Дети Сиспилы

Глава первая. Явление Лулуаной

Дым сигареты был приторным и тошнотворно-горьким, отдающим химикалиями, но он слегка притуплял боль в легких и гортани. От этого Станиславу Игоревичу стало одновременно и смешно, и горько. Глядя на распечатанную им пачку "Мальборо", он прекрасно понимал, что это именно курение убило его.

Хотя Станислав Игоревич был ещё жив, то состояние в котором он пребывал, — неоперабельный рак легких, уже нельзя было назвать жизнью. Пока что боль была ещё вполне терпимой, но, по словам врачей, жить ему оставалось не более полугода и уже через несколько недель боль станет просто непереносимой. Ему даже дали адрес хосписа, где можно было провести последние месяцы жизни более или менее комфортно, но сам он считал самым лучшим выходом из сложившейся ситуации не это, а самую простую эфтаназию.

Но, увы, Станислав Игоревич жил не в Швейцарии, а в России и потому об этом даже нечего и мечтать. Впрочем, он вовсе не собирался кончить свои дни в жутких мучениях. То, что должно разом положить конец его жизни, — новенький газовый револьвер, переделанный им самим под стрельбу боевыми патронами, лежал на журнальном столике. Там же лежало и его завещание, адресованное сыну, великовозрастному балбесу.

Станислав Игоревич Резанов, разведенный, москвич сорока шести лет от роду, русский, православного вероисповедания, считал, что может мало чем мог похвастаться в своей жизни и, уж, тем более, всё, что он мог завещать своему сыну, так это добрые две дюжины рукописей повестей и романов, жалкую однокомнатную квартиру, да, ещё убитый, до нельзя, автомобиль "Фольксваген Гольф". Может быть именно потому он написал в своем завещании: — "Генка, не будь таким идиотом, как твоя мать, найди издателя и всучи ему мои рукописи. Поверь, они вполне стоят того и ты ещё срубишь зелени с моего трупа, только не ссы и будь настойчивее, сынок! Твой папаша, всё-таки, писатель, а не какой-то там хрен с горы. Не забывай об этом никогда и обязательно постарайся с умом воспользоваться моими рукописями."

Пожалуй, история русской словесности ещё не знала ни одного подобного завещания писателя, в котором на шести с половиной страницах, набранных на старом компьютере, страдающем хроническими глюками, распечатанных на ещё более древнем лазерном принтере, картридж которого заправлялся в пятый раз, а потому у бумаги был такой вид, словно её обсидели мухи, слов и выражений ненормативной лексики было куда больше, чем слов составляющих гордость русского языка и это тоже смешило Станислава Игоревича.

Серьёзно в этот душный июньский вечер, он относился только к бутылке отличного французского коньяка "Хеннеси", которую собирался прикончить, прежде чем пустить себе пулю в висок. А может быть выстрелить в рот, чтобы не уродовать своего собственного трупа и не выглядеть на похоронах законченным идиотом. Как именно произвести выстрел, он собирался решить в самый последний момент и даже положил, специально для этого, на журнальный столик пятирублевую монету.

Если выпадет решка, то он выстрелит себе в висок, чтобы лишний раз позлить своей жуткой рожей бывшую жену, которая обязательно явится на его похороны. Ну, а если выпадет орел, то тогда ему уже ничего не останется делать, как отправляться в мир иной с благообразной и умиротворенной физиономией, если таковую, конечно, сумеют соорудить в похоронной конторе за те жалкие гроши, которые у него имелись для оплаты услуг Безенчуков новейшего времени.

В церковь Станислав Игоревич уже сходил и даже поставил самую толстую свечку Николе Угоднику, чтобы тот похлопотал за него перед Господом Богом и попросил святого не судить его строго за проявленную в конце жизни слабость. Уж кто-кто, а Боженька хорошо знал, что он никогда не жаловался на судьбу, не ныл, всегда вкалывал до седьмого пота и никогда не предъявлял к нему никаких претензий за вялотекущую, но уж слишком постоянную непруху. Он всегда твердо верил в одно: — "масть не лошадь, к утру обязательно повезёт", но сегодня, похоже, настал его последний вечер, везением даже и не пахло, а потому он решил не затягивать всю эту катавасию, которую кто-то, явно, сгоряча, назвал жизнью, ещё до наступления утра.

Так же серьёзно, как Станислав Игоревич относился ко всему в жизни, он отнёсся и к своему уходу из неё. Вернувшись из церкви, он первым делом не только тщательно вымылся, побрился и постриг ногти, но и хорошенько очистил кишечник, чтобы не ложиться в гроб полным дерьма. Отличный французский коньяк был не в счёт, как и плитка чёрного английского шоколада. Ни то, ни другое просто не успеет превратиться в мочу и фекальные массы, а стало быть деятелям из похоронной конторы не придется особенно уродоваться с его трупом.

Днём раньше он сделал в своей квартире тщательную уборку, вымыв в ней всё, вплоть до туалета, и аккуратно разложил весь свой скарб. Квартира, кстати, была у него не такой уж убогой. Хотя она и считалась однокомнатной, её площадь составляла тридцать шесть квадратных метров и в ней имелся альков, а в нём своё окно. Там стояла удобная кровать и просторный древний шифоньер с антресолями, удобное убежище для любовников, но Станислав Игоревич уже почти десять лет был разведён и жил в квартире один. Альков был отгорожен от просторного зала тёмно-коричневыми портьерами с золотистым рисунком, пошитыми из плотной ткани. Да, и кухня в его квартире была такая, что в ней можно было сесть за обеденным столом хоть вдесятером.

Если бы в этой квартире сделать приличный евроремонт, то она сразу стала бы предметом вожделения любого нового русского, решившего обзавестись уютным гнездышком для любовных утех с молоденькой секретаршей. Впрочем, по московским понятиям начала восьмидесятых годов, квартира эта, отделанная хозяином натуральным деревом, в основном дубом и берёзой под лак, была почти роскошной. В ней имелось множество искусных поделок из капа и затейливых коряг. На кухне и вовсе все табуреты и большое хозяйское кресло были изготовлены в причудливом стиле а-ля "лесной модерн", а все кухонные приспособления, типа разделочных досок, подставок под сковородки и вешалок для полотенец, имели забавный вид.

Другой отличительной чертой квартиры Станислава Игоревича Резанова было большое количество произведений живописи, купленных хозяином на вернисаже в Измайлово и сувениров, привезённых из Карелии, Прибалтики и Самарканда. Кухня и прихожая были обставлены хотя и не новой, но вполне приличной мебелью. В зале стояла массивная, монументальная стенка из дуба и её дополнял набор мягкой мебели с тёмно-коричневой велюровой обивкой, заботливо укрытой красивыми льняными накидками, что выдавало в хозяине педанта и аккуратиста.

Помимо компьютера и принтера, стоящих на массивном двухтумбовом письменном столе у второго окна, комната с альковом была угловой и потому двусветной, в его квартире, как и почти в любой другой московской, имелся большой телевизор "Сони", видеомагнитофон с набором видеокассет в стенке, а также телевизор и музыкальный центр, стоявшие в алькове. Так что не такой уж убогой и сиротской была квартира, которую он завещал своему единственному и горячо любимому сыну.

Затушив сигарету и взяв бокал с коньяком, он встал и вышел на лоджию. Было половина двенадцатого ночи, небо было безоблачным и в воздухе появился нечто, отдаленно напоминающее ветерок и даже прохладу. Дом, в котором жил Станислав Игоревич, человек, который не смотря на то, что было издано всего четыре его рассказа, да, и то в журналах, упорно считавший себя писателем, стоял на самой окраине Москвы. Окна в зале квартиры выходили на запад и с десятого этажа в светлое время суток с просторной лоджии открывался неплохой вид.

Невдалеке протекала небольшая речушка, за ней лежала широкая луговина, а далее рос кудрявый берёзовый лесок, на поляне которого за истекшие после развода одиннадцать лет было пожарено множество шашлыков и выпито немало водки в светлое время суток, а также отжарено большое число дам, ночью. Воспоминание об этом тронуло губы Станислава Игоревича лёгкой улыбкой. Милые были времена и дамы у него тоже, по большей части, были очень милые, покладистые и заводные.

На минуту его внимание привлекло странное свечение в небе. Кажется, это упал с неба метеор. Довольно большой и яркий, метеор упал совсем рядом, за лесом или прямо в лес. При этом никакого шума и грохота он не услышал, а стало быть это событие было совершенно малозначительным и на него не стоило обращать никакого внимания. Постояв на лоджии несколько минут, он выпил коньяк и, вдруг, почувствовал, что он сделался каким-то совершенно отвратительным на вкус и буквально встал в горле колом. Такое с ним тоже частенько случалось и этому он присвоил соответствующее определение: — "третья не пошла", что практически всегда освобождало его от четвёртой и всех последующих рюмок водки или коньяка.

С этим делом у Станислава Игоревича всегда было очень строго, — если третья не пошла, то он немедленно прекращал питие крепких напитков за дружеским столом, иначе потом, если пил через силу, очень быстро наступали самые суровые последствия, такие, как пугание унитаза и жуткая головная боль. Зато если третья проходила в желудок буравчиком, он мог выпить столько водки, сколько её стояло на столе, вплоть до трёх, а то и всех четырёх бутылок, что так же не было пределом.

Это точно, уж на что-что, а на выпивку Стос, да-да, не Стас, а именно Стос, только так и не иначе его звали все, включая сына, был крепким мужиком и всегда умилял одиноких женщин тем, что никогда не терял головы, не лез в пузырь, а выпив, сразу же становился душой компании, — без конца сыпал анекдотами в тему, пел хорошие громкие песни и даже с чувством читал стихи. Не говоря уже о том, что сопровождал интимное продолжение беседы с дамами бурной и страстной прелюдией, которая предшествовала весьма продолжительным любовным играм, так же именовавшиеся весьма коротко и смачно: — "сухостой".

Сегодня вечером ему, увы, не повезло. Третья не пошла, а давится четвёртой ему не хотелось даже на краю могилы. Поэтому он вошел в комнату, поставил пустой бокал на сервант, убрал с журнального столика коньяк и плитку шоколада, взял пятирублёвик, подбросил его вверх и, поймав на ладонь, прихлопнул второй. Ему выпал орел. Ну, что же, видно, такова была его судьба, сгрызть сегодня свинцовый орешек после трёх бокалов коньяка, не доставившего ему совершенно никакого удовольствия.

Стос достал из платяного шкафа стенки резервную подушку и, сотворив из неё ударом кулака треуголку, нахлобучил себе на голову, после чего спокойно и с достоинством сел в кресло. Даже кончая жизнь самоубийством, он не хотел пачкать своей кровью и мозгами мебель и обои. Взяв в руки револьвер, он взвёл курок, вытер ствол об угол подушки и вложил в рот. Его палец уверенно лёг на спусковой крючок и он уже начал было нажимать на него, как, вдруг, чей-то высокий, красивый голос сказал:

— Стос, прошу тебя, не делать этого. Не стреляй себе в голову, я спасу тебя.

Медленно повернув голову, чтобы с неё не свалилась подушка, и скосив глаз налево, к двери, ведущей в коридор, он никого не увидел. Странно, ведь он специально не стал запирать входную дверь. Посмотрев направо, Стос обалдело захлопал глазами, так как рядом с ним, буквально в метре, прямо в воздухе висело нечто. Описать это существо, было сложно, так как оно представляло из себя что-то вроде большого эллипса с круглой дыркой в середине и было соткано не то из малинового, чуть святящегося дыма, не то из очень тонкой пыльцы. По краю эллипса, имеющего в высоту чуть более полутора метров, неспешно бежали золотые искорки.

Присмотревшись внимательнее и, увидев отражение торца эллипса в стеклянных дверцах стенки, Стос заметил, что он имел в толщину более полуметра. К тому же на вид летающий эллипс выглядел осязаемо плотным и от него веяло приятной прохладой, уютом и каким-то явственным, физически ощущаемым миролюбием. В общем это тёмно-малиновое, почти фиолетовое, нечто не вызвало у него никакого испуга и тем более страха, хотя и являлось каким-то инопланетянином, прилетевшим на Землю. Теперь ему стало понятно, что за метеор он видел совсем недавно.

Круглая дырка в середине эллипса на самом деле таковой не являлась, а была просто его частью, пульсирующим тёмным шаром почти метрового диаметра и то ли головой, что было бы совершенно невероятно, то ли животиком, что гораздо реальнее. От малинового пузатенького эллипсоида, вдобавок ко всему, приятно пахло донником. Чем дольше Стос смотрел на странное существо, тем он, она или оно выглядело ещё более мирным, совершенно безопасным и даже милым и приятным на вид. Вот только непонятно, как это существо говорило, почему появилось в его квартире и, вообще, какого чёрта лезло в чужие дела. Не вынимая ствола револьвера изо рта, он хмуро пробормотал:

— Та, хатись, хы ф дадницу. — Разговаривать с железякой во рту было довольно затруднительно и Стос, на минуту вынув револьвер изо рта, добавил — Послушай, ты, чудо малиновое, вали отсюда, не мешай человеку заниматься своим делом.

Малиновое нечто приблизилось и снова заговорило, от чего золотые искорки побежали быстрее, а тёмный шар в середине принялся ритмично пульсировать в такт словам:

— Стос, прошу тебя, не делай этого. Я вылечу твою болезнь и даже сделаю тебя моложе и сильнее. Я действительно могу сделать это, если ты не станешь стрелять себе в рот из этого страшного пистолета. Поверь мне, дорогой.

Только теперь он понял, что малиновый диск назвал его не Стас и не Стасик, как его звали отец и мать, и даже не Станислав, как величала бывшая супруга, а именно Стос, что делали одни только близкие друзья. Голос, несомненно, был женский и к тому же принадлежал молодой девушке, которая молила его не откидывать копыта раньше времени, что ему совершенно не понравилось. Немедленно направив револьвер на малиновую дуру, вмешивающуюся не в своё дело, он спросил:

— Да, кто ты такая, чёрт тебя побери? И с чего это в твою, твою… — тут Стос задумался, так как не знал куда могло что-либо взбрести этому малиновому эллипсу, но быстро нашел выход и подытожил, — в твою тёмную тыковку взбрело, что тебе дано кого-то вылечить от рака лёгких? То же мне, профессорша хренова, нашлась. Вали отсюда.

Малиновый эллипс повысил голос и ответил:

— Я Лулуаной, Стасик, и мне действительно под силу вылечить тебя. Ведь я арнис с планеты Сиспила.

— Лулу чевой ты, арнис из Сисиписи? — Насмешливо переспросил малиновую эллипсшу Стос.

Ему не понравилось то, что его назвали Стасиком, но зато у него появилась робкая надежда отменить завещание и, всё-таки, послать любимого сыночка куда подальше. Тот стеснялся водить баб к себе домой в трёхкомнатную квартиру, в которой жил с матерью и дедом, а потому вечно зарился на его сиротское жилье и частенько выживал к друзьям, Кажется, Лулуаной, в которой он упрямо видел девушку, хотя она и назвалась арнисом, была телепаткой, так как весёлым голосом сказала:

— Станислав Игоревич, почему ты такой упёртый? Неужели ты считаешь, раз на твоей планете не умеют лечить злокачественное перерождение клеток, так это уже всё, трагедия? Мы, арнисы, самые лучшие врачеватели во всей Вселенной. Может быть поэтому Сиспила постоянно вынуждена воевать со своими соседями по галактике. Мне ничего не стоит излечить твою болезнь и я действительно могу сделать тебя моложе, если и ты согласишься сделать для меня кое-что очень важное.

Аккуратно спустив курок, чтобы случайно не влепить пулю в малиновую врачиху из космоса, Стос сбросил с головы подушку и почесал стволом свою аккуратную, как тонзура, лысину. Теперь его интересовало, что именно малиновая арниса потребует с него за лечение и сможет ли он найти ей то, что она потребует с него за излечение. Решив не мучиться слишком долго, он положил револьвер на журнальный столик и, сидя в кресле, сделал книксен, после чего принялся расспрашивать это существо:

— Хорошо, Лулу, в таком случае объясни мне кто ты такая, откуда взялась и чего ты от меня хочешь за своё знахарство?

Арниса принялась бодро отвечать ему по порядку:

— Я боевой пилот космического истребителя номер двести семь, двадцать девятой эскадрильи шестого штурмового корпуса, Лулуаной Торол, и мне надоела война. Так что в своём мире, на Сиспиле, я дезертир, Стасик. Не знаю уж кто решил завоевать нас на этот раз, но мне уже надоело убивать всех этих бедных смертных, которым не хотят помогать, без достаточных оснований, наши правители. Поэтому я покинула боевое построение в двенадцатом секторе нашей звёздной системы и мне удалось уйти в подпространство. Координаты твоей планеты мне сообщил Тевиойн Ларана, который так и не смог до неё добраться, так как его перехватили в точке входа. От него же я узнал и то, что на твоей планете обитают разумные существа почти точно такого же вида, какими были арнисы в глубокой древности, до того момента, когда наша раса перешла в энергетическое состояние и стала бессмертной. По вашим меркам я молод или молода и мне всего двадцать один год, но я воюю с пяти лет и это занятие мне очень надоело. Как сказал бы в таком случае ты, просто осто**ело…

Услышав такое от юной арнисы, Стос и сам сделался малиновым, но она спокойно продолжала:

— Когда-то арнисы были почти такими же, как и вы, только мы были однополыми существами и размножались, как принято говорить у вас, почкованием. Но у нас это называлось в то время самоделением. Поэтому я не знаю кто я, мужчина или женщина, но пока я находилась на орбите и изучала ваш язык, то смотрела ваши телепередачи и мне очень понравились женщины вашей расы, Стасик. Сегодня я стала искать себе симбиотического партнера, с которым смогла бы договориться и вот, нашла подходящего человека, который болен раком и пришел в отчаянье. Это оказался ты и я подумала, что ты подходишь для этого лучше всего. Ты ведь такой большой и это не составит тебе большого труда. Если ты согласишься провести самоделение, к которому ты имеешь способность из-за своей болезни, то я излечу тебя и ты вновь станешь точно таким же мужчиной, как и в тридцать лет, только ещё красивее, сильнее, да, и проживешь значительно дольше, если вообще не захочешь перейти в конце жизни в энергетическое состояние и стать бессмертным существом. Такова цена за, моё, как ты сказал, знахарство, Стасик.

Стос скривился так, словно ему сунули под нос дохлого, протухшего мыша, и возмущенно фыркнул:

— Ты, что же, Лулу, в самом деле решила, что это я-то, мужик, буду вынашивать тебя в своём брюхе? Интересно, а как я тебя должен буду потом рожать, через задницу что ли? Нет, Лулу, у тебя точно шарики за ролики заехали. — И уже совсем раздраженно сказал — Ладно, вали отсюда, а я займусь своими делами потому, что из этого ничего не выйдет.

Малиновый эллипсоид вспыхнул ярким светом и метнулся к невезучему писателю, чьи произведения издатели обзывали бытовухой и не хотели печатать. От элипсоида исходили одновременно и тепло, и прохлада, а к запаху донника добавился ещё и запах кувшинок. Как это ни странно, но у эллипсоида имелось что-то вроде невидимых рук и Лулуаной, схватив Стоса за руки, взмолилась жалобным голосом:

— Станислав Игоревич, не прогоняйте меня, пожалуйста! Ведь я уже не смогу вернуться в свой корабль и если в течении суток мне не удастся выйти в открытый космос, то я обязательно погибну. Понимаете, я прочитала в ваших мыслях такую тоску, что сразу же подумала, уж вы-то уж точно не станете отказываться от исцеления, хотя и решили умереть. Поймите, ведь то, что убивает вас, ваша раковая опухоль, даст мне новое тело и я, вернувшись на Сиспилу, смогу дать всем арнисам то, о чём они так давно мечтают, возможность жить в мире с соседями по нашей галактике. Без вас я не смогу этого сделать, а клетки вашей раковой опухоли сейчас находятся как раз в том состоянии, когда вы сможете очень быстро приступить к самоделению и вырастить меня на своем теле. Умоляю вас, будьте милосердны ко мне, ведь я ещё так молода, а вы обрекаете меня на мучительную смерть от энергетического истощения. Поверьте мне, это вовсе не составит для вас никакого труда!

Вредный циник Стос моментально куда-то, исчез, испарился и ему на смену пришел добрый и милый высоченный толстяк с лысиной, который никогда, или почти никогда, не отказывал женщинам. Ну, а тут речь и вовсе шла о юной особе. Погладив юную арнису по обратной стороне эллипса, которую назвал для себя спиной, он смущённо сказал:

— Ладно, девочка, успокойся, я согласен это… Ну, самоделиться… И рожу тебя, только не плачь ты так, Бога ради. Ну, и ещё я хотел бы знать, как это все будет происходить. Понимаешь, Лулу, по части деторождения я весьма неплохой специалист, но только как мужчина, а не как женщина. Расскажи мне, как это происходит и что мне для этого понадобится.

Лулу немедленно повеселела, быстро притулилась к его правому боку и, обнимая невидимой рукой за плечи, высветив на серванте нечто вроде светло-зелёного экрана, показала на нём Стоса во весь его немалый рост, только голого. На этой картинке его тело было неестественного, светло-розового цвета и на нём появились сначала тонкие голубые линии, которые нарисовали нечто вроде скелета, а затем стали утолщаться и он увидел, как они превратились в очаровательную голубую девушку. Сама же Лулуаной так прокомментировала всё это, перестав плакать и вновь перейдя на ты:

— Стасик, сначала я преобразую своё энергетическое тело и войду в твоё тело. Это будет не больно, ведь оно состоит из энергида, а он способен легко входить в любой химический раствор. Затем я соберу все твои раковые клетки между твоими мышцами и подкожным жиром, разместив их спереди. Они послужат тебе очагами самоделения. После этого я вылечу все-все твои болезни, полностью устраню любые дефекты и даже сделаю так, что ты сможешь изменить свой внешний вид. Твои мышцы станут намного сильнее, чтобы ты без особого труда мог носить меня на себе, твоя кровеносная система немного изменится, да, к тому же твоё сердце и все внутренние органы станут работать намного лучше. Ведь ты будешь выращивать меня из клеток своего тела, перерабатывая жировые ткани в клетки моего нового тела. Какое-то время мы с тобой будем одним целым и ты сможешь провести самоделение таким образом, что создашь меня такой, какой захочешь. Генетически мы будем с тобой подобны, но у нас будет разный хромосомный набор, ведь в твоём теле есть и мужские и женские хромосомы. То, какой ты сделаешь меня, будет закреплено на уровне генов и я стану совершенно новым существом женского пола. Для меня, конечно, это все совершенно непонятно, так как мы, арнисы, были однополыми существами, но такими можете быть и вы, люди. Просто на вашей планете эволюция пошла совсем другим путем. Разумеется, я описала тебе процесс самоделения в общих чертах, но, поверь мне, Стасик, в этом действительно нет ничего сложного и уж, тем более, ничего мучительного. Тебе просто нужно будет хорошо питаться, почаще находиться в тёплой морской воде, ведь это именно воды вашего океана, которые практически идентичны океану Сиспилы, делают процесс самоделения возможным. Ну, и, ещё, время от времени, тебе нужно будет соединяться своим сознанием с моим, чтобы контролировать процесс самоделения и регулировать его. Ты же ведь не захочешь породить какое-нибудь страшилище? Начало этому процессу положу я, а потом к нему придётся подключиться и тебе, чтобы завершить все. После того, как разовьётся мозг моего нового тела, я наложу свою изменённую энергетическую матрицу на него и перепишу сознание на новое тело. Правда, это произойдёт не скоро.

Стос выслушал этот короткий рассказ с вежливой улыбкой, хотя ему был совершенно непонятен энтузиазм юного создания, а потому он сразу же сказал ей:

— Лулу, я вынужден тебя огорчить. Во-первых, у меня и сейчас с деньгами хреново, я ведь три недели пролежал в онкологии, что является довольно дорогим удовольствием, а ты говоришь мне что-то о хорошем питании, дорогуша. Ну, а во-вторых, с тобой на пузе я ведь и на людях показаться не смогу, не говоря уже о том, чтобы мечтать о работе. Мне, дорогая, придется отпуск брать или увольняться с работы, чтобы сначала самотрахнуться, а потом ещё и саморазделиться. Кстати, Лулу, у нас в кранах течёт простая, несолёная вода, а Москва от моря довольно далеко и это третья проблема. Впрочем, это не самая неразрешимая проблема, я смог бы закупить морской соли побольше и потом бурдючить из неё соленые ванны, но меня больше всего волнует сейчас только одно, — сколько времени займет этот процесс? Поверь, я не зря спрашиваю тебя об этом, так как денег у меня всего семьсот тридцать баксов и нам нужно будет уложиться в эту сумму или мы с тобой оба откинем копыта от голода.

Лулу снова вспыхнула ярким светом от испуга и растерянным голосом сказала:

— Стасик, в условиях твоего мира процесс самоделения займёт никак не менее одного оборота вашей планеты вокруг звезды, кажется, это называется год, но ещё месяца два у меня займёт подготовка к нему. Твоих баксов хватит на это?

Стос схватился за голову и застонал от досады:

— О-о-о, Боже мой, четырнадцать месяцев. Ну, ладно, считаем, что три месяца я ещё буду похож на человека. Господи, да, я же и трёхсот долларов за это время не смогу отложить. О, черт! Что же мне делать? Свой банк, что ли, ограбить?

Лулу, услышав, явно, знакомое слово, оживилась. Сделавшись тёмно-фиолетовой, она спросила:

— Стос, а ты не мог бы показать мне эти самые баксы и объяснить, где их держат люди? Я ведь пока ещё могу изменять структуру своего тела, становиться невидимой и проникать сквозь любые преграды, пробивая в них отверстия любого диаметра своим молекулярным разрушителем.

— О, нет! — Воскликнул Стос — Только не нужно грабить простых граждан! Будет вполне достаточно, если ты бомбанёшь какой-нибудь банк, Лулу. — Поднявшись, он подошел к серванту, открыл бар и достал из него банку из-под чёрной икры, в которой хранилась вся его наличность. Положив на столик семь стодолларовых купюр, он сказал — Вот это и есть эти самые поганые баксы, без которых нам с тобой не прожить. Их нужно иметь примерно двадцать тысяч, чтобы всё это время ни в чём себе не отказывать. Скажи, Лулу, а ты быстро летаешь?

Юная арниса, похлопав Стоса краем своего эллипсоида по плечу, радостным голосом сказала:

— А вот на этот счёт ты можешь не волноваться, Стасик, за час я смогу обогнуть всю вашу планету. Ты, наверное, хочешь чтобы я взяла деньги не в твоём, а в каком-то другом городе планеты Земля? Пошли меня в любой город и объясни, где искать деньги, Стасик, и через час я тебе их принесу. Думаю, что для банка это не будет слишком большой и невосполнимой потерей?

А вот как раз на этот счёт Стос совершенно не имел никаких комплексов и тотчас достал из книжного шкафа большой географический атлас и указал в нем арнисе координаты города Сан-Франциско. Для полной гарантии он включил видак и поставил какой-то гангстерский боевик, в котором герои фильма как раз и грабили один из банков этого города. Лулу, получив необходимую для грабежа информацию, пулей вылетела в открытую дверь и мигом исчезла из вида.

Как только Лулуаной улетела, Станислав Игоревич с кряхтеньем поднялся из кресла и пошел на кухню. С этим своим самоубийством он здорово проголодался, а потому поставил на плиту сразу две сковородки и поджарил в одной яичницу с ветчиной, а во второй сразу три свиные отбивные. С поздним ужином он управился за десять минут и, выпив холодного компота, вернулся в комнату и принялся стелить себе постель, стараясь не думать о ночной гостье. Всё это очень походило на глюки, но на земную медицину он уже не надеялся, а потому был готов принять помощь от кого угодно, не то что от этого малинового диска с тёмным шаром посередине.

Наконец, ночь принесла прохладу, но вздохнуть полной грудью Станислав Игоревич так и не смог. Проклятая опухоль, изуродовавшая лёгкие, не давала ему сделать даже этого. На сытый желудок четвертый бокал коньяка пошел, как по маслу, и он почувствовал себя намного лучше, но все-таки никак не мог отделаться от ощущения фантасмагории и ирреальности всего того, что с ним происходило этой ночью. Он уже стал думать, что всё это действительно было галлюцинацией, когда в открытую дверь лоджии влетела Лулу и, подлетев к креслу и высыпав из себя прямо к нему на колени груду плотных новеньких банковских упаковок, радостно воскликнула:

— Вот, Стасик, как ты и просил, я принесла ровно двадцать тысяч баксов. Можешь даже не считать. Теперь, мы сможем ни в чём себе не отказывать?

Глядя на груду денег, Стос снова схватился за голову, похоже, что эта малиновая бестия взяла и припёрла ему целых два миллиона долларов — двадцать тысяч стодолларовых купюр, если и того не больше. Почесав лысину, он решил, что это будет всё-таки лучше, чем ничего, и решил не говорить прыткой арнисе. Нет, он, разумеется, сказал ей, но только то, что она ждала:

— Отлично, Лулу, теперь ты можешь ни о чём не беспокоиться. Этих денег нам вполне хватит на то, чтобы очень долго ни в чём себе не отказывать. А теперь, дорогая, скажи мне, что я должен сделать, чтобы ты могла обрести себе надёжное убежище и больше не рисковать. Всё остальное я беру на себя, моя девочка, и ты можешь больше ни о чём не беспокоиться. Только расскажи мне сначала, как тебе удалось упереть такую груду денег. По тебе, случайно, не начали стрелять охранники банка?

Лулуаной рассмеялась и воскликнула:

— О, нет, Стасик! Ничего подобного, что ты мне показал, и близко не было. Я прилетела в этот город, быстро нашла их самый главный банк и вошла в него вслед за каким-то молодым мужчиной, который приехал на длинной белой машине. Его уже ждали в банке люди и сразу повели в лифт, так что мне не составило никакого труда спуститься в хранилище. Мой ментосканер позволил разузнать, что у этого мужчины, который торгует героином, в депозитарии банка есть несколько ячеек. Пока он прятал какие-то блестящие штуковины, изготовленные из алмазов в один металлический ящичек, я забрала почти все деньги из другого. Вот и всё, Стасик, а потом я спокойно вышла из банка вместе с этим человеком и никому не сделала ничего плохого.

Улыбнувшись арнисе, Стос сказал:

— Ну, допустим, если бы ты взяла и грохнула этого урода, то и в таком случае ты не сделала бы ничего плохого. Я, во всяком случае, только спасибо тебе сказал бы за это, да, и многие другие люди тоже. Ну, ладно, девочка моя, денег нам теперь хватит на что угодно, а потому давай, забирайся в меня. Надеюсь, тебе во мне будет удобно и я при этом не сделаюсь фиолетовым. Что мне нужно сделать?

Арниса сделалась почти черной и тихо сказала:

— Стасик, теперь ты должен снять с себя свои покровы, лечь на спину, широко раскрыть рот и полностью расслабиться. Я должна войти внутрь тебя.

Пройдя в альков и сбросив с себя халат и спортивные брюки, Стос быстро лёг на кровать и раскрыл рот так, что у него даже глаза закрылись и постарался расслабиться. Свет он не выключал и сквозь прищуренные веки видел, как малиновый диск налился голубизной и стал разбухать. От него с громким шорохом вылетали через зал в открытую дверь лоджии какие-то багровые сполохи, которые быстро рассеивались в ночной мгле. Голубое, флюоресцирующее облако приблизилось к нему и обдало запахами акации и донника. Стос замер в ожидании и раскрыл рот так широко, что у него что-то щелкнуло в челюстях.

Затем он почувствовал, как некая прохладная субстанция проникает в гортань, лёгкие и растекается по телу. Так длилось примерно с минуту и, что самое странное, одновременно он чувствовал, как боль уходит из лёгких и ему становится удивительно легко и приятно. Вот теперь он окончательно убедился, что всё это не глюки от коньяка, выпитого натощак. Вместе с тем он услышал в своём мозгу какие-то шепчущие звуки и понял, что отныне Лулу, поселившаяся в его теле на долгие четырнадцать месяцев, будет разговаривать с ним именно так. Что же, это тоже будет удобно, хотя и непривычно, ведь что ни говори, а это верный признак шизофрении, но тут она не причём. Он попытался мысленно сказать своему космическому доктору:

— Лулу, малышка, как ты себя чувствуешь в моей требухе? Тебя устраивает твоё новое жилище?

Ответа не последовало и он повторил эту же фразу вслух, на что тотчас услышал где-то в висках её нежный голос:

— А что такое требуха, Стасик?

Смутившись, он ответил:

— Ну, это все то, что находится внутри меня, девочка, то, что теперь будет тебя кормить и поить.

Та рассмеялась и сказала:

— А, это… Ну, тут всё так запущено, Стасик, что, пожалуй, мне придется лечить тебя недели две, прежде чем я начну готовить твоё тело к самоделению. Ты совсем не берёг себя, как я погляжу. Не понимаю, как ты умудрился дожить до таких лет с таким изношенным организмом.

Критика Стосу не понравилась и он ворчливо ответил:

— Если бы ты знала о том, скольких баб этот изношенный организм пытался подготовить к самоделению но не смог из-за того, что все они сейчас ходят с резинками в сумочках, ты бы относилась к нему с большим уважением. Да, и, вообще, если бы не это долбанное курение, которое довело меня до рака, то я был бы парень ещё о-го-го. Ну, ладно, Лулу, чем попусту лаяться, скажи-ка мне лучше, как ты себя чувствуешь? У тебя всё прошло нормально? Ведь ты, кажется, потеряла большую часть своего энергетического тела.

Арниса, похоже, так вовсе не считала, а потому звонко рассмеялась и весело воскликнула:

— Нет! Что ты, Стасик! Это ведь был всего лишь мой энергетический защитный скафандр. Хотя он и являлся частью моего тела, такие штуки мы выращиваем очень легко. Правда, он не был предназначен для длительного нахождения на планете кислородного типа и уже начал разрушаться, но всё, как ты говоришь, слава Богу обошлось. Вообще-то мы, арнисы, хотя и бессмертные, всё же очень уязвимые существа, так как можем жить вечно только в энергетических полях. Вот в своём истребителе я действительно могла бы жить вечно.

— Прекрасно, я очень рад за тебя, девочка. — Тихо ответил ей Стос и добавил — А сейчас, если ты не против, я сделаю один звонок по телефону и лягу спать. Последние несколько месяцев мне всё как-то было не до сна, а теперь я чувствую себя так хорошо, что смогу, наконец, спокойно уснуть.

Хотя часы показывали половину третьего ночи, он набрал номер мобильника сына, так как, скорее всего, тот сейчас торчал в каком-нибудь ночном клубе. В отличие от Станислава Игоревича, который был экономистом и работал в банке, его сын считал себя, почему-то, музыкантом хотя и не играл ни на одном музыкальном инструменте и для того, чтобы издавать весьма и необычные странные звуки с помощью мощного усилителя и колонок, обходился одним только компьютером. Вместе с тремя точно такими же молодыми балбесами его сын частенько выступал в различных ночных клубах, заполняя перерывы между выступлениями звездюлечек-одноночек.

Гена, так звали сына Станислава Игоревича, по мнению таких же раздолбаев, как и он сам, почему-то считался в их музыкальной тусовке крутым семплером и умел так искажать звуки компьютером, что их потом и родная скрипка не узнала бы. Тем не менее, за этот скорбный вой ему платили даже больше, чем Стосу за его сидение в банке, но он всё равно постоянно норовил сшибить у него деньжат, так как в отличие от родной матери, отец даже понятия такого не имел, что такое дать сыну денег в долг или не дать их вовсе. Он сам, порой, залезал в долги, лишь бы только выручить сына и не дать ему наделать каких-нибудь глупостей.

В той ситуации, в которой он оказался, помощь сына была бы весьма эффективной, ведь в отличие от него, тот прекрасно знал все московские ходы и выходы. Сейчас Стосу требовалась большая, удобная и красивая квартира, где он мог бы спокойно вырастить юную девицу и разделиться с ней надвое, хотя с ними, красотками, вроде бы как раз положено, соединяться, то есть совокупляться. Ещё ему была нужна новая машина и, самое главное, дисциплинированный поставщик харчей на будущее. Всё это мог обеспечить Стосу только родной сын, для которого не существовало трудностей лишь тогда, когда было нужно что-то достать или организовать, были бы только деньги.

Родное дитятко не обращало внимание на телефонные трели своего телефона минуты три. Это было сигналом того, что его чадо сейчас, скорее всего, выступало с очередным музыкальным опусом и развлекало капризную публику своими хотя и мелодичными, но очень уж назойливыми блям-блям-блямами и бум-бумами. Наконец, сыночка соизволил-таки взять в руки трубочку и очень злобно прошипел в неё:

— Кому это в рыло не терпится получить?

Чуть ли не шепотом Стос проговорил скороговоркой:

— Резина, глаз на пятку натяну и моргать заставлю! Ты, как с отцом разговариваешь, паршивец?

Однако, сына это нисколько не остановило и он снова зашипел в трубку:

— Батя, ты совсем озверел. Мы же на сцене сейчас. Пожалей ты меня, Христа ради, перезвони через полчаса или давай, говори скорее, какого черта тебе из-под меня надо?

Стос коротко хохотнул и спросил своего отпрыска:

— Бу-гы-гы, сыночка, а ты с папулечки зелени срубить не желаешь, случайно? Примерно так с полтинничек?

— Стос, за полтинник баксов я к тебе даже в голодный год не попрусь. — Перешел сын на серьезный тон.

Однако, его родитель уже окончательно раздухарился, а потому его понесло вразнос и Стос, притворно изумившись, вскрикнул громко и трагически:

— Ни хрена себе, молодёжь живет! Они полсотни тысяч новенькой, хрустящей зелени уже и за деньги не считают. Да, действительно, просто охренеть можно.

Кажется, его шуточка удалась, так как Генка заговорил таким тоном, когда попадал в какую-нибудь неприятность и спросил его взволнованным голосом:

— Пап, ты что, серьёзно?

Совершенно серьёзным тоном и без шуток он ответил:

— Да, серьёзно-серьёзно, Гена. Мне срочно нужна твоя помощь и я прошу тебя приехать ко мне часов в одиннадцать утра. С меня новая тачка для тебя, новый компьютер и полтинник на жизнь. Мне тут кое-какой заказ из Голливуда обломился, так что я сейчас при деньгах, но, и тебе придётся попахать, старик, ты ведь знаешь, деньги ещё никому даром не давались, и мне их нужно будет обязательно отбатрачить.

Лулу в течение всего этого разговора молчала и, как только Стос положил трубку, спросила его:

— С кем ты разговаривал, Стасик?

Тот улыбнулся и сказал своему внутреннему голосу:

— Со своим сыном, девочка. У меня есть сын, он замечательный парень, ему двадцать три года и завтра ты его увидишь. Он почти такой же, как и ты. Ну, в том смысле, что откосил от армии. Только тебе надоело воевать через шестнадцать лет, а ему война заранее надоела и он сделал всё, что было в его силах, а потому не стал ни боевым пилотом, ни рядовым солдатом и занимается тем, что пишет на компьютере музыку и выступает в ночных клубах со своей группой.

— О, музыка, как это прекрасно, Стасик. — Мечтательным голосом отозвалась Лулу и добавила — Как я ему завидую.

Стоса это заинтересовало. Как он уже успел выяснить, арнисы умели смеяться и плакать, воевать, лечить и летать через какое-то там подвальное пространство. Теперь же, вдруг, выяснилось ещё и то, что и музыка им была не чужда. Выходит, что они были почти, как люди, только их тело представляло из себя эллиптический диск полутора метров в высоту и метр двадцать в ширину, упругий и прохладный на ощупь, да, к тому же они умели пробивать дыры в стенах и стальных сейфах, тырить бабки и транспортировать их на огромные расстояния.

С такими способностями, вероятно, было весело жить, тем более, что арнисы могли жить вечно. Вкупе с тем, что у них имелись космические корабли, на которых можно было не только воевать, но ещё и летать в подпространстве Вселенной, всё это звучало очень заманчиво. Хотя его так и подмывало спросить Лулуаной, в честь чего это она решила обзавестись смертным телом, он не стал этого делать немедленно, а лишь поинтересовался у юного бесполого создания, решившего во что бы то ни стало стать девушкой:

— Лулуаной, тебе действительно нравится наша музыка?

Арниса весело затараторила:

— О, да, ваша музыка это нечто удивительное и волшебное! Мне она так понравилась, Стасик, что некоторые звуки до сих пор звучат во мне. По-моему, это самое великолепное, что только есть в вашем мире и я мечтаю теперь поскорее увидеть твоего сына, ведь он один из тех людей, кто умеет делать музыку!

Вот тут арниса была совершенно права. Его сын действительно делал музыку точно так же, как сорока делает себе гнездо, то есть тащил в свои пьесы и композиции буквально все звуки подряд, какие только попадались ему под руку, да, ещё и перерабатывал их на своём компьютере, мощностей которого ему постоянно не хватало не смотря на бесконечный апгрейт. Подумав о том, что, возможно, слишком строг к творчеству своего сына, который когда-то сумел отбиться от музыкальной школы, он встал с софы, подошел к музыкальному центру и надел на голову беспроводные стереонаушники. Достав компакт-диск с его последними шедеврами, он завёл эту шарманку.

Ему по ушам тотчас ударил громкий, вибрирующий и напевный звук вокала. Резина где-то отрыл девушку-бурятку и теперь носился с её горловым пением, словно дурень со ступой, не зная чем той угодить. Глотка у этой девицы была, несомненно, даже не луженая, а просто какая-то чугунная и она умела испускать такие рулады, что у него аж в желудке что-то забулькало и завибрировало. Затем в переливы бурятского вокала стали вплетаться тонкие, пронзительные звуки скрипки, заострённые, словно патефонные иголки, а следом к ним добавилась сухая дробь барабанов. Но, честно говоря, получалось у них это весьма неплохо. Что ни говори, а мелодия всё-таки была очень приятной на слух, хотя всё это и отдавало каким-то шаманским камланием, способным ввести человека в транс.

Как-то незаметно для себя он прослушал всю композицию от начала и до конца, хотя она и длилась добрых тридцать минут. Когда после очередной, особенно протяжной бурятской фиоритуры наступила тишина, Стос поинтересовался у своей космической квартирантки:

— Как тебе нравится эта музыка, Лулу? Эту музыкальную композицию сочинил мой сын.

Арниса ответила не сразу, но её ответ поразил его, так та сказала чуть не плача:

— Стасик, это очень красивая музыка, но она, почему-то, пугает меня. У меня даже возникло такое ощущение, что я вновь на Сиспиле, нахожусь на борту своего истребителя и готовлюсь к тому, чтобы в одиночку отразить атаку всего военного космического флота кассинтийцев. Мне было одновременно и страшно, и радостно потому, что эта музыка поднимала мои силы и боевой дух. Да, если бы Хранители Сиспилы смогли услышать эту музыку, они бы осыпали твоего сына просто немыслимыми дарами. Бр-р-р, даже страшно подумать о том, что бы они тогда стали с нами делать с помощью такой музыки. Наверное, всех бы превратили в таких же варваров, как эти волосатые кассинтийцы. А как эта музыка действует на тебя, Стасик? В тебе тоже начинает волнами подниматься энергия?

Сняв наушники, Стос почесал за ухом и сказал:

— Да, нет, Лулу, меня эта музыка просто затягивает в какой-то транс и увлекает куда-то то ли в пропасть, то ли засасывает в болото. В общем, ощущение какое-то странное. Давай-ка я тебе поставлю другую композицию, повеселее и покороче.

Вложив в дорогую музыкальную тарахтелку новый компакт-диск, Стос натянул себе на голову наушники и, взяв в руки пульт, снова лёг на кровать. Эта мелодия была действительно веселее и здесь можно было угадать кое-какие музыкальные инструменты, хотя она и называлась очень странно — "Чёрные листья на белой траве". Если бы не устрашающие вибрации, которыми заканчивался чуть ли не каждый второй музыкальный звук, эта вещица действительно могла бы ему понравиться. Но даже они не портили эту, в общем-то весёлую, мелодию и она тоже понравилась Лулу, которая сказала ему:

— Ой, Стасик, а сейчас у меня возникло ощущение, что я побывала на празднике Протуберанцев, когда происходит посвящение юных арнис в звёздные путешественники. Твой сын очень хорошо делает музыку, она у него получается ничуть не хуже, чем та, которую я слушала на орбите. А у тебя есть ещё какая-нибудь музыка твоего сына, Стасик?

Ночной концерт уже порядком надоел Стосу и он недовольным голосом одёрнул юную арнису:

— Лулу, хотя я себя уже и чувствую очень хорошо, мне хочется спать, а не слушать музыку. И, вообще, девочка, давай сразу договоримся, если я лёг спать, тот ты тотчас умолкаешь и тоже спишь, иначе я сойду с ума, постоянно слыша у себя в голове твой голос. Кстати, деточка, ты что, лишилась своих способностей к телепатии и больше не читаешь моих мыслей?

Та ответила ему печальным голосом:

— Да, ведь теперь у меня уже нет защитной энергетической оболочки, в которую был встроен сканер для чтения мыслей разумных существ. — Немного помолчав, она, вдруг, встревоженно спросила его — Стасик, а как долго ты спишь? Понимаешь, мы, арнисы, став энергетическими существами, потеряли возможность спать и мне теперь придётся как-то приспосабливаться, чтобы не создавать тебе неудобств.

Уже почти засыпая, Стос ответил ей:

— Ну, семи, восьми часов мне обычно хватает, Лулу. Ладно, девочка моя, спокойной тебе ночи.

Глава вторая. Явление блудного сына

Проснулся Станислав Игоревич довольно поздно и вовсе не от того, что был разбужен своей космической гостьей. В дверь квартиры кто-то не только звонил, но ещё и громко стучался. Это мог быть только сын, которому, явно, не терпелось поскорее припасть к родительскому бумажнику всей грудью и облобызать если не руку дающую, то толстые пачки новеньких купюр, ещё пахнущих типографской краской.

Подскочив с софы, он бросился в первую очередь сгребать деньги с журнального столика на простыню, брошенную на пол, и только после того, как два лимона были надежно спрятаны в старинный шифоньер с финтифлюшками на дверцах, вырезанными из дерева, надел спортивные штаны и набросил на своё большое тело синий махровый халат, хотя в комнате было уже очень жарко. Подойдя к двери, он отпер её и тотчас, даже не поздоровавшись со своим отпрыском, пошел в ванную, не соизволив распахнуть дверь перед сыном, который в нарушение договоренности припёрся к нему в половине девятого утра.

Принимая душ, он слышал, как квартира наполнилась громкими воплями Генки, отдававшего распоряжения своим друзьям-музыкантам. Кто-то безропотно пошел выносить мусор, кому-то досталось бежать в магазин за хлебом, зелёным горошком, овощами, мясом и майонезом, а Ольхон, солистке их музыкальной рок-банды, пришлось заняться приготовлением завтрака. Похоже, что этот вымогатель решил хорошенько потрясти своего родителя за туго набитую зелёными купюрами мошну, раз все они, не смотря на то, что не спали ночь, припёрлись к нему вчетвером прямиком из клуба. Лулу, решившая подать голос только тогда, когда он включил душ, робким голосом спросила его:

— Стасик, почему ты не дал мне возможности посмотреть на твоего сына? Ты не хочешь, чтобы я видела его?

Подставив лицо под прохладные струи и дыша, наконец, полной грудью, он сказал ей вместо ответа:

— Доброе утро, Лулу. Как тебе спалось, малышка? Я не замучил тебя своим храпом? Извини, что я забыл предупредить тебя о своей самой вредной привычке. Надеюсь, что тебе не пришлось мучиться весь остаток ночи. — И уже после того, как Стос почистил зубы, он сказал — Лу, малышка, я со сна обычно похож на упыря. Особенно если не выспался. Генка пришел ко мне не один, а вместе со всеми своими друзьями, так что мне не очень хотелось портить им настроение с утра пораньше. У них и так была тяжелая ночь, ведь они музыканты ночного клуба и сегодня им приходится играть чуть ли не до самого утра, моя девочка.

Лулу, похоже, осталась довольна его ответом, раз сказала своему подопечному:

— Ну, тогда всё в порядке, Стасик. — После чего добавила весёлым голосом — С твоим храпом я сразу разобралась. Теперь он тебя уже не будет беспокоить, как и раковые клетки в лёгких. Я уже переместила их в другое место и закапсулировала, так что ты уже почти здоров, хотя из-за этого мне пришлось немного уменьшить объём твоих лёгких, но если ты не станешь вдыхать в себя вонючий дым, то всё будет в полном порядке, дорогой. А теперь, Стасик, наклонись вперед, широко открой рот и несколько раз покашляй, мне нужно освободить тебя от всей той грязи, что скопилась у тебя в лёгких.

Он так и сделал, но сначала снял со стены душ, сделал напор воды посильнее и только потом с силой кашлянул. От одного только вида того, что из него тотчас вылетело, ему чуть не сделалось дурно. Да, и запах у этой коричневой, с кровавыми струпьями, жижи, тоже был жуткий, чуть ли не трупный. Смыв отвратительное содержимое лёгких мощной струей воды, Стос был вынужден ещё раз почистить рот и тут же дал себе клятву немедленно бросить курить. Более того, он сделал это не мысленно, а вслух, сказав докторше, сидевшей в нём:

— Всё, Лулу, больше ни одной сигареты. Клянусь! Хватит с меня этого вонючего дегтя. Фу, гадость! Никогда бы не подумал, что мои лёгкие полны такой дряни.

Из душа он вышел радостный, розовощекий, весёлый и очень довольный тем, что был жив в это утро. Масть действительно попёрла, да, к тому же так бурно, что он просто удивлялся этой несусветной прухе. Заглянув, для начала, на кухню, он поздоровался с крепко сбитой, грудастой девицей в джинсах и чёрном топике с узенькими бретельками, туго обтягивающим её круглые, словно арбузики, упругие прелести. На плече этой девушки с короткой стрижкой и причёской "сегодня я спала в курятнике" красовалась зелёная голова кобры с открытой алой пастью и белыми зубами, пёстрым, сине-зелёно-красным кольцом дважды обвившей её сильное предплечье.

— Здравствуй, девочка. Ты ведь Ольхон, солистка этих обормотов? — Спросил он её и тут же быстро добавил — Сегодня ночью я с удовольствием прослушал вашу новую композицию, "Туман над Селенгой". Мне очень понравилось, у тебя невероятный, просто потрясающий голос, Оля, и бешенная энергетика, точь-в-точь, как у атомной электростанции.

Лулуаной тотчас заверещала в его ухе:

— Ой, Стасик, так это и есть та самая девушка, которая так чудесно пела под музыку Гены? Скажи ей, что её пение станет ещё лучше, если она будет постоянно использовать весь диапазон своего голоса. Она зря себя сдерживает.

Черноволосая, раскосая девушка с совершенно немыслимой стрижкой скромно потупилась и спросила его:

— Вам действительно понравилось, Станислав Игоревич?

— А, то. Ты просто обалденно поёшь, Оля, только ты зря сдерживаешь свою натуру. Чуть-чуть откроешься во всю ширь и тут же прячешься. Ты пой во всю мощь своего голоса, раскрывай весь диапазон, а эти обормоты пускай тебе подвывают на своих зулейках. Если Генка не соврал, что это он придумал тему для твоей "Селенги", то, пожалуй, из него действительно выйдет толк, но, боюсь, вся бестолочь останется.

— Во-во, Стос, я этой дурехе про то же самое толкую! — Весело пробасил с порога его отпрыск. — Может быть хоть тебя она послушается. У неё же голосина, просто о-го-го, она внизу чуть ли не в инфразвук уходит, да, и верхи мне ей тянуть почти не надо. Слышь, Олька, покажи Стосу что ты умеешь делать.

Не смотря на нахальный тон этого электронного композитора, который не мог отличить скрипичный ключ от гаечного, а диез от диатеза, его вокалистка радостно заулыбалась и тут же выдала совершенно ошеломляющую руладу. Слегка приоткрыв рот, она стала вбирать в себя воздух, да, ещё издавая при этом какие горловые, низкие звуки, которые, вскоре, окрепли и стали заполнять большую кухню акустическими вибрациями, то делаясь хрипло-басовыми, то взлетая высокими, чистыми и звонкими переливами. Этот вокализм длился не менее полутора минут и всё это время Станислав Игоревич стоял буквально не дыша. Как только девушка умолкла, он, от избытка чувств, шагнув вперед, поцеловал её в щеку и сказал:

— Оля, вот именно этого так не хватает твоей "Селенге", всей широты звучания. Ну, и ещё будет не плохо, если станете для своих композиций подбирать куда более поэтические названия без всяких этих заумствований. "Туман над Селенгой", это ещё куда ни шло, хотя и очень уж перекликается с "Дымом над водой" у "Дип пёрпл", но эти ваши "Чёрные лица на белой заднице" точно совсем никуда не годятся.

Тут уже Ольхон, одарив его сына насмешливым взглядом своих раскосых глаз, дерзко сказала:

— Ну, что я тебе говорила, Резина? Видишь, даже у твоего отца эта чушь не вызвала никакого впечатления. Ты бы лучше занимался мелодиями, да, своими семплами и лабал на компе, чем названия придумывать.

Генка, чтобы не устраивать дискуссии на кухне, строго прикрикнул на девицу:

— Но-но, не гони волну на босса, пацанка. Давай-ка лучше поскорее готовь завтрак Стосу, да, и мы все перекусить тоже не откажемся. — Ухватив отца за рукав, он нахально потащил его с кухни, громко приговаривая на ходу — Пойдём-пойдём, Стос, у меня к тебе разговорчик есть.

Стосу сразу же стало ясно, что между его сыном и этой девицей есть интимная связь, но он никогда не лез к нему с разговорами на подобные темы раньше, а потому не стал интересоваться этим и сейчас. Всё, что Стос мог сделать в отношении полового воспитания своего сына, он сделал ещё в четырнадцать лет и, объяснив юноше, что у него телепается между ног и как этим нужно пользоваться с удовольствием как для себя самого, так и для своей партнерши, да, к тому же без риска подцепить целую кучу болезней и прежде времени стать отцом, надолго успокоился. Заодно он показал тогда своему красному, словно рак, сыночку, как нужно правильно надевать презерватив на банан и потребовал от него чтобы тот одел в импортные резиновые шубки всю связку бананов, купленных им специально ради тренировки и набивания руки.

С той поры прошло около десяти лет, его чадо давно уже поднаторело в общении с противоположным полом и, частенько, слёзно умоляло родителя предоставить ему свою квартиру на ночь. Хотя между ними никогда не было секретов, Стос не расспрашивал своего сына о подружках, но и не отказывал в дружеских советах, касающихся того, как и чем тому отшить какую-нибудь очередную девицу, которая начинала доставать его излишними требованиями.

Глядя на Ольхон, он сразу же понял, что та не станет домогаться чего-либо большего, чем секс. Эта девушка, явно, мечтала о карьере на западе, где, судя по слухам, сейчас высоко котировались такие экзотические пташки. Поэтому, войдя в комнату вслед за сыном и тщательно закрыв за собой дверь, он, понизив голос чуть ли не до шепота, сказал:

— Вот тебе мой дружеский совет, Резина, если ты хочешь раскрутить меня больше, чем на тот полтинник, который я тебе пообещал, то тебе придется выбить из этого Чингисхана в юбке нотариально заверенный контракт, иначе она вас всех тут же кинет через хер и смотается в какую-нибудь Голландию или Данию. Поверь, иначе ты из меня и копья не выбьешь, сынок.

Генка, которого действительно прозвали Резиной из-за его редкой фамилии Резанов, расплылся в широкой улыбке и тоже зашептал, яростно жестикулируя:

— Пап, да, мы это уже два часа как обговорили. Ольхон не дура и согласна поработать с нами минимум три года в группе, а потом ещё три года будет писаться с нами, где бы она не была. К ней уже один козел подкатывался с предложениями, но ты знаешь, трахаться с кем ни попадя ей не в кайф и потому она этого типа бортанула. Она хоть и экстремалка, а всё-таки баба с головой. Послушай, Стос, мы тут прикинули, что по чём и у меня к тебе появился вот какой вопрос, — ты, часом, не сможешь раскрутить этого своего голливудского заказчика на двести штук? Если бы у нас были такие бабки, то мы смогли бы свести аж целых три альбома, да, ещё сняли бы четыре клипа. У Ольхон потрясные сиськи, да, и задница, просто класс, ну, а про голос я вообще молчу, так что для попсового клипа она просто находка. Правда, нам нужно пригласить хорошего аранжировщика и ещё клавишника, а то скрипка, перкусси и компьютер, это, что ни говори, маловато для хорошего состава. Я ведь не могу семплами затыкать все дыры. Ну, что скажешь, Стос? Я не слишком многого прошу у тебя?

Лулуаной, по всей видимости, уже успела понять, что она упёрла в Калифорнии гораздо большую сумму денег, что им требовалась и потому строгим голосом сказала ему:

— Стос, мне кажется, что ты должен с уважением отнестись к просьбе своего сына, ведь его запросы действительно не так уж и велики. Зато он сможет делать очень хорошую музыку.

Последнее замечание заставило Стоса огрызнуться:

— Сам знаю не хуже тебя, это ведь мой сын! — Генка удивленно вытаращил глаза на своего отца, но тот, хитро подмигнув ему, тихо сказал — Ты забыл ещё о том, Резина, что тебе нужно будет как-то пробиться на Эм Ти Ви или ещё на какой-нибудь канал. Ты же ведь не трахаешь Тютю Ларсен. Правда, у меня есть один мужичок на примете, который за соответствующую мзду не только пропихнёт твою рок-банду на телевидение, но ещё и продержит вас там с полгода, как минимум. Ну, разговор с ним я беру на себя, а на всё остальное ты получишь поллимона, но вся головная боль, связанная с налоговиками и прочими короедами, твоя. Но, учти, сына, все бабки сразу я тебе не дам, тем более, что я могу дать их только налом.

Услышав такое, Генка Резанов чуть не завопил от радости, но сдержавшись, только закрыл глаза и прошептал:

— Вау, ну, дела. Стос, ты просто золотой мужик! Ведь мы теперь сможем так раскрутиться, что только держись. Нас же действительно народ в клубах слушает потому, что мы играем классную музыку, а не башляем их хозяевам.

— Ладно-ладно, крутило. — Строго одернул его отец — Ты не забывай ещё и о том, что мне теперь целых полтора года придётся просидеть взаперти и даже ты не сможешь меня видеть иначе, как через щёлочку в двери. Таково условие моего нового голливудского босса. Поэтому тебе придётся поддерживать своего папика морально и, отчасти, физически, исправно поставляя ему харчи и всякую прочую дребедень по списку. Так что вы можете сразу забыть о гастролях.

Генка открыл глаза и, махнув рукой, поинтересовался:

— Пап, я, что, по-твоему, похож на Филю Пугачёва? С меня вполне хватит московских ночных клубов и компакт дисков. Всякие там пираты меня не волнуют, я и сам их переплюну по части тиражирования. Нам бы только раскрутиться, как следует, ну, а полтора года для этого даже мало будет. Нас ведь все только хвалят за оригинальность звучания, но бабок в нас пока что никто не торопится вкладывать. Поэтому всё, что тебе будет нужно, мы сделаем. Мои ребята как только услышали, что ты можешь подбросить нам новый комп, да, ещё полсотни штук зеленью, сами тут же чуть не позеленели. Так что не волнуйся, Стос, мы тебя не подведём, мы ведь не какие-нибудь очумелые кислотники, а вполне нормальные люди и с мозгами у нас тоже всё в полном порядке, поэтому можешь быть спокоен.

Стос широко улыбнулся нормальному человеку и, скрывшись в алькове, полез в бездонные недра шифоньера, в котором могло разместиться с полдюжины любовников, поставь его в квартире какой-нибудь замужней вертихвостки. Отсчитав для начала ровно десять пачек, он небрежно бросил их в руки сына. Как раз в этот момент вернулись Серёга и Мишка, старые друзья его сына, и тотчас затеяли на кухне перебранку с Ольхон из-за того, что та ещё ничего не приготовила. Быстро переодевшись в потёртые классические джинсы "Ренглер" и фирменную чёрную майку "Найки", туго обтягивающую его мощный торс с отменными соцнакоплениями, не обращая внимания на вопли Лулу, которая хотела задать его сыну несколько вопросов о музыке, он степенно зашел на кухню и строго прикрикнул на молодежь:

— Цыть, задрыги, нечего на девочку наезжать. — У самой же Ольхон он поинтересовался — Оленька, что у нас там с завтраком? Помощь не нужна? Если что, ты только дай команду и у меня эти бандиты тут же строем маршировать начнут.

Та уже поставила в духовку мясо и немедленно принялась готовить какое-то блюдо из риса. С обожанием посмотрев на него, девушка весело ответила:

— Нет-нет, всё в порядке, Станислав Игоревич. Мясо будет готово через полчаса, а я пока что приготовлю всё остальное и потом приглашу вас к столу. Так что вы лучше поговорите пока с мальчиками о своих делах.

Из того, как смотрела на него эта девушка, Стос сразу же смекнул, что слух у неё будет, пожалуй, куда лучше, чем удивительный голос. Они вернулись в комнату и Генка тотчас известил двух своих друзей-музыкантов, которых свел вместе его компьютер, о том, что ему открыта кредитная линия на пол лимона баксов и что часть этого кредита в сумме ста тысяч долларов, он уже получил. Вид денег немедленно привёл уставших за ночь ребят в очень серьёзное настроение и они сразу же стали прикидывать, где бы им снять недорогую, но хорошо упакованную студию, чтобы начать сводить свой первый альбом, но Резина тотчас остудил их пыл, сказав:

— Мужики, вы чего, охренели? Нам сейчас нужно в первую очередь найти толкового клавишника и аранжировщика, желательно такого, чтобы ещё на гитаре лабал и на духовых тоже. Да, к тому же не старого пердуна, который без косячка на сцену выйти не может. Ну, и ещё Ольке прикид соорудить надо, а то она у нас на Каркушу похожа. Нет, площадка для репетиций, нам, конечно, тоже нужна, но не студия же, да, и из аппаратуры мы тоже должны кое-что прикупить. Мишка, ты сам прикинь, тебе ведь давно уже нужна своя собственная ударная установка, чтобы ты мог вволю оторваться, и, желательно хорошая, пьезоэлектрическая. Так что, ребята, давайте подойдём к этому делу конструктивно и с головой. Что-то, конечно, нам нужно будет купить, а что-то можно взять и в аренду, но самое главное, нам нужно расширить состав и тогда мы сможем куда эффективнее рубить баблос на площадках.

Хотя Стос и не понимал о чём идёт речь, сразу же сообразил, что его сын прекрасно знает, как нужно вести дела. Тем не менее он вновь решил внести свою лепту в общее дело и сказал:

— Нет, Резина, ты как хочешь, а одного старого пердуна я вам всё-таки порекомендую взять в свою команду. В качестве директора вашего трудового коллектива. Он хотя и еврей, а будет куда порядочнее многих русских и меня он никогда не подведёт.

Генка сразу же так скуксился, словно ему вылили за шиворот содержимое ночного горшка, и спросил:

— Стос, ты что, про дядю Изю говоришь? Так он же нас всех, наверняка, до смерти замучит. Если бы я тогда в пятом классе руку спецом не сломал, он меня точно бы отволок в музыкальную школу и цепями к роялю приковал, да, ещё и надзирателя ко мне приставил с дубиной.

Сурово посмотрев на сына, отец прикрикнул:

— Зато он никому не даст делать из вас идиотов и никакая крыша вам уже не понадобится. Изя у нас хотя тощий и сутулый, его знаешь, как всякие бандюки боятся? К тому же он, в отличие от тебя, не такой ретроград и славится своей терпимостью к таким раздолбаям, как ваш Серёга с его электрической скрипучкой. А если бы ты послушался тогда Изю, то сейчас точно играл бы не хуже какого-нибудь Рихтера или Ван Клиберна. Ладно, моё дело предложить.

Серёга, скрипач группы, парень с консерваторским образованием и их сосед по дому на Плющихе, был самым старшим в этой маленькой компании, но, в то же время самым тихим, поддержал его идею и сказал, поправляя очки:

— Геша, а мне кажется, что дядя Изя нам действительно нужен. Он ведь с Мулерманом работал, правда давно, ещё в молодости. Моя мама тоже его хорошо знает.

Хотя Резина и не был в восторге, он прекрасно понимал, что для серьёзной работы им как раз и требуется такой человек, как дядя Изя, а потому махнул рукой и сказал:

— Ну, ладно, согласен, только хватит об этом. Стос, ты говорил, что у тебя у самого есть какие-то проблемы. Давай, выкладывай, всё, как есть. Уж если мы с Мишкой тебе не поможем, то извини, тогда тебе уже никто не сможет помочь.

Это было, без сомнения, очень нахальное заявление, но таков был его сын и Стос не стал на него обижаться. К тому же парень, в общем-то был прав, так как Генка, эта уменьшенная копия его самого, гораздо больше преуспел в том, что теперь называлось "рашн бизнес". Поэтому-то он и попросил его приехать. Хотя ему и не хотелось говорить об этом в присутствии его друзей, делать было нечего и он, тряхнув головой, стал фантазировать:

— Значит так, Генка. Мне предложили поучаствовать в одном эксперименте, который продлится почти полтора года и связан с кое-какими медицинскими делами. Мне гарантировали, что через полтора года я лишусь лысины и примерно сорока килограммов лишнего веса, но сначала поправлюсь на полцентнера. При этом мне нужно будет сделать ещё кое-что, но это уже полный секрет. Мне сразу же выплатили приличный аванс, но предложили самому найти подходящую квартиру, в которой я мог бы прожить это время не привлекая к себе внимания. Сам понимаешь, прожить полтора года в однокомнатной квартире, имея деньги на шикарное жилье, да, к тому же лишь изредка, тайком, по ночам, выбираться из своего дома на прогулку, это будет весьма подозрительно. Поэтому в первую очередь мне нужна хорошая, большая и красивая квартира в таком в доме, где меня никто не знает и не станет обращать внимания на мои чудачества, желательно с мебелью, новый компьютер, подключенный к Интернету, ну, и, ещё просторный джип типа "Паджеро", чтобы я по ночам мог выезжать на нём за город. Вот и всё, сынок, так что теперь сиди и думай, чем ты можешь выручить своего предка. Времени на подготовку у меня немного, всего две, максимум, три недели, и, вообще, будет гораздо лучше, если я поскорее приступлю к этому делу. Как говорится, чем раньше сядешь, тем скорее выйдешь. Вот и подумайте, ребята, чем вы можете мне помочь.

Первым откликнулся Мишка. Озорно блеснув глазами, этот смуглый, полностью обрусевший московский армянин тотчас оживлённо воскликнул:

— Дядя Стас, я как раз и хотел предложить Гене купить у одного парня студию. Она находится почти в центре, на Рождественском бульваре. Там есть один хитрый дом, а в нём квартира номер двадцать девять. На первых трёх этажах там расположены офисы, а три верхних, жилые. Один мой хороший знакомый, купил эту семикомнатную квартиру по дешевке. Сейчас он уехал в Америку и хочет продать квартиру, но так, чтобы без всех этих риэлторов и посредников, напрямую. Стоит она не так уж и дорого, всего сто тридцать тысяч долларов, но зато в ней сделан евроремонт и у неё есть два входа. Один с бульвара, через парадный подъезд, а другой со двора, совершенно отдельный, и ещё там есть кирпичный гараж. Представляете, дядя Стас, с первого этажа и по четвёртый на лестничную клетку не выходит ни одной двери. Все двери заложены кирпичом, а выше и вовсе лестница перегорожена стальной решеткой. Правда, мебели там маловато, зато есть сауна, небольшой тренажерный зал и в этой квартире такая звукоизоляция, что вы там хоть из пушки можете палить, вас всё равно никто из соседей не услышит. Вы её смогли бы купить хоть сегодня, ведь все документы лежат у моей сестры.

До этого момента Стос думал о том, как бы ему снять жилье в аренду, но это предложение было, несомненно, очень привлекательным. Что ни говори, а купить такое жилье, да, ещё за такие смешные деньги, было очень заманчиво. Поэтому он кивнул головой и весело сказал:

— Это мне подходит, Миша. Надеюсь, за неё можно будет заплатить наличными и долларами?

Тот рассмеялся и воскликнул:

— Дядя Стас, да, хоть рублями или тугриками. Всё равно Андраник просил все эти деньги отдать на строительство армяно-григорианского храма в Москве. Он ведь совсем двинулся на почве религии. Говорит, продайте эту квартиру честному человеку за столько, за сколько она мне обошлась и сделайте так, чтобы никто на ней не наживался, а все деньги на храм отдайте. Ну, уж, если вы не честный человек, дядя Стас, то нам эту квартиру тогда вообще никогда не продать. Да, и с её оформлением никаких проблем не будет, ваше имя Сона просто впишет в дарственную и все дела. Можете хоть сегодня въезжать, если у вас деньги при себе. Вам ведь их даже не нужно будет мне или Соне отдавать, просто отнесёте их тем людям, которые взносы на строительство храма собирают и всё.

Все остальные вопросы решились ещё проще. Правда, обговаривать их пришлось уже на просторной кухне, куда вскоре Ольхон позвала мужчин. Девушка сама раздвинула стол и накрыла его, как на праздник. Она оказалась замечательной поварихой и приготовила множество вкусных блюд. Вот только выпивки на столе не было никакой, вместо неё стояли пара бутылей "Спрайта" и две бутылочки диетической "Кока-Колы" для Ольхон. Впрочем, Генка был и без выпивки в приподнятом настроении и, быстро слопав свою порцию запеченого мяса, блудливо глядя на эту восточную диву, весело спросил её:

— Ну, что, золотое горлышко, тебе нравится вид из этого окна? У-у-у, а если бы ты только знала какая кровать стоит у Стоса в блудуаре, к которой он мне даже близко подходить не разрешал. В общем так, если ты не против, то уже завтра или послезавтра, короче, как только папик съедет отсюда, мы можем переезжать. Свой автобус я отдам Мишке, а у Стоса заберу его "Гольф". Он хотя и дымит, словно "Икарус", бегает ещё быстро.

Девушка радостно заулыбалась. Стосу стало сразу ясно, что её вовсе не пугала перспектива жить на самой окраине Москвы с таким редкостным раздолбаем, каким был его сын. На этот счёт у него не было никаких возражений и он только усмехнулся, понимая, что сия девица уже не раз бывала в этой квартире за те две недели, что он лежал в онкологии, выдавая это за командировку. Единственное, что выводило Стоса из себя, так это то, что Лулуаной постоянно донимала его вопросами и, похоже, злилась на то, что он ей не отвечает. Поэтому, как только Генка заговорил о переезде, он быстро покончил со своим завтраком, выпил бокал холодной, прозрачной газировки и сказал:

— Ну, я, вообще-то, считаю так, что Ольхон может уже сегодня никуда не торопиться. — Повернувшись к другу своего сына, он добавил — Миша, если ты не против, то мы могли бы заехать к твоей сестре прямо сейчас. Мне нужно только собрать кое-какие вещи и я готов стартовать.

Оставив молодёжь на кухне, он прошел в комнату и, собирая вещи в дорожную сумку, принялся злым шепотом внушать своей невыдержанной космической докторше:

— Лулу, прекрати мне тарахтеть в уши, когда со мной разговаривают другие люди. Если я буду отвечать тебе, то они подумают, что у меня поехала крыша. Мы можем разговаривать только тогда, когда находимся где-нибудь одни. Именно поэтому я и покупаю эту квартиру, чтобы ты тоже могла чувствовать себя полноценным человеком. Пойми же, девочка, нам нельзя раскрывать твоего секрета. Наши правители, это такое говно, которое будет намного похуже, чем ваши Хранители Сиспилы. Стоит им только узнать о том, что ты живешь в моём теле, а где-то на орбите летает твой космический корабль, да, к тому же ещё и боевой истребитель, они в момент меня через мясорубку прокрутят. Поверь, малышка, я даже своему сыну не могу рассказать о тебе. Вдруг он возьмёт и проболтается по пьянке. Так что, моя звёздная девочка, ты уж лучше не провоцируй меня, вот въедем в новую квартиру, тогда можешь задавать мне любые вопросы, а сейчас лучше помолчи. Не зли меня.

Быстро побросав в две большие сумки свое барахло и отложив в полиэтиленовый пакет сто тридцать тысяч для Михаила, он вынес сумки в коридор и вернулся на кухню. Ребята ещё сосредоточенно жевали. Да, и для него на тарелке лежала порция какого-то салата с рисом, мясом и овощами. Подумав, что вскоре ему только тем и придется заниматься, что есть за двоих, он подсел к столу, быстро слопал это блюдо из риса, которое оказалось очень вкусным, и попросил добавки.

По серьёзному виду ребят он сразу понял, что между ними уже состоялся короткий разговор. Прекрасно зная характер своего сына и его исключительную целеустремлённость, Стос понимал, что тот сразу же постарается настроить их на рабочий лад и будет держать в чёрном теле не смотря на то, что с финансами теперь у него было всё в полном порядке. К этому он подготовился заранее и, видя то, что солистка группы сидит с кислой физиономией, внезапно сделал широкий жест. Бросив на стол четыре пачки купюр, он сказал:

— Ну, ребята, коли уж я взялся финансировать вашу дальнейшую творческую деятельность, то вот вам от меня щедрый аванс для того, чтобы вы веселее смотрели на жизнь. А в остальном я, мои милые, полностью согласен с Резиной, — красивую жизнь вам ещё только предстоит заработать, но эти деньги вы можете смело потратить на себя. Зарплаты же вы от меня не ждите. Вы должны её заработать сами. Всё, что вам для этого нужно, у вас теперь есть. Стартовый капитал, талант, красота и молодость, ну, а всё остальное, что потребуется вам для успеха, тоже не является таким уж дефицитным товаром, так как это одно только трудолюбие, вера в свои силы, ну, и оптимизьма с энтузазизьмой, которые в ваши годы не редкость. Поэтому приободритесь и держите хвост пистолетом.

Генка посмотрел на отца с обидой, но ребята весело заулыбались, а Серёга даже сказал веселым голосом:

— Резина, да, брось ты кукситься, успокойся. Уж если я не начал бухать до сих пор, то оно и дальше так будет. Олька тоже не дура и не станет пускаться во все тяжкие.

Ольхон подтвердила его слова:

— Да, Резина, мы же не дураки, чтобы вот так взять, всё бросить и уехать куда-нибудь загорать. Так что ты лучше подумай над тем, где нам снять репетиционный зал, а то ведь если я стану петь тут по утрам, то соседи мигом озвереют.

Через полчаса Стос уже сидел за рулем "Гольфа" и терзал стартер, пытаясь завести двигатель. Это ему удалось сделать только минут через пять и чудо немецкой инженерной мысли тронулось с места отчаянно дымя и дребезжа. Поглядев на его мучения, Генка, вдруг, как-то робко спросил отца:

— Стос, а может мы заскочим сначала в одно хитрое местечко? У Мишки старший брат держит автосервис и, заодно, торгует автомобилями. Ты ведь, вроде бы, хотел себе оторвать "Паджерика", ну, вот там-то мы и посмотрим что у него сейчас есть на продажу. Может быть и мне что-нибудь обломится от твоих щедрот сверх твоего спонсорского взноса. Сам ведь видишь, этот тарантас ремонтировать себе дороже выйдет, а так, глядишь, Хачик за эту рухлядь ещё и скинет с какой-нибудь тачки баксов пятьсот, а то и все восемьсот.

Поскольку Стосу ещё предстояло в ближайшие дни помотаться по Москве, делая всяческие закупки, готовясь к предстоящему затворничеству, это предложение его вполне устроило, хотя им из-за пришлось сделать изрядный крюк и забраться чуть ли не в самую середину лабиринта какой-то промзоны на северо-востоке столицы. Хачик, такой же смуглый, как и Мишка, оказался весёлым парнем лет тридцати пяти, в котором было очень трудно заподозрить армянина из-за тёмно-русых, волнистых волос и серых, как это ни странно, глаз. Одетый в безукоризненный светло-зелёный костюм, в своих тонких, золочёных очках он скорее походил на какого-то итальянца, да, и, вообще, со своим мягким московским выговором производил впечатление интеллигента старой закваски.

К делу он подошел очень серьезно и, после короткого разговора со своим младшим братом, оглядев внушительную фигуру Стоса, предложил ему пройти в отдельный бокс, в котором стояло здоровенное чёрное чудовище обутое в такие широкие "тапки", что на нём было впору ездить по можайским болотам. Этот джип марки "Ламборджини", двигатель которого, судя по воздухозаборнику на капоте, был с турбонаддувом, более всего походил на танк. Ещё совсем недавно он о таком звере мог только мечтать, да, и сейчас тратить деньги на столь роскошный автомобиль ему было всё-таки немного жаль, но Хачик, предложив ему сесть за руль и завести двигатель, разом развеял все его сомнения, сказав весёлым голосом:

— Станислав Игоревич, Мигран сказал, что вы писатель. Поверьте, никому другому я эту машину не продал бы за ту цену, которую назвал Андраник, а раз он сказал продать эту машину только порядочному человеку и только за те деньги, за которые он купил её в Риме, то я только вам этот джип и предлагаю. Он здесь уже больше года стоит.

Этот странный Андраник со своими причудами заинтересовал Стоса так сильно, что он не выдержал и спросил:

— Хачатур, Миша уже предложил мне купить очень дёшево квартиру Андраника, а теперь вы предлагаете мне ещё и его машину и тоже, скорее всего, очень дёшево. Скажите, что случилось с этим человеком? Почему он хочет избавиться от всего своего имущества? Неужели на него действительно так подействовала религия? Мне, право, даже как-то неловко делается.

— Вот именно, Станислав Игоревич! Вот именно! — Пылко воскликнул Хачик — Андраник как раз и просил мне найти такого покупателя, который не станет торговаться и даже более того, будет испытывать чувство неловкости. Только это, по его мнению, будет служить дополнительным подтверждением честности и порядочности покупателя. Понимаете, Андранику год назад было видение. К нему среди бела дня вошла в офис дева Мария и сказала, чтобы он продал всё свое добро за те деньги, которые он в него вложил, отдал эти деньги на строительство храма в Москве, а сам уехал в Штаты и стал там священником. Вот только я никак не пойму, почему Андраник должен был уехать в Америку, в Сан-Франциско, а не в Армению?

Относительно своей порядочности и честности, Стос был совсем другого мнения, так как Лулу, по какому-то невероятному стечению обстоятельств, упёрла деньги, как раз именно из того города, где сейчас жил этот странный парень Андраник, но распространяться на эту тему он не стал. В конце концов у него ведь хватило совести послать Лулуаной грабить американский, а не российский банк, хотя это ещё не факт, что американские банкиры будут похуже отечественных. Поэтому он робко улыбнулся и спросил владельца автосервиса:

— Хачатур, сколько денег я должен отдать за эту машину?

Цена действительно оказалась весьма невелика, всего тридцать две тысячи долларов. Хачик, узнав о том, что Стос не намерен затевать долгую канитель с переоформлением документов, тотчас выписал ему генеральную доверенность на автомобиль и попросил отвезти деньги Соне. При этом его подвижное, красивое лицо не выразило никаких иных эмоций, кроме явного облегчения. Характер этого парня полностью проявился тогда, когда они стали менять "Гольфа" и ещё более старый праворукий микроавтобус "Тойота" на свежую "Мазду", сразу же приглянувшуюся Генке, и стремительный, элегантный, серебристый минивэн "Шевроле-Люмина" девяносто седьмого года выпуска, который, по словам Хачика, был в идеальном состоянии.

Тут он упорно не хотел сбавлять цены и даже то обстоятельство, что на "люминьке" будет ездить его родной брат, не смогло его поколебать. Впрочем, сам Стос в торгах участия не принимал. Тут глотки драли его сын, Мишка и даже тихий скрипач Серёга, но на Хачика это никак не подействовало и он чётко и толково объяснил им, что просто обязан "наварить" на каждой машине по штуке, иначе будет выглядеть в своих собственных глазах круглым дураком, а не бизнесменом. В конечном итоге он сломил их сопротивление тем, что машинам, по его словам, уже была сделана полная предпродажная подготовка и теперь они могут смело целый год не заглядывать под капот.

К старшей сестре Миши они приехали в три часа пополудни и Стос сразу же поехал вместе с ней на Рождественский бульвар, осматривать квартиру. Несостоявшемуся самоубийце понравилась не только сама квартира, но и дом, в котором ему предстояло теперь прожить минимум четырнадцать месяцев, занимаясь при этом важным и ответственным делом, — выращивать на своём теле новенькое тело для Лулуаной Торол.

К его полному удовлетворению, как и с джипом Андраника, с оформлением квартиры тоже не возникло никаких хлопот. Документы были давно уже подготовлены и им только осталось заехать в нотариальную контору, чтобы он стал её законным владельцем, да, ещё заскочить в Сбербанк и заплатить пошлину. Туда он поехал уже один, оставив Сону у нотариуса, которая также была знакомой Андраника и сочла Станислава Игоревича вполне достойным человеком. Деньги, разумеется, он оставил двум этим милым женщинам.

Лулу всё это время молчала, как мышка. Даже после того, как он вышел из банка, она не подавала голоса и откликнулась только тогда, когда Стос стал загружать в багажник джипа первые покупки, — полдюжины комплектов постельного белья, одеяла и подушки. Мебели, на его взгляд, в квартире и так вполне хватало. Заталкивая объёмистые свёртки в машину, он спросил свою квартирантку вполголоса:

— Лулуаной, тебя не утомили все эти хлопоты?

— Нет, мне даже было интересно, Стасик. — Радостным голоском ответила ему арниса — Я ведь впервые вижу такое. У нас, к сожалению, нет ни квартир, ни домов, ни вообще каких-либо вещей и это очень печально.

— А как же твой истребитель? — Рассеянно поинтересовался он у боевого пилота — Ты ведь говорила мне, что арнисы могут в них жить практически вечно? Разве он не является твоим домом? Ведь это почти одно и тоже.

Кажется, его вопрос задел это существо за живое, раз она ответила ему резко и обиженно:

— Стос, как ты можешь называть домом машину, которая не только принадлежит правительству Сиспилы, но ещё и является при этом орудием уничтожения? Ведь ты же не стал бы называть своим домом какой-нибудь танк или самолет?

Ну, как раз на этот счёт у него было несколько иное мнение и он, усаживаясь за руль и поворачивая ключ в замке зажигания, спокойным тоном сказал:

— Лулу, будь я помоложе и имей такие деньги, которыми ты меня так щедро одарила, то мне было бы очень приятно взять и поездить по Европе на этом четырёхколёсном монстре и поверь, девочка, он действительно был бы моим домом. Это первое, ну, и, второе, поверь, я видел во время своей службы в армии и не такое. В отличие от своего сына, я служил на Северном флоте, на корабле-спасателе "Гордый" и, представь себе, моя девочка, наш капитан без каких-либо хихонек и хахонек считал его своим домом, хотя тот корабль тоже был военным. Он просто бредил своим кораблем и относился к нему не только как к своему дому, но и вообще считал его чуть ли не частью самого себя. Ты бы слышала, как он дрючил матросов и офицеров за каждое пятнышко масла на палубе, а уж если ему случалось найти где-нибудь ржавчину, то он, будь его воля, тут же вздёрнул бы виновного на рее. Совсем чокнулся мужик. Так что всё зависит только от твоей собственной точки зрения на этот тонкий предмет. Но, послушай, Лулу, как же это получается, что вы, арнисы, не имея тела с руками и ногами, умеете строить боевые корабли?

Лулуаной не стала дуться на него слишком долго и потому сразу же ответила своим восторженно-радостным голоском:

— О-о-о, Стасик, мы, арнисы, шли к этому долгие тысячелетия и перед тем, как перейти в энергетическую форму существования, создали высокоразвитую цивилизацию. Мы ведь теперь раса звёздных путешественников. На Сиспиле и двух её лунах у нас имеются огромные автоматические заводы, которые изготавливают для наших космических кораблей и орбитальных термоядерных реакторов из различных руд все нужные материалы. А корабли и реакторы мы строим сами, используя для этого формирующие силовые поля и свою власть над мёртвой материей. Кроме этого мы умеем лечить чуть ли не все звёздные народы, которые обитают в галактике Мистайль. Когда-то, в далеком прошлом, мы были очень похожи на вас, землян, но теперь живём не на поверхности планеты, где до сих пор стоят наши города, а в высоких слоях атмосферы, в энергетическом щите Сиспилы. Представь себе, Стасик, такую картину, высоко в небе летают сотни тысяч огромных серебристых платформ, на которых стоят термоядерные реакторы. Они нагнетают в ионосферу нашей планеты потоки ионов. Это наш хлеб и наш воздух. Всё пространство неба на сотни километров вверх заполнено арнисами, а выше, уже почти в открытом космосе, над планетой дрейфуют наши корабли. Когда нам становится скучно, мы отправляемся далеко в космос, к другим мирам, но полёт не длится долго, ведь мы умеем летать в подпространстве. Правда, уже почти всю нашу галактику мы изучили вдоль и поперёк, но наши самые опытные звёздные путешественники уже побывали в других галактиках, таких, например, как ваша. До этого полёта на Землю мне не приходилось путешествовать по Вселенной, ведь война с кассинтийцами длится уже почти тридцать лет по вашему календарю. Они, конечно, не могут нас победить, наши корабли неуязвимы для их оружия, но кассинтийцы постоянно пытаются подвергнуть бомбардировке нашу планету, хотя прекрасно знают, что даже их ракеты с атомными боеголовками не смогут пробить энергетический щит. Мы могли бы давно победить их, но для этого нам нужно уничтожить Кассинт, а мы не хотим этого делать и поэтому вынуждены постоянно обороняться от их атак. Порой они посылают в нашу звездную систему целые космические эскадры и тогда нам приходится сражаться с ними всерьёз и иногда даже убивать этих варваров. Обычно мы просто дожидаемся того момента, когда у них кончается запас ракет, берём их боевые корабли в силовые захваты и выталкиваем из своей звёздной системы. Сейчас, вроде бы, война стала затихать и некоторым из нас даже удавалось вступать с ними в переговоры. Только боюсь, что это ни к чему не приведёт, кассинтийцы непременно хотят принудить Хранителей Сиспилы сделать их бессмертными, а это не под силу даже Главным Хранителям. Возможно, что вскоре эти варвары и сами поймут, что это нам не под силу и тогда война закончится. Только когда это произойдёт? Жить будучи энергетическим существом, несомненно, очень приятно, но всё-таки скучновато. Особенно тогда, когда ты знаешь, что внизу есть совсем другой мир, в котором текут реки, зеленеют леса и степи, полные различных животных. Арнисы старшего поколения, особенно Хранители, почти никогда не спускаются на Сиспилу, но молодёжь делает это часто, хотя наши энергетические скафандры не могут противостоять агрессивной среде более полутора, двух суток, к тому же сквозь верхние слои атмосферы мы не можем проходить без своих кораблей, а своих орбитальных челноков у нас нету. Поскольку нам приходится постоянно ждать нападения врага, то нам очень редко разрешают спускаться вниз. Да, и вообще эти Хранители давно уже нас всех достали, ведь это именно они заправляют всеми делами на Сиспиле и постоянно диктуют нам, что можно делать, а что нельзя. Не знаю, Стос, может быть они действительно заботятся о нас, но, честное слово, порой, от такой заботы, мне хотелось сесть в свой Люстрин и лететь куда глаза глядят. Мне ещё повезло, что мой родитель, Тевиойн Ларана, один из Хранителей Сиспилы, передал мне дубликат своей навигационной карты и послал на Землю с этим заданием. Я впервые в жизни почувствовала себя свободным арнисом, а не каким-то винтиком в системе обороны Сиспилы.

Стос не выдержал и всё же вставил замечание в бесхитростный рассказ Лулу:

— Ну, это нам хорошо знакомо, девочка. Лет пятнадцать тому назад нашей страной тоже правила кучка старых, выживших из ума пердунов. Только нам, в отличие от вас, по всей видимости, повезло больше, так как они самые главные умерли и власть перешла в руки идиотов помоложе. Лулу, а как вообще арнисы докатились до такой жизни?

Юная арниса ответила ему печальным голосом:

— Когда-то, очень давно, в нашей галактике была большая война, в которой арнисы очень долго не принимали участия будучи уверенными, что никто не решится напасть на нас. Мы не поддержали ни одной из сторон и после того, как кто-то одержал победу, на нас напали, объединившись, и побеждённые, и победители. В той войне, которая продлилась всего пять дней, мы победили, но понесли при этом огромные потери. Арнис осталось чуть более двухсот миллионов из почти девяти миллиардов. Вот тогда-то древние Хранители и приняли решение создать энергетический щит вокруг Сиспилы и стать бессмертными энергетическими существами. Когда же к нашей планете пришла вторая гигантская эскадра, то её встретили не наши старые огромные космические корабли с экипажами из сотен арнис, а небольшие истребители, обладающие огромной живучестью и оружием невероятной мощности. Та эскадра в считанные часы была истреблена почти полностью. Хранители отпустили один только флагманский корабль, чтобы он смог донести до наших врагов весть о поражении. С тех пор жизнь арнис стала совсем другой. Нас и раньше не очень-то любили, считая, что мы ведём, чуть ли растительный образ жизни, а после этого стали ещё и бояться, хотя арнисы никогда и ни на кого не нападали. Даже теперь, спустя семь с лишним тысяч лет, мы так и не смогли полностью восстановить свою численность и нас всего лишь три с половиной миллиарда. Тевиойн Ларана нашел во Вселенной твой мир, Стасик. От него я и узнала, что тот процесс, который дал арнисам бессмертие, можно повернуть вспять и дать всем арнисам живые белковые тела. Доложив обо всём Верховному Хранителю Сиспилы, он хотел вновь лететь к Земле, но Главные Хранители его перехватили и тогда в полёт отправилась я, ведь должен же кто-то вернуть арнисам смысл жизни. Как ты думаешь, Стасик, я поступила правильно, что прилетела на Землю и нашла здесь тебя?

Вопрос арнисы застал Стоса врасплох и он едва не боднул в задницу "мерина", который стал притормаживать перед светофором и, тем самым, чуть было не породил новый анекдот. Слава Богу "тапки" на его джипе были широкие, а тормоза хватали асфальт намертво. Громко выдохнув воздух и вытерев со лба испарину, он ответил юной докторше:

— Да, малышка, ты поступила правильно. Только давай договоримся, когда я еду, ты тоже поглядывай на дорогу. Понимаешь, Лулу, меня так увлёк твой рассказ, что я чуть было не долбанул ту машину, что ехала впереди. Ведь если я, вдруг, помру, то ты не сможешь выполнить волю своего отца.

Арниса пристыжено замолчала и Стос спокойно доехал до Центрального рынка, где основательно запасся свежими овощами, домашним творогом, маслом, сметаной, свиной колбасой, здоровенным окороком и прочими деликатесами. Уж если набирать вес, решил он, то лучше делать это, употребляя в пищу качественные продукты, а не всякое импортное дерьмо в красивых, ярких упаковках. Лулуаной тоже осталась довольна, так как он, покупая продукты, не только всякий раз снимал пробу, но и требовал от продавцов, чтобы те подробно рассказывать из чего и как приготовлен тот или иной деликатес. Арниса пришла от этого в восторг, но ему, в итоге, пришлось доверху заполнить харчами здоровенную дорожную сумку.

Когда они поднялись на четвертый этаж, Стос, даже не разгрузив сумку, тотчас приступил к осмотру квартиры, не столько потому, что радовался своему приобретению, сколько желая порадовать Лулуаной Торол. Впрочем, его и самого она изрядно поразила красотой интерьера и размерами. За прочной стальной, засыпной, как у сейфа, дверью с тремя замками и весьма солидными запорами, находилась прихожая, длиной метров в шесть, слева от которой была узкая кладовая, а справа располагалась кухня размером с зал его прежней квартиры. Стены в прихожей были оклеены шелковыми обоями розовато-кремового цвета с красивыми, словно вышитыми, узорами, а полы были из ламинированного дубового паркета.

На кухне, помимо красивой мебели из ореха, имелся громадный холодильник с двустворчатыми дверями и большой обеденный стол с девятью стульями с высокими спинками. Всё сияло чистотой и цветы, стоявшие на подоконниках двух окон, а также пальма в фарфоровой кадке, были заботливо политы Соной. Правда, нигде, кроме, как в кабинете, гостиной комнате и большой спальной, никакой мебели не было, но зато в тренажерном зале действительно имелась небольшая сауна и душ. Убедившись в том, что в душе есть вода, Стос облегченно вздохнул и направился ванную комнату, облицованную роскошным розовым кафелем с голубоватыми цветами и золотыми узорами, исполненными в стиле модерн, мечтая поскорее забраться в ярко-красную ванну-джакузи с золочеными кранами и душем.

Глава третья. Ночная жизнь и первый урок секса

Первые, без малого два месяца, новой жизни Станислава Игоревича, прошли почти как в сказке. В первую очередь, буквально на следующий день после переезда в новую квартиру, он уволился с работы, да, ещё и сделал все именно так, как давно мечтал об этом, — громко хлопнув дверью и, послав, напоследок, управляющую банком, которая весь последний год ела его поедом за то, что ей было отказано в любви и ласке, по всем известному адресу, обозвав её дурой, соской и ещё облезлой шалавой. Это вызвало у Лулуаной удивление, но возмущаться она не стала, так как ей тоже не понравилась эта молодящаяся, толстая корова, корчившая из себя царицу Савскую, хотя кроме волосатых ног у неё с той не было ничего общего.

Уйдя с работы, Стос целую неделю потратил на то, чтобы превратить свою новую квартиру в райский уголок, обставленный роскошной мебелью. Теперь в ней имелось всё необходимое для длительного пребывания взаперти. Так в его квартире появилась красивая гостиная с домашним кинозалом, вторая, малая спальня, куда он перетащил кровать, купленную Андраником, а в большой спальне стояла новенькая кровать с водяным матрасом. Обставил Стос и свой личный кабинет. Заменил он и тренажеры в маленьком спортзале, купив себе более мощные.

Немного поколебавшись, он решил разориться ещё и на такую нужную в хозяйстве вещь, как система видеонаблюдения. Так что теперь, в случае появления непрошеных гостей, он мог видеть, кто к нему пожаловал и с какими намерениями. Не то, чтобы он очень уж боялся грабителей, но так им обоим будет намного спокойнее заниматься самоделением. Морской соли он закупил целую тонну и коробки с этим добром заняли четверть кладовки. Затарился Стос и всякой мелкой ерундой, вроде стирального порошка, пипифакса и видеокассет с классическими образцами мирового кинематографа.

Впрочем, он не очень-то надеялся на то, что ему придется их смотреть, так как куда больше его волновала теперь реальная возможность опубликовать свои произведения наперекор издателям. Поэтому он нашел себе толкового редактора и поручил ему подготовить рукописи в изданию, но сразу же запретил ему делать глубокие редакторские правки, после которых от его повестей и романов могли остаться одни рожки, да ножки. Редактор, слава Богу, прочитав первые две повести, отозвался о них довольно хорошо и сказал, что они написаны довольно крепко, с хорошим знанием жизни и русского языка.

После этого Стос решил дать Лулуаной Торол хорошенько изучить предмет её пристального внимания, сиречь молоденьких красоток, щеголявших без малого, в чём мать родила, а потому купил туристическую путевку и весь июль месяц, который в Москве выдался уже не таким жарким, как июнь, загорал на пляже в Санта Крус де Тенерифе. Арнисе там очень понравилось и её желание стать именно девушкой, а не кем-нибудь иным, после этого только окрепло. Она с восторгом наблюдала за молоденькими красотками, прибывавшими на Канары со всей Европы, и осталась очень довольна поездкой на курорт.

Вернувшись в Москву, он продолжал сибаритствовать и даже стал частым завсегдатаем ночных клубов, правда, только тех, где выступала в сопровождении группы электронной музыки Ольхон. Теперь эта красотка с раскосыми глазами, стрижкой под панка и крепким телом профессиональной пловчихи или гандболистки, меняла за ночь добрую дюжину нарядов, заказанных у какого-то кутюрье, бывшего ещё большим экстремалом, чем она сама. За тот месяц, что он отсутствовал, эта девчонка расцвела и превратилась в настоящую красавицу.

Публика тащилась не только от мощного голоса бурятской красотки, но и от сексапильных, подчёркнуто эротичных меховых нарядов экстравагантной шаманки, почти не скрывавших своих прелестей. На взгляд Стоса Резина, явно, недооценивал красоты её упругих грудей и вздёрнутого, круглого зада, ритмичное потряхивание которыми, вместе с фантастическими руладами, мигом вводило публику в психоделический транс даже без какой-нибудь наркоты и спиртного.

Так уж вышло, что большая часть смуглого, маслянисто-блестящего тела Ольхон, украшенного ещё несколькими вызывающе яркими татушками, оставалась открыта и зрителям были видны не только крупный, круглый сапфир, прикрывавший её пупок и выставленный на показ, но и изредка, на мгновение, несколько золотых, овальных плоских сережек, украсивших те девичьи губы, которые никогда не пьют чая. Эта бесстыжая бестия демонстративно не надевала трусиков, что окончательно добивало публику и вызывало бурю восторгов в зале.

Генка где-то нашел не только отличного клавишника и гитариста, тридцатипятилетнего парня с бритой головой, который был вдобавок ко всему ещё и великолепным аранжировщиком, но ещё и чернокожего саксофониста лет сорока, тоже бритоголового, рослого, мощного и очень похожего на Луи Армстронга. Старый друг Стоса, невысокий и худощавый Изя Кац, откликнулся на его просьбу без лишней волокиты и вписался в небольшой музыкальный коллектив мгновенно. Именно ему принадлежала идея сделать из Ольхон шаманский секс-символ, хотя пять золотых серёжек и сапфир в пузо, ей всё-таки подарил Генка, который шестой серёжкой украсил своё левое ухо.

Группа сменила название и именовалась теперь коротко и непонятно — "Здым" и исполняла музыку в новом стиле — "диджитал рок". Здымовцы, прорепетировав всего лишь один месяц, отныне работали исключительно в живую. Генка и оба его старых друга повели себя очень жестко, почти деспотично, но добились-таки своего и теперь перед каждым музыкантом на пюпитре были не ноты, а стоял ноутбук, посредством которого Резина, сидя на сцене за своим жутко навороченным компьютером, руководил квинтетом музыкантов-инструментальщиков, лихо лабающих на скрипке с проводами, длинном, позолоченном саксофоне, какой-то здоровенной электрической железяке с клавишами, называющейся по мотоциклетному — "Ямаха", порой на гитаре "Зенон" с двумя грифами и каких-то странных шестигранных и жутко дорогущих электрических барабанах.

Резина заранее выстраивал своими семплами основную мелодию, а Ольхон вела голосом главную тему. Все же остальные ребята делали вид, что импровизируют, но на самом деле строго и чётко отыгрывали свои партии, расписанные новым членом группы, бритоголовым аранжировщиком Митяем, которому очень понравился этот сумасшедший проект. Изя, кажется, всё-таки малость переборщил со своими иезуитскими штучками и провёл слишком уж мощную предварительную агитацию в клубных кругах, так как боссы ночных клубов через чур активно вырывали здымовцев друг у друга из рук, хотя был самый конец лета и ночная жизнь Москвы несколько поугасла и поутихла по сравнению с зимой.

Поэтому Стос, невольно раскачиваясь в каком-то гипнотическом трансе, задавался вопросом: — "Что же будет дальше?", ведь уже сейчас небольшую эстраду, на которой извивалась в такт своим умопомрачительным фиоритурам и энергично трясла своими обалденными сиськами Ольхон, прикрывали с флангов два здоровенных качка, нанятых Изей. Ночной клуб, в который он приехал около одиннадцати, был переполнен людьми, хотя время уже подходило к рассвету. Он, как всегда, был в восторге как от пения Ольхон, в котором ему не встречалось ни одного единого понятного слова, так и от музыки здымовцев. Лулуаной тоже, но она, в отличие от него, не могла выразить своего восхищения её талантом напрямую.

Как только девушка перестала петь, он встал из-за столика, стоящего рядом с эстрадой, и, шагнув вперед, принялся бешено аплодировать ей. Та, весело завизжав, бросила свой микрофон к Мишке на шестигранный барабан, с разбегу запрыгнула на него и покрыла его круглую физиономию звонкими поцелуями. Деликатно придерживая девицу за талию, он расцеловал её в обе щёчки и аккуратно спустил на пол, но она тотчас ухватила его за руку и потащила за сцену, хотя публика громко хлопала в ладоши и требовала её на поклон.

Стос сразу понял в чем тут дело. Для Ольхон это был, пожалуй, первый, по настоящему большой, успех. До этого они хотя и выступали в клубах с часовыми программами, всё-таки были одними из многих артистов, приехавших в клуб, а сегодня, что ни говори, именно они были гвоздём программы и это уже другие исполнители заполняли перерывы. Их выступление прошло на ура и они отыграли лишних полтора часа только потому, что публика просто не отпускала их со сцены.

Поэтому девушке, очень смущенной вниманием стольких людей, срочно потребовалась широкая ширма, за которой она смогла бы спрятаться от своих почитателей и Стос подходил для этого, как нельзя лучше. Прекрасно понимая, что родной сын на него не окрысится, он крепко прижал девушку и, склонившись к ней головой, повёл в служебное помещение клуба. Оба здоровенных парня, нанятые Изей, тотчас отсекли от них всех других типов, стремившихся пообщаться с новой звездой.

Как только они вошли в небольшую комнату, служившую гримерной, Ольхон тотчас отпрыгнула от него, словно кошка от ежа, и, смущённо сопя, опустила голову. Стос демонстративно стал лицом к двери, давая девушке переодеться и чуть не получил за это по лбу, так как дверь стремительно распахнулась. В гримёрку влетел Генка с напряженной физиономией, но, увидев, что его отец стоит перед ним с насмешливой улыбкой на лице, а за его спиной голая девушка торопливо натягивает на себя топик, тоже широко заулыбался и степенно удалился.

Вскоре он вернулся вместе с Изей и вид у обоих был очень довольный. Генка держал в руках две бутылки шампанского и несколько бокалов, а менеджер "Здыма" обнимал огромную охапку цветов. Стос, заложив руки за спину, рассматривал плакаты, наклеенные на стену, а Ольхон, уже одетая в свой чёрный, шелковый тоненький топик и потрёпанные джинсы, обессилено откинулась на диванчик, на котором грудой лежали её меховые сценические костюмы из норки, песца, соболя и даже белых горностаев с чёрными хвостиками.

Изя подошел к певице, вывалил на неё все букеты и тотчас принялся потрошить их на предмет визиток и всяческих других вложений, среди которых попадались даже стодолларовые купюры. Шоколадки он отдавал девушке, а визитки и баксы складывал в свой здоровенный бумажник. Впрочем, Ольхон куда больше интересовали шоколадки, чем цветы. Ещё через четверть часа в гримёрку, весело гогоча и подшучивая друг над другом, подтянулись все остальные члены группы и Стос решил, что настало время сделать Лулуаной приятное. Достав из кармана брюк футляр размером с готовальню, он сказал:

— Оля, у меня есть одна очень близкая знакомая, которую зовут Лулу. Так вот, имей эта дамочка такую возможность, она бы сейчас кипятком писала от восторга. Лулу очень нравится, как ты поешь и она попросила меня передать тебе свой подарок. Надеюсь, он подойдет по цвету к той каменюке, которую нацепил на твой пупок Резина и на большой сцене ты будешь выглядеть в нём настоящей королевой цифрового рока.

Широко улыбаясь, он раскрыл футляр и достал из него шикарное колье из больших сапфиров, обсыпанных бриллиантами, за которое отвалил недавно целых двести пятьдесят штук баксов. Ольхон, наполовину засыпанная цветами и уставшая за эту ночь, словно ездовая собака, так и замерла с надкусанной плиткой шоколада в руках. Стос, отдав футляр сыну, поднял колье за два конца и покачал им в воздухе, приманивая к себе певицу. Та, поняв, что это не шутка, завизжала столь пронзительно, что её, вероятно, можно было услышать аж за кольцевой дорогой. Вызвав цветочный взрыв, она вскочила с дивана и бросилась к нему.

Как только роскошный подарок Лулу занял свое место на смуглой шейке Ольхон, та, расталкивая своих друзей, бросилась к зеркалу. Сапфир, который блестел на её смуглом животе между голубыми джинсами и черным топиком, действительно хорошо гармонировал по цвету с колье, но, похоже, нуждался в немедленном апгрейте крошечными бриллиантами по окружности. Стянув топик с верха своей пышной груди пониже и подтянув его край повыше от джинсов, полностью обнажая свой смуглый, слегка выпуклый прелестный животик, она с радостной улыбкой на лице тотчас повернулась к музыкантам.

Те дружно заулюлюкали, засвистали, принялись открывать бутылки с шампанским и разливать его по бокалам. При этом едва ли не большая часть вина была вылита на Ольхон, отчего её красивые груди, стиснутые тонкой тканью, оказались практически выставленными напоказ, но девушку это нисколько не смутило. Выпив полбокала шампанского, она сунула его кому-то в руку и снова запрыгнула на Стоса со своими поцелуями. Резина, взяв в руки футляр, громко прочитал надпись, выгравированную на узкой золотой полоске, врезанной в него:

— Самой лучшей певице Ольхон от её поклонницы Лулуаной Торол. — Ничего не поняв, он спросил — Слышишь, Стос, а кто это такая, Лулуаной Торол? Что-то я никогда не слышал от тебя ни о какой такой Лулу. Ты бы хоть познакомил нас с ней.

Сгрузив Ольхон, которой слишком уж понравилось виснуть на нём, на руки сына, Стос оправил на себе рубаху и потрепал по вихрам его и, похоже, свою невестку. Уж больно подозрительно нежна была с Резиной эта красотка. Подумав, что нянчить раскосого чернявого внука будет довольно занятно, он обнял за плечо Изю и они, глядя, как эта крепкая девица радостно мурлычет на руках у Генки, весело и по-доброму расхохотались.

Полчаса спустя они уже выходили из клуба, но пройти сразу к своим машинам не смогли, прочно завязнув в толпе поклонников Ольхон. Изя и Резина и тут оказались на высоте и девушка стала раздавать им свои большие фотопортреты, распечатанные на цветном принтере, широко и размашисто надписывая их чёрным маркером короткой фразой: — "От Ольхон". У очень многих её поклонников тотчас вытягивались от удивления физиономии, начинали масляно блестеть глазки и даже течь слюнки, как только они получали постер, ведь певица была сфотографирована во весь рост как раз в своем самом эротичном наряде во время исполнения весьма рискованного, с точки зрения морали, танцевального па с задиранием ноги под самый потолок и они могли воочию лицезреть слегка поблёскивающие золотые серёжки, слегка видневшиеся в густой тени.

Широкоплечие парни-культуристы и здесь не давали никому приблизиться к Ольхон ближе, чем на три метра и угрожающе поигрывали своей мускулатурой, затянутой в одинаковые синие тенниски. Помимо того, что оба культуриста были довольны своей зарплатой, Изя не скупился на такие вещи, им ещё и очень нравилось находиться рядом с будущей звездой. Стоя рядом с одним из этих амбалов и решительно отталкивая в сторону от юной певицы какого-то наиболее восторженного типа из числа новых русских, пытавшегося прорваться к девушке сквозь все заслоны Стос толкнул парня кулаком в бок и негромко спросил:

— А, что, Колёк, слабо будет тебе и Костяну выйти на сцену вместе с Ольхон в чёрных кожаных плавках с золотыми звёздочками и поиграть мускулами, как на подиуме? Один ведь хрен где её охранять от этих охламонов. К тому же тогда Изя будет вам платить ещё и как за бэк-вокал или подтанцовки. Зато рядом с вами эта забайкальская тигра будет выглядеть куда круче, чем сейчас. Вам ведь, кажется, не привыкать выступать на публике, да, и потребуется от вас не вихлять задницами, а играть своей мускулатурой, олицетворять, так сказать, союз меча и орала.

Ольхон снова поразила его своим тонким слухом. Надписывая свой очередной портрет, она, внезапно, повернулась к нему и с веселой улыбкой огрызнулась:

— Стос, я, вроде бы, ещё ни на кого сегодня не орала, а на счёт силового дуэта мне в пару, ты это здорово придумал. Думаю, что Резине это тоже понравится.

Наконец, выбравшись из толпы почитателей пения Ольхон, они расселись по машинам. Аппаратура давно уже была погружена в большой синий "Форд Транспортер", в который сели оба качка и саксофонист. Кубинец Эдуардо Диас временно жил в их студии. Генка сел за руль своей красной "Мазды", а счастливая и очень довольная Ольхон уселась рядом с ним, поглаживая колье, вызвавшее в эти рассветные часы столько удивлённых взглядов. Остальные музыканты забрались в уютную "люминьку", а Изя сел в джип к Стосу, который тоже вызывал множество восхищённых возгласов публики.

Помахав рукой сыну и его друзьям, Стос стал выезжать на дорогу. Ему в последнее время понравилось посещать по ночам клубы, где собиралась не только золотая молодежь, но и народ постарше возрастом. Иногда, кочуя вслед за сыном, он успевал побывать сразу в трёх ночных клубах, так лихо вел дела Исаак Кац, с которым он когда-то учился на одном курсе, пока тот не забил болт на "Плешку", и, вспомнив юность, не подался в музработники. Этот парень времени даром не терял и умудрялся иной раз пролезать в игольное ушко, чтобы обеспечить своим ребятам достойный ангажемент.

Пожалуй, его сына всё-таки ждала хорошая карьера в шоу-бизнесе. Во всяком случае Ольхон, на его взгляд, была на голову выше Бьорк, как певица, а как модель она и вовсе оставляла эту крокодилистую девицу далеко позади. К тому же она, повинуясь Изе, исправно брала уроки вокала у одной бывшей оперной певицы и репетировала часами подряд. Но, что ни говори, а всё-таки мозгом, душой и сердцем всего этого проекта был его сын, который, как оказалось, был прирожденным композитором, хотя и не знал толком музыкальной грамоты. Её, этому лоботрясу, полностью заменял компьютер и потому он с завидной регулярностью выдавал на гора всё новые и новые музыкальные темы, часто приводившие в восхищению Изю.

К Генке прислушивался не только Эдуардо, саксофонист-профессионал экстракласса, но даже Митяй, с приходом которого в группу у всех, словно выросли крылья. Оба этих профессиональных музыканта экстра-класса прекрасно понимали, что юное дарование, по прозвищу Резина, обладает не только великолепным музыкальным слухом, но и абсолютным чувством гармонии, а потому умеет создавать с помощью компьютера на редкость красивые и оригинальные мелодии.

Единственное, чего им не хватало, так это хорошего поэта-песенника, способного писать психоделические тексты под стать волшебному пению Ольхон, такие же медитативные, загадочные и шаманские. Но над этим усиленно работали Изя, Серёга и Митяй. Словно пылесосы, они собирали всё, что только накропали молодые московские поэты, зарывшись в целых кипах бумажных листов. Пока что им удалось выцедить из всего этого лишь несколько четверостиший, но для хорошей песни этого, явно, было маловато и Ольхон приходилось использовать древние и таинственные шаманские напевы своего народа.

Минут пятнадцать оба, и Стос, и Изя Кац молчали, каждый по своему переживая события этой ночи. Впрочем, Стос ещё и выслушивал при этом восторженные вопли Лулуаной. Той очень понравилась его идея, — поставить на сцене рядом с Ольхон двух могучих атлетов на сто двадцать кило каждый. Арниса была влюблена и в неё, и в Резину, впрочем, точно также она относилась к каждому члену группы. Может быть именно из-за этого он и не отреагировал на то, что Изя, кивая, сказал ему:

— А знаешь, Стос, эта твоя идея на счёт того, чтобы Ольхон крутила задницей между двух этих битюгов, действительно хороша… — Увидев, что собеседник не реагирует на его слова, он сердито окликнул его — Эй, чувак, ты чего, оглох?

Стос, скосив взгляд, сердито огрызнулся в ответ:

— Не ори, я не глухой. — Улыбнувшись, он добавил — Да, рядом с ними она будет выглядеть просто потрясно. Слушай, Изя, а как это тебя растопырило вырядить ребят в такие костюмы? На Эда ты напялил хохлацкие синие шаровары и красный кожаный жилет на голое пузо, лысого, с его двухдульной гитарой, вырядил в какого-то пирата, из Серёги сделал еврейского мальчика со скрипочкой, а Резину с Миграном и вовсе превратил в каких-то "нанайцев" с этими их золотыми штанами и майками сеточками. Уж кому кипа, фальшивые пейсы и чёрная жилетка могли бы подойти, так это не Серёге, а Резине. Как это тебе только удалось заставить их согласиться на такой офанарительный маскарад? Небось денег им заплатил, а?

Изя заулыбался и, почесывая свой длинный, мясистый нос, радостным голосом прояснил ситуацию:

— Так это не я, Стос, а наш стилист, Бочулис, так для них расстарался. Он сейчас в своем ателье днюет и ночует, готовит для них новые костюмы. Надо будет его обрадовать и сдать ему Коляна с Коськой, пусть он и им золотые трусы с шипами сварганит, да, к тому же с такими гульфиками, чтобы не у одних мужиков слюни до пола свисали, когда Ольхон ноги к потолку задирает. Втроём они тогда даже слона в транс вгонят, хотя, честно говоря, мне не очень-то нравится, что эта сыроежка демонстрирует публике свои серёжки, подвешенные к мохнатому сейфу. Совсем стыда у бабы нету. Да, кстати, Резаный, а тебе, случайно, не в лом то, что она, похоже, скоро станет твоей невесткой? Или ты, подкаблучник жидовский, всё заранее предусмотрел и решил откупиться от этого монгольского ига своим кольём? Оно ведь штук на двести тянет.

Стос, усмехнувшись, пристально посмотрел на своего старого друга и промолчал. Однако, молчал он не долго и, уже подъезжая к дому, стоявшему всего через три дома от того, в котором он жил раньше, не выдержал и рассмеялся, после чего веселым голосом сказал, без тени сомнения:

— Изя, нам ли, старым евреям, этого бояться? Ну, скажи мне, что в том плохого, если у этой рыжей мымры, моей бывшей жены, у которой папа грузин неизвестного происхождения, мама бакинская еврейка, а бывший муж происходил из поморов пополам с викингами, вдруг, появится ещё и отвязная невестка-бурятка? Лично я, уж, скорее, рассматриваю это колье, как свадебный подарок, мой и Лулу. Так что и ты, уж, успокойся и, при случае, обрадуй эту рыжую ведьму, Медею, что у неё скоро появится такая невестка, которая ей быстро все патлы повыдёргивает. Олька баба с яйцами, и той будет лучше ей не перечить. Кстати, старик, а ты сам-то, часом, эту рыжую не трахаешь? Если да, то я тебе целый грузовик виагры подарю.

Изя смутился и отвернулся куда-то в сторону, но нашел в себе силы посмотреть в глаза другу и сказал:

— Стос, зря ты так. Никакая Медико не стерва, да, и Вахтанг к тебе относится очень хорошо. Он даже обижается, что ты не заезжаешь к ним в гости. Слушай, а что это ещё за баба такая, Лулу? Ты мне про неё раньше ничего не рассказывал. Может быть познакомишь нас как-нибудь?

Загадочно улыбнувшись, Стос, притормозив у подъезда своего друга, помолчал минуту и глубокомысленно ответил:

— Познакомлю-познакомлю, старик. Года через полтора или чуть раньше. Это одна очень милая и душевная девушка, Изя, и она тебе обязательно понравится. А на счёт того, что я сказал тебе про Медею, ты, всё-таки, подумай. Мы оба сделали одну и ту же ошибку, сели не на тот шесток. Это тебе нужно было женится на моей мымре, а мне на твоей акуле, Вальке, и тогда всё у нас было бы в полном порядке. Хотя, чёрт его знает, Изя, но в любом случае если у тебя что-то выйдет с Медико, то я буду только рад за вас обоих, ей ведь всего сорок два, старик, ты даже можешь ей такой пистон поставить, что она родит тебе с перепугу ещё одного пацана. Она ведь хоть и тощая, словно лисапет, баба здоровая. Ты не поверишь, Изька, она меня, как-то раз, пьяного в дымину, на себе доволокла аж до пятого этажа по той причине, что лифт в доме в тот вечер не работал.

Посмотрев с надеждой на своего друга, который с молодых лет отличался огромной силой, дурным характером и просто какой-то африканской ревностью, Изя спросил его:

— Стос, так ты в самом деле не станешь беситься, если я предложу Медико выйти за меня замуж? Ты же знаешь, что я люблю её еще с института, а теперь и она меня.

— Господи, Изька, да, я уже года три, как знаю, что вы тайком с ней встречаетесь у Люськи на квартире. Прячетесь то ли от Резины, то ли от Вахтанга, то ли вообще от меня. Давно уже меня подмывало случить вас официально, да, я всё как-то повода не мог подыскать, а сегодня ты сам заговорил о всяких брачных делах. Так что, совет вам, да, любовь, Исаак Моисеевич.

Изя Кац молча пожал Стосу руку и покинул машину радостно улыбаясь. Тот, в свою очередь, отъезжая от его подъезда, тоже был в приподнятом настроении, хотя у него в штанах то и дело появлялся ключ от храма, когда он вспоминал то, что вытворяла на сцене девушка его сына и то, как она висла у него на шее. Впрочем, настоящей проблемой было вовсе не это, а то, что к нему, благодаря Лулуаной, вновь вернулась молодость, хотя внешне он мало в чем изменился, а он за эти полтора месяца, стесняясь своей квартирантки, не переспал ещё ни с одной бабой. Так что в этом плане, его длительный отдых на Канарах, где все женщины поголовно щеголяли на пляже топлесс, а некоторые, явно, были не прочь порезвиться с таким скромным новым русским, поселившимся в номере люкс, для него оказался сущим мучением и настоящим наказанием.

Однако, уже сегодня он решил положить этому конец и показать Лулу, что помимо всего того, что она уже видела и научилась воспринимать с помощью его тела, — вкусные блюда и напитки, ласковые волны моря и горячие лучи солнца солнцу, ну, и всё, что относилось к остальным простым радостям жизни, — в жизни мужчины имеются ещё кое-какие маленькие, приятные вещицы. Тем более, что Лулу уже успела посмотреть на то, каковы они из себя, молодые и красивые девицы, ведь поездку на Канары он предпринял именно для этого.

Минувшей ночью ему попалась на глаза одна потрясающая красотка, которая оказалась, к его полному удовлетворению, дорогой элитной проституткой. Стос мог снять её ещё вчера, почти сразу после того, как появился в этом ночном клубе, ведь он и эта сексапильная, длинноногая красотка, сопровождаемая своим сутенером, подъехали к нему практически одновременно. Поговорив с той красоткой, которая попросила называть себя Эллис, минут десять, ему удалось выяснить, что она вовсе не против того, чтобы заняться с ним чистым сексом, без резины, но при условии, что Стос предоставит ей самые убедительные доказательства его безопасности.

Такое требование его нисколько не оскорбило, как и не отпугнул просто несусветная, сумасшедшая цена, аж полторы штуки за ночь. Впрочем, эта девица того вполне стоила, если у тебя есть деньги и тебе обязательно хочется чего-то совершенно особого. Иначе её не привозил бы в ночной клуб на новеньком "бумере" здоровенный мордоворот с военной выправкой. Лулу, похоже, так и не поняла, о чём именно он договаривался с этой длинноногой девицей. Поэтому, направляясь в круглосуточный трипперятник, адрес которого дала ему Эллис, где можно было сделать экспресс-анализ крови на предмет наличия или отсутствия в его организме всякой венерической заразы, Стос спросил свою внутреннюю докторшу:

— Лулу, как тебе понравилась та девушка, с которой я вчера договорился о встрече? Мне кажется, что у неё изумительная фигура и если она тебе подходит в качестве модели, то ты сможешь исследовать её тело самым тщательным образом.

Арниса, которую мало интересовали его разговоры с Изей о каких-то глупостях и потому занялась тем, что принялась в очередной раз перетасовывать закапсулированные раковые клетки, встрепенулась и тотчас восторженно воскликнула:

— О, Стасик, эта девушка действительно самое настоящее чудо. Она даже красивее, чем те девушки, которых фотографируют для "Плейбоя" и "Пентхауса". Во всяком случае в Санта Крусе нам не попалось ничего подобного, хотя и там мне встречались довольно неплохие особи. Правда, я не представляю себе, как ты сможешь уговорить Эллис провести вместе с тобой хотя бы шесть дней, чтобы я смогла полностью просканировать её тело, вплоть до последней клеточки и даже взять на анализ крохотный образец её плоти. Но если это у тебя получится, то я буду вне себя от радости, Стасик, ведь эта девушка действительно настоящая красавица.

Стос усмехнулся и ответил юной и неопытной в подобного рода делах арнисе:

— Девочка моя, можешь ни о чем не беспокоиться. Твой Стасик уже обо всем договорился. Сейчас мы заедем в одно место, а в три часа я созвонюсь с Эллис и тот лоб, который её сопровождал, привезёт эту красотку прямо к нам домой.

Лулу восторженно заверещала:

— Стасик, ты просто прелесть! Я даже не знаю, как мне тебя и благодарить. Хотя я и покорена пением Ольхон, мне вовсе не хочется иметь такое тело, как у неё, пусть оно и выглядит почти безукоризненно. Голос, да, но тело, ни за что на свете. Кстати, я успела просканировать голосовые связки Ольхон и теперь, пожалуй, смогу воссоздать в своём теле голосовой аппарат этой девушки. — Внезапно она переменила тему и спросила его — Стасик, а ты правда хочешь, чтобы Гена и Ольхон стали мужем и женой?

— Ну, в общем, я не против. — Ответил ей Стос и тут же добавил — Олька хорошая девчонка, хотя и жуткая экстремалка. Впрочем, Резина тоже фрукт ещё тот. Может быть вдвоём они малость поутихнут. Во всяком случае она весьма благотворно действует на него, так что пусть себе женихаются, если захотят. Меня это действительно нисколько не обламывает.

В это время они уже подъезжали к фешенебельному зданию трипперятника, в котором пользовали от болезней любви богатых москвичей. Именовалась эта венерическая клиника соответствующим образом, — "Эрос", но цены в ней, явно, были не по карману этому пухленькому, розовощёкому мальчику и подхвати он банальную гонорею, ему точно пришлось бы заложить в ближайшем ломбарде свой золотой лук вместе с колчаном и стрелами. Хотя какие карманы могли быть на голой заднице у этого крылатого паскудника, которому следовало выписать сначала очки, а уже затем вручать лицензию на отстрел ни в чём не повинных, бедных людей. Особенно мужчин.

Когда Стос поднимался по ступеням полированного гранита, Лулу, примолкшая на несколько минут, вдруг спросила:

— Стасик, а зачем люди женятся?

— Чтобы трахаться на законном основании. — Коротко ответил ей Стос, входя внутрь фешенебельного здания.

— А что такое трахаться? — Не унималась арниса.

Подходя к стойке, за которой скучала девица в белом халате, он тихо прошептал себе под нос — Сама скоро увидишь, Лулу. А теперь умолкни, Бога ради.

На то, чтобы сдать все анализы и получить в вендиспансере справку с печатью, что он здоров, словно бык-осеменитель, у Стоса ушел почти час времени, зато теперь он мог предъявить Эллис документальное свидетельство об этом и не тратиться на презервативы, которые всегда наводили на него тоску. В том, что ему самому ничто не угрожает, он был полностью уверен. Лулу за эти полтора месяца основательно отреставрировала его организм изнутри и единственное, чего она не сделала, так это не навела марафет снаружи, на его фасаде, а потому он оставался всё тем же розовощёким, русоволосым, высоченным, хорошо упитанным мужчиной в самом расцвете сил.

Впрочем, кое-какие изменения произошли и с его внешним видом. Хотя он и поправился за это время на пятнадцать килограмм, внешне он выглядел даже немного изящнее, чем до того дня, как она влетела в его квартиру. Мышцы его окрепли и налились силой. Не смотря на то, что их равномерно покрывал почти трехсантиметровый слой плотного жира, когда он играл мускулатурой перед зеркалом, было хорошо видно, как они перекатываются под гладкой, загорелой кожей тугими узлами. Из-за этого Стос стал похож на призового борца, если и вовсе на штангиста-тяжеловеса. Единственное, о чём он попросил Лулу, это внести небольшое изменение в свою анатомию и немного увеличить ту часть своего тела, которая хотя слегка и походила на конечность, всё же не давала ему возможности почесаться, но сама, тем не менее, регулярно требовала энергичного массажа, делаемого особами противоположного пола.

Увы, но ему так до сих пор и не удалось испытать в действии свой модернизированный аппарат, которым он теперь, по праву, гордился. Нет, у Стоса и раньше никогда не возникало никаких проблем с этим делом, но всё равно, чисто мужская неудовлетворенность заставила его пойти на этот шаг. Зато теперь он был полностью уверен в том, что уже ни одна женщина не поморщится, когда он расстегнёт ширинку и выпустит попастись своего верного боевого коня на чей-нибудь кудрявый треугольный лужок. Это наполнило его сердце гордостью даже тогда, когда он показал своего красавчика врачихе и та проделала над ним кое-какие манипуляции.

Единственное, о чём он жалел, так это о том, что размеры его хозяйства не были внесены в тот сертификат половой пригодности, который ему вручили в клинике. Тогда бы он точно вставил его в рамочку и повесил в своём новом, сверкающем золочёным итальянским кафелем, здоровенном сортире прямо напротив биде. Зато его обрадовало, что Лулу не стала спрашивать его, зачем он заходил поутру в это заведение и почему у него взяли кровь и иные жидкости на анализы.

Поскольку он отъезжал от клиники в начале восьмого и улица уже была изрядно запружена автомобилями, арниса не стала его ни о чём расспрашивать. Она даже больше него самого боялась попасть в автокатастрофу, так как Стос частенько смотрел телевизор и ей уже приходилось видеть, как разбитые вдребезги машины, так и трупы, заснятые телевизионщиками на месте аварии. Более того, она всегда требовала, чтобы он надевал ремень безопасности и ездил по улицам соблюдая все правила дорожного движения. Очутившись в его теле, она стала по настоящему бояться смерти и ей не хотелось быть закопанной в землю или сгореть заживо в печи крематория.

Добравшись до дома и загнав машину в гараж, под который пройдоха Андраник какими-то правдами и неправдами умудрился переоборудовать большую часть некоего древнего кирпичного строения, стоявшего во дворе, истинного предназначения которого никто не знал, но приватизированного им, Стос снова вышел на бульвар и вошел в дом с парадного входа, чтобы предупредить охрану относительно возможных визитеров. Только после этого он поднялся на лифте на четвертый этаж и оказался в своём маленьком, герметически замкнутом мирке наедине с Лулуаной, с которой очень сдружился за последнее время и даже не представлял себе теперь, как жил без неё раньше.

Первым делом он принял душ, после чего плотно позавтракал. И то и другое юная арниса восприняла, как всегда, с восторгом. Она уже сумела, как бы срастить свои энергетические рецепторы с его нервной системой, и, поэтому, могла ощущать материальный мир, хотя для неё, как для существа никогда не имевшего обычного белкового тела, было куда важнее получить полную информацию о вазамоторике человеческого организма, а так же о тех сложных процессах, происходящих в мозгу и нервной системе, которым вольно или невольно подчинялся организм Стоса.

Процесс этот был двухсторонним и потому он тоже с каждым днем все лучше и лучше управлял работой сердца и печени, желудка и легких. Подобно опытному йогу, он мог теперь замедлить свое сердцебиение и даже умудрялся управлять перистальтикой кишечника, не говоря уже о такой ерунде, как контролируемая эрекция. Жаль только, что очень многие вещи очень пугали Лулу и то, что Ольхон повисла на его шее, чуть не заставило арнису забиться в истерике. Она вообще жутко боялась всяческих соприкосновений с другими людьми, ведь в своих энерготелах арнисы никогда не касались друг друга.

В том числе и это и являлось той самой причиной, по которой Стос всё это время избегал женщин. Сегодня же он намеревался преподать Лулуаной первый урок интимных контактов с особой противоположного пола, да, к тому же с такой красивой фигурой и обалденными грудями, которые и без бюстгальтера торчали кверху, словно две гаубицы, изготовленные к стрельбе. К тому, что прикосновения упругих струй воды или жесткой мочалки бывают довольно приятны, Лулу уже привыкла, теперь же ему следовало значительно расширить диапазон всех тех прикосновений, которые доставляли мужчине удовольствие.

Ну, а кроме того Лулуаной собралась перейти к начальной фазе самоделения и потому выстроила на переднем фасаде тела Стоса, прямо под жировой прослойкой, мозаичную многослойную матрицу из закапсулированных клеток, на которую она теперь хотела записать полную информацию о всех физических параметрах тела той модели, которую он приведет в свою квартиру. Процесс этот был очень длительным и, помимо времени, требовал к тому же очень тесного контакта с исследуемым телом. Хотя арнису и воротило от этого, она была вынуждена сама попросить родителя своего будущего тела об этом и даже решила, к великому огорчению Стоса, отказаться от предварительных тренировок, ведь она уже изрядно набила руку, сканируя днями и ночами его собственную тушку вдоль и поперек.

Для того, чтобы лишний раз не травмировать нервную систему Лулу, Стос, встав из-за стола и, прибравшись на кухне, решил посвятить её в некоторые детали предстоящего процесса. Поэтому, пройдя в тренажерный зал, он разоблачился и встал нагишом перед большим, во всю стену, зеркалом. Напрягая мускулы, которые, не смотря на слой жира, виднелись отчетливо, он вспомнил золотые сережки Ольхон, которые висели под её черным мохнатым треугольником любви, и даже заулыбался, увидев результат эрекции, после чего, пощелкав указательным пальцем по своему красавчику, загудевшему от напряжения, учительским голосом сказал:

— Лулу, девочка моя, тебе пора привыкнуть к мысли о том, что скоро ты получишь тело молодой девушки. Мы, люди, в отличие от вас, арнис, существа двуполые. И эта штука, которую ты сейчас видишь в зеркале, является детородным органом мужчины. Мы называем его членом. У каждой женщины имеется полностью противоположный по форме, то есть полый внутри, и, соответственно, назначению, половой орган, способный принять в себя этот самый член. Его люди называют вагиной. При введении одного тела в другое происходит так называемый коитус, или, если сказать проще, половое сношение. Чертовски приятная, скажу я тебе, штука!

Однако, у Лулу на этот счёт было совсем другое мнение и она буквально взвыла во весь голос и громко закричала:

— Ты что, сдурел, Стос? Да, как же это можно втыкать в тело девушки такую огромную и страшную штуковину! Ты ведь убьешь её этим, просто проткнёшь насквозь! О, ужас, какой кошмар! Это же надо было случиться такому, — я сделала такую глупость, взяла и увеличила этому монстру его орудие истязания и убийства бедных девушек. Бедная Эллис, так вот что над ней задумал учинить этот жестокий мерзавец! Боже, какая же я была дура! Ведь я думала, что эта труба была нужна только для того, чтобы этому негодяю было удобнее выпускать из своего тела отработанную жидкость.

Арниса кричала бы ещё не один час, но Стос грубо прервал её возмущенные вопли, громко заорав в ответ:

— Цыть, дурища! От такого члена, как мой, ещё ни одна баба не умерла. Можно подумать, что я действительно попросил тебя превратить его в бейсбольную биту. Так себе, пионерский размер и не более того. И вообще, запомни, Лулу, я давно уже не мальчик и перетрахал столько баб, что собаку на этом деле съел, а потому ты можешь быть совершенно спокойна за эту Эллис. Она, представь себе, давно уже не девочка, да, к тому же профессионалка и, скорее всего, столько х**в повидала в своей жизни, что если их все ей к спине прицепить, то из неё знатный ёжик получится. — Сменив гнев на милость, он сказал на два тона ниже — Так что ничего с ней не случится, а тебе, глупышка, нужно будет не только просканировать тело Эллис, но и тщательно проследить за всеми реакциями этой красотки, ну, а уж я, в свою очередь, постараюсь сделать так, чтобы она получила, помимо денег, максимум удовольствия. Ты мне как-то говорила, что уже умеешь считывать эти, да, как же там их, ну, энергетические излучения мозга человека, в момент глубоких переживаний. Ну, помнишь, когда я, эксперимента ради, себе в ногу шило засадил, чтобы ты смогла почувствовать, что такое боль. Зато теперь ты сможешь, как следует, понять что такое настоящее удовольствие. Поняла?

Лулу не впечатлила эта тирада и она рявкнула:

— Да, какое же это, на х**, удовольствие! Идиот, ты что, не понимаешь, что даже простое сопоставление параметров её тела и этой твоей дубины говорит об обратном!

Стос, услышав в очередной раз матерное слово от юной арнисы, тоже озверел и заорал, что было сил:

— Лулу, сколько раз я тебе говорил, чтобы ты никогда не произносила вслух непечатных слов? Ты что, опять взялась за старое? Неужели ты не понимаешь, что мы не должны превращать свою жизнь в вонючий хлев? Ты ведь девушка, а не мужик какой-нибудь! Пойми же ты это, наконец!

Арниса тоже не осталась в долгу и пронзительно закричала в его голове:

— Стос, да, ты же сам первый сказал нехорошее слово! А теперь меня же и обвиняешь.

Припертый в угол нарушитель конвенции о чистоте русского языка, тотчас заюлил и стал оправдываться:

— Ну, и что? Я мужик, а ты меня довела до этого своей глупостью, вот у меня и сорвало резьбу. Вместо того, чтобы выслушать меня спокойно, ты стала визжать, как скаженная. Ладно, Лулу, давай забудем про то, что сказал я, а также про то, что сказала ты и продолжим разговор в спокойном тоне. Пойми же, наконец, девочка моя, если ты хочешь иметь настоящее биологическое тело, то оно должно быть идеальным человеческим телом. Иначе тебе следовало вселиться в какого-нибудь медведя или коня, но они тоже трахаются, как ошалелые, хотя и гораздо реже, чем люди. Если ты не будешь точно такой же, как и все девушки, то будешь конченой уродиной и тебе даже нечего мечтать о том, чтобы за тобой пошли все остальные арнисы. Пойми, вас ваши соседи только и ненавидят потому, что вы не такие как они, да, и вы сами не способны никого понять по этой же самой причине. Вам нужно просто стать такими же, как все, и прожить какую-то часть своей жизни самыми обычными существами, прежде чем становиться звёздными путешествиями. Ну, а потом, пошатавшись по другим галактикам, арнисы смогут возвращаться на Сиспилу и кто-то будет самоделиться, чтобы дать такому путешественнику новое тело, пригодное для любви и деторождения. Вот тогда ни одна сволочь в вашей галактике не посмеет бросить в вас камень. А иначе рано или поздно найдётся такой враг, который сможет уничтожить вас и уже окончательно. Разве тебе хочется, чтобы весь твой народ погиб, а над радиоактивными пустынями Сиспилы дули чёрные ветры. Твой родитель не зря ведь послал тебя к нам, на Землю. Поверь, твой старик был мудрым арнисом и понимал, что только так, обретя людские двуполые тела, вы, арнисы, сможете обрести мир со своими соседями по галактике Мистайль и будете жить долго и счастливо.

Упоминание о Сиспиле и арнисах, которым вечно приходится отбиваться от врагов, заставило Лулуаной умолкнуть, но она вовсе не изменила своего взгляда на этот предмет человеческих взаимоотношений. Немного поворчав, она сказала:

— Чёрт с тобой, Стос, делай всё, как ты задумал, но даже не мечтай о том, что это может мне когда-нибудь понравиться.

Почесав задницу, он фыркнул носом и ответил этой упрямой и спесивой девице из космоса:

— Господи, можно подумать, что тебе об этом хоть что-то известно. Подумаешь, увидала несколько раз из окна целующуюся парочку, да, почувствовала, как Ольхон повисела у меня на шее разок, другой. Кстати, она обалденная девчонка, эта Ольхон и в какой-то мере я завидую своему сыну. Хотя, будь она моей девушкой, я бы, непременно, заставил её надевать на себя трусы перед выходом на сцену. Ладно, хотя я и хотел рассказать тебе обо всем подробно, да, видно, ты такая упёртая баба и ничего путного из этого у нас точно не выйдет, а пото…

— Нет, отчего же, рассказывай, чудовище. — Перебила его Лулу на полуслове и добавила — Может быть мне действительно пригодится эта информация.

Стос молча надел на себя купальный халат и прошел в спальную. Там улегшись на большой кровати с водяным матрасом, он завел будильник на без четверти три и, устроившись поудобнее, продолжил краткий курс сексуального ликбеза:

— В общем так, дорогуша, мужское и женское тело идеально приспособлены природой друг к другу. И то, и другое имеют массу нервных окончаний, которые настроены только на одно, на получение сексуального удовольствия. Главная задача каждого мужика и каждой бабы, — знать что и для чего именно предназначено. Правда, среди людей есть такие козлы, например, кришнаиты, которые на полном серьёзе считают, что человек должен совокупляться только для продолжения человеческого рода. В общем они являются категорическими противниками плотского наслаждения. А зачем, в таком случае, природа наделила женщину такой классной штучкой, как клитор? Он ведь не имеет никакого прямого отношения к деторождению, да, и от других видов секса, анального и орального, очень многие женщины тоже получают огромное удовольствие.

Юная арниса вновь возмущенно вскрикнула:

— О, дьявол, так ты что же, собираешься втыкать свой огромный член не только в вагину этой бедняжки Эллис? Бессердечное, жестокое чудовище!

Стос сердито рыкнул:

— Ну, допустим, это уж ей самой решать, что для неё приемлемо, а что нет. Она профессиональная проститутка и к тому же не из рядовых, а потому её услуги стоят очень дорого, так что я вправе надеяться на очень многое. Ну, ладно, Лулу, ты меня уже и так достала, а мне, всё-таки, и поспать сегодня хоть немного надо. Поэтому для начала тебе хватит и этой информации. Всё остальное ты увидишь сама и поверь, дорогая моя звёздная путешественница, я вовсе не собираюсь делать этой девушке больно и вообще, хоть чем-либо обижать её. Наоборот, я постараюсь довести её до такого оргазма, что она будет у меня просто орать от восторга и уже сама не отцепится от меня целую неделю. Ведь к конце концов всё, что нам обоим нужно от этой девушки, — это продержать её возле себя минимум шесть дней, а это, поверь, дело весьма непростое. Мы ведь с ней не молодожены, а твоё сканирование штука жутко тягомотная и непростая. Так что ты тоже должна будешь обязательно помочь мне в этом сексуальном марафоне, хочешь ты того или нет. Иначе у нас с тобой ничего не выйдет. Поэтому, дорогая, делай что хочешь, но я все эти дни должен быть в самой прекрасной форме.

Прочитав такую ижицу вредной космической девице, которая оскорбила его в лучших чувствах, Стос зарылся головой под подушку и постарался поскорее уснуть. Однако, ему мерещилась то одна, то другая красотка и это не сразу ему удалось, хотя он очень хотел спать. Хотя блондинка Эллис была намного эффектнее, чем жгучая брюнетка Ольхон, он, почему-то, куда больше вожделел к подружке своего сына, из-за чего скрипел зубами и громко фыркал, пытаясь отогнать от себя это наваждение с очаровательно аккуратно постриженным чёрным треугольником. Да, уж, что ни говори, а мужчина это наполовину животное, самец во время гона, и, порой, ему приходится прилагать титанические усилия для того, чтобы не превратиться в полную скотину.

Глава четвёртая. Неожиданное открытие Лулуаной

То, что он реально помолодел лет на пятнадцать, как минимум, Стос определял для себя ещё и потому, что ему теперь, как и в его прежние, молодые годы, на то чтобы выспаться, вполне хватало каких-то пяти часов. Поэтому, не смотря на то, что ему удалось лечь только в начале десятого утра, а проснуться пришлось в половине третьего, он чувствовал себя просто великолепно. Лулу вновь погрузилась в изучение отдельных деталей его большого организма, а потому не доставала его ровно до тех пор, пока он не откочевал на кухню.

Да, и там она оторвалась от своих изысканий только для того, чтобы насладиться долмой, купленной вчера, во второй половине дня в грузинском ресторане, но так и не съеденной за ужином. Поскольку, как и все дети ленинградцев, переживших блокаду, он терпеть не мог выбрасывать продуктов на помойку, то долма, уложенная в шесть пластиковых лоточков с крышками, была разогрета на большой сковороде, торжественно поставлена на стол и съедена подчистую.

Это блюдо Стосу не понравилось. Виноградные листья были слишком жесткие, а фарш каким-то очень уж острым и неприятно отдавал чем-то вроде химикалий. Про привкус он сразу же подумал, что это бордосская жидкость, хотя и понятия не имел, что это такое. Вообще-то он любил вкусно и обильно поесть, умел отлично готовить сам, но только для друзей. Поскольку теперь к нему в гости кроме Резины, Ольхон и их коллег по шоу-бизнесу никто не заходил, а эти ребята всегда заваливали к нему предварительно заскочив в "Мак-Дональдс" или "Пицца-Хат", то готовил он отныне только для Лулуаной.

Питаться в ресторанах тоже было опасно. Кроме, разве что, тех заведений, которые, подобно "Бульдогу", готовили очень большие порции. Да, и там, однажды, он навел шороху, так как заказал себе двойную паэлью под названием "Титаник", три порции осетрины по-императорски, да, ещё и запил потом все это четырьмя литрами пива. Бедная официантка смотрела на него, как на какое-то чудовище, хотя чего ещё ей стоило ожидать от мужика с ростом в метр девяносто четыре и весом за сто тридцать килограмм?

Поэтому, поесть всласть он мог только дома. Лулуаной поработала над его метаболизмом и всё сгорало в его желудке с ошеломляющей быстротой, но далеко не всё переплавлялось в плотный, тугой и упругий жир. Довольно много питательных веществ шло теперь на увеличение его мышечной массы и поэтому мускулатура его тоже росла довольно быстро. К тому же Стос с удовольствием качался на новом тяжелом силовом тренажере, которым он сразу же заменил хилое сооружение Андраника, годное только для дам.

Покончив с обедом Стос, прежде чем начать звонить по телефону Эллис, сначала тщательно убрался на кухне, а уже потом достал из бумажника маленький тонкий блокнот и стал набирать номер её мобильника. Он, поначалу, ожидал, что сразу же начнется нудная чехарда, типа: — "Абонент недоступен или временно заблокировал телефон", но, к его радостному удивлению, уже после третьего гудка ему ответил очень эротичный женский голос:

— Хэллоу…

Стос даже удивился тому, как гулко застучало его сердце в ответ на этот привет, сказанный по-английски, и, с трудом сдержав нарастающее волнение, мягким, добрым и тоже довольно страстным голосом, спросил девушку:

— Эллис, это ты?

— Да-а-а. — Протяжно донеслось до него в ответ.

— Эллис, это Станислав, мы встречались в клубе "Шестнадцать тонн". — Напомнил он о себе этой очаровательной ночной бабочке и добавил — Если тебя устроит встреча с щедрым, тактичным и очень нежным господином средних лет, то я уже весь сгораю от нетерпения и, если это потребуется, то этот господин готов стартовать немедленно. Скажи, сегодня это по прежнему возможно или у тебя изменились планы?

Девушка, явно, работала индивидуально, а не в большой команде, раз сама отвечала на звонки. Об этом Стосу прямо сказало также и то, что она сразу же задала вопрос:

— А какая программа меня ждёт на этот вечер, Станислав?

На подобный вопрос у него уже был готов ответ и он, не колеблясь ни минуты, деловым тоном сказал:

— С девяти вечера до половины одиннадцатого мы ужинаем в "Бульдоге", после этого к одиннадцати едем в "Метелицу", слушаем там до часу ночи "Здым" и потом едем ко мне. Эллис, я хочу, чтобы ты составила мне компанию на несколько ближайших дней, поэтому расценки могут быть значительно увеличены.

Похоже, это предложение вполне устраивало элитную проститутку, раз она ответила ему буквально через несколько секунд, сказав своим чертовски приятным и невероятно эротичным голосом, обещавшим Стосу очень многое:

— Хорошо, Станислав, я скрашу ваше одиночество в ближайшие дни. Объясните, пожалуйста, Вильяму, где вы живете и как к вам нужно добираться. Ждите меня к девятнадцати часам.

Она передала трубку своему сутенеру с военной выправкой и Стос подробно объяснил ему, где живёт и как они смогут без лишних помех подняться на четвёртый этаж. Что-то в голосе этого Вильяма сразу же насторожило его и потому он снова взял в руки трубку, чтобы связаться с Изей. Ещё вчера он обратил внимание на то, каким холодным, пристальным и оценивающим был взгляд этого парня, который был лишь немного ниже него ростом. Подумав о том, что тут можно запросто напороться на какое-нибудь кидалово, он решил, на всякий случай, запросить у своего друга силовую поддержку и, как только Изя взял в руки телефон, тотчас огорошил его:

— Привет, слесарь-гинеколог! Мне сегодня к семи вечера нужна помощь Костика или Коли. Ну, в общем, того из них, кто служил в спецназе. Понял?

Старый друг спросил его вместо ответа:

— А кто аппаратуру таскать будет? Я что ли?

— Пушкин! — Резко осадил он Изю и добавил — У меня тут наметилось глубокое погружение с одной девицей, а она везде ходит с таким амбалом, что его за один раз не обоссышь. В одиннадцать я парня тебе верну. Ну, а ты подумай своей головой, нужен тебе друг инвалид, или нет, а подумав, забирай у Резины его бурю на колесах, садись за руль и вези ко мне подкрепление. Или ты настроен против секса за деньги, старый моромой?

— Ладно, морда жидовская… — Смеясь ответил ему Изя и присовокупил — Пришлю я тебе Костика. Я для них как раз сегодня новые ксивы пробил, они теперь у меня не хухры-мухры, а сотрудники "Алекса" и им уже выдали по здоровенному пистолю, так что не ссы, старый сексуал.

Лулуаной всегда поражали эти их разговоры, в которых они, то и дело, материли друг друга почём зря и обзывали всякими прозвищами, но при этом, каждый раз при встрече, радостно обнимались и чуть ли не целовались взасос. Как такое могло получаться, не укладывалось в её сознании, так как арнисы были существа чрезвычайно педантичны, скупые на эмоции и очень осторожные в выборе выражений. К ней самой это не относилось только потому, что проторчав полгода на суточной орбите, она, по большей части, слушала радиостанции, вещавшие из Москвы и потому считала теперь свои манеры общепринятыми для землян. Ей было и невдомек, что полностью отвязанное радио ой как не дотягивает до шуточек, вполне допустимых в разговоре двух закадычных друзей.

После утреннего разговора, который напугал её так, что имей она тело, то точно бы икала весь день, юной арнисе уже больше не хотелось возвращаться к этой теме. То, что должно было произойти сегодняшней ночью, повергало её в панический ужас и больше всего она хотела отключиться от нервной системы своего временного симбионта. Но, увы, это теперь было очень трудно сделать, да к тому же ей срочно нужна была информация, чтобы перейти к следующему этапу своего сложного и многоступенчатого плана.

Знай она заранее, что ей придется столкнуться с такими варварами, какими оказались люди, она, пожалуй, отказалась бы от столь опасной экспедиции. Теперь же для неё уже не было пути назад. Лулуаной либо должна была переселиться в ближайшие два года в новое тело, переписав на его мозг свое сознание и память, либо рисковала погибнуть в теле этого огромного, дикого, невоздержанного и живущего одними только страстями, самца. Больше всего её пугало все-таки то, что она тоже могла, впоследствии, стать для Стоса сексуальной игрушкой и, что самое страшное, затем также превратиться в такую же похотливую и ненасытную самку. Вот это повергало её в самый настоящий ужас и она, честно говоря, запаниковала.

Что ни говори, а в их спокойной и размеренной бесконечной жизни тоже было много приятного. На своих неуязвимых космических кораблях, невидимых для чужих космических кораблей, не оснащенных специальными сканерами, арнисы могли посещать любые миры и наблюдать за тем, что там происходит. При этом делали они все холодно и отстранено, ни во что не вмешиваясь и лишь изредка передавая свои знания для того, чтобы как можно большее число разумных существ вышло в Большой космос. Правда, Лулуаной, все-таки, была очень неопытна и мало что знала даже о жизни арнис.

Практически все их враги некогда получили всё то, чем они пытались уничтожить Сиспилу, от арнис и это вызывало у них чувство горечи и обиды. Ведь они, в отличие от других существ, обитающих в галактике Мистайль, не стремились получить за переданные знания хоть какую-нибудь выгоду, да, и вообще им было совершенно непонятен даже сам смысл тех торговых предложений, с которыми к ним, время от времени, обращались их соседи. Несколько раз они пытались откупаться от потенциальных врагов развивая их науку и поднимая её на новый уровень, но это ни к чему хорошему так в итоге и не привело. Количество врагов у них не уменьшилось.

Лулуаной очень мечтала о белковом теле и о том, что когда-нибудь она спустится на Сиспилу и сможет пройти по широким улицам её прекрасных городов, вдохнет в себя аромат цветов и сможет полежать на белом песке пляжей. Однако, при этом она и представить себе не могла, что кто-то станет тискать её совершенное, лишенное каких-либо изъянов, тело своими ручищами, да, ещё и попытается ввести в него свой длинный, толстый член с этой противной красной головкой.

От одной только мысли об этом ей просто становилось дурно, словно её энергетический скафандр разрушился, а сама она давно не получала питающей энергии и была на волосок от гибели. Поэтому она старалась не думать о том, что вскоре произойдет при её непосредственном участии, ну, и ещё о том, что она при этом будет ощущать на теле Стоса, как на своём собственном, эти липкие прикосновения рук и ног, горячее сбивчивое дыхание, да, ещё и чувствовать, заодно, болезненное тепло чужого тела. Но, увы, теперь она непременно должна пройти через этот кошмар для того, чтобы выжить, и иной возможности, как получить белковое тело от этого человека у неё не было.

Совсем иначе смотрел на всё сам Стос. Он забрался в джакузи, наполненную тёплой водой щедро сдобренной шампунем для ванн, включил на полную мощность гидромассаж и пузырьки и теперь кайфовал, держа в руках бокал с ледяным шампанским, вкус которого так нравился Лулу. Космической путешественнице, вообще-то, нравились прикосновения к его телу воды и массажной щетки, пузырьки, щекочущие тело снаружи и слегка пощипывающие язык и пищевод внутри. Ей даже нравилось то напряжение, которое возникало в нём от эрекции и, похоже, понравился бы суррогат сексуального наслаждения, получаемый от занятием онанизмом, но в том то и всё дело, что Стос со времен своей юности терпеть не мог этих двух пошлых баб, — Дуньку Кулакову и Зинку Ладошкину.

После ванной, опять-таки тщательно убрав за собой, он поработал часа полтора за компьютером, вычитывая редакторские правки шестой повести перед тем, как отвезти диск в издательство. Пять сигнальных экземпляров первых книжек его прозы уже лежали у него на столе и добрый фей Изя растолкал их по книготорговцам. Так что уже очень скоро можно было ждать первой реакции как со стороны читающей публики, так и со стороны критиков. Поскольку все пять книг были изданы за счёт автора, да, к тому же не такими уж и маленькими тиражами, то ждать результатов слишком долго ему не придётся. Тиражи либо раскупят, либо они пойдут на изготовление рубероида. Ну, а на критиков он заранее облокотился и их мнение было ему до задницы, ведь книги он писал не для них, а для читателей, а те могли проголосовать за его творчество одним единственным способом, читая или не читая его книги, ну, и, естественно, покупая их.

Однако, сегодня только одно, предстоящее событие было для него самым волнующим, приезд Эллис. Всё остальное по сравнению с ним меркло. Впрочем, когда он сидел за компьютером, то всё равно думал о литературе и своих незатейливых опусах. Его самый строгий и преданный читатель Исаак Моисеевич Кац был в восторге от литературы подобного толка, родоначальником которой, на его взгляд, являлся Исаак Бабель. Простой, незамысловатой, с бесхитростным, на первый взгляд, сюжетом, до краёв наполненной острым, солёным юмором, доходившим, порой, до самого откровенного ёрничества.

Героями Стаса Резанова были мэнээсы, ставшие челноками и отставные военные, подавшиеся в бизнес, в котором они ни черта не петрили. Преподавательницы вузов, открывшие салоны-парикмахерские и бутики, инженеры и врачи, суетливо пытавшиеся лавировать между ментами, бандитами и важными чиновниками-взяточниками, стараясь не попасть в жернова. В его книгах никто и ни в кого не стрелял, а верхом мечты многих героев этой незатейливой прозы было сшибить штук пять навара и сохранить деньги, да, ещё ловко спрятать их от жены.

Любились его герои хоть и редко, но с каким-то остервенением, словно в последний раз. Одна повесть так и называлась, "Виагра", и в ней рассказывалось о том, как незадачливый сорокалетний коммерсант прячет от жены четыре таблетки этого чудодейственного средства и половину повести ждёт не дождется того дня, когда её подруга вернётся с морей. В конце концов всё кончилось тем, что счастливый обладатель четырёх заветных таблеток засыпает в одной постели вместе с подругой жены, а наутро просыпается обритым на лысо, да, ещё и вынужден наблюдать, будучи связанным по рукам и ногам, за тем, как две немолодые уже бабы занимаются лесбийскими играми с куда большей энергией, фантазией и страстью, чем они проделывала это в той же постели вместе с ним хитрая профура, вломившая его жене.

До некоторых пор ни один издатель так и не удосужился хотя бы высказать ему свое мнение, хотя, по большому счёту, Стос подозревал, что никто из этих уродов даже не читал его рукописей. Зато теперь, когда он отсчитал бабки за издание сразу пяти своих книг, тот издатель, к которому он обратился, тотчас, словно прозрел, и даже прочил ему успех, а вместе с ним и сотрудничество. Ну, тут он просчитался. Изя сразу же сказал, что ему получить издательскую лицензию будет, что раз плюнуть. Странное дело, его бывшая, по словам Резины, хохотала до слез, читая ту же "Виагру", да, и его сын вернул ему рукопись только через полгода и истрёпанную так, словно на ней трахались помойные коты, а издателям всё это было до задницы.

Им подавай, видите ли, крутую порнуху с яхтами и миллионерами, детективы, в которых менты воруют миллионы у бандитов и прочие помои, а всё то, что происходит вокруг с подавляющим большинством людей, их совершенно не интересовало, как и то, что у всех его повестей был счастливый конец, ведь даже в "Виагре" бабы Ваську-то развязали, подарили ему парик, да, и жена от него никуда не ушла, а только выставила свою подругу за дверь, когда та стала снова на него поглядывать и делать ей непристойные намёки на счёт жизни втроём.

Переложив книги на столе в новом порядке, Стос мечтательно закрыл глаза, посидел в удобном кожаном кресле еще несколько минут и встал. Пора было надевать на себя смокинг и встречать гостей. То, что настало время обновить эту черную одёжку, он решил ещё вчера вечером. Рядом с такой девушкой как Эллис, мужчина его лет должен выглядеть соответственно и не наряжаться в рваные джинсы. Да, к тому же, ему хотелось проверить, так ли хорошо этот наряд действует на баб.

Во всяком случае уже через четверть часа он убедился в том, что на Константина, одетого, как и вчера, в шелковый костюм, не стесняющий движений, его прикид произвёл большое впечатления. Его телохранитель приехал не на "Мазде" с Изей, а на такси, но это было, в общем-то, несущественно. Всё равно он собирался сегодня ночью в "Метлу", чтобы ещё раз полюбоваться на поющую и танцующую Ольхон. Костя, увидев на его письменном столе книги, сразу же стал канючить:

— Станислав Игоревич, подарите мне книгу с вашим автографом? Николай уже прочитал все пять, и, гад такой, вместо того, чтобы мне привезти, тестю своему отдал читать.

Ещё не избалованный вниманием читателей, Стос заулыбался и закивал головой, суетливо метнулся к шкафу и, вытащив из пачек по одному экземпляру книги, стал быстро надписывать для парня каждую. В это время в коридоре раздалась бравурная мелодия звонка и Константин метнулся к дверям. Через минуту он услышал его громкий голос:

— Добрый вечер, господа. Проходите, Станислав Игоревич ждёт вас в своём кабинете.

Недовольный тем, что всё вышло так, он надписал последнюю книгу и встал из-за стола. Первой в кабинет вошла Эллис, одетая в вечернее платье нежно-абрикосового цвета с ниткой жемчуга на шее и он, вежливо склонив голову, поприветствовал девушку со сдержанной улыбкой на лице и предложил ей присаживаться к столу. Затем вошел Вильям, одетый в светлый костюм и на его лице, явно, читалось недоумение, а вместе с ним некое удовлетворение. Коротко поздоровавшись, он прошел в кабинет, помог девушке сесть в кресло, но сам отошел подальше и встал возле двери с невозмутим, но весьма суровым видом. Отдавая Косте книги, и, незаметно, жестом, предложив ему побыть снаружи Стос подошел к столу и сказал:

— Присаживайтесь, Вильям, и давайте сразу перейдём к делу, если вы будете не против.

Сутенёр был, похоже, не против, и, как только Костик покинул кабинет, шагнул вперёд, слегка кивнул головой и опустился в ещё одно кресло, отчего оно громко скрипнуло. Глядя на фигуру громилы, Стос вдруг понял, что у него под пиджаком, явно, топорщится довольно большой пистолет. Мысленно он возблагодарил Бога, что Изя успел пробить своим парням удостоверения сотрудников охранного агентства и разрешение на ношение оружия. Это служило достаточно надежной гарантией, что его не станут грабить и, уж, тем более, убивать. Сойтись с этим амбалом в рукопашную он бы ещё отважился, но против ствола особенно не попрёшь. Как только Вильям сел в кресло, Эллис, пристально глядя на его бордовую бабочку, сказала громко и отчетливо:

— Станислав, для начала я хотела бы знать чего вы от меня хотите? Экстремальный секс, садо-мазо или ещё что-либо подобное я не практикую. К тому же вы сказали мне по телефону, что хотите чтобы я провела с вами несколько дней. Сколько, если не секрет и, опять-таки, с какой интенсивностью и для чего?

Вероятно, все эти подробности были очень важны для этой девушки, которая, судя по всему, вовсе не хотела превращаться раньше времени в потасканную шлюху, и, несомненно, мечтала о большем, чем все свои молодые годы оставаться элитной проституткой. Ласково улыбнувшись он ответил ей:

— Ничего подобного мне и даром не нужно, Эллис. Мне нравится нежный и ласковый секс. В меру страстный и раскованный, но без каких-либо плёток и масок. Поверь, я всего этого действительно терпеть не могу. Ну, и на счёт времени, Эллис. Я хочу, чтобы ты провела со мной в этой квартире целую неделю. По большей части лёжа со мной в постели. Это вовсе не говорит о том, что я собираюсь всё это время постоянно заниматься с тобой сексом. Я ведь не робот, но мне вскоре предстоит по своей собственной воле провести очень долгое время в полном одиночестве и потому я хочу к этому подготовиться хотя бы морально, так сказать запастись положительными эмоциями впрок. Вопрос цены меня совершенно не волнует, а за то, что ты надела вечернее платье, большое спасибо. Как мы начнём наш недельный заплыв в ресторане и ночном клубе, так и закончим его точно таким же образом, после чего ты будешь свободна, мы расстанемся и я займусь своими собственными делами.

Девушка, которая сидела со спокойным выражением на красивом, гордом лице, улыбнулась и сказала в ответ:

— Хорошо, это меня полностью устраивает, Станислав. У вас будут какие-то особые пожелания ко мне? Может быть вы хотите чего-нибудь ещё?

Не зная, что имела в виду эта девушка, говоря об особых пожеланиях, Стос, на всякий случай, коротко сказал:

— Всего.

Эллис достала из свей сумочки маленький калькулятор и стала тыкать своим изящным пальчиком в его кнопочки. Слегка скосившись на неё, слово взял Вильям:

— Станислав Игоревич, прошу прощения, но мне необходимо осмотреть вашу квартиру. Эллис не дешевая вокзальная проститутка и не ложится в постель с кем попало. И, уж тем более, я никогда не допущу, чтобы она попала на какую-либо групповуху. Мне очень понравилось, что у вас есть личка такого качества, это говорит в вашу пользу, но поверьте, если с головы Эллис упадет хоть один волосок… Ну, не буду продолжать, чтобы не портить вам настроения. Да, простите меня за любопытство, я внимательно наблюдал за вами. Скажите, вы хозяин этого "Здыма"? Хорошая группа, мне понравилось, как они играют.

Стос весело рассмеялся и воскликнул:

— О, нет, только не это! Я просто их спонсирую.

Вильям встал и вышел из кабинета, а Эллис повернула свой калькулятор в его сторону. На маленьком дисплее четко была видна сумма, — двенадцать тысяч пятьсот. Он и знать не хотел, из чего она складывалась. Достав из ящика стола две банковские упаковки купюр и справку о том, что он чист, аки стёклышко, Стос положил на неё деньги и двинул их к девушке. Губы её как-то странно дернулись, а глаза отчего-то заблестели, но он не стал придавать этому какого-то особого значения и сказал:

— Эллис, как мы и договаривались, чистый секс в его первозданном виде без всяких приспособлений.

Взгляд девушки, внезапно, потеплел и она слегка кивнула. Минуты три, пока не пришел Вильям, они сидели молча. Тот увидев, что Эллис заработала такую сумму денег, тоже несколько изменился в лице. Засунув деньги во внутренний карман пиджака, он тихо сказал девушке:

— Всё в порядке, Эллис, ты можешь не волноваться. Я буду звонить тебе каждое утро в одиннадцать, а по вечерам находиться поблизости. Увидимся ночью в "Метелице".

Как только Вильям ушел, Стос отдал Константину, хранившему гробовое молчание, ключи от гаража, джипа и попросил его подогнать машину к парадному входу. Хотя до девяти вечера оставалось ещё более полтора часов, ему совершенно не хотелось сидеть в квартире и Эллис этому, явно, обрадовалась. Перед тем, как заехать в ресторан, ему захотелось немного побродить по какому-нибудь парку. Поэтому, спустившись вниз и забравшись вместе с девушкой на заднее сиденье, он попросил Костю отвезти их сначала в Сокольники.

После прогулки по парку они поехали в "Бульдог" и он с удовольствием слопал паэлью и порцию осетрины, но пива или вина на этот раз пить не стал. Эллис оказалась вегетарианкой и тоже пила одну только минералку без пузырьков. За ужином они весело болтали, хотя им было трудно находить общие темы для разговора. Впрочем, и здесь его выручила Эллис, которая стала расспрашивать, чему посвящены его книги.

Костя, который сидел за столом вместе с ними, сбегал к машине и принес, на его взгляд, самую интересную, — "Полковнику никто не нужен". Он даже поведал ей о том, как они все ржали, читая её во время репетиции и как всё кончилось тем, что сначала их солистка Ольхон, а затем и музыканты присоединились к ним и как, поначалу, ругался их лидер, Генка Резина, а потом забрал книгу и стал читать её вслух, да, ещё и рассказывать о том, какие корки мочит в жизни прототип главного героя, который был на самом деле майором войск ПВО в отставке.

Время в "Бульдоге" прошло незаметно и Стос почувствовал, что он стал интересен этой девушке не только как богатый клиент. Когда они приехали в "Метлу", там уже всё было готово к выступлению и Костя, козырнув на прощанье, пошел на свой пост. Вильяма нигде не было видно, но они сидели возле самой сцены, где рассаживались по своим местам музыканты, одетые в свои экзотичные наряды, а тот мог быть где угодно. Все они, глядя на Эллис и Стоса, корчили им рожи и, вообще, всячески выказывали свое внимание.

Вскоре появилась Ольхон, одетая в шаманку, застрявшую на Канарах и распродавшую там большую часть своих мехов, с сапфиром в пупке и драгоценным колье на шее. Сегодня она пела, как никогда хорошо, хотя публики в зале было не так уж и много, но после двенадцати число зрителей заметно увеличилось, причём резко. Ольхон вертелась на сцене, как ужаленная, и откалывала уже совершенно умопомрачительные номера. Бойко откатав первую часть программы, она подсела за их столик, но всего лишь на несколько минут.

Стосу сразу же стало понятно, что эта полуголая бандитка вызвала интерес у Эллис. Когда Ольхон ушла, их уже больше никто не беспокоил, хотя Изя чуть ли не из штанов выпрыгивал, постоянно поглядывая в их сторону. Лулу, не высовывавшая носа уже несколько часов, наконец, подала голос, но только тогда, когда Эллис потребовалось отлучиться на несколько минут в комнату для девочек, спросила его ехидным голосом:

— Стасик, а ты не боишься того, что она возьмёт и удерёт?

Хотя Стос и побаивался такого варианта, он решил проверить эту красотку, избравшую для себя древнейшую профессию, на вшивость и остался сидеть за столиком. Лулу он ничего не ответил, но когда увидел Эллис, возвращавшуюся из туалета, с ещё большим ехидство сказал ей:

— Ну, что, съела, дорогуша? Готовься, сегодня Стос покажет тебе, что такое настоящий мужчина.

Лулу истошно взвизгнула, но предпочла тотчас умолкнуть и не стала закатывать ему никаких новых истерик. Так что всё для него обошлось только этой короткой пикировкой. Ещё через несколько минут началось второе отделение большой концертной программы, с которой "Здыму" предстояло выступать аж до четырёх часов ночи.

На этот раз Резина решил показать несколько новых композиций, в которых Ольхон выглядела чуть ли не паинькой и была одета в новое, роскошное вечернее платье тёмно-синего цвета. Бочулис, который притащил его в самый последний момент, после каждой её новой песни вопил и бесновался едва ли не больше, чем все остальные зрители, собравшиеся в зале, вместе взятые. Впервые Ольхон исполнила бурятский народный блюз и он, похоже, просто ошарашил публику своим звучанием. Резина в своих золотых штанах, сиял, словно самовар в Измайлово.

Когда же Ольхон исполнила второй блюз, сидя у Стоса на коленях и нежно взяв за руку Эллис, он ощутил на своей спине столько гневных, испепеляющих взглядов, что они чуть-чуть не прожгли дыру в его новеньком смокинге. Когда же он, после того, как певица встала с его колен по-отечески поцеловал её в лобик и потрепал за ушко, публика разразилась громкими овациями и оглушительным свистом. Даже Лулу и та весело вопила что-то в его голове, но в его ушах всё ещё стояла эта чарующая мелодия и он не обращал на её восторженные крики никакого внимания.

После третьего блюза Ольхон снова вышла в песцовой мини-юбке, но уже без горностаевого микробюстгальтера и, выступая топлесс, устроила танцевальное шоу в стиле рок-н-ролл. Рядом с ней, лихо дуя в свой огромный золотой саксофон, отплясывал гопака чернокожий полупират, полухохол Эдуардо Диас. При этом Ольхон ещё и умудрялась как-то петь. Для полного атаса ей оставалось сделать только одно, — выйти на сцену совсем голой, чего, похоже, с нетерпением и жаждала публика, но всё обошлось и свой следующий номер она исполнила в драных джинсах, дырявом топике, да, ещё и босиком.

Это был последний номер, после которого сцену на целый час оккупировал какой-то пидор, без конца вихляющий тощей задницей. Пел он под фанеру и Стосу было совершенно не в кайф слушать его жалостливый, сиротский вой с типично педрильными интонациями. К Ольхон им было не пробиться, так как её взяла в плотное кольцо довольно большая группа журналистов и та отбрёхивалась, как могла и всё тыкала пальцем в Резину, переводя на него все стрелки. По рукам журналистов, неизвестно как попавших в "Метлу", уже стали гулять постеры, которые Изе было впору заказывать в типографии тысячами штук.

Всё-таки Ольхон, увидев что Стос стоит неподалеку, отлучилась на минуту и подарила Эллис свой портрет, размашисто надписав его. Кажется, она так ещё и не догадалась о том, что эта девушка является самой обыкновенной проституткой и даже пылко поцеловала её в щеку и что-то сказала на прощание. Тут ему нечего было сказать и потому он, без лишних раздумий, направился к выходу из зала. Было без четверти два.

Всю дорогу Эллис улыбалась и делилась своими впечатлениями об Ольхон и "Здыме", которых у неё набралось выше крыши. Она была поражена тем, что ни эта бурятская девчонка, которой было всего девятнадцать лет, ни Резина, не имели абсолютно никакого музыкального образования и всё же умудрились, каким-то образом создать такую яркую и многоплановую программу. Минут через сорок они уже входили в квартиру с черного входа. Как только Эллис переступила порог, она положила свою сумочку и постер на столик, стоявший у двери, и, с вызовом посмотрев на Стоса, спросила его своим эротичным, загадочным и певучим голосом:

— С чего мы начнём, Станислав?

Медленно приблизившись к девушке, он обнял её за плечи и негромко сказал:

— С поцелуя, Эллис, если ты, конечно, будешь не против.

Она была не против, хотя это и шло вразрез с правилами, принятыми у большинства проституток, и, привстав на цыпочки, сама подалась ему навстречу, приоткрыв рот для поцелуя. Для Стоса это был очень волнующий момент, ведь он не целовался с такой очаровательной, да, к тому же молодой, красоткой уже много лет и потому его сердце гулко застучало. Правда, он не стал слишком уж затягивать этот поцелуй, а потому поднял девушку на руки и сразу же понес её в спальную.

Но и оказавшись там, он не бросил Эллис немедленно на кровать, а только принялся медленно и аккуратно раздевать её, лишь слегка касаясь тела девушки руками и изредка целуя то ее лицо, то губы, то плечи и шею. Когда же та оказалась перед ним нагой, он снова поднял девушку на руки и положил на кровать, после чего аккуратно собрал и повесил её вещи в шкафу, после чего принялся раздеваться сам, так же не спеша и аккуратно, с удовольствием глядя на неё. А посмотреть, право же, действительно было на что.

Эллис была худощава, но обладала по-спортивному крепким телом с чистой кожей. Она была изумительно стройна и соразмерно сложена. Её очень светлые, длиной до плеч, слегка золотистые волосы были природным дарованием, а не результатом их обработки перекисью водорода, да, и довольно большие, слегка удлиненные груди девушки с выпуклыми сосками, явно, не содержали в себе силикона. Красота Эллис носила на себе отпечаток истинного совершенства и обладала каким-то знаковым характером. Единственным изъяном в её теле было то, что справа, под линией ребер, на нём оформилось какое-то странное вздутие, словно у неё воспалилась печень или еще что-то в этом роде, но Стос не брал это во внимание.

Было видно, что и сам он, не смотря на тонзуру и массивное телосложение, привлекал к себе её взгляд, а когда снял с себя брюки и плавки, то и вовсе заставил девушку заулыбаться. Похоже, что не смотря на свою профессию, ей нравился секс, хотя он и обеспечивал ей хлеб насущный. Ну, в этом не было ничего удивительного, ведь Стос уже не раз встречался с проститутками, правда не такими красотками как та, что лежала сейчас на его роскошной кровати с водяным матрасом и рассматривала его. Их ему, порой, удавалось завести так, что они только повизгивали от восторга и напрочь забывали, что он очередной клиент.

Оставшись в чём мать родила, Стос сделал девушке ручкой и вышел из спальной, чтобы приготовить ванну с ароматической солью, засыпать в серебряное ведерко лёд и поставить в него французское шампанское. На всякий случай он наполнил льдом и второе ведерко, но поставил в него бутылку "Аква Минерале" без газа. Он слышал, как Эллис вышла из спальной и прошла во вторую прихожую, наверное, за своей сумочкой, в которой лежал её телефон и всякие дамские хитрости.

Поставив на большой поднос вазу с фруктами, а так же оба ведерка с напитками и бокалами, он пошел в ванную. По пути он подошел к столику, стоявшему в холле и заглянул в раскрытую сумочку. Там, помимо презервативов и телефона, лежала ещё и упаковка сильнодействующего болеутоляющего средства. Точно такие колёса он уже видел раньше. Похоже, что печень, порой, действительно очень сильно доставала эту бедняжку, раз ей требовались столь сильные таблетки. Увы, но бывает и так, что молодёжь болеет посильнее стариков.

Девушка уже лежала в джакузи и блаженствовала. Ванну Андраник надыбал отнюдь не сиротского размера и Стосу не составило особого труда влезть в неё и нисколько не потревожить при этом девушку. От шампанского, как он это и предполагал, девушка отказалась, но с удовольствием полакомилась фруктами. Зато сам он выхлестал подряд целых два бокала и, нежно обняв Эллис, принялся не спеша и очень нежно ласкать её, при этом лишь изредка целуясь с ней. Она тотчас приняла его правила игры и также прикасалась к нему очень нежно, почти воздушно. Лулу пока что помалкивала и не возражала.

После того, как их тела отдохнули в теплой, розоватой воде, они вышли из ванной и, одевшись в длинные махровые халаты, долго стояли обнявшись. Стос тихо нашептывал ей на ухо всякие милые глупости о том, какие очаровательные у неё пальчики на ногах, и какой изумительно золотистый цвет волос имеет её маленький, аккуратный газончик. Та только тихонько смеялась ему в ответ и нежно обнимала за шею. В общем они оба вели себя точно так, как это положено всяким нормальным молодоженам после бурного и насыщенного медового месяца.

Когда же Стос вновь отнес Эллис на руках в спальную и, бережно сняв с девушки купальный халат, лёг с нею на кровать, то не стал набрасываться на неё, словно оголодавший лев на антилопу, а просто откинулся на спину, плотно сдвинул ноги и положил девушку на своё большое, мощное тело, как на кушетку, а потом нежно прижал к её себе. Лулуаной тотчас отреагировала на это ворчливой и очень уж досадливой репликой:

— Ну, наконец-то, ты перестал заниматься всякой ерундой и перешел-таки к делу. Подержи-ка её так на себе подольше и сделай, наконец, что-нибудь со своим дурацким членом, а то он упирается в живот этой бедняжке, словно домкрат, и мне трудно сканировать эту область.

Усмехнувшись, он слегка поднял Эллис над собой и пропустил свое достоинство между её ног, после чего, вернув девушку в прежнее положение, невольно ответил Лулу:

— Всегда рад услужить.

Эллис удивилась этим словам и сказала:

— Но ты же ничего не сделал, Стас.

Поглаживая девушку по спине от плеч до напряженных ягодиц, он шепнул её на ухо:

— Эллис, сладкая моя, полежи на мне так. Ты просто не представляешь себе, как мне от этого хорошо.

— Мне тоже, Стас. — Ответила она — Ты такой большой и уютный, словно кожаный диван. Где ты так загорел, милый?

Эллис не обманывала его. Ей действительно было очень хорошо с этим большим, добродушным и умным мужчиной, который относился к ней так, словно она была его невестой, да, к тому же ещё и девственницей, а это была их первая брачная ночь. Вот с таким мужчиной действительно стоило прожить всю жизнь и быть для него, кем он только захочет её видеть. Хоть бесстыжей шлюхой, хоть королевой на троне.

От него исходила какая-то мощная, добрая сила, волна тепла, уважения и заботы, что так нечасто встречается теперь у людей. А еще она, вдруг, почувствовала, что её всю пронизывает горячая волна желания, о котором она давно уже забыла и теперь так была поражена этому, что даже застонала. Этот мужчина почти ничего не делал, чтобы возбудить в ней страсть и, все-таки, с каждой минутой её тело разгоралось всё жарче и жарче, а желание стало просто невыносимым и она, не в силах больше сдерживать себя, боясь потревожить покой этого большого мужчины, затеявшего с ней какую-то странную любовную игру, стала сжимать его напряженную плоть своими сильными бедрами, прижимаясь к ней горячим, влажным лоном и мечтая только об одном, слиться с ним поскорее.

Для Стоса же эти минуты показались часами, хотя он и не сказал бы, что они неприятны. Просто в нем, очень скоро, поднялась такая волна желания, что он был уже готов взорваться от напряжения. Эллис сразу поняла это и стала медленно напрягать и расслаблять свои ноги, отчего в голове у него тотчас застучало, как в кузне. Да, к тому же он чувствовал, как сильно увлажнилась девушка и какими горячими сделались её шелковистые бедра и в тот момент, когда он уже был готов сделать решительный шаг к тому, чтобы перейти от слов к делу, Лулуаной снова напомнила о себе и взволнованно сказала:

— Стасик, я понимаю, что вам обоим не терпится наброситься друг на друга, но подожди, не спеши. У меня для тебя есть одно неприятное известия. Эллис тяжело больна.

— Чем? — Коротко и тихо спросил он.

Слава Богу, что частое дыхание Эллис к этому моменту стало хриплым и таким прерывистым, что она ничего не расслышала, так как ей тоже уже стало совсем невмоготу. Лулу, помолчав несколько секунд, ответила:

— У неё рак печени, Стасик, и опухоль уже довольно велика. Меньше, чем была у тебя когда-то, но и это тоже угрожает её жизни самым серьёзным образом. В остальном её организм полностью меня удовлетворяет, но вот с этой раковой опухолью точно нужно что-то срочно делать.

Сердце у Стоса всё так и сжалось от ужаса, ведь рак печени очень поганая штука и он практически неизлечим. Вроде бы на определенной стадии ещё могла помочь пересадка печени, но, кажется, всё это было из области чудес. Изо всех сил стараясь сохранить эрекцию, чтобы Эллис, которая уже начала стонать и грызть его плечо, ничего не почувствовала, он отвернулся от неё и ещё тище шепнул Лулуаной:

— Чем ты можешь ей помочь?

Арниса не стала выпендриваться и тотчас ответила:

— Я могу излечить её точно так же, как и тебя, но для этого мне нужно войти в её тело как раз в области печени. Это чуть ниже её ребер. Ты должен вскрыть для этого её оболочку, сделав надрез длиной сантиметров пять или шесть. Твою оболочку я легко вскрою изнутри. Ну, и потом ты должен будешь продержать Эллис на себе в полной неподвижности часов шесть, не менее. Правда, я не знаю, как ты сможешь объяснить ей всё, не рассказывая при этом обо мне.

— Зато я знаю. — Ответил арнисе Стос громким голосом.

О сексе и своем желании он забыл в ту же секунду и то упругое, пульсирующее тело, которое Эллис с силой сжимала у себя между ног, тотчас превратилось в нечто совершенно жалкое и дряблое. Она даже вздрогнула от этой метаморфозы и с испугом посмотрела Стосу в глаза. Тот, глядя на девушку с болью и состраданием, спросил у неё хриплым голосом:

— Эллис, как давно ты была у врача?

Девушка снова вздрогнула и глаза её быстро наполнились слезами. Отвернувшись в сторону, она отрывисто спросила:

— У какого? У венеролога?

— Нет, моя маленькая, нежная Эллис, у онколога.

Та упала лицом на его плечо и, всхлипнув судорожно и болезненно, ответила:

— Четыре дня назад, Стас. Он сказал, что у меня есть ещё пять месяцев, а потом будет поздно. Или ты думаешь, что я бросила МГИМО и стала безумно дорогой шлюхой только для того, чтобы не работать, как это делают все нормальные люди, а трахаться за бешенные деньги?

Взяв лицо Эллис в свои руки, Стос медленно приблизил её глаза к своим, стал нежно целовать подбородок и губы девушки, а затем очень тихо, но внятно, сказал ей:

— Эллис, милая, поверь, не так давно я вложил себе в рот ствол револьвера только потому, что у меня у самого был неоперабельный рак лёгких. Да, к тому же быстротекущий. Сейчас же я здоров, как целое стадо быков. Девочка, со мной произошло самое настоящее чудо, которое не способна объяснить современная наука. Это чудо может сегодня произойти и с тобой, девочка, если ты полностью поверишь мне, позволишь слегка оцарапать твою кожу немного ниже ребер, не станешь задавать никаких вопросов и наберёшься терпения на каких-то шесть часов. Поверь мне, Эллис, ты почти ничего не почувствуешь, а через шесть часов мы с тобой будем трескать на кухне жирную, вкусную буженину, есть жареное мясо, копчёную осетрину, лопать острые корейские и кавказские приправы, да, ещё и пить водку стаканами и ты навсегда забудешь о том, что совсем недавно находилась чуть ли не при смерти. Ты согласна ради этого просто взять и поверить в чудо? Эллис, я умоляю тебя, не отказывайся, ни о чём меня не спрашивай, а просто поверь мне и всё! Ты будешь здорова.

Зрачки девушки расширились и она, с подвыванием в голосе, буквально простонала трясущимися, побелевшими губами:

— Стас, я готова поверить во что угодно, лишь бы только излечиться. Спаси меня, Стас, я не хочу умирать. Мне страшно.

Сбросив девушку с себя, он, рассмеявшись весело и беспечно, легонько ухватил её за нос и, потрепав немного из стороны в сторону, грубоватым голосом проворчал:

— Ну, вот, заладила. Хватит причитать, дурёха, давай-ка лучше поскорее займемся делом. А делов-то тут всего ничего, я сейчас принесу хлор-эфир, спирт и ножичек. Мне нужно будет сделать у тебя на коже лишь небольшой надрез, а потом ты снова ляжешь на меня сверху и будешь лежать так, словно тебя убили и ты уже в гробу. Иначе точно быть беде.

Эллис смотрела на него с такой надеждой, что он даже смутился. Быстро сбегав за всем необходимым, Стос протер спиртом сначала кожу девушки, а затем острое лезвие хозяйственного ножа, кончик лезвия которого он выдвинул миллиметра на два, не более. Обработав кожу Эллис хлор эфиром, он быстро и уверенно сделал надрез и снова положил девушку на себя, совершенно не обращая внимания на то, что кровь девушки испачкала дорогие простыни, а чтобы той было удобнее лежать на нём, положил на свое плечо ещё и подушку.

Повернувшись к нему лицом, та лежала и смотрела так пронзительно, что ему даже стало почему-то очень больно и горько, словно это он был виноват перед ней за всё то, что с ней произошло. Стос не стал её ни о чём расспрашивать, а просто улыбнулся ей, зажмурил глаза и крепко прижал девушку к своему большому и сильному телу, которое, внезапно, превратилось в операционный стол. Лулу же, тем временем, быстро проделала в нём дырку, после чего сказала весёлым, задорным голосом:

— Ну, теперь не дергайся, Станислав Игоревич, если не хочешь разорвать меня на две части. Я наполовину перехожу в Эллис. Да, кстати, постарайся не отвлекать меня всякой глупой болтовней и ещё чем-нибудь похуже.

Чуть шевельнув губами, Стос сказал:

— Эллис, девочка моя, теперь не шевелись, закрой глаза и молчи. Это уже началось. Скоро ты будешь совершенно здорова, моя белокурая, сахарная девочка Эллис. Ты уже начала выздоравливать, моя маленькая.

Та послушно закрыла глаза и замерла. Она действительно почувствовала, как в её тело из этого мужчины входит что-то прохладное и бодрящее. Это было так неожиданно, что она чуть не вскрикнула, но сдержалась и постаралась полностью расслабиться. Спустя несколько минут она почувствовала, что тупая, ноющая боль в её правом боку как-то очень уж быстро затихла и ей сделалось невероятно легко и приятно. Теперь она уже не сомневалась в том, что этот мужчина, на котором она лежала, не обманывал её и что он действительно сразу же обнаружил в ней болезнь, которая медленно убивала её. Спустя ещё какое-то время она, словно бы впала в оцепенение.

Вместе с тем Эллис каким-то уголком своего затуманенного сознания ощущала, что какая-то неведомая ей сила высасывает из её тела раковые клетки. Эллис не могла пошевелить даже веками, а не то, чтобы рукой или ногой. Однако, это не было похоже на сон, который пришел к ней позднее. К тому же, засыпая, она уже очень отчётливо ощущала, что полностью выздоровела и теперь её жизни уже не грозит никакая опасность. Отчего к ней пришла такая уверенность, она не знала, как и не знала того, что её вылечило, этот удивительный мужчина или какие-то высшие, космические или подземные силы.

Вместе с тем она успела отметить ещё и то, что при этом она испытывала какое-то совершенно необыкновенное ощущение слияния с этим мужчиной, словно между их телами был переброшен какой-то волшебный мостик. Отчасти это было похоже на то, что она, порой испытывала ещё тогда, когда не была проституткой и у неё был парень, но, вместе с тем, всё было совсем по другому, словно Станислав соединился с её телом своей душой, своей кровью и ещё чем-то иным, совершенно ей неизвестным. Наверное, он, всё-таки, был каким-то колдуном или магом, а не простым человеком. Иначе чем можно было объяснить всё то, что с ней происходило в эту ночь?

Глава пятая. Секс, крик и слёзы Лулуаной

Лулуаной очень выручило то, что она жила в теле Стоса уже целых пятьдесят семь дней. Отлично изучив за это время физиологию человека, она довольно легко смогла погрузить в глубокий сон и своего симбионта, и Эллис своим нейропарализатором. Это позволило ей без какого-либо риска для себя основательно излечить все те болезни, которые она смогла обнаружить в теле девушки. Заодно она импортировала в тело Стоса все раковые клетки, которые, также, как и его, оказались пригодными для грядущего самоделения. К тому же она смогла взять нужные ей биопробы практически всех внутренних органов, желез внутренней секреции, нервных тканей и даже головного и спинного мозга.

Через семь с лишним часов, около половины одиннадцатого, её симбионт и новая пациентка проснулись. Сначала Стос, который, при этом, даже не пошевелился, а затем уже и Эллис. Поначалу девушка не сразу поняла, что с ней произошло ночью, а потом, вспомнив всё то, что сказал её клиент, который оказался таким щедрым и великодушным, а так же те свои ощущения, с которыми что-то погрузило её в глубокий сон, она стала внимательно прислушиваться к своим ощущениям. Вскоре она окончательно поняла, что у неё нигде и ничто не болит. К тому же этот мужчина, который пообещал ей ночью полное исцеление, вдруг, насмешливо и громко сказал:

— Если ты, проснувшись, вдруг обнаружила, что у тебя ничто не болит, это означает, что ты умерла и находишься в раю. — После этого он поцеловал её и добавил — Доброе утро, Эллис, поздравляю тебя с жизнью, моя девочка. А теперь пойдём-ка скорее в душ. У меня такое ощущение, сладкая моя, что мы стали сиамскими близнецами за эту ночь.

Ощущение действительно было не из приятных, так как они, словно бы приклеились, друг к другу. Правда, отклеиться им, все-таки, удалось довольно быстро и даже без особого труда. Животы у них обоих были испачканы кровью, только у Стоса царапина уже совсем зажила, а у Эллис ещё немного кровоточила. Подхватив девушку, которая всё ещё не могла поверить в то, что она уже полностью выздоровела, он быстрыми шагами направился в ванную. Джакузи всё ещё была полна воды. Махнув рукой на то, что они в этой воде уже плескались каких-то несколько часов назад, он влез в ванну и медленно съехал голым задом по ярко-красной эмали на дно. Прямо в воду, она была довольно холодной и как только попа девушки коснулась её, та громко взвизгнула от неожиданности, а потом расхохоталась и принялась в каком-то исступлении целовать лицо Стоса, бормоча что-то бессвязное и непонятное, но очень радостное.

Он же дотянулся рукой до мочалки и стал аккуратно смывать с тела девушки, ставшего, вдруг, таким родным, засохшие пятна крови, своей и Эллис. В холодной воде это получалось плохо и он открыл слив и стал откручивать краны, пуская воду погорячее, после чего ему удалось быстро обмыть живот девушки. Когда же ванна стала наполняться водой, она попыталась вырваться из его объятий и громко вскрикнула:

— Стас, я сейчас позвоню Вилли и он привезет тебе все деньги до копеечки. Ведь мы собирали их на мою операцию.

Силой удержав Эллис, Стос крепко поцеловал её и сказал, глядя её в глаза затуманенным взглядом:

— Сладкая моя, пусть наш вчерашний договор останется в силе. Я очень-очень хочу тебя.

Она снова сделала слабую попытку вырваться, потом обмякла, и, тоже поцеловав его со страстью, тихо прошептала:

— Хорошо, Стас, но я хочу остаться у тебя, не как продажная шлюха, а как твоя любовница.

— Радость моя, да, я ещё позавчера видел в тебе прежде всего свою любовницу, а раз так, то позволь мне быть ещё и щедрым любовником. — Вполголоса отмёл он все возражения девушки, а затем внезапно заорал благим матом — Разве я не имею на это права, любимая моя Эллис? Пусть кто-нибудь попробует запретить мне делать шикарные подарки своей любовнице и давать ей деньги на ленты, шпильки и прочие булавки!

Девушка приникла у его широченной груди, на которой её так сладко спалось этой ночью и твердо сказала:

— Стас, теперь ты на все имеешь право. Поверь, я буду теперь любить так, как тебя до этого дня не любила ещё ни одна женщина. Скажи мне чего ты хочешь, и я сделаю для тебя всё на свете, мой хороший, большой, уютный диванчик.

Сжимая Эллис в своих объятьях, он снова повторил:

— Всего!

В уши ему тотчас ударил оглушительный крик Лулу:

— Негодяй! Варвар! Чудовище! Разве я для того вылечила эту девочку, чтобы ты так тискал её, да, ещё вводил в неё свой огромный член? Ублюдок! Скот! Она вовсе не подходит тебе по размеру! Тебе нужно найти для себя какую-нибудь великаншу с огромной вагиной! Не смей истязать Эллис, варвар. Неужели ты не понимаешь, что ей будет больно?

Арниса разошлась не на шутку и орала так, что у него даже в голове зашумело. Тем не менее, не обращая никакого внимания на её вопли, он шепнул на ухо девушке:

— А ещё я мечтаю о том, чтобы ты оказалась такой же пылкой и страстной, как девушка Резины, эта сладкоголосая пташка Ольхон. Ты знаешь, Эллис, порой я ловлю себя на мысли, что завидую собственному сыну.

В ответ на эти слова Эллис проделала точно такой же стремительный маневр, что и Ольхон, и, крепко обхватив его талию своими длинными и сильными, стройными ногами, обняла руками за шею и, прижавшись своей грудью к лицу Стоса, громко выкрикнула с притворным возмущением:

— Так ты, что же, глупенький, в самом деле считаешь, что если Ольхон брюнетка, а я натуральная блондинка, то уже только из-за этого фригидная кобыла, а у меня между ног находится морозильная камера? Да, я тебя сейчас просто испепелю! Изжарю! В цыплёнка-табака превращу…

В том, что все именно так и будет, он убедился сразу же, так как эту красотку с такой роскошной грудью, что ей позавидовала бы и Софи Лорен в годы её молодости, буквально затрясло. То, что вслед за этим на него одновременно навалился безумный водопад ласк, а вместе с этим ударил в уши и протестующий, остервенелый и истеричный вопль Лулуаной, он ещё хоть как-то смог перенести, а вот то, что она стала вытворять с ним после этого, было уже слишком большим испытанием для его, изрядно растрёпанных, нервов. Она и правда была не только отменная профессионалка в таком хитром и сложном деле, как секс, но ещё на редкость страстная, да, к тому же ещё и внезапно влюбившаяся в него, девушка.

Относительно первого Стос и раньше всегда говорил своим друзьям: — "Хочешь иметь полный порядок у себя в койке, бери себе жену из проституток. Она тебе обеспечит и хороший секс, и рога наставлять не станет", вслед за этим он обычно добавлял наставительным тоном: — "Только бери ту, которая в тебя в влюбилась по уши". То с чем он сейчас столкнулся, как раз и было тем самым случаем в жизни мужчины, по поводу которого он частенько разводил говорильню часа на полтора вопреки возмущённым воплям своих друзей и приятелей, считавшим, что все проститутки, без исключения, это грязные твари, не имеющие никакого права ни на любовь, ни на счастливое замужество. Ну, а он ехидно отвечал им, что все верные жены тоже проститутки, только у них всего один единственный клиент.

На этот раз он предпочел не трепать языком попусту и, как только Эллис прервала свой поцелуй, словно торнадо из моря, вылетел из джакузи и обернув себя и девушку, повисшую на нем, здоровенным махровым полотенцем, помчался в спальную, в точности, как бык с Европой на спине. На бегу он даже подвывал, словно побитый пёс, убегающий от места всеобщей свалки покусанный, но довольный собой, так как сжимал в зубах здоровенный кус мяса. Теперь он мечтал только об одном, — чтобы ему никто не мешал, а потому никак не отреагировал на то, что телефон Эллис заиграл в её сумочке какой-то воинственный марш.

Та тоже была не намерена отвлекаться на разговоры с Вилли и, как только они оказались на кровати, принялась так ласкать его, что бедняжка Лулуаной просто взвыла от того, что в тело Стоса впились все десять острых коготков этой дикой кошки, да ещё и её острые зубки. К проклятьям в адрес Стоса, которые уже достигли пика своей громкости, добавились гневные филиппики, нацеленные на Эллис, которая, к счастью, не могла их слышать. Однако, вскоре она перестала извергать проклятья на них обоих и просто тоскливо и пронзительно то ли застонала, то ли завыла, чуть ли не до бесконечности затянув одну единственную ноту своего горького плача без слез.

Юная докторша, которую так волновало здоровье хрупкой девушки с небесно-голубыми глазами, чьё тело она стремилась защитить во что бы то ни стало, была поражена тем обстоятельством, что это, безусловно эфирное, создание, которым она считала Эллис, вдруг, оказалось такой похотливой и страстной самкой. Она, к её ужасу, совершенно обезумела и принялась не только, целуя, кусать тело бесстыжего жеребца, лежащего под ней, и царапать его своими ногтями, но ещё и принялась тереться об него своими упругими, напряженными и разгоряченными молочными железами.

Арниса, напрочь отвергавшая любые, даже самые невинные прикосновения к телу её симбионта других живых тел, особенно переполненных энергией, совершенно обезумела от того, что Эллис, которая так долго терла своими горячими полусферами то здоровенное проклятье, которое она сама же и создала, да, к тому же ещё и лизала, кусала его и, похоже, пыталась даже проглотить, вдруг взяла, села на Стоса верхом и сама впустила его в себя почти полностью, издавая при этом громкие, страстные и хриплые звуки, похожие на звериное рычание. Вот тут-то она не выдержала и громко зарыдала, только по-своему, так как это делали одни только арнисы в минуты страшного и безутешного горя.

Рыдать-то она рыдала, но при этом строго фиксировала каждый электрический импульс, пробегающий по нервам двух этих тел, слившихся в одно и судорожно сотрясающихся и дергающихся в каком-то совершенно сумасшедшем ритме. Её исследования, сопровождаемые такими горестными руладами, показывали между тем столь мощный всплеск энергии, какого она еще никогда не ощущала в теле своего симбионта. Даже тогда, когда он сражался с океанскими волнами или накачивал свои мышцы на тренажере, ставя нагрузку почти на максимум.

К тому же в бессвязных воплях двух этих животных было столько страсти и наслаждения, что арнису буквально выворачивало наизнанку. Правда, от всего этого отвратительного и мерзкого действа была и своя польза. Лулуаной, обычно, размещалась в торсе своего Стасика, которого она всё-таки очень любила, занимая весь объем от таза, вплоть до его лысой макушки, лишь изредка выпуская небольшую часть себя в его сильные руки. Теперь же она, вся содрогаясь от отвращения, вошла в тот толстый, длинный и упругий отросток нижней части его тела и разместила в безобразной, дергающейся в теле девушки головке, свой энергетический биосканер и даже ахнула от удивления, мигом забыв о всех своих страданиях.

Сканирование Эллис изнутри давало ей невероятно чёткую картину и она видела все её внутренние органы так отчетливо и так хорошо, как этого не происходило даже в тот момент, когда она, словно бы запустила руку внутрь девушки, проникнув через узкий разрез в её оболочке. Пожалуй, это было как раз то, что нужно, так как внешняя форма для неё все-таки была не так важна, как её содержание. Она даже обнаружила у девушки небольшой дефект в поджелудочной железе и смогла быстро устранить его, так как ей вскоре удалось, как бы открыть два небольших окна в очень тонкой внутренней оболочке Стасика, и, пропустив энергетический манипулятор через его семенные каналы, провести небольшое микрохирургическое вмешательство, окончившееся тем, что арниса подстегнула механизм регенерации клеток потоком своей энергии. Почему-то это оказалось сделать совсем нетрудно, чему она тоже очень удивилась.

При этом Лулуаной была несказанно поражена тем, что во время этой операции, продлившейся всего каких-то семь минут, Эллис, почему-то, сначала затряслась и завибрировала, словно овощерезка в руках Стоса, а затем, вдруг, издала такой вопль, полный счастья и наслаждения, что арниса на пару минут даже перестала плакать. Лулу, внезапно, поняла, что это и есть тот самый оргазм, о котором недавно говорил ей Стасик и, наконец, сообразила, что именно она стала виновницей дикого, чуть ли не звериного, вопля, а потому в итоге заставило её зарыдать ещё громче и надрывнее.

Ещё через несколько минут взвыл её подопечный и в тело Эллис ударила тугая и вязкая струя его семени, да, так внезапно, что Лулуаной едва успела сжать свой манипулятор и не потерять крохотную часть самой себя. Это послужило арнисе сигналом к тому, что ей было пора убирать свой инструмент из расслабленного тела девушки. В этот момент ей, отчего-то, было противно обращаться к своему симбионту и не сообрази она вовремя, что два этих тела сейчас разъединятся, она получила бы болезненную травму. К счастью, арниса успела вовремя убрать манипулятор из тела девушки и та с протяжным стоном откинулась набок и была подхвачена рукой Стасика.

Эллис лежала рядом со Стосом и все никак не могла прийти в себя после оргазма сумасшедшей силы. Её любовник, в которого она влюблялась всё больше и больше, лёг на бок и прижался к ней своим большим, мощным телом. Она тоже прижалась к нему, вся трепеща от пережитого и снова застонала, представив себе, как же ей будет сладко очутиться под этим живым танком, как приятно оказаться расплющенной всей его горячей мощью. Дрожащим голосом она чуть ли не прохрипела:

— О-о-о, Стас, ты был просто великолепен, любовь моя. Я ощущала тебя буквально у себя под сердцем…

— Ну, как же, как же, так уж и его… — Злобно огрызнулась Лулуаной и добавила стервозным тоном — Это не его пипетку ты чувствовала, моя дорогая Эллис, а мой манипулятор, который предотвратил твой сахарный диабет.

Стос едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Он уже хотел было сказать что-то в ответ, но тут послышалась громкая мелодия звонка в прихожей, которая быстро отрезвила Эллис. Она, быстро чмокнув его в губы, вскочила с кровати и, направляясь к выходу из спальни, весело сказала:

— Стас, это, скорее всего, приехал мой брат, Вилли. Я пойду успокою его и отправлю домой. Иначе он точно снесёт дверь и начнёт крушить твою роскошную квартиру.

Она бросилась в прихожую, но её штормило, как от доброго литра водки. Стос тоже немедленно поднялся с кровати и направился вслед за ней. В прихожей имелось переговорное устройство с маленьким телевизором и в нём виднелась грозная фигура Вильяма с пистолетом в руках. Эллис подоспела вовремя и громко крикнула в микрофон, нажав на кнопку:

— Вилечка, со мной всё в полном порядке. Извини меня, но в тот момент, когда ты позвонил, я была очень занята. Да, вот ещё что, Вилли, всё позади. Не знаю как Стас сделал это, но он полностью исцелил меня. Это ремиссия, Вилли, полная ремиссия. Этот парень каким-то образом сам узнал, что у меня рак, положил меня на своё тело и так мы пролежали с ним всю ночь. Я, кажется, то ли уснула, то ли впала в транс, но когда очнулась, то и у меня, и у него на теле было по небольшой царапине и мы немного испачкались кровью. Зато сейчас опухоль полностью исчезла и меня уже ничто не беспокоит. Я вот, сейчас, изо всей силы давлю на это место пальцами и у меня ничего не болит. Я полностью здорова, Вилли. Поэтому немедленно отправляйся домой, а я останусь здесь.

Братец Эллис, вложив пистолет в наплечную кобуру, крикнул так громко, что его было слышно даже через стальную дверь со всей её шумоизоляцией:

— Эллис, открой, я хочу войти внутрь и убедиться во всём сам. Сестрёнка, я чуть с ума не сошел. Уже стал думать, что этот здоровенный медведь тебя задавил.

Стос, уже одетый в махровый халат, заботливо накинул точно такое же белое, длинное одеяние на плечи девушки и пока она одевалась, не спеша открыл все замки того стального сооружения, которым было впору оснащать банковские подвалы. Отодвинувшись в сторону, он пропустил жутко настырного братца к его взъерошенной сестрице. Та, облачившись в халат длиной до самого пола, стояла прислонившись к стене и мелко дрожала, приходя в себя после всего того, что, внезапно, словно снежная лавина в Домбае, свалилось на её белокурую головку с очаровательным, раскрасневшимся личиком.

Не выдержав отходняка после оргазма чудовищной силы, она с тихим стоном медленно сползла по стене и плюхнулась попой на толстый, шелковый бежевый ковер с голубыми цветами, постеленный в прихожей, и замерла, слегка раскинув ноги и чуть склонив голову набок. Вильям, бросив быстрый взгляд на Стоса, метнулся к ней и упал на колени. Девушка плотно стиснула ноги, зажав полы халата, и, тщательно прикрывая свои груди, всё ещё горящие от поцелуев, слегка оголила свой бок с длинной, засохшей уже царапиной чуть ниже рёбер.

Вилли, не веря своим глазам, стал бережно, но уверенно делать пальпацию, стараясь нащупать опухоль. Не найдя её на прежнем месте, он воскликнул дрожащим голосом:

— Эллис, маленькая моя, тебе нужно срочно показаться профессору Галкину.

Девушка, сердито зыркнув на него, ответила возмущенным и, явно, обеспокоенным голосом:

— Никуда я отсюда не уйду. Зачем мне это теперь нужно, Вилли? Ведь ты же видишь сам, что опухоль исчезла без малейшего следа. Мне плевать на то, кто меня вылечил на самом деле, Бог, дьявол или какие-нибудь инопланетяне, Вилечка, я получила исцеление из рук Стаса и потому буду теперь принадлежать только ему. Теперь я от него никуда не уйду. Он мечтал обо мне, как о любовнице ещё во время нашей первой встречи, и я буду его любовницей до тех пор, пока он этого хочет…

Вильям, похоже, обладал каким-то просто собачьим нюхом, так как ноздри его римского носа стали подергиваться, а лицо сделалось недоуменным. Эллис, увидев это, зло фыркнула и спросила его дерзким тоном:

— А чего ты ещё ожидал? Стас мужчина, каких ещё надо поискать. Мы с ним всю ночь и всё утро пролежали, как две мумии, да, к тому же я лежала сверху, а когда встала, то от моей болезни не осталось и следа. Ну, а на твой звонок я не ответила потому, что мы трахались с ним в это время так, что я забыла обо всём на свете и мне плевать, что ты об этом думаешь.

После такой отповеди, которую Эллис прочитала своему братцу, ему только и оставалось сделать, что встать и отойти в сторонку. Стос, посмотрев на него с тоской во взгляде, сказал:

— Вилли, извини, но у меня к твоей сестре гораздо большие чувства, чем просто влечение. Я люблю её, но вот обещать ей что-либо, увы, не могу. Ведь я вчера вовсе не врал, когда говорил о том, что могу провести с ней всего неделю, ну, а теперь, думаю, что и все три. После этого я действительно буду заперт в этой квартире, которая только для того и была мною куплена, целых полтора года. Как любовник твоей сестры, я вправе делать ей подарки, а потому если ты попытаешься вернуть мне те двадцать штук, то я спущу тебя с лестницы, а потом ещё буду катить пинками, словно футболист мячик, аж до Чистых прудов или ещё дальше. — Обращаясь к девушке, он добавил — Эллис, девочка моя, пойдём позавтракаем, покормим твоего брата и выпьем водки. Поверь, милая, грамм сто ледяной смирновки тебе ничем теперь не повредят. Кстати, у тебя ещё и барахлила поджелудочная и это теперь тоже в прошлом, ты теперь у нас здорова, как водолаз-глубоководник. Поверь, уж я-то знаю, что это такое, сам нырял с гелием почти на три сотни метров.

Вильям был само благоразумие и потому позволил Стосу не только подойти к сестре, которую близость смерти заставила стать проституткой, а его её сутенером, но и поднять девушку на руки. Посадив Эллис за стол, Стос принялся быстро разогревать блюда, купленные в "Бульдоге", нарезать ломтиками буженину, выкладывать в хрустальную лодочку чёрную икру из банки, доставать из огромного холодильника прочие закуски и сервировать стол. Вилли помогал ему, чем мог.

За завтраком они мало говорили, зато очень много ели и пили. Эллис потому, что за время своей болезни она, сидя на особой диете, сильно проголодалась. Её брат чуть не плакал, глядя на то, как она набивает себе рот то копчёной осетриной, то паэльей, то отважно зачерпывает ложкой какую-то острую корейскую приправу-отраву. Ну, а то, что его сестрёнка храбро выпила целых три стопки ледяной водки, его и вовсе привело в восторг, хотя сам он хотел в этот момент взять ту двухлитровую, запотевшую бутыль, что стояла на столе, и выдуть её прямо из горла, так ему было радостно.

Здоровенный, словно медведь, мужчина, снявший недавно его сестру без малейшего цинизма и даже как-то очень красиво и элегантно, словно истинный джентльмен, сидел между ним и его сестрёнкой, ради которой он уже готовился ограбить один банк, и не только успевал быстро работать челюстями, но ещё и ухаживал за ними за столом, постоянно подавая на стол всё новые блюда и не забывая при этом наливать водку в свой и его стаканчики. Похоже, что по части выпивки с ним могла бы поспорить одна только пожарная помпа и по нему было совершенно не заметно, что он уже огрел поллитра смирновки.

Сам же Стос, утолив голод и жажду, которые всегда одолевали его после секса, встал и, весело улыбаясь, покинул кухню, давая возможность брату спокойно поговорить со своей сестрой. Первым делом он позвонил Косте и строго предупредил его о том, чтобы тот никогда не упоминал о том, что Эллис обычная проститутка, сказав ему, что вывел её в отставку и она теперь просто его любовница. Изю об этом ему предупреждать не было нужды, тот и так умел хранить молчание о всех его грехах. После этого он принял душ, надписал для Вильяма свои книги и вернулся на кухню, которая была такой величины, что ему уже не требовался его обеденный зал.

Эллис совсем окосела, но не столько от водки, сколько от еды. Слопав всё, что перед ней стояло, она придвинула к себе масло, черную икру и теперь занималась сотворением здоровенного бутерброда. Подумав о том, что икру очень приятно запивать шампанским, и чёрт с ним, с тяжким похмельем от ерша, Стос положил на край большого обеденного стола книги достал из морозилки заиндевелый пузырь французского шампанского и поставил на стол три бокала. Хлопнув пробкой в потолок, он разлил напиток и, подняв свой бокал, сказал:

— За новую жизнь Эллис.

Теперь девушка уже не стала отказываться от шампусика и, набив рот черной игрой, маслом и хлебом, с удовольствием выпила сразу пол бокала. После этого она громко вздохнула и принялась с аппетитом уничтожать бутерброд, время от времени запивая его шампанским. Стос смотрел на неё влюбленными глазами, блестящими от того, что слезы так и норовили выбежать из под его век. Вилли выпил шампанское залпом и с интересом посмотрел на книги. Автор же, поймав этот взгляд, подсел к его сестре и, обняв её за плечи, сказал:

— Вильям, мне кажется, что ты сможешь гораздо лучше понять что я за фрукт, если прочитаешь мои опусы. Мне отчего-то сдаётся, что они не вызовут у тебя какого-то особого раздражения. — Думая о том, что было бы очень хорошо, если бы он убрался из его квартиры поскорее, он спросил его — Кстати, если нужно, то я сейчас звякну и сюда мигом примчится кто-нибудь из здымовцев и сядет за руль твоего "бумера". Их студия расположена недалеко, где-то возле Остоженки.

Вилли презрительно хмыкнул и сказал в ответ:

— Послушай, Стас, что я тебе скажу. Тебя перепить, я бы не взялся, но ты уж поверь, мне, опытному бойцу "Альфы", что для меня эти пол литра, что наркомовские сто грамм. А за Эллис, водолаз, я перед тобой в вечном долгу. Дороже неё у меня нет никого на всём белом свете, парень.

После этого он твердой походкой вышел из квартиры и вошел в кабину лифта. Заперев дверь на все замки, Стос вернулся на кухню и отнес на руках осоловелую девушку в ванную, где погрузил её в горячую воду и выкупал, словно малого ребенка. Она даже не пыталась обнять его, такая на неё навалилась усталость и истома. Вытерев Эллис насухо, он отнес её в спальную и, усадив в кресло, быстро перестелил постель, после чего с девушкой на руках, сел на упругую кровать, которая так здорово колыхалась под ними. Лежа на спине и прижимая к себе это длинноногое чудо, он тихонько шепнул девушке:

— Эллис, ляг, пожалуйста так, как ты лежала на мне сегодня ночью. Мне будет очень приятно, если ты уснешь в моих объятьях, дорогая моя, сладкая Эллис.

— Хорошо, Стасик. Мне тоже было очень приятно лежать на твоей груди, мой любимый загорелый диванчик.

После этого она быстро вытянулась, ложась на него поудобнее и, слегка приподняв свой зад, ловко пристроила его сонного героя у себя между ног, чтобы потом не трудиться лишний раз. Тот немедленно зашевелился, но вскоре успокоился и Стос, нежно прижимая к своей груди мирно спящую девушку, тихо шепнул в сторону:

— Лу, девочка моя, приступай к работе.

Лулуаной отозвалась злым голосом, полным яда:

— Чтобы тебе пусто было, лысое чудовище! Тебе и этой твоей противной Эллис, у которой между ног находится какая-то бездонная пропасть. О, Боже, как же мне было противно ощущать на твоём теле её когти, зубы, все эти слюнявые поцелуи, от которых меня всю так и корчило от боли, да, ещё и то, как она терла тебя и твой поганый член своими молочными железами. Вы оба были просто чудовищны в этот момент, Станислав, и мне было очень противно быть с вами.

Стос насмешливо прошептал:

— Ну, так что же тогда ты взяла, и довела эту противную Эллис до такого оргазма, что я просто обалдел? Кстати, как тебе удалось такое сделать, Лулу?

Та огрызнулась сердитым голосом:

— Ничего я не делала. Просто взяла и вошла в твой гадкий член своим биосканером, чтобы хорошенько рассмотреть все её внутренние органы изнутри. Да, Стос, хотя мне и было очень противно, это, всё-таки, принесло мне большую пользу. Теперь я смогу намного лучше изучить её тело. Сквозь её защитную оболочку мне трудно проводить сканирование на клеточном уровне, а так, используя твой член вместо антенны, я могу получать великолепное изображение. Ты не смог бы в следующий раз просто ввести его в неё и не дергаться, а полежать спокойно хотя бы полчаса, а ещё лучше час? А то меня очень сильно раздражает то, как вы оба трётесь друг об друга.

— Да, хоть два часа, дорогуша, а то и все три. — Зашептал он в ответ — Только ты, в свою очередь, действуй поаккуратней, а то Эллис в следующий раз почувствует меня у себя где-нибудь в горле. Лучше усиль это свое энергетическое давление на её матку, а потом уже медленно-медленно поднимайся вверх. Ты хоть помнишь ту книгу по анатомии женщины, которую я для тебя несколько дней назад весь вечер читал? Сможешь найти в её теле матку, Лулу?

Ответ Лулуаной был таким же злобным по тону:

— Да, уж, я не тупее тебя, Стос и на память мне ещё никогда не приходилось жаловаться. Так что я найду не только её матку, но ещё и это чертов клитор. Так что она не сможет почувствовать, что я исследую её тело изнутри. А сейчас заткнись и дай мне спокойно заняться своим делом, пока эта дикая самка спит. Боже, как только я подумаю о том, что скоро вы снова начнете кусаться, царапаться и лизать друг друга, мне становится тошно. Так бы и убила вас обоих, животные, вы только и умеете делать, что заставлять меня кричать и плакать.

Высказавшись, Лулу умолкла. Стос, нежно прижимая к себе спящую девушку, которая обнимала его за шею и тихо дышала ему в щеку, стал постепенно и сам засыпать. В полудрёме ему было приятно ощущать на себе тяжесть этой замечательной девушки и он был благодарен Лулуаной за то, что она спасла ей жизнь. Теперь он был готов вынашивать на себе её тело хоть целых три года подряд.

Проснулся Стос от того, что Эллис, снова задышав глубже и чаще, внезапно, стала вновь напрягать и расслаблять свои ноги, чем немедленно добилась искомого результата. Он, быстро уловив её ритм, так же стал напрягать и расслаблять свой пресс и бедра, что тут же, словно по эстафете, передавалось дальше и вскоре девушка, как и прошедшей ночью, стала просто истекать соками желания и страсти. Когда Эллис стало совсем невмоготу сдерживать себя, она сделала всего одно единственное движение своим тазом и Лулуаной, испуганно закричав, опять жалобно завыла, но на сей раз это длилось недолго, так как Стос, удержал девушку, когда та попыталась подняться над ним, тихим и ласковым голосом сказав ей:

— Эллис, не надо, я сейчас покажу тебе нечто такое, чего ты ещё никогда не испытывала.

Положив свои большие ладони на сильные бедра Эллис, он заставил девушку сдвинуть ноги, после чего его руки легли на круглые ягодицы и он плотно прижал её к себе. Та ещё крепче обняла его за шею и они слились в долгом поцелуе. Лулуаной, видя все это, злорадным голосом, полным недоброжелательности и язвительности, громко крикнула ему:

— Ну, я сейчас покажу этой маньячке, что такое настоящий секс! Она у меня мигом завоет, противная самка!

Поначалу Эллис не очень то впечатлила та, в общем-то, незамысловатая любовная игра, которую она, однако, охотно приняла. Девушка, подчиняясь неспешному ритму, задаваемому этим здоровяком, который был нежнее ветерка, то стискивала его тугую плоть, то медленно ослабляла свой горячий и влажный захват. Впрочем, она не учла, что в нём жило ещё одно существо, которое, тщательно изучив её тело снаружи, теперь хотело без помех войти внутрь неё и потому направило поток своей энергии сначала на её матку и клитор, отчего Эллис, вдруг, почувствовала, как в ней быстро разгорается какой-то совершенно неведомый ей доселе огонь.

Уже буквально через пять минут Эллис испытала оргазм бешенной силы, который длился минут десять. Она пыталась сдержать крик, рвущийся у неё откуда-то из глубин её чрева, но не смогла. Бессильно уронив голову на шею Стаса, она закричала так, словно её пытали какие-то садисты, но это был вовсе не крик боли, а естественное и вполне закономерное долгое эхо её немыслимого наслаждения, которое, как ей показалось, продлилось чуть ли не целую вечность. Вместе с тем она продолжала ощущать, как в её лоне ритмично пульсирует нечто совершенно невообразимое, то, что она приняла в себя, как самый обычный, банальный детородный орган своего удивительного и совершенно непостижимого любовника.

Несколько минут она лежала на его горячем теле полностью расслабленная и совершенно ошеломленная этим событием, но уже вскоре те пульсации, которые не прекращались ни на минуту, снова заставили девушку напрячься. Теперь она уже не расслаблялась, а только пыталась превозмочь этот ритмичный напор плоти, но все было тщетно и очень скоро её горячее лоно снова взорвалось вспышкой наслаждения и она опять закричала, крепко обнимая своего Стаса за шею.

Свой следующий крик она пыталась утопить в поцелуе, но не смогла, он всё равно вырвался наружу. После ещё двух бурных оргазмов Эллис, наконец, поняла, что ей нужно делать и вот, в итоге, наступил момент, когда оргазм просто сделался постоянным и она полностью растворилась в нем. Единственной ниточкой, связывающей девушку с реальностью, были неспешные, ритмические пульсации, сотрясающие всю её душу.

Она очнулась у своего любовника на руках от того, что её тело было погружено в прохладную воду, пахнущую цветами, а руки Стаса нежно ласкали его. Сознание девушки было кристально чистым, а душа переполнена восторгом. Каждая клеточка её тала была буквально напитана блаженством и какой-то совершенно новой энергией. Эллис хотелось петь, смеяться и танцевать, а ещё ей хотелось снова испытать это странное и непонятное действо, сотворенное её любовником. Она прижалась щекой к его груди и тихо спросила:

— Стас, что это было? Как ты смог сделать такое со мной?

— Да, так, пустяки, обычный тантрический секс. — Хитро ухмыльнувшись, ответил Стос и продолжил — Просто я возбудил тебя, а затем подчинил своему ритму, ну, а ты отдалась ему во власть и, таким образом, мы оба очутились на небесах. Ну, и ещё тут имеет место маленький секрет, связанный с тем, что я научился генерировать некую энергию внутри своего тела и смог поделиться ею с тобой. Вот и всё, любовь моя.

Как бы это ни звучало парадоксально, но в словах Стоса была куда больше правды, чем об этом можно было подумать всякому здравомыслящему человеку. Он, действительно, взял под контроль чувственность Эллис и совсем не врал на счёт никому неведомой энергии. Благодаря тому, что в его теле жила теперь Лулуаной, которая черпала энергию для своего энергетического тела прямо из него, он после третьего, самого бурного, оргазма девушки, словно прозрел.

Стосу открылась удивительная картина, он, как бы увидел тот самый процесс, когда в его теле миллиардами клеток генерируется энергия и расходится по нему волнами, концентрируясь затем в нейронах и входя в тело арнисы, состоящее из энергида. Вместе с тем он, словно бы увидел в своём теле голубую Лулуаной и то, как она, отбирая у него эту энергию, направляет часть её в тело Эллис, освещая его изнутри голубоватым свечением и концентрируя его там, где рождалось женское удовольствие, на стенках вагины, устье её матки и клиторе.

Поняв, как это происходит, он уже сам стал посылать в тело Эллис свою энергию, направляя её также к соскам груди, внутренней поверхности бедер, к знаменитой точке джи и даже на колечко ануса девушки. Именно после этого он сделал свои пульсации всего лишь фоном всех последующих событий и превратил оргазм в сплошной, почти двухчасовой поток взаимного наслаждения. Кажется, при этом он даже заставил и саму Лулуаной испытать если не оргазм, то нечто похожее, так как она перестала, наконец, хлюпать носом и поносить их обоих самыми последними словами и выражениями.

Более того, после того, как он, в изнеможении, лёг на бок и, наконец, отодвинулся от своей любовницы, которая впала в какой-то медитативно сексуальный транс и только тихо постанывала, Лулу негромко сказала ему:

— Боже, Стасик, ты, кажется, ступил на ту самую дорогу, которая, в конечном итоге, привела арнис к бессмертию. Как же тебе удалось заставить свое тело вырабатывать столько энергии, мой дорогой? Ведь в нём нет энергида. Ты даже меня не то что накормил ею досыта, а просто перекормил. Эдак, я смогу снова построить энергетический ментосканер и мне больше не придётся вслушиваться в то, что ты мне бормочешь.

Относительно того, что они всё-таки обнимались и целовались друг с другом, Лулу уже не высказывалась столь категорично, но на его вопрос презрительно фыркнула вместо ответа и надолго умолкла, но перед этим всё же сказала, что ей нужно время для того, чтобы проанализировать все факты. Зато Эллис, выслушав объяснения своего любовника, спросила его прямо и без каких-либо экивоков:

— Стас, а ты научишь меня тантрическому сексу? Это так замечательно, хотя и простой секс тоже неплох.

Поцеловав девушку, он сказал ей:

— А я и так уже начал учить тебя, Эллис. Не веришь? Закрой глаза и попробуй определить, где будет находиться мой указательный палец. Учти, я не буду касаться твоего тела и моя рука будет находиться под водой. Так что тепла ты не почувствуешь, моя сладкая ягодка.

Девушка, плотно зажмурив глаза и даже закрыв их ладошками, раз за разом отгадывала на какую часть её тела был нацелен палец её любовника. Это быстро превратилось для них в веселую игру. Вскоре Эллис спросила его:

— Стасик, но тут же даже и не пахнет ни йогой, ни какими-нибудь тантрическими знаниями. Поверь, я этой мурой занималась с четырнадцати до семнадцати лет и там просто нет ничего подобного, хотя и есть кое-какие упоминания о некоем тантрическом сексе. Как ты овладел такими знаниями, любимый мой? От кого ты их получил?

Поняв, что рано или поздно всё равно это откроется, Стос встал из ванны и, энергично растираясь полотенцем, будничным тоном ответил девушке, постучав себя по груди:

— Эллис, внутри меня живет звёздная путешественница Лулуаной Торол с планеты Сиспила. Она вылечила меня от рака лёгких, тебя от рака печени и ещё кое-каких болячек. Она имеет тело, но не такое как у нас, белковое, а энергетическое, состоящее из особой субстанции, энергида, но Лулу хочет иметь тело молодой красивой девушки и она будет его иметь, Эллис, чего бы это мне не стоило. Тело она может получить только одним образом, я должен вырастить его, взяв за основу свои и твои раковые клетки. Процесс будет длиться четырнадцать месяцев или немногим более того и всё это время я проведу в этой квартире, потому что вначале стану похожим на монстра, а потом к моему фасаду будет приклеена девушка с твоим телом и очаровательной мордашкой, которую я уже создал на компьютере. Ближайшие три недели Лулу будет изучать твое тело, чтобы понять как оно устроено, а потом мы с тобой расстанемся. Хотя ты просто прелесть, Эллис, и я бы уже завтра пошел с тобой под венец, полтора года это всё-таки очень большой срок. К тому же под венец с тобой я всё равно не пойду потому, что твое чувство благодарности и долга это очень подлая штука и оно, рано или поздно, прикончит нас обоих. Любовь, это прежде всего свобода от каких-либо обязательств по отношению друг к другу. Для того, чтобы быть вместе, надо просто любить, а не быть к чему-то обязанными. Поэтому давай побудем это время счастливыми любовниками, а потом пойдём каждый своей дорогой. Это самое лучшее, что мы можем сделать друг для друга, ведь быть любовниками, это значит просто желать, быть влюблёнными какое-то время, но не любить. Не знаю, поймешь ли ты меня, Эллис, но если бы я не спас твою жизнь, что произошло совершенно случайно, то я бы, скорее всего, полюбил бы тебя навеки, а так я просто влюбился в тебя, но, поверь, это пройдёт. Ты теперь никогда не забудешь меня, а я не забуду тебя, разве этого мало, любимая?

Эллис выбралась из ванны и тоже принялась вытирать свое тело другим концом полотенца. Сделав изящный пируэт, она оказалась в объятьях своего любовника и тихо сказала:

— Стас, ты ведь любишь Лулуаной.

При этих словах арниса взвизгнула:

— Это ещё что за новости? Стос, немедленно запрети этой девушке говорить об этом!

Однако, Эллис не слышала этих слов и потому продолжала говорить спокойным и немного грустным голосом:

— Я вижу это и счастлива от того, что у неё будет мое тело. Пусть она будет хоть немного похожа на меня и это только увеличит моё счастье. Я буду помогать тебе всё это время, Стас. Ведь ты должен довериться кому-то, чтобы этот человек убирал твою квартиру, стирал тебе бельё. Да, мало ли что ещё может понадобиться. Так что я стану приходить к тебе два-три раза в неделю и ни одна живая душа об этом не узнает. Хочешь представить себе, как это все будет выглядеть?

Схватив своего любовника за руку, Эллис потащила его в тренажерный зал. Там она поставила Стоса перед зеркалом во всю стену по стойке смирно и, увидав в углу очень низкую скамеечку, быстро принесла её и встала на ней перед ним. Теперь голова девушки помещалась практически под его подбородком, круглая, упругая попка упиралась в его живот, а её промежность оказалась выше основания его члена, что стало особенно наглядно видно, когда она попросила его поставить ноги на ширину плеч. Посмотрев на их отражение в зеркале, а Эллис целиком помещалась на его мощном теле, она громко и весело сказала, озорно покрутив головой:

— Лулуаной, сестрёнка, посмотри-ка на то, как ты будешь выглядеть на теле Стаса. Я даже не представляю себе, как он сможет вытерпеть такое мучение, носит на себе такую красотку целых полтора года. — Ухватив Стоса за конец, она весело добавила — Хотя, Лулу, для секса вам обоим здесь вполне хватит пространства и если тебя не смутит некоторая ограниченность в позах, то ты всё равно останешься вполне довольна.

Арниса, которая внимательно слушала все и теперь смотрела на эту демонстрацию, истошно завопила:

— Стос, она сошла с ума! Я никогда не позволю тебе трахнуть меня! Вы оба идиоты, помешанные на одном только сексе.

Эллис, поглаживая своего любовника по ягодицам, вдруг, спросила его застенчивым голосом:

— Стасик, я смогу поговорить с Лулуаной?

Лаская тело девушки, он ответил:

— Ну, я думаю, что это вполне возможно в том случае, если я просто войду в тебя и мы при этом не будем заниматься сексом. Понимаешь, Эллис, наша малышка Лулу из расы однополых существ и в её сознании просто не укладывается такая сложная для её понимания вещь, как секс. Он её, почему-то, очень сильно пугает. Увы, но арнисы всегда размножались самоделением и не знают что такое любовь. У них даже нет таких видов искусства, как музыка и поэзия. Они им были просто не нужны.

Эллис печальным голосом сказала:

— Бедняжка, как мне её жалко. Как мне жалко всех арнис, которые живут на Сиспиле. Они такие несчастные. Наверное, все соседи по космосу их жутко ненавидят. — Улыбнувшись, она добавила — Ну, что же Стасик, тогда тебе придется научить нашу Лулу любить мужчину и заниматься сексом. Ведь у тебя это получается просто великолепно, любимый.

Лулуаной была так ошеломлена этим известием, что даже не смогла ничего сказать в ответ. Стос понял это несколько иначе и потому сказал девушке:

— Эллис, наша крошка Лулу сейчас занята обработкой данных и потому мы сегодня уже больше не станем заниматься сексом. Ни тантрическим, ни обыкновенным. Вместо этого мы поедем в ночной клуб "Гараж". Резина и Ольхон сегодня выступают там с двух часов ночи. Потом они целых десять дней будут в отстое, но это даже к лучшему, хорошенько порепетируют. Так что давай поужинаем и будем потихоньку выдвигаться.

Девушка соскочила со скамейки и бегом помчалась на кухню. Она оказалась не только чудо как хороша в постели, но и умела, вдобавок к этому, отлично готовить. К тому же ей теперь стало ясно, почему её любовник, который готовился вскоре стать мамом, так много ел. Времени у неё было немного и потому она просто пожарила Стосу огромный стейк, а себе свиную отбивную. Когда они весело щёлкали челюстями, Эллис, налегая на острые овощные блюда, весело сказала:

— Стасик, "Гараж" весьма своеобразное место. Там тебя в твоем смокинге точно примут за идиота. Поэтому оденься подемократичнее. Джинсы, кроссовки и майка вполне подойдут. Хорошо ещё, что я прихватила с собой шорты и топик. Мы с тобой будем очень красивой парой. Только не пей в этом клубе ничего из бокалов. Там ведь запросто могут подмешать в напиток экстэзи. Самое безопасное, это пить баночное пиво и коктейли, "Фанты" ты там точно не найдешь. — Внезапно она спросила его просящим голосом — А можно я позвоню Вилли и приглашу его на концерт "Здыма"? Ты знаешь, Стас, моему брату очень понравилось пение Ольхон. Да, и этот диджитал рок ему тоже понравился и особенно то, что вся группа Резины не какие-нибудь кислотники или гомики. Кстати, я не понимаю, почему Ольхон не поет русских текстов? Если бы она пела на русском языке, то поверь, популярность "Здыма" была бы ещё больше.

На все вопросы, которые Эллис задавала до этого момента, он только кивал с набитым ртом в знак согласия или понимания, но на этот немедленно ответил:

— А чего тут не понять, Эллис, просто на её манеру пения фиг найдешь хоть один приличный русский текст. Вот она и шпарит по-бурятски. Она ведь потомственная шаманка, приехала в Москву поступать в Гнесинку, а её даже и на порог не пустили эти урки от искусства. Резина её в метро подобрал, где она пыталась петь свои шаманские гимны. Господи, даже не представляю себе, чтобы с этой девочкой было дальше, если бы у Резины не сломался тогда его автобус. Наверное, она пошла бы на панель, а то и того хуже. Б-р-р-р, мне просто жутко делается от одной такой мысли. Поверь, для меня проститутки это вполне нормальные, хотя и несчастные бабы, но я ненавижу всех тех, кто их эксплуатирует, бандитов, ментов и всю прочую сволочь.

Эллис, спокойно выслушав его пассаж по поводу проституции, сказала относительно песен на русском языке:

— Ну, так пусть тогда поет по-английски. Этот язык будет ей в самый раз под её золотое горлышко.

Стос воскликнул притворно-плаксивым голосом:

— Господи, Эллис, да, где же я найду ей поэта, который пишет стихи по-английски. Со всем остальным Изя и без меня как-нибудь управится.

Девушка, хитро улыбнувшись, предложила:

— Ну, если ты будешь не против, то я могу предложить свои стихи. Мне кажется, что некоторые из них очень хорошо лягут и на её голос, и на музыку Резины.

Стос погладил свою тонзуру и сказал:

— А вот это было бы просто замечательно, Эллис. Завтра мы всё и обмозгуем в студии, а сейчас поехали, а то опоздаем.

Надев на себя свои самые демократичные, то есть драные джинсы, новенькие белые кроссовки и тёмно-синюю майку, Стос под руку с Эллис, на которой были крохотные кожаные шортики и малиновый топик, спустился вниз с черного хода и выгнал из гаража самый что ни на есть буржуйский джип, на который даже до безобразия ленивый антиглобалист не пожалел бы ведра бензина, чтобы спалить его дотла. Зато за рулём этой машины он чувствовал себя просто великолепно, тем более, что рядом с ним сидела такая потрясная девчонка.

Вилли давно поджидал их у входа и тоже был одет в джинсы и майку. Судя по тому, что вся техника "Здыма" стояла неподалёку, рок-банда Резины уже была внутри. Брат Эллис, увидев Стоса, широко раскинул руки и обнял сначала его, а уже потом подхватил на руки и закружил свою сестрёнку. Изрядно поддатая молодежь, крутившаяся у входа в ночной клуб с такой славной репутацией, смотрела на них обоих с издёвочкой во взгляде, а на Эллис с завистью. К "Гаражу", не смотря на позднее время, активно подтягивались на собственных машинах молодые парни и девушки сортом повыше.

Когда они подошли к стальным дверям, к клубу подъехало человек десять байкеров на дорогих американских мотоциклах с весьма импозантными девицами. Кажется, "Здым" уже стал событием, так как Стос заметил в толпе несколько знакомых, по другим ночным клубам, лиц. Поднимаясь по крутой лестнице наверх, он услышал как кто-то спросил кого-то:

— Слышь, Инвалид, а что это за погонялово такое, "Здым"?

Стос повернул голову, и, увидев, что у сзади поднимаются два рослых, бородатых и длинноволосых парня лет двадцати пяти в косой коже, машинально ответил:

— Всё очень просто, старичок, это означает "Звёздный дым" и ничего другого.

Тот парень, который был в черной бандане, посмотрев на него снизу вверх, поинтересовался:

— А ты откуда это знаешь, дядя?

Любопытному типу ответила Эллис, ехидно сказав:

— Да, оттуда, Инвалид. Стос эту группу сделал.

Вот тут-то юного Инвалида разобрало по-настоящему и он, узнав девушку, громко крикнул:

— Вау, так это ты, Эллис? А кто-то слух пустил, что ты в ящик сыграла. Ну, дела, а я иду сзади и просто прусь. Не въеду никак, у кого же это ещё кроме тебя может быть такая классная задница. Где ты всё это время пропадала, старуха?

Слава Богу, что подъем закончился и они вошли внутрь ночного клуба, в котором было дымно, шумно, многолюдно и не очень светло. Резина и Ольхон уже были на небольшой сцене и готовились к выступлению. Увидев у входа своего отца, Резина метнулся к своему компьютеру и пустил музончик, после чего все здымовцы, сгрудившись вокруг Ольхон, громко, но очень слаженно и музыкально заорали слова чужой, перепетой уже по второму разу, весёлой песенки:

— А что это за девочка, а где она живёт? А вдруг она не курит, а вдруг она не пьёт, а мы с такими рожами возьмём и, вдруг, припрёмся к Эллис! Эллис! Эллис!

Стос тотчас подхватил Эллис одной рукой и посадил её к себе на плечо. Он двинулся вперёд, словно танк, но путь ему прокладывал Вильям, перед которым все расступались без каких-либо разговоров. Похоже, что Эллис хорошо знали завсегдатаи этого клуба, так как очень многие тоже закричали:

— Эллис! Эллис! Эллис пришла!

Подобравшись вплотную к сцене, Стос спустил девушку прямо в объятья джинсово-меховой Ольхон и та звонко расцеловала её, после чего к ней подскочил Резина, но обниматься не полез. Публика уже дошла до нужной кондиции и "Здым" начал выступление с самой заводной своей вещи, под которую танцевали практически во всех клубах, где они уже успели побывать до этого дня и которая всегда шла на ура. Этот клуб, в центре Москвы, был весьма весёлым местом, хотя и отличался известным своеобразием, да, и публика здесь тоже была простой и незатейливой. С одной стороны Резине было нетрудно завести её, а с другой приходилось быстро реагировать на настроение людей, но его это не пугало и музыка хорошо влетала во все уши. Однако, самой счастливой в этот вечер была Эллис.

Глава шестая. Лулу, наконец, хоть раз осталась довольна сексом

Так уж получилось, что в студию Резины Стос и Эллис выбрались только на третий день. Все здымовцы за последние две недели ушатались так, что добрых два дня отсыпались и только к пятнице малость оклемались. Их они поджидали с нетерпением, особенно Ольхон и когда они вошли в большое, полуподвальное помещение, то эта девчонка завизжала так, что у Стоса возникло ощущение, будто трамвай тормозит на полном ходу. Бедного Изю этим визгом, словно током шандарахнуло, и он даже присел, зажав уши руками.

Эллис была одета в самое шикарное платье, которое, по заказу её любовника, только смог достать Бочулис. На шее у девушки ярко горело рубинами и бриллиантами драгоценное колье. У Стоса был один знакомый ювелир, который не гнушался торговать драгоценностями в обход кассы и он, таким образом, полностью довершил разгром первого лимона, украденного Лулу. Единственное, о чем он жалел, так это о том, что она уперла только два с половиной, а не все двадцать лимонов.

Тогда бы он осыпал драгоценностями обеих этих девушек с головы до пят. Но они и так были счастливы, особенно Ольхон, которая вовсе не собиралась расставаться с Резиной и потому очень жалела Эллис, счастье которой грозилось быть таким недолгим. Странно, но Вилли был из-за этого не в претензиях к Стосу и когда он повторил ему, как-то по телефону, всё то, что сказал его сестре на счёт совместной жизни из чувства долга, то не примчался немедленно набить морду, а лишь поблагодарил за благородство и мужество.

То, что его сестра стала любовницей мужчины вдвое старше её, этого парня, собиравшегося вновь вернуться на службу, но теперь уже в ФСБ, нисколько не угнетало. Им обоим пришлось пережить очень многое за те восемь месяцев, в течение которых они собирали деньги на операцию, которая не давала никаких гарантий. Теперь, когда всё было позади, и стыд, и унижение, и боль, оба этих человека совсем по другому смотрели на жизнь. То, что Эллис решила пожить какое-то время со своим спасителем, он принял пусть и не с восторгом, но с пониманием того, что это было её решение и он не имел права вмешиваться.

Правда, видя то, какими подарками осыпал Стос его сестрёнку на следующий же день, он всерьез забеспокоился, а не съехала ли у него крыша. Именно поэтому он и позвонил ему по телефону и услышав, какие чувства борются в душе этого человека, окончательно успокоился. Ему стало ясно, что Стоса куда проще пристрелить, чем переубедить. Да, к тому же его радовало, что Эллис собиралась вернуться в институт и продолжить учебу, а там, глядишь и она встретит прынца на сивой кобыле, хотя этот лысый водолаз ему, всё-таки, нравился в качестве зятя намного больше, так как обладал очень ценными качествами души.

Пока Вилли и Эллис перелистывали скоросшиватели с её рукописями, Стос по быстрому осмотрел студию Резины, а она занимала чуть ли не половину всего цокольного этажа жилого дома сталинской постройки. В соседней комнате, тоже довольно большой, он обнаружил не только несколько тренажеров и тонны три различного железа, но и Костяна с Коляном, которые ворочали его с весёлым остервенением. Резина отнесся к его идее относительно двух бугаев рядом с Ольхон очень заинтересованно. Это было куда круче, чем какие-нибудь жалкие пидоры на подтанцовках или сиплый бэк-вокал. Так что на этих ребят легла двойная нагрузка, ну, а поскольку зарплата у них также выросла вдвое, то они и не жаловались.

Когда здымовцы после выступления в "Гараже" узнали о том, что Эллис пишет крутейшие тексты на английском и то, что она знала этот язык в совершенстве, и даже напела им, подражая Ольхон, несколько своих произведений возле "люминьки", да ещё на мотив их самых классных композиций, то они даже качнули её несколько раз. Ольхон сначала загрустила потому, что в английском она была ни в зуб ногой, но Изя быстро объяснил ей, какой это пустяк, поставить песню на английском, что тут даже и волноваться не о чем. Ольхон тотчас оживилась и была готова начать заучивать тексты немедленно, но её придержали за пояс и посоветовали сначала отоспаться, как следует.

Усевшись в сторонке, Стос с улыбкой принялся наблюдать за тем, как англоговорящий пипл "Здыма" в лице Митяя, Миграна и Эдуардо выхватывает из рук друг у друга листы со стихотворениями, написанными и отобранными Эллис, наперебой зачитывает их вслух. Матёрая бестолочь по прозвищу Резина, метался от одного толмача к другому и, заискивающе глядя грамотным людям в глаза, упрашивал прочитать их тексты нараспев, чтобы он мог уловить мелодику стиха.

Всё кончилось тем, что Эллис, заранее получившая несколько компакт-дисков с минусовками, надела себе на голову наушники и, взяв в руки микрофон, принялась распевать свои тексты под музыку "Здыма", опять таки старательно подражая манере пения Ольхон. Хотя её певучий голосок был, конечно, слабоват по сравнению с этой пароходной сиреной, которая могла выдавать звуки такой мощности, что ими можно было взламывать асфальт, звучало это всё очень мило.

Резина тут же писал всё на компьютер, чтобы поработать в дальнейшем с гармониями. Однако, остроумнее всех поступил Эдуардо. Он, выхватив из рук Эллис уже пропетый ею текст и тотчас принялся строчить маркером английские слова русскими буквами на обратной стороне испорченного при печати постера с портретом Ольхон. Увидев, как тот коверкает слова, Вильям, знавший английский ничуть не хуже сестры, а то и лучше, забрал у чернокожего грамотея, говорившего по-русски довольно хреново, маркер и сам взялся за работу, чтобы порадовать Ольхон.

Скрипач Серега надыбал где-то несколько листов ватмана и минут за десять для бурятской певицы с золотым горлышком была сделана первая супершпора, которую та смогла бы прочитать метров с десяти, а то и больше. После этого Вильяму, наконец, выпало счастье поучить своего кумира английскому, и он стал терпеливо втолковывать девушке, как ей нужно правильно, без акцента, пропевать слова. Эдуардо держал перед ней транспаранты, а Мишка менял их.

Ещё через полчаса к ним присоединилась Эллис. Она уже напела штук десять своих текстов и работа пошла куда веселей, так как дуэтом у Ольхон получалось петь лучше. К тому же у неё было куда больше педагогических талантов, чем у брата. А ещё примерно через два часа певица была готова спеть под минусовку свой первый блюзовый, бурятско-английский вокализ, но жутко волновалась. Резина надел на голову Ольхон и Эллис наушники, вручил им в руки по микрофону и запустил минусовку. Обе девушки пели одновременно, но только Эллис суфлировала и потому её голос был слышен одной Ольхон, зато солистка "Здыма" лупила свои рулады через мощные колонки и её бой-френд писал все на компьютер.

Резина тоже был в наушниках, но только в дикторских, с микрофоном, через который он обычно орал или шипел, как удав, на своих музыкантов. Уже вызубрив наизусть текст и зная подстрочник, после первой распевки, сделав точный хронометраж песни и поработав на компьютере минут пятнадцать, он заставил её петь снова, да, ещё и принялся свирепо рычать на Ольхон, чтобы та тянула каждую музыкальную фразу именно столько, сколько это ему требовалось. Зверь он, конечно, был ещё тот и заставил девушек спеть раз двадцать, не меньше, прежде чем молча замахал руками у себя над головой и зарылся в свои файлы и программы. Стос смотрел на своего сына, чуть ли не так же, как простая римская прачка смотрит на римского папу. Изя, обняв его за плечо, сказал ему вполголоса:

— А может быть мы правильно сделали, Стос, что отцепились от него. Пожалуй, в консерватории его так бы ничему и не научили. Это место только для таких ребят, как Серёжа или Митяй, а твоё чадо слишком упёртое и вредное. Что, уж, тут поделаешь, талант, однако. И знаешь, что я ещё тебе скажу? Тут дело пахнет очень большим прорывом и довольно крупными деньгами. Да, ты ведь и сам всё слышал, тексты Эллис сами просятся на музыку. Годика полтора, конечно, придётся "Здыму" здесь поработать, а потом можно и запад потихоньку окучивать. Для начала Землю Обетованную, мать её ити, а затем и по Парижам с Брюсселями, да, Мюнхенами можно будет проехать. Вот только у меня одна головная боль, Стос, от всякой шпаны я и сам фуфайкой отмахаюсь, Колька с Коськой нашу Ольку на сцене всегда прикроют от пылких поклонников, а что нам с крупным жульем делать, которое у нас в шоу-бизнесе всеми делами заправляет? Тут, братишка, мощная крыша нужна, надёжная, как броня танка ис три.

На помощь Стосу тотчас пришел Вилли, который сидел рядом с ними и уже напевал себе под нос новую песню. Повернувшись к двум друзьям, он сказал:

— Изя, а я тебе что, из хлебного мякиша сделан?

Тот взмахнул рукой и обиженно воскликнул:

— Так ты же в фе се бе намылился, Билл!

— Ну, и хрен с ней, с этой фе се бе, Изя. — Твердо сказал Вильям — Уж если Эллис собирается прописаться в "Здыме", то кому, как не мне её и вас опекать? Ну, а с "Альфой" ни один урод связываться не станет, Изя. Это я тебе гарантирую.

Наконец, Резина закончил свое камлание над компьютером и пустил сведённую песню. Что уж там он делал над музыкой и голосом, через какие такие фильтры пропускал эту композицию, но звучала она ничуть не хуже, чем песни Ольхон на её родном языке. Голос девушки звучал так широко и мощно, с такими фиоритурами, что все буквально замерли и вытаращили глаза, а Лулуаной стала что-то взахлёб говорить Стосу, но он её не слушал, так как его взгляд был прикован к Эллис.

Когда блюз смолк, на несколько минут воцарилась тишина, но вскоре она была вскоре взорвана дружным воплем восторга и все бросились обнимать Ольхон и Эллис, создавших это чудо на музыку Резины. Тот сидел за компьютеров с полуоткрытым ртом и совершенно идиотским выражением лица, пока его не выволокли оттуда Костик с Кольком и не вбросили в толпу, словно тюк соломы. Вот тут-то ему и досталось на орехи.

Обе девицы целовали его справа и слева, а все мужики колотили по спине кто ладонями, а кто и кулаками. Его хотели было качнуть, но побоялись, что он размажется по потолку и потому отставили эту затею, как крайне опасную для дальнейшей судьбы коллектива. Пожалуй, больше всех радовались Митяй и Эдуардо, так как они куда лучше других знали, что с такими вещами они смогут спокойно работать и на западе. Но для этого им нужно было ещё пройти очень долгий путь, хотя начало было уже положено. Голос Ольхон звучал на английском ничуть не хуже, чем на бурятском, да, к тому же, по авторитетному мнению Вилли, без малейшего акцента. У бурятки был талант к языкам.

В студию приехал Валдис Бочулис с несколькими новыми костюмами для музыкантов и кожаными шортами для обоих качков. Вообще-то, этого парня из Удмуртии звали Володька Бочкарёв, но в Москве он решил стать Бочулисом. Впрочем, какая разница. В любом случае этот тридцатилетний выпускник "Тряпки" был отличным дизайнером по костюмам и ещё превосходным стилистом. Его и портниху-закройщицу, стильную даму лет сорока, что приехала только для того, чтобы снять мерки с Эллис, тотчас усадили на диван и, угостив пивом, дали и им послушать новую песню Ольхон.

Валерка, хорошо знал английский и сразу же пришел в восторг ничуть не меньший, чем у всех музыкантов и друзей "Здыма" вместе взятых. Именно он и предложил поехать в ресторан и выпить за успех нового начинания и взятие сладкоголосой Ольхон очередной вершины в песенном творчестве. Окинув взглядом толпу, Стос немедленно позвонил ещё одному своему другу, тот держал греческий ресторан с караоке и предложил поехать туда. Ресторан этот ему нравился сразу по двум причинам, — там кормили, как на убой, и имелась большая летняя веранда, совмещённая с залом, которую он и заказал для плотного ужина. Ну, и ещё у Севки всегда собиралась очень приличная публика.

Сразу после звонка народ бросился к машинам. Резина вместе с Ольхон и Вильямом забрались в его джип, так как Изя первым умчался куда-то на "Мазде". Мишка купил себе серебристую "Тойоту-Селику" и теперь "люминька" отошла бритоголовому Митяю, а поскольку Бочулис приехал на своей "десятке", то синий автобус им уже не понадобился. Пока все рассаживались по машинам, Резина вспомнил, вдруг, о том, что забыл обесточить свою аппаратуру и отсутствовал минут пятнадцать.

Стос сразу же сообразил, что Изя, скорее всего, хочет представить ему и "Здыму" свою невесту, но это его нисколько не опечалило. Судя по тому, что Ольхон облачилась в дорогое вечернее платье и надела сапфировое колье, смотрины должны были быть обоюдными. Наконец, спустя полчаса после того, как Изя умчался на Плющиху, они выехали со двора и не спеша направились к Садовому кольцу.

Стос возглавлял колонну автомобилей и потому выбрал самую длинную дорогу, через Таганку. Было четверть девятого вечера и, как обычно по пятницам, дорога уже не была так забита машинами, как в часы пик. Тем не менее они добирались до ресторана его друга минут сорок и когда приехали туда, то там, на парковке рядом с рестораном, уже стояла ярко-красная "Мазда", подле которой прогуливалась стройная, худощавая, красивая женщина с рыжевато-каштановыми волосами, одетая в вечернее платье, а возле неё крутился Изя. В своём белом костюме-тройке, чёрной рубахе и узком галстуке, вручную связанном из тоненьких кожаных полосок, да, ещё с массивным золотым перстнем на пальце, украшенным крупным брюликом, он был похож на главного нью-йоркского мафиоза Чипполини.

Машины осторожно въехали на парковку и из них с криками и улюлюканьем выбрался на свежий воздух разношерсто одетый пипл. Пожалуй, только Эллис и Ольхон были одеты соответствующим образом, да, ещё, разве что, Бочулис. Все же остальные являли собой сборище каких-то хиппи и панков, а Митяй в своих джинсах, нарезанных лапшой поперёк штанин, и вовсе походил на сироту казанскую и его даже не спасал новенький чёрный кожаный жилет и чистенькая, белая майка под ним. Это нисколько не мешало ему бросать косяки на портниху Екатерину, но та его и в упор не видела.

Изя представил всех своей невесте чин по чину, как полный состав группы "Здым", потому Эллис прокатила в этом списке, как штатная поэтесса, её брат, как начальник службы безопасности, а Стос, как генеральный продюссер, ну, и далее, по списку. Только после этого этот хмырь представил Медико главное сокровище группы, певицу Ольхон. Севка Попандопуло, их однокурсник и владелец ресторана, вышел встречать гостей аж на улицу, да, ещё с четырьмя букетами цветов. Именно с ним под руку и вошла в ресторан Екатерина.

Ресторан у Севки Попандопуло был большой, но очень уютный. В нём на втором этаже, помимо офиса, располагалось несколько приватных кабинетов для деловых ланчей и ужинов, в каждом из которых, помимо обеденного стола, имелся удобный диванчик и маленькая туалетная комната, но дешевым борделем он всё же не был. Этот хитрый грек закрывал второй этаж в десять часов вечера, да, и стоили приватные кабинеты недёшево, а потому их посещала только очень серьёзная публика. Ну, а уж если кто-то и успевал там поиметь свою секретаршу за обедом, то это было уже не его дело и он закрывал на такие вещи глаза.

На первом этаже было два зала. Один поменьше, где располагался бар с огромным телевизором. По нему можно было смотреть один только футбол. Там всегда собиралось много народа потому, что помимо всего в баре имелась небольшая букмекерская будка, находившаяся там на вполне законном основании. Стос не интересовался ни футболом, ни, тем более, ставками на победу футболистов. Страсти по "Реалу", "Интеру" или "Спартаку" с "Локо" его совершенно не волновали. Куда больше его интересовал ягнёнок, жареный на вертеле и прочие греческие мясные и рыбные блюда, а их шеф повар ресторана, пожилой грек из Анапы, готовил просто изумительно.

Однако, в Севкином ресторане подавали не только их и потому он не пустовал. В большом зале, две стены, с врезанными в них нишами, дизайнер облицевал белым мрамором и украсил зелёным критским меандром, в нём стояло две дюжины прямоугольных деревянных столов, изготовленных в древнегреческом стиле на заказ. Потолок в ресторане тоже был деревянным, с десятками бронзовых литых люстр, и они заливали зал неярким светом, словно факелы, отчего зал с его круглыми и овальными щитами, повешенными между ниш, короткими мечами, дротиками и копьями, был похож на то самое место, где Одиссей по самое некуда ввалил чертей женихам Пенелопы.

Пол в зале был мозаичным, бело-голубого цвета, с дельфинами, кораблями, типа "Арго", осьминогами и, в соответствии с названием ресторана, прямо в центре, там где столов не стояло и можно было потанцевать, на нём был изображен сам бог морей Посейдон верхом на Тритоне с двумя наядами. В нишах красовались гипсовые копии древнегреческих бронзовых скульптур, а на полках между ними стояли, похоже, самые настоящие, аспидно-черные и краснобокие, лоснящиеся, расписные амфоры, килики и кратеры, накрытые, как в музее, призмами из оргстекла.

Сиртаки в этом ресторане никто не исполнял, хотя все официанты и официантки были одеты в греческие народные костюмы. Зато на небольшой мраморной эстраде, стоявшей между Гераклом и Афродитой, имелся крутой музыкальный центр с караоке и стойка с дорогим микрофоном. Народу в зале было немного, но это была, в основном, состоятельная, важная и холёная публика и потому при виде той толпы, что двинулась через весь зал на веранду, рожи у многих неприязненно вытянулись. Впрочем, уже очень скоро все упокоились, так как официанты, обслуживающие столики, быстро объяснили всем, что это отдыхает новая модная группа "Здым".

Веранда в ресторане у Севки была хороша уже тем, что выходила в какой-то дворик, зажатый между офисных зданий и через неё был прекрасно виден главный зал ресторана. Шеф-повар в Севкином ресторане постарался на славу и потому здымовцы сразу же налегли на блюда греческой кухни и французское вино. Греческое вино и, тем более, коньяк, у хозяина ресторана не было в чести. За большим столом было очень шумно и весело, а когда гости в зале стали пробовать свои силы в пении, то здымовцы и вовсе разошлись. Как это, их кто-то захотел перепеть?

Первым к микрофону побежал Митяй и, жутко кривляясь, очень хорошо спел несколько старых песен советской эстрады, но добил публику двумя песнями на английском, из репертуара "Битлз". Его сменила Эллис. Она таоже отлично знала творчество как этой знаменитой группы, так и много других английских песен. Одна только Ольхон загрустила, так как не знала почти ничего, кроме своих шаманских гимнов. Её моментально выручил Резина. Он специально прихватил с собой несколько минусовок и попросил её спеть для друга своих родителей, Всеволода Аристотелевича Попандопуло, несколько новых песен и, в том числе, минусовку её последней песни на английском языке, уже изрядно переработанную им на компьютере.

Ольхон выбежала на крохотную эстраду в своей обычной манере, но, начав петь, лишь слегка пританцовывала и изгибала своё сильное тело, а не тряслась в дикой шаманской пляске и не вскидывала ноги под самый потолок. Тем не менее сила и красота её голоса быстро ввели в транс даже эту чопорную публику. Господа, одетые в дорогие костюмы и их дамы в шикарных вечерних нарядах, будучи не в силах противостоять шаманской магии, покорно раскачивались в такт её пению, а Митяй, уже сидевший за чужим столом, негромко подпевал ей на английском.

Пожалуй, Ольхон впервые доказала всем, что она может выступать не только перед золотой молодежью в ночных клубах, но и в концертных залах, и Изя смотрел на неё очень задумчивым взглядом. Но более всего Стос радовался тому, с каким восторгом слушала пение девушки Медея. Это прямо говорило, что девушка будет хорошо принята не только этой властной дамой, но и старым Вахтангом, который был у неё под каблуком чуть ли не с того самого момента, как его дочь пошла в первый класс.

Скорее всего теперь всё в этой семье переменится, так как его бывшая всегда робела перед Изей, а теперь и вовсе смотрела на него с обожанием. Вечному бунтарству Резины конец, разумеется, отныне не наступит, но втроём они уж точно раскрепостят Вахтанга и окончательно забьют Медико, загонят её на кухню, а вскоре и вовсе принудят стать заботливой матерью и бабкой. То, что Изя заставит её родить ему сына или дочь, даже не нуждалось теперь в доказательствах.

Да, и сама Медея, кажется, уже поняла, что ей пора выбрасывать белый флаг и потому, как только Ольхон, спев несколько песен, принялась раскланиваться и посылать всем воздушные поцелуи в ответ на бурные аплодисменты, бросилась к ней первой, радостно обняла и расцеловала, словно свою лучшую подругу. Это подвело Стоса к тому, что он громко спросил саксофониста, сидящего за столом напротив:

— Эдуардо, ты уже нашел себе квартиру?

Тот ответил, блеснув своими зубами:

— Нет, Стос, всё как-то было не до того.

— И не ищи. — С улыбкой сказал он ему и, видя, что Медея уже подвела Ольхон к столу, ещё громче добавил — Всё равно Резине давно уже пора привести Ольку в свой дом, а не мыкаться с ней по чужим углам. Так что гони их уже сегодня на Плющиху, а сам перебирайся в мою старую квартиру. Там ты сможешь спокойно дудеть в свою кривую дуду, соседи у меня хорошие, да, и служебную "Мазду" тоже можешь забирать себе, всё равно Резине нужно купить себе что-нибудь попросторнее и не такое резвое. Он ведь псих конченый и потому гоняет, как бешенный.

Медико изменила маршрут и, проходя мимо своего бывшего мужа, обняла его и Эллис за плечи, звонко поцеловала в загорелую тонзуру и весело сказала:

— Стос, у твоего сына есть имя.

— Да, а ты знаешь с какой попытки он на него отзывается, Медико? На Резину, когда он сидит за компьютером, этот тип реагирует хотя бы с третьего раза, а на своё настоящее имя вообще никак не отзывается. Говорил же я тебе, давай назовём мальчика Хаимом или Мойшей, тогда всё было бы в порядке.

Все громко расхохотались, так как светло-русый Резина с его овальным, добродушным лицом и курносым носом, ну, совсем не был похож на еврея, хотя и имел четвертушку крови этого древнего народа. Больше всех хохотал сам Резина, к которому мать подвела Ольхон и, ещё раз поцеловав девушку, пошла к своему сияющему жениху Изе. День свадьбы уже был назначен, но Стосу на ней не было суждено погулять.

Около половины первого они покинули ресторан и здымовцы немного растерялись, так как не привыкли возвращаться домой так рано. Что они предпримут, Стоса уже не интересовало. Вместе с Эллис и Вилли они пошли к джипу. Сначала он завёз брата своей любовницы к нему домой, а потом они поехали к себе. Эллис была очень довольна и всю дорогу они весело разговаривали, делясь друг с другом впечатлениями и при этом его девушка очень часто обращалась к Лулуаной, рассказывая ей то об одном, то о другом. Поэтому Стос даже не удивился, когда та сказала ему:

— Стасик, я очень хочу сегодня ночью поговорить с Эллис.

Он притворно возмутился и спросил её:

— Лулу, и о чём же это ты хочешь поговорить с этой похотливой самкой, которая не думает ни о чём ином, кроме секса? Тебе не кажется, что такой утонченной арнисе, как ты, просто не о чем разговаривать с Эллис. Да, и она тоже вряд ли захочет разговаривать с тобой напрямую, ведь ты тотчас начнешь оскорблять и обижать её.

Арниса приняла всё за чистую монету и воскликнула:

— Стасик, честное слово, я и в мыслях не держу ничего такого! Наоборот, я хочу извиниться перед Эллис и мне очень хочется поболтать с ней просто так, о всяких пустяках.

Слова, сказанные Стосом с такой иронией, заставили смутиться Эллис, которая тотчас пылко воскликнула:

— Лулу, не вздумай оправдываться! Тебе незачем извиняться! Пожалуй, окажись я на твоем месте, то кричала бы ещё громче. Лулу, я давно мечтаю поговорить с тобой, рассказать тебе о себе, да, и вопросов к тебе у меня тоже накопилось очень много. Мне кажется, что и Стасик, и я сама, мы очень сильно изменились благодаря тебе, милая Лулу. Ты, словно фея с золотой волшебной палочкой, буквально каждый день творишь чудеса. Вот сегодня, например, у меня, как будто открылись глаза внутри моего тела и я даже смогла увидеть не только своё сердце, но даже тебя внутри тела Стасика. Ты голубая и вся светишься, Лулу.

Стосу стоило больших трудов доехать до дома без того, чтобы не врезаться во что-нибудь, так сильно его взволновало известие Эллис. Сегодня утром они снова занимались тантрическим сексом, который Лулу с трудом, но всё-таки переносила и эта девица, сделав такой прорыв, молчала весь день до самой глубокой ночи. А ведь именно этому он хотел научить её, чтобы она потом смогла передать это знание ещё кому-нибудь.

Было бы очень хорошо, если её первым учеником стал Резина потому, что ему было с одной стороны трудно объяснить своему сыну, что только через Ольхон он может передать ему эти знания, ну, а с другой у него уже не было на это времени. Впрочем, недельку, другую, он точно смог бы на это выкроить, да, и Ольхон уговорил бы, но как он тогда смотрел бы в глаза своему сыну? Что ни говори, а это выглядело бы скотством, а для Эллис это не составит особого труда, да, и юная шаманка, скорее всего, не станет делать из этого проблемы.

Вернувшись домой и быстро загнав свою машину в гараж, он чуть ли не бегом бросился к чёрному ходу. Нетерпение его возрастало с каждой минутой и только тогда, когда они вошли в квартиру он, наконец, вздохнул с облегчением. Планы Лулу относительно дружеской беседы не претерпели никаких изменений и вот, после того, как он принял вместе с Эллис ванну, они забрались на кровать и легли поудобнее, чтобы поболтать, как выразилась по этому поводу Лулуаной. Стос лёг на бок, прижавшись к узкой спине Эллис и нежно обнял девушку.

Секс ему сейчас был не нужен. Или почти не нужен. Лулу, с его помощью, быстро проникла своим энергетическим манипулятором к ушам Эллис и та теперь могла слышать её голос. Около часа девушка лежала молча и он ничего не слышал, так как арниса говорила что-то ей одной, позабыв о нём. Кажется, она сообщила ей что-то очень важное за это время, так как девушка негромко сказала:

— Хорошо, Лулу, именно так я и сделаю.

Только после этого Стос услышал голос арнисы, которая, довольная собой, сказала уже им обоим:

— Ну, что же, милые мои, теперь мне уже ничто не мешает поговорить с вами по душам.

Стос фыркнул и спросил её:

— Интересное получается начало, Лулу. Что ты этим хочешь сказать? То, что до этого дня ты все время врала мне?

— Стас, не нужно придираться к словам. — Одернула его Эллис — Лулу никогда не обманывала тебя и ты это прекрасно знаешь, дорогой. Ты лучше скажи мне вот что, милый, тебе действительно очень важно передать через меня свои новые знания сыну? Почему ты не хочешь использовать для этого Ольхон? Ведь всё можно сделать так, что Резина даже ни о чём не догадается. Ольхон ведь шаманка, насколько мне это известно, и для неё секс такого рода будет всего лишь школой.

Её тотчас поддержала Лулу:

— Да, Стасик, почему бы нам действительно не сделать так как говорит Эллис? Последние двое суток я только и делала, что внимательно наблюдала за тем, как вы обмениваетесь энергией и сделала несколько удивительных открытий. Оказывается, различия между всеми мужчинами и женщинами гораздо более глубокие, чем это было предписано законами природы. Мужская биоэнергия, это энергия преодоления, разрушения, если хочешь, и, одновременно, энергия преображения, что, собственно говоря, и есть, по большому счёту, то же самое разрушение. Ну, а женская энергия совсем другая, она направлена на созидание. То, что тебе было дано научить этому Эллис, произошло в значительной степени не потому, что ты такой уникальный, а потому что в твоём теле живу я, мой дорогой. Мне кажется, что далеко не из каждого мужчины может получиться учитель, в то время, как любая женщина, если она, конечно, не полная дура, способна научить мужчину распознавать в себе эту энергию и направлять её на то, чтобы лечить себя и даже других людей. Ты ведь помнишь тот свой тест, Стасик, когда ты направлял на тело Эллис поток энергии из своего тела? Если бы не то, что ты с ней сделал, она никак на неё не отреагировала бы. Так что милый, тебе придется научить этому Ольхон. Думаю, что через несколько дней я разберусь во всем окончательно и даже смогу помочь тебе создать своеобразную программу обучения и тогда ты, самое большее за сутки, сможешь передать Ольхон все те знания, которые мы, втроем, за это время, постараемся хорошенько осмыслить и понять. Для этого я даже привлеку на помощь Люстрина, искусственный мозг моего космического корабля, который обладает феноменальными способностями к анализу.

Это предложение не очень-то понравилось Стосу и он, подумав, сказал об этом несколько иначе, поскольку опасался сразу же просто взять и отказать двум этим зловредным девицам:

— Девочки, я думал об этом совсем по другому. Эллис передаст эти знания Резине, тот научит тантрическому сексу и всему, что из этого происходит Ольхон, а та уже, передаст эти знания Вилли. Ну, а дальше, как Бог на душу положит.

Лулу на это просто промолчала, а Эллис, издевательски расхохотавшись, тут же разбила все его хилые умозаключения в пух и прах, громко воскликнув:

— Стас, пойми, да это же просто смешно! Ну, подумай сам, где ты, умница, тонкий и проницательный человек, настоящий мужчина, самый великолепный любовник, и где Резина. Нет, знаниям, полученным от Ольхон, этот кобель, конечно же, сможет найти достойное применение, как для того, чтобы лечить себя без врачей, так и для кое-чего другого. Но я очень сомневаюсь, что он сможет передать их кому-либо, даже той же Ольхон. Поэтому ничего не бойся и отнесись ко всему так, как к этому и нужно относиться, — представь себе, что ты жрец, обладающий тайным знанием, а Ольхон жрица, которая пришла в твой храм для того, чтобы получить от тебя эти знания. Ну, а потом мы с ней тихонько, не спеша, и очень аккуратно, переспим со всеми остальными нашими друзьями по "Здыму" и никто и ни о чём не станет болтать. Уж это я тебе гарантирую. Ну, а с Резиной я пересплю с первым и передам ему все наши знания, чтобы потом твой сын думал, что это он научил Ольхон тантрическому сексу и не мешал ей, изредка, учить некоторых ребят. Да, и вот ещё что, Стасик, тебе стоит подумать и о том, чтобы сделать хороший подарок своей бывшей жене. По-моему, это будет кстати и я постараюсь всё устроить тонко и деликатно. Ну, и у меня будет к тебе одна очень большая просьба. У меня есть подруга, которая, в отличие от меня, так и не отказалась от занятий йогой, хотя это ей так ничего и не дало, и я буду очень тебе благодарна, если ты передашь и ей все наши знания. Что ты на это скажешь, Стасик?

Относительно последнего Стасик ничего не имел против и был готов трахнуть хоть десять подружек Эллис, но к тому, что он должен переспать с Ольхон, относился резко отрицательно. Это он считал не просто аморальным, а гнусным. Пытаясь сохранить своё реноме, он выбросил последний козырь, сказав арнисе:

— Лулу, ты помнишь спину Резины? Когда он был у нас позавчера и принимал ванну, то ты сама обратила внимание на то, что у него вся спина была исцарапана так, словно он повстречался с рысью. Жаль, что Эллис этого не видела. Так вот, Лулу, это всё проделки Ольхон. Она у него такая страстная, что когда они занимаются сексом, то впивается в его спину ногтями и до крови её расцарапывает. Надо будет мне как-то ему посоветовать, чтобы он надевал на себя кожаный жилет, прежде чем ложился с ней в постель. Так что, Лулу, ты лучше представь себе, каково тебе придется быть с нами в постели третьей, ведь это тебе не Эллис, а настоящая тигра. Ну, как, дорогая, ты согласна, чтобы я переспал с этой экстремалкой?

Лулу тотчас взвыла во весь голос:

— Да, ты что, Стос, с ума сошел? Конечно же нет! Меня и от вашего-то, так называемого, мягкого секса, тошнит. Нет, Эллис, ни за что! Я никогда не соглашусь, чтобы меня в теле Стоса царапали ногтями. Вы меня этим просто убьете. Разве ты не понимаешь, дорогая, что арнисы существа с совершенно иной психикой, которая полностью отличается от вашей. Поэтому нужно придумать что-то другое.

Эллис громко рассмеялась и сказала пугливой арнисе мирным и доброжелательным тоном:

— Лулу, милая, успокойся. Стас просто пугает тебя. Разумеется, тогда, когда он станет передавать Ольхон наши знания, в постели не будет места грубому, чувственному сексу. Они лягут точно так же, как мы лежим сейчас, мягко и нежно войдет в неё и сразу станет заниматься с ней тантрическим сексом. Ведь ты же не находишь его примитивным и грубым?

Эта хитрая бестия сразу нашла нужные слова, чтобы успокоить арнису и та, помедлив лишь самую малость, ответила:

— О, тантрический секс это совсем другое дело, Эллис. Тогда вы становитесь совсем другими, ведь контакт между вами минимален. Вы в это время даже перестаете целоваться и обнимать друг драга, превращаетесь совсем в других существ, подобных арнисам. Стасик просто вливает в тебя свою энергию, а ты посылаешь в его тело свою. Я даже теперь стала понимать, почему тебе так важно находиться снизу, а не сверху, как это любит Стасик, потому что боится за тебя, дорогая.

Тут уже Эллис возмущенно воскликнула:

— Лулу, да, он уже достал меня своей заботой! Этот тип просто не понимает, что я только выгляжу хрупкой, а на самом деля я очень сильная и выносливая девушка. Он не представляет себе, Лулу, как мне приятно ощущать на себе тяжесть его горячего тела. Ах, как же это прекрасно…

Стос тотчас подумал, что лучше бы она этого не говорила. Эта тема была совершенно непригодна для Лулуаной и юная арниса тотчас горестно воскликнула в ответ на это:

— Боже, Эллис, какие ужасные вещи ты говоришь! А я-то, дура, думала, что тебе нужно обязательно иметь под собой точку опоры, своеобразный экран, чтобы посылать в Стоса энергию не через эту твою глупую матку, а прямо от своего сердца.

Однако, он не учел того, что Эллис была девушка себе на уме и никогда не делала никаких, заранее не продуманных заявлений. Погладив его по бедру, она насмешливо сказала:

— Да, уж, тут я с тобой полностью согласна, Лулу. Порой ты действительно показываешь себя полной дурой. Неужели тебе не понятно, глупенькая, что сила действия равна силе противодействия? Когда я лежу под этим нежным танком, вдавленная в водяной матрас, моё тело начинает само вырабатывать эту энергию. Теперь, когда благодаря тебе и Стасику у меня открылись глаза на то, кто я такая есть по своей природе и могу контролировать свою энергетику, то мне кажется, что вот ещё немного, чуть-чуть, и мне будет под силу взлететь без крыльев. Так что ты совершенно не права, Лулу. К тому же я ведь даже не обнимаю Стаса руками и не ласкаю его ничем, кроме своей внутренней энергии.

Тут Лулу была вынуждена признать её правоту и поспешила извиниться перед Эллис, быстро затараторив:

— Ой, Эллис, прости меня. Об этом я даже как-то и не подумала. А ведь ты действительно полностью права. Я всегда забываю о том, что вы живете на поверхности планеты и на вас постоянно действуют силы гравитации. Раньше меня защищал от гравитации мой энергетический скафандр, а теперь мощное и сильное тело Стасика, которое, к тому же, питает моё энергетическое тело намного лучше корабельного ионизатора.

То, чем добила Лулу эта хитрая девица, сразу же дало Стасу возможность понять тот простой факт, что она тщательно продумывала всё на много шагов вперед, как это делали, вероятно, их родители, английская супружеская чета, мотавшая сейчас пожизненный срок в Англии за шпионаж в пользу Советского Союза. Услышав об энергетическом скафандре Лулуаной, некогда выброшенным ею в окно, Эллис тотчас вставила в разговор одно важное дополнение:

— Вот именно, Лулу! Стас ведь не только твой верный друг и обалденный мужчина, он ведь ещё и твой новый скафандр, который обладает массой достоинств. Не знаю каким был твой старый скафандр, но ты спускалась в нём на Сиспилу, исследовала этот древний мир, прикасалась к его памятникам и уже поэтому тебя не должны пугать прикосновения к Стасу других людей. По сравнению с арнисами, люди организованы намного сложнее и самой природой им дана возможность активно использовать своё тело, которое служит нам ещё и источником наслаждений. И не только от секса, хотя именно секс даёт нам наивысшее наслаждение. Ты ведь, наверное, уже обратила внимание, сколько энергии вырабатывают наши тела в то время, когда мы со Стасиком занимаемся сексом?

Лулу унылым голосом ответила ей:

— Обратила, Эллис, но меня, видно, уже не переделать и мне суждено умереть старой девой.

Девушка была просто преисполнена чувства такта и не стала перегибать палку, хотя, судя по всему, её так и подмывало сказать юной арнисе, что Стос этого ни в коем случае не допустит. Видя то, что разговор грозился вернуться к тому, с чего он начался, Стос решительным тоном поинтересовался:

— Девочки, скажите, пожалуйста, а у скафандра могут иметься какие-либо собственные желания и всякие там фантазии? Сейчас, на мой взгляд, самое время взять и провести один маленький эксперимент, который я предлагаю назвать испытаниями нового скафандра звёздной путешественницы Лулуаной Торол. Я предлагаю начать их с того, что Лулу возьмет и сама займётся сексом с Эллис. Под моим, разумеется, мудрым руководством. Хотя это всего лишь игра, Лулу, так тебе будет гораздо легче перенести то, что вскоре в этой постели появятся другие женщины. Ты только представь себе, что тебе необходимо изучить, как Эллис занимается сексом. Забудь о том, что ты уже очень хорошо её знаешь и прикажи мне, твоему очень умному и послушному скафандру, тщательно и досконально изучить очаровательное тело прелестной девушки, на которую пал твой собственный выбор. Это ты, Лулуаной Торол, а вовсе не я, хочешь узнать, на что она способна и как будет реагировать на те ласки, которыми ты прикажешь мне применить по отношению к ней. То, что в ответ она будет ласкать твой скафандр, уже не должно тебя волновать. Всё равно она никогда не сможет добраться до твоего настоящего энергетического тела, ведь я только для того и существую, чтобы защищать тебя. Ну, как, Лулу, тебя устроит такой подход к сексу?

Какое-то время арниса молчала, а потом отозвалась, сказав довольно весёлым голосом:

— Хоть ты и хитрец, Стос, но мне твоё предложение нравится. Только давай сделаем так. Дай мне примерно полчаса на подготовку, чтобы я вырастила ментосканер, соединённый с передатчиком радиоволн и поместила его в голову Эллис. Тогда мы с ней сможем общаться напрямую, словно мы телепаты. В последнее время вы оба дали мне столько энергии, что у меня почти вдвое увеличилось тело, хоть оно и состоит из одного только энергида, а потому я смогу вырастить даже сотню таких устройств и не только. — Звёздная девушка звонко рассмеялась и поторопилась объяснить — Мы хотя и являемся энергетическими существами, а потому совершенно не похожи на вас, люде, кое что общее у нас всё же есть. Точно так же, как растут люди, наши энергидовые тела тоже могут синтезировать энергид, но для этого требуется очень много энергии, причём не электрической, а тонкой и оттого ещё более мощной, той, что в древности сформировала нашу Вселенную. Благодаря вам я получила за эти дни столько именно такой энергии, что очень выросла, но это совсем не страшно, Стос, ведь энергид имеет свойство сгущаться почти до состояния жидкости. Довольно густой жидкости и из него даже можно сформировать тело. Сейчас у меня так много энергида, что я с лёгкостью могу изготовить из него для Эллис ещё и очень мощный компьютер-помощник нашей модели, а это почти разумное существо, а ещё я снабжу его синтезатором энергида, устройство самоделения и дам ей ещё кое-что. Тогда Эллис сможет пользоваться им очень долго, практически всю жизнь.

Эллис была не против, чтобы иметь такое устройство двухсторонней связи. Как только арниса вырастила свои подарки и поместила их прямо в тело девушки, они оба встали с кровати. Стос для того, чтобы снова одеться в смокинг, а его любовница поторопилась надеть на себя кружевное чёрное бельё от Ива Сен-Лорана и такой же пеньюар с воротником из чёрных страусиных перьев. Полюбовавшись на неё пару минут, в чёрном Эллис была изумительно хороша, он отправился на кухню за шампанским и вскоре вернулся не только с серебряным ведерком, парой бокалов и большим букетом белых роз. Как только Стос переступил порог, то сразу же получил от Лулуаной категорический приказ:

— Стасик, ты только взгляни, какая чудесная девушка лежит перед тобой. Я хочу, чтобы ты занялся с ней любовью так, чтобы она кричала от удовольствия! И не вздумай сказать, что ты уже слишком стар, чтобы ухаживать за такими юными девушками.

Этот приказ он был готов выполнять хоть всю ночь напролет, до самого утра. Эллис, похоже, тоже получила от Лулу какое-то распоряжение и стоило ему двинуться вперед, как она сердито нахмурилась и пристально посмотрела на него. Стос, не моргнув глазом, подошел к кровати и молча положил цветы перед Эллис, затем поставил ведёрко на прикроватную полку и, присев на кровать, отчего по ней, качнув девушку, пробежала упругая волна, принялся сосредоточенно открывать шампанское. Налив вино в два бокала, он протянул один девушке, та прижимала к себе белые розы, спрятавшись за ними, и сказал:

— Эллис, я пришел, чтобы сказать тебе завтра на рассвете только три слова: — "Доброе утро, любимая", поэтому смирись с неизбежным и не капризничай. Ты уже знаешь, какие чувства я испытываю к тебе, моя сладкая Эллис.

Девушка приготовилась было к романтическому приключению, а тут, похоже, речь шла о чём-то совсем другом. Отбросив от себя цветы, Эллис сердито проворчала:

— Господи, Стос, ты невыносим и это уже попахивает каким-то дешевым любовным романом.

— Зато это шампанское ты точно не назовешь дешевым, дорогая и оно тебе очень понравится. — Продолжал упорствовать Стос, совершенно не представляя того, как ему следует вести себя дальше и, на всякий случай, добавил — Как и всё остальное, что за этим последует, любовь моя, ведь я безумно люблю тебя и потому меня уже ничто не остановит.

Девушка взяла бокал, отпила небольшой глоток и насмешливым тоном поинтересовалась у него:

— Ну, и что же это будет, хотелось бы мне знать? Неужели ты настолько обезумел от любви, что возьмешь и изнасилуешь меня, пользуясь тем, что ты такой громадный и сильный, словно полярный медведь, а я такая хрупкая и беззащитная?

Стос от её слов немного осмелел. Идея Эллис на счет того, чтобы применить по отношению к ней силу, явно, подсказывалась ему специально, так как она, при этих словах, задышала глубже, а ноздри её затрепетали. Он выпил пару глотков шампанского, чтобы промочить внезапно пересохшее горло и поставил бокал рядом с ведерком. Затем он взял розы и сунул их прямо в лед. Забирая пустой бокал у девушки, он с улыбкой сказал ей, придвигаясь ближе на колышущемся ложе:

— Так, пустяки, новенький белый "Мерседес", чтобы тебе завидовали твои подружки, но самое главное, я буду любить тебя так, что ты никогда этого не забудешь, Эллис, и сегодня ты, наконец, узнаешь каков я на самом деле. Ты говоришь что я похож на белого медведя? Нет, милая, я Кинг-Конг.

После этого он придвинулся к девушке вплотную и обнял её, но перед этим послал впереди себя мощную волну энергии и та заставила лёгкие страусиные перья затрепетать, как от порыва ветра. Это было куда более надёжное средство обольщения, чем всё остальное, хотя про "Мерседес" он вовсе не шутил. Девушка не смогла воспротивиться порыву страсти не смотря на то, что собиралась сначала заставить своего любовника рассыпаться перед ней мелким бисером, а уже потом разрешить ему навалиться на неё всей своей массой. Эллис сразу поняла свою ошибку, которая заключалась в том, что она подпустила его слишком близко к себе, но было поздно, все пути к отступлению были отрезаны и Стос крепко обнимал её своими большими, сильными руками, прижимая к пышным подушкам.

Язык тела в любви говорит, порой, куда больше, чем любые слова и потому она не успела опомниться, как её руки сами расстегнули пуговицы его рубахи, а он, судорожными движениями освобождая одну руку, уже расстегивал защелку её бюстгальтера. Через пару минут они уже сплелись в страстных объятьях и Эллис, наконец, почувствовала на себе весь вес тела своего любовника, а водяной матрас, сотрясаемый его мощью, колыхался под ней в бешеном ритме. Звёздная путешественница Лулуаной Торол деловито подсказывала Стосу:

— Так Стасик, а теперь перестань целовать губы Эллис и начинай спускаться ниже. Мне давно хотелось узнать, почему это мужчинам так нравятся большие груди девушек.

Похоже, что теперь Лулу хотела узнать о сексе всё, хотя бы для отчёта, а потому действовала, как исследователь. Указания арнисы были всё более смелыми и её уже совершенно не волновало то, что поцелуи Эллис были слишком горячими и влажными. Не волновало Лулу и то, что любовники были на этот раз полностью раскрепощёнными и шли на всё, чтобы доставить друг другу удовольствие и применяли весь арсенал ласк, постоянно меняя позы и находя всё новые и новые способы, которые были доступны на упругом, колыхающемся в такт движениям, ложе.

Вот теперь-то Эллис смогла дать своему любовнику всё, о чём он мечтал и при этом существо, живущее внутри него, нисколько не страдало от дискомфорта. Арниса полностью отрешилась от той мысли, что она вправе кого-то судить и определять что хорошо и что плохо. Лулу просто была свидетелем того, как два человека, мужчина и женщина, отдаются друг другу со всей той страстью, на которую они только были способны, да, ещё и делают это презрев все табу и запреты, налагаемые, порой, на секс всякими ханжами.

То, что в итоге они в эту ночь так и не перешли к тантрическому сексу, только говорило арнисе, что он был нужен людям не постоянно, а только изредка, и, что она зря ругала их обоих и плакала сама. В том, что люди вообще занимаются сексом, не было ничего предосудительного, как и в том, что он мог принимать самые невероятные и причудливые формы. В любом случае это был их собственный выбор и Стос делал только то, что позволяла или чего хотела Эллис, ну, а в том, что она позволяла всё и сама хотела всего, тоже не было ничего ужасного.

В конце концов и сама Лулуаной, а ей теперь передавались не только мысли, но и чувства этой девушки, поняла, как же это приятно, получать удовольствие от того, что твоё тело ласкает любимый мужчина. Теперь ей даже было интересно узнать, чем же Эллис отличается от других девушек и как поведут себя в этой постели Медея, бывшая жена Стоса и какая-то её подруга. Впрочем, тот секс должен быть совсем иным, хотя, возможно, что и они тоже захотят чего-то большего, чем одни только знания о том, как контролировать свою собственную биоэнергию и направлять её на исцеление себя самого и, возможно, других людей, естественно тогда, когда она отдаст им часть своего энергида, превратив его в специальные инструменты.

Последнее для Лулуаной было самым ценным. Ведь она, таким образом, могла помочь очень многим людям, хотя и понимала, что далеко не каждый человек сможет воспользоваться её даром в силу своих предубеждений. Ей даже было немного жаль себя саму потому, что она не могла пересилить свои собственные предубеждения, своё ярое неприятие такой жизни и таких сложных взаимоотношений. Но, видимо, такова уж была её судьба, всегда оставаться тем существом, которым она была однажды рождена и воспитана на Сиспиле.

Глава седьмая. Монстр из двадцать девятой квартиры

Досыпав в миксер ещё одну пригоршню таблеток глюконата кальция и долив немного молока, Стос нажал на кнопку непослушными пальцами и принялся готовить себе совершенно дикий мусс. В его состав входили ещё и витамины американского доктора Лайнуса Поллинга, глицерофосфат кальция и даже детский гематоген. Когда эта бурда цвета какао с молоком была основательно измельчена, перетёрта и взбита, он влил её в большую салатницу, в которой уже лежало три килограмма сладкой творожной массы с курагой и изюмом.

Добавив в творог жирных финских сливок и основательно размешав это блюдо, он с мрачной решимостью, написанной на лице яркими красками принялся методично поедать творожную кашу, запивая её молоком. Хотя на часах было всего четыре часа с копейками пополудни, дело шло к закату и кухня, выходящая окнами во двор, была вся залита лучами заходящего за соседние крыши солнца. Через оба окна, с их тройными стеклами, со двора не доносилось ни единого звука и потому ничто не мешало Стосу поглощать сладкое месиво.

За сегодняшний погожий декабрьский денек он заталкивал в себя уже третью миску творога и на этом его мучения не заканчивались. Ему ещё нужно было как-то набраться сил и умять, как минимум, пятнадцать таких мисок, чтобы полностью обеспечить Лулуаной стройматериалами для создания скелета нового тела. Органики для костей в этом теле уже было вполне достаточно и теперь его следовало основательно укрепить кальцием.

Как Стос себе и представлял это, он превратился из человека в какого-то жуткого монстра и ему только и оставалось делать, что сидеть взаперти безвылазно. Он даже к окнам не мог подойти, опасаясь того, что его кто-то увидит хотя бы мельком. Вид у него был действительно жуткий. Зеленовато-желтая, шершавая кожа, лысый череп и, вдобавок ко всему, он так раздался вширь, что, порой, даже опасался прорвать своей тушей водяной матрас кровати. Однако, самым ужасным было то, что спереди его толстое тело покрывали безобразные вздутия, своими очертаниями напоминавшие человеческое тело.

Его медовый месяц с Эллис окончился в самом конце октября и продлился он два месяца и одну неделю, но уже всю последнюю неделю ему хотелось покончить с их взаимоотношениями, так как он к тому времени здорово прибавил в весе и это его жутко раздражало. К счастью, он всё же находил в себе силы и не срывал зло на этой удивительной девушке. Эллис, кажется, влюблялась в него всё больше и больше. Только то, что ему нужно было срочно приступать к процессу самоделения, Лулу не могла до бесконечности сохранять клетки роста, произведённые из их раковых клеток, заставило Эллис покинуть его.

После того, как Эллис ушла от него, он в течение двух недель ел чуть ли не одно только отварное мясо и рыбу, постепенно превращаясь в какое-то жуткое чудовище. Кожа его становилась с каждым днём всё толще и желтее, а волос, вылезающих из его головы целыми прядями, оставалось всё меньше. Лулуаной, таким образом, выращивала прочный родильный кокон, в котором и должен был вскоре начаться процесс самоделения. От него на этом этапе пока что не требовалось ничего, кроме того, как целыми днями есть, пить и по полдня проводить в морской воде. Пересыхая, кожа начинала сильно шелушиться и даже трескаться. Благо она имела в толщину добрых шесть, семь миллиметров и это не приводило к печальным последствиям для них обоих.

Чтобы не вставать среди ночи, он даже приноровился спать в джакузи. Благо, что он мог вытянуться в этой круглой ванне во весь рост, а её глубина позволяла всей его тюленьей туше скрываться в воде полностью. Правда, воду ему приходилось менять каждые три дня, но этим занималась Эллис. Стос даже не представлял себе, чтобы он делал без этой девушки. Её нисколько не пугал его внешний вид. Хорошо хоть что она, понимая всю абсурдность его положения и, осознавая бесперспективность такого шага, не пыталась принять с ним ванну и, уж, тем более, не лезла к нему в кровать, когда он вытягивался на ней во всю длину.

Да это было совершенно бессмысленно, ведь он теперь превратился в какого-то броненосца и уже с первых дней даже думать забыл о каком-либо сексе. Это, в его положении, было просто невозможно сделать физически. Кожистая оболочка родильного кокона, выращенного Лулуаной, была столь толстой и прочной, что ни о какой эрекции уже не могло идти и речи. К тому же она была такой жесткой и шершавой, когда подсыхала, что больше всего походила тогда на наждак и Эллис даже не решалась к нему прикасаться.

С одной стороны это было и хорошо, так как полностью освобождало эту чудесную девушку от каких-либо обязательств перед ним. У Эллис теперь была совсем другая жизнь, чем раньше, в те времена, когда она была студенткой престижного вуза, ведь теперь она была полностью погружена в сплошной водоворот шоу-бизнеса. Впрочем, ещё тогда, когда они были любовниками, Стос и Лулу не только занимались сексом дни и ночи напролет. У них находилось время и на многое другое.

Стос прочитал девушке вслух все свои произведения, так ей нравились его комментарии к ним, которые он делал по ходу чтения. Порой было даже трудно понять что же вызывало у неё больший хохот, те бесконечные, сложные коллизии, в которых то и дело оказывались его герои или то, как им приходились из них выбираться, словно из кустов терновника, теряя клочья шкуры, а порой и куски мяса, или то, что, собственно, послужило основой для для написания повестей.

Больше всего Эллис нравились три его повести. В них главный герой был, как две капли воды, походил на Изю Каца, из которого Стос сделал матерого афериста, вечно сидящего без денег и пытающегося провернуть очередное дело сразу на несколько миллиардов долларов. "Красная ртуть" сразу же стала её любимой книгой и девушка даже мечтала поставить по ней фильм. Сценарий, во всяком случае, она уже начала писать и часто с ним консультировалась по некоторым, сложным для её понимания, вопросам, связанным, в основном, с банками, банкирами и всякими бизнесменами.

Стос, оставшись один, часто вспоминал те счастливые моменты, когда он, лежа с Эллис в постели, часами читал ей свои книги, лишь время от времени делая перерыв на то, чтобы заняться с ней сексом. Порой к ним присоединялась Лулуаной, хотя и была далека от литературы до тех пор, пока Эллис не объяснила ей, что все сюжеты взяты им из жизни и действие в книгах просто доведено до абсурда. Лулу даже стала понимать, в чём заключается смысл его юмора.

Впрочем, куда чаще Лулу была с ними третьей в постели в то время, когда они занимались сексом. Как простым, так и тантрическим. Последний ей нравился более всего, так как именно тогда она превращалась в эдакого энергетического Лукулла и предавалась если не сладострастию, то уж точно чревоугодию, хотя и по части получения наслаждения она тоже изрядно преуспела. Правда, эта юная особа получала его не только от своего умелого и досужего на выдумки скафандра и Эллис, но и от его новых партнерш, которых завербовала та для него.

Лулуаной, как и обещала, создала компьютер-помощник, а затем, вместе с Люстрином нечто вроде компьютерной программы. Это мыслящее существо из энергида, могло существовать в теле человека практически вечно, было подобно живому симбионту и даже могло делиться. Обладало оно и интеллектом, да, к тому же немалым, так что могло отвечать на все вопросы, касающиеся новых способностей человека. Вместе с ним Лулу наделяла своих учениц и устройством связи, основанном на использовании радиоволн и тоже целиком изготовленного из энергида, которое можно было разместить где угодно, хоть в собственном желудке или ещё где-нибудь.

Эллис первой заполучила себе такую удобную штуковину, снабженную ментосканером и радиопередатчиком. После того, как устройство из энергида было основательно протестировано она, так сказать, наставила своему любовнику рога, соблазнив его лучшего друга, Изю Каца. Этот еврей, влюбленный в бывшую жену друга ещё со студенческой скамьи, так и не смог понять, как же это его, вдруг, угораздило так поступить с тем человеком, дружбой с которым он так дорожил. Но, увы, мужчина слаб, особенно тогда, когда такая красотка, как Эллис, а его друг попросил сопроводить до её дома и привезти обратно, оказавшись с ним наедине в своей квартире, внезапно, сама, без какой-либо инициативы со стороны Изи, взяла, да, и завалила этого типа в койку в считанные секунды.

Да, к тому же не просто завалила, а ещё сделала так, что свет померк в его глазах и он уже совершенно не соображал где он и что с ним происходит. В себя он пришел только через сутки с лишним и, вдруг, понял, что эта девушка настоящая колдунья и научила его в своей постели такому, о чём он до этого и помыслить не мог. Однако, Изя оказался такой жуткой бестолочью, что как Эллис ни билась с ним, тот так и не научился пользоваться даром Лулуаной, её энергетическим компьютером, не говоря уже о радиопередатчике, соединенным с ним.

Стос, временами, покатывался от хохота, читая его мысли с помощью Лулу. Однако, побоявшись тяжких последствий, он не стал просить арнису сказать ему парочку слов. Хорошо ещё то, что этот болван сообразил, в конце концов, что ему теперь вполне подвластно исцелить свою язву желудка. Это заставило Эллис заниматься с ним тантрическим сексом ещё одну ночь и лишь только убедившись в том, что Изя осознал свою власть над собственным телом, она, наконец, сделала то, зачем он поехала в Ясенево, — собрала кое-что из своих вещей. Какого же было его удивление, когда он, дотащив до новенького, белого, лупастого "Мерседеса" Эллис её сумку, увидел, что девушка, которая, якобы, не умела водить автомобиль, преспокойно села за руль, да, потом ещё и поехала так лихо, что ему пришлось срочно пристегнуться ремнём безопасности.

Только тогда, когда она высадила его возле студии и тотчас уехала к любовнику, Изя заподозрил неладное. Первым делом он позвонил своему другу и, чуть ли не плача, стал извиняться перед ним и жаловаться, что эта белокурая бестия просто околдовала его, и что он ни в чем не виноват, хотя, конечно, и скотина. Стос предложил ему встретиться на нейтральной территории и всё обсудить, как следует. К ужасу бедного Изи Каца, в ресторан, в котором он с нетерпением и страхом ждал своего друга, тот вошел под руку вместе со счастливой Эллис.

То, что он узнал от них, и вовсе повергло его в шок, так как ему было сказано, что это Стос послал к нему свою девушку, чтобы она научила его этому древнему и забытому искусству. О том, что на этом свете существовала Лулуаной, ему пока что не было сказано ни единого слова. Всё равно это не привело бы ни к чему хорошему. В любом случае, рано или поздно, этот тип и сам догадается, что в его черепушке живет маленькая частичка звёздной путешественницы.

Вилли всё это время провел в новой квартире Стоса, играя с ним в шахматы и ведя долгие философские беседы на темы древних знаний, утерянных человеком в результате всех этих технических революций и прочих потрясений. Ему уже была обещано точно такое же любовное приключение с подругой Эллис. Вилли отнёсся к известию, что в теле Стоса квартирует звёздная девушка, весьма спокойно и даже обрадовался, когда Эллис, по требованию Лулу, рассказала своему брату всё об этой космической гостье. Поэтому, когда его сестра уехала с Изей, Вилли не возмущался, а даже наоборот, играя с арнисой в шахматы, сам Стос не только не умел играть в эту игру, но и терпеть её не мог, очень сожалел, что ему не дано пообщаться с ней лично. Узнав же о том, что Лулуаной постарается сделать всё, чтобы передать ему прибамбасы из энергида, он очень обрадовался.

Именно благодаря Вилли, у которого имелись друзья в Питере, им, через пару дней, удалось спровадить Изю в командировку. Они отправились туда вдвоём, чтобы тот никак не мог помешать Стосу переспать со своей бывшей женой. Эллис не составило особого труда доказать той необходимость этого предприятия. Девушке стоило только предъявить Медико свои и его анализы из онкологии, чтобы в пять минут убедить в том, что в таком случае она сможет с лёгкостью решить все свои проблемы не только со здоровьем, но и с возвращением если не молодости, то уж точно того своего состояния, когда она была в полном расцвете сил. К тому же Эллис пообещала, что её подруга, которая стояла в списке любовниц Стоса четвёртой, обязательно займётся Вахтангом, не смотря на его простатит.

Резине оставалось только удивляться тому, что сначала его директор умчался в какую-то командировку вместе с шефом службы безопасности, а затем, через пару часов, умчалась из дома ещё и мать. Когда Генка Резина всю ночь напролет выступал в клубе, ему было и невдомёк, что его родители в этот момент предаются самому разнузданному сексу, да, ещё не просто так, а втроем. Лулу вовсе не считала себя в этот момент лишней и пожалуй, трое суток спустя её новая подруга Медико прощалась с ней куда нежнее, чем со своим бывшим мужем, которого она считала всего лишь передаточным звеном, поскольку главной в постели была Лулуаной Торол.

Не стоило даже и говорить, что Медея вернулась домой помолодевшей лет на пятнадцать, не менее. Её сын этого даже не заметил, зато будущая невестка была несказанно поражена таким преображением своей будущей свекрови. Дней через пять, когда Изя и Вилли вернулись из Питера с целой пачкой контрактов, Эллис явилась в их дом и, предложив Резине заняться подготовкой к поездке в северную столицу, увезла Ольхон и его мать в элитный фитнесс-клуб, якобы, для того, чтобы попариться в сауне и вообще оттянуться, так как Стос уехал на рыбалку и ей было скучно сидеть дома одной.

Разумеется, ни в какой фитнесс-клуб они не поехали, но уединились в кабинете ресторана Севки и там эти самозванные жрицы богини Лулуаной стали плести хитроумную интригу, подводя юную певицу к тому, что им, якобы, были недавно открыты тайные знания, принесённые на Землю из космоса. Они долго крутили и так, и эдак, но в конце концов им пришлось признаться, что проводником этих знаний является не кто иной, как Стос, отец её жениха. Минуты три эта девица таращилась то на одну, то на другую, и все никак не могла взять в толк, что, собственно говоря, от неё требуется, поскольку уж слишком сложно все было закручено. Наконец, до Ольхон дошло главное и она, широко раскрыв глаза, спросила:

— Вы что же, предлагаете мне переспать со Стосом? Так я должна понимать все эти ваши намеки?

У обоих сводниц душа так и ушла в пятки. Они, отчего-то подумали, что их затея провалилась, но не учли того, что Ольхон, все-таки, была потомственной шаманкой и с детства была готова и не к таким штукам. Медея первая обречено кивнула ей головой, не в силах вымолвить ни единого слова. Реакция шаманки была мгновенной и поразила их обоих, заставив буквально позеленеть от ревности, ведь эта раскосая, татуированная красавица тотчас воскликнула:

— Господи, да, я когда-то только об этом и мечтала, что трахнуться с ним! Даже без этих ваших каких-то там тантрических знаний. — Однако, вслед за этим она горестно вздохнула и сказала унылым тоном — Только, это было раньше, когда мы с Генкой не думали ни о чём серьёзном, а теперь я боюсь, что Стос возьмет и вытолкает меня в шею из квартиры. Я ведь и Резине дала слово, что выйду за него замуж лишь потому, что хотела сделать Стосу приятное, ведь он же всё время смотрит на нас обоих с такой нежностью, что у меня мороз дерёт по спине. Медико, ты простишь меня за это? Я ведь действительно люблю Гену.

Медея от этих слов, чуть не лопнула от злости на себя саму, но, вспомнив о том, что сделал для неё самой бывший муж, который фактически заставил Изю сделать ей предложение, тотчас успокоилась и простила своей невестке этот грех. Когда же юная бурятка узнала, что Стоса никто и не собирается спрашивать, хочет тот переспать с Ольхон или нет, так как просто обязан будет сделать это, если дорожит своими тестикулами, той сразу же расхотелось есть. Узнав же о том, что она должна будет передать все знания и небольшую частичку Лулуаной Резине и как-то всё объяснить ему, она нахмурилась, задумалась и проворчала:

— Ну, допустим, я никогда не стану говорить Резине о том, что я переспала с его отцом, а со всем остальным как-нибудь разберусь. Хотя если по-честному, тантрический секс это же совсем другое дело, так ведь, девочки? В нём ведь нет никакого разврата, а одно только божественное знание, но я всё равно не верю в то, что вы сможете заставить Стоса сделать это, ведь он не такой, как вы думаете. Стос очень благородный и честный.

Обе подруги были вынуждены согласиться с Ольхон и, расплатившись за почти не тронутый обед, тотчас вышли из ресторана. Тем не менее Эллис и Медея привезли девушку на Рождественский бульвар, и, посовещавшись минуту, всё же заставили Ольхон позвонить Резине и сказать ему, что они втроём решили отдохнуть несколько дней в загородном женском клубе, после чего попросили её хотя бы попробовать. Поскольку в ближайшие пять дней никаких выступлений не предвиделось, то в этом не было ничего предосудительного. Отдав Ольхон ключи от квартиры, в которой в то же самое нервничал и переживал Стос, Эллис стала соображать, где бы они могли спрятаться на несколько дней, так как теперь она прекрасно понимала, что ей точно нагорит от Стоса за такие дела.

Ольхон, пославшая в сердцах к такой-то свет матери охранника, вдруг, вздумавшего поинтересоваться куда это та направляется, потрясла у него перед носом ключами и бегом бросилась к лифту. Поднявшись наверх, она тихонько открыла дверь квартиры двадцать девять, прикусив губу разделась прямо в прихожей и стремглав метнулась в спальную, где застала Стоса, одетого по-домашнему и сидящего в кресле с мрачным видом. Остановившись у входа, она, поначалу, подумала о том, что ей не придётся долго уговаривать его, но тот поднялся с кресла и сам направился к ней, но с несколько неожиданными намерениями, почему-то держа правую руку за спиной.

Эта девица, которой до встречи со Стосом еще никто не дарил даже брючной пуговицы, была безмерно поражена тем, что тот был так щедр и так добр к ней, что у неё, как ей казалось, просто не было другого выхода, чтобы отблагодарить его таким вот странным образом, излив на него всю страсть своей загадочной, шаманской души. Ведь даже золотые колечки и сапфир в пупок она купила на свои собственные деньги, подаренные ей Стосом, так как свои Резина тотчас вбухал в новый компьютер, да, ещё и выклянчил две штуки баксов у неё. Поэтому, получить в подарок от Стоса ещё и драгоценное сапфировое колье было для девушки уже полнейшей неожиданностью.

Получив же возможность нагишом забраться в спальную человека, открывшего ей дорогу к славе и успеху, она вместо секса получила от него такую взбучку, что чуть не описалась со страху. Для начала Стос взял, да, и отхлестал её кожаным ремнем по голой заднице, после чего, обругав последними словами, закутал в простыню и часа четыре читал девушке нотации на тему мужского достоинства, святости отцовской любви и мужской же порядочности. Стос, не особенно стесняясь в выражениях, объяснил девушке, что он просто не сможет потом смотреть в глаза прохожим на улице, а не то что своему сыну, и ему проще всего будет взять и повеситься на самой кривой осине.

После того, как Стос выговорился, он велел девушке, к которой так вожделел, лечь на кровать и, достав из кармана нож, полоснул им по своей правой ладони и приказал Лулуаной Торол войти в её тело через широко открытый рот. Так что для Ольхон все-таки наступили долгие-долгие часы самого величайшего из всех откровений и таинств, правда, без секса. Вот тут-то в ней и проснулась истинная шаманка, жаждущая новых тайных знаний. Правда, с кровати в спальной комнате она встала похожей на неумытого вампира, но зато её глаза весело блестели.

То, на что у Эллис ушло почти три недели, она смогла постичь в первые же часы и Лулуаной, прочитавшая мысли и воспринявшая чувства этой девушки, была поражена до глубины души их мощью и широтой. Вот, уж, действительно, была жрица, так жрица. Хотя строительством храма дело, конечно, не пахло, Ольхон теперь не только мечтала о карьере певицы, но и решила стать поющей рок и блюз шаманкой и, как только все было окончено, поклялась Стосу, что она и его сына научит не только тантрическому сексу, но и передаст ему все свои тайные, родовые знания. Тот едва сдержался, чтобы не расхохотаться, поскольку более всего эта юная бурятка, лицо которой было все испачкано кровью, в тот момент была действительно больше похожа на вампира, а отнюдь не на жрицу храма Лулуаной Торол.

После того, как Ольхон ушла, поцеловав напоследок ему руку, Стос, вдруг, понял, что Эллис была совершенно не права относительно процесса передачи знаний. Этот чёртов тантрический секс, в конечном итоге, был не так уж и важен. А ещё он был счастлив от того, что не переспал с возлюбленной своего сына, хотя всё в тайне желал её. К тому же он понял за эти часы ещё одну великую истину, — любовь, всё-таки, рождается в голове, а отнюдь не в сердце и её пробуждает не страсть, а нечто иное.

Эллис была для него теперь много желаннее, чем прежде, так как именно с этой девушкой он делился самым сокровенным и ощущал с ней духовное родство. С ней могла конкурировать только Лулу, но это было явление совсем иного порядка. В любом случае после того, как Стос отказал в близости Ольхон, он уже не мог думать больше ни о ком, кроме своей любовницы и поэтому, свою подругу Эллис смогла привести к нему только через полторы недели, но зато не одну, а вместе с ещё двумя дамами отнюдь не первой свежести, одна из которых была просто какой-то жуткой, уродливой карикатурой на женщину.

И если Ирина, подруга Эллис, узнав о том, что ей предлагается познать, упросила ту разрешить ей привести с собой свою подругу и учительницу Магду, тоже словившую бзик на йоге, то сорокапятилетнюю шаманку Ульту, однажды повстречавшую в тайге медведя-шатуна, заслала в его спальную уже Ольхон. За Ультой она специально посылала в Курумкан, откуда эта красотка была родом, своего преданного поклонника Вилли и тот исполнил её поручение в кратчайший срок.

Только потому, что этого потребовала от него Лулуаной, которая теперь имела возможность подолгу болтать со своими новыми подружками, Стос сдержался и не выпрыгнул в окно, когда, открыв дверь, увидел на своем пороге Ульту, одетую в национальный бурятский наряд. Эта шаманка была старшей сестрой Ольхон и это тоже послужило для него дополнительным стимулом. Сама же Ольхон не приехала только потому, что она сутками напролет разучивала песни на английском.

После того, как шаманка была ему представлена, девицы уволокли её в ванную и долго приводили там эту плоскогрудую даму с лицом, изуродованным жуткими шрамами, в Божий вид. Все это время Лулу уговаривала его хоть раз быть мужчиной и не выёживаться. Да, он особенно-то и не сопротивлялся, а лишь позволил себе усомниться в том, что у него что-нибудь получится. Право же, лёжа нагишом на кровати, он с ужасом думал о том, что с ним произойдет, когда к его лицу склонится эта Ульта и уже представил себе, как помчится голиком по Рождественскому бульвару, всё-таки выпрыгнув в окно.

Однако, всё произошло иначе. Шаманке сбрили остатки волос, так как всё равно медведь снял ей почти весь скальп и надели на голову парик, к тому же Эллис, которая вошла в спальную первой, молча закрыла ему глаза. Обнаженная Ульта кое-как доковыляла до его кровати, взобралась и села на него верхом спиной к нему. Остальные же девицы, задрапированные в пеньюары, молча расселись вокруг его кровати и кто-то из них включил проигрыватель компакт дисков, поставив "Туман над Селенгой", записанный уже в новом составе "Здыма".

Ульта, заслышав родные напевы в исполнении своей младшей сестренки, осмелела и принялась робко ласкать его руками. Стос приоткрыл глаза и увидел перед собой смуглую, гибкую и сильную женскую спину с гривой хотя и чужих, но очень роскошных волос. Теперь эта женщина вовсе не казалась ему уродливой и он, прогнувшись вперед, коснулся гладких, округлых и мускулистых плеч Ульты. Прижавшись к её спине своей широкой, мощной грудью он поцеловал шею женщины и стал говорить ей на ухо всякие ласковые глупости и рассказывать о том, какой красавицей он её сделает, если она отдастся ему и подождёт всего каких-то несколько часов.

Лулу, не выдержав такой наглости, что возмущенно высказала ему, но он её уже не слушал. Ульта что-то радостно сказала ему по-бурятски и, отведя руки назад, обняла за талию. Стос, целуя её шею, стал ласкать руками маленькие груди шаманки и она тотчас стала совершать тазом кругообразные движения. Вскоре произошло то, что Лулуаной называла проникновением и он, прижимая к себе эту несчастную, изуродованную женщину, медленно лёг на спину. Ульта, дыша часто и со стонами, тотчас выпрямила и плотно стиснула ноги.

То ли Стос был преисполнен к ней чувством жалости, а может быть от того, что перед его глазами все время стояла обнаженная Ольхон с её сильным, крепким и плотно сбитым телом, но ему так быстро удалось сконцентрировать в себе и послать в тело Ульты такой мощный поток энергии, что она тотчас испытала сильнейший оргазм, поглотивший женщину на очень долгое время. Этим не преминула воспользоваться Лулуаной и немедленно принялась лечить и заново возрождать тело шаманки, полностью презрев всё то, что было заложено в него от природы. Стос немедленно пришел ей на помощь, в результате чего его детородный орган использовался теперь уже не только как антенна сканера. По его собственной воле один из основных кровеносных сосудов увеличился в размерах и соединился в матке Ульты с её кровеносной системой.

В этот день произошло самое настоящее чудо, так как теперь не женщина отдавала всю себя на построение нового живого организма, а мужчина. Пользуясь тем, что тело её симбионта накопило довольно приличный запас строительных материалов, да к тому же выделяло колоссальное количество энергии, Лулуаной Торол смело меняла всё, что ей не нравилось в Ульте. Она сделала её почти на голову выше ростом и к тому же так увеличила ей бюст, что теперь та могла смело конкурировать с Ольхон. Стос активно ей помогал тем, что постоянно закачивал и закачивал в шаманку свою энергию и кровь, хотя и худел при этом чуть ли не прямо на глазах. А ещё он строгим голосом требовал от Лулу сделать то одно, то другое.

Когда Стос лёг в постель и приготовился к страданиям, он весил почти полтора центнера, а когда все закончилось, в нем было не более ста килограммов веса. Зато через шестнадцать часов он смог обнять счастливую красотку лет двадцати семи с густым ежиком черных, блестящих волос, но сил ответить на её страстные поцелуи у него уже не было. Свидетельницы этого преображения находились в полном трансе и только поэтому Стосу удалось спокойно уснуть в объятьях Ульты, которая перенесла своё перерождение с удивительным спокойствием.

Впрочем, эти три девицы ошалели не настолько сильно, чтобы не записать всё на видео. Зачем они это сделали ему, было неизвестно, а когда он проснулся, то расспрашивать уже было некого. Вся эта троица отправилась спать во вторую спальную. Зато это позволило ему ещё до завтрака заняться с Ультой совершенно банальным сексом, но они делали это так несдержанно и громко, что разбудили своих соседок и те немедленно, с криком и визгом, примчались к ним в спальную и как только любовники замерли на несколько минут, тотчас вытащили из-под него очаровательную, страстную и длинноногую шаманку, очень похожую лицом на Ольхон, а фигуркой на Эллис.

Видя, что эти стервозные девицы намерены тотчас подсунуть под него Магду, Стос тотчас объявил забастовку и заявил им, что хочет жрать, как собака. Поскольку об обеде никто из них не побеспокоился, то пока они стряпали, он тихонько умыкнул Ульту и заперся с ней в ванной. Вышел он оттуда только через полтора часа, но был очень доволен и к тому же чисто выбрит. Зато шаманку штормило из стороны в сторону и даже то, что Ольхон приехала за ней вместе с Вилли, не смогло привести её в чувство полностью.

Правда, в чувство её быстро привел запах жареного мяса и добрый стакан ледяной водки. Было около двенадцати ночи и потому Ольхон, которой в час нужно было уже выступать в "Метле", очень нервничала. Из-за этого Ульта даже не смогла толком поесть, но и за те четверть часа, что они сидели за столом вместе, Стос поразился тому, с какой страстью Вильям смотрел на эту, почти точную, копию Ольхон с яркими голубыми глазами и обалденной фигурой. Уводя сестёр, он крепко пожал ему руку и только махнул рукой вместо того, чтобы сказать ему что-нибудь на прощание.

Как только они ушли, Стоса тотчас снова стали кормить, со всех рук заталкивая ему в рот, что ни попадя. Больше всех старалась Магда, глаза которой горели просто диким, бешеным огнем. Ну, с одной стороны ему это было вполне понятно, ведь что ни говори, а прямо на её глазах произошло самое настоящее чудо, в результате которого женщина средних лет, получившая страшный травмы, была не только полностью исцелена, но ещё и подросла сантиметров на двадцать пять и помолодела на все двадцать лет. Однако, с той же Медеей, с которой также произошло нечто подобное и с Эллис, которая рассказала Магде о своем исцелении, ничего подобного не происходило. Одна просто выздоровела, а второй, словно бы сделали подтяжку.

На этот раз, хорошенько поужинав, Стос повел себя совершенно по другому. Достав из холодильника бутылку шампанского и насыпав в ведёрко льда, он открыл банку черной икры, выложил её содержимое в хрусталь, насыпал в серебряную вазочку пару больших пригоршней крекеров и, выудив из букета, стоявшего на обеденном столе, самую большую тёмно-бордовую розу, зажал её в зубах и пододвинул Магде поднос с икрой, крекерами, шампанским во льду и двумя пустыми бокалами. Та поняла его намек и, величаво встав из-за стола, с подносом в руках вышла из кухни. Стос, погрозив двум подружкам пальцем, встал и направился вслед за этой высокой, худощавой женщиной вполне бальзаковского возраста.

Магда, шатенка с длинными, распущенными по плечам волосами, в которых сильно серебрилась седина, одетая в золотистый полупрозрачный пеньюар, через который просвечивало её белое бельё и загорелое тело, шла не спеша и вовсю виляла своим спортивным задом. Её, в общем-то, нельзя было назвать красавицей, так как черты лица у неё были несколько грубоваты, но она, как и Медея, имела восточные корни и потому была довольно миловидна, не смотря на морщины у глаз и горестные складки на щеках. Зато она обладала потрясающей грацией и тут даже Ольхон, со своей обалденной пластикой, ей проигрывала с весьма крупным счетом.

Об этой сорокавосьмилетней женщине ему было известно немногое. В прошлом Магда была балерина, но оставила это дело из-за травмы спины. Детей у неё не было, мужа тоже. Вот и всё, что ему сообщила о ней Лулу. Сама Магда молчала и только порывисто, с хрипом дышала от волнения и страсти. Зато Стос, не спеша следуя за ней и затем, уже в спальной, стоя возле кровати и внимательно рассматривая эту даму, довольно громким голосом сделал звёздной целительнице весьма подробный инструктаж на счёт того, какой должна выйти завтра поутру или чуть позже из его спальной эта женщина, не стесняясь даже самых интимных деталей, подмеченных им с первого взгляда.

Это подействовало на женщину куда сильнее, чем любая другая любовная прелюдия. Однако Стос не стал сразу же набрасываться на Магду со страстными поцелуями. Раздевшись, он аккуратно сложил брюки, повесил их и рубашку в шкаф и только после этого подошел к кровати. Его очередная пассия уже не только открыла сама шампанское, но и разлила его по бокалам и теперь, глубоко дыша, сидела на кровати, плавно колыхающейся при каждом движении, опершись спиной на высокие подушки. Так что он тоже присел справа от неё и, обняв женщину за плечи, взял с подноса бокал и протянул его ей, после чего вынул розу изо рта и принялся не спеша водить цветком по её телу, начиная от шеи и, медленно спускаясь вниз, не спеша отбрасывая в стороны полы пеньюара.

Положив розу на её ноги, уткнув полураспустившимся цветком в белые, кружевные трусики, он взял свой бокал и, легонько коснувшись бокала Магды, отпил глоток вина. После этого они мило побеседовали, выпили бутылку шампанского и прикончили почти всю икру, аккуратно зачерпывая её крекерами и стараясь не оставлять крошек на постели. Стос очень подробно рассказал этой, несомненно, очень страстной женщине, что он с ней сделает. Внимательно слушая его, та сначала медленно и грациозно сняла с себя пеньюар, затем бюстгальтер и трусики, под которыми её тело было, до голубизны, пронзительно белым. Ну, а он продолжал говорить Лулуаной, что ещё та должна будет сделать.

Только после этого он первый раз поцеловал её и это был ещё тот поцелуй. Магда, которую такой метод обольщения уже распалил донельзя, отдавалась ему просто с каким-то исступлением, превосходящим даже страсть Эльзы и Ульты вместе взятую. К фазе тантрического секса они перешли только под утро, в то время, когда в старые, хорошо памятные Стосу времена начинал играть гимн Советского Союза, под звуки которого он не единожды встречал рассвет сначала со своими весёлыми подружками, а начиная с третьего курса уже только со своей женой. Тогда он называл это событие подъёмом флага.

Ну, а в это утро, сжимая в своих объятьях эту плачущую от счастья женщину, уже не чаявшую получить наслаждение в постели, он вознес её к самым вершинам этого самого наслаждения. Правда, теперь он являлся уже не просто электростанцией, как это было недавно с Ультой, а чётко контролировал все, что делала с ней Лулуаной от начала и до конца и потому обеим девицам, которые отважились войти в его спальную только после того, как солнце поднялось довольно высоко, чуть ли не в зенит, удалось увидеть, как из-под него, уже почти уснувшего, ловкой змейкой выскользнула довольно молодая, длинноногая красотка с изумительно красивыми и нежными чертами лица всё той же прежней айсорки Магдалины Гусейновой и просто восхитительной, высокой и по-девичьи упругой грудью.

Все трое тихо вышли из спальной и, прихватив с собой поднос, на котором, помимо посуды, печально лежала увядшая, словно бы отдавшая Магде всё своё очарование, роза, скрылись на кухне, этом самом лучшем месте для сплетен. Всё утро до Стоса пытались дозвониться разные люди, но к телефону никто не подходил, да, и не мог подойти, так как он выдернул его из розетки. Хорошо ещё, что никто так и не решился ехать к нему, так как Ольхон наехала на здымовцев, а Медея резко одёрнула своего жениха, которому также не терпелось задать своему другу парочку, другую вопросов относительно каких-то женских голосов в своей бедной голове.

Одного Вильяма совершенно не интересовало, чем занимался его новый друг, так как он всю ночь принимал героические усилия, чтобы расположить к себе Ульту и, уже почти под утро добился-таки своего тем, что рассказал ей о даре Лулуаной, который, благодаря Ольхон, он теперь мог передавать всем другим женщинам. Та тотчас назвала его своим собратом и сказала, что должна непременно обучить своему шаманскому искусству, чтобы сделать белым шаманом. Вильям, который был готов ради любви этой красотки обернуться хоть чертом, немедленно отобрав ключи от "Мазды" у Эдуардо, тотчас покинул "Метлу" и помчался с Ультой к себе домой, но вовсе не за тем, чтобы сесть за парту и приняться конспектировать древние тексты, передающиеся из уст в уста.

Магда не стала задерживаться в квартире двадцать девять надолго и как только её нечаянный любовник проснулся, пробыла в ней ровно столько времени, чтобы как следует накормить его и, крепко поцеловав Стоса на прощание, тут же куда-то убежала, оставив своего целителя на попечение двух девушек, возраст которых, даже будучи сложенным вместе, немного не дотягивал до её собственного. Вот тут-то и настал звёздный час Ирен. Подруга Эллис долго ждала своей очереди и терпение воздалось ей сторицей и она также получила от Лулу её необычный дар.

Эта красивая, черноволосая девушка с короткой стрижкой и очень выразительными карими глазами, ничего не хотела менять в своей фигуре, да, это ей и не требовалось. Глядя на её спортивную, гибкую и стройную фигурку, с упругими мячиками грудей и круглой попкой, только и можно было сказать, что всё и так при ней. К тому же у неё была очень щедрая подружка, которая согласилась приютить бедняжку до конца недели, а ведь в тот день был ещё только вторник. Поэтому вся неделя у них прошла очень весело. Уже в первые же часы Ирен была посвящена во все тайны тантрического секса, после чего они занялись сексом вполне обыкновенным, ну, а потом эта девушка просто была их соседкой. Весёлой, заводной и склонной к пикникам.

Зато уж теперь-то ни Ольхон, ни Эллис уже не нужно было спать с остальными музыкантами группы "Здым". Их охотно вызвались заменить собой Иринка и Магда. Они отнеслись с пониманием к замечанию Стоса, сделанного по поводу того, что поэтессе и певице не следует укреплять трудовую дисциплину сексом. Так что всех здымовцев без исключения, в самые ближайшие времена, столкнулись с совершенно невероятные вещами. Как это ни смешно звучало, но это первым взял на вооружение Резина. Этот матёрый хакер очень быстро приноровился шариться уже не по чужим серверам и компьютерам, а по мозгам людей своего круга, ставшим ему доступными благодаря новым возможностям и он тому был очень рад.

Этот тип быстро выяснил откуда растут ноги и вскоре узнал, что он получил этот дар Лулуаной именно от своего отца, который был вынужден передать его сыну через его девушку, но только без какого-либо секса. Получив же столь удивительный дар, он, вдруг, сразу сделался таким жутким собственником и ревнивцем, что Ольхон, поначалу, даже опешила. Но, вместе с тем, они теперь жили и даже дышали в унисон, а Резина поклялся ей в вечной любви и она стала сомневаться в том, а стоит ли ей разменивать свой талант на пятаки и полностью погрузилась в песенное творчество. Этому способствовало ещё и то, что теперь её парень уже не орал на неё, как прежде, а просто просил её прочесть его мысли и понять, чего именно он хочет добиться.

После того, как Стос снова остался вдвоём с Эллис, он, сильно потеряв в весе, начал питаться удвоенной силой и почти не покидал своей квартиры. Зато Эллис приходилось присутствовать на каждой репетиции "Здыма" и работать с Ольхон и Ультой, решившей исполнять с ней бэк-вокал, до седьмого пота. Вильям был счастлив, приезжая на репетиции и видя свою сестру и возлюбленную такими счастливыми.

Пришла в группу и Магда. Посмотрев на выкаблучивания Ольхон, она занялась с ней хореографией, но первым делом она заставила её снимать перед выступлениями серёжки и надевать трусики. Относительно обнаженной груди девушки она хотя и не имела ничего против, всё же буквально тремя словами заставила вести себя на сцене пристойно. Впрочем, теперь гораздо чаще танцевала на сцене в окружении Кости и Николая именно она, в то время, как Ольхон просто пела, пластично изгибая своё тело и лишь слегка пританцовывая в такт музике, что только добавляло эротики всем номерам., а "Здым" стал всё больше и больше походить на профессиональную рок-группу.

Стос, перед тем, как окончательно сделаться затворником, побывал на нескольких их выступлениях и поразился тому, каким огромным был прогресс в творчестве его сына, невестки и всей группы в целом. Теперь они уже не хватались, как прежде, за каждое выступление и всё чаще выставляли хозяевам клубов свои жесткие требования. Имея в тылу мощную фигуру Вильяма, Изя совсем оборзел и теперь, ничего не стесняясь, показывал зубы воротилам московского шоу-бизнеса. Зато "Здым" уже несколько раз мелькал на Ти Ви, но о нём пока что ещё не очень-то разглагольствовали критики, хотя они уже выбросили на рынок свой первый компакт, почти полностью спетый Ольхон на английском языке. Изя настоял на том, чтобы в него было включено только две песни на бурятском языке, чтобы публика могла сравнивать два типа звучания её бесподобного, чарующего голоса.

Компакт стоил недорого, так как Резина, благодаря ловким маневрам Изи и Вильяма, записал его практически на халяву, а свёл и печатал в своей студии. Зато Вилли предпринял кое-какие усилия и как только в продаже появились пиратские копии, тотчас с таким грохотом настучал по голове этим ханыгам, что у всех остальных тотчас отпала охота связываться с этим злобным погромщиком. Ну, а ещё у "Здыма" был свой роскошный сайт в Интернете, а на нём всегда была свежая нарезка из новых вещей группы, там же можно было найти массу фотографий Ольхон, Ульты и Магды даже более обнаженных, чем во время их выступлений в ночных клубах, а их теперь нельзя было упрекнуть в том, что они заманивают публику на свои концерты, используя свою сексапильность.

Пожалуй, более всего самую искушенную публику и специалистов шоу-бизнеса поражала невероятная сыгранность группы. Вот по этому-то поводу как раз и было больше всего споров и если сам цифровой рок Резины многие пока что никак не воспринимали, считая его чем-то несерьёзным, то их профессионализм удивлял очень многих. Секрет этой сыгранности был очень прост и его, а точнее её, — Эллис, очень часто можно было видеть сидящей позади лидера группы, колдовавшего над своим компьютером прямо во время выступления, ведь это именно она явилась истинным творцом новых знаний и положила начало их передаче всем здымовцам.

Практически никто из критиков не хотел верить в то, что Резина действительно играет на своем "Силиконе" точно так же, как Митяй на "Ямахе" или гитаре с двумя грифами, или Эдуардо на саксофоне, а ноутбуки действительно помогают им во время выступления. Но вот уж в ком никто не видел подвоха, так это в силовом дуэте, танцовщице и обеих певицах "Здыма". Эта пятерка всё делала в живую, да, к тому же так эффектно, что никому и в голову не могло прийти, что Ольхон и Ульта квакают под фанеру, а двое громил не свернут челюсть любому, кто сунется к ним, одним лёгким движением руки.

Стос искренне радовался успехам Резины и всех своих друзей, а они видели в нём не только и не столько спонсора, а своего духовного, а кое-кто и физического, отца. О Лулуаной при посторонних они не говорили, но в студии чуть ли не через каждые полчаса то один, то другой, вдруг, заявлял, что Лулу попросила его сыграть так или эдак. Иногда их лидер соглашался, а иногда зверел и орал, в живую и через передатчик в своих мозгах так, что юная арниса надолго замолкала. Ведь что ни говори, а это всё-таки он делал музыку, а все остальные её только играли. От его воплей замолкали все и только Эллис хоть как-то могла ему противостоять и он её слушался, так как в тех случаях, когда он не въезжал во что-нибудь, то визжала, словно мегера на сковородке, уже эта сексапильная девица.

Увы, но об этом Стос узнавал в основном от Лулу и лишь изредка от Эллис и Изи, которые спешили поделиться с ним своей радостью. Одна тем, что уела вредного Резину, а другой тем, что ему выпало редкое счастье видеть это. Он тоже не оказался бы посмотреть на такое, но к концу октября набрал уже такой вес, что просто стеснялся выходить из дому среди бела дня и выбирался подышать воздухом только поздней ночью и далеко не всегда с ним была Эллис. Девушка к тому времени стала уже не столько его любовницей, сколько просто самым преданным и верным другом.

И всё-таки, не смотря на то, что Эллис непременно хотела быть рядом в то время, когда Лулуаной принялась выращивать на нём родильный кокон, он решительно сказал ей своё категоричное нет. Навещать себя он ей разрешил, но только не чаще трёх раз в неделю, хотя и очень страдал без неё, особенно в самую первую неделю. Когда же Стос окончательно превратился в монстра и Лулу принялась за черновую работу, ему стало хоть немного легче.

В первую очередь потому, что он резко похудел, ведь арниса буквально всего за одни сутки сформировала грубую, предварительную болванку своего нового тела, после чего взялась прорабатывать детали. Стос видел этот процесс с первой до последней минуты, так как в это время он буквально сжигал свой жир, отдавая Лулу всю свою энергию, лежа на спине в ванне, над которой к потолку он заранее прикрепил большое зеркало и потому видел, как зеленовато-желтая кожа на его толстом и круглом, как бочка, теле, заплывшем жиром, сделалась прозрачной, словно силиконовый имплантант для женщин.

После этого бледное сало пришло в движение и стало собираться комками у него под подбородком, на груди, животе и ногах, медленно превращаясь в толстую и бледную, словно ливерная колбаса, куклу, лишь отдаленно напоминающую человека. Это происходило довольно медленно и требовало колоссального количества энергии. Гораздо больше, чем на то, чтобы вернуть Ульте молодость и исцелить её искалеченное тело. К тому же это была весьма болезненная процедура, но он её мужественно вытерпел от начала и до конца.

Сутки спустя он едва смог выбраться из ванны и дойти до кухни, так как к нему спереди была прилеплена толстая и упругая, словно водяной матрас, бабища. Стоя у холодильника, он принялся поедать все подряд, что только находил в нём, давясь и чавкая. Его руки, полностью лишенные жира, с мощными буграми мышц, но обтянутые толстой, как у буйвола или бегемота, кожей, тряслись и он часто ронял на пол то куски колбасы, то сырые яйца, которые он не выпивал, а пожирал вместе со скорлупой. Изрядно насвинячив на кухне, он запил тот свой совершенно дикий завтрак несколькими литровыми пакетами жирных сливок и пошел под душ.

Помнится, смывая тогда с себя всё то, чем обляпался на кухне, так как ему уже было невозможно наклониться вперед, Стос, крепко ухватив толстую куклу, слепленную из его собственного жира, за огромные, словно арбузы, груди, он громко сказал: — "Потерпи, Лулу, скоро из этого получится такая красотка, что когда ты будешь идти по улице, то у всех мужиков будут висеть слюни, аж до земли, и они будут кончать себе в штаны!" Арниса ничего ему не ответила, так как пребывала в полудрёме. Хотелось спать и ему.

В то злополучное утро он сделал грубейшую ошибку и лёг спать на своей кровати. Лулуаной тоже, так как она слишком устала, чтобы обращать внимание на что-либо. За девять часов сна на воздухе кожа его так пересохла, что вся пошла трещинами, когда он попытался встать. Не примчись к нему на помощь с Костяном и Кольком Эллис, ему бы точно было не добраться до ванны. Хорошо ещё, что эти ребята были не из числа брезгливых слюнтяев и донесли его на своих могучих руках до горячей ванны с морской водой.

Только то, что Эллис, которую позвала на помощь Лулуаной, привезла с собой этих парней, выдернув их прямо из ночного клуба, где они уже готовились выйти на сцену, спасло их обоих чуть ли не от гибели. Парни готовы были остаться с ним на всё время самоделения, но Стос, хорошенько отмокнув, весёлым и бодрым голосом попер их прочь и велел молчать обо всём, что они видели в квартире. Лулу уже известила его о том, что временно заблокировала их аппаратуру ментальной связи и никто и ни о чем не догадался.

Ребята поклялись ему, что они не проболтаются и, пожелав удачи, уехали. Эллис хотела было остаться, но он попер и её, так как та привезла их обоих на своем белом "мерине", одетых в одни кожаные плавки и даже босиком. Это был его единственный и последний прокол. Больше он такого не допускал и как бы не устал за день, на ночь всегда забирался в ванну с горячей морской водой, да, и в течение дня плескался в ней по часу, а то и больше, через каждые три, четыре часа, а всё остальное время только и делал, что ел. Увы, но ему нужно было набирать массу, ведь процесс сотворения девичьего тела только начался.

Вот так в квартире двадцать девять, в старом доме, стоящем на Рождественском бульваре, и появился жуткий, страшный на вид, монстр, который сейчас методично пожирал минерализованный творог из здоровенной салатницы и запивал его самым жирным молоком. Кукла, слепленная из его же жира, с руками-колбасами, опущенными вдоль тела, хотя и стала малость изящнее, по прежнему выглядела отвратительно. Правда, теперь её голова была сдвинута влево, Стос больше не боялся садиться на стул и даже мог наклонять голову к своей тарелке.

Глава восьмая. Жертва Освенцима

На то, чтобы сделать самое трудное, вырастить во второй раз, но уже с полной точностью, прочный скелет своего нового тела, ушло целых две недели, а всё то, что Лулуаной делала до этого в течение целых трёх месяцев, пошло псу под хвост и всё только потому, что она была, на взгляд Стоса, полная дура. Хорошо было ещё то, что он вовремя обратил внимание на тот факт, что она вздумала упростить себе задачу и сделала кости подобными мелу, пропитанному рыбьим клеем. Из-за этого эту работу им пришлось начинать чуть ли не полностью заново.

Стос срочно вызвал к себе на помощь Резину и тот, пока он прятался от него в самой дальней комнате, запершись на ключ, под контролем Эллис установил в ванной комнате компьютер аж с тремя сидиромами. Как только он покончил с этим и техника была надежно защищена от воды и пара, та вытолкала его в шею, да, ещё и наорала на парня, когда тот попытался поговорить с отцом хотя бы через дверь и поблагодарить его от имени матери за шикарный подарок, сделанный ей в честь её бракосочетания с Изей. Резина вылетел из квартиры, как пробка из бутылки шампанского, так и не поняв, почему его гонят в шею.

Напрямую Стос не общался ни с кем, кроме Эллис, а по телефону лишь изредка разговаривал с Вильямом, Ультой и Магдой. С первым потому, что хотел узнать, как идут дела у Эллис. Со второй для того, чтобы узнать, как идут дела у самого Вилли, ну, а с третьей для того, знать о том, как вообще идут дела у всех здымовцев и особенно у Резины с Ольхон. Это были куда более надежные источники информации, чем его бывшая любовница, которая, тайком от всех, уже закрутила роман с Костей, чему он был только рад. При этом они так ловко маскировали свои отношения, что никто, кроме Ульты, об этом ничего не знал. Ему она тоже ничего не говорила.

Лулуаной также было категорически запрещено общаться с кем-либо, кроме него и Эллис. Та, напуганная своей ошибкой, не смела ему больше перечить уже ни в чём. Ей вполне хватило того, что он, якобы, в гневе, переломал чуть ли не все кости её хилой кукле один раз. Арниса поняла, что оплошала и теперь слушалась Стоса беспрекословно. Она наделила своего симбионта точно таким же компьютером, как и у всех, несколькими мощными сканерами и разместила антенны в десятках точек его тела. С этого момента он полностью контролировал процесс выращивания тела, а зачастую и вовсе полностью брал его в свои руки.

Именно для этого ему и понадобился второй компьютер в ванной комнате, чтобы было откуда черпать сведения о физиологии женского организма. Своих-то знаний у него было всего ничего, — кот наплакал, если и того не меньше. Откуда Изя доставал ему компакты с такой информацией, Стос даже понятия не имел, но уже через какой-то месяц он стал врубаться в очень многие вещи, стал работать куда более продуктивно и буквально за каких-то пару недель вырастил новый скелет. Более того, он даже сделал его прочнее, чем скелет обычного человека, так как сумел уплотнить кости и поэтому получился почти в полтора раза тяжелее обычного человеческого.

Лулу же за это время вырастила заново мозг, нервы и все внутренние органы вместе с сердцем и системой кровообращения, которые тотчас были подсоединены к его сердцу, так как сердце, выращенное ею, едва трепыхалось и, вообще, почему-то отказывалось работать ритмично. И то, и другое арниса изучила куда лучше, чем скелет и теперь уже не допускала ошибок. Правда, она пришла в ужас, увидев, что у них получилось в итоге, ведь в пузыре, заполненном прозрачной плазмой, бултыхалось нечто совершенно ужасное, — скелет, который даже не был обтянут кожей, которую, пока что, заменяла полупрозрачная пленка, поддерживающая кишки и все прочие внутренние органы.

Зрелище это было, воистину, тошнотворным на вид, ведь на этом скелете имелись только зачатки мышц, похожие на красную кисею. Однако, Стос был непреклонен и не собирался ничего менять, так как считал, что выращивать все тело целиком будет полным идиотизмом и прежде всего арнисе нужно будет сделать так, чтобы заработали все внутренние органы и ожил мозг, который должен управлять ими. Именно этим ей теперь и следовало заниматься целыми сутками напролет. Когда он стал подниматься из ванны, Лулу взвыла во весь голос:

— Стасик, Боже, какой ужас! Ты заставил меня извести на эти жуткие кости и кишки чуть ли не семьдесят процентов всех материалов роста. Что же теперь будет? О, нет, это ужасно.

Стосу давно уже надоело то, что эта истеричная девица вопила всякий раз, как только сталкивалась с чем-нибудь непонятным или пугающим на первый взгляд и он заорал:

— Да, ты заткнешься когда-либо, дура? Неужели тебе не ясно, идиотка несчастная, что твое тело должно расти само? Ты хочешь слезть с моего пуза сисястой девицей двадцати трёх лет от роду, но я не могу выращивать тебя так долго! Я сам за это время врежу дуба. Поэтому заткнись и заставь всю эту требуху работать, пусть даже и за счёт моего организма. Ничего, я уж как-нибудь вытерплю двойную нагрузку.

В ответ на это Лулу тоже взревела, словно тигрица:

— Ты сам идиот! Ты заставил меня вырастить вагину и матку с яичниками вместо того, чтобы я создала гармоничное и красивое тело и меня же еще и обзываешь дурой после всего этого. Да, ты сам дурак, а я-то уж точно последняя дура потому, что подчинилась тебе, извергу.

Нежно поглаживая скелетозу пониже её кишок, Стос, шагая почти не сгибая ног, так как ноги скелета, колени которого были выше его собственных и не давали ему сгибать ноги, как раньше, добрался до купального халата и надевая его на себя, весело и нагло сказал арнисе:

— Ничего, моя девочка, ты ещё будешь благодарить меня за эту маленькую штучку. Пойми же, глупенькая, были бы кости, а мясо нарастет. Ты скоро станешь у меня такой красоткой, что будешь ещё не раз благодарить меня. Папочка знает что делать.

Арниса жалобно всхлипнула и спросила:

— Правда, Стасик?

Стос принялся успокаивать её:

— Ну, конечно же, моя сладкая девочка. Ведь все объясняется очень просто, моя прелесть. Нам нужно обмануть матушку природу и потому я решил выращивать тебя по частям.

— Ох, лишь бы у тебя всё получилось, Стасик. — Тоненьким голоском пискнула Лулу и добавила — Ведь я только в самых общих чертах знаю о том, как происходил процесс самоделения у древних арнис. Тевиойн не успел передать мне информатория с этими древними знаниями.

Стос улыбнулся своими жесткими и узкими, как у Фантомаса, губами, и спросил Лулуаной:

— Ну, что, мир, моя худенькая девочка?

— Мир, Стасик. — Уже веселее ответила она.

Стос обмотал вокруг своего горла, с опухолью головы скелетозной девицы, махровое полотенце и не спеша заковылял в сторону кухни. Более всего он теперь боялся споткнуться и упасть, а потому ходил медленно и осторожно. На кухне он кое-как опустил свой зад на край стула и, вытянув ноги под столом, облегчённо вздохнул. Было уже восемь часов вечера и за окном темнела зимняя, мрачная ночь. Скоро должна была приехать Эллис, которая обещала привезти из ресторана чего-нибудь вкусненького. Ожидание не затянулось надолго и вскоре он услышал, как она крикнула из второй прихожей:

— Стасик, я пришла! Еле дотащила сумки.

Стос улыбнулся. Наверняка Костя опять поднял сумки с продуктами наверх и теперь будет вынужден проторчать добрых три или четыре часа внизу, у самых дверей черного хода, где было довольно холодно. Поскольку дверь прихожей ещё не захлопнулась, он громко гаркнул:

— Костя, заходи! Нечего тебе мёрзнуть внизу!

Послышался приглушенный шум, затем какое-то невнятное шушуканье и только после этого послышались торопливые шаги двух человек, идущих к кухне через просторный холл. Наконец, он услышал у себя за спиной сначала взволнованное дыхание, а потом и робкий голос здоровенного, смелого и гордого парня:

— Станислав Игоревич, извините, но Эллис очень трудно таскать на четвёртый этаж такие тяжеленные сумки. Я только хотел ей помочь и сейчас же исчезну.

— Я тебе исчезну. — Весело ответил ему Стос — Проходи, давай, конспиратор хренов. Поужинаем втроём, как все нормальные люди, хотя ко мне это сейчас уже не относится, но тогда уж точно, как хорошие друзья. Эх, молодо-зелено. Вы даже и прятаться от нас, стариков, толком ещё не научились, милые мои ребятушки. Или я, по-вашему, не знаю, что вы уже с декабря месяца, как любите друг друга? А встречаетесь вы на квартире у Иришки, когда она уходит на дежурство.

Эллис, услышав это, только слабо ахнула. Стос, с трудом повернувшись на стуле всем корпусом, улыбнулся девушке, стоявшей в дверях, и её парню, маячившему за ней, и весёлым голосом сказал ей:

— Девочка моя, я ведь предупреждал тебя, что наш с тобой роман не будет длится вечно по целому ряду причин. Поверь, Эллис, для меня не было большего счастья, чем узнать о том, что ты полностью переболела мною и влюбилась в этого здоровенного типа, который не сводил с тебя глаз всё то время, что мы были с тобой любовниками.

Девушка бросилась к Стосу, чтобы обнять его, но он резко отшатнулся от нее и всё так же весело сказал:

— Осторожно, я сегодня не побрился и ты об меня рискуешь оцарапаться. Так что оставим поцелуи до лучших времен. — Громко рассмеявшись он спросил их — Ребята, вы что, так и будете стоять? Присаживайтесь.

Костя внес большие хозяйственные сумки в кухню, поставил их возле холодильника и робко присел на стул. На его губах блуждала виноватая улыбка. Он, кажется, всё никак не мог поверить в то, что этот мужчина на него не злится. Лулу насмешливо сказала как Стосу, так и обоим влюблённым:

— Ну, что, допрыгались, зайчики? Все, теперь вам точно придется пожениться, чтобы трахаться на законном основании!

Порой арниса шутила невпопад, но на этот раз, не смотря на излишнюю грубость шутки, рассмеялись все трое её друзей, после чего Эллис смело подошла к своему парню, села к нему на колени и просяще посмотрела на Стоса. Тот правильно понял о чем она просила и серьезным голосом сказал ей:

— Девочка моя, хотя ты и была моей любовницей, мы с Лулу имеем полное право считать тебя почти что дочерью, а потому мы даём вам свое благословение на брак. Но с со своим братом ты уж сама теперь разбирайся, ведь он если и согласится выдать тебя замуж, то только за какого-нибудь принца.

Девушка громко расхохоталась и воскликнула:

— Да, как же, за кого захочу за того и выйду! Мне этот шаман давно уже не указчик. — Поднявшись с колен своего бой-френда, она сказала ему — Костик, выйди отсюда. Можешь, если хочешь, посидеть в кабинете. Мне нужно покормить Стаса, а он очень не любит, когда на него кто-нибудь смотрит, когда он ест. И вообще, ты в последний раз видишь его в таком вот виде. До тех пор, пока он не завершит процесса самоделения, ты будешь сидеть в прихожей и не высовывать оттуда носа.

Парень тут же подскочил и попятился к двери, говоря:

— Станислав Игоревич, извините меня, что я вас побеспокоил. Я ведь все понимаю. Окажись я на вашем месте, мне тоже не захотелось бы выставляться людям на показ. А за то, что вы на нас не сердитесь, спасибо. Я ведь в Эллис влюбился с первой же секунды, как только увидел её в "Ста пудах" и был готов убить вас от злости и обиды, а когда узнал о том, что вы для неё сделали, то теперь сам готов за вас жизнь отдать. До свидания, Станислав Игоревич. Мы все вас ждём вместе со звёздной путешественницей Лулуаной.

У Стоса только и хватило сил на то, чтобы помахать ему рукой и негромко сказать ему:

— Пока, парень, и будь счастлив. Береги Эллис.

Костя вышел из кухни и Эллис принялась распаковывать принесённые им сумки. В первую очередь она выложила на стол ресторанную снедь, которую купила неподалеку и тотчас, пока та не остыла, стала кормить своего бывшего любовника с ложечки. Её бывший любовник ел очень жадно и по его шершавому, зеленоватому лицу, покрытому трещинками, текли из под красных век слезы. Так было всегда. Стосу было стыдно, что он такой беспомощный, но он не мог всё время питаться в сухомятку или готовыми блюдами, взятыми из холодильника.

Как он ни старался не мусорить, но из его рук, пальцами которых он почти ничего не осязал, вечно что-нибудь падало на пол. Боясь поскользнуться, он сметал все щеткой к окну и Эллис, порой, приходилось выбрасывать чуть ли не по целому ведру продуктов. Она хотела приезжать к нему каждый день, но её бывший любовник упорно отказывался, так как и без того чувствовал себя виноватым перед этой девушкой. Глядя на то, как из покрасневших глаз Стоса текут слезы, она промокнула их своим носовым платком и тихо сказала ему:

— Стас, ты уже дал мне так много, а теперь и вовсе сделал счастливой. Неужели ты думаешь, что меня волнует твой нынешний вид? Ты для меня всегда будешь самым лучшим мужчиной на свете и я разрешила себе полюбить Костю только потому, что сам ты любишь Лулуаной. Я ведь действительно не считаю тебя ни слабым, ни беспомощным. То, за что отважился взяться ты, не смог бы сделать больше ни один человек в мире. Ну, нельзя же быть таким упрямым, разреши мне поселиться в этой квартире хотя бы до тех пор, пока с тебя не слезет эта чёртова слоновья шкура, которая так мучает тебя. Я готова быть рядом с тобой каждую минуту и мой Костя тоже. Ведь мы оба очень любим тебя, Стас. Позволь нам помочь тебе, а как только твой родильный кокон лопнет и из него выйдет Лулуаной, мы уйдем и оставим тебя наедине с ней и ты будешь растить её дальше, а мы снова будем навещать тебя только тогда, когда это будет тебе нужно. Не упрямься, Стас.

Как только девушка умолкла, вновь подала голос Лулу:

— Стасик, миленький, позволь Эллис остаться. Мне не хватает информации о её теле и я придумала, как вырастить новый зонд, который мы сможем вводить в тело Эллис. К тому же тогда ты сможешь уже месяца через три или четыре сбросить защитный кокон. Разреши Эллис остаться с нами, Стасик.

Пожалуй, просьбу девушки Стос, нисколько не колеблясь, оставил бы без внимания, но вот звёздной путешественнице он не мог отказать. Тем более, что та завела речь о нехватке информации. Эта юная, но самоуверенная особа, кажется, действительно зашла в тупик и им теперь следовало её срочно выручать. Поскольку сам он ни бельмеса не понимал в том, что именно заставляет лёгкие дышать, почки выгонять из человека мочу, а сердце ритмично перекачивать кровь, то им будет проще скопировать все эти процессы, чем изобретать велосипед, да, ещё и рисковать при этом. Поэтому он тихо сказал:

— Ладно, Лулу, переговори с Эллис относительно этого твоего нового зонда и если она согласиться помочь нам, то может остаться у нас вместе с Костей. Места здесь нам всем хватит. Тогда я смогу чуть ли не всё время проводить в ванне, да, и грязи в квартире от меня будет поменьше.

Девушка, даже не выслушав, что задумала арниса, тотчас чмокнула Стоса в его лысый шершавый череп и воскликнула:

— Мамочка Лулу, я на все согласна! — Погладив хозяина квартиры по его щеке с жесткими складками, она негромко сказала ему — Стас, спасибо тебе за то, что ты разрешил нам остаться. Поверь, ведь порой, когда я думаю о твоей нынешней жизни, мне становится очень плохо от того, что я знаю, какие мучения тебе доставляет этот твой панцирь и ничем не могу помочь тебе. Костя тебе не будет мешать, ведь он теперь очень много работает, а душ мы будем принимать в сауне.

Поставив перед ним пластиковую посудину с купатами, она вложила ему в руку ложку и, потрепав по плечу, быстро вышла из кухни. Стос тяжело вздохнул и принялся неуклюже зачерпывать ложкой, зажатой в непослушных руках, ещё горячие, жареные свиные колбаски, уже порезанные Эллис на кусочки. Одно то, что он теперь сможет нормально питаться, радовало его, хотя, куда большим удовольствием для него было видеть эту девушку, которую он все еще продолжал любить.

Эллис вернулась на кухню спустя полчаса. Она уже переоделась в джинсы и майку, в квартире всё ещё оставались её вещи, и, явно, намеревалась заняться уборкой. Стос попытался было подняться со стула и уйти куда-нибудь, но она, положив ему на плечо руку в ярко-желтой перчатке, сказала:

— Стасик, останься. Поболтаем немножко. Я отправила Костю домой за вещами и попросила сегодня же найти какую-нибудь удобную лежанку, которую можно будет поставить в джакузи и привезти устройство для подогрева воды. Ну, знаешь, эти штуки, которые ставят в аквариумах. Он хорошо в технике разбирается и всё сделает, как надо, так что ты теперь будешь у нас, как дельфин, в тёплой морской воде. Сегодня у нас нет никаких выступлений. Репетиция только завтра, в одиннадцать, так что Костик уедет уже в десять, но я на неё не пойду, мне там нечего делать. Дядя Изя на завтрашний вечер запланировал два выступления, так что Костя приедет только послезавтра утром. Мы ведь теперь выступаем через день.

Убирая на кухне, Эллис всё время тараторила и Стосу было очень приятно слышать её голос. Она рассказала ему о всех новостях из жизни "Здыма" и о том, кто и чем живёт. Ульта уже научила Вильяма очень многим шаманским трюкам и ему даже прислали из Курумкана новенький меховой шаманский наряд и древний шаманский бубен. Он научился проводить камлания и, однажды, показал здымовцам обряд изгнания злых духов. Всем очень понравилось, а Резина в голос завопил, что им нужно обязательно включить в их программу этот номер.

Вилли долго сопротивлялся, но Ульта его уговорила и теперь они готовят премьеру. Это будет настоящее шаманское камлание, в котором её брат будет исполнять сольную партию, а Ольхон и Ульта подпевать ему. Все остальные члены группы просто сядут в круг и станут изображать на своих физиономиях транс, если действительно не впадут в него, что было весьма вероятным итогом, ведь Вилли был очень сильным шаманом.

Впрочем, иного и быть не могло, потому что небесный дар Лулуаной открыл в каждом из них нечто совершенно невообразимое. Эдуардо, который знал о культе вуду лишь самую малость, вдруг, сделался его адептом и тоже, как и Ульта, занялся врачевательством. Магда говорит, что это в нём проснулась память предков. Сама она не оставила занятий йогой, но о ведических и тантрических знаниях не говорила, зато частенько практиковала тантрический секс. Ну, этим с удовольствием занимались все здымовцы, а особенно Митяй, за которым всегда табунами бегали зрелые, одинокие дамочки.

Все они прекрасно понимали, что обладали сверхъестественными способностями, а потому держали их в глубокой тайне от посторонних. Вилли доходчиво объяснил всем, чем им может грозить утечка информации и поэтому никто не допускал необдуманных шагов. Биоэнергетическое исцеление применялось очень редко, да, и овладели его секретами только трое из них, Вилли, Ульта и Магда. Похоже, что это мог делать ещё Резина, но он был полностью под каблуком у Ольхон и без неё не мог ступить и шагу, а о том, чтобы гульнуть на сторону, даже и не помышлял. С этим у них было теперь очень строго.

Ну, и ещё к этому был очень близок Эдуардо, правда, он в последнее время сошелся с Магдой и та тоже не давала ему разгуляться, хотя и была в восторге от всех его вудуистских трюков. Сама она исцелила пока что всего лишь одного мужчину, деда Резины, старого Вахтанга, но делать его очень уж молодым, лет эдак на сорок пять, побоялась и теперь этому семидесятитрёхлетнему грузину нельзя было дать больше шестидесяти. Он даже стал подыскивать себе работу.

Вообще-то количество исцелённых было весьма невелико, всего семь человек. Все эти люди были родственниками или очень близкими друзьями тайного здымовского клана и никто не был ими приобщен к звездному дару Лулуаной. Сейчас обсуждалась только одна кандидатура, — Бочулис, который отказался от всех остальных клиентов и проводил с ними всё своё время. Но они ещё так и не решили, кто введёт этого парня в их круг, хотя всем и так было ясно, что лучше Магды этого никто не сделает, ведь она даже Изе смогла поставить на место мозги и научила его пользоваться даром Лулуаной.

Единственным человеком, кто не проводил всего своего времени внутри клана, была Ирка, но зато она была самой строгой блюстительницей его тайн. Все здымовцы ждали только одного, рождения Лулуаной, от которой они ожидали новых чудес и новых знаний. Хотя, честно говоря, прекрасно понимали что надежд на это немного. Они и так получили от неё уже слишком многое. Дай Бог с этим как следует разобраться и не наделать при этом глупостей. Пока что они были всего лишь рок-музыкантами, стремящимися к славе.

Покончив с уборкой, Эллис провела полную ревизию содержимого холодильника и принялась готовить какое-то мясное блюдо. Стос просто блаженствовал. Ему очень нравилась весёлая и беспечная болтовня девушки, которая очень подробно рассказывала ему обо всём что с ними происходило. Она не вдавалась в суть проблем, но очень остроумно их обозначала, вытаскивала на поверхность, но для него было главным вовсе не это, а только звук голоса девушки и её облик. Пожалуй, в одном она была полностью права, он видел и любил в ней Лулу и потому, выращивая тело для юной арнисы, ему было так больно и одновременно так радостно смотреть на Эллис.

Около одиннадцати ночи вернулся Костя. Он нашел где-то пластиковый лежак, ловко установил его в ванне и даже приставил к ней пологий трап. Так что теперь Стосу стало гораздо удобнее забираться в ванну и, что особенно важно, вылезать из неё. Вместе с тем он установил в шикарную итальянскую ванну-джакузи нагреватель с регулировкой температуры воды, что обещало ему спокойный сон. В горячей воде он чувствовал себя очень комфортно, а вот холодную переносил довольно паршиво.

Пообщавшись с парнем через приоткрытую дверь, он пожелал ему самой беспокойной и безумной ночи в его жизни, после чего резко дёрнул за верёвку, привязанную к круглой золочёной ручке, и захлопнул дверь, чтобы тот не сомневался в искренности его пожеланий. Со вздохом облегчения он вставил в свой раздавшийся в ширину нос, покрытый жесткой коркой, две мягкие пластиковые трубочки и с наслаждением опустил голову в горячую морскую воду.

Благодаря заботе Эллис и Костяна, Стос в эту ночь выспался от всей души. В ванну он забрался в полпервого ночи, уснул в начале второго, а проснулся около двенадцати дня. За это время Лулуаной успела вырастить на внешней стороне его левой руки из кожистой оболочки защитного родильного кокона какую-то длинную, гофрированную трубку сантиметрового диаметра, которая начиналась от самого плеча и доходила до кончика среднего пальца руки.

Посмотрев на неё, он закрыл глаза и, заставив клетки своего тела начать интенсивнее вырабатывать биоэнергию, включил свое внутренней зрение, с помощью которого мог осматривать себя изнутри своими энергетическими сканерами. Это позволило ему увидеть, что внутри трубки помещался какой-то длинный зонд, толщиной миллиметров в восемь, сложенный из трёх жгутиков. Именно их количество сразу же привело его к правильной догадке, но он не стал возмущаться. В конце концов это было дело Лулу договариваться с Эллис.

За то время, пока он спал, девушка успела прибраться в квартире, а Костя привёз откуда-то большое кресло каталку с удобным лотком для его несгибаемых ног. Относительно этого кресла его заботливая нянечка сказала, что оно взято на время в ЦИТО и теперь ему уже не придется мучится. Действительно, в это инвалидной коляске ему было сидеть гораздо удобнее и теперь он мог с куда большей уверенностью передвигаться по квартире. Да, и девушке было теперь гораздо удобнее кормить его с ложечки, чем вчера.

После позднего завтрака Стос, по требованию Лулуаной, снова забрался в теплую ванну, в которой Эллис сменила воду. За ночь его бегемотовая шкура хорошо откисла и сделалась очень гладкой, эластичной и полупрозрачной. Арниса заставила его лечь на лежак с поднятым подголовником и как только он сделал это, девушка убрала от ванны решетчатый деревянный пандус, принесла в ванную комнату мягкий стул и, нисколько не стесняясь его, разделась.

Ему было очень приятно смотреть на обнаженную Эллис, тело которой было просто непередаваемо красиво. Она прекрасно знала это и потому несколько минут прохаживалась по большой ванной комнате и, всякий раз, когда поворачивалась к нему, Стос видел её счастливую улыбку, хотя ни он, ни Лулуаной, не изменяли в ней ни одной линии. Он внимательно рассматривал девушку, но уже не как мужчина, а как скульптор, которому, уже очень скоро предстояло изваять это совершенное тело, но не в мраморе, а в живой плоти.

Повинуясь Лулу, он положил свою левую руку на край ванны, а правой дотянулся до полочки с клавиатурой и подтянул её к себе. Компьютер был включен постоянно и как только он тронул пальцем шарик трекбола, большой, двадцатидвухдюймовый экран монитора, подвешенного над ванной в ногах, вскоре засветился и на нём появилось изображение группы "Здым" в полном составе с иконками программ. Эллис тотчас забралась в ванну и подключила компьютер к его правому запястью, в кожу которого Лулу врастила разъем.

Арниса, пообщавшись с Резиной, который в компьютерах разбирался даже лучше, чем в цифровом роке, вырастила себе новый компьютер и сумела подключить его к тому компьютеру, который приволок и установил в ванной комнате его сын. Впрочем, до сегодняшнего дня от этого не было никакого толку. Легко и изящно выбравшись из ванны, девушка пододвинула свой стул вплотную к левой руке Стоса и уже хотела сесть на него и опустить ноги в теплую воду, но он предупреждающе поднял руку и строгим голосом спросил её:

— Погоди-ка, милая, давай всё хорошенько проверим. Ты уверена в том, что не беременна, Эллис?

Ты возмущенно воскликнула:

— Стас, ты в своём уме? До тех пор, пока не родится Лулуаной, Костик может об этом даже и не мечтать! Разумеется, я не беременна и ты можешь быть в этом полностью уверен.

Стос кивнул головой и, на минуту опустив руку в теплую воду, снова положил её на бортик. Девушка положила на его руку сложенное вчетверо махровое полотенце, быстро села на стул, опустила ноги в воду и, раздвинув их пошире, придвинулась к полотенцу вплотную. Он прикрыл веки, в считанные секунды подключился к зонду, и, с грустной улыбкой, сам заставил его медленно войти во влажную, горячую вагину девушки.

Странно, но, похоже, Эллис возбуждала сама мысль о том, что он и Лулу вновь войдут в неё, хотя уже совсем иным образом. Она просто истекала соками и её тело всё так и затрепетало от того, что тонкий зонд вошел в неё. Стос не стал разочаровывать эту очаровательную нимфоманку. Прежде, чем продвинуть зонд в глубь её тела, он широко улыбнулся и принялся ласкать девушку не только зондом, но и толчками посылая в неё свою энергию, рождающую в ней теплую волну наслаждения. Было в этом и чисто практическое начало, ведь наслаждение тотчас заставило матку раскрыть свой зев и зонд без каких-либо помех вошел внутрь этого сосредоточия женской натуры.

Запустив зонд в матку Эллис, он расщепил его на три части. Два отростка, которые были потоньше, он продвинул еще дальше, к её яичникам, а третий свернул, словно шляпку небольшого грибка, создав центральную антенну. Зонд в результате этих манипуляций выдвинулся лишь на треть своей длины и он, скрутив его в пружину довольно большого диаметра, тем самым превратил этот инструмент в своеобразный фаллоимитатор для того, чтобы, по требованию Лулуаной, доставить девушке ещё большее удовольствие. Так ей было гораздо удобнее изучать её внутренние органы.

Только после этого он открыл глаза и посмотрел на свою бывшую любовницу. Хотя по словам бесстыжей арнисы она всю ночь занималась со своим парнем тантрическим сексом, а стало быть была сыта наслаждениями по горло, ей все эти манипуляции, явно, очень понравились. Откинувшись на спинку стула и подняв глаза к потолку, Эллис сжимала свои груди и энергично двигала тазом взад и вперед. При этом она совершенно не вспоминала его и страстно шептала:

— Ах, Лулу, сестренка моя… Ещё… Ещё… Как же мне хорошо с тобой, моя девочка.

Лесбиянством здесь, похоже, даже и не пахло. Поскольку Лулуаной молчала, как рыба об лёд, Стос сделал вывод, что и эта звёздная нимфоманка в это время тащилась, словно моль от нафталина, а то и вовсе, как клоп от дихлофоса. В любом случае его это совершенно не касалось, но желая поддать жару этой белокурой эротоманке, он мстительно увеличил диаметр пружины чуть ли не на половину и стал энергично сжимать и разжимать её, что очень скоро привело ту бурному и долгому оргазму. Тотчас от Лулу поступила жесткая команда:

— Стасик, отбой. Мы хорошенько разогрели Эллис и теперь она светится, словно электрическая лампочка.

Сразу же после этого арниса включила свои сканеры и принялась внимательно изучать её сердце и, одновременно, головной и спинной мозг, стараясь понять, как именно они работают. Для того, чтобы они смогли понять, какова эта взаимосвязь, им пришлось организовать ещё три оргазма, которые, однако, вовсе не помешали девушке, получая наслаждение, смотреть на саму себя изнутри. Втроем, действуя методом академического тыка, они запустили-таки сердце скелетозы, которое была прекрасно видно через прозрачный кокон.

После того, как Стос убрал из тела Эллис свой зонд, девушка, всё-таки, влезла в к нему ванну и прижалась всем телом если не к нему самому, то уж точно к скелетозе, которая теперь легко прощупывалась сквозь размягчившуюся, толстую кожу, ставшую гладкой и эластичной. Нет, с ней точно все было не слава Богу, раз она так стремилась обнять свою ненаглядную Лулуаной, прижаться к ней всем телом. Впрочем, Стос не стал пенять девушке на это хотя бы потому, что во всех тех оргазмах, которые та испытала сидя на стуле, был виноват он сам, а уж ни в коем случае не Лулу.

Придя в себя, Эллис приняла сначала холодный душ, потом согрелась под горячим и, подождав когда Стос займет своё место в инвалидной коляске, нагишом покатила его на кухню, где он поужинал уже без её помощи. Ведь что ни говори, но столь долгое лежание в теплой воде изрядно размягчило его толстую шкуру. Даже спустя полчаса она всё ещё оставалась прозрачной и, поскольку он тоже был голый, то Эллис, уплетая жаркое, с любопытством наблюдала за тем, как в клетке из ребер, меж двух сморщенных лепестков лёгких маленьким красным осьминожком бьётся сердце будущей Лулуаной.

После плотного обеда они вернулись в ванную комнату и Лулуаной вместе со Стосом еще несколько часов занималась изучением внутренних органов девушки и приводила в действие остальные потроха скелетозы. Кое-какие органы, явно, нуждались в полной переделке, а другие получились вполне жизнеспособными. Именно этим они и занимались весь февраль и март месяцы, порой работая по десять, двенадцать часов вместе с Эллис, а потом ещё и несколько часов самостоятельно. Девушка была настроена самоотверженно, а потому им частенько просто приходилось гнать её из ванной комнаты.

Не смотря на о, что Эллис никогда не оставалась без внимания своего бой-френда, ей очень понравилось ежедневно получать удовлетворение от Лулу, хотя она прекрасно осознавала и отдавала себе отчёт, что это такое. Все трое делали вид, что так оно и есть на самом деле, но это была всего лишь невинная игра, которая вскоре должна была закончиться. Поначалу Стоса удивляло это и даже пугало, но вскоре он понял в чем здесь причина. Его бывшая любовница даже влюбившись в Костю и начав жить с ним, всё ещё продолжала желать его как мужчину и он уже ничего не мог с этим поделать.

Нравоучения и нотации были здесь бесполезны и ему оставалось надеяться только на то, что эта девушка проявит благоразумие и не станет, в дальнейшем, делать попыток вернуться к нему хотя бы на одну ночь. Впрочем, просчитывая такой вариант на будущее, он не видел в этом ничего ужасного. Мало ли чего не случается в жизни, полюбила парня, разлюбила, вернулась к прежнему любовнику. В конце концов он решил, если эта красотка повесит чайник своему бой-френду, а его самого, в свою очередь, бортанет Лулу, сбежав от него на Сиспилу, то тогда и он поступит, как самый последний эгоист.

Ну, а пока что он прилагал все усилия к тому, чтобы арниса обрела тело. Присутствие Эллис, несомненно, существенно облегчало их задачу, но она все никак не могла понять, почему Стос продолжает таскать на себе скелет без мышц и кожи, с подвешенными к нему внутренностями. Однажды, во время завтрака, она, в двадцать какой-то раз задала Стосу совершенно глупый, на его взгляд, вопрос:

— Стасик, когда же я увижу настоящую Лулуаной, а не этот дурацкий скелет?

До этого дня он отвечал на все вопросы подобного рода какой-либо шуткой, но тут, почему-то, разозлился и сердитым голосом поинтересовался вслух у самого себя:

— Господи, ну, почему это меня угораздило выбрать для этого дела будущую дипломатиху, а не будущую врачиху?

Эллис обиженно насупилась и огрызнулась:

— Я вовсе не собиралась становиться дипломатом и училась на факультете международной журналистики.

Стос не унимался и продолжал кипятиться, громко ворча:

— Да, какая разница? Дипломатчица, журналистка, всё один черт ты не можешь никак понять очевидного, Эллис. Пойми же, дорогая моя, здоровье человека на девяносто девять процентов зависит от того, как работают его внутренние органы, ну, и ещё мозг и нервная система. Милая, твоя круглая, сахарная попка, все эти твои обалденные сиськи и красивые ручки с ножками не имеют никакого отношения к твоему здоровью до тех пор, пока ты их не поранишь. Зато энергии они жрут раз в пять больше, чем вся твоя требуха. Тебе что, не ясно до сих пор, что сиськи-письки Лулу ещё не скоро понадобятся, а вот прежде чем я их выращу, у меня у самого задница отвалится. Понимаешь, моя милая, но ужасно глупенькая девочка, мне будет намного легче, если эта скелетозина, которая и мне уже осточертела своим скрипом и грохотом, сначала начнёт дышать и получать жидкую пищу, как грудничок, через трубочку. Ведь у неё уже есть трахея, пищевод, гортань и даже нёбо. Я готов терпеть любые неудобства, когда она начнет писать и какать через трубочки. Это куда лучше, чем кормить одним желудком два взрослых организма. Да, к тому же Лулу сначала должна научиться управлять своим телом, а уже потом переписать на его мозг своё сознание и память, чтобы стать человеком, а не арнисой. Нет, всё, что в неё заложено эволюцией Сиспилы, в ней так и останется, ведь мы, люди, вырабатываем энергии куда больше, чем арнисы, которые получали её от солнца их мира. Ну, что, ты поняла, наконец, мою логику.

Эллис пристыжено опустила голову и со вздохом сказала:

— Боже, Стас, какой же ты вредный. Неужели тебе сразу нельзя было рассказать мне об этом? — Улыбнувшись, она подняла на него свои голубые глаза и, бросив взгляд на часы, вдруг, громко закричала — Ой, Стасик, сейчас ведь нас будут показывать по телеку! Быстро поехали в гостиную, я хочу посмотреть на себя на большом экране!

Вскочив со своего стула, она развернула его каталку и со всех ног помчалась к домашнему кинотеатру. Включив громадный проекционный телевизор, имеющий цену роскошного лимузина, Эллис быстро настроилась на нужную программу и минуты через три началась какая-то утренняя музыкальная передача для молодёжи. Хотя это был не самый выгодный эфир, вся передача целиком, а это было целых сорок минут, была посвящена новой московской рок-группе "Здым" и на запись были приглашены все здымовцы, кроме совершенно не импозантного, а потому абсолютно лишнего Изи.

Передачу вели молодые парень и девушка, которые сделали сначала короткий обзор главных подвигов "Здыма", в числе которых были уже три альбома и гастрольная поездка в Питер, где они выступили восемнадцать раз и каждый раз собирали аншлаг. Правда, в зале они выступили только три раза, а всё остальное время отработали в ночных клубах, но и этого вполне хватило для того, чтобы чуть ли не во всех питерских газетах написали о "Здыме" хотя бы два десятка строк.

После этого ведущие попросили Резину представить всех членов его группы и он начал, почему-то, с Бочулиса, которого окончательно приколотила длинными и крепкими гвоздями к их клану Магда. Его он назвал человеком, благодаря которому их легко узнать в любой толпе. После этого были представлены все остальные члены группы и последней в этом списке оказалась Ольхон, без которой, по его словам, вообще не было никакого "Здыма", ну, а уж самого последнего, его самого, представила вся группа, которая на вопрос девушки, а кто же в группе он, они дружно заорали: — "Резина!".

После этого была устроен премьерный показ сначала двух первых клипов подряд, а потом, вперемешку с нарезкой, заснятой в московских и питерских клубах, ещё трех клипов. Первый клип, в котором Ольхон и Ульта обнаженными купались в озере, а потом пели, освещенные пламенем костра, Стосу понравился, но больше всего он обалдел от пятого клипа, в котором белый шаман Вилли вместе с Ольхон и Ультой, одетый в меха и с бубном, камлал вокруг костра и вгонял в транс добрую сотню простых русских мужиков и баб, севших в круг на сжатом ещё по лету поле, а в ноябрьском небе кружились редкие первые снежинки.

Поразило его вовсе не то, что колхозники раскачивались в такт его пению и дружно подпевали ему, и не то, что после того, как он свалился после камлания обессиленный на землю, какой-то мужик, лет сорока, подхватил на руки свою жену и прытко побежал с нею в темноту. Куда больше он был поражен тому, что пламя костра было подвластно ему. После этого девушка стала спрашивать Вилли, правда, ли то, что он действительно шаман и тот молча кивнул головой.

Парень, словно бы в доказательство этого, тут же попросил режиссера показать нарезку камлания в "Солёном псе" и попросил объяснить кого-либо, что это значит. Ульта взяла микрофон и спокойно сказала, что если первые четыре клипа были поставлены и сыграны, то последний был просто составлен из видеозаписей самого настоящего четырехчасового шаманского камлания, которое Вилли провел, в одной маленькой рязанской деревне. В этой деревне они таким образом отучили от пьянства чуть ли не всё взрослое население и вообще здорово попортили кровь злым духам, оккупировавшим её.

Эта запись делалась по их заказу профессиональными операторами и сразу четырьмя камерами, но только один из них, тот, который был трезвенником, смог довести работу до конца. Теперь те три оператора, которые раньше любили заложить за воротник, тоже стали пить гораздо меньше, стали добрее к детям, любезнее с женщинами и всё потому, что Вилли изгнал из них злых духов, портивших их характер. Ещё она сказала о том, что такое камлание вещь очень трудная и её жених делает его только один раз в неделю. Не чаще.

Однако самих ведущих куда больше поразило, всё-таки, не это, а то что все песни "Здыма", даже те которые Ольхон и Ульта поют на английском языке, по сути, являются камланием и призывают людей к любви, добру, творчеству, наделяют их энергией, силой и удачей во всех добрых делах. Ведущий тотчас подтвердил это своей напарнице, сказав, что он провёл в клубе вместе со здымовцами целую ночь и потом спокойно поехал на телестудию и отработал там весь день.

Концовка передачи была тоже очень хорошей. Режиссер пустил "Туман над Селенгой" и показал телезрителям, как здымовцы вскочили со своих мест и окружили ведущих, а Эдуардо и Вилли, один своей трещоткой и посохом, второй бубном стали освящать студию, Ульта же принялась делать энергетические пасы над плечами девушки-ведущей и та радостно заулыбалась. Эллис в довершение всего рассказала о том, что они потом ещё долго сидели и пили чай в редакции музыкальных программ, а заодно, мимоходом, кому-то снимали головную боль, кому-то зубную, а одной редакторше даже поставили диагноз и предложили полечиться у Ульты или Магды.

После этой передачи они вновь занялись работой. Все внутренние органы будущего тела Лулу, кроме лёгких, прекрасно функционировали. Настало время заставить их дышать и насыщать кровь кислородом. Этим они занимались целых три дня, после чего приступили уже к тому, что начали скармливать скелетозе сначала раствор глюкозы, а затем, постепенно, перевели её на жидкие каши и бульоны. С этим делом они промучались целую неделю.

Наконец, наступил тот момент, когда Стос позволил Лулу приступить к выращиванию мышечной ткани. Все хрящи и сухожилия, к тому времени, уже были готовы. С этим заданием арниса справилась буквально за неделю, так как она уже знала точное количество мышечных волокон в теле Эллис, но поскольку генетически чистых строительных материалов у неё было в обрез, то все они получились тонкими, как паутинка и, в результате, у нею вышло очень тощее создание с бледной кожей и едва намеченной грудью. Да, уж, нечего сказать, весёленькое это было зрелище.

Скелет, обтянутый кожей, с васильковыми огромными глазами на изможденном лице и абсолютно лысой головой, вызвал у Эллис далеко не самые лучшие чувства. Однако, самым главным было то, что эта тощая девица без единого волоска на теле, уже могла есть, пить и дышать самостоятельно, без какого-либо участия Лулу. Нет, разумеется она ещё не могла о себе побеспокоиться, но её мозг и симпатическая нервная система уже функционировала вполне нормально и, что было весьма немаловажным, Лулуаной могла управлять этим телом. Теперь уже можно было начать готовиться к родам и поэтому в квартиру номер двадцать девять был призван Бочулис.

Ульта уступила почётную роль жрицы посвящения Магде и та, как-то раз, после репетиции, предложила Бочулису выпить с ней чашечку чая у неё дома. Чаепитие затянулось дней на пять, но уже сутки спустя Валдис смог, лежа в постели с Магдой, без телефона поговорить с Лулуаной и поклясться ей в своей преданности и, почему-то, в любви. Узнав об этом, Стос мрачно выругался и пообещал выдернуть этому любовнику обе ноги из задницы. Теперь же, глядя в зеркало на то, что представляло из себя тело Лулуаной, которое весило не более тридцати килограмм, он отчетливо понял, что им обоим срочно нужен комбинезон. Один на двоих, да, ещё такой, чтобы они оба могли в нём справлять свои естественные надобности.

Что ни говори, а самым неприятным было теперь то, что ему нужно будет носить на себе это тело не в коконе, а каким-то иным образом. Каким именно, как раз и должен решить Бочулис, специалист по всяческим нарядам. Валдис примчался тотчас и, войдя в дом с черного хода, влетел на четвертый этаж таким галопом, что потом минут пять никак не мог отдышаться от этого спринта по вертикали.

Посидев часа три с лишним перед ванной, в которой, как тюлень, лежал на импортном пластиковом пляжном лежаке, позаимствованном Костяном в каком-то фитнесс-клубе, Стос, а сквозь его раздутое, прозрачное пузо-пузырь была отчётливо видна тощая девица, жертва изнурительной диеты, на костлявом лобке которой уже чуть-чуть курчавились золотистые волосики, он принялся что-то рисовать в своем альбоме и даже сделал несколько фотоснимков, забравшись на бортик ванны. Сделав несколько эскизов и сняв мерки, он весело сказал:

— Все, Стос, я врубился, как мне тебя выручить. Ты будешь носить эту жертву Освенцима, как рюкзак, только спереди. Я сделаю очень широкие лямки, которые будут спускаться по твоей спине до самых бедер и плотно обхватывать их. У этой же тощей красотки они будут фиксировать плечевой пояс и тоже спускаться вниз, но уже по бокам, к бедрам, чтобы на её, так сказать, шорты в обтяжку, приходился весь вес. Материалы я применю самые, что ни на есть современные, очень прочные, эластичные и не раздражающие кожу. Грудь, живот и всё что находится ниже, я собираюсь оставить открытыми, пусть тело развивается свободно. Ну, а ещё я пошью тебе специальный наряд для прогулок. Жди меня через пять дней.

Такая сообразительность очень понравилась Стосу и он крепко пожал парню руку. Правда, Лулуаной осталась очень недовольна тем, что её новое тело обозвали жертвой Освенцима. Она попробовала было выяснить что это такое, но ей сказали что это всего лишь шутливое прозвище тощих девиц, а потому она может успокоиться. Стос был из-за этого жутко зол на Бочулиса, но виду не подал, чтобы не ссориться с ним, а заодно не давать Лулу повода для расспросов. Объяснять ей что такое Освенцим и почему все его жертвы были такими худыми он не хотел. Он вообще не любил разговаривать с ней ни об истории человеческой цивилизации, ни о политике.

Глава девятая. Рождение Лулуаной

За те пять дней, что Бочулис попросил себе на разработку нового типа рюкзака, Стос поспал всего часов восемь. Всё остальное время он только и делал, что непрерывно ел, лёжа в ванной, и постоянно работал. Эллис тоже почти всё это время находилась рядом с ним. Порой, по несколько часов в день она выхаживала, взад и вперед, километра по три, делала приседания и повороты торсом, размахивала руками и ногами, выгибалась в разные стороны и все только для того, чтобы научить Лулу пользоваться её новым телом.

Во время этих экзерсисов зонд Лулуаной, который ради этого специально удлинили до пяти метров, все время находился одним своим концом внутри девушки. Задача Стоса была немного поскромнее, хотя и намного тяжелей. Он хотел хоть немного подкормить эту худышку и нарастить её мышечную массу, но в первую очередь сделал так, что Лулуаной обрела лицо настоящей красавицы. За основу были полностью взяты прелестные черты лица Эллис с её изящным носиком, но губы у неё стали более чувственными и полными, как у Ирен, а голубые глаза больше и ещё выразительнее, как у Магды.

Лулу, как и Эллис, он тоже сделал блондинкой, но брови у неё теперь были более густыми и темными, как у Медеи, а от Ольхон и Ульты к ней перешли большие, выпуклые соски груди и аккуратные, овальные ушки. Груди звёздной путешественницы он придавал особое значение и сразу же сделал её точно такого же размера, как и у Эллис, чтобы раз и навсегда покончить с разговорами об этой части тела. Еще одну штучку он тоже полностью скопировал с неё, но гораздо раньше.

Получилось у него это очень неплохо и он остался доволен собой. Лулуаной тоже, хотя и не стала выражать по этому поводу никакого восторга. Зато Эллис была в полном отпаде и буквально визжала от радости, когда увидела, как похожа на неё эта звездная девушка, которую она называла то своей мамочкой, то сестрёнкой. Когда Стос выбрался в полдень из ванной и встал перед ней во весь рост, та, прижавшись к прозрачному родильному кокону, радостно закричала:

— Лулу, сестрёнка моя, как же мне хочется обнять тебя. Ты такая прелесть, что я просто умираю от восторга. Стасик сделал тебя такой красавицей, что я тебе даже завидую. Господи, да, все наши ребята сразу же влюбятся в тебя, Лулу!

На это арниса ответила им обоим ворчливым голосом:

— Да, ты сначала посмотри на себя, а потом на это тело, моя девочка. Такой тощей уродины ты больше нигде не найдешь. Боже, я даже боюсь входить в это тело. А, вдруг, оно никогда не поправится? Это же ужас какой-то. Действительно, жертва Освенцима, а не девушка. Ой, а волосы-то, волосы какие. Даже у Ульты волосы были длиннее и всё потому, что этот изверг все истратил на эту грудь. Да, тут спору нет, грудь у него получилась на славу, но всё остальное выглядит просто ужасно.

Стос пропустил все критические замечания мимо ушей и даже не стал отвечать на них. Его в этот момент интересовало совсем другое. Кокон, в котором он находился вот уже более полугода, так осточертел ему, что он ни о чём другом и не мечтал кроме того, как бы поскорее избавиться от него. Поэтому он и спросил свою звёздную квартирантку строгим голосом:

— Лулу, когда ты решишься снять с меня эту гнусную шкуру и войдешь в своё собственное тело? Поверь, дорогая, я уже на пределе и если этот кошмар продлится ещё хотя бы неделю, то я утоплю себя, как Герасим свою любимую Муму.

Арниса тихонечко пискнула:

— Стасик дай мне хотя бы сутки для того, чтобы я могла привести твоё тело в порядок. Ведь ты же не хочешь выглядеть перед Эллис и нашими друзьями каким-нибудь уродом?

Это его вполне устраивало, хотя и означало, что ещё одни сутки ему придется провести лежа в ванне, наполненной горячей водой, да, к тому же ещё с дыхательной трубкой во рту и совершенно неподвижно. Право же, возможность передвигаться по квартире самостоятельно, почесать себе яйца и вообще чувствовать своё тело, стоили куда, большего. Изобразив на своей фантомасовской физиономии нечто вроде радостной улыбки, он сказал своей бывшей любовнице веселым голосом:

— Прекрасно! Эллис, труби общий сбор вашего шаманского клана! Завтра ровно в три на свет появится Лулуаной Торол и я хочу чтобы они все явились к нам в гости с цветами и подарками для новорожденной. Еду закажи в какой-нибудь фирме, чтобы не устраивать аврала на кухне, напитки гостям купишь по своему собственному выбору, но мне обязательно купи бутылку "Хеннеси". Под это французское пойло я когда-то собрался стреляться и именно его я буду пить в честь дня рождения моей девочки. А сейчас, милая, вези меня на кухню и накорми чем-нибудь до отвала. Желательно с большим количеством протеина. Сегодня он очень понадобится Лулу.

После обеда, который продлился добрых полтора часа и состоял, по большей части, из спецкорма для качков, щедро сдобренного жареным мясом и корейскими приправами, Стос последний раз забрался в ванну, наполненную свежей, горячей морской водой. Помимо того, что Лулуаной должна была поработать над его внешним видом, вновь сделав его высоким, широкоплечим и мускулистым мужчиной лет тридцати трёх, ей предстояло максимально укрепить все те шесть артерий и вен, которые выходили у него из живота чуть выше пупка и входили в выращенное для юной арнисы тело по обе стороны от её позвоночника.

Новое тело было еще слишком слабо и беспомощно, чтобы он мог бросать его на произвол судьбы. К тому же Лулуаной так до сих пор ещё и не научилась толком пользоваться им и даже не могла сложить пальцы в кукиш, не говоря уже о том, чтобы взять в руку ложку. В этом не было ничего страшного. Ради того, чтобы Лулу стала такой же ловкой, подвижной и грациозной девушкой, какой была Эллис, ему теперь светило не менее полугода носить её на себе, словно мамаше австралийского медвежонка коалы, и терпеливо, день за днем, учить девушку всем премудростям жизни простого белкового существа женского пола, подпитывая её тело своей кровью.

Увы, но пока что желудок и все внутренние органы той дистрофичной девицы, вместе с которой он сейчас находился в одном коконе, даже жидкую, быстро усваиваемую пищу едва переваривал, да, к тому же в таких мизерных количествах, что ни о какой самостоятельности даже не могло идти и речи. Поэтому большая часть хлопот, связанных с набором веса звёздной девушкой ложилась на плечи, а точнее на железный желудок, Стоса, да, ещё на его большое сердце, которое будет гнать кровь в её слабенькое, худенькое тело, а также печень и почки, которые будут выводить из него всяческие шлаки.

До того момента, как им на помощь пришел Бочулис, взявший на себя труд пошить рюкзак для переноски Лулу, он собирался просто крепко-накрепко прирастить её к своему пузу. Теперь же все обещало быть гораздо веселее, так как арниса собиралась удлинить кровеносные сосуды, соединяющий их тела, до полуметра, чтобы со временем также обрести хоть малую толику свободы. Ну, а для того, чтобы исключить всякие риски, она собиралась поместить их в прочную мышечную оболочку, армированную сухожилиями.

Именно этим она и занималась целые сутки. Но одновременно с этим Лулу засосала в кокон, размягченный горячей водой, чуть ли не триста литров морской воды, из-за чего он отслоился от тела её симбионта и превратился в прозрачный бурдюк, в котором лежали два тела, — одно молодого, здоровенного мужчины почти двухметрового роста с бледной кожей, другое, такое же бледное, принадлежало тощей, но очень стройной девице с на диво красивым личиком и роскошной грудью, тоже довольно высокого, метр семьдесят шесть, роста. Девушка лежала с закрытыми глазами и выглядела спящей.

Оба, и Стос, и Лулуаной, дышали теперь через пластиковые трубки, вставленные в рот и ноздри, из-за чего были вынуждены общаться между собой только ментально. Впрочем, то и дело к ним пытались пробиться остальные здымовцы, но их вредный генеральный спонсор и великий вождь, каким они считали Стоса, каждый раз посылал всех к чертовой бабушке и даже дальше. Всех, кроме Эллис, которой было позволено не только находиться в ванной комнате, но и разговаривать с ними на любые темы.

На исходе двадцать второго часа Лулуаной покинула тело своего симбионта и вошла в своё собственное. Правда, не смотря на обиженные вопли папаши, она не торопилась переписать себя на его мозг и покончить со своим прежним существованием. Юная арниса, по её собственному признанию, просто не знала как сделать это и даже высказала предположение, что она так и будет вынуждена жить в этом теле, словно в белковом скафандре.

Это совсем никуда не годилось, так как мозг этого тела уже стал накапливать информацию и, рано или поздно, в нём должна была проявиться независимая личность. Или наоборот, личность, полностью зависимая от Лулу и потому совершенно никчёмная и ущербная. Именно это и высказал ей Стос в качестве самой большой угрозы. Между ним и арнисой существовала большая дружба, интеллектуальное родство, колоссальное чувство взаимопомощи и ответственности, ну, и ещё нежность, которые помогали им преодолевать все разногласия, а какие взаимоотношения будут между ней и её телом?

Стос вопил, словно режиссер на репетиции в театре, пытающийся вразумить тупых, да, ещё, вдобавок к этому пьяных в сиську артистов, орал похуже, чем Резина, старающийся объяснить Митяю, какого рожна ему надо, но всё было тщетно. Лулу была просто не способна сделать того, что, поначалу, казалось ей таким пустяком. Единственное, что она смогла сделать, так это, оставив в теле симбионта всё своё новенькое энергетическое "железо", уменьшить объем своего старого тела чуть ли не вдвое, подарив ему процентов сорок собственной энергетической субстанции, — энергида, на, а после этого, одной, малой частью, войти в прелестную, белокурую головку с коротенькими, чуть-чуть волнистыми мягкими волосами, а другой, большей, равномерно поместиться в спинном мозге и во всей нервной системе своего нового, белкового тела.

Что же, и это было неплохо, ведь теперь Стос мог, при желании, больше не слушать эту вредину, но в том-то и дело, что он уже не мог прожить без неё и часа. Ему постоянно требовалось присутствие Лулу и даже ссорясь с ней, он испытывал очень тёплые и нежные чувства к этой звёздной девушке не смотря на то, что, порой, она материлась, словно пьяный автослесарь. Тогда он всячески стыдил её и часами отказывался разговаривать с грубиянкой и матершинницей до тех пор, пока она не давала ему тысяча сто первую клятву, что этого больше никогда не повторится. В общем, он просто любил Лулу.

Однако, любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда, и потому он, поздравив Лулу с новосельем, тотчас отключился и на скорую руку произвел ревизию всего того хозяйства, которое досталось ему от арнисы. Оно его очень впечатлило, так как та оставила в его теле свой запасной блок внешней памяти с огромным банком информации, целых три компьютера невообразимой мощности и несколько вспомогательных энергетических систем.

С помощью одной энергетической системы он мог создавать довольно прочный энергетический скафандр вокруг своего тела. Другая была способна генерировать поле антигравитации, а третья давала возможность летать. Имелось у него и мощное оружие с весьма широким списком поражающих факторов. Так что в этом смысле слова он теперь представлял из себя очень крепкий орешек. Единственное, чего не оставила ему Лулу, это своего энергетического инструмента, с помощью которого он мог бы и сам выращивать подобные штучки.

Впрочем, у него имелся теперь информаторий и, вдобавок к нему, большой сгусток всепроникающей энергетической субстанции, способной сохраняться практически веками чуть ли не в любом электролите, имеющий мощность почти в три дюжины гигаэрг, что давала ему возможность выделывать штуки ничуть не хуже любого арниса с планеты Сиспила. Пересчитав подарки Лулу, Стос быстро сообразил, что теперь ему ничего не стоит стать хоть космонавтом, способным самостоятельно подниматься на орбиту, а хоть и сделаться акванавтом, которому было дано опускаться на дно мирового океана.

Как бывшему военному водолазу, последнее нравилось ему гораздо больше. Чтобы лететь в космос, ему нужно было выращивать слишком толстый защитный кокон, да, ещё брать с собой запас воздуха, а для плавания под водой всего-то и требовалось, что вырастить себе жабры вместо лёгких и Ихтиандр готов. Ну, до этого ему ещё нужно было дожить, а пока что он лежал в своём раздувшемся прозрачном коконе и наблюдал за тем, как в ванной комнате крутится народ.

Уже через какой-то час после того, как Эллис известила всех о том, когда на свет Божий появится их обожаемая богиня Лулуаной, в квартиру двадцать девять хлынул поток визитеры. Первой примчалась Медея и тотчас затеяла генеральную уборку, к которой через четверть часа присоединилась Ирен. После этого примчались все остальные здымовцы, кроме одного только Бочулиса, который обещал подъехать к утру. Изя, оглядев всю квартиру и бросив беглый взгляд на своего друга и Лулуаной, тотчас помчался покупать самый дорогой солярий, прихватив с собой Костяна и Коляна, которых задействовал в качестве консультантов и грубой физической силы.

Вилли, почесав в затылке, тоже подался в бега, взяв себе в помощники Мишку. Они быстро объехали несколько фирм и, найдя самую лучшую, заказали в ней торжественный именинный обед с огромным тортом. Действовали они так напористо и решительно, что всем поварам и кулинарам был немедленно объявлен аврал. В это же время Митяй, Эдуардо и Серега закупали дорогую посуду, которой у Стоса не хватало на всю их честную компанию, спиртное и цветы. Дамы в это время уже подняли в квартире всё вверх дном и вычищали в ней каждый укромный уголок. В борьбе за чистоту и порядок они не щадили ни времени, ни своих сил, ни чужих нервов.

Когда Костя и Коля под конвоем Изи затащили наверх здоровенный солярий, тех, поначалу, просто не пустили их внутрь и лишь благодаря Эллис они смогли войти и разгрузиться в тренажерном зале. После этого всех троих дамы тотчас закабалили и привлекли к хозработам. Зато уже к девяти часам вечера в квартире всё блестело и сияло так, что и плюнуть было негде. Единственное место, где эти дамы не успели поработать, была ванная комната и единственный человек, кто не принимал участия во всеобщем тарараме, была Эллис.

Девушка беспечно болтала то с Лулу, то со своим бывшим любовником и палец о палец не ударила. Впрочем, она трудилась в этой квартире куда дольше и больше своих подруг, а потому заработала себе такую привилегию. Все прекрасно понимали это и ни у кого не возникло желания попенять ей на лень и безразличие к всеобщему энтузиазму. Никто не стал возражать и против того, что поужинав вместе со всеми, она тотчас ушла из кухни, забрав с собой своего бой-френда.

Все остальные члены клана Лулуаной сидели на кухне почти до часу ночи и дружно фантазировали, доходя в своих мечтах до того, что их ненаглядная Лулу отныне станет богиней чуть ли не для всего Человечества. Даже такой трезвомыслящий человек, как Изя, и тот уже мнил себя едва ли не серым кардиналом при Правительстве Мира. Ему активно подпевал Вилли, в то время, как Резина думал лишь о том, как бы им получше отыграть на следующей неделе в Горбушке.

К часу ночи часть здымовцев разъехалась по домам, а часть осталась ночевать в квартире двадцать девять. При этом Резина, оккупировавший вместе со своей невестой кровать с водяным матрасом, послал куда подальше своего отчима вместе с матерью и предложил им, не теряя времени попусту, лечь спать в комнате для гостей, но её уже заняли Вилли и Ульта. Так что Изе с Медеей пришлось довольствоваться большим, раскладным кожаным диваном в кабинете. Это так напомнило им студенческую молодость, что они тотчас принялись шалить и резвиться, что было сил, не смотря на то, что Медея была уже на шестом месяце.

Утром, когда ещё не было восьми, приехал Бочулис и принялся всех будить всеми доступными ему способами, начиная от длинных звонков в дверь, названивания по всем телефонам и заканчивая радиоментальной руганью. Ему открыл Резина и беспардонный стилист рок-группы тотчас погнал её лидера вниз. Охрана подъезда просто балдела. То в квартиру номер двадцать девять добрых полгода, а то и больше, никто не входил и не выходил из неё, а тут все словно сбесились и никому слова не скажи, тотчас суют в рожу или кулак или полтинник баксов или удостоверение в красной корочке.

Подняв вместе с Резиной на четвертый этаж две здоровенные, но лёгкие, коробки, которые не влезали в маленькую кабину лифта, Бочулис разбудил всех остальных и, первым делом, устроил всем жуткий нагоняй. То, что Вилли и Изя приехали в обычных костюмах, он счёл самым обыкновенным свинством и стал выталкивать из квартиры всех, кроме Эллис и Кости, чтобы они ехали за смокингами, вечерними платьями и всеми своими драгоценностями. В своем праведном гневе этот не выспавшийся тип, одетый в какую-то рванину, был ужасен.

Бочулиса накормили сытным завтраком и предложили ему вздремнуть на диване, но тот добрее не стал и лёг поспать несколько часов только после того, как все уехали переодеваться. В полдень он проснулся от того, что в квартиру нагрянули официанты и повара из фирмы "Гурмэн", которые привезли на двух микроавтобусах праздничный обед. Этого он не мог пропустить и тотчас принялся всем руководить. Все здымовцы уже были одеты, как на приём к королеве и дрючить ему было больше некого, кроме официантов, но и это длилось недолго, так как этих тружеников общепита вскоре попросили покинуть помещение, наделив их, напоследок, щедрыми чаевыми.

К всеобщему негодованию Бочулис не торопился переодеваться в праздничный наряд, а почему он не делал этого, выяснилось буквально через час, когда Стос, бодрым голосом сообщил им через свой ментальный радиопередатчик, что их уже можно вынимать. Все бросились в ванную комнату, где в здоровенной, ярко-красной ванне-джакузи на синем пластиковом лежаке возвышался над водой здоровенный прозрачный пузырь. Вот тут-то и выяснилось, почему это обычно элегантный Бочулис до последней минуты щеголял в джинсовом жилете, потрёпанных слаксах и какой-то драной майке.

Эдуардо, стоявший в центре, отодвинулся немного назад, влез на стул и нацелился на ванну большой, профессиональной видеокамерой, которая постоянно находилась в квартире двадцать девять. Ровно с того самого дня, как было заснято на камеру преображение Ульты, Стос снимал процесс своего самоделения и рождения Лулуаной для истории. Очень часто брала в свои руки эту камеру Эллис и в кабинете стояло на полке уже десятка полтора видеокассет.

Бочулис, сняв с себя жилет и сбросив с ног кроссовки, вооружился своими огромными закройными ножницами и полез в ванну. Все остальные члены клана Лулуаной замерли и даже не дышали, пока из ванны стекала в фановую трубу вода и шевельнулись только тогда, когда их товарищ прорезал вздувшийся пузырь, наполненный мутноватой водой, сбоку и она струей хлынула в ванну. Бочулис тотчас быстро разрезал этот прозрачный, прочный пузырь сверху, от того места где он расходился на две колбасины и до его громадной головы.

Вода хлынула сплошным потоком и он принялся быстро разрезать кокон на руках и ногах Стоса, кромсая его на куски, вытягивая его из-под него и сбрасывая в ванну. Пару минут спустя герой дня выдернул из своего рта и носа дыхательные трубки и, шумно задышав, принялся поторапливать Бочулиса:

— Валдис, смывай скорее с меня эту слизь! У меня такое ощущение, что я весь в соплях. У-у-й, гадость, какая!

Бочулис тотчас схватил в руки губку и позолоченный гибкий шланг с душевой головкой и, включив напор посильнее, тотчас принялся бережно омывать худенькое тело Лулуаной, которое слегка подрагивало от прикосновений этих колючих струй. Тут Стос взревел, словно медведь-шатун:

— Бочулис! Зараза! Ей это все по херу! Ты мою рожу сначала умой, а то я сейчас точно блевану!

Этот крик души был-таки услышан добродетельным стилистом и он направил жесткие струи воды на перекошенную физиономию Стоса, которая действительно была покрыта комками какой-то слизи и тот, бережно придерживая одной рукой головку Лулуаной, стал ожесточенно тереть свой недовольный фейс ладонью, тихонько матерясь при этом. Как только он смыл со своего распаренного, красного лица всю слизь, оно тут же приобрело блаженное выражение.

Валдис же принялся бережно смывать слизь с бледного тела Лулуаной, которое поражало его не своей худобой, а стройностью и красотой линий. К груди девушки он боялся прикоснуться даже поролоновой мочалкой и потому Стос отобрал сей предмет у него и быстро прошелся ею по телу девушки, смело ворочая его из стороны в сторону так, что все увидели, что они по прежнему связаны воедино. Трубки были вынуты изо рта Лулуаной и она, наконец, издала какой-то тихий звук, не то простонала, не то сказала что-то и все напряглись.

Однако, как здымовцы не вслушивались, они так ничего и не услышали от неё. Да, и, вообще, родившись, в отличие от обычных младенцев, которые извещали мир о своем появлении на свет плачем, она, в первые минуты, практически никак не проявляла себя, кроме неглубокого и какого-то сбивчивого, неритмичного дыхания. Руки и ноги у неё болтались, как плети и только её голова еще хоть как-то держалась ровно и не моталась из стороны в сторону, как у фарфорового китайского болванчика с радостной улыбкой на глуповатой роже.

Через несколько минут омовение тощей богини здымовцев было закончено и Костян с Коляном, сняв смокинги и засучив рукава, легко подняли на руки лежак со Стосом и продуктом его самоделения. Они бережно внесли лежак в спальную и положили его поперек кровати, с краю. Все были так поглощены созерцанием этой чрезвычайно тощей девицы с удивительно красивым лицом и потрясающе роскошной грудью, что никто не обратил внимания на то, что хозяин квартиры сильно помолодел и полностью лишился своей плеши.

Стос лежал на своем пластиковом ложе с обнаженной Лулуаной на животе раздвинув ноги, отчего ноги девушки, как бы представляли из себя его набедренную повязку, бережно придерживал её за плечи и счастливо улыбался своим друзьям, которые молча стояли вокруг и тоже улыбались от умиления и восторга, глядя на свою богиню жрецами и жрицами которой все они себя чувствовалась. Это закончилось тем, что в спальную приперся грубиян Бочулис, одетый в смокинг, да, к тому же, с ворохом одежды в руках и грозно рявкнул:

— Эй, вы, извращенцы, хватит таращить глаза на эту худенькую девочку! Валите отсюда! И давайте приведите в порядок ванную, а то наклюкаетесь потом на радостях и свалите, оставите весь срач Стосу. А я пока что одену их к праздничному застолью. Эллис пусть останется, поможет мне.

Все тотчас потянулись к выходу, успев увидеть, как Лулуаной улыбнулась им своей нежной улыбкой. Однако, не смотря на строгий окрик, Эдуардо остался и продолжал снимать все для истории. Стос не возражал против этого. Придерживая девушку одной рукой, он медленно встал и пересел на кровать. Бочулис отбросил лежак в сторону и подошел к ним со своим одеянием для сиамских близнецов. Действуя решительно и уверенно, он быстро обернул ноги девушки от колен и верхней части бедер блестящей эластичной тканью золотистого цвета с белой, шелковистой изнанкой и плотно застегнул застежки-липучки, облачив их в эти странные шорты.

После этого он перебросил этот чудо-рюкзак через голову Стоса и так же плотно обернул верхнюю часть её торса, оставив свободной грудь и, перебравшись к нему за спину, велел ему встать. Затянув и его мощные бедра в прохладную эластичную ткань, он просунул руку между его животом и поясницей девушки, застегивая широкий эластичный пояс. Из всего этого Стос сделал вывод, что ему будет очень легко надевать на себя этот полукомбинезон, который оставлял открытой большую часть тела. Он тотчас прошелся по комнате, даже не придерживая Лулуаной руками. Бочулис, держа в руках легкие, белые трикотажные панталончики, весело сказал ему:

— Стос, я пошил тебе и Лулуаной целую дюжину таких костюмчиков для суперстриптиза, так что ты можешь теперь не волноваться и менять их хоть каждый день. Они очень прочные и чтобы их порвать, даже тебе придётся напрячься.

Стос забрал у него панталончики и быстро натянул их на Лулу, нисколько с ней не церемонясь. Руки и ноги девушки при этом уже не висели плетями. Она пыталась сгибать и разгибать их, но пока что это у неё плохо получалось. Зато когда он надел на себя точно такие же мягкие, трикотажные велошорты, девушка тихо произнесла:

— Наконец-то ты догадался прикрыть свою задницу.

Рассмеявшись, Стос весело сказал:

— И это её первые слова, ребята. А я-то думал, что она скажет мне хотя бы спасибо.

Бочулис достал из кипы одежды черные, просторные шелковые брючки и, встав на колени, принялся надевать их на ноги девушке, висевшей на теле Стоса. Эллис тотчас бросилась помогать ему. Лулуаной, наконец, справилась со своими руками и, положив их им на головы, сказала уже чуть громче:

— Валдис, Эллис, спасибо вам.

О Стосе она, по-прежнему, не вспоминала. Бочулис, застегнув молнию на брючках, бережно взял узкую, бледную и какую-то полупрозрачную руку Лулуаной в свои ладони, прижался к ней лицом и затем, поцеловав её, с жаром воскликнул:

— Лулуаной, это мы должны благодарить тебя за всё, что ты для нас всех сделала. Ты наша богиня, Лулуаной.

Глаза Бочулиса блестели от слез. Эллис была куда сдержаннее в выражениях, но и у неё после слов, сказанных Лулу, глаза тоже были на мокром месте. Стос хотел было сказать что-либо язвительное, но передумал и просто поцеловал девушку в затылок, поросший короткими волосами цвета спелой пшеничной соломы. Валдис, поднявшись на ноги, взял в руки красную блузку навыпуск с довольно глубоким декольте и отложным воротничком, которая застегивалась как сзади, так и спереди, и надел её на свою богиню. Эллис же натянула на её ноги белые носочки и обула легчайшие черные теннисные туфли.

Только после этого Стосу были поданы черные брюки, носки и белая рубашка с воротником стойкой, которые ему пришлось надевать на себя самому. Единственное, чем ему помогла Эллис, так это завязать галстук-бабочку и подать сзади смокинг. Обув туфли, он уже хотел было выйти из спальной, но Бочулис прикатил ему новое кресло-каталку на электрическом ходу и протянул маленькую, плоскую черную подушечку для Лулуаной. Как только они уселись на него, он достал из внутреннего кармана шикарное колье из изумрудов и бриллиантов и, надев его на шею девушки, сказал:

— Лулуаной, это тебе подарок от "Звёздного дыма" на твой первый день рождения.

Стос, немного поездив для тренировки взад и вперёд по спальной, выехал в просторный холл, где их уже давно ждали друзья. Лулуаной, слегка подняв руку, помахала им и улыбнулась. Все, словно только этого и ждали. Первым бросился и упал перед звёздной девушкой на колени Резина, физиономия которого была покрыта короткой редкой бородкой. Он тотчас уткнулся носом ей в колени и что-то не то сказал, не то прорыдал. Лулу положила руку на его русые вихры и слегка потрепала их. После этого её стали нежно обнимать и целовать все остальные. Стоса же для них будто и не существовало.

Только когда все приложились губами к её щечкам и ручкам, отчего те сильно порозовели, эти господа стали пожимать руку и целовать того, благодаря кому они и обрели это чудо. Резина и здесь оказался верен себе. Стукнув кулаком по его плечу, он сказал ему недовольным голосом:

— Батя, ну, ты и фрукт у нас. Себе вон какую репу отъел, а нашу Лулуаной ты, словно вообще не кормил. Она такая худенькая, одни глаза и губы. Ты это брось, корми её получше и почаще бывай с ней на свежем воздухе. Ей это будет полезно.

Стос не остался в долгу. Целуя свою будущую невестку и обнимая её одной рукой за талию, а вторую положив ей на поясницу, он, вдруг, сначала почувствовал в ней что-то необычное, а потом, включив сканер в своей ладони, увидел что в ней появилось крохотное, не более мизинчика, живое существо, в котором он, почему-то, сразу же угадал девочку. Записав всё увиденное в память своего компьютера, он послал этой крохе поток своей энергии и, нежно похлопав Ольхон по попе, с самой зверской и злорадной ухмылкой сказал своему сыну:

— Резина, чем делать такие предъявы и давать советы своему отцу ты бы лучше заботился о своей беременной девушке и тащил её поскорее в синагогу или к шаману, да, хоть в ту церковь, в конце концов, где мы с Вахтангом тебя окрестили и обручился с ней, наконец. Вот её ты теперь и будешь кормить, горе луковое, а о своей Лулу я и сам позабочусь.

Ольхон подошла к своему жениху с нежной, немного виноватой улыбкой и тот, растерянно улыбаясь, бережно и трепетно обнял её. Дольше других тряс руку Стосу Вильям, а жарче всех его поцеловала Медея. Когда же со смотринами было покончено, он въехал с Лулуаной на коленях в просторную столовую, украшенную пышными букетами цветов, где уже был накрыт большой праздничный стол. Проехав к своему месту, которое было отмечено здоровенной бутылью коньяка "Хенесси", он подъехал к столу и праздник начался.

День рождения Лулуаной был отмечен всеми в самых, что ни на есть, лучших традициях пышного, обильного на закуски и выпивку, московского застолья. В честь звездной девушки, сразу же признанной всеми богиней, и в честь Стоса, создавшего для неё тело, было произнесено немало заздравных слов и самых добрых пожеланий. И хотя Лулу не ела за столом твердой пищи, а лишь выпила полчашки куриного бульона, она всё-таки сделала пару маленьких глотков шампанского и, положив свою головку на широкое плечо мужчины, который, как бы родил её, отклонилась телом влево, опершись на его сильную руку и давая, тем самым, ему с удовольствием поесть.

Хотя Стос и орудовал только одной рукой, его вилка так и мелькала над столом и Ирен, сидевшая справа от него, едва поспевала подавать ему различные блюда. Коньяку он выпил всего лишь самую малость и всё, что исчезало в нём, тотчас мгновенно сгорало и превращалось в питательные вещества для Лулуаной. Себе он не оставлял ни грамма для всяких там соцнакоплений. Может быть именно поэтому Лулу оживала с каждой минутой все больше и больше.

Через несколько часов она уже изредка жестикулировала, весело смеялась и разговаривала. Она даже собралась с силами и закинула нога на ногу, что Стос, немедленно откатившись от стола, тотчас продемонстрировал всем её жрецам и жрицам и весело пошутил на этот счет, громко сказав:

— Ну, вот, ребята, полюбуйтесь, Лулу уже научилась складывать свои ножки. Как бы теперь дождаться того дня, когда она научится их разводить в стороны и пошире?

Хотя шутка и была весьма опасной, Лулу не обиделась и даже погладила его рукой по щеке. Но, в то время как над этим наблюдением дамы весело рассмеялись, мужики встретили эту плоскую шутку лишь вежливыми улыбками. Глядя на это, Стос, выждав минут десять, вдруг, постучал вилкой по здоровенному пузырю "Хенесси", стоявшему перед ним и, обведя всех присутствующих за столом взглядом, весело сказал:

— Дорогие мои мальчики и девочки, мы с Лулу очень рады тому, что вы пришли поздравить нас, но позвольте мне сказать вам пару слов не для протокола. Все вы склонны видеть в этой юной звёздной девушке богиню и ждете от неё какого-то откровения, но это не так мои милые. Лулу самая простая девушка, хотя она и сделала нас всех людьми особого сорта и подарила нам просто невероятное могущество своего мира, мира арнис прекрасной Сиспилы. Ребята, как только Лулу отклеится от моего пуза, она вызовет свой корабль, сядет в него и улетит в свою галактику Мистайль, чтобы попытаться изменить свой мир точно так же, как она уже начала менять наш. Милые мои, Лулу юная и, во многом очень наивная девушка, которую только суровые обстоятельства заставили стать пилотом боевого корабля. Выполняя волю своего родителя Тевиойна Лараны, она дезертировала из армии и прилетела к нам только за тем, чтобы попросить меня дать ей тело, что я и сделал. Так что засохните на корню и даже не мечтайте о том, что она станет теперь хоть чем то помогать вам и всему Человечеству. Вы можете делать только одно, любить её всем сердцем, боготворить и не требовать от неё взамен ни че-го. Вот и всё ребята, а если вы и в самом деле захотите изменить мир к лучшему, то обращайтесь лучше ко мне, ведь я теперь обладаю всем тем, что имело при себе это милое и непосредственное дитя. Я ясно выразился?

За весь клан Лулуаной ему ответил Вилли, который спокойным голосом сказал:

— Более, чем ясно, Станислав, и все мы с этим полностью согласны. Лулуаной наша богиня, а не домработница.

— Вот и отлично, Вилли, тогда пойдёмте танцевать! — Радостно воскликнул Стос и с жужжанием выехал из-за стола.

Танцульки у них вышли просто замечательные. Совсем как в каком-нибудь клубе "Кому за тридцать", когда там собирались те, кому было уже далеко за шестьдесят. В том смысле, что все хотели танцевать исключительно такие танцы как вальс, фокстрот и танго, хотя для последнего места в сорокаметровом холле было, все-таки, маловато. Даже такие одиозные личности, как Резина, Ольхон и Митяй, которые и понятия не имели, что же это такое. Происходило это потому, что первой пригласила Стоса на тур вальса его бывшая супруга. Она в юности занималась бальными танцами и оставила их только из-за своего мужа, жуткого ревнивца. Но зато она тогда заставила его самого научиться танцевать классические танцы.

Медея, не смотря на беременность, была ещё довольно стройна и подвижна. Здоровье у неё было теперь просто железобетонное и ей не могли повредить ни уборка квартиры, ни полночный бурный секс, ни, уж, тем более, тур вальса или фокстрота. Когда Медико, отобрав нужные компакты, громко объявила белый танец и первой подошла к Стосу, тот встал немедленно, убрал подушечку, на которой сидела Лулу и слегка склонил голову перед этой красоткой с роскошным гранатовым колье на шее, похожем своими размерами и почти полностью укрывающем её грудь, основательно открытую глубоким декольте. Настоящего поклона он, увы, сделать никак не мог.

Зато, при первых тактах вальса, он подал ей руку и, шепнув что-то на ухо Лулу, шагнул вперед, выходя на середину холла, покрытого красивым, фигурным дубовым паркетом. Девушка, висевшая на нем, обняла Медею за шею своими тонкими руками и прижалась к её лицу щекой. Стос взял в свою левую руку правую руку своей жены и положил свою правую руку ей на спину. Та положила ему руку на плечо и они плавно закружились по холлу в танце.

Танцуя, Медея с жаром шептала на ухо Лулу о том, как она её любит и как признательна Стосу за все, что тот для неё сделал. Она говорила ей о своей любви и о том, что ей не нужно более от Лулу ничего, кроме одного, чтобы та была счастлива и сумела принести в свой мир, на Сиспилу, подарок от всех людей планеты Земля. О, эта женщина многое успела сказать звёздной девушке за те несколько минут, что они кружились вместе со Стосом в танце. Кроме них танцевали только Резина и Ольхон, которые, глядя на своих родителей, стремились поскорее запомнить все несложные танцевальные па вальса, чтобы потом не облажаться, когда очередь дойдет до них.

Так, в течении примерно двух часов, Лулу смогла потанцевать со всеми своими друзьями и выслушать их страстные признания в любви. Она то счастливо смеялась, то неумело касалась губами их лиц и губ, глядя в глаза своих друзей, горящие от восторга. Когда с ней танцевали дамы, Стос вёл себя с ними точно так же, как и с Медеей, ну, а когда наступала очередь мужчин, то он просто заводил руки за спину и давал им возможность бережно обнять Лулу за худенькие плечи или за узкую талию. Так что все они танцевали со звёздной девушкой почти по-настоящему.

После танцев они продолжили застолье. В то время как кто-то один танцевал с Лулу, несколько других мужчин и женщин, но не все, быстро убирали со стола посуду. Поэтому, когда Стос въехал в столовую, стол был уже снова выглядел праздничным и в центре стоял большой, красивый торт, украшенный стройной фигуркой девушки в белом платье и с белыми же крыльями, распахнутыми за спиной. На торте было написано: — "С днем рожденья, Лулуаной!"

Фигурка из цветной карамели была снята с торта и поставлена на отдельную тарелочку, после чего Стос подъехал поближе и, встав из кресла-каталки, помог ей сделать символический надрез. Дальше торт уже резали такие профессионалы, как Бочулис, привыкший кроить и перекраивать всё, что ни попадя, и Ульта, которая тогда всё-таки зарезала в тайге медведя-шатуна, решившего слопать её. Торт был очень большой и его ели долго, да, к тому же и помимо него на столе вдоволь хватало всяческих вкусных десертов. Лулу и здесь перепала пара ложечек мороженого и несколько глотков персикового сока, который ей, почему-то, очень понравился.

После сладкого все мужчины переместились в гостиную, чтобы выпить по чашечке кофе. Курящих среди них уже давно не было, зато почти все умели петь, к тому же Митяй привез с собой гитару, а Эдуардо свой саксофон, с которым он, как говорили знающие люди, не расставался даже в постели. Так что они сразу же принялись услаждать слух Лулуаной песнями на русском, английском и испанском. Один только Резина, не имевший голоса, был вынужден перейти в разряд слушателей и молча страдал, не имея под руками своего компьютера.

Вскоре с кухни пришли дамы и веселье продолжилось с новой силой. Ольхон и Ульта забрались на колени к своим женихам и стали петь древние бурятские песни, которые так нравились всем и особенно Лулуаной. Она даже пыталась подпевать им, но это у неё плохо получалось, ведь что ни говори, а она была новорожденной, а с первого дня своей жизни ещё никто из людей не становился оперным певцом. Но всё равно все сочли, что у неё великолепный голос и очень музыкальный слух. Ну, относительно голоса они точно не ошиблись, ведь Лулу действительно имела точно такие же голосовые связки, как и сладкоголосая Ольхон.

Этот небольшой праздник, чисто семейный по своей сути, так как все люди, собравшиеся в этот день, чувствовали родство между собой, закончился поздно ночью, около трёх часов. Гости тепло попрощались с хозяином квартиры, расцеловали новорожденную и разъехались по домам. Стос, встав из кресла с колёсами, снял с себя смокинг и спросил Лулу:

— Девочка, чего тебе сейчас хочется больше, спать или принять горячую ванну?

Та ответила ему тихим, мечтательным голоском:

— Стасик, давай сначала примем ванну, а то я не очень уверена в том, что смогу уснуть, я ведь ещё не умею спать.

— Ничего милая, я научу тебя и этому. — Ответил он и не спеша пошел в спальную.

Теперь ему уже не стоило никакого труда разгуливать по квартире и заниматься чем угодно, хотя единственной своей задачей на ближайшее будущее он видел только одно, — поскорее сделать так, чтобы Лулуаной стала самой обычной девушкой. Грациозной, элегантной, сильной и гибкой, как Эллис или Магда. Поэтому он решил с первого же дня не трястись над ней, словно квочка над выводком цыплят, и, шагая в спальную, даже не придерживал девушку руками. При этом старался идти нормально, а не в раскорячку, поддавая коленями по её бедрам и заставляя, тем самым, ноги девушки двигаться.

Лулу морщилась, но не протестовала. За сегодняшний день на её долю выпало множество испытаний и это отнюдь не было самым тяжким. Куда сложнее ей было перенести танцы и, особенно все эти бесконечные поцелуи, нежные поглаживания и обнимания. Право же, когда она находилась в теле своего симбионта, которое она быстро научилась рассматривать как мощный, высокоинтеллектуальный белковый скафандр, она уже не обращала внимания на физические контакты с другими людьми, но теперь она находилась в своём собственном теле и уже не была тем сфероидом с выступами в средней части, состоящим из довольно плотной энергетической субстанции, имеющей способность входить в жидкость со свойствами электролита.

Теперь, когда арниса занимала только внутренний объем нервных тканей своего нового тела лишь в желудке и обеих грудях которого она поместила кое-какое своё энергетическое оборудование и малую часть резервного энергида (большую часть этой энергетической субстанции она оставила в теле Стоса), она очень болезненно воспринимала все прикосновения к себе. Отчасти это объяснялось тем, что Лулу считала это тело слишком уж слабым, но, вместе с этим, она, вдруг, очень отчетливо и ясно осознала, что это тело с такими красивыми лицом и грудью, было ею самой, а вовсе не новым белковым скафандром, призванным защищать и беречь энергетическое тело, такое могущественное и, одновременно, слабое.

Тем не менее арниса позволяла своим друзьям целовать своё лицо и руки, обнимать её и даже сама прикасалась к ним руками и губами, хотя это и не доставляло ей совершенно никакого удовольствия, только потому, что она прекрасно понимала, что все эти люди её друзья и лучших защитников ей уже не найти нигде. Каждый раз, прикасаясь к ней, она чувствовала, как эти мужчины и женщины посылают ей свою энергию, хотя, конечно, самым могучим её защитником был Стос.

Лулуаной давно уже сроднилась с этим весёлым и бесшабашным человеком и он был ей гораздо ближе, чем многие сотни и тысячи арнис, с которыми она была знакома и даже дружила раньше. Пожалуй, он был для неё так же близок, как и Тевиойн Ларана, её мудрый родитель. Правда, она относилась к нему вовсе не так, как к своему родителю, ведь, в отличие от Тевиойна, Стос был намного нежнее и снисходительнее и даже ругая Лулу, он любил её так сильно, что она чувствовала это каждой корпускулой своего тела, состоящего из энергида.

Но даже его бережные прикосновения к своему телу она переносила очень болезненно, ведь главной причиной тому была сама её природа и то, что энергид, эта сверхтонкая форма материи, представляющая из себя сгусток элементарных частиц, весь так и вздрагивал. Арнисы не могли вступать в физический контакт своими энергетическими телами только потому, что информационный, так сказать, разумный, энергид каждой особи был сугубо индивидуален и, к тому же, имел неприятную способность аннигилировать при таком противоестественном смешении. Потому-то Лулуаной так боялась физических контактов, так как видела, однажды, как двое очень древних арнис выбрали для себя такую страшную смерть и исчезли в ярчайшем пламени чудовищного взрыва.

Лулуаной специально отдала Стосу часть резервного энергида, не несущего её личностной информации, чтобы он стал его неотъемлемой частью, трансформировался в его энергетического двойника и защитил её от посягательств на своё тело, сделал невозможным между ними то, к чему этот мужчина так страстно стремился, — секс. Пока что было слишком рано, но она чувствовала всем своим худеньким и слабым телом, как он вожделеет к ней и вся сжималась в комок от непритворного ужаса, когда они шли в спальную.

Однако, когда они вошли внутрь, то ничего страшного не произошло. Её второй родитель спокойно снял и повесил свой смокинг на плечики вешалки, аккуратно расправил его и повесил в платяном шкафу, после чего снял с себя туфли, а затем рубашку и брюки. Вскоре он разделся догола и принялся раздевать её, не очень то церемонясь с ней и когда она осталась совершенно голой, бесцеремонно сдвинул её в сторону и, зевая во весь рот, почесал свои гениталии, а уже затем быстро пошел в ванную комнату. При этом в нем ничто даже не шевельнулось, как в мужчине, что болезненно задело самолюбие арнисы, успевшей насмотреться на любовные игры людей и она проворчала недовольным и обиженным голосом:

— Вот видишь, Стасик, ты сотворил это тело таким уродливым, что даже не хочешь меня.

Стос, мысленно представив себе что он всплывает со стометровой глубины в аварийном режиме, без остановок, отчего всегда замирал от ужаса, нежно коснулся рукой груди арнисы и мирным голосом сказал:

— Лулу, ты даже не представляешь себе, как ты прекрасна не смотря на свою худобу. Поверь мне, девочка, у меня уже была однажды даже более тощая девица, но она была прыгунья в высоту и отличалась от тебя куда большей силой, а потому мы с ней занимались сексом всю ночь напролёт и даже утром. Малышка, ты ещё совсем ребенок, слабый и беззащитный и поэтому можешь даже и не мечтать обо мне. Пока что. Ведь я же мужчина, всё-таки, а не какой-то там сексуальный маньяк.

Лулу промолчала, но все же мстительно подумала о том, что будет с этим здоровенным мужиком, когда энергид в его теле окончательно переродится и сделает их недоступными друг для друга. Стос же, тем временем, надел на себя длинный махровый халат, запахнул его полы и даже завязал пояс узлом, отчего из этого белого одеяния высовывалась только её голова, и, не спеша, принялся наливать в ванну горячую воду, под конец высыпав в неё несколько щепоток ароматической соли.

Ещё через несколько минут арниса впервые в своей жизни приняла горячую ванну и это ей очень понравилось. Забравшись с ней в ванну, Стос расстегнул и снял с их тел комбинезон, пошитый для них Бочулисом. Он обнял девушку за плечи и отодвинул её от себя на самое большое расстояние, что только позволяли ему сосуды, соединяющие их тела.

Девушка лежала вся погруженная в воду, положив голову на сгиб руки Стоса и ей было очень легко и приятно ощущать на своём теле эту горячую, ароматную жидкость. Она могла свободно разводить руками, сгибать и разгибать ноги и даже болтать ими. Когда же Стос включил гидромассаж и аэрацию, она и вовсе пришла в восторг, так приятно ей было ощущать на своём теле упругие струи воды и щекочущие коже пузырьки воздуха. Гораздо приятнее, чем раньше, когда она получала те же самые ощущения от нервной системы своего симбионта.

Лулу ещё не знала, как именно она сделает это, но она теперь мечтала только об одном, стать одним целым со своим телом, которое было способно дарить ей такое непередаваемое блаженство. Это было куда лучше, чем летать в самом верхнем слое ионосферы Сиспилы и купаться в потоках солнечной энергии. Только теперь она поняла, как же прав был её родитель, когда говорил о той радости и свободе, которую даст ей новое белковое тело, правда, он ничего не говорил юной арнисе о том, что на свете существует такая штука, как секс.

Выбравшись из ванны, Стос тщательно вытер тело девушки мягким, пушистым полотенцем, после чего поднял Лулу на руки и отнес её в спальную, где снова надел на свое и её тело эластичную сбрую, а затем и бельё, после чего они легли в постель. Лёжа на боку, он, заботливо придерживая девушку руками, стал тихо напевать ей колыбельную и вскоре она погрузилась в какое-то странное, ирреальное состояние, которое полностью отрешило девушку от всего происходящего в мире вокруг неё. Вскоре она незаметно для себя уснула.

Пожалуй, самым большим удивлением для неё стало то, что во сне к ней, вдруг, пришли её друзья, арнисы, которым очень понравилось белковое тело Лулуаной. А ещё ей приснилось, что она спустилась на своем Люстрине на Сиспилу, вошла в Радобайр, огромный и красивый древний город, законсервированную столицу её мира. Она шла по широким улицам, мощёным полированным камнем и всюду видела красивые сады и парки с множеством искусственных водоёмов, красивые коттеджи рядом с ними, в которых когда-то жили арнисы, высокие, красивые существа с зеленовато-палевой, гладкой кожей, очень похожие на людей планеты Земля.

Этот город, расположенный на множестве небольших островков естественных и искусственных, был полон зелени и воды. Лулуаной видела по телевизору Венецию с её каналами, в которой тоже было много воды, но Радобайр был совсем другим. Видела она и острова Земли, атоллы лежащие в тропических морях, тоже очень красивые, с теплыми и уютными лагунами, излюбленными местами проживания арнисал, их далеких предков, но на них не стояло таких красивых домов, какие были построены в далеком прошлом на Сиспиле. В общем, сон, которому Лулу так быстро научилась в объятьях Стоса, явился для неё очень полезным и приятным занятием.

Глава десятая. Бухенвальдский крепыш

Было начало четвёртого, когда Стос, спустившись вместе с Лулу черным ходом, осторожно приоткрыл дверь и выглянул наружу. Во дворе никого не было. В домах, окружающих двор, горело всего несколько окон. Убедившись в том, что ему нечего опасаться, он вышел из подъезда и аккуратно закрыл за собой тяжелую металлическую дверь. Не смотря на то, что заканчивалась вторая неделя мая, по ночам было довольно прохладно, хотя температура не опускалась ниже ноля градусов.

Поэтому он был одет в очень странный наряд пошитый из кирпично-красного кашемира, который походил то ли на поповскую рясу, то ли на долгополую рубаху кришнаита. Это одеяние было пошито Бочулисом так, что образовывало длинные, массивные складки, якобы, призванные скрыть, якобы, его тучность. К тому же на его шее было намотано огромное черное кашне, лежащее на плечах и также образующее над головой Лулу что-то вроде огромной чалмы. Самой же удивительной деталью его костюма была фетровая шляпа с невероятно широкими полями такого же цвета что и его хламида.

Девушка, одетая в узкие легинсы и мохеровый свитерок, была совершенно незаметна под этой хламидой, застёгивающейся изнутри на длинную молнию. Под этим складчатым одеянием на ноги Стоса были надеты широченные шаровары, из-за пояса которых и высовывалась Лулуаной. Ноги девушки, обутые в балетные чешки, опирались на огромные башмаки её поводыря и телохранителя, так что она стояла на такой высоте, что их колени связанные вместе эластичной повязкой, могли довольно свободно сгибаться. Для страховки она была ещё и пристегнута к нему в талии широким эластичным поясом.

В этом диковинном наряде Стос мог передвигаться не только достаточно свободно, но и с немалой прытью. Их ночные прогулки начались сразу, чуть ли не на третий день после рождения Лулу. Иногда они садились в джип и уезжали в какой-нибудь парк, но тогда их обязательно сопровождал Вилли, который садился за руль, так как ментам всегда хватало один раз взглянуть на его корочки, чтобы у них тотчас пропал интерес как к нему, так и к джипу, а вместе с этим и к тем, кто в нем сидел. Это было удобно, но не всегда приемлемо, ведь Вилли всё чаще и чаще заказывался хозяевами ночных клубов.

Поэтому обычно Стос и Лулу гуляли по Бульварному кольцу пешком и порой угодили очень далеко от дома. С момента рождения девушки прошло почти полтора месяца и она уже немного поправилась, но не очень заметно. Зато её мышцы окрепли и по дому она частенько прохаживалась сама, хотя, все-таки, пока что, основным средством передвижения для неё был Стос, обутый в огромные противотанковые ботинки системы Бочулиса. Но это только в первые пару часов с момента пробуждения, так как бесцельная ходьба по квартире её очень утомляла если не физически, то уж точно морально.

Куда больше ей нравились занятия на велотренажере, да, и на других тренажерах тоже. Лулуаной и сама прекрасно понимала что ей нужно тренировать своё тело и хотя ей, порой, было больно от упражнений, она от них не отказывалась. Хуже дело обстояло с питанием. Её организм, присосавшись к большому и сильному телу Стоса, оказался жутко ленивым, а хитрый желудок не хотел утруждать себя перевариванием пищи. За все это время она лишь трижды сходила в туалет по большому, хотя по несколько раз на день ходила по маленькому потому, что пила очень много молока, кефира и разных соков.

Порой, Лулу просто поражалась исключительному терпению своего второго родителя и его поддержке даже в таких случаях. Он никогда не морщился, не ворчал и был всегда исключительно доброжелателен к ней даже там, куда, по его словам, сам царь пешком ходит. Более того, когда у неё впервые пошли месячные, он схватил телефон и тотчас принялся обзванивать всех их друзей-здымовцев, с восторгом рассказывая им о том, что его маленькая девочка уже стала девушкой. То, что при этом оказались испачканы кровью не только её трусики, но и его собственные трусы, этого странного типа нисколько не смутило, ведь саму Лулу просто бесило, когда естественные надобности справлял он и девушка ничего не могла с этим поделать, а он только смущённо вздыхал.

Увы, в жизни белкового существа, как оказалось, были и такие, не совсем приятные, стороны. Хорошо было уже то, что Стос, по прежнему, не проявлял к ней никакого интереса, как к девушке. Этого Лулу, как и раньше, боялась, как огня, ведь на её беду энергид, прочно укоренившись в его теле и впитав в себя всю его сущность, так и не стал враждебен к ней. Она даже ощущала какую-то тягу к его энергетической субстанции, хотя и боялась аннигиляционного взрыва. Как такое могло произойти, она не понимала, ведь её сканеры сверхвысоких энергий показывали, что это уже совершенно чужой энергид, но он, почему-то не вызывал в ней страха.

Подобно тому, как её собственное энергетическое тело распределилось в нервной системе, энергид Стоса также то ли по его воле, то ли сам собой, был размещен точно так же и стал его энергетическим двойником, хотя и не отвечал на её запросы. Он был неотделим от этого человека и был с ним единым существом. Поэтому, чтобы общаться с ним ментально, она была вынуждена включать передатчик дальней связи, поскольку они находились в одном помещении и это было не так опасно, как разговоры с друзьями, находившимися порой очень далеко от них. На другом конце города или же вовсе в каком-нибудь другом городе.

Вилли случайно узнал о том, что в ФСБ были озабочены какими-то странными радиопереговорами, которые не могла расшифровать их аппаратура и потому он, чтобы не вызывать лишних подозрений, запретил переговоры на больших расстояниях. Теперь они пользовались радиоментальной связью только тогда, когда находились рядом друг с другом. У всех были сотовые телефоны и потому это не создавало никаких неудобств. Спокойствие было гораздо дороже.

Зато в следствии этого в их доме часто были гости и тогда они могли разговаривать сколько угодно. Теперь и все здымовцы и сам Стос стали довольно состоятельными людьми. Первые очень хорошо зарабатывали концертами и компактами, а книги второго весьма бойко распродавались и то, что у их автора было вполне достаточно денег, позволяло ему издавать их самостоятельно. Изя взял это дело в свои руки и создал закрытое акционерное общество "Звёздный дым", которое не только имело свою концертную бригаду, но ещё и издательскую лицензию.

Размеренно и неспешно шагая по Рождественскому бульвару, Стос рассказывал Лулу о своей новой повести, которую он намеревался начать наговаривать на цифровой диктофон уже в самое ближайшее время. Это снова было повествование о влюблённом коммерсанте немолодых лет, который разрывался между семьей, торговлей шубами на Черкизовском рынке и молодой любовницей, грезившей сценой. Девушке всё это было очень интересно, особенно то, как этот тип обставлял свои ночные отсутствия и как напропалую врал жене о стрелках с другими коммерсантами и их бандитами.

Они уже отошли довольно далеко от дома и подходили по Тверскому бульвару к Никитским воротам, как от какой-то ямы, вырытой водопроводчиками и огороженной дощатым забором, к ним, покачиваясь на ходу, метнулась какая-то громоздкая, тёмная фигура, в руке которой что-то опасно блеснуло и, перемахнув через низкую чугунную оградку, преградила им дорогу. Сердце Стоса тревожно екнуло но не от страха, а от беспокойства за Лулуаной. Перед ним, слегка покачиваясь, стоял высокий, широкоплечий парень в удлинённой, черной суконной куртке и слегка помахивал здоровенным ножом.

Он машинально выставил руки ладонями вперед и стал сосредоточенно думать, что же ему делать теперь с этим придурком, которого он мог отправить к праотцам в считанные доли секунды. Судя по всему, это, явно, был какой-то в доску обсаженный нарком внутренних дел и ему нужна была еще одна доза. Этот тормоз, ещё раз взмахнув своим кухонным, зазубренным ножом, гнусавым голосом потребовал:

— Эй, толстый, быстро гони бабули, а то я тебе сейчас кишки выпущу. Ну, давай, пошевеливайся.

Лулу имела возможность видеть этого типа через тёмную, красноватую пластиковую вставку, вшитую в хламиду как раз напротив её глаз. Ей, отчего-то, вспомнилось то, как она сражалась с кассинтийцами. Те тоже очень любили угрожать арнисам, но, получив пару энергетических залпов в борт своего корабля, улепетывали от неё во все тяжкие. Девушка вынула из-за пояса револьвер Стоса и, быстро расстегнув молнию, высунулась наружу и громко крикнула:

— Эй, ты, мудак! Ты на кого это наезжаешь? Козёл драный!

Свет от фонаря неплохо освещал Стоса и Лулу. К тому же эта девица, одетая в черный пушистый свитер и черную вязанную шапочку, с большим револьвером в руках, очень напоминала Никиту, только была куда красивее, да, и грудь у неё была намного роскошнее. Ночной грабитель, при виде такого чуда, что-то громко хрюкнул, выронил свой нож, попятился назад, оступился и рухнул на спину. Причём крайне неудачно, напоровшись спиной на оградку, отчего громко заорал и тут же, почему-то, умолк.

Стос шагнул вперед и, заменив ультразвуковой излучатель в своей ладони на биосканер, провел им над этим типом ладонью. Наискось упав на оградку, этот небритый, косматый и давно немытый тип умудрился сломать себе позвоночник и два ребра. Если ему не оказать помощь, то он запросто мог откинуть копыта. Страшного в этом ничего не было, на Земле стало бы от его смерти только немного чище, но не в его правилах было уйти не оказав человеку помощи.

Сегодня ночью Резина со всей командой выступал в ночном клубе "Свалка", где их давно ждали и потому к себе на помощь они могли позвать только Иришку или Бочулиса, который тоже, скорее всего, торчал в клубе. Бочулис был предпочтительнее, так как Ирен сейчас запросто могла зависать с каким-нибудь парнем и потому не обрадоваться звонку. Выпрямившись, он выпустил из рук силовые захваты и перенёс отрубившегося придурка на ближайшую скамейку. Положив на неё этого горе-налетчика, он сказал испугавшейся Лулуаной:

— Лулу, срочно вызови сюда камрада Бочулиса. Скажи ему, что ты случайно перепугала до полусмерти какого-то наркомана и тот сломал себе позвоночник и пару ребер. Так что ему придется приехать, позвонить в скорую помощь и дождаться её, поскольку я буду лечить только его позвоночник, ну, и попробую избавить этого типа от дурной привычки к ширеву. Да, спрячься ты, ради Бога, а то, увидев тебя, еще кто-нибудь с перепугу возьмет и двинет кони.

Девушка тотчас скрылась под хламидой и стала звонить по телефону Бочулису. Пока она объясняла ему что и как, Стос, придерживая её одной рукой, наклонился вперед и приложил руку к открытому рту наркомана. Перед этим он обшарил карманы гопника и обнаружил, что у него кроме паспорта на имя Галимеева Рустама Игоревича нет с собой ни копья. Когда же он ввёл в его рот свой энергетический манипулятор и обследовал его тело, то обнаружил у него кроме совершенно пустого желудка ещё СПИД и вконец убитую печень. Но лечение он всё-таки начал с позвоночника и только потом, разрушив все имеющиеся в наличии вирусы, занялся его печенью, не выдержавшей неравной схватки со спиртным.

Лечение заняло у него почти целый час и за это время Бочулис успел не только приехать, но и, присоединившись к нему и излечить этого типа от наркозависимости, чего он терпеть не мог делать. На память они оставили две сотни баксов, засунув их в его паспорт под пластиковую обложку, слегка кровоточащую ранку на спине в районе позвоночника, небольшое количество энергида, да, плюс к нему компьютер, чтобы тот продолжил лечение. Только после этого Бочулис позвонил в скорую и строгим голосом сказал дежурной, что он нашел на Тверском бульваре раненого и попросил срочно приехать. Ещё он добавил, что будет ждать карету скорой помощи и вздрючит их всех, если они не приедут быстро, по самое некуда, после чего сказал:

— Стос, давай-ка садись с Лулу в машину и подождите меня там, а то вы домой не скоро доберетесь. Кстати, на переднем сиденье есть горячая пицца и пара пакетов персикового сока.

Пиццу Лулу не любила, но обожала сосать через трубочку персиковый сок. Зато Стос ел всё подряд и уже успел за время прогулки изрядно проголодаться. Он по прежнему отдавал всё девушке. Поэтому он счёл предложение Бочулиса более, чем приемлемым и быстро зашагал к его новому, здоровенному джипу "Тойота Лендкрюзер". Сиденье уже было заранее сдвинуто назад и на нём лежали целых две коробки с пиццей, а пачки с соком стояли на торпеде, обе с трубочками.

Он забрался в машину и Лулу, высунувшись наружу, тотчас ухватила одну пачку и юркнула обратно, но, прежде, чем она застегнулась изнутри, он молча дал ей кусок пиццы и та, горестно вздохнув, принялась жевать её. Ей не нравилась тяжесть в желудке, однако, не желая ссориться, она решила съесть свою порцию без пререканий. Стос, положив ещё теплые коробки к ней на колени, принялся быстро поедать итальянский пирог с чем попало и сыром вдобавок.

Скорая помощь появилась минут через двадцать и к тому времени бывший нарком очнулся не только от обморока, но и от торча. На Бочулиса, рассказывающего медикам о том, что он, остановившись помочиться возле забора, обнаружил на бульваре человека, лежащего навзничь на чугунной оградке без сознания, этот тип, уже сидящий на скамейке, глядел совершено обалделыми глазами. Когда тот показал врачам кровь на его спине, те засуетились, а торчок жалобным голосом попросил своего нежданного спасителя:

— Слышь, мужик, а у тебя, случайно, в машине пожрать чего-нибудь не найдется? А то у меня кишки уже к хребту прилипли. Невмоготу, как жрать хочется.

Сердобольный Бочулис перемахнул через ограду и, подбежав к своему джипу, отобрал у Стоса половину второй пиццы, он достал из бардачка пакет с молоком. Хотя состояние травмированного не внушало никакого опасения, его уже положили на носилки и собирались затолкать в карету скорой помощи, которая стояла на бульварной аллее. Валдис подоспел вовремя и вложил в руки голодного, ошалелого парня коробку с пиццей и пакет молока. Тот благодарно пожал ему руку и вскоре белая машина с красной полосой уехала.

Бочулис сел за руль и, весело посмотрев на Стоса, поехал в сторону Рождественского бульвара. Было уже около шести часов утра и кое-где на бульвар вышли дворники. Этих мужиков и тёток Стос не опасался. Всё равно их куда больше интересовал мусор на дорожках, чем те, кто по ним ходят, и вряд ли они стали бы разглядывать раннего пешехода и поражаться странностям его наряда и фигуры. Тем не менее он всё равно не собирался отказываться от того, чтобы доехать до дома на машине. Лулу за эту ночь изрядно устала и хотела спать.

То, чего более всего не понимала эта звёздная девушку и опасалась, что она не сможет этому никогда научиться, — простому человеческому сну, само пришло к ней с первого же дня и, порой, она сама этому очень удивлялась. Пожалуй, самым ярким её впечатлением было даже не то, как они выбрались из защитного кокона и не тот праздник, который устроили для них друзья, а то, как она уснула под незамысловатое пение Стоса и затем проснулась утром в его бережных объятьях.

С того момента сон вошел в её жизнь, как один из важнейших компонентов, ведь именно во сне её тело набиралось сил и увеличивалось в объеме. К тому же Лулуаной очень понравилось видеть сны и это было одно из самых прекрасных событий всей её жизни. Сны уносили её на Сиспилу и к другим мирам, во снах она становилась точно такой же девушкой как и Эллис и каждую ночь отдавалась своему любимому, испытывая при этом просто невероятное блаженство.

Правда, наутро она прогоняла от себя все эти девичьи грёзы и приступала к упорным, изнурительным тренировкам, чтобы сжечь за день то, что накопило за ночь её тело. Лулуаной больше всего теперь боялась обрести точно такое же тело, как у Эллис и таким образом стать для Стоса желанной. Её худоба и показная слабость стали для неё тем самым щитом, за которым она надеялась спрятаться от его ласк и от секса. Правда, сегодня она действительно устала и потому очень хотела спать.

Бочулис доехал до их дома за каких-то десять минут и, въехав во двор через арку, тотчас подогнал машину к черному ходу так, чтобы Стос и Лулу сразу же могли спрятаться в своем укромном мирке от чужих глаз. Закрыв машину, он также пошел в дом, так как решил прикорнуть у друга и поспать до обеда прежде, чем отправляться в своё ателье. Бочулис в последнее время готовился к показу и хотел ошарашить Москву своей первой большой коллекцией женской одежды. Имея под рукой четырёх таких манекенщиц, из которых две, Ульта и Эллис, уже были хорошо известны всему бомонду, было просто грех не сделать этого. Магда и Ирен тоже были обалденными моделями, но их ещё не знали так же хорошо.

Валдис за ночь жутко проголодался и потому Лулу, не смотря на усталость, решила его хорошенько накормить. В этом плане Стосу теперь стало немного легче, так как в последние две недели эта девица, вдруг, заделалась отменной стряпухой. Поэтому, как только они поднялись наверх и Стос снял с себя кашемировый балахон и шаровары, девушка тотчас стащила со своей белокурой головки вязаную шапочку и сняла с себя свитерок, ловко замотав в него револьвер. После этого она, первым делом, сказала своему поводырю:

— Стасик, пойдем на кухню. Бочулиса нужно покормить, да, и тебя, кажется, тоже.

Валдис уже и без неё рылся в холодильнике, доставая из него то сотейник с тушеным мясом, то отварной рис и миску с салатом. Лулу тотчас велела ему сесть за стол и не дёргаться, так как на кухне она была хозяйкой. Однако, как бы то не было, основные труды всегда выпадали на долю Стоса, ведь это ему приходилось чистить картошку и резать мясо. Правда, на этот раз, разогрев мясо и гарнир, Лулуаной сама надела рукавицы и взяла в руки сотейник со стеклянной крышкой.

Бочулис с восхищением смотрел на эту девушку, одетую в легинсы и эластичный спортивный бюстгальтер ярко-синего цвета, туго обтягивающий её пышную грудь. Она уже была достаточно мускулиста и мышцы красиво играли на её загорелом теле узкими жгутиками. Солярий и тренажеры сделали своё дело и быстро превратили Лулуаной в топ-модель, ничем не уступающую своей элегантностью Наоми Кэмпбелл и Кейт Мосс. Глядя на неё, он воскликнул:

— Вау, Лулу, ты просто прелесть, настоящий бухенвальдский крепыш! Если бы ты не была пришита к этому Гераклу, я бы сделал для тебя такую летнюю коллекцию, что тебе точно рукоплескал бы Париж.

Стос тут же отмел его восторги, строго сказав:

— Бочулис, заткнись, а то она чего доброго загордится и совсем жрать перестанет. Пусть уж лучше превращается, поскорее, в нормальную девушку с круглой попкой, а то ведь у неё всего-то и достоинств, что глаза, губы, да, сиськи.

Лулу предпочла промолчать, чтобы не развивать тему и поскорее лечь спать. Как только Стос сел за стол, она отодвинулась от него подальше, чтобы он мог спокойно поесть. Сама она даже не стала пить ни молока, ни сока и лишь смотрела на то, как двое мужчин быстро расправляются с мясом, приготовленным по её собственному рецепту. Её здоровенный кормилец, явно, опережал их друга. Перекусив на сон грядущий, как он сам любил выражаться, Стос встал из-за стола и сказал:

— Бочулис, морской закон. Последний убирает за всеми и моет посуду. Будешь уходить, нас не буди, а просто включи сигнализацию и захлопни за собой дверь на защёлку. Да, и вот ещё что, не распространяйся о сегодняшнем происшествии.

Бочулис молча кивнул головой и принялся накладывать себе добавку, а Стос, насвистывая под нос новую мелодию Резины, потопал в спальную, но, не успели они добраться до кровати, как зазвонил телефон. Глянув на определитель, он понял, что звонил Мигран. Барабанщик "Здыма" беспокоил его крайне редко и потому, сев на кровать, он поднял трубку и сонным, на всякий случай, голосом, спросил парня:

— Мишка, изверг, чего тебе надо?

В трубке послышался робкий голос парня:

— Дядя Стас, извините, что побеспокоил вас. Бочулис мне сказал, что вы ещё не спите. Дядя Стас, у меня возникли проблемы с Соной и Хачиком.

Похоже, что это было серьезно, поэтому Стос, расстёгивая пояс, которым к нему была прикреплена Лулу, быстро спросил Мишку совершенно нормальным голосом:

— Это ещё что за дела, Мишка? Ты что, никак не можешь взять и рассказать им всю правду?

— Да, в том-то всё и дело, дядя Стас, что они не хотят становиться такими, как мы, в постели. — Возмущенно крикнул в трубку Мигран и затараторил так, словно он стучал палочками по своему шестигранному пластиковому барабану — Сонка сразу же сказала мне, что я козёл и сводник, раз предлагаю ей переспать с кем-нибудь из наших, да, и Хачик мне ответил примерно так же, только проще и громче, матом. Разве этим идиотам объяснишь, что в тантрическом сексе нет ничего постыдного? Дядя Стас, может быть вы что-нибудь придумаете? Ведь кроме вас никто не сможет сделать этого руками. У Бочулиса кое что получается, но только по части лечения.

Да, это действительно была проблема. Здымовцы за истекшие полтора месяца не вовлекли в свой клан ни одного человека. На своём собрании они решили, что из всех возможных кандидатов самыми подходящими являются Сона и Хачик, но сейчас выяснилось, что те отказывались ложиться в постель с кем либо ещё, кроме своих собственных мужа и жены. Тому, что больше никто из них не мог творить того, что с легкостью делал он сам, Стос находил только одно единственное объяснение, — ни у кого из них в теле не было свободного энергида.

В нём самом его было уже более, чем достаточно, но он, пока что, не собирался в ближайшее время наделять своих друзей энергидом. То, что он узнал об аннигиляции, случающейся при прямых контактах этой удивительной, почти всепроникающей субстанции, останавливало его этого. Сначала он хотел во всём хорошенько разобраться и понять, действительно ли его любовь к Лулу может окончиться таким взрывом, что при этом разлетится не только их дом, но ещё и несколько сотен домов во всей округе. Этого ему совершенно не хотелось, ведь он же не обезумевший чеченский отморозок, в конце-то концов. Поэтому, подумав немного, он сказал:

— Мишка, передай нашим, что сегодня, как только стемнеет, мы приедем в вашу студию. Скажем, часам к девяти вечера, а ты уж постарайся, парень, приволоки туда Сону и Хачика. Их детьми я займусь позже.

Чтобы не выслушивать благодарностей, он тут же положил трубку и стал раздеваться ко сну. Лулу уже сидела на его коленях в одних трусиках. В последнее время этой тощей девице, почему-то, понравилось не только спать, но расхаживать по квартире с обнаженной грудью, да, и трусики она все время выбирала себе самые крохотные, словно специально злила его.

Раздевшись, он, нежно прижимая к себе Лулу за поджарый, словно у русской борзой, живот, лёг на кровать. По привычке на бок, и только потом отпустил девушку. Спать на спине она не могла по той же причине, что Стос не мог спать на животе, из-за толстых кровеносных сосудов. Однако, спать прижавшись к его животу, звёздная девушка тоже не любила и потому отодвигалась от него, но всего лишь на несколько сантиметров, не более и всегда требовала, чтобы его рука лежала у неё на талии, но ни в коем случае ни на её груди, ни на бедре. Вот так-то.

Стос спокойно относился ко всем её чудачествам. Он не находил ничего странного даже в том, что Лулу, в последнее время, якобы, случайно, купаясь в ванне, она то и дело касалась той части его тела, которая некогда приводила её в ужас. Но, тем не менее, она грозила ему самыми страшными карами, если он посмеет взять её во сне или силой. Странно, но о возможной аннигиляции их разно заряженного энергида она не говорила ни единого слова и Стос узнал об этой способности этой способности взрываться из информатория.

Думая о том, какой же это странный народ звёздные девушки, которые получаются из арнис, он приказал своему послушному и исполнительному желудочно-кишечному тракту переварить всё, что он слопал до последней крупинки, а сердцу велел перекачать свою кровь, обогащенную питательными веществами, в тело Лулуаной. Так что спать он лег в это утро, можно сказать, на пустой желудок.

Целый день их никто не беспокоил. Пока Лулу с остервенением крутила педали велотренажера, воткнув себе в уши затычки сиди-плеера, в который она вложила последний компакт-диск "Здыма", — "Звездная девушка", Стос, сидя позади неё на высоком табурете, наговаривал в диктофон первую главу своей новой повести. Это давалось ему с трудом, так как более всего он боялся рассмеяться потому, что в этой главе Климент Салазкин, её главный герой, лысый, толстенький коротышка занимался тем же самым и при этом ещё успевал разговаривать по мобильнику со своими партнерами.

После этого он был вынужден отложить свой новенький диктофон в сторону, так как девушке вздумалось покачать руки и мышцы груди на другом тренажере и ему пришлось буквально вжаться в его спинку. Лулу уже спокойно выжимала шестикилограммовую гантельку, но этого ей, явно, было мало. Похоже, что эта красотка непременно стать настоящей фитнесс-леди. На этом тренажере его бухенвальдский крепыш пыхтел почти целый час, старательно сжигая жирок, который успел завязаться на её худеньком тельце за время сна.

Затем она потащила его в сауну и парилась там целых полчаса, сидя у него на коленях и истекая потом так, что полотенце, которое она подложила под свой тощий зад, промокло насквозь. Зато она осталась очень довольна собой и потом, когда они нежились в теплой ванне, то и дело сладко постанывала от удовольствия. И опять она то и дело натыкалась своей ладошкой на мужское достоинство Стоса, которое в этот момент вовсе не выглядело ни мужским, ни, тем более достоинством, которым он мог бы по праву гордиться.

Не то что бы Лулу ему вконец опротивела, но, право же, глядя на её худобу, он вовсе не хотел уподобиться персонажу из старого анекдота, который сначала вспоминал голубые глаза, тонкие ручки и ножки своей любовницы, то, как у неё на шее пульсировала жилка, а потом вдруг заявлял: — "А я трахаю её и плачу". Так что он вовсе не хотел превращаться в садиста, хотя, порой, ему хотелось выть от тоски и бешенства, ведь действительно, что ни говори, а положение было аховым, к его пузу была прицеплена взрослая уже девица, пусть и тощая, которая регулярно составляла ему компанию в койке и которую он очень любил и на тебе, никакого секса.

А между тем природа всё чаще требовала своего и, частенько, он просыпался с мокрыми трусами, да, ещё и был вынужден после этого смущенно отводить взгляд в сторону и что-то жалобно бормотать в ответ на язвительные шпильки Лулу, которые та отпускала ему по каждому удобному и неудобному поводу. Эта юная звёздная мегерочка, порой, словно с цепи срывалась, и начинала нести такое, что хоть святых вон выноси. Девичьей скромности в ней не было даже на грош. Ну, а женской доброты и ласки тем более.

Временами Стосу хотелось взять и… Что именно хотелось ему сделать он и сам не знал, так как в таких случаях он жестко хватал себя за глотку и не давал вырваться из неё ни одному грубому слову. Да что там, она даже в мыслях не хотел ничем оскорбить Лулуаной и считал, что его счастье будет, однажды, тем полнее и безбрежнее, чем больше терпения и выдержки проявит он сейчас. В какой-то мере он был очень рад тому, что его любимая девушка изнуряла себя тренировками. Ему будет куда приятнее заниматься любовью с сильной и гибкой Лулу, чем с какой-нибудь полудохлой задрыгой, которая будет только жалобно пищать и охать в его объятьях.

При этом он, порой, удивлялся тому, насколько она была неразумна, если не просто глупа. Ведь она могла не уродоваться на тренажерах, чтобы стать сильной и крепкой, а использовать для этого свой свободный энергид, которого в ней теперь было, что золота в Форт-Ноксе у америкосов. Стос посылал в её тело, помимо питательных веществ, весьма приличное количество чистой биоэнергии, которая взращивала эту субстанцию ничуть не хуже, чем солнечный ветер.

Когда Лулу крутила педали или гремела железяками их новенького "Кетлера", он частенько, тайком, посылал в её тело свою энергию, что постепенно увеличивало её мышечную массу. Сам он давно уже не нуждался в том, чтобы качать свою мускулатуру. Обратившись к древним знаниям арнис и лишь пробежав по их самым вершкам, он довольно быстро сообразил, что те издревле обладали энергидом, так как и в самом деле были очень похожи по своей физиологии на растения. Это дало ему то, что он, вскоре, научился с помощью энергида превращать жиры, белки и углеводы в живые клетки мышц и внутренних органов.

Теперь он выглядел даже круче, чем оба матёрых качка, Костя и Коля, гордившиеся рельефом своих мышц и вызывавшие сумасшедший визг поклонниц. К тому же он сделал своё сердце таким безукоризненным мотором, а кровеносные сосуды столь совершенными, что мог запросто заняться профессиональным спортом в любой дисциплине. Все остальные его внутренние органы тоже были о-го-го и не доставляли ему никакого беспокойства. Пожалуй, возьмись он таким образом преображать тело Лулуаной, она давно бы уже была само совершенство, но Стос тоже боялся аннигиляции и потому жестко ограничивал себя как в желаниях, так и в мыслях о них.

Они лежали в ванне-джакузи и нежились в теплой воде, кипящей от воздушных пузырьков. Стос смотрел в потолок, к которому все ещё было приделано большое зеркало, в котором была видна вся ванна и, проводя пальцами по туго натянутым кровеносным сосудам, толщиной в сосиску, радостно улыбался. Лулу лежала на его левой руке рядом с ним и шесть этих круглых, упругих шлангов уходили под её спину. То, что они были так туго натянуты, совершенно не беспокоило девушку и она занималась тем, что постоянно оглаживала свое худое, узкое тело с довольно широкими плечиками.

Девушка то с силой тискала, то нежно оглаживала свои груди с торчащими вверх сосками, то зажимала пальцами и крутила свои очаровательные розовые вишенки. Затем она принялась оглаживать живот и широко разводить в стороны стройные ноги. Сгибая то одну, то другую ногу в колене, Лулу гладила бёдра. Глаза её были полузакрыты, а лицо выражало показное блаженство. В довершении всего эта звёздная паршивка прекрасно зная то, что Стос внимательно наблюдает за ней, стала изучать своё лоно, уже основательно поросшее слегка потемневшими, волнистыми волосками.

Сначала она, с удивленной улыбкой на своих пухлых, чувственных губах, нашла выступающий, удлиненный бугорок клитора, который на лоне девушки не увидел бы, разве что слепой, и, зажав его между большим и указательным пальцев, стала стимулировать, от чего дыхание её тотчас сделалось частым и хриплым, а лицо даже покраснело от удовольствия. Так и не доведя себя до оргазма, она опустила ладошку ниже и погрузила в себя два пальца, после чего, вздрогнув всем телом, фыркнула и принялась быстрыми движениями полоскать руку.

То, что произошло после этого, и вовсе рассмешило Стоса, чуть ли не до слез. Девушке, вдруг, срочно понадобилась поролоновая мочалка, но вместо того, чтобы попросить подать её, она решила дотянуться до этого предмета личной гигиены сама, для чего ей тотчас потребовалась надежная точка опоры для правой руки и она ловко нашла её. Приподнимаясь, она положила свою ладошку на причинное место Стоса и довольно сильно сжала его, но ощутила в своей руке не упругий предмет, а нечто унылое и вялое, словно сдувшийся воздушный шарик не взятый домой и оставленный висеть на стене офиса после пятничного праздника до понедельника.

Однако, вместо того, чтобы расхохотаться, Стос только горько усмехнулся и промолчал, а эта наглая девица, которая, явно, провоцировала его, рассмеялась и, схватив его, а не свою мочалку, принялась с силой тереть ею свой тощий живот. Он все никак не мог взять в толк, какого рожна эта красотка с таким постоянством истязала его. То, что среди ночи она изредка удовлетворяла свое желание пальчиками, ему было давно уже известно, поскольку Лулу при этом рычала и металась так, что могла разбудить и мертвого, Ему было непонятно только одно, почему она так ни разу не сказала ему о том, что два энергетических тела с разным интеллектуальным зарядом имеют способность взрываться с колоссальной силой.

Сейчас их отделяла друг от друга грубая оболочка кожи и этого вполне было достаточно для того, чтобы оба их энергетических тела, одно жутко умное и продвинутое во всех областях арнисских знаний, а другое абсолютно тупое и не имеющее совершенно никакой индивидуальности, не соприкасались. К тому же он полностью контролировал весь свой энергид и не подпускал его к своей грубой оболочки ближе, чем на три миллиметра. Опасным для них было одно только половое сношение и особенно момент эякуляции, так как этому паскудному энергиду очень понравились его яйца и именно в них он рос особенно бурно, а слизистую оболочку вагины Лулу эта субстанция пропитывала чуть ли не насквозь.

Вот и мечтай после этого заняться сексом с любимой девушкой, лучше которой нет никого на свете. Может быть ему именно поэтому даже не пришлось играть лицом, чтобы изобразить на своей физиономии горестную ухмылку человека, обманутого в своих самых лучших ожиданиях. Правда, Стосу не пришлось слишком долго упиваться своими страданиями, так как послышались отдаленные мелодичные переливы, до тошноты музыкального, дверного звонка его квартиры.

Они быстро выбрались из ванны и, наспех вытерев тела, облачились в семейный махровый халат, чтобы со всех четырёх ног броситься к двери, перед которой стоял, с большой картонной коробкой в руках Бочулис. Стилист рок-группы "Здым" был одет в какой-то сверкающий наряд и было похоже на то, что он только что сбежал с концерта, на котором выступал на сцене. Опасливо поглядывая на Бочулиса, Стос пропустил его в квартиру и тот прямо с порога скомандовал:

— Лулуаной, Стос, срочно переодевайтесь, вас уже ждут.

Бочулис был очень серьёзен и Стос сразу же понял, что ему будет лучше не ссориться с ним. Увидев, что его клиенты уже голые, если не считать махрового халата, из которого наполовину высунулась Лулу, он тотчас потащил их гостиную, потому что та была ближе. Там он распаковал свою коробку и достал из неё два таких костюмчика, что они ахнули. На девушку этот тип надел наряд какой-то персидской принцессы из сераля или одалиски из гарема турецкого султана, который состоял из пышных рукавов, пошитых из золотистого шифона с люрексом и пришитых к лифу золочёной мягкой кожи с глубоким декольте, богато расшитому зеленоватым искусственным жемчугом и таких же золочёных трусиков с низким вырезом спереди и высоко поднимающимся вверх по бокам ног, существенно удлиняя и без того длинные ноги Лулуаной.

К трусикам, сверкающим полированным золотом, были пришиты просторные шальвары из всё того же золотистого шифона с люрексом, прошитого от верха и до низа длинными нитями мелкого жемчуга. Наряд этот довершал массивный, тяжелый пояс из чистого золота с гравировкой и чернью, к которому он попросил девушку надеть ещё и своё драгоценное, роскошное колье и серьги с крупными изумрудами. На ноги Лулу он надел золотые туфельки на высокой шпильке, после чего взялся за Стоса, которому также достались шальвары с длинной мотней из какой-то тонкой, мягкой ткани, только черные и на редкость просторные, широкий кожаный пояс, кожаный жилет и мягкие, похожие на ботинки штангиста, полусапожки с узкими носками и высокой шнуровкой. Вся кожа также была вызолочена и расшита, но уже не жемчугом, а бисером. Закончив облачать их в эти странные наряды, он весело сказал:

— Вот, пригодилось, наконец-то. Я эти костюмы пошил ещё давно, для одного спектакля в Большом, а они, гады, забраковали. Ну, а теперь они нам пригодятся. Только немного, самую малость, ушить пришлось, да, за пояс я не стал денег платить, вдруг, он Лулуаной не понравится, так что я его, пока что, напрокат взял. Сона с Хачиком люди восточные и на них такие костюмы обязательно подействуют и тебе Стос будет легче уговорить их. Хотя, на мой взгляд, было бы куда проще взять и показать им видеозапись с преображением Ульты. Ну, вот и всё, теперь, пожалуй, можно ехать в студию.

— Ага, сейчас, разбежался. — Огрызнулся Стос переминаясь с ноги на ногу — Мне сначала пожрать надо. У меня брюхо пустое, как шаманский бубен. Чем, по твоему, я их лечить должен, Бочулис? Святым духом что ли? Так я вам не Господь Бог, а всего лишь смесь человека с арнисом.

Поскольку стрелка была забита на девять вечера, а Бочулис приехал без четверти семь, то они хорошенько поужинали и Стос за здорово живёшь умял килограмма четыре буженины и съел целую кастрюлю мяса, приготовленного вчера Лулуаной, после чего принялся без меры трескать черную икру и сырые яйца. Девушка же обошлась тем, что съела ванночку творожной массы с изюмом и запила всё стаканом жирных сливок, так как прекрасно понимала, что её кормильцу сегодня придется отдавать всего себя не ей, а своим пациентам.

После этого, не смотря на уговоры Лулу и Бочулиса, он лег на кровать и, полностью сосредоточившись на своем чудовищно раздувшемся желудке, "включил" его на полную мощность, да ещё и задал работы энергиду, то есть, своему энергетическому дубликату. Это привело к тому, что, менее, чем через час всё то, что он слопал, превратилось некую густую, сметанообразную субстанцию, состоящую по большей части из стволовых клеток, которую Стос, не находя подходящего названия, именовал протоплазмой, хотя она куда больше походила на самый обычный жир. Легко растворяясь в его крови, она быстро отложилась под кожей на его могучем торсе.

Поэтому студию они приехали без двух минут девять. Перед входом крутилась целая стайка фанатов "Здыма". От странного мужчины в диковинном одеянии их внимание отвлёк Изя, который отошел подальше от дверей и принялся раздавать молодым людям большие, красочные плакаты с автографами всех здымовцев и компакты. Это позволило Бочулису подогнать джип прямо ко входу и Стос выскользнул из него так никем и незамеченный. Лулу поступила очень оригинально, она просто взяла и просунула свои шпильки под шнуровку его полусапожек и, будучи крепко привязана к телу своего могучего поводыря-носильщика шарфом, ничем не мешала ему.

Войдя в полуподвальное, тщательно зашторенное помещение, они подождали Изю и Бочулиса и, как только те тщательно заперли входную дверь, двинулись вслед за ними, поражаясь тому, что этот еврей, вдруг, вырядился в какой-то невероятный, восточный наряд. Когда же они вошли в репетиционный зал, то Стос и вовсе чуть не ахнул. Вся аппаратура была вынесена из него прочь, пол застелен коврами, стены были задрапированы малиновым бархатом и по всему периметру зала стояли зажженные семисвечники. Не иначе, как Изя ограбил сразу все московские синагоги, так их было много.

Здымовцы были одеты в свои обычные сценические наряды, которые Бочулис довел до полного совершенства и яркой сценической индивидуальности. Костян и Колян были одеты римскими гладиаторами. Митяй, Серёга и Мишка в своих фантастических костюмах из полированного анодированного алюминия и кожи, изображали из себя нечто среднее между панками двадцать пятого века и диск-жокеями конца века двадцатого. Эдуардо был одет в форму жреца вуду, то есть разгуливал полуголым и держал в одной руке свой колдовской жезл, а в другой позолоченный саксофон, а Вильям, как это и было положено белому шаману, парился в мехах. Резина, как и Изя, также был выряжен в костюмчик какого-то восточного деспота.

Здымовки, пожалуй, были одеты не столь пышно. Ольхон и Ульта щеголяли топ-лесс в горностаевых набедренных повязках и сверкали своими драгоценными пупками и колье. Эллис, Магда, Ирен и Медея, которая пришла не смотря на беременность, были одеты в какие-то длинные белые одеяния не то древнеегипетских, не то древнегреческих жриц и тоже нацепили на себя все свои драгоценности. На взгляд Стоса выглядели они просто обворожительно, особенно Эллис.

Все здымовцы выстроились полукругом перед каким-то продолговатым, высоким алтарем, покрытым здоровенным, туркменским ковром, снятым со стены квартиры на Плющихе. Подле алтаря стояли два высоких табурета, принесенных из маленького бара студии. Перед здымовцами стояли совершенно потрясенные и чуть ли не заикающиеся от волнения, стояли Сона и Хачик, босые и одетые в одинаковые белые, шелковые пижамы. Их, похоже, очень напугал тот высокий, широкий и пузатый мужчина в широкополой шляпе и очень странном одеянии, который только что вошел в зал.

Помимо них, в сторонке, стоял здоровенный моложавый московский грузин Вахтанг, который, до этого дня, был весьма далёк от всех этих здымовских штучек и даже не предполагал с чем ему вскоре придется иметь дело. Стосу нравился его бывший тесть. По профессии инженер-строитель, он был очень рад тому, что в его семью пришел ещё один здоровенный парень, который, как и он, тоже служил на Северном флоте, хотя и был не артиллеристом, а водолазом. Посмотрев на деда Вахо, Стос промолчал. Первым их не то поприветствовала, не то представила, Эллис, громко взволнованно сказав:

— Лулуаной Торол, Станислав, мы все ждём вас.

Стос медленно снял с головы свою шляпу и отбросил её в сторону, после чего избавился и от кашне, которое тотчас полетело в другую сторону. Вслед за этим Лулу быстро развязала шарф у себя на поясе и расстегнула изнутри молнию, а её широкоплечий и мускулистый родитель сбросил с себя просторную хламиду на пол и они оба переступили через неё, причем девушка тотчас шагнула вперед на всю длину связывающих их сосудов. Дед Вахо, увидев этот маскарад, немедленно хихикнул в кулак. Он, похоже, не узнал своего бывшего зятя, что Стоса сразу разозлило и он решил тут же проучить его.

Он сделал широкий шаг вперед и, догнав Лулуаной, пошел с ней рядом. И Вахтанг, и Сона, и даже Хачик, который один узнал в молодом мужчине того толстяка с круглой лысиной, который купил у него джип, чуть не грохнулись в обморок, настолько их напугали круглые жгуты, вырастающие из его рельефного живота и, явно, идущие к спине девушки с короткими белокурыми волосами. Для вящего эффекта Стос взял и молча обошел вокруг алтаря, чтобы дед Вахо увидел спину Лулуаной и больше не хихикал. Этого вполне хватило для того, чтобы тот тут же начал громко икать и Медее пришлось выйти из строя, удалиться и подойти к нему со стаканом воды.

Подождав, пока Медея успокоит отца, он подошел к Соне и Хачику почти вплотную. Сурово посмотрев на них сверху вниз, он усмехнулся и, вдруг, насмешливым, громким голосом сказал своей белокурой персидской принцессе:

— Лулуаной, ты только представь себе, эти гнусные пуритане сочли тантрический секс недостаточно чистым и возвышенным для того, чтобы стать детьми Сиспилы, а потому Миграну пришлось вытащить нас из ванны и заставить ехать сюда. Ты можешь в это поверить, моя звёздная девочка?

Лулу была настроена куда миролюбивее и потому ласково сказала, касаясь их лиц руками:

— Стос, пожалуйста, не будь таким вредным. Ты же прекрасно знаешь, что далеко не все люди такие же кобели, как ты, мой дорогой. Но я тебя вовсе не виню за это, ведь до того момента, пока я не отдала тебе часть своего энергида, тантрический секс был единственным средством для того, чтобы ты мог сделать этих женщин и девушек детьми Сиспилы и моими сестрами, а они смогли сделать такими же остальных мужчин.

— Лулу, не передёргивай. Будь точнее. — Прервал девушку Стос и уточнил — Это я сделал тебя их сестрой, когда саморазделился и породил тебя, а то Сона и Хачатур ещё подумают чего доброго, что ты, прилетев на землю, взяла и сама прилепилась к моему животу. Ты ведь до этого была самым обыкновенным арнисом или арнисой. Черт, я так до сих пор не могу понять, как же мне следует называть вас, бесполых обитателей Сиспилы.

Девушка, толкнув его своим острым локотком в бок, сердито нахмурилась и сказала:

— Стос, не будь занудой. О том, что я несколько месяцев жила внутри тебя, как в скафандре, ты мог бы рассказать Соне и Хачику позднее. — Улыбнувшись, она спросила сестру Миграна, которая стояла с бледным лицом и дрожащими от затаённого страха губами — Сона, как поживает твоя подруга Зоя, к которой мы со Стосом приходили покупать квартиру?

Сона прошептала дрожащим голосом:

— Спасибо, хорошо…

Их общение прервал Стос, который деловито сказал:

— Значит так, ребята. Мишка вас вовсе не разыгрывал, когда рассказал о звёздной путешественнице Лулуаной Торол с планеты Сиспила и о том, что тантрический секс может вас полностью преобразить. Раз вы не хотите трахаться с чужими мужиками и бабами, то и не надо. Это же самое я могу сделать без всякого секса. Только для этого, Сона, тебе придется снять с себя пижаму, лечь на эту кушетку и открыть пошире рот. Штаны снимать не обязательно. Это совсем не больно, я только протяну к тебе руку и войду в твоё тело своим энергетическим манипулятором, ну, и ещё мне придется вырастить парочку манипуляторов с кровеносными сосудами, которые войдут в твою грудную клетку. Таким образом я смогу исправить кое-какие твои дефекты и, если ты захочешь, сделать тебя немного выше ростом. Все твои болячки я исцелю максимум за три-четыре часа и оставлю в твоём теле два устройства, изготовленных из преобразованного, стабилизированного энергида. Они позволяют нам всем общаться ментально. Одно останется в тебе, а второе ты передашь своему мужу. Ну, а заодно я научу тебя кое-каким трюкам и ты сможешь не только лечить себя сама, но и сможешь лечить других, но поначалу только мужиков и только через тантрический секс. Девчонки позднее объяснят тебе что это такое. Из всего клана Лулуаной один только Бочулис умеет лечить, как и я, руками. Скажи мне, Сона, ты согласна стать дочерью Сиспилы и сестрой Лулу? Будет также неплохо, если ты, заодно, выскажешь мне свои пожелания и сообщишь, какой бы ты хотела стать. Твоими детьми я займусь позднее, когда ты им расскажешь о нас.

Сорокалетняя армянка, отец которой умер от инсульта, а мать от диабета, отнюдь не обладала богатырским здоровьем и её довольно часто одолевали всяческие хвори. Разумеется, она очень хотела быть абсолютно здоровым человеком, да, к тому же вновь вернуть себе если не молодость, то стать такой же цветущей женщиной, как Медея, мать друга её младшего брата и потому, кивнув головой, Сона тихо сказала ему:

— Да, Станислав, хочу.

— Вот и отлично, Сона, тогда ложись, пожалуйста, на это лежбище и ничего не бойся. — Подходя к табурету, Стос строго поинтересовался у своего сына — Резина, ты что, забыл, что этот ковер колется так, словно его из ежей сделали? Немедленно принеси и постели сверху какую-нибудь мягкую ткань.

Подсадив на табурет Лулуаной и усаживаясь поудобнее сам он бросил через плечо веселым голосом:

— Хачик, тобой я займусь позднее. Потерпи немного.

Резина сделал зверское лицо и шикнул на Мишку, так как он и понятия не имел о том, где в его студии лежит хоть что-либо, кроме железа и компактов с софтами. Тот бегом бросился к складу и вскоре вернулся с целым рулоном белого бархата, которым и бы покрыт ковровый алтарь. Сам рулон Стос тоже велел положить на него, чтобы у Соны было мягкое изголовье. Как только женщина легла на бархатное ложе Лулуаной, сидевшая справа от Стоса, положившего свою мускулистую длань на её хрупкие плечи, взяла в свои тонкие руки с длинными пальцами, мягкую и пухлую ладошку Соны и та широко открыла рот.

Здоровенный лекарь с фигурой Конана-варвара прежде, чем положить свою ладонь на рот сестры Миграна, внимательно выслушал её сбивчивые пожелания, потом провёл рукой, из которой, немного ниже локтя выросли два гибких, словно змейки, манипулятора над обнаженным по пояс телом женщины. Сона вся так и затрепетала, после чего расслаблено выдохнула воздух и задышала не так напряженно, как прежде, а Вилли, пойдя по кругу, стал негромко стучать в свой шаманский бубен. Чернокожий колдун Эдуардо с ожерельем из птичьих перьев на мошной вые, подошел к изголовью и стал тихо наигрывать на саксофоне какую-то ритмичную мелодию, а Ольхон и Ульта, став по обе стороны от него, запели древнюю бурятскую песню. Все остальные здымовцы рассевшись на коврах вокруг стали тихо подпевать им.

Стос, совершенно спокойный и уверенный в себе, поднёс руку к широко открытому рту женщины и выпустил из своей ладони голубоватую, искрящуюся золотой пыльцой осязаемо плотную струю, которая тотчас вошла в неё. Положив свою широкую ладонь, сложенную лодочкой на нижнюю половину лица Соны, он разместил руку с выросшими чуть ниже локтя двумя бледными щупальцами между больших, отвислых с темными, большими сосками, грудей женщины, закрыл глаза и приступил к процессу её полного перерождения. Действовал он быстро и с полным знанием дела. После того, как ему пришлось пройти через долгий процесс самоделения, Стос знал физиологию человека намного лучше всех светил медицины вместе взятых, ведь в отличие от них он мог не только исцелять умирающих, но и изменять тела людей вопреки природе.

Поскольку народ по большей части сидел на полу, то только четверо здымовцев видели все те перемены, которые происходили с Соной. Эта пухленькая, невысокая армяночка стала с одной стороны, как бы усыхать, но, в то же время её ноги за каких-то полчаса вытянулись сантиметров на десять, пышные бедра значительно уменьшились в объеме, с них исчезли венозные синие звёздочки на икрах, груди укоротились и обрели девичью упругость, да, и вообще тело её очень быстро помолодело, что, несомненно, со стороны, весьма походило на самое настоящее чудо.

Хотя, по большому счету, объем её тела увеличился максимум на пять, шесть процентов, ведь Стос всего лишь перераспределил массу тела женщины и, сжигая излишки жира, увеличил её мышечную массу и потому отдал ей лишь малую часть своих соцнакоплений. Одновременно с этим лицо женщины тоже помолодело и посвежело, морщины на её лице полностью разгладились, а большая черная меланома у неё за ухом исчезла без следа. Вот только четыре удаленных зуба он не стал ей выращивать, так как их заменили мосты. На всю операцию у него ушло примерно два часа с четвертью и как только всё было закончено, он убрал руку и негромко сказал:

— Всё, Сона, теперь ты не только дочь Земли, но и дочь Сиспилы. Об остальном тебе расскажут твои новые сёстры.

Когда помолодевшая Сона легко спрыгнула с импровизированного операционного стола, Мигран воскликнул:

— Ой, Сонка, какая ты стала красивая и высокая. Да, тебя твой Володька теперь точно не узнает.

На него сердито зашикали потому, что Стос, который, наконец, убрал свою правую руку с плеча Лулуаной и теперь, сгибая и разгибая её, указательным пальцем левой уже энергично тыкал в белый бархат. Эдуардо, быстро перепрыгнув прямо через Серегу, сбегал за своим колдунским посохом с серповидным навершием и подал его Стосу, чтобы тому было на что опереть руку, а не держать её над плечами Лулу. Может быть поэтому Хачика он исцелил от его болячек, которых у того тоже вполне хватало, менее чем за два часа, сделав того при этом похожим на Рембо, после чего громко крикнул деду Резины:

— Эй, Вахо, хватит глазки закатывать. Полезай на эту завалинку, но учти, старый черт, я тебя слишком молодым делать не стану, а то нас всех в кутузку заметут. Просто малость проинспектирую, как над тобой наши девочки поработали, да, вставлю в твою голову ментальное радио, чтобы ты мог до Резины докричаться, когда он себе на голову наушники надевает.

Вахтанг Абашидзе лег на операционный стол шестидесятилетним стариком, а встал с него с тем же самым лицом, но уже с телом борца тяжеловеса, собирающегося положить всех на лопатки на Олимпиаде. Теперь он стал полноправным челном клана Лулуаной и в полной мере мог проделывать все те фокусы, на которые были способны они. Глядя на него, Стос даже подумал о том, что он снова пойдет работать на стройку, по которой очень скучал, хотя бы простым бетонщиком.

Сам же он после всего этого едва нашел в себе силы встать с табурета и только то, что он вовремя вспомнил о том, что у него полным-полно в теле энергида, позволило ему бодро улыбнуться и, помахав рукой своим друзьям, пойти к выходу из студии. Бочулис, состроив зверскую рожу и погрозив здымовцам кулаком, помчался вслед за ним и Лулуаной, чтобы одеть их в длинный балахон. Уж он-то хорошо понимал, как устал их большой вождь и учитель.

Глава одиннадцатая. Безумные планы

Вплоть до конца октября месяца Стос занимался преимущественно самообразованием и пытался изучить хотя бы азы знаний арнис. Насколько он это теперь знал, педагогов, как и самих школ, у арнис давно уже не было. Ровно с тех пор, как они стали энергетическими существами. Поэтому и вся их наука, как бы делилась на две части, — на ту, что была до этого, и ту, которую они имели теперь. Первая наука была жутко сложной и совершенно непостижимой даже для всех Нобелевских лауреатов вместе взятых, зато вторая просто представляла из себя обширный свод правил и советов на все случаи жизни.

Первую он лишь бегло просмотрел и сразу же отбросил за ненадобностью, так как и в земной науке он не очень-то преуспел и был по образованию всего лишь бухгалтером-экономистом. Зато вторая ему очень понравилась. Прежде всего своей простотой и исключительной доходчивостью. От всей своей прежней науки арнисы оставили только то, что помогало им в жизни и давало власть над материей. И власть почти полную.

Теперь Стос мог даже построить себе самый настоящий космический корабль, если сможет найдет пять с половиной тысяч тонн высокопрочной листовой стали, да ещё тысячу семьсот сорок тонн других материалов, уже куда более дефицитных. Зато это будет настоящий сиспильский космический корабль типа "Звёздный странник" с мощным термоядерным реактором и самым совершенным навигационным оборудованием, способным летать со скорость в 0,7 световой и выходить в подпространство, в котором не было времени и расстояний, а были одни только точки входа и выхода.

К тому же космические корабли арнис были практически неуязвимы, но в основу этого была положена не сверхмощная броня, а энергетическая силовая защита, которая требовала бешенного расхода энергии. Он не знал какими бывают другие термоядерные реакторы, но те, которые уже умел делать, могли служить по семь тысяч лет кряду и давали энергии намного больше, чем всё чубайсовское РАО ЕЭС России. Многое из того, что Стос узнал, было ему известно уже к середине лета и потому самым мучительным переживанием для него стала гибель подводной лодки "Курск" и то что он, будучи привязанным к Лулуаной, не мог ничем помочь погибающим морякам-подводникам.

Если бы не она, он смог бы погрузиться на дно Баренцева моря и войти внутрь подводной лодки, провести ребят к спасательной капсуле и поднять её наверх даже в том случае, если бы она не смогла всплыть самостоятельно. В крайнем случае он смог бы просто превратить этих парней в Ихтиандров и вывести наружу, в открытое море, а там будь что будет. Но, увы, этим он мог убить Лулуаной, так как она, в отличие от него, не была водолазом-глубоководником. Она вообще ещё не была готова к подобным операциям и поэтому он был вынужден смотреть каждый день телевизор и мечтать о том, что ребят всё-таки спасут.

Хотя, честно говоря, уже с первых же дней после того, как всему миру стало известно о катастрофе, он прекрасно понимал то, что спасти их мог только он или сам Господь Бог. Поэтому он так и страдал от собственного бессилия. Злобы к Лулуаной он не испытывал, ведь она была ни в чём не виновата, как, собственно говоря, и он сам. Истинными виновниками были те штабные гниды, которые окопались в арбатском военном округе, да, ещё вся эта кремлевская сволота, разорившая флот, ну и еще, пожалуй, вся та показуха, которой всегда гробили флот, ведь ему с первой же минуты было понятно, что лодка гробанулась не случайно, а из-за этих учений.

Ему, как моряку, было просто непонятно как адмиралов угораздило задействовать подводный крейсер на таких малых глубинах, где он мог безопасно ходить только в надводном положении. Это ведь была не какая-то там "Щука" или "Малютка", а боевой корабль специального назначения, выход в море которого должен обставляться так, словно это был выезд президента из Кремля. Президента он тоже возненавидел, но уже не как человека, прилюдно облажавшегося, а вообще, как символ любого государства планеты Земля, ведь точно так же он возненавидел все власти и все государства в целом, хотя был гражданином всего лишь одного из них.

Пожалуй, только после этого события он понял, что на Сиспиле всеми делами заправляет точно такие же плуты, как и на Земле. Ему, вдруг, обрыдли все правители разом, что российские, что американские, что все прочие и он видел выход только в одном, — начать не спеша искать и находить приличных, честных людей и постепенно переделывать их, чтобы они, в один прекрасный момент, когда их станет много, смогли объявить всему Человечеству кто они такие и куда зовут людей планеты Земля.

Всё действительно было очень просто, ведь будущему человеко-арнису не нужны были железные дороги и атомные электростанции, корабли и шахты, банки и большая часть промышленности. Всё, что ему требовалось, так это чистая планета с возрождённой биосферой и космические корабли, чтобы долететь до других планет их галактики, которая, со слов Тевиойна, практически не имела разумных существ и была пригодна для колонизации. Так что человеко-арнисам было куда лететь и где поселиться, чтобы жить с комфортом.

Впрочем, не всё было так грустно. Дела у Резины и Изи с каждым днем шли лучше и лучше. Их "Здым" уже стал известной и очень популярной рок-группой, а цифровой рок сделался явлением столь значительным, что у него даже находились подражатели. Кое-кто уже поехал по стране и выдавал себя за них, лабая под фанеру. Их песни вовсю звучали на радио, а клипы крутили по телевидению и Резине пришлось дать немало интервью. Порой их ругали, клеймили позором и нехорошими словами, порой восторгались, но истинным мерилом их успеха было то, что компакты раскупались весьма бойко, а концерты никогда не проходили при пустых залах.

В начале лета группа выезжала на четыре недели в Израиль и там привлекла к себе внимание тем, что Ольхон и Ульта пели свои песни на иврите, английском и бурятском, что очень поразило тамошнюю публику. Хотя в Тель-Авиве и Хайфе они выступали только в ночных клубах, туда ломились, по большей части, одни только натуральные евреи, а не русскоговорящее невесть что, неизвестно как попавшее в эту древнюю страну. И всё благодаря тому, что Медико, довольно сносно говорившая на иврите сама, привлекла к этому делу одну свою подругу, бывшую истинным знатоком этого древнего, красивого языка, на котором так лихо объяснялись в любви молоденьким красоткам великие иудейские цари.

То, что ни Резина, ни Изя ни фига не знали иврита, хотя и были на их взгляд почти евреями, они прощали им потому, что две очаровательные бурятки пели на иврите совершенно фантастические песни, — древние религиозные тексты из Ветхого Завета. Особенно они балдели от того, что песнь песней царя Соломона была, наконец, спета так, как её читали уже тысячи лет, эротично и чувственно. На радостях им стали даже предлагать весьма привлекательные контракты.

Ну, вот уж кого-кого, а таких типов, как Резина и Изя, это нисколько не прельстило и потому, отпахав ровно четыре недели, по две в каждом городе и дав тридцать концертов из которых четыре были благотворительными, для армии Израиля, они вернулись в Москву. Митяй и там ублажал всех тех дам, кому было за сорок, тантрическим сексом и потому насилу унёс ноги из Страны Обетованной, так как в него насмерть вцепилась одна симпатичная вдовушка-миллионерша, которой приспичило сделать его своим мужем. В итоге тому пришлось, на свой страх и риск сделать эту пылкую красотку дочерью Сиспилы и сестрой Лулуаной, лишь бы та отцепилась от него.

Какого же было удивление Стоса и Лулу, когда, в середине июля к ним в гости пожаловала совершенно незнакомая им женщина, которая подъехала к дому на лимузине длиной с трамвай. Внутрь они её пустили только тогда, когда она обратилась к ним по ментальному радио по-английски. Митяй примчался к ним полчаса спустя и смущённо признался в своих проказах. Однако, Рахиль интересовал уже вовсе не он, а Лулуаной и то, чем она может быть ей полезна со всеми своими миллионами, ну, и ещё её очень интересовал "Здым", как явление музыкальной культуры загадочной северной страны.

Так они заполучили себе не только новую сестричку, но ещё и мощный таран, способный прошибить любые стены. К тому же к ним пришла очень здравомыслящая и дисциплинированная сестра. Именно тогда Стос и стал подумывать о том, что им всем нужно будет делать дальше. Ведь что ни говори, а взять и вот так, запросто, объявить о прибытии Лулуаной на Землю, они не могли. Похоже, что этот раздолбай Митяй нашел самый верный ход, когда признался Рахиль в том, что он не от мира сего и связан ментально со звёздной богиней Лулуаной Торол.

Секьюрити Рахиль быстро нашли их дом на Рождественском бульваре, проследив за здымовцами, которые постоянно наведывались к ним в гости, и та отважилась сама представиться Лулуаной. Она же потом и спустила на Митяя всех собак, раскритиковав его политику в пух и прах, но вскоре согласилась с тем, что этот тип оказался очень точен в своём выборе и именно её сделал своей крестницей. Побыв в Москве пару недель, она вскоре уехала в Хайфу, оставив после себя массу улыбок, восторгов, приятных впечатлений и новых проектов.

Один из них должен был вскоре воплотиться в жизнь, так уже через пару недель рок-группа "Здым" должна была выехать на гастроли в Голландию. Всё уже было полностью расписано и теперь Изя ломал себе голову только над тем, как бы ему остаться в Москве, так как он только что стал отцом, а Вилли был пока что не выездным из-за своего военного прошлого. По идее Рахиль с её ушлыми секьюрити и два таких надежных парня, как Костя и Коля, вполне могли сделать так, чтобы "Здым" смог спокойно поработать в чужой стране до конца года и встретить за рубежом третье тысячелетие, но он всё равно постоянно дергался и мандражировал.

Стос тоже собирался предпринять одну очень важную акцию, но он, в отличие от своего друга, при этом был совершенно спокоен. Более того, когда он обдумывал этот дерзкий план, его голова, словно делалась ледяной, а мысли быстрыми и ясными. Сегодня, с самого утра, он с нетерпением поджидал в гости Вилли и Эллис, которые должны были приехать с минуты на минуту. Они сидели в кабинете за столом, на котором лежала большая и очень подробная карта Великобритании, очередной подарок очаровательной красавицы Рахиль Шнеерзон.

Это была секретная военная карта, которую где-то умыкнула их сестричка и на ней были обозначены практически все, даже самые секретные, объекты военно-морских сил Соединенного Королевства. Ещё на столе лежал компакт-диск, в котором содержались подробные сведения о большинстве из этих объектов, кроме ядерных военных баз, но они его совершенно не интересовали. Рахиль даже не удивилась, когда он попросил её об этом и вчера вечером ему положили этот пакет прямо в почтовый ящик, но ещё за несколько часов до этого та позвонила и сказала, что послала ему именно тот подарок, который он хотел получить.

Вилли не заставил себя ждать слишком долго и вскоре они услышали в коридоре его спокойный, негромкий голос и весёлый смех Эллис. Стос оставил этой девушке комплект ключей от своей квартиры и потому ему не было нужды встречать их в дверях. Чтобы те долго не разыскивали их в большой квартире, он громко крикнул:

— Ребята, мы в кабинете.

Едва только войдя в кабинет и увидев на столе карту, Вилли тотчас нахмурился. Всякое упоминание об Англии, которую он был вынужден покинуть ещё юношей, всегда заставляло его становиться серьезным, ведь в этой стране сидели в тюрьме его родители, англичане и, когда-то, советские граждане. Причём очень преданные и отважные граждане, которые принесли своей родине очень много пользы.

Джеймс и Роза Джексоны хотя и были англичанами, родились и выросли в Советском Союзе. Они были детьми английских коммунистов, оказавшихся в этой стране по разным причинам. Один дед Вильяма и Эллис погиб в фашистской Германии, он был разведчиком. Второй умер от лучевой болезни, он был ученым и работал в институте Курчатова. Их обе бабушки тоже умерли, а родители стали разведчиками и были засланы в Великобританию в конце пятидесятых.

Их отец, Генри Джексон, вскоре стал офицером военно-морского флота и поднялся по службе так высоко, что возглавил в британском Адмиралтействе отдел секретных операций флота, а мать была простой домохозяйкой. Это, однако, не спасло её от тюрьмы. Вилли и Эллис родились в Лондоне и английский язык с детства был их родным языком, хотя ещё в детстве родители научили своих детей говорить по-русски. Генри был обязан знать этот язык по роду своей деятельности, ведь он стал на родине своих предков разведчиком и диверсантом, а стало быть просто был обязан знать язык врага.

Они бы, возможно, никогда так и не узнали, что их родители были разведчиками, не предай их русский перебежчик, который решил, что деньги это гораздо лучше, чем честное имя. Единственное, что знал Вильям, так это то, что когда отец попросит его навестить несуществующую тётю Грейс, он должен будет забрать свою сестренку из школы и тотчас идти в указанное ему место. Что он, однажды, и сделал ровно за час до того, как в их особняк ворвались с обыском английские контрразведчики и перевернули в нём всё вверх дном.

Только через две с половиной недели, уже находясь на борту советского корабля направляющегося в Ленинград, они узнали о том, что их родители советские граждане и разведчики, которых арестовала британская контрразведка. В газетах их не называли советскими гражданами и писали о том, что они просто русские шпионы и нанесли своей деятельностью безопасности Соединённого Королевства колоссальный ущерб. Улик против них не было обнаружено никаких и им дали пожизненный срок только со слов перебежчика, высокопоставленного русского разведчика, предавшего свою родину.

Вилли понял эту разницу сразу, поскольку, как только их привезли в Москву, то прямо из аэропорта, первым делом, привезли в квартиру родителей, которые поженились в Англии во второй раз. Поэтому он сразу сделал свой выбор и пошел служить в советскую армию, так как секретным указом их обоих сделали советскими гражданами, а их родителям было присвоено звание Героев Советского Союза, ведь они так и не признались ни в чём, ни во время следствия, ни на суде, который был закрытым для публики и прессы.

Эллис в то время было восемь лет, а Вильяму почти восемнадцать и вот уже шестнадцать лет они жили в России, которая стала их второй родиной. Самым удивительным в этой истории было то, что первое время даже из тюрьмы, в которую посадили их родителей, приходили разведдонесения от этих удивительных людей. Похоже, что их так и не сломили британские контрразведчики, а они, надо думать, очень старались сделать это. В каком-то смысле слова англичане остались с носом и теперь Стос был намерен и вовсе посадить их в такую калошу, чтобы они потом долгие годы чесали репу и гадали, что же это было. Поэтому, ткнув пальцем в карту, он сразу сказал:

— Ребята, мне плевать на то государство, в котором я живу и на всех этих засранцев, сидящих в Кремле, в Белом доме на Краснопресненской набережной, в Думе и даже на Лубянке и ещё черт знает где. Мне вообще плевать на все правительства, которые только имеются на этой несчастной планете! Меня волнует только одно, что вы сделаете для всех людей планеты Земля и что лично я смогу сделать для всех арнис Сиспилы. На этот счёт у меня пока что нет никаких планов, да я, честно говоря, и не собираюсь думать об этом. Сейчас меня волнует только одно, как выдернуть из тюряги Генри и Розу, чтобы сделать их детьми Сиспилы. Из того, что вы оба мне рассказывали, я сделал для себя вывод, что ваши родители удивительные люди, которые свято верили в идею. Что же, признаюсь честно, я тоже верю в светлое будущее всего человечества, особенно сейчас. Только я вижу его немного не таким, как дедушки Маркс, Энгельс и Ленин, а куда более счастливым и величественным. Самое главное, ребята, что для нас с вами оно уже наступило и потому я очень хочу знать, Вилли, что для тебя дороже, такое странное понятие, как родина, со всеми пройдохами ею управляющими или то, что все порядочные люди могут обрести то же самое, что обрел я, — жить не нуждаясь во всех этих заводах, фабриках, банках и биржах, иметь возможность хоть завтра улететь в другую галактику и найти среди звезд себе такой мир, в котором мне будет приятно нарожать кучу детей, да еще и открыть его для всех друзей. Поверьте, ребята, это не трёп и не будь я вынужден заботиться о Лулу, то мне ничего бы не стоило припереть вам в доказательство через сутки, другие, американский флаг с Луны, какой-нибудь спутник прямо с орбиты или якорь от "Титаника". По земным меркам я ведь теперь точно супермен.

Вилли и Эллис подсели к столу. Пару минут Вилли молчал, а потом сказал вполголоса:

— Станислав, пойми, ради своих родителей я готов пойти на всё, ведь они для нас, словно бы умерли, а ты хочешь возродить их. Знаешь, старина, я ведь и в спецназ ГРУ, а потом и в "Альфу" пошел только потому, что мечтал когда-нибудь взять штурмом тюрьму "Файерстоун" и вывести их оттуда. Сам понимаешь, это были мечты идиота и меня вместо этого посылали куда ни попадя. То в Вильнюс, а то и того хуже, под чеченские пулемёты в Будённовске или Первомайском. Так что поверь, для меня теперь весь мир сосредоточен в Эллис, Ульте и нашем клане. Разумеется, то, о чём говоришь ты, для меня дороже всех этих людей, которые взялись управлять своими странами совершенно не имея представления о том, что им следует делать. Стос, счастье всего человечества для меня гораздо важнее, только я, всё-таки, никак не возьму в толк, как мне, в одиночку, удастся освободить наших родителей? Хотя я и умею кое что, моих сил на это не хватит.

Насмешливо посмотрев на своего друга, Стос попросил его младшую сестру ласковым голосом:

— Эллис, солнышко, спроворь нам чего-нибудь выпить и закусить. Хотя мы будем сейчас вести речь о спасении Генри и Розы, тебе лучше об этом ничего не знать. Я бы и Лулу отправил куда-нибудь подальше, да, сама знаешь, это невозможно.

Девушка, которая сидела вся бледная, молча кивнула головой и быстро вышла из кабинета. Лулу же тотчас сказала:

— Стос, ты зря считаешь меня лишней. Поверь, мой мальчик, я куда лучше тебя разбираюсь в оружии и средствах защиты. Ведь ты собираешься сделать с Вилли то же самое, что я сделала с тобой, — передать ему часть своего энергида, кое что из сиспильских механизмов и научить его всему тому, что ты сам извлёк из моего информатория. Так ведь?

— Так-так, дорогуша, только ты не забывай, что арнисы не умеют использовать этого добра на все сто процентов, а мы, человеко-арнисы сможем сделать это влёгкую. — Торопливо ответил ей Стос и добавил — Поверь мне, малышка, когда я сделаю из Вилли супердиверсанта, ты и сама ахнешь. Ему ведь тогда будет уже всё нипочем.

Вложив компакт-диск в компьютер, он спросил Вилли:

— Так как ты говоришь называется та вонючая тюряга, в которой эти недоноски держат Генри и Розу?

Вили быстро нашел на карте небольшой островок, на котором было обозначено место расположения секретной базы контрразведки британского флота и ткнув в него пальцем, ответил:

— Остров Ландсдейл, база Файерстоун, Стос. Больше о ней ничего неизвестно. Внешне она похожа…

Впрочем, рассказать на что она была похожа, Вилли не успел, так как Стос вставил кабель, идущий к компьютеру, в разъём, на запястье своей левой руки и уже через несколько секунд компьютер в его голове нашел нужную информацию и показал базу во всех её секретных подробностях. Даже со всеми планами небольшой внутренней тюрьмы, списком из девяти её заключенных и их фотографиями. Обалдело глядя на экран монитора, Вилли спросил:

— Стос, откуда у тебя такая информация?

— Вестимо откуда… — Смеясь ответил ему водолаз, так и не сумевший спасти ребят с "Курска" — От Рахиль. Сдается мне, что её братец работает-таки в "Моссад", ведь она сразу предупредила меня, что боится привлекать его в нашу честную компанию. Но лично у меня на этот счёт совсем другое мнение. Я не вижу ничего плохого в том, если у вас будет свой человек в этой славной конторе. Надеюсь, тебя это не шокирует, парень. Учти, Вилли, я действительно прусь от евреев и если бы не Вахо, то точно дёрнул бы с Медико в Израиль и сейчас, наверное, служил бы в их военно-морском флоте, если бы меня не посадили за зверства в отношении палестинцев.

Вилли фыркнул и поинтересовался у него:

— А чем тебе не нравятся палестинцы? Они что, не люди?

— Да, люди они, люди, Вилли, только какие-то очень уж странные. — Ответил ему Стос и пояснил — Понимаешь, старина, я бы грохнул всех евреев, устроил им второй холокост, но только одним единственным образом, создав этническую бомбу, которая уничтожила бы всех, в ком есть хотя бы половина еврейской крови. И знаешь что из этого вышло бы? Три четверти евреев остались бы жить поживать, а вот добрых три четверти арабов, живущих вокруг Израиля, тотчас врезали бы дуба. Ну разве не смешно, Вилли? Ведь ты приколись, чувак, все они семиты, один народ. Всё равно что хохлы, бульбаши и мы, кацапы. Только малая часть этого народа исповедует иудаизм, религию, которая проповедует добро и счастливую, богатую жизнь в этом, а не в загробном мире, а большая часть исповедует ислам, религию, что ни говори, античеловеческую. Да, для правоверного иудея весь мир разделен на евреев и гоев, но гои это все остальные люди с которыми нужно жить в мире и не ссориться попусту лишний раз. А возьми теперь этот ислам. Да, в Коране сказано, что убить одного человека, это то же самое, что убить всю Вселенную. Ну, и что с того? Да, ничего, ведь для правоверного мусульманина человеком является только тот, кто исповедует ислам, а все остальные люди пребывают в грехе и являются гяурами, которых можно мочить почём зря. Теперь пойдем дальше. Что такое рай у иудеев? Да, ничего особенного, всего лишь то место, где все люди будут толочься у бога под боком и нюхать цветочки, то есть жить в святости, без всяких этих пошлых страстей. Зато какая прелесть рай у мусульман, в котором их ждёт жрачка до отвала и райские гурии, готовые ублажать их день и ночь. Вот поэтому-то они и отрезают своим поверженным врагам член и яйца, чтобы те не могли потом трахаться в раю. А ты мне говоришь что-то о палестинцах. Пусть мусульмане сначала почешут репу и подумают о своих верованиях и о том, как они изуродовали Коран и заветы ихнего Магомета, а уже потом чего-то требуют от евреев, да, и всех прочих людей. Нет, Вилли, я люблю и уважаю евреев, ведь они, как и русские, люди книги, люди интеллекта, хотя мы, конечно, раздолбаи ещё те. Кстати, ещё не в одном месте, где жили евреи, они ничего не обосрали и та же Англия стала владычицей морей лишь потому, что еврейские банкиры великолепно финансировали корону. Не без выгоды для себя, конечно, но с огромной пользой для Англии.

Завершив свою короткую проповедь, он ехидно посмотрел на Вилли, который хотя и был гражданином России, всё-таки являлся англичанином, хотя и вынашивал против своей исторической родины коварные планы. Тот смущенно опустил голову и молча пожал плечами не то соглашаясь, не то просто отказываясь от дальнейшего разговора. Стос усмехнулся и принялся показывать этому бравому спецназовцу все то, чем он собирался оснастить его в самое ближайшее время. Первым делом он вывел на экран нечто, похожее на здымовскую "люминьку", только без колёс, которые заменяли машине какие-то широкие салазки, как у американского вертолета, и сказал:

— На такой штуковине ты полетишь в Англию. Это сиспильский орбитальный челнок, на котором арнисы спускаются на свою планету, чтобы погулять по травке и поглазеть на птичек и цветочки. Эта машина сможет выйти на орбиту, запросто долетит хоть до Нептуна, а потом ещё и опустится на дно Марианской впадины, поскольку она оснащена мощной силовой энергетической защитой. На этом челноке ты доберёшься до острова и увезёшь оттуда Генри и Розу. Теперь смотри дальше.

Стос вывел на экран изображение Вилли, одетого в самый обычный костюм лёгкого аквалангиста, только со шлемом автогонщика на голове. Вокруг него фигуры нарисован малиновый ореол, о котором он сказал:

— Таким будет твой костюмчик, Вилли. Ты наденешь на себя самый обычный прорезиненный водолазный костюм и шлем. Ни в том, ни в другом не должно быть ни грамма металла, только пластик, ткань и резина потому, что главное его предназначение, защитить твою кожу от воздействия на неё силовой энергетической брони, которую ты выпустишь из себя. Повредить твоей шкуре она не сможет, но чесаться от этой заразы хочется так, что просто спасу нет. Ну, и ещё тебя нужно будет натереть каким-нибудь жирным кремом. Можно, конечно, вырастить на тебе защитный кокон, но это будет уже лишнее. Тогда тебя точно родная мать не узнает.

Вилли тотчас встревожено спросил своего друга:

— Стос, а как же оружие? Пойми, хочу я того или нет, но мне придется завалить несколько человек.

— Молчал бы уж, вояка хренов. — Одернул его Стос и продолжил — Оружия у тебя будет, как грязи, но всё оно будет энергетическое. Главное твоё оружие, это энергид, которым я тебя оснащу так щедро, что тебе уже никого не придётся убивать. Если кто-нибудь попадется тебе на твоем пути, то ты его аккуратно вырубишь нейропарализатором. Арнисы давно уже применяют такую штуковину в медицинских целях. Эллис на себе знает, что это такое, ведь Лулу нас тогда вырубила им и мы проспали семь часов так сладко, как я никогда ещё не спал. Ну, а если кто случайно свернет себе шею при падении, то тебе, парень, придётся лечить того бедолагу. Пойми, все те ребята, которые стерегут твоих родителей, находятся на службе и выполняют приказ. А уж если твоих родителей кто-нибудь очень достал, то можешь ему просто набить морду. Ты мужик здоровый и тебе для этого одних кулаков хватит. Да, чуть не забыл, Вилли, мой челнок сможет рыть дыры ничуть не хуже самого шустрого крота, да, и ты сам тоже. Так что тебе не составит особого труда просто сделать подкоп под тюрягой, ведь все камеры находятся в подвальном помещении вот этого красивого домика. Вот и всё, парень. Завтра начнём готовить технику, а уже сегодня я займусь тобой. Будет славно, если ты управишься с этим делом ещё до того, как наши уедут на гастроли.

Вилли растерянно улыбнулся и хотел было что-то сказать, но тут в кабинет вбежала Эллис, которая так и не удосужилась принести им ни выпить, ни закусить. Глаза девушки были мокрыми от слёз, а губы дрожали. Бросившись к Стосу, она обхватила его за шею и запричитала:

— Стасик, миленький, разреши моему Костику тоже пойти с Вилли, уж если я этого не смогу сделать. Он ведь у меня тоже солдат! Морской пехотинец. Пойми, там всякое может случиться, а вдвоём им будет легче спасти папу и маму.

Вилли бросил быстрый взгляд на свою сестру и отвел глаза в сторону. По нему было сразу видно, что он вовсе не считает её просьбу глупой и неуместной. Поэтому Стос, погладив девушку по спине, смущенно забормотал:

— Ну, вообще-то, я об этом не думал. Мне показалось, что у них разные весовые категории, Эллис. Хотя, если посмотреть на это с другой стороны… Ладно, Эллис, пусть это Вилли решает, нужен ему напарник или нет.

Девушка тотчас пристально уставилась на своего брата и тот, смутившись ещё больше, жалобным голосом проговорил:

— Стос, если тебе это будет не трудно сделать, пусть Костян будет моим напарником. Пойми, эта маленькая вредина нам обоим потом всю плешь проест. — Уже куда более бодрым голосом он добавил — Ну, а если честно, то напарник мне вовсе не помешал бы, Стос.

Их обоих тотчас поддержала Лулу, весело сказав:

— А ведь и правда, Стасик, тебе ничего не стоит разделить часть своего энергида между Вилли и Костиком. В одном ты ведь точно прав, в теле человеко-арниса энергид растет, как на дрожжах. Я тут кое что подсчитала и пришла к выводу, что за четверо суток вы все трое сможете поднять его уровень в пять раз, если, конечно, согласитесь все это время посидеть на высокоэнергетической диете.

При этих словах лицо Эллис вспыхнуло от радости, а физиономия Стоса страдальчески сморщилась. Вилли, посмотрев на него подозрительно, тут же поинтересовался:

— А это ещё что такое? Наверное, какая-то жуткая гадость?

Стоса просто передернуло и он проворчал:

— Вилли, ты даже не представляешь себе, что это за гадость. Это просто какой-то дьявольский коктейль из яичных белков, черной икры, этих идиотских порошков для культуристов, грецких орехов и м-ё-ё-д-а-а-а! Жрать такое просто невозможно! Правда, результат действительно просто потрясающий. Ты согласен пойти на это, братан? Я ведь хотел разделить свой энергид по братски, пополам, тогда у меня его хватило бы ещё и на изготовление орбитального челнока.

Вильяма это тошнотворное блюдо совсем не смутило и он, весело заулыбавшись, ответил:

— Ну, старик, мне, порой, приходилось и не такое дерьмо жрать. Лишь бы ты сам выдержал эту высококалорийную диету, Стос, а то у тебя физиономия того, какая-то зелёная стала при одном только упоминании этого блюда.

Эллис тут же предложили позвать Костю и тот появился в кабинете уже через три минуты, что прямо указывало на то, что этот парень был вызван ею чуть ли не с первых минут разговора. Поэтому, не откладывая дела в долгий ящик, Стос немедленно приступил к передаче дара Сиспилы. Первым его пациентом был Вилли, после чего он добрых пять часов лежал в ванне и изготавливал второй комплект снаряжения. От диеты, изобретенной некогда Лулу, он пока что воздерживался, зато его друг немедленно принялся с шумом всасывать в себя эту бурду просто невообразимого, тошнотворного цвета.

Звёздная девушка лежала в ванне тихо и скромно. Она даже не стала снимать с себя синее боди, которое отлично подчеркивало её спортивную фигуру с рельефными мышцами. В этом плане Лулуаной достигла огромного прогресса и уже могла бы выйти на подиум. Гораздо хуже было другое, её желудок по прежнему работал совершенно отвратительно и она могла есть только тщательно измельчённые и протёртые продукты. Собственно и этот чудо-коктейль, от одного запаха которого Стоса тошнило, она разработала для себя.

Лулу, как и прежде, истязала Стоса своими штучками и была неприступна, словно заснеженная вершина горы Канченджанги. К тому же теперь она удовлетворяла себя вручную не только ночью, но и при каждому удобном случае. Однако, хуже всего было то, что она так до сих пор и не сумела переписать своё сознание на мозг нового тела, хотя и научилась владеть им в совершенстве и именно это не позволяло её родителю отсоединить девушку от себя.

Стос смог пересилить свое отвращение к жуткому, икорно-медовому коктейлю и уже ровно через три дня ему действительно удалось восстановить прежний объём энергида в своём теле. Так что в пятницу, с утра пораньше, они вчетвером прибыли на автосервис к Хачику, где всё уже было полностью готово к тому, чтобы он мог построить суперсовременное транспортное средство. Этому парню пришлось здорово потрудиться для того, чтобы купить нужные сорта стали, высококачественного алюминия, бериллия, титана, многих других сверхчистых химических веществ и даже металлического урана, правда, не того, который загружался в атомные реакторы, а простого, необогащённого.

Хачик закрыл свой сервис на целую неделю, а потому им никто не мог помешать. Впятером они стояли в самом большом помещении, в центре которого были стопкой сложены в определенном порядке толстые листы броневой стали и все прочие конструкционные материалы. Хотя Вилли уже объяснил этому парню, прекрасно разбирающемуся в автомобилестроении, как всё будет происходить, тому что-то не верилось в то, что их мудрый вождь способен сотворить что-либо путёвое без мощного кузнечно-прессового оборудования, токарных и фрезерных станков, без электросварки, в конце концов, и даже без каких-либо точных измерительных приборов.

Стос, между тем, вовсе не сомневался в своих силах, которых у него было столько, что он смог бы изготовить и сам космический корабль, а не то что орбитальный челнок длиной в каких-то семь с половиной метров. Его и Лулуаной уже подняли вместе с небольшим кожаным диваном, поставленным на четырёхстоечный подъемник, почти на двухметровую высоту и он был готов приступить к работе. По такому торжественному поводу они вырядились в те же самые наряды, в которых их увидел как-то Хачик, и теперь сидели на черном диване протянув вперед руки. Озорно блеснув глазами, Стос воскликнул:

— Ну, начнём с Богом!

Тотчас его ладони окутало что-то малиновое и сверкающее и он пустил вперед два широких пучка формирующего силового поля, которое немедленно окутало почти метровую стопку материалов, сложенных на чисто вымытом полу сервиса, покрытому тротуарной плиткой. Стальные плиты как-то лениво, словно неохотно, поднялись вверх и их верхняя часть стала вспучиваться, как будто её что-то выгибало изнутри. Лицо Стоса было совершенно спокойным и даже насмешливым.

В принципе это было вполне понятно, так как изготовлением челнока занимался не он сам, а сиспильский компьютер, находящийся в его теле. От него всего-то и требовалось, что генерировать силовое энергетическое формирующее поле соответствующей напряженности и более ничего. Через несколько месяцев и Вилли, и Костя, освоив кое-какие премудрости арнис, смогут спокойно делать то же самое. Поэтому-то они стояли спокойно и ничему не удивлялись.

И если безумный взгляд Хачика ещё можно было понять, ведь ему вновь было показано могущество Сиспилы, то удивление, явно, написанное на лице Лулуаной, было трудно чем-либо объяснить. Девушка, отчего-то, сильно побледнела, а её зрачки были расширены так, словно она испугалась чего-то. С листами же стали и прочими материалами происходили весьма удивительные метаморфозы. Все материалы, сложенные в стопку, прямо на глазах превращались в летательный аппарат, очень похожий на минивен "Шевроле-Люмина", который был немного больше него по своим размерам, да, к тому же был ещё и оснащен маленькими треугольными крылышками и двумя небольшими килями в задней части корпуса. Только без окон.

Три листа прочнейшей броневой стали восьмидесятимиллиметровой толщины были превращены силовым формирующим полем в цельную оболочку челнока, разделённую внутри на три отсека: пилотскую рубку с двумя креслами, грузопассажирский отсек позади неё, в котором стояли ещё восемь кресел и агрегатный отсек, находящийся под полом по всей длине челнока. Челнок имел обтекаемую, тщательно заглаженную форму, был отполирован до зеркального блеска и единственный овальный люк находился на крыше, перед его двумя наклонными килями. Кораблик получился не просто красивым, а обалденно красивым. Просто высший класс.

На то, чтобы построить это удивительное транспортное средство, которое в заключительном этапе творения сделалось угольно-черным, у компьютера ушло всего лишь пять часов и всё это время Стос и Лулу сидели неподвижно. Его здорово выручило то, что арнисы время от времени контактировали с некоторыми из своих соседей по галактике и потому разработали такую конструкцию космических и орбитальных кораблей, которые были отлично приспособлены для перевозки белковых существ, в основном гуманоидов, весьма похожих на людей планеты Земля.

Единственное изменение, которое он внёс в конструкцию, касалось пилотских кресел. Для арнис они изготавливались совершенно по другому и потому имели иной внешний вид, занимая всю пилотскую рубку. Из вредности Стос не стал менять в пилотской рубке пульт управления и потому на челноке не было ничего, что хотя бы отдаленно напоминало штурвал и все прочие кнопочки, рычажки и рукоятки. Так что попади это чудо сиспильской техники в руки какого-нибудь ловкого типа, тот ничего не смог бы с ним сделать, ведь управлять им можно было только с помощью энергетических манипуляторов. Поэтому никакое противоугонное устройство челноку не требовалось, впрочем, как и ключи для люка.

После того, как челнок был полностью готов, он выпустил из своей правой руки золотистый пульсирующий шар, размером с мяч для баскетбола и метко послал его в открытый люк. Это был навигационный и бортовой компьютер челнока, в память которого были заложены все сведения не только о планете Земля, полученные от Тевиойна и Лулуаной, вкупе со всеми теми атласами и картами, которые смогли раздобыть для него Изя и Вилли, но и сведения о многих тысячах миров в нескольких десятках других галактик, на которых побывали арнисы.

Как только золотистый шар компьютера, обладающего искусственным интеллектом, исчез в тёмном овале люка, Стос опустил челнок на посадочное шасси, выдвинутое из корпуса и тот стал оживать. Компьютер, забравшись в своё уютное гнездо, находящееся в недрах пульта управления, тотчас запустил термоядерный реактор и принялся тестировать свой кораблик, который стал отныне его родным домом. Челнок бесшумно приподнялся на метр от пола, медленно повернулся вокруг своей оси на триста шестьдесят градусов, убрал шасси, снова выпустил его и опустился на пол. Кажется, всё было нормально и Лулуаной, наконец, облегчённо вздохнула и воскликнула:

— Стасик, я не могу в это поверить! Ты сделал всё даже не пользуясь внешними источниками энергии. Это настоящее чудо, дорогой! Мне о таком даже и не приходилось мечтать, когда я строила свой Люстрин.

Стос, надменно посмотрев на Хачика, громко гаркнул:

— Эй, начальник, спускай нас вниз, однако!

Тот бросился к кнопке и, опустив подъемник, снова метнулся к орбитальному челноку, приговаривая:

— Боже мой, глазам своим не верю. Это же просто невероятно! Господи, какие же мы все глупцы. Ведь это будет теперь совсем другая жизнь. Всё, буквально всё, изменится. Люди будут теперь иметь возможность летать по всей галактике! Боже мой, неужели всё это произошло на моих глазах?

— Хачик, перестань вопить и принеси-ка лучше пузырь шампанского подороже. Нам нужно обмыть это чудо сиспильской техники. — Насмешливо одёрнул восторженного дипломированного автомеханика Стос и добавил злорадным голосом — А заодно и дать этому кораблику имя покрасивше, не то он, чего доброго, летать не захочет.

Хачик помчался со всех ног в свой офис и принёс оттуда не только две бутылки шампанского, но ещё и поднос с бокалами и всяческими восточными сладостями. Одну бутылку он с поклоном вручил Лулуаной, а с другой, отдав поднос Косте, замер, словно солдат с карабином у мавзолея Ленина. Лулу, посмотрев на Стоса, робко спросила тоненьким голоском:

— Стасик, а что я теперь должна делать с шампанским?

Главный корабел озорным голосом ответил ей:

— Назвать имя корабля и разбить об него пузырь с шампусиком, моя девочка. Такова древняя флотская традиция.

Лулу снова пискнула:

— А как мне назвать этот орбитальный челнок, Стасик?

Стос почесал затылок и тряхнув своими длинными, уже до плеч, русыми волосами и сказал, глядя на Хачика:

— Ну, я так думаю, Лулу, что Вилли с Костиком уже очень скоро построят себе свои собственные корабли, так что этот я хочу подарить Хачику. Вот пусть он и придумывает имя своему кораблику, на котором сможет долететь даже до Юпитера.

От неожиданности у того чуть бутылка не выскользнул из рук, но он успел её подхватить и быстро выпалил:

— Лулу, скажи, что нарекаешь его Лулу.

Девушке это, несомненно, очень понравилось и она, тотчас, пока Хачик не передумал, запулила в черный, полированный борт кораблика бутылкой и завопила во весь голос:

— Корабль, я нарекаю тебя Лулу!

Похоже, что компьютер корабля, который, собственно говоря с этого момента и получил собственное имя, да, к тому же такое почитаемое на планете Земля, внимательно за всем наблюдал, раз не включил силовой защиты и позволил бутылке разбиться и оросить шампанским свой борт. Более того, Лулу отреагировал на это весёлым перемигиванием цветных огней, которые вспыхнули на нём неизвестно каким образом и Лулуаной отозвалась на это счастливым смехом.

Потрясённый донельзя Хачик тут же хлопнул пробкой в потолок и принялся разливать шампанское по бокалам, хотя и Косте стоящему с подносом, и Вилли, нетерпеливо переминавшемуся с ноги на ногу, куда больше хотелось сейчас не выпить вина, а поскорее забраться внутрь челнока. Однако, видя то, что Лулуаной взяла бокал, они не посмели ослушаться её и тоже потянулись за хрусталём. Выпив вино до дна, они тотчас расколотили бокалы об пол и побежали к кораблику. Лулу при их приближении немедленно открыл люк.

То, что они проделали, приблизившись к носу корабля, тотчас дало понять Хачику, что ему подарили не простой кусок железа, а нечто особенное. Приложив руки к полированной поверхности, оба здоровенных парня представились кораблику честь по чести, назвав его по имени и попросили его подать им трап. Лулу был парень без комплексов и тотчас выпустил из своего открытого люка нечто, похожее на широкую ленту из блестящей серебристой фольги, которая быстро превратилась в широкий трап с рифлёными ступеньками и те, толкая друг друга локтями, бегом бросились наверх.

Хачик, не смотря на всё своё возбуждение, остался истинным джентльменом и пропустил даму вперед. Лулуаной и Стосу, в отличие от их друзей, не пришлось шаркать ножкой перед Лулу, ведь они были давно знакомы и общались друг с другом до этого более двух недель. Им даже не пришлось подниматься по ступеням, так как Лулу поднял их в воздух и увлек в свой пассажирский салон, после чего опустил трап перед своим настоящим хозяином, который добрых четверть часа распинался ему в своих чувствах и лишь после этого, сбросив с ног туфли, быстро поднялся по трапу.

Интерьер кораблика поразил Хачика тремя вещами, исключительной лаконичностью форм, прекрасным обзором во все стороны и тем, что его кресла, похожие по форме на половинку скорлупы яйца, разрезанного наискосок, стоящие по четыре вдоль каждого борта хотя и были толщиной не более двух миллиметров, оказались очень мягкими и уютными. Арнисы были заботливы по отношению к своим пассажирам и умели создавать им комфорт. К тому же Лулу тотчас потребовал от своего хозяина, чтобы он заполнил его продуктами и любимыми напитками людей, так как ему было нечего предложить своим пассажирам и обоим пилотам.

Через большой овальный люк, ведущий в рубку, Хачику было хорошо видно, как Вилли и Костик, выпустив из ладоней свои энергетические манипуляторы, уже знакомились с системами корабля. Они, судя по разговорам и жестикуляции, собирались совершить пробный полет и теперь прикидывали, в какую сторону им прорыть подземный туннель, чтобы выбраться за пределы Москвы и там уже спокойно взлететь в воздух, как только стемнеет. Это, на взгляд хозяина челнока, было совершеннейшим идиотизмом и Хачик громко крикнул, от волнения заговорив с характерным армянскими акцентом:

— Вы что, сдурели оба, да? Какой туннель-мунель? Я сейчас схожу к друзьям, возьму у них фуру и немедленно вывезу Лулу подальше за город. У меня есть небольшой домик в деревне, возле самого леса, вот оттуда вы и полетите, обормоты несчастные. Нам только не хватало того, чтобы власти пронюхали об этом чудесном корабле и попытались его отобрать.

Критика подействовала и оба диверсанта со вздохом выбрались из кресла и направились к выходу. Стос и Лулу стояли обнявшись и улыбались, глядя на них. Только теперь Хачик подошел к новоявленному космостроителю и крепко пожал руку, после чего поцеловал руки Лулуаной. Он был счастлив так, что даже не верил в происходящее и всё норовил ущипнуть себя за руку. Однако, его волнение быстро прошло и он бросился со всех ног в свой офис, созваниваться с друзьями.

Через полчаса он уехал и вскоре вернулся на большом, ярко-синем седельном тягаче "Ивеко" с огромной фурой. Подогнав её прямо к воротам автосервиса, Хачик открыл фуру и Лулу, вместе со своими пассажирами, Стосом и Лулуаной, Вилли решил ехать в тягаче, а Костя сел за руль его здоровенного черного джипо-танка, осторожно влетел внутрь этого ангара на колесах. Через три часа они добрались до места, небольшой, всего дворов сорок, деревеньке в Калужской области, стоящей неподалёку от большого леса.

Дом Хачика, большой бревенчатый пятистенок под новенькой крышей из оцинкованного железа, стоял на самой околице возле опушки леса. Правда, участок был огорожен хилым заборчиком, но сиспильский кораблик обладал весьма удивительной способностью становиться совершенно невидимым и потому это не имело никакого значения. Однако, этого шустрого армянина с широкими плечам, такое положение дел совершенно не устраивало. Загнав фуру прямо в огород, снеся при этом хилый забор, он отцепил её и строгим голосом приказал Вилли отогнать тягач обратно в Москву. Фура, похоже, теперь должна была надолго остаться в его хозяйстве.

После этого Хачик позвал Стоса и Лулу в дом, чтобы тот смог немного поспать после тяжких трудов на большой кровати с никелированными шарами, панцирной сеткой и пышной периной. Пока хозяин бегал к соседям за парным молоком, деревенской сметаной, домашними яйцами, грибочками и прочими сельскими деликатесами, из Москвы приехала Сона с мужем Володей и тремя сыновьями, младшему из которых не было и семи лет, а также Татьяна, жена Хачика, с двумя очаровательными дочками-близняшками восьми лет и сыном лет трёх. Со всеми, включая детей, они уже были знакомы, хотя дети в то время, когда Стос ими занимался, крепко спали.

Володя привез всю эту весёлую и громкую компанию на большом джипе, но, помимо них, он приволок ещё целую бригаду плотников на "Газели" и "КАМАЗ" с прицепом, груженый строевым лесом. Так что поспать Стосу не удалось, потому что те тотчас принялись ударными темпами сносить изгородь и возводить вокруг дома высокий дощатый забор. Сона и Валентина, наконец, смогли представить своим детям звёздную путешественницу Лулуаной Торол и её земного папу, дядю Стаса. Все они, кроме маленького сына Хачика, были очень рады знакомству и их ничуть не испугало то, что из живота дяди Стаса к спине тети Лулу шли толстые жилы.

Стос не стал спрашивать ни Сону, ни Валентину о том, как те собираются своих детей держать язык за зубами. Это было их собственное дело, хотя ему и было немного не по себе от того, с каким оживлением эти малолетние разбойники и разбойницы, свирепо отталкивая друг друга, с восторженными возгласами ощупывали его пуповины. Похоже, что они видели в них обоих звёздных существ, а раз так, то им, скорее всего, теперь точно захочется обо всем рассказать своим друзьям. Но, все его страхи, как рукой, снял маленький Артурчик, который, взобравшись к нему на колени, строгим голосом сказал своим братьям и сестрёнкам, показывая им кулак:

— Вот попробуйте только рассказать кому-нибудь про дядю Стаса и тётю Лулу, я вам всем яда в суп насыплю!

По лицам детей сразу же стало понятно, что они относились к этой тайне очень серьезно. К тому же все они приехали в деревню только за тем, чтобы отправиться вместе со своими папами и мамами в космос и облететь вокруг Земли на кораблей по имени Лулу. Бригада плотников возвела забор с наступлением темноты и, получив плату, уехала, после чего Хачик принялся загружать продукты в Лулу. Вилли уже вернулся из Москвы на здымовском автобусе и привёз все необходимое. Все остальные ему помогали одними только советами, так он никого не подпускал к Лулу. Часов в одиннадцать пассажиры, наконец, поднялись на борт крохотного космического кораблика и тот, плавно выплыв из своего узкого ангара, быстро взмыл в воздух.

За каких-то пять минут Лулу преодолел земное притяжение и, поднявшись на высоту в тысячу километров, полетел вокруг Земли. Вилли и Костя, занявшие своё место в пилотской рубке, поначалу робели, но потом, освоившись, стали закладывать лихие виражи. Их пассажиры, молчавшие первое время, весело загалдели, но своего пика их веселье достигло тогда, когда они, спустившись ниже, принялись облетать по кругу американскую станцию "Альфа", которая, в общем-то, считалась международной. Всем показалось очень забавным то, что космонавты, находившиеся на её борту, не могли их видеть. Уже под утро, накрутив несколько десятков витков вокруг Земли, они вернулись в калужскую деревеньку Пегасово.

Глава двенадцатая. Невероятный побег узников секретной тюрьмы Файерстоун

Хотя это и было совершенно бессмысленно, Вилли, глядя на Стоса и Лулуаной, стоявших прямо перед корабликом по имени Лулу, отдал им честь, после чего выпустил из своих ладоней энергетические манипуляторы и, положив руки на подлокотники пилотского кресла, запустил их в овальные отверстия обтекаемой панели управления. Чтобы его контакт с челноком случайно не прервался, он облек свои руки в эдакие защитные силовые краги длиной до локтя.

Мягкое и уютное пилотское кресло, как бы всасывало, его в себя, и, в результате этого, он образовывал с этим корабликом единое целое. Костя, которому в этом полете выпало быть штурманом, сделал то же самое несколькими минутами раньше и уже проложил самый безопасный, на его взгляд, маршрут от деревни Пегасово до берегов туманного Альбиона, чтобы без помех добраться до небольшого островка в Северном море.

Оба парня были одеты в черные, блестящие костюмы с овальными шлемами, которые были изготовлены Стосом точно таким же способом, как и Лулу. Подобно ему они представляли из себя довольно сложное в техническом смысле слова обмундирование. За то время, прошедшее после разговора с Вилли и Эллис, когда он давился тошнотворным коктейлем Лулу, ему удалось разыскать в информатории информацию о защитных эластичных скафандрах. Их арнисы когда-то в глубокой древности разработали для самих себя и изготавливались они, как и их космические корабли, методом энергосиловой формовки.

На Косте с его мощной, рельефной мускулатурой защитный скафандр смотрелся даже эффектнее, чем на Вильяме, но он не выглядел рядом с ним хлюпиком, а был просто немного ниже ростом и не так треуголен. Зато Вилли был намного опытнее своего напарника и обладал даже большей, чем у бывшего морпеха, физической силой, хотя как раз на неё-то никто и не делал ставку в том предприятии, за которое они взялись с таким азартом и самоотверженностью. Пожалуй, оба парня отправились бы на остров Ландсдейл даже на простом катере или самолете, но у них теперь был Лулу и им за все те три дня, что они осваивали этот челнок, ни разу не приходилось жаловаться на то, что он недостаточно хорош или что-то ему не по зубам.

Осмотрев небо над собой вплоть до ближнего космоса и убедившись в том, что ничто не помешает взлёту, Вилли плавно повёл челнок вертикально вверх, хотя и мог просто попросить об этом Лулу. Просто ему было очень приятно ощущать своими энергетическими манипуляторами мощь этой машины и наслаждаться пульсациями энергии в ней. Он имел довольно большой опыт пилотирования вертолета и теперь мог сравнивать одно с другим. Сравнение это, разумеется, было отнюдь не в пользу винтокрылых машин.

Поначалу, до высоты в три километра, пробивая толстый слой дождевых облаков, он поднимал челнок плавно и, словно бы не спеша, но после того, как над ними ярко засияли звезды, резко увеличил скорость, а с высоты в десять километров на высоту в двадцать пять и вовсе выбросил его за каких-то полторы секунды. Самым большим испытанием для их нервов было то, что Лулу вообще не имел предела скорости и даже в атмосфере мог развить скорость порядка ста тысяч километров в секунду, правда, полёт над Землей с такой скоростью был бы подобен атомному взрыву, вытянутому в длину.

Полноценным космическим кораблем он не мог считаться только по двум причинам: у него не было аппаратуры выхода в подпространство и он не имел мощного вооружения. Летать на нём можно было не то что до Нептуна, а даже до ближайших звёзд, да, только кому захочется тащиться сквозь космос столько времени? Поэтому, поднявшись в стратосферу не спеша, Лулу, которому Вилли передал управление челноком, добрался до Англии ровно через три минуты и встал замертво в указанной ему точке пространства. Ровно в семидесяти пяти километрах от острова и как раз точнёхонько над целым соединением военных кораблей, сосредоточенно крутившихся неподалёку от трёх здоровенных нефтедобывающих платформ.

Похоже, внизу проходили учения флота. На вогнутой передней панели им была хорошо видна вся картина морских маневров. Они прилетели ещё до заката и видели теперь, как с двух авианосцев, окруженных чуть ли не полусотней судов, то и дело взлетают реактивные "Хариеры", а вокруг платформ летают здоровенные вертолеты. Повернув голову к своему напарнику, Вилли недовольным голосом поинтересовался:

— Костя, ты что это, специально нас сюда притащил?

Тот обиделся и огрызнулся:

— Виля, ты точно сдурел. Ну, скажи, Бога ради, откуда мне было знать, что здесь стоят в море эти платформы, а вокруг них собралось такая прорва кораблей?

Делать было нечего и Вилли, включив систему оптической прозрачности, благо вечер был безоблачный, по широкой спирали повел челнок вниз на небольшой скорости. Через четверть часа они уже были на высоте десяти километров и вся эта карусель внизу так надоела им обоим, что когда они пролетали над большим самолетом разведчиком с грибом антенны на фюзеляже, Костя быстро дёрнулся вперёд и его руки суетливо зашевелились. Вилли поинтересовался на всякий случай:

— Сержант, ты чего это замандражировал?

Тот весело хохотнул и ответил:

— Да, так, капитан, написал маркером на этой ихней круглой штуковине: — "Тони Блэйр мудак".

— И на хрена это тебе было надо? — Спросил его Вилли и добавил — Тем более, что самолет-то американский.

Однако, Костю это не смутило и он сказал довольным и полным злорадства голосом:

— А пусть нос не задирают, козлы драные. Хрен им всем в грызло. Пускай теперь репу чешут, как у них на самолете появилась такая надпись, ведь я её не краской сделал, а вычеканил, можно сказать. То-то будет смеху, капитан, когда они будут гадать, как такое можно было сделать. И, главное, международный скандал из этого хрен сделаешь. Ты заметил, что ни одного нашего корабля даже поблизости нет, Виля?

Усмехнувшись, Вилли стремительно бросил челнок вниз и, пролетая над каким-то крейсером, ловко срубил силовым резаком самую большую радарную антенну, которая полетела в море и упала в воду, вздымая целый столб брызг. Врезавшись в воду на пару секунд раньше, он успел заметить, что на палубе корабля не было ни души. На то, что подумают об этом инциденте матросы английского крейсера и их командиры, ему было наплевать. Куда важнее для него сейчас было поскорее подобраться к острову, на котором сидели в тюрьме его родители.

Хотя под водой находилось целых пять подводных лодок и море вдоль и поперёк прослушивалось акустиками и просвечивалось сонарами, они добрались до островка Ландсдейл в каких-то двадцать минут и к тому же без малейших помех. За ними никто не бросился в погоню и никто не стал забрасывать их челнок глубинными бомбами. Поэтому, при подходе к острову, километрах в десяти от него, Вилли стремительным броском поднял челнок из воды и быстро взлетел на высоту в полтора километра. Лишь в течение каких-либо трёх-четырёх секунд его можно было видеть из-за брызг воды, но уже в следующее мгновение он вновь стал невидимым.

Прежде, чем выбрать маршрут подхода к тюрьме, он хотел облететь островок и осмотреться. Через несколько минут они уже снизились до трехсот метров и медленно летели вдоль береговой линии островка, находящегося километрах в двадцати от берегов Англии. Островок был невелик, всего семь с лишним километра в длину и примерно пять в ширину. Он был холмист и порос кустарником. На той его стороне, которая была обращена к берегу большого острова, имелась гавань, огороженная молом, а в ней стояло пять небольших кораблей, похожих на рыболовецкие суда, и три больших ракетных катера.

Возле причала стоял пассажирский теплоход, а на самом причале толпилось несколько десятков каких-то господ, одетых в черное, с вязаными черными шапочками на головах и оружием в руках. Тут Вильяму даже гадать не пришлось, так как он отлично знал, кто это были такие. Он ведь и сам служил в аналогичном подразделении, только сухопутном, а это был спецназ британского военно-морского флота, элита морского военного ведомства, да, ещё и собравшаяся здесь в таком огромном количестве. Он спросил Костю веселым голосом:

— Ну, что, сержант, побегал бы с ними наперегонки?

Тот ответил свистящим, злорадным голосом:

— Не-а, капитан, я бы им сразу звездюлей надавал. Без всякой беготни и волокиты. Они ведь не такие уж и крутые, Виля, а просто очень борзые. Наша мурманская бригада их в один момент смяла бы. У нас, когда я служил в морпехе, в бригаде знаешь какие мордовороты имелись в наличие, извини и подвинься.

На островке тоже шли какие-то учения или это просто был обычный рабочий день секретной базы Файерстоун. Хотя то, что у причала стоял теплоход, говорило об экстренности происходящего. Скорее всего здесь происходила какая-то проверка боеготовности флота на случай нападения террористов на буровые платформы. Ведь не случайно же над ними кружились здоровенные десантные вертолёты. Впрочем, вся эта суета была им только на руку, тем более, что в самом центре секретной военной базы, состоящей из полутора десятков каких-то здоровенных каменных амбаров, четырёх больших зданий и самого настоящего замка посередине, за высоким сетчатым забором царили полная тишина и безмятежный покой.

Эта секретная база контрразведки флота более всего походила на какое-то поместье, хозяин которого решил больше не заниматься сельским хозяйством и полностью переключил своё внимание на изучение морской флоры и фауны. За исключением ракетных катеров, все пять кораблей были внешне похожи на исследовательские суда учёных-океанологов. Да, и в задачу базы как раз и входила установка систем наблюдения и безопасности на всех остальных военно-морских базах британского флота. Так что для всех её сотрудников вполне хватало работы и было даже удивительно, зачем начальству базы понадобилось устроить в подвале замка ещё и небольшую секретную тюрьму всего для девяти узников.

Замок имел в плане форму русской буквы "П", которая примыкала ножками к невысокой скале. На ней возвышался высокий флагшток с развевающимся британским флагом. Внутренний дворик был весьма невелик, всего каких-то семьдесят на пятьдесят метров и, явно, имел прямое отношение к тюрьме, так на него не выходило ни одного окна и сверху он был перекрыт стальной решеткой и ещё сеткой вдобавок. У Вилли при виде этого дворика тотчас защемило сердце.

Было десять тридцать пять по Гринвичу. На острове наступила ночь. И ему уже следовало определиться, с какой стороны рыть подкоп под тюрьму. Гавань на ночь перегораживалась стальной сетью от аквалангистов-вредителей, но это не было для них помехой. Скорее всего в районе гавани могли быть какие-нибудь подземные коммуникации помимо тех двух больших топливохранилищ, которые он хорошо рассмотрел с воздуха. Поэтому рыть подкоп следовало со стороны моря, да, и берег там был крутым, почти отвесным, а глубина моря весьма большой, что тоже было ему на руку.

Отлетев от острова километров на пять и внимательно оглядевшись, Вилли снова ушел под воду и погнал челнок к северному берегу. Лулу ещё километра за четыре указал ему место расположения всех сонаров и прочих сигнальных устройств, которых было натыкано вокруг всего острова, словно цветов на ухоженной клумбе. У них был только один недостаток, они были совершенно бессильны против сиспильских технологий, обогнавших земные почти на пятнадцать тысяч лет, а потому они не только смогли совершенно спокойно подойти к берегу, но и не спеша приступить к работе, начав пробивать просторный туннель в известняке. Курс под землей их главным помощник проложил с математической точностью и пообещал, что пророет туннель точно под подвал замка.

Вилли снова передал бразды правления Лулу. По его оценке на то, чтобы пробить бортовым молекулярным разрушителем туннель нужной длины, должно было уйти около часа времени. Поэтому им можно было расслабиться и проверить, чем Хачик загрузил свой кораблик, в котором он теперь, похоже, собирался поселиться вместе с Валентиной и детьми, благо те были в восторге от своего нового друга Лулу. Сняв с головы шлем и небрежно бросив его на пол, он, с хрустом потягиваясь, предложил своему хулиганистому напарнику:

— Костя, давай перекусим, чем Бог послал?

Тот, тоже снял шлем и, аккуратно поставив его на переднюю панель, охотно согласился:

— Давай. Если он не напихал в Лулу черной икры, то я согласен чего-нибудь слопать.

Хотя черная икра имелась на борту, Лулу тотчас убрал её из своего меню и предложил им на выбор множество блюд армянской, русской и французской кухни с шикарным набором напитков. Хачик был не дурак вкусно поесть сам и угостить своих друзей. Заказав себе по большой чашке горячего хаша и французскому багету с разнообразной начинкой, они неплохо перекусили, запив всё холодным сладким мацуном. Их настроение, которое и без того было боевым, поднялось ещё выше, упершись макушкой в самый потолок.

Пробивая плавно поднимающийся кверху туннель, Лулу нарисовал на обзорном экране не только его трёхмерную схему, но и весь замок, заодно отметив красными и синими шариками всех его обитателей, коих насчитывалось двадцать семь человек вместе с узниками. Вот только узников в камерах-одиночках, почему-то, было не девять, а всего восемь. Куда делся ещё один, было непонятно. Возможно, что кого-то увели на допрос и, скорее всего он происходил там же, в подвале.

Вильям видел, что в комнате, отгороженной от подвала толстой стеной, один красный шарик находился по центру неподвижно, а другой постоянно кружил вокруг него, время от времени приближаясь, отчего тот дергался. Понять все это ему было легко. Тот, кто вел допрос, видимо, не был удовлетворен ответами узника и методично избивал его. Увы, это было вполне в правилах контрразведчиков, к тому же в такой секретной тюрьме, как эта. Глядя на экран, он, вдруг, сказал:

— Костя, я предлагаю забрать с собой всех узников. Трое из них это ирландские террористы, они пытались взорвать эсминец "Король Георг", ещё один, — агент "Моссада", а остальные офицеры британского флота, которых почему-то заподозрили в шпионаже. Что ты на это скажешь?

Его напарник оживился и веселым голосом ответил:

— Капитан, на счет ирландцев я ничего не скажу, потому что не знаю, а вот на счёт еврея я так тебе скажу, нам ведь эту информацию Рахиль подбросила, а ей брат, вот мы ему и сделаем подарок, вернём боевого товарища, ну, а с этими англичанами тут тоже нужно будет подумать. Давай лучше спросим отца? Он ведь точно лучше нас знает, что и как?

Вилли кивнул головой. Предложение Костика было вполне здравомыслящим. Вскоре Лулу подобрался вплотную к самому подвалу и он попросил его сделать штольню под всеми камерами и той комнатой, в которой шел допрос узника. На это ушло ещё каких-то пять минут и как только тончайшая пыль была вынесена силовыми полями в море, Лулу открыл люк челнока и оба диверсанта, переписав информацию на свои компьютеры, бегом бросились в пассажирский отсек. Близилась полночь, самое подходящее время для того, чтобы устроить в английской военной тюряге хороший шухер.

Лулу был отличным шахтером. Он не только прорыл просторную штольню, но к тому же еще и указал на её сводчатом потолке номера камер и написал имена узников, находящихся в них, по-английски. Отец Вилли находился в девятой камере, а его мать в первой, отгороженной стеной от остального подвала. Отцом Вилли решил заняться им сам, а Костю решил послать за своей будущей тещей.

Правда, сначала им нужно было разобраться с двумя охранниками, находящимися в разных концах подвала, ведь камеры были отгорожены от него толстыми стальными прутьями и просматривались насквозь. Это не заняло много времени, так как оба военных моряка сидели на деревянных неудобных стульях и смотрели не столько на узников, сколько друг на друга. Сделав к ним тонкие, наклонные подкопы, они выпустили через них свои энергетические манипуляторы и сканеры, после чего одновременно погрузили морячков в крепкий сон.

После этого Костя побежал к камере Розы, а Вилли, легко взмыв в воздух, поднял вверх руки и принялся пробивать лаз в камеру своего отца. Известняк, превращенный молекулярным разрушителем в тончайшую пудру, сыпался вниз не пачкая его черного защитного скафандра. Лулу оказался жутким чистоплюем и тотчас сметал его в море, где у берега уже образовалось молочно-белое пятно, которое местами стало подниматься на поверхность.

Войти в туннель с моря никто не мог, так как Лулу поставил там затычку из своих силовых полей, которую не смог бы преодолеть и термоядерный взрыв. После того, как Вилли лихо сшиб антенну радара, этот тип уже не думал о тщательной и полной маскировке. Не думал о ней и сам Вилли, а потому выскочил из пола камеры так лихо, что разбудил отца. Тот лежал на узких, неудобных нарах и тотчас повернулся, услышав негромкий шум. Увидев перед собой громилу в черном, он вскочил на ноги и весь напрягся. Вильям тотчас сорвал шлем с головы и быстро шепнул ему по-русски:

— Отец, не бойся, пожалуйста, это я, твой сын Вилли. Я пришел за тобой и мамой. Всё кончено, отец, скоро ты будешь дома, в Москве. Эллис ждёт тебя.

Старый, седой и изможденный человек, одетый в серую арестантскую робу, пошатнулся и схватился исхудалой рукой за сердце. Сын бросился к отцу и, обняв его, принялся гладить рукой по спине. Его сканер показывал, что со стариком всё в порядке и о его жизни можно не беспокоиться. Тем не менее, Вилли прикоснулся руками к щекам отца и послал ему поток питающей энергии, чтобы поддержать его физически. Лицо Генри Джексона порозовело и он тихо шепнул сыну:

— Вилли, сынок, каким ты стал большим и сильным. Я горжусь тобой, мой мальчик. Пойдём скорее к Розе, она находится в первой камере.

Старик потащил было его к решетке, но тут же остановился и повернулся лицом к дыре в полу, куда собирался направиться его сын. Не успели они сделать к ней и двух шагов, как из неё высунулся еще один овальный шлем и раздался тихий, свистящий и злой шепот:

— Капитан, мамы нет в камере.

Генри снова схватился за сердце и прошептал:

— О, Господи, опять эта сволочь Килрой увел её на допрос. Скотина. — Повернувшись к сыну, он спросил — Вилли, кто это, боец из твоего отряда?

— Нет, отец, это твой зять, Костя. — Ответил ему сын и шепотом добавил — Мы пришли вдвоём, но только ты ничему не удивляйся, пожалуйста, а то тебе ещё сделается плохо.

Подведя отца к дыре в полу, из которой торчала голова в черном шлеме, он шепотом приказал Косте:

— Отведи отца в челнок и выясни у него кого нам ещё нужно забрать из этой тюрьмы, а я пойду разберусь с Килроем.

Тот опустился вниз на полметра, но не исчез совсем. Генри, к своему удивлению, опустив одну ногу в круглую дыру, нащупал твердую поверхность и как только он встал на нее, то стал опускаться вниз, как на лифте. В туннеле стояла кромешная тьма, но как только его зять помог опуститься ему на гладкий каменный пол, невдалеке вспыхнул неяркий свет и старый разведчик увидел метрах в десяти какую-то странную машину, по наклонному носу которой быстро сбегала к блестящему белому полу серебристая лента. Вскоре она превратилась в рифлёные ступени и это удивило его ещё больше. Остановившись, Генри спросил своего зятя с тревогой в голосе:

— Константин, что это?

Тот ответил ему вполголоса:

— Папа, это наш корабль, его зовут Лулу, хотя, вообще-то, он принадлежит Хачику. Пойдем скорее, а то мне нужно ещё узнать у тебя, кого из твоих сокамерников нам нужно забрать с собой из этой тюряги. Ты же их лучше знаешь.

Ещё больше Генри удивился тому, что трап сам поднял их наверх и подвёз к большому овальному люку, ведущему внутрь ярко освещённого салона. Перед тем, как спуститься вниз, он сказал своему зятю, лица которого не видел, твёрдым и даже властным голосом:

— Константин, этих людей нужно забрать отсюда всех до одного. Они уже достаточно настрадались и здесь их ждёт только смерть. Никто из них не выйдет из этой тюрьмы.

Этой информации вполне хватало Косте для того, чтобы немедленно начать действовать. Как только силовое поле опустило Генри вниз и тот оказался в пассажирском салоне челнока, он бегом бросился к лазу. Чтобы особенно не утруждать себя рытьем новых дырок, он просто пробил в стене камеры здоровенный овальный проем, в который мог войти не пригибаясь и вскоре утащил в лаз спящего соседа старого советского разведчика и своего тестя. Опустив его в салон, он побежал за следующим пассажиром.

В это же самое время Вилли пробил широкий лаз к комнате для допросов. Ему оставалось только разрушить тонкий слой бетона и выбраться наружу, но прежде, чем сделать это, проделал в полу маленькую дырочку и выпустил из руки прозрачный, чуть голубоватый шнур энергетического сканера, чтобы осмотреться и действовать наверняка. В большой, ярко освещенной комнате посередине стоял металлический стол, за которым на металлическом же стуле, прикрученном болтами к бетонному полу, строго выпрямившись, сидела пожилая, совершенно седая женщина в серой робе. Его мать.

Руки Розы Джексон были прикованы наручниками к столу, но она сидела на стуле прямо и глядела перед собой. Лицо её было усталым и изможденным, бледное с землистым оттенком, на щеке виднелась небольшая ссадина, а в уголке запеклась небольшая струйка крови. Килрой, здоровенный тип в черной форме морского офицера, явно, был полукровкой с изрядной долей африканских кровей. Ему было от силы лет тридцать пять и он стоял перед беспомощной женщиной покачиваясь с пяток на носки своих надраенных штиблет. Внезапно, наклонившись вперед, он замахнулся на Розу своей громадной ручищей и спросил её равнодушным голосом:

— На кого ты работаешь, старая сука?

— Мистер Килрой, я повторяю вам в тысячный раз, мы с моим мужем являемся агентами наблюдения планеты Трон и выполняли мирную миссию на Земле по просьбе обитателей этого мира. — Усмехнувшись, она добавила — Вы не джентльмен, мистер Килрой, раз позволяете себе говорить такие слова.

Офицер рявкнул в ответ:

— Ты тоже не леди! Старая, лживая…

Договорить до конца он не успел, так как Вилли, наделав изрядного шума, вылетел из лаза и одернул ретивого держиморду резким, громким окриком:

— Заткнись, подонок и отойди от Розы Джексон! Она всё время говорила вам правду, ублюдок.

Килрой резко обернулся и, увидев перед собой мускулистую фигуру в черном, тотчас изменился в лице. Его физиономия цвета кофе с молоком посерела, толстые губы задрожали и он, метнувшись к стальной двери, попытался дать тягу. В комнате для допросов Вилли заметил две камеры скрытого наблюдения, но не стал их вырубать. Наоборот, ухватив Килроя силовыми захватами правой руки, он поднял его в воздух, а из левой выпустил малиновый луч и быстро приварил стальную дверь к косяку. Отшвырнув контрразведчика в угол, где стоял серый шкаф и большой письменный стол с магнитофоном и ещё какой-то канцелярской ерундой в пластиковых лотках он подошел к матери и быстро освободил её руки от оков.

Пожилая женщина была в полуобморочном состоянии и срочно нуждалась в медицинской помощи. Губы её тряслись и она пыталась что-то сказать. Всё так же демонстративно Вилли выпустил из своей правой ладони голубую струю своего манипулятора и направил её в рот матери. На то, чтобы слегка привести её в порядок, у него ушло минут шесть. За стальной дверью уже кто-то возился, но его это мало беспокоило. Костя уже успел, как и он, заварить стальную дверь ведущую в мужское отделение тюрьмы и это давало им некоторый гандикап.

Все их действия не остались незамеченными. Патруль, обходящий остров вдоль берега, уже через полчаса после того, как Лулу начал рыть туннель, обратил внимание на то, что вода в одном месте побелела от известковой пудры, растворенной в ней и забил тревогу. Из гавани туда немедленно направилось сразу несколько кораблей и в воду спустилось около десятка вооруженных мощными гарпунами аквалангистов. Они довольно быстро нашли вход в туннель и теперь медленно продвигались по нему вперёд, так как видимости не было никакой и им приходилось плыть, словно в молоке.

Вилли и Костя прекрасно знали об этом, так как их вовремя известил о тревоге, объявленной на островке Ландсдейл, Лулу, но действовали, тем не менее, неторопливо. Как только состояние матери перестало вызывать у него опасения, он убрал руку от её рта, после чего сказал женщине громким, спокойным голосом:

— Пойдём отсюда, Роза, я отвезу тебя домой, к твоим детям и мужу. — Перед тем, как опустить её в круглый лаз в полу и передать в руки Кости, он добавил — Иди спокойно, Роза, а я пока что разберусь с мистером Килроем, который доставлял тебе столько беспокойства всё то время, что меня не было в Англии. Пора преподать ему небольшой урок вежливости.

Патрик Килрой, которого он отшвырнул в угол где стоял письменный стол, до этого времени, понимая что столкнулся с чем-то невероятно сильным и могущественным, помалкивал и, вообще, прикидывался, что он лишился сознания. Услышав же угрозу в свой адрес, он моментально выхватил из кобуры пистолет и открыл по Вилли беглый, прицельный огонь. Хотя напряженность силового защитного поля была мала, оно без особого труда противостояло пулям, выпущенным из "Кольта".

Оно просто ловило их в паре сантиметров от эластичного герметического скафандра, после чего они попадали на пол, покрытый линолеумом, с сухим стуком. Килрой пришел в ужас, попятился к стене и уже ожидал смерти, но Вилли, крепко ухватив его за шиворот рукой, вместо того, чтобы врезать ему по физиономии, строгим голосом сказал:

— Мистер Килрой, никогда не смейте бить беззащитных людей. Особенно женщин. Иначе я вернусь и очень строго накажу вас за это.

Под пристальным взглядом нескольких офицеров, с ужасом глядящих на экраны телевизоров, он спокойно прошел к лазу и провалился в него, словно бильярдный шар в лузу. Оказавшись в штольне, Вилли бегом бросился к челноку и, не дожидаясь того момента, когда Лулу спустит ему трап, подпрыгнул и перешел в горизонтальный полет. Спустившись в пассажирский салон, в котором сидели в креслах спящие узники тюрьмы Файерстоун, он прошел к люку, перед которым, на коленях мужа сидела и тихо плакала его мать.

Рядом с ними присел на корточки Костя и что-то тихо говорил им, гладя свою тёщу по плечу. Сняв с головы черный шлем, Вилли подбежал к матери и, взяв её за руку, попросил:

— Мама, пойдем в рубку, в кресле тебе будет намного безопаснее. Мы летим домой, в Москву. Костик мужик здоровый и к тому же на нем защитный скафандр, он и на полу посидит, ему не привыкать, а вот тебя может укачать в полете.

Роза послушно встала и пошла вслед за сыном. Муж успокаивающе кивнул ей головой и сказал:

— Иди, дорогая, это действительно наш сын Вилли.

Усадив мать в пилотское кресло, Вилли скомандовал:

— Лулу, дружище, разворачивайся.

Костя, который вошел следом и встал между кресел, добавил веселым и взволнованным голосом:

— Лулу, налей маме немного коньяка и бокал сока.

Не отвлекаясь от своей основной работы, Лулу тотчас подал Розе Джексон и то, и другое. Включив молекулярные разрушители спереди и сзади, он в несколько минут развернулся и быстро заскользил вниз по туннелю. Пробка силового поля, преградившая путь аквалангистам, стала с той же скоростью выталкивать их наружу и они ничего не могли ни понять, ни, тем более, поделать. Челнок, выплыв из туннеля наружу, бесшумно проскользнул под днищами кораблей и, проделав в стальной сети здоровенную дыру, тотчас умчался в открытое море со скоростью самого лучшего и быстроходного из всех автомобилей Джеймса Бонда. Ещё через пять минут он был чуть ли не на орбите.

А ещё через семь с лишних часов Роза и Генри Джексоны, такие же молодые и красивые, как их дети, сидели в белом шикарном "Мерседесе", за рулем которого находился их сын. Их дочь сидела вместе с ними на заднем сиденье, а впереди сидел её жених. Все были очень взволнованы. Особенно Эллис, которая крепко обняла свою мать, внезапно сделавшуюся, внешне, чуть ли не её ровесницей и то и дело всхлипывала. Отец успокаивающе пожимал девушке руку, но он и сам был невероятно поражен как тем, что с ними произошло, так и своей встречей со звёздной путешественницей Лулуаной Торол.

Ещё много лет назад, задолго до их ареста, они оба договорились о том, что в случае провала будут выдавать себя за агентов пришельцев с планеты Трон. Их подвергали самым изощренным методам допроса, граничащим с пытками, с ними беседовали психиатры и психологи, а они всё равно стояли на своём и признавались только в одном. Контрразведчики, разумеется, не верили в эту чушь, но их побег теперь должен свидетельствовать о другом и потому Генри, человек весьма далекий от всяких фантазий, был поражен случившимся.

Его жена и то легче перенесла и их невероятное спасение, и встречу со Стосом и Лулуаной, да, и то, что ей вернули почти что молодость её тоже нисколько не расстроило. Хотя Роза и понимала, что теперь в душе её мужа борются очень противоречивые чувства, — долга перед Родиной, которая ничего не сделала для их освобождения, и долга перед ней и семьёй, она вовсе не спешила говорить ему что-либо. В любом случае её муж не посмеет теперь явиться к своему начальству тридцатипятилетним цветущим мужчиной. Да, и были ли они живы, их прежние руководители? Куда больше Розу теперь волновало другое, что ей делать с тем, что она стала дочерью Сиспилы.

Те люди, с которыми они вместе находились в заключении, кроме Авеля Либермана, тоже были привезены в новое государство — Россию. Одного только этого сорокалетнего еврея их сын подверг какой-то процедуре, которая, как оказалось, была всего лишь исцелением от всех болезней, и удивительный кораблик по имени Лулу полетел прямо в Хайфу, на виллу молодой еврейской красавицы Рахиль. С остальными же узниками теперь остались Лулуаной и Станислав со своими друзьями. Розе сразу же стало ясно, что их тоже ждёт новая жизнь и что они будут довольны своим освобождением.

Хотя, говоря по правде, Розу гораздо больше интересовало то, что будет теперь с нею, с её мужем и детьми, которые, похоже, для себя уже давным-давно всё решили. Искоса поглядывая на своего мужа, она понимала, что он тоже не захочет оставаться в стороне и приложит все усилия к тому, чтобы расширить на Земле влияние, нет, не Сиспилы, а того клана, который сложился в Москве благодаря появлению на Земле Лулуаной Торол. Это одновременно и восхищало, и пугало её, так как речь ведь шла, фактически, не о чём ином, как о создании на Земле параллельной цивилизации человеко-арнис.

Уже одно то, что рассказал им этот милый юноша Костик о создании самого совершенного космического корабля одним единственным человеком за каких-то несколько часов и то, что и он сам, и их сын теперь могли сделать то же самое, заставляло сердце Розы бешено колотиться от восторга. Неужели и она когда-то будет способна на ЭТО? Узнав о таком, право же, трудно было оставаться спокойной. Да, и тот высокий, широкоплечий и очень веселый мужчина, Станислав, произвел на неё огромное впечатление.

Для Генри всё виделось куда проще. Он видел в Лулуаной и Станиславе не каких-то исключительных существ, а то самое откровение, которого давно уже искал, ночами осмысливая свою жизнь. В них, особенно в Лулуаной, он видел тот единственный шанс для всего Человечества, который давался Богом впервые. Что же, все его мечты об учителях с планеты Трон воплотились в реальность и он был теперь счастлив.

Больше всего ему хотелось теперь только одного, поскорее остаться в одиночестве, чтобы проникнуть мысленно в тот информаторий, который теперь имелся в его теле, прямо в сердце. А ещё он хотел отведать вкус того, как сказал Стос, тошнотворного блюда и проверить на деле, действительно ли энергид растет от него, как на дрожжах. Это казалось ему чем-то невероятным, чтобы высококалорийная пища, сгорая в его желудке, смогла породить энергию, воистину, каких-то просто космических, звёздных масштабов.

Выезжая в роскошном автомобиле с огороженного высоким новеньким забором подворья Хачика, стоящего на околице крохотной деревеньки в Калужской области, он уже думал о том, как скоро сможет собрать нужные материалы и где приступит к строительству своего собственного космического корабля, чтобы отправиться на нём к звёздам. В том, что Роза последует за ним, Генри не сомневался ни минуты, как и в том, что ни его сын, ни дочь не осудят их за такой шаг. Он уже слишком устал от борьбы и всяческих интриг, чтобы вновь погрузиться в это утомительное дело с головой.

Трое суток спустя на секретной базе военно-морского флота "Файерстоун", в кабинете её руководителя беседовали три человека — контр-адмирал Чарльз Нортон, возглавляющий отдел спецопераций флота, адмирал Сеймур Грант глава контрразведки флота и полковник Лестер О'Нил, который хотя и не был морским офицером, руководил секретной базой военно-морского флота её величества. Они уже несколько раз подряд просмотрели видеозапись того, что произошло в комнате для допросов, а перед этим спустились в штольню и прошли по ней до самой воды. Теперь же они мучительно пытались хоть что-либо понять из всей той чертовщины, которая произошла на базе всего каких-то три дня назад.

Как раз в тот самый момент, когда на острове Ландсдейл готовился к учебному рейду против террористов, захвативших три морские буровые установки, элитный отряд королевского военно-морского флота, база подверглась внезапному нападению неведомого противника, в результате чего все девять узников секретной военной тюрьмы были кем-то увезены в неизвестном направлении. То, как это произошло, прямо говорило о вторжении из космоса. А чем, иначе, можно было объяснить появление полуторакилометрового туннеля и ту видеозапись, которую они просмотрели уже несколько раз.

К тому же во время морских маневров крейсер "Норфолк", каким-то совершенно невероятным образом лишился антенны радара. Как такое могло произойти, тоже было непонятно, ведь антенна была просто срезана со своего основания, словно острым ножом, и сброшена за борт. Она уже была найдена и поднята со дна моря, но это ровным счётом ничего не дало. Никто не мог понять кто и как смог нанести по этому кораблю такой удар. Для адмирала Гранта это была далеко не единственная неприятность и он, открыв свой кейс и положив на стол большой фотоснимок, растерянным голосом сказал:

— Вот этого, господа, мне тоже никто не смог объяснить.

Его собеседники наклонились над столом и принялись рассматривать фотоснимок антенны американского летающего радара, на котором была ясно видна какая-то надпись, сделанная на русском языке. Контр-адмирал Нортон, прочитав её, покачал головой и, горестно усмехнувшись, сказал:

— Ну, с этим-то я вполне согласен, господа. — Видя удивленные взгляды, он пояснил — Я ведь консерватор, господа и полностью разделяю это, весьма точное, определение, данное русскими нашему премьер-министру.

Адмирал Грант нервно передернулся и воскликнул:

— Побойтесь Бога, Сеймур, русским такое сделать не под силу. Похоже, что старина Генри вовсе не врал нам относительно того, что он агент инопланетян. Иначе, чем можно всё это объяснить? Поэтому, господа, я намерен наложить на эти материалы гриф особой секретности и поскорее сдать дело в архив. Надеюсь, что следующая встреча с обитателями планеты Трон произойдет уже не при моей жизни. Вам же, полковник, как и вашим людям, я предлагаю забыть о том, что на вашей базе была когда-либо секретная военная тюрьма. Ну, а туннель, ведущий в море, я советую использовать по прямому назначению, для скрытой погрузки того оборудования, которые вы здесь тестируете, на корабли. Он прорыт очень удачно и поразил меня своей чистотой. И ещё, Сеймур, я советую вам объяснить своим людям, что здесь испытывались новые системы защиты кораблей её величества и их привлекли к этому делу в следствии недоразумения. А что касается Генри Джексона и его жены, господа, а также всех остальных преступников, то давайте помолимся за их души и забудем о них навсегда. Если их забрали с собой инопланетяне, то мы не станем делать из этого проблемы и заявлять им ноту протеста, а если это сделал сам дьявол, то ту я и вовсе бессилен.

С адмиралом трудно было не согласиться, ведь что ни говори, а всё обошлось без каких-либо потерь с их стороны. То, что Патрик Килрой вот уже три дня не мог прийти в себя, никого особенно не волновало, на это имелись психологи, в обязанность которых входило именно это, помогать людям перенесшим потрясение. Полковник О'Нил, как учёный, прекрасно отдавал себе отчёт в том, какой мощью должен был обладать тот летательный аппарат инопланетян, который, нагло сбив антенну радара с крейсера, уже через полтора часа пробил туннель длинной в тысячу семьсот двадцать ярдов не только сквозь известняк, но в нескольких местах и через гранит.

То, что на его базе больше не будет секретной военной тюрьмы, его тоже вполне устраивало и потому он даже обрадовался внезапному визиту инопланетян. Ведь что ни говори, а каким бы ты не был хорошим ученым-физиком, ощущать себя при этом ещё и тюремщиком было весьма неприятно. Поэтому он, порой, едва сдерживал улыбку на своем лице и когда его строгое флотское начальство, наконец, покинуло остров, с удовольствием отправился в оранжерею, к своим розам. Теперь он мог больше не думать о том, что творилось в подвале его собственного офиса и разбить в его внутреннем дворике небольшой зимний сад.

Стос тоже был очень доволен результатами набега на туманный Альбион. В первую очередь потому, что Эллис была теперь полностью счастлива, не говоря уже о том, что счастливы были её родители и брат. К тому же они заполучили в свой клан восьмерых очень опытных и пройдошистых ребят, Менахема, старшего брата Рахиль, а также семерых узников, которых тут же перекрестили в братьев графа Монтекристо, чей недолгий, но глубокий сон в тюрьме оказался хорош своим пробуждением на свободе.

На Лулу эта дерзкая операция тоже произвела очень глубокое впечатление, ведь её родитель Тевиойн Ларана, скорее всего, сейчас так же, как Генри и Роза, по выражению Митяя, парился на киче, а точнее находился в энергетической клетке. Об этом Стос давно догадывался, но впервые Лулу обмолвилась об энергетическом узилище только после того, как с триумфом вернулись из набега Вилли и Костик. Девушка очень расчувствовалась и даже расплакалась.

Не смотря на все хлопоты и сумасшедшую суету, связанные с отъездом "Здыма", члены клана, включая всех братьев графа Монтекристо и Менахема, собрались третьего ноября, за день до отъезда, в студии еще раз и опять она была пышно убрана коврами и задрапирована бархатом. На этот раз в белые пижамы были одеты все мужчины кроме Вилли и Кости. Лулуаной и Стос отдали им почти весь свой чистый энергид со всеми боевыми и прочими системами, что произвело на всех, а особенно на троих ирландских студентов, сдуру решивших лет восемь назад утопить эсминец, огромное впечатление.

Не объясняя причин, Лулу строго предупредила всех, что этим даром нельзя наделять женщин, в чем сам Стос начал уже сильно сомневаться. После этого они всем табором поехали к Севке Попандопуло, тоже члену клана, в ресторан, который был закрыт в этот вечер для посетителей. Поскольку официанты, обслуживающие их не были в курсе всего происходящего, то это был очень странный праздник.

Все были очень возбуждены, сидели за столом с радостными лицами, но были очень молчаливы и лишь изредка отпускали какие-нибудь реплики. Зато радиоментальное общение шло просто в бешеном темпе. Резина нашел в информатории очень оригинальное решение всех проблем и оснастил всех клансменов точно такой же системой связи, какая была на сиспильских космических кораблях. Так что засечь их весёлый треп и шуточки теперь было невозможно.

Братья графа Монтекристо отправились в Голландию на челноке Хачика, а здымовцы обычным рейсом "Дельты". Оба борта летели бок о бок и Стосу, который получал картинку от Менахема, было очень занятно и весело смотреть на то, как в иллюминаторах салона первого класса то и дело сменяли друг друга физиономии его сына, невестки и всех их развесёлых друзей, которые прекрасно знали что он их точно видит. Глядя на то, какие рожи корчат ему Резина и Митяй, он не выдержал и спросил пилота челнока:

— Хачик, тебе ещё не надоело плестись рядом с этой развалюхой? По-моему, это какой-то неправильный аэроплан, его, словно волы на себе тащат.

Хачик начиная с того момента, как колеса "Боинга" оторвались от бетонки в "Шереметьево", сосредоточенно молчал и не сразу ответил ему напряженным голосом:

— Стос, не люблю я все эти самолеты. Уж очень часто они падают. Бомбы на борту "Боинга" нету, я это ещё до взлёта проверил, но, вдруг, с ним что-то случится? Нет, ты уж лучше нас не отвлекай, мы с Лулу заняты. Вот совершит этот самолёт посадку, тогда и поболтаем.

Поняв, что Хачик не шутит, Стос замолчал и принялся снова корить Ольхон за то, что той взбрело в голову лететь на гастроли на девятом месяце. Та, в ответ, наговорила ему такого, что он сразу же предпочел заткнуться. В их семействе, явно, появился новый главарь и теперь ему было понятно, почему Вахо так стремительно откочевал на родину своих предков, хотя по-грузински знал не более двух десятков слов.

Окончательно устав от болтовни здымовцев и их шуточек относительно красотки под носом, Стос отключился, предварительно послав их всех куда подальше. Теперь, когда они остались чуть ли не в одиночестве, для них настала пора заняться своими собственными делами. Он давно уже вынашивал идею своеобразного экзамена для Лулу, но постоянно откладывал его до более спокойных времен, а теперь все сложилось, как нельзя более, лучше. Девушка отдала своим друзьям почти весь свой чистый энергид и теперь уже при всем своем желании не смогла бы поддерживать силы в своем мускулистом теле за его счет и поэтому, положив руку ей на плечо, Стос сказал:

— Лулу, малышка, с сегодняшнего дня ты начинаешь жить самостоятельно. Я временно отсоединяю тебя от своей системы кровообращения. Теперь ты будешь жить только за счёт ресурсов своего тела, ну, и, разумеется, будишь черпать силы, как и все нормальные люди, из еды. Ты готова к этому, моя маленькая звёздная девочка?

Лулу, поежившись, словно от холода, натянула на себя одеяло, они в этот день проснулись поздно и задержались в постели чуть ли не до полудня, и, с горестным вздохом, ответила ему внезапно погрустневшим голосом:

— Что поделаешь, Стасик, давно пора посмотреть на то, что же у нас с тобой получилось. Хватит мне тянуть из тебя последние соки, ты уже, кажется, перегнал Коляна по части этой обдирки мускулов. Одни мышцы и кожа остались. Хотя, честно говоря, мне что-то страшновато.

Стос поторопился успокоить девушку:

— Ну, ты, того, не очень-то расстраивайся, Лулу. Ведь я вовсе не собираюсь отсоединять тебя от своего тела. Просто с этого дня ты будешь существовать автономно. А ещё я намерен тщательно наблюдать за тем, как будет работать твой организм.

Лулу немного повеселела и тихо шепнула:

— Как же мне повезло, Стасик, что я встретила тебя.

Через двое суток Стос почувствовал явное беспокойство, а через пятеро забил тревогу и прервал этот эксперимент потому, что он самым наглядным образом показал им обоим тот печальный факт, что без него Лулу просто погибнет. Её организм не мог существовать самостоятельно и у девушки то и дело отказывали то печень, то лёгкие, а то и сердце. Если раньше Стосу было важно только одно, — заставить органы работать любой ценой, то теперь ему следовало подумать о том, как заставить тело Лулуаной если не работать автономно, то хотя бы подчинить его её компьютеру, что так же наводило его на кое-какие мысли. На этот раз уже не такие грустные, как прежде. Ведь что ни говори, а девушка у него вышла просто загляденье, правда очень вредная и потому тощая.

Все нужно было начинать сначала и Стос взялся за дело уже совсем не так, как прежде. В первую очередь это выразилось в том, что он выкатил из кладовки их электрическое кресло на колесах и попросил Розу и Генри пожить у них какое-то время, чтобы не отвлекаться на всякие бытовые дела. Лулу пришлось забыть о всех тренажерах и полностью подчиниться своему второму родителю. Она была в панике и потому не стала не то что сопротивляться столь жесткому диктату, а даже хоть как-то возражать Стосу и беспрекословно выполняла все, что он ей говорил.

Начав с того, что отныне Лулу стала быстро набирать недостающий ей вес, он принялся тестировать каждый её орган в отдельности. Частенько ему приходилось просить Розу лечь вместе с ними в постель с широко открытым ртом, хотя та, судя по её быстрым взглядам и насмешливой улыбкой, с куда большим удовольствием отодвинула бы Лулуаной в сторону и оседлала бы его, чтобы тот мог войти в неё своей антенной. Из этого Стос сделал вывод, что между мамой и дочкой не было совершенно никаких тайн.

Поскольку такие взгляды Розы были довольно частыми, он никогда не отпускал Генри на прогулки без жены. Тот только посмеивался и понимающе кивал головой. Этот мужчина, проживший со своей женой столько лет, совершенно не страдал ревностью и не считал, что она не имела права немного порезвиться с парнем помоложе. При этом они любили друг друга очень нежно и трепетно, да, с каким-то невероятным шармом и изысканностью, словно были молодоженами и, вдобавок ко всему, истинными аристократами. Жить с ними вместе Стосу было очень легко и приятно.

Глава тринадцатая. Пигмалион и Галатея 21 — го века

Стос проснулся среди ночи от дикой боли и возмущенного визга Лулуаной. Что явилось причиной столь яростных, возмущенных воплей этой сумасбродной девицы, он понял не сразу, зато тотчас сообразил, что причинило ему такую жуткую боль. Эта злобная мегера, колотя его своими пятками по ногам, вцепилась острыми ноготками в его бедного красавца так, словно собиралась растерзать детородный орган, непонятно как очутившийся у неё между ног посреди ночи и которому, вдруг, вздумалось встать во весь свой немалый рост.

Кое-как отбившись от этой злобной девицы и воздвигнув между нею и собой баррикаду из одеяла, он принялся сканером обследовать и исцелять раны на поникшем теле своего героя. Вид у него был такой, словно длинные, изящные пальчики Лулу были украшены не аккуратными овальными ноготками, а вооружены тигриными когтями. Хотя все произошло в какие-то считанные минуты, кровищи из него вытекло преизрядно и, залечив глубокие царапины, Стос сбросил одеяло на пол и стал спихивать Лулу, которая всё ещё рычала и извергала дрожащим голосом страшные проклятья, с кровати.

Включив свет и взглянув на кровать, он даже присвистнул от удивления. Мало того, что его кровью было забрызгано чуть ли не полкровати, так вдобавок к этому ею были испачканы и его ноги, и даже ноги девушки. Глядя на их отражение в большом зеркале широченного платяного шкафа, Стос невольно подумал про себя: — "Вот это я и называю дефлорацией наоборот. Тут не я сломал девушке целку, а она мне взяла и конец на британский флаг порвала. Хорошо ещё, что до очка не добралась."

Только после этого он обратил внимание на то, что и его собственные велошорты из плотной синтетической ткани, и точно такой же ночной наряд Лулу был спущен у него почти до колен, а у той и вовсе чуть ли не до щиколоток. Как такое могло случиться, ему было совершенно непонятно, хотя он и подозревал, что сам был здесь совершенно ни при делах. Девушка отскочила от него так далеко, что его кровеносные сосуды растянулись почти на метр. Шагнув к Лулу, Стос наступил ногой на её велошорты и, снимая с неё спортивный бюстгальтер, злым голосом зашептал:

— Не дергайся, злыдня с когтями, пошли в душ, от кровищи отмоемся. Ну, ты и мегера, дорогуша. Наделала дел. Ты только посмотри, вся кровать в кровище.

Лулу, стоявшая с зажмуренными глазами, открыла свои голубые брызги и испуганно взглянула на кровать. Похоже, что она уже въехала во все и прекрасно понимала, кто является истинным виновником этого ночного переполоха. Они облачились в купальный халат и молча побрели в ванную комнату, где встали под душ и быстро смыли все следы кровавого побоища Лулу с предметом её вожделения, после чего вернулись в спальную. Переодевшись, перестелив постель и сменив пододеяльники на обоих одеялах, они вновь легли в одну кровать, так как спать в разных у них не было никакой возможности.

Пожалуй, впервые за последние месяцы Стос посмотрел на Лулу, как на девушку, которую он страстно любил и так долго желал. Те два с лишним месяца, что он кропотливо составлял полную и исчерпывающую программу для её нового компьютера, который теперь соединял воедино и делал неразрывным целым два существа, — белковое, состоящее из одних только страстей и чувств, и энергетическое, представляющее из себя интеллект в чистом виде, не прошли зря.

Девушка заметно поправилась, округлилась и её формы обрели просто-таки пленительную нежность. Движения её сделались плавными и грациозными и вся она являла собой некое ожившее божество, олицетворяющее любовь, чувственность и обольщение. Афродита, рядом с ней, просто отдыхала и уже могла даже не дергаться. От прежней атлетки с мускулистым животом, угловатыми плечами и мосластым задком, ничего не осталось и в помине, а попка у неё сделалась такой круглой, упоительно мягкой и шелковисто-нежной, что у Стоса даже в глазах потемнело. О её груди тут и вовсе не могло идти и речи, так как это было теперь такое чудо, что её можно было выставлять в музее совершенно отдельно от тела и она от этого нисколько бы не проиграла.

Именно поэтому он сам стал надевать на себя велошорты из плотного эластика и велел Лулу одеваться точно так же, чтобы таким образом хоть как-то смирить плоть. Свою и девушки, тело которой все чаще и чаще требовало своего, — сиречь плотской любви. Того же страстно желал и он сам. Правда, сегодняшний ночной переполох, явно, был вызван отнюдь не просто зовом его собственной плоти, это он знал наверняка, и Стос самым серьезным образом намеревался выяснить кто виноват, а заодно и что делать. Лежа рядом с девушкой, укрытой своим одеялом, он негромко спросил её:

— Лулу, а теперь объясни мне, пожалуйста, в честь чего это ты вцепилась в меня своими когтями?

Та огрызнулась глухим голосом:

— Будто ты не знаешь. Сам меня чуть не изнасиловал, негодяй, а теперь еще и спрашивает.

— Ну, уж, дудки, дорогая. — Отверг её обвинения Стос и спокойным голосом продолжил расставлять все по своим законным местам — Лулу, я ведь, как бы и не спал. Понимаешь, моя девочка, в последнее время я научился одновременно и спать, и работать. Тело моё, со всеми его чувствами и эмоциями, мирно дрыхло, а интеллект занимался тем, что тщательно обследовал твои внутренние органы и следил за тем, как они работают. Поэтому я спал так, что только храп стоял на всю Ивановскую. Хотя, честно говоря, меня на этот раз более всего волновала твоя печень и я не очень-то обращал на всё остальное. Так что будь спокойна, это не я сначала раздел себя, а затем спустил трусы с тебя. И уж тем более не я был виновен в том, что мой член, вдруг, оказался там, где ему уже давно пора было находиться по три-четыре раза за ночь и потом ещё и пару раз на дню. Давай, дорогая моя, колись, с чего это тебе, вдруг, вздумалось снять с меня портки прямо среди ночи и попользоваться моей полной беспомощностью? Ладно бы ты довела до логического завершения свои девичьи грёзы и желания, так нет же, ты, вместо этого, взяла и изодрала мой член в клочья, словно Тузик тапки. Ну, отвечай?

Лулуаной уже и сама поняла ту истину, что все то, что ей недавно пригрезилось, а именно, — то, как её руки ласкают упругую плоть своего возлюбленного и она нежно входит в её лоно, жаждущее этого мягкого проникновения, происходило наяву. Поняла и горестно вздохнула, а потом заплакала навзрыд и, повернувшись к Стосу лицом, страстно зашептала:

— Стасик, любимый, я больше не могу так. Я люблю тебя, родной. Я хочу тебя. Хочу чтобы ты целовал мои груди, ноги, мой живот и ниже. Хочу чтобы ты вошел в меня. Господи, какая же я несчастная! Я так хочу тебя и не могу тебе отдаться, ведь мой и твой энергид могут соединиться и тогда произойдет аннигиляция, взрыв, который уничтожит тебя. Любимый, я хочу тебя чуть ли не с самого первого дня и ровно с того самого дня все мое естество арнисы отвергает тебя, заставляет бежать от тебя прочь. Ты даже не представляешь себе, как это мучительно, Стасик, любовь моя. Господи, как же я завидую Эллис, которая могла быть с тобой такой похотливой и такой бесстыжей, что отдавалась тебе, как угодно.

Стос, наконец, полностью понял смысл той древней поговорки, которая гласила: — "Кто не рискует, — тот не пьет шампанского и не спит с королевой". Настало время выбирать, пан или пропал. Конечно, с точки зрения тщательного соблюдения элементарных правил техники безопасности секса с девушкой из рода человеко-арнис ему следовало бы не торопиться и выехать на какой-нибудь отдаленный артиллерийский полигон, но он решил махнуть рукой на всё и потому, высунув правую руку из-под одеяла, выпустил в свою ладонь золотисто-белый, осязаемо плотный шарик своего энергида и, глядя на него с восхищением и без всякого страха, тихо сказал девушке:

— Лулу, если я не смогу любить тебя, то мне плевать не только на мою жизнь, но и на всю Вселенную. Однако мне почему-то всё время кажется, что наши тела давно уже преобразовали свободный энергид в нечто иное. Он не взорвётся, любовь моя. Поверь мне. Возьми и выпусти его на свою ладонь и мы посмотрим на то, что уготовано нам небесами, Богом, дьяволом или вашими предками. Рискнешь?

Девушка, отбросив одеяло и дрожа всем телом от вожделения и страсти, рывком сорвала с себя новенький эластичный, широкий бюстгальтер и, издавая хриплый, рокочущий звук, выпустила из своего тела точно такой же шарик энергида в узкой ложбинке между своих упругих, торчащих кверху, грудей с напрягшимися вишенками сосков и пристально посмотрела на Стоса. Тот, не колеблясь ни минуты, тотчас положил свою растопыренную ладонь на груди девушки.

Никакого взрыва не произошло и когда он, с явным сожалением отнял свою руку от грудей девушки, шарик энергида, лежащий в ложбинке, увеличился вдвое. Притягивая Лулуаной к себе, он склонился лицом к её груди, втискивая лицо между двумя тугими, слегка вытянутыми вперед полушариями, и, со стоном всосал в себя этот добрый и щедрый энергид, полный любви, который не только сделал его иным существом, нежели прежде, но и отдавал ему эту чудесную девушку, делая его самым счастливым человеком на всей Земле.

Лулу, извиваясь всем телом, стала стаскивать с себя велошорты, плотно обтягивающие её бедра, прижимаясь к своему любимому и что-то страстно шепча. Тот, однако, крепко ухватив девушку за плечи и силой заставил её повернуться к себе спиной. Сняв с себя, наконец, этот дурацкий символ целомудрия, она прижалась своей кругленькой попкой к его мощным чреслам и, двигая ей по кругу, страстно воскликнула:

— Стасик, любовь моя, ты хочешь взять меня так же, как и Ульту! Любимый, ну, сделай же это скорее. Боже, как же я хочу тебя, мой любимый, мой нежный. Ну, же, Стасик, скорее…

Стос же, между тем, уже совсем пришел в себя и решил не торопиться. Сбросив с себя одеяло, он, вместо того, чтобы тотчас стащить с себя последнее препятствие, стоящее между ним и его возлюбленной, о которой он мечтал так долго, отодвинулся от неё подальше и веселым голосом сообщил ей:

— Э, нет, любимая. Сначала я отцеплю от тебя эти дурацкие кожаные шланги. Всё равно они тебе уже не нужны, ведь ты две недели живёшь на подножном корму и с тобой ничего плохого не случилось. А вот после этого, любовь моя, я устрою тебе такое, что ты у меня на стену полезешь. Только я тебя и там поймаю, моя маленькая девочка.

То, что Стос сделал дальше, он обдумывал уже сотни раз и потому, когда кровеносные сосуды стали по очереди отделяться от тела Лулуаной, на её спине не осталось ни одной, даже самой маленькой отметинки. Как только отсоединилась последняя, шестая пуповина, девушка стремительно повернулась к нему всем телом. Глаза её сияли, словно две голубых звезды, а губы улыбались счастливой улыбкой и, как только кровеносные сосуды, давшие ей жизнь, толстыми макаронинами, змеясь убрались в мускулистое тело её любимого, она, тотчас опрокинула его на спину и, взмахнув рукой, зажгла в спальной люстру и все прочие осветительные приборы.

Склонившись над здоровенным, стройным, и загорелым мужчиной с прекрасно развитой мускулатурой, она стала нежно целовать круглые бугорки с луночками посередине, которые отчётливо виднелись на его животе. Теперь она была полностью свободна во всех своих желаниях, которые так долго сжигали её ум и испепеляли душу. Но ей не пришлось стараться слишком долго, так как, вскоре уже Стос опрокинул её на спину и сам принялся страстно целовать тело девушки.

Они вышли из спальной только в три часа пополудни и, даже не заходя в ванную, сразу же направились на кухню, так как оба жутко проголодались. Лулуаной была одета в рубашку Стоса с короткими рукавами на голое тело, а он запахнул на себе махровый белый халат, в котором раньше спокойно помещались два человека. На кухне уже находились их соседи по квартире, которые тоже в этот день встали очень поздно. Они очень чутко реагировали на всё, что происходило с их подопечными и всё своё свободное время предпочитали проводить в кровати или в ванне-джакузи с шампанским и сигарами.

Роза, на которой из одежды был только крохотный передник и пушистые тапочки в форме зайчиков, пританцовывая, хлопотала у плиты, отчего её упругий, очаровательный и загорелый зад весь так и играл. Абсолютно голый Генри сидел на стуле на корточках и читал во вчерашней газете статью о голландских гастролях здымовцев, которые возвращался через три дня. Весело посмотрев на счастливых молодоженов, он отбросил газету и громко провозгласил дикторским голосом:

— Сегодня, девятого января две тысячи первого года, в два часа тридцать пять минут ночи произошло самое знаменательное событие наступившего двадцать первого века. Талантливый скульптор Пигмалион из Москвы впервые трахнул своё самое прекрасное и совершенное творение, очаровательную Галатею с планеты Сиспила. Ура, товарищи!

Роза, замахнувшись на него поварешкой, воскликнула:

— Всё бы тебе насмехаться над Стасиком, старый греховодник! Нет, чтобы достать шампанское, он вздумал болтать.

Генри ловко соскочил со стула и не спеша прошел к холодильнику, а Роза, отложив поварешку в сторону, принялась доставать бокалы. Шампанское было как раз то, что более всего порадовало счастливых влюбленных. Целуя Стоса отнюдь не по-матерински или сестрински, Роза ловко сдернула с него халат и, проведя пальцем по бугоркам на его животе, сказала:

— Вот, Генри, что тебя ждет после того, как ты сам, подобно нашему Пигмалиону, дашь жизнь какой-нибудь очаровательной подружке Лулу, ну, а я, конечно же, подарю ей такого славного парня, как ты, мой дорогой.

Генри, выпив своё шампанское, бесцеремонно отодвинул голого Стоса в сторону, стащил рубашку с Лулуаной и, заставив девушку пройтись перед ним, восхищенно сказал:

— Боже мой, Роза, ты только посмотри на это тело, ведь в нашей Лулу явственно видна ты, моя дорогая. Нет, в одном я действительно согласен с Вилли, этот парень просто рождён для того, чтобы делать людей счастливыми.

Лулуаной подошла к Розе и, обняв эту стройную, загорелую красотку, которая действительно была очень похожа на неё, тихим голосом спросила:

— Роза, ты и Генри действительно хотите полететь на Сиспилу, чтобы помочь нам?

— Милая моя Лулу, я думаю, что таких людей найдется очень много и моему Генри придется построить для этого точно такой же корабль, как твой Люстрин. — Ответила ей та и принялась накрывать на стол.

Для встречи "Здыма" Хачик достал где-то здоровенный туристический автобус, на котором они все и приехали в аэропорт "Шереметьево". Больше всех суетилась Сона, которая притащила в аэропорт своих детей и теперь зорко следила за ними, не забывая поглядывать на табло. Дочери Хачика остались дома вместе с мамой и маленьким Серёжей. Помимо обычной публики в зале прилета отиралось еще десятка полтора телевизионщиков и фотокорреспондентов, из чего Стос сделал вывод, что ожидался прилет какой-то матёрой знаменитости. Отечественной или, того паче, зарубежной.

Лулуаной по такому случаю вырядилась, словно кинозвезда, прибывшая в Канны. Сам же он оделся подчеркнуто демократично, в вытертые джинсы и кожаную куртку. Так всем была лучше видна его мощная фигура. Братья Монтекристо, всё это время околачивавшиеся в Европе, первыми вернулись в Москву на челноке Хачика и вовсю смешили Лулу, а потому даже не заметили того, как из дверей в глубине зала повалили пассажиры и в их числе здымовцы. Они шли налегке и выглядели очень уж серьёзными и даже напряженными, словно студенты перед госэкзаменом по научному коммунизму.

Репортеры тотчас рванули вперед, выставив свои видеокамеры и осветив зал яркими фотовспышками. Резина, похоже, был прекрасно готов к такому повороту событий, а потому тотчас подтянул к себе Ольхон с младенцем на руках. На гастролях эта красотка сделала Стоса дедом, подарив его сыну дочку, а ему очаровательную внучку. Этой крохе, которой родители дали имя Лулуана, не было ещё и трёх месяцев, а она уже держала головку, таращила свои черные глазенки на толпу репортеров и спокойно пускала пузыри.

Сона, взвизгнув что-то по-армянски, тотчас рассекла толпу телевизионщиков, преградивших путь "Здыму", надвое и немедленно забрала ребёнка из рук беспечной мамаши. Отойдя в сторону, она тут же забыла о своих собственных чадах, которые, не долго думая, просочились сквозь толпу к здымовцам и нарисовались на переднем плане назло своим двоюродным сестрам, которых оставили дома за драку с ними. Как ни пыжилась, как ни старалась какая-то телевизионная девица с микрофоном турнуть троих этих пацанов из кадра, у неё ничего не вышло. Более того, Эдуардо отдал самому младшему саксофон и тот заулыбался своим щербатым ртом ещё шире.

Увидев Стоса и Лулу стоящих порознь, об этом событии им специально ничего не говорили, здымовцы взревели, словно стадо диких слонов и носорогов из кинофильма "Джуманджи", и бросились к ним, сметая всё на своем пути. Изя, чтобы объяснить ситуацию, тотчас назвал этим обалдевшим типам имя генерального продюсера "Здыма" и телерепортеры снова взяли их в кольцо, снимая на видео то, как Ольхон, истошно визжа от радости и болтая в воздухе ногами, повисла на шее своего свёкра.

Вскоре все, более или менее, остепенились перебравшись в большой VIP-зал, где немедленно началась отнюдь не импровизированная и довольно долгая пресс-конференция, на которую собралось не менее сотни журналистов. Стосу сразу же стало ясно, что гастроли оказались для его сына весьма успешными. Он был слишком занят, чтобы интересоваться тем, как они проходили, но то, что уже через два месяца "Здыму" предстояло отправиться в Англию, чтобы записать там свой новый диск на фирме "Эми", явно, было достижением.

Ему тоже пришлось ответить на добрую дюжину вопросов, что он и сделал со свойственным ему юмором и весельем, по привычке называя своего сына Резиной. Здымовцы при этом дружно хохотали и молотили по спине их обоих. На взгляд некоторых журналистов они вели себя слишком отвязано и когда какая-то страшноватая мымра в маленьких очёчках задала Ольхон довольно нескромный вопрос о происхождении её знаменитого драгоценного колье, та дерзко ответила ей:

— Да, пошла ты на хер, кобыла! Уж тебе то известно, что такие подарки в Москве можно заработать только лёжа на спине в "Мерсе" какого-нибудь старого козла, но мне оно досталось совсем не так. — Смилостивившись, она добавила — Это колье подарила мне Лулу и подарила за мое пение, а вовсе не за то, о чём ты так мечтаешь.

Глядя на это, Стосу сразу же расхотелось сажать эту публику и везти их в ресторан в к Севке. Он пошептался с Изей и тот сказал ему, что всё обойдется фуршетом прямо в соседнем зале. К его удовольствию это заняло не более получаса и они, наконец, смогли выйти из здания аэропорта и направились к автобусу. Троих репортеров они всё-таки с собой забрали, но, явно, не в этом качестве. Эдуардо успел охмурить одну дамочку из английской газеты, Серёга прицепился к какой-то миловидной испанке средних лет, а Магда, словно клещ, вцепилась в русского фотографа и уже ворковала ему во весь голос о том, как она любит позировать художникам обнаженной.

Что же, это была обычная практика здымовцев, да, и всего их звёздного клана, к которому примкнуло уже свыше трёхсот человек. Так что в том, что уже очень скоро ещё три человека могли стать обладателями полупрозрачного, зеленовато-желтого кружочка размером с пятирублёвую монету, с тиснёным профилем Лулуаной не было ничего удивительного. Вилли не стал выбрасывать его родильную шкуру и, как только освоил технологию энергосиловой формовки, немедленно наштамповал из неё множество таких полупрозрачных медальонов. Эти неказистые изделия имелись только у истинных здымовцев.

Скрипач "Здыма", увидев какой автобус пригнал Хачик, тотчас стал пробиваться вперёд, таща на буксире испанскую журналистку, изрядно смущенную такой напористостью юнца, но было поздно. Влетев в автобус, Серёга тотчас перекинул эту даму с сединой в пышных, черных волосах, через плечо, словно сноп, и бегом бросился в хвост автобуса, где располагался крохотный спальный салон. Не успели остальные здымовцы занять свои места в автобусе, как оттуда сразу же понеслись по всему салону громкие, страстные возгласы на испанском. Удивлению более молодой англичанки, казалось, не будет предела, но её окончательно добил средний сыночек Соны, который, немедленно поставив свои лопоухие уши топориком, важным голосом заявил во всеуслышание:

— Ну, вот, теперь у нас будет новая сестричка. Правда, мне кажется, что она слишком старая для дочери Сиспилы.

Отец тотчас шикнул на него:

— Васька, ты у меня сейчас, всё-таки, допрыгаешься! Я тебе точно задницу надеру.

Пацан обиделся и, фыркнув, поинтересовался у него:

— Папа, ну, чего я сказал такого? Разве ты сам не так стал братом звёздной путешественницы Лулуаной Торол?

Хачик одарил свою сестру сердитым взглядом и включил музыку на всю громкость. Это была какая-то новая песня в исполнении Ольхон и Ульты, которую те пели в довольно быстром темпе, что хоть немного замаскировало процесс посвящения, который Серега, отчего-то хотел провести на редкость ударными темпами. Англичанка попыталась было встать, но Эдуардо стал что-то шептать ей на ухо, незаметно показывая рукой на Лулу и Стоса, стоящих возле Хачика, отчего она как-то вся обмякла и, словно бы впала в транс. Автобус тем временем едва плёлся по трассе и его обгоняли все, кому не лень.

Очнулась она только часа через три, когда, уже подъезжая к ресторану, её испанская коллега, пошатываясь, вышла из спального отсека. И не только встрепенулась, но и чуть не лишилась чувств, так как эта матрона с пышными формами так помолодела и расцвела, что её было уже совершенно не узнать. Ещё больше эту обалдевшую дамочку поразило то, что испанка, подойдя к Станиславу Резанову, который встал при её приближении, вдруг, привстала на цыпочки и страстно поцеловала, после чего крепко обняла его спутницу, которую Эдуардо всю дорогу называл не иначе, как наша богиня.

Теперь и ей самой захотелось испытать то же самое, так как она, внезапно, поверила в то, о чём ей шептал на ухо этот чернокожий саксофонист, положив свой сверкающий инструмент на её колени. Когда же они вошли в ресторан, на дверях которого висела табличка "Закрыто на спецобслуживание", она уже не была поражена тому, что Лулуаной, вдруг, стали кланяться и целовать руки парни и девушки, одетые в национальные греческие костюмы, которые, судя по всему, были менеджерами, поварами, официантами и официантками этого заведения. Всё это действительно выглядело так, словно они на самом деле встречали свою повелительницу, если не богиню.

Стосу только приходилось удивляться прыти своих друзей, но он сам напутствовал их на такие подвиги и потому, едва войдя в ресторан, вопросительно посмотрел на Севку. Тот сразу же сообщил Эдуардо и Магде о том, где они смогут уединиться на часок, чтобы посвятить своих избранников в звёздное братство. После этого все гурьбой двинулись к накрытому столу, подле которого стояла Медея с сыном на руках, а рядом с нею Татьяна с дочерями-скандалистками и своим младшеньким, кучерявым и черноволосым мальчиком.

Весело подшучивая друг над другом, все стали рассаживаться, как у себя дома. Да, это и было чисто домашнее застолье, ведь даже парни и девочки Севки сели за стол потому, что они тоже были членами клана Лулуаной Торол. Для них это была первая встреча с Лулу и Стосом, но это вовсе не говорило о том, что те их не знали. Как раз с этими-то парнями и девчонками они оба беседовали не раз по радиоментальной связи.

Добрых полтора часа они просто сидели за столом, ели и пили, поздравляя Резину и Изю с успехом его первой крупной гастроли. Исабель, которой Серега уже повесил на шею родильный медальон, совершенно офанарела от всех тех чудес, о которых ей довелось узнать. Она без конца обращалась к своим новым братьям и сестрам по радиоментальной связи, но только Лулу отвечала ей серьёзно, все остальные весело кричали этой женщине в ответ на её вопросы всякие глупости.

Стос, дожидаясь очередных рекрутов, пока что помалкивал о том, чем собирался всех огорошить и молчал бы ещё дольше, если бы Кэтрин и Игорь сами не потребовали Эдуардо и Магду представить их большому вождю и его звёздной девушке. Расцеловав английскую журналистку и крепко пожав руку парню-фотографу, он подождал пока они изольют свои чувства Лулу, после чего постучал ножом по бокалу. Как только все умолкли, он встал и со скорбной миной сказал:

— Ребята, у меня для вас две хороших новости и одна не очень. С какой начать?

На него тотчас зашумели:

— Стос, не нудись, давай говори.

Состроив и вовсе страдальческую физиономию, он сказал:

— Собратья мои, бледнолицые истребили всех наших бизонов и зимой нам придется кушать навоз.

Севка не выдержал и рявкнул:

— Стос, это очень старый анекдот! Не смешно.

Физиономия Стоса сделалась и вовсе зверской, после чего, вращая глазами, он загнусавил:

— Ну, ладно, не хотите, не надо. Тогда вот вам плохая новость. Я лечу с Лулу на Сиспилу и не один. Генри построит ещё один космицкий корапь, что, вместе с Люстрином Лулу позволит мне взять на Сиспилу еще шестьдесят добровольцев помимо него и Розы. А вы все с нами не полетите, за исключением братьев Монтекристо, ну и ещё, пожалуй, двух-трёх человек. "Здым" остается на Земле. Это и есть плохая новость.

Резина обиженно выкрикнул:

— Батя, а это ещё почему? Я что, рылом не вышел, что ли?

Стос не отреагировал на его вопль и продолжил свою программную речь:

— Пока мы будем трудиться в поте лица на Сиспиле, творя новую цивилизацию человеко-арнис, "Здым" будет шариться по Земле и вербовать пипл в звёздное братство. Для того, чтобы всё у него шло гладко, я решил заложить на этой бедной планетке колонию человеко-арнис, а для этого мне срочно нужен какой-нибудь небольшой островок у черта на куличках, который и на фиг ни кому не нужен. Самый препаршивый и чтобы подальше от всяких там военных баз и прочей подобной ерунды. В общем, подальше от цивилизации.

Тут его перебил радостный крик Соны:

— Стос, ты просто прелесть. Наконец-то я смогу увезти детей в спокойное место.

Маму тотчас поддержал младшенький, радостно закричав:

— Ура! Мы будем жить на необитаемом острове и тогда я тоже смогу летать на Лулу, как дядя Хачик!

Дитятко тотчас урезонили, на Сону зашикали и Стос смог продолжить свои излияния. Посмотрев на Рахиль, он сказал:

— Хотя наша добрая Рахиль уже готова пустить на это дело все свои миллионы, этого будет мало. Поэтому ребята, вам нужно будет срочно прикинуть, где нам найти какого-нибудь издыхающего миллионера, который хочет подольше задержаться на этом свете за соответствующую мзду, и я лично поставлю его на ноги, чтобы вам не мараться, если по нему горючими слезами плачет виселица. Так что начинайте думать, ну, а чтобы вам думалось веселее, вот вам моя третья новость, — чистый энергид девчонкам не опасен! Раньше мы с Лулу опасались что может произойти аннигиляция, но недавно выяснилось, что всё это туфта. Так что мы теперь с ней тра… — Вовремя вспомнив что рядом находятся дети, он осекся и, выразительно жестикулируя, завершил свою мысль иначе — В общем того, вместе занимаемся спортом.

Семилетний Артурчик, ощерившись щербатым ртом, радостно завопил:

— Ага, значит и вы трахаетесь!

Папа, не по годам развитого ребеночка, не выдержал и отвесил своему отпрыску лёгкий подзатыльник, а Стос, покрутив головой, проворчал сердитым голосом:

— Ох, до чего же вредная птица этот самый ёж, ну, ни за что не полетит, пока ногой под зад не пнёшь. — После чего ответил, наконец, Резине строгим отцовским голосом — А ты, раздолбай, даже и не мылься с нами лететь. У меня и так голова трещит, когда я думаю о том, кем мне Генри заменить. У вас на Земле работа куда посерьёзнее будет и к тому же вам носа из подполья высовывать никак нельзя до поры, до времени. Даже в том случае, если на Сиспиле у нас всё пойдет путем и мы сможем быстро дать арнисам белковые тела, то мы не можем взять и так просто заявиться на Землю из космоса, мол здрасьте, я ваша тётя из Тамбова, грибочков вам привезла. Нам лет сто, а то и больше, придётся строить параллельную цивилизацию человека-арнис, если мы не хотим, конечно, всё свести к большой войне. Поэтому, ребята, садитесь и думайте лучше, как вам устроить всемирную гастроль, чтобы вы по всей Земле смогли разбросать зерна новой цивилизации. Думаю, что двум хитрым евреям будет вполне по силам решить такую задачу, так ведь, Менахем? Вот на это и будет постоянно нацелен наш любимый "Здым".

Менахем Леви, который все ещё работал в "Моссад", угрюмым голосом огрызнулся на прекрасном русском языке:

— Я так и знал, что ты мне это скажешь, Стос! Значит этот идиот, Авель, полетит на Сиспилу вместе с этими своими братьями Монтекристо, а я здесь за всех отдувайся. На хрена, спрашивается, мне всё это надо? — Рахиль с силой стукнула его кулаком в бок и он, дернувшись, наконец, согласился — Ладно, Стос, пусть будет по твоему, но тогда мне придется выйти в отставку. На меня мое начальство в "Моссад" и так уже волком смотрит, словно я им какой-нибудь террорист.

Стоса это известие нисколько не расстроило и он, улыбнувшись, успокоил этого рослого парня в элегантном темно-сером костюме и дымчатых очках, спокойно сказав ему:

— Менахем, прежде, чем Авик улетит с Земли, ему и братьям Монтекристо придется в нитку вытянуться. Им я собираюсь поручить самую трудную работу. Нам на Сиспиле потребуется выполнить за Господа Бога чертовски тяжелую и сложную работу, сотворить из глины тела для двух с лишним миллиардов человек, ну, а души в них арнисы сами вложат, вместе со своими личностями. Ты, парень грамотный, да, к тому же еврей, а потому тебе прекрасно известно, что такое кровосмешение и к чему оно ведёт, ведь у кого-кого, а у твоего древнего народа всегда хватало ума избегать подобных ситуаций, хотя его враги частенько создавали гетто именно для того, чтобы евреев убило банальное вырождение. Поэтому Авику я и намерен поручить наш отдел генетических материалов. Они должны будут любыми правдами и неправдами отобрать здоровых, в смысле генотипа, конечно, красивых доноров, мужчин и женщин, чтобы взять у них крошечные биопробы. Желательно, чтобы при этом они заимели ещё и их качественные изображения нагишом и в разных позах с небольшими досье. Как они всё это сделают, я даже понятия не имею, но таких биопроб нам нужно будет собрать не менее трёхсот тысяч штук, так что им нужно будет повторить труды старика Ноя, взять каждой твари по паре. Нам нельзя лажануться, Авель, а потому я назначаю тебя нашим генным генералом, а то и целым маршалом.

Все замолчали и стали соображать, чтобы им ещё предложить своему большому вождю, который смотрел на них, как удав на кролика. Первой этого взгляда не выдержала Рахиль и тихонько пискнула, глядя куда-то в сторону:

— Стасик, мы могли бы купить на Багамах какой-нибудь остров с отелем и сделать колонию на нём.

Стос сурово отрезал:

— Это фигня, Рахиль. Там от туристов отбоя не будет.

Исабель, которая все никак не могла поверить в то, что всё это происходило в действительности, вдруг, предложила:

— Станислав, скажите, а вам не подойдет для этой цели остров Тумареа, в Микронезии? Это между Австралией и Филиппинами. Это совершенно изгаженный людьми остров, на котором влачат жалкое существование примерно шесть или семь тысяч жителей. Когда-то на нём добывали гуано и тем самым изуродовали остров до полной неузнаваемости, а теперь там уже и добывать нечего. Море вокруг острова кишит акулами и потому местные жители не могут даже толком заниматься рыбной ловлей. Остров лежит в стороне от других островов и местные власти, похоже, мечтают только об одном, чтобы он взял и утонул в один прекрасный день. Если им предложить хорошие деньги, то они с удовольствием продадут его кому угодно, ведь им самим уже никогда не привести его в прежний вид. Да, и с местными жителями можно легко договориться, ведь все они очень бедны и им просто не на что уехать из этого проклятого Богом места.

Стос задумчиво потер подбородок и пробормотал:

— Ага, значит у нас есть прекрасная возможность познакомиться с самыми настоящими дикими кай-кай канаками. Это замечательно. — Увидев, что испанская журналистка посмотрела на него удивленно он поторопился успокоить её — Извини, Исабель, это я просто вспомнил Джека Лондона, так он называл в русском переводе людоедов Полинезии. Это нам полностью подходит и с местными жителями мы быстро сможем найти общий язык. У нас для этого есть белый шаман, черный колдун и ещё две очаровательные шаманки, да, и весь наш славный "Здым" тоже банда ещё та. Да, это нам подходит. Чем паршивее островок, тем лучше. Мы его быстро приведем в божий вид и потом даже близко к нему никого не подпустим.

Следующим взял слово Митяй, который, робко подняв руку, словно двоечник, поинтересовался:

— Стос, а ты не будешь против, если я предложу тебе вылечить одного козла, у которого руки по локоть в крови? К тому же этот говнюк француз, а ты их, похоже, не очень-то любишь. Ещё меньше, чем америкосов.

Большой вождь вздохнул и спросил Митяя:

— Надеюсь, он не какой-нибудь наркоторговец или ещё того хуже, торговец детьми и девушками? По мне уж лучше связаться с гангстером или наёмным убийцей, хотя вряд ли у этих задрыг найдутся приличные бабки. Мне вовсе не улыбается лечить этих уродов за каких-то десять, пятнадцать лимонов.

Митяй пожал плечами и ответил:

— Суди сам, Стос. В Амстердаме я познакомился с одной чернокожей красавицей. Обалденная, скажу я тебе, девчонка! Ростом чуть ли не с тебя, а талия, как у пчёлки. Деваха эта была при бабках, но наркоманка и к тому же ещё и спидом болела. Эту цыпочку зовут Аньез, она родом из Центральной Африканской Республики и её папаша был там царём, а из Африки её силой увез один козёл, когда этой девчонке было всего четырнадцать лет. Этот урод бывший полковник-десантник и наёмник. Он лет двадцать воевал в Африке, а потом заделался торговцем оружием и здорово разбогател на этом деле. Вот у него-то Аньез и жила в Ницце лет двенадцать, пока этот козёл не подцепил где то спид и её заразил. Правда, после этого он позволил этой бедняжке уйти от него и завалил бабками, да, что толку. Ну, теперь она одна из нас, Стос, и больше уже ничем не болеет. С её слов я понял, что этот самый Гастон Нуаре жутко цепляется за жизнь всеми своими когтями и башлей у него где-то за пару миллиардов. Хотя, Стос, дело это будет непростым, ведь Аньез его жутко ненавидит за то, что этот урод когда-то заразил её спидом. Но если тебе этот вариант подходит, я её как-нибудь уболтаю.

Митяй умолк и все тотчас уставились на Стоса так, словно ему было дано изречь истину в последней инстанции. Это его тотчас возмутило и он обиженно выкрикнул:

— Ну, и что вы все на меня смотрите так, как будто я вам папа римский? Вы что же думаете, мне действительно по фигу, кого лечить? Ну, говно этот Гастон Нуаре, дальше-то что, ребята? Митяй прав, я этих всех французов на дух не перевариваю потому, что они своего Наполеона, который убил миллионы людей, до сих пор в задницу целовать готовы, но ведь они, в конце концов, не посадили этого мерзавца в кутузку, так почему вы теперь смотрите на меня так, словно я ему судья? Уж коли на то пошло, то я тоже не стану сам принимать решения и предлагаю срочно поднять на уши весь ваш клан, известить пипл о том, что я вам сказал и о том, что рассказала нам про этот остров, превращенный в пустыню белым человеком, Исабель, и уже потом решить всё простым голосованием. А твоя чернокожая красотка Аньез после этого пусть уже сама решает, стоит ли мне заниматься этим придурком, который её похитил. Скажет она мне грохнуть его, так я полечу и грохну. Скажет вылечить, — вылечу, но не даром, а после того, как этот урод отстегнёт нам на колонию шар зелени. Вот и всё, а теперь, господа, давайте, открывайте радиоментальную конференцию и пусть Эллис сделает доклад о всех делах.

Такого поворота никто не ожидал, но решение, принятое Стосом, всех удовлетворило. В каких-то пять минут весь клан был оповещен и собрание тотчас началось. Эллис, действительно оказалась классным специалистом по части радиоментального пиара и в течение получаса рассказала народу обо всём, включая и то, что теперь чистым энергидом мужики могли делиться со своими любовницами, подружками и женами без каких-либо ограничений. Этому она посвятила добрых четверть часа и затем в три минуты обрисовала ситуацию, сложившуюся с Аньез и её любовником, который некогда изнасиловал эту девушку, а потом ещё и увёз во Францию и сделал там своей наложницей, дав ей, правда, высшее образование.

Узнав о том, что Лулуаной, наконец, стала полноценной девушкой и уже успела, благодаря большому вождю, познать все радости земной жизни, земные деточки Сиспилы завопили так, словно их уже было тысяч полтораста, а не всего пятьсот душ без малого. С четверть часа все мужчины и женщины осыпали Лулу своими восторгами, а также пожеланиями любви и счастья. Досталось и Стосу, но, в основном, пылких признаний в любви от множества женщин и девушек, находящихся очень далеко от Москвы. Все они, почему-то поздравляли его с тем, что он сделал Лулу счастливой девушкой, а вовсе не с тем, что после долгих трудов она стала настоящей красавицей.

Вместе с тем всех радовало и то, что шестьдесят человек вскоре отправятся на Сиспилу. Это было ещё куда ни шло. Хуже было другое, то, что все они рвались на занять места на кораблях и уже спрашивали, на какой день намечен старт. Эллис пришлось прикрикнуть на детей Сиспилы и заставить их вспомнить о том, что их большой вождь именно для этого и решил создать колонию на острове в Тихом океане, где он сможет построить такой корабль. Это возымело своё действие и даже привело самых отъявленных горлопанов в чувство.

Голосование прошло куда организованнее, чем Стос, поначалу, мог себе это представить, но сначала Аньез заставили высказаться на счет её любовника. Девушка обвинила его во всех смертных грехах, обозвала животным и хамом, но, потом, всё-таки призналась, что тот был очень хорошим и заботливым любовником, хотя и часто поколачивал её за то, что она плохо училась в Сорбонне. Злость девушки из-за того, что тот заразил её смертельной болезнью уже малость поутихла и она предложила своим братьям и сёстрам самим решать, стоит ли любовнику богини со звёзд исцелять этого типа. Большинством голосов дети Сиспилы решили, что стоит.

Конференцию удалось закрыть только после того, как слово взял Стос и сказал своим друзьям, что уже через пару месяцев все они погрузятся на большой корабль и отправятся на остров Тумареа, если, конечно, им удастся его выкупить и уговорить местных жителей принять их, как братьев. Он толканул им небольшую речугу о том, что такое дар Лулуаной и чего он ждёт от них, после чего закрыть конференцию уже не составляло особого труда. Да, и как могло быть иначе, если этот хитрый тип сказал им, что если они будут паиньками, то им тоже перепадёт от его щедрот и они смогут сами строить точно такие же корабли, на котором в их галактику прилетела звёздная путешественница Лулуаной Торол.

После этого ужин продолжился, но уже как-то напряженно и сковано. Теперь все его друзья и даже Резина, смотрели на него как-то по другому. Это ему скоро надоело и он сердито обведя всех взглядом, обиженно выкрикнул:

— А теперь-то что не так, ребята? Вы, что же, собираетесь вечно смотреть на меня так, словно я вам какой-нибудь космический монстр? Можно подумать, что я стал другим.

Ему ответил Севка Попандопуло, который сказал:

— Стос, а ты ведь и правда стал другим, не таким как мы все. Ведь это ты, а не мы, больше года вынашивал на своём теле, а потом родил наше прекрасную богиню Лулуаной, да, к тому же ты ещё и огорошил всех таким сообщением, так что ты уж извини нас. Мы просто немного прибалдели от твоих новостей, но ты, чувак, не бойся, мы вскоре отойдём и еще так тебя обрадуем каким-нибудь своим собственным известием, что ты тоже с головой поссоришься. Так что успокойся и только дай нам хоть немного прийти в себя. А то ведь все как-то очень уж быстро случилось. Сидел я себе в Москве, барашка из свинины жарил, так нет же, на тебе, собирайся, Всеволод Леонидович, продавай свой ресторан и лети на Сиспилу самоделиться. От такого известия кто угодно на задницу ляпнется, будет дрожать мелкой дрожью, да, ещё и икать при этом.

Первым пришел в себя их новый товарищ, который уже настолько освоился в их приятной компании, что поставил какой-то вальсок и пригласил на танец Лулуаной. Это тотчас заставило многих вспомнить о том, как они, однажды, уже танцевали со звездной девушкой и все немедленно оживились. Однако, следующей танцующей парой оказались Стос и Исабель. Этой женщине не терпелось прикоснуться к нему и убедиться в том, что он действительно выносил на своём теле и родил такую ослепительную красотку.

Правда, оказавшись в сильных и нежных руках мужчины, умеющего мастерски танцевать, она, поначалу, даже забыла, о чём хотела спросить его. Зал ресторана был весьма просторным, места для вальса вполне хватало всем, к тому же Севка приказал вытащить лишние столы на веранду и потому Стос, ревниво поглядывая на Игоря, закружил свою партнершу в быстром водовороте вальса. Фотограф тоже оказался весьма неплохим танцором и лицо Лулуаной сияло от радости. Как только затихли последние аккорды мелодии, раскрасневшаяся от удовольствия Исабель, перед которой склонился в вежливом поклоне Стос, импульсивно шагнула вперед и, быстро поцеловав этого высоченного парня, спросила:

— Станислав, неужели вы и вправду выносили на своём теле звёздную путешественницу Лулуаной? Боже, как же все мужчины разом выросли в моих глазах.

Легонько коснувшись пальцами полупрозрачного медальона, Стос, широко расправив плечи, ему очень понравился этот изысканный комплимент испанки, и важно сказал:

— Да, Исабель, этот медальон сделан из моего родильного кокона и у меня даже остались на теле следы, свидетельствующие об этом. Хотите я вам их покажу?

Лулу так и зарычала от ревности, но её возлюбленный вовсе не собирался куда-либо удаляться с этой красивой, смуглой брюнеткой с роскошной грудью и крутыми бедрами, а только расстегнул рывком кнопки джинсовой рубахи, обнажив свой мускулистый живот со строчкой круглых бугорков с луночками посередине. К нему тотчас подбежали чуть ли не все красотки и стали, отталкивая друг друга, осматривать его пуповины, а некоторые даже просканировали его тело насквозь, чтобы убедиться в том, что все они все ещё находятся в его теле. Их восторгам, казалось, не будет предела и один только Генри, презрительно фыркнув, заявил во всеуслышание:

— Подумаешь, тоже мне чудо. Скоро у всех мужчин, которые полетят на Сиспилу, будут точно такие же отметины.

Его урезонила Лулу, которая ехидно сказала:

— Да, Генри, несомненно, но ты не забывай, пожалуйста, все вы пойдете уже проторенной дорогой, ведь это именно Стосу удалось сделать невозможное, заново возродить то, что, как оказалось, было утеряно навсегда. Увы, но моих познаний, полученных от Тевиойна Лараны, оказалось недостаточно для того, чтобы он смог пройти через самоделение и дать мне новое тело. Этот мужчина действительно родил меня мощью своего ума, силой воли и безграничным терпением. Теперь уже кто угодно сможет сделать то же самое, так как вся информация записана на наши компьютеры, да, и я отныне уже не та идиотка, которой была раньше. Как только мы прилетим на Сиспилу, я, прежде всего, объясню всем арнисам что такое любовь и секс, так что уж вас-то никто не станет истязать так жестоко и безжалостно, как я мучила Стоса. Запомни это, Генри, и не забывай, когда, однажды, какая-нибудь юная и ещё совсем худенькая и неопытная человеко-арниса захочет тебя. Этим ты будешь обязан отнюдь не мне, а именно Стосу.

Нужно было отдать должное как Генри, так и всем остальным друзьям Стоса. Один тотчас умолк, а всё остальные, из вежливости, не стали вспоминать о том, что, порой, этот добрый, терпеливый человек с могучим умом и такой невероятной силой воли, открывал им двери с перекошенной от злости рожей и был готов вцепиться зубами в нежную шейку Лулу и загрызть её. Теперь, когда всё было действительно позади, об этом уже не стоило вспоминать, как и о том, какие выражения, иногда, звёздная девушка позволяла себе высказывать в слух на счет Стоса.

Все просто предпочли продолжить веселье и кто-то вновь поставил вальс, но теперь с Лулуаной танцевал тот, кто создал её из своей собственной плоти, выносил и выкормил своим сердцем. Встав в круг, все смотрели на этот танец и тихонько раскачивались в такт музыке. Им было очень приятно смотреть на эту счастливую, радостно смеющуюся пару. Возможно, что кто-то и завидовал Стосу, но это была белая зависть, да, к тому же очень многие прекрасно понимали, что отнюдь не каждому из них было дано совершить такое.

Поэтому торжество продолжилось, но уже с новой силой и радостным весельем. Подстегнуло же его появление в ресторане Вахтанга в папахе, башлыке и длинной бурке, который явился с большим бараном на плечах и бурдюком вина. Барана вместе с Севкой отправили на кухню, а бурдюк водрузили на стол и принялись интересоваться у старого грузина, как это его пустили в таком виде в самолёт. Вахо, снимая бурку и сердито сверкнув глазами, громогласно воскликнул:

— Вы, что, с ума сошли? Какой самолёт? Я сам прилетел, прямо, как Карлсон! За мной под Ростовом даже истребитель погнался, но я удрал от него. Они же не могут летать так быстро и всё обошлось. Вот только баран очень сильно блеял, когда я его в багажник на Минке засовывал. Отошел зараза, от нейропарализатора, такой, понимаешь, вредный шашлык оказался. Да, ещё водила мне тоже какой-то паршивый попался, Москву совсем не знает. Так что намучался я, дети мои.

С приходом Вахтанга веселье стало ещё более бурным и радостным. Медико очень соскучилась по отцу, но того гораздо больше интересовала не она, а его внук и правнучка, ну, и ещё то, что теперь и он мог пригласить на вальс Лулу. Говорить же Стосу о том, что он просто не мог усидеть в Сванетии, откуда был родом, узнав о том, что тому скоро придется обустраивать целый остров, он не стал. Как и не стал говорить о том, что он непременно полетит на Сиспилу. Это Стосу и так было ясно с первой же минуты.

Подержав на руках мирно спящих, не смотря на шум, внука и правнучку, он пошел на кухню заниматься шашлыком вместе с Севкой. Неофиты клана всё никак не могли поверить в то, что моложавый дед Вахо действительно прилетел сам, а не на самолете и мужчины стали наперебой показывать им на что они способны. В итоге это привело к тому, что Серёга и Эдуардо щедро одарили своих крестниц энергидом, а Лулуаной влила этот белый, с золотыми искорками, шар, в Игоря. Со всем остальным им предложили разобраться позднее.

Вслед за этим и остальные мужчины стали щедро наделять энергидом своих подруг, а Хачик и Володя, махнув рукой на всё, влили его и в своих детей, понимая, что они тоже полноправные члены звёздного клана. Ни Стос, ни Лулу не нашли в этом ничего страшного, ведь если эти юные создания не проболтались никому до сих пор, то ничего не случится и в дальнейшем. Тем более, что вскоре им всем было суждено очень надолго покинуть Россию и перебраться в тёплые края, на какой-то остров Тумареа, о котором они уже стали говорить, как о своём настоящем доме, хотя переселение еще только-только намечалось и до того дня, когда они отправятся в южные моря, было ещё ой как далеко. Всё это их нисколько не смущало и они праздновали, заодно, и грядущее событие.

Глава четырнадцатая. Колония звёздных путешественников

После того, как крохотный космический кораблик по имени Лулу так славно послужил Вилли и Костику, Хачик больше никому не разрешал сесть в пилотское кресло. Место штурмана навсегда заняла его жена Валентина и если кого-то срочно требовалось привезти в Москву или отвезти куда-то, то они могли рассчитывать только на места пассажиров. Единственным человеком, которому этот парень впервые уступил своё место пилота, был отец этого маленького, но такого могучего космического корабля — Стос, да, и то лишь потому, что Лулу, едва он только услышал о его робкой просьбе тотчас объявил забастовку, когда Хачик попытался отказать ему.

Однако, Стос даже не стал брать управление челноком на себя, а лишь попросил Лулу доставить его во Францию самым простым и надёжным образом, выбрав для этого любой маршрут, что тот и сделал за каких-то полторы минуты. Вежливо поблагодарив Лулу, этот пассажир попрощался со всеми и выбрался из корабля наружу, прямо на обочину дороги, ведущей в Ниццу. Менахем уже был в этом курортном городке для миллионеров, а ему теперь предстояло дождаться Аньез и доехать до него на её машине. На всякий случай он даже захватил с собой свой загранпаспорт и водительские права.

Ждать ему пришлось не очень долго, так как Лулу доставил его всего лишь на четверть часа раньше времени рандеву. Вскоре на шоссе показался красный "Феррари F-50" этой африканской принцессы. У Стоса заранее зашумело в голове и громко заколотилось сердце, так как Лулу дала ему строгий наказ непременно превратить эту чернокожую красавицу в истинную дочь Сиспилы, — человеко-арнису, так как она не очень-то доверяла столь деликатное дело прохиндею Митяю. Разумеется, сделать это ему предлагалось в постели, но только в том случае, если девушка сама пожелает того.

Соблазнять её он мог любыми способами. Это ему не возбранялось. Правда, у него почему-то не было уверенности в том, что он сможет это сделать, так как говорить с девушкой с помощью компьютера, который не только делал для него перевод с французского на русский, но ещё и управлял его голосовыми связками, было весьма затруднительно. Ведь что ни говори, а это делало его речи не такими пылкими и страстными, чтобы соблазнить такую красотку.

Едва только увидев его стоящим на длинном прямом участке извилистой горной дороги, Аньез тотчас притопила так, что красная машина мигом подлетела к нему и тормозить ей пришлось, словно на красный сигнал светофора. Чернокожая Афродита, одетая в плотно обтягивающие ноги джинсы и пушистую розовую курточку из искусственного меха, грациозно и медленно выбралась из машины. Она подошла ближе и, вложив свою узкую руку, затянутую в перчатку тонкой бежевой замши в его широкую, крепкую ладонь, приблизившись вплотную, спросила:

— Ты Стаси?

Стос, судорожно вдохнув дурманящий аромат её духов, ответил слегка оскалившись и пристально глядя в большие, тёмно-карие глаза девушки с кофейными белками:

— Да, моя маленькая принцесса, я Стаси, если ты Аньез.

Маленькой он мог называть эту девушку уже потому, что не смотря на высокие каблучки своих полусапожек она всё равно была ниже него ростом. Лицо этой африканской красотки было очень красивым и выразительным, с выдающимися скулами, чётко очерченным подбородком и полными губами, которые то и дело подрагивали, словно она что-то хотела сказать, да, всё не решалась. Голова её, с прической из множества длинных косичек, была непокрыта, хотя было довольно свежо.

Девушка хотела что-то спросить у него, но не сделала этого и какое-то время, минуты две или три, они просто стояли рядом друг с другом молча. У Стоса почему-то сразу же вылетело из головы всё то, что он заготовил заранее и он чувствовал себя дураком и только глубоко дышал, словно бегом мчался за её красным автомобилем километров пять. Руку девушки он тоже не выпускал из своей горячей лапищи и чувствовал, как она слегка подрагивала. Так бы они и стояли ещё полчаса, если бы Аньез, сделав попытку убрать свою руку, не спросила его, наконец, своим низким, грудным голосом:

— Стаси, ты хочешь сесть за руль?

Тут и Стос вспомнил-таки зачем он прилетел на юг Франции и негромко сказал в ответ:

— О, я буду тебе очень признателен, моя маленькая принцесса. Мне давно хотелось обуздать такую хищную кошку, как эта красная пантера. Сколько километров осталось до Ниццы?

Его ответ, отчего-то, заставил девушку улыбнуться и задышать еще глубже и она жарко выдохнула ему в щеку:

— Около ста, великан, но я проголодалась и хотела бы остановиться не доезжая до города. Там есть один хороший ресторанчик, неподалеку от мотеля, ты его сразу заметишь.

Стос прежде, чем отпустить руку Аньез, провел кончиками пальцев по щеке девушки и поблагодарил её:

— Спасибо, Аньез, что напомнила мне об ужине. Хотя я и летел сюда из Москвы всего пару минут, мне будет гораздо приятнее поговорить с тобой обо всем в ресторане, чем в автомобиле. К Гастону мы пойдём завтра утром, если ты, конечно, не предупредила его о своем визите заранее.

Девушка усмехнулась и, слегка прикрыв дверцу автомобиля, медленно стала обходить его спереди. Стос посмотрел на неё сзади и пришел в восхищение, так красива и стройна оказалась её фигура. Аньез, подходя к дверце автомобиля с другой стороны, послала ему загадочную улыбку и сказала:

— Будь осторожен великан, эта кошка с норовом, а дорога здесь извилистая и очень опасная.

Он рассмеялся и весело отшутился:

— Не волнуйся, моя маленькая принцесса, всё, что имеет острые коготки и буйный нрав, меня привлекает вдвойне, а за машину можешь не волноваться у меня в голове компьютер.

Тут Стос вовсе не шутил. Сев за руль, он действительно включил не только широкополосный сверхчувствительный радар, но и вывел перед своими глазами электронную таблицу, которая, по идее, помогала арнисам пилотировать всякие транспортные средства. Стоило ему чуть скосить взгляд влево, он теперь видел всё шоссе вплоть до Ниццы с едущими по нему автомобилями и все полицейские посты и радары. Пропустив черный "Ситроен", который ехал с небольшой скоростью, он повернул ключ в замке зажигания и рванул с места с бешеной скоростью, в пять секунд догнав его и, пару мгновений спустя, оставив эту черную колесницу далеко позади.

В поворот он въехал не сбавляя скорости, поскольку навстречу никто не ехал, компьютер подсказывал ему самую оптимальную траекторию и он мог использовать всю ширину дороги. Стрелка спидометра быстро перевалила за двести километров и поползла дальше, так как он обгонял все автомобили, ехавшие в сторону Ниццы, словно они стояли у обочины. Зато перед третьим поворотом он стал тормозить ещё метров за триста, а потом, когда навстречу им проехал, минуя поворот, автобус, снова вдавил педаль газа до полика.

На лице его блуждала улыбка и он изредка поглядывал на Аньез. Та, похоже, вовсе не ожидала того, что этот русский окажется таким сумасшедшим водителем. Вскоре Стос показал ей, что он, вдобавок ко всему, ещё и очень хитрый водитель, так как быстро сбросил скорость до шестидесяти, когда за очередным поворотом показался мобильный пост полиции. На придорожных ажанов он даже не посмотрел и был совершенно спокоен, когда проезжал мимо них, но скрывшись за поворотом, снова притопил, как бешеный, заставив Аньез громко расхохотаться и восторженно воскликнуть:

— Стаси! Ты сумасшедший русский медведь! На тебя смотреть, когда ты ведешь машину, одно удовольствие. Святая Тереза, ты действительно настоящий укротитель диких пантер.

На эти слова он дерзко отозвался своей остротой:

— Аньез, это далеко не единственное удовольствие, которое я могу доставить девушке. Уж ты поверь мне.

Та с удовольствием подхватила эту тему разговора:

— Охотно верю, великан и, поэтому, надеюсь, что ты не торопишься поскорее приехать в Ниццу.

В тон ей он ответил:

— Принцесса, я куда больше тороплюсь поскорее доехать до мотеля. Вот увидишь, Аньез, как только мы до него доплетёмся, у этой красной кошки тотчас что-нибудь отвалится. Я это предчувствую всем своим нутром, а если не отвалится, то мне придется самому что-либо отломать, лишь бы познакомиться с тобой поближе и расположить тебя к себе.

Девушка снова рассмеялась и воскликнула:

— Стаси, ты рискуешь разбудить во мне пантеру.

— Я только и делаю это с первой же минуты, Аньез. — Ответил Стос и, вдруг, спросил встревоженно — Скажи мне, девочка, чего ты действительно хочешь больше, вышибить дух из Гастона или дать ему ещё один шанс? Ведь во втором случае тебе придется взять этого типа за шкуру и заставить его если не полностью подчиняться тебе, то хотя бы слушаться изредка. Я, конечно, попробую отвадить этого типа от его прежней профессии, но поверь, мне действительно важно знать, он полное дерьмо, или в нём есть ещё хоть что-то человеческое?

Аньез улыбнулась и ответила:

— Не знаю, Стаси, я ведь не психолог, но мне, порой, всегда казалось, что он просто хочет выглядеть крутым. Его мать ведь корсиканка, а корсиканцы все хотят быть крутыми и чтобы люди подчинялись их приказам. Возможно, что его ещё можно исправить и я, пожалуй, попытаюсь сделать это, ведь он, похоже, действительно любит меня. Только давай поговорим на эту тему утром, меня сейчас это не очень-то интересует. А что интересует тебя, мой русский медведь? Ты бывал когда-нибудь в Африке, спал с чернокожими женщинами?

Стос плотоядно облизнул губы и ответил девушке:

— Больше всего на свете меня сейчас интересует одна черная африканская пантера с кожей, подобной бархату, которую я хочу сделать полностью подобной Лулуаной, но отнюдь не внешне, а внутренне, и, тем самым, дать ей возможность стать звёздной путешественницей. Ты это хотела услышать от меня, моя черная принцесса? Правда, Аньез, с женщинами я никогда не сплю, как-то не привык до сих пор.

Аньез, прильнув к нему, прорычала:

— Черт побери, великан, ты умеешь читать мои мысли.

Мимо ресторана они проехали даже не взглянув в его сторону и красная машина притормозила только у въезда в мотель, чтобы взять ключи от небольшого уютного, на вид, домика, от которого им требовалось только одно, чтобы в нём было четыре стены, крыша над головой и удобная кровать. Поставив машину на стоянке, Стос выбрался из неё и, захлопнув дверцу, ловко перемахнул через капот не смотря на то, что был одет в дорогой костюм и выглядел очень респектабельным господином. Так его путь к Аньез был гораздо короче и проще.

Когда он подал девушке руку, та уже расстегнула молнию куртки и он увидел, что под ней она голая. Её груди с острыми сосками, торчавшими в стороны, были покрыты лёгкой испариной и вздымались при каждом вздохе девушки. Буквально выдернув Аньез из машины, Стос обнял девушку и быстрыми шагами направился к домику с красной черепичной крышей и белыми жалюзи на окнах. Едва переступив порог, он крепко обнял эту красотку с лоснящейся обсидиановой кожей и впился в её губы поцелуем. Когда же он, целуя её груди, стал снимать с неё розовую курточку, Аньез взяла в руки телефон и заказал в их номер шампанское, устрицы и черную икру.

Стос не стал ждать когда принесут заказ, подхватив девушку на руки, он тотчас направился к кровати. Когда же к ним, наконец, постучался официант, они уже сплелись в жарких объятьях и этому парню отвечал не он, а его компьютер, да, и то в промежутках между поцелуями. Ну, а когда настало время выпить шампанского, то лёд в ведерке совсем растаял, но это нисколько не расстроило Аньез. Сидя на кровати и держа эту черную пантеру у себя на руках, он кормил её черной икрой, устрицами и поил шампанским, но той куда больше нравилось проглатывать маленькие, бело-золотистые шарики энергида, которые выходили из различных частей тела её здоровенного любовника, который, похоже, действительно не собирался спать в эту ночь, поскольку к нему, прямо по воздуху, прилетела телефонная трубка и он заказал ещё и плотный ужин.

Все получилось так, как об этом мечтал Стос и Аньез нисколько не разочаровалась в своих ожиданиях и всё то, о чём шептала ей на ухо Лулуаной Торол, было лишь малой толикой того, что она получила этой ночью в мотеле неподалеку от Ниццы. Странно, но в объятьях этого мужчины она, почему-то, несколько раз вспоминала о Гастоне, который тоже был таким же рослым и сильным мужчиной, как и её любовник Стаси, хотя он и не был таким же нежным и чутким. Ей даже захотелось и его сделать точно таким же парнем, в чём она и призналась ему под утро.

Стос, обнимая эту чернокожую, огненную и ненасытную красавицу с сильным телом и столькими любовными фантазиями в голове, отнёсся к этому очень серьёзно и даже стал расспрашивать Аньез, каким бы она хотела видеть своего вояку после перерождения. Та тотчас принялась излагать ему свои пожелания и они, в итоге, снова занялись любовью вместо того, чтобы поспать хотя бы пару часов, уж очень их это обоих возбудило. Так что поспать им в эту ночь не удалось и нескольких минут, но они оба остались довольны друг другом, как осталась довольна ими обоими Лулуаной.

Ровно в полдень, как и договорилась с Гастоном по телефону Аньез, они втроём вошли в большой зал, заставленный множеством произведений искусства черного континента. Для Стоса все эти статуэтки из красного и черного дерева, маски колдунов и деревянные щиты не представляли особого интереса. Куда больше его поразило то, что на вилле у Гастона Нуаре находилось несколько десятков солдат в форме французских парашютистов. К тому же Африка ему куда больше нравилась в облике живой Аньез, чем в каком-то засушенном и препарированном виде.

Аньез вполне оправдала ожидания Лулуаной, которой вздумалось быть в их постели третьей не смотря на то, что она осталась в Москве. Это нисколько не смутило чернокожую красавицу, но потом, когда звёздная девушка стала нашептывать ей кое-что, она просто обомлела от услышанного. Впрочем, всё то, о чём она говорила, действительно привело её в восторг и она была вынуждена признать, что тот бритоголовый русский парень, который высмотрел её со сцены в уголке ночного клуба, вовсе не был так уж хорош, как ей это показалось сначала. Этот русский атлет оставил его далеко позади.

Аньез совершенно не боялась встречи с Гастоном и уж тем более её больше не пугала перспектива снова остаться с ним наедине после того, как он снова будет здоров, как бык. Ведь ему отныне было нечего противопоставить её внутренней энергии и той силе духа, которой её наделили этой ночью Лулуаной и Стас. Даже без их волшебного дара, который сделал её звездной путешественницей, она смогла бы заставить его упасть перед ней на колени одним движением бровей. Но в том-то и дело, что именно этого она и не хотела делать, а вот вышибить из этого типа все то дерьмо, которое скопилось в его голове, она теперь уже точно ни за что не откажется.

Гастон въехал в свой маленький музей на инвалидной коляске в сопровождении двух телохранителей, здоровенных парней лет тридцати пяти каждый. Это были какие-то новые парни в его окружении, но на этой вилле очень часто менялись люди, хотя всех их отличало от всех прочих солдат то, что они были преданы ему. За последние два года Гастон сильно сдал и превратился в какую-то жалкую развалину, живой скелет с бешено горящим, каким-то дьявольским огнем, одним единственным глазом и по всему было видно, что он не хочет смириться со своим поражением. Подъехав к ним на расстояние в несколько метров, он, придирчиво осмотрев Аньез, которая вся так и лучилась энергией и здоровьем не смотря на бурную, бессонную ночь проведенную в мотеле, хмуро буркнул:

— Аньез, девочка моя, зачем ты притащила ко мне двух этих клоунов? Неужели ты думаешь, что я поверю в то, что они смогут вылечить меня? Сейчас меня лечат трое американских врачей и, представь себе, я стал чувствовать себя лучше.

Девушка, презрительно сплюнув, ответила ему:

— Гастон, ты не меняешься. Посмотри на меня внимательнее, старый идиот. Разве глядя на меня ты можешь сказать, что я страдаю от той ужасной болезни, которой ты меня заразил, переспав с какой-то дешевой шлюхой в грязной хижине? Я чиста, Гастон, словно черный бриллиант, и абсолютно, понимаешь ты это, болван, абсолютно здорова, а ведь меня лечил даже не Стаси, а его, далеко не самый лучший ученик.

Стос сразу же обратил внимание на то, что этого старого негодяя куда больше волновало даже не его возможное выздоровление, а то, что Аньез обвинила этого типа в том, что он якшался с какой-то шлюхой. Гастон буквально взвыл:

— Чертова дура! Сколько раз тебе говорить, что меня заразили специально. Кто-то подослал ко мне мальчишку с разбитыми в кровь губами и тот укусил меня за руку, когда я дал ему хлеба и консервов. Ну, скажи, Аньез, откуда мне было знать, что у этого маленького негодяя был спид? Хорошо, дорогая, я поверю тебе, что этот здоровенный малый умеет лечить эту болезнь. Что он от меня потребует взамен?

Аньез, услышав это, тотчас пришла в ярость и крикнула:

— Для начала, Гастон, ты извинишься перед Стаси, а потом сам попросишь исцелить его и он назовет тебе свою цену!

Полковник Нуаре понуро опустил свои широкие, но очень костлявые плечи и тихо сказал:

— Господа, я прошу вас извинить меня за грубость и хамство, которые я допустил в отношении вас. Мсье, скажите мне, ради всего святого, вы возьметесь излечить меня? Я ведь человек не только не бедный, но ещё и весьма могущественный, к тому же умею быть щедрым и потому вы будете за это достойно вознаграждены.

Стос с любопытством посмотрел на этого тощего, словно вяленый лещ, мужчину и слегка улыбнулся. Росту в нём было ничуть не меньше, чем в нём самом, но его профессия оставила на его теле множество следов. На левой руке у него была надета черная кожаная перчатка, что, скорее всего, было призвано скрыть то ли следы ожога, то ли еще какие-то ужасные, безобразные шрамы. Левого глаза у него не было и его заменял искусно сделанный стеклянный протез, а челюсти, явно, были вставные. Слегка склонив голову, он негромко сказал:

— Полковник Нуаре, я берусь исцелить вас полностью, вплоть до того, что верну вам глаз и даже зубы. Кроме того я восстановлю ваше тело в том же самом виде, в котором оно было, или должно было быть, в сорокалетнем возрасте. Я ведь не знаю, когда вам так изуродовало руку, что вы не можете взглянуть на неё без содрогания. Это будет вам стоить дорого, полковник, половину всех ваших денег и поверьте, надуть вам меня не удастся. Будь на вашей вилле хоть вдесятеро больше солдат, они для меня не явились бы сколько-нибудь серьезной помехой. Так что давайте будем полностью честны друг перед другом. Вы очень хотите пожить подольше, а мне очень нужны деньги, раз я ради них берусь вылечить даже такого старого негодяя, как вы, полковник. Что вы мне на это скажете?

Полковник Нуаре изумленно вытаращил свой единственный глаз и, посмотрев на парня, стоявшего справа, воскликнул:

— Жиль, мальчик мой, ты слышал что сказал этот человек? Мне кажется, что он хочет взять и присвоить себе прерогативу Господа Бога, возвращать людям то, чего он их сам же и лишил. Он или жуткий шарлатан, которого нужно тотчас вздернуть, или сумел проникнуть в такие тайны бытия, которые неведомы нам, простым смертным. Как это проверить, мсье?

Стос ухмыльнулся и жестом велел Аньез и Менахему отойти от него подальше, после чего сказал старому головорезу и торговцу оружием:

— Полковник, прикажите вашему телохранителю Жилю разрядить в меня обойму. Пистолет у него, как я посмотрю, не бутафорский, да, и людей ему уже приходилось убивать, вот пусть он и попробует убить меня с пяти метров.

Полковник Нуаре насмешливо сказал в ответ на это:

— Жиль, помоги этому мсье покинуть наш бренный мир.

Солдат в камуфляжной униформе, красном берете с белым шейным платком и холодными глазами, мгновенно выхватил свой пистолет и тотчас открыл по Стосу такой ураганный огонь, что гильзы так и зацокали по мраморному полу, а в зале запахло сгоревшим пироксилином. Вот только ни одна пуля даже не вошла даже в ткань дорогого костюма гостя полковника и все они, как-то лениво и нехотя попадали на пол даже не смятые от удара о невидимый бронежилет. Полковник Нуаре тотчас приказал своему туповатому телохранителю:

— Жиль, встань рядом с этим мсье. — Тот послушно шагнул вперед и встал рядом со Стосом и зловредный тощий негодяй тотчас скомандовал — Джованни стреляй в Жиля.

Шустрый Джованни успел сделать не менее пяти выстрелов прежде, чем Стос отправил его вздремнуть нейропарализатором. Увидев, что глаза полковника налились кровью и тот был готов крикнуть что-то, он резко одернул его:

— Полковник, ваши солдаты может быть и исполнительные, но очень уж тупые. Разве им было недостаточно сделать всего по паре выстрелов? Ведь и так все ясно, а теперь мне придется вытаскивать этого болвана практически с того света.

Жиль, сраженный выстрелами, действительно уже готовился отдать Богу душу. Парень хрипел, сучил ногами и кашлял кровавой пеной. Быстро присев на корточки, Стос немедленно направил в его рот свой энергетический манипулятор и принялся заделывать дыры в его мощной фигуре. Уже минут через пять Жиль раздумал помирать, а ещё через полчаса и вовсе поднялся на ноги не веря себе и посмотрел на полковника так, что тот смущенно опустил глаза и пробормотал:

— Вот видишь, Жиль, этот мсье действительно волшебник и мы оба в нём не ошиблись. Теперь я действительно могу надеяться на исцеление.

— Да, Гастон, ты действительно не ошибся — Насмешливо отозвался на это блеянье Стос и жестким тоном добавил — Только теперь это будет стоить тебе на двести пятьдесят миллионов дороже, да, и, вообще, с сегодняшнего дня ты завяжешь со всеми своими подлыми штучками с оружием и займешься чем-либо другим, более мирным и благородным, например, инвестициями, иначе ищи себе другого лекаря.

Полковник смиренно кивнул головой и сказал:

— Хорошо, мсье, я согласен. Раз вы даете мне ещё один шанс, то я сменю профессию. Может быть тогда Аньез вернется ко мне и снова будет ласкова со мной. Пойдёмте в мой кабинет, мсье, чтобы я мог перевести деньги на ваш счет.

Жилю этот тип велел остаться и покатил на своей инвалидной коляски к тем дверям, откуда выехал. Временами его бил крупный мандраж и Стосу стало ясно, что он очень боится пролететь мимо кассы. Всё-таки этому типу весьма наглядно было показано, что есть на Земле силы куда более могущественные, чем всё то, что ему встречалось до сего дня. Выехав из зала, полковник тотчас велел явиться в его кабинет какого-то Денье и покатил по длинному коридору, окна которого выходили в парк. Там разминались головорезы этого вояки. Было похоже на то, что он собирался затеять какую-то очередную войну.

Добравшись до своего кабинета, полковник встал из своей инвалидной коляски и с трудом добрался до старого кожаного кресла. Вскоре пришел его бухгалтер, который был, пожалуй, единственным штатским человек на этой вилле. Денье кивнул им головой и молча занял своё место за компьютером. Рахиль уже успела просветить Стоса относительно правил проведения такого рода сделок и контракт, на основании которого в Науру должны были быть переведены деньги, был готов и его оставалось только распечатать и подписать. Менахем достал из кармана компакт-диск и, протянув его Денье, сказал:

— Мсье, будьте добры, внесите небольшое изменение в этот контракт и распечатайте его, чтобы я мог его подписать.

Когда на стол полковника лег распечатанный контракт и он прочитал имя спутника его будущего лекаря, то он не выдержал и хмуро проворчал:

— Ненавижу евреев.

Стос, сидевший за столом с отсутствующим видом, тотчас оживился и радостно воскликнул:

— О, как это мило, полковник, а я ненавижу французов!

Тот остолбенело вытаращил глаза и выпалил:

— Но нас-то за что ненавидеть, мсье, ведь мы же не предавали Христа, как это сделали когда-то евреи!

Стос махнул рукой и громко ответил ему:

— Полноте, полковник, вы даже не представляете себе сколько в вас, французах, дерьма, а этот ваш Наполеон был точно такой же сволочью, как и Гитлер. Да, и после Второй мировой войны вам, не смотря на все её ужасы и пролитую кровь, вам, видно, было трудно остановиться, раз вы вот уже полвека убиваете людей в Африке либо сами, либо своей гнусной политикой, в которой для вас, французов, нет никаких пределов подлости. Так что заткнитесь-ка на счёт евреев, полковник, уж они-то ни в чем не виноваты перед Иисусом Христом, а та религия, от которой вы без ума, это всего лишь их идеологическое оружие и инструмент мести Риму, который они разрушили-таки, хотя и лишились почти на две тысячи лет родины. Так что тут нужно ещё хорошенько подумать над тем, кем же всё-таки умер сын Божий, правоверным иудеем, спасшим, помимо всего прочего, свой народ от окончательного поругания, или же основоположником христианства, к которому он не имел никакого прямого отношения.

Полковнику, явно, недосуг было спорить со своим лекарем и он быстро и даже не читая подмахнув оба экземпляра контракта, согласно которого купил себе какое-то ноу-хау, после чего велел Денье тотчас перевести деньги на указанный господином Леви счёт. Через каких-то четверть часа Стос получил подтверждение не только о том, что деньги получены, но уже и переведены на другой счёт. Бухгалтеру он велел остаться в кабинете, чтобы у того не осталось никаких сомнений на счёт его босса, быстро разложил полковника на длинном жестком столе и расстегнул его китель так резко, что пуговицы с него посыпались на пол. К лечению он приступил без малейшего промедление и оно заняло у него почти четыре часа.

Всё это время бухгалтер клацал зубами от страха, так как с его патроном, явно, творилась какая-то чертовщина. Сначала из глазницы выскочил его стеклянный глаз и уже через полчаса полковник заморгал обоими. Затем он был вынужден выплюнуть свои вставные челюсти, для чего ему, чуть ли не силой, пришлось отодвинуть руку Стоса от своего рта, после чего из его тела выскочила пара осколков. Однако же, страшнее всего было то, что полковника, словно бы надували через соломинку, как лягушку, и он изрядно увеличился в объеме, вновь становясь мускулистым моложавым мужчиной.

Стосу же это далось ценою того, что начиная с девяти часов утра и до одиннадцати ему пришлось сожрать добрых пятнадцать килограммов высококалорийного концентрата, чтобы заполнить им всего себя чуть ли не от глотки и до самого днища, отчего ему было не то что трудно дышать, но и двигаться, а потом еще и превратить это месиво в протоплазму и потом повторить процедуру ещё трижды. Когда же он закончил исцеление старого головореза, бездумно выполнявшего приказы своего правительства, он был пуст, словно выпитая до дна бутылка. Вот теперь бы он уже ни за что не проехал мимо ресторана. Поэтому, крепко поцеловав Аньез, он сказал девушке нервным голосом:

— Ладно, моя черная кошечка, оставайся и присмотри за этим засранцем, а если он тебе всё-таки надоест, то бросай всё к чертовой матери и прилетай на наш остров. Хачик за тобой примчится через пять минут, он ведь теперь почти не вылезает из своего Лулушика. Ну, желаю удачи, моя шоколадка, теперь этот зловредный тип уже не рассмешит тебя, как это бывало раньше, когда ты стянешь с него штаны. Расскажешь нам с Лулу завтра утром, каков он стал в обновленном виде.

Даже не взглянув на Гастона Нуаре, который, не веря себе, ощупывал своё мощное тело то тут, то там, и, особенно в том месте, которое всегда было для него предметом особого беспокойства, Стос и Менахем быстро вышли из кабинета. Возле дверей его уже поджидал Жиль, одетый в цивильное платье с армейским мешком руках. Бросившись к Стосу, парень крепко пожал ему руки и обрадовано воскликнул:

— Стос, я лечу с вами, меня об этом попросила Лулу.

Стукнув парня кулаком в плечо, он сказал парню:

— Отлично, Жиль, я рад тому, что ты всё так быстро понял. Ты, оказывается, вовсе не такой тугодум, как я о тебе подумал с самого начала. Пойдем, парень, нас ждет чертова прорва работы и я хочу начать её поскорее.

Через месяц с небольшим Менахем стал владельцем острова Тумареа, за который им пришлось отвалить целых семьдесят восемь лимонов зеленью. Ещё через две недели на этот остров высадился десант, состоящий из девятисот с лишним мужчин и женщин, прибывших в Микронезию из Западной Европы. Ещё во время первой радиоментальной конференции было принято общее решение не спешить резко увеличивать ряды детей Сиспилы. Поэтому число колонистов и было столь невелико, ведь каждому из них было предложено пригласить по одному, максимум, по два самых близких, или просто нужных колонии человека. Ограничение не являлось ни жестким, ни суровым, так как было продиктовано только одним обстоятельством, на острове всем придётся вкалывать до седьмого пота, а потому отбор был очень тщательным. Лодырям и сибаритам нечего было делать на острове Тумареа.

Поэтому мужчин в этом десанте было почти на полторы сотни человек больше, чем женщин. Вообще-то это только выровняло ту диспропорцию, которая установилась в клане после голландских гастролей "Здыма". Ведь что ни говори, а Магда и Ирен не могли составить конкуренцию всем остальным парням этого любвеобильного коллектива. Хотя здымовцы и действовали тихой сапой, они успели завербовать в ряды клана довольно много народа и Стоса очень поражал его, так сказать, социально-классовый состав.

Так Митяй, верный себе, зорко высматривал в ночных клубах и залах, где им приходилось выступать, только дам бальзаковского возраста, в глазах которых ему удавалось найти тоску и печаль. Счастливые матери семейств и благополучные чужие жены его не интересовали. Благодаря этому на остров Тумареа, бросив всё или почти всё, отправилось сорок семь счастливых женщин. Некоторые из них весьма преуспели в бизнесе и науке, но были глубоко несчастными и совершенно неудовлетворёнными в личной жизни одинокими женщинами.

Благодаря остальным здымовским мужичкам, клан пополнился чуть ли не парой сотен бесконечно вопящих, весело смеющихся и постоянно ищущих приключений девиц всех мастей и цветов кожи. Этих дурёх привлекали в Амстердаме, в основном, только две вещи, доступность наркотиков и лёгкие нравы, которые и привели их на край пропасти. Аньез была далеко не единственной девушкой, которую здымовцам удалось спасти от смерти. Вместе с ней они и большую часть этих девиц вытащили чуть ли не с того света, порой с боем, вырывая из лап различных сутенёров и албанских бандитов.

Теперь они смотрели на мир несколько иными, более серьезными глазами. Куда чаще шалить стали их более старшие подруги, которые, помолодев во время плавания, пустились во все тяжкие. Аньез была слишком строга к Митяю, который просто спешил в то утро, когда он занялся этой длинноногой красоткой с телом, словно бы вылепленным из гудрона самим Роденом. Он ничуть не хуже Стоса умел наполнять сердца своих подруг счастьем и полностью менять их взгляды на мужиков, секс и даже отношение к жизни.

Эта черная Афродита тоже была на борту белоснежного фешенебельного теплохода "Бретань" вместе со своим моложавым, громадным бой-френдом, зафрахтовавшим его аж на целых пять лет. Гастон распустил почти всю свою армию и взял с собой не более двух взводов самых опытных людей. Ни о чём другом, кроме служения Лулуаной, он теперь уже и не думал. Стос нисколько этому не расстроился, ведь именно этот план он и вынашивал в тайне от всех. К тому же Аньез быстро отучила его от ревности и привычки совать кулак под нос каждому, кто вздумает ему перечить.

Очень многие из здымовских девиц приехали издалека и потому уж они-то никак не могли выполнить главного условия вербовки, — взять с собой близкого человека. Зато им было вполне по силам увлечь за собой на другой конец света пожилых, а то и вовсе старых одиноких мужчин, которых в этом городе, да, и во многих других городах Европы вполне хватало и с их лёгкой руки колония заполучила множество великолепных специалистов начиная от каменщиков и вплоть до университетских профессоров. Все они покупали билет в круиз бодрыми старичками и пожилыми ворчунами, а прибыли на остров цветущими мужчинами в расцвете лет.

Первой и самой главной их задачей десанта первопоселенцев было на только одно, — расположить к себе местных жителей, которые, поначалу, смотрели на них с опаской и, порой, с плохо скрытой ненавистью. Даже то, что им предложили на выбор — либо остаться на острове и жить на нём припеваючи, либо сваливать с очень крупной суммой денег, не сделало их более радушными. Но уже через какую-то неделю всё изменилось самым радикальным образом.

Даже такого скромного срока любвеобильному десанту вполне хватило на то, чтобы заставить этих бедолаг, брошенных на произвол судьбы, поверить в то, что чудеса хоть и редко, но всё же бывают. Им было обещано, что их новая богиня, звездная путешественница Лулуаной Торол с далекой планеты Сиспила прилетит к ним на своем круглом космическом корабле, сверкающем яркими огнями, и она прилетела. Да не одна, а вместе со своим возлюбленным, который выбрал их остров только потому, что он был самым паршивым местом на всей Земле после Чернобыля, о котором они и слыхом не слыхивали.

Впрочем, еще задолго до этого события, точнее ровно за три дня, все они поверили в то, что их остров снова станет таким же красивым и цветущим, каким он был до прихода на него тех людей, которые содрали с него все то, что им было нужно и, оставив после себя мертвую пустыню и груды ржавого металлолома, сели на свои корабли и убрались восвояси. К острову Тумареа подошли и встали на рейде три здоровенных сухогруза, трюмы которых были битком набиты строительными материалами, закупленными Гастоном Нуаре.

Корабли подошли поближе к берегу в самой неприглядной части острова, где усилиями тех человеко-арнис обоего пола, которые уже умели работать с силовыми энергетическими полями, была подготовлена большая, ровная складская площадка для привезенных морем грузов. Экипажи кораблей были переправлены на теплоход и островитяне принялись разгружать сухогрузы, что очень походило на какое-то колдовство, ведь пакеты грузов и морские контейнеры сами собой летали по воздуху и за каких-то пять суток с разгрузкой судов было покончено. Моряки так и не поняли, каким образом островитяне умудрились разгрузить их посудины.

Все эти грузы были подарком Гастона колонии Сиспилы и он показал себя очень толковым поставщиком, так как закупил, в первую очередь, три тысячи прочных и красивых сборных домов. Восточная оконечность острова, имевшего в длину тридцать четыре километра, гористая и вся поросшая лесом, ещё имела довольно божеский вид и именно там, у подножия горы, на берегу небольшого залива было решено построить новый поселок. Единственным недостатком этого места было то, что там не было питьевой воды, но это было не страшно, морской-то воды вокруг острова хватало. К их услугам был предоставлен весь Тихий океан, а это была ещё та прорва воды.

Стос, как самый умелый и продвинутый в этих делах специалист, построил в огромном гроте, высеченном внутри горы, не только ангар для Люстрина и второго корабля, но ещё и стационарный термоядерный реактор размером с железнодорожный вагон и мощную опреснительную установку. Так что очень скоро прямо по склону горы побежала в специально вырытую Лулу котловину кристально чистая речка. Свидетелями этого чуда были практически все островитяне, как новоприбывшие, так и коренные жители острова Тумареа. Для последних озеро пресной воды было куда большей ценностью, чем неисчерпаемый источник энергии колоссальной мощности.

После этого дела пошли веселее. Вскоре к острову прибыло ещё семь громадных сухогрузов, но уже с совершенно невероятным грузом. Их трюмы были доверху загружены торфом, сапропелем и самым банальным компостом. За те два с лишним месяца, что колонисты обживались на острове, тот дикий пейзаж, который оставили после себя рукастые и алчные добытчики птичьего дерьма, преобразился. Мертвая поверхность острова, которую уродовали кривоватые столбы древних кораллов, сначала была тщательно выровнена. После этого её стали покрывать толстым слоем смеси органики, песка и измельченных известковых останков кораллов, образуя слой плодородной почвы, который тотчас стали засевать местными травами и саженцами.

На эту работу выходили буквально все жители острова от мала до велика, так как она обещала снова сделать его цветущим садом посреди океана. Все очень торопились, чтобы трава успела прорасти и закрепить плодородный слой до начала сезона дождей, а потому самые рачительные островитяне из числа тех человеко-арнис, которые преуспели в освоении новых способностей, оставались на этих полях даже на ночь и подстегивали рост растений своей собственной энергией. Благодаря этому, безусловно, подвигу, травы, кустарники и деревья перли из земли, словно бешеные, и уже через месяц на острове можно было спрятать целую партизанскую армию.

Жизнь на острове Тумареа была довольно весёлой и беззаботной. Большая часть местного населения переселилась в новый поселок под горой, построенный молодым, волосатым парнем, дедом Вахо, — чистенький, аккуратный и весь залитый светом по вечерам, где и занималась по большей части самосовершенствованием, физическим и интеллектуальным, ну, и еще любовью. Как и в древние времена островитяне жили дарами океана, так как работать в поле им было совершенно в лом. В следствии этого на острове развелось множество Ихтиандров и вот теперь-то Стос по праву мог себя назвать большим вождем, поскольку под водой его авторитет был незыблемым и, воистину, просто всеобъемлющим.

Океан здесь был глубоким, особенно на расстоянии в десять-пятнадцать километров от берега. Он не только давал им рыбу и моллюсков, но ещё и металлолом. В годы второй мировой войны неподалеку от острова затонуло почти полтора десятка японских и американских кораблей и теперь целые косяки Ихтиандров, которые были не по зубам даже самым здоровенным и голодным акулам, планомерно разбирали их, очищая стальные листы от ржавчины и поднимая металл на поверхность. Несколько экологов-любителей, прибившихся к их клану, просто визжали от восторга. У них, наконец, появилась возможность поработать на благо матери-природы.

Вот тут-то Стос разошелся во всю ширь своей поморской души. Порой, он по две недели кряду не высовывал носу на поверхность и уж на что Лулуаной пугали океанские пучины, но и она сдружилась с океаном. Впрочем, ей просто понравилось заниматься любовью под водой, правда, если глубина не превышала сорока метров. Зато некоторых красоток совершенно не пугали тёмные, мрачные и холодные глубины океана, куда не совала носа звёздная девушка и потому Стосу удалось пережить несколько пикантных адюльтеров как со своими прежними любовницами, так и обзавестись несколькими новыми, в том числе и миниатюрными смугляночками из местных. Лулу смотрела на его подводные шашни сквозь пальцы, она тоже не скучала на берегу, хотя к ней с подобными глупостями отваживался приставать один только Генри. Все остальные мужики по прежнему считали эту человеко-арнису богиней, прилетевшей со звёзд.

Не смотря на то, что неподалеку от него постоянно крутилась стайка обворожительных голеньких наяд, Стоса влекли в океан не их прелести, которые было трудно разглядеть в темноте подводного мира без мощного фонаря, а океанские глубины. Однажды, в конце мая, его бесцельные поиски на сумасшедших глубинах увенчались успехом. Ему посчастливилось найти на семикилометровой глубине здоровенную пиратскую джонку примерно шестнадцатого века. Эта пиратская посудина была битком набита невиданными сокровищами, в основном ювелирными изделиями из золота и драгоценными камнями, а её экипаж, судя по оружию, — японским и китайским мечам, малайским крисам и европейским шпагам, ружьям и пушкам, представлял из себя не менее пеструю смесь народов, чем та, которая обитала теперь на острове Тумареа.

Ему пришлось привлечь на помощь Люстрина и Лулу, чтобы поднять судно из воды и установить его в специально построенном павильоне. Рыжья и драгоценных каменюк, явно, упёртых пиратами из Индии, было столько, что вскоре все красотки расхаживали по острову сплошь увешанные ювелирными украшениями редкостной красоты. Самые же роскошные золотые цепи, серьги, колье, подвески и просто сказочные россыпи драгоценных камней, — даров Голконды и острова Шри-Ланка, Стос ссыпал в мешочки, сложил в здоровенном контейнере и велел Люстрину спрятать их в своём трюме до лучших времен, когда его звёздная девочка Лулу поймёт, наконец, что бриллианты это действительно весьма неплохие друзья девушек.

Менахем и Гастон, которые, оказавшись на острове, не столько подружились, сколько спелись, считали это полным идиотизмом. При этом Стосу ещё было понятно нетерпение Гастона, тот, благодаря Аньез, уже вошел в число тех людей, кому предстояло вскоре лететь на Сиспилу, но какого рожна над ним постоянно насмехался этот еврейский предводитель кай-кай канаков, он никак не мог понять. Всё, что было необходимо для постройки второго космического корабля, которому Генри решил дать имя Звёздный Дым или, если говорить коротко, Здым, было уже закуплено и сложено в ангаре.

Настоящий же "Здым", проклиная всё на свете, был вынужден с самого начала этой эпопеи проторчать в Лондоне целых два месяца и потому был выключен из всеобщего ажиотажа. У здымовцев теперь было уже столько агентов влияния, что их ждали в нескольких десятках стран с гастролями, но после Лондона они навострили лыжи сначала в Испанию, после чего перелетели в Японию и, с короткой остановкой на Тумареа, отправились в Австралию. Остров Тумареа они уже считали своим родным домом и мечтали о том дне, когда на нем будет построен настоящий аэродром. Правда, тут здымовцы пролетели мимо кассы. Менахем уже купил две большие летающий лодки, построенные в Таганроге, а потому аэродром ему был и даром не нужен, тем более, что колония имела полторы дюжины орбитальных челноков.

Однако, не смотря на то, что за каких-то полгода остров буквально преобразился, никто в большом мире даже и не подозревал о том, что на нём происходит. Главным условием властей при продаже этого никчемного куска земли было, чтобы никто из местных жителей не возражал против новых хозяев. На остров пару раз приехали чиновники и, посетив шикарный посёлок, быстро убрались восвояси, получив от Менахема хорошие взятки. Третью комиссию, уже куда большую по составу, на остров никто не пустил, да и денег никому не дали, но пообещали пустить ко дну их корыто, если те не уберутся прочь, что те и сделали, поняв всю бессмысленность этого рейда.

Этому поспособствовало то, что непрошенных гостей встретили целых четыре мощных, здоровенных бронекатера, вооруженных не только ракетами, но и торпедами длиной с каноэ. То, что матросами на них были исключительно местные ребята, жутко наглые, злые и горластые, окончательно убедило чиновников в том, что теперь соваться на остров Тумареа стало очень опасно. К тому же в заливе их задрипанный кораблик окружила целая флотилия лодок, в которых сидело еще несколько сотен ещё более горластых островитян, обвинявших чиновников во всех смертных грехах и заявивших во всеуслышание, что отныне их остров решил стать автономной территорией.

Менахем, явившийся через три дня в хижину правительства островного государства вместе с пятью аборигенами, указал правительственным чиновникам на тот пункт в договоре, согласно которого остров, оказывается, действительно имел возможность получить права автономной территории. Оформив соответствующие бумаги, он удалился, дав ещё несколько щедрых взяток и закатив шикарный приём для местных казнокрадов. Во время банкета он шепнул кое-кому на ухо, что у него есть связи с сильными мира сего и посоветовал никому не соваться в его дела и тогда он будет платить в казну хорошие налоги. Этого вполне хватило, чтобы об острове Тумареа забыли окончательно, о чём так мечтали островитяне.

Одетый, как и все островитяне, в пёстрые просторные шорты и яркую гавайскую рубаху, Стос в обнимку с Лулуаной в наряде персидской принцессы, но с обнаженной грудью, на которой красовалось немыслимо дорогое бриллиантовое колье, вошел в огромный круглый грот, тайно высеченный в недрах горы Тулу Люстрином и Лулу, весь залитый ярким светом. Грот этот имел в поперечнике добрых семьсот пятьдесят метров и высоту в сотню с лишним. В центре него стояла массивная, диаметром в тридцать метров, колонна, облицованная броневой сталью, подпирающая каменный свод, также укрепленный для прочности стальными листами и рёбрами жесткости.

Гора была хорошая, крепкая, в основном сложенная из базальта и гранита, но Стос хотел обеспечить колонии Сиспилы надежное убежище на случай какой-нибудь агрессии, а потому не поленился как следует настропалить народ, и, в итоге, пустил чуть ли не половину металла, добытого в море, на придание этому подземному залу исключительной прочности. Из грота шли наружу четыре туннеля. Один, самый короткий, вел наружу, прямо в поселок. Ещё один был техническим, по нему из океана поступала в опреснительную установку, тихо гудевшую слева от наземного входа, вода.

В океан вёл ещё один наклонный туннель, по которому могли спуститься в одну шеренгу штук шесть челноков. Ещё один туннель, самый большой, имел в ширину семьдесят метров и в высоту двадцать, чтобы через него смог вылететь наружу Люстрин, наклонно уходил вверх. Выход из него был закрыт не только раздвижным стальным люком, но ещё и был защищен силовым полем и тщательно замаскирован. Снаружи его было практически невозможно разглядеть.

День двадцать четвертое июня был выбран Стосом не случайно, ведь именно в этот день, два года назад, Лулуаной Торол влетела в его квартиру через открытую балконную дверь. Сегодня Генри и Роза должны были построить свой Звёздный Дым, управляющий компьютер которого уже месяца три находился в груди бывшего разведчика и просто рвался наружу. По такому поводу в гроте собрались все обитатели острова Тумареа. Снаружи осталось одно только боевое охранение — восемнадцать челноков, которые барражировали воздушное пространство и кружили вокруг острова под водой, и четыре ракетных катера, стоявшие на рейде с работающими двигателями.

Ничто не должно было даже на секунду прервать процесс сотворения нового корабля типа "Звёздный странник". Бедолага Люстрин из-за этого просто разрывался надвое. С одной стороны ему хотелось сейчас взять и зависнуть над горой Тулу, чтобы накрыть её силовым полем, а с другой он тоже хотел отдать свою энергию Генри и Розе. Ну, в последнем он был не одинок, так как то же самое собирались сделать и все остальные островитяне, вплоть до пятилетних пацанов.

В гроте лежало целых шесть пакетов материалов, необходимых для строительства корабля, но почти все они находились возле стены и были плотно укрыты брезентом. Лишь одна здоровенная, почти десятиметровой высоты, стопка стальных листов и прочего добра возвышалась рядом с Люстрином и вокруг неё полукругом собрались человеко-арнисы острова Тумареа. Каждый устраивался, как мог. Те, кто пришли раньше, сидели на циновках возле красной, флюоресцирующей линии, все остальные сидели на табуретах и чем дальше они были от рабочей зоны, тем выше были эти насесты.

Стос и Лулуаной пришли последними, но заняли самые лучшие места на трибуне для Первых, а таковыми считали только тех, кто пришел к Лулу до знаменитых голландских гастролей "Здыма". Пожалуй, это было единственным преимуществом Первых, хотя здымовцев на острове и без этого очень любили и привечали в каждом доме. Да, и их музыка считалась на острове чем-то вроде официального музыкального языка и её можно было услышать повсюду. Нет, другая музыка тоже была в ходу, но её просто слушали, а вот музыкой Резины жили и ждали от него всё новых и новых мелодий.

Как только Стос и Лулу заняли свои места на трибуне Первых, Ольхон, Ульта, Вилли, Эдуардо и местный колдун Ретеи тотчас принялись крутится волчком и прыгать вокруг здоровенного штабеля, изгонять злых духов и всячески призывать силы добра вселиться в новый космический корабль. Здымовцы поддерживали их энтузиазм своей музыкой. Через полчаса колдуны и шаманы вернулись на свои места и Генри, осенив лоб крестным знамением, выпустил из своих рук два малиновых луча, которые поднялись над стопкой космических стройматериалов и образовали большой, сверкающий шар. Именно это послужило сигналом для всех островитян.

Роза влила свою энергию в его лучи и после этого каждый из почти двенадцати тысяч человеко-арнис, собравшихся в этом гроте, выпустил из своих рук малиновые лучи-струи и они все уперлись в малиновый, сверкающий шар Генри. Затем настала очередь Люстрина, мощь луча которого была многократно больше, чем всех остальных потоков энергии вместе взятых. Последними в этом единении всех сил были Лулуаной и Стос, после чего Генри начал процесс творения.

Энергии в его распоряжении было столько, что уже через каких-то полтора часа он смог выпустить из себя золотисто-белый шар Здыма и тот торжественно и величаво влетел в своё стальное, дисковидное тело. Диаметр космического корабля модели "Звездный странник" был невелик, всего каких-то шестьдесят три метра при высоте в восемнадцать, и он имел внутри всего четыре яруса. На нижнем, самом высоком этаже находился кольцевой термоядерный реактор, главный грузопассажирский шлюз и ангар для пяти орбитальных челноков.

Выше, ровно посередине, располагался самый большой, по площади, отсек корабля с грузовым трюмом, всеми системами жизнеобеспечения, которые могли создавать пассажирам подходящие условия жизни. Там же стояли биореакторы для производства продуктов питания. Выше располагался пассажирский отсек, в каюты которого намеревались влезть сто восемьдесят человек вместо тридцати. Гастон счел абсолютным идиотизмом ставить в каждой из тридцати кают по роскошной кровати, когда там, при наличии довольно высоких потолков, запросто можно было разместить вполне нормальные трёхъярусные стальные койки.

Самым маленьким отсеком был маленький мирок, ранее предназначенный для одного арниса, который теперь был переделан на Люстрине и вновь изготовлен на Здыме для двух человеко-арнис, подлинных хозяев космического корабля. Как ранее Люстрин, так теперь и его стальной кореш Здым могли переделывать интерьеры кораблей в угоду своим повелителям. Поэтому уже вскоре Лулу со Стосом и Генри с Розой должны были получить от них в подарок роскошные апартаменты, располагавшиеся прямо в навигационной рубке космического корабля.

Когда сотворение Здыма было закончено, он оказался, на взгляд собравшихся, даже более красивым космическим кораблем, чем старина Люстрин, хотя это и вызвало ироничную ухмылку Лулуаной. Тут Стос был с ней совершенно согласен, так как не видел никакой разницы между двумя этими аспидно-черными, полированными летающими тарелками, которые весело перемигивались друг с другом разноцветными огнями. Завяжи он глаза Розе, которая, взлетев в воздух с бутылкой шампанского, собиралась оросить им полированный бок своего Здымчика, то и она не смогла бы отличить его от Люстрина.

Пожалуй, для Стоса этот момент был ничуть не менее волнующим чем та ночь, когда он решился отцепить от себя Лулуаной. Словно во сне он стоял подле Звёздного Дыма и чуть не плакал от счастья. Он был так переполнен чувствами, что едва смог вымолвить, выпив шампанское:

— Ну, вот, моя девочка, теперь мы можем смело лететь с тобой на Сиспилу.

Ну, тут он был не совсем точен, так как на то, чтобы юный Здым мог полностью подготовиться к полету, теперь должно было уйти не менее двух недель. В первую очередь в него нужно было закачать чертову уйму сжиженного воздуха, жидкого кислорода и жидкого водорода. Затем в его биореакторы следовало загрузить живую говядину, свинину, баранину, курятину-гусятину, осетрину, лососину и всю прочую зверятину. Только после этого эти умные механизмы станут исправно поставлять хозяевам космического корабля и его пассажирам к столу свежее мясо, молоко, яйца, да, и всё прочее, вплоть до риса с гречкой и свежих, горячих плюшек к чаю.

С хорошей выпивкой было хуже. Её приходилось брать отдельно, а поскольку размеры грузового трюма уменьшились на обоих кораблях вдвое из-за увеличения количества биореакторов, то придётся им перебиваться одной только водкой, так как спирт Люстрин и Здым могли гнать исключительно высокого качества. Избавили они Гастона и от необходимости закупать самое мощное и разрушительное оружие, поскольку обладали куда более впечатляющим арсеналом, чем это могло тому взбрести в его буйную головушку.

Однако, эти мастера могли не только палить во что ни попадя и гнать самогон, они ещё умели делать множество других вещей и с ними было не страшно отправляться хоть на другой конец Вселенной. Именно об этом более всего и мечтала Лулуаной Торол, в которой от арнисы осталась, пожалуй, одна только страсть к бесконечным звездным странствиям. Во всём остальном она была теперь самой обычной девушкой и потому тихо ответила Стосу:

— Да, любимый, теперь, когда у меня есть ты и столько друзей, мы можем смело лететь на Сиспилу.

Глава пятнадцатая. Звёздная дипломатия по методу шпаны с Лиговки

Пятнадцатого июля, с вечера, в гроте снова собрались обитатели острова Тумареа. На этот раз в полном составе, так как снаружи бушевал шторм и шел такой ливень, что вряд ли кому могло взбрести в голову совершить высадку на этом негостеприимном острове. Праздник, посвященный рождению Здыма и возвращению Лулуаной на Сиспилу длился все эти двадцать дней, поскольку островитяне ни о чем и думать не хотели кроме, как получше отметить это дело. Ну, и ещё, разве что, одного, — как им получше снарядить оба корабля в полёт, но этим занимались от силы человек полтораста, не более.

Наконец, Стос, получив от Люстрина известие о том, что тайфун затихает, решил положить конец торжествам и приказал экипажам, назвать этих людей пассажирами у него язык не поворачивался, занять свои места на кораблях. Раздался единодушный горестный вздох и толпа человеко-арнис выпустила из своих объятий десант помощи. Этих парней и девчонок было очень легко отличить от всех остальных, хотя они и были одеты кто во что горазд. Все мужчины были ростом никак не меньше метра девяносто и были очень уж упитаны, их подружки имели рост под метр восемьдесят и внешне походили на красавиц с полотен Ренуара, Кустодиева и нимфу Помону, работы скульптора Бурделя. Все, кроме Лулуаной.

Как только десантники поднялись на борт Люстрина и Здыма и те проверили все самые укромные свои уголки, чтобы в космос случайно не удрал какой-нибудь пострел, Лулуаной, сидевшая в пилотском кресле, отдала своему кораблю приказ задраить люк и приготовиться к старту. Люстрин, стоявший на посадочных колоннах, убрал их в себя и, прощаясь с друзьями, пустил по кругу свои самые яркие и красивые сигнальные огни. Здым проделал то же самое и теперь ждал, когда старший брат первым направится в туннель.

Плавно скользя над самыми головами человеко-арнис, по лицам которых текли слезы, Люстрин медленно двинулся в туннель и полетел всё быстрее и быстрее. Звёздный Дым следовал за ним в двадцати метрах позади. Некоторые челноки полетели за ними по этому туннелю, другие же выбрались наружу через подводный туннель и теперь выскакивали из бушующих волн, словно касатки, и стремительно взмывали в небо. Друг друга они видели прекрасно, зато никто другой их увидеть не мог.

В считанные минуты оба космических корабля и полторы дюжины челноков эскорта с пассажирами на борту вышли на высокую орбиту и, сделав один единственный виток вокруг Земли, быстро направились в открытый космос всё увеличивая и увеличивая скорость и двигаясь по направлению к Марсу, хотя никто из них вовсе не собирался посещать этой безжизненной планеты. Полет продолжался уже более полутора часов и вскоре скорость должна была достигнуть 0,3 световой, такой была минимальная скорость на которой сиспильские космические корабли могли выходить в подпространство.

Во время этого короткого полета от Земли к Большому космосу, Люстрин и Здым крепко-накрепко состыковались своими днищами, чтобы вместе, бок о бок, пройти через подпространство в галактику Мистайль. На обоих кораблях царили порядок и тишина. Кто-то из десантников отправился в кубрик, кто-то прогуливался по широкому кольцевому коридору, а кому-то захотелось посмотреть на навигационные экраны и они зашли в круглый зал, в центре которого стояла трёхметрового диаметра колонна силового лифта, вокруг которой, высоко под потолком, располагались экраны и лишь немногие набрались смелости, чтобы войти в святая святых космических кораблей, в навигационную рубку. Ведь что ни говори, а это была чужая спальная и в неё могли войти только самые близкие друзья Стоса и Лулуаной.

Куда больше народа отправилось в зал отдыха, ведь там можно было не только посмотреть на звёзды, но и перекусить, принять сауну или душ, позаниматься на тренажерах и даже понежиться в небольшом бассейне. Полет до Сиспилы должен был продлиться не более трёх часов, если, конечно, в её звездной системе не шарились корабли кассинтийцев. Тогда всякое могло случиться, хотя волноваться по этому поводу тоже особенно не следовало, так как и Люстрин, и Здым были практически неуязвимы для их допотопного оружия. Когда скорость кораблей, наконец, достигла необходимых величин, Лулуаной громко сказала:

— Ольхон, Медико, ребята, до свидания. Я начинаю делать проход. Ждите нас, мы обязательно вернемся.

Эллис, которая стояла позади Лулуаной, прошептала:

— Боже, неужели я скоро увижу Сиспилу?

Лулуаной отдала Люстрину очередной приказ и тот включил генераторы прохода. Черное, бездонное звёздное небо, которое девять землян и одна сиспилианка, находившиеся в навигационной рубке космического корабля, видели на главном экране, вдруг, сменилось лимонно-желтой сферой, испещрённой зеленовато-черными оспинами. Пилот Люстрина, откинувшись в кресле, весело сказала:

— Всё, ребята, мы уже не здесь, но ещё и не там. Точку выхода мы благополучно миновали, а теперь Люстрин поищет точку входа. Сначала мы пройдем из вашей галактики в мою. Эти большие, слегка размытые пятнышки, — Рука Лулуаной протянулась в сторону экрана — Другие галактики, а все маленькие, с крошечными точками вокруг, звёзды вашей галактики. Сейчас Люстрин осмотрится, найдёт галактику Мистайль, и мы вынырнем на несколько секунд из подпространства на её окраине, чтобы тотчас снова уйти в него.

Люстрин был, не смотря на молодость и неопытность, очень толковым парнем и, сравнив тысячи кляксочек с трёхмерным изображением галактики Мистайль, быстро развернул корабль генераторами прохода в нужную сторону. Всё произошло в каких-то четверть часа прямо у них на глазах и как только мельтешение на навигационном экране закончилось, они снова увидели черную бездну космоса и огромную галактику, плывущую в пространстве перед ними.

Это зрелище было невероятно красочным и величественным для человеко-арнис, ведь люди впервые видели звёзды вот так, не изнутри галактики, и, даже, не через иллюминаторы космического корабля или орбитальной станции, а с расстояния в несколько десятков световых лет от чужой галактики. К тому же галактика Мистайль имела не спиральную, а шаровидную форму и походила на гигантский рой светлячков, прихотливо украшенный разноцветными разводами клубящихся и струящихся, словно межзвёздные реки, туманностей.

Стос был не прочь задержаться и рассмотреть её повнимательнее, но у Люстрина на этот счёт был иной приказ и он снова включил пространственные пробойники. Звезду, носившую имя Люст, найти было гораздо труднее, так как галактика Мистайль была раз в десять больше их галактики Млечный Путь, но и с этим Люстрин справился менее, чем за каких-то полчаса, что, по словам Лулуаной, сказанным с гордостью и восторгом, говорило о его исключительном профессионализме, как навигатора. Правда, то, что произошло в следующее мгновение, заставило Лулу испуганно вскрикнуть.

Космос в точке выхода, расположенной примерно в двух миллионах километров от газового гиганта Уртайна, самой большой планеты в звёздной системе Люста, состоящей из семи планет, был усеян мёртвыми, изуродованными кораблями Сиспилы. Неподалеку от Люстрина и пристыкованному к нему Звёздного Дыма, в каких-то пяти тысячах километров дрейфовала в космосе огромная, серебристая снежинка, а слева от неё, вдали, виднелись второй и третий космические корабли точно такой же конструкции.

Один мёртвый корабль класса "Звёздный странник" медленно проплывал буквально в трёх километрах от них и смотреть на него спокойно было просто невозможно. На борту космического корабля, явно, произошел врыв, который не только раздул корабль изнутри, но местами даже разорвал его корпус, изготовленный из прочнейшей стали толщиной в тридцать пять сантиметров. Что могло так изуродовать этот боевой корабль, какое оружие смогло пробить его сверхмощную силовую энергетическую защиту, Лулу не знала и потому испуганно замерла в своём кресле пилота.

Глаза девушки были наполнены ужасом, а руки тряслись от волнения. Люстрин со свойственной ему педантичностью уже произвел подсчеты, которые говорили о том, что в космосе вокруг него дрейфуют двести семьдесят четыре мёртвых корабля Сиспилы и три чужих объекта, которые, похоже, были автоматическими спутниками. Та серебристая снежинка, которая парила перед ними, на самом деле больше походила на пушистый одуванчик, так как имела объемную структуру.

Из одного луча этой снежинки, имевшей в поперечнике не менее полукилометра, вдруг, вырвался ярко-зеленый луч и ударил в их корабль, отчего его весьма ощутимо тряхнуло и Стос почувствовал в теле какую-то непонятную, неприятную вибрацию, словно его усадили на работающий двигатель. К тому же и воздух внутри Люстрина наполнился каким-то зеленоватым свечением. Руки его, положенные на удобные, мягкие подлокотники, были погружены энергетическими манипуляторами в механизмы управления и он, взяв управление на себя и резко уводя корабль в сторону, громко крикнул:

— Люстрин, расстыкуй корабли!

Люстрин молчал и Стосу пришлось сделать это самому. Связавшись с Генри по радиоментальной связи, он приказав ему яростным, взбешенным голосом:

— Эй, разведка, мочи эту тварь, чем ни попадя, а я займусь вторым одуванчиком. Да, маневрируй порезвее, парень! — Развивая с места сумасшедшую скорость, из подпространства, как это и полагалось по инструкции, они вышли с черепашьей скоростью, он заорал — Ребята, держитесь за что попало, я атакую этих серебристых ублюдков! Ну, суки, держитесь!

Генри, шарахаясь из стороны в сторону резкими зигзагами, немедленно открыл огонь из всех боевых систем своего маленького корабля. Из снежинки вырвались десятки зеленых лучей и принялись хлестать черноту космоса, испещренную яркими звездами, словно плетями. Огонь Звёздного Дыма был куда эффективнее и серебристый одуванчик вспыхнул голубыми, желтыми и малиновыми шарами взрывов. Стосу некогда было наблюдать за тем, как Генри уничтожает эту сволочь. Он и сам уже открыл шквальный огонь по вражескому автоматическому спутнику-убийце и быстро сближался с ним, постоянно маневрируя. Лулу уже пришла в себя и взяла управление огнём свои руки, показывая при этом изрядную меткость.

Второй одуванчик едва успел метнуть в их сторону парочку хилых зелёных лучиков, как его разнесло в клочья здоровенными сгустками сверхгорячей плазмы. Та же самая участь уже постигла первый спутник и оба корабля, Люстрин и Звёздный Дым, на полном ходу помчались к третьему убийце, чтобы разнести его на атомы. В этот момент очнулся Люстрин, которого вырубил зелёный луч и, просканировав пространство вокруг Уртайна, быстро доложил ему и Лулуаной о том, что вокруг этого газового гиганта шарятся еще четыре спутника-убийцы, а общее число уничтоженных арнис составляет семьсот пять. Стос, яростно матерясь, приказал Генри немедленно разворачиваться и заходить на них с другой стороны планеты, а сам помчался по круговой орбите вокруг газового гиганта на огромной скорости прежним курсом.

Четвёртый одуванчик был самым громадным и имел диаметр свыше трёх километров. Он поставил перед собой зелёную стену заградительного огня, но Стос, включив генераторы оптической маскировки, в крутом вираже ушел в сторону и затем вновь нацелился на спутник-убийцу. Лулу, тотчас поняв чего он хочет, не открывала огня до последнего мгновения и начала стрелять в самую последнюю секунду. Так что Люстрин, включив свой молекулярный разрушитель, просто протаранил круглый космический корабль врага, ощетинившийся тонкими, длинными излучателями зелёных лучей, убивавшими арнис не смотря на всю их сверхмощную защиту.

По его компетентному мнению на борту этого корабля было не менее трёх десятков членов экипажа, но это совершенно никак не отразилось на лице Стоса. Когда он помчался к своей четвертой жертве, до них, наконец, сквозь космическое пространство, дошел радиосигнал предупреждения. Сразу несколько арнис громко кричали им:

— Внимание! Внимание! Опасность! Маневрируйте! Не давайте зелёным лучам захватить свой корабль! Это смерть, они заставляют взрываться энергид наших тел! Маневрируйте!

Под эти истошные вопли Стос и Генри разнесли в клочья оставшиеся спутники убийцы и вернулись к обломкам самого громадного одуванчика, чтобы подобрать несколько уцелевших излучателей для исследований. После этого они тщательно сожгли все остатки и направились к большой группе сиспильских кораблей, находящихся на орбите пятой планеты — Ойлорана. По пути к ним присоединился ещё один корабль по имени Тиган. На его борту находился уже немолодой арнис, который участвовал в последней атаке на спутники-убийцы. Ему, в отличие от всех остальных пилотов его эскадрильи, удалось уйти в подпространство и спастись от их огня.

Этот парень вернулся для того, чтобы попытаться ещё раз броситься в атаку и уничтожить хотя бы один спутник, но обнаружил орбиту полностью очищенной от сорняков и два космических корабля Сиспилы, которые не спеша летели обратно к своим боевым товарищам. Пристроившись в кильватер, арнис по имени Пейри Стан, именно это имя тотчас высветилось на навигационном экране, восторженно заорал:

— Лулуаной, Генри, вы просто молодцы! Ах, как жаль, друзья мои, что я не видел вашей атаки. Как жаль. Неужели вы смогли найти такой маневр, который позволил вам выйти из под огня и самим ударить по врагу? Немедленно научите меня ему и я тотчас отправлюсь к вражескому соединению… — Внезапно тон его голоса из восторженного сделался суровым и этот арнис, видимо порывшись в памяти, громко воскликнул — Эй, погоди-ка! Это не ты ли тот самый Лулуаной Торол, отпрыск Тевиойна Лараны, который убежал в подпространство бросив своих боевых товарищей? Если так, то ты должен немедленно отправиться на Сиспилу и предстать перед Хранителями.

Плечи Лулуаной поникли и Стос, протянувшись к ней, легонько похлопал девушку по руке. Он немедленно включил телевизионную связь между всеми тремя кораблями, движущимися тесной группой и громко крикнул:

— Эй, ты, засранец! Еще одно упоминание об этих ублюдках, ваших долбанных Хранителях, и я пристыкуюсь к твоей ржавой консервной банке, поднимусь в навигационную рубку и начищу тебе рожу. Поверь, парень, у меня вполне хватит на это и сил, и злости. Понял? Лулуаной ушла в подпространство не потому, что струсила, а лишь затем, чтобы выполнить волю своего благородного родителя и привести на Сиспилу тех, кто сможет помочь всем арнисам.

Это подействовало и Пейри, который вытянулся в длину между двух ионизаторов своего кресла, из темно-фиолетового сделался чуть ли не золотым, что говорило о его невероятном волнении. Он изумленно воскликнул:

— Невероятно! Так кто же из вас всех Лулуаной Торол и тогда кто такой Генри?

Лулу быстро представилась Пейри Стану сама, а заодно представила своих друзей и сказала:

— Пейри, не удивляйся тому, что ты не видишь перед собой арниса, хотя я все тот же Лулуаной Торол. Просто я обрёл белковое тело, которое теперь кормит меня намного лучше любого ионизатора и так сроднилась с ним, что стала совсем другим существом. Теперь я уже девушка, Пейри, а Стос мой мужчина, которого я очень люблю и мечтаю родить от него ребёнка, как это делают все разумные существа в галактике Мистайль. Но вместе с этим, Пейри, я по прежнему арнис и способен к биологическому самоделению, как древние арнисы Сиспилы, а так же и к энергетическому самоделению, как арнисы нынешнего времени. Посмотри, как я красива, Пейри, как красивы мои друзья и подруги, ведь именно такой мир, в котором живут разумные существа, которые ни в чем не уступают по своему внешнему виду древним арнисам, пять тысяч лет искал во Вселенной Тевиойн Ларана. Я выполнила наказ моего мудрого родителя и вернулась на Сиспилу, приведя с собой целый отряд человеко-арнис, которые могут хоть завтра приступить к самоделению и дать арнисам новые белковые тела, которые на порядок совершеннее тел древних арнис. Прими от меня информаторий, Пейри Стан, и ознакомься с моим отчётом о посещении планеты Земля и о том, как я стала совершенно новым существом, человеко-арнисой.

Лулуаной сложила ладони лодочкой, выпустила из своего рта голубовато-белый, сверкающий шарик и запустила его внутрь пульта своего корабля, а Люстрин выстрелил им в сторону своего космического брата Тигана. Стос, встав из кресла, обнял Лулу и, поцеловав девушке руку, громким, весёлым голосом сказал арнису по имени Пейри Стан, который из золотого уже сделался ослепительно голубым и весь дёргался:

— Пейри, старик, не надо так нервничать, а то из тебя энергид струями польется. Успокойся, это вовсе не шутка. Так оно всё и есть на самом деле. Вот только на Сиспилу полетим не мы, а ты, дружище. Сначала я намерен отправиться в гости к тем ребятам, которые приволокли в звёздную систему Люста свои смертоносные одуванчики. Сам понимаешь, старик, самоделение процесс слишком серьёзный и мы не хотим заниматься им находясь в блокаде. К тому же для того, чтобы каждый из нас смог вырастить вполне приличный белковый скафандр для арниса, потребуется не менее четырёх оборотов Сунии вокруг Сиспилы. Поэтому для начала я постараюсь выпроводить отсюда всех непрошеных гостей, а уж потом мы займёмся своими делами. Помощники нам не нужны, Пейри, а потому ты даже не мылься составить нам компанию. Ведь мы, человеко-арнисы, в отличие от вас, арнис с энергетическими телами, не боимся этих зелёных лучей-убийц. Они не могут взорвать наш энергид. Ну, а вы пока что изучите новое оружие. Мы подобрали в космосе кое-какие обломки. Люстрин и Здым говорят, что кое что им уже стало ясно и у них уже появились догадки относительно его природы.

Какое-то время они летели молча и всё так же не спеша потому, что Стосу хотелось, чтобы арнис ознакомился с той информацией, которую передала ему Лулу. Пейри и в самом деле малость оклемался и к нему даже вернулся его стандартный, тёмно-фиолетовый цвет эмоционального экрана, но затем, разобравшись кое в чём, он в мгновение ока сделался ярко-малиновым, что прямо говорило о его огромной радости и искреннем восторге. Этот старикан весело завопил:

— Невероятно! Лулуаной, это просто восхитительно, что твой белковый скафандр обладает такой колоссальной защитной мощью. Выходит, что теперь я смогу высаживаться в любых мирах и входить в прямой физический контакт со всеми теми существами, которые там обитают. Это мне очень нравится, Лулуаной Торол! Это будет просто великолепно.

Девушка угрюмо буркнула:

— Всё это хорошо, Пейри, а вот как моё возвращение понравится Хранителям? Не думаю, что и они будут в восторге.

Стос хотел было сделать свое замечание по этому поводу, но тут им всем в уши ударили восторженные вопли арнис, примчавшихся им навстречу на своих шустрых кораблях:

— Победа! Друзья, вы сделали это! Вы разблокировали точку выхода. Это настоящее чудо, мы поздравляем вас.

Минут через пятнадцать обе группы кораблей соединились и медленно полетели к Ойлорану. Теперь уже Пейри Стан стал взахлёб рассказывать своим боевым товарищам о том, с чем вернулась Лулу. Те не сразу поверили ему и тот немедленно запулил в них голубовато-белым шариком, который пошел гулять с корабля на корабль. На процессе самоделения они своё внимание задерживать не стали, но зато были восхищены тем, как быстро человеко-арнис Генри Джексон построил свой Звёздный Дым. Они принялись до небес восхвалять его таланты и стали сравнивать Генри с самыми могущественными и мудрыми арнисами из числа Хранителей Сиспилы. Стосу сразу же стало завидно и он, крепко стукнув своим пудовым кулаком по подлокотнику кресла, громко выкрикнул:

— Эй, парни, хорош пороть чушь! Да, то, что вы видели, может одной левой сделать каждый из нас. Тоже мне, нашли чудо. Хватит болтать и давайте займёмся делом. В первую очередь мне хотелось бы знать, кто заблокировал звёздную систему Люста и приволок сюда эти серебряные одуванчики.

Командир отдельного отряда кораблей-истребителей Хранитель Далейн Калеван тотчас сурово прикрикнул на своих, вконец развеселившихся, подчиненных и коротко доложил Стосу обстановку, уважительно назвав его, как всякого почтенного арниса, звёздным путешественником. Обстановка, честно говоря, была хреновой, как подумал про себя Стос. Кассинтийцы, окончательно убедившись в том, что Сиспила им не по зубам, откочевали в свою звёздную систему.

Отсутствовали они целых полтора земных года, но затем, пару месяцев назад, вернулись обратно и уже не одни, в сопровождении целой армады боевых космических кораблей. Им каким-то чудом удалось сколотить военную коалицию аж из девяти планетарных цивилизаций, которые, так же как и они, давно точили зуб на Сиспилу. В этом арнисы, поначалу, не видели ничего страшного, но уже очень скоро выяснилось, что кассинтийцам удалось привлечь на свою сторону Ариар, один из древнейших миров галактики Мистайль. А вот это уже было хуже, так как ариарцы были большие доки в науке и технике.

Именно ариарцам, которым Сиспила трижды помогала за истекшие четыре тысячи лет, удалось найти способ борьбы с арнисами. Они послали всего один, но зато невероятно огромный корабль, который и доставил на своем борту эти серебристые спутники-убийцы, заблокировавшие самую удобную точку выхода из подпространства. В первый же день они выгрузили своё оружие в их звёздной системе, но лишь месяц спустя принялись безжалостно убивать всех арнис, возвращающихся из глубокого космоса. Все попытки уничтожить этих монстров, несущих смерть, а всего арнисы предприняли пять самоубийственных атак, в которых погибли семьсот пять их товарищей, окончились безрезультатно.

Энергид в телах арнис, возбужденный зелёным лучом, который проникал сквозь защитное поле, врывался уже через четверть секунды. К тому же спутники-убийцы были оснащены такими сканерами, которые безошибочно находили корабли, укрытые от чужих глаз оптической маскировкой. Ариарцы, возглавившие военную коалицию, назвали свои действия последним предупреждением и грозились вскоре перейти к полному истреблению всех арнис.

Правда, перед тем, как начать уничтожать все сиспильские корабли, оказавшиеся в зоне действия их оружия, они заявили Хранителям Сиспилы жесткий и наглый ультиматум, — разоружить все свои корабли и стать верными и покорными слугами высших существ в галактике Мистайль, то есть всех четырёхсот пятидесяти шести её цивилизаций. Ещё им предлагалось передать этим наглым типам все свои знания, а Сиспилу отдать под административное управление Ариара.

Срок действия ультиматума должен был закончиться ровно через трое сиспильских суток. Хранители Сиспилы уже приняли решение дать врагу достойный отпор и как только армада вражеских кораблей, державшаяся поодаль, войдет в звёздную систему, они намеревались взорвать Люст и, пережив чудовищный врыв звезды под защитой своего планетарного энергетического щита, довершить окончательный разгром врага и улететь в другую галактику. План, несомненно, был хорош, но Сиспилу было все-таки жалко. Что ни говори, а это был родной дом арнис, который все они очень любили.

Стос, выслушав это, призадумался. Положение, несомненно, было аховое. То, что они вернулись вовремя, конечно, его радовало. Зато всё остальное приводило в ярость, особенно то, что арнис собирались превратить в рабов какие-то недоноски, возомнившие о себе невесть что. Первым его побуждением было взять и вздрючить этих козлов, как следует. Однако, слушая грустный голос Хранителя Далейна Калевана, в котором он не услышал даже тени ненависти и лишь одно только сожаление, он сдержал свой гнев. Похоже, что даже в этой ситуации Хранители не хотели брать грех на душу и пройтись асфальтовым катком по всем мирам этой грёбаной коалиции, чтобы надолго, если не навсегда, отучить этих кретинов воевать с арнисами. Поэтому он сразу же отказался от мыслей жестоко отомстить за убитых арнис. Пожалуй, с этими типами ему следовало поскорее вступить в переговоры и, действуя где мытьем, а где и катаньем, вышибить дерьмо их их голов.

Для этого ему не требовалось практически ничего от Сиспилы, кроме разве что моральной поддержки арнис. Хранитель Далейн Калеван вызывал у него уважение, но таких как он, по словам Лулу и Пейри, было не так уж много. Остальные Хранители, судя по всему, отличались непомерно раздутым самолюбием и желчностью. Поэтому прежде, чем сообщить Хранителю о том, что они отправляются на переговоры, он поинтересовался у него вежливым голосом:

— Уважаемый Хранитель Далейн, скажи мне, что ты думаешь о перспективе вновь обрести белковое тело, при этом сохранить всё то, чего достигли арнисы за тысячелетия своей эволюции, да, ещё и обрести кое-какие новые качества и стать к тому же, воистину, невероятно могущественным существом, которому будет доступно очень многое? Лулуаной Торол теперь ведь уже не тот арнис, подобный тебе во времена твоей юности. Мало того, что она очаровательная девушка, которая любит меня и ей очень нравится секс, она ведь помимо того, что может жить на поверхности Сиспилы, способна с одинаковым успехом жить в морях и океанах вашего мира и даже опускаться на самое дно.

Хранитель задумался и ответил не сразу. Минут пять он ёрзал в своём широченном кресле и переливался всеми цветами радуги, что говорило о его противоречивых чувствах. Наконец, он успокоился, потемнел до густо-фиолетового, тёмного цвета и спокойным голосом проговорил:

— Звёздный путешественник Стос, мне немного не по себе от того, что Лулуаной Торол стала двуполым существом и ей теперь доступно совокупляться с тобой. Мы, арнисы, издревле были пропитаны энергидом, так как произошли от плотоядных растений, некогда живших в теплых заливах экваториальной зоны. Энергид рождался в наших телах под воздействием лучей Люста и именно он сделал нас однополыми, дав нам силы очень быстро развиться в существ подобных вам, людям Земли, и создать высокоразвитую цивилизацию. Мы никогда не теряли накопленных знаний, так как передавали их от родителя к отпрыску и только став существами с энергетическими телами закрыли часть этих знаний от своих отпрысков. То, о чём говоришь ты, звучит очень заманчиво, особенно, когда ты рассказываешь мне про этот ваш секс и физическое могущество белковых тел. Глядя на твоё крепкое тело, я нахожу его просто великолепным. Ты, да, и все остальные твои товарищи, заставляете мой разум буквально кричать от восторга. Не знаю как другие арнисы, звёздный путешественник Стос, а я точно бы был не прочь получить от тебя точно такое же могучее тело.

Стос, при этих словах, широко улыбнулся и уже хотел было что-то сказать относительно того, что сейчас он несколько разжирел, как в их разговор немедленно вклинился Пейри и с юной пылкостью громко воскликнул:

— А мне куда больше нравится тело Лулуаной! Она такая гибкая, стройная и грациозная, что я просто в восторге от её нового белкового скафандра. Правда, меня смущает то, что остальные девушки выглядят несколько…

Арнис, явно, смутился, не находя слов, чтобы описать то, что Эллис, Магда, Ирен и Аньез, стоявшие позади Лулуаной, выглядели по сравнению с ней здоровенными, грудастыми и толстозадыми тётками, которым не хватало только отбойных молотков, кувалд и оранжевых безрукавок. Стос, подтащив к себе Аньез, весёлым голосом заорал, хлопая её по широченной заднице:

— Пейри, девочка моя, да, ведь Аньез ради того специально добрых два месяца трескала всё подряд и сделалась такой бегемотихой, чтобы вырастить на своей спине такого же громадного парня, как ейный хахаль Гастон. Ну, а я моя девочка, ни в коем случае не стану выращивать тело для Хранителя Далейна. Пусть этим лучше займется Эллис или Марго. Зато я с удовольствием выращу на своём животе тело для тебя. Поверь, моя малышка, Лулу будет рычать от ревности увидев то, какой красавицей я тебя сотворю, да, ты только взгляни на неё, Пейри, она уже сейчас готова взять в руки кол покрепче и отходить меня им за такие дерзкие слова.

Разумеется, Пейри ничего не понял относительно того, что такое отходить кого-то колом, но прекрасно догадался, что Лулуаной Торол действительно ревнует его к своему возлюбленному. Поэтому этот арнис пылко воскликнул:

— Лулуаной Торол, позволь своему родителю породить и меня, тогда ты станешь моей старшей сестрой, как об этом принято говорит у кассинтийцев, ариарцев и даже этих уродливых симнийцев! Прошу тебя, Лулуаной Торол!

Лулу, метнув на Стоса гневный взгляд своих голубых глаз, вполголоса проворчала:

— Да, уж, сестрой ты мне, конечно, станешь, Пейри, но этот кобель обязательно сделает тебя ещё и своей новой любовницей, отчего меня уже сейчас всю так и трясет от бешенства и злости. Правда, я тоже смогу отплатить ему той же монетой и, вырастив тело для Хранителя Далейна Калевана, научу его всем радостям плотской любви на зло этому гнусному кобелю.

В отряде Далейна осталось всего сто двадцать семь боевых кораблей из трехсот пятидесяти и только три пожилых арниса не выразили желания получить себе новые белковые тела даже в качестве защитных скафандров. Зато уж все остальные тотчас стали наперебой уговаривать человеко-арнис стать их новыми родителями. Они даже стали рассказывать им о том, в каких мирах побывали и куда собираются направиться вместе с ними после самоделения. Конец этой глупой болтовне положил Хранитель Далейн, напомнив им о том, что к ним прибыло с Земли всего сто восемьдесят четыре человеко-арниса, а их на Сиспиле более двух миллиардов душ. Однако, куда больше его интересовало то, как именно звёздный путешественник Стос Резанов собирается вытурить из звёздной системы Люста без малого семь тысяч боевых кораблей, о чем он и поторопился спросить того с озабоченностью в голосе:

— Звёздный путешественник Стос, что ты намерен предпринять для того, чтобы выдворить наших врагов прочь?

Тот широко улыбнулся и ответил:

— Далейн, сначала мы прилетим к ним с белым флагом, а потом попытаемся проникнуть на их флагман под видом парламентера. Ну, а затем я уже стану действовать, как самая отъявленная шпана с Лиговки, есть такая улица в том городе, где я родился и вырос, то есть, крепко возьму этих кретинов за грудки и приставлю им нож прямо к горлу. Не думаю, что под угрозой смерти они смогут что-либо нам возразить.

Стоса тотчас поддержал старый пакостник Гастон Нуаре, который шагнул вперед и громко добавил:

— Да, Хранитель Далейн, мой друг Стос и я, мы оба весьма преуспели в таком деле, как шантаж.

Тотчас раздался возмущенный вопль Генри, поддержанный рёвом сына, стоящего рядом с отцом:

— А мы что, дураки, по твоему, Гас? Не волнуйся, мы ничуть не хуже вас обоих умеем проделывать подобные фокусы и лиговская шпана или ваши хваленые корсиканские браво против настоящих лондонских кокни не выстоят и часа.

Это наглое замечание возмутило Авеля и тот заорал:

— Эй, вы, нахалы, вы что же собираетесь состязаться со мной, Авелем Либерманом? Да, я, к вашему сведению, имею, в отличие от вас куда больший практический опыт по части шантажа и запугивания врагов. Так что вы не очень-то разоряйтесь.

После этого, словно стадо медведей, взревели все остальные братья Монтекристо и самые лучшие из тех солдат, которых Гастон взял с собой. Громче всех вопил Жиль, который был, вдобавок ко всему, превосходным специалистом по взрывам и прочим диверсионным подлянам. Стосу стоило больших трудов угомонить этих вояк и он принялся готовиться к предстоящей военно-дипломатической экспедиции в тыл врага. Большую часть земного десанта помощи он решил пересадить на корабли арнис, взяв с собой только пятьдесят парней и девчонок, имеющих специальную подготовку. Последних оказалось всего пятеро, Эллис, её мать, Аньез, шаманка Ульта и Ирен, которая знала карате.

Громче всех вопил Вахтанг, которого Стос, поначалу, решил спровадить с Люстрина. Его, всё-таки, пришлось оставить потому, что он был когда-то старшиной первой статьи и наводчиком башенного орудия крейсера "Киров", а потому мог спокойно заменить собой своего бывшего зятя в кресле второго пилота. Хранитель Далейн, похоже, не очень-то понимал, что может сделать эта горстка храбрецов на флагманском космическом корабле вражеской армады, который был в длину добрых двадцать километров и имел на своём борту армию численностью в несколько миллионов ариарцев, существ наполовину биологических, наполовину механических.

Пересадка человеко-арнис прошла быстро и без какой-либо сутолоки, хотя буквально каждому арнису хотелось взять к себе на борт своего будущего родителя. Взор Хранителя Далейна сразу же пал на Лулуаной и та без лишнего кокетства дала ему своё честное слово стать родительницей и потому он один не стал орать и удовлетворился компанией Севки Попандопуло, который тоже не торопился записываться в родители, вознамерившись, как и Лулу, найти себе Хранительницу побашковитее и повлиятельнее. Через несколько часов все устаканилось и Люстрин вместе с Звёздным Дымом помчался за пределы звёздной системы на встречу с врагами Сиспилы. Оба этих парня уже успели разобраться с излучателями и им не терпелось поскорее испытать новую силовую энергетическую защиту и посмотреть, сможет ли теперь зелёный луч её пробить.

До вражеского стана было чуть более трёх суток хода и потому пятеро дам, которым вскоре предстояло составить компанию Стосу, Вилли, Гастону, Авелю и Дидье Бекеле, здоровенному двухметровому чернокожему парню из банды полковника Нуаре, бросились в сауну и к тренажерам. Они хотели вернуть своим фигурам хотя бы часть былой стройности. По компетентному мнению старого арниса Далейна, одна только Лулуаной могла пробудить в их врагах вожделение, так как все они были гуманоидами, хотя и весьма неказистыми на вид.

Глядя на Лулу, этот энергетический ловелас очень восторгался красотой её тела и так лихо шпарил высоким штилем, сыпля самыми невероятными сравнениями, что у Стоса аж скулы сводило от злости. Он сразу же безапеляционно заявил, что все эти недоноски и их самки это сущие уроды по сравнению с божественной Лулуаной Торол и что природа просто посмеялась над ними, хотя и сделала их очень похожими на людей с планеты Земля. Поэтому всем им следовало хорошенько позаботиться о своем внешнем виде, благо для человеко-арнис это было не так уж и трудно сделать.

Дипломатический набег на флагман было решено сделать на четырёх челноках. Основной отряд из пяти мужчин и пяти красавиц, так сказать дипломаты-боссы, должен был встретиться с военными главарями коалиционного военно-космического флота, а всем остальным следовало рассредоточиться двойками по этому летающему астероиду и, не мешкая, заняться вредительской деятельностью. Стос был всерьёз намерен преподать космическим воякам хороший урок, показав им, сколь грозным оружием могут быть диверсанты, особенно в том случае если они не абы кто, а человеко-арнисы и потому обладают могуществом арнис и вредностью самых обычных землян.

Роза была очень расстроена тем, что ей пришлось перейти со Здымчика на Люстрин, но она ни в коем случае не хотела остаться в стороне. Для неё было очень важно сопровождать в логово врага если не Стоса, то уж точно своих детей и их суженых, в которых она души не чаяла. Впрочем, пройтись под руку со Стосом, с которым у неё как-то случился маленький подводный роман, она тоже хотела, а потому прилагала титанические усилия к тому, чтобы вновь стать той юной наядой, которой удалось соблазнить этого Ихтиандра.

Вперед был выслан небольшой скоростной радиобуй с посланием для главарей коалиции и на подходе к этой космической армаде они получили-таки приглашение прибыть на борт ариарской громадины, называющейся "Гластрин", что в переводе с языка этих странных существ на русский означало "Несокрушимый". Стос, получив перевод этого названия от своего компьютера, который владел помимо большинства языков Земли практически всеми языками галактики Мистайль и ещё добрыми пятью сотнями языков разумных существ в других галактиках, усмехнулся и негромко проворчал:

— Ребята, по-моему этих нахалов нам нужно будет хорошенько повозить фейсом об тейбл, чтобы они больше никогда не катили бочку на Сиспилу.

Костик, которому выпало в этом набеге показать весь свой арсенал пакостей, которым он научился в мурманской бригаде морской пехоты, презрительно фыркнул и сказал:

— Будь спокоен, Стос, мы с ребятами так надерём всем этим ублюдкам задницу, что они уже через час после начала переговоров завоют. Скоро мы из ихнего "Несокрушимого", "Сокрушенного" сделаем. Мигом его в решето превратим. Если эти козлы начнут у тебя чего спрашивать, так и говори им, что это, мол, началась операция "Шашель". Ох, и наделаю же я дыр в этом летающем амбаре.

Остальные парни, которым предстояло лететь на челноке этого вояки, называющегося Элли, дружно заржали, хлопая его по широченной, рельефной спине, затянутой в прозрачный, тонкий силикон герметического костюма. Именно такие защитные скафандры с прозрачными шлемами было решено надеть на этот раз, чтобы выглядеть весьма импозантными, на первый взгляд, звёздными дипломатами-вредителями и техническими специалистами. Чтобы ввести космическую урлу в заблуждение, Стос в своем радиообращении предложил им обменяться двумя группами невооруженных технических специалистов, якобы, в качестве знака доброй воли.

Правда, при этом он строго-настрого запретил ариарцам брать с собой какое-нибудь оружие и глотать всякие бомбы и вообще предложил им проявить благоразумие и сдержанность. Себя и своих спутников он представил, как военных союзников арнис из другой галактики, координаты которой им неизвестны. В доказательство этого он даже послал им свой генетический код. Хотя Стос ни на грош не верил ариарцам, он верил Люстрину, который поклялся, что ни одна сволочь не сможет покинуть пассажирского отсека, превращенного в тюрьму, и что приволоки они с собой к нему на борт даже изотопную атомную бомбу, её взрыв не причинит никакого вреда, а всю копоть он тотчас выпустит в открытый космос.

Это его успокаивало, как, впрочем, и то, что Лулуаной нисколько не волновалась, так как ей уже не раз приходилось находиться в самом эпицентре ядерного взрыва куда более мощных термоядерных зарядов кассинтийцев. Что ни говори, а силовая энергетическая защита была весьма грозной штукой и корабли их противника, не смотря на многометровой толщины броню, уступали по своей прочности миниатюрным черным корабликам Сиспилы. Арниса пообещала нагнать на ариарцев такого страха, что те будут икать и стучать зубами от страха с первого и до последнего часа своего пребывания на Люстрине. Угрозы Генри были и того страшнее, поскольку он, в таком случае, просто пообещал набить им всем морду перед тем, как вытолкать из Звёздного Дыма взашей, если они попытаются предпринять против его корабля какую-нибудь акцию.

Вскоре оба кораблика, приблизившись к вражескому космическому стану на расстояние в две тысячи километров, мгновенно погасили скорость и неподвижно замерли, словно две букашки перед огромным утёсом. Громадина "Гластрина" поражала Стоса своей формой. Этот космический корабль походил с торца на эдакую массивную, двутавровую балку серебристого цвета высотой километров в двенадцать, шириной в узкой части в три и в широких по восемь километров с добрым гаком, с четырьмя трубами, приваренными к ней сверху и снизу. Перед ним, справа и слева, сверху и снизу, ощетинившись своими ядовитыми парашютиками, стеной висело десятка четыре этих гнусных гигантских одуванчиков, несущих смерть арнисам. В трубах, вероятнее всего, помещалось ещё немалое количество этих космических сорняков.

Похоже, что ариарские вояки полностью уповали на мощь своего оружия и их не пугала близость двух сиспильских боевых кораблей, мощь оружия которых всё-таки была раз в пять больше, чем у этого несуразного, не смотря на серебристые борта, космического корабля. В доли секунды Люстрин и Звёздный Дым могли влететь внутрь этого Голиафа и за пару часов наделать в нём таких дыр своими молекулярными разрушителями, которым было все едино известняк, базальт, сталь или вольфрам, что его потом и на свалку не приняли бы. Даже в этих материалах они могли двигаться при желании со скоростью до ста пятидесяти километров в час, пробивая здоровенные туннели.

Позади "Гластрина" роились тысячи кораблей поменьше, но многие из них также имели размеры километра по три, не менее. Главари этого несметного войска не торопились. Пошел уже второй час ожидания и это позволило Люстрину и юному Здымчику хорошенько просканировать космического монстра вдоль и поперек. Информации они получили более, чем достаточно, да, к тому же, всю её было очень легко интерпретировать, поскольку именно благодаря Сиспиле планета Ариар обрела всеми признанное лидерство в галактике Мистайль.

Теперь трем десяткам парней, которые всю дорогу придумывали себе прозвища, выбирая что будет звучать лучше, короеды, термиты, кроты или все-таки шашель, не составит никакого труда пробраться куда угодно. Они заранее разбились на двойки и тотчас стали прикидывать, откуда им будет сподручнее начать свою вредительскую деятельность на вражеском корабле. Все четыре челнока занимались тем же, но их задание было несколько иным, — им было поручено наглухо вырубить их электронного собрата, — управляющий электронный мозг "Гластрина" и взять под свой контроль гигантский космический корабль, чтобы он не мог даже чихнуть без ведома Стоса, которого эти парни считали своим боссом.

На исходе третьего часа их ожидание, похоже, окончилось и из громадного шлюза почти трехкилометровой ширины, расположенного в самом центре двутавра, имеющего в высоту добрых семь километров, вылетели два здоровенных десантных космических корабля, каждый из которых был раза в четыре больше сиспильских корабликов. Помимо пилотов на каждом из этих челноков было по два десятка ариарцев, похожих на довольно уродливые копии американского робокопа, решившего примерить на себя военный мундир, которые выстроились по стойке смирно возле переходного шлюза.

Быстро отлетев от корабля-матки и приблизившись к двум сиспильским корабликам километров на сто, они остановились. Со стороны, возможно, всё это выглядело безобидно и вполне мирно. Однако, на обзорном экране появилась крупным планом чья-то сизая физиономия с крючковатым носом и позолоченным кумполом, увенчанным здоровенной бриллиантовой звездой, которая хрипло и угрожающе просипела:

— Господа парламентеры, я верховный главнокомандующий военно-космическими силами Ариара, звёздный адмирал Тьювель Руус-Болсан, приглашаю вас на борт "Гластрина", чтобы вы могли сделать нам свое сообщение лично.

Стос, скривившись так, словно выпил пивную кружку уксуса пополам с кошачьей мочой, раздраженно проскрипел:

— Послушай-ка, ты, адмирал недоделанный со звездюлиной во лбу, тебе же ясно было сказано, что я, звёздный путешественник Стос Резанов, буду говорить только со всеми вами. Мне что, нужно сначала переколотить все эти ваши боевые автоматические машины, чтобы восприняли меня и моих друзей всерьез? Сорок своих задохликов ты уже выслал, Тьювель, так будь добр позвать на свое ржавое корыто всех тех засранцев, которые, как и ты, пошли на поводу у Кассинтии.

Глаза и звёздного адмирал от таких слов, которых он не слышал с самого своего детства, вылезли на лоб и он даже пошел пятнами, так как Стос говорил с ним на его родном языке с самыми издевательскими интонациями в голосе. Он, преисполнившись гнева и решимости, хотел было уже отдать приказ уничтожить врага, как Лулу громко крикнула ему:

— Эй, адмирал, я боевой пилот корабля-истребителя Люстрин новоарниса Лулуаной Торол. Прими к сведению, что я тебе скажу, — наши корабли уже имеют защиту от ваших лучей смерти. Но и без неё мой энергид давным-давно уже переродился и тебе его не взорвать, а вот мой Люстрин способен врезаться в твой "Гластрин" через семь сотых долей секунды и прогрызть его насквозь, так что послушай звёздного путешественника Стоса, моего мужа и собери всю свою шайку для долгого и обстоятельного разговора. Право же, переговорами я это назвать никак не могу, хотя и приму на борту своего корабля твоих придурков с железными задницами.

Звёздный адмирал понял что он, сдуру, влетел в дерьмо по самые брови и сделался тёмно-бордовым. Уж ему-то было прекрасно известно, что арнисы всегда выполняли то, о чём говорили, хотя он и не совсем понимал что такое новоарниса, да, к тому же ещё и замужняя. А ещё он прекрасно знал о том, сколь бесхитростны были арнисы, которые никогда и никому не лгали и даже не умели блефовать. Поэтому, жалобно пискнув, он поторопился сказать:

— Хорошо-хорошо, звёздный путешественник Стос Резанов, сейчас я отдам приказ и все главнокомандующие соберутся на борту моего корабля вместе со своими старшими офицерами. Дай мне для этого всего лишь один час.

В доказательство серьёзности своих намерений, Стос приказал Люстрину и Звёздному Дыму ухватить десантные корабли ариарцев за шиворот и приволочь их поближе. Хотя дистанция была достаточно велика, им удалось сделать это с первой же попытки. Что ни говори, а то, что сиспильские корабли могли генерировать вокруг себя мощное гравитационное поле, придающее им массу вполне сопоставимую с громадиной "Гластрина", играло им на руку, ведь оба крошечных кораблика не сдвинулись даже на миллиметр в космическом пространстве. Это была весьма впечатляющая демонстрация силы, хотя она и не походила на акт агрессии, так как десантные корабли всего лишь были приближены на расстояние в несколько сотен метров и были аккуратно поставлены рядом, а не превращены в живой щит, закрывающий их от громадных лазерных пушек ариарцев.

Глава шестнадцатая. Девяти сестрам по серьгам

На этот раз звёздный адмирал уже не телился и собрал на борту своей летающем обрезке строительной арматурины остальных главарей коалиции даже на четверть часа раньше и вскоре снова вышел в эфир уже месте с этими расфуфыренными типами, чтобы пригласить Стоса в гости. Обмен произошел без сучка и задоринки. Как только четыре челнока влетели внутрь огромного космического острова, Люстрин и Звёздный Дым всосали в себя заложников. Сканирование показало, что адмирал был всё-таки задницей и его подчиненные прихватили с собой две небольшие изотопные атомные бомбочки, каждая из которых запросто могла бы разнести в клочья любую половину его собственного громадного корабля.

Все это гарантировало только одно, — Генри не удастся набить морду своим гостям. То, что у каждого отряда этих горе-диверсантов была с собой ещё и аппаратура связи, тоже разобранная на части, прямо говорило о том, что это оружие последней надежды. Такой поступок не удивил никого кроме Люстрина, который был поражен таким хамством и коварством до глубины своей энергидовой души. Впрочем, его быстро удалось успокоить напомнив о том, что именно это и оговаривалось во время полета. Поэтому он, придя в себя, тотчас заявил во всеуслышанье, что обеспечит диверсантам полную изоляцию.

Зато Стоса и его бригаду вышли встречать многотысячные отряды существ девяти космических рас галактики Мистайль, построенные полками, а то и целыми дивизиями, по обе стороны половины взлётно-посадочного поля, проходящего сквозь весь космический корабль. Их челноки пролетели на бреющем полете от самого шлюза и до огромной четырёхгранной колонны, стоящей в центре корабля. Высота этой палубы была весьма впечатляющей, не менее семисот метров. Позади супер-лифта стояли сотни здоровенных боевых кораблей.

Все они, как это успел заметить Стос, были оснащены помимо каких-то пушек весьма диковинного вида, ещё и излучателями зелёных лучей. Судя по всему ариарцы не один десяток лет готовились к завоеванию Сиспилы и скорее всего это они вдохновили тупых кассинтийцев на подвиги. Вскоре это все должно было стать известным, а пока что челноки, медленно пролетев вдоль строя почетного караула, совершили посадку перед большой группой военных, одетых в самые разнообразные мундиры. Похоже, что все это были какие-то адъютанты.

Бочулиса, взятого на борт люстрина в самый последний момент, хоть он и не был профессиональным диверсантом, очень заинтересовали их мундиры. У ариарцев они были кипельно белыми и представляли из себя кители с короткими рукавами, перепоясанные широкими ремнями и портупеями, к которым прилагались шорты до середины бедра. Стальные руки и ноги этих рослых парней были, можно сказать, обнажены и открытыми оставались только их физиономии с крючковатыми носами. Головы и шеи этих парней тоже были стальными, но животы, довольно внушительного размера, были прикрыты только белой тканью, похожей на сукно.

Почти все остальные офицеры были одеты в черные мундиры, которые отличались друг от друга только наличием или отсутствием сапог, разноцветными нашивками, пуговицами, погонами и эполетами, а также всяческими аксельбантами и прочими блестящими цацками. Как и ариарцы, от остальных участников коалиции разительно отличались одни только кассинтийцы, коренастые, широкоплечие мужики с мощными руками, все, как один, усатые, словно отец всех народов товарищ Сталин. Эти хлопцы носили франтоватые мундиры, пошитые из ярко-синей лакированной кожи со вставками из зелёной, красной и оранжевой кожи с золочеными пуговицами.

Бочулис, которому в пару дали Жиля, остался доволен портными коалиции и успел высказать Стосу своё мнение о талантах этих существ. Впрочем, тому было недосуг думать о том, какими талантами обладали их враги, хотя эта информация была достаточно важной и нужной. Челноки летели построившись буквой "Т", впереди Стос на своем любимце, которого он назвал Моней, а позади него шеренгой летели Роза, Ульта и Генка. Все четыре кораблика аж рычали от возбуждения и собирались навести такого шороха на борту "Гластрина", что только держись. Особенно Моня, считавший себя самым грозным оружием на борту Люстрина. Настроение у космических шашелей было и того веселее. Несколько десятков здоровенных, мордастых мужиков в элегантных смокингах, находившиеся на борту челноков, собирались устроить на огромном вражеском корабле веселую, но отнюдь не безобидную игру в прятки.

Зато у экипажа первого корабля по имени Моня задача была совсем иной. На его борту находилось пятеро рослых, массивных мужчин в элегантных черных фраках, с прозрачными масками, оснащенными дыхательными приборами, на лице и черными цилиндрами на голове и пятеро стройных, высоких и элегантных красоток, чьи роскошные, обнаженные тела были едва прикрыты полупрозрачным шифоном, шелком, кисеёй и страусовыми перьями. Драгоценные камни, обрамлённые в золото, сверкали на них так, что даже глазам было больно. Как раз именно эти наряды и обеспечили Бочулису место не только на Люстрине, но и в отряде диверсантов.

Кораблики, строго выдерживая дистанцию, опустились на стальные плиты не долетев метров десяти до огромного, темно зелёного ковра, постеленного перед лифтом. Спустя минуту из всех четырёх люков силовое поле-лифт подняло наверх четыре группы людей, стоявших вплотную друг к другу. Только на Моне дипломаты выставили вперед свое главное оружие, ослепительных, полуголых красоток. Неказистые, корявые мужички в роскошных военных мундирах тотчас зачмокали губами и стали распускать слюни и сопли, увидев этих красавиц, а те, в свою очередь, принялись поигрывать плечами, вилять своими аппетитными, круглыми задницами, да, ещё и потряхивать просто обалденными сиськами, отчего по толпе адъютантов пронесся тихий, но весьма явственный ропот.

Солдаты и пилоты кораблей, стоявшие метрах в сорока от Мони, на корпусе которого выстроились в каре эти девицы и теперь делали им ручкой и весело подмигивали, и вовсе тихонько взвыли, а их чёткий строй дрогнул. Те полумеханические мужики, которые стояли позади, немедленно стали высоко подпрыгивать и даже карабкаться на плечи друг другу, широко раскрыв рты и вся торжественность тотчас накрылась медным тазом и, вдобавок ко всему, ещё и мокрым полотенцем, а Стос понял, что Бочулис был полностью прав и он заполучил в свои руки очень мощный аргумент для вразумления космических вояк.

Теперь переговоры с этими космическими негодяями виделись ему в куда более радужном свете, ведь он, поначалу, не воспринял всерьёз всё то, что говорил им о красоте Лулуаной Хранитель Далейн. Он считал все его восторженные слова всего лишь фигурами речи и не более того. До этого момента, еще на Земле, он частенько рассматривал изображения различных обитателей галактики Мистайль, имевшиеся в его информатории, и был вынужден констатировать тот прискорбный факт, что все они были весьма далеки от совершенства.

Кассинтийцы были коренастыми, кривоногими и вислопузыми существами с мощными торсами, отдаленно смахивающими на орангутангов, только малость пострашнее. Летумцы были довольно высоки и обладали крепкими телами, но у них были какие-то круглые, диковато выглядевшие рожи с отвислыми щеками и просто свиными ушами. Крионцы более всего походили на людей, но их лошадиные физиономии с блестящими черепами, из которых клочьями торчала во все стороны шерсть, могли насмерть перепугать даже самую жадную и неразборчивую вокзальную шлюху.

В общем по настоящему красивых, хотя и совершенно чужих по своему облику существ, Стос в информатории не нашел и потому не очень-то удивлялся тому, что те же кассинтийцы добивались от арнис в числе прочего ещё и того, чтобы те поработали над их внешним видом. Теперь же, увидев их живьём, он понял, что те вполне оправданно шли в бой, вот только арнисы ничем не могли им помочь потому, как им не были ведомы любовные наслаждения, а стало быть и всё то, что с этим было связано. Между тем он уже обратил внимание на то, что те же кассинтийцы все поголовно носили пышные усы, которые скрывали их раздвоенную губу и выбривали себе лбы и щеки, оставляя, однако, короткие, аккуратные бородки.

Наверняка таким незамысловатым образом они пытались придать себе внешний вид присущий древним арнисам, которых, согласно сведений, содержащих в информатории, они издревле почитали богами, а те назло всем взяли, да, и обратились энергетическими дисками, тем самым оскорбив все разумные расы галактики Мистайль. Странное дело, но почему-то большинство этих существ мечтали измениться и стать подобными древним арнисам. В очень многих мирах этой галактики тысячелетиями передавались из уст в уста легенды о высоких и стройных богах, обитающих на Сиспиле, которые жили вечно.

Высокие, но довольно хилые и худосочные ариарцы пошли в своем стремлении к физическому совершенству намного дальше других и срастили свои тела с биомеханическими железками, став, воистину, несокрушимыми в рукопашном бою солдатами. Но и они увидев, как из своих челноков вышли рослые земляне, одетые в черные элегантные наряды с длинными фалдами, которых сопровождали столь ослепительные красавицы, зароптали. Стос, взяв Розу под руку, первым спустился с Мони по серебристым ступеням и шагнул к адъютантам, облаченным в диковинные мундиры. Хотя вблизи они не сделались красивее, он, вдруг, поймал себя на мысли, что они были куда симпатичнее, чем все те космические уроды, которых штамповали в Голливуде.

Они встали в шеренгу перед офицерами девяти космических флотов, а позади них выстроился чётким строем взвод вредителей в черном. Как это и было оговорено заранее, их тотчас пригласили пройти в огромный лифтище, в кабину которого смогли бы войти не менее тысячи человек. Их друзья остались снаружи и вокруг них тотчас стало сжиматься кольцо ариарцев, выставивших вперёд свои пушки. Парни посматривали на них насмешливо и стояли не шевелясь. Как только ариарские вояки подступили к ним вплотную, они шустро взлетели в воздух и бросились врассыпную, ловко маневрируя в полете и не давая никому сделать по себе ни единого прицельного выстрела.

Ариарцы дико взревели и открыли по ним плотный огонь, который, однако, не нанёс им никакого вреда. К их удивлению все эти бестии в черном, подлетев к стенам, тотчас проделали в них дыры и исчезли из вида. Хуже всего было то, что все четыре челнока, проделав под шумок здоровенные дыры в створках бронелюка главного пассажирского лифта, тоже куда-то удрали. Это вызвало жуткую панику и остервенелые вопли на взлётно-посадочной палубе "Гластрина". Такого свинства от заложников, отданных в их руки присланными с Сиспилы звёздными дипломатами-аферистами, никто из этих железноруких вояк не ожидал.

Тем временем лифт с адъютантами и жуликоватыми звёздными дипломатами уже поднялся на самый верх, прямо в большой зал, где собрались все главари военной коалиции, сколоченной против Сиспилы и едва не добившейся того, чтобы эта планета перестала существовать. Моня уже успел добраться до здоровенной технической штольни, где и притих, сделавшись невидимым, а заодно взяв на себя управление всеми системами огромного космического корабля, мгновенно отправив его главный компьютер в нокаут. Этому типу очень нравилось, что Стос ласково называл его хитрым жидом и он всячески старался оправдать это прозвище.

Идеалом мужчины для этого искусственного разума были два неразлучных кореша Изя и Менахем, которых так любил и ценил его создатель. Теперь этого хитрющего типа уже было невозможно чем-либо выкурить из его убежища и заставить оставить несчастный космический корабль в покое. Для начала он разнёс из мощных автоматических лазерных пушек пяток серебристых одуванчиков, после чего подорвал и сами пушки, устроив перепад напряжения, что привело всех, кто это видел, в изумление. Следующей его зловредной каверзой стало то, что он взял и включил мощную систему пожаротушения на протяжении всей взлётно-посадочной палубе.

Это привело к тому, что все солдаты и пилоты были покрыты с головы до пяток густой, вонючей, едкой пеной. Воду, этот злобный гад так и не включил, из-за чего у всех тотчас отпала охота охотиться за беглецами и ариарцы, яростно матерясь и дико кляня начальство, побрели в свои казармы, где тоже не лилась из кранов вода, а жара стояла такая, что пена быстро засохла на их хромированных железках. Это вызвало новый вопль ярости и все тотчас принялись рвать в клочья свои мундиры. Вот такой гад был этот железный Моня, который вознамерился, как следует, проучить ариарских вояк.

Обо все этих проказах было пока что неизвестно звёздному адмиралу Тьювелю Руус-Болсану и всему его штабу. Эти господа отгородились от всего остального экипажа "Гластрина" в огромном пятиэтажном адмиральском отсеке имеющем в длину полных пять километров и в ширину два километра с гаком, который занимал чуть ли не всю шейку космической двутавровой балки, а в высоту был полтора километра. По сути дела это был автономный космический корабль, ловко встроенный в стальное тело этого космического монстра.

Огромный, сверкающий полированным хромом и золочёным, красивым декором, лифт, который мог двигаться не только вертикально, но и горизонтально, без лишней спешки, плавно и величественно доставил звёздных дипломатов и сопровождающих их лиц на адмиральскую палубу. Адъютанты звёздного адмирала, похоже, специально пустили его с черепашьей скоростью, да, к тому же ещё и по самому длинному маршруту, чтобы несколько лишних минут поглазеть на полуголых красоток. Те в свою очередь, нежась в страстных и пылких взглядах этих неказистых парней, широко улыбались им в ответ, томно вздыхали и бросали на бравых паркетных вояк быстрые взгляды, от которых тех пробирала крупная дрожь.

Особенно разошлись Аньез и Ульта. Обе они были теперь одного роста, с крутыми бёдрами и осиными талиями, пышными грудями и стройными ножками, задрапированными в короткие, элегантные платьица, созданными мудрым Бочулисом специально для того, чтобы свести этих бедолаг с ума. Этот дошлый тип чётко и без потерь донёс до Стоса свою гениальную идею и превзошел самого себя по части эротического эпатажа и особенно обольщения бедных мужиков из галактики Мистайль.

Аньез была одета в голубое, с золотистой искрой, одеяние и её правая грудь была полностью обнажена. Трусиков на этой чертовке с обсидианово-смоляной кожей не было и она, подобно Ольхон, повесила у себя, между стройных ног, четыре крупных ланкийских рубина грушевидной формы на черенках лимонно-желтого золота, а пятый идеально круглый рубин был погружен в её пупочную впадину, пришпилен к коже четырьмя штифтами и сиял фоне черного, обворожительно округлого животика, словно кровавый глаз какого-то хищного зверя. Помимо всех прочих украшений из рубинов и золота, эта черная пантера надела на свои точёные ножки элегантные золотые кандалы, усыпанные рубинами, а длинную, плоскую фигурную цепочку, сковывающую их, чтобы та не волочилась по полу, подхватывала по середине ещё одна, с овальными звеньями, которая поднималась вверх и была прицеплена к четырём крупным тёмно-вишнёвым рубиновым капелькам.

Шейданские офицеры в ярко-синих мундирах с золотым шитьем, которые были также черны кожей, как и Аньез, не сводили с этой бестии глаз и постоянно держали её в прицеле своих крошечных видеокамер. Само собой разумеется, что их взгляды по большей части упирались в рубиновые капли и эти коренастые парни то и дело шумно вздыхали, а по их лоснящимся физиономиям текли струйки пота, хотя в кабине лифта было не так уж и жарко. Все остальные члены военной коалиции тоже вовсю хлюпали носами глядя на Аньез Нуаре, но и Ульта имела в этой толпе своих поклонников, хотя цепочка её кандалов была прикована не к каким-то массивным золотым шаманским амулетам, подвешенным между ног, а к сапфировому поясу этой красотки.

Ульта выбрала для себя наряд из зелёной полупрозрачной ткани с таким глубоким декольте, что соски её обворожительной груди были полностью выставлены на всеобщее обозрение. Смуглая, слегка красноватая кожа этой шаманки приводила мужчин чужих космических рас в дикий восторг, и, так же как и черная кожа Аньез, прямо говорила им о том, что обе эти красотки вполне могли оказаться в их постели. Именно только об этом все они и думали, что Стос знал доподлинно, поскольку постоянно читал их мысли своим ментосканером, хотя именно за такие трюки арнис как раз все и ненавидели.

Вообще-то его куда больше поразило то, что в трёх других белотелых красотках, двое из которых были блондинками, а третья жгучей брюнеткой, тутошние Казановы видели богинь и потому считали их недосягаемыми для себя. И это не смотря на то, что их ноги также как и у их подружек были скованы драгоценными кандалами. Самой эффектной, на его взгляд, была среди них Роза. Во-первых, потому, что она выглядела даже более юной девицей, чем её дочь, а, во-вторых, из-за своей роскошной гривы золотистых волос.

Уж на что Стос и Лулу считались на острове Тумареа совершенно отвязанной и полностью раскованной парой, Роза и Генри Джексоны побивали их полностью не только своими нудистскими наклонностями, но ещё и тем, что занимались сексом где ни попадя. Вот и сегодня эта очаровательная и самая стройная наяда надела на себя наряд, состоящий всего из двух дюжин длинных ниток крупного японского жемчуга и нескольких страусиных перьев. Генри собственноручно сковал ножки своей жены бриллиантовой цепью, которую подвесил ниткой жемчуга к двум подвескам из продолговатых, ромбовидных бриллиантов, карат на сорок каждый.

Эллис, по сравнению со своей матерью выглядела скромницей, хотя и на её платье ушло ткани ничуть не больше, чем на пару мужских носовых платков, а о трусиках, одеваясь к визиту на "Гластрин", она даже и не вспомнила. Зато она, как и все девушки, была весьма основательно обвешана изумрудами, которые очень хорошо гармонировали с её светлой кожей. Так же как и все остальные девчонки, она смело доверилась Бочулису, который знал толк в пирсинге и ещё до того, как она спустилась на взлетно-посадочную палубу вражеского корабля, её супруг, уединившись с ней в каюте, успел высказать ей все свои восторги. Так что Эллис не очень-то и кручинилась от того, что эти мужики смотрели на неё исключительно, как на богиню.

Ирен, чтобы выделиться, выбрала для себя, в качестве фирменной фишки аметисты густо-фиолетового цвета, из которых был соткан весь её открытый наряд, состоящий из коротенького топика и мини-юбки, похожей на очень странную набедренную повязку, которая, почему-то, закрывали бедра девушки, а отнюдь не её фигурно постриженный лобок и круглую попку, выставленные напоказ бедным солдатикам. Выглядела она из-за этого просто обалденно, хотя и не стала прицеплять никаких массивных подвесок между ног, обойдясь дюжиной золотых колечек и драгоценными кандалами из аметистов, которые ловко поддерживала силовыми полями.

Согласно заранее разработанного плана, все мужики стояли неподвижно, с каменными лицами и смотрели немигающим взглядом прямо перед собой. Зато их девчонки, находясь в живом кольце офицеров коалиционной армии, постоянно передвигались вокруг них и даже проделывали, время от времени, акробатические номера, порой, высоко вскидывая ноги и сбивая с головы этих обормотов их фуражки и каскетки. Более того, они изредка позволяли себе прижиматься к этим вспотевшим от волнения и страсти типам и затем отпрыгивали от них с весёлым смехом, как только кто-либо из них прикасался к их телам рукой.

Не будь у них на головах прозрачных масок с дыхательными приборами, то они, скорее всего, подарили бы кому-либо из этих бедолаг парочку поцелуев. Впрочем, вполне хватало и того что они вытворяли, цокая по стальным, рифлёным плитам высоченными каблучками своих туфелек. С такими красавицами Стос надеялся быстро сломить сопротивление коалиционных вождей и вытолкать их взашей из звёздной системы Люста без лишнего кровопролития, что казалось ему всё более и более реальным делом. Единственное, что его беспокоило, так это то, что из-за обилия золота девушкам приходилось обходиться одними только защитными силовыми кирасами, да, и то очень слабыми, способными защитить их только от пули. Увы, но включи они защиту на полную мощь, все их золотые украшения разлетелись бы в разные стороны.

Но, к счастью, ни у кого из этих господ офицеров пока что не возникло и мысли стрелять по ним. Хотя это были всего лишь мальчики на побегушках, он был вполне удовлетворен тем, что все они смотрели с вожделением на его, увы, уже бывших любовниц. К своему полному восторгу он, наконец, въехал, что все эти ребята с тоской думали о том, что богини с ослепительно белыми телами достойны только высшего комсостава. Это его порадовало, как порадовало и то, что их самих эти типы практически не замечали, хотя и поглядывали на них с уважением, оценивая рост, ширину плеч и объемы бицепсов.

Ещё его удовлетворило то, что на всех их красавиц, чьи ноги были украшены драгоценными кандалами, они смотрели, как на живой выкуп, и считали, что военные вожди космической банды будут полными идиотами, если откажутся снять блокаду и разбежаться по домам с таким роскошным выкупом, который земляне собирались уплатить за Сиспилу. На их взгляд заиметь себе такую наложницу было куда большей удачей, чем покорить арнис, которые, скорее всего, всё-таки сумеют их разгромить и отстоять свою свободу и независимость.

Но самым важным открытием, которое Стос сделал за те двадцать шесть минут, в течение которых они, сойдя с борта Мони, поднялись Бог весть на какой этаж и вышли из кабины лифта на адмиральскую палубу, было одна потрясающая мысль, которую он прочитал в голове одного широкоплечего, вислобрюхого кассинтийца с тряпочными эполетами на плечах: — "Святые воды Гарусы! Вот было бы здорово, если бы и нас этот святой источник Божьей благодати исторг из своих недр точно такими же огромными мужчинами с прекрасными ликами древних богов и дал нам таких же белотелых, очаровательных подруг с волосами, подобными золотому песку вокруг Святых вод."

А ведь из всех их компании только один Вилли был вправе претендовать на должность штатного красавца, но тот смуглолицый парень с зелёными крапинками на физиономии, сталинскими усами бурого цвета и короткой бородкой, считал красавцем даже Гастона с его наглой рожей, длинным мясистым носом и квадратным подбородком и даже его самого. Это тут же настроило Стоса на несколько иной лад и сам он невольно задался вопросом: — "Уж если мы прилетели на Сиспилу для того, чтобы дать белковые тела арнисам, то почему бы нам, заодно, не поэкспериментировать и над этими ребятами, если, конечно, они нас об этом хорошенько попросят? Или не стоит выпендриваться и самим предложить им стать малость покрасивше? Нет, лучше быть щедрым и первым сделать им такое предложение."

Как только они вышли из лифта в мрачный, полутёмный предбанник адмиральского отсека-корабля, им подали большую открытую летающую платформу на антигравитационной подвеске. Рассевшись на широких скамейках, они продолжили свой путь уже с гораздо большей скоростью. Перед платформой раздвинулся здоровенный шлюз с толстыми броневыми створками и минут через пять их привезли по длинному стальному туннелю к другому люку, за которым располагался ярко освещённый и пышно убранный зал. Недостаток собственной красоты ариарцы компенсировали удивительно красивым дизайном интерьеров.

Всё, что Стос видел на "Гластрине" до этого момента, он считал весьма изящным, хотя ему и не понравилась форма этого космического монстра, но, оказавшись в этом огромном зале, просто открыл рот от удивления. Да, ариарцы, оказывается, были отменными дизайнерами, художниками и скульпторами, хотя они здорово приукрашивали самих себя и в скульптурах их тела почти ни в чем не уступали лучшим образцам искусства эпохи эллинизма. Единственное, что отличало произведения их скульпторов от произведений Фидия, так это то, что у всех их персонажей были кавказские носы. Возьми он с собой Вахтанга, они точно приняли бы его за своё божество.

Шагая по каменным плитам с Розой под руку к звёздному адмиралу и его приспешникам, стоящим в середине зала, он быстро оглядывался по сторонам, фиксируя в памяти своего компьютера каждую скульптуру и картину. Это не ускользнуло от пристальных взглядов военных вождей коалиции и они, видя его интерес к искусству Ариара, приободрились. До этого момента все они стояли в некотором напряжении, а физиономия Тьювеля Руус-Болсана и вовсе до сих пор была красной, но он тоже быстро приходил в себя.

Похоже, что остальные военачальники устроили ему хорошую взбучку за то, что тот решил подвергнуть их жизни такому риску. Подходя поближе, Стос снова получил возможность читать их мысли и то, что думали о нем визави, его нисколько не обрадовало, поскольку мысли их были таковыми: — "Гнусный наглец — Думал о нём адмирал — Посмотрим, как ты завопишь, узнав о том, что оба твоих корабля разнесло в пыль взрывом." Кассинтиец же думал о нем несколько иначе: — "Ну, с этими-то болванами мы как-нибудь справимся. Если и не с помощью оружия, то благодаря яду." В общем идти на мировую эти красавчики, явно, не собирались.

Остальные вояки также не отличались особой оригинальностью и мечтали только об одном, как бы им поскорее уничтожить дипломатов-мужчин и уволочь на свои корабли их спутниц, но не в качестве наложниц, а лишь как источник генетических материалов для последующего клонирования. Что же, это тоже было неплохо, так как играло Стосу на руку. Все эти неказистые ребята были очень заинтересованы в том, чтобы влить в свои народы свежую кровь. Так что, пожалуй, ему действительно следовало предложить им свои услуги лекаря.

Особенно его поразил вопрос, который задавал себе самому шейданский главком: — "Интересно, могут скрещиваться с нами эти земляне? Ведь мы, в отличие от ариарцев, можем скрещиваться чуть ли не с половиной звёздных народов Мистайля, так что же сможет помешать моим генетикам использовать этих богинь для того, чтобы получить более устойчивую к мутациям расу и таким образом возвыситься среди близких нам по крови звёздных народов? Обитатели из других известных нам галактик нас отвергли, так может быть земляне это и есть наш единственный шанс?"

Узнав о том, что обитатели галактики Мистайль подвержены каким-то мутациям, Стос и вовсе возликовал. От Лулуаной и особенно Люстрина он уже знал о том, что две их галактики имеют очень много общего с точки зрения генетики и биологии и довольно сильно разнятся между собой по кое-каким физическим параметрам. Галактика Мистайль была гораздо старше галактики Млечный Путь и находилась ближе к краю Вселенной. Поэтому в ней всё ещё были ощутимы реликтовые излучения времен первичного взрыва, благодаря которым в белковых организмах и накапливался энергид. Похоже, что это именно оно приводило к губительным мутациям.

Подойдя на расстояние в пять метров, Стос и его друзья сдержанно склонили головы в полупоклоне девяти, таким не похожим друг на друга и на них самих, мужчинам, одетым в пышные, расшитые золотом и серебром мундиры. Их дамы, наоборот, горделиво вскинули свои подбородки. Особенно хорошо это вышло у Аньез. Как и недавно в лифте этих неказистых мужичков тотчас прошиб пот и все они поплыли так, словно получили по башке от Джо Формена или того хуже, от ухоеда Тайсона. Один только звёздный адмирал Тьювель Руус-Болсан набычился и грозно прорычал вместо здравствуйте:

— Итак, жалкий шут, ты добрался до моего парадного зала, но на чем ты собираешься улететь обратно на Сиспилу? Ведь стоит мне моргнуть и оба твоих корабля будут взорваны моими отважными офицерами изнутри!

Рожа у этого крючконосого типа при этом была такая злорадная, что от него, в испуге, отшатнулись даже его верные приспешники. Стос же, в ответ, громко и весьма нахально расхохотался, а затем, делая неприличный жест рукой, крикнул:

— Тьювель, аферист несчастный, да, ты хоть обморгайся стоя здесь! Дурачок, ни один радиосигнал, посланный с борта твоего дырявого корыта, даже самый мощный, просто не пройдёт сквозь силовую энергетическую защиту Люстрина и Звёздного Дыма. Да, и в том случае если это произошло бы, то от взрыва твоих изотопных шутих у моих кораблей ни одна гайка не отвинтится. Чудо ты с жестяной задницей, а не звёздный адмирал, Тьювель. Зато твоё ржавое космическое корыто вот уже добрых полчаса находится под моим полным контролем и сейчас на его борту творится такая паника, какая тебе и в самом кошмарном сне не привидится. — Видя настороженный взгляд адмирала, Стос, шагнув вперед, похлопал его по плечу и добавил — Не, веришь, старый пират, так давай, я проведу тебя на вспомогательный пункт управления и там всё покажу.

Вывесив перед собой план этой палубы адмиральского корабля, он обнял перепуганного не на шутку Тьювеля Руус-Болсана за его стальное, позолоченное плечо и силой принудил вредного типа двигаться в нужном направлении. Космический робокоп, который вот уже добрых тридцать пять минут не получал никаких известий через коммуникатор, растерялся и нехотя побрёл к пункту управления. Ещё больше он был поражен тому, что перед этим здоровенным типом, одетым в черное, тотчас распахнулся потайной бронелюк, замаскированный под панель резного дерева. Не увидев на мониторах никакой паники, он облегчённо вздохнул и даже улыбнулся, досадуя на себя за то, что он так легко поддался страху.

Однако, уже через пару секунд эта благостная картина изменилась самым радикальным образом. Теперь на всех мониторах можно было видеть толпы ариарских солдат и космолетчиков, мечущихся в панике под тугими струями противопожарной пены и в бешенстве стреляющих по пеногонам из своих карабинов и пистолетов. В некоторых местах, таких например, как огромная офицерская столовая, положение было ещё хуже, так как там прорвало фановую трубу и нечистоты хлынули в главный обеденный зал. Офицеры стояли на столах, уже накрытых к ужину, и дико орали во весь голос.

Но более всего его поразил доклад с боевого поста, на котором хранились ядерные боеголовки к ракетам. Офицер, по бледному лицу которого текли струи холодного пота, в панике кричал в коммуникатор:

— Центральный пост! Центральный пост! Срочно доложите главнокомандующему, что все ядерные боеголовки на седьмом складе превратились в какую-то труху! Мы лишились трети ядерного арсенала, а стены склада все в дырах!

Другой офицер также пытался докричаться до начальства, но его беспокоило другое и он вопил:

— Центральный пост! "Гластрин" подвергся нападению целого полчища диверсантов! По-моему, каждый из всех тех землян, которых привез на борт нашего суперкрейсера этот звёздный путешественник, разделились на десять особей. Они совершенно неуязвимы и в считанные секунды пробивают дыра даже в самых толстых бронеперегородках. Трубопроводы пробиты в десятках мест и ремонтные бригады не успевают их ремонтировать, главный компьютер сошел с ума! Я сейчас тоже сойду с ума! Срочно сообщите об этом адмиралу!

Но самое страшное известие пришло от командира адмиральского спасательного корабля, который сам примчался во вспомогательный пункт наблюдения и закричал с порога:

— Мой адмирал, мы не сможем немедленно отстыковаться от "Гластрина"! Корпус вашего корабля потерял герметичность. Кто-то проделал в нём два десятка огромных дыр. Нам потребуется не менее трёх суток для ремонта.

Снисходительно похлопав звёздного адмирала по плечу, Стос грубовато поинтересовался у него:

— Ну, что, Тьювель, продолжим выяснять чьи заложники вреднее, твои или мои? А может быть плюнем на это и начнём конструктивный разговор на куда более важные темы? Скажи спасибо, что я не взял с собой всех своих звёздных вредителей, а обошелся всего лишь одним взводом.

Адмирал попытался было вывернуться из-под тяжелой руки Звёздного путешественника, но не смог. Тяжело дыша он жалобным голосом просипел:

— Чего ты хочешь от нас, дьявол?

Стос ответил ему со вздохом:

— Ну, для начала я хотел бы узнать, за что ты убил столько ни в чём не повинных арнисов. Хотя, пожалуй, нет, я не буду ставить вопрос так жестко. Поэтому я сейчас даю отбой операции "Шашель", которую проводят на борту твоего суперкрейсера мои парни и мы все пройдём в тот зал для отдыха, что расположен за этой стеной и там обо всём поговорим спокойно и без эмоций. Кстати, отдай приказ своим воякам, чтобы к нам немедленно пропустили моих парней, иначе я тотчас отменю свой приказ и они превратят твой корабль в дырявое корыто и он вообще никогда не сможет тронуться с места.

Вконец раздавленный звёздный адмирал отдал приказ и уже без принуждения, сам поплёлся в большой зал отдыха. Стос отошел от него и насмешливо посмотрел на остальных космических вождей, которые донельзя были поражены тем, что всего каким-то тридцати землянам удалось навести жути на экипаж такого огромного корабля. Поникшего Тьювеля тотчас обняла Роза и стала успокаивать его ласковым голосом, говоря ему о том, что все позади и что они прилетели в галактику Мистайль не только для того, чтобы помочь одним обитателям Сиспилы.

Остальные девушки взяли под руки сразу двух мужичков и повели их по залу к огромным золоченым дверям. Огромная комната отдыха ариарцев походила на какой-то аристократический английский клуб. Окон в ней не было совсем, зато это квадратное в плане помещение имело стеклянный купол, через который виднелось синее небо с бегущими по нему белыми облачками. По углам, вдоль стен, а так же по всему залу стояли большие, красивые резные каменные вазоны с растущими в них цветами и даже деревцами, каменные же фонтанчики и скульптуры из кремового мрамора, между которыми концентрическими кругами стояли большие уютные кресла с пушистой обивкой.

В самом центре комнатушки, размер которой был примерно сто пятьдесят на сто пятьдесят метров, с потолками метров под двадцать пять, а то и больше, парило в воздухе на высоте пяти метров нечто хрустальное, трепещущее и звенящее, что наполняло это помещение дивным ароматом, которым не могли насладиться человеко-арнисы, на чьих головах были надеты защитные маски. Стос, выйдя на середину, указал властным жестом на одну половину зала и громко сказал:

— Господа, мы сядем здесь, а вы напротив нас. Заодно, господа, пусть каждый из вас пригласит сюда ещё по четыре своих ближайших помощника и пусть среди них обязательно будут специалисты-медики и генетики. Желательно со своими компьютерами и последними данными исследований в области вашей медицины и генетики. Ну, а пока они прибудут сюда, я скажу несколько слов о военном аспекте вашей проблемы. Первое, что должны вы знать, господа, это то, что Сиспилу вам никогда не удалось бы захватить и принудить арнис стать вашими лекарями и няньками. Хранители Сиспилы приняли решение взорвать Люст тотчас, как только ваши корабли приблизятся к их планете на опасное расстояние. После этого они добьют всех тех, кто останется в живых и навсегда покинут галактику Мистайль. Вы этого добиваетесь, господа?

Лица девяти космических вояк исказились от ужаса. Шейданский главком тотчас бросился к Стосу и, молитвенно сложив руки перед собой, буквально взвыл благим матом:

— Звёздный путешественник Стос, умоляю тебя, останови арнис! Мы снимем осаду и уйдём, клянусь тебе святыми деревьями Шейдана. Только попроси их помочь звёздным народам Мистайля, ведь многие из нас уже на грани вымирания.

Похлопав этого чернокожего парня по плечу, Стос миролюбиво сказал ему и всем остальным воякам:

— Ребята, вы слишком многого требуете от арнис. Поверьте, хотя они все очень мудры, далеко не всё в их силах. Хотя то, чего вы просите от них, можем дать вам мы, но по большей части руками арнис, которых вы стали убивать. Ладно, давайте рассаживайтесь и как только народ подтянется, попробуем обговорить все ваши проблемы.

Шейданец, услышав это, был готов броситься на адмирала Тьювеля, но Аньез вовремя утащила его подальше и, усадив в большое мягкое кресло, обтянутое оранжевым мехом, села к нему на колени и принялась гладить по голове, словно маленького. Остальные расселись сами и немедленно принялись отдавать приказы, требуя от своих подчиненных чтобы те прислали к ним медиков и учёных вместе со всеми их чертовыми записями и анализами. Однако, первыми в зал вошли шкодливые шашели, которые едва сдерживали смех и из последних сил старались сохранить серьёзное выражение лица.

Ещё через полчаса в комнату отдыха стали пинками заталкивать врачей и ученых-генетиков. Стос, наконец, увидел женщин этих рас и был поражен тому, что даже дегенеративные мутации не могли вытравить из Евиного племени страсти к макияжу и украшательству. Дамы, не смотря на их неказистый вид, выглядели намного симпатичней мужиков. Поначалу они попытались сесть подальше от человеко-арнис, но у него на этот счет было совсем другое мнение. Властными жестами и строгими окриками он заставил господ военных откочевать в задние ряды и, подтащив своими силовыми манипуляторами три с лишним десятка кресел поближе, громко сказал:

— Друзья мои, присаживайтесь. Я человеко-арнис по имени Станислав Резанов. Мы пришли к вам с миром. Слава Богу, что мы, благодаря арнисе Лулуаной Торол, уже успели кое-чему научиться, а потому я намерен передать знания Сиспилы и вам. Тем более, что среди вас есть и мужчины, и женщины. В общих чертах мне уже известно о том, что все ваши звёздные народы медленно и неуклонно убивают дегенеративные мутации. И мне кажется, я понял из-за чего это происходит, друзья мои. — Внезапно он спросил — Всё дело ведь здесь только в том, что на вас совсем иначе действует энергид, который даёт арнисам вечную жизнь и их могущество? Так ведь?

Ему ответил седовласый тучный шейданец, тихо сказав:

— Я профессор Шуур-Пфа с Шейдана, любезный звёздный путешественник. Ты сразу же проник в суть проблемы и если ты мне позволишь, то я покажу тебе на своем компьютере свою последнюю математическую модель этого процесса…

Стос веселым голосом перебил его:

— Нет, дорогой мой Шуур-Пфа, не позволю. Я просто возьму и загружу в свой сиспильский компьютер всё то, что находится в твоём компьютере. Кстати, ребята, я не намерен здесь торчать слишком долго, а потому давайте сделаем так, мы перепишем на свои компьютеры всё ваше файло и малость пошевелим мозгами прежде, чем сделать вас примерно такими же, какими являемся сами. Ох, чувствует моё сердце, что у нас у всех, у вас и у нас, гораздо больше общего, хотя мы и выглядим такими разными. У вас ведь у всех даже кровь красная от гемоглобина, если я не ошибаюсь, а?

Все ученые, даже железнобокие ариарцы, дружно закивали головами в знак согласия. На их лицах было написано изумление, а у некоторых даже потекли слезы из глаз. Прежде, чем приступить к перезаписи данных, он громко крикнул:

— Эй, адмирал Тьювель, быстренько распорядись, чтобы сюда пропустили наши челноки и притащили какие-нибудь лежанки или топчаны, а заодно пригласи сюда ребят с телекамерами. Мы сейчас сделаем то, ради чего вы все сюда припёрлись и убили семьсот пять арнис, уроды. Превратим ваших врачей и учёных в существ, полностью подобных нам, но с вашими собственными биологическими особенностями. Кстати, Тьювель, тебе не кажется, что эти ваши спутники убийцы вам пора демонтировать самим и подумать о том, как вы будете извиняться перед Хранителями Сиспилы. Они ведь тоже, говоря по-честному, говнюки ничуть не меньшие, чем вы все, а ещё я буду тебе очень признателен, если ты позволишь моим кораблям влететь в свой адмиральский отсек-корабль и заберешь с борта Люстрина и Звёздного Дыма своих горе-диверсантов.

На этот раз адмирал бросился исполнять его приказ с такой прытью и заорал в коммуникатор таким зычным басом, что хрустальная конструкция над головой у Стоса и та зашаталась. Человеко-арнисы и представители учёного мира девяти рас галактики Мистайль уселись друг напротив друга и первые быстро стали переписывать на своих энергидовые компьютеры содержимое миниатюрных блокнотов-компьютеров вторых. Челноки, ведомые вредителем Моней, прибыли уже через десять минут и зависли в воздухе неподалеку, а вскоре в комнату отдыха принесли роскошные кушетки, обитые пушистым белым мехом с розовыми разводами, но они пока что не были нужны.

Ещё через несколько минут в комнату отдыха заявились остальные их друзья, а вместе с ними Генри и Лулу, одетая в джинсовые шорты и топик. Она тотчас уселась к Стосу на колени и, подсоединившись к его компьютеру, стала просматривать базу данных профессора Шуур-Пфа. К работе подключились даже Люстрин и Звёздный Дым, что уже очень скоро позволило именно Лулуаной сделать кое-какие выводы, весьма обрадовавшие Стоса и всех остальных землян. Оказалось, что почти восемьдесят процентов генов у них всех были общими и люди планеты Земля были теми самыми существами, которым было самой природой дано стать генетическими донорами девяти разных по своему внешнему виду рас галактики Мистайль.

Это полностью развязывало им руки и они теперь могли передавать свои наследственные черты всем этим мужчинам и женщинам нисколько не портя их собственной расы, а только улучшая их, как биологический вид. Это, пожалуй, было даже большим прорывом, чем то, что они могли дать белковые тела арнисам, существам совершенно другого рода, ведь с каждым из пациентов им потребуется поработать максимум пять-шесть часов. Правда, тут имелись кое-какие политические аспекты, но и их Стос надеялся решить очень скоро, точнее немедленно, а потому он встал и громко поинтересовался:

— Эй, господа звёздные адмиралы, а вы случайно не хотите и сами слегка измениться? Нас тут пятьдесят человек и спустя несколько часов мы превратим ровно пятьдесят ваших мужчин и женщин в существ подобных нам. Дальше всё пойдёт по нарастающей и через каких-либо две недели, Тьювель, все твои бандиты будут выглядеть точно так же, как эти статуи. Что ты на это скажешь, старый космический пират? Примут тебя на родине парнем под два метра ростом со стальными мускулами и без этой твоей золотой кастрюли на башке?

Адмирал так разволновался от этого предложения, что чуть не рухнул с катушек, но удержался и тихо прохрипел:

— Звёздный путешественник Стос, я клянусь тебе, что Сиспила отныне станет моей второй родиной и я буду защищать её до последней капли крови, если ты сделаешь мой народ здоровым и сильным. Вернешь ему красоту наших древних предков.

Стос удовлетворенно кивнул головой и, решительно сняв с головы шлем, тотчас принялся отдавать распоряжения своим друзьям. Девушкам, согнавшим лишний вес, он поручил взяться за самых толстых пациентов, а себе выбрал самую старую и длинную ариарскую врачиху, такую тощую, что ту не выручал даже биомеханический внешний экзоскелет. Велев своей пациентке лечь на мохнатую кушетку, он даже не стал просить её снять со своего тела железки, которые были сращены с ним, оставляя голыми только часть торса этой пожилой женщины, да, ещё ягодицы и лоно.

Ариарцы так и не смогли сделаться роботами полностью и процесс деторождения у них остался всё таким же древним, рутинным и потому не лишенным удовольствия. Это Стос понял тотчас, как только запустил в рот Файдиляр, так звали его пациентку, свой энергетический сканер. Ведь прежде всего он увидел, что эта была самая обыкновенная женщина пятидесяти трёх лет, которой вся эта биомеханика требовалась только для того, чтобы стать более сильной и выносливой физически. Ну, а когда он вырастил ей передатчик радиоментальной связи, то она сама уже через полчаса смогла общаться с ним в закрытом режиме и рассказала о том, какой она хотела бы стать. Тут ему даже пришлось прикрикнуть на неё и сказать строгим голосом:

— Эй, Файди, ты требуешь от меня слишком многого. Мне, конечно, вовсе не трудно сделать тебя точно такой же красоткой как и моя Лулу, но тогда ты уж точно родишь такую дочурку, что тебе будет не выдать её замуж. Так что ты уж лучше помалкивай и позволь мне выступить в роли твоего второго отца. Я дам тебе свой набор женских хромосом и кое-какие гены, а всё остальное будет твоим собственным. В твоих клетках имеется множество генов искалеченных распадом энергида и я их все выброшу на помойку. Вместе с тем я закачаю в тебя свой собственный, преобразованный энергид и ты станешь, таким образом, ариаро-арнисой. Не волнуйся, старушка, вместе с этим ты обретёшь всё то, что делает нынешних арнис такими могущественными существами и уж поверь, когда ты вернёшься на Ариар, то сможешь откалывать там точно такие же номера, как и все мои друзья. Ты ведь в курсе того, что устроили эти негодники на борту "Гластрина", девочка?

Файдиляр мысленно рассмеялась и ответила ему:

— О, да, это было нечто невообразимое. К нам в госпиталь, через воздуховод, тоже проник один из этих огромных парней, но он не стал ничего портить и даже спас жизнь одному моему пациенту, попавшему под высокое напряжение. Именно тогда я и поняла, Станислав, что вы все и есть те самые боги из древних легенд и сказок, на которых и мы были похожи на заре своей юности. Как же я счастлива, что дожила до этого дня. В твою честь я теперь назову своего первенца.

Стос расхохотался весёлым радиоментальным смехом и, положив предплечье своей руки на грудь Файдиляр быстро вырастил из неё питающие сосуды. Без этого ему ни за что не удалось бы превратить эту худую ариарскую женщину, в которой росту было почти метр восемьдесят пять, в свою биологическую дочь. Стволовые клетки, накопленные в его теле, которые было очень легко спутать с жировыми, тотчас пришли в движение и стали медленно перетекать к правой руке Стоса, отчего та зделалась похожей на толстую колбасину, затянутую черной тканью. Но, прежде, чем приступить к процессу реконструкции организма этой женщины, он освободил её от всех хромированных железок с моторчиками и прочими силовыми приводами.

Он отнюдь не был первым. Гастон, который взялся работать с вредным, но весьма отважным звёздным адмиралом, сбросил его железяки на паркетный пол без малого десятью минутами раньше. Зато Стос в отличие от него теперь совершенно точно знал, что именно ему нужно делать. Впрочем, полковник тоже был тёртый калач и, сев на его компьютер, тотчас перекачал с него всю информацию и приказал Люстрину, чей интеллект был намного выше, чем у доброго десятка человеко-арнис, немедленно составить ему программу биологической реконструкции.

Стос всегда предпочитал работать самостоятельно и потому действовал крайне осмотрительно. От помощи со стороны он тоже не отказывался и потому дело у него продвигалось довольно быстро. Уже через четыре часа он полностью разобрался со всеми этими чертовыми генами и хромосомами, в результате чего перед ним лежала тощая, худосочная девица с довольно миловидным, хотя и морщинистым, курносым лицом и лысой головой, с весьма стройным и привлекательным телом. Теперь ему следовало перейти к самому главному.

Несколько раз глубоко вдохнув воздух, он отдал приказ своему сердцу биться чаще и погнал свою кровь, а вместе с ней и стволовые клетки в тело Файдиляр. Прямо перед ним порхала крохотная телекамера, которая показывала процесс её преображения всему экипажу огромного космического корабля. Все солдаты и космолетчики собрались и замерли у экранов мониторов, наблюдая за тем как из худющего заморыша, словно в сказке, стала быстро вырастать красивая, высокая и стройная девушка с серо-голубыми глазами.

Хотя нижней части её лица они не видели, каждый был уверен в том, что у главного врача корабельного госпиталя Файдиляр Лиис-Туин будет просто ангельская улыбка. В том, что она станет такой же красивой, как и женщины этих огромных плечистых парней, устроивших им такой разгром на корабле, они уже убедились. Везде, по всем отсекам и боевым постам корабля то и дело разносились громкие протяжные вздохи и тихий, мечтательный шепот:

— Неужели и моя малышка скоро станет такой же красавицей, а сам я буду похож на звёздного путешественника Стоса?

Как только все сорок три килограмма живой, а потому жутко активной протоплазмы тела Стоса, способной превратиться во всё, что угодно, перешли в тело юной и прекрасной ариары, он передал ей новенький компьютер, информаторий, несколько сканеров, генератор силовой энергетической защиты, по парочке боевых систем в каждую ладонь, а затем, по самое некуда, закачал в свою дочь чистый энергид, сделав её полноценной ариаро-арнисой. Прежде, чем отнять руку от её рта, он быстро проинструктировал преображенную им девушку:

— Файди, доченька моя, в твоём теле, прямо в сердце, находится сверхмощный компьютер, а чуть ниже информаторий со всеми знаниями арнис. Ещё у тебя есть прямо в ладонях очень мощное оружие и даже генератор защитного поля, так что поскорее разбирайся со всем этим хозяйством. Прежде, чем ты приступишь к тому, чтобы реконструировать тело какого-нибудь лекаришки или врачихи из своего госпиталя, тебе придется дня четыре трескать спецрацион, чтобы набрать нужную массу. Организм ариарцев способен раз в пять, а то и шесть быстрее накапливать жир и потому… Впрочем, хватит об этом. Ты ведь у меня не дура и гораздо быстрее поймешь всё из лекции моего компьютера, а то я вечно всё путаю, когда начинаю рассказывать про всю эту мутотень. Так что вперед и с песней, дочурка!

Стос отнял руку от её маленького, очень красивого рта с очаровательными губами и первое, что он услышал, был следующий вопрос, который поверг его в крайнее смущение и вогнал в краску, ведь ариаро-арниса спросила его:

— Отец, скажи мне, я теперь тоже должна буду ходить, как и твои прекрасные спутницы, едва одетой, носить на ногах эти браслеты с золотыми цепочками и прицеплять ещё одну цепочку к украшениям на моих малых половых губах?

Сиплым от смущения голосом Стос сердито прошептал:

— Ты, что, рехнулась? Ведь наши девчонки специально вырядились так, чтобы у всех ваших мужиков тут же гормоны взыграли и они после этого уже ничего не видели кроме обнаженных прелестей наших девчонок. Этого тебе делать вовсе не обязательно, моя девочка. Ты ведь у меня всё-таки врач.

Файдиляр, прикоснувшись ладошками к своим не очень большим, но очень красивым, словно бы выточенным из слоновой кости, грудям с розовыми сосочками, мечтательно вздохнула и прошептала завистливо и страстно:

— О-о-о, а мне так понравились все эти изысканные и утончённые украшения, особенно те, которые надеты на этой чернокожей красавице Аньез. Да, и все наши мужчины просто с ума посходили глядя на них. Нам ведь специально было поручено всё рассмотреть повнимательнее, чтобы потом мы могли сделать подробный отчёт адмиралу Руус-Болсану.

Смущенно улыбнувшись своей дочурке, воспылавшей страстью к пирсингу и ланкийским рубинам, Стос шепнул:

— Ну, если тебе так уж понравились эти каменюки и цепи, то я подарю их тебе. Всё равно они своё дело сделали, а Аньез не очень-то любит такие штучки, она у нас любительница всего натурального. Но учти, доченька, они весят добрых грамм триста.

С этим напутствием он подал Файдиляр руку и та, грациозно вставая с кушетки тихо попросила его:

— Отец, а можно я тогда скажу всем своим знакомым мужчинам, что эти цепочки означают совсем не то, о чём все они думают, — будто таким образом мужчина отдает свою женщину? Уж пусть лучше они знают другое, — женщина заковала себя в цепи для того, чтобы её не смог взять каждый, кто этого захочет и только тому, кто полюбит ариаро-арнису всем сердцем, будет дозволено расковать её лоно для любви и наслаждения.

Такой хитроумный подход вполне удовлетворил Стоса и он немедленно попросил Аньез о том, чтобы та вернула ему свои кандалы и рубиновые подвески сразу же, как только освободится, заодно объяснив девушке, зачем это они понадобились Фйдиляр. Та не стала затягивать этого дела и незамедлительно освободилась от цепей, тотчас передав их ему с помощью энергетического манипулятора. Файдиляр, приняв из рук отца этот странный подарок, поклонилась ему чуть ли не в пояс и, нежно целуя его в щеку, тихо шепнула:

— Отец, в твой компьютер я поместила один файл с твоим портретом. Он содержит в себе всю информацию об излучателях антиэнергида. Мне кажется, что эта информация будет тебе полезна, ведь отсюда ты полетишь на Сиспилу, где встретишься с её Хранителями, которым многое из того, что ты сделал, может не понравиться. Пусть уж лучше в твоих руках будет надёжное оружие против некоторых арнис.

Не успела Файдиляр подобрать с пола свой зелёный больничный комбинезон, как к ней подскочил со своим огромным кофром жутко исхудавший за эти часы полуголый Бочулис. Он уже управился со своей жертвой, здоровенным, рослым кассинтийцем с широкой грудью, который тщательно оправлял на себе черный смокинг. Заставив дочь Стоса встать по стойке смирно, он немедленно опустился перед ней на колени со своими инструментами и тотчас, деловито и сосредоточенно, принялся прокалывать её, весело насвистывая здымовскую мелодию.

Украсив изящные губки этой красотки, он надел на её ноги драгоценные кандалы и, подвесив их цепочкой к рубинам, принялся украшать девушку выше талии. После этого быстро задрапировал девушку нежно-голубым шифоном и все, кто находился в комнате отдыха, ахнули. Взяв под руки своего отца, высокого, мощного мужчину во фраке с черным цилиндром на голове, по мраморным плитам пола, цокая высокими каблучками изящных туфелек, к огромным дверям зала шла богиня небесной красоты, явившаяся из древних легенд, перед которой буквально все мужчины вставали на колени. Вот тут-то все и поняли, сколь велика была интуиция Бочулиса, которого нетерпеливо теребила за руку другая голенькая, белокурая красотка, которая держала в руках изумруды Эллис.

Вся операция "Шашель" заняла в итоге каких-то двадцать часов. Хотя отряд вредителей в черном и понаделал дыр в огромном космическом корабле, это ни у кого не вызвало нареканий. Как ни умоляли их звёздные адмиралы остаться, Стос был непреклонен и задержался на "Гластрине" всего лишь на пять часов, да, и то лишь по просьбе Люстрина, которому захотелось одарить новых сыновей и дочерей Сиспилы своими сувенирами. Из-за этой небольшой задержки их, обнимая и целуя, провожали представители девяти звездных рас, сделавшиеся очень похожими друг на друга не только потому, что все мужчины были одеты в черные смокинги, а женщины были умопомрачительно раздеты и все с золотыми и платиновыми кандалами на длинных, стройных ногах, а также с прочими ювелирными украшениями земного образца, но и потому, что были просто очень похожи друг на друга внешне, а стало быть весьма смахивали на землян.

Между тем каждая из этих звёздных рас сохранила свои индивидуальные черты в тех её представителях, которые прошли через процедуру преображения. Крионцы остались чернокожими гигантами и все три их девушки поражали всех тем, что они не были похожи на Аньез, хотя и были очень красивыми девчонками. Вахтанг ходил гоголем из-за того, что его нос, а точнее грузинские гены, так хорошо подошли ариарским мужикам и адмирал Тьювель был похож на него, словно они были родными братьями, хотя не он был его родителем, а Гастон Нуаре, тоже парень с весьма длинным носом. Кассинтийцы те и вовсе несли кресло с сидящей в нём Ультой, преобразившую их адмирала и давшие им гены своего народа, на руках. Впрочем, генетическое разнообразие Земли было щедро даровано девяти звёздным народам Люстрином, который передал Файдиляр почти пять миллионов биопроб, собранным агентами звёздного клана на Земле.

Толпы офицеров вокруг них просто бесновались от радости и восторга. Им под ноги летели букеты цветов и, как это ни странно, эмблемы, снятые со шлемов ариарцев. Видимо, такова была их традиция, а может быть таким образом они хотели показать звёздному путешественнику свою готовность к преображению. В любом случае Стос не собирался больше заниматься ими, так как мыслями он уже был на Сиспиле и теперь прикидывал, как бы ему уболтать Хранителей не выёживаться, а молча смириться со всем и отойти в сторонку. Ещё он думал о том, сколь трудна будет работа Изи и Менахема на Земле.

Глава семнадцатая. Смена власти на Сиспиле и удивительное открытие Стоса

Обратный полёт Люстрина и Звёздного Дыма сопровождался каким-то совершенно диким, сумасшедшим и невообразимым салютом. Звёздный адмирал Тьювель Руус-Болсан выстреливал в космос из всех четырёх труб "Гластрина" боевые автоматические спутники так, словно его космический корабль был установкой "Град". Мощные лазерные пушки суперкрейсера тут же разрезали их куски, а небольшие кораблики быстро собирали в кучу и связывали вместе для последующей утилизации. В эфир полетели покаянные речи с извинениями и горестными воплями по поводу невинно убиенных арнисов.

Разумеется, все девять адмиралов клялись и божились Хранителям Сиспилы в том, что более не один их корабль не посмеет приблизиться к звёздной системе Люста. Те же наглые типы, которые вздумают ещё раз побеспокоить арнис, будут уничтожены ими при первой же попытке собрать эскадру военных космолётов против этого древнего мира. На таком фоне их возвращение в звёздную систему не осталось незамеченным и уже на подходе к орбите Уртайна их встретили десятки тысяч сиспильских космических кораблей.

Согласно древним традициям Сиспилы, на которой между арнисами практически не было никаких тайн, сразу после того, как оба корабля, постоянно увеличивая скорость помчались вперед, выдерживая курс на Люст, Звёздный Дым произвёл в этом направлении один единственный выстрел, в который он вложил чуть ли не всю мощь своего термоядерного реактора. Стрелял он, разумеется, не сгустком сверхгорячей плазмы, а небольшим информационным шаром из энергида. Этот ярчайше голубой, светящийся, словно крохотное солнце, шарик диаметром чуть более метра помчался в арнисскую звёздную систему со скоростью лишь немногим меньшей, чем скорость света. По сути дела это был гонец Стоса, в чью обязанность теперь только и входило, что принести арнисам радостную весть о снятии блокады. Ну, и, ещё, разумеется, кое-какие мудрецы присовокупили к этой вести подробный отчёт о том, как всё это происходило и какой красоткой стала Файдиляр.

Звёздный Дым был очень горд тем, что Люстрин доверил ему пальнуть этим шустрым шариком, содержащим в себе почти всю информацию о том, как была проведена операция "Шашель". Отчёт был составлен Моней и тот тоже был вне себя от восторга, уютно устроившись в своём комфортабельном ангаре. Личный пилот Стоса и его секретарь чувствовал себя ничуть не хуже, чем Джеймс Камерон на премьерном показе "Титаника", ведь это благодаря ему в отчёт были включены все самые пикантные видеосъёмки, которые он снабдил своими собственными комментариями и многозначительными, ехидными умозаключениями.

Хранитель Далейн Калеван со своим отрядом держался особняком от бешенного хоровода летающих тарелок, сверкающих разноцветными яркими огнями. Его подчинённые, как и он сам, уже провели основательную предварительную рекламно-агитационную работу среди арнисов и число кораблей в его отряде выросло до ста восьмидесяти двух, а это прямо указывало на то, что человеко-арнисы смогут немедленно приступить к процессу самоделения. Поскольку его отряд был гораздо ближе других кораблей к месту действия, то именно он и поймал информационную капсулу, после чего, пустив её по эстафете вместе со своими подчиненными на полной скорости помчался навстречу победителям.

Уже через тридцать четыре часа его отряд полетел обратно, эскортируя два корабля человеко-арнис. Арнисы, не снижая скорости, стали прямо на ходу забирать с Люстрина и Здыма своих будущих родителей и были готовы немедленно приступить к преображению. Правда, сначала Стосу и его друзьям всё-таки следовало добраться до Сиспилы и предстать перед её Главными Хранителями. Ведь именно они, а отнюдь не простые Хранители, заправляли всеми делами на Сиспиле и именно эти энергетические типы, возглавляемые Верховным Хранителем Зейсаном, были существами крайне вредными, занудными, заносчивыми и, чего греха таить, просто грубыми.

Хранитель Далейн первым делом пристыковался к Люстрину и Стос вместе с Лулу перешли на борт его Гриза, чтобы поболтать ним во время полёта. Гриз уже успел создать в навигационной рубке милый интерьерчик и как только они вошли в гостиную Далейна, тот мгновенно выскочил из своего здоровенного кресла-кормушки. Стоса в Далейне прежде всего поразило то, что энергетическое тело этого арниса было примерно на метр шире и длиннее прежней Лулуаной, да, к тому же раза в четыре толще той звёздной путешественницы. Увидев перед собой такого громадного арниса, он просто обалдел.

Зато теперь он почти ничем не отличался от всё той же восторженной Лулу, какой она была два с лишним года назад в ночь их первой встречи, проторчав, предварительно почти полгода на орбите. У Севки ушло гораздо меньше времени на то, чтобы полностью перевернуть этому парню его арнисские мозги и по самое некуда напичкать лексикон громадного арниса всяческими словами-паразитами и прочими колоритными фигурами речи. Стос, поначалу, даже опешил, когда услышал от Хранителя Далейна Калевана буквально следующую фразу, которую это фиолетовое облако выпалило громовым басом, хлопая его по плечу:

— Ну, чувак, ты здоров корки мочить! Лихо ты провернул это дельце. Вот теперь уж точно всех этих старых мудаков, наших грёбанных Хранителей, Кондратий обнимет. Стос, я просто прусь от тебя! Так где эта Лиговка находится, чувак, мне точно нужно будет прошвырнуться по ней.

Даже не дожидаясь того момента, когда у него появится тело, Далейн, презрев все условности, бросился к Лулу и Стосу, и, подхватив их своими энергетическими манипуляторами, благоухая изысканным запахом одеколона "Фаренгейт", закружил свою будущую родительницу и её, обалдевшего от таких слов, парня, по круглой гостиной. Только теперь Севка, высоченный, толстый, бородатый и одетый в шитый золотом, как у турецкого паши, халат, соизволил встать со своей роскошной, пышной оттоманки обитой чем-то вроде золотой парчи с алыми кистями и, громко хлопнув в ладоши, нахально заявил своему новому другу и девушке старого друга:

— Всё, ребята, а теперь валите отсюда. Лулу и Далик пусть летят на Люстрине, а тебя, Резаный, я, так уж и быть, отвезу к Пейри. Пора тебе поближе познакомится с этой девчонкой.

Стос, смерив здоровенного грека взглядом, спросил:

— А ты что же, пиндос солёный, уже настропалил Далейна, чтобы тот взял и подарил тебе свой корабль? Что-то я такого не припомню, чтобы арнисы расставались со своими кораблями просто так, за здорово живешь. Может быть вы оба просветите нас обоих, ребята, о том, что здесь происходит?

Далейн, спустив их на пышный ковер золотистого цвета с синими и красными узорами, весёлым голосом и вполне нормальным языком объяснил им сложившуюся ситуацию:

— Стос, Лулу, мы ведь все это время тоже без дела не сидели. Я уже провёл кое-какую подготовительную работу и могу смело гарантировать тебе, что все наши корабли без помех спустятся на поверхность Сиспилы. Хранители не посмеют задержать нас. Тевиойн Лорана уже с нами и на борту его Ролла находится Магда. Старик от неё просто в восторге и они, кажется, уже приступили к процессу преображения. Во всяком случае на связь он уже часов десять выходит только по радио и это наводит меня на определённые подозрения. Он не единственный Хранитель, который, как и я, без малейших колебаний принял решение обзавестись новым белковым телом и стать нормальным двуполым существом, а не ходячим сорняком с мозгами. Мой друг Севка набрался смелости вырастить тело для Ассейра Квира, а это, скажу я тебе, такой вредный тип, что мне его, честно говоря, просто жаль.

Севка тут же вспылил и громко крикнул:

— Далик, заткнись! Ассейра чудесная женщина и я не позволю никому её обижать, так что давай, вали отсюда. По радио обо всём расскажешь Стосу, если мне не доверяешь.

Далейн, снова подхватив Лулу, вспыхнул ярко-малиновым светом и полетел к центу навигационной рубки, приговаривая:

— Надо же, какой нервный. Уже и шуток не понимает.

Лулу даже не успела поцеловать Стоса на прощание, как этот огромный арнис, свернувшись в трубу, внутри которой жалобно пискнула девушка, с трудом протиснулся в круглое отверстие силового лифта. Севка снова лёг на оттоманку и, почесав своё голое, волосатое пузо, заплывшее псевдожиром, принялся втолковывать своему другу старые прописные истины, но уже в новой редакции издателя:

— Слушай, чувак, всё что мы планировали раньше, это херня на постном масле. Далик прав, все нужно делать совсем не так. Мы ведь думали так, прилетим на Сиспилу, выгрузимся и заселимся, словно студенты, в какую-нибудь общагу и заживем всей толпой, начнем самоделиться и трахаться втихую, словно кролики. Нет, уж, фигушки, с теми арнисами, которые уже успели пожить, этот номер не прокатит. Они же просто не мыслят жизни без своих кораблей. Да, ты сам, чувак, вспомни, как ты вечно шушукаешься с Люстриком и этим своим хитрожопым Моней. Поэтому, Резаный, ты уж не обессудь, но твоя малышка Пейри, как и моя толстуха Аська, хрен вылезут из своих кораблей. Да, оно и к лучшему, ведь Асечкин Бойтон запросто сможет после приземления на Сиспиле раздвинуться, поднять свою крышу и превратиться в классную башню. — Как раз в этот момент Гриз пристыковался к кораблю Пейри Стан и Севка гаркнул — Всё, Стос, вали отсюда! За тобой уже приехали. Ну, давай, чувак, трудись. Пейри девчонка заводная и весёлая, уж, она-то тебе скучать точно не даст. Ну, а я, пока что, подожду, поваляюсь тут. Гриз, после того, как ты свалишь, пристыкуется к Бойтону, после чего Лулу полетит к Сиспиле сразу на двух кораблях. Ты ведь прав, старик, арнисы связаны со своими кораблями навечно, так что тебе никогда не удастся построить своего собственного корабля, если ты собираешься жить со своей Лулуаной вечно, а об этом мне очень многое говорит.

Крепко пожав руку своему другу, Стос шагнул в круглую дыру лифта и тот плавно опустил его к самому шлюзу, где он снова встретился со своим верным Моней, который зорко следил за тем, чтобы с борта Люстрина в трюмы корабля Пейри были переправлены все контейнеры его создателя. Попридержав контейнер с пиратскими драгоценностями, он быстро перевернул Стоса головой вверх и второй силовой лифт так же плавно и бережно поднял его в навигационную рубку арниса Пейри Стан, который, как и Лулуаной Торол когда-то, мечтал теперь стать очаровательной девушкой. Собственно он уже отождествлял себя именно с девушкой и потому Пейри требовала от всех, чтобы к ней обращались отныне, как к девушке.

Специально для него Пейри, которая отсутствовала на Сиспиле почти двести лет, а потому трюмы её корабли были битком набиты всяческими сувенирами, подготовила невероятно роскошную и богато убранную спальную. Где она шаталась столько лет Стос ещё не знал, но интерьер выглядел совершенно фантастическим. Похоже, что эта любознательная девица побывала в каком-то диковинном подводном мире, так как кровать для него Тиган изготовил из огромной, полупрозрачной раковины затейливой формы и чудного, янтарно-медового цвета с удивительно красивой текстурой и рисунком.

О, этой арнисе уже было всё известно о его страсти и она превратила это круглое помещение диаметром всего в шестнадцать метров, в спальную Нептуна. Стены этой спальной, словно бы представляли из себя круглый стеклянный цилиндр, опущенный на дно океана, и, естественно, вокруг, в воде пронизанной лучами света, плавали среди причудливых водорослей какие-то совершенно невероятные рыбы, похожие на птиц и животных, замысловатой формы рачки и креветки, способные яркостью своей раскраски посоревноваться с неоновой рекламой. По серебристому песку расхаживали на длинных гибких конечностях диковинные синие, желтые и розовые крабы, которые охотились на алых и фиолетовых червей, а вдали виднелись очертания каких-то подводных дворцов.

Раковины и кораллы этого совершенно невообразимого океана, словно бы сами шагнули в спальную, пол которой покрывал губчатый, мягкий ковер, идеально повторяющий своим внешним видом чудный, серебристый песок подводного мира. К тому же и все растения, прорастающие прямо из пола и уходящие в серебряный, колыхающийся волнами, потолок, очень походили на настоящие водоросли. Этот интерьер так понравился ему, что он, стоя на силовой платформе лифта, озирался вокруг с открытым ртом, обалдело хлопал глазами и не мог произнести ни единого слова в знак приветствия.

В спальной приятно пахло какими-то цветами из другого мира и она выглядела для Стоса так, как будто была уголком Рая устроенного Господом Богом специально для одних только водолазов-глубоководников. Единственным предметом, казавшимся здесь лишним, было широкое кресло, оно же кормушка, предназначенное для арнис. Но, каким бы удивительным не был этот интерьер, который поразил Стоса до глубины души своей фантастической красотой, самым удивительным было то, что на пышной кровати, застеленной голубыми простынями, лежала совершенно поразительная девушка.

О, это было настоящее чудо, — высокая, стройная и полностью обнаженная девушка с очень красивым лицом с синими глазами, пышной грудью, сердоликово-розовым, полупрозрачным телом, внутри которого тлели золотые и малиновые искры и иссиня черными, роскошными волосами, лежавшая перед ним на широкой, просторной кровати. Пейри, а это, разумеется, была именно она, сняла с себя свой энергетический скафандр и придала энергиду своего тела столь сложную и красивую форму. Она лежала на пышном ложе, улыбалась коралловыми губами и манила его к себе рукой.

Стос, глубоко вздохнув, быстро сбросил с себя одежду и бросился к Пейри так, словно он вновь стал тем юным ленинградским пареньком, на которого в Риге положила глаз одна прелестная, молоденькая латышка, решившая показать ему, тогда ещё пятнадцатилетнему кандидату в мастера спорта по плаванию, что в жизни есть нечто куда более увлекательное и приятное, чем выигрывать соревнования. К слову сказать то, что он в нарушение режима провел в её постели всю ночь и так и не смог уснуть, не помешало ему на следующий день занять первое место на чемпионате страны по плаванию среди юношей, но его ужаснуло то, что Инга этому была вовсе не рада и ушла из бассейна вместе с его соперником, которого он сделал тогда на целых два корпуса, словно лягушонка в пруду.

Теперь спортивные победы и поражения его уже не волновали, но всё равно, быстро взобравшись на кровать, он с такой робостью прикоснулся к прохладному бедру девушки-арнисы, словно перед ним была Инга. Та же отважно двинулась к нему навстречу и обняла сильными руками за шею, тихонечко смеясь. Стос, почувствовав материальное прикосновение арнисы, осмелел и, обнимая её за плечи и талию, тесно прижал эту волшебную девушку к своему мускулистому, горячему телу со смуглой, загорелой кожей. Пейри засмеялась громче и он, нежно целуя её прохладное лицо, сказал:

— Девочка моя, забудь о том, что ты сказала однажды моей маленькой Лулу. Ты никогда не будешь её сестрой потому, что очень скоро станешь моей любовницей, дорогая. Господи, так кто же вы такие, арнисы? Вы ведь можете иметь такие прекрасные тела, Пейри, которые способны сразить любого мужчину наповал, а вместо этого превращаетесь в эти дурацкие малиновые лепёшки. Боже, как же мне приятно лежать рядом с тобой.

Арниса засмеялась еще громче и сказала:

— Но, Стос, ведь я могу быть такой всего лишь несколько десятков минут. Для поддержания такой формы я вынуждена расходовать очень много энергии и если не превращусь опять в лепёшку, то уже очень скоро мои силы просто иссякнут, дорогой, и я растаю, словно снег на горячем песке. Ты же ведь не хочешь этого, мой могучий герой? Как же ты прекрасен…

Стос обвил ноги девушки своими и погружаясь в её прохладное, энергидовое тело своим мужским естеством, излучая биоэнергию всем своим белковым телом, громко воскликнул:

— О, Пейри, сладкая моя Пейри, не беспокойся, сейчас я наполню тебя энергией до самых краев!

Вместе с биоэнергией он стал вливать в арнису свой энергид человеко-арниса и Пейри, задрожав всем телом, громко застонала. Всё то, о чём она узнала из отчёта Лулуаной Торол, оказалось чистой правдой, люди, эти самые удивительные существа во всей Вселенной, действительно могли питать арнис своей живительной энергией так, как это не мог делать даже золотой Люст, солнце Сиспилы. Ничего подобного она никогда ещё не ощущала за всю свою семисотлетнюю жизнь, хотя и повидала многое. За каких-то несколько минут она получила от этого землянина столько питающей энергии, что могла теперь поддерживать нынешнюю форму хоть десять часов подряд. Однако, Лулу уже сделала свое черное дело и потому она шепнула:

— Стос, ты действительно подобен термоядерному реактору, нет, самому Люсту, дорогой. Ничего подобного я никогда ещё не испытывала и весь мой энергид уже сгустился чуть ли не до состояния жидкого тела, но, все-таки, я хочу хотя бы один единственный раз в жизни испытать оргазм. Твоя Лулу в своём отчёте сказала, что для того, чтобы описать это ощущение нужно быть каким-то поэтом, да, к тому же ещё и гениальным. Пойми, дорогой, именно поэтому я и хочу стать девушкой, такой же человеко-арнисой, как и Лулуаной Торол.

Стос, продолжая вливать в Пейри свою энергию, сказал:

— Моя сердоликовая девочка, я ведь не настолько туп, чтобы не понять этого. Пойми же, Пейри, всё что я тебе только что сказал, просто вырвалось у меня прямо из сердца потому, что я ещё никогда в своей жизни не встречал такой красивой, совершенно неземной девушки. Теперь, дорогая, тебе придется быть такой девушкой до тех пор, пока я не наберу достаточно много протоплазмы, чтобы приступить к творению. А на это, скажу я тебе, уйдет не менее двенадцати этих ваших малых циклов, которые мы, земляне, называем сутками.

Арниса, которую уже переполняло питающей энергией, стала двигать своим телом точно так же, как это делала со Стосом Лулуаной и все другие девушки. Она даже стала целовать его лицо и губы, хотя ей трудно было создавать разряжение при поцелуях. От этого поток энергии, исходящей от тела этого удивительного существа, резко увеличился и Пейри, умом понимая, что он расходует на это какую-то часть себя, тотчас затихла и испуганно воскликнула:

— Стос, не надо, хватит! Ты ведь тоже можешь растаять, израсходовать себя понапрасну.

Тот расхохотался и тоже воскликнул, только радостно:

— Пейри, глупышка, да, я могу заниматься с тобой сексом всю ночь напролет, с вечера и до самого утра, а если перекушу и вздремну часок, другой, то потом ещё и до обеда. Так что успокойся, дорогая, это никак не отразится на мне, да, и набирать вес мне это нисколько не помешает. Ты права только в одном, Пейри, вряд ли мне стоит превращать тебя в резиновую Зину. Хотя, честно говоря, я и в этом не вижу ничего страшного.

Возможно, что так бы оно всё и случилось, поскольку Стос вновь стал с жаром целовать свою сердоликовую девушку, но Тиган, тихонечко позвонив, ехидно сказал им обоим:

— Позвольте напомнить вам, милые мои эротоманы, что мы летим к Сиспиле со скоростью в ноль седьмую световой, а нам навстречу с точно такой же скоростью летит огромное, ревущее стадо диких Хранителей. Так что хватит вам трахаться попусту, всё равно это совершенно бессмысленно с точки зрения как строгой сисиписькинской морали, так и человечьей биологии. Стос, чем тискать фальшивые сиськи моей создательницы, ты бы лучше подумал о том, что ты будешь на этот раз петь Хранителям Сиспилы. Они ведь не такие лохи, как кассинтийцы, ариарцы и все прочие мохнатые зверушки, из которых тебя и твоих друзей сподобило сделать классных парней и девчонок с обалденными сиськами, стройными ножками и кругленькими попками. Так что давай, чеши репу, паря!

Хотя с этой наглой, до откровенного хамства, речью выступил Тиган, совершенные акустические системы корабля Пейри донесли до слуха Стоса ещё и тихое хихиканье несносного подстрекателя Мони и он взревел:

— Моня, задрыга, я тебе задницу порву на фашистскую свастику! Перестань засирать мозги Тигану своими приколами.

Вместе с тем он прекрасно понимал и то, что Тиган, скорее всего, просто обалдел от того, что вытворял в святая святых, в навигационной рубке, тот величайший из всех арнисов, истинный звёздный путешественник, его творец и создатель, перед которым он уже столько столетий благоговел и преклонялся. Похоже, что поняла это и Пейри Стан, а потому арниса тотчас строгим тоном сказала своему навигатору:

— Тиган, ты поступаешь глупо, дорогой. Отнесись ко всему, что здесь происходит, спокойно и с достоинством. Пойми, мой верный Тиган, внутренне я уже переродилась, а вскоре изменюсь и внешне, и биологически. Поэтому немедленно убери отсюда моё старое пилотское кресло и перемести наше со Стосом ложе к обзорному экрану. Пусть Хранители видят, на какие чудеса способны человеко-арнисы, и заодно, Тиган, будь добр, ознакомь со всем, что ты здесь видел, всех тех арнис, которые тоже решили обрести биологические тела.

Ревнивый Тиган сменил тон и сказал:

— Будет немедленно исполнено, моя звёздная путешественница. — Немного подумав, он спросил — Скажи мне, Пейри, неужели в людях с планеты Земля действительно сокрыт такой мощный источник питающей энергии? Ведь это полностью противоречит всем законам физики.

Девушка громко рассмеялась и сказала в ответ:

— Тиган, неужели ты забыл, что на всей Сиспиле никогда не было арниса более осторожного, чем Пейри Стан? Друг мой, вспомни, как я смогла увернуться от десятков тех зелёных лучей смерти. Поэтому не волнуйся за меня. Пока со мной рядом находится человеко-арнис Стос, я в полной безопасности. Он, кстати, влил в меня столько своего энергида, что будь он просто арнисом, твой корпус разорвался бы на тысячи кусочков. Тиган, я уже начала преображаться и энергид моего тела сделался стабильным. Я счастлива, мой верный Тиган.

Последняя фраза подействовала на этого старого ревнивца так сильно, что он моментально демонтировал старое кресло с фарфоровыми ножками-изоляторами силовыми манипуляторами и его обломки тотчас исчезли в круглом люке, открывшемся в стене. Аккуратно приподняв ложе, Тиган быстро переместил его на новое место и развернул так, чтобы Стос и Пейри могли видеть обзорный экран, который немедленно вспыхнул голубым светом потому, что Хранители вот уже минут десять пытались вызвать кого-либо на связь. Поскольку Тиган, которого все остальные человеко-арнисы и пока что ещё всего лишь простые арнисы попросили поговорить с ними своего вожака, — Стоса, долго не решался сделать этого, то ему пришлось выслушать гневную отповедь. С голубого экрана в спальную полился громкий, возмущенный рев:

— Повторяю! Человека по имени Станислав, находящегося на борту истребителя Тиган, вызывает на связь Верховный Хранитель планеты Сиспила Зейсан Рорх!

Стос громко огрызнулся:

— Не ори, я тебя и так хорошо слышу, Зейсан Рорх. Говори спокойно и появись на экране, как это делают все приличные люди. Я не привык разговаривать вслепую, когда есть хорошая телевизионная связь, ты же не дикарь какой-нибудь.

На обзорном экране тотчас появилось изображение тёмно-фиолетового громадного диска, за которым едва виднелась навигационная рубка. Похоже, что та картина, которую увидел Зейсан, поразила его настолько, что он, поначалу, начисто лишился дара речи. Хотя он всего-то и увидел, что голого мужика с загорелым телом Мистера Вселенная и лежащую на нём, словно на диване, голую, рослую сердоликовую девушку с пышной гривой черных волос. Для существа, никогда не видевшего ничего подобного, это, по идее, не должно было выглядеть хоть сколько-нибудь ужасным. Тем не менее только минуты через полторы этот Верховный Главарь планеты Сиспила каким-то странно испуганным голосом воскликнул:

— Пейри Стан, ты совсем сошел с ума! Ты ведь так можешь умереть от истощения. В твоей рубке, превращённой в какой-то морской кошмар, я не вижу питающего кресла. Неужели тебе совсем не дорога твоя жизнь, Пейри Стан?

Сердоликовая девушка хмуро буркнула:

— Что-то ты не волновался о моей жизни тогда, когда ариарцы просили тебя вступить с ними в переговоры, Зейсан, и вместо этого послал нас в бой.

Стос, похлопав девушку по плечу, успокоил Верховного Хранителя Сиспилы, добродушно сказав ему:

— Не волнуйся, Зейсан, я даю своей Пейри столько питающей энергии, что не расходуй она её на поддержание такой красивой формы, эту девочку уже разнесло бы, как тебя или Далейна, который, чтобы пролезть в лифт, вынужден сворачиваться в трубочку. Кроме того я закачал в тело Пейри с ведро своего энергида и теперь он уже не иссякает так быстро без защитного силового скафандра или прочной белковой оболочки. Ну, и с чего мы начнем наш разговор, Зейсан? С ругани или с поздравлений? Блокаду с Сиспилы мы сняли, старина, так что теперь можем спокойно приступить к тому, чтобы начать преображать всех арнис Сиспилы, а то и у вас тоже, не ровён час, начнутся какие-нибудь дегенеративные мутации, как у всех остальных обитателей галактики Мистайль. Ох, и угораздило же вас всех, ребята, родиться в такой поганой галактике. Зейсан, ты хоть представляешь себе истинные масштабы происходящего? Разве ваши учёные никогда не задумывались о том, что происходит в галактике Мистайль? Ведь вы же все живёте, словно на вулкане, и, к моему удивлению, даже не позаботились о том, что даже вам, арнисам, следует отодвинуться от него подальше или, на всякий случай, сменить соломенные крыши на своих домах, на железные. Ну, это я говорю о том, что вам пора обзавестись новыми телами. Ведь только они спасут всех вас, Зейсан, и ты это хорошо знаешь. Понимаешь, дружище, хотя мы и имеем почти тот же самый набор генов, что и все звёздные народы Мистайля, наша биология отличается от здешней, особенно на самом тонком, биоэнергетическом уровне. Нам ведь совершенно ничем не может повредить реликтовое излучение первичного взрыва. Так что, Зейсан, пора и вам, арнисам, преображаться вслед за Лулуаной Торол. Если я всё правильно понимаю, то в самом начале энергид ваших тел не мог аннигилировать, а теперь вы все стали похожи на одну громадную атомную бомбу. Вот будет грохоту, когда арнисы взорвутся все разом. Так что давай, старина, командуй парадом, мы все к работе готовы и хотя нас мало, к нам на помощь всегда готовы прийти тысячи добровольцев.

Если бы у Верховного Хранителя Зейсана Рорха были зубы, то его зубовный скрежет привел бы всех в ужас, а так он просто заорал, словно ошпаренный:

— Дикарь! Ничтожное белковое существо! Да, как ты смеешь предлагать нам, великим и бессмертным арнисам, какое-то мерзостное преображение? Что ты можешь дать нам, ничтожный бледный червь, личинка рулеры?

Стос спокойно и нежно поцеловал Пейри, затем не спеша встал перед обзорным экраном во весь рост и, сузив глаза, поигрывая своими литыми, мощными и рельефными мышцами, сердито поинтересовался у Верховного Хранителя:

— Может быть выйдем в открытый космос, Зейсан? Давай, толстяк, тряхни своим фиолетовым жиром, хоть раз перестань прятаться за спинами юных арнисов и сразись со мной один на один. Как мужчина с мужчиной. Но учти, коровья лепёшка, я пришибу тебя, словно личинку рулеры, которая питается дерьмом хусов, какой бы мощный скафандр ты себе не сотворил. Ты у меня сам взорвешься старый, жирный арнисал.

В доказательство серьезности своих слов, Стос выпустил из своей руки ярко-зелёный, осязаемо плотный луч анитиэнергида, упакованного в силовую трубку, длиной в метр и покачал им перед экраном, после чего легонько постучал им по бедру Пейри и вновь убрал своё страшное оружие в руку. Следующим доказательством могущества и силы человеко-арнис стало то, что он выпустил на ту же ладонь довольно большой шарик своего молочно-белого энергида и, весело улыбаясь, послал его сердоликовой арнисе, лежавшей на голубом ложе. Та поймала его руками и приложила к своей груди.

Эта склока транслировалась на все корабли, вставшие друг против друга. Рядом с первым экраном вспыхнул второй и Стос увидел на нём свою Лулуаной, сидевшую нагой на коленях у какого-то здоровенного, полупрозрачного типа цвета золотистого топаза. Затем он увидел Севку, волосатого, словно горилла, бесцеремонно обнимающего красотку с голубоватым телом, нахально тискающего её пышные груди. Ещё через несколько минут экранов стало уже штук двадцать, а потом и того больше и везде на них было видно одно и то же — нагие арнисы и человеко-арнисы демонстрировали всей Сиспиле свои обнаженные прелести. Изображение Зейсана Рорха, моментально сделавшегося из спокойно-фиолетового, — возбуждённо-голубым, исчезло с экрана и на нём появился какой-то огромный, широкий, радостно-малиновый арнис, который весело сказал:

— Звёздный путешественник Станислав, я новый Верховный Хранитель Ардалейн Росс. Твои слова были так убедительны, что мы позволили Зейсану отойти от дел и предоставили ему длительный отпуск. Сиспила открыта для тебя, а так же для тех звёздных народов, которые силой пытались заставить нас выслушать их, чтобы они смогли рассказать нам о своих страданиях. Мы счастливы, что Тевиойн Ларана нашел в просторах Вселенной твою планету, на которую он отправил Лулуаной Торол. Единственное, что заставляет меня грустить, так это то, что меня не будет на Сиспиле вместе со всеми этими счастливчиками, которые перехватили вас первыми. Когда Хранитель Далейн пошел со своими отважными воинами в бой, я счёл его сумасшедшим, а теперь вижу, что он его выиграл.

Более всего Стоса обрадовало то, что новый правитель оказался куда благоразумнее старого и разрешил кораблям коалиции приблизиться к Сиспиле. Ему стало его даже немного жаль, но, хлопнув себя ладонью по лбу, он воскликнул:

— Верховный Хранитель Ардалейн, прости меня, дурака, я ведь совсем забыл о том, что на борту "Гластрина" находится моя биологическая дочь, ариаро-арниса Файдиляр Лиис-Туин и если ты пошлёшь корабль, чтобы известить этих ребят о том, что вы разрешили им посетить Сиспилу, о которой они все грезили столетиями, то она точно не откажет тебе стать твоей второй родительницей, если ты, конечно, хочешь стать, как и я, мужчиной. Дай ей только несколько дней для того, чтобы она подготовила себе замену на "Гластрине".

Новый Верховный Хранитель громко рассмеялся и сказал:

— О, нет, никаких гонцов, Стос. Уж лучше я сам полечу за твоей дочерью, а то ведь этот гонец может взять и уйти вместе с ней в подпространство. Ищи его потом по всей огромной Вселенной. Ну, а вы, друзья, летите на Сиспилу и не мешкая приступайте к работе. Всё, что вам для этого понадобится, мы вам с радостью предоставим и будем с нетерпением ждать того момента, когда арнисы станут подобны тем богам, которым еще недавно поклонялись эти волосатые, словно дикие звери, кассинтийцы. Увы, Стос, но на самом деле мы, арнисы, были вовсе не такие всеведущие и могущественные существа, какими казались всем другим звёздным народам. Поверь, мы действительно ничем не могли помочь ни народу Ариара, ни всем другим звёздным народам. В этом-то и заключалась вся двойственность нашего положения, будучи потомками полурастений-полуживотных, мы никогда не могли понять своих соседей по галактике Мистайль, мы почти двадцать тысяч лет приходили в их миры тогда, когда они были почти животными, несли им свои знания позднее, как только они становились разумными существами, а затем открывали им дорогу к звёздам и они становились звёздными народами, но не могли, не знали, как остановить те губительные процессы, которые происходили в их телах, столь отличающихся от тел арнисалов, самых живучих существ в нашей галактике.

В голосе Ардалейна Стос действительно услышал нотки грусти и сожаления. Чтобы тот не улетал в гости к звёздному адмиралу Руус-Болсану в дурном настроении, он сказал:

— Верховный Хранитель, поверь, вы при всём своём желании ничем не могли помочь обитателям галактики Мистайль, которых медленно убивает реликтовое излучение. Только на нас, людей, точнее арнисо-людей или человеко-арнис оно, похоже, действует благотворно и я чувствую, что энергид в моем теле просто бурлит и клокочет, как кипяток в закрытой кастрюле. Пару часов назад я отдал Пейри столько своей энергии, что её хватило бы на строительство челнока, да, и своего энергида я тоже влил в неё немало. Ну, и что же? Я вновь переполнен энергией, которую черпаю из этого древнего, как и сама Вселенная, потока. А всё почему? Да, только потому, что нашу галактику он не пронизывает насквозь и мы, люди Земли, черпаем её из других источников. Энергид Лулуаной преобразил нас, а мы своими генами можем преобразить все звёздные народы Мистайля. Так что работы нам здесь хватит на многие годы, ведь нас, человеко-арнис, прилетела сюда только крохотная горсточка, но вскоре на Сиспилу прилетят наши друзья, Верховный Хранитель, и твой древний мир быстро преобразится. Вы снова будете жить на Сиспиле и, посещая другие галактики, уже не будете прятаться в своих кораблях.

Весь дальнейший полет к Сиспиле был совсем уже другим. Корабли боевых пилотов из отряда Хранителя Далейна, возглавляемые Тиганом, летели в космическом пространстве клином, а чуть поодаль от них, сверкая яркими огнями всех цветов радуги, летели уже сотни тысяч, чуть ли не миллионы других космических кораблей. Арнисы впервые покинули орбиту Сиспилы в таком количестве. Их не испугало даже то, что в планетарном щите образовались огромные дыры и эта планета впервые оказалась незащищенной от внешнего врага. Сообщение, посланное Звёздным Дымом, уже достигло Сиспилы и с молниеносной быстротой распространилось среди всех арнис, напряженно сидевших в своих кораблях.

Вскоре они получили ещё и сообщение от нового Верховного Хранителя Ардалейна Росса, что власть переменилась и что он отправился на переговоры с бывшими врагами. Четверо суток спустя отряд Стоса, сделав несколько десятков оборотов вокруг Сиспилы стал входить в верхние слои атмосферы, когда арнисы получили новое сообщение, но уже не от своей огромной Верховной Лепёшки, а от рослого сердоликового парня, сидящего в роскошном троне с курносой, коротко стриженной, светлокожей красоткой на коленях, чьё одеяние состояло всего лишь из нескольких страусовых перьев, да, весьма большого числа тёмно-вишневых рубинов и золотых цепочек.

Так что Стосу возлежавшему на пышном голубом ложе в обнимку со своей сердоликовой любовницей, пришлось заходить на посадку под всеобщие радостные вопли. Тиган был вовсе не против передать ему управление кораблем и Стос уже выбрал островок в экваториальной зоне, где намеревался совершить посадку. Зелёно-голубая Сиспила с её зеркальными облаками, честно говоря, не произвела на него какого-то особого впечатления. Уж очень много вокруг неё кружилось здоровенных серебристых энергетических платформ, похожих на зеркала, между которыми, словно рои мух, сновали сотни миллионов черных точек сиспильских кораблей.

Платформ было так много, что на поверхности Сиспилы, скорее всего, от них должен был царить полумрак, уж больно высокое альбедо было у этой планеты, которая с расстояния в пять миллионов километров, а они подходили к ней как раз со стороны Люста, казалась звездой. Велев Тигану и Моне разбираться со всеми вызовами и потребовав тишины, Стос повёл корабль вниз. Пейри с любопытством наблюдала за тем, как он проводит её корабль сквозь атмосферу. Хотя Тиган и был очень прочным, его тоже можно было, при желании или благодаря неопытности, расколотить вдребезги о скалы.

Довольно точно вычислив начало спуска в плотные слои атмосферы, Стос ловко сбросил скорость за счёт торможения и опустил космический корабль на островок почти не пользуясь его гравитационно-магнитными двигателями. Пейри, не зная как принято поздравлять людей с такими успехами, просто прижалась к нему потеснее и звонко поцеловала в щёку. Зато Тиган восторженно заорал:

— Стос, ты просто рожден быть звёздным путешественником! У тебя изумительной глазомер, превосходная реакция и отлично развита интуиция. Ты, словно бы чувствовал корабль, и он, как бы был продолжением твоего тела, так ловко ты произвёл посадку. Да, и тормозные двигатели ты включил только на дистанции в семьдесят метров. Великолепно! Даже моя создательница Пейри и та включает их на впятеро большей дистанции, если хочет пофорсить перед кем-либо и совершить посадку за счёт моей аэродинамики.

К их разговору тотчас подключился Моня и воскликнул:

— Ха, подумаешь! Тут всего-то и было дела, что не промахнуться мимо здоровенного, плоского острова. Ты бы видел, Тиган, как Стос заходит на посадку тогда, когда он летает на мне. Он сажает меня на глиссировании на такой пятачок, где тебе вообще никогда не поместить свою круглую задницу.

Между двумя кораблями, космическим и атмосферным, ведь что ни говори, а увереннее всего Моня чувствовал себя в воздухе и под водой, тотчас затеялась весёлая перебранка. Эти ребята давно уже нашли общий язык. Чтобы не слушать их болтовни и беззлобных, шутливых нападок друг на друга, Стос встал, и протянув руку Пейри, жестом пригласил её выйти. Для арнисы, которой всё ещё оставалась эта сердоликовая девушка, выход, за пределы корабля без мощного энергетического скафандра был делом крайне рискованным.

Но, не смотря на весь свой предыдущий жизненный опыт энергетического существа, она смело шагнула к центру спальной бога морей и океанов. Тиган, также уверовав во всемогущество Стоса, без промедления опустил их на поверхность Сиспилы, прямо на серебристо-зелёную, короткую и упругую шелковистую траву. Странно, но Пейри, которая, поначалу, даже в сильно ионизированной атмосфере на борту своего корабля ощущала некоторый дискомфорт, совершенно не почувствовала никаких неприятных ощущений, хотя энергид её тела сдерживался одной только тонкой силовой оболочкой.

Это было действительно было очень странно, так как её энергид вместо того, чтобы стремиться немедленно улетучиться, войти в какую-нибудь белковую оболочку, мирно циркулировал вдоль мощных каркасных силовых полей, позволяющих Пейри ходить, обнимать своего любовника и даже крепко целовать его. Она даже почувствовала на внешних слоях энергида, ставшего такими мирным и послушным, лёгкое дуновение тёплого, ласкового ветерка, напитанного положительно заряженными ионами йода. Это привело арнису в полный восторг и она, радостно рассмеявшись, воскликнула:

— Стос, какая прелесть, я ощущаю ветерок не своими энергетическими манипуляторами, а самим энергидом!

Тот сосредоточенно кивнул, не отрывая своего взгляда от островка, на берегу которого, неподалеку от моря, он посадил Тигана. Островок был невелик, всего каких-то двух километров в поперечнике и походил на толстенькую букву "С", с небольшим мелководным заливом посередине. Он, явно, имел коралловое происхождение и был к тому же невысок, всего каких-то пять метров над уровнем моря. Его покрывал довольно толстый слой плодородной почвы, похожей на буроватую супесь с розоватой коралловой крошкой.

Помимо серебристо-зелёной травы, островок порос ещё и какими-то кустарниками с длинными, узкими тёмно-зелёными листьями, серебристо ворсистыми снизу, на ветвях которых зрели ярко-оранжевые плода, похожие на длинные перцы. Ещё на островке росли высокие деревья с огромными резными, глянцевыми листьями тоже тёмно-зелёного цвета, но с желтыми и зелёными прожилками. На них зрели плоды, похожие на здоровенные винно-красные арбузы с фиолетовыми пятнами. Стос легко мог узнать названия этих растений и их плодов, но ему было лень залезать в информаторий.

Самое главное он уже знал, — Сиспила была вполне съедобна для человека и Лулуаной определила только семь видов плодов, пять видов мелких млекопитающих животных и два вида рыб, которые были непригодны в пищу. Всё остальное он мог трескать за милую душу и оставалось только проверить, являются ли они достаточно вкусными и питательными. Именно с этой целью он и направился к ближайшим кустам.

Видя, что они довольно высоки, Стос посадил Пейри к себе на плечи и попросил арнису сорвать ему парочку самых ярких и больших перцев. Для звёздной путешественницы, которая привыкла любоваться красотами природы, но не есть их, эта просьба показалась дикой, но она благоразумно не стала перечить здоровенному парню, на плечах которого себя чувствовала куда увереннее, чем лёжа в питающем кресле. Пейри Стан быстро сорвала два самых больших перца и подала их ему. Стос придирчиво понюхал плоды и остался вполне доволен их запахом, так как они пахли ванилью и курагой.

На вкус они тоже оказались великолепными, поскольку были очень сочными, сладкими, с лёгкой кислинкой и действительно походили по вкусу на курагу с творогом. К тому же сок этих перцев, словно бы вскипал у него во рту. Похоже, это из них выделялся энергид. С удовольствием слопав штук пять перцев подряд и весь испачкавшись сладким соком, он на этом не успокоился, а бегом бросился к деревьям прямо через густые кусты. Только теперь он увидел, что в них попряталось всяческое мелкое зверьё и крохотные пичуги с зелёными перьями и длинными хвостами, похожие на маленьких сорок. Кусать, да, и вообще, нападать на него, они, видимо, не собирались.

Не обращая внимание на этих крох, так как они не представляли для него абсолютно никакого гастрономического интереса, Стос, продравшись через высокие кусты, подбежал к арбузному дереву. Теперь даже Пейри не могла ему помочь и он, едва переведя дух, медленно взлетел в воздух. Арбузо-виноградины имели диаметр не менее метра, сильный мускатный запах и были очень тугими на ощупь. Арниса крепко ухватилась за одну огромную ягоду своими руками, а Стос ухватился за пушистый хвостик этого плода, торчащий снизу.

Совместными усилиями, со смехом и громкими криками, они сорвали-таки этот плод с дерева и плавно полетели вниз, к земле. Опустившись ногами на траву, Стос плавно откинулся на спину и бережно положил арнису на упругий, мягкий, серебристо-зелёный ковер. Та весело смеялась и болтала в воздухе ногами, крепко прижимая к своему сердоликовому животу их совместную добычу. Весело хохоча он прилег на траву и, положив голову на искусную имитацию кучерявого девичьего лона, стал прогрызать дырку в тугой ягоде, полной густого сока.

Для того, чтобы проткнуть кожуру, ему пришлось выпустить из своего языка нечто вроде острого кинжала. Как только он проколупал энергетическим острием дырку, ему в рот хлынула густая, винно-сладкая струя сока, который быстро вскипал совершенно диким, природным энергидом. Справиться с такой громадной виноградиной в одиночку он не мог и потому чуть ли не половина сока изливалась на живот арнисы, отчего она сначала вздрогнула и перестала смеяться, а затем стала всасывать в себя не только энергид, но и сладкий сок, который насквозь пропитала эта субстанция.

Стос давно уже думал над тем, как бы ему поэффективнее задействовать биоресурсы Сиспилы. Теперь же он воочию убедился в том, что местные харчи были на порядок лучше тех, которые они привезли с собой, набив ими биореакторы на Люстрине и Звёздном Дыме, и даже успели равномерно распределить всё на остальных кораблях. Те перцы, которые он недавно слопал, его желудок переварил ещё по пути к арбузному дереву, а сок так и вовсе всасывался в кровь чуть ли не мгновенно. Более того, теперь и Пейри впитывала его в себя, словно губка и уже через десять минут от огромной ягоды осталась одна только кожура, весьма смахивающая на его родильный кокон, основательно размоченный в горячей морской воде.

Сбросив остатки трапезы с тела арнисы, Стос с удовлетворением отметил, что она уже добилась того, что её энергетическое тело все больше и больше обретало человеческий вид. У арнисы появился пупок и наружные половые органы самой обыкновенной девушки, что также навело его на определенные размышления. Похоже, что теперь они могли самым радикальным образом изменить процесс преображения и если не заставить арнис самим трансформировать себя, то, уж, как минимум, обойтись без этого смертного ужаса, — родильного кокона, при одном воспоминании о котором ему тотчас делалось дурно и немедленно хотелось вернуться на Землю.

Разумеется, всё это Стосу нужно было тщательно обдумать и просчитать как на своем собственном компьютере, так и вместе с Моней, но уже сейчас ему стало ясно, что он и Пейри находятся на верном пути. Правда, эта звёздная нимфоманка впитала в себя добрых три ведра сока и клетчатки только для того, чтобы превратить их в упругие ткани кожи и, заодно, эдакую псевдосиликоновую протовагину. Хотя, по большому счету, его это вполне удовлетворяло, так как день, похоже, уже помаленьку клонился к закату и скоро его ждала постель.

Определять время по положению солнца на небе было довольно трудно, так как между облачками оно было каким-то пегим и, словно бы засиженным мухами, от обилия небесных тел над планетой и частенько Люст был попросту не виден, отчего света на Сиспилу попадало не больше, чем на Земле в те дни, когда небо было затянуто облаками. Темноты он нисколько не боялся и раньше, а теперь ему и вовсе было на неё наплевать, так как он мог в любое мгновение включить свои надёжные и безотказные приборы ночного видения.

Стос поднялся на ноги, помог встать Пейри и потащил арнису к заливу. Тиган за это время уже успел превратить дисколет в высокий дом-цилиндр с красивой ажурной беседкой наверху, стоящий на шести посадочных колоннах, единственным недостатком которого был аспидно-черный цвет стен. Зато теперь они смогут наслаждаться в своей морской спальной лёгким бризом и запахами моря, травы, кустарников и деревьев с их чудесными плодами. Если им, конечно, не начнут мешать всякие фиолетовые типы, решившие посмотреть на них вблизи и проверить, так ли всё у них идет хорошо.

На берегу небольшого залива его ждало ещё одно удивительное открытие. В тёплых водах залива кипела куда более бурная жизнь, нежели на островке, названия которого он так ещё и не узнал из-за своей лени. На розовато-белый, крупный коралловый песок набегали небольшие, кристально чистые волны. Буквально весь залив порос ярко-красными ветвистыми кораллами и водорослями с длинными, кудрявыми листьями, среди которых непрерывно сновали крупные рыбы, здоровенные креветки и прорва какого-то другого мелкого морского зверья.

Самыми же удивительными созданиями на Сиспиле оказались арнисалы, довольно большие существа, одновременно похожие на здоровенных лягушек с косматыми круглыми головами и толстые, широкие и плоские мясистые листья. Сверху желто-зелёные, снизу серебристые, длиной около метра, они шустро плавали по поверхности залива, по-лягушачьи отталкиваясь от воды своими толстенькими, длинными лапками с ластами, опустив вниз длинные, мускулистые передние лапки с цепкими коготками. Ими они хватали всяческую мелкую живность, подтаскивали её к маленькому рту на круглой, уплощенной головке и быстро высасывали из своей добычи кровь.

Из подобных существ как раз и произошли арнисы. Стос не поленился вырастить себе жабры и, внимательно наблюдая за арнисалами, провёл под водой часа три вместе с Пейри, которая всё это время обнимала его за шею и плотно прижималась к спине. Это далось ей нелегко, так как в воде энергид всё-таки вытекал из её тела, но Стос постоянно вливал в неё питательную энергию и потому она видя то, с каким вниманием тот изучает арнисал, смогла перенести это.

Уже в сумерках они выбрались на берег. Пейри в полумраке чувствовала себя не очень комфортно и Стос позвал на помощь своего верного друга Моню, чтобы тот организовал на берегу соответствующую иллюминацию. Находясь под водой и сканируя арнисал вдоль и поперек, он обратился к своему информаторию и успел не только узнать о них многое, но понять, чем они могли помочь ему и Пейри. К ночи все арнисалы стали сбиваться в большие стаи, замерли и действительно сделались очень похожими на сердцевидные листья растений.

Стосу пришлось подождать, когда арнисалы перестанут дёргаться и уже в кромешной тьме он пошел на охоту. Выбрав самого большого и толстого арнисала, он прогрыз его плотную кожу зубами и попробовал на вкус его плоть. Арнисал оказался очень сочным и походил по вкусу на густой, волокнистый персиковый сок. Видимо в том, что Лулуаной так нравился сок этих плодов, было нечто большее, чем просто прихоть молодой девушки. Высосав из этого фруктозверя литра три густого, словно мед, сока, он перешел к другому.

За последние два года он из-за Лулу приобрёл просто феноменальную способность поглощать съестное в огромных количествах. Однако, на сок арнисалов он налегал не столько потому, что тот был вкусным, а ещё и потому, что он был очень похож на тот самый псевдожир, протоплазму, состоящую из стволовых клеток, из которой ему было так легко выращивать внутренние органы, кости и мышцы для всех своих прежних пациентов. Желание поскорее приступить к созданию тела для Пейри привело к тому, что он всосал в себя литров семьдесят этого сока и его уже стало просто тошнить от привкуса персиков во рту.

Так что из воды выбрался изрядно округлившимся, но арнису куда больше напугало не это, а то, что он волок за собой двух здоровенных, жирных арнисалов. Подтащив свою добычу поближе к сердоликовой девушке, он сказал ей усталым голосом:

— Пейри, девочка моя, ляг, пожалуйста, на спину, я намерен немедленно начать твоё преображение.

Та испуганно вскрикнула:

— Но, Стос, ты же для этого должен сначала вырастить родовой кокон и начать в нем процесс самоделения!

Слабо отмахнувшись от этих слов арнисы, он тяжело вздохнул и негромко сказал:

— Пейри, забудь про всю ту чепуху, которую изложила в своём отчёте Лулуаной. Поверь мне, моя сердоликовая малышка, теперь всё будет совсем по другому. Мы ведь с тобой не какие-то там дикие арнисалы и не древние арнисы, чтобы заниматься подобной ерундой. Всё это давно ушло в прошлое и привези Лулу меня к вам на Сиспилу, я бы давно уже пришел к этому выводу. Ну, да, ладно, история не терпит сослагательного наклонения, а потому дорогая, ложись поскорее на спину, если ты хочешь, чтобы уже сегодня ночью я стал твоим нежным любовником, а ты смогла лизнуть меня язычком и попробовать какой твой сладкий Стасик на вкус в действительности. И не надо дёргаться, Пейри, при виде арнисалов, вытащенных на берег. Отнесись к ним не как к вашим далеким предкам, от которых вы произошли, а как к самой обыкновенной корове, которую я сейчас собираюсь подоить. Поверь мне, моя девочка, эти здоровенные лягушки сейчас ничем не отличаются от того арбуза, который мы с тобой слопали днем. Да, к тому же я их опять отнесу в воду и они завтра снова примутся набирать вес, ведь через три-четыре месяца они приступят к процессу самоделения и тогда большая часть старых арнисалов погибнет и пойдет на корм всей той живности, которая кишмя кишит в этом заливе. Твой мир, Пейри, практически ничем не отличается от любого другого, чем он мне и нравится всё больше и больше.

Напитывая тело Пейри сладкой плотью арнисалов, Стос поражался тому, как хитро сложилась вся эта гигантская мозаика. Ведь что ни говори, а Тевиойну пришлось пересечь чуть ли не всю необозримо огромную Вселенную, чтобы добраться из своего Мистайля в их Млечный Путь. Именно там, чуть ли не на противоположном конце Вселенной, крутилась вокруг Солнца в космических дебрях планета Земля. Это же надо было так лечь картам на игральном столе вселенского мироздания, чтобы два мира, Сиспила и Земля, более того, две таких разных галактики, Мистайль и Млечный Путь, столь удачно дополнили друг друга.

На Земле, если верить Дитриху Больтцеру, профессору ядрёной физики, прилетевшему вместе с ними на Сиспилу, учёные и малейшего понятия не имели об энергиде и вообще о том, что элементарные частицы могут конденсироваться в такую плазму. Этот милый чудак весь так и разрывался на две части, с одной стороны ему хотелось отхватить себе Нобеля за величайшее открытие, которое для него сделала очаровательная бразильяночка Росита, а с другой стороны эта милая киска с такой аппетитной, вздёрнутой кверху попочкой и пухлыми губками сама была такой премией, что Дитрих был готов вывернуться ради неё наизнанку и когда она приказала ему лететь на Сиспилу вслед за ней, тотчас собрал чемоданы. Впрочем, однажды заглянув в информаторий, он уже не видел в земной науке ничего интересного. И это тоже заставляло Стоса задуматься о смысле всего происходящего.

Глава восемнадцатая. Сизифовы труды Лулуаной Торол

Пейри стоически перенесла неприятную для неё процедуру, когда Стос, подтаскивая к ней, одного за другим, здоровенных арнисалов, клал на её живот один край этого плотоядного полурастения, полуживотного, проделывал отверстие в их толстой, эластичной коже и выдавливал из них густой, тягучий, зеленовато-янтарный сок, полный шелковистых волокон. Успокоился он только тогда, когда весь объем тела арнисы был заполнен этим соком от кончиков пальцев на ногах и до самой макушки с гривой черных волос, которые не распадались на пряди и были единым, шелковисто мягким монолитом.

К её удивлению плоть арнисалов, похожая по своей консистенции на то густое машинное масло, которым были заполнены посадочные колонны Тигана, не доставляла ей никакого беспокойства и энергид распределился в её теле очень равномерно. Она смогла легко встать с травы и обратила внимания на то, что теперь ей гораздо легче удавалось контролировать форму своего тела. Ей даже ходить стало намного легче, так как каркасное энергетическое поле уже не требовало столько энергии для всяческих движений.

Теперь Пейри с небывалой легкостью сделала то, что до этого момента давалось ей с таким трудом, — создала внутри себя вагину, почти не отличимую от настоящей и даже полость рта с такими же зубами, как у Стоса. Однако тот, посмотрев на светлеющее небо, крепко обняв её не стал заниматься с ней сексом, как того желала она, а лишь взлетел над кустарниками и полетел к её кораблю. Она даже обиделась от такого невнимания к себе с его стороны, но когда, войдя в спальную, он тотчас повел её к кровати, обрадовалась.

Однако, радость арнисы была преждевременной, поскольку тот лег на кровать, заставил её лечь на него сверху, вытянуться и лежать недвижимо. Этот тип немедленно выпустил из своего живота, который после его странного ужина был покрыт толстым слоем жира, шесть длинных трубок, вошел ими внутрь её тела и принялся что-то там делать. Что именно, Пейри смогла понять только через шестнадцать часов, когда она, внезапно, острой вспышкой ощутила своё новое тело, которое чутко реагировало на каждое прикосновение, на тепло и прохладу, на малейшее дуновение ветерка, могло слышать и видеть без помощи сканеров, и даже могло дышать полной грудью.

К слову сказать, Стос всё-таки воспользовался тем, что она сделала себе влажную, горячую вагину и вошел в неё точно так же, как он это делал с Лулуаной Торол, но вел себя совсем по другому. Таким образом он просто сканировал её тело изнутри. Как бы то ни было, но когда всё было окончено, Пейри поняла, что теперь она не только обрела тело красивой девушки, но и прочный скелет внутри него, а потому ей тотчас захотелось заняться сексом с этим удивительным, совершенно непостижимым и, скорее всего, гениальным человеко-арнисом, но он, убрав из неё свои трубочки, спал крепким сном.

Наступил поздний вечер и ей ничего не оставалось делать, как оставить своего создателя в покое. Скатившись с него, Пейри увидела, что он вновь стал таким же, каким возлег на её кровать-раковину впервые, — стройным и мускулистым. Это поразило арнису более всего. Ведь это означало только одно, Стос вобрал в себя плоть арнисал только для того, чтобы сотворить ей это прекрасное, сильное тело. Она тесно прижалась к нему и неумело поцеловала его в щеку, которая оказалась солоноватой на вкус.

Это напомнило Пейри о том, что белковые существа умеют есть и пить. Для начала она приоткрыла рот и, слегка высунув свой розовый язычок, ухватилась за него пальцами. Он был тёплым и скользким. Потом она легонько постучала зубками и решила, что пора бы ей перекусить, как это делала Лулуаной Торол. Подумав о том, что блюда землян, возможно, окажутся для неё слишком уж чуждыми, она, скользя попой по гладкому, прохладному шелку, подобралась к краю кровати и спустила ноги на серебристый, губчатый пол. От этого арниса даже вздрогнула, таким приятным показалось ей прикосновение фальшивого песка к её изящным ступням. Подбежав к решетчатой панели, огораживающей её спальную, над которой шли по кругу обзорные экраны, она негромко сказала:

— Тиган, изготовь мне зеркало, я хочу посмотреть на себя.

На это у старого, доброго старого Тигана ушло всего минут пять и вскоре в открывшийся в полу люк он подал большое, трёхстворчатое зеркало, изготовленное из трёх огромных, овальных раковин, которые они нашли на дне моря на какой-то безымянной планете, на которой ещё не было никаких разумных существ. Взглянув в зеркало, Пейри так и ахнула от восторга, увидев в нём высокую, красивую девушку с роскошной гривой черных, шелковистых и блестящих волос. Всё в ней осталось точно таким же, как на фотографиях одной девушки, которые она нашла в отчёте Лулуаной.

Радостно улыбаясь, она подошла к лифту и Тиган опустил её этажом ниже в то помещение, в котором он выстроил для неё и Стоса несколько больших комнат, заполненных всеми теми механизмами и предметами, которые Лулуаной Торол советовала иметь каждой человеко-арнисе. Поскольку Пейри не хотелось испытывать их на себе без надлежащего инструктажа, то она ограничилась лишь самым безопасным на вид приспособлением, которое называлось ванна-джакузи и потребовала:

— Тиган, немедленно приготовь мне ванну. — Помедлив, она негромко попросила его — Тиган, объясни мне, что такое, ванна-джакузи и расскажи, как ею нужно пользоваться.

Тот не только приготовил своей хозяйке ванну, но и толково объяснил зачем она нужна, так что вскоре Пейри нежилась в горячей воде и чуть ли не стонала от удовольствия от гидромассажа и аэрации. Пожалуй, она провела бы в ванне всю ночь, если бы не вспомнила о том, что поднялась с постели только потому, что захотела что-либо съесть. Выбравшись из ванны, она пошла на кухню, оставляя мокрые следы на гладком пластике, имитирующем камень. Войдя в это помещение, она задумалась, так как в нём предметов было намного больше, чем в ванной комнате и большинство из них она видела первый раз в своей жизни.

И тут ей снова пришел на помощь Тиган, который знал предназначение каждого предмета, так как он сам все их и изготовил. Пейри, как и собиралась сделать это с самого начала, попросила своего опытного мажордома принести ей спелый олон, так на самом деле назывался плод дерева, названного Стосом арбузным и налить в самый большой бокал его сока, что и было сделано Тиганом в считанные минуты. Отважно взяв в руки высокий бокал, в который помещалось добрых полтора литра сока, она отважно сделала большой глоток, но из этого не вышло ничего хорошего.

Какой-то болезненный спазм внезапно перехватил горло Пейри и она, громко закашляв, выплюнула изо рта вкусную, сладкую влагу с приятным ароматом. Бокал выскользнул у арнисы из рук, упал на стол, а затем и на пол, залив шипящим соком и стол, покрытый красивой тканью, и безукоризненно чистый пол, покрытый пластиком под цвет дерева. Арниса схватилась за горло и грудь, испачканные липким, сладким соком и испуганно вскрикнула. Тотчас позади неё раздался негромкий, ласковый и чуть насмешливый голос Стоса:

— Что, моя девочка, ничего не получается? — Подойдя к ней, он крепко поцеловал её полуоткрытые губы, проникая языком в рот арнисы своим языком и щекоча ей язычок, после чего, прервав поцелуй, принялся целовать шею и груди Пейри, приговаривая — Сладкая моя, я ведь только-только начал превращать тебя в человеко-арнису. У тебя сейчас работает только сердце, лёгкие и одна маленькая кучерявая штучка, ну, и ещё разумеется, твое тело уже имеет кровеносную и нервную систему, мозг, ну и много ещё чего, но ты пока что не можешь жить самостоятельно. Девочка моя, сейчас я брошу чего-нибудь на зуб и мы пойдём с тобой в ванную, а потом поднимемся в спальную и займемся, наконец, чем-нибудь полезным.

На зуб Стос бросил всего ничего: здоровенный батон полукопченой колбасы, целую буханку бородинского хлеба, грамм четыреста белужьей икры, килограммовый ломоть швейцарского сыра, семь штук сырых яиц, запил всё полутора литрами сливок, да, ещё и тяпнул небольшой стопарь коньяка вдогонку. Проделав это с чудовищной быстротой и притопывая ногой от нетерпения по полу, залитому соком, он вскочил со стула, тоже облитого соком и потащил ошеломленную арнису в ванную комнату, где с хохотом залез в ванну, подхватив Пейри на руки.

Арниса, поднимаясь в лифте на руках у этого смеющегося здоровяка, гладила рукой по его животу, бережно ощупывая пальцами бугорки, оставшиеся на нём вместо удивительных трубочек, давших ей такое красивое тело. Только теперь она осознала, что сделал этот большой и сильный мужчина. Поначалу, она подумала о том, что Стос, вновь, положит её на себя и его трубочки войдут к ней в тело через крохотные узелочки, которые она сразу и не увидела на своем животе, но на этот раз все вышло совершенно иначе.

В эту ночь Пейри, наконец, познала что такое секс и любовные ласки мужчины. Узнала она и что такое оргазм, о котором с таким восторгом говорила в своем отчете Лулуаной Торол, из-за которого ей захотелось стать женщиной. Её любовник был неутомим и чрезвычайно изобретателен, а то тело, которое он ей дал, было ненасытным и невероятно требовательным. Порой, она поражалась тому, в каких только положениях не находились их тела и всегда ей от этого было необычайно приятно, но верхом её наслаждения стал тантрический секс, хотя в тот момент они почти не двигались.

Вместе с этим откровением к ней пришло и то состояние, которое Лулуаной называла сном, а когда они проснулись, то вся спальная комната была залита ярким светом золотого Люста и они снова занялись сексом. Теперь Пейри уже не хотела ничего иного, как иметь рядом с собой такого же парня, который отдавал бы ей всего себя без остатка, да, ещё и шептал на ухо такие приятные слова. Свою прежнюю жизнь она уже даже не хотела вспоминать и теперь думала о том, что было с ней раньше, как о чём-то пустом и бессмысленном. В её голове с необычайной настойчивостью вертелась одна и та же мысль, которая не давала ей покоя: — "Зачем быть звёздной путешественницей, если рядом с тобой нет настоящего мужчины?"

Когда они поднялись с постели, то первым делом Стос выдохнул из себя большой с посланием для всех остальных людей и арнис, которые совершили посадку на островках экваториальной зоны Сиспилы и готовились приступить к самоделению, которое было древним анахронизмом. После этого его Моня сделал ему подробный доклад, сопровождая его множеством таких словечек, от которых Стос громко хохотал и у него даже выступили слёзы из глаз.

Кое что было для Пейри из этого доклада понятным и даже очень смешным, но она так и не сообразила, что означала его фраза: — "Утром пришкандыбал этот старый поц Ардалейн с твоей стриженой, но ему, похоже, тут было тёмно бздеть и он турнул все эти закопченые летающие скивародки подальше от экватора, так что теперь, Резиныч, над всей Испанией безоблачное небо." Главное, что она услышала от Мони, так это то, что ещё никто из девушек-арнис и мужчин-арнисов не обрел такого же прекрасного тела, какое было у неё, и не испытал всех радостей секса. Поэтому Пейри тоже выдохнула из себя посланца и пустила его лететь к ближайшему кораблю.

Стос приказал Моне общаться с их друзьями и они пошли сначала в ванную, а потом на кухню, которая благодаря Тигану вновь блистала чистотой. Там создатель её тела приготовил себе такое множество блюд из мяса животных и рыбы, что арниса, поначалу, даже не поверила, что он всё это сможет съесть. Однако он не только управился с ними очень быстро, но и её заставил выпить целых три бокала сока из плодов олона. Сначала, арниса боялась сделать первый глоток, но Стос так глянул на неё, что у неё похолодело внизу живота и она быстро выпила сок, из которого с шипением выходил энергид.

После этого они пошли нагишом гулять по острову и Пейри было очень приятно бегать по упругой, гладкой траве, кувыркаться по ней вместе со своим любовником-создателем и ездить верхом на его широких плечах. Правда, ей всё время хотелось заняться с ним сексом, но тот не торопился делать этого, а потом она почувствовала странное, почти болезненное ощущение в своём животе. Оказалось, что она просто проголодалась. Вот теперь ей по-настоящему захотелось жареного мяса, которое Стос уплетал с таким аппетитом, но тот сказал ей, что мясные блюда пока что будут не под силу её желудку.

Они снова сорвали с дерева плод олона и пили его сок, который тугой струйкой бил из его упругого бока. И на этот раз они выпили весь сок из этой огромной ягоды, хотя, всё-таки чуть ли не треть его пролилась на их тела и они сделались липкими и сладкими, что, однако, вовсе не помещало Стосу заняться с ней тантрическим сексом прямо на траве. Самым удивительным Пейри показалось то, что её желудок, переполненный соком, очень быстро всосал его.

На этот раз тантрический секс длился не так долго, как ей того хотелось и она чуть не расплакалась, но Стос быстро успокоил её и сказал, что очень скоро произойдет одно маленькое, но очень важное событие, которое ей нужно будет пережить, присев на корточки за кустом потому, что такие вещи не следует делать на виду друг у друга. Как только Пейри ушла за куст инала и присела, вскоре из неё стала тугой струйкой выливаться остро пахнущая жидкость и она снова вспомнила отчет Лулуаной Торол. У неё это произошло намного позднее, чем у Пейри и она снова поразилась той скорости, с которой происходило её собственное перерождение.

Сразу после этого события они снова пошли к морю, но не к заливу, а на другой берег, и долго купались в нём. Пейри не умела плавать, но Стос быстро научил её держаться на воде и купанье очень понравилось арнисе. Правда, нырять он ей не разрешил, да, и сам не стал, хотя мог вообще жить под водой, как обитатели того подводного мира, который развивался на планете, имеющей такое смешное местное название Швуусп. К вечеру они вернулись к заливу и как только стемнело, Стос снова вытащил на берег двух арнисалов. Теперь Пейри уже сама проделала в коже одного из них маленькую дырочку и досыта напилась вкусного и такого питательного сока.

К полуночи они вернулись на Тиган и Моня долго рассказывал им о том, какого шороху они навели на всех арнисов планеты Сиспила. Они чуть с ума не посходили узнав о том, что звёздный путешественник Станислав Резанов в столь короткий срок превратил арнису в человеко-арнису, да, ещё такую красивую и способную быть полноценным существом, которому отныне доступна любовь. Все их друзья, которые сейчас находились на островах, были вне своих кораблей и доили арнисалов. Кое-кто из них, по словам Мони, был вне себя от злости и грозился набить ему морду. Громче всех вопила и ругалась самыми последними словами его горячо любимая, драгоценная Лулу. Вторым в этом списке шел Генри.

После этой ночи дни пошли так быстро, что Пейри даже растерялась. В основном это происходило потому, что каждый день, а то и два-три раза на день происходили знаменательные, на взгляд Стоса, события, связанные с её физиологией. Порой, они буквально сутками лежали в кровати и занимались тантрическим сексом, но в это время кровь этого мужчины смешивалась с кровью Пейри и они становились единым целым. В такие моменты она с необычайной четкостью видела каждую клеточку своего нового тела, наполненную до краев энергидом и получала огромное количество информации о себе самой и о том, что сделалось доступным для неё.

Самое главное, что поняла Пейри, — она теперь была не только бессмертным существом, но ещё и обрела просто невероятную силу, сделалась подлинным исполином. В ней снова проснулся дух звёздной путешественницы и она хотела облететь один за одним все те миры, в которых уже побывала, и передать всем тем существам, за чьей жизнью наблюдала тайком, дар Земли. Такие пустяки, как иные жизненные формы, арнису совершенно не волновали. Ведь что такое форма по сравнению с разумом? Да, ничто, пустяк и не более.

Прошел всего лишь месяц и произошло главное событие, которого с таким волнением ждал Стос. В одно прекрасное утро простыня её кровати оказалась испачкана кровью. Этот странный мужчина вопил и прыгал так, что Тиган чуть не завалился набок. Он снял сиреневую простыню с кровати, велел Тигану вырезать этот кусочек ткани с большим пятном засохшей крови, запаять его в пластик и хранить в самом надёжном месте, так как придёт время и Пейри обязательно вспомнит об этой реликвии и захочет взглянуть на неё.

В этот день он сказал ей, что вскоре им придется расстаться, так как ему осталось сделать последнее, закрепить всё достигнутое на генетическом уровне. До этого, по его словам, Пейри Стан была девушкой из пробирки без роду и племени, а стало быть была совершенно лишена индивидуальности. Он велел поднять в навигационную рубку его стальной сейф с биоматериалами и компакт-дисками. Их у него было много, более пяти миллионов штук. Весь день она только и делала, что рассматривала на обзорном экране фотографии и видеофильмы, которые во всех ракурсах и позах показывали ей самых красивых девушек Земли. Одну из них она должна была выбрать в качестве своей биологической матери. На мужиков она смотреть категорически отказалась, сказав Стосу:

— Стасик, уж если мне не суждено быть твоей женой, то пусть ты будешь моим физиологическим отцом. Хотя бы так ты останешься со мной навеки.

Стос улыбнулся и ответил ей:

— Хорошо, моя сердоликовая девочка, пусть будет так.

Сказав это, он достал из сейфа пробирку с тем биоматериалом, который был ему нужен и принялся готовить раствор для внутривенной инъекции. Тиган к этому времени уже успел изготовить небольшую установку, в которой можно было очень быстро вырастить нужное количество генного материала, содержавшего в себе как хромосомы девушки-донора, так и его собственные. Процесс этот растянулся на несколько часов и когда все, наконец, было готово, они снова легли на кровать и в который уже раз занялись тантрическим сексом, который полностью раскрывал все их способности и давал им возможность контролировать биологические процессы даже на молекулярном уровне.

Пейри выбрала себе биологическую мать очень похожую на неё и потому через двое суток, взглянув в зеркало, нашла себя ещё более красивой, так как на неё смотрели добрые, лучистые серо-голубые глаза Стоса. Правда, она уже хорошо знала и то, что в минуты гнева они могли становиться такими ледяными и колючими, что ей сразу же делалось не по себе и хотелось куда-то спрятаться или тотчас броситься к нему на грудь и постараться поскорее сделать так, чтобы он снова стал улыбаться, а взгляд его потеплел.

После этого Стос наблюдал за ней ещё пять дней, но спали они теперь порознь и девушке было непонятно, как это ему удается никак не реагировать на то, что она разгуливала перед ним нагишом. Она не смогла его соблазнить даже на дне моря, а ведь секс под водой нравился ему более всего. Уже на третий день она поняла, что этот тип просто непробиваем, а потому пришла к завтраку одетой в джинсы и топик, чем доставила ему огромную радость.

Они пробыли вместе ровно сорок пять дней и за это время Пейри стала совершенно другой. Она помолодела душой и теперь на очень многие вещи смотрела глазами Стоса, а ещё она научилась у Мони всем тем словечкам, которые её отец никогда не решался произносить при ней. Зато ей очень нравилось то, как он, разговаривал с кем-либо из своих друзей, особенно с Севкой или Генри. Когда она пыталась говорить так с ним, он очень обижался, зато с Лулу можно было болтать нисколько не стесняясь острых словечек и всяких выражений, которые Стос называл неприличными или того хуже, ненормативной лексикой. И это злило Пейри, ведь с Ардалейном он разговаривал исключительно одними такими словами, лишь изредка перемежаемыми междометиями, да, ещё предлогами, правда, только наедине или по радиоментальной связи и тогда ей, лишь изредка, удавалось подслушать их разговор.

В любом случае, как бы они друг друга не обзывали, оба были очень довольны результатами. Сама же Пейри жалела только о том, что всё произошло так быстро и в день расставания даже расплакалась. Она улетела на Тигане, а Стос остался на остове Ромштайс вместе с Моней и полудюжиной больших контейнеров и больше всего её бесило то, что уже очень скоро на этот остров опустится другой корабль с какой-нибудь глупой арнисой и её отец примется создавать ей тело. Впрочем, когда она выходила на орбиту, то подумала о том, что эта дурёха будет отныне её родной сестрой, а потому решила дождаться завершения этого процесса и обязательно встретиться с ней.

Пейри решила взять себе неделю отпуска прежде, чем пересесть в чей-нибудь корабль. Тем более, что ей уже назначил свидание Далейн, который был чем-то похож на Стоса, да, и взгляд его серых глаз был таким добрым, что у неё даже душа в пятки уходила. Пейри, поначалу, показалось странным, что он назначил свидание ей, а не какой-нибудь блондинке, похожей на Лулу, но, как только он вошел к ней на корабль с букетом белых цветов, она всё поняла. Ведь этот парень не просто хотел трахнуться с ней, а втрескался в неё по уши.

Стос лежал на большой кровати и крепко сжимал в своих объятьях мирно спящую и тихонько похрапывающую во сне Лулу. Позади было чуть более года и всё это время он провел на островке Ромштайс практически безвылазно. Девять его умных и очаровательных дочурок ударно трудились на неблагодарной ниве преображения арнис, а одна, самая мурая, Пейри, взяла, да, и родила за это время горластого, вредного пацана, которого назвала Стасиком и теперь жила вместе со своим хитромудрым муженёчком, Далейном, на небольшом острове. Тот даже построил для неё своими руками дом. Остров тут же переименовали и он назывался теперь островом Станислава и стал самым посещаемым местом на всей Сиспиле.

Все, кому не лень, стремились прилететь туда и полюбоваться на то, как молодая мама сидит в кресле-качалке на веранде и кормит грудью крепенького младенца. Папаша в это время всегда сидел на ступеньках и исподтишка показывал кулак каждому, кто приближался к его дому ближе, чем на двадцать метров. Стос был единственным, кому не только позволили войти в дом, но и были искренне рады. На всех остальных, включая своего собственного родителя ещё с доисторических времен, Ардалейна, молодой папаша глядел волком.

За этот год произошло многое. Корабли коалиции, прочно занявшие свое место на суточной орбите, похоже, встали на ней навечно и "Гластрин" стал приблизительно тем же, чем была в американском фантастическом сериале станция "Вавилон". Все остальные ещё хоть как-то были подвержены ротации. Те зёрна, которые некогда были брошены в благодатную почву во время проведения вредительской операции "Шашель", дали благодатные всходы и уже через несколько месяцев все экипажи этих кораблей были практически идентичны по своему внешнему виду, так как девять звёздных народов начали брататься уже на следующий день после отлета Стоса.

Большая часть народа постепенно, по кораблику в день, откочёвала в свои миры, но им на смену тотчас прилетели другие и вставали на боевую вахту. По всей галактике Мистайль полетели гонцы, разносить радостную весть о прибытие на Сиспилу древних богов, которые ныкались до этого времени на планете Земля, расположенной в такой дали, что туда могут пройти только самые лучшие навигаторы. Звёздный адмирал Тьювель Руус-Болсан, самолично узурпировавший высшую военную власть в этом секторе галактики, донельзя облегчил свой суперкрейсер, разобрал все корабли и ариарцы быстренько наклепали новеньких серебристых дисколетов.

Он грозил быстрой смертью всякому, кто сунется в звёздную систему Люста на военном корабле и пропускал к Сиспиле только те корабли, которые прибывали сюда за помощью и привозили с собой что-нибудь полезное. Хранители Сиспилы, наконец, въехали в то, что же это за зверь такой, межзвёздная торговля и стали робко спрашивать у самых матерых торгашей Мистайля, ариарцев, как бы им заполучить те или иные товары. Всё, что они запрашивали, доставлялось немедленно и к тому же даром, ведь Сиспила платила за это самую высокую цену в галактике, даровала звездным народам свои знания, которые считались абсолютными, хотя и не были самыми полными.

Отныне человеко-арнисы Сиспилы знали, чем они могли, и, главное, хотели помочь всем страждущим, из-за чего по всей галактике с невероятной скоростью стала расползаться во все стороны новая раса, — раса человеко-арнисов. Стос, которого это всё интересовало самым живейшим образом, просто балдел от того, что даже некоторые негуманоиды с такой лёгкостью соглашались перековаться. Хорошо ещё, что сиспильские человеко-арнисы в этом деле не пасовали перед трудностями и без особого труда сумели даже существ, похожих на огромных скорпионов, превратить в здоровенных парней и девчонок, которые, по старой привычке, любили шастать голиком.

Впрочем, с лёгкой руки его первой дочурки Файдиляр на "Гластрине", ставшем огромным космическим отелем, чуть ли не все дамы щеголяли едва одетыми, но непременно в драгоценностях, в изящных кандалах и с цепочками, прицепленными к нижним губкам, ну, а самые экстравагантные особы, весьма затейливо подстригали свои хохолки и наносили на эти интимные части тела такой фантастический макияж, что только стой, держись и не падай. Да, и на самой Сиспиле это поветрие тоже стало, мало-помалу, входить в моду. Так что самым ходовым товаром в звёздной системе Люста стали драгоценные металлы, камни, и косметика, особенно та, которую привозили с Земли, которая была жутким дефицитом. Ещё одним ходовым товаром был полный комплект материалов, необходимых для постройки дисколета.

На Сиспилу весь этот пипл спускался очень редко и, как правило, только тогда, когда кто-либо из арнисов, устав стоять в очереди, допетривал, что какой-нибудь ариарец, шейданец, миноец или кассинтиец ничем не хуже землянина сумеет справиться с процессом сотворения нового тела. К тому же на Сиспиле началось новое поветрие, — все арнисы узнав о том, что младенца следует вынашивать во чреве целых девять месяцев, тотчас бросились самоделиться и уже через три недели после рождения Стасика их число удвоилось, а затем, какой-то месяц спустя, приросло ещё на два миллиарда гаком.

Происходило это потому, что теперь каждому арнису по достижении пятилетнего возраста полагался свой собственный корабль, взрослели эти энергетические существа уже через год, а самым здоровенным арнисам было по силам произвести энергетическое самоделение раза три подряд, с промежутками всего лишь в месяц. Поэтому чадолюбие арнисов старой закваски, сдерживаемое дефицитом конструкционных материалов, наконец, нашло свой выход.

Кое-кто из человеко-арнис из-за этого даже взвыл чуть ли не во весь голос, ведь это, по их мнению, означало чуть ли не пожизненное рабство. Хотя, по большому счёту, каждый из них мог улететь куда угодно в любой момент. Так уж получилось, что теперь вокруг Сиспилы нарезали круги тысячи транспортников из сотен миров галактики Мистайль, капитаны которых получили от правителей своих миров строжайший приказ, отдавать землянам и арнисам все, что они только не попросят у них в знак своей величайшей признательности.

Это Стосу тоже было легко понять уже потому, обитателей галактики Мистайль в ближних галактиках, где звёздные народы не страдали от дегенеративных мутаций, встречали с особым почтением и даже заискивающе смотрели им в глаза и всячески лебезили перед этими красавцами и красотками. Поговаривали, что уже в нескольких галактиках тоже, правда, пока что помаленьку, начался процесс перековки. Так что не ровен час, прилетят они с Лулу куда-нибудь, спустятся с корабля, пробежаться по магазинам, а там везде знакомые рожи, словно они и не улетали с Земли. Там, к его полному удовлетворению, дела тоже шли довольно неплохо. Третьей мировой войны пока ещё не случилось и колония человеко-арнис помаленьку росла.

Около двух сотен арнис, получив координаты галактики Млечный Путь и планеты Земля отправились туда, но вскоре вернулись, привезя с собой около двадцати тысяч человеко-арнис. На Сиспилу прилетели на своих собственных кораблях Менахем, Роза, забастовщик Митяй и несколько кай-кай канаков с острова Тумареа. Каждый привёз с собой сотни по три, не меньше, своих клевретов. Стос, как ни силился, смог понять только Менахема, которого, попросту, выжил с острова Изя. Остальных он отказывался понимать, поскольку за этот год устал, словно престарелый бык-производитель.

То, что ему сразу же удалось найти самый быстрый, экономичный, и, без сомнения, самый приемлемый с точки зрения элементарных удобств способ сотворения белкового тела, получило наивысшую оценку не только у землян, но и у всех арнис Сиспилы. Это действительно было большой удачей уже только потому, что, пожалуй, только такой способ преображения устраивал всех арнис без исключения. Отчёт Лулуаной изучил практически каждый из них и лишь самые отважные арнисы соглашались на столь длительный и нудный процесс.

Та скорость, с которой ему удалось превратить Пейри из энергетического существа в биологическое, сохранив при этом все достижения арнис, совершенно меняла дело. После этого даже самые ярые скептики сочли для себя преображение вполне возможным, а сам процесс, при котором им уже не требовалось входить в тело своего второго родителя, чтобы уже из него перейти в своё будущее тело, показался им очень элегантным и благородным. Ведь это было действительно истинное преображение, возвышенное и утончённое, а не какое-то унизительное, пошлое клонирование.

К клонированию все арнисы без исключения, в отличие от учёных Земли, относились с презрением и подчеркнутой брезгливостью. В незапамятные времена Хранители Сиспилы получили от одной гуманоидной цивилизации предложение, дававшее их народу клонированные белковые тела, но чуть ли не с гневом отвергли его. Поэтому, даже уважая Лулуаной Торол за её подвиг, очень многие видели во втором самоделении явные признаки клонирования и потому отвергали его, как совершенно неприемлемое. То, что произошло с Пейри Стан, полностью меняло дело уже только потому, что она, выбрав для себя пол, с первого часа и до последнего оставалась самой собой.

Её отчёт, который был намного короче отчёта Лулуаной, стал на Сиспиле бестселлером и теперь хранился в информатории каждого арниса. Их нисколько не смущало то, что в ход пошли даже арнисалы, как и не смущали их его чисто физиологические аспекты, связанные с функционированием внутренних органов белкового тела и выделениями. Более того, арнисы прониклись к Стосу огромным уважением за то, что он заранее предупреждал Пейри о грядущих событиях и говорил об этом так деликатно.

Нисколько не отвратила арнис от преображения и перспектива очень частых сексуальных контактов с человеко-арнисами, добровольно взявшими на себя роль учителей и наставников, так как они прекрасно понимали то, что секс является важным элементом преображения. К тому же они сочли секс людей с Земли куда более возвышенным и благородным, чем такие же отношения, бытующие у звёздных народов, как в их собственной галактике, так и во множестве других. Правда, на эту тему они не очень то распространялись, опять-таки благодаря тому, что и Стос, и другие земляне никогда не говорили о своих собственных интимных отношениях. Так что достоянием гласности стали только два отчета, — Лулуаной Торол и Пейри Стан, которые сразу же были отнесены арнисами к числу чисто научных и очень важных трудов.

Хранители Сиспилы, будучи опытными политиками, которые не хотели терять власть на своей планете, быстро смекнули, что им нужно теперь делать и моментально объявили начало новой эпохи — Эры Преображения. Начаться-то эта эра началась, но вот сами Хранители повели себя несколько странно. Для этих пройдох почему-то стало очень важным провести процесс преображения не со своими соплеменниками, которые немедленно включились в работу, а именно с землянами. Пожалуй, единственным исключением была Лулу, но и тут всё было не так просто, так как на неё положили глаз все Главные Хранители, а это были ещё те типы. На слова Стоса о том, что их Верховный Главарь был преображен ариаро-арнисой, они отвечали ему с издёвкой в голосе:

— Ну, и что, это же была твоя первая дочь и к тому же Ардалейн был просто вынужден спешить, чтобы занять старинный дворец правителя Сиспилы.

Стос этой бандой прожженных политиканов и продувных бестий был сразу же причислен чуть ли не к рангу святых. Те Хранители, которые то ли сами решили стать бабами, то ли таким было секретное постановление их кагала, преобразившись с ним, в отличие от Пейри, тотчас селились в столице Сиспилы. Ну, а, поскольку, все они выстроились в очередь, то и ему приходилось напрягаться изо всех сил. Творить белковые тела из энергетических тел он уже насобачился так, что начав процесс с доения арнисалов с наступлением темноты уже наутро он лежал в постели объятьях обалденной красотки, хотя еще вчера вечером с тоской смотрел на нелепую куклу.

Но, увы, все остальное по прежнему занимало не менее тридцати двух дней и ещё никому не удалось управиться быстрее и с этим ничего нельзя было поделать. От того, что секс был неотъемлемой составляющей частью процесса перерождения, Стос не мог отмахнуться при всём своём желании в силу того обстоятельства, что только таким образом как мужчинам, так и женщинам, удавалось с максимальной точностью контролировать этот сложнейший биологический процесс. Это был своеобразный модус вивенди и тут хочешь не хочешь, а приходилось терпеть и пахать в койке, как проклятому, изо дня в день своим членом "настраивая" организм перерожденной арнисы на нормальное физиологическое функционирование, обучая её при этом всем премудростям секса.

Нет, он был согласен продолжать свои тяжкие труды, да, и трахаться ему не надоело, но его бесило то, что каждая Хранительница, которая прилетала к нему на остров, на котором он даже колышка в землю не вбил, тотчас заявляла ему, что хочет стать ещё одной его дочерью. Так что Стос уже был по уши сыт своим отцовством. Ему впору было выбрасывать белый флаг и просить пощады. Хорошо ещё, что десятая арниса, прилетевшая на остров пять недель назад, клятвенно заверила Стоса в том, что не собирается становиться ещё одной его дочерью.

Она была настолько милостива, что, заполучив от него изрядную дозу энергида, позволила взять отпуск и улететь со своего острова к Лулуаной, которая, как и Митяй, сбежавший с Земли, взяла и объявила забастовку, вытолкав к чертям собачьим очередного Главного Хранителя. Она тоже зверски устала, в основном от секса, но прилёту Стоса обрадовалась так, что не слезала с его рук добрых три дня и из спальной они тоже почти не выходили, а потому Люстрину пришлось сделать выгородку, чтобы установить в ней ванну и туалет. Завтраки, обеды и ужины, которые обрели вполне приличные объемы, он, получив в подарок от Тьювеля дюжину пустоголовых роботов, готовил сам и подавал их наверх.

Лулу очень соскучилась по своему Стасику за этот год и теперь не хотела расставаться с ним даже на каких-то несколько минут. Девушка так надоело делать новые тела, что она потребовала от Стоса спрятать свои сосуды глубоко внутрь тела, чтобы ничто не напоминало ей об этом. Но, не смотря на это, когда подошел благоприятный период, она не стала беременеть, чтобы выключиться из игры, как это сделала однажды Пейри. Впрочем, эта дуреха залетела из-за элементарной неопытности и это её прощало. Лулуаной же требовался лишь отпуск и хорошая разрядка в постели с любимым.

Ардалейн, узнав о забастовке Лулу, жутко взбесился, но не на неё, а на Главных Хранителей, коих насчитывалось триста душ и все они, как один, хотели непременно стать мужиками только в объятьях этой девушки. После той вздрючки, которую он устроил Сенату Сиспилы, некоторые их этих гнусных и похотливых типов тотчас откочевали к дочерям Стоса, кое-кто пристроился в очередь к Эллис, Розе, Ульте, Ирен и Магде, но семеро самых главных засранцев упрямо стояли на своем.

В итоге Ардалейн сдался и был вынужден тайно обратиться к Звёздному Отцу Сиспилы за помощью, чтобы не лишиться, ненароком, своего президентского кресла. Между ними только что состоялась беседа и Стосу было предложено уговорить Лулу обслужить семерых этих козлов, после чего им обоим были не только обещаны тайные высшие знания Сиспилы и должности Главных Хранителей, но ещё и бессрочный отпуск вместе с самой полной навигационной картой всей Вселенной.

Стоса больше всего интересовали тайные знания и карта, так как свою должность Главного Хранителя он тотчас передал Вилли. На это Ардалейн согласился даже не моргнув глазом и теперь оставалось только одно, — уговорить Лулу не капризничать и убрать со своего острова автоматические зенитные орудия, стрелявшие каким-то совершенно диким и невероятно губительным антиэнергидом. Эта красотка так разозлилась на Главных Хранителей, что пообещала пристрелить каждого, кто только сунется на её островок со всякими глупостями.

Хотя ему и не нравилось то, что его возлюбленной приходилось ублажать всех этих типов, ничего поделать он не мог, всё равно кто-то должен был заниматься этим и превращать энергетических существ, эгоистов и снобов, в нормальных человеко-арнис. В конце концов все они прекрасно знали куда летят, а также зачем, и Лулуаной Торол, прямая виновница этой экспедиции, была ничем не лучше каждого из них. Да, и главари Сиспилы вполне могли иметь право выбора. Ведь что ни говори, а все они были тем самым цементом, который скреплял это странное сообщество. Впрочем он сам в отличие от Ардалейна, который, как и все прочие человеко-арнисы, ударными темпами преображал какую-то юную, прелестную арнисочку, вовсе не сомневался в том, что она продолжит свою подвижническую деятельность.

Было позднее утро и Люст поднялся над океаном Тимли довольно высоко. Люстрин давно уже приготовил им завтрак и пара его позолоченных роботов замерла возле сервировочного столика-мармита, словно дневальные подле тумбочки. В открытые окна спальной сквозь лёгкие занавеси порой залетал ветерок, приглашая их на прогулку, но, видимо, как всегда, тщетно. На этот раз, спустившись на Сиспилу, Лулу вовсе не обуревало желание пройтись пешком по улицам её древних городов, давным-давно законсервированных арнисами до лучших времен. Кроме своего возлюбленного девушку сейчас ничто не интересовало и потому, едва проснувшись и ещё не открыв глаз, она тотчас стала искать его губы своими.

Только спустя час они поднялись с постели, чтобы, приняв ванну вдвоём, приступить к завтраку. Люстрин на этот раз превзошел самого себя и приготовил им несколько новых блюд из сиспильской дичи и умудрился пожарить мясо так, что оно не утеряло энергида. На охоту, разумеется, он не ходил и мясо уртера, животного похожего на кенгуру с оленьими рогами, было выращено в биореакторе. Этот парень уже научился генерировать реликтовое излучение Вселенной, а потому у него не было никаких сложностей с тем, чтобы создавать продукты полностью идентичным тем, которые давала человеко-арнисам Сиспила.

Стос прямо-таки млел от восторга глядя на то, как быстро Лулу с аппетитом уплетает за обе щечки сочный ростбиф из уртера с жареной картошкой и молодыми побегами какого-то растения. Правда, его несколько насторожило то, что его девушка, управившись с куском нежно-розового мяса с золотистой поджаристой корочкой, тотчас попросила себе добавки втрое большего размера. Похоже, что она собиралась завершить свой отпуск и вернуться к обязанностям Матери Сиспилы, как теперь её торжественно величали во всей галактике Мистайль. Попросив Люстрина налить ему бокал прасковейского муската, он, наконец, спросил:

— Лулу, так чем же тебя так достал Рувайлан Триор?

Та, не переставая есть, ответила:

— Да, тем же, чем и все эти старые козлы.

Стос высоко поднял брови и девушка, быстро прожевывая нежное мясо, стала рассказывать ему короткими фразами в промежутках между очередным куском ростбифа, которое она запивала молодым божоле:

— Стасик, ты не представляешь себе… — Очередная порция мяса и большой глоток вина — Какие они все идиоты. — Глоток вина — Им всем, ведь… Даже и в голову не пришло… Взять и выбрать себе приличное тело, чтобы появиться в нём… Передо мной… Поначалу, мне это даже понравилось… Но, потом… Стало… Надоедать. — Быстро покончив с мясом, она заговорила более длинными фразами, размахивая ножом и вилкой — Стасик, понимаешь, им действительно всё по барабану! Они прилетают на этот чертов остров и первым делом требуют, чтобы я тотчас прибежала к ним на корабль, как будто у меня своего нет, и принялась демонстрировать им свою картотеку. Да, ещё и начинают выяснять, кем был на Земле их донор. Портовые грузчики их, видите ли, не устраивают. Им подавай каких-нибудь принцев крови, да, аристократов, чтобы не уронить своего достоинства. Но, что хуже всего, дня через три они снова начинают вредничать и требовать всё переделать. Господи, Стасик, какие же они зануды. Я даже не представляю себе, кто захочет иметь с ними дело в будущем, ведь им постели нужна какая-то безмолвная и покорная рабыня, а не нормальная женщина. Ты, спрашиваешь, чем меня достал этот придурок Рувайлан? Хорошо, я отвечу тебе. Этот кретин, когда я пришла на его корабль, даже не соизволил превратить свою навигационную рубку в приличную спальную! Более того, он принял меня в своем кретинском силовом скафандре сидя в этой своей кормушке, словно жирная, здоровенная свинья в луже. Ну, и что я должна была после этого делать? Знаешь, милый, в тот момент я, почему-то, позавидовала Сизифу из древней сказки землян. Того парня боги хотя бы наказали за дело, но мне-то за что такие мучения?

Стос, улыбнувшись девушке, ответил:

— Лулу, мне, отчего-то, кажется, что ты сама виновата во всем. Если бы ты взяла и послала первого же хама к козе в трещину, то всем остальным было бы неповадно корчить из себя падишаха на троне. Кстати, девочка моя, а как ты, обычно, одеваешься, когда к тебе прилетают эти типы?

Лулуаной пожала плечами и сказала:

— Никак. Зачем мне одеваться во что-то, когда я приступаю к преображению? По-моему, это совершенно излишне.

Стос поднялся из-за стола и подошел к ней сзади. Положив руки на плечи Лулуаной, укрытые шелковым японским халатом нежно бирюзового цвета, вручную расписанного тёмно-синими иероглифами, который ей подарила одна очаровательная японочка, освобожденная Изей из какого-то борделя в Сингапуре, он поцеловал её в макушку и сказал смеясь:

— Девочка моя, вот в этом-то и заключалась твоя главная ошибка. Ты вместо того, чтобы сесть в драгоценном наряде на троне и заставить каждого из этих типов приползти к тебе на коленях, сама пришла к ним, да, к тому же, ещё и нагой. Вот они и возомнили себя черт знает кем. Лулу, любимая, для того, чтобы полностью рассчитаться с Сиспилой, тебе нужно преобразить еще семерых старых болванов. Так что хватит тебе плодить моральных уродов и выслушай меня внимательно, если ты хочешь, чтобы все остальные Главные Хранители стали нормальными мужиками. Все они сейчас парятся в своих летающих кастрюлях над южным полюсом потому, что этот ваш новоявленный президент Бульон-Ардальон запретил им спускаться на Сиспилу до тех пор, пока ты не наберёшься сил для дальнейшей работы. Ну, что, ты будешь послушной девочкой, любовь моя? Зато после этого ты станешь в этой банде единственной Главной Хранительницей и мы сможем улететь с Сиспилы на все четыре стороны.

Лулуаной Торол, которой было стыдно за своё поведение, молча кивнула головой и Стос принялся втолковывать ей и Люстрину что им потребуется в самое ближайшее время.

Сутки спустя Стос, лежа на роскошном ложе в корабле Хранительницы Мирайны, которая за это время, даже без его помощи, успела превратиться в роскошную, блондинистую красотку с белым телом, внимательно всматривался в обзорный экран. Хотя он и занимался при этом тантрическим сексом с арнисой, чьё тело было очень похоже на человеческое и полностью состояло из плоти арнисалов, это не мешало ему наблюдать за тем, какая сцена в этот момент разыгралась на борту Люстрина в большом, ярко освещенном лучами Люста, зале.

Лулуаной Торол, уперев кулачки в бока, поставив ноги на ширину плеч, гордо и независимо стояла возле настоящего перламутрового трона-кресла, богато украшенного золотом, серебром и цветными эмалями, одетая в наряд из жемчуга и драгоценных камней. Её стройные, длинные ноги, обутые в туфельки на высоких каблучках, были закованы в ажурные золотые кандалы, густо обсыпанные бриллиантами, изящная, бриллиантовая цепочка которых поддерживалась на уровне коленок двумя изумрудными подвесками, спускающимися от оттянутых вниз губок девушки, которые она покрыла серебристо-зелёными тенями для век. По обе стороны от этой белокурой Клеопатры стояло по пять здоровенных, позолоченных парней, одетых в черные шальвары и жилеты синей кожи, расшитые серебром и жемчугом, с портативными генераторами антиэнергида в руках и вид у всех был такой суровый, что тут уже было не до смеха.

Перед Лулу, протянув в мольбе вперед руки, стоял на коленях тот самый вздорный Рувайлан Триор, здоровенный, но какой-то неказистый, да, к тому же, синеватый и полупрозрачный, моля Мать Сиспилы дать ему ещё одну попытку, чтобы превратить свой проклятый, тупой и непослушный энергид в точную копию того тела, которое она для него выбрала. Он клялся и божился, что на этот раз все получится так, как надо и божественной Лулуаной Торол не будет противно смотреть на него, презрительно сморщив свой носик. Та устало махнула рукой и Главный Хранитель тотчас принялся дорабатывать свой внешний вид, пытаясь привести его в соответствие с образцом, — каким-то здоровенным креолом, чьи фотографии были видны на стене-экране напротив большого окна.

Поскольку в теле Мирайны уже почти полностью была выстроена нервная система и даже головной мозг, через которые она уже стала получать в свое сознание импульсы наслаждения, ему приходилось сдерживать себя, чтобы не рассмеяться. Зато все остальные человеко-арнисы, которые видели всё это, хохотали во весь голос. Ржал над мытарствами бедного Рувайлана и Ардалейн, также лежавший вместе со своей подружкой на здоровенной кровати в своём президентском дворце. Именно он и потребовал от Люстрина, чтобы тот организовал этот закрытый телерепортаж. Стос вовсе не счёл это кино излишним.

Пятая попытка оказалась удачной и минут через двадцать Лулуаной позволила неофиту встать. Она царственно протянула ему свою руку и тот приник к ней губами, после чего девушка вышла из зала и направилась к лифту. Рувайлан семенил рядом с ней и громко благодарил её за проявленное великодушие и терпение. Теперь, по замыслу Стоса, этому типу предстояло на своих широченных плечах донести свою царицу до рощи арбузных деревьев, чтобы та смогла напитать его тело соком прежде, чем наступит ночь и её верные золотые нукеры примутся доить арнисалов. Второй трон с пышными подушками, больше похожий на оттоманку на высоких, изящно выгнутых ножках, стоял на берегу большой лагуны — остров Лулу представлял из себя самый настоящий атолл — в лагуне которого кишело множество здоровенных арнисалов.

До вечера было ещё далеко и потому Лулу, взлетев в воздух и набросив на мощную шею Рувайлана свои подвески из продолговатых изумрудов, осторожно, чтобы не порвать кандалов, опустилась к нему на широкие плечи, уселась поудобнее и тот, стараясь шагать ровно, понёс свою звёздную повелительницу к высокому олону, растущему поблизости. Лулу это дерево не понравилось, так как плоды на нём, на её взгляд, еще недостаточно созрели и она погнала своего скакуна к следующему. Погоняв Рувайлана по атоллу с полчаса и нагуляв себе аппетит, она, наконец, вернулась к первому дереву и сорвала огромный, круглый, винно-красный, перезрелый плод.

Разложив своего красавчика, который за это время уже освоился в новой форме настолько, что сделался настоящим мужчиной, к тому же возбужденным, Лулу поставила плод на его широченную грудь и прилегла на этом парне, в котором было больше двух метров роста, чтобы полакомиться сладким соком. Тело Рувайлана впитывало в себя этот сок, как губка и быстро наливалось жизненными соками и поэтому становилось золотисто-смуглым, с красноватым отливом. Его повелительница была щедра и пила мала сока, почти всё отдавая своему парню.

Самое интересное началось с наступлением темноты, когда Лулу, сняв с себя драгоценности, велела огромному арнису отнести её на берег лагуны, где уложила его на трон-оттоманку и золоченые нукеры принялись сноровисто заливать в него сок арнисалов. Сама же Лулуаной, ловко оседлав этого смуглого, черноволосого типа и, крепко сжав его бока своими белыми коленками, совершая тазом кругообразные движения, тотчас принялась делать из него человека. К утру она покончила с процессом преображения занялась с ним такими сексуальными играми, что Стосу сразу же расхотелось наблюдать за ними и он попросил Мирайну выключить телевизор к чертовой матери. Но та не торопилась делать этого и когда он попросил её во второй раз, вдруг, обратилась к нему с просьбой:

— Стос, ты можешь сделать меня такой же девушкой, как земная мать Лулуаной Торол, божественная Эллис?

Гладя Мирайну по белокурым, длинным волосам, он ответил ей ласковым голосом:

— Да, моя прелестная девочка. Биопробы Генри и Розы у меня есть и это не составит особого труда.

— Нет, Стос, ты меня не понял! — Воскликнула Мирайна и торопливо добавила — Я вовсе не это имею в виду. Среди Хранителей уже давно ходят слухи о том, что Эллис не только самая красивая девушка, но и ещё самая… Ну, как бы тебе это объяснить, Стос. Ну, она такая девушка, что все те арнисы, которых она преобразила, уже больше ни о ком не думают кроме неё. Видно Эллис знает что-то такое, что делает её намного выше всех остальных девушек. Я не знаю что это, Стос, да, и никто из сиспильских девчонок тоже, но ты должен это знать, ведь это вместе с ней ты сотворил Мать Сиспилы. Вот я и прошу тебя, мой любимый, чтобы ты даровал мне такую же власть над всеми мужчинами Сиспилы. Звёздные путешествия мне давно уже надоели, ведь я очень долго была Дарителем, зато на Сиспиле и особенно на "Гластрине", с каждым днём становится всё больше и больше красивых мужчин, которые очень привлекают меня. Вот где я вижу настоящий простор для такой уставшей от путешествий женщины, как я, мой любимый.

Подивившись столь странным желаниям Мирайны и такой высокой оценки прежнего ремесла своей бывшей любовницы, которая сутки назад перебралась в столицу поближе к брату, Главному хранителю Сиспилы, и, поселившись в настоящем дворце, вместе со своим мужем перешла на семейный подряд, Стос задумался. В принципе он уже давно был готов к чему-либо подобному. Ещё при подлёте к Сиспиле они провели маленькую радиоментальную конференцию и приняли решение давать арнисам только то, чего они сами желают.

Сам он, частенько, если не постоянно, нарушал это правило и всех своих дочерей сделал очень искушенными в искусстве любви девушками, но, при этом ему ещё и удалось научить их главному, — высоко ценить ум, доброту, нежность, талант и упорство мужчин. Он настроил их всех на то, чтобы они были, прежде всего, женами и возлюбленными тех парней, которых они полюбят и которые ответят на их чувство. Может быть именно поэтому все его дочери были очень дружны между собой и теперь так любили Пейри, ведь она первой нашла своё счастье с Далейном. Тут же все обстояло иначе. Громко вздохнув, он встал с кровати и медленно подошел к книжному шкафу. Взяв с полки изрядно потрепанную книгу, он вернулся к Мирайне и, положив книгу на кровать, сказал ей:

— Ну, что же, моя маленькая, тогда нам придется начать с самых азов. Правда, я сразу же предупрежу тебя, эти знания вовсе не являются тайными. И Лулу, и все мои дочери не хуже Эллис владеют искусством обольщения, тут все обстоит значительно серьезнее, чем ты думаешь. Но, всё равно, для начала открой эту книгу и просмотри картинки.

Мирайна, широко улыбнувшись, быстро схватила большую книгу в коленкоровом переплёте, на обложке которой было вытеснено название, — "Кама Сутра", и принялась перелистывать страницы. Брови её выгнулись дугой и она радостно заулыбалась. Похоже, что это было как раз то, о чём тайком шептались простые арнисы, решившие стать женщинами.

Эпилог. Звёздные путешественники

Стос и Лулу, сгорая от нетерпения и волнуясь, стояли на главной взлётно-посадочной палубе космического отеля "Гластрин". Отец Сиспилы был одет подчёркнуто демократично, в драные джинсы, черную майку, туго обтягивающую его мощный торс и потрёпанные кроссовки, которые из белых сделались светло серыми. Зато его девушка, теперь уже законная супруга, была одета в наряд, принятый почти всеми сиспилианками, а для главных Хранительниц Сиспилы и вовсе бывший чуть ли не официальным, то есть, множество драгоценных украшений на голое тело, бриллиантовые кандалы, цепочки, ритуальные подвески, макияж на интимных местах и самый минимум ткани и страусиных перьев.

Рядом с ними тесным строем стояли все десантники, отправившиеся на Сиспилу на двух кораблях, а позади них уже нетерпеливо гудели и даже начинали временами свистеть, кричать и, вообще, беситься, тысячи человеко-арнис прилетевших на эту планете позднее. Для адмирала Руус-Болсана известие о том, что сразу столько землян, внезапно, покинули Сиспилу и прибыли на "Гластрин" только для того, чтобы встретить какого-то Резину, показалось не то что бы подозрительным, землян он по-прежнему боготворил, но, всё-таки, довольно неожиданным событием. Поэтому он быстро надел свой парадный мундир и отправился вниз, на главную взлётно-посадочную палубу, на которую продолжали прибывать на орбитальных челноках тысячные толпы землян.

Такого столпотворения на борту "Гластрина" ему никогда не приходилось видеть, как и того, чтобы земляне были одеты таким образом, — все поголовно в каких-то потрепанных пёстрых одеждах, со множеством самодельных плакатов в руках и какими-то музыкальными ящиками. Очаровательные девушки-землянки, перед которыми Тьювель преклонялся, сидели на плечах у парней и весело кричали. Повсюду звучала громкая, непривычная для его слуха ритмичная музыка и очень многие земляне танцевали под её звуки. По надписям на длинных лентах бумаги и ткани он понял, что эти люди встречали не только Резину, но ещё и каких-то других своих соплеменников.

Ошеломлённо глядя вниз на многотысячные толпы беснующихся людей со своей золоченной адмиральской летающей платформы, Тьювель трижды облетел это сборище, которое уже сбило четкий график работы его маленького, но очень важного для всей галактики космопорта. К своему облегчению он увидел среди этих людей Отца Сиспилы, одетого в какие-то лохмотья, и спикировал вниз. Рядом этим, без сомнения, великим человеко-арнисом, который быстро семенил ногами, как-то странно подпрыгивал и изгибался всем телом, находилась, пожалуй, единственная из всех девушек, которая была одета в соответствии с новой традицией Эры Преображения, Мать Сиспилы.

Увы, Лулуаной Торол тоже оказалась подвержена всеобщему психозу, охватившему землян. Как и все остальные девушки она тоже извивалась всем телом и подпрыгивала, хотя ей и мешали её драгоценные оковы. Его платформа ещё не опустилась на стальные плиты, когда Мать Сиспилы отцепила свои изумрудные подвески Любви от бриллиантовой цепочки Верности и прицепила их к своему золотому поясу, а бриллиантовую цепочку повесила на свою стройную шейку вместе с ожерельем и колье. Тотчас Отец Сиспилы, весело расхохотавшись, схватил её за руку и они стали исполнять какой-то совершенно невероятный, но очень зажигательный танец.

Адмирал даже прекратил спуск и его платформа замерла в воздухе на высоте десяти метров. Вокруг Стоса и Лулуаной немедленно образовался широкий круг и их танец сделался ещё более оживленным, а все громоздкие музыкальные машины землян стали играть одну и ту же мелодию, которая почему-то стала захватывать Тьювеля. Он даже невольно начал хлопать ладонями по бёдрам в такт этой мелодии. То, что вытворяли внизу Стос и Лулуаной, ему тоже понравилось. Эта белокурая красотка высоко вскидывала свои длинные, загорелые ноги, вертелась вокруг своей оси с бешеной скоростью и весело хохотала. Но вскоре её могучий партнер, ухватив девушку за руку, с силой притянул эту красотку к себе и вместо того, чтобы обнять Мать Сиспилы, вдруг, подхватил эту богиню своими могучими руками и завертел вокруг своего тела.

Это произвело на адмирала Руус-Болсана неизгладимое впечатление. В древних манускриптах Ариара он читал когда-то в юности, что их далекие предки тоже устраивали какие-то праздничные пляски, в которых мужчины и женщины показывали чудеса акробатической ловкости. Вероятно, это происходило именно так. Тьювель окинул взглядом толпу и увидел, что очень многие пары танцевали точно так же, отчего ему внезапно сделалось жарко и его охватил трепет.

Он впервые в жизни видел, чтобы танцевало столько пар сразу так слаженно и не те плавные, неторопливые танцы, которые исполнялись под нежные, прозрачные мелодии ариарцами, а совершали какие-то сумасшедшие, ритуальные пляски. Подождав, когда танец окончится, он опустил платформу рядом с теми, кто принес в Мистайль животворящее перерождение и быстро подошел к Стосу и Лулуаной. Они стояли обнявшись, целовали друг друга, весело смеялись и шумно дышали, словно после акта любви. Увидев адмирала, Стос протянул ему руку и громко закричал, стараясь превозмочь весёлые крики и смех своих соплеменников:

— А, Тьювель, старый космический пират! Держи краба, старина! Спасибо, что и ты пришел встретить "Здым". Я очень признателен тебе за это. Извини нас за то, что мы не предупредили тебя. Понимаешь, я не хотел поднимать всю эту шумиху раньше времени.

Адмирал, опасливо пожимая руку Стоса, так как ему уже была хорошо известна его сила, удивленно воскликнул:

— Стос, но ведь Звёздный Дым находится сейчас на Сиспиле. Он никуда не улетал. Мне это точно известно.

Лулуаной, весело смеясь и отдуваясь, тотчас придвинулась к нему и, поцеловав его в щеку, подставила для поцелуя свою раскрасневшуюся щечку и радостно защебетала:

— Ах, Тьювель, ты бы только знал, как долго я ждала этого великого дня. Ведь сегодня в галактику Мистайль прилетели мои самые близкие друзья. Они все великие музыканты и делают такую замечательную музыку, которую я готова слушать целыми днями. Скоро они будут на "Гластрине", Тьювель, и я тебя познакомлю с сыном Стоса, Генкой Резиной и его невесткой, самой чудесной певицей на свете, Ольхон.

— Ага, сразу же после того, как я надеру этому засранцу задницу! — Сердито прорычал Стос и добавил — Гадёныш, где он только шляется. От точки выхода до Сиспилы всего двенадцать часов хода, а он опаздывает уже на целый час и пятнадцать минут. Нет, я ему точно уши надеру. Засранец.

Тьювель, снова оглянувшись вокруг, робко спросил:

— Стос, все эти люди собрались здесь только для того, чтобы встретить твоего сына? Он что, правитель Земли?

Тот смущенно промямлил в ответ:

— Ну, ты хватил, однако, Тьювель. Резина простой раздолбай, правда, ему удаётся сочинять кое-какие песенки. Сегодня мы получили от него посланца, вот пипл и встал на уши. Понимаешь, старина, два последних компакта "Здыма" нам прислали ещё семь месяцев назад и с той поры от него не приходило никаких известий, а тут на тебе, эта банда решила устроить гастроли в вашей галактике. Резина говорит, что он подготовил для этого шестичасовую программу с кото…

Договорить он не успел, так как толпа дружно взревела:

— Ольхон! Ольхон прилетел! Ребята, раздайся!

Имя этого корабля Тьювелю уже было хорошо известно хотя бы потому, что его компьютер-навигатор успел обматерить всех, кто только попадался ему на пути. К тому же этот космический корабль летел во главе целой эскадры из трёх десятков кораблей, нарушая все правила космических полетов в звёздной системе Люста. Они даже не соизволили принять к себе на борт его пилотов-лоцманов, сказав им, что у них и так тесно. К этой эскадре присоединялись, один за другим, десятки других кораблей. Только то, что все эти корабли были сиспильской постройки, удержало его пилотов от того, чтобы вышвырнуть нахалов в какую-нибудь такую отдалённую галактику, откуда их навигаторы вряд ли смогли быстро вернуться в Мистайль.

Пока звёздный адмирал задрав голову смотрел на то, как у них над головами судорожно мечется из стороны в сторону черный дисколет, словно управление им передали в руки ребёнка, какая-то девица сдернула с его головы белую форменную фуражку и водрузила ему на голову венок из цветов. Он обернулся, но эта шоколадная красотка, сидевшая на плечах огромного блондина, уже надевшая его фуражку на свою коротко стриженную головку, состроила ему такую умильную рожицу, что его гнев моментально испарился. Венок из синих цветов с головы он все-таки снял и, не придумав ничего лучшего, надел на голову смеющейся Лулуаной.

Ольхон, поёрзав в воздухе ещё несколько минут, опустился на стальные плиты. Стос, усадив Лулуаной к себе на плечи и схватив за руку Тьювеля бросился вперёд, а вслед за ним помчались к кораблю все те человеко-арнисы, которые находились поблизости. Открылся люк и из него десятками посыпались вниз земляне, одетые в самые невероятные одежды, которые адмирал и представить себе не мог. Первой спустилась на взлётно-посадочную палубу какая-то девушка с черными волосами, которая с истошным визгом бросилась к Отцу Сиспилы и тот подхватил её на руки.

После этого вокруг корабля по имени Ольхон образовался мощный водоворот из тысяч людей, который оторвал Тьювеля от Стоса и Лулу, закружил и стал бросать его из стороны в сторону. Он не успел и ахнуть, как на его руках оказалась та самая шоколадная шалунья, которая лишила его адмиральской фуражки с двумя золотыми кометами на козырьке и бриллиантовым полушарием кокарды. Теперь эту девицу заинтересовал его белоснежный китель и она принялась расстёгивать золотые пуговицы, что-то жарко шепча ему на ухо. Словно во сне он позволил ей снять с себя китель и его тотчас нацепила на себя какая-то другая девица. Та же шоколадная красотка с очаровательными пухлыми губками, которая представилась ему Роситой, уже потащила Тьювеля за собой на только что прилетевший корабль и тот, к его удивлению, разрешил им войти в себя и даже поднял наверх.

Очнулся звёздный адмирал уже в космосе, лёжа на пушистом ковре в навигационной рубке Ольхона и сжимая в своих руках девушку с шоколадной кожей, которая нежно целовала его лицо. Больше на корабле никого не было и через обзорный экран, перед которым стояло два пилотских кресла, он видел свой "Гластрин". Поднявшись на ноги, Тьювель, прижимая к себе девушку от которой приятно пахло духами с планеты Земля, сел в пилотское кресло и робко попросил:

— Навигатор Ольхон, доставь нас, пожалуйста, к адмиральскому шлюзу "Гластрина". Это там где горят три желтых и два зелёных прожектора. Сообщи дежурному офицеру, что на твоём борту находится адмирал Руус-Болсан и Росита, так что пусть он сделает так, чтобы нам никто не стал мешать, когда мы спустимся вниз. Сделаешь это, Ольхон?

К его ещё большому удивлению навигатор ответил ему положительно, но очень уж необычно:

— Без базара, Тьюви. Росита ведь подружка Резины и Ольки, так что для этой шоколадки и её парня я всё, что угодно сделаю. Хоть куда тебя доставлю.

Росита, целуя его, добавила:

— Тьюви, милый, извини, но больше, чем на трое суток я у тебя не задержусь. У нас с Дитрихом осталось только две недели отпуска, а мне хочется и с ним побыть хоть недельку.

Для адмирала это известие не явилось шоком. Ему уже было прекрасно известно то, что многие девушки с Земли не стесняясь никого и ничего, заводили романы с ариарцами, кассинтийцами и представителями других звёздных народов. Некоторые из них, проведя процесс преображения, частенько, как и арнисы в недавнем прошлом, отправлялись в одиночку в их миры, однако, в отличие от них отнюдь не для того, чтобы провести там недельку, другую любуясь пейзажами и прочими достопримечательности, а чтобы завести себе там любовников и навести шороху.

Ариарцы не очень переживали, когда такие звёздные путешественницы, одарив их страстными любовными ласками, потом улетали обратно на Сиспилу. Зато кассинтийцы, порой, были готовы пойти на всё, лишь бы они остались с ними, но те всегда были непреклонны и говорили, что их ждут на Сиспиле. Поэтому старый холостяк Тьювель и не стал перечить этой очаровательной богине, хотя и был бы не прочь ввести её в свой корабль-замок хозяйкой, но тогда и он сам, скорее всего, тоже стал бы звёздным путешественником, ведь именно об этом мечтали все человеко-арнисы, которые прилетели в их галактику.

Нежно прижимая девушку к своей широкой и мощной груди сильными руками, которым уже не требовались стальные имплантанты-усилители, он, нисколько на смущаясь своей наготы, быстро пересек взлетно-посадочную палубу своего личного корабля и вошел в кабину адмиральского лифта. Судьба подарила ему три дня счастья, а потому он не был намерен терять хотя бы час из-за того, что кто-то не мог решить своих проблем без него и, войдя в свою огромную каюту тотчас отключил все системы связи, оставшись с Роситой наедине.

Оказалось, что без Тьювеля на "Гластрине" было невозможно решить такой сложный вопрос, как организация гастролей "Здыма" в галактике Мистайль. Единственная вольность, которую смогли позволить себе его старшие офицеры, так это разрешить рок-группе дать два концерта на борту огромного космического отеля. Целый день на взлетно-посадочной палубе здымовцы строили декорации, элементы которых они доставали из трюмов кораблей сопровождения. Уже судя по этому ариарцам сразу же стало ясно, что готовится что-то невероятное. Эти люди, окинув взглядом гигантскую площадку, возвели подле одной стены огромную сцену, а позади неё повесили экран еще большей величины и попросили ариарцев покрыть стальные плиты какими-нибудь циновками.

Командир "Гластрина", звездный адмирал Ноан-Хаар, памятуя о том, что его босс уединился в своей каюте с землянкой, велел настелить на главной палубе газон из натуральной ариарской травы. Заодно, припомнив то, сколько человеко-арнис встречало музыкантов, он велел всем стюардам и поварам космического отеля заступить на вахту и приготовиться к большому наплыву народа. Правда, он не ожидал, что сиспилианцев уже прошедших преображение на концерт придет вдесятеро больше, чем на этой планете находилось землян.

Окончательно же его убило то, что вместе с ними на борт "Гластрина" прибыло множество не преображенных арнис, от которых в огромном отсеке, имевшем высоту около километра, тотчас сделалось тесно. То, что вслед за ними на эту площадку стали спускаться из своих номеров все обитатели космического отеля, его уже ничем не поразило. Подумаешь, эка невидаль, к полумиллиону человеко-арнис и неисчислимой туче просто арнис прибавилось ещё каких-то полтора миллиона представителей других звёздных народов, в том числе и тех, которые ещё не успели изменить своего внешнего вида.

Пока Лулу выслушивала все сплетни, привезенные с Земли подругами, Стос с удовольствием погрузился в подготовку к концерту. Увлечённый всеобщим ажиотажем, он бросился на помощь друзьям и принялся таскать какие-то железяки и даже попытался, глядя на громадного чернокожего верзилу, прикрутить одну из ни к чему-то, но нарвался на грубый окрик. Это была совсем не та железка, которую нужно было вставлять в это гнездо. Нисколько тому не огорчившись, Стос продолжил помогать рабочим сцены.

Из кораблей тем временем стали извлекать контейнеры с аппаратурой, реквизитом и декорациями. Время от времени посматривая на громадную конструкцию, которая росла с каждой минутой, он пришел в восторг. Сцена, на которой собирался дать концерт "Здым", была куда покруче, чем у Мадонны или Майкла Джексона. Он и дальше продолжал бы бегать от корабля к ней, если бы не Изя. Главарь кай-кай канаков, который был теперь гигантом за два метра ростом, найдя Стоса в этой толчее притянул его к себе и крепко обнял, после чего, повертев из стороны в сторону, наконец, воскликнул:

— А ты совсем не изменился, старик!

Пошевелив онемевшими плечами, Стос огрызнулся в ответ:

— Зато ты изменился, старый хрыч. Мог бы и не показывать мне, какой ты у нас теперь сильный.

Сказав эти слова, Стос громко расхохотался, так как вспомнил, что некогда ему то же самое говорил Изя, только было это ещё во времена их далекой студенческой молодости. Обняв друг друга за плечи, они пошли прочь от сцены и вскоре Изя подвел его к новенькому, ещё совсем юному, кораблю, который отозвался на имя Медико и открыл перед ними шлюз. Они поднялись прямиком в навигационную рубку, где сели в большие, уютные кресла и на несколько минут замерли в полной тишине. Стос прекрасно понимал, что этот корабль его друг построил вовсе не для того, чтобы посетить Сиспилу и тотчас вернуться обратно на Землю. Понимал и потому не требовал от него никаких объяснений. Изя выставил на низкий столик большую пузатую бутыль коньяка и, громко вздохнув, наконец, сказал:

— Стос, я сделал на Земле всё, что только мог и теперь мы вместе с Медеей, маленьким Вахо и ещё несколькими нашими друзьями с Тумареа решили, наконец, пожить в свое удовольствие. Попутешествовать по галактике, посмотреть на разные чудеса, ну, и всё такое. Извини, старик, что я так подвел тебя. На Тумареа всё в полном порядке, нашей колонией никто не интересуется и народ там живет тихой и спокойной жизнью. Ты помнишь Рустама Галимеева? Ну, ты когда-то исцелил этого парня после того, как Лулу его чуть ли не до смерти напугала? Ну, так вот, Стос, он как-то умудрился нас разыскать даже в океане и теперь создал на Тумареа хоспис не хоспис, а эдакую артель для всяких полудохлых инвалидов из России и прочих стран. Только они у нас, разумеется, на острове не помирают под пальмами, как им об этом сначала рассказывают, а лечатся. Ну, в смысле новую жизнь начинают. Так что не удивляйся, что мы с собой столько народа привезли. Надо же всех этих типов куда-то распихивать.

Кивнув головой, Стос спросил его:

— А где же вы это столько железа надыбали, Изя? Вы же столько кораблей наклепали, что я просто обалдел, когда узнал, что на Сиспилу прилетела такая громадная эскадра.

Тот ухмыльнулся и ответил:

— Ну, это нас ремитойцы выручили. Они в знак признательности построили на обратной стороне Луны огромный подземный склад и приволокли нам в дар тысяч пятьдесят комплектов "Сделай сам". Вот мы и начали помаленьку варганить себе кораблики каждый на пятьдесят, шестьдесят кают, ведь когда ты собрался вот-вот ласты склеить и тебе, вдруг, дали второй шанс, да, при этом ещё и сказали, что ты можешь стать звёздным путешественником, свалить с Земли с группой, так сказать, товарищей и основать где-нибудь во Вселенной новую колонию, тут уж даже у самого завзятого домоседа в жопе сажа загорится. А тут ещё нам всем стало известно, что человеко-арнисы могут превращать всяких зверушек во вполне приличных людей, как уж тут удержаться от путешествий. — Немного помолчав и не дождавшись от друга вопроса, Изя сам сказал — Ты, конечно, вправе сейчас встать, взять меня за шиворот и гаркнуть: — "А кто же родину будет защищать?", Стос, но я не стану тебе отвечать, что она мне и на хер не нужна, хотя, честно говоря, и родина, и Земля эта, мне действительно и на хер не нужна. Извини, старик, но я собрал команду из ста четырёх таких мужчин и женщин, за которых и жизни не пожалею, а потому у меня есть очень большое желание найти во Вселенной ту планету, которая станет для нас новой родиной и где мы создадим такой мир, за который мне потому не будет стыдно, так что если ты начнешь меня критиковать и всякое такое, то я и тебя пошлю на хер.

Выговорившись, Изя Кац умолк и низко опустил голову. Только теперь Стос понял, почему это Лулу, которая почти три недели назад отбатрачила своё, в последнее время интересовал один только секс и она так упорно отказывалась разговаривать о том, что они будут делать в самом ближайшем будущем. Она, явно, мечтала теперь только о путешествиях и подозревала, что её муж откажется от них наотрез. Что же, если так, то она была полностью права, так как Стос не помышлял ни о чем другом, как о возвращении на Землю.

Его так и подмывало сделать Изе хорошую выволочку и объяснить, что на него была возложена обязанность защищать Землю от внешних врагов, вот только он и сам сомневался в том, а стоит ли это делать. Внезапно для себя, он, вдруг, почувствовал, что ему нужно сейчас находиться не здесь, а на Земле. Стос поднялся из кресла и молча направился к лифту. Его друг поднял голову и посмотрел на него каким-то отрешенным взглядом. Чтобы потом не жалеть о том, что он не попрощался, Стос пожал плечами и сказал:

— Ладно, старик, может быть ещё свидимся. Прощай.

Тот тоже подскочил на ноги и воскликнул:

— Эй, Стос, я же ещё никуда не улетаю!

— Зато я улетаю. — Хмуро буркнул Стос и попросил — Медико, опусти меня на нижнюю палубу.

Выйдя из корабля, он тотчас вызвал Моню и взлетел вверх под самый потолок взлетно-посадочного отсека "Гластрина". Уже на борту своего орбитального челнока он связался с Люстрином, попросил того срочно вызвать Лулуаной и ни с кем не прощаясь покинул огромный космический отель. Ему уже не хотелось присутствовать на самом большом концерте своего сына и вообще находиться на Сиспиле. Хотя Стос ни с кем не говорил на эту тему, он всё же надеялся на то, что уже очень скоро десант землян, отправившихся на эту планету с миссией помощи, вернётся назад и они станут искать способы, как войти в контакт с правительствами крупнейших стран Земли и объяснить им сложившуюся ситуацию, но, похоже, что кроме него это никого не волновало.

Люстрин нагнал Моню только на орбите Эфеланы, пятой планеты звёздной системы Люста. Лулу, едва только её корабль подхватил челнок, сразу же забралась внутрь, села к мужу на колени, заключила его в объятья и стала торопливо рассказывать о том, какие миры она намеревалась посетить в первую очередь. Видимо, она решила, что он только потому решил уйти тихо, по-английски, чтобы отправиться вместе с ней в бесконечное путешествие по всей Вселенной, благо, что у них теперь имелись самые полные навигационные карты. К полному удивлению и даже обиде Лулу Стос, разомкнув её объятья, ссадил девушку с коленей, встал и мрачным голосом сказал даже не ей, а ее кораблю:

— Люстрин, доставь меня в солнечную систему. — После чего, отвернувшись от удивленной Лулуаной, добавил — Если тебе хочется быть звёздной бездельницей, ты можешь лететь куда угодно, а мне всё это космическое дерьмо надоело. Боже мой, какие же вы все засранцы и эгоисты.

Покрутив головой, Стос беззвучно выматерился и пошел собирать свои вещи, которых у него было не так уж и много. Люстрин быстро набрал нужную скорость и ушел в подпространство. Через полчаса он вошел в пространство солнечной системы и поскольку не получил никаких распоряжений, лёг в дрейф в космическом пространстве между Марсом и Юпитером. Пока Стос укладывал в чемодан, не такой уж и большой, своё барахло, его жена, запершись на кухне, вымещала свою злость на посуде, отложив в сторону фарфоровую супницу и мечтая только о том, чтобы расколотить её о голову мужа, а потом, разумеется, помириться, но этому не было суждено случиться.

С чемоданом в руках Стос спустился в ангар, поднялся на борт Мони и, взяв управление челноком в свои руки, тотчас покинул Люстрин. Осмотревшись вокруг, он быстро рассчитал курс и полетел к Земле. Минут через пять притихший Моня негромко доложил ему:

— Стос, Люстрин набирает скорость. Если хочешь, я выйду с ним на связь и попрошу не торопиться. Тогда ты сможешь легко догнать его.

— А на хрена, спрашивается? — Поинтересовался совершенно спокойным голосом Стос и сказал ему с улыбкой — Парень, я никогда, никого и никуда за член не тащил раньше и не собираюсь делать этого сейчас. Хотят быть звёздными туристами? Ну, так флаг им в руки, барабан на шею, медаль на грудь и попутного ветра в задницу, а мы с тобой вернёмся на Землю и будем там зарабатывать себе орден Сутулого третьей группы с закруткой на спине. Поверь, работы нам с тобой надолго хватит. Рустам хорошее дело затеял, давать пиплу второй шанс, глядишь и нам с ним удастся найти хотя бы с десяток толковых ребят, но в любом случае я никого не стану удерживать на Земле насильно. Хотя Изя и засранец, намерения у него вполне благие, создать где-то во Вселенной колонию землян. Когда-нибудь и она пригодится. Вилли стал Хранителем Сиспилы, а мне, видно, суждено стать Хранителем Земли. Ну, что же, думаю, что я и с этим как-нибудь справлюсь. Больше ведь некому.

Через четыре с лишним часа челнок плавно вошел в атмосферу Земли над Атлантикой и ни разу не свернув с курса, незадолго до полудня приземлился прямо на широкой, покрытой прекрасным газоном, безлюдной по случаю жары улице возле коттеджа, в котором когда-то жили Стос и Лулуаной. Выбравшись из челнока, Стос велел Моне подождать и пошел к здоровенному типу, сидевшему в шезлонге на широкой веранде его бывшего дома с банкой пива в руке. Это был Мишель Атеи, староста самой большой деревни Тумареа. Лениво кивнув головой в ответ на приветствие Стоса, он подтащил второй шезлонг, достал из холодильника еще одну банку пива и сказал:

— Садись, парень, попей пивка после дальней дороги. Я знал, что ты рано или поздно вернёшься и потому держал твой дом свободным. Мой Ратунеи ещё три часа назад сообщил мне, что ты держишь путь к нашему острову, так что девочки уже прибрались в твоём доме.

Глава первая. Хоспис под пальмами

Стояла удушающая жара. Полуденное солнце палило нещадно и воздух над аэродромом в Кубинке, густо напитанный запахами самолётного топлива, масла, резины и пластика, сделался густым и вязким, словно кисель. На самом краю аэродрома, вдали от ангаров и военных самолётов, за колышущимся маревом виднелся довольно миленький на вид объект совершенно невоенного назначения. Яркий, нарядный, бело-голубой расцветки, представляющий из себя большущий шатёр вроде цирка-шапито, только не круглый, а прямоугольный и малость пониже.

Военные, обслуживающие авиабазу в Кубинке, посматривали в ту сторону одновременно уважительно и пристыжено. Такие чувства вызывало то, что над шатром был натянут большой транспарант, где над тропическим островом с белоснежным пляжем и пальмами было написано: — "Проведите свои последние дни на райском острове!" Глядя на эту надпись, некоторые из военных лётчиков, которые в отличие от обычных людей поднимались в небеса и потому бывали ближе них к Богу, невольно крестились, что и понятно, ведь это было приглашение в хоспис, в то самое место, где человек, страдающий от какой-нибудь неисцелимой болезни, должен был отойти в мир иной, врезать дуба, склеить ласты, откинуть копыта или попросту сыграть в ящик.

Именно по той причине, что аэродром в Кубинке вот уже почти четыре месяца был теми самым воздушными воротами, через которые можно было добраться до райского острова с певучим названием Тумареа, куда люди отправлялись с одной единственной целью, умереть там под пальмами на берегу Тихого океана, ни у кого не возникало желания приблизиться к этому нарядному, бело-голубому шатру. Никому не хотелось хоть чем-то беспокоить людей, имевших в кармане билет в один конец, да, и делать там пилотам и механикам собственно говоря было нечего, у них и своих забот вполне хватало.

Часа три назад несколько здоровенных туристических автобусов и не простых, а больших, невероятно шикарных, с огромными затенёнными стеклами, привезли на аэродром большую группу стариков, старух и просто смертельно больных людей, которых служащие хосписа немедленно проводили в шатер. Некоторые из них даже не могли передвигаться самостоятельно и потому здоровенные, смуглые санитары, одетые в белоснежные брюки и рубашки, выносили их на руках и усаживали в инвалидные коляски.

Понадобилась такая коляска и Сергею Петровичу Васильеву. Как только два молчаливых, здоровенных, смуглых парня с черными волосами и широкими, нерусскими лицами с чуть раскосыми глазами усадили полковника ВВС в отставке Серёгу Васильева, боевого лётчика-асса, он угрюмо опустил лицо. Ему было больно видеть ангары вдалеке и военно-транспортные самолёты, хотя он всю свою жизнь летал на "мигарях". Ещё больнее Серёге было держать голову опущенной. Три месяца назад ему сделали в госпитале Бурденко чертовски сложную, но совершенно бесполезную операцию на гортани и это давало о себе знать при каждом повороте или наклоне головы мучительной болью.

Один из санитаров увидев, как побледнело от боли лицо полковника Васильева, наклонился над ним и приложил свою широченную, крепкую ладонь к его рту. Серёге показалось, что прежде, чем ладонь парня легла на его рот, она, словно бы засветилась бело-голубым, золотистым сиянием. Рука парня мягко, но плотно прижалась к его рту и странное дело, уже через несколько секунд нестерпимая боль куда-то отступила и бывшему военному лётчику, в общем-то молодому ещё мужику, Серёге не стукнуло ещё и сороковника, почему-то подумалось, что та патронажная сестра, которая сблатовала его отправиться в хоспис под пальмами, не соврала ему и он действительно уйдёт из жизни без боли и мучений, позагорав напоследок полгода или чуть больше на берегу Тихого океана.

Ну, как раз чем-чем, а пальмами и Тихим океаном его трудно было удивить. Летал он над этим океаном, перегоняя как-то раз на Филиппины аэропланы. Правда, загорать под пальмами ему там так и не пришлось. Та командировка была очень суетной, напряженной, да, и филиппинские власти относились к ним весьма настороженно, но оно и было понятно, ведь их воякам нужны были одни только новейшие самолёты, а отнюдь не любопытные взгляды русских пилотов. Так что Серёга был вовсе не прочь позагорать полгодика на белоснежном пляже, чтобы потом тихо и мирно двинуть кони.

Вчера вечером патронажная сестра снова навестила Серёгу Васильева и предупредила, что завтра утром в десять тридцать он улетит на Тумареа, а потому ему следовало проститься с близкими и сделать последние распоряжения типа написания завещания и тому подобного. Ничего такого ему делать было не нужно. Вот уже пять лет, как Серёга был в разводе. Свою квартиру он благородно оставил жене и дочери, которая и раньше его даже в упор не видела. Завещать своей бывшей, сестре и брату кроме правительственных наград ему было нечего, а его родителям и так всё было ясно — их сын не стяжал никаких богатств.

Лицо матери не просыхало от слёз, но вчера вечером, поняв окончательно, что её Серёженька уходит навсегда, она всплакнула лишь разочек и на том успокоилась. Сборы были недолгими, да, и собирать в дорогу было нечего. Представитель хосписа, который был у них неделю назад, доходчиво объяснил, что с собой ему брать ничего не нужно и вообще посоветовал отнестись ко всему так, словно он не улетает на далёкий остров, а своим ходом отправляется на кладбище. Родителям же Серёги он дал клятвенное обещание, что каждую неделю они будут получать от сына письма и даже фотографии. Если бы их сын мог говорить, то это были бы ещё и звуковые письма на лазерных дисках.

В семь утра двое дюжих санитаров поднялись в их квартиру и на руках отнесли Серёгу вниз, к большому, красивому автобусу. Все беды полковника Васильева начались чуть более года назад, когда он угодил в автокатастрофу. Компрессионный перелом позвоночника сделал его инвалидом. Ноги отказали напрочь, но это, как оказалось, были ещё цветочки. Не успели коновалы подлатать его, как у него был обнаружен рак гортани, который развивался столь стремительно, что даже сложнейшая операция уже ничего не смогла дать ему. После неё он лишился ещё и дара речи и мог теперь только мычать, да, хрипеть.

Тело Серёги Васильева всё ещё было большим, крепким и мускулистым. Он даже легко выжимал пудовую гирю, но вот жить ему оставалось не более полугода и он по этому поводу не мог даже выматериться. Раскатывать в тоске по отцовской квартире на инвалидной коляске и принимать время от времени гостей, сослуживцы часто навещали своего командира, Серёге было очень тяжело и потому, как только та медсестричка, которую прикрепили к нему в поликлинике, упомянула о хосписе под пальмами далекого острова Тумареа, он тотчас согласился. Последние две недели только и делал, что рассматривал толстый, красочный альбом-буклет на русском языке, в котором было множество фотографий этого острова и его обитателей, высоких, красивых мужчин и женщин, а также их полудохлых гостей, которые приехали туда помирать из самых различных стран мира.

Самое главное заключалось в том, что помереть под пальмами можно было на халяву. Всё, проживание на острове в прекрасных бунгало, еда с обещанными деликатесами и даже выпивка, медицинская помощь, билет на самолёт и кремация с последующей отправкой праха усопшего на родину оплачивались каким-то благотворительным фондом с весьма странным названием "Звёздный дым". Для полковника Васильева это было весьма немаловажным условием, так как в карманах у него было пусто, ведь ему так ещё и не оформили пенсию, а тех денег, что собрали для него сослуживцы, хватило не надолго.

Больше всего Серёге понравилось то, что ему гарантировали возможность купаться в океане хоть до позеленения. Полковник Васильев не был в отпуске вот уже лет семь. Точнее, в отпусках он был, вот только проводил их на даче у родителей и построил им отличный дом своими руками, да, и все свои выходные, если таковые случались, он тоже проводил на даче и хотя грядками занимались отец и мать, все эти дачно-деревенские прелести ему просто осточертели, а на столярный и прочий инструмент он уже не мог смотреть без ненависти. Так что отпуск на берегу океана ему вовсе не помешал бы, вот только это был его последний отпуск, но и он отчего-то задерживался.

На его часах было уже четверть первого, а тот борт, на котором они должны были давно уже оправиться, запаздывал. Впрочем, Серёга, как опытный летчик, догадывался в чём тут могло быть дело. Это над Москвой и Подмосковьем нещадно палило солнце, а на востоке и юго-востоке пролегала обширная область мощного грозового фронта. Поэтому только он один из всех тех стариков и старух, а также прочих умирающих, что ждали в это утро самолёт, оставался спокойным. Вся эта публика, которую накормили на редкость вкусным и обильным завтраком, вместо того, чтобы смотреть телевизоры или слушать музыку, с угрюмым видом недовольно ворчала, то и дело подзывая к себе на редкость терпеливых санитаров и трепала им нервы так, словно они летели на райский остров в океане не на халяву, а за свои кровные, трудовые копейки.

Санитары проявляли просто чудеса такта и уважительности. Все они очень неплохо говорили по-русски и обладали просто каким-то невероятным терпением и добротой. Они подходили к каждому, говорили тёплые, успокаивающие слова, просили ни о чём не беспокоиться и немного подождать. Как Серёга и предположил сразу, задержка борта объяснялась только тем, что этому аэроплану пришлось огибать грозовой фронт и уже очень скоро самолёт должен был приземлиться. Правда, Серёге было не совсем понятно, как это он сможет почти тотчас отправиться в обратный полёт. Впрочем, рейс был чартерный, а потому всё было возможно, да, и прилететь за ними должен был не какой-то там задрипанный "Ту-154", а "Боинг-747".

Чтобы не слушать нудного стариковского ворчания, полковник Васильев отъехал на своём электрическом инвалидном кресле в самый дальний угол. Шатёр, в котором они ждали прибытия самолета, был ничуть не хуже самого роскошного зала ожидания. Мощные, беззвучные кондиционеры делали воздух внутри него приятно-прохладным, ветра не поднимали и насыщали его какими-то тропическими ароматами. Прохладительных напитков, как и напитков покрепче, было хоть залейся. Некоторые старички даже надрались на радостях и были уже готовы пуститься в пляс, но вежливые санитары были начеку и то и дело проделывали над ними точно такие же процедуры, как та, которая избавила Серегу от боли, только в данном случае старые алкаши через пару минут оказывались трезвыми.

Это была ещё одна причина, по которой полковник Васильев не только отъехал подальше от всех, но и повернулся ко всей этой публике, за которую ему было просто стыдно, спиной, уставившись в серебристый занавес, отгораживающий от остального пространства часть шатра. Через эту серебристую, полупрозрачную плёнку ему было видно нечто вроде технической зоны этого зала ожидания, в которой стояли какие-то большие контейнеры, находился пункт связи, кухня и стояли автобусы, на которых их привезли в Кубинку. В том углу, куда отъехал Серега, находился ещё и небольшой офис, в котором сидел в кресле высокий, черноволосый мужчина, одетый в полосатую сине-бежевую тенниску и белые джинсы. На вид парню было лет двадцать пять и он поразил Серёгу своей мощной атлетической фигурой, совершенно не свойственной врачам и социальным работникам.

Похоже, что этот парень не смотря на свою молодость был здесь главным, хотя он ни разу не выходил из-за занавеса в зал ожидания. Зато к нему за те четверть часа, что полковник Васильев сидел в углу, уже несколько раз подходили люди и тот давал им распоряжения, но при этом говорил так тихо, что он практически ничего не расслышал, хотя до этого офиса было не более десяти метров. Серёга хотел было переехать на другое место, как его внимание привлёк ещё один такой же здоровенный парень, одетый в потрёпанные, рваные джинсы, чёрную майку с изображением какой-то рок группы, туго обтягивающую его мощный торс, изрядно заплывший жиром, обутый в пляжные шлёпанцы на босую ногу. Он вышел из-за какого-то контейнера и парень в тенниске тотчас вскочил на ноги и, всплеснув руками, громким, радостным голосом воскликнул:

— Ба! Какие люди к нам пожаловали без конвоя и оркестра! Кого я вижу, сам великий вождь племени кай-кай канаков приехал в нашу глушь. — Подойдя поближе и заключив в крепкие объятья громадного парня, в котором было весу килограмм под сто пятьдесят, черноволосый начальник троекратно расцеловал его, приговаривая — Ну, здравствуй, повелитель глубин, здравствуй, тюлень ты мой северный.

Толстый громила, в котором роста было за два метра, с силой колотя черноволосого по спине своими ручищами, ответил:

— Здравствуй, Рустам, здравствуй чёрт немазаный. Ну, как ты тут без меня поживаешь, старик, рассказывай.

Рустам завёл гостя в свой офис, отгороженный барьерчиком, усадил его в кресло, выставил на стол пузырь французского коньяка и налив его в два бокала, принялся деловитым тоном быстро докладывать:

— Во вверенном на моё попечение хозяйстве, Стос, пока что всё в полном порядке, если не считать того, что я никак не могу предотвратить бегства сотрудников. Не далее, как вчера вечером ещё одна профура удрала из моей конторы и вот что удивительно, опять без чьей-либо помощи. Сама. Можно сказать, голиком улетела, словно ведьма на помеле. Сейчас, наверное, обживается на своём собственном корабле и посмеивается над нами, тупыми идиотами. Стос, ну, объясни мне, дураку, почему так происходит? У них что, совести совсем нет? Я ведь эту засранку из такого дерьма вытащил, что не приведи Бог! И что я получил за это? Очередную грёбанную звезданутую путешественницу. Нет, мне точно нужно было её как-то поработить.

Тот, кого черноволосый парень, от которого почему-то сбегали сотрудницы, назвал Стосом, с улыбкой на лице выпил коньяк и, кивая головой, попенял ему:

— Поплачься, поплачься, мне рабовладелец хренов. — После чего сказал со вздохом — Рустам, поверь, у меня ведь точно такие же проблемы. За весь этот год, как я ни старался, мне так и не удалось найти ни одного приличного человека себе в помощь. Я всё так же несу боевое дежурство в одиночку. Понимаешь, старик, никто не верит, что у нас вообще могут быть хоть какие-то враги. Как только эти гады узнают о том, что для каждого из них уже приготовлен комплект "Сделай сам", их невозможно ничем остановить, а уж желающих отвести их на склад, всегда рядом крутится не один десяток. Да, они и сами с усами, так и норовят, как ты говоришь, улететь голиком. Честное слово, так, порой, и подмывает взять и взорвать этот склад к чёртовой матери, так ведь нельзя, шума будет на всю Солнечную систему.

Рустам, цедивший коньяк сквозь зубы, проворчал:

— Ага, как же, как только эти гады узнают. Да, ты сам первым делом всех извещаешь о том, что их никто не держит и что отныне перед ними открыты все пути. Вон даже морду себе наел, небось опять решил сегодня натянуть нос старику Гиппократу. Нет, Стос, тут дело совсем в другом. Просто только у тебя и у меня есть совесть. Когда я открыл в себе дар Лулуаной, благодаря которому нашел твой остров в Тихом океане, а на нём двух этих хитрых жидов и Мишку, на чьей спине они ездили, мне сразу же стало ясно, чем я должен заниматься. Ты тоже вернулся тотчас, как отбатрачил свой срок на Сиспиле, а вот все остальные люди…

Полковнику Васильеву было прекрасно видно, как напряглось лицо Стоса и тот поднял руку прежде, чем сказать:

— Но-но, Рустам, не кати баллоны на наших клиентов. Они в своей жизни вдоволь хлебнули дерьма и это не нам с тобой судить их за то, что они решили пожить, наконец, в своё удовольствие. К тому же все они, включая даже эту твою профуру, Женьку, взяли за правило сначала отпахать год на Сиспиле, а уже потом начать дырявить это чёртово подвальное пространство. А вот тебя, морда татарская, я только за то и люблю, что ты сам, без чьего-либо напоминания, вспомнил о том, что давал когда-то клятву этому старому греку Гиппократу. Больше тебя любить не за что. Ну, разве что ещё за то, что ты отличный парень, Рустик. Ладно, ты лучше давай, расскажи мне, каких клиентов ты надыбал на этот раз. Есть что-нибудь стоящее для меня?

Лицо Рустама тотчас сделалось серьёзным и он, налив в оба бокала коньяку чуть ли не доверху, ответил:

— Стос, эта партия, как мне кажется, не самая лучшая. Половина народа чуть ли не бомжи, хотя среди них и есть достаточно интеллигентные люди. Так что на них ты можешь сразу же крест поставить. Они хотя и старые, но все с пулей в голове. Одно слово, мечтатели. Остальные, это московское и подмосковное одинокое старичьё, работяги. Эти тоже ребята не фонтан. Правда, есть среди них одна бабулька из Мытищ, она в срок первом Москву обороняла, а потом аж до Берлина дошла и хотя была уже на восьмом месяце, воевала до полной победы. Старая снайперша. Вот с ней тебе точно стоит потолковать. Баба Лиза бойкая девчонка. Правда, порой впадет в старческий маразм, но это пустяки. Остальные так себе, полудохлый контингент. Не думаю, что хоть из кого-то выйдет толк. Честно говоря, все они мне за это утро уже просто осточертели. Блин, потерпеть каких-то несколько часов и то не могут. Кстати, Стос, с чего это пилот нашего чудо ераплана такого кругаля решил дать? Мы что, зря такие бабки за него отвалили. Он же вроде бы всепогодный, ракетостойкий и всё такое. Ну, и шпарил бы напрямик через грозу. Ты же долетел. Да, ты-то сам как летел, своим ходом или как всегда, верхом на этом хитрожопом Моне?

С этого момента разговор двух этих странных господ сделался для полковника Васильева чуть ли не вдвое интереснее, так как речь зашла хотя и о гражданской, а все же об авиации. Он уже стал догадываться о том, что Мишка, о котором упоминали эти люди, скорее всего правитель острова Тумареа Мишель Атеи, а Женька та самая медсестричка Женечка, милое и очень весёлое существо с веснушками и роскошной косой. Только ему было не очень понятно, почему Рустам назвал её звезданутой путешественницей и куда это она могла улететь голой, словно ведьма. Увидеть Женечку голой, Серёга был бы не прочь, ведь у той была просто чудесная фигурка, но вот только не верхом на метле. Между тем Стос, который сидел за столом вполоборота к полковнику Васильеву, широко заулыбался и воскликнул:

— Нет, старик, если я только подумаю о том, чтобы лететь куда-либо без Мони, это будет мой последний день и час. Этот гад меня тотчас распылит на атомы. Так что мы прилетели вдвоём. Он сейчас ныкается за твоей палаткой.

Брови Рустама поднялись в удивлении и он спросил:

— Стос, а кто же тогда стоит в боевом охранении? Мне Мишка говорил как-то, что ты чуть ли не безвылазно торчишь на орбите и ежеминутно ждёшь нападения. Кое в чём я даже согласился с ним, парень, ты совсем сбрендил, раз считаешь, что эти долбанные инопланетяне возьмут и вот так, внаглую, нападут на нас. Даже если они действительно есть, я не думаю, что наши вояки не сумеют от них отбиться. Ну, подумай сам, американцы, французы, англичане, евреи, наконец, да, и те же иранцы, китайцы и все прочие бразильцы с аргентинцами имеют на вооружении вполне приличные военно-воздушные силы. Скажи мне на милость, какой дурак захочет связываться с Землёй? Был у меня давеча в гостях твой кореш Тьюви, так даже он тоже считает, что Земля это очень крепкий орешек со всеми нашими атомными бомбами. Космические корабли, конечно, у нас хреновые. Можно сказать, что их вообще нет, но зато войск столько и вояки на Земле такие бесбашенные, что вряд ли кто захочет с ними связываться, ведь они запросто сбросят атомную бомбу на любой космический корабль врага, задумай он совершить посадку с захватническими целями. С них ведь станется, поверь.

От этих слов полковник Васильев аж вспотел, хотя в этом углу было довольно прохладно. То, что он услышал вслед за этим, и вовсе заставило его напрячься, так как Стос сказал:

— Рустик, а они и не станут высаживаться. Во всяком случае открыто и объявлять нам войну. Ну, а в том, что эти инопланетяне существуют, я ни секунды не сомневаюсь. Даже теперь, когда я постоянно веду наблюдение, их летающие тарелки то и дело шмыгают то тут, то там. В глубинах Тихого океана, да, и всех прочих океанов, их тоже вполне хватает и то, что я ещё ни одного из этих гадов не поймал за хвост, вовсе ни о чём не говорит. Правда, вести они себя стали осторожнее и то, что эти типы не выходят на контакт, прямо говорит о их не совсем дружеских, если не об откровенно враждебных, намерениях. Ну, а на счёт нашего самолёта я тебе так скажу, Рустам, это я приказал Мишкиному сыну облететь грозу. Не хрена всем показывать, что этот "Боинг" может летать в таких метеоусловиях. Раз диспетчеры предложили ему или разворачиваться и лететь обратно или обходить грозу с запада, то пусть выполняет все их распоряжения. Так что не волнуйся, через десять минут он будет уже в Кубинке.

Рустам кивнул головой и ответил:

— Сам знаю. Мне Анри об этом ещё пять минут назад доложил. — После чего встрепенулся и воскликнул — Ну, ладно, Стос, пошли к Моне! Если я лично не поприветствую это бешенное железо, то он и меня со свету сживёт.

Оба странных типа встали и направились вглубь отгороженной части этого странного пластикового ангара, а полковник Васильев остался сидеть в своем инвалидном кресле с недоуменным видом. Памятуя о том, что через десять минут должен был совершить посадку "Боинг", он тронул рукой пульт управления и покатил в выходу из зала ожидания, чтобы оказаться в очереди на посадку в числе первых. Пока что никто из рослых санитаров не объявлял о том, что их ожидание практически закончилось.

Когда Серега подъехал к выходу, один из них поднялся из кресла и услужливо распахнул перед ним полог, словно зная, что он хочет выехать. Полковник выкатился из прохлады и даже не почувствовал той удушающей жары, которая царила снаружи. Он просто не замечал её, так смешались в его голове все мысли. Серёга почему-то ждал чуда и верил в то, что тот самолёт, который уже показался вдали, отвезёт его в новую жизнь. При этом он не понимал, что заставляет его думать так, поскольку не услышал от двух этих странных господ ничего такого, что могло бы обещать ему это. Тем не менее мысли о близящейся смерти почему-то покинули Серёгу и он широко улыбался, вдыхая горячий воздух напитанный запахом керосина.

Вскоре полковник увидел заходящий на посадку с запада "Боинг", прилетевший за ними, а ещё через несколько минут этот огромный, белоснежный аэроплан совершил посадку и, пробежав по бетонке, плавно и величаво проехал мимо них на рулёжку, и, развернувшись, подъехал совсем близко и заглушил двигатели. Как это ни странно, но аэродромное начальство даже не соизволило прислать сюда хоть кого-либо не говоря уже о том, что таможенники и пограничники не стали ни у кого проверять документы. Впрочем, свой загранпаспорт он отдал медсестричке Женечке ещё вчера. Видимо, хозяева этого странного хосписа были в больших кентах с местным начальством, раз в нарушение всех мыслимых и немыслимых правил им всем было разрешено покинуть страну без соблюдения таможенных формальностей.

Через несколько минут к "Боингу" подъехали два высоченных трапа и посадка началась. Как того и хотелось Сереге, он поднялся на борт этого здоровенного самолета, на котором был нарисован остров с пляжем и пальмами под синим небом, первым. Как снаружи, так и внутри авиалайнер был просто роскошным и Сергею снова подумалось почему-то, что это вовсе не погребальный катафалк с крылышками, уж слишком всё внутри выглядело праздничным и радостным. Особенно красотки, которые вешали на шею каждому пассажиру гирлянды из живых цветов. Да, и сами эти красотки, одетые юбки из золотистой искусственной соломы и яркие бюстгальтеры, были очень веселы, приветливы и на редкость смешливы. К тому же все они весьма неплохо разговаривали по-русски.

Посадка заняла не более получаса и как только санитары подняли на борт и усадили в кресло последнего инвалида, люки были закрыты и "Боинг" стал прогревать двигатели, хотя они и остыть-то толком не успели за это время. Полковника Васильева посадили в первом ряду у окна, как он и попросил об этом санитаров. Лайнер взлетел так быстро, словно это был истребитель-перехватчик и стал набирать высоту. Внизу промелькнули зелёные леса Подмосковья и вскоре смотреть стало не на что, так как началась сплошная облачность. То ли грозовой фронт ослабел, то ли тот парень, которого звали Стос, отдал иной приказ, но на этот раз "Боинг" смело пошел через него напрямик.

Минут через двадцать полета полковник Васильев стал замечать, что с самолетом стало твориться что-то странное. Сначала стих шум двигателей. Хотя на этом аэроплане и стояли малошумные двигатели "Роллс-ройс", такой тишины в салоне просто физически не могло быть. Сергей Васильев сидел в своем ряду один. В самолете всё равно оставалось ещё достаточно много свободных мест. Кресла позади него тоже были не заняты. Поэтому никто не заметил того, как побледнело его лицо, когда он понял, что двигатели замолчали. Вне себя от ужаса он наклонился к иллюминатору и посмотрел на двигатели, которые были ему прекрасно видны и когда увидел, что их турбины не крутятся с бешенной скоростью, а лишь едва вращаются, то чуть не заорал от ужаса, хотя и не смог этого сделать. Он испуганно откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

Не открывая глаз лётчик-ас Серёга весь так и напрягся, стараясь почувствовать телом тот момент, когда аэроплан клюнет носом и полетит вниз, словно гаечный ключ с верстака. Однако, вместо этого он почувствовал, что самолёт увеличил скорость, но при этом у него было ещё и такое ощущение, словно он сидит в кресле перед телевизором в своей собственной квартире. Телевизор перед ним действительно имелся, вот только сидел он всё же не в квартире, а в салоне самолета "Боинг-747 Джумбо-Джет", то есть в длинном "Боинге". Открыть глаза его заставил лёгкий шелест соломенной юбки и волна духов, окутавшая одну из очаровательных стюардесс этого странного аэроплана. В следующую секунду он увидел улыбающееся лицо девушки и услышал весьма странные слова:

— Серёжа, не волнуйтесь, полёт проходит штатно и мы не упадём. Просто нас увлекают вперёд не реактивные двигатели, а куда более мощная сила. Чтобы вам это было понятно, мои сыновья сейчас подадут вам кресло-каталку и вы сможете посетить кабину пилота. Только не обращайте внимания на его внешний вид, Анри хочет во всём походить на нашего повелителя, Стоса.

Девушка погладила его бархатистой ладошкой по щеке и отступила назад, позволяя двум верзилам вытащить Серёгу из кресла и пересадить в инвалидную коляску. Глядя на этих парней, он никак не мог поверить в то, что эта рослая красотка, которой на вид было не больше восемнадцати, максимум двадцати лет, являлась их матерью. Один из верзил негромко проворчал:

— Полковник, Неине не обманывает вас. Она действительно наша мама, вот только немного перестаралась и теперь выглядит нашей младшей сестрой.

Этот же парень и покатил коляску Сереги в пилотскую кабину, где его глазам предстала еще более странная картина. Парень, которому на вид было не больше семнадцати лет, одетый в рваные джинсы и чёрную майку на которой также была изображена какая-то рок группа, он даже прочитал её название — "Звёздный дым", вместо того, чтобы сидеть в кресле пилота, стоял на голове в проходе между двух кресел. Как только он увидел гостя, то немедленно встал на ноги и, быстро повернувшись к Серёге лицом, затараторил:

— Сэр, извините, у меня спина затекла. Я уже двенадцать часов сижу за штурвалом этого тихоходного корыта, но вы не волнуйтесь, мой Танане отличный пилот. — Поняв, что сболтнул лишнего, Анри принялся объяснять — Так я зову автопилот этого самолёта, господин полковник. Если хотите, то можете занять это кресло, но хотя вы и летчик, господин полковник, управлять им я вам не доверю, сколько бы вы меня об этом не просили.

У Серёги и в мыслях не было, чтобы сесть в пилотское кресло "Боинга" и взять в руки штурвал. Поэтому он просто позволил Анри и сыну юной красавицы Неине усадить себя в кресло второго пилота. В отличие от тех самолетов, на которых летал Сергей Васильев, пилотская кабина "Боинга" показалась ему просто огромной. Всё остальное, включая экраны компьютеров вместо множества приборов, его не удивляло. Зато то, как проходил полёт в густой облачности грозового фронта среди молний, поражало его чуть ли не до изумления. Никакой болтанки, никаких толчков и кренов. Одно только стремительное движение вперед.

Для Сергея любой полёт в салоне самолета превращался в тоскливое ожидание того момента, когда шасси коснётся бетонки. Другое дело сидеть в кресле пилота, пусть и не положив руки на штурвал. Поэтому он даже удивился, что когда они миновали грозовой фронт, впереди показались горы, а справа виднелся Каспий. Через полчаса под ними уже был Иран. Недоверчивые ко всему американскому, иранские военные подняли в воздух два "Миража" и те некоторое время летели параллельным курсом чуть ниже "Боинга", но слегка впереди, а не позади, словно показывая ему направление движения. Анри даже не пожелал связаться с иранскими авиадиспетчерами, что также заставило Сергея поёжиться, но тот успокоил его, сказав немедленно:

— Сэр, не беспокойтесь, всё в порядке. На связь с иранцами вышел Танане. В отличие от меня него гораздо больше терпения, да, и по-английски он говорит лучше. — Улыбнувшись, Анри добавил — Танане очень хороший компьютер, сэр.

Вскоре стюардесса подала им обед. Поначалу Сергей хотел отказаться, ему было очень трудно есть, но блюда пахли так вкусно, что он взял с сервировочного столика поднос. Как это ни странно, но боли он по прежнему не чувствовал и потому смог поесть без малейшего беспокойства, жалея только о том, что боль вскоре снова вернется. Когда же он пил прохладный апельсиновый сок, Анри, не глядя в его сторону, сказал:

— Сэр, потерпите ещё немного, скоро всё изменится.

Серёге очень хотелось знать, что изменится и в какую именно сторону, но спросить этого парня он ни о чём не мог, а писать вопросы на бумажках счёл излишним. Вместо этого он просто стал пристально вглядываться вдаль. Вскоре они прошли ещё через один мощный облачный фронт, но это уже была не гроза, а просто высокие кучевые облака, между которыми внизу изредка виднелся Индийский океан. Уже ближе к вечеру они пересекли его и к ночи летели над Тихим океаном.

Наконец самолёт пошел на снижение, но и после этого Анри не соизволил взять в руки штурвал. Во время полёта этот парень немного рассказал Серёге о себе и о своём острове Тумареа, который до появления на нём их повелителя Стоса по его словам был даже страшнее, чем задница самого старого чёрта. Вскоре впереди показались огни острова Тумареа и взлётно-посадочная полоса, выходящая с берега в море, которая показалась Сереге до безобразия короткой. Анри и теперь не взял в руки штурвал и умный автопилот сам посадил "Боинг", да, к тому же так плавно и аккуратно, что полковник Васильев тому только подивился. На этот раз ему не повезло и он покинул борт самолета чуть ли не в числе последних.

Анри и ещё один санитар усадили его в инвалидное кресло и выкатили из пилотской кабины. Внизу на бетонке их поджидали вагончики с тентами вроде тех, на которых когда-то он ездил по ВДНХ, только малость побольше. Всех пассажиров самолёта, прилетевших умирать на остров Тумареа, быстро усадили в удобные пластиковые кресла и повезли куда-то вдоль берега океана по ярко освещённой набережной, за парапетом которой на пологий берег с шумом набегали океанские волны. Слева от набережной, вдоль которой росли высоченные пальмы, Серёга то и дело видел молодых, полуголых парней и девушек, которые громко смеялись, глядя на проезжающие мимо них вагончики со стариками и прочими тяжело больными людьми. Все они, а их было немало, в отличие от санитаров, не выказывали им никакого сочувствие и это почему-то не возмутило Сергея, а лишь заставило его сердце громко застучать в груди.

Через четверть часа их привезли на большой пляж, полностью, до самой кромки берега, на который с шумом накатывали волны, закрытый тентом, поддерживаемым стальными конструкциями и стали рассаживать почему-то на кушетках, а не в удобные плетёные кресла, которые стояли в зале ожидания на аэродроме в Кубинке. Вдоль океана по обе стороны от белоснежного подиума стояли какие-то толстенные дядьки и тётки, которые держали в руках факелы и выглядели очень торжественно. Молодые люди в белом и стюардессы авиакомпании "Тумареа Эйр", доставившие их на пляж, быстро ушли в тень.

Весь пляж помимо факелов был ярко освещён прожекторами, отчего океан и ночное звёздное небо над ним казались тёмно-синим театральным задником. Когда последнего старика санитары усадили на кушетку, громко заиграла ритмичная, запоминающаяся мелодия, которую Серёга уже слышал во время полёта несколько раз и даже знал, что это песня группы "Здым". Песня эта, которую исполняла бурятская певица Ольхон, называлась "Твой путь среди звёзд". Покопавшись в памяти он даже вспомнил эту рок-группу, она давала в Кубинке благотворительный концерт, собирая деньги в фонд помощи детям погибших военных лётчиков. Сам он на том концерте не был, но слышал о нём и об этой странной рок-группе, о которой вот уже больше года не было ничего известно. Говорили, что ярко блеснув на музыкальном небосклоне, они, словно в воду канули.

Именно под звуки этой песни прямо из океанских волн к ним вышел улыбающийся толстый верзила с обнаженным торсом, одетый в рваные джинсы, в котором Серега сразу же узнал Стоса, которого Анри Атеи и юная красавица Неине называли своим повелителем, а Рустам и вовсе великим вождём кай-кай канаков, то есть людоедов и к тому же ещё повелителем глубин. Стос и в самом деле как самый настоящий повелитель глубин вышел из океана так, словно он жил там, и, поднявшись на белый пьедестал, обвёл гостей острова Тумареа насмешливым взглядом. Кто-то бросил ему микрофон и он, поднеся его к губам, вызывающим тоном спросил:

— Ну, что, голуби мои, долетели до нашего рая под пальмами? Молодцы, молодцы. — Внезапно голос его сделался громким и совсем уже развязным и он крикнул — Помирать намылились? А вот хрена вам всем, а не скорой смерти! Видите этих толстяков и толстух? Это для вас они за сегодняшний день такие морды наели, чтобы вылечить от всяческих хворей и болячек. Знаю, вам мои слова кажутся бредом, ну, да, уже очень скоро вы и сами убедитесь в том, что я говорю вам правду. В общем так, ребята, мы не обычные люди, а дети Сиспилы и судьба в лице наших помощников, которым дано читать ваши мысли, дала вам второй шанс, а вместе с ним возможность заполучить себе молодость, отменное здоровье, очень долгую жизнь и знания Сиспилы, планеты лежащей на другом конце Вселенной. Вместе со знаниями вы получите ещё и полный комплект специальных материалов, а также силы, чтобы построить себе новенький космический корабль модели "Звёздный странник", на котором сможете отправиться куда угодно, хоть к чертовой матери. Правда, прежде чем стать звёздными путешественниками, все люди, прибывающие на этот остров, предпочитают сначала отправиться на Сиспилу и отдать долг этому миру. За это вы получите навигационные карты чуть ли не всей Вселенной. Космические корабли, которые вы вскоре сможет построить, являются мощным и грозным оружием, но мы всё равно без какого-либо волнения вручим вам знания Сиспилы, ведь вы все очень порядочные и честные люди, а потому я готов вам доверить не только их, но и свою жизнь. Ну, ладно, милые мои, хватит болтать попусту, а то и так уже ночь на дворе. Как говорится, утро вечера мудренее. — Махнув рукой, этот парень с мокрыми волосами, с джинсов которого натекло на подиум воды, скомандовал островитянам — Ребята, за работу!

Во время этой короткой речи все гости острова Тумареа молчали, словно в рот воды набрали, и лишь один только полковник Васильев силился крикнуть, чтобы привлечь к себе внимание Стоса, которому он хотел сказать, что хочет продолжить службу, но уже в совсем ином роде войск. Как только тот умолк, он принялся отчаянно жестикулировать и это немедленно привело к нужному результату, а может быть его не случайно посадили на кушетку рядом с худой, сгорбленной старушенцией, которая от слов Стоса сразу же выпрямилась. Именно про неё Серега подумал, что она и есть та самая снайперша баба Лиза и когда тот направился в их сторону, заколотил себя кулаком в грудь. Стос улыбнулся ему и, подойдя поближе, крепко ухватив за плечи уложил на кушетку, а сам сел рядом на табурет. Легонько стукнув Серегу кулаком в грудь, он спросил:

— Что, полкан, рвёшься встать в строй рядом со мной? Ну-ну, посмотрим, что ты скажешь завтра утром, когда проснёшься молодым и полностью здоровым, да, ещё ознакомившись с тем, что расскажет тебе твой советчик-компьютер о Сиспиле. — Не в силах вымолвить хоть что-либо, Серёга замотал головой так, что горло перехватило от боли, а Стос, властно положив руку на его рот, насмешливо сказал — Дождёмся утра, Серёга. Хотя Рустам и говорил мне, что на тебя можно полностью положиться, неволить я тебя не стану и пойму, если ты запишешься в звёздные путешественники, а теперь, парень, открой-ка рот пошире.

Стос приподнял руку и посмотрел на Серёгу широко улыбаясь. Тот быстро открыл рот так широко, словно хотел проглотить луну, уже взошедшую на небосклоне. Словно желая показать ему, что он действительно не обычный человек, Стос выпустил из своей правой ладони широкую струю энергида и она вошла в горло военного лётчика, изуродованное болезнью и операцией, лишившей его возможности говорить. Как и утром, Сергей Васильев тотчас почувствовал, как быстро утихла боль в горле. Тело его стало быстро напитываться энергидом, который лечил его просто с невероятной скоростью и уже буквально через полчаса он вновь чувствовал свои ноги, от чего тихо застонал.

Это было, пожалуй, последнее его ощущение, так как очень скоро Стос погрузил своего пациента в глубокий сон. Как всегда он первым покончил с исцелением своего пациента, но на этот раз только потому, что имел дело с практически здоровым человеком, если не считать сломанного позвоночника и изуродованной гортани лётчика-асса Серёги Васильева, прозванного друзьями Стрижом за его страсть к стремительным манёврам в воздухе и крутым пике.

Как только работа была окончена, Стос поднялся с табурета и потянулся всем телом. Он с удовлетворением посмотрел на лежащего перед ним на кушетке атлета и повёл плечами, на которых теперь не было даже намёка на жировые отложения. На соседней кушетке вместо древней старушенции лежала молодая, длинноногая красотка с пышной грудью, над которой всё ещё колдовал его друг Мишель Атеи, хотя вполне мог завершить свои труды и на достигнутом. Ещё раз потянувшись, он спросил:

— Мишка, ты долго будешь ещё валандаться? Мне как, можно сваливать или подождать тебя?

Мишель, который из толстяка с лоснящимся телом превратился в точно такого же атлета-великана, как и Стос, недовольно дёрнул плечом и ответил:

— Нет, Стос, не жди меня. Мне ещё нужно не менее часа, чтобы довести тело этой красотки до полного совершенства. Понимаешь, я извлек из её сознания такое, что теперь просто обязан воплотить в жизнь все её мечты. Только знаешь, парень, Рустам очень заблуждается на её счет. Он, видишь ли, воспринял воспоминания этой девушки о днях молодости, когда она была какой-то комсомолкой и ворошиловским стрелком, за страстное желание сражаться и защищать, а на самом деле ей больше всего хочется большой и чистой любви. Так что ты можешь даже не ездить ей по ушам своим бредом на счёт пришельцев, которые чем-то там угрожают Земле. Пусть уж лучше она летит прямиком на Сиспилу. Глядишь и найдет там своего принца. Их ведь там, словно крабов на отмели среди мангровых зарослей.

Пожимая плечами, Стос проворчал:

— Угу-угу, как же. Вот помяни моё слово, Мишка, клюнет вас всех жареный петух в жопу, тогда ты и вспомнишь, что я предупреждал вас всех, бестолочей.

Мшель, усмехнувшись, беспечно отозвался в ответ:

— Ничего, когда клюнет, тогда и ответим. Можно подумать, что нас могут испугать какие-то вшивые зелёные человечки.

Стос промолчал и, заставив кушетку с лежащим на ней полковником Васильевым подняться в воздух, молча пошел с пляжа вглубь острова, толкая её вперёд. Сразу за дорогой, мощёной гранитными плитами, за пышными кустами вдоль всего пляжа раскинулся посёлок из красивых бунгало, который жители Тумареа выдавали в своем рекламном буклете за свой хоспис. Вообще-то всё почти так и было, ведь все фотографии стариков и старух, равно как и прочих смертельно больных людей, сидящих на верандах в креслах качалках, были сделаны почти с натуры, вот только были они всего лишь плодом трудов множества фотошоперов. Всех людей, которых трижды в неделю, а иногда и чаще доставляли на остров на самолёте, исцеляли от болезней и от старости уже максимум через час после прилёта, после чего им предлагалось наклепать фотографий и написать побольше писем родне прежде, чем они улетят кто куда.

Некоторые из их пациентов возвращались в родные места, чтобы прихватить с собой родственников и друзей, но частенько бывало и так, что встретившись с ними и узнав о чём они думают и мечтают в действительности, возвращались на остров ни с чем. Стос вовсе не блефовал, когда говорил о том, что подчинённые Рустама Галимеева тщательно отбирали кандидатов на возвращение в жизнь. Шанс начать жизнь заново давался далеко не каждому, ведь сам Рустам, который не отличался особой праведностью в своей прежней жизни, основательно перетряхнул себя и не сразу отправился искать тот загадочный остров в Тихом океане, который так манил его к себе. Именно он и завёл такие жесткие порядки, против которых никто не смел возражать.

Стос относился к этому с пониманием. На его взгляд уж пусть лучше все исцелённые улетят на Сиспилу или вообще Бог весть куда, чем какой-нибудь негодяй, умеющий хорошо прятать свои мысли и чувства, обретёт невероятное могущество этого мира. Сегодняшним утром он вместе с Рустамом разыграл целое представление перед Серёгой Стрижом только потому, что его лучшая помощница сообщила Стосу о самой большой страсти этого полковника и его желании встретиться пришельцами. Никакие кадры от Рустама не разбегались. Уж этот-то тип хорошо умел держать своих людей в руках и ни о каких побегах не могло идти и речи, да, и далеко не каждый человек, которому вернули молодость и саму жизнь, стремился стать звёздным путешественником. Многих приходилось чуть ли не пинками гнать на Сиспилу, отдавать долги этому миру.

Шагая неторопливой походкой, Стос доставил своего пациента до ближайшего бунгало, где того уже поджидали две молоденькие красотки. Это вовсе не говорило о том, что наутро Серёга проснется в объятьях одной или сразу двух девушек. Просто кому-то нужно было переодеть парня, точнее раздеть его, и уложить в постель. Любовными шашнями он сможет заняться завтра после обеда и к тому же на свежую голову, а не с утра пораньше. Утром же полковнику придётся поломать голову над тем, что вложит в его сознание за ночь энергидовый компьютер.

Стос подмигнул девушкам и, весело насвистывая, удалился в свою сиротскую хижину, стоящую в полутора десятках километрах от этого поселка под горой. Он оседлал последнее изобретение досужих на выдумки ариарцев — летающий мотоцикл, который, впрочем, мог и ездить по земле, как самый обычный. Более того, это чудо ариарской техники было похоже на самый обыкновенный "Харлей", только его не нужно было заправлять бензином. Не желая утруждать себя, Стос включил автопилот и уже через десять минут умная машина, для которой его верный Моня лично изготовил энергидовый мозг-компьютер и потому считал её своим сыном, доставила предводителя острова Тумареа до коттеджа, построенного ещё Вахтангом.

Изя, домчав своего седока до дома, тотчас юркнул в гараж и Стос, радуясь окончанию ещё одного длинного дня, который не принёс никаких неприятностей и грозил теперь лишь обретением нового друга, вошел в дом. В этом доме ему больше всего нравилось то, что он был самым обычным, напрочь лишенным всех тех умных механизмов и приспособлений, которыми так любили окружать себя лодыри-ариарцы, а теперь ещё и человеко-арнисы Сиспилы. За день он здорово устал и потому сразу же отправился в спальную. К своему облегчению Стос не обнаружил в ней красотки из числа новых жительниц острова, что избавило его от необходимости выбрасывать нахалку в распахнутое настежь окно. Он по прежнему хранил верность Лулуаной, хотя с того дня, как расстался с ней, так и не получил от неё ни одной весточки. Впрочем, он и сам не посылал ей никаких писем.

Лулу хотя и улетела с Сиспилы, находилась, насколько ему это было известно, от этого мира всего в нескольких шагах, в соседней звёздной системе, до которой можно было долететь всего за каких-то пять лет и без выхода в подпространство. Она жила в одиночестве на берегу моря на Ганиаде и почти ни с кем не общалась, посвящая всё своё время исследованию океана этого мира, на котором так и не зародилась разумная жизнь, но который был колонизирован кассинтийцами. Лететь туда Стос даже и не собирался, а потому вёл монашеский образ жизни на Тумареа. Так у него был шанс не потерять Лулуаной окончательно.

Большинство прекрасных обитательниц острова относились к этому с пониманием и даже шпыняли по этому поводу своих ветреных возлюбленных, но находились и такие красотки, которые стремились во что бы то ни стало согреть постель Стоса. О том, чтобы заменить Лулуаной речи, конечно, не шло, слишком уж велика была разница между любой земной девушкой и девушкой звёздной, но такие поползновения были. Случались из-за этого и обиды, и гнев, и негодование, ведь некоторых девиц Стос действительно безжалостно выбрасывал в окно из своей холостяцкой хижины, громко костеря их за распутство и нежелание понять его собственные чувства. Нравы на острове царили весьма лёгкие, да, и довольно частые визиты гостей из галактики Мистайль с их рассказами о том, что творилось на Сиспиле, подливало масла в костер любви, постоянно пылающий на берегу океана.

Пожелай Стос того и он мигом бы завел на острове такие порядки, что им позавидовал бы любой монастырь, но ему обязательно нужно было доказать Лулу, что он хранил верность ей одной не смотря ни на какие ухищрения островитянок. После того, что Стосу пришлось пережить на Сиспиле, ему было совсем не трудно вести монашеский образ жизни, ведь он был уже совсем другим человеком и потому умел управлять не только своим телом, но даже и сознанием. А ещё в его сердце жила теперь вторая Лулу. Получив знания Сиспилы в полном объёме, он первым делом позволил своему энергидовому компьютеру развиться в личность, назвал его Лулу и теперь даже лёжа в постели один не оставался в полном одиночестве.

Глава вторая. Никаких сомнений

Серёга Стриж проснулся, словно вынырнув из проруби. Первая мысль, которая пришла в его голову, была: — "Почему у меня не болит горло?" Сразу же после этого, его будто кипятком обдало: — "Господи! Я же на Тумареа и вчера ночью Стос вылечил меня!" В следующее мгновение он услышал в своём мозгу мягкий, вкрадчивый женский голос:

— Сергей, лежи спокойно. Я должен заново рассказать тебе о детях Сиспилы и о их великой миссии.

Буквально в ту же минуту Серёга моментально вспомнил всё то, что бубнил ему всю ночь его энергидовый компьютер и потому вполголоса гыркнул на этого подсказчика:

— Отставить нести всякую херню о великой миссии! У меня и без неё забот полон рот. Быстро дай мне вводную, как поскорее добраться до дома Стоса. Мне нужно с ним срочно поговорить.

Тот энергидовый компьютер, который вложил в его грудь повелитель острова Тумареа и отец Сиспилы, был язва ещё та и сразу же ехидным голосом откликнулся:

— Может быть ты сначала умоешься и позавтракаешь?

Вскочив с кровати, Серега быстро натянул на себя лёгкие полотняные брюки рыжевато-бежевого цвета и белую тенниску, висевшие на стуле рядом с кроватью. Уже направляясь в ванную он проворчал сердитым голосом:

— Не сдохну, если поголодаю до обеда. — Глянув на себя в зеркало и убедившись в том, что щетина на его лице не так уж и заметна, радуясь тому, что так помолодел, он добавил — Свяжись с кем-нибудь, жужелка, чтобы я мог добраться до Стоса поскорее. Мне только не хватало упустить его.

— Жужелка, жужелка… — Несколько раз повторил компьютер и поинтересовался — Жужелка это моё имя, Сергей?

Энергично орудуя зубной щёткой, Серёга рыкнул:

— Нет, Жужелка это твоё прозвище, когда я тобой недоволен, мой дорогой компьютер, но если ты будешь умницей, то я буду звать тебя Жужа. Это такое женское имя.

— Хорошо, я буду умницей, Сергей. — Ответила Жужа и добавила — Через три минуты возле дверей твоего бунгало тебя будет ждать летающий мотоцикл. Так что ты успеешь съесть хотя бы бутерброд и выпить стакан сока. Бутерброд уже готов, а сок охлаждается. Я сделала тебе бутерброд с отварной осетриной, как ты любишь, а сок приготовила из апельсинов. Точно такой, какой ты с таким удовольствием пил в самолёте.

Серёга Стриж коротко хохотнул и воскликнул:

— Да, ты и впрямь у меня умница, Жужа! Только как ты умудрилась соорудить мне бутерброд? Ведь у тебя нет ни рук, ни ног, да, и вообще ты находишься у меня в желудке. И вот ещё что, откуда ты знаешь, что именно я люблю?

— Не в желудке, а в сердце, Сергей. — Весёлым голоском отозвалась Жужа и добавила — Уж коли я теперь буду всегда жить в твоём сердце, Стриж, то мне следует знать о тебе всё. Я ведь совсем не похожа на древние компьютеры-имплантанты арнис. Можешь считать, что я твоё второе я, Сергей. Раз ты собираешься снова встать в строй, то тебе будет нужен такой помощник, как я, который сможет дать тебе подсказку в бою и мгновенно навести орудия твоего боевого корабля на цель.

Серёга не ответил Жуже сразу. Сначала он заскочил на кухню и быстро проглотил довольно большой бутерброд с самой лучшей осетриной, которую ему только доводилось пробовать, и большими глотками выпил не слишком холодный апельсиновый сок. Уже сидя в седле красного "Харлея", он сказал:

— Ты правильно поняла свою задачу, Жужелка. Именно такой помощник мне и нужен. Пожалуй, я сегодня же увеличу твой рабочий объем, чтобы ты ничем не отличалась от управляющего компьютера обычного сиспильского корабля. А теперь давай, девочка, заставь эту машину двигаться.

Мотоцикл немедленно откликнулся недовольным голосом:

— Я не машина, тупая бестолочь, а Сэм, самый быстрый летун на этом острове.

Жужа, которая тотчас связалась с Сэмом, быстро заставила его пулей вылететь со двора и помчаться в сторону дома Стоса, попутно выстроив перед глазами своего партнёра трёхмерную картинку и проложив курс от его бунгало до этого коттеджа, построенного в типичном колониальном стиле. Только после этого она сказала нежным, воркующим голоском:

— Стриж, выходит, что Жужелка это не только прозвище, но ещё и ласкательное имя? А с увеличением моего рабочего объема я советую тебе не торопиться. Сначала тебе нужно подкопить энергида, а для этого тебе надо…

— Найти себе весёлую, заводную девчонку! — Закончил за неё Серёга и прибавил — Не волнуйся, малышка, за этим дело не станет. Не скажу, что я весь так и горю желанием влюбиться, а вот найти девчонку, чтобы не спать одному, это запросто. И всё-таки, Жужуля, как ты умудрилась сварганить мне бутерброд? Он получился у тебя очень вкусным.

Жужа, польщённая похвалой, воскликнула:

— Стриж, я ведь уже рассказывала тебе о том, что в своём новом доме ты найдёшь массу технических приспособлений! Я могу управлять ими на расстоянии в многие тысячи километров. Так что когда ты будешь возвращаться домой, тебя всегда будет ждать на кухне вкусный обед или ужин.

Поговорить вволю им не дал Сэм, который домчался до дома отца Сиспилы за каких-то шесть минут. Соскочив с мотоцикла, который не нуждался в водителе, Сергей Васильев оправил на себе тенниску и решительным шагом направился к дверям. Не успел он подняться на веранду, как в дверях появился Стос, который в это утро в отличие от вчерашнего дня был строен, как молодой Геракл. Насмешливо посмотрев на Сергей, он спросил:

— Что, Серёга, решил не откладывать дела в долгий ящик? Ладно, давай, проходи в дом, мне соседские девчонки как раз притащили на завтрак целую корзину всякой снеди. Чертовки, не дают даже к плите подойти. Знают, что я никогда не отказываюсь от их стряпни. Правда, готовить они всё же мастерицы. У меня такие вкусные блюда никогда не получаются. Сегодня они решили порадовать меня отличными свиными отбивными. Ты, как, Серёга, не против сытного завтрака или обходишься поутру одной только чашкой кофе без сахара?

Ещё со времён "Качки" Серёга Стриж привык к тому, что от угощения грех отказываться и потому кивнул головой, показывая этим, что он вовсе не прочь хорошенько подзакусить. Они прошли на большую кухню, расположенную в задней части дома, где две смуглые девчушки лет двенадцати уже накрывали на стол. Жужа тотчас подсказала ему, что особ женского пола более старшего возраста хозяин дома не подпускает даже к порогу своего дома потому, что ждёт возвращения Лулуаной и, заодно, предупредила его о том, что разговоры на темы женщин в этом доме не приветствуются. Девчушки, накрыв на стол, пожелали им приятного аппетита и быстро выбежали из кухни в сад.

Сергей пододвинул к себе большую тарелку, на которой лежала отбивная, тянувшая на килограмм, с молодым картофелем посыпанным зелёным укропом и политым растопленным маслом, и первым делом отрезал кусок горячего мяса с хрустящей корочкой. Стос тоже не торопился начинать разговор и какое-то время они оба молча ели, наслаждаясь этим немудрёным, но очень вкусным и сытным блюдом. Только после того, как хозяин дома пододвинул своему гостю тарелку с запеканкой, политой каким-то фруктовым кремом, Серёга задал вопрос:

— Стос, ты правда думаешь, что Земле угрожает нашествие инопланетян или это ты просто так, понта ради, сказал?

Отец Сиспилы не спеша отправил в рот большой кусок запеканки, тщательно прожевал его, запил апельсиновым соком и только после этого коротко ответил:

— Да.

Серёга кивнул головой и сказал:

— Я тоже всегда думал, что мы не одни во Вселенной и что нас время от времени посещают инопланетяне. Однажды я даже видел НЛО во время полёта в стратосфере. В то время я служил на Урале, прикрывал с воздуха один ядерный объект, и нас однажды послали на перехват. У моего ведомого тогда отказал радар и я приказал ему возвращаться, а сам пошел на перехват. Цель была высотная, малозаметная, очень похожая на американский самолёт-разведчик "Блекбёрд". Если ты в курсе этого, Стос, то тогда знаешь, что нам, военным лётчикам, было запрещено преследовать всяческие НЛО, какую бы форму они не имели бы, но та летающая сковородка, которую я видел в тот день, сама погналась за мной. Манёвром на вертикали я ушел от неё и тут же сам зашел ей в хвост и уже подобрался на расстояние прямой видимости, как она совершила совершенно невообразимый манёвр, под прямым углом ушла вправо и чуть ли не мгновенно зашла мне в хвост. Вот тут-то мне и понадобился весь мой лётный опыт, которого у меня тогда было ещё не густо, чтобы не попасть под те фиолетовые лучи, которыми эта зараза меня обстреляла. Это меня так разозлило, что я снова сделал боевой разворот с набором высоты, зашел этой сволочи в хвост и саданул по ней сначала ракетами, а потом ещё и жахнул из пушек. Ох, и крепкая же была эта сволочь, Стос, ей что ракеты, что снаряды, всё по барабану, ничто её не брало. БТР и тот мигом разнесло бы в клочья, а ей всё по фигу. Правда, эта гадская летающая тарелка тотчас прибавила хода и почти мгновенно скрылась из вида, но на экране радара исчезла всё же не сразу. Когда я отразил всё в своём рапорте, командир полка, прочитав его, разорвал всю мою писанину в клочки и сжег в добавок их в пепельнице, посоветовав помалкивать. В то время я был ещё всего лишь старшим лейтенантом, да, и времена были совсем не те, что сейчас, когда об НЛО на каждом углу талдычат. Процентов девяносто всей этой писанины чистейшие бредни, но иногда встречаются такие свидетельства очевидцев, которым я верю. Теперь, когда я знаю кое-что о Сиспиле, мне хотелось бы хорошенько всё осмыслить заново и подумать кое о чём поскорее вместе с тобой.

Пока Серёга рассказывал о своей встрече со злыми инопланетянами, Стос съел свою запеканку и, облизав серебряную десертную ложечку, весёлым голосом сказал:

— Ты лучше доешь сначала свою запеканку, Серёга, а этим делом займёшься позднее. Да, к тому же не станешь терять времени на изучение всякой ерунды. Поверь, большая часть всех этих летающих хреновин это просто фантомы. Они запускают их для отвода глаз, сбивают нас с толка. Хотя та хреновина, с которой ты встретился однажды, возможно, была и настоящая. Хотелось бы мне, чтобы такая штука обстреляла нас с Моней. Только вряд ли они смогут нас заметить, ведь мой Моня может быть совершенно невидимым. Его никакие радары не могут засечь, не говоря уже о других, куда более совершенных сканерах. Наши корабли во всяком случае ещё ни один земной радар не засёк и потому о том, что на Земле есть колония человеко-арнис, не знает никто и я хочу, чтобы это продолжалось, как можно дольше. Мне кажется, Серёга, что тебе будет лучше сначала ознакомиться с той информацией, которую я сам нарыл как в космосе, так и в глубинах океана. Лови, парень.

Открыв рот, Стос быстро выдохнул голубовато-белый шарик размером с теннисный мячик и он медленно поплыл к полковнику. Тот в этот момент как раз вспомнил о своей запеканке и рот его был полон сладкой творожной массы. Помимо его воли рот Серёги сам собой широко раскрылся и к запеканке прибавился ещё и информационный шарик из энергида, Жужу весёлым голосом сказала ему:

— Не волнуйся, Стриж, энергид не испортит вкуса этой запеканки, а вообще-то тебе следовало быть решительнее и быстрее.

Проглотив сгусток информации, Серёга, громко клацнув зубами, закрыл рот, проглотил, наконец, запеканку и спросил:

— А что, это было нужно делать мой компьютер такой вредной и ехидной девицей, Стос?

Правитель острова громко рассмеялся и покрутил головой. Сложив руки на груди, он широко улыбнулся и сказал:

— Серёга, извини, но вот тут я совсем ни причём. Моё дело было сотворить компьютер и вложить в него программу развития личности, а уж чего он нахватался из твоей головы, пока ты дрых, мне совершенно неизвестно. Правда, мне отчего-то сдаётся, что где-то в глубине твоего сознания прячутся мысли о такой дочери, о какой ты мечтаешь. Извини, парень, но я ознакомился с твоим личным делом, которое подготовила Женя. Твоя ведь доченька вся пошла в свою мамашу, такая же циничная и прагматичная, как и она, только возвела эти качества в степень. Ладно, с этим ты разберёшься как-нибудь сам, без моей помощи. Мой внутренний компьютер, когда я дал ему возможность развиться в настоящую личность, тоже стал ещё той язвой, но я и сам не подарок. Ну, так что, Стриж, я могу считать, что нашел себе союзника в своей борьбе с инопланетными захватчиками?

Последние слова Стос сказал с совершенно серьёзным видом и даже с каким-то напряженным лицом. Не смотря на это Сергей не стал отвечать ему немедленно. Он взял со стола кофейник и налил себе чашку чёрного кофе, бросил в неё три кусочка сахара, тщательно размешал и, отпив глоток, наконец, ответил:

— Стос, имей я такую возможность, то сказал бы тебе об этом ещё вчера. Не знаю, что ты сам думаешь по этому поводу, но я действительно всерьёз обеспокоен тем, что вокруг нас шныряют летающие тарелки и просто жажду встретиться с ними лицом к лицу. Мне очень не нравится то, что они не вступают с нами в контакт и тут я с тобой полностью согласен, уже одно только это свидетельствует о их недобрых намерениях. Хотя я как-то раз читал где-то, что существа, достигшие таких высот в развитии техники, просто физически не могут быть враждебны нам, мне что-то в это не очень верится. Кто знает, как они мыслят, какая у них мораль и есть ли она у них вообще. Поэтому я пойду с тобой до конца, отец Сиспилы, хотя даже твои друзья считаю всё, о чём ты говоришь, чистейшей воды бредом. Лично я так вовсе не считаю. С чего начнём, командир?

Стос, услышав такие слова, смущённо опустил голову. Усмехнувшись, он тихо сказал:

— Стриж, я ведь всего лишь бывший водолаз-глубоководник и моё воинское звание старшина первой статьи, а ты полковник, да, к тому же пилот первого класса, летал на тяжелых сверхзвуковых перехватчиках. Так что командир из меня, как ты сам понимаешь, для тебя будет никудышный.

Сергей кивнул головой сказал:

— Не только на них одних, Стос. Мне в своей жизни довелось в Афгане и на штурмовиках полетать. У меня за плечами тридцать шесть боевых вылетов, но это ровным счётом ни о чём не говорит в данных конкретных условиях. Я поднимался в стратосферу, ты опускался на дно океана, так что у нас у обоих имеется весьма приличный опыт поведения человека в обеих средах, но я боюсь, что он нам с тобой не пригодится. Нам ведь нужно думать не о том, как воевать с пришельцами на Земле, а о том, как встретить их в космосе. А вот тут, старик, нам понадобится совсем другой опыт, да, и техника нам будет нужна другая. Хотя у меня не было времени на то, чтобы во всём разобраться, когда я разговариваю с тобой, порой как будто вспоминаю про какие-то черные дисковидные корабли и небольшие челноки, похожие почему-то на минивены. Это, наверное, и есть знания Сиспилы, которые ты вложил в мой мозг вместе с Жужуней. Мне действительно нужно сначала разобраться со всем этим, но уже сейчас я могу сказать тебе одно, Стос, распустил ты народ. И ещё как распустил. Поэтому вот тебе моё официальное предложение, командир, бери-ка ты меня к себе начальником штаба и я тебе такие военно-космические силы создам, что Земле никакие инопланетяне не будут страшны. И народ в твою армию я тоже загоню. Хотя про авиацию и говорят, водолаз, что когда Господь Бог по войскам дисциплину раздавал, все лётчики в воздухе были и потому её не получили, лично у меня в полку дисциплина была не просто железной, а стальной и к тому же ещё и хромированной.

Полковник Васильев допил кофе и пристально посмотрел на того, которому и ему хотелось почему-то называть не иначе, как отцом Сиспилы. Стос тоже принялся суетливо пить кофе, словно торопился куда-то, хотя спешить на беспечном, сонном острове Тумареа было некуда. Население посёлка под горой к этому времени, а было половина восьмого утра, толком даже ещё и не проснулось и лишь те девчушки, которые приготовили повелителю острова завтрак, с весёлым визгом плескались в небольшом бассейне в саду. Серёга, видя то, как суетится Стос, прибавил:

Правда, сначала я должен всё-таки заняться кое-чем хотя и приятным, но совершенно не связанным с тем, чем мне нужно заняться в первую очередь.

Стос понимающе кивнул головой и сказал с улыбкой:

— Да, это то, что тебе нужно в первую очередь. Поначалу энергид будет прибывать в тебе только по одной единственной причине и я советую тебе, Серега, не откладывать этого дела в долгий ящик и не терять времени с новообращенными девицами. Да, они и сами будут от тебя шарахаться, как от чумного. Ты ведь единственный пациент нашего хосписа, который вместо того, чтобы лежать себе в кровати и слушать лекцию своего компьютера, подорвался ни свет, ни заря и припёрся ко мне. Хотя надо сказать, что я один на этом острове просыпаюсь с рассветом. Ну, и ещё мои соседки, дочки Мишеля, которые взяли надо мной шефство. Так что никого раньше полудня не добудишься. У нас ведь райский остров, Серёга, а не табачные плантации. Если ты не против, пошли на веранду, поболтаем. Мой Моня прямо из штанов выпрыгивает, так ему хочется поговорить с героем России, настоящим боевым лётчиком-ассом. Только знаешь, парень, давай будем вести беседу невербальным способом. Жужелка тебя этому быстро научит.

Оба атлета, один русоволосый и загорелый, с выгоревшими чуть ли не до бела волосами, а второй шатен с бледной физиономией, почти не видевшей солнца в последнее время, вышли на широкую, тенистую веранду. К самым ступенькам веранды приткнулся широким носом, по которому пробегали разноцветные огоньки, золотистый шатл, рядом с которым стоял элегантный черный мотоцикл, сверкающий позолотой. Первым делом Стос подвёл своего гостя к этой дружной парочке и, сделав рукой широкий жест, представил их новому другу не разжимая губ. Серёга услышал в голове насмешливый голос:

— Познакомься, Стриж, это большая часть моего семейства. Моня, который считает меня своим отцом, что так и есть на самом деле, и его сынуля, Изя, который категорически отказывается признавать меня дедом. Мой биологический сын, Резина, вместе с невесткой Ольхон, даёт сейчас гастроли в галактике Мистайль, а потому свою внучку, Алёнушку, я не видел уже больше года. Ещё одного члена моей семьи я, увы, показать тебе не могу при всём своём желании, так как это Лулу-младшая и живёт вот здесь, в моём сердце. — Стос постучал пальцем по груди и добавил с улыбкой — Тебе, Серёга, наверное, покажется, что это с ума можно сойти, быть постоянно связанным ментально с такой кучей народа, но я, честно говоря, уже не могу и помыслить о том, что можно жить иначе. Ты тоже скоро привыкнешь к тому, что в мире есть такие существа, которые практически постоянно находятся с тобой в мысленном контакте. Ведь ты уже дал имя своему компьютеру, а это означает, что с головой у тебя всё в порядке.

Ответить Стосу сразу Серёга Стриж не смог, так как на него тут же навалились со своими приветствиями и вопросами сразу трое восторженных почитателей его былых подвигов и таланта лётчика-асса. Их этого он сразу сделал вывод, что та очаровательная медсестричка, которая провела у кровати своего пациента не более шести часов, как-то умудрилась самым основательным образом не только прочитать все его мысли, но и считать с мозга чуть ли не всю хранившуюся в нём информацию.

Моня своими силовыми захватами подтащил к нему удобный шезлонг и как только Сергей сел в него, перенёс его в самое удобное и тенистое место на веранде. Стосу пришлось усаживаться в шезлонг самому. Пока Серёга Стриж отвечал на вопросы, сыпавшиеся на него, как зерно из мешка, в чём ему активно помогала Жужелка, также виртуально расцелованная друзьями Стоса и им самим, Моня вывел из своего золотистого чрева какого-то коренастого робота и тот пошел в дом. Однако, сервировочный столик с напитками выкатил из дома не он, а две девчушки с мокрыми волосами, одетые в яркие купальники. Моня тотчас забрал робота и девочки-близняшки, которых звали Аине и Таине, заняли своё законное место на диване чуть поодаль и принялись играть в резиночку, ловко переплетая пальцы одна другой. В беседе они участия не принимали, но как только Серёга подумал о дайкири, они тотчас сорвались с места и смешали для него этот коктейль, которого он никогда ещё не пробовал.

Только первые четверть часа их беседа носила сугубо светский характер, то есть говорили они ни о чём, но затем Стос прекратил восторженные вопли своих энергидовых деток и принялся методично и целенаправленно знакомить своего начальника штаба с научно-техническим наследием планеты Сиспила. Моня, Лулу и Изя ему в этом активно помогали как своими уточняющими вопросами, так и замечаниями, а золотистый орбитальный шатл даже рисовал в воздухе яркие и весьма материальные на вид голограммы. Жужа тоже от них не отставала и вскоре Сергей стал понимать, что в знаниях Сиспилы, которых он, поначалу, побаивался, нет ничего сверхъестественного. Нет, как раз сверхъестественными по своей глубине и объему они как раз и являлись, вот только пользоваться ими было очень легко. Сыграло свою роль и то, что Жужа за ночь, словно бы записала их большую часть на мозг Сергея, как на компьютер.

Полковник Васильев никогда не относился к той категории военных, которые ничего кроме устава знать не знают. Он прекрасно разбирался практически во всех типах самолётов, которые стояли на вооружении российских ВВС и хорошо владел техническими дисциплинами, не говоря уже о том, что был неплохо начитан и эрудирован в других, весьма далёких от военной авиации, дисциплинах. В принципе он был вполне готовым к работе лётчиком-испытателем и даже мог бы быть полезным в каком-нибудь конструкторском бюро, как толковый инженер, но всё же его главной страстью была военная авиация, а точнее её квинтэссенция — воздушный бой. Они проговорили уже несколько часов, когда Серёга Стриж, вдруг, спросил своего целителя:

— Командир, не хочу показаться невежливым, но кое-что мне всё же нужно выяснить, хотя в этом доме и не принято говорить о Лулуаной и Люстрине. Впрочем, лично я не вижу ничего плохого в том, если ты и Лулу какое-то время поживёте врозь. С вас обоих не убудет. В любом случае меня волнует не это, а то, почему у тебя до сих пор нет своего собственного корабля. — Увидев, что лицо отца Сиспилы тут же сделалось недовольным, Сергей поднял вверх обе руки и поторопился сказать вслух — Стос, не кипишись, я собираюсь затронуть очень серьёзную тему. — Вновь перейдя на радиоментальную форму общения, он тотчас принялся рассуждать. Стос, что-то я тебя никак не пойму. Когда Лулуаной Торол жила в твоём теле, всё было в полном порядке. Теперь, когда в твоём торсе живёт, можно сказать, её интеллектуальный двойник, милашка и умница Лулу, всё тоже в полном порядке. Более того, ни тебя самого, ни ещё кого-либо совершенно не смущает, что в кораблях класса "Звёздный странник" может жить хоть два десятка орбитальных исследовательских шатлов. Более того, как только ариарцы доставили на Землю эти свои летающие мотоциклы, в которые можно вложить энергидовое разумное существо, твой Моня тотчас принялся стучать себя пяткой в грудь, доказывая тебе, что он давно уже мечтает породить сынишку, и ты с ним согласился. Но, извини, что мешает тебе изготовить себе такой космический корабль, в котором сможет жить Люстрин? Тогда ты будешь большим папой, который дал кров всему твоему шебутному семейству, а не примаком на корабле своей вредной возлюбленной. Знаешь, парень, ты кому угодно можешь ездить по ушам относительно того, что Лулуаной, дескать, прирождённая звёздная путешественница, а тебе самой судьбой суждено было стать защитником Земли. Тебе эта самая Земля нужна, как зайцу стоп сигнал. Ты ведь по своей натуре самый обычный куркуль, Стос, и тебе просто в лом жить на чужом корабле, так как больше всего ты в глубине души боишься, что однажды, в сердцах, Лулуаной сможет сказать тебе: — "Проваливай с моего корабля". Я не думаю, что Лулуаной способна сказать тебе такое, иначе она не занималась бы всяческой ерундой на Ганиаде, а путешествовала сейчас по всей Вселенной, но и не призываю тебя к каким-либо жертвам. Правда, тут и полному болвану понятно, Стос, что она ждёт тебя там и мечтает только о том, чтобы ты прилетел за ней поскорее, молча взял за руку, отвёл на корабль и полетел туда, куда тебе только заблагорассудится. Вот и сделай так, водолаз ты наш глубокий, ко всеобщему облегчению.

Первым делом Стос метнул гневный взгляд на сестричек, сидевших с невинным видом и, якобы, не принимавших участия в их беседе. Затем он постучал себя пальцем по лбу и сказал скрипучим, раздраженным голосом:

— Серёга, ты всего несколько часов, как человеко-арнис, а уже берёшься судить о таких вещах, о которых люди на три порядка умнее нас с тобой обоих, говорят шепотом. Уж на что ариарцы великие доки по части всякой техники, а и они ничего не смогли придумать кроме того, как сделать свои космические корабли не черными, а серебристыми. Парень, ты сбрендил, с головой поссорился, у тебя крышу от восторга снесло. Пойми, Стриж, космический корабль класса "Звёздный странник" воплощает в себе тысячелетия развития сиспильской науки и технологий и максимум, на что ты способен, это взять и построить себе точно такой же и не более того. Даже этот летающий мотоцикл ариарцы не сконструировали сами, а лишь видоизменили лёгкий флайер арнис и придали ему форму "Харлея", но и это потребовало титанических усилий чуть ли не сорока тысяч лучших ученых Ариара, слитых воедино. Поверь, о том, чтобы создать космический корабль новой модели, они даже и не помышляют. Тьюви, который припёр на Землю на эти мотоциклы, чуть не лопнул от гордости за свой Ариар. Особенно его растопырило от того, что арнисы так высоко оценили их достижение. Да, оно и понятно, ведь они просто прутся от всего того, что создано на Земле. Припри ты им с Земли бабкину прялку, они и ей будут восхищаться.

Гордый собой, Стос умолк с видом победителя и протянул руку к сервировочному столику. Дочки Мишеля Атеи тотчас вскочили со своего диванчика и мигом приготовили ему бокал мартини. Сергей от возмущения громко зарычал, и, направив руку в сторону золотистого шатла, громким голосом скомандовал:

— Моня, быстро убери крылышки со своей задницы и немедленно выдвини из фюзеляжа плоскости, точно такие, как у двадцать первого мигаря. Да, не вздумай мне разводить тут говорильню, быстро выполняй приказ!

Разумный орбитальный шатл, который иной раз не очень-то торопился выполнять просьбы Стоса, если имел на какой-либо счёт своё собственное мнение, исполнил этот приказ не только беспрекословно, но и почему-то на редкость быстро. Крылышки, расположенные в задней части корпуса вверху, исчезли и чуть ли не в то же самое время из его нижней части, посередине выдвинулись два зелёных, треугольных крыла с красными звёздами, очень похожие на миговские, только меньше размерами. Серёга посмотрел на них, удовлетворённо крякнул, и немедленно отдал следующий приказ:

— Моня, придай себе прежнюю форму. — После этого он немигающим взглядом посмотрел на Стоса и принялся отчитывать его, как мальчишку — Старик, главное отличие сиспильских технологий от земных заключается в том, что все они построены на использовании силовых каркасных полей. Именно на их формирование используется почти сорок процентов мощности термоядерного реактора. Во всём остальном сиспильская техника не сложнее педального коня для малышей. Парень, да, те мигари, на которых я летаю больше двадцати лет, на несколько порядков сложнее космического корабля класса "Звёздный странник". Понимаешь, арнисам никогда не были нужны никакие другие корабли, кроме их "Странников". Даже эти шатлы они создавали только для того, чтобы отдельные представители тех народов, с которыми они общались, могли подниматься к ним на орбиту. Арнисы ведь после того, как стали существами из одного только энергида, уже практически никогда не спускались на поверхность планет, посылая вниз только свои исследовательские зонды. Это уже позднее, когда у них появились дети, та молодёжь, которая хотела взглянуть на свой родной мир, они стали использовать для этого орбитальные шатлы. И ты сам, Стос, и все твои друзья, включая ариарцев, смотрите на сиспильские технологии, как на нечто незыблемое и неизменное, а они между тем очень пластичны и дают возможность создавать такие конструкционные модули, которые могут изменять свою форму, словно трансформеры из мультиков, что тебе только что доказал Моня. Единственная вещь, которую я не рискнул бы изменить, это конструкция термоядерного реактора, но этого и не нужно делать, ведь арнисы разработали их в добрых шести десятках различных типоразмеров. Термоядерный реактор, вот то самое главное, что лежит в основе сиспильских технологий. Ты хочешь построить большой корабль? Ну, так строй себе на здоровье, только используй для этого реактор подходящего размера и мощности. Стос, ты же был на Сиспиле и видел те громадины, которые защищали этот мир от нападения из вне, их здоровенные орбитальные платформы. Такой платформе можно придать практически любую форму и превратить её именно в тот космический кораблик, который тебе так нужен. Понимаешь, это то же самое, как построить космический корабль из набора "Лего". Вспомни, Стос, как на Сиспиле космические корабли всех тех арнис, для которых ты творил белковые тела, превращались чуть ли не в башни. Та прочнейшая сталь, из которых они сделаны, под влиянием формирующих и каркасных полей становится мягкой и податливой, словно пластилин. И не только сталь, Стос, другие материалы, из которых ты построил тело для Мони, также способны менять свою форму, внешний вид и даже саму молекулярную структуру. Так что извини, старик, но я завтра же отправляюсь в Москву. Есть у меня там на примете несколько ребят, которые пойдут за мной хоть в огонь, хоть в воду, а также один старый, одинокий ученый. Он хотя и не стяжал себе научной славы, а всё же работал в конструкторском бюро академика Челомея, но там все его разработки сочли бредом. Терять деду Максиму нечего, кроме своей дачи, на которой он скуки ради мастерит суперветряки один удивительнее другого. Хотя я и сам не прочь сконструировать новый космический корабль, будет лучше, если этим займётся настоящий профи. — Не смотря на эту лекцию, Стос смотрел на полковника Васильева с откровенной иронией и тот, ехидно улыбнувшись, снова решил привлечь себе на помощь Моню, обратившись к нему с весьма странной просьбой — Моисей, друг мой, расскажи своему недоверчивому ко всему новому родителю о том, как ты ощущаешь своё тело. Да, кстати, старина, ты ощущаешь его, как тело или этот золотистый чудный шатл просто железяка, в которой находится твоя конура? В общем, Моня, скажи мне, ты можешь изменять свою форму, прокладывая каркасные силовые поля по новому или ты являешь собой окончательную форму?

У Стоса даже челюсть отвисла, когда он услышал:

— Стриж, я не уверен на все сто процентов, но мне кажется, что могу. Правда, для того, чтобы превратиться в автомобиль, мне нужны новые конструкционные материалы и ещё один реактор синтеза. Хотя нет, его я и сам могу сделать. Так, мне нужен сверхчистый углерод, с этим не будет никакой проблемы, сера, кремний, этого добра тоже здесь хватает. Еще мне обязательно понадобятся натрий и калий…

Поняв, что Моня загорелся новой идеей, Стос сердито прикрикнул на свой шатл:

— Эй, ты, умник, всё, что тебе понадобится, наши ребята купят. Ты мне лучше вот что скажи, почему ты никогда не говорил мне о том, что можешь превратиться в нормальный автомобиль вроде моего старого джипа?

Обычно нахальный Моня, который даже со Стосом разговаривал вызывающе дерзким тоном, тихим голосом ответил:

— Не знаю. Хотя полковник Васильев не сказал мне ничего нового, ведь я и раньше умел подгонять те же кресла по росту пассажиров, мне и в голову не приходило, что точно также можно изменить форму своего тела. Стос, ты меня просто никогда ни о чём подобном не просил, вот я и не думал об этом. Мне это просто никогда не приходило в голову, вот и всё.

У Стоса так и вертелось на языке спросить, где же это находится у Мони голова, но он сдержался и вместо этого, откинувшись в шезлонге, пробормотал:

— Да, Стриж, задал ты мне работы. Это же надо было до такого додуматься, построить такой корабль, в котором найдется место даже для Люстрина. Впрочем если и Люстрик сможет изменять форму своего тела, то это просто будет двухкорпусный трансформирующийся корабль. Мой корабль будет как бы базовым, основным корпусом, в котором мы с Лулу будем жить, как в замке, а Люстрик станет, как бы его донжоном. Нет, лучше тогда уж боевой башней. Он ведь у нас бравый вояка. Да, но тогда можно будет сделать так, чтобы к моему большому кораблю смогли пристыковаться ещё и корабли других моих друзей, так что пусть он будет подлиннее и вообще побольше. — С широкой улыбкой на своем курносом лице Стос посмотрел на Сергея Васильева и сказал ему — В общем так, полкан, ни в какую Москву ты завтра не попрёшься. У нас есть для этого куда более опытные вербовщики, но список тех людей, которых нам нужно обязательно заманить на Тумареа вместе с их семьями, предоставь мне немедленно. Уже через несколько часов ты сможешь их всех обнять и расцеловать. На счёт того, что их кто-то может хватиться, не волнуйся, в той же Москве каждый год бесследно исчезает за год тысячи три человек, а во всём мире чуть ли не полмиллиона и только за судьбу всего лишь каких-то ста сорока тысяч человек я совершенно не волнуюсь. Все они покинули Землю благодаря нам, а вот судьба всех остальных бедолаг меня очень даже волнует. Ладно, Стриж, занимайся своими делами, а мне нужно срочно смотаться в Штаты. — Поднявшись на ноги, Стос скомандовал весёлым голосом — Изя, залезай в Моню, покатаешь меня по Хьюстону. — Повернувшись к Сергею, он спросил хитро прищурившись — Ты, как, Стриж, не станешь возражать, если к деду Максиму присоединятся несколько старых американских ракетчиков? У нас ведь здесь интернациональная колония. Да, вот ещё что, Серёга, через три дома от этого Мишель подготовил для тебя домишко, девчонки тебя туда сейчас отведут. Хотя ты как-то очень уж быстро влился в нашу колонию, тебе всё же будет полезно побеседовать несколько часов со своей Жужей.

Стос тут же взмыл в воздух и плавно перелетел с веранды в круглый люк, открывшийся на крыше его шатла, куда до этого шмыгнул чёрный "Харлей". В следующее мгновение Моня исчез из вида, а с обеих сторон шезлонга, как из-под земли выросли смеющиеся Аине и Таине. Они схватили Серёгу Васильева под руки и потащили полковника с его веранды к новому дому, до которого действительно было рукой подать. Внешне это был точно такой же дом, как и тот, в котором жил Стос. Поселок только начал просыпаться и потому ничто не помешало Серёге дойти до своего дома не отвечая ни на чьи расспросы. Перед тем, как отворить калитку, он спросил своих провожатых:

— Девочки, скажите, а в этом доме точно такая же кухня, как и у Стоса или новая, как в том доме, где я сегодня проснулся?

Ему ответила более бойкая Таине:

— Ну, что ты, Стриж, конечно нет! Это только наш повелитель терпеть не может всех этих автоматических машин на кухне. Все остальные жители Сиспилы не такие дикие, как он. Мишель установил новые кухни во всех домах нашей деревни.

— Ну, тогда бегите, девчонки, занимайтесь своими делами, а мне нужно побыть наедине с Жужей. — Скомандовал Серёга и решительно направился в свой новый дом радуясь тому, что ему так быстро удалось договориться обо всём со Стосом. Правда, его и самого очень удивляло то, как это ему пришла в голову такая классная идея, строить по новому большие космические корабли, ведь он даже теоретически толком не знал, как они строились по старой технологии. Именно этим он и хотел заняться тотчас, как только пообедает. Его молодое, большое и сильное тело, которое, явно, прибавило в росте сантиметров двадцать, срочно требовало большого, сытного и вкусного обеда.

Как только Серёга вошел на кухню, он сразу же понял, что ждать обеда долго ему не придётся. Кухня, совмещённая с большой столовой, уже была полна вкусных запахов и ему только и осталось сделать, что сесть за стол, так как небольшой, юркий робот, похожий на сверкающую хромом тумбочку, увенчанную большим, приплюснутым, золотистым шаром, стоящую на черном диске, тотчас начал накрывать на стол, весело урча от усердия, легонько позвякивая своими суставчатыми манипуляторами и тихонько посвистывая. Он хотел было уже поблагодарить робота, но тут подала голос Жужа, сказав ему насмешливым тоном:

— Серёжа, это не настоящий робот, а просто манипулятор, которым я могу управлять на расстоянии, как и всеми прочими механизмами в этом доме. Так что можешь не шаркать перед ним ножкой, но если ты того захочешь, то тебе не составит особого труда создать из энергида управляющий компьютер и тогда он будет заботиться о твоём жилище.

Сергею не составило особого труда догадаться, что как раз именно этого не хочет Жужа, но в то же время ему был нужен такой штурман, который не будет отвлекаться на всякую ерунду и потому, пододвигая к себе тарелку с настоящей царской ухой и, вдыхая её аромат, мысленно сказал:

— Жужуля, мне все эти твои бытовые трудности до одного места. Так что сделай милость, сотвори этому чуду мозги сама и научи его всему, что знаешь о моих привычках. Ты мой штурман, девочка, а потому тебе не гоже забивать себе голову всякой ерундой. Для этого у нас, лётчиков, есть техники. Можешь приступать к этому прямо сейчас, милая. Хотя я в этом ещё не очень хорошо разбираюсь, мне кажется, что весь тот завтрак, которым меня угостил Стос, давно уже превратился в энергид.

Жужа радостно пискнула и тотчас принялась за работу. Пока она создавала отпрыска, Серёга успел приговорить полную тарелку ухи, слопать две порции зразов с грибами с гарниром из жареного картофеля, три больших котлеты по-киевски и свой любимый салат из крабов. После этого он сыто икнул и широко открыл рот по просьбе Жужи, чтобы выпустить из себя довольно большой шарик из энергида, который шустро шмыгнул в лючок, открывшийся в золотистой маковке робота. Как только лючок захлопнулся, Жужа сказала:

— Как мне назвать своего сына, Серёжа?

Поскольку его штурман сама задала этот вопрос, Серёга встал из-за стола и подойдя к роботу, весело гаркнул:

— Парень, ты теперь хозяин в этом доме, а называть тебя мы будем Иваном Семёновичем, как моего техника в Афгане. Рукастый был мужик, хотя и не вышел ростом. В общем, Семёныч, ты тут обживайся, а я пойду в сад, поваляюсь на травке. Мне нужно хорошенько обо всём поразмыслить.

Хотя Жужа и отнеслась ко всему очень серьёзно, сам Серёга даже и не думал, что у неё получится что-либо стоящее. Тем не менее робот кивнул ему головой и сказал голосом, очень похожим на голос настоящего Семёныча:

— Понял, Петрович, можешь ни о чём не беспокоиться, это ведь всего лишь дом, а не аэроплан.

Услышав это, Серёга так и замер с открытым ртом, так этот робот напомнил ему старика Семёныча, который был чуть ли не ровесником самолёта братьев Райт. Судорожно сглотнув слюну, он озадаченно почесал затылок и пробормотал:

— Да, Семёныч, похоже, что быть тебе не только поваром, но ещё и техником на том корабле, который я построю. Вот ведь дела, а я то думал, что Жужелка просто пошутила. — Всё ещё озадаченно крутя головой, он вышел с кухни в сад и, увидев за цветущими кустами какого-то тропического растения бассейн, сразу же направился к нему. Погрузившись в тёплую воду по самые ноздри, он закрыл глаза и спросил свою помощницу — Жужелка, неужели создание разумного существа из энергида это такое простое дело? У тебя ведь ушло на это не более получаса.

— Сорок три минуты семнадцать секунд, Стриж. — Сказала ему в ответ Жужа и добавила — Именно столько времени у меня ушло на то, чтобы на свет появился новый Семёныч. Только я не создавала его, Стриж, а просто разделила своё сознание и наложила на него психо-ментальную матрицу Семёныча, которая сложилась в твоём сознании. Это, конечно, не настоящий Иван Семёнович Кузнецов, а лишь твои воспоминания о нём, но он и не я, хотя и имеет в своей памяти весь тот объём информации, которую доверил мне Стос. Вот он создавал меня почти две недели и вложил в мой информаторий практически все знания, который имеет сам. Поэтому, Стриж, ты самый информированный человек на Земле после Стоса. Хотя нет, твои знания ничуть не меньше, ведь единственное, чего не доверил мне отец Сиспилы, это своих личных переживаний и того, что он пережил вместе с Лулуаной.

Серёга усмехнулся, отчего по воде пошли пузыри. Он, вдруг, вспомнил о том, что пришлось пережить Стосу, когда тот создавал тело для Лулуаной Торол. Правда, он почему-то относился к этому с иронией и потому мысленно спросил своего штурмана и помощницу довольно ехидным тоном:

— А ты не боишься, Жужуля, что я влюблюсь в тебя точно так же, как Стос влюбился в Лулу?

Та громко расхохоталась и воскликнула:

— Стриж, не смеши меня, Бога ради! Лулуаной ведь мечтала о том, чтобы стать девушкой, а мне только этой ерунды не хватало. Я прекрасно чувствую себя в тебе и у меня даже в мыслях нет, чтобы что-то потрогать твоими руками или понюхать цветок. Мне всё это не нужно, хотя я и умею различать вещи по цвету и запаху, их мягкости или твёрдости. Знаешь, Стриж, мне ведь даже не нужно общаться с тобой постоянно, ведь я и без каких-либо разговоров как бы слышу каждую твою мысль и знаю даже то, о чём ты сам давно уже забыл. Я твоё второе я, Стриж, и мне очень нравится именно такое моё состояние, ведь я разум в чистом виде и поэтому никакого тела мне никогда не требуется. Кстати, самые древние и мудрые арнисы тоже позволили своим внутренним компьютерам развиться в самостоятельную личность. Ведь ты же не думаешь, что это Стос догадался об этом? Все остальные люди, которые прилетели вчера на остров вместе с тобой, тоже получили компьютеры из энергида, но им теперь предстоит выбрать, сделать их мыслящими существами или нет. Стос с самого начала, как только узнал о твоём существовании, сделал на тебя ставку. Ему действительно очень нужен единомышленник и тебя, точнее человека, который всерьёз обеспокоен судьбой всего Человечества, искали очень долго. Кстати, сестрички Атеи хотя они и очень молоды, имеют второе я, а вот многие жители острова, которые годятся им в деды и прадеды, так до сих пор на это не отважились, хотя дураками их никто не назовёт. А теперь, Стриж, тебе нужно в первую очередь хорошенько изучить все возможности своего тела и то, как ты им можешь управлять. Это очень важно. Куда важнее, чем строительство нового космического корабля, хотя Стос и считает, что ты сделал самое великое открытие за всё время существования сиспилианской цивилизации.

Серёга молча кивнул головой и, не произнося этого мысленно, просто подумал о том, что хочет знать всё о своих новых возможностях. Перед его мысленным взором тотчас Жужа, словно бы стала прокручивать рекламный ролик, показывая ему, что он может теперь не только летать, как птица, но и погружаться в глубины океана. Этот фильм был не очень длинным и вскоре сменился подробными инструкциями, касающимися того, как превратить лёгкие в самые настоящие жабры и открыть в теле над ключицами два дыхательных отверстия, а между двумя рядами нижних рёбер нечто жаберных выходных отверстий. Серёга немедленно привёл в действие этот физиологический механизм и уже через минуту лежал на дне бассейна.

Вода отрезала от него все звуки, которые доносились до сада и теперь ему стало легче сосредотачиваться как на своём собственном теле, так и на той информации, которая запечатлелась в его сознании. Теперь он уже с намного внимательнее изучил отчёты Стоса и Луланой Торол, что заставило его с куда большим тактом относиться к подвигу этого человека. Зато та афёра, которую Стос провернул неподалёку от звёздной системы Люста, вызвала у него скорее скепсис, нежели восхищение. Ему было искренне жаль всех тех неказистых зверушек, которые силой оружия пытались вызвать к себе сострадание у Хранителей Сиспилы. А вот тем, что Стос сделал потом, он был просто восхищен и считал своего командира уже не столько отцом Сиспилы, сколько отцом всей галактики Мистайль.

С каждой новой минутой Серёге открывались всё новые и новые знания и сокровенные тайны. Он даже начала жалеть о том, что не занялся этим делом с утра, до того момента, как отправился к Стосу. Когда он стал разбираться с тем, как строить космические корабли класса "Звёздный странник", ему показалось, что он смог бы придти к нему с готовым проектом, но вскоре убедился в том, что до этого ещё ой как далеко. Зато он воочию убедился в правильности своих выводов, сделанных практически интуитивно. Серёга даже мысленно нарисовал такой корабль, похожий отчасти на самолет "Миг-21" или "Мираж", но с плавными обводами и более массивными крыльями-пилонами, к концам которых сверху и снизу, а также к носовой части могли пристыковываться "Звёздные странники" новой формы.

Рассматривая своё виртуальное творение со всех сторон, он усмехнулся, ведь только в длину этот космический корабль должен иметь не менее пятисот метров. Подумав о том, что на лунный склад регулярно доставлялись десятки тысяч тонн конструкционных материалов, Серёга успокоился. К тому же если дед Максим и те старые американские учёные-ракетчики, за которыми отправился Стос, сумеют сделать все необходимые расчёты, ариарцы, мечтающие об огромных космических кораблях, на радостях просто завалят их стальными плитами и прочим добром. В этом можно было даже не сомневаться. Всё это было прекрасно, вот только скорость у новых кораблей всё же оставляла желать лучшего, хотя о тех скоростях, на которых летали "Звёздные странники", земная космонавтика даже и не мечтала, Серёге уже и этого было мало, ведь у него был такой штурман, с которым можно было летать и на субсветовых скоростях.

Смеркалось, когда Серёга решил, что на первый раз хватит и ему можно выбираться из бассейна. Он поднялся на поверхность и, немного подумав, взмыл в воздух. Ему захотелось немного полетать и то, что под вечер небо затянуло густыми тучами, показалось вполне надёжной защитой от любопытных, всевидящих глаз всяческих спутников-шпионов. Именно из-за них островитянам было категорически запрещено взмывать в воздух выше крон деревьев самим и летать на шатлах без оптической маскировки. Того же самого, а точнее густой облачности, дожидались очень многие жители Тумареа и в лучах заходящего солнца Серёга увидел в небе не один десяток левитаторов.

Он летел не спеша и без всяких выкрутасов, на которые был так горазд сидя в кабине реактивного самолёта. Сначала он хотел освоиться на малых скоростях и высотах, а уж потом закладывать фигуры высшего пилотажа, хотя в своём полёте был способен на такое, чем могли похвастаться одни только НЛО. Серёга Стриж хотел было увеличить скорость, как прямо сзади на него спикировала какая-то красотка с прохладным телом, большой грудью и нежными руками. Эта небесная дива, которую он не мог видеть, прижавшись к нему телом и обвив его руками и ногами, нежным голосом промурлыкала ему в ухо:

— Парень, я не ошиблась, ты и есть тот самый Стриж, который придумал, как можно строить большие корабли?

Прежде, чем ответить этой летунье, Серёга попытался перевернуться спиной к земле и глазами к небу, а точнее к глазам этой девушки. Та немного ослабила свои прохладные объятья и через пару секунд он увидел, что это была очень красивая блондинка с платиновыми волосами и васильковыми глазами. Серёга широко заулыбался и сказал:

— На этом острове никто, даже его повелитель не может хранить секреты. — После чего признался — Да, это именно я, только Стриж это мой позывной, а вообще-то меня зовут Сергей.

— А меня зовут Ненси, парень, и я просто обязана отблагодарить тебя за такой роскошный подарок. Хотя Стос и пытается сбагрить меня на Сиспилу, теперь я точно не стану торопиться и улечу только тогда, когда построю себе большой корабль. Я из Техаса и потому люблю всё большое. Ну, решай, Серж, где? У тебя или у меня? Или ты жаждешь большой и чистой любви, такой, какая у Стоса и Лулуаной? Если так, то сразу забудь обо мне, это не про меня, я заранее предупреждаю, переспать с тобой пару раз это для меня запросто, но больше, чем на неделю, ты можешь даже не рассчитывать.

— Тогда лучше у меня, Ненси. — Ответил девушке Серёга и пояснил — Так ты сможешь в любое утро уйти ничего не объясняя мне, ведь я тоже не настроен влюбляться в кого-нибудь по уши. С меня вполне хватит одного развода.

Ненси рассмеялась счастливым смехом и, обняв Серёгу Стрижа ещё крепче, спикировала с неба прямо к его дому и они, обнявшись влетели прямо в спальню, в которую через пару минут без стука влетел Семёныч с большим подносом в руках. Нисколько не смутившись от того, что Ненси стаскивала с Серёги трусы, он поставил поднос ужином на двоих на прикроватную тумбочку и ворчливым голосом сказал:

— Ненси, не знаю как тебе, а вот моему пилоту точно не мешает подкрепиться. Если вам понадобится ещё что-нибудь, шампанское там, устрицы, то вы только свистните.

Ненси рассмеялась и, стащив с Серёги трусы, воскликнула:

— А ты времени зря не терял, Стриж! Уже успел сделать себе прекрасного мажордома.

Лаская большие, упругие груди девушки, Серёга уточнил:

— Семёныч не мажордом, Ненси, он мой бортмеханик.

После этого ему было уже не до разговоров, так как Ненси оказалась именно такой любовницей, с которой нужно было заниматься только любовью, а не всякой там пустопорожней болтовнёй. Для человека, который ещё вчера стоял на краю могилы, любовь была самым мощным стимулятором. К тому же Ненси была неистощима на выдумки, но самое главное, уже очень скоро она показала Серёге, что такое астральный секс, а потому ужинали они уже далеко за полночь, но предусмотрительность Семёныча не имела границ и он подал им на ужин именно такие блюда, которые и в холодном виде были очень вкусными. Подзакусив, Серёга обнял девушку и, нежно лаская ей груди, спросил:

— Кем ты была до того, как попала на Тумареа, Ненси?

Та прикусила губу, а затем рассмеялась и воскликнула:

— Серж, ты, наверное, принял меня за старую проститутку, которую Стос вытащил со дна самой глубокой пропасти? Нет, парень, ты ошибаешься. Хотя я и знаю толк в сексе, проституткой никогда не была и это не Стос привёз меня на Тумареа почти два года назад, а один парень, музыкант из "Здыма". Он буквально выкрал меня из дома моих родителей. Передвигаться самостоятельно я не могла. Такой уж я родилась. Ну, а потом я забрала на Тумареа своих родителей и старшую сестру. Они сейчас на Сиспиле, а мне так понравилось на Тумареа, что я решила пожить здесь какое-то время. Похоже, мне удалось сделать правильный выбор, ведь я дождалась, наконец, того момента, когда на наш остров прибыл хоть один толковый парень. Теперь я точно смогу исполнить свою мечту, создать большую колонию подальше от Земли со всеми её политиками и военными. Это из-за них моего отца кололи в армии какой-то дурацкой вакциной, которая сделала меня калекой и уродцем ещё до моего рождения.

Глядя на Ненси широко раскрытыми глазами, Сергей, вспомнив о том, что друг Стоса тоже решил создать колонию где-то далеко во Вселенной, робким голосом поинтересовался:

— Ненси, так ты тоже хочешь, как друзья Стоса Изя и Менахем создать колонию вдали от Земли?

Девушка усмехнулась и спросила его вместо того, чтобы ответить с вызовом в голосе:

— А ты что, считаешь, если я блондинка с роскошной грудью, то уже только поэтому дура? — Увидев нахмуренную физиономию своего мимолётного любовника, Ненси быстро поцеловала его и, наконец, ответила — Да, именно об этом я и мечтаю, Стриж, только я не такая эгоистка, как два этих еврея, и хочу найти мир не для своих самых близких людей, а для каждого человека, которого на Земле счастье обошло стороной. Для этого мне только одного не хватало, — огромного космического корабля, на котором мы смогли бы прилететь на Сиспилу, выполнить свои обязательства перед теми арнисами, которые мечтают получить тела из рук людей, получить полные звёздные карты и улететь на ту планету, где нам не придётся сражаться с природой.

Сергей, подивившись столь странному желанию девушки, снова принялся ласкать и целовать её, хотя до этого его уже начало клонить в сон. Нежелание Ненси бросать вызов силам природы почему-то здорово возбудило его, ну, а та в свою очередь, была на редкость любвеобильной особой и мигом оседлала своего любовника. Лаская одной рукой роскошные груди девушки, а другой её бедро, он всё же высказал ей свою догадку хриплым, прерывистым голосом:

— О, Ненси, теперь я понимаю, почему ты не хочешь ни в кого влюбляться. Леди-босс должна быть свободна от сердечных привязанностей, иначе за ней никто не пойдёт.

Ответом ему был только счастливый смех девушки, прерываемый сладострастными стонами. Стриж попал в точку.

Глава третья. Старые друзья

— Петрович, а ты точно уверен в том, что они существуют?

Примерно такого вопроса Серёга и ожидал от майора Рудакова, уволенного в запас шесть лет назад, а до того добрых десять лет летавшего с ним ведомым. Почти вся их бравая эскадрилья была в сборе. Не хватало только Вовки Шаповалова, умершего три года назад. Все остальные летчики и штурманы, летавшие когда-то вместе с Серёгой Стрижом в одной эскадрилье, собрались в гостиной его нового дома. Кто раньше, кто позже, но все они уже были гражданскими людьми и потому ничто не помешало им принять предложение вербовщиков. Некоторые из друзей Стрижа прибыли на Тумареа с женами, детьми и даже родителями, но были и такие, кто предпочёл просто исчезнуть. Витька Рудаков был именно таким типом.

Вопрос Витьки, заданный весьма задиристым тоном, свидетельствовал только об одном — прежде, чем перейти к конструктивному разговору после недельного загула, этот бабник, задира и выпивоха хотел немного позлить своего комэска. Серёга знал Рыжего, как облупленного, хотя ему и трудно было узнать в том стройном великане, сидевшем верхом на стуле с бокалом пива в руках, прежнего коренастого, кривоногого крепыша с голубыми глазами. Свой вопрос Рыжий задал не случайно. Когда вчера вечером Сергей объявил своим друзьям о том, что завтра с утра он намерен провести разбор полётов, Витька воспринял его слова буквально и решил, что на этом совещании его станут пропесочивать за то, что он всю эту неделю пьянствовал и волочился за каждой девчонкой, да, ещё и устроил драку, в которой был побит степенным и молчаливым Мишелем Атеи.

Витька Рудаков, узнав, наконец, о том, зачем их собрали на этом острове, первым делом задал своему комэску этот нелепый вопрос. Таким образом он просто хотел хорошенько разозлить Серёгу, чтобы тот высказал ему всё, что тот о нём думает и уже после этого начался деловой, конструктивный разговор. Витькин штурман — Дядя Фёдор, треснул своего пилота по затылку и сердитым голосом прорычал:

— Рыжий, засохни, мы не на аэродроме. Если Стриж говорит, что Земле угрожают пришельцы, значит так оно и есть на самом деле, а если бы ты не бухал всю эту неделю, алкаш несчастный, то и сам давно бы в этом убедился.

— В чём, дядя Фёдор? — Весёлым баском воскликнул капитан Рудаков, уволенный в запас с понижением в звании — В том, что у этого глубоконыряющего водолаза и нашего Стрижа в глазах одни зелёные человечки прыгают? Нет, я, конечно, если мне прикажут, тотчас сяду в кабину перехватчика и собью любую сволочь, которая только попытается зайти на цель, но пока мы сидим на земле, мне хотелось бы увидеть хотя бы фотографию того аэроплана, на котором летает мой враг.

Дядя Фёдор покрутил головой и сказал:

— Рыжий, так я же тебе именно об этом и толкую. Если бы ты вместо того, чтобы удариться в загул, побеседовал хотя бы со своим внутренним штурманом, не говоря уже о том, чтобы поговорить с Петровичем и Стосом, то не задавал бы сейчас идиотских вопросов. Хватит выпендриваться, дай командиру сказать.

Стриж, одетый в тенниску и джинсы, прекрасно понимал, что пока все они не будут одеты по форме, серьёзного разговора у них не получится. Он собственно только за тем и собрал своих друзей в это утро, чтобы отвести их в огромный ангар, в котором успел даже сделать зал совещаний, оборудованный огромным плазменным экраном. Сергей допустил только одну ошибку, спросив их в самом начале: — "Ну, что, парни, готовы сразиться с инопланетными захватчиками?" Именно это позволило Рыжему задать встречный вопрос. Чтобы не продолжать этот бессмысленный разговор, он сказал:

— Витёк, выпей пивка и поднимайся. Труба зовёт.

Его друг, поставив бокал с пивом, которого он так и не пригубил, на журнальный столик, тотчас вскочил со стула и вопрошающе посмотрел на своего командира. Стриж улыбнулся и молча пошел к двери. Его друзья, весело галдя, последовали за ним на улицу, поросшую ярко-зелёной травой, где стояли их летающие мотоциклы. Кое-кто уже успел навести на них боевую раскраску. Все девять бывших лётчиков и штурманов сто девятого отдельного авиаполка войск ПВО оседлали машины и, поднявшись на высоту в полтора метра над землёй полетели за своим командиром всё ещё весело переговариваясь между собой. Только тогда, когда они влетели в туннель, разговоры стихли, а когда вошли в комнату, в которой стояло в три ряда несколько десятков металлических шкафов, а между ними широкие скамейки, обитые синим винилом, совсем замолкли.

Молчание сменилось радостными улыбками тогда, когда их командир подошел к шкафчику со своим позывным, написанным на маленькой, белой табличке и открыл его. Они тотчас бросились разыскивать свои шкафчики и вскоре начали переодеваться в новенькие лётные комбинезоны светло-серого цвета, украшенные нашивками со своими фамилиями, воинскими званиями и позывными, больше похожими на прозвища. Лицо Виктора Рудакова сделалось радостным, когда он увидел, что Стриж вернул ему его прежнее воинское звание. Теперь майор Рудаков был воплощением серьёзности и сосредоточенности и когда командир предложил им рассаживаться за столиками, а сам занял своё место за столом, стоящим перед большим экраном, на котором на фоне звёздного неба ярко светилась эмблема их эскадрильи, так приводившая в бешенство начальство, то лицо у него так и засветились от радости, ведь вокруг неё горела ярко-красная, окаймлённая желтым надпись: — "Военно-космические силы Земли".

Столов в зале совещания было свыше пятидесяти, но только на восьми стояли пластиковые таблички и маленькие флажки цветов российского триколора, украшенные головой дикого, оскаленного кота, помещённой на вытянутом треугольнике, символизирующем собой острие стрелы. Все столы были квадратными, на одного человека и только большой, массивный двухтумбовый письменный стол их командира, за которым он сидел один, был рассчитан на двоих. Справа от Стрижа стояло ещё одно чёрное, офисное кресло, но оно не долго оставалось пустым. Уже очень скоро дверь открылась и в зал вошел смущённый Стос, одетый в белоснежный лётный комбинезон. Полковник Васильев немедленно встал и скомандовал:

— Встать, смирно, командующий в классе! — После чего чётко доложил — Товарищ командующий, первая звёздная эскадрилья "Дикие коты" приступила к занятиям.

Стос испуганно кашлянул в кулак и поинтересовался вместо того, чтобы поприветствовать своих пилотом:

— Стриж, мне что, обязательно нужно сидеть рядом с тобой? Может быть я лучше сяду с ребятами или ещё лучше свалю и не стану вам мешать? Неудобно как-то, вы все офицеры, боевые лётчики, а я так, не пришей туда рукав.

Обстановку разрядил Рыжий, который сказал:

— Стос, ты наш верховный главнокомандующий.

Его поддержал капитан Емельянов, он же Дядя Фёдор:

— Да, Стос, не тушуйся, Стриж, конечно, наш командир, но без тебя мы бы так и были пенсионерами и занимались всякой хернёй вместо того, чтобы сидеть в этом классе. Ты теперь не только отец Сиспилы, но ещё и главнокомандующий военно-космическими силами Земли.

С робкой улыбкой на лице Стос занял своё место и Стриж начал совещание, известив всех мрачным голосом о первых неудачах, свалившихся на их головы:

— У меня для вас всего одна новость, парни, и та хреновая. Дед Максим сегодня утром сообщил мне, что раньше, чем через три месяца он со своими новыми друганами большой корабль нам не просчитает. Так что патрулирование мы начнём на обычных орбитальных шатлах, поскольку расчеты нового атакующего корабля класса "Звёздный странник" тоже будут готовы только через три недели, не раньше. Ну, что, за работу?

Стос, внимательно осмотрев тот письменный стол, за который его усадили, убедившись в том, что он был изготовлен кем-то по сиспильским технологиям, быстро выдохнул из себя информационный шарик и, радостно улыбнувшись, сказал:

— В таком случае, ребята, вам есть смысл ознакомиться с тем, что придумал на досуге мой Моня. — В следующую секунду эмблема военно-космических сил на экране сменилась изображением странного летательного аппарата, слегка похожего на знаменитые Х-истребители из кинофильма "Звёздные войны", только без дурацких бутафорских пушек, придуманных голливудскими художниками. Повернувшись к экрану, Стос тотчас принялся объяснять — Если Моня не прихвастнул, то теперь он сможет летать вдвое быстрее, а если я дам ему специальные материалы и энергию, то он сможет изготовить себе вспомогательный термоядерный реактор и тем самым увеличит мощность бортового вооружения в три раза. Самое приятное заключается в том, что эта колымага может превращаться в джип типа "Хаммера", только немного побольше, в катер, подводную лодку, естественно, и еще черт знает во что по его собственной прихоти. При этом в любом виде он может быть совершенно невидимым и единственным недостатком этого чуда техники является то, что сканеры у него останутся старыми, а с ними я так и не смог засечь ни одной летающей тарелки кроме тех, которые специально выставляли себя на показ. Правда, я подозреваю, что эти зелёные человечки таким образом просто морочат нам всем голову, ведь я так и не смог ни одну из них ухватить своими силовыми захватами.

Полковник Васильев не стал устраивать по этому поводу дискуссии, а просто пробежал пальцами по поверхности своего письменного стола, изготовленного из морёного дуба, и из каждого столика вылетело по информационному шарику. Его бывший штурман, молчаливый великан-брюнет Никита, быстро всосав в себя шарик, немедленно поинтересовался:

— Командир, я так понимаю, что теперь мне предстоит летать самостоятельно?

— Правильно понимаешь, майор. — Ответил Серёга и добавил, постучав себя пальцем по груди — Теперь у меня другой штурман, жаль только, что анекдотов в полёте он мне рассказывать не станет. — Ещё раз посмотрев на экран, он сказал задумчиво — Хорошая машина, ничего не скажешь. — После чего поинтересовался у майора Рудакова — Витенька, сможешь такую слепить силой своей мысли или у тебя мозги от коньяка совсем жидкими стали?

Майор Рудаков, который уже проигрывал в голове, как он будет строить для себя новый истребитель, быстро отозвался:

— Легко, командир. Это же тебе не лестницу копать. Только давайте сразу договоримся, ребята, никаких фантазий, все машины должны быть такими, словно они сошли с конвейера, а то я знаю одного деятеля, который из своего истребителя уже сейчас готов сделать будуар с крыльями. Правда, одну штуковину я всё же хотел бы присобачить к этому аэроплану, — мощный лазер. Эти сиспильские плазменные пушки и всякие там излучатели штука хорошая, но от лазера я не отказался бы.

Просьба майора Рудакова не застала врасплох Стоса. Он выпустил изо рта еще один голубовато-белый шарик и сказал:

— Ну, если так, майор, то тебе стоит посмотреть на эту, уже мою собственную разработку. Мне её подкинул один парень перед тем, как свалить на Сиспилу, а я малость покумекал и увеличил мощность этого лазера до пятидесяти гигаэрг. Им можно даже танк насквозь прошить. Моня от него только потому отказался, что у него длина больше пяти метров. Правда, он легко разбирается и собирается вновь. Думаю, что нам действительно не помешает мощный лазер, хотя против мощного силового поля он будет всё же будет бессилен.

Тем самым Стос всё же положил начало весьма оживлённому диспуту, так как у каждого из военных лётчиков, а не только у майора Рудакова, уже имелись свои собственные задумки на счёт того, как усовершенствовать орбитальные шатлы, а у Сергея Васильева даже имелась своя собственная концепция. Они так увлеклись этим делом, что проговорили до глубокой ночи, так и не приступив в этот день к работе. Более того, к ним присоединились дед Максим и трое его новых коллег, которым тоже было что сказать по этому поводу. Не приступили они к работе и на следующий день. Только трое суток спустя все, наконец, сошлись во мнениях и на свет появился окончательный вариант малого атакующего истребителя-перехватчика, относительно которого Стриж, почесав в затылке, спросил ни к кому не обращаясь:

— Да, хотел бы я знать, что сказали бы по этому поводу в каком-нибудь космическом КБ?

Максим Иванович Воронов, хлопнув его по плечу, ответил:

— Серёженька, тебя бы просто послали куда подальше, как посылали неоднократно меня. — Обняв своего бывшего соседа по даче за талию, дед Максим стал теснить его к выходу, приговаривая с укоризной в голосе — Друг мой сердечный, а с чего это ты решил, что нам, старым технарям, заказана дорога в пилоты?

Серёга Стриж ловко вывернулся из объятий этого загорелого верзилы и ответил ему насмешливым голосом:

— Макс, ты сначала обеспечь нас большими кораблями, а уж потом требуй место для себя и своих друзей в моём отряде. Извини, но до тех пор, пока вы не закончите все расчёты, вы на этом острове не получите куска железа даже на вшивый перочинный ножик, а не то что на свой собственный орбитальный шатл или "Звёздного странника". Неужели вам и в самом деле слабо взять и натянуть нос ариарцам?

Хотя сказать старому конструктору было пока что нечего, он тем не менее прошел вместе со всеми пилотами к штабелям, сложенным на том самом месте, где когда-то был изготовлен "Здым", а вслед за ним ещё более десятка космических кораблей класса "Звёздный странник". Там собралось уже несколько сотен островитян, которые решили помочь эскадрилье "Дикие коты". Когда будущие защитники Земли подошли к стальным стопкам, кто-то включил на всю громкость проигрыватель и под стальным куполом разнеслись звуки последней песни "Здыма", диск которого доставили с оказией на Тумареа пару дней назад. Под песню "Дети Сиспилы", как-то очень уж быстро все девять стопок металла и других материалов, а вместе с ними ещё два десятка обычных орбитальных шатла, превратились в красивые, стремительные и хищные на вид летательные аппараты.

Таковыми остались только десять машин, так как все остальные быстро превратились в самые обыкновенные здоровенные джипы различной расцветки. Стос строго-настрого запретил всякой гражданской публике вмешиваться в дела военных, но пообещал, что если до того дойдёт, их позовут на помощь. Хотя население острова Тумареа выросло незначительно, на нём уже проживало почти двенадцать тысяч взрослых мужчин и женщин. Орбитальные шатлы были теперь чуть ли не у каждого третьего и это была самая мощная воздушная армия на всей планете, которой было категорически хоть как-то показывать себя. Впрочем, островитяне не очень-то стремились покидать свой райский остров и потому использовали свои шатлы в основном, как подводные лодки, занимаясь поисками кладов и изредка рыболовством.

Теперь, когда шатлы могли принимать вид джипов, жителям Тумареа было гораздо легче путешествовать по всему миру. Особенно по проселочным дорогам, где не было интенсивного движения, ведь и будучи джипом те могли становится невидимыми. Никаких запретов на такие вояжи Стос не вводил, да, этого и не требовалось. Его друзья по части осторожности ему самому могли дать сто очков форы. В этом они дошли даже до того, что регулярно изображали из себя стариков и инвалидов в том самом посёлке у моря, который располагался в четырёх километрах от их аэропорта, на тот случай, если кто-то развернёт объективы спутника шпиона на их остров, все остальные постройки которого скрывались под плотными кронами деревьев. Даже в этот день подавляющее большинство островитян предпочли заняться своими делами, чтобы не создавать столпотворения народа рядом с озером у подножия горы.

Стос был доволен всеми действиями своего нового друга и сподвижника Сергея Васильева. Единственное, о чём он жалел, так это о том, что не нашел его раньше. Это была далеко не первая его попытка привлечь к этому делу настоящего профи, но все они не смотря на то, что Стос приводил им убедительные, как он полагал, доводы существования инопланетян, поднимали его на смех и с первым же кораблем, прибывшим на Землю, улетали на Сиспилу заниматься действительно важным делом. Правда, это было до того дня, когда он собрал всех вербовщиков колонии и спустил им директиву, нацеленную на поиск такого военного летчика, сбрендившего на почве всяческих там НЛО и пришельцев, исчезновения которого никого не удивило бы. Теперь всем друзьям Стоса было не до смеха.

Однако, Женечка Плетнёва, которой удалось выполнить заказ уже через четыре недели, была обласкана Стосом сверх всякой меры но, заполучив себе вне очереди новенький космический корабль вместе с навигационными картами Вселенной, всё же отправилась сначала на Сиспилу. Такое отношение к Сиспиле со стороны людей, порой, бесило Стоса, но он только в разговоре с друзьями позволял себе не только посмеиваться над арнисами, но и отпускать в их адрес куда более резкие высказывания. С Хранителями Сиспилы он соглашался только в одном, Земля, на их взгляд, была не готова к контакту не только с Сиспилой, но и с любым другим миром. По мнению Ардалейна Росса, посетившего Землю в качестве туриста, это немедленно привело бы к третьей мировой войне, в которой каждый воевал бы с каждым и все земляне скопом стремились бы только к одному, уничтожить незваных гостей из космоса и навсегда отвадить их от Земли.

У Стоса на этот счёт было иное мнение, проверять которое, он, однако, не хотел. Единственное, чего он хотел, так это дать возможность множеству людей, которых можно было отнести к числу порядочных, возможность стать звёздными путешественниками, создать колонии далеко от Земли и дождаться тех времён, когда дела на этой планете как-то устаканятся и она обретёт действительно мудрых правителей, а не каких-то прохиндеев. Ну, а пока что он стремился только к одному, обезопасить планету от возможного вторжения из вне.

Пришельцы, если они и крутились вокруг Земли, тщательно маскировали своё присутствие. Все остальные сиспильские корабли начиная с Люстрина, также своего присутствия в солнечной системе никак не выдавали и даже лунная база-склад была так надёжно укрыта от чужих глаз, что обнаружить её было практически невозможно даже стоя в трёх шагах от входа, хотя он был таким здоровенным, что в него могло влететь сразу пять, шесть космических кораблей.

В этот день Стос, проснувшийся как всегда очень рано, первым делом навестил Серёгу Стрижа и они проговорили почти до десяти часов утра. Полковник Васильев заверил его в том, что теперь они обязательно обнаружат пришельцев и был готов начать поиски немедленно. Стос был не против. Собственно именно из-за этого он и затеял всю эту катавасию и даже пошел на то, что передал бразды правления в руки Стрижа. Ему всё-таки удалось настоять на том, чтобы Стриж, а не он командовал парадом, хотя это и не понравилось лётчику. В конце-концов они сошлись на том, что любым хорошим делом кто-нибудь обязательно захочет руководить, а им обоим нужно будет следить только за тем, чтобы этот руководитель шибко не зазнавался. Ну, а пока что Серёга согласился стать командиром первой космической эскадрильи и поэтому Стос, подойдя к нему шепнул:

— Стриж, командуй. Машины к вылету готовы.

Новые космические истребители, выстроившиеся в рядок, действительно были готовы к вылету. Каждый из пилотов уже выпустил из себя новенький управляющий компьютер и эти энергидовые ребята уже вовсю обживались в своих новеньких телах. Серёга не знал, как справился с этой задачей майор Рудаков, но сам он отнёсся к этому делу очень серьёзно. Жужа при этом выступала только в качестве консультанта и в результате ровно через трое суток у него в груди родился Сапсан.

Это произошло ранним утром того дня, когда он решил собрать свою бывшую эскадрилью на совещание. Так что Сапсану пришлось ждать ещё трое с лишним суток, пока для него будет сделано крепкое, стремительное тело. Он даже принял участие в его конструировании и потому уже хорошо знал все его возможности. Стриж не стал долго раздумывать и громко скомандовал:

— По машинам!

Серёга бросился к своему Сапсану с такой прытью, словно ему предстоял настоящий боевой вылет на перехват. Носовая часть космического истребителя была поднята над полом на высоту почти четырёх метров и из неё метра на два выступал чёрный цилиндр мощной лазерной пушки, хотя сам корабль, немного похожий на реактивный самолёт с толстыми пилонами сбоку вместо крыльев, на концах которых находились две короткие, массивные сигары универсальных боевых систем. В нижней части овального фюзеляжа открылся люк, который буквально всосал в себя Серёгу Стрижа и в следующую секунду он уже сидел в уютной, надёжно защищённой пилотской кабине сферической формы, выше пояса погруженный в кресло. Такое решение было предложено им самим и никто не стал его критиковать.

Лазерная пушка находилась у него прямо над головой, но вместо неё он видел стальной купол огромного ангара, скрывающегося в недрах горы Тулу. Когда же Стриж посмотрел вниз, то увидел не свои колени, а стальные, ребристые плиты пола. Он, словно бы сидел в котле накрытом хрустальным куполом, погрузившись почти по грудь в воду, из которой поднималась одна только спинка кресла, упругая и податливая, которая полностью повторяла все линии его тела, с плотно прижатым к его затылку подголовником. Только вот та вода, в которую он погрузился, была совершенно прозрачной, но он не видел сквозь неё не только ног, но и своих рук, которые покоились на удобных подлокотниках. Теперь Серёге не было нужды щёлкать тумблерами и переключателями, нажимать на кнопки и брать в руки штурвал управления. Никакой шлем ему также не был нужен, ведь он по сути как раз и находился внутри него.

Хотя Серёга Стриж и ожидал чего-либо подобного, его всё же пробрал озноб от неожиданности, ведь он просто висел в воздухе внутри хрустальной полусферы лишившись большей части своего тела. Страхом это нельзя было назвать, но подумав о том, что чувствуют сейчас остальные его друзья, истребители которых он видел справа и слева от себя, Серёга решил дать всем пять минут на то, чтобы те освоились в новых пилотских кабинах, а их настоящие пилоты со своими телами. Тотчас прямо перед ним загорелось световое табло обратного отчёта и он был уверен, что точно такие же цифры видели сейчас все остальные пилоты. Подумав о том, что эти пять минут нужно провести с толком, он мысленно скомандовал:

— Сапсан, дай изображение верхней полусферы.

А вот того, что Серёга увидел в следующее мгновение, он точно никак не ожидал, так как увидел над своей головой не голубое, а тёмно-синее небо, усеянное далёкими звёздами. Небо без малейших признаков облаков и даже самого воздуха и только на горизонте он видел узкую полоску моря. Сам же остров Тумареа, словно бы исчез, зато ему были отчётливо видны все летательные аппараты, находившиеся в воздухе и даже на орбите. Стоило только Стрижу сосредоточить свой взгляд на каком-то самолёте, тот словно бы приблизился и он увидел, что это аэробус "А-320", который летит курсом на Японию. Так во всяком случае сообщил ему тут же Сапсан, который мгновенно вычислил не только его скорость, курс, но даже определил количество топлива в баках и посчитал пассажиров на его борту. Почти в следующую минуту Стриж услышал чей-то довольный смешок, а затем увидел слева, на горизонте довольную физиономию Стоса, который спросил:

— Парни, чья это была идея, устроить в кабине такую систему наблюдения? Ей Богу, его нужно наградить орденом "Зоркого глаза" четырнадцатой диоптрии.

Вслед за этим Сапсан вывел на сферу экрана счастливую физиономию Дяди Фёдора и тот радостно гаркнул:

— Скромность украшает одних только девушек, Стос! Но это только начало. Посмотрю, как ты запоёшь, когда мы выйдем на орбиту. Вот это будет красота.

Стрижу стало обидно, что его так нагло затирают и он завопил возмущённым голосом:

— Дядя Фёдор, имей совесть, ведь это я придумал сферическую кабину, а ты только и предложил, что нижний экран!

— Стриж, может быть вместо того, чтобы собачиться, мы сделаем парочку подлётов? — Вклинился в разговор Рыжий.

Хотя до времени предполагаемого старта оставалось ещё добрых три минуты, полковник Васильев кивнул головой и сказал:

— Ну, с Богом, парни, полетели. Срежем плоскостями облака и смахнём с них пыль. — В следующую секунду он громко скомандовал — За мной, по одному, дистанция двадцать метров, эскадрилья вперёд! На высоте в тысячу пятьсот метров выстраиваемся клином. Моя машина первая, остальные за мной.

Космические истребители дружно поднялись в воздух и та машина, на борту которой был нарисован номер "01" и размашисто написано "Стриж", первой быстро полетела к тоннелю, ведущему наружу. Выскакивать из воды, словно дельфин, Серёге не хотелось и потому он выбрал для старта самый удобный выход из ангара. Спустя три секунды он не выдержал и всё-таки завопил от восторга, когда увидел внизу бескрайний Тихий океан. Остальные пилоты поддержали его дружным рёвом и радостными возгласами. Тем не менее все они быстро совершили боевое построение и последовали за своим командиром курсом на Антарктиду. Совершенно невидимые они промчались между Австралией и Южной Америкой. Только над островом Пасхи Стриж стал круто забирать вверх и когда под ними сверкали внизу льды и снега полярного континента, они были на высоте более ста километров, хотя и летели не так уж и быстро.

В открытый космос они вышли над Южным полюсом и только там Стриж в полной мере оценил все преимущества той разработки, которую он сделал вместе с Дядей Фёдором. Земля лежала внизу огромным сине-зелёным шаром и он, словно бы парил над ней мыслью. Кресло легко вращалось в сфере вокруг своей оси и Серёга зная, что штурвал космического истребителя находится в надёжных руках Сапсана, которому он передал весь свой личный опыт пилота и просто человека, спокойно огляделся вокруг. Его старые друзья выдерживали боевое построение с точностью до сантиметра, но это было излишним и потому полковник Васильев весёлым голосом отдал следующее распоряжение:

— Всё, ребята, полетали стаей и хватит. Пора начинать наблюдение. Никаких вводных я вам давать не стану, так что каждый может выбрать себе тот сектор, который ему понравится. На какой высоте вы будете наблюдать за обстановкой вокруг, мне также всё равно. Если кому-то хочется пошариться в океане, пожалуйста, воля ваша. В любом случае мы даже понятия не имеем, где искать этих чёртовых зелёных человечков, хотя люди поговаривают, что их особенно привлекают всякие военные и ядерные объекты, так что вам решать, куда вы направитесь. Сколько времени вы будете проводить на дежурстве, тоже вам решать, но раз в неделю, по понедельникам, все, как один, должны быть на базе, чтобы лично доложить мне обо всём. Уже завтра к нам присоединятся ещё одиннадцать боевых лётчиков, ребята, но мы первые заступили на дежурство. Ну, всё, разбежались!

В уши Стрижу ударил дружный, радостный вопль его друзей и все они рванули от Южного полюса врассыпную. Только один человек не спешил улетать от Серёги — Стос. Наоборот, он пристыковался к его истребителю и тот немедленно увидел его сидящим в паре метров от себя. Стос повернулся к Серёге вполоборота, усмехнулся и спросил вполголоса:

— Ты себе это именно так и представлял в своих снах?

Серёга молча кивнул головой и стал вглядываться вниз, хотя ничего интересного там не было. Помолчав ещё пару минут, он сказал Стосу строгим голосом:

— Командир, нам нужно развернуть по всей Земле целую сеть наших наблюдателей. Они должны будут не таращиться в небеса, с этим мы и сами прекрасно справимся, а приглядывать за людьми. Хотя это может показаться тебе глупостями, но мне кажется, что во всех этих фантастических фильмах, в которых пришельцы внедряются во всякие там земные структуры, есть разумное зерно. Что ты на это скажешь, Стос?

— А тут и говорить нечего, старик. — Ответил ему Стос — У нас уже есть на Земле сеть агентов. Хотя она и не велика, им только следует отдать соответствующий приказ и, как я полагаю, ты этим делом заниматься не будешь, а поэтому, Стриж, будь добр, подумай над тем, кого бы поставить координатором этого проекта. Я с удовольствием утвержу любую твою кандидатуру.

Серёга сразу же понял, о чём подумал Стос и сказал:

— Старик, про Ненси можешь сразу же забыть. У этой девчонки есть свои собственные планы, да, и с меня толку не будет никакого. Скажи спасибо за то, что дед Максим оказался моим соседом по даче, у меня ведь по жизни не так уж и много хороших знакомых и все они, как ты понимаешь, всю свою жизнь либо заносили хвосты самолётам, либо летали на них. Поэтому, командир, выкручивайся, как можешь.

Стос покивал головой, огорченно вздохнул и ответил:

— Вот-вот, всегда так получается, Стриж. Каждый хочет заниматься своим любимым делом, а я один отдувайся за всех. Голову даю на отсечение, что и ты как только всё наладишь, смоешься с Земли и запишешься в звёздные путешественники.

Полковник Васильев громко рассмеялся и воскликнул:

— Правильно понимаешь, командир. Как только мы разберёмся с этими таинственными визитёрами, я тут же сяду на корабль и улечу куда глаза глядят. Не стану даже задерживаться на Сиспиле, хотя именно эта планета будет стоять в списке тех миров, которые я намерен посетить, первой. А когда мне надоест мотаться по Вселенной, я прилечу на ту планету, на которой Ненси создаст колонию Земли и попробую снова создать семью. Надеюсь, что она к тому времени остепенится и перестанет корчить из себя крутую барышню, но может быть это будет не Ненси, а её дочь или даже внучка. В любом случае это произойдёт ох как не скоро, я ведь хочу облететь всю Вселенную, чего и тебе искренне желаю, Стос. Слишком уж много ты на себя взвалил, парень, хотя тебе ничего не нужно, кроме полной свободы, и никто тебе не нужен, кроме Луланой, чтобы быть счастливым.

Хотя Стосу и было приятно услышать эти слова, он всё же скорчил зверскую физиономию и сердито проворчал — Ещё один аптекарь с рецептом счастья выискался на мою голову. — Однако, свою сердитость Стос показывал недолго и уже в следующую минуту спросил — Стриж, так ты что же и в самом деле считаешь, что без меня с Землёй ничего не случится?

Сергей взял в руку банку с холодным пивом, поданную Сапсаном тотчас, как только он об этом подумал, откупорил её и выпил несколько глотков. Облизнув губы, он ответил:

— Да, что с ней случится, с этой Землёй. Стос, я вовсе не призываю тебя улетать немедленно. Давай сначала разберёмся с пришельцами, иначе ты потом точно сам себя съешь заживо, если случится так, что нам придётся разбираться с ними без тебя. Мне почему-то кажется, старик, что если мы возьмёмся за это муторное дело по-настоящему, то уже достаточно скоро или найдём их, или получим самые достоверные свидетельства того, что никаких пришельцев кроме нас самих, на Земле нет и никогда не было, а всё, что видят люди, это только фантомы. Ну, ладно, ты поступай, как знаешь, а я полечу, покручусь над Сибирью. Что-то меня, как магнитом, тянет к небу моей молодости.

Корабли расстыковались и Стос тотчас отвалил в сторону, беря курс на Южную Америку, но Стриж не торопился лететь в сторону Азии. Вместо этого он взял управление истребителем на себя и, рванув с места чуть ли не на полной скорости, помчался к Луне только ради того, чтобы проверить, как быстро он теперь может летать. Чтобы за полчаса добраться до Луны, ему даже не пришлось мучатся, рассчитывая курс. Он просто нацелился на спутник Земли и летел так, чтобы Луна постоянно была в перекрестии красных линий, моментально появившихся прямо перед ним. Луна ему и даром не была нужна, но другого места, где он смог бы испытать лазерную пушку, просто не было. Попробуй он пострелять из неё на Земле, это тут же было замечено спутниками шпионами, а на обратной стороне Луны он мог спокойно расстрелять пару десятков каких-нибудь обломков. Всё равно вокруг неё в данный момент не крутилось ни одного спутника.

Однако, он и там проявил максимальную осторожность и, снизив скорость до предела, влетел в какой-то кратер с высокими стенами. Выбрав себе в качестве мишени довольно большую складку в стене, Стриж выстрелил из лазерной пушки серией коротких выстрелов. Хотя эти импульсы и были чертовски короткими, не более одной тысячной доли секунды каждый, он остался доволен произведенным эффектом. В каменной стене кратера в том месте, куда он целился, мигом образовалось семь круглых углублений, каждое диаметром сантиметров десять и глубиной сантиметра в четыре. После каждого попадания в стену из неё струями вылетала раскалённая пыль, которая потом медленно струилась вниз и рассыпалась тончайшим порошком.

Недовольно цыкнув зубом, этого ему показалось недостаточно, Стриж увеличил длину импульса до одной десятой секунды и выстрелил ещё три раза с интервалом в три секунды. Вот теперь жахнуло посильнее. Световой поток не только выжег в каменной стене три кратера диаметром в полметра, но и так раскалил их, что они малиново засветились. Энергия выстрела лазерной пушки была просто несусветно мощной, а ведь он специально расфокусировал луч. Чтобы окончательно убедиться в поражающей мощности этого оружия, Стриж выставил оптимальную фокусировку луча и провёл им по стене сверху вниз, отчего тотчас получился ярко-алый штрих длиной в полтора метра и глубиной в добрых два метра при ширине всего в пять миллиметров. Вот это было то, что нужно. С таким оружием запросто можно было топить авианосцы, отрезая им днище на уровне ватерлинии или перерезая пополам, вот только делать этого было незачем, ведь это оружие было создано совсем для других целей, точнее для других врагов.

Довольный испытаниями, он стремительно бросил космический истребитель вверх и взял курс на Землю. В том, что пилоты его новой космической эскадрильи, которая уже очень скоро должна была стать полком, уже сегодня испытают своё оружие, он нисколько не сомневался, а потому не стал никого извещать об итогах своих учебных стрельбищ. На вооружении его космического истребителя было и другое, куда более мощное и разрушительное оружие, но и этой лазерной пушкой Стриж остался доволен, ведь ею можно было пользоваться с хирургической точностью, а не лупить по площадям. Правда, для того, чтобы выучиться резать им стальной лист так, чтобы позади него никто не пострадал, ему придётся теперь хорошенько потренироваться, но это его нисколько не пугало, ведь чего не сделаешь ради того, чтобы достичь настоящего мастерства в профессии.

По пути к Земле Серёга Стриж сделал несколько стремительных, головокружительной сложности манёвров, как будто он уходил из-под огня противника и уворачивался от его ракет и также остался вполне доволен как манёвренностью истребителя, так и своей реакцией. Раньше на такие трюки он был не способен, но тогда у него и не было такой мощной и стремительной маши, ведь что ни говори, а "Миг-31" не шел ни в какое сравнение с его космическим истребителем-перехватчиком.

На подлёте к Земле Стриж сбросил скорость до минимума и вошел в атмосферу так плавно, что не вызвал в ней никаких возмущений, не говоря уже об обязательном следе в виде раскалённых от трения об обшивку газов. Хотя он и знал о том, что силовое поле, окружающее его машину, отталкивает от себя всё, что сильнее прикосновения лёгкого пёрышка, он не хотел демаскировать своего прибытия на Землю. Жужа, молчавшая начиная с того времени, как в его дом вошел рано утром Стос, наконец подала голос и спросила его насмешливо:

— Ну, что порезвился, ковбой космический? Пострелял из рогатки по окнам? А что если в том кратере были чужие?

— Ну, и фиг с ними. — Смеясь ответил Стриж — Будут теперь знать, на кого буром попёрли. Ты мне лучше вот что скажи, Жужуля, как ты считаешь, где нам лучше устроить учения, возле Луны или улететь подальше от Земли? Луна, конечно, рядом, но возле неё настоящий космический бой не устроишь.

Жужа ответила:

— Улететь нужно будет не просто подальше, Стриж, а как можно дальше. Желательно за пределы Солнечной системы. Это тебе только кажется, что лазерная пушка аккуратное оружие. На самом деле в открытом космосе лазерный луч будет весьма заметен, ведь даже в вакууме полным полно вещества и лазерный луч заставит его не только светиться, но излучать радиоволны. Ты ведь не хочешь привлечь к себе внимание военных?

Сапсан уже снизился и летел над Центральной Сибирью на высоте в сорок километров со скоростью пять с половиной тысяч километров в час. На таких высотах и с такой скоростью Стрижу ещё не доводилось летать. Боясь проскочить мимо, он сбросил скорость до полутора тысяч и стал плавно снижаться, выдерживая курс на Новосибирск, в трёхстах километрах от которого базировался тот авиаполк, в котором он когда-то нёс службу и охранял небо. Вскоре он заметил двойку тридцать первых мигов, но их пилоты его не видели. Нагнав их он полетел над машиной ведомого на высоте в тридцать метров и немного позади. Судя по всему лётчики совершали обычный тренировочный полёт и вскоре, совершив в воздухе несколько эволюций, развернули машины и легли на обратный курс. Оба самолёта пилотировали молодые ребята не старше тридцати и от этого Серёге почему-то стало грустно, хотя он сам выглядел лет на двадцать пять.

Через пятнадцать минут самолеты совершили посадку и Стриж, пролетев над аэродромом, стал набирать высоту. Никакого присутствия пришельцев он пока что не обнаружил, но это был первый его патрульный полёт и он взял курс на Петрозаводск, над которым тоже часто видели НЛО. Там он также не заметил в небе ничего примечательного и вскоре летел уже над Северной Атлантикой курсом на Нью-Йорк. Сканеры Сапсана просматривали океан до самого дна и давали такую картинку, словно воды не было и вовсе, а потому ему было странно видеть подводные лодки, медленно проплывающие в океанских глубинах, косяки рыбы, китов и прочую морскую живность. Внезапно внимание Сапсана привлек под водой какой-то странный объект и он прежде, чем обратиться к Стрижу, не только снизил скорость до минимума, но и увеличил его изображение, после чего сказал:

— Командир, что ты скажешь на это?

В глубоком подводном ущелье в том склоне, который был обращён к Европе, виднелось что-то вроде входа в туннель и эта подводная пещера, явно, не имела естественного происхождения. Ну, а том, что этот тоннель пробуравили не люди, сомневаться не приходилось уже хотя бы потому, что она находилась на глубине почти в четыре километра и хотя Стриж не был специалистом по части подводных работ, он сразу же понял, что на Земле просто нет такого оборудования. Посмотрев на туннель с высоты в девять километров, он ответил:

— Снижайся, Сапсан, опустись под воду и с максимальной осторожностью подберись поближе.

Сапсан насмешливым голосом поинтересовался:

— С максимальной осторожностью это как? Извини, Стриж, но у меня есть всего лишь два режима полёта — обычный и скрытный. Так что никакой максимальности не получится. Под водой я могу спокойно развивать скорость до восьмисот километров в час и при этом после меня не останется никакого видимого следа, да, и никакой волны я в этом случае не подниму. След на воде я оставляю только тогда, когда превращаюсь в самый обычный катер и то не очень заметный, ведь даже тогда я могу своими силовыми захватами заставить воду раздвинуться и затем аккуратно смыкаю её позади себя.

Стриж рассмеялся и воскликнул:

— Спасибо тебе за эту лекцию, Сапсан, но я умею делать то же самое ничуть не хуже тебя. Правда, мои сканеры не способны глядеть сквозь воду так, словно её вообще нет и давать такую шикарную картинку, как твои.

— Ну, что же, и на том спасибо, командир. — Довольным голосом отозвался Стриж и принялся докладывать — Командир, тот объект, к которому мы приближаемся, явно, искусственного происхождения, но мне кажется, что он не использовался его создателями уже очень много лет. Вот, посмотри. — Сапсан увеличил изображение и вывел перед Сергеем нечто вроде плоского экрана размером метр на метр, на котором была прекрасно видна узкая площадка перед подводным туннелем. Она вся была покрыта тонким слоем песка и какими-то отложениями, но он не был также специалистом по части подводной геологии и океанологии, чтобы определить их возраст. Зато Сапсан такими знаниями обладал, как и его Жужу, и потому прибавил — Судя по донным отложениям, этот туннель не использовался как минимум триста лет и я вообще не уверен в том, что он когда-то использовался, если, конечно, его предназначение не сводится к тому, чтобы в нём мог спрятаться какой-то подводный аппарат. Диаметр туннеля составляет сорок три метра, так что это может быть достаточно большой глубоководный аппарат.

Когда они подплыли к подводному туннелю практически вплотную, то Сергей увидел, что он имел вдобавок ко всему ещё и совершенно ничтожную длину, всего каких-то восемнадцать метров. Судя по всему кто-то триста лет назад начал строить в этом подводном ущелье какое-то убежище или подводную стоянку, но вскоре отказался от этой затеи. Никаких отвалов выбранной породы рядом с незавершенным туннелем они не обнаружили и это также прямо указывало на то, что при его строительстве применялись такие технологии, какие были доступны кроме арнис, пожалуй, одним только ариарцам. Тщательно обследовав всё, Стриж сказал спокойным тоном:

— Ну, что же, это говорит только о том, что Землю лет триста назад посещали существа, прилетевшие из космоса. Уже одно это доказывает, что Стос был полностью прав.

Глава четвертая. Новая космическая верфь

Только тогда, когда дед Максим и его научная группа закончили все расчёты, Стос понял, в какую именно авантюру он ввязался. До этого дня новые корабли строились на Луне и всё было очень просто. Либо на своих шатлах, либо с помощью очередного звёздного путешественника из галактики Мистайль, доставившего на Землю два, три комплекта "Сделай сам" в трюмах своего "Звёздного странника", человек двести или триста отправлялись на лунный склад и там один из этих парней или девчонок строил свой собственный корабль. После этого, загрузив биореакторы под завязку, закачав в ёмкости сжиженный кислород и водород, новый корабль тотчас улетал на Сиспилу вместе с этими людьми.

Земляне заполучили в этой галактике Мистайль весьма неплохой бизнес и теперь занимались только тем, что помогали звёздным народам обрести новые тела. Бизнес был весьма выгодным, отпахал год, — получай комплект материалов для строительства своего собственного космического корабля и навигационные карты чуть ли не всей Вселенной, которые становились всё более и более полными и совершенными. По какой-то странной прихоти обитателей этой галактики чуть ли не все звёздные народы Мистайля считали, что только земляне способны дать им такое тело, которое будет самим совершенством, и что после этого уже им самим дано преобразить не более дюжины своих соплеменников, а всё, что будет создано сверх этого плана, даже близко не сможет сравниться с оригинальными, так сказать, изделиями.

Самое смешное заключалось в том, что тому имелись уже тысячи материальных свидетельств выраженных в виде возмущённых мужчин и женщин, которые находили всё новые и новые изъяны и недостатки, которые могли устранить только представители чистой расы ново-арнис или землян. Поэтому на Гластрин каждый день прибывали сотни и даже тысячи людей, которым требовалась срочная помощь людей, хотя речь всего-то и шла, что о каких-нибудь прыщиках или прочей подобной ерунде, с которой они легко могли бы справиться и сами. Стос никогда не вникал в такие мелочи и считал это поветрие благоглупостью, но оно ставило человеко-арнис и ново-арнис в исключительно выгодное положение и он был только рад тому обстоятельству, что практически во всех мирах Мистайля людей с Земли считали самыми лучшими целителями, встречали с цветами и больше ничего от них не требовали.

Лунная база хотя и была весьма велика, для постройки больших кораблей оказалась всё-таки недостаточно большой. Новую космическую верфь первоначально было решено построить на Марсе, а лунную значительно расширить и превратить в базу военно-космических сил, хотя слабое тяготение и создавало целую кучу неудобств, а близость к Земле волей неволей заставит думать об осторожности. Поскольку как космические корабли-истребители, так и "Звёздные странники" были способны создавать у себя на борту искусственное поле гравитации любой напряженности, Серёга Стриж решил, что пилоты и все остальные сотрудники базы как-нибудь стерпят все эти неудобства.

В его подчинении находилось уже почти четыре с половиной сотни лихих пилотов, некоторые из которых очень любили вспоминать о том, как они отважно сражались с пилотами "Люфтваффе", но были и такие, которые скромно помалкивали, так как на их самолётах в те далёкие времена как раз и были нарисованы зловещие чёрные свастики. Те же пилоты, на плоскостях самолётов которых гордо красовались красные звёзды, в свою очередь в таких случаях тотчас на зло им начинали вспоминать о том, как лихо они сбивали в небе Кореи "Сейбры" и знаменитые "Стратофортресы", а затем предлагали лучше выпить по стакану, чем заниматься такой ерундой, как воспоминания.

По здравому размышлению все эти бравые парни, среди которых были и девушки, отказались от мысли о том, чтобы рисовать на борту своих истребителей и малых атакующих космических кораблей-носителей, так они называли теперь корабли класса "Звёздный странник", флаги тех стран, в которых они состарились и уже приготовились к тому, чтобы отойти в мир иной. После того, как на Тумареа им вернули молодость, они уже не считали себя обычными людьми и предпочитали называть себя человеко-арнисами или сокращённо челарами.

А ещё все эти типы были чрезвычайно вредными и заносчивыми. Они задирали нос перед всеми остальными островитянами уже только потому, что их командир давал от ворот поворот каждому, кто пытался записаться в его отряд. Серёга Стриж объяснял всё предельно просто, он не мог доверить штурвал боевого корабля простому штатскому, так как речь вскоре могла зайти о том, чтобы выполнить приказ своего командира любой ценой и главным качеством на его взгляд было только одно, особая подготовка и, самое главное, сила духа, которые заставляют пилота идти в бою до конца, ни при каких обстоятельствах не отворачивая в сторону и способность выполнить боевой приказ командира даже ценой своей жизни.

На последних учениях, которые они провели в глубоком космосе за теми пределами, где пролегала орбита Плутона, это приводило к тому, что не только космические истребители, но и корабли-матки или просто базы, так для краткости пилоты называли малые атакующие космические корабли-носители, заходя друг на друга в учебных атаках, останавливались друг от друга всего в паре метров и не ими самими, а их управляющими бортовыми компьютерами, которые кляли своих родителей последними словами. То, что во время учебных боёв они вели огонь друг по другу из плазменного оружия их по сравнению с этим мало беспокоило, хотя и приводило, порой, к весьма неприятным последствиям в виде оплавленных выстрелами бортов.

"Звёздные странники" тоже видоизменились. Теперь это были не дисколёты, а космические корабли похожие на летающее крыло, из ангаров которых могли разом броситься в атаку двадцать истребителей. Их построили уже целый десяток и теперь речь шла о том, чтобы построить ещё большие корабли, способные нести на себе по целой дюжине кораблей-маток. Таким образом во внеземное космическое пространство должны были быть выведены целые космические эскадры. Стос сразу же отказался от мысли строить себе такую громадину, ведь он в отличии от Ненси не собирался отправляться в космос с целым отрядом колонистов. Для того, чтобы путешествовать вдвоём с Лулуаной, ему было достаточно корабля и поменьше. Тем более, что дед Максим со своими коллегами так насобачился конструировать новые корабли, что мог теперь удовлетворить прихоть любого заказчика и сделать расчеты буквально в три дня.

По его просьбе Тьювель Руус-Болсан уже направил к Земле целых полторы сотни кораблей с нужными конструкционными материалами, которые заняли своё место на орбите между Марсом и Юпитером, однако, прежде, чем они должны были разгрузиться, следовало определиться, где построить новую космическую верфь. Марс отпал сразу же. Слишком уж он привлекал к себе внимание земных астрономов. В конце концов по совету знающих людей был выбран астероид Церера, безжизненная каменная громадина, внутри которой и решено было вырубить ангар такого размера, чтобы в нём могли разом встать на "якорную" стоянку сразу два десятка больших кораблей. Именно с таким заданием в космос и были посланы все имеющиеся в наличие космические корабли. На Земле остались только Стос и Моня.

Хотя в этой космической гавани могли встать и при этом не тереться бортом о борт десятка три самых больших земных авианосцев, она была построена в очень короткие сроки. Всего за каких-то две недели. При этом гораздо больше времени ушло на то, чтобы сныкать в космосе огромное количество щебня и самой обычной пыли. В конечном итоге её просто ссыпали на Марс, хотя там вполне хватало и своей своих камней, песка и пыли. Зато после того, как с Цереры было вывезено несколько миллионов тонн породы, космическая гавань уже не могла демаскировать себя длинным пылевым хвостом, растянувшимся по орбите на десятки миллионов километров.

Перед строителями не стояла задача полностью обустроить космическую верфь надлежащим образом. Это была просто здоровенная пещера с огромным каменным люком, на полу которой разместили установки искусственной гравитации, присланные ариарцами. Внутри неё даже не предусматривалось наличие атмосферы, регулярное открытие люка только демаскировало бы космоверфь, да, она и не требовалась, ведь для того, чтобы строить корабли, их будущим космическим капитанам вовсе не требовалось выбираться из своего шатла. Как только всё было готово, с Тумареа вызвали Стоса и он помчался к Церере с максимальной скоростью. Ему не терпелось построить, наконец, свой собственный космический корабль для полётов по всей Вселенной. Только теперь, подлетая к астероиду, он, вдруг, понял, почему Серёга Стриж так поторапливал деда Максима и первым построил себе летающий гараж для двух десятков истребителей.

Теперь ему оставалось только гадать, рванёт ли Стос с Земли сразу же, как только дед Максим постоит себе большую космическую колымагу или сначала всё же отловит хотя бы одного пришельца. Сам же Стос намеревался отправиться на Ганиаду тотчас, как только построит себе настоящий космический корабль, управляющий компьютер для которого не только был давно уже создан, но и успел надоесть своим нытьём не только Моне и Лулу, но и ему самому. Этого парня он назвал Тевио в честь родителя Лулуаной, надеясь таким образом хоть чуть-чуть загладить свою вину перед ней.

Все те два с лишним месяца, что Тевио находился в районе его печени, он занимался только тем, что сутками на пролёт моделировал сферу подпространства и сравнивал с каталогом метки галактик и звёзд. Он даже умудрился научить этой навигацкой премудрости своего родителя и при крайней необходимости Стос смог бы пусть и не так быстро, как его главный навигатор, но всё же найти дорогу домой чуть ли не с другого конца Вселенной. Естественно с помощью Лулу и их общего информатория. Моня всеми этими глупостями отказался заниматься наотрез.

На его взгляд было бы просто идиотизмом надеяться на то, что Стос когда-либо отправится в полёт к другим звёздным системам на нём. Более того, он уже несколько раз то так, то иначе пытался подвести своего босса к мысли о том, что ему не мешало бы заняться вербовкой и найти на Земле таких людей, которые, немного подумав, согласились бы стать членами большого и дружного экипажа вместо того, чтобы строить себе персональные корабли. На эту тему Стос хотя и соглашался разговаривать с ним, всё же не задавался вопросом, где найти таких.

На самом деле Стос давно уже подумывал о том, что ему не мешало бы поговорить с несколькими своими самыми близкими друзьями. С Рустамом, Мишелем и некоторыми другими, кто не спешил обзавестись своими собственными "Звёздными странниками". Да, и помимо них на Земле были люди, с которыми ему очень хотелось встретиться, чтобы позвать их за собой в космос, хотя все они даже ещё не знали о том, что где-то в просторах Вселенной есть планета Сиспила, а в Тихом океане остров Тумареа и далеко не все из них были москвичами. Некоторые из них вообще были деревенскими жителями.

Пока что не это было для него самой главной задачей, а то, как бы поскорее построить себе большой корабль и забрать с Ганиады Лулу. Судя по всему уже очень скоро он сможет сделать это, иначе зачем бы тогда Серёга Васильев был так немногословен, когда вызвал его. Хотя Стос и ждал этого дня с огромным нетерпением, он не стал задавать никаких вопросов и немедленно отправился с Тумареа к Церере. Он даже поспорил со Стрижом, что сможет и без него найти на ней ту космоверфь, которую он построил для себя. Ему казалось, что это будет весьма простым делом, но, подлетев к астероиду на расстояние в сто с лишним тысяч километров, вскоре понял, что это будет весьма непростым делом, так как на поверхности астероида, походившей на лунную, он так и не заметил никакого присутствия человека.

Стос облетел астероид на этой высоте раз десять, но всё было впустую и он стал облетать его на высоте в три тысячи километров, включив все свои внутренние сканеры, но всё было тщетно. Сколько не таращился отец Сиспилы на эту здоровенную круглую каменюку, летящую в космосе, он так и не смог разглядеть на её поверхности хоть что-то и это ему очень понравилось, так как прямо указывало на то, что с Земли эта космическая верфь, на которой впоследствии будет размещена главная база военно-космических сил. Возможно, что её не смогут найти и таинственные пришельцы, которые с одной стороны то и дело выставляли себя на показ обычным землянам, а с другой были совершенно недоступны для челаров с их совершенной техникой.

Даже подлетев к Церере почти вплотную и облетев вокруг астероида несколько раз, Стос так и не смог найти люк, и был вынужден признаться себе в том, что проспорил ему ящик коньяка, но из вредности сделал ещё несколько кругов. Поняв окончательно, что свой спор проиграл, Стос сдался и попросил Стрижа включить приводной маяк, по которому Моня быстро нашел нужный им здоровенный кратер, оставшийся на теле Цереры после столкновение с каким-то небесным объектом поменьше размером. Люк диаметром в добрых полкилометра плавно ушел внутрь и почти тотчас по кругу ритмично замигали слабые, чуть заметные синие огни, практически неразличимые с Земли даже в очень мощный телескоп. Такая предосторожность не показалась Стосу излишней и он на самой малой скорости направился внутрь астероида.

Пещеру эти ребята отгрохали что надо. Не смотря на то, что Церера имела диаметр почти в тысячу километров, она состояла по большей части из льда и имела каменную скорлупу толщиной от двадцати до ста пятидесяти километров. Местами это был просто толстенный слой щебня, скреплённого льдом, но по большей части поверхность астероида представляла из себя каменный монолит. Хотя это были не слишком плотные породы, все изрытые кавернами, пилоты, переквалифицировавшись в космических шахтёров, всё же сумели найти мощную каменную плиту и вырыть в теле Цереры пещеру диаметром в десять километров и высотой более шести, своды которой они к тому же усилили не только стальными плитами и рёбрами жесткости, но ещё и силовыми полями, а пол замостили базальтовыми блоками, доставленными на Цереру с Марса.

В пещере было темно, но для сканеров Мони отсутствие света не было помехой. К тому же как только он стал заходить на посадку, люк закрыли и всю пещеру залил яркий свет тысяч прожекторов. Все космические корабли, принимавшие участие в строительстве церерианской космоверфи, выстроились по периметру и Стосу сразу бросилось в глаза, что серебристых и черных дисколётов было раза в три больше, чем Тьювель обещал направить в Солнечную систему. Теперь ему стало понятно, почему Стрижу удалось так быстро построить новую космоверфь, ведь на него пахали не только все островитяне, имевшие орбитальные шатлы, но ещё и сотни четыре ариарских космических кораблей и, похоже, это были не одни только ариарцы.

Грузы, доставленные из Мистайля, были сложены в одном месте вдоль высоченной стены в несколько десятков огромных штабелей. Вдобавок ко всем заказанным конструкционным материалом корабли Тьювеля Руус-Болсана доставили ещё и несколько сотен больших, оранжевых контейнеров. Вряд ли в них были плюшевые мишки. Не тот парень был Тьюви, чтобы присылать своим друзьям всякую никому не нужную ерунду. Гадая, чем это ещё его решил обрадовать старый космический волк, Стос медленно снижался и прикидывать, в трюмы какого из стоявших на каменном полу пещеры космических кораблей ему следует влететь. Гадать слишком долго ему не пришлось. Один из новых кораблей, имевших форму летающего крыла, а точнее похожего на австралийский бумеранг, который стоял на некотором отдалении от всех остальных, призывно замигал разноцветными огнями. Это был Серёгин Кондор.

Немного прибавив хода, Стос снизился до высоты в несколько метров и быстро полетел к распахнутому настежь в самой середине бумеранга люку. Как только он приблизился на расстояние в сотню метров, Моня выключил двигатель и силовые поля Кондора мягко и бережно втянули его в себя и уже через минуту он пристыковался к переходному модулю и превратил пилотскую кабину в небольшой, уютный кабинет, в котором Стос сидел за письменным столом в удобном кресле. Стоило только ему встать, как кресло моментально ушло в пол и он вышел из кабинета в узкий коридор. Когда же он подошел к кормовому люку, Моня тотчас распахнул его и он услышал громкий крик:

— Сюрприз!

Это действительно был очень большой сюрприз, ведь прямо напротив люка он увидел громадного, светловолосого верзилу, одетого в серый лётный комбинезон, который буквально выдернул его из люка громко хохоча. Вот уж кого Стос не ожидал увидеть в просторном помещении на главной пассажирской палубе, так это Ардалейна Росса, а вместе с ним старину Тьюви и всех тех космос-адмиралов, которые однажды пытались приставить пистолет к виску бывшего Верховного хранителя Сиспилы. Эти здоровенные, весёлые парни моментально окружили его, принялись колотить по плечам и обнимать, передавая из рук в руки, словно куклу. Стос только изумлённо хлопал глазами, пока не оказался прямо перед Стрижом и его отчего-то застенчивой подружкой, сексапильной дочерью техасских прерий Ненси. Широко улыбнувшись, он сказал:

— Ну, что же, теперь мне по крайней мере понятно, Серёга, почему твои сообщения были такими краткими. Что же ты молчал, чертяка, что Тьюви прилетел к нам со всей этой бандой? Мне кажется, что из этого можно было бы и не делать никакого секрета, мы ведь все в одной лодке.

Стриж развёл руками и ответил:

— Ты знаешь, я хотел тебе обо всём рассказать, а потому подумал, что из этого может получиться хороший сюрприз и велел всем помалкивать. Особенно тогда, когда из Мистайля прибыл вот этот космический вояка. Собственно это именно он настоял обо всей этой секретности, а я не стал возражать.

Тьювель подбоченился и воскликнул:

— А чего ты ещё ждал от меня? После того, как ты так приложил меня мордой к столу, мне нужно было чем-то тебе отплатить. Стос, когда ты заказал мне столько железа, я стал соображать, что же именно ты затеял, раз пообещал мне за это, что научишь нас строить огромные космические корабли по технологии арнис. У меня сразу же закрутились в голове все шестерёнки. В то, что ты решил заняться межгалактической торговлей, мне как-то сразу не поверилось. Ну, а раз так, значит все эти разговоры о том, что кто-то крутится возле Земли с непонятными целями, имеют под собой реальную основу. Вот я и решил, что нам, старым космическим воякам, настала пора показать молодёжи, чему нас учили в военно-космических академиях. К тому же у меня появился прекрасный шанс хоть чуть-чуть щёлкнуть тебя по носу. Ардалейн, как только узнал о том, что где-то снова назревает драка, то сразу же взял себе на Сиспиле бессрочный отпуск. Я тоже, Стос, и вот мы все здесь. Не волнуйся, со звёздным путешественником Стрижом мы уже обо всём договорились, теперь он и наш командир.

Как раз именно это, — возникнут у Стрижа трудности в связи с прибытием Тьювеля Руус-Болсана вместе с его бравыми корешами-вояками и увязавшегося за ними Ардалейна, или нет, Стоса волновало в самую последнюю очередь. Куда больше его сейчас интересовало совсем другое, дадут ли ему построить себе корабль немедленно. Он, конечно, был бы не прочь посидеть с ними за столом, предаться воспоминаниям, выпить, как следует, в конце концов, но только после того, когда в ангаре Тевио будет стоять, словно призовой скакун в деннике, Люстрин, а Лулуаной, поворчав для порядка, отпустит его на мальчишник. До той поры он не то что не хотел ни с кем разговаривать, а даже не жаждал видеть кого-либо. Видимо, его физиономия в этот момент была очень выразительной, раз Стриж поторопился сказать, ловко спроваживая Ненси за широкую спину Тьювеля:

— Стос, ну, мы в общем-то действительно уже обо всём договорились, так что тебе не о чем беспокоиться и ты тоже можешь взять себе отпуск.

Натянув на лицо вежливую улыбку, Стос уже хотел было сказать, что ему пора приниматься за работу, как тут к нему приблизился космос-адмирал Хуурт Сар, который когда-то возглавлял кассинтийскую космическую эскадру. В недалёком прошлом у него были самые роскошные среди всех кассинтийцев усы. Теперь кассинтийцам уже не нужны были никакие усы. Они и без них были писанными красавцами. Сделав рукой властный жест, из-за чего все его спутники тотчас отошли от люка стыковочного модуля и сделали вид, что им нужно срочно что-то обсудить, он взял Стоса под руку и, отводя его в сторону, вполголоса сказал:

— Звёздный путешественник, по моему приказу на Ганиаду скрытно отправился отряд спецназа кассинтиского космофлота. Я поставил перед этими парнями одну единственную задачу, сделать так, чтобы матери Сиспилы никто не докучал. На этом диске, Стос, — Хуурт быстро вытащил из нагрудного кармана своего лётного комбинезона плоский футляр и вложил его в руку влюблённого отца Сиспилы — Ты найдёшь все их отчёты, которые они направляли мне. Ну, а теперь, когда ты узнал о главном, может ты пригласишь нас составить тебе компанию? Мы будем только рады отдать тебе всю свою энергию для создания корабля и посмотреть, как ты будешь строить его.

Стос вздохнул с облегчением и ответил:

— Спасибо, Хуурт, это мне вовсе не помешает, ведь мой корабль будет в три раза больше обычного "Звёздного странника". Только позволь мне сначала разобраться с одним делом. — Круто развернувшись, он решительными шагами направился к Сергею, возле которого с деланно беспечным видом стояла Ненси и, улыбнувшись девушке, сказал — Стриж, не надо делать из меня Карабаса Барабаса. Главный здесь ты, хотя и спихнул на Макса должность координатора. Поэтому не надо заливать Ненси, что это только я могу разрешить ей построить себе второй Ноев ковчег. Судя по тому, сколько железа приволокли сюда наши друзья из Мистайля, его хватит на добрых три десятка даже очень больших кораблей, так что в том не будет ничего плохого, если она построит себе корабль и заберет, наконец, с Тумареа всех своих подданных, пока Мишель не повесился с тоски на самой кривой пальме. А теперь, если ты не возражаешь, я хотел бы выпустить на свободу Тевио. — Обведя всех своих друзей насмешливым взглядом, он спросил — Ну, что, парни, готовы? — Услышав в ответ дружный, весёлый рёв, он сказал — Тогда по машинам. Скиньтесь, Христа ради, нищему на новый космический кораблик.

Друзья Стоса рассмеялись и чуть ли не бегом бросились к переходной галерее. Это отцу Сиспилы было рукой подать до своего корабля, а кое кому нужно было топать на самые концы бумеранга. На этот раз ему нужно было забираться не в пилотскую кабину, а подняться наверх и практически оседлать свой шатл-истребитель. Поэтому Стос первым делом сменил свой лётный комбинезон на вакуум-скафандр и единственное, чего ему не нужно было делать перед выходом из корабля, так это надевать ранец с баллонами, заполненными сжиженным воздухом, ведь он мог подсоединиться к системе жизнеобеспечения шатла.

Пока Стос облачался в вакуум-скафандр, Моня покинул ангар Кондора и как только его пилот и напарник поднялся в тесную, крохотную кабинку, которую он только что соорудил в верхней части истребителя, убрав разобранную на части лазерную пушку в свой маленький трюм, раскрыл колпак. Теперь Стос наполовину находился снаружи и мог видеть плоды своих трудов руководителя и организатора не с помощью совершенной оптики шатла-истребителя, а своими собственными глазами. Прежде, чем приступить к строительству корабля класса "Средний звёздный странник", ему следовало отобрать из штабелей нужное количество конструкционных материалов и сложить их в определённом порядке, но этим уже занимались под руководством деда Максима добрых три десятка истребителей, пилоты которых, также как и Стос, оседлали свои машины, как скакунов.

В самом центре огромной пещеры уже вырос внушительного размера штабель, но к нему ещё подвозили многотонные плиты стали, слитки алюминия и титана, пластиковые блоки и другие материалы. Единственное, чего не мог заполучить к себе на борт Тевио, так это всего того, что загружалось в биореакторы, но всё это пусть и в меньшем ассортименте и объёмах имелось на борту Мони, а потому Стос вовсе не считал, что он не сможет немедленно стартовать с Цереры и отправиться в галактику Мистайль. Когда он в третий раз облетал по кругу штабель, к нему подвезли сразу пять оранжевых контейнеров и Тьювель, приблизившись, послал ему энергидовый шарик с какой-то информацией и крикнул насмешливым голосом:

— Эй, парень, лови подарок от дядюшки Тьюви! — Стос поднял руку и всосал ладонью энергидовый сгусток, а старый космический волк принялся пояснять — Друг мой, в этих контейнерах находятся кое какие системы вооружения, две дюжины термоядерных ракет, новые сканеры и, самое главное, ускорители для магнитно-гравитационных двигателей. Они позволят тебе летать со скоростью в 0,7 световой. Ты, знаешь, парень, когда я посмотрел на то, каким будет твой корабль, мне сразу же захотелось иметь точно такой же и поскольку Макс настоящий кудесник, для которого нет ничего невозможного, то я даже смогу модернизировать своего Нурга и он станет "Средним звёздным странником" и также, как и Тевио, сможет однажды принять в свой ангар обычный "Звёздный странник", а ещё я надеюсь на то, что его хозяйкой будет какая-нибудь очаровательная жительница Земли. Так что ты не скоро избавишься от меня.

Стос хотел было сказать Тьювелю, что если он в ближайший свой выходной отправится на Землю, то уже вечером следующего дня его пассия потребует, чтобы он показал ей сначала Ариар, а уже потом всю Вселенную, планета за планетой, но промолчал. К тому же Лулу, быстро разобравшись с содержанием послания Тьювеля шепнула ему, что они могут начинать работу. Вокруг штабеля уже тесным строем встали корабли-истребители, а позади них замерли серебристые дисколёты ариарцев, кассинтийцев, летумцев, ново-арнис и представителей других звёздных народов галактики Мистайль. Едва только Стос выпустил из своей правой руки мощный малиновый луч формирующего поля, он был тотчас поддержан всеми его друзьями, отчего штабель был практически мгновенно накрыт осязаемо плотной малиновой сферой, и сотворение тела для Тевио началось.

Энергия созидания была столь велика, что уже через каких-то полтора часа он смог выпустить из своей груди бело-голубой, ярко сияющий шар и он молнией метнулся к золотистому космическому кораблю, похожему в плане на сильно вытянутый треугольник с закруглёнными углами, тремя продолговатыми выступами на верхней части корпуса, более массивным выступом ангара внизу, плавными перетеканиями форм и двумя отогнутыми назад стабилизаторами на концах боковых выступов, отчасти похожих на крылья. Не смотря на простоту своей формы, космический корабль был очень красивым и элегантным, а ещё он был на редкость удобным и создавал прекрасные условия для жизни и в нём даже имелось место для небольшого сада, но для того, чтобы Тевио мог создать его, Стосу нужно было загрузить в него деревья и кустарники, цветы и травы. Церера могла дать ему помимо камней только водяной лёд, да, и тот с примесью аммиака.

Пока Тевио опробовал своё тело-корабль, Стос сделал вокруг него несколько кругов, жестами благодаря друзей за помощь и одновременно прощаясь с ними, как он полагал, не на долго. Махнув рукой в последний раз, он приказал Моне доставить его кратчайшим путём к навигационной рубке, для чего тому, влетев в трюм, пришлось выпустить из себя Изю, замурованного в трюме. Его помощь оказалась не лишней, так как новый космический корабль "Средний звёздный странник" имел в длину почти триста метров. Для того, чтобы построить такой корабль по ариарским технологиям, ушло бы не менее двух лет и Стосу, порой, даже не верилось, что дед Максим сумеет сделать все расчеты в указанные им сроки. Тем не менее всё было позади и теперь Изя мчался по транспортному туннелю с кормы на нос, где находилась навигационная рубка.

После того, как дед Максим пошаманил и здесь, "Харлей" мог теперь превращаться ещё и в овальный кокон внутрикорабельного транспортного средства, а при необходимости даже в удобное летающее кресло. Именно такую форму Изя принял тотчас, как только влетел в навигационную рубку и массивное кресло, стоявшее перед обзорным экраном, немедленно ушло в пол. Тевио был самым молодым членом команды и потому побоялся ссориться с Изей. Зато он был полноценным космическим кораблём и никто кроме него не мог выйти в подпространство, а потому первым делом поинтересовался:

— Какие будут приказы, звёздный капитан?

Стос широко осклабился и сказал в ответ:

— Теви, как только погаснет свет и откроется люк, на максимальной скорости рви отсюда когти, сразу же набирай нужную для выхода в подпространство скорость и пулей лети на Ганиаду. Пошевеливайся, парень, если не хочешь нажить себе неприятностей, я и так здесь уже всем надоел до смерти. Вот увидишь, когда мы вернёмся, тут будет полным полно здоровенных космических кораблей, а на космоверфи не наёдёшь и ржавого гвоздя, весь металл, сколько тут его ни есть, будет пущен в дело.

— Слушаюсь, капитан! — Воскликнул Тевио и как только люк над ним открылся, взлетел вверх с такой скоростью, словно под ним взорвался мощнейший заряд взрывчатки.

Едва только вылетев из пещеры-космоверфи, Тевио на сумасшедшей скорости рванул вперёд, уже через пять минут развил скорость в 0,3 световой и включил генераторы пространственного пробойника, чтобы покинуть материальную Вселенную. На то, чтобы найти отметку галактики Мистайль у него ушло менее получаса и, совершив ещё два прохода, он был уже за миллионы световых лет от Земли, в звёздной системе Ривала.

На то, чтобы сориентироваться в пространстве и взять курс на Ганиаду, у него ушло ещё шесть минут, после чего он снова развил максимальную скорость и полетел к этой планете так похожей своими небольшими островками на Землю. Правда, кроме нескольких сотен небольших островов, которые активно заселяли кассинтийцы, на Ганиаде не было больше ничего — один только бескрайний океан и эти острова, самый крупный из которых был лишь немногим больше острова Тумареа.

На одном из таких безымянных островов скучала в одиночестве звёздная девушка Луланой Торол. Пока Тевио судорожно метался по подпространству Вселенной, Стос быстро просмотрел отчёты кассинтиских спецназовцев, которым было приказано никого и близко не подпускать к возлюбленной Спасителя Кассинтии, включая любого ново-арниса. Пусть даже это будет сам Верховный хранитель Сиспилы собственной персоной.

Из отчётов Стос узнал, что Лулуаной жила в небольшой хижине, так как Люстрину она приказала подняться на суточную орбиту и не доставать её своими нудными нотациями. Целыми днями Луланой плавала в океане, опускаясь порой на самое дно, а глубины там были ещё те, свыше двадцати километров. Вечерами она сидела у костра и не отрываясь смотрела на его пламя. Очень часто по её щекам текли слёзы и вообще она выглядела очень печальной, но, тем не менее, ни разу не призвала к себе Люстрина и не поинтересовалась у него, есть ли какие вести от её вредного возлюбленного.

Хотя у Стоса после изучения рапортов кассинтийских мастеров разведки и диверсий скребли на душе кошки, ведь эти ушлые ребята умудрялись незаметно подбираться к Лулуаной чуть ли не вплотную, он решил не корчить из себя потерпевшего сам и не высказывать никаких претензий своей возлюбленной. Не стал он корчить из себя и таинственного гостя, а потому сразу же приблизился к Люстрину и предложил ему занять своё место в ангаре. Тот, подумав секунд пять, влетел в него и Стос, взяв управление кораблём в свои руки, совершил посадку, точнее приводнился возле островка и тотчас направился к небольшой хижине, стоящей неподалёку от берега, хотя и знал, что Лулу там нет.

Когда он внимательно осмотрел это скромное жилище с соломенной крышей, площадью всего в двенадцать квадратных метров, построенное из тёмно-коричневых досок и брусьев, то сразу же понял, что созидательный порыв его звёздной девушки продлился не более двух, максиму трёх недель. Даже пол в ней был настелен всего наполовину не говоря уже о том, что вместо камина, который она начала было строить, получился весьма скромный очаг. Лежанка вместо кровати с тюфячком из прочной синей ткани набитом морской травой, такая же подушка и старенький шерстяной плед. Неказистый небольшой стол с минимумом посуды и ни тебе холодильника, ни тебе телевизора или ещё чего-либо подобного. В общем обстановка были ничем не лучше, чем в какой-нибудь монастырской келье, по сравнению с которой Стос всё это время жил в роскошном дворце.

К тому же было похоже, что питалась Лулу действительно одними только фруктами и овощами, так как огня в камине не разводили уже очень давно. Но их, как он уже успел узнать из докладов соглядатаев, на острове росло преизрядное количество и все они были не только съедобными, но и имели отличный вкус и были очень питательными. Зато каменный очаг снаружи, возле которого лежал кусок толстого бревна какого-то местного дерева с прочной, тёмно коричневой древесиной, отполированный её попой до зеркального блеска, огонь разводился каждый день. Это бросилось Стосу в глаза сразу же.

В принципе он зашел в эту хижину только за тем, чтобы посмотреть, есть ли в ней что-либо ценное, что нужно обязательно забрать с собой на корабль и по здравому размышлению понял, что ничего такого в ней нет. Облегчённо вздохнув, Стос пошел к берегу океана, на ходу расстёгивая пуговицы джинсовой рубашки. Сняв рубашку с себя, он отшвырнул её в сторону, а вскоре в другую полетели джинсы и лёгкие туфли. За этими вещами он уже не собирался возвращаться и, оставшись в одних узких, черных плавках, с разбегу бросился в воду и сразу же, энергично работая ногами, стал погружаться в глубины океана Ганиады. На то, чтобы превратить свои лёгкие в жабры, у него ушло всего каких-то две или три минуты.

Океан вблизи острова был довольно глубоким и где-то в этих тёмных, мрачных и холодных глубинах сейчас тосковала Лулуаной Торол, его звёздная девушка, о которой он всё это тосковал ничуть не меньше. Точнее не где-то, а курсом на юго-восток на глубине в три тысячи семьсот сорок метров в небольшом подводном гроте. Тевио уже обнаружил её и дал своему отцу точные координаты, а потому, включив специальный подводный движитель, Стос направился к нему чуть ли не с максимальной скоростью и уже через четверть часа, погасив скорость, заплыл в грот и молча коснулся плеча звёздной девушки.

Лулу даже не вздрогнула. Она быстро повернулась и Стос увидел, как её губы тронула лёгкая улыбка. Девушка не стала удивлённо открывать глаза или говорить ему что-либо, а просто обняла его за шею и поцеловала, хотя под водой, особенно когда твои лёгкие наполнены водой, сделать это было не так уж и просто. Стос крепко обнял её и всё так же молча сначала выплыл из грота, а затем стал стремительно подниматься вверх. Тевио, который до этого момента плавал возле острова касаясь его пляжа одним крылом, нырнул и на глубине шестисот метров принял их борт, подхватив своими силовыми полями.

По самому кратчайшему маршруту он доставил обнявшуюся пару не в навигационную рубку, а прямиком в спальную и тотчас отключился от неё практически всеми своими системами, после чего немедленно взмыл в воздух и покинул Ганиаду, но улетел не очень далеко и вскоре лёг в дрейф. Стос и Лулу тем временем буквально выдавили воду из лёгких и, оставляя мокрые следы на пластике изображавшем паркет, побежали к большой кровати всё так же не говоря ни слова, а также не вступая в радиоментальный контакт, чтобы ненароком не испортить своей долгожданной встречи каким-либо словом. Только через несколько часов Лулу, целуя Стоса в кончик носа спросила:

— Почему ты так долго не прилетал за мной?

— Мне нужно было построить очень большой корабль, такой, в котором нашлось бы место для Люстрина. — Ответил Стос и спросил — Ну, что, летим на Землю или у тебя есть другие планы?

Лулуаной ответила ему:

— Стос, мы полетим туда, куда ты скажешь. Я не намерена оставаться старой девой и не стану задавать тебе никаких вопросов, ведь ты же всё-таки прилетел за мной.

Стос сдержал вздох облегчения. Он встал с кровати, подошел к платяному шкафу и распахнул дверцы, чтобы Лулу смогла увидеть в нём все свои наряды, которые Семёныч уже доставил с борта Люстрина, и стал молча одеваться в белый, замшевый лётный комбинезон. Девушка быстро соскочила с кровати и, посмотрев на него, тоже взяла вешалку с точно таким же комбинезоном, на груди которого справа красовалась нашивка с вышитыми на ней званием и позывными: — "Космос-капитан Лулуаной Торол. Мать Сиспилы." Прочитав её, она спросила:

— Стос, что такое космос-капитан?

— Это твоё новое воинское звание, Лулу. — Ответил он — Возможно, что рано или поздно нам придётся воевать с какими-то странными существами. Тогда с борта Люстрина сможет вылететь и вступить в бой двадцать космических истребителей-перехватчиков, которые мы с тобой будем поддерживать огнём наших кораблей. Сейчас мы летим к Земле и как только вся эта заваруха с пришельцами закончится, возьмём на борт побольше народа и отправимся бороздить просторы Вселенной.

Лулу быстро одела комбинезон и спросила:

— А какое звание у тебя?

— Никакого. — Усмехаясь ответил Стос — Я ведь штатский, а потому имею полное право быть просто звёздным путешественником. Понимаешь, Лулу, в космосе водолазы-глубоководники не нужны, к тому же с моей стороны было бы глупо претендовать на полковничьи или генеральские погоны, ведь я ушел на дембель старшиной первой статьи.

Глава пятая. Возвращение в Москву

До Земли Тевио добрался ещё быстрее, чем он летел до Ганиады. Точнее до Луны, поскольку Стос приказал ему встать на стоянку на лунной базе челаров и как только этот корабль вместе с пристыкованным к нему Гластрином вместе с Лулу пересел на Моню и только после этого отправился прямиком на Землю, но не на остров Тумареа, а в Монино, где их уже поджидал Рустам вместе со всей своей командой, хотя он и вызвал его только для того, чтобы тот привёз им земную одежду. Волей неволей им пришлось задержаться в этом импровизированном аэропорту на целых шесть часов. Лулуаной соскучилась по общению с людьми с радостью погрузилась в этот небольшой и очень тёплый домашний праздник. Поэтому в свой дом на Рождественском бульваре они добрались только за полночь.

Стос по этому поводу лишь хмуро проворчал, входя в квартиру, что с таким же успехом Рустам вообще мог ничего не привозить им из одежды. Тот лишь хохотнул в ответ и пошел в свою комнату, а его друг вместе с женой отправились в ванную и уже там, нежась в объятьях мужа с бокалом шампанского в руках, Лулу почувствовала себя на вершине блаженства. Ей очень нравилось жить на Земле именно в Москве, а не на жарком тропическом острове. Радостно улыбаясь, она спросила:

— Стос, почему ты решил вернуться в Москву?

Пожав плечами он ответил:

— Да, мне в принципе всё равно, где жить, Лулу, но Москва тебе нравится куда больше, чем Тумареа. Или я не прав?

— Прав, милый. — Тихо сказала Лулуаной — Москва действительно нравится мне больше, но ведь тебя не это волнует больше всего? Ты же нацелен сейчас в первую очередь на поиск этих таинственных визитёров.

Стос обнял жену покрепче, и, нежно лаская её груди сказал:

— Нет, Лулу, самое важное для меня это ты, но если ты заговорила о том деле, которым я сейчас просто вынужден заниматься, то мне кажется, что нам нужно начинать свои поиски с крупных городов, а потому даже не надейся на то, что мы задержимся в Москве надолго. Максимум два месяца, вот что я тебе могу обещать, а потом мы станем с тобой завзятыми путешественниками и объедем все крупные города Земли, начав с Вены, а может быть с Парижа. Понимаешь, Лулу, мне кажется, что эти типы тоже живут среди нас и ничем себя не выдают. Если так, то они очень похожи на людей, но мы же с тобой обладаем, так сказать, телепатическими способностями и потому сможем их вычислить, если встретимся с ними когда-нибудь. Не думаю, что их интересуют трущобы, а потому искать мы их будем среди тех, кого называют сливками общества, а раз так, еда, готовься, идут мистер и миссис Резановы. Слава Богу, но я являюсь уже довольно известным в России писателем, которого очень долго никто не видел, а потому ничто не мешает нам предаться развлечениям.

— Стос, и ты считаешь, что мы вдвоём сможем обследовать столько городов? — Спросила мужа Лулуаной — По-моему это просто нереально. Нам на это потребуется не один десяток лет.

— Хо-хо, милая! — Воскликнул Стос — Ты просто не знаешь, сколько любителей развлечений есть теперь в нашей команде и все они прилетели на Землю из галактики Мистайль.

— И кто же это? — Изумлённо воскликнула Лулу.

— О, ты мне не поверишь, но на Землю прибыл Ардалейн Росс собственной персоной, а вместе с ним Тьюви вместе со всеми своими корешами, главными космическими пиратами. — Смеясь ответил Стос — Все они мечтают задать жару пришельцам, но их сначала нужно ещё найти. Поэтому завтра мы с ними со всеми встретимся, я пригласил их к нам в гости, и поговорим.

Свой разговор Стос и Лулу продолжили на кухне, куда они отправились из ванной, чтобы попить чаю с купленным по дороге тортом. Как только они загремели посудой, к ним немедленно присоединился Рустам. Ему надоело читать книжку и захотелось ещё пообщаться с небесной девушкой, как он выспренне называл жену своего тропического друга. Внутри у Стоса немедленно проснулся злой змей по имени Ревность, но он всё же сдержался и не попёр татарина из кухни, а радостно заулыбался, когда тот начал ухаживать за ними обоими и принялся заваривать чай по какому-то своему, особому рецепту и даже не дал им разрезать торт, сказав, что лучше хирурга этого никто не сможет сделать. Чай, Рустам, действительно заварил просто изумительный. Пока Стос рассказывал Лулу и ему о всём, что им удалось узнать обо всех достоверных случаях появления НЛО, он выпил его целых пять чашек, а пятую даже без торта. Лулуаной, доев последний, самый большой кусок торта, облизнув губы спросила:

— Почему ты никогда мне об этом не рассказывал?

— Да, как-то не думал, что всё это серьёзно, Лулу. — Задумчиво ответил ей Стос — Но если честно, то я в то время куда больше думал о совсем другом, тем более, что уже познакомился с одной милой инопланетянкой, чей космический корабль, как выяснилось, невозможно увидеть из-за того, что Сиспила в научном отношении обогнала нас не на одно, а на целый десяток тысячелетий. Хотя я и раньше думал, что все эти НЛО придуманы только для того, чтобы дурить людям головы, как раз именно по этой причине. Ну, подумай сама, Лулу, у нас на Земле учёные ещё даже близко не подошли к созданию термоядерных реакторов холодного синтеза, ионной тяге и к мысли о том, что можно пробить обычное пространство и выйти в подпространство, зато уже работают над созданием систем оптической маскировки материальных объектов, не говоря уже о том, что создали такие самолёты, которые практически невидимы для радаров. Вот я и считал всегда, что если к нам и прилетят какие-нибудь инопланетяне, то мы их просто не сможем увидеть. Живой пример тому твой отец, Лулу, который изучал Землю почти полгода, а его так никто и не смог даже заметить краем глаза, не то что бы хорошенько рассмотреть в оба и ещё сфотографировать с близкого расстояния. Когда Стриж и ещё несколько наших ребят анализировали каждый случай встречи с НЛО, они практически не обращали никакого внимания на фото и видеосъёмку. Почему? Да, только потому, что все эти съёмки были фальшивкой. Стриж он ведь голова! Он не стал никого из этих господ ни о чём расспрашивать, а просто прочитал все их мыслишки с помощью ментосканера и выяснил, как все они снимали свои НЛО. Зато рассказы некоторых очевидцев можно считать абсолютно достоверными. Очень многие люди действительно что-то видели, вот только не могут объяснить, что это было на самом деле. Разговоры учёных о плазмоидах, появляющихся в атмосфере, на мой взгляд тоже чего-то стоят, но для того, чтобы понять это, нужно иметь знания Сиспилы, а потому прибытие Ардалейна на Землю нам очень поможет.

Рустама во всём этом куда больше интересовало, как Зейсан Рорх умудрился сбежать с Сиспилы и потому спросил:

— Стос, если это не секрет, как Верховный Хранитель Сиспилы сумел до нас добраться?

Стос пожал плечами и ответил:

— Понятия не имею. Наверное оставил вместо себя кого-либо и запросился в отпуск. Слушай, Рустик, дался тебе этот Ардалейн, ты лучше мне скажи, что ты сам думаешь об НЛО.

— Э-хе-хе, Стос, мне бы твои проблемы. — С притворной ворчливостью отозвался Рустам — Лично меня интересуют совсем другие вещи. К тому же я вовсе не думаю, что людей эти зелёные человечки похищают на бифштексы. Как знать, может быть это работает конкурирующая компания, которая таким образом вербует колонистов на какую-то далёкую планету. Люди бесследно исчезали с Земли ещё в древние времена и я не думаю что те, кто помог им свинтить с нашей планеты, кровожадные монстры, но согласен с тобой в одном, — их нужно обязательно найти и побеседовать с ними, но я этим заниматься не буду. У меня и своих хлопот хватает. Мои агенты, скажу я тебе по секрету, мух варежкой не ловят и завтра на Тумареа отправляется в очередной рейс самолёт, битком набитый теми, кто очень хочет получить второй шанс. Поэтому извини, Стос, но тут я тебе не помощник.

Лулуаной это не понравилось и она воскликнула:

— Вот ещё новости! Ему нет дела до того, чем занимается мой муж! А кто тогда будет защищать Землю от захватчиков?

Рустам громко рассмеялся и воскликнул:

— Да, кому она на хрен нужна! Танки ржавые, аккумуляторов нет, из снарядов весь порох вытащили, офицеры в полку пьяные, а солдаты по дачам огороды копают!

Лулу не поняла юмора и спросила:

— Ты о чём это? Какие танки?

— Забудь, девочка моя. — Поторопился успокоить жену Стос и пояснил — Это просто у нашего Гиппократа шутки такие. Знаешь, Лулу, а я ведь в чём-то с ним согласен. Мне тоже не верится в то, что эти зелёные человечки нам враги, но в том, что они могут оказаться нашими конкурентами, Рустам меня уже убедил, а если так, то их нужно отучить тырить картошку у нас по ночам. В Мистайле и без них народа не хватает, а потому, Рустик, ты действительно будешь заниматься своими делами, а мы своими. Да, кстати, я предлагаю тебе рассмотреть вот какую ситуацию. У нас только по России бродит по улицам прорва бомжей и я советую тебе обратить на них внимание. Думаю, что из очень многих получатся прекрасные колонисты, а ведь бомжи имеются не только в России и нигде они даже даром никому не нужны.

— А ещё я работаю с наркоманами и всякими беженцами. — В тон ему заносчиво сказал Рустам — И, вообще, водолаз, с чего ты взял, что мне нужны советчики? Мы как-нибудь и без твоих мудрых советов обойдёмся. Между прочим, мы теперь отправляем народ не только с космодрома острова Тумареа.

Стос не обиделся на слова друга, хотя они и были сказаны вызывающе дерзким тоном, а громко рассмеялся и воскликнул:

— Молодец, Рустик! Так и нужно действовать! Если у нас есть конкуренты, то они обязательно это заметят и начнут искать, кто же это у них таскает орехи из закромов.

На этот раз реакция Лулуаной была уже не такой резкой, когда она сказала задумчивым голосом:

— Не думаю, что этих зелёных человечков интересуют бомжи. Рустам, а почему ты решил, что они зелёные?

Стос и Рустам переглянулись между собой и громко расхохотались. Пока Лулу, державшая в руках большой фарфоровый заварочный чайник, пытаясь выцедить из него заварки в свою чашку, не вывалила его содержимое ему на голову, Стос поторопился объяснить причину их смеха звёздной девушке:

— Лулу, девочка, вот напьёшься когда-нибудь до поросячьего визга, тогда тебе не только зелёные человечки начнут везде мерещиться, но даже и фиолетовые. Это просто фигура речи, ну, и ещё следствие комиксов и прочей фантастической дребедени, которую снимали в Голливуде, где инопланетян очень часто рисовали страшненькими, маленькими зелёными человечками. На самом же деле мы даже понятия не имеем, какие они, эти странные пришельцы, чьи неопознанные летающие объекты мы так часто видим. Правда, лично я не видел ещё ни одного НЛО, но вот Серёга Стриж встречался однажды с самой настоящей летающей тарелкой инопланетян и ему эта встреча совершенно не понравилась. Думаю, что тебе она понравилась бы ещё меньше, ведь она обстреляла его какими-то фиолетовыми лучами.

Лицо Лулуаной сразу же стало серьёзным и девушка, сердито нахмурив брови, сказала:

— Попробовал бы кто-нибудь меня обстрелять из мезонной пушки, я бы его тут же в плазму превратила.

Стос с силой хлопнул себя ладонью по лбу и воскликнул:

— Идиот, как же я об этом сразу не догадался! Только поток мезонов даёт характерное фиолетовое свечение, это ведь любому болвану известно. Стоп! Но ведь мезонная пушка это даже не оружие. Она лишь выводит из строя самую простейшую электронику, да, и то не надолго. Выходит, что они тогда не хотели убивать Стрижа. Ну, что же, Рустам, похоже, что зелёные человечки нам действительно не враги, ведь Серёга в них тогда не снежками, а долбил по ним сначала ракетами воздух-воздух, а потом ещё и из пушек врезал.

Лулуаной, сунув заварочный чайник Рустаму, чтобы тот заварил им ещё чаю, спросила мужа:

— Ладно, это не столь важно, чем и по кому стреляют зелёные человечки, Стос. Ты лучше расскажи мне, как ты собираешься разыскивать их на земле и почему мы с тобой должны теперь предаваться развлечениям?

Отец Сиспилы с нарочитым страданием закатил глаза и воскликнул с подвыванием, молитвенно сложив руки:

— Лулу, девочка, я же тебе об этом уже говорил!

— Стос, не корчи из себя идиота! — Резко возразила мужу звёздная девушка — Ты всего-то и сказал, что намерен теперь шляться по элитным тусовкам, как будто от этого может быть хоть какой-то толк. По-моему это просто глупо.

Стос моментально сменил тон и сказал:

— О, милая, вот тут ты ошибаешься. Как раз из этого и может выйти толк. Пусть и не все сильные мира сего, но кое-кто из них очень любит посещать эти самые элитные тусовки. Сама понимаешь, попасть туда будет довольно сложно, ведь я не звезда эстрады, но всё же вполне возможно. Если какие-то инопланетяне и работают тайно на Земле, то им обязательно нужны агенты влияния из числа высокопоставленных государственных чиновников. Причём их скорее всего не очень-то интересуют те из них, которые относятся к числу сотрудников спецслужб. Как раз от них-то они тоже прячутся, как и мы. Да, я и сам не хочу общаться с этими урками с погонами на плечах. Спорить не стану, может быть среди них и есть хорошие люди, но мне с таким пока что встречаться не приходилось. Наверное мне всё время не везло и я если и сталкивался с этими господами, то с такими, которые практически ничем не отличались от бандитов, крышевавших наш банк.

Рустам, кивнув головой согласился и подтвердил:

— Это точно, Стос. Недавно в наш офис припёрлась одна дама, интересовалась на счёт как бы ей сдать мужа в хоспис. Он у неё раковый больной и к тому же полковник ФСБ. Дамочка эта хотя и изображала на своей физиономии вселенскую скорбь, только о том и мечтала, чтобы поскорее избавиться от своего благоверного и зажить счастливо и богато на его денежки со своим молодым любовником. Сам понимаешь, Стос, посылать какую-нибудь девчонку было бы с моей стороны свинством и потому лукнулся я к ним сам. Знаете, ребята, не приведи Господь вам когда-нибудь рыться в мозгах подобного типа. Это же просто какое-то ходячее, пардон, теперь уже лежачее, дерьмо а не человек. Честное слово, он практически ничем не отличается от тех бандитов, с которыми мне тоже приходится иногда иметь дело, но с теми-то я встречаюсь в основном, как палач, а в дом этого гада пришел, как доктор. Веришь, Стос, мне тут же захотелось отменить к чертям собачьим клятву Гиппократа. Какой там хоспис под пальмами! Его же нужно ставить к стенке даже в том случае, если он сам через полчаса сдохнет.

— Ну, и поставил бы. — Хмуро буркнул Стос — Или ты рассказал мне об этом только за тем, чтобы и я его навестил, ну, так дай мне его адрес и дело с концом.

— А я и поставил! — Возмущённо воскликнул Рустам — Только не так тупо, как сделал бы это ты. Знаем кое-что о твоих похождениях рядом со звёздной системой Люстрина. Так что я в отличие от тебя сделал всё чисто и аккуратно, чуть-чуть подстегнул его метаболизм, купировал боль в желудке и пищеводе, повысил потенцию и качнул ему адреналинчику, да, так ловко, что он сразу же почувствовал себя совершенно здоровым и попёр меня из своей квартиры матом. Дня три этот хряк мотался по всей Москве, отмечался у проституток, а потом двинул кони по причине острой сердечной недостаточности на радость жене и сыновьям. С такими делами у меня строго, Стос, но чисто и аккуратно, в отличие от некоторых деятелей, больших любителей пострелять и постращать. Вот так-то тюлень северный, а ты говоришь мне что-то о каких-то там адресах. Мы и сами с усами. — Выговорившись, Рустам всё же поинтересовался — Ладно, это всё лирика, Стос. Хотя я, как и ты, тоже не Лючано Паваротти, в кое-какие закрытые клубы меня всё же пускают и не только в Москве, а потому смогу составить тебе протекцию, но ты ведь хочешь проникнуть туда не в качестве гостя, а как вип-персона или в крайнем случае в виде эдакого гвоздя программы, фишки дня. Извини, старик, тут я пас, ничем не смогу тебе помочь.

Лулуаной посмотрела на своего мужа с надеждой во взгляде, так как во всём полагалась на его изощрённый ум, и тот не обманул её ожиданий. Приосанившись тот громко сказал:

— По этому поводу можешь не волноваться, Рустик. Я давно уже сделал всё, чтобы стать если не гвоздём программы, то по крайней мере желательным гостем на любой крутой тусовке в Москве, а вскоре собираюсь покорить Голливуд.

Лулу удивлённо посмотрела на мужа, а Рустам, который между делом заваривал чай, хлопнул себя по лбу и воскликнул:

— Правильно, Стос! Ведь ты у нас модный автор! Да, уж, кому-кому, а писателю Станиславу Резанову очень многие люди захотят пожать руку и для вас откроются двери самых лучших клубов Москвы и её окрестностей. Правда, старик, кое-кто из твоих прежних знакомых помнит тебя толстой, лысой развалиной.

— А вот и не правда! — Возмущённо крикнула Лулу — Мой Стос никогда не выглядел развалиной! Ты бы на себя посмотрел, Рустик, в те дни, когда был наркоманом. — Пар быстро вышел из звёздной девушки и она под укоризненными взглядами мужа и его нового друга стушевалась — Ну, у Стоса, конечно, была тогда лысина, да, и выглядел он несколько иначе.

Рустам тотчас принялся её успокаивать:

— Лулу, поверь, это такие мелочи. Стосу ничего ведь не стоит сделать свою физиономию немного старше, шевелюру можно будет запросто списать на клинику "Реал Трансхейр", а то, что он решил на старости лет заняться бодибилдингом, только подстегнёт к нему всеобщий интерес. Вот только я не знаю, Лулу, как твой муж собирается взять штурмом Голливуд, но если он говорит, что сделает это, то я склонен ему поверить.

Мать Сиспилы тотчас уставилась на Стоса пристальным, немигающим взглядом и тот ответил посмеиваясь:

— Лулу, я ведь вернулся с Сиспилы имея в своём портфеле рукописи шести новых повестей, да, и на Тумареа мы с Лулу тоже не прохлаждались, а много работали. Так что ещё пять повестушек я написал в соавторстве с ней. Относительно же Голливуда у меня такой план, — есть у меня одна повесть, которую я назвал следующим образом — "Приключения американского мошенника в России". В ней один американский жулик по имени Филипп Карнаус приезжает в Москву, чтобы хорошенько пощипать новых русских, предлагая им заработать бешенные деньги на так называемых высокодоходных инвестиционных программах. В общем он сколачивает в России неплохой капитал, но потом теряет все деньги, купив на Урале изумрудные копи. Изумрудов в той старой шахте, которую купил, этот аферист не обнаружил, их там и в старые времена было с Гулькин нос, зато ему пришлось побывать в разных передрягах и в конце концов он влюбился в одну русскую девушку, которая помогла ему добраться до Москвы, женился на ней, вернулся в Лос-Анжелес и там снова влип в историю. Девица эта оказалась себе на уме и так умудрилась всё закрутить, что завладела всеми деньгами этого бедолаги и смылась в Россию, а тот непременно угодил бы в тюрьму за мошенничество, если бы не пошел на сотрудничество с полицией, которая очень хотела поймать одного русского бандита. В общем я хочу перевести эту повесть на английский язык и снять по ней в Голливуде кинокомедию. Подстрочник перевода у меня уже есть и теперь я хочу найти в Америке или хорошего переводчика, или маститого сценариста, но сначала мне нужно будет издать эту книжку в России и хорошенько её пропиарить.

Рустам, разливая чай по чашкам, глубокомысленно сказал:

— Стос, тебе лучше будет найти хорошего продюсера и показать ему, где лежат деньги. Если это будет высокобюджетный блокбастер с погонями, взрывами и катастрофами, которые мимоходом устраивает этот американец совершенно того не желая, а потом тем же самым в Америке занимается его женушка и при этом страдают в основном одни только бандюки, мафиози и международные террористы, это, как мне кажется, будет круто. А концовка мне видится такой, — этого твоего Филиппа Карнауса уводят, а высокие фэбээровские чины, которые затевают охоту на русского злодея, чешут репу и начинают подсчитывать, сколько всего будет взорвано, сожжено и затоплено на этот раз, если учесть, что похождения сладкой парочки в России и Америке уже стоили обошлись в несколько десятков миллионов долларов.

— Тем более, что это были не деньги русских и американских налогоплательщиков, а бандюков! — Весело воскликнул Стос и прибавил — Рустам, тебя впору включать в соавторы. Признаться, этот сюжетный ход у меня недостаточно развит. Для повести он не был определяющим, а вот для кинокомедии будет в самый раз. Я даже представляю себе такой эпизод, в котором в загородный дворец уральского бандюка привозят здоровенную бомбу, которой хотят взорвать тупого американца вместе с купленными ими изумрудными копями, чтобы показать её главарю местной мафии и его любимая собачка, погнавшись за котом жены, запрыгивает на бомбу и нажимает на кнопку. Включается часовой механизм, все разбегаются, взрыв и в итоге ошалевшие пёс и кот с виноватыми рожами выбираются из руин дворца. Сегодня же начну переписывать повесть, а название я ей наверное всё-таки поменяю и назову "Изумрудные копи графа Демидова", хотя нет, это напоминает "Копи царя Соломона". Впрочем, у американского продюсера на этот счёт может быть своё собственное мнение.

После того, как Станислав Игоревич Резанов принял окончательное решение во время ночного чаепития, он сразу же начал действовать. Поэтому наутро, а встали они довольно поздно, в половине одиннадцатого, когда Рустам уже был на работе, Стос выглядел не двадцатипятилетним красавцем-блондином, а вполне серьёзным господином, которому всё равно нельзя было дать пятидесяти лет. Лулуаной, посмотрев на сеточку тонких морщин вокруг глаз своего мужа, поцеловала его почему-то в нос и сказала, гладя по волосам:

— Это ведь всё равно не надолго, Стасик.

— Ну, почему же, возможно мне придётся походить в стариках не один год, любимая. — Ответил он и тотчас стал строить планы на день — Так, сейчас мы с тобой оденемся понаряднее и отправимся в офис одного типа. Его зовут Андрей Николаевич. Не знаю кто он такой, но этот господин уже несколько раз звонил Леночке, эта девушка ведёт дела в компании "Звёздный дым" и благодаря ей были напечатаны мои последние книжки. Этот Андрей Николаевич каждый раз пытался сделать ей какое-то очень выгодное предложение и мы уже очень скоро выясним, что именно он имел ввиду. Пока мы будем завтракать и одеваться, Леночка позвонит этому господину и предложит встретиться с генеральным директором компании "Звёздный дым". Естественно, на его территории. Вот там-то всё и выяснится. Знаешь, Лулу, кроме тебя мне ещё никто не делал выгодных предложений. Если, конечно, не считать Ардалейна, когда он предложил мне уговорить тебя доработать год и за это сделал нас, гад, Отцом и Матерью Сиспилы, из-за чего мне теперь не то что на твоей планете, а даже в галактике Мистайль появляться не хочется. Сам-то он не долго продержался на посту Верховного Хранителя и как только ему подвернулась такая возможность, сразу же смылся с Сиспилы на Землю. Кстати, Лулу, уже практически все арнисы обрели биологические тела и теперь твоя планеты превратилась в настоящий дурдом. Туда со всего Мистайля прётся народ, чтобы обрести там тела богов. Ох, и растопырило же вам появиться на свет в таком весёлом месте. Оказывается, это ваш Люстрин генерирует это излучение, которое с одной стороны способно сделать людей практически бессмертными, а с другой из-за него медленно загибаются практически все остальные звёздные народы.

Лулуаной, которая уже знала обо всём из полученного от Стоса же информатория, тем не менее кивнула головой и сказала:

— Да, это одновременно и плохо, и хорошо, Стос. Мне, правда, немного обидно, что при этом почти никто не вспоминает о заслугах моего родителя, Тевиойна Лараны.

— Ничего себе, никто не вспоминает его заслуг! — Воскликнул Стос — Лулу, побойся Бога. Арди назначил его своим первым заместителем и Вторым Верховным Хранителем Сиспилы, а ты говоришь, что твоего предка затирают.

Лулуаной хотела было сказать что-то в ответ, но Стос поднял руку и жестом показал ей, что с ним кто-то хочет поговорить по ментальному радиообмену. Это была Леночка, которая уже связалась с Андреем Николаевичем и тот выразил готовность принять в своём офисе её директора. Встреча была назначена на час дня и после плотного завтрака, Рустам с утра успел сбегать в лавку и затариться продуктами, они быстро оделись, не смотря на то, что был уже октябрь, погода стояла солнечная и тёплая, и вышли из дома. Стос, который уже успел отвыкнуть от московских дорог, сел за руль своего джипа, сверкающего чёрным лаком и хромом, с опаской, но Моня, верный себе, отчаянно сигналя, смело выехал на бульвар и быстро доказал всем остальным водителям, кто в Москве король дорог. Поэтому Стосу только и оставалось делать, что держать руки на руле и поглядывать на всех с вызывающим видом, что ему было очень легко делать сидя в одной машине с такой красавицей, какой была Лулуаной Торол.

Без пятнадцати минут до назначенного часа они уже были на проспекте Вернадского. Изя, превратившись в летательный аппарат-невидимку, поднялся на высоту в три километра и извещал Моню о том, где его движению к заданному месту могут помешать пробки. Ещё через десять минут Стос и Лулу вошли в офис адвокатской конторы и встретились с Андреем Николаевичем. Офис, расположенный в новеньком административно-деловом центре, выглядел солидным и респектабельным, чего, увы, нельзя было сказать о его арендаторе, невысоком мужчине лет тридцати пяти. Ещё за десять минут до того, как этот субтильный, суетливый мужичок рассказал им о причине своего интереса к компании "Звёздный дым", они уже знали, что крупное московское издательство "Лира" вознамерилось перекупить писателя Станислава Резанова. Когда же адвокат, весьма смущённый тем обстоятельством, что у генерального директора нового издательства, работающего всего с одним автором, и того автора, которого хотело заполучить себе его клиент было одинаковое имя, сказал об этом, Стос, лучезарно улыбнувшись, спросил:

— Андрей Николаевич, дорогой, если я и стану обсуждать такие вопросы, то только не с вами. Поэтому давайте договоримся так, вы сейчас звоните хозяину издательства "Лира" и даёте мне поговорить с ним. Свои комиссионные, если сделка состоится, вы получите от него, поскольку это он проявил интерес к ней, а не я.

Адвокат быстро кивнул головой, достал из кармана сотовый телефон, немедленно позвонил директору издательства и передал ему трубку. Стос, осмотрев трубку, демонстративно включил громкую связь и спокойным, ровным голосом сказал:

— Сергей Валентинович, меня зовут Станислав Игоревич Резанов и я в данный момент нахожусь в офисе господина Гуськова, который известил меня о том, что вы хотели бы переговорить с владельцем издательства "Звёздный дым". Если у вас действительно имеется такое желание, то мы могли бы с вами встретиться уже сегодня и поговорить об этом в приватной обстановке. Впрочем, я не откажусь и от переговоров в вашем или своём офисе. Что вы мне на это скажете?

По всей видимости интерес к писателю Станиславу Резанову у господина Ольшанского действительно был очень велик, раз тот немедленно согласился и пригласил его приехать в свой офис немедленно. Правда, узнав о том, что офис издательства находится на Ярославке, Стос тотчас изменил своё решение и предложил директору издательства встретиться в центре, в ресторане с литературным названием "Гюго" и поговорить обо всём за обедом. Тот согласился. Взглянув на сокрушенного таким поворотом событий адвоката, Стос предложил ему поехать на переговоры вместе с ними. Когда они спустились вниз и подошли к стоянке, адвокат, бросив взгляд на джип писателя, даже не стал заикаться о том, чтобы ехать в ресторан на его "десятке". Он с комфортом устроился на заднем сиденье, где ему было предложено воспользоваться содержимым бара, и поехал в центр города держа в руках бокал с коньяком, поражаясь тому, как писатель ловко передвигается по городу по боковым улочкам и всяким проездам, из-за чего они доехали до ресторана "Гюго" минут на пятнадцать раньше, чем туда смог добраться директор издательства "Лира".

Тот приехал на серебристом "Мерседесе", за рулём которого сидел мрачноватого вида парень с широкими плечами и короткой стрижкой в казённого вида чёрном костюме, но ему всё же было далеко до мощной, атлетической фигуры Стоса, одетого в элегантный светло-бежевый костюм-тройку с французским шейным платком вместо галстука, как и его начальнику. Господин Ольшанский оказался приятного вида седовласым мужчиной лет шестидесяти, полнеющим, но ещё сохранившим стройность и был одет неброско, но дорого. Он приехал не один, а с очень привлекательной дамой лет тридцати пяти. Как и Лулу она была одета в красивое нарядное платье вполне летнего фасона. Женщины быстро обменялись оценивающими взглядами и остались вполне довольны друг другом. К тому же Лулу ещё и прочитала мысли главного редактора издательства Натальи Ланской, а потому была настроена по отношению к ней весьма благосклонно, поскольку та была поэтессой, а она любила поэзию. Адвокат, несколько осмелевший от порции коньяка, быстро представил их друг другу и даже предложил свои услуги по части размещения в ресторане, но Стос с широкой улыбкой сказал ему, что это излишне и прибавил, что отдельный кабинет для них уже заказан.

Господин Гуськов озадаченно открыл рот, чтобы удивиться, но быстро передумал, реши, что оно и к лучшему, ведь так ему точно не придётся платить за обед. Ещё он подумал о том, что писатель, оказавшийся на поверку ещё и издателем, да, к тому же громилой не хуже Дольфа Гундгрема или Арнольда Шварценеггера, точно постарается пустить пыль в глаза директору преуспевающего издательства "Лира". При входе в ресторан их встретил метрдотель с двумя букетами роз в руках, которого уже успел хорошенько обработать Рустам, и сразу же препроводил гостей ресторации в отдельный кабинет, стены которого были увешаны гравюрами. Дамы тотчас проследовали в дамскую комнату, а мужчины, бегло оглядев кабинет, в мужскую, чтобы через несколько минут сесть за стол и сделать заказ. Стос сразу же взял бразды правления в свои руки. Быстро прочитав не столько меню, сколько мысли старшего официанта, он стал предлагать всем самые лучшие блюда, которые готовились в ресторане. Согласился он только с предложениями сомилье. Карта вин в этом ресторане была просто превосходной, но и стоили они недешево. Начав с аперитива, Стос сразу же перешел к делу, спросив:

— Сергей Валентинович, насколько велик ваш интерес к сотрудничеству со мной, как с писателем? Лет пять или шесть назад я уже давал кому-то в вашем издательстве свои рукописи и мне даже не ответили. Сегодня я вполне доволен тем, что начав издавать книги за свой собственный счёт, мне не приходится думать, где сжигать тиражи. Может быть они и не велики, как тиражи других авторов, но я всё же не в убытке.

Ответ Стосу уже был известен. Дела издательства шли не так хорошо, как того хотелось бы его директору. Это только считалось, что издательство "Лира" входит в десятку крупнейших и является успешным, но на самом деле оно в отличие от других издательств не имело собственных сбытовых сетей и потому ему доставались от реализации тиражей лишь жалкие крохи. Интерес же к писателю Станиславу Резанову у него появился только потому, что на горизонте замаячил довольно крупный инвестор, который и известил господина Ольшанского о том, что готов вложить в его проекты солидные деньги, но только при одном условии, — он переманит к себе писателя Резанова. Имя этого инвестора Стосу ни о чём не говорило, но ему было интересно, как издатель объяснит это ему, простому русскому писателю, который, по большому счёту звёзд с неба не хватает, но не смотря на это уже имеет немало поклонников. Господин Ольшанский лучезарно улыбнулся и огорошил Стоса своей прямотой, сказав:

— Станислав Игоревич, поверьте, всё очень просто. На свете есть некий господин Грибов, которому нравятся ваши повести, и он готов инвестировать немалые средства в несколько моих проектов, но при условии, если я заключу контракт с вами. Господин Грибов занимается лесом и очень далёк от издательского бизнеса, но в одном из героев ваших повестей он узнал себя и пришел от этого в настоящий восторг. Думаю, что сотрудничество с нашим издательством пойдёт вам на пользу и вы не пожалеете. Что вы мне скажете на такое предложение?

Стос сделал вид, что задумался и воскликнул:

— Да, точно! Если господин Грибов занимается лесозаготовками, то он скорее всего нашел какие-то параллели между собой и Ефимом Половинкиным из моей повести "Сухостой". — После чего, широко улыбнувшись, спросил — Сергей Валентинович, а как вам понравится такое моё предложение, — я покупаю ваше издательство и вы продолжаете издавать книги, но не на деньги господина Грибова, а на мои собственные? Естественно, что при этом в издательстве произойдут некоторые перемены. Штатное расписание нужно будет увеличить за счёт привлечения литературных сотрудников и редакторов, расширить селекционную работу, увеличив число авторов, с которыми нужно будет заключить долгосрочные контракты, купить для нужд издательства отдельно стоящее здание с хорошими складами. Купить, а ещё лучше построить новую, современную типографию и самое главное, поставить в Москве пять-шесть своих собственных книжных магазинов, но не зацикливаться только на них, а перевести торговлю книгами в регионы. Ну, что такое Москва в конце-то концов, всего каких-то десять миллионов жителей по сравнению со ста тридцатью миллионами жителей в провинции. — Улыбнувшись ещё шире, Стос поинтересовался — Что вы скажете на моё предложение, Сергей Валентинович?

Бедный адвокат Гуськов, который сразу же почувствовал себя за этим столом лишним, от услышанного замер и просто вжался в спинку стула. Главный редактор Наталья Ланская от этого предложения, сделанного добродушным тоном, малость покраснела, а её шеф, наоборот, побледнел и смотрел на Стоса вытаращив глаза. Одна только Луланой Торол лучезарно заулыбалась и одобрительно погладила мужа по руке. Издатель заметил это, судорожно сглотнул комок, внезапно образовавшийся в его горле, и, глядя на писателя так, как Гамлет смотрел на призрак своего отца, каким-то потерянным голосом спросил:

— Вы это говорите серьёзно, Станислав Игоревич?

Мысленно он разразился проклятьями, но не в адрес Стоса и Лулуаной, а в свой собственный и Натальи, к которой подвалил со столь привлекательным предложением этот чёртов лесоруб, который судя по его физиономии и наколкам на руках, куда больше провёл времени на лесоповале под конвоем, как Ефим Половинкин, чем сидя в своём синем "Гелентвагене". Правда, Ефим Половинкин угодил в Красноярскую тайгу за растрату государственных денег, которые он потратил на любовницу, а вот господин Грибов, явно, проходил по другой статье. Лулу решила вмешаться в разговор и нежнейшим голоском прощебетала:

— Господа, если мой муж когда и делает предложения, то только говоря о них очень серьёзно.

— Да, Сергей Валентинович. — Подтвердил её слова Стос и прибавил — Я готов заплатить вам за ваше издательство пятьдесят миллионов евро и вложу в этот бизнес ещё двести пятьдесят миллионов, но только при одном условии, вы и госпожа Ланская подпишите со мной контракт сроком на десять лет и продолжите вести этот бизнес. Разумеется, ваше издательство по прежнему будет носить то же самое название. Полагаю, что всеми остальными вашими акционерами сможете договориться, ведь я намерен купить все сто процентов акций. О таких вещах, как крыша, вы можете не беспокоиться. С этим у вас больше не будет никаких проблем и вам уже не понадобится хитрить и изворачиваться, чтобы заработать денег для всяческих хапуг. Их всех я раз и навсегда отважу от вашего издательства.

Господин Ольшанский энергично закивал головой, сделал рукой небрежный жест и оживлённо воскликнул:

— Если всё будет так, как вы говорите, господин Резанов, то мы с Натальей всё же хотели бы остаться в числе акционеров. Нас вполне устроит двадцать процентов на двоих и тогда вы выкупите остальные акции всего за десять миллионов.

Стос добродушно усмехнулся и сказал, лукаво прищурившись, также очень добродушно:

— Этот вариант вполне приемлем, Сергей Валентинович, но я внесу небольшую поправку. Пятьдесят процентов минус одна акция будут у вас и госпожи Ланской, а остальное у меня и моей супруги. — Повернувшись к адвокату, он добавил — А вы, господин Гуськов, получите свои комиссионные с этой сделки в размере одного миллиона евро, но сделаете всё так, чтобы ни одна живая душа не узнала, о чём мы сегодня разговаривали в вашем офисе и здесь. — После чего, снова повернувшись к издателю, сказал строгим, чуть ли не официальным тоном — Господин Ольшанский, я вовсе не намерен вас грабить и выплачу вам и госпоже Ланской пятьдесят миллионов евро и плюс к этому заплачу остальным акционерам десять миллионов. — Уже куда более дружелюбным тоном он пояснил — Поверьте, это только укрепит наше партнёрство и сделает его куда более приятным.

Наталья Ланская, прижав руки к своим порозовевшим щекам, потрясённым голосом сказала:

— С ума сойти можно. — Встрепенувшись, словно её кто-то укусил ниже талии, она воскликнула — Станислав Игоревич, вы словно бы прочитали мои мысли! Я ведь всегда мечтала о том, чтобы наше издательство продавало книги по всей России, а не только в одной Москве. Скажите, а я смогу привлекать новых авторов и печатать поэзию? Понимаете, сегодня поэзия не приносит больших денег издателям и потому стихов почти никто не печатает, что совершенно недопустимо.

Благосклонно кивая головой, Стос сказал ей:

— Милая Наталья Николаевна, вы будете просто обязаны это делать. Это мои книжки можно издавать в мягких обложках, а стихи нужно издавать пусть и небольшими тиражами в две, три тысячи экземпляров, зато в формате ин-октаво, с шикарными переплётами, тиснёнными золотом и большими предисловиями. Только так издательство "Лира" сможет восполнить сей пробел в книгопечатании, а, уж, в том, что их обязательно раскупят, я полностью уверен. Поэтому, друзья мои, я ставлю перед вами очень большую задачу, так подготовиться к весенней книжной ярмарке, чтобы все наши конкуренты только лили слёзы и рыдали. Знаете, мне все эти толстенные, роскошно иллюстрированные альбомы про "Каму с утра пораньше" и "Как оседлать компьютер", даже книгами-то не кажутся. Так, топливо для паровозов на тот случай, если у нас кончится уголь и дрова. Давайте вспомним классика и будем продолжать сеять разумное, доброе вечное не боясь о том, что мы можем на этом разориться. Поверьте, вот этого я как раз точно не допущу, как не допущу никакой чернухи и порнухи. Ваше издательство этим особенно не грешило, хотя и в ваш огород можно кинуть несколько камней, но я полагаю, всё ещё можно изменить и впредь не давать дорогу на книжные полки всяческому голубому салу.

После этого заявления все с удовольствием продолжили обед, разговаривая о новых планах издательства "Лира". Андрей Николаевич, быстро придя в себя, предложил им весьма оригинальную схему сделки, по которой в бюджет страны поступали в виде налогов лишь жалкие крохи и весьма оригинальную схему финансирования. Быстро начертив ее на листке бумаги несколько квадратиков и стрелок, он сказал:

— Правда, Станислав Игоревич, для этого нужно сделать так, чтобы все ваши деньги находились за рубежом, но если вам это потребуется, то я смогу устроить для вас и это. Поверьте, это обойдётся вам очень дёшево.

Стос посмотрел на директора издательства и тот коротко кивнул головой, после чего сказал:

— Андрей, ваша схема меня вполне устраивает. Наши с Лулу деньги и так находятся за рубежом, а потому с этим никаких проблем у вас не будет. Мы ведь только вчера вернулись в Москву, а до этого много путешествовали. Позднее, когда вы узнаете обо мне ещё кое-что, вы поймёте, что для меня и Лулу нет ничего невозможного. Думаю, что мы с вами обязательно подружимся.

Обед продлился почти до девяти часов вечера и они успели оговорить многие вопросы. Договорившись встретиться утром в издательстве, они вышли из литературного ресторана весьма довольные переговорами. На выходе их уже поджидала бойкая девица, прикатившая к ресторану на спортивной машине и Стос предложил адвокату воспользоваться услугами её авто. Что ему делать со своими новыми издателями, он ещё не решил, поскольку те и без того вот уже почти десять лет были любовниками, к чему он отнёсся вполне снисходительно. Ничего иного в ситуации, когда молодая поэтесса находит себе работу в издательстве, фактический владелец которого и генеральный директор вот уже три года, как овдовел, быть не могло. Правда, было всё же непонятно, почему они так до сих пор и не поженились, хотя у них родилась дочь, Но Стосу было как-то не с руки забираться в их память и потому он уже через час перестал читать их мысли и не узнал этого, как не узнал Лулуаной Торол.

Здоровьем господина Ольшанского Бог вроде бы не обидел, а потому они решили не торопить событий, хотя относительно Андрея форсировали их чуть ли не по максимуму, показав его нескольким девушкам, работающим у Рустама. Одна из них сразу же заявила, что берёт этого парня под свою опеку и потому приехала к ресторану только за тем, чтобы поехать из него в ночной клуб, чуть ли не королевой которого была. Стос и Лулу попрощались со своими новыми партнёрами и сели в джип. Моня, приказав Изе сопроводить Сергея Валентиновича и Наталью до дома, а потом ещё и охранять их покой, не спеша покатил на рождественский бульвар. Он был, как всегда, в курсе всего происходящего, а потому стал расспрашивать Стоса о том, что он теперь намерен делать, став издателем и тот сразу же одёрнул его:

— Моня, не дождёшься! Писать книжки, это ещё куда не шло, а вот издавать их, слуга покорный. Чукча не издатель, чукча писатель, да, и то лишь от случая к случаю. Понял?

— Понял, Стос. — Ответил ему джип — А я-то, дурак, губы раскатал. Дай, думаю, роман напишу, а раз уж мне приходится таскать на своём горбу издателя, то он тиснет его вне очереди.

Лулуаной рассмеялась и воскликнула:

— Монечка, дружок, ты только напиши, а с его изданием никаких трудностей у тебя не будет. Только, давай сразу договоримся, если возьмёшься за это дело, обойдись, пожалуйста, без ненормативной лексики и своих плоских шуточек.

— Не-а, так не интересно. — Возразил ей Моня — Лучше я ничего не буду писать, чем стану наступать на горло своей песне.

Глава шестая. Беспокойная осень и болотные хлопоты

Когда закончилась суета, связанная с продажей акций издательства "Лира", Сергей Владимирович уже знал, почему писатель Резанов заинтересовался его предложением. Причем узнал он это от своей любовницы, а Наталью Ланскую в свою очередь сделала челарой Лулуаной Торол, причём самым банальным образом, сначала рассказав ей о том, кто она такая, а затем улетев с ней на чёрном джипе "Ламборджини" на Луну. После этого остров Тумареа со всеми его чудесами уже не казался ей каким-то совершенно невероятным, фантастическим местом. Сергей Владимирович Ольшанский, в довольно далёком уже прошлом второй секретарь райкома партии, узнав о том, кем стала его гражданская жена, пришел в смятение. Ещё больше его взволновало известие, что Отец Сиспилы и звёздный путешественник Стос Резанов вместо того, чтобы летать по просторам Вселенной занимается на Земле поисками инопланетян.

Сергей Владимирович пребывал в смятении недолго. Он быстро взял себя в руки и принялся расспрашивать обо всём жену, но та, щедро поделившись с ним энергидом, хотела спать и потому перевела стрелки на Стоса, который прилетел к дому своего издателя на Моне через пятнадцать минут и прямо в ночном небе перед ним гостеприимно распахнулась дверь, через которую виднелся салон автомобиля. После небольшого космического путешествия, которое продлилось чуть меньше суток, уже Стосу пришлось подивиться той бешенной энергии, с которой издательство "Лира" стало раскручивать своего нового автора. Чего только не было сделано ради этого, и большая пресс-конференция, и передачи на радио, и сюжет на двух каналах, телевидения, "Культура" и "Россия", но всё же вершиной всего была встреча писателя Станислава Резанова с читателями, приуроченная к открытию первого книжного магазина, открытого издательством "Лира".

На первом этаже магазина, где в фойе была устроена кофейня, было поставлено множество столиков и разговор шел за чашкой кофе и не только, попутно всем желающим предоставлялась рюмка коньяка. Попасть на эту встречу могли только те читатели, которые могли не только принести с собой одну из первых трёх книжек автора, но и вкратце рассказать секьюрити о их содержании. За это каждому пришедшему вручались довольно ценные призы, — книги, постеры и всякие сувениры, имеющие самое прямое отношение к его героям. В их число входил даже маленький чёрный замшевый мешочек, на котором было вышито: — "Красная ртуть". Мешочек, если его встряхнуть, отзывался истеричным хохотом, но это не вызывало ни у кого раздражения, ведь люди пришли сюда в это воскресное утро не за сувенирами и подарками, а чтобы встретиться с автором полюбившихся им повестей. К удивлению Стоса на эту встречу приехал даже старый вор в законе по кличке Матвей, занявшийся на склоне лет вполне легальным бизнесом, вот только в фойе ему пришлось пройти на общих основаниях, но поскольку он вошел в магазин раньше других, то занял место в первом ряду.

Публика собралась довольно разнообразная. Стос наивно полагал, что большинство его читателей это люди в возрасте от сорока до шестидесяти, но на встречу с ним пришло довольно много молодёжи и даже приехало несколько байкеров, лица которых он запомнил ещё со здымовских времён. Он не стал корчить из себя прынца русской словесности, а потому более получаса встречал своих читателей при входе и охотно пожимал всем руки. Может быть поэтому между ним и читателями сразу же завязался оживлённый и довольно непринуждённый разговор. Ему задавали множество вопросов, но по большей части спрашивали о том, будет написано продолжение той или иной повести, на такие Стос со смехом отвечал, что у главного героя всё в полном порядке, а когда кто-то спросил его, почему у всех его повестей счастливый конец, не моргнув глазом сказал:

— Но ведь так оно и должно быть. Разве они этого не достойны? Разве они мало страдали и ничего не делали, чтобы изменить свою жизнь к лучшему?

Читатели дружно загудели. Кому-то совершенно не понравился такой плоский ответ, кто-то наоборот громко выражал своё одобрение и даже аплодировал ему. Вот тут-то господин Грибов и не выдержал, встал и громко крикнул:

— Ша! Тихо то есть! — Шагнув вперёд, он достал из внутреннего кармана своего двубортного дорогого пиджака продолговатый футляр, протянул его Стосу и сказал — Станислав Игоревич, это вам подарок от Ефима Половинкина. Когда я прочитал эту вашу книжку, то сразу же сказал себе: — "Всё, Матвей, баста. Хватит тебе боками шконки полировать, пора начинать лес валить с умом, а не под конвоем" и подался в бизнесмены.

Стос открыл футляр и достал из него финку с наборной ручкой. Пожав руку дарителю, он сказал в ответ:

— Спасибо, господин Грибов. Буду хранить ваш подарок на своём письменном столе. Ефим Половинкин один из моих самых любимых героев, впрочем я люблю всех своих героев, хотя не у каждого имеется реальный прототип. Ефим был именно таким, я придумал его от начала до конца, но мне очень хотелось, чтобы он валил сосны на своей собственной делянке, а не на государевой. Большое вам спасибо, господин Грибов, за этот подарок.

Стос ещё раз крепко пожал бывшему вору в законе руку и отвернувшись в сторону смахнул с уголка глаза слезинку. За эти несколько минут он прикоснулся к сознанию этого человека и поэтому теперь уже не жалел о том, что влил в него через своё первое рукопожатие столько энергида. Этот мужчина лет пятидесяти был далеко не единственным человеком, с которым он щедро поделился даром Сиспилы. Теперь уже действительно бывший вор в законе правильно понял, за что его поблагодарил Стос и возвращаясь за свой столик, промолвил:

— Эх, писатель, раньше бы ты написал эту книжку. Может быть тогда моя первая ходка была бы и последней.

Две девушки в косой коже и плечистый байкер переглянулись между собой и заулыбались. Через пару минут парень встал и задал Стосу интересующий его вопрос:

— Господин Резанов, а почему вы ничего не пишете про байкеров? Ведь вы имеете среди нас много знакомых ещё с тех пор, когда ваш сын писал отличную музыку. Кстати, может быть вы скажете нам, почему о группе "Здым" ничего не слышно?

Стос взял в руку только что полученную из типографии книгу "Приключения американского мошенника в России" и воскликнул весёлым, насмешливым голосом:

— А вот тут ты не прав, Инвалид! В моей новой повести русская байкерша Элла закрутила роман с одним американским аферистом и обвела его вокруг пальца. Рекомендую. — Быстро надписав три книги, он вышел из-за своего столика с микрофоном, стоявшего на невысоком подиуме, подошел к Инвалиду и с поклоном вручил книги ему и двум его подругам. Вернувшись к микрофону, он добавил, разводя руками — Ну, а что касается Резины и его группы, то ребята сейчас заняты одним проектом, но я надеюсь, что уже очень скоро они вернутся. С чем именно, я не знаю.

После этого Стос общался со своими почитателями ещё часа полтора, после чего для них был устроен фуршет, который поразил всех щедростью издательства. К этому моменту в книжный магазин уже прибыла пресса и несколько критиков. Для них фуршет был устроен на втором этаже, но Стосу уже очень скоро надоело их общество, но он стоически улыбался и кланялся каждому, кто только к нему подходил, хотя некоторым господам и дамам за их мысли ему очень хотелось дать в рожу или по крайней мере высказаться на их счёт от всей своей поморской души. Наталья Ланская, которой ещё не было дано пользоваться всеми прибамбасами из энергида, мстительно пригласила на второй этаж господина Грибова, Инвалида с его подругами и ещё пятью байкерами, а также несколько особо понравившихся ей читателей, которых стала немедленно вербовать на работу в издательство в качестве платных сотрудников читательских фокус-групп.

Из конкурентов Сергей Валентинович пригласил только трёх своих старинных приятелей и те лишь вздыхали, глядя на то, с каким размахом он тратит деньги. Господин Грибов снова вспомнил о том, что он чуть было не стал меценатом и принялся громогласно подзуживать господ-издателей, напирая на то, что в их книжках одна только поножовщина, блатная феня, да, менты, которые ведут себя хуже последних отморозков. Те внимали ему с кислыми минами, а одному критику, который стал говорить ему о правде жизни и целом пласте русской культуры, до недавних времён глубоко спрятанном властями, громко сказал, сунув под нос свой мосластый татуированный кулак:

— Вот она, правда жизни! Я с себя эти культурные пласты уже третий год сдираю и некоторые приходится с кровью рвать, так что не заливай мне тут про эту муру, фраер. От всех этих книжек так и несёт парашей, а мне её вонь ещё на зоне надоела. Потому я и завязал, как Ефим Половинкин, только тот с зоны мужиком откинулся, хотя его урки и блатовали его корешевать с ними, а мне их посулы тогда сладкими показались. Э, да, что с тобой об этом базарить, ты же всё равно ничего не поймёшь.

Стос, который в тот момент разговаривал ещё с одним критиком, встретился с ним взглядом, улыбнулся и одобрительно кивнул головой. Виктор Петрович Грибов понял это по своему, взял с подноса проходившего мимо официанта два бокала с коньяком, приблизился и спросил, отодвинув локтем критика:

— Не откажетесь выпить со мной за знакомство?

Стос взял бокал и ответил:

— На брудершафт не буду, а так выпью, Виктор. Может давай сразу перейдём на ты? Мы ведь с тобой оба не мальчики, к тому же у меня есть к тебе одно дело и дело это весьма важное и ответственное. Можно даже сказать, что жизненно важное.

Господин Грибов прищурился и спросил:

— Что, браток, блатные наехали?

Отрицательно помотав головой, Стос весело сказал:

— Нет, с такими пустяками я и сам как-нибудь разобрался бы, Виктор. — Протягивая ему руку в очередной раз, он прибавил уже серьёзным тоном — Можешь звать меня Стосом, как все друзья.

Матвей, мотнув головой в сторону Инвалида, веселившего какую-то критикессу, тотчас высказался по этому поводу:

— Ну, это я уже приметил, Стос. К тебе так и этот мотоциклист обращается. Я сначала подумал погонялово у тебя такое, да, вовремя вспомнил, что тебя Стасом зовут и не стал призывать юношу к порядку. Он что, друг твоего сына?

— Нет, он друг старшей сестры моей жены. — Стос взял Матвея под руку, отвёл его в сторону подальше от всех остальных приглашенных и спросил вполголоса — Виктор, мне отчего-то показалось, что в твоей жизни было множество разных встреч. Скажи мне, тебе не доводилось когда-либо встречаться со странными людьми при каких-нибудь необычных обстоятельствах? Поверь, я этим интересуюсь не просто так.

— А как? — Быстро спросил Стоса Виктор Грибов — Профессионально, для сбора, так сказать, информации для своих будущих книжек? — Видя, что писатель смотрит на него с прищуром и лёгкой улыбкой, Матвей смутился и ответил — Всякие у меня были встречи, Стос, и людей мне иногда приходилось видеть всяких, а среди них и очень странных.

— Матвей, меня интересуют не они, а тот человек, с которым ты встретился однажды в тайге во время своего побега. — Спокойно сказал Стос, назвав своего собеседника так, как к нему обращалась даже та женщина, которую только недавно смог назвать женой и сделал это только потому, что имя Виктор тот не любил.

Матвей немедленно насупился и быстро спросил:

— А тебе откуда известно о том терпиле болотном? Не нравится мне это, Стос, я ведь о нём никому не рассказывал, но недавно, глядя на твою жену, подумал почему-то именно о нём. Вспомнилось мне всё то хорошее, что он тогда для меня сделал. Ты что, мысли мои читаешь что ли?

Стос кивнул головой и сказал:

— Самую малость, Матвей. Самую малость и то лишь в тот момент, когда ты сравнил её со своим болотным знакомцем. Видишь ли, Матвей, я ведь тоже не простой человек, хотя родился и вырос в Питере. Просто в моей жизни была встреча со звёздной девушкой Лулуаной Торол, которая изменила не только всю мою жизнь, но даже и меня самого. Кстати, ты тоже уже немного изменился, Матвей, ведь я сделал для тебя и очень многих тех людей, которые пришли сюда сегодня, то же самое, что сделала для меня моя Лулу. В общем ты можешь уже сейчас забыть о своей язве, как и обо всех остальных болячках и если ты не против, то я хотел бы закончить этот процесс побыстрее. Поверь, ты останешься точно таким же человеком, каким был до этого дня, только тебе очень многое станет ни почём.

Матвей непроизвольно коснулся левой рукой живота и спросил, пристально глядя Стосу в глаза:

— Так она что, жена твоя, инопланетянка? Так что ли мне тебя нужно понимать, Стос. Тот болотник точно был инопланетянином. Он пришел ко мне прямо из топи, рядом с которой я от вохры прятался, так потом, через два дня, ушел в неё. То ли корабль у него там стоял, то ли убежище какое. Только знаешь, Стос, твоя жена просто красавица, а тот был неказистым таким мужичонкой, но таким же добрым. Еды мне принёс и от вохры с собаками укрыл. С собой куда-то приглашал, но я отказался. У меня тогда дела поважнее были. Нужно было обязательно кое с кем поквитаться, вот я и отказался. Так она из них что ли?

— А почему ты того инопланетянина, что с тобой в болоте сидел, терпилой называешь, Матвей? — Спросил Стос — Так ведь на фене зовут потерпевших. — Вспомнив о последнем вопросе, он поторопился уточнить — Моя Лулу не из тех инопланетян, Матвей. Она прилетела на Землю с Сиспилы, а вот откуда твой терпила к нам прилетел, мне очень хочется узнать. Слишком уж много на Землю инопланетян прилетать стало и меня это очень сильно беспокоит и не одного меня. Понимаешь, Матвей, мы хотя и не афишируем своего пребывания на Земле, делаем на ней одно только добро. Ты слышал когда-нибудь про такое заведение, "Хоспис в океане"? — Матвей кивнул головой и Стос с удовлетворением подтвердил — Наша работа. Только мы людей увозим туда не для того, чтобы они умерли на берегу океана, а лечим их, возвращаем им молодость и отправляем с Земли куда подальше, основывать новые колонии. Сам понимаешь, не те у нас порядки на Земле, чтобы я мог прийти в правительство и сказать о том, что могу вытащить из дерьма всю планету. Я и к тебе-то подошел только потому, что прочитал твои мысли. Ты же теперь уже не тот вор в законе, каким был когда-то, и не из-за моей книжки ты решил завязать. Она тебе только то и подсказала, что на лесе ты сможешь хорошо подняться и построить свой бизнес. Ну, что, Матвей, ты согласен поговорить со мной о своём спасителе?

В принципе Стос мог и не задавать этого вопроса, поскольку прочитал в сознании Матвея более, чем живейший интерес к планете Сиспила и тому, куда улетали с Земли те люди, которые вот-вот должны были умереть. Думал он об этом только потому, что уже встречался с одним инопланетянином и его воспоминания о той встрече были добрыми. Вот только он сам в то время был настроен совсем не по доброму к своим врагам и только то, что вохра его вскоре поймала, не сделало его убийцей. Матвей степенно кивнул головой и сказал:

— Ну, что же, давай поговорим, Стос.

К ним тотчас подошел Сергей Валентинович, кивнул Матвею головой, как старому приятелю и негромко предложил:

— Стос, выходи через служебный вход, а мы тут тебя прикроем, да, тут и стараться особенно не нужно, все наши гости и так уже навеселе, а потому вряд ли заметят твоё исчезновение. Моня уже ждёт вас во дворе. Как он и просил, свет я там не включал.

Сергей Валентинович открыл дверь, ведущую из большого зала в служебную часть магазина и Стос с Матвеем пошли по коридору в сторону склада. Бывший зек достал из кармана телефон и сделал всего два звонка. Один жене, сказав ей чтобы та не ждала его к ужину и поцеловала на ночь детей за него, а второй своему водителю, скучавшему в другом углу зала вместе с телохранителями Матвея, велев им ехать домой. Когда Стос вместе со своим новым знакомым сел в пустой джип, тот спросил:

— А где Моня?

Джип, мигнув огоньками на торпеде, весело сказал:

— Так ты уже сидишь во мне, Матвей. Ну, держись, взлетаем. Сначала я прокачу тебя и Стоса до Луны, а потом мухой вернусь на Землю и ты посмотришь, какие красотки у нас там живут.

Матвей не успел охнуть, как Моня, пользуясь тем, что уже смеркалось и не было дождя, стал подниматься вертикально вверх со скоростью хорошей ракеты. Через несколько минут они были уже на околоземной орбите и он, сделав всего один оборот вокруг Земли, помчался к Луне. Там Стос показал ему Тевийона и пристыкованного к нему Гластрина, после чего выпустил из себя на ладонь шарик энергида размером с крупный апельсин и сказал, направляя его к лицу Матвея:

— Не бойся, это энергид, та самая субстанция, которую я уже влил в тебя через рукопожатие. Только в этом шарике находится не простейший компьютер, который только и может, что лечить не самые опасные болячки, а самое настоящее разумное существо, обладающее огромным информаторием. Практически точно такое же, как пилот моего шатла Моня. Во мне тоже живёт такая же особа, Лулу Вторая или просто Лулуша. Так что смело глотай этот шарик, Матвей, и не бойся, что он не пролезет тебе в глотку. Энергид такая штука, что он в тебя и через игольное ушко просочится. В общем поторапливайся, нам ещё до Земли часа два пилить. Старик, я ведь тебя на Луну только потому притащил, чтобы ты быстрее во всё поверил.

Матвей широко открыл рот и стал запихивать в себя энергид обеими руками, но никаких усилий ему прилагать даже не пришлось. Энергид и без того проскочил в его горло прохладной струйкой и вскоре то искусственное разумное существо из энергида стало приставать к нему с расспросами. Несколько минут мужчина хлопал глазами, а потом шепотом спросил:

— Стос, что мне делать? Она просит дать ей имя.

— Ну, так дай ей его. — Насмешливым голосом откликнулся Стос — Это теперь твоё второе я, а не моё. Кстати, Матвей, это ведь уже навсегда, а не на год или два.

— Как навсегда? — Ошарашено хлопая глазами спросил бывший вор в законе — До конца жизни что ли?

— Ты знаешь, я как-то размышлял на эту тему, Матвей. — Задумчиво ответил ему Стос выкручивая баранку влево, отчего его космический джип принялся облетать громадный корабль, стоящий внутри грота, по кругу — В общем у меня вышло так, что теперь я запросто смогу прожит где-то два, два с половиной миллиона лет. Ты, представь себе тоже. Если не веришь, то посмотри на свои руки, старый бандюган.

Матвей посмотрел на свои руки, с которых он свёл несколько татуировок, и, вытаращив от удивления глаза, воскликнул:

— Ёрш твою медь! Вот это да! Слушай, Милка, да, ты же у меня лучше любого косметолога. Вот моя Иришка обрадуется, что ты мне так чисто руки отмыла от моей прежней глупости. — С улыбкой глядя на Стоса, он сказал — Послушай, браток, а может быть ну его, этот твой райский остров? Тебе же хочется поскорее над тем болотом, в котором я когда-то прятался, полетать. А на твой остров я как-нибудь потом вместе с Иринкой и детворой слетаю. Так что давай не будем с этим заморачиваться.

Стос охотно согласился и передал управление джипом Моне. Тот был всё-таки куда более опытным пилотом, чем он, а потому уже через полтора часа они летели над большим болотом в ста пятидесяти верстах от Инты. Того лагеря, в котором когда-то в восьмидесятые годы мотал свой третий срок вор-домушник Виктор Грибов, уже не было. Его закрыли ещё в девяностые годы из-за того, что весь лес рядом с ним был вырублен. Да, и был это не самый обустроенный лагерь из всех тех, которые имелись в системе ГУИНа. Зато болото, лежащее в сорока километрах от лагеря, никуда не делось. Теперь Матвей уже не удивился, когда они полетели над болотом так, словно не сидели в джипе, а парили в воздухе на одних только его креслах. Хотя снаружи стояло абсолютная темень, небо было затянуто густыми тучами и с него срывался первый колючий снежок, он видел всё вокруг на несколько километров так, словно это был ясный день, хотя и без солнца на небе, а потому ни одна ёлка не отбрасывала тени. Вскоре Матвей, увидев приметную елку без верхушки, сказал:

— Здесь, Стос. Вот как раз за той кочкой я и лежал в болоте, как крокодил. Одни только ноздри из воды высовывались. Вохра вон к тому бережку подошла, да, ещё метров за триста от этого места в болото с разбега сиганул и пополз по нему. Я тогда от них часа на три оторвался, да, в тот день ещё и ливень хлестал, вот потому они меня и не заметили, ушли. Следов-то уже никаких не осталось. Когда они ушли, я на кочку вылез, скрутился вокруг ёлки калачиком, забросал себя травой, да, болотной тиной и затих, а часа через три ко мне тот человек пришел. Я когда увидел, что он по топи идёт, что твой Иисус Христос, сначала подумал: — "Ну, всё, хана тебе Матвей, раз за тобой не вохра пришла, а ангел". Правда, на ангела мой знакомец совсем не походил. Роста он был невысокого, метр семьдесят где-то, худощавый и лицо простое такое, деревенское, курносое и волосы русые, а вот глаза карие и насмешливые такие. Одет он был как-то странно, словно лётчик или космонавт какой-нибудь, в облегающий комбинезон, но не зелёный или оранжевый, а серебристый. — Тотчас перед ним и Стосом появилась фигура болотного пришельца и Матвей громко воскликнул — Что за чёрт! — Видимо та особа, которую он назвал почему-то Милкой, объяснила ему откуда Моня взял этот образ, раз он, озадаченно крякнув, сказал — Ха, ну тогда мне всё ясно. — После чего продолжил свой рассказ — Так вот, Стос, подошел он ко мне присел на корточки и говорит, — мол не бойся, парень, я тебя сдавать не стану. Сам знаю, что такое погоня с собаками. Потом достал откуда-то что-то вроде хлеба и протянул мне, сказав, что ничего другого у него с собой нет. Тут к тому бережку снова вохра вернулась. Матерятся, собаки лают, а он сидит себе спокойно на корточках, словно не раз по этапу ходил, и успокаивает меня. Мол пока он рядом со мной находится, меня ни собаки, ни конвоиры лагерные не заметят. Вскоре вохра ушла и он стал уговаривать меня отправляться с ним в другие края, где нет ни лагерей, ни собак, только я его почти и не слушал. Как сжевал его хлеб, а он сытный такой оказался, что меня тут же и сморило. Говорил он мне что-то ещё с полчаса, а потом встал и хотел было уйти, как тут над болотом вертолёт стал летать, ну, он и сказал мне, что прикроет меня, не уйдёт, пока всё не успокоится. Достал откуда-то серебристую накидку, накрыл меня ею, сел рядом со мной на кочку и умолк. К тому времени я уже почти двое суток бежал и потому совсем уже выбился из сил. Накидка его была хотя и тонкая, но очень тёплая, подоткнул я её под себя и уснул, ну, и спаситель мой тоже уснул. Проснулся я от шума вертолёта. Солнце уже высоко поднялось. Лежу под этой накидкой и всё гадаю, как же это нас сверху никто не видит. Вертолёт ведь над этой кочкой раза три пролетал. Вот тогда-то терпила мой болотный и сказал мне, что ему тоже пришлось точно так же в болоте прятаться, только ещё при Сталине и не летом, а поздней осенью и не быть бы ему живу, если бы не пришла к нему помощь, как и ко мне. Снова стал уговаривать идти с ним, а я только сопел в ответ и отмалчивался, как на допросе у кума. В общем просидел он со мной до следующего утра, да, тут летом и ночей-то по сути нету, дал мне ещё кусок своего хлеба и ушел в топь. Вохра к тому времени уже снялась и ушла, но когда я пошел краем болота, то километров через тридцать, уже на следующий день, меня с воздуха заметили и замели. Правда, то что я на кочке почти двое суток пролежал, мне жизнь спасло. В побег я тогда пошел по чистой случайности. Воспользовался тем, что трое чертей из нашего отряда, так, шушера мелкая, гопники-беспредельщики, решили сделать ноги, подвалили конвоира и в лес шмыгнули. Мне тогда малява пришла, что двое моих бывших подельников брата моего порешили, денег с него требовали, мы тогда знатную квартиру подломили, да, только меня менты со всем добром, что я в квартире собрал, тогда и повязали. Вот я и подумал, что другого случая поквитаться за Вовку у меня может и не случиться, а потому тоже в бега ударился. Ну, а когда отряд в кучу согнали и пересчитали всех по головам, то вохра решила, что это я всё организовал и сунул заточку в бок конвоиру. Пока я на кочке лежал, они уже всех троих беспредельщиков догнали и чтобы не валандаться, прямо в лесу их и порешили. Потом, когда они трупы обыскивали, то нашли у одного из них и заточку окровавленную, и автомат дружка своего. Так что когда вохра меня брала, то они на меня даже собак спускать не стали и почти не били, пнули пару раз, когда в машину сажали и всё. Вот и всё, Стос, что я знаю про этого инопланетянина, только никак не пойму, как это он мог при Сталине в болотах прятаться, ведь ему на виду лет тридцать было, не больше. В общем сплошные непонятки. С одной стороны и комбинезон его серебристый, и накидка, и странный хлеб, которого ломоть съешь — на сутки хватает и даже вода не нужны, вроде бы не наше всё, не земное, а с другой, — лицо-то самое обычное, русское лицо, можно сказать, да, и по-русски он говорил без акцента и доброта в нём какая-то не наша. Я бы так, наверное, не сумел, чтобы взять и просто так первого встречного от вохры прятать и не спрашивать, что и как. Ну, хорошо, я вор и придерживался тогда старых традиций, а если бы я убийца был? Он же у меня так тогда и не спросил, по какой статье я сижу. Послушай, Стос, а может быть у него тоже был ментосканер?

Стос пожал плечами и ответил:

— Не думаю, Матвей, хотя в одном я теперь точно уверен, те инопланетяне, которые к нам частенько прилетают, нам не враги, но это ничего не меняет. Я обязательно должен с ними встретиться и во всём разобраться. Ну, а с тем, кем был при Сталине твой знакомец, мы скоро разберёмся и это не займёт слишком много времени. Архивы КГБ уже оцифрованы и Рустам имеет к ним доступ. Так что если он сидел в сталинских лагерях по политической статье, то его ребята быстро во всём разберутся. У Рустика есть отличные компьютерщики, не чета мне. Настоящие гении. Ну, а мы пока что поищем следы в той топи, откуда вышел твой болотный терпила, Матвей. Моня, вперёд, включай все свои сканеры и ищи всё, но особенно следы холодной плазмы.

Моня поднялся вверх метров на двести и стал планомерно прочёсывать здоровенное болото. Уже минут через двадцать он доложил Стосу весёлым голосом:

— Кажется что-то есть. Зуб даю на холодец, что эта вмятина на дне не от балды появилась, Стос. Смотри, какая здоровенная. Тридцать метров в длину, двадцать два в ширину, а вес у этой байды, судя по её глубине, тоже был не детский, две с половиной тысячи тонн. Так глубина болота здесь восемнадцать метров, значит тут мог спрятаться вполне приличный кораблик, не малый "Звёздный странник", естественно, скорее всего всё-таки орбитальный челнок, но тоже не маленький. Размеры вполне совпадают с тем, который однажды хотел сбить Стриж. Мне объяснять тебе, Стос, что при такой массе этот челнок имеет корпус такой прочности, что его ракетой воздух-воздух, фиг собьёшь?

Отец Сиспилы, который в это время ужинал вместе со своим пассажиром, прожевал кусок шашлыка и сказал:

— Ты не умничай, а ныряй в болото, Моня. Может быть нам удастся взять какие-то пробы для анализа. Этот челнок лежал на дне болота целых двое суток и я уверен, что силовые экраны он точно не включал, иначе его с вертолёта мигом бы заметили, а за это время от него хоть пара молекул, но отколупнулась, вот ты их и поищи, да, не дёргайся, когда нарвёшься на следы железа, его в болоте и без инопланетян хватает. Ищи космические материалы.

— Стос, ты хотя и Отец Сиспилы и совершил самый настоящий подвиг, создав сначала тело для существа сделанного из одного только энергида, а потом и вовсе поставил их производство на поток, дурак ты всё-таки просто редкостный! — Радостно сообщил Моня то, что он думал об умственных способностях и своего создателя — Чувак, ты хотя бы башкой своей подумал, прежде чем отдавать такие приказы. Мы ведь имеем уникальную возможность по этой вмятине на дне болота восстановить внешний вид ихнего шатла чуть ли не с точностью в пару миллиметров, а ты такую чушь мелешь. Поэтому не торопи меня, а если ты так спешишь, то я сейчас вызову Изю и он отвезёт вас обоих в Москву или куда-нибудь подальше. В общем отстань от меня.

Стос скорчил мину, показывая своему пассажиру, мол вот такой у меня пилот, немедленно откликнулся:

— Поговори мне. Ну, ладно, действуй, как знаешь, а я вызову на всякий случай Серёгу Стрижа. Его Сапсан аж криком кричит, так ему хочется посмотреть на след чужого летательного аппарата, только не вздумай склочничать с ним, Моня. Да, вот ещё что, в болото пускай тогда ныряет Семёныч, он маленький и потому ничего в этом болоте не потревожит.

Матвей, выслушав разговор Отца Сиспилы и его верного пилота, спросил:

— Ты ведь назвал его так не случайно, Стос? Твой пилот очень похож на того старого еврея деда Моню из твоей повести, который сетовал на то, что Моисей сделал большую глупость, когда выводя евреев из Египта, не оставил там всех жидов. Слушай, он ведь, можно сказать, твой сын?

— Да, "Моисей, но не тот самый", так называется эта повесть, Матвей. — Ответил Стос на первый вопрос и пояснил — Я назвал этого энергидового парня Моней в честь отца моего лучшего друга Изи Каца. Он сейчас живёт на Сиспиле. Вообще-то у меня большая, но очень странная семья. Скоро и у тебя появится свой собственный орбитальный челнок, для пилотирования которого ты создашь искусственное разумное существо из своего энергида, а потом большой космический корабль и ты сможешь отправиться на нём путешествовать по всей Вселенной.

— С ума сойти можно. — Промолвил потрясённый Матвей и возбуждённо воскликнул — Стос, а сколько стоит космический корабль? С башлями у меня полный порядок, но мне на него и тех тридцати лимонов, что у меня есть, наверное, не хватит.

— Об этом не беспокойся, Матвей. — Успокоил старого вора-домушника Стос, пока тот не стал прикидывать, чью бы квартиру ему бомбануть — Галактика Мистайль должна Земле, как земля колхозам. — Рассмеявшись случайному каламбуру, он поинтересовался — А тебе что, уже не терпится отправиться бороздить просторы Вселенной, Матвей?

Тот мечтательно улыбнулся и сказал:

— Стос, у меня ребятишкам пять и шесть лет. Мальчик и девочка. Хотя я и сейчас у воров в авторитете, они всё же на меня постоянно косяки бросают, а потому будь у меня возможность взять и улететь с Земли, то ради Иришки и своей детворы я сделаю это с лёгким сердцем. Тем более, что где-то там уже есть колонии, в которых живут люди.

Вскоре прилетел на своём Сапсане Серёга Стриж и Матвей, увидев его стремительную серебристую машину, восхищённо ахнул, чем немедленно вызвал ответную реакцию Мони:

— Матвей, не вздумай меня критиковать. Я тебе не чемодан на колёсах, а точно такой же боевой орбитальный корабль, как и Сапсан. Просто я сейчас одет по гражданке. Если хочешь, то для тебя лично я могу мигом превратиться в автозак.

Эту шутку Матвей оценил, как вполне приемлемую и сказал:

— Нет, уж, Моня, не парься зря. Ты же меня не на кичу везёшь, так что лучше оставайся джипом.

С прилётом Сапсана дело пошло быстрее и вскоре Моня стал рисовать картинку перед своими пассажирами. Сначала это было что-то расплывчатое, но с каждой минутой перед Стосом и Матвеем всё чётче вырисовывался летательный аппарат яйцевидной формы с заострённым носом и закруглённой, широкой кормой, на корпусе которого появлялось всё больше и больше мелких деталей. Серёга Стриж тотчас стал делать комментарии:

— Так, ребята, они летают совсем на других аэропланов и они у них, судя по всему, не могут менять свою форму. Зато, как я погляжу, корпуса их челноков имеют множество каких-то зализанных выступов и то ли дюз, то ли ещё каких-то сопел. Знаете, други мои, кажется я понимаю, что это такое. Скорее всего это какие-то генераторы, которые создают вокруг их летательных аппаратов плазменную оболочку или что-то вроде того. Ладно, спускаю вниз Семёныча, чтобы он аккуратно взял пробы грунта. А вообще-то, Стос, я тогда стрелял точно по такой же машине. Зря старался, выходит. Это же какая моща у неё? Ответь он мне тогда на мои хулиганские выходки и от меня одно только облачко плазмы осталось бы. — От Сапсана отделился робот и вез брызг вошел в болото, после чего Серёга с задором поблагодарил их нового товарища — Дед Матвей, выражаю тебе от лица командования военно-космического флота планеты Земля благодарность с занесением в паспорт настоящего челара! Ты молоток, парень, что не смылся тогда с Земли.

Вскоре пришла информация от Рустама, компьютерщики которого уже провели поиск и обнаружили досье, из которого следовало, что скорее всего Виктор Грибов в этом болоте встретился с заключённым воркутинского лагеря Дмитрия Васильевича Майера одна тысяча девятьсот пятнадцатого года, уроженца города Ленинграда, старшего лейтенанта сто второго отдельного пехотного полка, командира разведвзвода, арестованного в октябре одна тысяча девятьсот сорок пятого года и осуждённого по статье пятьдесят восемь за антисоветскую агитацию в Вене. В конце октября тысяча девятьсот сорок девятого года заключённый Майер совершил побег из лагеря и бесследно исчез. Никого из родственников у него не было, так как они все умерли во время блокады Ленинграда. Выслушав короткое сообщение, Стос кивнул головой и сказал вполголоса:

— Итак, ребята, что мы имеем. Летом восемьдесят четвёртого года Виктор Грибов на этом месте встретился с Дмитрием Майером, который совершил побег в сорок шестом году и совершенно не постарел за тридцать восемь лет. Старший лейтенант Майер предложил нашему новому другу отправиться с ним в какие-то далёкие края, где никто ни за кем не гоняется, но он отказался по причинам личного характера. Какой вывод мы можем сделать и что вообще из всего этого следует? Думаю, что такой, — работаем дальше, но уже без прежнего остервенения и ледяного блеска в глазах. В общем мой приказ таков, мужики, первыми не стрелять и кричать во всю глотку: — "Ребята, мы свои, мы вам не враги!", а теперь мы отправляемся домой, Стриж, а ты не поленись и хорошенько тут всё прочеши. Вдруг у них тут гнездо.

Стос всё-таки свозил Матвея на остров Тумареа, где они искупались в океане, позавтракали вместе с Мишелем Атеи и после этого с тропическими дарами вернулись в Москву. Он довёз своего нового сподвижника до его дома в Подмосковья, вручил ему обе большие коробки и улыбаясь покатил к Москве. Радоваться, право же, было чему, ведь он только начал поиски, а уже по сути получил достаточно веские доказательство того, что зелёные человечки, посещавшие Землю, пока что не были уличены ни в какой враждебности по отношению к людям. Правда, это были пока что только догадки, ведь оба примера их поведения в далеко не стандартных ситуациях ещё не давали никакого повода к тому, чтобы обольщаться на их счёт. Тем не менее Стос почти всю дорогу до дома улыбался и нахмурился только тогда, когда его остановил буквально в нескольких десятках метров от него какой-то гаишник, от которого весьма ощутимо попахивало перегаром, и потребовал у него права и техпаспорт. Он повиновался и протянул их ему. Гаишник прошел к машине, стоящей метрах в десяти и вернувшись через несколько минут радостно сказал:

— Придётся вам задержаться. Ваша машина числится в угоне и мы должны доставить её на штрафную стоянку.

В голове же у гаишника Стос прочитал следующую мысль:

— Ну, всё, голубь сизокрылый, меньше, чем за десять штук баксов ты свой джип назад не получишь.

От такой наглости он даже оторопел. Потом, немного подумав, кивнул головой и сказал:

— Ладно, пошли в машину, поговорим с твоим старшим.

Гаишник радостно заулыбался и потопал к бело-синей "десятке" с подмосковными номерами, при виде которых Стос даже заскрипел зубами от злости. Он сел с лейтенантом на заднее сиденье, огорчённо вздохнул и пустил в ход нейропарализатор, погрузив и его, и капитана, сидевшего за рулём, в полное беспамятство, после чего забрал свои документы из рук старшего по званию вымогателя и вылез из автомобиля. Постояв около "десятки" несколько минут, он связался с Рустамом и спросил:

— Рустик, тут меня прямо возле дома два подмосковных гаишника пытались на понт взять и отогнать Моню на штрафную стоянку. Я их обоих вырубил и теперь стою тут, как дурак, и гадаю, что мне делать дальше.

— Почему как? — Ехидно поинтересовался Рустам — Ты и есть полный болван, раз так до сих пор не научился управлять такими придурками. Ты их парализатором вырубил?

— Да. — Обиженно буркнул Стос.

Рустам поспешил успокоить его, но сделал это не сразу, а сначала громко запричитал:

— Ой, бестолочь. Ну, просто какой-то неандерталец, чуть что, сразу бац дубиной по голове. Ладно, не переживай, я сейчас спущусь и быстро всё исправлю. Посмотришь, как настоящие профи работают, деревенщина.

Вредный татарин появился уже через минуту застёгивая на ходу ширинку на джинсах. Он даже не успел надеть на себя ничего кроме майки и вылетел на улицу через парадную в домашних тапочках. Подбежав к машине гаишников, он открыл переднюю дверцу, сунул в салон голову и первым делом привёл их обоих в чувство, после чего захлопнул дверцу, отошел от машины подальше и встал рядом со Стосом закрыв глаза. Судя по тому, как он дышал и по бисеринкам пота, выступившим у него на лбу, хотя на улице было довольно прохладно, всё то, что он сейчас проделывал, давалось ему нелегко. Оба гаишника между тем начали яростно ругаться внутри машины, а потом стали звонить кому-то по сотовым телефонам. Это длилось минут пять, после чего оба подозрительно затихли, а Рустам сказал:

— Ладно, пошли, Стос. Пусть теперь с ними их начальство разбирается. Думаю, что уже очень скоро за ними приедут из управления собственной безопасности и они признаются во всех своих грехах. Я сделал им обоим мощную установку на явку с повинной и чистосердечное признание, так что они ещё и обо всех своих дружках расскажут.

— Ну, ты и зверюга, Рустам. — Восхищённо прошептал Стос и спросил — Послушай, но как ты этого добился? Рустик, ты должен немедленно научить меня таким трюкам! Ты часто проделываешь такие фокусы? Это же просто здорово!

— Ага, здорово. — Согласился Рустам переводя дыхание — Но, только знаешь, очень трудно. Вообще-то у меня впервые получилось подчинить себе сразу двух человек. Причём дать им очень чёткий, развёрнутый приказ. Прямо-таки установку к действию на ближайшие несколько дней. Так ты того, Стос, не в претензиях ко мне, что я занимаюсь такими делами?

Стос заговорил громким шепотом, увлекая друга к джипу:

— Рустик, я тебя умоляю. Ты просто не представляешь себе, что за ублюдки эти два мента. Мало того, что они крышуют над несколькими сутенёрами, которые вывозят проституток на Ленинградку, так они ещё и в Москву бомбить приезжают. В общем самые настоящие крысы. Так что ты всё сделал правильно.

— Ну, тогда они просто так не отделаются. — Пробормотал Рустам — Будут теперь петь в управлении собственной безопасности, как дуэт Баккара, если не лучше. Всё о себе выложат. Послушай, Стос, а ты, как я погляжу, не такой уж дремучий. Как это у тебя получилось, так глубоко копнуть в их памяти. Научишь?

Уже сидя за рулём джипа, Стос ответил:

— Обязательно научу, Рустик, но сначала устрою всем челарам великую вздрючку. Ты знаешь, старик, я ведь только сейчас подумал о том, что каждый из нас преуспел в чём-то своём, но вместо того, чтобы делиться своими знаниями, умениями и находками, сидит себе на пне и молчит в тряпочку. У арнис всё поставлено совсем по другому. Там если кто-нибудь откроет что-то новое, то не трескает конфеты под одеялом, а сразу же докладывает об этом своему Хранителю, а тот выносит всё на совет Хранителей и они обсуждают, насколько какую важность имеет это открытие и что плохого может случиться, если сделать его всеобщим достоянием. Если это полезная и нужная информация, то они её тут же распространяют, а если что-то опасное, то закрывают и доверяют только самым ответственным и осторожным из Хранителей. Тем, кто не станет применять новых знаний во вред кому-либо. Мне кажется, что нам тоже нужно избрать себе Хранителей в самое ближайшее время.

— Ну, и как мы это сделаем? — Спросил Рустам вылезая из джипа уже в гараже — Кого мы выдвинем в Хранители и как будем за них голосовать. Лично я предпочёл бы проголосовать за тебя, как за Верховного Хранителя и потом иметь дело с назначенными тобой хранителями, чем обсуждать чью-то кандидатуру. В этом плане я в чём-то согласен с нынешним президентом, хотя голосовать я уже больше ни за кого не стану. Кроме тебя, разумеется. Если ты поступишь так, то я заранее говорю, что согласен и предлагаю не откладывать дело в долгий ящик, а сделать это прямо сейчас, хотя народ у нас и живёт во всех часовых поясах.

Стос с сомнением покрутил головой и пробормотал, направляясь к входу в дом:

— Не знаю, старик. Всё-таки понедельник день тяжелый.

— А у нас не бывает лёгких дней, Стос. — Жестким тоном пресёк все поползновения Отца Сиспилы к отступлению — У нас каждый день тяжелый и ничего иного в ближайшие сто, двести лет я даже и не предвижу. В общем я начинаю всеобщее совещание и даже готов выступить со своим предложением на нём.

Стос вошел в дом с чёрного ходя хотя и первым на Земле, но всё же простым челаром, но в свою квартиру он входил уже Верховным Хранителем Земли и за его кандидатуру проголосовали даже те обитатели галактики Мистайль, которые находились в этот момент на этой планете и вблизи неё.

Глава седьмая. Хранители Земли

Стрижу было приятно, что Стос назначил его и всех его подчинённых Хранителями Земли, но в то же время ему было обидно, что это не они, пилоты боевых кораблей, созвали народ на всеобщее собрание, чтобы предложить избрать такого отличного парня Верховным Хранителем. Однако, делать было уже нечего и то, что сразу же после того, как Стос назначил триста семьдесят челаров Хранителями Земли, а потом ещё и назвал семерых из них Старшими Хранителями. Ну, а после этого началось то, что потом все вспоминали с далеко не самыми лучшими чувствами, хотя обижаться на Верховного Хранителя было просто грех. Самое мягкое выражение, которое он применил по отношению ко всем челарам, было — бессовестные эгоисты. Досталось всем, включая даже пилотов всех летательных аппаратов начиная от самых маленьких, вплоть до настоящих громадин. Более того, Стос сурово отчитал второе я каждого челара, если оно обладало индивидуальностью, только за то, что храня в своей памяти историю Сиспилы, они не проели насквозь мозги всем тем эгоистам, внутри которых обитали.

Самое же обидное заключалось в том, что Верховный Хранитель был прав абсолютно во всём. Да, и шутка ли сказать, даже их пилоты и те постоянно соревновались друг с другом и надували щёки вместо того, чтобы регулярно обмениваться новыми знаниями, манёврами и приёмами. Разгон, устроенный Стосом, возымел своё действие, а поскольку челаров на Земле было почти двести пятьдесят тысяч, то моментально началось их стремительное передвижение по планете и во все стороны полетели маленькие бело-голубые шарики информаториев, очень похожих на шаровые молнии, только не такие заметные и куда более стремительные. Это продлилось почти две недели, после чего все как-то притихли, да, и было от чего, ведь одно дело передать то, что ты знаешь, по нескольким сотням адресов и совсем другое разобраться с тем, что ты сам в конечном итоге получил. Зато и результат был на всё лицо, то есть улыбки были у всех такими широкими, что можно было рассмотреть гланды.

Серёга Стриж был доволен едва ли не больше всех по целому ряду причин. Во-первых, он теперь точно знал, что так будет всегда, во-вторых, отныне все их совещания стали куда более продуктивными и уже никто не сидел на них с хитрой рожей, ну, а, в-третьих, и это отнюдь не в последних, резко повысилась боеготовность всех его пилотов, включая резервистов. Собственно говоря теперь можно было посадить в боевой орбитальный челнок кого угодно, хоть какого-нибудь двенадцатилетнего мальца с Тумареа и тот запросто устроил бы взбучку даже такому опытнейшему военному космолётчику, как Ардалейн Росс, пилотировавшему космические корабли ещё в те времена, когда люди на Земле ходили в шкурах и были вооружены одними дубинами, а поскольку этот тип наотрез отказывался считать их малыми детьми, то такое не раз уже случалось.

Ленивой походкой Серёга Стриж шел от берега океана к своему бунгало. Он две недели подряд нёс вахту в космосе и теперь ему полагался двухнедельный отпуск. Вчера в полдень он прилетел на Тумареа и сразу же окунулся в жизнь острова, которая как всегда била ключом. Из-за этого ему даже пришлось в срочном порядке изрядно поправиться, а затем так же быстро похудеть. Это было в правилах подавляющего большинства людей, которым вернули молодость на этом тропическом острове, если они, конечно, не улетели в галактику Мистайль если и того не дальше. Так они, как бы отдавали долг тем, кто дал им второй шанс, хотя на Тумареа и без них вполне хватало целителей. После этого Стриж направился в свой дом, поужинал и лёг спать, а с утра пораньше отправился на берег океана, чтобы хорошенько искупаться, что выразилось в очередном глубоководном погружении чуть ли не на дно океана.

Хорошенько искупавшись, Серёга вышел на берег, оделся и направился домой. Впрочем оделся это было громко сказано, ведь из одежды на нём были только плавки и лёгкий саронг, а от коренных жителей Тумареа он отличался только облупленным носом и выгоревшими от яркого солнца волосами. Он ступал босыми ногами по мягкой траве и радовался тому миру и покою, которые царили на острове. Минувшим вечером он поднял из руин тело одной древней старушенции, которая после этого стала такой красоткой, что глаз не оторвать, а потому мечтал увидеть её снова и потому постоянно озирался по сторонам. Однако, всё было тщетно, его взгляд постоянно натыкался на что угодно, только не на ту королеву.

На ближних подступах к дому Стриж увидел, как семеро пацанов приволокли откуда-то и теперь, устроившись в тени большого дерева, разбирали здоровенную торпеду длиной с трамвай. Торпеда, судя по всему, была американская и к тому же боевая, хотя почему-то не взорвалась. Подойдя поближе, он стал с любопытством наблюдать за ними. Хотя самому старшему было на вид не больше двенадцати, работали эти юные сапёры споро и с полным знанием дела. Они уже извлекли и даже разрядили все взрыватели, а теперь выколупывали из торпеды её опасную начинку. Глядя на то, как рядом с ними растёт горка взрывчатки, он поинтересовался у них участливым голосом:

— И охота вам мучаться с нею, ребята? Нет бы в океане поплавать, а вы тут такой ерундой занимаетесь.

— Нет, Хранитель Стриж, это не ерунда. — Ответил ему малец лет десяти — Когда мы достанем со дна океана ещё пять таких железок, Хранитель Мишель даст нам всё остальное, чтобы мы построили большой орбитальный корабль, и тогда мы полетим к Сатурну и станем добывать в его кольцах металлы, а в океане пусть малышня купается и всякие бездельники.

— Футуи, запомни, они не бездельники. — Одёрнул пацана мальчишка постарше — Их только вчера исцелили и поэтому они учатся жить заново. Ты же не скажешь, что Хранитель Стриж бездельник, а он ведь тоже идёт от берега и у него даже ещё волосы не высохли. Так что лучше попридержи язык, если не хочешь вылететь за такие слова из нашей команды.

Футуи прикусил язык и продолжил извлекать из чрева торпеды взрывчатку. Её островитяне тоже пускали в дело и перерабатывали на пластмассу, которая потом применялась при изготовлении космических кораблей и при этом основными поставщиками тротила на местный химический заводик были в основном дети. Он был ярым противником того, что детям разрешали заниматься подъёмом со дна океана торпед, мин и снарядов, но коренные жители острова только отмахивались и говорили, что в этом нет ничего страшного, мотивируя тем, что не на себе же они их таскают, а используют для этого силу Сиспилы. Против того, что эти маленькие Ихтиандры погружаются на самое дно океана, Серёга не имел ничего против, поскольку хорошо знал, что ими любая акула подавится. Он уже даже не удивлялся тому, что при виде человека, плывущего под водой, акулы моментально шарахались в сторону. Постояв с полчаса рядом с юными сапёрами, он выпустил на ладонь небольшой шарик энергида и сказал им на прощанье:

— Ладно, парни, раз вы настроены так серьёзно, то ловите моё инфо. Не так давно я сканировал из космоса дно океана к северо-западу от острова и обнаружил там транспорт с боеприпасами. Хотел сгонять туда после обеда и всё разведать, чтобы потом доложить Хранителю Мишелю, что там и как, но раз вам нужен металл на новый корабль, то займитесь этим подводным складом, это недалеко, километров девяносто от Тумареа.

Командир этой мальчишеской команды экологов и металлургов тотчас воскликнул:

— Футуи, Джек, за мной, а вы быстро заканчивайте и присоединяйтесь к нам. — После чего крикнул через плечо уже взлетая в воздух — Спасибо тебе, Хранитель Стриж! До встречи в космосе!

Стриж помахал им рукой и потопал к своему дому, ругая про себя Мишеля на чём свет стоит. Отпускать ребятню одну в космос он считал уже верхом сумасбродства, но ещё больше Серёга Стриж злился на Ардалейна. Правда, кое в чём он был с ним согласен. Испугать этих мальчишек в отличие от детей бледнолицых жителей острова, было практически невозможно и вряд ли в космосе им встретится нечто такое, при виде чего они заплачут от страха. Скорее они сами испугают кого угодно, эти маленькие, отважные океанские Маугли, которые ничего не боялись в глубинах океана и мечтали только о том, чтобы поскорее вырасти и отправиться путешествовать по всей Вселенной. Ну, о том же самом мечтал в конце концов и он сам.

Серёга Стриж подошел к своему дому и встал у калитки, словно вкопанный и к тому же громом пораженный, то есть с выпученными глазами и дурацкой улыбкой на лице. На веранде, сидя в шезлонге его поджидала Наталья, та самая красавица, которую он излечил вчера от старости и смерти. Юная дива сидела в шезлонге в царственной позе и смотрела на него с радостной улыбкой. Он двинулся к дому припоминая в уме галантные фразы и тут же получил чем-то по голове. Не сильно, но довольно чувствительно, из-за чего остановился. В следующую секунду он услышал в своей голове радиоментальный призыв Сапсана:

— Стриж, срочно поднимайся на борт! На Гаваях только что объявилась здоровенная летающая тарелка и мы к ней ближе всех. Остальные перехватчики далеко, самый ближний доберётся до туда только через один час семь минут.

Повторять дважды Сапсану не пришлось. Стриж подпрыгнул и к неудовольствию девушки, сидевшей на веранде, исчез из вида. Он забрался в невидимый челнок и как был в одном саронге, так и полетел в сторону Гавайских островов, гадая, что это за летающая тарелка объявилась по соседству. Он быстро поднялся на высоту в пятнадцать километров и через три минуты увидел НЛО. Летающая тарелка была огромной, очень яркой и разноцветной. Ярко голубой диск диаметром в полтора километра медленно летел на высоте трёх километров к острову Пёрл-Харбор. По краю диска неторопливо бежали разноцветные огни, а снизу на него глазело множество людей, матросы и офицеры целой флотилии, возглавляемой авианосцем "Нимиц".

Зрелище было очень красивым и впечатляющим, но вместе с тем довольно странным. Наблюдая за этой огромной летающей тарелкой, Стриж одновременно сканировал её во всех доступных Сапсану диапазонах проникающих излучений. Сканеры показывали, что никакой летающей тарелки внизу нет, но вместе с тем на высоте в десять с половиной километров точно по центру НЛО летело что-то невидимое. Сапсан заметил его по лёгкому возмущению воздушного потока и Стриж, который находился уже в тридцати километрах от НЛО, сбросил скорость и стал плавно снижаться, чтобы зайти к невидимке в хвост.

В отличии от НЛО Сапсан летел не создавая в воздухе никаких завихрений, но его пилот тем не менее обнаружил перехватчик и резко увеличил скорость, одновременно набирая высоту. Изображение огромной летающей тарелки мгновенно исчезло, но Сапсан в последнее мгновение сумел настроить один из своих сканеров высоких энергий, который мог улавливать даже самое слабое излучение термоядерного реактора не смотря на мощную антирадиационную защиту, фиксируя чуть ли не отдельно взятые быстрые нейтроны. Поэтому Стриж, видя перед собой яркий путеводный огонёк, плотно сел беглецу на хвост и уже не собирался терять след НЛО, собираясь как следует изучить все его лётные характеристики и приёмы маневрирования.

Через пять минут они уже летели в безвоздушном пространстве по направлению к Луне со всё увеличивающейся скоростью. Пилот НЛО похоже всё-таки видел, что у него на хвосте висит перехватчик. Он резко увеличил скорость и к тому же стал судорожно метаться из стороны в сторону, стараясь сбросить преследующего, но Стриж вцепился в него, словно бультерьер в стёганный халат инструктора по служебному собаководству и к тому же с весёлым матерком весело орал:

— …! Врёшь, не уйдёшь! От Стрижа ещё никто не смог уйти!

Серёгу Стрижа охватил весёлый азарт, а Сапсан тем временем не только собирал информацию, но и сумел таким образом настроить свои сканеры, что перед пилотом стал быстро проявляться на экране чужой космический корабль. Точно такой же, как тот, за которым он гонялся однажды на "Мигаре". По мере приближения к Луне пилотом НЛО, а она внезапно появилась слева от Стрижа огромным рыжим диском, и вовсе овладела паника и он шарахнулся от неё вправо так резко, словно боялся, что его притянет к поверхности. Хотя он и не был готов к такому манёвру, всё же успел среагировать и продолжил преследование и даже сблизился с НЛО и теперь летел буквально в пятидесяти метрах позади него.

Стриж собирался уже выйти в эфир и сообщить о своей удаче своим товарищам, которые мчались на перехват, как тут произошло нечто непредвиденное. Он увидел тусклую вспышку, резко взял вверх и тотчас две трети корпуса его перехватчика, как бритвой отрезало. Без вспышки пламени, без всесокрушающего потока энергии, вообще без чего-либо подобного вся нижняя часть корпуса перехватчика, а вместе с ней ноги Стрижа и часть тела по пояс просто бесследно исчезли и последнее, что он успел подумать, было: — "Что за чертовщина! Этого просто не…"

После этого он потерял сознание и из обрубка его обнаженного тела стал медленно вытекать энергид. Жужжа тотчас истошно завопила:

— Сапсан, сделай что-нибудь, Стриж умирает! Его тело теряет энергид и я ничего не могу с этим поделать.

Тот ответил ей болезненным воплем:

— Не могу, Жужа, у меня нет на это энергии! Я даже не могу загерметизировать пилотскую рубку.

В следующую секунду раздался голос Семёныча:

— Жужжа, Сапсан, я уже иду к вам. Так, я на месте. Чёрт, ребята, я тоже ничего не могу сделать с рубкой. Мне просто не залатать такую огромную дыру. Жужа, я сейчас укутаю тело Стрижа металлизированной плёнкой и постараюсь не дать ему замёрзнуть. У тебя есть всего две с половиной минуты, чтобы переписать сознание Стрижа и забраться в мой корпус. Сапсан, тебе тоже нужно покидать эти руины и перебираться в меня, иначе ты погибнешь. К тому же тогда я смогу подключиться к аккумуляторным батареям пульта и тогда мы точно сможем дождаться спасателей. Жужа, ты как, работаешь?

Жужа быстро ответила ему испуганным голосом:

— Семёныч, я боюсь не успеть, мне нужно хотя бы четыре минуты. Если я не спасу Стрижа, то мне незачем жить. Придумай что-нибудь поскорее, Семёныч.

Сапсан вылетел из небольшого круглого лючка и шустро шмыгнул в корпус Семёныча, а тот в свою очередь быстро подключился к аккумуляторам и через пару секунд ответил:

— Жужа, нам с Сапсаном тоже тогда не жить, ведь мы одна семья со Стрижом. Работай быстрее, девочка, я дам тебе эти чёртовы четыре минуты. Собери весь энергид и сразу же создай из него мозг для Стрижа. Правда, я буду экономить энергию и не смогу выйти на связь со спасателями.

Семёныч быстро сварил из плёнки мешок, наполнил его смесью газов, которые смог выделить из своего корпуса и нагрел до плюс десяти градусов по Цельсию. Человеку дышать в такой атмосфере было невозможно, но речь в этот момент шла вовсе не о том, чтобы спасти тело Серёги Стрижа, Жужа прилагала титанические усилия к тому, чтобы спасти хотя бы его память и записать сознание лётчика на сгусток энергида. Как только она сделала это, то вышла из мёртвого тела наружу и вошла в корпус Семёныча, который также был повреждён, но эти повреждения хотя бы не были смертельными.

Мёртвое тело полковника Васильева было немедленно выброшено наружу и в мешке его заменил корпус робота, который быстро восстановил целостность оболочки и подкачал в неё воздуха. Теперь всё зависело только от того, как быстро к месту катастрофы прилетят спасатели. Стриж очнулся через три минуты и первым делом спросил у своих спасителей:

— Нам крепко досталось, ребята?

Ему ответил Семёныч:

— Не то слово, Серёга. На не просто крепко досталось, а очень крепко. Можно сказать, командир, что от нас самих мало что осталось, три энергидовых балбеса и твоя память, записанная Жужей на ещё один сгусток энергида, закупоренные в брюхе моего корпуса.

— И всё же насколько крепко? — Снова спросил Стриж, но уже сердитым голосом — Нечего тут изображать врача, беседующего с родственниками смертельно больного, ребята. Говорите, как есть, а то я ничего не вижу и не слышу, хотя лишился ног, а не головы. Что случилось с перехватчиком? Он цел?

Тут свой голос подал Сапсан, который сказал:

— Нет, Стриж, мы с тобой лишились всего, я корабля, а ты своего тела и мы сейчас действительно сидим в брюхе Семёныча вместе с Жужей и гадаем, хватил ли у него энергии на то, чтобы продержаться до прилёта спасателей. А ещё мы гадаем, хватит ли ума у наших друзей, чтобы понять, что мы забрались в него, а не рассеялись по космосу, словно туман над полем по утру.

— Отставить панические настроения! — Весело гаркнул Стриж и сам подсоединился к системам наблюдения Семёныча, после чего сказал — Вижу половину своего корпуса, которая летит параллельным курсом. Молодцы, ребята, правильно сделали, что выбросили этот хлам. Жаль, конечно, отличная была тушка, ну, да, ладно, как-нибудь выращу себе новую. Что-то наши спасатели задерживаются. С момента крушения аэроплана, как я понимаю, прошло уже почти пятнадцать минут, а их всё нет.

Стриж ошибался. Семь кораблей находились рядом с ними вот уже полторы минуты, внимательно рассматривали останки перехватчика и то, что осталось от его пилота, и пытались понять, что же здесь произошло. Правда, это были островитяне с Тумареа, которые хорошо разбирались в своих собственных делах, но почти ничего не соображали в том, как проводить спасательные работы в космосе. К тому же все они считали, что спасать тут как раз уже и некого, а потому просто летели рядом с обрубком перехватчика и гадали, что тут могло произойти. Вскоре к месту катастрофы примчался Стос и сразу же истошно завопил:

— Вы что, так и будете стоять и ушами хлопать? Почему не спасаете Стрижа? Всех уволю! — Махнув руками, он сердитым голосом прибавил — Ладно, не суетитесь.

Поскольку первыми к месту катастрофы прибыли гражданские лица, которых никто не готовил ни к чему подобному, из-за этого действительно никто не знал, что делать. Может быть поэтому Мишель Атеи в замешательстве воскликнул:

— Но, Стос, Хранитель Стриж уже мёртв и в его теле нет ни единой капли энергида. Там просто нечего спасать.

Моня, подлетев к останкам Сапсана мгновенно сбросил скорость, всосал в себя половину мёртвого тела Стрижа и перевернувшись люком к останкам челнока, быстро принял на борт Семёныча, после чего сердито заорал:

— Михуил, ты ваще с головой хоть изредка дружишь? Ты хоть думаешь, что ты говоришь, папуас дикий? Когда эта бешенная тварь их грохнула чем-то, Жужуля первым делом переписала содержимое мозгов Серёги на энергид, а Семёныч, хотя ему тоже досталось, почти половину корпуса отрезало, сумел каким-то образом добраться до них, засосал в своё брюхо и даже соорудил мешок для того, чтобы не замёрзнуть, а ты говоришь, что спасать некого. Да, они сами спаслись! Ладно, Миха, извини, что наорал на тебя, но ты лучше того, убирайся отсюда по добру, по здорову, чтобы не разозлить меня ещё чем-нибудь.

Стос, послушав Моню, сказал:

— Мишель, ребята, возвращайтесь на остров. Сюда уже летят наши ребята, так что мы сами тут во всём разберёмся. — После чего обратился к команде потерпевшего катастрофу космического перехватчика — Ну, что, горемыки, переселяться будем?

Стриж ехидно поинтересовался:

— И что вы можете предложить нам, добрый господин?

Стос рассмеялся и воскликнул:

— Отличные хоромы и кучу энергида! Ты, Серёга, забирайся вместе с Жужей ко мне в брюхо, я там уже прибрался, а Семёныч и Сапсан пока что перекантуются в Мониной хате. Он как раз изготовил для них два новеньких обитаемых отсека. Ну, а нам теперь придётся думать, как тебе новое тело вырастить.

Прежде чем выбраться из корпуса Семёныча, Стриж весёлым голосом сказал:

— Да, тут и думать особенно не о чем, Стос. Нужно просто вырастить клон и я вселюсь в него. Можно даже для этого воспользоваться тем, что от меня осталось. Там всего-то и сделать нужно, что приварить к тому, что от меня осталось, новую задницу и ноги, а всё остальное я потом и сам доделаю. А вообще-то будет впредь всем наука — в каждом боевом корабле нужно обязательно держать про запас скафандр и желательно с запасом воздуха и мощной батареей.

После этого Стриж вместе с Жужей перелетели к новому месту жительства, а вслед за ними покинули покорёженный корпус робота Сапсан и Семёныч. Вскоре к месту катастрофы прилетело ещё три перехватчика и Тьювель на своём здоровенном, модернезированном корабле. Старый ариарский вояка быстро подобрал останки перехватчика, а перехватчики принялись пылесосить вакуум, чтобы собрать хоть какие-то улики. На борту Сэдара Тьювеля Руус-Болсана имелось всё необходимое оборудование и уже через несколько секунд основательно промерзший труп без ног и тазобедренной части был помещён в камеру клонирования. Сэдар не стал долго раздумывать и немедленно стал выращивать всё остальное, полагая, что теперь ему нужно как можно скорее привести тело в полный порядок, а если что у него получится не так, то с остальным разберётся уже его хозяин.

Поэтому Стос решил остаться на борту Сэдара до тех пор, пока всё не закончится. Для Семёныча быстро нашелся новый корпус ещё лучше прежнего и тот немедленно переселился в него, а вот его товарищу нужно было теперь ждать, когда Стриж построит себе новый корабль-перехватчик, а может быть даже настоящий космический корабль. В любом случае он был просто вынужден ждать, когда его командир обзаведётся новым человеческим телом, да, потом ещё приведёт его в полный порядок и накопит побольше энергида. Только после того, как Жужа пополнила запас энергида, она пришла в себя и спросила:

— Так что же это всё-таки было, Стриж? Нападение?

Полковник Васильев, который ещё не думал об этом, задумался и через какое-то время сказал как-то неуверенно:

— Не думаю. — Помолчав ещё пару минут, он сказал с куда большей долей уверенности в голосе — Нет, скорее всего это была какая-то нелепая случайность. Думаю, что за штурвалом того корабля сидел не опытный пилот, а какой-то новичок, который не сумел правильно оценить ситуацию. Скорее всего он даже не смог определить расстояние, на котором мы находились от него, когда включил свой двигатель. Не знаю, на каком принципе он у этих НЛО работает, но в момент старта пространство эта штуковина позади себя лихо уничтожает и сама исчезает.

Стос, который слушал этот разговор двигаясь в транспортной капсуле в покои Тьювеля, тотчас спросил:

— Так ты считаешь, что это была не атака, Стриж?

— Стос, я считаю, что какая-то девчонка прилетела на Землю не смотря на запрет взрослых дядей и ей очень нужно было порисоваться перед кем-нибудь. — Сказал Стриж и прибавил — В общем эта юная особа, явно, хотела пофорсить перед кем-то хорошо вооруженным и опасным.

Покрутив головой, Стос воскликнул:

— С чего это ты так решил, Шерлок Холмс ты мой деревенский? Сапсан что, сумел разглядеть эту летающую тарелку или ты догадался об этом как-то?

Стриж охотно принялся объяснять:

— Ну, это очень просто, Стос. Если ты посмотришь на то, как эта особа металась из стороны в сторону, то сразу поймёшь, что она даже понятия не имеет о том, как уходить от погони. Говорю же тебе, она просто испугалась, а когда ей показалось, что я то ли вот-вот её сцапаю, то ли что она оторвалась от меня, то врубила форсаж. Или ещё что-то врубила, отчего от моего перехватчика до телевизора доехали одни только уши. Вот и всё, а никакой атаки и в помине не было. Думаю, что эта девчонка и не подозревала о том, что от её выхлопа может быть столько неприятностей. Поэтому, Стос, нам нет никакой нужды объявлять их из-за этого лётного происшествия врагами, зато нам нужно бросить все силы на то, чтобы сделать свои космические корабли действительно невидимыми. Сапсан сумел в конце концов разглядеть этот аппарат в свои гляделки, так что ему и карты в руки.

— Куда-куда ему карты? — Насмешливо спросил Стос — Ты ему эти руки сначала приделать к чему-либо, а уже потом ставь перед ним задачи. Хотя я с тобой вполне согласен. Мы действительно в последнее время только потому их не видим, что они нам не показываются на глаза.

Стриж согласился, сказав:

— Это точно, Стос. Эта космическая девица ведь чем занималась, показала америкосам громадную голографическую проекцию и спокойно летела над ними. Спрашивается зачем?