Дневники теней. Книга вторая

Обновление.

Тихо. Темно. Пусто.

Абсолютное отсутствие какой-либо информации. Или все-же что-то есть?

Едва заметно, словно лучик света, пробивающийся через завалы в непроглядную темноту пещеры, просачивается разум в небытие. Насыщаясь этим разумом, из ничего одна за другой зарождаются мысли.

Что я? Или кто я? Если разум есть, значит я живое существо? Значит я должен ощущать, осязать и быть облачен в телесную форму? Или это не так? Но формы нет, как нет и ощущений. Единственное что я могу - это думать. Могу думать, но не вспоминать. Моя память пропала. Она стерта, как будто её никогда и не было. А может быть так и есть - я только зародился и начинаю изучать мир? Но где я тогда нахожусь? Может быть я родился слепым? Но никого рядом нет, никто не держит меня, не прижимает к себе. Тогда я, должно быть, в материнской утробе? Но я ничего не ощущаю. Я не слышу биение материнского сердца. Тогда что же? Может быть я умер?

Последняя догадка, по всей видимости, была верной. Тьма, словно приняв моё осознание происходящего, начала рассеиваться, и я оказался подвешенным в бескрайнем водоёме мутной вязкой жижи. Я имел тело, но разумом не мог осознать, что оно из себя представляет. Ментально, я был похож на кусок глины, ожидающей своей обработки мастером. Бесформенной субстанцией я кружился в размеренном вальсе окружающих вод.

Словно ручеек, холодный поток пространства коснулся меня и проник внутрь. Боль - вот первое, что я ощутил. Резко, словно в тёмном помещении включили свет, передо мной возникла яркая картина апокалипсиса. Мир рушился, захватываемый бушующим пламенем и омываемый нескончаемым потоком воды. Всё вокруг уничтожалось, сминаемое сдвигающимися массами земли. Люди и звери в панике бежали, но смерть настигала их. Города рушились и превращались в пыль. Некогда красивые леса превращались в бескрайние пепелища. Все это картинки мелькали очень быстро. Казалось, что жизнь многократно ускорили и теперь показывают мне этот скорый экскурс в историю. Вслед за апокалиптическими картинами предо мной возник вид последствий всего этого светопреставления. Руины городов стали похожи на памятники древней истории. Вывороченные корни деревьев, словно руки, тянущиеся к спасению и не нашедшие его, замерли, кривизной своей подчёркивая испытанную агонию. Повсюду вперемешку лежали тела, изуродованные настолько, что сложно было понять зверь это был или человек. Смерть настигла почти всех. Лишь небольшие группы живых существ остались смотреть на весь этот ужас, осознавая то, что они смогли избежать. Голод, страх, отчаяние, горе - все эти и многие другие отвратительные чувства наполняли их сердца. Но так не могло длиться вечность. Картинки снова стали меняться, все больше ускоряясь.

Изучая те фрагменты, которые я успевал осознать, я понял, что вижу историю человечества, разбросанную в хаотичном порядке. Не существовало ни прошлого, ни будущего - только сиюминутный момент, в который влилась вся история существования планеты. Я видел молодую деву, ведущую войско на бой и сожженную впоследствии на костре. На смену ей пришли мужчины, идущие в поход за мифической чашей. Картины природы сменялись видами восстановления городов. На смену гладиаторским боям приходил процесс охоты первобытных людей на мамонта. Я стал свидетелем всей истории сразу. Мне не составляло особого труда сфокусироваться, чтобы посмотреть на любой интересующий меня момент и увидеть всё происходящее.

Я рассматривал историю, изучал её, наслаждался ею, пока один из увиденных эпизодов не привлек моё внимание. Создалось ощущение, что я этот момент уже видел - будто я пережил его. С представшей передо мной картинкой пришли чувства, ощущения, запахи и вкусы. Этот момент был ничем не примечателен - всего лишь обнаружение маленького мальчика в поле около монастыря. Но в нём заключалась какая-то сила. Я увидел, как мужчина взял на руки ребенка и направился с ним в сторону ворот. “Настоятель Артуа”, - непроизвольно промелькнула мысль в моём сознании.

В этот момент я вспомнил кто я, словно кто-то открыл затвор и выпустил на волю мою память. Безудержным потоком она хлынула на свободу. Я вспомнил всё, но одновременно с этим всё забыл. Я больше не видел историю человечества, но зато прекрасно осознавал кто я. Картинки погасли, унося с собою жизни неизвестных мне людей и оставляя единственно важную. - мою.

Крик оборвал мои мысли, вернув меня к реальности.

Возрождение Эргоя.

Порхание разлетающихся в испуге птиц и ровный беспечный шелест травы приветствовали меня. Было раннее утро, но солнце уже успело появиться над горизонтом. Его яркий свет отражался в собравшихся в ложбинках листьев капельках росы, заставляя меня прищуриться. Я лежал посреди поля в окружении шевелящейся на лёгком ветерке высокой колосящейся осоки. Царил покой, возможный только в это время дня.

Но что-то было не так. Что-то потревожило птиц, дремавших в столь ранний час в своих гнездах. "Я слышал крик", - всплыла мысль в моей голове.

Я приподнялся на локтях, желая осмотреться. Голова гудела, как после шумной пьянки. Тело ломало, словно я вечность пролежал без движения и теперь, когда я решил вдруг пошевелиться, мышцы заныли, в напряжении своём заставив одеревеневшие суставы захрустеть. С трудом поднявшись, я встал. Ноги меня не слушались. Голова кружилась. Мир плыл перед глазами. Непослушное тело стремилось свалиться на землю, вернув меня в исходное лежачее положение. Было трудно удержаться, но я переборол это сопротивление и справился с казавшейся непосильной задачей.

Собрав силу в кулак, а мысли воедино, я осмотрелся. Казалось, что ничего примечательного не было. Однако, мой взгляд зацепился за островок примятой травы, расположенный на некотором отдалении от меня. С трудом передвигаясь, я побрел в сторону этого островка. Подсознание подсказывало, что именно там я найду ответ на интересующий меня вопрос: “что вообще происходит?”

Конечно же я понимал, что не смогу сразу же получить все объяснения, которые требовались. Навряд ли я смогу легко узнать как получилось так, что я только что был в компании с Ариутом, находясь среди беснующейся толпы, и вдруг оказался в безмятежном поле. Чудеса, да и только. Но разве можно чему-либо удивляться, если повидал и познал всё то, что выпало на мою долю. Логических умозаключений я не ожидал - моя жизнь давно перестала поддаваться логике, если её вообще когда-нибудь можно было логично объяснить. Конечно же я размышлял и искал объяснения, пока брел до примятой травы. Любому человеку свойственно допытываться до правды, даже не имея ни малейшего намёка на неё. Я предполагал, что переместился в пространстве для того, чтобы спастись от неминуемой участи. Но как объяснить тот факт, что я помню как умер? Или это была не смерть? Я никогда раньше не перемещался и вполне может быть, что перемещение именно так и выглядит.

Заинтересовавшая меня проплешина хорошо выделялась на фоне высокой травы - будто почва провалилась в этом месте. Когда я подошёл вплотную, то увидел не окруженный травой участок мёртвой земли, как можно было бы предположить, а только что образовавшуюся прогалину, виновник появления которой был ещё на месте. На примятой траве лежал мальчик лет семи. Ярко-рыжие волосы сильно контрастировали с его бледным лицом. Он был одет в белую, чуть испачканную рубаху, выпущенную из синих брюк. На ногах были надеты низкие ботинки со шнуровкой. Худой, с округлыми чертами лица, узкими губами и носом-картошкой, он лежал неподвижно. Его бледность была неестественна. Губы, цвет которых в юном возрасте обычно бывает розоватым, были сине-чёрными. Вместо румянца на щеках присутствовали пятна голубого оттенка. Веки его были сомкнуты, а выделяющиеся вены имели пугающий чёрный цвет. Он пришел сюда по тропе, которая уходила в сторону видневшейся на горизонте деревни.

"Неужели он мёртв?" - подумал я и потянулся, намереваясь проверить наличие пульса. Но не успев дотронуться до мальчика, я в ужасе отдёрнул руку. Это была не моя рука. Вернее сказать, это была не рука человека - это была рука тени. Она была сформирована из множества полупрозрачных чёрных лоскутков, концы которых трепетали, словно их шевелило сильным ветром.

- Я - тень? Не может быть! Неужели я - это она? Но как мне стать прежним? - озадаченно шептал я.

Из размышлений меня вывел хриплый свистящий забор воздуха, производимый легкими мёртвого мальчика. Взгляд мой тут же перекинулся на него. Увиденное меня поразило. Ребёнок, ещё недавно выглядевший умершим, теперь был жив и на вид совершенно здоров. Розовый румянец вновь покрыл щеки, губы приобрели привычный оттенок, а глаза блестели по-детски озорными огоньками. Он был растерян и не понимал что происходит. И я был с ним солидарен - раньше не было ни одного человека, который ожил бы после убийства тенью. А по всем признакам именно тень его убила. Однако, растерянность мальчика быстро прошла. Живые огоньки в детских жизнерадостных глазах потухли - им на смену пришёл бескрайний ужас. Зрачки расширились и казалось, что сознание, недавно возродившееся в мальчике, исчезло в бесконечности этих чёрных бездонных пропастей. Красивое лицо исказила многозначительная гримаса - ребёнок увидел меня в обличии тени. Молча отползая, он с трудом поднялся на ноги и, спотыкаясь, побежал в сторону дома.

Всё это время стояла полнейшая тишина, словно природа затаилась и наблюдала за происходящим. Лишь издалека раздался вопль, полный ужаса - это мальчик добежал до деревни.

Мне не оставалось иного выбора, кроме как уйти куда-нибудь подальше, чтобы всю эту историю приняли за богатую фантазию ребёнка.

Изменившийся мир.

Вернуться в свое человеческое обличье оказалось несложно - как только я успокоился, мой облик поменялся сам по себе, будто почувствовав снятие напряжения. Куда идти и чем заниматься - вот основные вопросы, которые интересовали меня теперь. И, конечно же, важно было понять что со мной приключилось. Я не чувствовал никаких перемен в себе, однако что-то подсказывало, что я не прав, что изменения были и их кардинальность ещё не раз аукнется мне.

Поле, по которому я шёл, закончилось скоро и на смену ему пришла чаща молодого березняка. Прошло около получаса, прежде чем я выбрался из неё и вышел на широкую песчаную дорогу. Было видно, что она часто использовалась для передвижения - раскатанные колеи и отсутствие густой растительностью явно говорили об этом. С одной стороны от дороги были заросли березняка, из которых я вышел, а с другой - бескрайние просторы пшеницы, уходящие за горизонт. Казалось бы, красивая, естественная и безмятежная картина, но это было не так. Было и то, что заставляло её терять свой добродушный и приветливый облик. Словно дьявольские украшения, с обеих сторон дороги на концах г-образных сооружений висели людские тела. Похожие на атрибут к зловещему празднику, они раскинулись на всём протяжении пути, который был доступен моему взору.

Первым на дороге меня встретила повешенная женщина, которой на вид было сорок лет. Её полуразложившееся лицо, испещренное червями, ещё сохранило очертания. Кое-где уже виднелись кости черепа. Глазницы были пусты - глаза, являясь лакомством, были первыми выклеваны птицами. Порванное платье, одеревеневшие от засохшей крови, тяжело свисало, освобождая изуродованные плечи и истерзанную грудь. Ноги были грязные и опухши. Характерный запах и полчище мух были явными признаками многодневного пребывания на солнце. Снизу, на орудии казни, красовался знак в виде красного огня.

Подобная картина повторялась от виселицы к виселице, разве что только висельники были разного пола и возраста.

“Что здесь происходит? Неужели меня так долго не было?", - подумал я, направившись налево по направлению дороги. Невольные участники моего похода безучастно провожали меня в путь, размеренно покачиваясь на натянутых верёвках.

Ждать ответа пришлось не долго. Ещё издалека я увидел черную точку, растущую по мере приближения. Сначала я принял её за животное, прибежавшее отведать мяса - настолько я был уверен, что ни один здравомыслящий человек не пойдёт по подобной дороге. Но я ошибался. Когда мы достаточно сблизились, я признал в приближающемся объекте лошадь, запряженную в повозку. Впереди сидел мужчина средних лет. Ничего особенного во встречном путнике не было. Он был одет как обычный мужик - в серую льняную рубаху и чёрные суконные штаны. На плечи, не взирая на жаркую погоду, была накинута телогрейка. Надетые не по погоде калоши блестели на солнце.

Лошадь гнедой масти шла не торопясь, спокойно двигая крупом, фырча от усталости и жары. С подозрением и страхом, она изредка посматривала на висящих людей, сопровождая это действие неодобрительным ржанием.

Повозка была обычной - четыре деревянных колеса и невысокий кузов.

- Куда путь держите? - спросил мужчина.

- В ближайший город. Какой будет первым по этому направлению?

- Кревель. А вы не здешний?

- Да, я не местный. Путешествую. Изучаю мир.

- Нынешний мир не заслуживает, чтобы его изучали. Вы посмотрите что творят, - произнёс он указывая на виселицы.

- А кто эти люди? Кто и за что их повесил? Сейчас какой год?

- Какой год? Вы что, в лесу живёте? Или путешествуете во времени? Вы бы поменьше вопросов задавали. Особенно такого рода. А то можете этим вон компанию составить.

- Обещаю больше никого не спрашивать, - ответил я с улыбкой, - кроме вас. Так что здесь происходит?

- Инквизиция - вот что происходит. Они теперь у власти. Решили, что всё могут. Людей жгут и вешают уже который год. Вон сколько понавешали, аж ездить тошно. А приходится - это основной путь для торговли с Арстаном. Да ещё и назвали его инквизиторским путём, сволочи. По другим дорогам такого безобразия нет. Нет, они висят, конечно. Один, два - но не всю же дорогу трупами усеивать. Тьфу!

- Зачем они это делают?

- Как зачем? Нечисть всякую убивают: магов, ведьм, чернокнижников… Ну и заодно простых людей. В основном простых людей. Кляузу кто напишет, так они тут как тут. Живёшь и думаешь, не за тобой ли идут, аль проживёшь ещё денёк-другой.

- Сколько же всего изменилось…

- Что вы говорите? В смысле изменилось? Давно уже так.

- Да, я давно здесь не был. Прощайте, потороплюсь в Кревель. Посмотрю что там творится, - сказал я, пресекая дальнейшие ненужные вопросы.

- Прощайте, - ответил мужчина, явно желающий ещё что-то расспросить.

Дальнейший путь был ничем не примечателен - единожды встреченные два путника оказались немногословны, а остальное время я провел в гордом одиночестве. Если не брать в расчёт мирно покачивающиеся тела висельников.

Кревель.

Спустя два часа Кревель, встречая меня, распростер свои когтистые объятия.

Город был великолепен. Я никогда ещё не видел каменных сооружений, а этот город был построен из камня целиком. Своей формой он напоминал крепость времен второй эпохи, за исключением того, что стенами крепости были обычные жилые дома, заселенные не менее обычными людьми. Город состоял из множества жилых и административных зданий. Постройки плотно примыкали друг к другу, но при этом имели разную высоту. Они располагались кольцами друг за другом, словно лабиринт. Вырезанные в каждом кольце высокие арки являлись единственными проходами к центральной площади. Форма города была архитектурной задумкой. Она являлась попыткой придумать что-то новое, при этом возрождая старое. Так и появилось новое веяние архитектурной мысли, воплощенной в город Кревель.

Один из красивейших городов периода третьей эпохи, несмотря на все светлые надежды, встретил меня ощетинившись. Стоящий на входе патруль был одет в кожаные бушлаты с нашитыми поверх позолоченными стальными пластинами, чёрные штаны и тупоносые ботинки с позолоченными бляшками. На нагрудных пластинах у каждого из патрульных был знак в форме пламени. Такое же пламя алого цвета красовалась на чёрных овальных щитах. На поясах у патрульных висели мечи. Меня без вопросов пропустили внутрь, но при этом сопроводили кровожадным взглядом, причину которого я сразу же понял - в городе проводилась очередная облава на ни в чем неповинных людей. Да, именно на людей - обладатели способностей, даже самых простых и слабых, уже давно ретировались из города, используя для этого весь свой арсенал. Простой же люд не имел никаких шансов исчезнуть незамеченным или не быть пойманным при попытке спастись. А любая попытка покинуть город, как очевидно, рассматривалась как признание вины.

Я увидел, как из ближайшего ко мне дома вытащили женщину. Платье на ней было порвано, что максимально обнажало тело. Грязная и заплаканная, она молила о пощаде, тщетно убеждая, что не является ведьмой. А из-за угла дома выглядывали две девочки, лет семи, и смотрели с заплаканными глазами на то как их мать уводят к последнему пристанищу - тюремной камере.

- Ты смотри, здесь ведьмины отродья! - прокричал патрульный, неожиданно появившийся позади девочек и схвативший их.

- Тащи их сюда! - ответил тот, что стоял, возвысившись над матерью. - Нам велено искоренить всю эту нечисть.

Кивнув головой, патрульный схватил девочек за волосы и потащил их вслед за матерью. Увидев это, женщина издала душераздирающий крик. Её взгляд остекленел, подернулся влажной плёнкой и, отражая царивший на душе хаос, наполнился безумием. Жизнь семьи была решена.

Не успел я хоть как-нибудь отреагировать на происходящее, как мужской вопль, разносящийся с противоположной стороны улицы, привлёк моё внимание. Передо мною, словно в замедленной действии, предстала картина падающего на землю человека, из спины которого торчало копье. Позади него, вытянув руку вперёд, в броске застыл патрульный. Было понятно, что пострадавший мужчина хотел сбежать от подобного правосудия, но не смог - не желая играть в догонялки, охотник вонзил копье в свою жертву точным броском. Мучения были не долги. Упав на землю, жертва прохрипела в последний раз и испустила дух.

- Молодец, Морис! - сказал подошедший к метнувшему копьё патрульный. - Всякую охоту заканчиваешь полётом своего копья.

- Это добрая традиция. А традиции надо соблюдать, - усмехнулся Морис в ответ.

Ужасающим зрелищем картины издевательств, насилия и разорения появлялись в поле моего зрения. Из окна одного дома выкинули мужчину. Из другого дома выволокли обнаженного старика и погнали его прутьями, сопровождая это криками: "Так тебе, мразь! Наколдуй себе одежду". Слева от меня рухнула старушка - сердце не выдержало, когда её маленького внука схватили и повели в направлении тюрьмы. Спереди женщина подожгла себя, ругаясь на всех, проклиная и смеясь, что она никому не досталась.

Прекрасный город, своим каменным величием возносящийся над остальными, на деле был центром зла и насилия. И пока смерть наполняла улицы слабыми и беспомощными людьми, над городом уже начинал виднеться дымок от первых костров.

- Что это за дым? - поинтересовался я у патрульного.

- У нас правосудие быстрое - либо режь, либо жги. А ты кто такой? Ни разу не видел.

- Я путешественник - проездом здесь. Многие говорят, что город настолько хорош, что его надо обязательно увидеть.

- Как бы это не было последним, что ты увидишь. Уезжал бы ты подальше, пока за тебя не взялись.

Оставив собеседника, я направился по направлению дыма. Как оказалось, он поднимался над центральной площадью, которая была заполнена стягивающимися отовсюду зеваками. Было удивительно смотреть на то, как люди, влекомые жаждой кровавого развлечения, шли на казнь, понимая, что их тоже могут поймать. Оглядываясь по сторонам, они пробирались в самую гущу событий и занимали свое место, считая, что теперь они в безопасности. На самой же площади было сооружено три помоста со столбами по центру, под которыми лежала сухая солома. Два из них были пусты, а к третьему, тому от которого и чадил дым, были привязаны три человека - две женщины и мужчина. Солома под их ногами занялась скоро и огонь, поднимаясь вверх, уже ласкал языками пламени помост, жадно стремясь к загнанной добыче. Пока пламя поглощало своих жертв, а ужасающий крик заполнял площадь, ко второму помосту подвели женщину с дочерьми, которых я видел совсем недавно. Их привязали к столбу и без каких-либо церемоний принялись разжигать костёр. Огонь неистово вспыхнул, предчувствуя свежую плоть. Девочки закричали, перекрикивая заживо горящих рядом людей. Обезумевшая от горя мать, со слезами на глазах, принялась с новой силой умолять пощадить её детей. Но инквизиторы её не слушали, как не слушал её и огонь. Помост, облизываемый алчными до добычи языками, стал чернеть. Конец был неминуемо близок.

Цель.

Дни, недели и месяцы пролетали рутинно. С тех пор, как я очнулся в поле, многое было предано переосмыслению. Например, сбежав из Кревеля, я узнал как выглядит и ощущается перемещение и мог наверняка сказать, что из деревни Гуарано я не перемещался. Это была самая что ни на есть смерть, завершающая жизнь обычного, хоть и странного человека, и предшествующая рождению сильного магического существа - тени. Долго я шёл к осознанию и принятию своего существа. Да и не принял бы, если бы не одна девушка, о которой я расскажу чуть позже. Она показала мне кто и что мы есть.

Что касается инквизиции, то мне приходилось ещё неоднократно с ней встречаться. Приняв изменения, воцарившиеся в мире, я сначала стал бороться с ней. Частые перепалки и ненужные убийства оказались неприятным результатом моих вмешательств. Именно в ходе таких стычек я понял, что стал бессмертным. Да и старость ко мне не могла прийти - я зафиксировался в том возрасте, в котором умер. Однако, позднее я научился выбирать личину своей более взрослой, либо более молодой вариации.

Смерть не торопилась вновь встретиться со мной, хотя может быть и не могла. Вонзенные в моё тело мечи рассыпались в труху вместе с хозяевами. Стрелы для лука и болты для арбалета, которые безоговорочно должны были попасть в меня, сгорали ещё на лету вместе с пускающими их людьми.

Люди не могли мне навредить. Но они могли навредить другим людям. На смену умершим инквизиторам приходили новые, бравшиеся за свою работу с ещё большим рвением. Это навело меня на мысль, что моё участие в данных разборках приносит только вред. Обдумав всё и взвесив, я решил вернуться к своей прежней цели - борьбе с нечистью. С этой задачей люди сами точно не смогли бы справиться. Да и на моей стороне была сила - никто не мог мне навредить.

Удоль.

Осень была на редкость дождливая. Реки, переполненные без конца падающей с неба водой, выходили из берегов, затапливая прибрежные территории. Леса потеряли свою плодородность. Прогнившие грибы были изъедены червями и улитками. Созревшие ягоды отваливались под натиском дождевых капель и смешивались с землей. Снующие в поисках пропитания птицы подбирали их и, наевшись досыта, тут же засыпали, поддавшись действию забродившего продукта.

Дождь лил вторую неделю подряд. Казалось, что кто-то сверху увидел весь тот ужас, который творится на земле, и решил напросто смыть этот позор, чтобы больше его не видеть. Потоки воды размывали дороги, затапливали огороды и сады, заливали подполы и склады.

В один из этих пасмурный осенних дней я остановился на ночлег в трактире на окраине деревушки под названием Удоль.

Удольцы были достаточно дружелюбными людьми. У них всегда можно было найти приют. Если вдруг в трактире не находилось комнат, то каждый местный житель считал своим долгом предложить гостю свободную койку в доме. Но мне, как я уже написал, в этот раз не случилось опробовать на себе гостеприимство столь душевных людей.

Прежде чем отправиться ко сну, стоило отужинать, сдобрив благородную пищу кружкой пива. К чему я и приступил сразу после заселения. Плов из баранины быстро украсил занятый мною стол. От аромата мяса с рисом, добротно приправленного травами и барбарисом, обильно выделилась слюна. Присоединившийся тут же запах хмеля дал понять, что к ужину можно приступать.

Трактир, ничем не отличавшийся от множества других, был исполнен в традиционном деревенском стиле. На небольшом отдалении от входной двери, по левую руку, расположилась барная стойка и дверь, ведущая на кухню. По правую руку раскинулся небольшой зал на восемь столов. Приоткрытая дверь, расположенная в дальней от входа части помещения, вела к спальным комнатам. Бревенчатые стены ничем не были украшены. Общий зал освещался свечами, расположенными и на столах, и на барной стойке.

- У вас прекрасный плов, - заметил я разносящей еду девушке.

- Спасибо, это я делала. У нас скромное заведение - я и готовлю, и разношу, и убираю. Мать, правда, мне тоже помогает.

Будто в подтверждение её слов из двери, ведущей на кухню, с подносом в руках вывалилась высокая полная хозяйка трактира и направилась к ближайшему столику. Дочь, определённо, была не в неё. По-детски милое, с острым носиком, личико украшали карие блестящие и жизнерадостные глаза. На стройный девичий стан спадали длинные волосы цвета вороньего пера. Всё это шло в полнейшую противоположность с тучной женщиной, имеющей короткие вьющиеся рыжие волосы и нос картошкой.

- Это мать тебя научила так вкусно готовить?

- Нет, отец, - ответила девушка, понурив нос.

- А где он? - решился спросить я, почуяв неладное.

- Он умер.

- Прости, я не мог знать.

- Многие умерли. Кузнец, сын мясника, друзья, папа…

- Я не слышал, чтобы у вас была хворь. Что произошло?

- Зараза здесь не при чем - это всё дожди.

- Дожди? Разве они научились убивать? - неуместно пошутил я, но тут же осёкся, проверяя как на это отреагировала моя собеседница.

- Я понимаю, это странно. Подобный вопрос все задают, кто узнает причину смерти. Но всё намного сложнее. Дождь виной разлившимся болотам.

- Они увязли в болотах? - уже не так смело предположил я.

- И снова нет. Никто не верит - говорят об ветки ободрались, но разве такое бывает? Мы же видели тела. Это не ветки - это когти.

- Когти? Дикий зверь?

- Может быть и дикий зверь, но мы такого никогда не видели. Здесь не водятся опасные дикие звери. Мы бы знали, если бы они были. Нет, это какая-то нечисть, иначе и быть не может.

- А где я эту нечисть могу найти?

- Зачем это вам?

- Чтобы я знал куда нельзя ходить, - ответил я, понимая, что меня ждёт долгий подробный рассказ.

Монстр.

Три глубоких параллельных пореза, оставленные кем-то или чем-то на стволе дерева, возвестили о правдивости предположения дочери хозяйки трактира. Смешанные чувства наполнили меня. С одной стороны, я был рад тому, что помогу жителям и сделаю вклад в свою вновь обретенную миссию. С другой же стороны, встречаться с неизвестной опасностью было немного боязно. Да, я тень, и мои способности, вероятнее всего, сильнее возможностей этой твари. Но не вздрагивает ли человек при виде безобидного паучка? Не пугается ли пробежавшей мыши? Не трясётся ли от мнимой опасности, живущей в темноте? У страха глаза поистине велики. Особенно если это страх перед неизведанным. А мне было совершенно неясно кто мог оставить след в сантиметр глубиной, столько же шириной и длинной поперёк ствола векового дуба.

Дорога была несложной. Как рассказала девушка, мне нужно было выйти из деревни возле церкви и углубиться в лес. Затем следовало минут десять идти прямо по грибной тропе. Местность оказалась и впрямь болотистая. Дождь, усилившийся во время моего пути, только усугублял ситуацию. Мне пришлось приложить всю свою прыткость, чтобы не угодить в трясину. Местами не обошлось и без способностей - воздушные помосты были незаменимыми помощниками.

Несмотря на все ухищрения, дорога заняла не десять минут, а в два раза дольше. Ориентир мне назван не был - было просто сказано: “не ходите в этом направлении”. Да и кто в здравом уме пойдёт бродить в ливень по лесам, которые и без того стали опасными от непогоды. Особенно когда напутствия добротно приправлены историями про болотного монстра.

След от когтей оказался не единственным. Все деревья в округе были исцарапаны, словно кто-то помечал таким образом территорию. На вязкой, чавкающей под ногами земле, стали появляться первые следы неизвестного существа. Отпечаток был очень странным. Размер его в два раза превышал длину моей стопы. Крючкообразные промятия от когтистых пальцев напоминали птичьи лапы - три спереди, один сзади. Следы были достаточно свежими. Чудовище точно находилось где-то поблизости.

Словно в подтверждение моих наблюдений, метрах в тридцати от меня хрустнули ветки. Не успел я направить свой взгляд по направлению шума, как хруст раздался совершенно с другой стороны. Враг был очень быстрым и почти бесшумным. Следовало предпринять какие-нибудь защитные меры. Не теряя ни секунды, я преобразился в тень. Мир вокруг приобрёл рубиновые оттенки. Воздух стал тягучим. Время замедлило ход.

Я сделал это как раз вовремя. Огромный чёрный объект прыгнул в мою сторону, нацелив на меня четыре лапы с выставленными вперёд, словно пики, когтями. Заприметив своевременно это движение, я отпрыгнул в сторону и сразу же поднялся, приняв защитную стойку и выставив воздушный щит.

Монстр стоял напротив меня в двадцати шагах. Словно осознавая все происходящее, он застыл на месте, размеренно покачиваясь и изучая обстановку. В нём было пять метров роста. Четыре мускулистые лапы, похожие на крабьи, заканчивались огромными пальцами с длинными острейшими когтями. Тело чудища напоминало тело гориллы, из которого исходили сотни коротких щупалец с зубастыми присосками на концах. Спина и плечи были покрыты грубыми кривыми пиками, вызвавшими во мне ассоциацию с острыми каменными гребнями. Обезьянье лицо вместо волос имело на себе полчища змей. Чёрный уродливый зверь имел неестественный вид, и одни лишь глаза, горящие голубым сиянием, смотрели на меня с пониманием и тревогой - словно это был не монстр, а человек, увидевший пред собою равного соперника.

Ожидание было недолгим. Схватка обязана была когда-нибудь начаться, и она началась. Первым, не дождавшись моих действий, бросился в атаку монстр. На этот раз он не пытался меня проткнуть. Четырьмя лапами, с помощью когтей, он сделал подобие клетки, намереваясь заточить меня в неё и растерзать своими короткими плотоядными щупальцами. Резкий глухой удар возвестил о неудачности предпринятой попытки. Плашмя монстр влетел в мой щит, при этом пробив его кончиками когтей, вошедших в щит на добрых пять сантиметров. Резкая боль резанула мою руку. Чёрный густой дым потёк из раны по воздуху. Это был первый раз, когда меня смогли ранить после окончательной трансформации в тень. Так много времени прошло с тех пор, как я последний раз ощущал боль. Это было настолько непривычно, что на секунду я впал в замешательство, из которого меня вывел стук головы твари по готовому в любой момент разлететься щиту. Вместе с этим пришло понимание моей уязвимости и возможности неблагоприятного исхода. Злость наполнила меня. Поставив руки в центр щита, я приложил максимум усилий и направил в разные стороны потоки энергии, добавляя к воздушной стихии воду, огонь и молнии. Это дало результат. Лезвия, ещё секунду назад грозившие мне смертью, со звоном упали на землю. И как раз вовремя. Вслед за отрубленными когтями посыпался разлетевшийся вдребезги щит.

И вновь я успел увернуться от падающего на меня зверя.

Оба раненые, мы смотрели друг на друга. Во мне бушевала ярость, наполняющая меня мощнейшей энергией. Чудище же смотрело на меня испуганно - словно загнанный в ловушку зверь. Вспомнив свой старый трюк, я решил закончить сражение быстро и пустил в своего противника тысячи игл. Я помнил, что они сделали с тенями, и был уверен в их результативности и на этот раз. Но самоуверенность всегда нас подводит. Поставленная под удар ороговевшая спина с лёгкостью отразила опасность, превратив иглы в мелкие осколки. Огонёк надежды появился в глазах чудовища. С утробным рыком оно вновь кинулось на меня, пытаясь раздавить массой. В прыжке монстр развернулся спиной и выставил вперёд острые окаменелые зубцы. Для любого смерть была бы неминуемой, но я не был любым. Резко разведя руки, я исчез с траектории нападения и, появившись над оглушенным при падении противником с сотканным из энергии, огня, воды и молний длинным мечом, вонзил его чудищу в сердце. Вопль разлетелся по лесу, распугав сидящих на ветвях птиц. Чёрный туман покрыл лежащего у моих ног монстра.

Творец.

Когда я принёс тело в деревню, меня окружили местные жители. Они сразу же узнали умершего. Это был одинокий парень - первый из пропавших. Оплакивать его было некому. Мать его, как это бывало нередко, умерла при родах, а отец беспробудно пил, пока не скончался в канаве. Мальчик рос один с двенадцати лет. На попечительство его никто не брал, да он и не шёл ни к кому. Однако, люди о нём заботились - кормили, одевали, обучали. Именно поэтому известие о смерти было так тяжело воспринято всеми жителями.

- Где ты его нашёл? Что с ним? - спросил крепкий мужчина, подошедший первым.

- На болоте. Там, где были убиты остальные.

- Что ты там делал и что там делал он? Кто это с ним сотворил?

- Важнее узнать, кто превратил его в болотного монстра. Не смотрите на меня так. Я прекрасно знаю, что вам всё известно.

- Это был он? - спросила молодая женщина, стоящая справа от меня.

- Молчи. Ничего не говори этому чужаку, - осек её коренастый мужичок.

- Мне не интересны ваши разборки, - прервал их я. - Где мне найти этого урода?

- Мы не знаем, - не обращая внимание на мужика сказала женщина.

- А кто знает?

- Там же, в лесу, живёт какой-то странный парень, - сказала подошедшая старушка. - Он не из местных. Поселился около года назад. Наведывается иногда за продуктами, травами, да выпивкой. Никто не знает, чем он там занимается, да и где именно живёт, но это точно его рук дело.

- Мама, это не может быть Кирт.

- Замолчи, дура. То, что он к тебе таскается не значит, что он добрый молодец. Посмотри, как он парня ухайдокал.

- Это не он его ухайдокал, - решил прояснить ситуацию я, - это я сделал. Правда, в тот момент это был совсем не безобидным мальчиком.

- Ах ты ж…, - набросился на меня бородатый мужик.

- Перестань, - осадила его хозяйка трактира. - Мы все знаем что за чудище было в лесу.

- Да, все знаем, - вторила ей дочка, выглядывающая из-за широкого материнского плеча.

- Мы не знаем где искать этого изверга, сынок, - вновь подключилась к разговору бабушка.

- Я знаю, - развернувшись на каблуках ответил я и направился обратно в лес.

Изрезанные когтями деревья снова окружили меня. Рука заныла, будто напоминая о минувшей схватке. Лес был освобождён от существа, но оставался столь же опасен.

Понять где находится виновник этой кровавой драмы было несложно. Пока жители деревни спорили кто прав, а кто виноват, в моей памяти всплыла зародившаяся при первом посещении ассоциация. В лесу были помечены не все деревья, а лишь часть. Будто кто-то таким образом обрисовал свою территорию. Сначала я решил, что это территория охоты чудища, но теперь я был более чем уверен, что чудище было лишь дворовой собакой, охраняющей территорию. И самое главное, что мне стало известно - это тот факт, что следующим моим противником будет человек.

Домик злодея, представляющий из себя одноэтажный маленький обжитой сарайчик, было обнаружить несложно. Стоило всего лишь поплутать по отмеченной территории около получаса, и он сам оказался передо мной. Хозяин избы был настолько уверен в своём защитнике, что не озаботился усилением охраны, хоть и не мог не слышать вопля. Это было мне только на руку. Войдя через единственный вход, я обнаружил его мирно распивающим свежезаваренный чай.

- Не ожидал гостей, Кирт? Или как тебя там.

Парень подавился чаем и, согнувшись, стал откашливаться. На вид ему было лет двадцать пять. Длинные чёрные волосы спадали на худое лицо. Острый нос и сильно выраженные скулы, совместно со впалыми глазницами, подчеркивали его худобу. Он был сух. Руки его были тонки. Исхудалое тело было покрыто длинной шерстяной туникой.

- Не ожидал. Кто ты и как сюда попал?

- Кто я - тебя волновать не должно. А вот как попал… Жалко мне этого молодого парня.

- Ты с ним справился? Ты его убил? Но это невозможно!

- Раз я здесь перед тобой стою, значит возможно. Правда сказать, это было нелегко.

- Нелегко? Я разрабатывал это заклятье более двухсот лет, а ты его взял и убил!

- Убил его ты. Я лишь завершил неизбежное. Зачем ты это с ним сделал?

- Парень сам виноват. Он следил за мной, а затем попросился в ученики. Что мне было с ним делать? Я предложил провести эксперимент - он согласился. Магия - вещь непредсказуемая. Ты же наверняка знаешь. Первый опыт был успешен, а вот обратное заклинание не сработало.

- С чего ты взял, что я знаю о магии?

- Я вижу тебя. Не перед собой вижу, разумеется. Это неоспоримо. Я вижу каков ты есть на самом деле. Мне уже приходилось встречаться с таким как ты. Что же, сжигай меня. Или зачем ты пришёл?

- Сжигай? Я же не варвар. Я дам тебе возможность познакомиться со своим детищем.

После этих слов из-за моей спины выскочила тень убитого мною существа.

- Можешь немного пообщаться со своим творцом, - сказал я и вышел на улицу.

Не прекращающийся уже третью неделю дождь заглушил отдалённые крики, заменяя их мелодией бьющих по листве капель.

Кастэла.

Мои непроизвольные преображения в тень при использовании сил были значительной проблемой. Люди не должны были меня таким видеть - это грозило ненужными стычками с инквизицией, нежелательными последствиями и напрасными жертвами. Надо было как-то решать эту проблему, а решение было только одно - научиться контролировать перевоплощение. Силы для меня были новы, привыкнуть к ним сразу не получалось. Волна энергии, накатывающая при их использовании, высвобождала мою истинную сущность. Помочь могли только тренировки. Они были долгими и изнуряющие, но, в итоге, цель была достигнута - я научился контролировать способности в полной мере.

Несмотря на все старания, утро описываемого дня оказалось из ряда вон выходящим. Я направлялся в город Стартхель, знаменитый происходящими в нем необъяснимыми событиями. Странные смерти, нападающие призраки, бегающие скелеты, волшебные исцеления и неизвестные болезни - всё это имело место быть в Стартхеле. А там, где волшебство - там место мне.

Ночь, проведённая в придорожной таверне, осталась позади. Дурман от сновидений и лёгкая утренняя усталость успели отступить. Восходящей кроваво-красное солнце позолотило росу и озарило горизонт. Спокойствие и безмятежность царила вокруг, будто бы ничего живого не существовало - только трава, деревья и лёгкий гуляющих ветерок. Ничто не предвещало беды.

За полтора часа ходьбы до города мне стали попадаться люди с рюкзаками, загруженные обозы и навьюченные животные. Жители города торопились куда-то, явно не влекомые желанием, а гонимые страхом. Ответ на вопрос что случилось напрашивался сам по себе. Ничто иное так не пугает людей и не опустошает города, как охота на ведьм. Волшебный град стал пристанищем инквизиции.

- Приветствую тебя, Тень! - сказал идущий в одиночку мужчина, поклонившись.

Ошарашенный, я ничего не ответил, а лишь сопроводил странника поворотом головы. Идущие следом люди, казалось, не обращали на меня внимания. Семья, проезжающая мимо на телеге, спокойно беседовала, а их маленькая дочка даже мне улыбнулась. Следом прошла женщина с огромной котомкой за плечом. Но она тоже просто покосилась на меня, не придав никакого значения моей скромной натуре. Затем ехала ещё одна семья с двумя детьми. Решив проявить доброжелательность, я им улыбнулся, но дети, увидев мою улыбку, закричали и забились в угол.

- Успокойтесь, дорогие, - обняла их мама.

- Простите их, Тень. Они никогда раньше не встречали подобных вам и испугались.

- Всё нормально, - больше интуитивно, нежели осознанно ответил я.

Повозка с семьёй проехала дальше.

"Что здесь творится?", - подумал я, наблюдая за чередой обозов и людей, движущихся мне навстречу.

"Здравствуйте, Тень!", "Тень", "Это же Тень", - то и дело разносилось с разных сторон. Оставалось загадкой что же ждёт меня дальше.

В город оказалось попасть не так уж просто. Толпа людей, бегущих из него, была велика. Все они толкались у ворот, стараясь как можно быстрее покинуть городские стены. Ворота не охранялись, поэтому любой желающий мог беспрепятственно войти или выйти. Привычного патруля поблизости не было. Это объяснялось клубящимся над городом тяжёлым чёрным дымом. Инквизиция насытилась своими жертвами. Охота на сегодня была окончена.

С трудом пробившись через толпу в город, я направился сразу же к центральной площади. Картина, открывшаяся мне, была уже привычной. Три помоста, обложенные соломой, и три жертвы на каждом из них. Два костра уже горели. Запах жженой плоти витал в воздухе, смешанный с едким запахом дыма. Толпа бесновалась и ликовала, возбужденная зрелищем. Стоящие по периметру инквизиторские патрули, словно орлы, зорким взглядом высматривали возможных жертв. Сами инквизиторы стояли около помостов и гордо смотрели на публику.

- Жги ведьм! Бей демонов! Смерть чернокнижникам! - скандировала толпа.

Близился черёд третьей казни.

Первым к помосту подвели грязного, одетого в лохмотья старика. Пальцами связанных сзади рук он вырисовывал в воздухе какие-то знаки, тщетно пытаясь разорвать стальные путы. Когда его привязали к столбу, он вознес голову к небу и грязно выругался, за что получил удар в живот.

Следующей к помосту повели молодую девушку, при виде которой моё сердце бешено затрепетало в груди, а дыхание замерло. Это была она. Я сразу же узнал её длинные светлые волосы, роскошную фигуру и очаровательные черты лица. Она почти не изменилась - была столь же прелестна и обаятельна. Белое, местами запачканное платье, подчеркивало тонкий девичий стан. На руках были надеты белые перчатки. Волосы девушки развевались на ветру. Взгляд был направлен вперёд - на ожидающей её помост. Всем своим видом девушка показывала безмятежность и спокойствие, словно ей было все-равно что произойдёт дальше.

“Но как она здесь очутилась и почему она ни капельки не изменилась, ведь столько лет прошло? Или это не она и на меня нашло наваждение?” - задавался я вопросами, ответ на которые должен был обязательно узнать.

Пока я размышлял, девушку возвели на помост и стали привязывать к столбу. Она стояла прямо напротив меня - совершенно беззащитная, безвольно принимающая свою участь. Будто чувствуя мое внимание, она подняла глаза и наши взгляды встретились. Улыбка украсила и без того прекрасное девичье лицо. Девушка подмигнула мне и опустила глаза обратно. Сердце моё натужно екнуло, сознание затуманилось и, словно в бреду, я приступил к действиям.

- Кастэла! - вознесся над площадью мой обречённый крик.

Раскидывая стоящих на пути людей, я двинулся вперёд. Инквизиторские прислужники бросились было на меня, но я их тут же раскидал в стороны воздушными и водяным кулаками. Всё происходило на интуитивном уровне, в то время как взгляд мой был прикован только к ней. Толпа раздвинулась, и я создал по обе стороны высокие огненные стены. Оставшихся спереди инквизиторов и привязывающих Кастэлу патрульных я усыпил иглами, окончательно освободив себе путь.

Другая девушка.

После побега из Стартхеля мы очутились в ближайшей деревне около трактира с громким названием "Три кабана". Вопреки первому впечатлению от названия, одноимённые животные были совершенно не причастны к начерченному на вывеске тексту. Вся соль была в том, что заведение открыли и держали по сей день три друга. В меру упитанные, любящие изрядно поесть и в шутку похрюкать после очередной кружки пива, не лишенные чувства юмора, они назвали трактир в свою честь. Подтверждая правдивость названия, внутри, над барной стойкой, висела огромная картина с изображением барахтающихся в грязи изрядно выпивших хозяев.

- Приветствую вас в нашем заведении, при создании которого ни один кабан не пострадал, - поприветствовал один из владельцев трактира.

Кивнув головой в знак приветствия, мы вошли внутрь и сели за ближайший столик. Шутка про кабана была гордостью хозяев, ведь обычно на стены вешали головы животных, в честь которых названо заведение, а у них висел гротескный автопортрет.

Мы же с моей спутницей продолжили запутанную дискуссию.

- Ещё раз говорю, я впервые тебя вижу.

- Но, Кастэла, это же я - Эргой.

- Я понятия не имею кто такая Кастэла. Меня зовут Стэла.

- Кастэла была твоей родственницей?

- Знал бы ты сколько мне лет - не спрашивал бы подобную ерунду, мальчик.

- И сколько же тебе лет?

- Где ты говоришь мы с тобой якобы познакомились? В монастыре? Да уж, воспитание там не очень-то хорошее.

- Нормальное у меня воспитание, - вспылил я.

- Ладно, допустим, что нормальное. С чего ты взял, что надо меня спасать?

- Тебя же хотели сжечь.

- Хотели. Но это им не удалось бы - я бессмертная. Вышла бы нагая из горящего пламени, вот хохмы было бы. А-хах. Или переместилась бы в другое место. Ты что, считаешь, что один такой фокусник?

- Я не фокусник…

- Я не фокусник, я тень, - передразнила она меня не дав закончить. - Плавали, знаем. От таких одни лишь беды.

- С чего бы это?

- Это же ты тот клоун, что пытался спасти женщину с дочерьми в Кревеле?

- Пытался? То есть их убили?

- А ты как думал? Считал, что их помилуют? Им пособничал сам дьявол - такое не прощается.

- Я не дьявол.

- Да знаю я, знаю. А вот они не знали. Только благодаря тебе их сначала пытали, а затем уже сожгли. Так себе спасение. Не мог броситься в огонь и перенести их из города? Или, если бы я не была похожа на твою подружку, то ты меня бы тоже не стал спасать?

- Откуда ты знаешь кто я? И почему все меня видят?

- Не все тебя видят, а лишь люди, имеющие способности. А такого как ты я уже встречала, правда тот выглядел несколько иначе.

- А ты тоже тень?

- Я тоже тень.

- Почему тогда я не вижу тебя настоящей?

- Силенок маловато, да и молод ещё. А-хах. А вообще меня никто не видит. Для всех я просто человек. Наверное, потому что я первородная тень.

- Не все, по всей видимости, считают тебя человеком. Некоторые пытаются тебя сжечь.

- Это долгая история.

- А я никуда не тороплюсь. И вообще, что значит первородная тень?

- Я родилась такой в нулевой год третьей эпохи. Мама говорила, что она родила меня ровно в полночь под все эти творящиеся вокруг ужасы.

- И много таких как ты?

- Я еще никого не встречала. А ты чего делал в Стартхеле?

- Я пытаюсь бороться со всякой нечистью. Надеюсь таким образом избавиться от инквизиции.

- Любопытное занятие. Мне в общем-то заняться нечем, можем немного попутешествовать. Заодно расскажешь мне о себе.

- А ты мне расскажешь о себе, хорошо, Каст… Стэла?

- Хорошо, - с улыбкой ответила девушка.

Весь вечер и пол ночи мы посвятили рассказам о своих приключениях.

Стэла.

Я родилась на самой заре третьей эпохи. Пока вокруг бесновались стихии, огонь столбами сжигал всё на своём пути, вода топила всё без разбора, земля сжимала сама себя в несуразный комок, дома рушились, а люди и животные гибли, моя мама дарила новую жизнь. Я, разумеется, ничего этого не помню. Мне не была дарована возможность прочувствовать каждый момент своего появления на свет и запечатлеть его в своей памяти. Обо всём происходящем мне рассказывала мать.

Родилась я на небольшом острове посреди огромного кристально чистого озера. Там же я провела первые двадцать лет своей жизни. Удачное географическое расположение тому причиной, а может быть шаманы, живущие на острове и проводящие в прибрежных скалах свои обряды, но остров совершенно не был затронут апокалиптическими явлениями, поглотивший весь остальной мир. Единственными отголосками смертельного сражения за жизнь были бушующим озерные воды, да гроза, раскидывающая пучки молний неестественной формы, сопровождаемая перекатывающимися рокотами грома.

Ужасающая непогода не испугала жителей острова. Они не имели понятия что творится в остальном мире - для них это был просто каприз природы, который следовало переждать.

Островные деревни никогда не славились достижениями науки или наличием острых умов, способных двигать прогресс. Основная масса молодых людей стремилась уехать в города, получить там хорошее образование и устроиться в жизни получше. Это стремление их и погубило. Всем известно, что пришедшая чумная болезнь в первую очередь забрала самых умных и образованных. Это могла быть ещё одна из причин почему наш остров оказался невредим.

Роды прошли успешно. Повитуха, принимавшая меня в этот мир, была родовым шаманом. Её знаний и опыта хватило на то, чтобы маленький человечек беспрепятственно появился на свет. Говорят, что я была очень маленьким ребёнком. Вес мой составлял чуть больше двух килограммов, а роста во мне было сантиметров пятьдесят. Когда я родилась все сильно удивились и испугались, увидев, как на них смотрят маленькие разноцветные глаза пуговки. Один глаз был небесно-голубого, кристально чистого цвета. А второй - темно карий, с красно-жёлтыми прожилками.

Агния, так звали повитуху, сказала, что это признак великой силы, которая удивит всех нас. Но затем испуг наполнил и её. Только что рождённый малыш испустил последний вздох и безжизненно закрыл свои маленькие глазки. Истерический крик матери наполнил помещение.

Агния, отнеся меня в угол и положив на тряпичную подстилку, принялась проводить какой-то обряд. Все замерли в ожидании, полные надежды и тревог. Всё действо длилось не больше минуты, но, как говорила мама, по ощущениям растянулось оно в долгие часы ожидания. Наконец-то, после очередного втирания трав, массажа груди и воспевания песен, я вновь вдохнула воздух. Помещение наполнил ласкающий слух детский плач. На мир вновь смотрели маленькие глазки-пуговки, но цвет у них был уже одинаковый - небесно-голубой.

Друзья.

С самого своего рождения я чувствовала себя неполноценной. Ощущение, будто от меня отделили половину, никогда не оставлял меня. Нет, я была нормальным человеком, ведущим обычный образ жизни, с присущими всем людям тревогами, переживаниями, радостями, страстями, любовью, ненавистью и желаниями. Любой, знающий меня ребёнком, сказал бы, что я была добродушной, жизнерадостной и услужливой девочкой. Я таковой и была, однако пустота не давала мне покоя. Всё моё стремление к общению, приобретению новых знакомых и друзей, помощь людям - всё это было направлено на заполнение той пропасти, что была в моей душе. Со мною что-то было не так, но я не понимала что. Мама мне говорила, что это должно быть связано с инцидентом, произошедшим при рождении. По её словам, настолько доброго и отзывчивого человека она ещё не знала. Будто бы я умерла на какое-то время для того, чтобы воскреснуть чистой от злых помыслов - так сказать без внутреннего демона, живущего во всех остальных людях. Возможно это было так, хотя сейчас я в этом не уверена.

Я очень сильно любила своих родителей. Они были для меня всем, а главное - примером для подражания. Жизнь на острове накладывала свой отпечаток на быт местных жителей. Основным промыслом, которым занималась мужская половина населения, была рыбная ловля. Не исключением был и отец. Каждое утро он вставал до рассвета, тихонько, чтобы никого не разбудить, одевался, собирался и уходил в туман. На берегу его ждала потрёпанная временем, но прочная и верная лодка, с которой он, раскинув сети и закинув снасти, ловил свою добычу. Улов не всегда был велик, но на жизнь нам хватало.

Мать же вела домашний быт. Наряду с воспитанием своей маленькой дочурки, она готовила, стирала и убирала. Так же на ней был уход за скотом, соление и вяление принесенной отцом рыбы. Во дворе всегда стояли дубовые бочки, в которые слой за слоем укладывались рыба и соль. Во дворе около дома была оборудована небольшая коптильня, а рядом с ней, на натянутых между двух столбов верёвках, висела рыба. Из скота у нас было две коровы и коза. Несколько раз в день мама уходила в хлев с двумя вёдрами, а по возвращении угощала меня парным молоком с ломтем свежеиспеченного хлеба. Полакомившись вдоволь, я выбегала на улицу и гоняла кур, вызывая улыбку на материнском лице.

По выходным я ходила с отцом топить баню, сложенную по-черному. Какое же было весёлое купание в ней. Вода из огромного чёрного котла смешивалась в тазике с холодной водой, и я плескалась и плескалась. Ни разу не удавалось уходить из бани, не измазавшись после промывки сажей.

Детство яркими красками запечатлелось в моей памяти. Ах, как же часто по утрам меня встречал накрытый стол с блинами из печи, которые мама подавала со сметаной и простоквашей, либо изначально готовила с творогом. Этот вкус детства, наверное, никогда не уйдёт из моих воспоминаний, сколько бы веков не прошло с тех пор.

Как же я любила своих родителей, да и люблю их до сих пор.

Каждое утро начиналось в деревне с пением петухов, приветствующих солнце, не охотливо появляющееся на горизонте. Жизнь в деревне была размеренная. Все знали друг друга и жили бок о бок, помогая соседям в заботах и делах. Конечно же без вражды не обходилось. Кого-то считали ведьмой, кого-то алкоголиком, а кого-то тунеядцем. Как это водится, соседи периодически косили взор друг на друга и выставляли претензии по поводу пропадающего урожая, а детишки тихонько хихикали, искренне надеясь, что их шалости не будут замечены.

Когда мне было четыре года, я подружилась с соседкой девочкой. Она была старше меня всего на три года, но я тянулась за ней и старалась подражать во всем, будто бы она была взрослой, созревшей женщиной. Сколь слепы и наивны детские побуждения. Сейчас даже смешно вспоминать об этом. Но тогда я свято верила, что она побывала на большой земле, видела магов и ведьм, сражались с ними в неравном бою и победила только благодаря своей находчивости. Мы, дурачась и играя, восстанавливали рассказываемые ею события, каждый раз добавляя что-то новое. Она была моим кумиром и я, конечно же, мечтала тоже пойти на большую землю, когда мне исполнится пять лет. Мама, видя наше веселье и игры, только посмеивалась, понимая, что скоро придётся объяснять своей маленькой дурёхе почему не надо идти на магический фронт. Объяснение, к слову, было совсем простым.

- Твоя подруга Дуня всех магов перебила, тебе совсем ничего не оставила, - сказала мне мама, когда я, взяв кулёк с вещами, засобиралась уходить из дома.

А я ведь тогда обиделась так сильно, что не общалась с Дуней почти месяц.

У нас в деревне было много ребятишек. Мы все дружно играли, забывая обо всём на свете. Время пролетало быстро и беззаботно. Школ у нас как таковых не было - один единственный учитель собирал детишек со всего острова и обучал грамоте, письму и счету. Этих знаний было вполне достаточно для деревенской жизни, а к другой особо никто и не стремился.

У меня был друг Светослав, которого все мы звали просто Славой. Тогда традиции, языки, имена и наименования ещё только начинали смешиваться и преобразовываться в общее, всем понятное наречие. Так вот, мой друг очень любил животных. Его всегда окружали различные птички, мышки, кошки, собачки и другая живность. Всех их он держал дома, за что получал по шее от родителей, всё время грозящих выгнать из дома всю эту блохастую свору во главе с сыном. Конечно же они этого не делали, но пыл мальчика постепенно поутих. Он стал в большей степени выхаживать больных животных и либо отпускать их на волю, либо раздавать друзьям. Мне очень нравилось быть в его компании - в окружении разномастных живых существ. Я любила помогать ему в лечении и уходе за мохнато-пернатыми больными.

Мы со Славой подружились после совершенно случайной встречи, когда я возвращалась домой от учителя. Я шла спокойно, наслаждаясь красотой и природой, когда вдруг увидела макушку, торчащую из травы.