Доктор

С высоты птичьего полёта Лабун, столица Кель-Талеша, выглядел умиротворённым прибрежным городком. Расположенный на выступе суши, со всех кроме одной сторон окружённый морем, он сразу привлекал внимание большим оживлённым портом и пляжами — длинными белоснежными полосами песка, омываемыми морской лазурью. Некоторую сказочность Лабуну придавал дворец Королевы Стрекоз, воздушный и изящный, несмотря на свои размеры шедевр высокой архитектуры.

Аэровокзал Лабуна оказался на удивление мал. Причальное поле вмещало лишь пятнадцать башен, эллингов тоже было немного. Мескийский лакуссер^[1] "Одрин" получил указание пристать, и вскоре мы вшестером уже спускались на лифте причальной башни под звук хихиканья Себастины.

Климат в этих широтах был жаркий, влажный, одежда сразу начала липнуть к телу, а от солнечного удара спасала лишь широкополая белая шляпа.

— Шеф, кажется, нас встречает вон тот парень, — указал Адольф Дорэ. — У него табличка с твоим именем.

— Боже мой, — выдавила Николетта Инрекфельце, — что это такое?

— Гигантский таракан, госпожа Инрекфельце, не удивляйся. В Кель-Талеше такой живости много, — флегматично поведал Тромгар эл'Румар.

Собственно, речь шла не о встречавшем нас разумном^[2], а о транспортном средстве, замершим за его спиной. То был чёрно-оранжевый таракан размером с хороший грузовой стимер, к чьим сложенным надкрыльям ремнями крепилась платформа с сиденьями и багажным отделением.

Сам встречавший разумный принадлежал к виду плиотов, существ, над происхождением которых ломали головы лучшие биологи мира. Плиоты, ни то головоногие моллюски, ни то иглокожие, ни то кольчатые черви… в общем, эти осьминоги — морские звёзды — пиявки имели бескостное тело с тёмно-бордовой пупырчатой кожей, способное менять конфигурацию по обстоятельствам. Обычно плиоты подражали человеческому телосложению, разве что третья псевдорука, росшая из середины "спины" несколько смущала.

— Тан эл'Комрамал?

— Верно, любезный, это я. А это мои спутники.

— Добро пожаловать в Лабун, мой тан. Я ваш кучер, прошу на борт.

Плиот принялся ловко затаскивать наш багаж на таракана, к обширному сундуку, прикреплённому за десятью сидениями. Нам же с непривычки оказалось сложно подобраться к ним, пришлось пользоваться своего рода верёвочной лестницей, чтобы подошвы ботинок не скользили по хитину надкрылий. Кучер заботливо укрыл нас матерчатым навесом, убедился, что все пристегнулись, и уселся впереди на специальном месте. Он издал особый причмокивающий звук, и гигантское насекомое откинуло назад свои длинные многочлениковые усики. Ухватив их как вожжи, плиот поднял таракана на все шест ног и тот сорвался с места.

Парового транспорта в Кель-Талеше было совсем мало, издревле аборигены пользовались услугами одомашненных жуков-переростков, которые с ходом эволюции не обзавелись разумом, но выросли сами и вырастили себе настоящие лёгкие вместо примитивных трахей. Питались они всяким мусором, размножались под контролем фермеров, а если вырастали слишком большими, — шли на скотобойню. Мясо многих пород было съедобно, крайне питательно и полно белка.

— Шеф, — Адольф, преодолевая сопротивление кресельного ремня, дотянулся до моего уха, — у этого парня рот похож…

— Не похож, он и есть.

— Да ну на… он что, жапой своей разговаривает?!

— А чем ещё разговаривать, если нет ни лёгких, ни голосовых связок? Скажи спасибо, что его "дыхание" не имеет запаха и вредных свойств.

— Да я мулял так жить!

— Я бы на твоём месте был осторожнее в выражениях. Себастина, поясни.

— Взрослый плиот способен вытянуть из человека всю кровь за пятнадцать секунд, — сообщила она.

— Да ну…

— Сверхсильные присоски, — кивнул я. — Плиоты — пиявки. Так что будь добр, не провоцируй его.

Движение в Лабуне было оживлённым, тут и там сновали большие и малые жуки, перевозившие пассажиров и товары. Порой бросались в глаза настоящие грузовые исполины вроде дровосеков-титанов, перевозивших на себе строевой лес, а в небесах вместо дирижаблей парили громадные хрущи, с зажатыми меж лап грузовыми контейнерами, либо пассажирскими гондолами. Изредка молниями проносились боевые стрекозы.

Повсюду встречались уникальные особенности кель-талешской инфраструктуры — трёхмерные дороги. Они представляли собой выраставшие из земли дуги, узлы, и зигзаги шершавого на вид материала, по которым насекомые могли спокойно передвигаться хоть вверх ногами, разгружая наземные пути.

Не брезгуя этими самыми трёхмерными путями, — слава Луне, наши желудки и ремни были крепки, — кучер доставил нас к парадному входу отеля "Гранд Лабун", где расторопные лакеи немедля занялся багажом. Радушный портье выдал нам четыре ключа: один нам с Себастиной, второй Тромгару и Кэт; и по одному для Адольфа и Николетты. Эти номера элитного класса находились на одном этаже и сообщались друг с другом.

Вскоре мы въехали, и, наконец, смогли немного остыть. В отеле работала дорогая механическая система кондиционирования вместо магически созданного микроклимата.

— Что дальше, шеф? — осведомился Адольф, заглядывая в наш номер.

— До вечера никаких распоряжений.

— Тогда я осмотрюсь.

Вскоре он уже расхаживал по отелю, суя нос во все щели, изучая план здания и уча наизусть пути отхода. Николетта Инрекфельце была у себя, и, если судить по её умиротворённому эмоциональному фону, чистила оружие. Тромгар и Кэт, скорее всего, отдыхали. Для моего Голоса они являлись слепыми пятнами.

Решив также чем-нибудь заняться до начала расследования, я расширил Голос и стал изучать эмоции всех разумных существ в здании, выискивая возбуждение или тяжёлые намерения. Мы находились под прикрытием, прибыли в Кель-Талеш тайно почти от всех, но мало ли какая утечка информации могла произойти? Мало ли кто мог заинтересоваться нами?

Темнело в тропиках на удивление рано и быстро, жаркий душный день сменился жаркой душной ночью и жучиный поток по городским улицам заметно снизился, — дневные насекомые уступили место ночным.

Вся команда собралась в гостиной моего номера и расселась на красивых мягких диванах вокруг кофейного столика. Двери на балкон были открыты, и снаружи задувал горячий воздух. Хронометр на стене показывал без пятнадцати минут семь.

— А это нормально, что такая особа шастает по городу ночью и без охраны? — вслух размышлял Тромгар, потягивая абсент.

— В иных краях — иные обычаи. К тому же, не думаю, что она придёт совсем без охраны. Главное, не привлекать к себе ненужного внимания.

Минула четверть часа, и я почувствовал, со стороны улицы появилось несколько источников эмоций, хотя находились мы на пятом этаже. Команда притихла, им не требовалось знаков, чтобы тоже ощутить чужое присутствие.

Две фигуры бесшумно спрыгнули с крыши на балкон и также бесшумно вошли. Высокие и на первый взгляд антропоморфные тела покрывали просторные химодо^[3] красного, жёлтого и чёрного шёлка. Нижние части лиц скрывали шарфы, над которыми поблёскивали фасетчатые глаза, а "брови" расходились в стороны длинными витыми усиками. За поясами гости носили очень длинные арубадзи^[4], которые было не изъять из ножен, не имея в руках второго локтевого сустава.

Осмотревшись, они разошлись в стороны и издали спаренный, стрёкот, лишь после чего на балкон спустилась Ки'Рё'Син'Ай, Королева Стрекоз, правительница Кель-Талеша.

Мескийские историки утверждали, что будущие правители и сооснователи этой южной страны, группа существ, именуемых скри'фа'ри, или Народ Стрекоз, явились на эти земли с островов Рё. Как и почти все разумные, эволюционировавшие на вышеупомянутых островах, скри'фа'ри были инсектоидами, хотя и чрезвычайно необычными. Последняя стадия их существования, имаго, выглядела точь-в-точь как те самые "сказочные феи" с блестящими стрекозиными крылышками и радужными фасетками глаз.

Женщина ростом не выше двадцати сантиметров влетела в гостиную, стрекоча крылышками, и опустилась на стол, где имелся ещё один стол с несколькими креслами, — Кель-Талеш производил лучшую в мире миниатюрную мебель и предметы обихода для разумных маленького роста — у неё была кремово-белая кожа, острый носик, треугольное личико и фиолетовые волосы. Кроме крылышек, крошечных усиков во лбу и фасетчатых глаз практически ничто не указывало на её родство с насекомыми. Скромным одеянием служило голубое химодо с пышным бантом на пояснице.

— Добро пожаловать в Кель-Талеш, дорогие гости, — произнесла она тонким голоском, когда утвердилась в кресле.

— Ваше величество, — я поднялся и поклонился, — большая честь. Разрешите представиться, я Дугаран эл'Комрамал, старший группы, а это, собственно, сама моя группа. Великий Дознаватель послал нас к вам в услужение, будучи наслышан о проблеме. Нам не терпится приступить.

Королева Стрекоз степенно кивнула:

— У вас прекрасный суранх.

— Благодарю, ваше величество. К сожалению, никто из моих подчинённых им не владеет, так что я буду переводить.

— Этого не требуется, — ответила она, переходя на универсал. — Можем начинать вводную. Итак…

Примерно полтора месяца назад Ингру вместе с охранной эскадрой покинул броненосный крейсер "Серебряный век", на борту которого находился один из ингрийских феодалов^[5] Зефир эл'Нариа. Он начал свою поездку по наиболее значимым государствам Осеании, побывал в Райсэре, Бинтале, Сингхаре, посетил обе Инзары, кучу других стран, и вот, пять дней назад, он направился в Кель-Талеш. Навстречу гостю по обычаю выступила небольшая церемониальная эскадра, дабы встретить ингрийцев у острова Ман-Ку, однако то, что моряки там нашли, приводило в недоумение и ужас.

Кель-талешцы наткнулись на место морского сражения, в котором ингрийцам победить не удалось. Среди тел, плававших на поверхности воды, нашли лишь одного выжившего, да и тот пребывал в крайне скверном состоянии и едва пережил путь до Лабуна.

— Таким образом, вот, что мы имеем, — подытожила Ки'Рё'Син'Ай, — на корабли эл'Нариа напали в подконтрольной Кель-Талешу акватории, тело феодала найти не удалось, никаких улик — тоже. Расследовать это таинственное происшествие мы не можем, так как единственный выживший свидетель, увы, покинул сей бренный мир ещё утром. К сожалению, наши целители не смогли его вытащить, вы опоздали, господа…

— Где тело? — быстро спросил я.

— В больнице.

— Это очень хорошо, ваше величество, — улыбнулся Тромгар, — пожалуй, я отправлюсь туда прямо сейчас, время дорого.

Королева Стрекоз вопросительно посмотрела на меня.

— Тан Великий Дознаватель послал сюда наиболее разносторонних специалистов. Поверьте, мы сможем допросить даже покойника, сколь бы невероятным это ни казалось.

— Звучит сомнительно, однако раз вы так говорите, — растеряно ответила она, — пусть попробует. Откровенно говоря, я нахожусь в некотором отчаянии, ибо как только остальные феодалы закончат ссориться между собой, они выступят с обвинениями против моей страны.

— Удивительно, что они ещё этого не сделали, — сказал Тромгар.

— Неудивительно. У эл'Нариа есть младший брат, но он ещё юн и не имеет политического веса, фактически, сейчас у его феода нет достойного предводителя, и остальные семеро скалят зубы друг другу, выдвигая взаимные обвинения, боясь, что соседи начнут захват земель. Отсутствие одного из феодалов ломает исконное равновесие и грозит ввергнуть Ингру в пучину войны за бесхозное наследство. Остаётся лишь гадать, что они захотят сделать сначала, отыграться на нас или начать полномасштабную свару промеж собой?

— Но ведь, — робко подала голос Николетта, — но ведь вы ни в чём не виноваты.

— В делах политических понятие вины имеет несколько иное значение. Мы должны были встретить посла и безопасно препроводить его в Лабун. Мы этого не смогли. Происшествие имело место на нашей территории. Ингрийцам было бы достаточно и меньшего, чтобы объявить войну кому угодно.

Ещё бы, — подумал я, — ведь мы говорим о самой близкой родне мескийских танов. Друг друга они не особо любят, но уважают, и если на феодала посягает кто-то извне, остальные воспримут это как личное оскорбление. А таковые у тэнкрисов принято смывать кровью.

— Что вы намерены делать? — спросила у меня Королева Стрекоз.

— Для начала Тромгар отправится в больницу и побеседует с мертвецом, а после мы найдём виновных, разузнаем о судьбе эл'Нариа и постараемся перенаправить гнев феодалов мимо Кель-Талеша. В принципе, на данный момент ничего более конкретного сообщить не могу.

— Однако вы надеетесь преуспеть? Не слишком ли легкомысленно?

— Имперра бралась и за более безнадёжные дела.

Она тихонько вздохнула и поднялась с маленького кресла.

— В любом случае, мне не на кого более надеяться. Вам будет оказано всяческое содействие, тан эл'Комрамал, в номере напротив поселился наш маг-связист, обратитесь к нему, если понадобится немедленная помощь. Через полчаса внизу будет ждать транспорт, который доставит вашего агента в морг. Доброй ночи.

Королева Стрекоз вместе с телохранителями покинула нашу компанию и Себастина закрыла двери на балкон. Тромгар взял с собой Кэт и откланялся. Чем свежее был материал, с которым предстояло работать, тем лучше получались результаты.

Поскольку Николетта не пожелала покидать своего номера, в бар отеля мы с Себастиной спустились вдвоём. Позже к нам подсел Адольф, закончивший обход гостиницы.

— Шеф, они здесь жрут всякую гадость! Что пьёшь?

— Змеиное вино.

— Гадость. Эй, дружище, плесни мне того же! Не потравимся?

— Этанол должен был денатурировать яд, так что маловероятно.

Он сел рядом за барную стойку, получил свой стакан и мы чокнулись.

— Так вот, заглянул я в их ресторан, а там целый террариум! Жареные пауки, летучие мыши, тараканы, скорпионы, ящерицы…

— Гекконы. Местные едят их для укрепления духовной силы.

— Один муль! Где нормальная еда?!

— Выбирай блюда южной части страны, в них главное морепродукты, причём — свежайшие. Северяне налегают на подножную живность, пауков и скорпионов разводят на фермах, также обе кулинарные традиции очень уважают рис, специи и мясо больших насекомых.

— А где у них коровы?

— Нигде. В этом климате молочное животноводство нецелесообразно, говядины мало, остальных видов мяса вообще нет. Заказывай курицу. Кур в Кель-Талеше готовят везде и всюду.

— Да я уже попытался! Официант меня и спрашивает, мол, много ли добавлять специй? Я говорю: "как себе". Принёс он мне тарелку, аромат божественный, я зачерпнул, сунул в рот, и жапа моя тут же ощутила грядущий жар! Я б скандал устроил, да мы ж под прикрытием.

— Местные употребляют пряности в таких количествах, что твоя печень возьмёт самоотвод на третий день кель-талешской диеты.

Мы чокнулись повторно и обменялись ещё несколькими ничего не значащими фразами.

— Шеф, если не секрет, зачем мы припёрлись в эту богом забытую страну, а?

Я изобразил удивление:

— Наносить пользу и причинять добро, разумеется.

— А, ну, значит, как всегда. Правда, обычно ты посылаешь на сию благородную работу рядовых Жнецов и солдат. В этот раз ты вытащил меня, Инрекфельце и даже эл'Румара вызвал. Не говоря уж о том, что сам оторвал задницу от рабочего кресла. Международными скандалами и войнами нас не удивить, однако не каждый день Великий Дознаватель выходит в поле. — Он огладил свои роскошные усы. — Дополнительные инструкции будут?

Я допил змеиное вино.

— Просто делай, что у тебя всегда получалось лучше всего и доверься мне.

Тромгар и Кэт вернулись через несколько часов. По его виду могло показаться, что бледный тан был измождён, но с момента воскрешения он всегда так выглядел. Завалившись на удобный диван, один из моих самых важных подчинённых сообщил, что труп сильно пострадал ещё при жизни, был повреждён мозг, но немного поработав, Тромгар выудил несколько предложений.

— Им подготовили засаду, подготовили умело. Вражеские корабли подошли стремительно под прикрытием внезапно поднявшейся стены тумана. Маг его несравненного превосходительства… Луна всемилостивая, эти ингрийцы совершенно потеряли…

— Не отвлекайся.

— Эх, в общем, противник в одночасье оказался повсюду, его корабли шли в бой под мефавсами.

— Под чем? — не поняла Николетта.

— Так в южных морях называют пиратский флаг, — пояснил я. — Обычно пираты их не демонстрируют, иначе бы потенциальная добыча загодя давала дёру, а военные корабли наоборот, — бросались бы в погоню. Однако некоторые пираты имеют такую репутацию, что, одним видом своего мефавса могут принудить жертву к капитуляции без погони и боя.

— Но, ингрийцы сдаваться не захотели и бой дали. Пиратов интересовал лишь сам феодал, остальных они старательно перебили, хотя и сами невредимыми не ушли, эл'Нариа бился как бешеный лев, перебил несколько десятков пиратов, прежде чем им удалось его повалить. Допрошенный остался жив, лишь потому, что его посчитали мёртвым с такими-то ранами, и оставили в воде на съедение акулам.

— Всё это замечательно, однако мне нужно что-то более конкретное.

— Изволь, — кивнул он, — допрошенный узнал один из кораблей, свободный торговец "Маюкан", участвовавший в абордаже. Откуда моряк знал этот корабль, вытянуть не удалось, увы, но это и неважно. Полагаю, если найдём "Маюкан", найдём и другие суда.

— И выйдем на организатора. Себастина, позови связного.

Обеспечивать нам быструю связь с кель-талешскими властными структурами, было поручено молодому тэнкрису, магу и, несомненно, морскому офицеру. В Кель-Талеше мало какой представитель моего вида избирал иную профессию.

Запрос был отправлен в кель-талешское Адмиралтейство, и ответ пришёл через полтора часа. Выяснилось, что в последний раз "Маюкан" видели, когда он со следами незначительных повреждений следовал к саргассовому острову Бхакур.

— Вот и завертелось. Передайте в Адмиралтейство, что наша группа отправляется на этот саргассовый остров. Нам нужен корабль, который не вызовет подозрения, и хорошая команда. Желательно, пусть это будут те, кому полагалось встретить феодала в море. Полагаю, они достаточно мотивированы, чтобы приложить все усилия.

Передав требования в Адмиралтейство, маг вновь открыл глаза.

— Ваши требования будут удовлетворены. Когда желаете отправиться?

— Как можно быстрее.

На подготовку ушло всего несколько часов и, следует признать, кель-талешцы сработали быстро, качественно, надёжно. Они вывезли нас за город на одну и скрытых баз флота, где готовился к выходу в море корабль. Нестандартная конструкция, разномастное вооружение и флаги указывали на то, что он никак не мог являться кель-талешским, да и вообще — военным, что играло нам на руку.

На борт как грузили продовольствие, когда мы покидали стимер. Жаркое южное солнце сразу ударило по глазам, но влажная духота немного рассеялась, чему я был только рад. Кель-талешский климат навивал воспоминания о временах Малдизской кампании, что совершенно не приносило радости.

Мы взошли на борт и были встречены небольшой делегацией офицеров. Четверо из них — трое тэнкрисов и один ищерок подвида гекконидов — облачились в тёмно-сливовые с серебром мундиры, пятый же офицер обошёлся гражданским платьем, уместным на море. Четверо мужчин и одна женщина.

— Тан Дугаран эл'Комрамал, приветствую, — кивнул старший из тэнкрисов. — Я Восериан эл'Крахас, начальник базы. Позвольте рекомендовать вам капитана Бельмере эл'Тренирэ.

Я отдал честь своей законной жене.

— Как вы и просили, мы назначили на это задание офицера, которому прежде было поручено встретить пропавшего феодала. Если у вас есть ещё какие-либо требования, сделаю всё, что в моих силах, дабы их удовлетворить.

— Благодарю вас тан эл'Крахас, но обременять более не стану. Нам следует как можно скорее выйти в море, каждый лишний час играет на руку неприятелю. Тани капитан, я хотел бы обсудить с вами детали плана в приватной атмосфере, как только отчалим.

— Это выполнимо, — кивнула Бель. — Надеюсь на продуктивное сотрудничество, тан эл'Комрамал.

Пока подготовка корабля шла к завершению, мы спустились на нижние палубы и разместились в каютах, после чего вновь поднялись наверх, уже переодевшись в более простую одежду. Вскоре, наконец, была дана команда отчалить, и я уже хотел отправиться на встречу с моей ненаглядной, когда к нам с Себастиной приблизилась фигура в чёрном одеянии, похожем на те, что носили некоторые священники культа Все-Отца. Сначала я даже принял его за корабельного капеллана, однако разуверился в этом выводе, когда из-под широких полей шляпы на меня взглянул тэнкрис-альбинос. Его глаза имели цвет разбавленной в воде человеческой крови.

— Тан эл'Комрамал, предвкушаю удовольствие и пользу от сотрудничества с вами. Мы на юге наслышаны о мастерстве агентов Имперры. Правда, я слышал, что у вас принято скрывать свои лица под масками.

— Это верно. Но кто сказал, что вы видите моё лицо, тан…?

— Зептим эл'Гайна, контрразведка её величества.

Протянутая для рукопожатия ладонь была скрыта от солнечных лучей длинным просторным рукавом, но под тканью чувствовалась прохлада и твёрдость. Точно как в эмоциональном поле хозяина.

— Я буду внимательно следить за вами, — улыбнулся альбинос, — и учиться у лучших.

— Постараюсь не разочаровать вас, тан эл'Гайна. Поверьте, я сделаю всё, чтобы помочь Кель-Талешу выйти из этой затруднительной ситуации.

Он покивал и откланялся.

— Себастина.

— Хозяин?

— Следи, чтобы этот субъект не появлялся у меня за спиной.

— Всенепременно, хозяин.

Каюта капитана не впечатляла ни размерами, ни убранством, но, по крайне мере, в ней помешался рабочий стол, узкая койка и большая бадья для омовений, спрятанная за ширмой. Более чем роскошно для суровой жизни морехода.

Бель стояла у стола, разглядывая меня с нерешительностью, страхом и затаённой радостью. Кожа цвета шоколада, волосы — пламя, чистое серебро глаз. Такая невероятная в своём великолепии, она заставляла сердце биться с перерывами каждый раз, когда я видел её. Моя жена.

Я прикоснулся к лицу в нескольких местах, с помощью произнесённых про себя слов, заставляя магическую маску отстать от кожи. Она была снята и смята как кусок глины, коим, в некоторой степени, и являлась. Затем пришла очередь серебристых линз, которые отправились в небольшой футлярчик с очищающим раствором.

Мы слились в крепких объятьях, обретя друг друга спустя долгую разлуку. Тяжело было держать в тайне от мира этот брак, но мы старались. Бель жила у себя на родине, продолжая карьеру капитана военно-морского флота, а Великий Дознаватель продолжал вести свои войны на фронтах незримого противостояния спецслужб. Если бы что-то случилось с моей Бель, никакая месть не смогла бы исправить этой утраты, а случиться могло что угодно, ибо врагов за годы службы я приобрёл несметные орды, и многие из них были наделены властью.

Хотя мы и старались вести себя тихо, предательски стонавшая койка наших стараний не оценила. К счастью, Себастина, поставленная снаружи, зорко следила за тем, чтобы никто не приближался к каюте капитана.

— Это ты так горяча, жена моя, или всему виной ваш южный климат? — спросил я, пытаясь перевести дыхание.

— Наверное, климат, — прошептала она, — потому что ты тоже раскалился как утюг.

Мы тихо засмеялись, сжимая друг друга в объятьях.

— Спасибо, что пришёл.

— Как я мог не прийти, когда моя прелесть попала в столь щекотливое положение?

— Ты великий тан на великой должности, я думала, просто пришлёшь каких-нибудь профи.

— Ты плохо обо мне думаешь, прелесть. Находясь здесь лично, я буду уверен, что абсолютно всё возможное сделано ради успеха. Хочешь сделать что-то хорошо, — сделай это сам. — А ещё я обдумывал план спасения жены на случай провала.

Суть моего интереса к проблемам Кель-Талеша главным образом заключалась в том, что капитаном, которому выпала почётная привилегия встретить ингрийского феодала, была моя жена. Вся её семья находилась крайне близко в иерархической системе страны к династии тэнкрисов-сооснователей Кель-Талеша эл'Равонзанам, и неудивительно, что для миссии выбрали Бель. Именно "Амадас Трэйс" моей ненаглядной возглавлял небольшую эскадру почётного эскорта, подошедшую к острову Ман-Ку, где удалось найти лишь одного выжившего. Как только мне стало известно о случившемся, я пошёл на невиданный по безответственности шаг, — посадил на своё место гомункула-двойника, собрал команду опытных профессионалов и, как только тайная переписка с Королевой Стрекоз принесла желаемый результат, отправился на юг под вымышленным именем и с фальшивым лицом.

Я десятилетней давности упёк бы меня нынешнего в тюрьму до конца жизни за подобное пренебрежение долгом, но тот я был, по большому счёту одинок, и ни одно сердце в мире не билось в унисон с его… с моим. Да за сами эти размышления прошлый я просто вывернул бы меня нынешнего наизнанку от разочарования и отвращения, но сейчас это уже неважно. Я примчался в Кель-Талеш, взяв с собой универсального солдата, великолепного стрелка и того парня, который заставлял трупы оживать и откровенничать с ним. До сих пор не знаю, что творил Голос Тромгара с трупами, но почему-то на языке вертелись термины с приставкой "некро…".

— Прости, сладкий, но, как бы хорошо мне не было сейчас, пора готовиться к ужину. Познакомлю тебя со своими офицерами, изложишь план, который мы с тобой так долго "обсуждаем".

Она поднялась и зашлёпала босыми ступнями к бадье, где плескалась заранее набранная, и уже остывшая вода. Я же остался на влажных простынях, перебирая в памяти лица и имена офицеров Бель, о которых, разумеется, знал всё, что только смогли добыть мои агенты. Разве же можно было допустить, чтобы рядом с моим сокровищем ошивался абы кто?.. А потом я вскочил, осенённый мыслью, что скоро ужин! Вскочил и ударился головой о потолок каюты, явно не предназначенной для существа моего роста.

— Как, — прошипел я, хватаясь на ушибленное место, — уже вечер? Но ведь совсем недавно было ещё утро!

— В моих объятьях, — мурлыкнула Бель, погружаясь в воду, — время летит.

— Подвинься, повелительница времени.

— Здесь слишком мало места!

— Я не против.

Ужин накрыли в небольшой кают-компании, где Бель представила друг другу моих агентов — под вымышленными именами — и нескольких из своих офицеров. На "Торопыге", как назывался наш нынешний корабль, присутствовал далеко неполный состав команды "Амадаса Трэйса", — меньшая её часть.

Нас познакомили с квартердек-мейстером Тадеушем Занко, — высоким чернокожим человеком с красным платком, повязанным на шее; корабельным медиком Питти Чивалем, — плиотом, медленно впитывавшим свиную кровь из кружки, опустив туда свой "палец"; младшим помощником и бортовым магом по совместительству Ингером Претом, — средних лет человеком с хорошей выправкой; и, наконец, ракрустом^[6] по имени Дзэ, служившим у Бельмере главным кочегаром^[7].

В свою очередь тэнкрис-альбинос как будто выпал из реальности, моя жена даже не назвала его имени, а другие сделали вид, что не обратили внимания. Так и просидел Зептим эл'Гайна на своём месте, не притрагиваясь ни к еде, ни к питью, молча слушая других. Ничего особо интересного, впрочем, он не узнал, ибо мы не располагали далеко идущими планами.

— Судно "Маюкан", порт приписки Итина, свободный торговец, ходящий под флагом Вархи. Капитан Ульха Харгас, ищерок подвида игуа, гражданин Республики Варха. Несколько дней назад этот корабль направлялся на саргассовый остров Бхакур, неся на себе незначительные повреждения корпуса, якобы, полученные во время шторма, но нам стало известно, что он участвовал в нападении на ингрийские суда. "Маюкан" — это скрытый пират, чьи преступления ещё ни разу не попадали в поле зрения стражей закона. Наша задача как можно скорее добраться до Бхакура, найти Харгаса и вытянуть из него всё, что он знает, относительно инцидента. Дальше будем действовать по обстоятельствам. Вопросы?

К моему удивлению руку поднял Адольф:

— А что такое саргассовый остров?

— Раньше ты спросить не мог?

— Раньше, шеф, меня не спрашивали, хочу ли я что-либо спросить?

Я вздохнул.

— Капитан эл'Тренирэ, поясните?

— С удовольствием, тан эл'Комрамал. Саргассовые острова, — природное явление, встречающееся в водах южных морей. Один из видов саргассовых водорослей, размножается так густо, что его побеги образуют плотную надводную массу. В неё вплетаются их отмершие части, — слоевища, и спустя годы, образуется большая компостная куча, плавающая на воде и крепящаяся ко дну моря живыми побегами саргассов, как якорями. Она настолько плотна, что может выдерживать вес некоторых строений, и служить суррогатом суши. Саргассовые острова сравнительно малы, сильно пахнут, на них полно паразитов и ядовитых гадов, они могут пуститься в дрейф, если шторм оборвёт живые побеги, но всякая шваль всё равно находит такие места крайне привлекательными. На саргассовых островах не действует законодательство никаких стран, ибо они не являются "сушей недвижимой". Это территория воротил Вертепа — организованной преступности. Они осуществляют на большинстве саргассовых островов функции законников и зарабатывают на всех видах незаконной деятельности.

— Ого, — хмыкнул Адольф. — Я удивлён, что вы позволяете таким язвам существовать. У нас с этими островами…

— Ничего бы не сделали, — усмехнулась моя жена. — Можно уничтожить один, два, три, но, в общем и целом, ничего не изменится. Осеания огромна, саргассы растут везде и беспрерывно, никаких сил не хватит, чтобы остановить образование новых филиалов Вертепа. Мы, конечно, контролируем такие точки, находящиеся в наших территориальных водах, и можем удалять их, если саргассумы причиняют чрезмерные неудобства, но обычно предпочитаем просто следить издали и вербовать информаторов. Порой лучше если зараза купирована в нескольких явных местах, а не разлита по всему организму. Главное, что соблюдается золотое правило: военный флот не уничтожает острова, если к ним не подходят разыскиваемые пиратские суда. В противном случае они разделяют судьбу Имраха и Шикура.

— А что у них там за судьба была, тани капитан?

— Вызов Пяти. Это когда пять эскадр окружают остров и ведут артобстрел до тех пор, пока саграссум ни растворяется в море вместе со всеми своими обитателями. Никаких предупреждений, никаких ультиматумов и требований, — простое и надёжное выжигание опостылевшей язвы, дабы показать Вертепу, что не надо так.

После ужина мои агенты и те офицеры, что не обязаны были оставаться на вахте, разошлись по каютам, а я счёл уместным нанёсти коротенький визит в каюту капитана.

— Ты не представила нам тана эл'Гайна.

— Декапитатора? А зачем? Тебе он представился сам, я уверена. Его приставили к нашей маленькой компании для "приобретения ценного опыта", но, на самом деле, разумеется, он — глаза и уши лорда-адмирала.

Я машинально потёр подбородок фальшивого лица, которое мы с Себастиной заново наложили перед ужином.

— Мне не нравится, когда рядом с тобой ошиваются личности, которых именуют "Декапитаторами".

— Такие личности вообще мало кому нравятся, однако Декапитатор присматривает не за мной, а за вами. Покуда о нашей связи неизвестно, мне ничего не грозит. Расслабься, милый, он надёжный союзник.

Я вздохнул.

— Раз ты так считаешь. К сожалению, вынужден откланяться.

— Спокойной ночи, сладкий. Жаль, что нам нельзя переночевать вместе. — Она ласково улыбалась мне, но не подходила. Чужой лик отталкивал жену почти также, как настоящий — большинство других тэнкрисов.

— Спокойной, прелесть.

Путь до Бхакура занял несколько суток беспрерывного плавания, и о приближении к точке назначения команда узнала заранее, — саргассовые острова действительно неслабо так пованивали во влажном жарком климате юга.

Дело шло к вечеру, и наш корабль приближался к Бхакуру, стараясь не попадаться на глаза командам нескольких военных кораблей, "приглядывавших" за островом издали. У Бель была веская причина сторониться их, ибо "Торопыга" являлся недавно арестованным контрабандистом, описание которого всё ещё имелось у многих охотников за головами. Быть остановленным и доказывать кому-то, что ты не ратлинг в непосредственной близи от острова нам совершенно не хотелось. Впрочем, когда прямо по курсу из вечернего тумана вынырнул хищный силуэт кель-талешского крейсера, курс мы не сменили.

— Спокойно, тан эл'Комрамал, — усмехнулась моя жена. — Это "Амадас Трэйс". Как только я узнала место нашего назначения, отослала Кларе приказ идти сюда, именно на эту позицию, чтобы обеспечить нам подход. Ну, и силовую поддержку тоже, в случае необходимости.

Вскоре Ингер Прет получил с крейсера сообщение о том, что "Маюкан" уже долгое время стоит на якоре. Островные монтажники его не ремонтируют, а большая часть команды находится в увеселительных заведениях Бхакура.

— Где капитан Харгас не сообщили?

— Вы слишком многого хотите от тех, кто не может покинуть борт корабля, дабы не вызвать лишних подозрений, — ответила Бель.

— Прошу прощения. В таком разе начинаем действовать немедленно. Времени у нас мало, а права на ошибки, — нет вообще.

"Торопыга", не вызывая лишних подозрений, подошёл ближе к острову и замер на тёмной воде. По очевидным причинам суда с винтовыми двигателями не очень уверенно шли по саргассам, коих вокруг росло бесконечное множество, и посетителям Бхакура приходилось бросать якоря загодя, а к самой "суше" они добирались на шлюпках. Правда, когда береговым смотрителям стало ясно, что мы не торопимся высаживаться, к нам послали небольшую лодчонку с мытарём, который получил небольшую плату за "постой".

От помощи квартердек-мейстера мы отказались, хотя кель-талешская морская пехота^[8] приобрела в мире довольно грозную славу. Мне хватало Себастины и Адольфа, чтобы совершить рейд на "Маюкан", а Инрекфельце, засевшая на командной рубке "Торопыги" с новейшей снайперской винтовкой и вовсе обеспечивала лучшее прикрытие, чем целая рота морских пехотинцев. Даже несмотря на туман.

Мы с Адольфом переоделись в узкие бриджи лёгкой ткани, которая не стесняла движений и не тяжелела, напитавшись водой; к правому бедру и левому плечу были привязаны ножны с, собственно, боевыми ножами. Себастина облачилась в нечто похожее на обычный женский купальник, закрывавший тело от шеи до колен, только на бёдрах её утвердились мясницкие тесаки.

— Надеюсь, вы не будете против, если я присоединюсь?

— Судя по тому, что вы уже готовы нырять, тан эл'Гайна, я действительно не против, — ответил я.

Альбинос натянул точно такие же бриджи, как у нас, только оружия брать не стал. Я осмотрел его торс, оценивая количество шрамов; сквозь штопанную-перештопанную шкуру проглядывались лишь сухие мышцы да жилы. Хотя на фоне меня эл'Гайна казался мелковатым, Адольф тоже оценил его потенциальную опасность.

— Может, вам всё-таки стоит вооружиться?

— Я всегда вооружён, тан эл'Комрамал, — улыбнулся контрразведчик, глядя куда-то мимо меня.

Повторив на всякий случай, что цель нашей вылазки состоит в проникновении на борт "Маюкана" и установлении местонахождения Харгаса, я первым нырнул в неожиданно прохладную воду. Техникой бесшумного плавания владели все четверо, так что к борту корабля мы подобрались незамеченными, преодолев часть пути под водой. Самым тяжёлым оказалось не запутаться в саргассах.

Вскарабкавшись по якорной цепи, я дождался остальных, и некоторое время провисел на краю фальшборта, прислушиваясь к своему Голосу.

— На судне почти никого нет, полтора десятка разумных и только. Помните, нам нужно обезвредить их быстро и тихо.

— Как два пальца поломать, — отозвался Адольф, висевший рядом со мной.

Мы подтянулись и вместе перевалились через фальшборт. "Маюкан" оказался большой, но старой посудиной, кое-как бронированной, кое-как вооружённой, но зато вместительной. Нам потребовалось около четверти часа, чтобы добраться до всех и каждого членов экипажа и вывести их из строя бескровным не летальным путём. Затем Себастина просигналила "Торопыге" фонарём, и наш корабль подошёл к захваченному.

Вскоре пираты были приведены в чувства и мгновенно поведали, что их капитан поселился в "Морском Гребешке", — главном увеселительном заведении острова. Они так торопились сделаться полезными, так не хотели потерять свои жалкие жизни, что пришлось несколько раз осаживать этих суровых морских волков и упорядочивать информацию.

— Продолжаем веселье, господа. Пока ночь не закончилась, мы должны провести внедрение с изъятием живого тела. Без шума, без пыли, вошли, забрали и вышли, я…

— Эти пираты ещё нужны? — перебил эл'Гайна.

— А что?

— Я хочу их казнить, — поведал он.

— Это ждёт?

— Правосудие никогда не ждёт. По законам Кель-Талеша, такие как они должны быть казнены. Обычно мы их вешаем, но поскольку времени у нас нет…

— Придётся вашей жажде правосудия немного обождать. Мастер Занко, отправьте пленных в трюм и выставьте охрану…

Чернокожий не шелохнулся, скосил глаза на мою жену и, лишь получив её одобрительный кивок, стал действовать.

— Идём за пиратским капитаном сейчас? — спросил Адольф, бросив попытки привести свои растрепавшиеся усы в прежний лихой вид.

— Да. Капитан, какая публика собирается на саргассовых островах?

— Самая разнообразная, от пиратов, до военных. Но, в основном, конечно, — мутная.

— А что за местечко такое этот "Морской Гребешок"?

Вопрос вызвал у Бель затруднения, пришлось даже прошерстить экипаж и выловить кое-кого, кто посещал Бхакур прежде. Выяснилось, что "Морской Гребешок" был всем: и гостиницей, и кормильней, и игорным домом, и борделем. Принадлежало заведение воротилам Вертепа, в этом не могло быть сомнений, и увеселения там предлагались на любой вкус и цвет, главное, чтобы клиент мог платить.

Я решил послать на саргассум небольшую группу морских пехотинцев, одетых в штатское. Во главе группы должны были находиться мескийцы. К тэнкрисам во владениях Вертепа относились с подозрением, так что выбор пал на Адольфа и Николетту.

— Готов внедряться под прикрытием?

— Пф! Внедряюсь с трёх лет! — ответил он в своей обычной манере.

Николетта лишь покивала. Она не являлась оперативником, эта невысокая щуплая женщина, похожая на мальчика-подростка с короткими светлыми волосами и разноцветными глазами — голубым и зелёным. Зато, в случае возникновения проблем, её стрелковые навыки могли стать ультимативным залогом успеха. Мне осталось довериться мастерству этих профи и набраться терпения.

Шлюпка ушла к берегам пахучего острова, а мы с Себастиной провожали тёмный силуэт, пока его не поглотил загустевший туман. Во многих местах сквозь дымку проглядывались пятна света, и, казалось, доносились звуки музыки, голоса, — Бхакур жил.

— Знаете, — сказал эл'Гайна, — там ведь много настоящих головорезов, убийц и тайно прибывших пиратов. Уверены, что ваши люди вернутся живыми?

— Главное, чтобы они выполнили задание, а остальное приложится. В нашей службе всё направлено на достижение положительного результата. Он — один из лучших бойцов, которых породил род человеческий; она — стрелок, понимающий баллистику на уровне врождённых инстинктов. Тан Великий Дознаватель сам отобрал их мне в помощь, будем надеяться, он не прогадал.

Контрразведчик внимательно следил за мной, а я следил за его эмоциональным фоном, радуясь, что эл'Гайна не являлся бесчувственным психопатом, и вполне можно было успеть предупредить его атаку.

Наша группа вернулась полтора часа спустя, потрёпанная, но в полном составе и с живым пленником, которого быстро перетащили в кают-компанию.

— Как прошло?

— Отлично, — улыбнулся усач, на чьей скуле наливался цветом синяк, — даже пришить никого не пришлось. Сторговались!

— Сторговались? — заинтересовался эл'Гайна.

— Как говорит наш многоуважаемый шеф, — широко улыбнулся Адольф, — "порой монеты попадают в цель лучше пуль". Сам Харгас развлекался на верхних этажах, а его подручные выпивали внизу, обмывали заработок, так сказать. Я их вычислил, подсел, представился охотником на пиратов и предложил подсыпать ещё золота, если они согласятся продать мне капитана. Перед отправкой нас обеспечили некоторой суммой, и мы нашли общий язык со старшими офицерами "Маюкана". В общем, золото, может, и мягкий метал, но его твёрдости достаточно, если принципы у разумного податливы словно свежее…

— А синяк откуда, позвольте знать? — спросила моя жена.

— Прикрытие, митани! Уходили под прикрытием пьяной драки, которую устроили наши деловые партнёры на радостях от удачной сделки! Задание выполнено, митан, разрешите применить воск для усов, они ж в пасть лезут, паскуды!

Разумный вид ищероков на экваторе мира был представлен весьма широко — от огромных крокдиларов и варах до миниатюрных гекконидов. В большинстве своём эти рептилоиды не отличались красотой с точки зрения тэнкроидов^[9], однако игуа особенно не отличались. Ульха Харгас, например, имел красно-рыжий окрас чешуи, редкий гребень, начинавшийся на уродливой башке, и ярко выраженный горловой мешок.

Как только его привели в чувства, Себастина метнула в лицо испуганному ящеру горсть заранее заготовленной пудры. Я собирался использовать Голос, но на глазах у кель-талешцев делать этого без обмана было нельзя.

— Извольте видеть, последняя разработка наших алхимиков, — порошок правды. Ввергает разум жертвы в состояние панического страха и растерянности, мешает сосредоточиться на лжи, заставляет идти на откровенность.

Бель, которая поняла, что происходит, усмехнулась, но этого никто не заметил, все следили за фыркавшим пленником. Я тем временем овладевал его эмоциональным полем, заставляя испытывать вышеперечисленные эмоции.

— Ульха Харгас, нам известно, что ты участвовал в нападении на ингрийский конвой. За это преступление тебя скоро переправят в Ингру. Знаешь, какая расправа ждёт того, кто посмел поднять руку на феодала? — Честно говоря, я и сам не знал точно, какое наказание сулил такой проступок, однако, зная характер ингрийских кузенов…

Страх ящера, подогретый мной, вспыхнул как лесной пожар. Дальше вести допрос было легко и просто, направляемый мной, обезволенный и слабый, Харгас рассказал всё то немногое, что было ему известно, и чем больше он откровенничал, тем мрачнее становился настрой Бель и эл'Гайна. В один момент я не на шутку испугался, что они действительно прикончат допрашиваемого на месте, что было несвоевременно.

Как выяснилось, мелкого пирата Харгаса, перебивавшегося морскими засадами с применением тактики терпящего бедствие судна, во всё это дело втянул один довольно известный в Осеании работорговец Зиангор Блоп. При звуках его имени аборигены омрачились. Но ещё хуже стало, когда прозвучало другое имя: Шир-Кан. Именно он командовал атакой на ингрийцев.

Допрос закончился, и моя жена приказала отправить пирата к его к подчинённым в трюм. Также она отослала нескольких матросов на "Маюкан", чтобы они достали для нас кое-что. После мы со старшими офицерами расселись за столом. Точно в срок с камбуза подоспели подносы с чаем и лёгкими закусками.

— Итак, дамы, господа, таны и тани, может, посвятите нас, чужаков, о ком болтала эта ящерица? Я заметил, как возросло ваше напряжение.

— Верно, верно, у нас есть поводы для волнения и негодования, — сказала Бельмере.

— Зиангор Блоп и Шир-Кан, кто они такие?

Тэнкрисы переглянулись. Эл'Гайна вздохнул и положил шляпу на стол перед собой.

— Первый, — произнёс он, — работорговец из вида так называемых сцефарий, они же мозговые кальмары. Слыхали о них?

— Полуразумные паразиты, выпрыгивающие из воды, обхватывающие голову разумной жертвы, вскрывающие череп с помощью клюва и поглощающие мозг, чтобы затем срастись с телом носителя и стать полностью разумным существом? Да, что-то читал об этих тварях.

— Славно. Блоп находится на грани между законом и беззаконием, ибо не во всех государствах Осеании рабство и работорговля караются законом. Он тесно связан с Вертепом и пиратами, но старается не появляться в акваториях стран, которые объявили за его голову награду. В Кель-Талеше Блопа ждёт виселица, особенно после того нюанса, о котором поведал Харгас.

Игуа рассказал, что тайно продавал сцефарии очень редкий и очень, очень дорогой товар, — тэнкрисов. Примерно в тот момент допроса он и оказался на краю гибели.

— Хм, а что Кан?

Контрразведчик взглядом передал право говорить моей жене.

— Шир-Кан дезертир. Он обучался морскому делу вместе с моим старшим братом, да прибудет его душа в Шелане, — ответила Бельмере, — они дружили. В начале карьеры зарекомендовал себя блестящим тактиком и стратегом, отчаянным и смелым капитаном. Участвовал в нескольких пиратских войнах, хорошо проявил себя в битве при Носфалеме, а когда мой брат погиб, Шир-Кан ожидал, что честь командовать эскадрой Искателей Ветра передадут ему.

— Этого не случилось?

— Нет, командование перешло к эл'Гихараму. Кану никогда не хватало дисциплины, он часто игнорировал приказы старших офицеров и, хотя всякий раз добивался победы, командование на это поведение смотреть сквозь пальцы не могло. Когда его вновь лишили того, что он считал по праву своим, Кан вывел корабль в плановый патруль, и не вернулся. Впоследствии многие наши военные сталкивались с ним в море, они свидетельствовали, что теперь "Хромец" ходит под мефавсом с тигриной головой.

Я задумался, складывая в уме факты и делая простейшие выводы.

— Придётся двигаться дальше. Мы потянули за тонкую ниточку и ухватили две новых. Вы готовы пойти на авантюру, у которой практически нет шансов закончиться успешно, но которая также является единственным вариантом для нас в сложившихся обстоятельствах?

За всех ответил контрразведчик:

— Мы готовы на самые отчаянные меры.

— Рад слышать… то есть не рад, конечно… вы меня поняли. Придётся внедряться глубже, для чего предлагаю…

В кают-компанию вошли моряки, коих моя супруга отправляла на "Маюкан". Вернулись они не с пустыми руками, а с небольшим сундучком, и не только. Один нёс на руках крупного пушистого зверька с пепельно-серой шкуркой и большими ушами. Сундук поставили на стол передо мной, а вот коала изъявила желание покинуть своего носильщика и потянулась к Бель, чутко принюхиваясь.

— Какая прелесть! — не удержала возглас та, беря медведя на руки. — Откуда?

— Сидел в птичьей клетке в каюте капитана корабля, пока попугай прятался на шкафу, тани капитан.

— И зачем вы его сюда притащили? — спросил я, внимательно разглядывая ластившееся к моей женщине существо.

— Ну как же… это ж коала, самый милый зверь в мире. Он так на нас смотрел, — пробормотал унтер-офицер.

— Эвкалипт взяли?

— Э?

— Листья, которыми питаются самые милые в мире звери?

— Дык, там не было, а он и пирожными вроде обходится.

Обсуждаемый субъект как раз ухватил сладость и принялся её жевать, обильно измазывая мордашку кремом.

— Ла-а-а-адно, — протянул я. — Ладно. Не спускайте с него глаз. А лучше передайте моей помощнице, она умеет обращаться с домашними питомцами.

В сундучке, в деревянных гнёздах, выстланных соломой, лежали описанные Харгасом "лампы". Шарики прозрачного стекла величиной не больше мандарина, с медными горелками и регуляторами светимости. Внутри ёмкостей содержалось прозрачное масло со скрученными фитилями. Из шести гнёзд два были пустых

Я поднёс одну из ламп к лицу и принюхался.

— Ничего, просто мягкий аромат.

— А должен парализовать Голос, со слов ищерока.

— Помню, тан эл'Гайна. Отойдите.

Фитиль медленно, неохотно занялся от спички, пламени и света почти не дал, зато белый дым повалил густым потоком. Он быстро заполнял помещение и имел сладкий запах, однако, когда я вдохнул полной грудью, мир дрогнул.

С того дня, как прорезался мой Голос, я мог видеть эмоции разумных существ, да и неразумных тоже. Я их обонял, ощущал их вкус и поддавался им, пока не научился жёсткому абстрагированию. Вдохнув дыма, я внезапно вспомнил детство, когда мозг воспринимал лишь виденное глазами — материю без эмоционального фона. Внезапное лишение Голоса настолько шокировало, что секунд десять мир вокруг казался ненастоящим, — нарисованной двухмерной картиной. Вместе с тем закружилась голова, и в теле появилась слабость.

Себастина быстро опустила фитиль внутрь горелки, заставив его потухнуть. Меня препроводили на верхнюю палубу, чтобы отдышаться, пока кают-компания проветривалась, и даже тёплый пахучий аромат саргассума показался благом, когда слабость отступила. Совещание решено было продолжить там же, прямо под открытым небом.

— Итак, оно действует, — огласил очевидное эл'Гайна, покручивая в пальцах стеклянный шарик. — Доселе мы знали только об одном способе лишить тэнкриса Голоса, — заветная способность Безголосых. Теперь это. Полагаю, алхимикам и магам наших стран будет интересно разобрать формулу вещества. — По взгляду его прозрачно-розоватых глаз было совершенно понятно, что я смогу изъять образец лишь из мёртвых пальцев контрразведчика. А было бы неплохо оставить этот секрет исключительно для Мескии. — Что дальше?

— Дальше мы продадим меня в рабство.

— Простите? — Глаза моей жены расширились.

— Харгас дерзал захватывать и продавать наших сородичей с помощью этой отравы. Получил он её от Блопа, и ему же за деньги продавал тэнкрисов, если я не путаю показания. Опять же, именно Блоп свёл Харгаса с Каном. Кому-то мы нужны, этот кто-то не жалеет денег и обладает неизвестным нам алхимическим оружием. Я намерен использовать Харгаса, чтобы подобраться к работорговцу и узнать где находится эл'Нариа? Будучи наиболее опытным и подходящим кандидатом на роль приманки, я сам себя на неё утверждаю. А сейчас, пока остальная часть команды "Маюкана" ещё не вернулась на судно, давайте обсудим общие положения плана. Возражения не принимаются.

— А кто возражает? — задал справедливый вопрос эл'Гайна, не подозревавший, как изменился эмоциональный фон Бель. — Я пойду с вами.

Я искренне полагал, что был неплохим лидером и руководителем, всегда умел организовывать, просчитывать и направлять. Особенно хорошо получалось, когда под рукой дожидались команд солдаты и опытные агенты, а время позволяло просчитать наибольшее число вероятностей. Но порой приходилось создавать планы набегу, собирать их буквально из дерьма и палок, ибо времени не было, да и легионы миньонов находились в другой части мира. Я должен был преуспеть, и я должен был сделать это при помощи быстрой импровизации, ибо на кону стояло будущее страны, к которой я не питал интереса, но которая являлась родиной моей жены. А жену я обожал.

Таким образом, прибегая к софистическому искажению риторики: Бель любит Кель-Талеш, я люблю Бель, следовательно, — я люблю Кель-Талеш. Какая досада.

Когда не хватает времени и подчинённых, приходится идти на самые разные меры и не брезговать ничем, даже наиболее сомнительными предметами арсенала. Тромгара эл'Румара, правда, сомнительным я не считал, однако к способностям его Голоса предпочитал прибегать осторожно. В моём понимании Тромгар был одним из опаснейших тэнкрисов мира, и, кабы не его спокойный, почти апатичный взгляд на бытие, я бы задумался над устранением такой потенциальной угрозы просто из чувства самосохранения.

Сначала нам пришлось дождаться возвращения команды "Маюкана", чтобы встретить её на борту заряженными винтовками. Пиратов быстро скрутили, после чего морские пехотинцы перебрались на "Торопыгу" и тот отошёл, а на "Маюкане" остались мы с Тромгаром, Себастина и Кэт. Эл'Гайна не понравилось это условие, но я был непреклонен. Кель-талешцы знали теперь, что у Имперры был тэнкрис, способный допрашивать мёртвых, им не следовало знать, как ещё он мог их использовать.

Беседа с командой и самим Харгасом выдалась обстоятельной и содержательной, я объяснил, чего хочу от пиратов, а когда убедился, что помочь мне они были готовы только на словах, дал отмашку женщинам. На пару Себастина и Кэт быстро задушили с полдюжины разумных, и, если в течение этого процесса преступники ещё могли сохранять самообладание, то когда Тромгар оживил трупы, пошёл совсем другой разговор. За четверть часа две трети экипажа "Маюкана" превратились в нежить, а остальные были так испуганы, что немедля согласились на всё. Буквально. Вновь и вновь убеждаюсь, что в краткосрочной перспективе нет орудия лучше чистого и безграничного страха.

Твари, которых плодил Тромгар, многим были хороши, эти… на ум приходило слово "энкромраты", вычитанное из магических книг отца и деда, хотя мне больше нравилось звать их по-раххиримски: "упырями"^[10]. Так вот, эти упыри могли долгое время скрывать свою природу, действовать как при жизни, и лишь только неспособность говорить затрудняла их использование. А уж если доходило до драки, переоценить их полезность становилось ещё сложнее.

Возможно, не будь нам нужны живые сообщники, я дал бы Тромгару превратить в упырей всех пиратов "Маюкана", но вместо этого пришлось оставить часть в живых. Разумеется, они понимали, что произойдёт, в случае неподчинения.

Ульха Харгас показал на допросе, что в нейтральных водах есть остров, который Блоп использовал в качестве места встреч и для проведения особо щекотливых сделок, — даже в самых либерально настроенных относительно работорговли странах ни один безумец не осмелился бы торговать тэнкрисами, Ингра не потерпела бы такого обращения с высшим видом.

Появлялся работорговец на острове не чаще раза в два-три месяца, оставался на несколько дней, чтобы скупить товар, привезённый поставщиками, и вновь уходил в море. Дважды на памяти Харгаса Блоп менял острова, благо, их, бесхозных, в Осеании насчитывались тысячи, но текущее место встреч всё ещё было актуально.

План мой был прост, но из-за ненадёжности деталей, его конструкция не внушала доверия. Харгас должен был отвезти меня и эл'Гайна к этому острову под видом товара. Следовало узнать местонахождение эл'Травиа, а также захватить самого работорговца, ибо политическое преступление — это одно, а массовая торговля тэнкрисами, — совсем, совсем другое.

Информации было мало, точное описание местности ищерок дать не мог, как и точную численность вражеских сил. Мы пустились в авантюру буквально с завязанными глазами, но иного пути в то время найти было невозможно и оставалось полагаться на старую добрую импровизацию.

В самых древних сказаниях нашего народа упоминается, что родной мир тэнкрисов, Шелан — бесконечный тёплый океан, полный островов, на которых растут фруктовые сады и в изобилии водится дичь. Уж не знаю, много ли правды во всём этом, однако, несомненно, при виде моря нас охватывало некое древнее чувство привязанности. Тэнкрисы любили великую воду, и хотя многие избрали жизнь сугубо сухопутную, океаны и моря никогда не отпускали полностью. Из нашего народа всегда получались отличные мореходы, а также пираты, чего уж скрывать.

Во время всего путешествия, несмотря на не самую приятную компанию, на все проблемы, что преследовали нас, я не уставал восхищаться южными морями и, кажется, всё лучше понимал Бель. Солнце превратило эту часть мира в тёплый рай с зелёными островами, синим небом и лазурными водами, полными жизни. Даже неприязнь к жару и влажности постепенно сошла на нет, — море компенсировало всё.

"Маюкан" на всех парах шёл к заветному острову, издали преследуемый "Амадасом Трэйсом". "Торопыгу" мы затопили, как только отошли от саргассума на почтительное расстояние, ибо не нуждались в этом прикрытии больше. Связь между кораблями регулярно поддерживали кель-талешские маги.

Каждый день я следил за тем, как живые пираты взаимодействовали с мёртвыми. Мне требовалось, чтобы они выглядели естественно, не забывая при этом, что мертвецы следят за ними и могут в любой миг проявить твою худшую сторону. За процессом также наблюдали Адольф, Себастина, Николетта и эл'Гайна. Последнего, как мне казалось, преступники боялись не меньше, чем нежить.

Когда на горизонте показалась заветная суша, мы с контрразведчиком были помещены в колодки и заперты в небольших деревянных клетках. Себастина с Адольфом и Николеттой спрятались в укромных местах на корабле, куда чужаки не заглядывали, а непосредственно перед подходом к острову, в трюме зажгли одну из дымовых горелок, которая принялась резко ухудшать наше самочувствие. Становиться слабыми в окружении пиратов было неприятно, однако грела мысль о том, что на нашей стороне была уйма упырей, заранее получивших все нужные команды.

Время ползло медленно, я валялся в своей клетке, слушая скрип снастей и приглушённые крики наверху. Неподалёку в таком же состоянии пребывал кель-талешец. Лишения он переносил стойко, не выдавая никаких страданий, молчал и буравил взглядом пол.

— Эл'Гайна?

— Да?

— Зачем лорд-адмирал приставил вас к нашей миссии?

Контрразведчик лениво повернул голову и уставился изучающе, словно удивился моей бестактности.

— Королева Стрекоз не сделала этого, и лорд-адмирал посчитал своим долгом исправить оплошность.

— Её величество доверяет Великому Дознавателю.

— Чушь. Её величество находится в отчаянном положении, а ваш начальник всего лишь воспользовался этим ради достижения каких-то собственных целей, и я должен проследить за тем, чтобы их достижение не причинило вреда моей стране.

— Какая вопиющая неблагодарность. Мы вам помогаем, вытягиваем сведения из мертвецов, рвём жилы, предоставляем услуги, рассчитывать на которые мог лишь сам Император, а вы вон какие…

— В том-то и дело. Мне известно, что вы действуете не бескорыстно.

Я подумал, что, возможно, придётся убить его при первой же возможности, ибо наша с Бель связь…

— Вы что-то вытребовали у её величества, и мы узнаем, что это?

Я чуть не прыснул со смеху. Да пусть их, олухов, тоже мне великий секрет. Не то чтобы я действительно собирался чего-то требовать от Ки'Рё'Син'Ай, но навязываемая бескорыстная помощь от персоны моего уровня и с моей репутацией была бы воспринята совершенно неадекватно и лишь затянула бы переговоры.

Наверху стало значительно более шумно. Скоро в трюм спустилось множество разношёрстных чужаков, в числе коих был и сам Зиангор Блоп.

Когда его тело принадлежало человеку, оно наверняка не отличалось от прочих, но оказавшись захваченным, оно изменилось. Работорговец был очень высок и поджар, ни грамма жира, весь волосяной покров выпал, ногти тоже, отмерли и отпали за ненадобностью соски и гениталии, а в районе рёбер прорезались жабры. Главным же изменением была голова, — острый конус кальмарового тела, в котором после соединения проросло хрящевое продолжение вскрытого человеческого черепа; большие глаза располагались по бокам, а на плечи и грудь опускались щупальца, меж которыми виднелся клювообразный рот. Вся кожа Блопа имела фиолетово-красный цвет и он не носил одежды, — только золотые украшения.

— Целых два экземпляра.

— Да, было нелегко их достать, — заискивающе улыбнулся Харгас, поглядывая на него снизу-вверх. — Сколько дашь?

— Ставка известна, мой друг, по пять тысяч золотых за одну высокородную голову.

— Да, но посмотри на них, они белоголовые и белокожие, не то что местные попугаи с малиновыми волосами и коричневой кожей! Высший сорт, самая чистая кровь! Накинь ещё по полторы, а? У меня капризная команда, я должен хорошо её обеспечивать, чтобы и дальше поставлять тебе…

— Уже растратил деньги, что получил за прошлое предприятие? — хмыкнул сцефария, шевеля щупальцами. — Похоже на тебя. То-то гляжу, команда твоя пожухла, все тихие какие-то, мрачные.

— Нескольких моих парней вывернуло наизнанку, когда мы добывали для тебя товар, от такого настроение лучше не становится.

Кальмару это показалось забавным, и он смилостивился:

— По пятьсот золотых за голову — вся твоя надбавка. А теперь идём, отметим удачную сделку всем миром, выпивка на мне.

Тщательно следя за тем, чтобы мы не переставали дышать сладкой отравой, подручные работорговца вытащили клетки из трюма. Глаза привыкли к яркому свету лишь тогда, когда шлюпки уже доставили нас к берегу острова, чьи гористые рельефы поросли тропическим лесом.

В живописной лагуне, закрытой от взглядов извне скальной грядой, стояло на якорях несколько кораблей, включая "Маюкан". Особенно впечатляла исполинская чёрно-красная галера с тремя мачтами, мощным тараном, крытой палубой и множеством старых пушек по бортам. Она словно сошла с учебников по истории, разве что трубы парового двигателя, торчавшие в задней части, немного портили аутентичность этой архаичной громадины.

К клеткам приладили длинные жерди и нас с эл'Гайна понесли прочь от моря словно в паланкинах. Джунгли были густы, но обжиты, тут и там на земле лежали настилы из бамбука, по которым было удобно ходить. По всем признакам поблизости было чьё-то поселение, однако путь наш лежал не туда, — торговцы живым товаром отправились к скалам, в которых имелся проход в систему пещер.

Подопечные Блопа неплохо обжились там, натаскали всякой всячины, бочек, ящиков, сундуков, устроили спальные места с гамаками и камеры для рабов. Без гамаков. Когда пришло время перебираться из деревянных клеток в каменные мешки, перекрытые железными прутьями, несмотря на колодки и отраву, низкорождённые заметно нервничали. Нас подталкивали бамбуковыми копьями и даже кричали, пытаясь дезориентировать. Тюремщики боялись заключённых больше, чем заключённые тюремщиков. И это было мудро.

Когда прутья были вставлены в соответствующие пазы и заклинены бамбуковыми щепками — бамбук в этой части мира использовали тысячами способов — низкорождённые немного расслабились. Они оставили напротив наших "камер" по одной ароматической лампе и удалились, забрав с собой лампы более традиционные. Наступил почти полный мрак.

Следующие часы, чтобы хоть как-то бороться с ноющей болью, захватившей мою шею, плечи и спину, я напрягал и расслаблял различные группы мышц, ускорял кровоток и делал дыхательные упражнения. Тяжело переносила вольнолюбивая душа тэнкриса это заключение, да и бездействие выматывало невозможно, так что когда по ту сторону прутьев появился гость, я не на шутку обрадовался.

— Докладывай.

— Докладаю: бухают.

— Не понял.

— А что непонятного, шеф? Наши подопечные бухают с работорговцами в деревне. Эм… короче, докладаю по существу…

Сумерки спикировали на мир хищной птицей, позволив моим агентам покинуть корабль, незаметно доплыть до берега и начать исследовать сушу. Зиангор Блоп отлично устроился, приплыл, захватил остров с находившейся на нём деревней, поработил аборигенов и свил себе скрытое гнёздышко. Островитяне превратились в прислугу, которая работала за то, чтобы её не убили или не увезли на продажу. Время от времени работорговцы являлись в свою вотчину, но обычно лагуну стерёг небольшой корабль, а на острове находилось несколько десятков вооружённых головорезов.

— Эл'Нариа обнаружен? — подал голос контрразведчик.

— Я к этому подбирался. Нет, не найден. Мы, конечно, не везде можем пролезть, но в деревне кроме островитян пленников нет, они все здесь, в пещерах. Охрана отвратительная, уже удалось облазать все тоннели, но тэнкриса не нашли.

Плохо. Очень плохо.

— Чё-т ты приуныл, шеф. Выше нос, есть и интересные вести.

— Докладывай.

— Докладаю…

— Пожалуйста, перестань терзать мой мозг этим словом. Ты меня знаешь, я многое могу простить…

— Ладно, но можно тогда закурить?

— Неприемлемо.

— Шеф, я со вчера не курил, жить уже не хочется, — принялся канючить этот мерзавец. — В джунглях нельзя, свет выдаст, а здесь всё и так прокурено, работорговцы коптят стены дешёвым табаком. Ну когда мне ещё удастся нервы успокоить? Шеф?

Я тяжело вздохнул.

— Ладно, в качестве особой привилегии…

— Вот спасибо! — Он немедленно зажал в зубах сигару. — Докладываю: Себастине удалось подслушать разговор работорговцев, через два дня на остров прибудет Шир-Кан, ему уже послано ментальное сообщение. Всех тэнкрисов, которых скупает Блоп, забирает именно он.

— Ошибки быть не может?

— У нас — нет.

— Хм… то есть может статься так, что Блоп не является главным организатором охоты на тэнкрисов.

— Но если не он, то кто? Шир-Кан?

— Это нам и придётся выяснить, тан эл'Гайна. Не всё спокойно в тёплых водах юга.

— У нас никогда не было всё спокойно, — ответил контрразведчик. — Пираты, междоусобицы, пираты, контрабандисты, пираты, работорговля, пираты… Очень много пиратов даже в этот просвещённый двадцатый век.

— Но феодалов раньше не похищали.

— Так что делать-то, шеф? — спросил негодяй Дорэ, раскуривая сигару. — Вроде должны были брать этого кальмара за жабры, как только пропажу найдём? Пропажу не нашли, времени мало, ящерица пока держит мину, но скоро он сдаст и расколется. Наши трупаки тоже не вписываются в местное общество, на них косо смотрят.

— Передай Харгасу, чтобы завтра духу его на острове не было. Куда он денется и как, — мне плевать, что с ним будет дальше, — тоже, пусть сгрузит упырей в море, доберутся обратно по дну^[11]. Пусть исчезнет. Также просигналь на "Амадас Трэйс", чтобы ждали подхода "Хромца". Когда Шир-Кан войдёт в лагуну, пусть перекрывают вход и устраивают фейерверк. Мы начнём веселье на суше. Всё понятно?

— А как же! — он глубоко и с удовольствием затянулся, поглядывая на меня сквозь зачарованные линзы ночного зрения. — Всё передам. Освободить сейчас не могу, сам понимаешь, придётся подождать, но ты держись тут, и хорошего расположения духа.

— Я не вечно здесь пробуду, знаешь?

Адольф перестал улыбаться, потушил сигару и растворился в темноте, оставив на память лишь ненавистный запах табачного дыма.

— А ваш подчинённый много себе позволяет. О субординации в Имперре не слышали?

— Слышали, но, продвигаясь по карьерной лестнице, наши служащие вырастают в таких ярких индивидуальностей и непревзойдённых профессионалов, что приходится закрывать глаза на всякие мелочи. Мой подчинённый один может превратить последние часы жизни работорговцев в кошмар, подорвать их моральный дух рядом диверсий и показательных убийств, после чего вырезать всё живое на острове в течение ночи. Как не прощать такого профи?

— Незаменимых нет.

— Но есть неповторимые. Заменить можно кого угодно, но повторить, — далеко не всякого. Устраивайтесь поудобнее, тан эл'Гайна, следующие двое суток мы с вами проведём в этих, с позволения сказать, камерах. У вас есть поганое ведро? У меня нет.

— У меня тоже нет, но даже если бы оно было, не знаю, как бы я им пользовался в колодках. Придётся проявить волю, дабы не повеселить низкорождённых видом обгадившихся танов.

— Какие важные мысли занимают ваш великий разум…

Следующие дни действительно стали тяжёлым испытанием выносливости. Мало того что нас не кормили и не позволяли видеть солнечный свет, так ещё и регулярно тыкали бамбуковыми копьями. Низкорождённых это веселило. Охраняли нас, в общем, паршиво, считая, что отравляющий дым справится лучше и были вполне правы. За сменой ламп, однако, они следили строго, а ещё время от времени просовывали внутрь мокрые губки, насаженные на копья. Мы нужны были им живыми, а не полумёртвыми от жажды.

То время, что я не медитировал, голова полнилась мыслями о Бельмере. В первую ночь нашего заключения "Амадас Трэйс" с выключенными сигнальными огнями подошёл ближе к острову, а Адольф с помощью алхимического фонаря просигналил морякам сообщение. Теперь оставалось надеяться, что выдержка не подведёт мою жену. Она была хорошим офицером и не должна была позволить волнению толкнуть себя на необдуманные шаги. Хотя, когда я объявил о намерении внедриться, Бельмере пришла в неподдельный страх.

Ожидание оказалось столь утомительным, что появление конвоиров вызвало даже некую радость. Наконец-то за нами пришли, прутья вынули из пазов и, громко вопя, потрясая оружием, стали тащить наружу. Низкорождённые вновь испытывали сильный стресс, несмотря даже на то, что мы едва шевелили онемевшими конечностями. Яркий солнечный свет ударил не хуже кувалды и долгое время я был совершенно слеп. Скрипела клетка, шумели джунгли и их обитатели, нас тащили обратно на пляж.

Когда зрение вернулось, мы оказались уже на песке. Вокруг суетилось множество разумных, шлюпки с живым товаром отбывали к галере одна за другой, но нас пока оставили в покое. К этому моменту Николетта уже должна была занять выгодную позицию для ведения стрельбы, а остальные, вместе с упырями, — готовиться к атаке. Такие джунгли могли укрыть даже армию, проверено на горьком опыте. Оставалось дождаться появления пирата и надеяться на лучшее.

Солнце сдвинулось на три пальца, прежде чем, наконец-то, в лагуну вошёл "Хромец", — броненосный крейсер серии "Барракуда" предпоследнего поколения. Очертаниями корпуса он очень сильно походил на "Амадаса Трэйса", эти корабли создавал один и тот же конструктор в одном и том же КБ, но "Хромец" был совершеннее и новее. Запоздало пришла мысль о том, что, возможно, стравливать Шир-Кана с моей женой было не лучшей идеей. Над кораблём развевался чёрный мефавс с белой тигриной пастью.

Разумные засуетились активнее, появился Зиангор Блоп, который вместе со свитой отправился к "Хромцу" на паровом катере.

— Продавать нас едет, — произнёс эл'Гайна.

— Это хорошо. Я боялся, что сразу повезут. Время есть.

Я прислушался к своим ощущениям, пытаясь понять, как далеко находилась Себастина? Пускай Голоса отрава меня лишала, но не способности общаться с собственной дракулиной. Она действительно пряталась поблизости, следя за моей бесценной персоной. Сосредоточившись, я дал Себастине понять, чего хотел от неё. План был сырой, всё что угодно могло пойти не так, хотелось хоть немного подстраховаться.

Время шло, солнце пекло, ничего не происходило. Мои агенты ждали появления "Амадаса Трэйса" чтобы вступить в бой, а его всё не было. Вот уже и Блоп появился на палубе броненосного крейсера. При помощи стрелы грузового крана с корабля что-то сгрузили на катер, и работорговец отправился в обратный путь. Ступив на сушу, кальмар объявил, что сделка завершена и нас немедленно погрузили на катер, а также начали собирать для пиратов продовольствие.

— Что-то идёт не по плану, капитан эл'Тренирэ опаздывает.

— Так бывает, когда планы сырые и вместо точного расчёта их укрепляет пресловутое "если". Но ничего, мы и не с таким справлялись. — Я вдохнул поглубже и закричал: — Прощай, прощай, чужбинная земля, меня не провожай ты грустным взглядом! О долге помни прежде чем о страхе, уйду я в даль, но воля моя здесь!

Суета замерла, все уставились на меня с недоумением.

— Что это было? — спросил Блоп, оказавшийся поблизости. — Ты что, с ума сошёл?

— С ума сошёл ты, когда решил зарабатывать деньги на тэнкрисах. А я просто практикуюсь в сочинении белых стихов. Пока получается не очень.

— А, снова эта ваша тэнкриская блажь! Отправляйте товар Шир-Кану, он ненавидит ждать.

— Когда я выберусь из этой клетки, отрежу тебе все щупальца и прикажу пожарить их в кляре. Я буду есть тебя на твоих глазах, что бы ты понял своё место в пищевой цепи. А потом мои хирурги отделят тебя от захваченного тела и ты сдохнешь. Советую вдосталь насладиться жизнью, пока можешь.

Сцефария выслушал меня внешне спокойно, приблизился и заглянул прямо в глаза.

— Когда ты выберешься из этой клетки… я не знаю, что с тобой произойдёт. Но скажу точно, — ни одного из вас, кого я продал Шир-Кану, живым больше не видели. Так что мои щупальца останутся при мне, как и моё тело. Счастливого пути в один конец, тэнкриская скотина.

Вскоре мы оказались на борту "Хромца" и я смог мельком увидеть его капитана.

Шир-Кан происходил из вида рах-ашаасса, — разумных прямоходящих тигров. Рослый кот с полосатой шкурой стоял, заложив руки за спину. Высокий и прямой, гордый вояка. Он даже мундир не сменил, — всё также и ходил в кель-талешском тёмно-сливовом кителе, правда при этом срезал знаки различия, отпорол рукава и подпоясался чёрным кушаком.

Пираты в отличие от работорговцев не боялись нас. Вокруг чувствовалась жёсткая флотская дисциплина, словно "Хромец" всё ещё состоял на королевской службе. Палубные выпустили нас из клеток, сняли колодки и немедля заковали в кандалы с цепями, после чего под охраной доставили в трюм, где приковали к трубам. Прежде чем уйти, они оставили на недосягаемом расстоянии новую ароматическую лампу. В этой отраве у пиратов тоже недостатка не было.

— Пока что ваша импровизация не очень впечатляет, тан эл'Комрамал. И что это были за, прости богиня, стихи, там, на берегу?

— Приказ агентам не гнаться за нами, а исполнить свою часть плана вне зависимости от обстоятельств. Если "Амадас Трэйс" не поспеет, работорговца всё равно схватят.

— Но что будет с нами?

— По сути, уже неважно. Главное, чтобы схватили Блопа, и чтобы он обладал необходимой информацией. Но не сомневайтесь, мы выберемся. Сейчас меня по-настоящему волнует другое, — что задержало подмогу?

Громче заработал двигатель и "Хромец" пришёл в движение, мы покидали остров работорговцев. Нешуточное волнение охватило меня, что же случилось с Бель?

Внезапно по всему кораблю заголосила сирена боевой тревоги. По всем палубам загрохотали шаги, глухо звучали за металлическими переборками команды, "Хромец" совершил резкий манёвр. Раздался артиллерийский залп.

— Лучше поздно, чем никогда.

— Она сможет догнать нас?

Контрразведчик задумался.

— Корабли сходны по характеристикам, но "Хромец" совершеннее, быстрее. Орудия, однако, идентичны, а значит, если "Хромец" стреляет, — "Амадас Трэйс" может отвечать. Если канонирам удастся повредить двигатель, то, возможно… однако, Шир-Кан стал печально известен своим умением непостижимо исчезать в…

"Хромец" вздрогнул от разорвавшегося на броне снаряда. Некоторое время снаружи продолжалась битва, при этом наш корабль не сбавлял оборотов, а лишь наращивал скорость. Внезапно всё закончилось, когда наверху раздался Звук. Не "звук" а именно "Звук"! Нечто такое… нечто… этот низкий рокот пронизал моё тело, словно оно состояло не из костей и мышц, а из зыбкого неверного тумана. Он прошёл насквозь, заставив содрогнуться перед чем-то несоизмеримо более великим и могущественным, чем я сам. Эл'Гайна упал на колени рядом, да и сам я был близок к этому. Так и случилось, когда Звук повторился вновь.

Мы не успели полностью оклематься, когда за нами пришли матросы, чтобы вывести из трюма. Ещё в узких переходах "Хромца" стал ощущаться странный запах тухлятины, а когда мы оказались на верхней палубе, — увидели, что снаружи наступила ночь. Тёмная, беззвёздная и зловонная ночь. Корабль замер на спокойно воде, двигатели были отключены и по верхней палубе метались матросы, споро стирая с неё следы крови.

Шир-Кан как раз закончил раздать своим офицерам указания, когда нас подвели.

— И кто же вы такие, таны? — спросил тигр, грозно рассматривая нас. — Подсадные утки, не так ли? Решили устроить на меня засаду?

— Полагаю, на все вопросы, нуждающиеся в ответах, вы эти ответы сможете подобрать сами.

— И всё равно хотелось бы услышать вашу версию. Кто вас послал? Ингра? Кель-Талеш?

— Мескийская Империя, — ответил эл'Гайна в лоб, и сделал он это зря.

Шир-Кан пригляделся к контрразведчику пристальнее, заглянул в самые прозрачно-розовые глаза, потом молниеносно выпустил когти и вонзил их тому под рёбра. Эл'Гайна вздрогнул от боли, но не издал ни звука.

— О тебе я слышал ещё во время службы, Декапитатор. Значит, Кель-Талеш. Вы нужны живыми, иначе процесс дознания уже начался бы. — Рах-ашаасса изъял когти из тела эл'Гайна и обратился к матросам: — Верните высокородных на место и не сводите с них глаз!

— Постой.

Когда раздался этот тихий, скрежещущий голос, все разумные, находившиеся на верхней палубе, вздрогнули и втянули головы в плечи. Все кроме нас и Шир-Кана.

Он пришёл сверху, из темноты, которую не могли разогнать лампы. Нечто упало вниз и в первый миг мне показалось, что это была огромная чёрная капля, потому что при соприкосновении с палубой она растеклась в почти плоскую лужу. Но в следующий миг "лужа" поднялась, став высокой чёрной фигурой. Не сразу мозг осознал, что глаза видели плащ из непроницаемой материи, и капюшон, из-под которого торчал длинный белый клюв. Существо бесшумно приблизилось и нависло над нами, разглядывая парой светящихся алых буркал.

— Какой любопытный улов у тебя. Сразу двое?

— Ульха Харгас привёз Блопу это богатство. Кальмар решил, что повезло, но когда мы отплывали, по нас открыл огонь "Амадас Трэйс". Оказалось, вокруг острова крутились военные. Судя по тому, что началось на берегу, Харгас нас предал, а Блоп не причём. Хотел бы знать, как кель-талешцы вышли на ящерицу? Или он сам решил нас предать?

— Понятно. Не имеет значения. Вместе с этими будет восемнадцать. Достаточно для проведения изъятия… хм.

Существо, скрывавшееся под маской гассельского доктора^[12] было заметно выше меня, и ему пришлось сгорбиться, чтобы рассмотреть моё лицо получше. Кончик клюва почти коснулся моего носа.

— Забавно. Ты ведь даже не представляешь, какое сокровище попало в твои руки, Шир-Кан.

Он выпрямился, и из ткани плаща появилось лезвие большого серпа. Замах и удар, — я решил, что меня вот-вот развалят пополам, но вместо этого холодный металл лишь огладил по щеке, не причинив боли, в отличие от мощной оплеухи, швырнувшей на палубу. Матросы быстро схватили и подняли меня на ноги.

— Познакомься, Шир-Кан, нас почтил своим присутствием сам Бриан эл'Мориа, Великий Дознаватель Мескийской Империи, Отец Страха, Верховный Жнец, Потрошитель Душ. Столько сочных эпитетов и все заслуженные. Прекрасно. Обладая таким Голосом, я смогу перевернуть мир. Увести.

Будучи вновь прикованными в трюме, мы уже не могли остаться одни. На безопасном расстоянии устроилось несколько пиратов с длинными баграми и дубинками. Чрезвычайно опасным личностям полагалась усиленная охрана.

Контрразведчик долго молчал, а я обдумывал прорву появившихся вопросов. Куда попал этот корабль? Кто был этот разумный в маске? Как он срезал с моего лица лоскут магической кожи, не повредив настоящую? Какой интерес у него в моём Голосе? Где моя жена и всё ли с ней в порядке? Что вообще происходит?!

— Значит, Бриан эл'Мориа? — Контрразведчик, наконец, посмотрел мне в глаза.

— Да.

Отрицать было глупо, — часть оголившегося лица являла старые тонкие шрамы, некогда нанесённые врагом, а та звонкая оплеуха выбила из моих глаз цветные линзы. Откуда этот разумный узнал обо мне?!

— Не желаете объясниться, тан Великий Дознаватель?

— Не особо. Однако дабы избавиться от некоторой недосказанности, думаю, придётся.

Мне никогда не было тяжело врать, даже на ходу. И на этот раз кривда полилась сама собой: Имперра давно расследовала похищения тэнкрисов в Осеании, и эл'Нариа стал последней каплей, вынудившей нас вступить в игру открыто. Дело приобрело столь крутой оборот, что даже мне пришлось действовать лично. То, как складывалась ситуация косвенно подкрепляло мою ложь и отводило внимание от Бельмере.

— Что ж, мне придётся смириться с тем фактом, что вы — Великий Дознаватель. Наслышан о вашей работе, некоторые её аспекты приходилось изучать в качестве пособия.

— Лестно.

— А теперь, когда с шелухой покончено, скажите, что нам теперь делать? Я ещё никогда не чувствовал себя таким растерянным.

— Аналогично. Но сейчас нам нужно всего лишь плыть по течению. Тайна ещё не разгадана, феодал не найден, а преступники не наказаны.

— Вы так говорите, будто можете освободиться в любой момент, а вероятность нашей смерти в этом беспомощном состоянии вас не волнует.

— Всё так и есть, — улыбнулся я, закрывая глаза. — Раны ваши неглубоки, хотя и болезненны, а значит, волноваться пока не о чем. Рано или поздно всё прояснится, а пока постарайтесь отдохнуть.

Моё спокойствие было напускным, однако я и не особо нервничал на самом деле. Ещё во времена военной службы удалось понять простой принцип: вне зависимости от того, спит солдат, ест, идёт в бой или отступает, время его службы движется с одной и той же скоростью. Порой обстоятельства не поддавались воздействию, нужно было просто сложить руки и ждать.

Когда нас вновь вытащили из трюма, мир вернулся в нормальное состояние. Стоял ранний вечер, небо сверкало последними отсветами солнца, а "Хромец" подходил к неизвестному острову. В отличие от прежнего, этот поросший зеленью кусок суши был обжит более цивилизованным народом. Корабль вошёл в порт, принадлежавший крошечному обшарпанному городку, и встречали пиратов как вернувшихся из похода героев. Пиратский остров, надо же.

Пока местные радостно прыгали на пристани, к трапу подкатил древний как мир грузовой стимер, на котором нас с эл'Гайна перевезли в усадьбу, стоявшую на высоком утёсе. Очень скоро мы оказались спущены в её подземелья и рассажены по клеткам. Признаться, мне уже порядком надоел этот марафон заключений, но было и нечто хорошее, — нашлись все пропавшие тэнкрисы, о существовании которых я недавно и не подозревал. Особенно радовал сосед в клетке напротив.

Для тэнкриса он имел несколько необычное телосложение, слишком коренастый, широкий в плечах и ширококостный, лицо грубое и суровое, квадратная челюсть, маленькие серебряные глаза. Белые волосы по древнему обычаю были заплетены во множество тонких косиц, которые стягивала сзади лента белого шёлка. Белый же эместрис^[13] его был пропитан красной кровью низкорождённых. Этот тэнкрис явно дался захватчикам немалой ценой. Сомнений быть не могло, мы нашли Зефира эл'Нариа.

Наши клетки разделяло не больше четырёх метров, но на мои попытки с ним заговорить, феодал никак не реагировал. Лишь скосил глаза, когда услышал своё имя. По древним обычаям тэнкрисы его происхождения вообще игнорировали любого, кто, не являясь им ровней, и не был представлен.

— Можете остановиться, — сказал зеленоволосый узник в клетке справа от эл'Нариа, — тан феодал здесь никого не знает, а, следовательно, никто не может ему никого представить. Для него нас здесь нет.

— Я уже понял.

— Филеас эл'Фогг, к вашим услугам.

— Бриан эл'Мориа, взаимно. Это мой товарищ по несчастью Зептим эл'Гайна.

Несколько тэнкрисов из других клеток проявили интерес.

— Тот самый эл'Мориа? Великий Дознаватель?

— Это я.

— Однако же какие длинные руки у наших похитителей! — подивился тэнкрис с медной кожей и ультрамариновыми глазами. — Энсэ эл'Патиор к вашим услугам.

— Не льстите этим тварям, — мрачно посоветовал контрразведчик, — мы здесь по собственной воле. Так получилось, что исчезновение достопочтенного тана эл'Нариа грозит грандиозными бедами Кель-Талешу, а империя уже некоторое время ведёт расследование в связи с участившимися похищениями тэнкрисов. Благодаря опыту и удаче тана эл'Мориа, мы здесь и оказались.

Это заявление произвело небольшой фурор, но всем пришлось умолкнуть, когда в темницу спустился привлеченный шумом охранник. В самом помещении за пленниками никто не следил, похитители, видимо, считали, что толстые прутья из хорошей стали сами по себе достаточная мера предосторожности, не говоря уж о дымящих лампах, заполнявших всё вокруг пресловутым дымом. В принципе, они были правы.

— Дерзну выразить надежду, что раз вы присоединились к нам по собственной воле, — заговорил эл'Фогг, — у вас имеется план побега?

— Вы предполагаете неверно. До последнего момента я понятия не имел, куда попаду, так что никаких планов не строил, — немного слукавил я. — Как раз сейчас думаю об этом, достопочтенные таны, прошу не беспокоить некоторое время.

Таким образом, изобразив серьёзную задумчивость, я улёгся на узкую скамью, составлявшую почти весь интерьер клетки, и прикрыл глаза. О побеге не думал, во всём этом оказалось слишком много непонятного, важного, и даже пугающего, чтобы я попытался сбежать. Необходимо было любой ценой докопаться до правды.

За мыслями о новых тайнах, сам не заметил, как уснул. В последние годы со мной случались такие конфузы, мозг становился ленивым, а мышление, — инертным. Но даже так, спал я всё ещё очень чутко. Привычка осталась со времени военной службы, когда убийцы-аджамеши проникали в походные лагеря ночами и резали солдатам сонные артерии.

В узилище воцарилось какое-то оживление, и я проснулся. Освещение было паршивым, почти никаким, сквозь узкие отдушины снаружи не проникало даже слабого света, ибо наступила ночь, а я спросонья ещё и неважно видел. Тем не менее, удалось заметить какое-то колышущееся пятно, какой-то крупный сгусток непонятного… нечто, прилипшего к замку клетки Зефира эл'Нариа.

Я не один заметил происходившее, другие тэнкрисы тоже пристально следили за этим, они переговаривались и были напряжены.

Внезапно наверху, в усадьбе, поднялся шум и через считаные минуты к нам наведались гости. Сразу стало больше света, и среди камер заскользила фигура в колышущемся плаще. Потолки были довольно низки, но таинственный некто не сутулился, — он просто стал на треть ниже ростом.

— Достопочтенные таны, — проскрежетал носитель белой маски, — с горечью довожу до вашего сведения, что у нас произошла неприятность. Кто-то убил нескольких охранников и выкрал ключи от ваших клеток. Уверен, сами вы к этому непричастны, однако во имя лучшего обеспечения вашей безопасности вплоть до наступления полнолуния, было решено предпринять особые меры.

С этими словами он приблизился к клетке эл'Нариа и, прикоснувшись к ней, на наших глазах деформировал раскалившийся металл замка. Эта процедура была проделана со всеми клетками, то есть, нас, фактически, замуровали в них.

— Спасибо за внимание и спокойной ночи.

— Постойте.

Не то, чтобы я рассчитывал на успех, но это существо меня не проигнорировало, а вернулось и встало напротив.

— Чем могу помочь, тан Великий Дознаватель? — спросило оно.

— Скажите, — решил попытаться я, — кто вы такой, и что намерены с нами делать?

— А вы не любите простые вопросы, не так ли? — Очи полыхнули ярче. — Меня зовут Доктор, это всё, что вам стоит знать обо мне. А нужны вы мне затем, чтобы забрать у вас Голоса.

В темнице взорвалась бомба ошеломлённой тишины.

— Я не ослышался?

— Нет. Мне нужны ваши Голоса. Некоторые меньше, как способность тана эл'Фогга управлять кислородом в воздухе, а некоторые больше, — как невероятно сильный Голос тана эл'Гайна, либо ваш, тан эл'Мориа. Обладая властью над эмоциями, можно покорять целые народы.

— Зачем?

— Чтобы натравливать их на тэнкрисов, разумеется.

— Зачем?

Мне показалось, что он тихо хмыкнул.

— Чтобы ваши Голоса навсегда перестали звучать в этом мире. Такова моя единственная цель, тан эл'Мориа, отправить всех до единого тэнкрисов в Шелан. В полнолуние я изыму ваши Голоса, таны, а души отправлю в Шелан. Дотоле отдыхайте.

Доктор покинул нашу временную обитель, оставив после себя намного больше вопросов, чем было прежде.

— Кто-нибудь знает, когда следующее полнолуние? — спросил Жасар эл'Ансафир, белолицый тан с фиолетовыми волосами и розовыми глазами, который наверняка свёл с ума много женских сердец. — Я давно потерял счёт времени.

— Пять суток, — отозвался эл'Гайна. — Есть предложения, тан эл'Мориа?

— Есть. Хочу представиться тану эл'Нариа. Эй ты, да, ты, под скамьёй, вылезай.

Все тэнкрисы обратили свои взгляды к клетке ингрийского феодала. В тени под тамошней скамейкой зашевелилась тень, и наружу вылез крупный серый ком шерсти, облепленный пылью. Коала, а, вернее, коалак, шмыгнул смешным носом и отбросил ставшую бесполезной связку ключей.

— Как твоё имя?

Он отошёл от тэнкриса, стряхнул с себя некоторое количество пыли, и лишь тогда ответил:

— Бо Мучази к вашим услугам.

— Я понял, что ты не бессловесное животное как только увидел тебя на "Торопыге". Поведаешь свою историю?

Коалак повернулся к эл'Нариа, который всё также продолжал притворяться памятником, и, не получив запрета, кивнул.

— Нечего рассказывать. Я скромный слуга его несравненного высокопревосходительства великого феодала феода Нэрован тана Зефира эл'Нариа. Я опозорил себя, позволив моему тану попасть в плен, хотя сам даже не был мёртв. Меня швырнуло за борт взрывной волной от разрыва вражеского снаряда, и я долго плавал на плавнике^[14], пока не появились кель-талешцы. Мне удалось попасть на борт их корабля по якорной цепи и вернуться к цивилизации. К сожалению, я не знал, кто совершил то ужасающее злодейство, так как в бою было не до рассматривания врагов, и мне пришлось ждать в Лабуне. Выручили агенты нашей разведывательной сети в Кель-Талеше, которые вскоре сообщили, что из Мескии прибыла особая поисковая группа. Мы следили за вами до самой базы флота. В день отбытия я пробрался на борт "Торопыги", а когда вы нашли "Маюкан", перебрался на него. Когда ваши матросы меня обнаружили, я как раз изучал документы в каюте Ульхи Харгаса. Воспользовавшись возможностью, я решил сойти за питомца и продолжить путь в меньшей скрытности. Позже вместе с вами я плыл на "Маюкане", прятался в лесах острова работорговцев, потом попал на "Хромца" в одном из ящиков с провизией, которые пираты купили у Блопа, попал сюда, перерезал пару глоток, попытался освободить моего тана, но не преуспел. Вновь оплошал.

— Поразительно, — произнёс кто-то из узников.

— Соглашусь, — кивнул я. — Ваша способность скрытно перемещаться вызывает большое уважение, господин Мучази. Можете пролить свет на последний отрезок нашего путешествия?

Коалак забавно пошевелил пушистыми ушами.

— Мне никто не поверит. Я и сам себе не до конца верю.

— Испытайте меня, господин Мучази, я повидал много чего разного.

Он взглянул на своего сюзерена, и, хотя тот не пошевелил и мускулом, видимо, получил какое-то одобрение.

— Пока вы сидели в трюме, почтенные таны, я был относительно свободен в передвижениях и видел, как "Амадас Трэйс" нёсся к острову на всех парах. Я видел, как корабли перестреливались и как "Хромец" бежал. Несмотря на имя, он крайне быстрый, этот корабль. Шир-Кану удалось немного оторваться, он выпустил дымовую завесу, чтобы скрыться от наблюдения преследователей, а потом… вы слышали, верно? Вы не могли этого не слышать.

— Звук.

— Звук.

— Звук.

Многие пленники повторили это слово в унисон.

— Да, Звук. Если точнее, то была огромная витая раковина. Они вынесли её на палубу и протрубили как в рог. А потом им ответили. Из-под воды. Я своими глазами видел, как море открыло невероятных размеров пасть и втянуло корабль вместе с толщами вод.

— То есть?

Коалак помедлил, прежде чем высказал главную мысль:

— Это был император морей.

— А вы знаете, он был прав, — сказал эл'Патиор через несколько секунд тишины, — я не верю.

— Почему же?

— Потому что последнего убили больше трёх тысяч лет назад, наверное.

Остальные поддержали его мнение, и их неверие было мне понятно. В конце концов, мы говорили не о какой-то ерунде, а о существе, способном сожрать королевского кракена^[15] — левиафане.

Последнюю известную особь, как было сказано, убили тридцать веков назад, и сделали это тэнкрисы, при помощи своих Голосов и магической поддержки. Левиафаны росли всю жизнь, а жили они вечность, так что в прошлом эти существа являлись настоящим бичом мореплавателей. Тэнкрисы, охотившиеся на них, считались героями из героев, но им пришлось найти себе другое дело, когда вся добыча перевелась. Оказалось, что не вся.

Я ни на миг не усомнился, что коалак был прав, и что в мире есть, по крайней мере, один живой левиафан. Здесь, в тёплых водах Осеании. Но что намного важнее, — он подвластен какому-то жалкому пирату. Почему?

— Господин Мучази, пожалуйста, представьте нас всех тану феодалу.

— Если он пожелает.

Процедура прошла быстро, без запинок. Коалак поочерёдно представил нас и, наконец, непреодолимая стена этикета осталась позади.

— Бо, где тебя носило? — капризно спросил эл'Нариа. — Сколько я должен ждать? И почему ты голый, чёрт побери?!

— Виноват, мой тан. Конспирация, мой тан.

— Конечно, виноват! Что за нерадивость! — Подобный тон совершено не шёл его гулкому басу. — Безобразие! Наглецы! Они заплатят, клянусь именем!

— Мне кажется, — тихо подал голос эл'Фогг, — было лучше, когда он молчал.

Феодал повернул белую голову и одарил менее родовитого сородича взглядом, похожим на крепкий пинок, которым впору отваживать брехливых псов. Думаю, этот взгляд в его семье отрабатывали тысячелетиями.

Затем он повернулся ко мне.

— Ты, конечно, наделён властью у себя дома, но здесь не Меския, а я несоизмеримо выше тебя по чистоте крови. Если хочешь, мы проясним вопросы главенства в дуэли при первой же возможности.

Что может быть важнее немедленной постройки пирамиды подчинения? Для тэнкриских правителей, — ничего, ибо, если ты рождён править, всё прочее уже второстепенно.

— Нет, не хочу. Я здесь командую лишь собой, а ты…

— "Вы". Я могу говорить тебе "ты". Ты ко мне так обращаться не можешь.

— И всё же, я рискну. Так вот, если за тобой пожелают идти, ты и веди этих благородных танов. Что до меня, — мой план побега уже давно составлен, и я твёрдо намерен выжить.

Феодал приподнял бровь, являя самую презрительную мину из всех, виденных мной в жизни.

— Я намерен не бежать, а мстить. Эти черви подняли руку на меня и моих вассалов. Они посмели лишить меня свободы, предлагали мне дурную еду, держали в грязном одеянии. Я никому такого не прощу. Никогда. Я уничтожу их и всё, что они любят.

— Сначала тебе понадобится выбраться из этой клетки, раздобыть оружие и вернуть контроль над Голосом. Тем временем весь остров кишмя кишит пиратами и их сухопутными прихлебателями, все вооружены. Шансы твои невелики, хотя бы потому, что из клетки до полнолуния ты не выйдешь. Спокойной ночи.

С этими словами я улёгся на свою скамью и спокойно уснул. Следующие пять суток нашим жизням ничто не угрожало.

Следует отменить, эл'Нария совершенно не собирался просто так опускать руки и за отведённое время перепробовал пару способов освободиться.

Начал он с примитивного, — попытался раздвинуть решётки, однако те оказались не только толстыми, но и гибкими, специально созданными для удержания существ в разы более сильных, чем люди. Говорить с нашими тюремщиками, или теми, кто приносил еду, оказалось бесполезно, хотя сам феодал до этого и не опускался, — вместо него пытались другие таны. Следующим шагом стало использование коалака. Этот малыш мог протискиваться меж прутьями, ибо на самом деле был намного тоньше, чем казалось из-за пышного меха.

Бо Мучази рыскал по городку и по острову, разведывал, искал возможность раздобыть оружие, или пытался добраться до подвешенных под потолком дымовых ламп. Их тоже постоянно меняли, чтобы мы не обрели свои Голоса и не разнесли это проклятое место по камушку. Как бы то ни было, все его начинания заканчивались сплошными неудачами. После убийства охранников, Доктор и Шир-Кан стали приглядывать за нами гораздо зорче.

Наконец, пришла ночь полнолуния.

Изымали нас из клеток по одному, Доктор плавил замки прикосновением, притом, что его рука не показывалась из-под ткани, затем узников заковывали в кандалы и уводили. В случае с эл'Нариа процесс пошёл не слишком гладко, феодал попытался вырваться, и ему вполне могло это удастся, если бы не Доктор. Тэнкрис разметал охранников как лев шакалов, его кулаки били словно кувалды, но носитель маски легко схватил бунтаря за горло и оторвал от пола.

— Непослушные чада. Что вы так цепляетесь за свои скоротечные жизни? Были бы разумы, давно бы сами, все разом отправились в Шелан.

Ожесточённое сопротивление ничего не дало, эл'Нариа был немного придушен и закован. Наученный чужими ошибками, я притворился паинькой под взглядом алых буркал.

— Готовы встретиться с единственной истиной бытия, тан эл'Мориа?

— Со смертью? Как говаривает мой хороший друг: готов с трёх лет.

Он склонил голову набок, явно не поняв шутку.

— Ведите уже, Доктор, я весь в предвкушении.

За стенами усадьбы царила жаркая тропическая ночь, освещённая звёздами и факелами. Весь городок светился далеко внизу, слышалась музыка, а нас в сопровождении небольшой армии вели по дороге к лесу. Путь тоже осветили, — множеством шестов с закрепленными на них кокосовыми светильниками. Колонну скованных тэнкрисов, словно каторжников вели в темноту, а из-за границ световых пятен проглядывались бледные силуэты аборигенов.

Я давно заметил, что местные люди не походили ни на один известный мне подвид этого многочисленного вида. Их было много и в команде Шир-Кана, которую пришлось дополнять после измены, — не все кель-талешские офицеры и матросы обрадовались перспективам свободной пиратской жизни. Так вот, эти аборигены были высоки и стройны, кожу имели необыкновенно белую для тропических широт; длинные узкие лица, светлые волосы и глаза. Провожая нас и пиратов, они предстали практически обнажёнными, украсили себя перьями, вооружились копьями, луками и клинками, похожими на вогнутые мачете. Многие нанесли на свои тела знаки в виде полумесяцев и кругов, будем думать, — лун.

Нас завели довольно глубоко в джунгли, где остановили и Доктор попросил, а Шир-Кан приказом повторил его просьбу потушить свет. Факелы угасли, а лес воспылал, заставив нас, чужаков, преисполниться благоговением перед этой красотой. Деревья, мхи, грибы, папоротники, ночные цветы, — всё это окрасилось различными люминесцентными красками, стоило умереть огню.

Джунгли вынуждали крутить головами и жадно впитывать красоту, пока нас вели всё дальше. Мы преодолели высокие холмы и опустились вниз, к морю с обратной стороны острова. Суша изгибалась, образуя огромный, поросший прекрасной зеленью полумесяц. Вскоре под ногами уже оказался песок.

— Добро пожаловать на порог, достопочтенные таны. — Доктор приблизился к воде, обернулся. — Красивое место, не правда ли?

— Здесь и умереть не жалко, я бы сказал.

— Вы настоящий провидец, тан эл'Хопран, я и называю сие место "порогом", потому что с него вы отправитесь в путь по Серебряной Дороге. Не печальтесь и не страдайте, впереди вас ждёт лучший мир.

— Если верить легендам, мифам и религии, — проворчал эл'Патиор.

— Маловерие, — худший спутник в вашем положении, друг мой. Успокойтесь и возрадуйтесь.

— По вашим словам, — скривился эл'Гайна, — можно решить, что вы желаете нам только добра.

Он уже давно молчал, мой мрачный спутник. Кажется, упоминание коалаком сети ингрийских агентов в Кель-Талеше здорово полоснуло ржавым серпом по… профессиональной гордости контрразведчика.

— Так и есть, Зептим. Мною движут исключительно добрые намерения относительно вас. Я всего лишь хочу, чтобы Голоса тэнкрисов перестали звучать в этом мире.

— И чтобы этого достичь, вы готовы устроить нам тотальный геноцид?

— Да. Такая мелочь в масштабах Метавселенной, зато какие выгоды. Готовьтесь сделать шаг. Мюзикь!

Он обернулся к морю и поднял руки, словно готовясь обратиться к лунному диску. Но вместо речи полился свист, тонкий, мелодичный, восхитительный свист, перепрыгивавший с ноты на ноту, образуя музыку. Ничего красивее я в жизни не слышал… но это неточно. Мне казалось, будто звук превратился в тонкое лассо, захлестнувшее луну и начавшее подтягивать её. Астрономы давно выяснили, что белый спутник нашего мира мог влиять на колебание великих вод, и теперь, он как будто действительно напрямую влиял.

Волны то откатывались вдаль, то со свирепой яростью набрасывались на берег, поглощая фигуру Доктора по самое горло. Нам пришлось отойти, дабы не быть смытыми, а ему было плевать. Неподвижный как скала, он встречал удары стихии грудью и продолжал притягивать луну своим волшебным свистом.

Море вспучилось, словно живот беременной женщины, и на наших глазах исторгло из глубин нечто огромное. Пришлось бежать, но поскольку кандалы были созданы как раз для ограничения таких действий, пиратам это удалось лучше, а тэнкрисов повалило мощным приливом. Аборигены, не покинувшие сень деревьев, издали многоголосый крик восторга и триумфа. Воды быстро ушли, но то, что осталось… впечатляло.

Из моря поднялось нечто вроде небольшого затонувшего города, эдакий диск, вошедший во внутреннюю акваторию острова почти как влитой. Невысокие четырёхгранные башни в три-четыре этажа с пустыми прорехами окон и дверей образовывали несколько улочек, а состояли они из фиолетово-жёлтых кристаллических кирпичей, будто вырезанных из исполинского аметрина. Тут и там коралловые наросты скрывали этот материал, виднелись бившиеся в иле и водорослях рыбы, разбегались крабы.

— Вы тоже это видите, тан эл'Гайна?

Контрразведчик выругался.

— Если у тебя действительно есть какой-то план, — прохрипел феодал, — самое время к нему прибегнуть.

— Ещё нет, мне интересно, что будет дальше?

— Мы ведь все можем умереть ради вашего любопытства, — счёл уместным заметить эл'Ансафир.

— Достопочтенные таны, я даже себя самого не щажу, с чего бы мне щадить вас?

Небольшая часть пиратов и вышедшие из леса аборигены сопровождали нас дальше, по поднявшейся из вод дороге. Доктор шествовал меж аметриновых зданий, ведя колонну на противоположный конец диска. Мы не поспевали, ибо ноги вязли в иле и песке, накопившемся на улицах. Лично мне безумно хотелось заглянуть внутрь построек, узнать, что это всё такое и откуда взялось?

Мы остановились на небольшой круглой площадке, свободной от зданий и местные жители принялись усердно расчищать её, дабы открыть лунному свету участок из иного, нежели аметрин материала. Очень гладкая каменная порода чёрного цвета заблестела как зеркало, являя взгляду сложный узор, систему из нескольких сотен знаков, расположенных кольцами.

— Перед вами, таны, врата в иные миры. Когда-то через них вы явились в этот никчёмный мир.

— Неужели?

— Странный вопрос, тан эл'Пристар, с чего бы мне лгать? — удивился Доктор. — Сегодня я показал вам больше удивительного, чем вы видели за всю жизнь, неужели моя компетентность всё ещё подлежит сомнениям?

— Я верю вам, Доктор.

— А, тан эл'Мориа, отрадно! Ваше чутьё не обмануть.

— Но зачем мы здесь?

— Я уже говорил, — для изъятия ваших Голосов. Если просто убить вас, Голоса отправятся в небытие, пока не родится кто-то, способный с ними совладать. Чтобы получить Голоса в своё распоряжение я должен использовать колоссальную энергию врат, которая вырабатывается для создания межмирового перехода. Шир-Кан, пожалуйста, расставь их. Надо торопиться, луна в зените.

Нас расположили в равном удалении друг от друга и от центра, где встал Доктор. При этом надзиратели заставили опуститься на колени. С эл'Нариа у них вновь не всё пошло гладко, — четверо взрослых мужчин повисли на феодале, пытаясь заставить его опуститься, но пока ингриец не получил прикладом под колени, ничего не вышло.

— Можно осведомиться, почему восемнадцать и причём здесь луна?

Шир-Кан, стоявший поблизости, взрычал и занёс для удара пистолет, взятый за ствол на манер молотка.

— Не надо, — предупредил его Доктор.

— Этот тэнкрис задаёт слишком много вопросов! Достал!

— Успокойся, пожалуйста. Тан эл'Мориа сыщик и ему трудно сдержать любознательность. К тому же, мне нетрудно ответить.

— То ты боишься упустить луну, то разглагольствуешь…

— Шир-Кан, — длинный кривой клюв развернулся к тигру, — пожалуйста, успокойся. Что до вас, тан эл'Мориа, тут нет загадок. То, что я делаю, не приносит ни радости, ни наслаждения. Лишь горечь и усталость. Восемнадцать, — оптимальное число Голосов, которые я могу собрать за один раз, чтобы потом ещё долго к этому не возвращаться. А луна… луна, — свидетельница ваших деяний, всевидящее око вашей матери. Я надеюсь, что ваш переход на Серебряную Дорогу пройдёт хоть немного легче под её взором. Хотел бы сказать, что всё будет быстро и безболезненно, однако не могу.

Он резко вскинул руки и с громким звуком соединил кулаки перед грудью, стукнув костяшками. Полился свист, знаки на каменной плите засияли, стали перемигиваться и носиться туда-сюда в безумном хороводе. Некоторые потухали и "тонули" в тверди, другие разгорались ярче и вырывались наружу, выстраиваясь в воздухе правильной окружностью. Замирая там, они начинали дрожать, гудеть, светиться всё ярче, а потом ударили в Доктора копьями энергии.

С тех пор, как нас вытащили из клеток, дышать сладкой отравой больше не приходилось, но эффект держался, — слишком много её скопилось в крови. Однако вот, наконец, самый драгоценный дар вернулся, и я стал ощущать эмоции разумных вокруг, всех, кроме Доктора. Сделать, однако, ничего не удалось, ведь вместе с Голосом, пришла боль. Меня много раз пытали, но с таким сталкиваться не приходилось, — вопила от мучений каждая частичка моего естества. Сквозь розовую пелену боли, застлавшую разум, я всеми силами сосредоточился на чёрной как вселенская пустота фигуре.

— Себастина, пора…

Через несколько долгих секунд с одной из башен, упал большой булыжник. Он угодил прямо в капюшон Доктора, заставив того пошатнуться и рухнуть. Крики тэнкрисов стихли, а пылающие знаки в воздухе замигали, теряя силу, как только заглох свист. Тут же заголосили пираты и аборигены, а уж как они возопили, когда с башни спрыгнула моя горничная, обвешанная холодным оружием.

Первым делом Себастина метнула мачете в голову пирату, стоявшему за моей спиной, и тут же вдогонку полетело два девятизарядных "Альдеричи" картонеского производства. Мачете досталось пирату, а револьверы, — мне. Кандалы здорово мешали, но я был лучшим учеником Николетты Инрекфельце, и пули всё равно летели в цель. Один выстрел — один труп, никакой удачи, одно лишь умение.

Со спины Себастины спрыгнул Бо Мучази и молнией бросился к своему господину. Тот был едва жив, капилляры лопнули, залив склеры кровью, словно ртутью — упрямый ингриец не проронил и звука, пока из него выдирали Голос. Коалак прыгнул на стрелявшего в него пирата и вырвал тому глотку своими короткими, но смертоносными когтями. Затем он отомкнул замки на кандалах хозяина и вложил в его ладонь рукоятку гаффоры^[16]. Прикосновение к богато украшенному мечу, словно влило в феодала силы, эл'Нариа отказался от помощи, поднялся и пошёл убивать.

Пока я стрелял, а Себастина с ингрийцем кружились по площади в смертельном танце клинков, убивая одного врага за другим, коалак перебежал к следующему узнику. Вот, свободу получил эл'Хопран, затем эл'Фогг, эл'Гайна… Контрразведчик поднялся во весь рост и все пальцы его кроме больших превратились в длинные лезвия кос. Он присоединился к бою, на ходу отбивая пули и филигранно снимая с пиратов головы. Декапитатор.

Наконец-то пришла и моя очередь обрести полную свободу. Отшвырнув опустевшие револьверы, я схватил винтовку, валявшуюся рядом с одним из трупов, и примкнул штык. Действия эти имели немало смысла, ведь после того, что с нами пытались сделать, Голос мой, в отличие от эл'Гайна, затих. Не отнялся, как было прежде, а перестал отвечать на порывы воли. Это здорово пугало, но отправляя в полёт одну пулю за другой, я старался мыслить позитивно.

Восемнадцать тэнкрисов, коалак и дракулина успешно расправлялись с втрое превосходящими силами противника. Бой на площади был скоротечен и кровав, но все мои сородичи так или иначе являлись военными^[17] и хорошо справлялись с противником. От молниеносного разгрома пиратов спасал Шир-Кан, — рах-ашаасса не давал подчинённым пуститься в гибельное бегство, он орудовал двумя саблями, пока не получил несколько тяжёлых ран от эл'Нариа, после чего, не теряя сознания, отступил на руках своих разумных.

— Не преследовать! — распорядился феодал, покрытый чужой кровью с головы до пят.

Все, включая меня, сочли за лучшее подчиниться. Экипаж стандартного броненосного крейсера серии "Барракуда" насчитывал от полутысячи до шести сотен душ; команда "Хромца" состояла почти что из семисот моряков; половина её осталась в порту, вторая — сопровождала нас по джунглям и, в большинстве своём расположилась на пляже, когда небольшая горстка во главе с капитаном продолжила путь досюда.

— Впереди нас ждёт примерно три сотни вооружённых головорезов, справиться с которыми будет тяжело. — Эл'Нариа мог быть отчаянным храбрецом в бою, но как полководец он предпочитал холодный рассудок. — Нужно собрать оружие и боеприпасы, укрепимся в этих постройках, они должны подойти для ведения оборонительного огня. Следует найти такие, из которых можно будет вести перекрёстный огонь. Думаю, до утра продержимся, однако если они перегонят корабль с той стороны острова на эту… Полагаю, ваши Голоса тоже находятся в смятении?

Ответом ему было напряжённое молчание. Единственным исключением оказался альбинос, чьи пальцы всё ещё пребывали в состоянии кос. Тёмная кровь капала с безумно острых кончиков, и, едва заметно шевеля ими, он порождал тихое лязганье.

— Полагаю, у вас есть более насущные проблемы, нежели пираты и "Хромец", — послышался замогильный голос.

Доктор пришёл в себя. Удар куском скалы, который пробил бы череп даже дахорачу, его вывел из строя на считаные минуты. Даже маска не пострадала.