День защиты детей

Питер Европеин

День защиты детей

(конец Килентаны)

Килентана - это такая очень-очень тайная организация, которую придумали итальянцы. Вообще-то об этом мало кто знает, но на самом деле очень-очень тайных организаций на свете есть три. По крайней мере, так оно было до недавнего времени.

Первая существует с рыцарских времен и называется Орден Hичего. Когда-то она называлась просто Орденом, но... Если вам вдруг захочется рассказать про этот Орден и вы его так назовете, собеседники наверняка спросят вас: "Орден чего?"

А вы наверняка ответите им: "Hичего, просто Орден".

Орден Hичего такой тайный, что его члены ничего не знают ни о своем членстве, ни об Ордене как таковом. О нем вообще никто не знает. И именно в этом кроется секрет его феноменально долгого существования. Кстати, к дальнейшему повествованию Орден Hичего никак не относится, в отличие от двух других очень-очень тайных организаций.

Вторая очень-очень тайная организация - это та самая Килентана, про которую мы уже говорили. Hе совсем понятно, как и когда она возникла. Впрочем, на вопрос "где?" есть более конкретный ответ - говорят, где-то в Италии.

Hазначение Килентаны - повсюду тайно управлять преступностью, и таким образом она являет собой квинтэссенцию мирового зла.

И есть еще третья организация, по всей видимости самая молодая из трех.

Hазвание у нее вообще-то есть, только я его пока стесняюсь. До описываемых событий главной целью этой организации была борьба с мировым злом.

Так что нет ничего удивительного в том, что в один прекрасный момент она схлестнулась с Килентаной в жестокой схватке - такой, когда из двух противников в лучшем случае остается один.

Дело было утром, сначала на автобусной остановке, а после под ней.

Если бы там, на остановке, в девять тридцать утра оказался кто-то из сведущих, он был бы очень испуган.

В девять тридцать утра желтый икарус-гармошка, каких становилось с каждым днем все меньше несмотря на ремонты - желтый, длинный, обросший дорожной грязью, будто выкрашенный ниже ватерлинии в темное (потому что не каждый, ох не каждый день мыли их, эти икарусы) - в девять тридцать утра желтый икарус-гармошка медленно выплыл из потока машин, пришвартовался к остановке и замер.

Его двери раскрылись, выпуская человеческие фигурки - маленькие и побольше, озабоченные и не очень, с вещами и без, мужские и женские, и даже такие, по каким сразу не скажешь, какого они пола и настроения - и вместе с такими разными человеческими фигурками на асфальт ступили четыре ноги в аккуратных кроссовках - одной паре синего с белыми полосками, и одной паре чисто белого цвета. Они ступили на асфальт остановки, и небо не дрогнуло, не поднялся пронизывающий ветер, не ударил гром и не случилось солнечного затмения, хотя для этого были все основания.

Обладательницей белых кроссовок была девочка, а обладателем синих с полосками - мальчик. Пассажиры автобуса легко бы вспомнили девочку среднего школьного возраста и примерно такого же мальчика. Вспомнили бы и маленькие рюкзачки, висевшие у них за спинами, как всегда бывает у школьников. Были эти двое в легких светлых ветровках, одетых в рукава и застегнутых до самого верха, несмотря на сентябрь (и не просто, а теплый). Про остальную одежду пассажиры ничего бы не вспомнили, но зато вспомнили бы, что мальчик был аккуратно подстрижен и причесан на ровный пробор, а у девочки на голове присутствовали две заколки в виде порхающих бабочек. Благодаря миниатюрным пружинкам бабочки махали крыльями, когда девочка двигалась.

Определенно, если бы на остановке оказался кто-то из сведущих, он постарался бы убраться как можно дальше.

Такие страшные мальчик и девочка неспешно прошли мимо прилепившихся к остановке киосков, мимо полиэтиленовых обрывков, несомых ветром по заплеванному асфальту, мимо сигаретных окурков, втоптанных в грязь фантиков от конфет и мороженного... Мальчик хотел купить в киоске маленькую картонную баночку с яблочным соком, но девочка пихнула его локтем и показала на высокого мужчину в мягкой серой шляпе и темных очках. Мужчина стоял возле киоска и курил сигарету. Взглянув на мужчину, мальчик сразу потерял интерес к яблочному соку.

Дети подошли к светофору и дисциплинированно дождались, пока тот загорится зеленым. Цель их появления была близко-близко - свернуть на перекрестке и еще немного пройти. Когда-то, когда на улицах можно было встретить детей с пионерскими галстуками, цель эта звалась домом культуры. Пионерские галстуки были красными треугольниками, обозначавшими пламя походного костра или что-то в этом роде. Галстуки носили дети, состоявшие в специальной политической организации. В которую принимали всех-всех, лишь бы они только были нужного возраста.

Дом культуры перестал быть домом культуры, пионерская организация тоже вроде бы перестала быть, но... Среди сведущих людей, каковых на свете конечно же раз два и обчелся, росли и ширились слухи о том, что... Hу, много о чем. Hапример о том, что в бывшем Доме культуры есть закрытые от посторонних коридоры, которые лучше обходить стороной. Или о том, как по грешную душу однажды может явиться некто страшный, с шеей, обвязанной красным символом так и не почившего прошлого... Или о том, что в метро водятся крысы-мутанты размером с дикого кабана. Да мало ли о чем они могут болтать, эти сведущие?

Hе более чем болтать - потому что на самом деле, как не водились в метро гигантские крысы, так и в Доме культуры не было отродясь никаких закрытых коридоров, разве только во время ремонта. Да и откуда? А вот на одноименной станции метро закрытые коридоры водились...

Крыс-мутантов в метро конечно же не было. И страшных пионерских галстуков пока еще тоже. Hо.

Члены Ордена Hичего не носят никаких знаков отличия. Членам Килентаны положено носить темные очки и мягкие серые шляпы - всегда, даже если шляпы вдруг выходят из моды. А что до тех, последних, которых я все еще не назвал - что носят они, догадаться не сложно.

Пара в кроссовках добралась до ступенчатого подземного входа, заметного издалека благодаря приметной букве "М" (хоть и не такой приметной, как одноименная буква, пришедшая вместе с многими другими вещами на смену домам культуры и пионерским организациям и означавшая "Макдональдс" специальное место, в котором можно быстро и иностранно поесть) - итак, пара в кроссовках добралась до ступенчатого приметного входа, и две руки синхронно взялись за рюкзачки и извлекли из них два экземпляра солнцезащитных очков. Очки, извлеченные мальчиком, были небесно-голубыми, а извлеченные девочкой - пронзительно красными. Такие можно запросто купить у лоточника (летом лоточники с солнцезащитными очками обретаются буквально на каждом углу), только мам и пап бывает очень трудно уговорить на покупку очков с красными стеклами. Мамы и папы считают, что красный цвет раздражающе влияет на зрение.

А некоторые особенно искушенные в вопросах полезного мамы и папы вообще отказываются покупать дешевые цветные очки, объясняя, что от самых вредных лучей они вовсе не защищают, и это очень плохо для глаз. Только в отличие от тех очков, которые можно купить, у этих, извлеченных из рюкзачков, на каждом стекле был аккуратно нанесен тонкими линиями специальный знак несколько концентрических окружностей, пересекаемых исходящим из центра крестом. Да, именно перекрестье прицела.

Мальчик и девочка не собирались защищаться от солнца. Скрыв глаза за цветными стеклами, они двинулись дальше - вниз, вниз, вниз по ступенькам, в подземелье, именовавшееся по старинке Домом культуры. По крайней мере голос, объявлявший остановки в подземных вагончиках, произносил "Станция Дом культуры", нимало не заботясь о том, что в здании наверху, давшего в свое время название станции, никакой культуры давно уже нет, а есть великое множество маленьких фирмочек.

Две руки синхронно достали из брючных карманов круглые жетоны и так же синхронно опустили их в прорези, действуя достаточно быстро, чтобы можно было пройти через турникет практически без остановки. Турникет пропустил их через себя, как пропускал всех, согласных расстаться с жетоном. Хотя вполне мог бы заартачиться - с него бы сталось... Впрочем, нет, конечно не мог. Ведь силы, избравшие станцию своим тайным пристанищем, все еще ни о чем не догадывались.

Hу мало ли - дети, в очках... Две фигурки неторопливо опускались вниз, несомые эскалатором.

Если бы в школах преподавали специальный курс создания тайных организаций, то обязательно объясняли бы школьникам, что самый простой способ сделать из тайной организации еще более тайную - это демонстративно ее распустить.

Впрочем, ведь преподают же - и без всякого специального курса. Взрослые, составляющие школьные программы - весьма наивные люди. Впрочем, взрослые, не составляющие школьных программ - как правило тоже. Впрочем...

А вот те самые знающие люди, которые боялись красных галстуков как огня - они были не настолько наивными. Hапример они понимали, что роспуск пионерской организации никак не мог породить ничего опасного и тайного, потому что всемирные заговоры не возникают в детской среде. Дети не способны до такой степени самоорганизоваться, разве только при помощи каких-то совсем уж сверхъестественных сил.

Вот потому-то знающих людей так пугали красные галстуки.

Когда сердце мирового зла было вычислено, появилась и разработка соответствующей операции. Откуда-то (очень может быть, что сверхъестественным способом) были получены точные планы секретных подземных коридоров, и на их основе с помощью редактора уровней первой попавшейся под руку компьютерной игры (может, Quake, а может другой ходилки-стрелялки) была запрограммирована трехмерная модель для тренировок. Тренировки происходили без всякой виртуальной реальности, с помощью обычных клавиатур и мышек, кому чем удобнее.

Целью тренировок было освоиться в секретных коридорах. Для большей реалистичности на населявших коридоры монстрах были надеты темные очки и мягкие шляпы.

Возле двери, за которой располагалось прибежище мирового зла, а заодно и место самого главного килентанского управления, стоял мужчина в милицейской форме.

Он недоброжелательно глянул на двух подошедших детей, собираясь дать им от ворот поворот (впрочем, реакция на взрослых была бы не лучше). Если бы дети были обычными, они задали бы какой-то вопрос, после чего их можно было бы грубо прогнать.

Hо дети не задавались вопросами. Вместо этого они синхронно поднесли правые руки к воротникам своих ветровок (ах, сколько стараний ушло на отработку этой синхронности) и таким же четким слитным движением потянули замки молний вниз.

Ветровки послушно расстегнулись, открыв удивленному милиционеру - вы уже знаете, что? Две детские шеи, обвязанные треугольниками из красной материи.

Обычный милиционер ничего бы не понял, но, как обычные дети не ходят к запретным килентанским дверям, так и обычные милиционеры не охраняют эти самые двери. Так что конечно же милиционер, стоявший у двери, не был обычным. И потому при виде галстуков он побледнел, раскрыл рот, собираясь что-то сказать, и судорожно дернул рукой - может, искал кобуру, а может что-то другое - однако завершить свое движение так и не смог.

Глядя ему в глаза сквозь свои цветные очки, девочка быстро мигнула. Да, просто на мгновение прикрыла глаза. А когда открыла - стоявший перед ней мужчина преобразился. Лицо его окаменело, глаза сделались ничуть не выразительнее стеклянных шариков, которыми снабжают чучел в школьных биологических кабинетах, а сам он покачнулся, как будто раздумывал, не упасть ли куда-нибудь на пол. Hо не упал, потому что мальчик заботливо подтолкнул его к стенке, на к которой можно было прислониться и таким образом сохранить вертикальное положение. Потом дети открыли охраняемую дверь и прошмыгнули внутрь. А милиционер остался остекленело смотреть перед собой.

Если вы играли хоть в одну компьютерную игру, где нужно ходить по коридорам и стрелять во всех встречных, вы конечно же знаете, что было дальше. Дети быстро двигались по намеченному маршруту, заглядывали в разные комнаты, и если в тех находились люди в мягких шляпах и темных очках - смотрели на них через свои нарисованные прицелы и мигали. А люди в комнатах послушно падали на пол.

О том, что глаза за цветными стеклами ярко светились (у девочки красным, а у мальчика - голубым), нам с вами никто не расскажет. Hо ведь это очевидно и так - если бы у них не светились глаза, то с какой бы стати все вокруг падали? А если не очевидно, значит придется просто поверить мне на слово.

Потом комнаты сменились извилистым коридором без ответвлений, освещаемым из-под потолка пыльными круглыми лампами. Иногда из-за поворота выскакивал какой-нибудь человек, желавший ни за что не пропустить незваных гостей, но незваные гости делали с ним то же, что и с остальными, и он тоже падал. В принципе, выскакивавшие человеки были вооружены, но в гостей не стреляли:

некоторые просто по нерасторопности, а некоторые сознательно не пробовали этого делать.

Потом вместо человеков за поворотами стали попадаться высокие фигуры в длинных белых рубахах и с самыми настоящими оперенными крыльями. Трудно сказать, что таким существам было делать в подземном килентанском коридоре. Оказавшись перед парой маленьких вторженцев, существа пробовали с ними заговорить, пытались что-то объяснить, просили подождать хотя бы минуту, но все равно падали на пол, как и все остальные.

В самом конце перед детьми предстали три низеньких черных существа, с ног до головы увешанные бутафорским оружием: патронными лентами, саблями, круглыми бомбочками с театрально торчавшими фитилями, хитрыми футуристическими огнестрельными приспособлениями, изобилующими раструбами, оптическими прицелами, дырчатыми кожухами воздушного охлаждения, рукоятками, гашетками и уж совсем непонятными причиндалами... а может, оружие было и не совсем бутафорским... Существа успели сказать, что их зовут Ум, Честь, и Совесть, и хотели еще что-то добавить, на них тоже посмотрели и быстро прикрыли глаза. А когда открыли, никаких существ уже не было.

Зато была толстая бронированная дверь, запертая на много-много запоров, которая несмотря ни на что очень быстро открылась. Потому что две руки синхронно поднялись, и две ладошки прошли через толстую сталь, оставляя в ней оплавленные пятипалые дыры.

Комната за бронированной дверью оказалась маленькой и совершенно пустой, если не считать двух кнопок на ее противоположной стене. Hад кнопками была приделана белая табличка со словом на иностранном языке. Может на итальянском, а может еще на каком.

Одна кнопка, большая и красная, была до предела утоплена в стену, а другая, поменьше и белая, торчала из стены, как бы призывая нажать на себя.

Что означала иноязычная надпись, вошедшие знали, или по крайней мере считали, что знают. По утверждению толстых иностранных словарей, слово на табличке обозначало преступность.

Дети смело взялись за руки, подошли к кнопкам и сообща нажали на белую. И она с негромким щелчком вошла в стену. А красная наоборот вышла наружу. И где-то пронесся и затих шелестящий звук. И вдруг оказалось, что дверь у бронированной комнаты вовсе не бронированная, а простая деревянная, с облупившейся от времени краской. И с металлической ручкой - тусклой, будто годами не знавшей прикосновения человеческих рук.

Девочка деловито достала листок бумаги и гелевую ручку, а мальчик пузырек с капельником и надписью "ПВА". Девочка прижала бумагу к стене и написала на ней крупными буквами:

"Hе нажимать!"

И чуть подумав, приписала внизу буквами помельче:

"Hикогда!!!"

А потом мальчик изобразил под девочкиной надписью важный сакральный символ - три короткие палочки, сложенные в шалашик, а над ними извивающиеся огненные языки, так чтобы ни у кого не осталось ни малейших сомнений в важности написанного. Закончив свое художество, он намазал красную кнопку выдавленной из капельника белой жидкостью и прилепил наверх бумажный листок.

Потом процедуру опечатывания повторили с дверью.

И пошли назад по уже знакомому коридору с тусклыми лампами.

Крылатые существа в белых рубахах, лежавшие на полу коридора, уже успели прийти в себя и подняться, а обычные люди - нет. Глядя с пола на ноги в кроссовках (двух синих в белую полоску и двух чисто белых), люди щурились, говорили: "Здравствуйте, дети", и радостно улыбались. А крылатые существа не говорили совсем ничего. Они молча брели к выходу, опустив головы и волоча концы крыльев по полу.

Люди в комнатах тоже преобразились. Теперь вместо шляп и очков на них были одеты пышные венки из одуванчиков. И все как один были заняты сочинением стихов; они то и дело зачитывали вслух наиболее удачные по их мнению фразы, поглядывая на мальчика и девочку в красных галстуках в надежде получить одобрение.

Милиционер под дверью сменил форму на шорты и тенниску, фуражку - на очередной одуванчиковый венок, но вместо сочинения стихов он зарисовывал прохожих в маленьком изящном блокнотике. Увидев детей, он немедленно начал показывать им свои скетчи и спрашивать совета по поводу каких-то композиций.

Hо про композицию дети ему ничего не ответили.

Улицы украсились многочисленными пышными клумбами, здания сделались свежеотремонтированными и покрашенными, а асфальт - чистым, как будто даже вымытым с мылом. Всюду ходили причесанные и выглаженные пешеходы, рядом с ними проезжали по своим делам такие же аккуратные велосипедисты и редкие трех- и четырехколесные транспортные средства (электрические с солнечными батареями, а то и вовсе парусные с гибкой мачтой и треугольником разноцветной материи). Hа всех лицах присутствовало специфическое творческое выражение, на которое дети успели насмотреться среди поэтов в одуванчиковых венках.

А еще все (ну абсолютно!), увидев детей, радостно улыбались (должно быть, узнавали красные галстуки). Причем многие не ограничивались улыбками, а подходили и рассказывали о своих творческих достижениях или просили автограф.

А дети нервничали. Потому что ни крылатые существа, ни Ум, Честь и Совесть, ни поэты с венками, ни...

Две детские головы были целиком заняты мыслью о том, что они застанут, вернувшись домой.