Драконы во гневе

ГЛАВА 1

Голубая туманная завеса окутала Алексию, принцессу Окраннела, лишив ее возможности видеть. Под ногами девушка ощущала нечто твердое, и это был единственный способ отличить верх от низа. Неизвестно, есть ли тут в самом деле какая-нибудь почва… или верх и низ вообще…

Принцесса подняла голову и посмотрела вперед, пытаясь различить среди лоскутов тумана гору, которая, как она знала, должна возвышаться вдали. Повинуясь ее мысли, лазурная субстанция закружилась водоворотом и потекла вниз, расползаясь у кромки подола. И в отдалении девушка увидела горный пик, темнеющий на фоне усыпанного звездами неба.

Несмотря на то что горная вершина находилась на расстоянии нескольких миль, Алекс добралась до нее, совершив всего три длинных шага. Принцесса улыбнулась — туман истаял, мили оказались столь короткими, — но не только это было удивительным в ее пути. Сначала на девушке было простое белое платье с легкой накидкой, но к тому моменту, когда она достигла горы, а точнее, арочного входа в пещеру на склоне, платье сменилось туникой воина, кожаными штанами и парой добрых сапог.

Именно так был одет Ворон, когда Алекс видела его в последний раз. Забавно. Да, сейчас она в царстве магии, где реальность соткана из ее капризов и прихотей, и все же она не выбирала одежду Ворона сознательно. Либо ее предал собственный разум, либо во владениях Союза действуют и другие силы.

Алекс перекинула длинные светлые волосы через плечо и, задумчиво заплетая их в косу, прочла надпись на арке над входом в пещеру: «Тайны, которые заключены внутри, должны ради блага всего мира остаться тайнами и во вне». Это не просто лирическое высказывание и не заклинание, обладающее каким-то особым могуществом; это всего лишь указание, как следует вести себя в отношении всего, что произойдет по ту сторону входа. О том, что Алекс увидит или услышит здесь, не должно стать известно никому в мире бодрствующих.

Принцесса вздрогнула и расправила плечи. В Ислине — всего несколько месяцев назад, хотя кажется, с тех пор прошли годы, — ее пригласили вступить в самое древнее в мире тайное общество: Великий Союз Драконов. Любой член Союза мог попасть в это зачарованное место встреч, находясь в трансе, который для непосвященных выглядел бы как обычный сон. Прежде чем отправиться сюда, Алексия улеглась в постель в таверне «Алая маска». Это было ее первое сознательное путешествие в тайное место встреч Союза; неудивительно, что по спине бегали холодные мурашки.

Продолжая плести косу, принцесса вошла в пещеру, наклонив голову, чтобы не задеть низко свисающие сталактиты. Она шла по тускло мерцающей извилистой тропе в сторону большой дуги моста, перекинутого через ущелье. Дна ущелья видно не было; девушка подозревала, что его нет и вовсе. Мост выглядел слишком узким, но все попытки сделать его шире ни к чему не привели. На другой стороне открывался вход в извилистый туннель. Алекс пошла по нему и в конце концов оказалась на берегу подземного озера. В воздухе ощущалась влага, по омывающей берег воде пробегала мелкая рябь.

У песчаной косы, выдающейся в озеро, ждала лодка, нос которой украшала весьма впечатляющая голова дракона. У штурвала стояло магическое создание, напоминающее человека и в то же время дракона. Его массивные, заканчивающиеся когтями руки лежали на штурвале. Когда принцесса ступила на борт, в темных глазах существа не мелькнуло ни искры узнавания.

— Марот, перевези меня, — приказала она.

Лодка слегка накренилась и заскользила по водной глади. Алексия устроилась на носу. Вода с шумом обтекала киль, в лицо летели ледяные брызги. Движение ощущалось только благодаря треплющему волосы ветру — лодка неслась в пустоте, лишенной каких бы то ни было ориентиров. Оглянувшись, принцесса не заметила никаких признаков песчаной косы, но когда снова посмотрела вперед, увидела остров. Его громада росла над лодкой, несущейся к маленькому причалу.

Слегка ударившись о пирс, лодка замерла. Алексия легко спрыгнула на гранитные плиты причала, повернулась и отсалютовала кормчему.

— Благодарю тебя, Марот.

Магическое создание никак не отреагировало.

Алексия медленно поднималась по ступеням. По отдельным деталям того, что представало перед глазами, она угадывала источники, в которых черпали вдохновение создатели острова. Несмотря на то что в маленькой гавани не было видно никаких драгонелей, лестница напоминала вход с моря в Крепость Дракона. Остров венчали цилиндрические башни, характерные для крепостей тех времен, когда Кайтрин еще не создала оружия, способного сровнять их с землей. Никаких следов сражения на острове не было. И хотя Крепость Дракона еще не пала, когда принцесса видела ее в последний раз, она живо представляла себе, что после нападения Кайтрин крепость наверняка превратилась в дымящиеся, усеянные трупами развалины.

Алекс миновала лестницу, двинулась дальше, вглубь острова, и оказалась в саду, где, несмотря на сумеречный свет, пышно цвели цветы, а симфония запахов поражала даже сильнее буйства красок. На некоторых деревьях висели плоды. Рот принцессы наполнился слюной.

«Интересно, — с улыбкой подумала она, — это ощущение влаги во рту — наведенная иллюзия или остатки выпитого в таверне? А можно ли сорвать какой-нибудь плод? И будет ли он вкусным?»

— Будет, дочь моя.

Она резко развернулась, приняла боевую стойку, но тут же расслабилась.

— Ты застал меня врасплох.

— Мои извинения.

Из тени выступил человек могучего сложения, в темной накидке с чешуйчатым рисунком, напоминающим драконью плоть. Словно чтобы увеличить сходство, из перчаток и сапог выпирали драконьи когти. Искусно сделанный шлем в виде морды дракона полностью скрывал лицо, однако золотистые глаза мерцали и двигались как настоящие, и даже уши, похоже, не были бутафорией.

Алекс знала, что этот человек способен придать себе такой вид, какой пожелает, и, видимо, здесь он предпочитал выглядеть именно таким образом. Те метаморфозы, что она могла творить с одеждой, он умел производить со всем своим обликом. И даже гораздо больше.

Черный Дракон сорвал с ближайшего дерева спелое красное яблоко.

— Это, конечно, не особо питательно, но вкусно.

Алекс выпрямилась и прижала руку к животу.

— Есть мне что-то пока не хочется.

Черный Дракон сощурился.

— Ну, и какие же новости в мире? Что произошло?

Алексия потерла лоб и окинула Дракона внимательным взглядом фиалковых глаз.

— С тех пор как я в последний раз говорила с тобой, случилось многое, очень многое. Прислушавшись к твоему предостережению, Адроганс послал нас во Вруону, чтобы попытаться отобрать джеранский фрагмент Короны Дракона у пиратов. Мы завладели им и скрылись. То немногое, что осталось от пиратского флота после рейда на Вильван, потопил Керриган.

— Я знал, что вы добились успеха, но кто такой Керриган?

Она на мгновенье заколебалась.

— Керриган Риз. Он из Вильвана, и ему всего семнадцать. Высокий, но слишком толстый… похож на ребенка, привыкшего хорошо, много и вкусно поесть. Однако он умен и обладает невероятной магической силой. Владеет заклинаниями, недоступными прежде никому, и даже теми, которые не применялись со времени Урулфа Кируна.

Черный Дракон серьезно кивнул.

— Наставника Кайтрин. Молодой человек, обладающий таким могуществом, может быть опасен. Он, наверное, весьма рассудителен, несмотря на юный возраст?

Алекс посмотрела на яблоко в руке Черного Дракона и представила себе, что сжимает плод у себя в ладонях. Там он и оказался, но тотчас же исчез.

— Хотела бы я, чтобы так оно и было, но, увы… Его последняя наставница, Орла, старалась делать все, чтобы он наконец повзрослел, но она погибла во Вруоне. С тех пор Керриган стал заметно серьезнее и очень успешно помог барону Дракона… Однако каким он станет без направляющей руки… Не знаю. Он все еще сильно переживает из-за гибели Орлы, и если внезапно потеряет контроль над собой, то да, может стать очень опасным.

Собеседник принцессы медленно пошел вдоль сада.

— Норрингтон. Он тоже был с вами?

— Уилл. Да, — Алекс улыбнулась. — Он вор и очень умелый. Правда, с совестью дело у него обстоит неважно, хотя и в этом отношении он не совсем безнадежен. Пери… Перрина, моя сестра-гирким… считает, что он человек незлой. Я доверяю ее суждению. После Вруоны мы отправились в Локеллин. Эльфы не хотели пускать туда Пери, но Уилл заставил их пересмотреть свое решение. В каком-то смысле, он просто ходячий сюрприз. Он тоже юн — моложе Керригана — и временами невероятно ребячлив. Он играет в сражения, хотя, надо сказать, с незаурядной ловкостью.

— Ловкость — это хорошо, поскольку, согласно пророчеству о низвержении Кайтрин, он является ключевой фигурой. Прежде мы полагали, что речь идет о его деде или отце, Босли. Однако Кайтрин превратила их в сулланкири, и тогда все надежды сосредоточились на другом представителе рода Норрингтонов.

Алекс вздохнула.

— Нам уже довелось иметь дело с сулланкири. Мы даже уничтожили кое-кого из них. Знаешь, я сама убила одного в Свойне. Позже Резолют убил Ганагрея к югу от Крепости Дракона, когда мы выводили оттуда беженцев. У тебя есть новости из Крепости?

Черный Дракон покачал головой.

— Ничего достоверного. Могу сказать одно — новостей оттуда поступает крайне мало. Это заставляет предполагать самое худшее: по-видимому, Кайтрин удалось полностью завладеть ею. Однако хорошо уже то, что она еще не двинула свои армии на юг. Это говорит о том, что, возможно, Кайтрин все еще обретается в Крепости, ищет фрагменты Короны Дракона.

— Или защитники крепости так потрепали ее армию, что ей не обойтись без подкрепления, — Алекс задумчиво постучала пальцем по подбородку. — А быть может, и то и другое. Крепость очень велика, там целый лабиринт подземных туннелей и помещений. Может, кто-то из защитников уцелел, и они все еще сражаются. Крепость можно захватить, но разрушить ее полностью практически невозможно.

Черный Дракон взглянул на принцессу:

— Надеюсь, ты права. Ну, как бы то ни было, как сложились дела, ты узнаешь раньше меня. Кстати, почему ты не там?

— Кайтрин позволила жителям Ориозы и горожанам покинуть крепость. Я не хотела уходить, но Дотан Каварр попросил меня сопровождать его жену и детей на пути в Ориозу и обеспечить их безопасность. До сегодняшнего дня я не знала, что у него был и другой, скрытый, мотив, — Алекс на мгновение заколебалась. — Керриган создал для барона Дракона дубликат одного фрагмента Короны Дракона. Его оставили в крепости вместо подлинного, который Керриган тайно вывез. Обмануть Кайтрин удалось, хотя она все время посылала нам вдогонку отряды. Мы не давали им приблизиться… вот тогда Резолют и убил Ганагрея.

— Убийство сулланкири — благое дело. Как давно это произошло?

— Две недели? Нет, восемнадцать дней назад. В Себции нам пришлось задержаться, чтобы сменить лошадей, а потом нагонять Райгопу. Мы хотели войти в Ориозу вместе с ней. И вот когда мы пересекали границу, Керриган сказал, что у него при себе фрагмент Короны. Более того, выяснилось, что он наложил заклинание на другой фрагмент. Он не знал, почувствует ли Кайтрин присутствие этого заклинания, а если нет, то оно все равно основательно потреплет ей нервы, и это даст нам преимущество.

Черный Дракон кивнул.

— Определенно, причем немалое, — он устремил на принцессу пристальный взгляд. — Ты не появлялась здесь, пока была в дороге, хотя к этому времени уже покинула Крепость Дракона и участвовала в уничтожении сулланкири.

Алекс удивленно посмотрела на него.

— Я не считала, что было что-то…

Черный Дракон покачал головой.

— Нет необходимости в объяснениях, дочь моя. Я веду вот к чему: и то и другое — очень важные события, и было бы вполне естественно, если бы тебе захотелось посмотреть на них с точки зрения дальнейшей перспективы. Ты, однако, пришла сюда, когда опасность фактически оказалась позади. Что еще произошло?

Она нахмурилась.

— В первую нашу встречу ты говорил, что я могу доверять Ворону. Когда мы добрались до Ориозы, его арестовали. Взяли под стражу. Ты знал, кто он такой?

Темная фигура медленно кивнула.

— Я уже давно знаю это.

— Как же ты мог сказать, что я должна доверять ему? Он Таррант Хокинс, предатель, который погубил последний отряд, посланный, чтобы убить Кайтрин. Это он виновен в том, что Кенвик Норрингтон превратился в сулланкири, — пальцы Алекс сжались в кулаки. — Поговаривают даже, что он убил моего отца.

— Ты чувствуешь себя преданной.

— Да!

Алекс сама удивилась силе собственных эмоций. Нельзя сказать, что она придавала такое уж большое значение словам Черного Дракона, однако его замечания относительно Ворона способствовали тому, что она почувствовала расположение к этому человеку. И в результате выяснила, что, если не считать легионы Кайтрин, он был самым дурным человеком на свете. Эта мысль причиняла боль.

— Ты чувствуешь себя преданной мною, ведь это я советовал тебе доверять ему? Но еще в большей степени преданной самим оороном, правда? — Черный Дракон слегка наклонил голову. — Может, удивляешься, почему он не рассказал тебе, кто он такой, и реагируешь на эту новость с тем же возмущением, что и всякий другой. Да, Тарранта Хокинса изображают дурным человеком, но ведь ты сама имела с ним дело. Что, Ворон и в самом деле таков?

— Это не имеет значения. Человек, однажды совершивший подлость, не может измениться.

Черный Дракон фыркнул, выдув из ноздрей холодное голубое пламя.

— Тогда, девочка, предлагаю тебе выбрать одно из двух объяснений. Первое, что Ворон действительно такой же дурной человек, как Хокинс из легенды, и сумел обмануть тебя. Второе…

Алекс сощурилась.

— Второе, что Хокинс был таким же отважным, как Ворон, и легенды врут. Но, если дело обстоит именно так, почему он допустил, чтобы о нем распространяли заведомо ложные слухи?

Губы Черного Дракона искривила истинно драконья усмешка.

— Потому что ему не оставили выбора, Алексия. Были люди, которые воспринимали его как угрозу. Они постарались нейтрализовать его. Ему вообще повезло, что он до сих пор жив. Терпеть ложь лучше, чем лежать в могиле.

— Какую такую угрозу мог он собой представлять?

— Он сказал правителям, что Кайтрин снова нападет на их королевства, и довольно скоро — не успеет вырасти новое поколение. Но они не пожелали прислушаться к этому предостережению и еще меньше хотели, чтобы его услышали другие.

— Они знали, что она собирается вернуться? — Алексия прижала ладони к вискам. — Гирким предполагали, что когда-нибудь такое может случиться, но никто из них не знал, что она поклялась сделать это. По-твоему, наши правители знали, что она вернется, но ничего не сделали, чтобы подготовиться к этому? Кроме барона Дракона и короля Августа, я имею в виду? Как такое возможно?

— Корона на голове не является свидетельством того, что в этой голове есть мозги.

— Но игнорировать такую угрозу… это… это же преступно!

— Да, однако вспомни — они жили в постоянном страхе. Сулланкири убил королеву Ланиветту в Мередо, прямо в замке, и никакие охранники не защитили ее.

Алекс кивнула.

— И королем стал Скрейнвуд, готовый сотрудничать с Кайтрин добровольно.

— Да. И разве у любого другого правителя не было причин опасаться той же судьбы для себя и своего народа? — Черный Дракон на мгновение прикрыл глаза. — Многие сумели внушить себе, что если сидеть тихо и не рыпаться, Кайтрин не станет воспринимать их как угрозу. Они не понимали одного — не делать ничего, чтобы противостоять тирану, это все равно что оказывать ему помощь.

Алексия на мгновенье открыла рот и… снова закрыла его. Помолчала задумавшись.

— И Ворон с Резолютом вот уже двадцать пять лет всячески досаждают ей.

— Они были не одни. Им доверяли, — Черный Дракон зашагал дальше. — Барон Дракона никогда не позволил бы Ворону сопровождать тебя, если бы не доверял ему.

— Ты хочешь сказать, что Каварр тоже знал?

— Должен был, да.

— И кто еще?

Черный Дракон пожал плечами.

— Август, определенно, и некоторые другие. Поскольку считалось, что Хокинс погиб, Ворон выпал из поля зрения. Некоторые воркэльфы знают, но они никогда не выдадут Ворона, поскольку он — ключ к возвращению их родины.

Алекс вздрогнула. Истина относительно личности Ворона потрясала и сбивала с толку. Он стал для нее товарищем по оружию, другом. Она полюбила его. Он рисковал жизнью, спасая ее. Он боролся с сулланкири, уничтожал их. Он давал ей добрые советы. Он лгал ей, но лишь ради того, чтобы она не узнала, кто он такой.

— Ворон знал моего отца?

— Они провели вместе какое-то время. Хокинс поразил твоего отца своей честностью и мужеством.

Она вскинула бровь.

— А ты знал моего отца?

— Я никогда не имел удовольствия называть его братом, но я знал его и, определенно, знал многое о нем. Он был хорошим человеком и, конечно, очень гордился бы тобой, — Черный Дракон снова усмехнулся. — Однако мы поговорим о твоем отце как-нибудь в другой раз, поскольку сюда тебя привело беспокойство о судьбе Ворона.

Его замечание заставило принцессу на мгновение остановиться.

— Ты что, читаешь мои мысли?

Он пожал плечами.

— Побудешь здесь подольше, и такие вопросы не будут тебя беспокоить. Нет, конечно, я не читаю твои мысли; просто есть вещи, о которых ты словно думаешь вслух. Например, ты права, считая, что Ворон не должен расплачиваться за преступления, которые он якобы совершил много лет назад. Ты наверняка станешь обдумывать план его спасения, хотя я настоятельно предостерегаю тебя не предпринимать ничего, что может повредить твоему авторитету. Ты принцесса, пусть и государства, все еще захваченного авроланскими войсками, но от этого твое положение отнюдь не утратило своей значимости.

Алекс улыбнулась.

— Что, мне даже нельзя просто вызволить его из подземелья, где его держат?

— Прямой подход мне нравится не меньше, чем тебе, однако этот план не даст тебе ничего, кроме репутации человека, хорошо владеющего мечом. Тут нужен другой план: такой, который собьет с толку твоих врагов и выведет их из равновесия.

— Кайтрин все равно.

— Я не о ней говорю, — Черный Дракон устремил на нее взгляд своих золотистых глаз. — Кайтрин не одинока в своем желании властвовать на юге. Чем могущественнее ты станешь, тем больше людей под тем или иным предлогом будут противостоять тебе. Они, однако, очень осторожны. Постарайся, чтобы им было о чем задуматься, и они станут не так быстро собираться с силами.

— Пока, судя по всему, ты изо всех сил стараешься, чтобы мне было о чем задуматься, — она улыбнулась, услышав в словах Черного Дракона намек на то, о чем Ворон говорил ей в Ислине. — Да у меня есть план спасения Ворона. Все, что мне нужно для этого сделать…

Черный Дракон вскинул руку.

— Не говори ничего, или ты не сможешь упоминать об этом в физическом мире. Однако, если я правильно расшифровал обрывки твоих мыслей, этот план не только поможет спасти Ворона, но и приведет в замешательство твоих врагов… и то и другое я от всего сердца одобряю.

— Спасибо. И пусть с опозданием, благодарю за то, что ты предупредил нас о краже джеранского фрагмента Драконьей Короны. Если бы не ты, он достался бы Кайтрин.

Черный Дракон покачал головой.

— Не стоит благодарности. Поведать тебе об этом — это все, что я мог сделать. Ты проделала трудную работу и заслужила все похвалы. А теперь ты спасешь Ворона, за что я также буду очень тебе благодарен. А теперь уходи, дочь моя, и делай, что должно. Мир нуждается в тебе.

Черный Дракон сделал пас рукой, и волна головокружения нахлынула на Алексию. На мгновение она провалилась во мрак и очнулась уже в своей постели. Сквозь деревянный пол, снизу, из общего зала таверны, доносился шум. План, о котором Алекс говорила, уже принял в сознании принцессы четкие очертания. Отбросив одеяло, она свесила с постели длинные, стройные ноги и принялась натягивать сапоги.

— Ворон, ты всю жизнь спасал других, и теперь настало время отплатить тебе за труды.

ГЛАВА 2

Уилл Норрингтон беспокойно расхаживал по комнате, бросая сердитые взгляды на могучего воркэльфа, который сидел прислонившись к спинке кровати.

— Они собираются убить Ворона! Как можешь ты просто сидеть сложа руки? Вы ведь же друзья вроде как!

Резолют неспешно открыл глаза и вперил в молодого человека холодный серебристый взгляд.

— Выбирай выражения, парень.

По спине Уилла пробежал холодок, но кипящая в нем злость пересилила все остальное.

— Что, прикончишь меня, если я скажу что-то не то?

— Нет.

Это единственное слово было произнесено низким, сиплым голосом, который скорее напоминал рычание, а не речь. У Резолюта, как и у всех эльфов, были длинные ноги, и когда он стоял, гребень серебристых волос, протянувшийся полосой вдоль черепа, касался потолка. Тем не менее могучему телу воркэльфа не доставало той стройности и хрупкости, что свойственны большинству эльфов. Мощные плечи бугрились мускулами и были густо испещрены загадочной татуировкой, которую всюду пересекали шрамы. Костяшки пальцев отчетливо выделялись на мощных, привыкших к оружию руках.

Воркэльф сощурил глаза.

— Выбирай выражения, или в противном случае тебе придется взять свои слова обратно. И мне плевать, что ты там думаешь.

Уилл, в физическом отношении полная противоположность Резолюту — невысокий, стройный, сероглазый юноша с каштановой шевелюрой, — упер руки в бока и нахмурился.

— Я говорю то, что думаю. А думаю я, что мы должны вытащить Ворона из этой ямы с дерьмом, где его держат, и убраться отсюда.

— Да неужели? — в серебристых глазах воркэльфа не было ни белков, ни зрачков, и поэтому Уилл никогда не мог с уверенностью сказать, смотрит Резолют на него или нет. — Есть целый ряд весьма очевидных препятствий, которые не позволят нам осуществить твой гениальный план.

— Например?

— Например, численное превосходство противника.

— Подумаешь, местные ополченцы. Мы можем проскользнуть мимо них и похитить Ворона. Ты и сам прекрасно понимаешь это.

На мгновение лицо Резолюта осветила улыбка.

— Они бросятся в погоню за нами.

— Ну и что? Мы их всех перебьем.

— Да? — лицо Резолюта окаменело. — А за что?

— Они собираются убить Ворона. Ты что, не понял этого, когда Колл Мэбли встретил нас на дороге? Они думают, будто Ворон — это Хокинс, которому давным-давно вынесен смертный приговор. Его отвезут в Мередо, король Скрейнвуд для вида проведет слушание, а потом Ворона казнят. Это несправедливо!

— Почему?

Уилл широко распахнул глаза.

— Потому что Ворон — не Хокинс. Он не Предатель, и мы не можем допустить, чтобы его убили. Если кое-кому из них придется умереть, потому что они слишком тупы, чтобы разглядеть истину, ну… иногда тупость — болезнь смертельная.

— Это безусловно так. Я, однако, не торопился бы с выводами.

Что-то в тоне воркэльфа насторожило Уилла.

— Почему?

Воркэльф выгнул бровь.

— Все твои рассуждения построены на том, что Ворона ошибочно принимают за Хокинса.

— Так оно и есть.

Резолют покачал головой.

— Нет. Ворон был Хокинсом.

От удивления у Уилла отвисла челюсть; чтобы не упасть, парень судорожно вцепился в спинку кровати. Дыхание перехватило. Судя по тону воркэльфа, тот не лгал, за его словами не таилось никакого скрытого смысла… и понять их неправильно было просто невозможно.

Но это немыслимо! Всем известна история о Предателе, том самом, который выдал героев Кайтрин. В песнях его называют Изгоем, коварным и малодушным, который всегда терпит поражение. Бытовало общепринятое мнение, что настоящий Хокинс, стыдясь того, что совершил, покончил жизнь самоубийством.

— Нет, это невозможно. Только не Ворон, — глаза Уилла встретились с жестким взглядом Резолюта. К горлу подступил ком, из глаз хлынули слезы. Он ревет? Нет, нет, нет. Он прикрыл лицо одной рукой и стукнул кулаком другой по кровати. — Ты ошибаешься. Иначе просто быть не может.

— Ты ведь сообразительный парень, — ровным голосом отозвался Резолют. — Подумай, подумай хорошенько. Я знаю, ты можешь.

Парнишка вытер слезы.

— Что тут думать, Резолют? Ворон не мог быть Хокинсом. Хокинс был трусом и интриганом. А Ворон совсем не такой.

— Ты же был там, Уилл. Ворон не сопротивлялся, когда его арестовывали.

— Конечно, конечно — чтобы защитить всех нас. Он был уверен, что все скоро поймут свою ошибку, — Уилл улыбнулся и кивнул сам себе. — Он слишком доверчивый, ты же знаешь.

— Да, он такой. И Хокинс был таким, — Резолют подтянул к себе колени и положил на них руки. — Вот почему Хокинс должен был умереть.

Уилл тяжело привалился к постели и покачал головой.

— Не верю. Как мог Ворон быть Хокинсом?

— Виной всему как раз его излишняя доверчивость. По большей части история соответствует действительности. Хокинс вместе с лордом Норрингтоном, твоим дедом, и Босли Норрингтоном, твоим отцом, принимал участие в последней войне против Кайтрин. Это было четверть века назад. Во время войны твой отец нашел ужасный меч, Теммер, который делал его непобедимым, хотя и не неуязвимым. Тот, кто владел мечом, платил за это высокую цену — он должен был проиграть свое последнее сражение.

— Это последнее сражение и случилось у Крепости Дракона. У Кайтрин был один древний сулланкири — бессмертный хогун. Ты видел этих ледяных великанов в Свойне. Этот же был мертв еще задолго до того, как я появился на свет. Он использовал страх, как скунс использует вонь. Встретившись с ним, воины в ужасе бежали, и твой отец среди них. Только двое смогли выстоять против него.

Уилл поднял глаза.

— У внутренних ворот?

Резолют кивнул.

— Твой отец бежал, и Скрейнвуд бежал. Хокинс тоже бежал, но лишь потому, что боялся за твоего отца. Он нашел его, забрал у него Теммер и убил сулланкири.

— Правда? — юноша нахмурился. — Я никогда не слышал об этом.

— Правду знали лишь те двое, что были там, а остальные так обезумели от страха, что даже вспоминать о том сражении не хотели.

— Ты сказал, выстояли двое. Вторым был отец принцессы Алексии?

Резолют кивнул.

— Ты видел площадь в Крепости Дракона. Там он и погиб. Хокинс не смог спасти его, зато спас многих других. По этой причине его взяли в отряд, который должен был сопровождать твоего деда и короля Августа в походе на север, вслед за отступающей армией Кайтрин. А когда Кайтрин отделилась от своей армии, Хокинс вошел и в тот отряд, что погнался за ней.

— Конечно, ведь у него же был Теммер.

— Нет. Теммер раскололся во время боя с сулланкири, — Резолют повернул голову к мечу, эфес которого заканчивался трапециевидным навершием. — Это Цамок, меч, с которым Хокинс преследовал Кайтрин.

Уилл видел, как Ворон сражался этим мечом. В лезвие был вправлен мерцающий, молочного цвета драгоценный камень. В мече было достаточно магии, чтобы убить сулланкири в сражении у Свойна, несмотря на то, что в тот раз он оказался в руках принцессы Алексии.

— Герои, входившие в этот меньший отряд, понимали, что их миссия равносильна самоубийству, но тем не менее отправились в путь. Однако все закончилось еще хуже. Кайтрин заманила их в ловушку. Одних она умертвила, других тяжело ранила, но всех подчинила своей воле, превратила в новых сулланкири, поскольку прежние погибли. Она всячески пытала Хокинса. Кайтрин даже предлагала ему стать ее супругом, обещала даровать все Южные страны, если он согласится возглавить ее отряды.

— Хокинс отказался и сумел выжить, несмотря на все ее попытки уничтожить его. Он ушел на юг и передал правителям слова Кайтрин: те, кто в то время были детьми, не доживут до дня, когда смогут увидеть взрослыми своих детей. Она поклялась напасть снова, и все знали, что она слов на ветер не бросает.

Уилл нахмурился.

— Но если все было так, как ты рассказываешь, Хокинс не сделал ничего плохого. Почему Скрейнвуд жаждет его смерти?

— Ненависть Скрейнвуда к Хокинсу — это давняя история. Скрейнвуд сам хотел завладеть Теммером. Хотел стать героем, а вместо этого остался в умах людей трусом. И Хокинс знал о его желании. Но в тот момент короли и королевы оказались в сложной ситуации. Окраннел пал перед Кайтрин, и это многих напугало. Правители понимали, что если об ее угрозах станет известно всем, начнется паника. Люди могут взбунтоваться. С одной стороны, все хотят обезопасить себя любыми способами, а с другой — получается, что их сыновей и дочерей пошлют умирать, сражаясь за Окраннел. Эти же аргументы правители приводили, отказываясь освободить мою родину, Воркеллин. Хокинса нужно было уничтожить, чтобы его словам никто не поверил.

Резолют вскинул подбородок.

— В Ислине, в крепости Грипс, отец Хокинса сорвал с сына придворную маску и объявил, что у нет больше сына по имени Таррант. Ворон родился позже, но в тот момент умер Хокинс. Мы, воркэльфы, предоставили ему приют, хорошо понимая, что значит лишиться родного дома. И мы знали, что Хокинс не такой, как о нем говорит молва.

Резолют улыбнулся и сощурил глаза.

— Вскоре после того, как я встретил Хокинса, он поклялся, что еще при его жизни Воркеллин будет свободен. Так же, как Оракла знает, что ты — часть пророчества, часть той цепи событий, которая приведет к освобождению Воркеллина, так и мы знаем, что Хокинс тоже является ее частью. Поэтому мы понимали, что слухи о нем ложны.

В глазах Уилла промелькнуло удивление.

— Ты сидишь и рассказываешь мне все это и даже не собираешься помочь мне освободить его? Много пользы будет твоей родине, если его казнят.

Резолют яростно покачал головой.

— Ты опять ошибаешься, парень, подумай. На протяжении двух десятилетий и ноги Ворона не было в Ориозе. Почему? Потому что мы всегда понимали, что в какой-то момент истина может выплыть наружу. Менестрели Воркеллина начали слагать песни об Изгое, начали распускать слухи, что Хокинс покончил жизнь самоубийством. И люди верили, считая само собой разумеющимся то, что предатель убивает себя, стыдясь собственных деяний. Позже те же самые менестрели начали воспевать Ворона Кедина — и не зря, в новых песнях не было лжи. Однако мы всегда знали, что идти в Ориозу очень рискованно.

— Тогда зачем он пришел сюда?

— Ты сам можешь ответить на этот вопрос.

Уилл закрыл глаза и сосредоточился. Ворон четверть века сражался с Кайтрин. Он по всему миру искал Уилла, последнего в роду Норрингтонов, которому, согласно пророчеству, предстояло уничтожить Кайтрин. Ворон сражался с ее воинами и не позволял ей завладеть фрагментами Короны Дракона. И, по дороге на юг, они убили еще одного сулланкири, а принцессу Райгопу с детьми в целости и сохранности доставили в Ориозу.

Юноша открыл глаза.

— Ворон знал, что, сопровождая сюда Райгопу, рискует как никогда в жизни?

— Райгопу? Ты гораздо важнее, Уилл. Ты же Норрингтон.

Уилл округлил глаза.

— Тем более нельзя оставлять Ворона гнить в яме, куда его засунули.

— Нельзя, это точно. Но просто прорваться туда и вытащить его не получится. Котелок у тебя варит хорошо, Уилл, так что придумай что-нибудь получше.

— Котелок подсказывает мне, что здесь его освободить будет легче, чем в Мередо.

Резолют покачал головой.

— Думай, парень, думай. Путь Ворона на свободу мечом не проложишь.

Уилл пожал плечами.

— Может, и так, но пырнуть ножом кого-нибудь вроде Колла Мэбли было бы забавно.

— Ага, и вляпаться в неприятности, из которых вряд ли выберешься, — Резолют потянулся. — Нужно придумать что-нибудь такое, чтобы действовать исподтишка, а не ломиться напрямую.

Парнишка шумно вздохнул.

— Но ты мне помогать не собираешься.

— Придумаешь план, который должен сработать, помогу.

— Помощь-то мне требуется как раз в составлении плана, — Уилл нахмурился. — А до тех пор ты ничего предпринимать не намерен?

— Нет, почему же. Я намерен поспать, — Резолют зевнул. — Жаль только, не смогу проспать все время, пока ты будешь придумывать план. Вряд ли мне потребуется больше недели сна.

Вор показал эльфу язык.

— Ну, я, пожалуй, спущусь вниз, поищу вдохновения в общем зале.

Не успел он, однако, дойти до двери, как Резолют бросил вслед:

— Маску не забудь.

Уилл на мгновенье замер, но потом снял указанный предмет с крючка на стене. Простая маска из зеленой кожи, с небольшой выемкой под отверстием для правого глаза — знаком того, что Уилл сирота. Всю ее поверхность покрывали печати короля Ориозы. Парнишка надел маску. Кожа холодила лицо. Завязывая тесемки, Уилл постарался захватить узлом прядь волос — так появлялось ощущение, что маска является частью него.

Он повернулся и развел руками.

— Ну что, доволен?

— На данный момент, да.

Уилл покинул комнату и прошел по короткому коридору, мимо комнат Алексии справа и Керригана слева. То, что оба они так рано заперлись каждый у себя, сильно взбесило его; он-то думал, что они не меньше его жаждут освободить Ворона. Впрочем, раздражение угасло, когда он вспомнил рассказ Резолюта.

Может, они сейчас тоже обдумывают свои варианты плана. Уилл улыбнулся и начал спускаться по лестнице. Алексия вполне могла придумать способ освободить Ворона. Керриган… Ну, насчет мага Уилл не был так уж уверен, хотя во время отступления тот продемонстрировал кое-что весьма впечатляющее. Так что, с чем леший не шутит.

Спустившись по лестнице, Уилл оказался в небольшом зале таверны, и знакомый гвалт заставил его улыбнуться. Потом, медленно, шум вдруг начал стихать, и все взоры обратились к нему. Большинство присутствующих были в масках — за исключением компании свиноводов в холодном углу. Маски скрывали выражение лиц, но Уилл увидел, как глаза завсегдатаев расширились, а вслед за тем на губах появились улыбки.

Люди радостно захлопали. Какой-то толстяк, который, казалось, каждый выпавший волос возмещал лишним фунтом жира на брюхе, встал и приветственно замахал Уиллу.

— Друзья мои, это Уилл Норрингтон… Норрингтон, понимаете? Это он уничтожит Кайтрин. Это он привел принцессу Райгопу в наш город. И, что даже важнее, это благодаря ему Предатель в конце концов попал в руки правосудия.

Глаза Уилла полезли на лоб от ужаса.

— Нет, нет, все совсем не так.

Улыбка мужчины стала шире, толстые щеки собрались складками по углам рта.

— Смотрите-ка, он еще и скромник! Истинный герой Ориозы!

Аплодисменты зазвучали громче; безумие происходящего волнами накатывало на Уилла. Эти люди несправедливо судят о Вороне. Более того, они игнорируют тот факт, что он оказался здесь только потому, что Кайтрин захватила Крепость Дракона и еще до наступления весны может разграбить Толсин.

У Уилла появилось желание громко заорать, но его остановила радость, написанная на их лицах. Эти люди очень даже хорошо понимали, почему он оказался здесь. Однако сосредоточиваться на этом — и соответственно думать о том, что их дома будут сожжены, дети убиты, город и государство стерты с лица земли — означало бы для них ввергнуть себя в безумие. Они радовались любой маленькой победе, любому маленькому акту неповиновения, потому что это дарило им надежду.

Мое присутствие вселяет в них надежду.

Уилл содрогнулся. Четверть века назад правители мира уничтожили Хокинса, чтобы не лишать свои народы надежды. Теперь эти люди цепляются за Уилла, видя надежду в нем. Его, не сделавшего ничего, будут превозносить, а Ворона, сделавшего так много, — презирать.

Лысый взял Уилла за руку и подвел его к столику.

— Эль для нашего героя! Пожалуйста, лорд Норрингтон, присаживайтесь, посидите с нами.

Уилл машинально сел и уставился на возникшую перед ним деревянную кружку с элем.

Тот, кто пригласил его, обратился к менестрелям.

— Давайте, птицы певчие, сыграйте нам что-нибудь славное, — он на мгновение заколебался, но потом все же хлопнул Уилла по спине. — Спойте нам про Изгоя. Тебе ведь это понравится, мой лорд?

Уилл сощурился; как раз в этот момент в его голове начали обрисовываться контуры нового, хитрого плана.

— Да, да, еще бы, — он улыбнулся толстяку. — Спойте об Изгое. Мне многое хотелось бы о нем узнать.

ГЛАВА 3

Керриган Риз дрожал, свернувшись калачиком под толстым шерстяным одеялом, которое источало кислый запах пота. Юноша натянул одеяло на голову, пытаясь продлить моменты тишины и не дать шуршанию соломенного матраса вернуть себя к реальности.

Дрожь, однако, выбивала из колеи. Хотя от одной дрожи солома хрустеть не стала бы. Может, это скребутся мыши или насекомые. Или жуки роют ходы в могиле, пожирая плоть мертвецов…

Он завертел головой, стараясь отогнать эти мысли. Несколько секунд ничего не происходило, но потом звуки вернулись. Больше всего мешал шум, доносящийся из общего зала таверны: смех, крики и слова какой-то идиотской песни.

Керриган спрашивал себя, как они могут веселиться и орать во всю глотку в такое время. Он чувствовал себя разобранным на мелкие кусочки. Мир, каким он знал его на протяжении первых семнадцати лет своей жизни, взорвался, словно призма от неправильно наложенного заклинания. Его жизнь в Вильване протекала мирно и спокойно — хотя в те времена он не осознавал этого. У него были суровые наставники, но они научили его таким заклинаниям, которые не мог освоить ни один человек на протяжении столетий. Если вообще когда-либо сможет освоить!

Он знал, что творится в мире, знал, какое зло воплощает собой Кайтрин. В «Истории Вильвана» рассказывалось о войнах против нее. Он читал о потере Воркеллина и о войне, которая велась еще до его рождения. Тогда под натиском армий Кайтрин пал Окраннел, однако у Крепости Дракона ее триумфальное шествие удалось остановить. Все надеялись, что это положит конец ее притязаниям, однако возобновившиеся атаки на Южные страны показали безосновательность этих ожиданий.

И эти самые атаки разрушили его жизнь.

Кайтрин заключила союз с Вионной, королевой Пиратов Вруона. Пиратский флот с драгонелями на борту напал на Вильван. У них был даже дракон. На северной оконечности острова произошло яростное сражение. Пираты потерпели поражение, но за это пришлось заплатить ужасную цену.

Сам Керриган сражения не видел. Его, как и многих других магов — его ровесников и детей, попытались вывезти с Вильвана. И тут стала ясна истинная подоплека плана Кайтрин. Пираты напали на корабли, увозившие учеников и адептов, потопили их и тем самым уничтожили целое поколение магов. Сам Керриган был серьезно ранен и только чудом остался жив.

С тех пор юный маг словно стал игрушкой в лапах детенышей панков, — так он дошел до Ислина и Окраннела, где помогал в подготовке осады Свойна. Его послали отыскать и, если удастся, захватить фрагмент Короны Дракона, который возлюбленный Вионны, Азур Паук, украл в Джеране. Во время этой поездки погибла его последняя наставница, Орла.

А потом была осада Крепости Дракона и новое бегство на юг. На сей раз он взял под свою опеку небольшую группу детей. Он не смог защитить молодых магов, плывших с ним на одном корабле, но поклялся, что не допустит, чтобы этим детям — отпрыскам храбрых защитников крепости — причинили вред.

Он стойко и храбро перенес все трудности. Он осознавал это, но когда они оказались в Ориозе и его больше не связывала данная барону Дракона клятва, ощущение внутренней уверенности начало рушиться. Умирая, Орла сказала, что в Вильване ему больше делать нечего и что следует держаться Ворона и Резолюта. Резолют не испытывал к нему ничего, кроме презрения, и даже не пытался скрыть это. Ворон же, человек добрый и мягкий, теперь томился в тюрьме, и Керриган фактически оказался в одиночестве.

Обрывки мелодии просачивались снизу. Керриган узнал ее — и сам этому удивился. Несмотря на выдающиеся магические способности, он был из тех, про кого говорят — медведь на ухо наступил. Один из его наставников имел слабость к хоровому пению в тавернах, и исполнители специально приходили в Вильван развлекать его — все на благо Керригана, конечно. Керриган не помнил ни строчки из этой песни, но тут она зазвучала с особой силой — это собравшиеся внизу подхватили ее.

Дальше в песне рассказывалось, какие несчастья обрушились на Изгоя; его, как обычно, выставляли глупцом. Керриган не сомневался, что Ворон был Хокинсом. Когда Ворона арестовывали, он предупредил Керригана, чтобы тот хранил тайну, доверенную ему бароном Дракона. Загадочное, двусмысленное поведение Ворона в тот момент яснее ясного говорило, что он виновен в том, в чем его обвиняли. Однако совместить образы Ворона и Изгоя у Керригана никак не получалось — главным образом потому, что Изгой был простаком, а про Ворона такого ну никак не скажешь.

Доверенная ему тайна — вот все, что у него теперь осталось. Порывшись в складках своей туники, он выудил оттуда кожаный мешочек, тяжелый и объемистый, как если бы внутри лежало металлическое яблоко. Шнурок, развязавшись, освободил волну золотистого, с малиновыми вкраплениями мерцания. Керриган вытряхнул предмет на правую ладонь, а потом обхватил его обеими руками.

Прежде в Крепости Дракона хранилось три фрагмента Короны Дракона, изготовленной Урулфом Кируном несколько столетий назад. После его поражения корона распалась, а ее отдельные куски оказались в разных концах мира. Барон Дракона попросил Керригана разработать заклинание притяжения для дубликата рубинового фрагмента, а настоящий отдал ему, чтобы юный маг взял его с собой в Ориозу.

Рубин в золотой оправе мерцал глубоким, пульсирующим алым светом. Когда-то Керригану приходилось держать в руках другой фрагмент Короны Дракона, но тот не реагировал на его прикосновение, оставаясь холодным и безжизненным. Этот же нагревался в руке, и когда Керриган проводил по нему кончиками пальцев, в местах соприкосновения плоти с камнем мерцание усиливалось.

В Крепости Дракона Керриган не замечал в камне этого свечения; случись такое, он бы тотчас рассказал об этом барону Дракона. Впервые оно появилось, когда они покинули крепость, и с тех пор становилось все ярче. Керриган не понимал, что это за свечение и почему оно возникло.

Вообще-то его должен был бы испугать такой поворот событий, однако ничего похожего на страх он не чувствовал.

Мерцание рубина заливало тесное, темное пространство под одеялом. Камень медленно пульсировал. Керриган внимательно разглядывал его. Ощущая тепло в пальцах — по крайней мере, так ему казалось, — он поднес камень к щеке, чтобы проверить, верны ли его ощущения.

Да, камень источал слабое, едва уловимое тепло. Внезапно мерцание прекратилось и превратилось в малиновый туннель, который затягивал Керригана в себя. Его охватила паника, все внутри задрожало. По телу побежали мурашки. Такое же чувство, от которого волосы на затылке вставали дыбом, возникало, когда молодой маг видел невидимое. Керриган попытался отодвинуть голову, опустить руки, но обнаружил, что тело утратило способность двигаться, словно бы оказалось заключенным в магическую броню, сковавшую его плоть.

Ты всего лишь мальчик.

Бестелесный голос произнес эти слова мягко, шепотом, и в то же время казалось, что звук пронизывает весь красный туман вокруг. Ощущение тела у Керригана исчезло, однако осталось чувство свободы. Будто бы все его существо куда-то сместилось, оказавшись вне поля его зрения. Он хотел повернуться и посмотреть, кто говорит с ним, но не смог.

Не пытайся ничего увидеть, мальчик, потому что ты внутри.

Керриган мгновенно осознал две вещи. Во-первых, стало ясно — тот, кто говорит с ним, читает его мысли. Маг попытался заслонить их, но даже самую элементарную защиту тут же смело, словно сухой лист порывом ветра.

Вторая мысль заставила бы его затрепетать — вот только тело было не в состоянии двигаться. Слова затопляли сознание, словно гигантская волна, но они не были пеной на ее гребне: переведенные, очищенные, процеженные и подготовленные таким образом, чтобы он мог усвоить их под всей этой массой нахлынувшей на него невероятной мощи.

В его сознании проносился миллион вопросов. Хотя сам он не мог навести порядок в этом хаосе, говорящий — или, точнее, говорящая, в этом он почему-то был уверен, — без труда рассортировывала его мысли, словно горстку монет. Возникло ласкающее ощущение чего-то, похожего на веселье. Он постарался сосредоточиться.

Эти усилия вызвали новый взрыв веселости.

Тебя неплохо обучили, мальчик, но мудрым назвать тебя еще рано. Ты — дитя, вырядившееся в одежду отца и играющее роль мужчины.

Эти слова — «мальчик», «дитя», «отец» и «мужчина» — звучали так, словно произносящая их веселилась от души. Они обозначали то, что и обычно, но одновременно несли в себе нечто гораздо большее. В представлении Керригана в понятиях «мужчина» и «мальчик» ощущалось существенное возрастное различие, однако сейчас оба слова несли в себе ощущение молодости, даже детскости. Предполагалось также, что понятия «отец» и «дитя» должны быть насыщены ощущением родственной близости, а вместо этого в них чувствовалось какое-то несоответствие. Как если бы отец осознавал свою биологическую связь с ребенком, но никак не соглашался с тем, что именно на нем, на отце, лежит ответственность за воспитание и обучение своего отпрыска.

Керриган сосредоточился.

Кто ты?

Последовал новый всплеск веселья, но на сей раз он жалил, словно удар кнута.

Имена, как тебе известно, заключают в себе силу. Но только не сейчас, не по отношению к нам. Мы участвуем в игре, но играем не мы. Мы пешки. Наш удел встречаться и расставаться, а потом снова возвращаться, чтобы растворяться или уничтожать.

До него доходили эти слова, но его занимало чувство, будто он парит, описывает круги, делает петли и ныряет — словно птица в потоках ветра над утесом. Поначалу это породило в нем ощущение легкости и скорости, но затем его вдруг нещадно тряхнуло, что окончательно лишило юного мага понимания происходящего.

Мягкое, ласковое прикосновение к сознанию вернуло ему покой.

Прости, мальчик, но я слишком долго провела в полном одиночестве и совсем забыла, какова моя сила.

Керриган содрогнулся.

Я не мальчик. И не пешка.

Ни одна пешка не воспринимает себя как пешку.

Кто управляет мною?

Это непростая игра, Керриган Риз. Много игроков, много тех, кто управляет ими. Наша задача не сопротивляться, но сознавать, когда нами управляют. Не от нас зависит, где упасть, но от нас, как именно.

Его охватило смятение. Пока он рос в Вильване, ему постоянно приходилось слышать загадочные изречения; такая уж манера у магов. Он всегда воспринимал это как способ запутать собеседника, однако здесь все было иначе; здесь услышанное воспринималось как рябь на поверхности огромного океана. И хотя он страстно желал узнать больше, он также понимал, что может утонуть.

Быть может, это мудро. Слова, казалось, обволакивали его теплом. Ты знаешь, сколь многое предстоит сделать. Однако ты не сделаешь этого в одиночку. Ты сильнее, чем думаешь, но силу дают тебе друзья. Стоит забыть об этом, и пострадает весь мир.

Последовал жестокий, быстрый, жалящий удар и странное оцепенение покинуло Керригана. Его бросило вперед. Он перекатился на левый бок, прижимая фрагмент Короны Дракона к животу. Все тело била дрожь, маг попытался сжаться в плотный комок, но при его размерах это было трудновато. Боль, точно молния, пронизала все тело. Но спустя некоторое время исчезла, оставив Керригана в холодном поту.

И таким же холодным теперь был камень, который он сжимал в руках.

Сбросив одеяло, маг жадно вдохнул прохладный воздух, перевернулся на спину и застыл, тяжело дыша. На сбитых на скорую руку досках потолка танцевали тени и пятна света. Пот жег глаза, Керриган смахнул его рукой. Потом снова положил фрагмент в кожаный мешочек и сунул под рубашку.

У него не было никаких объяснений тому, что только что произошло, — только обрывки мыслей. Чей-то разум соприкоснулся с его разумом. Он знал, что это не Кайтрин, потому что от нее ему наверняка досталось бы. Этот разум не таил в себе злого умысла. Боль, которую Керриган испытал в конце, явилась лишь следствием того, что прозвучало слово «пострадает», имевшее там гораздо более глубокий смысл, чем в обычном человеческом понимании.

Это слово всплыло в его сознании, и он ощутил его по-новому — точно маску, за которой что-то скрывается. Так король Ориозы прячет за маской свою трусость. Однако в данном случае за этим словом скрывалось нечто куда более ужасное — настолько ужасное, что, окажись маска сорванной, — и разум Керригана разлетелся бы на мелкие осколки.

Логика подсказывала, что он говорил с драконом. В конце концов, Корона Дракона и была задумана с той целью, чтобы сделать драконов поданными ее владельца. Тот фрагмент, которым владела Кайтрин, обеспечил ей власть по крайней мере над одним драконом. Неужели Керриган соприкоснулся с разумом порабощенного дракона?

Он повел плечами и сел. Это не имеет значения. Был ли то порабощенный дракон или какие-то чары, насланные Кайтрин, — несущественно. Страдание, о котором говорил он, распространится на весь мир, если Кайтрин победит.

Молодой маг покачал головой. Он был полон решимости воспрепятствовать этому — с помощью своих друзей.

ГЛАВА 4

Изо всех сил молотя руками, чтобы хоть как-то — совершенно, впрочем, безрезультатно — управлять своим полетом, караульный рухнул на круглый деревянный стол, расколов его в щепки. Свалившись оттуда на пол, несчастный застонал. Оловянный шлем слетел с его головы, отскочил в сторону, с гулким стуком запрыгал по полу и угодил Коллу Мэбли прямо по колену, что искренне порадовало Алексию, хотя такой поворот событий не входил в ее планы.

Мэбли — тощий темноглазый человечек, чью лысину прикрывали тщательно зачесанные назад пряди жидких волос, — зашипел и схватился за колено, устремив на принцессу испепеляющий взгляд.

Лицо этого персонажа скрывалось под ориозанской зеленой маской, украшенной разнообразными клеймами и символами, свидетельствующими о вверенной ему власти толсинского судьи. Однако кричащее, даже показушное убранство маски сводило всякое впечатление на нет и придавало сердитому взгляду ее обладателя что-то комичное. Расположившись за столом в таверне «Чертополох», он выпрямился и заговорил, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно и веско.

— Чему я обязан столь высокой честью, принцесса Алексия?

Алексия сделала шаг вперед, припечатав сапогом правую руку караульного к полу.

— Я пришла, чтобы повидаться с Вороном, однако у этого человека сложилось ошибочное впечатление, будто это невозможно.

Ноздри Мэбли затрепетали, но он тут же схватил источающую пар чашку подогретого вина с пряностями.

— Он не ошибся. Посетители к Предателю не допускаются.

Алексия нахмурилась, слегка повернула голову влево и посмотрела на сидящих у камина клиентов таверны. Они тут же потупили взгляды, делая вид, будто погружены в раздумья по поводу собственных дел.

— Если я правильно тебя поняла, — негромко сказала принцесса, — ты утверждаешь, что посетители к Ворону не допускаются.

— Совершенно верно, принцесса.

— Значит, и у тебя сложилось ошибочное впечатление, будто это правило распространяется и на меня?

— Ну, в общем… да.

Позвякивая золотистой кольчугой, Алекс приблизилась к судье вплотную. Она оперлась руками в перчатках о крышку стола и подалась вперед, так что они с Мэбли едва ни соприкоснулись носами.

— Как я уже сказала — у тебя сложилось «ошибочное» впечатление.

Судья попытался придать взгляду твердость, но в результате добился лишь того, что принялся трусливо моргать. На этот раз его голос звучал сдавленно и выше тоном.

— Я вспомнил. Это не так.

— А, прекрасно. Теперь давай-ка подумаем хорошенько. Я принцесса Окраннела, то есть нахожусь на той же ступени социальной лестницы, что и ваш король Скрейнвуд. Король Август женат на моей кузине. Если бы я, приняв твой отказ за оскорбление, призвала бы тебя к ответу, что, по-твоему, произошло бы? Думаешь, кто-нибудь из твоих людишек бросился бы тебя защищать? И если бы я просто-напросто прикончила бы некоторых из них и в том числе и тебя, стали бы меня за это порицать или подвергли бы наказанию? Подумай, прежде чем кивнуть, Мэбли. Ты, может, и не самый умный человек на свете, но и не дурак. Я хочу увидеться с Вороном. Я увижусь с Вороном. Немедленно!

Она выпрямилась и засунула большие пальцы за круглую пряжку ремня.

Стараясь сохранять спокойствие, Мэбли поднес чашку ко рту, однако предательская рябь на поверхности вина выдала его истинные чувства. Судья поднял руку и махнул ею куда-то вглубь таверны.

— Принцесса желает видеть пленника. Пропустите ее.

— Очень любезно с твоей стороны.

— Только не воображайте, будто вам позволят взять с собой оружие, — ехидно заметил Мэбли.

Алекс прищурилась.

— Даю слово чести…

— В том-то и дело, что ваше слово не подлежит сомнению, но вот его… Ваш меч, пожалуйста.

Алексия расстегнула пряжку, сняла пояс с мечом, вернула пряжку в прежнее положение и повесила амуницию на гвоздь, вбитый в деревянный опорный столб таверны. Без ремня кольчуга висела на точеной фигурке принцессы, словно летняя девичья сорочка, и громко звенела, пока Алекс шагала в указанном направлении. Там дородный охранник, с трудом оторвав внушительную задницу от деревянного кресла, отставил свой импровизированный трон в сторону, освободив люк над входом в погреб.

Когда люк гостеприимно распахнули, принцесса сняла с крюка фонарь и подвернула фитиль, чтобы тот горел ярче. Вниз уходила лестница; спускаясь, Алекс чувствовала, как погружается в холодную, сырую мглу. Охранник захлопнул люк над ее головой и, судя по скребущим звукам, снова занял свой пост. Она внимательно прислушалась, стараясь уловить, не вздумает ли Мэбли распорядиться заточить в подвале заодно и ее, но ничего не услышала. Жаль. Она надеялась, что судья выкинет-таки какую-нибудь глупость, однако он был слишком труслив, чтобы нанести удар открыто.

Толсин — городок маленький, и тюрьма тут по большому счету ни к чему. Когда Ворона арестовали, встал вопрос, где его содержать, и погреб под «Чертополохом» сочли наилучшим вариантом. Алексия и капли не сомневалась, что Мэбли либо владеет этой таверной, либо имеет в ней долю, ведь правительство Ориозы постарается сделать все, чтобы держать Ворона в надежном месте.

Насколько принцесса могла судить, подготовка к размещению здесь Ворона свелась к минимуму. Один угол погреба расчистили и набросали там немного соломы. К балке прикрепили засов с ушком, с которого свисали заканчивающиеся ручными кандалами цепи, достаточно длинные, чтобы Ворон мог лежать. Надо сказать, последнее обстоятельство удивило Алексию.

В конце концов, свет фонаря коснулся самого Ворона, и то, что поначалу показалось скрючившейся в углу белесой призрачной фигурой, отчасти обрело цвет. Пленник оказался полностью обнажен; таким телом гордился бы любой юноша, однако длинные седые волосы и борода свидетельствовали о немалом жизненном опыте своего обладателя. На левой ноге все еще угадывалась опухоль — там, где был перелом, лишь частично исцеленный магией. Единственный шрам на лице начинался у линии волос, пересекал правую щеку и уходил дальше, к ключице, где начинались еще два шрама, тянущиеся вниз по бедру и дальше к колену. На теле было множество других шрамов, побелевших от времени.

Алексия тяжело задышала — не потому, что Ворон был обнажен и не при виде старых шрамов. На груди, предплечьях, ногах и лице — всюду виднелись свежие синяки и ссадины. Нижняя губа была рассечена, левый глаз заплыл и не открывался. На правом виске волосы слиплись от запекшейся крови, а синяк на груди, без сомнения, напоминал отпечаток каблука.

Ее возмущенное пыхтение заставило Ворона открыть здоровый глаз. В его взгляде не было страха, в нем полыхала едва сдерживаемая ярость. Однако увиденное заставило уголок рта пленника дрогнуть в знакомой улыбке.

— Принцесса… Это большая честь для меня. Простите, что не встаю.

Алексия покачала головой и опустилась на корточки, поставив фонарь рядом с кучей соломы.

— Тебя били?

— Я их сам спровоцировал.

Она нахмурилась.

— Ты же без особых возражений пошел с ними и вроде как не собирался делать никаких глупостей.

Он фыркнул, улыбка растянула рассеченную губу.

— Ваша вера в меня очень воодушевляет. И тем не менее я действительно спровоцировал их.

— Как?

Он вскинул руки.

— Они привязали цепи так высоко, что я не мог лежать, — сверкнув правым глазом, Ворон развел руки и тут же резко соединил запястья. Наручники звонко ударились друг о друга, и правый раскрылся. — От кандалов есть толк только тогда, когда замок заперт. Я отмотал часть цепи с балки и раздобыл себе кое-что перекусить. Вон там в бочонке сносное вино, а в том деревянном ящике лежит вполне съедобный сыр.

Алексия вопреки собственному желанию улыбнулась.

— Выходит, я зря о тебе беспокоилась?

Он вздрогнул и перекатился на левое бедро.

— Во всяком случае, голодать я не буду. Когда я все это проделал, они подумали, что ключ я спрятал в одежде, и отобрали ее. А потом решили преподать мне урок.

— Я позабочусь о том, чтобы тебе дали что-нибудь надеть. Я и то замерзла здесь, а ведь у меня под кольчугой стеганая поддевка, — она зябко поежилась и потерла плечи руками в перчатках. — Сегодня ночью тебе не придется страдать от холода.

Ворон пожал плечами.

— Я бывал в гораздо более холодном климате и выжил, но ценю вашу доброту, ваше высочество.

— Ворон, ты должен называть меня Алекс.

— Ваше высочество, мы это уже обсуждали.

— Времена изменились, Ворон. Прежде ты не искал дружбы, потому что, по твоим словам, наша миссия когда-нибудь все равно разнесет нас в разные стороны. Ты не хотел брать на себя никакой ответственности. Тогда я не понимала, о чем ты говоришь, но теперь, когда поняла, это уже не имеет значения.

Ворон снова защелкнул наручник на правом запястье.

— Ваше высочество, я не подумал о том, кто я такой, когда говорил это. И должен попросить прощения за то, что ввел вас в заблуждение. Мне будет приятно поведать вам все, что я знаю о вашем отце. Я знал его недолго, не был его близким другом, но я уважал его. То, что мне не удалось спасти ему жизнь, всегда будет камнем лежать у меня на сердце.

— Ворон, я же сказала, что все это не имеет значения, — Алексия опустилась на колени. — Да, я хочу услышать от тебя об отце, но сейчас перед нами стоит куда более неотложная задача. Мэбли собирается отвезти тебя в Мередо, где тебя казнят.

Ворон медленно кивнул и откинул голову к стене.

— Он взял на себя труд расписать во всех подробностях, какая судьба меня ожидает. Думаю, он намерен оседлать одного из коней, которые разорвут меня на части.

— Ворон, я этого не допущу.

— Принцесса, не в ваших силах помешать этому. Мы в Ориозе. Скрейнвуд уже очень давно ненавидит меня, и у него есть для этого все основания. Я знал, что, возвращаясь сюда, рискую жизнью. Просто я должен был сделать это. Должен был доставить Уилла в безопасное место, помочь вернуться Райгопе и вывезти из крепости то, что нужно было вывезти барону Дракона.

На мгновение внимание принцессы отвлекла скребущаяся в соломе крыса, затем Алекс снова взглянула на Ворона.

— Ты ошибаешься, полагая, что я не могу ничего сделать для твоего спасения.

— Ваше высочество, я ничуть не сомневаюсь, что вы в состоянии спасти меня, — он беспечно рассмеялся. — Перекинете через плечо, словно какую-нибудь девицу в кружевах, как об этом поется в песнях бардов, и пробьете себе дорогу на волю. Да. Но потом что? Дело не в том, что вы не можете спасти меня; вы не должны. Вспомните, вы здесь, чтобы убедить правителей в том, что сражение с Кайтрин неизбежно. Связывая себя со мной, вы не поможете делу. Скрейнвуд ненавидит меня, потому что я знаю, что он трус. Двадцать пять лет назад я назвал правителей трусами. Сказал им, что Кайтрин поклялась вернуться. Станут ли они прислушиваться к советам того, кто связан со мной? В этом случае народ может поставить под сомнение их право на власть и способность здраво мыслить.

— И то и другое можно оспорить, раз они оказались так глупы или трусливы.

Ворон покачал головой:

— Я не стал бы заострять на этом внимания. Помните — если вы хотите повести войска против Кайтрин, вам, как минимум, необходимо располагать этими войсками. Если вы заставите правителей выбирать между вами и видимостью собственной компетенции, какой, по-вашему, выбор они сделают?

— Это касается отнюдь не всех, Ворон. Королева Джераны Карус на троне совсем недавно и не связана предрассудками своего отца. С тобой поступают несправедливо.

— Да, но эта несправедливость продолжается на протяжении уже больше двух десятилетий. Те, кто сейчас держат меня в этом подвале, еще на свет не появились, когда с меня сорвали придворную маску. Однако они верят всему, что им с детства внушали обо мне. Даже если вы, и король Август, и королева Карус встанете и заявите, что это было ошибкой, никто вам не поверит. Тем не менее, ваше высочество, в чем-то вы правы. Королева Карус вполне может заявить, что была введена в заблуждение насчет меня. Вам следует воспринять это как урок и утверждать то же самое. Вы должны отстраниться от меня. Должны говорить, что я обманул вас и вы возмущены этим. Не допустите, чтобы мои старания пропали даром. Вам выгодно отступиться от меня, а все, что для вас выгодно, обернется неприятностями для Кайтрин.

Алексия так яростно замотала головой, что тяжелая светлая коса стеганула свою владелицу по щеке.

— Нет, этого я не сделаю. Я думала об этом. Долго. Ты — друг. Ты спас мне жизнь. Я тревожусь о тебе, и я не бросаю людей, имеющих для меня такое значение.

— Принцесса, я не хочу увлечь вас за собой на дно.

— Ты не утащишь меня на дно. Как ты справедливо заметил, я достаточно сильна, чтобы унести тебя, Ворон, — она встала и посмотрела на него сверху вниз. — У меня есть план. Он спасет тебе жизнь, и он невероятно прост. Я выйду за тебя замуж.

Ворон сел на колени, удивленно открыл рот, а потом вдруг негромко рассмеялся. Передернув плечами, он снова откинулся к стене.

— Превосходно, принцесса. Жестоко шутить со мной таким образом, но шутка удалась, ничего не скажешь.

— Это не шутка, Ворон.

Он вскинул голову, в здоровом глазу мелькнул страх.

— Лучше бы это была шутка.

— Нет. Все складывается просто замечательно. Я выхожу за тебя замуж, и ты становишься моим принцем-консортом. Это вознесет тебя на такую иерархическую высоту, что Скрейнвуд не сможет запросто и быстро казнить тебя. Будет новое судебное разбирательство, поскольку согласно всем договорам между Ориозой и Окраннелом судебное разбирательство in absentia[1] не имеет законной силы. Более того, тебе предъявлено обвинение в измене, но поскольку в результате брака со мной ты становишься гражданином Окраннела, это обвинение к тебе больше неприменимо. Максимум, в чем тебя можно обвинить, это в шпионаже, но и тут у них ничего не получится, поскольку в этом случае в суде должны присутствовать люди того же ранга, что и ты, а никто из особ королевской крови не захочет создавать прецедент такого рода. Скрейнвуд мог бы потребовать личного удовлетворения за оскорбления, которые ты ему якобы нанес, но мы оба понимаем, что он этого не сделает.

— Прошу прощения, ваше высочество, но вы в своем уме? Может, ваш план и хитроумен, но он требует слишком уж больших расходов. Вы спалите весь свой политический капитал, и, спрашивается, чего ради? Нет, оно того не стоит.

— А я думаю, что ты того стоишь.

— Выше высочество, выслушайте меня, пожалуйста, — бледные пальцы Ворона сжались в кулаки. — Ваша преданность мне… не могу выразить, как много это для меня значит, но она по меньшей мере… неуместна. Вы должны обеспечить Уиллу возможность выступить против Кайтрин. Вы должны проследить, чтобы Керриган полностью раскрыл свой потенциал. И вы должны созвать армию, которая уничтожит Кайтрин. Вы не можете позволить себе отвлекаться на такие мелочи, как моя судьба.

Алексия шагнула к нему и снова опустилась на корточки; ее тень упала на его исполосованное шрамами тело.

— Я знаю одно — твоя судьба теснейшим образом связана с моей судьбой и судьбами Уилла, Керригана, Воркеллина и Кайтрин. Если я позволю тебе умереть, погибнет весь мир, — она протянула руку и погладила его по щеке, стараясь не касаться заплывшего, окаймленного черным синяком глаза. — Я не допущу ни того ни другого. Сегодня же днем сюда придет священник и обвенчает нас.

— Нет, — Ворон покачал головой. — Даже если мы поженимся, никто не поверит в это. Все решат, что это какой-то трюк, и, в общем-то, будут правы.

— Почему же не поверят? У нас будут свидетели.

— Пойдет молва, что они лгут.

Она фыркнула.

— Но ведь никто не осмелится сказать, что я лгу.

— Осмелятся, правда за вашей спиной. А в лицо будут говорить, что я обманом заставил вас пойти на это. Нет, выше высочество, откажитесь от этого плана.

— Ворон, он же спасет тебе жизнь.

— И разрушит вашу, — он взял ее руки в свои. Голос упал почти до шепота. — Принцесса… Алексия, пообещайте, что откажетесь от этой затеи. Я не дам своего согласия, и все усилия будут потрачены зря. Не надо. Пожалуйста.

Она сжала его пальцы.

— Ты скажешь, что не согласен?

Он кивнул.

— Тогда я придумаю другой план, — она медленно встала, наклонилась и взяла фонарь. — Я не допущу, чтобы ты умер, так и знай.

Правый глаз Ворона влажно заблестел. Что это? Неужели слеза?

— Думайте о мире, ваше высочество. Это его вам надо спасать. Остальное не имеет значения.

ГЛАВА 5

Уилл проснулся. Голова гудела. Дело не в том, что вчера он слишком много выпил, просто очень уж долго проторчал в общем зале, и ко всему прочему рано поднявшийся Резолют не особенно утруждал себя соблюдением тишины. Парень зарылся в одеяла, попытался отгородиться ими от света, но все без толку. Он раз десять, или даже больше, задремывал и снова просыпался, так что в конце концов сдался, выбрался из постели и оделся.

Даже в полусонном состоянии Уилл не забыл надеть маску, прежде чем покинуть комнату. До прошлой ночи он считал, что носить маску глупо. Конечно, как вор, он всегда понимал ценность маски, позволяющей сохранить инкогнито. Ориозанская же маска, напротив, рассказывала о своем владельце все, что только возможно. До Уилла внезапно дошла ирония ситуации — самое обычное воровское орудие здесь позволяло выискивать потенциальные жертвы. Расшифровал украшения на масках — делай выводы о происхождении и имущественном положении их обладателей.

И если он и надевал маску, то делал это только, чтобы угодить своим спутникам. Однако прошлой ночью в общем зале он увидел, как простой народ относится к нему. Они прочли его маску и поверили тому, что она сообщала. Они поняли, что Уилл получил ее от короля и что он действительно Норрингтон. Для них не имело ровным счетом никакого значения, что он был вором. В их глазах маска облагораживала его, и это все меняло.

Какой-то частью души он по-прежнему хотел воспринимать маску как «бессмыслицу», но ничего не получалось. Прежде всего потому — и было мучительно признаваться себе в этом, — что люди на самом деле видели в нем свою надежду в борьбе против Кайтрин. Их вера удивляла его, поскольку в воровском притоне, где он вырос, считалось, что верить в кого-то — означает сделать первый шаг к тому, чтобы тебя предали. Пожелай он, и эти верящие в него люди тут же отдали бы все, что имели.

Ему, однако, не нужны были их деньги; вполне достаточно их добрых пожеланий и надежд. Перед ним стояла задача — спасти Ворона, и маска сообщала жителям Толсина, что ему следует доверять. Значит, теперь у него есть власть, которая не была доступна ему никогда прежде, и он полон решимости использовать открывающиеся возможности, чтобы спасти друга.

И хотя его удивляло, что он использует столь ценное орудие не ради собственной выгоды, а в интересах кого-то другого, одновременно он сознавал, что мир уже не такой, каким был полгода назад.

Спустившись по лестнице, Уилл пересек общий зал, кивнул в ответ на приветствие хозяина гостиницы и вышел в город. Приближалась зима, и в воздухе ощущалась прохлада, но ласковые лучи солнца все еще дарили тепло. Солнечный диск уже высоко поднялся над горой Бокагул и почти достиг зенита. Где-то там, на юге, раскинулся город Валсина, где жила семья Норрингтон. В поместье всем заправляла жена отца Уилла, храня владения для своих детей — якобы его сводных братьев. Босли Норрингтон признал обоих мальчиков своими, однако ходили темные слухи, что на самом деле их отцом он не был.

Толсин же не производил особенного впечатления, хотя и был достаточно велик, о чем говорило наличие двух гостиниц, таверны, кузнеца, нескольких плотников и столяров. Сердцем города была рыночная площадь, где крестьяне и заезжие торговцы продавали свои товары.

Шатаясь вокруг таверны «Чертополох» и высматривая, нельзя ли в нее проникнуть тайком, Уилл повстречал некоторых из тех, с кем бражничал прошлой ночью. Он приветствовал их добрым словом или взмахом руки и чувствовал, что его внимание им приятно.

Шесть месяцев назад он уже давно занялся бы подсчетами, на какую сумму можно их нагреть, однако сейчас голова была занята совсем другим. Он спрашивал себя, какая судьба ждет этих людей, если он потерпит неудачу.

— Утро доброе, мой лорд, — голос звучал мягко, но напористо; Сефи подхватила Уилла под руку и улыбнулась ему. — Мне нужно поговорить с вами.

Разглядывая ее, он изо всех сил постарался сохранить бесстрастное выражение лица. Она заплела черные волосы в толстую косу, сквозь прорези темно-коричневой маски ярко сияли карие глаза. С левой стороны маски виднелся сиротский надрез — знак того, что ее отец умер. Интересно, был ли ее отцом Дисталус — тот человек, с которым она путешествовала по Альциде. Он-то уж точно мертв.

Отметив, что Уилл не разразился ответными приветствиями, Сефи поджала губки:

— Пожалуйста, лорд Норрингтон. Я знаю, вы думаете, что я плохо поступила с вами.

Ты выдала Ворона, хотелось крикнуть ему! Он бы так и поступил, если бы не два «но». Во-первых, от нее могла быть польза, как от шпионки на службе у правительства Ориозы. Чтобы спасти Ворона, я использую кого угодно и что угодно, все, что подвернется под руку, и ничуть не пожалею об этом.

Во-вторых, в ее голосе слышались умоляющие нотки. Она хотела, чтобы он понял, почему она сделала то, что сделала, а это означало, что из нее можно вытянуть важную информацию… в обмен на прощение. Информацию, в которой Уилл отчаянно нуждался.

Поэтому он просто кивнул в ответ.

— Да, Сефи. Если, конечно, тебя и впрямь так зовут… Ты меня очень разочаровала, — он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Голос должен звучать ровно, а тон оставаться холодным. — Ворон спас тебе жизнь, а ты отплатила ему тем, что отдала в руки врагов.

Плечи девушки поникли.

— Да, так это выглядит, я знаю. И, да, я действительно Сефи. Пожалуйста, мой лорд, я хочу, чтобы вы знали, почему я так поступила.

— Это не имеет значения.

— Для меня — имеет. Вы же не кто-нибудь, а Норрингтон, и я разочаровала вас.

Уилл остановился, повернулся к девушке лицом, взял ее за руку и позволил малой толике тепла просочиться в свой голос… как бы обещая, что размолвка может быть улажена.

— Уверен, ты сделала то, что сделала, потому что считала, что так правильно.

— Да, вот именно, — она закивала и продолжила, понизив голос. — Я чувствую, что могу доверять вам, мой лорд, потому что мы видели друг друга обнаженными.

У Уилла отвисла челюсть. Летом Ворон, Резолют и он наткнулись на Сефи в Альциде. Они спасли ее от банды бормокинов, при этом ее спутник был убит, а сама она ранена. Дальше они путешествовали вместе на протяжении многих дней, но он никогда не видел эту высокую, стройную девушку обнаженной. Он бы ни за что не забыл, если бы такое случилось.

Потом его озарило. Когда мы встретились, на ней не было маски! Для нее быть без маски — все равно что оказаться без одежды. А с Ворона маску сорвали! Уилл даже представить себе не мог, что чувствовал при этом его друг.

Парень медленно кивнул девушке и приступил действиям:

— Да, Сефи, ты можешь мне доверять. С тех пор как стало известно, кто я такой, ну… все оказывают мне внимание, но я знаю, какая важная вещь доверие. И признаюсь, у меня такое чувство, будто ты меня предала.

— Но, Уилл… то есть лорд Норрингтон… я не… собиралась этого делать, — она грустно вздохнула. — Мой лорд, вы должны понять, я выросла здесь, в Ориозе. Выросла на легендах о Предателе. А жители Ориозы принимают его предательство ближе всех к сердцу. Пророчество о Норрингтоне, то, что предсказывало ваш приход, поначалу было отнесено к вашему деду, а потом к отцу. Когда Лорд Норрингтон ушел сражаться с Кайтрин, люди радовались, а когда он потерпел неудачу и переметнулся на сторону врага — впали в отчаяние. Хуже того, его предал Хокинс, этот трус. И потом, чтобы хоть отчасти искупить то зло, что причинил ваш дед, убив королеву Ааниветту, на север отправился ваш отец, чтобы совершить то, что не сумел целый отряд гордых героев.

— Вы не хуже меня знаете, что произошло. Ваш отец, храбрый человек, пал жертвой льстивых речей Кайтрин, — Сефи снова понизила голос и увлекла Уилла в проулок между городской конюшней и лавкой плотника. — Дисталус рассказывал, что Босли Норрингтон пытался уговорить Кайтрин освободить тех, кого она превратила в своих сулланкири. Но она сумела обмануть вашего отца, а ваш дед вынудил и его пойти к ней на службу.

Уилл содрогнулся. Однажды ему довелось встретиться со своим отцом. Некогда славный герой превратился в отвратительное, противоестественное создание и служил Кайтрин в качестве вестника или гонца. По всем рассказам выходило, что, отправляясь на север, отец Уилла был нездоров и, что бы Кайтрин там с ним ни сотворила, на пользу ему это не пошло.

— Вы знаете историю о том, как Нефри-кеш убил королеву Ланиветту, — продолжала Сефи. — Я слышала, как Дисталус рассказывал вам об этом. Однако он рассказал не все. Схватив королеву, сулланкири сжал руками ее голову и сказал, что Кайтрин ненавидит Предателя и что Ориоза станет первой страной, которую она уничтожит — как родину Хокинса. Он сказал, что Хокинс все еще жив и что, пока он жив, Ориоза всегда будет в опасности. Потом он убил Ланиветту, просто открутив ей голову.

Уилл нахмурился.

— Откуда Дисталусу это известно?

— Потому что король был там, мой лорд. Принц Скрейнвуд был там. Он набросился на сулланкири и попытался освободить королеву, но у него ничего не получилось. Нефри-кеш протянул оторванную голову королевы принцу, пообещав добраться и до него. Сказал, что вернется, если Хокинс не будет убит.

— Вот почему, мой лорд, когда король взошел на трон, Хокинса судили in absentia и приговорили к смерти. Кайтрин восприняла это как добрый знак, и по этой причине Ориозу пощадили, пусть и временно. Король Скрейнвуд разослал всюду агентов, вроде меня, чтобы разыскать Хокинса — и вас. Он хотел, чтобы вы оказались в безопасности, смогли позже уничтожить Кайтрин и спасти наш народ.

— Он искал меня? У него в Валсине уже есть Норрингтоны.

Сефи покачала головой.

— Они уже достаточно взрослые, чтобы стать героями, но непохоже что-то, что они в самом деле сыновья вашего отца — в отличие от вас. Вы подходите идеально, и я знаю, вы осуществите пророчество.

Юный вор практически не сомневался, что Сефи говорит искренне. Он не смог бы объяснить, откуда такая уверенность, но годы, проведенные среди лучших лжецов на «дне» Айслина, научили его отличать правду от лжи. Девушка хотела, чтобы он поверил ей, — и добилась своего.

— Раз так, объясни мне, Сефи, как ты узнала в Вороне Хокинса? Ты еще на свет не появилась, когда Предатель был изгнан.

Она неловко передернула плечами.

— Я и не узнала его, если уж на то пошло. После того как вы спасли меня, некоторые мои вещи пропали. Дисталус вел заметки, и я подумала, они попали в дурные руки. Я понятия не имела, кто вы такие, но на всякий случай взяла у каждого что-то, на чем остались ваши следы. У вас — обглоданную кость, у Резолюта — обрывок окровавленной одежды, а у Ворона прядь волос. В Ислине я отдала все это королевским магам. Они могут по вещам установить личность тех, кому эти вещи принадлежали. По правде говоря, они выяснили, что Ворон и есть Предатель, только вернувшись в Мередо. К этому времени он уже был в Окраннеле, и они потеряли его след, пока ни получили сообщение, что он сопровождает принцессу Райгопу, покинувшую Крепость Дракона. Меня послали сюда, в Толсин, чтобы опознать его.

Уилл кивнул, понимая, что она опускает некоторые детали, но в данный момент это вряд ли имело значение.

— Сефи, увидев Ворона вновь, неужели ты не вспомнила, что он спас тебе жизнь? Неужели не вспомнила, как мы заботились о тебе, когда ты была ранена?

Рука, сжимающая его руку, напряглась.

— Мой лорд, вы должны понять. Всю жизнь меня учили ненавидеть Предателя и любить короля. Когда я стала служить короне, отдать Ворона в руки правосудия и покончить с угрозой нашему народу превратилось для меня в священную цель. И потом, когда маги установили истину, меня вызвали в столицу. Чествовали, восхваляли. Сам король сказал, что гордится мной. Я… ну, я тогда плохо соображала. Вообще ни о чем не задумывалась, пока ни опознала его и ни сказала его брату, кто он такой. Боль в глазах полковника Хокинса… ненависть, которую, мне было ясно, я увижу в ваших… — она на мгновение заколебалась. — Я знала одно — то, что я сделала, было правильно. Меня готовили к этому. Я должна была поступить так ради спасения своего народа. Но одновременно я знаю, что Ворон сделал для Вруоны. Теперь знаю, что он сделал для Свойна…

Уилл кивнул.

— Этой ночью снова пели песни об Изгое. В них он трус. Первый удирает, первый распускает нюни, всегда заслуживает, чтобы ему поддали ногой под зад. Слушая эти песни, я понимал одно — все это не про Ворона.

Девушка медленно кивнула, и Уилл одарил ее улыбкой.

— Сефи, я понимаю… Ворон понимает… что ты всего лишь исполняла свой долг. У тебя не было выбора. Но, знаешь, по-моему, ты осознавала, что Ворон не Изгой. Это просто немыслимо — чтобы жалкий трус четверть века боролся против Кайтрин. И это бред — чтобы жалкий трус нагнал такого страха на Кайтрин, что она шантажировала целый народ, вынуждая убить его. Сам тот факт, что она так жаждет его гибели, должен был открыть тебе глаза на него.

По мере того как сказанное доходило до Сефи, глаза у нее распахивались все шире. Она вскинула руку и в ужасе прикрыла рот.

— Ох! Что же я наделала?

— Важно не то, что это сделала ты, Сефи. Прошлого не вернешь, — в голосе Уилла зазвучали теплые нотки; пора было предложить ей способ исправить свои ошибки. — И я не стал бы просить тебя предавать своих друзей или отказываться от своих убеждений. Факты говорят сами за себя. Раз мы знаем, как сильно Кайтрин опасается Ворона, значит, нам ясно, что он — ключ к ее поражению. Если Ворон умрет, она победит… и мы не можем допустить этого.

— Ох, мой лорд, я сделаю все, что угодно… — Сефи стиснула руку Уилла, но тут же ослабила хватку и добавила шепотом: — Вы не доверяете мне, и у вас для этого есть все основания. Я молила бы вас о прощении — если бы верила, что заслуживаю его.

Уилл улыбнулся и погладил ее по щеке.

— Сефи, меньше всего я хочу, чтобы у тебя были неприятности или чтобы ты отказывалась от своих убеждений. Однако есть кое-что, в чем ты можешь помочь — если пожелаешь.

Она кивнула с торжественным видом.

— Все, что угодно, мой лорд.

Уилл кивнул в ответ, оглянулся с заговорщицким видом и заговорил, понизив голос. Сефи в напряженном ожидании придвинулась ближе, и ему стало ясно, что птичка у него в руках. Он распишет ей, какой вред ее действия причинили стране, а ведь она думала, что спасает ее! Она сделает что угодно, лишь бы все исправить. В Ислине он, не задумываясь, использовал ее, однако теперь такая мысль заставляла его испытывать неловкость. Ладно тебе. Ведь это она втянула Ворона в эту историю, вот пусть и потрудится теперь, помогая вызволить его.

— Просто гляди в оба и держи ухо востро. Знаю, у тебя это здорово получается. Если увидишь или услышишь что-нибудь такое, что может помочь Ворону, дай мне знать. В особенности это относится к Мередо, ведь ты хорошо знаешь этот город.

— Да, лорд Норрингтон, все сделаю, обещаю, — она снова вздохнула. — Едва встретив вас, я сразу поняла, что вы особенный. Просто не знала, в чем именно. Я рада, что оказалась тогда права. Спасибо вам, мой лорд.

Он подмигнул ей.

— Ты так верна Ориозе… это говорит многое о моей новой стране, Сефи. Если мы будем действовать сообща, то за ее будущее можно не беспокоиться.

Да, мой лорд, конечно, — она высвободила свою руку из-под его локтя и зашагала в сторону улицы. — Я дам вам знать обо всем.

Уилл проводил ее взглядом, снова почувствовав крошечный укол вины за то, что так бессовестно манипулирует девушкой. Однако мысль о ее предательстве быстро сгладила это ощущение. Он не знал, станет ли Сефи помогать Ворону, и если да, то будет ли от нее какой-нибудь толк, но все равно, совсем неплохо знать, что она на твоей стороне.

А что, если она играет со мной, как уже делала прежде? Уилл пожал плечами и тоже двинулся в направлении улицы. Он — лорд Норрингтон. Если она вздумает шпионить за ним, чтобы выдать его Скрейнвуду… ну, ей придется очень постараться, чтобы найти, что выдавать. К тому времени, как она что-нибудь раскопает, я придумаю способ защититься.

Улыбаясь, Уилл продолжил прогулку по Толсину. Судя по довольным физиономиям горожан, спешащих по своим делам, они расценивали его улыбку как доброе предзнаменование.

ГЛАВА 6

Сжавшись в темноте в комочек — правда, этот комочек был весьма внушительных размеров, — Керриган Риз вздрагивал, но не от ночного холода. Он был тепло одет, да еще закутался в черную шерстяную материю, чтобы стать совсем незаметным. Он даже опустился на одно колено, как и те, кто возглавлял их маленький отряд, хотя и знал, что, когда потребуется, он не сможет оказаться на ногах так же быстро, как они.

Керриган дрожал потому, что в прошлый раз, когда он участвовал в подобной тайной операции, погибла Орла. Хорошо хоть улицы Толсина существенно отличались от улиц Вруоны, города, где нашли прибежище пираты, а здешняя полиция не была бандой кровожадных головорезов, которым время от времени наносил визит какой-нибудь сулланкири. Тем не менее тогда Керриган допустил ошибку, и его наставница заплатила за это слишком дорого.

Ну, по крайней мере, принцесса считает, что это хорошая идея. Напряжение в какой-то степени оставило Керригана. Хотя… ее-то самой тут нет.

Перед ним, оба одетые в черное с головы до ног, стояли на коленях Резолют и Уилл и наблюдали за таверной «Чертополох».

Приземистое, двухэтажное здание с соломенной крышей и крошечными окошками особого впечатления не производило. Тусклое мерцание просачивалось сквозь мутные стекла. Судя по всему, свечи хозяин заведения экономил. Тем лучше, это играет им на руку.

У двери двое караульных притопывали ногами от холода. Эта парочка вполне могла бы до смерти напугать любого толсинского злоумышленника — однако команде, собравшейся здесь этой ночью, они едва ли могли что-то противопоставить. Резолют мог убить любого из них в мгновение ока, да и Уилл был хорош в бою. Дрени — статный темноволосый воин с окладистой бородой и внимательными голубыми глазами — расположившийся рядом, заметно возвышался над Керриганом. Он был заметно крупнее молодого мага, но в отличие от последнего на нем не было ни унции лишнего жира. Керриган хотел бы быть таким же сильным, однако его жизнь в Вильване мало способствовала формированию мощного и крепкого тела. Дрени прихватил с собой короткий деревянный посох, который не выглядел как оружие, однако в руках этого могучего человека запросто ломал кости.

Еще два участника операции были безоружны. Сприт Квик прильнул к карнизу дома, за углом которого засел Керриган. В темноте его зеленый щиток казался черным, однако четыре крыла слегка мерцали, словно отражая свет звезд. Верхней парой рук он теребил свои антенны, а нижней парой и ногами вцепился в стену. Несмотря на то, что рост Квика был не больше фута, способность быстро летать и другие таланты делали его весьма полезным членом группы.

— Всего два, всего два там, — негромко прогудел он.

Резолют кивнул.

— Ломбо?

Керриган оглянулся через плечо на сгорбившееся позади него неуклюжее создание. Панк был разумным животным; в прошлом он служил пиратам, до тех пор пока его не предали и едва не убили. Огромное тело покрывали костяные пластины, длинные, острые когти и жуткая зубастая морда не оставляли сомнений, что панк способен разорвать на части весь город, а не то что двух караульных У входа в таверну. В битвах с войсками Кайтрин Квик радостно кидался на темериксов и убивал их, выходя из схватки без единой царапины.

Ломбо поднял морду и принюхался, прижав уши к черепу.

— Двое снаружи. Внутри больше. И Ворон.

Воркэльф снова кивнул и посмотрел на Керригана.

— Твой выход, адепт. Сможешь?

Керриган на мгновение сосредоточенно нахмурился и сделал в сторону дома пас рукой. Невидимое заклинание устремилось к таверне и тут же вернулось; теперь, однако, юноша видел здание магически. Для него ночная тьма растаяла и дом осветился, причем все живые создания в нем мерцали ярче, чем свечи. Не считая двух людей у входа, на верхнем этаже находились еще три человека. Один спал, а двое других…

Керриган покраснел и перевел взгляд на нижний этаж и погреб. Еще четыре человека находились в самой таверне и двое в погребе. Последние находились близко друг к другу; один лежал на земляном полу, а другой энергично двигался.

— Кто-то внизу, у Ворона, избивает его.

Уилл повернулся к магу, сощурив глаза.

— Останови его.

Молодой маг открыл было рот, собираясь объяснить, что сотворить заклинание только для того, чтобы прояснить ситуацию, несравненно проще, чем воздействовать непосредственно на человека, однако яростный блеск в глазах Уилла заранее отмел всякие доводы. Сознавая, что вильванские наставники изругали бы его за использование своих умений в незаконных целях, Керриган набрал полную грудь воздуха, расправил речи и, выставив перед собой раскрытые ладони, послал заклинание к таверне.

Магический поток легко хлынул наружу и, словно туман, поплыл сквозь ночь. Караульные у двери безвольными куклами осели на землю. Тот, кто спал наверху, еще глубже погрузился в пучины сна, а двое других прекратили свое занятие, расслабились и тоже заснули; теперь даже падение с постели их не разбудит. Охранники внизу повалились на пол или обмякли в своих креслах, а тот, кто в погребе избивал Ворона, рухнул, словно подкошенный.

Керриган улыбнулся. Уилл тут же двинулся в сторону здания, но маг схватил его за руку.

— Подожди.

— Почему?

Со стороны таверны один за другим послышались глухие шлепки. Пухлые маленькие создания падали с карнизов, еще две тушки скатились с крыши. Уилл вытянул шею и вздрогнул.

— Крысы?

— Они есть и внутри, так что будь осторожен.

Воркэльф взмахнул рукой. Квик издал пронзительный писк. Ломбо подошел к караульным и приподнял их, Дрени и Керриган забрали у них копья, шлемы и заняли их места, а Уилл в это время щелкнул замком на двери. Ломбо, воркэльф и Уилл исчезли внутри. Сприт взлетел в воздух и принялся описывать круги над таверной.

Вообще-то Керриган не ожидал никаких сложностей. Принцесса Алексия и ее подруга-гирким Перрин устроили обед в честь Колла Мэбли и других местных дворян. Поначалу там присутствовали все, но позже те, кому предстояло принять участие в ночной вылазке, покинули пиршество, сделав вид, будто выпили слишком много и отправляются спать. Остальные с удовольствием продолжали обсуждать судьбы мира и другие важные проблемы. Никто из приглашенных не посмеет уйти, пока Алексия не объявит, что обед окончен, а она сделает это только после того, как появится Квик и доложит ей об успешном завершении ночной операции.

Дрени поправил покрытый вмятинами шлем.

— Твое магическое мастерство впечатляет, адепт Риз.

— Да нет, я был неаккуратен, — Керриган коснулся носком сапога спящей крысы. — Если бы я лучше сосредоточился, то затронул бы только людей. А получилось… Эх, вон и собака в углу тоже… Мое заклинание подействовало здесь на все живое. Нужно было работать прицельнее.

— Адепт Риз, мне всегда казалось, что людям доступна лишь боевая магия и работать с живыми созданиями они не умеют. Это твое заклинание… оно напоминает часть эльфийской схемы… Они используют его для погружения больного в сон, в процессе которого воздействуют на него целительными чарами… Ведь так?

— Ну, да, но… В Вильване у меня были наставники-эльфы. Я просто сделал то, чему они меня обучили.

— Ты хорошо усвоил их уроки.

— Откуда тебе столько известно о магии? — Керриган постарался задать свой вопрос спокойным тоном. — Не сочти за обиду, но…

— Но я мало похож на ученого? — богатырь пожал плечами и похлопал рукой по своему шлему. — Ты же знаешь, Ворон, Резолют и Уилл спасли меня от шайки бормокинов. Эти монстры захватили меня врасплох и ударили по голове. Что было дальше, я не помню. Очнулся я только, когда уже был с Вороном. Так что я не в состоянии ничего объяснить. Может, я просто краем уха слышал что-то, пока сражался с пиратами в Вильване. Там были эльфы-целители. Скорее всего, это и есть ответ.

— Эльфийской магии обучиться очень трудно, потому что она сильно отличается от человеческой, — заметил Керриган. — Человеческую магию создаешь ты сам, а эльфийская течет и растет сама по себе.

На этом обсуждение магии было прервано, потому что дверь таверны открылась. Первым вышел Резолют, за ним Ломбо, таща в каждой лапе по охраннику. Он пристроил их рядом с дверью, прислонив спинами к стене. Уилл вышел последним и запер дверь. Дрени и Керриган напялили на караульных шлемы.

Резолют с хмурым видом поправил шлем, который надел на спящего Керриган.

— Дело сделано.

Керриган улыбнулся.

— Получилось?

Уилл засмеялся.

— Лучше не бывает, Керриган! Когда все это закончится, никому не удастся нас с тобой остановить. Ты будешь усыплять охранников, а я собирать добро.

Воркэльф бросил на вора хмурый взгляд.

— Надеюсь, ты ничего не украл, парень?

Ноздри Уилла затрепетали.

— Нет. Это не входило в план.

— Хорошо. Тогда пошли.

Пять фигур торопливо зашагали прочь от таверны. Отойдя на некоторое расстояние, Керриган спросил:

— Разбудить их?

— Нет.

— Да.

Керриган перевел взгляд с Резолюта на Уилла.

— Вы решите, все-таки.

Воркэльф покачал головой.

— Пусть проснутся на рассвете, естественным образом.

Уилл испустил тяжкий вздох.

— Но это означает, что тот тип в погребе тоже будет спать.

— Ну и пусть. Небольшая отсрочка, только и всего.

Дрени вскинул бровь.

— Тот, который бил Ворона? Что вы с ним сделали?

Резолют пожал плечами.

— Лестница, ведущая в погреб, очень крутая. Он упал и сломал ногу.

— Скверный перелом, — добавил Уилл. — Кость торчит наружу и все такое прочее.

Керриган побледнел.

— Ты нарочно сломал ему ногу?

— Вообще-то я хотел сломать обе, вывихнуть пальцы…

— Хватит, Уилл, — обхватив Керригана за плечи, Резолют решительно повел участников налета по лабиринту городских улиц. — Бывают времена, адепт Риз, когда за мелкие гадкие проделки наказывают и весьма сурово. Этот человек поправится, но всякий раз, когда ему вздумается ударить ногой еще кого-нибудь, он вспомнит, что с ним произошло. Не такая уж большая победа, но на сегодня и этого хватит.

Шелест крыльев, свидетельствующий о появлении Перрин, был тише, чем шебуршание голубей, с рассветом пробудившихся на карнизах. Гирким сложила крылья, и Алекс с улыбкой высунулась из окна. Окраской Перрин напоминала сокола, что было характерно для касты Воинов-гирким: темно-коричневые перья на плечах и спине, светлый с коричневыми пятнами пух на груди и животе. Большие янтарные глаза светились умом, темный пушок вокруг них напоминал следы слез. Однако улыбка, которая не сходила с губ Пери, заставляла забыть о всякой грусти.

— Ты была права, сестра. Они собрались на дальнем конце города, рассчитывая ускользнуть в столицу незаметно. Ломбо сидит в воротах и его, как будто, не очень заботят двое охранников, которые лупят его палками.

Алекс покачала головой.

— Лучше мне пойти туда — на случай, если эти двое его все же достанут. Ты не?..

Перрин, жизнерадостно вскрикнув, расправила крылья и рассекла ими утренний воздух.

— Крови будет не слишком много, обещаю.

— Спасибо, сестра.

Алексия отвернулась от окна и направилась вглубь комнаты. Вещи и меч она брать с собой не стала. Девушка по обыкновению заплела волосы в толстую косу, перехватив ее черным кожаным шнурком, затем надела простую замшевую тунику и штаны в цвет — на сей раз вся ее одежда была черной. Засунув штанины в сапоги, принцесса стянула талию широким кожаным ремнем, за который заткнула перчатки. Она привыкла носить кольчугу и сейчас чувствовала себя необычно легкой, как будто обнаженной.

Спустившись по лестнице, Алекс вышла на улицу и вскоре добралась туда, где застряли Колл Мэбли и его охранники. Ломбо все еще сидел в воротах, на земле вокруг него валялись обломки палок. Перрин взгромоздилась на сами ворота, устремив недобрый взгляд на Мэбли, а Квик устроился на плече Ворона. Вокруг уже начали собираться люди.

Улыбаясь, Алексия прорвалась сквозь кольцо охранников и схватила коня Мэбли за уздечку.

— Судья Мэбли, если бы вы предупредили меня, что собираетесь покинуть город в столь ранний час, я бы закончила наш маленький праздник пораньше.

Если не считать зеленой маски, физиономия Мэбли стала совершенно бесцветной. Впрочем, нет; глаза у него покраснели, а кожа приобрела тот же оттенок, что и маска. Алекс поборола искушение припугнуть его коня, — этого оказалось бы достаточно, чтобы Мэбли вылетел из седла и, весьма вероятно, расстался с завтраком.

— Принцесса, полагаю, вам не стоило так беспокоиться из-за такой ничего не значащей мелочи, как доставка пленника.

— Ты, видимо, думал, что мне это совсем неинтересно. Однако, судья, куда мой муж — туда и я.

Мэбли вытаращил покрасневшие глаза.

— Что?

Даже Ворон вскинул голову.

— Принцесса, не надо.

Чувствовалось, что он протестовал бы и дальше, но сил явно не хватало. Он был привязан к седлу; руки ему тоже крепко перетянули веревкой. На плечи пленника набросили потертое серое одеяло, но оно доходило лишь до середины бедер, оставляя обнаженными покрытые синяками ноги.

Мэбли вскинул голову.

— Вы утверждаете, что этот человек ваш муж?

— Да.

— Это не так.

Мэбли улыбнулся.

— Он отрицает это, принцесса.

— Он бредит, и это неудивительно после того, как ты с ним обращался, — Алексия тепло улыбнулась. — Как тебе известно, согласно обычаям Ориозы, жене позволено сопровождать мужа туда, где его будут судить.

— Суд уже был, и теперь его ждет наказание. На такой случай наш обычай не распространяется, — Мэбли фыркнул. — Кроме того, он отрицает, что вы женаты.

— Как ты можешь верить ему, если утверждаешь, что он Хокинс, Предатель и, следовательно, известный лжец? — она подняла правую руку и продемонстрировала золотое кольцо на безымянном пальце. — Мы женаты. Церемония состоялась в храме Кедина, в Крепости Дракона. Принц Эрлсток был свидетелем.

— Мэбли, ты же не такой дурак, чтобы поверить этому? — пробормотал Ворон.

— Тс-с-с, любимый, — принцесса перевела взгляд с Ворона на Мэбли. — Посмотрите на его руку, судья; у него тоже есть кольцо. Любой заурядный чародей подтвердит, что наши кольца связаны, как и должно быть после такой церемонии.

— У него не было никакого кольца, когда мы его арестовывали! — рявкнул Мэбли.

— Ты просто плохо обыскал его.

— Да и у вас самой этой ночью кольца не было.

Алекс насмешливо фыркнула:

— Ты просто плохо смотрел. Пить надо меньше, не находишь?

Мэбли качнул головой, но тут же зашипел от боли. Выпитое вчера дало о себе знать.

— Принцесса, в Толсине есть только один стоящий маг — адепт Риз, и я готов поверить тому, что он скажет об этих кольцах. Вы лжете.

— Она не лжет.

Алексия повернулась и увидела, как сквозь толпу протиснулась стройная черноволосая девушка. Принцессу охватила ярость, Перрин на воротах расправила крылья. Это Сефи, женщина, которая выдала Ворона Скрейнвуду. Что она затеяла на этот раз?

Мэбли вскинул голову.

— Что ты тут болтаешь, девчонка?

Глаза Сефи вспыхнули.

— Я сказала, что она не лжет. Они женаты.

— Что за чушь!

— Чушь? — срывающимся голосом продолжала Сефи. — Ты хорошо знаешь, кто я такая, Колл Мэбли. Глаза и уши короля, вот кто. Меня прислали сюда, чтобы опознать Предателя. Я знаю о нем все; и я знаю, что они женаты.

Судья передернул плечами.

— Почему ты прежде об этом не сообщила?

— Судья, тебе положено знать только то, что угодно королю. Или ты считаешь, что умнее него? Уверена, король другого мнения на сей счет, — Сефи покачала головой. — Я рассказала сейчас то, что знаю, только ради того, чтобы помешать тебе сделать какую-нибудь глупость — к примеру, провести принца Окраннела по улицам Ориозы обнаженным. Я не допущу, чтобы ты позорил нашу страну.

Судья обмяк в седле.

— Здесь что-то не так. У него на пальце не было кольца.

— Потому что принцесса лжет.

— Заткнись! — прикрикнул Мэбли на Ворона, но на это явно ушли все его силы. Несколько секунд он тяжело дышал, после чего бросил злобный взгляд на Алексию. — Здесь какой-то обман, я знаю. Я не позволю себя дурачить.

Принцесса сделала шаг назад и пожала плечами.

— Если ты будешь утверждать, что я лгу, я потребую от тебя удовлетворения. Выбор у тебя простой: либо дуэль, либо поверить шпионке короля и позволить мне сопровождать мужа в Мередо.

— Я позволю это только вам, принцесса.

— Конечно, только мне. И моим телохранителям.

Мэбли застонал. Алекс улыбнулась.

— Ты знал, что они всегда со мной, судья. Не надо вступать в сражение, если знаешь, что не можешь победить.

— Это не сражение, принцесса. Вы взяли верх всего лишь в одном бою, — Мэбли снова заставил себя подтянуться в седле. — В Мередо, вот где предстоит сражение, и исход его будет не в вашу пользу.

ГЛАВА 7

Они покинули Толсин в полдень. Принцесса была крайне довольна тем, как развивались утренние события, хотя догадывалась, что ее чувства разделяют далеко не все. Колл Мэбли был явно другого мнения; Алекс чувствовала, как его злобный взгляд буравит ей спину. Мэбли занял позицию во главе отряда своих охранников, но оттуда его оттеснил Резолют. Толсинский судья покинул город, возглавляя процессию, но когда некоторые воины, пришпорив коней, отправились разведать обстановку впереди, оказался среди спутников принцессы и тут же поспешно ретировался.

То, что Сефи прилюдно осадила Мэбли, не способствовало его популярности. Он дал слабину, и теперь солдаты, казалось, лишь терпели его присутствие и не ждали от него указаний. По мере удаления от Толсина власть медленно уплывала из рук судьи, и в конце концов вся она плавно перетекла к Резолюту.

Мэбли ужасно злило, что Резолют de facto присвоил себе лидерство. Воркэльф, используя Дрени как помощника, высылал разведчиков и следил, чтобы охранники постоянно сменяли друг друга в этой роли. Только один толсинский солдат воспротивился приказам Резолюта — до тех пор, пока Уилл саркастически не заметил, что оказывать неповиновение Резолюту глупо, а с глупыми людьми часто происходят несчастные случаи, в результате которых они иногда ломают ноги. Охранник тут же сдался и вскоре обнаружил, что Резолют действительно знает, что делает.

Радость Алексии по поводу утренних событий была бы полной, если бы не каменное выражение, застывшее на лице Ворона.

— Ворон, неужели ты, в самом деле, думаешь, что я позволила бы им просто так взять и увезти тебя? Думаешь, в таком случае тебе удалось бы добраться до Мередо живым?

Ворон сердито нахмурился.

— Может, и не удалось бы, хотя Мэбли, вполне возможно, приблизился бы к столице и того меньше, но это теперь не имеет значения. Я не хочу, чтобы вы вмешивались в то, чему суждено случиться со мной. Я же просил вас этого не делать, — он поднял левую руку и коснулся большим пальцем золотого кольца. — Керриган изготовил кольца, как я понимаю? Тем же способом, каким сделал дубликат фрагмента?

— Ему пришлось на время взять кольца у хозяина гостиницы и его жены, чтобы лучше почувствовать их, но, в общем, да.

Ворон покачал седой головой.

— А потом Уилл пробрался в таверну и надел кольцо мне на палец.

Алекс кивнула.

— Меня там не было. Я в это время отвлекала Мэбли и некоторых других. Все оказалось очень просто.

— Если не считать сломанной ноги.

— Он же тебя бил этими ногами.

Ворон пожал плечами.

— Ну, это было не больно. Он бил, словно девчонка.

Принцесса широко распахнула фиалковые глаза:

— Если бы я тебя избивала, ты бы этого не сказал.

— Да уж, — Ворон посмотрел на нее; вокруг его левого глаза кожа выглядела болезненно желтой с красными прожилками. — Хотя фактически вы нанесли мне удар. Тем, что сделали.

— Скажите, какой ужас — его спасают! Ворон, можно подумать, в тебе говорит уязвленное самолюбие, — Алекс откинула назад голову и рассмеялась. — Судя по твоим речам, тебя ударили по голове сильнее, чем я предполагала.

Ворон подтянулся, горделиво выпрямив спину. Далось ему это нелегко, но догадаться об этом можно было, лишь заметив, как напряглось его лицо.

— Все вы понимаете, принцесса. Я хочу, чтобы вы оставили меня. Хочу, чтобы происходящее со мной не коснулось вас, чтобы вы были в безопасности. Я годами готовился, зная, что когда-нибудь все это случится, а вы — нет. Моя судьба — это мое дело, и вам не следует вмешиваться.

— Ты хочешь, чтобы я была в безопасности. Почему?

— Потому что мир зависит от вас. Ваша роль очень важна.

Алекс подалась вперед, перегнувшись через луку седла:

— Если бы это было так, ты настаивал бы, чтобы я не участвовала в сражениях.

Ворон вздохнул.

— Сражение — это другое. Вы не обучались тому, что предстоит сейчас. И еще… Вы — друг. Я и Резолюту сказал, чтобы он уходил, когда все это случилось.

Алекс прищурилась.

— Как же так, Ворон, ты, — преданный своим друзьям, сражавшийся бок о бок с ними и спасавший им жизнь, десятилетиями терпевший позор, разыскивая единственного человека, который спасет мир, тот самый мир, который однажды отверг тебя, — не в состоянии понять, почему друзья не отступаются от тебя? Неужели мы кажемся тебе такими мелкими?

Он вскинул руку; рукав его кожаной куртки соскользнул, обнажив оставленные наручниками синяки.

— Нет, нет, совсем нет. Я просто…

Он с трудом сглотнул и отвел взгляд, прикусив нижнюю губу. Открыл рот, собираясь заговорить, но вместо этого просто шумно выдохнул.

Она мягко положила руку ему на плечо.

— Ворон, все в порядке.

— Нет, это не так, принцесса, — он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. — С того самого момента, когда с меня сорвали маску, я знал, что все делал правильно. И все равно, когда с меня сняли маску… когда отца заставили содрать с меня маску, я почувствовал себя раздавленным. Казалось, будто с лица содрали кожу. Я всегда старался быть достойным того, чтобы носить маску, и вот с меня ее сорвали. Таррант Хокинс умер. Что было потом… на протяжении нескольких месяцев… я почти не помню. Я пил, забывался тяжелым сном, однако просыпался всегда с обнаженным лицом. Стремился погрузиться в плотские удовольствия, но ничего из этого не вышло. Я чувствовал себя разбитым, уничтоженным, оплеванным, вышвырнутым в сточную канаву. Если бы меня сжигали на костре, а люди мочились бы на меня, только тогда я бы почувствовал ожоги, слишком мучительной была душевная рана…

Его голос упал до шепота, тело била дрожь. Рукой Алексия ощущала эту дрожь. Быть может, подумала принцесса, в такой момент ему неприятно ее прикосновение, однако не смогла заставить себя убрать руку. На самом деле больше всего ей хотелось погладить его по плечу, по спине, но она удержалась, напомнив себе о его синяках.

Это желание успокоить смущало ее. Кого-нибудь другого oна просто хлопнула бы по плечу и посоветовала бы не падать духом. В среде гиркимов подобные исповеди не пользовались популярностью. Гиркимов было так мало, и жили они на таком ограниченном пространстве, что все просто знали друг о друге всё. Для гиркимов доверие было священно, однако секреты быстро становились новостями, которые быстро распространялись. Своих грехов никто не скрывал, и их легко прощали. Оказавшись в широком мире, Алекс обзавелась новыми друзьями, у которых время от времени возникало желание излить ей свои печали и радости. Прежде чем сбежать, она выслушивала их ровно столько, сколько этого требовала вежливость.

Сейчас, однако, все было иначе. Боль, сквозившая в голосе Ворона, медленно просачивалась ей в душу, и все внутри стягивалось в тугой узел. Он нес свою ношу столько лет, сколько она жила на свете, и ей страстно хотелось хоть как-нибудь облегчить его муки.

Но что еще она могла сделать, кроме как сжать его плечо?

Ворон продолжал говорить, не сводя взгляда с дороги.

— Резолют был на севере, обшаривал Борагул в поисках Кайтрин. Понятия не имею, как он нашел меня, но он увел меня из Ислина, подальше от людей, в горы рядом с Гирвиргулом. Не знаю, почему он терпел меня. Я не делал ничего, только спал, плакал и… ненавидел себя за это. А он просто сидел со мной, молчал, когда мне это было нужно, и часто заводил разговоры о будущем, что для меня на самом деле было важнее всего.

Алекс снова сжала его плечо.

— Резолют — твой друг.

Ворон кивнул.

— Да, и лучшего у меня никогда не было. Он, можно сказать, поднял меня из ничего. Это он создал Ворона Кедина… ссылаясь на какое-то эльфийское пророчество, которое, мне кажется, сам и придумал. Однако упорнее всего он напоминал мне о моем же обещании, что Воркеллин будет возвращен еще при моей жизни. Я сопротивлялся этой идее какое-то время, но в конце концов согласился. Однако я всегда знал, что сегодняшний день настанет и заставил его пообещать, что он уйдет, когда это случится.

— Как он может уйти, если именно ты должен вернуть Воркеллин?

— Нет, я всего лишь сказал, что это случится еще при моей жизни. Чем скорее я умру, тем скорее это произойдет.

Алекс окинула его скептическим взглядом.

— Думаю, Резолют смотрит на это несколько иначе.

— Он на все смотрит по-своему, — Ворон поднял голову и крикнул в спину скачущего впереди Резолюта. — Эй, Резолют, Который Не Держит Слова!

Воркэльф уже было повернулся, приложив руку к остроконечному уху, но тут же уронил ее и пожал плечами.

— Он способен услышать комара за двадцать лиг, но иногда бывает глух как пень, — проворчал Ворон.

— Может, Ворон, он просто считает, что твой выпад не стоит ответа, — Алекс одарила его легкой улыбкой. — А может, по его мнению, бросить тебя это и значит нарушить слово.

— И нечего его защищать.

— Я и не защищаю. Я защищаю себя и свой выбор, — она прищурилась. — Помнишь, как ты отказался пообещать убить меня, если я перейду на сторону Кайтрин? Ты объяснил это тем, что тебе не хочется способствовать возникновению у меня чувства безопасности. Ты опасался, что тогда моя защита ослабнет и я стану более восприимчива к ее вкрадчивым предложениям. Помнишь?

— Помню.

— Ты говорил мне не то, что я хотела услышать. Ты говорил мне правду, которую я должна была услышать. Ну, а сейчас есть правда, которую ты должен услышать. Мы — твои друзья, и ты нам необходим. Может, это идет вразрез с твоими планами, но что уж тут поделаешь… придется тебе смириться.

Ворон на мгновение закрыл глаза и кивнул.

— Спасибо.

— Не стоит благодарности.

Он откашлялся, прочищая горло.

— Тем не менее может, вы найдете другой способ, принцесса? Эта ваша затея настолько прозрачна, что никто ей не поверит.

— Не поверят, будто я могла поддаться твоему обаянию?

— Если бы оно у меня было, — Ворон улыбнулся. — Не уклоняйтесь от ответа. Заявив, что вы замужем за мной, вы сведете на нет свою значимость в качестве династического партнера по браку.

— Вот и еще одно преимущество.

— Будьте же, наконец, серьезны.

Перед тем как убрать руку с его плеча, принцесса провела ладонью по прохладной поверхности его кожаной куртки.

— Я и так серьезна. Ты знаешь, что меня обучали вести армии в бой. Так хотел мой отец, и он сказал об этом Прейкнозери Железному Крылу. Гиркимы отнеслись с уважением к желанию отца, и король Август признал, что я должна получить те навыки, которые мне были так необходимы. И гиркимы, и он понимали мою значимость для мира, а вот мой дед и его сестра нет. Они воспринимали меня лишь как племенную кобылу, которой предстоит выйти замуж за какого-нибудь принца и таким образом усилить поддержку, требующуюся для возвращения Окраннела. Они уложили бы меня в постель кому угодно, лишь бы заполучить новые войска, несмотря на то что я вполне способна вернуть Окраннел самостоятельно.

— Может, это все так, принцесса, но никто не поверит, что мы женаты.

Алекс улыбнулась.

— На нашей свадьбе свидетелями были Норрингтон и Перрин. Принц Эрлсток тоже был там, да упокоят боги его душу.

— Два друга и покойник в качестве свидетелей? Их словам никто не поверит.

— Зато поверят моему. Должны будут поверить, потому что аристократам нельзя иначе. Обвинить меня во лжи… это будет иметь очень серьезные последствия.

— Но если всем ясно, что вы говорите неправду, принцесса…

Она непреклонно покачала головой.

— Выслушай меня, Ворон, и выслушай внимательно. Я знаю твою историю; я знала ее всю свою жизнь. Позор, ложь, то, как тебя изображали… все это потеряло смысл, когда я встретила тебя. Ты спас мне жизнь; я спасла жизнь тебе. После сражений мы пили из одного бурдюка, вместе брали приступом пиратское гнездо, вместе убили сулланкири. Я знала, что с Хокинсом из легенд, с его низостью, ты не имеешь ничего общего.

— Да, но…

— Нет, Ворон, никаких «но», — она с трудом проглотила ком в горле. — Хотелось бы думать, что, будь мой отец жив, он тоже отправился бы на этот суд и выступил бы против творимой там несправедливости. И если бы король Август не был в Окраннеле, уверена, он поступил бы так же.

Ворон покачал головой.

— У них не было бы выбора.

— Этого мы никогда не узнаем, но я знаю Августа и уверена, что он не одобрил бы этого беззакония. Хотя, лично мне все вполне ясно: правители, защищая свои королевства, предпочли принести в жертву твою жизнь. Распространили заведомую ложь и использовали ее, чтобы уничтожить тебя. Ты сказал, отец сорвал с тебя маску. Думаешь, он поступил бы так, если бы знал правду?

Он вздрогнул и чуть слышно ответил:

— Он знал правду, и именно это заставило его сорвать с меня маску. Ему не требовалась никакая ложь.

Она недоуменно нахмурилась. Ладно, сейчас не время.

— Ворон, вина за все случившееся с тобой, лежит на правителях мира. Я не собираюсь поддерживать их. Их ложь и так принесла уже достаточно вреда.

— Будете сражаться с нею с помощью другой лжи?

Его слова прозвучали как обвинение, но улыбка, прятавшаяся в уголках губ, говорила об обратном. Алекс кивнула.

— Это не позволит им поспешно казнить тебя и даст нам преимущество во времени. Многие станут из кожи вон лезть, пытаясь отговорить меня от этого брака. Я могу поторговаться и добиться помилования. В конце концов, всем известно, что Хокинс покончил с собой. Тебя просто по ошибке приняли за него. Вспомни, среди воркэльфов рассказы о Вороне Кедина возникли еще до последней войны.

Ворон рассмеялся.

— Да, вы все хорошо продумали.

— Пришлось. Уилл и Керриган подвергали сомнению чуть ли не каждое мое слово. Конечно, как это бывает с любым планом, он развалится на части, как только мы встретимся с врагом. И все же мы должны победить — и победим.

Он посмотрел на нее и покачал головой.

— Скрейнвуд не дурак, но он думал, что ему придется сражаться только со мной. Он собирается сорвать такой куш, какого не срывал никогда.

— Он заказал эту песню четверть века назад и заставил всех плясать под нее слишком долго, — принцесса Алексия снова сжала плечо Ворона. — Настало время платить флейтисту.

ГЛАВА 8

Столб вихрем кружащихся снежинок, словно живое существо, устремился к ней по Авроланской равнине. Изаура протянула ему навстречу узкую обнаженную руку. Кожа на длинных, тонких пальцах была почти такой же белой, как снег. От прикосновения снежный фантом распался, осыпав длинные волосы и платье снежинками, которые тотчас исчезли, словно упали на снежный ковер, расстелившийся под ногами.

Ветер, породивший этот крошечный смерч, дал жизнь и множеству других, которые теперь неслись в сторону Университета — будто воины Южных стран, ринувшиеся в атаку. Университет был высечен в склоне горы. Магия, которую использовал для его создания сулланкири Нескарту, расплавила скалы, придав им форму башен и залов. Даже поверхность наружных стен, овеваемая уже четверть века яростными северными ветрами, сохраняла первоначальную гладкость и зеркальный блеск.

Ученики стояли на белом поле перед Университетом; для тех, кто обучался здесь годами, холод давно перестал быть помехой. Тренировка по боевым искусствам проходила в спаррингах, и мужчины, и женщины были раздеты по пояс; их тела покрывала красочная татуировка. Магия потрескивала и хрустела между ними, и в морозном воздухе эти звуки разносились на многие мили вокруг.

Если боевые маги и заметили, что ветер усиливается, то не придали этому особого значения и не озаботились поиском укрытия.

Остальные студенты были одеты теплее, но и они не обращали внимания на ветер. Только недавно прибывшие ученики, — в основном, дети, впервые оказавшиеся в зимних условиях, — стояли тесной кучкой, развернувшись к пронизывающему ветру спиной. Даже с такого расстояния Изаура чувствовала, как они пытаются применить согревающие заклинания. Раньше они учились в Вильване, и их методы были неуклюжи, а результаты усилий — жалки.

Изаура чуть повернула голову влево и взглянула на них. Вильванских учеников вытащили из моря и привезли в Авролан, чтобы передать их на попечение Нескарту, но они противились ему и его методам — с тем же успехом, впрочем, как они пытались противиться холоду. И теперь страдали и от того, и от другого.

Изаура не только не думала противостоять ветру и холоду, но с радостью приветствовала их. Вильванцы воспринимали холод как отсутствие тепла, однако она знала, что это происходит лишь от нежелания взглянуть на вещи под другим углом. И в ветре есть тепло, ведь ветер — это тоже энергия, и не будь ее, не было бы и ветра. Тепло есть и там; просто нужно знать, где искать.

Еще один снежный смерч устремился к девушке, и она сразу же прочла его намерение. Она повернулась и посмотрела на покрытую инеем крепость из черного камня, возвышающуюся над долиной, со всех сторон окруженной горами. Если Университет по форме напоминал скалу, то крепость походила на мощный и острый зуб, вспоровший снежную равнину.

Заметив, как нечто белое мелькнуло в окне комнаты наверху, Изаура улыбнулась и направилась в сторону замка. Смерч, казалось, тянул ее за подол платья. Она тронула его рукой, молниеносно изменила плетение питающих его энергетических нитей, и он превратился в маленькое облако ледяной пыли.

Из этого облака тут же поднялся другой смерч, более мощный. Он окружил девушку, и Изаура восторженно вскрикнула, наблюдая за тем, как ее волосы танцуют среди его дразнящих завитков. Смерч сжимал ее со всех сторон, обхватывая все плотнее и плотнее. Ветер взвыл, поднял ее в воздух и вознес на ледяное подножие верхнего балкона замка.

Паря высоко над равниной, Изаура звонко рассмеялась, сверкая серебристыми глазами. За пределами долины на севере и западе она видела далекие, темные конусы вулканов, над которыми клубился дым. Между ними раскинулись белоснежные поля с разбросанными там и сям небольшими группками крытых куполами зданий. Большинство авроланских граждан жили в просторных горных пещерах. Здания, которые она видела, в основном, служили укрытием стадам животных, пасущимся в тундре.

Смерч мягко опустил ее на балкон и стянулся в плотный, тонкий ствол. Девушка грациозно склонила голову.

— Благодарю тебя, добрый сэр.

С еле слышным звоном ледяной столб вздрогнул и растаял.

Продолжая улыбаться, Изаура прошла сквозь открытый арочный вход. Кожу начало слегка покалывать, когда она пересекала границу заклинания, удерживающего тепло внутри замка. Несколько снежинок упали с ее плеч и волос, но так и не достигли каменного пола, растаяв и испарившись.

Она остановилась на расстоянии трех футов от порога огромной залы, уходящей далеко во тьму. Справа у стены располагался камин, достаточно высокий, чтобы сквозь него прошел человек, и достаточно широкий, чтобы пропустить внутрь себя целую компанию. В нем горел огонь, неровно освещавший женщину, расположившуюся рядом.

Женщина была примерно того же роста, что и Изаура. Волосы, мягкой волной чуть скрывавшие заостренные кончики ушей, отливали золотом, как и платье, что было на ней. Одеяние же самой Изауры сияло, как снег на зимнем солнце. Стройная, подтянутая фигура женщины была воплощением изящества и спокойствия; казалось, даже огонь в камине не смел при ней полыхать так же неистово, как обычно. Он продолжал источать жар, однако пламя утратило свою ярость; теперь его языки плавно изгибались и колыхались, словно шелк на весеннем ветру.

Изаура поправила платье и провела рукой по волосам. Ее губы тронула легкая улыбка, приоткрывшая ровный ряд белых зубов. Девушка подошла к женщине.

— Мама! Ты уже вернулась с юга? Все прошло успешно?

— Да, дочка, — женщина обратила на нее взгляд зеленовато-голубых глаз, в которых играли отблески огня. — Я получила-таки еще кое-что из того, что хотела для Короны Дракона. И помимо всего прочего — загадку.

— Загадку? — Изаура наморщила лоб. — Что-то пошло не так?

— Нет, дитя мое; не надо хмуриться. Твое лицо слишком прекрасно, его не должны портить морщины, — женщина поманила ее к себе. — Подойди ближе, Изаура. Ты поможешь мне разрешить эту проблему, и все будет хорошо.

Девушка шагнула к матери, сердце ее бешено колотилось. Она знала, что императрица Кайтрин на самом деле не была ее родной матерью. Кайтрин удочерила ее, когда Изаура была совсем крошкой, поскольку настоящая мать ее бросила, а об отце ничего не было известно. То, что девочка была незаконнорожденной, нимало не беспокоило Кайтрин, которая вырастила Изауру как родную дочь и обеспечила ей все привилегии положения ребенка, законным образом рожденного для трона.

— Конечно, я хочу помочь, мама. Сделаю все, что смогу.

— Ничуть не сомневаюсь, дитя, — Кайтрин добродушно улыбнулась, однако улыбка ее тут же погасла, и стало ясно, что она всерьез обеспокоена. — Эти южане, девочка моя… они рассердили меня. Они заманили Анариаха в ужасную ловушку и убили, а приманкой послужили подделки фрагментов Короны Дракона, магически связанные с подлинниками. Подделки были сработаны не особенно искусно, но Анариах был еще слишком молод и не силен в их трубой магии. Он не почувствовал опасности, пока не стало уже слишком поздно.

Изаура закрыла глаза и опустила голову. Анариах, молодой дракон, с которым она только-только познакомилась, был любимцем ее матери. Он оказался у Кайтрин еще до падения Крепости Дракона, ведь уже тогда в ее распоряжении был один фрагмент Короны Дракона. Императрица рассказала ему, что собирается собрать все фрагменты воедино и воссоздать Корону. Это убедило его стать ее союзником; он с жаром поддерживал кампанию Кайтрин против южан.

— Мне так жаль, мама. Я тебе очень сочувствую.

— Конечно, дитя, да. Ты очень добра.

Властная рука, коснувшаяся подбородка, заставила Изауру поднять голову и открыть глаза:

— Уверена, он храбро сражался.

Кайтрин торжественно кивнула.

— Очень храбро. Его преданность нашему делу не поколебалась ни на мгновенье, ведь он так жаждал отнять у южных тиранов фрагменты Короны. Пока остальные фрагменты находятся в их нечестивых руках, роду драконов угрожает опасность, но не только это руководило им. Гниение с юга уже коснулось нас, и он сражался, чтобы остановить его.

Опустив руку, Кайтрин перевела взгляд на огонь.

— Ох, милая, ты и понятия не имеешь, насколько испорчен юг. Это моя вина, прости меня. Я держала тебя здесь, в нашей стране, исключительно ради того, чтобы защитить. Иногда — я ни в чем не хочу тебя упрекнуть, дорогая, — ты бываешь слишком чувствительной.

— Я знаю одно — ты всегда хотела для меня лучшего, мама, — Изаура улыбнулась. — Я счастлива здесь, в нашем королевстве.

— Оно прекрасно, не правда ли? Всякий раз, отправляясь на юг, я скучаю по дому. И не только потому, что ненавижу изнурительную жару. Там повсюду вонь, сырость, путаница и беспорядок, — Кайтрин нахмурилась. — Видишь ли, родная моя, мир Авролана прост, и так и должно быть. Он холоден; он неумолим. В нем сильный всегда побеждает слабого. Здесь мы живем в согласии с законами мира.

Но там, на юге… Ох, Изаура, ты не поверишь, что там творится. Они воображают, будто могут использовать реки, чтобы орошать поля. Строят дамбы, отнимая пространство у моря, а потом удивляются, почему море разбивает эти дамбы; да оно просто возвращает себе то, что принадлежит ему по праву. А потом эти их города…

Кайтрин покачала головой.

— Наши люди живут в пещерах, в скалах. Мы находим пространство для существования внутри них; южане же используют камень, чтобы ужать пространство, сделать его меньше. Они так боятся мира, что прячутся от него в гниющих искусственных пещерах. Здесь, когда что-то умирает, оно не пропадает впустую; всякая частица используется для общего блага. Отходами жизнедеятельности мы удобряем сады. Ничто не расходуется зря. Там же южане выплескивают содержимое своих ночных горшков прямо на улицы, мертвые животные лежат в канавах, и мелкие хищники, настоящие паразиты, сражаются за каждый труп. Хуже того, эта мерзость забирается в склады и жиреет, поедая припасы. А если их обнаруживают и убивают, думаешь, тушки идут в пищу? Нет, их просто выбрасывают на улицы, чтобы выкармливать новые поколения паразитов.

Глаза императрицы Авролана вспыхнули.

— Я оградила тебя от всего этого, девочка моя, мне крайне неприятно рассказывать тебе такие вещи, и я хотела бы, чтобы ты никогда с ними не сталкивалась, но обстоятельства не позволяют.

— Почему? Что случилось, мама?

— Многое, Изаура, многое.

Кайтрин вытащила из рукава платья желто-зеленый драгоценный камень, оправленный в золото. Императрица щелкнула пальцами в сторону маленького столика, который тут же пересек зал и, подрагивая, остановился рядом с хозяйкой. Когда он замер, Кайтрин положила на него драгоценность.

Изаура узнала самый первый фрагмент Короны Дракона, еще до ее рождения попавший в руки Кайтрин в Сварской. С тех пор он принадлежал императрице, которая время от времени надевала его. Изауре всегда нравился этот камень — свет очень красиво играл на его гранях. Ребенком она иногда представляла себе, что он подмигивает ей, словно какой-нибудь вправленный в богатую оправу глаз.

Кайтрин между тем вытащила из рукава желтый драгоценный камень. В свете камина его поверхность засверкала. Кайтрин тоже положила его на столик и коснулась его подушечками пальцев.

— Он тоже из Короны Дракона, мама?

— Да, этот нам удалось вернуть. Мы нашли его дубликат и с помощью него добрались до оригинала. Мы также обнаружили копию рубина, которая привела нас вот к этому…

Из другого рукава Кайтрин достала отливающий золотом рубин, который, на первый взгляд, ни огранкой, ни оправой не уступал двум предыдущим камням. От него даже исходила сила, пусть и менее ощутимая, но все же сила. Если бы Изаура заранее не знала, что с камнем что-то не так, при беглом осмотре она не заметила бы разницы.

Она протянула руку.

— Можно?

— Да, Изаура, это и есть та загадка, для решения которой мне нужна твоя помощь, — Кайтрин протянула ей рубин, а затем опустила взгляд и погладила желтый камень. — Расскажи мне, что ты о нем думаешь.

Обхватив камень ладонями и прижав его к груди, Изаура закрыла глаза и опустила голову. Девушка отстранилась от треска дров в камине, от жара, согревавшего пространство вокруг; она освободила сознание от всех физических ощущений и полностью сосредоточилась на камне. Поначалу она почувствовала сопротивление, но потом ей вдруг удалось прорваться сквозь него.

— Ох!

Вытянув руки и раскрыв ладони, девушка отшатнулась. Камень полетел на пол, но прежде чем он успел упасть, магическая волна подхватила его и подняла в воздух.

Изаура рухнула на колени.

— Прости, мама.

— Дитя, это мне следует просить прощения. Я должна была предостеречь тебя, — повинуясь плавному жесту Кайтрин, рубин поплыл к столу. — Что ты почувствовала?

Изаура задумалась.

— Некую магию, мама. Связанную с подлинным камнем, причем сильно. Внутри находится заклинание, которое впитает в себя любую магию, ищущую камень, и превратит ее в энергию, питающую эту связь. Как если бы дернуть за ниточку здесь, а где-то далеко зазвенит колокольчик. И чем ближе находишься к подлинному камню, тем громче будет «звенеть» приманка.

Кайтрин улыбнулась.

— Да, заклинание интересное и довольно неожиданное. А что скажешь о магии, с помощью которой создан этот артефакт?

Девушка нахмурилась.

— Разобраться трудно. Заклинание очень сложное, потому что дубликат в какой-то степени несет в себе черты оригинала. Здесь собраны элементы четырех разных видов магии, но самое интересное не это. Основой являются человеческие заклинания, но также ощущается присутствие и эльфийских, и урЗретских. Как такое может быть?

Кайтрин покачала головой.

— Не знаю. Ясно одно — у южан появился очень сильный маг, по крайней мере потенциально. И не стоит надеяться на то, что он погиб в Крепости Дракона. Его там нет, я это чувствую.

Глаза Изауры расширились от ужаса.

— Это Норрингтон, мама?

Императрица Авролана вскинула брови:

— Что навело тебя на мысль о Норрингтоне?

— Я беспокоюсь о тебе. Нефри-леш сказал, что видел Норрингтона, и что ты послала Миралл'мару убить его. Знаю, ты не хочешь, чтобы я тревожилась из-за тебя, но я не могу иначе. Мне страшно за тебя… из-за него.

Кайтрин подошла к дочери и погладила ее по щеке.

— Милая, не нужно волноваться. Этот Норрингтон просто щенок. Он придет сюда и послушается тех же доводов, что его дед и отец. Однако опасность существует, и чтобы устранить ее, мне нужен тот, кому я могу доверять. Ты, Изаура, и будешь моим доверенным лицом.

— Хорошо, мама, — на лице девушки расцвела улыбка. — Я тебя не подведу и сделаю все, что требуется.

Кайтрин взяла руки Изауры в свои.

— Знаю, что сделаешь, дитя. Теперь выслушай меня очень внимательно. Как тебе известно, существует шанс, что полотно судьбы сплетется таким образом, что нить моей жизни оборвется. Урулф Кирун в свое время тоже предполагал такое развитие событий и готовил меня к тому, чтобы продолжить его миссию. Я не хочу, чтобы моя жизнь зависела от случая, и потому посылаю тебя на юг. Взгляни на все собственными глазами, убедись, что все рассказанное мной — правда.

— Я и без того верю тебе, мама. Верю всей душой.

— Изаура, дорогая моя, ты же понимаешь — не проверив льда, нельзя утверждать, что он крепок. Да, ты, конечно, веришь каждому моему слову о жизни на юге, но, только увидев все своими глазами, по-настоящему поймешь, насколько важна моя миссия, — Кайтрин сжала ладони девушки. — Совсем скоро, девочка, ты отправишься на юг. И благодаря тебе надвигающаяся зима станет для южан последней.

ГЛАВА 9

Когда хрустнула ветка, Уиллу даже не пришлось отворачиваться от костра, чтобы определить, кто пришел:

— Не спится, Керриган?

У молодого мага перехватило дыхание:

— Хорошо, допустим, по хрусту ветки ты догадался, что кто-то идет. Но разве никто другой не мог наступить на нее?

Уиллу ужасно хотелось ответить: «Конечно, не мог, дубина», однако он сдержался, пожал плечами и похлопал по обросшему мхом бревну, на котором сидел.

— Мог. Только я. Ведь я еще меньше тебя приспособлен к жизни в лесу. Резолют учил-учил меня, но толку пока немного.

Керриган сел и поплотнее закутался в одеяло.

— Не надо меня утешать, Уилл.

— Я и не думал.

— Ты — вор. Если ты наступишь на ветку или что-нибудь в этом роде, хозяева могут насторожиться. Значит, ты уже давным-давно научился не делать этого. Более того, я видел тебя в лесу, но никогда не слышал тебя.

Глядя на Керригана, Уилл не смог сдержать улыбки. На расстоянии двадцати ярдов от них весело потрескивал костер, вокруг которого спали телохранители принцессы Алексии. Чуть поодаль установили палатку, чтобы обеспечить новоиспеченным супругам хоть какое-то уединение. У входа воткнули кол: от него внутрь шатра змеились цепи ножных кандалов. За палаткой на расстоянии еще двадцати ярдов горел бивачный костер толсинцев, а сам Мэбли со своими людьми расположился между пленником и коновязью. Вдалеке от костра до них доходил лишь его свет, но никак не тепло.

— У меня и в мыслях не было утешать тебя, Кер.

Маг удивленно посмотрел на Уилла.

— Кер?

— Ну, это же, вроде, первая часть твоего имени? Знаю, ты не хочешь, чтобы тебя называли Кери, но каждый раз выговаривать Керриган… язык сломаешь. Знаешь что такое кличка, прозвище?

Керриган покачал головой.

— Нет. У меня никогда его не было.

— Правда? — удивился Уилл. — А у меня их куча, и одно так ко мне и прилипло. Ведь Уилл — это не полное имя. На самом деле меня зовут Уилберфорс.

Керриган уважительно кивнул.

— Славное, мужественное имя.

— Ага, теперь ты пытаешься меня утешить.

— Да нет же, я говорю совершенно искренне. В Сумеречном походе был один командир кавалерии из Ориозы, Уилберфорс Истлан, который помог отогнать крии'чак на север. Конечно, тебе это известно и ты понимаешь, почему твое имя считают хорошим предзнаменованием, — Керриган устремил на Уилла невинный взгляд зеленых глаз. — Так люди говорили, когда мы проходили рядом с Валенной.

— Ты столько всего знаешь из истории, но понятия не имеешь о том, что такое прозвище?

Маг пожал плечами.

— В Вильване ни у кого не было прозвищ, — поколебавшись, он хмуро добавил. — По крайней мере, у меня не было. Не знаю, как насчет других.

Что-то в голосе Керригана возбудило любопытство Уилла. Он повернулся, вытянув левую ногу вдоль ствола упавшего дерева.

— Неужели у тебя не было друзей, которые давали тебе всякие прозвища? Иногда, чаще зимой, ребята называли меня Уиллка-Морозилка — потому что и рифма есть, и ноги в постели у меня были как ледышки. Я терпеть не мог все эти «Уилл — ногами речку остудил».

Маг задумчиво склонил голову на бок, медленно кивая. Уилл только что разобрал происхождение своего прозвища примерно таким же способом, каким Резолют учил его изучать следы на земле. Керриган снова посмотрел на парнишку.

— Я понял, как это делается. И, нет, у меня никогда не было друзей. Помню, маленьким я занимался вместе с другими учениками, но это очень быстро кончилось. Дальше меня обучали только наставники, вот как Орла, хотя никого из них с ней не сравнишь.

— У тебя не было друзей? — Уилл попытался скрыть свое удивление, но у него ничего не вышло. — Никто не подшучивал над тобой, не дразнил, ничего такого?

Этот вопрос заставил Керригана вздрогнуть.

— В Вильване такие вещи не в чести.

— Ага. Я был там, — Уилл едва не проговорился, что, находясь там, он видел немало магов, у которых были друзья, и они сражались вместе, одной командой и… шутили. Даже у Орлы временами проявлялось чувство юмора. — Я был там во время осады.

— Ну, значит, ты знаешь. Во время осады меня увезли, — молодой маг вздохнул. — Лучше бы меня оставили в покое. Тогда я не оказался бы здесь, и Орла не умерла бы.

— Ага, и Кайтрин завладела бы фрагментом Короны Дракона, который сейчас у тебя.

У Керригана глаза чуть не выскочили на лоб, а рука нырнула под одеяло.

— Откуда ты… Тебе Ворон сказал?

Уилл покачал головой и стряхнул со штанов прилипший к ним кусочек коры.

— Я же вор, не забыл? Ты трясешься над этой штукой, как какой-нибудь торговец из ювелирной лавки над своим добром или влюбленный парень над медальоном с локоном своей подружки. Не бойся, больше никто ничего не заметил. Ну, может, Резолют… он видит все. Остальные просто думают, что у тебя… ну, может, клещ под мышкой.

— Нет у меня никаких клещей!

— Продолжай скрестись также и дальше, и люди будут от тебя шарахаться.

— Хорошо, ты догадался, что я что-то прячу. Но так ты узнал, что именно?

Уилл поджал губы. На самом деле он ни в чем не был уверен, просто импровизировал, а Керриган купился на его блеф. Но зачем в этом признаваться? Лучше соврать.

— Ты прячешь что-то с тех пор, как мы покинули Крепость Дракона. Если не считать людей, которых мы вывели, что еще там было ценного? Только фрагменты Короны. Барон Дракона обязательно должен был попытаться спасти хотя бы один из них, и если там был человек, способный спрятать фрагмент с помощью магии, то это ты. Вот так я и сообразил, что это.

— Он взял с меня обещание, что я не расскажу никому, кроме Ворона и принцессы. Ты уж помалкивай, ладно?

Уилл покачал головой.

— Я буду нем, как рыба, но давай-ка я помогу тебе спрятать фрагмент. Здесь, на дороге, это не так уж важно. Но если учесть, что люди думают о Вороне, Мередо все равно что вражеская территория. Прошлой осенью Кайтрин послала в Ислин сулланкири. Что помешает ей отправить их и в Мередо?

Маг медленно кивнул;

— Да, это имеет смысл. И как мы спрячем фрагмент?

— Запросто. И начнем уже по дороге.

Уилл непроизвольно вздрогнул. Керриган нависал над ним, ловя каждое слово. Лишенный друзей, после гибели Орлы он отчаянно нуждался в ком-то, с кем можно поговорить. Если бы Уилл задумал его ограбить… ну, это особых проблем бы не вызвало.

Той частью души, которая помнила жестокие уроки Маркуса, Уиллу хотелось расхохотаться Керригану в лицо. Вот он сидит тут, могущественный маг, и ему доверен предмет настолько бесценный, что Авроланская императрица готова стереть с лица земли целые страны, лишь бы завладеть им. Керриган видел, какие богатства она предлагала пиратской королеве Вионне за Лакаслинский фрагмент Короны Дракона, и, значит, понимал, какое это сокровище. И тем не менее он сидит здесь и слушает советы Уилла о том, как спрятать его получше. В мгновение ока фрагмент мог оказаться у Уилла… и вознаграждение за него тоже. Уилл фыркнул.

— Начиная с завтрашнего утра положи все свои вещи в одну седельную суму, а другую набей всяким мусором, — он наклонился и поднял сосновую шишку. — Типа вот этого. Набери черепов мелких животных, камешков забавной формы. Квик и Ломбо тебе помогут. А потом ты будешь то и дело разглядывать их и даже показывать толсинцам. Пусть думают, что ты немного не в себе.

— Они и так уже думают, — проворчал Керриган. — И что от меня никакого толку… А ведь это я разжег для них костер такими сырыми дровами.

— Лично я оставил бы их без костра, пусть померзнут. За исключением, может, Мэбли. Вот как раз им бы я костер и разжег.

— Нет, Уилл, выкинь это из головы. Это не сработало с Вилом, и из-за этого погибла Орла…

— Эй, Кер, уймись!

— Что?

— Смерть Орлы — не твоя вина, — Уилл вскинул руку, отметая рвущиеся наружу протесты Керригана. — Я уже раз сто говорил тебе это, и ты сказал, что мысли я читаю хреново, но помнишь, что произошло в Ислине? Орла, Ворон, Резолют, принцесса и я искали сулланкири. И Темный наемник превратил наших друзей в монстров, и мы вынуждены были убить их. Ничего другого нам не оставалось — иначе бы они убили нас. Но когда все было кончено, они, уже мертвые, снова стали детьми. И меня все время мучила мысль, что, может, был способ оставить их в живых. Но, знаешь ли, я сумел убедить себя в том, что это не моя вина. Проследи ниточку, ведущую к источнику, и обнаружишь там Кайтрин. Это она создала сулланкири. Это она хотела нас убить. Это она натравила пиратов на Вильван, вынудив тебя и Орлу уехать, — Уилл вскинул голову. — Ни ты, ни я не виноваты. Может, мы и не все делали правильно, но лучше делать хоть что-то, чем ничего не делать, потому что тогда она победит, и погибнут люди. Очень много людей.

Керриган молчал, поджав пухлые губы. Сколько это продолжалось, трудно сказать, но достаточно долго, — так что холод и тишина начали донимать Уилла. Если бы не пар, вырывающийся из ноздрей Керригана, можно было бы подумать, что он магическим образом превратился в камень.

— Так-то оно так, Уилл, — в конце концов, выдавил маг. — Может, мы с тобой и не все делали правильно, но ты, по крайней мере, делал правильно хоть что-то. Я же… — он опять умолк, а когда заговорил, голос его звучал приглушенно и холодно. — Во время обучения меня всегда готовили к чему-то великому. К чему, я не знаю, никто никогда не объяснял этого. Меня просто заставляли делать еще, и еще, и еще. Потом, когда я покидал Вильван, пираты попытались остановить нас. Я уничтожил их корабль, но пострадали люди на том корабле, где плыл я. А потом он перевернулся, — и это уже целиком моя вина, что те, кто был еще жив, утонули. И еще я использовал неправильное заклинание, когда дрался с Вилом…

— Но, Керриган, твое заклинание позволило сработать заклинанию Орлы. И ты забыл, как много сделал во время осады Свойна, и разгадал те заклинания, когда мы были в Локеллине; и поджег огненный порошок, который убил воинов Кайтрин, и спас людей, которых мы выводили из Крепости Дракона. Ты принес очень, очень много пользы.

— И я признаю, что был несправедлив к тебе, — со вздохом продолжал Уилл. — Позволил банде Паршивого Джека и Гарроу избить тебя. Сказал, что ты замерз, когда у тебя на хвосте висел ледяной великан. И я никогда не говорил тебе, как мне жаль, что Орла умерла. В детстве у меня всегда были друзья, но никогда не было никого, кому я мог бы доверять, как ты — Орле. Я понимал, какая она, и завидовал тебе. Она была хорошим человеком.

— Знаю. И мне очень недостает ее.

Некоторое время оба сидели молча. Уилл сначала думал об Орле, потом переключился на Резолюта и Ворона. Они были его первыми настоящими друзьями, первыми людьми, которым он мог доверять, потому что они доверяли ему. Правда, они втянули его во все эти дела, не объяснив, кто он такой, но со временем он понял, что ими руководило желание защитить его, подготовить к тому, чтобы взять на себя огромную ответственность, осуществить пророчество, согласно которому именно он должен был положить конец набегам Кайтрин на юг.

— Ты когда-нибудь предполагал, что окажешься здесь? — негромко спросил Керриган.

— Здесь, в лесу Ориозы, в маске, дрожа от холода, когда самый злой мужчина на свете спит с прекрасной принцессой, а самая злая женщина в мире посылает огромную армию на юг, чтобы убить меня? Прям вот так… нет.

— Ты знаешь, что я имею в виду, — маг вытащил из-под одеяла руки и посмотрел на свои раскрытые ладони. — В детстве я воображал себе всякие вещи. Думал, что, может, стану Старшим магистром Вильвана, изобрету новые удивительные заклинания. Или еще представлял себе, как сражаюсь с Кайтрин… Но это было что-то вроде дуэли двух чародеев, и я оказывался сильнее нее и спасал мир… И вот, теперь я здесь, в холодном лесу, разговариваю с человеком моложе меня и, не сочти это за неуважение, не лучше меня подготовленным к тому, чтобы спасать мир.

— Ты еще забыл, что у нас на хвосте все время кто-нибудь висит.

— Что ты! — Керриган бросил взгляд на палатку. — Орла советовала мне держаться Ворона и Резолюта, а теперь оказывается, что Ворон — это Хокинс, и король Скрейнвуд, скорее всего, убьет его. И у меня фрагмент Короны, и ты пешка в руках судьбы, и Крепость Дракона пала, и моя наставница мертва. Я ничего не упустил?

Уилл усмехнулся.

— И генерал Андроганс взял Свойн, а потом сжег его дотла.

— А-а, точно, — Керриган вздрогнул. — Плохи дела.

— Ну, если так посмотреть, то все действительно не так уж и радужно. В смысле, если я — надежда мира, тогда миру есть о чем побеспокоиться, — Уилл пожал плечами. — С другой стороны, мы все еще живы, убили пару Темных наемников Кайтрин, и до двух фрагментов Короны она пока не добралась. То, что Крепость Дракона пала, означает, что люди теперь зашевелятся и попытаются остановить Кайтрин. Выходит, у нас еще есть шанс.

— И то верно, — Керриган медленно кивнул. — Постараемся сделать, что сможем. Значит, когда я соберу кучу всякой дряни, о которой ты говорил, фрагмент нужно спрятать среди них?

Уилл покачал головой.

— Нет, но ты должен обращаться с этой дрянью так, словно она содержит в себе что-то ценное. Отдельные вещички показывай людям, но не позволяй им рассматривать все целиком. Когда мы доберемся до Мередо, они будут уже умирать от любопытства, что же там такое. А когда выяснится, что там ничего стоящего нет, они решат, что ты точно свихнулся и ничего не скрываешь. И им станет неинтересно.

— Это имеет смысл, — согласился Керриган, но как-то неуверенно. — В Мередо ты поможешь мне спрятать фрагмент так, чтобы никто его не нашел?

Уилл встал, потянулся и потопал ногами.

— Да, мы найдем место, где его никогда не обнаружат.

Челюсть у Керригана задрожала, брови сошлись на переносице.

— Но, логически рассуждая, если мы найдем это место, значит, это не то место, которое невозможно обнаружить… Ох, прости!

— Мы найдем место, — вор улыбнулся. — Доверься мне, Кер. У Кайтрин перед тобой должок из-за Орлы, а передо мной из-за моих друзей и кое-чего еще. Если мы не дадим ей добраться до очередного фрагмента, значит она начинает отдавать нам то, что задолжала.

ГЛАВА 10

Ярость, бушевавшая в душе короля Скрейнвуда, была холоднее северного ветра, кружащего снежинки в небе над Мередо. Алексия почти физически ощущала ее, глядя на улицу из окна тронного зала. Она позволила себе еле заметно улыбнуться, представив сначала перекошенную физиономию Скрейнвуда, а потом усмешку на лице Ворона, когда она в подробностях опишет ему, как бесился король. Принцесса с нетерпением ожидала момента, когда наконец сможет это сделать.

Скрейнвуд сидел, гневно постукивая крепко сжатым кулаком по подлокотнику трона. Картленд Гейпс, его министр протокола, и льстивый Кэбот Маршам пытались урезонить посла Окраннела, Владослава Свойника. Алекс очень хотелось, чтобы на эту встречу ее сопровождала Перрин, но это кончилось бы тем, что сестра-гирким схватила бы Маршама за шиворот, поднялась бы под своды зала и уронила бы мерзкого подпевалу оттуда.

— Не сочтите за неуважение к Дому Сварской, королевству Окраннел или самой принцессе Алексии, — говорил Маршам, источая презрение с каждым словом, — но все мы понимаем, что этот брак — фикция. Совершенно ясно, что Предатель, стараясь спасти собственную жалкую шкуру, обманом убедил принцессу заявить, будто они женаты. О его пристрастии ко всяческим уловкам слагают легенды. И все его жертвы известны своей наивностью. Если принцесса хотя бы просто намекнет, что ее обманули, мы…

Высокий седовласый Гейпс прервал Маршама:

— Мы имеем в виду вот что, посол: мы ни на мгновение не забываем о силе и гордости окраннелских аристократов, поскольку именно благодаря своей гордости они не утратили готовности бороться с Кайтрин. Именно гордость двигала ими, когда они освобождали Свойн, родной город вашей семьи, именно гордость помогла принцессе столь успешно и с таким мужеством изъять фрагмент Короны Дракона у пиратов Вруоны. И те же самые качества — гордость, сила и мужество — помогли ей доставить нашу принцессу Райгопу домой, в Мередо, и спасти таким образом жизнь ей и другим нашим соотечественникам. Гордость, однако, должна уравновешиваться понятием о знаменитой окраннелской чести — той самой чести, которую продемонстрировал отец принцессы в Крепости Дракона, когда отдал жизнь, чтобы спасти своих друзей от печальной участи — быть превращенными в сулланкири Кайтрин. Не сомневаюсь, принцесса понимает, что ее любовная связь с Предателем позорит ее народ. Мы уже предприняли шаги, необходимые для того, чтобы известия об этом предполагаемом браке не распространялись дальше, однако если она будет продолжать упорствовать, уже ничто не сможет встать на пути слухов. Возможно, принцесса осознает, что несколько поторопилась, но ей следует помнить, что торопливость редко соседствует со здравым смыслом. Проявив рассудительность и выступив с разъяснительной речью, она может спасти честь Окраннела.

Алекс повернулась к собравшимся, стараясь сохранить бесстрастное выражение лица. Она нарочно села таким образом, чтобы свет из окна падал на нее сзади, оставляя лицо в тени. Доспехи она надевать не стала, предпочтя им альцидскую военную форму, хотя и без знаков различия. У правого бедра висел кинжал; принцессе позволили оставить его в знак уважения к ее рангу.

Владослав Свойник, — темноволосый мужчина невысокого роста и крепкого телосложения, — благодаря мягким чертам лица, выглядел слишком молодо для того высокого положения, которое занимал при дворе Ориозы. Взгляд, однако, у него был проницательный, и то, как он серьезно кивал во время пламенной речи министра, свидетельствовало о том, насколько тщательно он обдумывает свои слова. Алекс видела, как он применял похожую тактику во время сражения. Враги зачастую недооценивали его — и за свою ошибку платили ужасную цену.

— Министр, ваши теплые слова относительно гордости и чести Окраннела звучат в высшей степени проникновенно, поскольку зачастую нас рассматривают как нацию прошлого. На Совете Королей, проходившем этой осенью в Альциде, король Скрейнвуд настоял на том, чтобы делегация Ориозы была представлена прежде окраннельской. Это легко можно расценить как признание того, что наша страна является не более чем иллюзией.

— Посол, эта ошибка объясняется тем, что министр протокола Альциды неправильно истолковал случайно оброненное мной замечание о других странах. Эти слова приписали моему сеньору, что чрезвычайно меня огорчает. Ответственность за любое оскорбление, нанесенное при этом вам или вашему народу, несу исключительно я один.

Свойник кивнул с серьезным видом:

— Министр Гейпс, нам известна ваша благосклонность к жителям Окраннела. Но меня удивляет, однако, почему, перечисляя наши достоинства, вы упустили одно из самых знаменитых — наш ум? Вы обратили внимание на мужество и гордость принцессы Алексии, спасшей ваших людей и нанесшей поражение вруонским пиратам, однако вы не отметили, каким незаурядным умом нужно обладать, чтобы совершить все это.

Гейпс склонил голову:

— И снова я обидел вас, и снова безо всякого умысла. Все эти события без сомнения свидетельствуют о выдающемся уме принцессы — так же, как о ее стойкости и целеустремленности. Если вы сочли, что я недооцениваю эти ее качества, прошу принять мои извинения.

Свойник улыбнулся:

— Однако, министр, как же вас понять? Зная, насколько она умна, вы утверждаете, что ее ввели в заблуждение?

Потрясенный Гейпс широко распахнул глаза, но тут в наступление ринулся Маршам:

— Предатель обманул многих, в том числе и тех, кто был поумнее вашей принцессы Алексии.

Казалось, лицо Свойника окаменело, в его ответе чувствовалась та же ледяная ярость, что терзала Скрейнвуда:

— В таком случае, граф Маршам, вы для меня истинный парадокс. Мне известно, что Хокинс обманул вас, однако, по-видимому, вы искренне верите, что вы умнее моей принцессы. Моя же госпожа, высокий ум которой не подлежит никакому сомнению, напротив, утверждает, что не была обманута. Отсюда следует, что если передоложить, что факт обмана является показателем ума, то она в этом отношении оказывается выше вас. Кроме того, у нас есть достаточно доказательств ее мужества, гордости и чести, тогда как относительно вас ничего столь впечатляющего мне неизвестно. Возможно, принцесса Алексия не снизойдет до того, чтобы заметить проявленное вами неуважение, но я себе этого не позволю. И хотя мое положение на службе королю мешает мне потребовать от вас удовлетворения, я готов пренебречь всем этим, чтобы поступить именно таким образом.

Заявление Свойника ошеломило Маршама. Лицо его налилось кровью, однако прежде чем он успел раскрыть рот, король щелкнул пальцами:

— Хватит, Маршам.

— Но, мой сеньор…

— Не утомляй меня с утра пораньше, — Скрейнвуд провел рукой перед глазами, не столько демонстрируя, что не желает видеть Маршама, сколько прикрывая от него свою маску. — Иди, разыщи моего сына. Помоги ему сделать… что-нибудь.

В наступившей тишине слышна была лишь тяжелая поступь Маршама. Скрипнула дверь. Снаружи свистел ветер, по небу плыли тяжелые серые облака. Створки сомкнулись за спиной буквально дымящегося от гнева министра. Скрейнвуд вскинул голову, выждал еще несколько секунд и только потом заговорил:

— Давайте покончим с этими упражнениями в красноречии. Я устал от них, — король посмотрел на Алекс. — Я никогда не любил Хокинса. С самого начала он вел себя как безродный интриган, и я мгновенно раскусил его. Я знал, чего он хочет: власти. Я был там, когда он украл Теммер у Босли Норрингтона.

Говоря это, Скрейнвуд рукой коснулся скулы. Пощечина, которую Хокинс дал королю, была частью легенды о Предателе, и Алексия не сомневалась, что сейчас Скрейнвуд вспоминает этот удар.

— Далее, принцесса. Признаю, храбрости, чести, гордости, ума и мужества вам не занимать. Но также я не забываю, что вы — представительница слабого пола и более подвержены эмоциям, чем следовало бы. Однако всем известно, что когда дело доходит до сражений, вы в состоянии справиться со слабостями собственной природы. Сейчас я призываю вас снова подняться над эмоциями и осознать, что в данном случае все ваши усилия бесполезны. Предатель будет казнен за измену. Другого пути нет.

Ноздри Алекс затрепетали, перед глазами поплыла красная пелена. Как ей хотелось подойти к трону, сбросить с него Скрейнвуда и избить подлеца до бесчувствия! Две вещи остановили ее. Первое: Скрейнвуд, без сомнения, воспримет агрессивную реакцию на свой выпад как доказательство того, что атака достигла цели.

И второе: Свойник вскинул руку, собираясь что-то сказать.

— Ваше величество, принцесса вряд ли согласится с вашей точкой зрения. Ее брак с Вороном ставит под сомнение ваше последнее утверждение. Надо полагать, министр Гейпс подтвердит, что высокое положение Ворона — принц-консорт Орканнела — требует пересмотра судебных процедур и вообще ставит под вопрос сам факт возможности его предательства по отношению к Ориозе.

Скрейнвуд насмешливо фыркнул.

— Мы вправе судить его. Он ориозец.

— Позволю себе не согласиться с вами, ваше величество. В Ислине отец сорвал с Ворона маску и публично объявил, что у него больше нет сына по имени Таррант. Я изучал ваши законы, и, согласно им, отец может отказаться от своего сына, причем имя отверженного будет вымарано из реестра Ориозы на все времена. Поскольку именно вы доставили старшего Хокинса в Ислин, акт его отречения от сына можно считать санкционированным вами. Кроме того, суд над Вороном за измену произошел уже годы спустя после отречения. В вашей истории есть упоминание, что схожим образом отец отрекся от восставшего принца Аехерна, когда восстание уже закончилось, причем именно с той целью, чтобы помешать брату принца судить его и казнить.

— Не читайте мне лекцию по истории моей собственной страны, посол. Вы заходите слишком далеко.

— У меня не было намерения вас оскорбить, ваше величество. Просто принцесса чтит вашу историю и обещает, что Ориоза будет справедлива по отношению к человеку, которого ее высочество избрали своим мужем, — Свойник мельком взглянул на Гейпса. — Новое судебное разбирательство должно быть проведено людьми того же положения, что и подсудимый, конечно. Король Август уже направляется сюда. Королева Джераны Карус также едет в Мередо. В трибунале, конечно, должна быть представлена и Ориоза. Может, сам король готов принять участие в суде?

Алекс прикусила щеку, чтобы сдержать улыбку при виде волнения, овладевшего Скрейнвудом. Когда они со Свойником ехали сюда по заснеженным улицам, посол предупредил ее, что скажет королю о том, что первые пункты плана уже выполнены. Август и Карус — безупречные кандидатуры, и Скрейнвуд остается в меньшинстве. Ему придется очень, очень хорошо подумать, присоединиться к ним или нет. Выражение на лице короля, даже полускрытом маской, свидетельствовало о начале этого мучительного процесса.

— Кроме того, министр Грейпс, судебное разбирательство должно быть тайным. Не следует портить взаимоотношения между нашими народами всякими слухами, которые могут навести на мысль, будто Окраннел предоставляет убежище национальному врагу Ориозы и защищает его. И хотя на суде вам будет позволено представить доказательства того, что Ворон действительно является Хокинсом, их следует подвергнуть тщательному исследованию и, следовательно, они не должны стать пищей для болтливых языков.

Гейпс нахмурился:

— Уверен, посол, не можете же вы рассчитывать на то, что весть о пленении Хокинса тоже останется в секрете?

— Ах, министр, но вы ведь уже заверили меня, что предприняли шаги в этом направлении?

Седовласый министр на мгновенье замялся, а потом перевел взгляд на короля Скрейнвуда:

— Мой господин, я подвел вас.

— Да, Гейпс, и это весьма прискорбно, — король посмотрел на Алексию. — Полагаю, можно отпустить этих двоих, пусть занимаются проработкой деталей, принцесса? Похоже, ваш человек лучше приспособлен добиваться для вас желаемого, тем более что Грейпс ему это позволяет.

— А ваш Маршам попытается вернуть все на круги своя. Вы же знаете, он расстается секретами быстрее, чем моряк — с золотом в прибрежной таверне.

— Я разберусь с Маршамом.

— Или я.

Скрейнвуд сощурил глаза и кивнул:

— Не исключено, что таким образом вы окажете мне любезность. Гейпс, забирай посла к себе; делайте, что требуется.

Свойник умоляюще посмотрел на Алекс, но та кивнула.

— Иди. Ты знаешь, чего мы добиваемся.

— Да, ваше высочество.

Свойник и Грейпс вышли.

Скрейнвуд откинулся на спинку трона и, уперев локти в подлокотники, сложил руки перед собой:

— Похоже, я недооценил вас.

— Но вы все же немного сомневаетесь в этом?

Король Ориозы медленно улыбнулся:

— Мое замечание относительно вашей принадлежности к слабому полу задело вас?

Ехидные нотки в его голосе удивили бы Алекс, если бы во время ночных бесед Ворон не поведал ей, как держался Скрейнвуд во время первой кампании Норрингтона. Ворон прав, этот человек воображает, что он вдвое хитрее любого другого.

Алекс вскинула подбородок.

— Да, мне это не понравилось.

— Но вы сдержали свой язычок. Это хорошо, — Скрейнвуд сделал жест в сторону двери, за которой только что исчезли двое мужчин. — Он помог вам одержать победу, хотя то были ненужные усилия. Ваш не внушающий доверия брак — это лишь способ защитить Хокинса. Не было никакой необходимости прибегать к подобной уловке. Вы могли просто прийти ко мне; уверен, мы пришли бы к компромиссу.

— Я не верю вам, ваше величество, — она устремила на него холодный взгляд. — Ворона убили бы при попытке сбежать от Колла Мэбли где-нибудь на пути в столицу. Тогда не понадобилась бы никакая публичная казнь, которую в любом случае было бы сложно организовать, поскольку он вывел вашу сестру из Крепости Дракона и тем спас ей жизнь.

— В этом есть смысл, но никаких приказов убить Ворона я не отдавал.

— Вы — не отдавали, но, готова поспорить, Кэбот Маршам нашел бы способ послать Мэбли сообщение.

Скрейнвуд улыбнулся, по мнению Алекс, несколько игриво.

— Вы так беспокоитесь за Ворона… Надо же, я почти поверил, что вы его любите. Скажите, как можно любить такого человека?

— Он — хороший человек. Храбрый, преданный и самоотверженный, — Алекс нахмурилась. — Почему вы так его ненавидите? Потому что он дал вам пощечину? Потому что пресек ваши притязания на меч — и место в истории? Вы знаете, что случилось с Лейхом Норрингтоном. Вы были там. Мне-то все известно только из легенд, но я знаю достаточно, чтобы понимать — тогда произошла настоящая трагедия, детали которой теперь утрачены. Неужели вы действительно хотели этого?

— Вы что, сговорились? Теперь все окраннельцы будут терзать меня историей? — проворчал король. — Это были другие времена, и они выдвигали другие требования.

— Я сражалась с Кайтрин. Я убила сулланкири. Значит, я знаю то же, что и вы тогда.

— Нет, не знаете, нет. Пока я рос, угрозы Кайтрин не существовало. Она была монстром из прошлого. Ею пугали детей. Ее приспешники, все эти вилейны, бормокины и ледяные великаны — вот они были реальны, хотя и встречались чрезвычайно редко… настолько редко, что, сталкиваясь с ними, мы воспринимали их как осколки древности, затерявшиеся во времени. Мы были не подготовлены к тому, что вот-вот было готово обрушиться на нас.

А ты будто бы хотел подготовиться? Алекс вздрогнула. Сидящий перед ней человек с каждым десятилетием становился все более жестоким и трусливым, но принцесса знала, что он был слишком слаб и жалок еще до того, как его поколение вышло на войну с Кайтрин. Она помнила слова, которые просил передать королю его сын Эрлсток, и знала, что мальчик чуть ни с пеленок воспринимал своего отца именно так — еще до того, как Хокинс вызвал гнев Скрейнвуда.

— Боги, что же получается? — Алекс принялась вышагивать туда и обратно перед троном. — Вы, кронпринц, оказываетесь втянуты в конфликт, к которому не были подготовлены, и вот приходят Босли Норрингтон, Таррант Хокинс и Кенвик Норрингтон, неизвестный лорд с задворков вашего королевства. Они нашли бормокинов. Они нашли магический меч. Относительно них существует пророчество. Ваш народ оказывается в авангарде борьбы за спасение мира, которое невозможно без поражения Кайтрин, — а вы остаетесь в стороне. Нет, вы вроде как с ними заодно, конечно, но от дела уклоняетесь, прячась за своим положением кронпринца.

— Нет! — Скрейнвуд вскочил, сжав кулаки; его возмущенный крик эхом прокатился по залу. У него был такой вид, словно он вот-вот бросится на Алекс. Глаза полыхали сквозь прорези маски. Он закашлялся, на мгновение закрыл глаза и сел. — Сейчас я не тот человек, каким был в те времена. То был другой мир, и, пока я рос, меня учили управлять именно им, а ни чем иным. Союзы, интриги, сделки… Вот что я знал, вот в чем был силен. Со времени последнего вторжения прошло столетие, и с каждым годом мы все больше проникались уверенностью, что Кайтрин умерла или утратила к нам интерес. Я был убежден, что мне нечего бояться. А потом внезапно мир изменился. У меня отняли то, что мне принадлежало по закону, я был опозорен… и кем? Каким-то юнцом-провинциалом. Однако герои погибли, и я понял, что нас ждет в будущем, принцесса. Я вернулся в свое королевство союзов и интриг, политики и торговли. Я вернулся в мир власти, ясно видя, что случится, если людям станет известно о том, что Кайтрин жива и угрожает миру. Переворот. Потоки беженцев. То, что произошло с Окраннелом, но в несравненно большем масштабе. Я заставил других понять это. Это я, я спас мир, потому что угроза Кайтрин сама по себе уничтожила бы его.

Алекс покачала головой. Логика присутствует, но она не имеет никакого отношения к реальности. Человек, неспособный ответить на вызов на поле боя, переместил все происходящее в ту область, где был силен. Он убедил себя — и, возможно, это действительно так, — что спас мир. Только вот спас он его лишь на время — на время, дарованное ему Кайтрин. Ее возвращение несло в себе угрозу всему, и правда о Вороне, о его предостережениях ясно показывала, как Скрейнвуд был лжив.

Алекс охватила ярость; Скрейнвуд коснулся своего кольца. Принцесса вспомнила рассказы о том, что кольцо заколдовано и способно почувствовать враждебные намерения того, кто находился поблизости. Она улыбнулась. Значит, только кольцо дало ему знать, что замечание о слабом поле вывело меня из себя. Змея подколодная.

— Вам следует кое-что понять, ваше величество, — Алекс приложила все усилия, чтобы голос звучал спокойно и ровно. — Поколение назад вы не были готовы к тому, что на вас обрушится опасность. Я же теперь готова к этому. Ворон — ключевое звено в цепи, ведущей к поражению Кайтрин, и, если крепко поразмыслить, понять это вовсе нетрудно. Однако я сомневаюсь, что вы станете утруждать себя такой мелочью. Поэтому я скажу вам нечто, над чем все-таки следует задуматься.

— Это угроза, принцесса?

— Вовсе нет, — ответила она, сохраняя бесстрастное выражение лица. — Когда я в последний раз виделась с вашим сыном, Эрлстоком, в Крепости Дракона, он просил передать вам пару слов. Просил сказать, чтобы ради блага народа вы перестали, наконец, быть трусом.

Эти слова поразили его, но не так сильно, как Алекс надеялась.

— Были времена, когда он видел во мне героя.

— Тогда, возможно, вам стоит придумать, как сделать так, чтобы он снова воспринимал вас подобным образом.

Скрейнвуд покачал головой.

— Он мертв. Что бы он ни думал, значения не имеет.

— Ну, раз вы и впрямь так полагаете, тогда вам поистине повезло. Если вы останетесь трусом перед лицом угрозы, которая нависла над всеми нами, то ваш народ обречен. О вас просто некому будет помнить.

ГЛАВА 11

Я покойник. Эрлсток не питал иллюзий относительно своих шансов на выживание. На протяжении месяца остатки гарнизона Крепости Дракона непрерывно отражали атаки авроланских орд. То, кому принадлежал контроль над развалинами, зависело от времени суток: нападающие властвовали там днем, а защитники ночью. Единичные выстрелы драгонетт и крики раненых прорезали темноту, когда разрозненные группки защитников устраивали засады врагам.

Эрлсток понимал, что эти нападения для авроланских войск все равно, что укусы мошек. Что они, собственно, могут? Снимать патрульных, уничтожать припасы, в общем, любыми способами отравлять жизнь оккупантам. С наступлением дня защитники прятались в лабиринте пещер и переходов под городом, и постоянные попытки воинов Кайтрин «выкурить» их оттуда заканчивались для авроланов скверно.

Воины Кайтрин не брезговали даже самыми безнравственными приемами, чтобы выжить защитников из их убежищ. Самая высокая башня Крепости Дракона все еще стояла. В стену Башни Короны был вмурован череп дракона, погибшего тут десятилетия назад. К черепу привязали тело Дотана Каварра, последнего барона Дракона, и день за днем хищные птицы обгладывали его.

Два особо упорных отряда защитников несколько раз пытались отбить эту башню в надежде спасти останки барона. Их безжалостно уничтожили, и теперь тела погибших свисали с уцелевших участков стены. Кайтрин рассчитывала, что это зрелище устрашит защитников, однако они, напротив, восприняли его как вызов.

Эрлсток запретил своему отряду предпринимать попытку того же рода, напомнив, что их службу в Крепости Дракона никто не отменял. Все они — люди, эльфы, механоиды, урЗрети — должны были защищать Южные страны от вторжения и охранять фрагменты Короны Дракона.

— Лучший способ воздать должное барону Дракона — это не спасти его кости, а продолжить дело, за которое он отдал жизнь.

С этим согласились все. И, как ни парадоксально, результатом их преданности стало затруднительное положение, в котором теперь оказался Эрлсток… то самое, которое, похоже, будет стоить жизни уже ему. До нынешнего момента Крепость Дракона выполняла задачу не дать авроланским войскам прорваться на юг. Ее гарнизон, возможно, был недостаточно велик, чтобы одолеть какую бы то ни было армию, однако перекрыть возможность доставки припасов мог запросто. Кайтрин должна была захватить Крепость Дракона, прежде чем начинать наступление на юг.

Что она и сделала, и теперь ее войска нескончаемым потоком днем и ночью текли на юг. Отряд Эрлстока отслеживал передвижение этих войск, накапливал информацию и отсылал ее на юг посредством арканслаты — магической таблички, надпись на которой мгновенно воспроизводилась на ее двойнике, который мог находиться в любой точке мира. Эрлсток понятия не имел, где именно был двойник его арканслаты… хотя Джиландесса, основываясь на полученных ими кратких ответах, склонялась к тому, что табличка-получатель пребывает в Альциде или Валиции. Отряд отсылал информацию только о передвижении войск, не сообщая о том, что сам Эрлсток жив — из опасения, что Кайтрин может открыть на него охоту, дабы использовать принца против его отца.

Два дня назад люди Эрлстока заняли свои обычные пункты наблюдения, чтобы следить за передвижениями вражеских отрядов, и заметили среди авроланских войск появление новых знамен. Раньше это были большие знамена, свидетельствующие о принадлежности к тому или иному воинскому подразделению, однако теперь над ними появились другие, меньше размером. Пока защитники пытались разобраться, что это означает, с севера налетела снежная буря, которая заставила войска Кайтрин набиться в Крепость Дракона, а людей Эрлстока — спрятаться в теплых подземных пещерах.

Спустя полтора дня, ничуть не ослабев, буря унеслась на юг. Эрсток повел Рисвина и Пака Кастлтона на разведку, в развалины неподалеку, которые они использовали как наблюдательный пункт. Как обычно, вскоре появился патруль бормокинов. Все бы ничего, если бы им не вздумалось, укрываясь от усилившегося ветра, остановиться у того здания, где прятался Эрлсток.

Даже то, что они застряли там, не создало бы особенных проблем, поскольку бормокины часто засиживались на одном месте до самого рассвета, означающего «смену караула». Морды этих монстров, способных поспорить в размерах с человеком, сильно выступали вперед и заканчивались рядом острых зубов. Клочковатая коричнево-черная шерсть служила плохой защитой от холода и снега. Остроконечные уши с кисточками, торчащие из прочного черепа, беспрестанно шевелились, хотя складывалось впечатление, что бормокины больше ориентируются, опираясь на обоняние, чем на зрение и слух. Они беспрерывно и определенно недовольно фыркали внизу, и это наводило Эрлстока на мысль, что холод сильно донимает их, и сейчас им не до вынюхивания врагов.

Принц рассчитывал, что они уйдут, пока будет еще достаточно темно, и он сможет вывести своих людей. Вскоре бормокины и впрямь разразились восторженными выкриками, свидетельствующими о том, что исход начался.

Однако их бормотание быстро смолкло, и Эрлсток рискнул выглянуть из перекореженного оконного переплета. Он увидел высокое, стройное существо, идущее по заснеженной улице. Ветер кружился вокруг него водоворотом, поднимая позади рой снежинок. На существе был белый плащ под стать снежно-белой шерсти. Оно медленно продвигалось вперед, вертя головой из стороны в сторону. Хотя сильная челюсть и создавала иллюзию морды, существо походило на зверя меньше, чем обычные бормокины.

И эти глаза. Они напоминали глаза воркэльфов, в них не было ни белков, ни различимых зрачков. Но в данном случае они были целиком и полностью черными. Казалось, что в этих мрачных глубинах заключена какая-то злобная сила.

Существо вскинуло голову. Эрлсток отпрянул, но тут же понял, что его заметили. Существо прошипело команду. Принц подул на запал своей четырехствольной драгонетты. В ответ на приказ один из бормокинов зарычал и начал подниматься по засыпанным снегом ступеням, ведущим на второй этаж. Сжимая в правой руке длинный нож, монстр достиг конца лестницы, обогнул угол и бросился на Эрлстока.

Эрлсток спустил курок, драгонетта изрыгнула свинец и пламя. Смертоносный шарик размером с оливу вырвался из густого облака серого дыма и ударил бормокина в живот. От удара зверя развернуло, нож выпал из лапы. Алая кровь брызнула на белый снег, и тварь рухнула на идущего следом второго бормокина.

Принц Ориозы молниеносно вскочил и выхватил из ножен, крепившихся на спине, клинок. Рукоять легко легла в ладонь и казалась невесомой; когда-то оружие принадлежало сулланкири Кайтрин и поэтому обладало магической силой. Эрлсток отбросил драгонетту и ринулся на валом валящих бормокинов.

Магическое лезвие превратило сражение с ними в детскую игру. Для Эрлстока мир поблек, осталось лишь золотистое — или красное, или синее — свечение потока чистой энергии. Пока бормокин вытаскивал нож, красная мощь накапливалась в тех мышцах Эрлстока, которым предстояло участвовать в атаке. Алый свет становился все ярче, и принц понял, что готов и нападать, и отбивать удары.

И то и другое этим клинком удавалось с невероятной легкостью. Лезвие не казалось особенно острым и весило вроде бы немного, что, на первый взгляд, исключало возможность тяжелого удара. Однако клинок рассекал могучие конечности бормокинов, точно связки соломы. Выпад — и лапа вместе с зажатым в ней ножом отлетела прочь. Эрлсток ударил рукоятью по клыкастой морде.

Еще движение — бормокин отлетел в сторону с раскроенным надвое черепом, следующему меч вспорол брюхо. Последний провалился сквозь дыру в полу, но на смену ему тут же прибыла новая жаждущая общения тварь, сжимавшая нож обеими руками и явно собиравшаяся использовать его как топор.

Эрлсток бросился на противника и поднырнул под удар, так что нож бормокина разрубил воздух у принца за спиной. Зверюга по инерции пролетела вперед, с размаху грохнулась на пол, но тут же вскочила и развернулась к окну задом. Новый удар клинка раскроил бедро очередному, поднимающемуся по ступеням бормокину. Бедняга покатился по ступеням и рухнул в снег.

Принц повернулся к уцелевшему бормокину. Правую ногу Эрлсток уже поставил на ступеньку и вдобавок пригнулся. Меч подсказал ему, что нужно делать: когда зверь нападет, нанести ему быстрый режущий удар, перерубить ноги и скинуть в дыру в полу. Конечно, есть шанс, что удар окажется не смертельным, однако клинок так чувствует окружающее пространство, что это практически не имеет значения: в итоге враг все равно погибнет.

Тем не менее на мгновение Эрлсток заколебался, что, как выяснилось, тоже не имело значения. Слева направо стену прорвали четыре маленьких взрыва. Штукатурка и планки полетели во все стороны, от почерневших краев дыр повалил дым.

Пятая дыра не прожгла стену. Предназначенный для этого поток магии хлынул сквозь оконный проем и ударил бормокина в спину, подбросив тварь вверх. Хотя Эрлсток пригнулся, в полете зверь все-таки задел принца нижней конечностью за плечо. От этого бормокин перекувырнулся, а потом вдруг его грудная клетка взорвалась. В воздухе оказались ошметки внутренностей, кровь и крошево костей.

Чувствуя, как кровь бормокина стекает по коже, Эрлсток поднял голову и увидел белое существо, вытаскивающее из-под плаща магический жезл. На мгновение их взгляды встретились. Потом жезл взлетел вверх, Эрлсток отбросил меч и, низко пригнувшись, потянулся к драгонетте.

Схватив ее, он быстро надавил на поворотный рычаг, чтобы заряженный ствол оказался напротив спускового механизма. Внезапно производимое им клацанье заглушил выстрел другой драгонетты, и ужасный взрыв потряс здание. То немногое, что оставалось от стены слева, исчезло, унеся с собой ступеньки, лестничную площадку. Вокруг раненого бормокина образовалась куча окровавленных обломков.

Действуя чисто автоматически — это умение выработали в нем долгие часы тренировок, — Эрлсток довернул рычаг и вскарабкался на подоконник. Взяв на прицел стройную белую фигуру, он заметил, что ее плечо уже замарано кровью, ручейки которой стекают по бесполезной теперь левой руке.

Правая рука, однако, дернулась вверх, и из жезла вырвалась яркая голубая молния. Она ударила в заснеженную улицу в трех футах перед Кастлтоном, который, сидя на корточках, перезаряжал драгонетту. От удара молнии солдат взлетел в воздух. На расстоянии двадцати футов, раскинув в разные стороны руки и ноги, он обрушился в снег и исчез в облаке снежного крошева.

Эрлсток выстрелил и попал странному созданию в грудь. В холодный воздух ударила струя артериальной крови. Существо рухнуло спиной в снег, сотрясаясь и неистово молотя конечностями. Из ниоткуда появился Рисвин и обезглавил тварь точным ударом длинного бормокинского ножа.

Принц прыгнул из окна и приземлился на снег, погасив падение кувырком.

— Рисвин, забери его с собой!

— Есть, сэр.

Эрлсток подбежал к Кастлтону и перевернул его. Взрывом у воина сорвало ориозскую маску и значительную часть лица. Пару мгновений лишенный губ рот еще двигался, но из него вылетала лишь кровавая пена, а не слова. Потом спина судорожно выгнулась, и тело обмякло.

Принц протянул руку и закрыл единственный уцелевший глаз Кастлтона. Взяв его драгонетту, Эрлсток повесил ее на плечо, подхватил тело товарища и потащил за собой. Вскоре к нему присоединился Рисвин, и они вместе зашагали в свое подземное убежище тайными переходами, которые открывались перед ними и сразу же захлопывались за их спиной.

Эрлсток отдал обе драгонетты своему оружейному мастеру, Веруму. Двое воинов, которым принц передал тело Кастлтона, отнесли погибшего в угол. Сейчас они обмывали труп и зашивали на нем саван. На другом конце комнаты, на столе, неоднократно использовавшемся для самых разных целей во время нынешней кампании, черноволосая аркэльфийка Джиландесса и полковник из Мурозо, женщина-механоид Джансис Айронсайд, разложили белоснежное существо. Даже обезглавленное, оно было таким высоким, что нижние конечности свисали со стола.

Принц подошел к ним:

— Ну что?

Эльфийка покачала головой:

— Никогда такого не видела и даже не слышала ни о чем подобном. У меня есть кое-какие догадки, но уж очень они мне не нравятся.

Эрлсток положил руку ей на плечо:

— Его магические способности выше, чем у вилейна. В него дважды попали из драгонетты, но оно все равно продолжало двигаться до тех пор, пока его не обезглавили. Оно отдавало приказы бормокинам, и они мгновенно исполняли их. Все это настолько скверно, что от твоих догадок хуже уже не будет.

Эльфийская целительница провела рукой по животу существа, приподнимая мех. Стала видна розовая кожа и темная татуировка, изображающая таинственные символы.

— Узнаете?

— Ну, как сказать… Вроде бы видел что-то похожее у воркэльфов.

— Вот именно. Я применила к телу простое диагностическое заклинание, чтобы понять, с чем мы тут имеем дело. Там есть вилейн, это несомненно. Но и эльф тоже. На самом деле, для магического чутья эльфы не особо различаются по месту рождения. Но если маг талантлив, можно почувствовать едва ощутимые отличия. На этом существе лежит печать Воркеплина.

— Да, я обратил внимание на его глаза, — заметил принц.

Джансис Айронсайд левой рукой приоткрыла глаз существа.

Она была механоидом — одной из воинов, чьи пострадавшие конечности были заменены механическими деталями, — и на левой руке у нее было всего три пальца, которые тем не менее двигались с удивительной ловкостью и проворностью.

— Да уж, не обратить на них внимание невозможно. Один их вид заставляет дрожать все мои железяки.

Глаза существа уже затуманились пеленой смерти, но Эрлстоку показалось, будто что-то все еще таится в их глубине.

— Значит, ты думаешь, что оно родом из Воркеллина? — спросил он эльфийку.

Та кивнула:

— Как вам известно, столетия назад Урулф Кирун насильственно скрестил арафти с эльфами, чтобы создать гиркимов. Боюсь, Кайтрин воздала дань своему наставнику, сотворив эти существа. Похоже, Перед нами результат скрещивания вилейнов и воркэльфов, появившийся на свет в Воркеллине. Она захватила их родину и теперь использует население, чтобы создать боевых магов, которые смогут руководить бормокинами в борьбе с нами.

Принц почувствовал, как по спине пробежал холодок.

— А можно каким-то образом выяснить это наверняка?

— Я произведу замеры, скопирую татуировки, поищу еще какие-нибудь улики. Не исключено, что это поможет.

Эрлсток кивнул:

— Я обдумаю, что можно сделать.

Джансис обхватила рукой из плоти и крови механическое плечо.

— Ваше высочество, нам известно, что Кайтрин покинула Крепость неделю, ну, может, двенадцать дней назад и, по-видимому, унесла все фрагменты Короны Дракона.

— Да, похоже на то. А войска она здесь держит ради того, чтобы помешать нам снова завладеть Крепостью и не позволить перекрыть авроланские линии доставки припасов.

— Все верно. Однако зачем в таком случае здесь оказались эти создания, неплохо разбирающиеся в магии?

Принц поправил маску:

— Вот к чему ты клонишь… У Кайтрин наверняка есть для этого какая-то очень важная причина. Может, здесь остался фрагмент Короны или еще что-нибудь ценное. Значит, для нас жизненно важно понять не только, кто такие эти существа, но и зачем они здесь оказались. Тонко подмечено, полковник Айронсайд; мне это в голову не пришло. Подошел Рисвин:

— Ваше высочество, Кастлтона уже зашили в саван. Мы с Нигалом отнесем тело поглубже в туннели и найдем место, где можно его замуровать.

— Рисвин, быстрей сюда! — крикнул из угла, где лежало тело Кастлетона, Нигал Тимтас, молодой воин из Саварры. — Тут такое творится!

Эльфийка и принц бросились на крик, но тут же застыли в изумлении. Камни пола, на котором лежало тело, начали мерцать, источая пульсирующий жар. Нигал отпрыгнул, носки его сапог дымились, хотя, как ни странно, белая холстина савана не горела и не испарялась. Верхний слой плит под трупом трескался, обнажая золотисто-красный текучий камень. Несколько мгновений тело плавало в нем, а потом начало тонуть — сначала голова, плечи, потом все дальше, дальше и в конце концов ноги. Когда они исчезли, маленькая золотистая волна сомкнулась над ними; камень потемнел и снова стал холодным.

Эрлсток недоуменно смотрел на ровный пол, где только что лежало тело его товарища.

— Кто-нибудь что-нибудь сделал? Или сказал? Одним словом, как-то обращался к магии?

В ответ послышался нестройный хор голосов, отрицающих что-либо подобное.

— Ладно. Я вам верю. То есть я понятия не имею, что за дерьмо тут творится. Не позже, чем через час, мы должны уйти отсюда. Пакуйте все, что сможете. Мы спустимся еще ниже, — он помолчал, вглядываясь в лица присутствующих. — Хорошо или плохо то, что только что случилось, — не знаю. И пока мы в этом не разберемся, разумнее постоянно передвигаться с места на место.

ГЛАВА 12

Только когда за спиной начали перешептываться, до Керригана дошло, что, пытаясь поймать снежинки языком, он выглядит не слишком солидно.

До этого момента молодой маг ничего не замечал. Он стоял на коленях в снегу неподалеку от гостиницы, зачарованно наблюдая за тем, как снежный покров смягчает очертания города Мередо. Снег приглушал пестрые краски домов, укрывал от взгляда красные, крытые черепицей крыши. Ветви деревьев, напоминавшие высохшие руки скелетов, украшали большие белые гирлянды; маленькие сугробы скапливались на изломах. Снежники падали медленно, кружась и образуя крошечные водовороты, словно танцуя над улицами. Порой комки снега с шумом срывались с ветвей и карнизов.

Керриган видел снег не впервые; в Вильване случались снегопады, но из-за присутствия теплого океана, тонкий снежный слой быстро таял. Однако что можно сказать точно, так это то, что столько снега, как здесь, в Мередо, юный маг не видел никогда, тем более что если в Вильване и шел снег, то ученикам не позволяли выходить на улицу.

Подставить лицо, ощутить, как на щеках тают снежники, — от одной мысли об этом губы Керригана сами складывались в улыбку. Его восторг был сродни тому, который испытывали резвящиеся в снегу дети. Они кидались снегом, строили снежные крепости, с визгом подбегали, метали снежки в товарищей и тут же уносились прочь, а те, в свою очередь, гнались за ними, чтобы ответить тем же. Другие ребята лежали на спине, хлопали по снегу руками, сооружали снежных гиркимов; третьи забирались в бочки и с радостными воплями скатывались со склонов холмов.

Однако улыбка Керригана относилась не только к снегу. Он уже бывал в городах, и этот опыт оказался не из приятных. В Ислине его подкараулила и избила шайка уличных мальчишек, а Крепость Дракона представляла собой военный город — там было мало детей и смеха.

Здесь ко всему относились иначе. Бродя по заснеженным улицам, юный маг под влиянием момента скатал снежок и бросил его в столб, к которому привязывают лошадей, — и ужасно промахнулся; заметив это, мужчина, собиравший дрова, улыбнулся. Женщина сметала снег со ступенек, пар вырывался у нее изо рта; и она тоже улыбнулась Керригану. Дети кидали в этот столб снежки с гораздо большего расстояния, и каждое попадание сопровождалось радостными возгласами и смехом.

Никто из них не знал Керригана, поскольку его прибытие в Мередо не сопровождалось никакими почестями. Для них он был просто человеком. Однако даже в городе, где те, кто носил маски, занимали более высокую позицию на социальной лестнице, чем те, кто масок не носил, все вели себя вежливо и улыбались. Общение с приезжими протекало в атмосфере жизнерадостной любезности, и молодому магу, никогда ни с чем подобным прежде не сталкивавшемуся, это нравилось.

Однако в шепоте, что вдруг послышался за спиной Керригана, не было и намека на доброжелательность. Юноша медленно повернулся и увидел перешептывающуюся троицу — двоих мужчин и женщину. Ни с кем из них он знаком не был, но бледный мужчина, который, несмотря на весьма молодой возраст, носил серую мантию магистра, явно был у них за главного. Гладко выбритая голова, крючковатый нос и выступающий кадык в сочетании с серовато-бледным оттенком кожи создавали впечатление, что этот тип, если не мертв, то близок к этому. Женщина и второй мужчина, которые, казалось, с лихвой возмещали собой тот недостаток плоти, что наблюдался у их главаря, были одеты в кроваво-красные мантии адептов. Каких-либо знаков различия у них не было, поэтому, в какой области подвизается эта парочка, определить было трудно.

Сложив руки за спиной, магистр торжественно кивнул:

— Значит, ты — Керриган Риз.

Керриган почувствовал, как по спине пробежал холодок. Орла советовала ему держаться подальше от Вильвана, а эта троица явно олицетворяла собой его прежний дом. Часть его жаждала тут же броситься наутек, но, даже если бы все вокруг не было завалено снегом, бежать с такой скоростью, чтобы перегнать заклинание, он не смог бы.

И убегать… это позиция жертвы.

Керриган медленно кивнул:

— Все верно.

— Я — магистр Сиретт Кар. Я здесь, чтобы забрать тебя домой.

— Забрать меня домой?

— На Вильван. Керриган покачал головой:

— Вильван мне не дом.

Женщина зашептала что-то Кару, однако магистр, вскинув руку, заставил ее замолчать.

— Адепт Риз, тебе многое пришлось пережить. Великий магистр доволен всем тем, что ты сделал. А сейчас ты должен вернуться с нами на Вильван и продолжить обучение.

— На Вильване мне больше учиться нечему, магистр, — Керриган подтянул рукава овчины и снял варежки. — У меня есть дела здесь, ими я и займусь.

— Ошибаешься, адепт Риз.

В голосе магистра прозвучала угроза, и это в какой-то мере нашло отклик в душе Керригана. Всю свою жизнь я только и делал, что совершал ошибки; учился, тренировался, старался добиться того, что не удавалось никому, а мне говорили, что я ошибся, и заставляли повторять все снова и снова, пока наконец ни получалось, как надо, и передо мной ставили новую задачу. Никто из учителей никогда не объяснял ему, зачем Керриган делал то, что делал, какова вообще цель его обучения. Они лишь твердили, что он ошибся, или что он туп, или слишком медлителен, или слишком небрежен. Они повторяли все это совершенно одинаковым тоном, и какой-то частью своей души юный маг был готов признать их правоту.

Другая часть, однако, бунтовала. Та самая часть, которая питалась его бессчетными маленькими победами; в особенности, после того как он покинул Вильван. С тех пор он многое сделал правильно. Может, не все, но достаточно, чтобы грозный голос Кара не произвел на него должного впечатления.

Керриган вскинул подбородок:

— Кто дал вам право приказывать мне?

Спокойствие магистра мгновенно рассыпалось в прах. Но ему удалось быстро справиться с удивлением:

— Как ты смеешь меня допрашивать?

— А разве я могу не делать этого? Я участвую в борьбе с Кайтрин. Мне известно, что она не остановится ни перед чем, чтобы помешать мне. Откуда мне знать — может, вы ученики ее академии, притворяющиеся адептами Вильвана? Если уж на то пошло, я не верю, что вы и в самом деле из Вильвана. Скорее, служите в здешнем консульстве.

В отличие от Сиретта Кара, сохранявшего бесстрастное выражение лица, толстый адепт, стоявший справа от магистра, не скрывал своего изумления. Голубые глаза стоящей слева женщина потемнели; буравя Керригана взглядом, она отступила на пару шагов и стянула с рук перчатки.

Кар искоса взглянул на нее и нахмурился:

— Адепт Тезер, только без мелодрам. Адепт Риз не собирается нападать на тебя, — магистр снова посмотрел на Керригана.

— Интересные вопросы ты задаешь. Нам придется вернуться в консульство, чтобы ответить на них. Мне известно, что ты там еще не был. Пусть это станет доказательством моей искренности.

— Не сомневаюсь, у Кайтрин есть агенты, которые следят за нашим консульством, — Керриган прилагал все усилия, чтобы по голосу нельзя было догадаться, как он на самом деле нервничает. — Отправляйтесь в консульство, и если получите убедительное разрешение принудить меня вернуться в Вильван, пришлите мне сообщение, и я приду. Но не раньше.

— У нас есть «убедительное разрешение», — огрызнулась женщина.

Керриган повернул голову медленным, плавным движением — как это делал Резолют, желая продемонстрировать свое презрение:

— Для вас, может, и убедительное, но мои заботы выходят далеко за пределы ваших ограниченных интересов.

Он отлично понимал, что это открытая провокация. И результат не заставил себя долго ждать. Женщина согнула пальцы, точно когти. Из них наружу потоком хлынула энергия. Кар повернулся к подчиненной, прорычал команду, но женщина лишь сильнее прищурилась. Второй адепт отступил на шаг, на его лице застыла гримаса ужаса.

Для юного мага время словно замедлилось. Часть Керригана — испуганный ребенок, готовый уступить приказу Кара, — осознавала опасность. По изливаемому Тезер потоку магии Керриган понял, что она специализируется в боевых искусствах и готова обойтись с ним весьма сурово. Возникло желание рухнуть на колени и молить о милосердии, но он сумел заглушить свой страх, удержать его под контролем.

Другая часть его — та, что прошла долгий путь обучения магии, — тоже осознавала опасность. Керриган мгновенно проанализировал примененное заклинание и понял, что имеет в своем арсенале пять-шесть заклинаний, способных отразить его. Он даже мог вообще помешать Тезер пустить в ход свое заклятие и загнать энергию назад в ее тело, что, скорее всего, погубило бы ее. Если относиться к этому как к простому упражнению, то молодой маг оценивал стоящую перед ним задачу и ее последствия исключительно с клинической точки зрения, но понятие абстракции как таковой, едва ли применимо к человеческой жизни.

Победила третья часть его — часть, которая после всего, что он видел и делал с тех пор, как покинул Вильван, наконец-то научилась сдержанности. Керриган отбросил страх. Он просчитал все за и против. И сделал жест правой рукой, простой, легкий, приведя в действие настолько хорошо знакомое заклинание, что его использование практически не требовало усилий.

Это было заклинание перемещения; он применял его, чтобы доставать книги с библиотечных полок, а позже, чтобы выдернуть корабль из океана. Сейчас оно было направлено на лежащий на крыше снег, который тотчас соскользнул вниз и рухнул на Тезер. Маленькая снежная лавина толкнула женщину в спину, сбила с ног и погребла под собой; главное, от удара нарушилась концентрация, необходимая для сотворения заклинания.

Кар отскочил в сторону, тщательно отряхнулся и взглянул на Керригана:

— Ты рисковал, подначивая ее.

Керриган покачал головой:

— Вовсе нет, — молодой маг посмотрел на крышу, и Кар повернулся, чтобы проследить за его взглядом. Там, на гребне красной черепичной крыши, сидел на корточках Ломбо. — Если бы я ничего не предпринял, начал бы действовать он. Пожалуйста, передайте на Вильван, что меня хорошо охраняют.

Магистр удивленно замигал и перевел взгляд на Тезер, пытающуюся выкарабкаться из-под снега:

— Ты не такой, как мне рассказывали, направляя сюда.

— А что вам рассказывали?

Кар собрался было ответить, но потом передумал.

— Это не имеет значения. Я ухожу за разрешением. Наверное, мне стоит спросить у тебя, что ты понимаешь под словом «убедительное».

Керриган пожал плечами:

— Думаю, лучше мне обсудить это с Великим магистром, когда он прибудет.

— Не воображаешь же ты…

Керриган вскинул руку:

— Мою последнюю наставницу убила Кайтрин. Вам известно — обо мне достаточно, чтобы знать — я не был жестко связан ни с одной школой магии и поэтому у меня нет магистра. Теперь, когда Орла мертва, Великий магистр единственный, перед кем я в ответе. Такова система, принятая на Вильване, и, как вы утверждаете, именно она должна выдать вам разрешение.

Кар нахмурился.

— Ты для меня загадка, адепт.

— Почему же?

— Ты сумел сделать вывод, что я недостаточно искушен в боевой магии, чтобы схватить тебя. Все верно, ведь в ином случае я не взял бы с собой адепта Тезер, и если бы я хоть в какой-то степени мог ожидать подобного исхода, то привел бы с собой больше людей. Ты достаточно силен, чтобы просто не воспринять меня всерьез, однако придумал этому логичное обоснование, чтобы дать мне возможность сохранить достоинство и избавиться от необходимости объяснять, почему я потерпел неудачу.

Керригану с большим трудом удалось сохранить бесстрастное выражение лица. Недавно Уилл признался ему, что на самом деле не знал, что прятал Керриган, пока Керриган сам ни подтвердил его догадку. Уилл назвал это блефом. И так же как Керриган был уверен, что Уилл знает то, чего он в действительности не знал, Кар решил, что Керриган самостоятельно сделал правильные выводы. И совершенно ясно, что лучше оставить магистра в этом заблуждении.

— Магистр, не сочтите за неуважение, но я был в Свойне, в Порт Голде и в Крепости Дракона. Я жил среди панков. Я сражался с пиратами. Я сражался с бандитами в Ислине и бормокинами в лесах Призрачных Границ. За это время произошли события, несравненно более важные, чем отданный вам приказ. Если бы мне не нужно было выбирать между тем, чтобы повиноваться вам, и возможностью нанести поражение Кайтрин, то… Но сейчас совершенно очевидно, каков мой выбор. Таким же должен быть и ваш.

Кар медленно кивнул и направился ко все еще засыпанной снегом Тезер. Вместе со вторым адептом они вытащили ее из завала.

Карр отослал обоих адептов, дождался, пока они скроются из виду, и отвесил Керригану поклон.

— Хотелось бы сказать тебе «до скорой встречи», но чутье мне подсказывает, что вряд ли она будет скорой. Кстати, я принадлежу к школе Ясновидящих — именно так мы узнали, где найти тебя.

— Школа Ясновидящих — одна из самых трудных, — Керриган посмотрел на снежную груду. — Как я понял, вы не знали, что эта женщина могла сделать со мной? Ваши прорицания ограничены моментом нашей встречи?

— Одно да. Другие, ну… — он выдохнул облако пара. — Твой путь, адепт, лежит, скорее, через тьму, чем через свет. Будь осторожен, но смел.

Керриган уважительно поклонился:

— Спасибо, магистр. Если наши пути снова пересекутся, надеюсь, это произойдет в свете.

— Я тоже на это надеюсь, адепт Риз.

Маг в серой мантии ушел, и спустя мгновение после того, как он свернул за угол, Ломбо спрыгнул с крыши и приземлился на снежную груду, остудившую горячую голову Тезер. Разгребая когтями снег, панк улыбнулся Керригану.

— Не убил. Это нехорошо.

— Прости, что лишил тебя развлечения, друг мой. Она не заслуживала смерти.

— Умные живут дольше.

— Это точно, — Керриган улыбнулся. — Если бы ты там не сидел, мне не пришло бы в голову засыпать ее снегом.

— Керриган не убил. Не убить трудно.

— Есть люди, которым легче убить. Просто я не мог…

— Не было нужды, — Ломбо подошел к нему и обхватил длинной рукой за плечи. — Керриган говорит лишнее. Как Уилл. Но меньше.

Маг рассмеялся.

— Да, Уилл любит поболтать, но иногда то, что он говорит, оказывается полезным. Так было и сейчас. Это избавило нас от неприятностей. Это хорошо, мне кажется.

Ломбо кивнул.

— Надвигаются большие неприятности.

— Так и магистр Кар сказал, — Керриган вздохнул, клуб пара вырывался наружу. — Давай просто надеяться, что неприятностей будет не так уж много и мы сумеем выпутаться из них, никого не убивая…

ГЛАВА 13

Шагая по переходам дворца вслед за графом Маршамом в тронный зал, Уилл изо всех сил старался не таращиться по сторонам. Внешне здание напоминало крепость — с узкими окнами и толстыми стенами, — однако внутри его явно долго и тщательно перестраивали. И хотя в самом тронном зале мощные колонны по-прежнему поддерживали сводчатый потолок, стены были украшены изысканными деревянными панелями, оправленными в золото. Панели были расписаны удивительными фресками, и, несмотря на то что некоторые из них — чтобы это заметить, не требовалось прилагать особых усилий — скрывали потайные двери, все-таки главной их задачей было украшать зал.

Плотный зеленый ковер тянулся от входа к трону. По обе стороны ковра мраморный пол пересекали узоры белого, черного и красного цветов. Судя по глянцевому блеску и отсутствию потертостей настелили его совсем недавно. Сам трон стоял на небольшом помосте и представлял собой кресло с высокой спинкой и балдахином; по правую и левую руку от него располагались сиденья для сыновей Скрейнвуда. Эти сиденья мало чем отличались от деревянного чурбана, накрытого зеленой подушкой, что, видимо, не особо вдохновляло принцев вести придворный образ жизни.

Маршам остановился неподалеку от двери:

— Ваше величество, позвольте представить вам лорда Норрингтона.

Скрейнвуд поднял взгляд от небольшой книжки, которую держал в руках. Сам Уилл читать не умел и плохо представлял себе, как это делается, однако даже он догадался, что Скрейнвуд просто делает вид, что читает, чтобы выглядеть умнее. Света от окон явно было недостаточно для чтения. Отметив это, Уилл насторожился еще больше, но все же заставил себя улыбнуться королю.

— Конечно, Маршам, я сразу же узнал нашего друга лорда Норрингтона. Кто его не знает? Он взял город штурмом. Наши люди любят его, как и я. Да что там — как и все в мире.

— Конечно, ваше величество. Я тоже люблю его.

— Это твой долг, Маршам, — король кивнул, а потом взмахнул рукой, отпуская министра.

Ничего особенного этот жест собой не представлял, однако он явно неприятно удивил Маршама. Ему совсем не понравилось, что его «отпускают», и притом столь небрежно.

Он повернулся, собираясь уйти, но Уилл протянул руку и остановил его:

— Граф Маршам, мы высоко ценим ваши заслуги.

Уилл схватил запястье графа обеими руками, с силой потряс его и только потом позволил министру прошествовать в сторону двери.

Уходя, Маршам тайком поглядывал на свою руку — только для того, чтобы убедиться, что все перстни остались на месте. У выхода он отвесил поклон и закрыл за собой дверь. Пока створка закрывалась, сквозь щель Уилл видел, что Маршам пристально смотрит на него. Парнишка с трудом подавил желание показать ему язык.

Кэбот Маршам нашел его в гостинице «Неистовый леопард», где остановились спутники Алекс. Он закатил длинную речь, цветистую и льстивую — слово, которое Уилл услышал от Керригана; и, хотя юный Норрингтон не знал его значения, оно почему-то казалось подходящим. Министр гундосил что-то там о великой чести сопровождать Уилла к королю, о своей вере в нового героя и о безграничной любви к нему. Несмотря на все услышанное, Уилл отметил, что перстней на пальцах Маршама гораздо меньше, чем светлых полосок от них, свидетельствующих об утраченной состоятельности владельца, что одет министр так себе, а его кошелек кажется почти пустым.

Если доверие пересчитать на деньги, то Маршам не смог бы купить себе даже кислого пива и заплесневелого хлеба из помоев, которыми кормят свиней.

Хотя вообще-то и помои слишком хороши для Маршама… И скорее всего, для короля тоже.

Тем не менее Уилл поправил маску и отвесил глубокий поклон.

— Уилл, между нами все эти формальности ни к чему. Может, ты всего лишь лорд, однако мы с тобой скроены из одного куска ткани. Великие времена требуют великих усилий от великих людей. От таких, как мы, — Скрейнвуд поманил парнишку к себе таким же небрежным жестом, каким отпустил Маршама; Уилла это задело, однако по отношению к нему это выглядело гораздо более естественно. — Иди сюда, Уилл. Нам нужно кое-что обсудить.

Уилл прошествовал по ковру, искоса поглядывая на панели и окна. В принципе, маска не мешала ему, если не считать того, что слегка ограничивала боковой обзор. Тем не менее он заметил немало всяких предметов, которые — не будь они столь велики — заинтересовали бы вора.

Парень представил себе пожар и бормокинов, волокущих тяжеленные сокровища. Да, все это можно унести отсюда, только дочиста разграбив дворец. Поначалу эта идея понравилась Уиллу — это будет уроком Скрейнвуду. Однако его воодушевление тут же угасло; разграбление дворца могло означать лишь то, что город пал. Восторженные улыбки жителей, которые так радостно приветствовали в его лице своего спасителя, растаяли, превратившись в истерзанные отражения в кровавых озерах.

Уилл замер на расстоянии около десяти шагов от трона:

— Что у вас за дело ко мне, ваше величество?

— Прежде всего прими мои сердечные приветствия и наилучшие пожелания. Прости, что только сейчас пригласил тебя сюда. Я настаиваю, чтобы ты переселился во дворец.

— Премного благодарен, ваше величество, но я останусь там, где живу сейчас. Людям нравится, что я с ними рядом. Мы поем, рассказываем всякие истории. Они чувствуют себя счастливее, страх отступает.

Скрейнвуд заколебался на мгновение, будто бы взвешивая аргументы Уилла:

— Да, но твоя безопасность оказывается под вопросом. А вы видели Резолюта?

— Это ваш воркэльф?

— Они с Вороном нашли меня. Они же долгое время заботились о моей безопасности. Он убил сулланкири. Точнее, они оба. С ним я в полной безопасности.

Король кивнул в знак согласия, но у Уилла мелькнула мысль, что его капитуляция была уж слишком скорой.

— Я готов прислушаться к твоим пожеланиям. Но считаю нужным заметить, что, как лорд нашего королевства, ты имеешь приличный доход и можешь позволить себе жилище получше.

При упоминании о деньгах лицо Уилла просветлело, однако что-то, мелькнувшее в глазах короля, насторожило его:

— Этого я не знал, ваше величество.

— Понимаю. Пусть ты и не самый богатый из дворян, однако Валсина приносит верный доход. С тех пор как твой отец… ушел, там заправляет торговец Плейфер. Отчетность у него в порядке, крадет он мало и исправно платит налоги. Без преувеличения можно сказать, что ты можешь купить таверну, где проживаешь сейчас, и твое состояние от этого практически не уменьшится.

Вор задумался, пытаясь сообразить, что же в действительности означают слова короля.

— Это много, да? Ха! Это много, потому что в этой таверне с нас дерут по «слепцу» за ночь!

Когда Уилл произнес народное название королевского золотого, Скрейнвуд заметно напрягся. Официально монета называлась крона: на ней был изображен профиль короля. Почти на всех находившихся в обращении монетах единственный глаз Скрейнвуда был выколот, выдолблен, выцарапан или соскоблен. Поговаривали, что король использует черную магию, чтобы через эти монеты следить за всеми поданными. Однако Уиллу всегда казалось, что люди хотели сказать этим совсем другое — пусть король откроет свой слепой глаз и наконец заметит их нужды.

Уилл снова заговорил. С его сбивчивых слов становилось ясно, что он не совсем представляет, о чем говорит:

— Выходит, это десять «слепцов» за неделю, тридцать в месяц, а в год… м-м-м… ну, столько я никогда и в руках не держал. Вы уверены, что это все мое?

— Да, Уилл, твое. Принадлежит тебе по праву крови и… — король постарался, чтобы его голос прозвучал торжественно, — поскольку ты имеешь обязательства перед короной. Ты готов выполнять эти обязательства, как положено человеку благородного происхождения, Уилл Норрингтон?

Уилл кивнул, понимая, что именно этого и ждет от него король.

— Очень хорошо.

Король спустился с помоста и подошел к окну. Снаружи все так же падал снег. За последние четыре дня солнце появилось лишь однажды, и его хватило лишь на то, чтобы растопить верхний слой снега, в результате чего на сугробах образовался наст, а дороги обледенели. И уже на следующий день все это снова скрылось под белым ковром. Дорога во дворец для кучера Маршама, которому было поручено доставить Уилла, превратилась в настоящее мучение, он беспрерывно ругался на чем свет стоит; еще пару дней, и в городе прекратится всякое движение.

— Как тебе известно, Уилл, вскоре нам предстоит суд над Хокинсом. Он виновен в измене твоему народу и твоей семье. Король Август и королева Карус прибудут сегодня к вечеру или завтра рано утром. Дней через пять после их приезда начнется суд. Нам очень важно, чтобы ты принял участие в этом процессе. Хокинс родом из Валсины и, следовательно, является одним из твоих вассалов. Он в долгу перед тобой и твоей семьей.

Король повернулся, и падающий из окна свет очертил серебром его профиль. Лицо же Скрейнвуда осталось скрытым в полумраке.

— Ты с такой теплотой говоришь о Вороне. Я знаю, какие песни ты поешь в таверне. Песни твоего собственного сочинения, восхваляющие его. Я слышал «Расправу с Ганагреем». Впечатляет, хотя немного приукрашено. Твоя преданность Хокинсу понятна. Но, несмотря на молодость, на тебе лежит бремя взрослых обязанностей. Понимаешь, о чем я?

Уилл кивнул:

— Вроде бы да, ваше величество.

— Тогда давай удостоверимся, что ты все понял правильно. Ты получил маску значительно раньше положенного срока. Судьба избрала тебя, Уилл, и судьба требует от тебя делать то, чего в иных обстоятельствах ты предпочел бы избежать. Хокинс, за много лет до твоего появления на свет, предал свой народ. Предал меня, предал твоего отца, деда и едва не погубил весь мир. Все, с чем тебе теперь приходится бороться, целиком и полностью его вина, и то, что он сделал для тебя этой весной, объясняется лишь угрызениями совести и ничем больше. Как дворянин этого королевства, ты поклялся защищать свой народ от измены и всячески способствовать поддержанию закона и порядка. Хокинс уже был осужден за измену, но манипуляции принцессы Алексии привели к тому, что потребуется новое судебное разбирательство. Твое слово, как дворянина и сюзерена подсудимого, будет значить в суде очень многое. Если ты признаешь вину Хокинса, он будет осужден. Если нет, твоя страна погибнет, поскольку порядок и дисциплина потерпят крах.

Уилл поскреб затылок:

— Выходит, вы говорите, что если я не признаю виновным человека, не сделавшего ничего плохого, Ориоза погибнет?

— Совершенно верно, Уилл, — Скрейнвуд сделал несколько шагов вперед, и теперь Уилл мог видеть его лицо. — Ориоза является средоточием самых разных сил, и уцелеть можно, лишь поддерживая их в равновесии. На одной чаше весов — жизнь единственного человека, вовсе не такого уж невиновного, на другой — жизни всех жителей Ориозы. Когда-то Хокинс сам с радостью согласился бы на такой обмен, однако теперь, как и любой трус, он сражается с неизбежным.

— Значит, вы хотите, чтобы я выполнил свой дворянский долг?

— Да.

— Хотите, чтобы я обвинил Ворона?

— Да, — Скрейнвуд улыбнулся. — И ты сделаешь это, мой мальчик.

— Нет, ваше величество, я так не думаю.

Король вернулся на свой трон и уселся, качая головой:

— Что ты хочешь этим сказать?

Уилл повел плечами и вскинул голову:

— Ну, ваше величество, оказавшись здесь, я ознакомился с тем, что такое долг и какой у меня лично долг перед народом.

— Об этом я и говорю.

— Нет, вы путаете себя и Ориозу. Это не одно и то же.

Король издал отрывистый смешок:

— Уличный мальчишка решил преподать мне урок гражданского самосознания? Ты сделаешь, что тебе сказано.

— Я выполню свой долг дворянина, а это означает говорить правду о моем вассале. Не знаю, что он делал много лет назад, зато знаю, что он сделал сейчас. Убийство сулланкири — лишь малая часть этого. Я не стану говорить неправду о Вороне ни ради вас, ни ради кого-то другого.

Глаза Скрейнвуда гневно вспыхнули:

— Ты не понимаешь? Я дал тебе все это. Но я могу все и отнять!

— Вот уж нет! — взорвался Уилл. — Вы сделали меня дворянином, однако Норрингтоном меня сделал Ворон. Последнее время я только тем и занимаюсь, что расхаживаю повсюду. Люди знают, что Норрингтон — это я. Они видели меня. Они слышали мои рассказы. Они любят меня, а вы этим не можете похвастаться. Если сегодня, выйдя отсюда, я начну говорить, что вы раб Кайтрин, люди поверят мне. И, поверив в это, повесят вас на ваших собственных кишках.

— Ты заходишь слишком далеко!

Скрейнвуд спрыгнул с помоста и с размаху вмазал Уиллу кулаком. Удар пришелся по уху, от чего парня развернуло в сторону окна. Вор никак не ожидал, что Скрейнвуд нападет на него; однако он всегда знал, что от труса до задиры всего один шаг.

И даже Резолюту не пришлось обучать его, как разделываться с задирами.

С покрасневшим от ярости лицом король ринулся вперед и занес ногу, снова собираясь ударить Уилла. Парнишка увернулся, схватил короля за ногу и дернул ее. Скрейнвуд потерял равновесие, рухнул, ударился спиной о стену и сполз на пол. Его простенькая корона свалилась с головы и покатилась, сверкая в льющемся из окна свете и позвякивая от ударов о холодный камень.

Уилл отскочил, потирая ухо, и сердито посмотрел на короля Ориозы. Скрейнвуд, в свою очередь, потирал затылок. Уилл не заметил крови на его руке или на стене, и это его несколько расстроило. Утешали лишь стоны, испускаемые королем.

Только потом до Уилла дошло, что он наделал. Я напал на короля! Какие бы планы он ни строил насчет Ворона, это будет ничто по сравнению с тем, что он сделает со мной. Ох, и если меня не убьет он, то Резолют уж точно!

— Тебя тоже можно отдать под суд, сукин ты сын! — взревел Скрейнвуд. — Я разорву тебя на части на глазах у Ворона, так ему будет больнее.

— М-м-м, по-моему, вы кое-что забыли. Я Норрингтон. Вы не посмеете убить меня.

— Это мое королевство, и я могу здесь делать все, что пожелаю.

— Нет, не все. Вы не можете дать людям надежду, — Уилл натянул прядь волос на покрасневшее ухо. — Без надежды, без веры в пророчество и в спасение, которое оно несет, ваш народ погибнет. Нравится вам это или нет, я их надежда.

— Мальчишка, я дал своим людям нечто большее, чем надежда. Я обеспечил им безопасность.

— Предав Ориозу. Все это знают, но боятся действовать, потому что вы тотчас натравите Кайтрин на несогласных. Но стоит равновесию нарушиться, и вы покойник.

— Это угроза? — взревел король. — Да как ты смеешь?

— Эй, кто первым полез драться? Кто грозился разорвать меня на части? Я только защищался. И, да, я угрожаю вам, — Уилл сложил на груди руки, чтобы сердце ненароком ни выскочило наружу. — И если вы воображаете, что моя угроза так, пустяк, вспомните о последнем визите сюда Норрингтонов. Я, конечно, не чета моему деду, но предан своему долгу не меньше его.

Уилл нагнулся, поднял корону, повертел ее в руках и бросил Скрейнвуду.

— Я выполню свой долг перед Ориозой, перед моими друзьями и перед миром.

Не оглядываясь, он зашагал прочь, так сильно ударив себя кулаком по бедру, что стало больно. Какая глупость — позволить злости вот так овладеть собой! Раньше Скрейнвуд смотрел на него, как на пешку, которой можно манипулировать, а теперь будет видеть в нем врага. Будто у меня и без того их не хватает.

Он пожал плечами. Ну и пусть. После встречи с Кайтрин от меня, может, мало что останется; вот пусть этим и довольствуется.

ГЛАВА 14

Алексия, как истинный командир, терпеть не могла сюрпризов и всячески остерегалась их, однако тот политический водоворот, который представлял собой Мередо, делал это весьма и весьма затруднительным. Король Август прибыл из Альциды и разместился во дворце Скрейнвуда; королева Карус остановилась в доме какого-то дворянина. Алексия не имела возможности поговорить непосредственно с ними, поскольку обеим королевским особам, как, впрочем, и принцу Линчимеру, предстояло принять участие в суде. Тем не менее принцессе удалось довести до сведения представителей их величеств, какую жизненно важную роль играет Ворон в войне против Кайтрин.

Снежные бураны не прекращались. Начало суда все откладывалось и откладывалось, поскольку передвигаться по заваленным снегом улицам было практически невозможно. Керриган, точно дитя, восхищался снегом, и Алексия понимала его. Однако Уилл занял противоположную позицию — ведь найти вора по оставленным на снегу следам легче легкого, а убегать в такую погоду по крышам опасно. Снег приукрасил город, скрыв кучи мусора и приглушив звуки, что Алексии нравилось. Однако метели лишали Перрин возможности летать, а это было не очень хорошо.

От нечего делать принцесса и ее вынужденная оставаться на земле сестра коротали время, играя в шахматы с обоюдного согласия по правилам гиркимов. Это означало, что фигуры гиркимов — которым позволялось перепрыгивать через другие, потому что они умели летать, — могли быть сбиты только лучниками, стреляющими по диагонали шахматной доски. Обычно такой вариант игры ужасно раздражал игроков, но там, где обе девушки выросли, иначе никто не играл, и потому им казалось неестественным играть по-другому.

Игру прервал сильный стук в дверь. Не успела Алексия и рта раскрыть, как щелкнул замок и дверь распахнулась. Принцесса молниеносно вскочила, выхватила из ножен меч и направила острие в сторону двери.

Стоящая на пороге стройная женщина с морщинистым лицом вопросительно вскинула брови:

— Собралась пролить родную кровь, Алексия?

Принцесса опустила меч — но медленно, очень медленно.

— Тетя Татьяна, я понятия не имела, что вы в Мередо. Как вы тут оказались?

Седоволосая женщина пожала плечами и скинула темный шерстяной плащ. Не успел он коснуться пола, как один из двух сопровождающих ее мужчин подхватил его. Оба были в одинаковой черной форме с белыми кантами на рукавах и штанах. Их Алексия не узнала, однако форма была ей знакома. Окраннелские изгнанники с уважением относились к стражникам Коронного Круга, известным своей преданностью королевской семье в целом и великой герцогине Татьяне в частности. Прикажи она им доставить ее на луну, они нашли бы способ сделать это, причем очень быстро.

— Там, где снега не было, я ехала в экипаже, а потом пересела в сани. В Окраннеле тоже много снега, Алексия. Путешествие оказалось нетрудным.

— Надо полагать, — принцесса убрала меч в ножны, висящие на спинке кресла, и левой рукой указала на Перрин. — Это моя подруга Перрин, если помните.

Старуха оглядела гирким сверху донизу — словно туповатую служанку, только что разбившую дорогую тарелку.

— Да, конечно. Как поживаешь?

— Хорошо, великая герцогиня.

— Замечательно. А теперь оставь нас.

— Она не служанка! — вспыхнула Алексия. — Она моя сестра.

Верхняя губа Татьяны брезгливо приподнялась. Однако, хоть и с явным трудом, она взяла себя в руки.

— Все верно, твоя сестра, дитя мое. Но мне нужно поговорить с тобой. Думаю, этот разговор смутит тебя меньше, если будет происходить не в присутствии твоей… сестры.

Пери лишь невинно взмахнула ресницами, окаймлявшими огромные янтарные глаза. Алексия с трудом сдержала смех. Может, на кого-то и действовал ледяной взгляд голубых глаз Татьяны, но только не на Перрин. Гирким уйдет, только если сама того захочет, или если Алексия попросит ее об этом. А то, что ее присутствие раздражает великую герцогиню, — лишний повод, чтобы остаться.

Принцесса покачала головой:

— Я все равно передам ей все ваши слова. У меня нет от нее секретов.

На мгновение глаза Татьяны расширились:

— Никаких?

Алекс заколебалась. Она не рассказывала Пери о Союзе Драконов; главным образом потому, что не имела на это права. Невозможность поделиться этим с названной сестрой слегка угнетала Алекс, но если Пери и заметила что-то, то не подала виду.

Вопрос Татьяны, однако, имел отношение не к Союзу, а к тому, что представлялось герцогине гораздо более важным. Коронный Круг, основываясь на одном из видений Татьяны, издал эдикт, согласно которому каждый окраннельский дворянин, достигший пятнадцатилетнего возраста, обязан посетить Окраннел и переночевать на родной земле. Считалось, что сны, привидевшиеся в эту ночь, обладают пророческой силой; им придавалось не меньшее значение, чем пророчеству о Норрингтоне. Вернувшись в Ислин, путешественники должны поведать Коронному Кругу, что именно им приснилось. Если бы Алексия рассказала Перрин об этих своих снах, в глазах двоюродной бабушки это было бы изменой похуже той, в которой обвиняли Ворона.

— Я рассказываю ей все, что у меня на сердце и на уме. О своих надеждах и о многих своих снах, но не обо всех.

Напряженное выражение исчезло с лица Татьяны. Она подняла руку. Один из охранников вошел в комнату, взял кресло Алекс и предложил его великой герцогине. Она уселась и подняла взгляд на свою двоюродную внучку:

— Я приехала, как только до меня дошел этот нелепый слух о твоем браке с Вороном. Кто он такой?

Сложив на животе руки, Алекс прислонилась к стене:

— Вы встречались с ним в Ислине, тетя Татьяна. На приеме в честь генерала Адроганса. Помните? Этот человек принес мне вино.

— Твой слуга? Алексия, как ты докатилась до такого? Он не дворянин; он ничто. А теперь еще выясняется, что он Предатель Хокинс? Знаешь, ведь это он убил твоего отца.

— Ничего такого он не делал.

В глазах герцогини мелькнула печаль:

— Ты тогда еще едва ли на свет появилась.

— А вы вообще не были в Крепости Дракона.

— Да, но зато я присутствовала, когда правителям мира стало известно о случившемся. Только твой отец устоял перед сулланкири. Хокинс мог спасти его, но он сбежал. После гибели твоего отца он вернулся с мечом, украденным у сулланкири, но было уже слишком поздно. И он умышленно задержался, потому что ненавидел твоего отца, олицетворяющего собой все, чем он никогда не мог стать.

Злоба в голосе Татьяны поразила Алекс. Долгие годы она считала свою двоюродную бабушку особой весьма ядовитой, но никогда прежде не слышала такой язвительности в ее голосе. Всю свою желчь она приберегала для тех, кто стоял между ней и ее планами освобождения Окраннела.

Ноздри Татьяны возмущенно затрепетали:

— Некоторые скажут, что он тогда был ребенком. Другие найдут оправдание в сложившихся обстоятельствах или в магии сулланкири, однако Хокинс сам говорил, что сожалеет о смерти твоего отца. Если бы ты слышала его, Алекс, слышала тогда, а не сейчас… не после того, как он четверть века оттачивал свою ложь и искал для себя оправдания… ты бы поняла, что он сожалел о своих действиях в Крепости Дракона.

— Хватит! — Алекс оттолкнулась от стены и грохнула кулаком по столу, разбросав шахматные фигуры. — Я не желаю слушать подобных вещей о Вороне. Я не допущу, чтобы вы говорили так о моем муже.

Татьяна вытаращила глаза.

— Боги, Алексия, ты же не хочешь сказать, что носишь под сердцем его дитя?! — герцогиня вытянула худую, дрожащую руку с крючковатыми пальцами.

— Хватит, тетя Татьяна, хватит! — Алексия не удержалась и погладила рукой живот, как по ее наблюдениям делали беременные женщины. — Если вы пришли сюда, чтобы оскорблять меня, то начало хорошее, ничего не скажешь.

Голос двоюродной бабушки звучал все так же жестко, но теперь это был почти шепот:

— Я пришла сюда, чтобы напомнить тебе о долге перед твоим народом. Ты не хуже меня знаешь, что, когда мы освободим Окраннел — когда ты освободишь нашу родину, — тебя ждет трон. В целом наши люди в изгнании совсем не бедствуют, но мы обе знаем, что для восстановления страны этого недостаточно. Свойн разрушен, и его воссоздание разорит нас. Ты, однако, можешь продолжить династию. Выйди замуж за какого-нибудь принца из Южных стран, и все наши проблемы будут решены.

Алексия рассмеялась, и Пери вслед за ней, хотя совсем негромко.

— И кто же женится на мне, тетя Татьяна? Линчимер? У короля Августа нет подходящих сыновей. В Саварре разве что кто-нибудь найдется, но она слишком уж далеко; то же самое можно сказать и про все остальные страны, кроме Сапорции, Джераны и Гурола. В первых двух кандидатов нет. Остается принц Иоахим из Гурола, вот только Гурол почти так же беден, как Окраннел.

Герцогиня покачала головой:

— Ты упускаешь то, что напрашивается само собой: Эрлсток из Ориозы.

— Он остался в Крепости Дракона. Его отец считает, что он мертв.

— Скрейнвуд не всевидящий, Алексия.

В отличие от тебя, да? Алексия, однако, удержалась от колкости.

— По-вашему, мой брак с Вороном может чему-то помешать? У Эрлстока, — слава богам, если он жив, — есть любовница и ребенок, которого она ему родила. Это вас не останавливает?

— Не глупи, Алексия. Ты прекрасно знаешь, как дела делаются. Все можно исправить. Все можно уладить.

Фиалковые глаза Алекс потемнели:

— Прекрасно. Так давайте займемся улаживанием в том случае, если я переживу войну. Если я освобожу Окраннел.

Татьяна искоса взглянула на Пери:

— Ты освободишь Окраннел. И тебе это известно.

Дрожь пробежала по спине Алексии. Слова двоюродной бабушки напомнили ей, как она, после своего обязательного посещения Окраннела, стояла перед Коронным Кругом и рассказывала, во всех деталях и подробностях, в какие битвы с Кайтрин ей предстоит повести войска. Рассказывала о новых военных магах, которые появятся, и о том, как будут протекать сражения. Утверждала, что одержит победу, и сумела произвести впечатление своими знаниями в военной сфере. Орканнельцы черпают мужество в ее снах, в ее мастерстве; с тех пор она стала надеждой для всех них.

— Да, тетя Татьяна, мне это известно; следовательно, мне известно, что тогда и наступит время заняться улаживанием, о котором вы говорите. Я помню о долге перед своим народом — но не забываю и о долге перед своими друзьями.

Герцогиня сжала губы в тонкую линию и медленно кивнула:

— Понимаю. Значит, это уловка?

Алекс вскинула подбородок:

— Мы спали вместе. Люди Скрейнвуда могут подтвердить это.

— Да, но ты же не живешь с ним?

Вопрос Татьяны не должен был удивить ее, но… удивил. Ночи, проведенные вместе с Вороном в дороге, привели к физическому контакту между ними. Не в том смысле, который имела в виду тетя, и все же очень значительному для Алекс. Ей было спокойно, удобно… нет, она не могла подобрать подходящего слова, и это очень ее огорчало.

Чтобы не выдать своих чувств, она насмешливо фыркнула:

— Вы собираетесь осмотреть меня, великая герцогиня?

Старуха щелкнула пальцами, один из охранников двинулся вперед, но тут воздух расколол пронзительный крик Пери:

— Только прикоснись к моей сестре, и я вспорю ведьме живот!

Гирким вытянула левую руку, угрожающе выпустив когти, готовые нанести удар.

— Пери, успокойся, — под сердитым взглядом Алексии охранник попятился. — Вы кое о чем забываете, великая герцогиня. Может, вы руководите Коронным Кругом, и брат прислушивается к вам, но я — наследница престола. Никакие эдикты и заявления не дают вам права прикасаться ко мне. Вы уже забыли об этом однажды и… поплатились за это. Не слишком сурово. На этот раз так легко вы не отделаетесь.

Татьяна прижала руки к груди и потерла пальцы, которые Алексия укусила во время их первой встречи. Тогда Татьяна пыталась открыть ей рот, чтобы осмотреть зубы.

— А ты не забываешь, наследница престола Алексия, что пока ты обучалась военному искусству, я сохраняла единство нации? И ты, и все остальные в долгу передо мной. Высокомерие и пренебрежение моими желаниями дорого тебе обойдется.

Герцогиня встала и взмахнула рукой; плащ мгновенно оказался у нее на плечах.

— Ладно, поиграй еще немного в свою маленькую игру, спасая этого Ворона. Только помни, что в твоих видениях у тебя никогда не было мужа. Обдумывай каждый свой шаг с точки зрения того, как он повлияет на будущее. Не хотелось бы, чтобы в угоду капризу ты все разрушила.

— Не в угоду капризу, тетя Татьяна, но ради друга и человека, способного сильно досадить нашему врагу.

Татьяна вскинула брови:

— Вот как. Тогда, может, мне стоит взглянуть на этого Ворона. Для твоего же блага надеюсь, что он такой, как ты говоришь. Иначе он будет только отвлекать тебя, и своим безрассудством ты погубишь нас всех.

ГЛАВА 15

Генерал Маркус Адроганс, предводитель джеранской Конной Стражи и командир экспедиции Южных стран по освобождению Окраннела, стоял на обдуваемом ветрами холме к северу от города Гуракуво. То есть считалось, что это город, поскольку он был столицей Гуранского Нагорья, однако по сравнению с утонченными городами юга и востока — созданными из камня и увенчанными высокими башнями, — этот скорее напоминал непомерно разросшуюся деревню.

Хотя жители Гуранского Нагорья хранили верность окраннельской короне, покорившей их много лет назад, все же они продолжали держаться особняком. Молодые окраннельцы заключали браки с жителями Нагорья, но, вместо того чтобы приносить городской опыт в новый дом, пасовали перед силой и обычаями местных кланов. На протяжении многих поколений дворяне из захудалых семейств убегали в Нагорье, не видя в городах перспектив для осуществления своих мечтаний и выхода для бунтующего духа, и гуранцы радушно принимали их.

С высоты холма Адрогансу были видны две-три рыночные площади, которые, судя по их размеру и местоположению, возникли на месте сгоревших домов. По всему городу были разбросаны скотные дворы с амбарами и складами рядом. В северной части расположился так называемый «чужеземный квартал», однако до появления армии генерала он состоял всего из двух гостиниц и единственной таверны, поскольку гости здесь появлялись редко, и задерживались ненадолго.

За последний месяц «чужеземный квартал» сильно разросся. Адроганс и генерал из Альциды, Турпус Каро, разместили в Гуракуво не только своих солдат, но и примерно пятую часть беженцев из Свойна. Другие отряды проследовали на север и запад, оставляя беженцев в деревнях, маленьких городках и центральных поселениях кланов. Кланы Нагорья, обычно не испытывающие к жителям равнин ничего, кроме презрения, проявили поразительное сочувствие к несчастным, ищущим убежища в их стране. Кланы даже соперничали между собой за то, чтобы приютить у себя людей, и в первые дни своего пребывания здесь Адроганс только и делал, что выслушивал, что может и горит желанием предложить тот или иной предводитель клана.

Адроганс разместил своих подопечных, исходя из размеров и благосостояния кланов. Около тысячи беженцев, страдающих от голода и болезней больше других, остались в Гуракуво. Кланы Цуво, Бравонин и Арзенск поделили между собой город и теперь обращались с беженцами более чем великодушно. Отказавшись открыть двери своих домов для чужеземных войск, они самым дотошным образом исследовали генеалогию беженцев в поисках хотя бы капли общей крови. Адроганс не сомневался, что в самое ближайшее время обнаружится множество подобных связей — к всеобщему удовлетворению.

Снег укрыл город, но движение в нем не замерло. Наибольшую активность можно было заметить в местах расположения войск, кольцом окружающих холм, на котором генерал стоял. На первый взгляд это могло показаться иллюзией, потому что круглые палатки, где размещались солдаты, дрожали и бились на ветру; однако даже снег, скопившийся вокруг палаток, не мешал воинам сновать по лагерю. Дел у них было немало — строевые учения, организация заготовки дров и разведка путей, по которым могли напасть авроланы.

Адроганс погладил подбородок рукой, одетой в теплую рукавицу. Перед Свойном ему довелось встретиться с сулланкири Нефри-кешем, — в прошлом Кенвиком Норрингтоном, — который от имени Кайтрин командовал авроланским гарнизоном в Сварской. Тот пообещал Адрогансу не нападать до весны, однако генерал знал, что слову сулланкири верить нельзя. Если Нефри-кеш вообще нуждается в каких-то оправданиях своего вероломного поведение, он мог бы прикрыться тем, что был послан атаковать Свойн, а не армию Адроганса.

Угроза нападения постоянно висела над миром — это так же верно, как и то, что гиркимы могут летать. Когда столетия назад подойти к Нагорью было возможно лишь по нескольким узким тропам, охранять которые не составляло труда, окраннелцы неизменно одерживали победу, и маги, и драгонели Кайтрин помехой не были. Особой угрозы со стороны Нагорья Кайтрин не видела, и потому авроланы не предпринимали попыток захватить его. И теперь Адрогансу меньше всего хотелось отплатить жителям Нагорья за доброту, допустив вторжение авроланов.

Стратегические идеи вихрем проносились в голове генерала, однако сосредоточиться на них ему мешали две вещи. Первое — на учебный плац с восточной стороны лагеря — слева от него — медленно шли люди. Генерал насчитал полторы сотни человек. Сделать это оказалось легче, когда они разбились на группы по тридцать человек. Неделю назад их было всего четверть от этого количества. Мужчины и женщины были все еще худые, точно скелеты, но в их глазах он уже видел голод человеческих волков.

Он плохо представлял себе, сколько из тысячи оставшихся в Гуракуво беженцев окажутся в состоянии пройти обучение и влиться в ряды пехотинцев Свойна. Те, что сейчас собрались внизу, были самыми сильными из них; ведь и тот факт, что на поле собралось целых полтора легиона, изрядно удивлял его. Накормить человека — это одно; совсем другое — разжечь огонь в его душе. Эти люди внизу более всего жаждали отомстить, потому что среди жителей Свойна сложно было найти человека, у которого от рук авролан ни пострадал бы родственник, друг или возлюбленная.

Они будут сражаться, и будут сражаться яростно. Однако Адроганс не питал иллюзий насчет их эффективности, поскольку даже трех месяцев военных учений недостаточно, чтобы подготовить людей ко всем жестокостям войны. Их придется держать на коротком поводке, словно свирепых псов, а потом отпускать в тот единственный момент, когда от них может быть больше всего толку. Враг уничтожит их — в этом генерал не сомневался — но, как ему казалось, собственная жизнь заботила бывших жителей Свойна несравненно меньше, чем желание расправиться со своими мучителями.

Второе, что отвлекало Адроганса, — пыхтение и фырканье, приближающиеся к нему по склону холма. Белый снег резко контрастировал с коричневой кожей иссохшего, маленького человека. Еще более странно выглядело то, что на нем были лишь набедренная повязка и изношенный плащ. Пряди седых волос взлетали на ветру, на лице сияла улыбка.

Вопреки собственному желанию, Адроганс улыбнулся в ответ:

— Дядя, должно быть, случилось что-то невероятное, раз ты проделал весь этот путь сюда.

Пфас еще шире расплылся в улыбке, обнажив желтые зубы:

— Ты и сам почувствуешь, что изменилось. Попробуй.

— У меня на это нет времени.

Жускский шаман покачал головой:

— Если этого не сделать, ты потратишь время зря.

Адроганс сделал глубокий вздох, закрыл глаза и сосредоточился. Жуски, примитивный народ, обитающий на плато в южном Окраннеле, верили не в нынешних богов, а в первобытных стихийных духов мира. Каждый жуск путем тайных ритуалов связывал себя с каким-нибудь ийруном — так называли этих духов. Судя по талисманам Пфаса, он был связан с ийруном воздуха, и этот дух часто приносил ему информацию или хотя бы тонкий намек на нее. Количество информации зачастую сильно уступало скорости ее доставки.

Адроганс вырос в Джеране, понятия не имея, что он наполовину жуск; только когда об этом стало известно Пфасу, шаман пригласил его стать членом сообщества жусков. Многие свои военные операции против авролан Адроганс базировал на плато жусков, и усыновившие его люди поддерживали их. Он, однако, не связывал себя ни с одним ийруном до первого сражения на равнинах Свойна и только в самом разгаре битвы прошел через болезненный ритуал, связавший его с несколькими ийрунами.

Углубившись в себя, он отыскал спокойное место и отгородился от всех звуков и ощущений. Не слышал, как воет ветер, как шумно дышит Пфас, как кричат на учебном плацу беженцы, лают собаки и время от времени вскрикивает одинокий, парящий в небе сокол. Избавившись от физических ощущений, он сосредоточился на собственном духе и своих компаньонах-ийрунах.

Земля и воздух, вода и огонь мгновенно оказались рядом, но они обладали слишком быстрой силой, лишающей их той аккуратности, в которой он нуждался. Поэтому он пропускал их мимо себя, пока ни пришел в соприкосновение со своей повелительницей, единственным ийруном, с которым был по-настоящему тесно связан. Внешне она выглядела как девочка-подросток, с мягкими, едва наметившимися грудями, долговязая, неуклюжая — нераспустившаяся почка, чья женская красота была еще впереди. Вначале ее фигура была белой, светящейся, почти призрачной, но чем ближе она притягивалась, тем ярче очерчивалось тело, четче проступали размытые, неровные края.

На губах блуждала грустная улыбка, обнажавшая острые зубы — ее характерную черту. Фигуру оттеняло холодное мерцание, и Адроганс ощутил, как у него немеют пальцы ног и лицо, — словно он их только что отморозил.

Он отгородился и от этих ощущений. Мне нельзя отвлекаться!

Она прочла его мысли, потянулась к нему и вцепилась руками в кожу головы. Подтащила поближе, с силой прижала к своему телу. В местах соприкосновения он ощутил резкую, опаляющую боль. Приблизив к Адрогансу лицо, она впилась ему в рот обжигающим поцелуем. Раздвинув губы, она втянула его язык в свой острозубый рот.

Все его тело сотрясалось от боли, но он изо всех сил сопротивлялся ей. И его усилия были вознаграждены: из-под боли проступало ощущение всего Окраннела. Не так, как если бы он парил в высоте, точно сокол, охватывая взглядом всю страну. Это тоже было бы неплохо, но его повелительница — ийрун боли — одарила его ощущением грозового облака, покрывающего страну. Ударяла молния, Адроганса пронзала вспышка боли — но одновременно приходило понимание.

Смеясь, он вырвался из ее причиняющих адскую боль объятий и снова ощутил себя самим собой. Открыв глаза, он тут же прикрыл их рукой, ослепленный блеском снега.

— Итак, его армия движется на юг?

— Так и есть, — Пфас закивал так энергично, что его талисманы затряслись и загремели. — Весна будет ранней.

Седоволосый генерал покачал головой:

— Не столь скоро, как тебе хотелось бы, дядя.

Адроганс терпеть не мог никаких параллелей между войной и игрой — прежде всего потому, что игра представляла собой абстракцию, в которую никоим образом не вписывалась ужасная цена войны: человеческие жизни. Тем не менее в войне непременно должен присутствовать элемент игры. Стороны стараются утаить от противника свои силы и в то же время сохранить способность нанести удар врагу или отразить его нападение. Игра кошки с мышью, — можно сказать так, — в которой обе стороны надеются, что их кошка не станет добычей гигантской мыши с острыми зубами и жалом скорпиона.

В сражении под Свойном Адрогансу удалось хорошо спрятать как раз такое жало. Ни авроланы, ни даже его собственные люди не знали о существовании затаившихся отрядов, и в решающий момент сражения он вывел их, нанеся авроланам удар в тыл. Нападение застало войско Кайтрин врасплох. Принцесса Алексия убила возглавляющего его сулланкири, и армия Адроганаса сокрушила авролан. Эта победа, доставшаяся не без помощи его ийрунов, обеспечила выигрыш во времени, необходимый, чтобы освободить Свойн.

Здравый смысл подсказывает, что зимой военные действия вряд ли произойдут. Снега затрудняют передвижение, делая непроходимыми дороги и перевалы; ну, еще и потому, что зимой недостаток продовольствия испытывают все — и человек, и зверь. Но даже если, несмотря на морозы и скудные пайки, армия решится выйти в поход и уцелеет, с ней может покончить один-единственный снежный буран. А что еще хуже — буран или лавина могут уничтожить караван с припасами, оставив армию умирать с голоду.

Адрогансу, однако, опираться на здравый смысл не следовало, поскольку авроланы родились и выросли на севере, где даже самая страшная с точки зрения южан зима воспринималась как теплая весна. Может, бормокины, ледяные великаны и вилейны особым умом и не отличались, но они передвигались большими группами, привыкли к холоду и ни во что не ставили собственную жизнь. Значит, у Нефри-кеша была возможность двинуть свои войска из Сварской, просочиться в Нагорье и напасть.

Джеранский генерал предвидел, что Нефри-кеш так и поступит, по двум причинам. Во-первых, с целью посеять ужас в стране, вытравить у людей ощущение уверенности, возникшее после победы у Свойна. Кроме того, сулланкири, казалось, наслаждался жестокостью, ради жестокости. Если есть армия и возможность использовать ее, почему бы не сделать этого?

Во-вторых — и это было делом величайшей стратегической важности, — он таким образом заставил бы Адроганса реагировать. Деревушки и другие населенные пункты были разбросаны по всему Нагорью, и, как ни старайся, — всех не защитишь. Адрогансу пришлось бы распылить силы в разных направлениях, гоняясь за нападающими, способными исчезать, точно призраки. При этом его люди выматывались бы, боевой дух падал, а жители Нагорья наверняка начали бы роптать, видя, что он не в состоянии отразить атаки врагов.

Существовали, однако, и два обстоятельства, могущие послужить помехой действиям Нефри-кеша, о важности которых, по мнению Адроганса, он не подозревал. Первое состояло в том, что в бытность свою человеком он был выдающимся военачальником. Адроганс знал, что Кенвик Норрингтон был не ровней ему даже в лучшие свои времена, но все же, стоило признать, в военном деле он разбирался хорошо. Это означало, что Норрингтон может учесть соображения относительно военных действий в зимнее время и рассчитывать, что Адроганс постарается в это время спокойно отсидеться. Это давало Адрогансу преимущество, потому что его солдаты могли воевать зимой.

Второе упущение Нефри-кеша состояло в том, что он плохо знал своего врага. Ему ничего не было известно о ийрунах и, уж тем более, о том, что Адроганс связан с ними. Маги — и боевые маги в его собственной армии не являлись исключением, — склонны рассматривать жусков как магическую диковину, не более того. И, похоже, Кайтрин придерживалась той же точки зрения. В противном случае она давно постаралась бы их уничтожить.

Поскольку Нефри-кеш был уверен, что его враг не может сражаться зимой, и не знал, что ийрун снабжает вражеского военачальника информацией о передвижении авроланских войск, Адрогансу не оставалось ничего другого, как сражаться зимой. По дороге на Сварскую располагалось несколько ключевых пунктов, и их захват может обойтись дорого для освободительной армии — в том случае, если они окажутся защищенными. К весне, несомненно, так и будет. Значит, нужно как можно быстрее нанести удар по максимально глубокой точке захваченной авроланами территории. Таким образом, он спасет армию, без которой осада Сварской окажется невозможной.

Конечно, подавляющая часть армии генерала не была приспособлена к военным действиям в заснеженных лесах Нагорья, однако у него имелось два отряда, достигших больших успехов в операциях как раз такого рода. Горные стрелки были выходцами из Нализерро и своей стойкостью перед лицом трудностей произвели впечатление даже на жителей Нагорья. Черные Перья из Локеллина тоже хорошо сражались при Свойне. Их предводительница, госпожа Гилсаларвин, все еще остро переживала свои разногласия с Адрогансом, но она и ее солдаты воспользуются любой возможностью, чтобы доказать свою ценность.

Адроганс медленно кивнул. Да, он пошлет горных стрелков и Черные Перья выследить и уничтожить проникшие в Нагорье отряды Нефри-кеша. Убраться оттуда после этого, конечно, будет делом посложнее, но и это можно устроить. Если ему удастся захватить северный брод на реке Свар, а потом и цитадель Трех Братьев, охраняющую путь через Южное Ущелье, тогда к весне дорога на Сварскую будет открыта.

Пфас захихикал.

— Чем теплая зима хуже ранней весны?

— Ну, не такая уж она теплая в отношении всяких забот, дядя, — улыбнулся Адроганс. — Однако тех, кто нас ненавидит, ждет немало сюрпризов.

ГЛАВА 16

Уилл с улыбкой наблюдал за тем, как Ворон разворачивает сверток. Внутри обнаружилась сладкая лепешка.

— Я не украл ее, не думай.

Ворон вскинул бровь:

— Но ведь и не купил? Булочник был счастлив сделать подарок Норрингтону.

Уилл удивленно вытаращил глаза.

— Как ты узнал?

Рассказать Ворону об этом не могли, поскольку никто не знал, что Уилл собирается навестить его в тюрьме. Парнишка рассчитывал, что если явиться неожиданно, ему удастся использовать свои статус Норрингтона, — охранники пропустят его без особых возражений. Так и произошло. Охрана не изъявила особого желания задержать его, в особенности когда он заверил ее, что не вооружен и что это посещение жизненно важно для окончательного разгрома врага.

Лепешку он получил в соседней лавке, где Уилл подолгу торчал, изучая тюрьму и охрану. Хозяин — пожилой розовощекий человечек, такой толстый, что ходил вперевалку, — завернул сдобную лепешку и немного торжественно протянул сверток Уиллу. И Уилл понял, что это искренне, не напоказ, поскольку в лавке они были одни и производить впечатление было не на кого.

Уилл поблагодарил его и направился в тюрьму. Охранники начали было расспрашивать его, однако самоуверенный тон и маска, которую он получил от короля, произвели на них впечатление, и его пропустили. Повели Уилла не вниз, в подвал, а как ни странно, наверх. Парень обнаружил Ворона в маленькой, однако чистой и весьма теплой комнате. Окно, пусть и закрытое решеткой, пропускало солнечный свет. Нехитрую обстановку составляла койка, соломенный матрас, ночной горшок, маленький стол и два стула — все в хорошем состоянии. Горшок прикрывала крышка.

Ворон улыбнулся ему:

— Ну, я мог бы сказать тебе, что такую мысль мне подсказал узел на веревке, которая перетягивала сверток. Такой узел говорит о том, что то, что находится внутри свертка, является подарком. Но ты мог случайно завязать его таким образом.

Уилл нахмурился:

— Так что же на самом деле?

— У тебя нет кошелька. Значит, нет и денег.

Уилл удивленно открыл рот, но тут же закрыл его:

— Старые привычки не умирают.

— Ну, Уилл, это не так важно. Дар принят, — Ворон подсел к столу. — Я слышал, ты разговаривал с королем Скрейнвудом?

— Вам, наверно, принцесса рассказала.

— Да, когда приходила в последний раз, — лицо Ворона просветлело. — У меня создалось впечатление, что ваш разговор прошел не слишком гладко.

Уилл заерзал на стуле:

— Он хотел, чтобы я наврал про вас, наговорил всяких гадостей. Ну, а я отказался.

Улыбка Ворона совсем не сочеталась с проницательным, цепким взглядом:

— И только? Уилл пожал плечами:

— Он ударил меня, дурак этакий. Что мне было делать? Я защищался, и все пошло наперекосяк.

Ворон нахмурился, а потом даже приподнялся со стула, пристально вглядываясь в лицо паренька:

— Король отнюдь не дурак. И если ты будешь придерживаться другого мнения, он может причинить тебе серьезный вред. До сих пор он думал, что управляет тобой, что из-за тебя нечего беспокоиться. Теперь все иначе. А иметь такого врага — весьма скверно, доказательством чего служит мое нынешнее положение.

— Да знаю я, знаю, — Уилл вскинул руки. — С тех пор уже неделя прошла…

— Однако ты рассказал об этом принцессе всего два дня назад.

— Ну, я вел себя примерно и все такое. Король явно успокоился, иначе меня сюда не впустили бы.

— Тебя могут не выпустить.

Уилл вздрогнул от этого предположения, но не успел возразить, что, дескать, может с легкостью выбраться отсюда, как послышался скрип поворачиваемого в двери ключа. Парень повернулся и замер, открыв рот.

Дверь распахнулась, в комнату вошел высокий мужчина, одетый в простой охотничий костюм. На шее у него висело серебряное ожерелье с эмблемой, изображающей полурыбу-полуконя; лысеющую голову перехватывал узкий золотой обруч; тронутая загаром кожа образовывала сеть морщинок вокруг глаз, а в том, что когда-то было пышной шевелюрой, было заметно больше седины, чем темных волос. Двигался мужчина, однако, уверенно и быстро, словно был моложе, чем казался на первый взгляд.

Ворон опустился на колени и склонил голову:

— Ваше величество.

Уилл, удивленно тараща глаза, вскочил со стула и тоже рухнул на колени.

— Ваше величество.

— Поднимитесь, вы, оба, — король Август из Альциды повернулся к надзирателю. — Можете идти.

Два телохранителя, сопровождавшие короля, проследили, чтобы надзиратель вышел в коридор и спустился по лестнице, а, значит, не мог ничего услышать.

Ворон предложил свой стул королю и кивнул на лепешку:

— Я мало что могу предложить вашему величеству, но все, что есть, ваше.

— Нет, друг мой, не беспокойся. Ты и без того столько сделал для мира, а в ответ не получил никакой благодарности. Чтобы я лишил тебя даже этого маленького удовольствия… Нет, — король взмахом руки велел Ворону сесть на койку и тяжело откинулся на спинку стула. — Я был очень невнимателен к тебе все эти четверть столетия и обязан перед тобой извиниться.

Ворон молча смотрел на короля, сощурив глаза; Уилл заметил, что у него дрожит нижняя губа. Чувствовалось, что слова короля трогали Ворона до глубины души.

Август поднял голову и устремил взгляд в пространство.

— Ты можешь подумать, Хокинс, что, говоря тебе все это, я забочусь о собственных интересах. Если ты судишь меня сурово, я не стану возражать, потому что заслужил это. Я предал тебя. Я мог бы возразить, что меня не было на месте, когда тебе понадобилась моя защита, но это не оправдание. То, как с тобой поступили в Ислине, непростительно, и мне следовало быть там.

Ворон посмотрел на свои ладони и медленно покачал головой:

— Вы были с армией в Окраннеле, спасали людей. Это важнее, чем судьба одного человека. Вам и без меня было о чем подумать.

— Ты слишком легко прощаешь меня, Хокинс. О том, что с тобой случилось, мне могли бы сообщить по арканслате. Всех деталей я, конечно, не знал, но в одном был уверен — ты никого не предавал. Я помню ту последнюю ночь около лагерного костра, и знай — тогда я говорил правду. Я был бы счастлив, если бы ты поехал со мной в Окраннел. Хорошо хоть, что меня сопровождал твой брат, Саллит. Хотя я не знал, какие обвинения против тебя сфабриковали, — король вздохнул. — Вернувшись из Окраннела, я женился, что, соответственно, сопровождалось бесконечными праздниками. А потом я занимался тем, что помогал становлению окраннелского двора в изгнании, создавал семью, и все это потребовало множества хлопот, а ты не давал о себе знать. Я не хотел забывать о тебе, но ты же мне не напомнил.

Ворон кивнул и попытался заговорить, но получилось у него лишь с третьего раза. Когда ему, наконец, это удалось, голос звучал напряженно, но в то же время мягко:

— После того как с меня сорвали маску, я, ну, мало что помню. Я бродил где-то. Воркэльфы, из-за пророчества, приютили меня в Низине. Я только и делал, что рыдал, ни слова без слез не мог выговорить…

Король опустился на колени перед Вороном и положил руки на его поникшие плечи.

— Если бы я знал, друг мой…

Ворон обессилено похлопал короля по руке:

— Ваше величество, вам надо было думать о мире. Я не стоил ваших тревог. Я был никто. Я был ничто. Потом Резолют вернулся в Ислин и нашел меня.

— Знаю. Обнаружив тебя, он пришел ко мне. Он многое прояснил для меня. Я принялся расспрашивать отца, и он рассказал, что произошло. Я взорвался, говорил, что хуже с тобой могла обойтись разве что только Кайтрин. Он ответил: «Кровь одного человека — небольшая лужица, а Кайтрин затянула бы нас в океан». Пожертвовать тобой казалось не такой уж большой ценой за то, чтобы сохранить стабильность мира.

Ворон вскинул голову:

— Значит, вы уже двадцать пять лет знаете, кто я такой?

— Да, — король сделал глубокий вдох. — Как принц, я не мог сделать многого, однако делал то, что было в моих силах. Принял меры, чтобы компания твоего друга Плейфера получила льготный торговый статус, и Резолют в качестве моего представителя собирал взносы, необходимые, чтобы это соглашение сохраняло силу. Ты возобновил знакомство со своим другом, и его компания обеспечивала тебя транспортом и деньгами. Плейфер не знал, что мне известно, кто ты такой, и, следовательно, не мог рассказать тебе о моем покровительстве.

Ворон медленно кивнул:

— Да, теперь многое обретает смысл. Раунс был более чем великодушен, временами я даже опасался, как бы он ни прогорел. Он отдал бы мне все, я понимал это, однако приятно сознавать, что его усилия были щедро вознаграждены.

— Он не должен был пострадать. И, да, ты прав, он сделал бы для тебя все. Известно ли тебе, что это он покровительствует бардам, воспевающим подвиги Ворона? — Август поднялся и снова сел в кресло. — Я старался услышать как можно больше этих песен, надеясь отыскать в них зерна правды. Вы с Резолютом продолжали борьбу. Как хотелось и мне присоединиться к вам! Однако единственное, что я мог сделать, это оказывать поддержку барону Дракона.

— И вы хорошо справлялись, — Ворон нахмурился. — Он знал, кто я, хотя мне только в конце стало известно об этом. Он подал мне знак.

Король кивнул:

— Он знал, да, хотя в открытую мы никогда не говорили о тебе. Обсуждал ли он это с кем-нибудь еще — мне неизвестно. Сохранение тайны представлялось лучшим способом обеспечить твою безопасность.

И тут Уилл, который до сих пор просто сидел и слушал, внезапно дернулся:

— Как у вас язык поворачивается говорить такое?

Август взглянул на паренька:

— То были опасные времена, Уилл.

— А это разве оправдание? — молодой человек вскочил, сердито глядя на короля. — Являетесь сюда и рассказываете Ворону, что уже давным-давно знали, что его осудили несправедливо? Понимали, что это разрушает его жизнь, и не делали ничего?

— Уилл! — ноздри Ворона гневно затрепетали. — Это же король!

— Плевать! — Уилл упер кулаки в бедра. — Король Скрейнвуд хотел, чтобы я наговорил на Ворона, а вы сидите здесь и заявляете, что ни словечка не промолвили, чтобы опровергнуть возведенную на него ложь? И при этом называете его другом? А ты, ты, — он посмотрел на Ворона, — позволяешь ему называть тебя другом? — Двое мужчин, широко распахнув глаза, не сводили с парня взгляда. — Все постоянно стремятся запутать окружающих, так что ничего не поймешь. Все скрывают свои подлинные чувства. Там, на улицах, ходят люди, которые избили бы меня до смерти за то, что я вор, но раз я — Норрингтон, они готовы своими руками отдать мне все, что я мог бы украсть. И все равно они ненавидят меня за то, что я вор, но притворяются и говорят, что я — их единственная надежда. И знаете, что? Я слышал даже, как все говорят, что Хокинса следовало принести в жертву, потому что, если людям станет известно о намерении Кайтрин вернуться, они испугаются и страна погибнет, и прочее в том же духе. Заодно и вам не надо беспокоиться, сгоняя людей в армию и посылая их умирать неизвестно за что. Если так с ними обращаться, они и вести себя будут, как испуганные овцы. А может, лучше дать им в руки копье и указать, откуда исходит угроза их жизни? Может, тогда окажется, что они храбрые, стойкие, и мужественные?!

Уилл указал пальцем на короля Августа:

— Я знаю, вы храбрый и все такое прочее. Я знаю, вы хороший король. И вы мой король, что бы там Скрейнвуд ни болтал. Никто не выкалывает вам глаз на монетах. Но все же, что касается Ворона, вы ведете себя, как слепец. Кайтрин передала через него, что вернется, однако, спасая свои головы, вы все не позволяете никому узнать о ее предостережении, и поэтому никаких приготовлений к ее возвращению не ведется. И вот что интересно. Никому не приходит в голову, что, будь вы готовы к ее возвращению, она, может, и поостереглась бы делать это?

— Уилл! Хватит, — Ворон встал и развел руками перед королем. — Ваше величество, простите.

— Нет, нет, все в порядке, — Август махнул рукой, приглашая Ворона сесть. Когда тот снова опустился на койку, король взглянул на Уилла. — Ты ждешь ответа или просто выплескиваешь на меня свое негодование?

Уилл проглотил эту подколку:

— Хочу услышать ответ.

— Хорошо. Я отвечу тебе, но не потому, что ты дворянин, или Норрингтон, или даже гражданин моей страны. Я отвечу тебе, потому что ты первый человек, который задает вопросы, мучающие меня годами.

Голос Августа звучал все так же глубоко, но опустился практически до шепота:

— Может, ты и прав, Уилл, говоря, что простой народ не задрожит от страха, узнав об угрозе вторжения с севера. Может, это относится к большинству людей. Но даже ты видел, как влияет на других паника и тревога хотя бы одного. С этим можно бороться, но в те времена, когда Хокинс был принесен в жертву, тревогой оказались «заражены» правители. Разум не сумел взять верх. Принимая решение, которое усыпило их опасения, в глубине души правители понимали, что лечат симптомы, а не болезнь. Пока я не взошел на трон — пока королева Карус не заняла место своего отца, и пока другие, способные ясно мыслить, не встали во главе своих стран, — решение не подлежало пересмотру. Предпринять попытку вспомнить историю с Хокинсом означало поставить королей перед необходимостью признать свою ошибку. Плюс ко всему, это могло вызвать у их наследников сомнения в правдивости легенд, связанных с именами предшественников. Хокинс и его судьба превратились в мелочь по сравнению со всем вопросом подготовки к возвращению Кайтрин.

Уилл нахмурился:

— Вам легко говорить.

— Но так оно и было, и Хокинс понимал это, — король бросил взгляд на Ворона. — Он посвятил себя борьбе с Кайтрин. Другой на его месте запротестовал бы, принялся писать прошения, чтобы восстановить свое доброе имя, а он предал свою прежнюю ипостась забвению и сосредоточился на более важной проблеме: победе над Кайтрин. Я признаю, что вел себя как трус. Я знал, что он делает, и понимал, что его действия доказывают ложность выдвинутых против него обвинений. Говорил себе, что когда-нибудь настанет день, и справедливость восторжествует, но… это произойдет уже после победы над Кайтрин. Таким образом, Хокинс, я подвел тебя и подвел ужасно. Уилл прав, я действительно вел себя по отношению к тебе не как друг.

Ворон улыбнулся:

— Нет, ваше величество, это не так. Вы следили за тем, что я делал, и поняли, что моя миссия гораздо важнее меня самого. Если бы вы спросили, я сказал бы вам то же самое. Лучше час сражаться с Кайтрин, чем тысячу часов пытаться защитить мое доброе имя.

Уилл непреклонно покачал головой:

— Вы увиливаете, вы оба увиливаете. Зло есть зло. Причинить вред Хокинсу означает помочь Кайтрин. Кайтрин — зло, значит, причинить вред Хокинсу — тоже зло. И никакими вежливыми словами этого не изменишь.

В голосе Августа послышались раздраженные нотки:

— Значит, это я — зло, и меня можно сурово судить за это? Да, Уилл, ты вправе иметь такое мнение обо мне, но как бы ты меня ни судил, я осуждаю себя еще более сурово. Утешает меня одно: я понимаю, что борьба с Кайтрин — это лучшее, на что я способен. В этом я не признаю никаких компромиссов. Хокинс может простить меня, а может и не простить. Я могу исправить его положение или нет. Но вот что касается борьбы с Кайтрин, тут никаких «или» для меня быть не может. Это ни в коем случае не безупречное решение, но лучшее — в сложившихся обстоятельствах.

На мгновение Уилл заколебался. Он был возмущен тем, как король обходится с его другом, и испытывал страстное желание выплеснуть это свое возмущение — вопреки тому, что рассуждения Августа казались ему логичными. Хотя… если я так поступлю, то буду не лучше всех этих королей, из страха допустивших уничтожение Хокинса. От этой мысли все внутри у него сжалось и во рту возник мерзкий кислый вкус.

Уилл вздохнул:

— Что касается борьбы с Кайтрин… тут вы правы. Хотя это не означает, что с Вороном поступили правильно.

— Нет, не означает, и мы найдем способ исправить содеянное. Если мне придется разорить Альциду, чтобы расплатиться с бардами за песни, в которых позор Хокинса был всего лишь ловушкой, в которую угодила Кайтрин, так я и поступлю, — король печально улыбнулся. — Это если мы победим ее. Если же нет, тем, кто останется в живых, будет все равно, и им останется петь песни лишь о страданиях, выпавших на их долю.

ГЛАВА 17

Шагая по заснеженным улицам Мередо, Керриган Риз вздрагивал, но не от зимнего холода. Погода, как это ни удивительно, казалась ему бодрящей; в голове прояснялось, что сейчас было жизненно необходимо.

Встреча с магистром Сиреттом Каром произошла около двух недель назад, а сегодня утром он получил приглашение в вильванское консульство, составленное в самых вежливых выражениях. Защитные печати на нем были сконструированы хитроумно и с особой тщательностью. И, без сомнения, к их созданию приложил руку магистр, долгие десятилетия обучавшийся на Вильване. Судя по «почерку» заклинаний, это не был кто-то из бывших наставников Керригана, хотя молодой маг не сомневался, что при встрече узнает этого человека.

Он попытался обсудить приглашение с Уиллом, когда тот вернулся из тюрьмы после разговора с Вороном, но уж очень парнишка был раздражен. Уилл немедленно поинтересовался, почему человек, пославший записку, не просто подписался, а вместо этого ударился во всякие ухищрения, словно пытаясь что-то скрыть.

Керриган не совсем понял, что имел в виду его юный друг, и попытался объяснить, что в царстве магии даже имена имеют силу. Для мага подписываться своим именем очень опасно. Если он называет кому-то свое подлинное имя, это признак величайшего доверия, поскольку другой маг, используя это имя, может создать против особо доверчивого коллеги заклинания невиданной мощи.

Однако Уиллу явно не хотелось во все это вникать, и он просто ушел к себе. Резолюта или Дрени Керриган найти не смог; Ломбо и Квик, конечно, выслушали бы его, однако вряд ли могли посоветовать что-нибудь стоящее. Ломбо, которому не дали возможности прикончить мага, теперь рыскал по всему городу в поисках других жертв и сейчас, по этой же причине, отсутствовал, а сприт просто… ну, капризничал.

Керриган чувствовал, что разрывается между двумя противоречащими друг другу идеями. Орла советовала ему держаться подальше от Вильвана, и он очень серьезно отнесся к словам наставницы. Она утверждала, что есть люди, которые могут пожелать уничтожить его из страха перед его могуществом. В последнее время молодой маг начал постепенно осознавать, что и впрямь очень силен. На Вильване, в постоянной изоляции, у него не было шанса оценить масштаб своих возможностей. Однако магистра Сиретта его способности удивили, он — магистр! — признался, что не в силах принудить Керригана к чему бы то ни было. И вот тут Керриган начал медленно соображать, что же на самом деле видят в нем другие.

В Вильване он жил, словно укрытый от всего остального мира невидимым покровом. Позже обрушившиеся на него события начали прорывать эту защитную ауру. Он видел, как умирают люди, и даже сам убивал, пусть и не напрямую. Потерял свою наставницу и друзей, испытал физические и моральные страдания, которых никогда не знал прежде.

Не менее важным стало и то, что отношение к нему людей тоже начало меняться. Уилл, правда, зачастую вел себя с ним, как с ребенком, зато другие явно видели в нем взрослого человека. Барон Дракона втайне доверил ему фрагмент Короны Дракона. Генерал Адроганс возложил на него обязанности величайшей важности. Независимо от его внутреннего восприятия своей персоны, они видели в нем взрослого и сознательного мужчину и соответственно поручали ему взрослые задачи.

Сам Керриган не чувствовал себя взрослым, однако понимал, что быстро приближается к этому состоянию. Может, на Вильване его боялись именно как ребенка, наделенного невероятной силой? Ответа на этот вопрос он не знал, но допускал, что такое вполне возможно. И, если дело обстоит именно так, будет ли это ответственным и взрослым поступком — пойти в консульство и дать им возможность удостовериться, что он не тот, кого стоит опасаться?

Да, будет, он отчетливо понимал это. И вместе с тем сознавал, что их ход рассуждений основан на их страхе перед его незрелостью. Но что, если существует и другая проблема? Может, они опасаются, что интенсивное обучение повредило его в уме и он может стать вторым Урулфом Кируном? Если да, то, сколько бы он ни протестовал, что бы ни доказывал, убедить их в обратном ему не удастся. Если они думают, что он безумен или, по крайней мере, движется в этом направлении, то из одного страха упрячут его под замок или нейтрализуют каким-либо иным способом.

Именно по этой причине Орла так настойчиво советовала мне держаться подальше от Вильвана. Он покачал головой, медленно прогуливаясь вдоль извилистой Северной реки. То, как он обошелся с Тезер, то, как он разрешил создавшуюся ситуацию с помощью магии, не причинив женщине, по существу, никакого вреда, — вот это вполне изобретательный и по-настоящему взрослый поступок. Он гордился тем, что нашел такое изящное решение, однако понимал, что другие могут обвинить его в том, что он отнесся к Тезер и ее способностям несколько презрительно. Вместо честной дуэли, он применил трюк. Прежде ему категорически запрещались всякие дуэли, и он понятия не имел, по каким правилам они ведутся. А правила, наверняка, существуют, и, согласно им, вряд ли можно вот так просто обрушить на противника снежную лавину.

Просто, защищая свою жизнь, он простодушно продемонстрировал врагам, насколько на самом деле может быть опасен.

Керриган выдохнул облачко пара. Если бы не предостережение Орлы, ему и в голову не пришло бы задумываться над такими вещами. Он решил бы, что это приглашение ничем ему не грозит. Вполне вероятно, что так оно и есть. Не исключено даже, что сам Великий Магистр хочет выразить восхищение тем, что он уже успел сделать. Если бы не предостережение Орлы, он, скорее всего, отправился бы консульство, прихватив с собой фрагмент Короны Дракона, и передал бы его в высшие инстанции.

Все эти мысли кружились у него в голове, словно снежинки, танцующие на ветру над улицами, по которым он шел. Справа от него в тени здания детский голос позвал на помощь. Повернувшись, чтобы посмотреть, в чем дело, Керриган увидел летящий в его сторону снежок. Времени поднырнуть не оставалось; его захватили врасплох, что подтверждал и зловредный детский смех.

Снежок угодил прямо в цель, однако Керриган не почувствовал ни удара, ни холода, ни боли. Костяная броня словно выросла из его плоти, защитив лицо маской, которой позавидовал бы любой житель Ориозы. Толстые края пластины надежно защитили глаза от снега, — маг даже не мигнул.

Поэтому он и увидел, как ужас отразился на лице мальчишки, ведь, едва коснувшись костной пластины, снежок просто взорвался. Глаза паренька стали напоминать блюдца, а ехидный смех застрял в горле. Второй снежок выпал у него из рук, и хулиган бросился наутек. На бегу бедняга поскользнулся, упал лицом в снег, но тут же вскочил и рванул дальше.

Пластина втянулась в кожу, и Керриган стряхнул варежкой остатки снега. Заклинание, способное окружить его непроницаемой броней, было разработано по приказанию Вильвана для защиты Керригана. В прошлом его применял один-единственный маг-человек: Урулф Кирун. А может, в это защитное заклинание был сознательно вложен знак угрозы?

Керриган был полон решимости принять взрослое решение по поводу приглашения, однако, одолеваемый сомнениями, оставался на северном берегу реки. На противоположном берегу находилось консульство, и маг заранее решил, что если уж пересечет реку, то не станет возвращаться. Однако заставить себе перейти на другой берег он никак не мог.

Если Орла была права, то каждый шаг в сторону консульства увеличивает угрожающую ему опасность. Если же она ошиблась, а он прислушается к ее словам, то тем самым навсегда лишит себя возможности продолжать обучение и поддержки со стороны Вильвана, а поддержка острова магов могла стать очень полезной в борьбе против Кайтрин. И Керриган никак не мог понять, что же именно подталкивает его следовать совету Орлы: осторожность или уступка детским страхам.

Всю жизнь его учили, учили, учили, а ради чего — забыли объяснить. Он всегда считал, что его готовят к сражению с Кайтрин, но никто никогда не ему рассказывал, каким образом он сможет соответствовать всеобщим ожиданиям. То, что он прав в своих предположениях относительно ожидающей его схватки с Кайтрин, вытекало хотя бы из того, что Вильван позволил ему и Орле сопровождать Адроганса во время экспедиции в Окраннел. Однако кто знает? Может, теперь там, в Вильване, на все смотрят иначе?

Опять вопросы, вопросы — и никаких ответов. Он не хотел поддаваться страхам, но трудно провести четкую грань между страхами ребенка и осторожностью взрослого. Ясно одно: все его вопросы так или иначе вращаются вокруг Вильвана. Каковы их намерения в отношении него? Чего они от него потребуют? И ответы он сможет получить только в консульстве.

Значит, нужно идти.

Керриган решительно ступил на узкий пешеходный мостик над темной, медленно текущей водой. Ранний холод еще не успел образовать на ней твердую корку, однако лед наступал с берегов и уже коснулся некоторых опор низкого моста.

Посмотрев вниз, вдоль покрытых изморозью опорных столбов, юный маг заметил в воде какое-то золотистое мерцание. Приглядевшись получше, он обошел край перил и начал неуклюже спускаться по крутому склону. С трудом юноша уселся на корточки у основания моста, где полумрак позволял разглядеть, что же именно находится под водой.

Там, наполовину занесенный илом, лежал рубиновый фрагмент Короны Дракона!

Керриган понятия не имел, как артефакт оказался в реке, но не сомневался, что оставлять его тут нельзя. Он начал продвигаться вперед. Снег захрустел под левой ногой, обутой в тяжелый ботинок, Керриган аккуратно подтащил следом правую. Медленно и осторожно он сполз на маленький ледяной уступ, снял варежки и приготовился сотворить столь хорошо известное ему заклинание левитации.

Пристально глядя на воду, постарался сфокусировать размытое изображение, чтобы поймать фрагмент, когда тот взлетит. Внезапно Керриган ощутил присутствие магии и осознал, что никакого фрагмента в воде нет и что это всего лишь часть какого-то заклинания. Часть заклинания, использовавшего мои воспоминания, чтобы создать нужный образ.

Что-то зашевелилось в отражении моста, что-то, затаившееся между опорами. Керриган начал поворачиваться, чтобы взглянуть, что же это, но тут что-то тяжелое толкнуло его в спину. Броня тут же поднялась, чтобы помешать нападению, но в Керригана попал отнюдь не снежок. Его с силой бросило вперед, прямо на тонкий лед, который с треском раскололся.

Керриган оказался в ледяной воде. От неожиданности он выдохнул. Погружаясь глубже, он выпускал пузыри драгоценного воздуха. В панике юноша ринулся обратно, к поверхности, но тяжелая зимняя одежда тянула вниз. Силясь избавиться от пальто, он с мясом вырывал пуговицы, и тут свет наверху начал тускнеть.

Что-то еще с плеском рухнуло в воду. Керриган посмотрел вверх, от всей души надеясь на помощь, и перевернулся лицом вверх. Странная темная фигура тотчас оказалась у мага за спиной, и потом что-то вцепилось в него, крепко ухватив за пояс. Керриган воспрял духом.

И тут его потащили дальше, на глубину.

ГЛАВА 18

Прибыв в Университет, Изаура, как ее просили, сразу же направилась в Главный Зал Магии — не то, чтобы ей этого очень хотелось, просто она осознавала, что в этом состоит ее долг. Ее мать снова борется за жизнь своего народа; поэтому она оставила Изауру вместо себя. Нескарту, глава Университета, сулланкири, сведущий в магии больше всех остальных, сообщил, что ему требуется помощь Изауры в каком-то деле. Ей передали, что он ждет ее в Главном Зале Магии. Девушка решила, что ей предстоит очередная демонстрация магических возможностей для его учеников, а ей всегда нравилось учить их.

Однако, добравшись до зала, расположенного в самом сердце школы, Изаура была удивлена. Миновав высокую арку, она оказалась на самом верху длинной лестницы, круто уходящей вниз, к арене. По кругу на каменных террасах стояли деревянные столы и стулья, обеспечивающие ученикам рабочее место. Однако главной особенностью этого зала была круглая кафедра, которую в назидание публике украшали изображения великих магов. Большинство учеников с нетерпением ожидали того момента, когда их пригласят сюда для демонстрации способностей, поскольку успешное прохождение этого ритуала означало то, что они достойны помогать императрице в военных действиях.

Однако на этот раз нетерпеливые взгляды не встречали Изауру, потому что все сиденья были пусты. На арене ее поджидали трое, и только одного из них девушка знала. Он принял облик небольшого худого человека, вот только очертания его не были четкими. Фигура его была объемной, но глаз отказывался воспринимать ее ширину, высоту и толщину, поскольку все тело непрерывно меняло цвет — словно бензиновая пленка на темной поверхности воды. В целом преобладал черный цвет, но кое-где сияющие голубые, зеленые, красные и золотые линии плавно сменяли друг друга, а кое-где они неожиданно вспыхивали, будто молнии.

И только глаза Нескарту не менялись. Они пылали фиолетовым пламенем, словно две магические сферы, и это дикое, яростное пламя содержало в себе всю безграничную мудрость сулланкири. Когда-то он был известен под именем Хеслин и проходил обучение на Вильване. Он присягнул на верность императрице и получил огромную силу, познал мощнейшие заклинания. Именно он создал Университет и помог Кайтрин сотворить новых сулланкири.

Губы его не дрогнули, голос не нарушил тишины в зале, но его слова отчетливо прозвучали в сознании девушки:

Я рад, что ты так быстро пришла, Изаура.

— Этого желает моя мать, лорд Нескарту.

Изаура медленно спускалась по ступеням, не обращая внимания на холод камня под босыми ногами. Чтобы не споткнуться, она высоко подняла край юбки. Настолько, насколько позволяла скромность.

Один из двух незнакомцев разглядывал ее с таким видом, словно хотел, чтобы она вовсе избавилась от юбки, причем отнюдь не в; целях безопасности. Высокий, стройный мужчина с роскошными темными волосами и самоуверенной улыбкой, свидетельствующей о том, что он прекрасно знает, насколько привлекательным находят его другие, был одет в бирюзовую тунику с черным орнаментом в виде паутины. Он гордо задрал подбородок и кивнул в знак приветствия, однако Изаура не подала виду, что вообще заметила его.

Стоящая рядом с ним женщина заинтересовала ее гораздо больше. Пряди каштановых волос выглядывали из-под кожаной шляпы, пухлая куртка скрывала фигуру, но почему-то казалось, что под курткой женщина вовсе не толстая. Большие темно-голубые глаза светились настороженностью. Незнакомый мужчина вздрагивал от холода, но она дрожала по другой причине — уж очень ей не нравилось это место.

Нескарту указал на них рукой. Это Азур Паук и Вионна, Королева Пиратов из Вруоны.

Когда Изаура ступила на помост рядом с Нескарту, лицо ее было лишено каких-либо эмоций. Она просто повернулась к гостям и сдержанно кивнула:

— Добро пожаловать в Авролан.

Мужчина начал было говорить, но Вионна заставила его замолчать, толкнув затянутой в перчатку рукой в грудь:

— Кайтрин вызвала нас. Мы проделали долгий, трудный путь, добираясь сюда. Вызов был срочный. Надо полагать, она ждет нас?

— Моя мать не может встретиться с вами сама, но я пришла вместо нее, — упоминание о Кайтрин как о матери явно удивило Вионну, но Изаура сдержала улыбку. — Война на Южных Землях требует от нее величайшего внимания. Обострение ситуации заставило ее принять срочные меры.

— Значит, я вынужден торчать тут и медленно покрываться инеем? — проворчал Азур Паук.

Изаура одарила его полуулыбкой:

— Ты покроешься инеем лишь в том случае, если попытаешься уйти отсюда.

— Это угроза?

Фигура Нескарту увеличилась, цвета замелькали быстрее. Его голос снова зазвучал в голове Изауры, но на сей раз слова предназначались не ей. Девочка просто предупреждает тебя о трудностях путешествия по Авролану. Потрудись немедленно извиниться.

Азур Паук вздрогнул, ведь на него обрушилась вся мощь возмущения Нескарту. Он склонил голову перед Изаурой:

— Пожалуйста, простите, это недоразумение.

Снежноволосая красавица медленно кивнула, поскольку этого требовало ее воспитание, но о прощении не могло быть и речи. Блеск глаз этого субъекта говорил о многом. Он, южанин, в глубине души считает, что ее мать — воплощенное зло. Собственная жадность пересилила в нем страх перед владычицей Севера, но она же не позволила ему разглядеть подлинную Кайтрин, которая ведет борьбу против гнили, сочащейся с Юга. Мать предполагала, что ее могут предать, и Азур Паук показался Изауре самым подходящим кандидатом роль предателя.

Нескарту поднял взгляд на Вионну:

Моя госпожа просила передать тебе кое-что. Ты не сумела уничтожить Вильван, но она простила тебе это, поскольку ты доставила к нам учеников. Она продолжала доверять тебе, однако ты не оправдала ее надежд и позволила украсть Сапфир Истины. Если бы ты просто отдала его посланцу моей госпожи, он бы не пропал. Из-за тебя она лишилась того, что ей очень дорого.

Вионна вскинула подбородок, ее глаза превратились в узкие щелки:

— И она хочет, чтобы я искупила свою вину?

В каком-то смысле, да. Фигура сулланкири снова уменьшилась до нормальных размеров. Однако тебе придется заплатить определенную цену, чтобы заработать право искупить свою вину. Из-за тебя она лишилась того, что дорого ей; теперь она требует отдать ей то, что дорого тебе.

— И что же это?

Твой возлюбленный.

Судя по выражению лица Азура Паука, он еще даже не успел осознать, что речь идет о нем, а Вионна уже кивнула в знак согласия. Жгут голубой энергии пронзил фигуру сулланкири, вырвался наружу и ударил Азура Паука в грудь. Сверкающая магическая лента, сливаясь с материалом туники, начала обвивать его тело, так что руки несчастного оказались крепко прижаты к корпусу.

— Не делай этого! Вионна, дорогая, не позволяй им так поступать со мной! — его карие глаза расширились от ужаса, когда голубая сеть заскользила вниз, окончательно лишив его возможности двигаться. — Вионна, вспомни, что мы значим друг для друга!

Королева пиратов окинула его холодным взором:

— Ты или смерть. Вот и вся головоломка. Ты немало позабавил меня, однако согреть ночью может и одеяло. К тому же, оно не обижается, если перестает быть центром внимания.

— Вионна!

Женщина оттолкнула своего любовника, и при виде такой жестокости Изаура отпрянула. Мужчина зарыдал. Кровавые слюни смешивались со слезами и стекали по подбородку.

Хватит, Вионна. Ты отдала его моей госпоже. Не порти ее имущество. Жгут энергии стал толще. Он оторвал Азура Паука от помоста и поднял в воздух, будто бы пригвоздив к невидимому распятию. Ты же, тот, кто отныне будет носить имя Спир'скара, вечно грезишь о легендах. С этого самого момента ты станешь частью величайшей легенды. Госпожа решила, несмотря на все твои неудачи, что тебе будет позволено стать новым сулланкири и служить ей. Ты будешь гораздо большим, чем все то, чем ты был раньше. Ты желаешь служить ей?

Изаура вглядывалась в лицо Паука в надежде, что он согласится. Она изучала заклинания, превращающие любое существо в отборного воина Кайтрин. Если тот, к кому они применяются, оказывает сопротивление, то это сопротивление не дает заклинаниям работать в полную силу. Сулланкири, созданные Нескарту, такие как Ганагрей и другие, помладше, по могуществу не сравнятся с теми, над которыми трудилась ее мать. Миралл'мара, Нефри-кеш, Нефри-леш, Нескарту и Ферксиго, вылепленные рукой Кайтрин, стали лучшими ее генералами. Те, что рангом поменьше, были исполнены при содействии Нескарту, а Спир'скара станет первым, кого он сделает без помощи своей повелительницы.

И вот зачем ему нужна я. Пусть Нескарту и обладал необыкновенным могуществом, человеческая суть в какой-то степени мешала ему. Со времени трансформации он многому научился, и все же некоторые аспекты авроланской школы магии ускользали от него. Изаура же, чьей личной наставницей на протяжении десятилетий была сама Кайтрин, понимала суть этой системы. Она могла создать еще более могущественные заклятия и тем самым поддержать и усилить трансформацию.

Ее учили, что магия течет сквозь реальность огромной, вздымающейся волнами рекой, она полна водоворотов, разнообразных течений и смертельно опасных омутов, которые способны затянуть даже очень осторожного мага. Люди же воспринимают магию не как реку, которой она и является, а как озеро, из которого можно черпать материал для сотворения заклинаний. Они осознают все те опасности, что скрывает поверхность этого озера, и поэтому выстроили из заклинаний нечто вроде перил и предупредительных линий, заходить за которые не следует, если не хочешь утонуть.

И хотя все эти предосторожности, без сомнения, и спасли жизнь множеству глупых магов, они же и не дают им проникнуть глубже, к источнику чистой энергии. Терзаемый жаждой человек станет пить любую воду, но, если у него есть выбор, он выпьет ту, что прохладней. Человеческая магия не дает своим последователям достичь холодной воды, и, таким образом, им не суждено осознать, что перед ними простирается огромная река.

Эльфы и урЗрети шагнули немного дальше; они поняли, что в озере есть движение и что одна энергия лучше, а другая хуже. И все же идея реки ускользнула от них. Нескарту научился понимать движение, различать течения, однако безбрежности магического потока не ощущал даже он. Изаура подозревала, что он боится этой необузданной мощи, боится, что может уйти на глубину, а потом не вынырнуть обратно.

Ей и самой было страшно, когда истинная природа магии предстала у нее перед глазами. Мать помогла ей преодолеть этот страх, объясняя и показывая, как читать эту реку. Теперь Изаура умела следовать за потоками, осматриваться, замечать водовороты и омуты. Могла плыть против течения, чтобы добраться до нужного потока.

Азур Паук вскинул голову:

— Я согласен, — он бросил яростный взгляд на королеву пиратов. — Я еще с тобой рассчитаюсь.

Голубая молния вспыхнула, и одежда Азура Паука превратилась в лазурное пламя. Он попытался вскрикнуть, но огонь, что ему пришлось вдохнуть, опалил горло, лишив возможности издавать звуки. Некоторое время он боролся, но потом пламя окутало его плотным голубым коконом. Ноги сами поджались, а руки обхватили колени. Пару секунд голова, локти и пятки оставались на виду, а потом кокон отвердел и стал похож на голубое яйцо с черным орнаментом в виде паутины на поверхности.

Яйцо парило в воздухе.

Вионна отпрянула.

— Что вы с ним делаете?

То, что очень порадует мою госпожу. То, что позволит ему выполнять все ее желания. Нескарту перевел взгляд на Изауру, — его глаза сместились с лица и поплыли к левому уху. Ваш выход, принцесса.

Изаура сделала глубокий вдох, потом медленно выдохнула, закрыла глаза и сотворила простое заклинание, позволяющее видеть магическую реальность. Вионны там не оказалось вообще. Нескарту выглядел почти как обычно, а зал вокруг мерцал зеленым — остаточный эффект магии.

Человек внутри яйца казался серым, словно пепел. Сделав шаг вперед, Изаура перешла к следующему заклинанию. Она подняла руки, и они прошли сквозь скорлупу, как будто ее не было вовсе. При желании, она могла бы, минуя грудную клетку, дотянуться до бешено колотящегося сердца Азура Паука и умиротворяюще погладить его. Она знала, так можно, поскольку видела это на примере животных. Однако ее мать делала это только ради того, чтобы Изаура научилась заставить сердце биться снова, прежде чем душа покинет тело.

Положив руки ему на голову и Грудь, девушка сконцентрировалась, чтобы ощутить, как река плещется вокруг нее. Она почти ничего не видела и не слышала, однако течения проносились мимо, сплетаясь и расходясь, — иногда игриво, иногда возмущенно. Особо яростные она пропускала мимо, но наконец нашла то, которое ее полностью устраивало. Изаура впитала его в себя, а затем направила на мужчину в коконе.

Чистейшая магическая энергия хлынула внутрь, растворяя физическую оболочку человека с такой же быстротой, с какой кипящая вода растворяет чернильный камень. Энергия бурлила и вздымалась внутри яйца, стремясь вырваться за его границы. Амплитуда волн достигла максимума, а потом пошла на убыль.

Теперь настала очередь Нескарту. Последовала целая серия заклинаний, и его энергия тоже устремилась внутрь кокона. Изаура ощутила всплеск магии урЗрети, что вряд ли могло удивить, поскольку речь шла о трансформации. За ней последовала эльфийская магия, а за ней человеческая. Потом появилось нечто совсем уж странное. Кое-что Нескарту, по всей вероятности, изобрел сам, но хотя его заклинания имели человеческие корни, сплетались они по-другому, и узнать не представлялось возможным.

Может, это есть предательство, которого опасается моя мать?

Ответа, естественно, не последовало, а между тем магия сулланкири продолжала свое дело. Азур Паук вздрагивал и извивался. Его дух пытался выкарабкаться из новой формы, в которую оказался заточен. Изаура чувствовала его ярость и ужас, но не испытывала жалости. Страх — его можно понять, однако девушка знала, что мать щедра на награды за служение ей. В мире, свободном от тирании Юга, он станет одним из величайших героев, которому будут поклоняться все.

Ну, вот и все, принцесса.

Изаура кивнула, освободила руки и отступила на прежнее место. Она избавилась от остатков наложенных заклятий и улыбнулась Вионне:

— Все прошло хорошо.

Побледневшая королева пиратов широко распахнутыми глазами смотрела на парящее в воздухе яйцо.

— Что вы сделали?

Нескарту метнул в яйцо последний сгусток энергии. Оно полыхнуло ослепительной голубизной и медленно стало уменьшаться. Сначала оно стало размером с человеческий торс, потом меньше, все меньше, и так до тех пор, пока не стало похожим на куриное. В конце концов яйцо подплыло к Вионне, и она подставила под сложенные лодочкой руки. Магическая нить, связывающая кокон с сулланкири, лопнула, и Вионна еле удержала его в руках.

Теперь он будет отдыхать. Держи его ближе к себе, прижимай покрепче — ради сохранения тепла; его, не твоего.

Она замотала головой:

— Я вам не курица, чтобы яйцо высиживать.

Мысль Нескарту хлестнула ее. Ты то, что желает видеть в тебе моя госпожа. Ты не курица, а курьер. Уже завтра Спир'cкару должен оказаться в Мередо.

Вионна нахмурилась:

— Это невозможно. Путь туда займет месяцы.

Моя госпожа знает, что ты не справилась с тем, что возможно, и не будет ставить перед тобой невыполнимую задачу. Тебя доставят туда. Когда окажешься на месте, вскрой яйцо и выпусти Спир'скару.

— А это не опасно? — королева пиратов покосилась на яйцо. — Он и раньше часто бывал недоволен мной, а теперь и вовсе…

Он будет делать то, что ему приказано, а сейчас ему приказано не причинять тебе вреда. Ты должна выполнить еще одну важную задачу — взять с собой принцессу.

Серебристо-серые глаза Изауры от удивления стали еще больше.

— В Южные Земли? Я еду на юг?

Так пожелала Ваша мать, принцесса. Вы отправитесь туда и будете следить за происходящим. Таково желание королевы. Она хочет, чтобы вы привезли копию рубина, с ее помощью, возможно, можно будет вернуть Камень Истины. В мыслях сулланкири прослеживалось нечто, доставляющее ему удовольствие. В Мередо, принцесса, вам предстоит научиться многому, многому из того, что определит ваше будущее.

Изаура улыбнулась было, но вдруг ее охватила дрожь. Никогда раньше она не осмеливалась покидать пределы Авролана. Если она жаждала узнать что-то об окружающем мире, мать рассказывала ей о нем, и описываемая картина страшила девушку. Изауру пугало то, что с ней будет, и еще больше она боялась не оправдать надежд матери.

Но принцесса кивнула:

— Я исполню то, что мне велят, Лорд Нескарту.

Конечно же, исполните, принцесса.

Цвета в его облике стали сменять друг друга быстрее.

— А ты, Вионна?

Королева пиратов взглянула на яйцо и вздохнула:

— Похоже, у вас тут принято делать то, что тебе велят. Я не стану вас разочаровывать.

Очень хорошо. Поступить иначе было бы неверно. Сулланкири взмахнул рукой влево. Идите и насладитесь дарами, которые императрица жалует своим союзникам. Сегодня вас ждет наслаждение, а завтра вы сможете заслужить еще большую награду.

ГЛАВА 19

Принцесса Алексия осторожно улыбнулась, войдя в зал для приемов, где уже начался суд над Вороном. Помещение было не то что бы маленькое, но намного меньше, чем тронный зал дворца. В отличие от последнего зал для приемов не подвергался серьезным перестройкам. Здесь мощные колонны все также поддерживали сводчатый потолок, но на стенах теперь не было деревянных панелей. Вместо этого на них были развешены гобелены, на которых были изображены сцены из древней истории. Впрочем, некоторые панно нуждались в серьезной реставрации.

В глубине узкой прямоугольной комнаты располагалось три трона. Тот, что стоял посередине, был слегка отодвинут назад. На нем сидел Принц Линчмир. И хотя Алексия знала, что ему было где-то за тридцать, приятные и спокойные черты лица давали неверное представление о его возрасте. Принц столь откровенно опирался на спинку трона, что даже свирепый внешний вид, который придавала ему маска, не мог восполнить ему нехватку сил и бодрости. Свидетельские показания он слушал рассеянно и невнимательно, притом принцесса была совершенно уверена, что пару раз он даже заснул.

Август в изящной черной придворной маске занял место по правую руку от Линчмира, расположившись ближе к Алексии. За ними сидела королева Джераны Карус, невысокая черноволосая женщина с беспокойными темными глазами. На ней было расшитое голубое платье, с ним гармонировала кружевная придворная маска, подобранная в тон. В отличие от Линчмира королева Карус была крайне внимательна и детально допрашивала свидетелей. Она беспрестанно забрасывала Кэбота Маршама вопросами, когда тот цитировал сказанное им четверть века назад перед Советом Королей, и демонстрировала отличное знание судебных протоколов Джераны, без конца требуя уточнить показания.

Ворон сидел на месте подсудимого, его ноги сковывали железные кандалы. Заключенного помыли, теперь его белые волосы были собраны в хвост и перехвачены черной кожаной лентой. Ему разрешили надеть самое минимальное количество одежды, но, казалось, — если забыть о сквозняках, — это обстоятельство его ничуть не стесняло.

До определенного момента судебное заседание проходило спокойно. Маршам, очевидно, являлся краеугольным камнем обвинения, и королева Карус все время подчеркивала несоответствия между тем, что он говорил раньше, и тем, что он утверждает сейчас. Более того, она справедливо указала на то, что свидетель знает о случившемся, только исходя из разговоров с Хокинсом. То есть его показания основываются лишь на слухах, и с этим королева Карус не желала мириться.

При этом ранее полученные свидетельства двух придворных магов — один из них был воспитанником школы Вильвана — подтверждали тесную связь Ворона и Хокинса, допуская, что это одно и то же лицо, и с этим утверждением обвинению не удавалось поспорить. То, что главный свидетель будет давать показания против Хокинса, казалось маловероятным. Чтобы изложить свою позицию, Скрейнвуду пришлось бы подвергнуться тщательному допросу со стороны Королевы Карус, вроде того, что она устроила Маршаму. Кроме того, ввиду того, что Август присутствовал при осаде Крепости Дракона, когда и было совершено предательство, он мог поправить или же опровергнуть некоторые преувеличения. А без показаний Скрейнвуда — ведь никто, кроме самого подсудимого, не мог рассказать о произошедшем в Борагуле — судебное дело Ориозы против Ворона терпело крах.

Пока королева занималась допросом Маршама, Алексия внимательно следила за Вороном и не переставала удивляться. Маршам явно ненавидел Ворона. Злоба в голосе, гнев в глазах легко выдавали его неприязнь к подсудимому. Алексии сразу же не понравился этот человек, с того самого момента, как она познакомилась с ним, и теперь девушка испытывала огромное удовольствие, наблюдая, как он старается выкрутиться из неприятной ситуации. Так же и Уилл, находясь среди зрителей, казалось, наслаждался тем, что Маршама удалось загнать в угол.

Ворон не разделял их чувств. Его лицо оставалось бесстрастным, он слушал. Принцесса не могла сказать, ощущал ли он себя виноватым перед этим человеком, или же ненавидел его. Алексия снова и снова останавливала взгляд на сильном профиле обвиняемого, ее притягивало чувство спокойствия, царящее в душе Ворона. В этот момент ее переполнял тот же самый покой. Ну и некоторое возбуждение.

Лицо Ворона все время было спокойно, за исключением нескольких раз, когда он едва заметно поворачивался, чтобы взглянуть на принцессу. Он наклонял голову вперед и опускал подбородок так, что борода касалась груди, а девушка замечала легкий намек на улыбку. Быстро подмигнув ей левым глазом, Ворон тут же отводил взор и продолжал внимательно следить за судебным процессом.

Каждый раз, когда Ворон улыбался, Алексии приходилось прикладывать массу усилий, чтобы скрыть собственную улыбку. И не потому что она отвыкла улыбаться ему. Во время подготовки к суду при упоминании его имени улыбка часто появлялась на лице принцессы, и теперь девушка с удовольствием теребила золотую полоску, поблескивавшую на безымянном пальце. Она навещала названного мужа так часто, как могла, а время, проведенное в разговорах с ним, пролетало незаметно. Бывало даже так, что Алексия совершенно забывала о том, где они, и тот факт, что он пленник, вдруг поражал ее. Девушка постоянно старалась создать образ женщины, без памяти влюбленной в своего мужа, и не позволяла никому считать, что все это было обманом, хотя многие догадывались или даже были уверены в этом.

Принцесса играла роль до конца и, несмотря на то, что именно отчаяние толкнуло ее на такой поступок, за все это время с ней произошло много приятных вещей. Теперь Алексия сильно скучала по ночам, проведенным в дороге, когда у них с Вороном была одна палатка на двоих. Они шептались, обсуждая все, что угодно, рассказывая друг другу истории, делясь воспоминаниями. Они оба выросли на сказках у костра, огражденные близкими от всех бед мира. Их первая встреча не была ознаменована чем-то особенным: просто они оба участвовали в орканнелской кампании и вместе спасались бегством из Крепости Дракона.

Затем все понемногу стало меняться. Принцесса задала вопрос, который задавала себе уже не раз, но тут же попыталась взять слова обратно, однако Ворон все же ответил:

— Нет, принцесса, я совсем не так представлял свою дальнейшую жизнь.

Он продолжил и рассказал ей о своих мечтах, надеждах, вновь ощутив боль, которую испытал, когда с него сорвали маску. Голос его стал напряженнее, когда он начал говорить о сломанной ноге и физических муках, хотя душевные страдания его, должно быть, были гораздо сильнее.

Его готовность открыться перед ней удивляла Алексию. Они с Перрин делились многим, но они же сестры. Девочки выросли вместе, а среди гиркимов хранить тайны считалось священным долгом. Гиркимы скорее предпочли бы умереть, чем нарушить подобное обязательство. Считалось, что выдавать секреты очень свойственно людям, поэтому принцесса выросла слишком осторожной, чтобы довериться человеку.

Натура двоюродной прабабки-интриганки Татьяны усилили нежелание принцессы верить людям несмотря на то, что ее дядя и двоюродный брат, Миша, постепенно разрушали воздвигнутую стену недоверия. Однако отчужденность Алексии по-прежнему не очень способствовала тому, чтобы на нее полагались другие, а она не чувствовала большого желания делиться с кем бы то ни было.

Когда Ворон поделился с ней наболевшим, ее охватило знакомое чувство близости, существовавшее среди гирким. Этот человек ей полностью доверял. И хотя он сначала выступал против того, что принцесса сделала, для того чтобы спасти его от скорой казни, он был благодарен ей, что и доказал, доверив свои тайны.

Они были друзьями до этого маскарада с замужеством, ведь во время их недолгих приключений каждый уже не раз спасал жизнь другому. Совместные путешествия укрепили их дружбу. Проводя одну ночь за другой рядом с ним, чувствуя тепло его тела или просто слушая его дыхание, Алексия постепенно стала находить в нем черты обычного человека, в то время как он был необыкновенным. Несколько раз она просыпалась, слишком тесно прижавшись к его спине. Она тут же отодвигалась, но с каждым разом принцесса делала это все медленнее и все с большей неохотой. Навещая Ворона в тюрьме Мередо, она сожалела о недостающей близости и часто просыпалась, сжимая в объятьях подушку.

Как только судьи отпустили Маршама, Ворон посмотрел в сторону принцессы и снова улыбнулся. Ее сердце подпрыгнуло в груди, а уголки губ приподнялись в улыбке. Что-то было в его взгляде, что-то радостное и заразительное. Это ощущение было для нее не ново, она испытывала нечто похожее в отношениях с Пери; гордость и счастье за благополучие друга. И, как и с Пери, она хотела протянуть руку и коснуться его.

Девушка хотела большего, чтобы улыбка Ворона стала шире, чтобы радость, отражавшаяся на его лице, стала еще больше…

Но прежде чем она смогла продолжить свои размышления, Врокстер Дейнн, верховный защитник суда Ориозы, встал, чтобы вызвать следующего свидетеля. Тем временем, за его спиной, на, дальней стене, задымился выцветший от времени гобелен. Темное пятно в центре стало расти, оно расползалось вниз к полу и вверх, пока не достигло размеров человека. Дым стал гуще, вспыхнул огонь. Он разгорался и постепенно охватывал все гобелены. К этому моменту языки пламени уже лизали своды зала.

Искры и ярко-красные угольки медленно сыпались вниз, словно снег, на головы собравшихся в зале. В стене открылась прежде незаметная дверь, и оттуда появилась фигура. Все присутствующие изумленно вздохнули. На госте был плащ с капюшоном из кожи Большого Темерикса и разноцветный плюмаж, но не из перьев, а из радужных язычков пламени.

Глаза нежданного посетителя, казалось, словно бы жили своей собственной жизнью. Голубые, с едва заметными пятнышками белого цвета, напоминавшими прозрачные облака на ветреном небе. В левой руке гость держал белый платок. Полы плаща он отодвинул так, что всем были видны пустые ножны, висящие на левом бедре. Маска приоткрывала полуулыбку и ряд зубов, белевших на фоне его черного, как смоль, тела.

— Меня зовут Нефри-кеш. Я пришел с миром. И прошу права у суда Ориозы выступить в качестве свидетеля по делу одного из моих вассалов.

Август встал с места. Линчмир съежился в своем кресле, как и большинство присутствующих в зале. Дейнн отшатнулся в ужасе, а королева прикрыла рот левой рукой. Ворон остался сидеть, лишь вытянув руку в направлении Алексии, чтобы не дать ей броситься вперед. Принцесса тоже поднялась с места, а ее ладонь мгновенно оказалась на рукояти меча.

Однако первым прореагировал Уилл Норрингтон. Он вскочил на ноги, и дрожащей рукой указал на сулланкири:

— О-обвиняемый не ваш вассал, а мой!

Нефри-кеш тут же повернул голову. Авроланский генерал улыбнулся, а затем удовлетворенно кивнул:

— Теперь ты — тот сын, о котором я так мечтал.

— Возможно, будь вы лучшим отцом, он бы у вас был. — Сощурив под маской серые глаза, Уилл выхватил кинжал, который ему позволили пронести с собой. — Там где потерпел неудачу он, я выйду победителем!

Сулланкири развел руки в стороны:

— Ты придешь ко мне. Сейчас или потом. И когда это произойдет — не имеет значения. Ты — мой истинный наследник, и я могу дать тебе многое.

Ворон поднялся:

— Уилл, стой, где стоишь!

— Я его не боюсь.

— А стоило бы, — Ворон взглянул на сулланкири. — А тебе, что, нравится дразнить детей?

— Уилл носит маску. Он мужчина, и у него есть определенные обязательства. Ты помнишь об этом, не так ли, Таррант? — Нефри-кеш шагнул в сторону Трона Истины. — Король Август, вы согласитесь на перемирие и признаете мое право голоса. Мой предполагаемый наследник утверждает, что мои притязания незаконны, но имейте в виду, что ни я, ни мой сын еще пока не покойники, и формальные требования закона для лишения нас собственности не были соблюдены.

Уилл размахивал кинжалом:

— Не слушайте его!

Август неодобрительно посмотрел на парнишку:

— Закон не запрещает ему этого, Лорд Норрингтон. Мы должны следовать правилам. Полагаю, вы можете сесть, Нефри-кеш, если поклянетесь, что будете говорить правду.

Юный вор сердито проворчал:

— Он служит Кайтрин. Она превратила его в монстра! Змея скорее научится ползать не извиваясь, чем этот проходимец скажет правду!

Линчмир робко промолвил:

— Нам придется выслушать его. Таков Закон.

— Тогда этот закон идиотский! — прокричал Уилл, сорвав с себя маску. Бросив ее в адвокатское кресло, он развернулся и гордо прошествовал к выходу из зала суда. — Когда Кайтрин придет сюда, чтобы убить вас всех, вы предложите ей придворную маску и будете при этом твердить — «спасибо», да «покорнейше благодарю». Будьте вы прокляты!

Только едва слышный треск язычков пламени на плаще сулланкири нарушал тишину, окутавшую зал после ухода Уилла. Собравшиеся там жители Ориозы смотрели на смятую маску, лежавшую на полу. Даже Ворон выглядел пораженным. Он медленно откинулся на спинку стула.

Нефри-кеш поднял правую руку:

— Клянусь говорить только правду и обязуюсь понести наказание Кедина, если солгу.

По раскрасневшемуся лицу Врокстера Дейнна стекал пот, изо всех сил он старался успокоиться:

— Вы пришли сюда, чтобы дать показания по делу Тарранта Хокинса?

— Да, я пришел издалека.

Глубокий сильный голос Нефри-кеша разнесся по залу. Алексии казалось, что она слышит его не только ушами. Здесь не обошлось без магии. Но, пусть принцесса и осознавала, что ею манипулируют, она не могла усомниться в искренности и правдивости произносимых слов.

— Я руководил военной экспедицией в Борагул. Однажды в пути мы случайно столкнулись с императрицей Кайтрин, но тогда никто из нас не понял этого. Мы были приняты гостеприимными урЗрети и слишком поздно осознали, что находимся в ловушке. Мы оказались во власти женщины, которую сами же преследовали.

Сулланкири протянул левую руку в сторону Ворона и уронил платок на землю:

— Для начала я бы хотел отдать должное Хокинсу. Из всех обвинений против него, самыми глупыми можно назвать те, что говорят о его трусости. В тот проклятый день он был самым смелым из нас. Ворон в одиночку проложил дорогу к нашим камерам. Тогда он нашел и спас меня, и сделал все, что мог, чтобы защитить меня, как это и должен делать вассал. Я был очень тяжело ранен — смертельно, если бы не вмешательство магии. И пусть все, кто слышат меня сейчас, никогда не осмелятся сказать, что в Хокинсе нет ни капельки геройства. Но будучи героем, он стал предателем. Ворон действительно совершил предательство в тот день. Он не покорился моей воле. Я трижды попросил его оказать мне услугу. Я потребовал у него выполнить просьбу и имел на это право.

Дейнн обтер лицо платком:

— В чем же состояла просьба?

Сулланкири еще не успел ответить, как отчаянный стон вырвался из груди Ворона:

— Я не мог убить вас!

— О, но ты должен был, Таррант! — Нефри-кеш прижал руку к груди. — Если бы ты исполнил мою просьбу, я не стоял бы сейчас здесь. Королева Ланиветта не погибла бы тогда от моих рук. Крепость Дракона не пала бы, и Южные Земли не оказались бы сейчас в опасности. В твоей власти была возможность защитить родину, друзей, но ты не внял моей просьбе. Ты предал меня, свой народ, весь мир.

— Вы знаете, почему я не мог исполнить то, что вы просили.

Сулланкири покачал головой:

— Присяга вассала — ничто, если вассал не повинуется своему господину. Итак, Август, теперь ты видишь, в чем дело? Он мог бы спасти все, но не сделал этого.

— Мертвые тоже могут вступить в ряды сулланкири, — возразил король Август.

— Верно, но каждый, участвовавший в той экспедиции, знал, что стать сулланкири до или после смерти — большая разница. И Хокинс тоже знал.

Ворон посмотрел на руки:

— Я не думал, что вы окажетесь столь слабым.

— Но я же говорил тебе. Я доверился тебе, а ты подвел меня, — Сулланкири стоял неподвижно. — Несмотря на обвинения моего внука, я сказал правду, и Хокинс подтвердит это. Я знаю законы и устои Ориозы. Многие выскажутся за, и еще больше против, но теперь вы знаете, что делать.

Линчмир выдвинулся вперед:

— Не смейте читать нам лекции, предатель!

Улыбка Нефри-кеша стала походить на оскал хищника:

— Ах, тут кто-то думает, что у него есть внутренний стержень, позвоночник, так сказать. Знаете, его можно вырвать, косточку за косточкой, так что все внутри постепенно немеет. А потом ты медленно умираешь. Мой принц, мне было бы очень приятно. Не откажете мне в таком удовольствии?

Принц Ориозы взвизгнул и съежился на троне. Август шагнул вперед:

— Достаточно, Нефри-кеш. Оставь мне хоть иллюзию, что в тебе еще есть частичка того человека, которого я уважал.

— Если вам по душе верить в иллюзии, Август, можете сколько угодно обманывать себя. — Сулланкири застыл на месте, а затем царапнул когтями воздух. Незримая материя разошлась перед ним, словно разрез на парусине. — Человека, которого вы уважали, больше нет, а тот, кого вам следует бояться, все еще здесь. И останется еще на долгое, долгое время.

Произнеся это, он перевел взор с Августа на Ворона, а потом посмотрел на принцессу. Их взгляды соприкоснулись лишь на мгновение, но Алексия ощутила сильный удар, который чуть не оглушил ее. Нет, он не прочел ее мысли, но она была совершенно уверена, что Нефри-кеш теперь знает все. От осознания этого девушка вздрогнула, но едва она успела что-либо сказать или сделать, сулланкири скользнул в щель в воздухе, которая тут же схлопнулась за ним.

Ворон повернулся к Алекс:

— Ты не ушиблась?

Ее потряхивало, но она помотала головой:

— Нет, совсем нет. А ты?

Он безразлично пожал плечами:

— Все в порядке. — Секунду Хокинс молчал, затем покачал головой. — Я не мог убить его.

Алексия придвинулась к Ворону и положила руку ему на плечо:

— Нефри-кеш знал об этом, когда просил тебя выполнить просьбу. Так же как это знала я, когда просила пообещать убить меня, если я когда-либо захочу перейти на сторону Кайтрин. Ты был прав в том, что сказал мне, и прав, когда отказал авроланскому генералу.

— Но он тоже прав. Я бы мог всех спасти.

Алексия одарила его дружеской улыбкой и погладила по плечу:

— И ты еще спасешь, Ворон. Еще спасешь.

ГЛАВА 20

Даже когда утих резкий кашель, сильно донимавший Керригана Риза, острое, болезненное ощущение в горле осталось. Свернувшись калачиком настолько, насколько позволяло его телосложение, маг лежал голышом в полной темноте, повернувшись на левый бок. Холодный, твердый каменный пол под ним забирал драгоценное тепло. Во рту чувствовался кисловатый вкус рвоты, голова раскалывалась.

Керриган попытался выпрямиться. К неприятным ощущениям добавилось еще два. Первое — боль в спине. Чем бы его ни ударили, сделали это очень сильно. Избитые мышцы сопротивлялись, и полное тело, скрывавшее их, делало боль еще острее. Болели даже почки, и Керриган боялся применить диагностическое заклинание и узнать обо всех своих увечьях.

Пленник не сдержался бы и воспользовался магией, но его беспокоило дело поважнее: он был скован по рукам и ногам. На запястья и лодыжки были надеты кандалы. Протянув руку вниз, пленник мог легко схватить тяжелые цепи, крепившиеся к оковам. Судя по всему те, что сжимали запястья, не были связаны с лодыжками. Но все же цепь натягивалась, и одно запястье тянуло к себе другое. Керриган предположил, что на полу в его камере есть некое кольцо, к которому он прикован.

Маг мирно лежал, на какое-то время задумавшись. То, что он пленник, — очевидно. То, что его заточили жители Вильвана, вполне возможно, и это указывает лишь на то, как сильно они хотят его вернуть. Им, вероятно, пришлось найти кого-нибудь или что-нибудь, что помогло его нейтрализовать. Юноша прикинул, что все так могло и случиться. Однако почему бы не задержать его на более контролируемой территории? Керриган как раз направлялся в консульство, где схватить его можно было в любой момент.

Помимо этого, весьма сомнительно, что Вильван решил при поимке его еще и искупать, чуть не утопив.

Значит, это Кайтрин. Он копался в мозгу, чтобы вспомнить, делал ли он хоть что-нибудь, что могло бы привлечь ее внимание? Он создал дубликат одного фрагмента Короны Дракона и наложил заклинание на еще один, но Керриган искренне не мог поверить, что императрица могла выследить его таким образом. Помимо этой секретной работы, он не сделал ничего, что могло бы стать для нее угрозой. Ей бы следовало напасть на принцессу Алексию или Уилла.

Конечно же, вполне возможно, что дубликат, который он изготовил, помог Кайтрин выйти на след настоящего фрагмента. Но, если бы у нее была возможность отыскать фрагмент, она вряд ли бы стала нападать на несчастного мага. Если бы она завладела фрагментом, Керриган не играл бы для нее никакой роли, и его пленение потеряло бы смысл. Важнее другое, если маг представляет для нее опасность, зачем она оставила его в живых?

Но если не Вильван и не Кайтрин, то кто тогда?

Если не считать звука его собственного дыхания и капель воды, неравномерно падающих на каменный пол, в камере стояла тишина. Из-за темноты Керриган ничего не мог видеть, он даже не мог себе представить размеры своей камеры. Заклинание — око мага — несомненно поможет решить эту проблему, и он не преминул им воспользоваться.

Прежде чем он оборвал магический поток, что-то щелкнуло в темноте. Звук раздался позади него. Что-то далекое. Звук длился недолго. Всего лишь щелчок.

Керриган затаил дыхание. Он стал ждать, навострив уши. Было слышно, как капает вода, иногда шум от капель становился сильнее и громче, но никаких щелчков. Керриган медленно выдохнул, а затем вдохнул через нос, старясь сохранять тишину, хотя его легкие требовали воздуха и прохлады, чтобы погасить огонь внутри.

Щелк.

На сей раз звук был громче, но источник его находился уже перед пленником, там, в ногах, где маг воображал кольцо, крепившееся к полу. Может быть, это звук от цепей, задевших кольцо? Керриган мысленно еще раз прослушал щелчок, но металлического звона в нем не было. Нет, это походило, скорее, на стук камня о камень.

Или когтей о камень.

Удар сердца, еще один… Из тени перед ним возникла жуткая фигура темерикса. Обежав вокруг Керригана, зверюга тряхнула его так, что загремели цепи. Темериксы служили Кайтрин, как собаки служат охотникам. У этих существ, покрытых перьями, были узкие морды с множеством острых зубов, огромные, серповидные когти на задних лапах и короткие передние лапки с цепкими коготками.

Керригану были знакомы укусы подобных существ, но он отнюдь не хотел знать, сможет ли залечить их с помощью магии раньше, чем они проглотят его.

Маг изо всех сил старался не паниковать. На то было две причины. Во-первых, ему не удастся воспользоваться магией, если он не сможет думать. А для того чтобы выбраться из сложившейся ситуации, думать просто необходимо. Во-вторых, Керригана защищала костяная броня, которая может оказаться темериксу не по зубам.

Собственная неуязвимость его воодушевила. Он успокоился и постарался дышать ровнее. Не двигаясь, Керриган стал вслушиваться. Нужно сосредоточиться на выборе заклинания. На самом деле возможности у него две: либо использовать заклинание, позволяющее видеть в темноте, либо просто взять и осветить все вокруг. Световое заклинание ослепит противников и облегчит побег, но удирать обмотанным цепями и прикованным к полу не так-то просто. Маг предпочел оставить вариант со светом про запас, и взялся за заклинание ночного видения.

Керриган устроился поудобнее, размял пальцы. На мгновение сознание пленника оказалось где-то за пределами реальности, он даже забыл, как ему холодно. Окунувшись в мир, где царила магия, маг наблюдал, как различные субстанции сплетались между собой, превращаясь в неосязаемое покрывало, которому надлежало усилить его зрение. Заклинание сработало быстро. И хотя пользовался Керриган им нечасто, оно всегда ему нравилось. Подкупала простота.

Бамс!

Что-то ударило его, и ударило очень сильно, прямо в правое плечо. Отскочив рикошетом, нечто с грохотом провалилось в темноту. Это определенно стук камня о камень. В меня бросили камнем. Костяная броня, служившая Керригану защитой, тотчас исчезла, оставив лишь едва ощутимую боль ушиба.

Юноша застонал. Действие защитной магии разрушило чары, позволяющие видеть во тьме. Магическая броня обладает большей мощью и вызывается подсознательно. Защитная магия забрала все его силы, поэтому второе, более хрупкое заклинание растворилось в воздухе.

Маг попытался создать его снова, но очередной брошенный в него камень помешал довести дело до конца.

— Эй!

То, что он услышал в ответ, практически убедило его в том, что темерикс шныряет где-то рядом. Сначала послышалось шипение, затем оно перешло в дикие смешки. Мерзкое шипение чередовалось с не менее мерзким хихиканьем. Малоприятное общество, что уж тут еще сказать. По спине бегали мурашки. Керриган приподнялся на локте и попытался повернуться лицом туда, откуда доносились звуки.

Цепь на ногах не дала ему развернуться полностью.

Шипение на мгновение прекратились, и тут же еще один снаряд угодил Керригану прямо в грудь. Камень отскочил ему на колени. Чуть помешкав, маг схватил этот подарок судьбы и поднял руку, приготовившись к броску. Кандалы загремели, но едва юноша замахнулся, как цепь дернула его назад.

Керригана резко развернуло вправо. Камень утонул в темноте. Что-то потащило его за цепи на ногах, заставив проехаться пятой точкой по полу. На этот раз костяной щит не смог уберечь молодого человека от ссадин и синяков. Не удержав равновесия, маг покатился по каменным плитам и тут вдруг плюхнулся на подстилку, уткнувшись носом в сухую солому.

Приподняв голову, он так сильно чихнул, что ударился лбом о землю. Солома все-таки смягчила удар, но магия от новых ушибов не спасла.

— Аа-ай!

Юноша перекатился на спину и схватился руками за голову, саданув себе по челюсти кандалами.

Керриган почувствовал, как на лбу растет шишка. Цепи сдавили ноги еще сильнее. Шипящее хихиканье возобновилось, на этот раз куда как громче. Еще один камень угодил прямо в бедро. Маг инстинктивно дернулся вправо, но очередной брошенный камень попал ему прямо в живот. Пленник ускользнул с линии атаки, но тут же получил причитающееся, напоровшись на камень, который сильно врезался ему в спину.

— АА-АЙ!

Изогнувшись, маг умудрился извлечь из-под себя вредоносный булыжник. Сжав камень обеими руками, Керриган приподнялся и приготовился было его бросить, но запутавшись в цепях, рухнул обратно на подстилку. Очередной снаряд просвистел над головой.

Керриган пригнул голову и вытянул ноги. Ему необходимо высвободиться, но сделать это можно, лишь воспользовавшись магией. Летящие в него камни по-прежнему вызывали защитные заклинания, разрушающие любые другие чары, которые он пытался сотворить. Мне придется вызывать заклинания очень быстро. Маг нахмурился. Быстрее, чем когда-либо.

Он мысленно порылся в списке заклятий, которые могли бы помочь освободиться от оков. Вариант посложнее — нагреть металл до тех пор, пока он не начнет плавиться. Но вместе с металлом расплавятся и руки. Керриган знал, что существует несколько простых заклинаний, способных открыть замки. Но его никогда им не учили. Это, конечно, не мешало ему творить собственные заклятия, которые юный маг создавал на основе исцеляющих. Диагностические чары помогут выяснить, как устроен замок, а если немного модифицировать магию, перемещающую предметы, появится возможность рассмотреть замок и, немного повозившись, его открыть.

Кандалы не должны очень уж сильно отличаться от дверного замка.

Керриган сосредоточился, собираясь применить диагностическое заклинание. Но камни в его сторону летели беспрестанно. Маг силился не обращать на них внимания, но безуспешно. Магия, которая без устали трудилась во спасение его жизни, не давала ему ни малейшего шанса на побег. Я ничего не могу с этим поделать!

Взревев от отчаяния, он взял камень в правую руку и с силой ударил им по оковам на левом запястье. Раздался громкий звон, и несколько искр упало на влажный пол камеры. Света было совсем чуть-чуть, он лишь озарил серые каменные плиты и светлую солому.

Каменный обстрел прекратился.

Керригану понадобилось две-три секунды, чтобы осознать, что это действительно так.

Бамс!

— Хватит!

— Хатит, хатит, хатит… — жалобным тоном продолжал умолять свистящий голос, коверкая слова. Хозяин голоса постоянно менял местоположение. Причем когда мучитель Керригана подобрался ближе, до юноши доносились короткие щелчки.

— Хатит, хатит, хатит.

Маг вновь попытался сотворить заклинание, но камень помешал ему. Он пробовал снова и снова в надежде, что какой-нибудь булыжник пролетит мимо и заклинание удастся довести до конца, но противник ни разу не промахнулся. Керриган понял, что в определенные моменты это невидимое существо оказывалось где-то рядом и бросало камни сверху вниз.

Керриган тут же смекнул, что ему не удастся завершить заклинание, пока обстрел не прекратится хоть на какое-то время. Единственный момент был, когда… И юный маг быстро ударил камнем по оковам. Раздался громкий звон, однако поток камней не прекратился. Керриган ударил еще раз и, чиркнув о камень, высек несколько искр.

Обстрел приостановился, воцарилась тишина. Керриган вновь стукнул камнем о кандалы. Искорки появились снова. Камни больше не летели. Юноша позволил себе широко улыбнуться. Он сгреб несколько соломинок в кучку и высек еще искру.

Однако ее хватило только лишь на то, чтобы вверх потянулась тоненькая ниточка дыма.

Снова и снова Керриган колотил камнем об оковы. Ему было все равно, что чиркающие удары сдирают с руки кожу. Вскоре запястье уже блестело от крови, но молодой человек продолжал высекать искры одну за другой, а они падали вниз на кучку соломинок. Он осторожно дул на нее, чтобы искры разгорались сильнее, прежде чем погаснуть. Юноша старался не задеть спасительную горстку и время от времени подбрасывал новые соломинки, растирая их в порошок.

Поток камней иссяк, но Керриган и не думал творить заклинание. Каким-то невероятным образом существо знает, когда он собирается применить магию. Каким именно образом — значения уже не имеет. Он лишь хотел, чтобы мучения прекратились. Так и случилось. Маг не знал, боится ли огня противник или он им очарован; но если пламя отвлекает это существо, то стоит продолжать попытки разжечь костер.

Тут Керриган вспомнил окраннелскую кампанию и поездку на юг из Крепости Дракона. Тогда, несмотря на то, что ему прекрасно было известно заклинание, разжигающее огонь, он не имел права применять его во время путешествия. Орла не хотела, чтобы он прослыл среди солдат магом-простачком. А во время отступления из Крепости Дракона принцесса заметила, что у него есть дела поважнее, чем разводить костры, ведь и без него найдется тот, кто сможет этим заняться.

Конечно, сможет. Маг видел, как костер разжигают даже дети. Но вот я здесь и не могу сделать этого. Ему хотелось рассмотреть поближе то, что делали для этого все остальные. Это сильно облегчило бы задачу. И рассудительный маг неспешно продолжал восстанавливать в памяти порядок действий.

Наконец солома затеплилась. Юноша осторожно подул на нее — появились красненькие угольки. Еще одно дуновение, и возникло небольшое пламя. Керриган подложил еще немного соломинок и снова подул. Он аккуратно и внимательно подкладывал в костерок соломинки, чтобы дать ему разгореться. Пламя тут же проглатывало их, но маг скручивал сухие травинки в узелки, чтобы они горели подольше.

Почувствовав тепло, маг улыбнулся. Этого тепла хватило, чтобы осознать, как же холодно ему было до этого. Тепло было ощутимым, а от огня исходил свет, настоящий свет. Сквозь пламя юноша мало что мог разглядеть, но в темноте проступили едва заметные очертания стен. Еще костерок осветил железное кольцо, в которое были просунуты сковывавшие пленника цепи.

Керриган выпрямился и, широко улыбаясь, наблюдал за тем, как язычки пламени оживленно поднимаются все выше и выше.

В камеру ворвалась волна магии. Почувствовав это, Керриган попытался определить заклинание, но оно оказалось слишком сложным, так что быстро распознать его не удалось. Чары подействовали на цепи, крепче сжав звенья. Кандалы на ногах стали теснее, руки прижало к бедрам.

Откуда-то сверху из-за спины раздался низкий ледяной голос:

— Прекрасно, адепт Риз, ты усвоил первый урок. Магия не есть жизнь.

— Кто вы? Где я? Что вы хотите от меня?

— Три очень хороших вопроса. — Голос оставался ровным и спокойным. — У тебя будет возможность получить ответы.

— Ответьте на один сейчас. Я развел огонь. Ведь это от меня требовалось, не так ли?

— Нет.

Новое заклинание. Керриган сразу узнал его. Это заклятие разучивалось новичками в первую очередь. Как раз перед заклинанием вызова огня.

Его костер погас.

— Нет, нет! Это несправедливо. Я сделал то, чего вы хотели.

— Послушай, Керриган Риз. Жизнь — штука несправедливая. Ты с самого рождения обладаешь очень большими способностями к магии. Ты нужен миру, но тебя все время держали вдали от него. И поэтому ты можешь скорее навредить, чем помочь. С этим нужно покончить.

Что-то коснулось спины Керригана. Нечто мягкое скользнуло вдоль позвоночника к ягодицам. Юноша не видел, что это, но по ощущениям это нечто очень походило на одеяло.

— Теперь ты имеешь некоторое представление о том, в каком отчаянии может быть человек, чтобы разжечь огонь, когда ему холодно. Представь, что это не камни, а дождь или снег. Представь, что холод настолько силен, что твои руки окоченели. Представь, что там, в темноте, жмутся друг к другу твои родные. Твоя жена, голодная и замерзшая, напуганные дети. Твой младенец, возможно, уже мертвый. Когда ты увидишь искру, вернется надежда. Когда потухнет искра, надежда угаснет. И ты поймешь, что от этого зависит жизнь твоей семьи. Ты, Керриган Риз, возможно, станешь этой самой искрой. Если ты не поймешь, насколько ты важен для мира, то будешь слишком опасен, чтобы оставить тебя в живых. — В этом месте интонация не изменилась, отчего фраза прозвучала не как угроза, а как простое изложение положения вещей. — Подумай над тем, что я сказал. Не пользуйся магией или будешь наказан.

— Но я истекаю кровью!

— И как бы поступил тот, кто не владеет магией, адепт? — Голос звучал, удаляясь. — Запомни, в первую очередь ты — человек. И тогда когда-нибудь, возможно, ты сможешь спасти род человеческий.

ГЛАВА 21

Уилл ворчал и ругался, сердито пиная ногами коричневатую снежную кашу, лежавшую вдоль дороги. Ему было все равно, окажется ли он весь в грязи, — из-за ярости он даже не чувствовал холода. Что же до теплых вещей, — он оставил их во дворце. Впрочем, это тоже его не заботило. Вещи, титулы — все это чепуха и глупости. Он их ненавидел.

Парнишка обернулся и взглянул на дворец. Верхушки башен скрывались под пушистым белым одеялом падающего снега. Картинка была настолько мирной и безмятежной, что становилось смешно, если знать, кто находится внутри в этот момент. А стража — причем вся до единого человека — должна была броситься во дворец и убить сулланкири. Уилл это считал абсолютно очевидным. Но все остальные, видимо, сочли, что белый флаг перемирия что-то значит.

Он значит, что вы теряете шанс убить Нефри-кеша, вот, что это значит.

Расти в Даймандаунс было непросто, но там он, по крайней мере, отлично усвоил несколько трудных уроков. В трущобах Ислина перемирие длилось лишь до тех пор, пока кто-нибудь не привлекал на свою сторону больше людей. Если Нефри-кеш выставляется сейчас здесь так же, как тогда выставлялся в Мередо сам Уилл, то у юного вора появился весьма серьезный соперник. Правда, все знают, что за фрукт этот Нефри-кеш, и ему еще повезло, что его сразу не прикончили; так что никому даже в голову не придет поверить его россказням.

Развернувшись к дворцу спиной, Уилл побрел дальше сквозь пелену падающего снега. Все эти заморочки знатных не прекращали его удивлять. С одной стороны, есть такие молодцы, как король Август. Они, по большей части, поступают правильно и благородно. Причем они всегда готовы признаться и попросить прощения, если где-то обошлись с другом не совсем хорошо. Ну а с другой стороны, встречаются такие, как Скрейнвуд. С ними нечего разговаривать, им просто нужно вылить на голову ведро свежей мочи. А в серединке стоят те, у кого в голове водятся жадные и грязные мыслишки, те, кто будет говорить тебе только то, что ты хочешь услышать, или те, кто в глаза не видел мира улиц. И все они — дураки и тупицы.

Вор нахмурился: при таком раскладе ему не хотелось причислять принцессу Алексию к знати. Она — не такая. Пусть даже она тоже ничего не сделала с Нефри-кешем. Просто у Алекс при себе не было магического меча, чтобы расправится с тварью. У Резолюта меч есть, только вот сам он не присутствовал при появлении авроланского генерала. А меч Ворона, Цамок, сейчас лежит себе спокойненько в покоях принцессы и ничем помочь не может. Тем не менее Уилл считал, что уж принцесса отлично понимает, что оставлять Нефри-кеша в живых — глупость полнейшая.

Мурашки пробежали по спине паренька. Он действительно был готов вонзить свой жалкий кинжал в существо, которое некогда было ему дедом. Но это не смутило сулланкири. Он раскрыл перед Уиллом объятия и сказал, что готов принять его. Нефри-кеш назвал Уилла наследником!

— Я не хочу быть твоим наследником! — Огрызнулся Уилл, топнув ногой. — Ты виноват во всех моих бедах!

Нелепость собственных жалоб поразила Уилла, и он засмеялся. Подняв голову, он поискал глазами кого-нибудь, кто бы, как и он, считал, что все эти его стенания яйца выеденного не стоят. Однако увиденное удивило его. Практически никто вокруг не замечал его. На него просто не обращали внимания! Парнишка недоумевал, ведь уже по дороге во дворец на заседание суда даже незнакомые люди без устали осыпали его добрыми пожеланиями.

А сейчас, сейчас меня не замечают, как будто меня просто нет! Пару минут он мучился догадками, но вдруг у него отвисла челюсть. Конечно же, маска! Люди узнавали маску, которая теперь валяется на полу в зале суда. Жители Ориозы умели читать маски столь же легко, сколь легко Уилл мог определить, сколько денег лежит в кошелке прохожего. Быть может, он и Уилл Норрингтон, но Лорд Норрингтон носит особую маску, и без нее он — никто.

Забавно получается. Без маскировки ты становишься невидимкой. Напоминает вывернутый наизнанку отвлекающий маневр, который они с приятелями использовали, воруя кошелки в Ислине. Уилл отыскивал жертву в толпе. По сигналу двое его напарников затевали драку, толкая прохожих, в том числе и саму жертву. Как только мишень сталкивалась с Уиллом, он срезал кошелек и делал ноги. Все внимание сосредоточивалось на драке между детьми, поэтому на него никто не смотрел и он удирал незамеченным.

Здесь отсутствие маски — гарантия того, что тебя не станут замечать. Или наоборот: ты точно привлечешь внимание тех, кто носит маски. Уилл достаточно изучал историю, чтобы знать, что когда-то графства Мурозо, Алоза и Ориоза восстали против империи. Чтобы остаться неузнанными, мятежники использовали маски. И уже позже, когда повстанцы отстояли независимость своей родины, те, кто сражался за нее, стали представителями новой знати. Они и их наследники получили право носить маски, а украшения на этих масках говорили о положении обладателя в обществе.

И из-за этой катавасии с масками жители Ориозы постоянно пытаются везде и во всем найти второй смысл и двойное дно. Он сорвал маску и бросил ее на пол: теперь уж наверняка все будут считать это каким-нибудь предзнаменованием или тайным символом чего-нибудь. А ему просто хотелось швырнуть что-нибудь на пол. Ну а расставаться с кинжалом — любимым кинжалом — Уилл не собирался.

Паренек помотал головой: а вдруг они подумали, что тем самым он отказался от своего гражданства? А еще в семьях часто хранят маски умерших… То есть, кинув свою маску в сторону Нефри-кеша, Уилл дал повод считать, что этим он хотел сказать, что сулланкири может считать его мертвым. Или же у него получился некий жест отказа от всяких придворных привилегий и обет объявить личную войну Кайтрин.

Можно напридумывать еще кучу всякой всячины, и юный Норрингтон догадывался, что фабрика по производству сплетен будет еще долго перекраивать все это, чтобы сшить как следует. Мысль о том, что некоторые могут посчитать, что он поджал хвост и удрал подальше от войны с Кайтрин, не радовала. Наверное, это самое неприятное, что могут увидеть в его поступке ориозцы. Должен быть способ все исправить. Какой — Уилл пока не придумал.

Пара таинственных знаков — и жители Ориозы снова поверят в меня. Все совершают поступки, и у всех есть на это какие-то причины. И будь у меня веская причина, они поверят мне! Уилл вздохнул. Надо все обдумать. Хорошо бы поговорить с Керриганом. Вот уж чей взгляд на вещи даст сто очков вперед фантазиям простого жителя Ориозы. Но Керриган куда-то запропастился, и Ломбо отправился его искать. Консульство Вильвана сообщило принцессе Алексии, что у них нет сведений о том, где находится маг. Причем голос посыльного звучал так взволнованно, что Уилл поверил в то, что толстяк на самом деле не у вильванцев.

Жители Ориозы никогда ничего не делают без причины — эта мысль не давала Уиллу покоя. Так зачем же Нефри-кеш явился на заседание суда? Конечно, его появление во дворце напустило страху на многих, и на Скрейнвуда в первую очередь. Но возьми ты да убей Скрейнвуда, — все перепугаются так, что мало не покажется. Линчмир на троне — от такого кошмара подушкой не отмашешься, причем это касается не только Ориозы, но и остальных стран.

Ну не мог сулланкири прийти только для того, чтобы дать показания. В этом же нет никакого смысла. Судьба Ворона действительно тут ни при чем, да и если бы Кайтрин хотела его убить, она бы просто подослала сулланкири к нему в камеру. Приговорить к казни невиновного, причем по букве закона, — это может представить некоторых знатных деятелей в очень нехорошем свете. Однако Уилл, только что вернувшись с войны, понимал, что, как бы Скрейнвуд ни поступил с Вороном, это будет все же лучше, чем любая смерть на поле боя.

Боги! Я должен был сразу догадаться! Уилл бросился бежать по улицам, лавируя между повозками, шлепая по грязной снежной каше. Он падал прямо в лужи, вставал и снова несся вперед так быстро, как только мог. На бегу он перепрыгивал сугробы; маневрируя, прорвался через толпу детишек, игравшую в снежки, и побежал дальше, расталкивая неспешно идущих прохожих. Не обращая внимания на крики тех, кто оказался на земле, он продолжал бежать в сторону Неукротимой Пантеры так быстро, как никогда раньше.

Только одна причина может заставить Нефри-кеша рискнуть появиться в суде — отвлекающий маневр. Если бы был дан сигнал тревоги, вся стража в момент оказалась бы во дворце. А этот ложный флаг перемирия заставил народ поверить, что сулланкири пришел с миром. Но уж меня этим не проведешь! Послать Нефри-кеша во дворец — рискованное предприятие, и Кайтрин пошла бы на этот риск только ради большей выгоды. И в Мередо есть лишь одна вещь, которую она просто жаждет заполучить.

Рубиновый фрагмент Короны Дракона!

Уилл ворвался на постоялый двор и мигом бросился к лестнице, ведущий наверх, к комнатам. Левую руку он держал у лица, пытаясь скрыть тот факт, что на нем нет маски. Добравшись до первого пролета, он пробежал первый этаж и бросился по коридору к последней комнате справа.

Несмотря на спешку, время для Уилла тянулось очень медленно. Он тщательно осмотрел пол в конце коридора, потому как комната Керригана располагалась через проход от его собственной. Сегодня утром, перед тем как уйти, парнишка проверил комнату мага и предусмотрительно привязал веревочку между дверью и косяком, которая бы порвалась, если бы дверь открыли. Кроме того, Уилл кое-где натер сажей следы от сучков в деревянном полу. Если бы кто-нибудь там прошел, остались бы отчетливые пятна. Сам Уилл старался туда не наступать, а Резолюта он предупредил, так что только вор мог попасться на это.

Или Керриган, что несказанно помогло бы делу.

Оказавшись рядом с дверью, Уилл увидел темную веревочку, валяющуюся на светлых досках пола. Позволив себе немного отдышаться, парень присел на одно колено и стал изучать черные сучки. Два оставались черными, будто чернильные лужицы, однако третий отличался. Следов, как если бы кто-нибудь сюда наступил, не было, но сверху пятнышко было припорошено чем-то серым.

Пыль.

Уилл посмотрел наверх на толстую балку, проходящую по всей ширине коридора. Пыль на ней должна быть плотнее, чем снег на улице. Конечно, есть вариант, что по балке прошлась кошка, однако Уилл не из тех, кто думает на кошек, когда в воздухе пахнет вором. Взглянув на стену над дверью, он обнаружил несколько едва заметных отметин. Откуда они взялись — неизвестно, но раньше их здесь точно не было. Значит, кто-то все-таки попытался выкрасть фрагмент Короны Дракона.

Вытащив кинжал, Уилл подкрался к двери и распахнул ее. Яркий желтый свет масляной лампы, висевшей позади, залил маленькую комнатку Керригана. Взгляд вора сразу устремился наверх, туда, где продолжалась балка из коридора. В полутьме, отливавшей оранжевым, он заметил съежившуюся фигуру. Увиденная картина вызвала в нем два чувства, но первое быстро сменилось другим.

Сначала мальчишку объял бурный восторг, потому что ловушка, которую придумали они с Керриганом, сработала и даже лучше, чем можно было надеяться. Чтобы спрятать фрагмент Короны Дракона, Уилл вместе с другом-магом обыскали комнату и обнаружили в балке прогнившее отверстие, в том самом месте, где она соединялась с другими перекладинами. С помощью магии Керриган укрепил балку, объединив две части деревянного перекрытия в одно. При этом он подогнал отверстие по форме к фрагменту Короны Дракона, чтобы аккуратно поместить камень туда. По совету Уилла дырку Керриган сделал поуже, чтобы вор, схватив драгоценность, не смог бы вытащить руку.

Керриган еще больше усложнил задачу, наложив на фрагмент заклятие. Оно делало камешек клейким, как паутина, так что любой любитель наживы, захотевший удрать, должен был бы расстаться с рукой.

Отлично сработало.

Но весь бурный восторг по поводу успеха тотчас улетучился. Уилл пришел в ужас, когда увидел, кого они поймали. Размеры существа не уступали размерам крупной собаки или небольшого медведя. Десятисантиметровые волосы покрывали обнаженные участки тела, голову и ноги, а спина поросла густым ворсом. С силой дергая плечами, существо пыталось высвободить правую руку, упираясь ногами в балку.

Всеми восемью ногами сразу!

Через секунду Уилл опознал-таки в этом странном существе паука, поскольку тело его было разделено на сегменты, а четыре пары ног посередине походили на паучьи лапки. То обстоятельство, что существо было неимоверных размеров, могло сбить его с толку, но не это самое страшное.

Пусть оно было синего цвета, пусть пучки волос на нем были черными, но что выходило за грани понимания, так это то, что из середины паучьего туловища торчал вполне себе человеческий торс. Правда, грудная клетка была меньше, чем нужно, и кое-где на теле рос синий пушок, однако трос определенно принадлежал человеку.

Вдруг создание повернулось, взглянуло на Уилла круглыми, как пузыри, глазами и устрашающе скривило пасть. Челюсти разомкнулись, и парень услышал рычаще-щелкающие звуки, отдаленно напоминающие человеческую речь. Рев перешел в злобное шипение, и существо еще раз попыталось вытащить фрагмент.

— Теперь ты попался, воришка!

Уилл поднес кинжал к уху и метнул его в тварь. Несмотря на неустойчивое положение, юный вор попал в цель. Кинжал рукоятью угодил пауку в спину, — тот взревел, — а затем отскочил на кровать.

Влетев в комнату, Уилл пригнулся и ринулся к кинжалу. Как только он дотянулся до гарды, что-то резко дернуло его за одежду прямо между лопатками. Парнишка развернулся, собираясь оттолкнуть то, что тянет его, и увидел, что чудище уже расположилось у основания балки и держит его левой рукой. Уилл полоснул по вражеской руке кинжалом, полилась кровь, но высвободиться так и не удалось.

Подняв парня в воздух, гигантский паук со всей силы приложил его головой о балку. Перед глазами засверкали звездочки. Видимо, на мгновение Уилл потерял сознание, потому что, когда предметы вновь обрели четкость, его ноги оказались оплетены паутиной, а левая рука твари крепко держала его за куртку. Из раны на запястье чудища текла черная кровь, оставляя на ткани куртки грязные следы. Пахло горелым мясом.

Тварь пристально уставилась на пленника и огрызнулась. Оказавшись так близко, Уилл заметил в лице чудовища знакомые черты. Узнав, кто перед ним, вор вздрогнул:

Азур Паук!

У парня отвисла челюсть.

— Ты же Азур Паук! Теперь ты принадлежишь ей.

Сулланкири зашипел и кивнул в сторону застрявшей руки. Уилл замотал головой:

— Ни за что! Даже если бы я знал, как снять заклятие.

Набрав в легкие побольше воздуха, мальчишка плюнул, угодив твари в левый глаз.

Сулланкири опустил голову, из пасти вырвалось пламя: шею Уилла обожгло. От жара все тело юноши затряслось. Он хотел было закричать, но горло сдавило. Вдруг хватка ослабла, Уилл почувствовал, что падает. Падение длилось целую вечность. Последнее, что он видел, — отдаляющаяся рука сулланкири и капелька черной крови, летящая вниз, вслед за ним самим. Уилл надеялся, что каким-то образом кровать Керригана все еще под ним.

Затем все вокруг закружилось. Сначала парню показалось, что у него что-то со слухом. Он слышал звуки, походившие на речь, но ничего не понимал. Громко шипя, паук попытался сместиться влево. Но плевок Уилла ослепил его на один глаз, а застрявшую руку ему по-прежнему было не вытащить. Поэтому двигаться тварь могла не очень-то свободно.

Внезапно сулланкири пронзила серебряная игла. Проткнув центр тела, игла прошла сквозь позвоночник. Тварь дернулась, ноги ослабли и скрючились. Паук стал падать, его тело обмякло и повисло на одной руке. Брюхо продолжало без конца раздуваться и сжиматься.

— Уилл. Уилл!

Уилл увидел перед собой лицо Резолюта. Вор не мог сфокусировать взгляд, чтобы разглядеть выражение лица воркэльфа, но в голосе явственно слышались беспокойные нотки:

— Уилл, мальчик, ты здесь?

Уилл кивнул. Или только подумал, что кивнул. Его вены жег огонь, тело передергивало от мышечных судорог. Он попытался открыть рот и заговорить, но тут новая судорога пронзила его тело, и все вокруг провалилось в пустоту.

ГЛАВА 22

Девятнадцать дней прошло с тех пор, как в Крепость Дракона прибыли новые войска авроланов. Но для Эрлстока зима, казалось, длилась уже год. Очень многое поменялось. С осени Крепость Дракона изменилась гораздо сильнее, чем обычно.

Враг стал действовать активнее, дисциплина возросла. Все благодаря новым существам — криалнири, как окрестил их Рисвин, основываясь на одном из древних эльфийских преданий, созданном тогда, когда мир был еще молод, зимы были длиннее, а эти проворные хищники охотились среди снегов на попавшую в капкан дичь или заблудившихся путников. Джиландесса полагала, что Кайтрин и создала своих существ, используя эти легенды, так что имя пришлось впору. Однако для простоты новых воинов прозвали «ползунами».

Ползуны сменили вилейнов на посту лидеров бормокинов и оказались крайне полезными для усиления слабых патрулей и не очень внимательных дозоров. Вследствие этого количество дозорных и число обходов увеличилось вдвое. Устраивать засады становилось все труднее и труднее. Люди Эрлстока расставляли ловушки и капканы, чтобы бормокины особо не расслаблялись. Несмотря на то, что количество потерь у противника уменьшилось, каким-то образом веже удавалось замедлить процесс организации вражеских атак.

Авроланы несомненно что-то задумали. Вилейны были реорганизованы в небольшие подразделения магов. Каждое имело в своем распоряжении ползуна, которому поручалось заботиться об имуществе. Развалины крепости прочесывались вдоль и поперек, и — насколько принц мог судить, — под руководством магов полным ходом велись разведывательные и поисковые операции.

Значит, они ищут фрагмент Короны Дракона. Как-то раз что-то будто бы обнаружили, для раскопок были присланы рабочие отряды из пленников и бормокинов. Копали всего двое суток, по несколько часов в день. Эрлсток предпринял вылазку и осмотрел места раскопок. Вначале попытка казалась вполне удачной, потому что после более тщательного и последовательного обследования между слоями была обнаружена некая пустота.

Странно, что магам никак не удавалось определить, где же находится искомый фрагмент. Эрлсток, вообще не обладая способностями к какой-либо магии, все же понимал, как она работает. У поисковых групп было нечто, что позволяло им сфокусироваться на объекте, который они ищут. И маги создавали заклинания, которые связывали это нечто и сам объект, а магия указывала, где он находится.

Существование связи между предметами стало для принца совершенно очевидным в тот самый день, когда он впервые увидел ползуна. Торопясь в Каслтон, чтобы провести осмотр тела ползуна, он оставил в руинах меч Маларкекса. Они покинули свой штаб и ушли далеко вглубь окрестностей. Но почему-то, когда на следующее утро принц проснулся, меч вновь был в ножнах. Джиландесса использовала несколько заклинаний и обнаружила магическую нить, связывающую между собой меч и ножны. И хотя Эрлсток на самом деле не особо любил этот меч, он в полной мере оценил преимущества владения оружием, которое само возвращается к владельцу.

Тогда принц улыбнулся эльфийке:

— Было бы хорошо, если бы он оказывался у меня в руке по команде.

Та кивнула:

— Так и будет, но разве ты действительно хочешь быть связан с этим мечом так тесно?

Принц признал, что нет.

Появление ползунов было не единственным изменением в составе авроланских сил. После отъезда Кайтрин в крепости осталась сулланкири. На самом деле Ферксиго проводила время в гарнизоне урЗрети еще до соединения с силами властительницы Авролана. Ее знания о Крепости Дракона устарели, но с учетом того, что за все, включая раскопки в горах, отвечали урЗрети, присутствие сулланкири было как раз кстати.

Между ней и ползунами возникла еще одна группа лидеров. Одного из них видел Эрлсток, другого Рисвин: два высоких человекоподобных существа, одетые в плотные шерстяные плащи с большими капюшонами, скрывающими лица. Никто из тех, кто с ними сталкивался, точно не мог сказать, что они из себя представляют. Что-то странное, напоминающее шипы, — плащи здесь служили плохой маскировкой, — наводило на мысль о том, что это просто высокие люди, располагающие каким-то необычным оружием. Или эти двое — очередная выдумка Кайтрин. Их видели на раскопках, где они отдавали приказы ползунам. Но ничто не проливало свет на их сущность.

Загадка о происхождении двоих незнакомцев без сомнения отняла бы у Эрлстока немало времени, но Крепость Дракона сама по себе была сплошной загадкой. За пять лет, проведенные в гарнизоне, Эрлсток узнал об этой крепости абсолютно все, что было возможно. Барон Дракона, Дотан Каварр, на информацию не скупился. Эрлстоку даже порой мерещилось, что Каварр готовит его себе в преемники. Но принц понимал, что лишь смерть может разорвать прочную связь барона и Крепости.

Пророчество подтвердилось, и тело барона висело на Королевской Башне, напоминающей драконий череп, до тех пор, пока его не склевали падальщики. Скорбя о смерти друга, Эрлсток сожалел, что в лице барона Дракона потерял еще и человека, обладавшего бесценными сведениями о Крепости и ее территории. Конечно, барон раскрыл ему некоторые секреты, но осталась еще масса непознанных тайн.

Покинув свое предыдущее убежище, Эрлсток и его люди двинулись дальше вглубь и вскоре обнаружили несколько помещений, которые вполне подходили для временного пристанища. Они выбрали для себя наиболее удобное. Часовые со своих постов доложили, что вокруг ничего необычного не замечено. Ночь прошла без особых происшествий. Когда же они собрались двигаться дальше, выяснилось, что проход, по которому они попали в эту тихую гавань, завален огромными каменными глыбами.

Сдвинуть с места подобный камень можно было лишь с помощью магии. Однако Джиландессе понадобилась уйма времени, чтобы распознать задействованные чары:

— Чтобы переместить такие глыбы, да еще без единого звука, нужна просто неимоверная сила. Мне не знаком маг, способный на что-либо подобное.

Рисвин улыбнулся:

— Если же он существует и находится неподалеку, нам остается только надеяться, что он на нашей стороне.

Покинув место ночлега, они отправились на поиск других выходов. Где-то в глубине они наткнулись на просторный амфитеатр с расположенными по кругу каменными трибунами. В центре на небольшой возвышенности находился круглый помост. Когда-то этот зал, очевидно, служил местом собраний. Эрлсток предположил, что он принадлежал одному из тайных обществ. Вполне естественно, что какое-то тайное общество имело в своем распоряжении помещения в Крепости Дракона, ведь гарнизоны набирались со всего мира.

Так или иначе этот зал подвергся переделке. Раньше на трибунах располагались члены общества, причем места хватило бы весьма внушительной толпе. Осматриваясь, Эрлсток мог с легкостью вообразить себе дружеские выкрики, раздававшиеся в этих стенах в знак одобрения нового предложения, или глубокий бас, шептавший ритуальное заклинание, эхом отдающееся под сводами.

Теперь же трибуны вмещали действительно большое количество людей. Однако совсем не в том смысле, в каком это предполагалось изначально. На каждом уровне были расположены плиты с каменными барельефами защитников Крепости Дракона. Работа мастеров была удивительно искусной, защитники олицетворяли собой невозмутимость и спокойствие. Спускаясь по ступеням, Эрлсток заметил некоторых героев, которых когда-то прямо у него на глазах разорвало на куски шаровыми молниями Кайтрин. На плитах были написаны их имена на родном языке. Все захоронения располагались рядом, вне зависимости от того, к какому народу или расе принадлежали погибшие. Рисвин преклонил колени рядом с могилой подруги, прижав ладонь ее холодному каменному лбу. Другой рукой он прикрыл глаза. Все разошлись по залу. Некоторые плакали, находя здесь своих друзей, другие просто узнавали судьбу тех, с кем столько времени сражались бок о бок.

Поднявшись наверх, Эрлсток нашел Пака Каслтона. Каменный барельеф изображал его с оружием в руках, что заставило принца улыбнуться. Он провел рукой по маске и орденской ленте, которую когда-то собственноручно вручил:

— Покойся с миром, друг мой. Ты это заслужил.

Джуллаг-це Сигг, огненно-красная урЗрети, изменив свой облик так, чтобы ноги стали длиннее и стройнее, легко поднялась наверх и подошла к принцу:

— Я увидела здесь многих, но барона Дракона здесь нет.

Эрлсток покачал головой:

— Вероятно, тому, кто делает эти плиты, нужны кости барона. — Принц осмотрел амфитеатр, оценивая количество могил, и нахмурился. — Здесь захоронено где-то четыре тысячи воинов, но зал заполнен только на три четверти. Это означает, что многие еще живы.

К ним присоединился Рисвин:

— Все верно, Ваше Высочество. Или же мастера как раз работают над остальными плитами. Если вы правы, то еще около тысячи таких же, как мы, маленькими группками скрываются здесь, в Крепости. Это меньше, чем у Кайтрин, но гораздо больше, чем я мог себе представить.

— Ваше Высочество, взгляните сюда! — Джэнсис Айронсайд указывала железной рукой в центр зала. Она стояла на ступенях, ведущих к помосту. — Вы должны увидеть это!

Все вместе направились вниз, туда, куда указывала механоид. Как только взгляд Эрлстока оказался на уровне помоста, его глаза распахнулись от удивления. Там, где он ожидал увидеть плоскую поверхность, перед ним предстала совершенно иная картина. Когда принц подошел ближе, помост начал менять форму — на плоской поверхности вдруг выросли стены и руины зданий. В центре появилась Королевская Башня. Еще несколько секунд камни меняли форму — и вот перед глазами пораженных зрителей предстала Крепость в уменьшенном размере.

Но что более странно, камни стали прозрачными. Принц теперь мог разглядеть все, что находится внутри. Присмотревшись, в глубине он увидел изображение зала, в котором они находились. И там я могу распознать крошечные фигурки людей, уставившихся на модель крепости, а в ней они видят крошечные фигурки…

Принц помотал головой и посмотрел на Джэнсис:

— Ты что-нибудь понимаешь?

— Нет, только то, что эти каменные глыбы движутся. Никогда не видела ничего подобного.

Джиландесса поправила черную, словно вороново крыло, косу:

— На самом деле ты уже видела такое. Здесь используется магия арканслаты. И именно это помогло доставить сюда и поместить под каменную плиту тело Пака. Скорее всего, заклинания принадлежат урЗрети, но кроме них здесь то-то еще. Боюсь, моих знаний не хватит.

— Я понял, Джиландесса. — Эрлсток снова нахмурился. — Но магия сработала, когда нога Джансис коснулась ступеней?

— Похоже, что так. Но я не уверена в этом.

— Ваше Высочество, взгляните, туда… внутрь крепости. — Нигал указал на яркое сине-зеленое пятнышко рядом с Королевской Башней. — Это неподалеку от того места, где сейчас ведут раскопки ползуны.

Как только принц подошел ближе, на модели проявилось несколько новых деталей. Тонкие красные линии разбежались в разные стороны, образуя сеть дорожек, окутывающих Крепость изнутри и снаружи. Они соединяли большие красные точки с белой, находившейся в центре. Место раскопок также было окрашено красным цветом, но охватывало большую площадь, чем другие круги.

Вдруг земля под ногами дрогнула. Силы толчка не хватило, чтобы сбить присутствовавших с ног, однако Эрлсток отчетливо ощутил его через подошвы сапог. На модели Крепости руины, находившиеся рядом с местом раскопок, осели и исчезли.

Мгновение спустя, изображение дернулось и пропало.

Эрлсток нагнулся и провел рукой по ровной каменной поверхности помоста. Она была такой же холодной, как и надгробные скульптуры. И если бы не Нигал и Джиландесса, которые в полном изумлении смотрели на камень, принц бы счел, что ему все это привиделось.

Он поднялся и скрестил на груди руки:

— То есть мы все сейчас видели план Крепости, так? Рисвин кивнул:

— Красные линии и точки были похожи на маршруты дозоров и гарнизоны.

— Согласен. — Принц потер подбородок. — А светящаяся точка в месте раскопок — фрагмент Короны Дракона?

— Вполне возможно. — Джансис наморщила лоб. — Нам показали всего одну точку, потому что она и есть наша цель? Или же это единственный фрагмент, оставшийся в Крепости?

Глаза Нигал раскрылись еще шире:

— Если здесь остался лишь один фрагмент, тогда два других уже у Кайтрин.

Эрлсток на секунду задумался, а потом улыбнулся:

— Думаю, давно прошло то время, когда подобная информация могла быть полезной для Кайтрин. Другой фрагмент был вывезен из крепости еще до ее нападения. Если эта точка и есть фрагмент, то Кайтрин смогла вынести отсюда всего один. Джиландесса, есть догадки, почему исчезла модель?

Аркэльфийка задумчиво выгнула тонкие черные брови и сморщила точеный носик:

— Чтобы сотворить подобное заклинание, нужен очень сильный маг. И еще огромное количество энергии, чтобы подпитывать изображение. Может быть, он просто устал. Или, когда рушилось здание, его ранило. Или даже убило.

Принц кивнул:

— Похоже, авроланы просто заминировали это здание. Такое ощущение, будто они все отчаяннее охотятся за фрагментом.

Джансис подошла к тому месту, где была светящаяся точка.

— Вот в чем дело, Ваше Высочество. Сейчас они копают здесь. — Она сделала два шага влево. — Два дня назад раскопки были закончены вот в этом месте. А на прошлой неделе раскопки велись вон там.

— Хочешь сказать, фрагмент перемещают?

— Это вполне логично вытекает из происходящего. Или его перемещают, или что-то заставляет авроланов рыть не в том месте. — Механоид пожала плечами. — Думаю, мы должны задаться вопросом, сможем ли мы добраться до фрагмента раньше них и вывезти его потом из Крепости Дракона. Трудность в том, что, где бы он ни находился, его будут защищать. Чтобы добраться до него, у нас будет столько же времени, сколько у них. Но нам еще нужно успеть вывезти фрагмент.

Рисвин сомкнул руки на поясе:

— Можно дождаться, пока они завладеют фрагментом, а затем отобрать его.

Эрлсток покачал головой:

— План неплох, только они могут передать фрагмент арафти и увезти его по воздуху. А мы можем вообще не успеть вылезти наверх.

Нигал улыбнулся:

— Так давайте уничтожим всех арафти. Пуль у меня хватит на всех.

Принц кивнул:

— Идея неплоха. Но что, если за фрагментом послали дракона?

Воин из Саварры улыбнулся еще шире:

— У нас будет просто больше мишеней.

Все засмеялись, но Эрлсток нахмурился:

— Думаю, полковник прав. Мы должны найти фрагмент первыми. Если не получится, то прибегнем к плану Рисвина и не позволим авроланам ускользнуть с добычей.

Верум, седой меканшии, служивший в отряде мастером-оружейником, поклонился:

— Прошу прощения, Ваше Высочество, но как мы узнаем, что этот макет не был хитростью Кайтрин? Если мы последуем этим указаниям, то можем попасть в ловушку.

— Верное замечание. Мы должны быть осторожны. Я все же склонен верить модели. Не думаю, что авроланы так чтят память наших погибших. Все полученные сведения могут помочь нам, но, попав к Кайтрин, они окажутся для нее бесполезными. — Принц кивнул механоиду. — И все же, ваша осторожность достойна похвалы, и мы будем осмотрительны. Теперь нам предстоит проверить маршруты дозоров. И, если повезет, мы найдем обратную дорогу сюда и, возможно, выясним что-нибудь еще.

Рисвин указал на ряды каменных плит:

— Мы обязательно вернемся сюда, Ваше Высочество. Так или иначе.

— Что ж, ты прав. Но, надеюсь, в одном ты все-таки ошибаешься. — Эрлсток огляделся и вздохнул. — Пока мне не очень хочется присоединяться к этому царственному сомну. И если мы сможем найти фрагмент и украсть его у Кайтрин, думаю, наши друзья, покоящиеся здесь, с радостью простят нам то, что мы отказались к ним присоединиться.

ГЛАВА 23

Взглянув на Уилла, Алексия вздрогнула. Пламя от наполовину сгоревшей свечи колыхалось, тени блуждали по лицу и груди юноши. Он лежал на кровати, скрестив руки на животе; простыня и одеяло были аккуратно отодвинуты до пояса. За постелью следила Пери; теперь она сжалась в комочек между Дрени, стоявшим в углу, и Резолютом, который сидел в глубокой задумчивости на стуле у двери.

Тусклый свет свечи не мог скрыть то, что жизнь Уилла под угрозой. Алебастровый цвет кожи резко контрастировал с воспаленными красными сосудами, лучами расходившимися от раны. Шею перетягивала повязка, хотя следы укуса, оставленные там пауком, уже почти не кровоточили. Испарина проступала на лбу, капельки пота поблескивали в небольшом углублении у основания горла.

Звуки, издаваемые пареньком, наводили куда больший ужас, чем его внешний вид. Дыхание было неровным и влажным. Он делал вдох, затем на некоторое время воцарялась тишина, а потом следовал тяжелый выдох. Принцесса каждый раз боялась, что за вдохом последует лишь тишина.

Квик присел на подушку Уилла и осторожно убрал ему локон с виска. Маленький сприт махал крылышками, стараясь унять жар мальчика, и все время шептал что-то ему на ухо. Алексия не понимала ни слова, но надеялась, что Уиллу от них станет легче. Ей даже казалось, что она видела, как уголки его губ дрогнули, словно мальчик попытался улыбнуться. Принцесса не хотела признаваться, что пытается себя убедить в том, чего на самом деле не было.

В дверь тихонько постучали. Алексия открыла:

— Вы пришли, Ваше Величество.

Король Август кивнул:

— Спасибо, что послали за мной. Ничего нового?

— Нет. Он пока жив, но надолго ли это — неизвестно. — Алексия закрыла дверь за правителем Альциды и проводила его к стулу рядом с кроватью. — Мы связались со всеми целителям, но без эльфийских заклинаний у нас мало надежд.

На это Резолют раздосадовано произнес:

— Это моя вина!

— Неужели, Резолют? — Август выразительно посмотрел на него. — Ты же не мог предвидеть такого развития событий.

Серебристые глаза воркэльфа холодно блеснули:

— Нет, мог. Я слышал, как он бежал по коридору. Я был там. Валялся у себя на постели. Я же знаю его походку. Я слышал, как он медлил, и предположил, что он играет в какую-то игру. Когда он влетел в комнату и закричал при виде паука, я должен был уже быть там! На ногах, сжимая Сивере в руках! Я опоздал. На доли секунды, но опоздал. Его укусили, до того как я смог что-то сделать.

Из угла послышался недовольный голос Дрени:

— Ты сделал, что мог, Резолют. Я был внизу. В общем зале. Пил эль и грелся у камина. Я видел, как он пронесся мимо меня, но тоже счел это ребячеством. Мало того, что мы не поняли, что он делает, мы и о краже не догадались!

Август поднял бровь:

— Краже? Я полагал, что это была попытка убийства.

Алексия покачала головой:

— Барон Дракона доверил часть Короны Дракона Керригану. Керриган рассказал об этом только Ворону и мне. Потом, видимо, он поделился информацией и с Уиллом. Они вместе спрятали фрагмент в комнате Керригана и устроили ловушку для того, кто попытается выкрасть его. Ловушка сработала. Уилл застал вора с поличным, но бедному парнишке досталось. Кайтрин отрядила сюда одну из своих тварей. Резолют считает, — и я с ним согласна, — что это новоиспеченный сулланкири, созданный из Азура Паука.

— Теперь он мертв. И это не имеет значения, — прорычал Резолют и вытянул руки перед собой. — Вот мой недостаток, прямо здесь, в моем теле. В этих символах. Во всей этой магии, ведь я не нашел исцеляющего заклятия. Всего лишь одно заклинание — и мальчик был бы здоров.

Король нахмурился:

— Что нового о Керригане?

Алексия пожала плечами:

— Он пропал. Ломбо отравился его разыскивать.

— А сприт?

Квик поднял голову:

— Здесь, здесь. Квик — здесь. Нигде больше, только здесь.

Твердый голос маленького создания выдавал общее состояние отчаяния. Сприты имели магическую способность быть в точности там, где им предназначено быть. Эта способность не определяла всю их жизнь, однако, если Квик знал, что ему необходимо быть здесь с Уиллом, было бессмысленно предполагать, что ему нужно быть где-то еще.

Дверь снова открылась. На этот раз вошедший не удосужился постучаться. Король Скрейнвуд скользнул в комнату, за его спиной топтались двое стражников в кольчугах. Они попытались протиснуться вслед за господином, но Резолют захлопнул дверь прямо перед их носом. Скрейнвуд открыл было рот, чтобы выразить недовольство, но Резолют, нависнув над ним, наградил монарха красноречивым взглядом.

Август встал и воззрился на Скрейнвуда:

— Ты привел Ворона?

Король Ориозы помотал головой:

— Я рассмотрел вашу просьбу и решил сам участвовать в расследовании. Я привел с собой воинов, чтобы мальчишка был в безопасности.

— Они нам не нужны.

В ответ на реплику Резолюта Скрейнвуд презрительно фыркнул:

— Его нынешнее состояние говорит об обратном. Если бы вы сами могли обеспечить безопасность Норрингтона, он не лежал бы здесь, не так ли?

Резолют ехидно выгнул бровь:

— Возможно, ваши воины сослужили бы лучшую службу, охраняй они от сулланкири весь город. А не только дворец.

Глаза Скрейнвуда сверкнули яростью:

— Да как ты смеешь?!

Воркэльф продолжил:

— Вы решили, что ваш сын возглавит Верховный Суд до того, как Кайтрин сказала вам, что посылает Нефри-кеша для дачи показаний на слушании дела Ворона, или уже после?

Лицо короля скрывала маска. Он указал дрожащим пальцем на Резолюта:

— Поостерегись, воркэльф! Это мой народ, и мое слово не поставят под сомнение!

Август положил руку на плечо Скрейнвуда:

— Успокойся.

— Нет! — Ноздри Скрейнвуда раздувались от гнева. — Меня уже тошнит от этого, меня тошнит вообще от всего! От лжи и намеков! Я — король! Благополучие Ориозы зависит от меня! И я не нуждаюсь в помощи бездомного эльфа, дающего неуместные советы по поводу того, в чем он ничегошеньки не смыслит! Он сражается за свою родину… Но он слишком поздно ввязался во все это! Будь он с нами четверть века назад, мы, быть может, не оказались в том положении, в котором находимся сейчас! И с Кайтрин было бы уже покончено.

Август покачал головой:

— Ты несправедлив, возлагая всю вину на Резолюта. Ты все упрощаешь. Он не мог предвидеть будущее. Никто из нас не мог. С такой же легкостью ты мог бы обвинить меня в том, что я оставил Норрингтона и отправился в Окраннел.

Губы Скрейнвуда изогнулись в усмешке:

— Я этого не говорил, друг мой.

— Верно, друг мой. Ты не обвиняешь меня в этом. И именно поэтому я все еще считаю тебя своим другом. Однако ты уже слишком долго испытываешь мое терпение.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты прекрасно знаешь.

— Хватит! — Квик поднялся в воздух и завис между головами двух королей. — Давайте, давайте, давайте, сейчас же. Давайте, прямо сейчас, прямо сейчас. Прочь, прочь, прочь.

Скрейнвуд взмахнул рукой, чтобы оттолкнуть сприта, но промахнулся. Квик быстро юркнул вниз. Все четыре руки крошечного создания указывали на короля Ориозы. Сприт заговорил. Но если прежде его голос всегда звучал пронзительно и звонко, сейчас он был ниже на несколько октав и временами переходил в бас:

— Дорта кар эс йнда прос!

— Ааа-ааа-ааа-ааа! — закричал Скрейнвуд и рухнул на колено. Король прижал правую руку к груди, а левой схватился за запястье. Кольцо на правой руке, словно раскалившись, пульсировало красным. Чары кольца предупреждали Скрейнвуда об опасности, и в этот момент заклинание определенно подействовало.

Резолют положил руку на плечо Скрейнвуду и почти шепотом сказал:

— Не гневите малый народец, Ваше Величество. Когда сприт смеется, всем вокруг хорошо, но когда он сердится, даже самые могущественные падут перед ним.

— Прочь, прочь, все прочь! — Голос Квика вновь стал прежним. Облетев комнату по кругу, он выпроводил всех.

Пери втиснулась вслед за Королем Августом, а Алексию прижало вплотную к Резолюту. Воркэльф открыл дверь и вытолкал Скрейнвуда в коридор. Как только все вышли из комнаты, Квик захлопнул дверь. Пери распахнула дверь в комнату Керригана, и вся толпа ввалилась туда. Первыми оказались двое стражников Скрейнвуда.

При виде паука, безжизненно свисавшего с потолочной балки, два дюжих гвардейца попятились назад, раскрыв рты от удивления. Спрятанный внутри крыши фрагмент Короны Дракона по-прежнему излучал свет, окрашивая всю комнату красным. Кое-где чернели пятна крови сулланкири.

Скрейнвуд продолжал тереть пострадавшую руку:

— Это он?

— Да. — Алексия подошла ближе к останкам сулланкири: не потому что ей сильно этого хотелось, а потому как знала, что Скрейнвуд будет держаться на расстоянии. — Мы думаем, что Кайтрин создала его из Азура Паука.

— Вор, значит, — Скрейнвуд посмотрел вверх. — А что он там сжимает?

Принцесса помедлила с ответом и взглянула на короля Августа. Правитель Альциды кивнул.

— Это часть Короны Дракона, Ваше Величество. Из Крепости Дракона ее привез Керриган Риз.

— Часть Короны Дракона находится — здесь, и никто мне об этом не сказал? — Пальцы правой руки Скрейнвуда сложились в кулак. — Я — король, а это — дело невероятной важности. Почему мне не сообщили?

Алексия вздернула подбородок:

— Информация была передана мне под строжайшим секретом. Я полагала, что чем меньше людей знают об этом, тем лучше.

— Я не люди, принцесса Алексия, я — король. — Встряхнув головой, Скрейнвуд указал пальцем туда, где был спрятан фрагмент. — Достаньте его мне!

Стражники переглянулись, кивая друг на друга. После некоторой заминки они вместе двинулись вперед так осторожно, словно шли по льду на реке Рейдо.

— Стойте! — Алексия остановила их взмахом руки. — Ваше Величество, на фрагмент наложены чары, чтобы предотвратить кражу. Они сумели остановить сулланкири. То же будет и с этими людьми.

Стражники сделали два больших шага назад. Скрейнвуд нервно теребил пальцами губу:

— Нет, нет, так не пойдет. Вы использовали меня! Вы все, вместе! Я не собираюсь это терпеть! Я вынужден изъять фрагмент Короны, чтобы быть уверенным, что он будет в сохранности.

Август покачал головой:

— Друг мой, не нужно считать созданную секретность оскорблением в твой адрес. Посмотри на ситуацию здраво. Принцесса Алексия совершенно справедливо заметила, что чем меньше людей знает о фрагменте, тем меньше шансов, что он будет украден. Теперь мы знаем, что ваш дворец не спасет вас от посещений сулланкири, так что осторожность была весьма кстати.

Правитель Ориозы посмотрел на Августа и сощурился:

— О, друг мой, это ты все неправильно понял. Именно этот фрагмент спровоцировал вторжение в мое королевство! Если бы я был в курсе, если бы я нес ответственность за сокровище, Норрингтон не умирал бы сейчас в соседней комнате! Принцесса не хуже меня знала, что она подвергает мое королевство опасности! Она столь же опасна для Ориозы, как и ее предполагаемый муж!

Алексия видела, как на лице Августа появляется безжалостное выражение. Король Альциды посмотрел мимо Скрейнвуда на двух его стражников:

— Вы свободны от своих обязательств. Приведите сюда Ворона.

— Одно движение, и вы мертвы!

У Августа заходили желваки:

— Ничего подобного он не сделает. Даю вам слово. Идите. Доставьте Ворона сюда.

Резолют внушительно выдвинулся вперед, а Пери многозначительно продемонстрировала когти. Это убедило обоих стражников покинуть своего господина.

— Вернитесь! Трусы! Не пройдет и недели, как вашу печень выклюют вороны!

Пери закрыла за ними дверь.

Август продолжил ровным голосом; каким-то образом ему удалось сдержать нахлынувшую ярость:

— Пойми одно, мой друг. Сейчас я нахожусь здесь и искренне сочувствую отчаянному положению Ориозы. Ведь я высоко ценю получаемые от тебя сведения о действиях войск Кайтрин. Однако в данный момент ее армия движется на юг и уже вторглась в Себцию. Если Мурозо падет, она направит войска в Ориозу, а затем и в Альциду. Я не стану сражаться с ней на моей земле. Я встречу ее в Себции или Мурозо. Или, если придется, в Ориозе. Одно слово, переданное по арканслате, и южная треть Ориозы — моя. Я могу отрезать Мередо от Бокагула, а потом биться с Кайтрин в северо-восточном коридоре. Кроклин обеспечит мне фланги.

Скрейнвуда била дрожь; его пальцы непрерывно теребили магическое кольцо:

— Ты угрожаешь моему народу.

— Нет, Скрейнвуд. Я угрожаю тебе. Потому что ты угрожаешь моему народу. Изволишь выслушать аргументы, или мне придется горько рыдать, рассказывая твоему сыну, что к всеобщей скорби сулланкири был еще жив и убил тебя? Я буду весьма красноречив, восхваляя твои великие деяния.

— Ты не можешь так поступить! Я — король!

— О, да, я знаю, друг мой. А я — твой друг. И я дам тебе шанс доказать, что ты тоже по-прежнему остаешься моим другом. — Август указал на паука. — Ты позаботишься о фрагменте Короны.

— Да!

От алчного шипения Скрейвуда у Алексии внутри все перевернулось:

— Сир, вы уверены, что это благоразумно?

Август кивнул:

— Взамен…

Скрейнвуд злобно прищурился:

— Взамен? Это же мое право!

— Право, которое не перейдет к твоему наследнику, Скрейнвуд — Король Альциды нетерпеливо вздохнул. — Ты передашь Ворона его жене и прекратишь преследовать его. Ты будешь сражаться с нами против Кайтрин. Тебе больше не удастся усидеть на двух стульях. Прошло то время. Ты примешь нашу сторону и станешь противником Авролана. У тебя нет выбора.

Скрейнвуд взглянул на фрагмент:

— Я не глуп, Август.

— Верно, но не так умен, как думаешь. Я предлагаю тебе сделку. Соглашайся — и мне не придется захватывать твои территории. Что скажешь, мой друг?

Скрейнвуд фыркнул:

— Согласен, друг мой. Но я это запомню. Вы получите Ворона, однако нужно будет соблюсти все формальности. Ты же понимаешь, верно?

Август кивнул:

— Да, понимаю.

Алексия недовольно нахмурилась:

— Сир, разве сейчас подходящее время для мелких политических игр?

— Это лишь одно очко в большой игре, и мы заработали его. — Правитель Альциды вздохнул. — Пусть забирает свое.

Принцесса неохотно кивнула. Она прекрасно понимала, что в политике на высшем уровне нужно действовать очень тонко, ведь иначе злоупотребление властью не скроешь. Август открыто угрожал убить Скрейнвуда и захватить его народ. Скрейнвуду пришлось сделать выбор и, получив фрагмент Короны Дракона, верить Ворона. Ему ничего не оставалось, кроме как согласиться. Но иллюзию равенства монархов должно сохранять.

И на самом деле Август вовсе не собирался захватывать Ориозу. Жители Ориозы, несмотря на поведение своего короля, отличаются высоким боевым духом и сплоченностью. Если бы Альцида вторглась на их территорию, местные войска оказали бы достойное сопротивление. Такой поворот событий значительно ослабил бы силы обоих народов, а ведь все они так необходимы, чтобы противостоять Кайтрин.

Более того, отдав Скрейнвуду часть Короны Дракона, Август совсем ничего не теряет. Раз уж Скрейнвуд знает о фрагменте, то нет никаких шансов предотвратить его попытки заполучить желаемое. Королю Ориозы было бы достаточно оцепить постоялый двор, а как только королевская гвардия захватила бы дворец, фрагмент оказался бы у него в руках. И, быть может, было ошибкой открыто сообщать Скрейнвуду о сокровище, однако Август понимал, что раз уж Кайтрин знает, что фрагмент находится здесь, то она непременно примется давить на Скрейнвуда, чтобы тот, невзирая ни на что, добыл его для нее.

Сделка состоялась. Армия Альциды теперь в безопасности. Впоследствии ее могут призвать на помощь Ориозе. Ворон снова с ними. Этот момент принцессу радовал особенно. Единственное, что не давало ей покоя, — то, что Скрейнвуд наверняка попытается подстроить Ворону ловушку. Не сейчас, немного погодя. Сама мысль о том, что кто-то может причинить Ворону боль, отнять его у нее, просто-напросто выводила Алекс из себя.

Рука Скрейнвуда сжалась в кулак; он пристально посмотрел на Алексию:

— Вы чем-то недовольны, принцесса? Вы же получили все, что хотели. Теперь мы все действуем заодно.

— Сейчас меня тревожит будущее.

— Оно тревожит всех нас. — На лице Скрейнвуда появилась коварная улыбка. — Грязная сделка сегодня — блестящее будущее завтра. Это не то, о чем мы все мечтали. Но в нынешнее тяжелое время лучшего выхода не найти.

ГЛАВА 24

Мать оказалась абсолютно права. Несмотря на толстый слой снега, покрывалом накрывший Мередо, городская вонь была столь невыносима, что у Изауры слезились глаза. Лошадиный навоз, грязь и снежная каша под колесами повозок превращались в густую коричневую жижу, брызги которой летели на девственно-белый снег и прохожих. А с наступлением ночи вся эта слякоть медленно замерзала.

Люди приводили Изауру в смятение. Принцесса, Нефри-кеш и Вионна держали путь по тайным дорогам, которые довели девушку и королеву пиратов практически до изнеможения. Нефри-кеш, будучи сулланкири, легко переносил тяготы путешествия и занимался в пути вверенными ему делами. Спир'скара, защищенный скорлупой, тоже не испытывал в дороге особенных неудобств. Когда Вионна выпустила его, он быстро вырос из крупного паука в существо, размером с человека. Изаура установила магическую связь между Спир'скарой и фрагментом-приманкой, благодаря чему сулланкири теперь чувствовал цель. Спир'скара щелкнул челюстью перед бывшей возлюбленной и, запрыгнув на ближайшую крышу, умчался прочь.

Они некоторое время наблюдали за сулланкири, а потом Вионна проводила Изауру в их убежище на постоялом дворе «Королевская Маска». Насколько Изаура могла судить, в основном здесь жили беженцы из Окрана, состоявшие в услужении у какого-нибудь дворянина. Авроланы должны были оставаться здесь и ждать возвращения Спир'скара вместе с рубиновым фрагментом Короны Дракона.

У хозяина постоялого двора нашлись две свободные комнаты, однако он неохотно согласился сдать Вионне обе. Королеве пиратов показалось это странным, ведь когда она просила комнаты, Изаура, облаченная в белый плащ с капюшоном из горностая, стояла рядом. Однако хозяин постоялого двора словно бы отказывался замечать девушку. В конце концов, он все же согласился, поскольку Вионна заплатила ему золотом вперед, да еще в двойном размере и по ночному тарифу.

Не испытывая ни малейших угрызений совести, Изаура поведала спутнице, что, для того чтобы хозяин ее не заметил, она использовала магию. Заклинание не делало ее невидимой, поскольку в данной ситуации это вовсе не было нужно, да и, насколько девушка знала, было едва ли возможным, — просто таким образом люди ее не замечали. Мать обучила дочь множеству заклинаний, занимаясь с девочкой до тех пор, пока та не достигнет совершенства в их создании и поддержании.

Несмотря на то, что заклятия Кайтрин представляли собой весьма сложные сплетения магических потоков, объясняла она все очень понятно. Многие, главным образом мужчины, разбивают информацию, полученную за день, на небольшие блоки, а потом соединяют подобное с подобным. Заклинание же, которое использовала Изаура, сглаживает отличительные черты, позволяющие составлять такие пары. Любой взглянувший на нее увидел бы женщину в белом плаще с капюшоном. Однако пока он подыскивает в памяти похожий образ, он может забыть какую-нибудь деталь: белый цвет, плащ или женщину. То есть в процессе поиска отличительной черты сама эта черта может забыться. Кайтрин всегда сравнивала это ощущение с попытками определить вино на вкус. Сделав четыре глотка, возможно, ты сочтешь, что узнал его. Но к этому моменту вино уже закончится. А в голове не останется ничего из того, что ты вроде как запомнил.

Вионна же могла видеть Изауру только потому, что та позволила ей. Изаура не хотела поступать со своей спутницей невежливо, да и, кроме того, ей нужен был кто-то, кому знакомы Южные Земли и кто смог бы ей помочь. Но когда девушке особенно хотелось, чтобы Вионна забыла о ее существовании… Что ж… Принцесса улыбнулась, королева пиратов была не слишком сообразительна, чтобы самостоятельно разгадать заклинание.

Оказавшись в общей зале постоялого двора, Изаура испытала два чувства одновременно: отвращение и восхищение. В комнате стоял резкий запах немытых тел, прокисшего пива, мочи и дыма от огромного очага. Даже тепло было гнетущим — ведь, чтобы поддерживать приятную температуру, за ночь здесь сжигали столько дров, сколько хватило бы на неделю готовки в Авролане. Золу здесь, — судя по тому, что Изауре удалось увидеть, — не использовали для удобрения полей: ею посыпали дороги, чтобы ускорить процесс таяния снега.

Сами люди тоже не переставали удивлять девушку. В комнате можно было наблюдать все многообразие человеческих рас, волосы любой длины и цвета. Высокие и худые разговаривали с маленькими и толстыми. Скрюченные, горбатые старушки, дрожа, толпились в углу и переговаривались между собой. Маленькие глазки, поблескивающие на фоне морщинистых лиц, пристально следили за всем происходящим. Молодые люди что-то шепнули служанке, отчего та остановилась и не преминула высказаться в ответ, — один из парней тут же залился краской. Одежда, по большей части грязная, была надета слоями и служила скорее не для тепла, а для выставления владельца напоказ.

Изауре все это казалось отвратительным. И она поспешила бы проследовать за Вионной вверх по лестнице, если бы не одно «но». Старушки и приятели покрасневшего юноши, да и практически все остальные смеялись. Отовсюду слышался то искренний смех, то хихиканье, то громогласный гогот. Это был смех. Изаура сразу догадалась, что это смех, но никогда еще ей не приходилась встречать столько смеха в одном месте. Это заставило ее улыбнуться.

Вионна дернула девушку за руку:

— Пойдем, говорю!

Серебристые глаза Изауры сверкнули:

— Да, иду, прости меня.

Принцесса Авролана молча скользнула вслед за Вионной. Но не для того чтобы выслушать ее полезные указания, а чтобы подольше, хоть на пару мгновений, насладиться смехом, слышащимся снизу. Королева пиратов провела ее по лестнице наверх, а затем вниз по узкому проходу. Женщина распахнула дверь, а потом, вынув из настенного канделябра свечу, зажгла от нее лампу на небольшом столике рядом с кроватью.

Изаура вздрогнула. Размеры комнаты ее вполне устроили: помещение оказалось небольшим и по размерам напоминало типичную комнату жителя Авролана. Такое помещение проще протопить. Но вот низкая постель из соломы, где ей предполагалось спать… Тонкое одеяло было наброшено на еще более тонкий матрац. Специфический запах, исходящий от заплесневелой соломы, обволакивал комнату, перебивая запах горящего в светильнике масла. Высокий потолок — тоже не самый удачный вариант, ведь весь теплый воздух поднимется наверх. Но положение все же спасали потоки тепла, проникавшего через щели в половицах снизу, из общей залы.

Изаура указала на матрац:

— Он грязный.

Вионна нагнулась и фыркнула:

— Ему всего несколько недель. Вреда от него вам не будет.

— Но я не желаю спать на нем.

Вионна выпрямилась. На ее лице мелькнуло презрение:

— Тогда я останусь в этой комнате, а вы можете занять другую.

Через коридор напротив обнаружилась еще одна столь же потрясающе удобная комната: правда, матрац в ней оказался на самом деле толще, а солома в нем — свежее. Вионна демонстративно обнюхала солому, а потом театральным жестом указала на матрац:

— Возможно, этот больше вам по душе, принцесса.

— Возможно. — Изаура села на край кровати. — Я устала. Можете зайти ко мне позже.

Королева пиратов кивнула:

— Как прикажете, — тщательно скрываемое презрение все же чувствовалось в ее словах. — Позже мы можем разведать обстановку, если пожелаете.

Изаура кивнула и легким взмахом руки приказала женщине выйти из комнаты:

— Это меня порадует.

Королева пиратов широко зевнула и, прикрыв рот рукой, медленно прошествовала к двери. Выйдя, женщина плотно закрыла ее за собой. Изаура услышала, как хлопнула дверь напротив, и тихонько улыбнулась. Жест, которым она приказала Вионне выйти, вызвал чары, установившие связь между двумя спутницами. Они ослабили силы Вионны, а Изаура ощутила мимолетное желание пиратской королевы сказать тем молодым людям из общей комнаты нечто такое, что заставит их покраснеть еще раз. Эти же чары наделили Вионну усталостью Изауры, а принцесса Авролана ощутила прилив бодрости, будто бы проспала несколько часов.

Изаура понимала, что пользоваться магией без согласия Вионны не совсем по-дружески. Но ведь Вионна ей вовсе не друг. Принцесса специально преувеличила свое недовольство по поводу соломенной постели, чтобы у Вионны появилась причина не любить ее. Королева пиратов определенно не желала быть эскортом принцессы и считала ее нежным цветком севера, которому совершенно не стоило появляться на юге.

Изаура не таила никаких иллюзий по поводу своей неопытности, но вместе с тем знала, что это совсем не значит, что она дура. Онa многому уже научилась и научится гораздо большему, и презрение со стороны Вионны едва ли можно назвать хорошим уроком. Кайтрин хотела, чтобы ее дочь побывала в Южных Землях и побольше узнала о них, но под надзором проводника Изаура вряд ли сможет получить все необходимые сведения.

Жестом погасив лампу, Изаура вышла в коридор. Проскользнув мимо двери в комнату Вионны и сдержав улыбку при звуках храпа, доносившегося изнутри, принцесса побежала вниз по лестнице. Мужчина, поднимавшийся ей навстречу, прижался спиной к стене, чтобы уступить ей дорогу. Но, оказавшись в коридоре, он уже забыл о пробежавшей мимо девушке. Изаура миновала входную дверь и очутилась на темной улице, оставив парочку, расположившуюся в общей комнате прямо у двери, дрожать и гадать, откуда же взялся сквозняк.

Следы ботинок на снегу могли выдать ее присутствие, поэтому Изаура выбирала улицы и дорожки, где снег был утрамбован прохожими. Принцесса достаточно хорошо видела в темноте и не стала использовать магию для улучшения зрения. Она жалела, что повсюду лежит снег, который не позволяет разглядеть, что же лежит в кучах мусора, попадающихся на каждом углу. То немногое, что она смогла увидеть, когда двое оборванцев рылись в одной из таких куч, считалось бы настоящим кладом в Авролане: несколько полезных деревяшек, кусочки еды, разные железяки.

Бродя под покровом ночи, когда тепло дня давно уже прошло, Изаура наблюдала, как город словно бы замедляется, словно бы готовится к зимней спячке. По улицам сновали люди. Они заходили в общественные заведения, из которых непрерывно доносился смех. Желтый свет и мерцающие тени мелькали на снегу. Ночь не была очень морозной, и девушке ничто не мешало. Однако Изаура все же ощущала некий холод.

Она сразу же узнала это чувство, оно было ей хорошо знакомо. В Авролане оно часто сопровождало принцессу. Между Изаурой и ее соотечественниками существовала некоторая дистанция. Сулланкири относились к ней с глубоким уважением, что исключало близкие отношения. Нефри-леш мог шутить над принцессой или сочинять стишки, но она знала, что он делал это по принуждению, а не из любви к ней. Нескарту мог похвалить ее магические способности, но никогда не проявлял по отношению к ней нежность, даже ту, что испытывал к своим ученикам.

Ученики никогда не чувствовали к Изауре что-либо похожее на привязанность. Впрочем, и она к ним тоже. Они были настолько разными, что даже, если дочери Кайтрин позволяли проводить с ними больше времени, вероятность того, что они бы привязались друг к другу, была крайне мала. Изаура знала об этом, и это знание ограждало ее от разочарований.

Она понимала, что где-то есть люди, которые смогут полюбить ее и принять так же радостно, как принимают странников в теплых тавернах. Все это Изаура знала понаслышке, но верила этим преданиям. Девушке казалось странным, что ей хотелось, чтобы ее так принимали. В Авролане ее знали и почитали как дочь Кайтрин. А здесь она была бы просто Изаурой. Этот опыт был бы столь же необычным, как и все путешествие в Южные Земли.

Изаура продолжала бродить по городу, особенно не задумываясь о том, куда направляется и что будет делать потом. Принцесса шагнула в широкую реку магии и поплыла по течению. Ей не нужны были заклинания, она не мешала возникающим тут и там маленьким водоворотам и течениям направлять ее. Силы, неподвластные ей, — будь то заклятия, сотворенные другими, прихоти богов, клятвы и обещания, некогда данные и теперь живущие своей собственной жизнью, — превратились в легкий ветерок, надувавший паруса, в которые воплотился ее дух.

Вдруг небольшой всплеск потревожил Изауру. Повернув налево она побежала под падающим снегом к какому-то постоялому двору. Войдя внутрь и поднявшись по лестнице, девушка очутилась в пустом коридоре. Она быстро зашагала по проходу, подобрав плащ, чтобы не было слышно шороха одежды. По правую руку от нее за одной из дверей слышались громкие голоса. Но ее цель была не здесь.

Принцесса открыла дверь слева от себя и вошла, захлопнув ее за собой. В комнате на кровати лежал юноша. От него отвратительно пахло. Хотя в помещении было темно, девушка отчетливо видела перед собой его полупрозрачное бледное тело, покрытое капельками пота, и синевато-багровые вены на коже. Молодой человек хрипло дышал, тяжело поднимая и опуская грудную клетку, вздохи были короткими и резкими, дыхание — затрудненным и слабым. Изауре даже показалось, что с каждым разом оно становится все слабее.

Сприт стоял на подушке рядом с левым ухом молодого человека. Взглянув на нее, маленькое существо замерло:

— Уходите прочь, идите прочь!

Изаура подняла указательный палец и, очертив им в воздухе круг, резко опустила вниз. Сприт, выронив из рук локоны юноши, которые он заплетал в косички, сначала сжался в комочек, а потом распластался по подушке.

Принцесса подошла к кровати и, сняв капюшон, аккуратно опустила его на плечи. Приблизившись к юноше, она ощутила тепло, исходившее от его тела. Изаура закрыла глаза и сотворила простое заклинание, но тут же отпрянула. Резкое ощущение застало ее врасплох. Она с трудом дышала, прикрыв рот рукой.

В крови молодого человека был смертельный яд. Он разъедал его подобно кислоте. Внутри все разлагалось. Медленно и неумолимо. Повреждения были уже очень тяжелыми. Ему осталось жить, наверное, несколько часов, возможно день.

Даже просто знать об этом было невыносимо, однако яд был знаком Изауре. Принцессе не хотелось признать это, но ничего другого не оставалось. Это яд Спир'скары. Она лично помогала Нескарту создать сулланкири и поэтому сразу почувствовала, кому принадлежит отравляющее вещество. Помимо этого, Изауре было известно, что это оружие сулланкири должен был использовать для самообороны.

Оно предназначалось для самозащиты, но как же этот мальчик мог угрожать сулланкири? Очевидно, что никак. То есть Спир'скара либо укусил его случайно, либо желал причинить ему боль или же этому глупцу просто хотелось показать недавно обретенные силы. Его поступок — предательство всех идеалов Кайтрин!

Изаура возмущенно тряхнула белоснежными волосами. Нельзя допустить, чтобы все усилия матери были испорчены поведением этого убогого существа! И надо же так случиться, что она сама принимала участие в его создании! Принцесса ступила в реку магии, обратившись к своему духу. Она положила руки на горячий лоб и грудную клетку умирающего. Родившийся в девушке сильный поток магии холодной и чистой струей хлынул в тело юноши.

Все его мышцы напряглись, сопротивляясь. Спина резко выгнулась, затем снова выпрямилась. Молодой человек упал обратно на постель, отчего Сприт подскочил в воздух. Дрожь сотрясла все тело юноши. Он внезапно открыл глаза и вцепился руками в одеяло. Закинув голову назад, он открыл было рот, но ничего не смог произнести.

Обезумев от боли и страха, молодой человек смотрел на принцессу широко распахнутыми глазами.

Магия, текущая внутрь него, не заключала в себе заклинаний. Она потоком проходила сквозь его тело и вены, растворяя яд. Там, где яд плавился, струя становилась холодной. Там, где он полностью растворялся, напор делался слабее. Магия очистила плоть от яда, водоворотом смыв его в реку, где он будет нейтрализован.

Полдела сделано. Изаура приготовилась наложить заклинание, залечивающее раны. Она хотела начать с шеи, ведь после встряски с юноши слетели повязки, которые обнажили две мокрые, омертвевшие раны за одним и вторым ухом.

— Ваша работа закончена, сестренка, — раздался вдруг громкий голос откуда-то из темноты. Но девушка не смогла повернуть голову, чтобы посмотреть, кто же это говорил. Она ощутила, что ей не дает пошевелиться одно из древних заклятий. Принцесса знала о его происхождении, поэтому кивнула. Ведь, насколько ей было известно, это движение дозволялось.

— Здесь вам грозит опасность. Уходите, пока вас не обнаружили. Об остальном мы позаботимся. Он будет жить, и вы узнаете его, когда снова встретитесь.

Изаура посмотрела на лицо молодого человека, заглянула в его серые глаза:

— Я узнаю тебя, когда мы встретимся снова.

Его веки отяжелели, юноша медленно закрыл глаза. Дыхание стало более размеренным, а хрипы, вырывавшиеся из груди, наконец исчезли. Принцесса улыбнулась и вышла из комнаты, наткнувшись по дороге к выходу на улицу на двух стражников, один из которых даже придержал ей дверь. Но они сразу забыли об этом, едва девушка растворилась в ночи.

В это время в комнате Керригана, расположенной напротив комнаты Уилла, Алексия выслушала мнение Скрейнвуда по поводу заключенной сделки. Что-то в этой сделке ей не нравилось, но любое слово поперек могло повлечь за собой необратимые последствия. Стоя рядом с мертвым сулланкири, она задумалась над одной нерешенной проблемой:

— Сейчас нам необходимо придумать, как спасти Уилла.

Король Ориозы кивнул:

— Я уже послал за всеми магами королевства. Я не потеряю Норрингтона!

Дверь в комнату Керригана с шумом распахнулась, и в дверной проем ввалился Уилл.

— Потерять меня? — Его голос звучал грубо и хрипло. — Как это вы меня потеряете?

Тут глаза обнаженного парнишки закатились, и он рухнул на руки изумленному Дрени.

ГЛАВА 25

Керриган проснулся оттого, что в пустом желудке заурчало. В полной темноте слышалось лишь бурление в животе, да звук капающей воды. Какое-то время маг не понимал, где находится. Потом до него стало медленно доходить, где он. Однако он понятия не имел, где находится это где и почему он там. Юноша стал гадать, как долго он проспал. По пустоте у себя в животе он мог предположить, что пропустил прием пищи.

Маг нахмурился. Поесть он любил и делал это часто, поэтому пропуск еды мог означать, что он отключился где-то на два или четыре часа, или даже два дня. Отметив про себя, что ему неизвестно ни одно заклинание, которое бы подсказало ему время и дату, он стал размышлять, что бы такое сделать, чтобы создать таковое.

Погрузившись в свои мысли, Керриган с трудом поднялся с пола, устланного соломой, и завернулся в одеяло. Он все еще немного кашлял — на этот раз из-за сухости и зуда в горле. Это был не тот мокрый кашель, что мучил его раньше. Когда маг был совсем еще юн и здоров, его предупреждали, что подобный кашель часто может не проходить несколько дней, и все же он отказывался верить, что проспал так долго. Проведя рукой по подбородку, он нащупал небольшую щетину. Значит, в последний раз он брился где-то меньше чем полдня назад.

Ага… Они использовали магию, чтобы прочистить мне легкие.

Осознание этого обрадовало его по двум причинам. Во-первых, люди, захватившие его в плен, не собирались его уничтожать. По крайней мере, сразу. Заживляющие заклинания были не из простых. И, насколько ему было известно, никто из людей, кроме него самого, не мог использовать их. Значит тот, с кем он говорил, должен был принадлежать к одной из более древних рас: эльфов или урЗрети. Поскольку ни те, ни другие не отличались излишней склонностью к убийствам, у Керригана появилась некоторая надежда.

Второй сделанный им вывод — факт, что захватившие его в плен должны быть представителями одной из древних рас, — дал ему веру в то, что его пленение имело под собой какую-то определенную причину. Немногие урЗрети или эльфы состояли на услужении у Кайтрин. Поэтому вероятность того, что маг попал к ней, снижалась. С другой стороны, юноша понятия не имел, что же на самом деле теперь потребуется от него.

Справа от него что-то щелкнуло. Маг повернулся, чтобы посмотреть, и увидел прямоугольный светящийся контур, очертивший дверной проем. Одна из горизонтальных линий стала шире — дверь открылась. Керриган напряг ноги, шатаясь, шагнул вперед и испуганно встал у двери. Он ожидал новой проверки, прислушиваясь к шорохам, которые могут разоблачить западню.

— Прошу вас, адепт Риз, входите.

Керриган подобрался ближе и ощутил, как поток прохладного воздуха хлынул из камеры в освещенную комнату. Чтобы пройти, он открыл дверь пошире; но даже тогда ему пришлось протискиваться боком. Дверь захлопнулась, и Керриган понадеялся, что ему не придется проходить через нее снова.

Комната, в которой маг очутился, уступала по размерам его камере. Повсюду были навалены кучи всякой всячины — от бесценных сокровищ до грязного мусора. Всего три с половиной метра в ширину, возможно, два с половиной в высоту и шесть в длину — размеры комнаты ограничивались верхним краем вместительных полок, заставленных рядами книг. Кое-где книги стояли в углублениях, а рядом находились всевозможные безделушки, служившие для украшения, начиная с камешков странной формы, скелетиков птиц и животных и заканчивая артефактами магической или вовсе не постижимой природы.

Непостижимой без применения магии.

Колесо от телеги, служившее подсвечником, висело над длинным, узким столом, стоявшим посередине комнаты. Воск с толстых свечей стекал на колесо, превращаясь в тоненькие сосульки, свисавшие вниз. Стулья стояли с обоих концов стола: и рядом с Керриганом, и на противоположном. Стол был уставлен всевозможной посудой и столовым серебром. От некоторых блюд исходил пар, но Керриган не сумел понять, что перед ним ни по виду, по запаху.

В комнате было еще двое. Один сидел на стуле с высокой спинкой по диагонали напротив по правую руку Керригана. Незнакомец был худощав; на нем была красивая темно-красная шелковая, мантия с изящной вышивкой золотой нитью. Узор изображал драконов, которые переходили в замысловатые завитки. Толстый золотой шнур скрывал швы по краям рукавов и проходил по контуру капюшона. Сам по себе капюшон был широкий и закрыв большую часть лица; можно было разглядеть только искусно выполненную маску, полностью скрывавшую лицо незнакомца. Кожаные перчатки скрывали руки, а шею яркий золотой шарф — ни один сантиметр его тела не был открыт.

В отличие от первого второй присутствующий был полностью обнажен. Он расположился в углу, на полу, поджав пятки к пятой точке а колени к сгорбленным плечам и закрыв пах руками. Керриган тут же узнал в нем урЗрети, хотя черная косматая грива скрывала его плечи, а борода плавно перетекала в густые волосы на груди Волосатая грудь плавно переходила в не менее пушистый живот, к пояснице же волосяной покров становился еще гуще. Керриган не мог разобрать, была на урЗрети какая-нибудь меховая набедренная повязка или нет, но приглядываться он все же не стал. Там, где не было волос, просматривалась малахитовая кожа, однако в свете свечей она приобретала какой-то нездоровый оттенок.

В ходе своих рассуждений Керриган заметил еще одну деталь. УрЗрети должен быть мужской особью — по крайней мере, он больше и крупнее, чем любая женщина урЗрети, из тех что юный маг видел. Странно, что вообще это существо здесь. Юноша слышал о мужчинах урЗрети, однако ему казалось, что их никогда раньше не видели дальше скал. И хотя близость Мередо к Бокагулу делала переход сюда вполне возможным, Керриган все же считал это маловероятным.

Хозяин взмахнул левой рукой:

— Прошу прощения за бедность обстановки и недостаток пищи, но, к сожалению, сейчас я не очень-то могу себе позволить принимать гостей.

Керриган вежливо кивнул и показал грязные ладони:

— Меня едва ли можно назвать гостем.

Не поворачивая головы, хозяин поднял левую руку:

— Бок, его руки.

УрЗрети ссутулил плечи и прищурил черные глаза. Он что-то тихонько и совсем не мелодично пропел и подался вперед. Левой рукой Бок потянулся к серебряной чаше на верхней полке, оставшись, однако, сидеть на корточках, несмотря на то что чаша была вовсе не рядом.

Рука урЗрети вытянулась. Предплечье стало длиннее, а конечность — тоньше. Пальцы ловко обхватили края чаши и спустили ее вниз, однако Боку пришлось выгнуть локоть под невероятным углом, чтобы взять предмет в другую руку.

Керриган смотрел на это существо и не смог скрыть своего удивления. Маг знал, что урЗрети могут менять внешний вид, и видел урЗрети в другом облике, однако он никогда не наблюдал за самим процессом перевоплощения. Более того, те, кого молодой человек лицезрел в измененном состоянии, имели симметричные конечности, что упрощало восприятие их странного внешнего вида.

Бок дотянулся до другой полки и взял небольшое полотенце, перебросив его через шею. Потом подошел ближе и сел на корточки у ног Керригана. УрЗрети поднял чашу на одной руке и запел хриплым голосом. После такого приглашения маг опустил руки в чистую холодную воду, которая мгновенно потемнела, затем урЗрети отодвинул чашу и стал вытирать полотенцем руки Керригана.

По мановению гостеприимного хозяина чаша взлетела и оказалась на столе. Пока урЗрети вытирал насухо руки Керригана, выжимая на пол грязную воду из полотенца, хозяин взял чашу в обе руки. Он заглянул внутрь и как будто начал читать там некие предзнаменования или символы. Керриган напряженно наблюдал, пытаясь уловить хоть слово из заклятия, которое бормотал хозяин, но маг не услышал и не увидел ничего, что могло бы поведать ему, что же делал человек в мантии.

Тот поставил чашу на стол и взмахом руки отодвинул стул от стола:

— Пожалуйста, садитесь.

Бок вернулся к себе в угол, а Керриган сел за стол, еще сильнее закутавшись в одеяло. Желудок снова застонал от отсутствия пищи, но маг к еде не притронулся. Он же дождался приглашения сюда, так что будет ждать и приглашения поесть.

Хозяин комнаты кивнул:

— Я представлюсь вам как Рим Рамоч. Моего слугу зовут Локту-бок Джеке. Не знаю, что вам известно об урЗрети, но по вашей реакции смею полагать, что вы удивлены, встретив мужскую особь урЗрети за скалами. — Общество урЗрети матриархально. Мужчины в нем изолированы, их используют для работ и размножения. Они почти что рабы, но все-таки способны на некоторые умозаключения. Суффикс «бок» указывает на то, что он изгнанник. Я нашел его, когда он скрывался в предгорье Бокагула, и понял, что он может стать отличным помощником. Увы, вдали от общества урЗрети он все более и более дичает, но по-прежнему предан и весьма силен.

Бок взглянул на Керригана, одарив его милой улыбкой.

Рим постучал указательным пальцем по столу, очертив на нем маленький круг:

— Вам, конечно, интересно, почему вы здесь. Любое мыслящее существо волновал бы этот вопрос. Именно Бок вас выследил и захватил в плен. Здесь, под мостами, он чувствует себя практически как дома, а вы попались в придуманную нами ловушку. Как вам и самому хорошо известно, вы достаточно могущественны. Но у вас и вашей магии есть одно пятно.

— Пятно?

— Определенно, пятно, нехорошая отметина. Думаю, первопричина одна и та же — щит из кости дракона. Да и не только это.

Керриган моргнул:

— Щит из кости дракона?

Рим поднял голову, однако его глаза скрыла тень от капюшона:

— Вы не знали, что броня, покрывающая ваше тело, состоит из кости дракона?

Керриган попытался вспомнить. При наложении заклятия использовалось три жидкости. Все три одинаково густые. Первая — рубиново-красная, вторая — цвета слоновой кости. Третьей маг не видел, но она пахла мятой.

— Жидкость цвета слоновой кости, она сделана из кости дракона?

— Да, верно. Первая задействованная жидкость — кровь земли. Необычная смесь, известная не каждому. Но приготовить ее могут лишь немногие. Она изменила вас, чтобы вы смогли слиться с костью дракона.

— А третья? Она пахла мятой, — Керриган вздрогнул. — Она сняла боль после первых двух.

— Какая-нибудь мазь. Она не так важна, но ее присутствие желательно. Она помогает магу сконцентрироваться и хорошо наложить заклинание. Я даже сказал бы, что для меня удивительно видеть того, кто в столь юном возрасте смог сотворить это заклятие.

Керриган заулыбался, но тут же перестал:

— Я сделал то, что от меня требовалось. Они только спросили, смогу ли я создать его, ну, я и создал.

— Значит, вы применили заклинание, не задумываясь о последствиях?

— Ну, я… — Керриган насупился и пожал плечами. — Как-то я рискнул отправиться в Ислине не в самую безопасную часть города. Там меня сильно избили. Меня могли даже убить. А еще пираты тоже покушались на меня, стреляя из лука. Мои наставники решили, что мне нужна защита. Они показали мне это заклятие и попросили наложить его на себя, что я и сделал. Я не знал, как оно подействует на меня.

Рим склонил голову набок:

— А если бы знали, применили бы это заклятие?

Керриган пожал плечами:

— Тогда я был напуган, поэтому, вероятно, да. Но ваша проверка с камешками напомнила мне о том, что, даже будучи защищенным, я вполне уязвим.

— Меня беспокоит то, что вам показали заклятие, а затем попросили его применить, но не объяснили вам последствий. И все же ваш ответ мне очень понравился. Вы честно признаетесь в своих страхах. В вашу пользу говорит и то, что ни одно из заклинаний, созданных вами раньше, не было жестоким.

Молодой маг поднял голову:

— Откуда вы это знаете? Я действительно не применял таких заклинаний. Но вы вряд ли можете знать, что творится у меня в голове.

— Ха!

Этот негромкий возглас заключал в себе не столько насмешку, сколько удивление. Бок тоже издал нечто подобное и принялся тихонько посмеиваться, пока взмах пальца не успокоил его.

Рим поерзал на стуле и, опершись локтями на стол, сцепил пальцы вместе:

— Вы воспитывались на Вильване, а следовательно, знаете, что Вильван уже не тот, что прежде. Во времена Урулфа Кируна магия преподавалась по-другому и воспринимали ее иначе. Благодаря этим особым методам и необычному пониманию магии, кто-то, вроде Кируна, мог делать то же, что делал он. Кирун хорошо разбирался в магии, чтобы создать подобное заклинание, и вы знаете, что в этом заклятии присутствует магия и эльфов, и урЗрети. Подумайте же теперь вот над чем, Керриган Риз. Вы — уникальный и достаточно опытный маг. Но как же человек, да еще много столетий назад, мог создать подобное заклинание? Более того, сейчас вы единственный на Вильване, кто смог научиться искусству исцеляющей магии. Вам нет еще и двадцати, а вы можете делать то, что маги в четыре раза старше вас не могут. Знаете почему?

Керриган начал было говорить, что они просто не могут понять магию такого рода, но тут же понял, что это вранье:

— Им не дали необходимых знаний?

— Не только. Им внушают, что они не могут научиться подобным заклинаниям. После Кируна, после кровавой резни Вильвану нужно было навести порядок в своем обществе, иначе мир уничтожил бы его. Людям запретили заниматься тем, чем они занимались раньше, и через два поколения люди-маги оказались просто калеками.

— Почему же тогда я могу делать подобные вещи?

— Вместо того чтобы тушить огонь, они решили его поддерживать. Но они боятся тебя, — Рим положил руки на стол. — И у меня есть причина бояться тебя из-за еще одного пятна на тебе. Как далеко зашел ты, следуя дорогой Кируна?

— Ничего, ничего я не делал, — Керриган вскинул руки, одеяло упало с плеч. — Кроме того заклинания, — а я и не знал, что оно принадлежит Кируну, — я ничего не делал.

Хозяин пристально взглянул на него:

— Если это правда, почему же тогда рядом с вами всегда попахивает Короной Дракона?

Керриган колебался:

— Я не знаю…

Рим встал. Руки его, опиравшиеся на стол, полыхнули пламенем, от которого на столе остался почерневший круг:

— Не лгите мне, мальчик. Вы же не думаете испытывать мое терпение. Рассказывайте, что знаете.

— Но вдруг вы работаете на Кайтрин!..

Маг в маске рявкнул что-то на непонятном языке. Бок подпрыгнул в своем углу, и на его длинной левой руке вдруг выросли шипы. УрЗрети пополз в сторону Керригана.

— Бок, нет!

Маг проследил, чтобы слуга вернулся обратно на свое место. Как только урЗрети снова оказался в углу, прижав руку-булаву к груди, Рим вновь взглянул на Керригана:

— Адепт Риз, вы либо установили с фрагментами Короны Дракона связь, причем долгую и тесную, либо вы трудитесь над созданием собственной Короны Дракона. И то и другое — безумие для столь юного мага. Первое может убить вас, второе убьет без сомнения, и я приложу к этому руку. Так скажите, мне убить вас или помочь остаться в живых, чтобы вместе положить конец этому безумию?

ГЛАВА 26

Первое, что почувствовал Уилл после пробуждения, — жгучую боль в горле. Он попытался сглотнуть, но это не помогло. Потом в горле защекотало, и он закашлялся, отчего боль стала резче. Парнишка выпрямился и быстро заморгал глазами. Левой рукой он опирался на соломенную подстилку, а правой обхватил горло.

Раздался звонкий вопль. Квик, который заплетал в косичку локон у виска Уилла, свалился с подушки и закрутился в воздухе. Отпущенная косичка хлестнула малыша, и тот кубарем отлетел к лодыжкам Уилла. Неуклюже приземлившись на голову, он скатился на бок.

Сприт тут же вскочил на ножки и попытался придать себе достойный вид, поправляя усики. Все усилия пропали даром, что заставило рассмеяться Дрени, Ломбо и Пери. Все трое находились в комнате и теперь изо всех сил старались сдержать веселье. Безрезультатно.

Уилл тоже было засмеялся, но тут же почувствовал, будто кинжал пронзил его горло. Он со стоном повалился обратно на кровать. Грудь затрясло от смеха, тело принялось извиваться, а обе руки судорожно обхватили горло. Мальчик хотел перестать смеяться и прекратить боль, но у него не получалось.

Квик повалился ему на грудь, балансируя, словно моряк на палубе во время качки:

— Больно не будет, Уилл, нет боли, нет. Прости, прости. Глупый, глупый Квик.

Лицо Уилло перекосилось от попыток перебороть боль. Наконец он вздохнул и расслабился. Приоткрыв глаз, юноша увидел перед собой зеленого сприта, всеми четырьмя руками обхватившего его голову, и чуть было снова не засмеялся. Закрыв глаз, он сглотнул, чувствуя, что боль уходит.

Дрени заговорил:

— Квик, слезь с него, дай вздохнуть. Раз он тут смеется, смертельной опасности больше нет.

В комнате раздалось жужжание: сприт где-то минуту кружил в воздухе, прежде чем отлететь к основанию кровати. Уилл дождался, пока звук стихнет, и тогда осмелился снова открыть глаза. Квик спрятался за головой Ломбо и выглядывал из-за темной гривы, будто из-за кустов.

Пери, сидевшая поджав ноги у кровати, улыбалась, глядя на больного:

— Тебе не нужно говорить, Уилл. Возможно, даже лучше вообще молчать.

Вор кивнул, но рискнул шепнуть:

— Леди Снежинка. Где она?

Гирким удивленно моргнула янтарными глазами:

— Кто?

Квик вновь поднялся в воздух:

— Леди. Квик видел леди. Белую, белую, белую.

Уилл кивнул:

— Леди Снежинка.

— Таких здесь нет, Уилл, — Дрени встал со стула и подошел к кровати. — Приходил король Скрейнвуд, и завязался спор, поэтому Квик выгнал нас всех из комнаты. А потом ты появился в дверях комнаты Керригана — шея здоровехонька! — и торжественно повалился на пол. После чего, завернувшись в одеяло, ты проспал до полудня.

Ломбо втянул носом воздух, его ноздри расширились:

— Следы. Смотрите, здесь, кроме наших.

— Да-да, — Квик описал дугу и приземлился на коленку Уилла. — Приходила красивая леди. Я видел ее, Квик ее видел. Красивая.

Дрени улыбнулся:

— Что же она делала, Квик?

Сприт сел:

— Я не знаю. Квик уснул.

Уилл кивнул:

— Прикоснулась ко мне. И вылечила меня.

— Исцеление требует огромного количества магических сил, — Пери почесала коготком за правым ухом. — В тебе был яд и ужасная рана. Остались рубцы.

— Рубцы?! — Уилл вздрогнул, заговорив громче, чем нужно было.

Пери дотянулась до прикроватного столикая подала Уиллу маленькое зеркало. Парнишка взял его и осмотрел шею спереди и сзади. Квик бросился вперед, чтобы помочь удержать небольшое зеркало.

Уилл принялся тщательно изучать отражение. На шее остались две отметины, словно от ожогов. Два ровных кружка размером с серебряную монету. Когда он глотал, боль переходила от одного шрама к другому.

Паренек выпустил зеркало из рук, и Квик плюхнулся вместе с тяжестью на спину. Пока сприт брыкался под зеркалом, вор взглянул на присутствующих:

— Я видел ее.

Ему хотелось сказать еще что-то. Он хотел описать явившееся ему тогда видение снежной красавицы, ее белоснежные волосы, бледную кожу, серебристые глаза. Ему хотелось рассказать им о ее прикосновении, одновременно мягком и уверенном. Он хотел поделиться этим со всеми, но понял, что, даже если бы его горло было в порядке, слова оказались бы пусты, их было бы недостаточно, чтобы описать произошедшее.

Дрени скрестил руки на груди:

— Тебя явно вылечили с помощью магии. Резолют смог распознать некоторые простые чары, но не смог определить, как же произошло твое исцеление. Король Скрейнвуд вызвал нескольких своих магов, и некто по имени Сиретт Кар прибыл из консульства Вильвана. Они много разглагольствовали, но сказали то же, что и Резолют.

Уилл вздрогнул и завернулся в одеяло:

— Мне холодно. И хочется пить.

Ломбо двинулся к двери:

— Уиллу попить.

— Ломбо, принеси что-нибудь горячее, — Пери открыла ему дверь. — Суп, если есть, что-нибудь легкое. И никакой твердой пищи.

Уилл кивнул, наградив панки улыбкой. Гирким закрыла дверь, и тут же принялась рассказывать Уиллу о том, что случилось за то время, пока он был ранен. Она сразу сообщила, что рубиновый фрагмент в безопасности, и добавила, что Резолют сказал, что, если бы не Уилл, фрагмент был бы уже далеко отсюда.

Уилл знал, что это неправда, но не обиделся. Резолют точно отругал бы его за глупость, ведь он отправился за сулланкири, имея при себе всего лишь кинжал. Еще Уилл уловил в голосе Пери небольшую обиду на Алексию из-за того, что та не поделилась с ней секретом. Но вместе с тем гирким понимала, почему принцесса так поступила.

Уилл был рад слышать, что Нефри-кеш больше не появлялся в Мередо, и еще более обрадовался тому, что Ворон будет отпущен на свободу. Хотя ему не нравился тот факт, что Скрейнвуд получает в свое распоряжение фрагмент Короны Дракона, причины этого были ему вполне ясны. Освободить Ворона и сохранить силы Альциды было правильнее, чем участвовать в битве, которую им было суждено проиграть.

Единственной неприятной новостью было то, что Керриган до сих пор где-то пропадал. Уилл вспомнил о тех неприятностях, в которые Керриган сам же влип, бродя по Диму в Ислине. Уиллу показалось однажды, что Керриган столь же бесполезен, сколь обещание вора, но потом понял, насколько тот силен в магии. Вор был восхищен отвагой Керригана, когда тот добыл фрагмент из Крепости Дракона, и теперь ему не терпелось выведать у него побольше о исцеливших его чарах.

Дрени накрыл Уилла еще одним одеялом, и парень зарылся поглубже в теплые недра постели. По коже бегали мурашки, тело бил озноб, но одеяла все же помогли согреться. Когда ему стало совсем тепло, боль в горле стала уходить.

— Мне лучше. Спасибо.

Ломбо вернулся с огромной оловянной кружкой горячего ароматного супа. Пери с подозрением посмотрела на плавающие в пюреобразной жидкости куски моркови. Она, очевидно, собиралась заставить Ломбо отнести ее обратно, но Уилл потянулся к кружке, и девушка передала ему суп:

— Осторожно, Уилл, горячо.

Вор кивнул и сделал маленький глоток. Голову словно наполнило паром; суп быстро оказался в желудке. Он был, несомненно, очень горячий, но язык не обжигал. В рот попал кусочек морковки, но она так хорошо сварилась, что была мягкой, как каша, и юноша легко ее проглотил. Ему теперь было легче глотать, потому что теплый суп успокоил боль в горле.

Вор опустил кружку. Квик потянулся помочь поставить ее ровно, но быстро отнял руки и замахал ими в воздухе:

— Горячо, горячо, горячо.

— Осторожно, Квик, — Уилл улыбнулся и повернулся к остальным. — Здесь была Леди Снежинка.

Дрени взглянул на Пери, потом покачал головой:

— Я ничего не видел. Возможно, тебе это привиделось под действием яда.

Гирким подняла руку:

— Раз уж он здоров, мы должны признать, что кто-то вылечил его. Если бы это сделал Керриган, он бы остался тут.

Ломбо недовольно фыркнул, постукивая пальцем по носу:

— Следов Керригана нет. Ломбо ищет, но пока его не обнаружил.

— Согласен, это был не Керриган, — Дрени почесал темную бороду. — Тогда нужно ответить на простые вопросы: кто это сделал, почему он это сделал, и почему он не остался? Ведь ничто не должно было вспугнуть его.

— Если только не голоса из нашей комнаты или шум шагов уходящих королевских стражников.

— Возможно, ты права, Пери, — мужчина нахмурился. — Эльфы и вильванцы удостоились бы похвалы за спасение Норрингтона. Желание оставить все в секрете могло возникнуть у людей, работающих на Кайтрин.

— Но это не Нефри-кеш, — Уилл уверенно мотнул головой. Он отказывался верить, что его спас его дед. На мгновение задумавшись, Уилл понял, что все гораздо сложнее. Его пугало то, что дед мог спасти его только для того, чтобы призвать на службу к Кайтрин. Эта мысль вызвала у юноши дрожь, он сделал еще глоток супа.

Пери помотала головой:

— Вряд ли. Он, кажется, любит, чтобы о его присутствии знали все, и если бы ты был мертв, дела Кайтрин пошли бы быстрее. Дрени, твое объяснение того, что они не остались, чтобы получить награду, вполне разумно. Это означает, что кто-то в лагере Кайтрин действует против нее.

Дрени нахмурился:

— Все не так просто, Пери. А что, если сулланкири плетут интриги друг против друга, чтобы в результате захватить власть? Паук мог задумать убить Уилла, чтобы получить похвалу. А другой сулланкири, возможно, хотел видеть Уилла живым, как потенциального соперника его деда и отца. — Он взглянул на Уилла. — Ты называешь ее Леди Снежинка. Может, это была Миралл'мара? Она способна исцелять, и она белая-белая.

Уилл на секунду задумался. Миралл'мара когда-то была воркэльфом, она, несомненно, красива и стройна, и от нее даже исходит сияние. Леди Снежинка внешне походила на нее, но вместе с тем было в ней что-то особенное, чего не было у Миралл'мары. Потом Уилл отчетливо вспомнил ненависть на лице сулланкири, когда та пыталась убить его в Ислине.

— Нет, нет, это не она, — он сделал еще один глоток супа и облизнул губы. — Она не сулланкири. Я в этом уверен, это не морок от яда.

— Значит, есть еще один игрок, — Дрени сложил руки в замок На затылке. — Однако мы не знаем, кто она. Мы не знаем, принадлежит ли она к какому-нибудь лагерю или нет. Но мы знаем, что она захотела, чтобы ее действия остались незамеченными.

Пери кивнула:

— И мы знаем, что она очень сильна.

Уилл наклонил кружку и выпил последние капли супа. Улыбнувшись, он вытер рот тыльной стороной руки:

— Спасибо, Ломбо.

Неповоротливый панки важно кивнул.

Уилл скинул с себя одеяла, придавив Квика углом одного из них, и свесил ноги с кровати. Юноша соскользнул бы вниз и встал бы на ноги, но Пери решительно преградила ему путь:

— Куда это ты собрался?

— Я уже здоров, — Уилл старался сохранять легкость в голосе, но в нем все еще слышалась хрипотца. — Я здоров.

— Пери тебя не спрашивает, Уилл, — Дрени положил руку ему на плечо и уложил парнишку обратно. — Суп и сон помогут тебе восстановиться. А именно это тебе и нужно. Мы не знаем, что сделал с тобой яд и насколько хорошо тебя вылечили.

Уилл ощупал шрамы на шее:

— Мне же кучу дел переделать надо! Фрагмент…

Гирким покачала головой:

— Маги Скрейнвуда выпилили часть балки и спрятали ее во дворце. Завтра состоится формальное слушание, и Ворон будет отпущен на свободу. Тебе сейчас нечего делать.

— Хорошо, тогда вы тоже можете заняться своими делами. Со мной все в порядке. Не нужно волноваться.

Ломбо потянулся, сверкнув когтями:

— Керриган пропал. Уилл снова с нами.

Вор сощурился:

— Или вы меня здесь охраняете?

— Не нужно. Я сказал им, что не нужно помощи, — Квик устало пожал плечами. — Не слушают, совсем не слушают. Уилл засмеялся: — Тогда я должен сказать спасибо.

— Не за что, Уилл. Ты Норрингтон. Тебя едва не убили, — Пери потянулась к нему и ласково коснулась щеки. — Ты надежда мира. Надежда не может умереть.

Уилл снова схватился за горло:

— Надеюсь, Кайтрин тоже так думает.

Дрени засмеялся:

— Она тоже так будет думать. Но тогда у нее уже не будет шансов спастись.

ГЛАВА 27

Несмотря на то что Адроганс ехал верхом один, он чувствовал, как его крепко обнимает Повелительница Боли. Она обхватила его спину и царапала когтями грудь. Острые зубы вонзались ему в шею и плечи. Она была самозабвенно увлечена этим занятием. Адроганс же был сконцентрирован, как никогда. Она пользовалась им, а он пользовался ею, оставаясь в выигрыше.

Стояло раннее утро, и повсюду вихрем кружились хлопья снега. Вдали пурга постепенно стихала. Весь западный берег реки Свар был покрыт лесами, через которые прошли его войска. В полукилометре от боевых позиций склон сбегал к северному броду. Водный поток походил на черную змею, а за ним виднелись бело-серые холмы, некогда бывшие опорным пунктом, охранявшим эту важную переправу.

Хотя внизу не было видно никаких движений, благодаря ийруну Адроганс ощутил присутствие врага. Он не знал, сколько их там, — ему еще не хватало опыта, чтобы быть способным почувствовать это. Генерал мог лишь сказать, что численность врага велика, но они страдают от холода и голода одновременно.

Адроганс взглянул на Пфаса. Крошечный жуск сидел верхом на буром горном пони с косматой гривой:

— Что думаешь, дядя?

Пфас втянул носом воздух:

— Мертвыми они хуже пахнуть не станут. Все эти бормокины, вильванцы, хогуны и кто там еще.

— Кто-то еще? — Адроганс попытался сосредоточиться на своих ощущениях, и Боль крепко вцепилась ему в бок. Моргнув, генерал сумел сосредоточить все свое внимание. Испытываемая боль придала ясности восприятию. Он кивнул. Там, в водовороте голодных и дрожащих тел был еще кто-то.

— Я чувствую, но не знаю, кто это.

Невысокий шаман поплотнее закутался в толстое шерстяное одеяло, накинутое на плечи. Сине-зеленый плед, казалось, не подобал случаю, тем не менее семья Гварнин, подарившая его, была крайне горда тем, что шаман всегда брал его с собой. Сидя в седле, Пфас нагнулся вперед, словно намереваясь шепнуть что-то своему коню, потом мотнул головой:

— Что-то незнакомое. Это будет неожиданностью для нас.

— С одной стороны, да, верно.

Адрогансу стоило огромных усилий развернуть свои небольшие подразделения для защиты от набегов, которые частенько совершали войска авроланов в горных районах. Его бы вполне устроила подготовка его воинов, если бы только приходилось отбиваться от этих набегов. Когда же Нефри-кеш появился в Мередо, планы Адроганса поменялись. Генерал через арканслату узнал, что сулланкири в столице Ориозы, и решил мгновенно нанести удар — до того как командующий армией Кайтрин возвратится к своим солдатам.

Адроганс поднял правую руку и почувствовал, как Повелительница скрестила пальцы их рук вместе. Вся боль ушла в предплечье: Когда генерал опустил руку, горнист уже протрубил сигнал о созыве войск. Конная Гвардия Джераны — ее отличали великолепные коричневые плащи, надетые поверх кольчуг, — вынырнула из лесов и стала стекаться к долине реки. Справа от Адроганса с холмов в две колоны спускалась легкая кавалерия Джераны, а слева выстраивалась элитная конница, известная как Белая Грива Валиции. Три конных части насчитывали триста вооруженных всадников, этих сил было достаточно, чтобы в два счета прочесать местность вокруг реки.

Дорога предстояла непростая, ведь Гураския находилась примерно в ста километрах от брода. Конники продвигались быстро, по несколько раз меняя лошадей. Воины не любили загонять коней особенно зимой, но еще меньше им нравилась перспектива упустить шанс напасть на врага внезапно.

Хотя Адроганс даже с помощью ийруна не мог подсчитать точное количество вражеских войск, он все же мог сказать, что гарнизон не был особо большим. Генерал полагал, что его армия где-то в два раза превышала по количеству вражеские силы, а это хороший знак, ведь сражение произойдет не в долине реки, а там, где бушуют снежные вихри, и его войскам предстоит совершать нападение на укрепленные позиции.

Как и ожидалось, зов горна поднял на ноги не только войска Южных Земель. Он также вызвал переполох во вражеском лагере. Адроганс внимательно наблюдал за врагом, сравнивая то, что видел и то, что чувствовал через боль. Все вроде бы сходилось, за исключением одного, причем достаточно существенного момента:

— Там внизу хогун, так?

Пфас важно кивнул.

Снежный великан с трудом пробирался через снега и волочил за собой палицу, напоминавшую скорее ствол дерева. Двигаясь неуклюже и медленно, он вошел в реку. Вода забурлила рядом с его огромными ногами — она доходила ему до лодыжек. Адроганс прикинул, что его самого ледяная вода скрыла бы до самых колен.

Генерал мотнул головой:

— Я чувствую, вода очень холодная. Ему должно быть больно.

Жускский шаман снова понюхал воздух:

— Этому уже не больно.

— Его оживили?

— Нет, он мертв.

— Значит, мы имеем дело с достаточно сильной магией.

— Ты удивлен?

Генерал Джераны покачал головой. Сражаться за переправу со снежным великаном, за которым еще стоит и многочисленный отряд воинов, крайне сложно. Эта палица раздавит всех солдат и разгонит лошадей. Адроганс знал, что этот гигант в конечном итоге падет; живого или восставшего из мертвых, его можно разрубить на куски. Генерал беспокоился о том, насколько сильными будут его потери, прежде чем его армия сумеет уничтожить чудовище.

Внизу кавалерия заняла позиции в двухстах метрах от дальнего берега реки. Так войска находились вне зоны обстрела лучников и драконетт. Однако оставалась угроза со стороны драгонелей. Помимо этого, судя по слухам из Крепости Дракона, был шанс попасть под ливень шаровых молний. Это риск, но иначе людей перевести вброд невозможно. Да, так его армия становится уязвимее для дальнобойных орудий, но если рассредоточить силы — катастрофа будет неминуема.

Адроганс бросил взгляд через правое плечо:

— Сигнал о наступлении.

Горнист протрубил, и тяжелая кавалерия начала медленно двигаться к броду. Генерал пришпорил коня. Пфас последовал за ним слева, горнист пристроился справа. Нагнав Конную Гвардию, они выехали вперед.

Адроганс выхватил меч:

— За королеву! За родину!

Сотня конников подхватила его призыв, подкрепив звоном обнажаемых клинков. Лошади забили копытами, выпуская из ноздрей струи пара. Забряцала конская сбруя, зазвенели кольчуги неутомимых гвардейцев. Мышцы всадников и коней напряглись, все были готовы в любой момент начать действовать. В это время на расстоянии полутора сотен метров хогун поднял палицу в воздух и принялся медленно раскручивать ее.

Адроганс кивнул горнисту:

— Труби атаку.

Окрестности огласились звуками горна, и Конная Гвардия ринулась вперед. Земля летела из-под копыт. Снег забрызгивал крупы и ноги коней, казалось, что они скакали в густом белом тумане. Всадники подняли боевой клич. Сидящие в засаде бормокины ответили свистом. Комья снега били по лицу Адроганса, мчавшегося вперед на своем скакуне.

Клич всадников был подхвачен отрядом, появившимся слева. Сбросив надетые для маскировки белые покрывала и плащи, локэльфийские Черные Перья влились в лавину атаки. Их легкая пехота разбила лагерь на северо-востоке Гураскии, поэтому им удалось подойти к броду через реку Свар раньше кавалерии. Под покровом снежной бури они подкрались совсем близко к берегу и там ожидали сигнал горна.

Даже сквозь глухой топот сотен копыт Адроганс слышал, как со скрипом натягивается тетива серебристых луков. Черные длинные стрелы были толщиной с палец. На заснеженном холме закружился и повалился на землю бормокин, пронзенный двумя стрелами прямо в грудь. Воин, получив стрелу в горло, зарылся лицом в снег. Еще один бормокин застыл на месте, радостно гикая, так как две стрелы просвистели мимо него, не задев. Тут же новая стрела вошла ему прямо в правый глаз и пронзила насквозь череп.

Тысячи стрел летели в хогуна. Эльфы находились справа от великана, обстреливая его с ног до головы. Множество стрел вонзалось в его конечности, оставляя на них сквозные раны. Другие проходили глубоко в плоть, застревая в мышцах и суставах. Полдюжины стрел пригвоздило его правое ухо к голове. Причем одна из них пропала в отверстии ушной раковины.

Великан, казалось, действительно испытывал невероятные мучения от несметного количества стрел, летевших в него. Широкие наконечники разрезали его плоть, но, хоть он и был ожившим гигантом, двигаться и наносить удары ему становилось все труднее. Мышечная ткань кусками свисала с израненной руки, мешая орудовать палицей.

Но сначала это особенно сказывалось на результате.

Первым палица задела всадника из правого фланга. Верхушка дубины нырнула под воду, но тотчас снова оказалась на поверхности, подбросив в воздух и коня, и гвардейца. Грудная клетка лошади не выдержала удара, и тело животного закрутило вокруг страшного орудия. Толчок выбил всадника из седла, и он отлетел бы в сторону, если бы правая нога не зацепилась за стремя. В то время как коня вертело вокруг дубины, всадник кружился вокруг коня. Ноги гвардейца сгибались под самыми невероятными углами, наконец, оторвавшись от лошади, он рухнул на землю перед отрядом бормокинов.

Бойцы Авролана бросились на него с длинными ножами в руках. Однако их победные крики быстро сменились бульканьем крови в глотках, как только их настиг новый дождь из стрел. Бормокины, пронзенные острыми наконечниками, валились навзничь, орошая землю темной кровью. Бьющиеся в конвульсиях трупы падали на землю. Некоторые из тел, застывшие в невообразимых позах, зависали над землей из-за несметного количества стрел, вонзившихся в них одновременно.

И все же большинство стрел летело в великана. Массивная палица развернула хогуна в сторону эльфов, из-за этого новая очередь стрел пронзила все его тело от паха к глотке. Но гораздо существеннее было то, что эльфы поменяли свои стрелы. Первые были с тяжелыми наконечниками специально, чтобы пробить броню. Они были очень эффективны против бормокинов, но для хогуна не были столь опасны.

Новые стрелы напротив были созданы специально, чтобы разрезать телесную ткань. Лезвия наконечников были заточены по спирали, поэтому, когда стрела поражала мишень, она глубоко входила в плоть. Множество лучников целились в шею великана. Одна за другой стрелы вонзались в великана, рассекая плотные пучки мышц, соединявшие голову и тело.

Гигант пошатнулся, тело по инерции развернуло вслед за палицей. Однако голова вращалась медленнее. В тот момент, когда хогун взирал на свое собственное плечо, массивная дубина ударила спереди. Сухожилия с резким треском разорвались, и голова полетела вниз.

Тело великана осело минутой позже. Тяжело рухнув на снег, оно заставило задрожать землю, отчего находившиеся рядом бормокины попадали с ног. Часть гвардейцев тоже повалилась на землю, когда ноги великана упали прямо в их ряды. Но все же большинство всадников оказались дальше. Они пришпорили коней и понеслись навстречу бормокинам. Кавалерия оказалась окутана снежным вихрем, который поднялся от рухнувшего на землю великана. Это сделало конников невидимыми для Адроганса, но, ориентируясь по звону мечей и направляемый щупальцам боли, он знал, что происходит вокруг.

Лошадь Адроганса ловко перепрыгнула через ногу хогуна. Слева раздался дикий вопль. Запущенный с вершины заснеженного холма красный огненный шар поглотил одного из всадников. Гвардейца вместе с конем охватило пламя. В нем на одно мгновение мелькнули обуглившиеся скелеты всадника и лошади. Но как только пламя превратилось в густой дым, они обратились в прах.

На вершине холма стояло существо, которое Адроганс раньше никогда не видел. Фигура была достаточно высокой и стройной, его можно было спутать с эльфом. Белый мех покрывал все тело, на нем выделялась ярко-красная набедренная повязка. В руках незнакомец держал небольшой жезл и перемещал его из стороны в сторону, будто что-то разыскивая. Их взгляды на мгновение пересеклись, и, внезапно подняв жезл, фигура сотворила новый файербол.

Бурлящий шар, состоящий из горящих газов, с ревом полетел на него. Лошадь генерала истошно заржала и встала на дыбы. Сбросив хозяина на землю, она помчалась прочь. Адроганс приземлился на ноги и быстро опустился на одно колено, обнажив меч в тщетной попытке нанести ответный удар.

На мгновение огненный шар завис в воздухе. Адроганс подумал, что, возможно, снаряд был запущен в него и коня как в одну мишень. И разъединение цели повлияло на точность. Генералу показалось забавным, что в последние секунды своей жизни ему интересны подобные вещи. А потом вдруг стало грустно, что он так и не найдет решения, прежде чем умрет.

Внезапно воздух сгустился вокруг джеранского генерала, и огненный шар скользнул обратно в небо. Взрыв был громким. Языки пламени потянулись в разные стороны. Взрывная волна оказалась достаточно сильной, повалив на снег не только Адроганса. Он сгруппировался и перекатился на ноги, оказавшись в гуще тумана из снежных брызг. Ему удалось увернуться от падающей лошади.

Генерал обернулся в надежде посмотреть в глаза тому, кто пытался убить его. Понимая, что, скорее всего, ему вряд ли когда-либо удастся сделать это, он смертельно хотел хотя бы попытаться прикончить это создание. Да, соотношение сил оставляет желать лучшего: меч против магии. Это не дает особых шансов на успех, но кто-то же должен уничтожить эту тварь, ведь иначе погибнут еще многие.

Существо на холме и еще двое таких же, расположившихся рядом, подняли жезлы, формируя новые файерболы. Но им так и не удалось завершить начатое. Стрелы Черных Перьев полетели так часто, что, казалось, их больше, чем хлопьев снега. Они вонзались в плоть, словно топор в дерево. Проникая глубоко в тело жертвы, широкие наконечники оставляли в нем почти трехсантиметровые раны. Проходя насквозь, стрела сопровождалась кровавым облаком. Двое, что стояли рядом с первым созданием, погибли сразу же. Их тела упали в снег, превратившись в бескостную мягкую массу. Тот же, который послал в Адроганса огненный шар, умудрился еще оглядеть сквозные раны на своем теле. Он собрался было поднять голову, но в этот момент стрела пронзила ему череп. Выронив из рук жезл, существо покатилось вниз по склону, оставляя за собой кровавые пятна.

Два отряда легкой кавалерии быстро переправились через реку и рассредоточились по долине, гоня бормокинов впереди себя. В воздухе свистели стрелы — эльфы были избирательны по части мишеней. Часть Конной Гвардии спешилась и начала прочесывать холмы, разыскивая укрывшихся там бормокинов. Вскоре сопротивление прекратилось.

Леди Джилталарвин, предводительница Черных Перьев, перебралась через реку:

— Я видела, как вы упали. Вы не ранены? У меня есть целитель.

Адроганс мотнул головой:

— Все в порядке. Но некоторым моим людям, вероятно, понадобится помощь. Спасибо вам и вашим бойцам. Если бы не вы, все могло бы быть гораздо хуже.

Эльфийка рассмеялась. Ее черные волосы были заплетены в длинную косу, она змеей скользнула вдоль плеча:

— Как всегда самонадеянны, Адроганс. Без нас вы бы не завладели переправой.

— Мы бы все равно сделали это, потому что должны были. И это не самонадеянность. Я знаю своих людей так же, как и вы своих. — Обернувшись, он взглянул на Пфаса. — Спасибо, дядя, что спас мне жизнь.

Шаман сел на землю и, глубоко вдохнув, едва заметно улыбнулся:

— Мне пришлось создать для тебя броню из воздуха. Против тебя была задействована мощная магия.

Генерал кивнул:

— Леди, у вас есть какие-нибудь догадки, что это были за существа?

— Очередной подарочек авролан? — Она покачала головой. — Нужно заняться расследованием. Я пошлю по их следу двоих следопытов, они выследят их. Посмотрим, удастся ли им что-то разведать.

— Замечательно, спасибо, — Адроганс махнул горнисту. — Дайте сигнал к отступлению. А затем пришлите ко мне двух всадников и отправьте их к пехотинцам. Они мне понадобятся здесь через три дня, чтобы защищать брод.

— Есть, генерал.

Горнист просигналил отступление. Войска стали возвращаться в свои части, а офицеры начали подсчет убитых и раненых. Воины помогали раненным в бою товарищам — останавливали кровотечение из ран, вправляли кости. Авангард Черных Перьев, оказавшийся на этой стороне реки, начал осмотр кавалерии, отправляя тяжелораненых на край реки к магу-целителю, который накладывал на раны заживляющие заклинания. Адроганс присел на корточки рядом с Пфасом и почувствовал, как боль сдавила ему спину:

— Что ж, дядя, мы нанесли ему удар. Не знаю, как скоро он узнает об этом, но, когда это случится, он не замедлит сделать ответный ход. Мне следует остаться здесь и изрядно потрепать его силы, когда он примется отбивать переправу?.. Или…

Старец покачал головой:

— Только вперед, только вперед. Если ты останешься здесь, то станешь мишенью. Если же будешь двигаться вперед, то сначала ему придется найти тебя.

— Верно, на войне лучше не подставляться под удар. — Маркус Адроганс встал на ноги и выгнул спину, ощутив покалывания от пояса до шеи. — Тогда направимся в Сварскую. Помню, весной там было очень хорошо. Возможно, в этом году будет не хуже.

ГЛАВА 28

Уиллу крайне не нравилось то, что все вокруг относились к нему, как к больному, ведь на самом деле он чувствовал себя прекрасно. Впрочем, он чувствовал себя прекрасно, только закутавшись потеплее. Как вор, Уилл предпочитал свободный покрой одежды; так он спокойно мог выскользнуть из нее, если кто-то вдруг попытается схватить его, да и, кроме того, в ней было несметное количество мест, для того чтобы припрятать награбленное. Подобные широкие одежды были ему теперь в самый раз, ведь он мог спокойно надеть вниз толстое шерстяное белье, чтобы сберечь тепло.

Несмотря на холод, было решено оставить лицо больного открытым. Юноша все еще злился на то, что суд выслушал показания Нефри-кеша против Ворона. Этим утром он хотел было отказаться от посещения суда, — несмотря на то что Ворона должны были выпустить на свободу, — но посланник принцессы Алексии объяснил Уиллу, почему его присутствие было столь важно.

И почему важно, чтобы он был в маске.

Уилл отказался надевать маску и был удивлен, когда Резолют поддержал его в этом. На это гонец принцессы заметил, что своим присутствием Уилл снова заявит о своих притязаниях на титул Лорда Норрингтона. И ввиду того что освобождение Ворона будет, скорее всего, условным, присутствие сеньора, готового взять на себя опеку над ним, будет весьма важно. А для того чтобы выразить свое уважение к традициям Ориозы, Уилл должен все-таки надеть маску.

Сидя в зале суда рядом с принцессой Алексией, Уилл изо всех сил старался сдержать улыбку. При виде него толпа собравшихся зашумела. Присутствовавшие реагировали по-разному, однако молодой человек заметил, что некоторые уверенно кивали в его сторону, выражая свое почтение.

Уилл выпрямился и поправил маску на лице. Это была не та маска, что дал ему король Скрейнвуд, а белая кружевная придворная маска, похожая на те, что носили король Август, королева Карус и принцесса Алексия. Их носили те, кто не был жителем Ориозы, в соответствии со своим общественным положением. Придворные маски демонстрировали уважение гостя к обычаям страны и вместе с тем указывали на то, что он чужой.

Маску, что дал ему король, юноша надел на плечо правой руки. Ее темно-зеленый цвет выделялся на фоне красного бархата его куртки, а прорези для глаз, также очерченные красным, смотрелись великолепно. Этот образ он придумал самостоятельно, и то, что и представитель принцессы и Резолют одобрили его, доставило ему бесконечное удовольствие.

Когда Уилл занял место рядом с принцессой, Ворон взглянул на него со скамьи подсудимого и озабоченно нахмурил брови. Уилл подмигнул ему, чуть приподняв подбородок, чтобы Ворон смог увидеть пару шрамов. Глаза старшего друга расширились от ужаса, но Уилл радостно помотал головой, чтобы он не волновался.

Внезапный стук трости у подножия судейской кафедры утихомирил собравшихся в зале. В открытые двери в дальнем конце помещения вошли трое судей. Первой появилась королева Карус в платье темно-красного цвета с треугольными вставками цвета слоновой кости в форме песочных часов, подчеркивающими талию. Черные волосы были собраны назад, в них сверкали золотые гребни, украшенные рубинами.

Следом шел Август, держась больше по-военному, чем по-королевски. В одежде он выбрал сочетание зеленого и белого цветов с золотой отделкой, несмотря на несколько военный покрой, наряд не был совсем уж строгим. На широком белом ремне из кожи, опоясывающем талию, красовалась пряжка с личной эмблемой в виде полулошади-полурыбы. Его придворная маска была сшита из белых кружев, как и положено. В уголках глаз были сделаны траурные отметки, которые говорили о смерти его родителей.

Линчмир замыкал процессию. Уилл знал, что это соответствовало положению принца как самого главного судьи, но вместе с тем ему показалось, что даже хорошо, что именно принц идет последним. Его сутулая спина выдавала обвисшее тело и огромный живот, сотрясавшийся при каждом шаге. Вдобавок, Линчмир вилял бедрами, двигаясь, словно какой-нибудь толстяк, притом, что на самом деле он не был таким уж грузным.

Даже Керриган смотрелся бы лучше.

Когда судьи заняли свои места, Линчмир шагнул вперед, чтобы обратиться к собравшимся. Врокстер Дэйнн и его помощники повскакивали со своих мест и опустились на одно колено. Ворон остался на месте. Уилл ждал, что сделает принцесса Алексия, и когда она не двинулась с места, он тоже остался сидеть рядом.

Принц Ориозы прокашлялся раз, затем еще:

— Лорды и Леди, Короли и Королевы, прославленные гости и жители Ориозы. Данное дело было рассмотрено нами в соответствии со всеми требованиями закона. Мы выслушали свидетелей. Их показания были взвешены, исходя из них, мы и попытались найти истину в данном вопросе.

Принц говорил медленно, понизив голос для большей значимости. Однако уже с самого начала, как раз с того момента, когда он понял, что должен был сказать, его охватила паника. Уилл мог прочесть это по глазам и по тому, как дернулась нижняя губа Линчмира.

— Обвинения были предъявлены Ворону давно, еще когда он был Тарантом Хокинсом. Подсудимый обвинялся в предательстве, и дело это было рассмотрено судом. Наказанием за это должна была стать смерть, но приговор так и не был приведен в исполнение. Этот человек, называемый теперь Вороном, был признан Таррантом Хокинсом. В связи с его браком с принцессой Алексией потребовалось новое судебное разбирательство. Соответственно был вынесен новый приговор.

Принц на секунду прикусил губу:

— При рассмотрении дела была обнаружена ошибка. События произошли двадцать пять лет назад, поэтому ценность показаний очевидцев сомнительна. Придворные маги с помощью заклинаний установили связь между Вороном и Хокинсом, но на сегодняшний момент материалы, связанными с Хокинсом, утеряны, поэтому заключения, сделанные на их основании, не могут быть пересмотрены и доказаны суду. Единственным свидетельством «за» были показания Нефри-кеша, но, ввиду того, что он враг, мы не можем быть уверены, что он не лгал суду.

Уилл нахмурился, совсем запутавшись. Король Август приветствовал Ворона как старого друга, они утверждали, что знают друг друга. Сам Уилл не слышал, чтобы Ворон заявлял, что он Хокинс, но он также никогда это и не отрицал. Вопрос о личности Ворона вообще не должен обсуждаться.

По представлениям Уилла, Линчмир должен был объявить о том, что обвинения не были доказаны и Ворон может быть свободен, и назначить того, кто будет нести ответственность за освобожденного. Уилла должны назвать этим опекуном, после чего он наденет свою настоящую маску, и все будет отлично, и все будут свободны. И в полную силу начнут бороться с Кайтрин.

— Я не понимаю, — пробормотал парнишка себе под нос.

Алексия слегка наклонилась в его сторону:

— Этого я и боялась. Скрейнвуд затеял какую-то игру. Сейчас показания магов исчезли, но они могут возникнуть снова в любой момент, и обвинения снова будут предъявлены. Если Скрейнвуд будет гнуть свою линию, Ворон постоянно будет находиться под угрозой казни. Однако он не станет ничего предпринимать прямо сейчас. Король Август не был бы сейчас здесь, если бы Скрейнвуд отказался от сделки.

Уилл недовольно фыркнул:

— Скрейнвуд — змея.

Принцесса улыбнулась:

— И ты нападаешь на змею.

Линчмир продолжил:

— Итак, заслушайте решение суда: свидетельских показаний оказалось недостаточно, чтобы выдвинуть обвинение этому человеку, по имени Ворон, в преступлениях, приписываемых Таранту Хокинсу. Вы, сэр, можете быть свободны и…

Вдруг двери в дальнем конце зала распахнулись, и на пороге появилась девушка в красном кожаном костюме для верховой езды и развевающемся алом плаще. Ее маска тоже была сделана из красной кожи, она полностью скрывала щеки и лоб, а на лицо мягко ниспадал локон ее рыжих кудрявых волос. Кожа на ее сердитом лице раскраснелась от холода и ветра. Тающий снег искрился на плаще.

— Где он? — Она остановилась посреди прохода, и плащ волной лег ей на плечи и спину. — Где он?

— К… к… кто? — Линчмир сделал было шаг вперед, но передумал и запнулся. Он понизил голос, снова придав ему серьезный тон, с которого сбился. — Кто вы такая?

Девушка указала на него пальцем:

— А ты, сядь. Ты не тот, кто мне нужен. — Она осмотрелась вокруг, бледно-голубые глаза на секунду задержались на Уилле и стали искать дальше, но внезапно снова остановились на нем. — Ты, ты — Норрингтон, не так ли?

Уилл медленно встал:

— Да, это я.

Девушка быстро прошла вперед, но на сей раз без прежней напористости. Скользнув мимо скамьи заключенного, она преклонила колено перед Уиллом и взяла его за руку. Приблизив ее к губам, незнакомка поцеловала руку, от чего Уилл вздрогнул.

Девушка посмотрела вверх, и их взгляды встретились. Юноша вздрогнул. Ее глаза сияли столь ярко, что, казалось, можно было обжечься. Девушка была красива, отрицать это было невозможно, но было еще что-то, сокрытое во взоре. Нечто, что пленяло больше, чем все остальное.

Уилл с трудом сглотнул:

— Кто ты?

— Милорд, я принцесса Сэйс из Мурозо. Я приехала из Каледо, чтобы умолять вас спасти мой народ, — ее голос звенел от отчаяния. Она склонила голову и прижалась лбом к руке Уилла. — Пожалуйста, милорд, вы наша единственная надежда.

— Я… мм-м… я… — Уилл с надеждой посмотрел на Алексию, потом на Ворона и короля Августа.

Король Альциды поднялся:

— Принцесса Сэйс, вы прервали заседание суда, причем весьма важное.

Девушка резко встала, выпустив руку Уилла:

— Важное? Это важно? Вы, Август из Альциды, и вы, Карус: из Джераны! Я встречала вас прежде вместе с моим отцом. Я не удивляюсь тому, что Ориоза копается в какой-то ерунде, но вот вы? Как вы можете быть здесь?

Ее голос стал громче, и в нем послышались нотки горечи:

— Вы совсем не понимаете, что происходит вокруг? Себция пала. Войска Кайтрин осадили Луррии, взяв его в Кольцо из драгонелей. Разрушив ворота и стены, они учинили там невообразимую резню. Беженцы бросились на юг, но тут начались сильнейшие снегопады, и их завалило. Наступит весна, если она когда-нибудь вообще наступит, и мы найдем семьи, погребенные под сугробами и замерзшие там от холода. Дороги будут устланы трупами. А вы сидите здесь и слушаете пустую болтовню о каких-то там мелочах, которые абсолютно не важны, когда гибнут люди. Гибнут сотнями! Тысячами!

Сэйс повернулась и указала на Уилла:

— Я пришла за Норрингтоном, чтобы привезти его в Каледо, там он сможет возглавить наши войска и уничтожить Кайтрин.

— Подождите минуту, — Уилл беспомощно поднял руки. — Я, может быть, и Норрингтон, но, чтобы возглавить войска, вам нужна принцесса Алексия.

Парнишка кивнул на Алексию:

— Она выиграет бой для вас.

Сэйс чуть приподняла голову и вздохнула:

— А вы — Алексия? Хм-м. Какое замечательное и милое платье. Совсем не ожидала увидеть вас здесь, когда нужно уничтожить армию Авролана! Мой народ не сдастся, как это сделал ваш.

Алексия медленно встала:

— Я не пожелала бы вам такого, принцесса, и сделаю все, что смогу, чтобы предотвратить подобное. — Алексия заговорила громче. — Принц Линчмир, полагаю, вы собирались освободить Ворона.

Линчмир поднялся с трона и осторожно, покачиваясь, встал на ноги:

— Все верно, Ворон, вы свободны.

Уилл захлопал в ладоши:

— Есть!

Сэйс повернулась и увидела, как Уилл и Ворон, пожав друг другу руки, обнимаются и радостно хлопают друг друга по спине:

— Я рада за вас, друг мой, Лорд Норрингтон. Но чем дольше мы медлим, тем сложнее становится наша ситуация.

Освободившись от объятий Ворона, Уилл взглянул на принцессу Мурозо. Она была чуть-чуть выше него и гибка, как волчица. На костюме для верховой езды на груди справа был изображен медведь, стоящий на задних лапах, — герб королевского дома Мурозо. Маска скрывала всю верхнюю часть лица девушки, но крепкие скулы и полные губы говорили о скрытой под ней красоте.

— Принцесса, вы хотите, чтобы я отправился на север? Но тогда Ворону, Алексии и всем остальным тоже придется поехать со мной.

— Всем остальным?

— Моим друзьям. Резолюту, Дрени, Пери. И другим. Они все помогут нам. У нас также есть фрагмент Короны Дракона из Вруоны.

Сэйс торжественно кивнула:

— Да, нам понадобятся все ваши союзники. Мои люди поблизости, разыскивают лошадей — мы до смерти загнали своих по дороге сюда. Как только у нас будет корм, провизия и все необходимое, мы отправимся в путь.

— Я готов, — Уилл улыбнулся ей, а Линчмир, стоявший позади, помрачнел. Вор обернулся, следуя за взглядом принцессы, и увидел в дверях знакомую фигуру.

Король Скрейнвуд стоял там, расплывшись в улыбке:

— А, вот и вы, принцесса Сэйс. Я прощаю вам то, что вы не проведали сначала меня, ведь, насколько я понял, вы жаждали найти здесь Норрингтона.

Сэйс сощурилась:

— Простите меня, Ваше Величество. Я совсем не хотела проявить неуважение к вам. Норрингтон здесь, и, значит, моя миссия выполнена.

— Увы, нет. Я не позволю вам или братскому мне народу идти на север вместе с этим мошенником Норрингтоном.

Уилл раскрыл рот от удивления:

— Что?

Скрейнвуд заулыбался еще шире:

— Босли Норрингтон отправился в мир иной, оставив на земле своего наследника. Законного наследника. Его сын прибудет сюда в Мередо через день-два. Он, как и должно быть, — дворянин из Ориозы, истинный и законнорожденный. Он и возглавит армию в борьбе против Кайтрин.

ГЛАВА 29

Изаура глубоко вдохнула, вбирая в себя чистый морозный воздух своей родной страны. Она попыталась сделать вдох как можно глубже, чувствуя, как прохлада наполняет сначала голову, затем горло и легкие. После девушка медленно выдохнула. Вместе с выходящим воздухом ее покидали все неприятные запахи, принесенные из Южных Земель, но в тайне она все равно боялась, что никогда не освободится от зловоний Мередо.

Девушка медленно прошлась по заиндевевшему саду позади крепости, бывшей ее домом. От простиравшейся дальше на север белой тундры его ничто не отгораживало. Однако в сад не смог бы проникнуть ни один вредитель — за растущими в нем бесценными плодами присматривали духи тех, кто гулял здесь, наслаждаясь всем этим великолепием.

Несколько раз в году ученики Нескарту с помощью магии должны были создавать небольшие ледяные шарики с заклинаниями внутри. Магия сама по себе была для Изауры чем-то чарующим, ведь в ней было задействовано воображение. Придуманные образы, творчески перевоплощенные, позволяли создавать новые удивительные вещи. Так многие, например молодые ученики, делают из своих задумок существ, похожих на различных животных, — при этом у них могут получаться и реалистичные, и фантастические твари. После того как ледяной шарик сажали в саду, он постепенно зрел и приобретал тот образ, который задумал создатель заклинания.

Студенты старших курсов были способны на большее и часто соревновались в том, кто сотворит самую сложную и замысловатую вещь. Принцесса гуляла по саду и тут вдруг улыбнулась, тихонько коснувшись гладких лепестков необычной розы. Сделанные изо льда, они не были мягкими, как у настоящих цветов, но притом они были очень хрупкими. Ледяную розу можно было вдребезги разбить, лишь слегка задев пальцем, но прикосновение Изауры не причинило цветку вреда.

Девушка оставила прекрасные цветы и подошла к другому творению: оно имело форму дерева с опущенными вниз ветками. Волшебное дерево довольно сильно отличалось от куста ледяных роз: сразу можно было заметить, что розовый куст делал студент, который провел большую часть жизни в Южных странах. Он видел настоящие розы и мог взять образ цветка из реальной жизни и воспользоваться им для того, чтобы создать свой ледяной куст.

Дерево же было создано Корд, она была чуть старше, чем сама Изаура. Ее увезли с юга еще ребенком, поэтому у нее не было воспоминаний о чем бы то ни было, кроме как об Университете, в котором ее родители проучились до самой смерти. Творение Корд говорило о ее уме и изобретательности. Оно имело форму дерева, однако это дерево было создано из хрупких снежинок. Все снежинки различались по размеру, некоторые были с ладонь Изауры, другие — огромные, словно щит воина. При этом каждая — уникальна в своем роде. Более того, если две снежинки оказывались почти одинаковой величины, то тогда одна их них состояла из еще более мелких снежинок, и так любая другая содержала в себе все более и более мелкие, до тех пор пока их уже не удавалось рассмотреть. Без помощи магии, разумеется.

Корд была одной из немногих студентов Нескарту, кто уже начал познавать настоящую природу магии, — ее творение постоянно менялось, его ветви словно бы качались от порывов какого-то неощутимого ветра. Приблизившись к дереву поближе, Изаура увидела, как на нем распустились цветы, а на гладких ледяных лепестках, как по волшебству, вырисовывался портрет Изауры.

Каким бы удивительным ни было это дерево, оно могло бы еще больше поражать воображение, если бы Корд на самом деле знала, что магия — это река. Маги могли бы наполнять свои творения огромным количеством энергии, и эта энергия шла бы из чистейших источников. Но тогда бы настал такой момент, когда все ресурсы были бы израсходованы. И дерево превратилось бы в обычный кусок льда. И тогда его ветви растаяли бы под солнечными лучами, или ветер разрушил бы его.

Изаура отвернулась от дерева, чтобы больше не вызывать видений и не приближать смерть хрупкого творения, но сделала это не слишком быстро. Изображение на лепестках изменилось, воплотив в себе образ юноши, которого она спасла в Мередо. Он спал, уже не испытывая боли. Принцесса обрадовалась этому, надеясь, что это видение не является ее воспоминанием, а так или иначе показывает теперешнее состояние больного.

Принцесса была смущена, смущена своей надеждой. Она не знала, кем был этот юноша и почему она спасла его. Да, ей очень хотелось исправить то, что сотворил Спир'скара. Ей не понравилось то, как на нее посмотрел Азур Паук, и она получила истинное удовольствие, изрядно навредив ему. Даже когда она вернулась на постоялый двор и, встретившись с Вионной и Нефри-кешем, узнала, что новый сулланкири уничтожен, она не пожалела о том, что исправила то, что он совершил.

Только после того как Нефри-кеш привез ее и королеву пиратов домой, Изаура стала задумываться над тем, что сделала. Мысль о том, что ее поступок может оказаться тем самым предательством, на которое намекала ее мать, не покидала ее. Такая вероятность должна была бы повергнуть принцессу в отчаяние, и поначалу так оно и было. Но теперь что-то уберегало ее от сожалений.

Девушка чувствовала, будто бы ее вынудили вылечить юношу. Тогда она просто вошла в реку магии и, не сопротивляясь, поплыла по течению. Она шла туда, куда ей было предназначено. Река привела ее к нему, и, оказавшись там, принцесса просто обязана была исцелить его.

Изаура встряхнула головой. Ей совсем не нравилась мысль о том, что она не контролировала свои действия. По крайней мере, она сама приняла решение подчиниться магии, поэтому во всем, что случилось после, была виновата она сама. И если принцесса вызвала гнев своей матери, то в этом она могла винить тоже только саму себя.

Проблема заключалась в том, что ей абсолютно не было стыдно. Однако она объясняла это тем, что ее мать тоже ни за что бы не пожелала смотреть, как невинный юноша испытывает такие страдания. Впрочем, в последнее время у них с матерью появились разные взгляды на вещи. Изаура чувствовала, что поступила правильно. И та, другая таинственная сила, находившаяся тогда в комнате, подтверждала это. Принцесса была частью некой более важной схемы, но, так или иначе, она решила действовать сама. И это решение казалось ей верным, однако она не могла понять, зачем ей это нужно.

Девушка услышала какое-то шипение и подняла голову вверх. Вращающийся шарик из снега и льда скользил в воздухе из стороны в сторону, медленно направляясь в центр сада. Он облетал вокруг тех творений, что были больше него, и задерживался у тех, что были меньше, будто бы желая прикоснуться к этим маленьким невинным существам. Добравшись до центра сада, шарик пролетел у нее над головой, затем сделал круг, и принцесса, смеясь, закружилась вместе с ним.

Вдруг шарик отлетел в сторону, уменьшился и превратился в старца с бородой и мягкими волосами. Одет он был просто, плечи накрывал меховой плащ. Старец был призрачным видением, но как только он поднял голову, на его лице сразу появилась улыбка. Он нарисовал руками в воздухе несколько символов, причем, рисуя некоторые, он выразительно приподнимал бровь.

Изаура поклонилась ему:

— Да, Дролда, я была далеко, но теперь я снова здесь. Я снова с тобой, мой друг, и хотела бы никогда больше не покидать этих мест.

Он ответил ей жестом из их секретного языка.

— Южные страны чужды нам, Дролда, и ты это отлично знаешь, — принцесса вздохнула. — Там я столкнулась со многими вещами, которых до сих пор не понимаю.

Дролда нахмурился и взмахнул пальцем, задавая вопрос. Изаура колебалась:

— Меня беспокоит кое-что. Точнее, я запуталась. Да, запуталась, — ей больше нравилось думать, что она запуталась, а не что она обеспокоена. Ведь из запутанной ситуации, как правило, можно выбраться.

Старец обернулся. Казалось, он пытается получше рассмотреть дерево из снежинок у себя за спиной. Он повернул голову обратно и вдруг растворился в воздухе, обернувшись облаком, которое вслед за этим приняло облик юноши.

— Да. Он был ранен, очень тяжело ранен. Я спасла его от яда, но не знаю, кто он и почему я его спасла. Возможно, он враг и живым представляет угрозу для моей матери.

Ее друг помрачнел. Дролда не любил ее мать по причине, о которой он никогда не рассказывал ей.

Изаура печально взглянула на старца:

— Ты знаешь, кто это был?

Ледяной человек покачал головой и пожал плечами, пытаясь сгладить разочарование от того, что ничем не может помочь. Руки старца нарисовали в воздухе ответ.

Изаура рассмеялась:

— Здесь действуют некие силы, говоришь? Ты сегодня загадочен, друг мой. Прошло то время, когда ты забавлял меня наивными шутками и простодушными сказками.

Ледяное существо ласково погладило принцессу по плечу и изобразило какую-то невероятную гримасу на лице, отчего она должна была рассмеяться.

Девушка засмеялась, однако ей показалось, что Дролда что-то скрыл от нее. Но прежде чем она смогла задать вопрос, его вдруг унесло прочь, словно горстку снежной пыли от порыва ветра, и лишь щекой она ощутила ледяной поцелуй. Она видела, как Дролда исчезает, так случалось уже не раз, и это всегда предвещало только одно. И хотя принцесса могла повернуться и ждать незваных гостей прямо здесь, вместо этого она пошла вглубь сада.

— Принцесса, подождите минутку.

Изаура обернулась на голос Нефри-кеша:

— Да, милорд?

Глава сулланкири стоял позади мерцающей фигуры Нескарту:

— В отсутствие вашей матери мне поручено заботиться о вашей безопасности. Однако ситуация, сложившаяся в Окраннеле, требует моего внимания.

— Должна ли я сопровождать вас, Лорд Нефри-кеш?

Глаза сулланкири засияли голубым светом:

— Ваша компания будет самой желанной для меня, принцесса, этим вы окажете мне большую честь. На этот раз вам понравится в Окраннеле. По большей части земли уже привели в порядок. Но, увы, то, чем я буду заниматься, может создать вам некоторые неудобства.

Изаура недовольно нахмурила брови. Нефри-кеш больше других проявлял свое уважение к ней. Остальные сулланкири, возможно кроме Миралл'мары, боялись принцессы. Правда, не так, как ее матери. Миралл'мара, уважая Изауру, все же старалась избегать встреч с ней. Принцесса не переживала из-за существовавшей между ними дистанции. Миралл'мара всегда казалась ей какой-то печальной, и Изауре так и не удалось пробиться сквозь эту грусть.

Нефри-кеш был для нее большим чем любой отец, которого могло нарисовать ее воображение. В течение многих лет он обучал Изауру множеству вещей. Он научил ее ездить верхом на Большом Темериксе. Возвращаясь из своих путешествий, он обязательно привозил ей подарки. Один из них девушка ценила больше всех остальных. Это было кольцо с сапфиром, которое, как он сказал, передала для нее Королева Ориозы. Другие вещицы: от маленьких резных поделок из кости до необычных отваров и настоев, понемногу рассказывали ей о Южных странах и открывали мир, существовавший за пределами белого круга, что очерчивала Цитадель.

— Знаете, милорд, я не такая уж слабая, как вы могли себе вообразить.

— Я знаю, принцесса. Ваши путешествия по пустынным улицам Мередо доказали, что вы способны на многое, — ни в его жестах, ни в голосе не было и тени сомнения. Девушка не могла прочесть это по лицу, ведь на нем была маска, но если бы он подумал, что она сделала что-то не так, принцесса уже давно знала бы об этом.

— Я говорю это, потому как должен вступить в бой с врагом, который оказался весьма хитер.

— Но мне доставит удовольствие видеть, как будут повержены враги моей матери.

— Да, конечно, я не сомневаюсь в этом, — Нефри-кеш кивнул в сторону Нескарту. — Сопротивление Себции пало под натиском армии вашей матери. Ее силы двинулись дальше вглубь, в Мурозо. Нескарту возглавит группу своих учеников, и они вскоре присоединятся к ней. Вашей матери, несомненно, хотелось бы, чтобы вы видели, как ее враги будут повержены, и вы сможете наблюдать за всем в компании Нескарту.

Изаура потеребила нижнюю губу большим и указательным пальцами:

— Намерены ли мы драться или будем лишь следить за происходящим, Лорд Нескарту?

Ваша мать желает, чтобы вы наблюдали. Мои ученики будут сражаться, если им представится такая возможность. Нефри-кеш поднял вверх указательный палец:

— Важно, чтобы вы поняли одно, принцесса. Мурозо, до того как стать частью великого бунта, был домом для имперской школы магии. Академия в Каледо какое-то время соперничала с Вильванской, а маги из Мурозо — крайне горделивый народ. В их традиции — драться на дуэлях. Они делают это для собственного удовольствия, хотя и говорят, что только ради того, чтобы простые люди не страдали. Они будут готовы бросить вызов нашим магам, и вам нельзя быть втянутой ни в один из подобных поединков. Мне нужно, чтобы вы наблюдали и сообщали мне о результатах. Ваша мать желает, чтобы вы смотрели на то, как умирают ее враги, и все же я прошу вас об услуге: используйте ваши глаза и разум, чтобы подсказывать мне, как лучше действовать, чтобы выйти из схватки победителем. Вы сделаете это для меня?

— Конечно, милорд, — Изаура чинно кивнула. — Мне понадобится арканслата, или есть другие средства связи?

Сулланкири решительно шагнул вперед. Снег заскрипел под его сапогами. Он остановился перед ней и поднял правую руку:

— Закройте глаза, принцесса. Откройтесь мне.

Девушка сделала так, как он просил. Она чувствовала, как он тремя пальцами надавливает ей на лоб. На мгновение она ощутила на коже покалывание, потом вздрогнула. Казалось, что нечто, всего на миг, будто бы заморозило реку магии. И через секунду ее воды потекли снова, но эта остановка потрясла Изауру.

Как только сулланкири убрал пальцы с ее лба, принцесса открыла глаза:

— Что вы сделали?

— Крошечный ручеек магии теперь соединяет нас, принцесса. Когда вы захотите поговорить со мной, просто подумайте об этом, и я найду вас. Вы будете рассказывать мне все, что знаете, а я буду благодарен вам за это.

Изаура кивнула:

— Да, милорд, я с радостью окажу вам такую услугу.

— Превосходно, — Нефри-кеш повернулся к Нескарту. — А ты, мой старый друг, уже знаешь, что если с ней случиться что-то плохое, то ты в лучшем случае умрешь. На самом деле в результате ты должен будешь отправить ее домой. Если ты не справишься и не сможешь обеспечить безопасность принцессы, наказанием тебе будут бесчисленные страдания.

Мы предупреждены об этом, милорд. И даже смерть не помешает мне заботиться о любимой дочери Императрицы.

Изаура почувствовала уверенность в мыслях Нескарту, но при этом существо стало светиться слабее, а его очертания немного утратили свою четкость.

Король сулланкири кивнул:

— Очень хорошо. Принцесса, вы отправитесь на юг традиционным способом. Однако вам не понадобится нагружать сани сундуками с одеждой или излишним количеством провианта. Все, что вам понадобится в дороге, вам дадут уже во время поездки. Но в конце пути вам необходимо облачиться в роскошные придворные наряды Себции и Мурозо, чтобы приветствовать новых подданных вашей матери.

— Как скоро мы отправляемся, милорд?

— Завтра вечером, — Нефри-кеш повернулся спиной к Цитадели. — Слуги придут помочь вам собрать вещи. Знаю, времени не слишком много, но если мы задержимся, вы можете пропустить то, что ваша мать хочет вам показать.

— Времени достаточно, милорд, спасибо.

Изаура улыбнулась и огляделась вокруг, чтобы запечатлеть в памяти этот чудесный сад. В этот самый момент дерево из снежинок рассыпалось на кусочки, а его мечеподобные ветви упали прямо на семейство кроликов, пробегавших мимо. Но девушка не сочла это плохим предзнаменованием. Все, что суждено, может произойти с ней позднее. События настолько быстро сменяют друг друга, что никакое предупреждение уже не может предотвратить несчастье.

ГЛАВА 30

Керриган Риз чувствовал себя лучше, но все же не был до конца здоров. Прежде чем он покинул комнату, Рим Рамоч проинструктировал Бока, чтобы Керригана помыли и одели. Но сначала юный маг должен был поесть. Еда оказалась питательной, хотя не очень-то вкусной. Керриган подозревал, что мясо под соусом на самом деле было крысятиной, но на тот момент он был так голоден, что это было уже не важно.

После ему организовали помывку. УрЗрети с трудом втащил в небольшую комнату огромную бадью и наполнил ее водой. Взяв с полки маленький осколок вулканического камня и прошептав что-то над ним, он бросил его в бочку. Тут же появились пузырьки и повалил пар. Затем урЗрети вытащил камень из воды, пожонглировал им в воздухе и, в конце концов, еще дымящимся водрузил обратно на полку.

Керриган нырнул в теплую воду и приготовился расслабиться, но Бок, видимо, решил серьезно подойти к процессу мытья. УрЗрети со всех сторон тщательно тер его щеткой, отчего кожа на теле юноши становилась красной и начинала зудеть. Керриган никогда не чувствовал себя большим ребенком, чем находясь в этой бочке с водой. Одной рукой Бок спокойно поворачивал его нужной стороной, причем Керриган был уверен, что этой же рукой урЗрети без труда смог бы вытащить его самого из воды.

Когда юный маг был наконец вымыт, Бок принес ему теплые одежды весьма практичного покроя. Хотя Керриган с детства привык носить мантии, с некоторых пор он предпочитал штаны и куртки. Помимо всего прочего они ассоциировались у него с приключениями. И к тому же старшие маги Вильвана осудили бы его за то, что он их носил, и при мысли об этом своего рода небольшом бунте сердце его радостно трепетало.

Вычистив бочку для купания, Бок принес постельные принадлежности и предложил Керригану лечь спать. Когда маг принял его приглашение, урЗрети вытянул руку вверх так, что она стала тоньше, чем древко копья, и пальцами погасил свечи канделябра.

Керриган лег на спину и стал размышлять над тем, что сказал ему Рим. От него Керриган узнал, что может создавать такие заклинания, которым, вероятно, могут научиться и люди. Керриган с удовольствием считал себя особенным магом, ему казалось странным, что такой маг, как Великий Магистр, не может сотворить даже простейшее исцеляющее заклятие. Но при этом Великий Магистр четко знал, что подобные заклятия может создать человек.

Или Урульф Кирун был гением и сам для себя изобрел множество хитрых заклинаний, или, вобрав в себя огромный пласт магических знаний, он впоследствии самостоятельно усовершенствовал их для себя. Или и то и другое. Вероятно, он настолько превосходил своих учителей, что на самом деле даже они не знали, на что он был способен.

Так же как и я.

Вследствие всего этого, лидеры Вильвана вполне осознанно вносили изменения в университетский устав, контролируя своих подопечных. Если бы величайшая в мире угроза происходила из Вильвана и если при этом Вильван не пошел бы на некоторые уступки и не принял бы определенные меры безопасности, то он был бы уничтожен. Королевства перестали бы посылать своих талантливых магов в Вильван на обучение, в связи с чем остановилось бы развитие острова и его культуры.

Шестеренки в голове Керригана бешено завертелись, когда все детали вдруг стали складываться в одно целое. На самом деле страны не хотели, чтобы существовали сильные академии магии, поскольку первая из них, которая явила бы миру своего Кируна, стала бы соперничать с соседними. Правителям была необходима крепкая магия для людей — магия, которая смогла бы выполнять множество функций, немного облегчив им жизнь, но которая не позволила бы людям проявлять жестокость, как это делал Кирун с помощью Короны Дракона.

Теперь власти Вильвана обратились к мировым лидерам с планом по уменьшению собственной магической мощи и попросили взамен постоянной поддержки. Они намеренно перестали обучать тех, кто уже учился у них, но при этом продолжали поддерживать легенду о том, что люди могут справиться с более сильными заклинаниями. Юноша точно не знал, когда магу открывают всю правду о магии, но вероятно, это случается после получения звания Магистра. Но даже тогда, наверняка, сначала нужно доказать свою верность Вильвану.

Тем не менее, когда четверть века назад Кайтрин в первый раз вторглась на юг, власти Вильвана поняли свою ошибку. У них не нашлось никого, кто бы мог сравниться с ней по силам и умениям, ведь она была ученицей Кируна. Переждав целое поколение, они попытались натренировать того, кто смог бы соперничать с ней на равных. Однако они все же не хотели создать того, кто станет угрозой для всего мира, Каковой являлся Кирун. Но только Вильван может взрастить того, кто смог бы победить Кайтрин. По крайней мере, они так полагали. Итак, на Вильване воспитали Керригана. И теперь они боялись того, кого сотворили. Молодой маг вздрогнул оттого, к чему может привести эта цепочка рассуждений. Станут ли они преследовать его? Они уже послали за ним группу своих людей. Что же они предпримут, когда узнают, насколько он на самом деле силен?

Керриган встряхнул головой в темноте, будто бы пытаясь избавиться от подобных мыслей. И тут он задумался над еще одним замечанием Рима Рамоча: о необычной отметине на его магии. Юноша давно знал, что разные заклятия ощущаются по-разному. Человеческое заклинание более грубое и угловатое, если, например, сравнить его с живительными струями эльфийских чар. А магия урЗрети обладает какой-то эфемерностью. Их магия меняется подобно дыму или теням, ее сложно уловить, но зато легко управлять и с ее помощью способствовать переменам.

В процессе размышлений в голове юного мага родилось два вопроса. И на первый просто необходимо было получить ответ. Он мог распознавать заклятие исходя из того, каким образом оно было создано. И он вдруг задумался, а существуют ли у заклинания еще какие-нибудь характерные свойства, которые позволили бы узнать больше о самом заклятии и о его создателе? Орла рассказывала ему, что жезл, принадлежавший магу Вилу, каким-то образом помог хозяину выследить ее и создать заклинание, которое убьет ее. Вил даже издевался над Орлой, говоря, что его учитель, сулланкири Нескарту, подарил ему жезл для борьбы с «выродками из Вильвана». По мнению Вила, у магов, обучавшихся в Вильване, была особая, узнаваемая манера творить заклятия. Орла даже как-то заметила, что фрагменты, из которых состоит заклинание, могут помочь установить личность отдельно взятого мага.

Керриган допускал вероятность того, что кто-нибудь мог опознать его по манере создавать заклятия. Это можно было сравнить с торжественной речью: одну и ту же речь тысячи разных людей произнесут практически одинаково, однако каждый привнесет в нее нечто новое, что позволит слушателям отличить одного оратора от другого. Установить личность какого-то определенного оратора сложнее, но, тщательно подготовившись и внимательно понаблюдав за его речью, это вполне возможно.

Подобные рассуждения привели его к мысли об отметине. Керриган был абсолютно уверен, что магические артефакты большой силы могут быть опознаны. И его не удивляло то, что часть их сущности может каким-то образом оставить след на тех, кто использовал данные артефакты. Юный маг не просто держал в руках часть Короны Дракона, но он также воздействовал на фрагмент магией. Плюс ко всему он дотрагивался до еще одного фрагмента. И тогда совсем не казалось странным, что после всего этого на нем появилась некая отметина. Тем не менее Рим Рамоч принял его объяснения насчет нее без особых вопросов.

Удивительным, однако, было то, что Рим говорил об отметине, оставленной заклятием Кируна. Применяя магию, Керриган вбирал в себя энергию и с помощью нее заставлял заклятия работать, однако он никогда особо не задумывался об источнике этой энергии. Юноша знал, что некоторые начинающие маги не сразу могут принять это, но для него это никогда не было проблемой. На самом деле многие его учителя завидовали той легкости, с которой он был способен притягивать к себе силу и наполнять ею свои заклинания.

А что если… и тут юному магу пришла в голову аналогия, из которой многое становилось ясным. Если привлечение магии на самом деле сродни добыче угля, то его руки должны были оказаться грязными? Вероятно, они испачкались бы? И его ногти почернели бы? И тогда, если сам факт создания особенного заклятия оставляет на нем свой след, то это означает, что на нем теперь есть отметина? С другой стороны, Рим обнаружил на нем следы магии Кируна, и это подтверждало, что все его мысли верны.

Но если это было правдой… Керриган прижал руки к груди. Если заклятие или артефакт оставляют следы на ком бы то ни было, можно ли потом распознать этот след? Подобное заклятие, настроенное, скажем, на Корону Дракона, возможно, способно установить местоположение Кайтрин, что позволило бы им напасть на нее. Юноша громко застонал:

— Если бы я не был таким идиотом!

Работая над желтым фрагментом Короны Дракона, он вложил в него заклятие, которое медленно изменяло представления Кайтрин о мире. Молодому магу хотелось, чтобы оно превратило императрицу в параноика, чтобы она считала, что все вокруг плетут интриги. В то время это показалось ему изысканной и подходящей местью за смерть своего наставника.

Все было бы гораздо проще, если бы он спрятал в нем заклинание, которое просто убило бы Кайтрин. Или же, исключив прямые удары, можно было использовать более хитрое заклятие, которое позволило бы ему определить местонахождение фрагмента Короны Дракона.

Юноша закрыл лицо руками. Иногда я даже слишком, умен, и обычно, это мне помогает. Я сообразителен, но у меня нет опыта. Я знаю не все, чтобы в полной мере использовать свои возможности.

Подумав об Орле, Керриган улыбнулся. Эта седовласая женщина когда-то насоветовала ему много полезного. Например, наказала слушаться Ворона и Резолюта и держаться подальше от Вильвана, потому как она знала, что там его сделают не таким, каким он будет нужен миру. Он — больше, чем просто драгонель. Но так же, как и это оружие, он нуждается в том, чтобы его навели на цель, казали мишень. Ворон и Резолют должны будут сделать это, ведь они преследуют одну цель: остановить Кайтрин.

Керриган резко сел на своей соломенной кровати. Слева вспыхнула искорка и, описав дугу, упала на свечу, стоявшую на полке. Поймав искорку, свеча загорелась. Затем из нее посыпались новые искры, вмиг разлетевшиеся по комнате, зажигая остальные свечи, и так, пока все вокруг не наполнилось радостно сверкающими огоньками.

Первая искорка появилась из указательного пальца Рима Рамоча, направленного на свечу. Маг в маске, сжав пальцы в кулак, воззрился на Керригана:

— Вы не спали, адепт Риз.

— Я размышлял над тем, что вы мне сказали.

— Как и я, над тем, что поведали мне вы, — чародей в мантии сложил пальцы домиком. — Способность создавать парные предметы без помощи похожих объектов заинтриговала меня. У нас не было времени, чтобы вы продемонстрировали мне, как это делается, но я попрошу вас об этом позже. Меня также интересует, насколько хорошо работает создаваемый дубликат. Если я попрошу вас создать пару предмету, наделенному магической силой, будет ли дубликат обладать точно такой же силой, или созданный артефакт не будет работать?

Керриган пожал плечами:

— Не знаю. Не думаю, что созданный мной фрагмент Короны Дракона будет иметь силу в самой Короне. Я не особенно тогда разобрался в ее магии, поэтому сомневаюсь, что сделанный мной дубликат подействует.

— Жаль, хотя, возможно, это и к лучшему, принимая во внимание все обстоятельства, — Рим слегка наклонил голову. — А над чем задумались вы, адепт?

— О следах и отметинах на магии, и о том, почему Вильван таков, какой он есть.

— Тут есть над чем подумать. Вы пришли к каким-нибудь выводам?

— Думаю, вы все это уже знаете, раз заметили отметины на мне, — молодой маг сменил положение, поджав под себя ноги. — Если бы я смог определить, какого рода отметину оставил на мне фрагмент Короны Дракона, я попытался бы создать заклятие, с помощью которого, вероятно, можно было бы идентифицировать подобные отметины в других или на других. Если подобный артефакт оставляет следы, то мы можем следить за ним.

— Отлично. Это бы нам очень пригодилось, — Рим чинно кивнул. — Мы покажем вам, как это делается. Если вы научитесь видеть отметины, вам придется узнать еще кое-что, до того как вы сможете выслеживать их.

— Что же?

— Вы научитесь их стирать. Если отметины позволят вам выслеживать других, они, в свою очередь, могут выдать вас.

Керриган нахмурился:

— Раз эти следы необходимо стирать, значит, другие умеют их обнаруживать. Подождите секунду. Я же знаю, что, например, вы умеете делать это. Вы хотите сказать, что, возможно, кто-то другой выслеживает меня?

— Не знаю, так это или нет. Суть в том, что если вы охотитесь на животное, то будете приближаться к нему сзади так, чтобы ваши следы не предупредили его о вашем присутствии. Любой, кто обладает фрагментом Короны Дракона, достаточно силен, чтобы заметить ваше приближение.

Молодой маг задумчиво кивнул:

— Да, верно.

— Хорошо, первый урок вы усвоили. — Рим хлопнул в ладоши, и тут же у него из-за плеча появился Бок. — Бок, принеси еду для адепта Риза, а после теплую одежду. Мы пойдем на улицу.

Глаза Керригана загорелись:

— На улицу?

Маг в мантии с капюшоном торжественно кивнул:

— Да, чтобы вы вернулись к вашим друзьям. К моему глубокому удовлетворению я убедился в том, что вы не представляете угрозы для мира. Однако если будете слушаться моих указаний, то станете угрозой для Кайтрин. Чем раньше вы приступите к обучению, тем будет лучше для всех нас.

ГЛАВА 31

Появление Короля Скрейнвуда потрясло Уилла. На мгновение задумавшись, он сразу же понял стратегию короля. Уилл отказался выполнять требования Скрейнвуда, поэтому Скрейнвуд нашел себе того, кто будет его слушаться. Он — змея подколодная, которая через год и один день окажется в могиле!

Уилл был знаком с подобными людьми в Низине, но там этого следовало ожидать. В Дайме ты доверяешь людям, только если они у тебя на виду, но и в этом случае ты отлично знаешь, что они вполне могут плести интриги против тебя. В Дайме не было особенно много наживы по части богатства и власти, однако народ был жадный до всего.

Жадность — всеобщий порок, но теперь это поражало Уилла куда больше. Так, было ясно, что Кайтрин жаждала получить все, что мог предложить юг. Скрейнвуд жаждал власти, которой мог добиться, имея под контролем Норрингтона. У других были свои собственные причины желать тех или иных вещей, и благородство, казалось, ничего не могло противопоставить жадности.

Уилл вернулся в «Неукротимую Пантеру» в каком-то оцепенении. Очевидно, новости о том, что случилось, дошли туда раньше. Хозяин постоялого двора был по-прежнему любезен, но теперь Уилл перестал быть «милордом» и превратился в «сэра». Когда он попросил кружку горячего вина, чтобы согреться, слуга назвал цену. И Уилл, заплатив ему с лихвой, придвинулся к огню. Он сел ближе всех к очагу. Остальные не могли выносить такого жара.

А может, что я вовсе и не Норрингтон? Все, через что он прошел, казалось, оправдывало его притязания на это имя. Мать умерла в огне, а его чудом вытащили оттуда и спасли. Он возвратил часть сокровищ воркэльфов. Он прошел испытания в горах Гирвиргул, и сулланкири, который был когда-то его отцом, доставили к нему. Даже его дедушка заявляет о его правах. В том, что он Норрингтон, не возникало сомнений.

Но с другой стороны, его происхождение вдруг перестало быть столь очевидным. Пророчество, увиденное Ораклой на стене, было частью какого-то магического заклятия. Тогда она истолковала его так, но за это время многое изменилось и ее видение могло претерпеть изменения. Поменяло ли положение вещей то, что он был отравлен? Или же то, что был исцелен Леди Снежинкой?

До этого все верили, что его отец, Босли Норрингтон, принадлежит роду Норрингтонов. Резолют на всякий случай предупредил Уилла, что, возможно, он не является тем, чье имя указано в пророчестве, — это может выпасть на долю кого-нибудь из его детей. Означало ли это то, что все настолько поменялось, что ответственность могла свалиться на плечи кого-то другого?

Парнишка не верил в это, но неопределенность мучила его.

Устроившись у огня и потягивая обжигающий напиток, Уилл стал размышлять над всем тем, что ему пришлось пережить. Сражения, крупные и не очень, против бормокинов и пиратов, вилейнов и драконов. Его едва не убил — даже дважды! — сулланкири. Он видел драгонели и драконетты. Молодой вор побывал в горах Гирвиргул и видел родину гиркимов. Он был в Окраннеле, Вруоне и Локвеллине. Он побывал в Крепости Дракона и сражался там во время их длительного отступления. Он прошел через многое во имя пророчества, и теперь это все оказывалось ошибкой?

Этого не может быть. Он начал тихонько постанывать, но от этого заболели шрамы на шее. Я не могу позволить Скрейнвуду с его играми поколебать мою веру в истину.

— Я должна поговорить с вами, Уилл Норрингтон.

Вор медленно поднял голову. Перед ним стояла принцесса Сейс, жар от камина плавил снег на ее плаще и сапогах.

— Мне нужна ваша помощь.

Уилл нахмурился:

— Вы разве не слышали Короля Скрейнвуда? Я не Норрингтон. Я не тот, кого вы ищите.

— Ха! — Девушка фыркнула и, взяв из-за стола стул, села на него верхом, положив руки на спинку. — Вы думаете, я настолько глупа, чтобы отступиться после подобных заявлений?

Что-то в ее голосе, что-то в том, как она бросила этот вызов, не позволило Уиллу отпустить едкое замечание. Юноша предпочел бы сейчас остаться один, но все же ему не хотелось, чтобы она уходила.

Ему нужно было время, чтобы снова взять себя в руки, а может быть, просто взглянуть на ситуацию по-новому. Принцесса не сможет помочь ему в первом случае, и он посмотрел на нее, задумавшись о втором спасительном варианте.

Уилл подался вперед, все так же крепко сжимая в руках кружку с горячим вином:

— Принцесса, я вор-невежда из Ислина. Я могу срифмовать пару строк или с той же легкостью сказать, что у вас в кошельке не больше двадцати золотых крон. Я знаю, что вы проделали долгий путь, чтобы найти Норрингтона и, позвав его с собой, отправиться на север спасать вашу страну. Глупый человек не смог бы, да и не поступил бы подобным образом.

Девушка кивнула. В ее красной маске отражались золотые огоньки пламени:

— Теперь Вы знаете, что мне нет дела до игр Скрейнвуда.

— Откуда вы знаете, что все это игра?

— Это же очевидно, — Сейс сразу же отбросила в сторону все другие варианты. — К утру у нас будут лошади и провизия, и мы сможем отправиться в Каледо. Соберите своих друзей, и мы двинемся в путь.

— Этого не будет.

Девушка сощурила бледно-голубые глаза:

— Я считала, что вы осознали, насколько это важно для моей страны.

— Понимаю вас, но и вы должны понять, ведь теперь крайне необходимо, чтобы вы приняли верное решение, — Уилл вскинул голову, ощутив на себе ее пристальный взгляд. — Вы пришли, чтобы найти человека из рода Норрингтонов. Король Скрейнвуд утверждает, что это не я. Вы говорите, что это чепуха, но давайте на секунду предположим, что что-то вдруг изменилось и он оказался прав. Мой отец был из Норрингтонов. Быть может, моя очередь уже прошла. Я поеду с вами, но, возможно, я не тот, кому суждено спасти ваш народ. Вы приехали сюда не просто за символом, вы приехали за осуществлением пророчества. А что, если это не я?

Его вопрос заставил ее замереть на секунду:

— И все же это должны быть вы. Вы разве не знаете?

— Это же магия! Откуда мне знать? — Уилл смахнул с лица прядь волос. — Этого не определить по шраму на лбу, или каким-то необычным родимым пятнам, или еще чему-нибудь. И одно то, что мой отец был правой рукой жестокой императрицы, не делает меня героем. Я хочу сказать, что мне прекрасно известны все эти песни. И все легенды тоже. Просто в них все гораздо проще.

Паренек приподнял подбородок и, отвернув ворот куртки, продемонстрировал два круглых шрама на шее:

— Видите это? Это следы от ран, оставленных сулланкири, который пытался убить меня. Выглядят как ожоги, правда? Скоро кто-нибудь сочинит песню о том, что ожоги указывают на «того, кто прошел огонь» из пророчества, а то, что я выжил, соотнесут с «бессмертием» из какой-нибудь другой части предсказания.

Сейс хотела что-то возразить, но Уилл встал со стула, окинул взором всех, находившихся в комнате, а затем вновь взглянул на принцессу:

— Слушайте, а я знаю, зачем вы пришли. Пророчество говорит, что некий герой по имени Норрингтон, уничтожит Кайтрин. Прекрасно, но кем бы он ни был, он не сделает этого в одиночку. Без сомнения, людям нужны герои. И мне хотелось бы быть им, но я не могу стать героем для каждого. И пока народ смотрит на меня, они упускают из виду других героев вокруг себя. Посмотрите на себя, принцесса. Вы со своими людьми проделали весь этот путь из Каледо, да еще в самую худшую из зим, которую мы вообще когда-либо знали. Если это не геройство, то что? Взгляните на Ворона. С тех пор как он носит маску, он сражается с Кайтрин. Все его тело в боевых шрамах. Он убил сулланкири. Вот вам герой. А Резолют и Алексия, они тоже герои. Каждый, кто побывал в Крепости Дракона, — герой.

Уилл почувствовал, что на него смотрит собравшаяся толпа, и было очевидно, что все молча слушают только его.

— Знаете, пророчество дает нам лишь то, что мы начинаем верить, что кто-то другой позаботиться обо всем вместо нас. И вот это как раз и неправильно. Принцесса, ваш путь был не близок, вы прибыли сюда, чтобы найти кого-нибудь, кто сможет помочь вам. Я хотел бы стать этим человеком, но не знаю, тот ли я, кто вам нужен. Но я сделаю вот что: герой я или нет, назначенный судьбой или нет, но мне все же будет легче помочь вам, если каждый, кто способен хоть как-то помочь, сделает это. — Пожав плечами, Уилл посмотрел на девушку. — Знаю, вы хотели большего. И вы заслуживаете большего. Но я не знаю, в силах ли я помочь вам. Я готов помочь чем смогу, однако прежде мне нужно уладить некоторые вопросы. Простите меня.

Вздохнув, парнишка протиснулся сквозь толпу. Его ноги казались такими тяжелыми, что он с трудом поднялся по лестнице и дошел по коридору до своей комнаты. Он чувствовал себя изможденным. Стянув сапоги, он рухнул на кровать и заснул беспокойным сном.

На следующее утро Уилл проснулся поздно и не мог точно сказать, спал ли рядом с ним Резолют или нет. Если он вообще ночевал в этой комнате, то не оставил никаких свидетельств этому. Вор знал, что в Мередо есть небольшое сообщество воркэльфов, и хотя Резолют, по-видимому, презирал большинство своих собратьев, юноша предположил, что воркэльф с большим удовольствием провел бы ночь среди своих соплеменников, чем рядом с ним.

Уилл свернулся калачиком, стараясь ни о чем не думать, и это ему отлично удалось, учитывая то, что ему было жутко холодно. В конце концов, он понял, что если останется лежать в кровати, то просто закоченеет, поэтому, натянув холодные сапоги, он спустился в общую комнату. Там он заказал горячую кружку сидра с пряностями и устроился поближе к огню.

Только Уилл стал согреваться, в дверь вошел Дрени, яростно стряхивая снег с ботинок. Он собирался было подняться наверх, но хозяин указал ему на очаг. Рослый мужчина заулыбался и направляясь к Уиллу:

— Отлично, ты проснулся.

— Что же в этом хорошего?

Дрени покачал головой:

— Пожалуйста, Уилл, не начинай снова. Не сейчас. И не сегодня. Сегодня — слишком важный день.

Уилл поднял голову. Пар, исходящий от сидра, ласково коснулся его горла:

— Что же необычного в сегодняшнем дне?

— Сегодня прибыл этот мошенник, новый Норрингтон. Он уже во дворце, со своей матерью и королем. Король Август, королева Карус и принцесса Сейс тоже там, вместе с принцессой Алексией и Вороном. Меня послали за тобой.

Уилл пожал плечами:

— Я вам не нужен. Вы можете взять новоявленного героя с собой и покончить с войной против Кайтрин. Я уже совершил свою долю хороших поступков.

Дрени склонился над ним и понизил голос:

— Мне доложили о том, что ты говорил здесь вчера ночью. Ты веришь в то, что сказал?

— В то, что я могу оказаться не Норрингтоном? — Уилл кивнул. — Еще бы.

— Нет, Уилл, я о другом. — Дрени казался несколько ошарашенным. Но в его голосе слышались уважительные нотки. — Ты сказал людям, что у них уже есть герои. Что с Кайтрин было бы легче бороться, если бы все люди делали то, на что они способны.

— Ну да, что-то в таком духе.

— Итак, даже если ты не из рода Норрингтонов, готов ли ты внести свою лепту в общее дело?

Уилл показал на один из своих шрамов:

— Я уже сделал то, что должен был.

— Однако Кайтрин все еще жива, — Дрени склонил голову, — Помнишь, как ты нашел меня, Уилл? Бормокины взяли меня в плен, и я был не в силах даже вспомнить, кто я.

— Ну?

— И тебе разве неинтересно, почему я здесь? Это не потому, что я не знаю, где мой дом, ведь есть много разных мест, куда я мог бы отправиться. Я здесь, потому что то, что ты, и Ворон, и Резолют делаете, очень важно. Может, я и не знаю, кто я, но я точно знаю, кем я не являюсь. И я не из тех, кто собирается лежать здесь, поджав хвост, перед какой-то там снежной королевой с севера.

Вор уставился на свою кружку:

— Но ты можешь умереть.

— Лучше уж так, чем жить в рабстве или позволить другим сделаться рабами, — Дрени выпрямился. — Пойдем, Уилл.

Уилл с большой неохотой отошел от теплого очага и хорошенько закутался, чтобы не замерзнуть. Паренек повязал на правое плечо свою настоящую маску, а на лицо надел придворную маску из кружев. Но это не спасало от холода. Всю дорогу во дворец он прятался за спиной Дрени от ветра. Уилл ни за что не поддался бы на уговоры Дрени и никуда бы с ним не пошел, но услышав, что тот назвал нового претендента на титул Норрингтона «мошенником», молодой вор страшно захотел взглянуть на него.

Они довольно быстро добрались до дворца и сразу же прошли в тронный зал. Зал был огромным, поэтому в нем никак не могло быть достаточно тепла для Уилла. Но гораздо важнее было напряжение, буквально гудевшее в воздухе. Принцесса Алексия и Ворон о чем-то беседовали с королем Августом у окна. Все трое были одеты в толстые зимние мантии, отличавшиеся скорее своей практичностью, чем изящным кроем. Принцесса Сейс держалась немного в стороне от них, но и она сменила свой красный костюм из кожи на что-то более теплое.

В другом конце зала расположилась королева Карус, прекрасная как всегда. Хотя у Уилл родилось предположение, что она провела бессонную ночь. Она любезно разговаривала с Линчмиром, а тот все время кивал, как будто отморозил себе мозги. У пожилой женщины рядом с ними было настолько ледяное выражение лица, что Уиллу было холодно смотреть на нее. В памяти возник смутный образ старой двоюродной прабабки принцессы Алексии.

В центре зала развернулась необычная сцена. Король Скрейнвуд разговаривал с высокой привлекательной светловолосой женщиной с прозрачно-голубыми глазами, как у принцессы Сейс. Рядом стоял высокий, стройный мужчина в зеленой маске из кожи. Его тоненькая бородка очерчивала скулы и подбородок. Значит, он уже должен носить маску по закону, — отметил про себя Уилл.

На лице Скрейнвуда промелькнула улыбка:

— Ах, Уилл, вот и вы. Пожалуйста, познакомьтесь с женой вашего отца, Леди Нолдой Норрингтон. А это ваш сводный брат.

Ваш старший сводный брат, Кенли Норрингтон. Нет никаких сомнений, что он из рода Норрингтонов.

Кенли свысока посмотрел на Уилла и улыбнулся, когда вор подошел ближе. Его большие карие глаза пристально смотрели на Уилла, а левая рука прикрыла кошелек. Он был одет согласно моде, однако юный вор хорошо разбирался в изысканной одежде. Скорее всего, эти вещи были взяты из гардероба Линчмира, поскольку сидели на Кенли мешковато.

Взгляды Уилла и Кенли встретились, и юноша с удивлением заметил, как мужчина вздрогнул. А ведь Кенли был сантиметров на пятнадцать выше его и на восемнадцать килограммов тяжелее. Уилл посмотрел на руки Кенли и заметил, что они были натруженными и покрыты шрамами. Они не походили на руки дворянина или даже воина.

Это были руки крестьянина.

Внутри Уилла пробежал холодок, он взглянул на короля Скрейнвуда:

— Я знаю, почему вы это делаете. Я бросил вам вызов. И вы ненавидите меня за это. Отлично. Но я должен спросить, вы хотя бы осознаете, что вы делаете с Кенли?

Кенли заговорил мягким голосом:

— Я не боюсь.

— Не боишься? — Уилл воззрился на него. — Конечно же, ты не боишься. А знаешь почему? Потому что ты хороший человек. Ты веришь в тяжелый и упорный труд и честность, так? И ты здесь, потому что король послал за тобой и твоей матерью, сказав, что у тебя есть долг перед твоим народом?

Его сводный брат чинно кивнул:

— Пророчество зовет, и я здесь, чтобы сделать то, что должен.

— Не сомневаюсь в этом, — Уилл вздохнул. — Проблема в том, что то, что необходимо сделать, возможно, выше твоего понимания.

Скрейнвуд зашипел:

— Какой-то жалкий человечишка говорит, что дворянин из Ориозы хуже его!

— Хуже? Вовсе нет. Он слишком хороший, — Уилл покачал головой и посмотрел на Скрейнвуда. — Стань вы монетой с выколотыми глазами, вы не стали бы еще более слепым, чем сейчас. Мне хочется высказать кое-то. Когда мой отец перешел на сторону Кайтрин, вы наложили арест на имущество Норрингтонов и хотели навсегда забыть об этой семье и о пророчестве. Жена моего отца и ее сыновья прозябали в нищете. Вы не могли наказать Норрингтонов, поэтому вы наказали этих людей. И когда появился я, тот самый Норрингтон из пророчества, вы вдруг захотели, чтобы я стал вашим Норрингтоном. Вы дали мне маску и земли, которые должны были принадлежать им, и вы надеялись, что я стану вашей любимой игрушкой.

Вор взглянул на леди Нолду:

— Вы всегда лелеяли мысль о том, что пророчество может помочь вам вернуть вашу прежнюю жизнь, поэтому вы допускали, что один из ваших сыновей может стать тем Норрингтоном. Неделю назад о вас никто не знал, но за вами тут же послали, как только я отказался слушаться его величество Скрейнвуда. Он пообещал вам вернуть земли, если ваш сын станет тем самым Норрингтоном.

Женщина надменно подняла подбородок:

— Это ради благополучия нашего народа.

Уилл потер рукой лицо:

— Нет. Это ради вашего собственного блага. И это безумие.

Голос Уилла стал громче. Да, он был зол на Скрейнвуда за то, что тот жаден и омерзителен, и за то, что он всеми манипулирует. Но вместе с тем он злился и на всех остальных за то, что не прислушались к словам принцессы Сейс о том, что они напрасно теряют время. С каждой минутой Кайтрин становится только сильнее.

Однако больше всего он был зол на самого себя. Глубоко внутри, когда Скрейнвуд объявил, что существует еще один Норрингтон, Уилл обрадовался. Бремя, свалившееся на его плечи, в тот миг улетучилось само собой. Он стал свободен. Парнишка побывал в стольких передрягах, и теперь он мог навсегда забыть о них. Возможно, он не убил ни одного сулланкири, но он выжил после их нападения. Он пережил столько всего, что спокойно бы прожил целую жизнь, не помышляя о приключениях.

Но этого мало. Кайтрин все еще где-то поблизости. Уилл должен сделать что-то еще, и то, чем ему предстоит заняться, будет отнюдь не в удовольствие, и многие погибнут — включая тех, кто вообще не должен быть вовлечен во все это.

И Кенли — первый в этом списке.

Уилл посмотрел на его мать:

— Вы хотите земли и титул? Тогда, прежде чем покинуть Мередо, я перепишу на ваше имя все земли Норрингтонов. Они ваши.

Леди Нолда с презрением сощурила глаза:

— Они уже принадлежат моим сыновьям.

— Ненадолго. Король оставит их вам только в случае, если ваш сын докажет, что он Норрингтон.

— Он и есть Норрингтон.

— Поверьте мне, Леди Нолда. Ваш сын может быть храбрым, добрым, внимательным и трудолюбивым человеком, возможно, он любит вас даже больше, чем свою страну, но он не из рода Норрингтонов.

Кенли поднял руку и положил ее на плечо Уиллу:

— Я знаю, кто я.

Все тело Уилла напряглось. Один лишь миг, и юноша мог схватить эту руку и, развернувшись, вывернуть этому детине плечо. Сильный рывок, потом удар по колену, и Кенли оказался бы на полу. Вор выдохнул и расслабил мышцы. Не нужно драк.

— Кенли, мне известно, кто ты, потому-то я и знаю, что ты не Норрингтон. Если бы ты был Норрингтоном, то прямо сейчас бы поцеловал на прощанье мать, потому что ты никогда больше не увидел бы ее. Не знаю, каким образом, но они убьют ее. Спроси об этом его величество; он знает. Можешь представить себя, Кенли, стоящим здесь и держащим в руках только что отрубленную голову своей матери? Ощущая, как ее кровь сочиться сквозь твои пальцы?

Пока Уилл говорил, лицо Скрейнвуда багровело:

— Да, как ты смеешь!

Уилл пригрозил Скрейнвуду пальцем:

— Собираетесь снова ударить меня? Смею, потому что вы трус.

И тут перед глазами Уилла замелькали звездочки, и он внезапно очутился на земле. Юноша взглянул на Кенли и увидел, как Дрени пытается удержать его сводного брата. Уилл моргнул; его левый глаз стал распухать. А гнев Кенли начал смешиваться с ужасом от осознания содеянного.

— Отличный удар, — Уилл осторожно поднялся на ноги и, немного шатаясь, сделал шаг назад. Затем встряхнул головой и сплюнул кровь. — Действительно, отличный удар.

— Мне жаль…

— Мне тоже, — юный вор вытер нос и смахнул кровь на пол. — Вот видите, король Скрейнвуд? Я оскорбил вас, однако вы не осмелились ударить меня. Ваш сын не подумал заступиться за вас. Это пришлось сделать одному из ваших подданных. Если бы вы были достойны такой преданности со стороны ваших союзников, то Ориоза была бы надежным оплотом в борьбе против Кайтрин. Но Ориоза таковой не является, потому как вы — трус и глупец.

Уилл оглянулся на сводного брата:

— А ты ударил меня не только за то, что я сказал о короле, не так ли? Ты ударил меня, потому что не хочешь, чтобы погибла твоя мать. Ты любишь ее и свою страну настолько, что готов стать Норрингтоном, если она и король попросят тебя об этом. А когда ты узнаешь, что она умерла из-за тебя, ты не сможешь найти себе места, ведь так?

Кенли потупил взор, пряча глаза.

— Что ж, в том-то все и дело, — Уилл вытер кровавое пятно на рукаве. — Не знаю, принадлежу ли я к Норрингтонам или нет, но Кайтрин и ее сулланкири, кажется, считают, что да. Они убили моих друзей из-за этого. Они пытались убить меня. Поэтому, пока мы не сможем доказать обратное, я буду Норрингтоном.

Юноша подошел к Кенли и похлопал его по плечу:

— Ты порядочный человек, слишком хороший для таких дел. Используй вверенные тебе земли с умом. Наделы и титулы не сделают меня Норрингтоном, а с тобой они будут в надежных руках.

Скрейнвуд прошипел:

— Ты не Норрингтон, пока Я не буду считать тебя таковым.

Вор покачал головой:

— Но одно время, Ваше Высочество, вы уже называли меня этим именем. Можете отрицать это сейчас, но люди не будут воспринимать это всерьез. Особенно за пределами Ориозы, где я как раз и собираюсь оказаться как можно скорее.

— Вы никогда больше не ступите на мои земли.

— Теперь я могу гарантировать вам, что одно пророчество все же исполнится, — Уилл повернулся и посмотрел на Ворона. — Я все не могу понять, что же до сих пор тебя удерживает в Ориозе. Принцесса Сейс говорит, что лошади и все необходимое уже готовы, ей нужно всего лишь несколько героев. Не думаю, что за битву в Мурозо много заплатят, но ты ведь только что вышел из тюрьмы, и любая работа должна сгодиться.

Ворон весело засмеялся:

— У меня была такая мысль.

— Отлично, и забирай с собой жену.

Уилл отвернулся, а на лице Алексии отчетливо нарисовалось удивленное выражение. Юноша сорвал с себя придворную маску из кружев, вытер ею нос и швырнул в ноги Скрейнвуду:

— Через много лет они вспомнят лишь то, что Кайтрин была уничтожена ориозцем. О вас, король Скрейнвуд, не скажут и слова.

ГЛАВА 32

Алекс была поражена заявлением Уилла насчет Ворона, и это состояние не покинуло ее, даже когда они с Вороном уже удалялись от дворца, — следом за ними шли Уилл, Дрени, и замыкала процессию принцесса Сейс. Улицы быстро сменяли друг друга, а Алексия время от времени оборачивалась, чтобы взглянуть на дворец. Она думала, что Скрейнвуд мог послать за ними войска, кроме того, ей совсем не нравилось, что ее двоюродная прабабка осталась там.

Путь до «Неукротимой Пантеры» был недолгим, но прежде чем они вошли, Алексия задержалась у дверей и, обернувшись, положила руки на плечи Уилла:

— Я хотела бы перекинуться с тобой парой слов, если ты не против.

Юноша взглянул на нее, широко раскрыв серые глаза:

— Ваше Высочество, своим поведением я совсем не хотел выказать вам свое неуважение. Я просто был зол и напортачил немного, пытаясь удивить народ. Я хочу сказать, что знаю правду и сожалею.

Принцесса покачала головой:

— Уилл, твое заявление удивило меня, но все в порядке. Ты стоял к ней спиной и не видел, но ты ранил мою двоюродную прабабку в самое сердце. Спасибо. Впрочем, я собиралась поговорить с тобой не об этом.

Ворон покашлял:

— Дрени, вероятно, ты не откажешься выпить со мной кружку горячего вина с пряностями?

— Подождите, — Алексия оглянулась и посмотрела на обоих мужчин. — Вам не нужно уходить, ведь я спокойно могу сказать это при вас. Да и вообще при ком бы то ни было. Уилл, то, что ты вернулся, можно назвать, возможно, самым необдуманным, нелогичным и импульсивным поступком, который ты мог совершить. Это было опасно, и прежде чем все закончилось, ты вполне мог найти смерть.

Вор медленно кивнул и стал усердно рассматривать грязь под ногами:

— Знаю.

Алексия пальцами взяла его за подбородок и заставила посмотреть ей в глаза:

— Это был один из самых мужественных поступков. Ты поступил, как герой.

Он нахмурился:

— С чего это?

Принцесса улыбнулась:

— Ты спас жизнь. Кенли Норрингтон не был назначенным судьбой. Ты все правильно понял: он смелый и верный человек, любит свою мать и свою страну. В этой битве, однако, этого недостаточно. Он сделает все, что от него потребуют, но Кайтрин сожрет его и выплюнет обглоданные косточки. Отправив беднягу назад к семье и дому, ты спас ему жизнь. И в этом и заключается героизм, не так ли? Любой из нас сделает все, чтобы избежать смерти. Но герой точно знает, что есть те, кто не может защитить себя, поэтому он вмешивается и помогает им.

Уилл ухмыльнулся:

— Или она вмешивается.

— Спасибочки, — Алексия улыбнулась. — И еще одно замечание по поводу героев. Уилл, героем не становятся при рождении. Если бы это было так, то Скрейнвуд был бы героем. И Кенли тоже. Чтобы быть героем, нужно научиться этому, по большей части это то, на что ты соглашаешься. Сейчас, ты признал, что быть Норрингтоном — это действительно большая ответственность, и ты взял эту ответственность на себя. Тебе нужно было немало отваги для этого. Поэтому куда бы мы ни отправились — на север в Каледо или на юг, на восток или запад — я буду гордиться тем, что нахожусь рядом с тобой.

Вор на секунду закрыл глаза, а затем засмеялся:

— Я? Ответственный? Кто бы мог подумать.

Ворон улыбнулся и похлопал парнишку по плечу:

— Подходящий эпитет для короля Низины, как думаешь?

— Да уж, — Уилл дернул плечами, и Алексия почувствовала, как по спине юноши пробежала дрожь. — Спасибо, принцесса.

— Не за что, Уилл, — девушка выпрямилась и погладила паренька по спине. — А теперь пошли внутрь, там ты согреешься. Дрени и принцесса Сейс, вы тоже входите, пожалуйста. Закажите, что захотите и скажите, чтобы записали на мой счет. Ворон, мне нужно поговорить с тобой наедине.

Дрени кивнул и провел остальных внутрь постоялого двора.

Ворон взглянул на принцессу:

— Да?

— Да, наверху, в моей комнате, если можно.

Ворон кивнул в знак согласия, и она направилась в свою комнату. Он только проскользнул внутрь вслед за ней, и принцесса захлопнула дверь. Ворон зажег фитиль настольной лампы. Алекс указала ему на стулья у окна, устроилась на краю кровати, накрыв ноги соломенным матрацем.

— Полагаю, это твое. — Принцесса достала длинный и узкий сверток, обмотанный тканью, который, скользнув по одеялу, оказался у Ворона в руках. — Мне дал его Резолют, в Ориозе пришлось сказать, что это твой свадебный подарок, чтобы его не отобрали у меня.

Ворон усмехнулся, разворачивая свой меч:

— На самом деле он должен принадлежать вам. Вы нашли ему лучшее применение, чем я. Вам удалось с его помощью убить сулланкири.

— Мы сделали это вместе.

Он кивнул и вынул меч из старинных, испещренных царапинами ножен. И хотя ножны и пояс некогда выглядели лучше, клинок сверкал, словно его только что принесли из кузницы. Длинное прямое лезвие двойной заточки с утолщением в основании. Прямо над рукоятью переливался драгоценный камень. Камень имел форму треугольника, этот символ также встречался на медных украшениях на крестовине и навершии эфеса. Рукоятка была обернута кожей, и Ворон принялся любовно поглаживать ее.

Принцесса наблюдала за ним, и вдруг что-то сжалось у нее в груди. Он был полностью занят своим мечом, мерцающий огонь драгоценного камня отражался радужными бликами на его лице. Его взгляд был где-то далеко, и девушка прекрасно понимала, что лишь взяв в руки меч, коснувшись кожи рукояти и холодного лезвия клинка, можно воскресить в памяти сотни, даже тысячи важных моментов. Она понятия не имела, сколько пролитой крови было на этом мече, сколько отчаянных ударов, сколько бормокинов рассечено пополам, сколько пронзенных вильванцев. Но почему-то она была уверена, что Ворон помнил лица только тех, кого спас, и еще отчетливее тех, кого не смог спасти.

Морщинки на его лице, неровности кожи, прядь белых волос, пересекавшая лоб как раз в том месте, где начинался шрам, продолжавшийся на его правой щеке, — все это было столь мило ее глазу. Девушка хотела бы придвинуться ближе, смахнуть выбившийся локон… Нет, он не мешал ему, но ей вдруг захотелось коснуться кончиками пальцев его лица, а потом запустить руку ему в волосы.

— Принцесса? — Ворон взглянул на нее. — Что-то не так?

Алексия моргнула и, встряхнув головой, встала на ноги:

— Нет, ничего, все в порядке, — девушка ощутила в животе волнительную дрожь. — Ах, я всего лишь хотела убедиться, что Цамок теперь снова с тобой, раз уж нам предстоит отправиться на север.

Ворон кивнул:

— Спасибо. Вы знаете, что это камень из Радоойанского моста? Мы разрушили мост, до того как прибыли в Сварскую. На самом деле, это вейрун моста разрушил его за нас. Этот камень — единственное, что осталось от него. Вейруна звали Цамок. Вытащив камень из груди, он исчез, а вместе с ним и мост. Один мой друг, Нэйсмит Карвер, создатель Цамока, отдал его мне. Этот меч спас меня в Борагуле и потом, когда мы убегали от охотников Кайтрин… Да и еще бесчисленное количество раз с тех пор, — Ворон убрал клинок обратно в ножны. — Цамок попросил Нэя позволить ему помочь нам в борьбе с Кайтрин. С тех пор я делаю все, чтобы помочь ему.

— И неплохо справляешься.

— Спасибо, — Ворон отложил меч на кровать и взглянул на нее. — И я должен извиниться перед вами.

— За что?

— За то, что противился всем вашим попыткам спасти мне жизнь. Скрейнвуд убил бы меня, если бы вы не нашли выход, — Ворон покрутил золотую полоску на пальце. — Я уже очень давно не вспоминал о смертном приговоре. По сравнению с Кайтрин, отчаянно жаждущей моей смерти, и с поисками Уилла мой приговор казался мне совсем не важным. Я старался не появляться в Ориозе, отрастил бороду для маскировки, стал помощником Резолюта, проводил большую часть времени неизвестно где, убивая авроланских солдат. Воркэльфы знали, кто я — по крайней мере, многие из них, — но им было все равно. Но когда меня раскрыли, то тут же объявили приговор и… — Он поколебался, потом нахмурился и замолчал.

Алекс подалась вперед, встав на кровати на колени:

— Что такое? Не бойся… — уже произнеся эти слова, принцесса поняла свою ошибку. — Прости меня, я вовсе не хотела встревать.

— Нет, нет, все в порядке, — его глаза полыхнули. — Я сдался. Я был у них в руках и понял, что устал. Устал от всего этого.

— Но, Ворон, ты же действительно устал. У тебя была сломана нога, и ты не дал Керригану залечить ее. Мы тогда уже долгое время находились в пути, конечно же, ты устал. А потом они избили тебя, бросили без одежды в холодный подвал и…

— Тсс-сс-сс, принцесса, пожалуйста, — Ворон вздохнул. — Все, что вы говорите, верно, но ничто не может оправдать то, что я хотел все бросить. И я опустил бы руки, если бы не одна вещь.

Ворон снял кольцо с пальца и положил его на кровать между коленями девушки:

— Вот эта вещь. Вы придумали отличный план, как надеть это кольцо мне на палец. Вы могли просто выкрасть меня из Толсина. Тогда мы были бы сейчас в бегах, но вы выбрали другой путь.

— Ты же сам говорил, что сбежать будет очень сложно.

— Верно, но ваши действия напомнили мне, что война с Кайтрин есть нечто больше, чем сведение личных счетов. Принцесса Сэйс права — мы зря теряем здесь время. Но все же случилось много хорошего. Между Ориозой и Альцидой теперь нет войны. Вы не изгой, который мог заставить другие страны пересмотреть свое отношение к Окраннельской кампании. Вы поступили правильно, хотя все то, что произошло, вряд ли оказалось тем, что мы ожидали.

Алексия взяла в руки кольцо и принялась рассматривать его, катая между большим и указательным пальцем:

— Оно подарило бы тебе в определенный момент долгожданный покой, никаких сражений.

— Возможно, — он улыбнулся. — Но теперь я уже не чувствую себя усталым. Я готов отправиться на север, чтобы покончить с Кайтрин и ее армиями. Вы дали мне возможность и время отдохнуть, а я никак не могу отблагодарить вас.

— Конечно, можешь! — Принцесса бросила ему кольцо. — Не снимай его.

— Принцесса, эта игра… — его голос мучительно дрогнул.

— Ворон, послушай меня. Мы друзья. И мне хочется, чтобы ты носил кольцо.

Алекс слушала себя, осознавая, как нелегко ей говорить все это. В ее словах звучала правда, ну хотя бы отчасти. Маленькая частичка правды.

— Я не смею, принцесса.

Девушка вздернула бровь:

— Почему нет?

— Это кольцо сделал Керриган, и оно связывает нас, как если бы мы были женаты. Если я погибну…

— Я узнаю об этом?

— Быть может, и нет.

Алекс почувствовала, как в животе у нее все сжалось. Я бы знала…

— Если я погибну, а ведь война — это игра молодых, кто-то может забрать кольцо и с помощью магии найти вас. Они смогут выследить вас, а все потому, что я проиграл.

В животе Алекс стало холодно, голос ее тоже искрился льдом:

— Кольцо действует в обе стороны?

— Верно, они могут найти меня, заполучив ваше кольцо, — тут Ворон одарил ее улыбкой. — Однако ваши шансы погибнуть в бою невелики.

— Ты не так понял мой вопрос, Ворон. — Алексия покачала головой. — Если ты погибнешь, мое кольцо по-прежнему будет связано с твоим. С помощью магии я смогла бы найти того, кто забрал его у тебя. У меня был бы шанс выследить его.

Ворон смотрел на нее несколько секунд, затем кивнул. Сглотнув, он произнес все тем же охрипшим голосом:

— Да. И я поступил бы так же.

Алекс вытянулась, наклонилась вперед и, опираясь на одну руку, вложила кольцо в его ладонь:

— Тогда надень его и храни. Именно этого я у тебя и прошу.

— Хорошо.

Принцесса подняла голову. Их губы оказались совсем близко. Это мимолетное касание заставило ее затрепетать. В этот момент Алекс поняла, что собиралась поцеловать его, и ей захотелось испытать это снова.

Ворон отпрянул, его губы раскрылись, а правая рука потянулась к щеке девушки, словно собираясь погладить:

— Ваше Высочество…

— Шш-ш-шш, ни слова, — девушка потерлась щекой о его ладонь, а потом поцеловала ее. Фиалковые глаза взглянули на него. — Сегодня ночью я хочу, мне необходимо оказаться в твоих объятьях. Мне нужна твоя сила, твое тепло. Мне нужен ты.

— Принцесса…

— Я же сказала, — ни слова, — Алекс улыбнулась и снова поцеловала его, на этот раз по-настоящему. — Супруг принцессы Окрана никогда не станет с ней спорить.

Ворон безмолвно коснулся ее щеки, пальцы скользнули по волосам. Он притянул девушку к себе. Их губы соприкоснулись, сгорая от жажды познать друг друга.

Алексия неохотно оторвалась от поцелуя и, улыбаясь, посмотрела Ворону прямо в глаза:

— А сейчас, мой нареченный, прошу тебя разделить со мной ложе. Много ночей я была лишена ласк своего мужа, и теперь я жажду наверстать упущенное.

ГЛАВА 33

Король Скрейнвуд восседал на троне и смотрел вслед Кэботу Маршаму, который пошел провожать Леди Норрингтон и ее занудного сына в их комнаты. Доброе сердце, славный и верный. Скрейнвуд едва ли легче переносил присутствие Кенли, чем льстивого Маршама. Однако последний был гораздо полезнее.

Скрейнвуд приютил гостей из Вальсины еще на несколько дней, пока не решится вопрос о том, может ли он на самом деле подарить им земли, ранее уже отданные вору. Однако для короля законы не имели значения. Законы и верховная власть существуют вместе, однако последняя всегда стояла для короля Ориозы выше.

— Вы вполне можете отдать им эти земли, Ваше Величество, — из-за спины Линчмира появилась Татьяна. — Норрингтон-младший будет крайне благодарен, а его мать может согреть вашу постель сегодня ночью.

— Если вы с такой легкостью читаете мои мысли, тогда вы на самом деле ведьма, как все о вас говорят, — Скрейнвуд фыркнул и взглянул на своего сына. — Можешь оставить нас. Тебе будет не интересно.

Татьяна ухватила Линчмира за рукав, когда тот собирался уходить:

— Ваше Величество, он должен послушать. Настанет день, когда он должен будет знать, что происходит между нами.

Король Ориозы внимательно посмотрел на своего второго сына. Но ему не удалось прочесть в его огромных коровьих глазах даже слабого понимания происходящего. Король вспомнил то время, когда у сына был осмысленный взгляд и острый ум, жадный до знаний. Он был счастливым, смеющимся ребенком. А потом его мать утонула, забрав жизнь и у сына.

— Хорошо, Линчмир. Останься. Учись. Только с этого момента и впредь держи язык за зубами.

Принц, не произнеся ни слова, шлепнулся на пол и принялся теребить шнурки от ботинок.

Татьяна сделала шаг вперед, потом быстро обошла Линчмира и, ступив на ковер, обратилась к королю:

— Без сомнения, все произошедшее здесь раздражает меня не меньше, чем вас. Ниспровержение правосудия и, как результат освобождение Ворона, можно пережить только благодаря тому, что мы имеем право пересмотреть приговор позднее и арестовать Ворона в любой момент. Все это было очень умно с вашей стороны.

Скрейнвуд склонил голову:

— Я еще на кое-что способен, когда дело касается обязательств, налагаемых законом, Великая Герцогиня.

— Я заметила, Ваше Высочество, — ее холодные глаза блеснули. — Смею предположить, что вам пришлось прибегнуть к этой хитрости из-за оказанного на вас давления? Август угрожал вторжением? Регентством над вашим сыном?

Король вздрогнул, вспомнив случившуюся перепалку:

— Я договорился о некоторых других уступках.

— Неужели?

— В самом деле.

Она пристально посмотрела на него, будто бы ее голубые глаза могли вынудить его рассказать о том, что фрагмент Короны Дракона находится сейчас под сводами этого дворца.

Король недовольно фыркнул:

— Нет, Великая Герцогиня, ничего, что касалось бы вас. И оно вас не коснется, смею вас уверить. Достаточно сказать, что войска Альциды не причинят вреда моей стране. Если армия Августа отправится на север, они поплывут морем или отправятся в обход через Сапорицию.

Татьяна рассмеялась и обернулась, чтобы взглянуть на Линчмира:

— Учись у своего отца, он мастер натравливать противников друг на друга исключительно в собственных интересах. Кайтрин оставила ему свои войска, потому как он дал им пристанище и позволил совершить переход на юг. Август не нападает из-за страха огромных потерь, которые ему могут принести ориозцы. Как только кто-нибудь из них двоих попытается шагнуть за рамки заключенных соглашений, твой батюшка сразу же обратится за поддержкой к другому. Отлично продумано, эта игра позволит отцу сохранить королевство для себя, а потом и для тебя и твоих детей.

Линчмир смотрел, слушая ее слова с открытым ртом и отвисшей челюстью.

Скрейнвуд резко заметил:

— Великая Герцогиня, говорите соленой. Вот вы открыто обвиняете меня в предательстве Южных Земель. Но разве не нужно ли считать любой другой поступок предательством моего собственного народа? Новости из Мурозо безрадостны. Себция пала. Армия Кайтрин направляется в Саренгул, а на горных границах сосредоточатся войска под командованием маршалов Алозы и Нибола. Она войдет в Мурозо. А дальше у нее будет выбор: или Ориоза, или Сапориция. Я предпочел бы, чтобы она двинулась на запад, а не превратила мой народ в кровавую дорогу к Альциде.

Великая Герцогиня повернулась к королю. Губы женщины изогнулись в улыбке, но глаза остались серьезными:

— Ваше понимание стратегии похвально, Ваше Величество. Поэтому теперь встает вопрос: отправите ли вы своих солдат на север в Вальсину, а потом на запад, чтобы отрезать от армий Авролана подмогу, идущую с Севера? Внезапная атака на север и на запад закроет границы Себции, и тогда войска Альциды, Сапориции и Локэльфов сомнут солдат Кайтрин о ваши ряды и о войска Бокагула, словно о наковальню.

— Ха! То есть вы предлагаете моим людям застрять между ее отступающей армией и подмогой, двигающейся с севера? — Скрейнвуд покачал головой. — Я не дурак, леди. Я полагал, мы это уже выяснили. Вы мне предлагаете выбрать, к каким героям примкнуть. Но у меня нет и малейшего желания делать этот выбор.

— А я поступил бы так, отец.

— Что? — Скрейнвуд взглянул свысока на сына. — Как бы ты поступил?

— Я приказал бы нашим войскам атаковать Императрицу Севера, — карие глаза принца заблестели. — У нас прекрасная армия, отец. Мы можем двинуться на север и уравновесить силы, как леди и предлагает.

— Ты совсем не слушал, что я говорил, Линчмир? — Скрейнвуд развел руками. — И снова это твое стремление заработать себе славу, совсем не думая о своем народе! Ты хочешь стать героем? Поверь, знавал я таких героев.

Король взглянул на Татьяну:

— Помню вашего двоюродного племянника, Кирилла. Он был героем, и великим героем. Он сражался столь отчаянно, что даже рыдал, когда мы подожгли Сварскую. Он также участвовал в битве у Крепости Дракона, и что это дало ему? Он был убит; он и глазом не успел моргнуть, как его размазали по стене. Ты этого хочешь, сынок? Хочешь, чтобы твоя кровь стекала по какой-нибудь стене? Хочешь, чтобы Кайтрин прислала мне твою маску, запачканную кровью и мозгами? Чтобы мне принесли ее изможденные беженцы, спасающиеся от полчищ, преследующих их? И именно таким я запомню тебя, когда приспешники Кайтрин объявят на меня охоту! И все это ради того, чтобы иметь возможность стать героем?

Линчмир потупил взор:

— Но Эрлстока любят!

— Эрлсток мертв! — рявкнул король, саданув кулаком себя по бедру. — Ты пришла, чтобы позлорадствовать над всем этим, ведьма? Предложенный тобой брачный союз между твоей Алексией и моим Эрлстоком теперь не может быть заключен. Даже если бы эта девчонка не цеплялась за свой фиктивный брак с Вороном, стала бы она выходить за Линчмира? Конечно, нет. Поэтому мой народ обречен, но я не стану ускорять его гибель из-за никому не нужных проявлений героизма!

Линчмир приподнял подбородок:

— Откуда ты знаешь, что все это будет напрасно, отец? У нас отличная армия.

— Конечно, у нас хорошие воины, сынок, отличные, — Скрейнвуд тряхнул головой. — Ты поверил словам жалкого воришки, но ведь он ничего не смыслит в этом. На самом деле он абсолютно ничего об этом не знает. То, насколько хороши наши войска, совсем неважно. У Кайтрин есть драгонели. Ты их видел в Крепости Дракона, я точно знаю. Когда ты был младше, они, возможно, забавляли тебя, теперь же ты должен понять, на что они способны. Их ядра не просто летят в первые ряды солдат. Они разрывают людей на части.

В этот момент в голове Скрейнвуда прошлое и настоящее вдруг смешались. Он снова очутился в тронном зале, но в старом тронном зале, который он специально приказал переделать, чтобы забыть о случившемся. Он видел себя стоящим там и держащим в руках голову матери. Ее глаза, не отрываясь, смотрели на него, губы все еще шевелились, а кровь стекала по его пальцам. Он попытался читать по губам, стараясь разобрать ее последние слова, обращенные к нему. Но ему не удалось сделать этого.

Он разжал руки и выпустил голову матери. Ее лицо исказилось, на нем появилось выражение неподдельной ярости. Голова упала на мраморный пол. Ее разорвало на куски, словно переспевший плод. Скрейнвуд в ошеломлении отскочил назад, слыша лишь шарканье сапог о каменный пол.

Татьяна безучастно взглянула на короля. На ее лице ничего не отражалось: ни капли беспокойства или любопытства:

— Что такое, Ваше Величество?

— Возможно, это все твои происки, ведьма! — Скрейнвуд вытер руки о свою куртку и посмотрел на сына. — Теперь, оставь нас.

Мальчик — боги, о чем я думаю, он мужчина, уже давно мужчина! — поднялся:

— Отец, я никогда тебя ни о чем не просил. Но позволь мне возглавить наши войска…

— Ха! — Король скривил губы. — Этот глупец Норрингтон, возможно, думает, что ориозцы благородные и добрые, их можно зацепить всякими душещипательными историями. Только в сказке, сынок, я исполню твою просьбу. Тогда ты станешь победителем, а когда возвратишься домой, осененный славой, я благословлю тебя за твои старания. Но все это фантазии и чушь, Линчмир. Ты не будешь возглавлять войска Ориозы. Я никогда не позволю тебе сделать это. По сути, я категорически запрещаю тебе это. А теперь, уходи!

Принц обиженно вышел из зала, скрывшись за складками занавесей, обрамлявших дверь. Татьяна, дождавшись, когда он уйдет, повернулась к Скрейнвуду:

— Значит, вы выбрали балансировать на лезвие ножа, до тех пор пока обстоятельства не заставят вас встать на ту или иную сторону?

— Но мне не остается ничего другого, и вам это хорошо известно. Мне не справиться с Кайтрин одному. Если она пригрозит вторгнуться в Ориозу, мы должны будем сдать южные и восточные территории. Если я стану ее союзником, произойдет то же самое, но с другой стороны… — Король поднялся по ступеням и сел на трон. — Вот в такой тяжелой ситуации я постоянно нахожусь.

— Вы играете в опасную игру, но я знаю одно. — Татьяна сощурила глаза. — Если вы станете союзником Кайтрин, Окраннел возненавидит вас.

— Еще одна мелкая неприятность. У вас нет людей, и та немногочисленная армия, которую вам удалось собрать, вернулась на родину и сражается под предводительством генерала Джераны. Ненависть вашего народа причинит мне боль, но я готов ее стерпеть. — Он замолчал. — Вы хотите что-то мне предложить? Или мне подставить вам спину, и вы расцарапаете ее так, как пожелаете?

— Я снова предлагаю вам помощь Окраннела, Ваше Величество. Я предлагаю вам план.

— Да? И в чем же он заключается?

— В Окраннеле и Ориозе царят жалость и презрение. Люди Окраннела чем-то похожи на воркэльфов. Мы еще вернем наши земли, и в этом нам помогут. Но мы должны доказать всем нашу силу и выказать признательность. Мой план прост, и все, что от нас требуется, это придерживаться нашего теперешнего курса.

Скрейнвуд приподнял бровь под маской:

— Я весь внимание.

— Чем дальше на юг продвигается Кайтрин, тем больше растягиваются линии сообщения. Все верно: один верный удар отрежет ее войска и лишит их сил двигаться дальше на юг. Чтобы добиться успеха в кампании, Кайтрин потребуется все больше и больше солдат. Поэтому на защите Окраннела будет оставаться все меньше и меньше людей. Как только мы освободим земли Окраннела, мои войска прибудут в Ориозу. Наши армии предпримут совместную атаку под командованием Алексии. И вместе мы сможем победить войска Авролана.

— Слишком много предположений, Великая Герцогиня. В вашем плане слишком много «если», которые предшествуют «тогда».

Пожилая дама покачала головой:

— Нет, нет, это вовсе не гипотеза. Алексия сама подтвердит это. Еще до того, как она решила совершить долгожданный набег на Окраннел, она уже видела все это во сне. Ей снились битвы, которые она возглавит в Мурозо и Сапориции. Все они должны привести к великому сражению, в котором Кайтрин будет уничтожена. Принцессу Алексию будут превозносить выше всех военачальников, и она и ее народ будут купаться в славе.

Огонь, вспыхнувший в глазах Татьяны, поразил Скрейнвуда, ведь на лице это воодушевление никак не отразилось. Он сказал бы, что герцогиня всей душой верила этим снам, и сила этой веры сквозила даже в ее голосе. Ее слова практически заставили его самого поверить в эти небылицы.

— Я не расслышал, какова выгода Ориозы в этом, Великая Герцогиня?

Глаза Татьяны вновь полыхнули холодным синим пламенем:

— Ее союзников также будут превозносить, Ваше Величество. И во сне она видела отважных воинов в масках, появившихся в ключевой момент сражения. Очевидно, это ваши воины, Ваше Величество.

Секунду подумав, Скрейнвуд пренебрежительно фыркнул:

— Тогда это уже новая игра? У нас есть пророчество Ворка, с которого все началось. А значит, закончится все сновидениями какой-то принцессы из Окраннела? Что же находится между фантазией и сном?

— Кошмары, Ваше Величество, ужасные кошмары, — Татьяна улыбнулась уголком губ. — И все же перед весной всегда идет зима, а рассвету предшествует тьма. Станьте моим союзником, и рассвет будет таким светлым, каким он и должен быть.

Рассвет. Когда мы казним тех, кто участвует в предательской игре. Король Ориозы медленно кивнул:

— И вслед за ночными кошмарами наступит рассвет.

ГЛАВА 34

Вокруг гремели разрывающиеся огненные шары. Грохот эхом разносился по окрестностям. Сквозь дым и огонь Эрлсток стремительно мчался вперед. Меч принца снова окрасился кровью, но не красной, а иссиня-черной кровью ползуна, которая фонтаном хлестала из двух ужасных ран. Происходящее вокруг обостряло все чувства. Вилейн рухнул на спину с разрубленным надвое черепом. Струящаяся из раны серая жидкость постепенно пропитывала его шкуру.

Первый из бормокинов тащил за собой тяжелый ящик, добытый его отрядом. И тут бедолага посмотрел наверх. На его лице можно было прочесть страшное удивление. Клинок Эрлстока насквозь пронзил ошарашенную физиономию. Бормокин завалился назад. Дубовый сундук, окованный металлом, полетел на землю. Эрлсток занес меч, описал им круг и с размаха обрушил на очередного бормокина, отсекая твари руку. Жалобно завизжав, тот отпрянул в сторону, прижимая к груди обрубленную, судорожно дергающуюся конечность. Сундук с грохотом врезался в землю. Однако сзади ящик все еще удерживали двое бормокинов.

Принц Ориозы ловко прыгнул вперед, приземлившись прямо на крышку. От сильного толчка двоих бормокинов отбросило в стороны. Клинок со свистом вонзился в того, что был справа, и вспорол от середины позвоночника до самой головы. Второй попытался было вытащить свой длинный кинжал, но тут выстрел разворотил ему грудь.

Эрлсток продвигался вперед, делая маленькие шажки, словно на балу. Он чувствовал, как меч накладывает отпечаток на все его действия и мысли. Сейчас задачей принца было похитить предмет из сундука. Это гораздо важнее его собственной жизни, — да и вообще чьей бы то ни было. Задание крайне безрассудно и весьма рискованно, но от него зависит все.

В дыму вдруг возникла фигура в плаще. Она направлялась к принцу. По мере приближения она становилась все больше. Но что самое неприятное — при ее появлении клинок, похоже, утратил свою силу.

Но это не имеет значения. Я стал воином задолго до того, как у меня появился магический меч.

Существо быстро приближалось. Ему не нужно было бежать: длинные шаги неумолимо сокращали расстояние, отделявшее его от Эрлстока. Перед странным созданием шел отряд ползунов и бормокинов и еще несколько вилейнов. Люди-пленники, работавшие на раскопках, плелись позади. Скованные цепями между собой, они ничего не могли сделать. Но Эрлсток решил, что они бы не стали ему помогать еще и из практических соображений.

Принц сблизился с фигурой в плаще. В последний момент он обратил внимание, что противник в два раза выше него. Эрлсток взмахнул мечом, целясь существу в живот. В ответ оно откинуло полу плаща и взмахнуло рукой. Эрлсток подумал, что вражеское предплечье защищено броней из металлических пластин. Меч должен пройти насквозь.

К его удивлению, этого не случилось.

Левая рука незнакомца с длинными пальцами плавно скользнула в воздухе и ловко схватилась за основание меча. Одним движением фигура в плаще вырвала клинок из рук принца — перчатка слетела следом. А правая рука противника, ранее сокрытая под плащом, врезалась Эрлстоку ладонью прямо в грудь.

От страшного удара принц отлетел назад, тяжело приземлившись на Джуллаг-це, тащившую ящик. Она ударилась о землю, и сундук отлетел в сторону. УрЗрети скинула Эрлстока с себя, пихаясь когтистыми ногами.

Эрлсток откатился в сторону и перевернулся на спину. Грудная клетка болела при каждом вдохе и выдохе. Чтобы избежать боли, дышать приходилось неглубоко. Принц попытался приподняться на локтях, но ребра снова затрещали. Он охнул.

За спиной Эрлсток услышал голос урЗрети:

— Сундук у меня.

Фигура в плаще снова приближалась.

— Беги, беги, беги! — хотел прокричать Эрлсток, но смог произнести лишь первое слово. Упираясь пятками в землю, он отчаянно старался отползти назад, но было уже поздно.

Руки существа распахнули плащ, обнажив пластины кожаной брони, напоминавшие панцирь панки. Золотые искорки блеснули на зеленой коже — существо возвышалось над принцем. На локтях и предплечьях чудовища выступали мозолистые наросты и шипы. Ужасная лапа взметнулась вверх, намереваясь вспороть его тело изогнутыми лезвиями когтей.

И тут одновременно выстрелили четыре пушки. Прежде чем дым скрыл незнакомца, Эрлсток успел увидеть, как одно из ядер ударилось о его широкую грудь и отскочило в сторону. Куда ударили остальные ядра, он не разглядел, но на этот раз фигуру все же отбросило назад. Принц услышал яростное шипение и глухой удар.

Эрлсток перевернулся на живот и попытался встать. Левая нога подвернулась, и он снова рухнул на землю. Принц ударился плечом, все его тело пронзила острая боль. Он вскрикнул. Над ним возник Рисвин с серебряным луком наизготовку.

— Уходи!

Эльф мотнул головой:

— Поторопитесь.

Эрлсток, цепляясь за обледенелую землю, попытался проползти вперед. В этот миг эльф спустил тетиву. За спиной принц услышал булькающий звук, превратившийся в яростное рычание, а потом в шипение. Рисвин схватил принца за плечо и поставил на ноги. Эрл-сток с опаской оглянулся.

Должно быть, после одного из выстрелов застежка на плаще твари сломалась, и теперь противник принца стоял в редеющем дыму абсолютно голым. Броня, что видел Эрлсток, оказалась не латами, а неотъемлемой частью плоти существа. Капюшон скрывал ужасные шипы и рога. Лицо казалось почти человеческим, однако волос на голове не было. Череп покрывала чешуя. Морда выдавалась вперед, а безгубый рот сложился в оскал, обнаживший смертоносные клыки цвета слоновой кости.

Из пасти существа торчала эльфийская стрела. Тварь кашляла, пытаясь вытащить ее, на помощь уже спешили ползуны и вилейны. Эрлсток ничего больше не увидел, потому что эльф втащил его в узкий лаз, который они обнаружили накануне. Рисвин поволок принца дальше, вдоль стен из огромных глыб прямиком в убежище.

Эрлток охнул от боли:

— Помедленнее, я не могу бежать. Ребра.

— Нужно, Ваше Высочество, — эльф оглянулся, ища глазами преследователей. — Нам не удалось прикончить эту тварь, мы ее только разозлили.

— Ты знаешь, кто это был?

— Не уверен, но, помните, я рассказывал вам о криалнири?

— Порождения кошмара из древних легенд, помню.

Эльф торжественно кивнул:

— Предания, которые нечасто услышишь от кого бы то ни было, повествуют о том, что некогда существовали твари, охотившиеся на криалнири. Это очень древние и страшные существа. Древнее только драконы. Так что, чем дальше мы окажемся от него, тем лучше.

Горуэл упал на одно колено и выплюнул стрелу. На снег потекла тоненькая струйка зеленовато-черной крови. Ему не было больно, пронзившая его стрела была для него, скорее, неожиданностью. Мягкие ткани рядом с пастью не позволили ей застрять. Сглотнув, он ощущал, как по задней стенке глотки бежит тоненькая струйка крови. Ничего, рана скоро заживет, не останется и царапинки. Один из криалнири подошел и опустился перед ним на колени:

— Чем я могу помочь вам, Лорд-мастер Горуэл?

Горуэл едва не схватил стрелу и не всадил ее в нижнюю челюсть существа, покрытого белым мехом, достав до самых мозгов. Но криалнири не должен пострадать оттого, что похож на эльфа. Тогда он разжал руки, развернув правую ладонью вверх, согнул пальцы и принялся пристально рассматривать свои когти. Он шепотом поинтересовался:

— Почему за ними нет погони?

Глаза существа округлились:

— Я думал помочь вам, Лорд-мастер.

Горуэл встал на ноги и навис над криалнири. Тот затрясся и сел задом на пятки. Криалнири, в страх потупивший глаза, дернулся, когда тень от руки Горуэла скользнула у него над головой:

— Глупцы, которые думают так, заслуживают смерти.

Его правая рука нанесла сокрушительный удар по черепу. Криалнири посмотрел вверх. Его серые глаза расширились при виде разнесенной на мелкие куски головы вилейна, стоявшего рядом:

— Лорд-мастер?

Горуэл слизнул кровь с костяшек:

— А теперь докажи мне, что ты, глупое создание, полезнее, чем весь этот сброд. Принеси мне меч.

Криалнири раболепно бросился выполнять приказ. Горуэл пошел по следам от ящика на снегу и уперся в глухую каменную стену, где следы обрывались. Принюхавшись, он коснулся камней раздвоенным змеиным языком. И потом, закрыв глаза, он принюхался еще раз.

С Крепостью Дракона что-то неладно. Это он почувствовал сразу, как только прибыл сюда. Ощущение усиливалось постепенно, и теперь, став особенно отчетливым, сильно его раздражало. То же самое ощущалось в том месте, где они искали Камни Истины, или когда взорвалось гнездо арафтии. Никогда прежде чувство не было таким сильным, однако оно не внушало страх, а лишь возбуждало любопытство.

Его слуга вернулся и, склонив голову, на раскрытых ладонях поднес ему клинок. Горуэл взял меч и обнюхал его. Раздвоенный язык осторожно высунулся наружу и скользнул по изогнутому лезвию наделенного магией меча. На определенных участках лезвия язычок задерживался ненадолго, других он касался несколько раз.

Горуэл чувствовал магию, сокрытую в клинке, и восхищался ее внутренней силой и необычностью. Она пыталась затуманить ему зрение. Под действием чар все вокруг должны были показаться ему ужасными, а следовательно, представлять для него угрозу. Меч даже подсказывал, как лучше можно было им воспользоваться, чтобы уничтожить тех, кто находился рядом.

Он оттолкнул от себя эти ощущения, будто пригрозив ботинком чересчур любопытному щенку, и продолжил познавать магию клинка. Перед глазами он вдруг увидел недавнее прошлое меча. Лезвие рассказало ему о себе со всеми подробностями, начиная с того момента, когда его впервые вынули из ножен. Каждая рассеченная кость, каждая забранная жизнь, все это открылось перед ним, как едва уловимые и разнообразные оттенки пряных вин. Он даже смог почувствовать руку владельца, последнего, кто держал меч, и со всей ясностью увидел его перед собой. До него была женщина, а до нее — сулланкири.

Горуэл медленно кивнул. Маларкекс. Этот сулланкири был убит в Окраннеле, так что клинок проделал долгий путь. Его отлили для одного из генералов Кайтрин, и это объясняло, почему его магия была настолько сильна, что даже ему пришлось побороться с ней.

Он снова лизнул лезвие и обнаружил тончайшую нить магии, которую чуть было не пропустил. Клинок и ножны были связаны между собой.

Горуэл отдал меч криалнири.

— Сотвори заклинание поиска. Меч приведет к ножнам, а они укажут на местонахождение тех, кто украл фрагмент короны. Приступай немедленно!

Демонический свет вдруг полыхнул в руках криалнири и молнией перекинулся на клинок. Сияние окутало изогнутое лезвие меча, превратившись в сверкающий шар, обогнуло клинок еще раз и врезалось в стену, которую не так давно исследовал Горуэл.

Он ходил взад и вперед, пока криалнири созывал бормокинов с кувалдами и другими подручными средствами. Они дружно молотили по стене и очень быстро проделали там дыру. Группка бормокинов первой нырнула в чернеющую темноту отверстия, через некоторое время послышались крики. Вилейны вошли следом, потом криалнири. Сразу за ними в отверстие нырнул пурпурный светящийся шар, последним в узкий проход, согнувшись, протиснулся Горуэл.

Они шли, продвигаясь все глубже. Горуэлу часто приходилось нагибаться, чтобы пройти по тесным коридорам. Несколько раз они натыкались на заблокированные ходы, но кувалды и заклинания запросто справлялись с этими препятствиями. Чем ниже они спускались, тем быстрее они справлялись с заваленными участками.

Меньше чем через час они добрались до широкого амфитеатра. На трибунах для зрителей размещались каменные скульптуры, изображавшие различных воинов, однако это никак не заинтересовало Горуэла. Он стремительно сбежал по лестнице и забрался на помост в центре амфитеатра. В нем зияло отверстие, внутри которого Горуэл увидел ступеньки, ведущие вниз в темноту. Заглянув, он увидел последние ступеньки и коридор, уходящий на восток, а дальше ничего нельзя было разглядеть.

Он нагнулся и поднял ножны, лежавшие на краю помоста. Они были аккуратно уложены в небольшом углублении, прямо в сцене, из чего стоило предположить, что это было сделано неспроста. И единственной причинной этому, может быть…

Магическая сила, ощущаемая им вблизи Крепости Дракона, вдруг сгустилась и взорвалась. Вилейны начали шипеть, бормокины застонали, но Горуэлу не пришлось поворачивать голову, чтобы узнать, в чем дело. Прямо у него на глазах каменные фигуры на всех ярусах вдруг задвигались. Поначалу медленно, как люди только что проснувшиеся после долгого сна. Ожившие статуи монотонно и непреклонно шагали в его сторону.

Каменные воины без труда хватали удиравших бормокинов. Они перемещались достаточно медленно, но их было так много, что, казалось, было бы легче бежать сквозь колючие кустарники. Некоторые бормокины яростно сопротивлялись, пытаясь освободиться.

Правда, взамен им пришлось оставить в цепких пальцах статуй клочки собственной шерсти.

Пойманный каменными воинами, криалнири громко завизжал, пытаясь дотянуться до Горуэла. Когтями цепляясь за ступени, он оставлял белые царапины на серой поверхности камней. Вскоре прислужник Горуэла исчез в облаке крови, из которого в разные стороны летели клочки шкуры.

Горуэл отступил назад, но без какой-либо спешки и страха. За его спиной ступени вдруг растворились, снова став гладкой каменной поверхностью, а сцена превратилась в арену смерти. Он шагнул в центр каменного круга, развернул плечи с острыми шипами и вскинул руки, отшвырнув ножны в сторону.

Он намеренно громко взревел, обращаясь к каменным фигурам, карабкавшимся вверх по ступеням. Горуэл лизнул воздух, что-то предчувствуя, и уловил еще одно заклятие, наполнившее в амфитеатр.

Он кивнул:

— Ну, конечно. Теперь я узнаю его и должен был определить это заклинание раньше! Превосходно. — Он пригрозил каменным фигурам. — Старайтесь из последних сил! Вы в силах задержать меня, но победить — никогда!

Тяжелые меховые одежды сильно сдавливали Эрлстоку грудь. Но через эту боль приходило тепло. Он следовал за Рисвином, позади шла Джиландесса. Она предложила принцу исцелить его, но тот отказался. Заклинание забрало бы у нее много сил, а он вполне мог идти и так.

Джуллаг-це Сигг вела их по изогнутым тоннелям, пронизывающим подземелье. Они уже давно оставили коридоры Крепости и двигались на восток. Но по пути им пришлось совершить немалое число поворотов и крюков, и теперь они никак не могли выяснить, насколько же далеко уже зашли.

Наконец, урЗрети выбрала подходящее место и, придав руками подходящую для копания форму, принялась рыть ход, ведущий на поверхность. Наклон хода она выбрала таким, чтобы было легче подниматься. Из отверстия сразу подул холодный воздух, а следом появились снежинки. Послышались завывания ветра, но не настолько сильные, чтобы приходилось кричать.

Эрлстоку, который теперь прижимал к животу сине-зеленый фрагмент Короны Дракона, выбраться на поверхность помог Рисвин. Следом вылезли все остальные. После они все вместе, пригнувшись, пробежали еще пятьдесят метров на восток, туда, где начинался лес. Опустившись на снег, принц прислонился к древнему дубу и посмотрел назад на Крепость Дракона.

Некогда великая крепость была уничтожена, и даже снег не мог скрыть разрушений. Огромные проломы в стенах, внутри — покосившиеся строения. Крепость, однажды уже пылавшая в огне, послужила тогда маяком, предупредившим армии Кайтрин об опасности. Теперь же она стояла в кромешной темноте, словно призрак в тумане, пришедшем с Лунного моря.

Верум, мастер-оружейник, опустился на колени рядом с принцем:

— Я знаю, куда нам идти дальше. Если повернуть на юго-восток, где-то мили через две мы доберемся до склада. Там мы сможем пополнить наши запасы. А после — там уже вам решать.

Эрлсток кивнул:

— Мы должны уберечь этот фрагмент от Кайтрин. Поэтому сейчас мы отправимся на юг, будем следовать прямо за армией северной императрицы.

— Не смею оспаривать ваше решение, Ваше Высочество, но разве для этого нам не следует держаться подальше от ее войск?

Принц подмигнул ему:

— Что ж, мы отлично знаем, что она будет искать нас. Поэтому уже не важно, куда бежать. Отправимся на юг и подберемся поближе к нашим союзникам. Так или иначе, будем надеяться, что они найдут нас раньше, чем это сделает она.

ГЛАВА 35

Все слишком хорошо складывалось. Уилл принялся ворчать, как только их небольшая группка достигла северных ворот Мередо. На рассвете было солнечно, но морозно и в чистом небе сиял крохотный солнечный диск, совсем не обещавший тепла. Стояла не самая лучшая погода для путешествий, но, все же, учитывая время года, было не так уж холодно. Подгоняя лошадей, им удалось добраться до цели за одну или полторы недели.

За это время с ними произошло много важных и значительных перемен, и все они были к лучшему. В команду наконец вернулся Керриган. Вид у него по возвращении был слегка потрепанный, и, ко всему прочему, он привел с собой какое-то ужасное полуголое существо зеленого цвета. Хозяин постоялого двора наверняка начал бы возмущаться, но поскольку вновь прибывшего разыскивали маги из Вильвана и в планы хозяина никак не входило быть превращенным в лягушку или еще что-нибудь похуже, он пригласил молодого господина пройти внутрь.

Керриган почти не говорил о том, что произошло с ним во время отсутствия, рассказав лишь о том, что встретил могущественного мага, который готов помочь ему уничтожить Кайтрин. Бок, урЗрети малахитового цвета, будет временно служить у юного мага и сопровождать повсюду. Его хозяин догонит их и присоединится позднее.

Керриган с помощью нескольких заклинаний подлечил Уиллу заплывший глаз и осмотрел шею. Он очень внимательно выслушал рассказ друга о леди Снежинке. После долгих раздумий маг вдруг серьезно посмотрел на Уилла:

— Не знаю, кто она и что сделала, но эта была очень сильная магия. Ты здоров, могу с уверенностью это сказать. Мои заклятия говорят, что с тобой все в порядке, абсолютно все.

Уилл поднял бровь:

— Ведь это хорошо, да?

Керриган кивнул и взял парнишку за подбородок. Повернув его голову влево, затем вправо, он нахмурился:

— Единственная проблема — вот эти два шрама. Они немного меня беспокоят. В них что-то не так. То же самое и с тем, что тебе все время холодно. Впрочем, все это не так страшно, ты же можешь согреться. Да и шрамы хорошо зарубцевались. По моим ощущениям в тебе нет никакой магии, которая бы препятствовала выздоровлению. Однако все это очень странно.

— Ты сталкивался с чем-то похожим раньше?

— Нет, это-то и странно. Когда я осматривал Ворона и лечил его сломанную ногу, у меня была возможность узнать обо всех его старых ранах и болезнях и выяснить даже то, что он просто-напросто стареет. То же самое с Орлой. Когда я лечил ее ушибы, то позаботился и о другом. Я избавил ее от некоторых недугов, связанных с возрастом. Она перестала мучиться уже привычными приступами старческой боли. И когда я осматривал ее в последний раз, я выяснил, что она чувствовала себя лучше, чем до лечения.

Уилл кивнул:

— Все это вполне понятно. Работает примерно так: заклинание проверяет состояние пациента, сопоставляя его с тем состоянием, когда он был здоров. А потом ты исправляешь разницу.

— Совершенно верно. В твоем же случае магия говорит, что даже с этими шрамами и ознобом, ты сейчас в самой лучшей форме.

— А ты можешь убрать шрамы?

Керриган привстал, отчего кровать застонала:

— Я бы так и сделал, если бы магия позволила мне их обнаружить. Конечно же, глазами я их вижу. Но если смотреть с помощью магии, то на тебе нет никаких шрамов. А для того чтобы исправить что-то, нужно, чтобы хоть что-нибудь было не в порядке. Но ты абсолютно здоров. Возможно, заклинания, исцелившие тебя, каким-то образом повлияли друг на друга, и теперь мы имеем эту путаницу. Возможно. Но все это лишь мои предположения.

Уилл улыбнулся:

— Предположения?

— Да.

— Но такое может быть?

Керриган сделал кислую мину:

— Я смотрю, за мое отсутствие ты совсем не изменился.

Вор печально пожал плечами:

— Только немножко.

Друзья вышли из комнаты Керригана, чтобы присоединиться к принцессе Сейс и Дрени, устроившимся у огня. Сейс и Дрени подробно рассказали магу об изменениях, произошедших во дворце за его отсутствие. И хотя они говорили негромко, Уилл прекрасно понимал, что эти новости разлетятся по улицам Мередо быстрее, чем снег. Зная, что ничем хорошим такие сплетни не кончатся, вор все же попытался выбросить подобные мысли из головы.

До этого самого момента.

Несколько всадников ожидали их у ворот. Судя по всему, они находились там уже какое-то время. Но что еще более странно, их лица были открыты. Свои маски они повязали на плечо, как это делал Уилл.

Один из всадников выехал им наперерез. Темные глаза незнакомца заметно выделялись на бледном точеном лице, которое раньше скрывала маска. Он воззрился на Уилла, не обращая внимания на Ворона и Алексию:

— Вы Норрингтон?

Уилл устало направил коня вперед, оставив принцессу Сейс позади:

— Да, это я.

— Вы назвали короля трусом и сказали, что он абсолютно не достоин такого смелого и преданного народа?

— Что-то в этом роде.

— А в «Неукротимой Пантере» вы сказали, что мы все должны быть героями, чтобы сражаться против Северной Ведьмы?

Уилл уловил что-то необычное в голосе мужчины:

— Да, было такое.

Незнакомец улыбнулся:

— Что ж, тогда мы с вами. Наши предки носили маски, чтобы скрыть, кто они. Но теперь это нам это не нужно, поэтому мы будем носить маски так же, как вы. И у нас теперь новое имя. Мы — Братство Вольных Ориозцев. И мы будем рады отправиться под вашим командованием в Каледо. Меня зовут Уитли.

Вор моргал, не зная, что сказать. Когда он их только увидел, то сразу же почувствовал что-то не ладное. Но, прежде чем Уилл смог с оцепенением, вперед выехала принцесса Сейс:

— Именем Короля Мурозо, Боумара, приветствую вас, капитан Уитли, и ваших людей. Пожалуйста, присоединяйтесь к нам.

— С превеликим удовольствием. Благодарю вас, принцесса. — Уитли подал знак своим товарищам, и они вереницей потянулись вдоль колонны всадников, чтобы занять место в тылу. Большинство проезжавших мимо вольников кланялось Уиллу. Только двое последних даже не взглянули на него.

— Минуточку. Стойте. — Уилл нахмурился. — Я вас знаю?

Первый из всадников с покатыми плечами и столь же покатым подбородком мотнул головой. Второй, годившийся в сыновья первому, доверительно улыбнулся. Хотя мужчина казался крупным и мощным, его голос прозвучал как-то пискляво и натужно:

— Мой брат неразговорчив, Лорд Норрингтон.

Уилл прислушался к голосу говорившего и бросил взгляд на его руки, пытаясь установить личность собеседника, но толстые рукавицы помешали:

— Ваше имя?

— Меня знают под именем Норд, милорд, а это Линч…

Второй посмотрел вверх:

— Линденмир.

По спине вора пробежала дрожь. Кенли и Линчмир, что вы еще задумали?!

— Вы оба должны отправиться домой.

Голос Линденмира сорвался на хрип:

— У меня нет дома. — На маске, повязанной на его плече, теперь виднелись две метки, что означало, что он круглый сирота. — Я был рожден для этой маски. Теперь я хочу попытаться заслужить ее.

— А вы… как вас, Норд?

— Пока Кайтрин где-то поблизости, мы все в опасности. Чем быстрее мы уничтожим ее, тем скорее я перестану бояться за безопасность моей семьи.

Уилл на секунду задумался, потом кивнул:

— Как уже сказала принцесса, добро пожаловать.

— Благодарю, милорд.

Уилл натянул поводья и направил коня вперед к принцессе Сейс, что показывала дорогу на выезд из Мередо. На улицах было народу немного, учитывая стоявший холод. Те, что все же вышли на улицы, останавливались и глазели на колонну всадников, проезжавшую мимо. Уилл не мог сдержать улыбку, представляя, как же странно выглядела их компания. Наверное, они напоминали праздничное шествие с последнего Праздника Урожая.

Обернувшись, Уилл смотрел, как Королевский Эскадрон выезжает из города и выстраивается вдоль дороги. Он одобрительно оглядел всадников. Алекс, Ворон и Резолют ехали вслед за ними, потом появились Дрени и Керриган. Ломбо с абсолютно счастливым видом вприпрыжку бежал по снегу, а Квик кружился в облаке из снежинок, которые поднимал в воздух восторженно скачущий панки. Бок шагал в одиночестве на невероятно тощих, как у аиста, ногах и тащил на спине огромный деревянный ящик.

За урЗрети тянулось пять повозок, арендованных принцессой в Мередо. Их снабдили полозьями, чтобы было легче передвигаться по снегу. Первой в веренице была большая квадратная повозка, в которой ехала Пери. Она спокойно могла летать и при морозе, но на высоте воздух становится по-настоящему ледяным и поднимается пронизывающий ветер. И чтобы уберечь ее крылья от обморожения, ей смастерили довольно уютное гнездышко внутри повозки. Пери протестовала до последнего, но на это ей дружно сказали, что она их секретное оружие, и гирким смирилась с этой невинной ложью.

Вслед за повозками следовал Королевский Эскадрон в ярко-красных мундирах. Братство Вольных Ориозцев — по дороге его количество увеличилось еще человек на сорок — расположилось в середине колонны. Замыкали вереницу снова ярко-алые всадники Королевского Эскадрона. Колонна растянулась почти на триста метров и смотрелась весьма внушительно.

Принцесса Сейс поймала взгляд Уилла и улыбнулась ему, когда тот снова посмотрел вперед:

— Должна поблагодарить вас за то, что ваши люди присоединились к нам.

— Мои люди?

Принцесса кивнула. На морозе дыхание девушки превращалось в клубочки пара:

— Вольники.

— Они не мои.

Сейс строго взглянула на него, прикусив пухлую нижнюю губу:

— Вы разве не поняли, что произошло сейчас у ворот, нет?

Уилл мрачно посмотрел на нее:

— Принцесса, возможно, я и Норрингтон, но вырос я в трущобах Ислина. Я вор. Король Скрейнвуд дал мне маску и похлопал по головке, надеясь, что я стану его марионеткой. Случившиеся у ворот можно понять как то, что к нам присоединилась группа тех, кому жизнь не мила.

Ее голубые глаза блеснули; принцесса задумалась:

— В Мурозо, Ориозе и Алозе, если человек открывает свое лицо другому, то… Обычно твое лицо видят только родственники и близкие друзья. Представь, чего стоило Уитли показать лицо незнакомцу, да еще и осмелиться сказать тебе такие вещи… Сняв маску, он отрекся от прежнего господина. И на самом-то деле, он просил вас принять его в качестве своего вассала. Их воодушевили ваши слова и действия. Маска определяла личность каждого из них. Теперь же они желают, чтобы их знали как ваших людей. Когда вы решите, что они достойные воины, они будут жаждать, чтобы вы поставили на их масках свой знак и позволили им надеть их снова.

— Ох. — Уилл сделал глубокий вдох. Ледяной воздух обжог его горло изнутри, отчего юноша закашлялся. — Значит, я все сделал неправильно?

Принцесса засмеялась:

— Нет, совсем нет. Поэтому я была удивлена тем, что вы не понимали, что делаете.

— А когда я приказал Линчмиру и Кенли отправляться домой?

Девушка прищурила глаза:

— Вы не должны больше никогда называть их этими именами. Они принадлежали им, когда они носили маски. То же самое произошло с Вороном. В маске он был Тарантом Хокинсом. Потеряв маску, он стал Вороном. И они теперь тоже Линденмир и Норд.

— Тогда что же они подумали, когда я приказал им отправляться домой?

На секунду она поджала губы:

— В сущности, тем самым вы сказали, что им придется хорошо потрудиться, чтобы доказать вам, что они достойны вашего знака на маске. Вы сказали это не зря. А Норд присмотрит за Линдермиром, вы же знаете.

— Да, я понял.

Уилл снова глубоко вдохнул, на сей раз аккуратнее, и намотал шарф повыше, чтобы закрыть рот и нос. Сколько всего изменилось. Он перестал быть тем, кто скрывается в трущобах и в кого верят только Ворон и Резолют, предполагая, что он может быть частью пророчества. Теперь в мире все больше тех, кто видит в нем ключ к решению всех неприятностей, создаваемых Кайтрин. Теперь люди смотрят на него с надеждой в глазах, тогда как год назад они взглянули бы на него с презрением и страхом.

И теперь у меня есть те, кто хочет сражаться и умереть за меня. Он неловко пожал плечами. Когда он познакомился с Вороном, Резолютом и Алексией — и с остальной компанией, он доверился им. Он сражался за них и рядом с ними. Рискованные приключения сплотили их.

Но вольники — это другое. Они сейчас с ними не потому, что он Норрингтон. Эти люди слышали его собственные слова и знали о его поступках, и только из-за этого они захотели присоединиться к нему. Он предполагал, что некоторые из них просто ищут приключений. Но чтобы житель Ориозы отказался от маски, одних приключений было бы мало. Как сказала принцесса, причина этого — нечто большее, чем просто внезапный порыв.

Уилл внимательно посмотрел на рыжеволосую принцессу Мурозо:

— Ваше Высочество, теперь я несу ответственность за этих людей?

Она кивнула:

— Да, все верно. Все, что они делают, они делают от вашего имени. Вы будете платить за них, наказывать и вознаграждать их.

— Платить за них? — Уилл оглянулся. — Даже если бы я ограбил королевскую казну, я не смог бы заплатить за них…

— Лорд Норрингтон…

— Пожалуйста, просто Уилл.

— Уилл, вы обязаны платить по тем счетам, что вам предъявят. А Уитли, Линденмир, Норд да и некоторые другие далеко не бедны. Это можно заметить, посмотрев на их коней и экипировку. Увидишь, они позаботятся о себе сами. — Она подняла руку, чтобы остановить ответную реплику. — И несмотря на все то, что вы сказали в присутствии короля Скрейнвуда, королевский дом Мурозо щедро вознаградит вас за все усилия, что вы предприняли, руководствуясь нашими интересами.

Сейс сняла перчатку с левой руки, и на указательном пальце парнишка заметил небольшое колечко. Принцесса передала его Уиллу. Простое золотое кольцо с маленькой камеей.

Уилл хотел вернуть его ей, но девушка покачала головой:

— Вы хотите, чтобы оно было у меня?

— Почту за честь.

— Что ж, оно красивое, но сомневаюсь, что я смогу получить за него достаточно денег, чтобы накормить сегодня вечером моих людей.

Сейс громко захохотала, и Уиллу понравилось, как звучал ее смех. Ее глаза ярко вспыхнули, почти так же, как тогда, когда они впервые встретились. Он запомнил этот взгляд и еще то, как она взяла его за руку. Ему вдруг стало жарко, а на щеках появился румянец.

— Уилл, это кольцо принадлежало матери моего отца. Помимо этого, оно дает право на владение имением на западе Мурозо, недалеко от озера Эори. Доход от него, даже в плохой год, сможет прокормить и дюжину твоих отрядов.

— Я не могу принять его!

— Но вы должны. Ведь вы отдали свои земли, чтобы помочь моей стране, — Сейс улыбнулась. — Теперь это и ваш дом. Не думаю, что это обстоятельство заставит вас сражаться против Кайтрин с большим рвением, однако оно все же поможет сделать вкус победы чуть-чуть слаще.

Уилл улыбнулся и вдруг понял, что принял эту новую страну как свой родной дом. Он снял правую перчатку. И надел кольцо на указательный палец:

— Спасибо.

— Правая рука. Та, что держит меч. Это хорошо.

— Почему?

— Это означает, что вы будете драться. — Принцесса тоже подняла шарф и спрятала подбородок. — Вперед, Лорд Норрингтон, на север, в ваш новый дом. И смерть нашим врагам.

ГЛАВА 36

Если бы они совершали переход из Мередо в Каледо в летнее время, то у них было два возможных пути. Более длинное путешествие завело бы их сначала в Вальсину, затем через южные территории Толсина на северо-запад в Каледо. Избрав при этом главную дорогу, они довольно скоро достигли бы конечной цели пути и без особого труда смогли бы найти себе пристанище по ходу путешествия. Пойдя по другому маршруту, они оказались бы сперва в Нарризе, столице Сапориции, а после вышли бы на северную дорогу, ведущую в Каледо. Этот путь хоть и короче, но дороги в Сапориции находились в столь ужасном состоянии, что большинство торговцев вообще предпочитали добираться из Мурозо в Сапорицию по морю, огибая мыс Локллин.

Однако зима лишала любую дорогу каких бы то ни было преимуществ, поэтому их колонна двинулась прямо на север, собираясь срезать путь через Бокагул. На горизонте виднелись высокие горы, покрытые снегами. Когда ветер очищал небо от облаков, можно было заметить, как снег длинными тонкими линиями сходит с остроконечных горных вершин.

Алексия, обмотав шерстяной шарф вокруг лица, нахлобучив шапку на голову, выглядывала из-под тонкой вуали, также защищавшей ее лицо. Вуаль не только уберегала глаза от ослепительно-яркого блестящего снега, но и немного сохраняла тепло. Закутанная в толстые одежды из кожи, съежившись под толстенной мантией, принцесса была похожа на какого-то зверя даже больше, чем ее собственная лошадь.

Она чувствовала холод всем телом и представляла, насколько плохо было Уиллу. Но вор не жаловался, и это удивляло ее. Тот Уилл Норрингтон, которого она встретила в Ислине, обязательно стал бы жаловаться, настойчиво выражая недовольство. Но Уилл повзрослел, и теперь его прежнее ребячество исчезло.

Прошлой ночью Уилл сидел у костра вместе с отрядом из Мурозо; они все вместе пели песни. Он даже сочинил новые слова на старые мелодии. В основу одной из песен были взяты слова стихотворения, которую вор придумал некоторое время назад. Оно рассказывало о битве на равнинах Свойна, о принцессе и Вороне, уничтоживших сулланкири, и мече Маларкекс.

Желание Уилла петь вместе со всеми эту песню поразило Алексию, однако в меньшей степени, чем то, что он согласился взять с собой Кенли и Линчмира. Их присутствие в рядах Братства Вольных Ориозцев также явилось для нее сюрпризом. Сначала Алекс даже подумала, что они были подосланы Скрейнвудом как агенты. Принцесса рассказала об этом Ворону, на что тот сказал, что у Кенли не тот характер, а у Линчмира напрочь отсутствует хитрость, чтобы быть шпионом.

Поразмыслив, Алексия согласилась с мнением Ворона. Она предположила, что Линчмир, должно быть, действительно часто серьезно ссорился с отцом, что его и подтолкнуло покинуть дворец со всеми его удобствами. Линчмир чувствовал себя неловко в лагере и в основном ходил хвостом за Кенли, выполняя поручения других членов команды. Линчмир как-то собрался разжечь костер под деревом, ветви которого прогибались под толстым слоем снега. Жар костра заставил бы снег упасть, и костер потух бы. Но еще до того, как это случилось, Квик неуклюже пролетел мимо и сбил сугроб с веток. Линчмир смутился, но с улыбкой выслушал многочисленные извинения сприта.

Алекс и Ворон удалились в свою палатку, поставленную чуть поодаль от остальных, но все же находившуюся в черте лагеря. Вне зависимости от того, считали ли их брак фикцией или нет, все уважали их право на уединение. И хотя ночи были слишком холодными, чтобы снимать с себя все, они грелись в объятиях друг друга под горой теплых одеял.

Когда они занялись любовью первый раз тогда, на постоялом дворе, все было как-то очень импульсивно и — неловко. Сначала локти постоянно что-то задевали, зубы случайно стукались друг о друга, пальцы путались. Но после каждого такого промаха они улыбались и смеялись, шепча друг другу извинения. И совсем скоро слова стали не нужны. Страстные стоны и обжигающее учащенное дыхание все сказали за них.

После, лежа вдвоем, они гладили и ласкали друг друга. Принцесса с радостью ощущала нежность, с которой рука Ворона скользила вдоль ее тела, и он крепче прижимал ее к себе, покрывая поцелуями шею. Она так долго ждала этого, что навсегда бы осталась в его объятиях и не желала бы никуда уходить. И все же Алекс не хотела сбежать от всех, обретя в Вороне своего рода убежище. Она хотела, и очень сильно, быть рядом с ним, разделяя бесконечный покой их единения.

В дороге он был всегда рядом с ней, за исключением тех моментов, когда уходил проведать Уилла, или общался с Резолютом, или же когда она сама болтала с Пери. Даже теперь, когда Алекс смотрела на него, его плечи сжимались под огромным плащом из медвежьей шкуры и он кивал ей в ответ. Через сетку, закрывавшую его лицо, она могла уловить блеск его глаз.

Когда они были не одни, Ворон проявлял заботу, всегда относился к ней с уважением. Он был готов предложить свою помощь, но при этом старался не встревать там, где Алекс отлично могла справиться без него. Если же он нуждался в помощи, то сам просил ее об этом. Ворон всегда улыбался ей, был внимателен и никогда не требовал ее постоянного внимания.

Отчасти причиной этой дистанций, как полагала принцесса, была разница в возрасте. В первую ночь он рассказал ей о Сварской, обнимая принцессу как ребенка. Дрожь в голосе выдавала то, как сложно ему принять, что он так намного старше ее. Когда он стал извиняться, Алекс поцеловала его:

— Нашим сердцам все равно, сколько ударов они сделали. Главное, что теперь они бьются вместе.

Ворон улыбнулся, соглашаясь с ней:

— Ты не только красива, но и столь же умна.

— Достаточно умна, чтобы понять то, что, когда двум людям суждено быть вместе, тратить время на мелочи бессмысленно.

Алексия улыбнулась, вспомнив этот разговор, но вдруг в морозном воздухе что-то громко зажужжало. Зеленый Квик мелькнул на фоне белого снега и стал кружить вокруг Уилла, Сейс, Ворона и Алексии, потом завис в воздухе, обеими руками указывая на северо-восток:

— Быстрее, быстрее, поехали быстрее. Важно, очень важно!

Его стало сносить ветром, и сприт, громко жужжа, полетел прочь, прямиком к въезду в небольшую долину, окруженную лесом.

Ворон посмотрел на принцессу:

— Сприт знает, где нужно быть и когда. Нам лучше идти за ним.

Резолют, пришпорив коня, уже мчался вслед за малышом. Долго не раздумывая, Алекс слегка ударила каблучками своего скакуна и подобралась поближе к Ворону, чтобы не оказаться в снегу, летевшем из-под копыт его лошади. Справа, вслед за Резолютом по снегу бежал панки, а позади себя Алекс услышала голоса Уилла и Сейс.

Они промчались по целине, затем быстро преодолели редкий перелесок из сосен. Всего через двадцать метров впереди раскинулось еще одно поле, ведущее к обрыву. На севере простиралась лесистая долина, в центре которой раскинулся заснеженный луг. Ее пересекала река, уходящая на юг, а на северо-западе уже виднелись серые гранитные махины гор Бокагула, отмечающие границу.

Резолют нырнул вниз и исчез из виду. Ломбо прыгнул и, очутившись в воздухе, замахал хвостом, стараясь скорректировать свой полет. Алекс увидела, как он угодил прямо на маленькую сосенку. Она наклонилась так сильно, что весь снег с ее веток лавиной обрушился на землю. Ворон направил коня вслед за Резолютом. Алекс последовала его примеру.

Повсюду мело, и все же лысые склоны гор позволили ее хорошо разглядеть лежащую внизу равнину. Небольшую группку людей окружило полчище бормокинов. Несколько ледяных когтей ходили рядом кругами, ухая, как совы. Остальные раздирали когтями трупы, вгрызаясь в плоть жуткими зубами. Группа изо всех сил сдерживала натиск бормокинов, по неуклюжим движениям и окраске принцесса узнала в них урЗрети.

Крутой склон начал выравниваться где-то метров через десять. Ворон осадил коня и взял в руки серебристый лук. Достав стрелу, он натянул тетиву и выстрелил. Стрела просвистела мимо Резолюта и пронзила бормокина прямо в грудь. Его крутануло, и зверь рухнул на снег. Оставшиеся бормокины посмотрели на вершину склона.

Очень вовремя. Потому что на них летел Аомбо. Он приземлился прямо в гущу бормокинов, раздавив по крайней мере одного. Панки работал всеми четырьмя лапами направо и налево, ломая кости и раздирая когтями плоть. Оборачиваясь, он хвостом смел несколько бормокинов, неудачно оказавшихся сзади.

Рядом промелькнула еще одна стрела. На этот раз она попала в темерикса, который тут же рухнул в сугроб, окрасив его в багровый цвет. В воздухе внезапно раздался жуткий грохот, эхом отозвавшийся в горах. Бормокина подбросило вверх, и его туша вмиг повалилась на землю. Череп твари разлетелся на тысячи осколков, воткнувшихся в снег, благодаря Дрени и его драконетте.

После к ним присоединилась Алекс. Оказавшись уже на середине холма, она сбросила с себя тяжелую мантию и обнажила правую руку. Перчатка осталась болтаться на ее запястье, а принцесса быстро вынула меч и резко махнула им справа от себя. Бок ее лошади и снег под копытами стал ярко-красным. Сраженный бормокин рухнул на землю.

Снег мешал лошадям, и все же они оказались гораздо проворнее, чем бормокины. И снова полетел ливень из стрел, и выстрел драконетты эхом отозвался вокруг. Не все стрелы достигали цели, не все удары оказывались смертельными, однако крики и стоны раненых собратьев действовали на бормокинов так же, как и на людей, — они лишали их моральных сил.

Ледяные когти ловко передвигались по снегу благодаря мощным и быстрым ногам, однако, похоже, Ломбо получал особенное удовольствие, гоняясь за ними. Он чувствовал себя как лиса в курятнике, ломая шею одному, он тут же набрасывался на другого и, с силой прижав его к земле, отгрызал ему голову.

Алексия, увернувшись от кинжала бормокина, с размаху рассекла ему голову. Кости хрустнули, и принцесса резко оттолкнула мертвое тело. Осадив коня и оглянувшись вокруг, она заметила Резолюта в окружении трупов.

За спиной Алекс Сейс, привстав на стременах, размахивала клинком, нанося удары. В это время Уилл метал в противников лезвия-звездочки, сделанные для него Резолютом. Мимо него пронеслись ярко-алые всадники Королевского Эскадрона. Всадники устремились в место наибольшего скопления бормокинов, атаковавших урЗрети. В свою очередь, урЗрети, воспользовавшись моментом, нанесли удар со своей стороны. Окруженные с обеих сторон бормокины истошно вопили, пока не были уничтожены все до единого.

Оставшиеся в живых бормокины бросились бежать в разные стороны, но были настигнуты Королевским Эскадроном и вольниками. Тварей было не больше тридцати-сорока, но Алекс, мельком взглянув на их состояние, поняла, что это были остатки армии бормокинов, объединившиеся с дезертирами. А группка урЗрети была схвачена ими в самый неподходящий момент.

Принцесса подъехала к урЗрети поближе. Она насчитала десять существ, правда, некоторые из них были ранены и по меньшей мере трое мертвых лежали на снегу. Навстречу Алекс вышла женщина урЗрети с кожей цвета красных камней и длинными черными волосами, заплетенными в толстую косу. Ноги урЗрети превратились в длинные и тонкие тросточки, еще тоньше, чем у Бока, а вместо рук с одной стороны был острый меч, а с другой — мощная булава.

— От имени Бокагула я желаю вам мира, — В ее черных глазах появились красноватые пятнышки. — Меня зовут Силайд-це Джинин, я владею этими землями.

— А я Алексия из Окраннела.

Она посмотрела в сторону Уилла, намереваясь представить его, но вдруг заметила, что у него на ноге открытая рана. Сейс спешилась и помогала ему завернуть лохмотья. На коричневой коже штанов Уилла кровь казалась очень темной, от нее шел пар.

Алексия подъехала к нему:

— Что случилось?

— Ничего.

Сейс проворчала:

— Я пропустила одного. Один добрался до Норрингтона. Это моя вина.

Квик приземлился на бедро Уилла, чуть выше пореза, и, опустившись на все шесть ножек, плюнул паутиной прямо в рану. Уилл зашипел, и Сейс попыталась отогнать сприта прочь, но Квик метался взад и вперед, пытаясь залепить рану паутиной. Побагровев, паутина стянула рану, и пореза практически не осталось.

Уитли осторожно обратился к Уиллу:

— Милорд, бормокины уничтожены. Мы прикончили их всех до единого. Часть наших людей ранена, но повода для беспокойства нет.

Уилл кивнул:

— Норд и Линдермир?

— Норд в порядке, милорд. У Линдермира есть пара царапин, но его жизнь вне опасности.

— Хорошо. Спасибо, капитан Уитли. Вы проявили инициативу, это прекрасно, — Уилл поманил его пальцем. — Пожалуйста, встаньте ближе.

Капитан подъехал ближе и коснулся колена Уилла:

— Да, милорд.

Вор, дотронувшись пальцем до своей пропитанной кровью штанины, протянул руку и нарисовал темную полосу на маске, прикрепленной к плечу Уитли:

— Ты снова можешь надеть маску. Теперь ты со мной. Ты будешь служить мне так преданно, как можешь, и сообщать мне о тех, кто своими поступками заслужит право быть в моем отряде.

Улыбка на лице капитана была столь заразительна, что Алекс тоже невольно улыбнулась.

— Да, милорд. Этот долг — большая честь для меня. Спасибо, Лорд Норрингтон.

— И еще, Уитли.

— Да, милорд?

— Если кто-то нуждается в лечении, отправьте его к адепту Ризу. Мне нужны здоровые люди, а не отважные мертвецы. О каждом шраме можно рассказать историю, но о тех, что он исцелит, можно будет сказать в два раза больше.

— Да, милорд, — Уитли отсалютовал Уиллу и отправился раздавать приказы вольникам.

Уилл посмотрел на Алексию, затем перевел взгляд на урЗрети:

— Скольких вы потеряли?

Силайд-це окинула взором оставшихся в живых:

— Мы потеряли четверых, возможно, еще один умрет.

Алексия взглянула на Ломбо, бродившего рядом. Ворон тоже присоединился к ним:

— Нам нужен Керриган. Можешь привести его?

Принцесса обратилась с просьбой к Ворону, но панки, услышав ее слова, с готовностью кивнул и вприпрыжку побежал вверх по холму за магом.

УрЗрети неуклюже села на корточки:

— Простите меня.

Сейс обернулась и бросилась к ней, опустившись на колени:

— Вы ранены?

— У меня просто нет сил, — она подняла вверх руки весьма странной формы. — Менять облик бывает очень утомительно, а в последнюю неделю мы почти не отдыхали и еды практически не было.

Сейс встала на ноги и свистнула одного из всадников из Королевского Эскадрона:

— Постарайтесь в сохранности доставить сюда повозки. Мы разобьем лагерь здесь. — Она повернулась к урЗрети. — Сию секунду мы обеспечим вас едой и найдем место для отдыха.

Силайд-це улыбнулась, подняв вверх булаву:

— Нет, не нужно.

Принцесса Мурозо подняла голову и торжественным тоном произнесла:

— Может быть, мы сейчас и в Ориозе, но не отказывайтесь от гостеприимства, принятого в Мурозо.

УрЗрети засмеялась:

— Ни в коем случае. Мы с радостью примем вашу помощь. И пусть мы в Ориозе, — Силайд-це указала булавой на северо-запад. — Видите, вон там мой дом. Через час пути по горам у меня будет возможность продемонстрировать вам наше гостеприимство и нашу благодарность. Добро пожаловать в Бокагул. Ваши поступки доказали, что вы друзья урЗрети, и у нас в королевстве у вас будет все, что пожелаете.

ГЛАВА 37

Мысль о необходимости срочно помочь раненым урЗрети тут же избавила Керригана от чувства стыда за то, что панки тащил его сквозь снежную бурю, перекинув через плечо, будто мешок с картошкой. Маг понимал, что лучше не размахивать руками и не кричать, ведь Ломбо уже не первый раз везет его таким образом. Тем не менее раньше ему не мешал снег, постоянно бьющий в лицо, что приходилось все время его смахивать, чтобы хоть что-то видеть.

Вслед за ними шел Бок с привязанным к спине сундуком.

Там, внизу долины, панки бросил Керригана прямо посреди поля боя. При этом маг действительно очень напоминал тот самый мешок с картошкой. Он привстал на коленях и осмотрелся вокруг. Трое урЗрети были ранены, однако их порезы и царапины были незначительны. Маг медленно подошел к еще двум урЗрети, окружившим третьего. Это была девушка урЗрети. Она сжимала свой раздувшийся живот, а находившиеся рядом урЗрети тоже давили на него руками.

Крови было много.

— Скажите мне, насколько это серьезно?

Меднокожая урЗрети, сидевшая у ног раненой девушки урЗрети, покачала головой. Она заговорила на своем языке, Керриган знал лишь несколько слов на нем, но уловить смог и того меньше. Та урЗрети, что разговаривала с принцессой Алексией, подбежала и опустилась на корточки рядом:

— Она говорит, что живот Сулионе-Коракс порезал один из ледяных когтей. Вы знаете, что значит «Коракс»?

Керриган сощурил зеленые глаза:

— То, что она может иметь детей, верно?

— Да. Ее зовут Сулион-Коракс Джирси, а это ее родные и двоюродные сестры. Она на пятом месяце, и ледяной коготь мог задеть ребенка.

Керриган тяжело вздохнул:

— Да, это все усложняет.

— Могу сказать вам, что все гораздо сложнее. Если вы сможете залечить рану и спасти обоих, отлично. Но если вдруг узнаете пол ребенка, ничего не говорите. Если это окажется мальчик и вы не сможете спасти обоих, спасите все-таки ее.

Маг сдвинул брови. Он достаточно знал об урЗрети и их матриархате и то, что мужчины им были практически не нужны — кроме как для продолжения рода, — однако этот выбор показался ему жестоким:

— Не волнуйтесь, я спасу обоих.

Он кивнул Сулионе-Коракс:

— Все будет хорошо.

Керриган закрыл глаза и положил руку на живот Сулион-Коракс. Она вздрогнула от его прикосновения, а другая урЗрети нежно зашептала что-то ей на ухо. Он сотворил заклятие и стал анализировать состояние раненой. Поскольку заклятие было эльфийским, чары, подобно отросткам, прорастающим из земли, проникали внутрь и магическими усиками скользили по ее телу и внутри него. УрЗрети были существами, способными менять свой облик, поэтому природа их была тоже весьма изменчивой, однако боль, которую испытывала раненая, помогала заклятию найти осязаемые точки для воздействия.

Маг медленно получал все новые детали о ее состоянии, и в результате у него сложилось четкое представление о ее ранах. Ледяной коготь рассек ее живот и действительно задел при этом матку, но ребенок был еще совсем крохотный. Керриган удвоил силу заклятия, и магические усики обвились вокруг плода. Он не обнаружил никаких повреждений, но все же проверил еще раз.

Все было чисто. Ребенок не испытывал никакой боли, но что-то было не так. Малыш, казалось, каким-то образом становился все слабее. Юный маг боялся, что физическая боль матери могла как-то навредить плоду, поэтому он воспользовался простым заклинанием, чтобы облегчить страдания девушки и уменьшить ее страх. Приглушенная боль, которую он по-прежнему улавливал в ней, вполне соответствовала ее ране, но этого Керригану было недостаточно.

Маг направил всю силу заклинания на плод, энергия шла через пуповину, восстанавливая связь между ребенком и матерью. И где-то на полпути магия обнаружила причину происходящего. Ледяной коготь умудрился порезать пуповину, так что к ребенку перестала поступать кровь. Поскольку в пуповине нет нервов, боли она не испытывает, — поэтому Керриган и не смог сразу определить в чем дело.

Медленно и осторожно юный маг стал сшивать ткани между собой. При этом он все время проверял состояние ребенка и заметил, что в него возвращается жизнь. Керриган проверил еще раз и убедился, что ребенок вне опасности, и прекратил воздействие магии. Он зашил порез матки и брюшной стенки. И наконец, аккуратно соединил края раны на коже.

Открыв глаза, юноша присел на корточки и тут же тяжело дыша повалился на бок. Он лежал на снегу, обжигавшем его лицо, но едва ли мог ощутить эту боль. Та же боль, что он чувствовал, поразила его. Лечение матери и ребенка отнимает много сил, и оно крайне болезненно. Всю ту боль, что испытывала Сулион-Коракс, когда юный маг залечивал ее раны, он должен был пережить сам. Керриган знал, что, воздействуя исцеляющим заклинанием, он мог сделать так, чтобы она чувствовала все или же забрать всю боль на себя. И хотя он ни в коем случае не пожелал бы ей испытать эту боль, он никогда бы осознанно не принял ее на себя.

Ему пришла в голову мысль, правда, он тут же отбросил ее, что созданное им обезболивающее заклятие могло каким-то образом забрать боль в себя. Однако, учитывая, что подобные заклинания применяются достаточно часто, к такому выводу уже давно пришли бы и без него. И все же, вспомнив свои разговоры с Римом, он подумал, а не был факт необходимости принятия боли своего рода способом устрашить, остановить магов, придуманный Вильваном, или же здесь таилось что-то еще.

Ломбо мощными лапами надавил на плечи Керригана, заставив его сесть:

— Что-то болит?

Керриган подмигнул:

— Я в порядке, Ломбо, спасибо.

Юноша огляделся и увидел, что все вокруг были в тех же позах, что и когда он только приступил к исцелению. Алексия посмотрела на него:

— Ты можешь помочь ей?

— Все уже сделано.

Уилл подъехал на коне поближе и поднял бровь в знак удивления:

— Сделано? Да ты едва коснулся ее, а потом упал. Всего секунду, может, две.

— Правда?

Керриган встряхнул головой. Он создал заклинание так же, как и всегда. Нет, постойте… Он сосредоточился на очевидной необходимости и неотложности применения магии, поэтому совершенно не думал о себе или о том, как он приводил заклятие в действие. Юноша вдруг вспомнил все заклятия, которые использовал: и когда пираты спасались бегством, и когда покидал Вильван, и когда уезжал из Золотого Порта. Ему приходилось творить невероятные заклинания, однако они не забирали у него все силы.

Его усталость была не физической по своей сути, а умственной. То, что он сделал, было очень сложно, даже при таких вполне благоприятных обстоятельствах. Для того чтобы он смог проделать все столь быстро, его разум несомненно должен был работать на огромной скорости. То, что ему удалось сделать это за столь короткое время, шокировало его.

И заставило задуматься над вопросом. Если я не истощен физически, значит, энергия для создания заклятия исходила не от меня. Что же тогда является ее источником?

Керриган посмотрел вверх и улыбнулся:

— Что ж, после всего случившегося, мне нужно хорошенько подумать, — юный маг, опершись на Ломбо, с трудом встал на ноги.

Краснокожая урЗрети взмахнула клинком, который все еще был у нее вместо руки, и указала вдаль, на горы:

— Мы всех вас с радостью примем у нас в Бокагуле… она оборвала фразу и зашипела, потому что к ним подошел Бок. Женщина тут же отступила к группке урЗрети. То, что она сказала потом, Керриган не понял, уловив лишь слово «Бок», произнесенное с отвращением.

Керриган, шатаясь, побрел по снегу туда, где сел Бок, обхватив руками колени. Маг положил руку зеленому урЗрети на плечо и перевел взгляд на красную урЗрети:

— Бок — мой слуга.

Она сощурила глаза:

— Он — Бок. Он изгнанник. Вы должны держать его под контролем.

Керриган потеребил его спутанные волосы:

— Само собой разумеется.

Бок мирно заурчал.

УрЗрети пристально посмотрела на него, потом взглянула на принцессу Алексию:

— Это недалеко, и вас там очень тепло примут. Герцогством Бокагул сейчас правит семья Джирси, вот увидите, они очень щедро вас отблагодарят.

Силайд-це Джинин представилась Керригану, затем познакомила его с сестрами и кузинами той, чьего ребенка ему удалось спасти. Его на самом деле потрясло то, что намного важнее было спасти ребенка, чем Сулион-Коракс. Как ему объяснили, неделю раньше ей снился сон, будто бы она со своей свитой в каком-то необычном лесу собирает снежные ягоды. Сон указывает на то, что эти ягоды станут первой твердой пищей, которую попробует ребенок, и все, что было во сне, исполнилось. Снежные бури с севера застали их за пределами Бокагула, а воины-отступники Авролана — на обратном пути в Бокагул.

Спустить телеги вниз в долину оказалось намного легче, чем мог предположить Керриган. С помощью урЗрети, Ломбо, а также веревок и лошадей спуск прошел довольно легко. Пери не осталась в повозке, пока ее импровизированный паланкин катили по склону вниз. Но зато гирким представили Силайд-це. Глава урЗрети дала ей сопроводительное письмо, объяснив, как добраться до ворот, ведущих во владения семьи Джирси.

Дорога на северо-запад заняла четыре часа, и все это время они шли в тени, отбрасываемой скалами, окружавшими долину. На сани погрузили туши ледяных когтей, ведь Ломбо покалечил их не слишком сильно, а, как известно, их мясо было вполне съедобным. Керриган никогда раньше не пробовал такое мясо, но Ворон ободряюще кивнул ему, и тот воздержался от каких-либо комментариев.

Под конец путешествия они очутились в узкой лощине, которая несколько раз сворачивала в разные стороны, и в конце концов оказались посреди долины, напоминающей ту, что они недавно покинули. Но только на этот раз она была отгорожена отвесной каменной стеной. Места в этой тупиковой долине едва хватило для всей их многочисленной команды. Двигаясь по узкому проходу, Керриган посмотрел наверх. В этой лощине даже небольшое число лучников могло бы уничтожить любые войска, попытавшиеся блокировать вход. Нет сомнений, что урЗрети не упустили из виду этот момент.

Ворота в Бокагул произвели на гостей огромное впечатление. Отвесная стена возвышалась на сотни метров, и растаявший снег с вершины, уже превратившийся в лед, искрился на ее поверхности. В основании можно было заметить четыре барельефа из серого камня. Две фигуры в середине были поменьше и изображали урЗрети. Они сидели на корточках, а их руки касались украшенного руническими письменами круга, обозначавшего вход. Над ними были изображены еще урЗрети, гораздо выше ростом, в измененном облике: ноги их походили на птичьи, отлично приспособленные для ходьбы по снегу. Кроме того, их руки были превращены в крылья, кончики которых соприкасались прямо над круглыми воротами.

Силайд-це остановилась рядом с молодым магом:

— Знаете, адепт Риз, урЗрети верят, что когда-нибудь, один из нас, по-настоящему одаренный, научится повторять форму крыльев и сможет полететь.

Маг кивнул:

— Я слышал эту легенду. Прекрасная мечта.

— Да, вы правы, — она улыбнулась. — Возможно, ребенок, спасенный вами, будет обладать достаточно светлой душой, чтобы достичь этой цели.

— Я был бы очень рад, если бы так и случилось.

Силайд-це двинулась вперед, но прежде чем она успела протянуть руку, чтобы дотронуться до замкового камня, мощный диск начал двигаться в сторону, открывая ворота. За ними оказалась Пери. Она вышла им навстречу в золотой мантии, заменившей прежние скромные одежды гирким. На ней сверкали изящные золотые цепи и кольца с драгоценными камнями. Она даже смеялась, что было не так уж необычно, но Керриган все же был удивлен.

Следом за ней появилась толпа урЗрети. Они обступили повозку, служившую сначала домом для Пери, а потом отданную в распоряжение Сулион-Коракс на оставшуюся часть поездки. УрЗрети подняли шум, уловить какой-нибудь смысл в этом гуле Керригану не удалось, но голоса то звенели от радости, то стихали от разочарований, а иногда все вдруг смолкали, скорбя о тех, кто погиб. В соответствии с традициями урЗрети, тела оставляли лежать там, где они встретили смерть. И хотя о месте гибели знали все, обычая хоронить мертвых тоже не было.

Появились другие урЗрети. На этот раз они оказались мужчинами, пришедшими, чтобы забрать лошадей и распорядиться насчет саней. Они шли медленно и робко, но вели себя свободно, насколько могли. Один из них даже подошел к Боку, чтобы помочь ему донести сундук, но Бок тут же рявкнул на него. УрЗрети отпрянул, удивленно моргая глазами. Силайд-це, подозвав бедолагу к себе, дала ему другое задание, которое он принялся невозмутимо выполнять.

Силайд-це отвела основную часть команды в сторону, пока остальные урЗрети помогали проводить Королевский Эскадрон и вольников в отведенные для них комнаты. Предводительница вела их вниз по хорошо освещенным коридорам, потолки в которых оказались поразительно высокими для такой низкорослой расы. Свет исходил от толстых свечей, стоявших на высоко закрепленных металлических подставках. Рельефы, вырезанные на стенах, чередовались с яркими мозаиками. Все они изображали сцены с участием людей, эльфов и урЗрети. Керриган едва ли мог вспомнить истории, связанные с представленными сценами, но его поразил один момент. Здесь, должно быть, были трактовки урЗрети известных преданий, поскольку у них в невыгодном положении всегда оказывались другие, а не урЗрети, — что редко случалось в версиях людей.

Силайд-це провела гостей в удивительно большую залу, странной формы. Низкий, закругленный коридор — низкий настолько, что Резолют и Дрени вынуждены были пригнуть головы, а Ломбо пришлось прижаться к самому полу, — выходил в первую из двух сферических комнат. Вторая комната была меньше первой, но пол в ней находился на другом уровне, на три метра выше, хотя потолки при этом располагались на одинаковой высоте. Небольшие, круглые ходы, ведущие в обе комнаты, служили входом также и в другие помещения, а прямо по коридору налево была дверь в самую широкую залу с огромным камином.

Силайд-це подошла к очагу и прошептала какое-то слово, отчего груда лежавших там камней стала ярко-красной, словно раскаленные угольки. Она села на корточки, повернулась к огню спиной и обвела помещение руками:

— Добро пожаловать в корик. Вот так мы и живем. Нижняя комната — общая, а от нее отходят спальни для мужчин. — Она покосилась из-под капюшона на Бока, который тут же ретировался в спальню рядом с входом. — Посетителей-мужчин, особенно тех, кто пришел за дочерью с ребенком, обычно размещают ближе к верхней комнате. Там обитают наши женщины. Кораксок, или глава рода, занимает эту центральную комнату. Дочери, обеспечивающие ее потомством, живут в комнатах по обе стороны от ее покоев, и, наконец, все остальные выбирают из оставшихся комнат.

Уилл посчитал их команду:

— Три женщины, восемь мужчин. Здесь внизу всего шесть комнат. Будет немного тесновато.

Силайд-це покачала головой:

— В мужских комнатах спокойно поместятся шестеро.

Из комнаты, занятой Боком, послышалось фырканье. Квик приземлился Уиллу на плечо:

— Квик совсем не займет места. Даже храпеть не будет.

УрЗрети нахмурилась:

— Вы наши гости. Вы вольны делать так, как вам будет угодно. Если вы пожелаете соблюсти наши традиции, мы будем очень рады.

Ворон кивнул:

— Мы все понимаем. Перрин, тебе следует отдать комнату Кораксок.

Глаза Силайд-це озарились радостью:

— Вы действительно понимаете. Превосходно. А теперь, прошу меня извинить. Располагайтесь спокойно, а затем я вернусь и мы поедим, еды у нас хватит на всех.

Керриган решил поселиться вместе с Боком. В длинной и узкой комнате были низкие сводчатые потолки. Особым убранством помещение не отличалось, сюда разве что можно было отнести один случайный рисунок, сделанный на штукатурке. Юноша выбрал каменную постель справа и взял себе второй соломенный матрац, чтобы не замерзнуть.

Бок наконец сбросил с себя сундук и поместил его у изголовья кровати, а сам пристроился на нижней половинке скамьи. УрЗрети быстро заснул. Керриган попытался последовать его примеру, но вдруг из главной комнаты послышались хлопки, что заставило любопытного мага тихонько подкрасться к двери и высунуть голову наружу.

Силайд-це уже вернулась и поменяла облик, став значительно больше походить на человеческое существо. Она командовала небольшой группой урЗрети. Одни принесли связку дров, которые тут же ровненько разместили на специальной подставке. Другие внесли подушки и расположили их по кругу. Затем появились миски, тарелки, кружки, вилки, ножи и ложки — на каждую персону здесь полагалось огромное количество приборов, и всеми сразу один человек вряд ли когда-нибудь смог бы воспользоваться. Силайд-це, наблюдавшая за всем процессом, выкрикнула еще что-то, и по ее приказу принесли еще по одному прибору для каждого.

УрЗрети пригласила всех гостей в главную комнату и каждому указала определенное место за столом. После того как все расселись, в зал вошли мужчины урЗрети и выстроились вокруг стола — по двое за спиной каждого гостя. Немного погодя внесли супницы, большие дымящиеся блюда с мясом и корзинки, полные хлеба. У Керригана сразу же заурчало в животе и потекли слюнки.

Все вместе они набросились на еду, будто бы не ели целый месяц. Во время путешествия им приходилось питаться скудной едой из таверн и той провизией, что они взяли с собой. А это уж точно в подметки не годилось тем яствам, что стояли перед ними на столе. Керригану показалось весьма странным то, что ложки, вилки и ножи сменялись с появлением очередного блюда, а вот тарелки и миски оставались на своих местах. Слуги трансформировали свои руки, накладывая гостям все новые вкусности, а в перерывах удалялись мыть испачканные едой конечности. Керриган подумал, что, вероятно, урЗрети практически не пользуются приборами, ведь они могут создать нужный прибор из собственной плоти. Вот поэтому они и сервировали большое количество вилок, ложек и ножей, забирая их по ходу приема пищи, вместо того чтобы позволить гостям помыть руки. Что было совершенно лишено смысла, поскольку есть таким количеством приборов было просто невозможно.

Такого рода пустые размышления составляли интеллектуальную активность Керригана. Он съел очень много и выпил еще больше, ведь каждое блюдо казалось вкуснее предыдущего, а каждое новое вино имело все новые оттенки вкуса, с которыми он раньше никогда не сталкивался. Еду продолжали приносить, да в таких количествах, что даже Ломбо уже откинулся на спинку стула, похлопывая свой надувшийся живот. Этому предшествовала смачная отрыжка, от которой содрогнулся весь стол.

Однако при этом никто не перестал есть, и все, включая и Силайд-це, лишь дружно рассмеялись.

Она хлопнула в ладоши, и слуги ушли, оставив стол накрытым. На нем вполне хватало еды, чтобы накормить еще и вольников. Силайд-це взглянула на Керригана:

— Путь это уберет ваш слуга.

Маг кивнул:

— Вы очень добры.

— Мы вам обязаны. И это самое малое, что мы можем сделать, чтобы отблагодарить вас. — Она улыбнулась. — Я вернусь утром. Желаю всем хорошо отдохнуть.

ГЛАВА 38

Эрлсток почти хотел, чтобы день не был таким холодным и ясным. Без холода он вполне мог бы обойтись. Ледяной воздух пробрался через одежду, и никакие движения не помогали ему согреться. Но, в общем-то, он двигался недостаточно быстро.

В ту первую ночь они нашли склад, о котором говорил Верум, барон Дракона сумел распределить тайники с порохом и другими припасами по всей Крепости Дракона, не столько для того, чтобы избежать необходимости покинуть крепость, сколько для отрядов, действующих в тылу врага.

Да уж, мы определенно в тылу врага.

На этом складе они пополнили свои запасы и взяли зимнюю одежду. На складе было несколько драконетт, но ни одной из последних разновидностей. В любом случае, пули и порох работали в их четырехстволках, так что они зарядили столько, чтобы каждый смог сделать по двести выстрелов. Учитывая одежду, еду и оружие, каждый из них теперь нес в среднем по шестьдесят фунтов снаряжения.

Исключение было сделано только для Эрлстока, потому что его грудь все еще болела от полученного удара. С помощью пары простых заклинаний Джиландесса определила, что ничего не сломано, но пострадало соединение ребер и грудины. Она предложила вернуть его в форму с помощью заклинания, но он отказался, рассуждая, что вылечится сам, если только проживет достаточно долго.

Остальные разобрали его груз, оставив ему нести пули, порох, четырехстволку и фрагмент Короны Дракона. Фрагмент был не таким уж и тяжелым, так что ему удавалось успевать за всеми, пока они двигались на юг. На складе они нашли снегоступы, благодаря которым смогли идти быстрее, но путешествие по такому холоду в любом случае было занятием не из приятных.

В первый день их путешествия был буран, что было на самом деле к лучшему, потому что снег заметал следы. Однако он не мог скрыть признаки того, что здесь прошли авроланские орды. Тропа была хорошо размечена трупами наполовину съеденных зверей, повозками, которые были взяты, а потом брошены по мере того, как умирал от перенапряжения тягловый скот, и даже замороженными телами бормокинов, которых либо убил мороз, либо зарезали соотечественники. Присутствие мертвых бормокинов не удивило Эрлстока, ведь любой зимний поход всегда берет свою мзду. На самом деле ему было трудно поверить в то, что тел может быть так мало.

Рисвин пожал плечами, когда принц упомянул об этом:

— Они пришли с севера. Они привыкли к такой погоде. Для них она даже может казаться мягкой.

— Что дает им преимущество в зимней войне, — Эрлсток вздохнул. — Как по твоему, долго ли продержится Себция?

Глаза эльфа на мгновение сузились, а затем он потряс головой:

— Очень много войск двинулось на юг. Возможно, Себция уже пала. Мурозо, вероятно, тоже. Драгонели и драконы делают Кайтрин очень сильной, особенно против крепостей, построенных с расчетом на обычные осады.

Как крепости в Ориозе. Эрлсток долго сопротивлялся в душе отождествлению себя со своей родиной. Его отец выбрал путь, который внушал Эрлстоку отвращение. За убийство своей бабушки он возненавидел Кайтрин и решил уничтожить ее. Это очень пугало его отца, ведь он делал все что мог, чтобы ублажить ее. Поэтому Эрлсток ушел на север, в Крепость Дракона, и уговорил своего дядю, барона Дракона, принять его к себе на службу.

Несмотря на свою решительность, принц все равно был связан со своей родиной. То, что он не любил отца, не значило, что он не любил Ориозу. Он не хотел бы видеть, как убивают жителей Ориозы и уничтожают их жилища. Были эвакуированы не только его тетя и его кузины, но и его супруга с ребенком тоже ушли на юг. Ему пришло в голову, что все они, наверное, считают, что он мертв; это только усиливало желание вернуться домой. Если бы я мог.

Ситуация рискованная, и это только если оценивать опасность с большим оптимизмом. Снег в первый день, скорее всего, задержал отряды авроланов в Крепости Дракона, так что у них должна быть фора в день над силами, идущими дальше на юг. Эта фора могло с легкостью исчезнуть, но она оставляла им хоть небольшой шанс уйти. В идеале они будут двигаться на юг, перейдут Реку Тиник и прокрадутся в Саренгул. Здесь урЗрети предоставят им убежище или хотя бы пропустят на дорогу в Алозу.

Эрлсток не был уверен, где лучше всего спрятать фрагмент. Если они смогут добраться до Крокеллина на юге, то они смогут передать его эльфам. Принцесса Алексия поступила так с Джеранским фрагментом, украв его у пиратов Вруоны. Эльфы Локеллина надежно спрятали его, однако принц сомневался, не приведет ли их это к погибели впоследствии.

Страхи Эрлстока относительно ясного дня основывались на том, что их отряд оставит след, который найдет даже слепой, но с наступлением ночи стало легче. Они сдвинулись несколько к востоку и среди холмов нашли остов дома какого-то фермера. Мародеры пытались его сжечь, но огонь не смог разрушить все. Сохранилась часть крыши и все четыре бревенчатые стены, хотя они были обуглены изнутри.

Положительным моментом было то, что стены давали некоторую видимость защиты от авроланских войск. Так, по крайней мере, утверждал Нигал. Верум парировал это тем, что стены не будут иметь никакого значения, если дракон решит доделать незаконченное дело. Это всех немного отрезвило, а затем Эрлсток предложил разжечь огонь в камине, раз уж Верум полагает, что конструкция все еще достаточно прочна.

Перспектива ночевки здесь теперь, когда появилась возможность согреться, выглядела значительно более заманчиво. Верум распределил обязанности среди всех, кроме эльфов и Джуллаг-це, которым предстояло стоять на часах. Способность видеть в темноте делала их прекрасными дозорными, и никто — ни люди, ни механоид — не жаловался на разделение труда.

Эрлсток подозвал троих соратников, представителей других рас:

— Мы договорились, что мы двигаемся на юг в Саренгул. Джуллаг-це, ты уверена, что они нас пустят?

Она кивнула, ее серые глаза резко выделялись на фоне красной плоти и тяжелого черного шерстяного плаща, в который она была одета:

— УрЗрети не выгоняют гостей. Я бывала в Саренгуле раньше — это не так уж далеко от Бокагула, в конце концов, — и у меня там даже есть дальние родственники. Им может не понравиться то, что у нас фрагмент Короны Драконов, но они не будут обыскивать нас или требовать, чтобы мы сказали, что мы несем.

Джиландесса играла своей длинной черной косой:

— Хорошая ли идея — обман?

УрЗрети пожала плечами:

— Ты предпочла бы нагрузить их информацией, которую они, вероятно, и знать не хотят? Да, наш приход приведет к ним войну, но они совершенно не хотят, чтобы Кайтрин воссоздала Корону. Вспомни, урЗрети строят горы, а драконы гонят нас оттуда. Во всех остальных случаях наши дома неприступны. Пусть приводит своих бормокинов. Без драконов им даже не на что надеяться.

Рисвин фыркнул:

— Надеюсь, Тюрик и Рыник не решат преподать вам урок за такие заявления.

Джуллаг-це покачала головой:

— Воля богов все равно все решит по-своему, но сокрушить урЗрети в их доме действительно очень сложно.

Эрлсток поднял руку в перчатке:

— Если мы предположим, что все это верно, то следующий вопрос: куда нам идти дальше? Принцесса Алексия оставила фрагмент в Локеллине.

Рисвин поморщился:

— Ей бы не разрешили покинуть Релленс вместе с фрагментом. Было решено, что будет неразумно, если она доставит его в Крепость Дракона. Это слишком рискованно и очень много дало бы Кайтрин.

— Это дало бы ей пять фрагментов. Один у нее из Сварской и еще один из тех трех, что были в Крепости Дракона. У нас один, Джеранский фрагмент в Локеллине, и еще один боги знают где… — Принц нахмурился. — Сколько всего фрагментов?

Рисвин улыбнулся:

— Вы были помощником барона Драконаа. Он не говорил вам? — Джиландесса что-то резко сказала локэльфу по-эльфийски. Глаза воина расширились, затем он покраснел и кивнул. Когда цвет его лица пришел в норму, он посмотрел Эрлстоку прямо в глаза. — Пожалуйста, простите меня. Джиландесса напомнила мне, что вы имеете право знать то, что от вас так долго скрывали. Насколько известно, всего фрагментов семь.

— Семь? — нахмурился Эрлсток. — Я знаю о пяти, которые были даны людям, а еще я слышал, что был один фрагмент в Воркеллине.

Аркэльфийка кивнула:

— Этот фрагмент был вынесен с этой земли, но исчез. Некоторые говорят, что локэльфы забрали его у беженцев.

— Мы этого не делали, — Рисвин гордо поднял подбородок. — Я сражался против Крии'чака. Я не видел этого фрагмента. Но если бы вы в это время были в Локеллине, вы бы знали, что захват фрагмента праздновался бы как победа.

Эрлсток посмотрел на своих товарищей:

— То есть в сумме шесть. Что с седьмым?

Рисвин развел руками:

— Хотя это было сильно задолго до меня, легенда гласит, что маленькая группа искателей приключений убила Кируна. Они нашли Корону. Она представляла собой дугу, как обычные венцы. Уже позднее появились истории о седьмом фрагменте, которого они не видели, о центральной части Короны. Каждый фрагмент сам по себе весьма могуществен, как мы все могли видеть, а седьмым возможно контролировать колоссальные армии драконов. Использовать его, должно быть, нелегко, но если есть возможность стереть врага с лица земли, то шанс отдохнуть приходит быстро.

Принц нахмурился:

— То есть вы хотите сказать, что фрагментов всего семь, но были найдены только шесть, которые и были разделены? И при этом никто не знал, что не хватает седьмого?

— Все верно, Ваше Высочество, — торжественно кивнула Джуллаг-це Сигг. — Я гораздо моложе, чем Рисвин, но я слышала те же истории в Бокагуле. Среди урЗрети был один ювелир, который путешествовал по всему свету. Она измерила все фрагменты и создала их копии, точные до последней детали. Корона, судя по всему, не была завершена. И тогда ювелир вычислила, как должна была выглядеть эта последняя часть. Но мы не знаем, где этот последний фрагмент. Он может быть и у Кайтрин, и возможно даже, что это она украла его.

Эрлсток откинулся на бревенчатую стену и поморщился. Он чувствовал боль в груди, и причина ее была не только в полученном ударе:

— Если вы трое это знаете, почему этого не знаю я? Почему этого не знал барон Дракона?

Джиландесса присела рядом с ним и положила руки ему на колени:

— Причина этого кроется в природе людей, Ваше Высочество. Посмотри на Крепость Дракона не как на оплот, который позволит остановить Кайтрин, но как на точку сосредоточения силы и власти. Все народы людей, все народов эльфов и урЗрети присягнули Крепости Дракона и служили ей. Но всё это спланировал человек, и баронами Дракона всегда были люди. Люди страстно любят власть. Когда стало известно, что может существовать седьмая часть короны, — благодаря которой она бы заработала, — эльфы и урЗрети оказались в сложном положении. Все фрагменты, кроме одного, были в руках людей. Можно представить, что люди сочтут, что мы их обманули и что мы спрятали один из фрагментов из недоверия к людям. Можно пойти и дальше: люди бы стали полагать, что мы спрятали эту часть для того, чтобы однажды собрать все остальные, воссоздать Корону Драконов, призвать драконов и уничтожить человечество. Эрлсток покачал головой:

— Это какая-то бессмыслица.

Черноволосая эльфийка улыбнулась:

— Ваше Высочество, последние пять лет вы трудились в Крепости Дракона. Вы работали с эльфами и урЗрети. Вы знаете нас. Вы верите нам. Рисвин совсем недавно пришел в Крепость Дракона, но Вы относитесь к нему не хуже, чем ко мне, потому что Вы научились верить эльфам.

Джуллаг-це согласно кивнула:

— И если говорить всю правду, идея снова собрать Корону выдвигалась. Я слышала упоминания об этом в залах Бокагула. Думаю, то же самое обсуждалось и в эльфийских рощах. Люди давят на нас. Никто не призывает уничтожить человечество, но возможность остановить экспансию людей…

Эрлсток кивнул:

— Я знаю историю. Я знаю, что люди Ориозы и урЗрети из Бокагула воевали раньше, но в последнее время мы сражаемся бок о бок. Как бы то ни было, я понял вашу мысль. Древние войны еще не стерлись из памяти, и мнение о том, что вы хотите зла людям, легко могло бы возникнуть в умах обывателей.

Джиландесса вздохнула:

— Можно довольно уверенно утверждать, что у Кайтрин нет седьмого фрагмента. Если бы он был у нее, она была бы гораздо сильнее.

— Почему она не может просто сделать новый центральный фрагмент?

УрЗрети нахмурилась:

— Камни, которые вправлены в Корону, очень редки. В некоторых легендах они называются Истинными Камнями, или Камнями Истины, но я не знаю, что под этим подразумевается.

Эльфы покачали головами. Рисвин торжественно произнес:

— Если их природа и известна моему народу, то мне не рассказывали об этом. В любом случае, если бы императрица могла воссоздать центральную часть Короны, она бы просто сделала себе новую. Что-то помешало ей так поступить.

— Слава богам за это небольшое одолжение! — Принц оперся спиной на стену. — Возвращаясь к началу нашей беседы, у нас все еще не решена одна проблема. Куда нам следует идти? Если эльфы согласятся взять еще один фрагмент, то варианта у нас два. Это Аркеллин и Крокеллин.

Джиландесса задумчиво поджала губы:

— Аркеллин, пожалуй, не лучший выбор. Я отличаюсь от своего народа. Аркэльфы предпочитают держаться подальше от конфликтов. Нас хорошо примут, но, если Кайтрин предложит им мир, они могут отдать фрагмент.

— Рисвин, почему твой народ спрятал у себя фрагмент? Это же риск, учитывая то, насколько Кайтрин жаждет его заполучить?

Воин улыбнулся:

— Друг мой, это корабли локэльфов уничтожили флот Крии'чака и остановили его вторжение. Кайтрин ненавидит нас вне зависимости от того, что у нас есть и чего у нас нет. Мы просто не могли бы позволить этому фрагменту оказаться в ее руках.

— Значит, Крокеллин?

УрЗрети задумчиво кивнула:

— Если мы зайдем так далеко на юг, мы окажемся недалеко от Цагула. В зависимости от того, где сейчас Кайтрин, возможно, нам придется двинуться еще южнее.

Принц нахмурился:

— Дальше особо и некуда.

— Да, Ваше Высочество, это верно, — Джуллаг-це Сигг тяжело вздохнула. — Приходится надеяться, что этого достаточно.

ГЛАВА 39

Генерал Маркус Адроганс кивнул, глядя на модель Цитадели Трех Братьев, которая закрывала дорогу через Южное Ущелье:

— Герцог Михаил, Вы прекрасно выполнили это задание.

Темноволосый юноша улыбнулся и благодарно наклонил голову:

— Мне нравится делать модели. Эта модель масштабная, конечно, за исключением снега, который изображен простой белой краской и не отражают те глубины, о которых сообщали наши разведчики.

Модель представляла собой часть дороги, лежащую вдоль Реки Свар, в том месте, где она проходит Южное Ущелье. Рядом с границей Сварской от реки на запад отделялся рукав, и дорога шла по его восточному берегу. В вершине поворота стояла центральная и самая большая из крепостей, построенная в виде торта из четырех последовательных мощных слоев, уменьшающихся в диаметре снизу наверх. Крепость была окружена круглой стеной. Напротив нее, в центре реки, стояла высокая башня, соединенная с крепостью, каменным арочным мостом. От башни, между башней и крепостью, с берега на берег были натянуты толстые цепи, чтобы преградить проход для лодок, — мера, эффективная летом, но бесполезная глубокой зимой, когда река полностью покрыта льдом и слоем снега.

К югу, откуда они планировали подходить, лежала первая из двух крепостей, перекрывающих дорогу. Каждая состояла из двух прямоугольных зданий, стоящих вдоль дороги на протяжении примерно двадцати ярдов, окруженных зубчатыми стенами, и множеством бойниц на внутренних стенах. Ворота закрывали дорогу спереди и сзади, и любой отряд, который смог бы прорваться через первые ворота, оказался бы во внутренней части крепости до тех пор, пока не смог бы открыть задние ворота. Попытка добраться до механизма, открывающего ворота, потребовала бы ожесточенного боя под смертоносным обстрелом лучников, спрятанных за прочными стенами.

Эти меньшие крепости тоже были соединены арочными мостами с такими же башнями в реке и были оборудованы такими же цепями. Любая попытка пересечь реку по льду была обречена, так как лучники в башнях и на мосту имели огромное преимущество. Больше того, осадные машины, стоящие в крепостях, могли метать камни, которые разбили бы лед. Ледяная вода убила бы солдат быстрее стрел, и замерзшие тела были бы смыты в Лунное Море в Сварскую.

Ни крепости, охраняющие ворота, ни их башни не находились в прямой видимости друг друга, и обменивались сигналами через большую крепость с помощью системы флагов. Центральная крепость служила гарнизоном для всего комплекса, располагаясь всего в четверти мили от остальных крепостей. Она могла посылать войска для защиты любой из малых крепостей, и при необходимости мог быть использован гарнизон из дальней крепости.

— Это великолепная работа, но особых надежд она не внушает, — Адроганс медленно обходил модель, разглядывая ее со всех сторон. Вытянув руку, он снял верхний слой с центральной крепости. Там были прорисованы внутренние стены, а центральная лестница была обозначена черным кругом. Макет был сделан так подробно, что черными точками были обозначены даже колонны и сделаны заметки о том, сколько солдат обычно находится в каждой из комнат.

— Я хотел закончить внутреннее устройство, генерал. Двое перебежчиков служили в Варалорске и смогли рассказать мне подробности. Они же помогли мне и с меньшими братьями, Даровин и Кракоин, — Михаил пожал плечами. — Я поправлю все после битвы.

Адроганс улыбнулся:

— Вы не похожи на свою двоюродную сестру. Мне не представить себе ее делающей что-то подобное.

— Алексия? — молодой человек засмеялся. — Она куда серьезнее меня, ее не интересуют такие простые вещи, как модели. Это хорошо, ведь она — будущее нашего народа. Но я ни в коем случае не хочу преуменьшать ваши заслуги, генерал. Ваши подвиги при освобождении Окраннела от авроланских полчищ никогда не будут забыты.

— Как и ваши в боях плечом к плечу с Королевской гвардией. — В глазах генерала мелькнуло задорное выражение. — Мне кажется, однако, что вам больше по душе делать модели, а не воевать.

Герцог покачал головой:

— Пока мой народ под гнетом завоевателя, я не могу думать о мире. — Он глубоко вздохнул и продолжил тихим голосом: — Генерал, вы ведь знаете, что некоторые из нас могут совершать путешествия во сне?

Адроганс кивнул, успешно скрыв тот факт, что лично он считал все это чепухой:

— Я слыхал об этом.

Михаил усмехнулся:

— Тетка Татьяна меня бы освежевала заживо, если бы узнала, что я вам это говорю, но вам следует это знать. Когда я отправился в такое путешествие, я был с Алексией. Ее сон я не могу рассказать, она бы не открыла его даже мне, но он обещает успех в битве с Кайтрин. Но мой сон, генерал, был очень определенным, и я должен вам его поведать, — герцог показал левой рукой на модель. — Я видел Трех Братьев, такими как Вы видите их здесь. Толстый снег, замерзшая река, день, такой холодный, что плевок замерзает, не долетая до земли. Мы победили в этот день. Все Три Брата были в наших руках.

— Хорошо, очень хорошо, — Адроганс сложил руки в рукавицах за спиной. — Как же мы победили?

Михаил поморщился:

— Сны, генерал, редко бывают такими подробными. Но мы действительно победили, и я был там, в Варалорске. Я уверен в этом потому, что я зарисовал схему башни из своего сна, а затем поговорил с людьми из Свойна. С их слов я нарисовал карту и сравнил ее с первой. Они идеально совпали. И не забывайте, генерал, что я никогда не видел Трех Братьев. Я родился в Ислине, в изгнании.

— Что ж, я рад этому знамению, и спасибо за модель. — Адроганс нахмурился и положил на место верхний слой крепости Варалорск. — Взять эти башни будет непросто.

— Да, генерал. Их никогда раньше не брали.

Генерал Джераны решил не оспаривать эту точку зрения. Цитадель фактически попала в руки авроланов потому, что была оставлена гарнизоном. Прошедшие годы породили ряд легенд, которые гласили, что какой-то представитель знати приказал гарнизону покинуть крепость для того, чтобы прикрыть его отход в Джерану. Некоторые говорили, что это была Татьяна; другие называли имена разнообразных людей, но ни одна история не выглядела достаточно правдоподобно. Татьяна во время сдачи крепости находилась в Ислине, и бесчисленное количество знати тогда покинуло Окраннел, но никто из них не имел авторитета, достаточного для того, чтобы приказать гарнизону отступить. Скорее всего, сами солдаты попросту решили, что бежать лучше, чем умереть.

Если бы Три Брата уже были завоеваны раньше, Адрогансу было бы с чего начинать план осады. Устройство системы крепостей имело единственный недостаток — отсутствие прямой видимости между ними. Если не учитывать этого, они были практически неприступны. Река Свар в этом месте прорезала горы глубоким ущельем. Дорога была узкой, и подходы к крепости Даровин были таковы, что по дороге можно было поднять и использовать для атаки очень мало осадных машин. Таран мог бы справиться с воротами, но времени, которое понадобилось бы, чтобы втащить его наверх по заснеженной дороге, было бы более чем достаточно для подготовки гарнизона к подобной атаке. Стрелы, пускаемые из крепости, будут смертоносны, а если у них есть драгонели…

— Люди Бэл мот Цуво ничего не говорили о драгонелях, верно?

Михаил покачал головой, однако указал на два проема в стенах по обеим сторонам ворот:

— Поколение назад здесь стояли баллисты, которые могли простреливать дорогу. Теперь ниши немного расширили, и есть мнение, что в них могут быть установлены драгонели. Разведчики говорят, что эти работы велись нерегулярно, и я не могу сказать ничего более определенного.

Адроганс кивнул и почувствовал, как по спине пробежал неприятный холодок. Единственным способом выяснить, что прячется в этих проемах, оставалось выставить какую-то силу, которая вызовет ответную атаку. Адроганс представил себе, как людей, сгрудившихся за щитами, приближающихся на пределе скорости, разносят в кровавые клочья стоящие в крепости драгонели.

Трудность заключалась в том, что Трех Братьев взять было необходимо, иначе путь снабжения из Гураскии был бы отрезан. Генерал мог бы пустить людей через горы — теряя по дороге множество лошадей, — но воины бы прибыли голодные и ослабшие. Или, хуже того, войска из Трех Братьев могут выйти на юг и полностью отрезать пути снабжения, если очередной буран не сделает это за них. Наконец, они могут полностью запереть всю его армию в горах, и она умрет от голода.

Взятие и удержание Трех Братьев гарантировало бы, что никакой отряд авроланов больше не проскользнет на юг и не атакует его с тыла. Но само знание того, что вражеских войск, действующих на юге, нет, вовсе не означало, что таковых не будет. Всего столетие назад авроланы предприняли смелый морской налет, который позволил им захватить Воркеллин. Повторение того же маневра дало бы им возможность высадить войска в любой точке восточного побережья и уничтожать его народ как будто молотом по наковальне Сварской.

Михаил показал на шесть знамен, четыре из которых были расположены в Варалорске, одно на севере в Кракоине и одно на юге в Даровине:

— Я нарисовал их в соответствии с данными мне описаниями, и ни на одном нет драгонелей. Но я, впрочем, не припомню, чтобы на авроланских знаменах когда-либо изображались драгонели. В любом случае, всего здесь стоит шесть легионов.

Адроганс кивнул:

— Гарнизон в шесть сотен — это несколько меньше, чем использовала армия Окраннела. Однако гарнизон этих крепостей без проблем можно удвоить и даже утроить. Теперь они не будут настолько глупы, чтобы выйти из крепости после того, что произошло у брода. Очевидным путем кажется река, но она недостаточно надежна.

— Это верно. Уровень воды в реке зимой невысок, но она все равно глубока. Она замерзла раньше обычного, но лед все равно не выдержит осадных машин. Будь река помельче, мы бы могли установить на дно катапульту, но…

— Солдаты, обслуживающие катапульту, умрут от холода, — джеранский генерал вздохнул. — Река превратится в кладбище. Да даже если наши люди смогут прорваться через реку и попадут на дорогу между Варалорском и Даровином, что тогда? Они окажутся заперты между крепостями, и их перебьют отряды из Варалорска.

Пфас вошел в длинное, низкое здание, которое Адроганс приспособил себе под штаб. Он зашипел, увидев модель:

— Три Брата. Вы знаете их историю?

Адроганс кивнул:

— Когда-то трое братьев остановили полчища жусков, которые планировали опустошить Сварскую. Они погибли там. Твердыня была возведена в их честь. Вы имеете в виду эту легенду, дядя?

Жусксий шаман кивнул:

— Мрачные времена.

Он пристально посмотрел на Михаила, как будто ожидая, что окраннелский дворянин сделает какое-нибудь замечание, но юноша был достаточно умен, чтобы держать язык за зубами.

Адроганс улыбнулся:

— Почему вы напомнили мне об этой легенде, дядя?

Старик криво усмехнулся:

— Чтобы вы знали, что жуски не знают решения этой задачи.

— Принято к сведению, спасибо, — генерал улыбнулся вместе с Михаилом. — Черные Перья, Рейнджеры и разведчики Бэл будут продолжать докладывать нам о любых изменениях. В любом случае, наилучшим вариантом наступления представляется — и я использую этот термин осознанно — лобовой штурм. И эта битва будет не из приятных.

Герцог кивнул:

— Королевская гвардия будет просить чести атаковать первыми, генерал.

— Так не терпится умереть, герцог Михаил?

Юноша покачал головой:

— Эти крепости были построены для того, чтобы защищать нашу родину. Как мы можем просить других проливать кровь ради того, чтобы уничтожить их? Только трус станет делать это. Кроме того, я знаю, что мы победим, следовательно, я знаю, что я не умру.

— Но вы можете оказаться единственным оставшимся в живых.

Это замечание ненадолго отрезвило Михаила, но его карие глаза на доли секунды потеряли жизнерадостный блеск:

— Что ж, тогда я один заберусь на стену, перебью весь гарнизон и поведу войска к Варалорску.

Пфас фыркнул:

— Проснись, Сварская. Ты видишь не прекрасный сон. Скорее уж это ночной кошмар.

Адроганс почувствовал, как боль когтями вцепилась ему в затылок, но ему удалось справиться с ней:

— Это и в самом деле кошмар, но такой, через который мы сможем пройти.

Михаил улыбнулся:

— Я полностью доверяю вам, генерал. Я был бы рад, если бы Алексия могла быть здесь и помочь нам.

— Я тоже был бы рад этому, — Адроганс поглядел на Пфаса, который что-то тихо бормотал. — Увы, даже прославленные таланты вашей кузины могли бы упереться здесь в тупик. Во время взятия Трех Братьев прольется больше крови, чем воды. Если мне не удастся это изменить, цена битвы навсегда лишит нас возможности отвоевать Сварскую.

ГЛАВА 40

Для Алексии время, проведенное в Бокагуле, было во многом похоже на сон. Все как будто сговорились сместить ужасы зимы и войны на задний план. Хотя принцесса все еще чувствовала необходимость быстро попасть в Каледо, путешествие через залы и коридоры — она не могла заставить себя считать такие места тоннелями — прошло быстрее, чем она ожидала.

Залы производили на нее глубочайшее впечатление. Она выросла в Гирвиргуле и привыкла жить внутри гор. В конце концов, УрЗрети создали Гирвиргул для гиркимов, сознательно вызывая недовольство эльфов тем, что обеспечивают крылатых домом. Там УрЗрети построили обширные открытые галереи, которые идеально подходили для гиркимов.

Однако если бы девушку попросили сказать, какова архитектура урЗрети, она бы и не подумала о высоких галереях как о чем-то, что они будут строить для повседневных нужд. Но, казалось, урЗрети строят все грандиозно. Стены уходили во мрак, галереи и балконы, сплошь украшенные изощренными скульптурами, ярус за ярусом парили, исчезая в тенях. Камень выглядел так, как если бы его не вырезали, а выращивали — так же, как садовник вырезает фигуры из крон деревьев.

Причудливость некоторых украшений удивляла Алексию. В воображении она представляла себе урЗрети строгими, мужественными, бесстрашными и лишенными чувства юмора. Но учитывая то, что большинство историй, которые она знала, описывали деяния воинов, покидающих горные твердыни и вступающих в битвы, ее представление вполне могло быть несколько однобоким. Она с удовольствием пользовалась возможностью расширить свои знания об этом народе.

Каждую ночь в течение пяти дней путешествия их компания останавливалась в кориках. Перрин всегда занимала главную комнату в силу того обстоятельства, что у нее было то, о чем мечтали все урЗрети: способность летать. Глядя на то, как урЗрети реагировали на ее присутствие, можно было предположить, что даже если бы эльфы из-за гиркимов объявили бы им войну, урЗрети все равно бы построили Гирвиргул.

По ночам Алексия делила спальню с Вороном, а остальные, казалось, были рады за них, — хотя Пери по-сестрински поддразнивала ее. Алекс не могла дождаться того момента, когда они лягут вместе и начнут шептаться так, чтобы не беспокоить остальных. Она любила запускать пальцы в его белые волосы или проводить ладонью по зарослям на его груди, вдоль трех шрамов, которые были заметны на правой стороне его тела.

Иногда она забывала про эти шрамы. Однажды, наткнувшись на них, она отдернула руку, но Ворон удержал ее:

— Все нормально, Алексия. Они не болят.

— Дело не в этом.

Он хмыкнул, и принцесса почувствовала, как его губы складываются в улыбку:

— Ты боишься, что воспоминания могут причинить мне боль. Но ведь я просто делал то, что было необходимо для того, чтобы спасти своих друзей. Кайтрин решила убить меня, когда ей не удалось сломать и обмануть меня. Сам факт, что я прожил так долго, что ты смогла увидеть эти шрамы, уже победа. И таких в мире немного.

Девушка пробежала пальцами вверх и погладила его бороду:

— У нас их будет больше.

Ворон поднял правую руку. Он провел указательным пальцем вдоль ее скул, а затем слегка коснулся щеки:

— В тот самый день, когда Кайтрин заполучила фрагмент Короны Драконов из Сварской, она позволила тебе ускользнуть. Я думаю, со временем она поймет, что это была колоссальная ошибка.

Тогда он поцеловал ее, и они занялись любовью. Они любили друг друга медленно, мягко, спокойно, несмотря на влечение, пронизывающе их до покалывания в кончиках пальцев. Желание поглотило Алексию. Ей хотелось ко всему прикоснуться, до всего дотронуться губами, ласкать каждый миллиметр любимого тела. Она жаждала ощущать его тяжесть на себе, его жар под собой. Она хотела прижаться к Ворону как можно ближе, и чтобы он сам прижал ее к себе. Хотела, чтобы их миры сливались и сплавлялись в огне страсти до тех пор, пока их единство не заполнит все сущее.

И некоторое время так и было. После этого пришел сон, очень глубокий, благодаря ощущению безопасности в его объятиях. Ей это казалось странным, потому что она никогда раньше не чувствовала себя в опасности или недостаточно защищенной. Просто она всегда осознавала, что должна быть начеку. Но рядом с Вороном это становилось абсолютно ненужным.

В тот третий день, третий день их пути, Алексии удалось ускользнуть и присоединиться к Совету Драконов, когда во время послеобеденного отдыха все слушали, как певцы урЗрети исполняют серию мелодичных баллад, которые принцесса не могла понять. Марот встретил ее на сходнях и перевез на остров, где девушка обнаружила Черного Дракона и еще двоих незнакомцев. Одним из них была женщина, словно созданная изо льда. Алекс задумалась, не могла ли Кайтрин спроецироваться в Совет, но не почувствовала никакой враждебности, исходящей от этой женщины.

Другим был мужчина — так Алекс, по крайней мере, предположила, так как видна была только его одежда. Все, что было на нем надето, от сапог и вельветовых брюк до плотной куртки и черной вельветовой шапки, выглядело весьма представительно. Она видела людей в Мередо, одетых таким же образом. Ткань полностью скрывала незнакомца, не оставляя для обозрения ни кусочка кожи.

Черный Дракон горячо поприветствовал принцессу:

— Я очень рад видеть тебя. Я слышал, вы ушли из Мередо на север, но больше ничего не знаю.

Алекс озадаченно посмотрела на него:

— Вы следите за мной?

— Я признаю, что заинтересован твоими делами, ведь это я пригласил тебя присоединиться к нам. Однако я не шпионил и не следил за тобой. Я полагаю, вы двигаетесь в Мурозо? Ты ушла из Мередо в компании принцессы, — пасть Черного Дракона открылась в подобии улыбки. — В столице потеряли принца Линчмира, и многие полагают, что его найдут мертвым, когда весной растает снег.

Алекс не могла не улыбнуться:

— Чтобы найти Линчмира, им придется поискать хорошенько за пределами Мередо. Как вы и знаете, я действительно направляюсь на север. В настоящий момент мы двигаемся через Бокагул. Мы примерно в неделе пути от Каледо.

Невидимка глотнул вина из бокала:

— Еще неделю или две, пожалуй, она будет там.

Женщина зашипела:

— Каледо падет гораздо позже, если вообще падет.

— Рим, я надеюсь, что, на ваше счастье, твой народ преуспевает существенно больше моего. Авроланы уже стояли бы у ворот Каледо, если бы укрепление Себции не заняло больше времени, чем ожидалось. Бураны играют им на руку, но они замедляют движение войск и продовольствия. Жители Себции хоронят собственный народ по мере отступления.

Алекс кивнула:

— Ваш источник надежен?

Искренний смех раздался из невидимой гортани:

— Дитя мое, я сам свой источник. Я бежал из Луррии, когда она пала, и теперь сражаюсь на полуострове. Если не найдется кораблей, то я тоже умру там.

Черный Дракон покачал головой:

— Ты не погибнешь. Ты слишком находчивый.

— Те немногие из моих отмерзших пальцев, что еще остались у меня, благодарят тебя от всей души, мой друг. — Невидимка отвесил поклон Черному Дракону. — Армия Кайтрин несметна. Бормокины явно плодятся быстрее, чем можно представить. Я слышал и о других созданиях в ее армиях, но сам ни одного не видел. Видели сулланкири, но опять же я лично не имел счастья с ними встретиться. Однако основной удар направлен на Мурозо.

Ледяная женщина кивнула:

— Беглецы из Себции рассказывали ужасные истории, — она взглянула на Алекс. — Моя сестра в безопасности с вами, верно?

Принцесса нахмурилась:

— Вы знаете, кто я?

— Нет, но я бы не была здесь, если бы не могла догадаться, что принцесса Мурозо, путешествующая на север из Мередо, — моя сестра. Ее миссия, доставить Норрингтона в Каледо, не была одобрена нашим отцом. Он будет рад принять помощь, но ее отъезд рассердил его.

— Ваша сестра в порядке. Она смелый воин.

— Настолько же упряма, насколько смела, — в словах Рима чувствовалась симпатия, но и сквозило раздражение. — Авроланы наступают широким фронтом, так что вы не будете по-настоящему в безопасности до тех пор, пока не попадете в Каледо.

— Спасибо, — Алекс сдвинула брови. Узнав о наступлении авроланов на Совете, она не сможет рассказать об этом никому вне Совета. Однако никто не запрещает ей действовать на основании этой информации, и она сможет позаботиться о том, чтобы ее друзья были бдительны, покидая горы.

Принцесса повернулась к Черному Дракону:

— Не слышно ли чего-нибудь из Крепости Дракона или Окраннела?

Он покачал головой:

— Я опасаюсь, что наших информаторов из Крепости Дракона постигла худшая участь. В Окраннеле все покрыто завесой тайны, но кажется, Адроганс двигается против авроланских сил в области высот Гуранин. Больше я ничего не знаю, но искренне надеюсь на лучшее.

— Как и я, — улыбнулась Алекс. — Мне пора возвращаться в Бокагул. До встречи.

Невидимый Человек на прощанье поднял свой бокал:

— Если эта встреча состоится.

Его слова еще звучали у принцессы в голове, когда она, моргая, вернулась в корик. Ворон предложил ей кружку подогретого вина:

— Что-то не так, Ваше Высочество?

Она взяла у него вино, тайком коснувшись пальцами его руки:

— Нет, все нормально.

— Мне показалось, что ты была где-то далеко.

— Да, но теперь я снова здесь. Иди, сядь рядом со мной.

Он поглядел на хор:

— Твое сострадание ищет моего общества?

Принцесса подмигнула ему:

— Нет, любимый, твое общество для меня соблазн.

Уилл ссутулил плечи и плотнее завернулся в плащ, когда массивные ворота урЗрети отделились от стены. Он зажмурился от яркого света, отраженного от свежего нетронутого снега. Компания выехала из теплого горного оплота наружу, на берег обширного озера в северных пределах Бокагула. Изо рта шел пар, и на ноздрях его коня немедленно стал образовываться иней.

Силайд-це Джинин догнала его слева и пристроилась рядом с ним и принцессой Сейс:

— Это озеро Оземир, что значит «озеро звезд». Летом, в безлунную ночь, если прийти сюда и посмотреть в озеро, то можно увидеть, как его темные воды идеально отражают ночное небо. Созвездия мигают, и звезды стремительно падают навстречу своей смерти.

Уилл окинул взглядом снежные просторы:

— Красиво. Но жутко холодно.

УрЗрети вздохнула:

— Приношу свои извинения. Но путешествия на открытом воздухе было не избежать.

Четыре дня они шли через залы урЗрети, переходя из государства в государство. Весь Бокагул был разделен на герцогства, баронства и графства; города, поселки и деревни — все это весьма удивляло Уилла, потому что все они находились под землей. Пути, по которым они двигались, напоминали королевские дороги. Только деревня могла быть абсолютно невидима с дороги в силу того, что находилась над или под ней. Корики, в которых они останавливались, были помещениями для гостей. Путешественников приходили чествовать делегации от местной знати. В целом эта мысль — проехав через зал, можно оказаться уже в другом государстве — поражала Уилла до глубины души.

Причина, которая заставила их покинуть гостеприимные подземные своды, заключалась в слуге Керригана, Боке. Он принадлежал к роду Джеке, и следующее государство на их пути было его родиной. Слух о его присутствии быстро распространился по Бокагулу. В то время как большинство урЗрети просто игнорировали его присутствие из уважения к своим гостям, баронесса Ирииу отказалась пропустить их. Это заставило всю команду объезжать владения несговорчивой баронессы по берегу озера при сильнейшем морозе.

Сейс посмотрела на Силайд-це:

— Это не твоя вина. Его просто там не хотят видеть.

Уилл поднял бровь:

— Неужели? Что он сделал плохого?

Тон урЗрети остался невозмутимым:

— Для нашего общества он — мятежник, Лорд Норрингтон. Он выбрал жизнь отдельно от нас, и его возвращение исключено.

— Но, хм, ты говоришь, он выбрал независимую жизнь. А я думал, что он просто решил перестать быть рабом. В смысле, мне говорили, что как раз в этом случае преступников клеймят приставкой к имени «Бок».

Сейс покачала головой:

— Все несколько сложнее. В обществе существуют определенные правила, и каждый должен быть на своем месте. В Мурозо люди прикреплены к земле, чтобы возделывать ее в пользу своих сеньоров. Они производят пищу и скот, приносят прибыль своему хозяину, а он, в свою очередь, защищает их. Ваши вольники, когда закончится война, отправятся с вами в Эори и начнут возделывать землю до тех пор, пока снова не наступит время встать под оружие.

— Но что, если они не хотят?

Принцесса из Мурозо пристально поглядела на него:

— Не хотят?

Силайд-це кашлянула:

— Лорд Норрингтон, я думаю, что человеческое общество сильно отличается от нашего. У нас для наших мужчин есть определенные роли. Есть вещи, которые нужно делать. Если они делают то, что надо, их кормят, одевают и дают жилье. С ними хорошо обращаются, и, кроме того, они имеют тонкое душевное и интеллектуальное устройство. Бунтовать так, как это сделал Бок, — это признак ненормальности.

Уилл повернулся в седле и хотел оспорить это утверждение, но Бок выбрал этот момент для того, чтобы широко открыть рот и рыгнуть так, что эхо прокатилось по горам и на дальней стороне озера вполне могла бы сойти лавина.

— Что ж, возможно, так принято у урЗрети, но не у людей, — он насупленно посмотрел на Сейс. — А вы собираетесь рассказать мне, что Мурозо тоже отличается или, например, что раз я был вором, то я теперь изгой?

Принцесса нахмурилась:

— Я не хотела разозлить вас.

— Я и не злюсь.

— Но эта резкость в вашем голосе…

— Какая резкость?

Сейс покачала головой:

— Я ошиблась. Нет, Лорд Норрингтон, я не стану обвинять вас и называть изгоем. По крайней мере в том смысле, о котором мы с вами сейчас разговариваем. Да, как вор, вы действительно действовали вне закона. Но, учитывая ваше теперешнее положение, вы заботитесь о том самом обществе, которому раньше бросали вызов. И может быть, вы или ваши вольники не приспособлены для того, чтобы быть крестьянами, но не все на свете способны вынести груз опасностей и ответственность предназначения.

— Это я понимаю, но то, чего ожидают от обычных людей, и то, что позволено знати, вещи несопоставимые, не так ли? Знатные люди наделены ответственностью, но они зачастую не оправдывают ее!

Сейс повела плечами:

— Я не уверена, что вполне понимаю вас. Уилл вздохнул:

— Аристократы разрушили жизнь Ворона потому, что не хотели брать на себя ответственность. Король Скрейнвуд устроил так, что, если Ворон когда-либо вернется обратно в Ориозу, он снова окажется в тюрьме. Это сплошной обман, и это неправильно.

Принцесса из Мурозо лукаво улыбнулась:

— Вы, вор, жалуетесь на обман?

Уилл нахмурился:

— Ну, когда я делал это, это был честный обман.

— Честный обман.

Парнишка бы обиделся на это замечание, но веселый тон принцессы и отсутствие злобы в глазах не дали ему совершить такую глупость:

— Вору положено обманывать людей. Правитель не должен этого делать.

— Очень верно сказано. Но сложность правды иногда не дает людям понять, что должно быть сделано. — Сейс вздохнула. — В то время как некоторые люди видят это и могут быть пастухами, другие навсегда останутся овцами.

Уилл хотел было поспорить, но остановился. Даже в Ислине он видел овец, — овец-людей, овец-воркэльфов, — и он видел ледяные когти, которые охотились на них. Ему нравилось думать о себе как о ледяном когте. Значит, придется согласиться с тем, что она говорит. Как бы это ни было неприятно.

Уилл вздохнул:

— Ну, может, вы и правы, принцесса, но тогда у меня есть вопрос.

— Да?

— Откуда Вы знаете, кто на самом деле овца, а кто нет? По вашей мысли, я должен однозначно попасть в разряд овец или чего похуже. Но здесь, как видите, я руковожу людьми, которые точно не овцы, в абсолютно не овечьем мероприятии. Быть может, вы и правы, но, возможно, в каждой деревне овец есть один или два пастуха, которые просто никогда не получают шанса стать пастухами.

Сейс открыла рот, чтобы ответить, затем закрыла его и нахмурилась. Наконец, она бросила на него быстрый взгляд, и локон ее рыжих волос взметнулся вдоль щеки:

— Мне нужно подумать об этом.

— Да, мне тоже.

Пришлось проехать четверть пути вокруг озера, прежде чем им снова удалось спуститься во владения семьи Сигг. Здесь их приняли с превеликим почетом, отчасти потому, что семьи Сигг и Ирииу находились в натянутых отношениях, отчасти потому, что несколько урЗрети из этого герцогства служили в Крепости Дракона, включая одну из близких родственниц герцогини. Никто не знал ничего о ее судьбе, но все, казалось, надеялись на лучшее.

Силайд-це объяснила, что на следующий день они закончат свой путь через Бокагул и двинутся на северо-запад в сторону Мурозо:

— Я не смогу продолжить путь с вами, но я желаю вам всяческих успехов.

Раз она собиралась оставить их, компания решила устроить этот ужин в гостевом корике в ее честь. Много еды было съедено и много выпито вина, и некоторые даже подарили ей кое-что на память. Уилл подарил Силайд-це сапфировое кольцо, которое он забрал из замка Королевы Пиратов Вруоны. Резолют отдал ей одну из своих звездочек, а Керриган взял кусочек дерева и превратил его в браслет, украшенный рунами всех присутствующих.

Однако лучший подарок сделала Перрин. Она выдернула коричневое перо из ведущего края своего левого крыла и отдала его урЗрети:

— Ты вела нас, и благодаря тебе мы пролетели через Бокагул. Когда придет твое время летать, я буду твоим проводником.

Все собравшиеся урЗрети затихли. Глаза Силайд-це наполнились слезами, губы задрожали. Она долго молчала и затем посмотрела на стол перед собой:

— Если бы не вы, я была бы давно мертва. Моя жизнь теперь ваша, и я проживу ее в вашу честь, друзья. Я сделаю так, что вы сможете мною гордиться.

Уиллу пришлось постараться, но ему все-таки удалось прогнать комок из горла. Он поднял свою чашу:

— Ты назвала нас своими друзьями. Ты пустила нас в свой дом. Не знаю насчет гордости, но я чувствую, что мне оказана большая честь.

Все выпили. Затем урЗрети стали предлагать свои тосты, и еще один хор начал петь. Резолют, выражение лица которого говорило о том, что он не прочь кого-нибудь прикончить, предложил вместо очередной песни послушать о том, как Уилл заполучил то кольцо, которое он подарил Силайд-це. Уилл рассказал, а Силайд-це перевела рассказ их хозяевам к всеобщему удовольствию.

Усталый, Уилл наконец встал из-за стола и, судя по состоянию своей одежды на следующее утро, заснул еще до того, как его тело коснулось матраса. Впрочем, на следующее утро состояние одежды его не очень волновало, потому что он проснулся от чудовищного грохота в голове. Он рефлекторно закрыл уши руками и выяснил две вещи.

Его голова не болела, как при похмелье, и грохот исходил не из головы. Он открыл глаза и скатился с кровати, одновременно услышав крики. Он высунул голову наружу и услышал еще один чудовищный взрыв:

— Этот звук похож на…

— Правильно, драгонели, — проворчал Резолют, вылезая из своего угла, на ходу подвязывая меч. Тут же в их корик вбежала Силайд-це:

— Не медлите, друзья! К оружию! — Она указала назад, туда, откуда появилась. — Авроланы проникли через ворота Сигг! Они вторглись в Бокагул!

ГЛАВА 41

Хотя Нескарту сказал, что они поедут из Университета в Мурозо традиционным способом, семисотмильное путешествие продлилось меньше недели. Звери Уныния быстро тащили их сани по снегу и замерзшей земле. Этих массивных, подобных медведям, созданий, с изогнутыми, похожими на мечи клыками, толстыми белыми шкурами со светло-голубыми полосками и длинными когтями на плоских лапах, боялись многие — включая учеников, которых Нескарту взял с собой. Но Изаура видела этих тварей еще веселыми щенками и не чувствовала страха в их компании. Как тягловая сила они служили прекрасно, хотя их вспыльчивый характер представлял опасность для погонщиков, когда звери или сами погонщики уставали.

Путешествие на юг разочаровало девушку только в одном отношении. Их маленький караван пронесся мимо Крепости Дракона ночью, во время метели, так что ей не удалось на нее посмотреть. Столько лет она слышала легенды о Крепости, и с самого детства для нее это был передовой оплот всевозможного зла, в котором собирались войска, которые однажды двинулись бы на северо-запад и напали бы на государство ее матери. Падение этой крепости радовало ее, и она бы хотела посмотреть на нее, покоренную.

Приближаясь к своей цели, они обнаруживали множество признаков победного шествия авроланских легионов, которые разбили Себцию. Их вели два сулланкири: Анарус и Тицая, которых раньше звали Арен Асвальджет и Жетурна Костази. Миралл'мара разобралась с сельской местностью, и хотя остались отдельные очаги сопротивления, Изауру заверили, что их становится все меньше и меньше. За день до того, как они достигли передней линии фронта у городка Порджал в Мурозо, к их группе был приставлен криалнири, который сообщал им новости.

Изауре нравилось общество этого мага с белым мехом, особенно когда они беседовали на эльфийском. Он называл себя Венд, это было сокращение от Вендетта. Он родился в Воркеллине, и поэтому выбор имени был хорош. Но, как он сам отмечал, в гуще битвы прокричать его полностью было бы непросто.

Они достигли Порджала на северном побережье Мурозо к середине ночи. Город располагался на западном берегу Зеленой Реки, которая текла из Бокагула в Лунное Море, отделяя Мурозо от Себции. Как и беглецы до них, силы авроланов легко перешли через замерзшую реку. Они заняли позиции, отрезающие город от земли, и приготовились к осаде.

С рассветом Изаура впервые смогла рассмотреть город и была удивлена тем, насколько маленьким он оказался. В его центре стояли стены, которые поднимались на сотню футов, с башнями через каждые сто ярдов. Стены образовывали полумесяц, идущий с берега на берег. Вне стен находилось много строений, но главным образом это были трущобы. Судя по тому, что из труб не шел дым, жители их покинули. Несмотря на это, вымпелы, развевающиеся на башнях, ярко выделялись на фоне снега. Изаура, проходя вдоль позиций вместе с Вендом, указала на полосатое желто-красное знамя:

— Вот это очень милое.

— Оно обозначает присутствие герцога Порджала. Красный означает его кровную связь с королевской семьей. Его дедушка и король были братьями.

Девушка удивленно воззрилась на него:

— Так ты знаешь историю Мурозо?

Криалнири покачал головой:

— Вы заметите, что жители Мурозы с большим удовольствием заявляют о своем происхождении, прежде чем вступить в битву. По крайней мере, так поступают маги. Служители герцога тоже от них не отстают.

— Я тебя не совсем понимаю.

Венд прикрыл левой рукой свои сапфировые глаза и указал на два черных базальтовых столба, установленных по обеим сторонам главной дороги:

— Вы увидите конструкции, подобные этой, по всему Мурозо. Это позиции, на которых стоят маги, прежде чем начать дуэль. Наши воины сразились со многими чародеями — молодыми и старыми, — которые защищали свои города. Они выходят, объявляют, кто они такие, а затем сражаются. Я потерял несколько братьев таким образом.

Изаура положила руку ему на плечо:

— Мне жаль слышать это. Венд покачал головой:

— В моем поколении было много детей, принцесса, и выжили лучшие. Посмотрите, вот кто-то выходит.

В городских воротах открылась небольшая дверца, и через нее вышел один человек. Он был одет в алую мантию, перепоясанную белым шнуром, и нес палку, которая была длиннее, чем жезл, но короче, чем полный посох. Изо рта у него вырывались клубы белого пара. Его волосы казались практически такими же светлыми, как снег, а маска соответствовала цвету его мантии.

За стеной были видны люди, которые выглядывали через бойницы.

Человек подошел к западному черному камню и встал к нему спиной. В морозном воздухе его голос зазвучал громко и уверенно. Бормокины в лагере затихли и уставились на пришедшего. Он заговорил:

— Я Грамн Аайвард, сын Кона Лайварда, магистра Порджала. Я — адепт, обученный Магии Мурозо. Я убью всех, кто осмелится выйти против меня.

Одна из криалнири извлекла посох из снега, в который он был воткнут и направилась в сторону мурозского мага. Но тут из палатки вышел Нескарту. Голова криалнири развернулась так, как если бы ее заарканили веревкой. Криалнири поклонилась учителю и отошла назад. Из другой палатки вышли двое учеников Нескарту. Изаура узнала Корд и человека чуть постарше — его возраст было трудно установить, но его борода уже начинала седеть, — которого звали Пархам. У него не было посоха, вместо него он сжимал пять серебряных колец, соединенных в цепь. Он вытянул их руками, затем собрал в плотный столбик и раскрутил одним звенящим кругом. Одно из колец отделилось, хотя в нем нельзя было заметить разрыва, и Пархам надел его себе через голову на шею.

Пархам шел к месту дуэли уверенно, но не развязно. Одет он был в ярко-желтую тунику, черные штаны и сапоги. На кольцах его цепи сверкал, отражаясь, солнечный свет. Со стен неслись насмешливые выкрики.

Даже на расстоянии, по положению плеч, Изаура могла видеть, что Грамн Лайвард невысокого мнения о противнике. Он беззаботно играл посохом, выдвинув левое плечо вперед так, что палка, которую он держал в правой руке, крутилась у него за спиной.

Пархам поклонился, а затем взмахнул четверкой колец, которые оставались соединенными. Третье слева на секунду загорелось красным, и в сторону мурозского мага полетел шипящий алый диск. Маг-южанин щелкнул левой рукой, запустив зеленую искорку, которая столкнулась с диском. Вспыхнул яркий свет, как будто в точке их встречи ударила молния, и Грамн улыбнулся, глядя на пролетающий мимо заряд.

Со стены, однако, раздались вскрики. Красный диск не попал в мага, но ударил по камню, оставив тускло светящуюся выемку. Грамн повернулся на полкорпуса, чтобы посмотреть на нее. Когда он снова посмотрел на соперника, вид у него стал несколько менее уверенным. Он продолжал вращать посохом, но уже более напряженно, и его губы сжались.

Пархам крутанул кольца, обернул цепь вокруг правой руки, а затем снова поймал их левой рукой и запустил очередное заклинание. На этот раз второе кольцо загорелось золотым. Яростный золотой орел в ореоле молний устремился на противника. Его когти были направлены в сторону мага. По мере приближения к цели они становились все длиннее.

Посох взлетел и выписал в воздухе бледно-голубую горизонтальную восьмерку, которая захватила магическую птицу, разбросав перья в воздух. Затем обе стороны петли начали скручиваться туже, сворачивая восьмерку в толстую нить, которая после исчезла. Вместе с ней исчезли и остатки птицы.

Венд кивнул:

— Чисто сработано.

Пархам еще раз провернул свою цепь, а затем взялся за все кольца — по два в каждой руке. Он развернул их в сторону Грамна так, будто они опоясывали трубу. Кольца засветились и из них вырвался мощнейший поток пламени. Колонна огня понеслась в сторону врага, словно дыхание дракона.

Грамн отступил на шаг назад, но больше Изаура ничего не увидела, потому что его скрыл огонь. Она ожидала, что он сгорит, но струя огня взорвалась, как если бы это была струя воды, бьющая в стену. Языки пламени с ревом растеклись прочь от мага из Мурозо так далеко, что принцесса почувствовала тепло, коснувшееся ее лица, как летний ветерок.

Пархам, пошатываясь, отступил на шаг, дрожа от утомления. Поток пламени иссяк. Огонь превратился в грязное черное облако, которое быстро поднялось в воздух. Пар от растаявшего снега медленно поднимался и накрыл поле битвы низким туманом. Несколько мгновений Грамна видно не было.

Затем он появился из тумана. Один конец его посоха горел, но он потушил его в луже. Его раньше алая мантия местами стала черной и коричневой, а от изорванных манжет и каймы поднимался белый дым. Его маска и белые волосы, однако, уцелели полностью. На его закопченном лице играла холодная улыбка.

Посох снова стал вращаться. Сначала медленно, оборот за оборотом. Грамн смотрел на своего противника, а посох набирал скорость. Чуть быстрее, потом, с легким изменением направления, посох завращался совсем быстро. Маг как бы ненароком взмахнул левой рукой, запустив зеленую искорку, а затем с силой провел посохом по правой руке.

Серебристый огонь изогнул посох, а затем устремился к Пархаму в виде зубчатой молнии из обжигающего света. Авроланский маг оставил четыре кольца висеть на правой руке, а последнее кольцо стремительно снял с шеи. Он направил его торцом в сторону молнии, а потом скорчился на земле и уперся кольцом в землю.

Молния согнулась на полпути и ударила в кольцо. Ее яростный огонь горел на земле, сначала поглощая пар, подымающийся от луж, а затем высушив и сами лужи. Хотя Изаура не чувствовала тепла от заклинания, по ее телу пробежала дрожь. Грамн наверняка годами оттачивал это заклинание, и в то же время его мощь была так легко рассеяна.

Что он вполне мог предсказать. Девушка покачала головой. Пархам никогда не был прилежным учеником и всегда искал способов, быстро приводящих к могуществу, вместо тех, которые можно было бы положить в основу. Он не был глуп, он был просто ленив и полагал, что раз его разум позволяет ему делать некоторые вещи с легкостью, не стоит и учить те, которые даются с трудом. Для этого он создал свои кольца и наложил на них заклятья, которые упрощали для него ограниченное количество заклинаний и делали сами заклинания сокрущающе мощными. Сам факт, что Грамн выдержал хотя бы одно из них, был удивителен.

Смерть Пархама, однако, не стала неожиданностью. Пархам справился со смертельной опасностью от молнии, но не обратил внимания на зеленую искорку. Та повисела немного в воздухе, а потом приняла вид колибри. Магическое существо пулей полетело в сторону ученика Нескарту. Она на мгновение застыла, потом метнулась вправо и влетела в левое ухо Пархама, вылетев с левой стороны его черепа. При этом птица потеряла всякую форму, но голову мага постигла та же судьба.

Когда Пархам тяжело упал под звяканье своих колец, со стен раздались радостные крики. Грамн упал на одно колено и прижался лбом к левой руке. Изаура не знала, просто ли он устал, или молился какому-то своему богу, но он скоро поднялся на ноги и повторил свой вызов.

Корд собрала каштановые волосы в короткий хвостик и стянула их кожаным шнурком:

— Лорд Нескарту, позвольте мне принять его вызов.

Сулланкири махнул ей рукой в сторону поля боя. Она было направилась в сторону Порджала, но вдруг остановилась и обернулась:

— Да, милорд, я знаю.

Изаура нахмурилась. Корд была одета в длинный белый плащ поверх черных сапог и штанов. Вокруг ее талии была в два оборота завязана алая лента с узлом на правом бедре, а концы ленты болтались на уровне колена. По дороге чародейка сняла перчатки.

— Венд, у нее нет посоха.

— Да, принцесса, вы правы.

Корд дошла до тела Пархама и вырвала кольца из его правой руки. Кольцо, которое отразило молнию, застряло в земле, и она не стала его брать. Рассмотрев кольца, девушка провернула каждое из них, а потом подняла глаза и поклонилась Грамну.

Мурозец наклонил голову вправо:

— Эти безделушки не принесли ему добра, женщина. Бери свой посох и сразимся.

— Дело не в заклинании и не в посохе, а в маге, Мурозо-тук. — Хотя Грамн, скорее всего, не знал, что означает этот авроланский суффикс, но тон Корды и то, как она бросила эти слова, давали понять, что это было не выражение нежности. — Я готова.

— Ну, покажи худшее, на что ты способна.

Она покачала головой, когда Грамн снова занял позицию, которую он использовал, сражаясь с Пархамом:

— Я сделаю лучшее, что могу!

Девушка перебрала кольца, и третье загорелось алым. Снова появился красный диск и полетел в сторону Грамна. Тот презрительно запустил свою зеленую искорку, которая отразила диск, выбив его наружу и вверх высокой дугой. Он кивнул противнице и поманил ее пальцем, приглашая атаковать снова.

Кольца зазвенели и закрутились, а затем замкнулись в огненный цилиндр. Потекшее пламя было быстрым и горячим. Поток был меньше, но он летел быстрее. Грамну пришлось отступить на два шага, пока он разворачивал посох. Он быстро взмахнул им, создав золотой щит, который разбил пламя. Изаура видела, что маг напрягается, но заклинание держало.

Корд развела кольца, резко прекратив поток огня. Грамн разогнулся, встал у основания каменного столба и улыбнулся. Ни его посох, ни мантия не горели. Люди на стене громко радовались, а он улыбался еще шире. Потом его улыбка застыла. Радостные крики превратились в вопль.

Алый диск, который так легко был отражен, вернулся вниз по дуге. Как и его предшественник, он вонзился в столб, на этот раз разрезав его пополам. Верхняя часть проскользнула по расплавленному камню. Ведущий край ударил в мягкую землю и стал погружаться, пока не достиг замороженного слоя, а затем покатился вперед. Грамн развернулся и уперся в него посохом. Из основания посоха вырвался синий огонь и уперся в землю. Камень замедлился, а затем остановился, удерживаемый силой магии. Спина Грамна согнулась от напряжения, но он держал даже тогда, когда грязная земля вздулась вокруг его ног.

Корд позвенела кольцами друг о друга. Грамн крикнул через плечо:

— Ты же не станешь…

— И не нужно.

Правая нога мурозца проскользнула в грязи.

Камень ударил с такой силой, что земля задрожала даже там, где стояла Изаура. Из-под него полетели брызги плотной грязи, смешанной с кровью. В коричневой воде были видны темноватые подтеки и пузыри.

Крики ужаса со стен длились дольше, чем бульканье пузырей. Корд мимоходом вытерла грязь с туники и отшвырнула кольца. Они с грохотом упали на камень и остались лежать на нем, сверкая на его черной поверхности. Солнечный свет, отражаясь от них, образовал четыре белых кольца на стены Порджала.

В центре позиций авроланов прозвучал приказ. Корд не прошла еще и четверти пути к палаткам, как заговорили драгонели. Ядра с огнем и грохотом рассекли воздух. С десяток железных шаров ударило в стены внутри белых колец. Кладка начала осыпаться, люди попадали вниз. Взятие Мурозо началось.

ГЛАВА 42

Крики из гостиной корика разбудили Керригана. Он сел, выпрямился, а затем его накрыло волной головокружения. Бок подхватил его, вытащил из кровати и вынес наружу через небольшую круглую дверь. Там стояла Силайд-це и показывала в сторону двери. Резолют кинул Уиллу тяжелый мешок со звездочками. Ворон выскочил из комнаты, которую он занимал с Алексией, на ходу заправляя рубаху в штаны, а принцесса появилась несколькими секундами позже, уже одетая в золоченую кольчугу с коротким рукавом, которая доходила ей до колен.

По залу разнесся грохот, и заспанное сознание Керригана долго не могло увязать то, что грохот раздается внутри гор. Но наконец он понял, что это не что иное, как рев драгонелей.

Он провел пальцами по волосам:

— Силайд-це, как они попали внутрь?

— Предатели! — Она кинула еще одно слова, что-то вроде «качадикта». Юный маг не имел ни малейшего понятия, что это значит. — Когда наши семьи вышли на юг из Бокагула, столетия назад, мы оставили знаки, чтобы другие могли последовать за нами. Эти пути и входы давно забыты, их сменили широкие дороги. Теперь наши древние сестры привели врага!

Резолют взял Силайд-це за плечо:

— Сколько? Где? Что нужно делать нам?

— Убивайте авроланов, оставьте серых нам. Нам нужно остановить их, задержать. Мы отступаем в Большую Галерею. — УрЗрети посмотрела на Керигана. — Они хотят, чтобы он помог им там.

Воркэльф указал пальцем на Бока:

— Отведи Керригана туда. Все остальные убивайте тварей!

Команда Резолюта казалась Керригану до глупости очевидной, пока он не вышел наружу и не понял всей ее важности. Когда они вышли в Длинный Зал, то увидели, как маленькие группы мужчин урЗрети, голося, удирают в сторону Большой Галереи. Женщины-воины, с руками в виде мечей, топоров или палиц, покрытые по всему телу пластинами брони и колючками, подгоняли своих мужчин и поворачивались, чтобы встретить врага.

Поток бормокинов заполнял зал; в их гуще катились маленькие драгонели. В Крепости Дракона Керриган видел, сколь разрушительным может быть это оружие. Там снаряды авроланов врезались в стены, подлетали вверх и вперед и затем приземлялись, растратив энергию. Здесь, в замкнутых пределах зала, плохо нацеленные снаряды отскакивали от стен, прошивая отступающих урЗрети. Один шар вспорол грудь мужчины, разбросав его руки и голову в кровавом тумане. Другие отрывали конечности и сминали тела, оставляя свои жертвы истекать кровью и вопить до тех пор, пока новые выстрелы не заглушали их.

Ломбо протолкнулся мимо Керригана, затем прыгнул в сторону приближающихся бормокинов, раскрыв лапы, сверкая когтями. Его боевой рев заполнил зал, и некоторые чудища подались назад.

Однако за ними шеренга драконеттчиков подняла свое оружие и спустила курки. Нестройное стаккато выстрелов сопровождалось взметнувшимся огнем. Тело Ломбо дернулось, а затем тяжело рухнуло вниз. Под себя он подмял несколько бормокинов, но затем затих, завалившись набок.

Когда панки упал, Керриган почувствовал дрожь во всем теле. Он ступил вперед, ожидая, что его друг поднимется. Он хотел побежать к нему, с помощью заклинания определить его раны и еще одним вылечить, но для этого ему нужно было покрыть расстояние в сотню футов.

Расстояние, заполнявшееся все большей и большей массой бормокинов.

За телом Ломбо драконеттчики начали перезаряжать свое оружие. Рты бормокинов оскалились в довольных ухмылках, а их пронзительный смех перекрывал шум. Один плюнул на Ломбо, поднимая рог с огненным порошком, чтобы заполнить свое оружие.

Керриган сжал левую руку, поднял ее на уровень плеча, а затем выбросил ее вперед, раскрыв ладонь. Зеленые искры, как рой разъяренных пчел, вылетели из нее прямо на бормокинов. Некоторые попали в приближающихся врагов, жаля их и прожигая дыры в пятнистой шкуре. Другие искры ныряли и поворачивали, догоняя цель.

Одна искра попала в рог с огненным порошком и подожгла сразу целую горсть. Рог взорвался, оторвав руку бормокину. Другие искры смешались с огненным порошком в стволах драконетт, вызывая пламя. Один раскаленный снаряд ослепил бормокина, попав ему в лицо, а остальные просто отскочили, побросав оружие.

Дрени поднял свою драконетту и спустил курок. Маленькая вспышка предшествовала более мощной. Прогремел громкий взрыв. Пуля угодила в живот бормокину, который упал на колени, а потом опрокинулся и издох. Воин отступил на шаг, чтобы перезарядить оружие. Алексия, Ворон, Сейс и Резолют выстроились в шеренгу, обнажив мечи.

Справа появилась урЗрети с синевато-серой кожей. Вместо левой руки у нее был крюк, а вместо правой шишковатая палица. На колене, локте и плече у нее торчали колючки, но броня не казалось особенно прочной. Серое создание двигалось быстро, но тут же остановилось, когда ей навстречу вышла Силайд-це.

УрЗрети превратилась в уменьшенную модель панки. Толстая броня покрывала ее широкую спину и создавала несколько слоев нарукавников. Правая рука стала копьем фута в четыре длиной, а левая — парой толстых колючек. Ноги Силайд-це стали гораздо короче. Она их широко расставила для равновесия.

Серая урЗрети фыркнула и кинулась вперед, атакуя Силайд-це. Она водила крюком справа налево, пытаясь поймать противницу за лодыжку, но та просто сделала кувырок через спину, встала на ноги и пошла в атаку, наклонившись вперед. Ее копье пронзило бедро серой, заставив ту завопить от боли. Палица развернулась и ударила по левому плечу Силайд-це, но соскользнула с брони, не причинив вреда.

Неожиданно Силайд-це оказалась внутри зоны обороны серой. Копье погрузилось в рану, а затем как будто размягчилось и изогнулось. Оно стало толще и превратилось в длинное щупальце. Оно проскользнуло по спине серой и начало затягиваться на шее. Та попыталась убрать его крюком, но Силайд-це выставила левую руку и загнала сдвоенные колючки глубоко под грудину соперницы.

Серая хрипло вскрикнула и дернулась. Мощный спазм сотряс ее тело. Силайд-це освободила колючки и взмахнула щупальцем. Тело серой слетело и ударилось о дальнюю стену зала. Со щупальца под аккомпанемент выстрелов драгонелей стекала темная кровь. Силайд-це повернулась, чтобы победно улыбнуться. Убийственная мощь ядра драгонели стерла эту улыбку. Зубы рассыпались по полу, когда ее обезглавленное тело рухнуло панцирем вниз. УрЗрети дважды перевернуло. Щупальце извивалось, как раненая змея, но вскоре и оно затихло. От того места, где была ее голова, осталась только растекающаяся лужа крови.

Следом прилетели еще ядра. Некоторые сносили лепнину высоких галерей, посыпая отступающих урЗрети осколками камня. Другие сбивали с галерей урЗрети. Несчастные изо всех сил махали руками, наполовину превратившимися в крылья, но это не замедляло их падения. Их тела разбивались о каменный пол. Некоторые снаряды, с более пологими траекториями, отскакивали от колонн и пролетали сквозь ряды урЗрети. Одно ядро, покрытое спекшейся кровью, вращалось посреди длинного зала, описывая серию кровавых кругов.

Под гром выстрелов продолжали надвигаться бормокины. Керриган заметил в их рядах вилейнов. И еще некие более высокие фигуры. С виду они, скорее, напоминали эльфов, если бы не их снежно-белый мех. Маг не знал, кто они такие, но он был уверен, что не видел ничего подобного раньше. Резолют и другие вступили в бой с бормокинами. Сталь ударялась о сталь. Клинки сверкали стремительными дугами, которые разрывали шкуры и сокрушали конечности. Для такого, как Керриган, не обученного битве, способность воспринимать удар за ударом была недоступна. Битва стала для него хаосом, нарушаемым воплями и криками, угрозами и предупреждениями, тяжелыми ударами тел об землю и менее тяжелыми от частей поменьше.

Рявкнула драконетта. Принцесса Сейс развернулась, ее маска наполовину сползла. Меч девушки отлетел в сторону. Она сильно ударилась об землю, ее руки безвольно обмякли вдоль тела. Среди бормокинов раздались крики, но прежде чем они смогли воспользоваться преимуществом, Уилл Норрингтон выскочил в образовавшийся просвет. Он мотнул головой, стряхивая кровь с раны над левом глазом. Его лицо было наполовину залито кровью. Юноша потрясал двумя звездочками, держа их за центр. Он вышел против орды с горсткой стали.

— Нет! — Его рев отчетливо прозвучал сквозь грохот. — Клянусь своей кровью, вы не пройдете!

Керриган ожидал ярости от Уилла, но не ждал того, что последовало за словами. Волна магии изошла от Уилла с такой силой, что Керриган чуть не упал. Ближайший вилейн закричал, и его стошнило кровью, а остальные отступили в ужасе. Стоявшая неподалеку мохнатая белая фигура обмякла. Битва на мгновение остановилась.

Затем давление задних рядов подтолкнуло нескольких бормокинов вперед, и бойня продолжилась. Пери наклонилась и подняла ядро от драгонели. Расправив крылья, гирким взлетела. Керриган последил секунду за ней, а затем указал на принцессу Сейс:

— Бок, подбери ее. Немедленно. — УрЗрети кинулся вперед и подхватил принцессу на руки. Он принес ее к Керригану и сказал:

— Сюда, сюда!

Резолют закричал:

— Пригнись!

В глубине зала за толпой вопящих бормокинов выстрелила драгонель. Но что-то определенно пошло не так. Вместо вспышки огня Керриган увидел язык пламени, прорезающий строй неприятеля. Тела летели сначала направо, а потом налево, когда ядро отскочило от стены и полетело косить жизни назад.

Теперь были слышны крики в рядах авроланов. Керриган не мог разглядеть, что происходит, пока один из снежных эльфов не завопил, взлетая в воздух. Его спина согнулась, а затем сломалась. Массивные лапы, одна на шее и одна на спине, пригнули его плечи к бедрам и затем отбросили тело в сторону.

Размахивая хвостом и разрывая все живое когтями, залитый кровью Ломбо прорвался через силы врага. Один неудачливый бормокин повернулся посмотреть, что толкнуло его. Голова Ломбо рванулась вперед, он откусил бормокину лицо и выплюнул его в физиономию другому.

Ворон метнулся вперед и зарезал бормокина, который поднимал зазубренное копье, чтобы проткнуть панки. Одна из звездочек Уилла вошла бормокину в лоб, а драконетта Дрени заговорила снова, на этот раз вырвав часть шеи у одного из снежных эльфов.

Ворон пропустил Ломбо за их спины, и компания продолжила отступать. Войска авроланов напирали и наверняка опрокинули бы их, но что-то мешало им пройти. Выглядело это так, как если бы от пола до потолка протянулась невидимая решетка. Один бормокин прижался к ней, а второй просунул плечо, словно бы через прутья.

Керриган нахмурился и с помощью простенького заклинания попытался идентифицировать магию. Полумесяц маленьких ярких точек светился призрачно-зеленым светом, как и кровь на лице Уилла. Клянусь своей кровью, вы не пройдете!

Каким-то образом кровь и клятва Уилла вместе вызвали к жизни мощную магию.

— Уилл, кровь?!

Керриган провел рукой по лбу и опустил ее, как будто вытирал пот. Уилл посмотрел на него непонимающим взглядом, но маг просто указал пальцем. — Давай! Капай кровью на пол. Мимо твоей крови пройти они не смогут!

Глаза вора расширились, а затем жестокая улыбка появилась на его залитом кровью лице. Он провел рукой по щеке и, взмахнув пальцами, нарисовал на полу черту. Приближающиеся бормокины влетели грудью в непроходимую решетку. Уилл побежал дальше, направо. Он водил рукой по лицу и взмахивал ею, создавая диагональную линию, которая отрезала для авроланов возможность наступления. В ответ на их вопли он смеялся, а когда они показали ему клыки, парнишка забрызгал их своей кровью.

Орошенные кровью бормокины пронзительно завыли. Она жгла их, как будто бы расплавленный металл. Их мясо шипело, иногда загораясь пламенем, иногда просто дымясь по мере того, как их тела проплавлялись. Уилл захохотал, облизал губы и плюнул в их сторону, чем прожег грудь одного из врагов насквозь. Хотя бормокины не могли пройти — разве что протиснуться кое-где между капель, — ядра драгонелей, пули драконетт и брошенное в ярости оружие свободно преодолевали преграду. Резолют схватил Уилла в охапку и оттащил его назад, не дав ему раскрасить еще один камень кровью. Керриган с помощью заклинания телекинеза отразил одно из металлических ядер, но когда пуля драконетты попала ему в плечо, он упал. Место удара болело, но костяная броня остановила пулю, и маг отделался аккуратной дырочкой в рубахе. Защитники начинали отступление в Большую Галерею. Несколько бормокинов протиснулось вслед за ними через барьер, а остальные полезли вверх по стенам Длинного Зала, чтобы пройти через верхние галереи. Благодаря крови Уилла, все урЗрети смогли спокойно отступить. Некоторые остались, образовав арьергард, и добили тех немногочисленных бормокинов, которые пролезли через барьер.

Они вышли из северного коридора Длинного Зала и попали в Большую Галерею Сигг. Она в буквальном смысле была центром общины, и высота ее была колоссальна. Из основного зала проходы открывались только в нижней части галереи, однако помещение опоясывали еще и балконы, образующие четыре громадных уровня. Незадолго до этого Керриган оценивал высоту от пола до сводчатого потолка в полкилометра, и Силайд-це подтвердила эту оценку, когда показывала им фонтан в центре украшенного мозаикой пола.

Здесь не было слышно воплей раненых и грохота драгонелей. Центральный фонтан весело журчал, высоко вознося струю воды, — она начинала свое падение только под самым потолком. Фонтан имел форму двух коленопреклоненных крылатых фигур, прижавшихся друг к другу, благоговейно склонивших головы и поднявших крылья так, что четыре их кончика сходились вместе в добрых девяноста метрах над полом. Оттуда била струя, толщиной с человеческое тело, которая затем красиво падала вниз на статуи.

Воины Бокагула провели друзей по спиральной лестнице, которая шла вверх вдоль стен Большой Галереи. Керриган собрался было продолжать подниматься дальше, на четвертый уровень, но Бок передал принцессу Сейс Дрени и подтолкнул мага в сторону широкого балкона, который шел по периметру галереи. Керриган начал было сопротивляться, но потом увидел группу чародеек урЗрети.

Одна из них, с кожей цвета оникса, улыбнулась ему:

— Мы не знаем, что Вы сделали, чтобы остановить их. Мы почувствовали это даже здесь.

— Я ничего не делал.

— Скромность — это хорошо. Нам нужна ваша помощь, — урЗрети указала на своих напарниц. — У нас есть способ остановить их, но мы не можем сделать это в одиночку. Вы поможете нам?

Керриган кивнул:

— Скажите мне, что сделать.

Она показала на фонтан внизу:

— Скульптура. Я хочу, чтобы вы ее уничтожили.

— Уничтожить ее? — Взявшись за балюстраду, маг посмотрел вниз и увидел, как последние из воинов поднимаются по лестнице. С помощью магии он обнаружил, что на фонтан наложено заклятье, похожее на заклинание телекинеза. Он обычно использовал телекинез, чтобы поднять или сдвинуть что-нибудь, но здесь его применили для того, чтобы удержать. Это было просто то же самое заклинание, только наоборот.

Ядро вылетело из Длинного Зала и отскочило от края чаши фонтана. Керриган повернулся и улыбнулся чародейке:

— Я понял, что вы хотите. Вы уверены?

Она кивнула и повернулась к своим сообщницам:

— Начинаем!

Они все отрастили длинные ноги. Каждая женщина направилась к крыше одного из восьми залов, которые сходились в Большой Галерее. Единственный вход, который они оставили, был самый северный, через который подходил неприятель. Все семь урЗрети удлинили левые руки и коснулись запирающих камней остальных арок.

В воздухе повисла магическая энергия — бесформенная и подвижная, но достаточно мощная, чтобы тело юного мага задрожало. Энергия двинулась по кругу, направо от южной арки. Она крутилась все быстрее и быстрее, набирая силу. Сначала Керриган ощущал ее как легкий ветерок, а затем как горячий летний ветер.

На входе в каждый из семи залов начал мерцать воздух. По мере нарастания тепла воздух в проемах заколыхался, затем стал становиться все более мутным, заполняясь бесформенным туманом, который постепенно уплотнился и принял вид вздымающейся занавески. Затем эта нематериальная ткань натянулась, как тугой парус на ветру, запечатав входы во все залы, кроме того, через который подходили авроланы.

Ониксовая волшебница взяла Керригана за правую руку:

— Давайте.

Маг глубоко вдохнул и позволил себе слиться с магией урЗрети. По соединению побежало тепло, как если бы их энергии бурлили и кипели. Но вскоре поток стал плавным и быстрым. Керриган ощутил покалывание, которое затем разлилось по его спине и поднялось в голову. Там оно закружилось в тугую волнующуюся спираль.

Керриган вытянул левую руку и мысленно нащупал материю статуи. Он сжал пальцы и ощутил сопротивление. Он взялся поудобнее, сдвинув руку ниже к основанию, и сжал кулак. Почувствовав легкое удивление со стороны урЗрети, он выдохнул, сжал зубы и дернул.

Ломающийся камень загремел — статуя вырвалась из центра фонтана.

Из дыры забила мощнейшая колонна воды в десять футов диаметром. Она ударилась о потолок, разбрасывая брызги. Керригана обдало холодной водой так, что он отпустил статую и упал. Отплевываясь, он подошел к балюстраде и посмотрел, как пенится и бурлит вода.

Как и к любому фонтану, вода подавалась сюда под давлением. Магия, которую Керриган заметил, удерживала воду, позволяя только небольшой части проходить через центр фонтана. Теперь, когда статуи больше не было и заклинание было снято, поток ничто больше не ограничивало. Он с громадной скоростью понесся по тоннелям.

Уровень воды в Озере Оземир наверняка уже упал сантиметров на пять. Через неделю пересохнет река в Ориозе. К концу этой же недели к северу от Бокагула образуется новое озеро, а деревня, которая когда-то находилась на дне маленькой тихой долины, исчезнет навсегда.

Но сейчас, имея только один путь выхода, вода хлынула в Длинный Зал. Первым авроланам в каком-то смысле повезло: когда стена ледяной воды настигла их, большинство моментально потеряло сознание. Те, которым повезло меньше, боролись с наступающей водой, кашляя и отплевываясь до тех пор, пока могучий поток не донес их до барьера, отмеченного кровью Уилла. Массы воды хватило, чтобы продавить их через него, как пыль сквозь тонкое сито.

Сотни тысяч галлонов воды текли через Длинный Зал, снося все на своем пути. Бормокинов крутило и било об стены. Некоторых вода прижимала к колоннам, раздавливая, как яичную скорлупу. Драгонели поднимало и носило, словно игрушки. Их тяжелые бронзовые стволы раздавливали тела, по которым они проезжали. Ядра катились по залу, будто камешки в ручье, а кучи огненного порошка исчезли в яростном водовороте, как будто их и не было.

Вода текла дальше и дальше, пока не достигла ворот, через которые вошли авроланские войска. Она вырвалась сокрушающим потоком, заставив тех, кто еще ждал своей очереди в маленьком каньоне, стремглав карабкаться вверх по склонам. Вода заполнила каньон и потекла на север, затопив берега речушки и затем всю ее долину.

Керриган потряс головой, выжимая воду из кончиков волос:

— Сколько вы позволите воде течь?

— Сколько пройдет времени, прежде чем их вонь вымоется отсюда? — Волшебница покачала головой. — Если будет необходимо осушить Озеро Оземир, мы сделаем это. Часы или столетия, но эта река слез будет течь столько, сколько нужно. До тех пор, пока не наступит час, когда нам не придется больше никогда прибегать к ее помощи.

ГЛАВА 43

Уилл нахмурился, когда Керриган нагнулся над ним. Вор поднял руку и ощупал аккуратный шов, которым Пери зашила рану у него на лбу:

— В самом деле, Кер, все нормально. Лучше иди и используй свою магию для тех, кому это действительно нужно.

— Это не займет и минуты.

Уилл покачал головой:

— Иметь такой шрам не так уж и плохо. Рассказывая, как я заполучил его, я смогу получить бесплатно стакан-другой от благодарных слушателей.

— Как хочешь, Уилл.

Маг устало покачал головой и вернулся к своей работе.

После битвы друзей определили в новый корик. Внизу в гостиной Керриган вместе с Боком обрабатывал раны Ломбо. Выстрелы из драконетт просто оглушили панки, хотя пара пуль все-таки пробила кожу. Керригану пришлось попотеть, чтобы удалить пули и залатать попорченные части костистой шкуры Ломбо. Главным образом, впрочем, оттого, что Ломбо ненавидел, когда с ним возились.

Наконец, сопротивление панки надоело Керригану, и он занялся остальными. После Ломбо тяжелее всех ранена была принцесса Сейс. Уилл прошел через прихожую корик и поднялся по лестнице в комнаты женщин. Там он вошел в круглую дверь, которая вела в комнату принцессы.

Юноша немного замешкался в дверях, а горле у него образовался неприятный комок. Сейс лежала на мягкой койке, закрытая по шею белой простыней. Ее голова покоилась на атласной подушке, покрытой ее волосами, словно огненным ковром. Маску с нее сняли. Лицо девушки теперь скрывало легкое кружево. Как и простыня, оно было белым и подчеркивало бледность ее кожи.

На долю секунды парнишке показалось, что девушка мертва, но ее грудь медленно поднялась и снова опустилась. Уилл почувствовал громадное облегчение. Мысль о том, что эти глаза могут больше никогда не открыться, была для него невыносима. Но когда он увидел, что она спокойно спит, он улыбнулся и его сердце перестало болезненно сжиматься.

Не желая тревожить принцессу, Уилл хотел уйти, но девушка пошевелилась. Он посмотрел на нее, и она медленно повернула лицо в его сторону. Теперь, когда она повернулась, вор увидел левую сторону ее лица: вся щека была покрыта фиолетовыми с синим пятнами с желтой каемкой. Белая кружевная маска, атрибут этикета, странно смотрелась на фоне искалеченной плоти. Сейс медленно вынула из-под простыни левую руку и подняла ее, как будто собираясь коснуться лица, но вместо этого просто положила ее на живот.

— Уилл?

— Да, это я, — Уиллу вдруг стало трудно говорить, и он сглотнул. — Я просто хотел проверить, как твое самочувствие.

Она тихонько фыркнула, а потом поморщилась:

— У меня голова болит сильнее, чем после того, как меня лягнула лошадь.

— Я могу позвать Керригана.

— Нет, нет. Не надо, — ее голос стал теперь чуть громче. — Он сделал для меня достаточно. Заходи. Садись.

— Но ты должна отдыхать.

— Я лежу на каменной кровати в какой-то дыре в камне, и мне кажется, будто я уже в могиле, — правый глаз принцессы засверкал, оттеняя левый, залитый кровью. — Лежать в могиле полумертвой не очень-то весело.

Уилл улыбнулся и вошел в комнату. Сначала он хотел сесть на край ее кровати, но ложе оказалось слишком узким, и Сейс пришлось бы двигаться к стене. Поэтому юноша просто сел на пол, привалившись спиной к ее кровати, и посмотрел девушку через правое плечо:

— Я рад, что ты выздоравливаешь.

— Мне повезло. Дрени полагает, что драконеттчик зарядил недостаточно огненного порошка. Или он был мокрый, так что сгорела только часть. Заряд попал мне в левую сторону лба. Маска помогла. Череп треснул все равно, но твой друг смог этот поправить.

Вор вздрогнул. Керриган описал это как вдавленный перелом — это так своеобразно маг называл большую дыру у нее в голове. Керриган смог вынуть кость из мозга и исправить все повреждения. Для Керригана, и так уставшего от работы вместе с урЗрети по затоплению зала, это была тяжелейшая операция, но он с блеском справился с ней.

— Он может сделать и все остальное. Ты будешь как новенькая.

— Почему ты не позволил ему поправить тебе лицо?

Уилл пожал плечами. Он был вовсе не против шрама в этом месте, хотя он не сомневался, что благодаря мастерству Пери шрама почти не будет. Шрам создал бы связь между ним и Вороном, так как они оба заработали шрамы в борьбе с Кайтрин. У героев всегда есть шрамы. В каком-то смысле Уиллу казалось, что для героя не иметь шрамов нечестно.

— Керригану есть чем заняться помимо наведения красоты на моем лице, — Уилл улыбнулся. — Тем более что это в принципе вряд ли возможно.

Сейс улыбнулась и правой рукой, выпростав ее из-под покрывала, провела по темным волосам Уилла:

— С тобой и так все нормально, Уилл. Вот сделать так, чтобы я выглядела получше, будет непросто. Я чувствую, как у меня дергается левая сторона лица.

— Ты нормально выглядишь.

— Это тот самый честный обман, Уилл? Лучше оставайся вором. Врать у тебя не получается.

— Я не вру, — Уилл нахмурился, и швы на лбу натянулись. Затем его щеки покраснели, и на лицо невольно заиграла глупая улыбка. Уилл был рад, что принцесса не могла ее увидеть. — Сейчас ты выглядишь много лучше, чем тогда, когда ты упала.

Сейс слабо кивнула:

— Я знаю, что ты сделал, Уилл. Когда в меня попали, я не отключилась. То есть отключилась, но не сразу. Я не помню всех событий по прядку, но я помню твой голос.

Девушка задумчиво теребила его волосы, глядя в темный потолок:

— Выстрел был сильным, я знала, что я ранена, и ранена серьезно. Я умирала. Потрясение, боль… Я ничего не видела левым глазом. Я не могла двигаться. И потом… Потом, Уилл, я услышала твой голос. Клянусь своей кровью, вы не пройдете! Моя жизнь ускользала от меня, но твой приказ остановил и ее. Я не могла пройти границу между жизнью и смертью. Просто не могла. Так я поняла, что выживу.

Сейс снова посмотрела на него и улыбнулась:

— Сегодня, чуть раньше, заходил Керриган и хотел вылечить мне лицо. Я сказала ему уйти. Он вздохнул.

Уилл кивнул, наслаждаясь ощущением того, как ее пальцы гладят его по голове.

— Он сказал: «Да что такое с вами со всеми происходит?» Я спросила его, что он имеет в виду, и он сказал, что ты тоже отказался от лечения. Керриган полагает, что это как-то связано с ударом по левой стороне головы, — принцесса намотала прядь его волос на палец. — Когда я узнала, что ты отказался лечиться, я решила, что я поступлю так же.

— Но, принцесса, все-таки следовало…

— Ты не понимаешь, Уилл. Твои люди, вольники, хотят брать с тебя пример и носить те же отметины, что и ты, в твою честь. Тот же бой, такая же рана. Я буду носить этот синяк в честь того, что ты спас мне жизнь.

— Но я не…

Она опустила руку и приложила палец к его губам:

— Тихо. Ты действовал, когда это было нужно. Вспомни любого героя, которого ты знаешь. Вот, скажем, Ворон. Герои не думают о том, чтобы действовать как герои. Они просто это делают. Они видят то, что нужно сделать, и делают это. Знаешь, Уилл, я никогда не сомневалась, что ты тот самый Норрингтон из пророчества. Я не была уверена, действительно ли ты такой герой, как должен бы быть, но больше я не сомневаюсь и в этом, — Сейс тяжело вздохнула и ее глаза закрылись. — Извини, я начинаю снова засыпать. Я не хотела бы быть невежливой.

Уилл медленно встал, взяв руку девушке в свою, а затем положил ее на край кровати:

— Отдыхай.

— Ты ведь еще придешь ко мне?

От ее вопроса сердце у него в груди перевернулось:

— Конечно.

— Хорошо, — она улыбнулась и закрыла глаза.

Ее губы продолжали двигаться, но Уилл не слышал, что она говорила. Он тихонько вышел из комнаты, ощупывая шов над левым глазом. Раньше он полагал, что это будет связь с Вороном, но теперь Сейс превратила его в связь между ними. Эта мысль ему нравилась.

Он продолжил думать об этом и позволил событиям открутиться в его голове назад и собраться в целый миф, который он придумал про свою жизнь. Однажды он хотел стать знаменитым и чтобы его звали Уиллом Ловчилой, Королем Низины. Он мечтал, чтобы о нем знали как о сопернике Азура Паука. В их первую встречу Резолют аккуратно высмеял эти представления, а затем втянул его в серию удивительных приключений. Он был на Вилване и видел битву драконов. Он был в Окраннеле и видел, как была разбита армия авроланов. Его чествовали и прославляли в Ислине и Мередо. Он грабил Вруону и украл у того самого Азура Паука часть Короны Драконов.

А теперь он прошел через залы Бокагула и спас принцессу Мурозо от полчищ бормокинов.

Любое их этих приключений будет достаточно для героической песни. Меньше чем за год он добился большего, чем даже мечтал в детстве. Он сейчас понял, что, если бы он родился в этот день и был бы воспитан так же, как он нынешний, его героем был бы не Азур Паук, а Уилл Ловчила.

Но при этом, понимая, что он достиг своих детских мечтаний меньше чем за год, он обнаружил, насколько небольшим на самом деле было это достижение. Принцесса Сейс была права: герои не думают о том, чтобы действовать как герои. И не зацикливаются потом на том, как они героически себя вели. И хотя то, что он делал, действительно выглядело теперь героически, — все это должно было быть сделано в нужный момент. Но, что еще важнее, если бы он не сделал этого, это бы сделал кто-нибудь другой из группы. Его действия не были какими-то особенными в той компании, к которой он принадлежал.

Уилл медленно улыбнулся, чувствуя, как в глубине души тот ребенок, которым он был так недавно, кричит, не желая признавать, что он не особенный. Особенные времена. Вот что особенное. И они требуют от нас многого. Он оглядел корик и кивнул вошедшим Резолюту и Керригану, который шикнул, чтобы Ломбо не шумел.

Квик с жужжанием подлетел и сел Уиллу на правое плечо:

— Дела идут нормально, Уилл?

— Да, Квик, — вор улыбнулся. — Я устал, изранен, зашит и мне не улыбается предстоящее нам зимнее путешествие в Каледо. Я уверен, что нам придется несладко, и я боюсь, что некоторые из нас погибнут.

— Хм, Квику кажется, что это не очень похоже на хорошо идущие дела.

— Но дела у меня, Квик, действительно неплохи, — Уилл важно кивнул. — Компания, в которой я нахожусь, обеспечивает это.

ГЛАВА 44

Как он ни старался, генерал Маркус Адроганс не мог найти способа сделать так, чтобы во время взятия Трех Братьев пролилось меньше крови, чем воды. Устройство трех этих крепостей противостояло врагам много столетий. Причем большинству из них не нужно было бороться еще и с убийственным морозом, который установился в этих краях. Не принося снега, он делал марш на север мучительным.

Адроганс привел войска на место за три дня до атаки и начал строительство двух осадных машин. Он выбрал тараны, с крышами и прочными стенками для защиты передвигающих их людей.

Из-за этого они получались очень тяжелыми и медленными, но, если в Даровине все-таки были драгонели, прочная конструкция таранов могла бы отразить несколько ядер. Вопрос в общем-то заключался в том, выдержат ли они достаточно для того, чтобы пробить первые дубовые ворота. Генерал Джераны отрядил Черные Перья нападать на охранников и держать их все время на взводе. Хотя река и не позволяла атаковать Трех Братьев по-настоящему, ее замерзшая поверхность дала возможность Бэл мот Цуво и ее отрядам обойти форты с севера и вдоль по дороге, устраивая засады для авроланских подкреплений, которые могут подойти к Трем Братьям.

Адроганс поежился от холода в своей толстой шубе, опустил шарф и плюнул. Плевок замерз, не долетев до земли.

— По крайней мере, сон герцога Михаила подтверждается в смысле погоды.

Пфас фыркнул:

— Ты слишком полагаешься на Сварскую и Королевскую Гвардию.

— Если этот план сработает, то благодаря им.

Адроганс обернулся на дорогу. Таран медленно продвигался, движимый усилиями гурольского батальона Каменных Сердец. Они пели низкую, мощную песню, ритмическую и горловую. С каждым повтором она становилась громче. Таран, который больше походил на крытый мост на колесах, двигался вперед. Тяжелые колеса придавливали снег, а сам таран с каждым движением качался из стороны в сторону. Воины повесили свои круглые щиты на внешние стены, и эти раскрашенные в красный, синий, зеленый и золотой цвет предметы вооружения придавали конструкции весьма воинственный вид.

Лошади и воины Королевской Гвардии, закутанные в коричневые плащи, ждали за поворотом, вне видимости Даровин. Их лошади били копытами и выдыхали облака пара. Все воины были вооружены копьями. С кончиков некоторых пик свисали серые вымпелы. Убить их, учитывая их тяжелую броню, будет непросто. Но Адроганс знал, что многие из них умрут. Всадники, если они окажутся запертыми в крепости, будут перебиты без труда. Но Адроганс не имел возможности отказать герцогу Михаилу в его просьбе позволить Королевской Гвардии атаковать первой.

По мере того как таран входил в зону видимости Даровина, на зубчатых стенах началась какая-то деятельность. Несколько стрел вылетело в сторону ползущего тарана, но ни одна не попала в цель. Со стороны реки, с дальнего берега, по башне выстрелило несколько эльфов. Один бормокин с грохотом упал на лед под крепостью, но его веса не хватило пробить этот лед. Наст подломился под ним, и вверх поднялось облачко сухого снега, который, быстро опустившись обратно, присыпал тело.

Пфас показал пальцем на верхушку Даровин:

— Они подают сигналы.

Желтый флаг, который развевался над башней, медленно опустился, затем были подняты красный и черный флаги. На той стороне реки эльфы с помощью зеркал показали, что Варалорск принял сигнал, повторив его, а затем выставил зеленый флаг, на что Даровин ответил, опустив и снова подняв красный и черный флаги.

Адроганс улыбнулся:

— Красный означает угрозу, черный означает, что угрозы больше нет, а Варалорск предлагал помощь. Командир Даровина уверен, что может справиться сам. Хорошо, очень хорошо. — Генерал повернулся к сигнальщику слева. — Дайте сигнал Черным Перьям подходить к речной башне Даровин.

— Есть, сэр.

Сигнальщик с помощью зеркал передал команду эльфам. Леди Джилталарвин приказала своим воинам выйти из укрытия на берегу и двигаться длинной, рассеянной шеренгой, которая начала сжиматься в круг по мере приближения к башне. Бормокины пускали в них стрелы. Хотя высота и давала лучникам авроланов преимущество в дальности, их недостаточное мастерство — особенно учитывая ветер — делало их попытки практически бесполезными.

Командир Даровин отреагировал, послав дополнительные силы через арочный мост на речную башню. Гарнизон Даровин должен был насчитывать около сотни, и речная башня имела достаточно места, чтобы эффективно использовать около половины. Даже с учетом непревзойденного искусства эльфов в отношении стрельбы, их шансы против башни были нулевыми.

— Сигнальщик, сообщи Боевым Соколам, что пора. Солдат засверкал своими зеркалами в сторону горы высоко над Тремя Братьями. Оттуда не последовало ответа, но это не удивляло Адроганса. Вместо того чтобы смотреть вверх, он смотрел на башню Даровин и ждал, склонившись вперед и сложив руки на седле.

Первый гирким, которого он увидел, летел так быстро, что он был уверен, что крылатый воин не сможет выйти из пике. Гирким сложил крылья и падал в сторону реки, как будто бросился с горы, чтобы совершить самоубийство. Было видно только коричневую полоску, а затем гирким раскрыл крылья, повернул направо, потом налево и закричал, проносясь мимо речной башни. Тут он резко взял вверх, повернувшись в воздухе, и заскользил в сторону дальнего берега реки.

Вообще-то, такой полет делал его легкой мишенью, но башня за ним пребывала в состоянии хаоса. Этот гирким и те, что летели за ним, несли «огненных петухов». Они состояли из керамического резервуара с маслом и зажигательного механизма, который поджигал лужу масла, как только шар разбивался. Получающийся взрыв распространял огонь и черный дым.

«Огненные петухи» попали в верхушку башни, немедленно уничтожив в пламени верхних лучников. Еще несколько загорелись на мосту, отрезая отступление и подкрепление. Одна из гиркимов, словно играя со смертью, пролетела низко и аккуратно забросила «петуха» в нижнюю бойницу. Очевидно, попадание было успешным, потому что из других бойниц вырвалось пламя и на дальней стороне башни в проеме появилось горящее тело.

Флаги на Даровин немедленно поменялись. Опустились красный и черный. Вместо них поднялись два длинных зеленых вымпела.

Пфас захихикал:

— Дурак! Он просит два легиона помощи.

Королевская Гвардия подошла достаточно близко, чтобы их было видно из Даровина, и подняла радостный клич, увидев сигнал. Гуроланские воины поняли, что происходит, потому что их песня усилилась вдвое, и таран, качнувшись, задвигался быстрее.

От песни исходила энергия, и Адроганс чувствовал, как Боль настраивается под нее, в такт пуская волны по мускулам, сухожилиями и обмороженным ногам.

Баллисты Даровин запустили свои снаряды. Адроганс был рад, ведь тяжелые копья с футовыми лезвиями не имели и доли энергии одного ядра драгонели. Несмотря на это, некоторые копья пробили крышу тарана, и Боль передала ему мучительное ощущение того, как холодный стальной наконечник пронзает человека.

Песня сбилась на долю секунды, а затем возобновилась, сильнее и напористее. Королевская Гвардия двинулась было дальше, но Адроганс остановил их, подняв руку. Он чувствовал нетерпение в позвякивании сбруи и трепетании мускулов, но покачал головой:

— Ждите сигнала.

Два зеленых флага опустились. Затем они поднялись снова, но теперь их было три. На третьем были нанесены три белые точки. Глаза Пфаса сузились:

— Колдуны.

Адроганс кивнул:

— Как мы и ожидали.

Эльф-разведчик на дальней стороне реки сверкнул зеркалом в подтверждение того, что подкрепления вышли и включают вилейнов и криалнири.

Шаман скинул плащ, скрестил пальцы, согнул их мостиком и поднял над головой, потягиваясь. Показались амулеты, свисающие с его старческой кожи. Обычно Пфас носил кольца из золота или других драгоценных металлов, сегодня на нем были маленькие каменные амулеты, крашенные белым, кусочки кости и два пера ледяных когтей. Генерал улыбнулся:

— Ты готов?

— Да.

— Прошу.

Пфас развел руки, но оставил их над головой. Пальцы он вывернул наружу и принялся перебирать ими. Сухожилия выступили наружу, и под кожей надулись вены. Шрамы на его руках сияли, сплетаясь в сеть, напоминающую снежинку. Они горели ярче самого снега. Затем шаман резко сжал руки в кулаки.

С вершины горы раздался треск. Секунду после ничего больше не происходило, а затем стал слышен низкий грохот. Грохот быстро нарастал, заглушая песню, затмевая вопли с башни.

Пфас, как и Адроганс, связал себя с йируном. Союзником жуска стал Воздух. Когда шаман сжал кулаки, воздух на вершине горы уплотнился. Он опустился в нескольких точках, сломав наст и вжав его в более мягкий снег внизу. Снег начал сползать и скользить, захватывая и более глубокие слои со льдом. Скорость движения слоя увеличивалась, грохот нарастал, затем снег рухнул с горы белым водопадом.

Снег, такой легкий, что может тихо парить под облаками, едва ли кажется опасным. Но с горы он стек быстро и тяжело. Тонны снега летели в виде жидкого слоя, смешивая большие льдины с немногочисленными деревьями и камнями, и затем яростно обрушились на дорогу между Варалорском и Даровином, словно волна штормового моря.

Подкрепления авроланов — все три легиона — исчезли в лавине. Дорогу засыпала гора снега. Она оказалась выше, чем стены самого Даровина. Полоса снега вытекла на реку, и лед проломился. Снег ссыпался в темную дыру и исчез.

Таран продолжал двигаться. Баллисты Даровин застреляли быстрее. Погибло еще несколько людей, но вскоре стрелы с башни начали попадать только в середину и хвост тарана. Лучники выстроились над воротами и стреляли вниз, пытаясь пробить крышу, но безрезультатно.

Адроганс смотрел, как хвостовая часть тарана качнулась назад, а затем вперед. Первый удар прозвучал, как будто в ворота вежливо постучал великан. Затем эхо еще одного удара, сильнее и тяжелее, разнеслось по долине. Потом третий удар, четвертый, каждый настойчивый, уверенный и неоспоримый. Со временем ворота точно рухнут.

Неожиданно на стенах начался хаос. Бормокины начали падать со стен над воротами, отскакивая от крыши тарана. Ворота открылись, сначала медленно, а потом быстрее, и песня гуроланских воинов превратилась в какофонию боевых криков.

Адроганс пришпорил коня. Сигнальщик и Пфас последовали за ним. Генерал оглянулся на шамана. Кожа Пфаса стала голубоватой, он дрожал, но его глаза горели ярко. Он широко улыбался.

— Видишь, дядя. Сработало.

Пфас кивнул:

— Жуски могли бы сделать это. И они это сделали. Только им помогли.

Адроганс спешился у тарана и, вынув меч, пробежал через ворота. Каменные Сердца уже дошли до дальних ворот и открыли их. Несколько солдат подбежали к горе снега, засыпавшей дорогу. Некоторое количество бормокинов лежало на земле или пыталось выбраться из-под снега. Каменные Сердца прекратили их страдания.

Генерал Альциды, Каро, весь покрытый грязью, но довольный, встретил Адроганса во дворе Даровин.

— План сработал идеально, милорд. Да, текло больше крови, чем воды, но это потому, что воды не было.

Проблема с взятием Трех Братьев распадалась в действительности на две. Первая заключалась в том, что войска врага нужно было выманить из-за стен, чтобы их можно было убивать. Дорога была хорошим местом для бойни, и Черные Перья могли бы перебить изрядное количество подкрепления. Но сделать это можно было только с реки, где воины противника оказались бы на открытом месте и сделались бы уязвимыми.

Вторая проблема была продолжением первой: как подойти к крепостям незаметно? Поначалу он предполагал спустить Налискских Горных Рейнджеров на веревках с горы, но они бы все равно оказались вне крепостей. И были бы беззащитны, как и любая сила на дороге. По замерзшей реке ничего нельзя было спустить, а если бы и можно было, то эти войска все равно бы остались снаружи.

В конце концов решение предложил герцог Михаил. Его модели были так точны, что он отметил даже каменные тоннели, по которым из крепостей в реку сбрасывались отходы. По этим тоннелям можно было бы пройти, но их охраняло двадцать футов ледяной воды.

Текло больше крови, чем воды, потому, что в пятнадцати милях выше по течению, жускские шаманы, чьими йирунами была вода, собрали все силы и повернули течение реки в старое русло. Пока река заполняла озеро, Конная Стража Короля Альциды под командованием Каро, Хелурийский Имперский Стальной Легион и Королевская Гвардия Окраннела прошли подо льдом, по замерзшему руслу, до сточных тоннелей. Они потихоньку прокрались в крепости, и когда лавина сделал свое дело, люди Каро и Михаила атаковали Даровин и Варалорск соответственно.

Человек с башни Даровина закричал:

— Варалорск поднял зеленый флаг легиона. Эльфы говорят, что подкрепление движется к Варалорску.

— Принято.

Адроганс поднял руку и подозвал командира отряда, который был одет в мундир Королевской Гвардии:

— Капитан Дмитрий, пусть Ваши люди занесут сюда таран, затем закройте ворота и выставьте стражу.

Воин из Свойна кивнул, повернулся и начал отдавать приказы. Адроганс взглянул на Каро:

— Не пройти ли нам в Варалорск?

— Только после вас, милорд.

Два генерала и Пфас вместе ними поднялись на гору снега и спустились с другой стороны к Варалорску. В южных воротах открылась небольшая дверца и грязный солдат Королевской Гвардии жестами призвал их поспешить. Нетерпение было понятно Адрогансу, ведь зеленый флаг, означающий просьбу о помощи, был поднят Королевской Гвардией, чтобы выманить силы авроланов на открытое место. На северной стене Варалорска расположились лучники, которые перебьют подкрепление, а это было то, чего нападающие ждали с нетерпением.

Выражение лица гвардейцев было совсем не радостным:

— Генерал, быстрее, герцог…

Адроганс проскользнул через дверцу и быстро последовал за солдатом. Тот провел его через Варалорск. В голове Адроганс видел этот же путь на моделях Михаила. Они вошли в сердце крепости и затем наверх на последний уровень. Его проводник указал на дверь, которая вела, по всей видимости, в помещение командующего офицера, и отошел в сторону.

Адроганс перешагнул через тело мертвого криалнири и подошел к деревянной койке, на которой лежал посеревший Михаил. Темно-коричневая одежда, которая была на нем, скрыла большую часть крови, но пальцы, которые молодой человек прижимал к себе, не могли скрыть его рану. Ужасный разрез вскрыл ему живот. Джеранский генерал повернулся к Пфасу:

— Достаньте мне немедленно эльфийского целителя.

— Нет, генерал… — Слова Михаила были едва слышны. — Не успеть.

Адроганс обернулся на него и увидел, что изо рта у него течет тонкая струйка крови. Один из людей, стоявших рядом, вытер ее уже красной тряпочкой.

— Мы взяли башни, вы должны знать. Ваш план сработал.

Умирающий кивнул:

— Я знаю. Все было так, как я видел во сне.

Адроганс нахмурился:

— Вы видели во сне…

— Это? Нет… — Он слабо фыркнул. — Я не настолько храбр или глуп, чтобы пойти на это. В моем сне мы победили. Так и случилось. Потом сон кончился. Теперь кончается и моя жизнь.

Снаружи раздались крики лучников, когда принялись убивать подходящее подкрепление авроланов. Их крики служили сигналом для других гвардейцев, которые ждали своего часа. Теперь и Кракоин должен быть пасть.

Михаил улыбнулся?

— Генерал, вы отвоюете Сварскую, я уверен.

— Вы будете там со мной.

— Нет, не буду. Но я буду смотреть, впрочем… — Глаза Михаила широко открылись, и его тело сотряс спазм боли. Изо рта вытекло еще больше крови, которая окрасила его зубы. — Просьба.

Адроганс наклонился ближе, чтобы не пропустить слова, которые становились все тише:

— Все, что угодно.

— Скажите Алексии, что сны могут исполняться. Скажите ей, чтобы она доверяла снам.

— Я скажу, друг мой, я сделаю это.

Тело Михаила еще раз содрогнулось и обмякло. Адроганс протянул руку и закрыл ему глаза. Даже несмотря на то что боль скребла своими когтями по его животу, он произнес беззвучную молитву. Он поморщился, а затем оглядел гвардейцев, стоящих вокруг койки. Они выглядели потрясенными, и он мог бы поклясться, что любой из них с радостью бы отдал свою жизнь в обмен на жизнь герцога. Они даже думают, что виноваты в его смерти.

Адроганс придал глазам жесткое выражение и заговорил мрачным голосом:

— Я никогда не сказал бы плохо о герцоге Михаиле, но сейчас он соврал. Он был храбрым человеком, храбрейшим, ведь только храбрейший смог бы взять Варалорск.

Он помедлил немного, пока люди Михаила смотрели на него, моргая. Он подождал, пока они полностью поймут, что он говорит, и увидев это в их глазах, он продолжил:

— Герцог на самом деле предвидел свою смерть, но он знал, что это жертва, которая позволит взять Трех Братьев. Он знал, что это поможет нам завоевать Сварскую. Так не думайте же, что его смерти можно было избежать! Он принес себя в жертву ради нас, ради Окраннела. Я поручаю вам донести до всех правду о его смерти. Да будут песни о его храбрости петь вечно.

Трое Королевских Гвардейцев кивнули, и один из них посмотрел на Адроганса в упор:

— Это наша священная обязанность, генерал.

— В таком случае оставляю руководство Тремя Братьями на вас.

Адроганс кивнул и вышел из комнаты.

ГЛАВА 45

Когда принцесса Алексия впервые увидела прекрасный город Каледо, она испытала невероятный восторг. Город, построенный из белого камня, поднимался над снежными равнинами так, как если бы он сам сделан из снега. Восемь башен парили по периметру восьмиугольной городской стены, каждая из башен прочная, каждая завернутая в алебастровый чехол. Внутри стен стояло еще четыре башни, гладкие и слегка изогнутые, соединенные высокими мостами. За городом, покрытое льдом и засыпанное снегом, лежало озеро Калесса.

С вершины холма к востоку от города, откуда они подъезжали, только два момента нарушали снежный пейзаж. Первый — пара черных камней, установленных у восточных ворот. Алексия слышала, что маги Мурозо сражаются друг с другом у этих камней. Но принцесса почему-то относила раньше эти истории к категории сказок. Но камни стояли перед ней, высокие и внушительные. Их резкий контраст с самим городом, как по цвету, так и по угловатости, раздражал глаз и придавал им угрожающий вид. Алексии они казались скорее предвестниками атаки Кайтрин, чем признаком силы Мурозо.

Второй момент был более обнадеживающим. Яркие знамена красного и синего цвета, зеленого и желтого, фиолетового и золотого свисали из окон башен. На верхушках башен развевались яркие вымпелы.

Алексия осадила лошадь, оглядела город и пустое пространство перед ним. Она заставила себя запомнить каждую деталь: величественность города, его изящную силу и идеальные стены. Она заметила отсутствие стервятников и порадовалась за город у озера.

Снег хрустел под копытами коня Ворона, который остановился рядом с ней:

— Это потрясающе.

Принцесса улыбнулась и кивнула:

— Боюсь, учитывая, что произойдет, Каледо останется жить, но только в нашей памяти.

Ворон выдохнул облачко пара:

— Победит Кайтрин или проиграет, но ее нашествие изменит мир.

Алекс медленно кивнула. Она уже видела это в Бокагуле, где шок от вторжения изменил взгляды на происходящее многих. УрЗрети полагали, что они неприступны в своих горных крепостях, но эта иллюзия была разрушена навсегда. И хотя внутри их еще продолжались споры о том, сколько войск им надо послать на помощь, теперь они были готовы действовать. Небольшие отряды уже патрулировали горы и направлялись в сторону Саренгула, чтобы предупредить других. Алекс была уверена, что урЗрети пошлют воинов, чтобы помочь защищать Каледо, ведь это принцесса Сейс привела их всех в Бокагул.

Остается только надеяться, что они успеют вовремя.

УрЗрети щедро проявили свою благодарность Керригану и остальным за помощь в борьбе с вторжением. Хотя способность изменять форму и позволила урЗрети избавиться от необходимости использовать оружие и доспехи, их кузнецы все равно были весьма искусны в изготовлении оружия. Алексия получила меч с толстым лезвием, усиленной гардой и слегка изогнутым, невероятно легким клинком. Сталь, на которую был нанесен изысканный орнамент из завитков, была гибкой, и в то же время лезвие было достаточно острым, чтобы разрезать парящее перо.

Воины Мурозо и вольники получили легкие кольчуги, которые, как они говорили, весят меньше шелка. Кузнецы урЗрети выковали для Резолюта новые звездочки, которые он принял, поворчав совсем немного: дескать, другие не жалко оставить в теле врага, а эти придется ходить собирать. Но, несмотря на его жалобы, было очевидно, что он рад. Пери получила крылатый шлем, такой легкий, что могла в нем летать. Ворону подарили колчан стрел со стальными наконечниками, которые, по утверждениям кузнецов, способны пробить чешую дракона. А Уиллу помимо легкой кольчуги достались отчеканенные золотые нарукавники, каждый из которых был украшен сапфиром размером с большой палец его руки.

Принцесса Сейс, Керриган и Бок, однако, получили особенные подарки. Принцессе подарили серебряную маску взамен той, которую она носила, когда в нее попала пуля. Слева маска была инкрустирована аметистом в память о фиолетовом синяке, который достался ей от выстрела драконетты. Несмотря на необходимость ехать по холоду, девушка решила остаться в маске. И маска безусловно только ее украшала.

УрЗрети вознаградили Керригана, преподнеся ему жезл, сделанный из одного длинного кристалла, на каждом конце которого было по золотому кольцу, усыпанному десятком камней. Когда маг использовал его, светились разные камни и их цвета наполняли жезл и вплетались в любое видимое заклинание.

Алексия не знала, что это значило, но Керриган, казалось, был в восторге, и она решила, что это очень хороший знак.

Бок получил наиболее своеобразный подарок. Его присутствие создавало урЗрети проблемы. Они предпочли бы вовсе его проигнорировать, но не могли этого сделать перед лицом того, что это он вынес Сейс из гущи битвы. После долгих раздумий из его имени был убран суффикс «бок». Это значило, что они приняли его обратно в свое общество, но при этом все явно вздохнули с облегчением, когда он не проявил желания остаться в Бокагуле, а вместо этого предпочел отправиться с Керриганом дальше на северо-запад в сторону столицы Мурозо.

Путешествие холмами и долинами из Бокагула в Каледо заняло шесть дней. Бураны прекратились на время их пути, но оставшийся снег затруднял передвижение. Иногда путники встречали патруль урЗрети и однажды натолкнулись на последствия ловушки, устроенной урЗрети для каких-то авроланских дезертиров, — но в целом они ехали, не наблюдая ничего интересного и никому не показываясь на глаза.

Вокруг Алекс и Ворона скакал отряд Наемников Сейс. Один из них повязал личный вымпел мурозской принцессы на острие копья и поднял его вверх при подъезде к городу. Алексия ничего не могла рассказать о том, что отец Сейс недоволен ее путешествием на юг, так как узнала об этом на Совете. Если отправить отряд, чтобы объявить о своем прибытии, а также о прибытии Норрингтона, то можно пропустить массу интересных эмоций на лице отца.

Алекс снова пришпорила лошадь и поехала вниз по холму, вслед за Королевским Эскадроном.

— Как скоро, ты полагаешь, авроланы будут здесь и осадят город?

Ворон покачал головой:

— Нельзя сказать наверняка, но судя по всему ждать осталось недолго. Раз Кайтрин послала войска в Бокагул, она, возможно, уже нейтрализовала Саренгул. Это прикрывает ее фланг и позволяет давить на Скрейнвуда. Она может завоевывать Мурозо совершенно спокойно. Отсюда она сможет двигаться на юг десятком путей, и это все еще до наступления лета, когда начнется настоящая война.

Принцесса надеялась, что Ворон заметит какой-нибудь прокол в ее видении ситуации, но простая суть заключалась в том, что Кайтрин изолировала страны друг от друга и завоевывала их по очереди. Никакая отдельно взятая страна не может противостоять полной мощи ее армии и драгонелей. По мере продвижения авроланских сил на юг они попадали в более плотно населенные земли, но это значило только то, что на юг побежит больше беженцев.

Алекс покачала головой:

— Как бы ни был красив этот город, он совершенно не приспособлен для того, чтобы отразить атаку Кайтрин. Драгонели делались для того, чтобы разбивать такие стены. Эти башни рухнут под натиском Северной императрицы. Жители Мурозо храбры, это известно, но сопротивляться ей глупо.

— Мы можем надеяться, что Король Боумар более благоразумен, чем его дочь. Но я в этом сильно сомневаюсь. — Ворон повел плечами. — Есть, однако, кое-что, что мы можем сделать для того, чтобы остановить Кайтрин. И на настоящий момент выиграть время — значит победить.

Еще до того, как Королевский Эскадрон достиг города, восточные ворота распахнулись и большая группа всадников выехала им навстречу. Две группы — меньшая в красном и большая в синем — встретились, перемешались на мгновение, а затем основная часть синих поскакала к Алексии и другим. Красные всадники направились с эскортом дальше в город.

Принцесса Сейс нагнала Алексию слева. Серебряный профиль девушки поблескивал.

— Кажется, меня не ждет ничего хорошего. Во главе этих всадников мой брат. Я им займусь.

Легкая дрожь в голосе Сейс удивила Алекс:

— Как пожелаешь.

Конники приближались, снег вырывался из-под копыт, разлетаясь на ветру. Один всадник, высокий и стройный, одетый в меха, выехал вперед. Ветер сдул с его головы капюшон, открыв взорам длинные каштановые волосы, которые трепал ветер. На нем была такая же большая маска, как и на Сейс раньше, но она была не красной и даже не синей, как его отряд, а черной.

Черной, как камни магов у городских ворот. Мужчина натянул поводья, лошадь перешла на шаг. Он поднял в приветствии руку в перчатке:

— Приветствую вас, путники! Я принц Мерфин, представитель королевского дома Мурозо. А Вы, должно быть, Алексия из Окраннела?

Алекс кивнула, удивленная, что он не обратился к своей сестре:

— Да, это я. А это Ворон Кедина. С принцессой Сейс, я полагаю, вы знакомы.

— Безусловно. Я очень рад познакомиться с вами обоими. — Мерфин даже не поглядел на Сейс, которая сидела очень тихо. — Мой отец, Король Боумар, предлагает вам свое гостеприимство и благодарит вас за возвращение блудной дочери домой.

Прежде чем Алекс смогла сформулировать достойный ответ, к ним подъехал Уилл:

— Это скорее она привела нас сюда, а не наоборот.

Принц улыбнулся, как если бы ожидал этой фразы:

— А вы, должно быть, Норрингтон.

— Пока не появится кто-нибудь получше — да. — Уилл позволил коню проехать еще немного вперед так, что он практически загородил Сейс от Мерфина. — Я привел с собой отряд Братства Вольных Ориозцев, чтобы сражаться за Каледо.

— Мы с радостью приветствуем ваш вклад в наше дело. Они могут присоединиться к другим жителям Ориозы здесь. Мы благодарны вам за вашу помощь, — принц улыбнулся шире. — Это большая честь, что вы все здесь, и в Каледо приготовились достойно встретить вас. Это капитан Твинхэм, он проводит вас в город и покажет вам ваши апартаменты. Когда вы отдохнете достаточно, мой отец будет рад поприветствовать вас.

Алекс кивнула:

— Мы будем ждать с нетерпением.

— Превосходно, — Мерфин бросил взгляд на Сейс. — Сестра, ты поедешь со мной.

Та покорно кивнула и пришпорила коня. Уилл собрался было последовать за ней, но девушка положила правую руку ему на плечо:

— Нет, Уилл, поезжай с остальными.

— Но… — Уилл посмотрел на принцессу, потом на ее брата, а затем снова на нее. — Ты не должна попадать в переделку одна.

— Эта мысль и составит мне компанию, — Сейс перегнулась через луку седла и поцеловала юношу в щеку. — С того самого момента, когда я уехала, я знала, что так оно и будет. Скоро увидимся.

Вонзив пятки в бока лошади, она поскакала вперед. Брат тут же догнал ее. Сейс не стала натягивать поводья, но и не пыталась ускользнуть от него. Алекс показалось, что она даже слышала смех, но не могла сказать наверняка.

Тяжелая Королевская Конница растянулась вдоль колонны воинов, которую вел в город беловолосый капитан Твинхэм. Он оказался не особо разговорчив. Он прямо и гордо восседал в седле. Алекс и Ворон ехали в нескольких шагах позади него, а Уилл и Керриган — за ними.

Уилл проворчал тихим голосом:

— Я не уверен, что мне нравится этот Мерфин.

Керриган так же тихо ответил:

— То есть ты тоже заметил?

— Заметил что, Кер?

— Заклинание, — вильванский маг сел поудобнее. — Я чуть не пропустил его. Здешняя магия имеет другой оттенок, но когда принц подъехал, он сотворил заклинание.

Ворон повернулся:

— Когда?

— Когда он приветственно поднял руку. Это непросто: говорить одно, а колдовать другое.

Ворон нахмурился:

— А что за заклинание?

— Секунду, — Керриган закрыл глаза, поднял правую руку и сделал рукой странный пас. — Я не уверен, но это, должно быть, какое-то диагностическое заклинание.

Алекс подняла бровь:

— Может быть, он проверял, здорова ли его сестра?

Керриган вновь открыл глаза:

— Да, вполне возможно.

Она засмеялась:

— Странно конечно.

— Не нравится мне все это, — Уилл фыркнул. — Он относился к ней как-то неприветливо. Они должны бы благодарить ее.

Ворон подмигнул:

— Не думаю, что они злятся. Скорее просто беспокоятся.

— Ну, если они что-нибудь сделают с ней, я…

— Что ты сделаешь, Уилл?

Вор вздохнул в ответ на вопрос Ворона:

— Нечестно просить меня отвечать за пустые угрозы. Я просто надеюсь, что с ней все будет хорошо.

— Я уверен, что все будет именно так.

Ворон снова посмотрел вперед, но Алекс продолжала видеть его улыбку.

— С твоей подругой все будет хорошо, вот увидишь, Уилл…

Капитан Твинхэм привел группу в город к центральному квартету башен. Восточная пара представляла собой одно здание, дворец, а из двух других одна была занята Академией Магии Каледо, а вторая была Башней Гильдий, где большинство гильдий страны имело свое представительство. Пройдя через ворота дворца, они повернули налево и подошли к Южной Башне. Здесь их лошадей приняли конюхи и появились личные слуги, чтобы проводить гостей в апартаменты. Алекс и Ворон быстро расстались, так как он пошел проследить за размещением остальных. Принцесса попрощалась с ним и последовала за розовощекой женщиной средних лет вверх по спиральной лестнице в маленькую анфиладу комнат, которую им предоставили. Гостиная выходила окнами на восток, спальная ниша находилась слева: в ней располагалась большая кровать с пологом. Справа было отгорожено место для умывания. Складная ширма, украшенная деревянными панелями со сценами охоты, позволяла обеспечить уединение в этом месте.

Стройная женщина, чуть пониже Алексии, уже ожидала в комнате, когда они вошли. Служанка испугалась и немедленно упала на одно колено:

— Прошу прощения, Ваше Высочество, я не знала…

Женщина покачала головой:

— Все нормально, Мэг. Оставь нас ненадолго. Возможно, принцесса Алексия хотела бы немного перекусить?

Алекс уловила в ее голосе знакомые нотки:

— Я не голодна.

— Что ж, хорошо. — Черты лица женщины были несколько более резкими, чем у Сейс, но семейное сходство не заметить было невозможно. Она подождала, пока служанка вышла и улыбнулась. — Приветствую тебя, принцесса Алексия. Меня зовут Дэйлей. У меня такое ощущение, что мы уже встречались раньше.

Алекс кивнула, понимая, что это та самая женщина, которую она встречала на Совете:

— Приятно видеть вас в реальности.

Окранская принцесса протянула Дэйлей руку, и та пожала ее. Ее рукопожатие было теплым и уверенным. Они взялись за руки и трижды пожали их друг другу, но, прежде чем они отпустили их, произошло нечто странное. Алекс почувствовала, что вращается, — никак иначе назвать это было нельзя, — как если бы она перемещалась в Совет. Но, несмотря на это, она оставалась там, в Южной Башне вместе с Дэйлей.

Но они явно были не одни.

На востоке появилась красивая женщина со снежно-белыми волосами. Ощущение мягкой чистоты исходило от нее. Алексия сразу обратила внимание на ее глаза, потому что, несмотря на то что образ женщины был полупрозрачен, глаза ее сверкали, словно серебро. Ее губы двигались и Алексия смогла уловить фрагменты слов.

— … Кеш, здесь вещи… победа… потери…

Она продолжала говорить, но голос звучал то громче, то тише, слова иногда замедлялись, а иногда проговаривались скороговоркой.

Когда руки принцесс разъединились, видение исчезло.

Женщины посмотрели друг на друга, снова взялись за руки, но больше ничего не произошло.

Дэйлей нахмурилась:

— Ты видела это, конечно. Что это было?

Алекс покачала головой:

— Не знаю.

Она вздрогнула, и Дэйлей это почувствовала:

— Ты что-то знаешь. Что это?

Окранская принцесса нахмурилась:

— «Кеш», должно быть, часть от «Нефри-кеш». Это генерал Кайтрин. Она разговаривала с ним? Предупреждала его? Что-то в этом духе, возможно.

Дэйлей кивнула, отпустив руку Алексии:

— Логично, но ты вздрогнула вдруг от чего-то.

Алекс неуверенно пожала плечами:

— В Мередо, Уилл кого-то видел. Этот кто-то спас его от смерти. Она может оказаться как раз той, кого описывал Уилл.

— Кто-то из одной компании с Нефри-кешем спас Норрингтона?

— Получается, так.

Дэйлей тяжело вздохнула:

— Не знаю, что и подумать. Хорошо это или плохо. Если боги будут благосклонны к нам, мы сможем во всем разобраться.

ГЛАВА 46

Керриган резко проснулся. Бок положил узловатую руку ему на рот, не давая закричать. Маг попытался освободиться, но сдвинуть руку не смог. Рука урЗрети оставалась в таком положении на пару мгновений дольше, чем нужно, а затем наконец, когда Керриган перестал сопротивляться, Бок убрал руку.

Молодой маг поморгал заспанными глазами. Он не собирался спать, когда его привели в его комнату. Он просто прилег на кровать, пока Бок ходил за багажом и двигал вещи по комнате. Он вспомнил, что зевал и что решил прикрыть глаза на секунду, — после чего только давление руки урЗрети на лицо вернуло его в сознание.

Рим Рамоч, стоя в ногах кровати, покачал головой:

— Бок, я просил тебя разбудить его, а не напугать.

УрЗрети склонился до пола в низком поклоне и забормотал извинения.

Керриган резко поднялся и стукнулся головой о спинку кровати:

— Ой.

— Не делай так, Керриган. Мы не можем позволить тебе вышибить мозги спинкой кровати, когда они нам так нужны. — Рамоч медленно отошел к мягкому креслу в другом углу комнаты и Сел. — Прости, что долго не появлялся, но когда вы спустились в Бокагул, достать тебя было слишком трудно. Зная, однако, куда вы двигаетесь, я смог приехать сюда. Я узнал некоторые вещи, которые помогут тебе в твоей миссии.

— Это связано со способностью чувствовать фрагменты Короны Драконов?

— Верно. Но сначала, однако, я хочу знать, что произошло в Бокагуле.

Бок прокрался к Рамочу, и пожилой маг стал играть колечками волос урЗрети и почесывать его, как собаку. Керриган расправил складки на простынях, на которых он спал, и начал рассказывать о приключениях в недрах гор. Рим Рамоч не перебивал его, и так как его лицо было под маской и в тени, Керриган не был даже уверен, что он его слушает.

Когда он закончил свое повествование, маг в алой мантии важно кивнул:

— Сила, которую ты продемонстрировал, впечатляет. Если ты сможешь ее обуздать и направить на достижение нашей цели, Кайтрин не устоит против тебя. А вот эта история с Уиллом и его кровью удивила меня. Ты никогда раньше не замечал за ним ничего подобного?

— Ну, ругается подобным образом он все время, но это… Я чувствовал мощную волну магии, исходившую от него. Действие, которое его кровь оказывала на авроланов и их союзников, было потрясающим. И невероятным. Даже когда мы уже уходили, когда зал был начисто вымыт, я все еще чувствовал магию. Я бы не удивился, если бы арафти, пролетающий над этим местом, был бы остановлен колонной энергии, исходящей от крови Уилла.

Рамоч постучал указательным пальцем правой руки по подлокотнику:

— С ним что-то произошло. Ты не замечал за ним ничего необычного?

Керриган пожал плечами:

— Ну, я думаю, что могло иметь какое-то значение то, что ему нравится принцесса Сейс, а в момент, когда он действовал, она была ранена. Это, безусловно, существенный фактор. Он придал силы его проклятью, но должно быть что-то еще. Так. Еще до Бокагула, когда я был с вами, его укусил сулланкири. И юноша утверждает, что его вылечила женщина в белом. У него на шее два шрама, как от ожогов, и ему всегда холодно.

Пожилой маг поднял голову:

— Ты осмотрел его?

— Да.

— И что?

— Он в порядке, — Керриган нахмурился. — За исключением того, что магией я не смог обнаружить шрамы. Они должны быть, должны выделяться, но, похоже, что его тело приняло их.

Рамоч прижал пальцы левой руки к губам и задумался:

— Это удивительно. Наблюдай, ищи еще симптомы, еще проявления.

— Почему? С ним что-то не так?

— Я уверен, что с ним все нормально. На самом деле, даже более, чем нормально. Но понаблюдать не помешает. — Рамоч кивнул. — Теперь скажи мне, ты заметил что-то особенное в его магии? Что-то, что позволяло определить ее как его магию?

Керриган улыбнулся:

— Я думал об этом. Не в тот момент; тогда мы были слишком заняты сражением. Потом, когда я смог изучить то место, где капала его кровь, я заметил, что магия имела что-то вроде характера Уилла. Это трудно описать. Когда я сотворил диагностическое заклинание, я слышал в голове странные отзвуки: слово, сказанное так, как он говорит, его ухмылка, и я даже видел его самого, таким как он был в Ислине, когда убегал от меня.

Это воспоминание заставило Керригана нахмуриться. Уилл тогда сбежал от группы подростков, которая заловила мага и собиралась его побить. Тогда Уилл, конечно, еще не был с ним знаком. Будь ситуация обратной, Керриган, конечно, помог бы парнишке. По крайней мере, мне кажется, что я помог бы. Уилл извинился и с тех пор стал его другом, но какой-то неприятный осадок остался. Именно для таких случаев мне для защиты дали доспех из кости дракона.

— Это хорошо, Керриган, очень хорошо. Ты чувствуешь его сущность. Твой мозг связывает это с воспоминаниями, которые у тебя о нем есть. Это значит, что ты можешь извлечь гораздо больше информации из одного лишь заклинания, чем большинство других магов.

Керриган улыбнулся:

— У меня было время подумать и об этом тоже, основываясь на наших предыдущих беседах и на том, что я заметил в Бокагуле. Я выделил по крайней мере семь различных параметров, которые я могу почувствовать в заклинании. Это Автор, Раса, Школа, Природа, Намерение, Воздействие и Источник Энергии. Что касается Автора, Школы и Расы, я вполне уверен. Я нашел отличия между диагностическим заклинание, созданном Принцем Мерфином из Академии Каледо, и своим заклинанием. Раз я определил, что оно было диагностическим, я думаю, что разобрался с Природой и Намерением. Про Воздействие я знаю от вас. Ведь вы говорили мне, что на мне есть налет Короны Драконов.

— А Источник Энергии?

Керриган нахмурился:

— Я делал заклинания, которые используют мою собственную физическую силу. Так меня учили в Вильване, но есть еще другие заклинания. Я делал их в особых случаях, в опасности. Например, диагностика и лечение еще не рожденного ребенка урЗрети. Я после этого не устал. Ощущение было такое, как будто энергия для этого заклинания черпалась их какого-то другого источника. Я могу предположить, что если бы я продолжил учиться в Вильване, я бы научился обращаться к различным источникам энергии.

— Керриган, тебе явно показали пути к этим источникам, но в тонкой манере, так что ты не имеешь сознательного контроля над этими потоками. Если бы это было не так, ты бы вообще не смог пользоваться этими источниками. — Рамоч взмахнул левой рукой. — Однако сейчас это неважно. Твой анализ хорош, но есть параметры, которые ты пропустил. Однако они главным образом незначительны. Это временные вещи, имеющие отношение к местным факторам во время исполнения заклинания. Какие твои дальнейшие мысли?

— Ну, я думал о том, как можно убрать отметину с кого-то или с чего-то. Ближайшая аналогия, которая пришла мне в голову, это кусок тряпки с пятном. Нужно либо очистить тряпку, либо перекрасить ее, либо поставить на пятно заплатку. Заплатка — самый грубый вариант, хотя для него нужно всего лишь наложить другое заклинание поверх первого. Вил — авроланский маг, который убил моего наставника, — делал так, чтобы спрятать одно заклинание за другим. Я поступил так со своей копией фрагмента Короны Драконов. Проблема заключается в том, что, если присмотреться, заплатку можно обнаружить, и тогда будет видно и пятно. Именно поэтому вы заметили на мне за костяной броней отметину Короны Драконов.

— Твоя аналогия подходит. Хотя она не лучшая. Значит, перекрашивание — просто более общий вариант заплатки. Ты вплетешь в вещь больше магии так, чтобы изучающий ее не заметил пятна, которое выглядит как часть орнамента.

Керриган кивнул:

— Да, мне кажется именно так.

— Что у нас с очисткой?

Молодой маг беспокойно задвигался, сидя на кровати:

— Насчет этого я не уверен. Придется проникнуть в самую ткань заклинания, выделить те аспекты, на которых есть отметина, и подменить чем-нибудь другим, что может иметь или не иметь своего собственного отпечатка. Только определение всех оттенков и какую роль каждый из них играет в заклинании, потребует много времени. Сделать замены для них — тоже не быстрый процесс. И потом еще выполнить сам обмен… Это действительно очень трудно.

— Но это можно сделать?

Керриган быстро пожал плечами:

— Задача в том, чтобы исключить другие оттенки. В идеальных условиях, в арканориуме, где все тихо, где все ингредиенты абсолютно чистые, где все внешние воздействия исключены, отметину действительно можно свести к минимуму.

— А возможно ли сделать другое заклинание, обратное отображение, которое будет вводить в заклинания нужный отпечаток. Так, например, чтобы на твоем заклятии лежал расовый оттенок эльфа или, скажем, кого-то из Каледо?

Глаза молодого мага удивленно распахнулись; он опустил голову, снова ударившись о спинку кровати:

— Ай! — Керриган потер вырастающую на голове шишку и спрятал свое удивление под личиной боли.

Если кто-то может это делать, он может скрыть назначение своего заклинания, не дав магу-противнику ни малейшего шанса защититься. Можно обвинить кого угодно в чем угодно. Можно сделать практически все.

— Я думаю, это возможно.

— Это может понадобиться. Вопрос к тебе теперь такой: твои заклинания определяются как выполненные человеком или твои эльфийские заклинания выглядят эльфийскими?

— Я не знаю, — Керриган нахмурился. — Почему это важно? Бок буркнул так, как будто это был один из глупейших вопросов, который он слышал в жизни.

— Ты забыл в своем анализе одну очень важную вещь. А именно: как ты собираешься определять все эти аспекты заклинания?

— С помощью другого заклинания.

— Хорошо. Теперь вспомни про идею с заплатками, когда одно заклинание прячет свойства другого. Что, если заплатка будет активной? Что, если заплатка — это заклинание, созданное так, чтобы посылать разный ответ в зависимости от того, каким именно заклинанием пользуется волшебник, желающий изучить его?

— По-моему, я не совсем понимаю, о чем речь.

— Вот, Уилл, например. Ты видишь шрамы у него на шее, но заклинание, которые ты используешь, говорит тебе, что он не изменен. Однако очевидно, исходя из наличия шрамов и магии, которая сопровождала его проклятье и пролитую кровь, что в нем что-то изменено. — Рамоч развел руками в перчатках. — Ты использовал для диагностики эльфийское заклинание?

— Это лучшее из тех, что я знаю.

— И это единственное заклинание, которое с большой вероятностью бывает использовано по отношению к нему в твоем присутствии?

Керриган медленно кивнул:

— Человеческие заклинания неплохо работают, чтобы определять раны, но эльфийские гораздо лучше. Возможно, подошло бы заклинание урЗрети, но вряд ли.

— Значит заклинание, направленное на то, чтобы скрыть то, что с ним сделано, выдающее в ответ на человеческие, эльфийские и урЗретийские заклинания нулевой результат, будет эффективно достигать поставленной задачи. И заодно скроет любые другие аспекты заклинания, которые могли бы раскрыть личность и намерения того, кто наложил заклятие.

— Да, точно, — Керриган заулыбался. — И любое маскирующее заклинание, использованное для того, чтобы спрятать фрагмент Короны Драконов, может быть сделано подобным же образом для того, чтобы отражать заклинания в зависимости от расы волшебника, школы магии и самого диагностического заклинания.

Рым Рамоч хлопнул в ладоши:

— Отлично! Ты все понял.

— Разве? — Керриган снова нахмурился. — Вообще-то, я несколько запутался. У меня есть ключ к решению вопроса о том, что случилось с Уиллом? У меня есть ключ к тому, чтобы найти Корону Драконов? Я смогу спрятать отпечаток, который лежит на мне?

— Всего понемножку, — маг в алой мантии составил ладони домиком. — Однако некоторые упомянутые тобой параметры пересекаются. Отпечаток Короны Драконов главным образом связан с твоим источником магической энергии. Это могущественный артефакт, и он отметил твой источник энергии. Когда ты пользуешься своей силой, краска подтекает в твое заклинание. Когда ты пользуешься другими источниками энергии, налет становится едва заметным. Хорошо, что ты здесь, в Каледо. Местные маги используют ритуальное очищение перед тем, как творить важные заклинания. Ты научишься этому у них и заполнишь себя чистой энергией. Это должно снять с тебя отпечаток Короны Драконов.

— А броня?

— Не стоит беспокоиться об этом. Немногие смогут узнать это заклинание, а ощущение намерения, которое ты вкладываешь в это заклинание, совершенно отличается от намерения предыдущего пользователя.

Молодой маг пристально посмотрел на своего нового наставника:

— Если я правильно вас понял, можно предположить, что вы застали Кируна еще в живых.

— Может быть, а может быть, и нет. Припомни, что я говорил об имитирующих заклинаниях. Копирование здесь, возможно, не идеальное, но достаточное для моих целей.

Этот ответ, как заметил Керриган, не был отрицательным.

— Твоей первой задачей будет очистить себя, адепт Риз. Внимательно слушай, что они тебе скажут, и следуй их инструкциям. Это заклинание тебе менять не нужно. По крайней мере пока что.

Он поднял бровь:

— Но однажды придется?..

— Если все пойдет по плану, да. Но это сильно выходит за рамки того, что важно для нас сейчас.

— И когда я освою очищение?

— Я думал, это очевидно, — Рамоч склонил голову к правому плечу. — Маскирующие заклинания определяют заклинания поиска по определенным параметрам. Когда становится ясно, что это за заклинание, то понятно, какой результат надо вернуть. Ты должен изобрести собственное заклинание, которое собьет с толку маскировку и позволит тебе проходить сквозь нее.

— Понимаю. С вашей помощью я смогу сделать это, я уверен.

— Тебе придется делать это без моей помощи, — Рамоч остановил его возражения, вытянув руку. — Никто не должен знать, что я здесь, Керриган. Хотя жители Каледо тверды, есть среди них и шпионы врага. Если Нескарту узнает, что я здесь, будет больше проблем, чем хотелось бы любому из нас. Я приду к тебе, когда смогу, но мое присутствие должно оставаться тайной.

— Но… Что, если Вы будете нужны мне?

Рамоч встал и слегка поклонился ему:

— Ты можешь полагать, что я тебе нужен, Керриган Риз, но ты ошибаешься. Все, что тебе надо, уже есть у тебя внутри. Я только катализатор — пока по крайней мере. Ничего из того, с чем ты столкнешься здесь, не потребует большего, чем природной внимательности и сообразительности. Если ситуация изменится, тогда я приду к тебе на помощь.

Керриган хмыкнул:

— То есть, если я не вижу вас, это значит, что я вполне могу справиться со всем сам?

— Да, так и есть. Либо меня убил враг.

— Не очень-то успокаивает.

— Оно и не должно успокаивать, — Рамоч засмеялся. — В эти ужасные времена трудно найти где-то спокойствие. Прими этот как факт и действуй так, чтобы это изменить.

ГЛАВА 47

Уилл трясся в большой комнате, которую ему отвели мурозцы. Что ему нравилось в Бокагуле, так это то, что комнаты там были достаточно маленькими. Он мог согреться в них! Хотя одеяло на большой кровати было достаточно толстым, он бы предпочел, чтобы кровать стояла ближе к камину, а сам камин был побольше и чтобы в нем уже горел огонь. Кресла рядом с камином выглядели удобными. Юноша изучал одеяло на кровати и прикидывал, получится ли в него завернуться и сделать из кресел нечто наподобие лежанки.

Слуга, который привел его в комнату, вышел, пообещав принести вина и хлеба, так что, когда в дверь постучали, Уилл даже не поднял глаз, изучая толщину одеяла:

— Войдите.

— Простите, что пришла без разрешения, Лорд Норрингтон.

Уилл поднял голову и обернулся, узнав этот голос. При виде принцессы он застыл. Он знал, что перед ним Сейс, благодаря маске из серебра с аметистом. Но если бы не это, он бы ее не узнал. Вместо красного кожаного костюма для верховой одежды, она была одета в простое темно-голубое платье, свободно стянутое на талии белым шнурком с узелками. Плечи девушки были опущены, она смотрела в пол. В руках она держала серебряный поднос с кувшином вина и керамической плошкой. На нем же лежал небольшой круглый хлеб и сыр.

Уилл быстро подошел к ней и взял поднос. Он поставил его на стол между кресел у камина и повернулся, чтобы поприветствовать Сейс, но та уже опустилась в одно из кресел.

— Что с тобой, принцесса?

Девушка покачала головой, и рыжие волосы упали на лицо. Из-под серебряной маски текли слезы и капали ей на грудь. Сейс прижала левую руку к губам и попыталась вытереть слезы.

— Уилл, пожалуйста, прости меня. Я не хотела устраивать сцен.

— Что я должен простить? — Уилл опустился перед ней на колено. — Что случилось? Ты ранена?

— Физически нет, но в сердце — да, — она всхлипнула и подняла глаза, чтобы смотреть пареньку в лицо. — Мой отец был очень зол на меня за то, что я ушла. Он обвинил меня, лично, в смерти каждого из погибших из Королевского Эскадрона. То, что они пошли со мной добровольно, не имеет значения. Мне придется извиняться перед их семьями, — я и так собиралась это сделать, ты же знаешь, что я бы это сделала, — и меня лишили моего ранга. Он почти отказался от меня.

Печаль в голосе Сейс будто когтями царапала сердце Уилла. Он начал было стаскивать кольцо, которое она подарила ему, но принцесса остановила его руку:

— Нет, Уилл, нет, оставь это. Поместье было моим, и я рада, что оно теперь твое. Я не сожалею о содеянном, ничуть. Я сделала то, что могла, чтобы спасти Мурозо. Ты здесь, и это все, что имеет значение.

— Принцесса, я не могу оставить его, — Уилл сглотнул, едва веря, что это он говорит эти слова. Если бы он украл это кольцо, он бы считал его своим по праву и до могильной плиты клялся бы, что кольцо досталось ему от предков и любой намек на воровство есть серьезное оскорбление. — Возьми, из меня все равно не выйдет хороший хозяин.

Сейс улыбнулась:

— Ты благороднее тех, кто родился в знатных семьях. Я видела это. Знаешь, ты изменил мой взгляд на мир, — девушка села прямее, и ее улыбка стала шире. — И сейчас, когда я в отчаянии, ты меня смешишь. Благодаря тебе я чувствую… я чувствую себя счастливой. — Она горячо сжала его руки. — Спасибо.

— Я ничего… — Уилл замолчал, почувствовав, что его язык немеет. Еще он почувствовал странную дрожь в теле. Он ощутил жар, его щеки запылали. Во рту пересохло. Юноша медленно встал, освободив свои руки из ладоней принцессы. Неохотно, но почему-то понимая, что он должен был это сделать.

Он повернулся к подносу:

— Хочешь вина, принцесса? Здесь только один кубок…

Ее голос стал мягче:

— Я сочту за честь, если ты разделишь со мной этот кубок.

Уилл молча кивнул и налил вино. Ему не нравилось, что его руки трясутся, и старался справиться с этой дрожью. Потом, поставив кувшин, он вытянул левую руку и протянул кубок Сейс.

Принцесса не взяла его, а вместо этого подняла руки к затылку, развязала ленту серебряной маски. Робко сняв ее, она взглянула на юношу:

— Уилл, я тебе нравлюсь?

Он не мог ничего сказать. Синяк на левой стороне ее лица стал желтым, но испортить красоту девушки было невозможно. Прямой нос, высокие скулы и волевой подбородок. Голубые глаза сияли на фоне гладкой кожи, обрамленной огненно-рыжими прядями. Она была удивительно мила. Когда Сейс, выздоравливая, носила кружевную маску, Уилл видел большую часть ее лица, но кружева скрыли от него игривые веснушки на ее щеках и носу.

Принцесса сразу потупилась:

— Не говори ничего. Твое молчание все объясняет.

— Нет, нет, Ваше Высочество, подождите…

Уилл бросился к ней, пролив немного вина. Оно не попало ей на платье, но намочило руку, в которой парнишка сжимал кубок.

Сейс встала и поддержала его кисть, помогая удержать кубок. Ее левая ладонь встретилась с его правой. Их пальцы переплелись. Принцесса поднесла его руку к губам и поцеловала тыльную сторону ладони Уилла один раз. Потом еще раз.

— Принцесса…

Девушка заговорила шепотом:

— Уилл, ты спас мою жизнь. Ты спасешь мой народ. Ты изменил мой взгляд на мир и на жизнь. Я пошла в Мередо найти кого-нибудь, кто спасет мой мир, а нашла кого-то, кто подарил новый.

Она забрала у него кубок и отпила. Улыбнувшись, Сейс приблизилась к Уиллу и поцеловала его, дав почувствовать вкус вина. Ее волосы касались его лица, ее тело прижималось к его. Вкус вина, ее запах, легкое касания ее платья, даже давление завязанного узлом шнура сливались с мягкостью ее губ.

Уилл обнял ее левой рукой за талию и прижал к себе крепче. Отреагировало не только его тело. Впервые в жизни он не чувствовал холода. Ему казалось, что он вот-вот загорится. Ее бедра прижимались к нему, и она не могла не заметить его реакции на происходящее. Уиллу неожиданно показалось, что так и должно быть. Он был героем. Она — прекрасной принцессой. Он спас ей жизнь и спасет ее народ. Почему бы ей не любить его, не хотеть его, не выказывать ему свою благодарность? Так все устроено. Такие союзы воспеты в сотнях, если не тысячах баллад, и наверняка это прекрасно подойдет к циклу песен о Уилле, Короле Низины.

Но хотя часть его полагала, что ее любовь ему полагается, другая, маленькая, часть возражала. Он уже видел, что жизнь — не цикл песен. Почему принцесса должна любить его просто потому, что он спас ей жизнь? Потому что она ему нравилась? Потому что он был добр к своим людям? Проливал кровь, защищая ее? Это же можно было бы сказать о бесчисленных людях, и большинство из них были бы жителями Мурозо. Это все плохо укладывалось в голове, но эмоции и желания, пожирающие его, не оставляли ему времени на раздумья.

Сейс поцеловала его настойчивее. Они стали перемещаться от камина в сторону кровати. Уилл не понял, как кубок оказался на столике у кровати, но свободная рука девушки погрузилась в его волосы. Ее пальцы испускали аромат пролитого вина. Она слегка потянула его за волосы, подняв его подбородок так, чтобы поцеловать его в шею и за левым ухом.

Тут край кровати оказался у Уилла под коленками, и он растянулся на спине. Он попытался сесть, но Сейс придержала его рукой.

Когда юноша перестал сопротивляться, девушка убрала руку и сняла платье через голову. Она предстала перед ним полностью обнаженной, лишь белый шнур опоясывал ее талию.

Раньше Уилл думал, что она красива, но теперь, обнаженная, она потрясла его. Небольшие груди с розовыми сосками были усыпаны веснушками. От крепких плеч, через узкую талию и до бедер — ее кремовая кожа буквально сияла. Сейс поставила левое колено на край кровати, и он восхищенно наблюдал игру мускулов на ее бедре.

— Доставляю ли я Вам удовольствие, милорд?

Уилл кивнул и ощутил, как огонь разливается по телу:

— О да, принцесса…

— Хорошо. Я жажду доставить вам еще большее удовольствие.

Очень аккуратно и нежно она раздела его и покрыла его тело поцелуями и ласками. Она велела ему лечь на спину, потом и сама легла к нему и снова принялась его целовать. Она скользила по нему вверх и вниз, а ее пальцы, волосы, губы и язык жгли каждую клеточку его тела.

А потом, придвинув бедра, она впустила в себя его плоть. Сейс глубоко и страстно поцеловала Уилла, пробуя языком его рот, отбирая его дыхание. Ее тело двигалось вперед и назад, бедра поднимались и опускались. Иногда она нетерпеливо ускорялась, но как только дыхание юноши становилось прерывистым, она замедлялась снова, превращая скорость в текучее движение. Она двигалась с ним, а потом против него. Их тела скользили друг по другу, покрываясь сладостным потом.

Наконец, после вечности, которая закончилась слишком быстро, страсть Уилла вырвалась наружу. Сейс прижалась к нему крепче и сильнее вцепилась ему в шею. Ее тело тоже тряслось и содрогалось. Его стон заглушал ее, но он ощущал ее стоны по дыханию на своей шее. Они сливалась с бешеным стуком его сердца.

Они лежали вместе, их тяжелое дыхание постепенно превращалось в тихие вдохи и выдохи. В какой-то момент Уилл заснул. Он не знал, сколько он спал, но когда он проснулся, Сейс спала рядом с ним, прижавшись к его правому боку. Они были укрыты одним одеялом. Он пошевелился, а она прижалась к нему покрепче и что-то пробормотала. Паренек не понял слов, но звук ее голоса и ласковое дыхание снова погрузили его в сон.

Перед рассветом Сейс разбудила его поцелуем и прижала палец к его губам:

— Дорогой, любимый Уилл, я должна уйти. Я не собиралась пробыть с тобой всю ночь, но… но я просто не могла заставить себя уйти.

Он поцеловал ее пальцы:

— Останься.

— Нет, Уилл, я не могу. Если отец узнает, что я была с тобой… О нет, Уилл, дело не в этом. Я вижу обиду в твоих глазах. Нет, мой отец очень уважает тебя. Он презирает меня. Он будет говорить тебе, что я не стою внимания такой важной персоны.

Уилл моргнул. Несмотря на то что он еще не до конца проснулся, он все равно не мог понять, как ее отец может полагать, что она недостойна его. Скорее наоборот.

— Принцесса, твой отец не может так думать о тебе.

Она засмеялась и поцеловала его в правое плечо, на котором спала:

— Но он так думает — сейчас, по крайней мере. Со мной такое уже бывало. Его гнев пройдет. Тогда можно дать ему знать, Уилл, но не раньше. Если он по-настоящему зол, он вышлет меня из города, а я не переживу этого.

— Я бы тоже не хотел, чтобы это случилось.

Сейс широко улыбнулась:

— Уилл, когда мы будем видеть друг друга, мы должны быть осторожны, но наедине…

— Ты еще придешь? — Он пытался сделать так, чтобы его голос не выдал его чувств, а потом покраснел. Он был уверен, что такие вопросы не задают герои эпических песен. По крайней мере так.

— Конечно, приду. О, Уилл, если бы не мой отец, меня было бы не оторвать от тебя. Я думаю, я… — Она умолкла.

— Что, принцесса? — В его груди образовался комок. Ему казалось, что он знает, что она скажет. Он находил это одновременно возбуждающим и страшным.

— Я думаю, что я поступаю нехорошо. Думаю о том, как бы добавить еще одно бремя к тем, которые ты уже несешь, Лорд Норрингтон, — девушка мягко поцеловала его в губы и в лоб. — Ты мне очень нравишься, Уилл. Очень.

— Принцесса, я…

Она снова прижала палец к его губам:

— Не говори ничего. Не говори. Я знаю, что в твоем сердце. Этого достаточно.

Сейс молча оделась, но увидев, что он наблюдает за ней, улыбнулась. Затем принцесса налила кубок вина, отпила, поцеловала Уилла еще раз и ушла. Юноша перекатился на локоть, что посмотреть ей вслед, а когда за ней закрылась дверь, уткнулся лицом в подушку.

Он не знал, что думать, но знал только, что чувствует себя очень хорошо, по крайней мере физически. Одеяло пахло ею. Он глубоко вдохнул, и ее аромат подавил бунт в его голове. Улыбаясь и вспоминая, он снова заснул.

Слуга разбудил его, принеся завтрак, который Уилл съел за столом у камина. Слуга развел огонь, потому как ощущение холода вернулось к Уиллу, и ему не помогла даже горячая ванна. Моясь, Уилл не позволял себе думать о Сейс, чтобы его тело не выдало его ощущений при слуге. Но приняв такое решение, он уже не смог думать ни о чем, кроме как исключительно о том, как они вместе с ней принимают ванну.

Хотя раньше он полагал, что это проклятье, но на этот раз ощущение холода помогло ему, потому что остудило его страсть и скрыло все ее видимые проявления. Он вышел из ванны и вытерся, а потом оделся настолько быстро и тепло, насколько мог.

Слуга угадал его желания и согрел его одежду у огня. Уилл надел ее и улыбнулся. Затягивая ремень, он выудил из кошелька золотую монету и кинул ее юноше:

— Спасибо.

Молодой человек, который был, скорее всего, года на четыре старше Уилла, поймал монету и уставился на нее:

— О, милорд, благодарю вас!

— Не за что. — Уилл улыбнулся и повязал маску на правое плечо. — Я думаю, я готов идти.

— Да, господин, очень хорошо, — слуга поклонился. — Я с удовольствием провожу вас к королю.

ГЛАВА 48

Когда Уилла привели в небольшую комнатку, где собралась вся компания, Алексия улыбнулась:

— Отлично, все в сборе.

Вор оглядел каменные стены темного помещения и стыдливо покраснел:

— Так вы меня ждали?

Резолют с бурчанием заерзал по грубой скамье у стены:

— Нам всем пришлось ждать. Но разве может быть иначе, когда у короля, который пригласил нас на аудиенцию, народ в осаде. Но даже это, могу предположить, ничто по сравнению с причиной, которая задержала тебя.

— Я проспал, — Уилл повесил голову, но румянец его не усилился, а, наоборот, исчез, так что Алексия поняла, что парнишка врет. — Мне никто не сказал, что нас позовут.

Ворон улыбнулся и хлопнул вора по спине:

— Мы все устали. Мы долгое время были в пути. Как не порадоваться мягкой и теплой постели!

Алекс согласно кивнула:

— Кроме того, мы тут обсуждали, какую можем оказать помощь…

Прежде чем принцесса успела договорить, дверь за ее спиной отворилась и им всем улыбнулся человек в ливрее Королевской Гвардии. Алексия не заметила никаких знаков отличия, но седина в бороде, шрамы на руках и бесчисленные ленты, украшающие его черно-синюю маску, позволяли предположить, что он достаточно много времени провел в гвардии, чтобы забраться на самый верх.

— Милостиво прошу вас следовать за мной.

Впереди шла Алексия в коричневато-серой кожаной одежде с изображением окранского крылатого коня на груди. Ей дали белую придворную маску, которую она не замедлила надеть. Ворон, который шагал следом за ней, маску так и не надел, как, впрочем, и Резолют, Ломбо или Квик. Керригану досталась маска черного цвета, а Пери, Боку и Дрени — белые. Уилл нацепил свою маску на руку.

Их провели по коридору, вверх по лестнице в просторную прямоугольную комнату с относительно низким потолком. Напротив входа располагался большой камин. По обе стороны от него находились еще две двери, которые оказались закрытыми. Стены покрывали фрески, на некоторых были развешены карты и картами же были завалены длинные столы. Там же были расставлены тактические модели Мурозо.

Алексия была хорошо знакома с такими моделями. Он изучала их в Гирвиргуле, придумывая тактические вариации битв прошлого. Совсем недавно генерал Адроганс использовал похожие модели, планируя Орканнелскую кампанию. На каждом столе лежали деревянные бруски, обозначающие войска, каждый из них был окрашен в цвета соответствующего рода войск.

У столов и у карт стояли маги. В руках у каждого было по камню. Принцесса догадалась, что это камни арканслаты. Где-то в поле другие маги выслеживали врага и посылали информацию в Каледо, к королю Боумару. Сообщаемая информация была надежной, она давала мурозцам не малое преимущество над врагом.

— Ваши гости, Ваше Величество!

Алексия проследила за взглядом их провожатого, обращенным к фигуре, склонившейся над одним из столов. Она ожидала увидеть пожилого коренастого монарха, но на известие отреагировал высокий худой мужчина в черном балахоне и маске мага. Король широкими шагами направился к пришедшим. Вблизи Алексия заметила несколько белых нитей в черной бороде и черных густых волосах, но во всем остальном он был больше похож на принца Мурфина. Их легко можно было бы принять за братьев. Алексия удивилась; насколько она помнила, королем Мурозо был Боумар, а человек, стоящий перед ней, по годам больше походил на отца Сейс, чем принца Мурфина и принцессы Дэйлей.

А еще она не ожидала, что он окажется магом. Алексия слышала истории о том, что он блестящий стратег и даже изучила несколько мелких сражений, которые он провел, когда взбунтовался один из герцогов, предпринявший попытку присоединить Сапорицию. Король чувствовал пространство и умело пользовался войсками. По этой причине принцесса и решила, что он воин. Но, кажется, она здорово ошибалась.

— Рад встрече со всеми вами, — весело улыбнулся король; даже в его темных глазах нашла отражение улыбка, едва заметно, но достаточно, чтобы Алексия не чувствовала себя очень уж скованно. — Разумеется, устроят бал и всех вас там официально представят, но мне и так отлично известно, кто вы такие. Прошу прощения за то, каким образом вас привели сюда, но я ничуть не сожалею о вашем присутствии. Вы прибыли в сложное время.

Он отвернулся, поманил их за собой взмахом руки.

На этом столе был изображен город у реки. Авроланские войска превосходили противника втрое, и город уже был в их руках. Силы Мурозо растянулись по дороге, ведущей на юг, часть квадратов была занята беженцами.

— Это Порджал. Мой кузен правил им, но теперь он мертв. И два его сына тоже погибли, а третий ранен, его вывозят оттуда. Его старшая дочь возглавляет отряд, который прикрывает отход беженцев. Они движутся на запад к Нэвволу и за него. Всем вам известно, как труден этот переход, особенно при такой погоде.

Алексия кивнула:

— Скорблю о ваших потерях, Ваше Величество.

— Вы очень добры, принцесса Алексия. Когда у меня будет время, я буду скорбеть. Но сейчас меня больше заботит поражение Порджала, — Боумар скрестил руки на груди. — Конечно, драконы — вот ключ ко всему. Мы встретили их как обычно. Наши маги сражались с их магами, убили некоторое количество и сами понесли потери. Тем не менее, невзирая на предупреждение, мой кузен был уверен в надежности городских стен. Их усилили чарами. Они оказались сильнее, чем стены Луурии в Себции, но стены тем не менее пали. Мой кузен обещал мне месяц, я же получил всего неделю.

Ворон наклонился над столом:

— Каковы нынешние позиции?

— Такими они были на рассвете. Вскоре получим следующий доклад, самое позднее в полдень. Если ничего не услышим, то, видимо, маги-информаторы погибли. Масштабы резни будут неисчислимы.

Алексия пригляделась. Земли Мурозо составляли пологие холмы — низкие на западе у океана, повыше на Сапорцианских высотах и совсем высокие на юго-востоке у Бокагула. Повсюду были разбросаны рощи, так что защищаться там все-таки было легче, чем на плоских голых равнинах. И тем не менее авроланы воспользовались зимой, чтобы создать противнику максимум трудностей.

Население по большей части проживало вдоль береговой линии, за исключением тех, кто жил в Каледо и дальше на юг в городе Замсина. Дороги из Ориозы и Сапориции шли через Замсину и на север в Каледо, а также на запад к побережью. Столицу они огибали и сливались в северный тракт примерно на полпути между Каледо и Замсиной.

Для обороны — последнее дело. У авроланов две мишени для удара. Первая — прибрежные города. Порджал они уже взяли, теперь на очереди Сапориция. Выгода очевидна: они смогут подвозить припасы на лодках, что быстрее, чем сухопутным путем.

А им потребуется больше припасов. Если городские стены укрепить — камнем, магией или тем и другим одновременно, — авроланам потребуется больше огненного порошка и ядер, чтобы их сокрушить. Если противник возьмет прибрежные города, этим он отрежет мурозцев от моря. Есть за что драться. Стратегия.

Вторая мишень — сам Каледо. Столица, а тут вступает в дело политика. Взять Каледо — все равно что обезглавить народ. Жители столицы утратят дух. Сама нация перестанет существовать, по мнению многих. Некоторые аристократы не преминут воспользоваться ситуацией и либо войдут в союз с Кайтрин, чтобы сохранить свои владения, либо объявят свою независимость — до тех пор, пока авроланы не доберутся до них и не сравняют с землей их города.

Сама мысль о том, что Каледо нельзя защитить, была равна потере столицы. Если падет побережье, город еще простоит, но если падет Каледо, растает возможность победы. Правительство переедет в Замсину; но авроланы все равно займут побережье, и Мурозо ждет голод.

Король Боумар посмотрел на Алексию, как будто прочел ее мысли.

— Мрачная перспектива. Они сражаются на берегу, так что нам приходится защищать его. Они сражаются за Каледо, и мы вынуждены защищать город. У меня нет войск перекрыть оба направления, а потеря одного ведет к потере всего. Драгонели Кайтрин разрушат наши стены и рассеют наши войска.

— Значит, нужно остановить драгонели.

Алексия оглянулась на голос:

— Легче сказать, чем совершить, Уилл.

— Знаю, но все же не невозможно, — юный вор указал на край стола возле нее. — Здесь я вижу драгонели. Единственный способ не дать им прорваться за стены, это либо выстроить стены повыше, и полагаю, это вы уже предприняли, либо не подпустить их к стенам вообще. Или, если не сумеете удержать на расстоянии, не давайте им возможности ударить по стенам.

Король наклонил голову к плечу.

— Не уверен, что понимаю вас, лорд Норрингтон.

Уилл тяжко вздохнул.

— В Бокагуле принцесса Сейс попала под удар драконетты. Ломбо тоже. Дрени выяснил, что некоторые стрелки кладут в оружие недостаточно огненного порошка. Выстрел не имеет нужной силы. И вот мне пришло в голову, что, если у противника не будет огненного порошка, он не сможет воспользоваться драгонелями. А раз уж мы знаем, где их войска, можно украсть их припасы.

Алексия улыбнулась. Ее удивило, что Уилл заговорил о стратегии, но в конечном счете он все свел к воровству.

— Отлично! По-моему, ты выиграл полбитвы.

— Неужели?

Принцесса положила ладонь ему на плечо:

— Да. Ваше величество, Уилл прав. Единственный способ замедлить продвижение авроланов, это отрезать их от припасов. А это значит, что при отступлении ваши люди должны уничтожать все, что не могут унести с собой. Сейчас зима. Жизнь замерла, и армия не сможет сражаться, если брюхо можно набить только снегом. Понимаю, это трудно, но это стоит победы над авроланами.

Король кивнул:

— Мы уже начали вывозить склады и лавки. Обрушили несколько мостов, но пока еще не жгли деревень. Полагаю, придется начать.

— Хорошо. Второе предложение Уилла тоже не стоит оставлять без внимания. В ключевых точках устроим засады и западни. Ударим по передовым силам авроланов, остановим их и подождем, когда они подтянут основные войска. И снова отступим, что означает, что мы выиграем время для уничтожения припасов. А авроланов заставим сидеть на голой земле без еды.

Король Боумар провел ладонью по бороде:

— Так просто, что мне следовало самому догадаться. Мы чересчур гордимся крепостью городских стен и способностями наших магов. Города стали узлами нашей обороны, но если встречаешься с силой, способной разрушать города, сидеть внутри стен — это просто ждать смерти. Не уверен, что ваша стратегия поможет победить Кайтрин, но задержит ее вне сомнения.

Алексия мотнула головой:

— Не извиняйтесь. Такой войны не видел еще ни один из нас.

— Но вы-то увидели выход.

Принцесса пожала плечами. Ну как объяснить, что всю жизнь училась обороняться? Ей была известна разрушительная мощь драгонелей, которые могли сравнять город с землей. И если быть неподвижной мишенью не хочется, значит, нужно стать мишенью подвижной и затруднить врагу жизнь. Что ж, она всегда верила в возвращение Кайтрин, а значит, придется встретиться и с драгонелями. Здесь, в Мурозо, есть возможность выстроить прекрасную защиту.

— Осталось выяснить, какие силы лучше всего подходят для данной задачи, Ваше величество. Нам необходимы городские гарнизоны для обороны, и нам нужны мобильные отряды для вылазок. А еще нам нужны…

— Вам понадобятся ваши налетчики, — голос Резолют разнесся могучим эхом. — Мы с Вороном займемся этим. Мы почти четверть столетия ведем борьбу с армией Кайтрин. И уже немного попривыкли к этому.

Алексия улыбнулась:

— Я тоже кое-что знаю о предложенной тобой тактике.

Взгляд серебряных глаз воркэльфа заставил девушку вздрогнуть:

— Принцесса Алексия, не думайте, что я оспариваю ваши способности или сомневаюсь в вас, но вы с нами не пойдете.

— Почему это? — она постаралась скрыть удивление.

Ворон улыбнулся:

— Потому что, принцесса, только вам известно, что вы задумали со всеми этими передвижными отрядами. Вам за это и отвечать. Если все пойдет как надо, вы будете знать почему. Если нет, вы заставите их победить. Иначе никак.

Алекс утешили печальные нотки в голосе Ворона, хотя в мыслях уже представляла, как они вместе, свободные и ничем не связанные, громят авроланские орды. Люди без своего народа атакуют врага, который уничтожил бы все народы, дай ему волю. Но такая свобода, такое счастье — всего лишь иллюзия. Принцесса просто хотела улизнуть от ответственности, ради которой ее обучали, и бездумно сражаться бок о бок с любимым мужчиной.

В голосе Ворона она услышала нежелание расставаться с ней, но спрятала улыбку. Они оба знали, что их желания следует подчинить долгу. Пока войска Кайтрин не будут разбиты, а сама Северная Императрица не убита, ни о покое, ни о счастье и думать нельзя.

Уилл посмотрел на Алексию:

— Не волнуйтесь, ваше высочество. Я позабочусь о Вороне.

Боумар нахмурился:

— Мне казалось, лорд Норрингтон, что вы останетесь здесь.

— Не особо удачная мысль, — вздохнул Уилл. — Кайтрин жаждет видеть мой труп и, как только узнает, где я, сразу же нападет на город. Я пойду с Вороном и Резолютом. Ее солдатам не нравится, что я сижу и жду их, посмотрим, что они скажут, когда я примусь им вредить!

Ворон переглянулся с воркэльфом и покачал головой:

— Решение не окончательное. Мы еще поговорим.

— Знаю, — вор пожал плечами. — Мы можем много молоть языками, но придем в итоге вот к чему: у нас есть план, как остановить Кайтрин, и есть люди, способные это сделать. Все, что стоит между нами и кровопролитием, — пустая трата времени.

ГЛАВА 49

Изауру тревожили жалостливые крики, повсюду звучавшие в Порджале. Она теперь отчетливо понимала, насколько необходимо было успокоить город. Им удалась осада, но сопротивление было ожесточенным. Лорду Нескарту пришлось серьезно потрудиться, чтобы противостоять магии, которая заново возводила разрушенные стены. Драгонели должны были раздробить их на маленькие кусочки и превратить их в пыль, чтобы войска ее матери смогли войти в город.

И когда они уже были готовы прорваться за городские стены, перед ними вдруг возникла тяжелая пехота. Вооруженные войска вышли из города и направились прочь на запад, держась побережья. Войдя в город, авроланы стали действовать очень самонадеянно, считая, что никто не будет противостоять им. В каком-то смысле они были правы, потому что очень мало, кто выжил. Однако оставшиеся в живых были умны и сеяли смерть, устраивая засады и расставляя ловушки для дураков. Отчего авроланы оказывались покалеченными, ранеными, а иногда и мертвыми.

Среди магов, которых Нескарту взял с собой на юг, было очень много раненых, поэтому Изаура чувствовала, что ее долгом будет помогать пострадавшим. Она присоединилась к Венду, который пытался вылечить гричотку. Раненый угодил в яму, стенки которой был сплошь усеяны торчащими вверх шипами. Когда он падал, они расцарапали его. На дне ямы шипы были направлены острием вниз — они ранили беднягу, когда товарищи пытались вытащить его оттуда. У других могли быть раздроблены конечности, оторваны руки, сломаны плечи, ноги, потому что откуда-то все время падали камни или же катились бревна. Практически у каждого ступни были исколоты парой железных гвоздей, загнутых под нужными углами и спаянных вместе посередине. Кончики гвоздей всегда были заточены, они валялись на земле, и их острие всегда торчало вверх.

Первый раз увидав такое количество раненых, девушка тряхнула головой, пытаясь отогнать видение. На самом деле Изаура уже слышала, как пострадавшие стонали и визжали, но это не могло подготовить ее к виду окровавленной шкуры, открытых ран и выпученных от невыносимой боли глаз. Оружие, которое применяли против бормокинов, не должно было убивать их. Шипы в ловушках всегда были слишком короткими и не могли пройти насквозь. Ловушки создавались, чтобы ранить. Этого принцесса не могла понять.

Кровь до самых локтей пропитала белый мех Венда, вся грудь была испачкана темно-красными пятнами. Он постарался объяснить ей:

— Они не хотят их смерти, миледи. Мертвому воину нужна лишь могила. Этим нужна еда и уход, до тех пор пока они окончательно не поправятся, чтобы вернуться домой или снова отправиться на войну. Трупы можно бросить, а вот раненого товарища нужно спасти, что подчас ставит под угрозу жизнь самих спасателей.

— Но это так жестоко.

— Поэтому мы и сражаемся с ними, — криалнири обвел взором раненых, лежавших там, словно живой ковер. — Если мы не остановим их, та же участь ждет наших солдат, когда они доберутся до нас.

Расплата и наказание не заставили себя ждать. Внешнее кольцо города превратилось в руины, внутренний город и побережье, в сущности, оставались невредимыми. По городу бродили дозорные, охотясь за людьми и сажая их в клетки. Некоторых сжигали заживо, поэтому город окутал густой дым и повсюду стояла тошнотворная вонь. Другие висели на крестах, оставленные умирать. Их стоны заглушались истошными криками сгоравших заживо, когда же последние превращались в пепел, стоны звучали еще страшнее.

И все время раздавались еще более сильные и громкие крики, заменяя предыдущие. Изаура понимала, что нужно было усмирить или наказать жителей города. Если их не остановить, они будут продолжать свои зверства. Она даже могла понять их желание защитить свои дома, но их поведение — то, как они жили, то, как сражались, — доказало, что в них еще слишком много осталось от варваров. Невозможно найти разумное объяснение неразумным поступкам.

И хотя она все понимала, то, что происходило, сильно тревожило ее. Убивали всех, не щадя даже детей. Изаура приняла как факт сообщения о том, что дети приводили воинов в ловушки. Но они же просто копировали действия взрослых. Лорд Нескарту отобрал нескольких, чтобы отправить в Университет, потому как с их способностями они смогут быть полезны в будущем. Принцесса задумалась о том, что всех детей нельзя было спасти таким образом, ведь многие совершали ошибки.

При этой мысли она проснулась — по крайней мере, она решила, что ее разбудила именно эта мысль, а не донесшийся издалека крик. Ей хотелось воспользоваться магией, о которой ей рассказал Нефри-кеш, и рассказать ему о своем беспокойстве и предложить план о спасении детей, но она передумала. Последний раз, когда она общалась с ним, ей привиделись две женщины, и это напутало принцессу. Хотя она и не знала почему. Поэтому ей расхотелось — в столь поздний час, да еще когда снаружи воет ветер — разговаривать с королем сулланкири.

У нее не получалось заснуть, и она встала с постели. Комната принцессы находилась в неразрушенной части дворца герцога. Она надела голубой халат, завязав его золотым шелковым поясом, и побрела босиком по залам. Зная, что везде прятались мятежники, она понимала, что это было опасно, но не испытывала страха. Изаура решила отыскать Нескарту и обсудить вопрос спасения детей.

Блуждая по дворцу, она оказалась наверху в центре основного строения. Холодный ветер, пробиваясь во дворец через разбитые окна и отверстие в стене, гулял по коридорам верхних этажей. Девушка по-прежнему была спокойна. Она незаметно пробежала мимо вооруженного стража-гричотки, скучающего на нижнем этаже. Верхнюю часть дворца охраняли рослые и сильные бормокины, одетые в начищенные до блеска доспехи. Криалнири патрулировали залы.

Никто ничего у нее не спросил и не попытался остановить. Поэтому она без труда добралась до небольшого скромного помещения, где герцог некогда давал аудиенции. Восемь колон поддерживали потолок, зал был не слишком высоким, поэтому света от зажженных внизу факелов было достаточно. Картины, изображавшие события мифов, сцены охоты на гигантских змей и темериксов, смотрели вниз на четверых, собравшихся в комнате.

Лорд Нескарту стоял рядом с двумя другими сулланкири, отвечавшими за вторжение в Мурозо. У Анаруса была волчья морда, а его тело покрывала густая шерсть. Командир прорычал приветствие. Он не видел и не слышал, как Изаура вошла. Он учуял ее по запаху, и его приветствие должно было выразить радость. Но сверкнувшие волчьи клыки и мощная пасть с большим трудом могли показаться доброжелательными.

Тицая медленно повернула голову в сторону Изауры и сделала это с явным почтением, которое было позволено испытывать лишь к еще нескольким генералам ее матери. Тицая стала служить Авролану после смерти. Грубые стежки, связывавшие ее голову с туловищем, нельзя было не заметить, как и то, что правая рука была не из плоти и крови. Изаура, казалось, вспомнила то время, когда эта рука тоже была пришита к телу сулланкирии. Позднее ее заменили на одну из первых механических образцов. Таким образом, Тицая стала чем-то вроде механоида. Ее нынешняя рука была сделана из ртути, за исключением этого, в ней не было ничего особенного.

Четвертый присутствующий тут же опустился на одно колено. Но даже склонив голову, он все также был выше Изауры. Черный плащ полностью скрывал его от плеч до самого пола. Все тело: плечи, руки, колени и спина были в шипах, которые выпирали из-под плаща. Его широкое лицо, даже несмотря на два изогнутых клыка кремового цвета и тело, покрытое темно-зеленой чешуей, казалось мягче и дружелюбнее, чем лицо Анаруса. Моргнув большими черными глазами, он опустил взор:

— Ваше Высочество, для меня большая честь.

Изаура кивнула ему, ее белоснежные волосы скользнули по плечам:

— Нэлрос, не ожидала. Ты был в Крепости Дракона?

Нэлрос стоял, склонив голову, не осмеливаясь взглянуть на нее:

— Я отправился на юг, ваше Высочество, потому как я подвел императрицу. Я привел своих воинов, чтобы помочь здесь и заняться поисками. Один из фрагментов был украден из крепости Дракона. Другие отряды ищут за стенами города, но есть шанс, что воры попытаются пробраться на юг. Мы отыщем их, но в нас нуждаются здесь.

Мы будем только рады, Нэлрос.

Анарус стиснул зубы в ответ на его заявление:

— В вас, возможно, будут нуждаться, однако вы уменьшаете наши силы своими предложениями, — волк-сулланкири подошел к столу, на котором была развернута большая карта Мурозо. Тяжелые серебряные подсвечники придерживали углы карты, все, что находилось выше Порджала, было залито воском:

— Единственно верным действием будет нападение на Каледо. Если мы ударим в голову, то уничтожим все тело.

Да, однако ж совершенно очевидно, Анарус, что они будут защищать ее.

— И что с того? Они не смогут устоять против нас! — сулланкири сгорбился и замахал руками, — Мы способны — с вашей армией или без нее, Нэрлос, — стереть их столицу в порошок.

Нэлрос встал и подошел к карте. Он делал медленные, размеренные, но вместе с тем огромные шаги. Стол находился на уровне его колен, и ему пришлось сильно нагнуться, чтобы ткнуть когтистым пальцем в карту:

— Города на побережье захватить гораздо проще. Исключив их, мы лишим их возможности получать подкрепление и провизию, которая при этом останется у нас. Мы закроем границу с Сапорицией, и Мурозо погибнет.

— Возьмем Каледо, и прибрежные города сами откроют нам двери, — Анарус повернулся и кивнул в сторону Тицаи, — Согласна?

Сулланкири ничего не ответила, правая рука сжалась в кулак. Подвижные металлические пальцы высунулись из ладони, словно шипы на спине. Рука увеличилась, и кулак превратился в шипастую булаву. Длинным шипом на ее вершине сулланкири указала на изображение Каледо на карте.

Нескарту, невероятным образом удлинив руку, дотянулся до карты. Кончиками пальцев он показал на побережье.

Это лучшая цель.

Анарус тихо зарычал:

— Чего вы боитесь?

Ничего. Тем не менее потери среди моих учеников и запасов огненного порошка оказались гораздо большими, чем ожидалось. Если мы захватим портовые города, то сможем улучшить свое положение и ударить по столице.

Анарус фыркнул:

— Вот именно поэтому вы и не командуете нашим вторжением. Думаете, помощь дойдет сюда немедленно? Да, мы можем послать корабли из Воркллина, но нынешнее вторжение можно успешно осуществить, получив то подкрепление, что уже следует на юг наземным путем. Ничто не может нам помешать.

В таком случае вы недооцениваете магов Мурозо.

— Почему же, я рассчитываю на вас, что вы избавите меня от их магов.

Так и будет сделано. Но что насчет Норрингтона? Что насчет Алексии из Окраннела?

Анарус снова зарычал, но Изаура вдруг онемела от изумления:

— Она здесь!

Волчья голова обернулась:

— Кто? Ваша мать?

— Нет, эта Алексия, — Изаура прижала руки к вискам. Когда Нескарту произнес имя «Алексия», в ее голове возник яркий и четкий образ золотовласой девушки, которую она уже видела, разговаривая с Нефри-кешем. — Она в Каледо.

— Откуда вы это знаете?

Нэлрос выпустил пар:

— До меня также дошли слухи, что Норрингтон прибыл на север в Мурозо. И что Алексия путешествует с ним. Она будет опасным противником.

— Противником без драгонелей, — Анарус мельком взглянул на Нэрлоса. — Противником без ваших родственников.

— Мы подчиняемся не вам, а императрице, — черные глаза дракоморфа сузились, и он заговорил тише, не изменяя тембра, — Анарус, вы взяли Порджал, но это заняло больше времени, чем взятие любого другого города. В Каледо вам придется столкнуться с еще более ожесточенной защитой. Возможно, вы получите помощь, но если вы настаиваете на том, чтобы атаковать самую сильную точку в Южных Землях, то цена ваших побед остановит вторжение.

— Если бы ваши пророческие видения были точны, Нэлрос, то вы бы смогли предвидеть кражу фрагмента. Ваши действия совсем не нравятся нашей госпоже. А вот мои — напротив, поэтому я и командую здесь. Я с радостью принимаю вашу помощь. Однако именно благодаря моей дальновидности мы смогли зайти столь далеко и сможем продвинуться еще дальше.

Он ткнул пальцем в карту:

— Каледо падет. И принцесса-подкидыш из Окраннела или этот ублюдок из низов Альциды ничего не смогут с этим поделать. Наша императрица велит, чтобы Мурозо был повержен, так и случится. Прежде чем появятся первые признаки весны, это королевство будет нашим.

ГЛАВА 50

Уилл заглянул в приоткрытую дверь, ведущую в комнату принцессы Алексии. Перед тем как постучать, он хотел убедиться, что она одна.

— Простите, что беспокою вас.

Алекс сидела в кресле рядом с камином. Не вставая, она посмотрела на парнишку и улыбнулась. Она готовилась к участию в Собрании, чтобы попытаться выведать хоть что-нибудь о действиях армии Авролана где бы то ни было, однако выражение лица Уилла тут же заставило ее отложить это на потом.

— Нет-нет, все в порядке, Уилл. Что случилось?

Смущаясь, вор заговорил:

— Я тут подумал… хм… мне нужна кое-какая помощь, — он переступил порог и протянул принцессе небольшой свиток из пергамента. — Я получил это послание, но не могу прочесть его.

Алекс показала ему, что он может пройти в комнату. Принцесса с удивлением заметила, что юноша сделал это неохотно. Уилл выглядел необычно подавленным, и его настроение становилось все хуже, с тех пор как они решили собирать группу для атаки на армию, шедшую на помощь Кайтрин.

— Ворон мог бы прочесть это тебе, или Резолют.

Юноша пожал плечами:

— Я бы попросил их, но они заняты. И Керриган тоже. В том смысле, что вы, конечно, тоже, но…

— Никаких обид.

Алекс забрала у него свиток и пробежала его глазами. Свиток был запечатан красной восковой печатью, однако она ничего не сказала принцессе. Адрес на обороте был написан вполне разборчиво, послание должно было быть доставлено Уиллу Норрингтону в Каледо. И хотя отправитель не был указан, Алекс была практически уверена, что письмо написала женщина.

Беспокойство на лице юноши позволило ей предположить, что он тоже знал, что свиток послала женщина, что, вероятно, могло объяснить его нежелание просить Ворона или Резолюта помочь ему прочесть его.

— Здесь не сказано от кого оно, но оно предназначено тебе. Послание было отправлено сюда в Каледо для тебя.

— Значит, оно не отсюда?

— Отсюда?

— Отсюда, в смысле из дворца или еще откуда-нибудь?

— Скорее всего нет, — Алекс покачала головой и указала Уиллу на стул. — Можешь присесть, если хочешь.

— Я еще насижусь, когда мы отправимся в путь. Так что лучше я постою. — Качнувшись на каблуках, Уилл отошел от двери, пересек комнату и облокотился на стул, на который указала девушка. — Вы можете вскрыть его.

— Мне придется сделать это, если я собираюсь прочесть его, не так ли? — Принцесса провела большим пальцем под печатью и вскрыла свиток. Вынув два сложенных пергамента, она взглянула на последнюю страницу:

— Здесь есть подпись — «Та, которую ты спас».

Уилл на секунду нахмурился, после чего его лицо исказило страдание:

— И это все?

Алекс прочла начало:

— Дорогой, Лорд Норрингтон, с тех пор как вы покинули Мередо, в городе постоянные волнения.

Вор не выдержал и сквозь зубы произнес:

— Оно должно быть от Сефи!

Принцесса сдвинула брови:

— Сефи? Шпионка Скрейнвуда?

— Была ей. Поэтому она сказала, что вы с Вороном были женаты. Она хотела помочь мне, поэтому я сделал ее своей шпионкой, — Уилл обошел вокруг стула и сел на краешек. — Что она пишет?

Алексия быстро проглядела обе страницы:

— В основном придворные сплетни. Отъезд Линчмира заметили сразу, народ болтает, что он с тобой, другая версия — что он вместе с Кенли отправился в Крепость Дракона, чтобы спасти Эрлстока и вернуть его на трон. Некоторые предсказатели распространяют слух о том, что Эрлсток до сих пор жив, но Сефи считает, что они делают это лишь для отвода глаз, чтобы помочь группке лордов, что жаждет свергнуть короля. Если они сумеют представить Эрлстока образцом добродетели, то король Скрейнвуд будет при этом выглядеть еще ужаснее и люди будут расстроены. Один из лордов недавно был убит, вследствие чего твоя шпионка считает, что речь идет о тайных разборках, что не есть хорошо.

Уилл помотал головой и насупился:

— Какой бы слабой Ориоза не была, пусть лучше она останется на карте мира. Если она прекратит существовать, то Кайтрин без потерь пройдет через нее.

— Это абсолютно точно, — Алекс начала читать вторую страницу. — Кажется, король Скрейнвуд все еще вместе с Нолдой Норрингтон. Мне думается, что Кенли об этом лучше не знать.

— Да-да, конечно, я не стану говорить.

Алексия вздохнула:

— Вот это не очень хорошо. Моя тетушка и король Скрейнвуд сговорились, чтобы устроить встречу всех глав в Нарризе не позднее чем через месяц. Там будут определяться дальнейшие стратегии. Приглашения уже разосланы и некоторые участники уже отправились в путь. Король Боумар ничего не говорил по этому поводу. Видимо, он считает подобную встречу полной бессмыслицей, либо…

— Либо они его и вовсе не приглашали, прикинув, что он, возможно, умрет к тому моменту, когда состоится встреча, — вор на минуту закрыл глаза. — Они предполагают, что Кайтрин не просто так движется в сторону Сапориции.

Но если они решат, что она… Дальнейшие мысли на этот счет удивили принцессу. Она могла бы поверить, что Скрейнвуд приготовил ловушку для своих монарших союзников, но Татьяна? Это теряло всякий смысл. Однако можно было предположить, что каким-то образом Татьяна заставила Скрейнвуда снова поверить в то, что сопротивление Кайтрин может быть выгодно и что войска Авролана готовые к вторжению в его королевство, совсем не опасны.

— Не знаю, что они там думают, Уилл, — Алекс глубоко вдохнула, стараясь усмирить волнение внутри себя. — Сефи пишет: «Ты должен знать, что люди в Мередо восприняли твои слова очень близко к сердцу. Твой отряд вольников послужил им примером. Повсеместно создаются отряды людей, готовых защищать свое королевство. Беженцев радушно принимают и дают жилье. Есть даже те, кто считает, что тебя следует посадить на трон, если никто из претендентов на трон не выживет. Я готова поддержать их своим голосом, но сейчас лучше, чтобы я оставалась в тени. Мне лучше помогать тебе и нашему общему делу, чем я и займусь».

Уилл сел на стул и вздохнул с облегчением:

— Спасибо. Полагаю, я должен написать ей ответ. Я написал бы, если бы умел и знал, где сейчас Сефи.

— Это загвоздка, — Алексия сложила письмо. — А теперь, почему бы тебе не сказать, что же тебя все-таки привело ко мне.

В эту секунду глаза вора широко раскрылись, после чего он тут же попытался сделать самый невинный вид, какой только смог:

— Письмо и привело.

— Уилл, ты пришел сюда, потому что, по всей видимости, ты мне доверяешь. Теперь насчет подписи «та, которую ты спас», она подходит к Сефи и, по крайней мере, еще к одной девушке, о которой я знаю.

— Еще две могли сказать то же самое, — Уилл пожал плечами. — С одной вы не знакомы.

— А другая — отсюда. Она тоже вызвала у тебя беспокойство. Ты же думал, что это письмо от Сейс, верно? — Алексия встала, закрыла дверь в комнату и вернулась на место. — Почему же полученное от нее послание так тревожит тебя? И почему ты не мог попросить прочесть его Ворона, Резолюта или Керригана?

— Хм, тут дело другое. Дело в отношениях, в романтике. А Керриган ничего в этом не понимает.

Принцесса улыбнулась:

— Уилл, не думаю, что я более подкована в вопросах взаимоотношений, чем Керриган.

— Но вы, ну… вы, по крайне мере, целовались, — Уилл поерзал на стуле. — Я имею в виду, что Ворон, он тоже. Он целовал вас, но он не знает, что думает девушка. А Резолют, ну…

Алекс махнула рукой:

— Оставим Резолюта в покое, — принцесса наклонилась вперед, положив руки на колени. — Я помогу, если смогу. Но тебе легче самому прочитать это письмо, нежели мне проникнуть в мысли загадочной незнакомки.

— Прошу вас, Принцесса, не говорите так, — эта просьба из уст Уилла тронула ее до глубины души. — Я не могу… Я не знаю, что, кто и как, и теперь, когда я уезжаю, а Сейс едет с вами, то есть я хочу сказать… Я не знаю, что хочу сказать.

Он опустил голову. Алекс подошла к нему и дотронулась до его волос:

— Уилл, скажи мне, что происходит.

Юноша тяжело вздохнул и закивал:

— Ну, хорошо, я скажу все, как есть. Когда мы были в Бокагуле, она мне нравилась. Мы были друзьями. По возрасту она мне ближе всех вас. Кроме Керригана, конечно, и он хороший, но иногда он что-то говорит, и все слова мне понятны, но при этом я понятия не имею, что он пытается мне сказать. И Сейс… она не считает меня мелким воришкой, она видит во мне героя, поэтому говорит со мной иначе. То есть я хочу сказать, что вы и Ворон и все, кроме Резолюта, тоже хорошо ко мне относитесь, но думаю, что с ней все просто было по-другому. Мне нравилось говорить с ней. Мне это очень нравилось. Но потом, когда она… ей нужна была помощь. Что ж, я был зол и истекал кровью и сказал то, что сказал, и я понятия не имею, что это было и как это сработало, но у меня получилось, и она была спасена. После, когда она шла на поправку, я говорил с ней и она была благодарна мне, ее пальцы касались моих волос, и мне это тоже нравилось.

Алекс сделала над собой усилие, чтобы сохранить серьезное выражение на лице. Ей захотелось широко улыбнуться, потому что Уилл снова был невероятно наивным и смешным. Однако для него все было совсем не так.

— Конечно же, тебе было это приятно, Уилл.

Юноша кивнул:

— Да, и потом по дороге в Каледо мы много разговаривали и нам было хорошо, а после мы приехали сюда, и… — Уилл посерьезнел и взял принцессу за руку. — Вы должны пообещать мне, что не скажете ничего. Вы должны пообещать.

— Обещаю.

— Хорошо. Так вот, когда мы прибыли сюда, Сейс пришла ко мне. В мою комнату, и осталась со мной. Так было и на следующую ночь и потом, в последнюю ночь тоже. И… и мне кажется, она любит меня. Мне она тоже нравится, но я не люблю ее. Но мне кажется, что она думает, я люблю ее, и кроме всего прочего мне нужно уезжать… — тут его голос сорвался. — Не знаю, я не знаю!

Алекс почувствовала леденящий холод где-то внутри. Здесь в Каледо она провела не одну ночь вместе с Вороном, и стойко приняла то, что их разлука была вынуждена обстоятельствами. Каждый из них носил кольцо на пальце, эти кольца поддерживали связь между ними. И ни один из них не забывал об обете мстить за смерть другого, однако они оба точно знали, что им никогда не придется делать этого.

От отчаяния, что отчетливо прозвучало в голосе Уилла, все эмоции, которые принцесса так долго скрывала, вдруг хлынули наружу. И ее охватил страх потерять Ворона и никогда его больше не увидеть. Страх оттого, что, быть может, его ждет мучительная смерть и что перед своей собственной смертью она тоже может не увидеть его и не почувствовать тепло его рук. Этот страх болью отдался в груди. И от одного только чувства пустоты, ворвавшегося в ее сердце при мысли о холодной и одинокой постели, Алекс начала задыхаться.

Уилл взглянул на нее:

— Что случилось? Что я сделал не так?

— Нет-нет, Уилл, ничего. — Принцесса улыбнулась. — Значит, ты просишь меня, чтобы я поговорила с Сейс, когда мы уедем?

Юноша кивнул:

— Вы должны помочь мне, — он закрыл глаза руками. — В песнях поют лишь о настоящей любви, такой, когда двое не могут быть в разлуке и когда, само собой, в конце концов они будут вместе. Или же один из влюбленных погибает ужасной смертью, а второй умирает от разбитого сердца или продолжает хранить свою любовь, и в результате герои встречаются где-нибудь в другой жизни, или что-то в этом роде. Но в моем случае… Ничего такого нет.

— Твоя история слишком реальна, чтобы получилась хорошая песня.

Уилл опустил руки и уставился на принцессу:

— Вчера ночью я несколько часов провел, уставившись в потолок, пытаясь сочинить что-нибудь.

— Ну, это не очень поможет, — Алекс сделал глубокий вдох, затем медленно выдохнула. — Но если ты думаешь, что она действительно влюблена в тебя, то подожди… Ты уверен, что сам не влюблен в нее?

— Ну, если судить по песням…

— Да, забудь ты про песни! Что ты чувствуешь?

Он замотал головой:

— Я совсем запутался. Я хочу сказать, что я запутался уже после той истории с Кайтрин, когда я узнал, что я Норрингтон, но теперь по сравнению с настоящим я ясно представляю себе всю картину. Вы любите Ворона? Откуда вы это знаете? Что вы чувствуете?

Алекс хотела было ответить, но слова застряли у нее в горле. Буря эмоций не дала им вырваться наружу, вылившись в лучезарную улыбку, отчего юноша тоже невольно заулыбался.

— Я просто чувствую, Уилл. Думаю, главное то, что он для меня ответ на все вопросы, даже на те, которые я никогда не задам. Он дает мне все то, что я хочу и все то, что мне нужно, хотя я даже не знала об этом. Он для меня — жизнь, воздух, вино, пища.

Вор улыбнулся:

— А вот это уже как раз то, о чем поют в песнях.

— Но это не то, что ты чувствуешь к Сейс?

Парнишка покачал головой:

— Я не знаю. То есть она мне нравится. Она мой друг, и мне нравится проводить с ней время. Я буду скучать по ней и все такое, но…

Алекс кивнула:

— А, может, ты полюбишь ее позже? Иногда в песнях поется о том, что люди приходят к любви со временем.

— Да. Я не знаю. Может быть, — он пожал плечами. — В этом-то и проблема, разве не понятно? Она любит меня, и если я скажу, что не люблю ее, то разобью ей сердце, а если я действительно полюблю ее… Но она не должна любить меня. Иногда мне кажется, что не меня она любит, а Норрингтона. Она любит того парня, который спас ее, того, кто спасет ее народ. Она видит во мне того, кого я совсем не знаю, понимаете?

Принцесса одарила его нежной улыбкой:

— Знаю. Когда я встретила своих людей, изгнанников из Окранелла, они смотрели на меня абсолютно так же. Они много ждали от меня, например, чтобы я полюбила того человека, чей образ они создали и который, в их видении, оправдает их надежды. То была не я. Но пытаться изменить что-то в их головах было бы невозможно.

— То есть вы ведете все к тому, чтобы ей ничего не говорить?

— Вовсе нет, — Алекс нахмурилась. — Я хочу сказать, что тебе и Сейс, вам обоим предстоит возглавить очень опасные операции. И нет никакой гарантии того, что ты, Ворон или я останемся в живых. В такие моменты нам всем нужны друзья. Если она любит тебя и если бы ты попытался научиться любить ее, то позволить ей думать, что ты любишь ее, не так уж плохо. Нам всем еще придется вытерпеть достаточно боли, так что не стоит ранить друг друга.

Юноша приподнял бровь:

— Мне лучше солгать ей?

— Ты задаешь этот вопрос столь беззаботно, что мне даже становится не по себе, Уилл.

— Просто в Низине говорить правду — не совсем надежное дело. А солгать — это всего лишь способ себя обезопасить.

— Нет, думаю, что врать тебе все же не стоит. Но и спешить сжигать все мосты тоже не нужно. Вполне возможно, что если все сложится так, как мы хотим…

— Когда все сложится так, как мы хотим.

— Хорошо, когда все сложится так, как мы хотим, ты сможешь вернуться к тому очагу, что она берегла для тебя, вырастить кучу детишек и жить счастливо вместе до конца своих дней.

Уилл усмехнулся:

— Меня больше радует мысль о том, что я стану Королем Ориозы.

— Я тоже предпочла бы видеть тебя на троне в этом королевстве.

— Но, кажется, то, что вы говорите, не лишено смысла. Нам обоим так будет легче. Ведь все же лучше умирать, зная, что ты любим, или, думая, что ты любим. Быть может, так будет немного проще.

— Эй! — Алексия наклонилась и ухватила его за тунику. — Не смейте там даже думать о смерти. Ни ты, ни Ворон, ни Резолют, никто из вас.

Уилл заулыбался:

— Хорошо, но тогда чтобы никаких мыслей о смерти ни у вас, ни у Сейс или Керригана и Пери. По рукам?

— По рукам, — Алекс подмигнула вору. — Но тебе нужно придумать, что ты ей скажешь и когда.

— Да, знаю. Я подумаю над этим.

— Может быть, ночью?

— Возможно, — юноша поднялся со стула и, наклонившись к принцессе, неожиданно чмокнул ее в лоб. — Спасибо вам.

Алекс встала и крепко обняла Уилла:

— Рада, что смогла помочь. И не волнуйся, ведь твоя задача — не дать противнику дождаться помощи от союзников, перекрыть доставку огненного порошка, который собираются задействовать против меня.

— А вы просто постарайтесь, чтобы они не добрались до моего замка у озера, ладно? — Юноша высвободился из ее объятий и поспешно поклонился. — Впрочем, если вдруг он вам понадобится, то он полностью в вашем распоряжении.

— Удачи, Уилл.

Молодой человек мотнул головой:

— Приберегите удачу для себя. Ведь я же Норрингтон, забыли? И этого достаточно.

ГЛАВА 51

На рассвете было холодно и ясно. В то утро начался рейд на север. Уилл, стоя на вершине Южной Башни, наблюдал за тем, что происходило на внутреннем дворе дворца. Даже несмотря на толстую накидку из дубленой кожи, он вдруг вздрогнул. Но юноша понимал, что холод здесь не причем. Далеко за городскими стенами тянулись на север бесконечные равнины, покрытые снегом, и казалось, что там нет ни одной живой души. Пейзаж был девственно чист, и невозможно было даже думать, что что-то живое может там уцелеть.

Юноша знал, что все это — лишь видимость. Согласно сообщениям разведчиков из Мурозо, авроланские войска свернули лагерь в Порджале и теперь направляются на юг, в Каледо. Беженцы из Порджала двинулись на запад к побережью, в город Нэввол. После они проследуют вдоль моря, пока не доберутся до Палозо, города близ озера Эори. Уилл не знал, служил ли выбор именно этой дороги неким предзнаменованием, или они избрали этот путь лишь потому, что следующей остановкой станет Сопориция и, в любом случае, там они окажутся вне опасности.

Они бегут оттуда, в то время как мы идем прямо туда, — при этой мысли Уилл мотнул головой, однако тут же улыбнулся и одобрительно кивнул двум вольникам, что седлали лошадей внизу во внутреннем дворе. Увидев движение Норрингтона, бедняги подумали, что так он выражает свое недовольство, и бросились перепроверять, все ли в порядке с лошадьми и снаряжением. Но стоило Уиллу кивнуть головой еще раз, воины заулыбались и спокойно продолжили свои дела.

Отряд вольников, включавший в себя беженцев из Мурозо и добровольцев из Ориозы, был одним из трех подразделений, которые вместе составляли армию для борьбы на северном фронте. К ним также присоединился эскадрон из Личной Гвардии Королевы. Всадники отличались белоснежной формой с разрезанными красными рукавами. Изначально только лишь эти два отряда, насчитывавшие двести воинов, среди которых были еще участники Королевской Кампании, известные как союзники принцессы, должны были отправиться на север. Но даже тот факт, что все они были искусными бойцами, полными энтузиазма, не мог защитить их от реальности. Их миссия была очень опасна и, скорее всего, вся армия будет уничтожена.

Неравенство в соотношении сил слегка уменьшилось, когда вечером, после разговора Уилла и принцессы Алексии, в Каледо въехал отряд механоидов. Его возглавлял полковник Салит Хокинс. Каждый солдат был вооружен драконеттой. Полковник переговорил с королем Боумаром. После Уиллу сообщили, что задача этих воинов — вернуться в Крепость Дракона и постараться составить максимум помех врагу.

Предполагалось, что они всего лишь будут сопровождать оперативную группу, однако полковник Хокинс сразу же стал действовать сообща с Уитли, распределив свои запасы между всеми членами оперативной группы. Как ни странно, Линденмир оказался вполне сообразительным по части подсчета и складывания запасов, а также расчета количества еды и воды, которые понадобятся для предстоящей кампании. Норд помогал ему таскать и складывать провизию, и, кажется, после всего этого между Линденмиром и остальными вольниками зародилась самая настоящая дружба.

Линденмир стал немного худее и выносливее, так же как и Керриган. Уилл наблюдал за тем, как молодой маг шел через двор. Он был все таким же неуклюжим, а выражение на его лице оставалось странным, но при этом его фигура вытянулась и стала немного стройнее. И все же Керу, конечно, было еще очень далеко до идеальных пропорций Дрени. Правда теперь мага можно было принять за его младшего брата или кузена.

— О чем вы задумались, Лорд Норрингтон?

Вопрос Сейс застал его врасплох, ведь она умудрилась подкрасться к нему незаметно. Юноша медленно повернулся и улыбнулся, отчего лицо девушки тут же засияло. Внутри у юноши все перевернулось:

— Я думал о том, как война меняет людей. И насколько они могут измениться. Линденмир, возможно, никогда в своей жизни так не трудился. Но сейчас он там внизу работает, не покладая рук, и не увиливает от порученного ему дела. И Керриган тоже меняется.

— А ты?

Уилл закрыл глаза и кивнул:

— Еще меньше года назад я жил в трущобах, крал все, что подвернется, и регулярно получал взбучки от моего патрона и недругов. Моим миром тогда были шесть городских кварталов, и если бы ты спросила меня, покинул бы я их когда-нибудь, я бы ответил, что нет. А теперь вот он я, где-то далеко на севере отправляюсь добровольцем на задание, после которого я, возможно, погибну и уж точно буду ранен. Это касается и тех, кто стоит там внизу.

Сейс подошла ближе, и Уилл заглянул ей в глаза. До этого момента она ни единым жестом не показывала на публике свои чувства к нему. Но теперь меньше чем за час до его отъезда она послала свою осторожность ко всем чертям. Девушка протянула руку и нежно коснулась его плеча:

— Я тоже изменилась, Уилл.

— Я знаю.

Сейс улыбнулась и посмотрела на него так, что Уилл был уверен, этот взгляд не даст ему спокойно уснуть и согреет его холодными ночами.

— И что же, по-твоему, изменилось во мне?

Вор посмотрел на нее и усмехнулся:

— Ты выросла в королевской семье, но ты была еще слишком юна, чтобы взять на себя ответственность. Но теперь ты поняла, что у тебя есть некоторые обязательства, в силу твоего происхождения, и, приняв их, ты делаешь все возможное, чтобы их исполнить.

На секунду лицо Сейс побледнело, и она опустила глаза:

— Вы прочли мои мысли, словно открытую книгу, Лорд Норрингтон.

— Но это было не так-то просто, принцесса! Я всего лишь знаю твою историю и уважаю тебя за то, что ты делаешь. — Юноша протянул руку и кончиками пальцев приподнял ее подбородок, чтобы снова встретиться с ней глазами. — Мы все сейчас находимся в чрезвычайной ситуации, которая требует от нас всех принятия чрезвычайных мер. И мы можем гордиться и даже радоваться, делая то, что должно.

— Да, верно. Я…

Уилл коснулся пальцем губ девушки, не дав ей закончить:

— Сейс, ты отправишься в путь вместе с принцессой Алексией, и вы будете пытаться задержать авроланов на пути сюда. Я иду на север. Ни ты, ни я не знаем, что нас ждет в будущем. Тебя или меня могут убить. А это не очень-то здорово. Но гораздо хуже, если им удастся нас сломить. Возможно, из нас сделают механоидов. А может, и нет. Нас могут захватить в плен и пытать. Может случиться даже так, что нас превратят в сулланкири.

Принцесса заморгала, на ресницах заблестели слезы, но она еще не плакала:

— Что ты такое говоришь, Уилл?

Он снова улыбнулся ей:

— Я пытаюсь сказать, принцесса, что наше будущее от нас не зависит. Но у нас есть прошлое. То время, что мы провели здесь — время, которое мы провели здесь вместе, — оно будет с нами всегда. Его уже нельзя отнять у нас. Мы не знаем, сможем ли еще когда-нибудь стоять вот так, вместе, и сможем ли мы, после всего, через что нам придется пройти, узнать в себе тех, кто стоял здесь и сейчас. Но у нас уже что-то есть. Что я никогда не забуду. Я не могу забыть. И не хочу. Я навсегда запомню удивительное чувство спокойствия, которое переполняло меня все эти дни.

Сейс подошла ближе и заключила юношу в объятия. Она прильнула щекой к его щеке, и Уилл почувствовал обжигающие слезы. Он обнял ее и крепко прижал к себе. Это удивило его самого, хоть он и знал, что не любит ее, но ему не хотелось отпускать ее. Только не сейчас.

И так они стояли, тесно прижавшись и не желая отпускать друг друга. Тогда, хотя бы только на какое-то мгновение, страшное будущее оказалось бессильным.

Через дверной проем в конюшне Алексия могла видеть Уилла и Сейс, стоявших на балконе. Принцесса видела, как Уилл обнял девушку, и отдала бы все, чтобы узнать, что же Уилл ей сказал.

Если ему удалось совладать со своими эмоциями, то что-то из того, что он сказал, поможет мне совладать с моими.

Алекс подумала бы над тем, что она хотела сказать Ворону перед расставанием, но в эти дни разлучались они лишь на короткие промежутки времени. Влюбленные сговаривались так, чтобы уменьшить их к взаимной радости. Но неумолимые обстоятельства все же не давали им постоянно быть вместе. Только сегодня утром она отказалась слушать последние известия с севера и договорилась встретиться с Вороном в конюшне, однако тот опаздывал.

— Принцесса Алексия, прошу прощения, но я был бы вам очень признателен, если бы вы оказали мне услугу.

Девушка обернулась, и на ее лице появилась улыбка. Голос показался ей знакомым. Сначала она было подумала, что это Ворон, но после поняла, кто говорит с ней:

— Полковник Хокинс, чем я могу быть вас полезна?

Механоид, закутанный в толстую шубу, опустил глаза. Серебряные пластины, скрывавшие его плоть, поблескивали, ярко очерчивая контур его черной маски:

— Я бы хотел, чтобы вы представили меня своему мужу.

— Но?.. — Она смутилась. — Вы же уже знакомы с ним.

— Я не поэтому прошу, Ваше Высочество.

Вдруг из-за ее спины раздался голос Ворона:

— Он просит об этом, любовь моя, потому что я так с ним и не поговорил. Отказался с ним разговаривать.

Алексия почувствовала боль в голосе Ворона и заметила, что Саллитт напрягся. Принцесса повернулась к Ворону:

— И почему же ты отказался?

— Потому что у меня нет другой семьи, кроме тебя, Уилла и Резолюта. — Голос Ворона был полон горечи. — Всех моих близких отняли у меня.

Саллитт поднял голову:

— Ведь у меня тоже отняли семью.

— Но ты по-прежнему носишь маску. Ты все еще часть семьи.

— Но полной семьи больше нет, — механоид сжал железную руку в кулак. — Таррант, ты не знаешь, как все было.

Ворон пренебрежительно фыркнул:

— Ну, это все легко выяснить.

Алексия схватила Ворона за плечо:

— Дай ему шанс.

Ворон кивнул и расслабил руку. Саллитт медленно разжал кулак:

— После кампании в Окраннеле меня послали обратно в Валсину. Это случилось до того, как барон Дракона узнал, как создавать механоидов. Я был бессилен что-либо сделать. С тебя сорвали маску, но по какой причине, я так и не узнал. Отец запретил нам произносить твое имя. Я знал, что ты не умер, и, если бы я был здоров, я обязательно нашел бы тебя. Потом пошли слухи, что ты мертв и что ты покончил с жизнью. Я не верил этому, но и не мог доказать всем обратное. Несколько лет спустя, задолго до того, как я впервые услышал песню о Вороне, барон Дракона послал за мной и превратил меня в того, кем я являюсь теперь. Он предложил мне кое-что. Я согласился остаться в Крепости Дракона, но не для того чтобы, как многие говорят, восстановить наше доброе имя, а для того чтобы продолжить борьбу, частью которой мы с тобой были.

Ворон не промолвил ни слова, но все его тело била дрожь.

Карие глаза Саллитта сверкнули из прорезей маски:

— Некоторые механоиды страдают от болезни, которую мы называем «усталость металла». Мы устали пытаться быть людьми, потому что, совершенно очевидно, мы ими не являемся. Мы стараемся забыть о том, кем мы были, потому что наши раны причиняют нам еще и душевную боль. Меня мучает все это. То, как изменился отец, и то, что я потерял своего брата. Хотя мне еще повезло: я нашел свою жену — слава богам, Джансис оказалась жива. Она дает жизнь моей человеческой половине, и именно эта половина заставляет меня искать тебя, брат. Чтобы сказать тебе, что я никогда не верил тому, что о тебе говорили.

Человек, что некогда был Таррантом Хокинсом, поднял голову и взглянул на механоида:

— Однако, когда в Толсине тебе сообщили, кто я, ты уехал.

— Да, верно. Но лишь потому, что чувствовал, что меня предали. — Саллитт сощурился. — Мы проделали длинный путь вместе. Ты спас мне жизнь. Но и тогда ты не доверил мне тайну о том, кто же ты на самом деле. Откуда мне было знать? Ты путешествуешь вместе с Резолютом и Норрингтоном, теперь все выглядит столь очевидным. Но раньше мне так совсем не казалось. Ты был Вороном, живой легендой. Да и будь ты из Ориозы, то носил бы маску. Поэтому мне никогда не пришло бы в голову, что здесь есть какая-то связь. Однако ты знал, кто я, но ты не доверял мне. Мне больно было это узнать. Это заставило меня усомниться.

Ворон поджал губы, но потом медленно кивнул:

— Ты прав. Я поступил с тобой несправедливо. Но я столько лет отказывался быть Таррантом Хокинсом, что хотя я и знал, что ты мой брат, я просто не мог быть твоим братом. Мне тоже все это причиняет неимоверную боль.

— Я понимаю, — старший Хокинс прикусил губу. — Никто в нашей семье не верил обвинениям против тебя. И, несмотря на то что отец запретил говорить о тебе, все остальные тайно нарушали этот запрет. Я знаю, отец тоже не верил всему этому. Думаю, что, после того как он забрал у тебя маску, он понял истину.

Ворон покачал головой:

— У отца свои причины на то, что он сделал. Как… как они?

— Отец умер шесть лет назад. Он умер во сне. Мать сейчас живет с Эллис. Все остальные в порядке, — старший Хокинс едва заметно улыбнулся. — В пути у нас будет время поговорить о них.

— Да, верно, — Ворон сначала сухо кивнул, но потом смягчился. — Я дольше был Вороном, чем твоим младшим братом. Мне понадобится время, чтобы снова привыкнуть к этой роли.

— Когда ты уехал из Вальсины, ты перестал быть моим младшим братом. Я почувствовал это, когда мы встретились в Крепости Дракона. Мне не нужен маленький братишка. Мне нужен друг и товарищ, которого я хорошо знаю и которому доверяю.

Ворон протянул руку и подкрепил его слова рукопожатием:

— Договорились.

Саллитт поклонился Алексии:

— Спасибо, Ваше Высочество. Теперь я вас оставлю. Мне надо кое о чем позаботиться. Удачи, принцесса.

— И вам, полковник.

Механоид, чье тело наполовину состояло из металла, вышел из конюшни совершенно бесшумно. Алексия улыбнулась Ворону:

— Думаю, хорошо, что ты поговорил с ним.

— Почему это?

— Потому что знаю, что твоя семья очень важна для тебя и восстановить связь с ней будет совсем неплохо.

Ворон вздохнул:

— Надеюсь, ты права. Хотя здесь и сейчас, рядом со мной, моя новая семья, которая волнует меня гораздо больше.

— Я рада, что я ее часть.

— Ты и есть моя семья.

— Нет, ты говорил, что в нее входят Резолют, который может сам позаботиться о себе, и Уилл, — девушка подошла ближе и убрала за ухо выбившуюся прядь белокурых волос. — Кстати, о Уилле. Возможно, он захочет поговорить с тобой о Сейс. Сделай одолжение, выслушай его.

Ворон взглянул на принцессу, подтягивая подпругу у своего коня:

— А в чем дело? Я что-то пропустил?

— Он и принцесса Сейс… мм-м… сблизились. И расставание будет нелегким, — Алекс ощутила комок в горле. — Мне тоже будет нелегко.

— Знаю, — Ворон кивнул и, подойдя совсем близко, коснулся большим пальцем ее подбородка. Алексия закрыла глаза и прильнула щекой к его ладони.

— Алексия, я боюсь этой разлуки больше, чем боялся изгнания из Ориозы, больше, чем чего бы то ни было в этой жизни.

Он едва улыбнулся ей и положил руку на плечо девушки:

— Было время — целые десятилетия, — когда отправляться на задание, подобное тому, что нам теперь предстоит, ничего для меня не значило. И не потому что я был глупцом или самоубийцей. А всего лишь потому, что это было моим занятием. То была жизнь, которую выбрал я сам, или же та, что выбрала меня сама, не знаю, как лучше. Резолют и я, мы просто отправлялись на прогулку, чтобы хорошенько позлить солдат Кайтрин. И если бы мы не вернулись, это значило бы, что мы нарушили еще одну клятву, еще одно пророчество оказалось фикцией. Я никогда раньше не думал, что моя жизнь пуста. Но только до тех пор, пока ты не вошла в нее и не заставила меня желать чего-то еще, помимо уничтожения Кайтрин. Нет, я по-прежнему хочу этого, но теперь я хочу этого, потому что если у этого мира есть будущее, то оно есть у нас и у наших наследников.

Алексия вздрогнула:

— Ты хочешь от меня детей?

— Ну, когда все это закончится, Уилл научится заботиться о себе сам, Резолют будет улаживать проблемы родных земель, а мне будет особенно нечем заняться.

— Ворон, не шути с этим, прошу тебя.

— Прости. Я не шучу.

И он снова коснулся большим пальцем ее щеки. Прикосновение было суровым и сильным, как и он сам, и Алекс знала, что их дети будут обладать силой их обоих. Они будут смелыми, отважными и умными и будут без устали бороться за то, чтобы сделать этот мир хоть чуточку лучше. Рука принцессы накрыла ладонь Ворона, лежавшую на ее щеке, а другая рука ни с того ни с сего оказалась на животе.

Девушка тут же вспомнила о том, как однажды положила руку на живот, чтобы напугать свою тетушку. Но на этот раз ей действительно хотелось ощутить чуть округлившийся животик. Ей хотелось почувствовать, как в ней зарождается новая жизнь.

При мысли об этом принцесса вздрогнула. Вся ее жизнь проходила в бесконечных тренировках и занятиях. Ее создавали и готовили как оружие, которое должно будет освободить родную страну. Да, она думала о том, что выйдет замуж, родит детей, но это всегда было тем, что произойдет после освобождения. Как многие благородные леди и воительницы, принцесса носила на ноге эльфийский браслет-талисман, предотвращавший беременность, потому как дети могли стать нежелательной помехой в ее жизни.

Но теперь, здесь, с Вороном, ей хотелось иметь детей. Когда она думала о том, что у них будут дети, то прекрасно представляла их, причем в разные периоды жизни. Младенец, спящий на груди у Ворона. Их девочка, сидя верхом на лошади, смеется от восторга, а ее золотые кудри раздувает ветер. Сын, сначала слишком маленький, чтобы бриться каждый день, но притом высокий и статный, одетый в доспехи, готовый защищать свой народ. Все это она в одно мгновение увидела перед глазами.

— Принцесса?

Негромкий голос Ворона вернул ее к реальности. Алекс моргнула и, взяв его руку в свои, поцеловала его ладонь:

— Знаешь, я тоже этого хочу. У меня будут дети от тебя, Ворон. И неважно, королева ли я Окраннела или всего лишь бродячая наемница, путешествующая вместе с человеком, которого любит.

Ворон широко улыбнулся:

— Да, конечно, у нас будут дети, любовь моя. Столько, сколько захочешь. И они продолжат вершить великие дела. И то, чего достигнем мы, не сможет сравниться с тем, чего добьются они.

Слова Ворона звучали для нее, словно неопровержимая истина. Даже несмотря на то, что Алекс знала, что Кайтрин и ее армия и еще бесчисленное количество других сил будут противостоять их мечтам. Так или иначе, но эти слова создали то самое будущее для нее, и оно стало целью, которой она непременно достигнет. И никто не сможет этому помешать.

— Ты прав, любимый, — принцесса крепко сжала его руку, а после заключила Ворона в объятия. — Я буду безумно по тебе скучать. Я буду знать, что мы снова будем вместе. Вместе, чтобы создать и вырастить нашу собственную семью. Это поможет мне вынести нашу разлуку.

Ворон крепко прижал ее к себе, и Алексия растворилась в его жарких объятиях.

— В том-то и хитрость, принцесса. Ты, я и все мы здесь боремся за надежду на будущее. Но ведь единственный способ убить надежду — это уничтожить все вокруг. И я сильно сомневаюсь, что Кайтрин захочет зайти так далеко. Даже она не способна на такие разрушения.

— Если только она не вернет себе Корону Дракона целиком.

Ворон вздрогнул:

— Вот еще одна причина, почему ее стоит остановить здесь, в Мурозо.

Алексия оттолкнула его:

— Ты будешь осторожен там, правда?

Он кивнул:

— Никаких ненужных рисков и безумств.

Принцесса строго посмотрела на него:

— Ты уже как-то был на задании с Резолютом. И то, что вы оба сочли необходимым риском, заставило содрогнуться сердце Кедина.

Ворон усмехнулся и поцеловал ее в лоб:

— Я буду осторожен. И ты тоже постарайся.

— Обещаю, любимый, — Алексия загадочно улыбнулась. — В конце концов, мы должны быть достойным примером для наших детей и начнем прямо сейчас.

— Конечно, — Ворон улыбнулся принцессе. — Я люблю тебя, Алексия. И вернусь к тебе. Будущее принадлежит нам, и никто и ничто не сможет отнять его у нас.

ГЛАВА 52

Для Эрлстока и его людей увидеть северные ворота в Саренгул разрушенными было в равной степени хорошо и плохо. Положительная сторона заключалась в том, что теперь никто не сможет помешать им войти и там внутри точно найдется убежище от холода. Две недели они шли на юг, но, преследуемые отрядами неприятеля, они слегка отклонились на запад. Среди горных склонов, родных и знакомых для урЗрети, они двигались быстрее и без труда оторвались от погони.

Но, оторвавшись, где они оказались?

Джуллаг-це Сигг следовала знакам, что были невидимы для Эрлстока. Пройдя через узкое горное ущелье, они вышли к воротам. Снег завалил небольшой проход, и если бы кто-то из защитников или нападающих остался позади, то их полностью засыпало бы белым снегом. Орнаменты, высеченные на воротах, тоже припорошило снегом, и камень, служивший воинам урЗрети, чтобы отпугнуть драконов, покрылся инеем. Однако если все описанное еще оставляло какие-то надежды, то тот факт, что остатки разрушенных ворот лежали под аркой, подрывал какую-либо надежду на лучшее.

Джуллаг-це осторожно сделала шаг вперед. Какое-то время она пристально смотрела в темноту, скрывавшую то, что находилось за воротами, после она вернулась на место и сообщила остальным:

— Там лишь снег, отсутствуют вообще какие-либо запахи, и слышно лишь, как слегка посвистывает ветер. Это были всего лишь еще одни ворота на пути странников. Вероятно, где-то там дальше нас могут поджидать нападающие, однако, возможно, защитники уже разобрались с ними.

Принц сдвинул брови:

— Однако то, что ворота не стали чинить и что следов недавней борьбы не видно, не очень-то радует. На самом деле, мне как-то не хочется думать о том, чего стоило открыть эти ворота.

Рисвин луком указал на ворота:

— Они достаточно прочные, но одного серьезного залпа из драгонели было бы достаточно, чтобы открыть их.

— Может быть, — согласился Верум. Он указал на вершины склонов ущелья. — Но жители могли спрятаться там, наверху и учинить расправу над теми, кто находился на земле. Что означает, что авроланы захватили верхние подходы и из засады напали на солдат из Саренгула, а затем заставили последних работать на себя. Если им при этом помогали урЗрети…

Джуллаг-це твердо покачала головой:

— Ни один урЗрети не способен предать родную землю.

— Предатель не обязательно должен быть из Саренгула, Джуллаг-це. Помните ли вы старые добрые истории о том, как некоторые жители Борагула вступили в союз с Кайтрин? — Рисвин тряхнул головой. — Они знали, что за оборонительные меры предприняты. Достаточно просто войска в нужное место, и все.

Немного поколебавшись, урЗрети с неохотой кивнула:

— Если так было на самом деле и если их вели жители Борагула, то все могло сложиться не очень хорошо. Они могли прикинуться беженцами, их бы радушно встретили. А потом они стали действовать изнутри.

Джансис Айронсайд взглянула на Эрлстока:

— Каков будет ваш план, Ваше Высочество?

Эрлсток снял с плеча четырехстволку:

— Мы оставим тут ложные следы и унесем ноги отсюда. И раз уж мы пойдем через горы, то нам стоит их хорошенько изучить. А еще неплохо будет оценить положение дел в Саренгуле. Нам нужно будет отправить отчет об этом по арканслате. Там на юге им необходимо знать, что здесь у нас происходит.

Лучник-эльф сощурил голубые глаза:

— А если принять во внимание то, что мы везем, разумно ли будет оказаться в королевстве, которое, вполне вероятно, находится под контролем неприятеля?

— Может, и нет. Однако идти через горы еще более безрассудно.

Эрлсток оглядел свой отряд. Трое эльфов и урЗрети перенесли двести миль пути довольно стойко. Джиландессе, очевидно, пришлось тяжелее всех, но это потому, что она отдавала много сил, для того чтобы все были здоровы. Остальные — молодые и постарше, люди и механоиды, — были изрядно потрепаны странствиями. Эрлсток едва мог вспомнить, когда ему в последний раз было тепло, он уже забыл то время, когда он не чувствовал боль в мышцах. Обсуждение холодной еды всегда сводилось к обсуждению горячей пищи, а боевой дух отряда начал постепенно угасать.

Принц указал драконеттой на темное отверстие в горном склоне:

— Уже две недели мы постоянно в бегах. Нам повезло, что удалось оторваться от преследования, а оказавшись в Саренгуле, мы будем иметь возможность вообще забыть о них. Мы сможем убить пару авроланских воинов и тем самым помочь Саренгулу, уж в этом я не сомневаюсь. И если урЗрети решат помочь нам в ответ, то это будет гораздо приятнее, чем продираться через горы. И мы отправимся туда единой командой, какой мы были все это время.

Эльф утвердительно кивнул. После чего он и Финнрисия, лучница-эльфийка, первыми пошли вперед. Идя по снегу, они не оставляли на нем ни следа, который смог бы вычислить Эрлсток. Остальные проследовали за ними, держа наготове четырехстволки. Длину запального фитиля отрегулировали так, что, когда Верум поджег кончики шнура, оружие было готово к использованию в любой момент.

Эльфы подвели отряд к проему, и Финнрисия юркнула внутрь. Через несколько секунд за ней проследовал Рисвин. За ними отправилась Джуллаг-це и тут же, снова появившись в проломе, дала знак остальным.

Свет, отражавшийся от снега, освещал тоннель изнутри — небольшие сугробы и несколько замерзших тел. Эрлсток заметил среди них пару бормокинов, одного вилейна, двоих урЗрети и ползуна. И еще кучу осколков, разбросанных у входа. Значит, для того чтобы открыть проход сюда, действительно понадобился или выстрел из драгонели, или огненный заряд.

Верум приказал воинам прикрывать отряд сзади, а в это время Эрлсток повернулся к Джуллаг-це:

— Какие-нибудь предложения по поводу того, куда нам идти дальше?

Она указала на проход, ведущий на запад:

— Эта дорога связана с одним из главных коридоров. По нему можно пойти на север или юг. Мне уже доводилось бывать там, правда, тогда я шла с южной стороны. Где-то дальше он связан с другой главной дорогой, идущей с северо-востока на юго-запад, из Мурозо в Нибол. Это самый прямой путь, но на нем мы точно встретим сопротивление.

— Есть альтернативные пути?

УрЗрети кивнула:

— Рядом с большими дорогами есть множество городков и поселков. Некоторые дороги идут прямо через эти поселения, в общем — то, они и были сформированы вокруг них. Где-то неподалеку в любом случае. Другие деревни удалены от дорог, у них есть свои тропы. Существуют проходы, ведущие к рудникам или источникам. В горах тысячи дорог, о которых все знают, и, вероятно, такое же количество неизведанных троп. Дело в том, что захватчики могли проследовать по главным дорогам и даже не заметить удаленные поселения, а жители этих городков могли заблокировать тоннель таким образом, что неприятелю понадобилась бы вечность для того, чтобы прорубить проход. Имея доступ к запасам пищи и воды, жители городка смогут просуществовать еще несколько месяцев, а то и несколько лет. К тому же, они точно будут знать путь, ведущий наружу.

Принц провел рукой по подбородку, отросшая щетина кольнула ладонь:

— Если кто-то решит, что нас не стоит пускать, то нам могут подстроить ловушку. А еще хуже, нас могут заманить туда. Кажется, держаться больших дорог и искать второстепенные тропы, если понадобится, — это лучшее, что мы можем сейчас предпринять.

Джуллаг-це согласилась:

— Вдохновляет то, что мы не встретили пока авроланского подкрепления. Кайтрин, должно быть, считает, что Саренгул уничтожен, а жители захвачены в плен. Воины Авролана думают, что никто не станет их преследовать. В противном случае они бы выставили патруль. Если мы будем осторожны, нам удастся прорваться.

— Да, у нас есть надежда.

Принц встал и приказал всем двигаться на восток. Его переполняла гордость, когда он наблюдал, как его солдаты, один за другим, покидают укрытие, ведомые эльфами. Замыкали колонну урЗрети. Чем дальше в горы они углублялись, тем менее освещенным становился их путь, и здесь им очень помогала способность эльфов видеть в темноте. Остальные шли вслед за ними, подмечая все вокруг, осматривая дома и ходы, что встречались им по дороге.

Следы разорения были заметны повсюду. Темные, запачканные пятнами крови стены и стойкий запах смерти, наполнявший воздух. Джиландесса воспользовалась небольшим заклинанием, чтобы узнать что-либо о жертвах, но единственное, что подсказывала ей магия, было то, что они все погибли очень давно — с тех пор прошло почти столько же времени, сколько ее народ находился в пути.

Ранения и количество погибших свидетельствовали о жестокости нападавших. Дети погибали прямо на руках у матерей. Один выстрел из драконетты лишил жизни и ребенка, и его мать. Согласно обычаям урЗрети, тела воинов лежали там, где они были повержены, однако Эрлсток был практически уверен, что после набега авроланских орд возможности укрыть мертвых просто не было, даже если бы это предписывали традиции урЗрети.

Авроланы вторглись в чужие земли не безнаказанно. Тела убитых воинов беспорядочно валялись в проходах, но их было совсем мало, чтобы заставить дрогнуть сердце Эрлстока. В его голове шел хладнокровный подсчет количества погибших солдат со стороны урЗрети и врага, соотношение не приносило ему утешения — оно было совсем не в пользу урЗрети, особенно после подсчета количества тел простых жителей. Армия Авролана оставляла после себя широкий кровавый след.

К тому моменту, как они оказались на пересечении с дорогой, идущей с севера на юг, число тел заметно уменьшилось. Эрлсток предположил, что как только ворота были повержены, был дан сигнал тревоги и тех, кто жил рядом с большими дорогами, вывезли подальше в горы. Таким образом жители Саренгула сумели избежать многих потерь, и, если удача была на их стороне, они не дали армии Авролана пройти дальше.

Позднее они нашли несколько заброшенных комнат. Авроланские солдаты, судя по всему, были непоследовательны, опустошая жилища. Джуллаг-це обнаружила запасы дров, пищи и вина, кроме того, им удалось закрыть дверь. Этой ночью они смогли насладиться горячей едой, немного отдохнуть и отогреться.

Горячий завтрак и хороший сон ночью сделали свое дело, взбодрив команду. Боевой дух потихоньку выправлялся, зазвучали предложения о том, чтобы организовать погоню за армией авроланов, вместо того чтобы тихонько красться по ее следам. Пополнив запасы провизии, члены отряда осторожно двинулись дальше.

Второй день пути не был отмечен какими-либо событиями. Эрлсток чувствовал, как всем скорее хотелось миновать избранный ими тоннель, потому что он был большой и широкий. И в нем не было следов сражения. Да, авроланы метили все, что, хоть даже и с сильной натяжкой, можно было назвать предметом искусства, но даже испачканные экскрементами стены Большого Коридора Саренгула были все также величественны. Скульптуры, украшавшие колонны и балюстрады, не утратили своей красоты, даже претерпев подобное варварство. И Эрлсток подумал о том, что хоть Авролан и может захватить власть над Саренгулом, но по-настоящему владеть городом он не будет. А значит, жители с радостью встретят тех, кто придет освободить их.

Это день закончился еще одним привалом там, где они нашли запасы еды, питья и дров. Эрлстоку вдруг показалось странным, что те, кто покинул свои жилища, не вернулись после, чтобы забрать с собой или отравить запасы. Джуллаг-це не смогла ответить, почему этого не произошло. Однако найденные запасы оказались вполне съедобными, поэтому отряд принца ждала еще одна ночь, проведенная в относительном комфорте и спокойствии.

Но на третий день все спокойствие улетучилось, как только они наконец узнали, почему урЗрети не осмеливались выходить в Большой Коридор. Дорога уходила на юг, и Джуллаг-це сказала, что они приближаются к одному из самых больших городов. Там же их ждет еще одно пересечение дорог, подобное тому, через которое они прошли, чтобы попасть сюда. Еще до того как тусклый свет позволил им увидеть, что же там произошло, они почувствовали запах. А после еще и услышали, как что-то поглощает то, что осталось после случившегося.

Маленькие ледяные когти размером не больше собаки раздирали тела погибших.

Отряд Эрлстока оказался посередине огромного, круглого пересечения тоннелей, троп и ходов, вдоль и поперек пронизывающих горы. Камни служили указателями, на них были высечены направляющая стрелка и название места, куда можно было прийти, следуя по тому или иному пути. Помимо всего прочего, большое количество переходов оставалось в тени. Можно было наверняка сказать, что когда-то это было весьма оживленное место.

Но теперь вся оживленность заключалась лишь в хлюпающих звуках, исходящих от тел погибших, раздираемых прожорливыми темериксами, которые впивались во вспухшие трупы, чтобы насладиться гниющей плотью.

Эрлсток практически сразу понял, что произошло. Защитники урЗрети отступили еще до того, как напали авроланы. Войска Кайтрин двигались быстро и не особенно опасались засады. Когда они добрались до перекрестка дорог, урЗрети со всей злостью атаковали.

К сожалению, их удар оказался не достаточно мощным.

Возможно, урЗрети были остановлены с помощью драгонелей и драконетт. Последствия говорили о том, что неприятель мог воспользоваться и тем и другим оружием. Огненный шар, выпущенный из драгонели и угодивший в спиралевидный тоннель, в конечном итоге потерял бы импульс и упал, однако при этом он собрал бы отличный урожай рук и ног. Тела магов урЗрети были изрешечены драконеттами. Они боролись с авроланской магией до конца.

Ползуны, видимо, выиграли сражение, судя по тому, что следы их присутствия были столь заметны. Свидетельством тому были не только почерневшие и обгоревшие тела воинов, убитых при помощи магии, но и огромные отверстия в стенах. Принц был поражен исключительной силой заклинаний, а та откровенная жестокость, с которой их применили, вызвала у него отвращение.

На стенах можно было видеть работу, что проделали ползуны. Их магия плавила камни, а руки и ноги выживших засовывали в расплавленные стены. После чего камень застывал, и несчастные оказывались вмурованными стену — таким образом их будто бы распинали. И хотя урЗрети могли бы, поменяв обличие, спастись от подобных оков, но противостояние отняло у них много сил, многие были ранены, поэтому им не удавалось сбежать.

Быть распятым — совсем не легкая смерть, Эрлсток знал об этом. Из-за того что тело находится в подвешенном состоянии, сделать вдох неимоверно сложно. Внутренности начинают давить на легкие, еще больше затрудняя процесс вдоха, и так до тех пор, пока жертва медленно не задохнется. Сначала крики о спасении становятся похожими на стоны, затем превращаются в невнятное бормотание, переходящее в шипение и, наконец, в предсмертные хрипы.

Джиландесса принялась было творить заклинание, потом, покачав головой, сообщила:

— Битва случилась неделю назад, немногим больше. Жертвы пролежали здесь два или три дня, самое большее пять.

Принц кивнул. Круглое помещение, вероятно, вобрало в себя все крики и стоны, а после их будто бы развеял среди гор ветер, несущий гибель. Никто не знал о нападении, а узнать о нем — мероприятие рискованное. Тишина последовала за их смертью. Именно она убедила всех не высовываться.

Джуллаг-це Сигг указала на юг:

— Авроланы пошли в этом направлении. Если мы продолжим свой путь, то скоро нагоним их.

Эрлсток нахмурился:

— Для начала нам нужно найти место, где спрятать людей. После мы вернемся и проверим, существует ли параллельная дорога. Если нам не удастся ее найти, то мы пойдем вслед за ними. Они не позволят еще раз заманить себя в подобную ловушку. Но то, что мы видели здесь, не значит, что теперь им никто не сможет оказать сопротивление. Наша цель прорваться и выжить — и мы сделаем это, так или иначе.

Он в последний раз взглянул на стены:

— Нам придется. Потому что, если у нас не получится, мы еще не раз будем наблюдать подобную картину. Или картину пострашнее.

ГЛАВА 53

Алексия понимала, что это собрание было важным еще до того, как на него явились два короля Боумара. Человека, который с самого начала был ей представлен как король Боумар, оказался на самом деле кронпринцем Боумаром. А когда оба они стояли в комнате с картами, казалось, что нельзя быть более непохожими друг на друга, их роднили только их маски и практически одинаковые одежды. Старший Боумар был ниже своего сына, лысеющий, сутулый мужчина, напоминавший ей ее отца.

Однако стоило истинному королю заговорить, как стало казаться, что с сыном они одного возраста. Король говорил понятно и доходчиво, вставляя в речь остроумные замечания. Он — они, Алексия поправила сама себя, — рассматривали ситуацию, в которой оказался их народ, с точки зрения тактики, и немногие правители могли понять и принять это. Король даже не поморщился, взглянув на карты и макеты, говорившие о крайне непростом положении вещей.

Кризис, который переживало государство Мурозо, вынудил двух Боумаров предпринять решительный и опасный обмен заклятиями. Как Алекс объяснили, благодаря кровному родству и долгим годам совместного ведения дел, настоящий король не только вырастил себе наследника, но и научил его магии, благодаря которой ход мыслей отца и сына стал практически одинаковым. Вместе они разработали заклятие, которое позволило магам сотворить заклинание, накрепко связавшее их друг с другом. Теперь то, что узнавал один, сразу становилось известно другому.

Наследный принц обратился к Алексии:

— Нет, у нас не общий разум; у нас всего лишь общие воспоминания. Мы используем опыт, накопленный друг другом. Пока один отдыхает, другой работает.

Осознав принцип этой магии, Алексия забеспокоилась. Она никогда не позволила бы никому проникнуть в свои воспоминания. Это самопожертвование, которое она никогда не сможет понять.

Но ведь меня воспитывали как ту, что всегда будет на служении у своего народа, неужели теперь это ко мне не относится? Принцесса полностью принимала тот факт, что ее жизнь будет подчинена нуждам ее страны — по крайней мере, до того момента, как она полюбила Ворона. Но в этом случае у нее, по меньшей мере, была иллюзия свободы выбора, которой магия лишала обоих королей.

Старший король изучал карты, сообщавшие о последней ситуации рядом с Порджалом:

— Преследование беженцев, отправившихся в Нэввол, не было серьезной операцией. Нам доложили, что сулланкири собирают свои силы, чтобы направиться на юг, сюда в Каледо. Это можно было предвидеть, и предложенная нами стратегия была очень любезно одобрена принцессой Алексией.

Король указал на небольшую точку, расположенную примерно в шестидесяти милях на север-северо-восток от столицы:

— Вот, примерно здесь находятся отряды наших Вольных Рейнджеров. Нам не поступало сведений о том, что они сейчас где-то в другом месте, но можно предположить, что они вполне вероятно достигли этой зоны. Они действовали очень успешно, и в то время как армия Авролана движется на юг, они будут готовы отрезать путь подкреплениям.

Старший Боумар взял в руку небольшой деревянный кубик, служивший для обозначения военного отряда, располагавшегося за пределами столицы:

— Мы возьмем вот этих воинов как нашу основную силу и пойдем на север вдоль дороги, ведущей в Порджал, в Зеленую Долину, где дадим первый бой. Таким образом, мы заявим о себе, и авроланам придется подготовиться, чтобы нанести ответный удар. А мы в свою очередь должны будем нанести им незначительные потери и незаметно скрыться. После мы устроим погоню из засады, чтобы убедить их в том, что приближаться к нам нужно медленно и осторожно.

Алексия кивнула. В действительности у старшего короля Боумара не было столь сильной армии, состоящей из четырех великолепных полков. В его распоряжении находился всего один кавалерийский полк, но, вместе с тем, это были лучшие всадники Мурозо. Он включал в себя три батальона легкой кавалерии для погони и один отряд тяжелой конницы для сминающих атак. Пехота состояла из трех отрядов. Первый — разведчики и рейнджеры, способные образовывать небольшие группы налетчиков для набегов на наступающего неприятеля. Два других отряда были необходимы для атаки и удержания врага в случае тяжелого боя.

Кронпринц Боумар встанет во главе этой армии. Алексия слышала, что расстояние между ним и отцом влияет на скорость прочтения воспоминаний друг друга, таким образом, старший в принципе не способен увидеть в точности то, что видит его сын. Говорят, что на расстоянии в одну милю разница в увиденном составляет примерно час. С помощью арканслаты сведения дойдут быстрее, но они будут гораздо менее подробными.

Король Боумар бросил взгляд на Алексию:

— Вы, принцесса, поведете дополнительные силы по Нэвволской дороге параллельно нашей основной армии. Так у вас будет возможность напасть с востока и атаковать войска Авролана с фланга.

Девушка кивнула:

— Я прекрасно знаю свою задачу, — ее немного задело то, что эта парочка из Мурозо воспользовалась ее планом и доверила меньшую по численности армию, но она тут же подавила в себе это чувство. Она была чужой, молодой и на вид очень неопытной. И то, что ей позволили возглавить два кавалерийских полка она обязана считать большой честью. Она хотела бы, чтобы ее Волки были рядом, но они остались в Окраннеле, сражаясь бок о бок с генералом Адрогансом.

Глаза старшего Боумара сверкнули, и его сын улыбнулся:

— Ах, принцесса, конечно же, мы знаем, что вы хотели бы нанести удар армии Авролана, как только они сформируют колонны для выступления на юг. И если это покажется целесообразным, то мы примем такое решение.

— Это их серьезно ослабит, но мы можем выступить только при условии, что моей команде не нужно будет идти на неоправданный риск, — голос девушки не дрогнул, и она сделала усилие, чтобы скрыть улыбку. Принцесса сказала «неоправданный», потому как в голове вертелась мысль о безумном и ненужном риске, на который идут Резолют и Ворон.

Кронпринц сложил руки за спиной:

— Принцесса Сейс просила вашего разрешения присоединиться к нашей армии.

Алексия нахмурилась:

— Я полагала, что она будет частью моего отряда, как это было обговорено с самого начала.

— Да, верно, но я против того, чтобы она присоединилась к вам, — принцесса Дэйлей бросила в сторону брата грозный взгляд. — Сейс уже и так достаточно сделала.

Алекс потерла глаза рукой. Дэйлей говорила, словно мать, которая пытается защитить своего ребенка. И если связь Дэйлей с матерью была подобна той, что имели Боумар и его отец, то о последствиях всего этого принцессе не хотелось даже и думать. Девушка вдруг вспомнила, что Дэйлей не была магом, она лишь входила в состав Совета. Если она пыталась сообщить мне что-то важное, о чем я должна была бы держать язык за зубами, она могла бы мне сказать об этом там. Поэтому можно сделать вывод, что все это какие-то внутренние разборки Мурозо.

Принцесса Окраннела скрестила руки на груди:

— Да, Сейс сделала немало, это верно. Она отправилась на юг, отыскала Норрингтона и привезла его на север. Она отважно сражалась и чуть было не погибла в Бокагуле. Однако, притом, что сейчас ее народ находится на грани гибели, я не уверена, что кто-то может сказать, что она сделала достаточно. Помимо нее самой, конечно. Воины, что отправились вместе с ней на юг, всадники Алого Королевского Эскадрона, сейчас отправятся со мной. Не думаю, что они нуждаются в ней в качестве лидера или вдохновителя. Но тем не менее она может быть и тем и другим и отлично справиться с этим. Если она располагает свободой выбора, то я бы хотела, чтобы она была рядом.

Дэйлей покачала головой:

— Для нее будет слишком большим риском присоединиться к вам, — не глядя на брата, она устремила взор на отца. — Сейс следует отправить на юг в Альциду или на запад, если локэльфы готовы принять и позаботиться о ней.

— Позаботиться? — Алексия нахмурилась. — О чем это вы?

Дэйлей сделалась суровой:

— Моя сестра ждет ребенка от Норрингтона.

В животе Алексии все перевернулось:

— Что это еще за игры? Вы послали ее на юг, чтобы соблазнить Уилла?

Король отрицательно покачал головой:

— Нет, мы не посылали, — он посмотрел на Дэйлей. — Я послал ее.

Наследный принц Боумар весьма искусно изобразил удивление, хотя Алексия предпочла бы увидеть на его лице ошеломление. Дэйлей залилась румянцем. Алексия смотрела то на детей, то на их отца:

— Я даже не знаю, что сказать и что вообще думать.

— Вы можете думать, все что угодно, принцесса, но я делал то, что было необходимо. Если пророчество не врет, то род Норрингтонов очень важен, и я бы хотел сохранить его. И не ради своего народа, но ради будущего, — король Боумар поджал губы. — Вы видели, насколько бессильны мои благородные солдаты против угрозы под именем Кайтрин. Себция пала, никто и пикнуть не посмел, не говоря уже создать освободительную армию. Моя страна во власти захватчиков, и у нас здесь никого, кроме вашей команды и тех, кто бежал из Ориозы. Нам больше нечего противопоставить авроланским ордам. Ближайшее будущее моего народа видится мне не очень оптимистичным, но я сделаю все, что должен, чтобы через несколько лет пророчество сбылось.

Дэйлей опустила глаза и уставилась в пол:

— Моей задачей было отправиться на юг, найти Норрингтона и соблазнить его. Но моя сестра, всегда завидовавшая мне, решила поехать на юг и привезти Норрингтона сама. Она соблазнила его и довела все до конца уже здесь, чтобы поставить меня перед фактом. Она сделала то, что хотела, и теперь снова хочет быть героем и отправиться с вами.

Алекс взглянула на кронпринца:

— И вы ничего об этом не знали?

Он покачал головой:

— Я был занят военными действиями и не слишком внимательно копался в голове у отца. Чему несказанно рад. Я ничего не знал и не одобрил бы подобных действий.

— Тебе и не надо одобрять, сын мой. Ответственным становишься, когда носишь корону на голове. Будь ты на моем месте, ты бы думал иначе.

Алексия не могла в это поверить. Она вспомнила, насколько растерян был Уилл, когда пришел к ней. Он волновался и не хотел разбить сердце Сейс. Он переживал, что она будет думать, что ее использовали, но на самом деле все это время использовали его самого.

Принцесса смерила взглядом присутствующих:

— Что же такое с вами происходит?

— У меня есть народ, и я должен о нем заботься.

Алексия отмела все возражения:

— Вы прячетесь за сей благородной идеей, будто бы никто не видит, какой клубок лжи вы сами создали вокруг себя. Вы строите план отмщения. И если Мурозо падет, потому как никто больше не придет вам на помощь, у вас будет тот самый Норрингтон, который нужен для спасения. И не пытайтесь отрицать это, ведь тот факт, что вы пошли на обман, чтобы получить ребенка от Уилла, — особенно то, что вы вовлекли в это свою собственную дочь, — доказывает, что действовали вы вовсе не из альтруистских соображений.

Старший Боумар покачал головой:

— Нужно было держать все в секрете, чтобы Кайтрин не попыталась убить ребенка.

— Эта ваша ложь столь неуклюжа, что лишь один шепоток в народе раскроет все ваши карты! — Фиалковые глаза Алекс превратились в щелки. — Кажется, вы вдобавок кое-что не понимаете. Это не просто какой-нибудь Норрингтон. Это тот самый Норрингтон. Если бы важен был лишь род, Уилл сам бы ночи напролет трудился над созданием целого легиона Норрингтонов. Я сама носила бы уже его ребенка.

И вдруг ей пришла в голову мысль. Она пристально посмотрела на Дэйлей:

— Сейс не знает, что она беременна, верно? Кто-то из вас воспользовался магией, чтобы узнать об этом.

— Она знает.

— Врать у вас получается плохо. Если бы она знала, то не захотела бы идти вместе со мной.

Король внимательно посмотрел на нее:

— Зато теперь вы знаете. Ну что, возьмете ли вы ее с собой для участия в сражении?

— Рискуя потерять ребенка? Да. Но только для того чтобы уберечь Сейс от вас, — Алексия рукой убрала волосы назад. — Сначала король Скрейнвуд, а теперь и вы. Может, это маски вдохновляют вас на ложь, или же что-то еще? Я не понимаю, да и не хочу понимать этого. Вы жалуетесь на то, что все вокруг играют в политические игры и никто не хочет прийти вам на помощь, но сами поступаете так же. И играете вы с юношей, который прибыл сюда, на север, чтобы спасти вашу страну. И он тот самый юноша, который вполне возможно сумеет спасти ваш народ.

Прежде чем кто-то смог ответить, один из магов подошел к столу и разместил несколько фигурок на верху карты, а именно в Саренгуле. Они означали присутствие войск Авролана в крепости урЗрети. На самом деле это не сильно удивило Алексию, ведь она предполагала, что ударить по Бокагулу можно было только при условии, что Саренгул нейтрализован, то есть захвачен или же взят в союзники.

Маг поставил еще небольшую фигурку. Ничто не указывало на ее принадлежность тому или иному народу:

— Простите, что прерываю вас, мой господин, но эта информация получена нами из Альциды. Небольшой отряд из Крепости Дракона добрался до Саренгула и сообщает нам о том, что туда вторглись авроланские захватчики. Подробностей мало, но известно, что армия Саренгула была повержена две недели назад. Беженцы сейчас двигаются в южном направлении, но никто не знает, что их там ждет и смогут ли они выжить. Король Боумар кивнул:

— Передайте, что им следует двигаться сюда, в Каледо, если есть такая возможность.

— Да, Ваша Светлость.

Старший Боумар устремил взор на Алексию:

— Ситуация становится еще более неприятной после сообщения о захвате Саренгула. Теперь Кайтрин, ничего не боясь, может идти на юг, а значит, все ее силы будут сосредоточены здесь. И я ничуть не сожалею о том, что сделал, чтобы защитить мой народ.

Алексия постаралась говорить хладнокровно:

— Однако после последней войны вы принадлежали к тем, кто не хотел верить словам Тарранта, не так ли? Что же произошло со временем, которое вы тем самым выкупили для своего народа?

Старший король замешкался, а наследный принц потрясенно уставился на него:

— Отец, так ты знал, что Кайтрин направится сюда?

— Это была всего лишь догадка.

Кронпринц замотал головой:

— Только не лги мне, твои воспоминания расскажут мне все. И ты знаешь, что это ложь, ты знал, что она придет сюда, но ты ничего не попытался предпринять!

Король опустил плечи:

— Надеюсь, сынок, ты будешь умнее, чем я.

Наследный принц кивнул:

— Я бы предпочел быть им сейчас, а иначе будущее — охраняемое наследником Норрингтона или нет — будет недолгим и кровавым.

Алексия фыркнула:

— Скорее всего, оно в любом случае будет коротким и кровавым.

Кронпринц Боумар мрачно взглянул на нее:

— Тогда пусть это будет кровь и время врага. Я позабочусь о том, чтобы вы знали о моих действиях. И я уверен, что моя сестра будет с вами в безопасности.

— Я сделаю то же самое и позабочусь о ее безопасности, — Алексия бросила пристальный взгляд на короля. — И не ради вашего будущего, а ради будущего Уилла. То, что вы сделали, ужасно. И будем надеяться, что ситуация не станет еще хуже.

Король Боумар выпрямился:

— Она не может стать еще хуже.

Алексия покачала головой:

— Вы хотели иметь еще одного Норрингтона на случай, если этот окажется не тем Норрингтоном. Но что, если ваш внук, вследствие своего происхождения, теперь является Норрингтоном из пророчества? И из-за вас Уилл уже не настолько важен, вы отняли у него те силы, которыми он, возможно, обладал? Но как тот самый Норрингтон он мог бы достичь великих свершений. А теперь, кто знает? Однако, что бы ни случилось, Уилл Норрингтон сделает для вас все, что в его силах. И если ваши действия обратятся против него, вы и ваш народ дорого заплатите за предательство.

ГЛАВА 54

Керриган Риз считал саму идею ритуального очищения, практикуемого магами Мурозо, скорее чем-то из области теологии, чем магии. Он мог понять желание народа исповедаться, перед тем как читать молитвы тому или иному богу, но Керриган просто не чувствовал связи ни с одним божеством. Ни один бог не покровительствовал чародеям, да и они не были склонны быть приверженцами какого-либо бога. Ему приходила в голову мысль о том, что Урулф Кийрун в определенный момент пытался приравнять себя к божеству; но даже если бы ему это удалось, Керриган сомневался, что у него было бы много последователей.

Когда ты сам каждый день можешь творить какие угодно чудеса, то боги как-то просто становятся не нужны.

За неделю, проведенную в Каледо, ему пришлось изменить свое изначальное мнение насчет ритуала. Принц Мерфин показал, как совершить его — с откровенным скептицизмом, чтобы вильванец в полной мере осознал его истинную ценность. Керриган, вполне привыкший учиться у любых наставников, внимательно слушал указания и четко им следовал.

И каждое утро в течение этих пяти дней он повторял этот ритуал. Спускаясь в комнату, что находилась в нижней части дворца, в тот день, когда он должен был отправиться с принцессой Алексией и ее армией в сторону Нэввола, Керриган особенно остро ощутил потребность совершить ритуал. Юный маг никогда не чувствовал себя очистившимся, но ему определенно становилось спокойнее после этого.

В небольшой комнатке он снял с себя одежду и посмотрел вниз. Из-за своих размеров обнаженным он всегда чувствовал себя неуютно. Выросший в Вильване, он мало общался со своими сверстниками и до сих пор слышал, как над ним посмеивались, когда он проходил мимо. Никто не осмеливался смеяться над ним в открытую, потому как все были наслышаны о его силе, чтобы бояться его. Однако дети всегда жестоки к тем, кто отличается от них. Он никогда ни с кем не дружил и никак не пытался изменить отношение других к себе, а просто жил со своим комплексом.

И чтобы утешить себя, он ел.

Юноша улыбнулся сам себе. Он сразу же смекнул, что его наг ставники будут проводить с ним очень много времени, включая приемы пищи. И всем его пожеланиям будут потакать, еда будет своего рода вознаграждением, а отсутствие таковой — наказанием. И поняв, чего же от него хотят эти самые наставники, он смог бы использовать их, давая то, что они желают, и получая взамен ту или иную пищу. Еда стала для него источником силы, а его живот причиной, по которой ему все больше хотелось есть.

Его тучное тело стало главным объектом насмешек для тех, кто его недолюбливал. Керриган сумел привыкнуть к замечаниям по поводу своих размеров — или, по крайне мере, совсем не показывал обиды, потому как с виду никто не смог бы сказать, что это его вообще задевает. Тем не менее сей повод для издевок устраивал практически всех, вследствие чего никто не пытался копнуть глубже и обнаружить другие слабые места, о которых юный маг и сам еще не знал.

Юноша провел рукой по груди и лишний раз убедился, что там начали расти волосы. Ему не грозило стать таким же мохнатым, как Ворон или Дрени, но и лысым, как ребенок, он точно не останется. И если в Вильване с ним постоянно обращались, как с ребенком, то, стоило ему оказаться вдали дома, в дороге с новыми людьми, он обрел-таки статус взрослого. И мое тело тоже.

Волосы на груди были не единственным тому подтверждением. Керриган в действительности похудел. Он не мог точно сказать насколько, но чувствовал, что стал меньше. Конечно же, он по-прежнему не мог все время видеть большие пальцы на ногах, но теперь они гораздо чаще мелькали у него перед глазами, и потом он смог потуже затянуть ремень на штанах.

Керриган занял положение, необходимое для начала ритуала. В Академии Каледо, как он заметил, в процессе ритуалов или сотворения заклинаний все просто обожали все время что-нибудь смешивать. Юноша встал на колени в небольшой ящик от силы метр на метр и метр в высоту. Под тяжестью мага пепел и песок, наполнявшие ящик, слегка захрустели. Набрав целые горсти черной субстанции из песка и пепла, — они символизировали стихии земли и огня, — Керриган принялся размазывать ее по телу. По окончании процедуры тело приобрело светло-серый оттенок, а под ногтями образовался замечательный слой грязи. Керриган тщательно втер субстанцию в волосы и старательно распределил по всему телу, пока не стал ощущать покалывание на коже.

Молодой человек размазал остатки по бедрам, после чего встал на ноги, окутанный легким облаком пыли. Сомнений больше не осталось; теперь он определенно чувствовал себя грязным, и было просто ужасно необходимо очиститься. Закопав ноги до лодыжек в песок, чтобы еще раз убедиться, что они тоже смазаны волшебной смесью, он вылез из ящика и приступил к следующему этапу.

Перед ним стоял чан с горячей водой, а рядом — камни, выложенные в форме спирали. Каждая из четырех дорожек начиналась с руны, обозначавшей ту или иную стихию, и закручивалась на полу в спираль. Камни отличались по размеру, к центру становясь все больше. Тот, что в центре, находился на расстоянии шага от камня, завершавшего каждую спираль. Пар постепенно окутывал Керригана, и с каждым шагом он сильнее ощущал жар, исходивший от чана.

Пар: воздух, огонь и вода. Ну а камни дают нам землю. На сей раз он начал со спирали огня, просто потому что раньше этого никогда не делал. Шаг, глубокий вдох и необходимость подумать об определенной вещи — и так восемь раз. На первом камне нужно было вспомнить последнее, что он съел. Это оказалось очень легко, хоть и не столь приятно. Здесь в Каледо начали следить за количеством еды, и ему было положено не очень много.

Лишь вспомнив об этом, Керриган сразу же постарался выкинуть эту мысль из головы. Разобравшись с едой, он сделал следующий шаг, оставив позади каждодневные проблемы, перейдя от физических ощущений к эмоциональным и, наконец, к философским идеям. Каждый раз, ступая вперед, юноша забывал о своих заботах, и разум его успокаивался.

На предпоследнем камне, самом большом на спирали огня, он опустился на колени. Камень не был гладким, но это не причинило Керригану никакого дискомфорта, он аккуратно устроился на нем, сев на пятки. Расслабив руки, маг закрыл глаза. Как только визуальный мир исчез из его головы, он смог уловить шипение пара, ласкового и дразнящего. От внезапного холодного дуновения юноша вздрогнул, но вскоре жар и горячий пар заставили его вспотеть.

Стоя на коленях на огненном камне, Керриган думал только лишь о том, что он был грязным. И жаждал помыться. Хотелось, чтобы тело перестало зудеть. Проступивший пот ручьями стекал по телу, размывая пыль и грязь. Все это каплями падало вниз, с подбородка на грудь, стекая по шее, и в конце скапливаясь в жировой складке над бедрами. Пот попадал ему в глаза и рот, на губах он чувствовал его соленый привкус. Влага проникала даже в уши, раздражая ссадины, оставленные песком.

Капельки пота бежали по телу Керригана, а вместе с ними беды и несчастья, мысли и ощущения, отравлявшие душу, неприятные воспоминания о Короне Дракона, — все это покидало его плоть и разум. Он словно бы соединил грязь, которую мечтал с себя смыть, и все то, что ему хотелось бы выкинуть из головы. Вместе с потом все дурное начало выходить из него. Не все оказалось так легко, но этого было достаточно, чтобы маг почувствовал облегчение.

Потом, в какой-то момент почувствовав, что уже готов, Керриган встал и шагнул на центральный камень. Этот камень принц Мерфин называл камнем рождения. Когда Керриган ступил на него в первый раз, принц приказал ему обнять холодную поверхность, и Керригану было интересно зачем.

Теперь же он знал.

Юноша собрался с духом и посмотрел наверх.

Струйки ледяной воды, словно капли весеннего дождя, упали ему на лицо. Керриган подставил физиономию, чтобы смыть пот и грязь с глаз. Но сразу же был вынужден наклонить голову, потому как то, что было мелким дождем, стало больше походить на ливень. От ледяной воды у него перехватывало дыхание. Мощная струя смыла с него весь пот и грязь, заставив его поморщиться. Керриган встал, выплевывая воду изо рта. Все его тело горело и зудело. Он сильно задрожал, и с головы потекли струйки воды.

Сделав небольшой вдох сквозь зубы, юноша прошел по спирали земли к кровати и закутался в одеяло, лежавшее на ней. Мерфин говорил, что вода, проливающаяся на тебя на камне рождения, происходит из озера Калесса. Оттуда ее получали в виде льда, после чего под лучами солнца она превращалась в воду, таким образом, Отец Солнце и Мать Озеро были теми, кто встречал только что очистившихся и вновь обретших жизнь.

Немного подождав пока с волос стечет вода, Керриган сел. Все эти символы не потеряли смысл для него, но, казалось, на тот момент были излишни. Юноша чувствовал себя чистым, и холодная вода определенно вдохнула в него новые силы. После ритуала он ощутил некоторое спокойствие и, ко всему прочему, теперь он был готов к распознанию отметин, что остались на нем от Короны Дракона. Не было никакого сомнения, что после ритуала очищения они стали меньше, с каждым разом постепенно исчезая.

Магией нащупав отметины, он задумался о том, каким образом можно определить присутствие фрагмента Короны Дракона. И если то, что поведал Рим, правда, то тот, кто захочет спрятать фрагмент, непременно позаботится о том, чтобы каким-то образом остановить или запутать того, кто попытается обнаружить его с помощью магии. Поэтому нужно либо просто не дать разыскивающим заклинаниям найти предмет, либо с помощью защитной магии нейтрализовать их и сообщить сотворившим их магам, что ничего не было обнаружено.

Ключевым моментом при этом является то, что сначала необходимо распознать разыскивающие заклинания и только потом пытаться их обезвредить. В разговорах с Римом ему часто приходили в голову идеи, как можно было бы определять разного рода магию. Самый простой способ для распознавания разыскивающего заклинания — это сама его природа. Такое заклинание сначала ищет цель, а потом докладывает о результате. И то, сколько времени для этого понадобится и насколько удачной будет попытка, зависит от многих факторов. Очень часто процесс затягивается, а результаты оказываются более чем бесполезными.

Керриган надеялся было что заклятия, освоенные им в Академии Каледо, значительно отличались от тех, которым обучали в Вильване, но на проверку разницы в них практически не было. Творящий заклинание маг берет некий стандартный прообраз и записывает туда информацию об искомом объекте, а затем находит в реальном мире что-то, что наиболее подходит под него. Например, если бы Керриган хотел найти кошку, то сначала представил бы кошку, а затем произнес заклинание. Чем больше сведений в его распоряжении" — возраст, кличка, цвет шерсти, шрамы, пол и тому подобное, — тем больше вероятности найти идентичный объект.

Однако от такого количества сообщений о найденных кошках у него просто распухнет голова, и даже если все-таки искомая кошка обнаружится, то на это уйдет столько времени, что к тому моменту, когда сообщение дойдет, кошка, наверняка, уже покинет обозначенное место, а чтобы ее снова разыскать, понадобится еще больше заклинаний и сил.

Керриган заметил один изъян, неизменно присутствующий в заклятиях по обнаружению, и был практически уверен, что не он один уже знает об этом. Тем не менее они не стали придумывать особое заклинание для решения этой проблемы. Изъян был вот в чем: процесс поиска был слишком медленным и каким-то неуклюжим, сначала вещь обнаруживалась, после ее сравнивали с прообразом, а затем делался вывод о том, насколько найденный объект схож с образцом. Если достаточное количество характеристик совпадало, то отсылалось сообщение о том, что разыскиваемая цель найдена. Таким образом, выходило, что статуя черной кошки тоже вполне удовлетворяла всем параметрам поиска, особенно если маг забывал включить такую характеристику искомого объекта, как «живой». В голове Керригана роились идеи о создании более быстродействующего заклятия. Так вот, он взялся бы упорядочить параметры вещи, которую необходимо найти, и сделал бы так, чтобы объекты, не соответствовавшие одному из них, тут же отметались. Возьмем Корону Дракона. Для начала юный маг исключил бы все, что не имело магической природы. Следующим обязательным параметром стало бы наличие драгоценного камня, далее вес и возраст, вещь должна была просуществовать не менее 7 веков. На самом деле он готов был полностью изменить механизм действия разыскивающей магии и надеялся, что это позволит ему найти спрятанные фрагменты, потому как маскирующие заклинания не смогут опознать его заклятий, а значит и среагировать на них.

А еще лучше, он решил, что сообщения о найденных вещах будут более точными. Как только объект, подходящий по какой-либо характеристике, будет обнаружен, в ход пойдет вспомогательное заклинание. Таким образом, для поиска будут использоваться два… Керриган не знал, как точно следует назвать их и мечтал о том, чтобы Уилл оказался рядом, потому как у того всегда находились нужные слова для заклятий. Два вестника. Каждый вестник просматривает местность на полмили на север или на юг от цели, а затем задает путь, ведущий к ней. Так как заклятия-вестники будут двигаться с известной скоростью и, помимо этого, постоянно задавать направление и сообщать время отправки сведений о найденном объекте, Керриган сможет просчитать, на каком расстоянии находится этот предмет и его точное местоположение. Самое интересное, что поскольку вестники, по сути, не будут содержать в себе никакой информации об искомой цели, то и любая магия, призванная не допустить утечки подобных сведений, — как, например, заклятие против обнаруживающих заклинаний, заставлявшее их отсылать сообщения о том, что разыскиваемая вещь отсутствует, — будет не в силах остановить их.

Юный маг еще не до конца продумал все детали. Два его вестника были готовы к отправлению, но нужно было еще навести порядок в параметрах поиска и заставить все это работать, что было довольно сложно. Он был совершенно уверен, что для этого ему хватит одной недели, после чего он отправит их в Ориозу, чтобы узнать, там ли еще красный фрагмент.

Керриган улыбнулся и с радостью вздохнул. Он подумал, что Рим Рамоч будет доволен его успехами. Еще один шаг к победе над Кайтрин сделан, и если это не обрадует его, то тогда вообще его мало что может обрадовать.

ГЛАВА 55

По мнению генерала Маркуса Адроганса, сражение не имело смысла. Примерно в двенадцати милях отсюда находилась Сварская. Он представил великолепный город с высокими башнями и крепкими стенами, но теперь на его месте лежали почерневшие развалины, окутанные пеленой дыма, словно бы защитники крепости сдались, не выдержав осады. В бухте неподалеку стояло на якоре несколько кораблей; Адроганс предположил, что на них прибыло подкрепление.

Дальше вдоль реки на север в сторону столицы генерал продвигался осторожно. Новые отряды с Гуранского Нагорья прибыли, чтобы разместить войска в башне Трех Братьев. Жители Нагорья с восторгом восприняли эту идею. Представителям кланов пришлось потрудиться, чтобы получить эту башню, считавшуюся самой легендарной. Когда наконец безопасность тылов была обеспечена и его воины смогли передохнуть, генерал отправился на север, послав генерала Каро вместе с конной гвардией из Альциды вперед в качестве разведки. В свою очередь, эльфы и люди Бэл мот Цуво рассредоточились по деревням.

Между Тремя Братьями и Сварской располагалось лишь одно достойное поле боя, где армия Авролана могла рассчитывать на то, что сможет остановить его атаку на город. Река отделяла от горных массивов просторную долину, раскинувшуюся на прибрежных равнинах. Над болотистой местностью на востоке тянулся широкий мост через реку Свар. Этот мост, известный под названием Сварский, был построен так, что с каждой стороны располагались укрепления для того, чтобы противостоять натиску в случае атаки.

Каро и тяжелая кавалерия нашли, что мост слабо укреплен. И хотя через пару дней их ждало подкрепление в виде пехотных войск, Каро смело захватил мост и уже был готов к обороне. Как только основным силам армии сообщили, что конная гвардия Альциды держит мост под контролем, отряду Королевской Тяжелой Пехоты было разрешено ускорить шаг, чтобы скорее прийти на подмогу своим соотечественникам.

Разведчики и посланники гирким носились туда и обратно, обеспечивая Адроганса оперативной информацией, однако большинство их посланий сообщало о том, что ничего не происходит. Когда Адроганс и основная армия были уже на расстоянии дня от остальных, авроланские генералы бросили отряд легкой пехоты на юг и атаковали мост.

Армия Альциды с легкостью отразила нападение. Нанесенный врагу урон оказался незначительным — примерно сто убитых и раненых, — а их собственные потери оказались и того меньше. Авроланские отряды были обезврежены, в связи с чем их большие силы были брошены на юг, включая батальон легкой кавалерии вместе с ледяными когтями и отрядом тяжелой пехоты, усиленным несколькими хогунами и криалнири.

Адроганс был крайне удивлен тем, что Авролан расположил свои силы далеко на севере, дальше, чем это было нужно. При этом затопленная дорога отрезала восточное крыло его армии от основных сил. Вследствие этого часть полка, окруженная с одной стороны дорогой, с другой — рекой, была не способна сильно повлиять на ход событий. Более того, позиция, которую заняли авроланские войска, позволяла Адрогансу отправить своих солдат через мост и выстроить их на той стороне в широкие ряды.

Армия противника просто вынуждала его провести детально спланированное сражение, в котором он, ко всему прочему, имел преимущество как в численности, так и в позициях. В этом был хоть какой-то смысл при условии, что неприятель оснащен драгонелями. Разрушительная сила этого оружия могла серьезным образом нарушить боевой порядок Адроганса, в противном случае численно превосходившие его авроланы были обречены.

Адроганс взирал на поле боя. От того места, где располагался мост, начинались равнины, которые плавно спускались к городским стенам. Землю покрывал снег, но даже он не мог скрыть того, что дорога, пересекающая местность, находилась в некой низине. Обычно в тех промежутках, где есть возвышенности, дорога забирает вглубь футов на десять, а в остальных идет вровень с прилегающими полями. А здесь она скорее напоминала траншею пятифутовой глубины, набитую снегом. Эта странная белая лента змеей струилась сквозь ряды авроланов.

Легкий ветерок посвистывал между знамен на их копьях и теребил мех, украшавший гербы полков. Ледяной снег, закручиваясь воронками, поднимался с земли, доставая до самых шлемов. Лошади перебирали копытами, выдувая клубы пара. Вокруг шныряли ледяные когти, чистя белые перья на груди. Хогун покачивался из стороны в сторону, подчиняясь ветру, словно могучий дуб, из которого великаны делали себе палицы.

Обе стороны были готовы к бою, Адроганс терпеливо ждал. Поскольку авроланам придется атаковать на склоне, генерал был рад подпустить их ближе. Было весьма сложно сдерживать запал воинов, стоит еще немного помедлить, и кавалерия сама ринется в бой. Авроланы не особенно удачно выбрали поле битвы, так же как и расположение войск. И Адроганс понятия не имел, чего же они ждали, однако за то время пока они поймут, что им грозит разгром, немного останется тех, кто сможет покинуть место сражения живым.

И тут Адроганс заметил что-то прямо над городом. В туманном небе, словно след от огненного шара, появилась полоска белого дыма. Угодив в самую высокую из оставшихся башен, оно взорвалось внутри нее, рассыпавшись огненными осколками. Огненная струя поднялась в воздух, достав до серых облаков, и спустя лишь долю секунды генерал почувствовал жар, исходивший от нее.

Голоса авроланов слились в едином боевом кличе, и их отряды ринулись вперед.

Это был не просто сигнал к началу… Нефри-кеш прибыл на место сражения. Адроганс прищурился. Генерал армии Авролана выбрал местом дислокации городскую башню, находившуюся в двенадцати милях отсюда, но с нее открывался отличный вид на поле боя. Следовательно, он избрал позицию наблюдателя, а не главнокомандующего — по причинам, которые Адрогансу были не понятны. Тем не менее генерал Джераны не возражал. Я найду, чем его развлечь.

Сидя на коне, Адроганс повернулся к горнисту.

— Дай сигнал к атаке Саваррским Рыцарям и Матравской Коннице.

Солдат поднес медный горн ко рту и дунул. Первым прозвучал сигнал Саваррских всадников, затем другой для наемников. После чего был дан общий сигнал к атаке, в завершение горнист снова исполнил мелодию для каждого из полков. Отряды подняли знамена в знак того, что услышали приказ.

Дорога, находившаяся в своего рода траншее, оказалась еще большей помехой для авроланов, чем ранее предполагал Адроганс. Правый фланг атаки запаздывал, в результате чего крайние западные части оказались практически отрезанными от центра нападения. Тяжелая пехота, составлявшая отстающий фланг, с трудом продвигалась внутри траншеи, теряя при этом стройность рядов и связь с теми, кто шел впереди. Все эти обстоятельства делали их уязвимее.

— Горнист, возвестить об атаке левый фланг.

Солдат подчинился, и левый фланг армии Адроганса начал движение вперед. Его составляла Джеранская Гвардия Горцев, а именно тяжелый пехотный полк. В качестве резерва Адроганс располагал отрядом нерегулярной армии Свойна, но генерал не очень хотел привлекать их к битве. Им еще нужно набраться опыта, а это сражение не лучшее место для этого.

Зашагав в гору, авроланы ускорили темп. Враг наступал под звуки огромных барабанов и резавших слух песен на непонятном наречии, походивших на выкрикиваемые ругательства. Адроганс почувствовал, как Боль перебралась вперед и вонзила когти прямо ему в грудь. Но генерал не придал этому значения. Весьма скоро ее ждет пиршество, ведь боли будет достаточно. А пока ему не нужен Дар видения, который она может ему предоставить.

Чем быстрее шли авроланы, тем сильнее растягивались отряды, составлявшие восточный фланг неприятеля. Адроганс отдал приказ, и готовая к бою кавалерия ринулась в атаку. Из-под копыт полетел снег, и конница стремительно ворвалась в ряды пехотинцев.

Девственно чистый снег превратился в кровавую кашу, повсюду валялись извивающиеся от боли тела и сломанные копья. Палицы хогунов не щадили коней. Лежа на снегу с переломанными спинами, животные беспомощно били копытами по земле. Несколько ледяных гигантов, пронзенных тысячами копий, сделав несколько шагов, угодили прямо в траншею, другие падали, подминая под себя полчища бормокинов.

Криалнири и вилейны одно за другим создавали заклинания, но Пфас и его собратья жуски, черпая силы ийрунов, успешно отражали их атаки. Та небольшая группа боевых магов из Вильвана, которую генерал Джераны имел в своем распоряжении, справлялась собственными силами. Их целью были исключительно авроланские маги, тем последним оставалось либо обороняться, либо умереть. Удивительно, но многие выбрали второе. Перед смертью они призывали огромный огненный шар, запуская его во вражескую конницу или отряд пехотинцев.

Оружием гирким были «огненные петухи». Десятки этих снарядов обрушивались на землю, подрывая авроланские полки. Несколько угодило прямо в одного из хогунов, находившегося в сердце вражеской армии, превратив его в ходячий факел. Стеная от боли, он принялся крушить своих же. Кровь стыла в жилах тех, до кого доносился его рев. Пламя съедало тысячи ледяных когтей. Огненный дождь жестоко потрепал нервы и унес достаточно жизней, чтобы авроланская конница начала паниковать.

Солдаты Адроганса радостными возгласами встречали рассыпающуюся на глазах армию Авролана. Левый фланг неприятеля сильно пострадал и теперь находился под их контролем, при этом центральные отряды авроланов продвинулись вперед. Подкрепление, то есть восточное крыло вражеской армии, оказалось отрезанным, вследствие чего этот фланг был открыт для атаки конников Альциды и Джераны. Все шло, словно по учебнику по тактике ведения боя, ситуация складывалась слишком благоприятно, чтобы Адроганс мог чувствовать себя спокойно. И тут он увидел.

Объятый пламенем хогун ходил кругами и прыгал, при этом даже не пытаясь потушить огонь. Вместо этого толстые пальцы гиганта ловко разорвали ремни, обвязывавшие его тело. На них крепилась огромная сумка из плотного брезента, отличавшаяся, однако, от тех, в которых воины обычно носят запасы пищи и воды. По крайней мере, никто из них не таская их с собой во время боя. В сумку чудища размером с хогуна могло с легкостью поместиться три буйвола. Что бы там ни было, но сумка была набита битком.

Адроганс еще секунду смотрел на ледяного гиганта и вдруг почувствовал, как Боль вонзила клыки прямо в шею. Принц указал рукой на хогуна и закричал Пфасу, но было уже слишком поздно.

Сумка хогуна взорвалась.

Теперь все, что было выше бедер монстра, окутало кровавое облако. В районе его груди вспыхнуло пламя, секунду спустя, оно разорвалось на тысячи огненных стрел. Пронзая тела солдат, они плавили снег на земле и ломали лед, сковывавший реку. Несущий смерть огонь не щадил никого.

Разорванные тела гирким падали на землю, за ними вслед летели окровавленные перья. Нескольких Саваррских всадников, оказавшихся ближе всего к взрыву, отбросило в самый тыл центрального полка авроланов. Круглые свинцовые шары и искореженные куски металла торчали у них из брони. Острые осколки керамической посуды вонзились в незащищенные участки тел. Сам взрыв был такой силы, что опрокинул на землю всадников вместе с лошадьми.

Тем не менее потери Саваррских конников не могли сравниться с тем, что стало с отрядами авроланов. Взрыв поглотил полки, составлявшие центр их армии. Он не убил, но искалечил их. Все пехотинцы были сбиты с ног. Они с трудом поднимались, удивленно оборачиваясь и не понимая, что же произошло.

Армия Адроганса нанесла удар. Однако ни залпа, ни сигнала к атаке никто не слышал. Один из огненных шаров угодил в руку воина, державшего горн, правда, тогда уже никто не нуждался в нем, чтобы понять, что пора в бой. Солдаты были оглушены взрывом, но каждый из них был полон ненависти и гнева, перед ними была одна цель — уничтожить врага.

Пытаясь остановить коня, Адроганс ощутил, как струйка крови заливает ему глаз. Кто-то или что-то задело его, оставив порез. Однако эта боль не могла сравниться с той чистой яростью, что охватила его изнутри, — его ийрун затеял с ним игру. Внутри словно бы загорелся огненный столб, но, совладав с ним, генерал Джераны направил все силы на поле боя.

Слева он заметил еще одного хогуна с сумкой за спиной. На этот раз ледяной гигант не горел, но из его сумки тянулась тоненькая струйка дыма. Подняв мешок над головой, великан приготовился бросить его туда, где как раз находился отряд Гвардии Горцев.

Адроганс указал рукой на хогуна и выпустил боль наружу. Его безудержный гнев обрушился на хогуна, согнув его спину и не давая пошевелиться ни единой мышце. Ледяной гигант чуть опустил сумку — и рухнул на землю. Свалившегося монстра окутало снежное облако, мгновение спустя, подпрыгнув в воздухе, сумка взорвалась.

Второй взрыв лишил авроланов левого фланга.

Огонь на вершине башни в далекой Сварской также исчез.

Один из хогунов, упавший еще при первом обстреле, был оснащен точно такой же сумкой с взрывчатым веществом. Кто-то решил называть ее взрывпакетом, и, пока пытались найти лучший вариант, это название закрепилось. Маги Вильвана и несколько оружейников притащили ее в небольшое ущелье и вскрыли. Внутри они обнаружили бочонок с порохом, обвитый длинным шнуром, и кучу мелких осколков из керамики и металла. Судя по всему, с этой ношей нужно было обращаться так, как это намеревался сделать второй хогун. Правда, загоревшемуся хогуну не особенно ловко удалось снять с себя ремни, крепившие сумку.

Неужели Нефри-кеш предполагал использовать хогунов в качестве смертников? Принц посмотрел на север — туда, где находился город. Разрушенные стены и башни пылали ярким огнем, освещая городские жилища, окружавшие внутренний, старый город. Неужели он пытается сказать мне, что нас ждет еще немало подобных сюрпризов на пути?

Подобная перспектива заставила Адроганса содрогнуться. Пфас, встав за его спиной, взирал на Сварскую:

— Думаешь, это предупреждение, не так ли?

— Это можно понять как-то иначе, дядя?

Старец кивнул:

— Собака, что лает громче, — драться не желает.

Секунду подумав, Адроганс утвердительно кивнул:

— Даже если взрывчатка сработала бы, потери были бы не настолько серьезными, чтобы позволить его армии победить. И если с помощью взрывпакетов он надеялся выиграть сражение, то их целью были отряды, разместившиеся на мосту. Ты прав. Он явно ведет какую-то другую игру — и мне она неизвестна.

Жускский шаман презрительно фыркнул:

— Да он просто дурак, если играет в игры, в то время как мы ведем войну.

— Конечно, но возможно, перед ним стоит цель посерьезнее.

— Это заставит тебя отказаться от своей?

Адроганс улыбнулся и положил руку на плечо Пфаса:

— Нет, но если бы я знал о его цели, то мы могли бы заполучить и ее.

— Простите меня, генерал, нужно передать по арканслате сообщение о ходе сражения в Лакаслин, — маг отдал Адрогансу кусочек пергамента и вызвал поток света, чтобы тот смог прочесть его. — Это подойдет, сэр?

Генерал Джераны медленно кивнул:

— Оно сгодится для моего личного архива. Сотрите все упоминания о взрывпакетах. И сообщите всем воинам на поле боя, что нас ждет победа. И пусть не беспокоятся о потерях.

— Но, сэр, предупредить остальных о взрывчатке…

— Знаю-знаю, но у врага не вышло применить здесь, и вполне возможно, они не воспользуются ими снова, — Адроганс обратился к магу, — если мы допустим распространение слухов о страшных событиях, которые, может, никогда больше не произойдут, тем самым мы только поможем армии Авролана. А я не собираюсь помогать врагу.

— Да, сэр, — маг поклонился и вышел.

Пфас улыбнулся:

— Ты, кажется, догадался о его цели?

— Не совсем, но мы оба сошлись на мысли, что Нефри-кеш пытался что-то сообщить. И мне кажется, что послание предназначалось лично мне, — он поскреб шрам над правым глазом, — по сути, для любого другого оно ничего не значит, но я должен понять, в чем дело.

ГЛАВА 56

Уилл прекрасно понимал, что перехватить караваны с провизией будет не так-то просто. Армии Кайтрин нужно подкрепление и свежие силы, а значит, на юг отправится немалое число солдат и оружия. Одних служивших ей тварей, да и их хозяев, было гораздо больше, чем солдат в отряде налетчиков. Если бы, например, он решил ограбить караван торговцев драгоценными камнями, то он бы предпочел иметь лучшее соотношение сил. Ну и чтобы все происходило на его территории.

Опыт Ворона и Резолюта, накопленный в бесчисленных схватках и погонях, помноженный на знание местности всадниками из Королевского Эскадрона Мурозо, обеспечивал им преимущество. В тактике они были крайне изобретательны: валили деревья на дорогах, по которым привыкли ходить авроланы, а то и меняли небольшие указатели на камнях, отчего повозки с провизией и боеприпасами отправлялись куда-то в другую сторону.

Ворон и Резолют установили определенные правила, как следует действовать в случае нападения врага из засады. Главной мишенью всегда были маги, и цель стрелков — будь то лучники или драконеттчики — уничтожить их. Следующими на прицеле были всевозможные твари. Если некому будет тащить сани, то провизию или боеприпасы доставить не получится. Когда им удавалось отрезать часть каравана с запасами, то все, что было в повозках, они, конечно же, забирали себе. То что не удавалось взять с собой, они сжигали.

Еще с первой осады крепости Дракона Ворон знал, сколь разрушительным может быть горящий фургон с порохом внутри.

Вследствие чего чаще всего мишенью стрел с горящими наконечниками становились повозки с боеприпасами. А когда лучник попадал в цель, все бежали в укрытие.

Вместе они спланировали даже нападение из засады, продумали запасные варианты и пути отступления, которые усложнили бы преследование. Первые же выстрелы из драконетт уничтожали погонщиков на санях и магов, после с противоположной стороны открывали огонь лучники, целясь в животных. И когда солдаты, призванные охранять караван, бросались в атаку, то тем самым они подставляли сами себя под обстрел.

За шесть дней налетчики обхитрили уже четыре группы повозок — две из них были частью каравана, попавшего в снежную бурю и растянувшегося по дороге. Им удалось напасть на одну из них, когда ее командир решил разбить на ночь лагерь. От той вылазки у Уилла до сих пор мороз по коже.

Эта часть каравана была самой важной, поэтому неприятель решил дождаться следующей группы. По правде говоря, снег повалил такой сильный, что передвигаться было бы весьма сложно. Вражеский командир выбрал пристанище у подножия холмов так, чтобы погонщики смогли укрыться от ветра. Из-за особенностей местности им пришлось растянуть лагерь, так что дозорные в одном конце лагеря не слышали и не видели находившихся на другом конце.

Пока враг устраивался на ночлег, Резолют и все остальные внимательно изучали расстановку сил. Они подметили, кто и где спит, а также наиболее важные повозки. Эта часть каравана практически не везла пороха. Поэтому было решено не взрывать его, а унести с собой как можно больше и пополнить, тем самым, свои запасы.

Хотя в обычной жизни бормокины — ночные жители, они были сильно вымотаны долгой и тяжелой дорогой на юг. Шторм пришелся как нельзя кстати, чтобы устроить передышку. И даже если бы завывания ветра не помогли налетчикам подкрасться незаметно, то это сделал бы резкий, похожий на рычание храп бормокинов.

Уилл вспомнил тот момент, когда Резолют бесшумно подполз к бормокину из первого отряда дозорных. Тот даже не почувствовал его приближения. Воркэльф двигался против ветра, тем самым не давая твари почуять свой запах. А затем внезапно схватил бормокина и крепко сжал ему морду. В следующую секунду Резолют быстрым движением острого лезвия перерезал ему горло.

Несмотря на то что наполовину состоял из металла, Саллитт Хокинс без единого звука подрался к следующему стражнику. Уловив запах свежей крови, бормокин обернулся и буквально уперся в механоида. Последний без промедлений обхватил тварь за шею и прижал спиной к бедру. Затем Саллитт резко дернул тварь за голову, тело бормокина обмякло и сползло на землю.

Уилл мотался за ним всю ночь. Они блуждали по лагерю, словно отряд приведений. Со стражей они справились довольно быстро, удар ножом или ловкий захват срабатывали на ура. Не повезло и тем несчастным, что среди ночи побрели куда-то в поисках воды или справить нужду. Резолют порезал палатку их главаря и запустил тому прямо в грудь одну из своих звездочек.

Пока налетчики продвигались все глубже в лагерь, Уилл вместе со своим напарником отправился грабить сани с порохом. Без шума и пыли справившись со своей задачей, они поспешили к месту, где их ждали Ворон и Королевский Эскадрон. Уилл встал рядом с Вороном, но не сказал ему ни слова. Наконец подтянулись остальные. Резолют пришел вместе с последними отрядами.

Ворон посмотрел на него и тихо шепнул:

— Обошлось без скальпов?

Воркэльф на мгновение улыбнулся:

— Я снимаю их только с солдат.

Его слова запали в душу Уилла и охладили пыл. Глубоко внутри он понимал, что эти бормокины были так же важны для Кайтрин, как и те, что были отправлены на передовую. Без подкрепления ее армия остановится. Без провизии они умрут от голода. Без пороха они не смогу взрывать городские стены. Каждый бормокин, убитый ими сегодня, грозит гибелью нескольким солдатам.

Но факт оставался фактом, большинство бормокинов в лагере не были солдатами. Некоторые были слишком стары, другие — слишком молоды, часть вообще были туговаты на голову, лишь нескольких можно было назвать воинами. Нет никаких сомнений, что, дай им в руки нож, они смогут постоять за себя, но их не учили убивать. Они едва ли напоминали тех, с кем ему приходилось сражаться раньше, и убийство этих бормокинов больше походило на резню.

Да, часть смертей была необходима. Но когда приходилось судить других, Уилл чувствовал себя не совсем в своей тарелке. И тот факт, что Кайтрин решила, что он должен умереть, казался ему недостаточным оправданием. Это не давало ему права решать судьбы других. Но ведь убив их, он не позволил ей убить себя и своих друзей. То есть все это можно считать самообороной. Однако самооборона как-то совсем не клеилась с атмосферой славы на поле битвы.

После ряда успешных набегов солдаты стали формироваться в группы. Ворон способствовал этому, смешивая отряды для специальных заданий и объединяя группы для помощи другим. Таким образом, между воинами росло доверие. И когда подобная серьезная подготовка оправдывала себя, все были благодарны за помощь.

Первыми начали механоиды, а после постепенно присоединились и все остальные в группе. Воины Ориозы из Крепости Дракона не носили здесь тех масок, которыми пользовались в жизни. Они сделали специальные черные маски без каких-либо украшений. Никто не говорил об этом, но было ясно, что черный цвет был выбран, потому что ни у кого нет и малейшей иллюзии насчет того, что они смогут выжить. Черная маска служила этакой насмешкой над смертью. Вскоре их стали носить солдаты из Мурозо и вольники Уилла. Механоиды сделали черные маски даже для Ломбо, Квика, Дрени и Резолюта. И эта четверка быстро к ним привыкла.

Уиллу черной маски не досталось. Он хотел было уже надуться на то, что его забыли, но тут понял, почему это произошло. Все свято верили в пророчество Норрингтона. И если им суждено умереть, то Уилл будет последним. И до тех пор, пока он отвергает смерть, есть надежда.

Этим вечером, перед тем как отправиться в следующий рейд, Саллитт Хокинс подошел к брату. В руке он держал черную маску:

— Мы надеялись, что ты наденешь ее и присоединишься к нам.

Ворон приторочил, наконец, лук к седлу и собирался забраться на коня. Он на секунду опустил плечи, затем повернулся и мрачно посмотрел на брата:

— Знаешь, я не могу взять маску. С меня сорвали мою маску. И несправедливо осудили. С тех пор ничего не изменилось.

Саллитт стоял, молча сжимая в руках маску, и ветер теребил на ней ленточки. Уилл видел, как он стиснул зубы, а его глаза сощурились. Серебристый металл, скрывавший правую половину лица, выделялся на фоне его бледной кожи и рыжих волос. Но в тот момент, казалось, это была настоящая плоть, живая, как у человека. Уилл даже заметил, как под серебряной оболочкой пульсировала височная вена.

Старший Хокинс постарался сохранить ровный тон, но в горле все стянуло, отчего его голос стал ниже:

— Мы думали об этом. Маска была сорвана с Таранта Хокинса. И произошедшие события, кажется, доказали нам, что это было сделано ошибочно. Но сейчас мы предлагаем маску не Тарранту Хокинсу. Мы предлагаем надеть маску тебе, Ворон Кедина. Прошлое уже не имеет значения. Для нас имеет значение то, что ты уже давно и много раз доказал, что заслуживаешь чести носить маску.

Ворон замотал головой, пытаясь сказать, что не заслуживает. Уилл шагнул вперед и забрал маску из рук Саллитта. Затем посмотрел на Ворона:

— В Мередо ты сказал, что теперь я твой сюзерен. Тебе и раньше приходилось получать маску из рук Норрингтона. Готов ли ты принять вот эту, ради меня? Ради нашего общего дела?

Мужчина со снежно-белыми волосами медленно кивнул и опустился на одно колено. Уилл обошел его и завязал ленты, крепившие маску:

— И запомни, Ворон, с помощью маски ты не становишься частью нашего отряда. Это мы, надевая маски, присоединяемся к тебе и Резолюту, чтобы вместе бороться против Кайтрин.

Норрингтон отошел от своего вассала и, сняв с правого плеча маску, надел ее. Он хотел завязать ее сам, однако Ворон уже оказался позади него:

— Хокинс всегда поможет Норрингтону, мой сюзерен.

Уилл улыбнулся, почувствовав, как Ворон затянул узел:

— Спасибо тебе, Ворон, — подняв голову, юноша увидел, как другие члены команды, и в особенности жители Ориозы, радостно заулыбались.

Уилл улыбнулся в ответ:

— Ну, вот, все готово, друзья, нас ждут смертельные схватки. Так что вперед. Их будет немало, так что нам лучше начать прямо сейчас.

ГЛАВА 57

Еще до того как отправиться в Нэввол, Алексия понимала, что ее стратегия в борьбе против авроланских орд срабатывает. Кронпринц Боумар и два батальона тяжелой кавалерии пошли на север по дороге на Порджал и разбили лагерь на холмах. Как и предполагалось, у них была стычка с главным отрядом войск Авролана. Последние отступили и ждали прибытия новых сил. Когда на поле боя появился авроланский генерал — согласно сообщению, переданному по арканслате, он оказался сулланкири, — конница из Мурозо поменяла свою позицию на холмах, а пехота, в свою очередь, расположилась позади них.

Авроланы предприняли несколько попыток выстроить драгонели, но эта задача оказалась не из легких. Стоило им подойти слишком близко к отряду конницы, всадники Мурозо были начеку, их атака могла стать смертельной для солдат неприятеля, да и помимо этого они могли лишиться оружия. Для защиты драгонелей главнокомандующий авроланов поставил перед ними в качестве прикрытия пехоту и кавалерию. Когда же конница вынуждена была начать отступление, то дошла до самых холмов, где обосновалась пехота — маги подготовили для них почву, разморозив ее. С вершины холма можно было стрелять из драгонелей по целям, находившимся под прикрытием.

Авроланы имели в своем распоряжении скайкастеры — короткоствольные приземистые драгонели. Они стреляли ядром, начиненным огненным порошком, которое взрывалось при попадании в цель. Уилл же усовершенствовал молниеносные ядра, и смертельный дождь из осколков от разорвавшихся снарядов обрушивался на врага. Однако, чтобы эти новые снаряды достигли цели, войскам юга нужно будет располагаться достаточно близко к холмам, где они постоянно будут находиться под обстрелом.

Позиция, выбранная солдатами из Мурозо, была крайне опасной. Такое расположение войск с незапамятных времен было позабыто. Имея большую армию, способную двигаться быстро, враг мог подавить защитников и с легкостью добиться победы. Риск был огромен, но это был единственный способ заставить неприятеля сдвинуться с места.

Не единственный, подумала про себя Алексия. Всего один дракон мог бы подняться в воздух над холмами и заживо сжечь защитников. Алекс знала не понаслышке, сколь разрушительной может быть ярость дракона. Город Порасена на востоке Альциды был стерт с лица земли меньше чем за пять минут.

Абсолютно предсказуемо лидер авроланов разделил свои силы, и часть воинов попыталась прорваться между холмами, чтобы атаковать армию Мурозо с тыла. Дела обстояли так, что два батальона легкой конницы не могли остановить отступление на всех фронтах, тем не менее они могли замедлить его и дождаться основных сил. По крайней мере, легкая кавалерия могла бы с обеих сторон контролировать дорогу и не давать авроланскому подкреплению добраться до своих. Это ослабило бы позицию противника.

Конники Авролана сражались под флагом, изображавшим четыре размозженных черепа — белый, красный, синий и зеленый. Бормокины, вилейны и несколько воинов перебежчиков — всего шесть сотен выехали под покровом ночи в сторону Порджала, но затем, обойдя вокруг холмов, быстро повернули на запад. Ночное небо затянуло облаками, и луна была еле заметна. Шансы быть замеченными защитниками Мурозо были минимальны.

С другой стороны, у Алексии в распоряжении были гиркимы, которые не заметны в ночном небе и обладают прекрасным зрением. Они без труда сообщили бы точное число вражеских сил, совершавших этот маневр по флангу. Чтобы обойти отряды неприятеля, авроланы должны были пройти десять миль, что вполне можно было сделать за ночь. На следующее утро они уже находились бы в тылу армии Мурозо.

Стратегия авроланов выглядела здраво, но основывалась она на неверных сведениях. В позициях армии Мурозо просматривались флаги всех частей, включая знаменитую Королевскую Тяжелую Кавалерию; прославленный полк, который находился под командованием Алексии. И хотя королевская тяжелая конница действительно располагалась на холмах, но были это не совсем те холмы.

На самом деле всадники обосновались на покрытых лесами холмах над ущельем, через которое шли авроланы. По всему ущелью можно было встретить сотни источников, и в том месте, где оно сужалось, протекал небольшой ручей. Его практически не было видно из-под снега, снежный покров был не очень глубоким, но сильно замерзшим. Авроланы быстро двигались в темноте, даже не подозревая о надвигавшейся на них катастрофе.

Первым сигналом об опасности стала атака первого батальона тяжелой кавалерии, высыпавшегося из леса. Три сотни тяжелых конников стремительно надвигались в три линии. Дождавшись пока последние ряды авроланских войск пройдут мимо них, всадники бросились в атаку вслед за ними. Галопом они в момент преодолели полкилометра и оказались совсем близко к основным силам неприятеля, догнав полчище ледяных когтей.

Авроланы ясно представляли себе недостатки тяжелой кавалерии. Когда тылы авроланов проскочили вперед под натиском всадников и растянули свои силы, первые ряды, разделившись, двинулись в разные стороны, стремясь обогнуть кавалерию и напасть с флангов. Соотношение сил было два к одному в пользу Авролана, и им было бы гораздо легче одержать верх.

Авроланы выбрали первый из трех возможных вариантов, как среагировать на засаду противника. Алекс расположила свои войска таким образом, чтобы иметь преимущество при любом раскладе. При первом варианте второй и третий батальоны начинали атаку с севера и юга соответственно и удар приходился на тылы авроланских войск.

Ледяные когти — трусливые твари. К тому же боевой конь, одетый в броню, гораздо сильнее. Сломанные тела отлетали в разные стороны, повсюду кружили перья. Раздавленные твари ревели от боли, погибая под копытами тяжелой кавалерии. Острые копья настигали бормокинов, выбивая их из седла. Повсюду были слышны крики и стоны, заглушаемые время от времени звоном металла и хрустом пронзаемых копьями костей.

Последний ряд авроланских войск, видя, как погибают их товарищи, ринулся вперед, удирая от нападающих. Алекс могла предположить, что они надеялись избежать судьбы своих собратьев. Авроланы бросились на запад, туда, где равнина снова сужалась. Видимо пытаясь скрыться в лесу и, сделав петлю, обогнуть неприятеля, чтобы сообщить об обстановке главнокомандующим.

У королевской тяжелой кавалерии оставался еще один батальон — четвертый. Его как раз и встретили авроланы. Отряд располагался там на случай, если вся авроланская армия решит дать деру. Алекс доверила Сейс командование этими войсками. Юная принцесса Мурозо ждала до самого последнего момента, чтобы отдать приказ об атаке. Четвертый батальон вынырнул из лесу и тут же набросился на неприятеля. Всадники с копьями пронеслись сквозь центр вражеского отряда, оставив после себя широкую борозду. После воины с мечами разобрались с теми, кто выжил.

Сейс подъехала на лошади к Алексии. Последняя, окруженная солдатами третьего батальона, срезала флаг с четырьмя черепами со сломанного древка:

— Они все мертвы, Алексия.

— Много наших пострадало?

Сейс посмотрела назад в темноту:

— Погибли четверо; у многих порезы и ссадины, в основном от ледяных когтей. И где-то дюжина лошадей, которые вряд ли выживут. Отведи тяжелораненых к Керригану. Пусть он подлечит их, чтобы они смогли отправиться в путь. После выбери четверых лучших всадников и отправь их к брату. Нужно рассказать ему о том, что здесь произошло.

Сейс подняла голову:

— Но можно же послать сообщение по арканслате.

Алексия убрала кинжал в ножны, крепившиеся на сапогах, затем выпрямилась:

— Да, а еще вполне возможно, что Кайтрин каким-то образом удастся засечь сигнал и определить наше местонахождение. Я предпочла бы, чтобы о том, где мы находимся, враг не узнал.

— Я об этом не подумала.

Алексия кивнула. Она сама часто совсем не обдумывала свои поступки, до тех пор пока не спросила у Керригана, чем он занимается по дороге на север. Юноша рассказал, что работает над созданием опознавательных заклинаний, отличавшихся от всех остальных. С их помощью можно будет узнать, где находится та или иная вещь, например фрагмент Короны Дракона или другой предмет, обладающий магическими свойствами. Еще он сказал, что, используя ее обручальное кольцо, сможет указать, где находится Ворон. По крайней мере, он думает, что сможет. А потом она спросила о том, можно ли засечь арканслату.

Керриган улыбнулся и поднял глаза кверху:

— Возможно, но только, когда она работает. Однако в ней не очень много магии. Мое заклятие будет предназначено для более значимых вещей.

Алексия не стала тратить время и объяснять ему, почему и каким образом арканслата может быть очень важна. Но подумала, что все, что может сделать Керриган, может и Кайтрин. Возможно, это предположение делало императрицу Авролана слишком могущественной, но Алекс решила, что лучше переоценить врага, чем наоборот.

Тут подошел воин, неся в руках голову командира авроланов. Алексия передала ему знамя, и солдат стал радостно заворачивать в него голову, затем закрепил ткань кожаными завязками, получился небольшой милый узелок:

— Все готово к отправке, ваше высочество.

— Спасибо.

Перрин опустилась на землю рядом с принцессой и сложила крылья:

— Насколько я смогла заметить, сестра, никто не смог убежать. Несколько ледяных когтей остались живы, но мы можем выследить их завтра при свете дня.

— Спасибо, Пери, — Алексия указала на узелок в руках у солдата, — если не затруднит, не могла бы ты доставить это главнокомандующему авроланов?

— С твоими наилучшими пожеланиями?

Алекс посмотрела на свою улыбающуюся сестру и покачала головой:

— Нет, не хочу, чтобы ты приближалась к ним так близко.

Пери взяла сверток и, отойдя назад, раскрыла крылья:

— Твое послание будет доставлено, Алекс.

— А я буду ждать ответа.

Изаура почувствовала ярость Анаруса еще до того, как услышала отчаянный волчий вой, возвещавший о ней. Она высвободилась из теплого кокона одеял, в которых спала, и не торопясь оделась. Принцесса знала, что ей придется принять сулланкири, но если она будет первой, кого он увидит, то весь свой гнев он выплеснет на нее. Этого ей хотелось избежать.

Задержавшись у себя настолько, насколько это было возможно, девушка прошла сквозь лабиринт ходов в командном павильоне и очутилась в центральном зале. Нескарту и Нэлрос пришли раньше. Признаков Тицаи она не обнаружила, но поскольку бессмертная сулланкири уже ничего не видела нормальными глазами и не нуждалась во сне, она часто гуляла ночью или ходила в дозоры.

На столе на смятой, насквозь пропитанной кровью ткани лежала голова бормокина. Судя по белому рисунку на его лице, Изаура поняла, что это был один из их командиров. И только лишь приглядевшись и заметив, что это была не просто ткань, а флаг, девушка поняла значение лежавшей на столе головы.

Нескарту повернулся и посмотрел на нее.

Это доставила гирким, любимица Алексии. Фланговая атака не удалась.

Изаура взглянула на Нэлроса. Это он предложил бросить больше сил для проведения этого маневра, но Анарус отдавал предпочтение скорости. Анарус, и это удивило Изауру, становился вспыльчивым и несдержанным, когда луна шла на убыль, и, казалось, лучше контролировал себя, когда приближалось полнолуние.

Заметив принцессу, дракоморф кивнул, но не промолвил ни слова.

Волк-сулланкири гневно ходил из стороны в сторону. Стоит ему повернуться и посмотреть на окровавленную голову, он тут же готов был вонзиться в нее зубами. Все время он то злобно рычал, то проклинал все на свете. В глазах сверкали дьявольские огоньки. Когда он рычал, его клыки обнажались. Происходило это угрожающе часто. Ярость и негодование сочились из него, словно жар из раскаленного камня.

Волк-сулланкири вдруг поднял голову и навострил уши. Высунув длинный язык, он облизнулся. Поежившись, он спрятал когтистые руки за спину:

— Некоторые вещи стали мне ясны теперь. Во-первых, жители Мурозо вынесли много полезного из плачевного состояния, в котором находится сейчас Себция. Единственный способ не позволить нам напасть на их города и устроить осаду — это не позволить нам добраться до их городов. Что они и делают, блокируя дороги и присваивая нашу провизию и боеприпасы. Тем не менее довольно скоро наша армия пополнится войсками, идущими через Порджал, поэтому те, которых они уничтожили, будут нам не нужны.

Нэрлос кивнул:

— Если хотите, лорд Анарус, я и мои солдаты отправимся туда и разберемся с их налетчиками.

— Нет-нет, не нужно, — Анарус зарычал, но без злости, — ваши солдаты, так же как и мои, не будут больше гоняться за другими. Хотя у меня есть задание для вас. Вы со своим отрядом и двумя другими отправитесь к батальону с драгонелями. Вы двинетесь к Нэвволу.

Насколько обосновано разделение армии?

Нескарту услышал в ответ резкое, устрашающее рычание:

— Не задавайте этих вопросов, маг. Этих сил будет достаточно, чтобы напугать Нэввол. Если наши войска устроят осаду города и там не окажется никого, чтобы противостоять им, то люди отчаются и отдадут нам город. Без защитников драгонелей будет достаточно, чтобы сломить оборону. Наш ход заставит короля Боумара ослабить противостоящий нам сейчас гарнизон, чтобы послать подкрепление для защиты Нэввола. В противном случае он потеряет город.

Изаура подняла руку:

— Но милорд Анарус, жители Мурозо запаслись магами. И пока те, что находятся в Нэвволе, не будут уничтожены, люди не сдадутся.

— Конечно, принцесса, это очевидно, — подняв изогнутый палец, сулланкири указал туда, где находились войска Мурозо, — они не поставили там ни одного черного столба, следовательно, они не склонны принять наше приглашение и не хотят устроить схватку магов. Лорд Нескарту и его ученики зря потеряли там время. Их я тоже отправлю в Нэввол. Вы же, принцесса, можете остаться здесь или поехать с ними, как пожелаете.

Она пойдет со мной. Я отвечаю за ее безопасность.

— Что ж, будьте внимательны, друг мой, — Анарус повернулся и взглянул на дракоморфа. — У вас есть вопросы?

— Сколько у меня есть времени, чтобы взять Нэввол?

Сулланкири встрепенулся при этой мысли:

— Две недели, думаю, будет достаточно.

— Хватит ли мне боеприпасов и провизии, чтобы выполнить задание?

— Если не будете тратить огненный порошок зазря и устраивать пиршества, то да, — Анарус сощурился. — Ждите подкрепления из Порджала, оно должно прибыть в Нэввол раньше, чем окажусь там я. Я буду ждать провизии и боеприпасов с севера, когда подкреплению удастся прорваться.

Нэлрос кивнул:

— Будете просить дополнительной помощи у императрицы?

— Уже попросил, и давно, — Анарус снова зарычал. — Возвращайтесь с новостями о взятии Нэввола или не возвращайтесь вообще.

Нечто древнее промелькнуло в черных глазах Нэлроса. Изаура не знала, что это было, но оно обожгло ее изнутри. В нем в равной степени присутствовал и гнев, и презрение, они так тесно и замысловато переплетались между собой, что принцесса могла лишь удивляться тому немногому, что понимала. Нэлрос подчинится сулланкири — по крайней мере, пока, — но что он предпримет, после того как сообщит об успехе, она не могла предсказать.

Как бы то ни было, Изаура была уверена, что он не будет действовать так же глупо, как Анарус, отдавая столь поспешные приказы.

ГЛАВА 58

Керригана Риза раздражали студенты Мурозского университета. Находясь в лагере, разбитом в самом сердце авроланский осады, они вынуждены были творить заклинание за заклинанием. И теперь ему были ненавистны две вещи: первое — это старый и какой-то небрежный способ создания распознающего заклятья, и второе — с ними можно было расправиться без особых усилий.

Как только стало известно, что треть авроланских сил двинулась на северо-запад по направлению к Нэвволу, принцесса Алексия отправилась к городу со своими войсками, чтобы попытаться опередить врага. Кавалерия выполняла функции разведывательного отряда, который следил за перемещениями неприятеля. Одновременно с конницей гвардия Замсины, состоявшая из легкой пехоты, также устремилась к Нэвволу. Керриган провел с ними всю дорогу, и ему выделили комнатку в местном отделении Академии Каледо.

Керриган хотел было оставить без внимания заклятья авроланов, однако недавний разговор с принцессой Алексией напомнил ему о работе, которую он выполнял для генерала Адроганса во время орканнелской кампании. Керриган собрал тогда кучу документов, которые будто бы принадлежали некому отряду, тайно путешествующему по просторам Орканнела. И когда враг обнаружил эти документы, он бросил свои силы на то, чтобы разобраться с этим несуществующим отрядом.

Таким образом, Керриган узнал, что есть дезинформация. Было совершенно ясно, что если авроланы будут считать, что в городе сосредоточены гораздо большие силы, чем на самом деле, то их атака не будет слишком уж внезапной — и наоборот. Умолчав о части собственных войск, они, возможно, смогут заманить армии Кайтрин в ловушку. А сообщив о большем количестве, можно даже заставить их отступить.

Так что Керриган потратил какое-то время на расшифровку авроланских заклятий и понял, что их интересует наличие и количество очагов огня, мечей, копий, стрел и взрослых мужчин и женщин. Ясно, что каждому магу нужно было произвести свой подсчет, а затем вместе они предоставят общую картину о том, кто и что находится внутри городских стен.

Следить за каждым заклятием мага-противника было бы крайне утомительно, поэтому Керриган тщательно выбирал себе цели. Выбрав самые лучшие и сложные по структуре заклинания, он принялся играть с ними. Юный маг нацеливался на такие заклинания, изучал то, каким образом они передают информацию, а после этого сам создавал сразу два заклятия. Первое перехватывало сообщения и уничтожало их; а второе — обнаруживая их, искажало передаваемые сведения.

Оба заклятия отлично работали. И это все больше убеждало Керригана в том, что маскирующую магию можно использовать для сокрытия чего-либо от разыскивающих заклинаний. Разыскивающих заклинаний старого образца. Он придумал еще одно заклинание. Оно засекало вражеские заклятия, пытавшиеся обнаружить те заклинания, которые маг использовал для подмены информации. Их заклинания не давали никаких результатов, что на самом деле расстраивало его. Хотя это и означало, что враг понятия не имеет, что заклинания дают неверный результат.

Больше всего в магах из Университета Керригана раздражало то отчаянное упорство, с каким они использовали только свои заклятия. Он едва выкроил время, чтобы поработать над распознающим заклятием для фрагмента Короны Дракона. И позднее уже вечером второго дня в Нэвволе он подумал, что оно готово. Забросив на какое-то время разыскивающие заклинания, он сосредоточился на том, чтобы испробовать собственное заклятие.

Керриган просто не мог быть недовольным собой. Это его заклятие сочетало в себя различные типы и виды магии. Все его элементы смешивались и переплетались между собой, словно бы были частью органичной материи эльфийских заклинаний. Однако прежде чем волшебные усики становились крепче и толще, они исчезали, как в заклинаниях урЗрети. Но когда они снова становились осязаемы, то приобретали угловатые очертания, свойственные человеческим заклинаниям. Эльфийские усики снова легко проникали внутрь, ломая эту неровную оболочку.

Юный маг произнес заклинание, отправив его на восток, а потом прямо в лагерь авроланов. Он подумал, что пошлет заклятие в Мередо, где, как он знал, фрагмент находился какое-то время. Из-за расстояния это займет больше времени, а ему не терпелось проверить, работает ли заклинание. Если фрагмент короны Дракона сейчас в руках у неприятеля, то ответ придет быстро, он был в этом уверен. Керриган запустил заклинание в форме узкой дуги, которая должна расширяться по мере продвижения. Юноша просчитал, сколько миль в час она должна преодолевать, и учел замедление скорости по мере увеличения размеров. Тем не менее, по его расчетам, ответ из лагеря авроланов должен был прийти через какие-то секунды. Он ждал. Ничего.

Две минуты. Три. Время тянулось невероятно медленно. Четыре минуты, вот уже пять.

Керриган нахмурился. В голову приходили три возможных ответа. Первый — во вражеском лагере нет фрагмента короны Дракона. Второй — и эта мысль ему не очень нравилась — фрагмент был там, но маскирующее заклинание справилось с его распознающим заклинанием. И третье — этот вариант нравился ему меньше всего — его заклинание просто-напросто не сработало.

Так вот, в первую очередь ему следовало подумать о последнем третьем варианте. Юноша снова сотворил заклинание, на этот раз решив избрать целью для обнаружения не фрагмент короны, а какую-нибудь более простую вещь. Он воспользовался идеей принцессы Алексии и решил найти арканслату. Керриган вспомнил, что сказала Алекс — ее можно обнаружить, только когда она работает, но на самом деле это было не совсем так. Следы магии остаются и после использования, просто их будет сложнее найти. Решительно не желая сдаваться, юный маг ввел параметры поиска и снова запустил заклинание в восточном и южном направлениях.

Если у авролан ее нет, то я точно знаю, кронпринц и король ею не гнушаются.

Через несколько секунд пришло три сообщения об обнаружении арканслаты. Одна находилась в авроланском лагере, две других в пределах Нэввола. Заклинанию, возможно, потребуется некоторое время, чтобы добраться до кронпринца и Каледо, поэтому Керриган сел и стал ждать.

Прежде чем получить ответ, он почувствовал что-то еще. Что-то тяжелое, по силе похожее на штормовой ливень, обрушилось на Нэввол. Это на самом деле походило на ураган, но в нем бурлили и кипели различные магические силы. Тут у него в голове кто-то будто бы провел когтями по грифельной доске. После в грудь юноши словно вонзился огненный гвоздь.

Схватившись руками за голову, Керриган сполз со стула, скорчившись от боли. Изнемогая от боли, он все же постарался остаться в сознании, чтобы суметь распознать заклинание и найти противодействие. Пальцы задрожали, а губы начали шевелиться, когда юноша попытался защитить себя.

Вдруг прямо ему в лицо полетела тяжелая, полная до краев чернильница и разбилась. Возникшая костяная броня защитила его от удара, но чернила пролились на него, словно кровь. Ворча, он встал на колени и взглянул на Бока:

— За что?

УрЗрети держал в руке башмак, готовясь запустить его в Керригана. Вторая рука вытянулась в поисках второго башмака:

— Хатит, хатит, хатит.

Керриган снова схватился за голову, магический шторм молнией ударил по позвоночнику. Спина юноши выгнулась дугой, сам он еле дышал. Заклинание отпустило через мгновение, и маг шлепнулся на пол. Пролежав там без сил несколько секунд, он увидел перед глазами склонившегося над ним Бока.

УрЗрети осторожно вытер чернила кончиком одеяла с кровати Керригана. Юному магу хотелось оттолкнуть подальше от себя отвратительно вонявшее создание, ведь он все еще был зол на него. Но проявленная забота свела на нет ярость юноши:

— Бок, за что?

— Хатит.

Керриган закрыл глаза и встряхнул головой. Сознание начало постепенно проясняться, и вещи стали вставать на свои места. Кто-то во вражеском лагере, будучи очень сильным магом, послал на город страшное по силе заклятие, однако пострадать должны были только маги. Магия действовала болезненно, раздражала и мучила, но серьезно навредить не могла. На самом деле от подобного заклинания легко было защититься — это одно из заклинаний, которому учились все студенты, тренируя его в спаррингах с другими учениками.

Поскольку мы все уже много раз опознавали и защищались от подобного заклинания, узнавая его, в ответ мы используем противодействующее заклинание, изменяющее его направление. Керриган резко открыл глаза:

— Бок, помоги мне.

УрЗрети помог ему встать, а потом пристроился у его ног, расплывшись в широкой улыбке.

Керриган одобрительно кивнул и стал творить заклинание. Оно отправилось собирать сведения, которые были получены с помощью университетских заклинаний. Воздух был буквально наполнен ими. И все до единого сообщали о присутствии мага, который защищался от этой атаки.

Вильванец встряхнул головой:

— Мы же, как дети. Он насылает заклятие, а мы реагируем на его, давая ему знать, сколько магов находится сейчас в Нэвволе. Таким образом, он знает, на что мы способны. И я бы сделал то же самое, если бы не ты, Бок. Спасибо тебе.

— Бок-бок, — урЗрети запрыгал у ног Керригана и радостно побежал к себе в угол, зарывшись там в куче какого-то мусора.

Керриган вытер чернильные пятна, затем умыл лицо и руки. Все это время он размышлял о том, как действовало заклинание. Коноша задумался о размерах заклятия и представил себе мага, создавшего его. Заклинание было простым и особых творческих способностей не требовало. Но даже если так, его размеры все же были необычны; здесь определенно не обошлось без Университета.

Но было что-то еще. Под слоем университетской магии, он заметил заклинания вильванских магов. И еще что-то. Юноша чуть было не пропустил это. И если бы не его сила, оно осталось бы неопознанным. Это нечто служило границей между Вильваном и Университетом, свидетельствуя о резком и серьезном изменении. Раньше он не чувствовал этого.

Порывшись в своих вещах, Керриган нащупал магический жезл — не подарок урЗрети, а самый обычный жезл. Университетский маг Вил попросил своего учителя специально дать его ему, чтобы с его помощью он смог убить Орлу, последнюю наставницу Керригана. Керриган аккуратно сотворил заклинание и обнаружил на жезле тот же самый след, что присутствовал в раздражающем заклинании.

Сев на угол кровати, он дал себе остыть. Это заклятие наложил сулланкири. Нескарту, тот что раньше был Хеслином. И он где-то здесь поблизости. Более того, он знает, сколько магов находится здесь в Нэвволе и насколько они сильны. Он знает обо всех, кроме меня.

Ярость переполняла юношу, отчего он все сильнее сжимал магический жезл. Нескарту отправил неопытного мага-послушника убить Орлу, боевого мага, прошедшего весь курс обучения в Вильване. Керриган ощутил безудержную жажду мести. Его жажда только усиливалась при мысли о его неудачной попытке спасти Орлу и смертельной магии, убившей ее. Больше всего на свете ему хотелось разорвать Нескарту на части.

Стоило этой мысли возникнуть, как Керриган тут же засунул ее куда подальше. Он не был готов сражаться с сулланкири, так же как не мог, к примеру, сдвинуть гору. Он был силен, и тот факт, что Нескарту не знал о его нахождении в Нэвволе, добавлял элемент неожиданности. Однако все это не гарантировало ему победы. Ничто не может дать ему такой гарантии. Но если хотя бы не I попытаться, то обнаруженные маги будут уничтожены.

Вопрос в том, что делать дальше, не давал Керригану покоя, до тех пор пока он не заснул. В каком-то полусонном состоянии он нашел решение. Сон был неспокойным и закончился внезапно. Одеяло сползло с огромного живота Керригана, и юноша проснулся. Он стал искать то, что разбудило его, надеясь, что это является решением его проблемы.

Но это оказалось не так. Напротив, возникла еще одна проблема. Проблема, от которой у него перехватило дыхание. Отбросив одеяло, юный маг надел штаны и рубашку и бросился бежать по коридорам башни. Добежав до двери, он заметил, что забыл надеть ботинки, однако возвращаться за ними не стал. Стрелой промчавшись по ночным улицам, он оказался у дверей дворца герцога. Несмотря на то что была уже полночь, его впустили.

Пыхтя и сопя, он пробежал вверх по башенной лестнице и принялся колотить в дверь Алексии. Никто не ответил, тогда он стал стучать снова:

— Открывай же… это я, Керриган, — маг уперся в дверь. — Это важно.

Дверь открыли, и он ввалился внутрь. Пери удержала его. Алексия только-только успела надеть халат и завязать пояс. Она совершенно точно спала, но фиалковые глаза выглядели насторожено.

— Что случилось, Керриган?

— Я сотворил заклинание, пытаясь найти фрагменты Короны Дракона. Я испытывал его и направил на лагерь авроланов. Оно там ничего не обнаружило.

— Это хорошо, — принцесса нахмурилась, — но тебе следовало сказать мне об этом раньше.

— Нет-нет, ты не понимаешь, — он выпрямился, глубоко вдохнул и указал на восток, — магия сработала. Я обнаружил фрагмент здесь. Его перевозят открыто, никаких маскирующих заклинаний или чего-то там еще. Он в Саренгуле. И если Кайтрин еще не добралась до него, то очень скоро это случится.

ГЛАВА 59

Увернувшись от летящего на него меча, Уилл дал ногой под дых бормокину, а после еще засандалил твари прямо в морду. Прыгнув на спину бормокину, он всадил обломок меча в его кожаную броню. Снег заглушил дикий рев твари, отчего все вокруг услышали лишь неистовое мяуканье. Уилл вонзил меч по самую рукоять. Бормокин боролся, теряя силы.

Слева над плечом Уилла просвистела стрела, так близко, что юноша щекой ощутил движение воздуха. У него за спиной что-то хлюпнуло, а затем забулькало. Уилл мгновенно обернулся и увидел, как еще один бормокин распрощался с жизнью, пронзенный одной из стрел Ворона, пригвоздившей сердце твари к позвоночнику.

Выдернув меч из безжизненной руки, Уилл вскочил на ноги и парировал удар снизу. Прежде чем он успел перехватить оружие и нанести удар, перед ним промелькнула лапа Ломбо. Ухватив ревущего бормокина за морду, он ловко свернул твари шею. Кости хрустнули, словно раскат грома. Уилл точно не понял, шея это была или череп, да и его это и не заботило:

— Спасибо, Ломбо.

Налетчики стали отходить. Новые стрелы взметнулись в воздух, вонзаясь в бормокинов. Часть тут же валилась на землю, остальные твари, несмотря ни на что, шли вперед, сплошь утыканные стрелами. Ничего не видя, кроме своих жертв, они упорно продолжили преследование, уходя вглубь лесов, что тянулись вдоль всей возвышенности.

Слева мелькнула серия вспышек, и загрохотали выстрелы драконетт. Пули прошивали бормокинов насквозь, твари вертелись на месте, другие валились на землю сразу, словно получив удар молотом. Несколько бормокинов повернулось навстречу новой атаке. Они собрались было пересечь возвышенность, однако новая волна стрел не оставила им никаких шансов. Некоторые погибли сразу, другие были ранены. Затем последовал шквал пуль драконетт. Этот удар лишил бормокинов последних сил, и те, кто еще мог, бросились бежать.

Уилл и другие налетчики продолжили подниматься по холму, — хотя Ломбо, казалось, с большой неохотой позволил врагу уйти:

— Давай, Ломбо, пошли. Нам еще многих придется убить.

Панки заворчал:

— Эти хорошо ломаются.

— О да, Резолют снимет с них парочку скальпов.

Эта засада, превратившаяся в настоящую битву на холме, оказалась весьма удачной для обеих сторон — просто налетчикам повезло немного больше. Они закопали бочонок с порохом в снегу у подножия холма как раз рядом с дорогой. Им удалось отправить караван по ложной дороге и поймать небольшой отряд, отделившийся от основных сил. Когда самые нагруженные сани проезжали мимо места, где был зарыт огненный порошок, налетчики взорвали его. Конечно, надеялись на большее, но оказалось, на тех санях перевозили большие запасы провизии.

По крайней мере, они так думали.

На самом деле авроланы, видимо, решили устроить ловушку для налетчиков. Для этого они придумали небольшую приманку. Сани, со всех сторон накрытые брезентом, не везли еду — в них прятались солдаты. И если бы налетчики действовали как обычно, то им бы сильно досталось от боевой группы.

На счастье, взорвавшийся бочонок уничтожил двое саней, опрокинул двое других, серьезно разрушив весь караван. Конвойные бросились вперед в атаку на противника. И здесь сработала заготовка Ворона. Налетчики стали отступать, а лучники и драконеттчики открыли огонь по их преследователям.

И хотя они успешно ускользнули из лап бормокинов, эта ловушка не предвещала ничего хорошего. Налетчики понимали, что это всего лишь вопрос времени и авроланы скоро пошлют войска им вдогонку. Диверсии по расхищению запасов противника — это хорошо, однако, если за ними устроят погоню, дальнейшее препятствование проходу подкреплений противника ставится под вопрос.

Уилл положил руку на плечо Ворону:

— Спасибо тебе за тот выстрел.

— Это мой долг, милорд, — сказал Ворон, слегка посмеиваясь над Уиллом, но потом, подмигнув, улыбнулся. — Спасибо тебе за то, что подводил жертв ко мне поближе, чтобы я мог как следует прицелиться.

— Разве я так делал?

— Надеюсь, что да. Иначе это было глупо.

Уилл уже приготовился сказать в ответ какую-то колкость, но замолчал, потому что к ним присоединились Саллитт Хокинс и Резолют. Выражение лица старшего брата Ворона казалось мрачным:

— Учитывая наше положение, я практически уверен, что они пытаются нас разделить. Предположительно на севере и на юге расположены два отряда войск соответственно, и они движутся на восток. Враг отправил нам этот караван-приманку в надежде, что сможет нас уничтожить. Но я уверен, что большие силы ждут нас на западе.

Ворон кивнул:

— Возможно, они постоянно передавали по арканслате информацию. Поэтому отсутствие сообщения будет для остальной армии сигналом тревоги. Совершенно очевидно, мы их разозлили.

— И мы не остановимся, — усмехнулся Резолют, — войскам, находящимся на юге, придется поднажать. Тем, что на севере, придется легче. Если мы повернем назад к Каледо, то, возможно, не встретим их или же нам удастся их выследить и напасть с тыла, а затем оттянуть к столице.

Уилл нахмурился и постучал по своей маске:

— А я думал, у нас практически не было шансов остаться в живых после этих налетов.

Саллитт улыбнулся:

— Если мы открыли смерти дверь, Уилл, то это не значит, что мы должны проводить ее в дом.

Уиллу надо было уйти сразу после этой фразы, но где-то в глубине он знал, что обречен. Его охватил холод. Этот холод, который постоянно преследовал его, был частью этой смерти. Юноша не понимал, откуда ему известно это, он просто знал. Вполне возможно, из-за того, что герои песен редко заканчивали хорошо. Лишь немногие жили долго и счастливо. Уилл никогда не задумывался, какой будет его жизнь лет эдак в тридцать, но теперь он был бы просто счастлив прожить еще хотя бы тридцать недель.

А может и тридцать дней…

Уилл взглянул на Ворона и удивился, насколько морщины и шрамы изменили его лицо. То же он мог сказать и о Саллитте — лицо было наполовину покрыто металлом, казалось, это делало еще старше. У Резолюта, чье тело всегда останется молодым, как у всех эльфов, налет прожитых лет был заметен в серебристых глазах. Все трое видели в жизни больше, чем видел Уилл и, возможно, еще увидит. Им пришлось иметь дело с разными вещами и преодолевать препятствия, достойные героев. И все же никто не сложит о них песен, потому как они не связаны с этим несчастным пророчеством.

И они будут жить долго и счастливо.

По спине Уилла пробежала дрожь. Вот оно — вот что отличает обычных людей от героев. Все хотят жить долго и счастливо. Люди хотят жить хорошо; хотят увидеть, как растут их дети и правнуки. Хотят прожить жизнь так, как они знают и умеют, и сделать жизнь лучше для других. Они много трудятся, чтобы добиться этого.

Задача героев сложнее. Герои жертвуют своими жизнями, чтобы другие люди — никак не связанные с ними и даже никогда о них не слышавшие — могли спокойно наслаждаться своей жизнью. Герои отдадут свою жизнь в пользу жизни других, чтобы защитить их от зла и несчастий. И люди, которых они спасли, могут никогда и не узнать, что они были спасены.

Уилл смотрел по сторонам, пока они шагали по равнине. Мужчины и женщины собирали свои вещи, седлали лошадей, помогали друг другу. Некоторые лошади стояли без хозяина, потому как не один рейд не обходился без риска.

Часть погибала, часть получала серьезные ранения и, возможно, не выживала, у других на всю жизнь, как бы коротка она ни была, останутся шрамы как вечная память о битвах, в которых они участвовали.

Каждый из них был героем. Черные маски, что они носили, свидетельствовали об этом. Каждый из них сделал свой выбор и оставил свою прежнюю жизнь, чтобы отправиться на задание. Если Кайтрин победит, то в лучшем случае их поступок назовут безрассудным, а в худшем — будут считать полным провалом. Если Кайтрин победит, то их действия будут проклинать, а оставшиеся в живых и убежавшие на юг скажут, что все можно было бы спасти, если бы налетчики приложили больше усилий.

Но кто сможет сказать, что мы не старались? Все механоиды объединились между собой, на что Уилл смотрел с удивлением.

Многие мужчины и женщины были жестоко изуродованы во время боя, но они согласились, чтобы их восстановили с помощью магии, приварив к их телам металлические части. Правую руку Саллитта покалечило секирой сулланкири. Кто-то восстановил ее и вернул ей прежний вид, хотя Уилл заметил, что следы от удара все же остались. Юноша понятия не имел, каково это чувствовать, как кузнец бьет по металлу, пытаясь выпрямить железные кости. Но его потрясла мысль о том, что кто-то может сказать, что то, что механоидам приходится выдержать, для того чтобы снова сражаться, не является жертвоприношением.

Он стал размышлять о своих вольниках: о том, что заставило их оставить свои дома и пойти вслед за мальчиком, идущим сразиться с врагом, поглощающим все страны одну за другой. Юноша посмотрел на своего сводного брата, которому вообще не нужно было здесь находиться, и на Линчмира, который мог командовать всеми войсками Ориозы, защищаясь от армии Кайтрин. И тот, кто не счел бы их героями, просто лишен рассудка.

При первой встрече с Резолютом и Вороном воркэльф высмеивал Уилла за то, что тот хочет стать героем — по крайней мере, героем в тех масштабах, о которых он тогда думал. Уилл верил, что геройство заключается в поступках, о которых поют в песнях. Однако герои, которых он теперь нарисовал в своей голове, едва ли заслуживали быть упомянутыми в названии. Он не понимал тогда, что герои многим жертвуют, и сосредоточивался на славе. Уилл вздрогнул. Холод и голод — эти вещи едва ли можно назвать достойными славы. Да и героического в них тоже ничего нет, поскольку от голода и холода страдает бесчисленное количество людей каждый день. Единственное, что их отличает, — как решил Уилл, — это то, что они терпят мороз и редкие приемы пищи, ради благого дела. И дело не в том, что цель оправдывает средства, но это скрашивает общую картину. Любой может протянуть без пищи, но сколько людей сможет делать это, сражаясь на войне?

И многие смогли бы добровольно пойти на это? Уилл обхватил себя руками. Многие ли готовы погибнуть, пытаясь выполи нить эту задачу, и считать себя счастливыми, потому что им представилась возможность сделать это?

Тут прибыл маг-связной с посланием, переданным по арканслате, и юноша вынужден был прервать свои размышления:

— Ворон, это только что передали из Каледо. Есть две новости. Первую мы уже знаем: армия Авролана напала на Саренгул и, возможно, город пал две недели назад.

Ворон кивнул:

— Кажется, отправляться на восток и прятаться в горах не очень хорошая мысль. Возможно, таков был твой план, Резолют.

Маг покачал головой:

— Все гораздо хуже. Фрагмент короны Дракона находится в Саренгуле. Там же находятся люди из Крепости Дракона. Нам неизвестно, удалось ли им заполучить его или они только охотятся за ним. Но часть короны Дракона находится в месте, вокруг которого вьется полчище авроланов.

Механоид коснулся пальцем подбородка:

— Должно быть, фрагмент в руках людей из крепости Дракона. Если бы авроланы заполучили его, то уже направлялись бы на север. При условии, что наши войска следили за перемещением авроланов, они должны были нам сообщить об этом, чтобы мы послали подкрепление.

Резолют кивнул:

— Поскольку они ничего не сказали о том, что он у них, значит, они не хотят, чтобы за ними шпионили. Как же им удалось узнать, что фрагмент там?

Маг-глашатай покачал головой:

— Это неточная информация.

Ворон и Уилл произнесли в один голос:

— Керриган.

— Если это Керриган, то я склонен верить этой информации, — серебристые глаза Резолюта сощурились. — Мы должны признать, что фрагмент перемещается. Нужно, чтобы они сообщали нам о его местонахождении. Тогда мы сможем найти и его.

— Постой, Резолют, — Ворон указал большим пальцем на запад, — если мы двинемся в сторону гор, то уведем погоню за собой. Мы могли бы найти фрагмент и сразиться с ними.

— Верно, однако если мы исчезнем, то авроланы, скорее всего, уже не будут преследовать нас столь упорно. Прежде всего они хотят прекратить наши налеты.

Уилл вздернул руку:

— А что если они узнают о фрагменте?

— Думаю, от этого им вряд ли захочется видеть нас более мертвыми, — воркэльф пожал плечами. — Не имеет значения, какая у них мотивация; они все равно все умрут. Просто в горах нас будет сложнее найти. Остается надеяться, что мы извлечем из этой разницы максимум выгоды.

ГЛАВА 60

Эрлсток ненавидел, когда его преследуют. Уже почти неделю его команда путешествовала по Саренгулу. Они старались держаться как можно ближе к силам Авролана. На случай, если произойдет еще одна атака на Саренгул, которая подарит им шанс прорваться сквозь ряды неприятеля и оказаться, как они надеялись, в безопасности.

И все же их план основывался на действиях, которые, как они предполагали, были логичны для военного отряда. Полчища авроланов продолжали двигаться на юг, следуя по главной дороге. Время от времени то здесь, то там происходили небольшие стычки, тем не менее атаки урЗрети были немногочисленны. Армия Авролана ускорила шаг, Эрлсток следовал прямо за ними, не обращая внимания на тропы, уходящие от главной дороги.

Потом лидер авроланов совершил классическую ошибку, разделив свои силы и отправив одну группу по второстепенной дороге. Команда Эрлстока не заметила, когда произошло отделение, но они быстро разузнали, когда отряд должен будет вернуться на главную дорогу. Притаившись, они ждали, пока отделившаяся группа снова присоединится к основному войску, но она так и не появилась.

Основные силы авроланов стали действовать гораздо умнее. Команда Эрлстока теперь очень редко находила на своем пути провизию или боеприпасы. Вместо этого время от времени они натыкались на отравленную еду, но гораздо чаще это были подрывные мины-ловушки. Первые несколько дней принц полагал, что авроланы просто охотятся на воинов-одиночек урЗрети. Спустя четыре дня охота стала куда более изощренной, и его солдаты вынуждены были прятаться на боковых дорогах и небольших тропах.

Джуллаг-це уже рассказала, как устроены поселения и города в районе главной дороги. Однако Эрлсток никак не мог представить себе этого, до тех пор пока сам не оказался внутри одного из них. Поселения могли иметь цилиндрическую форму, так что двери кориков выходили бы в центральный круг. Корики также часто делались в скале и соединялись между собой лабиринтом ходов, следовавших по прожилкам горной породы.

Эрлсток и его люди двигались по одному из таких городов внутри скалы. Узенькие улочки вились по городу под странными углами. Улицы ползли вверх, сворачивали и резко ныряли вниз и в результате вывели их к широкой лестнице, идущей под наклоном вверх, а затем резко уходящей направо. Внизу лестницы виднелись пустые проемы окон. В любой момент в одном из них мог возникнуть лучник или драконеттчик, в этом случае укрыться его отряду было бы негде. А что еще хуже, входа в здание он не видел, поэтому даже если им удалось бы забраться наверх, то убить снайперов было бы крайне сложно.

Он знал, что их преследовали, к тому же не был уверен, что врагу не удалось устроить им засаду. Опустевшее поселение лишь усиливало чувство опасности. Отсутствие каких бы то ни было следов массовой резни было хорошим знаком, однако, возможно, снаружи все стены были испачканы кровью. Они не узнают об этом, пока не выберутся отсюда.

Если кто-нибудь из нас сумеет выбраться.

Но больше, чем само преследование, принца беспокоило другое — ему казалось, что преследователи знают о том, что он везет с собой. Он ждал, что в любой момент на их пути могут возникнуть авроланы. Но зная, что в его руках находится фрагмент Короны Дракона, они бы точно стали двигаться быстрее. Тем не менее принц надеялся, что путешествие по подземельям Крепости Дракона достаточно задержало осведомленных преследователей.

Его еще больше угнетала мысль о том, что его преследователи шли не просто наугад, а, казалось, двигались вполне обдуманно. Бормокины в отсутствии сообразительности, должны были рассчитывать на численное превосходство, однако они этого не сделали. В то время как Эрлсток и его отряд сами выбирали себе путь, враг, очевидно, отрезал им все возможные пути к отступлению. Они могли двигаться только вперед. И в какой-то момент там их будет ждать неприятель.

Присев на одну из ступенек, Эрлсток повернулся и указал Рисвину и Финнрисии на лестницу, показывая, что им нужно взобраться туда. Затем дал знак Джансис подниматься, чтобы они вдвоем могли выстрелить в окно, если кто-то вдруг там появится.

Этот ход был отчаянным и мог закончиться плачевно во многих ситуациях. Двое эльфов прикрывали их у основания стены, защищая от снайперов, однако справа тоже могло появиться немало желающих поймать их в какую-нибудь ужасную ловушку. Но другого выбора не было. Эльфы подхватили луки и отправились вверх по лестнице мимо командира.

Ступени уходили наверх не слишком резко, но были очень высокими, время от времени заставляя спотыкаться эльфов. Для урЗрети с их способностями удлинять конечности, это не было бы большой проблемой, но эльфам это стоило времени.

Эрлсток поднял четырехстволку и нацелился в самое правое окно. Снайпер, мелькнувший в нем, с легкостью бы подстрелил Финнрисию, взбиравшуюся по лестнице. Принц с удвоенным вниманием следил за любым перемещением в комнате. Там что-то было? Что? Он должен был быть уверен, потому как звук от выстрела, без сомнения, послужит знаком их преследователям.

Он выжидал. Дым от фитиля разъедал глаза, но принц старался не моргать, боясь, что пропустит что-нибудь. В голове он прокручивал варианты того, что он будет делать, если увидит кого-либо в окне. Это мог быть бормокин, натягивающий лук. Эрлсток осторожно направит драконетту, спустит курок и будет надеяться, что, после того как оружие выстрелит, пуля попадет в цель, что дым рассеется и он увидит, что Финнрисия невредима и уже добралась до вершины лестницы. А по стене у окна будет стекать черная кровь.

Наконец, спустя какое-то время, показавшееся вечностью, эльфы поднялись наверх лестницы. Не промедлив ни секунды, они тут же бросились вправо и исчезли. Эрлсток прислушался, пытаясь уловить звуки борьбы. Ничего не услышав, он повернулся и молча приказал остальным идти наверх. Команда стала карабкаться вверх по ступеням. Эрлсток и Джансис остались внизу прикрывать отряд.

Тут в темноте он что-то заметил. Что-то, очень хорошо знакомое ему из прошлого. Принц тут же перевел драконетту. Не взглянув на механоида, он нажал на спусковой крючок. Щелкнул курок, запал вспыхнул, четырехстволка рыкнула и дернулась, выплевывая огонь и металл.

Эрлсток ухватился за направляющий рычаг и дернул его, поворачивая стволы. Принц вновь взвел курок, зарядил оружие и прицелился. Там, в двадцати ярдах от него, сквозь рассеивающийся дым он увидел огромную фигуру в плаще, которая не так давно ударила его в грудь, раздробив ребра. Фигура упала на одно колено. Существо одной рукой опиралось на дорогу, от второй руки остался один обрубок, сокрытый плащом. За спиной у монстра сгрудилась кучка бормокинов, один из них рухнул на пол, подстреленный Джансис.

Эрлсток выстрелил еще раз и выпрямился. Второй снаряд угодил прямо в монстра в плаще, отбросив его назад. Полы плаща поднялись, и принц смог увидеть, что на самом деле правую руку оторвало только до локтя. А мелькнувшая из-под плаща левая нога показалась ему светлее и тоньше, чем остальное тело монстра, будто бы она усохла в результате ранения.

— Джансис, назад.

Механоид поднялась и выстрелила снова, затем опустила драконетту. Выстрел снес череп еще одного бормокина:

— Эта пушка постоянно стреляет выше.

— Они об этом не знают.

Они оба принялись неспешно подниматься по лестнице. Эрлсток нацелил третий ствол и заправил его огненным порошком. Направив драконетту к основанию лестницы, он начал медленно взбираться по ступеням вверх. Один из бормокинов подбежал к лестничному проему и взревел. Но успел отбежать, еще до того как кто-нибудь сумел выстрелить.

Механоид взглянула на Эрлстока:

— Теперь они бросятся за нами.

— Знаю, — Эрлсток улыбнулся, услышав, как рев усиливается. И тут они оба повернулись и рванули вверх по лестнице. На вершине они задержались, выстрелив еще раз по тварям. Одного бормокина задело, а вместе с ним еще двое кубарем покатились вниз. Но остановить несущуюся на них толпу это не смогло.

Принц и Джансис еще раз нацелили оружие и зарядили огненный порошок. Через пару секунд они были готовы наставить стволы четырехстволок прямо в морды бормокинам. Это убило бы двоих, возможно больше, если снаряд вставлен правильно. Но прежде чем они узнали бы результаты своих стараний, бормокины изрезали бы их мечами на куски трепещущей плоти.

Откуда-то сверху, из окна, прогремело несколько выстрелов. Бормокины завертелись и задергались, от пронзавших их пуль. Эрлсток все же нацелил пушку и спустил курок. Лицо обдало жаром, и пуля вылетело из дула.

Джансис тоже пришлось бороться с бормокином, но ей удалось сохранить последний выстрел. Тварь набросилась на нее и тут же получила удар железной рукой. После чего горло бормокину сдавили стальные пальцы. Он качнулся, стал задыхаться и рухнул прямо на окровавленное тело собрата, сползая дальше по ступеням вниз.

Вместе с Эрлстоком они быстро юркнули в проход, уводящий направо. Он сужался и заворачивал налево, затем вверх в небольшой внутренний дворик. Дверь слева вела в здание с окнами. Послышалось еще три выстрела, Рисвин воскликнул:

— Им удалось пройти.

Эрлсток нагнулся, чтобы протиснуться в дверной проем:

— И не рассчитывай, что оно останется там внизу. Я подстрелил его дважды.

Эльф нахмурился:

— Что это было?

— Думаю, это тот монстр из Крепости Дракона, хранитель фрагмента.

— Он продолжает двигаться, — Верум поднял четырхстволку и выстрелил. — Он упал. Снова.

Эрлсток обратился к Джуллаг-це:

— Мне казалось, что так близко они к нам не подойдут, если только нас не хотят завести в ловушку. Есть ли какой-то другой путь, чтобы не следовать вниз по этой дороге?

УрЗрети кивнула:

— Это город в скале. Мы могли бы… Хотя вам это не понравится.

Верум снова выстрелил:

— Этот парень не особенно устойчив, но зато крепок.

— В данный момент мне понравится практически все, если это поможет увеличить расстояние между нами и этой штукой.

Джуллаг-це показала наверх:

— Я уверена, что выше поселение продолжается. Для того чтобы добывать воду, у них должны быть собственные водохранилища. Так вот над нами находится карьер, в котором тает снег, а затем стекает вниз. Мы должны найти внутреннее водохранилище, где собирается вода, и попасть в сточную трубу. Если мы проползем по ней, то выберемся наружу.

— Насколько широка эта труба?

Она пожала плечами:

— То, что гонится за нами, в нее не пролезет.

— А мы все поместимся туда?

— Не знаю, Ваше Высочество.

Эрлсток провел рукой по губам:

— Но ты сможешь поменять форму и выбраться, верно? Это точно?

— Да.

— Хорошо, вот наш план. Давайте найдем этот выход. Если мы все пролезем там, то так и быть. Если нет, то ты возьмешь фрагмент. И попытаешься уйти как можно дальше отсюда, — Эрлсток положил руки ей на плечи. — И, пожалуйста, не надо этих отважных речей «Я не хочу уходить». Никто из нас не хочет уходить, но мы бы сделали это, если бы пришлось.

— Да, Ваше Высочество, я знаю.

— Вот и хорошо.

Раздался еще один выстрел, и Верум выругался:

— Темные боги, Нигал, одолжи мне свою драконетту.

Эрлсток посмотрел на мощного оружейника:

— Ты промахнулся? Седовласый воин покачал головой:

— Нет, я попал ему прямо в сердце. Моей ошибкой было то, что я давал ему время подняться, прежде чем нанести второй удар, — он поднял одолженную четырехстволку и выстрелил.

— Попал. Прямо в левую ногу, я уверен, — Верум кивнул, — оно ползет прочь от лестницы.

— Хорошо, возможно, так мы выиграем немного времени.

Джиландесса взглянула на него:

— Нам хватит этого «немного»?

— Кто знает. В данный момент нам достаточно и его, — улыбнулся ей принц Ориозы и с уверенностью добавил: — От того, как мы им распорядимся, и будет зависеть, хватит нам его или нет.

ГЛАВА 61

Изаура закрыла уши руками, чтобы не слышать криков горящего мага. Мурозец, сражавшийся с Корд, взорвался в огненной массе. Люди на стенах Нэввола отступили, а некоторые убежали прочь.

Сидя у шатра Нэлроса, который был установлен почти в полукилометре от города, Изаура не могла чувствовать запаха горящей плоти. Она была благодарна судьбе, что этот момент представления прошел мимо нее. Будучи дочерью Кайтрин, она не имела возможности избежать неприятного зрелища, потому что все ученики лорда Нескарту салютовали ей, своему учителю, и Нэлросу перед тем идти в бой. Ее отсутствие могло бы очень повлиять на боевой дух, поэтому она осталась сидеть здесь.

Но внутренне девушка радовалась, наблюдая, как умирают враги ее матери. Она, конечно, предпочла бы узнать их поближе, понять, чем они руководствовались, но было очевидно, что, поскольку военный лагерь располагался за стенами города, найти компромисс практически невозможно. В любом случае, они — враги ее матери, а следовательно, должны быть уничтожены.

Дуэль магов это наглядно продемонстрировала.

Изаура восхищалась, глядя, как храбро воины обеих сторон приближаются к полю битвы. Ведь, несмотря на то что они — смертельные враги, они проявляют уважение друг к другу. Нескарту очень тщательно отбирал противников для своих магов. Предварительно он сотворил заклинание, которое позволило ему оценить силу и количество магов, спрятавшихся в Нэвволе. Он все спланировал.

В битве авроланы проявили себя очень хорошо. В то время как была убита лишь горстка криалнири и два ученика Нескарту, смерть встретили десятки магов Нэввола, причем четверых обезвредили одним ударом. Двоих Корд уничтожила собственноручно, одного за другим, а третьего превратила в подобие трупа. Каким бы рискованным это ни казалось, но мурозцы предпочитали первым делом выставлять своих сильнейших магов.

Нескарту, который ввиду своей природы мог сидеть без стула, радужным видением переливался между Изаурой и дракоморфом. Это все ученики и студенты, которых совсем не трудно убить. Нэлрос, ты встретишь слабое сопротивление по части магии.

Дракоморф медленно кивнул. Он тоже обходился без кресла — вместо этого он сидел на корточках. На нем был плащ, но Изаура могла видеть его большие глаза, сверкающие из-под капюшона.

— Незачем спешить. Чем дольше мы ждем, тем слабее они становятся. И тем больше у нас времени, чтобы пополнить наши запасы огненного порошка.

Его слова прозвучали холодно и четко, от чего у Изауры по спине пробежали мурашки. Она видела падение Порджала, его покорение было жестоким. Анарус атаковал, нацелив драгонели таким образом, что они разрушили часть стены. В пробитую брешь хлынула армия. Последовала ужасная резня, город был взят за пару часов.

Нэлросу, как бы то ни было, было дано две недели на взятие Нэввола и приказано не терять ни минуты. Драгонели были установлены так, что могли стрелять по стенам и разрушать здания, показывая тем самым, что все эти камни сложно назвать надежной защитой. Этого могло быть достаточно для капитуляции города и позволило бы завоевать его, не разрушая стены, которые для любого другого стали бы серьезным препятствием.

Изаура понимала, что такая стратегия поможет сохранить авроланских солдат, и одобряла ее. Больше всего она ненавидела, когда в войне приходилось принимать участие тем, кто не был воинами. Она уже видела такое в Порджале. Все закончилось кровавым неистовством при штурме города. Здесь же убивали лишь некоторых, и только с единственной целью — запугать людей так сильно, чтобы у них даже мысли не возникало о сопротивлении.

Девушка раздумывала: а что, если это ни к чему не приведет? Почему Нэлрос не рассматривает такой вариант? Он был дракоморфом, который прожил несколько веков — хотя его сознанию могло быть всего несколько десятков лет. У него был совершенно другой взгляд на людей. Она учитывала даже то, что ее общение с учениками Нескарту повлияло на ее взгляд на способности людей, при том, что их выбирали из лучших представителей рода человеческого.

Когда она высказала свои соображения Нэлросу, он поблагодарил:

— Я должен обдумать ваши идеи, принцесса, — слова прозвучали искренне, но он не добавил ничего больше к сказанному. Он был сосредоточен на приготовлениях и не желал отвлекаться.

Маленькая дверца в воротах Нэввола снова открылась. Черноволосый юноша протиснулся сквозь нее и направился к месту битвы. Он был одет в простой темно-коричневый плащ, перетянутый длинной белой веревкой на животе внушительных размеров. Он старался шагать уверенно, но порыв ветра принес с собой вонь горелой плоти. Юноша неуклюже оступился, споткнулся, но уцепился за черный дольмен и медленно выпрямился.

Смех и свист послышались из стана авроланов, но это его не смутило. Он поправил одежду, вскинул подбородок:

— Я — Керриган Риз, ученик из Вилвана. Я пришел бросить вам вызов.

Он вытянул правую руку вверх. В кулаке был зажат волшебный жезл. На мгновение рука засветилась голубым, а затем свечение превратилось в мягкую сферу. Она метнулась к заснеженной равнине между Нэвволом и лагерем авроланов. Она хаотично перемещалась длинными и короткими скачками. Сфера прошла через воинов, затем покрутилась немного, пока не зависла перед лордом Нескарту.

Суланкири опустился на одно колено и подставил руки под голубой шар. Его пальцы сжались, вбирая сферу в себя. На какое-то время в Нескарту преобладали оттенки синего. В мгновение ока он оказался на ногах, цвета в нем стали переливаться быстрее.

Любопытно.

Дракоморф подавил рукой зевок:

— Разве?

Когда я насылая на Нэввол заклинание, чтобы определить количество магов, его там не было. А вот этот жезл создал я и отдал Вилу. Вил использовал его для убийства моей старой знакомой.

Изаура изучала юношу. Коричневый цвет его плаща указывал на область его знаний — магия перемещения. Хотя девушка допускала, что это могло быть единственной одеждой, которую ему удалось раздобыть. Тот факт, что он из Вилвана, но почему-то находится в Мурозо, разжигал ее любопытство. Движения мага в боевом круге, традиционном для Мурозо, были необычны. И этот смелый вызов, который он бросил сулланкири…

Молод и очень глуп. А может молод и слишком мудр для своих лет.

Корд, все еще стоявшая в кругу, обернулась к юноше:

— Я Корд, из Авроланского университета. Я принимаю твой вызов!

Нет, Корд.

Команда Нескарту едва коснулись разума Изауры, но у девушки все равно зазвенело в ушах. Один из криалнири, который имел несчастье очутиться между сулланкири и Корд, принял весь удар на себя и упал подергиваясь на землю. Корд вздрогнула от боли, но все же поклонилась и вернулась к палаткам.

Нэлрос сдвинул капюшон назад и посмотрел на сулланкири:

— Вы примете этот вызов?

Нет причины отказываться. У него есть волшебный жезл, он хочет отомстить за смерть Орлы. Он не выстоит против меня, а если пустит в ход эту волшебную палочку, то его ждет неминуемая смерть. Не говоря ни слова, сулланкири сделал шаг вперед, и в мгновение ока очутился рядом с адептом. Цветные линии, переливающиеся в его теле, приняли вид тигриных полос. Нэлрос покачал головой:

— Так глупо…

— Не уверена.

Дракоморф щелкнул в воздухе своим раздвоенным языком:

— А-а, вы сочувствуете парню. А я — нет.

Изаура сосредоточенно рассматривала Керригана. Он был толстый и неуклюжий. Пока это все, что можно было сказать о нем. Он не вызывал у нее никакого чувственного интереса. Некоторые жители Мурозо интриговали ее в этом смысле, но Керриган не вызывал даже намека на желание. После некоторых раздумий девушка поняла, что дело не во внешности. Он вызывал в ней какое-то иное чувство.

Родственная душа.

Они были каким-то образом связаны, но Изаура не могла понять как и почему. Это было, как если бы она попыталась почувствовать цвет или вкус музыки. Она была не в силах объяснить того, что чувствовала.

Нескарту сделал так, чтобы его мысли были слышны за пределами круга.

Ты молод, ты можешь напасть первым.

Керриган пожал плечами и перехватил поудобнее жезл:

— Я тебя вызвал, значит, ты начинаешь первым!

По рядам авроланов прокатился смех. Ноздри Нэлроса раздулись:

— Я чувствую запах страха, исходящий от мальчишки! Но этого мало! Пока мало.

Изаура покачала головой. Она чувствовала силу, исходящую от Нескарту. Сулланкири черпал энергию из чистых, мощных потоков, но собирал только брызги течений. То, что вбирал в себя Нескарту, обладало неимоверной мощью, но это лишь малая толика того, что подвластно ему в царстве магии. Правая рука Нескарту медленно поднималась, пальцы постоянно меняли форму, пока один из них не указал на Керригана. Сулланкири сотворил первое заклинание.

Серебристая вспышка не удивила Изауру. Она знала, что сулланкири нанес своему сопернику удар. Зубчатая широкая полоса молнии рассекла пространство между противниками. Невероятная сила жгла воздух, а снег превращался в пар.

Но удар не коснулся юного мага. Огненный столб разросся, изогнулся, выплевывая маленькие ниточки, похожие на щупальца спрута, готовые разрезать все на своем пути. Щупальца извивались и тянулись к вильванцу, пытаясь обвиться вокруг, но безрезультатно. Молния кружила все быстрее и быстрее, сжимаясь кольцом вокруг юноши, но серебро медленно испарялось в эктоплазменном тумане, который оградил Керригана от всякого внешнего воздействия.

Изаура почувствовала магию Нескарту, но она не могла понять, что же противопоставляет ему Керриган. Как правило, подобное встречает подобное. Опытный маг может блокировать или отклонить заклинание посредством более простого заклинания, но это означает, что обороняющийся обладает лучшим знанием магии.

А это означало, что Керриган превосходит Нескарту настолько, что… Но это же невозможно!

Керриган медленно склонил голову:

— Вы были магистром на Вилване. Принимая это во внимание, я предлагаю вам нанести второй удар.

По лицу Нескарту пробежали разноцветные волны, напоминающие море во время шторма. Обе его руки напряженно поднялись и опустились. Когда он так делал, он стягивал все свои силы. Снежная пыль поднялась вокруг Керригана. Она окутала его одежду, покрывая ее инеем. Через пару мгновений юноша окажется вмурованным в глыбу льда. Без воздуха он умрет, а Нескарту сотрет его в порошок.

Так было задумано. Действительно, поднялся пар и подморозил край плаща Керригана, но холод не смог добраться даже до колен. Пар поднимался все выше, но ничего не происходило. Все выше и выше, пока он не превратился в облако в форме гриба. Оно кипело и двигалось до тех пор, пока сулланкири не сделал руками пас. Облако испарилось.

Черные глаза Нэлроса сверкнули:

— А сейчас я чувствую сильный запах страха!

— От мальчишки?

— Нет.

Вильванец поклонился Нескарту в третий раз:

— Вы знали мою наставницу. Вы явились причиной ее смерти. Я позволю нанести третий удар. Но больше я этого делать не позволю.

От ярости Нескарту не нашелся, что ответить. Даже Изаура вздрогнула, а молодой даже бровью не повел. Сулланкири трясло от гнева, он еще раз собрал все силы. Нескарту увеличился в размерах, играя призрачными мускулами, расправляя драконьи крылья. Цвета сменяли друг друга, переливались, словно вода, запертая в трюме корабля. Невероятная сила хлынула в сулланкири. Изаура даже представить не могла, что он способен вместить такую мощь.

Нескарту выгнулся, подняв крыло, и ухватился за черный каменный столб. Он пошатал его из стороны в сторону, словно это был зуб, который он собрался вырвать, и выдернул из земли. Комья грязи падали с толстого конца столба. Сулланкири поднял его над головой и обрушил на адепта.

Изаура не заметила, чтобы Керриган для защиты применил магию. Он неуклюже отпрыгнул в сторону. Камень тяжело бухнулся на землю. Изаура почувствовала, как задрожала земля даже там, где сидела она. Керригана толкнуло ударной волной, отчего тот плюхнулся толстым задом в грязь.

Юноша упал рядом с черным камнем и ухватился за него рукой.

Есть! От победного клича Нескарту у девушки перехватило дыхание. Гигантский сулланкири снова нагнулся за камнем. Мускулы на его шее и руках напряглись. Цвета продолжили свой бешеный танец. Камень снова поднимется и снова упадет — и Керриган превратится в порошок.

Но камень не двигался с места.

Спокойно, несмотря на прикладываемые сулланкири усилия, Керриган встал на колени, а затем поднялся на ноги, опираясь на камень. Несмотря на то что камень приземлился в тающий снег, смешанный с землей, ставшей мягкой от магии, Нескарту старался так, словно собирался перевернуть весть Нэввол. Но все его усилия были напрасны.

Голос Керригана звенел:

— Хватит. Это была твоя третья попытка. Первая тебе была дана, чтобы напасть. Вторая — чтобы использовать полученные знания. Третья — чтоб ты сделал то, что сделал.

Когтистые лапы Нескарту отпустили камень. Сулланкири выпрямился и расправил крылья, отчего стал казаться еще больше. Цвета перестали перетекать друг в друга, теперь они сменялись четко, словно листы бумаги.

А теперь, твоя попытка?

Керриган медленно кивнул:

— Да, моя.

Цвета в теле сулланкири стали меняться быстрее. Он уже сказал, что если Керриган воспользуется жезлом, то встретит смерть. Изаура знала, что Нескарту награждал такими палочками самых многообещающих и талантливых студентов. Эти подарки умаляли способности мага, но были небезопасны. С их помощью сулланкири мог усмирить бунтаря.

Изаура хотела предупредить юношу об опасности, но не могла этого сделать. Ее мать говорила о предательстве, и теперь эти слова преследовали Изауру повсюду. Я не буду той, кто ее предаст.

Сердце девушки забилось чаще. Она знала, что ни в предупреждении, ни в предательстве нет необходимости.

Юноша посмотрел вверх, на фигуру, возвышающуюся над ним:

— Я знаю две вещи: если я создам заклинание посредством жезла, ты убьешь меня. Но если я воспользуюсь им, то я убью тебя.

Керриган так быстро впитал в себя силу, что Изаура даже почувствовала потоки, стремящиеся к нему. Нескарту принялся готовить защиту против всех боевых заклинаний, вместе взятых. Но в этом не было смысла. Сулланкири не заметил в своем сопернике самого главного. Если бы он был внимательнее, то, возможно, смог бы подготовиться правильно.

Изаура сомневалась, что даже это помогло бы ему сохранить жизнь.

Керриган не был боевым магом. Он не стал творить заклинание посредством жезла, а наложил заклинание на жезл, который был создан самим Нескарту. Чары ускорили жезл. В один миг он превратился в летящую стрелу.

Жезл пронзил грудь Нескарту. Он глубоко вошел в сулланкири, так что между крыльями образовался горб. Магический жезл поднял сулланкири в воздух, так что ноги и руки авроланского мага повисли как плети. Сначала взорвались крылья, а потом и тело, оставив после себя в воздухе лишь черную полосу, по которой пробегали цветные разряды. Послышался громовой раскат, Изаура вздрогнула. Черная полоса разорвалась пополам, а потом превратилась в белое облако пара, исчезнувшее высоко в небе.

Наступила тишина. На лицах присутствующих застыло выражение ужаса. Лишь адепт остался невозмутимым. На его физиономии светилось… любопытство. Он вытер руки о края одежды. Нахмурившись, юноша посмотрел на камень, а затем легким движением руки вернул его на прежнее место.

Справа от Изауры капитан стрелков прорычал приказ. Фитиль драгонели начал тлеть. Дым повалил с шипением вверх и через минуту раздался орудийный залп. Вспыхнул огонь, и металлическое ядро описало дугу. Оно один раз подпрыгнуло, разбрызгивая воду и разбрасывая жухлую траву, и врезалось в Керригана.

Юноша застыл. Ядро мощно ударило его в грудь, отбросив назад на несколько метров. Громкие возгласы донеслись из стана авроланов, а товарищи бросились поздравлять стрелявшего из драгонели.

Но тут адепт тяжело поднялся на ноги. Он слабо помахал рукой, вызвав радостный рев толпы, расположившейся на стенах города. Юноша доковылял до места, где лежало дымящееся ядро, и неуклюже поднял его.

Нэлрос вскочил на ноги и рявкнул на стрелков, замерших у драгонели. Бормокины пискнули и спрятались за боевой машиной. Дракоморф повернулся к Изауре:

— Он использует металл ядра, чтобы отразить атаку любого предмета из того же материала, верно?

Изаура кивнула:

— Если все ядра отлиты из одного сплава, то есть такая вероятность.

— Но не полная, да?

— После того что я здесь увидела, я не могу судить.

Дракоморф покачал головой:

— Это все меняет, — он присел на корточки. — Это многое меняет.

Спокойствие, сквозившее в его голосе, удивило девушку:

— Он уничтожил сулланкири, он очень силен! Не стоит и думать продолжать осаду.

Нэлрос пристально посмотрел на нее:

— Он, конечно, силен, но не сильнее всех. Он кое-что изменил, чем же мы хуже? Нужно приложить определенные усилия — и твоя мать будет довольна, а Нэввол будет моим.

ГЛАВА 62

Перед Адрогансом лежала покоренная древняя Сварская. Дома покосились. То тут, то там виднелись рухнувшие башни, руины зданий, каменные глыбы. Когда-то город был прекрасен — стены, некогда окружавшие его, представляли собой узор, выложенный искусными мастерами. Эти камни еще долгое время хранили былую красоту, пока не заросли сорняками и не покрылись снегом. Во внешнем кольце стен было столько проломов, что было сложно проследить, где оно когда-то проходило. Теперь часть оборонительных сооружений можно было принять за холм.

Во внешней части города жизни не было. Это, напомнил себе Адроганс, совсем не значит, что среди искореженных домов ничто не прячется. Вне стен город простирался на километр в самой узкой точке, а в ширину занимал пространство в четыре раза больше. За четверть века, прошедшую с момента завоевания, улицы изменились — новые здания выросли на месте старых, но дороги, ведущие к старому городу, все еще можно было отыскать.

Внутренняя часть города, в древности выросшая вокруг доков, пока еще могла похвастаться башнями и высокими стенами. Бегство принца Кирилла позволило авроланам захватить город без особых разрушений. Поэтому Адроганс мог легко представить себе былое великолепие столицы, но сомневался, что когда-либо увидит ее величие снова.

Генерал Каро вскочил на коня:

— Мы готовы следовать за вами, генерал!

Адроганс хмыкнул:

— Тогда вам придется ожидать вечно, потому что я сам не знаю, буду ли я готов когда-нибудь.

Он взглянул вверх, на башню Нефри-кеша, из окон которой вырывались языки пламени.

— О чем задумался? — Пфас хохотнул. — О том, что спросишь у него, когда приставишь меч к его глотке?

— Если нам удастся зайти так далеко, дядя.

Постоянная спутница Адроганса, Повелительница Боли, никак не отреагировала. Она не вцепилась в него, не расцарапала ему лицо, она просто мирно обнимала его со спины, будто была малым ребенком, о котором ему поручили заботиться, а не воплощением физического страдания. Ведь предстояло сражение, во время которого ийрун Боли будет радостно бесноваться и жаждать пира предсмертных агоний.

Вероятность сражения заставляла мозг Адроганса усиленно работать. Все покрытые снегом хижины можно начинить огненным порошком. Если он пошлет в город внушительные силы, то взрыв уничтожит сотни. Если же он рассредоточит отряды, чтобы избежать подрыва, мощная армия Авролана сомнет тонкие шеренги воинов и перебьет всех. А если у него достаточно огненного порошка, чтобы взорвать все эти хижины, вся моя армия просто погибнет.

С одной стороны, авроланам едва ли нужно защищать внешний город пока еще держатся стены внутреннего города. Стремительное наступление Адроганса лишило его армии возможности взять с собой осадную технику. А на то, чтобы собрать во внешнем городе осадные орудия из подручных средств, уйдет время. Авроланы будут получать подкрепления, провизию и оружие с моря.

Видимо, Нефри-кеш ни о чем другом и не помышлял, кроме как выиграть время. Проблема Адроганса была в том, что Нефри-кеш мог купить очень много времени, используя войска по назначению в предыдущих сражениях. Если бы он отрядил больший гарнизон на оборону Сварского моста, то оттянул бы время, потому что на взятие стратегической точки Адрогансу потребовалось бы больше сил. А если бы он еще пустил в ход взрывпакеты, то подсчитывать стало бы нечего. Пришла бы весна, и он уничтожил бы то, что к тому времени осталось бы от моей армии.

Было множество внешних условий, на которые Адроганс не мог рассчитывать. И хотя благодаря арканслате он был в курсе того, что происходило на восточном фронте, у него не было полного представления о численности армии Кайтрин, сосредоточенной здесь. Можно было допустить, что Нефри-кеш не станет требовать подкрепления. В действительности могло случиться так, что его войска были отправлены на помощь в Мурозо. Завоевание Себции ранило бы Кайтрин в самое сердце.

Генерал посмотрел на Каро:

— Вам не кажется, что есть какой-то подвох в том, что он сдал нам внешний город?

Командир из Альциды покачал головой и сдвинул свой шлем на затылок:

— Все наши споры и попытки объяснить его мотивы ни к чему не привели. Больше всего я боюсь того, что он хочет заманить нас в город, чтобы лишить возможности маневрировать, а потом обрушить на нас свое войско. Самое худшее будет, если мы дойдем до линии атаки, а он призовет дракона. Вот тогда нам конец.

Адроганс кивнул:

— Но после того как последний дракон был уничтожен у Крепости Дракона, Кайтрин больше ни одного не использовала. Может, ее власть над драконами была невелика, а может, своей маленькой частью Короны она могла управлять лишь немногими. Если бы хоть один мог быть использован против нас, его бы задействовали у моста или у Трех Братьев. И все же ты прав. Если мы увидим хоть одного, нам надо бросить все силы на авроланов и вынудить чудовище медлить.

Пфас усмехнулся:

— С взрывпакетами они медлить не стали.

Каро вздрогнул:

— Это точно. Нефри-кеш, похоже, готов прикончить нас любыми средствами.

— Я бы все понял, но… — Адроганс указал на внешний город. — Их там не так много, судя по количеству флагов.

— Я не больше твоего люблю загадки. Значит, у него в запасе есть сюрприз.

— Единственные сюрпризы на войне, которые я люблю, это те, которые готовлю я сам, — Адроганс вздохнул. Он посмотрел направо, на нового горниста. — Труби наступление.

Протрубил горн, и армия освобождения двинулась вперед. Адроганс развернул силы в широкую линию. Он выстроил пехоту в ряды по пять человек, так чтобы передовая оказалась шире, чем обычно. Нерегулярная армия Свойна заняла позицию перед профессиональными бойцами. Они шли разрозненной группой, стремясь поскорее войти в столицу.

За пехотой плотными рядами следовала кавалерия. Когда Нефри-кеш захлопнет свою ловушку, Адроганс хотел нанести ответный удар легко перемещаемой армией. Кавалерия обычно передвигается по широким дорогам, поэтому генерал счел, что это лучшее место для размещения мин. Если бы он сам защищал город, то так и поступил бы. Поэтому Адроганс надеялся, что стена пехоты сможет засечь и уничтожить все мины до того, как кавалерия въедет в город.

Войско осторожно продвигалось вперед. Адроганс не заметил тревоги или особого движения на стенах. Реяли флаги, ходили часовые. Даже если они заметили их или услышали звук горна, то не подали виду. Несколько наблюдателей возникло на городской стене, разведать обстановку, но не стали поднимать тревогу.

Нерегулярная армия вошла во внешнюю часть города. Как им и было приказано, они пробирались в дома, обследовали их и подмечали все необычное. Те, кто выжил в Свойне, провели очень много времени, укрываясь в заброшенных домах и закоулках мертвого города, и Адроганс знал, что здесь они будут чувствовать себя как дома. Воины проникали всюду, словно плесень, осматривая метр за метром, и подавали знаки после каждого обследованного квартала.

Пехота шла уже обезвреженным путем. Отряды высматривали ловушки, но Адроганс не видел, чтобы в крепости подняли красный флаг, обозначающий опасность.

Когда кавалерия уже добралась до внешних стен, генерал увидел это. Фигуру в черном, которая двигалась к ним со стороны внутреннего города. Плащ тянулся за ним, будто был сделан из легчайшего черного шелка. Ткань трепетала на несуществующем ветру.

Фигура остановилась и поклонилась. Плащ превратился из черного в белый.

— Такими фокусами детишек только развлекать.

Андроганс улыбнулся Пфасу:

— Перемирие. Нефри-кеш предлагал то же самое в Свойне.

— Но это не Нефри-кеш!

— Верно, но это его посланник, — Адроганс взглянул на Каро. — Не желаете ли проехаться со мной еще раз, генерал?

— Разумеется, мой друг!

Пфас дополнил трио. Они проехали по улицам города, который заполонили их солдаты. Боевые Соколы прилетели и уселись на крыши зданий, находящихся рядом с большим перекрестком, где стоял посланник. Адроганс ожидал, что ощутит ветер, развевавший плащ незнакомца, но этого не происходило.

Фигура поклонилась. На ней была черная маска, кожа под которой оказалась мертвенно-бледной. Глаза, как бы то ни было, были живыми. Они буквально пылали — языки пламени лизали глазницы черепа. Фигура сложила перед собой руки в перчатках, став похожей скорее на добродушного трактирщика, чем на существо, обладающее невероятной силой.

— Отец в башне сидит и оттуда говорит, что лишь завтра готов убивать он врагов.

Адроганс кивнул:

— Ты Нефри-леш! Ты — отец Норрингтона.

— Ошибаешься ты, бесполезны мечты, вам мальчишка-дурак не поможет никак. — Произнося эти вирши, сулланкири выплюнул несколько искорок. — Ты о сыне молчи, он далек, не кричи. Ну а мы тут стоим, и давай проясним все подробности дел под звездой Орканнел.

Сулланкири развел руками, как будто хотел обнять всю внешнюю часть города:

— Мы устроим для вас, праздник сердца и глаз. Вина, мяса — не счесть! Хватит всем, чтоб поесть. Тебя ждет теплый дом, отоспишься ты в нем. Ночью мирно проспись, ну а утром — дерись. Завтра быстро помрешь, от судьбы не уйдешь. И солдат за собой заберешь.

Джеранский генерал нахмурился:

— Ну, тогда понятно. Отец послал тебя передать нам, что сначала он покормит нас, а потом убьет? У нас будет спокойная ночь перед бойней?

— Только то я сказал, что отец наказал. Он желает добра, доживи до утра. А с утра не робей, неприятеля бей. Но сегодня лишь мир, для врага добрый пир.

Пфас фыркнул:

— В слова играем?

Отравит еду? Хочет напоить и вывести из строя моих солдат?

Адроганс взглянул поверх Нефри-леша на башню, в которой находился его противник. Нефри-кеш появился в окне и поприветствовал Адроганса.

Боль вела себя мирно и дремала у него за спиной.

Адроганс поклонился:

— Мы принимаем ваше приглашение. Поблагодари отца за гостеприимство.

— Ты сказал — он узнал, — сулланкири весело улыбнулся. Он взмахнул рукой, и плащ обвился вокруг него, взорвавшись вихрем снежинок. Они образовали снежный столб и полетели в сторону внутреннего города, унеся с собой Нефри-леша.

Лицо Каро выражало озабоченность:

— Даже не вздумай есть их еду и пить их вино.

— Я не боюсь яда. Нефри-кеш пытается вести себя благородно, и я принимаю это. Только вот дело в том, что если он благороден сегодня, то завтра таковым не будет, — Адроганс вздохнул. — А вот этого-то я и боюсь куда больше смерти.

ГЛАВА 63

Алекс стояла у окна своей комнаты в башне, не беспокоясь, что свет очерчивает ее силуэт и делает уязвимой для авроланских драгонелей. Принцессу восхищало намеренное спокойствие предводителя авроланов. После того как Керриган убил сулланкири, настроение в городе было торжествующее. Авроланы больше не выставляли магов со своей стороны, так что можно было считать, магическая дуэль, несмотря на огромные потери, завершилась весомой победой Нэввола.

Керриган объяснил важность принесенного им железного ядра. Кузнецы уже разделили трофей на дюжины мелких частиц. Керриган и остальные маги использовали его для создания заклятий, которые будут отражать удары, наносимые по городу. Была настроена куча планов обороны, начиная от установки щитов и заканчивая магнитами, которые будут стягивать ядра на себя. Все это звучало многообещающе, притом, что подвоз огненного порошка был прекращен Вороном, а часть караванов с боеприпасами была перенаправлена в Каледо, надежды на успех увеличились. Командир авроланов, конечно же, смотрел на ситуацию иначе, и Алекс не могла ни в чем его укорить. Как только спустились сумерки, заговорили авроланские драгонели. Они сердито рыкали и плевались железом в сторону Нэввола. Маги Мурозо использовали заклинания, чтобы отражать их натиск и сбивать ядра с курса. Попытки взорвать город оказались тщетны.

Но командир авроланов только увеличил скорость выстрелов, ядра летели без перерыва. Драгонели захлебывались залпами. Один маг мог разобраться с одним ядром, а теперь ему приходилось иметь дело с пятью сразу. Чем больше снарядов он старался отразить, тем большая сила для этого требовалась. В результате ядра без помех достигали цели, а изможденные маги валились с ног.

Более того, неприятель придумал хитрость: прежде чем запустить ядро, бормокины нагревали его на огне, пока оно не становились темно-вишневым. Когда такие заряды перелетали стену Нэввола и обрушивались на дом или амбар, здание тотчас же вспыхивало, словно солома. Со своего пункта наблюдения, Алекс видела дюжины маленьких пожаров. С помощью магии можно было держать огонь под контролем, но магов не хватало.

Против города были пущены в ход не только драгонели. Постоянный грохот орудий довольно сильно действовал на нервы. Алекс не спала, потому что наблюдала за действиями противника. А жители города просто не могли уснуть. Ведь все знали, что залп — предвестник появления раскаленного ядра, которое превратит их дом в сноп искр.

Народ потянулся к докам.

Алекс нахмурилась. Она была уверена, что у врага не хватит ни огненного порошка, ни ядер, чтобы долго держать осаду, но этот расточительный обстрел ставил принцессу в тупик. Командир неприятеля либо идиот, отчаянная голова, либо у него в распоряжении находится достаточное количество боеприпасов и он может себе позволить не жалеть их.

Решить эту проблему совсем несложно: нужно просто предпринять вылазку. Но ее солдат не хватит, чтобы нанести авроланам серьезный урон. Отчаянно сражаясь, они могут удерживать город, но вот о снятии осады речи не идет. Более того, если она решит вывести из города конницу, то всадники просто станут мишенью для залпа из драконетт или того хуже — для залпа из драгонелей.

Алекс терпеть не могла сидеть и ждать, но у нее не было выбора. Раз уж авроланы направили сюда значительное количество воинов и тратят много запасов, значит, эти воины и запасы не будут пущены на осаду Каледо. Рапорты короля Боумара из столицы были довольно оптимистичными. Он отлично понимал, что Алексии вряд ли удастся удержать Нэввол. Он просто хотел максимально оттянуть момент взятия.

В дверь постучали. И прежде чем принцесса успела повернуться и пригласить стучавшего войти, дверь отворилась. Вошли трое мужчин и женщина. Все были средних лет, лица скрывали маски. Они были прекрасно одеты, свои плащи они, по-видимому, где-то оставили. Лишь герцог Toy, во дворце которого жила Алекс, оставался в уличной одежде.

Женщина — принцесса точно видела ее раньше, но никак не могла вспомнить — отделилась от группы и протянула руку:

— Ради богов, принцесса Алексия, вы должны выслушать нас!

Герцог схватил руку спутницы и отстранил ее:

— Принцесса, не принимайте это вторжение за неуважение к вам, но мы должны поговорить с вами! — Он кивнул в сторону окна. — Как видите, принятые нами меры не помогли. Город в огне. Люди лишились крова. Они страдают и умирают.

— Ваш город осажден. Потерь не избежать.

— Согласен, Ваше Высочество, но мы должны что-нибудь сделать.

Алекс вздохнула:

— Я как раз раздумывала над этим. Авроланы скоро прекратят свои атаки. У них кончатся боеприпасы. Наши маги получат передышку и смогут продержаться подольше.

Герцог опустил голову:

— У них столько дел. Пожары…

— Магия — не единственное средство борьбы с огнем, милорд, — отрезала принцесса. — Я выделила людей, чтобы организовать пожарные наряды. Так наши маги смогут сосредоточиться на задачах поважнее, например на том, как нам остановить врага.

Алексия продолжила говорить, не давая герцогу возможности вставить ни одного слова:

— Я подумывала устроить вылазку, но от этого наше положение только ухудшится. Наши силы понесут ощутимый урон, и, когда враг войдет в ворота, мы не сможем ничего ему противопоставить. Начнется резня. Вы этого хотите?

Женщина освободила руку из хватки герцога:

— Нет, мы хотим избежать этого. Поэтому-то мы и пришли к вам! Мы хотим, чтобы вы капитулировали.

— Что?

Второй мужчина развел руками:

— Вы же сами сказали, что авроланы не станут стрелять по стенам, чтобы обезопасить себя от контратаки. Мы можем капитулировать и позволить им войти в город. Мы впустим их в обмен на сохранность жизней наших граждан. Естественно, они оценят мудрость обмена.

Алекс поджала губы, а потом покачала головой:

— Вы понимаете, что говорите?

Женщина подняла голову:

— Это остановит убийства.

— Вы сошли с ума… Я знаю, что такое город, наводненный авроланскими ордами. Свойн был весь отравлен, так что после освобождения его пришлось сжечь. В Нэвволе примерно двадцать тысяч жителей, может, тридцать, так? То есть столько же, сколько когда-то жило в Свойне. Когда генерал Адроганс освободил его, живы были жалкие пять тысяч.

Герцог отмахнулся:

— К тому времени прошло уже двадцать пять лет.

Алекс посмотрела на него в упор:

— А вы надеетесь, что кто-то придет и спасет вас раньше, чем пройдет четверть века?

— Нет, мы предполагали, что авроланы будут соблюдать условия соглашения.

— А зачем? Если вы сдадите этот город, а на подходе будет армия, идущая к вам на подмогу, какой им резон упускать свое? Вы просто окажетесь запертыми в городе с авроланскими полчищами. А когда у бормокинов кончится еда, вы увидите, как долго будет действовать ваше соглашение.

В голосе четвертого мужчины, седовласого судьи, прозвучала угроза:

— У нас есть другие аргументы, которые мы им можем предложить. Довольно весомые.

— Например? — Фиалковые глаза Алекс грозно сузились. — Я? Или тот, кто убил сулланкири? Что вы имеете в виду, господин судья?

— Вы все прекрасно понимаете.

— Вовсе нет, господин судья! Может, вы лучше все мне объясните? — Сейс стояла в дверном проеме. Она была в бешенстве от услышанного. — Вы полагаете, что можете сдать врагам двух людей, которые пришли сюда по собственной воле, чтобы спасти вас?

Длинноносый судья посмотрел на нее:

— Принцесса, вы будете в безопасности.

— Ну уж всяко не вами! — Сейс вышла на середину комнаты. — Однажды ты сдашь меня другим, но потом другие сдадут тебя!

— Альтернатива — смерть, — резюмировала женщина.

— Да, так и есть! — принцесса Мурозо всплеснула руками. — Как же вы не понимаете? Авроланы пришли уничтожить нас. Они пронеслись через Себцию как ураган! А почему? Что ее жители сделали Кайтрин? Ничего! То же самое с нами. Мы ничем не навлекли на себя это вторжение, за исключением того, что у нас хороший смелый народ, который тяжело трудится, чтобы им и их семьям жилось лучше. Посмотрите на себя! Вы носите маски, но достойны ли вы их? Ваши предки сорвали бы их с вас, а после сняли бы еще и кожу! Вы превратились тех лизоблюдов, которых мы свергли, когда наши предки впервые надели маски!

Герцог покраснел от возмущения:

— Вы в нас ошибаетесь.

— Нет, я вовсе не ошибаюсь, герцог Toy. Я вижу вас насквозь. Раз вы готовы продать принцессу Алекс или Керригана авроланам, утверждая, что это ради народа, вы и народ продадите ради своего собственного спасения. И вы будете считать, что это вполне подходящая цена, и будете убеждать всех, что они приносят достойную жертву, а сами будете полагать, что ваши персоны так ценны для нации, что не может быть и речи о сдаче вас врагу!

Сейс излила весь свой гнев на пораженную четверку. Кровь отлила от их лиц, а женщина зарылась маской в ладони. Ее плечи вздрагивали будто от рыданий, но, Алекс была уверена, что все это притворство.

— Вот что мы сделаем, — процедила злобно Сейс. — Я обеспечу вам безопасность, раз вы так о ней беспокоитесь. Я приставлю к каждому из вас по воину из Королевского Эскадрона. И, уверяю вас, если появится хоть малейший шанс, что вы попадете в лапы к врагу, мои люди убьют вас, чтобы не дать вам погибнуть унизительной и мучительной смертью.

Глаза судьи расширились:

— Вы не можете угрожать нам убийством!

— Да что вы? — Сейс вскинула голову и скрестила руки на груди. — Лучше угроза смерти, чем обвинение в предательстве. Выбор за вами. Я предпочитаю последнее, ведь, когда вы умрете, ваши земли перейдут под власть короны. Ваши дети станут бедняками, но они хотя бы останутся в живых.

Герцог усмехнулся:

— Отдай короне мои земли. Все равно они скоро окажутся в руках у Кайтрин.

Алекс подошла к Сейс и положила руку ей на плечо:

— В том-то и дело, герцог Toy. Кайтрин скоро захватит и ваши земли, и ваш город. Вопрос только в том, сколько она за них отдаст. Вы можете преподнести ей все на блюдечке с голубой каемочкой, но взамен не получите даже благодарности. Но вы можете помочь нам противостоять ей. Если вы убьете пусть даже одного бормокина, то это будет значить, что вы продали свою жизнь гораздо дороже, чем могли когда-либо представить. И счет, который мы собираемся выставить Северной Императрице, вероятнее всего окажется ей не по карману.

Рыжеволосая принцесса кивнула:

— Понятно? Носите маски и будьте верны народу, как этого требует ваш гражданский долг, или обнажайте лицо и катитесь ко всем чертям! Лучше умереть свободным, чем вечно жить в рабстве.

Все четверо, бледные и кроткие, безучастно вперили взоры в одну точку.

Сейс указала на дверь:

— Вон!

Они вышли тихо, не попрощавшись и не извинившись. Сейс посмотрела на Алекс:

— Мне жутко стыдно, что ты все это видела.

— Видела, как ты в пух и прах разнесла кучку трусов? — Алексия улыбнулась уголком губ. — Ты открылась мне с новой, неожиданной стороны.

Девушка кивнула:

— Я знаю, что, приехав в Мередо, я произвела на всех вас плохое впечатление. Ты оказалась не такой, как я представляла. Уилл оказался не таким. Все оказалось не таким, как я представляла! В любом случае, теперь я могу уверенно сказать, что ты превзошла все мои ожидания. И Уилл, разумеется, тоже. И Ворон, — Сейс опустила голову и задумалась. — Я слышала слухи обо всех вас еще до моего приезда в Мередо. Нападение на Вруону. Уход из Крепости Дракона. Я вообразила себе отряд героев, но не таких, как вы. Вы больше напоминаете семью, чем отряд. Тебе больно находиться вдали от Ворона?

Этот вопрос удивил Алекс больше, чем предложение герцога:

— Мне тяжело разлучаться с ним.

— С ним все в порядке, да? — Сейс посмотрела на нее искоса. — Ты же почувствуешь, если что-то будет не так, верно? Ведь это любовь…

— Конечно, почувствую. И он будет знать, если я окажусь в опасности.

— А я почувствую, если что-то случится с Уиллом.

Лицо Алекс осталось невозмутимым. Сравнивать чувства Сейс к Уиллу с чувствами Алексии к Ворону бессмысленно. Сейс могла сказать это, чтобы завоевать симпатию Алекс, но зачем? Они обе окружены одной и той же армией, заперты в одном городе. Враги снаружи и предатели внутри. Различия между двумя принцессами на фоне этого становятся просто несущественными.

Значит, единственная причина… Алекс почувствовала дрожь в спине:

— Ты, правда, любишь его?

Принцесса Мурозо взглянула на нее и кивнула:

— Моя сестра должна была отправиться в Мередо, соблазнить Уилла и привезти его сюда, в Мурозо. Мне эта мысль показалась отвратительной, и я отправилась в Ориозу сама. Я была готова предложить ему себя, но только в случае необходимости. Я хотела уговорить его поехать просто так, не через постель. Я представляла себе его иначе: внешне он должен был больше походить на своего сводного брата, а по манере общения — на Резолюта с его прямолинейностью. А он оказался совсем другим! Тихим, смешным и… очень добрым. Он постоянно сидел со мной, пока я поправлялась после выстрела драконетты. Я не ожидала.

Сейс смахнула слезу, потом улыбнулась, хотя уголки ее губ дрожали:

— Слушай, я выгляжу как девчонка, которая впервые влюбилась. Но я вижу его во сне и очень за него беспокоюсь. Несколько последних дней я просыпалась, и мне было физически плохо. А сейчас он направляется в Саренгул, и я даже не знаю, что думать и на что надеяться!

— И чего опасаться…

Сейс кивнула:

— Вот это хуже всего.

— Я знаю, — Алекс положила руку на плечо Сейс. — Думаю, мы боимся того же, что и они. Никогда больше не увидеть нас, — это, пожалуй, самый больший из их страхов. Но есть еще и провал операции. Ворон этого не допустит.

— И Уилл тоже.

— Тогда, все наши страхи напрасны, — Алекс обняла девушку. — А что касается не увидеть их снова… Ну что ж, единственное, что может этому помешать, это армия за стенами города. И это достаточно веская причина. Поэтому мне совсем не хочется, чтобы авроланы добились того, чего хотят.

ГЛАВА 64

На следующее утро Адроганс постарался выкинуть из головы все непоследовательные события вчерашнего дня. Еда, присланная авроланами, была скромной, но сытной. Вино оказалось очень хорошим, его, судя по всему, извлекли из погребов Сварской или привезли из Себции. Адрогансу не нравилась мысль о том, то он пьет вражеские военные трофеи, но кубки в тот вечер поднимались за разгром авроланских орд. Как заметил Каро, лучше пусть они выпьют это вино, чем оно достанется авроланам. С этим Адрогансу поспорить не удалось.

Утро в тот день наступило рано и принесло боль. Его Повелительница проспала весь предыдущий день и теперь с новыми силами вонзила в подопечного когти и шипы. Значит, в предстоящей битве будет еще хуже. Если он не сосредоточится, то боль набросится на него и будет терзать.

Он собрался с мыслями, но это оказалось не такой простой задачей. Путей проникнуть во внутренний город было не очень много. Два пролома в стене остались еще со времен предыдущей осады. Теперь они были забаррикадированы бревнами и другими обломками из Сварской. Тот пролом, что был к западу от главных ворот, преодолеть не представлялось возможным. В восточной же бреши — той, что пошире, — обломки были свалены менее тщательно, так что получалось нечто вроде запруды. Было ли это сделано специально, чтобы заменить его солдат в ловушку, или нет, сказать сейчас было сложно.

Эта брешь, как ни крути, была самой слабой точкой в защите внутреннего города.

Главные ворота были открыты. Их массивные створки были снесены уже десяток лет назад. Здесь были навалены целые груды обломков, которые формировали череду маленьких стен, перекрывающих главную дорогу. Воины, которых поставят на защиту этих ворот, долго не продержатся, но все-таки присутствие чего-то, напоминающего стены, заставят наступающих замедлить атаку. А это сделает их очень уязвимыми для стрелков и драконеттчиков.

Адроганс также думал о скайкастерах, шаровых молниях и взрывпакетах. Если неприятель расположит их разумно, то силам юга придется несладко. Однако генерал не видел способа укрыться от них или обезвредить. Если он будет подходить осторожно, но на самом деле их не окажется, то приступ займет больше времени, чем мог бы. А если напасть быстро, ни о чем не задумываясь, то окажись все эти авроланские радости там, от его армии мало что останется. Среднего не дано.

Придется побеждать кровью там, где я предпочел бы выиграть стратегией.

День тоже выдался не очень удачным для сражения. Еще на рассвете холодный северный ветер начал свистеть по улицам. Пошел снег. Вихрь сдувал снежные хлопья на юг, так что бойцам волей-неволей придется маршировать против ветра. Еще хуже, что лучникам придется против этого ветра стрелять. А хуже всего то, что облака с севера плывут по направлению к городу, предвещая мощный снегопад.

— Сигнал к наступлению.

Горнист протрубил наступление, остальные подхватили мелодию и разнесли ее по окрестностям. Над полем сражения взмыли оставшиеся Боевые Соколы. Они набросились на стену над главными воротами. Их «огненные петухи» взрывались, а стрелы и копья пронзали врага. Кипящее масло, шипя, выплескивалось на стены, — воины генерала ликовали, будто это предвещало победу.

Вперед широкими рядами выступила пехота. Авроланские стрелки, расположившиеся на баррикадах, встретили ее ливнем из стрел. Несколько человек упало, но копья и стрелы, полетевшие в ответ, сломили сопротивление неприятеля. Те, кто мог, отступали и стремились укрыться во внутреннем городе, потому что передние шеренги Хелурийского Имперского Стального Легиона уже подошли к первой баррикаде. Они преодолели ее и продолжали давить, несмотря на то что на них обрушился град снарядов.

На востоке Бел мот Цуво вела свои отряды к забаррикадированному пролому. Адроганс не хотел отправлять ее на это задание. Он смотрел с сомнением на все это предприятие, тем более что большая часть воинов, первыми проникнувших через пролом в город, скорее всего, будет убита. Но военачальница настояла на своем. Ее роль в нападении на Сварскую была ключевой, и ей и ее армии доставались самые сложные и важные задания, тем более что горячая кровь жителей нагорья жаждала возможности показать, на что они способны.

Стрелы летели чаще, чем хлопья снега. Солдаты продвигались вперед, защищаясь поднятыми щитами, уже утыканными стрелами. Воины скользили и падали, некоторые уже больше не поднимались, но другие вставали и продолжали двигаться дальше. Гуранцы подобрались к городу вплотную: взметнулись веревки с крюками, впиваясь в детали баррикад. Крепкие плечистые ратники ухватились за тросы и принялись упорно тянуть, несмотря на то что стрелы, сыплющиеся на них дождем, сражали многих. Как только в баррикаде пробили брешь, солдаты ринулись туда. Они запрыгивали на бревна, пригибаясь под ударами камней, и приземлялись в самую гущу бормокинов.

Адроганс ожидал, что неприятель вот-вот задействует взрывпакет, превращая воинов из кланов в кучу мяса, над которой будут витать их души. Потом он готовился услышать уханье драгонелей, разрезающих огнем утренний воздух. Ядра собрали бы кровавую жатву в его рядах и омыли бы открывшуюся в баррикаде брешь кровью.

Пехота подошла к главным воротам. Джеранские Гвардейцы просочились сквозь поредевшие шеренги Стального Легиона и ринулись вперед. Они взяли вторую стену и затем третью — до главных ворот осталось одно препятствие. Там, в глубине, или еще дальше драгонели и лучники разнесут его войско. Взрывпакеты оставят дымящиеся кратеры там, где сейчас орудуют его воины.

Он искал признаки присутствия авроланских боевых машин, но не находил их. Орканские изгнанники привели батальон легкой пехоты, который генерал присоединил к Нерегулярной Армии Свойна. Он распределил их по канализационным сетям города в надежде, что они смогут пробраться внутрь и атаковать защитников оттуда. Как и атака Бел мот Цуво, это задание было чистейшей воды самоубийством, но никто не отказался от его выполнения. Воины бодро заявили, что «мечты сбываются», и приступили к выполнению предписанного.

Боль пронзала Адроганса, когда эти солдаты погибали. Он чувствовал панику людей, тонущих в холодной сточной воде. Отчаяние умирающего, пытающегося вернуть свои собственные внутренности на место, предстало перед ним во всей полноте. Ожоги, порезы, оторванные конечности — все эти ужасы хлынули в него.

Генерал ненавидел такие сражения. Здесь не было легкого или быстрого способа победить. Пока препятствие не будет убрано, его кавалерия не сможет начать действовать. А когда такой момент наступит, Адроганс не мог представить, что будет ждать его всадников.

Чем бы оно ни оказалось, ничего хорошего ждать от этого не приходилось. Несмотря ни на что, Адроганса не покидало чувство, что он проиграл бой. Вся кровь льется зря, ради того, с чем я не справился.

Он посмотрел вверх, на башню Нефри-кеша, на огонь, пылавший в ней. Я потерпел поражение, но не знаю как и почему…

Вдруг, на востоке, над одной из баррикад взорвался «огненный петух».

Генерал улыбнулся и заключил:

— Нам может еще улыбнуться удача.

Каро, наблюдавший за ним, кивнул:

— Значит, увидимся внутри.

— Удачной охоты.

Адроганс развернул коня и поскакал на запад, туда, где стояла в ожидании его Конная Гвардия вместе с Орканнелской Королевской Гвардией. Когда он добрался до кавалерии и Гурольский Батальон Каменных Сердец ринулся к горящей баррикаде, генерал разглядел, что за ней происходит схватка. Каким-то невероятным образом воины Нерегулярной Армии Свойна пробили путь через канавы и атаковали авроланов у бреши.

Каменные Сердца въехали на кучи обломков, не встретив особого сопротивления. Они также использовали крюки и тросы, чтобы растаскивать горящие бревна. Первые шеренги разделились, и те, кто был сзади бросились вперед, прокладывая себе дорогу через пролом. Брешь стала шире, и Адроганс вместе с кавалерией устремились туда.

С каждым шагом своего коня Адроганс ожидал увидеть, как гора обломков, превращается в вулкан. За пеленой падающего снега он выискивал хотя бы малейший намек на огонь. Он с ужасом готовился увидеть, как куча мусора взлетает на воздух, опрокидывая людей и лошадей. Огонь разорвет в клочья его всадников и окатит уже умирающих каменным душем.

Они подъезжали все ближе и ближе. Конница подошла достаточно близко, чтобы генерал мог увидеть воинов, сражавшихся с бормокинами и плюющимися вилейнами. Мелькали боевые топоры, сверкали длинные ножи. Трупы людей и животных откатывались в стороны. Крики и стоны заглушали боевые кличи, но кое-где все же можно было расслышать радостные возгласы. Направив коня на склон баррикады, джеранский генерал тоже закричал:

— За герцога Михаила!

Адроганс вытащил свой меч и наклонился вперед, понукая коня. Сильные мускулы животного напряглись, и оно понеслось вверх. Один камень ушел из-под копыт. Но жеребец удержал равновесие, отпрыгнув в сторону. Пена хлопьями капала со шкуры скакуна, поводья промокли, но в конце концов конь и всадник достигли вершины.

Секунду Адроганс обозревал сердце Сварской. Он ожидал увидеть обугленные руины, поскольку те части башен, которые виднелась из-за стен города, производили такое впечатление. Но его ожидания не оправдались. Улицы оказались чистыми, а здания, — если не считать того, что кое-где облезла краска и штукатурка, — стояли нетронутыми. После того что осталось от Свойна и внешнего города, сложно было представить себе столь жизнерадостную картину.

Издалека можно подумать, что этого места война даже не коснулась.

Но генерал видел все это вблизи. Он направил коня по улице, — знаки войны были повсюду. Кровь текла по канавам, трупы лежали по обочинам мощеных дорог. Обуглившиеся скелеты, тела разрубленные на куски. Раненые подергивались, кричали и шарили руками в поисках укрытия, оружия или чего-нибудь, что поможет им.

Конная Гвардия пробралась сквозь пролом вслед за командиром. Он повел их на восток. Орканнелская Королевская Гвардия устремилась следом — они быстро добрались до главных ворот. Там они обнаружили кавалерию авроланов, сосредоточенную для отражения нападения у главных ворот. Всадники Адроганса врезались в полк с тыла, сбивая противника с коней, яростно кося ряды неприятеля.

Орканнелская Королевская Гвардия сместилась влево и раздавила два последних вражеских отряда, которые ожидали в стороне. Авроланы оказались запертыми на улицах города, только тылы могли обратиться в бегство. Но далеко убежать они не могли, тем более что их преследовали жаждущие мести воины, которые после многих лет изгнания наконец вернули себе потерянную родину.

Всадники спешились и бегом поднялись в надвратные помещения.

Любой авролан может вылить расплавленный свинец или кипящее масло на войска, входящие в ворота. У них могут оказаться наготове даже взрывпакеты. Но конногвардейцы, держа наизготовку окровавленные мечи, ворвались в помещение и уже через несколько минут вернулись с победой.

Адроганс отправил еще отряд очистить от неприятеля главные ворота, а затем Каро и его Альцидская Конная Гвардия въехали в город. Они рассеялись по улицам, преследуя и добивая врага. С восточной стороны через брешь в стене, расчищенную Кланом Цуво, в столицу вошли Саваррские Рыцари и Матравская Конница.

Несмотря на успех, что-то было не так. Адроганс чувствовал это. Он потерял людей, но их число и рядом не стояло с тем количеством, которое он должен был потерять. Не было драгонелей — ни в городе, ни на мосту, ни у Трех Братьев. Войск было мало. И город оказался нетронутым.

Рядом возник Пфас:

— Башня.

Адроганс посмотрел наверх и увидел пламя. Оно поднялось в воздух. Оба — отец и сын — сидели верхом на коне с огненными крыльями дракона. Они поднялись в небо, совершив круг над башней, и направились на северо-восток.

Нефри-кеш отсалютовал Адрогансу.

Нефри-леш издевательски засмеялся.

Освободив город, Адроганс вошел в башню, сопровождаемый Каро, Пфасом, несколькими жусками и двумя гвардейцами, присутствовавшими при смерти герцога Михаила. Они осторожно поднялись по лестнице. Опасаясь ловушек и западней, они поднимались медленно, будто бы каждая ступенька могла предать.

Боль снова дремала, но Адроганс не боялся.

На вершине башни в наполовину открытой комнате, но каким-то непонятным образом защищенной от непогоды, они нашли накрытый стол. Еда еще не остыла. Свечи сгорели только наполовину, так что войди они в башню сразу же после ухода сулланкири, то застали бы весьма милую картину.

Пфас презрительно хмыкнул:

— Слишком много стульев.

Адроганс двинулся во главу стола. Там, вместо блюда, он нашел кусок пергамента, пригвожденный кинжалом. Почерк был разборчивым, но генерал обнаружил на пергаменте странное темное пятно.

Кровь. Она еще не высохла.

Адроганс тяжело оперся на стол и прочитал вслух:

— «Мой дорогой генерал Адроганс. Я поздравляю Вас с блестяще проведенной кампанией. Ни я, ни моя госпожа не думали, что Вы способны вести войну в зимних условиях. Поэтому я был захвачен врасплох, без подкреплений, которые сейчас так необходимы на востоке. Вы отвоевали свободу Окраннела. Я находился здесь, чтобы присутствовать при падении города, и, хотя мне грустно, что моя госпожа лишилась столь важного объекта, я не хочу отбирать у Орканнелского народа родину. Теперь они будут жить в мире и покое, которых я никогда не знал и вряд ли узнаю. С глубоким восхищением, нижеподписавшийся Нефри-кеш».

Каро воззрился на джеранского генерала:

— Не может быть, чтобы он это написал.

— Прочти сам.

Альцидский генерал нахмурился:

— Мы выиграли, потому что сумели напасть как раз тогда, когда армии Кайтрин были необходимы где-то еще?

— Выдумка. Драгонели, задействованные у Луррии или Порджала, с легкостью могли быть доставлены сюда за пять дней. То же самое и с войском. С тех пор как мы взяли Цитадель Три Брата, прошел целый месяц. Этот город должен кишеть бормокинами.

Каро тяжело вздохнул и уставился в окно, выходящее на городскую стену:

— Зачем тогда это представление? Он мог разбить нас у моста. Он мог разбить нас здесь. Зачем?

Пфас подошел и взял с блюда то, что напоминало куриную ножку:

— А что вы волнуетесь? Ведьма потеряла город.

— Ты ошибаешься, дядя. Она его не потеряла, — Адроганс нахмурился. — Она нам его продала. Но вот за что?

Жускский шаман усмехнулся:

— Время покажет.

— Верно, — Адроганс поежился. — Только сдается мне, это не та сказка, которую мне хочется услышать.

ГЛАВА 65

В каком-то смысле, — думал Эрлсток, — ему не повезло, что авроланская стрела не содержала в себе яда. Она попала ему в правое бедро. Джиландесса сказала, что его задело не слишком сильно, поэтому принц позволил ей только остановить кровотечение и зашить рану. Помощь аркэльфийки нужна была повсюду для лечения более серьезных ранений, а он вполне был способен передвигаться и так.

Но если бы стрела была отравленной, он был бы уже мертв. Это означало бы, что его нос, щеки, уши, пальцы на руках и ногах не были бы сейчас отморожены. И он бы не переживал, что фрагмент Короны Дракона может оказаться в руках врага. Он не испытывал бы сейчас ни голода, ни усталости, и вообще всего того, что отличает жизнь от смерти.

Сбежать без потерь им не удалось. План Джуллаг-це сработал хорошо, и они сумели выбраться через тесный тоннель достаточно легко. Когда они стали уходить, Верум вызвался прикрывать их. Покинув тоннель, Эрлсток все еще слышал выстрелы. Возможно, каким-то образом механоид мог остаться в живых и скрыться где-то в переходах Саренгула.

Джуллаг-це Сигг повела их через горы по дороге, которая сначала шла на юг, а потом забирала немного на запад. УрЗрети свернула по направлению к переправе — веревочному мосту — через ущелье. Уже много лет она не ходила по этим местам, но все ориентиры оставались там же, где были, и указывали ей верный путь. Ущелье разрезало на две части целое герцогство в Саренгуле, и если авроланские войска попытаются воспользоваться внутренними тоннелями, чтобы обогнать их, то им придется делать огромный крюк. Весь отряд надеялся, что силы Авролана еще не настолько глубоко проникли в Саренгул.

Для того чтобы полностью оторваться от преследователей, им всего лишь необходимо добраться до моста, перейти по нему, а затем перерезать удерживающие его тросы. Джуллаг-це сказала, что ущелье огромное и бездонное. Эрлстоку пришла в голову шальная мысль, что туда можно выбросить фрагмент Короны.

Авроланские воины следовали за ними попятам. На рассвете авроланы неожиданно напали на отряд Эрлстока — убив при этом троих и ранив четверых. Слава богам, ранения оказались слишком серьезными. Число воинов сократилось с двенадцати до семи, — весьма ощутимо, учитывая все, через что они прошли. Но усталость, засада, потеря людей, когда цель была уже так близка, — все это жутко вымотало принца.

В горах завывал ветер, унося снежные вихри на юг. Эрлсток предпочел бы, чтобы ветер дул в спину, ведь тогда их следы было крайне сложно разглядеть. Сквозь постоянно меняющееся полотно снега ему удалось различить бормокинов. Некоторые из них двигались по земле, четко придерживаясь дороги, а другие в это время направились к скалам. Ветер делал стрелы практически бесполезными, но это авроланов не остановило.

А фигура в плаще все так упорно шла за ними. Неуклюже передвигаясь, она неуклонно приближалась. Порывы ветра раздували алый плащ, но не могли остановить загадочное создание. Оно вовсе не пыталось сопротивляться ветру и даже не закрывало рукой лицо. Но больше Эрлстока смущало то, что на том месте, где два дня назад была культя, теперь снова что-то выросло.

Джуллаг-це указала на юг:

— Вон там уже виден вход в каньон. Мы почти дошли.

— И теперь они должны поспешить, если не хотят оказаться отрезанными, да?

— Верно, — УрЗрети взглянула на него свысока. — Ваше Высочество, я знаю горы лучше всех…

— Не сомневаюсь, — Эрлсток снял себя ремни, к которым крепился фрагмент Короны Дракона. — Возьми это и беги туда, скорее.

Она положила коричневую ладонь на руку, обтянутую перчаткой:

— Нет, Ваше Высочество, я имела в виду то, что вам следует поторопиться, а я останусь задержать их.

— Нет, так не пойдет, — принц оглянулся на остальных. — Давайте пошевеливаться! Скорость сыграет нам на руку. Как только мы перейдем через мост, мы будем в безопасности. Рис, Финн, за мной!

Оба эльфа устремились по каньону к той части, где он сужался, туда, где их ждало ущелье и спасение. Ветер заглушил крик бормокина где-то на самом верху, однако остальные услышали его и прибавили скорости. Новые крики послышались со стороны высоких скал, и Эрлсток предположил, что там в горах также прячутся войска Авролана.

Джуллаг-це помогла идти хромающему принцу, который старался изо всех сил. В левой руке он сжимал четырехстволку, а правой обхватил урЗрети за плечи. Правая нога отказывалась двигаться, поэтому он волочил ее по земле, оставляя за собой длинный извилистый след.

Несколько черных стрел упало на дно каньона. Рисвин подхватил одну, натянул свой серебряный лук и отправил ее обратно, угодив прямо в одного из бормокинов.

Вскоре отряд Эрлстока уже был в западном каньоне. Стены подступали все ближе и ближе, так что расстояние между ними сузилось до ста метров. Дорога дважды вильнула из стороны в сторону, что в случае надобности помогло бы сдержать преследователей. Правда, ненадолго. Внутри каньона ветер стих. Эрлсток мог слышать даже, как снег скрипит под ногами и как его израненные воины перешептываются, упорно бредя на запад. Нетерпение усиливалось по мере того, как ущелье постепенно становилось все шире и затем резко свернуло на юг.

Там их ждала расщелина и мост через нее.

И они увидели ее — но все было не совсем так, как они предполагали.

Расщелина оказалась гораздо больше, чем описывала Джуллаг-це. Дно каньона образовывало полукилометровый склон. Когда урЗрети видела пропасть в последний раз, стояло лето, и тогда повсюду были зеленые луга, усеянные красными, желтыми и голубыми цветами. Теперь же только обледенелые серые камни торчали из снега. Сама расщелина легко насчитывала двести ярдов по ширине, а ее края скрывал слой снега и льда. Снежно-белый пейзаж разрезал глубокий темный провал.

Эрлсток взглянул на Джуллаг-це:

— Ты говорила, что давно тут не была. А насколько давно?

— Ну, лет семьдесят. Тогда они только говорили о том, что построят вот это. Но сами понимаете, эти разговоры… — Ее кожа посветлела и приобрела желто-коричневый оттенок. — Я понятия не имела, что все так серьезно.

Веревочный мост, который должен был стать их спасением, был заменен на великолепный прочный арочный мост через пропасть. При его строительстве использовались массивные глыбы, в довершение украшенные мрамором. По традициям урЗрети мост украшали последовательно сменяющие друг друга скульптуры и живописные картины. И хотя кое-где на поверхности моста снег лежал очень плотно, большая его часть все же была расчищена. Мост был настолько широк, что на нем без труда могло уместиться четыре всадника. Рядом были установлены каменные стражи, которые приветствовали путешественников широкими улыбками.

Эрлсток помотал головой. Даже если они используют весь, до последней горсти, огненный порошок, то им не удастся ослабить хотя бы одну опору:

— Он слишком широк, чтобы обороняться от преследователей.

Рисвин, прошедший немного вперед, обернулся и взглянул на принца:

— Что же нам делать?

Прежде чем Эрлсток успел ответить, мимо просвистела стрела и вонзилась эльфу в плечо. Кровь брызнула на снег, но Рисвин остался на ногах. Стрела лишь слегка задела его. Увернувшись от следующего выстрела, он отскочил назад и натянул тетиву собственного лука.

Эльф выпустил стрелу, а весь отряд в это время устремился на мост. Сзади и откуда-то сверху доносились крики и вопли бормокинов. Хлынул поток стрел. Большинство пролетело мимо, но одна угодила прямо в четырехстволку, застряв между стволов. Впереди кто-то рухнул на землю, стрела угодила ему прямо в бедро.

Эрлсток дернул Джуллаг-це:

— Приведи Нигала.

Принц развернулся, прицелился в одного из предводителей бормокинов и нажал на спусковой крючок.

Но ничего не произошло.

Дуло окутал дым. Принц отвел курок, прочистил ствол и снова зарядил его. Повсюду были слышны пронзительные крики и вопли бормокинов. Отряд Эрлстока несся вперед. В воздухе блеснули острые ножи. Справа от принца выстрел Джансис повалил на землю бормокина. Но этого было далеко не достаточно, чтобы противостоять натиску стремительно приближающегося врага.

Даже если бы один мой выстрел стоил десяти…

Принц вновь нажал на спусковой крючок. Раздался щелчок. Загорелся запал. Мгновение спустя четырехстволка разразилась выстрелом, приклад с силой врезался принцу в плечо. Из дула вырвался дым и пламя.

Бежавший впереди бормокин упал навзничь.

Затем и другой.

Грохот эхом наполнил ущелье. Там, с другой стороны ущелья, показались прятавшиеся среди скал драконетчики. Механоиды! Эрлсток не мог поверить в происходящее. Как им удалось пробраться сюда?

Крохотное крылатое создание прожужжало у него перед носом. Оно зависло в воздухе, и все его четыре крылышка двигались так быстро, что разгоняли висящий вокруг дым:

— Скорее, Ваше Высочество, скорее, скорее, — Квик вцепился в левое плечо Эрлстока и принялся его тянуть.

Принц развернулся и бросился бежать, насколько ему позволяла раненая нога. У него за спиной кричали бормокины, но это уже были крики отчаяния. Оглянувшись назад, он увидел, как преследователи отступают, оставляя десятки тел лежать на побагровевшем снегу.

К принцу приблизился воин. И хотя на нем была черная маска, принц узнал его по шрамам на щеке и белым волосам:

— Ворон. Что вас сюда привело?

— Сприт Квик. Нам было известно, что фрагмент Короны Дракона находится сейчас в пределах Саренгула, а Квик знал примерно в какой части. Мы лишь последовали за ним, — Ворон повернулся и указал серебряным луком на мост. — Остальные наши люди сейчас на той стороне вместе с лошадьми. Мы отправили туда механоидов.

Отовсюду к ним стали подтягиваться механоиды. Бормокины сбились в тесную группку. Судя по всему, им не очень-то хотелось снова начинать наступление.

И тут вдалеке появилась фигура в плаще. Бормокины бросились врассыпную. Существо неустанно двигалось вперед, не обращая внимание на пули летящие из драконетт и взрывавшие снег у него под ногами. Оно остановилось среди тел авроланов, подняло левую руку и демонстративно выставило ее вперед:

— Очень хорошо, ваши жизни в обмен на Истинный Камень. Вы заслужили это.

К принцу подошел Уилл:

— А это еще что?

Эрлсток покачал головой:

— Понятия не имею, но оно следует за нами от самой Крепости Дракона. В него стреляли, и вообще, как только не пытались расправиться с ним! Но его ничем не остановить.

Ворон похлопал принца по плечу:

— Пойдемте-ка отсюда, — он обернулся и дал сигнал остальным. — Уходим!

Фигура в плаще вновь заговорила:

— Я второй раз предлагаю вам сохранить ваши жизни. Прислушайтесь к моим словам, и вам не придется умереть.

Эрлсток выпрямился и распахнул плащ, чтобы показать сине-зеленый камень, закрепленный на нем специальными ремнями:

— Не наши жизни, а твоя за этот камень!

Запахнув плащ, принц ступил на мост.

Там, на мосту, уже собралась кучка механоидов и еще человек, которого он видел вместе с Вороном в Крепости Дракона. Герцог указал своим людям на мост:

— За мной.

За спиной принца раздался пронзительный долгий крик, полный тоски и страха, но вместе с тем он обладал невероятной мощью. Все внутри Эрлстока сжалось, и он упал на колени. Принц повалился на Ворона и почувствовал, что тот тоже падает. Этот звук смешал страх с оцепеняющей силой детских ночных кошмаров и заставил его содрогнуться.

Боль в колене вернула Эрлстока в сознание, но он предпочел бы, чтобы этого не происходило. Подняв голову, он увидел перед собой мост. Затем прямо над ним раскинулась огромная крестообразная тень. Ее очертания волной проплыли по каменным стенам ущелья. И тут принц понял, что за существо возвышается над ним. Он уже видел его, но только не под таким углом. И никогда раньше у принца не было такого четкого ощущения, что он вот-вот станет чьей-то добычей.

Дракон с рогом на змееподобной голове, светящейся медно-красным светом в лучах солнца, медленно поднимался все выше с легкостью ястреба. Эрлсток ощутил на себе его пристальный взгляд — словно его хлыстом ударили по спине. Если дракон захотел бы схватить его, ничто не смогло бы остановить его.

Дракон раскрыл пасть, и на мгновение показались мощные клыки цвета слоновой кости, а затем огненная струя накрыла все вокруг. Жаркое и неистовое огненно-красное пламя охватило середину моста. Каменные стражи на ближней стороне расплавились, будто свечи, оказавшиеся слишком близко к аду. На миг Эрлсток смог разглядеть Дрени и еще силуэты, стоявшие на краю моста, но они тут же полетели вниз в пропасть вместе с расплавленными камнями.

Следом за драконом тянулась дымка испаряющегося снега. Он пролетел над ущельем и, сложив крылья, приземлился на крутой склон на противоположной стороне. Когтистые лапы врезались в каменную скалу, отколов от нее куски льда, тут же исчезнувшие в пропасти. Дракон устроился на склоне, укрывшись собственными крыльями.

Его глаза сверкнули, и он заговорил. Слова вновь пробудили в Эрлстоке страхи. Подобно червям они ползли по его телу, проникая внутрь, прямо в мозг. Принц не знал, что значат эти слова, но был абсолютно уверен, что их смысл лежит далеко за пределами его понимания. Он также знал, что если бы его целый год и еще сутки подвергали страшным мучениям, то и тогда он не чувствовал бы такого отчаяния, как сейчас.

За его спиной послышалась отчетливая речь фигуры в плаще:

— Гаготмар говорит, что он хотел бы получить Истинный Камень. И он будет крайне расстроен, если ему придется отчищать его от ваших останков.

ГЛАВА 66

Глаза Керригана горели, словно масло, охваченное пламенем. Он не спал уже больше суток. Расправившись с сулланкири, молодой маг вернулся и принялся придумывать способ, как защитить город от ударов драгонелей. Лучшим магам раздали частички ядра, которое удалось притащить Керригану, и они использовались ими как точки для отражения атак неприятеля. Остальные части послужили отличными приманками, обеспечивающими попадание снаряда в определенное место, например в груду камней. Таким образом самое страшное, что могли сделать смертоносные ядра, — это превратить булыжник в кучу гравия.

Как только усилия магов по отражению и направлению ударов возымели определенные успехи, авроланские маги начали насылать заклятия на защитников города. Керриган был вынужден оставить свои занятия и приложить все силы для спасения других магов. К счастью, маги из Университета творили заклятия поодиночке, и молодой маг мог подойти и помочь каждому.

Когда он еще учился на Вильване, мысль о том, чтобы одновременно защищать такое количество человек от чар стольких магов, привела бы его в ужас. Потому как дуэли между магами чаще всего сводились к тому, что кому-то удавалось нанести лучший ответный удар. Если твое заклятие оказывалось не равным по силе атакующему заклинанию, то ты мог пострадать. А поскольку лишь небольшое число магов могло достаточно хорошо определять количество силы, затраченной на то или иное заклинание, слишком часто ответные удары обладали заведомо большей энергией. Если один из магов брал на себя инициативу и непрестанно атаковал соперника, то защищающийся мог просто истощить самого себя.

От разных по силе заклинаний следовало защищаться по-разному. С атакующими заклинаниями Керриган справлялся с помощью контрзаклятий, которые действовали целенаправленно на чары. Когда противоядие юного мага обнаруживало подобные чары, оно скреплялось с этим атакующим заклинанием, сообщая ему, что оно уже поразило цель. Тогда это заклинание лишалось энергии без вреда для других. Это и помогало Керригану победить с Нескарту и его студентов.

Ночью юный маг усердно трудился, несмотря на грохот драгонелей и рокот выстрелов. Крики и стоны жертв также доносились до него, но он изо всех сил старался гнать их прочь. Закрыв глаза, он сконцентрировался и внимательно изучал эфир вокруг Нэввола.

Чары из стана Авролана приходили беспорядочно. Некоторые стремительно взрывались, как снаряды драгонелей. Другие медленно порхали, словно бабочки в поиске цветка. Обнаружив заклинание, Керриган обезвреживал его. Большинство реагировали на ложные цели и взрывались преждевременно. Однако несколько заклятий были сделаны достаточно хитро — и они стали подвергать проверке указания на ту или иную цель, поэтому юному магу пришлось изменить часть мишеней. Заклятия попадали именно туда, куда нужно, разнося на кусочки кучи из червяков, которых насобирал Бок по просьбе Керригана для создания ложных целей.

В равной мере изможденный и довольный, Керриган слегка перекусил, как раз когда драгонели прекратили свой ожесточенный обстрел. Некоторые сооружения все еще продолжали гореть, достаточное количество было разрушено, но стены возвышались все также неприступно. Решимость людей продолжала противостоять силам Авролана. Зрители забрались на стены, чтобы демонстративно выкрикивать оскорбления и насмехаться над врагом.

Противники перестали творить заклинания, но Керриган достаточно хорошо разбирался в военном искусстве, чтобы увидеть в этом не что иное, как знак капитуляции. Маги Авролана должны были устать так же, как и чародеи Нэввола. Теперь они отступят и возьмут передышку, как и их противники, чтобы, когда осада возобновится, с новыми силами наброситься друг на друга.

Несмотря на то что в Вильване существовали боевые маги, а волшебники Мурозо тоже были знакомы с военными традициями, обычно в боевых действиях магия играла второстепенную роль. Исключением являлись разве что дуэли магов. Используя весь свой магический потенциал, одна сторона пыталась нейтрализовать магический потенциал другой. Заклинания, конечно же, помогали узнать некоторые общие сведения о сопернике, но на самом деле судьба битвы обычно решалась с помощью оружия.

Не стоит и говорить, что стрела или меч с легкостью способны завершить военную карьеру любого мага.

После общения с Римом Рамочем Керригану стало интересно, не происходит ли теперь все в точности так, как это уже происходило когда-то раньше. Урулф Кирун был очень силен и создал Корону Дракона, подчинив себе армию драконов. Вслед за этим он отправился на юг в попытке завоевать весь мир. Обладал ли он преимуществом только благодаря драконам? Мог ли он выигрывать битвы, используя магию? Возникла ли традиция магических дуэлей в Мурозо в те времена, когда в Вильване царил мир, или же она была заимствована в целях защиты?

Пережевывая черствый хлеб и запивая его разбавленным вином, юный маг не нашел ответа на эти вопросы. Ни хлеб, ни вино ему не нравились, но это было все, что принес ему Бок. Чего Керриган на самом деле желал, так это выспаться, но, прежде чем он смог доползти до кровати, его вызвали в герцогский дворец к Алексии.

В сопровождении Бока юный маг вошел в покои в верхней части северной башни. Алексия была великолепна в своей золотой кольчуге, и он не сдержал улыбку. Длинные волосы были просто собраны в толстую косу. Кружевная черная придворная маска едва скрывала лицо принцессы, но добавляла ей загадочности, что делало ее еще более привлекательной.

Вместе с ней была Сейс и еще несколько местных командиров. Все присутствующие столпились в центре круглой комнаты вокруг невысокого стола, на котором была разложена карта. В стороне стояли маги-связные, владеющие арканслатой. Башню опоясывал балкон, выйти на него можно было через двери, расположенные с запада и востока. Напротив северной стены, возле окна, шла лестница наверх к люку, ведущему на зубчатую вершину башни. Алексия подняла голову и улыбнулась:

— А вот и ты, адепт Риз. Ты должен знать, что лишь благодаря твоим усилиям Нэввол не был уничтожен несколько часов назад.

— Правда? — Голос юноши не мог скрыть, что его обладатель едва в это верил. Молодой маг знал, что принцесса не стала бы лгать ему, но кивки и выражение благодарности на лицах остальных удивляли его. — Я не думал, что так сильно помог.

Его замечание было встречено еле слышными смешками, но Алексия осталась серьезной:

— Еще сегодня утром некоторые думали, что от города практически ничего не останется. Они намеревались капитулировать перед войсками Авролана. Ваши усилия не прошли даром и были высоко оценены.

Один из советников, магистр Мурозо, убивший днем раньше двух магов из Университета, чинно кивнул:

— Мне не хватит умений и знаний, чтобы рассказать о том, что вы сделали, адепт Риз, но если простой адепт Вильвана способен повторить то, что смогли вы, то у мира еще осталась надежда.

— О, спасибо вам. Я сделал то, что мог.

Алексия поманила его рукой к столу:

— Знаю, тебе необходим отдых, но у меня есть несколько идей. Во время битвы маги обычно нейтрализуют друг друга. Возможно ли создать такие заклинания, достаточно сильные и смертоносные, чтобы заставить магов противника защищаться от них, в то время как наши маги в этот момент смогли бы наложить свои заклятия на определенные мишени?

Тучный маг скрестил руки на груди, спрятал пальцы под мышки и произнес:

— Полагаю, это возможно. Для этого необходимо сделать маску для очень простого заклятия. Сама маска будет изображать из себя более мощное заклинание. Я мог бы применить и другие хитрости и заставить соперника думать, что эти заклинания созданы магами Университета и… О! Если бы я преобразовал геральдическое заклятие, а затем послал заклинание врагам в тыл так, чтобы оно запустило маскировочное заклятие, то мог бы заставить неприятеля думать, что нападение идет с востока, как будто бы к нам подошло подкрепление извне.

Алекс приподняла бровь:

— То есть твой ответ нужно понимать, как «да», верно?

Маг взглянул на нее и кивнул, отчего у него затряслись щеки:

— Я могу сделать это. Мне понадобится время, для того чтобы все подготовить. И еще, чтобы поспать. Кроме того, мне необходимо съесть что-нибудь питательное.

Сейс кивнула Алекс и тут же покинула комнату.

Принцесса Окраннела улыбнулась:

— Не знаю, сколько времени будет у тебя в распоряжении…

С восточной стороны донесся ужасный вопль. Керригану не удалось распознать что это, но внутри все стало пульсировать от страха. Юному магу казалось, что если бы он не был таким уставшим, то его сообразительности хватило бы, чтобы определить, что это за крик. Но потом опять же, если бы я понимал, что к чему, это могло бы глупо напугать меня.

Стоны и крики людей, смешавшись с изначальным воем, утонули в нем. Все присутствовавшие выбежали через восточную дверь на балкон. Керриган последовал за ними и, оказавшись на южной стороне башни рядом с Алексией, устремил взор на восток.

Дракон, покрытый темно-пурпурной чешуей с золотистыми краями, приземлился в тылу авроланского лагеря. Он сложил крылья и повернул голову на длинной и гибкой шее назад, наблюдая за тем, что происходило позади него. Человекоподобные существа, примерно полдюжины, медленно сходили на землю. Они еще не все спешились, но Керриган понял, что перед ним хогуны. А хогуны — огромны.

Что говорит о том, что дракон просто чудовищных размеров.

— Ваше Высочество, даже не спрашивайте, мой ответ будет «нет».

Принцесса улыбнулась:

— Я уважаю твои знания, Керриган, но даже будь ты сытым, напоенным и отдохнувшим, я бы не задала тебе такого вопроса.

Из командной палатки появился высокий силуэт и прошел через многочисленные флаги подразделений. Казалось, сначала он обратился к хогунам, поскольку ледяные гиганты стали продвигаться вперед, а отряды бормокинов начали выстраиваться в линию. После этого силуэт подошел к дракону.

Дракон опустил голову и положил ее на землю. Он выглядел очень покорным. Хвост скрутился, укрыв бок, и, поменяв положение конечностей и спины, дракон уселся на землю. Затем, сложив крылья, он лег плашмя. После чего фигура указала в сторону Нэввола, и дракон поднял голову.

К Алексии подошел маг-связной:

— Из Каледо сообщают, что к силам присоединился Анаруса дракон. Должен ли я сообщить им об обнаруженном нами экземпляре?

— Будьте так добры. Передайте им, что как только поймем, что происходит, мы сразу доложим обстановку. Но все выглядит не очень обнадеживающе.

— Как прикажете.

Внезапно дракон встал на дыбы. Он раскрыл крылья, поднял голову и издал ужасный пронзительный вопль — наполненный гневом и ненавистью. Опустив голову вниз, он уставился на Нэввол. Керриган стоял, крепко вцепившись в балюстраду балкона, испытывая сильное желание бежать прочь. Но он был слишком напуган, чтобы сделать что-нибудь, потому что тогда его заметят.

Прижав к груди передние лапы и размахивая крыльями вверх и вниз так, что кончики крыльев почти соприкасались у него над головой, двинулся вперед. Он шел покачиваясь из стороны в сторону, словно огромная птица, и волочил за собой хвост. Задев пару стягов, дракон раздавил несколько бормокинов, которые не успели увернуться от тяжелой поступи твари.

Дракон прошел мимо армии Авролана и взмыл в воздух, устремившись к Нэвволу, словно хищник, для которого город был добычей. Несколько стрел отскочили от толстой чешуи чудовища, нисколько не повредив ей. Дракон стал казаться еще более ужасающим, ведь поле битвы едва ли было такого же размера, как его грудная клетка.

Он снова нагнул голову, но крохотная надежда на его благие намерения исчезла, как только дракон открыл пасть. Керриган почувствовал жар, еще до того как увидел огонь, а после перед его глазами был лишь поток живого пламени. Удар пришелся на восточные ворота и стену. Стена треснула и стала разваливаться еще до того как все вокруг охватил огонь. Тяжелые дубовые ворота внезапно раскрылись, словно ставни во время сильного ветра, а потом в одно мгновение превратились в прах, тут же рассеявшийся по всему городу.

Люди, находившиеся на стене, сразу же бросились бежать, но это уже не могло их спасти. Пламя дракона застало всех врасплох. Огненные язычки окутали всех, превратив в живые факелы. Они перепрыгивали с одного человека на другого в поисках все новых жертв. Огонь охватывал по очереди деревянные перекрытия, по кусочкам разрушая края каменных стен, отчего отколовшиеся глыбы грузно летели вниз.

Рев, сопровождавший выход пламени, словно благословлял происходящее. Буквально разрывая уши, он заглушал ужасающие крики умиравших. Довольно быстро на смену дикому рычанию пришла мертвая тишина. Дракон поднял голову и раскрыл пасть, Керригану показалось, что это была усмешка.

В тот момент маг был уверен лишь в двух вещах. Первая заключалась в том, что до конца дня он не доживет. Вторая, и самая важная, в том, что он никогда в своей жизни не видел более прекрасного зрелища; улыбка дракона вдруг исчезла, а голова скользнула под наполовину разрушенную стену. Туловище резко дернулось назад, неуклюже подпрыгнув, и вдруг дракон превратился в трусливую дворнягу, которую грозятся отшлепать.

Над чудовищем проплыла тень.

Каким бы огромным ни был пурпурный дракон, крестообразная тень, проходящая прямо над ним, вполне могла его полностью скрыть. Керриган взглянул наверх и успел увидеть черный силуэт, но тут его ослепило солнце. Маг опустил голову и протер глаза, чтобы после посмотреть на юг, куда указывал палец Алексии.

Еще один дракон легко набрал высоту и направился на юг — на секунду Керригану показалось, что он летит в Каледо. Но тут одно крыло взмыло вверх, а второе опустилось вниз, и чудовище медленно совершило поворот. Дракон взмахнул крыльями и взял нужный курс, обратно на север. Прямо к городу. Прямо к башне!

Подлетев ближе, Черный Дракон замедлил ход и широко раскрыл крылья. На темной коже волнами расходились красные линии от живота к краям туловища. Выпустив огромные когти, чудище вцепилось в Южную Башню дворца, отколов при этом несколько камней. Осколки полетели вниз на землю, рикошетом отскакивая от стен. Дракон накрыл крыльями башню, плотно прижавшись к ней.

Керриган буквально прилип спиной к стене башни. Ему стало бы стыдно за свой страх, но Алексия тоже отпрянула, а Бок припал к земле, выглядывая из-за каменной балюстрады.

Перед ними маячила огромная голова Черного дракона. А из его пасти высовывался красный раздвоенный язык. Капли слюны падали вниз, и одна из них прожгла дыру, размером со сливу в каменной стене прямо рядом с головой Керригана.

Черный дракон раскрыл пасть, но огня не последовало. Взамен послышался очень тоненький для такой твари голосок:

— Меня зовут Вриисуреол. Я могу здесь все уладить.

Каким-то образом Алексия собралась с силами и сделала полшага вперед:

— Ты можешь избавить нас от того дракона?

Вриисуреол прищурился:

— Если Просимр — единственная ваша проблема, Алексия из Окраннела, то, значит, не лгут песни, прославляющие смелость жителей Окраннела. Я избавлю этот город от Просимра и его армии. Но за определенную цену. И моя цена не обсуждается.

Принцесса приподняла подбородок:

— И какова же ваша цена?

Вриисуреол снова сощурил глаза:

— Мне нужен Керриган Риз.

ГЛАВА 67

Уилл медленно повернулся к дракону спиной:

— Эй, ты хоть понимаешь, кто я такой?

Фигура в плаще никак не отреагировала на вопрос. Ворон громко закричал:

— Уилл, что ты делаешь?

— Я пытаюсь разозлиться, — юноша взглянул на воина. — Не знаю, как у меня получилось то, что я сделал в Бокагуле, но будет плохо, если то же самое случится здесь.

— Ты не истекаешь кровью, Уилл.

Вор вынул кинжал:

— Я могу исправить это. — Вытянув левую руку, он сорвал с нее перчатку и прижал ладонь к лезвию клинка. Затем он вновь посмотрел на фигуру в плаще. — Я — Норрингтон. Тот САМЫЙ Норрингтон. Тебе известно пророчество. И теперь ты и Гагмар все еще хотите поспорить со мной?

Силуэт в плаще разразился смехом, эхом отозвавшись в шипении дракона:

— Это делает все только гораздо более интересным, Норрингтон, гораздо более интересным. Однако это все равно не изменит финал. Верни нам Камень Истины, и ты будешь жить, чтобы исполнить пророчество. Может быть.

Эрлсток выпрямился и сбросил свой плащ. Принц снял ремень с фрагментом Короны Дракона и повесил его на вытянутую левую руку:

— Вот это вам нужно, не так ли?

— Брось его сюда.

Во рту у Уилла пересохло:

— Ты не сделаешь этого.

Герцог улыбнулся ему:

— Можешь поставить на это свою маску.

Эрлсток позволил драгоценности упасть на снег. Внутри камня родился светящийся золотисто-зеленый крест. У Уилла создалось впечатление, будто бы что-то за ним наблюдает. Вор почувствовал силу, бьющую струей из камня, а затем что-то внутри него также начало пульсировать в унисон.

Принц взвел четырехстволку, зарядил ее и направил дуло на камень:

— Гаготмар, возможно, не захочет счищать грязь с фрагмента, но как он смотрит на то, чтобы собрать вместе все осколки?

Вор схватил Эрлстока за руку:

— Ты не можешь. Не делай этого.

— Мы не можем позволить им завладеть камнем, Уилл.

Фигура в плаще пожала плечами:

— Вперед. Даже хваленые драгонели не смогут уничтожить Истинный Камень, особенно теперь. Став частью Короны Дракона, он обрел еще большую силу, чем раньше. На него могут обрушиться эти скалы, а он останется невредим.

Ворон положил руку на плечо Эрлстоку:

— Не думаю, что он блефует, Ваше Высочество.

— К сожалению, я тоже, — одним плавным движением принц поднял четырехстволку, прицелился и спустил курок.

Уилл пригнулся, чтобы не попасть во взрывную волну. Как только белый дым рассеялся, он увидел, что фигура в плаще лежит на земле. Бормокины бросились бежать.

— Отличный выстрел!

— Надеюсь.

Уилл не мог понять нотки обреченности в голосе Эрлстока, пока не увидел, как фигура снова поднимается на ноги:

— Что это за хрень?

— Это не прекратиться, — Принц вздохнул. — Мы все действительно ценим то, что вы проделали столь долгий путь, чтобы спасти нас. Я очень надеялся, что все сложится лучше.

— Если придется умереть, то полагаю, огненное пламя из пасти дракона не самый плохой способ, — Ворон пожал плечами.

— Нет, мы не умрем! — Уилл порезал кинжалом ладонь и тихонько застонал, почувствовав боль от раны. Кровь брызнула струйкой, оросив снег и фрагмент. Снег покраснел, а кровь, попавшая на камень, исчезла. Новый поток силы хлынул оттуда.

Уилл упал на колени и прижал окровавленную ладонь к фрагменту, затем схватил его и поднял в воздух:

— Вы никогда не получите его!

Сила вновь начала пульсировать внутри камня, на этот раз сильнее и интенсивнее. Эльф из отряда Эрлстока тяжело задышал и согнулся от боли. Татуировки на теле Резолюта загорелись ярким светом, а металлические конечности механоидов задергались в конвульсиях. Дракон зловеще зашипел, даже фигура в плаще, казалось, пошатнулась.

И все же это странное существо не упало. Однако в голосе послышался едва уловимый намек на боль:

— Ваши усилия никак вам не помогут! — С человеческого языка фигура перешла на странные звуки, похожие на те, что призвали дракона.

Уилл покачнулся, фрагмент по-прежнему был в его руке. Кровь продолжала течь из раны, отчего камень становился все горячее. Пульсирующая энергия проникала в его кожу, медленно поднимаясь к предплечью.

Гаготмар раскрыл крылья и взмыл в воздух. Поднявшийся ветер закружил в вихре снег, лежавший на склонах гор. Дракон спускался все ниже, сверкая медными отблесками на чешуе. Тень плыла по земле, делая пропасть слишком уж близкой. Он открыл пасть и блеснул клыками. Уилл собрал все свои силы, чтобы встретить огненную струю, собирающуюся поглотить его вместе с друзьями. Неожиданно появившись из расселины в леднике, огромный зеленый дракон вонзился зубами в грудную клетку Гаготмара. Медно-красный дракон дико застонал от боли и озарил небо пламенем. Его крылья яростно били по голове зеленого дракона. Черная кровь фонтаном лилась из груди медно-красной твари. Мощные челюсти открывались и закрывались снова и снова, ломая алую грудную клетку.

Одним резким толчком головы зеленый швырнул тушу Гаготмара к западной стороне пропасти. Его крылья и хвост запутались, и он покатился вниз. Пламя, льющееся из пасти, вырывалось через дыру у него в груди. Крылья затрещали на холодном воздухе, но даже этого не было слышно, когда зеленый, жадно и громко хрустя, пожирал плоть своего врага.

Медленно передвигаясь по снегу и цепляясь когтями за камни под ним, громадный зеленый дракон карабкался вверх, на край пропасти. Из пасти у него текла черная кровь. В солнечных лучах сверкнули золотистые крапинки на чешуе, когда огромное змееподобное существо добралось до долины. Дракон попытался подняться, но тут же резко упал на левый бок, вызвав небольшую снежную лавину, наполовину скрывшую его под собой.

Он посмотрел одним глазом на Уилла. Камень стал пульсировать немного слабее, но все еще подпитывал Уилла струйками энергии. Отметины на шее воспалились, и время вдруг замедлило ход, вокруг Уилла завертелись образы, источники силы, потоки — из разных времен и предзнаменований.

Я знаю тебя!

А я — тебя!

Уилл почувствовал, что будто бы наблюдает за самим собой со стороны. Пока зеленый дракон расправлялся с Гаготмаром, фигура в плаще не осталась в стороне. Она бросилась вперед. Слетевший алый плащ, соскочивший с плеч, позволил еще больше увеличить скорость. Левой рукой чудовище схватило Уилла, пытаясь завладеть драгоценностью, которую парнишка крепко сжимал в руке.

Уилл увернулся и развернулся вправо. Юноша замахнулся левой рукой, готовясь нанести удар. Пока рука противника скользила мимо, Уилл со всей силы двинул фрагментом ему по черепу. Парень почувствовал, как затрещали кости, превратив голову соперника в мешок, наполненный кашеобразной массой. Потом тело существа дернулось, с треском проехалось по снегу и исчезло в сугробе.

Уилл стоял на коленях и глядел существу вслед.

Ворон перевел взгляд с юноши на то место, где теперь лежало тело его противника, окутанное небольшой снежной дымкой:

— Это было, гм… Как ты сумел?

— Не знаю, — Уилл мотнул головой и прижал фрагмент к груди. Его правая рука указывала на зеленого дракона. — Мы должны вытащить его. Он не выдержит холода в таком состоянии.

Эрлсток тревожно повел плечами:

— Мы должны быть благодарны этому дракону, но…

— Никаких «но»! Он наш друг, — Уилл воззрился на остальных. — Разве вы не поняли? Это Дрени.

Сам Дрени изо всех сил старался выбраться из-под завалившего его снега. Как только Уилл подошел к нему ближе, сжимая в руках фрагмент Короны Дракона, он снова почувствовал пульсирующую энергию. Уилл спрятал камень под курткой, не выпуская из рук, и когда его пальцы согрелись, Дрени приоткрыл глаз. Затем зашевелил крылом.

Дрени стал подниматься, высвободив из-под снега голову и шею, после чего уже отряхнулся целиком. На мгновение всех окутало белое снежное облако, а когда оно рассеялось, в центре сидел жутко усталый Дрени, абсолютно голый, точно такой же, как тогда, когда его в первый раз обнаружили Уилл, Ворон и Резолют.

Его быстро отвели в небольшую пещеру, обнаруженную механоидами во время организации засады. Многие готовы были отдать ему свою одежду, но воин отказался от всего, кроме алого плаща, который принадлежал тому существу с чешуйчатой кожей. Дрени закутался в него, потом едва заметно вздрогнул и улыбнулся Уиллу:

— Теперь мы в расчете.

Вор удивленно моргнул:

— Я был у тебя в долгу?

Дрени кивнул:

— Когда тебя укусил сулланкири. Действие яда прекратилось.

Уилл широко раскрыл глаза:

— Ты — Леди Снежинка?

Дракон запрокинул голову назад и громко рассмеялся, совсем как человек:

— Нет, нет, что ты, вовсе нет!

— Отлично, — Уилл покраснел, вспомнив о некоторых своих мечтах. — Но она ведь существует?

— Да. Она приходила тогда к тебе в комнату. Я видел, как она излечивала тебя от яда.

Ворон нахмурился:

— Но разве Квик не выгнал всех нас из комнаты. Он остался там один вместе с Уиллом.

— Нет. Я не пошел за вами. Потому что так захотел, а вы подумали, что я с вами, — Дрени вздохнул. — Если вы попытаетесь вспомнить, то поймете, что я был там, рядом с Уиллом, и поймал его, когда он упал в обморок. Я не хотел обидеть вас, но знал, что тогда в игру вступили силы, которые требовали, чтобы я оставался на месте, чтобы сохранить Уиллу жизнь.

Уилл поднес забинтованную руку к шрамам на шее:

— Ты сделал это?

Дрени медленно кивнул:

— Это был единственный способ спасти тебя.

Он высунул правую руку из-под плаща. На большом и среднем пальце выросли острые когти. Повернув ладонь Дрени, Уилл заметил точечки от крошечных ранок на подушечках большого и среднего пальцев.

— Я порезал себя и смешал свою кровь с твоей, Уилл. Так я был способен исправить тот вред, что причинил тебе яд. Правда, остались некоторые побочные эффекты, как, например, твой постоянный озноб, и за это я прошу у тебя прощения.

Вор тяжело сглотнул:

— Думаю, мне было бы значительно холоднее в могиле.

Ворон склонился над Дрени:

— Я… хм, не знаю, как тебя спросить, но… все же кто или что ты?

Когти пропали, когда он указал в сторону долины:

— Я то, что появилось из пропасти. Свои меня зовут Дравотрак. Если считать по вашим годам, то я уже стар, очень стар, однако для своих мне приблизительно столько же лет, сколько вы бы сказали, судя по моему нынешнему внешнему виду. Когда была создана Корона Дракона, я уже был взрослым — в отличие от того щенка, что я только что прикончил.

Эрлсток показал в сторону:

— А что за тварь уничтожил Уилл?

— Дракоморф. Всего лишь один из этапов развития. Для вас — весьма необычное существо, но среди таких, как я, оно едва ли заслуживает даже имени.

— Ух ты. — Уилл улыбнулся и перевел взгляд на Резолюта. — А ты все это знал?

Воркэльф покачал головой:

— Нет, я не слишком хорошо знаком с драконами.

Дрени посмотрел наверх:

— И все же, друг мой Резолют, ты подозревал. Я выбрал себе человеческое имя, не зная о том, что так уже никого не называют.

— Да, мне показалось это странным, Дрени, но я был занят решением других вопросов.

— Конечно, — дракон улыбнулся. — Хотите знать, почему я здесь, почему я против Гаготмара и против Кайтрин?

— Да! — Уилл огляделся. — Я хотел сказать, что нам всем будет интересно узнать это, так ведь?

Ворон засмеялся:

— Да, Уилл, без сомнения.

— Не всеми драконами, как вам известно, можно повелевать с помощью Короны, даже если все ее части собраны вместе. Вриисуреол, огромный Черный Дракон, напавший на Вильван, сражался, будучи просто союзником Кируна. Он не подчинялся Короне. Даже по частям Корона может управлять драконами, хотя большинство из тех, кто ответит на ее призыв, еще совсем младенцы. То, что не может сделать Кайтрин, они охотно готовы исполнить. Старшие драконы, к которым принадлежу я, посчитали, что необходимо иметь своего собственного представителя в мире смертных. Они помогли мне научиться магии и творить такие заклинания, которые позволят мне менять облик, — хотя одна из моих сородичей заставила меня забыть, кто я есть на самом деле, когда я в первый раз принял этот облик. И тогда, когда вы нашли меня, я знал лишь свое имя. Путешествуя с вами, я познавал, что значит быть человеком. Однако, думаю, моя знакомая даже не представляла, в какой необычной компании я окажусь.

Эрлсток кивнул:

— Став человеком, смог ли ты понять наши страхи и желания, наши надежды, наши сильные и слабые стороны?

— Да, и сообщил об этом своим, таким образом, мы смогли решить, на чьей стороне вступать в битву.

Вор поморщил нос:

— Так, значит, ты проверял нас? Зная при этом, что в результате ты, возможно, сожрал бы нас или еще что-нибудь в этом роде?

— Не проверял, а наблюдал. Я наблюдал за тем, как вы справляетесь с проверками, которые вам устраивают другие. И если бы вы спросили, то я уже давно решил для себя, что я останусь с вами и буду сражаться на вашей стороне, — он осторожно улыбнулся. — И, Уилл, то, как ты поступил с Истинным Камнем, доказывает, что я принял разумное решение.

— Что ты имеешь в виду?

— День за днем, я был все ближе к разгадке моего происхождения. Я был готов вернуть свой облик уже в Мередо, чтобы спасти вас, но заклятие, которое стерло мне память, также лишило меня возможности сотворить заклятие, способное закончить трансформацию. На мосту Гаготмар пытался уничтожить меня вместе с камнем с помощью пламени. Но извергнутого им пламени не хватило, чтобы избавиться от меня так же, как Резолюту не помогут упреки, чтобы разобраться с тобой, Уилл. Я слился с камнем, который расплавился от жаркого дыхания Гаготмара. Он полностью скрыл меня, и я чувствовал себя в безопасности. В жизни драконов есть такие этапы, когда дракоморф становиться взрослым драконом, определенный период он проводит в каменном коконе. И я находился там, наслаждаясь спокойствием, пока твоя кровь и камень не разбудили меня.

— И я вспомнил, кто я, и кто вы, — Дрени фыркнул. — Вспомнил наглость этого щенка, который посмел думать, что убил меня. Однако сначала я почувствовал, что вы отказываетесь сдаваться. Ваш дух, твоя кровь, камень, пророчество — все это заставило меня прийти в себя, и я был готов действовать.

— Рад, что у тебя это получилось, — вор согнул левую руку. — Но как мне удалось убить дракоморфа?

Дрени засмеялся:

— Это часть твоей природы, Уилл. Ты и я, мы связаны. Ты забрал у меня часть моей силы и знаний, поэтому тебе и было известно, что враг приближается, и ты был готов к встрече с ним.

— Эта связь между нами благодаря крови, это она помогла мне сделать то, что я совершил в Бокагуле?

— А вот этого я не знаю, Уилл. И поэтому я должен приступить к выполнению моего следующего задания. Мне нужно сообщить обо всем в Вэл моим наставникам, — он тяжело вздохнул. — Разговор, последующий за этим, может решить исход войны и судьбу мира.

Ворон кивнул:

— Думаю, у мира смертных не будет лучшего посланника в царстве драконов, чем ты, мой друг.

Уилл кивнул в знак согласия и похлопал Дрени по плечу своей раненой рукой, после чего застонал от боли:

— Да, только не говори им, что некоторые из нас иногда тоже совершают глупые поступки. Нам будет тебя не хватать.

— Да нет, не будет, — Дрени поднялся и сбросил с себя плащ, обнажив мощные мускулы. — После всего, что случилось, вы отправитесь со мной.

ГЛАВА 68

Алексия сделала еще шаг вперед, не обращая внимания на запах рептилии, исходивший от Черного Дракона:

— Я не собираюсь жертвовать никем.

Вриисуреол слегка повернул голову и посмотрел ей прямо в глаза:

— А если я попрошу отдать мне Алексию из Окраннела? Пожертвуете ли вы Алексией?

Алексия хотела было ответить, но тут Керриган неожиданно вышел вперед, отлепившись от стены:

— Нет. Вам нужен я. Отлично, так и забирайте меня. Моя смерть ничего не значит, если это поможет спасти город.

Черный Дракон расправил крылья и взмыл ввысь. Воздушный поток буквально хлестнул мага и принцессу, когда дракон взлетел в небо. Алексия крепко схватилась за Керригана, чтобы удержать его. Они вместе наблюдали, как Вриисуреол набрал высоту и стал свободно парить, игриво кружа над городом.

Алекс положила руки на плечи юному магу и отстранила его на расстояние вытянутой руки:

— О чем ты думал?

Он робко и немного расстроено взглянул на нее:

— Я подумал, что сделка достаточно выгодная, для того чтобы спасти Нэввол. Ты же собиралась предложить взамен себя, не так ли?

— Это другое дело.

— Почему это?

Услышав вопрос, она вздрогнула. Принцесса схватила рукой Керригана за шею и прижалась лбом к его. Она посмотрела на него в упор:

— Это другое дело, потому как это моя жизнь. Я единственная отвечаю за безопасность Нэввола, а, учитывая все твои способности, ты будешь гораздо полезнее миру, чем я.

— Я, возможно, был бы полезнее, — Керриган отступил назад и указал на авроланский лагерь. — Но каким бы сильным я ни был, я не смог бы сделать этого.

Пурпурный дракон на брюхе отползал к отрядам Авролана. От его когтей на снегу оставались глубокие борозды, обнажавшие черную землю и отмечавшие траекторию пути чудища. Он обернулся, посмотрел через плечо и, высунув морду из снега, что-то зашипел, но, почувствовав у себя над головой тень Вриисуреола, спрятал нос обратно в сугроб.

Черный Дракон спустился ниже и ухватил пурпурного дракона за заднюю часть туловища. Лежавшее на земле чудище взревело и повернулось набок, обнажив горло. Его хвост задрожал и свернулся колечком, прикрыв брюхо.

Фигура в плаще, ранее разговаривавшая с Просимром, направилась вглубь лагеря, теперь уже избавившись от своего красного одеяния. Она высилась над бегущими прочь бормокинами. По крайней мере один попался на крючковатый шип, выступавший на руке загадочного существа. Взмахнув рукой, оно швырнуло в сторону истекавшее кровью создание и, не останавливаясь, продолжило свой путь.

Оно проследовало мимо отрядов Авролана и пронзительно выкрикнуло что-то едва различимое на слух.

При этом возгласе Черный Дракон поменял направление полета. Хотя принцессе и казалось это невозможным, Вриисуреол развернулся в воздухе и стремительно полетел назад с легкостью гирким. Черный Дракон ответил на призыв, и двое обменялись сообщениями, однако Алексия не смогла ничего понять из их шипений и возгласов.

— Керриган, ты можешь примерно сказать, о чем они говорили?

Маг покачал головой:

— Ни зацепки. Понятия не имею, что это за чудище, и почему оно говорит на языке драконов. Надеюсь, что оно не предложило лучшей сделки.

Алексия разделяла его надежды, но вдруг задумалась: а что, если Вриисуреол способен прочесть ее мысли. В следующее мгновение хвост дракона с силой ударил существо, заставив его перекувырнуться в воздухе. Взмахнув крыльями, Вриисуреол на мгновение взмыл вверх, а потом резко вошел в пике. Причудливо изогнув правое крыло, дракон подхватил сбитую им фигуру и перекинул ее в левое крыло. Из левого крыла жертва попала в правое, а после оказалась в пасти Черного Дракона. Челюсть тут же захлопнулась, и существо исчезло в огромной глотке.

Со стороны авроланского лагеря послышался пронзительный крик. Пурпурный дракон продолжил отползать, затем остановился, наткнувшсь мордой на то, что было палаткой штаба командования. Все вокруг, бормокины и вилейны смешались между собой и бежали кто куда. Хогуны старались идти как можно быстрее, передвигая длинные ноги, чтобы скорее оказаться подальше. Криалнири присоединились к отступавшим. Все, кроме одного, покинувшего палатку командования в сопровождении стройной женщины в белых одеждах.

Алексия снова вздрогнула. Даже на расстоянии она узнала ее. Это была та женщина, которую она видела в своей комнате в Каледо, когда впервые встретилась с принцессой Дэйлей. Кто она?

Криалнири подвел женщину к Просимру и помог ей забраться на него. Она уселась между крыльями вслед за хогуном, который удерживал поводья.

Женщина сидела на спине у чудовища так, словно это был не дракон, а прогулочный экипаж.

Криалнири отошел в сторону и махнул рукой. Просимр встал на лапы и, взмахнув крыльями, оторвался от земли. Кончики крыльев случайно задели существо с белой шкурой, превратив его в красное пятно на снегу.

Вриисуреол спикировал вниз и снова схватил Просимра за хвост. Пурпурный дракон истошно завыл, словно пытаясь выразить протест, но протест довольно быстро стал испуганным пищанием. Тварь быстро забила крыльями и повернула в сторону океана. Черный Дракон проследовал за ним вплоть до воды, потом застыл и, махнув крыльями, взмыл в небо.

Большую часть жизни Алексия провела в Гирвиргуле. Она тысячу раз наблюдала за тем, как летает ее сестра-гирким. В ней сочетались точность и мощь, которую принцесса видела у Боевых Соколов, и мастерство Быстрых, однако теперь в присутствии дракона ее воздушное искусство больше походило на панические метания.

Вриисуреол совершил в воздухе петлю. Голова и шея описали изящную дугу, одним крылом взмахнув вверх, а другое опустив вниз, он устремился к земле, чтобы пролететь прямо над войсками Авролана. Алексия ждала, что дракон раскроет пасть и изрыгнет огненную струю, объяв пламенем все вокруг от океана до дороги в Каледо.

Но этого не случилось. Достигнув середины лагеря, дракон сильнее забил крыльями, что позволило ему зависнуть в воздухе. Он опустил голову вниз и раскрыл пасть. А после выместил всю свою злость на палатке командования, издав истошный рев, заключавший в себе поровну и радость от триумфа, и презрение.

Затем пламя стало стремительно захватывать новые территории. Огненные волны, словно рябь в пруду, медленно проходили по лагерю, быстро проглатывая бормокинов, вилейнов и ледяных гигантов. Маленькие создания сразу же исчезали, настигнутые язычками пламени. Хогуны умудрялись совершить еще несколько шагов, напоминая зажженные факелы, а после падали на землю, оказываясь в огненном озере.

Пламя охватило ряды драгонелей. Некоторые из них взрывались, другие лишь дымились. Палатки, орудия труда, боеприпасы, сани — все поглотила разрушительная сила пожара. Звери Уныния и ледяные когти в один миг превратились в черные угольки и испарились в воздухе.

Алексия ощутила жар огненной атаки дракона, и поднявшийся при этом мощный порыв ветра сильно ударил ее в спину. Керриган взмахнул рукой, немного утихомирив пламя. Бок бросился к Керригану, чтобы спрятаться за мага, обхватив его ногу.

Огонь медленно пожирал поле, отделявшее войска Авролана от Нэввола. Люди, стоявшие у стен — небольшой отряд стражников и просто зеваки, — разбежались кто куда. Горящий прилив был готов буквально разбиться о стены города. Алексия подумала, что сейчас они рассыплются, словно песчаные замки, накрытые морскими волнами, но огненный поток из пасти дракона внезапно прекратился. Знамена и флаги все же сгорели, но в целом люди и стены практически не пострадали.

Вриисуреол устремился вниз, несясь сквозь жаркое пламя и увлекая его за собой, а затем взял курс на юго-восток. В полете чудовище продолжало периодически изрыгать из пасти огонь, поглощавший все вокруг. Сделав еще несколько петель, все так же орошая землю пламенем, дракон наконец повернул назад к городу.

Он вновь приземлился на Южной Башне, отколов при этом от нее очередной кусок. Дракон вытянул голову в сторону Алексии:

— Я сделал, что обещал. Врага больше нет.

— Я вижу. Но почему ты позволил другому дракону уйти? И кто была та женщина, что бежала с ним?

Дракон недовольно фыркнул. Затем перевел взгляд с Алексии на Керригана:

— Керриган Риз, пришло время платить по счетам.

Адепт сдвинул брови:

— Ты, по крайней мере, мог бы ответить на ее вопрос, прежде чем убить меня. Это было бы вежливо с твоей стороны.

Вриисуреол повернул голову в сторону:

— Урок хороших манер. Как это любят… смертные.

Керриган пожал плечами:

— И что же?

— Я сказал, что избавлю вас от врага. Просимр теперь может быть лишь вьючным животным. А женщина, которую Просимр увез с собой, вашим врагом не была.

— Но ведь она из Авролана.

— Алексия из Окраннела достаточно опытна и может обеспечить единодушие в любой команде, — Вриисуреол выпрямил голову и взглянул на Керригана. — Керриган Риз готов?

— Думаю, да, — маг повернулся и улыбнулся Алексии, пытаясь выглядеть храбрым. Принцесса решила, что она запомнит его таким и забудет дрожащую нижнюю губу.

Он прошептал ей:

— Расскажите об этом остальным… Всем удачи.

Алекс кивнула, потом наклонилась и поцеловала его в обе щеки:

— Обязательно. Да благословят тебя боги в твоей следующей жизни.

— Следующей жизни? — Вриисуреол сощурил глаза. — Вы, кажется, не знаете одной детали. Я не собираюсь убивать его. Я буду лишь перевозчиком. Я должен доставить Керригана Риза и Бока в Вал. Кое-кто желает поговорить с адептом.

Алексия моргнула:

— Ты здесь только, чтобы забрать его? Но если ты всего лишь перевозчик, то почему ты тогда…

Дракон поднял голову:

— Мне было сказано оказать поддержку Керригану Ризу. Для этого я решил причинить некоторые неудобства Просимру и войскам Авролана. Так что не жалуйся, Алексия из Окраннела.

Алексия посмотрела на него:

— Что ты, что ты! Мне просто стало интересно… твоя просьба звучала очень серьезно…

— Всего одна деталь, — Вриисуреол подставил крыло прямо к балкону. — Давай, Керриган, забирайся мне на спину.

Маг помотал головой:

— Я не понимаю. Зачем ты везешь меня в Драгонхолм?

— Войны между смертными не прошли незамеченными. Некоторые действия привлекли к себе внимание. Керриган Риз будет допрошен, и будет принято решение.

— Эй, постой, — Керриган сдвинул брови. — Ты, кажется, должен помогать мне, так?

— Да.

— Что ж, тогда ты поможешь мне, если принцесса Алексия поедет со мной.

Внутри у Алексии все перевернулось:

— Почему ты хочешь, чтобы я поехала с тобой?

Юноша посмотрел на нее невинными глазами:

— Вы же говорили мне об ответственности. Но если они собираются решить что-нибудь, полагаясь на меня, то я не самый лучший экземпляр. Вот вы — другое дело. Если кто-то и должен представлять нас, смертных, то вы сможете сделать это лучше, чем я.

Следующие слова дракон буквально простонал:

— Так скажешь — так и будет.

— А еще мы встретимся вне города. Нам нужно взять все необходимое и привести все здесь в порядок, — Маг прищурил глаза. — Хм, а тебе не нужно больше ничего сделать, например слетать на юг в Каледо и прищучить там того дракона?

Вриисуреол вздернул нос и громко фыркнул:

— Нет. Маримри никогда не была помехой. Я подожду вас здесь поблизости.

С этими словами он взмахнул крыльями и полетел над почерневшим ландшафтом, который несколько минут назад был пристанищем жуткой угрозы для Нэввола.

По лицу Керригана можно было понять, насколько виноватым он почувствовал себя, когда Пери вперилась в него своими большими глазами:

— Мне очень жаль; я не подумал. Я устал. Мне нужно было взять и тебя, ведь ты тоже можешь мне пригодиться.

Алексия крепко обняла гирким:

— Мне тоже очень жаль, сестра. Я бы не поехала, но ведь теперь мы, возможно, привезем с собой подмогу, кого-нибудь, как Вриисуреол.

— Если я не буду с тобой, то ты не будешь в безопасности.

Принцесса Окраннела крепче сжала в объятиях свою сестру, почувствовав мягкий пух на ее щеке:

— Со мной все будет в порядке, сестра. Я это знаю.

— Ты сказала это неуверенно.

Алексия отстранилась и встретила грустный взгляд Перрин:

— Ты должна верить мне, Пери.

Гирким нахмурилась:

— Я верю тебе. И ты это знаешь. Я просто не люблю расставаться с тобой. У Керригана есть Бок. А кто есть у тебя?

— А кто может понадобиться Алексии? — Вриисуреол фыркнул в сторону Перрин, взъерошив ей перья. — Ты не должна бояться за принцессу.

Алекс улыбнулась, несмотря на то что глаза сестры потускнели:

— Все будет хорошо, Пери, мы скоро вернемся. Вриисуреол обещал вернуть нас назад.

Сейс, скрестив руки на животе, важно кивнула:

— Причем очень скоро, надеюсь. Новости из Каледо не слишком-то радостные. Дракон разрушил уже часть городской стены. Кажется, сейчас он отдыхает, но мы ничего не можем сделать, чтобы остановить чудовище.

— Это Маримри, — Керриган улыбнулся и надел перчатки. — Вриисуреол сказал, что ее зовут Маримри. Она молода, поэтому ей нужно время, чтобы набраться сил, чтобы расплавить следующую стену.

— Поэтому в распоряжении Каледо есть еще несколько дней, не часов.

Дракон поднял голову и понаблюдал, как Бок пытается вскарабкаться ему спину, затем перевел взгляд на Сейс:

— Маримри нравятся красивые вещи. Так что ее можно подкупить. А еще песни; Маримри любит песни. Если они ей понравятся, то Маримри будет слушать их, пока они не закончатся.

Алексия кивнула:

— После приведите войска сюда, на восток, и нападайте на все караваны с подмогой, идущие с юга из Порджала. А также нанесите удар врагу с тыла.

Вриисуреол одобрительно кивнул:

— Задействуйте певцов. Пусть они поют громче.

Рыжеволосая принцесса Мурозо выглядела удивленной:

— Возможно, это сработает. Посмотрим, что думает мой отец. Но это действительно может сработать. Спасибо.

Алексия улыбнулась и обняла Сейс:

— Береги себя. Мы вернемся как только сможем.

Принцесса обняла сестру-гирким в последний раз и пошла вслед за Керриганом к дракону. Забравшись наверх, она помогла устроиться магу. Алекс села напротив него и крепче стянула ремни для безопасности. Кожа дракона, хоть и была твердой, все же оказалась достаточно гладкой, так что ничто никуда не врезалось и не терло.

Вриисуреол изогнул шею, чтобы проверить груз на спине. И, судя по всему удовлетворившись увиденным, встал на лапы. Дракон раскрыл крылья, его мышцы напряглись. Одного мощного взмаха оказалось достаточно, чтобы оторваться от земли, и Алексия громко захохотала. Первый раз в своей жизни она смогла почувствовать то же, что и ее сестра во время полета, и, несмотря на все обстоятельства, принцесса была счастлива.

ГЛАВА 69

Сидя на спине у Просимра, Изаура наблюдала, как бесконечная зимняя ночь решительно захватывала белые просторы авроланской тундры. Они двигались на север, оставив позади полуостров Себции, затем Воркеллин и руины Крепости Дракона. Преодолев Бореальские горы, они устремились дальше, на север. Как только день уступил свои права ночи и тьма поглотила все вокруг, пурпурный дракон стал снижаться, направляясь в долину, где уже виднелся замок матери принцессы.

Изаура задрожала, но не от холода. Жар, исходящий от тела дракона, смягчал порывы ветра. Девушка никогда не считала королевство своей матери холодным, но сейчас, в объятиях тьмы, оно показалось ей ледяным, и что-то внутри принцессы хотело избежать возвращения домой.

Но другая часть Изауры тут же запротестовала. Королева опасалась предательства, но она не станет той, что предаст свою мать. Она доверяет мне, и я всем обязана ей. Девушка прогнала прочь свои страхи, ведь это могло вызвать недовольство матери, и попыталась вспомнить что-нибудь, что сделало бы радужнее дальнейшие перспективы.

Однако предпосылок этому было немного. Нескарту был убит ребенком. Дракон по имени Вриисуреол уничтожил последних учеников Университета. Армия, державшая в осаде Нэввол, была полностью стерта с лица земли. Мать Изауры не особенно любила Нэлроса, но потеря любого союзника существенна.

Смерть Венда расстроила Изауру. Принцесса умоляла криалнири, чтобы тот бежал и спасался вместе с ней, но тот отказался; Венд знал, что Вриисуреол позволит уйти только Изауре; поэтому его присутствие могло поставить ее жизнь под угрозу.

Дракон приземлился у подножия черной крепости, привстал на задних лапах и положил морду на балкон. Изаура отстегнулась, вскарабкалась по шее наверх, прошла между рогов и, скользнув по носу, ступила на каменный пол. Издав что-то вроде шипения, дракон исчез, однако Изаура не сожалела о его поспешном уходе.

В зале, куда она вошла, что-то изменилось, и принцессе понадобилось несколько минут, чтобы осознать, что именно. Часть убранства помещения исчезла, и, судя по отломанной ножке скамейки, находившейся рядом с камином, можно было предположить, что вся мебель пошла на поддержание огня.

На противоположной от камина стене красовалось иссиня-черное пятно. Сделав несколько шагов по комнате, Изаура поняла, что это была не краска, а обессиленное тело Нескарту, послужившее ему в последний раз. Она посмотрела на его безжизненные конечности и ослабевшие крылья. Он висел на жезле, который, похоже, наполовину вошел в камень.

Изаура вновь сдержала дрожь и счастливо улыбнулась:

— Мама, как приятно снова тебя увидеть.

Кайтрин подняла голову, и на секунду Изаура поймала в ее глазах ядовитое выражение, которое тут же исчезло с лица матери. На смену ему пришла улыбка, однако не столь широкая, как у принцессы:

— Дочь моя, ты дома. Если бы в течение этого часа ты бы еще не вернулась, то я послала бы Нефри-леша искать тебя.

Младший из двух сулланкири изобразил поклон:

— За час я б небо обошел, звезду прекрасную нашел, которой, дева из мечты, Изаура была бы ты!

— Милорд Нефри-леш преуменьшает цену звезд.

— Он слишком много думает о них, ты это хотела сказать, дитя, — зеленовато-голубые глаза ее матери слегка прищурились. — Домой тебя благополучно доставили?

— Дама, мама. Вриисуреол дал мне возможность вернуться на север. — Она колебалась и закусила нижнюю губу. — Он уничтожил армию в Нэвволе. И убил Нэлроса.

Услышав это заявление, королева махнула рукой:

— Армия вообще не должна была быть там. Это было бесполезно и продолжает быть бессмысленным. Падение Каледо восполнит это поражение.

— Меня радует, что ты не расстроена, мама, — Изаура улыбнулась и перевела взгляд на сулланкири. — А вы, Нефри-кеш, что скажете, как обстановка в Окраннеле?

— Все кончено, принцесса, — Нефри-кеш широко улыбнулся.

— Вы нанесли поражение Адрогансу?

— Нет, конечно. Он захватил Сварскию и Окраннел. Он получил свой приз.

Изаура нахмурилась:

— Я не понимаю.

Кайтрин тихонько засмеялась:

— Адрогансу необходимо было выиграть, чтобы впоследствии смогли выиграть мы. Мы отдали ему назад разоренную страну, в то время как сами добились больших успехов на юге. Когда Мурозо падет, мы продвинемся на юг гораздо дальше, чем раньше, и Ориоза не будет для нас препятствием.

— Но, Окраннел…

— Изаура, милая, ты не понимаешь. В Сварскии сокрыто то, что уничтожит Южные Земли, — Кайтрин заговорила громче. — Поражение Окраннела произошло раньше, чем я предполагала, однако другие события способствовали такому раскладу.

Нефри-кеш опустился на одно колено и склонил голову:

— Я очень сожалею, что так подвел вас, Императрица.

— Одна незначительная неудача, малыш, ничего не стоит в сравнении с твоими победами, — Кайтрин протянула к нему руку и приподняла его подбородок. — Ты ведь не подведешь меня снова, не так ли?

— Нет, моя госпожа.

— Вот и славно. У нас есть важные дела, которыми мы должны заняться. Тебе, Нефри-кеш, следует остаться здесь, чтобы следить за ходом событий. Твой сын уже получил свое задание. Я должна взять с собой Миралл'мару и Ферксиго. Анарус должен усилить осаду. Все пока идет так, как я хочу.

— А что мне следует делать, мама?

Кайтрин посмотрела на Изауру совершенно невинным взглядом:

— Тебе, дитя? Я хочу, чтобы ты осталась здесь и набиралась опыта у Нефри-кеша.

— Но могу ли я еще что-то сделать?

— Ах, милая моя, что же, например?

Изаура начала было говорить, но тут в горле застрял ком. Как же мне сказать ей, что мне кажется, что она мне не доверяет.

— Мама, я не хотела подвести тебя.

— Подвести меня? Ах нет, дитя, ты не должна так думать, — императрица Авролана подошла к дочери и заключила ее в объятия. — Ты многое увидела на юге, и я желаю тебе, чтобы ты снова узнала, что такое жить в мире. Узнать, что такое мир, прежде чем я снова позову тебя мне помочь.

Кайтрин взяла дочь за руки и отстранила ее, чтобы заглянуть в ее серебристые глаза:

— А сейчас у меня есть несколько дел, и мне следует заняться ими немедленно. Это касается рубинового фрагмента. Он не потерян для меня, и есть шанс получить его назад за приемлемую цену.

Лицо Изауры засияло:

— Это замечательно, мама!

— Да, дочка. Три части короны гораздо сильнее, чем две, а рубиновый фрагмент в особенности. Даже если остальные объединились против меня, баланс сил позволит мне иметь преимущество на земле.

Изаура взглянула на стену туда, где висело тело Нескарту:

— А что будет с тем юношей, что сделал это?

— Да, это неприятно, мы должны над этим поразмыслить, — Кайтрин прогладила принцессу по щеке. — Не бойся, дочка, успехи его врагов огорчат ему вкус побед, и то, что ему придется проглотить, окажется для него ядом. Возможно, события будут развиваться не совсем по плану, однако наша цель должна оставаться неизменной.

Адроганс провел рукой по лицу:

— Прочтите мне это еще раз, пожалуйста.

Голос мага-связного был полон раздражения:

— Милорд, если вы не верите мне, то сами можете прочесть ответ.

Генерал Джераны бросил на него яростный взгляд:

— Дело не в недоверии, я хочу услышать сообщение.

Маг-связной прижал к груди арканслату:

— Сэр, вы не понимаете…

— ЧИТАЙ!

От его крика маг отскочил назад, а Пфас усмехнулся. Лица леди Джилталарвин из отряда локэльфов Черные Перья и генерала Каро ничего не выражали, но принц знал, что в это время они обдумывали все услышанное ранее.

— От короля Окраннела Стефина генералу Маркусу Адрогансу. Мы слышали о вашей победе, и наши сердца полны радости. Теперь жители Окраннела в неоплатном долгу перед вами. Ваша победа величайшая из всех, одержанных нашим народом, и ее вечно будут прославлять. Наш народ всегда будет чтить вас, и мы всегда будем считать вас нашим лучшим другом. От королевы Джераны Карус генералу Маркусу Адрогансу. Я выражаю свое величайшее восхищение вашим подвигом. Полгода назад освобождение Окраннела было всего лишь мечтой, которая, как многие говорили, могла бы никогда не стать реальностью. Вы доказали, что они были не правы и что сейчас вы один из величайших военных умов среди ныне живущих. Поэтому для нас было бы огромной радостью, если вы присоединитесь к нам в Нарризе на Совете Королей, но мы не станем заставлять вас путешествовать по морю, зная вашу нелюбовь к этому. Мы предлагаем вам остаться в Сварской до тех пор, пока вас не позовут снова.

Маг-связной поднял глаза:

— Подлинность этих документов была подтверждена.

Адроганс кивнул:

— Я верю тебе. А теперь оставь нас.

Маг-связной вышел из комнаты, в которой некогда обитал Нефри-кеш. Адроганс дождался, пока он уйдет, а затем Пфас обратился к своему ийруну, и вихрь воздуха окутал башню, чтобы слова, произнесенные внутри нее, нельзя было подслушать.

Генерал Джераны восседал на деревянном кресле с высокой спинкой во главе стола.

— Вот оно как. Нас благодарят и говорят, чтобы мы подождали: ни слова об усилении или перемещении войск.

Каро кивнул:

— Я даже не знаю, стоит ли мне насторожиться, ведь король Август не прислал письма с поздравлениями. Должно быть, в Нарризе никак не могут решить, что же делать дальше.

— Не сомневаюсь, что так и есть, друг мой, — Адроганс вздрогнул, почувствовав, как Боль вонзила свои длинные когти ему в шею. — Наши дела обстояли бы гораздо хуже, если бы наши командиры знали полную значимость и важность этой победы.

При осмотре города были совершены некоторые значительные находки. Например, начиненные взрывчатыми веществами заграждения, которые, однако, так и не были задействованы. Также была обнаружена мастерская, где изготавливался огненный порошок.

Кроме того, в результате поисков в гавани был найден корабль с продырявленным днищем, который чудом не затонул. Во время отлива на корабль отправили поисковую группу, в итоге она обнаружила там груз, в том числе снаряды для драгонелей и некоторое количество самих драгонелей, хранившихся в герметичных ящиках. Рядовой солдат порадовался бы, что штурм был настолько стремительным, что у Нефри-кеша не было возможности воспользоваться этим оружием.

Адроганс прекрасно осознавал, что эти снаряды все-таки были использованы. С тех пор как четверть века назад Кайтрин разработала первую драгонель, всех очень интересовал секрет их сборки и производимого действия. Дотан Каварр, барон Крепости Дракона, ревностно хранил эту тайну, отказываясь делиться ею с народами, населявшими Южные Земли. Он боялся, что как только у них будет оружие, способное разрушить замок или городские стены, юг будет охвачен постоянными войнами. И когда Кайтрин снова решит напасть, некому будет противостоять ей.

Однако теперь она раскрывает мне секреты. Адроганс тряхнул головой. Теперь он, осененный славой генерал, которому только что достались запасы оружия, способные сделать его непобедимым. Окраннел уже оказался в его руках. Народ Джераны принадлежал ему, поэтому он вполне может провозгласить Окраннел провинцией Джеранской империи. Гурол и Валисия вскоре падут, а затем союз с Альцидой в борьбе против Кайтрин дадут возможность обеим нациям захватить и поделить земли провинций Рекорра, Хелурка и Салния. И если Адроганс решит устроить в Альциде театр военных действий для сражения с Кайтрин, то народ Альциды также будет в его власти.

Джилталарвин улыбнулась Адрогансу уголком губ:

— Хотелось бы надеяться, что ваши командиры достаточно прозорливы, чтобы понять, для чего в действительности служат драгонели. Боюсь, что они увидят в них лишь способ подавить своих соседей. Вы поступаете верно, скрывая всю информацию.

Каро покачал головой:

— И все же у нас есть одна проблема. Вся эта информация не всегда будет оставаться тайной. В определенный момент кто-нибудь — возьмем, к примеру, короля Скрейнвуда — узнает о том, что у вас есть драгонели, и укажет на заговор против народов, у которых их нет. После чего он может вступить в сговор с Кайтрин, чтобы защититься от вас. Помимо него найдутся и еще народы, которые поступят также, чтобы избежать уничтожения.

— Это будут глупцы, достойные ее, — произнес с иронией Пфас. — Они бегут от страха к страху.

— Возможно, это и так, дядя, но заслуживают ли их люди этого?

— Если их люди допустят подобное, то да.

Локэльфийка сдвинула брови:

— А если нет, то они нападут на своих правителей и свергнут их. Еще больше хаоса только на пользу Кайтрин.

Адроганс тяжело вздохнул:

— Нас поздравили, но приказали ждать. Для чего — неизвестно, и совершенно точно, что это уничтожит нашу армию так же, как это сделали бы драгонели.

Генерал Альциды кивнул:

— Наша армия нуждается в действии. На мой взгляд, следует приказать солдатам приступить к восстановлению городских оборонительных сооружений.

— Да, ведь мы хотим заставить их думать, что мы собираемся укрепить Сварскую, чтобы быть уверенными, что ее не захватят, когда войска Авролана вернуться, — Адроганс перевел взгляд на локэльфийку. — Госпожа, может быть, вы и ваши люди согласитесь поучаствовать в одном хитром предприятии ради меня?

Темные глаза эльфийки вспыхнули от удивления:

— Какое же?

— Я бы хотел отправить ваших разведчиков на восток к Крозту и на северо-запад в горы. Предполагаю, что на востоке хозяйничают авроланские орды. Если нет или же они не достаточно многочисленны, чтобы угрожать Сварской, то я хочу услышать известия с запада о том, что силы Авролана собираются там, для того чтобы напасть на Сварскую. Мне необходимы эти сведение, чтобы удержать эту армию.

— И чтобы убедить южные народы в том, что им не стоит отзывать свои войска домой?

— Это послужит легкой уловкой. Авролан решит, что разведчики были высланы, чтобы прощупать почву для дальнейшего вторжения, а это свяжет часть их армии по рукам и ногам.

— А если мы ничего не обнаружим ни на севере, ни на западе?

Адроганс осторожно улыбнулся:

— Кайтрин отдала нам драгонели, надеясь на то, что мы создадим империю. Она ждет, что Окраннел станет самой северной ее частью, однако еще севернее находится Призрачная Граница. Уже прошло четверть века, с тех пор как король Август перевел свои войска через нее, и у него никогда не было драгонелей. Я действительно создам империю, как она того хочет. Однако совсем не ту, что она ожидает.

ГЛАВА 70

В конце концов, это право Братства Вольных Ориозцев, и они решали, как все должно быть. Дрени собирался всего лишь взять с собой в Вэл определенную группу людей. В этот список входили Уилл, Ворон, Резолют, Эрлсток, Ломбо и Квик. Панки — были любимцами драконов, поэтому то, что Ломбо отправится вместе со всеми, было известно заранее. А Квик, поскольку отговорить его идти был невозможно, был включен по приглашению Дрени. Трое других были друзьями Дрени, а у Эрлстока был Истинный Камень.

Те, кто не вошел в список, под совместным командованием Саллитта Хокинса и его жены, были размещены в поместье Айронсайд. Вопрос о том, что делать, породил спор. Жители Мурозо хотели вернуться в домой, чтобы продолжить атаки на авроланов, хотя их шансы остаться в живых выглядели ужасающе мизерными. Механоиды желали возвратиться в Крепость Дракона — особенно после того, как узнали, что там есть выжившие. Джуллаг-це Сиг нашла компромисс, сказав им, что если они хотят вернуться через Саренгул, то должны помочь уничтожить авроланскую армию захватчиков. Затем урЗрети нанесут свой удар по авроланам, что даст им дополнительные силы и гораздо больше провизии и боеприпасов, чем у них есть сейчас, после чего Саренгул станет укрытием для тех, кто спасается от армии Авролана.

Возвращение в Саренгул также подарит надежду найти Верума. А мысль о возращении потерявшегося товарища значила для всех собравшихся очень много.

Вольники учинили собрание и обсуждали, как им поступить. Уитли подошел к Уиллу и спросил его мнение. Уилл только лишь улыбнулся:

— Ты заслужил право командовать этим отрядом, Уитли. Ты знаешь, что творится у них в голове и что на душе. Что бы ты ни решил, я уверен, я буду гордиться тобой.

После этого Уитли объявил, что вольники выступают за то, чтобы отправиться в Саренгул и там бороться с авроланами. Жители Мурозо были не совсем довольны этим решением, однако их дополнительный план был одобрен. Он заключался в том, чтобы заманить их преследователей в горы и, пользуясь второстепенными тропами Саренгула, уничтожить их.

Прощание было нелегким. Уилл попрощался лично с каждым членом Братства вольников. Воины пожелали ему удачи. Каждый оторвал себе маленький кусочек окровавленной ткани, которой была обмотана его рука, прежде чем Джиландесса залечила рану юноши.

Вольники пришили на свои маски коричневые лоскутки — к левой стороне ниже прорезей для глаз. Это было место, где ставили отметку сироты, если погибал отец. Юноша знал, почему они сделали так. Однако он был поражен, что эти сильные и стойкие воины видели в нем именно отца.

Ворону тоже очень сложно было расставаться — он прощался со своим братом и невесткой, с которой его только что познакомили. Вольники и остальные в свою очередь тоже очень жалели о его отъезде. Все говорили, что хотели бы, чтобы он продолжал носить маску:

— Если тебе предстоит представлять нас на земле драконов, Ворон, то следует одеться соответствующе, — часто восклицали они.

Однако Эрлстоку пришлось еще тяжелее. Он уезжал, оставляя здесь своих верных солдат, без которых ни он сам, ни фрагмент Короны Дракона не были бы вывезены из Крепости Дракона. Новая миссия, которую они возложили на себя сами, наверняка станет для них последней, поэтому это прощание могло оказаться прощанием навсегда.

Но тяжелее всего, как оказалось, ему было прощаться с братом. Уилл как раз прощался с Линчмиром, когда подошел Эрлсток. Старший принц раскрыл рот от удивления, но сразу же расплылся в улыбке:

— Линчмир?

Младший брат смутился, и его лицо залилось краской:

— Ты жив! Ты жив!

— Да, очень даже жив, и очень рад тебя видеть, — Эрлсток обнял брата и посмотрел на Уилла, — Почему ты не сказал мне, что мой брат здесь?

— Ну, мы разбирались с Дрени и со всем остальным… В общем, знаешь, просто был тяжелый день.

Линчмир высвободился из объятий брата и улыбнулся:

— Это потому, ваше Высочество, что никто не знает, кто я. Для них я просто Линденмир, один из вольников.

Эрлсток посмотрел вокруг, и Уилл не сомневался, что тот увидел понимающие взгляды вольников, толпившихся вокруг. Все они на самом деле знали, кто такой Линденмир:

— Что ж, я бы никогда не догадался. Ты шел с ними из Мередо, так ведь? Отец, должно быть, в ярости.

Линчмир пожал плечами:

— Он будет еще больше удивлен, когда увидит тебя, восставшего из мертвых, чем меня, забредшего так далеко.

— Жаль, если так, — Эрлсток широко улыбнулся.

Было заметно, что он не мог поверить в то, насколько изменился его брат. И хотя Линчмир был вольником всего лишь месяц, он похудел, со многими подружился и заработал пару шрамов:

— Он не узнает тебя, это точно.

Линчмир улыбнулся в ответ улыбкой, горевшей ярче, чем пламя дракона. Братья обнялись, а Уилл пошел собирать необходимые вещи в дорогу. Он был поражен — Линчмир был во многом очень похож на Дрени. Разница была лишь в том, что Линчмир вернулся к жизни, пройдя испытание войной, а не раскаленными камнями. Так же как и Кенли, который стоял на грани. В сражении он доказал свою верность, но и то что с большей радостью исполнял приказы, чем отдавал их. Это не значило, что у него нет способностей быть лидером. Как раз наоборот, их у него было достаточно. Однако он был из тех, кто ведет войско, подавая собственный пример, а не просто отдавая команды и пользуясь своим авторитетом.

Когда Уилл снова посмотрел на них, братья дружно смеялись. Линчмир помогал Эрлстоку разобраться с упряжью, которую они приспособили для Дрени. Если бы он встретил их отдельно друг от друга, то ни за что бы не догадался, что они были братьями. Но сейчас он это видел. И видел большее — они были друзьями.

Пообещав друг другу еще не раз вместе отлично выпить-закусить и развлечься в компании девушек, вся компания, направлявшаяся в Вэл, забралась на широкую спину Дрени и устроилась в углублении между крыльями. Закрепив ремни упряжи и помахав на прощанье друзьям, они отправились в путь.

Уилл радовался, что ремни позволяли ему доползти до самой шеи Дрени. Однако ветер был очень холодным, и Уилл не мог оставаться там очень долго, но ему удалось понаблюдать за ландшафтом с высоты. Он видел, как реки текут среди гор, а затем впадают в озера и моря. Леса покрывали холмы и равнины, и только кое-где виднелись проплешины. Там люди вырубили их, деревья шли на топливо или строительные материалы для деревень и городов.

Деревни и города легко было заметить по поднимающемуся в воздух дыму. В основном он шел от печей, где готовили еду. Когда же они пролетали недалеко от Каледо, Уилл увидел настоящий огонь — там горела часть города. Он надеялся, что Алексия, Керриган, Пери и Сейс еще живы и сумеют защититься от авроланов или сбежать.

— Дрени, ты не мог бы задержаться на пути в Вал, спуститься сейчас пониже и разобраться с авроланами?

— Нет, Уилл, — дракон повернул голову и посмотрел на него, — потому как меня могут убить, и тогда Кайтрин получит фрагмент Короны Дракона. Кроме того, там внизу еще один дракон. И если я вмешаюсь, то, возможно, разгорится серьезная битва, что будет только на руку Кайтрин.

— Я понял про первую причину, но вторую нет, — пожал плечами Уилл.

— В свое время, Уилл Норрингтон.

Ночь опустилась на землю, прежде чем они покинули Мурозо. Наверху виднелся узкий полумесяц и тысяча звезд, рассыпанная по всему небу. Уилл уже ждал, что Резолют воспользуется случаем и станет обучать его тому, как ориентироваться по звездам. Находясь на высоте в полной темноте, воркэльф, казалось, смягчился.

Он указал на вереницу звезд:

— Это Цепь Райзазела. Он был великим эльфийским героем из Воркеллина. Тогда Воркеллин был частью эльфийских владений. Все от Аокеллина до Крокеллина и Аркеллина было частью великой и единой страны эльфов.

Уилл увидел на небе изогнутую линию из семи звезд:

— И что такого сделал этот Райзазел?

— Он совершил много удивительных подвигов. И тысячи песен сложено о его деяниях. Он убивал драконов и сражался с криалнири — с настоящими, а не с теми призраками, которых создала Кайтрин, — Резолют даже улыбнулся. И Уиллу вдруг показалось, что через мгновение воркэльф запоет одну из песен о Райзазеле.

Но Резолют сощурил глаза:

— Песенки для детей, которым, как все думают, никогда не придется драться.

Панки когтем выковырял тонкого белого червячка у себя из-под чешуи и отправил его в рот:

— Ломбо любит песни про звезды.

Вор заулыбался:

— Панки тоже сочиняют песни про Райзазела?

— Другие, не про цепи. «Семь рек-сестер текут», — во рту Ломбо мелькнул маленький кусочек, оставшийся от проглоченного им червячка. — Это не детская песенка.

Эрлсток улыбнулся:

— В Ориозе поют про семерых торговцев, а луна — это вор. Проходя мимо, он крадет у них свет.

Ворон кивнул и посмотрел на Квика:

— А что насчет спритов?

— Сприты поют не о звездах, — он посмотрел на своих друзей. — Это дырки в капюшоне солнца. Всего лишь дырки. Зачем петь о дырках? Зачем?

— Дрени, а у драконов есть песни о звездах?

Дракон обернулся:

— Люди слагают легенды о том, чего боятся, чтобы справится со своими страхами. Райзазел не убивал драконов, но эльфам так спокойнее: считать, что один из них сумел сделать это. А драконы не боятся звезд, потому что мы знаем, что они собой представляют.

Уилл нахмурился:

— Но ведь сприты тоже. Хотя я сомневаюсь, что звезды — это дырки в каком-то капюшоне, которое надевает солнце.

— Конечно нет, Уилл. Но что же тогда такое, звезды?

Юноша сомневался:

— Ну, я так вот не думал об этом, но они похожи на драгоценные камни, разбросанные там наверху. И если бы могли подлететь поближе, то могли бы достать до них.

Дрени рассмеялся, и из его ноздрей показались небольшие язычки пламени:

— Получается, сприты гораздо ближе к истине, чем ты, Уилл.

Ворон улыбнулся:

— Что же такое звезды, Дрени, если нам можно рассказать об этом?

— Звезды — то же, что и солнце, только они находятся гораздо дальше отсюда.

Но ведь это же невозможно. Они такие маленькие, а солнце такое большое. Уилл посмотрел на Ворона, потом на Эрлстока, и они все трое разразились громким хохотом.

— Нет, Дрени. Не может быть. Может, искры солнца, но прямо-таки как солнце? Не может быть.

Дракон снова усмехнулся, выпустив язычки пламени:

— Ты без сомнения прав, Уилл.

Они летели на запад, постепенно забирая на юг. Небо на востоке постепенно становилось все светлее. Над горизонтом появилось солнце, и тени стали отступать, спасаясь от его света. Уилл вскарабкался повыше, чтобы было лучше видно. Повернувшись на спину, он наблюдал рассвет, а после, перевернувшись на живот, устремил взгляд в сторону их конечной цели.

Вэл находился в южной части Лунного моря, на севере от него располагался Гирвиргул, а на северо-западе Вильван. Густые джунгли скрывали остров, да так, что, даже когда ночь отступила, Уилл мало что смог увидеть. Время от времени над островом поднималась стая разноцветных птиц. Немного покружив, птицы спускались вниз, исчезая в изумрудной листве.

Несколько темно-серых вершин, вырвавшись из пут островной растительности, тянулись высоко в небо, где их принимали в объятия белые облака. Самая высокая гора находилась в центре острова, но Дрени не полетел к ней. Дракон взял курс на север, на другой конец острова, и нырнул в самые джунгли. Они парили над туманной равниной, окруженной высокими стенами, покрытыми мхом. Повсюду росли темно-зеленые растения и яркие цветы. Вода, падая вниз, образовывала небольшие водопады. Достигнув края долины, Дрени опустил одно крыло и, ловко развернувшись, без труда приземлился на зеленую равнину перед входом в огромную пещеру.

— Мы прибыли, друзья, — Дрени лег на живот и вытянул переднюю лапу, чтобы они смогли спуститься на землю, — не правда ли красиво?

Уилл готов был полностью согласиться с утверждением — у него даже дыхание перехватывало от красоты пейзажа. Однако Дрени имел в виду другое, кивая в сторону входа в пещеру, но, казалось, это было всего лишь отверстие в пещере, никаких украшений.

— Я что-то пропустил? — прошептал он Ворону.

— Если это так, то я тоже, Уилл.

Дрени прищурился:

— Я совсем забыл, что иногда вы не видите то, что вижу я. — Дракон вытянул шею, открыл пасть и несильно подул. Дыхание словно туман окутывало камни. И тут они обрели цвет, внутри появились прожилки более светлой породы, словно в мраморе. Затем появились синие ручейки, растекаясь по скале, они словно бы рисовали на ней какой-то орнамент, одновременно увеличивая проход. Путешественники наблюдали за происходящим, словно загипнотизированные. Сверкая и искрясь, появлялись новые растения, они цвели и увядали на глазах. Вокруг ходили животные, исчезая и появляясь в мгновение ока. Камни плавились и меняли форму до тех пор, пока снова не превратились в прежний вход в пещеру, и краски исчезли.

Уилл заморгал:

— Ух ты! Что это было?

— Немного драконьей магии, — Дрени слегка наклонил голову, — все события, происходящие в мире, имеют эхо — но не слышимое, это такие отголоски, которые путешествуют во времени. Драконы могут видеть эти вибрации и пользоваться ими. Немного магии, и мы можем добавить им силы, чтобы их увидели другие. Когда мы приземлились, я увидел то, что только что наблюдали вы сами, но только картина была еще более нереальной. Словно вход в пещеру был закрыт занавесом, он открывался, приглашая меня домой.

Ворон кивнул:

— Могу себе представить, это действительно потрясающе. Однако у меня есть вопрос. Если то, что ты говоришь о действиях, которые создают эти отголоски, правда, значит, у драконов есть доступ ко всему, что происходит в мире.

— Или когда-либо случалось в нем, поскольку отголоски никуда не исчезают, а остаются в мире, — Дрени кивнул, — твой вопрос рождает следующее «почему». Почему, обладая подобным знанием, мы не вмешались раньше от лица врагов Кайтрин — даже для того, чтобы просто рассказать им о положении дел.

— Что ж, ты опередил меня с вопросом.

— Твой вопрос заключает в себе то, о чем спорят уже долгое время. Во-первых, существует возможность с помощью магии уничтожать отголоски еще до того, как они возникли, или же изменять их, поэтому им не всегда можно доверять. Во-вторых, представь, каково это слышать, как одновременно поют сотни птиц. Как ты сможешь выделить пение какой-то определенной птицы? А теперь прибавь к этому все песни, когда-либо спетые всеми птицами, которые когда-либо существовали? Откуда ты будешь знать, которую из них слушать? Драконы могут уловить и вычленить один, два отголоска, но исключительно для своих собственных целей и развлечений. Как шпионы, мы не очень сильны.

Эрлсток улыбнулся:

— А Кайтрин уничтожает свои отголоски?

— Да, так мне говорили, — Дрени раскрыл и сложил крылья, затем лапой указал в сторону входа в пещеру. — Добро пожаловать в мой настоящий дом. Вы с радостью приняли меня в своем мире, теперь я приглашаю вас в свой.

Уилл вошел в полутемную пещеру. Растущий внутри мох излучал мягкий зеленый свет, это напомнило Уиллу пещеру Ораклы рядом с Гирвиргулом. Ему хотелось, чтобы Дрени снова задействовал магию, тогда он увидел бы настоящую картину. Но даже без магии место казалось ему удивительным. Каменные столбы переливались всеми оттенками цветов, по сталактитам и сталагмитам бегали крошечные существа. От всего этого у Уилла разбегались глаза.

Ворон внезапно схватил его за куртку и резко дернул, не дав Уиллу свалиться в пропасть. Оттуда из глубины постоянно исходил жар. Там внизу медленно двигалась горящая лава и небольшие черные островки, плывущие на север. Островки откалывались и тонули, тут и там вспыхивали языки пламени. Смотреть на это можно было так же долго, как и на преображавшийся вход в пещеру. На какие-то доли секунды Уилл представлял, как бы выглядела эта река, но увиденная сквозь магию.

— Смотри, куда идешь, Уилл.

Дрени подошел и перенес каждого на другой берег:

— Простите, я иногда забываю о нашей разнице в размерах.

Они продолжили свой путь. Уилл замедлил шаг, чтобы идти рядом с Дрени:

— То, что ты проделал с входом в пещеру. Так можно сделать с чем угодно?

— Например, Уилл.

— Ну… — вор беспокойно вздернул плечи, — с людьми?

Дракон глубокомысленно кивнул:

— С живыми существами, да. Существ изучают, чтобы что-то узнать о них: о питании, миграции, процессах размножения…

— Процессах размножения? — Уилл густо покраснел. — Даже людей?

— Да, Уилл, хотя нам это так же интересно, как тебе, например, наблюдать за случкой собак.

— Ах, так ты не…

— Нет, Уилл, — Дрени внимательно смотрел на него, пока они шли по туннелю, уходящему вниз, а потом налево. — Так значит, тебя в особенности интересует, можно ли увидеть отголоски кого-то?

Вор кивнул:

— Я подумал, а что, если, может быть, ты дашь мне возможность увидеть моего отца, то есть, понимаешь, еще до того, как он стал одним из них.

— Зачем?

— Ну, потому что, ладно… Там, в горах, я видел, как Ворон прощался со своим братом, и несмотря на все то, что произошло с Саллиттом, они все же немного похоже. И Эрлсток с братом, между ними тоже есть родственная связь. Так вот, я знаю, что мой отец писал стихи, как и я иногда. Я знаю, что он мой отец и все, но я не могу увидеть его.

— Я помогу тебе в этом, Уилл, но ты должен понять две вещи. Первое — это будет не видящий и думающий образ твоего отца. Ты будешь видеть будто бы его призрак. Он не будет тебя видеть. И он не сможет говорить с тобой.

— Ну я так и думал, — Уилл пожал плечами. — Что еще?

— Возможно, что потом он будет постоянно являться тебя.

— Являться? Как призрак?

— Именно.

— Ух-ты, — Уилл попытался вспомнить, видел ли он когда-нибудь приведение, или нет, но пришел к выводу, что все-таки нет. При мысли о том, что у него будет свое персональное приведение, на голове зашевелились волосы.

Однако он решил рискнуть:

— Я все еще хочу попробовать.

— Хорошо, я с радостью помогу тебе, — догнав всех остальных, Дрени остановился. Вся команда ждала их посреди широкого и круглого перекрестка дорог. — Мы пойдем налево, там находятся покои моей семьи. Вы сможете отдохнуть, а я пока поговорю со своими наставниками. После мы к вашим услугам, до тех пор пока вас не вызовут в Совет.

Эрлсток сжал губы:

— Совет?

— Совет наших лидеров, — Дрени слегка приоткрыл пасть. — Это они будут решать, будем ли противостоять Кайтрин, или вступим в войну на ее стороне.

ГЛАВА 71

Уилл и в самом деле не спал. Когда они дошли до пещер семьи Дрени, их встретили дракоморфы и отвели в комнаты для гостей, расположенные в отдалении от главной входной залы. Ко всеобщему удивлению они встретили там принцессу Алексию. Она ждала их. Ворон отодвинул Уилла в сторону и поднял ее на руки, заключив в крепкие объятия. Девушка обняла его за плечи, а он радостно кружил ее. Юноша даже не слышал, что влюбленные говорили друг другу, но улыбки подсказали, что это было что-то хорошее.

Остальные отошли в сторону и были рады наконец снять с себя все вещи и дорожную одежду. Уилл хотел засыпать принцессу вопросами о том, как она оказалась здесь, но красноречивый взгляд Резолюта остановил его. Парнишка собрал свои вещи и понес их к одной из дверей, выходящей прямо в главный зал.

Когда он вернулся, Ворон уже выпустил принцессу из своих крепких объятий, но его рука по-прежнему обвивала талию принцессы. Алекс широко улыбнулась, приветствуя всех, даже маленького Квика, расположившегося у нее на плече. Она вкратце рассказала им о сражении в Нэвволе и о том, как ей удалось присоединиться к Керригану и отправиться в Вэл.

Уилл захлопал в ладоши:

— Принцесса, но это не сравнится с тем, что сделал Дрени. Он убил другого дракона, просто откусив от него огромный кусок. Знаешь, мы были…

Эрлсток положил руку Уиллу на плечо:

— Еще будет время рассказать эту историю, Уилл. Думаю, нам всем необходимо отдохнуть.

— Нет, я в порядке на самом деле.

Резолют прокашлялся:

— Уилл, нам всем нужно немного полежать и прийти в себя.

— Ах да, — Уилл наконец понимающе кивнул, — хорошо, ну я пойду к себе в комнату, она вон там. Если кто-то хочет послушать эту историю или еще что-нибудь, я буду у себя.

Алексия кивнула:

— Хорошего сна, Уилл. Я очень рада снова тебя видеть.

— И я тоже, принцесса, — он побрел в свою комнату и вздохнул. Все здесь было сделано в соответствии с размерами дракоморфов. И чтобы забраться в кровать, сначала Уиллу пришлось закинуть ногу, а потом подтянуться. Он приземлился на толстый мягкий матрац, который практически поглотил его.

Лежа в большой кровати, он вдруг почувствовал себя очень одиноко. То, как Алексия смотрела на Ворона, напомнило ему то, как смотрела на него Сейс. Вот бы и Сейс оказалась вместе с ней, здесь.

Эта мысль удивила его. Он вырос в Низине, поэтому любовь была для него чем-то, что случается только в песнях. В свое время ему пришлось узнать, что такое похоть, — его мать зарабатывала деньги собственным телом. Задирать юбки было чуть ли не основным видом деятельности в Низине, но, конечно же, это нельзя было перепутать с любовью. А о семье в действительности он знал лишь по своим наблюдениям, но зачастую ему казалось, что люди вместе только потому, что так проще выжить, чем поодиночке. Маркус и Фабия точно были вместе только поэтому.

В песнях любовь, конечно же, была некой всепоглощающей силой. Она была предопределена, и ее тут же можно было узнать. Но то, что он чувствовал к Сейс, не было похоже на то, что предназначено судьбой. Постепенно ему стало приятно быть рядом с ней. И когда они прощались — даже с оговорками, о которых он поведал Алексии, — ему не хотелось говорить ей «прощай».

Когда он наконец уснул, ему приснилась она. Он видел, как она вместе с Пери выслеживает бормокинов в мурозском лесу. Они гнали врага прочь из Мурозо. И когда обе девушки уже наблюдали за тем, как спасаются бегством войска Авролана, он проснулся с улыбкой на лице.

Уилл сполз с кровати и оделся. Он не стал надевать куртку, потому как тут, в Вэле, было не так уж холодно. В каком-то смысле здесь посреди гор он чувствовал себя как дома. Он отправился изучать местность. Далеко зайти ему не удалось, его нашел дракоморф и уговорил отвести его к Дравотраку.

Дравотрак отдыхал, лежа в просторной комнате с потолком в форме купола. Он открыл голубые глаза и приподнял голову:

— Ты не выглядишь отдохнувшим.

— Мне не удалось нормально поспать, — Уилл пожал плечами. — Я тут подумал, может быть, ты…

— Да, думаю, что смогу. Пока я тут лежал, я изучал отголоски и, как мне кажется, нашел его — по крайней мере, часть его, — Дравотрак жестом подозвал юношу ближе. — Уилл Норрингтон, познакомься со своим отцом Босли Норрингтоном.

Дыхание дракона было мягким и прохладным, но вдруг затвердело, превратившись в полупрозрачную фигуру. Контур немного побелел, а затем вся фигура окрасилась в белый цвет. Перед глазами Уилла предстал молодой человек чуть выше него, но не намного тяжелее. Лицо было радушным, он едва заметно улыбался. Глядя сквозь Уилла, он пошел ему навстречу. Одной рукой он держался за подбородок, другую спрятал за спиной.

Уклонившись от шагавшего прямо на него призрака, Уилл услышал голос отца:

— Да-да, эти строчки вполне подойдут. Это будет великая поэма. Я назову ее «Как разозлить темерикса»:

Уилл громко рассмеялся:

— Еще раз. Я хочу послушать это еще раз.

Дравотрак улыбнулся:

— Думаю, это мне неподвластно. Я могу попробовать, но в результате он может навсегда остаться с тобой. Сейчас я могу прогнать его, но смогу ли я сделать это после, я не уверен. Хочешь рискнуть?

— Конечно, он же никого не тронет? — Вор улыбнулся, а глаза засверкали, когда он увидел, что его отец зашевелился. Под маской его лицо светилось от счастья. Уилл заметил, что ему не чуждо тщеславие; но все же это был его отец, а не то, во что превратила его Кайтрин.

Дравотрак дунул снова. Фигура застыла, затем снова задвигалась. Ли Норрингтон снова читал поэму, а потом все повторялось сначала. Уилл поднапрягся и после четвертого прочтения запомнил ее всю целиком. На пятый раз это начало его утомлять. Он принялся махать рукой перед призраком отца.

— Уже достаточно.

Приведение подошло совсем близко, и рука Уилла прошла насквозь через него. Холодок пробежал у вора по спине, и тут призрак исчез:

— Что случилось?

Дравотрак засмеялся:

— Это твоя кровь. Вон он, прямо за тобой. И как бы быстро ты не пытался повернуться, ты его не увидишь, он будет за твоей спиной. Тебе не о чем беспокоиться. Он исчезнет через день или два. Но до тех пор…

— Он будет следовать за мной, я понял, — Уилл пожал плечами и закрыл глаза. Он вспомнил лицо отца и снова услышал его голос. В его чертах он видел себя, а в своем голосе улавливал голос отца. Их связь начала обретать форму.

До этого момента он был Норрингтоном, потому что ему так сказали. Оракла сообщила ему это и доказала с помощью магии. Кайтрин пыталась убить его, Ворон и Резолют — найти, Сейс — тоже разыскать, Скрейнвуд даже дал ему маску, — все эти вещи были внешними признаками того, что он был Норрингтоном.

И Уилл принял на себя эту роль, потому что мог взять на себя такую ответственность.

Но до сегодняшнего дня он все же до конца не верил, что он Норрингтон. Ему захотелось сыграть эту роль, и у него хорошо получалось. Увидев своего отца, услышав его голос, он понял, что Пророчество о Норрингтоне подтверждается. И он не просто принял на себя эту роль, теперь он знал, что ему суждено было ее принять. Он был тем, кто осуществит пророчество.

Юноша открыл глаза и на мгновение почувствовал холод. После взглянул на Дравотрака:

— Спасибо тебе.

— Не за что.

— Нет, для меня есть за что, — Уилл улыбнулся и положил руку на лапу Дравотрака, — Я тот Норрингтон. Я спасу Воркеллин и убью владычицу севера.

— Да, так говорит пророчество, — голос Дравотрака зазвучал сильно и мощно, заставив все внутри у Уилла затрепетать.

Вор улыбнулся:

— Звучит гораздо мощнее и внушительнее, когда ты это читаешь.

— Сила исходит не от меня, а от самого пророчества и людей, которые были призваны, чтобы исполнить его.

Уилл кивнул:

— Да, ребенком меня выкинули из горящего здания, а наш поход в Вруону можно считать победой на море. Полагаю, мне осталось отвести людей на север к ледникам, чтобы победить Кайтрин, ну а потом мы сможем спасти Воркеллин.

Голова дракона поднялась вверх и нависла над Уиллом:

— Это дело всей жизни. Даже такой долгой, как жизнь дракона, — Дравотрак посмотрел поверх него и зашипел.

Уилл обернулся, за ним стоял дракоморф, вытянув голову вперед. Он что-то зашипел Дравотраку в ответ, но все прозвучало крайне вежливо. Новое шипение заставило дракоморфа вытянуться по струнке и ждать.

Уилл снова повернулся к Дравотраку:

— Что мы будем делать?

— Отвечать на вопросы, когда вас спросят. Только говорите правду, и тогда все будет хорошо. У Кайтрин есть несколько приспешников в Совете, но даже они сомневаются в ее мотивах. Если у нас все получится, то у вас будут союзники в борьбе против нее.

— Мы с радостью примем их, — кивнул Уилл, — еще раз спасибо тебе.

— Мне было приятно помочь тебе, Уилберфорс Норрингтон.

Уилл проследовал из комнаты вслед за дракоморфом, не спросив у дракона, зачем он назвал его полным именем. Он хотел было обернуться и выяснить у тени, следовавшей за ним, неужели это он выбрал для него столь ужасное имя. Однако Уилл не был уверен, что получит ответ. Он был зачат, когда во время очередной попойки в Алциде его папаша развлекался со шлюхой. Юноша даже не был уверен, что отец знал о том, что он появился на свет. Что и говорить о том, чтобы он дал ему имя.

Помимо всего прочего его отец тогда и теперешний призрак отца не были похожи другу на друга. Дух отца был свободным и счастливым. Трагедия, в реальной жизни омрачившая его судьбу, никак не отразилась на призраке. Стихи, что он декламировал, были смешными и веселыми. Уилл так и представлял его себе. Вот, что я унаследовал от него. Это и делает меня Норрингтоном.

Дракоморф подвел юношу к каменному мысу, который полукругом вдавался в огненное озеро. Уилл встал на самый край и увидел строки, написанные рунами. Они словно образовывали кольцо вокруг озера. Он не мог прочесть их, но почувствовал заключенную в них силу. Уилл посмотрел сквозь них, заметив, как жар, исходивший от горящего озера, преображал все видимое. Уилл подул так же, как это делал Дрени у входа в пещеру. Его дыхание сгустилось, превратившись в невидимую преграду, сдерживавшую огненный жар.

Улыбнувшись, юноша стал вглядываться вдаль озера. И тут и там — на высоких, пологих скалах, длинных башнях и углублениях на склонах — он увидел драконов. Множество драконов, и некоторые из них смотрели на него. Там вдали он заметил Дравотрака, расположившегося на своем месте, однако тот воздержался от приветствий.

Квик прожужжал мимо него, и на мгновение юноше показалось, что он собирается пролететь через созданную им преграду:

— Квик, осторожно!

Сприт резко затормозил и повернулся:

— Горячо-горячо, Квик знает. Очень горячо.

— Да, очень-очень горячо, — Уилл подмигнул ему, затем обернулся и с улыбкой встретил присоединившихся к нему товарищей. — Я разговаривал с Дравотраком. Как только появится Керриган, мы должны будем отвечать на вопросы, которые нам зададут. Если мы все сделаем правильно, то, возможно, нам помогут в борьбе с Кайтрин.

Ворон уставился на него и побледнел:

— Уилл, что это у тебя за спиной?

— Ты должен был узнать его. Это мой отец. Дравотрак вызвал его. Он скоро исчезнет. Я слышал, как он декламировал свою поэму «Как разозлить темерикса».

Ворон вздрогнул, мотнул головой и тихонько посмеялся про себя:

— Это одно из самых забавных сочинений Ли. Я был бы рад послушать, как ты читаешь ее, Уилл.

— Согласен, сегодня вечером, после того как разберемся со всем этим. Будет весело, — Уилл понизил голос, — прости, что заставил тебя беспокоиться из-за него. Просто мне нужно было доказать себе, что я из Норрингтонов.

Алексия приподняла брови:

— Неужели кто-то в этом сомневался?

Уилл пожал плечами:

— Но, ведь иметь больше доказательств — никогда не помешает?

Ворон потеребил его за плечо:

— Никто из нас никогда не сомневался в этом, Уилл. Ты каждый раз доказывал это снова и снова, — он посмотрел мимо него, туда, где сидели драконы. — И здесь у тебя будет еще один шанс доказать это.

ГЛАВА 72

И хотя Керриган дремал на спине у Вриисуреола по дороге в Вэл, он едва ли чувствовал себя отдохнувшим, когда они добрались до места. Двое дракоморфов ростом в десять футов отвели его и Бока в их комнаты. Уютные покои напомнили ему корики урЗрети. Но здесь все как-то больше походило на человеческое жилище. Помимо главного зала было еще три комнаты. Маг занял одну из них, Бок другую.

Керриган не знал, как долго он проспал, но его нос уловил какой-то приятный запах, а в животе заурчало. Все это навело его на мысль, что проспал он прилично. Из той одежды, что Бок распаковал и сложил на полке, он выбрал и надел тунику и штаны, в довершение всунул ноги в изношенные ботинки. Он понимал, что в таком виде он совсем не похож на мага, но ему было все равно. Он хотел есть.

Легкость, с которой он теперь забыл про свое трепетное отношением к тому, как следует одеваться настоящему магу, и то, насколько далеким он теперь чувствовал себя от Вильвана, — все говорило о том, что приобретенный опыт изменил его. Отчасти этим опытом были отношения, которые сложились у него с Уиллом, Алексией и остальными. Теперь он чувствовал себя частью их команды больше, чем жителем Вильвана. В Вильване его все время чему-то учили. Он был словно орудие, которое необходимо отладить, — но никто не удосужился сказать ему для какой цели. Верно… Ворон же не говорит своему мечу, что он собирается с ним сделать. Для друзей он не был просто вещью, и друзья были для него не просто тупицами, которых приходится терпеть.

Его изменило и то, что рассказал ему Рим Рамоч, раскрыв глаза на Вильван и природу магии. Он хорошо понял все это в Мурозо. Вильван не был неиссякаемым источником магических знаний. Даже в Университете Авролана обнаружили другие способы обращения с магией в целом. И все это приобрело абсолютно иной смысл для него. Керриган никогда не сомневался, что сделать стул можно совершенно разными способами или что сидеть можно не только на стуле. В таком случае, чем заклинание отличается от стула? Есть много дорог, ведущих к одному и тому же месту.

За очень короткое время он узнал столько всего о магии и о том, как с ней обращаться, сколько не узнал за все то время, что провел в Вильване. Конечно, за время обучения в Вильване он мог видеть и усваивать все эти новые вещи. Однако то, как в Вильване поощрялись всякая криворукость, задевало его, потому что это было совершенно неправильно. Они делали это, чтобы маги были не очень сильными, и ими было бы легче управлять. Но таким образом маги Вильвана оказывались слабее, и, возможно, они не смогли бы совладать с магом, который был бы гораздо мудрее их.

Юноша задумался, было ли это тем, что разглядел когда-то Кирун. Но одно было налицо — Керриган теперь был способен сделать гораздо больше, чем кто-либо из его собратьев. И к тому же он создал заклинание, которое могло обнаружить присутствие фрагмента Короны Дракона, и оно работало. С помощью этого заклинания он смог бы исправить то, что Кирун сделал много лет назад.

С улыбкой на лице он сполз с кровати и побрел в главный зал. Там он обнаружил круглый стол, на котором были расставлены разные яства: горячий окорок, свежий хлеб, разнообразные сыры, овощи под разными соусами и еще куча всякой всячины, которую он так сразу и не опознал. Все пахло просто потрясающе. Он даже не успел еще придумать, с чего начнет, как у него уже потекли слюнки.

Но еду пришлось отложить, потому что из третьей комнаты вышел Рим Рамоч:

— Учитель, когда вы прибыли сюда?

— Кажется, я был здесь всегда, Керриган.

— Но как же вы добрались сюда?

Рамоч рассмеялся:

— Знаешь, Вриисуреол не единственный дракон в Вале.

Керриган кивнул и подождал, пока учитель сядет за стол. Рамоч прошел в другой конец комнаты, взял оттуда стул и сел за стол. Он казался более веселым, чем раньше, однако все легко объяснялось взволнованностью от пребывания в Вэле. Маг в темно-красных одеждах жестом указал Керригану на его стул, а Бок, высунувшись из-под стола, поставил перед ним полную до краев, тяжелую тарелку.

Молодой маг взглянул на нее. Он не мог сказать, было на ней слишком много еды или нет. Но тут у него заурчало в животе, и он понял, что это уже не так важно. Улыбнувшись, он наколол на вилку кусочек окорока и отправил его в рот. Закрыв глаза, он причмокнул:

— Очень вкусно.

— Да, вкусно. Пленники делают то, что им скажут, но никто так и не знает, понимают ли они приказы, которые им отдают, — Рамоч медленно закивал. — Твое опознавательное заклинание и то, как ты действовал в Нэвволе, впечатляют. Ты удивил меня.

Керриган улыбнулся и, уплетая за обе щеки, начал рассказывать о том, как все было. В результате он так увлекся разговором, что совсем забыл о еде. Отодвинув золотую тарелку в сторону, он устроился поудобнее, положив локти на стол, чтобы спокойно размышлять над вопросами, которые ему задавал Рамоч.

Вопросы были непростые, но Керриган с радостью пытался найти решение. Он понял, что получает настоящее удовольствие, создавая новые заклинания. И чувствует себя счастливым, когда они работают. Но здесь и сейчас ему наконец было с кем поговорить о том, как он создавал их. Рим Рамоч понимал, что он старался сделать. Прежние его наставники, кроме Орлы, конечно, интересовались лишь тем, усвоил ли он то, чему его учили. И когда обыденные разговоры заводили их в теоретические размышления, большинство его наставников не справлялись, так как не обладали достаточно широким представлением о магии. Они были специалистами в своих областях, но не имели некого общего представления о вещах. Они никогда не смогли бы понять, что различные дисциплины на самом деле имеют связи в своих основах.

Юноша вспомнил, как Орла всегда казалась удивленной, когда он заново создавал для нее вещи, которые она потеряла. Он использовал дерево как сырой материал, сплетая одно заклинание из нескольких, чтобы оно сработало. Для него это не составляло труда. Он придумал такое заклинание, поэтому потом он смог заменять вещи, которые сломал. Но для нее это было маленькое чудо. Рамоч, хоть и был впечатлен заклинанием, все же был способен понять, каким образом Керриган создал то, что создал.

Они разговаривали все утро и затем после полдника. Пока они говорили, Керриган только поковырял еду, однако заметил, что тарелки периодически исчезают под столом. Время от времени оттуда слышалась отрыжка Бока, подтверждая его догадку о том, куда уходит еда. Рамоч ничего не ел, что, впрочем, казалось Керригану не особенно удивительным, ведь учитель все время был в маске. К тому же его наставник был худощав, в связи с чем юноша думал, что тот ест не чаще чем раз в месяц.

После полудня к Рамочу зашел дракоморф с чешуей цвета слоновой кости и красными пятнышками на спине и груди. Их разговор состоял из шипения и каких-то пощелкиваний, но все сказанное прозвучало очень вежливо. Маг кивнул и, махнув рукой, отослал дракоморфа прочь:

— Нас вызвали, но до встречи у нас есть еще некоторое время. Я хотел бы немного показать тебе Вэл, если хочешь.

— С удовольствием. Думаю, принцесса Алексия тоже бы хотела посмотреть. Может быть, позовем ее?

Рамоч сложил пальцы домиком:

— Боюсь, она, в любом случае, занята. Большинство твоих друзей прибыли сегодня утром из Мередо еще до того, как ты проснулся. Ты скоро с ними увидишься, принцесса встретилась с ними сразу же по приезде.

Керриган улыбнулся:

— Уилл и все остальные?

— Да, и Дрени. Он дракон.

— Дракон! — юный маг на секунду задумался. — Это он вылечил Уилла?

— Думаю, что отчасти. Но, к счастью, еще кое-то вмешался, — Рамоч поднялся и стал разглаживать одежду. — Мы должны разобраться получше, но позже. Сначала я хочу, чтобы ты немного познакомился с Вэлом. Пойдем, Бок.

УрЗрети вылез из-под стола и проследовал за ними из комнаты. Выйдя наружу, они оказались на тропе шириной, наверное, в метров в тридцать. Примерно каждые сорок метров были отмечены каменным столбом. Справа шла сплошная стена, а слева открывался вид на широкую галерею. Керриган увидел множество прогулочных дорожек, некоторые были такими же маленькими, как та, по которой они шли, другие гораздо больше. Дорожки плавно взбирались вверх и спускались вниз, напоминая ходы термитов в коре деревьев.

Рамоч вел молодого мага вдоль них:

— Эти тропы были созданы для пленников и дракоморфов. Они по сути своей являются коридорами для слуг, но вполне подходят и для людей. Надеюсь, я тебя не обидел.

— Нет, учитель.

Рамоч кивнул:

— Знаешь, конечно же, драконы и урЗрети враги. УрЗрети воздвигли высокие горы, а драконы взяли и отобрали у них результат их тяжелый работы. Сам Вэл был когда-то гораздо больше. Альцида не имела своего побережья, а страна урЗрети граничила с Локллином. Давным-давно драконы и урЗрети боролись между собой за него. Когда драконы разрушили его, всё, кроме Вала, ушло под воду.

Керриган взглянул на Бока:

— А он здесь в безопасности?

— Бок? Да. Все знают, что он мой друг, поэтому мои друзья — его друзья. И ты тоже под защитой, друг мой, — Рамоч развел руками. — Ты видел Бокагул, поэтому можешь себе представить, как должны были выглядеть большие залы Варешагула. Увы, их уже нет. С тех пор как всё ушло на дно, ни одна постройка не достигала такой высоты и не была возведена с таким же трудолюбием.

Юный маг пыхтя поднимался в гору:

— Почему драконы разрушили Варешагул?

Рамоч пожал плечами:

— Никто не знает, что у драконов на уме. Быть может, они думали, что он может стать прекрасным местом для жизни. Или какие-нибудь куда более мрачные легенды могут оказаться правдой.

— Например?

Бок зашипел.

Рамоч погладил урЗрети по голове:

— Драконы жили здесь с самого основания мира. Существуют легенды, которые рассказывают, что они боролись за жизнь с другими существами, еще более страшными, чем они. Драконы выиграли эту войну и заставили тех существ скрыться где-то глубоко в недрах земли, заточив их там вместе с их пороками. Эти существа создали урЗрети, чтобы они возводили горы и копали все глубже, пока не освободят их.

— Кто же тогда создал эльфов, людей и другие расы?

Рамоч медленно перевел на него взгляд:

— Все это легенды, Керриган. Причина вражды драконов и урЗрети сокрыта в туманной древности. Важно лишь знать, что вражда существует. То, что положило этому начало, за давностью лет сегодня уже не имеет значения.

— Но если мы будем знать, с чего это началось, то, возможно, найдем способ вернуть мир.

Рамоч рассмеялся:

— Уничтожь Кайтрин, и тогда, вероятно, тебе удастся совершить невозможное и установить мир между урЗрети и драконами. Но все по порядку.

Все трое неспешно прогуливались по Вэлу, спускаясь ниже и уходя глубже в город. Керриган искал следы построек урЗрети, но ничего не попадалось на глаза. Казалось, все было естественно, обычный камень, хотя ему, определенно, придали нужную форму. Столбы располагались через столь равные промежутки, что вряд ли природа справилась с этим самостоятельно, — то есть не обошлось без участия магии. И все равно у него не было впечатления, что все было создано второпях. Наоборот, он старался придумать заклинания, которые бы позволили камню естественно струиться, постепенно обретая форму колонны. Возможно, на это потребовалась не одна жизнь. Подумав, он исправился. Человеческая жизнь.

Для дракона, это ничто.

Наконец Рамоч привел его в помещение невероятных размеров. И ему даже не сразу удалось оглядеть его целиком. В нем мог поместиться Нэввол, а возможно, даже Каледо и озеро Калесса. Фактически, фундаментом помещения было озеро из раскаленных камней. На краю каменного выступа, куда ступил Керриган, дугой были высечены странные значки. Они пульсировали, источая силу. Юный маг решил, что именно благодаря им те, кто стоит на выступе, не загораются. Над озером огромный каменный свод поддерживал крышу.

В самом озере виднелись каменные острова с высокими скалистыми берегами, похожие на горы с плоскими вершинами. Повсюду в скалах было множество пещер, больших и маленьких. Те, что были над выступом, были пусты. В пещерах, находившихся в озере и недалеко от него, стояли и сидели драконы. Керриган увидел драконов всех цветов и размеров. У некоторых не хватало пальцев на лапах, у кого-то глаз, у других были сломаны рога и хвосты. Там, где не было чешуи, были видны шрамы, оставшиеся от рваных ран. Керриган заметил, что некоторые из них спали, а один или два дракона, он мог бы поклясться, оказались просто-напросто каменными статуями, помещенными в пещеру.

Керриган успел подумать обо всем этом, прежде чем снова вернулся в реальность, услышав крики остальных. Ломбо накинулся на него, Квик радостно покружил вокруг, а затем вернулся на край полукруглого мыса. Там стояла Алексия вместе с Вороном, оба выглядели очень счастливыми. Маг узнал принца Эрлстока из Ориозы и увидел, что тот держит в руках фрагмент Короны Дракона. Резолют стоял позади него, правая рука покоилась на рукояти меча.

Керриган улыбнулся и, махнув рукой, почесал Ломбо за ухом. Его сердце готово было вырваться из груди при виде их всех вместе. Всю свою жизнь он чувствовал себя чужим, но эти люди приняли его, и, более того, они его полюбили. Он увидел, как его радость отразилась на лицах его друзей, и это сделало его еще счастливее.

Уилл, светящийся и жизнерадостный, подбежал к нему, как только его отпустил Ломбо:

— Керриган, ты только видел это? Это место огромное, как Бокагул, даже еще больше!

— Знаю. Мой учитель показал мне город, — Керриган серьезно посмотрел на Уилла, увидев прямо у того за спиной призрачную фигуру мужчины, прилипшую к нему, словно тень, — Уилл, что это?

— Это? — Уилл показал за спину большим пальцем, — это Дрени с его драконьей магией постарался. Ты знаешь, он дракон. Он один из тех, кто вылечил меня, используя магию драконов; поэтому твои заклинания и не смогли определить, что же на самом деле происходило. Здесь его называют Дравотраком. Вон он там, большой и зеленый.

Керриган кивнул, однако зеленый дракон не подал виду, что заметил его.

Рим Рамоч подошел к Уиллу, потом посмотрел на Дравотрака:

— Дравотрак, знаешь ли ты, что ты сделал?

Зеленый дракон приподнял голову, но тут призрак вылетел из-за спины Уилла и заслонил дракона. Приведение вдруг почернело, а из глазных отверстий вырвалось пламя. Я видел его раньше! Внутри у Керригана все заледенело. Это Нефри-леш!

Левая рука Нефри-леша устремилась вперед, пальцы превратились в лезвия. Его руки вонзились в грудь Рима Рамоча, раздался жуткий треск, и его одежды рассыпались в клочья. Сулланкири вырвал ему руку, и маг упал на землю, руки и ноги оказались как-то неестественно изогнуты. Что было гораздо хуже, увидев дыру в его груди, Керриган понял, что Рамоч был всего лишь деревянной куклой. Когда он рухнул на землю, его маска съехала, под ней не было лица.

Сулланкири радостно поскакал назад, держа высоко сияющий рубиновый камень. Он пульсировал, излучая жизненную силу. Свет, исходивший от него, проникал сквозь черную плоть Нефри-леша, высвечивая кости. Сулланкири присел, затем подпрыгнул и улетел прочь от толпы, а после аккуратно приземлился в одной из пещер, находившихся над мысом:

— Слушай меня, драконова рать! Моя госпожа велит тебе знать. Что и как будет, решаете вы, но решение ваше — все ж дело судьбы, — во весь голос рассмеялся посланник Кайтрин. — Должны вы сказать, и хотели сказать, решайте разумно — не стану убивать. Слушайте их, слушай меня, так вот решается мира судьба.

ГЛАВА 73

Рифмы Нефри-леша звучали гнетуще, но Уилл едва ли слышал его слова. Он перевел взгляд со сломанной деревянной фигуры на лицо Керригана. От испытанного шока и ощущения, что его предали, лицо мага залилось краской. Глаза его заблестели, но тут Уилл схватил его обеими руками за тунику:

— Мне жаль, Керриган, мне жаль, но ты нам нужен. Все очень плохо, и нам нужно что-то придумать.

Бок дотянулся до него растянувшейся рукой и потащил Уилла прочь. Уилл завертелся и упал, приземлившись на пятую точку, неподалеку от Квика. Приподняв голову, он увидел на выступе Нефри-леша. Он стал полностью черным, за исключением глазных отверстий и огненного плаща. Он поднял сияющий камень высоко над собой, будто бы собираясь бросить его и разбить на миллионы осколков.

Огромный темно-синий с голубыми полосами дракон зашевелился, стоя на своем каменном пьедестале:

— Совет готов выслушать показания представителя Авролана. Не стоило так поступать с Римом Рамочем.

— Увы, быть равным жаждал я, с стоящими пред озером огня. — Сулланкири указал на Эрлстока. — Истинный камень в руках у него, теперь же и мы получили его.

Синий дракон наклонил голову:

— Мы одинаково внимательно выслушали бы вас, несмотря ни на что. Вы все здесь гости, поэтому на время Совета у вас перемирие. Насилие между вами не разрешено. Нарушив мир, вы испытаете наш гнев.

Ворон показал на сломанную куклу:

— Разве это не насилие?

Еще один дракон с пятнистой серой чешуей и сломанным рогом вытянул морду в сторону другого дракона, отдыхавшего в пещере. Тот был красного цвета, его чешуя словно бы была покрыта толстым слоем пыли и грязи.

— Рим Рамоч не гость, Рим Рамоч поставил себя под угрозу сам. За глупость глупостью платят в ответ.

Дравотрак заговорил:

— Замечание совершенно не к месту. Меня отправили в путешествие к людям, и я был среди них. Нам сказали, что люди ищут камни Истины и собираются воссоздать Корону, чтобы лишить нас нашей силы. Это не правда. Они держали камни на расстоянии друг от друга, чтобы Кайтрин не смогла соединить и собрать Корону, чтобы уничтожить все живое вокруг.

Серый фыркнул, изрыгнув пламя:

— Разве нам нужно истребить людей? Мы создали панки, чтобы люди держались подальше от наших домов, но они все равно тревожат нас. Кайтрин оказывает нам услугу и теперь рассчитывает на что-то большее.

Черный дракон с красными полосками говорил, и Уилл понял две вещи. Первое — он видел этого дракона раньше, в Вильване. Второе — невидимая стена между ним и озером служит не только для защиты от жары, но она еще и преображает шипение драконов в слова, чтобы все могли все понимать. Интересно, а Резолют, наверное, слышит их разговор на эльфийском?

Голос Вриисуреола раздался из-за невидимой стены:

— Как долго она уже служит нам? Теперь она предлагает нам быть ее союзниками. Она пользуется камнями Истины, чтобы призвать воинов к себе, оставляя тем право предложить ей свою помощь. Она никого не делала своими рабами, но будет ли так продолжаться все время?

В ответ заговорил синий:

— До тех пор пока Корона существует, она всегда будет угрозой. Кайтрин говорит, что, когда получит все фрагменты и соберет их вместе, она уничтожит Корону, освободив Истинные камни. И навсегда избавит нас от их контроля. Она собирает их вместе по этой причине.

— Верно сказал, верно все, да-да-да. Для этого камни сбирает она, сражаясь со смертью и людом одна, — Нефри-леш показал на Эрлстока. — Камень вон тот, отдайте же мне, его я доставлю моей госпоже.

Резолют обнажил Сивере:

— Тебе придется сразиться со мной, чтобы получить камень.

— Ты ведь участник нашего плана, и ничего отрицать тут не надо, тебя, Резолют, не оставит отвага, — пламя вспыхнуло в глазах сулланкири. — Отважней и старше он скоро не станет, но холод охватит его на века.

Из синих ноздрей вырвалось золотое пламя:

— Не смей, эльф, поднять на него этот меч, или тебя охватит совсем не холод.

Резолют взглянул на дракона и убрал Сивере в ножны. Уилл встал на край выступа и воззрился на синего дракона:

— Я хочу, чтобы меня услышали. Не знаю, поможет ли мне то, что во мне течет кровь дракона, или то, что моя кровь пролилась на Истинный камень, что сейчас в руках у принца. Мне кажется, я знаю способ, как вы можете легко во всем разобраться.

Голова синего дракона повернулась в сторону Уилла:

— Прошу, скажи нам.

— Что ж, все просто: я вор. И если мне нужно украсть вещь, то я узнаю, где она находится, и следую туда. Так вот, Кайтрин много лет назад захватила Воркллин. Может, там был камень, может, и нет. Но она осталась там, после того как заполучила его. И теперь двадцать пять лет назад, она пыталась забрать фрагменты из Крепости Дракона, но у нее не вышло. Ее армия далеко на юге, и мой отец знает об этом, потому что сочинил поэму о том, как с ней бороться еще задолго до того, как увидел камень Истины.

Сулланкири зашипел:

— Но ты же, шлюхи гадкое отродье, лишь можешь обмануть простонародье!

Уилл фыркнул:

— Я был там, после тебя.

Пламя вырвалось из глаз Нефри-леша, но он промолчал.

Вор продолжал:

— Затем она отправилась в Крепость Дракона и послала отряд в Лакаслин, чтобы он заполучил фрагменты. Итак, у нее в руках фрагмент из Крепости Дракона, у принца — второй, а третий спрятан. Спрятан еще и тот, что из Аакаслина. И Кайтрин все же продолжает двигаться на юг, притом что понятия не имеет, где искать фрагменты.

Серый дракон заворчал:

— И к чему ты нам все это говоришь?

— Что ж, дело вот в чем. Если ей нужны фрагменты — если она ищет именно их, — то она прекратила бы продвижение на юг, до тех пор пока не узнала бы, где нужно искать дальше. Однако же ее войска продолжают свое дело, — юноша показал на своего отца, — а как вы уже знаете, она делает из людей рабов, чтобы те исполняли ее приказы. Если вы внимательно взглянете на то, что она делает, и не станете слушать, что она говорит, осмелюсь высказать догадку, что вам не меньше чем нам не захочется, чтобы она получила Корону.

Синий дракон некоторое время размышлял:

— Я понял твою мысль. Просьба отдать камень Истины отклонена.

Сулланкири разозлился:

— Глупо так верить ему одному, пришел мой черед — и я вам скажу. Они перед вами в героев рядятся, но яд сладкой ложью прикрыть не удастся. И все эти факты прекрасно ясны, такие друзья вам совсем не нужны. Но моя госпожа, до чего ж хороша! Сердце ее будет с вами всегда, только корону доверьте тогда. Камень верните, нам одолжите. Когда же четыре их будут едины — по силе ни с чем не будут сравнимы. Кайтрин добьется успеха тогда. Драконы пусть правят землею всегда.

Уилл заморгал:

— Четыре? Как четыре? У нее есть два, вместе с нашим получается три, — он взглянул на Ворона. — Рубин Истины! Мы оставили его у Скрейнвуда. Но он не посмеет!

— Нет, если мы не позволим ему.

Ворон повернулся к синему дракону:

— Доставьте нас в Мередо, и мы принесем вам четвертый камень. Вы можете держать его рядом с этим. Так вы будете знать, что они будут в безопасности, — Уилл улыбнулся. — На самом деле если бы Кайтрин действительно была бы вам верна всем сердцем, то принесла бы все фрагменты сюда, чтобы вы могли хранить их.

Серый дракон, фыркнув, изрыгнул пламя из ноздрей:

— Вор просто пытается заручиться нашим доверием и убедить нас собрать все четыре камня в одном месте, чтобы он смог украсть их.

Уилл поднял голову:

— Я, конечно, мастер своего дела. Но мне известно, что я не смог бы вынести их отсюда. И Кайтрин тоже.

Синий дракон обратился к Нефри-лешу:

— Передайте своей госпоже нашу волю, мы хотим, чтобы она доставила сюда камни Истины, находящиеся сейчас у нее.

Сулланкири громко захохотал:

— Да вы не шутите; и не просите. Она вам откажет, еще вам покажет! — Он пальцем нарисовал в воздухе круг, и в нем появилось отверстие, ведущее в никуда. — Ее разозлили, беду получили, и сердце кого-то вы остановили.

Нефри-леш вытянул руку, готовясь бросить рубиновый камень. Он замахнулся и вдруг вздрогнул. Его плоть насквозь пронзило копье, угодившее в низ живота. Копье остановило бросок сулланкири. И камень Истины полетел не на середину огненного озера, а оказался высоко в воздухе, а затем полетел вниз, рисуя в воздухе дугу.

Уилл видел, как он падает. Потом как он покатился, и бросился бежать. Каждый раз, ударяясь о землю, камень светился сильнее и скатывался вниз все быстрее и быстрее. Уилл примерно прикинул, куда приземлится камень, и прыгнул.

Пальцы сомкнулись, когда он почувствовал, что схватил его. Он упал и покатился вниз. Но сумел бросить камень обратно к выступу и убедился, что тот летит в правильном направлении:

— Квик, лови его!

Когда Уилл оказался за невидимой защитной стеной, то успел заметить, как сприт кинулся за камнем. Крохотное существо обхватило камень всеми четырьмя ручками, крепко вцепившись в него.

После огонь охватил Уилла, и его не стало.

ГЛАВА 74

Появление сулланкири, Рим Рамоч, оказавшийся куклой, копье, громогласный крик разгневанной гирким, рубин, летящий в воздухе, прыжок Уилла — от всего этого у Керригана помутилось сознание. Он видел, как Уилл схватил Истинный камень, покатился вниз и сумел бросить его. Глазами он проследил за траекторией летящего камня и видел, что сприт пытается его перехватить. После перед глазами вспыхнул огонь.

Он ничего не видел. И не был уверен, что эта вспышка произошла от падения Уилла в озеро. Юный маг открыл рот, чтобы закричать, чтобы что-то сделать, но он не смог вдохнуть.

Тут он увидел, что Квик продолжает падать. Керриган поднял руку и сотворил заклинание. Маг осторожно поймал сприта и доставил его к Алексии, наложив второе заклинание, чтобы принцесса не прыгнула вслед за Уиллом.

Позади него на краю вершины Нефри-леш гневно огрызнулся:

— Сердце дракона вам не поможет, ярость мою победить не сможет! — сулланкири взмахнул правой рукой, и рядом возникла золотая сфера размером со спелую дыню. Вместо усиков от нее отходили сверкающие молнии. Он бросил ее вперед. Проделав в стене отверстие, она устремилась прямо на синего дракона.

Синий фыркнул и быстро создал вокруг себя магический щит, отскочив от которого сверкающий шар полетел в сторону серого дракона. Тот подтолкнул его когтем и отправил крутиться по залу, в котором проводился Совет. Драконы, словно взрослые, наблюдающие за изобретением ребенка, творили все новые заклятия, чтобы все смогли посмотреть на сферу, что послал сулланкири. Светящийся шар не потерял ни капли смертоносного гнева, вложенного в заклятие Нефри-лешем, однако, казалось, для драконов это было всего лишь развлечением.

Ломбо страшно заревел и бросился к скале, где находился Нефри-леш. Два огромных прыжка — и он уже был у ее подножья. Панки вскарабкался наверх быстро и стремительно. Сулланкири встал лицом туда, откуда приближался Ломбо, поглядывая на древко копья, вонзившегося в вершину магического коридора. Нефри-леш стал готовить заклинание, но не смог закончить. Ломбо набросился на него, вонзив клыки ему в плечо. Оба провалились в открывшийся проем. Копье задрожало. Проход тут же закрылся за ними, лишив Ломбо пучка черной шерсти из хвоста.

Сулланкири исчез, но его магическая сфера осталась. Драконы все еще забавлялись с ней, перебрасывая ее между собой. Внезапно золотой шар метнулся вверх, с налета угодив в вершину сводчатой крыши, от столкновения вниз посыпались камни. В крыше образовалось отверстие, и сфера устремилась еще выше. Сверкающие золотые осколки дождем падали вниз, попадая в возникшую дыру. Вдруг сверху вниз ворвалась огненно-красная струя пламени, доставшая до самой поверхности озера. От взрыва огромная гора содрогнулась, и все внутри повалились с ног, кроме Ворона и Алексии. Между собой они аккуратно прятали Квика.

Над головами драконов по сводчатому потолку в разные стороны поползли трещины. Обломки камней падали вниз прямо в огненное озеро. Горящие камни пробивали защитный барьер и обрушивались вниз, словно дождь. Некоторые обломки попадали в пещеры драконов, одного даже выбросило из его убежища. Он пытался удержаться, цепляясь когтями за каменную скалу, но ему не удалось. С громким ревом дракон полетел вниз, прямо в расплавленную лаву.

Его крики не нуждались в переводе, смысл их был понятен каждому. Драконы шипели и творили заклинания. Все новые потоки магии устремлялись вверх, чтобы укрепить крышу, но камни все продолжали лететь вниз. Земля вдруг задрожала. Гора уходила под землю. Какой бы сильной не была магия драконов, даже они были не в силах остановить это:

— Керриган!

Маг взглянул на Ворона. Тот обнажил свой меч и встал рядом с Алексией. Керриган замотал головой:

— Я ничего не могу сделать! Вся гора уходит под землю.

Ворон мечом показал на отверстие, которое образовалось от золотой сферы сулланкири:

— Воткни туда мой меч. Живо! — он подбросил клинок в воздух. — Вперед, Цамок. Обещание будет исполнено.

Заклинание Керригана подоспело вовремя и подхватило меч в воздухе. Пройдя сквозь защитную преграду, меч стал излучать свет. Камень, врезанный в клинок, тоже засверкал, переливаясь и пульсируя. Камень словно бы изменял форму и плавился. Чем ближе к отверстию, тем сильнее и ярче становилось его сияние.

Как только меч долетел до отверстия, камень превратился в круглый, плоский диск. И вдруг он снова изменился, трансформировавшись в сверкающую белую чашу. Кое-где камни, летевшие вниз, продавливали поверхность, но ни один обломок не пробил ее. Затем чаща увеличилась в размере и присоединилась вплотную к расколовшемуся потолку.

Свет перестал проникать через отверстие, и внутри вдруг потемнело. Громыхание снаружи прекратилось, и землю перестало трясти. Когда открылось центральное отверстие в крыше, снова стало светло. Оттуда возникло восемь светящихся линий. Две из них очертили вокруг прежний свод, остальные шесть под углом побежали вниз. Они проделали на потолке несколько бороздок, похожих на те, что оставляет плуг, пройдя по покрывшейся коркой земле. Затем эти небольшие канавки стали заполняться горной породой. Разбухнув, словно хлеб, только поставленный в печку, она затем снова стала твердой.

Четыре сверкающие опаловые арки поддерживали теперь сводчатую крышу зала Совета. И там, в самом центре, наверху возник восьмигранный каменный конус, указывающий вниз. Керриган заметил, что там что-то двигается, что-то отдаленно напоминающее человека.

Он встряхнул головой:

— Что это было?

Ворон сглотнул и вытер слезу со щеки:

— Вейрун моста в Окраннеле. Он уничтожил себя, чтобы остановить грабителей Кайтрин, и только потом мы договорились, что он еще сразится с ней. Один мой друг заключил его в мой меч. Вместе нам многое удалось. Но теперь случилось то, для чего он был предназначен.

Пери опустилась на землю рядом с Алексией:

— Ты в порядке, сестра?

— Я не ранена, — Алексия подняла голову, по ее покрасневшим щекам текли слезы, — но Уилл…

Керриган посмотрел туда, куда Уилл нырнул со скалы. В какую часть озера он упал?

— Его больше нет. Просто нет.

Деревянные конечности Рима Рамоча загремели, когда Бок забрал у Квика камень Истины и засунул его обратно к нему в грудь. Кукла встала на ноги, но и не думала поправлять маску. Перчатка сползла с левой руки, — вместо нее все увидели деревяшку на шарнирах:

— Да, Керриган Риз, твоего друга больше нет. Но его самопожертвование не забудут.

Эрлсток отряхнул пыль с ладоней:

— Да, не забудут. Если и теперь это не доказало вам, что Кайтрин нельзя доверять, то вы слепо идете на верную смерть.

Серый дракон, расположившись на своем месте, фыркнул:

— Мы никуда не идем.

— Что ж, летите, причем очень быстро, — Эрлсток снял с себя ремни, крепившие фрагмент короны Дракона. — Как сказал Уилл, я оставлю его здесь, чтобы доказать вам, что мы не желаем воссоздавать Корону.

Голубые глаза синего дракона превратились в щелки:

— Жаль, что только собрав все части Короны вместе, ее можно будет наконец уничтожить. Мы участвовали в ее создании. Тогда это казалось разумным, но все случившееся заставляет нас усомниться в разумности ее существования.

Алексия встала:

— Если это правда, почему же вы не собрали все части?

Рим развел руками:

— Все не так просто, принцесса. Нам было известно, как и вам, где находятся пять камней Истины. Три в Крепости Дракона, один в Окраннеле и один в Джеране. Был еще один в Воркллине, но он был утерян. О седьмом мы ничего не знаем. Не имея гарантий того, что нам удастся найти все части, мы решили ждать. По нашим расчетам, не так уж и долго.

Эрлсток нахмурился:

— Однако я снова заявлю о своей позиции. Теперь вы знаете, что Кайтрин никак нельзя доверять. И вы должны помочь нам собрать все фрагменты, чтобы остановить ее.

Серый дракон задумался:

— Кайтрин не может быть ответственной за действия подчиненного, особенно ввиду того, что он тут устроил. Он нарушил наше перемирие.

Ворон приподнял бровь:

— Но ведь Нефри-леш напал на Рима Рамоча.

Деревянная кукла подняла руку:

— Тут есть некоторые нюансы, которые усложняют ситуацию, Ворон Кедина. Находясь в том обличив, которое я себе выбрал, я поставил свою жизнь под угрозу, и ни один дракон не должен был спасать меня. На самом деле многие из здесь присутствующих были бы рады, если бы я поплатился за свою глупость. Мир в Зале Совета не распространялся на меня. Однако атака гирким на Нефри-леша нарушила перемирие.

Пери громко вскрикнула:

— Зло проявляет себя, а вот правила — нет.

Керриган посмотрел на своего наставника:

— Вы хотите сказать, Уилл погиб просто так!

— Нет, его гибель — его жертва — многого стоит. — В голосе куклы послышался лед. — У меня есть некоторое влияние на этом совете. И мы не будем делать вид, не так ли, Вриисуреол, что не вы привели сюда гирким? Или вы будете утверждать, что не заметили, что она летит за вами?

Пасть Черного Дракона раскрылась, словно улыбаясь:

— Зачем мне беспокоиться о том, что меня никак не коснется и не причинит мне вреда?

— Станете ли вы отрицать, что она нашла дорогу сюда, потому как ее привели сюда с помощью магии? Вы всегда стараетесь быть крайне проницательным, Вриисуреол, — Рамоч посмотрел в сторону Пери. — Перрин заманили сюда, чтобы она вмешалась. Ее действия нарушили наш закон, но Перин действовала не совсем по своей воле.

Пери яростно зарычала, злясь на Черного дракона. Вриисуреол, по-видимому, слышал ее брань на своем языке. На миг его глаза широко раскрылись, затем он медленно опустил веки:

— Итак, друзья мои, дело обстоит следующим образом. Нарушение мира союзники Кайтрин используют так, чтобы высказаться здесь в ее поддержку. С другой стороны, Нефри-леш пытался уничтожить гору, что оправдывает позицию тех, кто высказывается против нее. Таким образом, все оказывается уравновешено, и драконы не станут принимать ничью сторону.

— Нейтралитет? — Эрлсток покачал головой. — Среди ее союзников уже есть несколько драконов и дракоморфов тоже.

Рим Рамоч прижал руку к дырке в груди:

— Верно, так же как и у вас. Я помогал Керригану и буду еще помогать. Дравотрак помог вам, как и Вриисуреол. Он, конечно, играет в свои игры, но до сих пор они шли вам только на пользу. Есть и другие, кто будет считать своим долгом помочь вам. Вы и Кайтрин будете бороться за них. Тот, кто первый соберет больше камней, тот и получит нас в качестве сторонников.

Принц Ориозы скрестил руки:

— Вы играет в опасную игру. Если поддержите не ту сторону, то лишитесь Короны. Если вступите в войну слишком поздно может произойти то же самое.

Синий дракон приподнял голову:

— Не учите нас, как нам следует себя вести. Мы будем действовать исходя из того, что будет происходить здесь. Все драконы не станут вмешиваться, но некоторое примут участие в войне. Вся разница тут — кто победит, многое получит, кто проиграет, потеряет еще больше.

Керриган сжал руки в кулаки:

— Но ведь это не игра. Это не борьба. Это война! Гибнут люди. Орла погибла. Уилл только что… и Аомбо… Кто знает… — Тут его охватила глубокая печаль, все внутри съежилось. Керриган согнулся, чувствуя боль в животе. Опустился на колени и свернулся калачиком. В голове мелькали образы: молнии ранили Орлу, Уилла охватывало пламя.

Он хотел бы, чтобы его слезы потушили этот огонь, залечили раны Орлы. Но он знал, что они не могут сделать этого — что все когда-либо пролитые слезы не смогут исправить ничего.

Но даже понимая это, юноша мог лишь плакать.

ГЛАВА 75

Алексия лежала в кровати. Ворон спал, прижимаясь к ней всем телом, одну руку положив ей на живот, другую спрятав под подушку. Девушка высвободила пальцы из его ладони и повернулась к нему лицом. Его рука скользнула по ее спине, и она обняла его.

Принцесса прижалась к нему еще сильнее, желая обнять его и почувствовать ответные объятия. Она поцеловала его в лоб:

— Ты не спишь.

Ворон, лежа с закрытыми глазами, покачал головой. Его волосы зашуршали, касаясь подушки, кожей она почувствовала его колючую бороду:

— Я все время вспоминаю ту ночь, когда мы первый раз встретились с ним. Он был совершенно промокшим и таким маленьким. Его побили. Он выглядел таким беспомощным. Такой промокший до нитки, грязный и диковатый парнишка. А теперь. Я видел его лицо, когда он бросал Истинный Камень. Он знал, что Квик успеет. Он так изменился, так вырос. Уилл, которого мы тогда видели, побежал бы за камнем, но только потому, что он был драгоценным, и ни за что бы не бросил его потом. Он упал бы в горящее озеро, прижимая его к себе, всматриваясь в огненную пучину.

Принцесса приподняла руку, и ее пальцы скользнули по белым волосам Ворона:

— Знаю, Ворон; я видела, как он изменился. То, как он вел себя со Скрейнвудом и вольниками. То, как держался при встрече с Кенли. Покинув Низину, он очень вырос.

— И теперь его не стало.

— Он пожертвовал собой, чтобы Рим Рамоч смог выжить.

Ворон кивнул:

— Да, он погиб достойно. Я лишь надеюсь, что смогу умереть такой смертью. И все же мы были так уверены, что Уилл и есть тот Норрингтон. Мы ошибались? Пророчество было неверным? Скрейнвуд был прав? И Кенли из рода Норрингтонов? Может, он тот Норрингтон? И значит, Норрингтон где-то там, умирает в Саренгуле?

Алексия вздрогнула, и Ворон прижал ее поближе к себе:

— Ворон, Кенли, возможно, не является наследником Норрингтона.

Он откинул голову назад:

— Ты же не имеешь в виду его брата, не так ли? Что ты пытаешься сказать?

Она нахмурилась:

— После того как ты уехал из Кале до, я выяснила, что семья Сейс узнала-таки, что у нее будет ребенок. Уже в Нэвволе она начала страдать от утренней тошноты… — она снова задрожала. — Боги, как же мы скажем ей?

Она почувствовала, как по спине Ворона побежали мурашки:

— Ты хочешь сказать, что она носит ребенка Уилла?

— Да. И она влюблена в него. Она не знает — по крайне мере до сих пор — ничего о ребенке. Конечно, скоро она узнает, но прямо сейчас она, вероятно, идет во главе армии в направлении Каледо, чтобы напасть там на авроланов, осаждающих город.

Ворон застонал, тело его обмякло:

— Уилл мертв, а оставшиеся Норрингтоны не в безопасности.

— Есть еще двое, отец и сын.

— Они никогда не предадут Кайтрин, — Ворон покачал головой, — в пророчестве речь идет о Ли и его поступках; его отец там ни при чем. Настроить Ли против Кайтрин можно, но он никогда не пойдет против своего отца. Может могущественная Кайтрин способна создавать сулланкири, но она не может исключить их врожденные недостатки. Поступок Нефри-леша на Совете был совершенно точно поступком Ли. У него просто не выдержали нервы. То, что говорил Уилл, задело его.

Алекс дотронулась пальцем до губ Ворона:

— Любимый, муж мой, я знаю, ты думаешь о куче разных вещей, но есть одна, которую ты не хочешь вспоминать. Смерть Уилла — огромная потеря для всех нас, и все мы должны скорбеть. Мир будет скорбеть. Но ты тоже должен скорбеть. Он был тебе, как сын…

Ворон сжал губы, на карих глазах выступили слезы:

— Не сын. Племянник, наверное. Есть еще надежда с Ли. Мой отец помогал растить отца Ли и научил его, каким должен быть настоящий воин. Он помог растить Ли. Ли был мне другом, а я подвел его. Я ужасно подвел его. Меч, которым он владел, — меч, который владел им, — стал тому причиной. Его владелец был непобедим, до тех пор пока невредим его меч. Ли был непобедим, но я сломал меч. Уилл был его сыном, я мог учить его. Я мог загладить все те ошибки, что совершил, все ошибки, которые совершил его отец. Научить его всем тем вещам, которым научился, сражаясь с Кайтрин. С помощью Уилла, я смог бы искупить все то зло, что я причинил его отцу и деду.

Принцесса взяла его за подбородок и повернула голову к себе так, чтобы заглянуть ему в глаза:

— Давай не будем забывать, что Уилл был единственной для всех надеждой, и тебе удалось спасти его от Кайтрин и всех ее приспешников. И ты действовал не как эгоист; ты поступал так для всех. Если бы ты не нашел его и все бы не произошло так, как произошло, Кайтрин завладела бы пятью фрагментами Короны Дракона. Драконы встали бы на ее сторону, и мы все разделили бы судьбу Уилла.

Ворон кивнул. Слезы потекли у него по щекам:

— Это причиняет мне боль, Алексия. Мне больно думать о том, что надежда умерла и… Хуже, что когда я видел, как он бежит, то хотел закричать ему, чтобы он не делал этого. Но потом я увидел его лицо и был так горд им. Из диковатого парнишки он превратился в мужчину и сделал выбор, как настоящий мужчина. И я не могу остановить его, не мог…

Голос Ворона становился все тише, а он все повторял и повторял эти слова. Алексия заключила его в свои объятия и крепко прижалась к нему. Спрятав лицо у него на шее, она почувствовала его слезы у себя на щеке. Все его тело содрогалось от рыданий, а она старалась обнять его так крепко, как только могла. Она прижимала его до тех пор, пока его тело не перестало вздрагивать. Тогда он тоже обнял ее, а принцесса все так же сильно прижимала его к себе.

Наконец, Ворон сделал глубокий вдох и вытер слезы. Алекс поцеловала его в шею и тут же отпрянула назад. Привстав, она подалась вперед и ловко перевернула его на спину. Она тут же скользнула к его широкой груди и, оказавшись сверху, зажала его бедра между своими и опустилась на локти.

Убрав волосы с его лица, она вытерла слезы с его щек и поцеловала их:

— Ворон, ты должен знать две вещи. Я люблю тебя больше жизни. Ты не подвел Уилла, и ты не подвел всех нас, — и, приблизившись к его губам, она подтвердила слова крепким поцелуем.

Алекс отклонила голову назад, и Ворон накрутил на палец прядку ее белокурых волос:

— Второе, любовь моя, я верю в пророчество, и ты был прав насчет Уилла. Ребенок Сейс, Кенли или Нефри-леш могут теперь автоматически стать тем Норрингтоном. Но есть еще одна возможность.

— Какая же?

Она улыбнулась:

— То, что сделал Уилл, уже и является исполнением пророчества. Его гибель и все, что стало происходить после этого, приведут к тому, что пророчество сбудется. Нам нужно лишь проследить, чтобы все сошлось, и тогда с Кайтрин будет покончено навсегда.

Эрлсток не очень-то удивился, обнаружив Резолюта сидящим рядом с одной из пещер Вэла. Несмотря на то что она была слишком мала, чтобы вместить большого дракона, вход в нее был достаточно широким, чтобы туда мог пройти дракоморф.

Принц Ориозы взглянул на своего друга:

— Не можешь заснуть, Резолют?

Воркэльф поднял голову:

— Я плохо сплю, ваше Высочество, с тех пор как ваш прапрадедушка появился на свет. Впрочем, сегодня я вообще не могу заснуть.

— Мы пытаемся сделать одно и то же, но у обоих не получается, — Эрлсток громко вздохнул и заметил две тени, скользнувших мимо полумесяца, — я завидую Перин и Квику, потому что они могут летать.

— Однако они не удачливее нас в охоте за сном.

— Да, но, быть может, они могут лететь вперед, не впадая в отчаяние, — Эрлсток поймал на себе пристальный взгляд холодных серебристых глаз Резолюта. — Не говори, что ты его не испытываешь.

— По последним сведениям, ваше Высочество, я не из Ориозы, а следовательно, не подчиняюсь вашим приказам.

— Знаю, ты расстроен. Я понимаю…

Воркэльф встал с камня, на котором сидел. Холодный лунный свет превратил его в сплошной силуэт, лишь серебристые глаза горели:

— Расстроен? Вы понимаете? Простите меня, но я позволю себе усомниться в том, что вы понимаете, что я чувствую. У меня целую вечность не было дома. Вы, возможно, ненавидите своего отца, возможно, вы решили жить вдали от своего народа, но мне такой роскоши судьба не подарила. Всю мою семью убили, а родные земли забрали. Все, чего я всегда желал, это вернуться назад, тогда я мог бы быть связан со своей землей и мог бы вести нормальную жизнь. Уилл был ключом ко всему этому. Когда мы с Вороном нашли его, он был никем. В его голове «правильно» относилось ко всему, что доставляло ему удовольствие, «неправильно» — чьи-то бессмысленные моральные правила. Он был обязан только самому себе, возможно, еще друзьям, но не более. Он, как вы, хотел стать королем, но его королевством была трущоба в пять акров, где полдня проходила под водой, и над водой в нечистотах.

Эрлсток замотал головой:

— Это не тот Уилл, которого я знаю. Не тот, что погиб сегодня.

— В точку. Сегодня умер не Уилл Норрингтон. Мы учили его, мы объяснили, что есть долг и обязанность. По крайней мере, мы указали на них, и он принял на себя их ношу. Он не был идеален. В нем были изъяны. Бывали времена, когда я хотел отправить его назад в Низину и оставить там.

Принц кивнул, продолжая говорить:

— Было время, когда он был на высоте. Брат рассказывал мне, как он поставил на место моего отца и как он принял вольников. Я видел, как они смотрели на него и что говорили, когда прощались с ним. Он заслужил их верность. Ни один человек, выросший в трущобах, не смог бы этого.

Резолют закачал головой:

— Да. Никто не смог бы. И, будь он в живых, он бы мог еще столько всего сделать. Но теперь все кончено. Пророчество не сработало.

— Ты думаешь? — принц коснулся подбородка. — Возможно, его стоит лишь иначе интерпретировать.

— О да. Его точно интерпретируют заново. — Резолют указал на восток в сторону Сапориции. — Когда завтра мы прибудем в Нарриз и расскажем, что Норрингтон мертв, каждый поймет это по-своему. Кто-то будет оспаривать значение слов, сверяя с эльфийским оригиналом, другие переставят слова и предложения и придумают новые истории с другими подходящими кандидатами. Возможно, Норрингтон значит тот, кто живет в пределах владений Норрингтонов. И есть еще семьи с такой фамилией. Возможно, герой должен происходить от младшего сына. Различные версии будут возникать как грибы после дождя. Или любой, кто захочет стать героем, будет придумывать сам себе родословную одного из Норрингтонов.

— Избавиться от них будет не так-то просто, но…

Воркэльф мотнул головой:

— Вы слишком долго были в Крепости Дракона, ваше Высочество, барон Дракона заставлял всех думать только о борьбе с Кайтрин. Когда я был ребенком, она захватила Норвину и Воркеллин. Когда вы были ребенком, она захватила Окраннел и пыталась уничтожить Крепость Дракона. Схема, как доказал Уилл, проста. Сейчас в ее руках Себция, а скоро будет и Мурозо.

— Но все народы объединятся, чтобы противостоять ей.

Резолют разразился смехом, так что он эхом отозвался на одной из вершин Вэла:

— Скажите это жителям Норвины. Скажите это воркэльфам. Все станут использовать любые предлоги, чтобы избежать этого и не идти на столь смелый поступок. В результате большого заговора они сломали Тарранта Хокинса, назвав его лжецом и предателем. Они же прекрасно знали, что ваш отец был жалким трусом, а сообщение Хокинса о Кайтрин говорило правду. Ваше Высочество, вы только представьте, чтобы произошло, если бы новости дошли до лидеров в Нарризе?

Эрлсток почувствовал, как дрожь пробежала по спине:

— Люди будут объединяться вокруг разных кандидатов в Норрингтоны, разделяя силы, призванные бороться с Кайтрин. Обиженные королевства будут объединяться между собой для борьбы с соседями, другие заключат мир с Кайтрин. Мой отец, точно.

— В таком случае, все погибнет. Даже если императрица согласна ждать следующего поколения, она не проиграет. С такими процветающими землями, как Себция и Мурозо, она будет собирать прекрасные урожаи, кормить свои войска, а они будут расти до тех пор, пока им уже нельзя будет противостоять. — Резолют взглянул на него, сверкая серебристыми глазами. — И ваш ребенок не будет править Ориозой, если сейчас не остановить Кайтрин.

Принц на мгновение задумался, затем согласно кивнул:

— Тогда мы должны будем отговорить их от этого.

— Легче будет вернуть Уилла к жизни.

— Но это не значит, что мы не должны попытаться, — Эрлсток принялся загибать пальцы, перечисляя возможные варианты действий. — Алексия и я поговорим с лидерами и попытаемся их убедить. Керриган может склонить Вильван на нашу сторону. Ты и Ворон поговорите с солдатами. Перрин уговорит армию гирким. Ты приведешь воркэльфов. Помимо этого у нас есть драконы: Рим Рамоч, Вриисуреол и Дравотрак. Даже Бок может быть полезен. Еще есть вольники, которые помогут освободить Саренгул, и мы получим в союзники урЗрети. Мы можем собрать вместе великолепную армию.

Воркэльф сощурился и улыбнулся, что Эрлстоку совсем не понравилось:

— План весьма достойный.

— Но шансы на успех минимальны?

— Да, они минимальны, и любая мелочь может разрушить его, — улыбка Резолюта стала чуть шире, — он также может разозлить многих людей. Но учитывая наши альтернативы, это, вероятно, лучший план, что мы можем придумать.

Керригану ужасно не нравились удивленные и разочарованные лица остальных:

— Я же сказал, простите, но я не могу пойти с вами.

Эрлсток уставился на него:

— Но ты нам нужен. Ты можешь научить вильванцев, как обнаруживать фрагменты Короны Дракона. Ты можешь показать, как сражаться с армией Кайтрин.

Толстый юноша мотнул головой. Бок сидел слева у его ног, а справа в новом красном плаще стоял Рим Рамоч:

— Мне нужно многое изучить здесь. Мой учитель научит меня магии драконов, что даст мне возможность усовершенствовать мои заклинания и сделать их более эффективными. Если я пойду с вами сейчас, то не стану таким полезным, каким мне необходимо быть. И я не стану тем союзником, который вам нужен.

Ворон отошел от Алексии и снял маску. Он положил руки на плечи Керригану:

— Керриган, я понимаю, ты чувствуешь, что должен остаться здесь. И это вполне разумно.

— Спасибо тебе, — Керриган потупил взгляд, не желая смотреть в глаза Ворону.

Ворон дотянулся рукой до его подбородка и поднял его голову:

— Но прежде чем мы уйдем, прежде чем позволим тебе остаться здесь, я хочу знать настоящую причину того, почему ты не идешь с нами.

Керриган раскрыл рот от удивления. В первый момент он хотел все отрицать, но закрыл рот. У него предательски задрожала челюсть. Он стиснул зубы, отчего затряслись губы и подбородок. Из глаз потекли слезы. Юноша прикусил нижнюю губы, надеясь, что боль остановит слезы, но это не помогло. Ему лишь удалось проглотить ком, застрявший у него в горле.

Он тихонько заговорил:

— Я мог бы поймать камень Истины. Мог бы поймать Уилла. Мог бы спасти его. Мог бы закрыть волшебную дверь Нефри-леша, до того как там оказался Ломбо. Мог бы спасти Орлу.

Ворон обнял его за плечи:

— Во всем этом нет твоей вины.

— Нет, Ворон, не моя вина, — слезы ручьями потекли из глаз, — но я мог предотвратить все это. Если бы я больше тренировался. Если бы думал быстрее. И…

Ворон закончил за него:

— И ты не хочешь подвести нас и тоже позволить нам умереть.

Керриган закивал головой, не в силах ничего сказать.

Ворон крепко обнял его. Керриган застеснялся, чувствуя себя неудобно, но в отчаянии крепко вцепился в Ворона, схватившись за его одежду. Он крепко сжал его в объятиях, а Ворон ласково гладил его по спине:

— Слушай меня, Керриган Риз. Знаю, что Орла сказала тебе слушаться меня и Резолюта. Она хотела, чтобы ты был с нами. Она хотела, чтобы ты учился у нас. Когда она умирала, она сделала нас ответственными за тебя. Мы были рядом до отъезда из Каледо. Не потому, что думали, что с вольниками тебе будет не безопасно, но потому, что знали, что тебе найдется занятие в Нэвволе. Так и случилось. Ты спасал жизни. Ты сделал то, что спасло принца Эрлстока. Ты поспособствовал тому, чтобы Кайтрин не получила еще один фрагмент Короны Дракона. Ты убил сулланкири. То, что ты сделал, лишь доказывает нам то, что мы и так знали: ты очень хороший человек и у тебя огромное сердце. И горе тому, с кем ты решишь сразиться.

Ворон выпустил его из объятий и отошел:

— Что ж, если тебе кажется, что нужно еще поучиться у Рима Рамоча, то тогда оставайся. Но если ты нам понадобишься…

Керриган кивнул:

— Я обязательно приеду. Спасибо тебе.

Ворон посмотрел на деревянную куклу:

— Хорошо потренируйте его и позаботьтесь о его безопасности.

Деревянная кукла наклонила голову:

— Прости, конечно, но угроза из уст безоружного человека звучит немного абсурдно.

— Я помню, где оставил свой меч. Не думаю, что вы хотите, чтобы я за ним вернулся.

— Нет, конечно, — поклонился всем Рим Рамоч. — Безопасного и хорошего путешествия.

Керриган помахал рукой, когда его друзья повернулись и стали взбираться на широкую спину Дравотрака. Зеленый дракон слегка качнулся, чтобы убедиться, что все надежно пристегнуты, и, раскрыв крылья, устремился в небо. Юный маг остался внизу, наблюдая за ними до тех пор, пока дракон стал крохотной черной точкой на утреннем небе.

Рим Рамоч положил руку ему на плечо:

— Ворон прав. И ты прав. То, чему ты здесь научишься, сделает тебя самым сильным магом в мире. И мы сможем отыскать недостающие фрагменты Короны Дракона, ну а потом наконец — с помощью Бока — мы отыщем саму Кайтрин.

Керриган посмотрел на зеленого урЗрети у своих ног:

— Как же ты поможешь нам, мой маленький друг?

— Делясь с тобой всем, адепт Риз, всем, что я знаю о ней и о том, как она действует. А знаю я достаточно много, — урЗрети улыбнулся, выпрямившись встал и тихо произнес: — в конце концов, я ее отец.