Джейя

1 «Выход»

Владе было двадцать девять, и свой следующий день рождения она ожидала почти без неприязни. Ну, почти… Кризис «о, боже, какая я уже старая!» она пережила немногим раньше, чем обычно это бывает, — в двадцать четыре. Тогда, осознав, что юность ушла безвозвратно, она более не страшилась ни двадцатипятилетия, ни последующих за ним дат. Теперь ей оставалось чуть менее полугода до юбилея, но она воспринимала этот факт философски и без надрыва.

Любимая работа, масса увлечений, надежный мужчина, который уже несколько лет был рядом и отвечал всем весомым критериям среднестатистической женщины. Немного не хватало ребенка для завершения идеальной картины, однако она была уверена, что до сорока в век продвинутой медицины у нее есть куча времени, чтобы реализоваться и в этой пугающей ее сфере — материнстве.

«Ура! Сегодня суббота, — подумала она, едва очнувшись ото сна. — Не надо рано вставать, вечно превозмогая нечеловеческое желание поспать. В половине случаев я просыпаюсь на работу будто с того света. Остальные побудки нелегче — сродни персональному апокалипсису… Но сегодня не рабочий день!» Осознав в полуспящем мозгу этот факт, она перевернулась на другой бок, натянула повыше одеяло и, сожалея, что человек не может выспаться впрок, еще на полтора часа погрузилась в сладкую дрему.

Вчера был ее любимый день — вечер пятницы. Разумеется, вечер не может всерьез называться «днем», но пятничные вечера так невообразимо прекрасны, что в шутку могут считаться дополнительными днями недели. Когда завершается рабочая пятидневка и впереди два выходных дня, у трудового человека есть несколько часов после работы вечером, чтоб заниматься всем, чем ему захочется. А впереди весь уик-энд, который ни на грамм еще не начался, но ты уже вправе расслабляться как душе угодно!

Вчерашний вечер пятницы прошел мило и мирно. Вместе с мужем она смотрела скачанный фильм по большому плоскому телеку, полулежа в кровати, выпивала и закусывала, снимая напряжение рабочей недели. На двоих ими была распита бутылочка красного вина и съедена гора бутербродов с икрой, семгой и сырокопченой колбасой. Фейерверк вкусов дополнили также оливки и малосольные огурцы. Подобное разнообразие в еде и незамысловатость в приготовлении Владе всегда нравились, впрочем, как и во многом другом.

Фильмы по комиксам про супергероев стали одними из ее любимых за последний десяток лет. После того, как шайка людей икс надрала задницу очередному антигерою, вино было уже давно выпито, а хмель успел выветриться из головы. Они уснули по разные стороны своей широкой кровати, пожелав друг другу сладких снов.

Встав утром в половину десятого, раньше своего мужчины, Влада пошла на кухню, чтобы выпить такую всегда необходимую ей кружку слабозаваренного черного чая. Она не любила крепкий, его горечь была ей неприятна. Кофе же она вообще на дух не переносила, ей не нравился ни его вкус, ни запах. Она находила эту свою особенность весьма странной. Большинство знакомых ей взрослых людей обожали кофе, но ей самой он действительно был категорически неприятен. Слабый же чай — совсем другое дело: и цвет красивый, и вкус мягкий.

В полдень у нее была назначена встреча с подругой, точнее коллегой-приятельницей с прошлой работы, с которой она не виделась довольно давно. Ксюха была позитивной и беззаботной девушкой, общение с ней всегда придавало бодрость духа и вдохновляло Владу на новые безумные идеи. Место встречи на этот раз было выбрано нетривиально: обычному походу в кафе они предпочли «общение с природой» — прогулку по Московскому зоопарку. Островок экзотической жизни посреди каменного мегаполиса, герои разных детских сказок в одном флаконе… Они обе давненько не бывали там, о чем недавно зашел разговор в переписке по skype. Так спонтанно приятельницами было принято решение восполнить этот пробел.

Августовский приятный теплый день. Полдень. Встреча на Баррикадной. Влада, как чаще всего бывало, оказалась в условленном месте первой. Теплый ветерок раздувал ее стрижку боб-каре, поэтому ей то и дело приходилось поправлять взлетающую веером челку. Сегодня она надела голубое джинсовое платье, неплохо подчеркивающее примечательность ее фигуры, вместе с тем оно не выглядело кричащим. В ее гардеробе было немало экстравагантных фасонов и цветов, но для встречи с подругой она предпочла более сдержанный вариант. Также она выбрала оранжевые туфли с закрытым носком на невысокой танкетке, подобные она носила летом в дни интенсивных пеших прогулок. В остальное время Влада, конечно, предпочитала шпильки, отдавая им первенство в личном рейтинге «супер-секси обуви всех времен и народов». Все необходимые женские вещицы она сложила в маленький рюкзачок, стараясь сегодня отказаться от своей любимой дамской сумки, в которой помещалась половина ее женской вселенной. Этот рюкзак она приобрела недавно, как раз для подобных случаев, когда необходима легкость и мобильность. Особой любви к современным молодежным течениям в моде она не испытывала, считая, что давно нашла свой стиль в вечно юной элегантной классике, возможно, с некоторыми элементами легкого эпатажа. Такая одежда прекрасно подходила ее фигуре и, надо сказать, возрасту. А новомодные хипстерские штучки — это удел молодого поколения, к которому, к сожалению, она уже не принадлежала, хотя внешне ей по-прежнему нередко давали двадцать пять, а иногда и вовсе льстили на двадцать три. Этот рюкзачок стал исключением в ее гардеробе, хипстерской штуковиной, неплохо гармонирующей с этим джинсовым платьем, которое все же не было лишено некоторых признаков элегантности. За этими размышлениями о шмотках и стиле Влада не заметила, как, спустя не более десяти минут, из метро вышла Ксения.

Та, как всегда, была в своем репертуаре: яркая, цветущая, одета в нереальное оранжевое невесомое платье с черно-красным цветочным принтом. Пожалуй, сочетание цветов диковатое, но удачный орнамент и фасон спасали ситуацию. Довершали образ бордовые босоножки на большущем каблуке и платформе. Казалось, она не изменяет любимому фасону обуви при любых обстоятельствах! Длинные светлые (натурального цвета!) волосы струились локонами. Этой ее способности постоянно укладываться Влада не переставала удивляться. Ксюха и на работу всегда приходила завитая, а на ее длиннющих прямых от природы волосах обеспечить это было весьма не просто. От идеальной картинки ее отличала лишь небольшая полнота, причем действительно очень умеренная, придающая образу пикантность. Это обстоятельство никогда не мешало ей в общении с противоположным полом. Наверное, им обеим доставались разного поля ягоды, так как Владины ухажеры часто отличались страстью к женской худобе.

Приятельницы горячо обнялись, обменялись эмоциональными приветствиями и направились к кассам зоопарка. Билеты почти не подорожали с тех пор, как Влада была здесь последний раз. Не то чтобы она помнила, сколько стоил вход три-четыре года назад, но сегодняшняя цена ей показалась весьма приемлемой для такого прекрасного заведения.

«Конечно, можно долго рассуждать и спорить с „зелеными“ о том, что животные в неволе имеют массу ограничений, это против их природы и „бла-бла“, — думала она. — Но ведь здесь неплохо кормят!» Она полагала, что в естественной среде за любую порцию необходимо бороться; собственно, каждый новый день зверя схож с предыдущим: от рассвета до заката искать, чем же заполнить голодное брюхо. Ей не казалось, что такая жизнь идеальна и ее следует предпочесть сытому теплому и размеренному существованию в оборудованных вольерах Московского зоопарка.

«К тому же все эти звери родились в неволе и не сумеют прожить в дикой природе, они привыкли к людскому вниманию и к обедам по расписанию. Возможно, у них даже остается время на раздумья о прекрасном, чтение или вязание, ведь сэкономленное на поиск еды время необходимо чем-то заполнять… — Девушка улыбнулась этой своей инфантильной идее. — Если бы зоопарки по какой-то причине перестали существовать, никто бы из этих бедолаг не выжил. Поэтому поздно рассуждать о добре и зле жизни в неволе, ведь альтернативы для них не существует. К тому же зоопарк — это радость, это окно в детство, сахарная вата, мороженое, чебуреки, улыбки детей и взрослых». Влада обожала все, что напоминало ей о самом беззаботном и радостном времени, когда сказки были живыми, дед Мороз — настоящим, а волшебное кольцо лежало на ее ладони…

Народ толпился возле вольера с гепардами. Самец прохаживался вдоль периметра кругом натянутой металлической сетки то вправо, то влево, при этом вплотную прислонялся к ней. Отважные зеваки прикладывали ладони к отверстиям, некоторые просовывали пальцы. Картина коллективного ощупывания шкуры хищника навела Владу на размышления: «Экстремальное развлечение, не думаю, что это хорошая идея. Судя по выражению морды этого котика, он их всех люто ненавидит. Впрочем, я хорошо понимаю пятнистого».

Однажды в Таиланде она фотографировалась с живым тигром. Красавец был на поводке, под присмотром хозяина-тайца и возлегал на возвышении. После оплаты услуги в несколько батов она подсела к зверю и приобняла, коснувшись ладонями его шкуры. Тигр, скорей всего, в лучшем случае был безмерно сыт, а в худшем — чем-то накачан, так как не проявил никакого интереса к происходящему. Ощущение, вызванное прикосновением к его меху, ей не забыть никогда: плотный, упругий, волос жесткий, вместе с тем мягкий и шелковистый. Тигр качеством шерсти напомнил ей старого плюшевого мишку, вот только был молодым и натуральным. Сочетание противоположностей — жесткости и мягкости. Владе всегда нравилось создавать в памяти всевозможные списки и рейтинги. Излюбленной была коллекция тактильных ощущений. Прикосновение к шкуре тигра заняло в ней после поездки в Тай свое почетное место. «Интересно, гепард сильно отличается на ощупь? — гадала она. — Трогать не буду, не в этот раз и не этого гепарда».

Жираф был высок, особенно если смотреть снизу, находясь в метре от его ног. Сейчас для девушек все выглядело именно так, не считая разделяющего их забора из сетки-рабицы. Парнишки-подростки протягивали в отверстия морковку, несмотря на развешанные предупреждения, что кормить жирафов запрещено. Парнокопытный охотно угощался, обвивая овощ своим длиннющим синим языком. Знала ли Влада раньше, что язык жирафа синий? Возможно, когда-то и знала, но забыла.

— Смотри, какие высокие двери в доме, где живут жирафы! — восхитилась она, дергая Ксюху за руку, и продолжила мысленно: «Не у каждого животного в зоопарке есть собственное каменное здание, но у самых высоких имеется».

— Ага, и правда, — согласилась та.

— Наверное, зимой они проживают в этом теплом желтом доме, не выходя на улицу, они же африканские, замерзнут.

Влада никогда не была в зоопарке зимой. Она решила, что стоит запланировать это мероприятие на предстоящую зиму и прогуляться здесь вместе с Сашкой.

Девушки подошли к палатке, торгующей сахарной ватой. В головах обеих одновременно мелькнула идея эту вату приобрести, что и было сиюминутно выполнено. Две взрослые красивые девушки двадцати девяти и двадцати семи лет, в модных платьях, красивых туфлях, с сахарной ватой на палочках в руках. Веселые, довольные, радостно щебечущие обо всем, что видят вокруг, вперемешку с обрывочной информацией о личной жизни и рабочих перипетиях. Всегда, когда они встречались, мир надевал на глаза розовые очки беззаботности. Влада не всегда была такой позитивной. Она бывала разной. Одной стороной ее личности являлась именно эта — задорная улыбка, юмор, смех, веселье, бурные эмоции, выразительная речь, жесты. Она мысленно называла это «своим демонстративным поведением». Не то чтобы она притворялась такой, нет. Это было частью ее, давалось легко и непринужденно. На публике и в общении с друзьями она вела себя именно так. Те, кто был плохо знаком с ней, часто полагали, что в этом и состоит суть характера Влады, считая ее лишенным всяческого уныния человеком, эдакой позитивной и солнечной девочкой, с лица которой не сходит улыбка. Когда же они впервые видели ее в других ипостасях, сильно удивлялись и говорили что-то вроде: «Влада, ты ли это?»

Насколько она успела узнать Ксюху, та была пропитана позитивом насквозь. Подруга вносила ноты радости во все сферы жизни и не была уличена в раздвоении личности, чего Влада в шутку полагала о себе. Бывшая коллега, по ее мнению, в отличие от нее самой, обладала некоторой инфантильностью, ведь постоянный позитив является скорее исключением для взрослого разумного человека. Картину дополняла некоторая узость и специфичность суждений Ксюши, что иногда проскальзывало в ее речах, и Владе с позиций ее образования и жизненного опыта было сложно закрывать на это глаза и считать подругу идеалом среди женщин. Но, безусловно, девчонка была мечтой многих мужчин, если верить общепринятому мнению, — веселая, добрая, не чересчур умная, чтобы сумела выгодно оттенить мыслительные способности партнера. Встречи с ней всегда давали подпитку Владиной положительной энергии, и на некоторое время она и сама становилась эдаким идеалом противоположного пола. Хотя, насколько она успела разобраться в тонкостях внутреннего устройства мужчин, не все было так однозначно. Реальность нередко расходилась с принятыми шаблонами: мужчины намного сложнее, чем женщины о них думают, и идеалы у них разные. Что хорошо для одного — не подходит другому. Ноги, грудь, постель и борщ — не единственно возможный список их потребностей в женщине, как любит преподносить современная культура.

Когда девушки проходили мимо слонов, сахарная вата уже заканчивалась. Один из гигантов радовал публику — танцевал под доносящуюся из громкоговорителей мелодию. Слон раскачивался из стороны в сторону в такт музыке, то поднимая, то опуская хобот. Влада задалась вопросом: «Интересно, их здесь специально дрессируют или это его самостоятельный выбор и заложенная природой тяга к прекрасному?» Она склонялась, скорее, ко второму варианту — вряд ли в зоопарке занимались дрессурой, как-никак это не цирк.

Приятельницы подходили к павильону «Ночной мир». Влада любила эту экспозицию и посещала ее всякий раз, когда бывала здесь. Внутри традиционно было темно. Павильон представлял собой длинный коридор, в котором тускло подсвечивались террариумы с мелкими ночными животными: ежами, жабами, совами и прочими экзотическими тварями. Все они искренне полагали, что на земле в данное время царит ночь, и занимались своими повседневными делами. Некоторые из них были неприятны, другие — забавны: шиншилла, например, сгоняла лишний вес на беличьем колесе. Она так громко топала и расшатывала его, что соседи — карликовый африканский еж и сенегальский галаго, возможно, думали, что каждую ночь неподалеку происходит землетрясение.

Коридор заканчивался массивными двустворчатыми дверями темного цвета, над которыми горела яркая табличка с говорящей надписью «выход». Переступив порог, Влада на секунды зажмурилась — в глаза ударил яркий солнечный свет. Казалось, у нее резко упало давление и в голове включился испорченный телевизор. Она ухватилась рукой за косяк, чтобы не упасть.

Такие явления иногда с ней происходили с детства, когда в возрасте десяти-двенадцати лет ей поставили диагноз вегето-сосудистая дистония. Обычно подобное случалось при резком вставании из лежачего и иногда сидячего положения, а также в периоды болезней ОРЗ при общем ослаблении организма. Когда стала взрослой, головокружения происходили с ней намного реже. Кстати, она недавно услышала по телику, что в настоящее время медицина отрицает такой диагноз. Под этим названием скрывается целый комплекс заболеваний различной этиологии. Общими являются только симптомы, а вызваны они могут быть совершенно разными нарушениями. Вот так уже на ее веку исчезали из справочников одни болезни и появлялись новые.

К счастью, на сей раз Влада не лишилась сознания и устояла. Давление постепенно пришло в норму, и она открыла глаза. Беглый взгляд, брошенный на Ксюшу, неожиданно заякорился на лице. Судя по его выражению, с ней определенно тоже что-то произошло несколькими секундами ранее: весь ее облик отражал крайней степени недоумение и испуг.

2 Центральный парк Нью-Йорка

— Владка, что это со мной сейчас было? — мертвым голосом спросила Ксюха.

— Тоже головокружение?

— Нет. Я будто разлетелась на тысячу частей и спустя вечность слилась воедино, — объяснила девушка, тяжело дыша.

Обе осмотрелись по сторонам.

— Где это мы? — почти одновременно произнесли они.

Приятельницы стояли посреди вымощенной белым камнем дороги, которая тянулась от горизонта к горизонту среди зеленого парка. Это была ухоженная территория с газонами, аккуратно подстриженными деревцами и кустарниками, образующими сложные ландшафтные композиции. Парк располагался на огромном равнинном участке меж лесистых гор, синеющих вдалеке. Их вершины были голы и едва проступали сквозь вечернюю дымку. То там, то тут виднелись белые каменные статуи причудливых форм. Влада отнесла бы их к стилю модернизм или абстракционизм, жаль, что она недостаточно хорошо разбиралась в искусстве и не понимала разницу между этими понятиями. Подобной парковой архитектуры она никогда ранее не видела, хотя Discovery и National Geographic в прошлом насмотрелась в избытке. По разные стороны от центральной мраморной аллеи отходили перпендикулярные дорожки меньшей ширины, уводя потенциального путника в дебри зеленой растительности. Кое-где вдалеке меж гор виднелись очертания белых каменных строений с высокими острыми шпилями, кардинально отличающимися от крыш московских зданий. Дверь павильона ночных обитателей, из которой они только что вышли, как будто испарилась. Ни многочисленных людей, ни животных Московского зоопарка здесь не было. Определенно, это было совершенно другое место, в котором они оказались каким-то необъяснимым образом.

Девушки посмотрели друг на друга — в глазах застыл ужас. Это только в фильмах герои, оказавшиеся непостижимым образом в новой обстановке, озираются по сторонам, произносят: «Где это я?» — и тут же идут выяснять ответ на вопрос. Их не сильно страшат возможные чудовища, демоны-убийцы, киборги и вампиры… Но ведь любой из них или все разом могут подстерегать героев на пути!

— Влада, бляха-муха, что за фигня происходит?!

— Ксюха, мы реально во что-то влипли. Если это не сон, мы с тобой куда-то перенеслись. Хорошо, если мы до сих пор находимся в России, а что если нет?.. — Она состроила смешную гримасу, изображающую чрезмерное волнение и недоверие к происходящему. — Давай будем стараться сохранять самообладание, — добавила она. — Это самое важное в критических ситуациях, основополагающая истина.

На некоторое время Влада задумалась. Ксения стояла на месте и продолжала озираться по сторонам.

— Прежде, чем куда-то идти, нам надо понимать, каким «инвентарем» мы обладаем, — сказала Влада.

Она раскрыла свой хипстерский рюкзачок и высыпала содержимое на мрамор. В нем были мобильник, расческа, пудра с зеркалом, ключи от квартиры, пилка для ногтей, бальзам для губ, маленькая упаковка влажных салфеток, одна единственная конфетка «Кара-Кум», ну и, конечно, кошелек с деньгами и пластиковыми картами. Налички было не так много, возможно, хватило бы на плацкартный билет до Москвы, если их не слишком уж далеко занесло. Окажись девушки в другом государстве или, например, далеко за Уралом, средств явно не хватило бы ни на билеты, ни на пропитание в дороге. Конечно, еще имелась кредитка, что улучшало их шаткое финансовое положение, если, конечно, в здешних местах принимали Visa. Влада осмотрела содержимое и констатировала:

— Не густо! Жалко, я не взяла с собой веревку, нож, спички и палатку, они всегда так необходимы в дикой природе… Да уж, шутка не смешная, — прокомментировала она собственные слова.

Она взглянула на телефон — сети не было. Отчего-то это ничуть ее не удивило. Ксения следом произвела подобные манипуляции со своей сумочкой-клатчем. Содержимое было почти аналогичным: телефон, ключи, кошелек (денег в котором было еще меньше), расчесочка, резинка для волос, а также сигареты и спички. «И как же это все там уместилось?» — задалась вопросом Влада и воскликнула:

— Спички! Бинго!

— Что дальше? Разведем костер — поджарим сосиски?.. И телефон, кстати, тоже не ловит… — Ксюха окончательно растерялась и поникла. На ее привычный позитив не осталось и намека.

Влада поняла, что обязана взять лидерство в свои руки и попытаться подумать за них обеих. Киснуть в экстремальной ситуации было совершенно непродуктивно.

— Нужно хорошенько проанализировать данные. Я буду рассуждать вслух логически, подключайся, — сказала она, собрав остатки спокойствия в кулак. — Итак, мы невероятным образом находимся не там, где должны быть. Попали сюда одновременно, при этом испытали странные ощущения, причем твои были неприятнее. Не знаю, о чем это может говорить?.. Все это звучит крайне странно, но ведь так все и было! Мы не можем отрицать того, что видим своими глазами.

— Да, все так, как ты говоришь, — подтвердила подруга.

— А дальше все звучит совсем бредово, но постараемся пока абстрагироваться. Допустим, мы героини фильма. И в его сценарии возможно все! Мы не знаем жанр: комедия это или фильм ужасов? Головокружение, тошнота, кажущийся разрыв тела на части в твоем случае могут указывать на факт телепортации — перемещение в пространстве. Теоретически, мы можем находиться даже на другой планете, как Джон Картер с Марса. Но, судя по растительности, это вряд ли так: я узнаю некоторые виды кустарников, встречала такие на нашем русском юге в районе Сочи, ну и в Абхазии. Вон там впереди вроде бы кипарисы. — Влада указала рукой на растущие чуть ли не на горизонте высокие узкие деревья. — Хотя они слишком далеко, чтоб утверждать наверняка. Или же мы с тобой перенеслись во времени — в будущее или прошлое. Судя по обстановке, скорее, в будущее… Но я надеюсь, Ксюня, что мы все-таки на Земле и никаких шуточек со временем не произошло. Тогда у нас есть шанс вернуться домой, особенно если найдем банкомат.

— Влада, ты меня пугаешь.

— Архитектура вокруг, горы кругом — это явно говорит, что мы не в Москве, Ксю. Таких ландшафтов у нас нет. Подобные горы я видела на Черном море и на Средиземном. Сопки на Дальнем Востоке тоже, кстати, немного похожи. А в Америках и Африке я не бывала, не могу выдвигать гипотезы на этот счет. Ну и в Австралии, разумеется, тоже, — добавила она после недолгой паузы, затем подумала: «Ты давай не умничай мне тут».

— Я была только в Турции и Египте, — сообщила Ксюша, по-прежнему пребывая в тумане.

Влада еще раз осмотрелась по сторонам и сказала нарочито игриво, чтоб не сильно испугать и без того взволнованную подругу:

— Будем надеяться, что эту местность населяют люди, а не пришельцы. И очень рассчитываю, что тут нет монстров или кровожадных животных, подстерегающих в кустах…

Влада неожиданно для себя отметила, что ее чрезвычайно заинтриговало это необъяснимое происшествие. Страх будто ослабил хватку, шок сменился авантюрным настроем. Уже около получаса они находились здесь, и ничего плохого пока не произошло. Все это обещало стать для нее главным приключением в жизни, vip-туром от лучшего оператора мира, что по карману лишь избранным мультимиллиардерам. По ее крови в ускоренном темпе все еще бежал адреналин, но предыдущие рассуждения представлялись ей вполне здравыми. «Лишь бы только это кино не оказалось триллером или фильмом ужасов», — надеялась она.

— Влада, посмотри, — сказала Ксюша и указала пальцем в небо. — Что-то мерцает в воздухе над нами.

И правда, кое-где в толще атмосферы, достаточно низко в сравнении со звездами, но довольно высоко, чтобы можно было достать с земли подручными предметами, мерцали маленькие светящиеся огоньки бледно-голубого цвета. Чтоб их увидеть, нужно было хорошо приглядеться. Но если вглядываться — их количество заметно возрастало и можно было насчитать пару десятков блесточек в зоне видимости.

— Да, это нечто незнакомое. Плюс один балл в пользу теории перемещения на другую планету, твою мать, — констатировала Влада. — И почему тут так тихо и никого нет? День на дворе, вроде бы место приличное, территория ухоженная, почему так безлюдно?

Она внимательно прислушалась, но не смогла различить ничего, кроме дуновения ветерка и шороха листьев.

— Тихо как на кладбище, — сказала она и пожалела, вспомнив о состоянии приятельницы.

— А вот, кажется, пение птицы вдалеке, — заметила та.

— И правда, похоже.

— Слушай, Владка, да ты гонишь, да не может быть всего этого! — взорвалась Ксюха. Она перешла на очень громкий высокий голос, граничащий с визгом:

— Это не кино! Мы в Москве живем, в две тысячи шестнадцатом! Я слышала, что в Новой Москве хотят строить русский Диснейленд. Может, мы там находимся?

— Тише, тише, тише, моя дорогая… Не надо кричать, это небезопасно, — попыталась успокоить ее Влада. — Даже если ты права, тут в кустах может притаиться самый обычный «битцевский» маньяк, ущерба от которого может быть больше, чем от пришельцев. В любом случае, мы как-то же тут оказались из нашего зоопарка и не можем найти логическое объяснение. К тому же эти горы… Думаю, что нам пора выбрать направление и пойти на поиски людей, вон вечереет уже.

Девушки переглянулись и поняли, что думают об одном. Сейчас должно быть не более двух-трех часов дня, а, судя по расположению здешнего солнца и с учетом времени года, уже в районе семи-восьми вечера.

— Вечереет. Ну, куда пойдем? — сказала Ксюха.

Влада в который раз оглянулась кругом. Аллея была очень длинной и довольно широкой. Она производила впечатление центральной улицы какого-то большого парка, возможно, сравнимого по размерам с Центральным парком Нью-Йорка. Хотя она отдавала себе отчет, что опирается в этой оценке лишь на образы, полученные из СМИ.

— Вот что я думаю. Если мы хотим выйти к людям (будем надеяться, что тут живут именно они), надо идти по этой аллее в одну из сторон, вопрос лишь — в какую. Вон у горы есть странные здания со шпилями, но непонятно, как туда добираться. Такая длинная аллея непременно должна вывести к чему-то важному, — предположила Влада. — Опасность в том, что нас рано или поздно заметят. И если тут живут не люди, нам, вероятно, не поздоровится. Если же мы хотим разобраться во всем незаметно, надо идти какими-то обходными тропами. Но я боюсь, что это все равно нас не убережет. Наше обнаружение аборигенами — вопрос времени. Никаких возможностей обороняться мы не имеем, где искать помощи — не знаем. К тому же не представляем, какие тут водятся звери, насекомые, ядовитые пауки и колючие растения. Скрываться долго все равно не получится, но если мы не найдем ночлег до заката, рискуем пасть жертвами природы. Солнце сядет очень скоро, и настанет ночь. Идем по аллее — и будь что будет. Да и ноги уже побаливают, чтобы лазить по дебрям. И пить, блин, так хочется.

— Пошли в ту сторону, — указала Ксюша в направлении растущих вдалеке пирамидальных деревьев. — Как-то прохладно уже стало, да?

Влада кивнула. Она застегнула рюкзак и закинула его на спину, приготовившись к долгой ходьбе. Сама она негласно сделала тот же выбор — пойти в сторону кипарисов. В самом конце аллеи, если хорошо приглядеться, находилось подобие ступеней пьедестала. Возможно, это был лишь обман зрения, но проверить все же стоило. Ведь на другом конце дорога оканчивалась глухим туманом и не давала никаких подсказок.

— Скажи, ты видишь там вдалеке ступени? — спросила подругу Влада.

— Нет, у меня неважное зрение. А ты видишь?

— Не уверена, но вроде бы там что-то подобное есть. У меня единица.

Высокие бордовые каблуки и оранжевые танкетки задвигались в выбранном направлении. Туфли успели натереть Владе ноги, мозоли уже болезненно ощущались. «И почему я не взяла с собой пластырь?» — думала она, ступая по белому камню. Только цокот Ксюхиных каблуков разбавлял тишину.

— Ксю, тебе не кажется странным, что в таком большом парке не видно ни единой клумбы?

— Странностей вообще много. Тут и скамеек нет, и фонтанов. И людей, и звуков…

Спустя примерно двадцать минут они приблизились к высоким деревьям.

— Это стопроцентно кипарисы, сомнений нет, — сказала Влада.

Ксюха потрепала ее за плечо и указала пальцем на землю между деревьями:

— Смотри, белка!

«И точно белка. Рыжая», — подумала Влада и сказала:

— Белка — это добрый знак. Плюс один балл в пользу Земли.

Ступени пьедестала с этого расстояния были отчетливо видны, даже Ксения разглядела их. До места оставалось не более полутора километров.

«Кажется, подъем по лестнице ведет на некое подобие площади, — прикидывала Влада. — Скорее всего, там находится большое открытое пространство, но кусты все скрывают. Царящая тишина зловеща, но дорога, усаженная кипарисами, — это очень красиво, у местных развито чувство прекрасного. Сколько же нужно садовников, чтоб содержать парк таких размеров в образцовом состоянии?»

За сотню метров до цели девушки уловили какие-то неясные звуки. То ли это был гул некого большого монотонно гудящего механизма, то ли десятки голосов еле слышно нашептывали что-то в едином порыве. Разом стало как-то не по себе… Тишина пустынной аллеи ни в какое сравнение не шла с этим вызывающим животный трепет звуком неизвестности.

Вот они и дошли: прямо перед ними возвышалась мраморная лестница из десяти очень крутых ступеней. «Может быть, тут живут великаны?» — пронеслось в воображении Влады, но она не озвучила этой мысли. Взявшись за руки, ненадолго застыв перед первой ступенью, они сделали шаг, второй, третий… Девушки взобрались наверх, и их взорам открылась новая картина.

3 Шоу должно продолжаться

Глазам Влады открылась широкая белая площадь раза в три крупнее, чем Красная. На ней собрались люди в белых и серебристых одеждах, человек пятьдесят-шестьдесят. Их лица были обращены к величественному светлому дворцу, ну, или к зданию, похожему на него. Все стояли не шевелясь, как статуи, и что-то тихо нашептывали. Определенной системы в расположении фигур она не обнаружила, но в целом люди тяготели ближе к центру площади.

Дворец был великолепен, возведен в невероятном абстрактном стиле, вместе с тем очень сбалансированный и приятный глазу: из стекла, белого мрамора и металла; стильный, мощный, одновременно легкий, словно бы невесомый, парящий в лучах закатного солнца. Его обтекаемые линии напоминали нечто наподобие летящей птицы, либо старинного парусника. Невозможно было бы представить, что в нем располагалось некое бюджетное учреждение вроде поликлиники или жилье. Влада не сомневалась, что перед ней и подругой во всей красе предстал именно дворец, в котором восседает король или находится правительство здешних мест. Замок не был очень высоким и не имел острых шпилей, как те, что возвышались над зданиями в горах, однако он занимал очень обширную площадь. На обозримом с позиции девушек участке он имел переменную этажность от четырех до пяти уровней, однако можно было догадываться, что строение продолжается далеко за пределами их видимости, и ситуация с этажностью вполне могла бы измениться за поворотом. Теперь Влада поняла, что аллея, по которой они сюда пришли, не была центральной. Дворец стоял по левую руку от них и, когда они двигались по дороге, его скрывала парковая растительность. Потому до самого подступа к лестнице он оставался для них невидимым.

Взгляд девушки снова обратился к необычным людям на площади. Их лица были обращены к дворцу, то есть к ней тела были повернуты левым боком. Все как один стояли ровно и безмолвно, как будто чего-то ожидая. Тревожный звук исходил именно от них. Казалось, все что-то нашептывали единым хором, но разобрать слова было невозможно. Фасоны одежд представляли собой некий микс из нарядов фильма «Пятый элемент» и эпохи Древней Греции, а может быть и Рима, ведь она не была большим знатоком истории. Платья примерно однотипных расцветок — белые и серебряные, а также сочетания этих двух оттенков. Влада поймала себя на мысли, что все присутствующие здесь были женщинами лет до тридцати, но в основной массе моложе нее. Она внимательно оглядела толпу в поисках мужчин — безрезультатно. Никто не обращал на подруг внимания, неподвижно стоя в ожидании чего-то и нашептывая песнопения. Ближайшие от них незнакомки находились метрах в пятнадцати.

Влада тихо сказала Ксюше на ухо:

— Похоже, ситуация усложняется.

— Что будем делать? — одними губами спросила та.

Влада пожала плечами. Она не знала, как действовать дальше. Вроде бы это были люди, вот и прекрасное жилище у них имелось, а значит, нашлись бы и еда, и ночлег. Но все здесь были явно чужестранцами, вряд ли понимающими по-русски. Надежды на их помощь почти не было. Теперь она сильно сомневалась, что по-прежнему находилась в две тысячи шестнадцатом. Все увиденное более смахивало на какой-нибудь… трехтысячный. Пока она обдумывала дальнейшие шаги, выбирая между вариантами «незаметно удалиться» и «остаться и посмотреть продолжение шоу», прогремел звук, похожий на удар в гигантский гонг. Женщины отмерли, встрепенулись и перестали нашептывать. Несколько пар глаз обратились на незваных гостей. Вскоре на девушек уже смотрели все собравшиеся на площади.

Стало жутко, вернее, еще более жутко.

Женщины в экстравагантных бело-серебристых одеяниях с невероятно голубыми или синими глазами взирали на них проницательными взглядами, не выражая никаких особых эмоций: ни злости, ни удивления, ни симпатии. Неподвижные, безэмоциональные, в основном красивые лица с яркими глазами всех оттенков синего. Среди них были небесно-голубые, цвета аквамарина, темно-синие, васильковые и бог знает какие еще цветовые вариации, иногда с примесью зеленого или фиолетового. По коже Влады пробежал реальный холод. Картина явно намекала, что перед ними стояли синеглазые инопланетянки. В пользу этого говорило также и то, что на запястьях каждой мерцали неоновые браслеты, отливающие яркой неестественной синевой.

Будто сговорившись, но без видимого внешнего сигнала, женщины стали быстро стекаться с разных концов площади в направлении подруг.

«Что они делают? Нас сейчас схватят?» — судорожно прогнозировала Влада. Но ни одна не подошла к ним близко. Вскоре они образовали телами две шеренги, проход меж которыми вывел бы девушек в самый центр площади, если бы они решились пройти по нему.

«Этим действием они, наверное, приглашают нас проследовать по коридору и стать участниками шоу голубоглазых амазонок из будущего?» — строила догадки шокированная девушка.

«Жертвоприношение? — следующее, что пришло ей на ум. — Они молились весь этот день на площади, чем вызвали наше появление в этом мире, чтобы далее принести в жертву какому-нибудь местному божку…»

Она попыталась найти контраргумент в мысленных баталиях с подсознанием: «До сих пор никто не выказал к нам агрессии. Нет весомых причин для паники. В любом случае, выбора-то нет. Убежать и спрятаться на веки вечные в кустах или притвориться белками — варианты никудышные…»

Глаза подруг встретились, каждая читала мысли другой без слов. Особых вариантов не было, они взялись за руки и сделали шаг в направлении коридора из тел голубоглазок.

«Интересно, о чем думает Ксения Борисовна? — размышляла Влада. — А я сейчас о том, что я здесь единственная кареглазая дама. Среди них есть подобные экземпляры? Ксюха-то вон сероглазая, ну почти такая же, как и эти. Синевы только в ее глазах маловато… Тебе подумать больше не о чем?» — прервала она себя строго.

В центре площади находился некий круг, отдаленно напоминающий цирковую арену. Он был выложен особым по фактуре камнем, цветом же ничем не отличался от царящего повсюду белого. Круг был огражден редко стоящими невысокими колоннами, на вершине которых не было свода. Столбы создавали лишь условную границу, меж ними можно было свободно входить и выходить за пределы выложенного суперкамнем круга.

«Почему суперкамнем? — переспросила она себя. — Вероятно, это именно он! Как же иначе? Это же самый центр дворцовой площади. Все вокруг мраморное, а что может быть дороже из отделочных материалов? Даже не знаю… Наверное, этот камень в центре, больше похожий на дешевый известняк рыхлой ячеистой структурой, ну точно „супер“, раз им предпочли выложить самую сердцевину. Возможно, это жертвенник или место для молитвы… а может, для казней? Или бог весть чем еще все тут занимаются!»

Проводя подруг взглядами к центру площади, женщины расступились и в произвольном порядке заняли новые места безмолвного ожидания. Многие расположились в этом центре-арене, другие — неподалеку от границ. Подруг вновь перестали замечать, будто они были приглашенными гостями на этом мероприятии, которых любезно встретили и после позволили развлекать себя самостоятельно.

«А чего, собственно, ждем, дамы?» — мысленно поторапливала собравшихся Влада.

Ксюша потянула ее за руку, отводя в сторону от центрального круга. Отойдя метров на пятнадцать, они остановились на краю толпы. Отходить еще дальше они не рискнули. Влада прикинула: «Что же будет, если вовсе уйти с площади? Погонятся за ними или отпустят восвояси? И куда мы пойдем?.. Так бежать или остаться? И что же здесь планируется дальше?»

Раздался еще один удар гигантского гонга. Вероятно, он был действительно огромным, раз мог издавать такой оглушительный звук.

«Это гигантские колонки, вещающие запись гонга», — съязвило взволнованное подсознание.

«Собственно, какая разница, мисс Марпл», — ответила она ему.

Дворцовые врата (назвать их дверями язык не поворачивался) распахнулись, на площадь вышла процессия из нескольких десятков мужчин, облаченных в нечто, вновь напомнившее ей одеяния эпохи Древнего Рима в смешении с нарядами из «Пятого элемента». Торсы их были защищены серебристыми доспехами, а ниже красовались подобия юбок длиною чуть выше колена. Влада не могла хорошо разглядеть эти замысловатые фасоны, но то, что это были мужчины, на них надеты именно доспехи, а также юбки вместо брюк, и все они выполняют защитные функции, — в этом она была доподлинно уверена.

Меж двух колонн стражей степенно и важно прошел высокий атлетически сложенный мужчина в светло-золотом облачении. Цвет его одежд был нечто средним между золотом и серебром, таким оттенком мог бы обладать сплав этих двух металлов. К своему стыду, Влада не помнила, как он называется. Она пообещала себе, что если когда-то сможет вновь добраться до «Википедии», обязательно найдет и запомнит это название.

Мужчина в золотом остановился, отойдя от дворцовых врат на несколько десятков шагов. Все же он находился далековато, чтобы Влада смогла разглядеть его лицо. Но она отметила, что его слегка волнистые, длинные, почти до плеч, светлые волосы прекрасны и развиваются на ветру точно знамя Победы, отливая теплым ласковым золотом.

«Красивый, только не влюбись, — промелькнуло в ее голове. — О нет, только не это!» — остановила она себя. Эта опасная мысль однажды уже посещала ее в юности, тогда она с трудом пережила последствия своего болезненного увлечения. Каким коварным оказалось это безобидное на первый взгляд: «Только не влюбись»!

Золотоволосый был одет, как и все здесь, в стиле «пятого Рима» или «Древнего элемента». (Влада решила, что нужно как-то обозначить эту диковинную моду, поменяв местами слова в этих словосочетаниях.) Однако наряд его выглядел более роскошно, чем у остальных. Доспехов он не носил. Верх костюма был сшит из разных асимметричных кусков золотистой ткани, весьма умело подобранных со сложной конструкторской смекалкой. А низ наряда отдавал реальной «древностью»: на нем было подобие юбки римлян с увесистым золотым поясом на бедрах и обувь в стиле римских сандалий, ну, пожалуй, более замысловатая. Влада заключила: «Судя по тому, откуда он вышел в сопровождении роскошной свиты в золотистом облачении, среди бело-серебристого остального народа, — пред нами ни кто иной, как местная шишка, возможно, принц или царь, король, властелин мира, а быть может, даже эльфийский лорд Элронд (если он перекрасился и сделал модную стрижку)… Точно, эльфы! Возможно, все они эльфы! — восхитилась Влада своей догадке. — Ну, успокойся уже, мисс Марпл! Притормози поток сознания», — скомандовала она себе и сосредоточилась на наблюдении.

Потенциальный эльф выдержал некоторую паузу, издалека осматривая собравшихся, затем сделал шаг в их направлении и снова остановился. Женщины вокруг замерли, не сводя с него восхищенных глаз.

«Может быть, тут проходит кастинг в гарем местного эльфа-падишаха?» — родилась новая идея в ее голове.

Влада перевела взгляд на двух неподалеку стоящих молоденьких девушек и оценила форму их ушей. К своему разочарованию, не заметила в них ничего, говорящего об их эльфийском происхождении. Она безмолвно заключила: «Обычные уши, не заостренные. Хотя, как знать, вампиры тоже вовсе не боятся чеснока, судя по последним „шедеврам“ кинематографа».

Эльф быстро приближался к толпе уверенной величественной походкой. Дамы расступились перед ним в немом благоговении, пропуская в центр круга из «суперкамня». Он огляделся по сторонам, стоя в центре арены. Женщины слегка приклонили головы, бросая на него взгляды, полные обожания. Подруги поторопились и успели скрыться за спинами двух девушек с «неэльфийскими» ушами, не обратив на себя его внимания.

«Да они флиртуют с ним! — поняла Влада, оценив ситуацию. — Без сомнения! Они в открытую заигрывают и пытаются привлечь его интерес».

Она посмотрела на Ксюху, желая понять, о чем та думает. Но считать с ее лица информацию не смогла — подруга выглядела отрешенной. «Наверное, она испугана и, так же как и я, ждет развязки сего представления», — пришла она к выводу, не смея открыть рта и вымолвить хоть слово.

Некоторые из дам уже оголили плечи, сделав декольте на платьях более глубокими и зовущими. Золотоволосый по-прежнему стоял в центре, беспристрастно взирая на собравшихся. Возможно, он оценивал и выбирал, какая из пяти десятков женщин первой будет удостоена его внимания. В целом его лицо было непроницаемо и холодно.

Женщины в центре круга уже успели опуститься на колени и принять позы подчинения. Владе было сложно дать наблюдаемому другое название. Некоторые позиции, наверное, можно было бы сравнить с картинками из «Камасутры» — хотя лично с этим изданием она знакома не была. Самые проворные из дам уже успели обнажить груди.

«Так, дело пахнет жареным, сомнений нет. — Влада сглотнула от понимания сложности положения. — И жарить здесь будут не на костре, а как в известных немецких фильмах. Я, что, сплю, и это мой порно-сон? Была бы счастлива, если б это было так… Можно после пробуждения написать свои „Пятьдесят оттенков серого с эльфами из белого города“, ну, и разбогатеть…»

А стоящий в центре красивый мужчина все никак не определялся с выбором, хотя картина вокруг не оставляла сомнений, что сейчас будет именно оргия.

«Может быть, он специально медлит, чтобы поднять градус их возбуждения?» — предположила Влада. Она вела свое наблюдение из-за спин двух более скромных девиц, которые парочкой расположились на галерке этого эротического шоу. «Они, наверное, подруги и впервые принимают участие в подобном празднике беспутства, стесняются… Интересно, здесь практикуют посвящения в студенты?» — пыталась она юморить сама для себя, но на деле едва сохраняла самоконтроль.

Теперь она смогла разглядеть его лицо: правильные черты, мужественный изгиб скул, красивая волевая челюсть — не слишком большая, но и не маленькая. Довольно высокий лоб, прямой нос, выразительные глаза очень яркого синеватого цвета, но точный оттенок отсюда она не могла разглядеть. А волосы имели светлый медовый тон, сияя разноцветными искрами в лучах закатного солнца.

И тут на Владу обрушилось осознание, что она находится в эпицентре предстоящей оргии и, как натуралист из своего фургона в саванне, наблюдает за дикими львами. Однако никакого фургона в реальности не было. Хищники находились совсем рядом, и наблюдение велось глупым натуралистом с расстояния вытянутой руки! Полуголые девицы вовсю призывали эльфа к себе, однако не приближались, держали дистанцию. Все ее тело вновь похолодело.

«А что если… да-да, он сейчас возьмет и выберет в качестве объекта совокупления меня?! Что если…»

Она оглянулась на Ксению и не сразу нашла ее. Та присела на корточки, закрывая лицо клатчем. Вся ее поза говорила, что она старается уменьшиться до размера молекулы, только бы не быть вовлеченной в предстоящее действо. Влада присела рядом, расценив, что это самая верная стратегия, которая почему-то не пришла ей в голову. Будь проклят ее природный авантюризм! Сидеть на корточках с рюкзаком на спине оказалось неудобно, она сняла его и положила рядом.

И тут произошло это. Все, что сегодня Влада уже испытала — шок, страх, удивление, чувство безысходности, — померкло в сравнении с тем, что в данный момент предстало ее взору.

Эльф подошел к одной из лежащих на спине в зовущей позе девушек и задрал подол ее платья. Он произвел движение рукой на поясе, как бы отстегнув что-то, и из-под его римской юбки показался… нет, не показался, а возвысился… поднялся над землей, взмыл под девяносто градусов, задрав подол, невероятных размеров детородный орган. Да, это были добрых пятьдесят-шестьдесят сантиметров длины, но это же еще не все!

«Боже, мой порно-сон выходит из-под контроля! Я хочу проснуться!» — немо кричала она про себя, боясь даже пикнуть.

Эльфийский фаллос на конце имел шипы или колючки — Влада не знала, как правильно назвать эти пугающие отростки, делающие его похожим на древнерусскую булаву. Никакой традиционной головки — длинный ствол и колючки на конце, толстые шипастые колючки!

Но и это было еще не все! Он мог им двигать по типу того, как двигают рукой или ногой…

«Как хобот у слона! — осенило ее. — Да, это идеальное сравнение. В конечностях есть кости, а в этом органе они вряд ли имеются. Хобот… Эльфийский хобот. Огромный шипастый хобот! Божечки мои! Он не человек! Все они не люди, раз способны к совокуплению с этим существом».

Далее все происходило очень стремительно, хотя для Влады время, казалось, остановилось. Фаллос был очень быстр и точен, он впился в плоть лежащей на суперкамне женщины, не встретив ни малейшего сопротивления. Сам эльф немного склонился над бедняжкой, но почти не совершал никаких движений телом: хобот сам знал, что ему делать и как поступать. Несколько уверенных толчков — и он уже возвышался над ней, покачивая шипами из стороны в сторону, как кобра перед броском. Существо мужского пола подошло к следующей жертве, стоящей перед ним в позе рака. Он стремительно совершил новый победный захват: несколько толчков — и хобот снова на воле.

И тут Влада разглядела со своего места очередную шокирующую деталь. Обзор с ее галерки до этого был довольно плохим, принимая во внимание, что она сидела на корточках. Но сейчас толпа совершила некоторую перестановку, и ее взору открылась картина — у девушки между ног находилось вовсе не то, что должно было бы там находиться, будь она человеком, ну, или чем-то вроде. Она тоже имела отросток, но значительно меньшего размера, чем-то схожий по величине с достоинством среднестатистического земного мужчины. Хотя на вид этот орган отличался — не имел характерных изгибов, просто болтался в воздухе, ничего особенного собой не представляя. «Они как гиены, — подумала она. — Самки гиен тоже имеют члены!»

«Это невероятно, ужасно и отвратительно!.. — кричало сдавленным внутренним голосом все ее существо. — Инопланетные гуманоиды, устроившие групповушку на площади у стен прекрасного замка!»

Мысли Влады против ее воли не унимались: «Куда же он в таком случае вставляет свой хобот?.. Ой, фу, Влада, ну что ты за человек! Чертово любопытство! Самой противно, а хочешь все новых подробностей. Вероятно, ты уже догадываешься куда?»

Она ненадолго отвлеклась от подглядывания и ушла мыслями в себя, анализируя увиденное. Неожиданно ее толкнула в плечо бледная как моль Ксюша. Влада подняла голову и…

— Нет, только не это! — Сдерживать слова и эмоции больше не было никакого смысла.

В паре метров от нее, возвышаясь на добрых сто девяносто сантиметров, если не больше, стоял он — золотоволосый неземной эльф с прекрасными глазами, точеным лицом и легкой щетиной. Его глаза были воистину уникальны — цвета насыщенной морской волны с картин Айвазовского, а зрачки обрамлены яркой васильковой каймой. Несмотря на светлый оттенок волос, его ресницы и брови были намного темнее, отчего взгляд делался выразительным. Он проницательно смотрел на девушек немного исподлобья, завораживая своею харизмой. Всю эту неземную красоту портил один лишь факт — его шипастый друг возвышался из-под юбки и будто тоже заглядывал им в глаза.

Прекрасный и ужасный эльф-гуманоид смотрел то на нее, то на подругу, затем снова на нее. По продолжительности взгляда Владе несложно было понять, что выбор из них двоих он остановил именно на ней.

«Твою мать, что же делать? — судорожно гадала девушка. — Был бы он человеком, да черт бы с ним, была не была! Но хобот! Да я просто не выживу после такой экзекуции, истеку кровью на белой площади и умру от разрыва матки, а может быть, в придачу, и селезенки, печени, почек и диафрагмы, учитывая размер и форму этого орудия».

Эльф не отводил взгляда. Тянулись секунды. На его лице впервые она отметила какое-то изменение.

«Что это, эмоция?»

Его прекрасный лик едва исказился как бы от непонимания.

«Возможно, он злится? — гадала она. — Похоже, он не привык к отказам. Надо срочно что-то делать!»

Кровь бурлила, в висках пульсировало, заглушая грохот рвущегося из груди сердца. Влада вскочила с колен и застыла в метре напротив причины потенциальной смерти. Ее сто семьдесят сантиметров роста и пятьдесят килограмм против его ста девяноста и за сотню в массе казались такими ничтожными!.. Она никогда не чувствовала себя настолько близкой к небытию и вместе с тем смелой, отчаянно смелой в борьбе за место под солнцем. Ведь речь не шла сейчас только о нравственной стороне, на кону были их жизни — ее и подруги. Ее трясло от страха и злости.

— Мы не можем, простите… я и моя подруга, никак не можем принять ваше приглашение! — выпалила она ему в лицо. — Дело в том, что мы с вами разные! Разные виды. Понимаете? Мы физически не подходим друг другу — у нас иное анатомическое строение. Наши мужчины имеют более скромные размеры половых органов, и мы, земные женщины, устроены так, чтобы соответствовать им, — объясняла она, активно жестикулируя. — Ваше внимание просто убьет нас, мы не сможем вас вместить и не переживем всего этого. Мы оказались здесь совершенно случайно! Мы не хотели, нас перенес сюда портал, — сочиняла она объяснение на ходу. — Вы понимаете мой язык? Уважаемый и… прекрасный мистер…

Он смотрел на нее все с тем же каменным лицом. Женщины тем временем оцепили их в кольцо и начали отстукивать подошвами сандалий ритм.

— Что все это значит? — судорожно спросила она у Ксюши. — Они хотят убить нас?

Подруга находилась за ее спиной и почему-то молчала. Гуманоид стоял как вкопанный и испепелял Владу глазами. Отчего-то она не смела разорвать зрительный контакт и обернуться назад. Тут стоявшие поодаль стражники начали стремительно приближаться. Влада запаниковала, с трудом сдерживая крик.

«Дело дрянь, нас схватят и посадят, — поняла она. — А потом казнят через четвертование!»

— Ксень, что делать? — выкрикнула она, на этот раз обернувшись.

— Надо им доказать! — Лицо Ксении приняло героическое выражение; она подошла к Владе и встала напротив источника смертельной угрозы. Она отчаянно задрала подол цветастого платья и продемонстрировала этому миру особенности анатомии полноценной земной женщины! Влада оторопела: «Ай да Ксюха! Вот это я понимаю, предъявила аргумент! — восхитилась она мысленно. — Человечище! И она без белья… Ну, деваха, дает!»

Теперь Влада ясно осознала, что необходимо далее предпринять. Она постаралась отключить все мысли, чтобы не было мучительно больно. Собрав всю волю в кулак, она демонстративно стянула из-под платья белые кружевные трусики, обронив их на камни площади. Стиснув зубы, грациозно перешагнула через них и подняла подол джинсового платья. С довольной ухмылкой она уставилась в глаза этому фантастическому существу.

«Стыд? Не в этот раз! — торжествовала она вместе со своим подсознанием. — Никакого смущения, ведь я — женщина и горжусь этим. Никогда мне не приходилось доказывать свою половую принадлежность столь грубым способом, с риском для жизни, в невероятных обстоятельствах…» — оправдывала она свой поступок перед внутренним цензором.

Глядеть на эльфа сейчас ей было приятно — впервые он показал настоящие эмоции. Если допустить, что мимика гуманоидов устроена так же, как и у людей, на его лице было четко написано удивление в крайней степени и что-то еще…

«Что это, омерзение?.. Да, ему противно! Им всем противно, — поняла она, окинув взглядом собравшихся. — Им так же тошнотворно, как было и нам с Ксюней смотреть на все это!»

Отчего-то радость от столь убедительного доказательства мигом схлынула, Владе показалось, что она урод в цирке уродов, и на нее с отвращением смотрят нормальные люди.

«А чего я ожидала?.. Что нам будут аплодировать стоя? Конечно, их реакция совершенно естественна: женщины без члена в мире, где он является нормой. Мы же страшилища! Достаточно того, что он, может быть, не убьет нас при помощи этого».

Эльф отмер. Он поднял руку с золотым браслетом и громко произнес фразу на незнакомом языке, чтобы слышали все присутствующие. Его голос был властным, язык совсем не похожим ни на один из тех, что Владе доводилось когда-либо слышать. Не то чтобы она хорошо разбиралась в языках, вовсе нет. Лингвистика плоховато ей давалась в школе, в отличие от точных и естественных наук. Повзрослев, она совершала сознательные попытки в разное время подтянуть английский, немецкий и даже испанский, после отпуска на Кубе. Однако сделать это хоть сколько-нибудь прилично ей не удалось. Она быстро «перегорала» и увлекалась чем-то другим.

Женщины расступились, освобождая дорогу страже. Четверо воинов приблизились вплотную. Пара из них в мгновение ока подхватили Владу под руки, а вторая — аналогично взялась за Ксюху. Двухметровые амбалы повели, а лучше сказать — потащили девушек прямиком в направлении дворца.

— Мой рюкзак! — выкрикнула Влада, понимая, что оставленных на площади вещей она больше не увидит и вряд ли этот возглас вообще уместен.

Стражники двигались быстро, оставляя позади лобное место из суперкамня, толпу полуголых женщин-трансвеститов и ужасно-прекрасного эльфа. Влада только и успевала, что перебирать ногами. Если бы она подняла их над землей в попытке сопротивления, ничего бы не изменилось: так и продолжала бы направленное движение в руках этих здоровенных мужланов.

«Интересно, все самцы этого вида отличаются подобной анатомией? — задалась она вопросом. — Или это был альфа, который благодаря максимальным размерам выбран популяцией в качестве вожака?.. Твое любопытство тебя погубит, дурочка! И это произойдет совсем скоро, разве только не вмешается божественное провидение…»

Владе очень хотелось оглянуться и оценить ситуацию позади: «Что они там делают теперь, когда уродцы-пришельцы схвачены и выпровожены с места публичной оргии? Они продолжили веселье?» Но обернуться она так и не решилась.

«Что, если он смотрит вслед? — подумала она. — И почему меня вообще это заботит? Он не мужчина. А я приписываю ему человеческие принципы, совершенно не зная, кто он такой, что он такое, есть ли в нем хоть что-нибудь людское? Судя по увиденному только что, с нами у него мало общего…»

На полпути к дворцовым воротам ветер раздул ей волосы, передние пряди спутались и попали в глаза и рот. Возможности это исправить не было — ее так крепко схватили на уровне плеч, что дотянуться до лица было нереально. Под действием сильных пальцев кожу уже начало саднить. Она сплюнула волосы изо рта и попыталась смахнуть их с лица резкими поворотами головы, кое-что ей удалось, пока новый порыв вновь все не испортил.

«Бли-и-ин, мои трусики! — вспомнила она. — Они остались там. Вот черт! Я оказалась в незнакомой стране, возможно даже на другой планете, среди гуманоидов, не понимающих русский язык. Без малейшего представления как быть и что делать… И без трусов!»

«Может быть, лучше подумаешь, куда тебя тащат эти гиганты? — попыталась переключиться она. — Что они с нами будут делать, оставят ли в живых?.. Накормят ли нас перед смертью?.. Подходит ли нам вообще их местная еда? Надеюсь, они не питаются гусеницами и тараканами».

Точно Влада понимала лишь то, что сопротивление бесполезно, бежать некуда, кричать бессмысленно. Как гласит один известный речевой шаблон: «Расслабьтесь и получайте удовольствие». Она мысленно спохватилась: «О нет, слово „удовольствие“ ассоциируется сейчас с шипастым „другом“ ужасно-прекрасного. Когда-нибудь я смогу общаться с мужчинами и не оживлять в памяти эту картину?! Надеюсь, это получится, но не очень уверена. Увижу ли я вообще снова особь Homo sapiens мужского рода?.. Долго ли в принципе мне осталось надеяться хоть на что-либо?.. Вот же влипли!»

Минуя прекрасные ворота дворца из серебра и золота с витиеватыми кубическими инкрустациями, охранники вывели девушек в просторный светлый холл, в центре которого находилась монументальная роскошная лестница в космо-стиле, она уводила на верхние этажи. Все вокруг было сказочно красивым, но Влада не получила должного эстетического удовольствия, пребывая в неподходящем расположении духа. Стража резко свернула вправо и далее повела их по длинному коридору первого этажа.

«Сейчас нас посадят в камеру», — высказало свое мнение пессимистично настроенное подсознание. Но царящая вокруг атмосфера шла в противоречие с этой мрачной мыслью, и Влада все-таки надеялась на какую-то более оптимистичную развязку. Но не могли же их казнить лишь за то, что они отличаются от всех? Ведь она не сделала ничего противозаконного; хотя, как знать, неизвестно, каковы порядки этой страны…

Стены белого коридора были отделаны неизвестным материалом, напомнившим ей или новомодный пластик, или, быть может, непрозрачное глянцевое стекло. Если бы у нее была возможность прикоснуться к поверхности, наверное, она точнее определила бы, из чего та сделана. Длинная вереница огромных окон проливала приглушенный вечерний свет. Влада подумала, что днем здесь невероятно светло и легко, точно в картинной галерее. Пространство вообще очень походило на музей: абстрактные конструкции располагались то там, то тут. Она гадала, просто ли это декор или скульптуры выполняли особую функцию? Например, в них могли быть встроены сигнализация или камеры видеонаблюдения, или, быть может, внутри находились шкафы для хранения ведер и швабр…

Временами на пути встречались закрытые белые двери, и подглядеть, какие же тайны скрываются за ними, не было возможности. Путь в неизвестность был долгим. В конце самого длинного в ее жизни коридора охрана свернула налево, и вновь арестантки продолжили путь. Дизайн пространства за поворотом никак не изменился — взгляду уже наскучило. Позади Влада слышала лишь шаги других стражников и цокот каблуков подруги. Она попыталась обернуться, но правый охранник сделать этого не позволил, предупредив разворот головы огромной ладонью. Тогда, превозмогая страх, она громко спросила:

— Ксюша, с тобой все в порядке?

Та ничего не ответила.

«Может, они закрыли ей рот?»

Не успела она предпринять новую попытку разговора, как секьюрити остановились возле одной из бесчисленных дверей. Тот, что был слева, принялся вводить код на датчике у входа. Девушка попыталась запомнить комбинацию клавиш с неизвестными символами, но он действовал так стремительно, что она сбилась со счета примерно на седьмой кнопке. Ксюху же провели дальше по коридору. Влада успела посмотреть вслед: подруга шла сама, была в сознании и не сопротивлялась в стальных руках ведущих ее двухметровых качков.

Дверь помещения распахнулась, и Владу ввели внутрь, резко ослабив железную хватку. Тут же стражники вышли вон, и дверь за ее спиной со щелчком захлопнулась.

4 Белая камера

Оставшись одна, Влада погладила руки в местах, саднящих от нелюбезного способа конвоирования и, наконец, смогла убрать надоевшие волосы с лица. Она хотела машинально проверить, заперта ли дверь, но остановилась.

«Какой в этом смысл? — поняла она. — Конечно же, заперта, не может быть иначе. Я узница в клетке. Да и куда бежать, если бы и была такая возможность? Очень хочется пить и есть, а также снять туфли, упасть где-нибудь в уголке и уснуть часов на двенадцать. Спасибо, что я жива, а не лежу бездыханная посреди площади, обескровленная множественными разрывами брюшной полости. Там остались только мои трусы…»

Она окинула глазами камеру, в которой находилась.

«А здесь не так уж и дурно. Мягко говоря…»

Хай-тек. В большой просторной комнате царствовали хай-тек (или стиль, очень на него похожий), а также всепоглощающий белый цвет. У одного из двух окон находилась удобная полутораспальная кровать. «Эта камера предназначена для одиночного содержания», — заключила девушка. В центре помещения стоял мягкий белый диван, чуть поодаль — стол и различные приспособления для сидения: несколько пуфиков, кресло, стул или типа того. А может быть, это была тумбочка? Не у каждого предмета в этой комнате она запросто могла определить его функциональное назначение. Однако было ясно, что это комната-спальня, уютно обставленная по моде здешних мест. Это была вовсе не камера, как она подумала изначально.

Влада обратила внимание на две глянцево блестевшие белые внутренние двери. Она подошла к первой и распахнула. В небольшом для комнаты помещении, но очень просторном для шкафа, располагалось нечто вроде гардеробной. Она была пуста и стерильна, но в целом внешний вид не отличался от современных аналогов — полки, плечики на перекладинах, пустые белые коробки. Дома Влада пользовалась шкафом-купе, так как лишаться большой площади в угоду шмоткам была не готова. Однако в «Школе ремонта» не раз видела подобное оснащение.

«Они тут все фанаты белого? — сформулировала она давно назревший вопрос или, скорее, вывод. — Другие цвета существуют в этом мире? Что же они подумали, когда увидели наряд Ксюни? — Влада нервно рассмеялась. — Где она сейчас? Так же ли неплохо ее устроили в „камере“? И почему нас разделили?.. Боятся сговора и попытки бегства, что же еще!»

Влада подошла ко второй внутренней двери, ведущей, по ее прогнозам, в ванную комнату, и открыла ее.

«Та-а-ак, ну, тут мне все ясно — душевая кабина, подобие унитаза, а это что?.. Писсуар? — спросила она у себя. — Хм, предположу, что этот предмет пользуется популярностью у ста процентов местного человекоподобного населения». Влада плохо разбиралась в устройстве этого вида сантехники, ведь в мужских туалетах ей как-то бывать не приходилось. И в «Википедии» эта тема ее раньше совсем не интересовала, с чего бы вдруг?

Она вернулась в комнату, больше похожую на дорогой гостиничный номер. В подобных ей бывать пока еще не приходилось, но она видела нечто похожее по TV. На сей раз ее взгляд упал на высокие окна в пол — снаружи они были укреплены фигурными решетками.

«Вот и доказательство! — подумала она. — Все же это камера! Люкс-камера для vip-заключенных. Сопротивление бесполезно».

Влада решила воспользоваться тем, что ей любезно предоставили — душем и кроватью. Еще она очень хотела пить и есть, но, как говорит Ксюха, «не три добра на ложку»! В оригинальной версии народного творчества вроде бы звучит «два добра», но приятельница всегда говорила «три» — мудрость опытной самки, знаете ли.

Она вошла в туалетную комнату, сбросила с усталых ног туфли, расстегнула ряд пуговиц по всей длине переда платья и осталась совершенно голой. Трусики были безвозвратно утеряны, а бюстгальтер она предпочитала вовсе не носить в теплые летние дни. Ее грудь была не такой уж большой и эта вольность в белье (или в его отсутствии) девушке была вполне позволительна. Все же ее грудь не была маленькой, чтобы хозяйка считалась бесформенной и не имела причин гордиться ее наличием, — двойка с половиной, если быть точной в определении.

Обнаженная девушка оценивающе посмотрела на себя в зеркало на белой стене ванной. Ее темно-русые волосы с легким оттенком каштана были растрепаны. Стрижка каре, которую она себе позволила год назад, наконец отважившись расстаться с длинными прямыми волосами, очень шла ее классическому овалу лица, даже несмотря на полнейший волосяной кавардак. Макияж же почти не испортился, что казалось удивительным с учетом произошедших событий. «Хорошо, что я не экономлю на косметике», — похвалила она себя.

Фигура ее была прекрасна: тонкий стан, узкая талия, плоский живот, длинная шея, красивые гибкие руки и близкие к идеальным по форме ноги. Да, ими она гордилась, хотя те и не «росли от ушей», так уж получилось, что их длина была среднестатистической. Но по форме они удались очень неплохо: узкие щиколотки, очерченные икры, не тонкие и не толстые бедра, такие как нужно, в самый раз. Больше ног в своей фигуре Влада любила только попу. В детстве она была очень худенькой девочкой и до четырнадцати считала себя «страшно тощей». Впрочем, так оно и было — кожа да кости, ноги-палочки. Но вот ее попа всегда была округлой даже в те лишенные изысков в питании годы. В возрасте пятнадцати лет благодаря скачку гормонального фона на ее тонких косточках наросли объемы в нужных местах. Она осталась очень изящной, но приобрела округлости в бедрах и груди, после чего резко сделалась объектом повышенного мужского внимания. До этого момента ее не сильно замечали мальчики — симпатичная мордашка при излишне тонких конечностях их отчего-то не вдохновляла.

Эта завидная фигура Владе досталась просто так — подарок небес! Она ровным счетом ничего не делала, чтобы сохранять тело в этом состоянии: ела что хотела, не занималась спортом. Физкультура вообще была самым нелюбимым предметом в школе. Также она знала и о своих недостатках, но предпочитала списывать на необходимый каждому изъян, дабы не казаться идеальной куклой. Ее осанка всегда была небезупречной — плечи были несколько сутулы. Не настолько, чтобы сильно испортить общую картину, но все же этот недочет мог рассмотреть каждый, когда она забывала о необходимости держать спину прямо. Проблема эта образовалась довольно рано в детстве — ее позвоночник несколько изогнулся в отсутствии развитой мускулатуры, способной противостоять этому. Несмотря на попытки родителей как-то исправить ситуацию лечебной физкультурой, они не увенчались успехом. Сама Влада почти не расстраивалась по этому поводу, приняв однажды идею, что это ее персональная «анти-изюминка», и поделать с этим ничего уже не получится. Она, тем не менее, всегда говорила «спасибо» за фигуру родителям, которые вместо нее всю свою молодость в советские годы занимались спортом. Их гены ей и достались — красивых ног, круглой пятой точки, а также смазливого лица и пытливого ума. Сожалела она лишь о том, что любовь к физической культуре от «предков» ей отчего-то совсем не передалась.

Отражение лица в зеркале выглядело усталым, но румянец горел на щеках, что было весьма странно для ее организма. Практически ничто, кроме мороза и алкоголя, не могло заставить ее раскраснеться. «Наверное, мне настолько стыдно от всего увиденного и проделанного, что мое подсознание стыдится за меня», — таков был ее вердикт.

Войдя в сложно устроенную душевую кабину, она попыталась включить воду, но не тут-то было! Кнопок, похожих на выключатель, здесь совсем не наблюдалось. «Блин, надеюсь, тут не голосовое управление?» — тревожно подумала она и попыталась произнести вслух разные слова:

— Вода! Лейся! Пошла! Вперед! Гоу! Шнеллер-шнеллер!.. Вот черт!

Девушка прислонила ладони к стене душевой кабины, нащупывая возможное наличие невидимых кнопок, — безрезультатно.

— Ну как же это работает?! — с досадой воскликнула она и как-то случайно хлопнула в ладоши. Из крана полилась струя воды прекрасной температуры, наверное, такой, в какой купают младенцев.

Вода смывала все: стресс, усталость, кошмар от увиденного, ужас неизвестности, глаза цвета морской волны с васильковой каймой, смотрящие на нее из глубин подсознания… А также фаллос с колючками, величина и рельеф которого могли бы отбить любые сексуальные желания подавляющего большинства женщин на десяток-другой лет.

Влада обожала душ — настоящее счастье, что в этой реальности человекоподобные существа пользуются этим благом цивилизации! Она всегда принимала душ долго. Под каплями воды ее сознание обычно отключалось, девушка забывалась, уходила от мира в себя и стояла так не менее получаса, нередко и часа. Под напором воды она принимала важные решения, лечила нервы в дни, когда те были чрезмерно расшатаны. В душе она фантазировала на волнующие темы, примеряла на себя разные жизненные роли, разыгрывая мысленно пикантные ситуации. По гороскопу она была Водолеем. Конечно, у них нет особой связи с водой, ведь это знак воздушной стихии. Но лексическое созвучие определенно прослеживалось — водолей, так же как и душ, проливает воду. В этом чувствовалась некая логика, и Владе нравилась идея, что ей так приятна бегущая вода отчасти потому, что она Водолей.

Раскрыв рот, она принялась жадно глотать льющуюся сверху воду. Жажда давно начала мучать ее, вскоре после того, как съела сахарную вату. Подруги не успели ничем запить ее сладость в зоопарке, а в новом мире пунктов продажи напитков на пути им, к сожалению, не встретилось. «Вода! Живительная вода! Надеюсь, из крана она бежит удовлетворительного качества, и завтра я не пропишусь в этой комнате?»

Под душем Влада простояла относительно недолго — минут пятнадцать-двадцать. Ныли ноги, усталость клонила в сон. Она вылезла из кабины и заметила, что на полке лежало аккуратно сложенное белое полотенце. Гостья высушила им голову и обмоталась на манер греческой богини. Прошлепав босыми влажными ногами до кровати, устланной белоснежным бельем, бухнулась на нее, нехотя залезла под одеяло, сбросив полотенце на нечто, напоминающее прикроватную тумбочку. «Какое блаженство! Мягкая, чистая, прохладная кровать после такого фантасмагорического дня», — думала она, прислушивалась к ощущениям ноющего тела.

Краем глаза Влада заметила, что в отдалении, на прозрачном столике с диковинной ножкой стоял поднос, очень похожий на серебряный, полный еды! Забыв о сне, она стремглав кинулась к нему, не обращая внимания на наготу. Застыв у стола, ей пришла мысль, что возможно в данный момент за ней наблюдают из какого-нибудь устройства слежения «за голыми девушками-гуманоидами».

— Черт! — выругалась она вслух.

От этого осознания стало как-то не по себе. Дело было даже не в стыде… Некоторое смущение — возможно, но не более. Владу озадачила мысль, что она была бы, скорее, не против, если б за ней наблюдал сейчас тот золотовласый полубог. Никакой уверенности в этом, конечно, не было, но на всякий случай она расправила плечи и грациозно уселась в кресло, не возвратившись к прикроватной тумбочке за полотенцем.

Поднос был уставлен разнообразными кушаньями. О, великий Бог, это была человеческая еда! Сок в графине (на вид похожий на свежевыжатый апельсиновый), кисть винограда и яблоки в вазе, ломтики некоего хлебобулочного изделия сероватого цвета. Рядом на тарелке благоухало мясо, нарезанное тончайшими пластами, вероятно, сыровяленое, а чуть поодаль на блюдечке — сыр с дырочками, похожий на Маасдам. В центре стола под большой металлической крышкой-колпаком определенно скрывалось горячее блюдо. Слюнки потекли рефлекторно.

— Ну что ж, спасибо за гостеприимство, — произнесла Влада вслух и осмотрела стены комнаты в поисках возможного прибора слежения.

«У тебя паранойя, девочка», — отметило подсознание.

«Но в этом мире из будущего в комнате с решетками на окнах и сложной системой блокировки дверей не может быть иначе, — доказывала она ему. — Вопрос в том, следит ли за мной в данный момент оператор в прямом эфире, или они позже просмотрят все в видеозаписи… Черт, черт, черт!»

Отбросив мысли, она приподняла металлический колпак и с удовольствием обнаружила, что под ним находилась благоухающая горячая нога большой и вкусной, по всей видимости, птицы. Судя по размеру, это была индейка или другая птица сопоставимой с ней величины. Рядом лежал гарнир — белый рис с черными длинными зернами, приготовленный с какими-то приправами. Устоять от вида и запаха было невозможно! Она быстро наложила рис себе в тарелку, отрезала столовым ножом немаленький кусок мяса и принялась пробовать изыски местной «кухни народов мира». На некоторое время она позабыла об этикете, уминая горячее за обе щеки. Как только желудок немного успокоился и замолчал, она припомнила, что ей следовало бы держать марку и соблюдать правила этикета. Она снизила темпы насыщения.

Еда, надо признать, была великолепной — изумительная прожарка мяса, сдобренного какими-то незнакомыми терпкими приправами. Рис также был выше всяких похвал — отменно приготовленный, оттеняющий вкус насыщенного мяса, — простая и полезная пища. Влада сделала вывод, что разницы с земной кухней в этом блюде не чувствовалось. Да, это было очень вкусно, и она так никогда не смогла бы приготовить, но в каком-нибудь хорошем ресторане запросто могли бы подать нечто схожее. В памяти промелькнули воспоминания об их с Сашкой поездке в Тай. Это было сказочное место и прекрасное время, полное любви и нежности. В большинстве ресторанчиков приходилось говорить официанту: «Ноу спайси», чтобы повар не переусердствовал со специями. Даже несмотря на эти предупреждения, еда всегда была острой. И только к концу отдыха они поняли фишку: сами тайцы едят обычный вареный рис без приправ, вместе с острым дополнением — курицей, рыбой, морепродуктами и чем угодно еще, горящим от перца и других невероятных местных пряностей. Рис у них выполнял функцию эдакого огнетушителя.

«Надеюсь, меня не собираются отравить, — вслед за приятными воспоминаниями в голову влетела новая шальная мысль. — Не думаю, расправиться со мной можно было бы куда проще».

Влада налила сок в стеклянный стакан и сделала глоток. «Точно, апельсиновый!» — подтвердила она. Попробовав понемногу всего, что было преподнесено, она пришла к выводу, что кормят здесь неплохо и подобное заключение в белой комнате не так и ужасно, каким могло бы быть. И что очень радостно — вероятно, она по-прежнему находилась на Земле. Будь это другой планетой, продукты питания наверняка бы отличались вкусовыми качествами. Идея, что в разных точках Вселенной могли самостоятельно зародиться апельсины, казалась ей чересчур невероятной. Девушку осенило: «Карта! Мне нужно увидеть карту или глобус этого мира! Если это Земля, я непременно узнаю ее. Осталось только придумать, где и как ее раздобыть».

Съев чуть больше, чем предпочла бы в обычной жизни (как знать, а вдруг здесь обеды не по расписанию?), Влада вышла из-за стола, расправила плечи, втянула живот (он у нее всегда начинал выпячиваться после сытного обеда, что в голом виде было довольно заметно) и подошла к кровати. Она присела на краю, откинула одеяло и в красивой киношной позе, так, как сделала бы это перед любовником, разместилась на спальном месте, грациозно подняв ноги с пола. Далее она прикрылась одеялом до ушей так, как любила накрываться всегда.

За окном окончательно стемнело — стояла кромешная тьма.

«Странно, что они не обустроили подсветку прилегающей территории. Электричество, что ли, экономят? — мелькнула версия у девушки. — Или узникам белой комнаты не положено ночное освещение, чтобы не способствовать побегу?.. Да это и не важно, в этой истории есть куда более интригующие секреты!»

И как бы ей ни хотелось сейчас поиграть в мисс Марпл и обдумать все, что она сегодня видела и в чем принимала участие, Морфей в считанные минуты увлек ее в мир удивительных грез.

5 Гномы-невидимки

Влада подумала, что проснулась. Она лежала на кушетке в незнакомой темной комнате. Возле нее на приставном табурете, склонив голову, сидел светловолосый мужчина. Царил полумрак, но слабое сияние его кожи освещало пространство. Длинные пряди его волос свисали, скрывая лицо. Девушка заподозрила в этой фигуре ужасно-прекрасного эльфа с площади, но сомневалась. Он держал ее руку своей левой, а правой водил по коже ее плеча, затем предплечья, выжигая прикосновением замысловатые узоры. Влада поняла, что он делает ей татуировки одним касанием. Кожу жгло, но не так сильно, как могло бы, — скорее, напоминало покалывание. Она не знала, почему он делает это и как она здесь оказалась.

Вдруг ее осенило — это же она сама пришла сюда и легла на кушетку возле него! Она спросила:

— Что ты делаешь?

— Я делаю тебе татуировки, Влада, — сказал незнакомец очень нежно, с придыханием.

— Зачем они мне?

— Так надо.

Он продолжил работу без объяснений. Она подняла другую руку, лежащую вдоль туловища на кушетке — та полностью была испещрена витиеватыми узорами растительного орнамента шоколадного цвета, иногда с примесью бордового и фиолетового, если она правильно различала оттенки в тусклом свете.

«Значит, он принялся уже за вторую руку, — поняла девушка. — Почему я не проснулась раньше?»

Но она не смела сопротивляться, соглашаясь с важностью нанесения рисунков на все ее тело. Покалывание в руке усилилось.

— Мне больно! — не выдержала она.

— Потерпи, — он поднес ее руку к губам и легонечко подул. Небрежным взмахом головы убрал свисающие на глаза волосы, и она узнала его. Это действительно был он, но внешность изменилась: лоб и скулы были испещрены подобными узорами, но более угловатых очертаний. Влада испугалась, что и на ее лицо будут нанесены рисунки, если он уже их не сделал, пока она спала. Но она не могла видеть себя со стороны и узнать наверняка.

— А-а-а-а, — простонала она в очередном приступе ноющей боли.

Молодой человек ничего не ответил, но принялся тихо вторить ее возгласам с явной эротической интонацией. Он чувственно вздыхал и сладко постанывал, продолжая движения рисующей кистью. Кажется, он уже заканчивал работу на коже руки — для росписи там почти не осталось свободного места.

Его стоны сделались невероятно возбуждающими, Владе казалось, что такие звуки сладострастия могли бы издавать только ангелы, если б им было позволено любить плотской любовью. Красавец рисовал на ее теле и при этом сам получал чувственное наслаждение, его стенания явственно говорили об этом. Не мог же он просто имитировать все, чтобы отвлечь ее от боли? Или мог?

Жжение действительно приглушилось, Влада почти не обращала на это внимания. Она слушала и наслаждалась откровенными и смелыми придыханиями этого полуангела, наблюдая за его работой. Как же красиво он рисовал, как ей бы хотелось отдаться ему прямо здесь и сейчас, на этой кушетке! И чтобы время остановилось и никогда более не возобновляло свой бег, лишь бы музыка его чувственных звуков продолжалась и продолжалась…

Он завершил работу на руке и обратил взор к ее ногам. Влада только сейчас поняла, что лежит перед ним полуголая. Она захотела поднять голову и посмотреть на себя, но больше не способна была пошевелиться.

— Прошу, только не бедра! Я не вынесу боли. У меня очень чувствительные бедра!

— Хорошо, я начну с голеней.

Он передвинул табуретку к ногам и пересел. Обхватил левой рукой ее правую щиколотку и приложил рисующую руку. Кожа под нею зажглась. Он приоткрыл губы и вновь дал волю сладостным стенаниям. Его пальцы выводили черно-бордовый фантазийный цветок с внешней стороны голени. Влада закрыла глаза и расслабилась, вслушиваясь в музыку его дыхания. Постепенно звуки уходили на второй план, полумрак неспешно рассеивался… и она вернулась в реальность.

Влада проснулась посреди ночи. За окном уже начало светать, но в комнате было довольно темно.

«Так это был сон! Наяву ничего не было, — поняла она, осмотрев руки и убедившись в отсутствии татуировок. — Какой сладкий и одновременно страшный сон, эта боль и эти звуки… Что все это может означать? Рисунки, желание, стоны… Бр-р… Но вот то, что происходило вчера, — это было наяву. Я заперта в белой комнате».

Она окинула взглядом пространство в поисках подобия часов — у нее была привычка часто смотреть на электронный будильник дома в спальне, — однако ничего подобного здесь не нашла.

«Сколько же я проспала? Уснула я примерно в одиннадцать, а сейчас, наверное, часов пять утра в грубом приближении».

Шести часов сна ей всегда было недостаточно, но чувствовала она себя сейчас на удивление хорошо, не считая сильного желания посетить уборную. Она резко поднялась с кровати и побежала по малой нужде, откладывая любые другие мысли. В ванной свет включился автоматически.

«А как же выключился свет в комнате? Я уснула при свете, а сейчас там темно…»

Выйдя из ванной, она вернулась в постель и ударила два раза в ладоши — освещение включилось.

«Вот как все здесь работает — хлопок, и вуаля!»

Влада решила пока все же выключить свет и, так как заняться было все равно нечем, дала волю размышлениям.

«Итак, где мы? — задумалась девушка. — Так ли важен ответ на этот вопрос? Лучше я сформулирую иначе — как мне вернуться обратно? Ответ: черт знает, где мы и как мне отсюда выбраться! С большей долей вероятности мы все же на Земле, так как тут не наблюдается существенных различий в растительности и гравитации».

Влада перевернулась со спины на бок и устремила взор в окно.

«Кто тогда все эти люди, и люди ли они? Среди населяющих Землю рас не известно ни одной с подобным строением половой системы. Кстати… Я как-то не подумала раньше: а как же в них помещается ствол таких невероятных размеров? Ох… У них что там, трубка от промежности до пищевода?» — представила она и сморщилась.

«Фу… „вставил по самые гланды“ — это про них… Владка, не пошли, а! Ну как же тут не пуститься в пошлые сравнения, когда такое происходит!» — возмутилась она и мотнула головой из стороны в сторону в попытке отделаться от навязчивых мыслей.

«Да, здешний народ больше смахивает на пришельцев, — заключила она. — А что если это инопланетная раса на Земле? Они прилетели сюда и каким-то образом смогли скрыть пребывание, навели чары невидимости, к примеру. А сами живут тут в царских хоромах, трахаются на свежем воздухе и кушают наших индюшек. Теория вполне себе стройная, почему нет? И нас с Ксюхой они, возможно, похитили как типичные пришельцы, обставив так, будто все произошло случайно. Вполне зачетная теория».

Влада неожиданно припомнила: «Ой, а почему вчера мне доверили нож? Как же я сразу не додумалась! Нож, пусть и столовый — это опасное оружие».

Подсознание шепнуло: «Да-да, в умелых руках Рембо».

«Ну, а все-таки! Доверяют мне? С чего бы это?..»

Она приподняла голову и бросила взгляд на стол, за которым ужинала вчера голышом. Посуды и еды на нем не было, но лежала небольшая коробочка.

Влада встала с кровати, стараясь быстро прикрыться полотенцем (отчего-то ей стало стыдно от воспоминаний вчерашнего эксгибиционистского вечера), и подошла к столу. В центре лежала бледно-голубая коробочка — милая подарочная упаковка из добротного картона без бантов и украшений. Открыв ее, она обнаружила свои белые кружевные трусики, аккуратно сложенные.

— О-о-ох, — вырвалось у нее из груди. — Ты посмотри, вы вернулись!

«И что с вами делали во время отсутствия?» — подумала она и принюхалась.

«Судя по виду и запаху, они свежие. Кто-то стирал их? Мои трусы стирали незнакомые люди?.. Ну, а если бы они этого не сделали?.. Те же валялись на дворцовой площади, бог весть в чем измазанной, кстати!» — сообразила она и снова скривилась.

«И как, скажи на милость, они должны были их возвращать? — усмехнулась она. — Не постиранными? Проще было выбросить! Раз решили вернуть — постирали, что тут такого? Ты сама в этой ситуации скорей всего так бы и сделала. Отдают же вещи в прачечную и в химчистку. Не знаю, сдает ли кто-нибудь туда трусы, сомневаюсь… Но, а почему бы и нет, в конце концов?» Тут же из подсознания вклинился пошлый стишок из детского дворового фольклора: «В конце концов, среди концов найдешь конец ты наконец».

Влада отмахнулась: «Я до скончания своих дней, наверное, не смогу отделаться от этих мыслей, все пошлые стишки и прибаутки враз обрели лицо!»

— Ну что ж, спасибо за… подарок, — произнесла она вслух. Ощущение, что за ней следят, никак не оставляло ее.

Влада решила снова пойти в ванную и принять утренний душ. Влада решила снова пойти в ванную и принять утренний душ. Она взяла трусы и джинсовое платье, так как расхаживать по комнате голой, выйдя из душа, более не намеревалась. В ванной она отметила, что ночью здесь, как и в комнате, кто-то похозяйничал: на полочках были аккуратно расставлены банные средства в разных емкостях. Среди них она нашла зубную пасту в круглой баночке, как от порошка, и зубную щетку, вполне себе человечью. Тут же она поспешила воспользоваться ими.

Под струями воды она расслабилась и отпустила мысли в направлении, в каком втайне желала, но запрещала себе, опасаясь возможных последствий: «Кто он, этот ужасно-прекрасный белокурый самец? Принц?..»

«Да, принц на белом коне, не меньше!» — съязвило подсознание.

«И почему у них такой омерзительный способ совокупления? Я не беру в расчет даже их анатомию, это не важно, если все подходят друг другу. Но отчего настолько варварский метод заниматься этим: толпой, на всеобщем обозрении?.. — недоумевала она. — Никаких ласк, прелюдий — „сунул-вынул“, честное слово».

Влада глубоко вдохнула, затаила дыхание, зажмурилась и с головой встала под струю. Она прислушалась к пульсу в висках, учащенному от нехватки кислорода. Когда стало невмоготу терпеть, она шумно выдохнула и сделала пару глубоких вдохов. После поняла, что приемчик не сработал — тревожное состояние никуда не делось.

«И откуда у меня в груди эта знакомая нотка? Эта начальная тоска, симптомы зарождающегося чувства… Он не человек! Он принадлежит к другому биологическому виду. Это абсолютно невозможно, ведь мы как два неподходящих паззла из наборов разных производителей. Ведь не может человек увлечься собакой, овцой или лошадью?! К другому виду могут быть иные чувства — привязанность, желание опекать, но никак не то, что зреет сейчас у меня внутри».

Владе захотелось сделать воду максимально холодной на грани терпимости, чтобы «вымыть» всю дурь из головы. Но она вспомнила, что этот «волшебный» кран не запрограммирован ни на что, кроме комфортной температуры. Ну, или она просто не умела им пользоваться.

— Да будь он даже обычным мужиком, что с того?! — простонала она.

«Он трахал на площади пять десятков женщин, ну, или собирался сделать это. Как тебе мог понравиться такой индивид? — Она покачала головой. — И что я вчера вытворяла? Ходила голышом и представляла, будто он наблюдает за мной! Меня что, бес попутал? Или у местной воды галлюциногенный эффект? Не похоже на тебя это, девочка».

— Он не человек! — громко сказала она вслух.

«Влюбиться в инопланетянина? Нет!.. Хотя, аватару это не помешало. В фильмах про космос тоже бывают парочки из разных инопланетных рас. Не-е-ет!..» Она закрыла лицо ладонями, а потом с громким выдохом опустила руки и голову.

«Впрочем, я рано бью тревогу, ни о какой влюбленности пока речи не идет. Я просто заинтригована, ведь всегда любила неординарное, такая уж у меня натура. Да еще и это их (его и органа) эффектное появление! Такое долго не забудешь…»

Влада обратила внимание на маленькую синюю точку на коже в области правого локтевого сустава. «Постой-ка, а что это тут? — удивилась она. — У меня брали кровь, когда спала? Или чего-то вкололи — наркоту, витаминки? Здрасьте, приехали! Вот почему я чудила вчера… А, нет. Срам я вытворяла до того, как уснула».

Влада вылезла из кабины и, мокрая, уставилась на себя в зеркало, вглядываясь в лицо крупным планом. «Они хотят использовать нас как подопытных крыс… Ведь инопланетяне, по слухам, именно это и делают с людьми». Она призадумалась:

— Влада, стоп.

«Если б над нами хотели проводить опыты, я сидела бы сейчас не в vip-номере, а в больничной палате или даже клетке. И уж наверняка была бы в курсе происходящего… — согласилась она с аргументом. — И не смотри на себя так близко, эти гусиные лапки отвратительны!»

Ее мокрое тело ощутило приятную прохладу, она немного замерзла, но именно это ей и было сейчас нужно. Она сняла с крючка полотенце и вытерлась.

«Пожалуй, пора надеть трусы, платье и ждать второй серии фильма. Сегодня новый день и новые возможности».

Одевшись, она вышла из ванной. За окном совсем рассвело. В комнате вновь произошли изменения: кровать была аккуратно застелена, на ней лежало белое платье. Рядом на полу находились ее хипстерский рюкзачок и римские сандалии, такие, как здесь принято носить.

«Что за привычка приходить тайком? — подумала она раздраженно. — Кто это тут для меня старается — кормит, убирает, наряжает? Гномы-невидимки? Они желают меня переодеть? Неужели мой наряд кажется таким же ужасным, как и моя анатомия?..»

Она подошла к кровати, расстегнула рюкзак и высыпала содержимое на одеяло. Все вещи были в неизменном состоянии, ничего не пропало и не прибавилось. Сети в телефоне по-прежнему не было, и батарея скоро должна была сесть. Шансы на звонок Сашке растаяли окончательно. Она быстро собрала имущество обратно в рюкзак и сунула его под кровать.

«Держу пари, здесь всем заправляет он и без его желания подобные подношения не были бы совершены. Пожалуй, гномы-невидимки не так уж и плохи».

Она взяла необычное платье в руки. Его белая ткань с серебряными нитями, тонким ажуром обрамлявшими вырез декольте и проймы рукавов, словно таяла в руках. Оно было невесомым и приятным на ощупь. Влада предположила, что это натуральный шелк очень высокого класса выделки — милейшее длинное платье в стиле греческой богини.

«Возможно, он Тор, а я его будущая девчонка, появившаяся в Асгарде случайно?» — в шутку предположила она. Влада любила фильм о Торе. Кино, конечно, глуповатое, но актер был в ее вкусе, кстати, одного типажа с новым, вселяющим трепет, знакомым.

Идея его эльфийского происхождения все же ей нравилась больше. Тысячи людей продали бы, если не душу дьяволу, то хотя бы квартиру, чтобы повстречаться с настоящим сказочным эльфом. Одни лишь фанаты Толкиена выстроились бы в очередь от Москвы до Урала, а если взять в расчет всю армию поклонников фэнтези, процессия бы растянулась, наверное, до Луны.

Влада положила новое платье обратно на кровать и присела рядом на краю, снова погрузившись в раздумья.

«Форму его ушей я не рассмотрела, мое внимание привлекали другие, более опасные для моей жизни части. Так вот, как раз об этом… Про размер и форму детородных органов эльфов в фольклоре не упоминается, насколько мне известно. А почему бы, собственно, и нет? Как знать, чем могут удивить настоящие эльфы?.. Может, отличие от нас вовсе не в ушах? Рассказывать сказки о таком детям взрослые не могли, вот и насочиняли про уши…»

— Ты что, Влада, правда в эльфов веришь? — спросила она себя вслух.

«Ну, не верила до вчерашнего дня. А теперь я хоть в драконов, хоть в бабайку поверю!»

Она откинулась на кровать и уставилась в глянцевый потолок.

«Все они здесь красивые — синеглазые полулюди-полубоги, — со щемящим сердцем заключила она. — Стоп! Он не че-ло-век! Перестань фантазировать, в твоем случае не может быть „сказочной сказки со счастливым сказочным концом“ (о нет, опять это слово!). И вообще, ты почти замужем!»

Она поднялась с кровати и подошла к окну, вглядываясь в зеленые заросли кустарников.

«Мама и Сашка места себе не находят со вчерашнего вечера. Бедные, нет ничего хуже, чем пропавший без вести близкий человек. Как же им сообщить, что я жива?.. Не вижу выхода. Даже как выбраться из комнаты, не знаю».

Она утерла слезинку, стараясь больше не думать о действительно сложном, и вернулась к кровати. Белое платье по-прежнему лежало там, намекая на необходимость примерки.

«Что ж, мистер Тор, эльф, или кем ты являешься, если я правильно расценила намек, ты снова хотел понаблюдать, как я остаюсь без одежды… Но готова ли я к таким играм? Мне нельзя, я не свободна».

«Но ведь хочется же», — встрял внутренний голос.

«О'кей, спорить не буду. Но, тем не менее, воздержусь от опрометчивых поступков. Ну и где же здесь не подглядывают? В туалете или гардеробной? Если уж за мной следят, каковы гарантии, что камеры не установлены повсюду?..»

— И все-таки у тебя паранойя!

«Что ж, мистер любитель группового секса, — подумала она. — Я не знаю, чем ты смог меня зацепить, ведь ты даже не человек! Пожалуй, не буду лишать тебя радости созерцать мое прекрасное тело повторно, ведь даже в ванной я не могу быть уверена в полной конфиденциальности. В конце концов (черт!), ты выбрал меня в первой пятерке среди десятков подобных тебе гуманоидов, а следовательно, оценил по достоинству мои прелести, хоть они и показались впоследствии тебе неприятными. Глазей, если тебе так хочется…»

Она расстегнула джинсовое платье и сняла его, оставшись в трусиках. Грациозно надела белое и подошла к зеркалу, висевшему в дальнем конце комнаты.

«Идеальная посадка по фигуре, как выгодно оно приподнимает грудь, — оценила отражение Влада. — В чем его секрет? Никаких чашечек и корсетных элементов здесь не наблюдается. У них хорошие портные, надо признать».

Она вернулась к кровати и примерила сандалии. «Сидят как влитые. Кто-то измерил размер моей ноги, пока я спала? Ничему уже не удивлюсь! Такие удобные босоножки, можно весь день пробегать в них по Центральному парку в поисках ядовитых пауков. Хорошо, когда то, что модно, также и удобно. У меня мало таких вещей, видно, „красота требует жертв“ — сказано не про них».

Девушка снова подошла к зеркалу. Образ греческой богини нарушала лишь стрижка с коротким затылком, удлиненными передними прядями и густой девчоночьей челкой. Она созналась себе: «Богини такие прически, полагаю, не носили…»

Надо признать, ее укладка сегодня оставляла желать лучшего, ведь ничего наподобие фена в «номере» она не нашла. Пришлось взбивать объем влажных волос пальцами. Вышло нечто на троечку, ну, скажем, твердую. Накраситься ей тоже было нечем. Она вспомнила о пудренице и полезла за рюкзаком под кровать. Из него выпал мобильник и ударился о пол. Телефоны Влады всегда охотно и «по своей инициативе» вылетали из сумок и рук, такая уж она была девушка. Чертыхнувшись, она достала пудру, раскрыла ее и уселась в кресло, стоявшее неподалеку от кровати.

Глядя в маленькое зеркальце, она припудрилась, но особой разницы в отражении не заметила. Ее кожа в данный момент находилась в безупречном состоянии — ни единого прыщика. Изредка они наведывались к ней, но сегодня кожа лучилась здоровьем. Влада относилась к категории женщин, которым необязательно пользоваться косметикой. Она была привлекательна и без нее, о чем ей часто говорил гражданский муж. Собственно, она и красилась лишь в рабочие дни, а в выходные не тратила на это ни сил, ни времени. Влада вообще не очень-то любила чрезмерно ухаживать за собой. Возможно, виной этому была уверенность, что она и так хороша. А может потому, что предпочитала более интересное, чем убийство времени на безупречный маникюр и эпиляцию в интимных местах. Сейчас она, конечно, немного жалела, что на фоне безупречно гладкой Ксюхи предстала перед эльфом в состоянии средней кустистости.

«Ну и ладно, какая разница! — отмахнулась она. — Мы с ним несовместимые виды. А волосы естественны для нашего организма. Эти условности навеяны современной извращенной поп-культурой, чтоб вытягивать из нас денежки. Волосатые лобки были, есть и будут, и это нормально для людей! Чем ни лозунг для феминистской демонстрации? К тому же ты не свободна, помни, пожалуйста».

Влада еще раз глянула в зеркальце и отметила вновь запылавший на щеках румянец. «Он заставляет меня краснеть каждый раз, когда я обо всем этом думаю, — расценила она увиденное. — Не к добру все, мое тело работает на своей волне».

В дверь постучали, она встрепенулась: «Стучат. Что я должна делать? Пойти открыть? Это смешно, я узница».

Влада не двинулась с места, когда дверь с щелчком отворилась. В комнату зашла блондинка с небесными глазами и аккуратно забранными в пучок волосами. На Земле она могла бы стать если не Мисс Вселенной, то как минимум Мисс России или другого восточно-европейского государства. Одета она была, как и все здесь, в светлое, но некоторые детали костюма и выглядывающий из-за спины столик с завтраком выдавали, что она работает в сфере обслуживания.

Девушка произнесла что-то на непонятном языке, впрочем, интонация ее была вполне дружелюбной. Она вкатила в комнату столик на колесах, сервированный на две персоны.

«Завтрак в нумера? — подумала Влада. — Она будет есть со мной?»

Красавица молча переложила большой поднос с завтраком с маленького столика на космо-стол. Данное Владой название он полностью оправдывал за счет одной лишь своей ножки. Эта единственная опора была слишком уж модерновой — собранной из разных геометрических полых фигур, повернутых друг относительно друга вдоль единой оси вращения, при этом ножка стола упиралась в пол под шестьдесят градусов, а плоская подставка на полу по очевидным законам физики не могла бы уравновесить столешницу. Однако стол был устойчив и падать никуда не собирался. Поверхность же его была самой обычной — круглой, из прозрачного стекла. Закончив сервировку, блондинка придвинула к столу дополнительный стул и беззвучно удалилась из комнаты. Дверь снова щелкнула.

«Ко мне кто-то должен присоединиться, — поняла девушка. — Интересно, не сам ли мистер эльф пожалует познакомиться в более уютной обстановке?»

Ей сделалось радостно, но она не хотела признаться себе в этом.

«Я должна подождать, или можно уже присаживаться и начинать? Возможно, они думают, что я очень голодна, поэтому и приготовили двойной набор тарелок и приборов?.. Нет, это вряд ли».

Она подошла к входной двери и прислушалась — тишина.

«Интересно, возле дверей стоит охрана или они доверяют своей системе безопасности?»

Влада взялась за ручку двери и толкнула. К ее неописуемому удивлению та распахнулась.

«Неужели горничная-супермодель забыла меня запереть?»

Она выглянула в коридор — мягкий утренний свет лился в большие окна. Стражников не было.

«Я тут одна, не заперта, за мной никто не следит, по крайней мере, без личного присутствия. И что мне делать? Бежать, идти выяснять, как здесь все устроено? Так делают все глупые девицы в книгах и киношках. Не думаю, что это хорошая идея. Меня накормили, одели, дали отдохнуть…»

«Взяли кровь», — съехидничало подсознание.

«Молчи! — огрызнулась она. — Вряд ли я должна пренебрегать гостеприимством и пускаться наутек. Позволю событиям развиваться так, как спланировал кто-то более опытный. К тому же, я жду гостя», — вспомнила она, оглянувшись на накрытый в комнате стол.

Послышались шаги за поворотом — кто-то приближался. Влада стояла в проходе и не знала, стоит ли сейчас быстро закрыть дверь и притвориться, что занималась своими делами в комнате, даже не выходя, или так и стоять здесь, ожидая встречи в дверях.

6 Трудности перевода

Влада осталась на месте. Из-за поворота появился он. Это был тот момент, которого втайне ждешь и надеешься, но вместе с тем страшишься и никак не можешь определиться, какой же вариант предпочтительней — быть или не быть?

Это был действительно он: под два метра идеального телосложения, светлые, едва вьющиеся волосы, отдельные пряди которых доходили до плеч, глубокий взгляд фантастического оттенка, сосредоточенный на одной точке — ее глазах. Он приближался неспешно, но довольно быстрыми темпами. Такие небесные красавцы, как он, умеют совершать стремительные, при этом плавные движения, которые скрадывают истинную скорость.

В секунды в ее голове пронесся длинный внутренний монолог: «Ему не все равно, раз он сам и без охраны идет в мою сторону в этот ранний час воскресного утра. Признаю, что, несмотря на шокирующую анатомию некоторых частей, он нереальный сказочный красавец, каких я никогда в жизни не видела в реальности, только по телеку, да и то уже не припомню. И сложен богоподобно: крепкий, широкоплечий, но с узкой талией. Не качок, а то, что нужно, кровь с молоком, будто вырос в деревне и прокачался с помощью топора и лопаты». Влада одернула себя от опасных размышлений, но расправила плечи.

Издалека она не могла определить его эмоциональное состояние. Удивлен ли он, застав ее в коридоре, или, может быть, злится? Он приближался, пристально разглядывая ее лицо. Одет он был по-прежнему странно — сложный асимметричный верх, отдаленно напомнивший ей гусарский мундир, а снизу — римская юбочка. Наряд был белым, а пояс на уровне бедер — серебряным.

«Стоп. Я запрещаю тебе вспоминать, что под ней! Стоп! — скомандовала она себе, переводя взгляд с юбки на лицо. — А как же он фиксируется к поясу, чтобы не мешался при ходьбе?.. Ну, Вла-а-да, перестань же!»

Девушка продолжала стоять в дверях неподвижно, повернувшись к незнакомцу лицом. Его прямой взгляд воспринимался ею как вызов. Она не собиралась уступать в этой негласной игре «перегляди меня, если сможешь».

«Пусть знает, что я не боюсь его!» — думала она, хотя у самой от волнения свело живот.

Еще несколько метров — и он вплотную приблизится к ней. На самом финише он на секунду отвел взгляд, вложив победу в ее руки.

«Бли-и-ин, — подумала она. — Почему я не уступила ему в гляделках? Тургеневские девушки так себя не ведут… Не льсти себе, женщина, ты не тургеневская девушка, потерявшая трусики на центральной площади в первые три минуты знакомства».

Впрочем, он отвел глаза лишь на секунду и вновь завладел ее взглядом. Затем остановился в метре. Лицо его было действительно непроницаемо: ни единая черта не отражала хоть сколько-нибудь слабой эмоции. Он молчал.

«Должна ли я заговорить первой? Ну… нет. Побуду хоть в этом скромницей».

Она ничего не сказала, но сочла уместным ненадолго отвести глаза и опустила ресницы. Конечно, это была игра опытной самки. Такая мелочь, как взгляд «полубога», не могла ее смутить после всего, что она видела и делала вчера.

Затем она пустила в ход свое главное оружие — улыбнулась ему так, как умела. А владела она этим тонким искусством виртуозно: ни один мужчина, который когда-либо после семнадцати был ей интересен, еще не уходил с легкостью от магии ее очарования. Природа наградила ее редким обаянием, воплощенным в таком безобидном с виду «оружии» — улыбке. Было в ней что-то такое, что кружило голову всякому, кого Владе хотелось сразить. Конечно, бывали и неудачи, когда очаровывались не те, кого она планировала. Но без побочных эффектов никуда, это в любом деле так. Сперва по неопытности Влада не осознавала силу своего таланта, она с детства была улыбчива и весела, не считая это чем-то особенным. Но постепенно уровень осознания этого дара поднялся настолько, что она научилась дозировать силу воздействия. Она знала, как следует улыбаться в ни к чему не обязывающем общении с противоположным полом, а как — на охоте за сердцем избранника. Именно так она и улыбнулась этому ужасно-прекрасному экземпляру.

«Почему я так улыбаюсь ему?! Дура! — ругала она себя. — Флирт с гуманоидом — это против человеческой природы. Дура, какая ты дура!»

Его каменное лицо неожиданно преобразилось в скромной ответной улыбке.

«Эльфы могут улыбаться! Даже самые суровые из них, — записала она жирный плюсик в воображаемую „Книгу побед“. — И он побрился… уж не для меня ли?»

Мужчина с нечитаемым ранее лицом протянул ей руку — и в лучах льющегося из окон света в ее памяти всплыл образ прошлого сна, когда сияние его кожи освещало мрак комнаты. Мужественная ладонь была правильной формы, однако не без нескольких мозолей. «Возможно, он плотник? Как Петр Первый», — предположила она.

Влада помедлила, но все-таки подала руку в ответ. Он завел ее обратно в комнату, плавно прикрыв за собою дверь. Подведя к сервированному столу, отодвинул для нее стул, безмолвно предложив присесть.

«Надо же, правила здешнего этикета весьма схожи с нашими», — отметила она и опустилась, вновь посмотрев на него.

Гость же не спешил занять место напротив, он произнес:

— Эйта эйя купэй. Ластэн экайна стэл.

Голос его был мягок и тверд одновременно. Она вслушивалась в слова, но, конечно, совершенно не понимала смысла. Что бы она ни ответила сейчас, разговор между ними был совершенно невозможен. С досады она решила подтрунить над ним, а уже наедине посмеяться над лишь ей одной понятной шуткой.

— Эти слова вашего красивого языка как музыка слетают с твоих уст и направляются услаждать мой слух, — сказала она нараспев.

Подсознание прокомментировало: «Глупая же ты баба, Влада».

Эльф изменился в лице, которое расплылось в какой-то странной улыбке. Будто бы понял смысл сказанного, но значение фразы показалось ему бредовым. Он достал из кармана маленькую пластиковую штуковину и положил ее на ладонь, демонстрируя ей. После убрал прядь своих волос за ухо и тем показал, что на раковине надето подобное устройство.

«Слуховой аппарат? — подумала она. — Он плохо слышит? Погляди-ка, а уши-то нормальные человеческие… А жаль». Ее желание познакомиться с настоящим эльфом заметно усилилось со вчерашнего вечера.

«Недоэльф» протянул ей приборчик, жестами побуждая приложить его к уху.

— Купэй, джейя, купэй, — сказал он на своем мелодичном языке.

— Купей-купей, хорошо, будет вам купей, — пробубнила она еле слышно и приладила штуковину к уху. Ничего не произошло, но крепился на раковине прибор комфортно. Она прокомментировала про себя: «Удобная бесполезная штука — затычка в ухо, класс! Всегда хотела иметь такую».

— Эйя ластен. Си виа стейя, джейя?

Лицо Влады слегка изменилось от удивления. Она слышала, что сейчас сказал эльф, стоя рядом. Но также она синхронно поняла значение его слов на родном и могучем: «Это переводчик. Ты меня понимаешь, красивая юная дева?»

«Как-как он назвал меня?» — переспросила она про себя, а вслух поинтересовалась:

— И давно ты понимаешь, что я говорю?

— Я надел переводчик сразу, как направился сюда, — сказал он, слегка призадумавшись.

«Он назвал меня красивой юной девой, осознавая, что я понимаю… Значит, сделал комплимент умышленно, — сообразила она. — Неплохое начало флирта с гуманоидом. И раз он надел эту штуку сегодня, вряд ли следил за мной вчера… У меня и правда мания преследования».

— Позволь познакомиться с тобой, — сказал он вежливо, — мы не имели чести быть представленными друг другу.

Переводчик транслировал в таком нарочито литературном стиле, что она будто оказалась на страницах пушкинского романа. «Интересно, их язык действительно так высокопарен или это огрехи перевода?»

— Я Эрик, Верховный правитель Эйдерина.

«Ну вот, он царь, я так и знала! Наверное, следует представиться в ответ?»

— Владислава, для друзей просто Влада, девушка из Москвы.

— Мне приятно познакомиться с тобой, Влада, — снова перевел его фразу приборчик.

Царь произнес ее имя с таким смешным акцентом, что она с трудом сдержала улыбку. У него получилось нечто вроде «Влаэдаэйя».

— Тебе очень идет одеяние нашего народа, — заметил он.

— Благодарю.

Умение принимать комплименты ей далось непросто. Привычка добавлять после слов благодарности нечто вроде: «Да это платье совсем не новое» отчего-то была заложена в ней изначально. Владе пришлось сознательно работать над собой, чтобы научиться просто благодарить или вовсе обходиться без слов, отвечая на комплимент лишь улыбкой.

— Где я нахожусь?

— В Эйдерине, красивая юная дева.

— Почему ты называешь меня «красивой юной девой»?

— Оу, прибор переводит слово «джейя», видимо, не совсем так. Скорей всего, робот посчитал, что это верное определение нашего слова «джейя» на ваш язык. Можешь считать, что говоря так, я имею в виду нечто вроде… «милая девушка».

— А-а, — ответила она. Влада почувствовала досаду: «красивая юная дева» ей, пожалуй, слышать из его уст нравилось больше.

— Хотя красивой юной девой я вполне бы мог тебя назвать, подбери я выражение более умело. — И Эрик сдобрил сказанное неоднозначным прищуром.

«Он флиртует со мной? Мне не показалось?»

Влада смутилась. Этот еще недавно недоступный для ее понимания мужчина посылал ей флюиды симпатии — прекрасный как солнце, но с ужасной физической несовместимостью с ее биологическим видом. Она сделала глубокий вдох и вернулась к первоначальному вопросу:

— Где находится Эйдерин? Там, откуда я, нет такой местности.

— Позволь предложить тебе обсудить этот и другие вопросы в более подходящей обстановке. Я охотно отвечу на твои и задам собственные. Сейчас же мне пора возвращаться к делам. Прости, не смогу составить тебе компанию за завтраком.

«Он намекает на свидание?» — не верила она своим ушам.

Эрик продолжил:

— Ты не пленница, Влада, а гостья. Ты вольна выходить отсюда, когда захочешь. Для тебя подготовят другую комнату без решеток.

— Спасибо, мне нравится здесь, не стоит беспокоиться.

— Как пожелаешь, красивая юная дева. Тебе не стоит перемещаться по дворцу в одиночку. Если захочешь выйти и прогуляться в парке, Элла составит тебе компанию. Нужно нажать на эту кнопку, чтобы пригласить ее. — Он достал из кармана некую кнопочку на круглой металлической основе и оставил на столе.

— А где моя подруга, что с ней?

— С ней все в порядке. Она находится в достойных условиях. Прости, пока не в моих силах обеспечить вам совместное пребывание. Я связан Советом, он не дает согласие на это. Сегодня вечером мы сможем продолжить разговор.

Эрик на время смолк, но не уходил. Он рассматривал бежевые точки на белом полу.

«Что с ним? Почему медлит?» — пыталась разгадать она его мысли.

— У меня есть к тебе еще одна просьба, — наконец вымолвил он и достал из другого кармана мундира некую вещицу, похожую на браслет.

«Интересно, много чего еще он прячет в своих карманах?»

— Знаешь, что это? — спросил он серьезно.

Влада непонимающе помотала головой.

— Конечно не знаешь… Это стеж. Он абсолютно безопасен. Его носят все люди нашей страны и используют как кошелек. Прошу надень и не снимай, я расскажу о нем сегодня.

Влада поднялась и сделала шажок в его сторону. Ей давно стало неудобно сидеть в присутствии Верховного правителя. Она приняла из его рук металлический, гладко отполированный браслет. В центре тыльной стороны его был расположен прозрачный круглый камень, похожий на горный хрусталь. Эрик приподнял правый рукав мундира и показал ей подобный браслет — сделан он был из чистого золота, с резными узорами, а центральное ядро сияло ярким сиренево-фиолетовым светом, как неоновая реклама. Влада надела подарок, он прекрасно подходил по размеру и удобно застегивался на запястье.

— Почему твой стеж такой светящийся?

— Скоро узнаешь, джейя. Носи свой и не снимай.

Прибор в ухе переводил ей по-прежнему — «красивая юная дева». Но она успела привыкнуть к слову «джейя» и восприняла обращение из его уст раньше, чем ей сообщал транслятор. Эрик легко кивнул на прощанье, едва улыбнулся, и вновь его лицо сделалось бесстрастным. Он развернулся и направился к выходу.

Влада присела. Перед ней был накрытый стол, но она ничего не замечала вокруг. Ее захлестнуло ощущение нереальности происходящего: еще вчера она думала о смерти, как о вероятном завершении истории, а сегодня правитель государства пригласил ее на ужин. Мысли путались, не обретая словесных форм. Она с трудом вырвалась из внутренних чертогов в реальность и налила в стакан воды. Сделав несколько глотков, попыталась мыслить беспристрастно.

Девушка осмотрелась. Светлая комната окончательно перестала казаться ей камерой. Это была ее личная спальня в прекрасном дворце Верховного правителя Эйдерина. Оставалось узнать, где находится это место. Она пожелала остаться в комнате сама и глядеть на божий свет сквозь витиеватые решетки. Что ж, в ее московской квартире на первом этаже установлены такие же, правда, намного более скромные. И она давно перестала обращать на это внимание, как будто решеток на окнах и вовсе не было.

«Его зовут Эрик. Он правитель вроде нашего царя или короля. Сколько же ему лет? На вид лет двадцать пять, может двадцать семь. И что он подумал о моем возрасте, если назвал юной девой? Интересовало ли его вообще это?.. Полагаю, моя анатомия произвела на него большее впечатление, и будь мне хоть пятьдесят, он назвал бы меня „джейя“». Она нервно расхохоталась.

«Ладно, не придирайся к словам. Он же пояснил, что джейя — это милая девушка, все довольно безобидно и целомудренно». От последнего слова ее слегка передернуло.

«Женат ли он?.. Почему тебя это интересует? Да потому, что женщин это всегда интересует, особенно если мужик — царь! — быстро нашлась она. — Ну, судя по тому, что он вытворял на площади, вряд ли женат… Или, возможно, скоро собирается, и это был местный аналог мальчишника?»

Положив в рот виноградинку, она продолжила рассуждения: «Итак, хоть он здесь и царь, но не может принимать самостоятельных решений. Над ним Совет. Мне известно, что это значит. Надо будет узнать, похож ли этот Совет на парламент Великобритании, где власть правителя практически номинальна, или все же Эрик вправе проводить независимую политику? Надеюсь, что я не стану разменной монетой в руках кучки политиканов… Оказаться во власти хорошо воспитанного эльфа при любом раскладе приятнее, — заключила она. — Хорошо воспитанного? А не думаешь ли ты, что это переводчик так настроен. Может быть, его слова просты, как дважды два, и все что ты слышала — хитрость этой адской штуковины, разбирающейся в разговоре пришельцев с других планет? Ведь ты для них именно инопланетный гость. Хорошо воспитанные юноши не трахают пять десятков женщин одновременно на дворцовой площади в предзакатный час!»

Влада призадумалась: действительно сегодняшний образ великолепно воспитанного аристократа не шел в сравнение с тем, каким представился он ей вчера. «Стоит ли спросить об этом сегодня? — подумала она. — Наверное, лучше не делать этого в начале разговора, а то и вовсе придержать любопытство хотя бы на единственный вечер».

Тут ее настигла незаконченная мысль: «Влада, ну ты дуреха! Он же царь. Конечно же, он получил прекрасное образование, дело вовсе не в переводчике. Эрик наверняка владеет литературным языком без подсказок ушного суфлера… История же с оргией наверняка имеет какое-то логическое объяснение… — Она вздохнула. — Ну вот, ты его уже выгораживаешь. Все мы бабы одинаковые! Если пьет — мы убеждаем себя, что только по праздникам. Бьет — значит любит… Слава богу, жизнь уберегала до сих пор от того и от другого».

«И что это такое он мне подарил? — взглянула она на запястье. — Я уже получила много презентов: стираные трусики, этот наряд, переводчик, кнопку вызова „911“ и этот стеж. Говорит, что это кошелек. Мой кошелек, похоже, пуст, если сравнивать прозрачное содержимое с его фиолетовым? Хороший подарок — пустой кошелек… Впрочем, и у нас их дарят, особенно если те хорошие и кожаные. Вдруг он дорого стоит? — Она оглядела еще раз свой стеж, тот был из обычного сплава: ни золота, ни серебра в нем не было. — Кусок железа, неплохо отполированный, надо признать, и шарик из прозрачного камня. Не думаю, что это ценно в их мире».

Вообще-то Влада не привыкла к дорогим подаркам: не того круга она была девушка и другого склада характера. Она никогда не намекала партнерам на необходимость ей чего-либо дарить, а сами они редко догадывались, что подарить все-таки иногда женщине без повода что-нибудь нужно. Вероятно, большинство мужчин страны жили по принципу «не просит, значит не хочет». Вариант «не просит — ждет искреннего внимания» отбраковывался, ну, или вовсе не приходил в головы. Однако получение в дар от правителя целого государства безделушки несколько обескураживало. Его внимание, безусловно, приятно. Но подарок сильно шел вразрез с образом могущественного и состоятельного Верховного правителя Эйдерина, коим наверняка он и являлся.

Влада припомнила, что вчера видела подобные браслеты на руках женщин на площади и у охранника, когда ее тащили по коридорам дворца. Тогда она не заострила на этом внимания, ведь происходили события, более стоящие ее концентрации.

«Хорошо придумано: всегда иметь кошелек при себе и носить на запястье», — согласилась она.

«Особенно, если в нем есть содержимое», — высказалась внутренняя ехидна.

Она вспомнила про подругу: «Ксюху держат, как и меня, в номере „люкс“. Что ж, это хорошие новости. Совет не разрешает нам находиться вместе. Чего они боятся? Бегства? Вряд ли… Мне же позволили покидать пределы комнаты, да и куда бежать? Может, не хотят, чтобы мы громко смеялись и сплетничали про их странные обычаи? Смешная версия, но маловероятная. Спрошу его об этом».

«Боже, вечером у нас почти что свидание! — спохватилась она. — Ну, скажем так, вечер знакомства и общения… Что же делать?!»

«Как, что делать? Собираться и идти», — подсказал внутренний голос.

Влада положила на ломтик хлеба пластинки из мяса и сыра, откусила и стала нехотя пережёвывать.

«Но как мне вести себя с ним? Смогу ли я совладать с собой? Так опасно… Ой, Владка! Не верю я тебе, ни на грамм не верю!»

Влада бросила недоеденный бутерброд на тарелку и резко встала, затем быстро подошла к окну. Сложив руки под грудью, принялась отчитывать себя: «Ты с ума сошла, что ли? Почему ты так взбудоражена? Тобой движет не желание разобраться в случившемся, а, прости, банальная новизна ощущений и плотская тяга к этому гуманоиду, который вовсе даже и не человек! Гуманоидофилия какая-то. Вчера ты боялась смерти от его натиска, стянула трусы с себя на публике, отчаявшись найти другие доказательства! А сегодня флиртуешь с ним и фантазируешь о предстоящем свидании. Дура, какая ты дура, Влада!»

— Он не человек, — произнесла она с выражением в надежде, что сама услышит и усвоит.

Постояв у окна еще немного, она вернулась к столу и взяла с тарелки начатый бутерброд.

«Да, он не человек, смирись уже с этим. И хватит все время это повторять! Да, не человек, но очень сексуальный. Вот я это и сказала…» — выдохнула она.

«В слове „сексуальный“ — корень „секс“. О каком сексе с ним вообще может идти речь? Ты ничего не забыла? Вспомни-ка, у тебя мужчина есть, почти что муж — гражданский в современной терминологии. Вы с ним уже давненько вместе, и он прекрасный мужчина, и он человек! Реальный, из плоти и крови, который, между прочим, любит тебя. А ты хвостом крутишь с гуманоидами…» — обвиняла она себя, потирая виски.

«Я подумаю об этом завтра, отвечу моей ехидне словами Скарлетт О'Хара. И пусть подавится».

Она продолжила завтрак в одиночестве, стараясь больше не думать над этическими вопросами, на которые не имела прямых ответов.

7 Здравствуй, кумарун

Влада позавтракала и подошла к окну. Погода была солнечной, и тепло проникало сквозь стекло. Она вглядывалась в зелень растущих за окном неизвестных кустарников и размышляла: «Впереди целый день. Нужно привести в порядок мысли и решить, какие вопросы задать. Вряд ли он ответит на все… У него просто не хватит терпения, — улыбнулась она. — А у меня не хватит смелости озвучить… Пожалуй, стоит воспользоваться советом и прогуляться в сопровождении Эллы. Все равно делать совершенно нечего. Кстати, а кто это? Та „Мисс Прибалтика“? Надеюсь, она не окажется Фрекен Бок…»

Влада подошла к столу и нажала на кнопку — звукового сигнала не последовало. Спустя меньше минуты в дверь постучали, и в комнату вошла блондинка, что часом ранее подавала завтрак.

— Здравствуйте, леди, — сказала она. — Меня зовут Элла, мне поручено выполнять ваши просьбы и сопровождать на прогулках.

— Здравствуй, Элла. Зови меня Влада.

Горничная приветливо улыбнулась и сообщила:

— Я должна забрать посуду.

«Пожалуй, она мне нравится, такая милая на первый взгляд», — подумала Влада, неожиданно возведенная в ранг хозяйки, которой прислуживают.

Она часто недооценивала красоту блондинок, искренне не понимая, почему вокруг них столько шума. Любая эффектная брюнетка, по ее мнению, могла бы затмить любую светловолосую конкурентку экспрессией и очарованием. Конечно, она отдавала себе отчет, что это ее субъективное восприятие, не имеющее общего с реальностью. Элла была сказочно красива, особенно если распустить ей волосы, завить и накрасить. Все же, будь она брюнеткой, вряд ли Влада смогла бы отнестись к ней так же легко. С блондинкой же она могла общаться ровно, не ущемляя свой инстинкт альфа-самки.

— Мне хотелось бы прогуляться по окрестностям, — сказала Влада.

— Я с удовольствием провожу вас, леди. Загляну к вам через десять минут. — Она подхватила поднос со стола и направилась к выходу.

— Влада, — поправила она горничную. — Никакая я не леди.

Элла кивнула в ответ, хлопнув ресницами, и вышла.

Оставшись одна, девушка озадачилась вопросом: нужно ли брать с собой рюкзак? Что могло бы понадобиться из его скудного содержимого? К тому же он совершенно не подходил ее новому платью. Она решила идти без ручной клади.

Вскоре вернулась горничная, и вместе они вышли из комнаты. Они шли по светлому коридору с абстрактными скульптурами, но в этот раз путь был намного короче. Вскоре через лишенную помпезности дверь они вышли на улицу. Внешне парк мало отличался от места, где подруги очутилась вчера, выйдя из павильона «Ночной мир»: белые мраморные дорожки, зеленые лужайки, подстриженные кустарники и редко стоящие высокие деревья. Однако в этой части парка имелись модерновые скамейки, которых на центральной аллее, оказавшейся впоследствии вовсе не такой, не было.

— Элла, где это мы находимся?

— В дворцовом парке Эйдерина, — ответила та голосом экскурсовода.

— Насколько он большой?

— Очень большой. Парк окружает дворец Верховного правителя со всех сторон света. До ближайшего выхода минимум час пешего пути, — объяснила Элла, сохраняя невозмутимость.

— А что находится за пределами?

— Столица государства — город Эйдерин. Наша страна и ее столица называются одинаково. — Элла робко улыбнулась.

«Ну наконец-то, оттаяла, — подумала Влада. — Она меня боится? Или просто нервничает?»

Девушки неспешно шли по узкой аллее. Влада разглядывала садовые скульптуры и гадала, о чем может спросить горничную, не вызвав неприязни, — ей хотелось обрести союзника в этом мире.

— А Верховного правителя можно называть как-то иначе: царь, король, лорд? — определилась она с вопросом.

— Аналог слова «царь» существует в языке, так называли правителей в древности. Но этот титул очень давно упразднен. Остальные сказанные вами слова мой переводчик транслирует одинаково — «Верховный правитель». — Элла пожала плечами и смолкла, на этот раз не улыбнувшись.

— Понятно, значит королей и лордов в вашей реальности никогда не было, — сказала Влада непринужденно. — Пожалуйста, повтори, как ты произносишь на вашем языке «Верховный правитель»? Хочу запомнить.

— Рэйс кэнт. Рэйс кэнт Эрик, — повторила та охотно.

— Рэйс кэнт Эрик, — произнесла Влада немного косноязычно. — Пожалуй, смогу запомнить. Спасибо.

Элла улыбнулась и пожала плечами.

— А где находится Эйдерин? — продолжила Влада допрос.

— Простите, леди… Простите, Влада, — впервые исправилась Элла. — Мне запрещено отвечать на любые вопросы касаемо государственного строя и философии мироздания, — выпалила она напряженно. — Верховный правитель сам расскажет вам, что сочтет нужным. Таковы его личные распоряжения. Кстати, простите также, что не заговорила с вами утром. Но и тогда у меня были соответствующие указания, — объяснила она с извиняющимися нотками в голосе.

«Так вот в чем причина ее странностей, — поняла Влада. — Девчонка многое знает и может быть полезным информатором».

— Хорошо, Элла, — сказала она уже мягче. — Извини, я не прошу тебя нарушать правила. О чем ты можешь поговорить со мной?

— О погоде, моде, женских штучках, еде, разных пустяках, — ответила та с заметным облегчением.

«Что ж, список „можно“ достаточно обширный, — заключила мысленно Влада. — Пожалуй, нам будет о чем поговорить».

— А можешь ли ты рассказать, какой он человек, ваш Верховный правитель? — спросила Влада вкрадчиво. — Не касаясь политики, просто если описать его как обычного человека. Что он любит, как проводит время? Кем были его родители?

Элла напряглась.

— Отвечая на эти вопросы, сложно не задеть запретных тем, — лукаво намекнула она.

«А девчонка умна, надо признать, — не без досады подумала Влада. — Придется приложить усилия, чтоб втереться в доверие».

Она ласково посмотрела на нее и улыбнулась, не требуя никаких ответов. Элла махнула ресницами и после небольшой паузы сообщила:

— Я скажу так, что Господин Эрик — добрый и ответственный человек. Но пост часто обязывает его принимать сложные решения. Большую часть времени он занимается государственными делами, что естественно в его положении.

«Она говорит об Эрике как о „человеке“, обнадеживает… Но это могут быть просто огрехи перевода, — металась в своих суждениях Влада. — Элла определенно умна — нашла способ ответить мне и не нарушить правила. Идеальная служанка — находчивая и верная хозяину. Заполучить такую в союзницы мне вряд ли удастся».

Проходя мимо очередной скамейки странной конструкции, Элла предложила присесть. Влада охотно согласилась. Сидение и спинка скамьи были отлиты из прозрачного материала и плавно перетекали одно в другое, ножки же были выполнены из металла и напоминали лапы паука, но очень элегантного. Присев, Влада с удовольствием откинулась назад, в шутку уверенная, что скамью отлили специально под изгиб ее позвоночника — так эргономично!

Элла продолжила баловать информацией:

— Пожалуй, я вправе рассказать вам кусочек нашей недавней истории и не нарушить данного обещания, — похвасталась она, явно довольная своим умением угождать, обходя острые углы.

Влада навострила уши.

— Господин Эрик — племянник Верховного правителя Горгия, ушедшего из жизни пять лет назад. У него не было детей, поэтому он принял и воспитал Эрика как родного сына, когда тот осиротел в возрасте десяти лет. Мать Эрика приходилась родной сестрой Горгию. Дядя любил мальчика, но воспитывал в строгости: таково типичное отношение отцов к своим сыновьям в нашем мире. После смерти дяди Эрик был единственным наследником престола, близким по крови. Вот такая история, леди Влада.

— Спасибо, Элла, — искренне поблагодарила Влада за рассказ. — Очень интересно, и возможно, ты немного вышла за границы дозволенного. Я ценю это и никому не скажу, что уже знаю историю восхождения правителя Эрика. Да пошлет Господь ему долгие лета.

Элла посмотрела на нее с недоумением и сказала:

— Откуда вы знаете это выражение?

— Сложно сказать, наверное, читала где-то, уже и не вспомнить… У нас так говорят.

— И у нас говорят так: да пошлет Владыка ему долгие лета. Но тут, скорее, чудят наши переводчики, — подытожила Элла и по-дружески улыбнулась.

«Это прогресс! Я на верном пути», — подумала Влада.

— Могу ли я спросить тебя еще кое о чем? — поинтересовалась она. — Видишь ли, я физически отличаюсь от вас, и меня волнуют вопросы анатомии. Я с детства испытывала страсть к естествознанию…

— О, леди Влада! — перебила та. — Я боюсь, что не смогу ответить вам на подобное, это входит в перечень тем об устройстве мироздания.

— А разве не относится к категории «женские штучки»?

Горничная покачала головой.

— Жаль, — вздохнула Влада и указала на браслет на запястье. — Об этом ты мне тоже не расскажешь?

Горничная вновь помотала головой, сожалея о необходимости очередного отказа. Но добавила:

— О стеже вам наверняка расскажет Господин. Прошу, запаситесь терпением.

Влада еще раз посмотрела на стеж и поняла, что он отличается от состояния двухчасовой давности: внутри камня поблескивало несколько крупинок светящейся синей субстанции. Она подсчитала: «Один, два, три… пять… девять огоньков — маленьких голубых неончиков».

— Ого, а что это у меня тут?! Мой кошелек уже не так пуст, каким его преподнес Эрик! — она бросила взгляд на Эллу, взволновавшись, что впервые назвала правителя при ней по имени и, возможно, та могла счесть это неуважительным. Дозволялась ли ей такая вольность в разговоре? Но та, кажется, не подала вида.

— Это кумарун, — объяснила она. — Теперь он ваш. Я не могу рассказать большего, прошу понять меня.

— Конечно Элла, я все понимаю, обещаю не задавать тебе больше сложных вопросов, по крайней мере, сегодня. — Влада лукаво прищурилась. — Расскажи мне лучше, существует ли в вашей цивилизации фен? И если да, как я могу им воспользоваться?

Оставшись одна после разъяснений Эллой премудростей использования местного фена, Влада присела в кресло и устремила взгляд в ближайшее окно.

«Что делает сейчас Ксюха? — подумала она о подруге. — Гуляла ли сегодня в парке? А ей кто-то расскажет об устройстве мироздания? Завтракал ли с ней Эрик? Называл ли ее „джейя“?..»

— Ты мне тут еще включи ревность! — скомандовала она себе вслух и снова погрузилась в раздумья: «Итак, у меня есть новые крупицы информации. Эрик осиротел в десять лет и, по-видимому, недополучил материнской любви. Как это могло сказаться на его характере? Дядя был добр к нему, но, по местным обычаям, воспитывал в строгости. Что ж, для парня это не так уж и плохо. Надеюсь, к нему не прикладывали руку?» Владе стало так жаль этого десятилетнего светловолосого мальчика, оставшегося без мамы, на плечи которого взвалилось понимание, что ему предстоит стать правителем целой страны. «Хотел ли он такого будущего? — задумалась она. — Мечтал ли о власти или, наоборот, предпочел бы жизнь обычного человека? Хотя, будучи от рождения племянником правителя, вряд ли бы он смог оставаться в тени при любом раскладе…»

По наблюдениям Влады, очень красивые люди обычно не сильно заботились о красоте душевной. Для развития внутренней красоты необходимы преодоление, тяготы и невзгоды. Им же часто все доставалось легко: оценки за красивые глаза, работа в престижных компаниях (особенно если и разум прилагался), а об успехах на личном фронте и говорить не приходилось. Она и за собой нехотя замечала эту тенденцию. «Но Эрик в сравнении со мной невероятно красив! — признавала она. — Применима ли теория к нему, и если да, насколько остра проблема его душевного „безобразия“? Хотя невзгод, по-видимому, он натерпелся в избытке… Бедняжка». Влада шмыгнула носом.

«Он пять лет у власти — долгий срок для молодого правителя. Так сколько же ему? Почему я не спросила у Эллы? — Влада задумалась, припоминая подробности разговора. — Еще она сказала, что он добрый, но вынужден принимать трудные решения. Он много работает. Что ж, ничего другого ожидать и нельзя было. Достаточно того, что в душе он, возможно, добр, и это было бы прекрасно».

Влада отвлеклась от раздумий и осмотрела комнату — ни единого цветового пятна, белая безликая пустыня. До вечера еще долго, а чем убить время — неизвестно: ни телевизора, ни радио, ни книг, ни даже мусора, чтобы заняться приборкой… Она вновь уставилась в окно и продолжила мыслительные эксперименты.

«В моем стеже находится кумарун. Что за слово, „ку-ма-рун“? Созвучно с кумаром. Сомневаюсь, что между ними есть логическая связь. И кумаруна у меня уже… — подсчитала она, — одиннадцать огоньков. Ого! Да, в нашем полку прибыло. Одиннадцать — это много или мало? Привет вам, светящиеся неончики кумаруна! — поздоровалась она с ними. — Они появляются по расписанию? Может, мне приходят денежные переводы от Эрика по линиям местной волшебной почты? Если стеж — это кошелек, то кумарун, по-видимому — деньги? Интересно, одиннадцать кумарунов — это одиннадцать копеек на наши или одиннадцать евро? Узнаю вечером, наверняка он расскажет о финансовой системе государства. Ты думаешь?.. О политике будем говорить? — усомнилась она. — Ну, возможно… Не клеить же он меня собрался?..»

Влада привстала в кресле, а затем снова откинулась на спинку с протяжным вздохом. Живот сладостно сжало.

«Ну, что ты решила? Каков план?.. Ай! Ну, нельзя же так, Влада! Боишься себе признаться, а сама все уже спланировала где-то там, в черных дебрях своей душонки. Сознавайся уже», — терзала она себя расспросами.

«Блин… Не узнаю себя! Чего так раскисла-то? Понравился тебе мужик, ну и признай! Что делать? Отвергать этот факт бесполезно. Да, увлеклась, с кем не бывает? Объективно ты не замужем. И к тому же пропала без вести и неизвестно, вернешься ли обратно. Может быть, ты никогда не увидишь Сашку больше, и объяснять ему ничего не придется… Но разве это причина изменять ему с первым встречным? Блин… Нет, это не причина. И он царь, а не первый встречный. Да ты и не изменяешь… Между вами невозможен секс. А чего же тогда я хочу от него? Да вот в том-то и дело, что непонятно… Не знаю, чего я хочу даже при идеальном раскладе. Понятия не имею! Но все же чего-то хочется…» Она покачала головой, совершенно не понимая собственных мотивов.

«Жаль, что Элла не ответила мне на плотские вопросы. Надо бы разобраться в их биологии, вдруг все не так уж и плохо, как я представляю. Хотя… Не обнадеживай себя. Полметра шипастого беспредела — это ни к какому месту не приспособишь… Если спину только чесать… Фу, ну ты снова за свое? — остановила она себя. — Перестань, обещала же не эксплуатировать эту тему. Это становится навязчивой идеей. Стыдно, Влада!»

Внутренняя ехидна шепнула: «Трусы снимать — не стыдно, а подумать, это, конечно, стыдоба!»

«Все! Забыли про трусы, — отмахнулась она от подсознания. — У меня не было выбора, я спасала свою жизнь, реально ощущая опасность уничтожения. Именно так я вчера и воспринимала эту ситуацию. Ну а что изменилось сегодня? — спросила она себя. — Да вообще-то ничего не изменилось для меня физически — он действительно может стать причиной моей смерти, случись между нами акт совокупления».

Она снова вздохнула: «А жаль. Такой мужчина: красивый, образованный, да еще и царь. И вроде проявляет ко мне интерес. Но есть такой существенный недостаток… Просто я пообщалась с ним, узнала чуть лучше, вот и смотрю на все более оптимистично сегодня. В реальности же ничего не изменилось — мы совершенно не подходим друг другу, патологическая несовместимость! И тяга к нему патологическая, то есть болезненная, неправильная…»

«О чем я только думаю?! Не то место у тебя думает, Влада, вовсе не то!»

Она погладила свои гланды и расхохоталась:

— Авантюристка!

8 Фрукты и овощи

«Какая скука! Чем же мне заняться?» — думала Влада, расхаживая взад и вперед по комнате, устав от бесконечных размышлений.

В середине дня ей подали обед, правда, она не увидела, кто его принес. От нечего делать она в тот момент принимала душ во внеочередной раз — долго стояла под струей живительной влаги, прокручивая в голове волнующие мысли снова и снова. А когда она вышла из ванной, стол был уже накрыт.

«Отлично, так я растолстею и догоню в пропорциях Ксюху, — подумала она. — Только ем, ничего не делаю, сижу тут в ожидании вечера с Мистером Совершенство».

Влада пообедала в одиночестве, все было очень вкусно. Она не стала есть много, поняв, что кормят здесь по расписанию и нет необходимости наедаться впрок. К тому же плоский живот ей мог бы пригодиться сегодня вечером.

«Зачем?» — поинтересовалась ехидна.

— Просто так! Для себя, — ответила она ей вслух с театральным выражением.

«Как же они тут развлекаются? — переключилась она с запретных мыслей. — У них есть театры, кино, опера? Хотела бы я посетить столичный оперный театр в платье из красного бархата в сопровождении обворожительного принца, превосходящего достоинствами Ричарда Гира. И пела бы нам на сцене дива из „Пятого элемента“. Да, вот на такое шоу я бы с удовольствием посмотрела!»

«Итак, что же я сегодня надену? Мое платье или греческое? Он дал мне его из желания переодеть или без всякого намека, что выгляжу неподобающе? Ведь я отличаюсь от них и имею право на собственный стиль! Ну-ка, притормози с феминизмом, — поправила она себя. — Я пойду в том, что мне посоветует надеть Элла. Отличная идея!»

Влада нажала на кнопку вызова — горничная явилась без промедления:

— Чем могу быть полезна, леди?

Влада поняла, что отучить ее от такого обращения, наверное, будет очень непросто, пускай остается «леди». Ее произношение имени «Влада» было довольно близким к русскоязычному. Она говорила нечто вроде «Влэада» с едва слышимой буквой «э» посередине, в отличие от тягучего и распевного «э» в интерпретации Эрика.

— Элла, мне нужен твой совет. Что мне надеть на ужин с правителем — это белое платье или то, из моего «потустороннего» гардероба?

Элла едва сдержала смех:

— Простите, леди. Мой переводчик транслировал фразу, вероятно, неточно. Если вы не называли ваше платье «умершим»… Но уверяю вас, нет никакой нужды выбирать из двух зол. Прошу, откройте дверь гардеробной.

Влада распахнула дверцу комнаты-шкафа и диву далась увиденной картине. Гардеробная была полностью укомплектована: платья, обувь, ленты, пояса, театральные сумочки — здесь было все!

— Это не все сюрпризы. Когда мы с вами прогуливались, в комнату установили туалетный столик с набором косметики и парфюмерии, чтобы вы могли выбрать средства по вкусу.

Влада огляделась в поисках обещанного предмета, и правда! У зеркала в дальнем конце комнаты ютился столик довольно скромного по здешним меркам дизайна. Отчего-то она не восприняла его как нечто новое, ведь мебели в комнате было много. В обилии белого она не заметила дополнительной бесцветной детали.

— Почему ты не сказала мне раньше?

— Я думала, что вы обрадуетесь, обнаружив все самостоятельно. Ну, вроде как сюрприз… — немного замялась Элла. — Я непременно сказала бы позже, если бы вы не разобрались. На ужине с Господином Эриком вы должны выглядеть безупречно.

«Правда? — подумала Влада. — Ее откровенность умиляет, но ей-то что с этого? Не очень верится в бескорыстность…»

— Мне нужна помощь стилиста, Элла. Что модно носить в этом сезоне?

— Я приглашу к вам леди Эмму. Она прекрасно разбирается в моде, более того, она и составила ваш гардероб. Я уверена, она поможет.

— Нет, Элла, я неверно выразилась. Я имела в виду, что мне нужна твоя помощь.

— О, конечно, я помогу всем, чем смогу, — сказала та и вошла в гардеробную.

Пока Элла разглядывала наполнение, пытаясь выбрать наряд, Влада поинтересовалась как бы между прочим:

— Скажи, а у вас так принято — называть детей именами на букву «э»? — Она давно подметила эту закономерность, но услышанное имя «Эмма» стало последней каплей, переполнившей чашу любопытства.

Оторвавшись от изучения нарядов, горничная пояснила:

— Да, представляете! Наверное, вы заметили, что в нашем языке чаще остальных встречается буква «э». Если быть точной, эта частота составляет девятнадцать процентов! — Она так искренне этому радовалась и удивлялась, что Владе захотелось подарить ей плюшевого медвежонка. — Имена на эту букву самые популярные: Эмма, Элла, Элиодар, Эдвард, Эрик. В общем, разных имен на «э» придумано масса. Часто родители желают дать ребенку уникальное имя, но не хотят отходить от традиций, тогда они сочиняют новое. В нашем справочнике имен варианты на «э» занимают больше его половины! — Элла явно получала удовольствие от своего рассказа.

«Она, наверное, филолог, кого еще может привести в восторг такая информация?..»

— Забавно, — отозвалась Влада. — Итак, что у вас принято одевать на ужины с царями, которые недавно чуть не лишили вас жизни?

Элла остолбенела и не сразу нашлась:

— Леди Влада, вы очень заблуждаетесь. Ничего подобного не было! К сожалению, я связана словом и не могу объяснить всего. Но поверьте, Господин не сделал бы вам ничего плохого. Вы все неправильно поняли. Любой из нас с первого взгляда видит, что вы отличаетесь. Ваши глаза — они кричат об уникальности каждому эйдеринцу. Что именно навело вас на мысль, что Господин собирался причинить вам вред?

— Что меня навело на мысль? О, Элла! То, что я наблюдала на площади. Он стоял передо мной в полной готовности, а женщины стали топать ногами и стража — двигаться в нашем направлении! Как еще я могла расценить все это?

— Вы сильно заблуждаетесь, леди. Господин Эрик не сделал ничего, что могло бы убедить вас в таком мнении. Поверьте, он и не думал ни о чем, что вы себе представили. Ведь он сразу понял, кто вы есть. Просто вы попали к нам не в самое удачное время и были напуганы, так как наши обычаи отличаются, по всей видимости. Я не могу вам объяснить всего, но поверьте, вашей жизни вчера ничто не угрожало, по крайней мере в Эйдерине, и уж тем более от Господина.

Новость шокировала Владу. Она не могла продолжать думать о вечернем туалете.

— Элла, будь добра, мы не могли бы продолжить выбор платья несколько позже? Мне необходимо остаться одной.

— Разумеется, леди Влада. Вы не будете возражать, если я вернусь к вам через час и приведу с собой Эмму? Она крайне компетентна в этих вопросах. Я, признаюсь, большую часть времени нахожусь на службе и не очень-то слежу за модой.

Сейчас идея познакомиться еще с одной местной жительницей, вдобавок с той, кто разбирается в шмотках, показалась Владе удачной, ведь новые знакомства могли стать для нее полезными источниками информации.

— Конечно, Элла, благодарю тебя. Но я доверяю твоему мнению и хочу, чтоб ты принимала участие в выборе. Ведь леди Эмма брюнетка?

— Откуда вы узнали?

— Это опыт, моя дорогая. Я хочу, чтобы леди Эмма посоветовала мне именно то, что нужно. В твоем присутствии она не отважится поступить по-другому.

— Я не очень поняла вашу логику, но, конечно, я буду рядом.

— Когда-нибудь я тебе объясню. Ступай и не говори ничего такого Эмме. Считай, что я пошутила, как принято в моем мире. — Влада задорно улыбнулась и получила одобрительный кивок от новой приятельницы.

Дверь щелкнула. Влада осталась одна. Ее внимание привлекла некая деталь на ручке двери, она подошла ближе и присмотрелась. «Тут какая-то кнопочка. Если нажму, надеюсь, не заорет сигнализация?» — подумала она и надавила — дверь щелкнула вновь. Влада потянула на себя за ручку, но открыть не смогла.

«Это просто замок, запирающий дверь изнутри, — поняла она. — То есть я вправе закрыться здесь и никого не впускать? Что ж, при случае смогу объявить голодовку. Правда, я вряд ли продержусь более двенадцати часов…»

Влада заперлась, не думая почему, и плюхнулась на кровать, уставившись в белый глянцевый потолок. Она дала волю новым мыслям, отяготившим ее голову и душу.

«Боже мой, я все неправильно поняла! Он не собирался причинять мне вред. Эрик не хотел совокупляться со мной! Он сразу разглядел мою иную природу. Конечно, я одета по-другому, у меня карие глаза… Что, кстати, это значит для них? — задумалась она. — Откуда мне было знать, что этих признаков достаточно, чтобы идентифицировать меня как инопланетную гостью? Вот я ду-у-ура! Набросилась на него с объяснениями и жестикуляцией и, наверняка, истеричными нотками в голосе. И трусы… Мы сняли перед всеми трусы! — Влада закрыла лицо руками. — Это было совершенно ненужным беспутным действием. Господи, какой позор! Мы стянули с себя трусы, предъявив ему свои „паспорта“ инопланетной прописки. Его лицо выражало омерзение. Да он, скорее, готов был сквозь землю провалиться не от того, что увидел мои прелести (для него, скорее, ужасности), а от того, что мы вели себя как полные идиотки! Как гиббоны в Африке, если они живут именно там (кстати, еще один вопрос для уточнения в „Вики“). Вот это стыд… Как ему в глаза теперь смотреть, его прекрасные глаза цвета моря с картин Айвазовского? Он вовсе не собирался протыкать меня своею „шпагой“, он просто подошел посмотреть на два чужеродных элемента. — В душе легонько кольнуло от понимания, что Эрик вовсе не выбрал ее среди полусотни других прекрасных женщин. — Вот черт, а вечером я расхаживала голой по комнате, полагая, что он уже все видел и поэтому мне позволительно с ним немного „позаигрывать“. Логика очуменная! Зачем я это делала, не разобравшись в ситуации? — отчитывала она себя. — Я как дурочка из тех книг и фильмов, которые постоянно все делают через одно место. А еще я полная идиотка, возомнившая себя мисс Марпл! Слава богу, если он надел переводчик лишь утром, то вряд ли следил за мной в глазок для подглядывания вчера. Но можно ли верить его слову?.. Хотелось бы, но я ничего не знаю об этой стране. А вдруг у них понятия правды и лжи как-то отличаются от наших. Что если он умело ушел от ответа? Я же не спрашивала его прямо, подглядывал ли он за мной прошлым вечером? Смотреть на голую меня можно было и без прослушки…»

Влада не хотела шевелиться, ей казалось, что ее тело сгорело в пламени стыда и она недостойна возрождения из пепла. Однако вскоре она придумала приемлемый выход: «Я должна стараться не доверять ни одной из теорий, которые рождаются в моей безумной голове, пока не получу достоверную информацию из надежных источников! Каким образом их оценивать? — спросила она скептически. — Я совершенно этого не понимаю, но буду стремиться не верить в свои дурацкие надуманные идеи до последнего! Я ориентируюсь в этом мире точно двухлетний ребенок, а потому не могу доверять своей земной логике. Кстати, в эту свежую идею не верить себе тоже не нужно до конца верить!.. Мда, попахивает шизофренией, тьфу-тьфу-тьфу».

Девушка выдохнула и решила: «Попробую перед ним извиниться. Уверена, он не ждет от меня этого, а я сделаю. Непредсказуемость — смелая стратегия, не раз приводившая меня к успеху. Стоит рискнуть, ведь это приключение обещает стать самым волнительным во всей моей биографии, была не была!»

В дверь постучали. Влада вспомнила, что заперлась и подошла отворить гостям. На пороге стояли две молодые особы выдающихся внешних данных.

Брюнетка Эмма была сногсшибательна. Примерно метр семьдесят восемь идеального точеного тела в черном обтягивающем платье сложного асимметричного кроя. Такой наряд высоко бы оценили в рекламном агентстве, где работала Влада. Платье сидело на Эмме потрясающе, фигура — высший пилотаж. Вороные волосы были забраны наверх в экстравагантной прическе. «Вероятно, укладка считается писком эйдеринской моды, ведь она придворный стилист, — решила Влада. — Мои-то волосенки так не забрать…» Она бы не удивилась, обнаружив на ногах Эммы высокие лакированные шпильки, но нет: все те же римские сандалии, правда, черного цвета и на небольшом каблучке, а не на классической для здешних мест плоской подошве. Губы ее были алыми, лицо идеальных греческих пропорций. Глаза — синева океана, глубокий насыщенный морской цвет. Красавица, каких в жизни Влада и не видывала. Сама она считала себя весьма привлекательной, даже красивой по земным меркам. Но ее достоинства блекли на фоне этой кричащей первозданной красоты. Влада же больше прельщала мужчин своим живым характером, обаятельной улыбкой, общей миловидностью, но не более того. В этом мире она, скорее, принадлежала к категории тех, кого выбирают в партнерши по остаточному принципу.

— Добрый день, леди Влада. Элла сообщила, что вам нравится, когда вас так называют. Меня зовут Эмма, — сказала она деликатно, но с чувством собственного достоинства.

Влада не стала ее поправлять и предлагать называть себя просто по имени. Неприязнь к этой брюнетке все-таки была у нее на подкорке — древний инстинкт соперничества.

— Здравствуйте, Эмма, — ответила она безэмоционально.

— Позвольте, я помогу подготовить вас к сегодняшнему ужину.

Она, не дожидаясь позволения, стремительно прошла в гардеробную, включила свет парой хлопков в ладоши и бегло подобрала Владе три подходящих, на ее взгляд, варианта. Она вынесла платья в комнату и разложила на кровати. Все они были бело-серебристыми с небольшой разницей в длине и декоре.

— Вот эти три наряда как нельзя лучше подойдут предстоящему событию. Вы можете выбрать любое из них, когда у вас назначен деловой ужин, — объяснила брюнетка.

«Деловой ужин? — мысленно переспросила Влада. — Неужели мне предстоит именно это? Ну а чего я ожидала?.. Романтический ужин с инопланетянином, думать о близости с которым было просто абсурдно или, возможно, даже противозаконно?»

Платья были красивыми, но ничего впечатляющего собой не представляли. Обычные платья, подобные она видела вчера на площади и уже успела расценить их как традиционные, то есть, в переводе, это был обычный местный «ширпотреб».

Влада приняла спонтанное решение: «Нет, так дело не пойдет: необходимо брать ситуацию в свои руки, буду надеяться на собственный вкус. Мода уходит, а стиль остается — мой любимый девиз, позаимствованный у бессмертной Коко».

Она поинтересовалась у потенциальной эльфийки:

— Скажите, какое значение имеет выбор цвета костюма в вашей культуре?

Эмма удивилась постановке вопроса, но ответила:

— Белый мы надеваем в качестве повседневной одежды, появиться утром на людях в другом цвете является непростительным нарушением этикета.

— Полезная информация, обязательно учту, — сказала Влада.

— Золотой имеют право носить лишь представители знатных родов, в чьих жилах течет кровь правителей. Даже члены их семей, не будучи кровными родственниками, например супруги, не могут позволить себе носить золотые оттенки, жестко не нарушив этикет. Серебряный — цвет праздника, его надевают во время торжеств. Также им принято декорировать белые одежды для событий меньшего масштаба.

— Таких как деловой ужин?

— Да, белый с серебристым — отличное цветовое решение для подобных мероприятий.

— А что вы скажете о черном? — спросила девушка, намекая на наряд стилиста.

— Черный — цвет допустимый в исключительных случаях во время дневных и вечерних событий. Его носят те, кто жаждет привлечь к себе внимание и выделиться из толпы. Но у этого есть своя цена: наше общество крайне консервативно и не любит подобных исключений. Только очень уверенный в себе человек, не боящийся общественного осуждения, а также тот, кто обладает рядом общепризнанных достоинств, может относительно свободно чувствовать себя в черном. Если, например, горничная, наденет на себя такой наряд, бедняжка выслушает порицание от каждого, кому попадется на глаза.

«Ну и дела, — подумала Влада. — Вот это нравы. И почему она привела в пример именно горничную? Камушек в огород Эллы? Неприятно… И чем же она сама заслужила общественное признание? По-моему, больше похожа на выскочку».

— А что вы скажете о других цветах? — продолжила Влада допрос.

— Вы имеете в виду тех, в которых вы со спутницей прибыли к нам?

— Да. Красный, голубой, зеленый, желтый, оранжевый, синий… Есть множество ярких прекрасных цветов, которые в нашем мире используют в одежде без всяких условностей и подобных консервативных убеждений.

Лицо Эммы перекосилось в гримасе. Казалось, Влада сообщила ей такие невероятные новости, от которых ее сейчас стошнит.

— Позвольте, одежда цвета апельсина, огурца и томата, лимона и баклажана — это никак не допустимо в нашем обществе! Фрукты и овощи едят, а не носят на себе.

Подобного эмоционального ответа от сдержанной с виду Эммы она не ожидала. Что за узость взглядов, и от кого она это слышит? Местного придворного стилиста! Проходить всю жизнь в белом и серебряном, если ты не уродился особой царских кровей?.. Это же катастрофа!

— Вы ничего не сказали о синем и голубом, — заметила она «прореху» в рассказе холодной красавицы.

Та нехотя, как показалось Владе, пояснила:

— Синий — цвет свадьбы, голубой — цвет романтики.

«Бинго! Так значит голубой, вот что мне нужно!»

— В моем новом гардеробе есть голубые наряды? — спросила она и, не дожидаясь ответа, стремительно направилась на поиски.

Она оглядывала вереницы однотипных платьев: «Белый, белый, белый с серебром, серебряный, снова белый, черный (ого!). Засилье белого! — резюмировала девушка. — Погоди-ка… Вот же оно!» — отыскала она нужное, почти потеряв надежду. Единственное голубое платье висело в углу, задвинутое, будто специально, чтобы остаться незамеченным. Цвет ясного неба! Влада приложила его к телу, не снимая с плечиков, и посмотрела в отражение. Наряд казался простым, но очень эффектным. Фасон чем-то напоминал стиль пятидесятых: приталенное, с широкой юбкой чуть ниже колена, изящным вырезом декольте. Хотя, конечно, не без примеси современного эйдеринского дизайна.

— То, что надо! — уверенно сообщила она гостьям, выходя из гардеробной с голубым платьем в руках.

— Леди Влада, но этот наряд подходит для романтической встречи влюбленной пары и будет совершенно не к месту на аудиенции у Верховного правителя, — старательно сдерживая внутреннее возмущение, сказала Эмма. Но от Влады не утаилось ее состояние.

— Позвольте, но я не являюсь его подданной. Я человек из другого мира, возможно, времени или измерения, — сказала она тоном, не допускающим возражений. — В моей стране женщины любят яркое. Цветы, фрукты и овощи — одни из главных вдохновителей наших художников, модельеров и других людей искусства. Не вижу ничего предосудительного в том, что предпочту одеться в цветное платье. Так как в моем гардеробе нет ничего другого, что отличалось бы от белого или серебряного или черного (в нашем мире это вообще цвет траура) — я выбираю голубое. Не думаю, что господин осудит меня. В любом случае я беру все возможные риски на себя и, если придется объяснять ему свой выбор, я непременно упомяну, что вы меня настоятельно отговаривали. К тому же, в моем гардеробе откуда-то взялось это голубое платье? — Она картинно пожала плечами. — Вы же не случайно его приобрели, Эмма, верно? — Влада победно посмотрела в глаза поверженной соперницы, та съежилась, но ничего не ответила. — Спасибо за подробную консультацию, Эмма, — добавила она. — Ваш рассказ был очень поучительным, — сказала она с достоинством.

Девушки поднялись и проследовали к выходу. Горничная бросила короткий, но одобрительный взгляд в сторону Влады.

«Решено, я иду в голубом! Деловой ужин с господином Эриком в романтическом небесном платье!» — радовалась она, как девчонка приглашению на первое свидание. Однако истинной причиной ликования было, скорее, то, что мастерски одернула красавицу-зазнайку.

«Что так радуешься? Уймись. Что он подумает о тебе, глядя на голубое? Ты катишься с горы в пропасть, при этом гордишься, что обгоняешь красивых конкуренток. Очень хитроумно… — пожурило ее подсознание. — Хотя пути назад нет. Платье выбрано, отказываться от завоеванных трофеев не в твоих правилах. Надевай голубое и не вздумай смущаться!»

Она подошла к новому туалетному столику и осмотрела. В центре лежали две объемные косметические палетки, а у стены выстроились в ряд флакончики с ароматами. Влада была приятно удивлена ассортиментом, тут было все: тени ее любимых натуральных оттенков, а также яркие и кричащие тона, румяна, мягкие помады массы расцветок. «Пожалуй, в макияже здесь менее консервативны», — сделала она вывод. В ящичке столика нашлись также тушь, жидкие тональные средства и пудры. Влада умела наносить макияж профессионально — когда-то давным-давно она проходила обучение и имела «корочки», позволяющие ей работать визажистом. Трудиться по этой специальности ей почти не пришлось, но для себя, любимой, она пользовалась знаниями по полной программе. Особенно тогда, когда ей предстояли деловые ужины с ужасно-прекрасными молодыми правителями «Подземного королевства».

Закончив изучение косметических богатств, она поспешила в ванную, чтобы принять душ, а после старательно уложить волосы феном, пользоваться которым ее научила Элла (сама бы она никогда не догадалась, что это за прибор и как он включается). После Влада планировала провести час за столиком, чтоб сделать тщательный, но умеренный макияж. Оставалось лишь надеяться, что ей хватит времени на подготовку до прихода Эрика.

9 Деловой (или романтический?) ужин

Влада смотрела на отражение в зеркале и нравилась себе. Укладка с помощью эйдеринского фена была близка к идеальной: объемный затылок, вытянутые передние пряди, ровная линия густой челки. Как хорошо, что буквально пару недель назад она освежила стрижку! Макияж получился выразительным, при этом она не перестаралась с насыщенностью. И наконец, голубое платье для романтических деловых ужинов сидело превосходно: изящное глубокое декольте; приталенное, переходящее в области бедер в расширенную юбку вроде полусолнца, но более замысловатого кроя. Длина его прикрывала колени, и из-под юбки выглядывали стройные ножки. Серебристые сандалии не лучшим образом подходили наряду, но если учитывать их популярность у местных, скорее всего, оценка эта была необъективной.

Влада была полностью готова к мероприятию, осталось дождаться отмашки.

«Он сам за мной придет, или пришлет кого-то?» — гадала она.

Шли минуты, но за ней никто не приходил. Вечерело — самое время для ужина.

«Влада, будь терпелива, — дала она себе установку. — Все будет хорошо, не надо волноваться. Ты взрослая опытная женщина в красивом платье. Что может пойти не так?»

Она вспыхнула: «Да все может пойти не так! Все, что я умею и знаю, тут работает по-другому. Я тут как восьмиклассница на выпускном вечере студентов вуза… Вдруг я что-то забыла? — она осмотрелась по сторонам. — Духи!»

Влада редко пользовалась парфюмом. В студенческие годы ей довелось недолго поработать продавцом в парфюмерном магазине. Там не было недостатка в ассортименте, и после смены она возвращалась, пропитанная всеми «ароматами Франции». Возможно, ее любовь к запахам отбила та работа или всему виной понимание, что предпочтения у всех так индивидуальны, что велик риск не угадать со вкусом избранника, и вместо положительного эффекта он станет воротить от тебя нос. «Вдруг у него особенное обоняние?» — предположила она, подходя к парфюмерному столику, на котором в ряд стояли пузырьки. Это были скорее космо-флаконы, нежели из мультика об Аладдине. Она приоткрыла один — запах был незнакомым, терпким, интересным. В следующем находилась жидкость со сладковатым ароматом и, вероятно, красивым бархатным шлейфом. Оранжевый стеклянный флакончик сам подсказал, что в нем с огромной вероятностью находится парфюм с апельсиновыми нотками. Так и было: практически натуральный цитрус. Вспоминая недавний отзыв о фруктах, она не рискнула воспользоваться и этими духами.

«Пожалуй, обойдусь, — решила она. — Мне часто говорили, что у меня потрясающий запах тела. Не знаю, правда ли это, или мужчины просто используют эту фразу в качестве якоря? Но, не разбираясь в местных нравах, чревато пользоваться таким тонким инструментом как парфюм. При случае спрошу Эрика, какие ароматы ему нравятся».

Ехидна поддакивала: «Да, да, случаев будет еще очень много. У вас завяжется роман, под стать книжным. И вы будете читать Есенина при луне и разговаривать об ароматах…»

— Заткнись!

Наконец, в дверь постучали.

— Войдите, — произнесла она, застыв у туалетного столика. В груди сжался комок.

В комнату вошла блондинка Элла — Влада выдохнула.

— Леди Влада, вас ожидает Господин Эрик, — сообщила та с порога.

Влада не посмотрела ей в глаза, будто боясь осуждения. Она двинулась к выходу чуть быстрее, чем следовало бы, чтоб не выдать волнения. Когда они шли по длинному коридору в сторону дворцового холла, Элла молчала.

«Что она думает обо всем этом? Ей поручили за мной ухаживать, это ее работа. Но какого мнения она обо мне? — задалась вопросом Влада. — Возможно, презирает за то, что флиртую с ее господином — с правителем всей этой страны! Я же для них инородный элемент. Но если дело обстоит так, она мастерски скрывает истинные чувства… Стоит ли спросить хотя бы, как я выгляжу?» — задумалась Влада и краем глаза посмотрела на Эллу.

Та уловила взгляд и приветливо улыбнулась, но ничего не сказала.

«Не думаю, — сделала вывод девушка. — Если б она хотела, уже бы прокомментировала. Своим вопросом я поставлю ее перед выбором — либо лгать мне, либо ответить честно. Но правда может испортить мое настроение. Оставлю все как есть, вернуться перекраситься и переодеться я все равно не успею».

Тем временем они подошли к парадной лестнице, произведшей вчера на Владу сильное впечатление, даже несмотря на наличие более значимых вопросов для анализа. Это была монументальная светлая лестница из какого-то материала с глянцевой поверхностью, с легким голубым свечением ступеней, геометрически сложными перилами из стекла со вставками другого сверкающего материала, в описании которого она совершенно затруднялась. Сложный дизайн, которому Влада могла добавить любую из приставок: «супер», «пупер», «мега» или «турбо».

Девушки поднялись по ступеням на второй, а затем и на третий этаж. Лестница продолжала восхождение и далее, но они свернули в левый коридор третьего.

«А лифты здесь есть?» — задалась вопросом Влада, но не озвучила, сохраняя полную концентрацию на важности предстоящего момента. Ее голос, надо сказать, наверняка бы дрогнул, решись она вымолвить сейчас хоть слово.

В этом недлинном коридоре царило искусственное освещение — голубоватый холодный свет, как в фильмах о космических кораблях, заливал пространство. Было красиво, но естественное освещение с окнами в пол ей нравилось больше. Вскоре они вошли в одну из десятка дверей этого коридора, прошли еще немного и оказались на открытой террасе — светлой, как и все в этом дворце. Стеклянные турбо-конструкции перил создавали четкое ощущение, что Влада находится в будущем.

«А может, я действительно прилетела „назад в будущее“, и через несколько тысяч лет люди попросту эволюционировали? — выдвинула она новую гипотезу. — Ядерная война, к примеру, вызвала подобные мутации… Любопытнейшее направление эволюции, надо признать…»

Открытая терраса была широкой и вдалеке поворачивала за угол замка. Горничная указала рукой в сторону, куда Владе полагалось проследовать далее, и сообщила:

— Господин Эрик ожидает вас в конце террасы за углом.

После она замерла в ожидании реакции, пристально глядя на Владу.

— Конечно, Элла, спасибо тебе.

Та развернулась и поспешно удалилась.

«Вот я и у цели, — мысленно подытожила девушка. — За этим поворотом — принц. Элла оставила меня, конечно, я же не малое дитя, чтоб меня доводить до дверей группы в детском саду. А потом еще менять обувь, вытирать сопли и напоминать о необходимости мыть руки. Она сделала все наилучшим образом, предоставив возможность самой сделать шаг навстречу сказочному принцу, — рассудила она. — Но я уже замешкалась. Он наверняка слышал, что мы на месте. Пора выйти из тени», — отважилась она и сделала шаг, второй, вскоре завернула за угол и столкнулась взглядом с его далекими «океанами».

Эта человеческая способность удивляет: мы молниеносно вычленяем объект желания из любой толпы. Никого, кроме Эрика, конечно, на террасе не было, но он находился на значительном отдалении, и факт, что их глаза сразу встретились, показался ей удивительным. Она обдумывала это, двигаясь в его направлении, стараясь идти плавно и величественно, как диснеевская принцесса навстречу главному свиданию в жизни. «Деловому ужину в романтическом платье», — поправило ее сравнение подсознание.

Эрик ждал ее у овального столика и, кажется, не шевелился. Сегодня он был в серебряном.

Во многих фильмах главная героиня неуклюжа, но ее супербойфренд принимает это, умиляется и даже влюбляется в нее. Девушки, все как под копирку, падают или при знакомстве, или на первом свидании. Некоторые улетают несколько раз за серию. Мысли Влады ошалело перемежались: «Очень надеюсь, что сейчас не споткнусь на последних шагах, и путь к принцу будет только моим, а не сделанным по шаблонам мирового кинематографа… Вот же ж черт!»

Нога Влады подвернулась и она совершила неуклюжее па, чтобы устоять. Она бы гарантированно не упала, но была бы сильно смущена, утратив контакт глазами с этим полубогом столь глупым киношным способом. Но события развивались иначе: он в секунду оказался рядом, и его руки составили ей надежную опору — левая обнимала за лопатки, а правая фиксировала поясницу. Влада старалась запечатлеть в памяти этот момент их неожиданного телесного контакта, который случился вопреки ее осознанным желаниям. Она предположила: «Неужели это я сама запрограммировала ногу? Силой мысли, что ли? Вот и налажены наши „тесные“ отношения, спасибо штампам…»

— Все хорошо? — участливо спросил Эрик, ослабляя хватку.

— Да, извини, я немного волнуюсь.

— Признаюсь тебе, что тоже очень волнуюсь, джейя, — с хитрецой сказал он и предложил жестом подойти к накрытому на веранде столику.

Случившееся обескуражило Владу. Его стремительные объятия были так крепки, а запах тела настолько влекущим, что некоторое время она не могла опомниться от мига случайных прикосновений, любезно предоставленного ее коварным подсознанием. Она обязательно запишет происшедшее в коллекцию тактильных ощущений сразу, как освободится минутка воскресить в памяти и навсегда запомнить.

Эрик галантно предложил ей присесть, отодвинув стул, а сам расположился напротив. Стол был уставлен яствами — чего там только не было! Но Влада не могла сосредоточиться на кулинарных изысках. Она отчетливо поняла, что ее безнадежно тянет к Эрику, она хочет кинуться ему на шею и висеть там вечность, согреваемая теплом его рук, упиваясь запахом тела.

«Что со мной, вообще, творится? Я не понимаю… Только не влюбись, сказала я себе вчера. Одни и те же „грабли“, хождение по кругу… Может, гормоны разбушевались? ПМС, климакс? Что? — требовала она ответа у организма. — Чувствует ли он мое состояние? Как неудобно влюбиться в представителя другого вида… Влюбилась ли я? Это больше похоже на животное влечение, болезненную страсть… Я плохо знаю его, чтоб размышлять о чувствах».

— С тобой точно все в порядке? — уточнил он, пристально разглядывая ее лицо.

«О, боже! Неужели я сейчас обо всем этом думала, сидя перед ним как на ладони! — осознала щекотливость ситуации она. — Надеюсь, моя мимика была не так очевидна».

— Да, извини еще раз. Я нахожусь в замешательстве от всего… всего, что со мной случилось, — сказала вслух Влада, а про себя отметила: «Какой политкорректный ответ, пять баллов! Соберись, возможно, это лучшее свидание за все твои почти тридцать лет!»

Она подняла голову, расправила плечи, но посмотрела на него все же робко. Поймав ответный взор, постаралась улыбнуться. Эрик внимательно разглядывал ее, совсем не пряча глаз, будто учитель ученицу младших классов — без тени смущения. Влада обратила внимание на его интересный наряд: серебряный верх костюма был больше похож на жилет, так как не имел рукавов. Детали располагались в сложном асимметричном порядке. Отдельные полоски ткани опоясывали его широкие бицепсы, от их внимательного созерцания у нее чуть ли не поднялось давление. Плотная ткань наряда чем-то напомнила ей парчу, однако вид имела более изысканный. Вблизи девушка разглядела, что на серебряном основном фоне ткани мелким узором были вышиты ромбические рисунки нитями цвета бледного золота.

«Вот она — визитная карточка особы царских кровей Эйдерина», — отметила она, довольная своей наблюдательностью. Затем ее внимание переключилось на ядро его стежа, озаряющее сумерки фиолетовым светом, точно радиоактивное. Незабываемое зрелище!

Опомнившись, что уже продолжительное время пялится на Эрика, то на грудь, то на руки, Влада опустила глаза в пустую тарелку.

— Позволь предложить тебе вот это блюдо. — Он протянул ей вазу с чем-то необычным. — Это одно из моих любимых.

— Спасибо, я с удовольствием попробую.

«Наверное, он в ужасе от моих манер… — беспокоилась Влада. — Сколько я смотрела на него? Секунды или минуты? Боже, я совсем не контролирую ситуацию! Прошу тебя, соберись».

Влада поднесла вилку ко рту и попробовала. Блюдо было оригинальным. Нечто вроде плова из нераспознанных зерен (возможно, это была переработанная пшеница), мяса, овощей и специй, политое сверху густым красным соусом.

— Как называется это кушанье? Немного непривычно, но вкусно.

— Это кэмбэр, одно из традиционных блюд нашей кухни.

Переводчик транслировал «кэмбер» как рагу из крупы, мяса и овощей.

Влада подумала: «Может, не стоит о еде?»

Наверное, Эрик подумал о том же, так как сам переменил тему:

— Леди Влада… — Он остановился. — Ми джейя, наверное, ты хочешь задать вопросы? Спрашивай, я постараюсь быть настолько откровенным, насколько это возможно для правителя.

— Благодарю тебя, Эрик, — сказала она и насторожилась, ведь впервые назвала его по имени. Разрешалось ли ей подобное обращение?

Он не изменился в лице — что ж, наверное, ей это позволялось. «И почему я его все время благодарю и извиняюсь? — подумала она. — Я уже не притворяюсь скромницей, у меня на самом деле трясутся коленки!»

С какого вопроса стоило начать? У нее накопились десятки вопросов.

«Пожалуй, буду двигаться от общего к частному: сперва темы о мироздании, затем уже о личном, если вообще до этого дойдет…»

— Расскажи, где я нахожусь? Я понимаю, что в Эйдерине. Но где это? На какой планете вы живете? Могу ли я вернуться домой? Есть ли у вас для этого технологии, и знаешь ли ты, как я здесь оказалась? Я хочу понять, где я — в прошлом или будущем, на Земле ли, в сказке или параллельном мире?

— А тебе нравится задавать вопросы! — шутливо намекнул он на чрезмерное любопытство. — Пожалуй, зря я предложил тебе такие правила игры… — Он откровенно рассмеялся.

Влада впервые услышала его смех. Отчего-то ей показалось, что добилась сейчас невозможного: рассмешила Несмеяну. Сильны ли ее заблуждения на этот счет?

— Я постараюсь объяснить тебе, — вздохнул Эрик, — но боюсь, что не сильно обрадую. — Он отложил вилку в сторону и облокотился на стол. Улыбка сошла с его лица, он посмотрел на нее проникновенно:

— Мы находимся на планете Элиопатине, что третья по счету от звезды Нэри.

Приборчик в ухе перевел названия как «зеленая планета» и «светило».

— Моя планета называется Землей, и она тоже третья от нашей звезды Солнца, — сказала она задумчиво, сопоставляя факты. — Расскажи мне что-нибудь о географии зеленой планеты?

— На Элиопатине шесть материков, окруженных со всех сторон морскими глубинами.

— Да, и на Земле все точно так же!

— Давай после ужина я отведу тебя в библиотеку, и мы посмотрим карту.

— Конечно! Отличная идея. — Она не стала добавлять, что обязательно узнает свою планету по карте, это же очевидно. Ей вовсе не хотелось выглядеть дурочкой в его глазах.

Немного задумавшись, Влада спросила не без толики смущения:

— Если мы проживаем на одной планете, как же так вышло, что между нами настолько очевидные различия?..

— Возможно, нас разделяют тысячелетия эволюции, либо же мы существуем одновременно, что-то вроде эльдини скэтип (транслятор перевел как «параллельная реальность»). Но как бы то ни было, наше общество не обладает технологиями путешествий между мирами, — объяснял он, не сводя с нее своих глаз цвета морской волны. — Истории нашего активного технического развития, видишь ли, всего три сотни лет. Мы добились многого, но без волшебства подобные сложные переходы нам пока не под силу. История нашего общества весьма занимательна. Я всегда любил легенды и мифы и мог бы рассказать много увлекательных примеров, но вначале я спрошу тебя: в твоем мире есть волшебство?

— Волшебство? Только в детских сказках, основанных на фантазии взрослых авторов, да в кино. Иногда в жизни встречаются ведьмы и экстрасенсы, но обществом принято отрицать сверхъестественное, списывая необъяснимое на выдумки и шарлатанство.

— Кино? Что это?

— У вас нет кино?.. Телевидение? Компьютеры? Радио?

— Насколько я понял из перевода, компьютеры — это наше все, радио — почти устарелая технология. А вот о кино и об этом… втором, похоже, я слышу впервые. Мой переводчик не знает аналогов.

— У вас нет кино?! Я обязательно расскажу тебе. Но вначале хочу узнать ответы на свои вопросы, — намекнула она и добавила к фразе ту самую свою улыбку: ясную, зовущую, обещающую.

— Я так и предполагал, что там, откуда ты родом, нет волшебства. А в нашем мире оно есть. Скорее, было рассеяно по планете и составляло основу нашей экономики, общества, политики, всех сфер жизни тысячи лет. Но в связи с произошедшей катастрофой три с половиной столетия назад волшебство значительно ослабло, и мы все опасаемся, что оно покинет мир навсегда.

— Значит, ты правитель из волшебной сказки, принц на белом коне в стране, где живут колдуньи, растут волшебные леса и звери разговаривают? — спросила она ласково, но с недоверием.

— Так вот, значит, какие сказки у вас рассказывают детям? И в кино?

— Ну, примерно такие, да.

— Для нас все это было реальностью, кроме говорящих животных, конечно же. Да и леса можно было бы назвать волшебными только условно. А в остальном, да, так и было — колдуны и колдуньи. Большинство населения нашего мира обладало волшебным даром, мы называли это способностью. В основном люди обретали слабые бытовые способности — например, могли затворять очень вкусное тесто из самых простых ингредиентов или разжигать взглядом огонь в печи. Единицы же, наоборот, становились могущественными чародеями — могли управлять стихиями или силой мысли внушать массам любые идеи. Чем сильнее был колдун, чем амбициознее были его планы, тем выше он мог подняться в прошлом. На должности Верховного правителя восседали самые могущественные из всех, которые политическими хитростями или силовыми методами одерживали верх над всеми оппонентами. Раньше их называли Царями. Власть не передавалась по наследству, ее завоевывали каждый раз заново после кончины предыдущего правителя. В том мире процветали коварство и интриги, но для обычных людей жизнь была интересной, творческой, разнообразной. У каждого была мечта, что однажды его дети повзрослеют, обретут впечатляющие способности и откроют двери в лучшее будущее для всех членов семьи. Впрочем, и обычная деревенская жизнь в те времена была не так уж и сложна: каждый выбирал род деятельности по своим чудесным способностям. Землю возделывать было намного проще: силой мысли деревенские пахари могли обработать гектары за день.

Влада слушала его и не смела вставить слова. Его рассказ был так страстен и при этом невероятен, что она и не знала, во что ей верить.

— После того, как волшебство покинуло нас, в мире разразился сильнейший кризис, — продолжил повествование Эрик. — Мы не обладали технологиями, способными обеспечить все население едой, жильем, одеждой, медикаментами без применения чудесной силы. Нам пришлось всему учиться заново, но мы справились. Однако заветной мечтой каждого элиопатинца остается возвращение светлого времени, когда кумарун имел полную силу. О плохом быстро забывается — кровавых войн прошлого люди почти не помнят. В памяти народа остались только добрые воспоминания о жизни в эпоху Великого кумаруна.

Влада уже знала это слово. Кумарун — это светящиеся неончики, которых скопилось в ее стеже порядка двадцати огоньков. Но она сделала вид, что слышит об этом впервые, и не выдала Эллу.

Эрик продолжил:

— Кумарун — это наша религия, денежная единица, а также вера в возрождение волшебства на планете. Посмотри, — указал он ладонью в небо, — приглядись хорошенько.

Уже порядком стемнело, в темно-сизой дымке начали появляться звезды. В воздухе, метрах в пятидесяти или ста над землей кое-где мерцали яркие маленькие огонечки.

— Это кумарун? — спросила она.

— Да, джейя. Горошины синего кумаруна — это чистая природная энергия, единица волшебства. Сейчас мы наблюдаем сияние ночного кумаруна, но это лишь тень того, что могли бы увидеть лет четыреста тому назад. Согласно писаниям, в темнеющем небе кумарун мерцал тысячами крупиц одновременно и затмевал красотою звездное небо. Отчего-то он покидает наш мир, ученые никак не могут установить истинную причину изменений. Кумарун развеян по свету и живет по четким законам. Многие из них нам известны, но разгадать все его секреты мы не в состоянии. Видишь ли, в нем сокрыто зерно справедливости. Его нельзя отнять у другого насильно, можно лишь передать по доброй воле. Если вор захочет похитить чей-то стеж, горошины навсегда покинут вместилище и развеются по миру. Оттого их кражи происходят редко, если только злоумышленник не желает специально оставить неприятеля без средств. В былые времена каждый чародей для совершения чудесных деяний расходовал именно частицы кумаруна. Чем сильнее волшебство — тем больше их затрачивалось в процессе. Сейчас же люди разучились колдовать. Кумарун все еще остается в мире, но по какой-то причине перестал выполнять функцию топлива для волшебства. Теперь мы используем его лишь в качестве платежного средства, наряду с золотом, серебром и электрумом. Ну, и любуемся им, как мы с тобой сейчас… И сожалеем.

«Электрум! Сплав золота и серебра называется электрумом, я вспомнила!»

Ехидна чихнула: «Тебе подсказали!»

Эрик подлил ей в стакан сок, затем наполнил свой и продолжил:

— Мы по-прежнему верим, что когда-то прошлое возвратится, а сейчас на нашей планете лишь временный период затишья. Боль от утраты волшебства переросла в религию, которой вот уже почти триста лет. Мы молимся Владыке кумаруна и просим о возрождении великой силы.

— Владыке кумаруна?

— Кумарун живет по своим законом. Настолько сложным, что вероятность существования единого мыслительного центра весьма высока. Этот гипотетически возможный разум и окрестили Владыкой, — объяснил он.

Влада вновь уставилась на его запястье. Яркое свечение сине-фиолетового ядра завораживало — походило на маленькую вселенную в стеклянной оболочке.

— Покажи мне свой стеж, — попросил Эрик и взял ее за правую руку, развернув ядрышком к себе. Он посмотрел и воскликнул:

— Это удивительно! Сколько тут горошин? Двадцать две! Ты же надела стеж лишь утром. Ты притягиваешь кумарун как магнитом! Владыка любит тебя! — Он раскатисто рассмеялся.

Влада сделала испуганное лицо и спросила:

— Что это значит?

«Надеюсь, Эрик не религиозный фанатик?!» — подумала она про себя.

— Обычная скорость привлечения кумаруна в стяжатель — одна, две, максимум три горошины в сутки, — пояснил он.

— Ты сказал, стяжатель? — перебила она его.

— Да, стеж — это современная сокращенная форма, исторически верно называть стяжателем. Так вот, чем более аскетичный образ жизни ты ведешь, тем больше кумаруна привлекаешь, он не любит лодырей и обжор. — Он все еще не отпускал ее руки. — Ты же, Влада, за неполные сутки аккумулировала двадцать две горошины. Рискну предположить, что завтра утром их будет уже более тридцати. Для кого-то в нашем мире это месячная норма.

— Я целый день мучилась от безделья и ни разу за сегодня не успела проголодаться. За что же меня любит кумарун?

— Ему виднее, ми джейя. Если б ты соблюдала законы накопления силы, возможно, его было бы больше…

— И что мне с ним делать?

— Я подарил тебе стяжатель, руководствуясь желанием проверить его действие на представителе другого мира. Видишь ли, усваивать из окружающей среды кумарун могут лишь люди — разумные существа. Животные на это не способны за очень редким исключением. Я расскажу тебе эти легенды как-нибудь потом. В наши дни долгие годы никто не встречал подобных животных. Я был уверен, что ты сможешь собрать горошины, надев стеж, но я действительно удивлен эффективностью! Предстоит многое сделать, чтоб разобраться в причинах. Советую тебе скрывать стеж от людских глаз, не к чему афишировать дар. Подобным знанием могут воспользоваться не в твоих личных интересах.

— Куда же я его спрячу, может лучше снять?

— Нет, — уверенно ответил он. — У меня есть идея, ми джейя. Завтра я расскажу тебе о плане.

Влада мягко улыбнулась, млея от мыслей: «Он зовет меня „ми джейя“ — моя красивая юная дева. Моя! Да нет же, это означает „милая девушка“. Все равно „моя“! Ох, Эрик, знаешь ли ты, что делаешь со мной? И как сказочно-поэтично твое чувственное имя…» Она с трудом вырвалась из пучины грез и сосредоточилась на теме разговора.

— Так каким образом я здесь оказалась, ты можешь рассказать об этом?

— Постараюсь, но вначале ты должна попробовать это блюдо. — Он протянул ей вазу с фруктовым салатом. — Это любимое лакомство, которое готовила моя мама, — сказал он с такой лаской в певучем голосе, что у нее сжалось сердце от воспоминания собственной матери, которая непременно с ног сбилась в поисках единственной дочери.

Влада обожала все, что было связано с детством, и оценила, что и Эрик, по всей видимости, относится к нему с благоговением. Она ничего не ответила, положила себе в тарелку две большие ложки салата и принялась уплетать десерт в медовом сиропе.

— Ми джейя, наша история богата событиями и весьма неплохо задокументирована, — принялся отвечать на вопрос прекрасный молодой правитель. — Если кто-то поставит целью детальное изучение этой науки, ему потребуется по меньшей мере лет двадцать с утра до вечера просиживать в библиотеках с фолиантами исторических трудов. И как ты догадываешься, это практически невозможно. В Эйдерине есть лишь три человека, чья компетенция в этой области достойна уважения. Пока мне известны два исторических факта, способных пролить свет на твой вопрос. — Он сделал паузу, повышая температуру интереса. — Пятьсот тридцать пять лет назад на свет появился Гепраст. Он обрел очень сильную способность — перемещение во времени: путешествовал и в прошлом, и в будущем, и неизвестно что в итоге натворил. Его делишки считают одной из вероятных причин того, что кумарун оставляет нас. У него были все шансы стать Царем, но врожденный дух авантюризма одержал верх и однажды он бесследно исчез, оставив притязания на престол. Кстати, есть вероятность, что старина Гепраст окажется сегодня на этой террасе.

— Ты шутишь?

— Вовсе нет. Он перемещался во времени! Отчего бы ему не заглянуть к нам на огонек именно сегодня. Во времена его молодости дворец стоял на этом же месте. Да и я не последний человек своего времени, с кем ему захотелось бы встретиться… По крайней мере, мне хочется в это верить.

— Дворец выглядит так… ну… современно.

— Его неоднократно перестраивали и обновляли. Но в целом, место резиденции Царей и Верховных правителей находится здесь уже почти тысячу лет. Гепраст был веселым парнем, если верить летописям. Думаю, что он не исчез бесследно, а просто предпочел жить в другое время. Возможно, он нашел свою любовь и провел с ней остаток лет где-то там — в будущем или прошлом.

Эрик говорил настолько проникновенно, что Владе сделалось неуютно. Он так тонко чувствовал, был так прекрасен внешне и внутренне, что все это просто не могло быть правдой!

«В нашем мире, наверное, не осталось таких мужчин, — подумала она. — А как он говорит о любви… Бедный мальчик, а тут я со своим либидо».

— Так вот, ми джейя, перемещение во времени реально, — продолжил он. — Твоя догадка вполне обстоятельна. Скорее, мы все же в прошлом. Если кумарун покинет наш мир навсегда, однажды сотрутся все воспоминания о волшебстве из людской памяти; пожары сожгут все наши книги, и более ничто не сможет напомнить грядущим поколениям о времени кумаруна. Тогда этот мир сделается похожим на ваш.

— Это так печально, Эрик. — У Влады навернулись слезы.

— Более чем, моя красивая юная дева. Поэтому я хочу верить в другую теорию: примерно четыреста семьдесят лет назад в столице родился мальчик в семье простых горожан. Он обрел способность перехода в параллельную реальность. Внешне все выглядело так, что он в любой момент мог исчезнуть, а много позже появиться в другом месте. При этом он часто прихватывал с собой что-то из другого мира. После смерти Бэкета еще несколько десятилетий существовал музей, в котором собрали все, что он раздобыл из параллельной реальности за долгую жизнь. Правителем он не стал, но жил богато и был удачлив в любви. Когда капиталы после смерти были растрачены наследниками, музей расформировали. Кое-что из тех раритетов есть в нашей библиотеке, я покажу тебе.

— А как его звали, напомни?

— Его звали Бэкет. Бэкет Путешественник. Гепраст, кстати, носил такое же прозвище.

— Они не родственники?

— Нет, джейя.

— Фамилию, по-вашему «прозвище», каждый выбирает сам? — предположила она.

— Так было раньше. Но в некоторых случаях их давала молва. Например, когда способность слишком уж… — он задумался, — удивляла.

Влада игриво посмотрела на него, вынуждая сказать начистоту.

— Ну, к примеру, сложно было не называться «вонючкой», коли обрел способность извергать из себя зловонное облако. — Эрик с трудом сдержал улыбку.

— Что, и такое было? — хмыкнула она.

— Везло не всем, — сказал он, пожимая плечами. — Когда в мире повсеместно перестали происходить обретения, отцы начали передавать прозвища сыновьям по наследству.

— А какое прозвище носишь ты? — Влада обворожительно улыбнулась, заинтригованная подробностями.

— Всему свое время, ми джейя. — Он улыбнулся так загадочно, что у нее затрепетало внизу живота. Она набрала больше воздуха в легкие и продолжила восхищенно:

— Ты так хорошо знаешь историю, даже годы рождения волшебников помнишь!

— Леди Влада, я подготовился к нашей встрече и освежил знания в «Справочнике Великих способностей», — выдал он правду и предложил: — Еще салатик?

— Спасибо большое, Эрик. Я сделаю паузу.

Он расцвел, наверное, будучи довольным, что еда в девушку больше не помещается.

«Как сильно он изменился, — отметила она. — Такой живой, общительный, эмоциональный. И прекрасный рассказчик! А его родной язык как музыка: „Эйя бэнейя элиэйя станейя“», — мысленно спародировала фонетику эйдеринского Влада. Она продолжила тему:

— Значит, параллельные реальности существуют. Это было бы прекрасно. Мне хочется верить, что я остаюсь на родной планете. Если есть вход, возможно, существует и выход?

— Ты хочешь вернуться? — задал такой наивный вопрос этот двухметровый богоподобный человек.

— Эрик, это сложно. Каждый хочет быть на своем месте в мире. Там дом, родственники, друзья. — Она не сказала слово «семья», хотя, наверное, должна была, ведь она считала Сашку своей семьей.

— Понимаю, — сказал он и отвел взгляд в сторону.

«Так, надо срочно менять тему!»

— Я очень хочу увидеть карту и те вещицы Путешественника четырехсотлетней давности!

— Конечно, Влада. Мы сейчас отправимся туда, только… — Эрик был все еще задумчив и чего-то не договаривал.

«Что „только“?» — хотела переспросить она, но побоялась испортить момент. Казалось, он собирался сказать что-то такое, что было очень трудно произнести. «Что же он там собирается мне сказать?» — умирала она от нетерпения.

Он поднялся с места, обошел стол и вплотную приблизился к ней. Влада подняла глаза, и ей представилось, что перед ней стоит сам Тарзан собственной персоной — светловолосый, прекрасно сложенный, высокий атлет в серебристой юбке и жилетке. Вот только Эрик был не Королем джунглей, а правителем волшебного государства, а следовательно, намного превосходил книжного прототипа и по уровню образования, и благосостоянию, и возможностям. Он предложил ей свою внушительных размеров ладонь, она приняла ее и встала из-за стола.

Они свернули за угол террасы, Эрик подвел ее к перилам. Они находились на третьем этаже дворца, но, казалось, на высоте не менее пятиэтажного дома. Эрик облокотился на ограждение, выпустив ее руку. Внизу простирался ночной сад, а в воздухе над головами мерцал кумарун, и выше него — звезды. С этого ракурса стала хорошо заметна растущая луна, которая полумесяцем светила высоко в небе, навевая томное настроение.

— Луна! Это же Луна! Я точно узнаю ее! — воскликнула девушка. — Мы на одной планете, Эрик. Не может быть совпадения, что на разных планетах в двух точках вселенной есть две настолько похожие, с такими одинаковыми спутниками!

— Конечно, мы на одной планете, джейя. Мы рядом с тобой, здесь. Сейчас…

«О-о-о, нет, вернее… да-а!» — кричала она мысленно хором со своим подсознанием. Момент насквозь пронизан нитями романтики, более подходящего времени просто и придумать нельзя! Этот антураж: балкон, ночь, луна, звезды, принц, его фраза: «Мы рядом с тобой, здесь, сейчас…» Она таяла в предвкушении, а он все не решался.

«Поцелуй с Эриком? Нет, Вла-а-да-а! — попыталась она себя остановить. — Но ты же этого хочешь! Ну почему он медлит?..»

Эрик смотрел на нее с нежностью, стоя напротив в полуметре, но не переходил к ожидаемым ею действиям. Он произнес:

— Я хотел спросить… Только пойми меня правильно, я никогда не хотел причинять тебе вред и не захочу этого в будущем, ни при каких обстоятельствах. То, как произошла наша первая встреча… Ты, наверное, все неправильно поняла, и мне следует…

— Эрик, — прервала она этот нежелательный разговор. — Давай не будем омрачать наш прекрасный ужин. Это сложная тема, и мы обсудим ее в другой раз.

Он выдохнул с заметным облегчением и взял ее за руку.

«Он снова сжимает твою руку!» — ликовало подсознание, словно подростковое.

— Я хотел бы узнать, как в вашем мире принято ухаживать за девушками? — произнес он намного легче, чем секундами ранее.

«Неожиданный поворот! Он прямо меня спросил или я ослышалась?»

— Э-э-м… ну вообще-то, — начала она и улыбнулась одной из чувственных улыбок из своего арсенала, — традиционно мужчины дарят девушкам цветы. Некоторые дамы букетов не жалуют, считая это штампом. Но я их очень люблю, несмотря на то, что мужчины дарят их женщинам уже тысячи лет.

— Значит, цветы?.. А у нас нет такой традиции. Если мужчина подарит женщине цветы, она в лучшем случае высадит их на клумбе возле дома, но скорей всего, просто будет стоять в смятении, гадая, что это учудил ее ухажер.

Переводчик работал превосходно, Влада хорошо поняла эту игру слов. Она продолжила:

— Еще у нас принято дарить женщинам украшения, ну или другие вещевые подарки. Чем богаче мужчина, тем они обычно роскошнее. Также считается, что чем сильнее он любит, тем дороже должен быть дар. Правда, эта спорная логика обросла анекдотами. Вообще-то дело ведь не в цене, а в самом факте внимания, по крайней мере, я так считаю.

«Почему я так говорю? Я неправильно выстраиваю логику изложения… Он может подумать, что меня интересуют его деньги».

— Мы тоже дарим нашим женщинам подарки, — моментом поддержал он тему.

Влада чуть не сказала: «Я заметила», — но вовремя остановилась. «Я не его женщина, подобная игра слов может быть слишком преждевременной. Почему же он не поцеловал меня?!» Она просто улыбнулась ему и ничего не ответила.

— Цветы и подарки? Это все? — вкрадчиво уточнил он, будто бы на что-то намекая. Вот только она не смогла понять, на что именно.

— Ну, нет, не все… В ухаживании главное внимание. А его можно проявить тысячей разных способов. Например, приглашением на свидание в кино, театр, оперу, музей, прогулку, да куда угодно, лишь бы обоим было приятно находиться рядом. — Конечно, она приукрасила список мест для свиданий. Это кого же из ее знакомых хоть когда-нибудь приглашали в оперу?

Эрик выслушал ее и мечтательно уставился в небо. Влада поглядывала на его замерший в раздумьях профиль и не была уверена, что сейчас стоит что-нибудь произносить, шевелиться и как-либо иначе намекать на свое присутствие. Ей так хотелось знать, о чем он думает и почему сейчас не держит ее за руку.

— А как принято ухаживать у вас? — слова сорвались с губ вперед ее мыслей. «Черт, щекотливый момент», — с затаенной надеждой подумала она.

Он мигом отвлекся от созерцания ночных красот и игриво спросил:

— Кроме подарков?

Влада комично кивнула.

— Наши мужчины всегда стараются накормить девушку. И чем больше она при этом съест, тем довольнее будет кавалер. Это означает, что дама принимает его ухаживания.

— О боже! Я съела вселенную! — тут же воскликнула она и откровенно рассмеялась.

«Он подумал, что я принимаю его ухаживания? — спросила она свое внутреннее „я“. — Еще и голубое платье сказало ему об этом… Ну что ж, он все правильно понял, прочел меня как открытую книгу, хоть ела я при нем без задних мыслей… Вообще-то, с задними… Ну, ты же поняла, о чем я!»

Она попыталась заглушить свое смущение продолжением разговора:

— И как же ваши девушки при этом не толстеют?

— Их так воспитывают: когда их угощает мужчина, ни в коем случае не следует съедать полные порции. Пару зерен — вот их норма. И только если девушка хочет завоевать сердце именно этого кавалера, она позволит себе съесть при нем чуточку больше. Мужчина в нашем мире при этом поймет, что она ожидает от него предложение руки и сердца. — Неожиданно он стал очень серьезен, хотя еще недавно весело шутил и смеялся. — Тогда ему остается сделать лишь выбор: соответствовать ожиданиям или бежать сломя голову.

Влада подметила из его рассказа, что выражение «предложить руку и сердце» имеет одинаковый смысл в обоих мирах, ей показалось это символичным.

— Что же ты думаешь сейчас обо мне? — спросила она в надежде на откровенность. Ее взгляд был устремлен в его «океаны», ставшие в тусклом освещении ночной террасы темно-синими.

— Ты… ми джейя… — промолвил он и остановился на несколько секунд. — Ты не знаешь наших традиций и вовсе не обязана их соблюдать, даже когда узнаешь. Я был уверен, что эти премудрости с едой тебе неведомы.

— А зачем тогда спросил про наши обычаи? Если был уверен, что я наелась при тебе не в попытке дать однозначный намек?

— Я захотел, — сказал он так просто, без пафоса, как само собой разумеющееся. Его короткий ответ показался ей сексуальным.

Повисла пауза. Влада нарушила тишину первой:

— А на деловых ужинах девушкам тоже запрещено кушать в присутствии мужчин?

— Но ведь ты надела голубое платье? — намекнул он и подмигнул.

Дверь на открытую террасу в этот момент распахнулась, и в ней показался мужчина в серебристом камзоле. Эрик быстро развернулся к незваному гостю и на несколько шагов отошел в его сторону. Влада воспользовалась паузой, выдохнула и подумала: «Ужас, я, наверное, сейчас красная как помидор! Хорошо, что Эрик быстро отвел взгляд и не заметил, скорей всего. Эх, голубое платье…»

Мужчина что-то тихо и коротко сообщил Эрику, но Влада не могла расслышать слов. Эрик вновь обернулся к ней, однако на этот раз с неопределенным выражением лица.

«Что-то случилось? Почему он так переменился?»

Он приблизился к ней, остановился в метре и произнес безэмоционально, будто всего, что только что было, — вовсе не было:

— Леди Влада, я прошу меня извинить, появились непредвиденные обстоятельства. Я вынужден вас покинуть.

«Почему он так холоден? Зачем на „вы“? Почему не возьмет снова за руку?» — негодовала она мысленно.

— Да, я понимаю, — пришлось ответить ей, но она даже не скрывала своей печали. — У тебя все в порядке?

— Мы еще осуществим наши планы. Приятных тебе снов, — сказал он, но это не было ответом на вопрос.

— Силан! — обратился он к невысокому полноватому мужчине средних лет, который также появился на террасе. — Будь любезен, проводить леди Владу в ее апартаменты. — Затем он еще раз коротко посмотрел на нее, повернулся и вышел вон.

10 «Я хочу открыть глаза»

Силан не сказал ни слова по дороге до ее комнаты. Влада подозревала, что у него не было переводчика или, может, ему просто не хотелось общаться с ней. В принципе этот вопрос практически не заботил ее. Она вошла в комнату, прикрыла дверь и прислонилась спиной. Вокруг было пустынно, бесцветно, скучно. Еще недавно спальня нравилась ей, что изменилось сейчас?

«Пустота. Полость. Дыра внутри. Холодный пол. Пустая постель», — нехотя она ответила себе на вопрос.

Влада ненавидела спать одна, ей необходим был кто-то, кто спит с ней ночью рядом. Просто спит, пускай без секса, пускай очень часто без секса, но кто-то, кого она сама выбрала, должен был проводить с ней ночи в одной постели. Если проанализировать ее жизненный путь, она никогда не страдала одиночеством, поэтому причину своей нелюбви к ночной пустоте Влада не понимала, но старалась идти по жизни так, чтобы соседнее место в кровати всегда было занято. Вчерашней ночью она не почувствовала дискомфорта — слишком многое произошло за день, она моментом отключилась. Но сегодня ей вновь предстояло спать одной… Куча мыслей в голове, эмоции, переживания; много часов впереди в белой холодной кровати. Возможно, ей суждено проводить ночи так до конца своих дней, если она не отыщет дорогу домой.

«Будет ли когда-нибудь Эрик согревать меня ночами? — сама того не желая, задумалась она. — Каким образом я себе это представляю? Секс между нами по-прежнему невозможен, а играть роль моего плюшевого медвежонка для ночных обнимашек он вряд ли станет…»

— Пойду в душ, смою отчаянье, — сказала она негромко.

Пять минут, десять, пятнадцать… Влада отключила голову и стояла под смывающими напряжение прошедшего дня потоками. Когда сознание вернулось, она не знала, сколько времени прошло, но ей стало лучше.

«Что мы имеем, если посмотреть на все без эмоций? Ничего плохого не произошло, — заключила девушка. — Его просто неожиданно отвлекли государственные дела, и ему пришлось уйти. Так холоден он был оттого, что не хотел показывать этому Силану свои чувства. Он Верховный правитель! Рэйс кэнт Эрик, — припомнила она по-эйдерински. — А тобой, девочка, управляют одни эмоции и неудовлетворенное либидо… Вот почему мне сейчас так плохо. Нет объективных причин для состояния, в котором я сейчас нахожусь. Не думаю, что он специально подговорил „друга“, чтобы сбежать с „делового ужина“ пораньше. Нет, это недостойно Эрика».

Она вышла из душа, постирала свои (единственные!) трусики и заметила, что в углу на крючке висит халат.

«Халат! Самый обычный банный халат! Прекрасно. Почему именно сейчас, а не раньше? Может, и пижаму приготовили?»

Влада укуталась в махру и вышла в комнату чистой, свежей, с абсолютно голым лицом. К сожалению, пижама ее нигде не поджидала. Скинув на тумбочку халат, она юркнула под одеяло, чтобы воображаемый наблюдатель не сильно обольщался на этот раз.

«Надо будет попросить Эллу дать мне что-нибудь для сна, — решила она. — А пачка новых трусиков была бы вершиной моих мечтаний! Они здесь что, трусы не носят?» Девушка сама ответила на свой вопрос: если бы местные их и носили, то ей бы вряд ли они подошли по фасону. Она решила: «Все равно спрошу ее, не обращаться же к Эрику с такими вопросами…»

Влада хлопнула в ладоши, и освещение погасло. В голове промелькнуло: «Удобная система, хотя и в нашем мире подобные существуют. Правда, видела я такое только в кино». Она понимала, что уснуть сегодня ей будет непросто. Как бы ей ни хотелось ни о чем не думать, мысли сами лезли в голову.

«Эрик не знает, что такое кино! У них нет телевизора и телевидения. И кинотеатров, значит, тоже нет! И соответственно, последних рядов для поцелуев … — Она задумалась, припомнив волнительные истории прошлого, которые не случились бы с ней в мире, лишенном кинотеатров. — Вот если б я разбиралась в устройстве телека, я обязательно бы все рассказала и принесла в их мир это великое чудо. Они бы оценили по достоинству, раз все вокруг такие фанаты волшебства. Но что я могу сказать о телевизоре? Экран, кинескоп, ЖК, плазма, электронно-лучевая трубка, провод, розетка… Еще диктор центрального телевидения и прогноз погоды — вот и почти весь перечень моих познаний, а как это все работает, я понятия не имею. Когда-то я видела сюжет о телеках в „Как это работает“, но мне ни за что не вспомнить и не воспроизвести».

«Тебя действительно сейчас волнует вопрос о заре телевидения в Эйдерине? — усомнилась Влада в своем альтруизме. — Нет, признаюсь, больше всего меня беспокоит Эрик. Как случилось, что меня настолько влечет к нему? Может парфюм у него с феромонами? Да, пах он просто божественно… Так тонко, так горячо. А как он трогал мои руки… м-м-м. А как стремительно подхватил, хотя я всего лишь споткнулась. Вот же неуклюжая! — От воспоминаний ей вновь сделалось неудобно. — А глаза? Он практически не сводил их с меня… И я вела себя достойно, почти не облажалась. Смогла не быть стервозной, наоборот, даже скромничала. Да, я молодец, надо себя похвалить».

Влада рассмеялась в голос следующему воспоминанию: «Налопалась там при нем, он, наверное, уже испугался, что должен жениться, раз я столько схомячила! Более чем уверена, что в их гражданском праве столько заморочек, что жениться на мне он не смог бы ни при каких обстоятельствах, даже если б страстно желал стать моим плюшевым мишкой. Он царь, правитель целого народа! А ты для них даже не человек в привычном понимании этого слова».

«Но почему ты так уверена, что вы принадлежите к разным видам? — усомнилась она в справедливости прежних выводов. — Не будь так категорична, еще ничего не доказано. Причина различий может быть самой невероятной, но вовсе необязательно мы очень далеки друг от друга в генетическом плане. Судя по всему, я все же нахожусь на Земле. Единственные разумные прямоходящие существа здесь — люди. Прошлое сейчас или будущее, другое ли измерение, но все же Эрик и ему подобные с большей вероятностью являются именно людьми, коли уж они земляне. Их анатомия может быть результатом какой-то мутации, но это не делает их гарантированно другим биологическим видом. Возможно, мы даже могли бы скрещиваться, если б изыскали способ. И даже давать потомство… Вот плодовитое ли оно будет? Скорее нет. Лошади и ослы ведь тоже спариваются, но их потомство стерильно».

«А возможно, это ветвь, которая пошла от неандертальцев, к примеру… — предположила она. — Ну, хватит биологии! — остановила она себя. — Тогда вот тебе мифический вариант — он действительно эльф, во „Властелине колец“ они с людьми неплохо мутили…»

«К черту и сказки, и биологию! — отмахнулась она от всех вопросов без ответов. — Почему он не поцеловал меня? Все говорило в пользу поцелуя: место, время, вступление: „Мы рядом с тобой, ми джейя, здесь, сейчас“… Вау! Почему после таких слов он не поцеловал меня?.. Что-то его остановило… Он боялся спугнуть тебя или не хотел торопиться, — ответила она себе. — Думаешь, он не понимает, что ты другая, во всем другая! Он, как и ты, напуган, смущен, не знает, что будет дальше. Боялся тебя, в конце концов. Тебя мужики вообще часто боятся, наверное, из-за своих каких-то комплексов, не об Эрике будет сказано, хотя…»

Влада продолжила воображаемые дебаты: «Ты свалилась на него вчера, будто с неба, накричала, трусы стянула. Да и он был не при полном параде, думаешь, ему не стыдно за свой внешний вид? Да наверняка как минимум неудобно… — оправдывала она его поведение. — Но чем он там вообще занимался? Разве после оргии на площади чего-то можно вообще стесняться?.. Скоро ты в этом разберешься, я уверена. В общем, все в комплексе могло послужить причиной того, чтобы поцелуя не произошло, — вынесла она вердикт. — Будь довольна, что он посылал тебе достаточно намеков, что думает о чем-то подобном. Будет у вас еще поцелуй, или я совсем ничего не понимаю в мужиках».

«Ну вот, допустим… Предположим, что он сознательно, по своему выбору делал это на площади и будет заниматься подобным и впредь… Как ты отнесешься к этому? Стояла бы ты с ним на балконе, мечтая о поцелуе?.. Что, уже не так все и страшно, да? Красивым царям с деньгами и властью разве не позволены такие прихоти? Пожалуй, допустимы… Но я не желаю в этом участвовать! То-то же. Не забывай про это, пожалуйста, не обольщайся на его счет, чтоб потом не кусать свои острые локоточки».

«А почему я не спросила его про Ксюху?! — воскликнула она громким внутренним голосом. — Подруга, называется! Ну, не такие мы уж и близкие подруги, надо признать. Но все равно, мы с ней две морковки одного вида на этом свекольном поле. Или мы свеклы — они морковки… Неважно, дурацкое сравнение».

Влада перевернулась со спины на бок, положила ладони под голову и переключила мысли: «А мир? Их мир такой удивительный… Владыка кумаруна, ну ничего себе! Доказательства его волшебной силы неоспоримы: неончики летают туда-сюда, несут зерно справедливости. Сами знают, кто трудится, а кто лентяйничает. Убегут от тебя, если ты стырил чужой кошелек. С ума сойти! Вот это религия, и доказательства веры никакие не нужны! Сказка, одним словом. Не жизнь, а сказка. Особенно в прошлом — ведьмы, колдуны, путешествия во времени, возможность встречи с чуваком пятисотлетней дряхлости на террасе дворца августовским вечером… Мне это напоминает встречу Воланда и Канта. Все это так невероятно и совсем не похоже на наши сказки ни братьев Гримм, ни Андерсена, не говоря уж о русских народных».

«Это сказки короля Эрика… Эх, написать бы книгу», — мечтала она, погружаясь в сон.

На этом моменте она постаралась сосредоточиться и не пускать в голову больше ни одной мысли об ужасно-прекрасном, о кумаруне, который «любит» ее (лучше бы ее любил Эрик, а не Владыка), ни о чем, что случилось с ней за минувшие сутки. И ей вскоре удалось уснуть.

Влада проснулась среди ночи. Снов она не видела, но отчего-то резко пробудилась. В комнате было темно и тихо. Рядом с кроватью, в кресле виднелся мужской силуэт. Она знала, кто это. Она не испугалась. Как будто бы проснулась с осознанием, что он пришел к ней. Он должен был прийти. Она взяла с тумбочки переводчик и надела.

— Эрик? — спросила она, прекрасно понимая, кто сидит перед ней.

Он не ответил, опустился с кресла на пол у кровати и взял ее ладонь в свои руки. Их лица оказались в метре друг от друга в полумраке комнаты.

— Влада, — произнес он и громко сглотнул. — Я не был честен с тобой. Слово «джейя» переводится действительно как «красивая юная дева». Я соврал тебе тогда, прости. Я испугался, не знаю, чего конкретно, и на ходу придумал новое определение. Переводчик ошибается редко.

— Ты пришел посреди ночи, когда я сплю голая, чтобы сказать мне это?

— Прости, — ответил он тихо. — Я не хотел ждать до утра. Я не мог. Ты простишь мне эту прихоть?

— Не надо просить прощения, я ценю, когда мужчина честен со мной.

Он молчал.

— О чем ты думаешь? — спросила она, не зная, о чем вести разговор и стоит ли сейчас его продолжать.

— Ты сказала, что ты голая. Я думаю об этом.

— Это моя комната.

— Прости меня. Я не знаю, что говорю и что делаю. А то, что я думаю, просто непозволительно.

Влада пропустила вдох. Стоило ли спрашивать, о чем таком еще он думает? Она одна в комнате, ночью, голая, нужно лишь отвернуть одеяло — и вот она вся! Но это небезопасно, для нее в первую очередь. Что она хочет от него? Поцелуев, объятий — да, очень хочет. Прикоснуться к нему, погладить, пощупать — безумно. Но все эти прелюдии обычно заканчиваются настоящей близостью. Как они остановятся? Смогут ли насытиться обжимашками? Влада очень в этом сомневалась. Здесь, в ее комнате, у нее не будет путей для отступления, если сейчас она разрешит ему, хоть что-нибудь позволит.

Он сжал ее руку и спросил:

— Почему ты молчишь?

— Я думаю.

— О чем?

— О нас.

В комнате снова воцарилась тишина. Он не решался на новые вопросы, она же боялась испортить момент. Атмосфера между ними наэлектризовалась настолько, что она физически ощущала эту энергию. Влада с трудом выдавила из себя:

— Ты чувствуешь то же, что и я?

— Всем телом, — ответил Эрик. А после недолгой паузы добавил: — И душой.

«Достаточно ли это убедительное объяснение его отношения ко мне? — советовалась она с подсознанием. — Могу ли я это трактовать, что он хочет меня и думает, что не только физически? Я нравлюсь ему настолько, что полагает, задета и его душа? Что ж, я поняла именно так… Нужно ли уточнять? И что дальше? Что после такого разговора вы прикажете мне делать? Предложить ему прилечь рядом? Выпроводить из комнаты? Броситься с поцелуями? Я понятия не имею, что мне делать!»

— Мне пора уходить? — Эрик нарушил тишину, и это был вопрос к ней, а не констатация факта.

— Нет, — сказала Влада. Этого варианта она не хотела больше всего. Так что же ей выбрать? Он предоставил ей свободу действий. Этот мужчина готов к любому ее предложению. Пожалуй, игра идет по ее правилам, и если она не захочет, ничего особенного не случится… Но ее желания так опасны, кто остановит ее саму?

— Эрик, — обратилась она, и в тишине его имя из ее уст прозвучало как голос ангелов. — Поднимись и сядь на кровать.

Он послушно исполнил просьбу (или это был приказ?), поднялся с пола и сел на краю возле ее бедер, горящих огнем под одеялом. Метр девяносто с гаком, сидящий как первоклассник за партой: спина ровная, напряженная, ноги согнуты под прямым углом, руки на коленях.

— Я попрошу тебя выполнить мою просьбу, — произнесла она загадочным голосом.

— Я выполню любую твою просьбу, джейя.

— Закрой глаза и не открывай, что бы ни происходило. Пока я не разрешу тебе.

— Обещаю. — Он закрыл веки.

— Помни, не открывай глаза.

Она секунды помедлила и выбралась из-под одеяла, сев рядом с ним, подогнув под себя ноги. Влада принимала решение: «Нужно ли мне надеть халат? В наготе и состоит вся пикантность игры. Он не должен открывать глаза, а я обязана быть голой. А что, если он их откроет? — подумала она. — А вот и проверим. Он обещал не открывать. Какова цена царскому слову? Если он посмотрит, я не прощу его… Сегодня».

Девушка находилась практически вплотную к нему: между ее коленей и его бедрами было не более пяти сантиметров. Голова Эрика была обращена к окну, и ее губы находились напротив его уха. Она не понимала, как ей действовать дальше: «Черт, надо его как-то развернуть или стоит сесть ему на колени? Нет, колени — это перебор… Ну, действуй же!»

Она взяла его тонкими пальцами за подбородок — он слегка встрепенулся.

«Конечно, он же не знает, чего от меня ожидать, — оправдывала она причины его неподатливости. — Хотя, вряд ли он рассчитывает сейчас на нечто большее, чем поцелуй?.. Ну, ведь я права, права же?..»

Влада повернула его голову к себе — он не размыкал век.

«Да, он не облегчает мне задачу: губы сомкнуты, а ведь мог бы и подыграть…»

Обнаженная девушка прикоснулась указательным пальцем к его губам, те затрепетали. Она не спеша провела по ним туда и обратно, затем повторила движение еще раз, очарованная ощущением на подушечке пальца. Губы были такими мягкими, довольно полными, чувственными. Под действием ее нежных касаний рот Эрика приоткрылся, и она страстно впилась в него своими губами.

«Что это происходит? — тут же подумала Влада. — Он что, не умеет целоваться? Не может быть! Он точно не девственник, гарантированно. Окоченел от страха?»

Влада знала, что хорошо целуется. Дело-то немудреное как-никак и приятное.

«Что с Эриком? Он не хочет поцелуев? — не понимала она причин его заторможенности. Девушка отстранилась. Секунда, две, три… Эрик не открывал глаза. — Конечно, он же обещал мне, — вспомнила она. — И что, так и будем сидеть? Я не хочу ничего ему говорить более, пусть проваливает с закрытыми глазами!»

Десять секунд, пятнадцать… Тут он резко вытянул руки в ее направлении и увлек в свои объятья. Его губы прильнули к ней. «Надо же, он отошел, — дала она скептическую оценку в мыслях. — Страстным поцелуй еще не назвать, но уже намного лучше…»

Он начал отвечать ей, двигая языком. Его дыхание подстроилось и стало таким влекущим, сладостным, напомнив ей образ из сна. Казалось, он повторял ее движения: она посасывала его губу — и он посасывал. Она игриво шевелила языком — он делал то же самое. «Он правда впервые целуется, что ли? — снова предположила она, не желая верить этому дурацкому объяснению. — Да ладно, не может быть!» Влада запустила пальцы в его локоны — такие густые, приятные, мягкие волосы. Жидкое золото. Эрик повторил действие за ней и вскоре потягивал пряди на ее затылке так, как она любила. После того, как она сделала каре, открыла новую эрогенную зону на своем теле — затылок. На длинных волосах такие приемчики не работали.

Поцелуй длился долго, но девушка захотела кое-что уточнить и отстранилась. Эрик не стал этому препятствовать. Она совершила попытку забраться под одеяло, но он остановил ее словами:

— Пожалуйста, не надо, ми джейя. Не покидай меня.

«Он хочет, чтоб я осталась рядом, или желает увидеть голой, или что вообще он имеет в виду?!» — анализировала она в растерянности.

— Чего ты хочешь, Эрик? Я не понимаю тебя.

— Я хочу, чтоб ты осталась рядом. И я хочу объясниться. И хочу открыть глаза.

Влада сглотнула, вновь не доверяя своим ушам. Она прокрутила в уме его ответ и осознала, что он хотел рассказать ей о причинах своего поведения, при этом смотреть на нее голую, сидящую рядом. «Допустим, но что же дальше?» — подумала она и сказала:

— Хорошо, я согласна.

— Я могу открыть глаза?

— Да, ты можешь их открыть.

И он открыл. В комнате было темно, но все-таки света хватало, чтобы разглядеть все, что хотелось бы «голодному» человеку. Она видела, что его взгляд упал на ее грудь, спустился на секунды ниже и далее поднялся до уровня глаз.

— Ты прекрасна, Влада. Невообразимо прекрасна и неповторима.

В этот раз она не стала благодарить за комплимент, не возвратив сдачу в виде «спасибо», оставила себе все услышанное без остатка.

— Я должен объясниться, наверное. То, что ты сейчас со мной делала… я не знаю, что это было. Мы не занимаемся подобным. Я не умею… и понятия не имею, как это делается и для чего. Наверное, для тебя это естественно и ты ожидала, что и для меня тоже. Но я не такой.

«Вот так гадство! — осознала она масштаб бедствия. — Они не умеют целоваться, вообще никто из них и никогда. Наверное, ему было противно, что я сую свой язык в его девственный рот. Черт! Черт! Теперь понятна его первоначальная реакция».

Она молчала.

— Скажи что-нибудь. Я чувствую себя виноватым.

— Прости, я даже не догадывалась… Это так странно, что вы не целуетесь. Тебе не понравилось?

— Я не говорил такого. Это было необычно, но мне понравилось. Да, мне очень понравилось, и я хотел бы этому научиться так же, как это делаешь ты.

Влада зарделась. Он постоянно заставлял ее краснеть. Она на время позабыла о наготе, но, черт, она ведь была голая, и он жадно смотрел на нее в полумраке комнаты.

— А как же вы выражаете свои чувства в физическом плане? Если не целуетесь, то как начинаете, ну… телесный контакт?

— Цэ-лу-э-тэсь, — повторил Эрик. — Мой переводчик не знает этого слова.

— То, что мы делали, — целовались, а если изменить языковую форму, то я подарила тебе поцелуй, ну или ты мне.

— По-цэ-луй. Цэ-ло-вать-сэя. Я запомню.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Я боюсь тебя испугать. Честно признаться, этот по-цэ-луй настолько нов для меня, что я вижу себя таким жалким в твоих глазах… — печально произнес Эрик. — Ты никогда не встречала никого менее опытного в вопросах любви твоего народа. Я точно младенец вашей расы. По аналогии — то, как это принято у нас, наверняка испугает тебя, а я не хочу этого.

— Нет, я должна знать. И ты не выглядишь жалким в моих глазах. Просто я не была готова к тому, что все обстоит именно так. Я подумала, что ты не хочешь целовать меня. А это очень разные вещи — не хотеть и не уметь.

Эрик опустил голову и принялся вертеть в руке уголок одеяла, видно, подбирая слова. Он долго не решался, но все же произнес:

— У нашего народа вся сексуальная энергия сосредоточена в одном месте — экто.

Переводчик в ухе сообщил, что слово «экто» на русском означает «фаллос».

«Спасибо, хотя бы не „член“, — бросила мысленно Влада. — Не хотела бы я слышать это слово в своем ухе часто… Ну конечно, его экто, гигантский экто… Кто бы сомневался, что это центр наслаждений».

Она ничего не произнесла вслух, не желая прерывать его рассказ.

— Экто есть и у мужчин, и у женщин, они устроены по-разному, конечно. Ну, ты же все видела… Судя по твоей реакции, мужчины-элиопатинцы сильно отличаются от ваших, так?

— Да, это так. Но я не хочу это обсуждать сейчас.

— Хорошо, не будем. Все наши сексуальные утехи связаны с экто. Он многое умеет, но я тоже не хочу сейчас это обсуждать.

— А объятия, прикосновения, оральный секс?

— Я не понял, что означает «ротовой секс», мы не используем это. А объятия и прикосновения у нас не являются чем-то особенным, выражающим сексуальные чувства. Для этого мы пользуемся экто, в основном только им.

От обилия повторений «фаллос» в ухе она почти свыклась с этим словом.

— Различия между нашими культурами весьма значительны, — резюмировала она. — Скажи, сегодня ты не раз прикасался к моей руке. Это что-то значило для тебя? Или так же ты поступаешь со всяким, с кем общаешься?

Эрик опустил голову.

«Черт, это плохой знак».

— Я не хочу тебя огорчать, но и не могу врать тебе. Да, подобные прикосновения — это норма. Я могу дотронуться до любого человека — мужчины, женщины, с кем в данный момент веду разговор. Это означает, что мы внимательно слушаем собеседника и нам нравится тема обсуждения. Но общаясь с тобой, джейя, я вкладывал в прикосновения смысл. Они были приятны мне, чему я сам немного удивлен. Держать тебя за руку это не то же самое, что прикасаться к другим мужчинам и женщинам.

— Мы же вкладываем очень большой смысл в прикосновения, — объяснила свою позицию Влада. — И не трогаем никого, кроме любимых, близких друзей и иногда родителей. В сексе объятия и всевозможные касания — это одна из важнейших составляющих, отличающих отношения по любви от связей ради, как бы сказать, просто секса, ты понимаешь?

— Я хорошо понимаю тебя. Секс по любви — редкий дар. В моей жизни очень давно нет секса по любви… — Эрик поник.

«Бедный мой мальчик», — подумала Влада. Отчего-то ей уже не в первый раз было больно видеть его грусть. Она поняла, что сейчас вновь совершенно неподходящее время, чтобы расспрашивать о событиях на площади.

— А у тебя? — он задал неожиданный для нее вопрос.

«Вот так блин, он спрашивает меня об этом!.. Что ответить на такое? — метались ее мысли. — Давно ли у меня был секс по любви? Он застал меня врасплох, и сейчас я все испорчу, если скажу правду».

— Эрик, все сложно. Я не знаю, правильно ли ты поймешь меня. Возможно, наши традиции покажутся тебе дикими, как и некоторые ваши обычаи мне. Я довольно зрелая женщина, состоявшаяся. У меня был ошибочный брак по молодости. Мы расстались давно, и у нас не было детей. Но последние несколько лет я состою в отношениях. Мы не женаты, но живем вместе и спим в одной кровати. Мы хорошо понимаем друг друга. В нашем мире этого достаточно, чтобы считать его спутником жизни и быть довольной таким положением вещей. Но если ты спросишь меня — по любви ли у нас происходит секс, я не могу ответить тебе ни «да», ни «нет». Когда-то давно мы были близки и духовно, и физически, но уже довольно долгое время в наших сексуальных отношениях случился разлад. Мы не понимаем друг друга, и нас почти не влечет. Наши контакты редки, и я не ощущаю любви в эти минуты.

Эрик молчал, но чувствовалось его напряжение.

«Возможно, он ревнует?» — предположила Влада.

— Почему ты не сказала мне раньше?! Ты замужем! — не смог более сдерживать эмоции он. Его лицо исказилось.

— Нет, я не замужем, — попыталась она объясниться. — Мы не давали клятв верности. У меня не было возможности ничего объяснить тебе ранее. Ты спросил сейчас — и я тебе честно ответила. Я допускаю, что ты не так все понял…

Эрик резко поднялся на ноги:

— Мы цэ-ло-ва-ть-ся!

— Мы целовались, да. Но это не считается значительным преступлением в нашем мире, — сказала она ему, пытаясь сохранить спокойствие в голосе.

— Но ты голая передо мной!

— А ты трахал на площади пять десятков женщин! — не сдержалась она. — Это считается целомудренным в вашем обществе?

«Черт! Ну, зачем я сказала так?» — ругала она себя мысленно, зная, что будет сожалеть о своих словах.

— Ты не понимаешь всего! — негодовал Эрик, при этом чувствовалось, что он готов разнести сейчас всю комнату, но сдерживает ярость. — Я не занимался с ними любовью, и не сплю в одной кровати ни с кем! Цэ-ло-вать-ся — это ничего не значит, да? Так зачем ты делала это со мной?! Я открылся тебе, называл тебя «ми джейя». Но для тебя это не имеет значения, ты замужем. — Он пристально уставился на нее, видимо, ожидая дальнейших объяснений. Его лицо перекосилось от боли и гнева.

«Что с ним такое? Мне страшно, — поняла свое состояние Влада. — Что ответить на все это? Он ведь частично прав… Получается, я играла его чувствами». Не зная, что еще можно сказать в свое оправдание, и стоит ли сейчас вообще чего-либо говорить, она спряталась под одеяло с головой — поступок инфантильный, но только этот выход она отыскала сейчас, дабы не наговорить ему глупостей или гадостей.

Спустя пять секунд стремительные шаги Эрика сказали ей, что он покинул комнату. Дверь щелкнула.