Доминик Каррера

Глава 1

Я не знаю, от чего я умер. Не помню. Помню, что шёл куда-то, потом… Потом было ничего. То есть ничего не было. То есть… Как это объяснить? Просто вот иду я по асфальту, поглядывая под ноги и по сторонам, а потом вдруг – раз! И я в «нигде». И это самое «нигде» находится там, где «ничто». И вот я нахожусь там какое-то время. У меня нет ничего: ни мыслей, ни желаний. У меня даже тела нет. Наверное, это был всё же не совсем я, ведь мы же ощущаем себя не просто разумом, а телом и разумом одновременно. Я себя разумом не ощущал, да и телом тоже. И мне было абсолютно всё равно, отсутствие тела меня абсолютно не волновало. И ощущение проведённого в «нигде» времени у меня тоже не было. Как не было и самого времени. Не ощущал я его, время. Сколько я там пробыл? Час, год, вечность? Не знаю. Но точно знаю, что в какой-то момент я вдруг подумал. И тот факт, что я могу думать, меня жутко поразил и взволновал.

Думать было тяжело, непривычно, но приятно. И то, что это тяжело и приятно, меня тоже несказанно удивлял. А ещё я не мог устать. Я всё думал, думал, думал… Мысли мои всё текли через меня, откуда-то появляясь и куда-то исчезая, а я всё продолжал думать, наслаждаясь самим процессом. И в какой-то момент времени я вдруг понял, что я умер. То есть умерло моё физическое тело. Я-тело – умер. Я-разум – жив. Как только я осознал этот факт, на мой разум обрушился водопад воспоминаний. И каждое воспоминание, каждое мироощущение в момент воспоминания – всё это подсвеченной массой хлынуло в меня. Вся прожитая жизнь, все удачи и неудачи, победы и поражения, храбрость и трусость, азарт и лень разноцветным потоком бурлили в моем сознании, добавляя к ощущению цвета ещё и звуки, запахи, вкус… Это было так неожиданно, так прекрасно и так больно, что я закричал. Я кричал и кричал, содрогаясь от вновь обретённых воспоминаний, а потом вдруг сообразил, что раз я могу издавать звуки, значит, у меня есть тело. У меня есть тело?!

Я распахнул глаза… У меня есть глаза!.. И осмотрел себя. Нет, это было не тело. Это была какая-то пародия, какая-то светящаяся конструкция из переливающихся светом линий, лишь напоминавшая моё прежнее тело.

– Чего это я такой, а? – подумал я.

– А это не ты, – услышал я ответ.

– А кто же? – спросил я.

– Это твоё сознание придало форму твоим мыслям.

Я призадумался над таким заявлением, разглядывая свои светящиеся конечности. «Что-то скудное у меня сознание», – решил я. Конечности тонкие, линии слабые и еле светятся, да ещё и одним цветом, белым. А могу я засветиться… красным? Несколько линий, из которых состояла моя рука, окрасились в розовый цвет. Продолжалось это недолго, потом цвет вновь стал белым, точнее, белёсым. Хм… Ещё раз? Розовые линии. Нет, не розовые, хочу красные! Линии слегка потемнели и изменили окрас, а потом вновь стали светлеть.

– Не выходит? – спросили меня.

– Не выходит, – вздохнул я в ответ.

– Почему, как думаешь?

– Хрен его знает, – честно ответил я, повторив ещё раз попытку.

– Просто ты слаб.

– Слаб?

– Да.

Я призадумался, а потом согласился. Да, наверное, я слаб. Я приложил слишком мало усилий, чтобы мои линии стали красными. Надо больше… Я напрягся, меняя цвет тонких нитей сначала на розовый, а потом и на красный. Так, так, ещё… Ещё… И ещё немного! Вот! Я с гордостью посмотрел на несколько нитей своей руки красного цвета, которые и не думали бледнеть.

– Молодец!

– А то! – гордо ответил я, любуясь новым цветом.

– Это всё?

– Что?

– Всё, что ты можешь, это сменить цвет на красный?

– И это немало, – возразил я.

Потом посмотрел на красные линии своей руки. Мой собеседник молчал. Я попробовал его позвать, но результата не было. Заняться мне было нечем, и я стал развлекать себя тем, что стал менять цвет линий. Через какое-то время я весь стал состоять из красных нитей. Потом вернул себе белый цвет. Снова красный… Белый… Нет, так не пойдёт. Ну-ка! Линии стали снова менять цвет, но теперь они становились синими. Ага, получается! Синий… Зелёный… Жёлтый… Фиолетовый… Прошло ещё сколько-то времени, и я наловчился менять цвета всех нитей одновременно, а затем и цвет каждой нити отдельно.

– Неплохо, неплохо.

– А, опять ты?

– Я.

– А ты кто такой, собственно?

– Зови меня Вергилий.

– Кто?!

– Ха-ха! Купился!

– Значит, это не ад?

– А ты бы хотел попасть в ад?

– Нет уж, не надо!

– Зря, очень познавательно.

– Как-нибудь в другой раз, ладно?

– Договорились.

– Но если это не ад, то что? На рай тоже не похоже.

– А ты бы хотел попасть в рай?

Я призадумался. В ад мне точно не хотелось, а вот в рай? В раю вроде как неплохо, так ведь? Вергилий молчит, ничего не подсказывает. Кстати, а он кто?

– Вергилий, а ты кто?

– Проводник.

– Проводник умерших?

– Можно и так сказать.

– И что, ты каждого умершего провожаешь? – усомнился я.

– Каждого.

Ну надо же, как уверенно заявляет. Я прикинул количество ежесекундно умирающих, потом прикинул время, которое он провёл хотя бы со мной. Не, не сходится. Не человек он и не разумный. Его поведение напоминает скорее автоботов в чате. Хотя я вроде бы читал, что существующие программы стали столь сложны, что человек может и не догадываться, что его собеседник – программа. А я вот догадался, так получается? Или мне позволили догадаться? Но если он бот, то тогда…

– Вергилий, я помер, получается?

– Верно.

– А как же канарейка, которую я нёс? Что стало с ней?

– Я не знаю. Не имею доступа в мир живых, мой мир – это мир между мирами, куда я провожаю умерших.

А про канарейку-то я соврал! А он не поправил. Не знал? Или решил сделать вид, что не знал? Умерших он провожает… Куда?

– Всех умерших? – уточнил я.

– Всех, – подтвердил Вергилий.

– А если бы я был мусульманин? Кем бы ты представился тогда?

– В каждой религии есть Проводник между мирами. Скажу больше, у каждого разумного есть образ такого Проводника. Меня ты воспринимаешь как компьютерную программу, кто-то видит меня как ангела с белыми крыльями, а кто-то – демоном с вилами. Но я не являюсь ни тем, ни другим, ни третьим. И одновременно я есть и программа, и ангел, и демон.

– Как-то это сложновато, – заметил я.

– Твой разум слишком примитивен, чтобы понять такие вещи.

Фу-ты ну-ты, ещё и гордец.

– И как же мне тебя воспринимать? Как живое существо или как программу?

– Я уже ответил на этот вопрос. Моё отношение к тебе не изменится от того, как ты будешь воспринимать меня.

Вот значит как. Ну что же, если подумать, то таких, как я, у него были миллионы миллионов и будут ещё столько же, если не больше. И вот тут возникает интересный вопрос…

– Вергилий, ты – бог?

– В твоём понимании – нет.

– Хм. А бог есть?

– В твоём понимании – да.

Вот ведь. И ответил вроде бы, а вроде бы и послал вежливо. Ещё какой-то промежуток времени я развлекался тем, что пытался получить от собеседника внятный ответ. Вергилий напускал туману, темнил, юлил и вертелся, когда я задавал ему вопросы о мировом устройстве, но на некоторые вопросы, касаемые лично меня, отвечал довольно полно.

– Значит, попасть обратно в свой мир я не могу?

– Можешь. При соблюдении условий.

– Ага, условий! Без памяти в тело младенца или с урезанной памятью в тело умершего. Причём это может быть кто угодно, любого пола и возраста. Очнусь в теле столетней старушки и тут же умру снова. Очень надо! Хм. Получается, что все эти байки о загробном мире – враньё? И все эти медиумы не могут общаться с умершими?

– Почему же враньё? Некоторые, возвращаясь в свой мир, сохраняют память о пребывании в этом или же о другом мире, в котором они жили раньше. Некоторые даже сохраняют возможность контактировать с разумами из других миров. Но это очень редкий шанс.

– Значит, если я вернусь в свой мир, то я всё забуду? И не вспомню никого из своей семьи?

– Ты можешь вернуться в свой мир только при соблюдении условий.

– Пф-ф-ф!

Гадство, похоже, эту программу я обмануть не смогу. Жаль, не хакер я. Сколько времени я пытаюсь найти возможность вернуться домой и ничего, одни обломы. Ладно. Не получится вернуться сразу, можно же, наверное, вернуться потом? Через какое-то время? И кстати, сколько у меня времени на болтовню с существом, которое может быть просто программным кодом? На мой вопрос передо мной возникли песочные часы. Песка в верхней части оставалось не так уж много. Вот блин, подстава!

– Ладно, Вергилий, – заторопился я, глядя на золотистую струйку, которая хоронила мои возможности поторговаться. – Уговорил, чёрт языкастый, веди меня в другой мир. Только вот что: я могу выбрать мир по своему желанию?

– Да.

– Тогда я хочу мир, в котором я сохраню воспоминания о своей прошлой жизни. И после того как я умру в том мире, я тоже хочу сохранить воспоминания, теперь уже о двух жизнях, так? Это возможно?

– Возможно.

– Отлично! И что это будет за мир?

– Это все твои пожелания?

– Я просто спросил! Ты что, не можешь показать мне промежуточный результат?

– Таких миров бесконечное множество, – снисходительно пояснил Вергилий. – Чем больше параметров ты задашь, тем меньше останется вариантов.

Параметры, параметры… Оо!

– Какие параметры тела важны для соблюдения моих условий? Куда ты меня можешь засунуть?

– Ты родишься в…

– Э-э-э! Никаких «ты родишься»! Я не хочу провести несколько лет младенцем.

– А как же ты собираешься адаптироваться в неизвестном тебе мире? Без знания языка, без представления об обычаях, правилах и законах мира, в который ты хочешь попасть?

– Вот чёрт. А ты не можешь сделать так, чтобы эти знания были вложены в меня изначально?

– Я – Проводник между мирами, а не университет для умерших.

– Чёрт, чёрт! Что же делать? Я не хочу быть младенцем! И вот ещё: а куда ты меня засунешь? Я хочу хотя бы богатую семью.

– Я – Проводник между мирами. Куда ты попадёшь в том мире, в какое тело, я не могу выбирать. Точнее, могу, но тогда выбор миров сильно сокращается.

– Ага, значит, выбор есть? Ладно…

И опять начались торги, по-другому не скажешь. Песок в часах таял, я торопился, а Вергилий, скотина такая, только издевательски отметал предлагаемые мной варианты. Хвала всем богам и демонам, что у меня здесь не было такого понятия, как усталость. Наконец на последних крупинках песка, я тряхнул головой и сказал:

– Согласен.

– Да будет так!

И меня понесло, закружило, завертело…