Чехов книга 6. Договор на крови

Разговоры в высоких кабинетах

Вид с этажа, где располагался кабинет главы палаты адвокатов, Дамира Васильевича Васильева, был просто замечательным. С высоты открывалась красивая сторона города, с площадью Декабристов, Петровским садом и кварталами исторической части.

— Красиво у вас, — оценил я и сделал глоток чая, который только что принесла помощница Васильева.

Напиток, к слову, был неплох. Хотя ему было далеко до того, что заваривала Любовь Федоровна. Говорить такое хозяину кабинета я, конечно, не стал, а лишь благодарно улыбнулся:

— И чай очень хороший.

— Секретарша не умеет хранить его как положено. И заваривает неправильно, — поморщился мужчина и добавил, — поэтому я уверен, что вы просто решили пощадить мое самолюбие.

Я пожал плечами и сделал еще глоток:

— Так наймите другую помощницу, раз эта не устраивает.

— Эх, молодежь, — прищурился Дамир Васильевич.

Я вопросительно посмотрел на него, и глава палаты снизошел до объяснений.

— Я держу здесь эту пигалицу не просто так, Павел Филиппович. Она хоть и глуповатая, но очень старательная и имеет особый талант. Умеет улыбаться, хлопать ресницами и делать невинный вид. Ну и бумаги перекладывает. Только в одном деле девочка хороша.

Васильев довольно закатил глаза. Я же поежился, и в который раз поблагодарил всех богов, что когда я открывал кабинет, именно Арина Родионовна пришла к дверям офиса в поисках работы.

— Это ваше личное дело, Дамир Васильевич. И меня оно не касается.

Глава палаты адвокатов слыл добрым семьянином, даже несмотря на бастарда, которого он не так давно представил обществу. И быть в курсе его рабочих развлечений мне не хотелось.

— Вы меня не поняли, юноша, — строго поправил меня Васильев. — Такая вот девчушка способна заставить смотреть ей вслед любого сурового гостя. Я нарочно вызываю ее и роняю на пол ручку или карандаш, который она с готовностью поднимает. И если после ее ухода гость против воли намекает мне, что я выбрал себе на редкость приятную любовницу. Именно в этот момент я хмурю брови, поджимаю губы и откашливаюсь. А потом сурово заявляю, что никогда бы не стал заниматься подобным под крышей этого заведения. И уж тем более не позволил себе заводить шашни за спиной своей супруги. Когда мой смущенный собеседник начинает оправдываться, я добавляю, что девица является дочерью моего старого приятеля, которому я обещал за ней присмотреть.

— О как, — только и смог сказать я, понимая, что и сам попал на эту же удочку.

— После такого конфуза я веду диалог уже с позиции силы. И всегда получаю преференции, на которые без своей помощницы не мог бы и рассчитывать. Поверьте, среди новой аристократии достаточно людей, которые попадаются на этот трюк. Они не просят меня избавить их от подробностей. Они сами начинают строить догадки и чаще всего вслух. У молодых дворян нет даже понятия о чести, этикете и манерах.

— Умно, — довольно усмехнулся я. — Признаться, не ожидал от вас такого коварства.

— Учитесь, Павел Филиппович, пока я жив, — тотчас ответил Васильев. — Глядишь, и вы сможете так же хитрить, когда прижмет.

Мужчина довольно улыбнулся, а потом вернул чашку на блюдце. Утер салфеткой губы и спросил:

— Ну вы ведь пришли не для того, чтобы попить чаю и узнать про мою секретаршу. И вряд ли для того, чтобы рассказать мне о деталях дела Потемкиных.

— Так, нечего там рассказывать, — развел я руками. — Все разрешилось само собой. Мне просто посчастливилось стать свидетелем событий, только и всего.

— Бросьте, — отмахнулся Васильев. — Все уже знают, что если Чехов взялся за дело, то оно обречено на удачу. Поговаривают, что и дар у вас не такой уж и темный. Люди про вас уже слагают сказки. Того и гляди станете персонажем из городских легенд навроде шаманов или перевертышей. Знаете, что к вам уже выстроилась очередь из желающих получить помощь молодого, но очень талантливого некроманта?

Я вздохнул:

— К сожалению, знаю. Это и стало причиной моего визита к вам.

— Неужели? — тут же отозвался мужчина. — Много работы? А я говорил, что дежурства от министерства не принесут вам ни денег, ни удовольствия. Лишь измотают и ввергнут в печаль. Того и гляди начнете пить горькую и проклинать весь белый свет, как принято у творческих бездельников в ноябрьскую пору. Вот если вы решите занять кабинет в этом здании…

— Я вовсе не это имел в виду, Дамир Васильевич, — прервал я предположения главы палаты. — Моя известность сыграла со мной злую шутку. Я вовсе не искал такой вот странной славы.

— Это еще что, — хохотнул хозяин кабинета, — я слышал, что вы теперь способны воскрешать умерших.

— Что? — опешил я. — Вы сейчас шутить изволите?

— Отнюдь. А ведь всего и надо было оказаться в нужное время в часовне, где проснулась одна юная особа. Сами виноваты, Павел Филиппович. Не удивляйтесь, если детишки понесут вам дохлых крыс, найденных в ближайшем мусорном баке. С просьбой вернуть животинке жизнь.

— Упаси Искупитель, — пробормотал я. — Угораздило же меня.

— Многие бы отдали состояние, чтобы обрести такую известность, — лукаво заметил мужчина. — Вам на удивление удалось понравится и простолюдинам, и аристократам. На днях я слышал частушки, которые пели музыканты на площади. Забавная такая песенка про некроманта, который привел с кладбища мертвецов, чтобы напугать жандармов.

— И у него получилось? — вдруг заинтересовался я.

— Не знаю, — мужчина вздохнул, — машина покатилась дальше, и я не услышал окончание. Но поверьте моему слову — народная любовь дорогого стоит. Добиться ее практически невозможно. Всегда найдется грешок, за который распнут и не пощадят.

Мужчина помрачнел, и я подумал, что он мог пострадать от истории с обретением бастарда. В отличие от Дамира Васильевича я не интересовался новостями и слухами. Потому и не знал доподлинно, как общество приняло пополнение его семьи.

— Но отчего-то я уверен, что вам многое могут простить, Павел Филиппович, — продолжил мужчина.

— Как знать, — я пожал плечами. — Сегодня ты герой газетных полос, а завтра…

— А завтра занимаете кресло Городской Думы, — негромко продолжил Васильев.

Я тряхнул головой, понимая, что если начну оправдываться, то ничего не добьюсь. А может как раз получу обратный эффект, и глава палаты адвокатов поверит, что я и впрямь наметил себе путь во власть.

— Я пришел с одним деликатным делом и очень нуждаюсь в вашем совете.

— Так, так. Слушаю вас внимательно.

Мужчина подался вперед, ожидая продолжения.

— Ко мне обратилась известная в своих кругах Бона Вита, — начал я.

— Слышал об этой девице, — подтвердил Васильев. — Ее половина Империи знает. Она принимала участие в передаче «Изба». На редкость неприятное зрелище. Но молодежь любила смотреть. Неужели никогда ее не видели по телевизору?

Последнюю фразу он произнес, с удивлением глядя на меня. И я покачал головой:

— Очень редко смотрю телевизор. Так что не имел возможности.

— Немногое потеряли, — отозвался Дамир Васильевич. — Сомнительная честь, откровенно говоря. Вита — обычная профурсетка, которая всячески пытается привлечь внимание к своей персоне. Не так давно, она выложила в Сеть видео, где рассказывала, что излучения от вышек сотовой связи вызывают рак. А в прививках содержится ген послушания. Она частенько выдает всякую чушь, которая, как по мне, граничит с откровенной ересью. Но, к ее счастью, мало кто из разумных людей принимает ее бредни всерьез. К тому же у девицы есть покровитель, который оплачивает ее прихоти.

Я нахмурился и уточнил:

— Кто-то серьезный? Из дворян?

Васильев недовольно поморщился:

— Один аристократ из новых семей, который после Смуты смог прикупить себе титул. Много денег и хорошие связи среди дворян и промышленников. Но при этом он старается лишний раз не высовываться. В дуэли не ввязывается, ведет приличный образ жизни. Не светится во всяческих скандалах и предпочитает не открывать лицо, от греха подальше. Если Бона что-то натворила, то он сможет решить ее дела без особых проблем. Но, видимо, в этот раз парень надумал перестраховаться и прислал ее к вам. Слава идет впереди вас, мастер Чехов.

— В этом-то и фокус. Она пришла не как обычный клиент.

Я коротко обрисовал ситуацию, упомянув человека с камерой, который наверняка снимал нашу с ней встречу.

— Решила снять историю для телевидения, — подвел я итог. — И сделать меня героем, который спасает ее великолепную от обвинения. Которого, к слову, и нет вовсе.

— Это как?

— Обвинение подставное.

— Подставное? — нахмурился мужчина.

— Я проверил и точно знаю, что обвинение в клевете шито белыми нитками. Заявление в жандармерию написал человек, которого на самом деле не существует.

— Поясните, юноша. Я совершенно не понимаю, о чем речь.

— Все просто. По документам человек, который обвинил Бону Виту в клевете, умер несколько лет назад.

— И как же вы это узнали, позвольте полюбопытствовать? — с интересом уточнил Васильев.

— У меня есть свой человек в архиве, — пространно отметил я, не упоминая, что на самом деле помощником оказался любопытный призрак, которому ужасно хотелось поболтать. Именно с ним мне накануне пришлось проговорить около получаса возле здания архива. Хорошо, что я догадался приложить к уху телефон и прохожие считали, что я отвечаю собеседнику на другом конце провода. А то, не ровен час, вызвали бы мне карету и отправили бы к лекарям.

— Значит, Бона Вита решила сыграть в царевну в беде, — произнес Дамир Васильевич задумчиво и покосился на меня. — А вам отвела роль богатыря или же дракона.

— Я бы спокойно отнесся к этой ее блажи, если бы нахалка пришла ко мне с частным визитом. Как говорится, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не рыдало. Но она открыто призналась, что подкупила кого-то, чтобы попасть ко мне в порядке распределения. То есть, кто-то по-настоящему нуждающийся, не попал ко мне. Она украла чей-то шанс.

— Вы считаете себя спасителем, Павел Филиппович? — с холодком уточнил Васильев.

— Скажите мне, Дамир Васильевич, много ли адвокатов стремятся помочь простым людям? — прямо спросил я, глядя на собеседника.

Васильев нахмурился и поджал губы:

— Нет, — выдал он наконец

— И то, что я хочу этим заниматься, не делает меня спасителем. Это делает меня человеком, который исполняет свою работу, несмотря на титулы пострадавших. И мне на самом деле все равно, кто пострадал — князь или разносчик рыбы в торговых рядах.

— Ну, вы сравнили…

— Мне все равно, — повторил я с нажимом и поднялся на ноги.

Я прошелся к окну и выглянул наружу. Солнце заливало светом лужайку перед зданием. Памятник казался темной громадой. Однако наглая чайка не уважала изваяние и, сидя на голове скульптуры, спокойно чистила перья.

— Можете считать меня глупцом, — продолжил я, глядя в окно. — Но я вижу человека в каждом, независимо от его происхождения. Мне важно, чтобы справедливость восторжествовала. Именно за этим ко мне идут.

— А как же преступники, которые также могут попасть к вам по распределению? Или вы полагаете, что вам раз за разом будет благоволить удача и ни один из клиентов не окажется виновным?

Я отвернулся от окна и сложил руки на груди:

— Я буду отстаивать интересы клиентов, которых пришлет мне случай. Таков путь.

— Вы сейчас напоминаете мне одного человека, — задумчиво протянул Васильев и взгляд его потеплел. — Он тоже говорил, что будет бороться за справедливость. И пойдет на все, чтобы она восторжествовала.

— И у него получилось? — хмуро уточнил я.

— Спросите его как-нибудь сами на семейном обеде. Думаю, Филипп Петрович знает правильный ответ на этот вопрос, — усмехнулся Васильев и продолжил, сделав вид, что не заметил моего мрачного взгляда, — Я знаю, что вы не особо ладите. Но уверяю, что встречал не так много людей, которые болеют за свое дело больше, чем ваш отец. Он лучший в своем нелегком ремесле. И профессионал, у которого есть чему поучиться.

— Я начинаю думать, что вы проиграли в карты и теперь должны петь оды начальнику охранки, — усмехнулся я, и Дамир Васильевич с улыбкой вздохнул:

— К сожалению, в карты я играю куда хуже, чем мне бы хотелось. Потому предпочитаю бильярд. Однако, если вернуться к нашему разговору, то я прекрасно понимаю вашу досаду. Поступок Боны Виты не делает ей чести.

— Я очень хочу попросить вас не допустить, чтобы подобное происходило впредь. Распределения не должны покупать.

— Конечно, Павел Филиппович, — закивал глава адвокатской палаты. — А что с самой девушкой? Вы желаете обвинить ее в подлоге и подкупе?

Я ненадолго задумался, а затем ответил:

— Пожалуй, девушка сумела завладеть моим вниманием. Я встречусь с ней лично и объясню, что так делать нельзя.

— Она и впрямь перешла черту, — согласился со мной Васильев. — Девица привыкла к лицедействам и совсем забылась. Вам не помешает напомнить ей, что играть с аристократами — плохая идея.

Я улыбнулся и взглянул на часы:

— К сожалению, Дамир Васильевич, мне пора идти. С радостью поболтал бы с вами еще, но увы. Меня ждут дела.

Мы попрощались, и я вышел из кабинета Васильева. Его помощница с кем-то болтала по стационарному телефону, откинувшись на спинку кресла, и накручивала на палец локон волос. Завидев меня, она тотчас широко улыбнулась и махнула мне рукой. А я отвел взгляд от выреза ее блузки и понадеялся, что покраснел не слишком сильно. Дамир Васильевич умно придумал со своей секретаршей.

Я сбился с шага. Но ведь кто-то на самом деле исполняет ее работу. Я еще раз оглянулся, отметив, что документы лежали на своих местах и на полках был порядок. Все же Васильев оказался куда хитрее, чем я думал. И наверняка девушка была тут не только для прикрытия, но и исполнения прямых обязанностей.

«Внешность может быть обманчивой», — подумал я и направился прочь.

Снаружи меня ждал теплый день с отчетливым запахом дождя, который прошел ночью. Лужи на площади еще не высохли и блестели блюдцами. Спешить никуда не хотелось. Я вынул з кармана телефон и набрал номер своего кабинета. Нечаева ответила она почти сразу же.

— Приемная адвоката Чехова Павла Филипповича. Чем я могу вам помочь?

— Добрый день, Арина Родионовна. Как дела в кабинете? — буднично уточнил я.

— Павел Филиппович, я как раз собралась на обед.

— Если вам несложно, найдите телефон Боны Виты в том деле, которое мне принесли из жандармерии.

— Я внесла его в список клиентов, — ответила девушка. — Могу созвониться и назначить вам встречу.

— Будьте любезны. И предупредите, пожалуйста, что если она не встретится со мной в ближайшее время, то я откажусь от ее защиты и верну дело жандармам.

Я был уверен, что Бона Вита решит со мной поиграть. Скорее всего, попытается сыграть в занятую особу, за которой надобно бегать. Мне ужасно не хотелось затягивать с этим делом. Тем более что оставалось еще разобраться с цирюльником и расстроенной свадьбой.

Арина Родионовна перезвонила мне через несколько минут.

— Бона Вита сейчас на съемочной площадке. Ее помощник уверил меня, что она перезвонит вам, как только освободиться. И добавил «если не забудет».

— Прискорбно, — проворчал я.

— Но я смогла выяснить, где идут съемки, — довольно продолжила секретарь.

— И где же?

— На Петроградской стороне, — ответила девушка.

— Спасибо, Арина Родионовна.

Я отменил вызов, убрал телефон в карман. И направился к стоявшему на парковке «Империалу». Пора закрыть это дело о клевете.

Фома сидел за рулем и, щурясь от яркого солнца, с интересом наблюдал за пляшущим солнечным бликом. Заметив, как я сел на пассажирское сиденье, он оторвался от этого занятия и уточнил:

— Куда дальше, вашество?

— На Петроградскую сторону, — ответил я. — Будем искать там съемочную площадку.

Слуга кивнул, завел двигатель. И авто выехало с парковки.

Дорогие читатели.

Мы начинаем новую историю адвоката Чехова и надеемся, что она вам понравится.

Не скупитесь на комментарии, лайки и делитесь хорошим настроением.

Встретим холода вместе)

Всем, кто подарит награду (независимо от номинала) будет подарен экслюзивный чибик с особенным пожеланием процветания от некроманта)