Диаблеро

Глава 1.

Последний день лета, как и последовавший за ним последний вечер лета, порадовали погодкой. Я хоть и собирался провести этот вечер под крышей, но приятная атмосфера воспринималась многообещающей увертюрой к предстоящему событию.

Этот день был последним во многом, последний день лета, последнее воскресенье месяца, последний день каникул, мой последний рабочий день.

Сегодня я получил полный расчет в кафешке, в которой подрабатывал три долгих жарких месяца официантом. Многие кафе открывали летние площадки – «летники» и нанимали туда дешевую рабочую силу. Хотя даже не рабочую, а рабскую, поскольку платили копейки, а штрафовали за всё что-только можно придумать. Последний месяц работы в этом плане был самым опасным, работодатели понимали, что студенты на летнике им до следующего года уже не понадобятся, поэтому и начинали бессовестно резать последнюю зарплату, могли вообще не дать расчет, могли зарубить на половину или больше, и, никому ничего не докажешь. Трудоустройство полуофициальное, с огромным количеством дополнительных соглашений. Потому-то все студенты изначально старались устроиться либо на посменный расчет, либо на понедельный. Если пообещали помесячный расчет, то непременно обманут.

И тут хоть психуй, хоть не психуй, всё равно получишь… это самое: деваться-то особо некуда. Студенты и сами народ непостоянный, фигаро здесь, фигаро там, и принимают их на постоянную работу, в связи с этим непостоянством, с большой неохотой. Единственное что у студентов постоянно – это безденежье. Не удивлюсь, если окажется, что в каком-нибудь словаре эти два слова обозначены как синонимы.

Без денег тяжко, ведь в стране победившего капитализма за всё надо платить. Оказывается, что функция автозаполнения холодильника отключается сразу же, как только съезжаешь от родителей. А помимо еды еще и жилье надо оплачивать. И обучение.

Можно, конечно, и не оплачивать, сходить в армию, но это опять же два года жизни в рабстве, строить дачи генералам и наслаждаться дедовщиной. Но если на гражданке рабство всё больше психологическое, то в армейке всё больше физиологическое. Как по мне – вариант так себе, поэтому за обучение я держался, как мог.

Учился я на платном отделение, как это не печально. Все экзамены сдал на отлично, набрал вступительный бал и по предварительным спискам числился на бесплатном. Однако в самый последний момент все переиграли. Стал узнавать в деканате в чем дело и оказалось, что недостаточно просто сдать все экзамены на пятерки, много нас таких, надо еще допы иметь в виде красных дипломов, наград за олимпиады, связей и богатых родителей. Без этих допов поступить на бесплатное, да еще и такое престижное как экономика, вообще не реально. Вот мое место и ушло сынку богатого родителя. Поступал я на бесплатный экономический, а в итоге оказался на платном судомеханическом. Зачем мне дальше по жизни нужна будет такая специальность я не знал, учился ради диплома, а не по специальности, теша себя надеждой что потом можно будет на второе высшее пойти. В этот раз точно на экономическое.

Экономика должна быть экономной, эти слова как нельзя лучше понимаешь именно в студенчестве. Зарабатывал разными подработками, ночным сторожем, ночным грузчиком и сезонными заработками, вроде разнорабочего на пляже и официанта в летних кафе.

Семья была не особо благополучная, пьющие родители хоть и пытались помочь в промежутках между запоями, но помощи той было с гулькин нос, да и главное – не было стабильности, на них нельзя было положиться. И жить с ними было нельзя, постоянные нервотрепки и скандалы, порою доходящие до рукоприкладства.

Общежитие мне не дали, так как не иногородний, а то, что у меня район удаленный, так это во внимание решили не принимать. Нашел, вероятно, самую дешевую комнату в городе у старушки божьего одуванчика. По крайней мере первые два месяца она ей была, после чего внезапно начала обрастать шипами.

Разобравшись в моей ситуации, старая карга принялась затягивать гайки, переобуваться на ходу, требовать того, чего изначально в договоре и в помине не было. Насколько я понял цену на сдаваемую комнату она изначально формировала с учетом этого, отсюда и дешевизна. Кто-то уходил от нее сразу, кто-то чуть погодя, а я вот задержался… Она дала время обжиться, пустить корешки, привыкнуть, при этом проявляла даже не сочувствие, а почти заботу, и когда показала истинное лицо, то сорваться с места мне было уже чрезвычайно сложно.

По факту я сейчас выполнял у нее всю работу по дому, слесарь, сантехник, электрик, грузчик, кочегар и дворник. Не нравится – вон бог, вон порог, иди на все четыре стороны. А идти не хотелось, слишком уж привык, от института близко, да и главное – дешево, реально самое дешевое, что нашел в городе.

Экономить приходилось на всём, но больше того, что заработал сэкономить всё как-то не получалось. Денег катастрофически не хватало ни на институт, ни на жилье, ни на жизнь, а еще ведь хотелось с сокурсниками гульнуть, девушку на свидание пригласить, одеться нормально, развлечься. Начал зашиваться на работах, пропускать лекции, и в итоге вполне закономерно попал под отчисление. Восстановился, но с другим потоком, после чего сосредоточился сугубо на учебе, в ущерб работе, и денег, соответственно, стало прям в притык. С новым потоком не сошелся, третий курс как-никак, я для них чужак, а чтоб влиться в коллектив нужно было участвовать в мероприятиях, естественно не бесплатных, а на них теперь денег-то и не оставалось.

Так же выяснилось, что при отсутствии денег автоматически исчезает девушка. Алена. Познакомился с ней в деканате, когда узнавал кому мое место досталось, в итоге сошлись на взаимной неприязни к мажорам. Не супермодель, но и не уродина, очки ее точно не портили, портил её характер.

Когда выяснилось, что в нашем тандеме добытчик по большому счету она, там и повышенная стипендия от деканата, и семья благополучная, фермеры из российской глубинки, достаточно зажиточные чтоб активно помогать дочке, ну и может что-то еще чего я не знал. В общем начала Аленка на себя тянуть одеяло, брать бразды правления, открыто пренебрегать и помыкать мною.

Я уже к тому времени и привык на приниженном положении существовать, еще когда в деканате восстанавливался осознал, что попытка качать права в ситуациях, которые я не мог контролировать, приводили к ухудшению общего положения дел. Быстро понял, что требовать чего-то бесполезно, можно только просить. Стал со многим смиряться, поэтому и подруге ничего не говорил, хотя внутри, конечно, все кипело. Но моей ненаглядной и этого оказалось мало, хотела чего-то большего, а вот чего именно я так и не узнал. Начала провоцировать ссоры и в конечном итоге показательно разорвала отношения. А после этого еще и взъелась на меня, стала вредить по учебной части, распускать слухи, очернять репутацию.

Так что деньги сильно довлели над моей жизнью, вернее их отсутствие. Этим летом поработал нормально, продавец-кассир попалась на мошенничестве и меня на временной основе назначили вместо нее, да так и оставили, ведь нет ничего более постоянного, чем временное. А это и ЗП выше, и возможностей подколымить больше. Поэтому заработал я аж на полтора семестра обучения, что и решил отпраздновать. Чтоб жизнь не казалась совсем уж беспросветной я завел себе правило, раз в месяц посещать приличное заведение, уровня ресторан.

Вот сегодня как раз и был такой день.

Ресторан назывался «Старый Дуб», и на мой вкус оказался более чем приятным. Имелись два этажа, большой зал с живой музыкой, исполняющей рок. Имелся бар и несколько малых залов. Контингент на первый взгляд был приличным, а официантки симпатичными.

Я попросился в малый зал, поскольку музыка была уж больно громкой, если настроение будет, то потом посижу чуток в баре, послушаю музыку. В зале свободные места имелись, поэтому сел за просторный столик, рассчитанный на четырех человек. Два двойных пустовали, вдоль стенки шел диванчик с несколькими приставленными столами. Сначала хотел сесть туда, но остался только серединный столик, угловые были заняты. В зале царил полумрак, приглушенное освещение, вещи, стилизованные под старину и затянутые бутафорной паутиной в качестве украшений на стенах и колоннах.

Миловидная невысокая официантка Яна приняла заказ, и в ожидании его я ненавязчиво изучал посетителей. За одним двойным сидели две симпатичные девчонки моего возраста, собственно, они были одной из причин, по которым я выбрал этот зал. Чем черт не шутит, может решусь познакомиться, ведь то, что у меня денег вечно нет на лице не написано. Девушки баловали себя суши и рассматривали фотки в телефонах, что-то негромко, но оживленно обсуждая при этом.

Еще за одним сидела парочка слегка за тридцать, проявляющая друг к другу очень активный интерес, часто касались друг друга, что-то оживленно рассказывали или вспоминали.

За большим столом сидела кампания из пяти человек, три парня и две девушки. Парни молодые, накачанные, с цепями и перстнями, стол богато накрыт, вискарь, текила, экзотические закуски. Вели себя довольно шумно, рисовались перед девушками. И было перед кем рисоваться – там всё как на картинке, и пластика всех нужных мест – губки, носики, попки, грудь – и косметика, и прическа, и одежда. Таких я только в элитном эскорте видел, и то по телевизору. Слишком красивые чтобы быть настоящими. Даже просто смотреть боязно, вдруг неподъемный счет за это выставят?

В одном углу дивана выпивали армейские товарищи, может афганцы или другие какие ветераны, грубая речь, специфические выражения, водочка с грибочками и огурчиками, «расплескалась синева» на мелодии телефона. В другом разместился невнятный дедок, который постоянно курил и читал газету; облако табачного дыма и газета скрывали его фигуру и лицо. Мимоходом я удивился, неужели кто-то в наше время еще читает газеты?

Есть у меня такая слабость, люблю ярлыки развешивать. А что? Удобно, хоть и не всегда попадал в десятку с оценкой. Вот и на окружающих развесил – кокетки, мажоры, афганцы, любовники и конферансье.

Неприятности начались с первой ложкой первого блюда, словно триггер сработал. К шумной кампании пришло пополнение, и они решили сдвигать столы. А поскольку четверных тут больше не было, то один из парней вежливо, но безапелляционно попросил меня пересесть. Жуть как не хотелось этого делать, вот с чего бы мне пересаживаться? Это уже мой стол, а за него первым сел, я к нему привык, я на него настроился, и тут – нате. Хотелось отказать, но я понимал, что ничем хорошим это не кончится, ну, по крайней мере для меня. В лучшем случае просто испорчу себе настроение так ничего и не добившись, а в худшем – получу по мордам. Пришлось пересаживаться за тесный двойной стол, Яна как раз принесла вторую часть заказа и места на столе оказалось прям в притык.

Думал пересесть на диван, но что-то меня останавливало. Само наличие бывших военных, в состоянии сильного алкогольного опьянения ничего хорошего не сулило, ни общаться, ни пить, ни тем более драться с ними не было никакого желания. Внешность дедка тоже не располагала к тому, чтобы присоседиться к нему: достаточно длинные волосы с импозантной сединой на висках лоснились и были зализаны назад, острый нос, усики как у фокусника, завитые колечками наверх – всё это вызывало приступ какого-то подсознательного отвращения и даже тревоги. Да и курил он так, что газету в никотиновом облаке было не видать. Может сигару или трубку?..

Однако допитый бокал пива внезапно ударил в голову, расслабил, и острые углы происшествия сгладились сами собой, ведь по большому счету ничего страшного не произошло. Да и привык я многое спускать на тормозах. Поэтому пришлых под конец бокала рассматривал уже с некой толикой умиротворения в душе.

К компании присоединился парень и две девушки; девушки под стать остальным, длинноногие, фигуристые, с прическами и макияжем, блондинка и рыжая. Но парень внешностью переплюнул даже их. Голубизной вроде не тянуло, подтянутый, спортивный, и в целом брутальный, а не гламурный, но, черт – длинные кучерявые волосы платинного блондина и льдисто голубые глаза выбивались из привычного образа современности. Такие типажи только в фильмах встречаются, на обложках журналов или на страницах героических книг.

Пиво просилось наружу. Уборная понравилась, добавив еще один плюсик ресторану, чистая, унитазы сами смывали, вода из раковины сама текла, всё по фэншую. Раковины располагались в общем помещении, и возле них я столкнулся с одной из красавиц мажорной компании. Девушка была поистине сногсшибательной, а пиво расслабило, заставило забыть о классовом неравенстве, пролегающим между нищим студентом и золотой молодежью. Девушка скорее всего была фотомоделью, хотелось думать именно так, а не про эскорт. Но кем бы она не была на самом деле, откровенно разглядывать ее мне это не помешало.

Жгучая брюнетка заметила мой взгляд в зеркале и насмешливо спросила, не поворачиваясь:

– Что, нравится?

– Безусловно, – вздохнул я, и затем зачем-то добавил: – Чувствуется работа мастера…

– Ты это о чем? – грубовато уточнила красавица.

– О вашей внешности…

– Что ты себе позволяешь?! – возмутилась обидчивая дама, сверкнув голубыми глазами. – У меня все натуральное!

– Так я и восхищаюсь мастерством матушки-природы, сотворившей такое совершенство, – попытался выкрутиться я, чувствуя, что начинаю потеть.

Девушка что-то фыркнула, и поспешней, чем этого требовалось, вышла из уборной, оставив за собой шлейф дорогого парфюма. Я сделал глубокий вдох и ополоснул лицо. Язык мой – враг мой, а алкоголь – губитель. Как там в песне: если бы если бы не была вина, если бы водку не придумал Сатана… Хотя ее вроде Менделеев придумал? Ладно, не в этом суть, а в том, что телефончик эта девчонка мне точно не даст, но чего уж, тут я сам виноват. Родился без серебряной ложки в одном месте.

Последствия не заставили себя долго ждать. Как только я принялся за стейк, ухажер удачной работы пластического хирурга принялся за меня. Он подсел к столу и грубо уточнил:

– Тебе никто не говорил, что пялится на чужое нехорошо? – и отодвигая от меня тарелку со стейком продолжил: – А за языком нужно следить?

Парень примерно моего возраста, но из-за частых посещений качалки выглядит намного старше и гораздо опаснее. Плоская золотая цепь на шее, там же ладанка на простом шнурке. Золотой перстень с черным квадратным камнем. Белая футболка стилизованная под домотканую со шнуровкой на шее. Да и внешность приметная, холеная. Стрижка под машинку, но дизайнерская, с каким-то символом выбритом на правом виске. Татуировка взбирается из-под футболки на шею, какая-то вязь или иероглифы. Лицо харизматичное, подбородок массивный, челюсть резко очерчена, в общем и целом – мужественный фэйс. И глаза – серые. Я обычно в глаза не смотрю, стыдясь увидеть там нелестное мнение о себе, но тут и смотреть не надо чтоб понять, что обо мне думают. Глаза, к слову, «залиты», подернуты пьяной поволокой.

– Да я вроде слежу, – постарался как можно спокойней ответить я, отгоняя подступающий к животу мерзкий липкий ком, при этом нож откладывать не спешил.

– Тогда как так получилось, что ты оскорбил мою девушку? – картинно поднял левую бровь качок.

Собственно, отнекиваться не было смысла. Верзила говорил достаточно громко чтобы привлечь внимание всех посетителей этого малого зала. И… что-то с ними всеми категорически было не так. Его собственная компашка затихла, явно с предвкушением ожидая развития событий. Девушки с суши оказались мне знакомыми, с моего потока, имен не знаю, но видел на лекциях. У одного из афганцев кажется скоро приступ случится, раскраснелся, вены на лбу выскочили. Любовники вообще на окружение не реагировали, все в друг друге, даже завидно такой увлеченности. А дедок отклонил газету и надел пенсе чтобы лучше все разглядеть. Черт побери, настоящее пенсе!..

– И что, ты хочешь, чтоб я извинился? – уточнил я, полагая что этим вряд ли всё ограничится.

– Не, я не хочу, – хмыкнул ухажер. – Но моя девушка сильно обиделась, она сказала, что если я сломаю тебе нос, то сегодня меня ждет незабываемая ночь, ну ты понимаешь? Так что пойдем, выйдем, обещаю, что бить буду аккуратно, но сильно.

– Ну а если я откажусь с тобой выходить? – я всё-таки отложил нож.

– У тебя есть варианты, – оскалился верзила. – Могу сломать тебе нос прямо здесь. Ну или ты можешь встать на колени и громко извиняться и целовать Оксанке ноги до тех пор, пока она тебя не простит. Делать надо все искренне, ведь если она тебе не поверит, то я все равно сломаю твой нос. Также можешь пройтись со мной в сортир и там обслужить меня вместо моей девушки, я как-то уже настроился на секс сегодня, и в принципе без разницы от кого его получу…

Я не удержался и хохотнул:

– Ты это серьезно? У тебя такая красивая девушка, а ты мечтаешь о перепихоне в сортире с другим мужиком?

Противник вспыхнул пунцовым, но только на миг, быстро собрался и откинувшись на спинку скрипнувшего стула презрительно сообщил:

– Дело не в удовольствие, а в унижении, этот акт унизит тебя достаточно глубоко чтоб удовлетворить честь моей девушки, ну и меня заодно…

– Да пошел ты, – я скрестил руки на груди. – Никуда я с тобой не пойду и ничего делать не буду. И ты ничего не сделаешь. Сейчас ведь не девяностые. Тут камеры кругом, персонал вызовет полицию, тебе же дороже выйдет.

– И что, ты тут всю ночь сидеть будешь? – усмехнулся качок. Он вытащил зубочистку и лениво ковырял ею в зубах. – Учти, если будешь тратить впустую мое время, то одним только разбитым носом ты уже не отделаешься.

Потом бросил использованную зубочистку мне в лицо и добавил, начиная вставать:

– Да и у Эдика отец – один из учредителей этого заведения, так что никто тебе ничего не вызовет, даже катафалку…

Как ни странно, но от сломанного носа меня спас один из афганцев. Походу у него реально крышу сорвало, или какой-то приступ эпилепсии произошел. Он вскочил из-за стола, закричал и сдёрнул с него скатерть, повалив бьющуюся посуду на пол. Вены на его лице были уже даже не красные, а синюшно-черными. Он резким ударом разбил почти допитую бутылку водки о свою голову и с розочкой кинулся на толпу мажоров.

Ревя, он перевернул им один из столов и попытался порезать платинового блондина. Девушки завизжали. Однокурсницы, быстро сориентировавшись выбежали из зала, и чуть позже за ними последовала влюбленная парочка. Блондин схватил руку с розочкой и пытался удержать, но проигрывал в силе матерому военному. Дружки мажора повисли на нем, пытаясь оторвать, но тот стоял как отлитый из железа. Его начали бить, сначала кулаками, потом посудой, от чего он присел, но затем резко поднялся, сбросив повисших на нем парней и повалив блондина на пол.

Далее последовала яркая вспышка и раскат грома, после которых десантник замер, лежа на блондине. Кореша мажора подняли тело и освободили блондина, он был без сознания. А вот припадочный афганец затих навеки – напротив его сердца торчал столовый нож. Красное пятно крови наливалось на белой рубашке с одним засученным и другим порванным рукавом.

Поднялся визг, крики, топот, замелькали лица, второй афганец замер со остекленевшим взором, мерзко ухмыляющийся дедок-конферансье, два парня пытающиеся растормошить блондина, блюющая в углу кукла, которую я оскорбил в уборной. А потом все замерли, я отрешился от них, словно они стали фоном. Я отчетливо, кристально-ясно осознал, что вечер испорчен окончательно, как, вероятно, и вся следующая неделя, а то и месяц, и – это уже произошло! Ничего с этим не поделаешь. И вот так посидеть и отведать стейк из мраморной говядины с прожаркой «хард», как я люблю, мне светит не скоро. Поэтому я пододвинул к себе тарелку и принялся неспеша поглощать ласкающее вкусовые рецепторы мясо. Оно было великолепно, респект шеф-повару!

Удивительное рядом – меня никто не отвлекал от моего занятия, вероятно решили, что это реакция на стресс. Да и чего отвлекать? Этим полиция займется, когда приедет. Однако, когда я доел и начал думать, как бы и где поймать свою официантку и оплатить счет, за стол подсел конферансье в пенсе. Закурил и пододвигая себе пепельницу спросил:

– Позвольте?

Что именно позволить он не уточнил, но я на всякий случай утвердительно кивнул. У меня реально был стресс, рядом лежит труп, кровавая лужа на полу заливает фрагменты битой посуды и остатки закуски, а я, вроде как, не испытываю от этого антуража никакого дискомфорта. Может даже наоборот, чувствую облегчение, ведь так или иначе эта смерть позволила мне самому избежать побоев и унижения.

В помещении малого зала никого не осталось, всех вывели, вынесли или они ушли сами. Только ужинающий я и курящий дедок. А да, еще второй десантник. Он сперва метался со словами «Алик!!», и «да как же так!?», потом подцепил недопитую мажорами бутыль вискаря, осушил залпом и уснул за своим столом лицом в салате.

– Интересный у вас город, – выдохнув облачко дыма в сторону заключил фокусник. – Маленький, но интересный. Позвольте полюбопытствовать, часто у вас такое случается?

Курить хотелось дико, но у дедка почему-то стеснялся стрельнуть, а сам он не предложил. Дедок напрягал все больше, вблизи выяснилось, что помимо усов у него имеется еще и бородка в том же стиле, во рту справа блестят золотые зубы, а глаза гетерохромные, черный и голубой. Вспомнилась фраза из Мастера и Маргариты: «особых примет не имел»…

– Не знаю, – вздохнул я. – Если позволите, на моих глазах только что убили человека, и у меня нет никакого желания общаться на пространные темы с незнакомым человеком, охота скорее покинуть это место, и, по возможности, забыть все случившееся как страшный сон.

Слова я говорил правильные, но не ощущал того, о чем говорил. Дедок красноречиво оглядел меня и пустую тарелку из-под стейка.

– Ну да, я так и понял, – кивнул он, удовлетворившись осмотром. – Тогда не буду ходить вокруг да около, а сразу обозначу свое предложение. Не хотели бы вы устроиться на работу? Здесь, буквально только что, освободилось одно тепленькое местечко и теперь является вакантным, а вы, по моему разумению, вполне подходящий кандидат на эту должность.

– Не в обиду будет сказано, но если вы из этих, – я кивнул в сторону поломанного столика мажоров, – которые в мужском туалете ищут удовлетворения, то увольте, я не по этой части…

– Позвольте, – заинтересованно наклонил голову на бок конферансье, – что же натолкнуло вас на такие мысли?

– Еще раз – я без всякого негатива, – на всякий случай уточнил я, не хватало чтоб еще и дедок захотел мне нос сломать. – Но есть в вас что-то странное на мой взгляд, извращенное, может газета… да и где-то слышал, что усы носят только извращенцы и педофилы. Стереотипы, без них никуда…

– Нет, нет, – засмеялся собеседник, – я, может, и тот еще старый извращенец, но точно не по этим статьям, так что расслабьтесь. Да и предложение мое совсем из другой области. Гораздо более интимное.

В зал заглянул какой-то официант, или менеджер, судя по отличающейся форме одежды. Дедок щелкнул пальцами и подозвал:

– Человек! Организуйте нам две чашечки крепкого кофею по-турецки.

У менеджера округлились глаза, он покосился на труп, потом оглядел помещение одними только зенками, а потом доказал, что занимает должность не просто так:

– Да, конечно, как пожелаете, но я вынужден попросить вас пересесть в общий зал или за барную стойку. И еще просьба не покидать наше заведение до приезда полиции…

– Резонно, – отметил дедок вставая. – Составите мне компанию?

– Пожалуй, – согласился я, понимая, что вечер ни разу еще не закончился.

Мы переместились за барную стойку и выпили по чашке кофе, наблюдая как появилась полиция, как стали оцеплять помещения, опечатывать, вызывать персонал, опрашивать свидетелей. Пили молча. Кофе был вкусный, мне понравился, теперь всегда буду такой заказывать. Ну, в смысле, раз в месяц…

– Так вот, о моем предложении, – словно продолжая только что прерванную беседу продолжил потенциальный работодатель. – Как вы относитесь к сделкам с дьяволом?

– Да никак, – вздохнул я с сожалением, походу какая-то чушь, а не предложение. – Не имел удовольствия составить мнение на этот счет, поскольку не доводилось сталкиваться с подобным феноменом. Как следствие – не было и необходимости задумываться.

– Что же, предлагаю задуматься прямо сейчас, поскольку именно такую сделку я и хочу вам предложить, – торжественно подытожил контрактер.

– А должность какая? Вы же о работе говорили? – решил всё-таки уточнить я.

– В вашем языке нет точного определения для такой должности, поэтому в контракте будет стоять нейтральное обозначение «контрактник», а работодатель соответственно будет обозначен как «контрактер», – пространно покрутил сигаретой в руке рекрутер. – Пожалуй, самое распространенное определение в вашем мирке – это «варлок», в вашей стране – «чернокнижник». Лично мне больше всего импонирует определение «диаблеро», слово как нельзя более точно отображает связь контрактника именно с дьяволом. Контрактера же предпочитаю по старинке именовать «бенефактором», что опять же, более чем отображает его суть именно в этой вашей связке.

– То есть бывают сделки, «контракты», не только с дьяволом? – заинтересовался я.

– Да, конечно, – улыбнулся рекрутер и перевел взгляд куда-то в зал. – Должность, или лучше сказать класс, имеет единую структуру и характер, в зависимости от архетипа работодателя меняются, по большому счету, лишь должностные инструкции и силы, которые окажутся доступными для манипулирования контрактнику. Если выразиться более приземленно, на понятном примере, то в зависимости от сущности бенефактора в качестве рабочего инструмента вам выдадут либо АК-47, либо М16, обяжут стрелять либо в террористов, либо в мирных граждан, но сам характер работы останется одинаковым в обоих случаях.

– А есть и другие… архетипы? – уточнил я.

– Безусловно, – кивнул дедок. – Их много, но основными, теми, что чаще всего набирают контрактников, можно считать «исчадий», «великих древних» и «архифей». Однако бенефактором может выступить любая высшая сила, те же гении, нежить или даже небожители. Могут выступить и боги, хотя обычно они предпочитают иной вид связи со своими исполнителями.

Черт, вот ведь фигня какая. Как причудливо психика работает. Вот сказал бы дедок что моим контрактером будет небожитель, или бог, я бы не мешкая согласился. Хотя он специально уточнил, не важно кто работодатель, работа у всех примерно одинаковая. Так-то какая разница по велению дьявола убивать или по велению небес? Да и в любом случае душа будет продана. Видимо просто мозг считает, что на небесах после смерти условия окажутся получше, поэтому и колеблется…

– Наверное отрицательно отношусь, – все же решил я, вокруг сидели люди, но они либо не слышали нас, либо не слушали. – Дьявол зло, чернокнижник тоже, да и душу продавать придется и всё такое…

– Ну, душа, душа, что бы вы о ней знали, молодой человек? – с вызовом усмехнулся соблазнитель, причудливо играя интонацией. – А тут как раз появится самая настоящая возможность узнать об этом и многом другом, причем из самых первых рук.

Я допил кофе и поставил маленькую пухленькую чашечку на блюдце. В душе промелькнула надежда что поужинал я сегодня нахаляву.

– Душа, за которую вы так переживаете, для вас сейчас это что-то туманное и неопределенное, а выгода от контракта реальна и осязаема! Реальные знания, реальная сила, реальная власть, – после небольшой паузы продолжил собеседник, закуривая еще одну сигарету.

– Извините, это зал для некурящих, – вежливо сказал бармен, но при этом достал пепельницу и поставил ее возле дедка, который не обратил на него никакого внимания.

– Я всё равно не улавливаю сути предложения, – опять вздохнул я. Скорей бы уже у меня взяли показания, и я свалил бы домой из этого странного места, подальше от извращенных мажоров, бесноватых десантников и рекрутеров дьявола. – Сейчас душа также нереальна для меня, как и выгода от вашего предложения…

– Всё никак не запомню, что времена меняются, и понятия у местного общества далеко не те, что были раньше. На смену книгам пришли компьютеры, на смену договорам, подписываемым кровью – инициация, подтверждаемая цифровой подписью. Собственно, именно такую инициацию я и предлагаю вам пройти, присоединиться к системе «Диавол 2.0», если угодно. Всё будет почти как описано в ваших книгах и видеоиграх, только – по-настоящему. Классы, квесты, магия, сверхспособности, знания, величие… Мы там у себя тоже стараемся не отставать от веянья моды, знаете ли.

– Ну да, – задумался я, и скептически добавил: – так, вроде, понятнее стало.

– Да бросьте вы! – удивленно воскликнул контрактер. – Неужели вам еще не надоело что красивые девчонки смотрят на вас как на пустое место, богачи вытирают о вас ноги, арендодатель заставляет кидать уголь по ночам, а сосед подворовывает колбасу из холодильника и плюет в чайник? Неужели не охота отбросить все эти ничтожные бытовые мелочи и узнать, например, что скрывается под толщей мирового океана, или внутри черной дыры, а то и в центре галактики? Откуда произошли люди? Есть ли жизнь после смерти?..

Собеседник попал в точку, но это и не сложно, фразы-то общие. Хотя, чем чёрт не шутит? Ведь это действительно было бы классно присоединиться к Системе, даже если эта система сам Дьявол. И даже если это всего лишь циничный пранк, то что, по сути, я теряю? Репутацию? Так её и так нет, и если прослыву доверчивым лохом, то ниже она уже не опустится. Поскольку ниже уже некуда…

При этом труп в соседней комнате и снующие полицейские придавали какую-то сюрреалистическую реалистичность всему только что озвученному предложению. Мементо мори…

А ведь на его месте мог был быть я, ведь по факту я не могу защитить даже себя, не говоря уже о ком-то другом. Как же надоело ощущать себя бесправным слабаком, от которого ничего не зависит и который ни на что не может повлиять. Так-то считается и по жизни хорошо устроиться – это прибиться к сильному покровителю, хотя бы в лице того же государства и получить хотя бы видимость прав и гарантий их исполнения. А дьявол помогущественнее госаппарата выглядит.

– Допустим, я согласен, – выдавил я, страшно, конечно, но как можно от такого отказаться?.. – Но всё же перед подписанием договора хотелось бы ознакомиться с его содержанием.

– Это – само собой разумеется, – согласился контрактер. – Даже больше скажу, договор не подпишется, пока вы его полностью не прочтете, не сделаете выбор там, где это необходимо сделать, и не обозначите все дополнительные условия. Мы вышлем вам все необходимые документы в течение трех рабочих дней. Если останутся вопросы, то вы можете просто не подписывать договор. Предложение будет действительно вплоть до появления другого подходящего кандидата. А дальше – свобода воли и выбора, всё как вы, люди, любите. Кто первый подпишет – того и место. Второй уйдет в запас, как потенциальный кандидат.

Дешевый приемчик, на меня не сработает… хотя, конечно, появившаяся вероятность упустить предложение не по своей инициативе, а по воле кого-то другого противно ёкнула в сердце. Сразу представился другой кандидат, который только услышав о предложении присоединиться к Системе не мешкая ни секунды сразу же орет «Согласен!», бешено давит на кнопку «Да!», и, поворачиваясь в мою сторону, смотрит красноречивым взглядом, в котором читается одно лишь слово: «Лу-у-зер!»…

– За сим, разрешите откланяться, – конферансье потушил сигарету в пепельнице и не оборачиваясь отправился в сторону гардероба.

Ни имени не спросил, ни адреса. Да и я что-то стушевался, вроде как если сам не представляется, значит так положено. Ну и вроде у них там в Аду пунктики по поводу истинного имени и всё такое…

Дальше была нудная дача показаний, следователь обосновался в отдельном зале, там и производил опрос свидетелей. Последовали перекликающиеся общие вопросы, затем вопросы посерьезнее, не заметил ли я чего необычного, не видел ли я кем был нанесен удар, почему я сразу не ушел из зала. Отвечал правдиво, необычного ничего не видел, кто ударил ножом не видел, остался и доел, потому что состояние аффекта, а поесть в таком месте удается не часто. Удивил следователя тем, что у меня не оказалось телефона (нищеброд, ага), записали адрес прописки и фактического проживания и посоветовали в ближайший месяц не уезжать из города.

На «даче» я чувствовал себя как в тумане, находясь в прострации, словно из-под стеклянного купола, под которым зрела и разбухала дикая мысль: мне только что предложили сделку с дьяволом!

И я согласился…

Дьявол, душа, смерть, ад, полный звездец – ассоциации выстраивались весьма и весьма «перспективные». И возможность того, что я всё ещё могу отказаться вообще не радовала, увяз коготок, пропадет и птичка. Так или иначе – я уже не жилец, именно к этому сводилась вся глубина нахлынувшего на меня отчаяния.

К сожалению, и на этом сегодняшние приключения не закончились. Идя в сторону остановки я проходил мимо машины с включенными фарами, припаркованной на обочине проезжей части, возле которой стояло трое парней.

– Постой-ка, – окликнул меня один из них и невежливо развернул к себе лицом.

В грубияне я опознал коротко стриженного любителя сортирного секса и сломанных носов.

– Гляди-ка, а земля-то круглая, – усмехнулся он. – Я же обещал, что сломаю тебе нос, помнишь?

– Чёрт подери, – искренне удивился я, – что с тобой такое? Твоего друга чуть не убили, сняли с него жмура, обвиняют в убийстве, а тебя всё еще мой сломанный нос волнует?

– Да при чем тут твой нос? Меня Оксанкины прелести волнуют, – заржал оппонент. – Да и что такого, друг жив, враг мертв, всё в строку. А вот долг не выплачен… Или ты думал под шумок всё само собой рассосется? Хренушки, не бывает так. Так что свое я с тебя возьму, в любом случае.

– Ну, попробуй, – с вызовом ответил я, принимая стойку: черт, я как-никак контракт с дьяволом заключаю, мне ли теперь пасовать перед мажорами?! Революция должна начинаться с головы, в том числе и революция в голове.

– Что тут пробовать…

Я даже не успел ничего заметить, просто в один миг вечер взорвался яркой вспышкой боли, заставившей меня отшатнуться назад и схватиться за нос. Из глаз обильно текли слезы, смешиваясь с кровью и пачкая одежду.

– Вот теперь в расчете… – усмехнулся качок.

Один из его спутников протянул мне носовой платок и посоветовал:

– Прижми и голову вверх закинь.

– Сука, я сейчас вернусь к следаку и сообщу, что вспомнил новые подробности, и что удар ножом ты нанес, а теперь сломал мне нос, запугивая, – гнусаво произнёс я, в душе клекотала обида.

– Подмусаренный, что ли? – качок отшатнулся, зато вперед шагнул тот, кто подал платок.

Его можно было бы назвать даже интеллигентным на фоне остальных товарищей, слегка оттопыренные ухи с серьгой, короткая стрижка, задорный прищур зеленых глаз.

– Ну иди, – усмехнулся он. – Ты сейчас даже не свидетель, а так, «мимопроходил». А станешь свидетелем, по судам затаскают. Это, во-первых. Во-вторых, есть показания других свидетелей. Есть записи камер. А за дачу ложных показаний в уголовном кодексе предусмотрена ответственность. Статья триста семь, часть вторая, до пяти лет лишения свободы. Юрфак, как никак…

– Да пофиг, – не сдавался я. – Вам все равно хуже будет…

– Что за люди, – сплюнул юрист, – себе глаз готовы выколоть лишь бы у соседа двух не стало. Ты за дело получил? За дело. Больно? Обидно? Зато справедливо! Давай, иди если хочешь, но поверь, сделаешь всё гораздо хуже лично для себя.

– Да пошли вы, – я бросил платок на землю и побрел уже в сторону ближайшего травмпункта.

Такой как раз имелся между съёмной квартирой и институтом, я знал где он находится, хотя обращаться раньше не приходилось. Дежурный принял, спросил полис, сделали снимок, закрытый перелом без смещения и осложнения. Вот уж действительно аккуратно бил. Поставили укольчик, вправили, тампонировали и наказали пять дней не снимать. Всё-про-всё, и к дому я вернулся только во втором часу ночи. Да что же за вечер-то такой…

Бабушка божий одуванчик уже закрыла дом на все запоры, и собаку спустила с цепи. Сука, договаривались что она так не будет делать, собака у нее не особо крупная, но дурная, на людей кидается, когда с цепи срывалась детей покусала. Даже застрелить ее хотели. Собаку, не старушку. К сожалению.

Полез через забор, через огород и до двери. Дом разделен на две части, на двух хозяев. В той что получше, в лицевой, старушенция жила сама, а в той, что разваливается, сдавала две комнаты. Маленькая моя, и побольше, которую снимала семейная пара, Толик и Лёлик. Зал и кухня общие, в зале печь, тоже общая. Туалет типа «сортир» тоже общий, один на всех, как и баня. Но последнюю можно топить только с разрешения ведьмы. Письменного.

Собака, кстати тоже сука, откуда-то выскочила в последний момент, когда уже дверь открыл, и всё-таки цапнула за ногу. Благо штанину не прокусила, а то надо было бы еще раз в больничку идти, прививку от столбняка ставить. Соседей дома не оказалось, и то ладно, хоть в чем-то сегодня повезло.

Интересно, договор доставят почтой России?