадо тонкорунных овец. Осенью нам придётся закупать часть продуктов для замка. Я пополнила нашу ферму хорошим скотом – почти два десятка молодых коров дадут нам возможность получать зимой сыр, масло, молоко и прочее.

— Леди Ирэн, я не верю, что вы смогли потратить все пятьсот львов!

— Святой отец, этим годом жизнь в замке не кончается! Сейчас на землях графства ремонтируют сгоревшую во время войны мельницу, два моста и сыроварню при замке – старая совсем сгнила.

— Дочь моя, я совершенно случайно узнал, что отец ваш, уезжая отсюда, оставил вам в подарок, кроме вашего приданого, ещё двести львов. Вы можете хотя бы начать ремонт башен – это порадует вашего мужа, а у него и так почти не осталось радостей в этом мире! Будьте же милосердны!

«Вот скотина! И ведь не отвяжется! Начнёт капать людям на мозги, что я не выполняю волю мужа, издеваюсь над ним, настроит людей против! — думала Ирэн. — Но вот так, ежедневно доводя меня этими дурацкими разговорами, они и меня сделают психом и малышу здоровье попортят!»

Возможно, это было не самое лучшее решение, но на ближайшую неделю Ирэн закрылась в покоях, ссылаясь на нездоровье. Помощник Луста, Томас, молодой расторопный сын сквайра Диксона из Эдвенча, заходил к ней утром, получал распоряжения по хозяйству на весь день и после обеда приходил снова – они обсуждали проделанный объём работы, неувязки и прочие бытовые мелочи. Ирэн внимательно присматривалась к парню – возможно, он станет управляющим в замке. Со временем, конечно.

Юноша был грамотен, внимателен и трудолюбив. Третий сын сквайра, которому из отцовского наследства светило только родительское благословение. Где его нашёл лорд Беррит – неизвестно, но через неделю после отъезда лорда-отца Томас Диксон прибыл в замок, имея при себе его рекомендательное письмо. Это было большим облегчением для Ирэн. Парень становился незаменимым помощником, а сама она уже приобретала некоторую неуклюжесть и медлительность. Шутка ли – почти шесть месяцев беременности.

Ирэн помнила об обещании отца прислать повитуху. И, честно говоря, побаивалась. Старая Марша, хоть и не была идеалом врача, но казалась ей уже привычной. Неизвестно, какой будет та, что пришлёт отец. Однако, вместо повитухи, в шестой день месяца Сейтембра в ворота замка Моронг въехала карета, запряжённая четвёркой отличных коней – лорд Беррит прибыл навестить свою дочь.

После ритуальных приветствий и поклонов, Ирэн искренне, от всего сердца обняла грузного лорда. Её не смущали ни запах пота и конского навоза, ни вечный запах вина, ни пропылённая одежда лорда. Хоть ненадолго, на миг, почувствовать, что у тебя есть защита, что ты в безопасности – это дорогого стоит. Пока разгружали обоз и готовили ванну для гостя, пока осмелевшая за последнее время Анги распоряжалась горничными, устраивая людей, отец, ещё более постаревший, слушал отчёт Ирэн.

Хмурился, явно что-то прикидывая для себя, подробно выспрашивал об отце Клавдии, нехорошо ухмыльнувшись, пообещал навестить с утра дорогого зятя. Ирэн расплакалась, даже неожиданно для себя. Только теперь она поняла, какой чудовищный пресс давил всё это время на её плечи. Лорд нахмурился ещё больше, тяжёлой короткопалой рукой погладил разбухший живот Ирэн и спросил:

— Как там мой внук?

— Толкается, отец, — Ирэн слабо улыбнулась: — иногда так прыгает, что будит ночью.

— Добрый боец будет! — лорд неловко и чуть глуповато улыбнулся.

— Но что привело вас в замок, отец? Я очень рада вашему визиту, но всего шесть недель назад вы отбыли в столицу. Что-то случилось?

Лорд пристально и очень внимательно посмотрел на дочь. Оценил и небольшие отёки, и чуть припухшие от слёз глаза, и твёрдый взгляд.

— Случилось, Ирэн. Поэтому я и приехал. Там, в обозе, для тебя есть повитуха. Потом познакомишься. А пока вели не беспокоить нас. Новости очень дурные.

Ирэн слушала внимательно, перебирая про себя детали. Известие о том, что леди Беррит умерла, несколько расстроило её. Теперь придётся гадать, не надумает ли отец жениться ещё раз. Конечно, напрямую её эта женитьба не коснётся, но кто знает, что сумеет надуть в уши отцу новая супруга? Вдруг решит, что поддерживать замужнюю дочь – не выгодно?

А вот история с попыткой нападения на замок Ирэн напугала. Если хорошо подумать, то получается, что, по сути, отец Клавдий – только предвестник следующих неприятностей. Об этом её пытался предупредить отец Фитус. А сейчас его слова получали полновесное подтверждение. Попытка церкви захватить земли без объявления войны, хитростью и лукавством, тихой сапой получая их по завещаниям, воспитывая в нужном ключе наследников земель, сильно пугала. Но как можно бороться с такой организацией?!

Отец ушёл отмываться с дороги, Анги сказала, что стол почти накрыт для ужина, а Ирэн всё сидела и размышляла. Безусловно, знания у неё были. Только очень обрывочные и несистематизированные. Что может помочь государству продержаться на плаву, справиться с таким нашествием? Внутренним нашествием? Сейчас святые отцы действуют, как партизанские отряды на территории, захваченной врагом. Ирэн гневно передёрнула плечами – жить на этой земле, пользоваться её дарами и здесь же пакостить… Надо думать… Сама она, безусловно, почти беззащитна. Даже если она отравит отца Клавдия, на его место придёт другой. А что, если…

Ирэн встала с кресла и походила по комнате. Надо вспомнить всё, что она знает из романов о церковниках. Не так и много, но ведь не так и мало? И совсем не важно, что она не сможет соотнести две исторические эпохи. Ту, о которой читала когда-то, и ту, в которой живёт сейчас. Какая разница, в каком веке на той земле в одном из государств нашли нужное решение?

Сразу после ужина, леди Ирэн отменила вечернюю молитву и увела лорда Беррита к себе в комнату:

— Ирэн, я очень устал. Может быть, стоит отложить разговор на завтра? — лорд неуклюжим медведем ворочался в кресле, пытаясь устроиться поудобнее.

— Отец, я уйду через несколько минут, пожелав вам спокойной ночи. Но меня беспокоит одна мысль…

— Я оставлю тебе людей, ты не пострадаешь, обещаю. Мы сохраним для ребёнка эти земли.

— Я не о том, отец. Священники действуют так слаженно потому, что подчиняются единому центру. Правильно? Где-то есть человек, который всё решает. Какие браки нужны, кого убить, как леди Беррит, кого воспитывать…

— Не стоит произносить имени вслух даже здесь, Ирэн! Но, да, ты права.

— Если во главе поставить другого человека?

— Ирэн?! — кажется, даже лорд Беррит был искренне поражён: — Ты предлагаешь убить…

— Нет, отец. Вовсе нет. Просто Святой Трон находится в Райсе. Вот пусть там и правит Папа Клементин. А у нашей церкви, здесь, в Англитании, должен быть другой владыка. Король, вступая на трон, получает помазание священным елеем. Так же, как и кардиналы, получая сан. Так же, как и сам Папа. Так не его ли величество Эдуард должен править не только землёй Англитании, но и душами своих подданных? Именно он должен стать главой Англитанской церкви. Конечно, отец, я слабая женщина, не мне решать такое, но…

Ирэн потупилась, заметив в глазах отца какой-то странный огонёк – то ли страх, то ли восхищение…

— Я уже стар, Ирэн… Завтра я буду отдыхать. Послезавтра я вновь выеду в столицу и поговорю с королём. Это слишком безумная идея, чтобы я мог что-то решить сам.

Ирэн помнила не по одному роману о женолюбивом короле Генрихе восьмом, череде его жён и церковном расколе, который мятежный король не побоялся устроить, не обращая внимания на проклятия Рима. Кто знает, не поможет ли эта тактика и здесь? Как жаль, что тогда её интересовали не столько интриги, сколько хитросплетения отношений! Ирэн не знала, насколько отважен король Эдуард Красавчик, хватит ли у него духу схватить тигра за усы, но жить под приглядом церкви ей точно не хотелось.

— Боюсь, отец, этот поступок прольёт много крови, но другого выхода я просто не вижу…

— Я сам буду молиться за тебя, дочь.

Пожалуй, можно было сказать, что у лорда Беррита от таких разговоров случился шок – он сам подошёл к дочери и обнял её, ласково поглаживая по хрупкому плечу.

6

Спала Ирэн скверно, малыш толкался и бесился. Ещё до первых лучей солнца она проснулась и поняла – всё. Сегодня больше не уснуть. Встала, взбила подушки – Анги решила не будить, пусть хоть она выспится. Ирэн давно считала Анги «своей» и мысли о том, что та поглядывает на красавчика Клавдия с нежностью, была неприятна. Нет, так-то леди прекрасно помнила, что как бы не симпатичен был капитан Олли, упокой господи его душу грешную, Анги ни на минуту не задумалась. Сразу всё рассказала, хотя, скорее всего, прекрасно понимала, что этими сведениями воспользуются.

Потоптавшись на тёплом прикроватном коврике, Ирэн неуклюже забралась на высокое ложе, удобно устроилась на подушках и задумалась: «Что могло бы отвратить людей от священника? Эта гадюка всем и каждому успела влезть в душу. Правду говорят, что красота – это страшная сила… Конечно, можно попросить отца «удалить» Клавдия. Только вот пойдут сплетни, люди будут жалеть и вспоминать гадёныша с умилением. Жалеть начнут о его гибели. А ведь он не зря настраивает Ричарда. Если сейчас спустить деньги на эти дурацкие башни – ну, ещё год-два графство побарахтается, а потом – просто долги задавят и придётся или продавать часть земель, или лезть в долги к ростовщикам. Клавдий не дурак, в отличие от Ричарда, это-то он должен понимать…».

Ирэн тяжело вздохнула, встала и накинула халат – не лежалось. Пощёлкала кресалом, распалила клочок мха и зажгла свечи в шандале. Налила прохладной воды – графин с кипячёной водой теперь всегда стоял у неё на столе. Мысли всё крутились вокруг Анги и её преданности: «Если подумать, то именно из-за любви люди предают не реже, чем из-за денег… Не дай бог что случится, конечно, но кроме Анги и людей-то верных вокруг никого. Мэтти ещё совсем подросток. И чего женщины так на смазливое лицо западают?» — Ирэн даже пожала плечами. Самой ей отец Клавдий не то, чтобы не нравился. Скорее – вызывал инстинктивную брезгливость, как что-то слизистое и мерзкое. — «Да ладно бы женщины от него в восторге были, тут хоть понять можно. Но ведь и капитан, и другие мужики… Мужики!? А что, если…».

Ирэн нервно заходила по комнате: «Мерзко, грязно, да… Но, чёрт возьми, Клавдий действует не менее мерзко и, при всём при этом, не чувствует угрызений совести… Он-то как раз прекрасно понимает, в отличие от идиота Ричарда, что графство сейчас практически стоит на коленях. И этот «святой папаша», не сомневаясь и не стесняясь, подпиливает «мышцы» графства… Ему выгодно наше разорение – за нищие земли не так сильно будут цепляться. Потом им можно будет поиграть на том, что мой ребёнок – тоже не дитя Ричарда. Типа, он с покойным лордом «дружил» и тот сам рассказал. С покойным? Да, чёрт побери святого отца, именно так. Церкви Ричард нужен только в одном варианте – бездетным и сломленным. Слишком много вариантов у святош. И нигде она, родимая, не постесняется, если нужно солгать… А потом можно и в расход дурака за ненадобностью… Только ведь языки – они всегда без костей. И когда треплются о графине Ирэн, нарушившей супружескую верность, и когда будут поливать грязью святого отца, ежели он даст повод. А он, скотина, очень скоро даст этот самый повод!».

Ирэн уже потряхивало от нервного напряжения. Большим усилием воли она заставила себя успокоиться и лечь – не стоит нервировать малыша! Обдумывая свою идею, она почти успокоилась.

Ирина Викторовна не смогла бы ответить на вопрос – «Кто такой Бомарше?». И она, безусловно, не смотрела «Севильский цирюльник» и не знала знаменитой фразы оттуда «Клевещите, клевещите, что-нибудь да останется». Зато она, как и многие люди, не единожды видела вскользь упомянутые в газетах сплетни о растлении мальчиков католическими священниками, слышала об этой мерзости по телевизору и на скамейке у дома, где сплетничали соседки. Вряд ли она смогла бы такое придумать сама. Да и ни к чему лично придумывать гадости. Когда понадобилось, память услужливо подкинула ей эти воспоминания.

Разговор лорда Беррита и его дочери состоялся в его покоях, ещё до завтрака. После трапезы в общем зале, лорд отправился навестить зятя. Никто не может сказать, что именно говорил лорд Беррит лорду Ричарду – слуг Беррит выгнал, а вход в комнаты лорда Ричарда охраняли солдаты тестя. Но даже слуги заметили, что лорд Ричард, пусть и скрипя зубами, стал обращаться к своей жене – «моя леди» и существенно сократил близость с отцом Клавдием. Больше не шёл на контакт и не просил его поговорить с непокорной леди. Формально бормотал слова молитвы и так же формально исповедался. И вообще – как-то потух. Не шли на пользу лорду Ричарду визиты тестя, нет, не шли…

После отъезда лорда Беррита прошло всего-ничего, а жизнь в замке начала меняться – остались в замке две повитухи, которые сильно не ладили. Одну из них леди, осмотрев, приказала в свои покои не пускать и при первой возможности – отвезти назад. Вшивая повитуха казалась Ирэн совершенно ужасной. Из Эдвенча прибыли на телеге люди, присланные лордом.

Нанятая Ирэн в компаньонки пожилая дама – солидная габаритная вдова сорока пяти лет, прибывшая из Франкии много лет назад. Звали её мадам Дюран. Дама привезла с собой большой тюк разнообразных вышивок, пяльцы-станок и кучу ниток разного цвета и качества. Немного подумав, Ирэн позволила ей самой выбрать двух учениц. Кажется, мадам Дюран была довольна предложенной работой, хотя лорд и нанимал её компаньонкой, но куда лучше сидеть и спокойно вышивать, чем носиться вслед за леди по всему замку.

Молодой мастер меча Берч – блондинистый красавчик восемнадцати лет от роду, с локонами цвета спелой пшеницы и невозможно-прекрасными глазами, которому лорд Беррит поручил быть личным телохранителем леди. Леди попросила у отца Клавдия прощения за беспокойство, но отселила красавчика подальше от себя. Зато поближе к святому отцу. С ним, с Берчем, прибыл его оруженосец – пятнадцатилетний Ленц. И высокий, сутулый и молчаливый слуга. Его имени никто так и не запомнил.

— Лорду Берриту лучше знать, отец Клавдий. Если он считает, что мастер Берч способен защитить меня – значит, так и есть. Но позволить жить молодому человеку возле моих покоев совершенно невозможно! Вы же понимаете, обязательно пойдут сплетни! Днём, разумеется, он и остальные слуги будут сопровождать меня, но в мои покои ему ходу нет! А ночами меня и так охраняют королевские гвардейцы, да и я не выхожу из покоев, так что по ночам он мне не нужен. Кроме того, стены в замке толстые, посему такой сосед вас нисколь не обеспокоит.

— Я совсем не против, леди Ирэн. Надеюсь, молодой человек оправдает доверие лорда Беррита. — святой отец привычно-ласково улыбнулся взволнованной леди.

Привезли ткацкие станки, и леди Ирэн занялась обустройством цеха на новом месте. В деревнях набрали несколько девок-сирот в ученицы. Леди днями пропадала там, иногда требуя странные вещи. Например, давать небольшой отдых девушкам три раза в день.

— Не нужно, Вонда, злиться на девушек. У них затекает спина от такого положения. А вот если ты позволишь им несколько раз за день вставать, делать наклоны и разминать тело, они будут работать гораздо лучше. И ещё, я попросила отца нанять в столице хорошую ткачиху. Наши ткани все одного цвета. А нам нужно научиться делать ткани с рисунком. Они стоят гораздо дороже.

Заведующая цехом Ирэн не нравилась, но пока она не собиралась смещать её – заменить-то некем. Но женщина слишком властолюбивая и жестокая – оплеухи раздает за дело и просто так, чтобы боялись. Приедет ткачиха от отца, нужно будет присмотреться. Кроме того, в самой большой комнате, где будут собирать новые станки, леди приказала сделать дополнительные окна. И по этому поводу снова имела разговор с отцом Клавдием:

— Леди Ирэн, вы заказали в Эдвенче стекло. Почему бы вам не пойти навстречу вашему мужу, не порадовать калеку? Он был бы счастлив, если бы застеклили хотя бы часть окон в рушащихся башнях.

— О, отец Клавдий, но мне казалось, что мой муж уже бросил эту идею? Разве он просил вас о беседе со мной?

— Нет, но поймите, меня тревожит его духовное здоровье!

— Отец Клавдий, на то вы и приставлены матерью нашей, Святой церковью, чтобы радеть за души наши. А сейчас, простите, меня ждут дела.

Ничто не может изменить общественное мнение. Никакие доводы рассудка не подействуют на людей, которые «сами видели».

Капитан королевских гвардейцев Верст лично, понимаете? лично! видел, как этот… святоша… целовался с Берчем! Он кинулся к ним, желая остановить непотребство, но парочка, стоявшая в проёме дверей, просто захлопнула вход на засов и растворилась в коридорах замка. Да ладно бы только капитан! То же самое вместе с ним видели ещё несколько солдат, в том числе и капрал Таун. Именно он нашёл в себе силы поговорить утром с леди Ирэн.

— …так что, прошу прощения, леди Ирэн, за дурные новости… Но было бы лучше…

— Да-да, капрал, я вас прекрасно поняла! Это омерзительно! Я сегодня же, сегодня же выгоню греховодника! Но вот со святым отцом…

— Пусть остаётся, леди, не расстраивайтесь! — капрал с жалостью посмотрел на леди. «Бедолага, и сама в тягости, и муж калека, так ещё и это… И сделать-то ничего она не сможет!» — Капрал искренне сопереживал несчастной.

Посовещавшись, и леди, и капрал, и капитан пришли к одному выводу – скандал не нужен. Ссориться с церковью не стоит, это понимали все. Просто нужно выгнать мастера Берча.

— Мастер Берч, думаю, настала пора вам покинуть замок. Возьмите. Это – благодарность от меня.

— Благодарю, леди! — красавчик искренне улыбнулся, тряхнув золотыми локонами: — Хотя лорд Беррит и заплатил отлично, но отказываться от вашего дара я точно не стану.

— Скажите, у вас не будет неприятностей из-за вот этого всего?

— Нет, леди. Благодарю вас за заботу, но меня давно приглашали во Франкию, и ближайшие лет десять я собираюсь провести именно там. Лорд дал мне прекрасную возможность подзаработать.

— А кто был… ну, человек, который изображал отца Клавдия? Простите, конечно, моё любопытство…

Мастер Берч искренне расхохотался:

— Думаю, леди Ирэн, никто и никогда не догадается! Но вам я могу сказать – это Молчун Джо, мой слуга.

— Но, мастер Берч! Он же совсем не похож!

— Шёлковая сутана и сумерки, леди, даже вас сделают похожей на отца Клавдия… — он снова рассмеялся собственной шутке: — В молодости Джо не был таким уж молчальником и путешествовал с бродячими артистами. И потому, некоторый запас разных штучек у него есть до сих пор. Даже два парика и три разных накладных бороды. Сутану я вернул туда, где ей место – в сундук святого отца. А его слугам стоит меньше пить вина с сонным зельем. Говорят, это вызывает привычку…

— Ступайте с богом, мастер Берч! — Ирэн улыбнулась. «Упаси меня бог держать такого проказника в своем замке!».

Кто первый пустил эту грязную сплетню по замку, так и осталось неизвестно – вроде бы и капрал, и капитан приказали молчать и не поднимать грязь со дна. Отец Клавдий даже не сразу понял, что презрительное фырканье солдат и отвернувшиеся при встрече горничные – это конец его карьеры в замке Моронго. Он ещё пытался воззвать к разуму и душам людей, говорил на молебнах о зле сплетен и клеветы, проклинал за злословие…

Слово «мужеложец» прилипло к святому отцу намертво…

7

По замку теперь леди Ирэн перемещалась медленно и величаво – восьмой месяц беременности давал о себе знать. Да и выходила она из покоев только два раза в день. Утром – на прогулку с собаками и после обеда – посмотреть, как двигается ремонт в её новых покоях. Даже общие трапезы в зале проходили без её присутствия – за верхним столом сидели только капрал Таун, капитан Верст и, через ряд пустых хозяйских кресел от них, отец Клавдий. За столом, по сообщениям слуг, царило угнетающее молчание. Разговаривать изредка позволяли себе только военные. Святой отец ел, не поднимая глаз от тарелки.

Пришёл небольшой обоз от лорда Беррита. Обещанная им ткачиха – Фана, два служителя с голубями в клетках для устройства голубиной почты и искусный резчик по дереву. Мастер Джой пострадал в пожаре и теперь сильно хромал. Кроме того, лорд прислал ещё одну даму средних лет, обнищавшую дворянку, госпожу Кёрст, отрекомендовав её, как хорошую хозяйку. Ирэн распорядилась устроить людей и дать им несколько дней отдыха, поговорит она с ними позднее.

В письме лорд советовал нанять мастеру Джою хороших помощников и оборудовать место для работы – тогда он окупит и себя, и все расходы на мастерскую. А его инструмент и имущество погибли в пожаре. Кроме того, в письме был некий завуалированный намёк на то, что «… означенная ранее высокопоставленная особа благодарна леди-дочери за науку и обещала помочь в случае нужды…».

Ирэн дважды внимательно прочитала письмо и привычно перекрестилась – бог даст, не придётся обращаться за помощью ни к каким высокопоставленным особам.

Новое жильё леди подобрала себе в одной из целых башен. Когда-то раньше там находились покои прежней хозяйки замка, матери лорда Ричарда. После её гибели часть мебели и обивки стен продали, часть, которую не удосужились снять и сдать на хранение, пришла в негодность от сырости и перепадов температуры и, когда леди добралась до этих этажей с осмотром, сгнившая обивка клоками свисала со стен, обнажая грязный камень.

Вот кстати ещё один из вопросов, которые леди Ирэн так и не смогла уяснить для себя – зачем так уж нужны были лорду Ричарду те две башни, если в замке до сих пор полно пустых и заброшенных помещений? Часть из них леди собиралась использовать под мастерские. А одна из комнат приобрела и вовсе странное назначение. В центре неё стоял огромный стол, на котором, силами одноногого Тура – отставного солдата, прибившегося в кухонные мужики после ранения, строился макет замка. Никто из слуг не понимал этой странной прихоти леди. И хотя грубоватый макет из дерева и глины был практически готов, леди и капрал Тауна регулярно навещали комнату и на пустых местах столешницы рисовали странные линии.

— Капрал, хотелось бы немного точнее. Неужели нет возможности узнать настоящее расстояние между деревнями? И что значит – течёт на восход? Впадает-то река куда? Это ещё мои земли или…?

— Леди Ирэн, вот здесь нужно увеличить размер столешницы… Смотрите, от этой деревни – зимний день* всаднику до следующей, по вот этому лесу… Да, это тоже ваша земля. А вот этой рекой владения заканчиваются. Тот берег – уже чужая земля…

Негоже графине мотаться по деревням и весям самой. Но знать, где и как расположены на её земле сёла, леса, реки – нужно. На следующий год Ирэн планировала заняться селянами вплотную. Узнать, где пахотные земли, а где лучше огороды разбить. В каком селе посуду глиняную лучше делают, а в каком – ткут и прядут. Стоит организовать общинные промыслы, глядишь – и жизнь у людей сытнее будет. Да и налоги не обязательно получать зерном. Можно и сыром, и маслом, и тканями, и нитками. Вот для того, чтобы понимать, где, чего и сколько, Ирэн и придумала эту объёмную карту, пусть и не слишком точную. А капрал Таун, кажется, совсем не тупой служака. Капитан Верст им доволен.

Ирэн знала, что, когда в облюбованных ею для себя и малыша комнатах начался ремонт, большая часть прислуги, да и солдаты, не отказали себе в послаблении – почти каждый нашёл предлог заглянуть и полюбопытствовать, что же там такое делают для хозяйки? Медленно и поэтапно люди начинали понимать, что на ноги лорд уже не встанет. А потому, центром их помыслов стала леди Ирэн. Зла от неё пока народ не видел, но некоторая настороженность всё же оставалась.

В покоях леди штукатурили стены – Ирэн надоели сквозняки. Меняли рамы на какие-то диковинные, с дорогими ручками и петлями. В своих комнатах и детских Ирэн делала двойное остекление. А остальные? А остальные – обойдутся! Стекло дорогое. Часть продукции ткацкого цеха тоже ушла на отделку и ремонт. Так что каждую неделю в башне появлялось что-то новое. Даже камин леди велела переделать неким диковинным образом! Слуги не успевали обсуждать странности госпожи.

Особенно много пересудов вызвала история с её обедами. То, что беременная женщина не садится за общий стол, все восприняли совершенно нормально – бережётся от дурного глаза. А вот то, что в её покои ежедневно приводили на обед Дикона и Лорен, воспринималось очень неоднозначно.

Некоторые жалели детей, говоря, что они пострадали из-за своей шлюхи-матери. Лорда Ричарда, разумеется, никто не осуждал. Он же лорд! Некоторые говорили, что не место в «хорошем» доме бастардам. Впрочем, слово они употребляли вовсе не «бастард», а гораздо грубее… От высказываний этих мыслей самим детям всех удерживало то, что леди несколько раз напоминала – кто обидит детей, будет порот и изгнан из замка.

Жизнь в замке, конечно, не сахар. Поворчать на господ, посплетничать, постараться побольше съесть и поменьше сделать – ну, это прямо святое! Только вот за стенами замка любого из этих «ворчунов» с распростёртыми объятиями никто не ждал. Многие были выходцами из окрестных деревень и прекрасно помнили, каково это – бегать без обуви по застывающей земле, есть круглый год ненавистную полбяную кашу, да и той – не досыта, мёрзнуть зимой в драных лохмотьях, не зная, доживёшь ли до весны. Иногда, в праздники, конечно, бывало и мясо. Но младшим, как правило, доставались уже тщательно обглоданные кости.

В больших крестьянских семьях, где детей было по пять-десять человек, где матери рожали чуть не каждый год, а дети прекрасно знали, как именно их зачинают на свет, потому что сам процесс происходил еженощно в одной комнате с ними, редкий год не приходилось хоронить ребёнка. Потому слуги, даже ворчащие на господ и сплетничающие почём зря, вовсе не стремились на волю. Пусть здесь не кормили мясом каждый день, но жизнь была не в пример легче и сытнее. А уж в праздники-то еда бывала и вовсе необыкновенной! Некоторые даже уже пробовали сахар! А если ещё отвоевать хорошее место, то и зимой можно в тепле ночевать. Нет, никто не хотел быть изгнанным.

Это решение леди о неприкосновенности детей вызвало даже несколько серьёзных споров и ссор на кухне среди поваров. Неизвестно, чем бы закончилось противостояние двух мнений, если бы отец Клавдий не решил вмешаться в этот странный процесс. Однажды он произнёс довольно пространную речь, не упоминая о Диконе и Лорэн прямо, но аккуратно высказываясь, что никакие «дети греха» не должны осквернять собой приличный дом. После этого все дружно решили, что он не только это самое… ну, мужеложец, но и чёрствая скотина – детишки-то ведь не виноваты в грехах родителей! Даже те, кто раньше ратовал за изгнание детей, вдруг поняли, что никому дети не мешают особенно-то, а милосердие госпожи – велико! Что поделать – ну, не любили отца Клавдия в замке, не любили… Это существенно сблизило обслугу и положило новую тенденцию – жалеть «бедных» детишек.

Детишки, впрочем, давно уже оправились от потрясений и вполне успевали показывать свой норов. За стол к леди Ирэн, кроме детей, сажали ещё и сквайра Ронга. В основном – для отчётов и бесед. Пока ещё новость не стала достоянием слуг, но, безусловно, рано или поздно этот вопиющий факт будет обнародован – леди приказала учить слуг! Да не на стол подавать или там вышивку делать! Нет! Леди приказала учить грамоте! Пока ещё только Анги и Мэтти. И за обедом сквайр отчитывался о проведённых занятиях.

— Малышка Лорен буквы уже выучила. Почти все! Хоть и произносит ещё недостаточно отчётливо, но память у неё – всем на зависть. Я, признаться, леди Ирэн, думал, что зряшнее это дело – девочку учить. Но нет. Дайте время, через полгода она уже и читать сможет!

Чувствовалось, что пожилой сквайр крайне доволен и собой, и ученицей. Лорен в это время воспользовалась тем, что Анги отошла за новым блюдом, и влезла рукой в тарелку – там плавал совершенно восхитительный кусочек, который она так и не смогла поймать ложкой. Ирэн улыбнулась про себя – переломить сквайра было непросто. Она даже боялась, что он начнёт саботировать занятия, выставляя Лорен тупицей. Однако сквайр честно отрабатывал добавку к зарплате.

— А как дела у Анги и Мэтти?

— Тут немного сложнее, леди Ирэн. Считают оба уже совсем неплохо, а вот с чтением – просто беда. Да и писать им обоим затруднительно. Я даже вижу, что Мэтти старается, но увы, хвастаться пока нечем.

— Не страшно, сквайр Ронг, не страшно. Я верю в ваш талант учителя. А как учёба у Дикона?

Дикон скромно потупился и сделал вид, что всецело поглощён содержимым тарелки. Если учесть, что супы он не слишком любил, то это выглядело несколько подозрительно. Сквайр Ронг тяжело вздохнул и сказал:

— Учёбой мастера Дикона я доволен. Последние дни он очень старательно занимается.

Ирэн заподозрила подвох практически сразу.

— Сквайр Ронг, я никогда не сомневалась, что Дикон у нас очень умный мальчик. Но что вы скажете о его поведении?

Сквайр Ронг поморщился, но врать Ирэн не решился.

— Мастер Дикон недавно замечен в не слишком хорошем поступке, леди Ирэн… Он наловил во время прогулки несколько медведок** и высыпал… спрятал их в тюфяк Райны…

Ирэн с большим трудом подавила смех – медведок она и сама боялась, слишком крупное и мерзкое насекомое.

— Кто такая Райна, сквайр Ронг? — строго спросила она.

И тут Дикон не выдержал:

— Она сама виновата, леди… Я ей сперва пирожок с ягодами принёс, а она дразнится…

Сквайр хотел потребовать от мальчишки, чтобы он вёл себя прилично и не перебивал хозяйку, но леди подняла руку, давая понять, что справится сама:

— Как же она тебя дразнит, Дикон?

— Говорит, что я рыжий, а значит – врун! А я не врун! А она сама…

— Скажите, сквайр Ронг, вы могли бы после обеда привести сюда эту злоязыкую особу?

— Леди… Пожалуйста, леди… Не нужно её наказывать! — на глазах у мальчишки навернулись слёзы: — Она же не злая, просто так сказала и всё…

Судя по всему, привязанность к этой самой Райне заставляла Дикона слегка «выпендриваться» перед ней. Обязательно нужно посмотреть, что же там за Райна.

— Мастер Дикон, я вовсе не собираюсь наказывать Райну. Я просто хочу познакомиться с ней.

В целом, трапеза прошла обычно и довольно спокойно, но вот после обеда Анги завела в покои Ирэн одного из служителей отца Клавдия. Низко поклонившись, тот заявил:

— Леди Ирэн, святой отец просит принять его для беседы.

______________________________

*Зимний день короче. По прикидкам леди Ирэн – примерно 7-8 часов. Летний день – от зари до зари, 12 часов.

** Медведка – крупный почвенный вредитель. В народе насекомое из-за внешнего вида называют земляным раком.

8

— Прошу вас, отец Клавдий, присаживайтесь.

— Благодарю, дочь моя.

— Вино, фрукты… Что прикажете? Анги, налей отцу Клавдию…

— Нет-нет, леди Ирэн, спасибо, но у меня пост. Просто воды, Анги.

Красавчик помолчал, отхлебнул из кубка, а потом начал пространную речь о том, что его беспокоит нравственность жителей замка…

— Дурные примеры перед глазами малых сих, дорогая леди, способствуют их развращению. Вы молоды и неопытны, и я понимаю, что вам нужен добрый совет. Не зря же матерь наша, святая церковь, поставила меня следить за паствой. В какой-то степени это мой прямой долг – отделять агнцев от козлищ! Иногда и мне в сердце закрадывается грусть и жалость, ведь я понимаю, сколько сил вы тратите…

Ирэн слушала это токование и не понимала, к чему ведёт Клавдий. Чего добивается-то?!

— А посему, движимый сомнениями, я написал сёстрам во Христе, в обитель святой Иоанны Страстотерпицы. Вчера мне доставили ответ. Мать настоятельница Антония готова взять на себя обязанность по спасению грешницы.

Ирэн совсем растерялась. Она чувствовала, что утратила понимание и не знала, как поступить! Кого отче в монастырь-то собрался отправлять? О чём вообще речь идёт?! Он что, скотина, на Анги намекает?! Заметил, что она с кем-то перемигивалась?

— Отец Клавдий, я женщина и не наделена таким светлым умом, как вы. Я не догадываюсь, о ком вы ведёте речь. Кто столь грешен в моём окружении, что только лоно матери-церкви способно очистить его душу?

Отец Клавдий укоризненно посмотрел на Ирэн, покачал головой, очевидно – сожалея о её скудоумии.

— Я говорю о Лорен, графиня. Иметь в своём доме пример неверности супруга – слишком тяжкая ноша для вас. Я понимаю, что вы не могли противиться воле мужа, но не волнуйтесь – если нужно, я поговорю с ним и наставлю на путь истинный! Конечно, было бы прилично, если бы вместе с девочкой вы отправили в монастырь достойный дар. Не плату, нет, упаси боже! Именно – дар, показывающий всю глубину и щедрость вашей души! Сто пятьдесят золотых львов, мне кажется, было бы достаточно щедро. Потом, со временем, я присмотрю хорошее место и для мальчика.

Ирэн просто закаменела внутри. К такому разговору, признаться честно, она была совсем не готова. И не слишком поняла, чего больше хотел отец Клавдий – крупного финансового вливания в церковь, обнищания графских земель, или же наложить руку на детей, воспитать их в нужном направлении, а потом, от имени старшего наследника лорда Ричарда – Дикона – предъявить права на все земли? Предварительно, разумеется, угробив самого Ричарда, а также и её малыша? А может, он рассчитывал получить всё, пусть не сразу?

Ирэн в этом мире приходилось учиться постоянно, с самого первого мига – запоминать новые имена и реалии, вникать в сложности отношений лорда и его жены, учиться общению с сестрой и слугами, есть новые блюда и обзаводиться новыми застольными и бытовыми манерами, терпеть мужа и его окружение и вести себя так, чтобы никто даже на миг не заподозрил, что с ней что-то не так. Потому она сумела взять себя в руки достаточно быстро. Учиться думать так, как местные дворяне ей тоже приходилось – нужно было учитывать не только то, что нравится или не нравится ей самой, но ещё и мнение и сторонний взгляд церковников, лорда-отца и покойного сквайра, собственных слуг и приближённых. Школа, надо сказать, оказалась очень эффективной.

— Благодарю вас за заботу обо мне, святой отец. Я обдумаю ваше предложение. А сейчас, простите, но я себя чувствую недостаточно хорошо. Помолитесь за меня, отец Клавдий.

— «Святоша, безусловно, не дурак» — думала леди Ирэн — «Скорее всего, он уже давно понял, что я буду гнуть свою линию и повлиять на меня не так и просто. Получается, что кроме шикарных покоев он с меня так ничего и не получил. Ни ремонта башен, ни денег, ни покорности. Более того, после беседы с лордом-отцом даже Ричард перестал с ним любезничать. Так что он прекрасно понимает, что я из себя представляю. Формально предъявить ему нечего, но и любить меня, как покорную овечку, которую легко можно постричь в нужный момент, он не может. Вполне возможно даже, что и эту ситуацию он устроил, чтобы убедиться окончательно. Но детей я им, безусловно, не отдам. Да даже просто из чувства самосохранения! А ведь по логике того персонажа, той хрупкой и несчастной девочки, что он увидел в день приезда, я должна обрадоваться и спихнуть «ненавистных бастардов» из собственного дома. Чёрт, что делать-то? И решать нужно быстро, скоро тварь придёт за ответом…».

Решение, которое приняла леди Ирэн, возможно, было очень спорным. Но она просто не нашла другого выхода.

Слуг она попросила удалиться. С формальным приветствием и молитвой она заходила к Ричарду ежедневно, сразу после молитвы и до завтрака. Сидела несколько минут с постным видом, потом желала ему хорошего дня и уходила по делам. Молчание в комнате всегда было тяжёлым – супруги отчётливо не любили друг друга.

И сейчас, глядя в туповатое лицо мужа, на его упрямо поджатые губы, Ирэн боялась. А что, если… Что, если он перекинется на сторону церкви? Вполне осознанно ляжет под неё? Просто из ненависти к ней, к леди Ирэн. Она подумала, что тогда и ей придётся самой, собственными ручками, отправить его к Всевышнему. Нравится ей это или нет, но она уже столько времени ходит по краю… Тяжело было думать об этом, но и прятать голову в песок она просто не могла себе позволить. Она ждёт ребёнка и за его жизнь, если припрёт, пустит в распыл не только мужа, но и начнёт войну с церковью. Как бы это пафосно не звучало, а выбора у неё всё равно нет.

— Леди Ирэн? Что привело вас ко мне в неурочный час?

— Скажите, лорд Ричард, вы знаете, что я приказала вернуть в замок Лорен?

Лорд растерялся. Конечно, он знал об этом, но в целом, сейчас ему было совершенно наплевать на факт неповиновения. Даже когда узнал – не злился. Какая ему разница, где будет жить ребёнок шлюхи? И какое это имеет отношение к нему? Сейчас у него слишком мало занятий и скука сжирает душу целыми днями. Может, стоит поскандалить и отвлечься?

— Знаю. Я давно понял, что вы, леди Ирэн, никогда не станете хорошей женой.

— Очевидно, мисса Альта стала бы вам той самой хорошей женой? Прошу прощения, что помешала вашему счастью!

Ирэн просто прорвало… Наверное, у каждого верблюда есть та самая пушинка, что ломает спину – она свою получила именно сегодня.

— Слушай меня внимательно, скотина тупая… Если ты хочешь жить, в сытости, в тепле и с послушными слугами, ты сейчас сделаешь то, что я скажу. Если нет… Земля тебе пухом, тварь безмозглая…

Выражение лица лорда было неописуемо. Если бы вместо Ирэн он сейчас увидел ангела с пылающим мечом в руках, возглашающего его грехи и забирающего его в ад, Ричард был бы шокирован меньше. Он тихо ненавидел свою жену – она его раздражала с первого дня своей мышиной неприметностью и просто приводила в бешенство мерзкой угодливостью… Сейчас у его кровати вскочила с кресла бешеная волчица, и он невольно дёрнулся, попытался отодвинуться от неё и неловко повис на ремнях.

Ирэн вышла в коридор, кликнула слугу:

— Помогите лорду сесть и уходите.

Чувствуя странное напряжение в комнате, лакей с трудом вздёрнул лорда в сидячее положение, потуже затянул ремни в пряжках и вышел за дверь – лучше уж подальше от такого… Какого «такого», он и сам не смог бы объяснить, но инстинктивно чувствовал – лучше – подальше…

Ещё несколько мгновений в комнате висело напряжённое молчание, потом леди Ирэн свободно уселась в кресло и продолжила разговор.

— Вы признаёте, что я ношу вашего ребёнка, лорд Ричард? Последнего вашего ребёнка. — безжалостно уточнила она.

Беседа протекала тяжело. Лорд иногда упирался на какой-то не слишком существенной мелочи. Как понимала Ирэн – исключительно в силу природного упрямства. Но ход мыслей леди он понял. Хотя вдолбить ему, зачем церковь хочет наложить на детей руки, было тяжело.

Через час, совершенно мокрая от пота, леди Ирэн вышла из комнаты мужа. Кто знает, что и как он будет теперь думать, но общей договорённости она достигла. Скрипя зубами от раздражения и принуждения, лорд согласился держаться с ней единым фронтом. Ирэн отправилась в свои покои – ей нужно было обдумать ответ на действия отца Клавдия.

Захлопотала Анги, видевшая, в каком состоянии госпожа вышла от мужа. Нагрели воды, Ирэн обмыли, и она уснула почти мгновенно. Вкус победы тяжёл, но всегда сладок. С чистой совестью леди проспала почти до вечера. А как только она открыла глаза, Анги доложила, что её дожидается лакей лорда Ричарда. Пришлось вставать и приводить себя в порядок – лорд желал видеть жену для беседы.

В комнату мужа Ирэн шла, как обычно, в сопровождении свиты и собак. Но в этот раз лорд удивил её тем, что потребовал проследить, чтобы все остались не просто за дверями прихожей, а отошли ещё и от дверей проходной комнаты-прихожей. Настороженная Ирэн просьбу выполнила – велела прислуге ждать в коридоре, подальше от двери. Теперь между супругами и слугами было целых две пустых комнаты и кусок коридора. Только вот садиться в кресло Ирэн не стала – мало ли что… Лорд, так-то, здоровый мужик. Ему достаточно просто поймать её за руку, и он легко свернёт ей шею. Она села на стул горничной у дверей.

Лорд, как ни странно, заметил её маневры и невесело ухмыльнулся.

— Боитесь меня, леди?

— Не боюсь, лорд, но разумно опасаюсь. Каждый из нас силён на своём поле. Зачем же мне заходить на ваше?

— Ладно, леди Ирэн… Я думал днём…

Ирэн с трудом удержалась от комментария, что думать полезно всегда, а не только изредка днём. Ситуация настораживала, она не понимала перемен в лорде.

— Так вот, я думал сегодня днём. О многом думал… Ваш ребёнок – не единственный мой наследник. Вы это понимаете?

— Разумеется. Именно это я сегодня и пыталась вдолбить вам, лорд Ричард! — не удержала раздражения леди.

— Что будет, если вы не разродитесь?

Ирэн вспыхнула:

— Не дождётесь! Я рожу ребёнка, и плевать, кто будет – девочка или мальчик! В любом варианте – это ваш наследник!

— Леди, — очень спокойно и серьёзно сказал муж: — успокойтесь, леди… Я хочу знать, что будет с Диконом, если случится несчастье и ребёнка у вас не будет?

Ирэн вскочила со стула и раздражённо прошлась туда-сюда по комнате. Здесь, в этих условиях, такое могло запросто случиться. Она старалась не думать об этом, но…

— Что вы хотите, Ричард?

— Я хочу честного ответа на свой вопрос.

— Дикон не виноват в вашем скотстве. А мне хватит замужества с вами. Вряд ли я ещё захочу выйти замуж. Пожалуй, в таком случае, я постараюсь утвердить его права на титул и земли. Он, в отличие от вас, умеет думать и учится! — не удержалась от шпильки она.

Лорд сказал:

— В той башне, что стоит с крышей, есть подземный ход…

— Я бы даже сказала, что Дикон совсем не похож… ЧТО?!

— Он проложен очень глубоко, под рвом и до самого леса. О нём уже никто не знает. Начало ход берёт в подвале. Там тюремные камеры, так вот в первой из них нужно разбить стену напротив двери – она кажется каменной, но это не так. Я не знаю, понадобится ли он вам когда-либо… Но в случае осады, вы сможете уйти… А теперь ступайте, я устал и хочу спать…

Уже выходя из комнаты, Ирэн спросила:

— Зачем ты сказал мне это?

— Я хочу, чтобы мои дети жили…

9

Жизнь в средневековом замке несколько скучновата. Ирэн явно видела и понимала разницу между двумя мирами. Словосочетания «информационный голод» она не знала, но это не мешало ей осознавать присутствие этого самого голода. И силу сплетен и разговоров в достаточно замкнутом коллективе леди оценить уже успела. Именно поэтому, окружение для необходимой беседы она выбирала очень тщательно.

Случай, конечно, представился не сразу. Не так-то и легко было одновременно поймать на отдыхе капитана, капрала, Вонду и главную швею Лирону, ту самую женщину с вытянутым лошадиным лицом. Она, кстати уж, Ирэн нравилась – строгая и ответственная, но не злая.

По окончании ужина, компания задержалась у большого камина, обсуждая какие-то требования на новые рубахи для солдат. Вопрос был решён давно, но капитан, похоже, просто уточнял сроки. Капрал стоял рядом за компанию, ещё несколько слуг сидели рядом, за нижним столом, торопливо доедая сыр с хлебом. Несколько служанок убирали со стола.

С точки зрения Ирэн, ситуация была идеальной. Она аккуратно, одним вопросом влезла в разговор о рубашках, точно зная, что теперь, пока говорит госпожа, никто из компании не сможет отойти. Значит, лавина сплетен и разговоров завтра ей обеспечена. Кроме того, весь разговор услышат и простые слуги. Ирэн понимала, что святого отца нужно «добить» в глазах окружения.

— Да, Вонда, с этой тканью лучше поторопиться. Можешь пока отложить шерстяные, они не к спеху… Кстати, капитан Вест, давно хотела вас спросить…

Капитан чуть насторожился и посмотрел леди в глаза. До сих пор она ни разу не вмешивалась в его приказы, полностью доверяя ему охрану замка и маршруты караулов.

— Вы единственный из живущих в замке, кто присутствовал тогда в спальне моего мужа. Кому именно вы рассказали, что лорд Беррит не только вернул мне приданое, но и добавил ещё двести золотых львов?

Теперь Ирэн была свято уверена, что никто из близстоящих не пропустит ни слова! Сумма в двести золотых львов, по меркам любого служащего, просто гигантская, за всю жизнь такую не заработать. А людям же всегда интересно послушать про чужие деньги и проблемы!

— Леди Ирэн! Я воин, а не престарелая служанка! Вы подозреваете меня в том, что я сплетничаю о делах хозяев замка, как… как горничная?! — маленький вояка был искренне обижен.

Глядя ему в глаза, леди отчётливо и достаточно громко сказала:

— Капитан, мне проще подозревать вас, хоть и не хочется это делать, чем заподозрить святого отца в нарушении тайны исповеди!

По смущению капитана, по отведённым в сторону глазам, она поняла – да, на исповеди он святому отцу рассказал, что именно происходило в спальне лорда. Только вот мысль, что отец Клавдий воспользовался этими знаниями, шокировала не одного капитана. Замерла служанка, не донеся грязную миску до корзины, быстро перекрестились швея и ткачиха, капрал Тоун покачал головой, и видно было, что люди вокруг потрясены…

— Так кому вы, капитан, называли эту сумму?

Ответ капитана, затаив дыхание, ждали все. Капитан побагровел, лицо покрыли крупные капли пота, он хрипло откашлялся и сказал:

— Клянусь господом нашим, на кресте погибшим за грехи людские, никому! Никому… кроме святого отца на исповеди…

— Я вам верю, капитан, и не могу вас винить за это.

Ирэн ободряюще кивнула Версту и прошла в сторону своих покоев. Оставив слуг и кухарок обсуждать неслыханное – святой отец нарушил тайну исповеди!

У самой Ирэн эта ситуация оставила хорошее ощущение. Она понимала, что это – не подстава, это – не ложь и клевета. Именно такой святой отец и есть. Для него интересы церкви и собственные – всегда на первом плане. Ради них он по головам пойдёт. Так пусть люди знают, что плевал он на тайну исповеди, а значит – и на них самих. Так и должно быть.

Наступление осени ознаменовалось появлением в замке сайны Рины, вдовы, которую рекомендовал капитан Верст.

— Она, леди Ирэн, вдовой осталась полгода назад. Годов ей уже тридцать пять, детей ей бог не дал, вот и подыскивает себе место на старость. А мне она сестра двоюродная, вот я и подумал…

Ирэн тихонько фыркнула. Ну, конечно, тридцать пять – прямо старуха уже, хоть сейчас ползи в сторону кладбища.

— Считать и писать она умеет?

— Умеет, ваша светлость, умеет. Муж научил, он у неё купцом был. Да только не сильно удачливым. Вот ежели вы ей какую работу найдёте…

— Пусть приезжает, поговорим.

И сайна Рина приехала, приятно поразив Ирэн и умением читать-писать-считать, и здравомыслием, и трудолюбием. На неё леди Ирэн сбросила все дела по обеспечению замка продуктами на зиму. На то, чтобы вникнуть в суть, сайне понадобилась всего неделя. Конечно, она иногда обращалась за пояснениями к Лусту, а иногда и к самой Ирэн, но в целом, её работа леди вполне устраивала. Хваткой оказалась сайна и благоразумной.

— Нет-нет, леди Ирэн, пусть лучше запас небольшой останется. К весне будет видно, понадобится или нет. Да и продавать весной нам выгоднее, цены-то выше будут. А испортится оно, не испортится – места для хранения хватает.

Сайна составила точный список, чего не хватит до весны, а чего – излишки, и можно продать сейчас. Сама ездила на осеннюю ярмарку в Эдвенч, заодно уладив и свои дела – сдала домик, что достался от мужа, в долгосрочную аренду.

Ирен с удовольствием общалась с этой рассудительной и подвижной женщиной. Седины в тёмно-рыжих волосах ещё не было, чёрная тканевая заколка на волосах, скромное чёрное же платье, очень белая кожа, как бывает у рыжих, янтарно-зелёные глаза, даже брови-ресницы отливают красноватым, россыпь веснушек на курносом носу и улыбчивый широкий рот. Не красавица, но очень милая и приятная женщина.

Закончился ремонт в башне, и Ирэн перебралась туда вместе со слугами, собаками и детьми лорда. Кроме кухни, на первом этаже были отведены две тёплых спальни для Дикона и Лорен, комната-класс, где занимался с ними сквайр Ронг, и большая светлая комната для игр.

Оставались ещё несколько маленьких комнат-клетушек, которые Ирэн распределила между слугами. Мысль о том, что даже у слуг в башне леди Ирэн есть окошки, пусть и маленькие, но в два стекла, будоражила замок. Слугам леди завидовали. Ирэн начинала понимать, что ей не избежать капитального ремонта и перепланировки основного жилого здания. Но это всё – на следующий год. А пока леди готовилась к родам.

И, надо сказать, подготовка эта была не такой и лёгкой. Если старая Марша только радовалась, что есть возможность мыться в тепле и ходить в чистом, то акушерка, привезённая лордом Берритом, противилась и кривилась:

— Ни к чему это, леди Ирэн. На господа нужно надеяться, а не на вот эти вот… — она презрительно махнула рукой в сторону ванной для слуг: — Я, с божьей помощью, столько родов приняла, сколько и придумать сложно… И ничего, всё очень даже хорошо было без всякого мытья. Медком вам помажу там, чтобы на сладкое ребёночек побыстрее вылез, всё и обойдётся. А ещё хорошо нож под подушку положить, не забудьте у мужа попросить – тогда и будет мальчик. Они, известно дело, оружие любят…

Наслушавшись рассуждений Юсты, Ирэн поняла – к себе она её не допустит. Пришлось договариваться с Маршей. Та пришелицу недолюбливала, и первое время Ирэн думала, что за место своё опасается. Юста и моложе, и активнее, да и симпатичнее. Но, поговорив с Маршей пару раз, Ирэн поняла – не в этом дело. Марша поджимала губы, говорить не хотела, но обещание перевести её жить в башню навсегда сделало своё дело:

— Шальная она, леди Ирэн. Смыслит мало – говорит много, чего нового узнать – ей не надобно, зато вон Саймусу изо всех сил глазки строит…

Ирэн насторожилась. Саймус – один из служителей отца Клавдия, тот, что покрепче телом и подпевает святому отцу во время молитвы. Не красавец, конечно, но и не урод. А нижние чины церкви могли и в брак вступать. Похоже, именно на это и рассчитывала Юста. Но именно эти сведения стали последней каплей – в башню Ирэн запретила её пускать и велела до родов оставить акушерку в покое. Просто, чтобы не обижать лорда-отца. А после родов вернут красавицу по месту жительства. Не нужен Ирэн такой медик рядом. Зато нужно искать ученика старой Марше. Она и действительно не молоденькая.

Роды леди Ирэн начались в двадцать второй день месяца Новембера, ближе к полуночи. В соответствии с её приказом, из башни немедленно удалили всех посторонних и дверь заперли на надёжный засов. Вход в башню с улицы охраняли гвардейцы короля.

Стерилизованные простыни были вынуты из тканевой обёртки, в котлах грели воду, старая Марша принесла с собой травы и настои и третий раз намывала руки с мылом. Смущал Маршу только один факт – леди потребовала поверх своей одежды натянуть всем какие-то странные хламиды и подвязать волосы. Ну, да и бог с ней, у беременных ещё и не такие прихоти бывали. Не первые роды Марша принимает, справится, с божьей-то помощью… А ворчала она себе под нос скорее от волнения. А хламида… Да пусть будет, глядишь, свою одежду все сберегут, пятен на ней не будет. Да и не мешает одёжка эта – свободная, да и завязки на спине… Пусть уж будет…

Ирэн очень мало знала о родах. Так, где-то что-то слышала. Единственное, что она знала точно – чистота нужна в первую очередь. А дальше всё в воле случая. Она, признаться, несколько испугалась, когда около полуночи у неё начались схватки, но, вспомнив о том, что женщины рожали и до неё, немного успокоилась. Кроме того, когда схватки стали совсем пугающе-сильными, Анги взяла госпожу за руку и, приговаривая: давай-давай, тужься, миленькая, тужься… сыграла роль сильного успокоительного. Всё же, не совсем одна Ирэн в этом мире.

С первыми лучами солнца леди родила крепкого голосистого мальчишку… Суетились Анги, Хильда и Марша, обмывали тело Ирэн, выносили грязное тряпьё, перестилали постель. Леди и сама периодически закрывала глаза и впадала в полудрёму. Только небольшой свёрток на соседней подушке кряхтел и повякивал, являя миру недовольство. Наконец, суета вокруг роженицы закончилась, и леди, развязав широкий ворот тонкой сорочки, приложила к груди малыша. Своего сына, который, вот честное слово, стоил всех перенесённых мук и бед.

— Я назову тебя Артур, малыш. И когда вырастешь, я обязательно расскажу тебе сказку про короля Артура и рыцарей круглого стола.

Юному Артуру все эти легенды были глубоко безразличны. Закрыв глаза, он с удовольствием посасывал молоко, периодически приоткрывая один глаз и проверяя – точно ли, что ещё много осталось? Пелёнки были тонкими и тёплыми, еда – вкусной, запах матери – успокаивающим. Какая разница, что будет потом, если сейчас уже всё хорошо?!

10

Прошло почти два года.

Многое изменилось за это время в славной Англитании. Без конца вспыхивали грязные скандалы, то в одном краю страны, то в другом. Сплетни лесным пожаром носились из конца в конец благословенных земель:

— … в земелях Глокстеров, представляете? И так и нашли его в постели с двумя служанками. Не святой отец, а развратник!

— Это что, миледи! В прошлом месяце, вон, из замка Аронган святой отец отличился – пытался старшего сына барона в прелести мужской любви посвятить… Просто отвратительно, как их земля носит, таких?! И ладно бы, к сыну серва приставал, а то ведь – к наследнику замка! Сказывают, барон его лично кастрировал…

— …и тут, лорды, граф приказал проверить, а куда это его подарки подевались. И что вы думаете? Святой отец лично отнёс их в лавку менялы! Чаша золотая для причастия, потир священный – в лавке менялы! Конечно, все мы люди, но священник, торгующий церковной утварью – это, признаться, просто конец света! А ведь Кромберленды, вы же все знаете, всегда поддерживали Святой Престол! И вдруг такая грязь на имени Святой Матери-церкви, и где?! В их главном храме!

—… и допился до того, мой друг, что голый скакал на улице и видел чертей в церкви! Вы же понимаете, что такого граф Вирджский ему спустить не мог!

— …а она прямо обвинила его в клятвопреступничестве! И оказалось, что, когда договор они заключали, у неё за ширмой сидели два достойных уважения свидетеля! И они все подтвердили! Конечно, его сослали в монастырь, но думается мне, мало за такое монастырской тишины и покаяния…

Каждые несколько недель то на севере, то на юге страны вылезала на свет какая-то грязная история с участием святых отцов. Эдуард Красавчик уже дважды писал папе Клементину, призывая его очистить ряды священнослужителей от мерзости и скверны. Но последний случай, который произошёл прямо во дворце, всколыхнул всю страну.

Служитель кардинала Скорцио, некий Джиованно, попался на краже документов из королевского архива.

Разумеется, его величество не стал церемониться, и означенного Джиованно допросили королевские палачи. И, хоть кардинал и Скорцио отрицал, что давал такое поручение своему служке, слушать его уже никто не стал. Кардинал был с позором выслан из страны, а король собирал палату пэров на два месяца раньше обычного.

Многие пэры понимали, что Эдуард V призывает их для принятия решения о дальнейшей судьбе королевских войск. На данный момент, большая часть лордов-пэров уже была согласна с тем, что лучше кормить сотню-другую королевских гвардейцев, которые будут защищать замок наравне с солдатами, чем ждать нападения со стороны соседей. За два года те замки, что приняли отряды на постой, ни разу не подвергались осаде. Мира хотели все. Некоторые догадывались, что будут подняты и вопросы церковного права в стране. Единицы понимали, что Святая церковь доигралась. Но никто пока не знал, какое решение принял король.

Даже до глухого уголка, где жила леди Ирэн, сплетни долетали с завидной регулярностью. То приезжали в замок торговцы привозными диковинками и рассказывали о скандале, то бродячие менестрели находили приют на замковой кухне и в благодарность за еду и тёплый ночлег с удовольствием посвящали горничных и поварих в перипетии любовных страстей святых отцов.

Отец Клавдий последнее время совсем затих. Вяло вёл утренние молебны, во время исповеди глаза его не горели дружелюбием и любопытством. Один из его служителей куда-то исчез из замка, а второго редкий день видели трезвым. И пусть Ирэн лично распорядилась выдавать церковникам вино по первому требованию, в глазах прислуги это служку не обеляло.

Когда до замка добрались королевские гонцы, привезшие письмо капитану Весту и приглашение для лорда-пэра замка Мораго посетить к первому числу месяца Аугуста палату пэров для принятия решения, Ирэн поняла, что время настало. После очередного скандала с Ричардом, когда он орал, что не смеет жена заменять его в палате пэров, леди отправилась в столицу. К большому удивлению всей прислуги и самого отца Клавдия, его она забрала с собой. Охраняли обоз королевские гвардейцы и ещё десяток солдат под командованием капрала Тоуна. Капитан остался оберегать замок. Именно этот приказ он получил в письме.

Весь первый день дороги Ирэн откровенно продремала в собственной карете – слишком хлопотными выдались последние недели. Месяц назад она лично сделала прививку коровьей оспой малышу Артуру. Естественно, что сын капризничал и не слишком хорошо себя чувствовал.

Первую прививку она сделала сама себе почти сразу после родов. Потом, где уговорами, где лестью, а где и прямым приказом проделала эту операцию с Анги, с подросшим Мэтти, с Хильдой и Итаном, и так, понемногу расширяя круг, вовлекла в это дело почти весь замок. Хотя многие солдаты отказались наотрез. И тут она наткнулась на дикое противодействие не только капитана Веста, но и Ричарда с отцом Клавдием. С женской прислугой было несколько легче. За прививку леди давала пару медных монет, и женщины, в большинстве своём, поколебавшись – соглашались. Тем более, что привитых вокруг было уже много, все живы-здоровы, так что страх отступал, хотя недоумение оставалось.

Но прививочная компания возбудила в отце Клавдии какие-то эмоции, и он всё усерднее уговаривал людей не противиться божьей воле. Оставлять этого святошу в замке Ирэн больше не хотела.

Хозяйкой замка вместо неё осталась сайна Рина. Вполне можно сказать, что женщины сдружились. Во всяком случае, сайна была Ирэн хорошей приятельницей и заодно – прекрасным исполнителем. Уже пара лет, как она хранит и оберегает все запасы замка и занимается хозяйственной частью. Надо сказать, что слуги слушаются хлопотливую и мягкую сайну Рину беспрекословно.

Карета катилась по дороге в Эдвенч, а леди мысленно всё ещё была дома. Последнюю неделю она только тем и занималась, что отдавала распоряжения по хозяйству на время своего отсутствия. Четыре мастерицы-кружевницы, которых она учила сама лично, оставлены под надсмотром Лироны. У них уже у каждой по две ученицы, потому начальственный догляд необходим – иначе начнутся ссоры и жалобы друг на друга. За разросшимся ткацким цехом присмотрит Руфина. Вонду Ирэн уволила за излишнюю жестокость уже давно.

В этом году должны доставить два станка из Аргонии. Ирэн заказала их через лорда Беррита. Говорят, на этих станках можно делать очень широкую ткань, в три раза шире, чем на обычном. И работать за ним одновременно будут две мастерицы. Одну должны нанять прямо там, в Аргонии – она обучит остальных. В прошлом году ткацкий цех уже дал небольшую прибыль. Ничего особенного, но на эти деньги леди закупила несколько десятков гусят весной и раздала их в той деревне, где был пруд. Ну и на индюшек для пары других деревень хватило. Осенью Томас, бывший помощник Луста, а с этой весны – новый управляющий, съездит и проверит, как растёт птица.

Новая сыроварня дохода давала мало, большую часть сыра потреблял сам замок. В этом году расширили пастбище, можно будет закупить ещё коров. Но это уже весной. Деревья спилили и вывезли на дрова – больше ни на что тонкие стволы не годились.

Ирэн лично наблюдала, как пускали по жаре пал – две волны огня навстречу друг другу. Пускали их с противоположных краёв поля. Они выжгли весь кустарник на поле и схлопнулись почти в центре будущего луга от недостатка травы и древесины, гореть больше было нечему. Смотреть, конечно, было страшновато, но эффектность метода безусловна. Выгоревшее поле перепахали. За плугами шли подростки и собирали вывороченные корни кустарников. Через пару недель прошёл дождь и поле зазеленело. Говорят, раньше тут и был луг, но после войны на нём никого не пасли, земля запустела, стала зарастать кустарником.

В село, где была хорошая глина, под ответственность старосты Ирэн отправила две телеги и четырёх рабочих коньков. Земли там плохие, глинистые, зато посуду они лепят отличную – местная глина славилась красивым густым цветом. Этим летом село неплохо поторговало. После войны возили товар на неуклюжих тележках, на себе. Конечно, такой труд не мог давать прибыль.

Объёмная карта в кабинете Ирэн уже давно закончена. Теперь она точно знает, где какие почвы, где нет смысла сажать зерно, а где можно завести ещё овец. Вот в следующем году овцами и займёмся. Ирэн тряхнула головой – замок не отпускал её. Пожалуй, это хозяйство способно было бы поглотить её целиком, если бы не дети. Леди вспомнила последний свой разговор с Анги перед отъездом:

— Ты поняла? До тех пор, пока не понадобится, никто не должен знать про этот ход. Если придётся бежать с детьми, обязательно возьми с собой Мэтти и Хильду, сквайра Ронга и Итана. Он молчалив, силён и, кажется, предан. Деньги носи с собой постоянно – мало ли что… Я постараюсь вернуться быстро, но не всё зависит от меня.

— Не волнуйтесь, госпожа! — в минуты волнения, Анги иногда называла Ирэн по старому титулу: — Всё я поняла и всё сделаю. И за маленьким лордом присмотрю.

— Сбереги его, Анги, сбереги!

Анги молча покивала головой и погладила леди руку. Тёплые кисти крепко сжали её пальцы в ответ…

Ирэн улыбнулась, вспоминая малыша Артура. Упрямец, как и отец, но, в отличие от него, добр. Вспомнила сладкий медово-травяной запах спящего сынишки и прикрыла глаза. Её маленькая вселенная, её солнце! Он растёт и развивается, и нет ничего интереснее, чем наблюдать за этим! Именно его появление пробудило материнский инстинкт в Дымке. Похоже, она искренне считает, что Артур – её щенок. Она пасёт его с неослабевающим вниманием и стережёт лучше любой няньки. Дымку Ирэн оставит дома, с детьми.

Дикон сильно подрос и начал вытягиваться. Пропала умилительная детская серьёзность, он научился играть и перестал бояться леди Ирэн и коней. Ирэн обещала подарить ему коня, как только исполнится десять лет. А пока он иногда сбегал в конюшню и робко пытался кормить и гладить этих великанов.

Лорен – чудесная нежная девочка, ласковая и чуткая. С удовольствием возится с Артуром и каждый вечер рассказывает ему сказки про маленький народец. Няня Данкан по-прежнему с ней, хотя, пожалуй, ей уже нужна не няня, а гувернантка. Но разлучать Лорен с няней леди не планирует – девочка и так боязлива.

Дети – это лучшее, что есть сейчас в жизни леди. Но никогда не бывает всё хорошо. Ирэн поморщилась.

— «Отъедем от замка подальше, — подумала она — и нужно будет поговорить с отцом Клавдием».

Своего духовника она за это время поняла прекрасно. И точно знала, отчего появились морщинки на красивом лбу, почему святой отец стал раздражителен и злится на неё. Письма от анклава кардиналов или другого высшего начальства не приходят уже более года – он перестал быть интересен архиепископам и прочим патриархам. Пожалуй, леди Ирэн сможет позолотить его горькую пилюлю. Или же стоит сперва поговорить с лордом-отцом? Пожалуй, Клавдий пусть подождёт. Неизвестно ещё, как лорд Беррит воспримет её предложение.

Кортеж графини Моройской прогрохотал по мощёным улицам Лаунтана ранним вечером, через три недели после отъезда из замка. В особняке лорда Беррита леди уже ждали ванна и горячий ужин. Самого лорда ожидали со дня на день, гонец от его светлости был ещё вчера.

Собак Ирэн всегда кормила лично. И Чёрныш, и Грай давно уже превратились в серьёзных псов. Еду из чужих рук они просто не возьмут. Вот о них леди и позаботилась в первую очередь.

Приняв ванну и поужинав, леди велела горничной помочь распаковать подарки для лорда-отца и теперь любовно раскладывала их на широком столе.

Вот три штуки тонкого сукна отличного качества. Такое делают в её ткацком цехе. Плотный рулон ткани для обивки мебели или стен – гобелен с не слишком ярким, но вполне изысканным рисунком – эта ткань в благодарность лорду Берриту за присланную мастерицу. Сейчас уже Ирэн подумывает выделить для гобеленовой промышленности отдельный цех. Несколько больших мотков кружева разной ширины. Шёлковое тонкое плетение, столь модное сейчас в отделке одежды, шло на воротники и манжеты. А вот и забавная новинка – кружевные вазы. Конечно, яблоки или груши в них не положишь, но как украшение они очень хороши. Ирэн сильно накрахмалила кружевные формы, натянула на перевёрнутые вазы и блюда из стекла и оставила сохнуть. Такого здесь пока не делают, а этакая ажурная штучка вполне способна украсить любой стол или камин.

Она не видела лорда-отца почти два года и немного волновалась перед встречей. Конечно, раз в два-три месяца она получала голубиной почтой письмо и отправляла ответ, но это совсем не то…

11

Хотя дорожная усталость давала о себе знать, почти весь следующий день леди Ирэн провела вне дома. Да, разумеется, за ней следовала карета, шесть человек охраны во главе с капралом Тоуном, Мэтти в нарядном костюме с Чернышом и Граем на поводках. Сама же леди, пусть и устала от такой толпы, обсуждала с госпожой Кёрст местную моду.

Положение леди Ирэн, надо сказать, было несколько шатким. Два года назад лорд Ричард в присутствии королевского нотариуса – сквайра Гройдо, его помощника – Гройдо-младшего, капитана королевских гвардейцев Веста и двух независимых свидетелей-дворян из Эдвенча, публично передал свои права на управление землями леди Ирэн, а её саму – под патронаж отца, лорда Беррита.

Теоретически, отец теперь мог голосовать на совете пэров не одним голосом, а двумя. Но именно лорд Беррит настоял в письме, чтобы его дочь явилась на совет пэров как представитель графства. Очень редко, но женщины могли присутствовать в палате пэров. Разумеется, не от своего лица. А, например, голосуя от имени малолетнего наследника. Ирэн, скорее всего, предпочла бы отсидеться дома, но лорд-отец настоял.

Явиться в королевский зал заседаний одетой, как провинциалка, Ирэн себе позволить не могла, но и носить то, что модно сейчас – не хотела. Эту проблему она обдумывала давно. И, разумеется, кое-какие домашние заготовки привезла с собой. Сейчас она и госпожа Кёрст просто сравнивали одежду и размышляли, как лучше будет одеться.

Мода менялась не так и быстро, Ирэн видела на нескольких женщинах в церкви туалеты, напоминающие одёжки покойной леди Беррит – два-три шёлковых прямых платья разной длинны и безумных расцветок. Хотя, это как раз вполне можно понять – чем ярче окрашена ткань, тем она дороже. Носить два или три платья одновременно может позволить себе только богатая женщина. Только вот, с точки зрения леди Ирэн, смотрелись эти туалеты отвратительно.

Даже если не брать во внимание вырвиглазную расцветку, прямые туники в несколько слоёв, подпоясанные по бёдрам дорогими ремнями, чудовищно уродовали пропорции фигур. В таких туалетах дамы выглядели коротконогими бочонками без намёка на талию. До совета пэров оставалась ещё неделя. Сшить такой же туалет леди вполне успевала, но сильно не хотела переводить дорогие ткани на такое уродство.

Госпожа Кёрст, которая вела всё хозяйство замка, следила за горничными и поварами, разбиралась в ценах на ткани, нитки, кожу и меха и была достаточно благоразумной женщиной. В поездку Ирэн взяла её в качестве компаньонки. Фрейлинами она так и не обзавелась, а путешествовать только с горничной позволить себе не могла. Госпожа Кёрст, надо сказать, была захвачена мыслью о первом в своей жизни путешествии. Она даже ничего не имела против того, что ехать пришлось в карете отца Клавдия, вместе с горничной леди. Сам же святой отец предпочёл добираться верхом.

Сейчас, несколько уставшая от суматохи большого города, слегка ошалевшая от многолюдья и непривычного гомона, она уже мечтала вернуться в дом лорда Беррита. Возможно, именно поэтому госпожа Кёрст и посоветовала леди:

— Я, леди Ирэн, признаться, дальше Эдвенча не выезжала. И, хоть и дворянского рода, но вы сами знаете, мои родители были бедны, как церковные крысы. Так что на балы в замок управляющего я ни разу не попала – просто не в чем было пойти. Но, если смотреть со стороны, ваша одежда, которую вы дома носите, гораздо красивее вот этого. Может быть, стоит дождаться лорда Беррита и спросить у него? Вряд ли для посещения такого солидного места вам нужен столь яркий и вызывающий наряд.

Мысль показалась Ирэн достаточно здравой. Кроме того, отец наверняка знает каких-нибудь местных приличных дам, у которых можно спросить совета.

— «Впрочем, — подумала леди Ирэн: — неприличных дам он знает, пожалуй, ещё больше. Хотя, — усмехнулась она: — это совершенно не моё дело.»

Сейчас и на Ирэн, и на госпоже Кёрст были привычные для замка Моронго шерстяные тонкие сарафаны, скроенные по косой, немного расклешенные к низу. Под сарафан, поверх нижней сорочки, надевали блузу из хорошего тонкого белёного полотна. За счёт косого кроя, одежды мягко облегали фигуру, подчёркивая тонкую талию Ирэн, не стесняли движения и лежали от середины бедра красивыми вольными складками. Кроме того, последние модели застёгивались от горла до подола на необычные пуговицы.

Разумеется, выйти в таком виде на улицу Ирэн не рискнула. Да и осень уже вступила в права, иногда дождило и в столице несколько прохладнее, чем на её землях. Потому, сверху сарафаны были прикрыты лёгкими плащами. Устав объезжать модные лавки и ряды украшений-тканей-обуви, леди и госпожа Кёрст вернулись в дом. Уже во дворе Ирэн поняла, что приехал отец – солдаты охраны и конюхи чистили коней, во дворе, достаточно маленьком, было шумно и тесно.

Ирэн поспешила к себе, отец обязательно захочет с ней поговорить.

Молодой слуга проводил леди в покои отца. Ирэн поклонилась, но лорд встал с кресла и сгрёб её в медвежьи объятия.

— Ты похорошела, девочка. — сказал лорд, внимательно оглядев дочь: — Похорошела и повзрослела. Ну-ка повернись, что это на тебе за туалет необычный?!

— Эта одежда называется сарафан. У меня был с товарами купец из какой-то непроизносимой страны, с ним была и его жена. Вот у неё и подсмотрела. Даже вызвала её потом в кабинет и расспросила. Но это всё ерунда и вовсе не важно… Как ваше здоровье, отец? Вы хорошо выглядите. Как маленький лорд Андре?

— Садись, Ирэн, садись. Дома всё хорошо. Андре, слава Всевышнему, растёт. Здоров и уже требует коня! Я заказал для него пони, пусть учится…

Лорд Беррит немного похудел, отчётливей проявилась седина, больше стало морщин, но, что очень удивило Ирэн, изменился запах. Пахло лошадьми и потом, каким-то знойным парфюмом, но больше не было застарелой вони перегара. Да и, несмотря на лишние морщины, выглядел лорд свежее. Похоже, последнее время он не злоупотребляет спиртным. Даже сейчас, с дороги, он потребовал не вина, а горячий взвар.

— … а ещё я привез тебе подарки, потом посмотришь…

— Я тоже приехала к вам не с пустыми руками, отец.

— Ну-ка, удиви меня!

Ирэн засмеялась:

— Тогда нужно пройти ко мне в комнату.

Лорд тяжело и грузно встал и двинулся к выходу.

— Пойдём, посмотрим, что ты мне привезла.

Вряд ли лордом владела жажда наживы, да и взрослый человек всегда может немного подождать. Скорее, его нетерпение было связано с тем, что он хотел понять, собирается ли дочь «отмазаться» покупными вещами или же привезла ему то, о чём сообщала голубиной почтой, то, что производят в её замке.

Лорд, как заправский купец, рассматривал и щупал ткани, подёргал сукно на разрыв, даже понюхал*.

— Отличная, Ирэн, просто отличная! А вот эта?

— О, отец, вот за эту я особенно благодарна вам. Такую производить мы стали с помощью присланной вами мастерицы.

— А что в шкатулке?

— А это – маленький сюрприз для вас и Андре. Ничего особенного, но… Возможно, вам понравится.

Лорд открыл довольно большой деревянный ларец и с удивлением начал рассматривать маленькие кругляшки, собранные в связки по двадцать-тридцать штук.

— Для чего это? Просто для украшения?

— Сейчас покажу, отец.

Ирэн достала заранее подготовленный сарафан и показала лорду, как можно застёгивать одежду на пуговицы.

— Понимаете? Не нужно развязывать кучу шнурков, просто – р-раз! – и всё!

— Интересная штучка… Даже очень.

— Называются они – пуговицы**. Их я подсмотрела в Эдвенче у одной цыганки. Бог знает, в каком краю она это подобрала или украла. Я привезла с собой большой груз таких, отец. Но вот как их продать?

Лорд усмехнулся:

— Ладно-ладно, глядишь, я ещё могу на что-то сгодиться. Поговорим потом, сейчас будем ужинать. Признаться, я сильно голоден.

— А вот здесь – подарок моему брату, лорду Андре.

Ирэн раскинула удобный суконный костюм. Брюки и куртку. На пуговицах, с меховой опушкой.

— Конечно, отец, возможно, он будет немного велик, но Андре дорастёт до него.

Ужин накрыли в комнате лорда и, отпустив прислугу, отец и дочь, утолив первый голод, обсуждали предстоящий совет.

— Так вот, отец, в той книге, что вы мне прислали в подарок, помните? Да-да, «Свет истины». Так вот, ещё тогда, читая её, я наталкивалась на некоторые слова, которые не понимала. И потом расспрашивала о них священника. Одно такое слово запало мне в память. Нет, отец, нет. Не отца Клавдия! Отца Фитуса. И он мне объяснил, что «инквизицио» значит – расследование. Даже не знаю почему, но я его запомнила.

— Ирэн! Ты не о том говоришь! Оставь церковные разговоры для святых отцов, есть вещи поважнее!

— Прошу вас, отец, дослушайте меня.

Лорд немного недовольно поморщился – сам он никогда не был знатоком церковных книг, зачем дочь ему рассказывает всё это? Есть масса гораздо более важных тем! Ладно уж, пусть отведёт душу. Возможно, девочка нашла какую-то нестыковку в святой книге и хочет спросить, уточнить… В самом деле, не с Клавдием же этим скользким ей беседовать!

— Ладно, говори.

— Недавно я подумала, что после всех этих грязных скандалов со священниками, хорошо бы, если бы в Англии появилась такая организация. Чтобы они сами отслеживали всех, кто порочит имя Святой Матери-церкви! Сами чистили свои ряды! Конечно, папа Климентий на это не пойдёт. Но вот если бы появилась Англитанская церковь во главе с его величеством, королём Эдуардом… Понимаете, отец, он вполне мог бы назначить такую комиссию и выжечь всех нечестивцев из церковного лона! Думаю, пэры одобрили бы. А уж как счастлив был бы простой народ! Короля благословляли бы в каждом доме! Вы только послушайте, отец, как звучит-то – Святая Инквизиция! Как думаете, его величеству понравится идея?

____________________________

* Хорошую, дорогую шерстяную ткань можно было сделать только из очень тщательно вычесанной и промытой шерсти. Дешёвые ткани пахли овцой, потому при покупке их обязательно нюхали.

**Леди Ирэн привезла отцу дорсетские пуговицы. Dorset buttons — дорсетские пуговицы, товарная марка, определённый способ изготовления, вошедший в историю и связанный с местом производства. Дорсетские овцы изначально отдавали свои рожки под основы для пуговок. Рожки нарезали на колечки, их оборачивали тканью и обшивали вручную. Диаметр пуговок варьировался от половины дюйма (около 1 см) до невероятного размера – одна восьмая дюйма. Это получается всего около 3 мм. И это было вышитое изделие! Сейчас известно несколько техник изготовления, но сосчитать все возможные узоры – нереально.

12

Женщина была откровенно некрасива. Маленькие, близко посаженные глаза под короткими грубыми бровями, тонкий крючковатый нос, узкие бледные губы. Она чем-то неуловимо похожа на сову и не только круглыми глазами. Зато волосы были хороши – густые, чуть вьющиеся, собранные в некое подобие многорядной каштановой косы. На макушке укреплена чёрная ажурная наколка – значит, вдова.

Ирэн внимательно пробежалась взглядом по замысловатому платью и одобрительно отметила, что туалет, хоть и сделан в традициях местной моды, подобран со вкусом. Приятное сочетание шоколадного бархата и кремового плотного шёлка. Бархат и шёлк – ткани привозные, дорогие, в этом Ирэн разбиралась уже достаточно хорошо. И фигура у дамы вполне ладная. Не слишком высокая ростом, с отчётливой талией и такой длины ногами, что её даже пояс на бёдрах не уродует. На тонких пальцах рук всего два перстня. Оба с яркой бирюзой. И такие же серьги. Не слишком сложные, в самый раз для дневного выхода. Широкий пояс на линии бёдер отделан янтарём, бирюзой и жемчугом. Статусная вещь, что тут скажешь.

— Леди Мергер, позвольте представить вам мою дочь – леди Ирэн, графиню Моройскую. — лорд Беррит относился к женщине очень уважительно, придерживал за локоток и уже потребовал у слуг накрыть угощение. Да и из кареты даме помог выбраться сам, лично, оттолкнув лакея. Ирэн наблюдала за этим в окно и даже удивилась – отец никогда не казался ей дамским угодником и галантным кавалером.

— Ирэн, это леди Мергер, графиня Аржентская. Она обещала мне помочь подобрать тебе придворный туалет.

— Рада знакомству, ваше сиятельство. — Ирэн почтительно поклонилась.

— Дамы, оставляю вас поболтать и выпить освежающего, меня, увы, ждут дела. — лорд элегантно поклонился и отбыл.

Ирэн любезно предложила леди холодный фруктовый взвар, горячий чай, медовые коврижки, которые отлично пёк повар лорда. Про себя она пыталась определить возраст дамы – лет тридцать пять-тридцать семь, вряд ли больше. Леди молчала, одобрительно кивала головой, любезно улыбалась, слушая, как Ирэн судорожно ищет темы для беседы. Лакомства леди брала двумя пальцами, ела аккуратно и ловко, сполоснула в руки чаше с водой, вытерла тонким льняным полотенцем, поданным горничной и, наконец, заговорила певучим бархатистым голосом.

— Леди Ирэн, ваш отец говорил, что вы не можете решить вопрос с одеждой для посещения палаты пэров. Я буду рада, если смогу помочь. — Похоже, всё чаепитие дама оценивала Ирэн и сделала, наконец-то, выводы. И, похоже, эти выводы были положительными.

— Леди Мергер, мне не доводилось раньше бывать в столице и при дворе, потому и есть опасения, что мои туалеты не соответствуют моде.

Графиня с любопытством окинула взглядом домашнее платье Ирэн и сказала:

— Возможно, это и так, леди Ирэн, но, признаться, ваша одежда, хоть и не последний писк моды, но очень красива. Давайте посмотрим, что у вас есть, и решим, стоит ли так рисковать.

— Рисковать? — Ирэн даже растерялась немного.

— Рисковать, леди… Если ваш туалет сочтут недостаточно красивым и богатым – насмешек не оберётесь. Поверьте, не все лорды палаты пэров умны, как ваш отец. Хватает и молодых балбесов, для которых важнее модных дублетов и охоты ничего нет! Зато сплетничать они любят гораздо больше женщин, уж поверьте мне.

В словах гостьи Ирэн почувствовала нечто глубоко личное. Пожалуй, можно предположить, что при первом выходе в свет леди Мергер высмеяли модники. Ну или что-то похожее точно было. Хотя сейчас, глядя на её осанку и вполне уверенную манеру себя держать, такое сложно представить.

В своей комнате Ирэн представила леди Маргит госпожу Кёрст, и дамы занялись тем, что с помощью горничной выпотрошили сундуки с одеждой. Домашние платья леди Маргит отмела одним движением руки:

— Дома вы можете себе позволить удобную одежду, леди. И, если возможно, я хотела бы узнать, как делают такие… — она потыкала пальцем в простенький серый сарафан с синей отделкой и с любопытством оглянулась на Ирэн.

На леди Ирэн сейчас была такая-же модель, ну, может, только ткань получше. А вот те три туалета, что Ирэн надевала при гостях, удостоились благосклонности леди Маргит.

— Леди Ирэн, думаю, вот это нужно померять. Не сочтите за труд, но я бы хотела увидеть одежду на вас.

Ярко-васильковый бархат струился от бедра свободными фалдами. Края ткани обшиты золотой лентой. Вся конструкция напоминает приталенный халат в пол на бретельках и с крупными пуговицами. Сами пуговицы выполнены по заказу Ирэн. Она разобрала одно из ожерелий, и теперь круглые золотые пуговки с центральной жемчужиной в обрамлении мелких синих камушков украшают сарафан до самого пола. Под сарафаном – блуза с пышными рукавами и высокими манжетами, плотно облегающими запястье. Дорогой привозной шёлк, плотный, с некрупным матовым рисунком. Белое на белом. Вместо пуговок пришиты небольшие жемчужины. Руликовые петли плотно обхватывают бусинки.

В столичном доме лорда Беррита есть большое зеркало. Сейчас его по приказу леди доставили в комнаты Ирэн. В замке она не видела себя во весь рост. Зеркало осталось в покоях отца Клавдия, а к ним она никогда не подходит. И сейчас Ирэн с каким-то странным любопытством первый раз рассматривает себя в новом одеянии. Слегка поворачивается перед зеркалом, давая возможность бархатным складкам колыхаться влево-вправо. На ярком осеннем солнце, бьющем сейчас в окно, бархат играет переливами, посверкивая золотыми пуговками.

Леди Маргит с видом стороннего наблюдателя сидит в кресле и внимательно разглядывает непривычный костюм Ирэн. Очень, очень неожиданно… Но красиво, это бесспорно! Однако, всё равно риск есть. Тут многое зависит от случая.

Берриту леди Маргит благодарна за многое. В своё время именно он поддержал её права на опеку. Хотя двоюродный братец мужа и пытался оспорить в суде, однако Беррит, как ближайший сосед, выступил в её защиту. Тогда, пятнадцать лет назад, это решило всё. Конечно, лорд тоже в накладе не остался – выпросил себе небольшую рощу.

Только лорд честно не тянул больше руки к её имуществу. Более того, просто по-соседски помог однажды войсками, когда завелась банда мародеров. Даже взамен ничего не потребовал, только посоветовал сменить капитана стражи. И за этот совет леди тоже была благодарна.

Леди Маргит вздохнула – Реджинальду уже исполнилось двадцать лет. Так что в столицу она прибыла просто за компанию с сыном, а не для заседания в совете пэров. Долгие годы она была там единственной женщиной.

Конечно, сколь возможно, она отказывалась посещать палату, но иногда, когда лорд Беррит просил, приезжала и отдавала голос за нужные ему решения. Леди прекрасно знает, что она такая не одна. Всегда внутри собрания есть разнообразные группировки и течения. Но политика – не то, что ей интересно. А вот эти странные штуки на одежде леди Ирэн заслуживают внимания.

Ирэн опасалась получить порцию пренебрежения со стороны столь уверенной в себе гостьи, но леди так и не высказала своего решения. И хотя платье она чисто по-женски оценила, но стоит ли идти в нём на собрание пэров так и не сказала.

— Я обговорю тонкости с лордом Берритом, леди Ирэн, и пусть тогда ваш отец примет решение.

Ирэн была в недоумении. Что именно леди будет обсуждать с отцом? Покрой сарафана?! Перечить, однако, не стала, любезно проводила гостью и занялась домашними делами.

Лорд пожаловал в её покои перед ужином.

— Садись, дочь. Мы обсудили с леди Маргит твою одежду. Послушай меня внимательно. Это, безусловно, мелочь на фоне остального, но… Ирэн, может возникнуть ситуация, когда твоё платье попытаются высмеять, как немодное. Что ты будешь делать?

Ирэн задумалась. Силу общественного мнения она знала прекрасно. И прогибалась под него всю жизнь. Возможно, стоит просто купить модный туалет и не городить проблем на пустом месте? В конце концов, она, возможно, здесь первый и последний раз, все носят эти оголтелой расцветки мешки. Стоит ли городить конфликт на пустом месте?

Ирэн вспоминала: «…семья же ж…», «… ты должна!», «…какой-такой тебе развод?!», «…пустоцвет, сыну-то моему жись сгубила…».

Сейчас она графиня. Графиня не самых маленьких земель в этом государстве. Если она даже в мелочах будет гнуться под каждого хама и идиота, то… И совершенно непонятно, чего ждёт от неё лорд?

— Отец, — осторожно начала леди Ирэн: — в Англитании всего семь герцогов и король.

— К чему ты это говоришь?!

— К тому, что остальные мне или ровня, или стоят ниже по положению. Почему я должна оглядываться на мысли какого-то барона? Если ты скажешь, что его величество не одобрит такое новшество, я куплю себе то, что носят все. Если же его величеству всё равно, я предпочту пойти в своём платье.

— А насмешки? — лорд улыбнулся.

— Я отправлю насмешника к лорду Берриту, моему отцу, и попрошу повторить гадостные слова ему в лицо!

— Хорошо, девочка. Я послушаю этих насмешников! — лорд уже откровенно смеялся.

Перед уходом, лорд снял с пальца массивный перстень с огромным сапфиром и надел на тонкий палец дочери. Ирэн с улыбкой подумала, что лорд просто не умеет выражать свои чувства иным способом. И ещё… Зачем-то лорду-отцу нужна была эта демонстрация с платьем. Какие-то свои планы у него, очевидно, были.

13

Перед днём икс отец долго и подробно инструктировал Ирэн. Ничего особенно сложного в правилах не было, кроме одной детали.

— И запомни, Ирэн. От того, как ты это сделаешь, зависит довольно многое. Конечно, предусмотреть всё невозможно…

— Я постараюсь, отец.

— Если боишься, можно отказаться. Приедем вместе.

— Я справлюсь.

— И запомни – рубины, Ирэн, и очень высокий рост. Не перепутай. Давай ещё раз представим, что я король… Встань вот сюда…

С утра, что вполне ожидаемо, Ирэн чувствовала лёгкий мандраж. Ещё раз внимательно осмотрела себя в зеркало и отправилась к своей карете. Мэтти привычно угнездился на запятках рядом с лакеем. Собаки бежали следом.

Город в окно Ирэн не рассматривала. Сидела, покачиваясь на мягких подушках, с закрытыми глазами. Ей нужны были эти минуты одиночества, чтобы окончательно решить, стоит ли игра свеч? Если послушаться отца – будет сложно, но это даст ей возможность самой принимать решения. Никакой власти для себя Ирэн не хотела. Это она понимала прекрасно. Только вот свобода в этой стране, особенно для женщины, возможна только в одном случае – ты должна что-то из себя представлять.

Ричард последнее время выглядит не очень хорошо, отказывается заниматься спортом. Не дай бог заболеет, и она – вдова. А это – новое замужество и новые проблемы. А вот если её признают законным опекуном, даже отец не будет властен над ней. Разумеется, никаких гадостей в его адрес она не замышляла, но прекрасно понимала – будет нужно, отец отдаст её новому мужу без всяких мук совести. И что тогда будет с Артуром? Выживет ли он при отчиме, который захочет своих детей? Что будет с Диконом и Лорен? Получается, что и выбора у неё просто нет.

Карета остановилась, Ирэн выдохнула, собралась, дождалась, пока лакей откроет дверь и протянет ей руку в белой перчатке – маленькое новшество, которое она чудом запомнила из какой-то книги, и вышла на огромный мощёный двор, прямо на длинный широкий настил дерева. Карета тут же отъехала.

Во дворе таких настилов было несколько штук. Они лучами расходились от некой огромной крытой веранды, полной людей. Толпа напоминала броуновское движение частиц. Мужчины ходили от одной небольшой группы к другой, протискиваясь в тесноте, образуя завихрения и сгустки.

Женщину Ирэн увидела только одну – пожилая, довольно высокая и грузная, во вдовьей наколке. Она стояла у самого края толпы, очень далеко от Ирэн. Да женщина ей и не нужна. Ирэн высматривала самого высокого мужчину.

Конечно, на собрание пэров приехали не все семьсот семьдесят семь человек, но те, чьё слово имеет вес, здесь. Она шла туда, в эту кучу, и чувствовала – на неё смотрят. Она даже не могла взять с собой камеристку или лакея – слуги сюда не допускались. Только служащие королевского архива.

Сделав над собой усилие, Ирэн перестала стискивать ридикюль, отделанный золотым шитьём, удобнее перехватила его подмышкой и с каменным лицом, смотря между людей, стараясь не встречаться глазами с ними, поднялась по трём широким ступеням.

До приезда короля в сам зал никого не впускали, хотя двери были нараспашку. Разговаривать ей было не с кем, лорд Беррит должен был подъехать позднее.

Мужчины вокруг неё образовали небольшое свободное пространство, и леди чувствовала себя пуделем на арене цирка. Мерзкое ощущение, надо сказать.

Первым не выдержал невысокий миловидный пухлячок:

— Прошу прощения, прекрасная леди, но вы случайно не ошиблись местом? Хотите, я попрошу своего лакея проводить вас к воротам канцелярии? Жалобы и прошения подают там.

Ирэн медленно-медленно осмотрела его с ног до головы, оценила золотой обруч на голове, такой-же, как у неё – без каменьев, и сказала:

— Благодарю вас, ваше сиятельство, за предложение помощи. Тронута вашей заботой, но вынуждена отказаться.

Никаких пояснений она не давала. Пухлячок – граф, как и она сама. Они – ровня, ей нечего опасаться, но руки у неё всё равно ледяные. А вот мужчина, который заговорил следом – выше нее по статусу, его обруч практически полностью покрыт красными камнями. Именно тот, кто нужен.

Одет вызывающе роскошно, ткань туники стоит колом от золотого шитья. Длинные белые пальцы унизаны крупными перстнями. Бритое лицо, чёрные косматые брови над небольшими глазками, крупный нос, глубокие носогубные складки и уголки рта, навечно застывшие в брюзгливой ухмылке. Не больше сорока лет, возможно, и меньше. Значит, это он и есть – один из семи герцогов Англитании. Герцог Коринский.

— Скажите, любезная графиня, какие земли вы собираетесь здесь представлять?

— Норгертейские и Моройские, ваша светлость.

Герцог несколько небрежно осмотрел Ирэн и заметил стоящему рядом лорду, так, как будто Ирэн здесь не было:

— Мода в провинцию, очевидно, доходит с большим опозданием. Я бы постеснялся, на месте графа Моройского, отпускать свою жену в столицу, если бы она выглядела… ну, скажем, недостаточно прилично одетой.

Венец стоящего рядом с герцогом крепкого лорда совсем простой, серебряный. Не исключено, что и поездку его сюда оплатил герцог – одет мужчина достаточно скромно. Возможно, именно поэтому смех крепыша был излишне громок. На Ирэн смотрели и до разговора, но сейчас толпа вокруг уплотнилась, задние старались подойти поближе, чтобы не пропустить развлечения. Она стояла в кольце рассматривающих её мужчин. Смотрели очень по-разному.

— Надеюсь, ваша светлость, вы не забудете повторить эти слова моему отцу? — Ирэн нашла в себе силы вежливо улыбнуться, хотя и боялась, что сейчас улыбка больше напоминает болезненную гримасу.

— Обязательно, милая графиня, обязательно! — герцог уже откровенно насмехался: — Как только он появится здесь – тотчас же повторю! Надеюсь, лорд Беррит не проспал такое важное событие, как собрание пэров?

Некоторые мужчины вокруг усмехались, некоторые – оставались серьёзными. Но на помощь не поспешил никто. Да это и не удивительно.

— Не беспокойтесь так за моего отца, ваша светлость. Он не проспал.

— Почему же он сам не сопровождает вас? Стесняется вашего вида?

— Лорд-отец сообщил мне утром, что задержится и приедет вместе с его величеством.

Смешки вокруг стихли…

Герцог откашлялся несколько принуждённо. Похоже, усиливающееся влияние при дворе графа Беррита являлось для него новостью.

Отец объяснил кое-что Ирэн:

— Приехать с королем – очень большая честь. Заодно, это сразу покажет всем присутствующим, какой точки зрения придерживается король. Если бы старый герцог Глокстерский был способен выдержать путешествие в столицу, с королём приехал бы он. Юный Глокстер, увы, не обладает его умом и деловой хваткой. Потому король и пригласил меня на утро для сопровождения. Заодно все, кто ещё колеблются, будут иметь возможность принять верное решение.

Пауза всё ещё длилась, когда раздался визгливый звук труб или фанфар, в этом Ирэн не разбиралась, но шум создался изрядный. Кто-то, кого Ирэн не видела, но кто обладал луженой глоткой, заорал:

— Лорды-пэры, приветствуйте своего короля!

Толпа отхлынула от дверей, образовав широкий проход. И по этому проходу, мимо согбенных спин лордов, согнувшихся в поклоне, прошествовали его величество Эдуард V, затем – лорд-хранитель ключа, лорд-секретарь и лорд Беррит. Следом шла охрана. Ирэн, хоть и склонила голову, но так как женщины приветствуют короля, преклонив колено, всё же успела мельком увидеть эту процессию. А потом его величество остановился возле Ирэн и сказал:

— Встаньте, прекрасная леди.

Ирэн аккуратно подхватила ткань сарафана и встала, не смея поднять глаза. Король взял Ирэн за подбородок и приподнял ей голову. Было чертовски неловко, но брыкаться она не посмела.

— Лорды, что делает здесь очаровательная девушка? — король говорил так, как будто впервые в жизни увидел женщину при дворе.

— Ваше величество, — вмешался лорд Беррит: — позвольте мне, как отцу, представить вам графиню Моройскую. В силу тяжёлой болезни мужа, она будет представлять свои земли сама.

— Думаю, лорд Беррит, ваша дочь не посрамит своего мужа. — Король был сама любезность. — Однако, леди, что за удивительной красоты наряд на вас? Признаться, я никогда не видел такого!

Даже то, что сцену эту Ирэн несколько раз репетировала с отцом и точно знала, что скажет король, не облегчало ей жизнь, но она собралась с духом и спокойно ответила:

— Это наряд из очень далёкой страны, ваше высочество. Я даже не запомнила её название. Но купец сказал, что там похожую одежду носят все высокородные женщины. Мне она показалась красивой, и я заказала себе вот этот сарафан.

— Прелестно, просто прелестно, леди. Гораздо красивее, чем у моих придворных дам. Повторите название ещё раз.

— Са-ра-фан, ваше величество.

— Очаровательно! Следуйте за мной, леди! — и король прошёл в открытые двери палаты пэров.

Ирэн пристроилась вслед за отцом и выдохнула. Она справилась! И совсем не важно, понравилось ли на самом деле королю её платье или нет. Все всё видели и все всё поняли!

День был безумно тяжёлый. Разумеется, выступать на собрании пэров Ирэн не собиралась. Во всяком случае, не в этот раз. Достаточно того, что она кинула в вазу для голосов нужный камушек. Но целый день ей пришлось высидеть в душном помещении, слушая бесконечные споры, иногда – очень-очень странные доводы, иногда – просто безумные идеи. Однако, Ирэн довольно высоко оценила работу его величества.

Он очень умело руководил сборищем враждующих пэров, вовремя хвалил разумные доводы. Лорд-секретарь следил за соблюдением регламента. Время отмеряли чем-то вроде водяных часов, но скучающая Ирэн кое-что заметила: если выступающий угоден королю, склянку не спешили переворачивать.

В целом, работа палаты лордов-пэров напоминала ей комсомольские собрания – много довольно бестолковых речей и эмоциональных вспышек. Пожалуй, если бы не присутствие короля и королевских гвардейцев, драки были бы не хуже, чем в парламенте.

Сейчас, попивая из кубка горячее вино, замотанная Ирэн слушала отца.

— Конечно, работа только начинается. Придётся пересмотреть все церковные тексты… Но просто представь, сколько земель вернётся под руку государства!

— Отец, но ведь что-то перепадёт и лордам?

— Разумеется. Ради этого многие, боящиеся перемен, согласились. Всё же, когда считали голоса, белых было значительно больше, ты видела сама.

— А ещё я заметила, что пару кувшинов служители ставили на пол, под стол короля, а потом снова брали их с полу…

Отец сердито посмотрел на Ирэн, потом махнул рукой.

— Главное, что ты всё понимаешь. А вот за длинный язык головы снимали и людям поважнее тебя.

— Я всё понимаю, отец. Но скажи, почему ты был так уверен, что герцог обязательно начнёт насмехаться надо мной? Он мог меня просто не заметить.

— Не мог. Как только он увидел карету с моим гербом, вся осторожность его покинула. Разумеется, он знает всё о тебе. И, разумеется, он не смог бы сдержать. А твоё платье просто спровоцировало его. Заодно, оттолкнуло от него несколько соратников. Ведь все видели, как его мнение не совпало с королевским. Он не глуп сам по себе, но слишком… слишком надменен. И всех остальных считает глупее. Наши семьи давно уже не ладят. Тут и старый спор из-за земель твоей прабабки, тут и бегство нашего прадеда с поля брани…

Ирэн удивилась – такого она ещё не слышала.

— Да, никто не любит вспоминать об ошибках предков, дочь… Только вот в нашей семье сохранилась настоящая история. Это как раз прадед герцога бросил войско твоего прадеда на верную погибель, без помощи и без коней... Там была замешана женщина… Впрочем, тебе это всё не нужно.

— Напротив, отец. Мне это нужно обязательно! Иначе как я смогу научить Артура?!

14

После месяца, проведённого в столице, леди Ирэн, наконец-то, возвращалась домой.

Господи, какое счастье, что больше не нужно бесконечно «держать лицо», обдумывать каждое слово, принимать союзников отца, улыбаться и быть очаровательной! Скорее бы уже показались стены замка. Только сейчас Ирэн стала понимать, что этот огромный не слишком уютный замок – её дом. То место, где можно хоть иногда побыть самой собой.

Королевский балы и ужины вспоминались ей просто с содроганием. Ирэн казалось, что даже она сама пропахла запахом нечистот и духов. То, как душилась знать, вызывало просто рвотный рефлекс. Если наложить крепкие сладкие запахи привозного из Франкии парфюма, запах конского и человеческого пота, запах обгаженных углов в королевском замке, то смесь получалась просто убойная.

Нет, безусловно, к прекрасным дамам были приставлены туалетные слуги. Расписные фарфоровые горшки, похожие формой на чуть уплощённые соусники, подавали по первому требованию. Но, чёрт возьми, ходить в туалет стоя, пользоваться тем же сосудом, что даже не вымыли после предыдущей дамы… Ирэн вновь брезгливо передёрнула плечами.

Именно поэтому она практически ничего не ела во дворце, а ещё больше опасалась пить, но пару раз пришлось обращаться к туалетной горничной. Кроме неё никого не смущало журчание из-за стоящих в углу зала роскошных резных ширм.

Лорд Беррит не всегда имел возможность водить её на королевские ужины и балы. Зато леди Маргит охотно сопровождала Ирэн по личной просьбе лорда-отца. Интересная дама с непростой судьбой, похоронившая четверых детей, долгие годы ведущая своё хозяйство железной рукой, сумевшая сохранить и земли для наследника, и собравшая очень приличное приданое для старшей дочери, дважды бабушка, взяла что-то вроде шефства над неопытной графиней.

Рассказывала о проблемах с крестьянами и землями, с которыми приходилось сталкиваться. Иногда, в достаточно легкой, почти шутливой форме преподавала правила дворцового этикета.

— Я, леди Ирэн, не слишком люблю посещать столицу. Только вот если вы хотите вести здесь какие-то дела – придётся бывать и при дворе. Так что, дорогая леди, подбородок выше и с кавалерами строже. Нравы тут не слишком целомудренные. Его величество Эдуард, увы, всё ещё не женат. Зато у вас всегда будет прекрасная возможность лично обратиться с прошением. Связи при дворе, да ещё такие сильные, как у вашего отца – большое благо, леди Ирэн.

Что такое блат Ирэн прекрасно помнила по прежней жизни. Похоже, что от мира к миру в отношениях людей мало что меняется. Именно благодаря блату графиня за этот месяц успела сделать достаточно много для благосостояния своего дома и своих земель.

Его величество с большим интересом рассматривал пуговицы и новый вид застёжки. Благо, что образцов Ирэн могла предоставить множество.

— … так вот, ваше величество, ежели вы соблаговолите подписать такой указ, то я, разумеется, обязуюсь честно платить налоги в вашу казну. Кроме того, было бы несправедливо обидеть лично вас, ваше королевское величество. Согласитесь, такая застёжка быстро войдёт в моду, это гораздо удобнее, чем шнурки и завязки. Я совсем не претендую на единоличное пользование своей затеей. Например, если вы прикажите ювелирам делать такие пуговицы из золота и серебра, они послужат прекрасным украшением…

Король несколько удивлённо вскинул брови:

— Похоже, вы готовились к разговору со мной, милая леди. А вот я, признаться, к такой беседе не слишком готов. Думаю, что мне стоит обсудить этот вопрос с министром финансов.

— Вы так мудры, ваше величество! Разумеется, здесь нужен государственный подход! Особенно, если вы утвердите регламент, запрещающий простонародью и купцам носить металлы. Тогда все дворяне сочтут за честь заказать себе на одежду такое украшение. И, думаю, это существенно обогатит не только казну. А я, в свою очередь, буду пополнять казну деньгами купцов и мастеровых. Я всего лишь графиня, а не король, хватит с меня и этого.

Король рассмеялся – эта миловидная девица была настолько необычной, что, если бы не Беррит… Жаль, но с лордом он сейчас не может себе позволить ссориться.

Ирэн улыбнулась, понимая, что от такого предложения не отказываются даже короли. Пополнить казну и свой собственный кошелёк не так и часто предлагают. А у неё будет первый в этом мире патент на изготовление пуговиц.

Бумаги были подписаны его величеством Эдуардом V и лорд Беррит, привезя документы дочери, довольно ухмыльнулся. Затея Ирэн поднимала его ценность в глазах короля ещё больше. Кто же не любит деньги?!

После разговора с отцом, Ирэн решила, что на её век – хватит, а вот союзники нужны всегда. Следующий разговор состоялся с вдовствующей графиней Аржентской и её сыном, графом Джионом Аржентским, молодым мужчиной, молчаливым, но достаточно внимательным.

— Леди Маргит, богу угодно было поселить нас в разных концах королевства. Отец мой не имеет достаточно времени, чтобы заниматься таким делом. Возможно, что и вы, граф Джион, не найдёте на это времени. Но я думаю, что затея сулит хорошую прибыль, однако я не в состоянии охватить всю страну. А вот если вы, леди Маргит, возьмёте под контроль изготовление пуговиц на севере Англитании, то я готова обсудить с вами условия.

Неожиданно вмешался граф Аржентский, которого сперва Ирэн сочла просто сопровождающим мать.

— Леди Ирэн, то, что вы рассказываете, не лишено интереса. Графство моё не так велико, как графство вашего отца. Но почему лорд Беррит сам не хочет заняться этим? Мне представляется дело довольно выгодным.

— Я отвечу вам сам, граф Аржентский. — лорд Беррит вошёл в зал так тихо, что никто не услышал.

Переговоры прервали на время приветствия, но лорд Беррит сел за стол рядом с дочерью, устало отодвинул кубок с лёгким вином и сказал:

— Не будем терять время на пустые беседы. Граф, я сам предложил дочери пригласить вашу мать в компаньоны. Не вас. Боюсь, что вы слабо представляете, какие перемены грядут в стране. И я очень сомневаюсь, что они пройдут совсем уж бескровно. Именно поэтому я решил, что, если не можешь взять хороший куш сам, стоит, хотя бы, помочь соседям.

— Простите, лорд Беррит, но я не слишком понимаю, чем именно мне грозит признание его величества Эдуарда главой Англитанской церкви. Где король и где мы?

Лорд Беррит вздохнул и сочувственно посмотрел на молодого щенка. Как есть – бестолочь! А вот мать его – гораздо умнее.

— Граф Аржентский, вы думаете, что церковь спустит с рук его величеству такое решение? Боюсь, что нет. Представьте себе, что почти в каждой церквушке на вашей собственной земле сидит ваш враг. Он, этот враг, не возьмёт в руки оружие, нет… Но он будет каждый день вливать в души и умы смердов, что вы – преступник, что Бог отвернулся от королевства, что грядёт конец света и мы все погибнем в геенне огненной. Далеко не все святые отцы подчинятся решению совета пэров и короля. Так что оставьте дам заниматься этими безделушками, а вас, дорогой граф, я завтра приглашаю вечером посетить королевский замок Тагуэр. Если, конечно, вы решите поддержать его величество.

— Граф Беррит, это большая честь… Но явиться без приглашения его величества…

— Король лично дал мне право приглашать тех, кого я сочту нужным.

Переговоры леди Ирэн и леди Маргит прошли вполне удовлетворительно. Кроме налогов, вдовствующая графиня Аржентская будет выплачивать графине Моройской пятнадцать процентов чистой прибыли за пользование её патентом.

Конечно, проверить честность графини Ирэн не сможет, но отец присмотрит, чтобы компаньоны сильно не наглели. Это Ирэн вполне устроило.

Больше всего Ирэн радовало, что с помощью лорда Беррита удалось избавиться от отца Клавдия. Не все кардиналы и епископы держали сторону папы Климентия. До момента проведения церемонии и официального отказа Англитании от власти папы пройдёт ещё некоторое время. А пока, в её замок назначен новый духовный наставник. Кардинал Томас Уолсинг, которого прочили на место главы Инквизиции, охотно пошёл навстречу лорду Берриту.

— Дорогой лорд, я помню вашу неоценимую помощь в моих делах! Если вы считаете, что отец Клавдий нарушил тайну исповеди… Обещаю, я лично займусь расследованием, как только смогу! Вы же понимаете, ряды наши нуждаются в чистке уже давно! Его величество обещал подписать документы об учреждении Ордена Святой Инквизиции сразу, как только…

В столице остался весь груз пуговиц, которые Ирэн копила больше года. Купца Ирэн также помог выбрать отец.

Решив практически все свои насущные проблемы, Ирэн сердечно простилась с лордом-отцом. Он – надёжный и полезный соратник и, как ни странно, для своей дочери – хороший папа. Пусть и страшен для врагов, но родную кровь ценит.

В следующей за ней карете ехала леди Маргит. Она будет смотреть, как устроены мастерские. Наймёт в Эдвенче женщин, согласных на переезд, дождётся, пока они пройдут обучение, и вернётся с ними к себе, организовывать своё дело.

Груз на телегах состоял из множества вещей. Довольно большой ящик настоящей бумаги, тщательнейшим образом упакованной и укрытой от дождя. Ценность её на местном рынке впечатляла! Бумага была привозная, из страны Шао-син-тай. Конечно, она дешевле пергамента, но и не такая прочная. Кроме того, с неё сложно стирать чернила, если вообще возможно. Но Ирэн договорилась, что в следующем году бумаги привезут больше. Специально для неё.

На бумагу у графини были большие планы – нужно собирать в одну книгу техники изготовления пуговиц. Их такое нереальное количество, а каждый мастер делает всего несколько видов. Кто-то вяжет крючком, кто-то плетёт из ниток, кто-то делает на пуговицах микровышивки. Знания нужно объединить и сразу же сделать копию книги для леди Маргит. Ирэн собиралась честно отработать свои пятнадцать процентов.

Пяток рулонов нарядной ткани – такую не сделают в замке. Семена некоторых растений, которые приглянулись графине. В основном, просто цветы, но было и несколько саженцев ягодных кустов и деревьев. Множество заморских сухофруктов для детей и довольно забавные игрушки-свистульки из глины. Отличная медная посуда – такого качества в её графстве не делали, и она просто не удержалась, купив кучу сотейников, кастрюль и сковородок.

В отдельной телеге, едущей в самом конце обоза, в специальных удобных клетках ехали десять подрощенных поросят хорошей мясной породы. Три мальчика и семь девочек. Ирэн собиралась обновить свиное стадо.

И чем ближе был замок, тем нетерпеливее становилась графиня. Ей очень-очень хотелось домой.

15

Переоценить счастье, которым опахнуло Ирэн, когда малыш Артур доковылял до матери и был подхвачен ею на руки, просто невозможно. Всю дорожную усталость просто смыло волной!

Рядом несколько стеснительно топталась Лорен, тоже желая получить свою порцию ласки. У леди подозрительно защипало глаза. Дикон, как самый взрослый и серьёзный, терпеливо ждал, пока малышня наобнимается. Поклонился, церемонно взял графиню за кисть и поцеловал пальцы, как взрослый! Правда, не выдержал и, обхватив ладонь Ирэн обеими руками, приложил к своей щеке и даже немного потёрся об неё.

Вряд ли дети могли анализировать свои чувства к графине, но если вспомнить, как холодна была к ним собственная мать и вполне равнодушен отец, то, пожалуй, ничего удивительного в этой радости не было. Ирэн не просто заботилась об их крове, пище, одежде. Нет, как раз этого дети ещё не понимали. По большей части они всегда жили в сытости и тепле.

Зато они весьма высоко ценили то, что графиня всегда находила для них время. Делала для них настольные игры и лично играла по вечерам, помогала Лорен шить куклу, обсуждала некоторые хозяйственные дела с Диконом, дарила маленькие необычные подарки. Просто разговаривала с ними. Стала частью их жизни. На составляющие дети свою радость раскладывать не умели, потому радость их была вполне искренней.

Пока готовили ванну, дети так и не отошли от леди Ирэн. Перед сном она ещё раз заглянула в спальню Артура. Малыш спал, спинав крепкими ножками одеяло на пол. Ирэн укрыла сына и подоткнула одеяло плотнее – ночи уже прохладные. Бесс, новая нянька, дремала в кресле.

Ругаться Ирэн не стала, но решила заменить ночную няньку – не все могут бодрствовать по ночам. Что толку ворчать? Тихонько разбудила девушку и, наказав дотерпеть сегодня, пообещала найти другую работу. Даже бодрствовать, в общем-то, ночью не обязательно. Но спать няня должна чутко! Перепуганная Бесс только кивала головой, боясь сказать хоть слово.

Второй день весь ушёл на раздачу подарков и хлопоты по хозяйству. Ворковала над новой куклой Лорен – головка была вырезана из дерева и весьма искусно раскрашена. Она назвала её – леди Аннабель, при ней даже имелся берет с настоящим маленьким пёрышком.

Дикон получил в подарок книгу, одно название которой заворожило его: «Описание земель Шой-син-тай, нравы и обычаи людей, землю эту населяющих, а также повествование о племенах, с коими они воюют, составленное баронетом Терси Райтоном на закате его жизни». Размеры книги впечатляли, как и сумма в два золотых, что пришлось отдать за неё. Сквайр Рейг даже покачал головой, глядя на такой дорогой подарок. Впрочем, сам он получил в подарок тёплый плащ с меховым подбоем и, безусловно, был очень доволен.

Женщины, начиная с Анги и заканчивая няней леди Лорен, получили разнообразные отрезы и рулоны тканей и радовались подаркам не меньше детей.

Нужно было срочно посадить все привезённые отростки, чтобы за оставшиеся тёплые дни они успели укорениться. Садовник охал и сомневался:

— Так, ваше сиятельство, не успеют приняться-то!

— Айк, я не буду тебя винить, если что-то не приживётся. На зиму позаботься укрыть лапником, а там – что бог даст. А вот эти семена – уже весной посеешь. Не поморозь только!

— Бог с вами, ваше сиятельство! Обижаете меня, старого, а я…

— Я знаю, что ты хорошо работаешь, Айк. Я тобой очень довольна. Вот, это тебе.

— Чево такое-то?!

— Подарок из города привезла.

— Мне?!

— Да. Это пояс из специальной шерсти. Говорят, если носить постоянно – от болей в спине помогает.

Садовник вышел совершенно потрясённый. Пожалуй, это был первый подарок в его жизни. Узловатыми пальцами он поглаживал вязаный тёплый свёрток и просто не знал, что и думать-то.

Ирэн слушала сумбурные доклады, раздавала подарки и отдавала распоряжения, осматривала новый гобеленовый рисунок, придуманный в мастерской, и показывала леди Маргит, как всё устроено. Дама проявила редкое внимание к деталям. Сдав её на попечение горничных и мастериц, хозяйка отправилась в свой кабинет – ей нужно было подумать над докладами слуг. Далеко не все они оказались радужными.

— Ест через раз, да… Разминать тело и вообще не даёт. Даже к окну садиться отказывается, так всё и лежит… Тут лакей сунулся – бельё перестелить, он ему чуть руку не сломал. Теперь горничные и вообще к нему подходить боятся.

Разговор со старой Маршей требовал принятия решений. Конечно, Ирэн могла всё пустить на самотёк, но не в её характере было делать зло для собственного удовольствия. Да и какое удовольствие в чужой смерти? А злорадной Ирэн никогда не была, ни в одной из своих жизней.

Сейчас она уже вполне могла обойтись без лорда Ричарда. Случись что – король признает её законным опекуном. И пусть бы помирал… Но он уже и не мешал ей так, как раньше. А глумиться над проигравшим, пусть и по собственной дури и непорядочности, как-то противно. В конце концов, даже просто для очистки совести стоит попробовать заставить его жить.

В комнате мужа дурно пахло. Похудевший бледный Ричард с какими-то вылинявшими волосами и тусклыми глазами производил тяжёлое впечатление.

— День добрый, лорд Ричард. Если вам интересно, я могу рассказать, что и как сейчас происходит у вас в хозяйстве. Есть и новости из столицы. И я привезла вам подарок. Несколько необычный, надо сказать…

Лорд глянул на жену и молча отвернул лицо к стене.

То, что легко не будет, Ирэн понимала сразу, но всё же надеялась, что он начнёт её обвинять или ругать, проявит хоть какие-то эмоции. Но реакция была нулевая. Она терпеливо высидела у него почти час, невзирая на мерзкий запах – велела подать себе взвар и, неторопливо отпивая из кубка, рассказывала, что видела в столице.

Пришла она и на следующий день. Рассказала о том, что привезла для дома, о том, что король подписал бумаги и вскоре, через год-два, можно будет начать восстановление башен. И на третий день…

Рассказала даже про историю своего появления в палате пэров, про конфликт с герцогом и про то, чем всё закончилось. Перемежала эти истории домашними мелкими делами, разбавляла, так как находить темы для беседы становилось сложно.

Ходила она ежедневно, даже видя, что он злится, хотя и не показывает виду. Всё это время лорд тупо молчал и отворачивался от неё. Хватило его почти на три недели. Как раз в день отъезда леди Маргит, лорд запустил в свою жену припасённый заранее тяжёлый кубок.

Грохнувшаяся на пол медяшка не выдержала такого надругательства – кубок можно было выкидывать, один край оказался вмят внутрь. Похоже, лорд вовсе не так слаб, как кажется! И орать он начал, как здоровый! Лицо багровое, жилы на лбу надулись, руки сжал в кулаки так, что костяшки побелели!

Ирэн выгнала прибежавших на вопли слуг и тихо сидела в кресле, давая лорду возможность выплеснуться. Слушала, как он ненавидит её, как проклинает тот день, когда согласился жениться на дочери Беррита, как готов убить всех вокруг потому, что все ходят, а он – калека… Как ему хочется сдохнуть…

Когда установилась тишина, прерываемая только прерывистым дыханием лорда, она сказала:

— Я знала, лорд Ричард, что вы редкостная скотина. Я поняла это достаточно быстро. Но даже скот не бросает своих детей без присмотра, хотя, как утверждают церковники, у животных нет души. Однако вы, дорогой лорд, переплюнули даже скотину. Ну, сдохнете вы сейчас… Кому от этого легче-то будет?

— О, зато я развяжу вам руки, леди жена! Вы снова сможете пустить в свою кровать нового мужа!

— Лорд Ричард, а что мешает мне взять в свою кровать мужчину сейчас? Вы затрудняетесь ответить? Ну, так я вам сама скажу – ничто не мешает. И уж поверьте, вы – последний, кто смог бы повлиять на это. Вы сейчас несколько слабы, но вы же не совсем идиот?

— Ты… гадина… — лорд от злости и беспомощности рвал пододеяльник — ненавижу, ненавижу!

Ирэн отошла к окну и молча уселась так, чтобы он не мог её видеть. Да и воняет у окна меньше. Лорд глухо рыдал, вцепившись зубами в угол подушки…

После истерики лорд уснул. Ирэн терпеливо дожидалась, пока он проснётся. План, который она составила для себя, мог и не сложиться, но хуже, чем есть – всё равно не будет. А пропустить момент его пробуждения она не хотела. Скорее всего, подарок, который она привезла мужу, пробудит в нём интерес. Главное – выбрать подходящее время. Так вот, ей представлялось, что самое подходящее – когда он откроет глаза.

Сложно сказать, почему она была так в этом уверена. Многие вещи даже в той жизни Ирэн делала интуитивно, особо не раздумывая. Например, выловить момент и оборвать запой мужа. Никто не учил её, как и когда это нужно делать. Сама научилась, когда поняла, что есть у него эта слабость, как и у её отца. Потом, когда выйдет, можно и отчитать, и поругать, но есть моменты, когда лучше молча подать горячий бульон. Вот и сейчас она была свято уверена, что сможет поговорить с лордом, когда он проснётся.

Возможно, толковый психолог смог бы объяснить, почему после такой истерики лорд Ричард больше будет склонен прислушаться к жене, но рядом с ней не было никого. Оставалось уповать на везение и интуицию.

Спал лорд не так и долго, а когда открыл глаза, первое, что он увидел – леди Ирэн в кресле у одного из окон. И к креслу прислонены… Непонятно, что такое. Похоже на колесо от телеги, только сильно тоньше и двойное. Леди подняла на него глаза и сказала:

— Я заказала это для вашего кресла. Если сделать так, как я нарисую, вы сможете управлять им сами. Без помощи лакеев. Конечно, если у вас хватит сил.

— Свернуть вам шею у меня точно хватит сил. — но сказал это лорд как-то задумчиво, без гнева, скорее – по инерции.

— Вам станет от этого легче? Давайте договоримся, лорд Ричард. Если вам так отвратительно видеть меня, то сейчас я встану и уйду. И больше никогда не побеспокою вас. А если вы хотите иметь возможность передвигаться по двору сами, пусть и сидя, то сейчас вы замолчите и выслушаете меня. Потом и решите, стоит ли…

Лорд помолчал и нехотя сказал:

— Ну? Рассказывайте уже…

— Смотрите сюда, лорд Ричард. Видите, колёса как бы двойные? Так вот, толкая руками вот эти, наружные, что поменьше, вы будете сами двигать кресло. И сможете ехать хоть на конюшню, хоть на площадку для воинов, хоть на псарню. Конечно, вы не сможете ходить, тут я ничего не могу сделать. Но мне всегда казалось, что мужчина и воин должен сопротивляться до последнего, а не бить прислугу от злости.

— Долго его придётся делать?

Ирен стоило большого труда скрыть усмешку. По её опыту, мужчины особым терпением никогда не отличались, и этот – не исключение.

— Достаточно для того, чтобы вы пришли в себя. Если руки совсем ослабли, вы не сможете себя сдвинуть. Ремни я вам велела прикрепить не просто так, а для тренировок. Разумеется, нужно есть и нужно растирать тело. Решайте, лорд. Откажетесь, я просто уйду.

16

Прошло ещё три с лишним года.

Это было не самое лёгкое время в жизни Ирэн, но, безусловно – интересное. Дела закрутили её так, что оглянуться было некогда. Заботы о детях, землях, стадах и цехах разрывали день на небольшие части и иногда, к вечеру, он вспоминала, что так и не сделала что-то очень важное. Например, не посидела с детьми во время ужина. Тогда, полная раскаяния, она откладывала часть дел следующего дня и устраивала небольшой пикник с корзинами вкусностей и счастливыми собаками.

Дети росли. Смотреть, как они меняются, взрослеют, учатся делать выводы и находить ошибки, ей никогда не надоедало. Безусловно, бывали и сложности. Артур был в меру шкодливым и любящим ребёнком. Учился читать и иногда проявлял характер. Но появилось у него и совершенно замечательное качество – пообещав что-то матери, он обязательно выполнял это. И не важно, что он обещал – выпить тёплое молоко на ночь или больше не сбегать от нянек на конюшню в одиночку.

— Если тебе хочется посмотреть коней, просто скажи мне или папе. И мы сходим с тобой вместе.

— А Дикон ходит один!

— Дикон старше тебя, ему можно. Когда тебе будет столько же лет, ты тоже будешь ходить один. Обещаешь?

— Обещаю… — сказано это было чрезвычайно недовольным тоном.

Родной папа наградил Артура не только упёртым характером, но и отчётливой рыжиной волос. Правда не такой яркой, как у него самого. Волосы Артура были скорее каштановые, но каждую весну на носу проявлялись крошечные конопушки.

Лорен росла удивительно благоразумной барышней. С удовольствием училась шить и вышивать и, несмотря на юный возраст, вполне серьёзно училась управлять хозяйством, частенько сопровождая госпожу Кёрст. Они вместе решали, что и когда нужно вычистить, сколько горничных требуется на уборку после ремонта комнаты, когда варить мыло и нужно ли докупать ниток для цехов.

Ирэн радовалась, что хоть тут растёт прекрасная самостоятельная хозяйка. Такая – не пропадёт!

Бывали и конфликты с подрастающим Диконом. И это было совершенно нормально, мальчик рос, узнавал новое и однажды пришёл к леди Ирэн за объяснениями.

Не самый простой разговор вышел, прямо скажем. Объяснять тринадцатилетнему подростку, что именно произошло тогда у взрослых – тяжкая доля. Но от помощи Ричарда Ирэн категорически отказалась. Её муж никогда не отличался сдержанностью и деликатностью. А заявить подростку, что его мать, ныне живущая в монастыре, шлюха – не лучшее решение.

Ирэн не стала лукавить и обелять себя. Просто умолчала о личной неприязни, об оскорбительном поведении Ричарда и его миссы. Не стала и упоминать о своей мести. Она очень постаралась изложить всю историю максимально нейтрально, как сторонний наблюдатель.

«Да, лорд Ричард скрыл наличие миссы и детей. Да, мисса Альта повела себя неблагоразумно. Нет, Дикон, не думаю, что она была шлюхой. Если бы твой отец мог жениться на ней, возможно, такая ситуация и не возникла бы. Но не всё в нашей власти, мальчик. Сквайр Гай дал дурной совет твоему отцу – жениться на деньгах. А мой отец, лорд Беррит, разумеется, защищал меня».

— Почему вы не отправили меня и Лорен в монастырь? Говорят, святой отец хотел этого…

— Потому, Дикон, что в монастырь нужно идти по призванию. А у тебя, даже у маленького, были совсем другие интересы.

— Но ведь я вам чужой?! А Лорен?! Она ведь совсем…

— Дикон, все мы – дети божьи.

— Вы нас из жалости… ну… терпите здесь?

— Нет, Дикон… Точнее, сперва – да. Мне было вас жаль, все заняты своими страданиями, а про вас как будто забыли. Только всё это было очень давно.

— А сейчас?

— А сейчас вы мне – родные и близкие. Понимаешь?

— И что… и как мы теперь будем жить… ну, дальше как?

— Так же, как и сейчас, Дикон. Так же, как жили раньше. Разве что-то изменилось между нами?

— Не знаю, леди…

Мальчик был угнетён беседой, и Ирэн уже ругала себя, что не смогла найти нужных слов, оттолкнула ребёнка. Но через несколько дней Дикон решил продолжить беседу, выясняя, точно ли ничего не изменится?

— Леди Ирэн, а где я буду жить потом? Ведь я уже взрослый… Но у меня нет денег и…

— Дикон, здесь, в замке – твой дом. Он всегда будет таковым. Но кое в чём ты прав. Ты растёшь и через несколько лет уже будешь совсем самостоятельным. Ты можешь остаться здесь на всю жизнь, а можешь найти себе дело по душе. Это решать только тебе. Ты свободный человек, когда вырастешь – сам и решишь. Договорились? А я приму любое твоё решение и помогу тебе.

— Я уже всё решил, леди Ирэн.

— Поделишься со мной?

— Помните, мы в прошлом году ездили в Эдвенч?

— Конечно, ты тогда доставил мне массу неприятностей. Такое сложно забыть.

— Леди Ирэн! Ну я же не специально! Я уже сто раз объяснял, что просто не подумал! А вы опять!

— Вот когда у тебя будут дети, которые делись неизвестно куда, вот тогда ты и поймёшь, что я пережила!

Ирэн потрепала нахохленного подростка по взъерошенной макушке. Он сердито вывернулся из-под руки. Ирэн вздохнула – что поделаешь, возраст… Мальчики взрослеют и не терпят больше нежностей. Помолчали… Но похоже, Дикона распирала какая-то идея, и он просто не мог умолчать:

— Я тогда, ну, в Эдвенче, когда вы искали… Ну, тогда я просто так смотрел – они же очень красивые. А этот Жан, который из Франкии, он за ними ухаживал и рассказывал всякое. Как чистить, чем кормить и другое разное… Тогда я не думал, а сейчас подумал… Может быть, мне стоит таких коней разводить? Они, говорят, очень дорогие.

— Хорошая идея, Дикон. То-то я смотрю, ты последний год из конюшни не вылезаешь.

— Вы правда думаете, что хорошая?!

— Да. Конечно, нужно многое знать про эту породу. Но если ты надумаешь заниматься этим серьёзно, я поговорю с твоим отцом.

— Правда?!

— Конечно.

Разговор с Ричардом состоялся тем же вечером.

Нельзя сказать, что за эти годы они нежно подружились и полюбили друг друга. Нет, такое высказывание было бы ложью. Но, безусловно, привыкли, притерпелись. Научились разговаривать и слышать один другого.

По сути, лорд Ричард остался почти таким же, как и был. Но «почти» – не значит абсолютно. Кое-какие изменения произошли и в нём. С большими трудом, с кучей конфликтов, но он научился общаться с сыновьями. Далеко не сразу он принял и Ирэн в качестве хозяйки замка. Но капля камень точит…

Как ни странно это звучит, кресло на колёсиках спасло ему жизнь. Он нашёл себе определённые заботы в замке и методично выполнял их, раз уж не мог тренироваться с мечом в руках в полную силу и заниматься охраной земель. Он, что уж совсем неожиданно, научился зарабатывать деньги. И пусть суммы были невелики, но лорд, кажется, был крайне доволен, что у него есть свои, личные доходы. Да и, если уж совсем точно, не так они были и малы.

Псарня несколько расширилась за последние годы. И хотя за стройку платить пришлось Ирэн, она не жалела, что согласилась. Лорд занялся дрессировкой собак. Вот тут и пригодился его несентиментальный характер и жесткость. Первого кобеля-телохранителя он продал за сравнительно небольшие деньги. Зато потом, по аккуратному совету Ирэн, занялся этим вполне серьёзно. И его щенков-подростков охотно покупали в столице.

Конечно, Ирэн сама отправляла дважды в год обоз с грузом. Пуговицы и ткани, которые она так и сдавала в лавки купцам. Пуговичный цех разросся настолько и приносил такой доход, что с весны Ирэн пообещала мужу начать полный ремонт башен – пустых комнат в замке уже не оставалось. И одну из телег обязательно сопровождал Джейм. Он лично следил за щенками и сам отчитывался лорду.

— Ричард, я хотела поговорить про Дикона.

— Что он опять натворил? — Ричард нахмурился.

— Ничего, просто мальчик растёт. Скоро он запросится в самостоятельную жизнь. Понимаешь?

Похоже, лорд мало, что понял.

— Ричард, я не могу держать его у своей юбки. Ему нужно найти хорошее, доходное дело. Конечно, я могу кормить и одевать его всю оставшуюся жизнь – не обеднею. Но это будет неправильно. Мужчина должен уметь зарабатывать, иначе как он будет содержать свою семью?

— Какую семью? Он что, служанку обрюхатил?!

Тьфу ты…

— Надеюсь, что нет! Ты вообще думал хоть что-то сделать для собственного сына, чёрт тебя возьми?! Парень – твоя точная копия! Ты не можешь отрицать отцовство, Ричард!

— Так я и не отрицаю. Но что я могу?!

— Например, поговорить с ним. Определиться, насколько серьёзно его увлечение конями. И решить, что делать дальше. Как ты знаешь, у меня есть деньги на ремонт башен. Весной мы собирались начать.

Ричард насторожился. Башни уже не были причиной скандалов, но его по-прежнему угнетал их вид.

— И что ты хочешь сказать этим?

— Если ты решишь ему помочь, ремонт придётся отложить. Ты хорошо представляешь, какие траты понадобятся на заведение нескольких породистых лошадей? И не на улице же их держать!

— Я подумаю. — мрачновато сказал лорд Ричард.

Похоже, эта идея не вызвала у него энтузиазма. Но и сразу отрицать необходимость помощи сыну он не стал, что уже было хорошим знаком. Конечно, у Ирэн давно были планы, но пока она не собиралась делиться ими с лордом. Пусть дозреет.

А в большом мире в это время происходили совсем не радостные события. Церковный раскол разрывал страну на части. Последнее время голубиная почта от лорда Беррита приносила всё более тревожные новости.

Писал лорд Беррит и о её «любимчике», отце Клавдии. Ещё три года назад Ирэн получила эти сведения, которым не придала особого значения. Святой отец ухитрился бежать прямо с процесса, явно – не с божьей помощью. Розыски в столице ничего не дали. Вполне возможно, что красавец уже даёт отчёт самому папе.

Это леди Ирэн не волновало. Главное, что интриговать и пакостить он будет не в её замке.

Зашевелились лорды Франкии, возмущённые отделением Англитании. Было уже несколько пограничных стычек.

Шли бесконечные судебные процессы над священниками, Святая Инквизиция не дремала. Крови пока лили не так и много, но практически все, кто попадал в темницы Инквизиции, вдруг раскаивались и отправлялись по отдалённым монастырям замаливать грехи. Ирэн сильно подозревала, что далеко не все святые отцы отвечают перед судом за реальные грехи. Похоже, многие из них попадали в лапы к коллегам за отказ признать Эдуарда V главой Англитанской церкви и отказаться от протектората папы Климентина.

С точки зрения Ирэн, это был ещё и не самый худший расклад – хоть на кострах друг друга не жгут. Да и на ведьм охотиться никто не додумался.

Возникали яростные религиозные споры между столпами церкви. Не все были согласны, что молитвы можно и нужно читать на англитанском. Драка кардиналов прямо в соборе святого Ипатия обсуждалась в народе больше, чем очередное повышение налогов.

Тихая жизнь обитателей замка незаметно подходила к концу.

17

За то время, что Ирэн прожила в Англитании, она привыкла, что есть солдаты, о которых нужно заботиться. Следить, чтобы они получали новую одежду и обувь, нормальную сытную еду, жили в тепле и прочее. Это была одна из реальностей нового мира, которые она приняла, как данность.

Если она куда-то ехала, её обязательно сопровождали военные. С тех пор, как в замке не осталось её личных врагов, она отказалась от сопровождения по замку и от караула у дверей покоев. Даже выходя во двор леди не брала с собой охрану. Чего можно бояться в своём доме?!

Капитан Вест регулярно рассылал патрули, иногда они ловили бандитов и мародеров и вешали их, но последние годы – совсем редко. Солдаты несли службу у ворот замка, ходили дежурить на стены и днём, и ночью, и это было так обыденно и привычно, что леди давно не обращала на них внимания.

Какие-то сложности были, пожалуй, только первое время. Ирэн пришлось требовать пристойного поведения – никакого насилия над женщинами на её землях. Очень помогла угроза не просто выгнать за такое, а повесить на воротах замка. Разумеется, совсем без женщин солдаты не жили. При казарме содержалось несколько дам сильно облегчённого поведения и, естественно, им было запрещено выходить в общий двор.

Ирэн знала, что дамы, заработав в замке какие-то деньги, уходили. На их место приходили новые. Единственный раз она сочла нужным вмешаться и поговорить с капитаном, когда при ней первый раз менялся состав «ночных бабочек». С тех пор каждую из них в обязательном порядке осматривала Марша – леди просто боялась заразы. Некоторые мужчины завели подружек среди горничных и кухарок, было даже несколько свадеб. В общем, всё было тихо и мирно, и на военных леди Ирэн обращала внимания не больше, чем, например, на конюхов. Жалоб нет? В конюшнях чисто? Конюхи довольны едой и одеждой? Значит, всё в порядке.

Леди даже не слишком задумывалась, а зачем, собственно, нужна такая большая толпа мужиков, которых она кормит.

Всё прояснилось одним довольно неприятным утром. Простывший сквайр Рейг отлёживался в кровати, попивая горячие настои старой Марши, а леди решила, что занятия должны идти, как обычно. После утренней молитвы и завтрака Ирэн возилась с Артуром. Он никак не мог, точнее – не хотел понять принцип умножения. Чем-то ему этот принцип не приглянулся, и сейчас она, с трудом сдерживая смех, пыталась объяснить упрямцу, что это действие нужно обязательно понять, иначе он никогда не научится считать.

За эти годы наглядные пособия для детей заняли уже целую нишу в комнате-классе. Ирэн повесила на стену таблицу умножения и в очередной раз пыталась объяснить сыну зачем ему, будущему лорду замка, нужно это умение. Дверь в класс распахнулась без стука. Капитан Вест поздоровался с лордом Артуром и хозяйкой и сказал:

— Леди Ирэн, ваш муж просит вас срочно пройти к нему. Он в своих покоях.

— Что-то случилось, капитан?

— Лорд Ричард желает вас видеть.

Ирэн нахмурилась. Кликнув няньку, она сказала сыну:

— Можешь поиграть, но, когда я вернусь, мы с тобой продолжим.

Артур был просто в восторге от неожиданной передышки! Ирэн засмеялась, вспомнив, как радовалась в детстве, когда из-за морозов отменяли уроки в школе. Потрепала сына по густым вихрам, чмокнула в тугую тёплую щёку и пошла вслед за капитаном.

Она очень давно не была в покоях мужа. Встречались они обычно или во дворе, или за завтраком. И все вопросы по хозяйству, хоть и было их много, Ирэн решала единолично – муж не вмешивался. Только примерно раз в месяц она делала что-то вроде отчёта лорду. Скорее, просто для поддержания его статуса. В целом же лорд давно оценил хозяйственность жены и был доволен тем, что в замке всё идёт как надо. У него были свои заботы и интересы. Супруги при встрече здоровались, иногда пару минут говорили о насущном и расходились, не раздражая друг друга.

К высокому столу Ирэн выходила не часто, предпочитая общество детей и сквайра Рейга. Зато лорд Ричард, с тех пор как сел в каталку, ел только в зале. Конечно, лакеям приходилось заносить его по лестницам, но даже это не мешало лорду чувствовать себя значимым. Сегодня она завтракала с детьми. Странно и непонятно, что могло понадобиться Ричарду так срочно, что нужно прерывать урок?

В комнате лорда Ирэн увидела капрала Тоуна и нескольких сержантов. Лица у всех мужчин были… Странные лица. Как будто осунувшиеся. Такое бывает от недосыпа или голода. Но не могли же они все голодать и не спать!

— Доброго дня, господа. Ричард, что-то случилось?

— Случилось. — Лорд был немногословен и смотрел на жену с какой-то странной жалостью: — Патрульный разъезд донёс, что к замку движутся войска.

— Войска? Какие войска? Зачем?!

— Думаю, чтобы осадить замок.

Ирэн впала в ступор. В каком это смысле – осадить? Это что, началась война?

— Ричард, объясни мне просто, что это значит? Замок будет в осаде? Сколько там войска?

— Ирэн, сядь и успокойся!

Леди послушно села в любезно подвинутое капитаном кресло и уставилась на мужа. Ей было дико и непонятно, зачем всё это?! Такое замечательное, совершенно обычное утро и вдруг – вот это вот всё…

— Нам повезло. Около недели назад уволился один из солдат. Эйбель, знаешь?

— Кудрявый?

— Да! Он получил наследство на границе графства и собирался жениться. Вчера он прискакал в замок и сообщил, что в трёх днях пути от нас – войско. Франки, гаэльцы и наёмники… А руководит войском рыцарь ордена святого Тересия. И все командные места отданы его братьям.

— Ричард, я хочу понять, это нападение на всю страну? Или только на нас?

— От границы с Франкией нас отделяют два баронства и графство Льерское. Оттуда – никаких известий. Хотя, конечно, могло случиться и так, что просто некому было сообщить нам…

— В каком смысле некому?

— Если замки взяли и защитников перевешали, например.

Ирэн вскочила и заметалась по комнате.

— Ирэн! — окрик мужа подействовал на неё, как пощёчина. Она поднесла руку к губам и сильно укусила запястье, до боли, до крови… Выдохнула… Села в кресло.

— Прошу простить меня.

Мужчины смотрели с жалостью и пониманием.

— Ричард, а этот… кудрявый… Он не мог ошибиться?

— Ирэн, он простой солдат. Ему пришлось украсть коня, чтобы добраться до нас. И сейчас он в замке. Он же не сумасшедший – знает, что могут с ним сделать за такую ложь!

— Значит – война… Ричард, нам нужно вывезти детей к моему отцу. Ты дашь охрану?

— Нет. Вас могут уже ждать те, кого послали заранее. Поверь, Ирэн, в замке безопаснее.

— Всё равно! Нужно хотя бы известить соседей! И отца. Обязательно – отца! Он придёт с войском…

— Ирэн, я послал гонцов, если они выживут, соседи будут знать. В Эдвенч тоже послал людей. Но там – королевский замок и войско очень небольшое. Лорд-смотритель не станет рисковать.

— Ричард, можно послать письмо голубиной почтой!

Ричард молча побарабанил пальцами по столу, размышляя о чём-то, потом сказал.

— Вряд ли это получится, Ирэн. — его голос звучал непривычно мягко: — Голуби мертвы.

— Голуби что?! А куда же смотрел Бран…

— Он мёртв, Ирэн… Так же, как и его помощник.

— Ты хочешь сказать, что кто-то оставил нас без связи и этот кто-то находится в замке?

— Да. Их убили, как только в замок закрыли ворота. Когда капрал Тоун поднялся на голубятню, они были ещё тёплые.

Ужас накатывал какой-то беспросветной волной. Ирэн била дрожь, но она изо всех сил старалась сдержаться. Стараясь говорить отчётливо, чтобы не заметно было клацанье зубов, леди спросила:

— Что нужно сделать мне, Ричард?

— Ты сейчас пойдёшь и лично проверишь все запасы. Соберёшь ключи от всех кладовых и будешь носить их лично, никому не доверяя. Охрану к колодцу я уже приставил. Мы не знаем, как долго продлится осада, поэтому еду – экономить. Так же, как свечи и дрова. Дерево расходовать только на приготовление пищи. Остальное – не твоя забота.

— Думаю, нужно приготовить ткани для перевязки.

Ричард одобрительно кивнул:

— Хорошо. Скажи Марше, пусть готовится. Она знает, что нужно. Теперь – ступай, займись делами.

Послушно кивнув, Ирэн отправилась на кухню. Велела прислуге срочно найти сайну Рину и, дождавшись, пошла в обход.

— Сайна Рина, говорить об этом не следует, вы меня поняли?

Сайна с любопытством уставилась на графиню. Кто знает, что именно она ожидала услышать? Но новость о грядущей осаде заставила её побледнеть и взяться за сердце.

— Господи, чем же мы тебя прогневали?!

Вопрос, однако, остался без ответа. Здесь, в прохладной темноте огромного погреба, Ирэн осмотрела аккуратно разложенные в отдельные короба молодые овощи, их было совсем немного. Заглянула в соседние комнаты – и в ту, где хранили сыры, и в ту, где стояли кувшины с молоком, горшки со сливками и маслом.

Проверили амбар с зерном и крупами. Неприкосновенный запас порадовал своим объёмом. Раньше Ирэн не слишком понимала, зачем всегда хранить в замке столько муки и зерна. Ирэн отметила, что сюда тоже нужно выставить охрану. Отдушины под крышей достаточно велики, чтобы кто-то некрупный мог влезть в них. На первый взгляд всё было в целости и сохранности.

— Сайна Рина, на сколько нам хватит этих запасов? Коров с фермы скоро пригонят, так что у нас какое-то время будет ещё и молоко, а когда корма кончатся – мясо.

— Леди Ирэн, ещё только середина лета. Далеко не весь урожай собран. Если не будет новых поступлений, то нам хватит месяца на четыре, если будем экономить. Но у нас очень мало соли и почти кончился мёд. Я собиралась докупить на ярмарке, но теперь, похоже…

— Да, вряд ли вы сможете закупиться в ближайшее время. Ключи останутся у меня. Соберите, пожалуйста, всех поваров.

Очень чётко Ирэн объяснила, что в замке предатель.

— Поэтому я запрещаю пускать на кухню кого-либо. Все поняли? Наказанием будет не просто порка. Кормить людей будем в пиршественном зале. По очереди. Еду будете выносить сами и подавать лакеям. Сюда больше никто посторонний не войдёт! Понятно? Я лично буду приходить утром и выдавать продукты.

Следующий визит она нанесла Марше. И старуха, и её молодая помощница Веста поняли всё и сразу.

— Вы, пресветлая леди, не волнуйтесь. Я уже две осады пережила, знаю, что делать требуется.

— Я пришлю вам на помощь женщин из швейного цеха. И помни, Марша, что я про чистоту говорила.

— Помню, леди, помню… Все тряпки кипячу и руки мою, всё, как вы велели…

За такими заботами день пролетел почти незаметно. В ворота замка загоняли скот, везли телеги с продуктами из деревень, их Ирэн велела складывать отдельно, поставив сайну Рину наблюдать. Мычали коровы, в спешно сооружённый загон заводили свиней, заполошно орали куры – их уплотняли.

Ирэн поймала капрала Тоуна и спросила:

— Капрал, а как же деревни? Они останутся беззащитными?

— Леди, завтра сюда придёт толпа женщин с детьми и старики. Хорошо бы подготовить место… А остальные – спрячутся в лесах. Что делать, все не влезем. В замок пустят только самых крепких мужчин.

— Место для людей?

— Да, леди… Вон хоть в той башне. Крыша есть, до зимы ещё далеко, а больше им и не требуется.

— Нужно найти хоть что-то постелить на пол! Середина лета – даже зерно ещё не собрано! Ума не приложу, что делать!

— Леди, спросите несколько человек у лорда Ричарда, нужно послать нарезать камыша. Сейчас жарко, он высохнет за несколько дней. И он вполне годится на подстилку.

— Спасибо за совет, капрал Тоун!

Ирэн поняла, что поспать сегодня у неё не будет времени. Но и выбора особого не было…

18

Войска подошли к замку три дня спустя, чуть позднее полудня. Ирэн стояла на крепостной стене, наблюдая, как чужаки разбивают лагерь в недосягаемости от стрел, совершенно спокойно ставят несколько палаток для офицеров и, разложив костры, режут корову. Своей очереди ожидает ещё одна корова и небольшое стадо овец. Похоже, где-то уже успели разграбить деревню.

— Кто-то из крестьян проведёт голодную зиму, — подумала леди Ирэн: — но лишь бы живы остались!

Сумма, отложенная у неё ранее на ремонт башен, а точнее – просто запас, который она собралась было потратить на Дикона, позволит прокормить тех крестьян, чьё хозяйство пострадает сильнее. Всё остальное может и подождать.

— Не о том, ой, не о том я думаю! — укорила себя леди: — Лишь бы выжили люди, а уж еда им – дело десятое. Найду, чем прокормить.

Внимательно рассматривала одежду захватчиков – очень разнородная. Униформы здесь ещё не существовало. Но, например, все воины её мужа носили почти одинаковые одежды. Шлем-салад, несколько похожий на детский горшок, без забрала, но имеющий сзади назатыльник. Стёганый акетон или дублет, куртка-поддоспешник с нашитыми на неё кольчужными частями, небольшие круглые щиты. У кавалеристов щиты отличались – они были заужены к низу. У некоторых солдат были кольчужные мантии, напоминающие очень широкий воротник-ожерелье, и многие защищали лицо дополнительно ещё и металлической штуковиной, названия которой Ирэн не знала – этакая чашка для подбородка.

Конечно, каждый шлем и меч не со станка сошёл. Дублеты и акетоны делали разные мастера, так же, как и кольчуги, что отличались плетением, формой, даже цветом металла. Однако, в целом, снаряжение было похожим. Кроме того, сверху солдаты надевали лёгкое свободное сюрко с гербом лорда. И все они были одного цвета – светло-синие с жёлтым гербом лорда Ричарда. Незначительно отличались тона, так как красили ткани тоже разные мастера. Зато солдаты в горячке боя не перепутают своих и чужих.

Чужаки были одеты очень разнородно. Даже Ирэн, мало что понимавшая в доспехах, различала несколько моделей шлемов. Разные и по форме, и по размеру щиты, совершенно разные сюрко, и на многих нет никакого герба – наёмники. В глазах просто рябило от разных цветов. Да, все они были не слишком яркие, но и позволить себе яркую одежду могли только лорды.

Очень выделялись несколько рыцарей-офицеров в чёрных вороненых доспехах и накинутых сверху дорогих плащах с красным подбоем. Даже шлемы их имели забрала и были украшены перьями. Бросив поводья коней оруженосцам, трое из них о чём-то беседовали, стоя у палатки, которую сооружали солдаты. Ирэн присмотрелась – один из них явно был ей знаком.

Мысль об отце Клавдии мелькнула у неё достаточно быстро, как только она сумела обуздать своё волнение при известии о нападении. Тогда она постаралась себя успокоить – святой отец в бегах, может быть, уже и погиб. Да и зачем ему сюда возвращаться? Что он здесь забыл?

К сожалению, как раз первая её мысль оказалась абсолютно верной. И сейчас, глядя, как Клавдий, держа шлем на сгибе руки, что-то поясняет святым братьям, леди Ирэн понимала – нужно уточнить у Ричарда, сколько святой отец может знать о защитных секретах замка.

Времени у него было не так и мало. На исповедь к нему ходили не только господа, но и горничные, и лакеи, и солдаты. Кто знает, что именно он мог узнать, если у него была определенная цель? Даже не обязательно у кого-то одного спрашивать – вполне можно, задавая маленькие, невинные с виду вопросы, выяснить всё о военном потенциале замка. А уж с солдатами и офицерами первое время он общался много и плотно.

Сопровождавший леди на крепостную стену капитан Вест сказал, глядя на чёрных рыцарей:

— Братья ордена святого Тересия. Хорошие бойцы, леди…

— И… что теперь?

— Скоро прибудет парламентёр, узнаем, что именно они хотят. Но устраиваются они основательно.

Ирэн молча кивнула ему и пошла к узкой лестнице с крутыми ступенями. Лорд Ричард в каталке встретил её внизу.

— Ну, что скажешь? Действительно он?

— Да, Ричард. Это действительно отец Клавдий. Ты понимаешь, что он может знать какие-то секреты замка?

Лорд хмыкнул, скептически посмотрел на жену и ответил:

— Ирэн, это – не твоё дело! Ступай, займись хозяйством.

Леди Ирэн смотрела на мужа и вспоминала его девиз, начертанный на щите, что украшал стену его комнаты: «Пусть ненавидят – лишь бы боялись».

И говорить, и объяснять ему что-то – бесполезно. Даже если он не самый хороший человек, зато, говорят – хороший воин. Солдаты его уважают, а ведь они с ним воевали.

Проглотив все слова, которые ей очень-очень хотелось сказать мужу, Ирэн отправилась по делам – нужно было проверить, как устроились в башне люди. Узнать, все ли здоровы. При такой скученности народа запросто можно получить толпу больных дизентерией или гриппом. Наверняка, есть и похуже болячки.

Пробираясь через двор, обходя нагромождение тачек, телег и мешков в центре двора, Ирэн думала о том, что предатель так и остался в замке, но размышлять об этом было просто страшно. Сделать она тут ничего не могла, зато могла попытаться навести хоть какой-то порядок. В первую очередь нужно решить вопрос с туалетом и едой. С едой – проще. Сейчас она отберёт расторопных крестьянских женщин, назначит старшую, соберёт все продукты в кучу и выделит им посуду.

С туалетом, пожалуй, она тоже справится. Нужно просто выкопать на заднем дворе несколько ям и приказать ходить туда. Иначе загадят башню, а потом начнут болеть.

Анги спешила за своей леди, с ужасом наблюдая, как рушится привычная, удобная и комфортная жизнь. И мысли её так же вертелись вокруг шпиона. Теперь, после того как сквайр Райс занимался с ней столько лет, она даже понимала значение этого слова. Она вообще многое стала понимать лучше, чем раньше. А уж в наблюдательности ей никогда нельзя было отказать. Кое-что она видела, чему не смогла найти объяснение. Мысль присмотреться получше крепко засела у неё в голове.

В сопровождении двух горничных, несущих большие корзины, леди и Анги прошли в башню. Ирэн нервно вдохнула воздух – пованивает. Нет у них привычки заботится о чистоте! С другой стороны, не могут же люди терпеть сутки целые? Надо было прийти сюда раньше, сама виновата, что горничных отправляла!

Вдоль стен башни был навален толстый слой сушёного тростника, сверху – слой соломы. На этой траве, успевшей уже потемнеть, копошились люди. Некоторые застелили солому широкими ткаными половиками. Ничего… Не отель пять звезд, конечно, но это – крыша над головой и относительная безопасность.

Те, кому повезло занять здесь место – женщины и дети. Несколько малышей плакало и капризничало, пара десятков – грудные ещё. Часть, те, что постарше, лет пяти-семи, играли на свободном клочке в центре зала. Женщины разговаривали, одна тихонько всхлипывала, трое разговаривали на повышенных тонах – ссорились. В воздухе стоял монотонный гул.

— Как в цехе… — подумалось леди Ирэн.

Юношей и подростков не было – большая часть из них, бросив дома и хозяйство, пряталась сейчас в лесу вместе с мужчинами. В замок пустили только самых здоровых, способных воевать. Среди них оказались неплохие лучники. Кое-кто даже воевал раньше. Но зато, в замок приняли всех женщин и детей.

Стариков пришло мало. Многие просто не захотели срываться и остались в своих домах. Леди Ирэн гнала от себя мысли, что, вполне возможно, не пустили бы в замок…

Раньше, до объявления тревоги, в замке и окрестностях жило около шестисот человек: солдаты и офицеры, горничные и лакеи, прачки-повара-садовники, швеи и ткачихи, мастера-пуговичники, точнее – мастерицы. За стеной замка, в непосредственной близости: сыровары, работники молочной фермы, конюхи.

Сейчас общее количество людей в замке было сильно больше тысячи.

Ирэн рассматривала женщин и понимала: беременных отсюда нужно убирать. Некоторые, вон, совсем на сносях! Надо, пока есть время и возможность, показать их Марше. Ирэн заметила, что и Черныш, и Грай нервничают. Оно и ясно – слишком много чужих вокруг.

Вышла в центр зала, громко похлопала в ладоши:

— Слушайте меня все!

Гомон стих, не весь, конечно, но говорить уже было можно – её услышат:

— Сейчас те из вас, кто ждёт вскоре ребёнка, встанут, возьмут свои вещи и детей и пойдут за мной. Старшей я оставляю Анги. Слушаться её во всём! Иначе я разгневаюсь!

Пока беременные робко сбивались в кучку у выхода, Ирэн говорила с горничной. Хотя, какая она горничная? Давным-давно уже за платьями леди следят другие. Анги – личная помощница и подруга, дай ей бог здоровья!

— Анги, возьми с собой Лану и вот эти корзины. Раздай детям хлеб. И присмотрись, кто из женщин поспокойнее, кто пользуется уважением. Назначь старшей. Пусть организует поварих. Кормить их никто не будет, они вполне могут готовить себе сами. Продукты я выделю. Займёшься?

— Я справлюсь, леди Ирэн.

Незаметно для окружающих Ирэн с благодарностью пожала локоть Анги – на неё всегда можно положиться.

— Я оставлю с тобой Мэтти. Когда прикинешь, сколько продуктов нужно, отправь его ко мне и пусть он приведёт женщин. Один он вряд ли утащит всё. Я буду в кладовых, сразу же, как только устрою этих. — Ирэн кивнула на беременную команду.

Почти три десятка женщин разной степени пузатости и около сорока детей от года до пяти-шести. У каждой в руках огромный тюк!

«С ума сойти можно! Это они, с такими-то сроками, таскают тяжести? Хотя… — Ирэн остановила сама себя: — Дурные у меня мысли, не о том думать нужно! Да и женщин понять можно – спалят дом, так хоть одежду сохранить!»

Ирэн понимала, что сейчас, пока ещё нет военных действий, нужно чётко организовать быт. Пожалуй, решила она, детей можно поручить Дикону, пусть присмотрит.

Она успела сделать достаточно много, устроила беременных в большом зале, откуда слуги уже вынесли почти всю мебель, сняли с окон дорогие шторы и натаскали соломы. Здесь, в этой комнате, тоже было не слишком просторно, но всё же тише, чем в башне. Кроме того, рядом есть ещё пустой зал, куда можно будет размещать уже родивших. Опросила женщин и отметила четверых, которым уже вот-вот… У остальных, вроде бы, сроки ещё поменьше. Кому месяц, кому полтора. Точно-то никто из них и не знает. Ну, так никто и не знает, сколько придётся просидеть за запертыми дверями!

Вызвала одну из прачек, открыла кладовую и выдала несколько рулонов льняного полотна, велела перестирать и прокипятить – понадобится, когда у них роды начнутся.

Тут Ирэн вдруг подумала, что в деревнях есть повитухи, скорее всего. Ну, как-то же раньше, до этого всего, женщины рожали? Надо найти их и отправить к Марше, пока ещё есть время. Пусть поговорит и выберет самых толковых – вот их и приставить к беременным. И, пожалуй, стоит пару женщин покрепче в помощь. За детишками смотреть и готовить. Ну, куда это годится – на восьмом месяце ребёнка годовалого таскать на руках!

Додумать все детали леди Ирэн не успела, звук рога за воротами замка отвлёк её от размышлений и погнал к крепостной стене. Сейчас им предъявят ультиматум и можно будет хоть что-то узнать.

19

ДВА ГОДА ТОМУ НАЗАД

Городок Перуджино

Резиденция ордена святого Тересия

Подвалы замка Рокка Паголино

Человек висел на дыбе недолго, меньше часа, хотя ему казалось, что целую вечность. Кисти рук он уже не чувствовал, только боль в сломанной, но уже заживающей ноге мешала ему сохранять хладнокровие. Нога была перевязана и зажата между двумя досками. Их наложили сразу после боя, а потом везли его целый месяц. Связали, как свинью перед смертью, но заботились о нём. Зачем это было сделано, пленник не знал, ни на один вопрос он не получил ответа. С ним вообще не разговаривали, но раз его лечили после боя, в котором он уложил двоих насмерть, возможно, хотят оставить в живых? Это давало надежду.

Было душно, пахло огнём, калёным железом, кровью. Пот заливал лицо, стекая крупными каплями прямо в глаза. И тем мучительнее было ощущать эти щекочущие капли, едкие и противные, раздражающие каждую минуту, что убрать их можно было бы лёгким прикосновением. Однако никто не спешил устранить это маленькое неудобство.

Обстановка пыточной не производила особого впечатления. Ближе к дверям стояло удобное кресло, обтянутое кожей, с парой мягких подушек наивного розового цвета. Два стола с табуретками по углам комнаты с низким сводчатым потолком. На одном – свитки пергамента и листы новомодной бумаги, чернильница, несколько перьев и оловянный подсвечник с тремя потушенными свечами. Писаря в комнате нет. Второй стол закрыт куском серой холстины. Холстина лежит неровно, в некоторых местах топорщится. В левом углу она немного загнута, и при мерцающем тусклом свете жаровни видно что-то, напоминающее рукоятку молотка. Это на него, на этот стол, периодически с опаской косится пленник.

Палач, не слишком высокий, сухощавый, свитый из одних только мышц и жил, перекусывал прямо в углу пыточной, разложив на коленях чистую белую тряпицу и совершенно не обращая внимание на висящего на дыбе человека. По пояс голый, прикрытый от брызг широким жёстким фартуком, он с аппетитом обедает. На бледной коже поблёскивает плёнка пота, кривые узловатые пальцы ловко, почти не кроша, ломают хлеб, берут толстые ломти нежной ветчины с тонкой прослойкой жирка и запихивают всё это в разверзающуюся в густой бороде щель.

Шаги в коридоре отчётливо донеслись до ушей пленника, только палач продолжал мерно жевать – его уши были заткнуты восковыми пробками.

Человек, который вошёл в пыточную, был высок ростом, одет в серый длинный плащ из простой ткани. Лица практически не видно из-под капюшона. Только небольшую ухоженную бородку.

Палач вскочил со своего места, роняя остатки еды на пол, и низко склонился. Мужчина в плаще перекрестил его и нетерпеливо сделал знак, отпуская или, скорее, требуя покинуть помещение. Поклонившись ещё раз, палач вышел, тщательно прикрыв за собой дверь.

Пленник забеспокоился. Странно знакомый запах человека в плаще, сильный и сладкий, перекрыл дух огня и железа. Он мучительно старался вспомнить, откуда знаком этот приторный аромат, но память его подводила. Однако запах нервировал и не обещал ничего хорошего.

Человек не слишком торопясь разжёг толстые свечи, стало значительно светлее, подвинул кресло поближе к пленнику, удобно уселся, небрежно бросив руку на подлокотник. Второй рукой он снял капюшон и посмотрел в лицо висящему.

— Долго же пришлось за тобой охотиться, мастер меча Берч.

— Святой отец?!

Удивление мальчишки было неподдельным, и это на мгновение доставило отцу Клавдию удовольствие. Не зря он выпросил у патрона самых опытных вояк. Этот сопляк не зря получил звание мастера меча. Конечно, не удивительно – единственный сын самого покойного ди Грасси! Говорят, отец начал учить его сразу, как только он сумел пройти первые пять шагов, не падая.

— Расскажи мне, Берч ди Грасси, кто надоумил тебя опозорить имя святой нашей матери-церкви, представив верного её сына поганым мужеложцем?

— Я не понимаю, о чём вы, святой отец?

Если бы Клавдий не знал точно, он бы, пожалуй, мог и поверить мальчишке. Ишь ты! Сколько искренности! Но это был момент торжества Клавдия, и он не хотел пропустить из него ни одной минуты! Торопиться он не станет.

Святой отец встал, прошёлся по пыточной, вернулся к пленнику и, крепко прихватив его за подбородок, сказал:

— Сын мой, посмотри мне в глаза и подумай, стоит ли запираться? Я всё равно получу ответ на свои вопросы, малыш…

И отец Клавдий ласково улыбнулся пленнику.

И только тогда мастер Берч почувствовал, наконец, весь ужас своего положения. Он забился, пытаясь вырваться, спрятаться или, хотя бы, получить возможность отвести взгляд от этих безмятежно-синих, совершенно безумных глаз своей смерти.

****************************************************************************************************************************************

Анги нашла леди Ирэн, окруженную крестьянками, в башне.

— Леди Ирэн, я бы поговорить хотела.

— Подожди, Анги, ты же видишь – мне некогда!

— Так вам и вчера было некогда, и сегодня день к вечеру, а вы ещё и не обедали!

Ирэн встряхнула головой. Похоже, Анги права. Только, что делать-то, если внезапно разросшееся хозяйство требует наладки, как часовой механизм? Без конца происходят какие-то сбои, конфликты. Все мечутся, как угорелые, и спорят по пустякам. Разве Ирэн виновата, что женщина, которую назначили старшей над крестьянками, допустила не просто склоку, а настоящую драку?

Можно сказать, сама спровоцировала, обделяя людей в пользу своих сестёр и их детей? И даже ума не хватило скрыть это! Дура, как есть! Нельзя такой командование доверять. Ну вот, трое и решили восстановить справедливость! Стоят теперь растрёпанные, с синяками и лицами ободранными.

Ирэн злилась. Хороши, нечего сказать! Впрочем, начальнице и сёстрам её тоже досталось немало. Хорошо хоть, не покалечили друг друга.

Конечно, если бы у графини было время присмотреться, оценить женщин, она бы не сделала такую ошибку. А так, взяли практически первую, что по возрасту подошла. Ирэн сама кивнула, когда Анги привела к ней чистенькую, аккуратную женщину лет сорока. С ласковой улыбкой и милыми морщинками в уголках глаз. В аккуратном передничке и относительно целом платье.

Тётка кланялась и певучим голоском наговаривала:

— Даже и не сомневайтесь, вашсветлость! Обязательно со всем справимси, обязательно! Чай, не первый раз старшой-то меня выберуть! Завсегда, как ежели спор какой или ссора – так ко мне все и бегуть, совета спрашивають… Оченно меня в селе уважають.

Ирэн показалось странноватым такое самовосхваление, но разбираться особенно было некогда. Анги ей нужна была в другом месте, оставлять её следить за селянками – нерационально нерационально. Всё же там не только дети, но и толпа взрослых женщин. Авось и справится эта вот Джелли. Не девчонка молоденькая, проследит, чтобы всё тихо-мирно было.

А сейчас вот Анги срочно поговорить понадобилось! Неужели не понимает, если не наладить здесь сейчас, завтра всё равно придется заниматься тем же самым!

— Леди Ирэн, это правда важно! Очень-очень!

Ирэн вздохнула и сказала:

— Ну, говори, только быстро! Мне ещё продукты вечерние выдавать!

— Это наедине надо.

Да что ж ты будешь делать! Ну, неужели Анги не понимает, что некогда сейчас болтать по-дружески, как раньше! Хотя…

— Это касается детей?!

Сама Ирэн не видела детей уже двое суток. Когда она возвращается, чтобы без сил рухнуть в постель, малыши уже спят. Даже Дикон уже спит.

— Нет, леди Ирэн. Всё в порядке с детьми. Это касается убийства.

Ирэн замерла на полуслове, оглядела толпу жадно прислушивающихся крестьянок и скомандовала:

— Анги, жди меня у выхода, я освобожусь быстро.

Потом взглянула на вновь загалдевших крестьянок и рявкнула:

— Молчать! Ты… Да, вот ты и вот ты, ко мне подойдите обе.

Это были те самые женщины, что разнимали драку. У одной даже царапина на щеке. Ирэн поставила их рядом с собой, лицом к толпе и объявила:

— До завтрашнего дня, старшие – они. Будет драка, велю выпороть всех, кто такое себе позволит, разбирать кто прав, кто виноват, больше не буду! Всем понятно?!

Селянки торопливо закивали, будто опомнившись. Ирэн дошла до дверей, оглянулась ещё раз на притихшую толпу, кивнула Анги и отправилась в свои покои. Надо хоть что-то съесть, а то уже желудок ноет от голода. Это не дело, так бегать. Надо просто сесть и подумать, какие ещё дела и на кого можно переложить.

В идеале – все, кроме выдачи продуктов. И просто следить, чтобы помощницы делали то, что нужно. И вмешиваться только в крайних случаях! Вообще не дело, чтобы графиня селянок успокаивала. Ирэн-то не статусом меряется, а просто понимает, что странно это выглядит. Это пока ждут нападения никто ничего не скажет. А потом начнут думать и вспоминать. И трепаться начнут.

В её покоях стояла такая тишина, что Ирэн даже удивилась. Оказывается, есть ещё островки мира и покоя в этом замке. А ей казалось, что он весь превратился в разворошенный муравейник.

Быстро ополоснув лицо и руки, села к столу, кивнув Анги, чтобы присаживалась рядом. Мона споро и молча накрыла стол, притащила котелок горячей похлёбки, что сберегала у камина, и вышла, оставив госпожу с Анги наедине. Графиня не любила, когда слуги стоят во время трапезы над душой и терпела такое только во время визитов гостей. А то, что графиня служанку за стол сажает, так это прихоть у неё такая. И все делали вид, что и не догадываются о таком нарушении, слуги графиню ценили.

Ирэн жадно схватила булку и начала хлебать суп, откусывая попеременно от хлеба и от куриной ножки. Анги смотрела с жалостью, совсем госпожа не бережёт себя! Даже горничные успевали обедать, а тут, видано ли дело – графиня оголодавшая!

Через несколько минут Ирэн спохватилась, с набитым ртом прошамкала Анги:

— Хавари! — и продолжила хлебать суп.

— Госпожа, я ошибиться боюсь, но уж больно всё совпадает. Прямо все приметы на одного человека и указывают! Сами-то подумайте, кто больше всех дружил с голубятниками?

Ирэн насторожилась и даже прекратила есть суп, медленно положив кусок булки на стол.

— И что?

— А сегодня я ещё видела, как он зерно из кармана просыпал! Ежели все голуби мёртвые, зачем же он зерно в кармане носит?!

Кого кормит этим зерном-то? И ведь никто на него и не подумает! Все ведь знают, что и пиво они вместе завсегда пили и даже, прости господи, к девкам непотребным вместе ходили!

Ирэн задумалась. Верить в это не хотелось, но… Неловко отодвинув тарелку, она сказала:

— Вставай, Анги. Пошли к лорду Ричарду.

20

Ричард, как ни странно, выглядел даже лучше, чем обычно. Хотя Ирэн точно знала, что все совещания вояки проводят у него, и лорду тоже хватает забот. Пожалуй, лорд сейчас чувствует себя так, как раньше, когда он был здоров, и весь замок принадлежал ему. У него появилось дело и он, пусть и не осознаёт этого, рад. Увидев жену в своих покоях так поздно, он удивился, но гнать не стал.

— Что-то случилось, Ирэн?

— Я привела с собой Анги и хочу, чтобы ты её выслушал и послал кого-то проверить…

Вопросы лорд задавал чётко по делу и через малый промежуток времени, отправив людей за подозреваемым, вежливо, но непреклонно выставил леди и служанку из своих покоев.

— Завтра ты всё узнаешь, ступай.

— Ричард, но нужно…

— Я сказал – ступай. Или ты хочешь посетить пыточные подвалы?

— Но мы же не знаем точно, Ричард! — Ирэн побледнела.

Одно дело – поделиться своими подозрениями и совсем другое – отправить человека на пытку. А если он не виноват и это какое-то ужасное совпадение?! Однако солдаты, которые с момента тревоги заменили лакеев в комнате лорда, повинуясь его короткому жесту, уже открыли дверь и леди вместе с горничной пришлось покинуть покои мужа. Сопротивляться его воле сейчас было совершенно бесполезно. Ну, не драться же ей с солдатами? Да и доводить до того, чтобы им пришлось выводить леди из комнаты под руки, тоже не стоит.

Всю ночь Ирэн проворочалась в кровати и утром, совершенно измученная и злая, как шершень, ещё до завтрака отправилась в покои лорда. Ей необходимо было знать всё и сию минуту! Анги осталась за дверью, Ричард заканчивал завтрак. Увидев жену, только усмехнулся и указал ей на кресло.

— Ну?!

— Джейми во всём сознался.

— Все-таки он… Но почему?! Почему?! Чем ему так мил был отец Клавдий?!

— Он сказал, что когда получил от тебя серебряную монету, просто так, даже не за услуги, то возненавидел тебя.

— Меня?! Да за что же?! Я же ему ни разу слова грубого не сказала! И я же видела, он очень любит собак!

— Собак любит, а людей – нет.

— Но меня-то, конкретно, за что ненавидит?!

— За то, что у тебя есть эта монета, а у него – нет! За то, что ты отдала целое состояние и даже не обеднела при этом. До сих пор ему платили только мужчины, а тут – малолетняя девица, с рождения имеющая всё, чего он лишён. Когда к Клавдию на исповедь ходил, каялся в грехах. Ну и святой отец взял его на жалование. Очень хорошо платил, кстати. Если бы псарь успел сбежать, жил бы в довольстве до самой смерти.

— А зерно в карманах?

— Не все голуби на нашей голубятне были для связи с твоим отцом. Несколько штук Джейму передали от святого отца около года назад. Тогда же он и инструкцию через купца получил. Клянется, что сжёг. Когда голубятников зарезал, трёх птиц своих забрал и пристроил на псарне. Одного голубя вчера выпустил, двум сегодня головы свернули. У него, кроме денег, нашли ещё мешочек серого порошка – в колодец нужно было высыпать.

Ирэн сдавленно охнула.

— Отрава?!

— Да. Так что этой своей, как её… Аниг?

— Её зовут Анги.

— Да, так вот, Анги этой передай от меня…

Лорд подъехал к окну и взял с подоконника маленький мешочек. Ирэн в это время пыталась сложить в голове всю историю и не понимала…

— Подожди, Ричард… Ты хочешь сказать, что Джейми грамотный?!

— Да. Он бастард из северного баронства. Пока законная жена не родила, его воспитывали как наследника. А в шестнадцать или семнадцать устроили на службу к моему отцу.

— И он всю жизнь так и провёл на псарне?

— Да.

— Что с ним теперь будет?

— Пока – посидит в камере, мало ли что… Потом – повесим.

Ирэн открыла было рот, помолчала и закрыла. Это было правильно. Это было совершенно ужасно, но правильно! Хотя смириться с тем, что жизнь человека так мало стоит, тяжело. Однако, надо сказать, что леди Ирэн давно уже не была «одинокой фиалкой на залитом солнцем лугу». Смерть ей приходилось видеть не раз. Да и покойный сквайр Гай был убит пусть и не её руками, но по её слову. Она живёт в этом мире уже довольно давно, но так и не может привыкнуть, что жизни здесь стоят очень мало. Особенно – чужие.

Муж сунул ей в руки атласный мешочек и сказал:

— Передай горничной и ступай, у меня ещё дела.

Ирэн послушно кивнула и вышла. До своих покоев шла молча, только закрыла глаза на вопросительный взгляд Анги, подтверждая её правоту. Та торопливо перекрестилась несколько раз и привычно заняла место сзади. Анги видела, что леди чем-то сильно расстроена. Сама же она, как человек с совершенно другим жизненным опытом, вовсе не жалела предателя. А крестилась исключительно потому, что так положено. Смерть, в глазах Анги, требовала определённых ритуалов. А то, что Джейма казнят, если ещё не убили, даже не вызывало у неё сомнений. Протеста, впрочем, тоже не вызывало.

К мешочку Ричарда, где лежали золотые серьги с синими камушками, Ирэн добавила ещё перстень в тон из своих запасов. Анги аж прослезилась.

Конечно, золотые украшения для крестьянки – странновато. Статусные вещи для простой девки?! Только вот Анги давно уже не была простой девкой. И манеры пообтесались, и речь выправилась. Нельзя сказать, что она выглядит образованной леди, но и на крестьянку больше не слишком похожа. А главное для Ирэн было то, что Анги она верила, как себе.

После полудня все, кто был во дворе, наблюдали, как капитан Вест, парадно одетый, на прекрасном жеребце, в сопровождении двух солдат направляется на переговоры. Ему открыли ворота, и стрелки на стенах взяли луки наизготовку – мало ли что... Однако, капитан вернулся живой-здоровый и очень быстро. Он всего лишь принёс лорду Ричарду письмо. Конечно, это было несколько необычно, на переговоры лорд должен был явиться лично, но отец Клавдий знал, что лорд не ходит. Похоже, что письмо он заготовил заранее.

Лорд велел поднять коляску в свои покои, куда вскоре пригласили и леди Ирэн. Всё это время она ошивалась вблизи комнат мужа, сходя с ума от тревоги и любопытства. Но то, что она услышала в кабинете, удивило и её.

Святой отец именем матери-церкви просил разрешения посетить замок лорда Ричарда и поговорить о насущных проблемах. Так и писал:

«… памятуя о тех временах, что я провёл в Вашем замке, я верю, что никто не причинит парламентёру худого. Я возьму с собой только двух служек и надеюсь, что мы сможем договориться, не гневя Всевышнего упрямством и дерзостью…».

Вечером лорд Ричард пригласил леди в свои покои, и они долго разговаривали с глазу на глаз. Как обычно – немного поссорились, долго спорили, но, в конце концов, пришли к общему мнению.

После этой беседы леди, пропустившая вечернюю молитву, отправилась к отцу Марию в сопровождении Анги. Беседа была не слишком долгой.

Святой отец, встретивший несколько лет назад в замке хороший, вежливый приём и внимание ко всем своим нуждам, прижился на месте отца Клавдия быстро. Смену власти он принял спокойно, признал себя священником Англитанской конфессии, был тих, спокоен и не зол. Ни в какие дела замка не лез, немного занимался благотворительностью на выделенные Ирэн деньги, был довольно умерен в потреблении вина и скоромной пищи и вообще производил впечатление человека верующего.

Отношения с обитателями замка у него сложились пусть и без особой любви, но спокойные и уважительные. И, разумеется, когда леди обратилась с небольшой просьбой, он не счёл нужным ей отказывать. Сказавшись больным, отец Марий с вечера объявил прислуге о своём нездоровье и пообещал леди Ирэн не выходить из покоев. Признаться, он даже рад был такому решению хозяйки. Сам он человек абсолютно неконфликтный, и встречаться с коллегой, который не принял власть своего короля, желанием не горел.

На следующий день в полдень ворота распахнулись, и отец Клавдий въехал в замок на прекрасном вороном жеребце, в сопровождении двух солдат на крепких рыжих кобылках. Встречали его во дворе леди Ирэн и капитан Вест. Церковник был всё так же хорош собой, так же благоухал приторно-сладким, тяжёлым ароматом, так же благостно благословлял встречающихся на пути слуг... Тяжёлый дорогой плащ с красным подбоем был ему очень к лицу.

Леди Ирэн и капитан Вест так же получили благословение святого отца, перекрестились, признавая власть Всевышнего, и проводили его в покои лорда Ричарда.

Ирэн настояла на том, что кое-что стоит изменить в меблировке кабинета. Лорд дал добро, и она всё утро занималась расстановкой мебели. Теперь в кабинете лорда Ричарда стоял большой дубовый стол, гораздо больше и роскошнее, чем раньше. Его леди Ирэн велела перенести из трапезной. Там, накрытый длинной скатертью, он не демонстрировал ни свои затейливые резные ножки, ни дивный рисунок древесины. Сейчас же, эта массивная конструкция придавала кабинету солидности и официоза. Тяжёлые стулья были чинно расставлены вдоль двух длинных сторон. На одной торцевой стороне находились только два кресла – повыше и пониже. Кресла для лорда и леди.

Ричард уже сидел в кресле, внимательно наблюдая за вошедшими. Оценил и лёгкие доспехи церковника, и выправку его сопровождающих. Был любезен, но сдержан. Вчера Ирэн многое объяснила ему. И рассказала и о церковном расколе, и о попытках святого отца укрепиться в замке и прибрать его к рукам. Конечно, не сразу, но он ей поверил. Так-то она и раньше говорила ему нечто похожее. Потому, сейчас взирал он на Клавдия с лёгкой отстраненностью.

Прежде всего, Ричард был воином. Церковь, светская власть и все штучки такого рода никогда его особо не интересовали. И этот святой отец, в данный момент, его враг. Это он пришёл к дому Ричарда с войском. А то, что он желает поговорить перед боем… Ну, можно и послушать. Хотя лорду Ричарду всегда переговоры казались чем-то вроде придворных поклонов. Не мешают особо, но и толку с них никакого. Так что нужно выполнить все положенные правилами реверансы и начать уже войну.

Судя по выражению лица отца Клавдия, для него и сидящий в кресле Ричард, и второе кресло, пока ещё пустое, являлись сюрпризом. Неприятным сюрпризом. Ирэн внимательно всматривалась в его лицо, стоя сбоку и ожидая, пока святой отец пройдёт в комнату. Всё же она не зря приглядывалась к нему, хотя, надо отдать должное святоше, в руки он себя взял быстро.

Ирэн прошла в комнату рядом с капитаном Вестом и села в ожидавшее её кресло. Ричард вскинул руку и немного сдвинул тяжёлую мебель, помогая жене сесть. Сесть рядом с ним. Конечно, он не смог бы сдвинуть кресло по-настоящему, но этот красноречивый жест как бы говорил пришедшим сюда: «Эта женщина – моя жена!».

На столе привольно расположились пара блюд с мясной нарезкой, сыр, хлеб и два графина с вином. Ставить полноценный обед леди сочла излишним – чай, не гостей принимает. Потому, большой стол казался почти пустым и неуютным.

Отец Клавдий уселся на стул напротив лорда и заговорил.

21

— Лорд Ричард, приветствую вас! — священник улыбался так тепло и радостно, как будто встретил старого друга.

— Я тоже рад видеть вас в добром здравии, отец Клавдий.

Голос лорда звучал мерно, спокойно. Ирэн даже немного позавидовала, сама она нервничала и боялась, пришлось взяться руками за подлокотники кресла, чтобы не выдавать себя суетливыми движениями.

— Я просил вас, лорд Ричард, о разговоре с глазу на глаз.

— Вы пришли не один, отец Клавдий.

— О, это совсем не проблема, сын мой! — Клавдий беспечно взмахнул рукой: — Я сейчас же прикажу моим служителям удалиться. Надеюсь, у вас в замке найдётся уютный уголок, где они могли бы тихонько дождаться меня? — он улыбнулся, показывая, что это не подначка, а просто шутка.

Служители, до той поры стоявшие за спиной святого отца, двинулись к двери, повинуясь его жесту. Ричард посмотрел на капитана Веста и кивнул ему головой на выход. Капитан так же резко отодвинул стул, на который присел было, и двинулся за служителями. Ирэн продолжала сидеть, не меняя выражения лица. Пока Ричард не укажет ей на дверь, она с места не сдвинется. А он – не укажет!

Отец Клавдий слегка нахмурился и укоризненно покачал головой:

— Лорд Ричард, зачем же вы так, сын мой? — он даже чуть трагически приподнял брови, всем лицом выражая одновременно смирение перед несовершенством и несообразительностью собеседников и лёгкую досаду на непонятливого лорда.

Ричард смотрел на него совершенно рыбьим взглядом, по которому нельзя было прочесть ровным счётом ничего. Клавдий начал терять терпение:

— Лорд Ричард! — он даже слегка повысил голос: — Прикажите вашей супруге покинуть кабинет. Не дело женщине вмешиваться в дела мужа!

— Графиня Нортгейская останется здесь.

Клавдий злился и это было видно. Ричард продолжал молчать. Разумеется, он не слишком разбирался в психологии и вовсе не собирался специально злить святого отца. Скорее всего, лорд даже не понимал, какое впечатление на собеседника производит его маловыразительное лицо и отказ выполнить эту просьбу. Всё дело тут было именно в том, что лорд не воспринимал слова святого отца так, будто это приказ к действию. Иначе, возможно, ответил бы резче. А так, его попросили, он не снизошёл. Всё нормально. Здесь он лорд и хозяин, а отец Клавдий – всего лишь не самый желанный гость.

Клавдий с трудом взял себя в руки и зашёл с другой стороны:

— Леди Ирэн, разговор совершенно не предназначен для ушей прекрасных дам. Возможно… — он не договорил, давая Ирэн шанс исправить бестактность лорда.

Ирэн, соблюдая договорённости, глянула на Ричарда и получила кивок в качестве разрешения говорить.

— Святой отец, я нахожусь здесь волей своего мужа и не покину комнату без его приказа.

Ноздри Клавдия раздулись, на щеках появились красноватые пятна, но он быстро взял себя в руки. Несколько мгновений посидел, закрыв глаза и сложив руки, бормоча под нос себе молитву. А Ирэн в это время смотрела на него, судорожно соображая, что именно так сильно в нём изменилось? И поняла – пропало смирение… Было ли оно раньше напускным или настоящим, не суть. Важно то, что этот новый отец Клавдий вовсе не был смиренным слугой Господа. Это был дипломат, пусть и не слишком опытный, но быстро обучающийся. Когда он окончил молиться и открыл глаза, на супругов смотрел не ласковый священник, а жёсткий и решительный мужчина.

— Ну что ж, пусть так. Лорд Ричард, некоторое время назад ко мне обратился известный вам мастер меча Берч… — на Ирэн он больше не смотрел, полностью игнорируя её присутствие: — Так вот, лорд Ричард, раскаиваясь в совершённых ранее злодеяниях, он поведал мне, как напоил снотворным моих служек, похитил сутану из моего сундука и, пользуясь тем, что слуга его, бывший грязным лицедеем и таким же оставшийся, имел при себе накладную бороду и парик, обрядил его в мои одежды и предстал перед людьми в позе, порочащей меня! Он пустил грязные сплетни о том, что я – мужеложец! И сделано всё было с ведома лорда Беррита, вашего тестя! Он опозорил не только моё честное имя, но и нашу святую мать церковь в моём лице!

Лорд Ричард сидел с таким же деревянным лицом, что и раньше. Зато Ирэн чувствовала, как у неё кровь отхлынула от щёк и на мгновение потемнело в глазах. Вряд ли мастер Берч прибежал в церковь каяться. Она понимала, что этот рассказ священника значит для мальчишки. А отец Клавдий, справившись с неприятным ему рассказом, заговорил с позиции силы:

— Кардинал Салем Баторий, коему я преданно служил, был в страшном гневе! И теперь у вас есть только один выход. Ваша жена уходит в монастырь замаливать грехи своего отца, на покаяние, а вы, изгнав отсюда отступника, которого вы почитаете сейчас священником, возвращаетесь в лоно истинной веры! Иначе мы разнесём ваш замок по камушку!

Наступила тишина, прерываемая лишь слабо доносящимися со двора звуками самой обычной замковой жизни. Лорд Ричард помолчал, очевидно ожидая, что святой отец продолжит, но Клавдий сказал всё, что хотел.

— Отец Клавдий, зачем вы старались отправить моих детей в монастырь?

— Что… В каком смысле – зачем?! Да я и не старался, я всего лишь хотел облегчить жизнь вашей жены. Исключительно из любви к ближнему своему. И сейчас речь совсем не о ваших бастардах!

Вопрос оказался совершенно неожиданным и для святого отца, и для леди Ирэн. Нельзя сказать, что Клавдий потерял лицо, но то, что слегка засуетился, было заметно. Очевидно, Ричард всё же решил проверить слова своей жены. И то, что он увидел, подтвердило их. Когда леди рассказывала ему, зачем церковь хотела прибрать детей, он поверил ей и так. За эти годы он убедился, что жена может недоговаривать, но не врать впрямую.

А некоторая суетливость святого отца в ответ на такой простой вопрос только утвердила его во мнении, что леди Ирэн права – церковь и тогда тянула руки к его владениям. Пусть сейчас он формально и не владелец, но это его земля и должна она достаться его сыну. Уж что-что, а эту мысль покойный сквайр Гай вбил в него намертво! Кроме того, допрос Джейма тоже говорил в пользу леди.

Клавдий был раздражён. Изначально всё шло не так, как он себе представлял! И он точно знает, что эта двуличная гадина – леди Ирэн – знала все планы своего отца! И принимала в них участие! И тем не менее, в её присутствии он не рискнул обвинить леди! Гораздо удобнее это было бы сделать, оставшись с лордом с глазу на глаз. Совершенно непонятно, почему этот тупица так упёрся! Джейм писал, что лорд и леди не слишком ладят и часто ссорятся. И вообще, стараются не пересекаться без нужды. А тут, из-за этой девки, всё пошло насмарку! Он сидел и уговаривал себя: «Спокойно, спокойно! Им всё равно некуда деться! А если вдруг упрутся, Джейм знает, что нужно делать!».

Всё дело в том, что хотя отец Клавдий и не был невинным младенцем, но он не был и воином. Разумеется, когда он только влился в лоно церкви и не дорос ещё до нынешнего статуса, ему приходилось принимать участие в некоторых тайных делах, но только как исполнителю. Он учился у хорошего мастера меча, никогда не пропускал тренировок и этим-то и обратил на себя внимание кардинала Батория. Только вот реальный бой и нападение группы «специалистов» на одного человека – большая разница. Однако мысль о помощи Джейма так успокоила отца Клавдия, что прощался он гораздо более надменно и хладнокровно, чем проводил беседу.

— Лорд Ричард, святая церковь милостива и терпелива, — Клавдий набожно перекрестился: — но и у её терпения есть конец. У вас сутки на то, чтобы принять правильное решение. Я всё сказал. Прикажите своим людям проводить нас.

Он встал, кивнул лорду, как равный равному, и отправился к выходу из комнаты. Ирэн он кланяться не стал, просто проигнорировал.

Когда святой отец удалился в сопровождении капитана и своих служек, Ирэн дрожащей рукой налила себе кубок вина. Пила спиртное она крайне редко, просто не ощущала потребности, молодой организм и так прекрасно справлялся с волнением, но этот короткий, в сущности своей, мерзкий разговор-шантаж выпил из неё все силы.

— Ты правильно сказала, чего он будет требовать. Не слишком понимаю, как ты догадалась, но это и не важно. — Ричард был совершенно спокоен. С его точки зрения, всё шло так, как и должно было идти. Ему объявили условия, он откажется. Начнётся осада. В общем-то, она уже началась.

Ирэн не знала, что мастер Берч попал в лапы святых отцов и не думала, что её предложат сослать в монастырь, где она тихо и скончается через некоторое время от какой-нибудь простуды, но в целом она понимала – за ней стоит лорд Беррит, слава всем богам! А следом погиб бы Артур. Именно поэтому её и постараются убрать в первую очередь – чтобы лишить Ричарда поддержки тестя и потом править землями через Дикона.

Господи, как она устала от этого всего! Да пусть бы и не было у неё этих земель, глядишь, никто бы и не охотился за её сыном.

В этот вечер, посидев немного с детьми и уложив их спать, Ирэн первый раз в этой жизни напилась. Просто для того, чтобы хоть один вечер не думать обо всех опасностях, о начале осады, о грядущих смертях…

На следующий день отец Клавдий, к своему удивлению, получил письмо лорда Ричарда Нортгеймского с отказом пустить святого отца и его людей в замок. Жёстко усмехнувшись, отец Клавдий вспомнил свои инструкции Джейму. Ничего-ничего, голубчики! Пять-семь дней от начала объявления осады – и вы сами распахнёте ворота, столько трупов вам просто негде хоронить! А подействует отрава не сразу, о, помощник кардинала Батория не слишком стар, но очень, очень опытен в разного рода делах! Как он тогда говорил?

— Дня три они будут пить эту воду и только потом господь призовёт нечестивцев к ответу! Да пребудет с тобой благодать господня, сын мой!

Святой отец уже посчитал – за пять-семь дней все привыкнут к осаде, успокоятся, тем более что нападений-то и не будет! И тогда Джейми сделает то, за что святой отец платил ему все эти годы. Потом, кстати, нужно будет решить, оставлять ли его в живых. Ни к чему это, чтобы всплывали потом случайно такие церковные тайны. Значит, семь дней, плюс ещё три дня на «неизвестную болезнь», которую потом можно объявить гневом Божьим, и осада окончится! В последнем сообщении Джейм писал, что голубей для лорда Беррита больше нет. Даже если вдруг успели послать людей, замок будет взят задолго до того, как лорд Беррит узнает об этом!

22

К удивлению леди Ирэн, в течение ещё пары дней всё успокоилось и наладилось в хозяйстве. Конечно, двор превратился в помойку, с этим почти ничего нельзя было сделать. Часть двора сейчас занимали наскоро собранные загоны для скота. Воняло навозом и кострами, на которых в огромных котлах готовили пищу для всех прибывших в замок. Ирэн даже не знала, что в её хозяйстве есть такие огромные посудины. Каша в них пригорала, но никто не протестовал – это было всё равно лучше, чем попасться в руки скучающих за крепостной стеной вояк.

Солдаты целыми днями возились с какими-то брёвнами, таскали туда-сюда округлые камни, на крепостной стене были установлены котлы, хотя пока костры под ними не жгли. Возводили из досок и брёвен странные конструкции, многоногие, каждая обязательно с чем-то вроде корзины или гигантской ложки. Все они были заняты делом целыми днями.

Вообще, военные в эти дни превратились в какую-то отдельную касту полубогов. Повара наперебой старались услужить им, кухарки, горничные и посудомойки улыбались ласковее, чем обычно, и Ирэн поняла, что после, когда всё закончится, их ждёт приличное прибавление народу в замке. Она вполне сознательно закрыла на это глаза – никого не насиловали, женщины сами льнули к защитникам, а пару десятков детей уж как-нибудь при замке прокормят.

Ирэн привычно перекрестилась, прошептала: «Господи, спаси и сохрани нас всех!»… И двинулась дальше, дел хватало и ей, хотя суматоха и бестолковость первых дней уже стихли.

Из бездельничающих пока мужчин-селян Ирэн приказами и угрозами сбила команду и заставила дважды в день чистить временные стойла. Весь навоз вывозили в неуклюжих деревянных тачках на задний двор, где было выкопано несколько ям. Вокруг них она приказала посыпать землю негашёной известью – для хоть какого-то обеззараживания, потому земля слегка дымилась белым паром. Пришлось выделить для крестьян деревянные подобия сабо, чтобы не обожгли ноги. Тем не менее, ей понадобилось прибегнуть к помощи капитана Веста, чтобы наладить работу очистных отрядов, крестьяне боялись дымящейся земли и слабого запаха.

Как известно, частенько при гашении известь из-за примесей издаёт слабый запах сероводорода. Леди искренне недоумевала, как крестьяне могут различить в общей вони «запах дьявола», но ей даже пришлось обратиться к отцу Марию с просьбой поговорить с людьми, она серьёзно опасалась бунта. К её удивлению, он с улыбкой рассказал ей историю, как сам в молодости решил, что это запах нечистого и успокоил леди:

— Они волнуются по недомыслию, леди Ирэн. Конечно, я поговорю с ними, не беспокойтесь. Я всё им объясню, ступайте с богом.

После этого конфликты с командой мусорщиков закончились, а поскольку к каше и хлебу тем, кто сегодня убирал, она велела выдавать небольшой кусочек сыра или мяса, то появились даже добровольцы, готовые сходить не в свою очередь на уборку.

Со стены замка леди Ирэн видела, как горела дальняя деревенька за небольшой рощей. Дым столбами поднимался в чистое летнее небо – зимой людям будет некуда пойти. Ну что ж, значит, они будут жить здесь, в замке, до самой весны. Нравится ей это или нет, но не на улицу же гнать народ! Вообще, ей показалось довольно странным, что церковники позволили жечь имущество, ведь они собирались править здесь сами. А какое правление на разорённых землях?

Среди женщин тоже всё было спокойно. В очередь ходили кормить живность и доить коров, в очередь работали у костров, помогая выделенным с кухни поварам, в свободное время что-то шили, спали, вязали и присматривали за детьми. Одна из рожениц опросталась раньше времени, но Марша сказала, что за ребёночком ухаживать нужно, тогда выживет.

— В тепле держать, леди, надобно. Ну и питание мамке хорошее – это само собой. Пива бы ещё крепкого, совсем бы славно было!

— Пива?! — Ирэн решила, что не так расслышала.

— Конечно, пива. От него молока больше, да и ребёночек потом спит спокойно.

Ирэн не знала, действительно ли пиво помогает лактации, но докторам своего мира верила она значительно больше. И потому строжайше запретила, как она выразилась для понятливости, «мужской напиток» давать женщине. Всевышний всё видит! Нечего тут лакомствами баловаться, когда мужчины собираются кровь проливать! Пиво – только для воинов! Зато велела давать и молоко без ограничения, и сыр, и творог. И даже отварное мясо. Марша посмотрела с сомнением:

— Леди, мясо для селянки сейчас, на войне? Лорд не осерчает на нас?

— Мясо полезно ребёнку, а от небольшой убыли солдаты не пострадают. А вот мёд – только по маленькой ложечке, знахарка в замке батюшки моего сказывала, что от мёда у малышей сыпь бывает и животик болит. Так что смотри, если будет девочка беспокоиться, тогда и совсем можно отказаться. Понятно? — леди Ирэн строго посмотрела на горничную, которую приставили следить за беременными и помогать им. Та послушно закивала головой.

Леди несколько минут полюбовалась на туго спеленатый свёрток, на красноватое сморщенное личико, ласково улыбнулась измученной родами женщине и сказала:

— Уже сейчас видно – обязательно вырастет красавицей! — и ушла, дела сами себя не сделают, а роженице она завтра пошлёт небольшой подарочек.

За дровами, правда, леди Ирэн прямо в самом начале родов пришлось обращаться непосредственно к лорду Ричарду – по его приказу дрова выдавали только для кухни и готовки, и то очень экономно. Когда понадобилась чистая вода для родов, солдаты просто отказали горничной, и леди самой пришлось вмешаться. Там, в покоях мужа, и произошёл разговор, который несколько успокоил Ирэн.

— Ричард, мне нужны дрова.

— Зачем? Я приказал экономить – следующий месяц будет прохладным. А ещё через месяц придут заморозки.

— Но, Ричард, нам нужна чистая горячая вода для роженицы!

Он чуть укоризненно покачал головой, мол, бабы всегда найдут проблемы на ровном месте, но спорить не стал.

— Хорошо, я распоряжусь, ты сможешь брать сколько нужно, а не бегать ко мне каждый раз за вязанкой дров. Но, Ирэн, дрова могут кончиться раньше, чем придёт помощь. Используй с умом!

— Ричард, раз уж я тут, я хотела узнать… От момента начала осады прошла уже неделя, почему они не пробуют напасть на нас?

— Потому, что святой отец понадеялся на Джейма. У них нет при себе ни баллист, ни требушетов. Они шли налегке, потому и передвигались так быстро. А строить орудия – дело нелёгкое и небыстрое. А осадные башни им не помогут, стены наши слишком высоки и крепки.

— И что же они будут делать?!

— Строить. Дней пять-семь он ещё будет ждать сдачи крепости, потом поймёт, что план провалился. Я не знаю, какую модель они умеют изготавливать, но это займёт ещё не меньше недели.

— Ричард, я слабо представляю, как это будет… А если их камни станут попадать сюда, во двор? Там же скот, а могут оказаться даже люди!

— Война не бабского ума дело! Я не собираюсь отчитываться тебе, Ирэн!

— Ричард, я не требую отчета. Я прошу объяснить, как всё будет проходить. Ты же понимаешь, я никогда не видела вот этого всего… Возможно, я лучше смогу организовать хозяйство, если сама пойму, чего следует ждать.

Взгляд Ричарда несколько смягчился. После минутных колебаний он сказал:

— Садись и задавай свои вопросы.

— Сейчас, только распорядись отправить в мою башню дрова. Женщина уже рожает…

Из разговора леди Ирэн узнала многое, а главное, он её несколько успокоил. Пока всё было не так и страшно. Им не грозит голод, если она предпримет нужные меры. Когда осаждающие построят баллисту, требушет или катапульту, или ещё что-то столь же непонятное Ирэн, они начнут обстреливать замок.

— Но запомни, Ирэн, то, что сделано наспех, хорошим и крепким быть не может! Близко к замку поставить своё орудие у них не получится.

— Почему?

— Потому, — усмехнулся лорд: — что у меня всегда в отряде были отличные лучники.

— Ричард, скажи… Но ведь нет смысла захватывать земли в середине вражеского государства…

Ричард глянул на неё с удивлением, она говорит странные вещи. Нет, разумеется, говорит-то она всё правильно. Замки, что отделяют их земли от границы или уже захвачены, или, бог даст, ещё держат осаду. Потому и за помощью он послал не один отряд, а несколько. И не на юг, а на север и восток, вглубь Англитании. Только откуда женщина может такое знать?! Если бы здесь был её чертов папаша, тогда Ричард не удивлялся бы. Но чтобы женщина додумалась до такого сама?!

А Ирэн просто пыталась понять, это – война, или бог миловал, и это – всего лишь рейдерский захват? И если у них не получится сделать всё быстро, то они уйдут? Ричард в это время с сомнением смотрел на молодую женщину. Он искренне не понимал, что ей ответить. Правду? Бог мой, но кто говорит правду о войне женщинам?! Начнёт плакать, стенать, бояться! Потому он очень осторожно, даже мягко ответил:

— Мы не знаем, что сейчас делается у наших соседей. И, боюсь, узнать сможем, только когда всё закончится. Так что не стоит гадать, всё в воле Божьей.

Ирэн поняла главное: осада опасна, конечно, но далеко не так страшна, как война. Когда начнут метать камни, все спустятся в подвалы. Даже если часть замка рухнет, из подвалов есть другие выходы. Но она должна позаботиться о том, чтобы людям было, что есть и что пить. Нужно сходить и проверить, что там вообще такое. За столько лет в замке Ирэн ни разу не задумывалась, зачем нужны подземелья.

Нет, разумеется, она знала, что там подземная тюрьма и пыточная. Потому ни разу и не проявила любопытства, не спустилась поглазеть. Пожалуй, пришло время узнать, так ли там страшно, как ей казалось. Кроме того, появились и новые заботы. Ричард заявил, что в таких случаях делают болтушку из воды и муки, и это можно есть. Но если подсуетиться сейчас, можно напечь хлеба и хотя бы сухарей насушить! Посмотреть, есть ли там достаточное количество тростника и соломы. Этим, оказывается, заранее занимался один из солдат.

Кроме того, её очень утешили слова Ричарда:

— Они не собирались вести длительную осаду. У них нет с собой ни продуктов, ни фуража. Так что главное для нас – продержаться, пока не придёт помощь. Займись делами, Ирэн, и не отвлекай меня больше.

— Спасибо, Ричард.

Первый раз она уходила от мужа, не испытывая привычного раздражения. В чём-то она начала понимать его. Человек, выросший в таких условиях, всю жизнь проживший с, условно говоря, мечом под подушкой, вряд ли мог стать другим.

23

Первый месяц осады подходил к концу. Уже больше недели, как освоили подземные залы. Ирэн мучилась вместе со всеми. Теперь наверх поднимались только для работы и на очень короткое время. Повара варили кашу и приносили огромные котлы, на раздаче стояли горничные замка. Сверху таскали воду – запас в бочках леди Ирэн трогать запретила, на случай, если башни рухнут и их здесь завалит. Дико смердело от выгребной ямы в самом конце подземной тюрьмы.

Скученность была совершенно ужасной. Для леди, детей и Анги с трудом смогли выделить отдельную камеру. Но все закоулки и комнаты, бывшая достаточно просторной подземная кордегардия* и пустые помещения охраны, были битком набиты людьми. Даже в центральном широком коридоре прямо на полу лежали и сидели люди. Клетки-камеры по обе стороны коридора не вмещали всех.

Когда Ирэн первый раз спустилась в подвалы с Анги и двумя солдатами с факелами, она пришла в ужас. Очень низкий давящий потолок, влажность, паутина и мокрицы на стенах, даже сейчас, в летнюю жару, вытягивающий душу холод. Во многих камерах к стенам, в качестве этакого напоминания о том, для чего, собственно, это место было создано, намертво крепились покрытые ржавчиной ручные и ножные кандалы на длинных цепях.

Однако, после бурной суеты в течение нескольких дней, когда она, совершенно не стесняясь, забирала все рабочие руки, которые только смогла найти, помещения стали чуть больше приспособлены для жизни. Нашли пару основательно заржавевших печей, снесли вниз некоторый запас дров, прочистили трубы и отдушины, через которые попадал чистый воздух.

Отмыли все уцелевшие койки и нары и вообще всё, что смогли. Раньше, во время предыдущих войн, в таких подвалах-тюрьмах содержали пленников. И некоторые из них бывали достаточно богатыми для того, чтобы имело смысл держать их в более-менее человеческих условиях, в ожидании выкупа. За трупы родня обычно отказывалась платить. Часть тюремной мебели ещё даже уцелела. Кроме того, в тюрьму снесли все кровати и деревянные настилы, на которых в замке спала прислуга. Всё, что смогли протащить по узкой лестнице и протолкнуть в двери.

Солому и тростник, которые уже отволгли, вынесли и просушили на солнце. Печи протопили и сырость убавилась. Принесли несколько плотно закрывающихся сундуков для сухарей. Ирэн пришлось приказать выложить часть тканей и прочих богатств просто на пол в кладовках – сохранить сухари сухими было важнее. Обновили воду в двух больших дубовых бочках, предварительно тщательно промыв их и ошпарив кипятком.

Хлеб пекли больше трёх дней круглосуточно, чтобы экономить дрова и печь не успевала остывать. Тестомесами леди заставила работать всех мужчин, кто не был непосредственно занят на сборке катапульт. За чистотой их рук следила лично. Здесь же, у печи для хлеба, остывшие буханки резались на ломти и сушились. Часть сухарей даже удалось закалить в печи. Они становились более хрупкими и есть их, безусловно, было удобнее. Да и сохранность зубов у местного населения была не слишком хороша. Так что калёные сухари – это не прихоть леди. В подвалы снесли бочонки с мёдом, с топлёным маслом, со свежим солёным мясом и салом, в общем всё, что могло долго храниться и служить пищей, которую не нужно готовить.

Самым тяжёлыми и выматывающим в этом подземном сидении было вынужденное безделье. Дети бесились со скуки, взрослые начали огрызаться друг на друга. Возникло несколько ссор, пока ещё не слишком серьёзных. Тогда леди Ирэн потребовала рассказывать истории. Любые и разные. Сперва фыркали, некоторые были достаточно косноязычны и слушать их было невозможно скучно. Но уже в первый день к вечеру выделилось несколько довольно талантливых рассказчиц.

Если отбросить в сторону простонародный говор, то сказки были совершенно чарующие, хотя иногда – просто жуткие – про эльфов и фей, про горных троллей и драконов. В них и в помине не было того очаровательного гуманизма, свойственного сказкам её детства. Зато и она смогла блеснуть, рассказав о принцессе на горошине и о приключениях трубадуров, о спящей красавице и семи богатырях, о Златовласке, о Белоснежке и гномах. В общем всё, что смогла вспомнить.

Эти разговоры успокаивали и взрослых, и детей. Девочкам вообще её сказки нравились значительно больше, как заметила сама леди, чем местные страшные истории с печальными, зачастую, концами. Так что каждый вечер она собирала в своей камере детишек и рассказывала мультик-другой, щедро добавляя интересных деталей. Сапоги-скороходы и самокатные повозки без лошадей, волшебные зеркала для разговора и чтобы видеть друг друга, летающие домики и ковры.

Кроме того, Ирэн неустанно следила, чтобы все селяне и слуги молились не менее трёх раз в день. Отец Марий, который сидел вместе с ними, проводил молебны о даровании победы воинам, о здравии и прочее. Жить было тяжело, но вполне можно. Ухитрились даже достаточно спокойно пережить роды одной из крестьянок.

Марша, которая приходила принять роды, сказала, что пока все живы. Раненых мало и раны их несерьёзные. Но попали в одну из башен, прямо в окно, не иначе – чёрт им ворожил. И там сломана мебель, стол разбило в щепки. Правда, и баллиста после одного выстрела сломалась, так говорили солдаты, что несут дежурство на стене. А бить стараются в восточный угол крепостной стены. В тот, который ремонтировали недавно. Только как раз там-то стена – самая-самая крепкая! На белках раствор клали! Тогда, помнится, за всё лето ни один крестьянин яйца не съел, всё лорду несли.

Всё, что Ирэн смогла сделать для спасения людей, она сделала. И теперь молилась вместе со всеми только об одном – пусть всё быстрее закончится и вернётся нормальная, спокойная жизнь. Молитвы, как ни странно, разбивали их день на отрезки, которые проще было наполнить делами.

Последний раз, когда она видела мужа, он строго-настрого запретил ей выходить из подземелья.

— Если тебе нужно будет что-то сверху, пошли людей. Предсказать, куда упадёт следующий камень, невозможно. Помни, ты должна сохранить детей.

Он был сух, как всегда, потрепал по каштановым кудрям мало что понимающего Артура, на Лорен не обратил особого внимания, Дикону приказал:

— Ты должен помогать леди Ирэн во всём. И слушаться её беспрекословно!

Ирэн про себя фыркнула, несмотря на некоторый трагизм момента. Этот горе-папаша практически ничего не знал о детях. Он вообще не воспринимал их, как людей. Скорее, как нечто, что должно быть у каждого настоящего рыцаря. Ну, так вот, дети есть, а воспитывать их лет до семи должны бабы. А Дикон… Ну, он, конечно, сын лорда, но не наследник. Его не будешь учить владеть мечом и скакать верхом. Так что и старший для него был пусть и не пустым местом, но чем-то не слишком важным в жизни. Сыт, одет и присмотрен. Что ещё?

В стену замка били камни. Те орудия, которые собирали осаждающие, не отличались хорошим качеством, но они с упорством возводили новые и новые стреляющие камнями орудия. Когда Ирэн спускалась с людьми в тюрьму, строили уже четвёртое. Первый же камень, который перелетел через стену, попал в загон для свиней и все, кто спали ранним утром, были разбужены диким визгом. Свинью закололи и максимально быстро разрубили, добавив ещё один бочонок солонины.

Как утверждала сайра Рина, из-за того, что мясо не разделали по всем правилам, срок его хранения будет самым маленьким.

— Сперва, леди Ирэн, нужно повесить тушу вниз головой. И подставить большую миску. Потом только перерезают горло и дают крови стечь. Из неё после делают прекрасную кровяную колбасу! И туша должна провисеть не менее полудня. Тогда только можно снимать и разделывать. А это, что мы сейчас посолили, — сайра пренебрежительно махнула рукой: — оно долго не простоит. Не по правилам сделано.

За эту неделю Ирэн чего только не наслушалась! И как резать свиней, и как избавляться от мышей в зернохранилищах, и как правильно делают рождественский хлеб. Тут хозяйки спорили до упаду, потому как обнаружилось несколько «правильных» рецептов, благо, что до ссоры не дошло.

Хуже всех переносили заключение дети. Им было тоскливо, не хватало движения, и Ирэн просто благословляла сквайра Рейна за то, что дважды в день он собирал примерно на час в углу коридора детей и обучал их считать с помощью палочек. Да и для многих матерей это было истинным благодеянием. Дети, хоть и не избалованные вниманием, но привыкшие к воле, склочничали и ссорились не хуже взрослых, до тех пор, пока Дикон, которого все называли мастер Дикон, не придумал тем, что постарше, занятия. С благословения леди Ирэн, разумеется.

Теперь те из них, что хотели заработать, наводили порядок – мыли стены, подметали полы, заходили в камеры и спрашивали, нужна ли питьевая вода. Кроме того, на нескольких подростков повесили уход за стариками. Не так уж и немощны были эти несколько человек, но то, что дети были при деле – уже благо. Мальчишек в свободное время Дикон учил метать нож в цель – небольшой чурбак, который выпросил у женщины, что следила за печью.

Так что все более или менее были при деле. Однако, новости сверху, поступающие ежедневно от водонош, совершенно не радовали. Войска отца Клавдия уходить не собирались. Спасало замок от разрушения пока то, что баллисты лорда делали мастера, причём на совесть, за ними ухаживали даже в мирное время, бережно хранили, а главное – стрелять можно было с крепостной стены. Потому и орудия лорда отличались большей дальнобойностью и точностью. Настолько выгодно отличались, что святому отцу пришлось отнести лагерь подальше от замка – стрелки лорда Ричарда попали камнем в одну из палаток и, по слухам, там погиб один из братьев святого Тересия.

Откуда в осаждённом замке брались такие сведения, никто не знал, но все свято верили – погиб! И это радовало людей и давало хоть какую-то надежду.

К середине второго месяца сидения в подвале появились первые простудные заболевания. Старики, да и многие дети, покашливали уже давно, но одна женщина слегла с воспалением лёгких или чем-то типа того. Точно Ирэн не знала, но мёд и травы Марши помогали ей мало. Однако, первой погибла та самая недоношенная новорождённая девочка, которую так удачно приняла старая лекарка, сырость подвала давала о себе знать и никакое питание не спасло кроху...

Наверху погибло несколько солдат, одного убило на месте попавшим камнем, трое – когда швырнули не ядро, а значительно более мелкий гравий. Стрелки лорда Ричарда сожгли горящими стрелами одну из машин церковников. Ричард прислал к Ирэн капитана Веста – сидеть вместе с ними в подвале. Ирэн поняла, что он опасается за крепость стены, хотя капитан бодрился изо-всех сил и утверждал, что отрядов за помощью послано достаточно, нужно просто продержаться до прихода войск.

__________________

Кордегардия*— помещение для военного караула.

24

О том, что войска осаждающих взяты в клещи и идёт бой, леди Ирэн узнала почти сразу же – новость принесли водоноши рано утром. Оставив вёдра со свежей водой, мужчины возвращались наверх за свежей порцией, каждый раз принося новые сведения.

— Тама говорят, что ихнее величество король прислал войска, а окружили святошей аж со всех сторон!

— А таперя с другой стороны, наоборот, агроменные войска подошли! И тама во всю бьются!

На этом фантазия леди сломалась. Она не смогла понять, с какой именно стороны подошли «агроменные» войска. Кого бьют-то?! Своих или чужих? Но капитан Вест довольно быстро задал несколько вопросов крестьянам и пояснил леди и стоящим за её спиной взволнованным женщинам:

— Войска короля подошли с двух сторон. Окружили лагерь церковников. Идёт бой.

— И кто побеждает, капитан?! — Ирэн схватила Веста за рукав.

— Бог рассудит, ваше сиятельство. А я пока ничего точно сказать не могу. — несколько укоризненно ответил капитан.

Когда водоноши вернулись в третий раз, удержать их леди Ирэн не смогла. Да не очень-то и пыталась, если честно.

— Тама, леди, лорд Ричард приказал наших вояк на подмогу из крепости выпустить, так тово… Надобно присмотреть за воротами, да и мало ли, кака помощь спонадобится!

Все трое были возбуждены и полны решимости оказать «каку помощь». Дверь за ними захлопнулась, заложили задвижку. Саму Ирэн просто не выпустил наверх капитан Верст. Отчитал, как ребёнка:

— Миледи! Это – не развлечение для скучающих женщин! Вы думаете, я сейчас не хочу оказаться со своими людьми? Запомните, без приказа лорда отсюда не выйдет никто!

Маленький капитан даже фыркнул от возмущения, как рассерженный кот, и покачал головой: «Ох уж эти бабы! Что леди, что крестьянки – никакого понимания!».

Грай неодобрительно уркнул. Конечно, капитан – свой, он прекрасно знал его. Но говорить так с леди не стоит! Собаки от сидения в подвале тоже ослабели. Спасало их то, что дети частенько тормошили их от скуки, Лорен регулярно вычёсывала, да и леди Ирэн, понимая, как тяжело животным без движения, отпускала их по утрам с водоношами. Потому, утром у псов обычно было хорошее настроение.

Ирэн покорно покивала головой и пошла к отцу Марию. Священник был уже немолод, сидение в подземелье и на него оказало своё пагубное воздействие. Вот уже неделю он кашлял. Кроме того, от сырости и грязи у него развился фурункулёз и долго стоять ему было тяжело – нарывы подмышками болели и сильно беспокоили, но мысль о том, что сейчас там, наверху, решается их судьба, так взбудоражила всех, что люди падали на колени и со слезами молились.

И священник не мог бросить свою паству. Одна из старых церковных молитв зазвучала сперва рядом с неуклюже устроенным аналоем. По мере того, как просил он Господа даровать «живота и победы защитникам, вечной жизни всем, кровь отдающим…», всё больше и больше голосов сливалось в общий хор.

Подвал открыли только после полудня, и последние часы ожидания были самыми тяжёлыми.

Капитан Вест долго допрашивал тех, кто стучался в двери и до тех пор, пока не узнал голос лорда Ричарда, засов не сдвигал. На солнце люди выходили, подслеповато щурясь, в вечном полумраке подвала глаза отвыкли от яркого света. Плакали многие – страху натерпелись достаточно.

Ирэн выходила одной из последних. Лично прошла по камерам, проследила, чтобы не остался в суматохе кто-то из детей или стариков. Другие ответвления подвала, что располагались под основной частью дома, обыскали Дикон и пара подростков постарше.

Во дворе царил такой переполох, что невозможно было понять, где свои, а где чужие. Сновали люди по развороченной камнями мощёной части двора. Одна из старых башен, как раз та, где не было крыши, рухнула совсем. В многих окнах не было стёкол, и Ирэн поняла – придётся снимать часть остекления с её башни. Ходили незнакомые солдаты и офицеры в красных с жёлтым сюрко, были и люди в цветах её отца, снег представлял собой грязную кашу, смятую многими сотнями ног. Военные смеялись, пили что-то из фляг, кто-то уже успел ухватить дебелую селянку, слышался бабский визг.

С трудом пробившись в этом людском месиве, леди отыскала мужа. Он показался ей постаревшим. В рыжих волосах на висках виднелись тонкие седые полоски. Добавилось морщин и усталости.

— Лорд Ричард…

— Ирэн, нам пришли на помощь войска короля. И войска лорда Беррита. Осаду сняли. Людей нужно кормить. Побеспокойся об этом.

Ирэн чуть улыбнулась – как всегда деловит и немногословен. И сух, как мореный дуб! Он не видел детей почти три месяца, но даже не спросил, как они! Логика его поступков совершенно ясна, если бы дети заболели, ему бы сообщили. Зачем спрашивать, если всё нормально?! Спорить и возмущаться она не стала – не к месту это.

— Сколько человек нужно накормить, Ричард? И есть ли пленные? Их нужно кормить? А раненые?

— Солдаты расположились за стенами – сюда они просто не войдут. Им отправлено зерно и скот, они разберутся без вас. Пленных скоро пригонят и расположат в темнице. Они подлежат королевскому суду и пара дней без еды им не страшна. Проследите только, чтобы давали пить. А вот для офицеров и лордов нужно приготовить достойную еду и помочь устроиться на ночлег. Всех их немного меньше сотни. Они будут ужинать в замке.

— А раненые?

— Ими занимаются. Но думаю, что стоит послать Марше помощь, раненых много.

Немного поколебавшись, Ирэн всё же рискнула спросить:

— А что с отцом Клавдием?

— Тело нашли и опознали. Кто-то из лучников попал прямо в смотровую щель его шлема.

Ирэн набожно перекрестилась, но дышать ей, однозначно, стало легче.

— Всё, Ирэн, ступай! У меня ещё есть дела. — Ричард развернул кресло, и оба солдата, что сопровождали его, двинулись следом.

Первое, что сделала леди Ирэн – нашла Анги с детьми и строго настрого запретила выходить из комнаты!

— Анги, займись уборкой, протопи там всё, помой. Сейчас я пришлю женщин, еду вам принесут. Но вечером будет пир, а несколько десятков пьяных вояк – совсем не то, на что нужно смотреть детям.

Анги, испуганно косящая по сторонам, понятливо покивала головой.

— Дикон, помоги Анги. Проследи за детьми.

— А собаки?

— Собаки останутся со мной. Не хватало ещё, чтобы в этой суматохе кто-нибудь принял меня за лёгкую добычу.

— Леди Ирэн, позвольте, я останусь с вами? С детьми вполне справится сквайр Рейн. А вам не стоит ходить одной, поверьте.

Немного подумав, Ирэн согласилась. И, собрав свою свиту, двинулась осматривать кухню и пиршественный зал. На кухне она оставила сайну Рину – присмотрит за поварами и решит, что готовить.

Госпожа Кёрст осталась в пиршественном зале – отмыть, протопить, найти столы и скамьи. Приготовить высокий стол, застелить скатертью и сервировать серебром.

К каждой из женщин она прикрепила по нескольку селянок в помощь. Так меньше шансов попасться на глаза толпе возбуждённых боем и кровью мужикам. Целее будут. А еду вечером пусть разносят лакеи. Сейчас они чистили по замку камины и таскали дрова, устраивая комнаты для ночлега гостям.

Эта зима тяжёлым финансовым бременем легла на плечи леди. Три дня солдаты короля и её отца столовались продуктами замка. Если учесть, что пришлось дополнить им обозы фуражом, крупами, мясом, то замок остался в зиму с полупустыми подвалами.

Большая часть урожая погибла – собирать было некому. Погибло несколько мужчин в лесах. Не все смогли обустроить достаточно удобное жильё и добыть пропитание.

Была и хорошая новость. Ну, относительно хорошая. То, что леди Ирэн в своё время приняла за горящую деревню за рощей, оказалось сожжёнными стогами сена. А вот дома и часть скарба у крестьян уцелели в этой самой большой деревне.

Пострадало около десятка домов в одном из дальних селений. Тут сложно назвать причину. То ли солдаты, ограбив дома, подожгли, чтобы скрыть следы, то ли то же самое сделали не слишком чистые на руку соседи. Теперь уже и не важно – идти людям некуда. И практически все сёла остались в зиму без еды, домашней скотины и корма для редких уцелевших коз и коров. Вот кони остались целы, их мужчины забирали с собой в леса. Однако кормить их так же было практически нечем. Пора сенокоса была сорвана нападением.

Снабдив уцелевших крестьян крупой на зиму, леди окончательно разорила свои подвалы. Пришлось ещё и купить сена – обозы шли из ближайших деревушек, и добрые соседи, пользуясь безвыходным положением леди, цену ломили совсем не божескую. До слёз было обидно, что из-за амбиций одного человека погибло столько людей и ещё зимой неизвестно, как выживут. Часть домов, всё же, пострадали, и сейчас в замке осталось на зимовку около пятидесяти человек.

Именно поэтому, как только солдаты покинули замок Моронго, она взялась за восстановление мастерских. Конечно, работу она всем найдёт – хозяйство нужно восстанавливать. Придётся самой купить коз и коров по весне, завезти птицу и прочее. Владеть разорёнными землями и смотреть, как крестьяне умирают с голоду, это не для леди Ирэн.

Первый месяц ей казалось, что у неё шесть рук и две головы, не меньше. Она успевала следить за всем – как меняют разбухшие от влаги деревянные части ткацких станков, как ремонтируют мебель и комнаты, как восстанавливают две каминные трубы на крыше, как ухаживают за чудом уцелевшим скотом.

Ездила с визитами вежливости к соседям-баронам, заодно скупая у них излишки корма для живности, зерно и крупы. Именно тогда она и выделила из всех соседей одну семью. Далеко не самое богатое поместье, она даже колебалась, стоит ли туда заезжать – земель мало у них совсем, вряд ли предложат что-то путное на продажу. Однако не просто предложили, но и ещё по очень вменяемой цене. Хозяйка поместья, вдова пятидесяти двух лет, проворная и говорливая леди Присса, сказала так:

— Я вам, ваша светлость, сочувствую очень. И прямо вы правильно делаете, что крестьян поднимаете! Потому и цену с вас ломить не буду – грех это, на чужом несчастье наживаться. А вот сказывают, что у вас гобелены делают хорошие в поместье. Так вот сена я вам несколько возков дам, а вы, уж будьте милостивы, не деньгами мне, а тканью отдать. Да и не обязательно прямо сейчас, как чуть разберётесь с домом – тогда уж. А я обивку давно хотела обновить.

Дом у леди Приссы содержался в большом порядке, хоть и был невелик – башня-донжон всего на три этажа и не слишком большой двор, окружённый каменной стеной. В этом донжоне и жила сама леди и на первом этаже была расположена кухня. Прислуга и мастерские находились в небольшой пристройке у стены.

Больше всего Ирэн понравилось то, что проблему туалета леди Присса решила достаточно чётко. Из туалетной комнаты для гостей выносили горшок трижды в день, мыли и возвращали назад. А прислуга ходила на задний двор в деревянную будку.

— Ежели делать так, как в больших замках, леди Ирэн, то вонять будет ужасно. И покои мне не завести далеко от такой комнаты – сами видите, места у меня небогато. А от вони этой мухи заводятся, не люблю я такого.

Пожалуй, это был самый приятный визит, хотя и не самый прибыльный – сена у леди Приссы действительно было мало.

Среди живших при замке селянок выделилось несколько вполне искусных мастериц. Одна из них, пышнотелая, высоченная, как мужчина, Джайда, обладала на удивление тонким вкусом и умением придумывать новые рисунки.

— Сама я, ваша светлость, не понимаю, как это у меня этак вот выходит! А только прямо вижу, что если вот эту ниточку сюдой пропустить, а потом другой обмотнуть, оно и сложится в звездочку… — Джайда даже говорила баском.

Несмотря на столь немодельную внешность, ухажёров у неё было более, чем достаточно. Как уже поняла Ирэн, совсем не субтильность, манеры, изящество и красота ценились среди сельских женихов. Разумеется, в первую очередь смотрели на приданое, но, даже не имея почти никакого имущества, так как её дом был среди сгоревших, Джайда оставалась желанной и востребованной невестой – трудолюбива она была на редкость.

В середине зимы, по самым морозам, прибыла, наконец-то, ткачиха из Франкии. Перевозка её и станков стоила столько, что леди Ирэн просто содрогалась, вспоминая об этом. Слава богу, когда она платила, у неё ещё были свободные деньги! Сейчас леди просто не смогла бы позволить себе такие траты!

Два возка были заняты станками. Когда, наконец-то, всё это собрали, и тётушка Магда, как она велела себя называть, села работать – леди была в восторге! Запросив в помощники самую опытную ткачиху, тётушка Магда совершенно неуловимым движением руки бросала и ловила челнок и скорость, с которой она двигала ремизы* и нажимала педаль ткацкого станка, тоже очень впечатляла.

А главное, что ширина этой ткани была около двух метров!

К началу весны в столицу отправили привычный обоз с тканями и грузом пуговиц. Леди Ирэн смогла немного выдохнуть – у неё будут деньги на весенний сев и скотину. Графство встанет на ноги!

__________________________________________

*Ремизы – подвижная деталь ткацкого станка. Они определяют, каким именно будет переплетение нитей: саржевым, полотняным, атласным, сатиновым.

25

В конце весны леди Ирэн получила приглашение посетить столицу. Письмо прислал с курьером лорд-хранитель ключа, пэр Англитании, герцог Сайвонский. Порадовало леди Ирэн то, что письмо было написано не на пергаменте, а на всё ещё дорогой, но явно входящей в моду бумаге. Вот понадобится её больше, глядишь, тогда и производственные мощности будут наращивать, а сама бумага дешеветь начнёт.

Ирэн слабо помнила герцога по единственному своему визиту в столицу. Восстановленная голубиная почта принесла ей ответ от лорда Беррита в течение трёх дней. Отец выслал аж двух голубей, несущих части послания. Лорд писал, что следует с благодарностью принять приглашение герцога, так как именно он, помимо градоустройства столицы, занимается благополучием и снабжением королевского дворца. И он является близким королю человеком и двоюродным дядей его величества. И если герцог приглашает, отказываться не следует.

Герцог Сайвонский ещё не стар, это Ирэн помнила и сама – высокого крупного мужчину, сопровождающего Красавчика Эдди, сложно было не запомнить. Поэтому, писал лорд Беррит, останавливаться в его доме не следует – герцог вдов. Зато вполне можно принять приглашение остановиться во дворце короля – это будет говорить о том, что положение Берритов и Моройских при дворе – непоколебимо. Если же приглашения такого не последует, дом отца в полном распоряжении Ирэн.

«И будь внимательна, герцог прижимист и скуповат, за что его и ценит король». Этой фразой лорд Беррит закончил свои наставления. Именно она и привела в недоумение леди. Получается, что герцог хочет пересмотреть договора по пуговицам? Но король и так получил более, чем прилично! И это не считая налогов, которые леди платила в казну королевства!

За свои права и деньги Ирэн собиралась биться с герцогом насмерть! Если бы не деньги за пуговицы, графство не смогло бы внести налог за прошлый год. Никакие военные действия не послужили бы оправданием. А так, благодаря вовремя полученным от леди Маргит процентам и кой-каким сбережениям самой Ирэн, налоги были внесены в срок и полностью. Король не захочет иметь ещё одно разоряющееся графство на своих землях. Если что, Ирэн пробьётся на приём к самому Эдуарду.

В этот раз леди Ирэн взяла с собой Дикона – мальчику полезно посмотреть на то, что происходит вокруг. Худо-бедно, но он уже вполне держался на коне, а это путешествие закалит его ещё больше. Лорен и Артур оставались дома, и пришлось пообещать им такую кучу подарков, что Ирэн серьёзно опасалась за годовой бюджет графства.

Сопровождал графский кортеж в этот раз лично капитан Вест. Он так же получил сообщение из столицы и делился новостями:

— Меня вызвали не просто так, ваша светлость. Увы, думаю, что мои дни службы в вашем доме окончены. Скорее всего, я получу новое место назначения. Мне очень жаль, леди Ирэн… Но я человек военный и приказ есть приказ.

— Капитан, но пока вы его не получили… Скажите, а сами вы хотели бы остаться в графстве?

— Ваше сиятельство, это лучшее место службы за всё время. Поверьте, я не льщу вам. Я охотно остался бы служить в вашем доме.

При въезде в столицу, прямо у городских ворот, леди Ирэн дожидался капитан королевских гвардейцев в сопровождении четырёх солдат, который передал приглашение герцога Сайвонского остановиться во дворце. Он был молод, очень красив и одет явно дороже, чем мог позволить себе простой капитан. Сюрко не полотняное, а из хорошей тонкой шерсти, плащ подбит атласом, на руках – несколько весьма массивных перстней.

— Капитан королевских войск, граф Горацио Киранский, леди Ирэн, к вашим услугам! — он почтительно склонился перед ней, целуя руку Ирэн и задерживая её в своих ладонях на несколько мгновений дольше, чем было принято: — Племянник герцога Сайвонского. — торжественно добавил он.

Ирэн не слишком понравился встречающий её щёголь. И его преувеличенная любезность, и хвастовство родством с всесильным герцогом, и тот пренебрежительный взгляд, который он бросил на пропылённого в дороге капитана Веста. Да, одежда Веста не предназначена для шарканья по дворцовым паркетам. Зато практична и удобна в бою.

В дороге граф Горацио восторженно восхищался красотой Ирэн, её удивительным вкусом в выборе одежды, рекомендовал ей каких-то модных портних и дорогие лавки и вообще трещал, не переставая. Дикон забился в угол кареты и с неприязнью смотрел на мелькающего в окне кареты красавчика, то и дело склоняющегося к раздвинутым шторкам для изречения очередной благоглупости – поздороваться с подростком тот не счёл нужным. Надо отдать капитану должное, своим норовистым карым жеребцом он управлял безукоризненно.

Леди с поклоном встречал солидный лакей весьма представительной наружности, одетый в цвета короля:

— Покои вашего сиятельства уже готовы, прошу следовать за мной.

Груз леди отправила в дом отца, а сама, немного поколебавшись, оставила Дикона при себе. Так же, как и госпожу Кёрст и горничную. Чем больше вокруг своих людей, тем лучше.

— Это мой паж, капитан Киранский. Я не могу обходиться без его услуг.

Повеселевший Дикон вызывающе глянул на капитана.

Ванну леди пришлось ждать, но лёгкий обед был накрыт почти мгновенно. Комната, в которой её разместили, была мала и не слишком уютна. Три стула, стол, лавка у дверей – для прислуги. В угол комнаты, у входа в маленькую спальню, сгрузили два сундука с вещами леди. Спальня без камина и штор. Зимой здесь, скорее всего, никто не живёт. Зато в комнате есть большое, вделанное в стену зеркало. Для Дикона пришлось просить выкатную кровать. За мытьём и мелкими хлопотами день пролетел быстро.

На следующий день, сразу после завтрака, леди Ирэн пригласили в приёмную герцога. Она вздохнула почти с облегчением – чем быстрее закончит дела, тем больше времени будет на свои заботы и покупки. Чиновник, сопровождающий леди, не возражал, чтобы с ней шли и госпожа Кёрст и Дикон. Именно ему, как пажу, доверили вести на поводке Грая и Черныша.

Только сейчас леди Ирэн обратила внимание на туалеты встречающихся ей женщин – сарафаны. О, разумеется, совсем не такие модели, как носила дома леди. Клиньев в подол вставлено столько, что получался аналог юбки-солнца, ткани златотканые, пуговицы идут в два, а у некоторых и в три ряда. Уже не пуговицы, а украшения. Повеселили леди причёски встречных прелестниц – сложные конструкции с использованием накладных волос, драгоценных гребней и шпилек.

Сама же леди Ирэн предпочла просто распустить волосы и прижать их тонким золотым венцом. На фоне расфуфыренных придворных, она была, как глоток воздуха в жару. И бархатный голубой сарафан, и скромная дорожка золотых пуговок отлично сочетались с сапфирами венца. Перед выходом леди осмотрела себя в зеркало и сочла, что нужно добавить нить жемчуга. Трёхрядный коллар* из розоватых мелких жемчужин облегал шею плотным воротничком, подчёркивая и длину самой шеи, и ровный тон кожи. На неё косились, её рассматривали. Явно будут сплетничать.

Проход из жилой части королевского дворца в огромную квадратную башню, отданную под нужды канцелярии, занял почти полчаса. Приёмная герцога, огромная комната с тремя узкими окнами в пол, забранными коваными решётками, была полна людей. Дамы и военные, придворные щёголи и, похоже, даже купцы. Все резные скамьи вдоль стен были заняты, народ кучками толпился в центре и почтительно обходил конторку, за которой сидел старый, сморщенный, маленький, как гном, секретарь. К великому облегчению леди Ирэн, мариновали её в приёмной не слишком долго.

Через час она с облегчением покинула приёмную герцога. Разговор был, к её радости, вовсе не о пуговицах. Но и назвать его светской беседой было невозможно. Герцога заинтересовали широкие льняные ткани, что графиня прислала на продажу в весеннем обозе.

Поскольку в этом году было просто изобилие не занятых работой рук, то всех свободных крестьянок Ирэн усадила делать пуговицы и прясть лён. Лён, правда, был покупной – свой урожай большей частью погиб. Но зато кудель несколько раз прочесали, на работу Ирэн отрядила самых искусных прях, и нити получились просто на удивление тонкие. Именно их Ирэн и отдала новой ткачихе, тётке Магде.

— До сих пор, леди Ирэн, подобные ткани мы закупали для королевских покоев у купцов из Арбианы. Проблема в том, что мало, кто из них рискует доплыть к нам. Как правило, свои ткани они продают во Франкию, а уж у Франкии покупаем мы. И цена у таких полотен весьма высока. Как вы понимаете, это прилично опустошает казну. Конечно, эти ткани – роскошь, а не полотно для армии, но наши модники тратят деньги на это, не глядя, и золото уплывает из страны. Большие деньги, леди Ирэн. Если вы решитесь попробовать это новое дело – обещаю, мы позаботимся о вас. Я предлагаю вам, леди Ирэн, королевское покровительство!

Разумеется, у всего на свете, в том числе и у королевского покровительства, есть своя цена. Леди обещала подумать над предложением герцога, но ответ сразу давать отказалась. Цену, если честно, лорд-хранитель ключей запросил не маленькую. Но и не такую уж большую, чтобы отказаться сразу. Смущала только фраза – «мы позаботимся о вас». Кто – мы? Он сам? Король? Или они оба? Забота сильных мира сего могла обернуться совсем не благодатью, а проблемами.

Нужно было сидеть и считать. Что останется в замке и лично ей, если год будет урожайный на лён. Что, если не урожайный. Выиграет ли она, если заведёт у себя такую мануфактуру? Ведь придётся снимать копии с двух станков, что у неё уже есть, а это – очень большие деньги. Нужны хорошие мастера по дереву и металлу. Не отразится ли это на урожае зерна и овощей в самом графстве? Ведь придётся часть полей перевести под лён.

Леди шла, крепко задумавшись, а Дикон и госпожа Кёрст, видя её состояние, не лезли с разговорами. Именно поэтому Дикон заметил, как из-за поворота аккуратно выглянул мужчина и тут же спрятался назад. Сперва он даже не придал этому значения – подумаешь, передумал человек идти туда, куда шёл. Может, забыл что-то и решил вернуться. Только именно там, за этим самым поворотом, и врезалась в мужчину леди Ирэн через пару минут.

— Приношу свои нижайшие извинения благородной графине Моройской.

Перед леди и её слугами склонился граф Горацио Киранский. Сегодня он явно был не на службе, и его одежда с трудом гнулась от изобилия золотой нити, тщательно завитые волосы крупными смоляными локонами спадали на широкие плечи, а грешные бирюзовые глаза, казалось, смотрели леди прямо в душу.

_____________________________

Коллар имеет длину 30-35 см. Одевается непосредственно на шею и, как правило, плотно её облегает. Этакое подобие чокера.

26

Ирэн растерялась и покраснела…

Сложно сказать, что именно зацепило её в глазах графа, но дыхание сбилось и смущение горячей волной прокатилось по телу.

— Я… ничего страшного… Позвольте, я пройду… — даже голос выдавал её волнение.

— Леди Ирэн, я буду счастлив, если вы позволите мне искупить свою неуклюжесть и проводить вас до покоев. Дворец велик, и вы можете заблудиться. Позвольте вам помочь в этой мелочи. — низкий, глубокий, насыщенный силой и мужским началом тембр. Такой, что хочется прислониться к плечу и забыть обо всех заботах.

Граф взял её за руку и постарался заглянуть в глаза. Однако Ирэн, чувствуя, как полыхают уши и лицо, как предательски дрожат пальцы в тёплых ладонях графа, застеснялась до слёз. Она не смогла даже говорить, так перехватило горло, только резко помотала головой и постаралась вырвать руку. Только это оказалось не так и просто – граф, одной рукой, действуя большим пальцем, нежно поглаживал её ладонь, а второй – довольно крепко удерживал за запястье.

Неизвестно, чем бы закончилась эта сцена, но тут Грай, который всегда был гораздо спокойнее Черныша и не претендовал на первенство в стае, оскалился и зарычал. Не угрожающе, скорее – предупреждающе. Граф удивлённо перевёл взгляд на пса – верхняя губа у Грая чуть подрагивала, периодически обнажая кончики клыков – пёс злился.

Опомнившись, Ирэн довольно резко вырвала руку, шагнула в сторону, обходя графа, и торопливо проследовала за ведущим их лакеем. Он, кстати, всё это время молча стоял в стороне, но смотрел крайне внимательно.

Добравшись до своих покоев, леди велела закрыть дверь на задвижку – ей показалось, что так будет безопаснее. Растерянно себя чувствовали все свидетели сцены. Дикон, в силу возраста, никогда не задумывался о такой простой вещи, как секс между супругами. Это его просто не волновало раньше.

То, что супруги спят в одной кровати, он принимал, как данность. Но и то, что леди Ирэн спит одна, его не смущало – так было всегда, сколько он помнил. А сейчас он вдруг первый раз подумал, что его отец и графиня живут даже не в одном здании. Что граф никогда не приезжает к ней на ночь в своем кресле. Что они никогда, похоже, не занимаются… Ну, этим самым… Тут уши у него покраснели и он смущённо отвернулся к стене, не желая, чтобы кто-то видел его в этот момент.

Как ребёнок, выросший в сельской местности, он, разумеется, не раз видел случку животных. Иногда наталкивался в коридорах или конюшне на милующихся горничных и солдат. Но то, что леди Ирэн «таким» не занимается, прекрасно знал. Он, кстати, пару раз слышал от солдат, что «благородные леди – они не по этой части». Раньше Дикон вообще не задумывался о личной жизни графини. Она, пусть и частично, заменила ему мать. А о своих матерях дети обычно не думают в таком ключе. Только вот… Получается, что в жизни леди чем-то обделена?!

Дикон чувствовал сомнение и не знал, как правильно такое должно решиться. Нужно ли осуждать леди? Но она же не сделала пока ничего плохого?! И потом… Лорд Ричард – калека… А леди Ирэн – тут он внимательно посмотрел на сидящую у окна леди – она ведь красивая! Для мальчишки это было откровением. О том, красивы ли окружающие его девушки и женщины, он никогда ещё не думал.

Госпожа Кёрст, напротив, отлично поняла и смущение леди Ирэн, и почувствовала тот самый зов плоти, что исходил от графа. Хорош, подлец, что уж там… И леди прекрасно можно понять! Лёгкое ли дело – молодая, здоровая женщина, а рядом – никого. Одинокие ночи и холодная постель… Да и ребёночка больше не родить, что возьмёшь с мужа-калеки? Но, в отличие от того же Дикона, госпожа Кёрст, как взрослая женщина, гораздо более чётко представляла себе возможные последствия такой связи.

От своей хозяйки она всегда видела только заботу и уважительное отношение. Из личной приязни к ней госпожа Кёрст, пожалуй, закрыла бы глаза на такое нарушение супружеской верности, но она сильно страшилась последствий для графини. А последствия эти могли быть ужасны – дай бог, если всё монастырём для неверной жены кончится. Видела она такие любовные истории, видела! Так что, про себя она подумала: «Лучше не нужно, девочка… Сбереги тебя Всевышний, а только добра от этого не будет».

Тяжело вздохнув, госпожа Кёрст отправила Дикона на кухню замка – раздобыть кипятка. Может, графиня чайку попьёт и одумается? Конечно, в такое везение госпожа и сама не верила, но не смотреть же, как леди сидит и бессмысленно пялится в окно? Жалко до слёз, когда вот так вот на женщину нахлынет. Мужику-то что? Получил своё и в сторону, а весь грех на женщину и свалят.

Конечно, госпожа Кёрст хотела бы поговорить с графиней, посоветовать обойти красавца стороной и от души пожалеть молодую хозяйку, но никогда леди Ирэн не давала повода вмешиваться в её супружеские отношения. Ни разу за всё время она даже со своей драгоценной Анги не обсуждала личную жизнь с графом. Не жаловалась, не сплетничала. Вот как тут подступиться, чтобы и гнев графини не вызвать, и уберечь её же от самой себя?!

Ирэн, совершенно шокированная произошедшим, сидела, незряче глядя в окно и пытаясь понять, что это было такое?! Будучи ещё Ириной Викторовной, жительницей другого мира, она слышала выражение «гормональный всплеск». Даже, как ей казалось, понимала смысл. Но та её жизнь текла ровно и монотонно, подвигов на ниве секса муж не совершал, поэтому и никаких таких всплесков раньше она не ощущала. Конечно, в известные дни у неё бывали небольшие боли и некое раздражение, которое она привычно сдерживала. Именно вот это раздражение и принято было объяснять игрой гормонов. Но чтобы вот так полыхнуло по всему телу?! С таким она не сталкивалась никогда!

Однако, пусть и была Ирэн чуть простовата, дурой не была точно. И потому мысли её сейчас, пусть и несколько сумбурные, бежали в следующем направлении:

— Двадцать два года – самый сок, как говорится. А без мужчины я уже пять… Шестой год, получается. Красив, конечно, что уж там, только вот… Неприятный он какой-то и хвастливый… Но я-то! Я-то – хороша! Прямо глазки потупила и вся засмущалась… А ведь он знает, что я замужем. А здесь с этим строго, в ЗАГС не сбегаешь, на развод не подашь. Значит, он меня за гулящую девку принимает?!

Кроме стихающего буйства гормонов, в ней невольно появлялось раздражение. По её нормам морали, такое неприкрытое ухаживание за замужней женщиной было недопустимо даже в прошлой жизни, где развестись без детей – раз плюнуть. Сперва – разводитесь все, а потом хоть заухаживайтесь! Кроме того, она вспомнила прекрасный пример. Что стало с малышом Диконом, когда его мамаша согрешила? Да неужели она, Ирэн, ради мужика рискнёт положением сына?! Да пропади пропадом этот кобель! Здоровая злость на графа Киранского заставила её вскочить и несколько нервно пройти в спальню – ей было стыдно. Стыдно за эту очаровательную слабость, за сладкую истому тела и свои желания.

Ирэн погладила по короткой атласной шерсти скользнувшего следом за ней без спросу Черныша.

— Мой ты хороший, умница, Черныш, умница… И Грай у нас – умница!

Заслышав своё имя, Грай так же счёл возможным слегка нарушить правила и пробраться в спальню. Жмурясь, подставлял под ласковые родные руки лобастую башку, слегка толкал в бедро – не останавливайся, хорошо же чешешь!

Три недели, проведённые леди Ирэн в королевском замке, стоили ей больших нервных потрясений. Она никуда не выходила без сопровождения слуг и собак – граф преследовал её, вызывая уже не нежное томление, а искреннее раздражение. Он был навязчив, развязен и нагл. Пытался услужить, старался взять за руку и вообще коснуться, не стесняясь даже того, что часто у этих сцен были свидетели.

Специально ли был этот разговор устроен так, чтобы Ирэн его слышала, неизвестно. Но две несколько перезревших светских дамы обсуждали графа за колонной, сидя в приёмной герцога. Именно за той колонной, у которой стояла леди Ирэн.

— … да-да, милая баронесса! Именно – совершенно нищий! Говорят, что его отец даже не смог восстановить замок и оставил бедному юноше одни долги!

— Но он так красив, леди Нерис! Думаю, он без труда найдёт себе в жёны богатую сельскую дурочку или вдовушку.

— Совершенно с вами согласна, милая баронесса! Жаль, тогда мы лишимся одного из самых приятных кавалеров при дворе его величества! Ужасно жаль!

— Возможно, его дядя сочтёт нужным найти ему должность при дворе получше?

— Это было бы чудесно! Конечно, для графа быть капитаном стражи – это как-то низко!

Дошло до того, что леди сочла необходимым пожаловаться на него дяде. Разговор вышел не из приятных:

— Я вполне могу понять племянника, леди Ирэн. Вы очень привлекательная женщина! — герцог улыбался, чуть снисходительно глядя на возмущённую леди. Ему всё казалось естественным – дамочка рада-радёшенька, что зацепила такого роскошного поклонника. А что боится и пытается заранее обелить своё имя, мол, я не виноватая, он сам – так это и понятно. Зато, когда овдовеет, все препоны будут сняты.

Немного злило герцога Сайвонского то, что после этой жалобы переговоры о ткацком цехе почти сошли на нет. Леди отказывалась подписывать почти утверждённые документы, заявляя, что без совета с мужем она ничего подписывать не станет.

— Помилуйте, графиня! Но лорд Беррит сейчас является вашим официальным опекуном, и он ясно дал понять, что подписание бумаг в данном деле – ваша прерогатива!

— Ваша светлость, я же не спорю. С разрешения отца я могу подписать бумаги, но я не буду этого делать без совета со своим мужем. Он умён и является прекрасным хозяином! Только обсудив с ним все риски, я подпишу договор.

— Хм… А вот у меня другие сведения, леди!

— Я не знаю, кто именно и что доносит вашей светлости, но без советов мужа я не обхожусь. — леди упрямо потупила глаза.

Этот разговор чётко дал ей понять, что красавчик-граф не просто так начал вокруг неё ритуальные танцы, а, похоже, науськан своим же дядей. От этого становилось ещё противнее. Однако тихое упрямство леди дало свои результаты – герцог позволил ей покинуть столицу с условием, что к осени она даст чёткий ответ.

Леди Ирэн, спешно закончив все дела в столице, собрав с купцов деньги за весенний обоз, закупив подарки и пряности, даже напевала, завтракая утром перед дорогой. Три недели, и она – дома! Душевно попрощалась с навестившим её капитаном Вестом, прилично наградив его за службу. Его, увы, перевели в северное графство.

Карету графини подали к тому же самому крыльцу. Обоз должен был присоединиться на выезде из города – его собирали в доме лорда Беррита. Три десятка солдат уже ожидали появления леди. Рядом с солдатами, точнее, чуть в стороне от них, стоял капитан королевских войск, граф Горацио Киранский, племянник герцога Сайвонского.

— Я счастлив, прекрасная леди Ирэн, что именно мне выпала честь служить капитаном в вашем замке. Обещаю, что наше путешествие к вашему дому будет незабываемым!

27

Появление леди Маргит стало для Ирэн настоящим спасением. Повернувшись на знакомый голос, окликнувший её с крыльца, она сохранила при себе всё раздражение и злость, что испытала, глядя в прекрасные и наглые глаза радостного графа. Не сорвалась, не накричала на него. Не опозорилась в глазах окружающих людей. По сути, крик был бы совершенно бесполезен – не ей выбирать, кто именно будет командовать королевскими войсками.

Леди Маргит торопливо спускалась с крыльца, и Ирэн с радостью пошла к ней, чуть ускоряя шаг. Женщины сердечно обнялись. Ирэн всмотрелась в графиню – всё так же некрасива, но видно, что здорова и ничуть не постарела. И даже одета стильно и модно.

— Леди Ирэн, дорогая моя, как я рада вас видеть! Очень жалею, что узнала о вашем приезде только вчера вечером. Вы не хотите немного задержаться? Хотя бы на неделю? У нас есть, что обсудить, леди…

— Очень жаль, что мы не сможем пообщаться подольше, леди Маргит, но увы, обоз уже в пути и будет ждать нас за воротами столицы. Негоже бросать товары и людей без присмотра и охраны. К сожалению, самое большое – я могу задержаться до обеда.

— Дорогая леди Ирэн, у меня к вам будет огромная просьба.

— Для вас, графиня Аржентская, всё, что в моих силах! — Ирэн рассмеялась и отвесила шутливый поклон. Она действительно была рада видеть леди Маргит. А уж как вовремя она появилась – просто чудо божье!

Отъезд был перенесён на некоторое время, граф недовольно покрикивал на солдат, деля охрану на две части. Одну, большую, он отправил на охрану обоза, вторую, для сопровождения дам по городу, возглавил лично. Между тем, дамы удобно расположились в элегантной карете графини Аржентской, и кортеж тронулся.

— Леди Ирэн, не беспокойтесь, к обеду я доставлю вас прямо сюда.

По дороге к дому графини, леди Маргит и Ирэн трещали, как две пишущих машинки. Они успели обсудить спрос на шёлковые пуговицы и новые рисунки. Многозначительно поулыбались, разговаривая о дворцовой моде, обменялись парой рецептов засолки овощей на зиму. Графиня похвасталась удивительным растением, которое даёт стойкую синюю краску. Ирэн насторожилась, красители – очень нужная и ценная штука.

— Жаль только, что там, у себя на родине, этот индигао растёт в более тёплом климате. У нас всходят не все семена, да и сами растения несколько чахлые. Но краситель – просто изумительный и прочный! Такой, знаете, глубокий синий цвет…

— Леди Маргит…

— Разумеется, леди Ирэн, разумеется! Я и так собиралась послать к вам нарочного из столицы, так что мешочек семян для вас лежит прямо у меня в спальне. Я умею помнить добро, леди Ирэн! Более того, я привезла в столицу одного серва. Ах, несчастная любовь не минует никого, леди Ирэн. Он молод и здоров. Зовут его Арно, и он точно знает и как растить, и как добывать тот самый краситель. Но его девушка предпочла выйти замуж за сына лавочника, и он мечтал переехать. Конечно, никто сервов не спрашивает, чего они там желают, но тут особый случай. Я сразу же подумала про вас…

Пили чай, оставив графа Горацио Киранского с солдатами. Леди только распорядилась вынести служивым эля и бокал вина капитану. Дикон и госпожа Кёрст с удовольствием лакомились домашней выпечкой за маленьким угловым столиком и, похоже, совсем не скучали. Дамы же обсуждали домашние дела и нужды, и всё явственней у Ирэн складывалось впечатление, что леди Маргит чего-то не договаривает. Наконец, чувствуя, что время уже к полудню, Ирэн отложила рассыпчатое печенье и прямо спросила:

— Леди Маргит, что-то случилось? Я вижу, что вы чем-то озабочены.

Графиня вздохнула и сказала:

— Вы вся в отца, леди Ирэн. Лорд Беррит, при некоторой внешней простоватости, столь же проницательный мужчина. У меня есть к вам просьба, но она так обременительна, что я просто не знаю, как подступиться к разговору.

— Позволите дать вам совет?

— Конечно, — графиня удивлённо вскинула брови: — с удовольствием выслушаю и приму к сведению.

— Приступайте к разговору прямо и немедленно! — улыбнулась Ирэн.

Графиня легко рассмеялась, но быстро собралась, кивнула Ирэн и заговорила:

— Почти двенадцать лет назад мой сын пошёл служить оруженосцем к некому богатому лорду. Не стану называть имя, сейчас он уже мёртв. Погиб на войне. Этот лорд… Он начал оказывать моему сыну неприличные знаки внимания… Ну, вы понимаете? — она вопросительно взглянула Ирэн в глаза: — И был бой между этим лордом и лордом Стенли де Аркуром. После чего сын стал оруженосцем лорда Аркура, а тот лорд долго лечил рану. Дважды барон де Аркур спасал жизнь моем мальчику. Сейчас, слава Всевышнему, сын давно уже посвящён в рыцари и является полновластным лордом. А вот барон де Аркур, в данный момент, лежит с раной в бедре в моём доме. Он патрулировал окрестности столицы и получил стрелу прямо в бедро в одной из стычек. Именно поэтому я, хоть и приехала в столицу, не появлялась при дворе – оставлять его одного не хотела. Он, как и многие мужчины, не самый послушный больной. Сейчас лорду Стенли немного лучше, но отпускать его одного в дорогу я просто боюсь – он не может сидеть в седле. К тому же, он не слишком богат, чтобы собрать обоз с охраной.

— И?

— И это – ваш сосед, леди Ирэн. От вашего замка до его баронства – всего два дня и одна ночь пути.

— Ага, вот оно что!

— Мне неловко обременять вас подобной просьбой…

— Вы не поверите, леди Маргит, но я, напротив, буду очень рада такому попутчику.

— Леди Ирэн! Я буду бесконечно признательна, если вы позволите ему присоединится к вашему обозу! Клянусь, я так обязана ему, что готова была оплатить охрану сама. Но увы, рыцарь де Аркур категорически отказался от такой помощи. Это весьма достойный рыцарь, леди. И крайне щепетильный в вопросах финансов.

Леди Маргит пошла пригласить барона к столу. К своему гостю она явно относилась с большим пиететом, потому и не послала за ним горничных. Машинально поглаживая рукой мешочек с драгоценными семенами индигао, Ирэн думала о том, что, похоже, есть всё же какие-то высшие силы, которые берегут её. Попутчик-высокородный – самое то, что нужно ей сейчас. За ним, как за щитом, она сможет спрятаться от докучливого внимания графа Горацио Киранского. Ирэн презрительно фыркнула, даже имя это – Горацио – нелепое и отдающее чем-то театральным, ненастоящим…

С первого взгляда лорд Стенли де Аркур производил странное впечатление – мрачный. Высокий, массивный, но не полный. Возраст – около тридцати-тридцати двух. Тёмные, чуть взлохмаченные короткие волосы, густые широкие брови, тёмные глаза, внимательные и жёсткие. Нос сломан, но это его, пожалуй, не портит. Так, ничего серьёзного, просто лёгкая горбинка. Узковатые губы, которые он привычно-упрямо сжимал, жёсткий подбородок и чёткие носогубные складки.

Простая, но чистая и добротная одежда. При ходьбе барон сильно опирался на тяжёлую трость и иногда чуть морщился, ступая на больную ногу. Никаких изысканных манер и комплиментов, коротко склонился перед леди и густым баском сказал, что рад познакомиться с соседкой.

Вот так вот! Не с очаровательной леди, а с соседкой! Этим он сразу понравился Ирэн. Мало того, когда стали обсуждать условия проезда, лорд снял с пояса тощий кошелёк и вручил леди Ирэн плату за ту еду, которой его снабдят в дороге. Это был его второй плюс. Третьим же плюсом было то, что его матерью являлась та самая леди Присса, которая, единственная из соседей, вызвала симпатию леди Ирэн.

Сказав барону несколько любезных слов, Ирэн стала поторапливать его – отъезд и так неприлично задержался. Вещей у барона было не слишком много – несколько мягких тюков с тряпками и один средний сундук. Барон оставил службу и возвращался на свои земли.

Леди Маргит поехала во дворец вместе с ними – ей хотелось убедиться, что барона расположат со всеми возможными удобствами. Размещение вещей барона на крыше и запятках дорожной кареты леди Ирэн вызвало недовольство графа.

— Леди Ирэн, прилично ли будет вам брать такого попутчика?!

— Господин капитан, со мной в карете поедут моя компаньонка и пасынок. Что вы видите неприличного в том, что вместе с нами отправится в путь сосед по поместью? Вы предполагаете, что мы все впадём в свальный грех?! Или вы собираетесь стать моей личной дуэньей?!

Голос леди Ирэн не понижала, и веселый смех солдат, очевидно, представивших себе эту роскошную картину, вызвал ещё большее раздражение графа. Однако продолжать он не осмелился. Рявкнул на солдат и поспешил сесть на коня. Похоже, его раздражала самостоятельность леди и её, как он про себя определил, «наглость». Мысли графа были далеко не такие уж и радужные, когда он вспомнил наказ дяди:

— Очаруй её! Не мне тебя учить, балбес. Но у этого графства – большое будущее. Его величество лично распорядился провести эти переговоры. Если она откроет мануфактуру, нужды ты знать не будешь. Нет своих мозгов, воспользуйся хотя бы моими! Мне надоели сплетни о твоих похождениях! Ты наделал долгов и позоришь семью, щенок!

Герцог хмурился, при этом и его тон в разговоре с племянником был далёк от родственного.

Последнее время отношения герцога и короля были несколько натянуты. Эдуард Красавчик набрался, наконец, смелости, а также союзников и преданных, пусть и небескорыстно, людей, и заявил дяде:

— Мне кажется, герцог Сайвонский, что слишком много ваших племянников и зятьев занимает посты при дворе, исправно получая деньги из казны, но мало что делая. Я, безусловно, ценю вашу помощь и преданность, но не стоит наглеть. И пост дворцового кастеляна нужен мне самому, дабы наградить им баронета Варского. Он достаточно много сделал и для моего отца, и для меня, и ему давно пора занять приличную должность при моей особе, он слишком стар уже, чтобы мотаться по всей Англитании.

Потому и настроение у его светлости герцога Сайвонского было не самым лучшим. Если Эдди возьмётся сам, лично, распределять дворцовые должности и отжатые у церквей земли, то что останется для заработка самом герцогу?! А любовь к роскоши герцога доходила до того, что у него появились весьма неприятные долги. Конечно, пока ещё – тщательно скрываемые. Так что своего племянника он муштровал и строил без зазрения совести. Иначе этого балбеса просто не пристроить, а герцог не мог себе позволить разрыв с семьей и нищих племянников.

Откинувшись на мягкие подушки и неловко вытянув ногу в проход, барон почти сразу, как только карета тронулась, закрыл глаза и задремал. Это дало возможность всем обитателям кареты рассмотреть его получше. Даже Дикон, сидевший рядом с бароном, с любопытством косился на его лицо.

Во сне морщины чуть разгладились, барон выглядел моложе и значительно беззащитнее. Губы, которые он перестал поджимать, оказались не такими уж и узкими, брови перестали сердито сходиться на переносице. Ирэн обратила внимание, что у него красивые руки. Анатомически правильная форма кисти, ровные ногти, пальцы не слишком длинные, но и не сосискообразные, как, например, у лорда Беррита. Хорошая такая мужская рука, сильная, крепкая и надёжная.

28

В полдень сделали короткий привал. Быстро перекусили тем, что везли из столицы. Сыр, щедрыми ломтями нарубленная ветчина, отличный белый хлеб, который в двух больших мешках сложили вместе с вещами барона.

— И не возражайте, леди Ирэн! Сегодня ночью пекли. В дороге вам всё пригодится, а у меня в доме просто поставят новые хлеба и завтра я уже буду есть свежий. А вы ещё неизвестно, где и как ночевать будете! — леди Маргит умела быть убедительной: — Кроме того, если вспомните, ближайший к столице ночлег обойдётся вам втридорога.

Леди Ирэн тогда махнула рукой и хлеб погрузили вместе с корзиной ещё каких-то продуктов. Как выяснилось на привале, «коварная» леди выгребла дома все запасы медовых коврижек, печенья и пряников. Дикон был очень доволен и поглядывал на открытую корзину с нежностью.

Ирэн, соорудив себе что-то вроде большого бутерброда, немного отошла от полянки, где расположились путники. За деревьями отчётливо слышался гомон солдат, потому страха она и не испытывала. Рощица негустая, зато довольно тенистая. Веял лёгкий ветерок, нежно шурша молодыми листьями, пара мотыльков игриво вилась над расцветающими розоватыми гроздьями, низкими кустиками.

Кроме того, по обыкновению, в дороге и Грай, и Черныш были без поводков и сейчас крутились у её ног. Получив по вкусному, но не слишком большому куску ветчины, оба с надеждой смотрели на еду Ирэн. Попрошайничать они не были приучены, но покажите собаку, которая откажется «подобрать» случайно упавший кусочек. Так что надежда их не оставляла. А вдруг?!

Понимая, что это сплошное баловство, но не желая отказывать себе в маленькой слабости, Ирэн отломила от сыра два кусочка, доела бутерброд и позволила тёплым мягким собачьим языкам слизнуть угощение. Заметив, что еды больше нет, псы несколько погрустнели.

— Ничего-ничего, лакомки. Утром вы сытно поели, а вечером получите свою порцию снова. Так что нечего тут мне! — Ирэн потрепала лобастые головы своей охраны. Обед кончался и нужно было возвращаться.

Псы насторожились. Не лаяли, не рычали, просто насторожились. Ирэн резко развернулась, посмотреть, что же их напрягло. Ну, разумеется, это был граф Горацио. Со скромным букетом крупных красивых цветов, похожих на кувшинки. Встав на одно колено, он торжественно и нарочито-пафосно произнёс:

— Леди, если бы здесь обитал огнедышащий дракон, я сразил бы его в вашу честь! Но, увы, здесь нет драконов и других опасных тварей, кроме комаров! А потому, просто примите эти цветы в память о безжалостно искусанном графе Горацио! — после чего он рассмеялся уже совсем по-человечески, встал с колена и вручил Ирэн цветы.

Ирэн улыбнулась. Вот такой граф ей нравился значительно больше. Не паркетный сладкоголосый певун, а молодой и красивый мужчина с чувством юмора. Глядя ей в глаза, но не пытаясь схватить за руку и облобызать дамские пальчики, граф сказал:

— Увы, госпожа графиня, нам пора возвращаться.

— Благодарю вас за цветы, ваше сиятельство. Они прекрасны!

Ирэн с удовольствием рассматривала крупные белые чашечки незнакомых цветов, замечая тонкий зеленоватый оттенок прожилок на плотных лепестках, пушистую жёлтую сердцевину и капельки воды на округлых мясистых листьях. Нагнула голову – понюхать – терпкий травянистый запах без всякой сладости.

— Где вы нашли такую красоту, граф?

— Неподалеку, леди Ирэн. — граф смотрел ей в глаза, не пытаясь слишком приблизиться, и сердце Ирэн всё же ёкнуло. Немного смущённая, она пошла к месту стоянки. Горацио почти бесшумно двигался за ней.

Дикон, при виде леди, выходящей из-за деревьев, как-то слишком торопливо начал отряхиваться. Похоже, он воспользовался отсутствием Ирэн и как следует изучил содержимое корзинки. Госпожа Кёрст уже открыла дверцу кареты и собиралась залезать. Горничная собирала с травы скатерть и каретные подушки. Барон, несколько неуклюже хватаясь за ближайший куст, пытался встать.

— Нира, — распорядилась леди: — поищи небольшой горшочек или кружку, мне нужно поставить цветы в воду.

Ирэн заметила удивлённый взгляд барона. Он уже встал с травы и сейчас, крепко опираясь на трость, двинулся к карете. Ей даже показалось, что он что-то хотел сказать, когда она поравнялась с ним, но потом, тряхнув головой, как будто отгоняя назойливую муху, он отвернулся и сделал вид, что рассматривает что-то на дороге, с которой они съехали в тень.

— Леди Ирэн, можно я поеду с Нирой в телеге? Ну, пожалуйста-пожалуйста! — Дикон трогательно сделал рыжие бровки домиком. Ирэн подумала, что при такой чудесной погоде она бы с удовольствием и сама поехала не в карете, а в телеге, на солнышке и ветерке. Ни к чему морить мальчишку, пусть пользуется свободой и юностью.

Цветы были поставлены в воду, Ирэн лично установила большую глиняную кружку в гнездо на маленьком откидном столике и, ещё раз с удовольствием полюбовавшись на них, откинулась на спинку. Граф Горацио, помогавший ей подняться по откидным ступенькам в карету, всё ещё стоял у распахнутой дверцы. Ирэн ласково взглянула на него и сказала:

— Я очень благодарна вам, милый граф. Эти цветы прекрасны!

Он молча поклонился, обласкал стройную фигурку леди глазами и ушёл, оставив её в лёгком смущении.

Обоз тронулся, рядом с Ирэн возилась госпожа Кёрст, пытаясь поудобнее устроиться в подушках – после еды и свежего воздуха её немного разморило. Минут через десять от мерного покачивания она начала клевать носом и, ещё столько же времени спустя, сдалась и засопела, изредка тихо-тихо посвистывая носом.

Барон выспался с утра и теперь Ирэн испытывала некоторую неловкость, сидя напротив совершенно незнакомого молчаливого мужчины. Оба они старательно смотрели в разные стороны. И если Ирэн разглядывала проплывающие за раздвинутой шторкой редкие деревья на обочине дороги, то барону шторки пришлось закрыть – с его стороны немилосердно лилось солнце, и сейчас он с интересом изучал вышивку на этих самых шторках.

Неприятный запах леди Ирэн почувствовала примерно через час от начала пути. Сердито задернула шторку, однако запах не становился слабее. Графиня подумала о том, что нужно, наконец-то, установить в карете стёкла. Пусть и пользуется она каретой не так уж часто, но, случись нужда поехать зимой, и вообще придётся сидеть за двойными шторами, ничего не видя, в полной темноте. Не такие уж и расходы будут, эти несколько кусков стекла. Вспомнился дом, начались мысленные подсчёты, чего и сколько нужно запасти на зиму и не стоит ли обновить сад на заднем дворе. Места там немного есть – беседку, что ли поставить?

Из раздумий она вынырнула от просто-таки невыносимой вони! Да когда же это кончится! Конечно, в путешествии бывало, что местность за каретой дурно пахла – выгребные ямы или ароматную кучу навоза встретить было довольно просто. Но ведь такой запах держится всего несколько минут. А тут сколько едут, а тухлятиной пахнет всё отчётливее! Что, там впереди умер великан и его не смогли похоронить? Аж голова разболелась. Заметив, что её сосед тоже ерзает на сидении, стараясь приникнуть к окошку, хотя ему и приходилось для этого зажмуривать глаза – солнце с той стороны било нещадно, Ирэн, всё же, решилась заговорить.

— Господин барон, что это за местность с таким отвратительным запахом?! Скоро ли она кончится, вы, случайно, не знаете?

— Местность? — похоже, барон слегка растерялся: — Боюсь, что дело не в местности, госпожа графиня. Это, прошу прощения, ваши цветы…

— Цветы?!

Ирэн перегнулась через колени госпожи Кёрст, склоняясь к чуть поникшим белым головкам, и едва не задохнулась от мерзкого смрада тухлятины. Брать этакий ароматизатор в руки Ирэн просто не рискнула. Схватив со стола саму кружку вместе с цветами, она раздёрнула шторы и выкинула букет в окно, прямо с посудиной. Кружка улетела дальше, а цветы повисли белыми тряпицами на растущем вдоль дороги кустарнике. Ещё шире раскрыла шторы и наконец-то смогла вздохнуть полной грудью запах зелени и дорожной пыли.

— Господин барон, почему же вы сразу же не сказали мне, что эти цветы так ужасно пахнут?!

— Госпожа графиня, я всего лишь гость. Я не мог указывать вам, что и как делать в вашей карете. Но неужели вы не знали, что болотные лилии нельзя рвать?! Мне кажется, об этом знает каждый, кто живёт в не в городе.

Ирэн несколько отдышалась уже и потому ответила вполне спокойно:

— Господин барон, откуда бы мне такое знать?

— Вы никогда не бегали в детстве в ближайший лес?!

— Кто бы меня отпустил, господин барон?

— Прошу прощения, леди… — барон смотрел на неё с некой… жалостью, что ли?!

Ирэн помолчала, а потом попросила:

— Господин барон, а вы не могли бы рассказать мне, какие ещё интересные растения есть в наших лесах?

Секунду подумав, барон начал рассказ. Слушала Ирэн с удовольствием. Он не рисовался своей мужской свободой и силой, зато достаточно образно описывал лесные и болотные растения. Иногда сбивался и вспоминал, как они проказничали с сыном сенешаля. Мальчишки были ровесниками и шкоды придумывали – один пуще другого.

— … и вот тогда, ближе к рассвету, мы пробрались в курятник, брали свежие яйца и рисовали на них угольной палочкой чертей! Я рисовал, потому что я лучше умел чертей изображать! — сказано это было с немалой гордостью: — Ох, и визжала же утром тётка Гарпина!

Ирэн смеялась, отчётливо представляя себе эту картину.

— Вам с вашим другом досталось?

— Ну, поймать-то нас, конечно, не поймали… Но тогда жив ещё был отец, и в замке с нами жил старенький священник, отец Анфисий… Так что и ептимью на нас наложил он от всей души, а отец проследил, чтобы мы все поклоны отбили, как положено. Пороть, правда, не велел. Зато я потом сам лично слышал, как он своему старому другу рассказывал об этом. И смеялись они долго-долго!

Барон рассказывал о болотном рогозе:

— Ну, его ещё камыш называют. Так вот, корни у него – очень даже съедобные. Мы их запекали в золе, вкусно получалось. А ещё бутень съедобный. У него, знаете, такие небольшие толстые «морковки»-корни под землёй…

Проснулась госпожа Кёрст, но рассказы о детстве барона и его проказах прекратились ненадолго. Ближе к вечеру барона разговорил Дикон, ему очень хотелось послушать о его приключениях в детстве. Подросток с горящими от восторга глазами расспрашивал лорда, где и какую рыбу тот ловил, ходил ли в детстве на охоту и прочее. Ирэн с удовольствием смотрела на болтающую парочку и с грустью понимала, что в воспитании и образовании детей она упустила очень-очень много. Все эти годы, хоть и без всякой осады, дети жили, как в клетке, ничего не зная о мире за стенами замка.

Заметила она и одну интересную деталь. С Диконом лорд держался несколько свободнее, похоже, ему и самому было приятно вспоминать детство и дом, где он столько лет не был. Барон оттаивал…

Пожалуй, с таким попутчиком леди Ирэн повезло.

Зато граф Горацио дулся даже после того, как Ирэн объяснила ему, почему днём выкинула цветы. Она от чистого сердца попросила прощения, но граф, оскорблённый тем, что цветы вылетели из кареты прямо перед мордой его коня, а потом в карете раздавались голоса и явно шла какая-то веселая беседа, холодно кивнул и промолчал.

Возможно, он ожидал, что расстроенная его невниманием леди кинется доказывать, что он ей небезразличен, извинится ещё не один раз и вообще будет чувствовать свою вину сильнее. Однако, леди Ирэн только пожала плечами и отошла. К тому самому костру, где сидели этот нищий баронишка и её пасынок. Нахальный мальчишка, которому она слишком много позволяла.

29

Эти три недели пути подходили, наконец-то, к завершению. С утра леди Ирэн испытывала вполне понятный подъём – вечером они уже будут в замке!

Она соскучилась по Артуру и малышке Лорен, ей хотелось вымыться в своей личной ванной, а не плескаться из ковша, брезгливо забираясь в не слишком чистые посудины, которые ей предлагали в замках по пути домой. Узнать, что в цехах всё хорошо, осмотреть новые запасы ткани, что уйдёт в город осенним обозом. Да мало ли дел дома? А главное, у неё ещё есть время высадить семена индигао и уже в этом году получить синюю краску. Оценить, насколько хорош новый краситель.

Кроме того, дома она сможет до минимума свести контакты с графом Горацио Киранским. Все вопросы по охране замка он будет решать с Ричардом, так что общение можно будет свести к очень редким случайным встречам.

Господи боже мой, как же он надоел Ирэн за эти недели! Самый большой недостаток графа даже не отсутствие ума, а то, что у него не хватало терпения вести какую-то одну линию поведения. То он дулся на леди Ирэн за слишком близкое общение с бароном, держа себя подчёркнуто холодно и официально, то, вдруг, совершенно на пустом месте начинал яростно ухаживать и говорить комплименты, собирать букеты цветов с пропылённых обочин и, влажно глядя в глаза Ирэн, произносить дифирамбы в честь «прекрасной графини», то, правда всего один раз, пытаться обнять и поцеловать графиню во время стоянки.

Грай и Черныш, разумеется, привыкли к нему за эти недели, но это вовсе не значило, что кто-то мог без разрешения хватать их хозяйку! Черныш молча сбил графа с ног и совершенно бешеным взглядом напугал его так, что почти все оставшиеся в дороге дни после этого Горацио изображал холодность в отношении леди Ирэн. Грай же просто подержал упавшего графа за горло, придавливая нежную кожу и оставляя жутковатые отметины. Больше всего Горацио напугало то, что собаки даже не лаяли, не пытались кидаться и хватать за одежду. Они сработали так, как будто были разумны, как будто смогли договориться, что как только Черныш роняет человека, Грай фиксирует его горло, не давая встать.

Взбешённая леди Ирэн, в это время стоя над поверженным графом, выговаривала ему:

— Если вы, баран тупой, позволите себе ещё раз что-то подобное, я просто прикажу собакам разорвать вас! Чёртова скотина! Кто дал вам право хватать меня и лезть с вашими слюнявыми поцелуями?! — она брезгливо вытерла губы, от чего граф испытал приступ бешенства. Если бы не чёртовы псы, он бы уже…!

— Вы не граф, вы – моральный урод и мерзавец! Я сейчас людей позову и вас вообще кастрируют за попытку насилия над высокородной! Что?! Что вы там бормочете? Ах, это я вас неправильно поняла?!

Ещё несколько минут Ирэн приходила в себя, потом поняв, что нужно как-то выбираться из дурацкой ситуации, сказала:

— Фу… Фу, Грай… Выплюнь эту дрянь. И запомните, чёртов идиот, я запрещаю вам подходить ко мне. В следующий раз собаки просто порвут вам горло.

Графа трясло от ненависти и унижения. Он вытащил надушенный носовой платок и, на ходу вытирая обслюнявленную шею, думал: «Кажется, чёртов пес прокусил кожу, надо сходить и умыться. Где-то тут был ручей… Но эта… Эта девка что о себе думает?! Ругалась, как пьяный золотарь… Какого чёрта ей вообще нужно?! И получше, и поблагороднее дамочки на шею вешались, а тут… Тоже мне, графинька! Гадина, а не благородная леди… А собаки… Ну, и на собак можно найти управу! А эта тварь ещё своё получит!».

Последние дни пути прошли под знаком холодной вежливости. Однако, отправляясь «в кустики», графиня теперь просила леди Кёрст сопровождать её. От греха, как говорится, подальше.

Ближе к концу путешествия основательно потеплели её отношения с лордом Стенли де Аркуром. Он был вежлив и сдержан, как-то само собой получилось, что он взял на себя присмотр за грузами на телегах и каждый день с утра обходил и проверял, что и как закреплено. Это случилось после того, как чуть не потеряли с последней телеги тюк с подарками детям. Кроме того, барон подружился с Диконом и пообещал сводить его на рыбалку, как только получше заживёт рана, и с разрешения госпожи графини, разумеется.

— Так что ты, парень, леди слушайся. Будешь шкодить – не отпустит ведь. Женщины – они такие мстительные! — и оба, переглянувшись, заулыбались друг другу. Дикон понимал, что это всего лишь шутка, но немного задумался.

— Госпожа Ирэн не мстительная, лорд Аркур. Она… Она… — подросток мучительно подбирал слова: — Она – справедливая! Вот! — Дикон был искренне рад, что нашёл нужное понятие: — А ещё она добрая и только кажется строгой.

— И что, госпожа никогда не наказывала тебя? И даже за ухо не драла? — удивился барон.

— Она наказывала, но только если сам виноват. А за ухо… Один раз было такое… — мальчишка посмурнел: — Я тогда никому не сказал, а сбежал на конюшню. Только не дома, а в Эдвенче. Меня искали долго… И потом леди меня за ухо дёрнула… А потом плакала и прощения просила…

Барон потрепал солнечно-рыжие волосы маленького бастарда. Из разговоров возчиков, горничных и солдат он успел узнать о соседке уже достаточно много. Её немного побаивались, но, в целом, очень уважали. А уж за её отношение к бастардам мужа и вовсе превозносили до небес. И тут барон был полностью согласен с селянами. При наличии наследника участь бастардов в семьях, обычно, была очень незавидна. Но из бесед с тем же Диконом он знал, что детей учат, сажают за один стол с младшим братом и вообще, судя по всему, леди не делает больших различий между детьми. А уж то, что она обещала мальчишке помочь встать на ноги, купить коней на развод… Да её можно к лику святых причислять!

Барон усмехнулся. Всю дорогу он с любопытством присматривался к соседке. Красивая женщина. Конечно, за столько времени в походах барон слегка одичал, это он и сам понимал. Но эта леди вызывала не просто любопытство и желание любоваться. Нет. Какой-то внутренний интерес лорда, ещё не до конца понятный ему самому, заставлял его присматриваться и оценивать её поступки так, как будто им служить вместе и нужно точно знать, чего ожидать от бойца рядом. Не сбежит ли, прикроет ли спину? Только ведь это женщина, а не боец… Лорд не понимал, чем она его так зацепила.

Безусловно, лорд де Арктур по достоинству оценил и паркетного шаркуна, которого назначили управлять войсками замка Моронго. Замок лорд помнил ещё по детскому своему восхищению огромным строением. Несколько раз его родители ездили на ярмарку в Эдвенч и ночевать останавливались в замке соседей. И дважды брали с собой сына. Конечно, он был тогда ещё слишком мал, и за высокий стол его не приглашали, зато он успел оббегать весь двор и конюшни вдвоём с сыном тогдашнего сенешаля замка. Объёмы имущества графов его тогда потрясли.

Лорд даже не знал, что можно владеть такими огромными богатствами. И очень странно, что назначили на охрану этого всего такого вот молодчика, как этот «графёнок», что только и умеет – солдат по зубам бить. Ведь видно же, что в жизни он не охранял ничего дороже дамских туфелек и в службе не знает.

Тут лорд задумался о своих делах. Последний раз он получал письмо от мамы почти два года назад. Как тогда он радовался вкусно пахнущему листу пергамента, что передал старый знакомый купец! Тогда баронство только начало вставать с колен после войны и это был первый год, когда все долги по налогам были закрыты. Конечно, за время службы лорд подкопил денег, но не сказать, чтобы озолотился. А ведь в баронство тоже направлены войска короля. Это он узнал уже в столице, когда отлёживался в доме леди Маргит после ранения. И их, солдат этих, нужно кормить. Неизвестно ещё, как лягут на финансы семьи эти тридцать лишних ртов. Опять же, придётся придумывать для них жильё.

И опять мама начнёт настаивать на женитьбе! Барон поморщился. Вроде бы, уже и пора. Тридцать лет зимой исполнилось, и почти пятнадцать из них он мотался по разным землям. Только вот ему хотелось, чтобы семья была такая, как у родителей. Пусть у них и договорной брак, однако всю жизнь они прожили в любви и уважении друг к другу. Ни разу отец не поднял на мать руку, ни разу не оскорбил, хотя мама далеко не всегда была послушной женой и частенько спорила с ним по вопросам хозяйства. И пусть брак будет договорным, это на пользу баронству, но хотелось бы ещё и тёплых отношений в семье. Возможно ли такое везение?

За время службы барону пришлось не раз ночевать в разных домах и замках, так что он точно знал, что далеко не всегда богатство равно счастью и покою в семье. Достаточно вон на соседку посмотреть. Говорят, муж у неё – инвалид, и живут они в разных частях замка. Каково это, жить с мужем и без мужа? Однако, леди – молодец. «Графёнка», невзирая на все его ухлёстывания, держит на расстоянии, прислугу не распускает, да и с мальчишкой ладит, а это – дорогого стоит. Мысли лорда де Аркура плавно сместились к собственному путешествию: «Ещё ночь в замке Маронго, потом у сквайра Джонгса переночую и уже в обед буду дома…»

В начале лета темнело поздно, потому к замку добрались ещё засветло. Ирэн удивило, что вся стража в воротах, вроде как, и не слишком рада её возвращению. Здороваются, а сами глаза в сторону отводят. Такое бывает, когда новости очень уж нерадостные. Пожалуй, её бы захлестнула паника, но она уже видела бегущего ей на встречу Артура и поспешающих за ним Лорен и Анги. Нашла глазами Мэтти в дверях псарни, сайну Рину и Хильду, тётку Мегги и ещё множество знакомых лиц…

Капрал Тоун, не глядя ей в глаза, сообщил:

Семь дней назад скончался ваш супруг