Дочь Дракулы

…Тело так и не нашли. Уже зимой, когда рыбаки пешком добрались по замёрзшей реке до острова, они обнаружили под лишившимися листвы ветками густого раскидистого кустарника перевёрнутый катер, проржавевший от дождей. Потом поисковые отряды прочёсывали дно. Но всё, что они могли бы обнаружить на дне реки, было давно уничтожено…

Я вышла из кабинета и, прикрывая ладонью динамик телефона, быстро прошла в конец коридора. Старый корпус тот ещё кошмар, но, увы, администрация института не спешит заботиться о комфорте своих студентов. Телефон трезвонил на весь коридор, как его ни затыкай.

– Да, мам, что?! – приглушённо спросила я, повернувшись носом в угол. – Я же сказала, что перезвоню. У меня пара. Да, я поела утром. Да, это я так поела, нет, это не мало. Мам, всё. Сейчас препод вернётся, а меня в аудитории нет.

Я сбросила вызов и развернулась, собираясь быстренько вернуться в кабинет. И наткнулась на любопытный взгляд Леры, стоявшей за моей спиной.

– А кто это тебе звонит? Парень, да? – как всегда, бестактно спросила она.

– Нет, не парень. Ты что здесь делаешь?

– Я в туалет шла.

– Ну и иди в туалет.

– Подумаешь! Что, уже спросить нельзя?! – огрызнулась моя одногруппница и, развернувшись, скрылась за дверью местной уборной. То ещё местечко. Тот, кто в девяностых застал старые, убитые временем и разрухой советские туалеты в различных муниципальных зданиях, меня поймёт.

Я вернулась в кабинет. Группа стояла на ушах. Староста Наташка строила глазки всем мальчикам, стараясь влезть в любой разговор и выразительно виляя бёдрами в мини-юбке. Хорошо быть красивой девушкой с хорошей фигурой, яркой внешностью и подвешенным языком, не то что я…

– Нин, ты химию сделала? – Лера Блоха плюхнулась рядом со мной. Высокая полная девочка с абсолютно мужскими пропорциями, фамилия Блоха настолько противоречила её внешности и сути, что контраст казался даже смешным. Собственно, все над ней и смеялись.

– Сделала, – ответила я, моментально прикрывая ладонью страницу блокнота.

Лерка цокнула языком:

– Ой, да чё ты там прячешь?! Ну дай посмотреть! И химию дай списать. Пожалуйста. А то я про эти мицеллы ничего не поняла. И зачем нам вообще эта химия упала?!

Это был тот редкий случай, когда я была согласна с Лерой и – о ужас! – была против химии. Вообще-то химия – моя вечная любовь ещё со школы, но зачем она нужна нам, экономистам, мне было абсолютно непонятно. Тем более что в нашу программу не внесли, к примеру, такой необходимый бухучёт. А ведь его прекрасно можно было преподавать вместо бесполезной для экономистов химии.

В общем-то целый семестр науки о веществах, их свойствах и превращениях «упал» нам потому, что наша куратор была преподавателем химии и биологии. Вот такая вот ирония, усмешка судьбы, коррупция на местах или что там ещё, даже не знаю, но разгребать это всё по-любому нам.

Терпеливо дождавшись, когда Блоха перепишет решение и перерисует формулу мицеллы к себе в тетрадь, я убрала химию в сумку и, повернувшись, увидела, как она листает мой блокнот. Пресвятой углерод!!!

– Я! Просила! Не трогать! Мои! Вещи! – проорала я, вырывая блокнот у неё из рук. – Не то чтобы там было что-то важное – так, расписание автобуса и прочие студенческие записи, но сам факт!

– Да чё ты такая нервная? Подумаешь! – огрызнулась она.

– Не подумаешь! Тебе нечем!

Все в аудитории притихли, с интересом наблюдая за нашей перепалкой.

Лера пришла к нам в группу тихой затравленной жертвой и первые недели вообще никак не обозначала своё присутствие, практически не высовываясь из-под стола. Куратор рассказала нам, что несчастную девочку травили в техникуме, вот она и ведёт себя тише воды ниже травы. Нам стало жалко Леру. Мы считали несправедливым травлю за полноту, странности характера и смешную фамилию и приняли Блоху в свою компанию. А потом поняли, что человека, загнанного под стол, далеко не всегда нужно из-под этого стола вытаскивать…

– Ух ты, а я в твоих очках ничего не вижу! – радостно защебетала Лера, стоило мне только успокоиться. На её носу красовались мои новенькие очки, которые мало того что не шли ей, так ещё и были предательски малы её широкому лицу.

– Сними, – тихо сказала я.

– Мне хоть идёт?

– Сними.

– Ты такая зануда. – Лера со злостью бросила мои очки на стол, чудом не сломав оправу. Но вот дужки разошлись в стороны, растянутые под неё, поэтому на мне оправа теперь болталась крайне свободно, то и дело норовя упасть с носа. Убью. Вот за очки точно убью…

После третьей пары у нас было окно аж на два часа. Все пошли в кафе, но у меня денег на кафе не было, так что я осталась в институте, перейдя из убитого временем старого корпуса в чистенький новый. Взяла книгу на английском в библиотеке, чтобы подготовиться к семинару, и прошла на третий этаж. Пара уже началась, в коридоре было тихо и пусто. Я подумала, где бы мне спокойно почитать и заняться переводом. Двести третий кабинет был как раз напротив, и я не слышала голосов за дверью, поэтому рискнула заглянуть туда… И тут же встретилась взглядом с преподавателем кооперации, одиноко сидящим за своим столом.

– Здравствуйте, Нина.

– Здравствуйте, Вячеслав Викторович, – ответила я, обводя глазами пустую аудиторию. – А у вас сейчас пары нет, да?

Я объяснила, что хочу посидеть и подготовиться к английскому, пообещав вести себя тихо, и кооператор милостиво разрешил мне пройти в аудиторию. Сев на заднюю парту у окна, я раскрыла «Основы маркетинга» Котлера и приготовилась погрузиться в англоязычную теорию маркетинга, но…

– Нина? – внезапно раздался голос кооператора.

– Да? – отозвалась я, подняв голову от книги и увидев смотрящие на меня совершенно собачьи голубущие глаза.

– А вы не хотите поговорить о кооперации?

– Хочу.

Через минуту я уже сидела на первой парте, прямо напротив кооператора, и слушала лекцию о причинах и предпосылках развития кооперативного движения в Англии.

Вообще-то Петрова можно было бы даже назвать красивым мужчиной, если бы не фанатичный блеск в глазах и не такая же фанатичная любовь к теории и истории потребительской кооперации, которая в современном мире на фиг никому не нужна.

«Зачем я согласилась?» – думала я, кивая его рассказу и изображая на лице неподдельный интерес к теме. Ответа на свой вопрос я и сама до конца не знала. Просто препод показался мне таким одиноким, таким несчастным и непонятым, что мне стало жаль его. Студенты никогда не интересовались кооперацией, слушали его лекции вполуха или не слушали вообще. Думаю, он прекрасно понимал это…

Через два часа я вышла из проклятой двести третьей аудитории, зная о кооперации ВСЁ! Нет, не подумайте, что он так легко отпустил меня. Мне удалось улизнуть только потому, что нужно было идти на следующие занятия.

Отсидев бесполезную пару «машин и аппаратов», я прошла по пустому коридору, так как большинство студентов уже разошлись по домам, спустилась по лестнице и, застегнув перед зеркалом куртку, собралась идти домой.

– Нина? – Позади меня внезапно возник кооператор. Я улыбнулась и поздоровалась. – А я смотрю, вы идёте. У вас уже закончились занятия сегодня?

– Да.

– А может быть, тогда вы составите мне компанию за чашечкой кофе?.. – вдруг спросил он. – Я ещё не всё рассказал вам о кооперации… А потом я подвезу вас домой, я на машине.

«Бли-и-ин», – мысленно протянула я и согласилась.

Мы молча прошли триста метров до кинотеатра и сели в кафе на первом этаже. Я тут же извинилась и ушла помыть руки. Наверное, по рассеянности, а может, от усталости или из-за своей дурацкой привычки постоянно задумываться о посторонних вещах я спутала мужской туалет с женским.

– Оп-па, – раздалось у двери, когда я уже вытирала руки бумажным полотенцем. – Это ты чё, развлечений ищешь? А вот и они, – нахально улыбнулся пухлый парень, запирая дверь на щеколду и танцующей походкой направляясь ко мне.

Я сделала пару шагов назад.

– Извините, я ошиблась, но уже ухожу. Меня ждут в кафе.

– Да кто тебя там ждёт? Подождут! Ща мы быстренько тут управимся.

– Сейчас сюда кто-нибудь войдёт, и у вас будут проблемы, – предупредила я.

– Да не боись ты, никто не зайдёт, сеанс уже начался, у нас два часа, но я с тобой и быстрее управлюсь, – криво улыбнулся толстяк, прижимая меня к стене и с шумным булькающим пыхтением пытаясь расстегнуть ремень на своих джинсах.

– Отпусти, если не хочешь проблем.

– Да заткнись ты! – раздражённо сказал он и запечатал мой рот поцелуем.

Ну ок. Я честно предупредила…

В следующую секунду я впилась зубами в его толстый язык. Парень взвыл и попытался вырваться, но поздно. Я уже была сильнее его. Моя кровь бурлила, я чувствовала, как становлюсь другой. Кулаком я так ударила его в рёбра, что послышался треск, и, отлетев к закрытым кабинкам, мой несостоявшийся насильник, ударившись спиной о дверь, сполз по ней вниз, с ужасом на лице увидев мои клыки и абсолютно чёрные, нечеловеческие глаза. Вообще-то он должен был потерять сознание, но почему-то этого не сделал, попытавшись заверещать как девчонка. Я вовремя свернула ему шею, оборвав визг в самом его начале.

Пару минут я приходила в себя, пытаясь унять слёзы и дрожь в руках. Быстро открыв воду и умывшись, скользнула к входной двери и прислушалась – нет ли за ней шагов… Нет, за дверью было тихо. Я вернулась к трупу толстяка и затолкала его ногой в ближайшую кабинку. Крови почти не было. Я тщательно вытерла небольшую лужицу бумажными салфетками и смыла их в унитаз. Всё.

Снова убедившись, что за дверью не слышно голосов и шагов, я вышла из туалета и, нервно оглянувшись на камеру под потолком, вернулась в кафе. Что ж, если камера реально работает, меня ждут большие проблемы. Хотя… Кто поверит, что такую тушу победила хрупкая девочка – метр с кепкой?

Кооператор пил эспрессо и, увидев меня, радостно улыбнулся:

– А ваш кофе уже остыл, Нина.

– Извините, я была вынуждена задержаться. – Я села и буквально в три глотка покончила с маленьким капучино. – Вячеслав Викторович, мне нужно домой. Мама звонила, она волнуется.

Честно говоря, почему-то я боялась, что препод будет приставать ко мне в машине, но ничего подобного не случилось. Он просто рассказывал мне о рочдейлских пионерах и сущностях принципов их кооперативного общества. Признаться, я бы давно заснула, но, увы, мне пришлось выполнять обязанности штурмана, указывая болтливому водителю путь к своему дому.

Когда мы съехали с моста, я попросила остановить на остановке. Не хватало ещё, чтобы припозднившиеся бабушки возле подъезда обсуждали, что я какая-то уж очень дешёвая проститутка, раз меня подвозят на ободранной «семёрке».

– Признайтесь, вам ведь не очень интересна кооперация? – с грустью в голосе спросил мой водитель.

– Очень интересна! – честно глядя ему в глаза, соврала я. – Вы так интересно рассказываете!

Петров вдруг наклонился и поцеловал меня. Через пару секунд вместо ответа на поцелуй я внезапно укусила его за шею, наслаждаясь вкусом горячей крови. Когда продолжать дальше было уже нельзя, я отвернулась и заплакала. Обо всём. Об убитом толстяке. О том, что я такая вот тварь, которая пьёт кровь доверчивого фанатика от кооперации. О том, что, вероятно, завтра меня арестуют, потому что в кинотеатре была камера.

– Ну что вы, Нина, – вдруг сказал Петров, зажимая кровоточащую рану. – Если вам так нужно…

Я молча поцеловала его в губы, вышла из машины и перешла дорогу.

Теперь он сделает для меня всё.

Внезапно мне почему-то стало страшно идти от остановки домой по тёмной улице. Я всё время украдкой оглядывалась по сторонам, ожидая, что вот-вот на меня выпрыгнет какое-то мифическое чудовище из-под низкого и уже почти облетевшего куста тутовника. Или маньяк, поджидающий за углом, утащит меня в подвал, и там меня уж точно никто не услышит и не спасёт. Видимо, события в кинотеатре так взвинтили меня. Я постаралась придать своему лицу максимально спокойное выражение и лишь слегка ускорила шаг. И потом ещё чуть-чуть. И ещё… Так что к своему подъезду я уже почти бежала.

Мама сидела на кухне, чистила сушёную рыбу и пила чай.

– Поздно ты, – заметила она, когда я села рядом со своей кружкой чая.

– Да дополнительную пару поставили. У кооператора, – соврала я. Ну не рассказывать же ей, что сначала я ходила с преподавателем в кафе, а потом целовалась с ним в машине на остановке… – Мам, я в душ и спать.

– Так для сна ещё слишком рано. Ты поешь сначала.

И мне пришлось поужинать, чтобы не спорить. Я с трудом пропихнула в себя пару вилок гречки, потом полчаса тупо посмотрела телевизор вместе с мамой. На «России» опять шёл какой-то дубовый сериал про русскую сиротку из глуши, беременную от первого парня на деревне, который конечно же красавчик и моральный урод. Разумеется, он бросил главную героиню и она, опозоренная, уехала покорять Москву. В Москве она родила ребёнка в каком-то занюханном роддоме с гестаповскими порядками и ушла вместе с ребёнком в неизвестность. Серий грозило быть штук двадцать. В конце героиня обязательно выйдет замуж за красавца-миллиардера. Можно даже не смотреть.

Поцеловав маму, я пожелала ей спокойной ночи и ушла спать. Но заснуть не получалось. Меня потряхивало и пробивало на слёзы. Я кипела от гнева на Блоху за растянутые дужки очков. И никак не могла забыть того толстяка в кинотеатре.

Впервые это случилось, когда мне было пятнадцать, хотя самое начало истории случилось годом раньше, летом. Роман был старше на четыре года, и мне казалось, что у нас любовь. Целых три дня, пока я не увидела его с другой девушкой. Конечно, я сразу всё поняла и решила прекратить отношения. Но у него, видимо, были на меня другие планы, и парень никак не мог смириться с моим решением расстаться. Он приезжал ко мне домой, и мы подолгу стояли в подъезде и болтали. Он встречал меня у школы и провожал до дома. Он звал меня на дискотеки в местный ДК, но я не приходила.

Через год, в августе, я почти сдалась. Роман пригласил меня съездить на острова на катере, и я согласилась. Увы, в пятнадцать лет мозга ещё слишком мало, чтобы просчитывать все возможные варианты развития событий. Мы встретились на пристани недалеко от набережной, сели в катер и поехали к одному из ближайших островов. А там он начал приставать ко мне, игнорируя мой отказ и мой весьма юный возраст.

Я плохо помню, что произошло потом. Знаю только, что крови почти не было, потому что вдруг я ощутила непреодолимую потребность пить её. Потом, сбросив его в воду, я с удивлением обнаружила, как полчища раков и рыб накинулись на тело и уволокли его от берега в глубину.

Назад на берег мне пришлось добираться вплавь, в одной руке держа туфли. Мобильных телефонов тогда ещё не было. Деньги в кармане промокли. К вечеру я дошла до дома своей подруги, соврала что-то несуразное и попросилась переночевать. Утром мама Алины выдала мне деньги на проезд, и я вернулась домой. Всё.

Трансильвания, Бран

Граф стоял у окна и смотрел на раскинувшуюся внизу долину, редкие кусты, переходящие в густой лес к горизонту, освещаемый холодным светом луны. Через несколько минут он отошёл от окна и, взяв со стола медный кубок, сделал большой глоток.

– Как она? – спросил он у молодого мужчины, стоявшего у входа в зал.

– Она входит в силу, господарь.

– Это я и без тебя знаю, Бесник, – приподняв бровь, заметил граф и вновь отхлебнул из кубка. Его собеседник нервно сглотнул.

Граф улыбнулся.

– Не желаешь ли отобедать со мной? Угощайся. – Он протянул кубок, и мужчина отступил на шаг назад. Граф пожал плечами, покрутил кубок в руках и сделал третий глоток.

– Она спит. Расстроена и утомлена.

– Утомлена? Сегодня за вечер она пила кровь двух мужчин и всё равно утомлена?

– Это нервы, господарь, – пояснил Бесник.

– Понимаю. С опытом это пройдёт. Надеюсь, камера ничего не записала?

– Ничего.

– Замечательно. Но этого мне мало. – Граф помолчал, задумчиво прошёлся по залу, слушая звук своих шагов, и продолжил: – Я хочу, чтобы ты был рядом с ней.

– Я?!

– Ты, Бесник, ты. Ты – мой слуга. И ещё я знаю, что ты давно влюблён в неё.

Бесник побледнел, опустив глаза.

– Не вздумай даже пальцем её тронуть, иначе я наполню этот сосуд твоей кровью, – предупредил граф, ставя пустой кубок на стол. – Ты должен подружиться с ней, опекать её и открыть ей глаза на её природу. И больше ничего. Ты понял меня?

– Да, господарь.

Я проснулась рано, хотя можно было бы поспать подольше, сегодня ко второй паре. Мама ещё спала. Умывшись, я прошла на кухню, поставила вариться кофе и раскрыла планшет. Аккумулятор тревожно просигналил, что почти разрядился. «Андроид» жрёт заряд как не в себя. Ладно, на то, чтобы проверить почту, мне хватит.

Никаких уведомлений из «Тиндера». А мне говорили, что там даже Баба-яга себе пару найти сможет. Ну что ж, или я уродливей Бабы-яги, или настолько хороша, что достойный меня мужчина ещё не родился.

В группе ВКонтакте тоже тихо, если не считать пары дурацких подарков от виртуальных друзей, с которыми я уже не общаюсь. Вообще-то эпоха подарков в соцсети прошла несколько лет назад, но некоторые упёрто продолжали рассылать этот ненужный хлам.

Сумрачный Паладин, играющий в какую-то очередную онлайн-игру, заспамил всю мою стену, приглашая вступить в ряды игроков.

Я сняла турку с огня, налила себе кофе (пусть пока остывает) и, бросив на сковороду пару ложек гречки, плеснула немного воды и поставила разогревать.

Мы познакомились с ним случайно на одном сайте, где все обсуждали всё, играли в какие-то игры и искали друзей по интересам. Нынешние ВКонтакте и Инстаграм полностью вытеснили те форумы, но несколько лет назад они всё ещё были в ходу. Там он и выбрал себе этот пафосный и кричащий ник. Некоторое время мы вроде бы нормально общались. Я же не могла подумать, что этот никнейм – его сущность по жизни. На каком-то этапе он вдруг начал называть меня «миледи» и «прекрасная дама», писал, что представляет, как я выхожу из душа, обнажённая, и грозился приехать ко мне домой. В общем, общение я свернула и с того сайта ушла от греха подальше, хотя к тому времени мы с ним уже переписывались в соцсети.

А ещё через некоторое время Сумрачный Паладин, видимо не сумев простить мне мой «слив», начал приставать с нравоучениями. Писал глубокомысленные прозрачные намёки на то, что всем девушкам нужны только деньги, что я должна думать о других, быть доброй и видеть знаки, которые судьба щедро рассыпает передо мной практически каждый день, и желал мне много-много счастья. Собственно, на этой стадии наши взаимоотношения и законсервировались. Я не блокировала его только потому, что он бы всё равно создал фейковый аккаунт и достал меня. Проще не обращать внимания.

Когда на кухню зашла мама, сонная и потягивающаяся, я уже допивала кофе и ставила на зарядку планшет.

– Сколько сегодня пар?

– Шесть.

– Опять?!

– Ну мы же сокращённики. И никого не волнует, что мы устаём.

– Какой кошмар! – возмутилась мама. – Возьми с собой покушать.

– Угу. – Я демонстративно взяла со стола яблоко и пирожок, завёрнутый в салфетку, прошла в прихожую и бросила их в сумку.

У подъезда лежала большая собака серо-палевого окраса. Шерсть плотная, больше похожая на овечью, но не так вьётся, ушки опущены. Голова серая, но морда белая. Чёрная пипка носа при этом умильно выделялась, как бусинка. Увидев меня, собака слегка приподняла левое ухо и счастливо вывалила розовый язык.

– Привет, – улыбнувшись, сказала я.

Зверь вскочил, завилял хвостом и, задрав ногу, пометил кустик.

– Угостить тебя пирожком? – Я села на лавочку и достала из сумки свёрток. Пёс заинтересованно принюхался и облизнулся. Я развернула салфетку и опасливо протянула ему пирожок – незнакомая собака, мало ли… – Извини, он с капустой, но другого ничего нет.

Кобель аккуратнейше подцепил пирожок зубами, не коснувшись моих пальцев, и заглотил. Ещё пару минут я погладила его по шикарной каракулевой шерсти, а потом вздохнула, набросила сумку на плечо и пошла на остановку. Но собака увязалась за мной, гордо вышагивая рядом.

– Эй, слушай, – на остановке я присела на корточки и слегка потрепала пса за уши, – тебя со мной в маршрутку не пустят. Да и домой я тебя взять не смогу – мама не разрешит… Ты не рассчитывай на меня, ладно? Ты классный, может быть, ещё найдёшь себе хозяина… Через дорогу частный сектор, видишь? Сбегал бы ты туда. В частных домах всегда собаки нужны.

Он внимательно выслушал меня и лизнул мне руку.

– Ну вот не надо, а? – Я погладила собаку по голове и, махнув рукой, прыгнула в подъехавшую маршрутку.

Ехать до института полчаса. Странно, в маршрутке даже шансона не было. Вместо него кричала возмущённая пассажирка, сидевшая у окна, потому что ей не понравилось ехать в переполненном салоне, и она требовала, чтобы водитель немедленно высадил всех пассажиров, которые были вынуждены ехать стоя.

Я вышла на повороте, не доезжая до института одну остановку, чтобы немного прогуляться. Откуда-то сбоку или снизу выпорхнула чёрная ворона и, пролетев прямо перед моим лицом, скрылась где-то в ветках деревьев. День был солнечным. Последнее, чего мне хотелось, – это идти на занятия, сидеть на скучных лекциях и вновь в качестве семинара переписывать учебник по метрологии. Но деваться некуда, придётся учиться. Конечно, можно было бы развернуться, дойти до «Ярмарки» и поехать к Алинке, но прогул у меня запланирован на вторник: у нас будет сдвоенная пара по статистике, и я просто физически и психологически этого не вынесу.

Все разговоры в институте были про убитого толстяка из кинотеатра. Ну естественно, чего я ещё ожидала… Гардеробщица вполголоса рассказывала уборщице про борьбу мафиозных кланов нашего городка, в которой и пал этот несчастный парень, оказавшись в неподходящее время в неподходящем месте. Уборщица делилась с подругой, что слышала, будто бы это чёрные трансплантологи так добывают нужные органы, чтобы продать их за сто пятьсот миллионов крутым олигархам. Подумав, я решила не сдавать куртку в гардероб и поднялась по западной лестнице на третий этаж. И, шагнув в коридор, сразу же увидела Петрова, идущего от дальнего кабинета, но, к счастью, не заметившего меня. Он был бледен. На шее шёлковый голубой шарф под цвет глаз. Я юркнула обратно на лестницу, бегом спустившись вниз, прошла до библиотеки, повернула к восточной лестнице и вновь поднялась наверх. Это не очень удобно. И идти до кабинета дальше. Но зато Петров уже ушёл из коридора, какое счастье! Я не настроена с утра слушать про кооперацию и Фридриха Вильгельма Райффайзена. Да и вообще… после вчерашнего лучше бы мне и вовсе не пересекаться с Петровым, но, так как совсем избежать встречи с ним не получится, нужно постараться отсрочить её, насколько возможно.

С этими мыслями я завернула за угол, чтобы пройти по переходу в старый корпус, и буквально налетела на кооператора!

– Нина! Здравствуйте!

Конечно, я поздоровалась. Конечно, он хотел поговорить. Но мне на помощь пришла женщина из бухгалтерии. Она радостно ухватилась за Петрова, которого, видимо, давно искала, и начала грузить его, растерявшегося и расстроенного, какими-то важными рабочими вопросами. Мне хватило полминуты, чтобы быстрым шагом пройти через длинный переход и, свернув налево, затеряться в старом корпусе.

– Чёрный чай и грибной пирог. – Невысокий смуглый мужчина забрал заказ и сел за столик у окна.

Кафе «Сказка» даже не пыталось дотянуть хотя бы до среднего уровня. Основной его контингент – студенты из института через дорогу. Студенты – народ неприхотливый. Если ассортимент чуть-чуть богаче и вкуснее, чем в студенческой столовой, они будут идти к вам толпами на каждой перемене.

Но мужчина не был студентом. Он недовольно поморщился, поднося к губам пластиковый стаканчик, бок которого искривился от кипятка. Чёрные волосы, карие глаза. Прямые губы, тонкие, словно нитка. Одет в чёрную кожаную куртку и серые джинсы. На плече поношенный, но ещё приличный рюкзак. Кассир приподняла брови в знак удивления и сразу же вернулась к своей работе. Раньше она его тут никогда не видела, хотя работает уже третий год. Не караулит ли он молодых студенток? Может, маньяк? А может, он по мальчикам? Похож на цыгана, а от цыган всё что угодно можно ожидать. Уж не он ли вчера парня в кинотеатре жизни лишил? Она ещё раз бросила на незнакомца быстрый взгляд, покачала головой и скрылась на кухне.

Мужчина достал смартфон и открыл ватсап:

«Ты идиот! Зачем нужно было оборачиваться собакой?»

«Это был единственный шанс установить контакт».

«Бесник, эта девочка – дочь Влада III Басараба Дракулы. Ты слишком церемонишься с ней. Она сильная и спокойно примет правду».

«Она ещё не готова, господарь».

«Это моя дочь. Мне лучше знать, готова она или нет! Выходи на прямой контакт!»

На перемене Лерка дралась с Пантеевым, потому что он изменил ей. Со своей девушкой, прошу заметить. Нет, разумеется, он не изменял Блохе, они вообще не пара. Но Лера почему-то решила, что в неё влюблены все парни не только группы, но и потока. Старательно строила им глазки и томно вздыхала. А они просто над ней смеялись.

– Пантеев! Больше не смей подходить ко мне, кобелина-а! – громовым голосом орала Блоха.

– Да на… ты мне нужна подходить к тебе?! Дура толстая!

– Ах это я дура?! – Моя любвеобильная одногруппница аж подпрыгнула от возмущения. – Это ты дурак! А я не дура!!!

– Тупая озабоченная дура, отвали от меня! – Витька увернулся от сумки, которую она пыталась опустить ему на голову, и толкнул её в плечо.

– Я озабоченная?! – блажила Лерка, вопя на весь коридор. – Так вали к своей белобрысой шалашовке! Чего ты тогда мне подмигивал на статистике?!

– Я те подмигивал?! Мне ресница в глаз попала, тупая ты дура!

– Да?! И на маркетинге тоже ресница?! И на экономике?! Озабоченный кобель! Тупое животное! Всё! Я от тебя ухожу! – задрав нос, заявила вдруг Блоха. – Вон, к Критюку! Он и красивей, и вообще вон у него ресницы какие! Сек-су-аль-ны-е! А ты только в мечтах теперь меня представлять будешь! Димулечка-а… – повернувшись в сторону, обратилась она к Критюку. Но тот вовремя включил голову и уже спасался бегством, перепрыгивая через перила лестницы. – Куда же ты?! Я же знаю, что ты меня жаждешь! – удивлённо крикнула ему вслед Блоха.

Честно говоря, это выглядело жалко. Вся моя группа, столпившись в коридоре, многоголосо смеялась, наблюдая за этим представлением. Я спустилась вниз. Денег на еду у меня не было, но на стакан сока в «Сказке» я наскребу…

Иногда мне снились страшные сны. Никакой конкретики, сплошной набор образов. Летучие мыши, зловеще воющие волки, полная луна в облаках, какой-то убитый временем средневековый городок, в котором я никогда не была и не буду, жёлтый трёхэтажный дом, готический замок на отшибе, злорадный смех и плач. Вот и сегодня мне приснилась подобная муть. Только там ещё были лошади. Мёртвые. Они бегали и ржали, как живые, но у них отваливались головы и кишки выпадали прямо из разложившихся животов. Чем-то похоже на лошадей назгулов из «Властелина Колец», только без всадников и настолько реалистичнее, что я проснулась от накатывающей тошноты минут за пятнадцать до звонка будильника.

Конечно, эту проблему давно пора решать у психолога. Или у психотерапевта. В общем-то иногда я подумываю об этом, но, как только представлю, что мне придётся рассказывать о своей жизни незнакомому человеку, мой энтузиазм мгновенно испаряется.

Хорошо хоть с утра та классная собака немного подняла мне настроение.

В «Сказке» было тихо и безлюдно. В углу за столиком у окна сидел какой-то мужчина. Уставшая и грустная женщина в юбке в пол покупала с собой несколько пирожных. Но скоро народу прибавится, ведь у нас окно, а значит, большая часть нашей группы придёт сюда. Я взяла апельсиновый сок, потому что горячего чаю не хотелось, и ушла в дальний зал. Он маленький, поэтому есть шанс, что наши в него не зайдут и я смогу почитать в тишине.

Сок был разбавленный. Но зато несладкий. Достав из сумки «Основы маркетинга» и блокнот, я начала искать нужные тезисы для доклада по английскому. Сначала всё шло хорошо, если не принимать во внимание тот факт, что я ненавижу английский. А потом мужчина из первого зала буквально вырос передо мной с подносом и попросил разрешения присесть за мой столик. Я растерялась и разрешила, сдвинув с круглого стола книжку, и только потом поняла, что остальные столики в зале пусты. Вообще-то. Так какого тогда?..

Мужчина удобно расположился на стуле напротив и поставил передо мной тарелку с квадратным куском пирога. Самого дорогого в кафе, между прочим, грибного.

– Разрешите угостить вас пирогом? – спросил он и нервно улыбнулся.

– Спасибо, но я не голодна, – соврала я в ответ.

– Вы не ели с утра.

– С чего вы взяли?

– Знаю я вас, студенток, – уже спокойнее ответил он, усаживаясь поудобнее. – Следите за фигурой, допоздна сидите в соцсетях, а утром жертвуете завтраком ради лишних минут сна.

Я подумала, что он как-то странно разговаривает, и только потом сообразила, что это едва заметный акцент. Он не русский? Цыган, что ли? Вот только и осталось, что с цыганом общаться. Ну на фиг. Нет, он симпатичный, конечно, но цыган… А может, не цыган? Спросить неудобно… Я осторожно отломила вилкой кусок пирога. Вообще-то нож был бы кстати, но это же «Сказка», тут ножей не держат, зачем нужны лишние траты…

– Меня зовут Бесник, – после продолжительной паузы сказал мой сосед по столику.

– Как?

– Бесник. Бес-ник, – по слогам повторил он.

– Бесник? Странное имя. Вы всех бесите?

– Нет. На моём языке это озачает «преданный».

– На вашем языке? А какой у вас язык? Вы, случайно, не цыган? – занервничала я.

Когда мне было тринадцать, я поехала в гости к подруге и встретила шестерых ромал прямо у её дома. Девочка-цыганка, на вид чуть младше меня, спросила, где находится какой-то дом. Я подумала, что ничего опасного в этом вопросе нет, расслабилась и ответила, что не знаю, потому что не местная. И девчонка тут же взяла меня в оборот.

Она сказала, что моя мама больна и умрёт страшной смертью буквально на днях, она видит это, видит её могилу, видит меня, рыдающую у гроба. Мама и правда болела и не так давно выписалась из больницы. Поэтому, хотя меня с детства учили не доверять незнакомцам, я почему-то поверила девочке буквально на мгновение, но и этого было достаточно. Она сказала, что нужны деньги, на которых её родители, могущественные маги, смогут провести обряд, чтобы спасти мою несчастную маму. Деньги и два моих волоска.

Но у меня не было денег – лишь несколько рублей на обратную дорогу, о чём я честно заявила маленькой цыганке. Она улыбнулась и успокоила меня, заверив, что не заберёт мои деньги, а просто проведёт над ними обряд древней цыганской магии, после чего обязательно вернёт их мне. Я достала из кармана монетки, высыпала ей в ладошку и щедро вырвала несколько волосков с головы. Потом мы куда-то пошли. Я видела, что меня уводят от дома подруги всё дальше и дальше, что мы идём в какой-то подозрительный район, за гаражи, к старому облупленному двухэтажному особняку, который когда-то был белым.

Видела, как меня окружают возрастные цыганки, как оценивающим взглядом изучает меня старый лохматый цыган с самой бандитской внешностью. Цыганки сказали, что болезнь моей мамы слишком сильна и нужны ещё деньги. Уговаривали пойти и занять у подружки. А когда я категорически отказалась, у меня потребовали вещи для обряда. И я послушно отдала им всё, хотя уже понимала, что это обман.

К дому подруги я вернулась без копейки денег и с совершенно пустой сумкой: без косметички с тушью и блеском для губ, без расчёски, без ручки и даже без блокнотика, наполовину исписанного школьным расписанием. И это я ещё легко отделалась – просто развернулась и быстро ушла оттуда, прибившись к какой-то случайно проходящей мимо женщине. А если бы поддалась на их уговоры и прошла с ними в кусты за гаражи – боюсь представить, чем всё это могло закончиться…

– Нет, я не цыган, – улыбнувшись, вырвал меня из воспоминаний мой собеседник. – Я румын.

– Румын? А разве румыны не цыгане? – нахмурилась я. Ну точно же!

Следующие минут пятнадцать, пока я осторожно доедала пирог, румын терпеливо, старательно скрывая раздражение, объяснял мне, что румыны – потомки великих древних римлян и воинственных даков, христиане, верующие в Бога единого, состоящие из валахов и славян, вообще практически родственники русских.

А цыгане, поселившиеся на их земле, вообще выходцы из Индии и когда-то давно были индийскими кочевниками, но так долго кочевали и так далеко разошлись по всему миру, что теперь уже сложно определить конкретную национальность, к которой можно было бы отнести этот народ. И некоторые из них могут быть мусульманами, что категорически неприемлемо для любого нормального румына.

– Не любите ислам? – спросила я, после того как он вышел в большой зал, а через несколько минут вернулся со стаканчиком чая и самым дорогим пирожным из ассортимента «Сказки» – ванильным бисквитом под тонкой шапочкой из красного желе, украшенным засахаренной вишенкой.

Похоже, мужику от меня что-то надо. Если б я тогда только знала, что именно…

– Это многовековая история, Нина, – уклончиво ответил он, ставя передо мной чай и пирожное. – Жизни не хватит, чтобы рассказа…

– Откуда вы знаете моё имя? Кто вы?

Я испугалась. В большом зале стоял гвалт, я слышала хохот своих одногруппников, которые что-то обсуждали. Наверное, ту же Блоху. А я тут сижу одна с этим странным румыном, который откуда-то знает моё имя!

– Нина, только не волнуйтесь…

– Ответьте на вопрос. – Я повысила голос, надеясь, что так меня услышат в соседнем зале.

– Хорошо, хорошо. – Румын примирительно поднял руки вверх. – Я сейчас всё объясню, хотя это и не так просто… – Он глубоко вдохнул, выдохнул и спросил: – Что вы знаете о вампирах?

– Так, мне пора, всего хорошего. – Резко вскочив, я схватила сумку, бросила в неё книжку и кинулась было к проходу в первый зал.

– Нина, подождите! – Мужчина ухватил меня за рукав куртки. – Я от вашего отца.

– От кого?

Я остановилась. Сюжетами о «родной крови» меня потчевали редко. Пожалуй, можно и послушать. Даже интересно, что за бред он будет нести дальше. Может быть, он скажет, что мой папа забыл ключи от дома и попросил его взять ключи у меня, чтобы несчастный забывчивый отец смог попасть домой? Или что мой дорогой папа просит меня срочно пройти на дикую часть набережной, чтобы вместе с ним и его другом дядей Колей (Мишей, Витей) сесть в катер и отправиться на острова? Или мой отец на самом-то деле богатый олигарх с Мадеры, который решил сделать меня наследницей своего состояния? Что ещё наплетёт этот румыно-цыганский маньяк?

– От вашего отца, – повторил румын.

– Но у меня нет отца, – сухо заметила я.

– Вы ведь умная девушка, Нина. В школе вам нравилась биология и химия. Вы же понимаете, что зачать ребёнка без мужчины невозможно? У вас не может не быть отца.

– Пустая демагогия, – усмехнулась я. – Вы прекрасно поняли, что я имела в виду.

– Но у вас действительно есть отец. Он не бросил вас, не отказался от вас, он следил за вами на протяжении всей вашей жизни, и вот теперь настало время…

– Да он умер! Давно! Сразу после моего рождения! Как вам не стыдно так врать?! Вы думаете, мне мама не рассказывала ничего? И вообще мне пора!

– Ваш отец не может умереть, – прямо глядя мне в глаза, заявил этот тип. – Он жив.

– Что? В каком смысле не может умереть? Что вы, вообще, несёте? И это вы мне сейчас про биологию и половое размножение рассказывали или у меня галлюцинации? Как это мой отец не может умереть? Он что, Господь Бог?

– Он вампир.

Я посмотрела на него как на полного идиота и молча вышла в первый зал.

– Нина, поверьте мне, выслушайте меня!

Этот упрямый румын вскочил и побежал за мной следом. Но я догнала выходящих из кафе девчонок из своей группы и вместе с ними пошла в институт. Мужчина вроде бы отстал. Зато пристала Блоха…

– Нин, а кто этот парень? Какой симпотны-ы-ый…

– Никто. Дебил какой-то подсел за мой столик и начал нести чушь про каких-то вампиров. Сектант, наверное. И вообще цыган.

– Цыган?! А чё, цыганчики красивенькие! Скажите, девки?

– Какие мы тебе девки? Берега попутала, что ли? – огрызнулась Анька.

– Фу, ненавижу цыган… – поморщилась Оля.

– Ага, они такие странные, страшные, да и живут как бомжи. Наверняка ещё и больные, – поддержала подругу Аня.

– Вот поэтому я от него и свалила, – пробурчала я.

– А он тебе телефончик дал? Может, дашь мне, раз тебе не надо? – не унималась Блоха.

– Не дал он мне телефон, не успел.

– Ну ты и жадина, Нинка! Жадина-говядина! Зажала телефончик цыганчика для подруги, да?! Может, он моя судьба? Я б его покорила!

– Ой, да покоряй ты кого хочешь! Можешь прямо сейчас начать. И с каких пор мы с тобой подруги, интересно?

– Ты злюка! Это потому что у тебя парня нет! – взвизгнула Лерка.

– Ну так-то у тебя тоже парня нет, – между прочим заметила Оля.

Блоха что-то ей ответила. Оля рассмеялась. Блоха начала кричать, но я уже зашла в библиотеку.

В читальном зале было тихо. Я снова достала из сумки «Основы маркетинга» в надежде заняться наконец английским. Но обнаружила, что блокнота в сумке нет. Видимо, я оставила его на столе в «Сказке», когда убегала от этого румына. Пришлось вздохнуть и выдирать листочек из тетради по товароведению.

После пар я спустилась вниз, остановилась перед зеркалом, подкрасила губы и, зевнув, побрела к выходу. Румын стоял на крыльце, привалившись к ротонде, и, увидев меня, приветливо улыбнулся. Блин. Только не это…

– Послушайте, как вас там, я устала. И настроение у меня не очень. Поэтому я не настроена слушать ваши бредни. – Я подняла руку, упреждая его возможные возражения. – Нет, я с вами никуда не пойду. Нет, я не верю, что мой отец – вампир. Да я вообще не верю в вампиров. Нет, я не дам вам свой телефон. И не скажу свой домашний адрес. И сколько мама зарабатывает и когда её не бывает дома, не скажу. И какая пенсия у дедушки – тоже не ваше цыга… румынское дело. Всего хорошего.

Надо просто резко развернуться и пойти в другую сторону. С того торца здания находится каморка с ксероксом. Может быть, туда сейчас зашёл кто-нибудь из студентов. Я подожду их, прибьюсь к ним и дойду с ними до ТЦ «Ярмарка». Конечно, они будут смотреть на меня как на дуру, но это лучше, чем…

– Вы забыли вот это в кафе, – вдруг сказал румын.

Я обернулась. Он шагнул ко мне, протягивая блокнотик.

– Спасибо. – Я взяла у него из рук блокнот и убрала в сумку.

– Это вам спасибо. За пирожок.

– Что?

– Он был вкусный. А у вас ласковые руки, Нина.

– Что?!

– Что? – Надоедливый румын улыбнулся.

– Вы что, следили за мной от подъезда?!

– Да. Но не так, как вы думаете. Я не подглядывал, как вы кормите собаку. Вы кормили меня. И мне понравилось, как вы меня гладили.

– Знаете что?! – Я начала закипать и постаралась подавить гнев и страх. – Вы меня бесите. Вы зачем-то следите за мной и всеми правдами и неправдами пытаетесь влезть в мою жизнь. Я начинаю злиться. А когда я злюсь… Лучше вам не знать о том, что я делаю в гневе.

– Я знаю, что вы делаете.

– Очень сомневаюсь, – ответила я. По моей спине пробежали мурашки.

– Вы убиваете людей. Ломаете их кости. Разрываете их плоть. Пьёте их кровь, пока они не умрут. Как вчера, в «Родине».

…У меня земля ушла из-под ног. Значит, меня нашли. Он следователь? Теперь меня посадят. Надолго, потому что мне уже восемнадцать. Интересно, успею ли я как-то убить себя, чтобы не сидеть в тюрьме? Уж лучше смерть, чем…

– И как тогда, на острове. Неплохая идея с рыбами-трупоедами, да? Даже косточек не осталось…

– Кто вы?

– Пройдёмся? Разрешите проводить вас до остановки?

До остановки ли? Или до ближайшего отделения на параллельной улице? Впрочем, какой у меня сейчас был выбор…

Я молча пошла вдоль здания рядом с этим… этим… кем?! Как он узнал про остров? Неужели за мной следят с тех самых пор? Тогда почему до сих пор не арестовали? Мне ведь тогда уже было пятнадцать лет! Или… может быть, он просто денег хочет за молчание?

Но у нас с мамой нет таких денег, чтобы подкупить свидетелей и полицию! Мне на перекус в «Сказке» и то в качестве редкого исключения деньги выделяют. И при чём тогда этот невнятный бред про моего отца-вампира? Где связь? Неужели он таким образом хотел намекнуть, что мой отец тоже больной маньяк, примерно как и я? Может быть, он даже сидит в тюрьме? Нет, не хочу, не хочу…

– Я понимаю, вы удивлены, – после долгого молчания начал мой спутник. – И в вашей голове роятся сотни вопросов. Но вы можете быть спокойны, Нина, вам ничего не угрожает. Записи с камер стёрты. Пришлось повозиться, но это в любом случае легче, чем уничтожение трупа в реке. А я и с той сложной задачей неплохо справился, не так ли?

– Кто вы такой?

Мы перешли дорогу и шли по тротуару мимо отреставрированного, перестроенного, похорошевшего, но, к сожалению, потерявшего свою самобытность старого храма.

– Я фамильяр вашего отца.

– Фамильяр? Однофамилец, что ли?

– Раб.

– Ещё интересней. Это где же мой папочка живёт, что у него до сих пор есть рабы? И как вам в рабстве?

– Я стал его рабом по доброй воле. Я доволен своим положением, – пожав плечами, ответил румын.

– Как всё запущено… – хмыкнула я. – Вам бы к психотерапевту походить, как вас там…

– Видимо, мне придётся доказать вам, что я говорю правду… – задумчиво пробормотал румын. – Не могли бы вы пройти за мной вон в тот тесный, тёмный и дурно пахнущий закуток между двумя павильонами?

– Ага! Нашли дуру! Изнасилуете меня там?

– Просто не хотел привлекать внимание людей, – покраснев, пробормотал он. – Хорошо, давайте тогда свернём к храму.

Мы свернули в парк перед храмом. Совсем недавно его облагородили и даже поставили фонтан. Местечко сразу стало приятным и популярным, сюда регулярно стекались мамочки с детишками и всякие студенческие компании из ближайших учебных заведений. Но вот прямо сейчас вроде бы никого не было, если не считать двух бабушек, с протянутыми руками стоявших у входа на территорию храма.

Румын усадил меня на скамеечку, как зрителя, отошёл на несколько шагов, на всякий случай огляделся по сторонам, и… В общем, я не поняла, что это было, но в следующую секунду на этом месте мялся крупненький, но стройный чёрный кот. Для пущего эффекта он мяукнул. А потом грациозно подошёл ко мне и, мурча, потёрся о мою ногу. Я погладила его.

Счастливый кот запрыгнул на скамейку и стал ласкаться, прижимаясь ко мне и мурлыча, как трактор. Минут пять я просто гладила его всего, от ушей до хвоста. Он даже хвост приподнимал, как бы намекая: то, что под хвостом, тоже надо гладить! Но нет уж, облезет.

Поняв, что ласки под хвостом ему не светят, кот сел, почесал за ухом, задумчиво лизнул лапу и вдруг сказал на чистом русском:

– Ну как, Нина, теперь вы мне верите?

Я подпрыгнула от неожиданности. На всякий случай обернулась, поискав глазами румына. Но себя не обманешь, я прекрасно знала, что со мной говорил именно кот.

Так. Похоже, я просто сошла с ума? Высшее образование не всегда полезно.

Наверное, бессмертный автор Шерлока Холмса был прав: если забивать голову тоннами всякой неравноценной информации, рано или поздно в ней не останется места. И она сломается. Ну вот, пожалуйста, моя сломалась. У меня тут перед православным храмом коты разговаривают. Голосом румына, кстати.

Моя мама считает психиатров мировым злом. Но я-то современная девушка и прекрасно понимаю, что психиатры – это хорошо, если у тебя проблемы с головой и ты ещё способна осознавать этот факт. Значит, надо загуглить телефон психиатрического диспансера и срочно записаться на приём. Прямо на завтра. Мне всё равно надо получить справку на права. По маминому же настоянию, между прочим. Да, вот так, психиатры – враги и сволочи, но когда от них нужна справка, то они чудесные люди.

И лучше бы мне эту поездку не откладывать. Потому что боюсь, что если завтра я не поеду к психиатру на маршрутке, то послезавтра уже полечу в диспансер на летающей тарелке рептилоидов с планеты Нибиру. И тогда мне справку на права точно не выдадут.

– Всё, всё, успокойтесь, – мурлыкнул кот, спрыгивая на асфальт. – Сейчас я приму привычный вам облик.

Он отбежал подальше, и… я даже моргнуть не успела, как передо мной опять стоял проклятый румын! Даже рюкзак на плече тот же самый. Всё такое же!

– Нина, вы в порядке? – поинтересовался он, присаживаясь на скамейку рядом со мной. Как раз на то место, где ещё минуту назад сидел котик. Зазвонили колокола. Румын встал и перекрестился.

– Верующий, что ли? – рассеянно спросила я неизвестно кого. Возможно, саму себя. А-а, точно, он же говорил, что румыны христиане, а цыгане… Да зачем вообще мне эта информация?! Где котик?!

– Хотите, я превращусь для вас в собаку, которую вы гладили утром? – Румын придвинулся ко мне поближе. – Или в любую другую собаку. Или в ворону, которая чуть не налетела на вас, когда вы выходили из маршрутного такси. Или в мышку. Вы ведь не боитесь мышей? Могу в крокодила, но тогда я бы предпочёл поплавать. Если мы выйдем на набережную и спустимся к воде, то…

– Кто вы? – невпопад спросила я.

– Я же говорил: я Бесник, фамильяр вашего отца.

– Вампира?

– Ну да.

– И вы тоже пьёте кровь?

– Нет. Это он, мой господарь, пьёт мою кровь.

– И вы добровольно позволяете какому-то вонючему упырю пить вашу кровь? – фыркнула я с некоторым презрением.

– Не какому-то упырю, а самому графу Владу Басарабу Дракуле! – гордо задрав подбородок, поправил меня румын.

– Кому?! Вы что, на полном серьёзе хотите сказать, что мой отец…

– Граф Дракула, – воспользовавшись секундной паузой, ответил за меня Бесник, важно кивнув.

– Охренеть. В смысле мне к врачу надо. Или вам к врачу. А давайте вместе к врачу поедем?

– К какому врачу?

– К психиатру, конечно. Вас в психушечку положат, в палату к Наполеону и Пушкину, а мне просто таблеточки какие-нибудь выпишут…

– Вы всё ещё не верите мне, домна Нина?

– Верю, верю. С психами вообще лучше соглашаться. А где котик? Тут был такой, чёрненький, ласкучий…

Румын тяжело вздохнул. И вдруг я осознала…

– Или… если кот – это вы, а вы – это кот, то… вы… значит, это вы приподнимали хвост, чтобы я гладила ваши… эти…?! Вы извращенец! – заорала я.

Бабушки у храма осуждающе посмотрели в мою сторону и покачали головами в платочках.

– Я лишь пытался вести себя как типичный кот.

– Вот что, типичный кот! Держите свои яйц… тьфу, подальше от меня! Совсем уже! Я, между прочим, невинная девушка, а вы мне тестикулы в руки пихаете!

– Я не пихал!

– Пихали!

– Домна Нина, мы отвлеклись от темы. – Он мягко попытался вернуть разговор в нужное ему русло.

– И почему это вы меня домной называете? Я что, по-вашему, похожа на доменную печь? Я толстая?!

Он начал невнятно оправдываться. Домна – это значит «госпожа», «господарыня», «господарша», и ничего такого он в виду не имел, и я не толстая, и хвост он задрал случайно, от удовольствия. Ну точно извращенец, я же говорила…

Колокола вновь зазвонили. Румын опять вскочил и начал креститься. Блин. Мы так не поговорим спокойно. А мне бы очень хотелось наконец выяснить, чего он от меня в конце концов хочет?

– Пойдёмте, – сказала я, поднимаясь со скамейки.

– Куда?

– Туда. – Я махнула рукой вперёд, в сторону дороги.

– В ЗАГС?! – округлив глаза, заорал румын, прочитав табличку на старинном красном здании через дорогу. – Я согласен, моя домна! Я так давно влюблён в вас!

Он кинулся ко мне и попытался поцеловать, но получил сумкой по башке.

– Ты больной?! Какой ЗАГС?! Размечтался… На набережную пойдём, она в той стороне!

…На набережной было тихо. Мы молча прошлись до памятника Гагарину и Королеву и встали под ещё не включённым фонарём. Лестница, ведущая вниз, почти на треть утопала в воде. Редкие прохожие останавливались у памятника за нашими спинами, тихо переговариваясь между собой.

– Хотите мороженое, Нина? – спросил Бесник.

– Я хочу выяснить, что вам от меня нужно.

– Я должен представить вас отцу.

– Дракуле? Спасибо, конечно, но нет.

– Я должен, – с нажимом повторил он.

Мне уже было просто интересно, что будет дальше. В конце концов, жизнь студентки в провинциальном городке предсказуема и скучна. Нет, конечно, многие девочки развлекаются, как могут. Тусят в ночных клубах, встречаются одновременно с двумя-тремя парнями, старательно скрывая этот факт от каждого из них, ходят в кино с попкорном и пивом, катаются на мотоциклах в шумной компании полупьяных мальчиков, едят пиццу, каждое лето ездят загорать в Геленджик или в Анапу, а некоторые даже за границу.

Но я не такая. Ночные клубы мне неинтересны, кинотеатр и пиццерия далеко от моего дома, мотоциклы я не люблю, а море и тем более заграница мне не светят. Никогда. Я просто учусь, стараюсь выйти на красный диплом, чтобы порадовать маму, читаю книжки, иногда встречаюсь с подругами. И всё.

Но тут появляется этот цыганорумын, который несёт многозначительный бред про моего отца и, самое главное, откуда-то знает о тёмных пятнах моей биографии. Хотя никто об этом не знает. Даже Алинка. Даже мама. Никто.

Я повернулась спиной к реке, облокотившись на перила, и с интересом посмотрела на него. Мужчина замер в ожидании.

– Ну допустим, – сказала я, выдержав паузу. – Просто давайте на время допустим, что я не сошла с ума и всё это правда. Вы не обладаете гипнозом, чтобы убедить меня, что перевоплощаетесь в животных и мой отец – действительно граф Дракула. Но моя мама никогда не была в Румынии. Как румынский вампир нашёл её в России? Причём не в Москве, а в нашей провинциальной дыре? Ради чего?

– Ради того, чтобы зачать вас, домна Нина.

– Поближе вариантов не нашлось?

– Не знаю, моя домна. Тогда я ещё не был его фамильяром, – честно ответил Бесник.

– Раз я твоя госпожа, то ты мой раб?

– Я ваш слуга, домна, – поклонившись, ответил он.

– Сойдёт. Тогда я буду обращаться к тебе на «ты». А ты перестанешь называть меня домной, это отвратительно. Итак. Как давно ты за мной следишь?

– С того дня, как вам исполнилось пять лет, моя дом… моя господарша. Тогда вы впервые проявили себя, открутив голову голубю.

…О да, я себя проявила! Это было в детском саду. За мной уже пришла мама. Она заболталась с бабушкой моей подружки Дашки Кудряшовой. Мы с Дашкой, чтобы не скучать, объедали ягодки ирги с кустов. Там ещё была маленькая девочка Катя в смешных очках, которая была в меня влюблена и почти каждый день рисовала мне в подарок какие-то рисуночки. Она ходила за нами хвостиком и тоже периодически срывала с кустов ягоды.

Остальные тоже вышли на прогретую солнцем площадку, рисовали мелом на асфальте, бегали, возились. Потом какая-то девочка рассыпала семечки, и прилетели голуби. Их было так много, что они совсем не боялись детей, только немного сторонились взрослых.

Мы с Дашкой решили поймать голубя и погладить, но наглые птицы постоянно убегали, даже не собираясь взлетать. Вот тогда я заметила хромого голубя, бросилась вперёд, и он довольно быстро оказался у меня в руках. А ещё через минуту я свернула ему шею, оторвала голову и ловила ртом капли голубиной крови под визг разбегающихся детей.

Из садика мне пришлось уйти. Дашка со мной больше не дружила. Маму долго вызывали на какие-то комиссии, сначала вместе со мной, а потом без меня. После всех этих официальных разговоров она возвращалась очень расстроенная, а иногда даже плакала по ночам. Полгода я провела у бабушки, а потом мама пристроила меня в новый садик, строго-настрого запретив вести себя плохо.

В новом садике мне не нравилось. Там не было ирги, не было Дашки и моей любимой воспитательницы. И вообще всё было совсем не так. Но я старалась вести себя хорошо и больше не делала ничего подобного. Я понимала всё и училась быть как все.

Конечно, слухи по маленькому городку разносились быстро, но так или иначе скоро всё забылось, меня приняли, новые мамы разрешили своим детям играть со мной, я стала участвовать в детсадовской самодеятельности, вслух читала стихи Пушкина другим детям, приносила из дома красивую куклу, ходила в платьях с оборочками и носила огромные банты на голове, так что воспитатели и нянечки всегда оставались мной довольны.

– Ну и что же ты выследил за это время? – спросила я Бесника, спускаясь по ступеням к воде.

– Многое… – уклончиво ответил он.

– Ты видел меня голой в ванной?!

Румын покраснел.

– Я отворачивался, – после короткой паузы признался он.

– Дракула видел меня голой?!

– Моя господарша, ваш отец – вампир. Он видел столько обнажённых женщин, что вам и не… – Он замялся, вероятно решив, что некоторые подробности всё-таки неуместны. – Я хотел сказать, что у господаря другое отношение к человеческому телу. Тем более к телу, в котором течёт его кровь.

– И ты видел, как я плачу? – не унималась я.

– Видел. Вас так жаль… Ваш нос становится похожим на сливу. А глаза опухают и краснеют.

Кажется, теперь и я покраснела. Убью его. И того извращенца убью, который Дракула, который типа мой отец. Или убью их обоих. Почему нет?

– После всего этого ты просто обязан на мне жениться, – пошутила я, чтобы разрядить обстановку.

– Я согласен, господарша Нина-а!

Да что ж такое-то, совсем юмора не понимает?!

Следующие пять минут я терпеливо объясняла бесячьему Беснику, что это такая шутка, сарказм, ха-ха, посмеялись и забыли, я не собираюсь за него замуж, и вообще в обозримом будущем замуж не собираюсь. Потому что не за кого. И нет, он мне не подходит!

Я госпожа, а он мой слуга, это мезальянс, моветон и фу-фу-фу, его мой вампирский папочка покусает больно. Какой кошмар, что я несу?! Главное, мне самой хоть как-то сохранить крохи адекватности в голове и не поверить в эту ерунду про вампиров.

Отделаться от Бесника удалось далеко не сразу…

Я вернулась домой уже вечером. Закатное солнце светило мне в спину, когда я шла по аллее от остановки к дому. Мама на кухне листала журнал «Лиза» какого-то там года из самого начала двухтысячных. Вообще-то она никогда не покупала журналы, просто ей кто-то из подруг отдал уже ненужную подборку «Лиз», «Даш», «Караванов историй» и даже «Оракула» и «Тайн Вселенной».

Эта внушительная стопка лежала у нас на подоконнике, пылясь, мешая и постоянно цепляя занавески. Периодически мама пролистывала какой-нибудь из журнальчиков в качестве короткого отдыха, потом бросала его назад на подоконник и через месяц могла с тем же интересом просмотреть тот же самый журнал снова.

Я налила себе чай и села за стол. Пару минут мы обменивались дежурными фразами. Она спросила, как прошёл мой день? Я вяло ответила, что ничего интересного не произошло: уроки, встречи, болтовня подруг, и спросила, как её дела? Она вкратце рассказала мне, как ходила к бабушке, какую знакомую встретила на рынке, кто передавал мне привет. Обычный день, привычные темы, ничего нового.

– Мам, я хочу поговорить, – сказала я после непродолжительного молчания.

– Давай поговорим, – поддержала она меня. – О чём?

– Об отце.

– О чём? – Она подняла голову от журнала и посмотрела на меня. – Зачем о нём говорить? Я же тебе всё рассказывала уже сто раз.

– У меня появились другие сведения.

– Какие ещё сведения?

– Ну, например, такие, что мой отец – вампир, граф Дракула, – честно сказала я.

Мама вскинула брови и пробормотала, что, пожалуй, номера «Оракула» и «Тайн Вселенной» пора выбросить.

– Ну, мам, я же серьёзно!

– И я серьёзно! Нина, тебе уже восемнадцать, ты большая девочка, хватит городить чушь!

– Ну а кто он тогда? Мне сказали, что он из Румынии. Мам, неужели ты мутила с цыганом? Нет, я, конечно, всё понимаю, но цыган?!!

– Издеваешься?!

Она встала и нервно бросила журнал на подоконник. Тюлевая занавеска заколыхалась. Потом мама молча поставила на газ чайник, порезала длинными полосками докторскую колбасу, бросила в сковородку и залила яйцами. Вопрос с ужином решён.

– Хорошо. Я попробую рассказать. Но ведь ты опять будешь перебивать и…

– Не буду.

В общем, она ездила в командировку в Москву. Ей было за тридцать, она была ещё свободна, молода и красива. В гостинице «Космос» поселили какую-то румынскую делегацию, приехавшую в Россию на международную конференцию. Один из членов делегации и был моим отцом. Они познакомились за общим завтраком для всех гостей, за «шведским столом», а потом вдвоём переместились в уютное кафе на ВВЦ.

Его звали Владислав, он хорошо знал русский, был красавчиком и казался лет на десять моложе её. Они не обменивались телефонами и адресами, не давали друг другу обещаний, ничего не требовали. Мама отходила от прошлых отношений, закончившихся тяжёлым разрывом, и ей вовсе не нужны были новые проблемы. А он был обычным интуристом, никуда не лез и ни на чём не настаивал.

Через пару дней мама села в поезд и уехала, даже толком не попрощавшись с ним. Он её не искал. Их румынская делегация должна была возвращаться на родину на следующий день. Всё. По крайней мере, всё, что мне, по её мнению, следовало знать…

Когда я рассказала ей про Бесника, мама нахмурилась.

– Нина, ты перечитала сказок и попалась на уловки афериста, – сказала она, покачав головой. – Ты что, на полном серьёзе поверила, что этот парень превращался в кота?

– Но, мам, он знал подробности, которых никто не знал. Например, что я отдала собаке пирожок.

– Ты отдала собаке мой пирожок?! – вспыхнула мама. – Я тебе вкусненькое покупаю не для того, чтобы ты этим всяких уличных собак кормила! Этот цыган просто следил за тобой от самого дома, поэтому и знает про пирожок, – логично заключила она.

– А про отца он откуда знает?

– Ниоткуда! Просто знает, что отца у тебя нет. Выяснил через соседей. Вот и наплёл ерунды про Дракулу. Но вампиров не бывает. Может, ты ещё в Деда Мороза веришь?

– Да, я в курсе, что вампиров не бывает. – Я примирительно кивнула. – Но мои странности… помнишь, когда я была маленькой?

– Твои детские странности – это просто странности, – резко оборвала меня мама. – Детская психика – сложная штука. Неизвестно, что на тебя так повлияло. Но ведь потом всё прошло. Спасибо врачам! И забудь об этом. И никому не рассказывай! – Она помолчала, налила себе чай, а потом продолжила: – Всякие мошенники бывают. Может, он хочет к квартире нашей подобраться и обчистить? Услышал, как бабки возле подъезда обсуждают, что мы такие все «богатые», вот и решил через тебя подобраться. А может, ещё похуже – маньяк какой-нибудь. Запудрит тебе голову, потом изнасилует и убьёт. Или в рабство продаст какому-нибудь цыганскому барону. Будешь у цыган в таборе прислуживать всю жизнь и на цепи сидеть, как собака. Не общайся больше с этим человеком. Если увидишь – сразу уходи. А если будет приставать – звони в полицию.

…Я ехала в институт, стоя в маршрутке, крепко обхватив поручень двумя руками. По здравом размышлении приходилось признать, что мама рассуждала логично. Наверное, мне действительно лучше держаться подальше от Бесника. Хотя кто знает, он, вообще, мог сам забыть обо мне, переключившись на другую, более доверчивую жертву. Пусть теперь кому-нибудь другому рассказывает сказочки про вампиров. Скорее всего, так и есть, я его больше никогда не увижу, и всё будет в порядке.

Конечно, можно было убеждать себя в этом до бесконечности, но я ведь отлично помнила, что он знает про меня то, о чём я никому никогда не рассказывала. Что, если он вдруг кому-то доложит про тот случай на острове или про историю в кинотеатре? И что будет, если ему кто-то поверит? Вот о чём думать совершенно не хотелось.

День в институте не задался. На входе обнаружилось, что я забыла дома студенческий. И упёртый бритоголовый охранник, который видел меня уже сто тысяч раз, категорически отказался пропускать меня внутрь. Мне пришлось выслушивать его нравоучения, звонить по внутреннему телефону в деканат, просить нашего секретаря спуститься вниз и подтвердить, что я – это я. И потом идти на третий этаж с секретарём, выслушивая от неё мудрые, но очевидные истины, что нельзя забывать студенческий. А то я не знаю!

В результате на пару влетела через десять минут после начала. Получила выговор от преподавателя, которого вообще мало волновали проблемы студентов. Пробки? Добирайтесь до альма-матер на велосипеде. Нет, не колебает! И вообще он уже поставил мне «пропуск» в журнале, так что официально меня на паре нет и я могу идти, куда пожелаю. Класс?

Библиотека была закрыта. «Сказка» открывалась в девять. Да и обратно на пары меня бы опять не пустили без студенческого. Пойти было абсолютно некуда. И что я должна делать?

Я сдалась и села на подоконник на третьем этаже. Ну, допустим… О’кей, Гугл! Граф Дракула.

По поисковому запросу на меня обрушилось столько информационного мусора, что мой мозг просто отказывался всё это воспринимать. Три четверти статей, исторических документов, псевдонаучных версий, сценариев фильмов и ужастиков с канала «РЕН ТВ» я даже не открывала, чтобы не забивать голову ерундой. Судите сами.

«Дракула» с Гэри Олдманом, «Дракула» с Кристофером Ли, «Ван Хельсинг» с Хью Джекманом и прочие непритязательные шедевры мирового кинематографа сразу шли лесом. Фотки каких-то старинных замков, как утверждалось, каждый из них и есть «истинная» резиденция моего папочки. Я насчитала шестнадцать только в Румынии.

Примитивный портрет самого графа Дракулы в нелепой шапочке и с уродской выдвинутой нижней губой, как у представителей рода Габсбургов. Он же, но уже лысый, без бороды и усов, зато с полным ртом жутких клыков. Довеском шли пачки средневековых гравюр с изображением людей, насаженных на колья. Блин… Зачем мне всё это нужно?!

Из «Википедии» я узнала, что Влад Дракула – это Влад Третий Цепеш, реальная историческая личность, господарь Румынии и Валахии. Вот по этому запросу уже было побольше ссылок на какие-никакие действительно исторические источники, а не жуткие средневековые сказочки. Я даже зачиталась, но меня отвлекли.

– Нина, вы готовитесь к занятиям?

На меня преданно смотрел кооператор, изменивший своим вечным рубашкам и на этот раз надевший под пиджак голубую водолазку с высоким горлом.

– Мне хотелось поговорить с вами. Узнать, как вы.

Я подтвердила, что готовлюсь к занятиям, но Петрова это не остановило. Что ж, пожалуй, нам было о чём поговорить, это правда. У мужчины, из шеи которого я всего два дня назад пила кровь, наверняка есть ко мне масса вопросов. Я приготовилась было врать и оправдываться, потому что откровенно в чём-либо признаваться и каяться как-то совсем не хотелось, но тем не менее. Он же…

– Нина, а знаете ли вы, что после создания братьями Лучиниными в одна тысяча восемьсот шестьдесят пятом году ссудо-сберегательного товарищества в селе Даровитое Ветлужского уезда Костромской губернии в последующие сорок лет в Российской империи было открыто тысяча шестьсот четыре кооперативных общества? Правда, шестьсот пятьдесят четыре из них впоследствии закрылись. Но оцените сам факт! Так вот, в моей монографии…

Серьёзно?! Мужчина, я укусила тебя за шею и пила твою кровь! И ты думаешь, после этого мне интересна кооперация? Это всё, о чём ты хочешь со мной поговорить?!

– Нина, вы смотрите на меня с удивлением, – осторожно осёкся он. – Возможно, вам нужно…

Он огляделся по сторонам, убедился, что никого нет, достал из кармана пиджака канцелярский нож и полоснул себе по запястью!

Что за…?!

– Пейте, вам это необходимо! – говорил он, пытаясь тыкать кровоточащей раной мне в лицо. – Пейте же!

Я пробормотала нечто невнятное о том, что меня срочно вызывают в деканат, и, спрыгнув с подоконника, убежала по коридору, не оглядываясь. Ну его на фиг! Я боюсь психов. Никогда не знаешь, что от них ожидать. Нет, вообще-то психиатры или санитары знают, но у меня нет соответствующего образования, так что Петров – не мой профиль, извините, простите, да, я плохая.

Секретарь удивлённо посмотрела на меня, когда я вломилась в деканат и плотно закрыла за собой дверь. Кроме неё, там, к счастью, никого не было. Я ещё раз извинилась, что забыла студенческий дома. И честно призналась, что упёртый преподаватель выгнал меня с пары за опоздание и поставил «энку». Секретарь сжалилась, так что остаток моего вынужденного окна прошёл в тихом и мирном подклеивании бумажек в отчётах.

Когда вечером, уставшая от рутинного дня, я вышла из института в компании девочек из своей группы, на пороге меня встречал всё тот же виновато улыбающийся румын с красной розой на длиннющем стебле. Проклятье. А потом…

– Ой, какой классный у Нинки ма-альчи-ик!!! Мне бы такого мальчика-а-а!!! – во всю голосину заорала Лера Блоха. И все, кто до этой минуты не успел обратить внимание на меня и Бесника, тут же сделали это. Блин.

Я убью её. Но сначала его. Или её? Может, убить их обоих? Или вообще убить всех?

Тоже мне нашла мальчика. Какой он мальчик?! Ему уже лет двадцать восемь – тридцать! Впрочем, есть девушки, для которых даже мужчины за шестьдесят мальчики…

Я быстро зашла за угол, и настырный румын бросился за мной следом, тыча в меня розой.

– Ты зачем сюда притащился с этим веником?! – обернувшись, зашипела я. – Ты же типа следил за моей жизнью, значит, знаешь, что я ненавижу розы!

– Но, моя господарша… – неуверенно ответил он. – Вампиры любят кроваво-красные розы. Их лепестки нежны и хрупки, как человеческая плоть… Возможно, розы вам дарили не те люди, поэтому вы не любите их…

– Я не вампир, идиот! И ты – явно не тот человек, от которого я бы хотела получать букетики!

– Вы всё ещё отрицаете свою природу и не верите в вашего отца?

– Он не Господь Бог, чтобы в него верить, – огрызнулась я. – Что тебе нужно?

– Мне нужно познакомить вас с отцом, – напомнил румын.

– А мне нужно в психушку! Едем вместе?

– Как прикажете, моя господар…

– О-оу, да валим уже!

Через пятнадцать минут «Яндекс. Такси» везло нас в психиатрический диспансер. Не подумайте ничего такого, это всё ради получения водительских прав. Вообще-то я не хочу водить машину, но умею. Это мама упорно настаивала, что права всегда пригодятся в жизни. Ок, в этой ситуации мне проще выучиться, чем спорить. Тем более что управлять авто в принципе не так уж и сложно. У меня в детстве с велосипедом больше проблем было.

Я никогда раньше не ездила в психиатрический диспансер и поначалу думала, что цыган каким-то образом умудрился подговорить таксиста и они везут меня за город убивать. Мы колесили по раздолбанным просёлочным дорогам, бесконечно петляя и утопая по днище в огромных ямах. По обе стороны от дороги располагался частный сектор, из-за заборов нас облаивали собаки. Я лихорадочно прикидывала варианты, как можно резко открыть дверь, выкатиться кубарем на улицу и сбежать, сверкая пятками, если вдруг что.

Но в конце концов машина подъехала к трёхэтажному красному зданию. Румыноцыган расплатился, и мы вышли. На дверях центрального входа висела несколько криво прибитая, но зато новенькая табличка «Психиатрический стационар». Отлично. А как пройти в диспансер?

Гугл ответа на вопрос не дал. И диспансер и стационар находились по одному адресу. И всё, ищите, как хотите. Мы растерянно озирались по сторонам, я уже решила зайти в стационар и попытаться всё выяснить там, но глазастый румын увидел на углу здания маленькую калиточку в заборе. Хоть какая-то от него польза.

У калитки перед нами стеной встал суровый охранник, заявив, что это вход только для персонала. Потом он объяснил, что для того, чтобы попасть в диспансер, нам нужно пойти вокруг да около, обойти глубокую яму под столбом, два раза повернуть налево, идти сто метров по шоссе параллельно высокому бетонному забору с колючей проволокой, а потом, увидев дыру в этом самом заборе, пролезть под всегда опущенным шлагбаумом, и вот там-то и будет диспансер. То есть там-то и будет нам счастье!

Пока мы шли, обходя огромную яму и кучу ям поменьше, по-прежнему наслаждаясь собачьим лаем из-под каждого забора частных домишек, покосившихся и практически вросших в землю, я постоянно напоминала себе, что вообще-то живу в двадцать первом веке. Ну так, чисто на всякий случай, чтобы не забыть.

Вдоль шоссе, по одну сторону которого тянулся бетонный забор, а по другую стояли уже крутые коттеджи, мы шли, щурясь от солнца, которое теперь светило прямо в глаза. И если бы румын вовремя не остановил меня, я бы пропустила заветную дырку в заборе.

Ну да, если у кого-то оставались сомнения, то дырка действительно была именно дыркой! Неровной и неопределённой формы, как будто её вручную выбили в бетоне каким-то инструментом. Прямо в дырке нас встретил шлагбаум, опущенный так, что перелезть через него было невозможно, как и говорил охранник, нам пришлось пролезать под ним.

Во дворе стояли убитые временем хозяйственные постройки. Подвыпившие мужички, греющиеся на вечернем солнышке, заметно оживились, увидев меня, но погрустнели, когда вслед за мной на территорию влез черноволосый Бесник с розой. Ему-то они и объяснили, что диспансер уже рядом, где-то там, в глубине двора, за тремя поворотами.

Это было белёное двухэтажное здание, возможно, сороковых годов постройки. Я радостно взбежала по осыпающимся ступенькам внутрь, но суровая тётенька в регистратуре объяснила, что это наркология, а для того чтобы попасть в психиатрию, придётся обойти этот особняк с другой стороны.

Почему всё так сложно?! Честно говоря, я уже хотела плюнуть на всё и уйти, но упрямый румын потащил меня по тропинке в обход, и вот, обойдя белый домик полукругом, мы наконец-то попали к психиатру.

Общение с врачом оказалось намного проще. Меня спросили, не стою ли я у них на учёте, впервые ли получаю права, где учусь, чем отличается солнце от лампочки, покивали и без проблем выдали справку. А вот потом…

В коридоре Бесника не оказалось. В обшарпанном кресле, в котором я сидела, ожидая приёма, лежала роза. Я неуверенно огляделась по сторонам. Может, он в туалет пошёл? Из соседнего кабинета вышла женщина в белом халате и маске. Спросить у неё, где туалет? Да вот ещё! Надо просто молча уйти и навсегда отделаться от этого цыгана, достал он уже со своими однообразными сказочками.

Я вышла из диспансера, обошла здание и пошла по прямой к шлагбауму, беззаботно размахивая розой в руке. Ненавижу розы. Но жалко бросать несчастный цветок, лучше привезу его домой и подарю маме.

У шлагбаума ошивались те же мужички. Они приветливо разулыбались, увидев меня одну, без румына.

– Скажите, а как отсюда пройти к остановке общественного транспорта? – спросила я.

– В город тебе надо? – уточнил один из них. Я кивнула. – Тебе надо за шлагбаумом налево повернуть, пройти до следующего поворота, а потом в гору, вверх, с километр пройти по просёлку меж домами, там увидишь.

– Ясно, спасибо.

Конечно, никуда я километр в гору не пойду. Вернусь назад к стационару и вызову такси, так проще. Разорюсь, но хоть доеду спокойно…

– Петрович, да куда она пойдёт, ты посмотри на неё? – вдруг сказал второй мужичок. – Девчонка же молоденькая, заблудится, а то и обидит кто. Давай её подвезём!

Троица гаденько захихикала. В гараже слева от шлагбаума стоял раздолбанный уазик советского производства.

– Нет, спасибо, не надо меня подвозить, – поспешила отказаться я, дёрнув к шлагбауму и наклонившись, чтобы пролезть под ним. Чёрт бы побрал этого Бесника, когда он нужен, его вечно нет…

– Смотри, смотри, убегает!

– Да куда ж она денется?!

Меня схватили сзади и потащили назад, я попыталась вырваться, но лишь ударилась головой о тот же шлагбаум и обломила об него же розу. Секундой спустя красивый красный бутон, упавший на землю, был растоптан поношенным мужским ботинком.

– Отвалите! – заорала я так громко, как только могла. – Помогите! Пожар!

Мама учила, что в таких случаях лучше кричать именно «пожар», потому что на опасность пожара люди реагируют почти всегда, а вот при криках «помогите, убивают, насилуют» могут не захотеть вмешиваться. Но в данном случае даже «пожар» меня не спас и на помощь никто не спешил. Да как такое может быть? Тут же больница! Тут должна быть охрана, полно врачей, персонала, пациентов, в конце концов! Почему эти уроды не боятся?

Потому что ещё не знают, что такое страх…

Мир не замер, как в тумане, время не замедлилось и не превратилось в кисель, совсем наоборот – всё происходило быстро, резко и по-настоящему. Меня почти затащили в гараж. Я отчаянно завизжала и ухватилась руками за косяк. Кто-то уже начал задирать мою юбку, один из уродов попытался залезть мне в лифчик. Я укусила его за руку и, дёрнув на себя, прокусила её насквозь. Мужик замер на пару секунд, а потом дико заорал, отскочив в сторону и повалившись на землю. Кровища пошла рекой, а располосованная кожа и мышцы свисали с кисти ошмётками.

Я чувствовала солёный привкус на внезапно отросших клыках. Второй попытался возмутиться, обалдев от увиденного, ударил меня по лицу и схватил за шею, пообещав сломать её. Отмахнувшись ногтями, я вдруг прорезала его лицо, как дешёвую пожелтевшую бумагу, оставив крупные кровавые борозды. Правый глаз выпал из разорванной глазницы и болтался, раскачиваясь на связках и нервных волокнах. Мужик коротко всхлипнул, нащупал вывалившийся глаз и рухнул бревном на пол гаража.

Третий схватил канистру с чем-то и решил огреть меня по голове сзади с тихим бормотанием про какую-то тварь и попытками чтения молитвы. «Господи, иже еси что-то там…» Я в этом не слишком разбираюсь, но было вполне ясно, что ни о каком изнасиловании речь уже не шла, он просто решил меня убить прямо тут, в гараже.

– Бес-ни-и-ик!

Наверное, я окончательно струсила, раз вспомнила о предательском цыгане. Третий мужик заорал, я замахнулась на него ногой, целя в пах, но не достала. Меня спас каблук. Туфли, которые достались мне от каких-то маминых знакомых, были чуть-чуть свободными. И сейчас одна из них слетела с выброшенной вперёд ноги, и каблук, подбитый железной набойкой, ударил мерзавца прямо в лоб!

Говорят, что лобная кость самая крепкая в черепе, но каблук ушёл в неё почти до основания, словно нож в масло. Нападавший упал, уронив канистру на себя же. Трое затихли, кровь растекалась лужами, заволакивая горячими парами мозг, но, быть может, кого-нибудь ещё можно было спасти? Не знаю. Я молча вернула себе туфлю и покинула гараж, потому что сейчас были дела поважнее.

Самый первый, с прокушенной рукой, с воем бросился убегать. Не в моих интересах было, чтобы мир узнал о моих особенностях. Он уже почти пролез к спасительной дырке в стене, но я, на эмоциях и адреналине, просто отломила стрелу шлагбаума. Мой неудавшийся насильник оглянулся и затравленно посмотрел на меня, поскуливая. Я одним движением проткнула его этой огромной металлической палкой!

Его тело приняло её с лёгким сопротивлением и хрустом, как курица, ещё не до конца пропечённая в духовке, спичку. Он так и распластался на земле, раскинув руки в стороны и повернув голову налево. Теперь в его глазах было настоящее осознание страха. И, кажется, он обмочился перед смертью. Или уже после?

Когда всё закончилось, в «ворота», если так уместно называть дыру в бетонном заборе, вошёл румын. Он мрачно улыбался, держа в руках мою сумку, которую я потеряла, когда меня затаскивали в гараж.

– Рад, что вы в порядке, моя господарша.

– В порядке?! Да меня чуть не изнасиловали тут! – в голос заорала я. – И чуть не убили! И я сама тут всех поубивала!

Он предупреждающе приложил палец к губам.

– Да плевать! Никто тут ничего не услышит! Сколько я орала, никто не слышал, никто не вышел посмотреть, что тут такое! Всем пофиг! И тебя звала! Где ты шлялся?!

– Простите, Нина, я должен был ещё убедиться. И показать вам, на что вы способны.

– На тройное убийство?!

– Господарь граф приказал мне продемонстрировать вам вашу же силу. – Он достал из своего рюкзака маленькую бутылку воды и протянул мне.

Я выпила её всю, не отрываясь. В это время румын обошёл меня, вынес из гаража канистру, полил из неё труп у шлагбаума, а потом достал спички. Вот так всё и кончится. Или начнётся. Он схватил меня за руку, и мы бегом вернулись назад к зданию стационара и уже там несколько минут пытались вызвать такси.

Поднялась ужасная суматоха: звенела сигнализация, бегали какие-то люди, вдали слышалась сирена пожарной машины. Бесник накинул мне на плечи свою куртку, чтобы спрятать под ней мою одежду, запачканную кровью, и помог оттереть кровь с лица и рук влажными салфетками, наспех попрятав грязные салфетки по карманам.

– Ты не дал мне выпить их кровь! – в истерике орала я, топая ногами.

Румын пытался заткнуть мне рот рукой, чтобы нас не услышали. Впрочем, окружающим явно было не до нас. Пожарная машина проехала где-то очень близко, оглушив нас сиреной, и уже через несколько секунд замолчала. В это же время к парадному входу больницы подкатило наше такси. В город возвращались молча.

Домой я вбежала, даже не поздоровавшись с бабушками у подъезда, и сразу спряталась у себя в комнате, чтобы не объяснять маме свой ужасный вид. Наскоро переоделась в платье и джинсовку и только после этого зашла на кухню. Мама перебирала какие-то бумаги, на табуретке стояла багажная сумка.

– Ты чего это забегалась?

– Да там… меня ждут, – неопределённо ответила я. – Ты уезжаешь?

– Отправляют в командировку в Москву, на авиационный завод.

– Прямо сейчас, на майские праздники?

Мама неопределённо пожала плечами. Что ж, оборонные предприятия работают и в праздники, это понятно. Просто я надеялась провести майские выходные с мамой, мы в последнее время так мало просто разговариваем. У меня учёба, у неё работа и так далее и вообще, а сейчас ещё и…

– Надолго?

– На десять дней.

Ну чё, класс…

– Надеюсь, через девять месяцев после этой московской командировки у меня не появится братик или сестрёнка?

Мама подняла на меня тяжёлый взгляд, поджала губы и после короткой паузы довольно резко порекомендовала мне идти к тому, кто меня ждёт. Я хмыкнула и ушла. Да, я неслабо охренела. Но у меня шок и стресс, нервы не железные.

«Проверил?»

«Да».

«Она уже поверила тебе?»

«Она ещё слишком напугана».

«Какой вздор! Она не может испытывать страх, так почему эта девчонка столь инфантильна?! В ней же течёт моя кровь!»

«Она дитя своего века, господарь».

«Она моя дочь!»

…Бесник терпеливо ждал меня под тополем напротив подъезда. Я вернула ему куртку и молча посмотрела на него в упор. Что дальше?

Он вызвал такси, и мы поехали в центр, в небольшую уютную кофейню «Дабл кофе». Я никогда в ней не была, а вот румын, видимо, заходил сюда часто, потому что ему даже дали бесплатный шестой капучино. Мы сели за дальний столик у окна.

– То есть ты уже давно ошиваешься в городе? – довольно резко спросила я.

– Несколько дней, господарша.

– И где ты живёшь?

– Я ночую под кустом в образе собаки или чёрного кота, ночи сейчас тёплые.

– Ясно-понятно, ты бомж. Не надейся, что я приведу тебя в нашу с мамой квартиру.

Он не ответил. Я молча уставилась в окно.

Меня до сих пор потряхивало, руки дрожали. Такого никогда ещё не было: я убила троих людей. Сразу троих. Да, они бы изнасиловали меня, а потом, скорее всего, убили, но…

Я, хрупкая девушка, загасила троих мужиков. Кроваво. У меня выросли клыки и когти. А этот румынский уродец даже не почесался помочь мне, он просто смотрел, как они меня… они со мной…

– Я тебя ненавижу, – сказала я. – Надеюсь, ты будешь гореть в аду.

– Я горю в аду уже много лет, господарша.

– Мне плевать.

Капучино итальянской обжарки оказался шикарным. Впрочем, мне особо не с чем было сравнивать, дураку понятно, что растворимый кофеёк из «Сказки» – просто шлак.

– Я должен представить вас графу, господарша, – не удержавшись, заговорил румын.

– Ну допустим. Что для этого нужно?

– Мы с вами должны уехать в Румынию.

Я скептически подняла бровь.

– С чего бы? Если моему драгоценному папочке так пригорело со мной познакомиться, пусть сам едет ко мне.

– Нет, Нина. Поехать в Румынию придётся вам.

– Я никуда не поеду. У меня нет загранпаспорта, визы, денег и, самое главное, никакого желания.

– Но я должен…

– Иди к чёрту, – оборвала его я. – Не подходи ко мне больше. Появишься на горизонте – я тут же вызову полицию! Возвращайся в свою Румынию, к своему Дракуле. Без меня. Нет у меня отца, а у него нет дочери. Всё.

Я встала, схватила сумку и выбежала из кафе, допив остатки кофе одним глотком. Застёгивала джинсовку уже по дороге. Нырнула в торговый центр, вышла через задний вход и села в маршрутку. Всё, хватит, никакая я не дочь Дракулы. Мне просто нужен психиатр и психотерапевт. После праздников сразу же обращусь за помощью в тот же диспансер.

…Мама уехала в ночь. Конечно, я порывалась поехать с ней на вокзал, но поезд уходил в три часа ночи, поэтому после коротких споров мне пришлось признать, что остаться дома будет разумнее. Мы простились прохладно. Кажется, я так и не удосужилась извиниться, всё искала подходящий момент, она тоже делала вид, будто бы ничего не произошло, а потом… потом подъехало такси, мама быстро обняла меня и ушла с багажной сумкой на плече.

Вообще-то я люблю оставаться одна. Одиночество ни разу не сволочь, как нас уверяет попса, оно – друг. Можно смотреть телевизор сколько угодно, играть в стрелялки до рассвета, ходить по квартире хоть голой и непричёсанной, лопать пирожки на завтрак, прогуливать институт. Да вообще практически что угодно!

Потуже завязав пояс на шёлковом халатике с пальмами, я налила себе чай и села читать, но не могла сосредоточиться на книге. Последние события здорово выбили у меня почву из-под ног. Я нахамила маме, меня достала эта ситуация с Бесником и его дурацкими сказками про моего отца-вампира. Наверное, надо лечь спать. Выпив пару таблеток валерьянки, я почистила зубы и легла. Мама прислала эсэмэску, что доехала до вокзала, и пожелала мне спокойной ночи. Я отправила смайлик-сердечко в ответ.

Вновь открыла книгу, но не на той странице, где закончила. А ведь это популярное бытовое гадание – открыть книгу на случайной странице, ткнуть пальцем в случайную строчку, и именно она будет ответом на твой вопрос. Правда, мне попалась не строчка, а целое стихотворение:

Не скажу, что поняла, какой ответ оно даёт на вопросы, гудящие в моей голове, но текст зацепил. Возможно, стоит подумать об этом завтра…

Это была беспокойная ночь. Мне снился голубоглазый кооператор, орущая Блоха, психушка, бесконечный частный сектор. На плечах у меня была надета большая мужская куртка, которая потом естественным образом превратилась в кроваво-красный плащ с капюшоном. И этот медно-солёный привкус крови на губах…

Я вдруг проснулась, подскочив на кровати, и увидела мужской силуэт у окна. Этот человек уже находился внутри квартиры!

Фонарь за окном светил ему в спину, полностью скрывая лицо. Он был чёрным и ужасным, словно продолжение сна. Я хотела закричать, но человек поднял правую руку, вытянув вперёд ладонь, и мой крик застрял в горле. Незнакомец смотрел на меня, но его глаз не было видно. Просто глубокая, непостижимая разумом чернота. Он опустил руку, и я упала на подушки, не в силах пошевелиться. Вязкий, глубокий сон словно бы затягивал моё тело сквозь простыню, кровать, пол куда-то в тёмные глубины пространства…

Не могу сказать, сколько прошло времени, когда я снова пришла в сознание и смогла разлепить глаза. А смысл? С открытыми глазами было так же темно, как и с закрытыми. И тихо. Я попробовала пошевелить руками. Но они быстро упёрлись в твёрдые стенки по бокам. Ага, значит, тут ещё и тесно. Как в гробу…

Стоп! Я резко выбросила руку вверх и больно ударилась пальцами о такую же стенку над моей головой. Или крышку? Я в гробу? Я умерла?!

Вдруг накатил жуткий, неуправляемый страх. Я пыталась кричать, но горло перехватил спазм, поэтому мне удалось лишь прохрипеть что-то нечленораздельное.

Через пару минут дичайшей паники память подсказала мне, что чем больше я ору, чем чаще и глубже дышу, чем дольше плачу, тем меньше воздуха остаётся внутри. Так. Это как лежать в аппарате МРТ. Мне не доводилось проходить эту процедуру, но те, кому её делали, говорят, что камера МРТ похожа на гроб. И что мне дала эта «важная» информация? Правильно, ничего. Что, если уже началось кислородное голодание и лишённый необходимой молекулы кислорода мозг хаотично генерирует разные мысли и выбрасывает самые разнообразные воспоминания? Может быть, ещё пара минут и всё закончится навсегда?

Я попробовала сначала чуть-чуть, а потом сильнее надавить рукой на пластиковую крышку гроба. Ничего не произошло. Но, может быть, так кто-то хотя бы услышит шум? Следующие несколько минут я провела в ритмичном постукивании кулаками по своему импровизированному «потолку». Кажется, в фильме «Убить Билла» (один или два, не помню) Ума Турман раздолбала крышку гроба кулаком. Почему я так не смогу? Потому что это твёрдый пластик и воздуха катастрофически не хватает…

Когда я уже начала то ли засыпать, то ли терять сознание, крышка вдруг приоткрылась над моей головой. Сощурившись от яркого света и одновременно сделав глубокий вдох, я увидела над собой силуэт мужчины и ухватилась за его протянутую руку, как за спасательный круг.

– Ты?! Какого?! Где я?!

– Успокойтесь, Нина. Вы в безопасности. – Бесник ободряюще улыбнулся.

– В безопасности?! – заорала я. – Я только что чуть не задохнулась в гробу!

– Вы не можете задохнуться, ведь вы дочь…

– Сказочного вампира Дракулы! Спасибо, наслышана! Ты уже делился со мной своими фантазиями! А теперь лучше объясни, какого чёрта я оказалась в гробу?! И где мы?

– Вы дома! – торжественно воскликнул полоумный румын.

Ага, как же. Мы находились посреди какого-то гостиничного номера. Крутого гостиничного номера, прошу заметить. Шёлковые обои, бордовые занавески, мебель, обитая алой тканью с орнаментом в виде золотых королевских лилий. Огромная кровать под красным балдахином, а на кровати мой гроб, в котором я сижу. Довольно дорогой, элитный гроб, кстати…

– Ты похитил меня, чтобы изнасиловать?

Глаза Бесника округлились от удивления, он покраснел.

– О нет, моя господарша! Но если вы согласны… – Он сам заткнулся, встретившись со мной взглядом, и продолжил уже по делу: – Вы дома, в Сигишоаре.

– Где?..

– В Сигишоаре, древнем городе в жудеце Муреш, где и родился ваш великий отец, господарь Влад Цепеш.

– В какой жоп… жу… му… шаре?! Это где, вообще?!

Бесник вздохнул и терпеливо пояснил:

– Вы в Румынии, Нина.

…Ну класс. Он влез в нашу квартиру, усыпил меня (наверное, прыснув чем-то в лицо), похитил, перевёз в пижамном топике и шортиках с лисичками в другую страну в гробу, где-то здесь, возможно, что даже заранее, купил мне дурацкие джинсы, пару футболок и белые кроссовки (откуда, кстати, он знает мой размер?), но зато теперь я в Румынии, а точнее, в Трансильвании… Так это оно и есть, типа долгожданное счастье?!

Мы сидели в доме напротив, в кафешке, старательно отделанной под средневековую харчевню в готическом стиле. Конечно же она называлась «Дракула». Да тут всё так или иначе относилось к Дракуле и называлось соответственно! Гостиница «Дракуляр», музей оружия Басарабов, которые типа мои родственники, кафе «Цепеш» с уродливым драконом над дверью, ресторан «Господарь Влад», какие-то сувенирные забегаловки «У вампира» и «Летучая мышь», даже на эмблеме местной стоматологии красовались вампирские клыки. Совсем люди с ума посходили…

В стилизованной харчевне были деревянные столы, серые кирпичные стены, решётки на окнах, кроваво-красные занавески, оплывшие свечи на столах, глиняная посуда.

Пышногрудая официантка, одетая в средневековое платье, передник и чепчик, поставила передо мной глиняную миску с каким-то густым ароматным варевом. Проклятый Бесник, чтоб он провалился, объяснил, что это знаменитая чорба де бурта. Ну да, мне сразу стало всё понятно.

Сначала я отказывалась есть. Протестовала и требовала вернуть меня домой. Хотя вот как – непонятно. Потому что, оказывается, этот идиот не удосужился даже взять с собой мой паспорт! Хорошо хоть телефон взял, можно списаться с мамой по вайберу. Вайфай в этой европейской дыре, к счастью, был неплохой.

Однако чувство голода дало о себе знать, в животе заурчало, и я всё же взялась за ложку.

Чорба оказалась густым сливочно-томатным супом из требухи с добавлением яиц и кучи всякой зелени. Я обожаю требуху. Как румын мог угадать?! Ах да, конечно, он же следил за мной всю мою жизнь… Бред какой-то!

Итак, я похищена полоумным фанатиком, помешанным на легендах о бессмертном графе Дракуле. Я в чужой стране, без денег, без документов, даже без элементарного знания языка. Да он может делать со мной всё что угодно! А вместо этого кормит меня супом в какой-то крутой забегаловке.

– Сейчас мы с вами прогуляемся по городу, а потом сразу поедем на перевал, – словно прочитав мои мысли, включился Бесник. – Вы увидите, как там красиво на закате.

– Какой ещё перевал?

– Перевал Борго, где находится замок вашего отца, господарша моя.

Граф закрыл крышку ноутбука и встал, выпрямившись в полный рост. Он подошёл к окну и молча застыл перед ним, подумав, что любому, кто бы вошёл сюда сейчас, он показался бы неживым. Впрочем, он ведь и не был живым уже много веков.

Кусок скалы, выступавший слева от окна, надёжно защищал графа от солнца, бросая в окно свою спасительную тень. Хотя этого уже и не требовалось, ведь стёкла давно были солнцезащитными, в то же время оставаясь прозрачными и не искажая цвета. Однако, если ты живёшь на этом свете почти шестьсот лет, поневоле станешь чуточку ретроградом.

Уже совсем скоро в роскошный отель напротив приедет эта девочка из России. И он наконец-то увидит свою дорогую дочь. Она даже не представляет, насколько дорога ему…

– В гроб я больше не лягу! – на всякий случай заявила я.

Бесник разочарованно пожал плечами. Мы с ним шли пешком через площадь в сосредоточении маленьких узких улочек. На самом деле Сигишоара оказалась очень приятным, хотя и запущенным средневековым городком.

Румын даже показал мне дом моего «папочки». Обычный жёлтый особняк в два этажа, ничего интересного. Остальные дома на улице были намного эффектнее. А вот часовая башня впечатляла, несмотря на свою старость. На ней были не менее старинные часы с наполовину стёршимся циферблатом и маленькое окошко, в котором стояли две дамы, одна с весами, другая с мечом, и какие-то ещё фигурки. Бесник старательно объяснял, в чём их символическое значение, но, честно говоря, я не запомнила.

Вообще этот румын разболтался. Рассказывал мне историю города, на пальцах доказывая, что в глубоком Средневековье это место было очень важным оборонным пунктом для моей родины, со всех сторон окружённой страшными врагами.

– Чьей родины? Не беси меня. Моя родина – Россия, а не какая-то там Трансильвания с вампирами и цыганами!

– Но, господарша…

– Бесишь!

Кстати, о цыганах. Их тут действительно много. Маленькие цыганята сидят на грязной брусчатке, орут, хохочут, дерутся или выпрашивают деньги у туристов. Наиболее смелые забегают в кафе и воруют еду прямо со стола. Класс. Европа. Цивилизация.

Бесник затащил меня в часовую башню, чтобы сводить в музей, ну типа должна же я знать историю своей «родины»? В этом заведении я чуть было не умерла от скуки, но вот вид на город с башни действительно открывался сногсшибательный. Румын постоянно пытался прикоснуться ко мне, взять за руку типа «романти́к». Ну уж нет. Знаю я его маниакальное желание жениться на мне…

Пройдя весь городок вдоль и поперёк, мы подошли к машине. Скромненький, подержанный чёрный «БМВ» с густо тонированными стёклами. Ну не гроб, и, как говорится, уже спасибо…

Псоголовый поглубже натянул капюшон, чтобы не привлекать лишнего внимания, и остановился за два дома от машины фамильяра. Он проследил, как раб сажает девчонку в машину, как заводит мотор и… О, как легко можно было бы всё закончить прямо сейчас! Если бы только повелитель не был так помешан на кровных узах…

– Сколько нам ехать? – спросила я, когда мы выехали из города.

– Шестьсот километров, господарша.

– Сколько?! Это сколько по времени?!

– Примерно одиннадцать часов, если нас ничто не задержит в дороге.

– Останови машину, я никуда не поеду, – решила я и попыталась открыть дверь, которая конечно же оказалась заблокирована.

– Не волнуйтесь, Нина, мы доедем туда за час, – заверил меня Бесник. – Пристегнитесь.

В его бесшабашном тоне было что-то такое, что заставило меня послушно пристегнуть ремень безопасности. А потом наша машина как будто взлетела. Нет, не как самолёт. Она быстро и в то же время мягко набрала скорость, разогнавшись так, что пейзаж просто размыло в одну пёструю полосу за затемнёнными окнами. Я предпочла закрыть глаза. Достала телефон и наушники из новенького чемодана, купленного в Сигишоаре, включила музыку и забыла обо всём.

…Кажется, я даже уснула. Потому что, когда снова открыла глаза, мы были уже на месте. И место оказалось потрясающим. Высокие горы; белые облака, лежащие на них, как хлопья ваты; маленькие домишки в долине внизу; яркое солнце, голубое небо. Вдали синеет что-то неопределённое – может, река, может, море, может, очередные горы? Я ведь даже не знаю, есть ли здесь море. Да и зачем, вряд ли мы купаться поедем…

Прямо за моей спиной оказался довольно большой отель. Конечно же он назывался «Дракула». Как оригинально, блин?! Построенный в виде наполовину старого, наполовину современного замка, он эффектно выделялся среди маленьких домиков в долине, возвышаясь над ними, как самый настоящий замок. Румын торжественно провёл меня внутрь.

Тут тоже всё было заточено под вампиров. Изображения летучих мышей – от профессиональной работы до совершенно уродской; старинные газовые фонари во внутреннем дворике; блестящие алебарды на стенах; жутковатые изображения самого графа Дракулы; чучела птиц, волков и каких-то ещё животных, которых специально изуродовали, чтобы они казались более устрашающими. В общем, впечатляюще мрачноватое местечко…

Весь персонал в чёрно-красных одеждах. Такие же красные ковры под ногами. Жуть, кошмар, кровь, смерть, гроб, кладбище и всё такое…

Номер, в который меня заселили, был выполнен в том же стиле. Прямо напротив кровати «сидел» мой вампирский «папочка», нарисованный на стене. Оскалившийся, страшный, кривой, горбатый – ну ведь он же вампир, а у местного художника лапки. Интересно, такие произведения «искусства» есть в каждом номере?

Возмущаться не было сил. Я так устала, что хотела только одного – принять душ и лечь спать. Нет, не лечь, а буквально рухнуть! Бесник сообщил, что из моего окна открывается прекрасный вид на какую-то там гору. Ага, обязательно оценю. Потом. Когда-нибудь. Наверное.

Мне с великим трудом удалось выставить его из номера. Он упирался и хватался руками за дверной косяк, настаивая, что должен остаться здесь, дабы охранять мой сон. Ну уж нет. Не желаю спать при озабоченном румыне, мечтающем жениться на мне по несколько раз в день.

Я закрыла дверь на замок и наконец добралась до душа. Ванная комната, к счастью, выглядела вполне современно. Красно-белые кафельные стены, красный потолок, красный пол, новенький блестящий душ, из которого полилась красная вода. Тёплая и тёмно-красная, как… кровь?!

Конечно же это была просто подсветка для душа, но в первый момент я отскочила в сторону, забившись в угол душевой кабины. Они тут все больные на голову. Все! Белое полотенце, контактируя с влажной кожей, тоже становилось кроваво-красным, как будто впитывало не воду, а кровь из раны. Конечно, этот эффект исчезал через несколько секунд, но я успела шарахнуться, отбросив полотенце и увидев, что на белом коврике тоже остаются мои «кровавые» следы. Я здесь с ума сойду-у! Хочу домой, к маме…

Выскочив из душа абсолютно голой, я прыгнула в постель, с головой забравшись под одеяло, и как-то даже сама не заметила, как быстро заснула.

Мне снилась Сигишоара вперемешку с моим родным городом и Москвой, в которой моя мама плясала в толпе разнаряженных цыган под ручку с медведем. Потом с неба пошёл кровавый дождь. И вот уже кооператор Петров бежал за мной по набережной, умоляя искусать его всего до смерти. Уф, эти дебильные сны просто убивают…

Я проснулась и посмотрела на часы. Прошло всего полтора часа, солнце ещё и не начинало клониться к закату, на всякий случай я отправила маме смайлик с сердечками и открыла ВКонтакте.

Сумрачный Паладин. Ну конечно, как без него…

«Привет, прекрасная миледи!» – написал он, прикрепив к сообщению розочку.

Я поздоровалась стикером. Желания общаться не было от слова «совсем», у меня тут других проблем по горло.

«Миледи, что ты чувствуешь, когда побеждаешь своих врагов? Ты, наверное, испытываешь сильную радость, торжество, может быть, злорадство?»

«Что? Каких врагов? О чём ты?» – ответила я.

«Просто я заметил, что иногда в твоём городе происходит что-то внезапное. Вот недавно там случился взрыв бытового газа. Что, если это Вселенная посылает тебе знаки?»

Так, ясно. Этот мутный поток сознания нужно просто игнорировать. Сейчас он пришлет мне пару сообщений про знаки, потом пожелает много-много счастья и опять сольётся на неопределённый, но, к сожалению, короткий срок.

Интересно, где сейчас Бесник? Я же, кроме него, тут никого не знаю…

Подумав, я открыла чемодан, лишний раз оценив свой мини-гардероб, заботливо купленный румыном где-нибудь в местном аналоге «Ашана». Кровавого цвета длинная юбка в пол. Кстати, ничего, стильная, носить можно. Из «верха» к ней подходила, пожалуй, только одна из футболок. Но если прикупить чёрную косуху, то будет вполне себе рабочий комплект.

Быстренько натянув джинсы устаревшей модели с низкой посадкой, чёрную футболку и кроссовки на босу ногу, я открыла дверь и выглянула в коридор. Под дверью на коврике, свернувшись калачиком, спал верный румын. Он быстро вскочил, разлепив сонные глаза, и тут же принялся рассыпаться в комплиментах:

– Как вы прекрасны, господарша моя! Вы так величественны и грациозны! Вы истинная дочь своего отца!

– Угу… слушай, тут есть магазин приличный? Мне нечего надеть, – проворчала я, слегка осадив его пыл. – И вообще, я есть хочу.

– Всё, что пожелаете, господарша! Салат «Цезарь»? Сырно-грибной суп? Пасту с ветчиной? Бокал мусульманской крови?

– Ты больной, что ли?!

– Но вы же дочь Дракулы!

Я прикрыла глаза, глубоко вздохнула, сосчитала до десяти и дала согласие на сырно-грибной суп. С гренками. Думайте обо мне что угодно, но с Бесником проще было согласиться, чем залипать в долгих и нудных спорах. Почему? Да он же псих!

Нет, не отговаривайте меня, пусть я не доктор, но тут с диагностикой не ошибёшься. Конечно, я слышала о самых разных проявлениях безумия, но чтоб словить шизу из-за того, что я якобы дочь Дракулы? Ведь этот румын больше ни о чём говорить не может! Как же его так накрыло-то?! И самое главное, без малейшего повода с моей стороны…

Мы сидели в ресторане внизу. Я с аппетитом ела горячий суп-пюре местного производства. Бесник смотрел на меня влюблёнными глазами и потягивал кислородный коктейль через соломинку. Потом мы выпили кофе, чуть-чуть погуляли во дворе отеля, спустились в долину, где я нарвала немного цветов и сделала несколько фоток на смартфон.

Когда уже собирались возвращаться в отель, из ближайшего домика вышла странная старушка. Она начала что-то кричать мне, гневно размахивая кулаками. Я попросила румына перевести, что именно она пытается мне сказать, но он поспешил увести меня оттуда, объясняя, что эта бабка – местная сумасшедшая. Ага. Ясно.

– Я смотрю, вы все тут немного того…

Мой спутник виновато пожал плечами.

Может, экология плохая? Я слышала, что Румынию называют общей свалкой Европы, так как в страну свозят мусорные отходы практически со всего континента. Их тут реально целые горы, они дымятся и пахнут. А с природой так играть нельзя, она склонна мстить человечеству.

Не так давно мир услышал про активистку Грету Тунберг. Девочка явно больна на всю голову, но зато так эмоциональна и непосредственна, что в её искренности взгляда на проблему загрязнения планеты мало кто может сомневаться. Этот большой ребёнок действительно верит в то, что говорит. Другое дело, что её быстро взяли в оборот мировые корпорации, которые тупо делают на этом деньги…

В общем, как-то практически за пару месяцев весь мир понял, что сама Грета пустышка и только те аморальные люди, которые строят бизнес на продвижении собственных интересов, продолжают носиться с ней как с экологической иконой и даже пытаются протолкнуть на получение Нобелевской премии мира.

Однако сейчас я задумалась: что, если девочка права? Что, если последствия от загрязнения планеты гораздо страшнее, чем нам кажется? Не зря же в Румынии столько сумасшедших? Один из них вон вообще похитил меня, перевёз в гробу и теперь собирается познакомить с моим же папой-вампиром, которого не существует, потому что просто не может существовать…

Что, если пластик отравляет нас быстрее, чем мы думаем? Что, если наш мозг не выдерживает этого давления? Что, если все мы сойдём с ума и задохнёмся, как мыши в пластиковых пакетах? Что, если вся планета скоро сойдёт с орбиты, превратившись в грязный пластмассовый шар?..

Так. Похоже, я устала. Нервы, нервы, нервы…

Меня же похитили, это сильный стресс. Надо написать маме и, пожалуй, снова лечь спать. Солнце уже садится, закат здесь просто сказочный. Может быть, завтра я смогу и это оценить. Ну и заодно придумаю, как мне сбежать от психически нездорового румына и вернуться домой. А сейчас…

– Уже завтра я представлю вас вашему отцу, господарша, – сказал Бесник, когда улыбающийся швейцар поклонился и открыл нам дверь.

– Угу, – вяло ответила я.

– Вы увидите ваш родовой замок, вашу вотчину, цитадель славы и величия. – Он с поклонами провожал меня до номера и продолжал трепаться, пока я не захлопнула дверь перед его носом. Из-за двери ещё долго доносились поскуливания и придыхания…

Я снова сходила в душ и, укутанная в махровый халат, легла в постель. Мой мифический отец-вампир в упор смотрел на меня со стены, кровожадно оскалив клыки. Какая пустая дешёвка… ни вкуса, ни фантазии…

Раздражённо фыркнув, я открыла сотовый и зашла в Интернет. Полистала ленту своей соцсети, проверила почту. Ничего такого уж интересного. Загуглила запрос «Влад Цепеш», почитала три-четыре страшных сказки на ночь про славного Дракулу, прибивающего гвоздями шапки к головам послов и сажающего на кол всё, что шевелится. С чем и заснула.

Ночью меня разбудил какой-то невнятный шум. Я привстала и вроде бы услышала человеческие крики. Странные пятна света из-за окна пробивались в комнату даже через плотные занавеси. Что ещё придумали эти странные румыны?

Я встала и распахнула шторы – прекрасно! – и резко задёрнула их обратно.

Перед отелем столпились местные жители, крича что-то на своём языке и размахивая зажжёнными факелами. Что тут происходит, кино снимают, да? Я осторожно приоткрыла створку окна, но меня всё равно сразу заметили.

– Вампир креатура-а-а!!! – в голосину заорал какой-то старик, и в следующий миг в моё окно влетел помидор, сползая по стеклу. Гнилой помидор. Какого тут вообще?!

– Курва дьяволу!!! – выкрикнул маленький мальчик, шмыгая носом.

– Закройте окно! – потребовал Бесник, с грохотом вышибая дверь в мой номер. Он бросился вперёд, плотно закрыл створки и задёрнул шторы. – Собирайтесь! Быстро!

– Куда?

– В подвал!

– В какой ещё подвал?!

– В убежище, господарша! Кто-то распустил слух, что вы здесь!

– И что теперь? Эти люди решили устроить митинг протеста? Им не нравятся туристы из России? То есть вообще все?!

– О нет, Нина, они хотят сжечь именно вас!

Ну охренеть мне теперь на месте… Просто страдающее Средневековье какое-то, глухой пятнадцатый век. Значит, кто-то наплёл селянам, что я дочь Дракулы, и они среди ночи пришли сюда с факелами. Не облили отель бензином, не расстреляли окна, а… Нет, не то чтобы два последних варианта меня больше устроили, но честное слово… факелы?!

– Я никуда не пойду! – твёрдо решила я. – Этим людям просто надо всё объяснить. Как мне сказать им, что я простой человек и они могут разойтись по домам?

– Нина, нам нужно уходить! – настаивал Бесник. – Они могут ворваться в отель в любой момент!

– Как мне обратиться к ним? – не отступала я.

Румын зарычал. Прямо как собака. Потом своими же зубами прокусил своё запястье и сунул мне под нос окровавленную руку.

Да что ж такое?! Почему меня окружают психи?!

– Это поможет вам понимать наш язык, пейте, – пояснил он.

– Да не хочу я пить кровь! Нет у меня настроения. И вообще, ты когда в последний раз руки мыл? – брезгливо поморщилась я.

– Пейте же скорее! – рявкнул он, и у меня хватило мозгов не спорить. Иногда лучше соглашаться с обстоятельствами. Тем более что в окно, по всей видимости, влетел камень. Звук разбившегося стекла заставляет соображать быстрее.

Я аккуратно лизнула запястье румына. Потом ещё раз. Потом, высосав из раны кровь, подержала её во рту, наслаждаясь вкусом, сделала глоток, схватила руку Бесника и решила, что останавливаться вовсе не стоит. Какая разница, что происходит вокруг, если мы только вдвоём и этот миг стоит целой жизни?

– У нас нет времени, господарша! – Румын с силой вырвал у меня свою руку, прижав к ране полотенце, валявшееся на тумбочке. – Потом, если вы пожелаете и если позволит господарь граф, вы выпьете меня всего досуха, а сейчас…

Он распахнул окно и жестом пригласил меня показаться народу.

– Вампирское отродье-е!!! – тут же заорала какая-то толстая крестьянка, стоило мне только подойти к окну.

– Вампирша! Вампирша! – подхватили остальные.

– Уважаемые господа! – крикнула я. – Успокойтесь! Вас обманули! Я никакая не вампирша! Я обычная девушка! Это недоразумение, которое…

– Эта шлюха знает наш язык?! Она ведьма!

– Сдохни, тварь!!!

В меня полетели картошка и камни. Я едва увернулась, на два шага отступив в комнату. Бесник вопросительно приподнял бровь, скрываясь в тени у стены. Убью его. Но потом, позже, а сейчас…

– Куда, ты там говорил, надо бежать? В какой подвал?

Вообще-то я представляла себе старое сырое помещение, куда мы забежим с фонариками и где будем прятаться, как тамплиеры в древних пещерах. Но куда там! Подвал оказался чистым и светлым, двадцать первый век как-никак…

По сути, это был нулевой этаж отеля. Стены выкрашены в приятный зелёный цвет, потолки довольно высокие, электрическое освещение, разметка с человечком, бегущим на выход, на случай эвакуации при пожаре. Одеваться пришлось фактически на ходу. Мы шли быстро и довольно долго плечом к плечу, но потом подвал стал разветвляться. Румын свернул налево, мне оставалось лишь следовать за ним, не отставая ни на шаг и не тратя времени на пустые вопросы.

Первые несколько минут я ещё пыталась запомнить дорогу, но вскоре повороты стали настолько частыми, что это было уже невозможно. Мы петляли. Я как раз размышляла, находимся ли мы под отелем или уже нет, как вдруг свет мигнул раз-другой, а затем погас.

Бесник, идущий впереди меня, резко остановился, и я влетела лбом в его спину. Мы замерли. Вокруг стало очень тихо. Слишком тихо. Темнота словно бы терпеливо выжидала, что мы будем делать дальше.

– Господарша, возьмите меня за ремень брюк сзади, – громко прошептал румын.