Дело о Черном Удильщике

Дело о Черном Удильщике

Глава 1

Смерть — дело личное

Занимался рассвет, и первый луч карликового солнца, родившегося всего месяц назад, упал на выцветшую кипу бумаг в кабинете Марван и выел с них текст, словно хищная рыба кусочки падали с морского дна. В помещении царил беспорядок: на кофейном столике возле входной двери валялись газеты со следами многочисленных чашек кофе, хлебные крошки, фантики от конфет «Усатый сом», огрызок карандаша и затвердевшая грязно-зеленая жвачка. В дальнем углу комнаты чернел книжный шкаф, соседствующий с глубоким и потертым кожаным креслом. Напротив стоял диван цвета грязного болота.

Раздался стук в дверь. Тишина всколыхнулась, приводя в движение дрейфующие по комнате пылинки. Стук повторился. Затем из-за двери послышались ругательства и звон вставляемых в замочную скважину ключей.

— Чёрт возьми, когда я уже привыкну, что старик Карпун умер! — пробормотала Марван, придерживая подбородком стопку неподшитых дел, которые норовили выпасть у нее из рук. Женщина толкнула пяткой дверь так, что та гулко захлопнулась, а стекло, составляющее значительную её часть, заходило ходуном.

— Господин Карпун! — прокричала Марван в пустоту комнаты. — Знайте, я до сих пор отношусь к вам с уважением, как к главному детективу округа Тайных озёр. Но неужели нельзя было перед смертью разобрать все эти чёртовы дела⁈

Марван разомкнула руки, и груда папок с глухим стуком рухнула на рабочий стол, который уютно устроился около окна. Взгляд упал на дверь ровно в тот момент, когда наружная вывеска, отвалившись, звякнула о кафель.

«День обещает быть длинным», — подумала женщина, и каблуки её крепких сапог застучали в сторону выхода из кабинета. Прикрепляя табличку на место, Марван непроизвольно пробежала глазами по надписи: «Старший детектив Карпун. Округ Тайных озёр города Пучина».

Задержавшись на пороге, женщина пару секунд оглядывала пустоту, образовавшуюся в помещении после смерти наставника. Без старого, вечно брюзжавшего карпа здесь стало неуютно.

Для Марван его уход не был неожиданным. Каждый день она подмечала новые изменения в старшем детективе. Сам он настойчиво делал вид, что не замечает, как глаза его начали мутнеть, приобретая оттенок позолоты, что по тыльным сторонам ладоней, пожирая морщинистую кожу, поползла чешуя, а челюсть стала выдаваться вперед, обнажая два маленьких отростка, напоминающих усы. Немногочисленные сотрудники агентства старательно делали вид, что не происходит ровным счетом ничего страшного. Каждый занимался своими обязанностями, лишь изредка бросая на коллег взгляд, полный смиренного понимания. Рита всё так же со звоном бросала трубку телефонного аппарата, заканчивая разговоры: «Да, я передам господину Карпуну. Нет, к сожалению, он не может сейчас ответить, всего доброго, до свидания!» Занимаясь бухгалтерской волокитой, Рита всё реже отнимала глаза от бумаг и всё ниже склоняла голову, словно не желая быть соучастницей происходящего. Хек же, работающий детективом в штатском, сократил и без того редкие визиты до телефонных звонков. Привыкший к отчетам, он всегда отзванивался детективу Карпуну, но однажды, получив вместо прямых указаний лишь булькающие звуки из открываемого рта, перешел на номер Марван.

«В конце концов, — думала женщина, — это неизбежно ждёт каждого из нас». Никто не знал, как правильно реагировать на мутации, которые старость приводит с собой за руку, но в Пучине и всех её четырех округах точно не было принято разглагольствовать на эту тему и уж тем более указывать умирающему на то, что скоро в арсенале доступных ему выборов останется только две малоприятные дорожки.

Округ Тайных озёр — это топкое, вечно дождливое место, где утра мало чем отличаются от вечеров. Но то утро Марван запомнила очень хорошо. Солнце достигло двухмесячного возраста и сияло, пробиваясь сквозь свинцовые тучи, которые задевали шпили кирпичных зданий. Дождя не было, но в выбоинах мощеных дорожек по-прежнему стояли грязные коричневые лужицы, отражающие свет уличных фонарей. Подняв воротник пальто, женщина ловко маневрировала среди прохожих, которые, по её разумению, опаздывали на работу, как и она сама. Младший детектив ускорила шаг. Еще немного — и её взгляду откроется вид на здание, где расположен главный офис детективного агентства округа Тайных озёр. Место, где она проработала десять долгих лет. Место, которое втайне от всех она считала своим вторым домом.

Завернув за угол, Марван остолбенела. Около центрального входа, задрав головы, недвижно стояли Рита и Хек. Женщина машинально скользнула взглядом по окнам здания. На втором этаже, за мутными стеклами, утопая в кожаном кресле, сидел старший детектив Карпун. Сидел так же, как и вчера, когда она, попрощавшись с ним в конце рабочего дня, тихо затворила за собой дверь, так и не услышав ответа.

Хек и Рита обернулись на стук каблуков Марван. Луч солнца, упавший на их лица, выхватил пучки мелких морщинок в уголках глаз. И без того серые лица пропитались застывшим отчаянием. «А ведь они тоже немолоды», — с удивлением подумала детектив, но вслух съязвила:

— Если бы пошел дождь, вы бы спрятались под козырьком?

Сдвинув черные брови к переносице, женщина посмотрела на коллег так, как смотрят на кусок очень дорогой, но случайно протухшей рыбы — с сожалением и злостью.

— Мы… мы, — заикаясь, проговорила Рита, — мы ждали тебя, чтобы зайти вместе.

Перед глазами Марван возникла картинка: главный бухгалтер и по совместительству секретарь детективного агентства Рита Навага, едва завидев мёртвого начальника в окне офиса, разворачивается на пятках, и её красные резиновые сапоги удаляются, мелькая в бледном зареве холодного утра. «Эта рыжая ведёт еще несколько фирм, без работы не останется, — подумала Марван. — Но она всё еще здесь». Хек источал стойкий запах перегара и чуть заметно покачивался на ветру. Он не смог бы убежать, даже если бы захотел. Брови Марван расслабились:

— Ладно. Идите за мной.

В офисе было тихо. Из кабинета старшего детектива доносилось мерное тиканье часов, воздух был густой, как застоявшаяся вода, а время, казалось, замерло на месте. За мутным стеклом двери угадывались очертания обстановки. Как и входная, дверь в кабинет господина Карпуна оказалась незаперта. Марван медленно толкнула её, и та с лёгкостью поддалась. Старший детектив сидел в кресле, и издалека казалось, что он уснул за размышлениями о деле, за которое взялся накануне. Шляпа его чуть сползла на лоб, погружая лицо в тень, а голова подалась вперед, повиснув на массивной шее. Ворот белоснежной рубашки был расстегнут на несколько пуговиц, а узел галстука сильно расслаблен, и тот свисал ненужным, безжизненным лоскутом ткани. Руки были сложены на животе, пальцы сплелись в замок, и в свете утреннего солнца на них то и дело поблескивала чешуя.

— Старший детектив? — еле слышно проговорила Марван. Ее голос охрип, и женщина, откашлявшись, крикнула: — Господин Карпун!

Старик не пошевелился. Рита тихонько пискнула и шагнула назад, приложив дрожащую руку ко рту. Хек, осев на диван приемной, порывисто выдохнул.

— Стойте в коридоре, — скомандовала Марван и перешагнула порог кабинета.

Женщина была неправа: кое-что с момента её вчерашнего ухода изменилось. Детектив переоделся и развернул кресло так, чтобы из окна видеть город. На нём был его лучший и единственный костюм. Марван узнала его сразу, потому что синяя ткань в серую клеточку всколыхнула волну неприятных воспоминаний. Она вспомнила, как наставнику позвонила двоюродная тетка и сказала, что его дочь выходит замуж всего через несколько дней. Детектив так и не получил приглашения, но в назначенную дату явился на работу ни свет ни заря, в новом парадном костюме в серую клетку и до блеска начищенных туфлях. Целый день просидел у себя в кабинете, сверля взглядом телефонный аппарат. Рита старательно отклоняла все пустяковые звонки и не переводила их на линию начальства. Старик был готов выбежать из здания в любой момент, но ему так никто и не позвонил.

К концу рабочего дня Марван достала из своего рабочего шкафчика заранее приготовленное простое, но стильное черное платье и переоделась прямо в офисе. Накинув пальто, женщина постучалась в кабинет старшего детектива и вошла, чтобы попрощаться. Карпун расплылся в рабочем кресле, устремив взгляд в окно.

— Идёшь на свидание? — повернув к Марван грузную голову, булькнул руководитель.

— Вообще-то уже нет, — поджав губы, процедила она. — Когда я сказала, что нужно забрать меня с работы и назвала адрес, болван просто положил трубку.

Старик и женщина помолчали. Марван, потеребив ткань воротника, окинула себя придирчивым взглядом:

— Я надевала это платье уже трижды и никуда не пошла. Сдается мне, если и сейчас не получится, придется оставить этот наряд для похорон.

Старший детектив издал негромкий смешок и, вставая, проговорил:

— В таверне «Ленточный червь» разливают отличный жмых.

Они оба знали, что Марван никто на свидание не звал…

Из воспоминаний женщину вырвал запах запёкшейся крови.

Подойдя ближе, она увидела на белоснежном воротнике россыпь алых капелек. Марван набрала в легкие побольше воздуха и осторожно протянула руку к отворотам рубашки. Отогнув хрустящую ткань, она лишь утвердилась в своей догадке: на шее старшего детектива, прорезая щетинистую поверхность загрубевшей кожи, сформировались жабры. Марван посмотрела через плечо на стоящих в дверях Хека и Риту.

— Он задохнулся, — бросила она в пространство комнаты, в котором моментально образовалась дыра. Теперь, незримая, она всегда будет присутствовать в кабинете, пока память тех, кто знал старшего детектива, не угаснет.

Выйдя из кабинета и захлопнув за собой дверь, женщина бросила взгляд на измученных и испуганных коллег:

— А теперь слушайте внимательно. Я скажу это всего один раз, и никто из вас никогда не будет повторять это вслух. Я бы запретила даже думать об этом, но, к сожалению, это вне сферы моего влияния. — Она сделала паузу, убедившись, что товарищи поняли её настроение. — Старший детектив был хорошим наставником и другом. Смерть, которую он выбрал, — смерть храброго человека, принявшего свою участь без истерик. Карпун никогда не был трусом, и то, как он ушел, лишь подтверждает это. Мне плевать, какое мнение пропагандирует Департамент Объединенных Видов. Детектив решил задохнуться, а не упасть в ближайшую заводь, разгребая илистые отходы руками, и превратиться в безмозглую рыбу. Он решил остаться старшим детективом округа Тайных озер. Мы, как его сем… команда, должны уважать сделанный им выбор, даже если наше мнение отличается от его собственного. Скоро тут появятся представители прессы со всех четырех округов Пучины, и я прошу вас обоих следить за каждым своим словом. Именно по нашей реакции на произошедшее люди будут выстраивать свои. Мы не можем контролировать злые языки, но я прошу отдать дань уважения человеку, под началом которого мы все так долго работали.

Хек и Рита не стали отвечать — в целом, потому что во всём были согласны с Марван.

Когда настал день похорон, женщина вынула из шкафа то самое черное платье и, с горечью усмехнувшись своим мыслям, отправилась на окружное кладбище. Напрасно Марван билась с общественными устоями: старшего детектива округа Тайных озер всё равно похоронили на земле самоубийц.

— Опять стоишь на пороге своего кабинета, глядя в пустоту? — охнула Рита, закрывая зонт, с которого на кафель лилась вода. — Ты меня напугала, Марв. Я думала, ты еще в дороге.

Рита заглянула подруге в глаза, и та вышла из оцепенения:

— Хотела подшить старые дела, чтобы убрать их с глаз долой, поэтому пришла пораньше. Там что, идёт дождь? — изумилась Марван.

— Да, странная у нас погода в этом квартале, — Рита пожала плечами. — Может, в следующем повезёт больше?

Женщины рассмеялись. Рассмеялись так, как смеются люди, умеющие ценить редкие моменты легкомысленного веселья.

Глава 2

Заводь смерти

Марван барабанила пальцами по столу. «Еще один однообразный день, который я положу в копилку своей прожитой жизни», — с сожалением подумала женщина, глядя на аккуратно сложенную стопку подшитых папок. Из приемной доносилось мурлыканье Риты — она напевала себе под нос веселую песенку:

Усатый сом

Пришел в мой дом,

Усатый сом

Украл тайком

Колье, кольцо и капитал,

Но детектив его поймал.

Дверь в кабинет отворилась, и Рита, все еще напевая, проскользнула вглубь комнаты с подносом в руках и поставила его на стол, чуть не придавив пальцы Марван.

— Извините, старший детектив, я без стука, — улыбнулась девушка, лукаво поглядывая на подругу. — У меня руки заняты.

Оглядев печенье, аккуратно разложенное в красивой пиале, и две дымящиеся чашки кофе, Марван изумилась:

— Где ты всё это взяла?

Лицо Риты притворно вытянулось:

— Чайный сервиз достался мне от родителей, сейчас такие уже не в моде, а печенье продаётся в лавочке на углу Икорной улицы. — И, не увидев на лице старшего детектива абсолютно никаких эмоций, секретарша уточнила: — Там, где в прошлом году бешеные собаки загрызли сумасшедшую старуху.

Марван закатила глаза. Рита плюхнулась в кожаное кресло, размахивая перед собой печеньем, крошки которого летели в разные стороны.

— Да и вообще, Марв, грех жаловаться на низкие показатели преступности! Если в округе ничего не происходит, это свидетельствует о слаженной работе агентства!

Марван, не притронувшись к еде, встала и подошла к окну. Город жил своей размеренной жизнью: дождь кончился, люди не спеша прогуливались вдоль кирпичных домов, стуча каблуками по мощеным дорожкам. В кабинет из приоткрытого окна доносился запах выпечки. С высоты второго этажа женщина даже смогла разглядеть лягушку, взобравшуюся на бордюр погреться на солнце.

Из соседнего двора, шатаясь, вынырнул мужчина. «Даже пьяницы нынче счастливы», — подумала Марван. Но, присмотревшись, она неожиданно узнала Хека. Что-то в его петляющей походке насторожило старшего детектива. Прижимая руку к левому боку, Хек споткнулся. Шляпа его полетела на проезжую часть, а сам он, издав короткий вскрик, рухнул на колени. Его пальто было грязным, а из распухшего носа текла кровь.

Марван кинулась на улицу. Рита, не понимая, что происходит, побежала за ней. Женщины подоспели к Хеку в тот момент, когда он обессиленно рухнул на крыльцо агентства. Подхватив его под руки, они поволокли детектива в офис.

— Рита, принеси воды и закрой входную дверь! — скомандовала Марван, усаживая коллегу в кресло. — Хек, ты ранен? Кто это сделал? — взволнованно спросила она.

Хек уронил голову в её ладони:

— Щучьи дети! — пролепетал мужчина, хватая Марван за запястье. — Дилетанты! Набросились на меня толпой!

Женщина с ужасом поняла, что у Хека на руке не хватает одного пальца.

— Рита! — во весь голос крикнула старший детектив. — Неси сюда аптечку! Быстрее!

Капли густой бордовой крови текли по запястью Марван, скатываясь в рукав её рубашки.

Рита спокойно вошла в кабинет. На её лице не было ни капли волнения. Она опустилась на колени рядом с Хеком, мягко отодвинув от него Марван, натянула резиновые перчатки и оглядела детектива в штатском. Достала из аптечки стерильную повязку и аккуратно приложила ее к месту, где раньше был мизинец.

— Боевая рана, милый! Поздравляю! — подбодрила она Хека. — Не каждому так везёт! — Хек едва заметно улыбнулся, откинув голову на мягкую спинку кресла. — А теперь, дорогой, постарайся немного потерпеть. — С этими словами Рита ладонью надавила на обрубок пальца. Повязка вмиг пропиталась кровью. — Марван, будь добра, — сдержанно сказала секретарь, — принеси мой зонтик и вызови карету помощи.

Старший детектив, завороженно наблюдающая за движениями Риты, только кивнула. Задавать вопросы было некогда.

— Держи её выше, вот так, — приговаривала Рита, обездвиживая руку Хека и приматывая к ней бинтами зонт. — Кровотечение остановилось, это хорошо.

Детектив в штатском приоткрыл один глаз:

— А почему ты про палец не спрашиваешь? Думаешь, я потерял его, как ключи от твоей квартиры?

— А ты не потерял? — поинтересовалась девушка.

За окном раздался клаксон кареты помощи.

— Я две недели не стриг ногтей! — воскликнул Хек. — А ублюдки всё равно забрали мой палец в качестве трофея!

На следующее утро на рабочий телефон Марван поступил звонок.

— Старший детектив? Здравствуйте. Вас беспокоит главный врач окружной больницы. Так как господин Хек не оставил больше никаких контактов, я решил позвонить ему на работу. Надеюсь, я вас не отвлекаю? — осведомился врач.

— Нет. Говорите, — бросила Марван.

В трубке наступило секундное молчание. Хотя Карпун не был родственником Марван, его знали по той же манере отрезать от предложений лишнее. «Наверное, эта сухость — издержки профессии», — подумал врач и, откашлявшись, продолжил:

— Дело в том, что господин Хек, скажем прямо, один из самых несговорчивых пациентов за всю мою практику. — Не услышав в трубке какого-либо подтверждения, мужчина помолчал и продолжил: — Во-первых, он был категорически не согласен с лечением…

— Доктор, — перебила старший детектив, — давайте опустим моменты вашего негодования и перейдем к сути.

В трубке снова воцарилось молчание. Марван буквально слышала, как крутятся шестерёнки в голове человека, находящегося на том конце провода.

— Что ж, если коротко, то господин Хек ушел, не забрав своих вещей. Не могли бы вы прийти за ними сегодня? В противном случае нам придется отправить их на утилизацию.

Марван открыла рот, чтобы ответить, но в трубке раздались короткие гудки — главный врач округа Тайных Озер довольно быстро освоил навык сокращения предложений.

Выходя из кабинета, женщина увидела, как секретарша, зажав телефонную трубку плечом, что-то быстро записывает в блокнот. Даже за десять шагов было слышно, как кто-то надрывно кричит Рите в ухо. Девушка положила трубку, но телефон зазвонил снова.

— На улице Белых Китов демонстранты швыряют в окна «коктейли рыба-молот». Несколько квартир пострадали. В основном, разбиты стекла, ничего не воспламенилось. Слава Трём Сомам, люди отделались лёгким испугом.

Если Марван и была удивлена, то не подала виду.

— Я как раз иду в сторону улицы Белых Китов, в окружную больницу, — сказала она, открывая карманный блокнот. — Назови точные адреса пострадавших.

Старший детектив выбежала прежде, чем Рита успела выпытать у нее хоть какие-то подробности.

К полудню улицы округа Тайных Озер опустели. Ядовитые языки, словно ветер, разносящий запах гниющей рыбы, проникли в каждый дом через открытые щели, чтобы принести зловоние дурных вестей. Марван шагала по пустынной аллее, вслушиваясь в тишину. Молчание эхом отражалось от пустот души детектива и металось из стороны в сторону, словно в поисках чего-то живого, способного ответить. Марван поежилась. Узкая улочка, по которой шла женщина, была увита зеленью: морской плющ полз по стенам, устремляясь вверх, к прямоугольнику солнечного света, а мох облепил каменную кладку, гуще обосновавшись в тенистых углах. По обе стороны аллеи в дубовых бочках, контейнерах из-под мусора и старых цветочных горшках громоздились раскидистые растения с широкими толстыми листьями. Детектив замедлила шаг. Дома смыкались, образуя длинный и узкий коридор. Подняв голову, она увидела в окнах плотно задернутые, слегка колышущиеся занавески. Маленькие желтые фонари, висящие вдоль крыш на перекрученных проводах, лихорадило в потоке электрических перебоев, и они то и дело гасли. Вдруг в лоне переулка из ниоткуда возник мальчишка. Его как будто толкнули в спину, и он споткнулся, ошарашенно оглядываясь по сторонам, а потом нашел взглядом Марван. Каблуки её сапог тут же впечатались в землю. Глаза мальчугана (на вид ему было одиннадцать) настороженно бегали, а в руке он сжимал зажигательную смесь «коктейль рыба-молот». Нутро бутылки, заткнутое ветошью, пылало, раскаляя стекло, готовое вот-вот взорваться. Время замедлилось. Мальчуган перевел взгляд на свою руку, словно видел её впервые. Оказалось, что пальцы крепко сжимали смертоносный снаряд. Пламя отразилось от круглых стекол очков, обрамленных черной оправой. Во взгляде читался испуг, смешанный с удивлением.

— Слушай сюда, сопляк, — осторожно начала Марван, медленно снимая с себя пальто. — Если не хочешь, чтобы тебе оторвало руку, медленно вытяни её перед собой и дай мне спасти твои пальцы, которыми ты ковыряешь в носу. Кивни, если понял.

Юнец, сглотнув, качнул головой и осторожно вытянул дрожащую руку. Старший детектив сделала несколько шагов навстречу. Мальчуган не двинулся с места, с надеждой глядя в голубые глаза Марван. Она резко накинула свое пальто на вытянутую руку.

— Разжимай, черт возьми! — крикнула женщина.

Пальцы рыжеволосого мальчугана расслабились, и Марван, отбросив одежду в сторону, закрыла юного бандита собой и присела от приглушенного взрыва сзади. Детектив прижала извивающегося ребенка так крепко, как только могла. Его рыжие вьющиеся волосы пахли табачным дымом и мужским одеколоном. Ни то, ни другое не было свойственно отпрыскам его возраста.

— Отпусти, карпатая! — вопил рыжеволосый. — Я не виноват! Я не хотел! Они заставили!

Извернувшись, мальчуган больно куснул Марван за пальцы, и та была вынуждена ослабить хватку. Малолетний преступник кинулся наутёк. Марван подметила, что шнурки его ботинок развязаны, и вскоре мальчишка, споткнувшись, упал навзничь. Старший детектив выпрямилась и крикнула:

— Принеси самую вкусную козявку своей матери, щучий сын!

— Пошла ты! — раздался удаляющийся ответ, и юный бандит скрылся в проулке.

Старший детектив мотнула головой, словно отряхиваясь от мыслей. «Срезать путь через Зеленую аллею было не лучшей идеей. Рассадник ягодных наркоманов, бандитов и беспризорников. Но когда твою голову посещали блестящие мысли?» — пробормотала Марван, прижимая к губам укушенные пальцы. Бросив холодный взгляд на тлеющее пальто, женщина одернула рубашку. Вдалеке, в маленьком прямоугольнике смыкающихся домов, маячил рыбацкий порт со снующими туда-сюда матросами. Выйдя на свет из темноты переулка, Марван вскинула руку, загораживаясь от яркого солнца. В нос ударил запах соленой воды, мокрого дерева и пота. Чайки кружили над затянутыми сетями с рыбой, которые были свалены вдоль причала. То и дело пикируя, птицы целились в мелкую рыбацкую сетку, пытаясь ухватить легкую добычу за хвост. Марван сделала шаг вперед, но, все еще ослепленная бликами, наткнулась на спину сидящего на причале матроса.

— Извините, я вас не увидела, — оправдалась женщина.

Старик, прикуривая трубку, развернулся вполоборота и посмотрел на старшего детектива. Половина его лица, обращенная к Марван, была покрыта белесой, искрящейся на солнце чешуей. Зрачок, затянутый матовой пленкой, по привычке дернулся и остановился, когда здоровый глаз вперился в её засвеченное лицо. Выдохнув табачный дым, моментально улетевший в сторону моря, старик рассмеялся и произнес:

— Никто не может быть глупее, чем червь, пытающийся спасти ворона от смерти.

Марван с отсутствующим видом полминуты изучала желтые зубы рыбака, который заливался хриплым смехом. «Нужно было ехать на машине», — подумала детектив, доставая карманный блокнот, чтобы сверить правильность адресов. Старая привычка, еще с академии, частенько гнала женщину на частное патрулирование улиц. Еще тогда, во времена учебы, Марван привыкла ходить только пешком. «Как ты надеешься узнать, что происходит в твоем округе, если не будешь гулять по его улицам?» Детектив вспомнила проницательный, сверлящий взгляд Карпуна, который ждал её ответа на свой вопрос. Только что поступившая на службу девушка, смерив тучного наставника взглядом, с улыбкой произнесла: «Так вы попросили у Департамента помощника для того, чтобы он избавил вас от бремени частых одышек?» От такой дерзости Марван глаза старшего детектива округлились, но уголки его губ все равно предательски дернулись вверх. Глядя на нее, Карпун как будто смотрел в зеркало и видел искаженное отражение себя самого.

— Переписала бы ты из своего красивого блокнота заметочки куда-нибудь ещё, — откашлявшись, выдал слепой матрос. — Потеряешь.

Детектив нахмурила брови и, ничего не сказав, двинулась в глубину дворов к небольшим двухэтажным постройкам, где демонстранты устроили дебош.

— Так вы утверждаете, что это были люди из коалиции? — спросила Марван, разглядывая скол на посеревшей чашке, в которой дымился слабо заваренный чай. По его поверхности медленно дрейфовали едва заметные белые разводы.

— Кому ж еще быть? Чокнутые фанатики! — хмыкнула хозяйка квартиры, прикуривая сигарету.

— Насколько мне известно, члены коалиции не единоверцы, их объединяют лишь общие… — Марван помедлила, подбирая слова. — Общие взгляды на конкретные вещи.

Женщина, облаченная в розовый махровый халат, подошла к окну. Вытянув руку через разбитое стекло, стряхнула пепел прямо на улицу.

— Это вы о тех воплях, с которыми они выходят на улицы? — Выбросив окурок, пострадавшая сделала вид, что держит рукоятку плаката, и пробасила: — «Выбор смерти старикам!», «Заводь смерти — не могила», «Ваша мама — ваша рыба!»

Марван подняла ладонь:

— Достаточно. — Розовый халат, потупившись, замолчал. Детектив продолжила: — Почему вы решили, что это были именно они? Вы узнали кого-нибудь?

— Не-е-е, они же все на одно лицо, — протянула женщина, — серые и тощие, как креветки! Эти были вроде на них похожи.

— Напомните еще раз, под запись, как все произошло? — спросила старший детектив, доставая блокнот.

— Я готовила завтрак. Уже рассвело, — подумав немного, проговорила женщина. — Честно признаться, я кое-кого ждала. Только этот обалдуй постоянно теряет ключ от входной двери, который я ему даю. Поэтому, услышав какие-то звуки в гостиной, я не испугалась: он всегда стучит в окно, если не может войти. Заскочив в гостиную, чтобы махнуть ему рукой, я увидела, что стекло разбито, на полу валяются осколки от бутылки, а за окном слышится топот удаляющихся ног. Я подбежала посмотреть. — Пострадавшая увидела, как Марван поджимает губы, и поспешила закончить рассказ: — Я видела их только мельком. Несколько худых человек с прозрачными лицами. По-моему, среди них были даже дети.

Пройдя на середину комнаты, Марван присела около темного пятна на ковре, где разбилась бутылка. Поводив пальцами по ворсу, детектив поднесла их к носу, чтобы различить запах. «Это что, простой жмых?» — удивилась про себя женщина. Повертев разбитое горлышко в руках, старший детектив прочитала надпись на кольеретке[1]: «Водяной удав». Крепкий Жмых. Таверна «Китовый ус».

— Спасибо за уделенное время, — направляясь к выходу, поблагодарила она хозяйку квартиры. — Секретарь агентства уже доложила Департаменту о случившемся, в скором времени к вам приедут и заменят стекло. А пока постарайтесь не выглядывать из окна слишком часто. До свидания!

— Но вы не притронулись к чаю! — крикнула женщина вслед уходящей гостье.

Ответом ей послужил лишь хлопок закрываемой двери.

Марван обошла всех пострадавших, но они были слишком напуганы, чтобы что-то запомнить. Некоторые жаловались на коалицию и просили разобраться с демонстрантами, которые устраивают сборища у «Заводи смерти», а потом разбредаются в жилые дворы. Старший детектив лишь послушно кивала: она понимала, что в Департаменте Объединенных Видов знают о коалиции, именующей себя «Благая медуза», и что она существует с их разрешения. От внимания Марван не ускользнуло и то, что, когда народное возмущение по поводу «Заводи» раздувалось, словно брюхо рыбы фугу, и готово было лопнуть, забрызгав потрохами дорогие костюмы, демонстранты группами рассыпались по городу, скандируя пропагандистские лозунги. Некоторые люди выходили из своих домов, шли вместе с ними, выкрикивая «Заводь смерти — не могила!» «Ваша мама — ваша рыба!», а после с чувством выполненного долга расходились и, умиротворенные, замолкали. Но, несмотря на явные противоречия, члены «Благой медузы» всегда оставались сплоченными и принимали в свои ряды только тех, кто балансировал на тонкой грани фанатизма. От этого простые люди ошибочно полагали, что коалиция — это группа одержимых, поклоняющаяся одним им ведомому богу. По правде говоря, такое впечатление они и производили.

За размышлениями старший детектив не заметила, как уперлась в здание окружной больницы. Толкнув большие двери, женщина вошла в просторный холл. За стойкой администратора сидела молоденькая медсестра. Возле нее, что-то старательно объясняя, стоял врач.

— Старший детектив Марван Катран. Я пришла за вещами своего коллеги, — отчеканила женщина и, подумав, добавила: — Здравствуйте.

Разговор тут же смолк, и две пары глаз уставились на Марван.

— О, это вы! — скрывая изумление, выговорил мужчина. — Приятно познакомиться, я Сибас Лаврак — главный врач этой больницы. Прошу, пойдемте со мной.

Мужчина был молод и хорош собой: каштановые волосы лежали на его голове аккуратными завитками, он был гладко выбрит и отлично сложен. Сквозь рукава его халата Марван даже разглядела рельеф мышц. Не то, чтобы она смотрела специально, просто некоторые вещи невозможно оставить без внимания. Рядом с ним Марван казалась себе незначительной и маленькой. Они вошли в кабинет с табличкой «Утилизация», и главный врач вручил Марван небольшую коробку из плотного картона. При этом мужчина слегка коснулся пальцами ее руки, отчего щеки Марван неконтролируемо вспыхнули. К стыду старшего детектива, Лаврак сразу же это заметил:

— С вами все в порядке, госпожа Катран? У вас наблюдается нездоровый румянец.

— Со мной все хорошо, — отрезала Марван, презирая в себе стихийность реакции. — Спасибо, мне пора идти.

Она сунула коробку, в которой что-то звякнуло, под мышку и развернулась на каблуках к выходу. Главный врач едва заметно приподнял бровь:

— Вы уйдете, так и не поинтересовавшись состоянием своего подчиненного?

Марван, пытаясь скрыть пылающие щеки, бросила через плечо:

— Спрошу у него лично. До встречи. То есть, всего хорошего!

Выйдя на свежий воздух, женщина глубоко вздохнула. Вечерело. На улицах начали зажигаться фонари, бросая мягкие отблески на мощеные улочки. Поднялся легкий ветер, и старший детектив поежилась, вспоминая о пальто, которое пало в сражении с «коктейлем рыба-молот». На сегодня оперативную работу можно было считать законченной, но у детектива остался еще один пункт, который требовал внимания.

Усталость вкупе с голодом настигли старшего детектива неожиданно. Женщина замедлила шаг. Со стороны казалось, что она просто прогуливается по вечернему округу. Выйдя из фешенебельного района, где находилась окружная больница, старший детектив вернулась к двухэтажным постройкам. В некоторых окнах уже желтел огонек зажженных ламп. Из приоткрытых створок на улицу лились музыка, смех, звон тарелок и ругань. Пахло толченой картошкой, жареной рыбой и свежей зеленью. От голода начало сводить желудок. Марван даже не помнила, когда в последний раз что-то готовила. Только сейчас она поняла, что Рита всегда собирала на работу два обеда — для себя и для нее. Детектив не была неблагодарной, она всегда от души говорила подруге спасибо, но Марван никогда не задумывалась о том, что Рита тратила на заботу о ней свое личное время. Женщина поклялась самой себе сделать Рите стоящий подарок. Она шагала по сырым доскам вдоль причала, который тянулся вперед, насколько хватало глаз. Всего в округе Тайных Озёр было три действующих пристани и одна заброшенная. Все, кроме последней, имели большую протяженность, п-образную форму и выходили в открытое море. По периметру тянулись ряды просевших от сырости домов. Улица Белых Китов обосновалась на одной из сторон буквы «п» и тянулась так далеко, что потребовалось бы целых сорок минут, чтобы достигнуть её окончания. И на ней всегда был нежилой участок, находящийся под крышей, обнесенный железной изгородью с бортиками. Это место напоминало трибуну, откуда люди некогда смотрели на представления. По крайней мере, у Марван оно вызывало именно такие ассоциации. В народе его прозвали «Заводью смерти», но Департамент попытался прилепить к нему более безобидное название: «Заводь прощания», которое, к слову, так и не прижилось.

Едва завидев знакомую конструкцию, старший детектив передернула плечами. В горле встал тошнотворный, липкий комок. Каждый раз, проходя здесь, Марван чувствовала себя рыбой, которая может только смотреть, но ничего не может сделать. По мере приближения она различала голоса людей, которые, облокотившись на парапет, смотрели на заводь.

— Дедушка! — кричала маленькая девочка, и её волосы, затянутые в два тугих хвоста, вздрагивали, когда она, перегнувшись через ограду, тщетно пыталась добросить ломоть хлеба до середины заводи, в которой недвижно, высунув из воды косматую голову, сидел её любимый друг детства.

— Мама, почему он больше не хочет со мной играть? — спросила девочка у женщины, которая заторможенно качнула головой.

— Потому что дедушка умер, милая, — ответила женщина, крепче сжимая в руках разломанный батон.

— Как умер, мама⁈ Вот же он! Я его вижу! Он ест хлеб, который я ему бросила! — Девочка, утирая слезы рукавом, шмыгнула носом. — Дедушка не хочет говорить со мной, потому что я ему надоела? Я больше не стану будить его, когда он заснет в кресле, я обещаю! Только давай, мама, заберем его обратно домой!

Мать взяла дочь за руку:

— Пойдем, милая. Мы придем сюда еще, завтра вечером, чтобы ты могла пожелать ему спокойной ночи.

Несчастные прошли мимо Марван, и она услышала, как девочка спрашивает:

— А вдруг завтра он уплывет в море? Тогда я больше никогда его не увижу?

Ответ матери слился в бормотание и вскоре стих вдалеке, оставив старшего детектива наедине со своими мыслями. Женщина облокотилась о парапет и тяжело вздохнула, глядя на заводь. Дыхание вырвалось клубком пара и растворилось в вечерней тишине. Совсем стемнело, и размытые отражения уличных фонарей плыли в темной воде. Где-то вдалеке лаяли собаки. До Марван доносились звуки работающего радио, мужского кашля и стрекочущих цикад. Старший детектив посмотрела вдаль. На поверхности водной глади, чуть высунув головы, виднелись люди, хотя таковыми их назвать уже было нельзя. Ближе к вечеру все, кто больше никогда не сможет дышать кислородом, погружались по макушку в воду и засыпали. Но днем старики тянули шеи, на которых прорезались жабры, в сторону суши, не понимая, что больше никогда не вернутся домой. Мудро поступали те, кто приходил попрощаться с близкими на закате — тогда велик был шанс не увидеть чешуйчатые лица, разъехавшиеся в стороны прозрачные глаза, скрючившиеся, заострившиеся носы и перекошенные мутацией рты.

Один из стариков разинул пасть, и в его рот, полный острых зубов, хлынула вода с остатками хлебных крошек. Булькающий звук нарушил гнетущую тишину. Его глаза, подернутые мутной серой пленкой, неподвижно смотрели перед собой.

Марван, не в силах больше наблюдать, двинулась дальше, пытаясь не оглядываться на это место, полное горечи. Мысленно женщина благодарила наставника Карпуна за то, что он выбрал самую осуждаемую во всех четырех округах смерть, лишь бы не гнить в этой «Заводи», утрачивая свою личность.

[1]Этикетка на горлышке бутылки

Глава 3

Черный удильщик

За круглым большим столом собрались пятеро мужчин. Один из них сидел в центре, другие стояли, склонив к нему головы. Даже в тусклом пламени свечей можно было различить дорогие, безупречно скроенные костюмы. Воротники их рубашек были настолько белоснежными, что сияли в полумраке комнаты. От этого казалось, что маленькое помещение заполнили бестелесные призраки, накинувшие на себя одежду, ибо лица присутствующих оставались в тени.

На поверхности стола была разложена карта местности. На ней значился город Пучина и четыре его округа: Сельдяного Кита, Белой Кости, Прибрежных Свай и Тайных Озер. Узловатый палец мужчины, который, судя по всему, являлся здесь главным, скользил по улицам города и остановился в центре карты. Название, оказавшееся под прицелом, гласило: Исток-город.

— Крупная рыба требует жирной приманки, — сказал один из стоящих в тени позади человека, сидящего на стуле. Последний едва повернул к нему голову:

— Понимаешь, чем мы рискуем? — Тон не предполагал ответа, поэтому никто не посмел проронить ни слова. Но, помолчав, главарь продолжил: — Хотя, признаться, ты верно прочел ход моих мыслей.

Входная дверь отворилась, впуская в комнату сквозняк. На улице было темно, и свет, излучаемый уличными фонарями, лишь коснулся порога. Громила, держа за шиворот паренька с бледным лицом, произнес:

— Господин, этот фанатик утверждает, что принес то, что вы хотели заполучить. Он безоружен.

Сидящий мужчина молча наблюдал, как пленник извивается в руках головореза.

— Пусти его, Аппель, — скомандовал он. — И останься здесь.

Громила отпустил бледнолицего, и тот испуганно заозирался по сторонам, явно не предполагая увидеть темную пыльную комнату, не соответствующую статусу находящихся в ней людей.

— Что там у тебя? — не вставая со стула, спросил главарь. Остальные мужчины собрались полукругом вокруг него. Аппель привалился к двери, отрезая пути отхода.

Пленник распахнул полы своего пальто и что-то вынул из внутреннего кармана. Банда среагировала молниеносно: все до единого выхватили оружие и наставили дула на бледного паренька. Тот испуганно поднял руки, уронив окровавленный бумажный пакет на пол.

— Подними, — качнул головой главарь одному из своих подчиненных.

Тот, что стоял ближе всех, с осторожностью взял пакет и открыл его. В нос ударил зловонный запах гниющей плоти, и мужчина инстинктивно отпрянул.

— Что там? — в гневе поднимаясь со стула, рявкнул лидер банды и схватил странное подношение. Заглянув внутрь, мужчина побелел от ярости.

— Это что⁈ — крикнул он, вплотную приблизившись к бледнолицему. Тот, испуганно выпалил:

— Это палец, господин! Палец, который вам был нужен! Извините меня, ради Трех Сомов, но я слышал, как кто-то из ваших людей говорил о ритуале! — при этих словах он скользнул глазами по одному из мужчин, стоявших в тени. — Я хочу быть членом вашей банды, я…

Паренек не успел договорить: раздался выстрел, и он, пошатнувшись, замертво рухнул на пол. Все еще стоя к подчиненным спиной, главарь произнес сквозь зубы:

— Если из-за вас, идиотов, все полетит к морскому черту, я лично всажу в каждого пулю. Вы настолько отожрали свои щучьи морды, что забыли, кем являетесь! — Он развернулся и окинул четырех мужчин взглядом, полным ярости. Огонек свечи выхватил из темноты угловатые черты его лица и глаз, подернутый мутной пленкой.

– Вы — банда под предводительством Черного Удильщика, а не сопливые ученики академии! Не смейте позорить ни свое, ни мое имя! Мужчина метнул взгляд вглубь комнаты, где стоял, укрывшись в тени, человек из его клана:

- С тобой, Макрурус, я поговорю позже. Надеюсь, ты сможешь объяснить мне, почему на подконтрольных тебе территориях бандиты без разрешения отрезают жителям пальцы? Подготовься к ответу как следует, потому что мне интересно знать, как информация, обсуждаемая в узком кругу приближенных, просочилась на улицы города, исказившись до нелепых слухов?

Глубоко вздохнув, Черный Удильщик присел рядом с телом паренька, который принес отрубленный палец. Оглядел его залатанную одежду, проверил содержимое карманов и, завернув рукав, оглядел клеймо, выжженное у него на запястье. Символичное, оно было похоже на знак: круг, разделенный на четыре части ровными, пересекающими друг друга отрезками, которые образовывали крест.

— Это «дитя города», — облегченно вздохнул главарь. — Беспризорник. Считай, нам повезло — никто не будет его искать.

Он ошибался.

Глава 4

Есть разговор

Двое мужчин стояли на улице около входа в таверну, оживленно что-то обсуждая и размахивая руками. Уже стемнело, и свет, лившийся из окон, бил им в спины, превращая посетителей в два черных подвижных силуэта.

— Я бы переломил ее, как рогоз, но мама всегда говорила, что девочек обижать нельзя, — сказала, смеясь, высокая и тощая тень.

— Что, если она на это не обидится? — ответил толстый приземистый контур, и оба мужчины зашлись в лающем смехе. Послышалось эхо приближающихся шагов, и разговор тут же стих. Остановившись в трех шагах от омерзительных гостей, Марван вскинула голову к вывеске. Слегка покачиваясь на железном штыре, плохо освещенная, она гласила: «Таверна „Китовый Ус“». Казалось, женщина не заметила присутствия посторонних, и двое мужчин ошарашенно взглянули друг на друга, пытаясь убедиться в реальности своего существования. Один из них, оскалившись, произнес:

— Хочешь, я накину на твои хрупкие плечики свое теплое пальто, красавица?

Что-то в ледяном безразличном взгляде Марван, заставило мужчину замолкнуть. Она медленно подошла к деревянным дверям, не сводя взгляда с говорившего и по-совиному развернув к нему голову. Ухмылка вмиг схлынула с пьяного лица, и двое посетителей расступились, пропуская ее вперед.

Внутри почти не было гостей. Только два круглых стола были заняты людьми. Они вальяжно развалились на стульях, расстегнув пуговицы пальто, курили сигареты и наполняли стаканы напитками. Дальний столик пустовал, но на нем стояла пара бутылок жмыха и тарелки с объедками. За стойкой на высоком стуле одиноко сидел мужчина. Задумчиво глядя на дно стакана, он неуклюже вертел его в руках. Янтарная жидкость, лениво огибая стенки, послушно текла туда, куда ее направляли. Никто не обратил на вошедшую женщину никакого внимания. Не поднимая головы от тарелок, посетители продолжили негромко басить, разговаривая друг с другом. Зеленый ящик радиолы, стоящий в глубине бара за стойкой, издавал незатейливую мелодию. Старая пластинка слегка сипела, добавляя странного шарма этому отвратительному месту. Марван вынула из кармана штанов небольшую картонную коробку и подсела к мужчине со стаканом в руках.

— Это твое, — она подтолкнула прямоугольный предмет к Хеку. — Не обязательно было на самом деле забывать их, ты же знаешь об этом?

Хек открыл коробочку и вытряхнул ее скудное содержимое. На поверхность барной стойки, звякнув, упали ключи.

— Тогда Рита спросила бы, почему я не пришел, и мне нечего было бы ответить, — хрипло произнес Хек, проглатывая остатки жидкости.

— Мне опостылело твое ребячество! — Марван разозлилась и, накрыв ладонью ключи от квартиры Риты, притянула их к себе. — Ты мог соврать, но оставить их у себя, чтобы я не мчалась на другой конец округа в поисках твоих вещей!

— Я не думал, что ты потащишься в такую даль. Мелкие поручения обычно оставляют секретарям, — устало вздохнул мужчина.

— Хек, клянусь Тремя Сомами, если ты не расскажешь ей, что происходит, я сделаю это сама! — отрезала женщина, убирая ключи в карман штанов.

Он огляделся по сторонам и наклонился к своей начальнице, обдавая ее парами спиртного:

— Госпожа, вы забыли, где находитесь? — Хек протянул руку, требуя вернуть свою вещь, и чуть громче произнес: — Видимо, вы меня с кем-то перепутали. Я всего лишь пьяный старьевщик по прозвищу Мерлуза. Будьте так добры, отдайте мои ключи, или я буду вынужден позвонить в агентство старшему детективу Катран.

Марван, закатив глаза, вложила в забинтованную ладонь детектива небольшую связку. Подозвав управляющего, мужчина кивком указал Марван на пустующий столик в углу:

— Несмотря на твой внешний вид, вполне соответствующий этому месту, ты скоро начнешь привлекать внимание. Садись в тени и жди меня. Есть разговор.

Хек поставил перед Марван поднос с двумя кружками жмыха и огромными порциями жареной рыбы. Её живот предательски заурчал, и она, не раздумывая, набросилась на еду. Мужчина, привалившись к спинке стула, загораживал старшего детектива от завсегдатаев таверны.

— У меня к тебе тоже есть пара вопросов, — отправляя в рот жирный кусочек рыбы, сказала она.

— Все, что ты хочешь мне сказать, я уже знаю. Про демонстрантов на улице Белых Китов, про «Водяного удава», который ты, кстати, сейчас пьешь, и про готовящийся рейд Департамента. Не ты одна работаешь в агентстве, следовательно, оперативной работой тоже занимаешься не в одиночку.

Марван, прекратив жевать, недоуменно уставилась на Хека:

— Рейд Департамента?

— Давай по порядку, — мужчина сдвинул брови. — Я расскажу все, что мне удалось узнать, а ты выслушаешь, не перебивая, идет?

Хек рассказал о той ночи, когда засиделся в излюбленной им таверне «Китовый ус» допоздна. Он изрядно перебрал с напитками и не обратил внимания на то, что несколько подростков наблюдают за ним, сидя за пустыми столиками.

— Был бы я вполовину не таким пьяным, приметил бы, что они ничего не пьют и не едят, только переглядываются между собой, — Хек удрученно покачал головой.

Дождавшись, пока детектив на нетвердых ногах выйдет из таверны, шайка последовала за ним, дав ему две минуты форы. Нырнув в петляющие улочки, мужчина заметил едва различимое движение впереди. В глазах двоилось и ему пришлось остановиться, чтобы всмотреться в темноту. В проулке мелькнула рыжая шевелюра, а сзади по шее скользнуло чье-то дыхание.

— Вдруг мне на спину, как цирковой кот, бросился один из беспризорников. Помню, я даже усмехнулся от такого детского приема. Он повалил меня на землю и, усевшись сверху, переливисто засвистел. Я слышал лишь топот ног, после чего на меня навалилось еще несколько человек. Ублюдки заткнули мне рот вонючей тряпкой! — и детектив одним глотком осушил стакан «Водяного удава».

Нужно отдать банде юнцов должное: они работали слаженно, не издав при этом ни единого звука. Было слышно лишь натужное дыхание и шуршание верхней одежды. Беспризорники явно действовали по заранее оговоренному плану. На несколько секунд воцарилась тишина. Она навалилась на пьяного детектива, как толща воды на камбалу, придавив его своей тяжестью. А потом правую руку пронзила адская боль. Хек что есть мочи закричал, но крик поглотил грязный комок ткани. В ответ его сильно ударили по голове, отчего сознание, вильнув на глубину, растворилось во мраке.

— Первое, что я отчетливо помню, это ласковый голос Риты, — мечтательно протянул Хек, — и ее красивое лицо, обрамленное пышным ореолом рыжих волос. Рита всегда так вкусно пахнет…

Марван кашлянула, напоминая о своем присутствии.

— Они целенаправленно искали пьяницу, — с горечью подытожил мужчина. — Я как раз подхожу, верно?

Коллеги немного помолчали. Марван отправила в рот еще один кусочек рыбы и запила его большим глотком жмыха.

— Дебоши на улице Белых Китов куплены, не так ли? — озвучила свою догадку старший детектив.

— Я знал, что ты тоже так думаешь. — Хек поднес к губам стакан, но, обнаружив, что тот пуст, поставил его на место. — Сама знаешь, кто легче всего поддается на подкуп.

Глаза Марван блеснули:

— Беспризорные дети и пьяницы?

— Те, кому нечего терять! — вспомнив об отсутствующем мизинце, вспылил детектив. — Пусть меня проклянет провидец самого Саргана, но если дети, взбесившись, лишили меня пальца, чтобы пожарить его на костре и положить на хлеб, им придется заплатить за это!

Несколько человек за столами оглянулись в их сторону.

— Я возьму нам еще одной бутылке жмыха, хорошо? — Хек кивнул Марван на деревянные двери таверны. — И провожу тебя домой.

Ночь выдалась холодная, но ясная. По небесной глади рассыпались сияющие звезды, и Марван, вскинув голову, долго изучала мерцающие точки. Детективы стояли в теплом свете уличных огней, и их дыхание клубилось в воздухе. Хек набросил на плечи коллеги свое пальто, пропитавшееся запахом табака.

— У меня плохо получается, — кивнув своим мыслям, изрекла женщина.

Мужчина недоуменно нахмурился:

— Получается что?

— Быть хорошим детективом. Подмечать мелкую рябь на поверхности, которая указывает на движение гораздо глубже. Я могу заострять внимание на бессмысленных мелочах: на развязанных шнурках, марках сигарет, названиях жмыха, — в доказательство женщина подняла бутылку «Водяного удава» и потрясла ею возле своего лица. — Но я никогда не вижу картинку целой.

— Карпун умел, — погрузившись в воспоминания, сказал Хек.

— Да. Он умел, — с тоской подтвердила Марван.

Детективы, не сговариваясь, двинулись в сторону района, где жила женщина. Некоторое время шли молча, погруженные каждый в свои мысли.

— Знаешь, Марван, а ведь именно талант подмечать незначительные детали привел тебя в нужное место. Озвучь ты мне свои догадки, не боясь показаться смешной, я уверен, что они в точности совпали бы с тем, что я думаю сам.

Хек замедлил шаг, изучая ее лицо. Казалось, Марван набирается смелости, чтобы облачить свои мысли в слова:

— Дебоширов подкупили, это точно. Будь то члены «Благой медузы» или отчаявшиеся беспризорники — сейчас все равно. Кто-то сунул в их карманы деньги и дал указания, потому что обе эти группы стараются лишний раз не фокусировать на себе зоркий взгляд Департамента. — Сделав из бутылки небольшой глоток, она продолжила: — Но дальше я натыкаюсь на сплошные недоразумения. Тот, кто отдавал приказы, даже не счел нужным объяснить исполнителям, из чего состоит «коктейль рыба-молот». Поэтому вместо зажигательных смесей в окна квартир по улице Белых Китов полетели обычные бутылки. Акулий жир можно купить на рыночной площади, совершенно не привлекая внимания: из него варятся свечи. Да и остальные составляющие так же легко добыть, без риска подвергнуться подозрениям. Из этого всего можно сделать несколько выводов. Первый: заказчик либо беспробудный пьяница или того хуже — ягодный наркоман, без правителя в голове. Второй: он всего лишь посредник и сам не понял, в чем заключается суть нападений, поэтому и отдал такие размытые распоряжения.

Соглашаясь со словами Марван, Хек кивнул и добавил:

— Только коалиция ни за что не сунется в «Китовый ус». Два месяца назад у них произошел крупный разлад. Сивуч Стеллер, хозяин таверны, в пьяном разговоре начал насмехаться над некой легендой о морском божестве, в грубой форме оспаривая ее правдоподобность. Один из гостей так резко вскочил со своего места, что никто не успел среагировать. Парень подлетел к Сивучу и ударил его кулаком в нос. Завязалась драка. И тут двери таверны распахнулись и в зал хлынула целая толпа фанатиков! Они как будто караулили на выходе, выжидая подходящий момент. Все закончилось массовой дракой, в которой многие сломали пальцы, носы и руки. Говорят, люди из коалиции силой оттаскивали зачинщика от Стеллера, чтобы он не прибил его окончательно. После этого хозяин таверны позаботился, чтобы до ушей каждого фанатика дошло его распоряжение: людей из «Благой медузы», которые посмеют переступить порог его заведения, отстреливать, как бешеных псов.

— Все-таки у них есть собственный бог! — воскликнула Марван. Но, вздохнув, добавила: — Нужно немедленно доложить Департаменту. Если они узнают об этом сами, нас всех с позором уволят из агентства.

Хек так неожиданно и громко рассмеялся, что старший детектив вздрогнула.

— Сивуч Стеллер, скорее, пустит пулю себе в лоб, чем подтвердит, что в собственной лавке его избил сумасшедший сопляк. Членов коалиции и вовсе не станут слушать — Белые мурены[i] слишком заносчивы, чтобы тратить свое драгоценное время на чокнутых психов.

— Для этого есть мы — никчемные сотрудники детективных агентств, призванные на службу, чтобы разгребать китовье дерьмо и следить за зловонным дыханием округов, — подтвердила Марван. И внезапно остановилась, ошарашенная догадкой: — А что, если люди из коалиции решили подставить Сивуча под удар, чтобы отомстить за оскорбления?

— Хорошая мысль. Я об этом не подумал, — признался детектив. — Но все равно лучше помалкивать об этом. Доклад о пьяной драке не сделает нам чести.

— А что насчет рейда Департамента? — спросила Марван. — И почему я, как всегда, узнаю обо всем последней?

Хек, сделав глоток жмыха, утер рот рукавом свитера.

— Я заходил в агентство после обеда, тебя уже не было на месте, а Рита сообщила мне, что вскоре после твоего ухода поступил звонок из главного управления Департамента. С тобой хотел пообщаться сам Игорь Конгерман. — Заметив ужас на лице Марван, Хек поспешил ее успокоить: — Не волнуйся, Рита не растерялась и сказала, что ты без устали работаешь и в данный момент занимаешься патрулированием улиц. Конгерман не стал раскрывать подробности, только обозначил, что в самое ближайшее время в агентство прибудет его доверенное лицо. И мягко намекнул, чтобы мы привели в порядок бумаги и подготовили отчетную документацию за прошедший квартал. Думаю, он позвонит завтра, чтобы переговорить с тобой лично.

Хек и Марван вышли на улицу, по обеим сторонам которой тянулись однотипные, но аккуратные одноэтажные домики. Дорога была хорошо освещена, и глаз моментально выхватывал ухоженные лужайки, окаймленные маленькими белыми заборчиками. Отовсюду веяло спокойствием и уютом. Дома по улице Зеленых Кувшинок отдавали сиротам, с отличием окончившим академию, и присущая им дисциплинарная выправка проглядывалась буквально в каждой детали.

— Вот мы и пришли, — сказала старший детектив, вручая пальто его владельцу. — Спасибо, что проводил меня до дома. Знаю, ты не любишь, когда тебя расспрашивают о самочувствии, но сама вижу, что ты неплохо справляешься.

Хек пробормотал что-то невнятное, сбрасывая с рукава свитера невидимые пылинки. Где-то поблизости притаившиеся в траве водяные стрекозы завели переливчатую трель.

— До свидания, старший детектив Катран, — накинув на себя пальто, проговорил Хек. Марван немного постояла, глядя ему вслед, и, не сумев преодолеть природное любопытство, крикнула:

— Детектив! Всегда хотела спросить, как сильно вы тогда заехали по лицу спесивому скупердяю?

Хек, развернувшись, встал аккурат под уличным фонарем, и женщина увидела его хитрую ухмылку.

— Какому именно?

— Отцу Риты, господину Омираку Наваге! — уголки губ Марван взметнулись вверх.

Мужчина сунул руки в карманы и гордо расправил плечи:

— Я вложил в этот удар все свои силы!

Марван рассмеялась. Ночь в одночасье поглотила удаляющийся силуэт коллеги, и он исчез в темноте улицы.

[i] Элитный оперативный отряд, напрямую подчиняющийся Департаменту Объединенных Видов.

Глава 5

Дурные знамения

— Тут кто-нибудь есть? — спросила Марван, осторожно ступая по мягкому ворсу ковра, который поглотил звук ее поступи.

Эхо голоса ударилось о стены и глухо разбилось о ряды шкафов, что были доверху забиты книгами. За каминной решеткой смиренно пылал огонь, то и дело пытаясь дотянуться до черных закоптевших прутьев, преграждающих ему путь на свободу. Кресло-качалка, стоявшее возле очага, ходило из стороны в сторону, как будто хозяин, резко встав, вышел всего мгновение назад. Старший детектив оглянулась по сторонам и обнаружила массивную дверь с необычной ручкой в виде причудливо извивающегося угря. Голова рыбы была запрокинута к спине, полуоткрытый беззубый рот застыл в безразличной гримасе, а глазницы, в которых раньше явно что-то находилось, пустовали. Марван потянулась к ней, чтобы выйти, но дверь, скрипнув, отворилась сама собой, приглашая женщину переступить порог. Заглянув в проем, она увидела небольшой коридор, заканчивающийся аркой. Старший детектив проследовала вперед, вслушиваясь в тишину и пытаясь разглядеть детали интерьера следующей комнаты. Вдруг сзади послышался резкий хлопок. Марван быстро развернулась и увидела, что дверь библиотеки, из которой она только что вышла, уже заперта. По ушам резанул скрежет проворачиваемого в замочной скважине ключа.

— Подойди ближе, мне нужно кое-что сказать, — послышался до боли знакомый голос.

Сердце гулко забилось в груди, и Марван на нетвердых ногах проскользнула в полумрак комнаты, откуда доносился голос Карпуна. Наставник сидел к ней спиной за громоздким столом. Старик напоминал зацикленную пластинку: поднимал руки к лицу, чтобы потом снова положить их на холодную гладь стола.

Старший детектив тронула его за плечо, и Карпун, развернувшись, схватил женщину за запястья. Его лицо было обезображено рубцами от ожогов: глазницы пустовали, от носа осталась лишь обугленная косточка хряща, а губы расплылись, превратившись в две вздувшиеся полосы. Срываясь на крик, старик повторял слова:

— Дай себя спасти! Дай себя спасти! Дай себя спасти!..

Марван села в своей кровати, жадно глотая ртом воздух. По лбу ее градом тек холодный пот, а ночная сорочка была насквозь мокрой. Она машинально вскинула руки к лицу, ощупывая его. В спальню уже проникли первые утренние лучи, и, подставив под них руки, старший детектив оглядела свои запястья. Успокоившись, Марван вытерла подолом липкие капли пота с лица и, резво спрыгнув с кровати, раздвинула занавески, впуская в комнату безмятежность вместе с потоком солнечного света.

* * *

Поднимаясь по лестнице на второй этаж агентства, Марван услышала голоса. Мужчина увлеченно что-то рассказывал, а женщина, реагируя на его реплики, то и дело звонко смеялась. Старший детектив вошла в приемную. На одной половине рабочего стола, свесив ноги, сидел Хек, а на второй разместилась Рита, жующая яблоко. При виде подруги секретарша поперхнулась и спрыгнула на пол. Детектив в штатском остался на месте, даже не прекратив раскачивать в воздухе ногами.

— Как ты рано! — хором проговорили коллеги, глядя на застывшую в дверях женщину.

— Хочешь чаю? — спросила Рита, внимательно оглядывая подругу. Черные волосы Марван, завиваясь после утреннего душа, торчали в разные стороны.

— Выглядишь… свежо! — подытожила секретарь.

Старший детектив достала ключи от кабинета и, вставив их в замочную скважину, дернулась в нахлынувшем наваждении. Наружная вывеска качнулась и снова рухнула на пол. Хек деликатно отстранил Марван от двери, передавая ее в руки Риты, которая усадила женщину на диван.

— «Старший детектив Карпун. Округ Тайных озер города Пучина», — прикрепляя табличку на место, прочитал Хек. — Может, пора позвонить в Департамент, чтобы прислали новую?

— Нет! — неожиданно для себя самой крикнула Марван. И уже тише прибавила: — Не надо.

— А что, если щеголь, который приедет с проверкой, влепит нам выговор? — не обращая внимания на ее реакцию, спросил Хек.

Разговор прервал телефонный звонок. Присутствующие переглянулись, и Рита, откашлявшись, подошла к телефонному аппарату и сняла трубку.

— Детективное агентство округа Тайных озер! — Секретарша взмахом руки подозвала Марван к себе. — О, доброе утро, господин Конгерман! Нет-нет, что вы! Госпожа Катран только что провела утреннюю летучку для… — Рита взглянула на Хека, который, как ей показалось, внимательно рассматривал ее волосы. — Для всего штата сотрудников. Конечно! Перевожу вас на ее линию.

Она несколько секунд подержала трубку в воздухе, а потом вручила старшему детективу. Марван с ужасом поднесла ее к уху:

— Старший детектив округа Тайных озер Марван Катран.

В трубке раздались щелчки. Секундное молчание, казалось, длилось несколько минут.

— Доброе утро, госпожа Катран. Меня зовут Игорь Конгерман, я возглавляю управление Департамента Объединённых Видов, но, думаю, вы и так это знаете. — Мужчина на другом конце провода по-доброму усмехнулся, и женщина с облегчением выдохнула.

— Приятно познакомиться, господин Конгерман. Чем могу быть обязана? — Марван затаила дыхание, а Хек и Рита прильнули к трубке телефонного аппарата с двух сторон, чтобы лучше слышать разговор.

— Начнем с того, что члены Департамента решили внести коррективы в городскую систему управления. Назовем это улучшениями, — бодро начал мужчина.

— Об улучшениях какого рода вы говорите? И как изменится наша работа? — резче, чем хотела, спросила Марван.

Глава Департамента снова тепло рассмеялся и произнес:

— Задаете правильные вопросы, госпожа Катран. Вы полностью оправдываете свое должностное назначение. — На том конце провода послышались сторонние голоса, и Конгерман, быстро с кем-то переговорив, продолжил: — Думаю, вам уже передали, что в скором времени к вам в агентство с проверкой прибудет мое доверенное лицо? Так вот, это не совсем достоверная информация. На самом деле, прибывший уже является вашим новым сотрудником. Говоря об улучшениях, я имел в виду расширение полномочий агентств во всех четырех округах Пучины.

Марван ощутимо напряглась, но, приложив усилия, для того чтобы ее голос звучал обыденно, спросила:

— Кто этот человек, и какую должность будет занимать?

— Его зовут Аркан Хамс. Он состоял на службе Департамента в качестве командующего вторым специальным отрядом Белых мурен. Сейчас он переведен к вам в штат, госпожа Катран, и отныне будет числиться как старший и единственный инспектор округа Тайных озер.

Хек, отступив на несколько шагов, осел на диван. Рита принялась теребить воротничок своей рубашки. Жилка на виске Марван чуть заметно дрогнула. Игорь Конгерман непринужденно продолжил:

— Вам больше не придется составлять доклады Департаменту Объединенных Видов самостоятельно. Что касается передачи информации и ее первоначальной оценки, это также будет входить в обязанности инспектора. Кроме того, оперативным сотрудникам будет разрешено пользоваться оружием без дальнейшей отчетности — Хамс самостоятельно станет оценивать предполагаемые риски. Думаю, Аркан найдет с вами общий язык, поскольку первоначальная идея инспекции принадлежит именно ему, — с гордостью заявил мужчина.

На обоих концах провода повисла тишина. Марван так крепко сжимала трубку телефонного аппарата, что костяшки ее пальцев побелели.

— Старший детектив, — изрек Конгерман, уловив настрой Марван, — я понимаю, что ошарашил вас этой неожиданной новостью, но, поверьте, вашему агентству повезло: например, в округ Прибрежных свай поедет малоприятный отставной офицер с акульими замашками. Аркан, можно сказать, сделал вам одолжение, проявив настойчивость в желании работать именно у вас.

— Спасибо за информацию, господин Конгерман. Приму к сведению, — не давая волю эмоциям, отчеканила старший детектив.

— Ах, да! Чуть не забыл! Выделите инспектору отдельный кабинет, — добавил мужчина. — До свидания, детектив!

Послышались короткие гудки, и Марван положила трубку на аппарат.

С минуту в приемной царила неподъемная тишина. Было слышно, как за окном сигналят машины и переругиваются между собой водители. Старший детектив села на стул и запустила пальцы в и без того взъерошенные волосы.

— Мы обречены, — со вздохом подытожила женщина. — Белая мурена, ставшая инспектором… Что может быть хуже этого?

— Они хотят контролировать каждый вздох, чтобы ни одно дуновение не пролетело мимо их высокомерных морд! — раздраженно выкрикнул Хек. — Спорю на ужин в «Ленточном черве», что засранец выкинет нас как собак на улицу после первого же дня пребывания!

— «Аркан, можно сказать, сделал вам одолжение, проявив настойчивость в желании работать именно у вас», — прогнусавила Рита, изображая интонации Игоря Конгермана.

— Как я выделю ему отдельное помещение, если в агентстве имеется только мой кабинет и приемная⁈ — с горечью воскликнула Марван. — Может, мне посадить сопляка себе на колени, чтобы мы могли работать за общим столом?

Чуть приоткрыв окно, старший детектив поставила стул возле панорамных окон и села, молча наблюдая за городом. День клонился к своему завершению. Карликовое солнце становилось все ярче и, распаляясь, осушило лужи, гнездившиеся в сырой тени деревьев и домов. Войдя в должность старшего детектива, Марван начала понимать старика Карпуна, который мог часами просиживать в кресле, глядя в окно. Тогда женщине думалось, что наставник, оставаясь наедине со своими мыслями, собирает какие-то пазлы, касающиеся оперативной работы. Но сейчас она знала: этот ритуал позволял отвлечься от обыденности и возникающих жизненных неурядиц. В некоторых учреждениях Департамент установил аквариумы, ссылаясь на статью знаменитого ихтиолога Анны Групер о том, что «созерцание плавного движения способствует улучшению настроения».

Ни Марван, ни старший детектив Карпун не разделяли этого мнения, и, слава Трем Сомам, что места в их тесном агентстве на подобного рода роскошь просто не было.

Женщина бросила взгляд через плечо на черное потертое кожаное кресло, принадлежавшее наставнику. Она так ничего с ним и не сделала: выкинуть не поднималась рука, а сидеть там, где скончался старик, Марван не могла. Кресло так и осталось стоять призраком в тени книжного шкафа, тоскуя по своему хозяину. И никто не знал, какой яд сочится из раны потери женщины, когда кто-нибудь усаживается в него.

Хек вошел без стука, настежь распахнув дверь кабинета:

— Раз сегодняшнее утро испорчено, рабочий день заканчивается, а вечер, если ничего не предпринять, будет проведен в море женских слез обиды на жизнь…

Марван цокнула языком и, прикрыв глаза, спросила:

— У господина Мерлузы есть предложения?

Из-за спины Хека выскользнула улыбающаяся Рита:

— Мы предлагаем провести остаток дня в «Ленточном черве»! Совместим частное патрулирование с прогулкой, если тебе станет от этого легче, — не давая Марван вставить слово, тараторила секретарь. — Вероятно, это последний день, когда мы сможем думать о чем-то, кроме работы, Марв!

Старший детектив покачала головой:

— Я пойду домой и лягу спать.

Секретарша приподняла бровь и снисходительно улыбнулась.

* * *

Компания из трех человек нога в ногу шагала по бульвару, по-солдатски выстроившись в линию. Кофейни и продуктовые лавочки, протянувшиеся вдоль улицы, не желая терять прибыли в погожий день, выставили под козырьки столы и стулья, заманивая посетителей напитками и закусками.

— Крабы и креветки! Жмых и сигаретки! — кричали зазывалы.

Уличные музыканты играли на инструментах и пели забавные песенки, развлекая публику:

— Как-то дед пришел к гадалке на сеанс покаяться,

Заявил вдруг, что ему старые не нравятся!

Помоложе б, посвежей,

Без усов и рыбьих вшей.

Выгнала его в обиде старая провидица,

Потому что без усов ей судьба не видится!

Люди столпились возле исполнителей, смеясь и хлопая в ладоши. Хек подкинул монетку, бросил ее одному из артистов, и тот, подпрыгнув, поймал ее в воздухе. Подмигнул и слегка поклонился, не переставая напевать. Рита подставила лицо уходящим солнечным лучам и взяла Марван под руку.

— Как хорошо, не правда ли? — обратилась девушка к старшему детективу.

Женщина вынуждена была признать, что этот вечер им всем был крайне необходим.

— Правда, — просто ответила Марван.

Троица остановилась возле витрины, с любопытством разглядывая ее содержимое. За стеклом на прилавках, обитых черным бархатом, на маленьких воздушных подушечках лежали разнообразные модели фотоаппаратов. Под каждым из них красовалась табличка и историческое фото.

— «Негативы от Авраама», — вслух прочитал Хек.

Десять минут спустя у каждого в руках было по снимку. На всех господин Мерлуза не сводил глаз с Риты Наваги, а Марван Катран запечатлелась со страдающей улыбкой на лице. Дойдя до пункта назначения, компания выбрала себе дальний столик. Издержки профессии заставили друзей не сговариваясь занять место с самым широким углом обзора.

— Кто что будет? — галантно спросил Хек, открывая меню. — Я чертовски голоден.

— В «Ленточном черве» разливают отличный жмых, — со смехом повторила Марван слова Карпуна.

— А еще тут подают прекрасное филе лосося со свежими овощами.

За разговорами троица не заметила, как пробежало время. Стемнело. На улицах зажглись фонари, а на столы вынесли зажжённые трикирии[i]. Женщина смотрела на счастливых Риту и Хека и что-то внутри нее неприятно шевелилось. Одиночество змеей проникло в душу детектива, и, если бы не выпитый жмых, Марван никогда бы не позволила ей зарыться в тугой клубок своих чувств. Женщина поняла, что не может поддерживать разговор, если тот не касается работы в агентстве, и поднялась из-за стола:

— Выйду подышать свежим воздухом и вернусь, — улыбнулась старший детектив, накидывая пальто.

— Возвращайся скорее, сейчас принесут жареный чесночный хлеб! — воскликнул Хек и как будто случайно накрыл руку Риты своей ладонью.

Марван толкнула двери и очутилась на улице. Жизнь в центральном районе округа не прекращалась с приходом ночи: по бульвару сновали торговцы сувенирами, влюбленные парочки и музыканты. Вдруг старший детектив заметила среди толпы рыжую шевелюру. Ребенок с веснушчатым лицом и хитрыми глазами, которые блестели сквозь стекла его круглых очков, отвлекал музыкантов, показывая им фокусы. Пока артисты в изумлении оглядывали конфетти от взорвавшейся хлопушки, малец стащил из шляпы деньги, которые те заработали за вечер, играя для проходящей публики.

— Эй! — окликнула мальчугана старший детектив.

Он обернулся на ее голос, и оба застыли в узнавании. Странно, но беспризорник не ринулся наутек, а, наоборот, пошел к ней навстречу, по пути расталкивая прохожих. Вдруг ребенок вскрикнул и Марван увидела, что его держит за шиворот молодой человек, одетый в дорогое пальто. Мальчишка, не растерявшись, бросил цилиндр использованной хлопушки в лицо пленившему его господину, и тот, ошарашенный детской наглостью, ослабил хватку и выпустил беспризорника из рук.

— Вам нужно уходить отсюда, сейчас же! — заорал мальчишка, спотыкаясь, но настойчиво пробираясь сквозь толпу.

Хек и Рита тоже вышли наружу, услышав непонятные возгласы, и стояли, наблюдая за этой картиной.

Незнакомец поднял голову и встретился взглядом с Марван. Его темные густые брови сошлись к переносице, и он выпрямился, опустив руки по бокам, словно солдат. Быстро выйдя из оцепенения, молодой человек в дорогом пальто за несколько больших шагов преодолел расстояние, разделявшее их. Марван не двинулась с места. За мгновение до того, как по бульвару прокатились душераздирающие крики, а в окна лавочек, разбивая стекла, полетели три десятка коктейлей «рыба-молот», чужак сгреб под себя старшего детектива и заслонил ее от нападавших своей спиной.

[i] Подсвечник с тремя свечками.

Глава 6

Стыд и пламя

Впервые после смерти родителей Марван почувствовала, что находится в безопасности. Это было странное ощущение, возникшее в самый неуместный момент. Вокруг царил хаос: бандиты, одетые в черное, в повязках, скрывающих большую часть лица, швыряли в окна зажигательные снаряды. Разбиваясь, коктейли «рыба-молот» воспламенялись, и огонь стремительно пожирал всё, до чего мог дотянуться. Люди в панике бежали в разные стороны, толкаясь и давя друг друга. Многие звали на помощь, пытаясь выбраться из горящих зданий. Кто-то тщетно пробовал сбить с себя огонь и с отчаянными криками катался по земле. Марван краем глаза увидела человека, придавленного рухнувшей балкой. Он недвижно лежал, устремив пустой взгляд к небу.

Среди всего этого ужаса женщина, к своему стыду, чувствовала только тепло ладони незнакомца, который крепко держал её за руку. Он хищно оглядывался по сторонам, легко пробираясь сквозь страх и смерть, как будто их не существовало вовсе. Старший детектив, спотыкаясь, еле поспевала за ним, удивляясь своей доверчивости и непонятно откуда взявшемуся простодушию. Так ли разумно полагаться на того, кто тебя спас? Хек и Рита, бегущие позади, поравнялись с ними, и детектив, с силой дернув незнакомца за рукав пальто, процедил:

— Ты кто такой, мать твою, и куда ты тащишь нашу подругу⁈

Над их головами пролетела бутылка с пылающим нутром. Приземлившись в опасной близости, она взорвалась, и огонь, словно рассыпавшийся бисер, поскакал по мощеной дорожке.

— Вопросы будете задавать позже, — спокойно ответил чужак, притягивая к себе Марван. — Сперва нужно выбраться из опасной зоны и отыскать безлюдное место. Есть предложения?

— Заброшенная пристань, — подала голос старший детектив. — Чтобы добраться до неё, нужно свернуть в переулок и идти насквозь.

— А ты что, не местный? — с подозрением спросил мужчину Хек.

Немного поразмыслив над ответом, чужак отчеканил:

— Меня зовут Аркан Хамс, я новый инспектор округа Тайных озер. А вы кто такие?

Глаза Марван округлились, и она тут же попыталась вырвать свою руку из сильной хватки мужчины. Чувство защищенности дало трещину и раскололось вдребезги, уступая место вернувшемуся страху. Аркан с любопытством взглянул на женщину и выпустил её ладонь. За их спинами раздался взрыв. Последовавший за ним отчаянный вопль заставил отложить менее важные разговоры на потом и двигаться дальше.

— Нужно попытаться спасти людей! Увести их в укрытия! — воскликнула Рита, с вызовом глядя на новоиспеченного инспектора. — А мы… а ты убегаешь, как трус!

Казалось, Аркана совсем не задели её слова, и он, обернувшись, просто сказал:

— Так иди. Тебя никто не держит, — мужчина оценивающе посмотрел на маленькую худую девушку и перевел взгляд на небрежно одетого мужчину, который держал её за руку. — Вы кто такие, я спрашиваю?

— Следи за языком! — рявкнул в ответ Хек. — Мы штатные сотрудники агентства!

Компания свернула в непроглядную темноту переулка, и инспектор снова схватил Марван за локоть, пока она не скрылась из виду, пожираемая мраком. Детектив больно ткнула Аркана в бок:

— Зачем вы постоянно хватаете меня за руки? — недовольно прошипела женщина. — Разве Белых мурен не учат ходить по одному, без поддержки?

Позади раздался смех коллег, и Марван поджала губы. Инспектор, вздохнув, остановился. В мутных отсветах луны женщина смогла рассмотреть лишь очертания его лица: прямой нос, широкие скулы и чуть вьющиеся волосы.

— Извините, госпожа Катран, я не хотел вас оскорбить, — мягко произнес Аркан.

Старший детектив довольно быстро поняла, что произносимые им слова странным образом отзываются в ней. Как будто морская волна движется навстречу утесу, готовая разбиться об основание, но вместо этого, покоряясь, ласково обтекает его. Инспектор сдавленно кашлянул:

— Не хочу потерять вас… из вида.

— Еще три пролета — и мы на месте, — стараясь говорить сдержанно, подытожила старший детектив. — Идите вперед, мы следуем прямо за вами.

По мере приближения к заброшенной пристани, коллеги всё четче различали нарастающий гул голосов. В нос ударил сладковатый запах гниющей плоти, мокрых досок и тлеющей древесины. В воздухе висел едва различимый дым. Аркан, подав знак держаться подальше, выглянул из-за угла. Его рука коснулась стены, и ладонь увязла в склизкой шапке мха. Осторожно подошедшая сзади Марван различила влажный чавкающий звук, доносившийся откуда-то сверху. Старший детектив подняла голову и слегка похлопала Аркана по плечу. Он затаил дыхание и медленно посмотрел вверх. На вертикальной поверхности, цепляясь коготками за облепленную мхом стену, сидел, раскинув крылья, огромных размеров бражник. Его мохнатое брюхо вздымалось, ребристые усы были прижаты к грузной голове. Сетчатые глаза, отражавшие тусклый лунный свет, равнодушно поблескивали.

— Спокойно, — прошептала Марван. — Это трупная бабочка. Мы ей не интересны.

— По крайней мере, пока, — подметил Хек.

— Постарайтесь не делать резких движений: эти особи никогда не гнездятся в одиночку, — прошептала женщина. — Если мы будем излишне шуметь, она проснется и обличит нас.

В этот момент круглый диск луны полностью вышел из-за туч и осветил остов здания. Его поверхность была усеяна насекомыми. Четыре десятка бездушных черных глаз блеснули во тьме и снова погрузились в тень. Рита чуть слышно пискнула. Все четверо на миг перестали дышать. Казалось, время остановилось. И тут из-за угла донесся хриплый настороженный возглас:

— Эй! Артур? Ты это слышал?

В ответ посыпалась отборная брань:

— Хватит уши развешивать, щучий сын! Тащи уже его сюда! — Что-то с бульканьем упало в воду, и послышались тяжелые шаги, сопровождаемые натужным кашлем. — Куда это ты пошел, брюхан⁈

Видимо, некто старался быть очень осмотрительным и, так же, как и штатные сотрудники, не желал быть обнаруженным. Аркан, вытянув руку вверх, резко махнул ею, едва задев косматый лоб трупной бабочки. Та взвизгнула, чем привела в движение остальных насекомых. Переулок заполнили мягкий шелест крыльев и заливистый визг. Марван закрыла уши руками и присела, не желая соприкасаться с бражниками. Жуткие создания заполонили узкий проход и вылетели по направлению к приближающемуся человеку. Тот вскрикнул от неожиданности и неуклюже попятился. Хек бесцеремонно оттолкнул Аркана в сторону, и тот налетел спиной на Марван.

— А ну, стой! — выплюнул инспектор, пытаясь остановить детектива от необдуманных поступков. Но Хек только осторожно заглянул за угол здания, откуда доносился сиплый мужской смех. Детектив довольно хмыкнул:

— Это старьевщики, Чавыч и Артур. Я узнал их голоса. Всё будет улажено, — и скрылся из виду. Аркан и Марван наблюдали за ним, облепив угол стены. Женщина притулилась возле инспектора, слегка касаясь руки мужчины. Он шумно вдохнул, когда старший детектив случайно задела его бедро, пытаясь найти более удобное положение. И почувствовал запах Марван: она пахла морем, свежим бельем и дымом.

— Что там происходит? — спросила Рита, нервно топчась на месте.

Хек вышел на причал и на мгновение застыл. Его «товарищи» привязывали к пирсу лодку, доверху заваленную трупами. Рядом покачивались еще несколько таких же шлюпок, наполненных безжизненными телами. Мужчины перетащили одного мертвеца на пирс и, уложив его на сырые доски, начали производить какие-то манипуляции. Рядом с ними стояли две пузатых железных бочки, в которых горел огонь. Сырые поленья дымились и трещали, нарушая тишину. Неподалеку лежала сумка с инструментами, но детектива привлекла не она, а плотный черный мешочек, до отказа забитый трофеями: золотыми зубными коронками, часами, женскими серьгами, браслетами и другими драгоценностями. Металл блестел, ловя отражения языков пламени.

Доска под ногой Хека скрипнула, и полный мужчина в засаленной кофте повернул к нему грязное лицо:

— Что за… Мерлуза! Дружище! Вот что напугало крылатых падальщиков! — прохрипел Чавыч, отрываясь от мертвеца. — Куда пропал, корабельная ты крыса? Мы целую неделю не могли тебя отыскать!

В руках старьевщика были зажаты клещи, а в них блестел только что извлеченный золотой зуб. Толстяк зашелся в кашле, и Артур подошел, чтобы помочь ему подняться. Вытянув шею, Чавыч продемонстрировал прорезающееся жаберное перо:

— Пока одно, — как будто с досадой произнес он и уже веселее прибавил: — Ты пропустил весь жир, Мерлуза!

Старьевщик вновь закашлялся и прислонился к сложенным друг на друга деревянным ящикам. Хек, если и был удивлен, то очень хорошо скрыл этот факт от всех присутствующих.

— Что вы вообще тут забыли, да еще в компании мертвецов? — спросил детектив старых приятелей. Его голос и говор мгновенно изменились и стали походить на то, как говорят задворщики.[i]

— Чайка принесла новости, что сегодня за бесчинства никто не будет наказан, — заявил Артур, протирая лицо грязным рукавом свитера. — Мутанты. Их же никто не хватится.

Уши Марван вспыхнули, но женщина не двинулась с места. С наслаждением примерив золотую печатку, старьевщик отставил руку в сторону, чтобы полюбоваться видом.

— Тот, кто придумал байку о том, что морской бог примет тебя только в том случае, если карманы полны золота и тебе есть чем заплатить за вход в рай, — гений! Сдается мне, это происки Департамента — там сидят самые жадные рыбы! Не удивлюсь, если окажется, что они имеют с этого долю!

Оба мужчины весело рассмеялись, а Хек лишь вяло усмехнулся в ответ. Марван взглянула на Аркана снизу вверх, желая увидеть его реакцию. Но инспектор, почувствовав на себе её взгляд, посмотрел прямо в лицо старшего детектива. В тусклом свете далекого пламени женщина смогла различить цвет его глаз — болотный. Марван быстро отвернулась, но успела увидеть едва заметную улыбку на его губах. Старший детектив качнула головой — наверное, показалось. С чего ему ей улыбаться?

«Белая мурена, ставшая инспектором… что может быть хуже этого?» — вспомнила женщина свои слова, произнесенные накануне. Аркан, по первому впечатлению, не был похож на выходцев из элитного отряда Департамента Объединенных Видов. Те мурены, которых Марван однажды удалось лицезреть, были осанистыми, гордыми, с огромным налетом спеси на лице. Сквозь её толщу нельзя было разглядеть реального человека. Белые мундиры и статус возносили их до ранга исполнителей воли Трех Сомов. Вероятнее всего, старший детектив неверно истолковала первоначальный образ инспектора и он, будучи главнокомандующим элитного отряда, неплохо умел подстраиваться под любые обстоятельства.

— Не знал, что найду вас здесь, — разглядывая лодки с трупами, произнес Хек. — Я бежал от преследования в укромное место. Сожалею, Чавыч.

Тучный старьевщик, облокотившийся на ящики, уперся руками в колени в приступе внезапно нахлынувшей отдышки:

— Сожалеешь о чем, черт тебя дери⁈

Хек, собирая в сумку разбросанные по полу инструменты, с досадой произнес:

— По-моему я привел «хвост». Не уверен, но нам лучше сматываться отсюда. Город кишит Белыми муренами, а они, как известно, скоры на расправу.

Артур бросился к мешку с трофеями, но Чавыч схватил его за грудки и резко встряхнул. Грубо отбросив старьевщика в сторону, он рявкнул:

— Даже не думай! Мешок понесу я!

Артур, прищурив глаза, спросил:

— Почему это ты⁈

Чавыч кашлянул и со злобой выкрикнул:

— Потому, образина, что если ты решишь убежать с золотом, я не смогу догнать тебя!

Хек от души рассмеялся, и два товарища, посмотрев друг на друга, тоже захохотали во весь голос.

Сборы заняли не больше пятнадцати минут: лодки были отвязаны и, подхваченные течением, медленно дрейфовали в сторону открытого моря, огонь в бочках потушен, а инструменты собраны.

— Горючее и запал оставь! — ударив Артура по руке, спохватился Хек. — Может, придется вернуться сюда.

Аркан, Марван и Рита слушали отзвуки удаляющихся голосов, пока те совсем не стихли, а потом вышли из укрытия. Инспектор в полумраке нащупал банку горючей смеси и вылил ее в одну из бочек, куда старший детектив подбросила пару сухих досок. Одним движением руки мужчина высек из огнива искру, и доски тут же занялись пламенем. Лица коллег моментально озарились теплым светом небольшого костра.

— Выждем тут какое-то время, а после нужно будет найти телефон, чтобы позвонить в Департамент и доложить о случившемся, — произнес инспектор, шевеля прогоревшие ранее угли длинной и грязной палкой.

Наконец Марван смогла рассмотреть Аркана полностью, подмечая даже незначительные мелочи. Этот человек явно находился не на своем месте: его дорогое синее пальто было испачкано грязью, ворот белоснежной рубашки измялся и поник, а на брюках расплылись жирные пятна горючего. Он был чуть выше среднего роста, гладко выбрит, в его взгляде читались холодный расчет и стальная выдержка. Аркан мог легко занять любую должность, включая должность старшего детектива округа Тайных озер.

— И что вы будете делать у нас в глуши, инспектор? — Рита сложила руки на груди и уставилась на Аркана.

— Прежде чем задавать вопросы, представьтесь, — отчеканил мужчина, бросая на секретаря пронзительный взгляд. Девушка набрала воздух для ответа, но старший детектив вовремя перебила ее:

— Хватит, Рита. Он все равно уже здесь. Колкости не прибавят взаимопонимания, а оно, в свете будущих событий, может нам пригодиться.

Аркан, поняв, что эти слова частично относятся и к нему, спросил:

— Далеко отсюда находится наш офис?

Как Марван ни старалась быть любезной, слова инспектора все равно резанули ее по ушам.

— Достаточно, — коротко ответила женщина, и троица погрузилась в молчание. Над их головами пролетел бражник, пикируя к уплывающим во тьму лодкам. В полете он выставил свой хоботок, предвкушая сытный ужин.

— До вашего появления, инспектор, в округе не происходило ничего, что требовало бы внимания, — сказала Марван, глядя, как трупная бабочка приземлилась и раскинула крылья, полностью заслонив ими содержимое шлюпки.

Аркан неожиданно улыбнулся, и старший детектив, повернув к нему голову, поймала себя на неприятной мысли, что хотела бы чаще видеть его улыбку. Ее щеки тут же вспыхнули, и она прокляла себя за вереницу глупых картинок, что устремились в ее голову. Инспектор, смеясь, произнес:

— Пробуете обезопасить себя, госпожа Катран? Вы именно такая, какой я вас видел!

Аркан, как будто осознав, что сказал лишнее, прикусил нижнюю губу. От этого зрелища Марван приоткрыла рот. Рита, наблюдавшая за этой сценой, покачала головой.

— Где вы меня видели, господин Хамс? — недоуменно изрекла Марван, надеясь, что никто не заметил ее багрового румянца, сползающего по шее.

— Я… — протянул Аркан, подбирая слова. — Кажется, в «Вестнике Пучины», да! Там было ваше фото, сделанное на кладбище самоубийц в день похорон детектива, чья должность позже перешла к вам.

— Его звали Карпун. Для вас — старший детектив Карпун, — отрезала Марван, и краска вмиг схлынула с ее лица. Она вспомнила, что перед ней чужак, приехавший докладывать Департаменту о каждом действии сотрудников агентства.

Когда рассвело, троица двинулась в сторону агентства, надеясь, что погромы обошли его стороной. На улицах было так тихо, будто люди бросили свои дома и, спасаясь от неведомого мора, навсегда покинули округ. Кое-где все еще дымились, догорая, обломки и предметы одежды. Первые этажи зданий были частично разрушены, а окна выбиты. Они чернели немой пустотой, притягивая к себе взор. Растения в цветочных горшках, некогда расставленные по периметру улицы, валялись на проезжей части. Люки колодезных ячеек были откинуты в сторону.

Здание агентства как будто оказалось никому не интересно. Оно алело в зареве утреннего солнца, единственное не тронутое мародерами, чем сильно выбивалось из общей картины разрушения. Поднявшись на второй этаж, Марван открыла дверь в офис, пропустила коллег вперед и заперлась изнутри.

— Можете позвонить с телефона приемной, — присаживаясь на диван, сказала она инспектору и указала на аппарат. Аркан, по-солдатски чеканя шаг, подошел к столу, снял трубку и набрал цифры, быстро крутя диск. В звенящей тишине послышались длинные гудки. После недолгого ожидания на другом конце провода раздался взволнованный голос.

— Инспектор Хамс. Возможность доложить о ситуации появилась только сейчас: в округе Тайных озер произошло спланированное групповое нападение.

В ответ в трубке затараторили. Аркан несколько раз кивнул и проговорил:

— Понял. Будет сделано.

После чего наступила пауза и баритон на другом конце провода что-то коротко произнес. Аркан побледнел и сел на рядом стоящий стул.

— Как он умер? — спросил инспектор.

Говоривший сорвался на крик, и до ушей Марван донеслось:

— У него вырвали язык! Извлекли глаза! На руках не оставили ни одного пальца! Какая потеря, мальчик мой, держись, я знаю, вы были очень близки! Мы найдем…

Аркан, не дослушав, положил трубку. Марван показалось, что его глаза заволокло пленкой. Несколько мгновений он сидел неподвижно, но голос старшего детектива вывел его из оцепенения:

— Старший инспектор, что случилось? — с волнением спросила женщина, видя, как руки мужчины сжались в кулаки.

Аркан резко встал, отвернулся от женщин и схватил себя за лацкан пальто:

— Игорь Конгерман мертв. Его жестоко убили сегодня ночью, — мужчина говорил отстраненно, словно рапортуя. — Кроме того, бесчинствам подверглись не только Тайные озера — ублюдки подожгли и три остальных округа Пучины.

[i] Кочевые народы, предпочитающие проживать на кораблях. Швартуются на окраинах и путешествуют по всему миру.

Глава 7

Ночной гость

Поточив клюв о ветвь дерева, черная птица, расправила крылья и сделала пару шажков. Спрыгнув на землю, ворон пронзительно каркнул, показав темную глубину глотки. Быстро ударил по земле клювом, вытащил жирного червяка и, запрокинув голову, проглотил извивающееся беспозвоночное. Ворон вытянул шею, и в его темных глазах, искажаясь, отразились двое, что стояли под козырьком на крыльце двухэтажного здания и молча созерцали завораживающий хаос разрушения.

Казалось, помыслы мужчины и женщины едины, но на самом деле мысли каждого из них, пробиваясь сквозь туманную дымку раннего утра, устремлялись к совершенно разным горизонтам. Марван всецело овладела грусть, а Аркана полнила решительность. Птица с минуту внимательно наблюдала за людьми, наклонив голову, и силилась понять, не таит ли их неподвижность скрытой угрозы. Потеряв интерес, ворон издал оглушительный крик и взмыл в воздух.

Старший детектив вздрогнула и поежилась от внезапного порыва ветра. В тот же миг инспектор занес руку, чтобы снять с себя пальто, но, поразмыслив, сделал вид, что кутается в него. Женщина была так погружена в свои мысли, что не заметила этой странной выходки. Аркан украдкой взглянул на Марван и целое мгновение любовался ее черными как смоль волосами. Завиваясь, локоны падали на плечи женщины небрежными волнами, обрамляя бледное худое лицо. Высокие скулы и маленький, аккуратный, чуть вздернутый нос прибавляли ей излишней чопорности. Если бы не по-детски пухлые губы и большие миндалевидные глаза, Марван походила бы на изможденных женщин, чьими изображениями были расписаны стены в храмах Трех Сомов[i].

В оглушающей тишине улиц послышался гулкий звук чеканных шагов. Придавленные тяжестью дисциплины, приближающиеся ничего не обсуждали между собой, и от этого старшему детективу сделалось не по себе. Шестеро мужчин, облаченные в мундиры, вышли из-за угла здания и, развернувшись на пятках, промаршировали в сторону офиса агентства. Выстроившись в линию напротив Аркана, белые мурены одновременно притопнули ногами. Правые руки, крепко сжатые в кулаки, стукнулись о левые предплечья в знак приветствия. Офицер, что стоял первым, открыл рот и гаркнул, глядя прямо на инспектора:

— Объединению — слава!

Марван вскрикнула от неожиданности, но это, судя по всему, мало кого заинтересовало, потому что говоривший, не сделав даже короткой паузы, рявкнул снова, заглушая ее возглас:

— Контр-адмирал Хамс! Третий подотряд готов к изложению доклада!

Аркан стоял, сунув руки в карманы пальто, и взирал на мужчин с высоты пяти ступенек. Белые мурены всегда выглядели одинаково: белоснежные мундиры, застегнутые на все пуговицы, кожаные опоясывающие ремни, серые жилеты, рубашки с воротником-стойкой, который слишком плотно облегал горло, коричневые, едва виднеющиеся галстуки, гладко выбритые лица и аккуратные усы. Старший детектив только сейчас поняла, что Аркан гладко выбрит и одет в обычные вещи. Это говорило о том, что контр-адмиралом он уже не является.

— Вольно, — просто сказал инспектор, и Марван уловила в его интонации толику отвращения.

Третий подотряд моментально вытянул руки по швам, и Аркан, нарочито медленно спускаясь по лестнице, произнес:

— Нужды в формальностях нет, старший лейтенант. — Мужчина осмотрел наплечный знак, определяющий воинское звание говорившего с ним офицера, и, махнув рукой, закончил: — Я уже не контр-адмирал, и вам это известно. Докладывайте.

От глаз старшего детектива не укрылось, что белые мурены немного расслабились: ладони, прежде сжатые в кулаки, разомкнулись, а дыхание стало ровнее. Инспектор был почти на голову ниже каждого из мужчин отряда, но никто не посмел склонить к нему голову. Старший лейтенант, глядя прямо перед собой, уже тише сообщил:

— Четвертый подотряд, направленный на ликвидацию завалов, поиск выживших и убитых, свою работу полностью выполнил. Третий подотряд, направленный для выяснения обстоятельств и установления виновных, свою работу выполнил. Следуя приказам главного управления, офицеры остаются для патрулирования улиц округа Тайных озер и размещаются в штаб-квартирах Департамента.

— Где находятся подозреваемые? — с волнением спросил Аркан.

— Подозреваемых нет, контр-адмирал! Зачинщики уничтожены! — отчеканил старший лейтенант, и белые мурены, как единый организм, напряглись, готовые держать удар. Старший инспектор покачал головой и, шумно вдохнув носом воздух, спросил:

— Кто отдал приказ?

Марван показалось, что в глазах офицера мелькнуло едва уловимое сомнение, сменяющееся страхом. Миг — и старший лейтенант, взяв себя в руки, доложил:

— Главы Департамента Объединенных Видов господа Петр Моронов и Илиоф Лакриян.

На несколько секунд воцарилось молчание. Где-то вдалеке послышались одинокий детский плач и встревоженный лай собак.

— Пришлите посыльного с отчетами в офис агентства, — без эмоций произнес Аркан. — Слава объединению.

Старший лейтенант кивнул и, притопнув ногой, зычно крикнул:

— Объединению — слава!

Офицеры удалились точно так же, как пришли — чеканя каждый шаг. В конце концов белые мундиры скрылись из поля зрения и коллеги остались в одиночестве, окутанные мутной пеленой раннего утра.

— Соболезную, инспектор. Насчет Конгермана, — проговорила Марван, зная, что ее слова улетят в пустоту, не достигнув цели, и останутся напрасно болтаться в воздухе.

— Не надо, госпожа Катран, — прервал ее Хамс и, стоя к женщине спиной, отрезал: — Вам лучше пойти домой и хорошенько выспаться.

С этими словами старший инспектор зашагал прочь, и его шаги, гулко отражаясь от стен, разнеслись по пустынным улицам округа Тайных озер.

Марван проснулась поздним вечером от стука в дверь. Ритмичные тихие удары проникли в глубину спальни женщины, и она с ошалело бьющимся сердцем вскочила с кровати, на носочках прошла к входной двери. Деревянная поверхность пола приятно холодила ступни. Слегка отодвинув вуаль занавески с бокового окна, Марван вгляделась в уличный полумрак. Там, освещенный огнями фонарей, стоял Аркан Хамс. Воротник его пальто был поднят, а дыхание, вырываясь, клубилось в воздухе. Инспектор, заметив ее за стеклом, приветственно улыбнулся. Женщина отпрянула и неизвестно почему быстро пригладила растрепанные после сна волосы.

— Кто там? — спросила старший детектив из-за двери и тут же поморщилась от собственной глупости.

— Госпожа Катран, извините за столь поздний визит. Не пугайтесь, я пришел поговорить с вами, — ответил мужчина, и Марван поняла, что он улыбается.

«Ради всего морского, он что, издевается?» — подумала женщина, но вслух сказала:

— Одну минуту, инспектор!

Накинув на себя старенький махровый халат, Марван зажгла в прихожей лампу и впустила ночного гостя. В дом ворвался запах пирогов с картошкой и копченой рыбы. Старший детектив недоуменно воззрилась на Аркана, который держал в руках два бумажных пакета с едой, на дне которых уже образовались жирные масляные пятна. Из кармана его пальто торчали свернутые в трубку бумаги.

— Я подумал, что вы будете голодны, — видя, как брови женщины поползли вверх, постарался оправдаться инспектор. — Многие лавочки разрушены, госпожа Катран. Я нашел ту, что работает, и простоял огромную очередь, но, если вы желаете поискать что-то на ужин самостоятельно, я могу уйти.

Мужчина обезоруживающе улыбнулся, и на лице старшего детектива отразилось замешательство.

— Вы разбудили меня, чтобы шантажировать едой?

Инспектор усмехнулся:

— Меня разместили в доме напротив вашего, детектив. Нет никаких загадок, на которые нужно было бы искать ответ. Есть вежливость, — Аркан потряс бумажными пакетами в воздухе, — и совпадения.

Марван устало скрестила руки на груди:

— Господин Хамс, к чему все это представление?

— Госпожа Катран, — в глазах мужчины заплясал опасный огонек, — я пришел к вам за информацией. Как видите, дело не требует отлагательств. Или же из разбитых окон и завалов на вас смотрят проблемы, которые могут подождать?

Женщине стало стыдно. Марван понимала, что работа в округе отличается от работы в исток-городе. Много раз она слышала от Карпуна истории о том, что детективы Пучины могут не спать по трое суток, составляя ежедневные отчеты о наблюдении и патрулируя улицы. К тому же было ясно, что, в отличие от нее, инспектор так и не сомкнул глаз.

— Конечно, нет. — Старший детектив взяла пакеты из рук мужчины и направилась на кухню. — Пожалуйста, проходите.

Аркан прикрыл глаза рукой и, покачав головой, шепотом произнес:

— Ты не была такой вредной…

­­­– Вы что-то сказали? — крикнула Марван из другой комнаты. — Пальто можете повесить возле двери. Располагайтесь в гостиной, я поставлю чайник!

Аркан стоял около каминной полки и разглядывал фотографии в рамках, пока женщина хлопотала, накрывая на стол. На одном снимке Марван робко улыбалась, съёжившись в дружеских объятиях тучного мужчины. На этой фотографии она выглядела моложе, чем теперь, и, кажется, была счастливее. Инспектор узнал место, где они были запечатлены: офис агентства. Со второго изображения на Аркана взирали мужчина и женщина. В их чертах неизменно сквозило родство с госпожой Катран. Он — голубоглазый, с широкими темными бровями, сдвинутыми к переносице, и высокими скулами, а она — с тем самым маленьким вздернутым носом и копной кудрявых черных непослушных волос, которые были убраны в нехитрую прическу. Чуть поодаль, в рамке, прислоненная к стене, стояла грамота «За отличную учебу». Почетный лист был заверен подписями трех глав Департамента, и инспектор сразу же узнал витиеватую закорючку Игоря Конгермана.

— Присаживайтесь, господин Хамс, — женщина указала на один из стульев, которые стояли возле круглого стола, накрытого белой кружевной скатертью.

У Марван редко бывали гости, поэтому женщина то и дело оглядывала сервировку, силясь понять, есть ли в ней какие-либо изъяны. Принесенную еду старший детектив аккуратно разложила по тарелкам, печенье, найденное в недрах кухонного шкафа, поместила в прозрачную пиалу и налила в большие чашки крепкого чая.

— Это ваши родители? — указывая на фотокарточку, спросил инспектор.

— Да, — подтвердила Марван, усаживаясь напротив.

Женщина ожидала, что гость начнет расспрашивать о ее семье, но мужчина, отхлебнув горячего напитка, лишь пододвинул к ней стопку бумаг, небрежно сшитых между собой.

Старший детектив взяла их и прочитала текст, написанный от руки: «Еженедельник „Таинственный стражник“ — ваш проводник в мир округа и его окрестностей». Ниже каллиграфическим подчерком был выведен заголовок: «Жизнь среди руин».

— Это же окружная газета! — удивилась Марван, поднимая глаза на инспектора, который с жадностью откусывал пирог.

— Угу, — с набитым ртом подтвердил Аркан. И, прожевав, пояснил: — Если бы я знал, что люди тут настолько… находчивы, приехал бы раньше. Я увел этот экземпляр прямо из офиса еженедельника. Работники там от руки переписывают каждый лист и сшивают их вручную, чтобы к утру у людей появилось некое подобие информации, которая вернет почву, выбитую у них из-под ног. Более того, «Таинственный стражник» сделал за агентство некоторую работу, даже не ведая об этом. То, что белые мурены появились в округе так скоро, — заслуга управляющего газетой. Он позвонил в главное управление вскоре после того, как начались вооруженные нападения. Хорошо, что печатные издания курируются Департаментом Объединенных Видов и у них есть номер для связи друг с другом.

Марван задумалась, с наслаждением пережевывая кусочек копченой рыбы. Она уже задавалась подобными вопросами ранее, но решила отмахнуться от них, не желая раскапывать содержимое ямы, где находился ответ. Так или иначе, они, восстав из темноты сознания, обрели форму и сияли так, что их нельзя было игнорировать.

«Почему инспектор предпочел отсидеться в безопасном месте, а не пробираться сквозь толпу к телефонному аппарату, чтобы немедленно доложить о случившемся Департаменту? И тот ли он, за кого себя выдает?»

Но вслух женщина задала более уместный вопрос:

— Почему работники еженедельника переписывают новости вручную?

Мужчина протянул руку к печенью и, взяв из пиалы сразу три штуки, воскликнул:

— Я предвидел, что вы будете наблюдательны, госпожа Катран! В механизм типографского станка кто-то залил воск! У меня есть догадки, с какой целью это было сделано, но утверждать что-либо еще слишком рано. Меня заверили, что местный мастер сможет устранить эту неприятность, но ему потребуется время.

Старший детектив наблюдала, как Хамс отправляет в рот одно печенье за другим, запивая все большим глотком чая. Его тарелка и чашка оказались пустыми.

— Можете съесть и мои пироги тоже, — засмеялась Марван, пододвигая к нему свою тарелку с выпечкой. — Налью вам еще чаю, инспектор.

— Извините меня, я очень голоден, — признался Хамс. И бросил вслед уходящей на кухню женщине вопрос, не дающий ему покоя: — Госпожа Катран, а кто этот рыжеволосый мальчуган, который пытался предупредить вас о нападении?

Старший детектив вернулась в гостиную с чайником в руках и, налив до краев обе чашки, поставила его на стол.

— Если честно, я сама хотела бы знать.

Женщина подробно рассказала инспектору историю знакомства с малолетним бандитом, ничего не утаивая и не приукрашивая. Аркан облегченно вздохнул:

— Нужно найти беспризорника и допросить. Судя по всему, он многое знает.

Старший детектив откинулась на спинку стула и поинтересовалась:

­– Вы сказали, что у вас есть догадки о том, что происходит. Можете поделиться ими со мной?

Аркан положил локти на стол и заговорщицки спросил:

— Вам не кажется странным, что все здания, кроме агентства и типографии, разрушены? Как будто… — Инспектор не договорил, потому что Марван подхватила его мысль:

—…кто-то отдал конкретный приказ. Но для чего? — Она нахмурилась в непонимании.

— Мне на ум приходит только одно, — мужчина запустил в свои каштановые волосы руку, и курчавая прядь упала ему на лоб. — Инициаторы хотели, чтобы агентство продолжило функционировать. Наша задача состояла в том, чтобы Департамент как можно скорее предпринял меры, касаемо ситуации, и направил отряды белых мурен из Пучины во все четыре округа. Мне не хочется в это верить, но, по правде говоря, все указывает на то, что это было задумано ради убийства Игоря Конгермана. Человек, придумавший этот план, не так уж и глуп: он, если выражаться метафорически, разжег костер в сухом лесу и, пока все были заняты тушением пожара, выкрал из амбара накопленное золото.

Марван, потрясенная догадкой, пробормотала:

— Типографский станок залили воском, для того чтобы текст газеты, написанный от руки, не смог пройти проверку Департамента! Сами подумайте, кто в суете погрома будет заниматься выяснением подробностей и достоверности предоставляемой информации⁈

Старший детектив открыла последнюю страницу, где размещались объявления. Пробежав глазами по колонкам, где жители города просили выйти на связь родственников и разыскивали пропавших домашних животных, она указала на короткое сообщение, помещенное на самой последней строке: «Отдам самые вкусные козявки своей матери. Место встречи — 'Зеленая аллея».

— Эти слова я крикнула беспризорнику, когда он вырвался и побежал прочь. Он оставил послание в газете. Гениально!

Аркан перегнулся через стол и, прочитав объявление, с восхищением проговорил:

— Каких удивительных людей я нашел в этом странном, топком месте!

Уходя, инспектор задержался в дверях. Обернувшись на женщину с торчащими в разные стороны волосами и одетую в старый домашний халат, мужчина поблагодарил ее за гостеприимство:

— Спасибо, старший детектив! Я знал, что вместе мы сможем найти зацепки и отмести часть вопросов.

И снова природное любопытство взяло над женщиной верх. Язык сработал быстрее, чем она успела подумать о том, хочет ли знать ответ на задаваемый вопрос:

— Господин Хамс, скажите, — Марван облизнула пересохшие губы, — почему вы сразу не бросились докладывать Департаменту о случившемся, а предпочли отсидеться на заброшенной пристани, дожидаясь затишья?

Мужчина развернулся и посмотрел ей в глаза. По его лицу нельзя было прочитать и толику эмоций — они остались извиваться за двойным стеклом его души, невидимые, но, бесспорно, существующие.

— Для меня есть более важная миссия, госпожа Катран: сберечь вашу жизнь.

Аркан спустился с крыльца и, направляясь к своему дому, который стоял напротив, бросил через плечо удивленной женщине:

— Спокойной ночи, детектив.

[i]Речь идет о древних, почти уничтоженных временем настенных росписях, преимущественно расположенных в молельных залах. Они изображают болезненно осунувшихся женщин, склонившихся в молитвах о прощении своей души.

Глава 8

Саломея и голубой источник

Марван, Хек, Рита и Аркан стояли в душном помещении храма, слушая молитву. Зал был наполнен людьми — каждый держал в руках тонкий стебель зажжённой свечи и повторял за духовником слова обращения к неиссякаемому источнику, в котором обитали бессмертные сущности Трех сомов.

— Сыновья Бога нашего сущего, защитите души безвременно павших, проведите их ко вратам рая и даруйте им свободу перерождения, ибо невинно убиенны они. Владыки, простите беззакония наши и исцелите немощи наши, имени вашего ради. Слава сыновьям твоим, Боже, ныне, и всегда, и во веки веков, истинно так.

Служитель закончил свою речь, и все присутствующие провели ладонями по лицам сверху вниз. Этот жест напоминал умывание и означал, что некоторые из грехов будут подхвачены невидимым течением святого источника и навсегда сотрутся из памяти мироздания. Марван слышала, как тихо плакали женщины и всхлипывали дети. Мужчины стояли неподвижно, крепко сжимая свечу, и, не моргая, смотрели перед собой. Духовник откашлялся, и его голос улетел под широкие своды высокого потолка:

— Погребальные лодки готовы к отплытию, через час начнется церемония прощания. Мы с отцом Аркадием будем ждать вас на причале, в самом конце улицы Белых китов.

Служитель исчез в глубине храма, и люди направились к молельному алтарю, чтобы почтить память ушедших. Через несколько минут зал опустел, в нем осталось лишь четыре человека. Марван подошла к выступу на стене, где, утопая в воске, громоздилось три десятка свечей. Женщина поставила свою свечку к остальным. Ее огонек слегка всколыхнулся, но тотчас выпрямился и пламя, переливаясь, набрало силу. Воск потек по тонкому стебельку вниз, отбирая у свечи право на долгую жизнь. Старший детектив окинула взглядом изображения на стенах. Рисунки были изъедены временем, но не потеряли смысла.

— Знаешь, о чем молятся эти женщины? — спросил Хек, приблизившись к Марван со спины.

На фресках были изображены болезненно осунувшиеся, но очень красивые женщины, сидящие вокруг бьющего из-под земли источника. Некоторые, стоя на коленях, склонили голову к земле, другие, сложив руки лодочкой, припали к ярко-голубому потоку воды, надеясь, что он оросит их плоть.

Марван отрицательно качнула головой.

— Наверное, просят исполнения своих желаний, — предположила она.

Хек, поравнявшись с ней, полушепотом сказал:

— Они жаждут прощения.

Женщина изучающе посмотрела на детектива. Вопрос, который она озвучила, казался ей глупым:

— Прощения?

Хек, глядя на отсветы огоньков, которые плясали по стене храма, без каких-либо насмешек произнес:

— Мой отец ушел, когда мне было шесть. Отправился в порт искать работу, но так и не вернулся. Моя мать от горя чуть не сошла с ума. Она обивала пороги ведомств: написала в агентство заявление о пропаже человека, дала объявление в газету, но тщетно: ее муж бесследно исчез. Сначала я пытался искать отца: бродил по улицам, расспрашивая прохожих, и весь день мог просидеть на причале, высматривая знакомый силуэт на палубах подходящих кораблей. Довольно быстро я понял, что папаша просто бросил нас и причалил к берегам более беззаботным, чем наш бедный маленький дом. Это осознание пришло не только ко мне, но и ко всем окружающим. Ко всем, кроме моей матери. — Хек взглянул на старшего детектива и грустно улыбнулся: — Вы, женщины, довольно странные существа. Порой вы отдаете частичку своей души тем, кто этого совершенно не заслуживает, а после, в попытках оправдаться перед собой, защищаете то, что уже утратило ценность. Хорошо это или плохо, но мать решила, что ее сын — самая большая драгоценность, оставшаяся от любимого мужчины. Она беззаветно вложила в меня даже больше, чем могла. Помню, в детстве она каждую ночь приходила ко мне перед сном и, хотя я был уже довольно взрослым для сказок, читала мне, пока я не засыпал.

Хек погрузился в воспоминания, и старший детектив, не смея вымолвить и слова, завороженно слушала историю коллеги. Мужчина никогда ничего не рассказывал о своем прошлом, как и она сама. Между ними действовало негласное правило: не проводить пальцами по шрамам, потому что каждый рубец обладает своей историей. Стоит прикоснуться к его поверхности, как из глубины памяти тут же вынырнут изувеченные моменты прошлого.

Огоньки свечей дрогнули от невидимого порыва воздуха и на секунду погрузили лица изображенных на фреске женщин в тень. Хек, нарушив молчание, продолжил:

— «Сказки древнего моря» — так называлась старая книга, которую мать читала мне перед сном. Истории, что были написаны на ее страницах, до сих пор живы в моей памяти, но одна запомнилась особенно хорошо, потому что отражала сущность моей матери.

Сказка называлась «Саломея и голубой источник». Она рассказывала о том, что в неведомых краях, пробиваясь сквозь земляную толщу, бурлит кристально чистый поток. Он волшебный: способен исполнять желания и наделять даром провидения того, кто отхлебнет из него. Многие, пускаясь на его поиски, сложили головы или пропали без вести, но однажды источник все-таки был найден. Его обнаружила младшая из четырех сестер и, завороженная его чистотой, глотнула холодной ярко-голубой воды. Девушку окутал густой туман, и в его завитках она разглядела своего уже давно больного отца. Его глаза были мутными, он лежал в постели, тяжело дыша. Видение пророчило, что старик скоро умрет. Саломея — так звали девушку — от всей души попросила у источника излечить болезнь отца и даровать ему еще одну жизнь. Прибежав домой, она обнаружила, что старик здоров. Тогда девушка рассказала матери и сестрам об увиденном ею волшебстве, и те, плененные силой своих желаний, попросили Саломею проводить их к этому дивному месту. Женщины жадно глотали воду и требовали золота, хороших мужей и долгой жизни. Поток омыл их грязные души и увлек за собой, оставив от просивших лишь пустые оболочки. Саломея с ужасом наблюдала, как ее мать и сестры опадают на землю, словно шелковые платья, и, взвизгнув, убежала обратно в деревню.

Хек указал на фреску перевязанной рукой:

— Мораль этой сказки очень проста: услышаны будут те, чьи помыслы бескорыстны. Те, кто заботятся о других, зачастую имеют гораздо больше, чем те, кто просят для себя. Эти женщины неспроста вымаливают прощение у вечности, думая, что таким образом очистят свою душу от греха. Но помыслы их все равно остаются алчными, ведь в конечном итоге каждая хочет загадать эгоистичное желание, обманув создателя молитвами.

Украшенные цветами погребальные лодки уплывали в море, покачиваясь на волнах. Пристань была заполнена людьми. Женщины громко плакали, провожая родных в последний путь. Отряды белых мурен, призванные следить за порядком, стояли поодаль и озирались по сторонам. Такого рода прощания в округе Тайных озер были редки. Большинство жителей, как правило, доживали до старости и предпочитали нырять в заводь. Они верили, что в далеких водах их ждет справедливый морской бог, и родные не сомневались, где те окажутся в конце своего путешествия. Но тех, кто ушел не по своей воле, ожидала менее завидная участь. Участь скитальцев, заблудившихся между мирами.

Утреннее солнце вышло из-за редких туч и бросило отблески на водную гладь. Марван заметила, как на дрейфующие вдалеке шлюпки приземлились любопытные чайки. Процессия двинулась вглубь округа и постепенно, удаляясь, оставляла умерших в прошлом. Аркан чуть задержался возле кромки воды, когда штатные сотрудники медленно зашагали прочь. Марван обернулась через плечо и понимающе кивнула: она знала, что инспектор мысленно прощается со своим наставником, как когда-то она прощалась со своим.

Рита взяла Хека под локоть и улыбнулась ему. Мужчина, подмигнув ей, полушёпотом спросил:

— Пока мистер Дорогое Пальто не присоединился к нам, задам вопрос: мы сейчас пойдем в офис и будем притворяться, что работаем, или воспользуемся моментом и улизнем в «Ленточный червь»?

Аркан положил руку на плечо мужчины и произнес:

— Куда бы вы ни направились, господин Мерлуза, я последую за вами.

Неожиданно для всех Марван рассмеялась, и образовавшееся напряжение лопнуло, словно мыльный пузырь. Инспектор улыбнулся и, подняв взгляд на Хека, который был выше на целую голову, произнес:

— И, честно сказать, не такое уж дорогое у меня пальто.

— Правда? — притворно изумился детектив. — А почему тогда к нему грязь не пристает?

— Потому что я, в отличие от вас…

Аркан не договорил. Его слова утонули в крике возмущения.

— Кощунство! — кричала Рита, глядя, как мальчишка клеит к стене дома листовку с объявлением.

Малец вздрогнул и уронил кисть, заляпанную клеем. Опрокинув ведро с прозрачной жижей, он пустился наутек, разбрасывая за собой кучу листовок. Марван подошла и расправила повисший угол плаката. Объявление гласило, что в округ Тайных озер сегодня прибудет цирк.

— При всем уважении, инспектор, — Рита так стремительно подлетела к Аркану, что тот отпрянул. — Департамент сошел с ума! Улицы разрушены, люди напуганы и скорбят о своих близких… Самое время устраивать веселье!

Девушка ткнула наманикюренным пальчиком в сторону красно-белого плаката, на котором красовался цирковой шатер. Хек поднял одну листовку с земли и вслух прочитал написанный на ней текст:

— «Департамент Объединенных Видов приглашает всех жителей округа Тайных озер на бесплатное представление». — Детектив поднес бумагу ближе к лицу и дочитал написанное мелким шрифтом: — «Главное управление не несет ответственности за ущерб, потерю и кражу имущества».

Марван посмотрела на инспектора. Его маска невозмутимости не дала ни единой трещинки, и мужчина, холодно глянув на секретаря, произнес:

— Госпожа Навага, — от этих слов Хек ощутимо напрягся, готовый броситься на инспектора, если тот посмеет переступить черту, — может быть, вы не заметили, но на мне нет офицерской формы. Да, я подчиняюсь приказам Департамента, но, насколько могу судить, и вы тоже. Мне совершенно безразлично, верите вы мне или нет, но я тоже не понимаю, что происходит.

Несколько минут они шли молча. На улице было ясно вот уже несколько дней, и высохшие доски, которыми была вымощена улица Белых китов, тихо поскрипывали под тяжестью шагов. Марван подождала, пока двое коренастых усатых мужчин в белых мундирах пройдут мимо, и попыталась вернуть ситуации равновесие.

— Скорее всего, Департамент хочет, чтобы люди побыстрее пришли в себя. Отдохнули, перевели дух, — рассуждала старший детектив, искоса поглядывая на инспектора.

— Или не взбунтовались, — дополнил Хек.

Коллеги прошли мимо пустующей «Заводи смерти». Никто не проронил по этому поводу ни единого слова.

Аркан поджал губы и задумчиво проговорил:

— Значит, цирк…

Глава 9

Цирк таинств и бесчинств

Огромный корабль с красно-белыми парусами возник на горизонте. Чернея на фоне тусклого заката, он появился настолько внезапно, что любой фанатик коалиции «Благой медузы», не сомневаясь, предположил бы, что судно вынырнуло с самого дна. Первыми приближающийся корабль заметили дети. Они толпились у причала и, указывая маленькими пальцами вдаль, толкались и издавали восторженные крики. Один за другим, из отсыревших окон высовывались взрослые, желая узнать причину их веселья.

Девчушка с чумазым лицом отделилась от толпы и, запрокинув голову, нашла взглядом свою мать, что выглядывала из настежь открытого окна.

— Мама! — крикнула девочка, заливаясь слезами. — Это пираты! Они приплыли, чтобы забрать меня за плохое поведение, как говорил папа!

Жители прыснули со смеху, глядя на перепуганного, раскрасневшегося от слез ребенка.

— Не говори глупостей, Фортуна! — фыркнула мать. — Это не пираты, а цирковые артисты! Иди домой, тебе нужно умыть лицо!

Через несколько минут пирс заполонили любопытные зеваки и в шумном гомоне уже было не разобрать отдельных слов. Взрослые и дети завороженно наблюдали за судном: его паруса опускались, а по палубе сновали люди, подготавливая корабль к швартовке. До жителей донеслись слова веселой песенки, которую напевали артисты. Их голоса, подхваченные попутным ветром, долетали до самого берега:

Йо-хо-хо, блестят мореоны

В наших грязных руках.

Йо-хо-хо, слышатся стоны

Умерших на кораблях.

Сарган спровадил нас в дорогу,

На дно он указал рукой:

'Не попадись морскому богу —

Утащит в омут за собой!'

Корабль пришвартовался у пристани, и по его наружному борту кто-то спустил штормтрап[1]. В следующее мгновение наверху, там, где начиналась веревочная лестница, показалась маленькая фигура. Человек ловко нашел покачивающуюся на ветру деревянную ступеньку и начал шустро спускаться вниз, держась за веревки своими пухлыми ручками. Артист кувыркнулся в воздухе и спрыгнул на пристань, с легкостью преодолев расстояние от судна до суши. Жители умолкли. Перед ними стоял карлик, одетый в красный костюм в горошек. Лицо его озарила улыбка, обнажая ряд золотых зубов. Артист поклонился собравшимся и завопил:

— Дорогие жители… — Он запнулся и посмотрел вверх, на громаду пришвартованного корабля. Толпа зевак тут же последовала его примеру и, проследив за взглядом странного человечка, запрокинула головы. Закатное солнце било в глаза, и некоторые из людей поднесли руки к лицу, чтобы лучше разглядеть появившийся силуэт. Девушка, опасно перегнувшись через борт, держала в руках листок бумаги. Циркачка откашлялась и закричала, давая карлику подсказку:

— Округа Тайных Озер!

Маленький человек усмехнулся и как ни в чем не бывало продолжил:

— Дорогие жители округа Тайных Озер! На ваши замечательные земли, к которым не так-то просто добраться, прибыл корабельный цирк! Сегодня вечером вам не будет скучно — приглашаем всех на бесплатное представление!

Циркач сделал сальто и, приземлившись на ноги, раскинул руки в приглашающем жесте. Оглушающую тишину нарушил громкий барабанный марш. На головы ошарашенных зевак посыпалось конфетти, и артисты, спустившись по веревочным лестницам, запели веселую песенку, приглашая любопытных людей пуститься в пляс.

Четверо коллег стояли возле большого шатра, который служил входом в цирк, и, погрузившись в молчание, разглядывали его. Вечерело. На улицах зажглись фонари, отбрасывая на пристань мягкие отблески. Повсюду сновали улыбающиеся люди, пританцовывая под ритмичную музыку, доносившуюся с корабля. «Белые мурены» притаились в темных углах, наблюдая за ситуацией. Было видно, что офицерам тоже хочется приобщиться к гуляниям, но ни один из них так и не отважился покинуть свой пост. Воздух пропитался незнакомыми, но такими манящими запахами еды. Артисты выставили на пирс столы и стулья, предоставив жителям скромную альтернативу разрушенным тавернам. Те сразу же облюбовали их: кто-то принес из дома запечённый картофель, рыбу и салат из морского гребешка, другие достали из закромов ароматные настойки и компоты. Мужчины сидели, покуривая сигареты и обсуждая последние новости. Женщины, взяв за руки детей, медленно кружились с ними под музыку.

Рита нарушила молчание первой: прищурив глаза, она произнесла:

— Не хочу признавать это, — девушка бросила взгляд на Аркана, который стоял рядом с Марван, — но, кажется, главное управление Департамента было в чем-то право.

Компания вошла в шатер, и взорам их открылась лестница, поднявшись по которой можно было попасть на корабль. Странствующие циркачи всегда давали представление на своей территории, предпочитая как можно реже спускаться на сушу. К тому же это существенно экономило им время на сборы — требовалось только убрать трап и, поймав попутный ветер, двинуться дальше.

Хек и Рита, поднявшись по лестнице, шагнули на борт и скрылись из виду. Аркан пропустил Марван вперед и, замыкая цепочку, пошел следом за ней. Оступившись на скользких ступеньках, женщина попятилась и, пытаясь ухватиться за воздух, чуть не рухнула на спину. Инспектор ловко поймал Марван, обхватив ее за талию. Сердце в груди ухнуло, когда старший детектив почувствовала крепкую хватку рук Хамса и его теплое дыхание на своей шее.

— Осторожнее, госпожа Катран! — произнес инспектор, аккуратно придерживая женщину за руку.

Старший детектив по своему обыкновению залилась краской и смущенно поблагодарила Аркана, не поворачиваясь к нему, чтобы он не увидел предательский румянец, ползущий по ее щекам.

Ступив на борт, Марван почувствовала легкое покачивание. Сделав несколько шагов, старший детектив почувствовала, что земля уходит из-под ног, словно обманчивая болотная топь. Марван крепко вцепилась в рукав инспектора и, зажмурившись, сделала глубокий вдох. Она не понимала природу своих чувств и упрямо пыталась отрицать их. Но, как бы Марван ни старалась, убежать от правды не выходило. С того самого момента, как инспектор заслонил ее от летящих коктейлей своей спиной, женщина воспринимала его, как безопасное, уютное пристанище, в стенах которого всегда можно найти понимание и покой. Это место называлось домом.

— Вы привыкнете, — мужчина рассмеялся и положил свою горячую ладонь Марван на плечо.

Старший детектив открыла глаза и внимательно всмотрелась в лицо Аркана Хамса: тот не брился несколько дней и обзавелся небольшой щетиной, а в его болотных глазах по-прежнему сквозила стальная выдержка. Женщина поймала себя на мысли, что ей хочется убрать с его лба непослушную прядь волос. От этой мысли Марван замутило. Аркан, глядя на нее, взволнованно произнес:

— Вы мне не нравитесь, госпожа Катран.

Старший детектив истолковала слова инспектора по-своему, и ее сердце в сумасшедшем отчаянии заколотилось о ребра. Аркан с тревогой договорил:

— Вы слишком бледны. Быть может, пойдем домой?

Женщина взяла себя в руки и, насколько могла, уверенно ответила:

— Со мной все в порядке, инспектор. Спасибо. — И, помедлив, добавила: — Можете называть меня просто Марван.

Аркан просиял, и старший детектив поспешила удалиться, лишь бы не видеть его улыбку.

Марван подошла к Хеку и Рите, которые стояли возле открытого прилавка. Его поверхность была уставлена всевозможными блюдами: жареными чесночными щупальцами осьминога, вареными креветками, ароматным хлебом, ломтиками соленой осетрины и многими другими. У сотрудников детективного агентства заурчало в животах. Чуть поодаль, за стойкой, суетился кок, то и дело переворачивая в жаровне тушки кальмара. Отовсюду лились музыка и смех. Протянутые от мачты к бортам гирлянды фонариков освещали огромную палубу, наполненную людьми. Рита держала в руках маленькую тарелочку, доверху наполненную креветками. Девушка с аппетитом жевала их и, явно желая что-то сказать, указала пальцем на шканцы. Там, извиваясь, танцевала женщина, облаченная в откровенный наряд. На ее шее покоился скользкий мясистый угорь.

— С ума сойти! — воскликнула секретарь и закрыла глаза Хека свободной рукой.

Аркан и Марван рассмеялись, когда детектив ловко увернулся и, перехватив руку девушки, коснулся губами тыльной стороны ее ладони.

Компания не спеша двинулась вперед. Наслаждаясь вкусной едой, коллеги с любопытством оглядывались по сторонам.

— С недавнего времени меня мучает один занимательный вопрос, — лукаво проговорил Хек, глядя на Аркана. — Но, боюсь, ответить на него сможете только вы, инспектор.

У мужчины было хорошее настроение, и он, улучив момент, взглянул на старшего детектива:

— Твои друзья, Марван, довольно-таки интересные люди. — Хамс повернулся к слегка удивленному Хеку и продолжил: — Слушаю вас, господин Мерлуза, задавайте свой вопрос.

Рита в изумлении уставилась на подругу, но та лишь пожала плечами, отправляя в рот кусочек соленой осетрины.

— По уставу всем муренам положено иметь усы, так? — осведомился Хек.

— Верно, — подтвердил инспектор.

— А что, если усы попросту отказываются расти? Что тогда?

— В таком случае обязывают носить накладные.

Марван, Хек и Рита покатились со смеху и долго не могли успокоиться. Аркан невозмутимо смотрел на коллег, не находя в собственных словах и толику юмора, которая могла бы вызвать такую реакцию. Пока троица хохотала, Аркан уловил краем глаза ослепительный блик и подошел к плотно закрытому резервуару с водой, который стоял неподалеку. Вода в нем была чистой и неподвижной. Хамс наклонился к толстому стеклу и внимательно рассмотрел странную емкость со всех сторон. Его глаза бегали, выхватывая какие-то детали. Хек, проследив за взглядом инспектора, ошарашенно произнес:

— Так она и правда существует⁈ — и наклонился к резервуару вместе с Арканом.

— Интересно, как она держится на плаву? — повернувшись к детективу, спросил инспектор.

Мерлуза изучающе посмотрел на Хамса, но в этот момент Рита отстранила инспектора от резервуара с водой и прочитала надпись на табличке:

— «Диадема вересковой пустоши[2]». — Девушка ткнула в стекло пальцем и заявила: — На что вы оба уставились? Там же ничего нет!

Хек и Аркан переглянулись. Детектив еле слышно шепнул Хамсу на ухо:

— Я знаю, ты тоже ее видишь, — и, отстранившись, тихо произнес: — Интересно…

Женщины походили вокруг пустого сосуда с водой и, потеряв к нему интерес, отправились в сторону мужчины в шляпе с широкими полями, на плече которого сидела маленькая обезьяна. До этого Марван видела этих животных лишь на картинках в школьных учебниках по мироустройству. Зверь злобно блеснул черными глазами и оскалился.

— Вы ей нравитесь! — добродушно оправдался хозяин животного.

— А она нам не особо! — крикнул в ответ Хек, на что обезьяна издала пронзительный вопль ярости.

— Ну, ну, Тати, спокойно, они не хотели тебя обидеть.

Марван готова была поклясться, что мужчина что-то шепнул зверьку на ухо. Обезьянка тут же соскользнула с его плеча и убежала, затерявшись в толпе мужчин, которые что-то скандировали.

— Что там? — Рита указала пальцем на толкающихся людей. Раздался общий возглас огорчения, и один господин, недовольно прищелкнув языком, отдал рядом стоящему товарищу монету. Тот заливисто рассмеялся в ответ:

— Я говорил, что нужно было ставить на толстомясого!

С трудом пробравшись сквозь толпу, компания увидела причину всеобщего возбуждения: мужчины, становясь друг напротив друга, опирались на массивный стол и боролись на руках.

— Я попробую еще раз! — воскликнул крепкий высокий мужчина с вьющимися каштановыми волосами и не глядя кинул судье очередную монету. Толпа засвистела и разразилась подбадривающими криками. Смуглый усатый старик, который судил поединок, потер руки и улыбнулся:

— Напоминаю, господа! Главный приз — предсказание от знаменитой пророчицы матушки Эмельды! Делайте ставки! Подходите ближе!

Раскрасневшийся мужчина снова занял свое место, не теряя надежды на победу. Напротив него, водрузив мощную ручищу на стол, возник противник. Его массивная голова держалась на толстой шее, которая была увита вздувшимися венами. Мужчина издал протяжный рык и порвал на себе взмокшую от пота майку, демонстрируя толпе гору тугих рельефных мышц.

— С ума сойти! — воскликнул Хек и закрыл глаза Риты здоровой рукой.

Старик досчитал до трех, и мужчины схлестнулись в борьбе. По лицу здоровяка побежал пот, предательски скатываясь прямо в глаза. Мужчина натужно сопел и тряс мощной головой, пытаясь смахнуть надоедливую испарину. Его запястье выгнулось, и влажная рука выскользнула из ладони противника. Пролетев по инерции дальше, она угодила прямо в подбородок судье, и старик, пошатнувшись, сделал несколько шагов назад. Толпа оглушено взревела, упиваясь зрелищностью поединка. Судья вскинул руку, останавливая разгоряченных соперников, которые уже хотели броситься друг на друга.

— Погодите-ка, — усмехнулся Хек, изучая лицо мужчины с каштановыми волосами. — Это же главный врач окружной больницы!

Марван пригляделась и застыла в изумлении. Перед ней действительно был Сибас Лаврак.

Старший детектив с интересом разглядывала его, как будто видела впервые. В последнюю их встречу главный врач не показался женщине таким уж норовистым, даже наоборот. Вспомнив, как Лаврак участливо заглядывал ей в глаза, Марван смутилась. Старший детектив никогда не считала себя привлекательной и любое внимание со стороны мужчин воспринимала, как насмешку, или вовсе предпочитала не замечать его. От мысли, что такой мужчина обратил на нее внимание, Марван улыбнулась сама себе.

Аркан с минуту наблюдал, как старший детектив неотрывно смотрит в сторону высокого, хорошо сложенного человека по имени Сибас. Потом нахмурился и, отведя Хека в сторону, спросил:

— Кто это такой?

Хамс кивнул в сторону стола для борьбы, где, картинно приглаживая волосы, стоял Лаврак. Детектив улыбнулся своей догадке и произнес:

— Вы же слышали — это главный врач окружной больницы. Только я не советую вам у него лечиться, инспектор.

Хек щелкнул пальцами и выдал пару рифмованных строк, вдруг пришедших ему на ум:

— У этого мужчины горячая натура,

У дам в его присутствии растет температура.

Толпа зааплодировала, когда Сибас развел руки в стороны, провозглашая себя победителем. Аркан, увидев, как Марван хлопает в ладоши, скинул пальто и вручил его детективу со словами:

— Подержи-ка, дружище.

Никто не отваживался бросить вызов раскрасневшемуся мужчине, и он стоял, улыбаясь, вполне довольный собой. Однако, увидев нового соперника, Сибас зашелся в приступе смеха: Аркан был ниже его почти на две головы.

— Что это он делает? — спросила Марван у Хека, но тот лишь озорно подмигнул ей и одобрительно кивнул в сторону инспектора.

Хамс вытащил из кармана монету номиналом в один мореон и отдал его оскалившемуся судье. Сибас уверенно поставил руку на стол, окидывая соперника презрительным взглядом. Толпа громко заулюлюкала, делая ставки. Судья досчитал до трех, и мужчины начали поединок.

Сибас и Аркан крепко сцепились, сверля друг друга взглядом, и простояли в попытках одержать победу целую минуту. Зеваки загоготали, когда стало ясно, что силы равны. Главный врач издал что-то вроде смешка и приложил все свои силы. Аркан напрягся, но руки обоих мужчин по-прежнему оставались на месте. Сибас закусил нижнюю губу и удивленно округлил глаза. Инспектор взглянул на противника и, уловив момент его слабости, рывком уложил руку Сибаса на поверхность стола. Толпа взорвалась криками, громкие вопли заглушили музыку. Послышался звон передаваемых из рук в руки монет. Аркан закатил глаза, когда понял, что перед ним уже маячит рука следующего противника — того самого, с крупной головой и толстой шеей. Громила улыбнулся и приглашающе пошевелил грудными мышцами. Отказываться было поздно: механизм мужского бахвальства работал на всех оборотах и перемалывал любого, кто отказывался становиться его частью. Верзила подбросил в воздух монетку, и она приземлилась прямо на ладонь старика. Он снова сосчитал до трех, но на этот раз отошел подальше. Марван же пробралась сквозь толпу и с волнением смотрела на Аркана, который крепко сжал руку соперника. Толпа загудела, когда запястье Хамса опасно выгнулось. Громила издал протяжный крик, прикладывая все усилия для того, чтобы выиграть. Оба мужчины почти полностью сползли под стол. Схватившись свободной рукой за железные штыри, служащие для упора, противники тянули друг друга вниз. Старик присел, внимательно отслеживая ход поединка, а потом поднял руку и громогласно возвестил:

— Маленький человек победил!

Мужчины загудели, и волнующаяся толпа вытолкнула Марван прямо инспектору в руки. Зеваки сомкнулись в круг, желая посмотреть на человека, который выиграл два соревнования подряд. В их взглядах сквозило удивление, смешанное с недоверием. Раскидав зрителей в стороны, верзила направился в сторону Хамса, который попятился от него. Отовсюду слышались вопли, вой и рев. Инспектор отвел руку назад, пряча старшего детектива себе за спину. Проигравший занес руку для удара, и в этот момент из шатра предсказательницы вышла пожилая женщина. Она встала перед инспектором и, театрально взмахнув рукой, сорвала шелковую красную повязку со своих глаз. Все застыли в оцепенении и тут же умолкли. Старуха была слепой. Вдруг ее неподвижные глаза, затянутые мутной белесой пленкой, дернулись в сторону нападавшего. Тот моментально отшатнулся и, споткнувшись о чужие ноги, упал навзничь.

— Ты глуп. И слаб. Беги отсюда, иначе умрешь, — отрезала провидица, обращаясь к громиле. Марван уловила нотки знакомого ей акцента: согласные звучали мягче, чем нужно, а гласные растягивались — так говорили только задворщики.

По лицу здоровяка прокатился испуг, оставив на нем множество следов. Эмельда схватила Марван за рукав пальто и поволокла ее в шатер. Аркан последовал за ними, оставив позади ошеломленную толпу.

— Все честно, — подытожила слепая и уселась на стул, предварительно найдя его руками. — Две победы — два билета, — и указала на стол, где было разложено таро.

Аркан и Марван переглянулись и молча опустились на стулья напротив прорицательницы. Та, собрав карты в колоду, не спеша перетасовывала их. На каждом ее пальце красовалось по золотому кольцу, а руки были сплошь покрыты красивой голубой чешуей. Она ползла по тыльным сторонам ее ладоней и скрывалась под широкими рукавами багрового плаща.

С улицы доносились ругательства, но вскоре толпа разошлась и теперь в шатер проникали лишь ноты веселых песенок, которые пели артисты.

— Он правда умрет? Тот верзила? — нарушила тишину старший детектив.

— Конечно, он умрет, милочка, — старуха отложила колоду и поднесла ко рту курительную трубку. Втянув дым, она выпустила его через ноздри. — От него несло так, будто он выпил десять стаканов чачи, а это когда-нибудь непременно остановит его сердце.

Старуха зашлась в хриплом смехе, обнажив ряд золотых зубов. Неожиданно провидица ударила по колоде рукой, и та разлетелась по столу. Марван и Аркан непроизвольно поймали по карте.

— Что там у вас? — спросила Эмельда, барабаня по столу пальцами.

Мужчина перевернул свою карту. На ней были изображены два лебедя, плывущие по воде.

«Влюбленные», — прочитал про себя Аркан и перевел взгляд на руки Марван. На ее карте был странный рисунок: на черном фоне различалась огромная зубастая пасть, маленький плавник и тянущийся из головы отросток, который венчался ярким огоньком. «Смерть», — прочитала про себя Марван надпись под картинкой.

Инспектор выхватил карту из рук старшего детектива и бросил обратно на стол. Пламя горящих на столе свечей дрогнуло, и лицо провидицы на миг погрузилось в тень.

— Что за цирк⁈ — вскочив, воскликнул Аркан. — Вам не нужны карты, чтобы предсказывать будущее, я ведь прав? В них нет никакой правды и магии, черт возьми, это же простая бумага!

Эмельда подняла одну бровь, и ее лицо скрылось в клубах табачного дыма.

— Да, ты во всем прав, мальчик, — спокойно подтвердила провидица, — С момента, как ты поднялся на борт, я почувствовала тебя. Поняла, кто ты.

Старший детектив ощущала себя лишней, потому как Аркан и Эмельда болтали о своем, будто старые знакомые, у которых осталась пара вопросов друг к другу. Марван посмотрела на Аркана снизу вверх: мужчина тяжело дышал, упираясь руками в стол. Грудь его вздымалась, а сквозь рубашку были видны сильные руки и широкие плечи. Мгновение женщина с наслаждением разглядывала его.

«Ну да, — мысленно сдалась Марван, — должна признать: он красив».

— И к тому же великолепно целуется, — засмеялась провидица, и Марван потрясенно уставилась на старуху, не веря своим ушам. Инспектор схватил ее за руку и направился к выходу. Марван обернулась, чтобы еще раз взглянуть на Эмельду. Она сидела, окутанная дымом, и, смеясь, крикнула им вслед:

— Птичка все равно должна умереть! Она всегда умирает, друг мой!

Вылетев из шатра, коллеги наткнулись на Хека и Риту, которые беспокойно бродили рядом.

— Что случилось? — спросила Рита, увидев разъяренного Аркана.

— Мне нужно выпить, — заявил инспектор, отпуская руку старшего детектива.

— И мне, — сказала Марван, прикасаясь ладонью, еще хранящей тепло инспектора, к своей щеке.

— И мне! — радостно воскликнул Хек.

[1] Разновидность верёвочной лестницы c деревянными ступеньками

[2] Одна из мифических вещей, описанных в книге «Сказок древнего моря». Полное название: диадема вересковой пустоши, сотканная из слез. По легенде ее могут увидеть лишь те люди, по вине которых кто-то умер

Глава 10

Сражение за острова жаровни́цы

Монеты в мешке зазвенели, когда маленькая обезьянка-лапундер погрузила в него свои мохнатые лапки. Выудила одну монетку и довольно хрюкнула, разглядывая ее со всех сторон.

— Ты молодец, Тати! — похвалил обезьянку мужчина, когда та аккуратно опустила в мешочек сверкающий мореон. И, обращаясь к карлику, который сидел напротив, произнес:

— Это животное талантливее любого карманника! Готов поспорить, ротозеи даже не заметили, что в их карманах поубавилось монет.

Лилипут улыбнулся и подытожил:

— Они были слишком заняты: надрывали глотки, глядя на поединок.

Обезьянка наклонила голову, внимательно наблюдая, как хозяин потянул за шнурки на мешке. Ткань съежилась, и монетки пропали из вида.

— А ты сам не хочешь испытать удачу и побороться на руках? — Мужчина смерил маленького человечка взглядом. — Слышал, коротышкам сегодня везет.

Хозяин обезьяны засмеялся, видя, что лицо его товарища недовольно сморщилось. Лилипут указал на небольшую груду хлама, валявшуюся на столе, и ехидно заметил:

— Не такая уж и умная твоя Тати! — Коротышка извлек из горы вещей потрепанную записную книжку и потряс ею в воздухе: — Смотри, сколько ненужной дряни стащила!

Обезьяна оскалилась, обнажив острые клыки, и издала короткий гневный крик. С обидой взглянув на хозяина, который не вступился за нее, жалобно заскулила и бросилась вон из шатра.

— Девчонка… — провожая Тати взглядом, констатировал мужчина.

Обезьянка бежала по палубе, ловко пробираясь сквозь толпу, в поисках укромного места, но всюду было слишком людно. Тогда Тати запрыгнула на кромку борта и стала вальяжно прогуливаться вдоль него, бросая на отдыхающих пренебрежительные взгляды. Остановилась возле двоих мужчин, которые внимательно оглядывали снующих туда-сюда людей. Незнакомцы сразу же понравились обезьянке: на их белых одеждах поблескивало множество округлых золотых пуговиц, а плечи мужчин были такими широкими, что на них можно было удобно расположиться. К тому же эти люди имели пышные усы, в которых, по мнению зверька, могло скрываться настоящее лакомство. Тати облизнулась, представляя множество вкусных маленьких жучков, но подойти ближе не решилась. Вопреки расхожему мнению, обезьянка не была глупой. Она тихонечко присела неподалеку и начала вслушиваться в интонации голосов мужчин, чтобы понять, как ей действовать дальше. Усатые незнакомцы говорили шепотом, и Тати, не понимая, как реагировать, нервно дергала хвостом из стороны в сторону.

— Контр-адмирал, контр-адмирал… Весь последний курс академии я только и слушал про его заслуги перед Департаментом! — проворчал один из мужчин.

— Тебе до него не дотянуться, вот ты и злишься, — констатировал его товарищ и уже тише прибавил: — Не будь дураком, Борис, на контр-адмирала Хамса нужно равняться!

Борис нахмурил брови и, оглянувшись по сторонам, прошипел:

— Было бы на что смотреть! Сразу понятно, что он просто купил себе место в Департаменте. Кого вообще назначают на такую высокопоставленную должность в двадцать восемь лет⁈

Второй офицер удивленно взглянул на него:

— Ты что, спал на уроках истории, дурень? Под командованием Хамса были взяты острова Жаровни́цы, на которых находятся крупные залежи природного газа. На протяжении всего сражения удача неотрывно держала его за руку: под руководством Хамса не погиб ни один офицер!

— Да-а-а, я в курсе, — протянул Борис, подавляя зевок. — А еще я слышал, что контр-адмирал заставлял подчиненных ставить подписи на документах, которые давали ему право расстреливать любого, кто посмеет отклониться от его указаний. Никакого трибунала — сразу смерть. Не знаю, как ты, Дюг, а я бы точно предпочел держаться от него подальше.

— Этому нет никаких доказательств, — возразил офицер, но по его лицу пробежала тень разочарования.

Борис понял, что из крепкой стены веры его напарника можно вытащить пару незакрепленных кирпичей, тем самым нарушив ее незыблемость.

— Контр-адмирал не герой, Дюг. Он сумасшедший. На островах Жаровни́цы не было никакого сражения: он и его специальный отряд перебили жителей, пока те мирно спали в своих постелях. Никто не ушел с острова живым, они убили всех.

Борис немного поразмыслил, взвешивая все за и против, и, наклонившись к товарищу, прошептал ему на ухо:

— Безусловно, у него был особый дар вести бои, поэтому Конгерман взял его в ученики и повсюду таскал за собой — хотел показать главному управлению своего породистого щенка. Но я слышал и другую версию, — офицер говорил тихо, разделяя каждый слог. — Что Аркан Хамс провидец.

Обезьянка потеряла терпение и издала оглушительный крик. Оба офицера вздрогнули и схватились за оружие. Поняв, что перед ними всего лишь маленькое животное, белые мурены облегченно выдохнули, и Борис резко махнул рукой, прогоняя обезьяну:

— А ну, пошла отсюда!

Тати подскочила и, оттолкнувшись в полете от широких плеч офицеров, зацепилась за ванты, вскарабкалась ввысь и исчезла во мраке наступившей ночи.

Глава 11

Топь истинных желаний

Марван и Рита сидели за большим деревянным столом. Краска, которой он некогда был покрыт, облупилась, обнажая старые потёртые доски. Старший детектив в задумчивости водила пальцем по поверхности, размышляя о том, как ход времени вскрывает истинную суть некоторых вещей. Женщина всегда держалась отстранённо, поэтому с годами рядом остались лишь те, кто был близок ей по духу и кто никогда не носил маски, спрятавшись за чужими личинами.

Марван перевела взгляд на Аркана и Хека, которые стояли возле открытого прилавка, заказывая напитки и еду. Хек, смеясь, что-то рассказывал инспектору, Хамс заметно нервничал: он то и дело хмурился и не знал, куда деть руки. Тогда детектив вручил ему поднос, на котором уместилось множество тарелочек, наполненных разнообразными блюдами. Аркан обернулся и, встретившись взглядом с Марван, невольно улыбнулся. Старший детектив тут же сделала вид, что поправляет свечи, стоящие на столе. Рита, наблюдавшая за всей этой картиной, едва сдерживая смешок, заявила:

— Да он тебе нравится!

Марван заерзала на стуле и предпочла промолчать. Старший детектив знала: всё, что она скажет, будет воспринято подругой, как оправдание.

Рита звонко захохотала и продолжила:

— Я тебя не осуждаю, Марв. — Хек и Аркан направились к столику, где сидели подруги, но секретарь даже не думала замолкать. — Посмотри, да на него все девушки оглядываются!

Марван легонько ткнула подругу локтем, чем с головой выдала себя.

— Он, бесспорно, хорош, я с тобой согласна! — победно подытожила секретарь, дождавшись момента, когда мужчины подойдут совсем близко.

Аркан поставил поднос на стол и, на секунду задержав взгляд на девушках, стал всматриваться в толпу.

— Это вы про меня? — игриво произнес Хек, откупоривая бутылку с напитком.

— Конечно, про тебя, милый! — шутливо ответила Рита, расставляя на столе маленькие тарелочки.

Гирлянды фонарей неожиданно погасли, погрузив палубу во мрак. Люди облегченно выдохнули, когда образовавшуюся тишину нарушила медленная чарующая мелодия и маленькие лампочки, тянувшиеся к бортам, вспыхнули красным. Мужчины и женщины, разбившись на пары, взяли друг друга за руки. Артист, занявший место на шканцах, мягко напел первые строчки куплета, перебирая струны гитары. Его хриплый, но звучный голос добавил песне неповторимое очарование. Из полумрака ночи, окутанный светом гирлянд, вынырнул Сибас Лаврак. Приблизившись к столику, где сидела компания, мужчина схватился за спинку свободного стула:

— Не возражаете, если я к вам присоединюсь?

Марван и Хек переглянулись.

— Вообще-то возражаем, — произнес инспектор, глядя на Лаврака снизу вверх.

Главный врач заозирался по сторонам и, найдя источник звука, облегченно выдохнул:

— Ах, это вы. Извините, не сразу заметил. — И протянул Хамсу руку: — Приятно познакомиться, я Сибас Лаврак.

Аркан проигнорировал приветственный жест и, обойдя стол, сел рядом с Марван. Взял из рук Хека бутылку и, разлив напиток по бокалам, с жадностью надкусил тушку жареного кальмара. Сибас с минуту наблюдал за инспектором. Аркан осушил свою порцию выпивки и тут же налил еще.

— Интересный у вас кавалер, госпожа Катран, — с улыбкой произнес Лаврак, усаживаясь напротив. — Познакомите?

— С чего вы взяли, что я хочу знакомиться с вами? — не прекращая жевать, спросил Аркан.

— Это главный инспектор округа Тайных Озёр, — встряла в разговор Марван, пытаясь посеять в неблагодатную почву зерно рациональности. — Аркан Хамс.

Сибас промолчал, но в его взгляде промелькнуло едва заметное удивление. Блеснуло и улизнуло прочь, прячась в тусклом свете фонарей.

«А на главный вопрос она так и не ответила!» — подумал он и, не желая тонуть в неизвестности, решил выманить нужную информацию хитростью:

— Не желаете потанцевать со мной, Марван? — спросил мужчина, протягивая ладонь.

Женщина мысленно прокляла певца, который старательно выводил строчки припева:

— Ты волна, я берег твой,

Я скала, ты мой прибой,

Мы не можем быть в разлуке,

Так завещано судьбой.

Аркан перестал жевать и уставился на Сибаса. Старший детектив повернулась к подруге, в надежде, что та пустит в ход своё обаяние и деликатно выйдет из неловкой ситуации. Но Рита склонила голову набок и, улыбаясь, ждала решения от Марван.

— Почему бы нет? — пожала плечами старший детектив, с трудом преодолевая смущение. — Только знайте, я совсем не умею танцевать.

Главный врач опустил руку на талию Марван и медленно закружил её в танце, притягивая к себе. Дождавшись, когда Рита уйдет за еще одной порцией креветок, Хек подсел ближе к инспектору. Тот уже заметно захмелел и сидел, нахмурив брови, наблюдая за довольной физиономией Лаврака.

— Для доносчика ты неплохой парень, — усмехнулся детектив и снова наполнил бокал Хамса до краев.

Аркан быстро выпил содержимое и, поморщившись, отчеканил:

— Я не доносчик. Я инспектор.

— А-а-а, — протянул Мерлуза, махнув перевязанной рукой, — это одно и то же.

Поняв, что Аркан достаточно пьян, для того чтобы говорить откровенно, он поинтересовался:

— Что тебе нужно от Марван, Хамс?

Инспектор нисколько не смутился и с тяжелым вздохом ответил:

— Ничего.

Хек прищурился и, неудовлетворенный ответом, предпринял смелую попытку докопаться до истины:

— Тогда почему ты ведешь себя так, словно эта женщина принадлежит тебе? Вы едва знакомы.

Аркан хотел возразить, но Мерлуза не дал ему высказаться:

— Нет-нет, дружище, послушай, — детектив ткнул инспектора пальцем в грудь. — Я не верю, что такого, как ты, можно запросто очаровать. Поначалу я думал, что тебе нужна её должность, но, поразмыслив, отмёл эту версию. Вижу, дело не в деньгах и уж тем более не в карьере. Вероятно, тебе захотелось порезвиться? Тогда будь добр, выбери другую: вокруг полно девиц, жаждущих твоего внимания.

Детектив указал на совсем молоденьких девушек, что сидели неподалеку. Подруги весь вечер не сводили с инспектора глаз и, явно желая познакомиться, заняли соседний столик. Одна из девушек помахала Хамсу рукой.

— Я хочу, чтобы ты понял: у госпожи Катран нет родственников, но это не значит, что за неё некому вступиться, — закончил Хек.

После своей пламенной речи детектив ожидал чего угодно, но Аркан лишь пьяно рассмеялся:

— Не нужна мне должность детектива округа. — И, едва ворочая языком, добавил: — И Марван мне не нравится, я…

Рита плюхнулась на стул, и разговор оборвался. Инспектор поджал губы и, еще раз взглянув на старшего детектива, поднялся из-за стола. Пошатываясь, он подошел к двум молодым девушкам, которые буквально пожирали его взглядом.

— Можно пригласить вас на танец? — Подруги переглянулись, не понимая, кому из них адресовано счастливое предложение. Инспектор посмотрел на ту, что сидела ближе к нему, и, бесцеремонно схватив её за руку, утянул в толпу. Хек обреченно вздохнул, когда понял, что задумал Хамс: мужчина поравнялся с Сибасом и, мягко передав ему свою спутницу, забрал у него Марван.

Женщина толком не успела понять, что произошло. Старший детектив встретилась взглядом с инспектором, и её сердце, прежде спокойное, бешено заколотилось. Марван казалось, что предательский стук слышно даже на расстоянии двух шагов. Она инстинктивно дернулась, испугавшись, что мужчина почувствует обличающее биение, и попыталась освободиться. Аркан скользнул ладонями по её спине, осторожно привлек женщину ближе и прошептал:

— Сожалею, что напугал, Марван. Обычно такое поведение мне несвойственно, но, думаю, именно исключения делают нашу жизнь настоящей.

Не успела женщина в ужасе подумать, что ей нужно положить руки Аркану на плечи, как они сами собой обвили его шею. На секунду она усомнилась, что они вообще принадлежат ей. Марван вдохнула запах мужчины: от него пахло выпечкой и алкоголем, но среди них проскальзывало что-то еще — хищное, животное, незнакомое. Именно оно заставило Марван нежно коснуться его волос, и она, опьяненная дурманящим ароматом, почти потеряла над собой контроль. Аркан, убрав руку с талии, обхватил запястье женщины и слегка провел пальцами по её ладони. В это мгновение время остановилось, и в его немой пустоте остались лишь двое: инспектор и старший детектив…

Сибас резко схватил Марван за локоть, и чары тут же исчезли. Старший детектив вскрикнула от неожиданности и вцепилась в ворот рубашки инспектора. Девушка, которую Аркан первой пригласил на танец, попыталась отодвинуть Марван от Хамса, вклинившись между ними. Всё произошло слишком быстро: Аркан грубо оттолкнул девицу в сторону, и она неуклюже упала на палубу, затем, притянув Лаврака к себе, схватил его за затылок и резко наклонил. Сибас дёрнулся и, согнувшись пополам, охнул от боли. До Марван донеслись слова, которые инспектор процедил ему на ухо:

— Если еще раз посмеешь прикоснуться к Марван, я прострелю тебе голову.

Сибас нахмурил брови и, замахнувшись, ударил Аркана в челюсть, но тот не ослабил хватку. Белые мурены среагировали молниеносно: они подлетели, вынимая оружие, и громогласно известили Лаврака о последствиях принимаемых им решений. Он беззащитно вскинул руки, и Аркан отпустил его, встряхнув несколько раз. Марван заметила, что рука инспектора дернулась к поясу, привычно пытаясь нащупать пистолет, которого там не было.

Сибас, потирая шею, поспешил удалиться, и толпа, расступившись, пропустила его к выходу с корабля.

— Всё в порядке, контр-адмирал? — спросил офицер, пряча оружие обратно в кобуру.

Аркан взглянул на долговязого офицера и крепко пожал ему руку:

— Благодарю, лейтенант…

— Аргус. Дюг Аргус, господин Хамс! — ответил усатый молодой человек и, приложив правую руку к левому плечу, отрапортовал: — Объединению — слава!

— Можете идти, — скомандовал Аркан, и Белые мурены, промаршировав, скрылись во мраке.

Хек улыбнулся и отвёл Хамса в сторону:

— Все пялятся на нас, инспектор. Кажется, пора уходить отсюда. — И, оценивающе глядя на Аркана, посоветовал: — Проводи Марван домой. Только будь осторожен.

Аркан подал руку старшему детективу, когда она, остановившись, осмотрела скользкие ступени трапа. Женщина вложила пальцы в горячую ладонь инспектора и, не говоря ни слова, последовала за ним. Кожу Марван пронзили тысячи невидимых иголок, когда Аркан выпустил её руку из своей. Они долго шли молча, и дымный полумрак обволакивал их тёмные силуэты. Марван внутренним чутьем ощущала произошедшую перемену. Её нельзя было игнорировать: она изрешетила полотно бытия, и прежде невидимая истина вытекала из каждого образовавшегося отверстия. Марван подняла взгляд на инспектора и в свете уличных фонарей обнаружила, что его скула опухла от удара. Но ничего не сказала и продолжила путь.

Остановившись на пороге дома старшего детектива, Хамс вгляделся в её лицо: ясное, красивое, оно излучало непонимание. В ответ Марван рассматривала его: алкоголь сдернул с Аркана маску равнодушия, и теперь женщина видела истинные эмоции, которые он прежде пытался скрыть. В глубине его зеленых глаз шевелилось отчаяние. Дуновение ветра потревожило кудрявую прядь волос на лбу мужчины, и до Марван снова донесся его запах. Она отперла дверь и, повернув голову, произнесла:

— Зайдите, я приложу к вашему лицу холод.

Хамс не стал возражать. Переступил порог дома, снял пальто и повесил его возле двери.

Он долго наблюдал за Марван, которая, не сняв верхнюю одежду, хлопотала на кухне. Инспектор не стал зажигать свет и тихо присел на диван в гостиной. В темноте мелькнул огонек спички: старший детектив поднесла его к фитилю лампы. Тот моментально вспыхнул, окутав комнату теплым сиянием.

— На островах Жаровницы я отнял жизни у множества людей, чтобы в каждом доме было электричество. И вот мы сидим при свете живого огня… — Инспектор устало потёр глаза. — Значит ли это, что всё было зря?

Марван протянула ему полотенце, в которое было завернуто что-то холодное. Он приложил его к месту, куда пришелся удар, и откинулся на мягкую спинку.

— Простите, что испортил вам вечер, — произнес Аркан.

Старший детектив усмехнулась:

— Не говорите глупостей, инспектор, я давно так не веселилась!

С кухни раздался свист вскипевшего чайника, и женщина удалилась, чтобы заварить им крепкого напитка.

Аркан очнулся от того, что ему в глаза бросилась темнота. Огонёк лампы погас, погрузив комнату во мрак. Инспектор привстал с дивана и вслушался в тишину. Она так громко звенела, что мужчине на мгновение пришлось закрыть уши. На ощупь он пробрался к столику, где лежал спичечный коробок, и, чиркнув о боковую поверхность, зажег пламя. В тусклом свете он увидел старшего детектива, которая сидела на диване, приняв странную позу. Аркан быстро запалил фитиль лампы и бросился к женщине, позвав её по имени. В ответ она лишь тихо закашляла. Её грудь тяжело вздымалась, а дыхание было неровным. Хамс опустился перед ней на колени и взял её за руку. Тусклый свет, отбрасываемый слабым пламенем, скрывал от инспектора её лицо — оно тонуло в подступающем мраке.

— Марван! — крикнул Аркан, видя, что старший детектив не реагирует на его действия.

В следующее мгновение инспектор ощутил на своих пальцах что-то вязкое и перевёл взгляд на запястья женщины. Кровь отхлынула от лица: кожа на её руках была склизкой и серой, а кончики пальцев побелели.

— Марван! — инспектор в отчаянии вскочил и тряхнул детектива за плечи.

Она распахнула прозрачные пустые глаза. Вокруг них, наползая на веко, образовались блеклые окантовочные кольца. Женщина открыла рот, желая что-то сказать, но из груди вырвались лишь булькающие хрипы.

— Нет, нет, нет! — повторял Аркан, прижимая Марван к себе, с силой надавливая на образовавшиеся жабры, чтобы остановить неизбежное. — Пожалуйста, милая!

Детектив положила инспектору на плечо свою склизкую руку и, широко разевая рот, прокричала:

— Аркан!..

Инспектор открыл глаза и увидел перепуганную женщину. Она присела перед ним и, схватив за плечо, звала по имени. Вокруг белели осколки чашек и блюдец, которые Марван уронила вместе с подносом. Женщина облегченно выдохнула, когда увидела, что мужчина очнулся.

— Слава Трём Сомам! — с надрывом прохрипела она. — На минуту мне показалось, что ты перестал дышать…

Марван выпрямилась, чувствуя, как слёзы предательски скатываются по щекам, а слова тонут в вязком болоте нахлынувшего отчаяния. Аркан кинулся к ней и крепко прижал её к себе. Они вместе сползли на пол, и мужчина запустил руку в чёрные волосы.

— Прости меня, — с горечью произнес он, вдыхая её запах. Потом чуть отстранился и, найдя руки Марван, припал к ним губами. Запястья обожгло дыханием.

— Я обязательно расскажу тебе всё, обещаю, — Аркан поднял голову и нежно смахнул дорожку слёз с растерянного лица женщины. Их взгляды встретились, и оба поняли, что тонут в заполонившей комнату истине: чувства были такими сильными, что противостоять им не было ни единого шанса.

Глава 12

Братья лаврак

— Папочка… — Девочка разомкнула бледные губы и, приложив усилие, позвала громче: — Папа!

Дверь тут же распахнулась и, если бы вошедший мужчина не придержал её, с грохотом ударилась бы о стену. Тяжело дыша, он ласково произнес:

— Что случилось, дочка?

Девочка приподнялась на локтях и, закашлявшись, кивком указала на книгу, которая лежала на тумбочке возле кровати:

— Почитай, папа, прошу. Я никак не могу уснуть.

Мужчина аккуратно сел на уголок кровати и послушно потянулся за книгой. Проведя пальцами по шершавой кожаной обложке, он бережно раскрыл её и ветхий переплёт хрустнул, словно отслужившие срок суставы.

— Ту, что в конце, — с придыханием попросила девочка. Отец заглянул в её глаза, полные муки, и, сжав обессиленную бледную руку, начал читать:

— «Вначале Бог любил создавать. Он сотворил землю, небо и носился над водою в поисках света. Нырнув на глубину, он обнаружил там день, поднял его со дна и отделил от Тьмы. Осмотрел Бог гладь морскую и не понравилось ему её однообразие. Тогда он приказал Тьме поднять из пучины сушу, чтобы она разделила воду берегами. И увидел Бог, что это хорошо. Небо всплакнуло и попросило даровать ему светило, дабы не быть одиноким. Бог согласился и создал Солнце. Тьма взбунтовалась от несправедливости и, разозлившись на создателя, пригрозила ему: 'Я достану из глубины твердь, и будет едина она, как когда-то вода…»

— Бог испугался и откупился от Тьмы Луной, — произнесла девочка, откинувшись на мягкие подушки. И, с укоризной взглянув на отца, пожурила его: — Это предпоследняя сказка, папа, а я просила ту, что в конце.

Мужчина улыбнулся и провел рукой по светлым волосам дочери:

— Тебя не проведешь, Мария. Иногда я забываю, что ты совсем взрослая.

Девочка, тяжело выдыхая, прижалась к ладони отца, и золотой локон упал на плечи, обнажая едва наметившиеся маленькие жабры на её шее. Мария знала, что отец тайком рассматривает их и, расправив волосы, прикрыла следы подступающей смерти.

— Не смотри, папа. Читай, — выговорила она, и её тело сотряс мучительный приступ кашля. Мужчина обреченно глянул на дочь, и, судорожно перелистнув страницы, нашел нужную сказку:

— Глубоко-глубоко на дне, там, куда не проникает свет, жил морской владыка. Однажды, заскучав, он решил подняться и посмотреть, как изменилась за сотни лет земля. Взвился он волною и увидел на берегу красивую девушку. Она стояла босиком, вглядываясь в горизонт, и её длинные чёрные волосы развевались на ветру. Заворожённый, он омыл её ступни и, вернувшись на дно, долго спорил сам с собой. Через несколько дней морской бог решил, что хочет прожить с девушкой её земную жизнь, и, воплотившись в красивого господина, с доселе неведомым ему волнением попросил ее руки. — Мужчина прислонил пальцы к глазу, который был застлан белесой пленкой, чтобы лучше разглядеть текст. — Но богатства, обещанные владыкой, не заинтересовали девушку. Она призналась, что сердце и душа её принадлежат другому. Тогда морской бог задумал разделить влюбленных и долго смеялся, восхищаясь своей хитростью…

Мужчина оторвался от чтения и посмотрел на дочь: глаза её были закрыты, волосы легли на подушку золотыми волнами, а дыхание, прежде прерывистое, стало ровнее.

— Глупая история, — одними губами произнес Чёрный Удильщик и, закрыв книгу, провел пальцами по выбитым на обложке буквам. Золотое тиснение совсем облупилось, но оставалось различимым. Мужчина пробежал взглядом по надписи: «Сказки древнего моря».

Дверь, скрипнув, приоткрылась, и в проеме показалась голова. Чёрный Удильщик махнул гостю рукой и, бережно укрыв дочь одеялом, тихо вышел из комнаты, прихватив книгу с собой.

— Выглядишь, как бродячий пес, Сибас, — раздраженно отметил мужчина, с омерзением разглядывая брата. — Ты что, подрался?

Лаврак опустился на кожаный диван, вытянул ноги к пылающему камину и поинтересовался, игнорируя вопрос:

— Как Мария?

— Плохо, — жестко ответил Чёрный Удильщик, — Ты же врач, должен понимать.

Сибас неотрывно следил за старшим братом: тот подошел к книжному шкафу, который находился возле окна, и рывком поставил книгу на свободное место.

— Зачем пришел? — спросил он, усаживаясь в кресло напротив. — Опять будешь жаловаться?

Сибас подобрал ноги и, уперевшись локтями в колени, положил голову на руки и тихо произнес:

— С годами ты становишься всё больше похож на отца, Койкан. — И почти шёпотом договорил: — Упокой Сомы его душу.

— Если у тебя не хватает смелости сказать что-то в полный голос, лучше молчи, — отрезал Удильщик, устало потирая ослепший глаз. — Выкладывай.

Но Сибас не спешил обращаться к брату с просьбой и медлил, набираясь мужества. Койкан покачал головой и нервно втянул воздух, теряя терпение.

— Я… я, — начал, запинаясь, Сибас, — хотел попросить тебя заглянуть…

Чёрный Удильщик сдвинул брови к переносице. Кресло скрипнуло, когда мужчина подался вперед.

— Что случилось? — спросил он, внимательно изучая лицо младшего брата.

— Когда мать Марии впервые почувствовала себя плохо, — вкрадчиво произнес Сибас, нервно потирая руки, — я был единственным, кто, не боясь, сказал тебе правду. Природа её болезни непонятна мне до сих пор, ведь молодые не должны угасать, умирая от мутаций.

Сибас быстро посмотрел на брата — тот сидел, поджав губы и сверля его пристальным взглядом. Лаврак не стал понапрасну испытывать терпение Койкана, бередя незажившие до конца раны, и перешел к сути:

— Тогда ты в приступе ярости бросил мне в лицо ужасные слова. Они настолько въелись в сознание, что я долгое время не находил себе места от страха. Наверное, твоя память устроена иначе: не удивлюсь, если ты вообще забыл о том, что предрек гибель своему брату. Со временем я убедил себя, что это, скорее, было твоим тайным желанием, нежели предсказанием дальнейшей судьбы. С этого момента вопросы, которые не давали мне спать по ночам, нырнули куда-то на глубину, зарывшись в илистое дно.

— Как трогательно, — отрезал Чёрный Удильщик.

Сибас проигнорировал его слова:

— Знаю, ты считаешь меня слабаком, но бояться смерти — это нормально, Койкан. Особенно, если твой старший брат-провидец прямо сказал об этом.

Чёрный Удильщик не сводил с него глаз и терпеливо молчал.

— Сегодня в округ приезжал корабельный цирк. Тебе наверняка доложили об этом, — продолжил Сибас. — Я хотел заполучить предсказание от местной гадалки. Даже будучи уверенным, что она простая шарлатанка, я отдал бы всё, чтобы развеять навязчивый туман кошмаров и наконец, узнать ответ.

Сибас откинулся на спинку дивана и потер припухший зашеек.

— Ирония в том, что, сражаясь за право попасть в шатер цирковой пророчицы, я проиграл тому, кто, скорее всего, исполнит твое предсказание.

— С чего ты это взял? — прищурившись, спросил Койкан.

Едва улыбнувшись, Сибас посмотрел Чёрному Удильщику прямо в глаза:

— Потому что он пообещал пустить мне пулю в голову, если я еще раз прикоснусь к той, которую страстно желаю. — Лаврак качнул головой, подводя итог: — И я ему верю.

Койкан тяжело вздохнул. Озабоченность на его лице сменилась глубокой усталостью. Он облокотился на спинку кресла и, закинув ногу на ногу, сочувственно посмотрел на брата.

— Какой же ты соплежуй, Сибас… Тебя интересуют только девки, признание и любовь. — Койкан смаковал каждый слог оскорбляющих слов. — Отец хотел воспитать бойцовых псов, но один из нас предпочел навсегда остаться щенком. Жаль, что я никогда не смогу на тебя рассчитывать.

На минуту в просторной, богато убранной комнате повисла тишина. Её нарушал лишь треск огня, пылающего в камине.

— И я не могу заглянуть, — ядовито передразнил брата Койкан. — Провидец может узреть лишь то, что в некоторой степени, касается его самого. А на твоих любовниц, как и на тебя, Сибас, мне глубоко наплевать.

— С тобой всегда было трудно, — Лаврак поднялся. Он понял, что его просьба не будет выполнена, и медленно направился к выходу. Задержавшись у двери, мужчина обернулся и, глядя на старшего брата, который неподвижно сидел в кресле, заявил:

— Я всего лишь хотел спросить, женюсь ли я, прежде чем умру. — И, четко разделяя каждое слово, подытожил: — Никому не пожелаю овдоветь.

По лицу Удильщика пробежала неконтролируемая судорога. Сибас дёрнул ручку и, выходя в коридор, столкнулся с Макрурусом, который уже занёс руку для того чтобы постучать. Лаврак пропустил его в гостиную и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

— Я тебя ждал, — сказал Койкан, обращаясь к своему подчиненному. — Надеюсь, ты принес хорошие новости.

Глаза Макруруса забегали. Он стоял, не решаясь пройти в комнату, и теребил в руках шляпу.

— Сядь, — приказал ему Удильщик, махнув рукой в сторону кожаного дивана. — Рассказывай!

Мужчина опустился напротив и, приняв скованную позу, доложил:

— Отряд белых мурен, занимавшийся расследованием, схватил людей из коалиции «Благой медузы», приняв их за зачинщиков. Фанатики, воспользовавшись моментом, как нельзя кстати остервенело громили таверну «Китовый ус».

— Злопамятные ребята, — довольно улыбаясь, проговорил Койкан Лаврак.

— Были, — уточнил Макрурус. — Все до единого убиты, господин.

— Подробности знаешь? — осведомился Чёрный Удильщик, вынимая из нагрудного кармана рубашки свернутый пополам листок бумаги.

— Да, господин Лаврак. Их истязали, надеясь выведать информацию о базировании остальной группировки, но фанатики, конечно, понятия не имели, о чем речь. Офицеры приняли это за упрямство и… — Макрурус запнулся, не желая в деталях описывать произошедшее.

Койкан задумчиво хмыкнул. Погрузившись в мысли, отрешенно проговорил:

— Если в рапорте указаны виновные, значит, работа остановлена. Всё оказалось даже проще, чем я думал. — И кивком указал подчиненному на дверь: — Можешь идти, Аппель тебя выпустит.

Макрурус резко встал, довольный скорым окончанием беседы, и, надев шляпу, направился к выходу. Не дойдя пару шагов до двери, остановился и, развернувшись, дополнил:

— О, я совсем забыл. Новость не такая важная, но, думаю, вы должны быть в курсе: матросы, вернувшиеся из плавания, говорят, что в скором времени к пристани округа пришвартуются корабли задворщиков. Их видели недалеко от островов Жаровницы.

Мужчина приподнял шляпу в прощальном жесте и вышел в коридор.

Койкан Лаврак развернул листок, на котором от руки был записан номер. Потянулся к телефону, что стоял рядом на лакированном столике, снял трубку и, зажав её плечом, отставил записку на расстояние вытянутой руки. Закрыл невидящий глаз и набрал указанные цифры. Вскоре на том конце провода послышался взволнованный бас:

— Петр Моронов, слушаю.

— Здравствуйте, господин управляющий, — без эмоций поздоровался Койкан, намеренно не извинившись за поздний звонок. — Ситуация в округе Тайных Озёр улажена, вопросов не возникнет. Надеюсь, вы уже поспособствовали тому, чтобы расследование по делу Конгермана потекло в нужное нам русло?

В трубке раздались тихие щелчки, и глава Департамента коротко ответил:

— Да.

— Дорогой, кто звонит? — послышался едва различимый женский шёпот. — Что-то случилось?

— В таком случае, — подытожил Удильщик, — жду вас у себя. Адрес вы знаете.

— Ошиблись номером, — ответил Петр Моронов и положил трубку.

Лаврак свернул листок и положил обратно в карман. Поднявшись с кресла, подошел к каминной полке, на которой стояла единственная фотография. Взяв в руки золочёную рамку, мужчина долго смотрел на фотографию женщины, которая когда-то была его женой. Проведя большим пальцем по чёрно-белому лицу, Удильщик поставил рамку на место и вышел из гостиной.

Глава 13

Мрачный день и чистые признания

В офисе агентства расплывалось туманное утреннее зарево. Карликовое солнце входило во вторую фазу и постепенно угасало, погружая округ Тайных Озёр в привычный для него полумрак. Дожди становились обильнее, дни — однообразнее, и хорошее настроение уходило вместе с последними лучами солнца, скрываясь в свинцовых тучах. Четверо коллег долгое время молчали, оглядывая офис приёмной. Неловкую тишину нарушало только тиканье часов, раздававшееся из кабинета старшего детектива. Мерлуза развалился на диване, глядя, как секретарь, угнездившись на краешке стула, вытирает несуществующую пыль с трубки телефонного аппарата. Марван стояла перед распахнутой настежь дверью и искала, куда можно было разместить главного и единственного инспектора округа Тайных Озёр. Аркан посмотрел на Хека, но тот лишь негромко кашлянул. Наружная вывеска, покачнувшись, отвалилась и звякнула о кафель. Аркан поднял её, пробежал глазами по надписи и, покосившись на Марван, аккуратно положил табличку на рабочий стол Риты.

В дверь агентства постучали, и все присутствующие вздрогнули от неожиданности. В проёме сначала появилась огромная шапка букета, а после в комнату ввалился полный, промокший под дождем мальчуган. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы отдышаться. Переведя дух, он тряхнул головой и, смущенно оглядывая таращившихся на него людей, произнёс:

— Велено передать старшему детективу, — мальчишка зыркнул на Хека и, протягивая цветы, двинулся в его сторону. Вручив Мерлузе пышную благоухающую охапку, завернутую в простую коричневую бумагу, малец застенчиво сообщил: — Сибас Лаврак желает вам доброго утра, господин! — И, попрощавшись, поспешил удалиться.

Детектив озорно заулыбался и, глядя на Аркана, нарочито громко вдохнул цветочный аромат. Щеки Марван стали почти такими же красными, как пионы, из которых состоял букет. Рита рывком забрала цветы из рук Хека и вручила их подруге, а та поторопилась скрыться в кабинете и, не зная, как себя вести, на всякий случай оставила дверь открытой.

Инспектор молча подошел к телефонному аппарату, снял трубку и набрал номер. В оглушительной тишине офиса послышался гнусавый голос:

— Главное управление Департамента, отдел обеспечения, слушаю.

— Говорит Аркан Хамс. К завтрашнему дню в офис детективного агентства округа Тайных Озёр нужен рабочий стол, кресло и… ваза для цветов.

На том конце провода попытались возразить, но Аркан, не дослушав, повесил трубку.

К полудню ливень поутих и превратился в морось. Небо окончательно затянуло тучами, и оно, отяжелевшее, опасно нависло над округом. Хамс сидел на диванчике в кабинете старшего детектива и, пролистывая отчеты, составленные офицерами, то и дело поглядывал на Марван. Женщина громко выдвигала ящики стола, обыскивая их. Поймав на себе взгляд инспектора, она пояснила:

— Не могу вспомнить, куда положила свой рабочий блокнот. Он всегда был при мне, но после ночи на корабле… — Марван запнулась, вспоминая, как Аркан запустил руку в её волосы, и, отведя взгляд, договорила: — Не могу его отыскать.

Инспектор отложил бумаги в сторону, когда увидел, что старший детектив накинула пальто, собираясь уходить. Она также сняла с вешалки верхнюю одежду Хамса и протянула ему со словами:

— Как ты надеешься выяснить, что происходит в округе, если не будешь гулять по его окрестностям?

Мужчина улыбнулся и, не раздумывая ни секунды, последовал за Марван.

— К тому же, — продолжила женщина, — мне может понадобиться твоя помощь.

Взглянув на Хека, который мирно спал на мягком диване в приёмной, она подмигнула Рите и прошептала:

— Мы идем на Зелёную аллею.

Коллеги вышли на улицу, приподняв воротники пальто. Заметно похолодало, и туман, нехотя отлипая от тёплой земли, стелился поверху, окутывая пороги домов едва заметной седой дымкой. Растения в цветочных горшках, расставленные вдоль дорог, свернули толстые листья, прячась от подступающей непогоды. Редкие прохожие семенили по мощеным дорожкам, аккуратно обходя образовавшиеся лужи. Мелкая морось осела на волосах Марван, и крошечные капли, запутавшись в локонах, поблескивали в свете зажигающихся фонарей. Аркан бросал на женщину быстрые взгляды, жадно изучая черты её лица. Коллеги долгое время шли молча. Детектив мысленно боролась с желанием задать инспектору вопросы, которые помогли бы понять природу её чувств. Проблема заключалась в том, что большинство из них, будучи произнесенными, грозили ей разоблачением. Совета спросить было не у кого, и Марван, начисто лишённая хитрости, бесцельно ходила вокруг желаемого.

— Тебе нужно брать с собой оружие, — Аркан издалека оглядывал множащиеся закоулки. — Сегодня — это уже не вчера, — подытожил инспектор.

Марван кивнула, соглашаясь, перешагнула через большую лужу и взяла Аркана под локоть. Этот жест был настолько естественным, что в первые секунды детектив не увидела в нём ничего необычного. Отдернув руку, она попыталась оправдаться:

— Извини, привычка. Мы с коллегами почти всегда ходим подобным образом.

Аркан поймал её руку и, положив на прежнее место, сильнее прижал к себе.

Вскоре они сбавили шаг и остановились, оглядывая длинный мрачный переулок.

— И ты ходила здесь в одиночку? — изумился Хамс, всматриваясь в темноту Зелёной аллеи.

— Я детектив, — напомнила Марван, потирая замёрзшие руки.

В гнетущей тишине был слышен лишь тонкий перезвон лампочек. Провисая на толстых проводах вдоль крыш, они едва заметно покачивались на ветру. Сквозняк принес запахи моря, сырой земли, табака и промокших гнилых досок. Марван погрузилась в воспоминания о том дне, когда впервые встретила рыжеволосого беспризорника, и, передёрнув плечами, подытожила:

— Нужно найти мальчишку.

Детектив сделала несколько шагов и почти скрылась во мраке смыкающихся домов. Но Хамс резко схватил её за руку и мысленно отчитал себя за поспешность реакции.

— Я пойду первым, — инспектор притянул к себе женщину. — Иди за мной.

— Ты не знаешь особенностей местности, — возразила она и, не отпуская его руки, попыталась двинуться вперед.

Аркан поравнялся с Марван, их взгляды встретились, и мужчина крепче сжал её ладонь. Лампочки вспыхнули, бросая на их лица тёплые отсветы. Помедлив мгновение, Хамс заправил непослушные волосы детектива за ухо.

— Я знаю, — произнес инспектор, коснувшись щеки Марван. Время растянулось и стало похоже на торфяную яму, которая против воли утягивает на глубину. В эту секунду женщина, кажется, нашла ответы на все обличающие её вопросы и, порывисто выдохнув, отступила на шаг. Аркан выпустил её руку и, подав знак оставаться на месте, двинулся вперед.

— Какая ты упрямая, — произнес он, видя, что Марван следует за ним. Женщина поняла, что Аркан улыбается, и тихо рассмеялась, обгоняя его.

Коллеги остановились у того места, где старший детектив впервые встретила беспризорника, и оглядели безлюдный переулок. Повсюду громоздилось множество растений. Их листья были обсыпаны мелкими каплями дождя и заворачивались вовнутрь. Аркан посмотрел на прямоугольник неба, по которому плыли серые облака:

— Скоро совсем стемнеет. Кажется, солнце в этом квартале решило угаснуть гораздо быстрее.

— Подождем, — решила Марван, и её дыхание вырвалось небольшим облачком пара. — Может, нам повезёт и мальчишка окажется неподалеку.

Спустя час стало ясно, что патрулирование не принесет должных результатов, и продрогшие коллеги направились в сторону пристани. Выйдя на просторную площадку, вымощенную досками, детектив и инспектор тяжело вздохнули, оглядываясь по сторонам.

— В Пучине нет заводей, — проговорил Аркан. — Умирающих отправляют в Дома прощания, где каждого помещают в специальный сосуд с водой.

— Да, я слышала об этом, — поморщилась детектив. — Стариков, прошедших окончательную мутацию, отдают родственникам, запихнув в аквариум.

Женщина повернула голову к инспектору и внимательно всмотрелась в его тёмно-зелёные глаза, пытаясь уловить в них проблеск эмоции.

— Смог бы ты наблюдать, как дорогой тебе человек барахтается в тесной ёмкости? — слегка прищурившись, спросила она.

Аркан не смог совладать со своими чувствами: он нахмурил брови, сжал кулаки, а жилка возле глаза лихорадочно задергалась.

— Я бы отдал жизнь, чтобы этого не допустить, — помолчав, негромко произнес Хамс.

Неожиданно он дёрнул старшего детектива за рукав пальто, и женщина, проскользив на подошвах по сырым доскам, резко подалась вперёд — за мгновение до того, как на её плечо должна была опуститься рука старого матроса, Аркан спрятал Марван себе за спину. Взявшийся из ниоткуда старик вперился в инспектора невидящим глазом. Одна сторона его лица была полностью покрыта прозрачной чешуей, и та, расползаясь, частично перекинулась на морщинистый лоб, врезаясь в густую седую бровь. Матрос прикурил трубку и, выдохнув дым в лицо Хамса, улыбнулся, оголив ряд гнилых зубов.

— Ваши проклятые души встретились вновь! — торжествующе воскликнул старик, заглядывая инспектору за спину.

Глянув в морщинистое лицо, Марван сразу узнала его.

— Кажется, мы виделись раньше, — проговорила старший детектив, выходя вперёд.

Внутри что-то шевельнулось — непонятное, предостерегающее, опасное. От этих ощущений по спине Марван пробежала дрожь.

— Откуда вы знали, что я потеряю свой блокнот? — спросила она, осторожно подступая ближе.

— Скажи ей, червь, скажи! — завопил матрос, глядя на Аркана.

Хамс недоуменно уставился на сумасшедшего, рассматривая искрящуюся чешую на его лице. Брови старика удивлённо взметнулись вверх, и он разразился лающим смехом.

— Так ты ничего не знаешь⁈ — захлебываясь, проревел он и схватился за горло, прикрывая проступающие жабры. — Ты не знаешь!

Инспектор положил руку на плечо Марван:

— Идём, — позвал он, пытаясь перекричать хохот безумца. — Он болен.

Коллеги зашагали прочь под булькающий смех старика. Женщина обернулась и увидела, что он не сводит с них пристального взгляда. До ушей старшего детектива донеслись слова, которые матрос бросил им вслед:

— У этой сказки всегда один и тот же конец, милая! — надрываясь, крикнул сумасшедший. — Морской бог ищет тебя! И однажды он тебя найдёт!

Встреча оставила неприятный осадок, но Марван намеренно повела инспектора дальше, вдоль улицы Белых китов — к самому бедному району округа. Ей хотелось, чтобы Аркан скорее понял простую суть: округ Тайных Озёр разительно отличается от исток-города. В его окрестностях нет светлых безопасных мест, нет ухоженных, фигурно подстриженных растений и нет Домов прощания. Есть лишь тёмные петляющие переулки, нагромождения мусора и зловоние Заводи смерти.

Вдалеке, на крытой площадке, стояла небольшая толпа людей. Одетые во всё чёрное, они сливались в единое мрачное шевелящееся пятно.

— Удачный день для знакомства с местными обычаями, — сунув руки в карманы пальто, констатировала детектив. — К этому невозможно подготовиться, но, думаю, ты видел вещи и похуже, чем прощание с умирающими.

Аркан остановился и посмотрел вслед удаляющейся женщине. За уверенность, что с Марван никогда ничего не случится, он бы отдал всё на свете, но перед глазами, сменяя друг друга, поплыли фрагменты из недавнего сна. По-змеиному заструившись, воспоминания оставили витиеватые следы, свидетельствующие о подстерегающей опасности. Инспектор знал, что в сновидениях нет правды, но, к сожалению, они являлись лишь следствием того, что снизошло на него в откровении год назад. Навязчивое, липкое, каждый раз одинаковое, оно медленно выедало душу Хамса, с болью отрывая от неё по кусочку. Каждую ночь кошмары стучались в двери его сознания, и всякий раз в нахлынувшем беспамятстве Аркан поворачивал ключ, впуская их. Конгерман подсказал бы, что делать дальше. Он знал слова, которые приглушали мерзкие звуки извивающегося страха. Но Конгерман был мёртв и совета спрашивать было не у кого.

— Марван! — окликнул он женщину. Она довольно близко подошла к толпившимся возле парапета людям, чтобы слышать, о чем те говорят. Хамс ускорил шаг и встал, поравнявшись со старшим детективом.

— Слишком уж она молода для смерти, — вполголоса заметила Марван, глядя на бледную, обессиленную женщину. Та прикладывала большие усилия, чтобы стоять прямо, и, схватившись тонкими руками за холодные перила, плакала, оглядывая заводь.

Позади, всхлипывая, собрались близкие. Умирающая заметила подошедших коллег и повернула к ним лицо. Её глаза были ярко-желтыми, с горизонтально расположенным зрачком. Там, где должен был находиться нос, извивались четыре коротких щупальца со взбухшими на них розовыми присосками. Женщина моргнула и, тяжело дыша широко открытым ртом, отвернулась. Родственники, удерживая её под руки, помогли спуститься в воду. Накинутое на плечи пальто и белое платье вмиг почернели, пропитавшись влагой. Немолодой мужчина с пышными седеющими усами издал пронзительный, терзающий душу крик, полный боли утраты.

— Дочь, моя дочь! — плакал он, упав на сырые доски пристани. Старуха опустилась следом за ним и дрожащей рукой протянула внучке маленький чёрный мешочек:

— Мы собрали всё, что у нас было, ласточка моя. Морской бог обязательно примет тебя, и в следующей жизни мы встретимся вновь.

Умирающая потянулась к родным рукам и, взяв подношение, спрятала его в насквозь промокший карман пальто. Члены семьи провели руками по лицу, умоляя Трёх Сомов даровать уходящей женщине скорейшее перерождение.

Аркан неотрывно смотрел на церемонию прощания, и Марван удалось поймать промелькнувшую на его лице боль.

— Я не знал, — охрипшим голосом проговорил инспектор. И, откашлявшись, тихо спросил: — Мы можем уйти отсюда?

Старший детектив молча кивнула.

На округ быстро опустилась темнота, и в окнах затеплились огоньки ламп. Коллеги медленно брели вдоль улицы Белых китов, погруженные каждый в свои мысли. Мимо них, чеканя шаг, промаршировали несколько офицеров. Их белые мундиры рассекали полумрак, и он, уступая, рассеивался перед их могучими фигурами. Аркан резко остановился и, развернувшись, окликнул патрульных. Мурены угрожающе быстро двинулись в сторону Хамса, но, выловив из темноты знакомые очертания лица, остановились.

— Объединению — слава, контр-адмирал!

— Да, да, — махнул рукой инспектор. — Лейтенант, выполните приказ.

Офицеры сосредоточились, готовые внимательно слушать.

— Передайте всем командующим, чтобы отправили людей на поиски. Агентству необходимо найти рыжеволосого мальчика в круглых очках, вот такого роста, — Аркан прочертил в воздухе короткую линию. — На вид лет одиннадцать. Приведите всех, кто совпадает по приметам, в детективное агентство завтра к обеду. Без жестокости. Выполняйте, — закончил Хамс, и белые мурены, коротко кивнув, продолжили путь, воодушевленные поставленной задачей.

Марван удивлённо выгнула бровь:

— Почему мы сразу так не сделали?

— Я с тобой вообще про всё забыл… — слова вылетели, прежде чем Аркан подумал о том, что говорит. Он выдохнул, цокнул языком и, качая головой, прикрыл глаза. Старший детектив успела поймать своё ухнувшее сердце и, по-птичьи наклонив голову, стала рассматривать его длинные тёмные ресницы. Протянув руку, она нежно провела пальцами по щеке Аркана, на которой виднелся синяк. Мужчина замер, ошарашенный желанным прикосновением.

— Расскажи мне, — тихо попросила Марван, приблизившись к инспектору почти вплотную. Хамс встретился с ней взглядом и тут же скользнул ниже, с вожделением рассматривая пухлые губы.

— Рассказать что? — еле ворочая языком, спросил он.

— Что-нибудь о себе, — закончила Марван, поправляя воротник его пальто. — Я пытаюсь кое-что понять.

— Ты уверена, что хочешь зайти? — спросил Хамс, открывая входную дверь. — У меня жуткий бардак, и я не буду за него извиняться.

Старший детектив засмеялась, легонько толкнула инспектора в спину, и он исчез в проёме. Аркан зажег лампы, и взору Марван предстала светлая, богато убранная прихожая. Комнаты здесь располагались точно так же, как и в её доме, поэтому женщина, не мешкая, прошла в гостиную.

— Невероятно, — проговорила она, разделяя каждый слог. — Это что, настоящий бархат?

Марван опустилась на белоснежный диван и провела рукой по обивке. Аркан, улыбаясь, внимательно наблюдал за ней. Подойдя к каминной полке и взяв фотографию в простой бежевой рамке, он протянул её Марван. На ней были изображены восемь молодых людей в офицерской форме. Старший детектив указала пальцем на одного из них:

— У тебя усы! — И, взглянув на Хамса, вынесла вердикт: — Тебе не идёт.

— Сослуживцы. Мой второй специальный отряд, — пояснил Аркан, уходя в другую комнату.

— Вот бы с ними познакомиться, — протянула Марван, оглядывая идеальный порядок. — Они бы точно рассказали о тебе что-нибудь интересное.

Мужчина вернулся и, вручая детективу еще две чёрно-белые фотографии, произнес:

— Не выйдет. Все они мертвы.

Улыбка сошла с лица женщины, и она, извинившись, вернула ему рамку. А потом постаралась перевести тему в более оптимистичное русло.

— Что ж, судя по тому, что я вижу, ты занимаешься бытовой архитектурой, — сдерживая смешок, заметила Марван, — либо удачно промышляешь грабежом. Во всяком случае, ты богат.

— Не я, — Хамс указал на снимок, который женщина держала в руках. — Мои родители.

С фотографии смотрела супружеская пара: он — с широкими скулами и суровым взглядом, и она — с прямым носом, выразительными глазами и красивыми губами, сложенными в скромную полуулыбку. Мужчина был одет в дорогое пальто, воротник которого был оторочен мехом, а женщина нарядилась в модную светлую шубку.

— Ты похож на мать, — мягко заметила Марван и принялась рассматривать второе фото.

— Это Игорь Конгерман? — спросила она, указывая на дородного мужчину в тёмном костюме в полоску.

Хамс кивнул.

— А рядом — ты, — женщина улыбнулась, узнав его. Отложив фотографии, она взглянула на инспектора, который разжигал огонь в камине. — Никогда не думала, что буду делать комплименты мурене, но тебе к лицу белый мундир.

Старший детектив почувствовала, как по телу разливается тепло. Поленья затрещали, и пламя, разгораясь, погрузило комнату в уютный полумрак. На стенах плясали мягкие тени, и глаза Марван начали смыкаться.

— Мне с тобой спокойно, — прошептала детектив, укладываясь на мягком диване и поджимая под себя ноги. — Кажется, что мы знакомы сотни тысяч лет…

Слова вырвались из подступающего сна: правдивые, чистые, правильные. Марван закрыла глаза и, ласково улыбаясь, произнесла одними губами:

— Белая мурена, ставшая инспектором: что может быть хуже этого?

Аркан осторожно выпрямился и посмотрел на женщину. Она заснула, свернувшись калачиком. Её силуэт темнел на фоне белой обивки: беззащитный, нежный, крохотный. Мужчина накрыл детектива тёплым одеялом и слегка провел рукой по её чёрным вьющимся волосам.

Аркан Хамс так сильно любил Марван Катран, что готов был убить любого, кто осмелится потревожить её покой.

Глава 14

Поцелуй смерти

Легкие пронзило болью — в них заканчивался кислород. Марван подняла голову к пульсирующему пятну света, который искажался, пробиваясь сквозь толщу мутной воды. Разгребая склизкие водоросли, старший детектив попыталась всплыть на поверхность, но руки отяжелели и отказывались повиноваться. Изо рта вырвались несколько пузырей воздуха, устремились ввысь и пропали, растворившись в грязно-зелёной воде. В глазах потемнело, и Марван поняла, что сознание покидает её. Она смиренно закрыла их и расслабилась, медленно опускаясь на глубину. Слабый луч, проникнув сквозь густые вязкие волны, осветил лицо погибающей женщины, и она в последнем порыве протянула руку к удаляющемуся источнику света.

Неожиданно тусклое сияние померкло, перекрытое тенью. Из-под полуопущенных век Марван смогла различить движение и, открыв глаза, закричала, выпуская остатки воздуха из легких. Прямо перед ней плыло незнакомое мужское лицо. Человек внимательно изучал её черты и, казалось, упивался последними секундами жизни Марван. Приблизившись вплотную, он впился губами в приоткрытый рот старшего детектива и властно прижал её к себе. На сопротивление не осталось сил, но женщина всё равно попыталась вывернуться из тошнотворных объятий, вяло отталкивая от себя незнакомца. В оглушающей тишине бездны детектив слышала, как её сердце отбивает последние удары. Ритмичные звуки становились громче и били по ушам, сотрясая плоть: тук-тук, тук-тук, тук-тук…

Марван открыла глаза. Глубоко вдохнула и, пытаясь освободиться от липких лап кошмара, с силой размяла затекшие ладони. Женщина не сразу поняла, где находится, но, вспомнив детали вчерашнего вечера, резко поднялась с дивана. В голове зазвенело, и старший детектив поморщилась, оглядывая гостиную. В окна проникали тусклые солнечные лучи, придавая светлой комнате мрачный шарм. Небо по-прежнему было затянуто тучами, и капли дождя, со стуком разбиваясь о стекла, обреченно стекали вниз.

— Я не стал будить тебя, — голос Аркана разрезал тишину пополам. — Ты так крепко спала…

Хамс застыл в дверном проеме, не решаясь зайти в гостиную. Старший детектив взглянула на инспектора: его волосы были мокрыми, он стоял босиком, одетый в одни штаны и теребил в руках белую рубашку. Марван, к своему стыду, отметила, что Аркан неплохо сложен. Широкие плечи, сильные руки, упругий живот… Женщина отвела взгляд, боясь залиться румянцем.

Тук-тук, тук-тук, тук-тук — раздался стук в дверь. Коллеги переглянулись, и детектив, подобрав одеяло с пола, встала и аккуратно сложила его на диван. Аркан посмотрел в боковое окошко и увидел там Риту. Закинув рубашку на плечо, он повернул ключ и отпер замок.

— В агентстве полный бардак! — возмущенно завопила секретарь, пытаясь влезть в полуоткрытый проем. — Марван нет дома, где…

Рита заглянула за спину Хамса и увидела заспанное лицо подруги. Бросив на мужчину быстрый оценивающий взгляд, Рита зашла в дом и, отстранив инспектора, громко захлопнула за собой дверь. Скрипнув подошвами резиновых сапог, секретарь повернулась к Хамсу и ткнула пальцем ему в грудь.

— Оденься, — скомандовала она, — не хватало еще, чтобы ты выколол мне глаза!

Аркан послушно натянул рубашку и, невзирая на неловкость ситуации, предложил:

— Чаю?

— Чаю⁈ — возмутилась секретарь, проходя в гостиную. — На агентство напал десяток оранжевых гуппи, а ты предлагаешь мне чаю⁈

— Сколько сейчас времени? — нахмурила брови Марван, переводя взгляд на Аркана. Мужчина пожал плечами, старательно сдерживая улыбку.

— Почти полдень, — констатировала Рита, оглядывая окружающую ее обстановку. Задержавшись взглядом на резном комоде, который стоял в глубине гостиной, она прищурилась.

— Это Шемая Буль[1]? — удивленно произнесла девушка и недоверчиво покосилась на Аркана: — Ты что, грабишь богатых?

— Не я. Мои родители, — ответил Хамс. И, растерявшись, протянул: — Э-э… то есть…

Секретарь закатила глаза и подняла руку в предупреждающем жесте:

— Собирайтесь, я жду вас на улице.

На крыльце детективного агентства стояло несколько офицеров. Расположившись прямо напротив дверей, белые мурены блокировали выход из здания. Хамс покачал головой и обреченно вздохнул:

— Что может быть хуже субъективного понятия о жестокости?

— Только объективное, — ответила Марван, поднимаясь по небольшой лестнице.

Детектив вздрогнула, когда офицеры, топнув ногами, отдали рапорт:

— Объединению — слава! Поставленная задача выполнена! Пойманные дети, во избежание побега, заперты в агентстве, контр-адмирал!

Аркан бесцеремонно оттолкнул лейтенанта от дверей и, пропуская коллег вперед, отрезал:

— Можете возвращаться к своим прямым обязанностям, вы больше не нужны.

В офисе приемной стоял визг и гомон. Рыжеволосые дети были повсюду: на спинке дивана, куда взобрались с ногами, на рабочем столе Риты, на подоконнике, а тем, кому не хватило места, расположились прямо на полу. Хек сидел там же, напротив одного из мальчишек, и играл с ним в карты. Досадуя на скорый проигрыш, детектив рыкнул и встал, бросив беспризорнику монету.

— Шарлатан! Бубновый туз давно вышел!

— Вышел, да обратно зашел, — захохотал малец и, сняв поношенный ботинок, спрятал туда сверкающий мореон.

Рита подошла к хныкающему ребенку, который стоял особняком, и взяла его на руки. Мешковатая одежда и шапка, надвинутая на лоб, мешали разглядеть мальчугана целиком. Его щеки были красными, а глаза опухли от слез.

Марван протянула руку и сняла потрепанный головной убор. По маленькой голове, спадая на плечи, заструились густые кудрявые рыжие волосы. Детектив посмотрела на сердитую подругу и, перекрикивая гул голосов, спросила у инспектора:

— Белые мурены вообще знают, как выглядят одиннадцатилетние мальчики?

— Тихо! — зычно крикнул Аркан, и разговоры моментально стихли. На Хамса уставилось множество детских глаз.

— Слушайте внимательно, — выдержав паузу, продолжил мужчина. — Если вы, сопляки, проявите командный дух и в течение десяти секунд выстроитесь в линию, я дам один мореон каждому. За младших отвечают старшие, и чтоб ни звука. Отсчет пошел.

Через семь секунд дети стояли стройным рядком и заискивающе посматривали на инспектора, который шагал, подолгу вглядываясь в чумазые лица. Повернувшись к Марван, он покачал головой:

— Его тут нет, верно?

— Верно, — согласилась старший детектив, окидывая взглядом рыжеволосую свору.

Хамс сел на стул и, строго наказав подходить по одному, раздал мальчишкам по монете.

Хек распахнул дверь, и ребята, довольные приобретенным богатством, пустились наутек, громко топая по лестнице детективного агентства.

Через несколько минут после того, как помещение опустело, в коридоре вновь раздались тяжелые приближающиеся шаги. Двое мужчин, переругиваясь и натужно кряхтя, ввалились в приемную.

— Второй, мать его, этаж! — выругался один, и грузчики опустили огромную прямоугольную коробку на пол. Его напарник поспешно удалился, но вскоре вернулся, держа в руках бумаги и прозрачную вазу для цветов. На стекле и документах остались сальные отпечатки пальцев.

— Кто тут главный? — спросил первый и, зыркнув на Хека, протянул ему листок для подписи: — Ты, что ль? Поставь закорючку, и мы поехали.

Из окна своего кабинета Марван следила за отъезжающей машиной Департамента, и на глаза ее предательски навернулись слезы. Женщина была совершенно не готова остаться один на один со сложной оперативной работой и в свете последних событий чувствовала себя бесполезной сломанной шестеренкой, затерявшейся в огромном механизме. Детектив опустилась в черное кожаное кресло и, вцепившись в подлокотники, судорожно вдыхала носом воздух, пытаясь не заплакать. Со смертью Карпуна все начало рушиться. Но когда погиб Конгерман, развалины окончательно пали, обнажив конструкцию неправильно заложенного фундамента. Марван так сильно злилась на себя за отсутствие опыта, который помог бы ей принимать верные решения, что порой ей хотелось лишь одного — бесследно исчезнуть.

Аркан вошел в кабинет, плотно закрыв за собой дверь, и подошел к расстроенной женщине. Детектив потерла глаза, смахивая подступающие слезы. Инспектор присел на широкий подлокотник и, не испытывая неловкости, обнял ее.

— Знаю, о чем ты думаешь, — успокаивающе произнес Хамс, чувствуя, как женщина крепче прижимается к его груди. — Что все летит к морским чертям. Но на самом деле это не так.

— Дерьмовый из меня детектив, — отстраняясь, проговорила Марван. — Даже в подметки Карпуну не гожусь: никто не воспринимает меня всерьез.

— Я воспринимаю тебя всерьез, — мягко подметил инспектор и тронул ее за плечо. — С самого начала.

— Откуда ты вообще взялся? — усмехнулась она, глядя Хамсу в глаза. Тот широко улыбнулся.

— Я приехал из города под названием Пучина, — отшутился Аркан, вставая и направляясь к выходу. — Знаешь такой?

Старший детектив окликнула инспектора, и он задержался в дверях.

— Так просто я не сдамся, — уверенно подытожила Марван. — Собирайся, ты идешь со мной.

Кирпичная кладка была неровной, сырой и склизкой. Мох облепил камни и расползся во все стороны, множась в раздолье благоприятной среды. Тонкие белые пальцы старшего детектива ощупывали каждый сантиметр стены, в надежде найти потайной ход или подозрительную выемку. Аркан стоял позади и оглядывал пустующий переулок. На округ опустился туманный сумрак, утопив последние проблески света в темных углах. Дождь усиливался, а ветер, свистя, гнал по небу грузные облака.

— Он появился из ниоткуда, — шаря руками по стене, проговорила Марван. — Мальчишку как будто толкнули в спину, и он вывалился прямо из…

Женщина не договорила: ее перебил Хамс:

— Надо уходить отсюда, — неожиданно произнес инспектор. — У меня… дурное предчувствие.

Марван не обратила внимания на его слова и продолжила заглядывать за цветочные горшки, отодвигая большие зеленые листья. По тыльной стороне ее ладони, пощекотав кожу, пробежала жирная черная многоножка.

Аркан дернул Марван за рукав, и детектив увидела, что мужчина сильно взволнован.

— Уходим, — жестко приказал он, — сейчас же.

В переулке быстро мелькнули два худых искривленных силуэта, и пространство заполнил жуткий смех. Отскакивая от стен, он взлетел ввысь и растворился в шуме разбивающихся о крышу капель. Марван резко выпрямилась. Лампочки над ее головой вспыхнули, загудели и разом погасли, погружая Зеленую аллею в темноту. Детектив попыталась на ощупь найти инспектора, но его нигде не было. Женщина в панике заметалась и, задевая нагромождения мусора, громко звала Аркана по имени. Вдруг кто-то схватил ее сзади и крепко зажал рот ладонью. Марван закричала и, молотя руками, попыталась освободиться.

— Тихо, — шепотом произнес инспектор, — это я. Стой смирно, не дергайся и ничего не говори.

Коллеги застыли, вслушиваясь в тишину, и Хамс медленно отнял ладонь от губ женщины. Жужжание ламп прекратилось, теперь они хаотично мигали, разгоняя тьму. Марван моргнула и затаила дыхание: напротив, вытаращив огромные, вываливающиеся из орбит глаза, стоял искалеченный мутацией ягодный наркоман. На его голове почти не было волос, грязная одежда свисала с отощавшего тела. Через образовавшиеся в ней дыры можно было разглядеть серо-зеленую морщинистую кожу. Человек присел для прыжка и, разинув пасть, полную острых зубов, издал протяжный зловонный рев. В следующую секунду раздался выстрел и мутант, заскулив по-собачьи, упал, угодив лицом прямо в лужу. Из его приоткрытого рта, осторожно ощупывая грязную воду, тут же высунулось два корневых отростка.

— Он наелся дождевой ягоды, — испуганно проговорила женщина.

— Плохо дело, — отозвался Аркан, держа наготове оружие.

Мужчина резко крутанулся назад, заслышав быстрый топот. Подбежавший сзади мутант сбил Марван с ног, и она упала, приземлившись на ладони. Заскользив босыми ступнями по земле, ягодный наркоман развернулся и, встав на четвереньки, потянул детектива за волосы. Она закричала. Аркан прицелился, но хитрая тварь, заметив дуло пистолета, схватила женщину за воротник пальто и поволокла в сторону пристани, прижимаясь к ней всем телом. Ноги мутанта изгибались под странными углами и были похожи на массивные корни дерева. Инспектор опустил оружие и кинулся следом. Схватив человека за редкие волосы, Хамс с силой ударил его рукояткой по голове. Наркоман ослабил хватку и, оскалившись, кинулся на инспектора, выбил из его рук оружие. Тварь вцепилась зубами в рукав пальто, но Аркан, не растерявшись, несколько раз ударил наркомана кулаком, метя прямо в обезображенное лицо. В пылу борьбы они впечатались спинами в здание. Хамс хотел приложить мутанта о стену, но не успел. Раздался второй выстрел, и инспектор сполз вниз, осев в грязь на осколки разбитого горшка. Марван отбросила пистолет и на коленях подползла к Аркану, отрывая от его рукава мертвого наркомана. Он безжизненно рухнул рядом, прямо на рассыпавшиеся комья затвердевшей земли.

— Ты ранен? — спросила детектив, проводя руками по его лицу и волосам.

— Нет, — коротко ответил Аркан и поднялся на ноги, прижимая к груди укушенную руку.

Протянул женщине ладонь, и она встала следом.

— Прости, — тихо выговорила Марван. Она отошла на пару шагов, подняла оружие, валявшееся в луже, и протянула его Хамсу.

— Я виноват: слишком поздно увидел, — отрезал инспектор. — Пошли отсюда скорее.

Коллеги быстро двинулись в сторону причала. Дождь хлынул стеной, и горизонт полностью скрылся из вида. Выбежав на мощеную пристань, коллеги заскользили на подошвах по склизким доскам и чуть не свалились в воду. Хамс схватил женщину за локоть, удерживая от падения. Марван осмотрелась и, указав на крытую площадку, крикнула:

— Давай под крышу!

Пальто было тяжелым и пахло затхлой старой тканью. Рубашка насквозь промокла, и холод, казалось, пробрался внутрь, остудив бежавшую по венам кровь. Коллеги поспешили укрыться от непогоды, чтобы обсудить произошедшее. Аркан бросил взгляд на заводь и увидел торчащую из воды макушку. Радуясь ливню, кто-то сразу же выплыл из воды. Присмотревшись внимательнее, инспектор узнал ту самую молодую женщину с желтыми глазами и горизонтально расположенным зрачком. Ее щупальца стали длиннее и, извиваясь, медленно шевелились, то и дело выныривая на поверхность.

Хамсу показалось, что умирающая хочет что-то сказать. Он подался вперед, но оступился, не успел схватиться за поручень и полетел в воду, ударившись о край пристани затылком. Рану на руке тут же обожгло соленой водой, в ушах зазвенело. Аркан открыл глаза и увидел перед собой четыре извивающихся щупальца. Он попытался ударить подплывшую женщину, но вода остановила удар и кулак завяз в мутной толще воды. Крепко обвив руками мужскую шею, она впилась в губы инспектора и прижалась к нему всем телом. Хамс оттолкнул умирающую, но та лишь улыбнулась, демонстрируя беззубый рот и вспухшие десна. Увидев нырнувшую следом за инспектором женщину, мутантка повернула голову. Уловив на мужском лице страх, быстро двинулась в сторону старшего детектива и, схватив ее за ноги, потянула на дно.

Марван, ошарашенная внезапным нападением, открыла рот, и воздух заструился пузырями к поверхности. Вода хлынула в легкие, и женщина конвульсивно дернулась, схватившись за горло. Рефлекторно попыталась вдохнуть — и последний проблеск сознания, сверкнув, улизнул в темноту. Последнее, что услышала Марван, это шепот плещущих волн. Ласковый, убаюкивающий, он проник в душу детектива и тихо произнес:

— Вот я и нашел тебя, любимая…

[1]Имеется ввиду Андре-Шарль Буль — французский художник, резчик по дереву, гравёр, рисовальщик-орнаменталист, позолотчик, крупнейший мастер-мебельщик своей эпохи, создатель особенных техники и стиля художественной мебели.

Глава 15

Сосуд перелома

'…Тогда морской бог задумал разделить влюбленных и долго смеялся, восхищаясь своей хитростью. Он расспросил людей о сопернике и, нырнув в море, обратился в быстрого парусника. Рассекая воду, рыба с остроконечным носом нагнала корабль, на котором находился ненавистный ему человек. Приняв облик молодого кашалота, владыка разогнался, протаранил борт судна, и оно исчезло с горизонта, утонуло в пасти коварной бездны. Убедившись, что все члены команды мертвы, морской бог вернулся к возлюбленной, желая утешить ее в момент нахлынувшего отчаяния. Но девушка не вынесла горя и отравилась настойкой аконита, и владыка впервые расплакался, сетуя на хрупкость человеческой жизни. Он опустился на дно, и море долго бушевало, топя корабли в высоких волнах.

Прошла сотня лет, прежде чем морской бог нашел переродившуюся душу любимой. Он каждый день играл с черноволосой девочкой: прибоем оставлял на берегу самые красивые ракушки, потерянные золотые колечки, блестящие камешки и даже ночью проползал к ней в комнату в виде крошечной пятнистой лягушки. Но одним утром все изменилось. Осев морской пеной на руках уже повзрослевшей девушки, владыка почувствовал знакомый запах ненавистной ему души. В подошедшем мальчишке морской бог узнал своего давнего соперника. Рассвирепев, он соскользнул каплей с девичьего пальца и упал на землю, впитавшись в рыхлый песок. В этот же день владыка подкараулил врага и столкнул его со скалы. Мальчишка разбился о прибрежные камни, но в ярости бог не заметил девчушку, которая бросилась вслед за юнцом и, не удержавшись, полетела вниз головой.

С тех пор каждое столетие хозяин морей находил перерожденную возлюбленную и в попытках воссоединиться с ней вновь и вновь убивал своего соперника. Много раз владыка пытался найти ответ на вопрос, каким образом их души, прорываясь сквозь незримую толщу миров, отыскивают путь и находят друг друга. Отчаявшись, хозяин морей проклял влюбленных и, нарушив законы вселенной, поместил человеческие души в животных: ее — в черную ворону, а его — в скользкого, жалкого, безмозглого червя. Безумствуя, он хохотал и плакал, глядя, как птица, следуя инстинкту, склевала беспозвоночное и в конвульсиях упала замертво. После этого владыка опустился на дно и надолго заснул, опечаленный своей судьбой.

Прошли столетия, и бог загрустил. Заскучав по любимой, он решил вновь пуститься на ее поиски. Время шло, сменяя эпохи: возводились новые города, на место свергнутых правителей приходили новые, и только море оставалось прежним. Мотаясь по всему свету, владыка заглядывал в каждый доступный ему уголок, пытаясь учуять запах желанной души. Но, как бы он ни старался, как бы ни хотел, больше никогда не смог отыскать ее…'

Скрип открываемой двери заставил Койкана Лаврака отвлечься от чтения. Он захлопнул книгу сказок и взглянул на Сибаса, который выходил из комнаты Марии. Увидев взволнованное лицо брата, Черный Удильщик сдвинул брови к переносице.

— Выкладывай, — отрезал он.

— Койкан, мне очень жаль, — снимая с шеи стетоскоп, тихо произнес Сибас, — но, если не отнести девочку в заводь, завтра она задохнётся.

Удильщик вскочил с кресла и за три больших шага преодолел разделявшее их расстояние.

— Думай, что говоришь! — злобно прошипел Лаврак, хватая Сибаса за грудки. — Я не допущу, чтобы моя дочь гнила в нечистотах!

Он чертыхнулся и, отпустив брата, отвернулся от него.

— Значит, ты сделаешь это снова, — вздохнул врач, накидывая на плечи пальто.

Он направился к выходу и, задержавшись в дверях, сочувственно посмотрел на старшего брата, который снял трубку телефонного аппарата и набрал номер.

— Макрурус, поезжай в Пучину на улицу Гребенчатого Тритона в Дом прощания. К вечеру привези сосуд перелома. Не беспокойся, я уже давно обо всем договорился.

Сибас плотно прикрыл за собой дверь, но в щель успели проскользнуть последние слова, которые Койкан произнес в трубку:

— Опоздаешь — убью.

Черный Удильщик заглянул в комнату дочери и, увидев, что та не спит, зашел и присел на край кровати. Мария была бледна, она сильно похудела за последние дни, губы ее потрескались, а глаза, прежде ясные, сильно помутнели. Отец поправил золотые волосы девочки, которые лезли ей в лицо. Внимательно оглядев отца, Мария вдруг попросила:

— Знаю, что ты не любишь вспоминать, но расскажи, какой была мама? Я почти не помню ее.

— Она была красивой, — начал Койкан, помогая дочери приподняться. — Такой же, как ты.

— Нет, папа, я хочу знать, каким человеком она была?

Койкан посмотрел в бесцветные глаза дочери и отвернулся:

— Она была упрямой, своенравной и никогда меня не слушала.

— Но ты все равно любил ее, правда? — Мария закашлялась и, восстановив дыхание, добавила: — Как в той сказке о влюбленных.

Черный Удильщик поднял голову и внимательно посмотрел на свою двенадцатилетнюю дочь. Кажется, в этот момент он понял, почему девочка так любила эту историю. Мария знала, что никогда не влюбится, не выйдет замуж и не познает многогранной прелести жизни — все это отбирала у нее болезнь. Но история, написанная на страницах старой книги, позволяла слегка коснуться желаемого будущего и дарила слабую надежду на чудо.

— Я любил ее гораздо сильнее, чем герои этой глупой истории, — улыбнулся Черный Удильщик.

— Ничего она не глупая, — возразила девочка, и глаза ее начали закрываться от усталости.

Койкан поцеловал дочь в щеку и прошептал:

— Сегодня ты почувствуешь себя немного лучше, милая, обещаю.

Он поправил подушки, уложив девочку так, чтобы ей было удобно, и вышел из комнаты.

Утонув в мягком кресле, Лаврак погрузился в воспоминания. Они заклубились вокруг, и он, отгоняя туман, размахивал руками, пытаясь отыскать дорогу в реальность. Неожиданно из серого облака вынырнуло красивое женское лицо, и Лаврак замер, узнавая раскосые глаза и золотые вьющиеся волосы.

— Анна, — одними губами произнес Черный Удильщик и взял жену за руку. Ладонь была живой и теплой.

Женщина в простой ночной сорочке развернулась и повела мужчину за собой. Память моментально обнажила то, что Койкан отчаянно хотел бы забыть. В следующую секунду видимый свет померк и темнота, разливаясь, утопила пространство, оставив вдалеке лишь два движущихся силуэта. Образ женщины исчез, и Лаврак, оглядевшись по сторонам, против воли зашагал навстречу воспоминанию. Его ботинки промокли и тяжело чавкали, а костюм утратил презентабельный вид, провисая под тяжестью влаги. Приблизившись к людям, Койкан узнал в них себя и свою жену. Отступив на два шага, мужчина с болью наблюдал за знакомыми движениями. Тишина взорвалась, и ее сменил дикий крик извивающейся в емкости с водой женщины:

— Койкан, прошу тебя, не надо! Я хочу остаться собой!

Она цеплялась за руки своего мужа, а он с силой надавливал на хрупкие плечи, пытаясь погрузить Анну в воду. На его лице не было ни капли сострадания — только решимость.

— Ты не можешь так поступить со мной! — в исступлении кричал Лаврак, топя женщину в прозрачном сосуде. — Я смогу все исправить! Почему ты не веришь мне⁈

Золотые пряди, мелькнув, скрылись под водой. Черный Удильщик минуту удерживал жену, которая яростно сопротивлялась, царапая его руки. Вскоре ее хватка ослабла и на поверхность вырвалось несколько пузырей воздуха. Всюду была разлита вода, волосы мужчины прилипли ко лбу. Лаврак тяжело дышал. Отпустив женщину, он вынул дрожащие руки из емкости и глянул сквозь боковую стенку: Анна, широко раскрыв рот, покачивалась внутри. Ее безжизненные глаза были устремлены вверх.

— Нет, нет, нет, — повторял Койкан, водя руками по стеклу. — Пожалуйста, милая!

Вдруг жабры на шее женщины разомкнулись, и она протяжно заверещала, повернув голову к Черному Удильщику…

Лаврак очнулся и, резко взмахнув руками, сшиб телефонный аппарат с рядом стоящего столика. Тот звякнул, с грохотом упал на пол, трубка кувыркнулась, и комнату заполнил звук нескончаемого протяжного гудка. В дверь постучали, и Койкан, вытирая лицо от пота, произнес:

— Входите.

Осторожно открыв дверь, в гостиную зашел Макрурус.

— Сосуд перелома доставлен, господин. — И, замявшись, прибавил: — Надеюсь, я не опоздал?

Удильщик глянул в окно и увидел, что на город опустились густые сумерки. Проигнорировав глупый вопрос, мужчина отдал распоряжение:

— Несите туда. — И указал на соседнюю дверь рядом с комнатой дочери. — Живее!

— Папочка, что там за шум? — спросила Мария, увидев в проеме отца.

Койкан подошел, откинул одеяло и молча взял девочку на руки. Дочь была легкой, словно морская пена. Она не задала вопросов, и Лаврак прочитал во взгляде смиренное понимание, присущее только взрослым. Аппель распахнул перед начальником дверь в соседнюю комнату и тяжело вздохнул, привалившись к стене.

— Вон отсюда, идиот! — рявкнул на него Удильщик, и громила поспешил удалиться, что-то обиженно бубня себе под нос.

— Не бойся, милая, — успокоил отец, погружая девочку в прозрачный сосуд, наполненный теплой водой, — это ненадолго.

Белая сорочка вмиг пропиталась влагой и потемнела, прилипая к худому телу. Девочка вцепилась в шею отца, не желая отпускать ее.

— Я боюсь, — прошептала Мария, и по бледным щекам потекли слезы. — Папа, я не хочу умирать.

Черный Удильщик на секунду застыл, поджал губы и пообещал:

— Ты не умрешь. Я этого не допущу.

Девочка схватилась за борта прямоугольного сосуда, отняв руки от шеи отца, и погрузилась по пояс в воду. Койкан легонько надавил на маленькое плечо:

— Нужно по жабры, милая.

Девочка зарыдала, но послушно ушла под воду, оставив на поверхности только голову. Волосы поплыли, извиваясь, словно множество крошечных золотых угрей.

— Хочешь, я почитаю тебе твою любимую сказку? — подбирая слова, предложил Удильщик. Он с горечью смотрел на измученного болезнью ребенка: слезы текли из полузакрытых глаз, скатывались в прозрачную воду и бесследно исчезали, растворяясь в ней.

— Не хочу, — тихо проговорила Мария и пристально взглянула на отца. — Я не буду сопротивляться, как она, можешь не переживать. Не высунусь, не подвергну себя опасности. Только, пожалуйста, папа, оставь меня одну.

Слова больно ударили по затылку, и Койкан пошатнулся. Никогда прежде дочь не прогоняла его, не просила уйти. Сердце бешено забилось, готовое вырваться из груди. Лаврак поскользнулся на мокром полу, ухватился за стену и вышел из комнаты, не закрыв за собой дверь. Тут же девичьи рыдания стремительно разнеслись по дому. Где-то глубоко в душе, казалось бы, давно зажившая рана открылась и из нее хлынула густая бордовая кровь. Мысли путались, но среди хаоса Черный Удильщик смог выловить одну, мерзкую и самую грязную из всех: Мария знала правду о матери. Койкан всю жизнь тщательно скрывал ужасные подробности, но они все равно каким-то образом просочились сквозь щели его рваной души. Все это время дочь была в курсе давным-давно произошедших событий, но ни разу не подала вида. Ни разу не сказала отцу обидных слов, не посмотрела с осуждением или ненавистью, не упрекнула.

На ватных ногах Черный Удильщик поднялся по лестнице в мрачную тишину второго этажа. Зажег спичку и запалил лампу. Ее огонек осветил уютную, аскетично обставленную спальню: простую, почти солдатскую кровать, однотонные занавески, голый дощатый пол без ковра и обычную дешевую мебель.

— Я хороший отец, — бросил Койкан в пустоту комнаты, — даже если ты думаешь по-другому. Девочке не хватает матери, и никто никогда не сможет заменить тебя. Я, как бы ни старался, не могу понять, что творится в девичьей голове. А когда хочу сказать, как Мария дорога мне, изо рта вылетают совершенно другие слова.

Мужчина сел на кровать, и она скрипнула, провалившись под его весом. Лаврак потер ослепший глаз и остервенело надавил на него.

— Мне не хватает времени! — крикнул он и, разозлившись, швырнул о стену увесистые часы, которые стояли рядом на тумбочке. — Но это не означает, что я плохой, слышишь⁈ Или ты считаешь, что события приняли бы другой оборот, будь ты похоронена на земле самоубийц⁈

Черный Удильщик встал и начал мерить комнату шагами из угла в угол, словно загнанный в клетку зверь. Было прохладно, но мужчина все равно настежь открыл окно. С улицы, взметнув шторы, в спальню проник ветер, и редкие капли дождя застучали по полу.

— Я нашел и убил прямого потомка пророка Саргана! Никому не доверил — самолично отрезал все пальцы на его толстых руках! Представляешь, на каждом было по кольцу, и кто знает, может быть, одно из них когда-то принадлежало мутанту, сгнившему в заводи! Ритуал будет осуществлен, и никто не сможет мне помешать! — Он тяжело дышал, сжимая кулаки. — Знай, я с радостью вырвал его жирный язык и глаза! О-о-о, не смотри так, я был готов и на большее, лишь бы выцарапать дочь из лап подступающей смерти!

Лаврак остановился возле письменного стола и резко отодвинул стул, отчего тот чуть не отлетел назад.

— Осталось дождаться, когда чертово солнце наконец погаснет, и я смогу призвать к ответу блуждающий дух провидца, чтобы получить желанный ответ.

Койкан наклонился к большому круглому аквариуму, в котором плавала маленькая золотая щука. Ее чешуя завораживающе переливалась в свете зажжённой лампы. Приоткрыв рот, полный острых зубов, рыба уставилась на Лаврака и медленно виляла полосатым хвостом.

— Я найду голубой источник и все исправлю, — сказал Удильщик, глядя в черные глаза через толстое стекло аквариума.

Глава 16

Проныра

Диван в приёмной агентства был маленьким и неудобным. Несколько раз за ночь Хек вздрагивал, скатываясь с гладкой кожаной обивки прямо на холодный пол. В конце концов детектив сел и попытался заснуть, откинувшись на мягкую спинку. Задрав голову к потолку, Мерлуза долго изучал причудливый узор трещин полопавшейся штукатурки и понял, что сегодня выспаться не удастся. Мужчина выудил из своего рабочего шкафчика две припрятанные бутылки жмыха, откупорил одну и, подойдя к окну, сделал большой глоток. При каждом движении рану на мизинце саднило и она неприятно пульсировала, напоминая о приобретенном увечье. Детектив устало поморщился, тяжело вздохнул, присел на краешек подоконника и погрузился в свои мысли. Тёмная ночь понемногу рассеивалась и неохотно отступала перед тусклыми утренними лучами. Город спал, окутанный слабым туманом, нежась в объятиях тишины. Хек негромко напел строчки своей любимой песни, и они повисли в воздухе, зацепившись за плавающую по комнате пыль:

— Тот старый мрачный тёмный дом,

Провидец где живёт.

Не верь ему и не проси

Сказать о том, что ждёт.

Судьбы своей лучше не знать,

Так выпьем же до дна! Ха!

Легко ли смерти избежать,

Коль знаешь, где она?..

Мерлуза сделал еще глоток, вытер рот рукавом свитера и откупорил вторую бутылку. С крыши соседнего здания, громогласно каркая, на землю спикировала стая ворон. Медленно прохаживаясь возле деревьев, птицы высматривали жирных дождевых червей, маленьких лягушек и упавшие семена. Не найдя достойной трапезы, стая обиженно закричала и, разгоняя стелившийся по земле туман, улетела прочь.

Детектив заметил вывернувшую из-за угла здания девушку. Она уверенно шагала по направлению к агентству и, не боясь промочить сапоги, наступала на все попадавшиеся по пути лужи. Хек дернулся было, но быстро принял неизбежность ситуации: уселся на диван и, попивая жмых, стал ждать, когда Рита поднимется на второй этаж. Вскоре в замочной скважине повернулся ключ. Девушка вошла, сложила зонт, стряхнув с него влагу, и, пройдя несколько шагов, вскрикнула от неожиданности. Детектив покосился на маленькую связку с брелком, которая лежала на рабочем столе секретаря, и поджал губы, предугадывая разрушительный масштаб будущей ссоры. Рита проследила за его взглядом и сразу узнала ключи от своей квартиры. Молча сняла с себя верхнюю одежду, повесила её в шкафчик и села на стул, закинув ногу на ногу. Было заметно, что секретарь мало спала и чем-то встревожена.

— Вроде бы взрослый мужчина — в этом году тебе исполнится тридцать шесть лет…

— Подумать только! Целых тридцать шесть! — шутливо отозвался Мерлуза.

Рита проигнорировала его слова и продолжила:

— Но ведешь себя как шестнадцатилетний мальчишка! — Она облокотилась на стол и, глядя Хеку в глаза, спросила: — Ты меня любишь?

— Дело не в этом, — попытался возразить Мерлуза, но его слова утонули в недовольном женском крике.

— Тогда я не понимаю! — Рита резко вскочила со стула, и он с грохотом упал назад. — Кажется, что тебе всюду лучше, чем со мной! В офисе агентства, в паршивых тавернах с неумытыми девками, даже в подворотнях! Ты готов идти куда угодно, лишь бы не переступать порог моего дома!

Голос девушки задрожал, и по её щекам потекли слёзы. Злость сменилась обидой, и она, всхлипывая, махнула рукой.

— Почему? — сквозь плач хрипло спросила Рита. — Если у тебя кто-то появился…

Она отвернулась и горько заплакала, закрыв ладонями веснушчатое лицо.

Хек не двинулся с места. Он размышлял о последствиях слов, которые собирался произнести. Мужчина несколько минут смотрел на вздрагивающие от рыданий плечи девушки, а потом тихо подошел к ней сзади и обнял. Секретарь оттолкнула его и, развернувшись, сердито посмотрела на пьяного детектива. Мерлуза не брился несколько недель и отрастил небольшую бородку. Тёмные волосы на голове торчали в разные стороны, а старый свитер вытянулся и, утратив приличный вид, болтался на теле мешком.

— Скоро приезжает мой отец, — решительно сказала Рита, смахивая дорожки слёз с покрасневших щёк. — Он наконец-то нашёл толкового управляющего, и в кои-то веки мы сможем провести несколько дней вместе.

Секретарь замолчала, увидев, как по лицу детектива промелькнуло неприкрытое отвращение. Девушка нахмурилась и, убрав кудрявые волосы за уши, закончила:

— Я хотела познакомить вас, но вижу, что ты не имеешь желания становиться частью чего-то большего.

Мерлуза мысленно отметил, что разговор вильнул в русло самого плохого сценария. Недосказанность загнала его в угол, и он смиренно опустил оружие, признавая своё поражение. Подняв глаза на Риту, детектив понял: не важно, какие слова он произнесёт — во всех случаях исход будет одинаковым. Так почему же не сказать правду?

— На самом деле я с ним уже знаком, — заявил Мерлуза, опускаясь обратно на диван. — Присядь, Рита.

Секретарь осталась стоять, и Хек, устало вздохнув, начал свой рассказ:

— В начале прошлого квартала, почти шесть месяцев назад, твой отец приезжал в гости.

— Нет, не приезжал, — возразила девушка.

— Не перебивай, — предупредил детектив, и Рита тут же умолкла. — Ты ничего не знаешь об этом, потому что Омирак Навага прибыл с визитом лично ко мне.

Лицо девушки вытянулось от удивления, и она нервно растерла ладони.

— Думаю, для тебя не станет открытием, как рьяно твой отец чтит чистоту крови и гордится древнейшей родословной. Семейство лучепёрых отряда трескообразных в шестом поколении — настоящая редкость в наше время! Вполне закономерно, что ты уродилась такой красавицей, Рита, — продолжил детектив, глядя, как девушку придавливает тяжелый груз осознания. Она что-то прошептала в ответ, и по её щекам вновь заструились слёзы.

— Мне не известно, как он узнал адрес, но можешь себе представить, что чувствовал этот высокопоставленный господин, очутившись в глубине улицы Белых китов. Сейчас я злорадствую, понимая, что Омираку пришлось пройти пешком немалое расстояние и отыскать нужный дом, прежде чем постучаться в дверь моей квартиры. Ему повезло: я как раз вернулся с ночного патрулирования и, едва взглянув на него, понял, кто передо мной. — Хек вгляделся в испуганное веснушчатое лицо возлюбленной. — Ты его точная маленькая копия — неудивительно, что Навага так сильно любит тебя. Те же рыжие волосы, зелёные глаза, маленький нос и выразительные губы. Никогда бы не подумал, что смогу ненавидеть человека, который имеет твои черты… Он бесцеремонно прошёл по всем комнатам, заглядывая в каждый уголок. О, Рита, видела бы ты выражение его лица! Кажется, слово «отвратительно» придумали, увидев, как морщится Омирак Навага. Из-за снобизма и гордости он остался стоять, брезгуя присесть даже на краешек стула. Думаю, после этого визита он долго отмывал от грязи свои белые руки.

Хек опустошил бутылку и пьяно рассмеялся:

— После чего он демонстративно встал посреди комнаты, вынул чековую книжку и, вписав туда сумму, сунул мне в лицо мерзкий откуп. «Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы ты отстал от моей дочери?», — пародируя интонации Омирака, проговорил Мерлуза. — У меня в глазах потемнело от злости, я подлетел и двинул ему кулаком в нос, отчего твой папаша упал на пол. Отдам господину должное, он довольно-таки быстро смекнул, что договориться со мной не получится, и сразу вытащил из рукава заготовленный козырь.

Хек помолчал, рассматривая ошарашенную Риту.

— Навага пригрозил, что лишит тебя состояния, если ты решишь выйти за меня замуж и посмеешь родить «грязнородных» детей.

В приёмной повисла тишина. Девушка побелела и молча подошла к окну. Долгое время они молчали. Хек ждал, пока Рита что-нибудь ответит, но она ничего не сказала.

— Я так и думал, — кивнул детектив. — Теперь понимаю, что всё сделал правильно. Не хотел ставить тебя перед выбором, потому что изначально знал о своём проигрыше. Дурак! Всё это время я лишь эгоистично пытался отсрочить неизбежное. Тебя можно понять, Рита: если бы мой отец был таким…

— Деньги мне не важны, — подала голос девушка.

Детектив усмехнулся:

— Сейчас, когда они есть, ты не чувствуешь в них потребности, но стоит им закончиться… Посмотри на меня, Рита. Я старый пьяный детектив из бедной семьи — меня не отмоешь, не научишь манерам, не сделаешь другим человеком. Твои запросы намного выше моего достатка, и, пока тебе нужно лишь внимание, это кажется незначительным. Но в будущем, при создании семьи сыграет важную роль.

Мерлуза подошел к рабочему столу, взял ключи от дома Риты и вложил связку в её маленькую ладонь.

— Я люблю тебя, — произнес детектив, поцеловал девушку в щёку и, накинув пальто, поспешно вышел на улицу.

Утро выдалось дождливым и холодным. Солнце стремительно угасало, погружая улицы в полумрак, и лишь фонари работали без перебоя, образуя длинные коридоры яркого жёлтого света. Первыми начинали путаться ночные бабочки: они кружили вокруг ламп и падали на землю, сбиваемые тяжелыми каплями дождя. Хек перепрыгивал через коричневые лужицы, в которых плавали насекомые, и его силуэт одиноко мелькал среди пустующих мощеных дорожек. На секунду детективу показалось, что кто-то крадётся следом. Он развернулся и всмотрелся вглубь сонной улицы: она дремала, убаюканная шумом прохладного ливня. Не обнаружив ничего подозрительного, мужчина продолжил путь, но теперь то и дело озирался по сторонам.

Мерлуза заглянул в разбитое окно таверны «Китовый ус». Сперва он заметил теплящийся внутри огонёк, а после услышал незатейливую мелодию, доносившуюся из динамика радиолы. Мужчина довольно хмыкнул и вошел внутрь. Дверь скрипнула и, слетев с петель, повисла на кривом откосе кирпичной стены.

— Стеллер! — позвал Хек хозяина таверны. — Это ты?

— Заходи, — еле ворочая языком, проговорил тот. — Пропусти со мной пару стаканчиков, Мерлуза.

Детектив прошел вглубь зала. Перешагнув через рухнувшую балку, сел на один из уцелевших стульев, который по-прежнему стоял возле бара.

— Почему Департамент до сих пор не предпринял никаких мер насчет реконструкции? — осведомился Хек, глядя на лицо Сивуча в зареве зажжённых свечей.

— Лучше спроси об этом новоявленного инспектора, — хозяин таверны злобно оскалился и, не стесняясь, намекнул: — Думаю, он знает, кому шепнуть на ухо правильные слова.

Детектив взял из рук Стеллера бутылку и зубами выдернул из неё пробку.

— С чего это ты взял? — отплевываясь, спросил Мерлуза.

Хозяин таверны усмехнулся и подался вперед, обдавая посетителя алкогольными парами:

— Меня не обманешь: я видел, как жестокие мурены в его присутствии теряют самообладание, превращаясь в сопляков. Не знаю, что сделал этот парень, но, думаю, — Сивуч обвел рукой зал разрушенной таверны, — он сможет поспособствовать тому, чтобы ты, Мерлуза, вновь сидел за своим любимым столом.

Хек сделал большой глоток прямо из бутылки и рассмеялся:

— Хитрая ты рыба, Сивуч!

Вдруг в проёме разбитого окна мелькнуло детское лицо. Ребёнок наступил на осколки стекла, и они захрустели под ногами, выдавая беспризорника.

— Эй! — окликнул мальца Стеллер, размахивая руками. — А ну, пошел прочь отсюда! Это место не для детей!

Детектив развернулся и узнал ту самую маленькую девочку, которую Рита носила на руках. Мешковатая одежда по-прежнему мешала различить пол ребенка, а старая шапка сползала на лоб, закрывая глаза. Девчушка испугалась и быстро спряталась за стеной.

— Я кому говорю! — рассвирепел хозяин таверны, поднимаясь со своего места.

— Хватит понапрасну орать, Сивуч, — отрезал Хек.

Он осторожно подошел к малышке и опустился перед ней на корточки.

— Привет, бродяга. Кажется, мы уже знакомы, — поздоровался детектив, оглядывая ребенка.

Девочка была худой, осунувшейся и грязной. На вид ей было лет семь, но глаза, полные ужаса пережитых лишений, смотрели совсем по-взрослому. Беспризорница подошла ближе и, робко взяв детектива за указательный палец, произнесла:

— Я знаю, где тот, кого все ищут.

Хек прищурился. Многие взрослые, надев на себя костюмы важности, допускают одну существенную, но глупую ошибку: игнорируют детей, не воспринимая их слова всерьёз.

— Говори, — добродушно сказал Мерлуза и поправил сползший ей на глаза головной убор.

— Я отведу вас к Проныре, но вы должны пообещать, что поможете ему, — вполголоса заявила девочка.

— Сделаю всё, что смогу, — проговорил детектив. И, увидев, что рыжие брови ребенка сошлись к переносице, добавил: — Обещаю.

Беспризорница одобрительно кивнула, развернулась и зашагала прочь. Детектив двинулся следом, не выпуская ребенка из виду. Наученный горьким опытом, Хек держался на расстоянии: детям он больше не доверял. Глядя на то, как уверенно ориентируется на местности маленькая девочка, Мерлуза нехотя вспомнил своё собственное детство. Люди часто принимали мальчика за беспризорника, потому что он день и ночь проводил на пристани среди моряков, брошенных детей и вонючей рыбы. Однажды Хека даже поймали штамповщики[1], после чего мать устроила сыну взбучку и навсегда запретила гулять возле причала.

Девочка свернула за угол и скрылась в темноте Зелёной аллеи. Детектив аккуратно выглянул из-за стены, размышляя о западне, но девочка лишь слабо улыбнулась и жестом подозвала мужчину к себе. А потом оглянулась по сторонам и, указав на грязные, заросшие мхом гнилые доски, попросила:

— Помогите открыть, у меня пальцы болят.

Хек недоуменно уставился на землю и с трудом различил замаскированную дверь, ведущую в подвал. Ручки не было, и детективу пришлось изрядно постараться, чтобы открыть проход. Он засунул пальцы в узкую щель и, подняв сколоченные между собой доски, откинул их в сторону. В нос ударил зловонный запах разлагающейся плоти. Незажившая рана на мизинце моментально запульсировала. Мерлуза поморщился, но, увидев, как девочка шустро спустилась вниз по лестнице, сразу позабыл о боли.

— Только закройте за собой дверь! — удаляясь, крикнула беспризорница. — И ступайте осторожно, здесь легко можно свернуть шею!

Помещение подвала было маленьким и тёмным. Хеку пришлось закрыть нос рукавом пальто, чтобы не вдыхать едкое зловоние. В свете единственной лампы он смог разглядеть несколько старых кроватей. Большинство из них были сколочены из подручных материалов и напоминали лежаки. Повсюду царил беспорядок: на голой земле валялась заляпанная грязью рваная одежда, жестяная посуда и множество свечей. Мерлуза аккуратно поднял одну, что оказалась у него под ногами, и внимательно рассмотрел огарок, на котором виднелись следы детских зубов. Девочка с извиняющейся улыбкой пояснила:

— Иногда бывало совсем нечего есть и некоторые из нас жевали что придётся, чтобы хоть ненадолго унять голод. Свечи легче всего стащить.

Детектив взял лампу, подошел к одной из кроватей и откинул влажное одеяло. От увиденного Хека замутило, и он сглотнул, пытаясь сдержать подступивший к горлу рвотный позыв. На грязных простынях, разинув рот, из которого торчало несколько сухих отростков, неподвижно лежал мальчишка. Его руки изогнулись под неправильными углами, кожа отливала тёмно-зелёным. Мерлуза оглядел остальные лежаки и понял, что на каждом из них, накрытые одеялами, лежат погибшие беспризорники, наевшиеся дождевой ягоды.

— Сюда, — девочка подозвала детектива к кровати, что стояла в самом дальнем углу.

Среди скомканных простыней, на посеревшей от сырости подушке, тяжело дыша, лежал рыжеволосый мальчишка в круглых очках. Беспризорница приложила к его горячему лбу маленькую ладонь и, всхлипнув, сказала:

— Недавно на рынке один свечник раздавал из-под прилавка пироги. Мы так оголодали, что никому не показалось странным, что он не требует за них деньги. Раньше этот продавец часто ловил нас на кражах и каждый раз угрожал расправой. Проныра выклянчил у свечника всю выпечку, что была, и принес нам, — девочка с грустью посмотрела на рыжеволосого. — После того, как пропал Аспид, он сдуру взялся обо всех заботиться и пытался хоть как-то поддерживать остальных. Хотел пойти разносчиком газет, но клейменых не берут на работу, поэтому выбирать не пришлось. У нас никогда нет выбора.

Хек приложил два пальца к шее мальчика и нащупал слабый пульс. Кожа беспризорника пылала, его бил мелкий озноб.

— Он раздал все пироги до единого. Даже себе не оставил. Но никто не подумал с ним поделиться — ребята были настолько голодными, что проглотили всё за раз. А потом слегли и больше не встали. Когда Проныра увидел, как корчатся и зеленеют товарищи, он тут же всё понял и в слезах выскочил на улицу. Я искала его несколько дней и обнаружила в полубреду, сидящим около заводи.

Взглянув на мужчину, девочка прочитала в его взгляде немой вопрос.

— В больницу не попасть без страхового листа, — она запнулась и опустила глаза. — Но, может быть, если вы скажете, что мы ваши…

— А почему ты не ела? — перевел тему Хек, осторожно подхватывая лихорадящего мальчишку на руки.

— Раз брат не ест, значит, и я не ем, — беспризорница поднялась вверх по лестнице и выбралась на улицу, открывая детективу проход.

Мерлуза довольно быстро донёс мальчика до больницы и, залетев в двери, тут же попросил помощи. Но миловидная девушка, сидевшая за стойкой, лишь недоверчиво покосилась на мужчину и потребовала необходимые документы. Казалось, её вообще не волнует тот факт, что на руках Хека лежит без сознания одиннадцатилетний ребенок.

— Я детектив округа Тайных Озёр! — выйдя из себя, закричал Мерлуза. — Ты, пигалица, вообще в своём уме⁈

На крик тотчас сбежались любопытные пациенты, врачи и медсестры. Одни цокали языками и возмущались, оглядывая небрежно одетых людей, другие закрыли носы белыми платочками, учуяв неприятный запах, исходивший от бродяг. Но тут, бесцеремонно расталкивая людей, из толпы вышел Аркан. Его бровь была рассечена и заметно припухла, а под глазом, темнея, расплывался синяк.

— Какого ханоса… — удивлённо произнес детектив, и девушка за стойкой недовольно поджала накрашенные губы.

Следом за инспектором семенил Лаврак. Едва шевеля распухшими губами, он призывал зевак разойтись по своим делам. Его щека вздулась, и на ней виднелся внушительных размеров кровоподтёк.

— Что ты тут делаешь? — спросил Хек, с любопытством разглядывая подошедших мужчин.

Хамс сразу же узнал рыжеволосого мальчишку и, не ответив, задал встречный вопрос:

— Где ты нашел его?

Лаврак протянул руки, и детектив передал ему Проныру, придерживая его безвольно болтающуюся голову.

— Что с ним? — поинтересовался Лаврак, озвучив третий по счету вопрос.

Мерлуза вкратце изложил произошедшие события, намеренно исключив из них зловонный подвал, полный мертвых беспризорников. Главный врач подозвал медсестёр и быстро дал им указания.

— Марван в шестой палате, — удаляясь, уведомил детектива Лаврак. — Можете зайти, но не задерживайтесь надолго, не нужно понапрасну тревожить её.

— Что случилось? — с волнением спросил Мерлуза, переводя взгляд на инспектора.

Сибас задержался в проходе и сообщил, едва ворочая распухшими от удара губами:

— Она чуть не утонула, — и обвиняюще посмотрел на Хамса. Потом склонил голову набок и уже тише произнес: — И, пожалуйста, когда старший детектив очнётся, сделайте вид, что она выглядит как обычно, хорошо?

С этими словами Лаврак развернулся и зашагал прочь.

Девочка подергала детектива за рукав, желая задать вопрос, но тот не обратил на неё внимания. Тогда беспризорница крепко вцепилась в его руку, но, поймав на себе суровый взгляд Аркана, поспешила спрятаться за спину Хека.

— Что произошло? — поджимая губы, гневно поинтересовался детектив.

— Это моя вина, — резко ответил Аркан, глядя Мерлузе прямо в глаза. — Я видел, что так будет, но…

Мужчина осекся, осознав, что сказал лишнее, и отвернулся. Детектив нахмурил брови, подошел к инспектору вплотную, схватил его за руку и медленно проговорил на ухо:

— Интересно, как долго ты намеревался хранить свой глупый секрет?

Хек отстранился, внимательно всматриваясь в тёмно-зелёные глаза инспектора. Аркан не шелохнулся, и детектив заметил, как быстро бьется жилка у его виска.

— Не переживай ты так, Аркан. Я никому не скажу.

Мерлуза отошел, взял девочку на руки, снял с неё потрепанную шапку и вытер ладонью вспотевший лоб ребенка. Девочка обвила руками его шею и уткнулась носом в небритую щеку.

Аркан вздохнул, и Мерлуза рассмеялся при виде его недовольного лица.

— А я-то думал, почему ты почти никогда не говоришь священный офицерский лозунг объединения, — устало улыбнулся Хек. — Если обида за судьбу своего народа еще шевелится внутри, значит, не всё потеряно. Не так ли, Хамс?

[1] Штамповщики (разг.) или ревизоры — небольшой отдел Департамента, контролирующий численность беспризорников в округах.

Глава 17

Минувшие ужасы и подступающие кошмары

— Какие же у тебя густые волосы, Марван, — произнесла женщина, заплетая чёрные локоны дочери в косу.

— Мама, пожалуйста, не тяни так сильно, — заныла девочка, пытаясь преодолеть любопытство и заглянуть в круглое окно каюты. — Ну почему нельзя ходить с простым хвостом⁈

Женщина рассмеялась и, закончив плетение, выпустила неусидчивого ребенка из рук. Дочь сразу же бросилась исследовать комнату и первым делом взобралась с ногами на тумбочку, чтобы взглянуть на плескавшиеся снаружи волны.

— Вся в отца, — мать покачала головой. — Страшно представить, что будет, когда ты подрастешь.

Но Марван уже не слушала болтовню матери. Ей в глаза бросилось бескрайнее море. Девочка заворожённо изучала серебристую линию горизонта: окроплённые светом заходящего солнца воздушно-розовые облака завивались, образуя причудливые узоры, и, подгоняемые ветром, спешили обогнать движущееся судно. Вода была синей и чистой. Казалось, море бесконечно простирается во все стороны, а ранее виденная суша является лишь чьим-то вымыслом.

Женщина открыла потрёпанный чемоданчик и принялась выкладывать детские вещи в верхний ящик старого комода. Марван оглянулась через плечо и, нахмурив тёмные брови, возмущенно спросила:

— Зачем ты вынимаешь мою одежду? Разве до островов Жаровни́цы не два дня пути?

Мать притворно рассердилась и, едва сдерживая улыбку, взглянула на свою семилетнюю дочь.

— Что за допрос, детектив? В чём бы меня ни обвиняли, клянусь, я не виновата!

Неожиданно снаружи мелькнуло едва уловимое движение. Его сопроводил отвратительный, леденящий душу скрежет. Девочка подалась вперед и, прильнув к холодному стеклу, попыталась найти источник внезапно возникшего шума. Вдруг в круглой раме окна возник силуэт. Свет на секунду померк, и маленькая каюта юркнула в темноту, словно прячущийся от хищника зверь. Человек отталкивался ногами от борта корабля и, ухватившись за трос, целеустремленно взбирался наверх. Марван замерла, прислушиваясь к отдаленному гулу голосов, что доносились откуда-то издалека. Девочка нутром почувствовала приближающуюся опасность и, быстро соскочив с тумбочки, бросилась к матери. Воздух разрезал громкий протяжный свист, яростные крики пронзили пространство. Присутствующие вздрогнули и испуганно переглянулись. Нарастающие звуки стремительно мчались вперед, ударялись о толстое стекло и, умирая, медленно сползали вниз.

Дверь резко отлетела в сторону, и в проёме возник взволнованный мужчина. Его фигура чернела на фоне заходящего солнца. Марван не смогла различить лица, но сразу же узнала знакомые очертания.

— Папа! — взволнованно воскликнула она и, спотыкаясь, бросилась к отцу.

Он открыл рот, желая что-то сказать, но словам не суждено было вырваться наружу — они встали поперек горла, и мужчина издал короткий стон. Пошатнувшись в дверях и охнув, он зацепился руками за откос. Сзади послышался мерзкий ядовитый смешок. Отец рухнул на пол прямо перед девочкой. Марван остолбенела и некоторое время в замешательстве разглядывала нож, торчащий из широкой спины мужчины, а потом закричала от ужаса. Мать дёрнула дочь за руку, и та резко отлетела назад.

Помещение разорвал душераздирающий женский крик, наполненный страхом, гневом и отчаянием. Вопль вылетел в открытую дверь и, казалось, достиг бы самого горизонта, если бы не наткнулся на препятствие в виде стоящего в проёме пирата.

— Сара… — распластавшийся на полу мужчина протянул руку к плачущей жене. Из его рта вырвался влажный булькающий хрип.

— Аспер! — женщина двинулась вперед, но остановилась, заметив, что муж отрицательно качает головой. Она сделала два шага назад и снова закричала, глядя в уродливое лицо убийцы.

Марван заметила, что взгляд пирата скользнул по ней, и спряталась за спину матери. Закрыла глаза и, судорожно шевеля губами, начала повторять слова считалочки, которая предназначалась для того, чтобы отогнать кошмары, мучавшие её по ночам:

— Раз, два, три, четыре, пять,

Вам меня не напугать.

Знаю я большой секрет,

Помню правильный ответ— –

В самом деле, в самом деле,

Ничего этого нет.

Но ужасы не прекратились. Марван поняла, что не спит и всё происходит наяву. Пират улыбнулся, обнажив ряд гнилых зубов, и, наступив на тело мужчины, рывком вырвал из его спины нож. Неприятно чавкнуло. Рубашка отца вмиг пропиталась багряной кровью.

— Ублюдок! — взревела Сара и плюнула захватчику в лицо.

Мародер лишь оскалился и, облизнув потрескавшиеся губы, медленно вытер плевок ладонью. Нащупав за своей спиной дочь, женщина отступила еще на шаг. Потом еще на два. Ловушка захлопнулась: Марван и Сара уткнулись в приоткрытый ящик комода. В тесном помещении каюты бежать было некуда. Двигаясь рывками, убийца подходил ближе. Его рот был широко разинут, распухший серый язык медленно ворочался в смердящей пасти, а грязные руки, покрытые татуировками, тянулись к молодой женщине. Он жадно впивался взглядом в округлость её бедер и тихо посмеивался своим гадким мыслям.

— Не подходи! — предупредила мать, крепче прижимая к себе ребёнка.

Сара бросила отчаянный взгляд на мужа, который неподвижно лежал в луже собственной крови. Захватчик обернулся на шум снаружи, и этого мгновения хватило, чтобы совершить решающий выпад. Женщина бросилась вперед, ударила нападавшего каблуком сапога в колено. Нога пирата звучно хрустнула, и налётчик, издав оглушительный вопль, упал и выронил из рук нож. Мать быстро подобрала оружие и решительно полоснула лезвием возле мерзкого лица. Потом с силой ударила нападавшего рукоятью в висок. Убийца застонал, схватившись за голову. Марван увидела, как на дощатый пол шмякнулся кусок окровавленного уха. Девочка закрыла рот рукой, сдерживая подступающий рвотный позыв. Пират завалился на бок и медленно, словно грязная жижа, растёкся по полу. Сара ткнула ублюдка носком сапога под ребра, и его тело тяжело покачнулось.

Марван втиснулась в узкую щель между кроватью и тумбочкой и беззвучно плакала, наблюдая за матерью. Та присела возле отца и, с трудом перевернув мужчину, прислонила голову к его широкой груди. На секунду замерла, желая услышать сердцебиение. Подол её бежевого платья пропитался кровью, руки дрожали. Сара вцепилась пальцами в воротник рубашки мужа и, захлебываясь плачем, надрывно закричала, уткнувшись ему в шею. Её дикий, утробный рёв донесся до ушей Марван, и та, не сумев сдержаться, извергла на себя содержимое желудка.

Мать оторвалась от безжизненного тела и взглянула на свою ошарашенную маленькую дочь. Пошатываясь, встала. Дверь была открыта настежь, и с палубы доносились оглушительные вопли, топот и мерзкие смешки. Женщина осторожно выглянула наружу. Повсюду царил хаос: в разных местах, истекая кровью, лежали убитые матросы, а захватчики носились по кораблю и остервенело громили всё, что попадалось под руку. На капитанском мостике, обливался потом седобородый мужчина в форме. Тяжело разворачиваясь, он тщетно пытался ударить подлетевшего к нему прыткого врага. Пират визжал и смеялся, бегая вокруг тучного человека, и ловко уклонялся от его неуклюжих ударов. Голос бандита сорвался на высоких нотах и стал похож на поросячий вопль.

— Это не грузовое судно! — задыхаясь, басисто прокричал капитан, обращаясь ко всем разом. — Вы не найдете тут ценностей — мы везем ихтиологические образцы для научно-исследовательской деятель…

Он не успел договорить и опустил голову, оглядывая резную рукоятку ножа. Лезвие беспрепятственно прорезало ткань и глубоко вошло в плоть. Капитан растерянно поднял взгляд на своего убийцу. Тот засмеялся как сумасшедший и резко вытащил оружие, нарочно потянув его вверх. Капли крови брызнули в разные стороны. Разлетевшись, впечатались в морщинистую кожу и остались алеть на загорелых щеках урода. Капитан схватился за живот и попятился. Споткнувшись о якорный канат, упал спиной на узкую кромку борта и, хватая руками воздух, полетел в море.

Сара развернулась и быстро окинула каюту взглядом. Судорожно соображая, что делать дальше, заозиралась по сторонам. Казалось, стены и без того маленькой комнаты еще ближе сдвинулись друг к другу. Стало тяжело дышать. Женщина хотела захлопнуть дверь, но в последний момент в щель проскочил нос сапога, отнимая хрупкую надежду укрыться от снующей по кораблю смерти. Марван увидела, как мать медленно поднимает голову, глядя в узкий просвет, и спряталась под кровать. Замерла, слушая звуки неравной борьбы.

— Возьми! — послышался хриплый мужской бас и частый перестук каблуков. — Оставим! Хорошенькая!

Марван слышала, как яростно кричит и отбивается мать, но страх так крепко завладел детским сердцем, что девочка оцепенела. Вопль матери постепенно стихал и в конце концов растворился в общем гвалте.

Дверь захлопнулась, и в комнате воцарилась тишина. Девочка задержала дыхание: она чувствовала — в помещении кто-то есть. Грузно ступая по дощатому полу, человек остановился возле кровати. Марван разглядывала сапоги незнакомца: блестящие, чёрные, лаковые, без единой пылинки на лоснящейся коже. Девочка закрыла рот ладонью, боясь, что дыхание выдаст её местонахождение. Мужчина довольно хмыкнул, задвигая ящик комода, в котором по-прежнему лежали аккуратно сложенные детские вещи. Медленно опустился на одно колено и, наклонившись, заглянул под кровать. Марван встретилась с ним взглядом. Правый глаз пирата был подернут белой, мутной, словно туман, плёнкой и как будто светился в темноте. Мужчина с минуту рассматривал испуганного ребенка. Заметил тонкий, пахучий ручеёк, заструившийся по полу, и, зло усмехаясь, произнёс:

— Сказки не врут. С возвращением, птичка.

Он поднялся и с нескрываемым сожалением проговорил:

— Правила едины для всех: отмеченная богом душа навсегда принадлежит создателю, и только он один вправе распоряжаться твоей жизнью. Живи и здравствуй, пернатая.

Человек вышел, и дверь с грохотом захлопнулась. Лежа в луже собственной мочи, чувствуя запах запекшейся крови, пота и страха, Марван закрыла глаза и долго плакала, пока силы не покинули её худенькое, совершенно не готовое к жестоким потрясениям тело.

Кто-то крепко сжал маленькую ладонь девочки. В тёплом прикосновении сквозила твердая уверенность и мягкая, такая родная, но давно позабытая сила. Чувство безопасности разлилось внутри крохотного сердца, и Марван, разлепив пересохшие губы, прошептала:

— Папа?

Ответа не последовало. Тогда она попыталась открыть глаза. В лицо бросился яркий свет. Он вгрызся в темноту и, растерзав её, поглотил целиком, не оставив ни кусочка. Ослепительная белизна понемногу рассеивалась, и Марван смогла различить неясные очертания плавающего перед ней лица.

— Папа? — снова позвала девочка и потёрла заплаканные глаза.

— Я здесь, милая, всё хорошо, — мужской голос звучал тихо, будто бы издалека.

Марван почувствовала, как отец ласково убирает её непослушные пряди за уши и гладит по щеке. Желая взглянуть на него, она попыталась сфокусироваться. Ей показалось, что она узнает знакомые черты, проступающие сквозь вязкую пелену. Голова гудела. Изображение двоилось.

— Я так скучала по тебе, — Марван потянула к мужчине руки, и он осторожно обнял её.

— Как же я рад, что ты пришла в себя, — с облегченным вздохом прошептал Аркан.

— А где мама? — недоуменно спросила женщина, всё еще не понимая, где находится.

Инспектор отстранился и с тревогой проговорил:

— Марван, ты в окружной больнице.

Зрачки детектива моментально сузились, превратившись в маленькие чёрные кружочки. В висках, переливаясь, запульсировала боль. Дрейфующая лодка памяти наконец причалила к знакомым берегам, и Марван в деталях вспомнила произошедшие события.

— Прости меня, — с сожалением произнес Хамс и поцеловал холодные ладони женщины. Пальцы обожгло дыханием. Марван сдержала подступившие слёзы и слабо провела рукой по лицу Аркана, задержавшись на рассеченной от удара брови.

— Ничего страшного не произошло, — чуть улыбнувшись, заверила она инспектора.

Старший детектив оторвала тяжёлую голову от подушки, приподнялась на локтях и оглядела светлое помещение палаты. Хамс налил в стакан прохладной воды и протянул женщине. Она с жадностью осушила его до дна и поставила пустую емкость на стоящую рядом тумбу.

— Что произошло? Что с твоим лицом? Как я оказалась в больнице?

Инспектор улыбнулся, и старшему детективу показалось, что в его глазах вспыхнул холодный огонек печали. Хамс набрал побольше воздуха в лёгкие, чтобы начать рассказ, но в помещение ввалился Хек и инспектор шумно выдохнул.

— Отвечу на твои вопросы по очереди, — Мерлуза обезоруживающе улыбнулся и, внимательно изучая лицо Марван, продолжил: — Не нужно так смотреть, я совершенно случайно услышал всё, о чем вы говорили.

Детектив выглянул в коридор и, плотно прикрыв дверь, привалился к ней спиной.

— Рассказ будет ёмким, как рапорт, и смешным, как анекдот, поэтому прошу не перебивать меня, — Хамс занервничал, и Мерлуза, заметив это, довольно ухмыльнулся.

— Итак, наш уважаемый инспектор решил искупаться в заводи, но, прыгая в воду, ударился головой. Ты, — детектив указал пальцем в сторону Марван, — решила во что бы то ни стало его спасти и кинулась следом. Мутант схватил тебя за ноги и потянул на дно. Аркан подумал, что не желает оставаться в должниках, и поспешил на помощь.

Глаза Хека озорно блеснули. Он уставился на Хамса и, не сводя с него пристального взгляда, медленно, разделяя каждый слог, проговорил:

— После инспектор достал тебя из воды и с удовольствием сделал искусственное дыхание.

Аркан закатил глаза и прикрыл лицо ладонью.

— Какой же ты отвратительный человек, — старательно сдерживая улыбку, заметил Хамс.

Хек смущенно отмахнулся:

— Большое спасибо, мне очень приятно!

Мерлуза пожал плечами, бросил на Аркана понимающий взгляд и, приподняв бровь, посмотрел на старшего детектива. Щеки женщины слегка покраснели, и Марван с укором покосилась на коллегу. Мерлуза в нетерпении потёр ладони:

— Начинается моя любимая часть! Инспектор донёс тебя на руках до больницы, где слёзно умолял Сибаса Лаврака о помощи. — Хек заметил, что Хамс хочет возразить, и погрозил ему пальцем. — Когда стало понятно, что жизни обожаемого старшего детектива ничто не угрожает, главный врач, приложив все свои силы, ударил инспектора в глаз. Завязалась настоящая драка!

Детектив изучил синяк на лице Хамса и с грустью пожаловался:

— Жаль только, что я сам этого не видел.

— Вы что, сумасшедшие⁈ — Сибас пытался открыть дверь и лихорадочно дёргал ручку.

— Смотри, как переживает! — Хек подмигнул Марван и впустил Лаврака в палату.

— Что за сборище⁈ — гневно возмутился главный врач. Но, увидев, что старший детектив очнулась, моментально просиял.

— Все сейчас же вышли вон! — скомандовал Лаврак, указывая в сторону коридора. И, задержавшись, уже тише прибавил: — Рад, что ты пришла в себя, Марван.

Аркан остановился в дверях, и Сибас, недовольно цокнув, попытался его вытолкнуть.

— Сейчас к тебе зайдет медсестра. Я схожу за твоей картой и вернусь, — с этими словами Лаврак и Хамс вышли, закрыв за собой дверь.

Палата сразу же погрузилась в тишину. Старший детектив отметила, что горячо любимое ранее одиночество больше не нравится ей. Марван закрыла глаза. Попыталась оформить свои мысли во что-то конкретное, и в голову устремилось множество сюжетов. Они парили в сознании и требовали, чтобы их взяли в руки, рассмотрели, обратили внимание на особенности и вынесли окончательный вердикт…

Вдруг в желудке шевельнулось знакомое чувство опасности и детектив, вздрогнув, открыла глаза. На краешке кровати, совсем близко, сидел незнакомый ей мужчина. Он сложил руки на коленях и, наклонив голову, внимательно разглядывал Марван.

«Нужно срочно позвать кого-нибудь!» — подумала детектив.

— Интересно, что творится в твоей маленькой голове? — мужчина прищурился.

Длинные светлые волосы незнакомца были забраны в аккуратный хвост, в глазах переливалась синева, тонкие губы были крепко сжаты, а мраморная кожа отливала бирюзой. Он был облачен в отлично скроенный тёмно-коричневый костюм. На вид мужчине было около тридцати пяти. Старший детектив никогда раньше не встречала такого холодного, безжизненного, лишенного души взгляда. По спине пробежали мурашки, волосы на голове и руках встали дыбом. Марван напряглась, готовая закричать. Женщина не воспринимала его красивого лица, не слышала слов, что произносил незваный посетитель, не замечала дорогой одежды. Её душа задрожала и забилась внутри тела, готовая, не раздумывая, покинуть его и улететь подальше, лишь бы не оставаться с чужаком наедине.

Мужчина протянул руку к лицу Марван, и её сердце бешено заколотилось в груди: тук-тук, тук-тук, тук-тук.

Дверь распахнулась. Аркан, быстро оценив обстановку, кинулся вперед, схватил чужака за шиворот и потянул на себя. Мужчина ловко вывернулся из хватки инспектора, но Хамс оказался проворнее: он резко наступил незнакомцу на ногу, сильно придавив носок его ботинка своим каблуком. Чужак лишь вопросительно вскинул бровь, не издав при этом ни звука. Казалось, он вообще не чувствует боли или специально не показывает её, демонстрируя сопернику своё преимущество. Светловолосый схватил Аркана за запястье и резко завел его руку за спину. Послышался хруст выворачиваемого сустава, и инспектор озлобленно рявкнул, пытаясь высвободиться из захвата.

— Даже не удивлён тому, что вижу тебя снова, — нараспев произнёс чужак, наклоняясь к Хамсу. — Еще чуть-чуть — и я смогу привыкнуть к твоему мерзкому запаху.

Марван размахнулась и с надрывным криком разбила стакан о голову чужака. Осколки со звоном поскакали по полу. Детектив вынула обломок, который впился в её миниатюрную ладонь, и, кинувшись к двери, распахнула её. Незнакомец отпустил Аркана и как ни в чем не бывало выпрямился, безразлично взглянув на старшего детектива. Она стояла в проёме и тяжело дышала. Издалека увидев взволнованную женщину, в палату опрометью ворвался Мерлуза, а за ним следом влетел Лаврак. Незваный посетитель одёрнул костюм и пригладил выбившуюся из хвоста прядь белокурых волос.

— Извините меня, — он поклонился человеку в белом халате. — Перепутал палаты.

Незнакомец прошелся ледяным взглядом по присутствующим, чуть дольше задержавшись на Марван. Затем вышел в коридор и уже хотел направиться к выходу, но Лаврак поймал его за локоть.

— К кому вы пришли, и как ваша фамилия? — гневно хмуря брови, поинтересовался врач.

Чужак грубо оттолкнул руку Сибаса, и в его синих глазах заплескалась опасная стихия.

— Меня зовут Авель Аствац, — он встретился взглядом с Арканом, который смотрел на него в упор. — И я пришел к своей любимой женщине.

Авель развернулся и стремительно проследовал к выходу из больницы, оставляя после себя шлейф запаха морского прибоя.

Хамс взглянул на измученное лицо старшего детектива. Возле её правого глаза виднелось серое окантовочное кольцо гладкой рыбьей кожи. Оно наползало на веко и, расплываясь, очерчивало нижнюю границу ресниц. Аркан с горечью осознал, что потерял слишком много времени.

Глава 18

Пророчества

Марван зажгла спичку и несколько мгновений наблюдала, как пламя ласково пожирает тонкий древесный стебелёк, заставляя его выгибаться. Огонь обжёг пальцы, и женщина бросила почерневшую спичку на белую скатерть. Руки дрожали. Старший детектив положила коробку на стол и,крепко сжав кулаки, тихо выдохнула. Сердце металось в грудной клетке, готовое проломить рёбра. Чаша чувств переполнилась, и где-то глубоко на дне, нарастая, забурлиложелание.

— Давай я, — Аркан приблизился к Марван со спины и, взяв коробок, выудил спичку. Уверенно провел по боковой поверхности, зажёг пламя. Одним движением аккуратно протолкнул его вглубь лампы, и фитиль моментально вспыхнул. Детектив жадно следила за процессом, выхватывая из темноты рельеф его красивых рук.

— Я знаю о тебе всё, — Хамс неотрывно смотрел на маленький трепещущий огонёк. Марван повернула к инспектору голову, разглядывая его лицо.

— Твой любимый цвет — чёрный, ты ненавидишь гаснущее солнце и не выносишь запаха кожи. А проснувшись, часто подолгу стоишь босиком возле окна — тебе нравится, как пол холодит ступни.

Марван сделала стремительный шажок и вплотную приблизилась к нему. Тишину нарушал лишь треск огня. Языки оранжевого пламени неудержимо пожирали лежавшие в камине поленья и, распаляясь, лизали решетку.Аркан запустил руку в густые волосы Марван. Дыхание участилось, тяжело вырываясь наружу. Она скользнула ладонью по широкой груди и расстегнула верхнюю пуговицу его рубашки. Хамс замер.

— Я люблю тебя, — признание вырвалось, прежде чем инспектор успел осознать вес произнесенных им слов.

Детектив прижалась к Аркану всем телом, прильнула губами к его шее и легонько толкнула Хамса назад. Мужчина попятился в направлении двери, которая вела в спальню. Властно схватил женщину за талию, с силой надавил на ребра, и Марван издала тихий короткий стон. Инспектор в исступлении впился в её приоткрытый рот, и поцелуй поглотил звук её возбужденного вскрика…

— Аркан! — Хек щёлкнул пальцами перед лицом Хамса. — Слышал, что сказал Проныра?

Инспектор вышел из глубокого оцепенения. Детектив прищурился, изучая бьющуюся жилку на виске коллеги. В глазах Аркана помутилось и очертания комнаты растаяли, превратившись в тёмные мерцающие пятна. Мерлуза,скрывая волнение, поинтересовался:

— Приятель, с тобой всё хорошо?

Хамс качнул головой, прогоняя отголоски навязчивого видения. Украдкой взглянул на Марван: старший детективсидела за рабочим столом и, согнув еженедельник пополам, подставляла страницы под свет лампы, желая прочесть текст. Инспектор поёрзал на диване и сдавленно кашлянул.Нехотя оторвав взгляд от женщины, закинул ногу на ногу.Не зная, куда деть руки, сложил их на коленях. Мерлуза нахмурился, внимательно наблюдая за движениями Аркана, а в следующее мгновение его брови удивлённо поползли вверх. Детектив заразительно рассмеялся, и присутствующие повернули к нему головы.

— Что смешного⁈ — отозвалась Рита из глубины кожаного кресла. — Дети отрезали тебе палец ради дурацкого ритуала!

Проныра виновато взглянул на Хека и еще раз извинился:

— Мне очень жаль, господин Мерлуза.

Детектив подмигнул инспектору и потрепал беспризорника по рыжим волосам:

— Не беспокойся, без пальца я как-нибудь проживу, — он оглядел измученного мальчишку. — Расскажи-ка лучше всё с самого начала.

Хек уселся на диван рядом с инспектором, и на его колени тут же забралась маленькая рыжая девчушка. Онанедоверчиво покосилась на Аркана — мужчина навевал на ребенка ужас, потому что никогда не улыбался. Может ли хороший человек всё время быть серьёзным? Другое дело господин Хек: он всегда смеялся и был рад любым играм. От него веяло теплом, уютом и надеждой.

Проныра посмотрел на сестру. В его глазах отразились сожаление и обида на несправедливую, жестокую судьбу.

— Хорошо, — согласился он.

Мальчишка всё еще был слаб после болезни: вокруг ввалившихся глаз темнели круги, он похудел, но на щеках уже проступал здоровый румянец — верный признак того, что беспризорник идет на поправку. Проныра сел на новенький стул инспектора, который до сих пор пах деревом, и по-хозяйски положил руки на стол. Снял очки,дыхнул на стёкла, протёр их подолом старой клетчатой рубашки и водрузил обратно на нос.

— Аспид был старше и умнее, поэтому мы старались слушаться его, — начал он рассказ. — Даже тогда, когда нам казалось, что он неправ. Мы видели заботу, старание ижелание вырваться из нищеты. Оно было настолько сильным, что порой помогало другим легко пережить трудности. Мы нарекли его Звездой.

— Звездой? — переспросила Рита.

Мальчишка пожал плечами:

— У беспризорников принято отказываться от имени, данного родителями. Говорят, это помогает скорее отыскать собственное место в новом мире. — Проныра почесал затылок. — Но, если честно, всё это щучья брехня!

Марван отложила газету и поджала губы. Рита негромко охнула, Аркан и Хек, переглянувшись, усмехнулись. Мальчуган выпрямил спину и гордо заявил:

— Аспид тоже не верил в эту сказку, поэтому подарил своё имя моей сестре.

Хек взглянул на девчушку, и та в подтверждение его слов сразу же закивала.

— На меня никто не обращал внимания, — беспризорница сплела маленькие ручки в замок, — поэтому долгое время и подходящего имени не было. Потом Аспид подарил своё, и теперь все называют меня Звезда. Ну, то есть… называли, когда были живы.

Проныра снял очки и аккуратно положил на стол. Было видно, что ребёнок старается не расплакаться перед взрослыми, и Хек попытался увести разговор от мёртвых приятелей.

— Скажи-ка, это ведь вы бросали в окна бутылки «Водяного Удава»? — спросил детектив, закатывая длинные рукава Звезды так, чтобы они не болтались и не мешали ей.

— Угу, — подтвердил беспризорник, с благодарностью глядя на Хека. — Деньги давали хорошие — у фанатиков в карманах всегда достаточно мореонов. Задание было несложным: Аспид покупает в таверне «Китовый Ус» десяток бутылок жмыха, а мы кидаем их в окна близлежащих домов. Но нашему лидеру план показался слишком уж безобидным ион решил внести в него собственные правки. Аспид отсыпал монет и приказал купить на рынке необходимые ингредиенты для коктейля «рыба-молот». Конечно, никто не пошёл за акульим жиром. Никто, кроме меня. Другие хитро рассовали монеты по карманам и ограничились изначальным планом.

Мальчишка воодушевился и похвастался:

— Не знаю, что конкретно и сколько я добавил, но коктейль вспыхнул! Правда, ребята испугались, что снаряд взорвется,и быстро вытолкнули меня на улицу.

— Так мы с тобой и познакомились, — подытожила Марван.

— Ну да, — озорно ответил Проныра, но, вспомнив детали минувшего вечера, потупился. — Наверное, мне стоит извиниться за ваше пальто и сказать спасибо.

— Да! — сурово воскликнула Звезда, и коллеги рассмеялись.

— После этого случая Аспида будто подменили. Он стал молчаливым и раздражительным, словно пёс, тайновкусивший человеческой плоти. Бывало, подолгу отсутствовал и бросал нас на произвол судьбы. Ребята к тому времени настолько привыкли к его опеке, что мгновенно потерялись, не соображая, где украсть пресной воды и хлеба. Однажды ночью Аспид завалился в убежище и объявил, что с бедностью скоро будет покончено. После того как план был озвучен, все в страхе переглянулись между собой — никто не хотел делать то, что он говорит.

— Поймать пьяницу и отрезать ему палец, — Хек с горечьюпосмотрел на мальчишку, и тот снова пробубнил под носизвинения.

— Оставшись с Аспидом наедине, я выпытал у него кое-какие подробности. Оказалось, он вышел на очень влиятельных людей, которые, по его мнению, могли бы стать нам семьей и помочь выбраться из грязного холодного подвала. Аспид затеял опасную игру: желая угодить покровителям, он тайно подслушал их разговор, — мальчишка зыркнул на Аркана, который подался вперед. — Речь шла об одном ритуале, для которого требуются части человеческого тела. Глаза, язык, пальцы…

Проныра сглотнул, чувствуя повисшее в кабинетенапряжение.

— Мы добыли то, на что хватило смелости, — не поднимая головы, выпалил мальчишка. — А вскоре Аспид пропал и всё полетело к морскому чёрту.

Хамс вскочил. Проныра испугался и закрыл голову руками, ожидая удара. Звезда, пискнув, спрыгнула с колен детектива и спряталась за диван. Рита вздрогнула от неожиданности, и только Марван, погружённая в глубокие раздумья, не двинулась с места.

— Сядь, — повелительно произнес Мерлуза, удерживая инспектора за рукав рубашки.

Хамс резко вырвал руку и остался стоять.

— Боюсь, это еще не всё, — задумчиво отозвалась старший детектив, устало потирая глаза.

Ощутив под пальцами островок гладкой рыбьей кожи, она машинально отдёрнула руку. Рита отвела взгляд, Хек цокнул языком, а Аркан стиснул зубы и на его скулах заходили желваки.

— «Вчера вечером Илиоф Лакриян скончался в центральной больнице города Пучина, — Марван зачитала текст с первой полосы „Таинственного стражника“. — Господин Лакриян был обнаружен возле своего дома, сообщает контр-адмирал Роман Гвоздарь. Глава ДОВ был доставлен в городскую больницу, где скончался через несколько часов, не приходя в сознание. По предварительным данным у господина Лакрияна случился обширный инсульт. Главное управление Министерства белых мурен выясняет все обстоятельства произошедшей трагедии. Петр Моронов — единственный оставшийся управляющий — предпочел не давать оценку сложившейся ситуации».

— По крайней мере, теперь мы знаем, где искать, — произнес инспектор. — Марван, мы едем в Пучину.

— Ну уж нет! — вскочил Мерлуза. — Вдвоём вы больше никуда не пойдете!

— Не надо командовать, — угрожающе произнес Хамс, становясь напротив детектива. — Я сам разберусь, что делать.

— Да у тебя сопли еще не высохли! — гневно заявил Хек, опасно склоняясь над инспектором. — Тебе следовало бы сначала разобраться с самим собой и только потом думать о том, что ты можешь предложить ей!

Слова подействовали на Аркана, как пощечина, и в его глазах заплясала ярость.

— Тебе же ни на что не хватает смелости! — Хек со злостью ткнул инспектора в грудь.

Хамс сделал два шага назад, но Мерлуза решительно наступал. — Тонешь сам и тянешь Марван за собой! Вместо того чтобы слепо гнаться за ненавистью, ты мог бы помочь!– Детектив указал на взволнованную женщину. — Когда тебе надоест эта дурацкая игра, может быть слишком поздно!

Терпение инспектора лопнуло, и, подлетев к Хеку, онсхватил его за грудки. Детектив уперся перебинтованной ладонью Хамсу в лоб, пытаясь оттолкнуть его от себя, но Аркан перехватил его руку и крепко сжал запястье.Мужчины застыли, сверля друг друга тяжёлыми взглядами. Первым сдался Хек. Он чертыхнулся, осознав, что наговорил лишнего.

— Прости, Марван, — Мерлуза посмотрел на старшего детектива, а после перевёл взгляд на Риту и уже спокойнее добавил: — Кажется, я совсем перестал понимать людей.

Хек надел пальто и, кинув Проныре ключи от своей квартиры, назвал адрес:

— Улица Белых китов, дом двадцать четыре, квартира пять. Из еды только жареная рыба, хлеб и вода. Можете оставаться, сколько захотите. — Мерлуза поспешил к выходуи, на мгновение задержавшись, велел: — Следи за сестрой, Проныра.

Хамс бросил быстрый взгляд на Марван и, сняв с вешалки своё пальто, выбежал вслед за детективом.

На улице было темно и шумно: близился День омовения,и всюду сновали торговцы ритуальными товарами. Пытаясь привлечь посетителей, они выставляли наспех сколоченные прилавки вдоль улиц. Самые шустрые заняли место под фонарями, другие же были вынуждены покупать свечи, чтобы товар был виден даже при погаснувшем солнце. На самодельных витринах громоздилось множество причудливых изделий: высушенные рыбьи головы, украшенные блестящими бусинами, плетеные веночки разных размеров, искусно вырезанные деревянные кораблики, высушенные черви и многое другое.

— Усы сома — берите задарма! — Продавец сунул в лицо инспектору высушенные отростки, пытаясь заинтересовать его. — Горе постучит в ваш дом — запасайтесь на потом!

— Венки из морского плюща и кости святого леща! –кричали зазывалы, размахивая руками. Уличные артисты, притулившись между лавочками, играли на гитарах и пели жуткие песни о смерти, любви и злом роке.

Аркан пробирался сквозь толпу, боясь потерять Хека из вида. Он бесцеремонно расталкивал людей локтями, не обращая внимая на возмущенные окрики. Хамс задел плечом высокого мужчину и чуть не свалил его с ног.

— Смотри, куда идешь! — сквозь зубы произнёс незнакомец.

— Извините, — отчеканил Аркан, встретившись с ним взглядом, — я очень тороплюсь.

Реальность исказилась и стала похожа на волны беспокойного моря. Мужчина словно нырнул на глубину и его придавило толщей воды. Звуки исчезли, и сквозь пелену Аркан смог рассмотреть фрагмент будущего события. Перед взором поплыло знакомое лицо Сибаса Лаврака. Врач жевал слова, и инспектор не мог различить их. Быстро вынырнув обратно в реальность, Хамс бросил короткий взгляд на прохожего: он был одет в дорогой, хорошо скроенный костюм, его правый глаз был застлан белесой пленкой, а вруках он держал небольшую коробку, из которой доносился едва слышный писк.

— Прошу прощения, — повторил Аркан и, найдя в толпеХека, поспешил следом за ним.

Корабли задворщиков, увитые множеством маленьких лампочек, мерцали на горизонте, подобно ночнымсветлячкам. Мерлуза в одиночестве сидел на пристани, болтая ногами, и любовался чёрным волнующимся морем.Рядом стояло две бутылки «Водяного удава». Детектив откупорил одну и сделал большой глоток. Мысли роились в голове, создавая нескончаемый надоедливый гомон, и Хекпредпочитал топить его в алкоголе. Захлебываясь, назойливые голоса опускались на дно и ненадолго замолкали.

Хамс подошел сзади, вырвал из рук детектива бутылку.Одним глотком осушил её, после чего присел рядом. Мужчины долго наблюдали за дрейфующими кораблями.Свет фонарей отражался в воде, повторяя плавные движения волн.

— Ты прав, я не знаю, что делать дальше, — честно признался Хамс. — Но в одном ты всё-таки ошибся.— –

Инспектор положил руку на плечо детектива, и тот повернул к нему голову.

— В округ Тайных Озёр я прибыл только ради Катран. Коррективы, внесенные в городскую систему управления, –лишь предлог для того, чтобы оказаться здесь.

Хек откупорил еще одну бутылку и протянул Аркану. Тот сделал большой глоток и затих в ожидании ответа.

— Я так и знал, — объявил детектив.

Видя, что инспектор постепенно хмелеет от выпитого, онповторил мучивший его вопрос:

— Что тебе нужно от Марван, Хамс?

Инспектор неожиданно рассмеялся. Порыв ветра, принесённый морем, потрепал курчавую прядь волос, и она упала ему на лоб.

— Почему тебя не назначили старшим детективом? — поинтересовался Аркан, отвечая вопросом на вопрос.

— Я не заканчивал академию, — без обиняков ответил Хек,принимая из рук инспектора жмых. — У матери не было денег, чтобы оплатить моё образование.

Мерлуза задумался и тяжело вздохнул:

— Она умерла из-за моей глупости. Мальчишкой я часто гулял возле пристани и однажды подцепил от матросов острую черноспинку. Мать выхаживала меня, но вскоре слегла сама. — Хек сдвинул брови к переносице, погружаясь в воспоминания. — Помню, как натужно она кашляла…

Детектив замолчал: в горле встал тугой ком минувшего горя.

— Если бы я послушал мать и больше не ходил на пристань, как было велено, возможно, она осталась бы жива. Я поклялся себе, что не допущу, чтобы близкие мне люди подвергались опасности. И даже если мы находимся в ссоре, я никогда не позволю себе перестать присматривать за ними. Поэтому, пока я не пойму, что тебе нужно, не думай, что сможешь спокойно жить, Хамс.

Мужчины надолго замолчали, слушая шум плещущихволн и доносящуюся издалека грустную мелодию.

— А что произошло с тобой? — поинтересовался Мерлуза, оглядываясь по сторонам. — Знаю, тогда на корабле, в сосуде с водой, ты увидел Диадему вересковой пустоши. — По небу пролетел огромный бражник, и до коллег донёсся шелест его бархатных крыльев.

— Её видят лишь те, по чьей вине кто-то умер.

Аркан забрал у Хека бутылку и одним глотком допил содержимое. Голова кружилась. Инспектор попытался встать, но у него ничего не вышло. Тогда он лег на спину, прямо на сырые доски, и, уставившись на плывущие тёмные облака, произнёс:

— Как ты знаешь, до определенного момента я был контр-адмиралом. Дар провидения помогал мне во многих сражениях. Я убил стольких людей, веря в божественный промысел… А потом в моей голове неожиданно поселилась Марван Катран. Она взялась из ниоткуда и заняла так много места, что совершенно справедливо заслужила ненависть. Из-за неё я потерял всё. Засыпая и просыпаясь, я виделсовершенно бессмысленные подробности: вот Марванставит на кухне чайник, ложится в постель, сидит возле окна…

Хамс прикрыл глаза рукой и вдохнул свежий воздух прибоя.

— Однажды видения, ранее помогавшие выигрывать любые сражения, прекратились. Осталась лишь Марван.Лишившись возможности узнать будущее, я отдавал совершенно нелепые приказы. Друзья погибли из-за моего упрямства, самодовольства и глупости. Они вверили мне свои жизни, а я подвёл их. Поначалу Конгерман глушил мою злость, но после сдался и обещал помочь найти женщину из видений и устранить её любым доступным способом, чтобы я, как и прежде, мог выполнять поставленные задачи. — Инспектор поднялся на ноги и подал руку Хеку. — Но однажды я увидел короткую сцену, где мы с Марван… были близки. Я не мог спать, толком не ел и целыми днями только и делал, что ненавидел себя за то, что допустил Катран так близко. А потом всё изменилось. Ко мне явилось самое мерзкое пророчество, которое показывало смерть старшего детектива, но это не принесло мне радости — только боль. Тогда-то я и понял, как сильно, на самом деле, она нужна мне.

Детектив встал следом, крепко ухватившись за ладонь коллеги. И легонько похлопал Аркана по щеке, на которой виднелся сизый кровоподтёк:

— Хорошо, что тебе не придётся рассказывать это дважды, — он указал куда-то за спину Хамса. Кровь отлила от лицаинспектора. Он посмотрел через плечо и увиделпотрясенную женщину. Марван прикрыла рот ладонью, по её щекам текли слёзы. Старший детектив развернулась и торопливо зашагала прочь. Аркан выругался, бросился вслед за уходящей женщиной, и вскоре их фигуры затерялись в тёмном пятне шевелящейся толпы.

Глава 19

Желания, правда и страсть

Марван пробиралась сквозь толпу, то и дело оборачиваясь. Детектив ожидала, что Аркан последует за ней, однако инспектора нигде не было видно. Тогда женщина постепенно сбавила шаг и остановилась, чтобы отдышаться. Слова, произнесённые Хамсом, впились в сердце шипами, и яд, которым они были пропитаны, начинал действовать: медленно проник в кровь и растёкся по всему телу, отравляя мысли.

«Она взялась из ниоткуда и заняла так много места, что совершенно справедливо заслужила ненависть. Из-за нее я потерял всё…»

Марван замутило. Проходящие мимо люди толкали и задевали детектива плечами.

— Какого ханоса ты тут встала⁈ Отойди, карпатая, из-за тебя товара не видать! — замахал руками какой-то старик.

Марван пробормотала под нос извинения и двинулась дальше.

«Дар провидения помогал мне во многих сражениях. А потом в моей голове неожиданно поселилась Марван Катран…» — фразы звучали чётко, как будто инспектор нашёптывал их на ухо. Вдруг детектив замерла, услышав первые строчки песни, которую выводили уличные артисты. Жуткая мелодия скользнула внутрь, и невидимая рука сжала горло:

— Тот старый мрачный тёмный дом,

Провидец где живёт.

Не верь ему и не проси

Сказать о том, что ждёт.

Судьбы своей лучше не знать,

Так выпьем же до дна! Ха!

Легко ли смерти избежать,

Коль знаешь, где она?..

Кто-то налетел на женщину со спины, и она, споткнувшись, чуть не упала на прилавок, заваленный сушеными рыбьими головами. На улице царил полумрак, и некоторые прохожие, отбросив риск быть узнанными, вели себя как животные, которых долгое время держали в неволе. Редкие фонари освещали лишь маленькие участки дороги, и округ тонул в нагромождениях свечей, алкогольных парах, запахе пота и дыме сигарет. Марван не любила плакать, потому что часто случалось так, что, начав, она уже не могла остановиться. Предательские слёзы струились по лицу, и старший детектив со злостью смахнула их с покрасневших щёк. Пальцы снова нашли участок рыбьей кожи, и Марван в который раз задумалась о своём будущем. Его прежде ясные очертания мгновенно растворились в холодном, сыром воздухе. Старший детектив поняла, что страшно устала.

— Хочу домой, — прошептала Марван, обращаясь к самой себе. Быстро выбравшись из ненавистной толпы, она перешла на бег и устремилась в сторону улицы Зелёных кувшинок.

Хамс услышал приближающиеся шаги и поднял голову. Старший детектив резко остановилась и посмотрела на инспектора: он сидел на крыльце, опираясь спиной о входную дверь. К своему неудовольствию Марван отметила, что внизу живота затрепетало уже знакомое чувство радости и сердце пропустило несколько ударов.

— Нам надо поговорить, — вставая, произнёс Аркан. — Я знал, что потеряю тебя в толпе, поэтому сразу направился сюда.

Мужчина сделал пару шагов навстречу, но Марван, порывисто выдохнув, отошла назад.

— Брось, милая, — Хамс в повелительном жесте протянул руку. — Дай ключи, я открою дверь.

Женщина поразилась произошедшей с ним перемене. Притворяться больше не было смысла: маска надменной отрешённости, которую прежде носил инспектор, с треском лопнула и, расколовшись, свалилась к ногам детектива, выставив напоказ истинное лицо Хамса. Перед Марван предстал серьёзный, властный мужчина, которого она прежде не встречала. Детектив желала вдохнуть пьянящий запах Аркана, убрать прядь волос с его лба, но вместо этого сдвинула к переносице чёрные брови:

— Ты хотел убить меня. С чего я должна впускать тебя в свой дом?

Хамс опустил руку и, сунув её в карман брюк, лукаво улыбнулся.

— Я могу уйти, — он сделал небольшую паузу, наблюдая, как меняется выражение лица женщины, — если хочешь.

— Не хочу, — Марван не могла поверить, что произнесла это вслух.

Она подошла к инспектору, и ухмылка вмиг стёрлась с его лица. Детектив внимательно изучила мужчину: взгляд его был полон усталости, рассечённая бровь почти зажила, и шрам оставил поперёк выпуклую бурую дорожку, а на щеке виднелся синяк. Марван провела рукой по горячему лбу и откинула завиток непослушных волос. Аркан облизнул пересохшие губы и, изнывая, потянулся навстречу женщине. Но она приложила холодные пальцы к его мягким губам и произнесла:

— Я не стану целовать тебя до тех пор, пока ты не расскажешь мне правду.

Аркан перехватил её руку и сжал тонкое запястье. Детектив, не обращая внимания на грубость, провела большим пальцем по щетинистому подбородку, и Хамс, сдаваясь, отпустил её.

Инспектор решительно прошел в тёмную холодную гостиную и обернулся к Марван, которая остановилась в дверях. Он снял с себя пальто и бросил его на диван. Нашёл на каминной полке прошлый номер еженедельника и, свернув его в тугую трубочку, попросил у Марван помощи:

— Можешь поджечь? Я разведу огонь.

Женщина взяла коробок спичек и подожгла листы. Бумага вспыхнула, осветив их лица ярким, почти белым светом.

— Что ты хочешь знать? — спросил Хамс, втискивая пылающий свёрток в небольшое отверстие дровяного колодца.

— Зачем ты приехал на самом деле? — озвучила свой вопрос старший детектив.

— Ты же слышала, — Аркан выпрямился и посмотрел на Марван. Женщина сделала пару шагов назад и облокотилась на стол. — Я приехал, чтобы…

Было видно, как тяжело инспектору даётся признание. Он запнулся и замолчал. Казалось, Хамс собирает все свои силы, прежде чем продолжить.

— Я хочу сказать, что… ты нужна мне, Марван, — слова звучали глухо. — Никогда прежде я не чувствовал того, что сейчас. Не знаю, зачем, не знаю, почему, но создатель решил, что ты важнее всего и, в конце концов, я с ним согласился. У того, кто пишет эту историю, извращенное чувство юмора: я вынужден говорить слова, совершенно мне не свойственные, но это не значит, что они лживы.

Огонь в камине разгорелся, и в комнату постепенно заструилось тепло. Инспектор закатал рукава рубашки и воскликнул:

— Ты не выходила из моей головы — понятно, почему я злился и ненавидел тебя! — Его грудь вздымалась, и Марван отвернулась, боясь заплакать. Дрожащими руками она попыталась зажечь спичку, но пламя обожгло ей пальцы. Женщина отбросила почерневший стебелёк на скатерть, положила коробок на стол и, крепко сжав кулаки, тихо выдохнула. Прикрыв глаза, мгновение слушала, как сумасшедше бьётся сердце в груди. Аркан приблизился к детективу со спины и задержался, вдыхая её аромат: Марван пахла свежим воздухом, пряностями и дымом.

— Давай я, — фраза стукнула Хамса по затылку, и он, двигаясь на автомате, запалил фитиль стоявшей на столе лампы.

— Я знаю о тебе всё, — мужчина не смел повернуть голову и застыл, глядя на трепещущий огонёк жёлтого пламени. — Твой любимый цвет — чёрный, ты ненавидишь гаснущее солнце и не выносишь запаха кожи. — Аркан вышел из ступора и, тяжело дыша, развернулся к Марван. — А проснувшись, часто подолгу стоишь босиком возле окна — тебе нравится, как пол холодит ступни.

Душа ухнула, и детектив, не сумев унять нахлынувший порыв чувств, сделала шаг, приблизившись к мужчине вплотную. По спине женщины пробежали мурашки, когда Аркан запустил руку в её густые, спутанные волосы. Дыхание стало частым и прерывистым. Марван больше не хотела сдерживать желания: кто знает, сколько времени ей еще осталось…Она скользнула ладонью по широкой груди и расстегнула верхнюю пуговицу рубашки Аркана. Хамс замер.

— Я люблю тебя, — неожиданно произнёс он.

Внутри, поднимаясь, вскипела волна. Марван подалась вперёд и жадно поцеловала мужчину в шею, налегая на него всем телом. Аркан попятился в направлении двери, которая вела в спальню. Мысли испарились из головы — инспектор ощущал лишь нарастающую страсть и дурманящий запах, исходивший от любимой. Он властно схватил Марван за талию, с силой надавил на ребра, привлекая женщину к себе. Она издала тихий, короткий стон. Аркан окончательно потерял контроль и в исступлении впился в её пухлые губы. Она вскрикнула от сладкой, разливающейся по телу боли и, повалив Хамса на кровать, быстро расстегнула ремень на его брюках.

— Иди ко мне, — возбуждённо позвал он, и детектив взобралась на инспектора сверху. Аркан поднял на неё блуждающий, полный нежности взгляд.

— Ты такая красивая, — Хамс медленно расстегнул все пуговицы на её рубашке и рывком уложил женщину на лопатки. Та, охнув, выгнулась под ним, подобно спичке, которую пожирает пламя.

— Ты моя, — прошептал инспектор ей на ухо, и Марван поняла, насколько сильно на самом деле любит Аркана Хамса.

Инспектор проснулся среди ночи с бешено стучащим сердцем. Лапы повторяющегося кошмара крепко схватили его за горло. Мужчина резко вскочил и сел в кровати, оглядывая комнату. Рядом, свернувшись калачиком, лежала Марван. В темноте Аркан смог различить лишь общие её черты: лицо, волосы и плечи. Он наклонился, чтобы послушать дыхание: оно было мерным, спокойным, тихим. Хамс расслабился и осторожно провёл пальцами по изящной ключице детектива. Её кожа была гладкой и приятной на ощупь, словно бархат. От прикосновения женщина не проснулась, но зашевелилась и что-то пробормотала. Потянула горячие руки к Аркану и, придвинувшись ближе, уткнулась носом ему в грудь. Хамс улыбнулся в темноте и ласково погладил её по волосам.

Внезапно мужчина услышал слабый стук. Он аккуратно откинул одеяло и слез с кровати, пытаясь найти его источник. Первым делом подошел к входной двери и выглянул в боковое окно. В свете уличного фонаря, покачиваясь, стоял Мерлуза. Хамс нахмурил брови: в голову устремились грязные и до одури мерзкие мысли. Инспектор отпер замок и открыл дверь. Хек надул щеки и рассмеялся, брызгая слюной Аркану на лицо.

— Вижу, ты научился говорить правду, — еле ворочая языком, заметил детектив. — Поздравляю, приятель!

— Что тебе тут надо? — шёпотом спросил Хамс, вытирая лицо ладонью.

Мерлуза бесцеремонно отодвинул Аркана в сторону и прошел в прихожую.

— У меня плохие новости, — детектив икнул и попытался ущипнуть Хамса за грудь. — Я разрушу вашу идиллию.

Инспектор шумно выдохнул, клацнул ключом и, неслышно ступая, закрыл дверь в комнату, где спала Марван. Кивком велел Хеку пройти в гостиную.

— Что случилось? — спросил Хамс, оглядывая пьяного детектива. — И почему ты, черт тебя дери, не идешь домой?

Мерлуза сел возле камина, подкинул пару поленьев и потёр замёрзшие руки.

— Вот, собственно, с этого и начинаются плохие новости, — произнес он, подавляя зевок. — На улице Белых китов полно мурен, поэтому я решил, что лучше прийти туда вместе. — Хек покрутил в воздухе перевязанной рукой, демонстрируя отсутствующий мизинец:— –Один я часто попадаю в неприятности.

Инспектор опустился на диван.

— Говори уже! — в нетерпении прошипел Аркан, видя, с каким любопытством Мерлуза разглядывает его.

— Держу пари, что тебя почти разорвало от того, что пришлось произнести пару ласковых слов, — Хек улыбнулся во все зубы. — Что же ты сказал?

— Правду, — отрезал Хамс и, не желая углубляться в деликатную тему, повторил: — Что случилось?

Пол скрипнул, и мужчины повернули головы. В проёме стояла заспанная Марван и вопросительно смотрела на мужчин.

— Хорошо, что ты поднялась, Марван. Твой… — детектив подумал, как обозвать новый статус мужчины, и ухмыльнулся: —…анчоус совершенно не умеет вести диалог.

— Я уже говорил тебе, насколько ты мерзкий человек? — поинтересовался инспектор, закидывая ногу на ногу.

Хек лишь криво усмехнулся:

— Вы оба не забыли, что работаете в агентстве округа Тайных Озёр? — Марван посмотрела на Аркана, но тот не повернул головы, продолжая сверлить взглядом пьяного коллегу. — Если нет, тогда собирайтесь — пора на работу. Сегодня ночью в заводи произошло нечто такое, чего я никогда прежде не видел.

Мерлуза поднял руку, видя, что инспектор хочет что-то сказать:

— Вам нужно взглянуть на это самим. — И, вставая, добавил: — Лучше перед этим ничего не ешьте.

Через полчаса коллеги стояли возле Заводи смерти и не могли поверить своим глазам. В чёрной холодной воде, завалившись на один бок, лежала огромная рыба. Она сломала деревянные борта заводи, и доски торчали по краям безобразным частоколом. На её крупной чешуе играл свет уличных фонарей, и казалось, что громадина светится в темноте. От её тела исходил едва видный пар, и по улице Белых китов уже разносился зловонный запах.

— Объединению — слава! — лейтенант так неожиданно вынырнул из тьмы, что Марван испуганно вскрикнула.

Офицер уже открыл рот, чтобы доложить о ситуации, но инспектор повернул голову к старшему детективу, игнорируя подчинённого, и тепло улыбнулся женщине. Заметив это, лейтенант удивлённо уставился на контр-адмирала, а после перевёл взгляд на зевающего Хека. Тот лишь пожал плечами, давая понять, что теперь такое поведение в порядке вещей.

— Я тоже долго привыкал, — признался Хамс, внимательно изучая красивые черты лица Марван.

Мужчина заметил, что её пальто расстегнуто, а сама она дрожит: одеваясь второпях, детектив накинула первый попавшийся свитер, который совсем не подходил для холодной ночи. Инспектор подошел и медленно начал застёгивать пуговицы. По щекам женщины пополз румянец, Мерлуза задумчиво хмыкнул, а офицер неловко кашлянул.

— Чего мямлишь? — рявкнул Аркан, обращаясь к лейтенанту. — Докладывай!

Тот, запинаясь, проговорил:

— М-мы опросили жителей близлежащих домов, и они, в большинстве своём, сходятся в показаниях: все видели в окно тучного мужчину. Он как будто спасался от преследования и намеренно прыгнул в воду. После этого следом за ним нырнул человек.

— Как он выглядел? — поинтересовался Хек. Офицер проигнорировал вопрос, который задал детектив, ожидая, пока контр-адмирал закончит и повернется к нему лицом. Тишина резанула Аркану по ушам, и он встретился взглядом с Мерлузой.

— Ты что, оглох? — выпалил инспектор, зло глядя на лейтенанта. — Отвечай, тебе задали вопрос!

— Ничего примечательного в его внешности не было. Мужчина был одет, как все: брюки, пальто, рубашка. Но некоторым удалось разглядеть одну отличительную деталь. Возможно, она послужит зацепкой. — Офицер замолчал и внимательно посмотрел на Марван, силясь понять, что в этой женщине так заинтересовало инспектора. — У него были длинные светлые волосы, забранные в хвост.

Хамс перехватил направление его взгляда, и на его скулах снова заходили желваки.

— Вы отстранены, — произнес Аркан. — Округ Тайных Озёр больше не нуждается в ваших услугах.

Офицер перевёл удивлённый взгляд на контр-адмирала и, опешив, переспросил:

— Извините, что?

В разговор тут же встрял Мерлуза.

— У инспектора особое чувство юмора, — успокоил лейтенанта детектив. — Мы благодарим вас за работу, и, если вдруг поступит новая информация, пожалуйста, немедленно доложите нам об этом. — И, не зная, как правильно отдать честь, отвесил лёгкий поклон: — Объединению — слава!

Детектив дождался, пока офицер отойдёт на достаточное расстояние, и вперился в инспектора суровым взглядом:

— Приятель, включи голову! Последнее, что нам сейчас нужно, это ссориться с элитным отрядом Департамента Объединённых Видов.

Глава 20

Смерть — дело решенное

Хек прикрыл нос рукавом пальто и наклонился к огромной рыбине. В её полуоткрытых жабрах роились мухи. Насекомые громко жужжали, заползая в зубастый рот, маленькое отверстие, напоминающее ноздрю, и неподвижный глаз. Мерлуза взмахнул рукой, чтобы отогнать шевелящееся скопление мерзких тварей, которые плотно облепили мёртвую тушу. Мухи разлетелись в разные стороны, и детектив, приглядевшись повнимательнее, смог различить множество крошечных белых личинок. Они двигались по склизкой поверхности зрачка, медленно сползая вниз. Но что-то было не так. Осознание резко пнуло детектива в живот, и внутренности моментально скрутило в тугой узел. Хек сделал шаг назад, подавляя подступающий рвотный позыв: у рыбы был человеческий глаз. Мужчина согнулся пополам, и его вырвало прямо на пристань.

— Черт возьми! — отворачиваясь, прохрипел он.

Белые мурены, стоявшие неподалеку, тихо рассмеялись, и детектив бросил на них гневный взгляд.

— Что смешного⁈ — прикрикнул на офицеров Аркан, и те тут же замолкли.

Инспектор приблизился к мужчинам в белых мундирах, и они, вытянувшись, хлопнули кулаками по предплечью, отдавая честь. Улыбки вмиг слетели с их лиц, а глаза виновато забегали.

— Старший лейтенант, — начал Хамс, — к утру ваш отряд должен составить подробный рапорт и предоставить мне детальный портрет преследователя.

— Есть, контр-адмирал! — отчеканил офицер.

Аркан посмотрел подчиненному прямо в глаза и задумчиво хмыкнул. Мерлуза был прав: идти против белых мурен — значит, идти против самого Департамента. Аркан понимал, что Петр Моронов, став самодержцем, будет крепко прижимать пальцы к венам округов, чтобы следить за их пульсом и жестко отвечать на любые попытки неподчинения. Почему он сам не подумал об этом?

Офицеры, видя блуждающий взгляд контр-адмирала, переглянулись между собой. Постояли в ожидании и, убедившись, что Хамс больше ничего не скажет, поспешили удалиться, скрывшись в глубине тёмной сырой улицы.

— Это наши обязанности, — послышался сзади голос Марван, вырывая Аркана из размышлений. — Если их будут выполнять мурены, детективное агентство ждёт незавидная участь: мы все останемся без работы.

Инспектор развернулся и позволил себе некоторое время открыто любоваться женщиной. Он чуть наклонил голову и улыбнулся уголком губ. Но, заметив за её спиной стоящего поодаль Мерлузу, нахмурил брови и поджал губы.

Хек отошел от заводи и, задрав голову, разглядывал плывущие по небу облака. В ушах стояло противное жужжание, поэтому он несколько раз тряхнул головой, будто это могло помочь избавится от него. И слегка вздрогнул, когда Аркан положил руку ему на плечо.

— Что случилось? — с тревогой спросил инспектор, видя, как тяжело вздымается грудь коллеги.

Детектив медленно повернул к нему голову, кивком указал на зловонный труп, лежащий в заводи, и, разлепив пересохшие губы, произнёс:

— Это Чавыч.

Воцарилась тишина. В её тягучей вязи был слышен лишь отдалённый лай собак, плеск воды и басистое бормотание, доносившееся из приоткрытых форточек. Мерлуза постарался улыбнуться, когда инспектор несколько раз похлопал его по руке:

— Пошли отсюда, дружище. Куплю тебе выпить.

Солнце бросило сквозь тучи последние, едва видные лучи и погасло, словно неисправный уличный фонарь. Таверна «Ленточный Червь» утонула во мраке холодного утра, и сидящие за столом коллеги одновременно повернули головы к большому панорамному окну. Разговоры сразу же смолкли, и в шумном зале стало тихо. Один из посетителей несколько раз ударил по столу кулаком так, что стоящий на нем трикирий опасно подскочил, а пламя свечей дрогнуло. Хамс обернулся, пытаясь понять, что происходит. Лица присутствующих плыли в тёплом свете зажжённых огней и не выражали никаких эмоций. Стук повторился, но этот раз к нему присоединилось большинство посетителей: они колотили руками по столам, отбивая ритм неизвестной мелодии. Из дальнего угла послышался тонкий женский голосок:

— О исток, омой наши души

От греха, что впился в сердца.

Помоги живущим стать лучше,

На груди пригрей мертвеца.

Вскоре стройный хор мужских голосов подхватил слова ритуальной песни. Казалось, даже стены старой таверны, поскрипывая, вторят жуткому мотиву. Прекратив петь, посетители поднялись со своих мест, немного постояли молча и опустились обратно. Хек поднял большую резную кружку и тихо произнёс:

— За Чавыча.

Гости взметнули стаканы вверх, расплескивая напитки на деревянные столы.

— За Нерку! — выкрикнул сидящий неподалёку старый матрос.

— За Палтуса… — еле слышно произнесла слепая женщина, одиноко устроившаяся у окна.

— За Александру! — икнув, воскликнул совсем юный мальчишка, вытаскивая изо рта курительную трубку.

— За Афалину! — рявкнул управляющий за стойкой.

— За Карпуна, — подала голос Марван. И одними губами прибавила: — За родителей.

Мерлуза посмотрел на Аркана: инспектор так и не смог назвать вслух имена своих погибших товарищей и сидел молча, сцепив руки в замок. Хек еще раз поднял свою доверху наполненную кружку, и Хамс благодарно кивнул. Гости осушили стаканы, и таверну вновь наполнил уютный гул голосов.

— Пожалуй, рыбу я еще долго не смогу есть, — признался детектив, отодвигая от себя тарелку с огромной порцией. — Марван?

Женщина сглотнула и отрицательно качнула головой. Аркан пожал плечами и, взяв блюдо себе, с аппетитом набросился на запечённого леща, запивая всё большими глотками крепкого жмыха. Детективы переглянулись, и Марван не смогла сдержать улыбку.

Хек грустно усмехнулся, наполнил свою кружку до краёв и сказал:

— Нужно найти Артура. Наверняка этот прохвост поможет разъяснить ситуацию.

Хамс что-то проговорил с набитым ртом. Мерлуза, к удивлению, понял его и печально посмотрел на инспектора:

— Тебе со мной нельзя. Придется дождаться, пока я вернусь с информацией, и тогда мы обсудим, что делать дальше.

Марван откинулась на спинку стула и молча наблюдала за коллегами, переводя взгляд с одного мужчины на другого. Казалось, если она сейчас осторожно встанет и уйдёт, никто не заметит её отсутствия.

— Ты будешь докладывать о произошедшем Департаменту? — вкрадчиво спросил детектив, обращаясь к инспектору.

Аркан перестал жевать и уставился на коллег. Только сейчас мужчина понял, что система упрямо выталкивает его с палубы в море, а он, пытаясь не упасть, хватается за борта корабля, который идёт ко дну.

— Я — нет, — коротко ответил Хамс, — но офицеры, так или иначе, отправят копии отчётов в управление.

Детектив залпом допил содержимое своей кружки и поднялся из-за стола. Торопливо попрощался и сделал несколько шагов по направлению к выходу.

— А, чуть не забыл! — Мерлуза вернулся, достал из кармана пальто спичечный коробок и протянул его притихшей женщине: — С днём рождения, Марван!

Старший детектив открыла коробочку и высыпала себе на ладонь её содержимое. В тусклом свете зажжённых свечей блеснули две маленькие монетки. На их аверсах было отчеканено изображение открытого глаза без зрачка. Женщина провела по объёмным линиям и, желая разглядеть мелкие детали, поднесла одну из монеток под пылающий огонёк свечи. Хамс цокнул языком и сердито посмотрел на Хека, задавая немой вопрос: «Ты что, не мог сказать мне заранее?» Детектив в ответ поднял бровь: «А ты спрашивал?»

— Что это? — вертя в пальцах странный подарок, поинтересовалась именинница.

— Это два «шага» — каждый из них служит приглашением на корабль задворщиков, — объяснил Мерлуза. И, видя, как Аркан недовольно кривит губы, потешил его самолюбие: — У меня тоже есть такой, можешь не переживать — тебя сложно не брать в расчёт, приятель.

Когда старший детектив оторвалась от переливающихся монет и подняла голову, Хека уже не было. Марван положила подарок обратно в спичечный коробок и сунула в карман пальто.

— А сколько тебе лет, Аркан? — вдруг спросила женщина, удивленно уставившись на любимого.

Марван внезапно поняла, что почти ничего не знает об инспекторе, и постаралась подавить в себе нарастающее чувство стыда. Голос разума укоризненно зазвучал в голове, рассуждая о нравственности, чести и легкомыслии.

— Двадцать восемь, — ответил Хамс и удивлённо моргнул, когда Марван рассмеялась. — Что смешного?

— Я старше тебя на целых шесть лет! — задорно отозвалась она. — Что ж, умру раньше и мне не придется смотреть на…

Хамс резко вцепился в её руку, сдавил тонкие пальцы, и женщина тут же замолкла.

— Никогда так больше не говори! — отчеканил инспектор.

Старший детектив поморщилась от боли, и он постепенно ослабил хватку.

— Смерть, так или иначе, ждёт каждого из нас, — Марван внимательно посмотрела на инспектора. — Но ты и без меня знаешь это, верно?

В глазах Аркана мелькнула опасная искра. Старший детектив подумала, что с такого маленького огонька и начинаются разрушительные пожары.

— Я смогу всё исправить, — сквозь зубы отозвался мужчина.

Марван грустно улыбнулась. Вытянула руку, желая коснуться щеки Хамса, но он перехватил её и больно сжал запястье:

— Почему ты не веришь мне⁈

— Потому что только создатель решает это, милый, — подытожила старший детектив, вывернув ладонь из тёплой руки мужчины.

— Значит, придется добраться и до него тоже, — заявил Аркан, пододвигаясь ближе. — Никто не посмеет забрать тебя у меня. Никогда.

Инспектор заправил ей прядь чёрных волос за ухо и провел пальцем по островку рыбьей кожи, который стал чуть больше, чем раньше.

— Я так сильно люблю тебя, — внезапно призналась Марван, теряясь в глубине его тёмно-зелёных глаз. — До сих пор не могу понять, откуда взялось это чувство, но оно настоящее…

Дыхание Аркана стало неровным. На секунду он пришел в замешательство и застыл, не в силах поверить в реальность происходящего. Шум голосов, царивший вокруг, затих, и время остановилось. Инспектор медленно наклонился и несмело припал к губам возлюбленной. Она с жадностью ответила на поцелуй и привлекла мужчину ближе, потянув за ворот рубашки.

— Наверное, никогда не привыкну к тому, что могу на самом деле прикасаться к тебе, — отстраняясь, тихо произнес Хамс. — В видениях ты была как будто ненастоящей, слишком… идеальной.

Марван понизила голос до шёпота:

— Я думала, что истории про провидцев — лишь сказки, которыми взрослые пугают непоседливых детей. В приюте… — Старший детектив замолкла, вспоминая неприятную часть своей жизни, но быстро взяла себя в руки и продолжила: — Надзирательница часто говорила, что если я буду пререкаться с взрослыми и скверно учиться, провидец Саргана вырвет мне язык и повесит его себе на шею в качестве трофея.

Аркан сокрушенно покачал головой:

— Историю пишут победители, Марван, поэтому мир уже почти забыл, что произошло много столетий назад. События легко теряются во времени, если тем, кто способен рассказать правду, заткнули рот. — Аркан увидел, как она хмурится в непонимании. — Не уверен, что я тот, кто должен рассказать тебе об этом.

Старший детектив откинулась на спинку стула и погрузилась в раздумья о том, как много потеряла, лишившись родителей. Никто не читал ей на ночь добрых сказок, не объяснял, как поступать в спорных ситуациях, не рассказывал на ухо то, о чём предпочитали не говорить вслух, и не заботился о ней. От этого полученный жизненный опыт вышел однобоким и начисто утратил способность помогать в окончательном принятии решений.

— Хочу попросить тебя кое о чём, — женщина оглядела рассечённую бровь инспектора. — Сходи со мной на кладбище самоубийц. Только перед этим нужно зайти в офис — хочу кое-что сделать.

Праздник в честь Дня омовения всегда начинался, когда солнце, завершая цикл, гасло и погружало округ Тайных Озёр в кромешную темноту. Луна переставала отражать свет, и на просторах чернеющего неба становилась почти невидимой. Марван подняла голову и посмотрела вверх — в облаках, расплываясь, маячил неяркий диск: мелькнул среди тяжелых мрачных туч и пропал из вида. В эти дни свечники и торговцы ритуальными товарами выставляли прилавки на каждом свободном углу и нередко громко спорили о том, кто займет самое проходимое место. Детектив вспомнила, как Карпун однажды легко разнял сцепившихся продавцов. Тогда, будучи совсем неопытной, она не придала значения этому событию, но теперь не могла выбросить этот случай из головы. Наставник был сильным, рассудительным и никогда не прибегал к излишней жестокости, чем и заслужил безграничное уважение своей ученицы. Произойди подобное прямо сейчас, Марван, скорее всего, не сумела бы повлиять на ситуацию и ей пришлось бы просить помощи. Женщина бросила быстрый взгляд на инспектора: он пробирался сквозь толпу, расталкивая прохожих, то и дело оборачиваясь назад. Марван видела, что он борется с желанием схватить её за руку, и улыбнулась.

Земля стремительно остывала, и в воздухе повис густой туман. Пахло дешевыми свечами, сделанными из разбавленного жира, жжеными досками, свежей рыбой, сыростью, сигаретами и потом. Вдоль всей улицы стояло множество ржавых бочек, в которых пылал яркий огонь. Старуха, гревшаяся возле очага, неаккуратно подкинула поленьев в бушующий костер, отчего искры разлетелись в разные стороны и едва не обожгли Марван щеку. Старший детектив остановилась возле ближайшего прилавка и обратилась к торговцу, который жевал папиросу:

— Будьте добры… — И, протянув старику монету, указала на товар, который желала приобрести: свечу, маленькую лампадку и коробок спичек. — Сдачи не нужно, спасибо.

Продавец хитро подмигнул, а потом выкрикнул в спину удаляющейся женщине слова благодарности.

До Аркана донеслась песня, которую горланили пьяные уличные артисты:

— Ты маленькая радость моей большой души,

Не умирай, любимая, и к богу не спеши.

Инспектор обернулся и понял, что потерял Марван в толпе.

Она же, издалека увидев, как Хамс потерянно шарит взглядом по сторонам, вытянула руку и помахала ему.

— Я здесь! — крикнула Марван, пробираясь навстречу мужчине. — Подожди меня!

Аркан схватил её за локоть, и его дыхание вырвалось облачком пара.

— Ну хватит! Дальше пойдешь рядом, — перекрикивая голоса музыкантов, гаркнул он.

Детектив рассмеялась, умиляясь его серьёзности:

— Не переживай, мы почти пришли, — она ловко застегнула верхние пуговицы его пальто. — Или белых мурен не учат ходить по одиночке?

Инспектор сделал вид, что не понял шутки, и притворно нахмурил брови.

— Сразу видно, что тебе всего двадцать восемь! — выкрикнула, улыбаясь, Марван. — Шагай за мной, всё равно не знаешь, куда идти.

Она ошибалась, но Хамс предпочел промолчать. Он знал, о чём хочет рассказать ему старший детектив, потому что однажды уже видел эту сцену в пророчестве. В сотый раз инспектор проклял свой неизвестно откуда появившийся дар и, крепко взяв детектива за руку, уверенно повёл её по мощеной дорожке, которая вела на кладбище самоубийц.

Марван поставила фонарь на каменную плиту, и тусклое пламя осветило выбитую надпись: «Уважение — это умение принимать чужие решения, как свои собственные». Женщина стерла пыль с высокого прямоугольного постамента, и Аркан смог различить выбитые на нём буквы: Булат-Бохай Карпун.

— Он был мне как отец, — тихо призналась старший детектив. — Я здесь впервые со дня его похорон, и мне очень стыдно за то, что я так долго набиралась смелости прийти сюда.

Она зажгла свечу и, встав на носочки, аккуратно поставила её на высокий надгробный камень. Ветер слегка потрепал жёлтое пламя и затих. Воск заструился по стенкам, застывая мелкими каплями. Инспектор огляделся: повсюду, чернея, высились надгробия. Пахло сырой землёй, мхом и чистым воздухом.

— Я писала прошение в Департамент, чтобы его похоронили, как внезапно скончавшегося, но всё, что они смогли сделать, это сократить длину его позорного камня. — Марван достала из внутреннего кармана пальто табличку, которую забрала из верхнего ящика рабочего стола Риты, и положила её на грязную поверхность забытой могилы.

Аркан поморщился, вспоминая лица погибших товарищей, и, присев на корточки, смахнул с плиты жухлые листья вместе со слоем накопившейся пыли. Подобрал вывеску, которая некогда украшала дверь кабинета, и аккуратно поставил её рядом с лампадкой. «Старший детектив Карпун. Округ Тайных Озёр города Пучина», — пробежал он глазами по надписи.

— Управление пытается увековечить позорную смерть, чтобы живые помнили имена тех, кто предал свою веру, — Марван смахнула подступающие слёзы. — Но обещай: когда время выйдет, ты позволишь мне остаться собой и похоронишь меня рядом. — Её голос сорвался: — Я не хочу гнить в заводи…

Аркан поднялся и, сделав маленький шаг, крепко обнял женщину. Детектив горько заплакала, уткнувшись Хамсу в плечо. Их силуэты чернели в свете гаснущего пламени, а дуновение ветра окончательно потушило слабый огонёк, погрузив влюблённых в темноту. Инспектор стёр с женских щек слёзы и, найдя кончиками пальцев пухлые губы, нежно провел по ним. А потом осыпал лицо Марван поцелуями: глаза, островок рыбьей кожи, уголок губ, подбородок, верхняя губа, нос, бровь, лоб…

— Ты не умрёшь, — едва слышно произнес он. — Будь со мной, и я навсегда спрячу тебя от смерти.

Терпеливо дождавшись, пока влюблённые уйдут, Авель Аствац встал прямо из-за надгробия Карпуна и размял затёкшие от продолжительного сидения ноги. Обошел постамент, поднял с земли коробок спичек и зажёг огарок расплавленной почти до основания свечи. Огонёк разрезал тьму, словно горячий нож — холодное масло. Мужчина опустился на колени, не боясь замарать в грязи дорогой костюм, прижался лбом к земле и, разделяя каждый слог, прошептал:

— Я есмь морской бог, нареченный создателем и исполняющий волю его, и я дарую свободу перерождения твоей душе, — Авель поднял голову и прочёл имя, выгравированное на позорном камне: — Булат-Бохай Карпун.

Мужчина встал, отряхнул ладони от прилипших комьев сырой земли, вытер лоб, испачканный грязью, и, улыбаясь в свете слабого огня, произнёс:

— Будь сомной, и я навсегда спрячу тебя от смерти.

Душа Марван шевельнулась в глубине грудной клетки, и она вздрогнула. Женщина обернулась и вгляделась во вьющиеся клубы живой темноты. Та отворила тёмную зияющую пасть и хищно клацнула зубами, не имея возможности дотянуться до сладкой мякоти её души. По спине пробежал холодок. Старший детектив крепче прижалась к Аркану и вдохнула его животный, манящий, навевающий опасность запах. Марван показалось, что кто-то облегчённо вздохнул прямо возле её уха, и, испугавшись, взяла инспектора за руку. Туман обвился вокруг женской шеи, после чего осторожно, словно принюхиваясь, подобрался к инспектору, скользнул по его подбородку и, на секунду застыв, несколько мгновений колебался возле мужского лица. Через некоторое время белое облако взметнулось ввысь и растворилось в холодном воздухе округа Тайных Озёр.

Глава 21

Болото вечного горя

В окнах старого магазинчика теплился едва уловимый свет. Могло показаться, что лавочка давно заброшена: тёмная краска на двери сильно облупилась, по стёклам ползли трещины, а на резных наличниках повисла паутина. Лёгкое дуновение ветра потревожило тонкие нити, и большинство крошечных капель, угнездившихся на искусно сотканном полотне, сорвались вниз. Мужчина прислушался к звукам: издалека доносились грустные мелодии и недовольные вопли торговцев ритуальными товарами, но внутри помещения по-прежнему царила тишина. Он раздраженно выдохнул и, наклонившись, заглянул в разбитое окно. Его отражение исказилось, принимая уродливые формы. Мужчина быстро перевёл взгляд на вырезанные из дерева элементы и изучил их. По раме ползли причудливые узоры: разинувшие рот лягушки, которых пожирает пламя, змеи, скрутившиеся в красивые узлы, глаза, в которых не было зрачков, схематичные цветы и листья. Посетитель потянулся к необычной ручке в виде осьминожьего щупальца, чтобы открыть дверь, но она внезапно распахнулась сама. Из темноты вынырнуло обезображенное лицо старика.

— А, это вы, — хозяин магазина запрокинул голову, рассматривая лицо постоянного покупателя: угловатые черты и глаз, покрытый непроницаемой белой плёнкой. — Давненько не захаживали, я уж начал подумывать, не случилось ли беды.

Старик отступил на шаг, пропуская гостя, и Койкан вошел внутрь, предварительно пригнувшись, чтобы не стукнуться головой об откос. В нос сразу же ударил запах отсыревшей древесины и мочи. Духота, царившая в помещении, грузно упала на плечи, придавив Лаврака своей тяжестью, и крепко вцепилась в шею. Он ослабил узел галстука и, расстегнув верхнюю пуговицу рубашки, отрезал:

— Мне как всегда, господин Спрут.

Хозяин магазинчика коротко кивнул, зажёг в зале несколько больших ламп и скрылся из виду. Койкан огляделся. В маленьком помещении почти не было свободного места: стоя вплотную друг к другу, повсюду громоздилось множество террариумов с ядовитыми змеями, лягушками, мелкими грызунами, морскими крабами, пауками и прочей живностью. Питомцы медленно шевелились в глубине емкостей, и до ушей доносился слабый, но неприятный шорох. Лаврак подошел к одному из террариумов и, наклонившись, стал наблюдать за большой чёрной змеёй. Она спала, обвившись вокруг сучковатой коряги.

— Спасибо за помощь, дорогая, — он постучал пальцами по толстому стеклу. Тело рептилии вздрогнуло, и она повернула к непрошеному гостю массивную голову. Высунула раздвоенный язык и застыла, изучая человека в ответ. — Жаль, ты не умеешь читать. О твоей работе написали на первых полосах местных газет.

Послышались приближающиеся шаги, и Лаврак выпрямился. Старик вручил Удильщику небольшую коробку, из которой раздавался громогласный писк.

— Белые мыши. Отобрал для вас самых жирненьких, — довольно усмехнулся продавец и вежливо полюбопытствовал: — Готовитесь ко Дню омовения, господин?

Койкан подавил яростный порыв и изобразил улыбку:

— Конечно, я ведь вдовец.

Лицо старика, обезображенное шрамами и врезавшейся в кожу чешуей, вытянулось.

— Ох, — с сожалением произнёс он, — ради Трёх Сомов, простите меня. Я стар, забывчив и глуп.

Лаврак достал из кармана два мореона и вложил монеты в морщинистую ладонь, грубо вдавив их в плоть.

— Ничего страшного. Это было давным-давно. — Койкан зашагал к выходу и, не оборачиваясь, попрощался: — Спокойной ночи, господин Спрут.

На улице было темно и шумно: надоедливые торговцы мешались под ногами и, переругиваясь между собой, создавали непрерывный галдеж. Они повсюду расставили свои грязные прилавки, на которых валялась ритуальная чепуха: вонючие рыбьи головы, украшенные облезлыми бусинами, завядшие венки, кособокие деревянные кораблики, вырезанные из дерева, и дешёвые перекошенные свечи. Лаврак не любил выходить из дома. Если Удильщику было нужно что-то конкретное, он предпочитал отдавать поручения приближённым. Но в этот раз волнение перед важным событием одолело его и мужчине понадобилось прогуляться, чтобы немного развеять густой туман тяжёлых мыслей.

— Венки из морского плюща и кости святого леща! — горланили зазывалы, действуя ему на нервы.

Чёрный Удильщик ускорил шаг, желая выбраться из смердящего стада глупых животных, как вдруг в него врезался человек. Коробка с мышами, которую мужчина держал в руках, опасно подпрыгнула, и грызуны, испугавшись, запищали. Койкан пошатнулся и сделал шаг назад, удивляясь силе внезапного удара.

— Смотри, куда идёшь! — сквозь зубы произнёс Лаврак, разглядывая взволнованного незнакомца, который шарил глазами по прохожим.

Нахал не обращал на него внимания и искал кого-то в толпе. Наглец был невысокого роста, отчего постоянно поднимался на носочки. Это слегка позабавило Удильщика.

— Извините, — отчеканил коротышка, встретившись с Койканом взглядом, — я очень тороплюсь.

В следующее мгновение глаза незнакомца помутнели, волнение сползло с лица, а сам он как будто остолбенел. Лаврак изумился произошедшей перемене, и его настигло воспоминание о своём первом видении. Оно было коротким, не несло никакой информации и напугало маленького Сибаса, который в этот момент находился рядом. Мальчик громко плакал и звал родителей, потому что старший брат перестал отзываться, оцепенел и его лицо приобрело оттенок замороженного льда. «Держи свой дар в узде, сын, не позволяй людям понять, кто ты» — слова отца больно отозвались в душе. Задумайся Койкан тогда о том, что родители смертны, он бы меньше молчал и больше спрашивал. По детской наивности мальчик считал, что близкие будут жить вечно и всегда смогут помочь дельным советом. Разумеется, это было не так. Прошло еще много времени, прежде чем мальчик научился скрывать бросающийся в глаза рефлекс. Удильщик изумлённо поднял брови — перед ним стоял неопытный дилетант. Коротышка явно ничего не знал об истории своего народа, раз мог позволить себе так бесстыже выставлять свой дар на всеобщее обозрение. Лаврак осторожно оглянулся по сторонам и подошел ближе, загораживая идиота от любопытных глаз. Что-то странное было в нём: сама его сущность, душа была не такой, как у всех. Чёрная, она извивалась, словно червь, и источала мерзкий запах. Койкан нахмурился. Он ни разу не встречал ничего подобного.

— Прошу прощения, — незнакомец слегка тряхнул головой. Взгляд, прояснившись, стал прежним, а на лицо вернулись озабоченность и тревога. Он бросился прочь и вскоре смешался с толпой. Чёрный Удильщик посмотрел ему вслед и решил, что обязательно должен найти недоумка, после того как закончит свои дела.

Едва Лаврак перешагнул порог дома, на него навалилась усталость. Ноги отяжелели, плечи опали, как будто на них положили что-то тяжёлое, а в мыслях, подобно заевшей пластинке, крутилась надоедливая песенка артистов. В гостиной было тихо. Огонь в камине почти погас, и поленья, догорая, еле слышно потрескивали. Угли мерцали в полумраке, словно живые, и напоминали драгоценные камни. С улицы послышалось бормотание Аппеля, который вышел во двор, чтобы выкурить очередную сигарету.

Дверь в комнату, где находилась Мария, была чуть приоткрыта, но звуков из помещения не было слышно. Койкан утомлённо вздохнул. Как сильно изменится ситуация, после того как будет проведен ритуал? Удильщик не знал. Он снял верхнюю одежду и, осторожно ступая по скрипучим ступеням, не спеша поднялся на второй этаж в свою скромно обставленную спальню.

— Принес для тебя небольшой подарок, — объявил мужчина и положил покупку возле аквариума. Грызуны чуть попискивали и вяло копошились внутри тесной картонной коробки. — Ведь завтра у тебя день рождения, милая.

Лаврак запалил фитиль, и щука, испугавшись, резко вильнула хвостом и разинула пасть, полную острых зубов. Золотая чешуя красиво заискрилась в свете зажжённой лампы, и муж позволил себе полюбоваться женой. Это было странно, до боли отвратительно, но мужчина ничего не мог с собой поделать. Он наклонился и посмотрел в чёрные глаза, желая уловить в них знакомый проблеск сознания. Рыба ткнулась в толстое стекло своей удлиненной мордой и застыла, как будто изучая Койкана в ответ. Сердце защемило. Дыхание сбилось. По лицу пробежала судорога, и Удильщик, не выдержав, отвел взгляд.

— Только будь аккуратнее, Анна, — он не спеша открыл коробку, взял мышь за тонкий розовый хвост и поднял её над аквариумом. — Чтобы не пришлось менять воду, как в тот раз.

Грызун обессиленно повис, двигаясь по инерции из стороны в сторону. Измученный духотой, он уже не издавал звуков и почти не шевелился. Щука осторожно высунулась из воды и послушно раскрыла пасть. Койкан опустил мышь прямо в щетинистую глотку, и рыба щёлкнула зубами, заставив Лаврака резко отдёрнуть руку.

— Умница, — похвалил Анну муж, после чего проделал то же самое со вторым грызуном.

Из открытых жабр в аквариум просочилось несколько капель крови, но они быстро исчезли, растворившись в чистой воде. Щука сделала круг и опустилась на дно, медленно шевеля прозрачными плавниками. Это означало, что рыба вдоволь насытилась и некоторое время будет занята перевариванием пищи.

— В следующий раз принесу лягушек, — пообещал он. — Знаю, их ты тоже любишь.

Лаврак уселся на стул и крепко задумался. Положил голову на руки и сквозь толстое стекло принялся разглядывать искрящиеся в полумраке чешуйки, пятнистый узор на продолговатом теле, сверкающие глаза-бусины. Он размышлял о предстоящем ритуале и боролся с порывом записать вопросы, которые хотел задать духу провидца, на листок бумаги. Сомнений не было: попытка увенчается успехом — он уже видел это в пророчестве. Чёрный Удильщик досадливо хмыкнул и нахмурил брови: цена за ответы была слишком высока, но мужчина давно смирился с будущим. Он открыл верхний ящик стола, достал из-под кипы бумаг маленький листок, сложенный пополам, и повертел его в руках. «Может быть, в этот раз я слишком легко согласился с тем, что события, которые являются в видениях, непременно должны остаться такими, какие есть?» — подумал Лаврак, разворачивая старую записку. «Правильно ли вмешиваться в будущее, пытаясь изменить ход событий? И зачем Создатель искушает нас принимать решения, идущие вразрез с его собственным замыслом?»

Койкан прикрыл невидящий глаз, отставил листок на расстояние вытянутой руки и пробежал глазами по выцветшему тексту: «Когда я вырасту, то хочу быть похожим на тебя, брат. Извини, что испортил твою любимую пластинку». Почерк был детским, неровным. Буквы плясали и налезали друг на друга. Мужчина грустно улыбнулся. Бережно провёл пальцами по сгибу, сложил листок, убрал обратно вглубь ящика, спрятав его под груду ненужных документов, и, погасив лампу, вышел из комнаты.

Аппель вернулся с улицы и, развалившись, уселся в кожаное кресло, принадлежащее Чёрному Удильщику. Увидев, как начальник спускается с лестницы, громила подскочил и шумно приземлился на диван, который стоял напротив. Сделал вид, что старательно разглядывает грязь, скопившуюся под ногтями, и театрально вздрогнул, заметив Койкана. Лаврак закатил глаза.

— Сибас не заходил, пока меня не было? — спросил он, подкидывая в камин пару внушительных поленьев. Ответа не последовало. Удильщик опустился на своё любимое место возле очага и потёр замёрзшие руки.

Аппель что-то пробормотал себе под нос, и мужчина вышел из себя:

— Мямля, твою мать! Сложно ответить на простой вопрос⁈ — гаркнул он на подчинённого.

Громила вжался в диван и виновато проскулил:

— Ваш брат выходил из подвала, когда я вернулся. — И попытался успокоить разъярённого начальника: — Ничего не пропало, клянусь. Я проверил — все составляющие на месте.

— Идиот! С чего бы Сибасу красть отрубленные пальцы, вырванный язык и глаза⁈ — рявкнул Удильщик. — Я велел тебе сидеть здесь, а не дымить вонючими папиросами на улице!

— Виноват, господин Лаврак, — Аппель опустил голову, словно провинившийся школьник, и начал разглядывать носки своих грязных ботинок.

Койкан решительно поднялся со своего места и замахнулся. Подчинённый дёрнулся в сторону, уворачиваясь от удара, которого не последовало.

— Если не можешь выполнять обычные поручения, иди и сторожи калитку, как вшивый пёс! — отчеканил главарь, опуская руку.

Громила, шаркая, засеменил в сторону выхода и, аккуратно прикрыв за собой дверь, исчез в прохладе наступающей ночи.

— Папа? — голос Марии звучал утробно, низко и совсем перестал быть похожим на девичий. — Папочка?

Лаврак сокрушенно закрыл глаза и глубоко вздохнул. Послышался плеск воды и булькающие стоны. Койкан поспешил к дочери и открыл дверь в комнату, где стоял сосуд перелома. В его глубине плавало мутирующее создание: глаза девочки вылезли из орбит, разъехались к вискам и поменяли цвет. Зрачок расширился и почернел. Челюсть выдалась вперёд, верхняя губа раздулась и повисла безобразным розовым лоскутом. Некогда густые вьющиеся волосы красивого золотого оттенка почти выпали, и на голове образовались крупные проплешины.

— Можно мне мышку? — облизываясь, басом проговорила Мария. — Я слышала, как они сладко пищали, папа.

Удильщик поджал губы, и на его скулах заходили желваки. Он подошел к сосуду и опустился перед дочерью на колени. Пригладил остатки светлых прядей, проведя рукой по голове ребенка, и убрал скопившуюся возле глаз белую слизь. Мария дёрнулась и зашипела: Койкан нечаянно задел недавно образовавшуюся, еще не совсем заметную чешую и сломал несколько маленьких прозрачных лепестков. Девочка раскрыла крупные жабры и, выпустив из них звук, напоминающий свист, погрузилась по шею в воду. Из груди отца вырвался непроизвольный стон.

— Мышку, — медленно повторила Мария, выпуская изо рта крупные пузыри. — Мышку!

Не боясь промокнуть, Лаврак перекинулся через борт и крепко обнял дочь, прижимая к себе мокрое исхудавшее тело.

— Конечно, можно. — Его голос сорвался, и он выпустил ребенка из рук. — Какая ты всё-таки у меня умница, милая.

Мужчина встал, поспешно вышел из комнаты, быстро поднялся на второй этаж, нащупал в темноте маленькую коробку и вернулся с ней в помещение, в котором пахло гниющей плотью, застоявшейся водой и горем. Удильщик взял одного грызуна и положил себе на ладонь: зверёк вяло поскрёб лапкой по загрубевшей коже. Его маленькие розовые ноздри раздулись, а тельце задрожало в такт биению крошечного сердца. Отец протянул руку и коснулся дряблых губ дочери. Мария принюхалась. Взвизгнула от радости, быстро погрузилась под воду и, резко вынырнув, полностью облепила обезображенным ртом ладонь мужчины. Лаврак осторожно вытащил руку из зубастой пасти: на его ладони осталась лишь густая смердящая слюна. Послышался хруст костей: девочка, чавкая, жевала долгожданное лакомство. По её подбородку струилась мышиная кровь. Алые капли медленно погружались на глубину и, растворяясь, меняли оттенок воды на бледно-розовый.

Лаврак схватился пальцами за кромку борта так сильно, что костяшки пальцев побелели. Прислонился лбом к стенкам сосуда и громко закричал, широко открывая рот.

Мария вздрогнула и ударила тонкими руками по мутной поверхности. Крупные брызги приземлились прямо на голову Лаврака, и волосы, намокнув, тут же почернели и прилипли к вискам. Животные инстинкты предупредили девочку о надвигающейся угрозе, и она мигом опустилась на дно. Замерла, выжидая, когда человек в костюме уйдет. Вода приглушила отчаянный вопль, и мысли устремились к единственному желанию: набрать в пасть густой и тёплой бордовой жидкости и уютно барахтаться в ней нескончаемую вечность.

Глава 22

Смертельное безумие

Всю ночь Удильщик не смыкал глаз, размышляя о дне, когда солнце завершит цикл и погаснет. Пару раз Лаврак погружался в беспокойный сон и видел пугающий кошмар: темнота проникала сквозь щели и медлила, выжидающе роясь в углах комнаты. Живая, она тянула к нему безобразные крючковатые руки и, касаясь холодными пальцами немолодого лица, пыталась выдавить Койкану глаза. Мужчина конвульсивно дёрнулся, резко поднялся в кровати и схватился за сердце. Оно часто ухало в груди, отбивая сумасшедший ритм. От быстрой смены положения закружилась голова. Лаврак открыл глаза, и перед ним сразу же заплясали мелкие точки ускользающего сознания. Бросило в пот. Во рту пересохло. Он откинулся на подушки и больно ударился затылком об изголовье кровати. «И когда я успел стать таким неуклюжим и жалким⁈» Ненависть к себе по-хозяйски уселась на уголок кровати и, махнув грузной ручищей, моментально отогнала отголоски ужасного сновидения вместе с приступом нахлынувшей паники. Мужчина оставил попытки заснуть, встал с кровати и, подойдя к окну, вгляделся в мрачное небо. Лунный диск стал бледным, как будто прозрачным, и казалось, что одно-единственное дуновение способно развеять его по ветру. «Сегодня», — Удильщик качнул головой в подтверждение своим мыслям. Прилив энергии мигом растёкся по телу, и по спине пробежали мурашки. Койкан выдохнул: «Хватит жевать скорбь!» Быстро оделся, кинул взгляд на Анну, которая по-прежнему лежала на дне аквариума, и вышел из спальни.

В доме было темно и холодно. Лаврак разжег в камине огонь, и тепло змеями поползло в комнаты. Он приоткрыл дверь и заглянул к дочери. Её маленький силуэт освещало слабое пламя лампадки: Мария сложила руки под впалую щёку и спала, погрузившись на дно сосуда. Мутная вода одеялом укрыла детское тело, и в глазах отца мелькнула искра. Ласковая, полная надежды, она окрепла и, разгоревшись, постепенно превратилась в пожар. Темнота скрывала кошмарные мутации, и девочка выглядела совсем как прежде.

Из соседней комнаты раздался чуть слышный шорох. Койкан насторожился и прислушался. Кто-то тихонько тронул Удильщика за плечо, и Лаврак, резко развернувшись, ухватил человека за шею и изо всех сил сдавил горло. Макрурус испуганно замахал руками и, желая что-то сказать, громко захрипел. Слюнявый пузырь вырвался изо рта, лопнул брызгами на подбородок. Лаврак грубо откинул подчинённого назад, и тот, не удержавшись, упал на пол. Начальник стремительно подлетел к недоумку и пригвоздил его к полу, надавив босой ногой на грудь. Неправильно сросшиеся пальцы безобразно изгибались: мизинец резко уходил вовнутрь, а верхняя фаланга большого имела неправильный угол и, скрючившись, пряталась под остальные пальцы. Послышался глухой хруст расправляющихся лопаток, и остатки воздуха со свистом вылетели из лёгких Макруруса. Лаврак пяткой чувствовал сильные и частые удары трусливого сердца.

— Какого ханоса ты творишь⁈ — громким шёпотом спросил Удильщик, разглядывая лицо подчинённого. Поняв, что Макрурус напуган, чертыхнулся и убрал ногу с его груди.

— Идиот, — констатировал он. — Я мог пристрелить тебя, будь у меня при себе оружие.

Макрурус, не вставая, отполз к дивану и прислонился спиной к мягкому сиденью. Потёр рукой шею и размял ладонью грудь.

— Извините, — выдавил он, тяжело дыша. — Не хотел напугать вас, господин.

Лаврак осторожно закрыл дверь в комнату, где находилась дочь, и, направляясь к креслу, спросил:

— Как ты здесь оказался?

— Аппель впустил, — не задумываясь, ответил мужчина. — Он спал на крыльце, когда я пришёл.

Удильщик потёр невидящий глаз и, недовольно прищёлкнув языком, бросил на Макруруса испепеляющий взгляд. Подчинённый нервничал.

— Что случилось? — поинтересовался Койкан и кивком велел ему подняться с пола.

Мужчина встал, неуверенно присел на краешек дивана и вытер вспотевшие ладони о брюки. Он знал, что начальник не любит, когда говорят не по делу, поэтому коротко изложил суть:

— В Заводи белые мурены обнаружили здоровенную рыбу. — Он раскинул руки, показывая её величину. — Она сломала борта и смердит на всю улицу Белых китов. Все в замешательстве — никто не видел такого раньше. Местного детектива от этого зрелища вывернуло прямо у всех на глазах. Новый инспектор, — Макрурус несколько раз щёлкнул пальцами, вспоминая имя, — кажется, его фамилия Хамс, отдал офицерам приказ составить подробное описание преследователя, которого очевидцы видели на месте происшествия.

— Что за инспектор? — Удильщик сдвинул брови к переносице, оставив без внимания главную новость. — Крыса Департамента? Надеюсь, у тебя хватило ума держаться подальше?

Подчинённый выдавил кривую улыбку и вяло махнул рукой:

— Можете не переживать, господин. На вид этот человек совершенно не представляет угрозы: в нём мало роста, он молчалив, имеет смешную привычку подниматься на носочки. И смотрит странно — наверное, тупой, — сделал вывод Макрурус.

Чёрный Удильщик подался вперёд, и кресло под ним скрипнуло:

— А ты, на первый взгляд, умным кажешься, а на деле — обыкновенный ротан[1]. — Он покачал головой и задумчиво произнёс: — Инспектор, значит… Интересно.

Макрурус недолго наблюдал за начальником, ожидая дальнейших указаний, потом надул щёки и громко выпустил воздух. Койкан не обратил на него внимания. Он повернул голову к разгоревшемуся пламени и долго наблюдал за танцем оранжевых языков. Волна переживаний, накатившая на пустой песчаный берег его сознания, ласково облизнула маленький чёрный камешек мысли, и он заблестел в темноте, обнажая свою уродливую структуру. Глубоко закопанный, почти забытый, он засиял с новой силой, напоминая Лавраку о мерзости принятого когда-то решения. Оно незримо довлело над ним и, отравляя душу, нашептывало слова, уязвляющие немощную совесть: «Что сделал ты? Голос крови брата твоего взывает ко мне из земли, и отныне проклят ты». Предложения, падая с высоты, потянули за собой еще одно воспоминание. Перед Койканом тут же возник отец: он неустанно молился, и строчки из храмовой книги эхом разносились по дому, въедаясь в память его обитателей. Некогда сильный мужчина склонил голову перед ликом смерти и превратился в набожного старика, умоляющего о прощении своей души. Лаврак подумал, что становится похож на него. Иначе как объяснить смиренное принятие событий, уготованное коварной судьбой? Нет, он никогда не склонит голову перед неизбежностью и не станет таким, как отец.

— Слушай внимательно, — начал Удильщик, обращаясь к Макрурусу, — план меняется.

Подчинённый сосредоточенно посмотрел на начальника. Койкан немного подумал и отдал распоряжение:

— Передай Скату, чтобы весь день дежурил возле квартиры Сибаса и не выпускал его на улицу. Зубан и Налим пусть рассредоточатся по периметру и караулят оба входа в дом. Ты, — Удильщик указал узловатым пальцем на подчинённого, — останешься при мне и будешь выполнять простое поручение: стой возле двери в комнату Марии, пока меня не будет, ты понял?

Макрурус кивнул и без вопросов поспешил выйти на улицу, чтобы скорее передать новые указания своим товарищам.

В маленькую щелочку Сибас разглядел, как старший брат поднялся, размял ноги и подкинул в огонь пару поленьев. Врач бесшумно закрыл дверь и, забравшись в просторный шкаф, где висели платья племянницы, с силой растёр щёки. И тихо выругался, проклиная себя за то, что проспал нужный момент. Теперь оставалось только одно: ждать, когда Койкан покинет гостиную, чтобы осуществить задуманное. После того как Сибас обнаружил в подвале дома ёмкости с частями человеческих тел, он убедился в своей давней догадке: его брат сошел с ума так же, как их покойный отец. И, если не принять меры, Койкан повторит его ужасную судьбу: погубит тех, кого любит, а после умрёт сам.

Лаврак-младший не знал, кем в действительности является старший брат, поэтому сильно ошибался на его счёт. Всё было совсем наоборот: это безумие в страхе отползало перед Чёрным Удильщиком и предпочитало замереть в глубине своей тёмной норы, едва завидев статный силуэт. Его ум был чист, как вода из источника, и ясен, словно луч солнца.

В глубине платяного шкафа пахло деревом и пылью давно не ношенной одежды, но Сибас неожиданно уловил еще один аромат. Такой далекий, знакомый, благоухающий горячим песком и кружевной пеной, которую оставляет после себя прибой, — так пахла мама. Запах пощекотал нос, унося Лаврака в воспоминания. Теперь среди покачивающихся на вешалках нарядов сидел не успешный врач сорока лет, а испуганный четырнадцатилетний мальчишка.

Прорываясь сквозь время, до ушей донесся истошный женский крик. По красным щекам Сибаса текли горячие предательские слёзы, тело била крупная дрожь, а из горла вырывались короткие всхлипы. В комнате всё еще пахло новорожденным ребенком: молоком, нежностью и чистым бельём. Колыбель, стоящая в дальнем углу, покачивалась из стороны в сторону, тихо поскрипывая при каждом движении. Возле неё в свете ярких солнечных лучей стоял, блаженно улыбаясь, отец. Его руки были сплошь покрыты чешуей, а на шее виднелись раскрывшиеся от удовольствия жабры. Мужчина со свистом выпускал через них воздух и, казалось, не замечал, происходящего вокруг: его сознание раскололось на множество кусочков, и они навсегда утонули в глубоком омуте страха. Страха перед смертью. Отец опустил руки, разжал пальцы, и белоснежная подушка мягко опустилась на пол. Сибас запомнил этот тихий шорох — для мальчика он звучал, как звон сотни лопнувших стёкол. В ушах зашумело, и безумие, обуявшее отца, заставило подростка отступить назад.

— Почему ты плачешь, Данка? — обратился отец к матери, которая металась в истерике. — Успокойся, милая, я сделал благое дело: малышка отправилась к создателю — домой. Мы встретимся с ней в раю, и там я никогда не буду одинок.

Ноги подкосились, и мать рухнула на колени. Её лицо исказило горе: слёзы смешивались со слюной, из носа капало, глаза покраснели, а на лбу проступили морщины. Она подползла к колыбели и, хватаясь за резные ножки, поднялась, чтобы заглянуть внутрь. Среди белых кружевных подушечек лежало маленькое тельце. Ребёнок был неподвижен: кожа приобрела фарфоровый оттенок, со щёк сошел румянец, а чёрные ресницы больше не трепетали. Редкие волосы прилипли к вспотевшему после сна лбу — малышка была еще тёплой.

— Я убью тебя! — взревела мать, бросаясь на отца. — Ненавижу! — Она неразборчиво замахала руками, и град ударов обрушился на мужское лицо. — Больной ублюдок! — рявкнула она, брызгая слюной.

Ненависть мигом заполнила каждый уголок детской комнаты, и Сибас, не в силах выдержать её натиск, протяжно закричал. Он поймал себя на мысли, что хочет убежать, спрятаться, скрыться где угодно, лишь бы не видеть обезображенное, вздувшееся от натуги лицо матери. Зародившаяся давным-давно трусость вылупилась из яйца и поскребла когтистым пальцем по тонким волокнам совести. Подросток сделал еще один шаг назад. Отец грубо отшвырнул Данку в сторону, и она ударилась виском об острую грань резного набалдашника колыбели. Сибас мог поклясться, что видел, как душа матери стремительно покинула её рухнувшее мешком тело.

— Койкан! — завопил он и, заливаясь слезами, кинулся наутёк. — Койкан, помоги мне!

Отец перешагнул через тело жены и за три больших шага преодолел расстояние, разделявшее их. Схватился за холодную ручку и со всей силы дёрнул на себя дверь, отрезая сыну путь к бегству. Вдруг в щель проскочил нос сапога. Послышался глухой хруст ломаемых костей. Сибас вжался в стену: в проёме, стиснув зубы, стоял старший брат. Юноша упрямо втискивался в проход, и на секунду младшему брату показалось, что его сейчас раздавит. Отец распахнул дверь, и старший сын ввалился в комнату, упав на одно колено.

— Что ты наделал⁈ — Койкан, не вставая, поднял голову и оглядел комнату. Колыбель, раскачиваясь, стонала, но плача сестры слышно не было. Рядом, завалившись на бок, лежала мать. Неподалеку белело полотно кружевной подушки.

— Я вершу волю Создателя, — ответил отец и протянул сыну руку: — Пойдем со мной, он и так ждал достаточно долго.

Сибас пискнул, и отец, резко замахнувшись, ударил его тыльной стороной ладони по щеке. От этого подросток впечатался в стену и, ударившись головой, жалобно заскулил.

— Как ты только выносишь себя, щенок⁈ — прохрипел сумасшедший. — Посмотри — ноешь, как сопливая девчонка!

Койкан поднялся и заслонил младшего брата от второго удара, приняв его на себя. Колени подогнулись, но он выдержал.

— Отойди, — отец закашлялся и прислонил руку к жабрам. — Трусливых щенков следует пристрелить! — прохрипел безумец.

Из его рта вырвались булькающие звуки, и он, выпучив глаза, кинулся к открытой двери.

Койкан остервенело захлопнул её и привалился спиной к резной поверхности, не давая убийце выйти. Сибас взвыл, отполз к комоду и спрятался за его узкой боковиной. Койкан встретился глазами с безумцем и выпрямился. Юноше было всего восемнадцать, но он уже был на полголовы выше отца.

— Торопиться некуда, — медленно произнёс он, глядя на задыхающегося мужчину. — Твоё маленькое вонючее болото на заднем дворе я закопал.

Старший брат поднял грязные руки, демонстрируя вздувшиеся пузыри мозолей на ладонях. Некоторые из них лопнули, и в открытых ранах виднелись остатки бурой земли. Она смешалась с сукровицей и жгла поврежденные участки кожи.

— Нет-нет-нет! — Отец бросился к окну, чтобы посмотреть вниз, но, споткнувшись о тело матери, полетел вперёд. Разбил головой стекло и вывалился из окна. Сибас запомнил мелькнувшие подошвы ботинок так отчетливо, что, закрывая глаза, до сих пор мог различить детали — рельеф и налипшую на них бурую глину.

Хромая, Койкан подошел к колыбели и посмотрел на крошечное, неподвижное тело сестры. Закрыл глаза, шумно выдохнул и на мгновение замер. Покачал головой, пару раз моргнул и убрал с холодного лба прилипшие пряди. Затем оглядел мать и опустился возле неё на колени. Её щеки были мокрыми и блестели в лучах утреннего солнца. Юноша осторожно взял мать за подбородок и развернул к себе отяжелевшую голову: рот приоткрыт, челюсть немного смещена вправо, мысль в глазах потухла, и они безразлично уставились в пустоту.

— Мы договаривались с тобой, брат, — голос Койкана разрезал гнетущую тишину. — Я думал, что могу на тебя рассчитывать.

Сибас всхлипнул из другого конца комнаты:

— Я звал тебя, — попытался оправдаться подросток, рукавом вытирая струящиеся из носа сопли. — Звал, Койкан!

Старший брат поднялся и, хромая, вышел из детской, не проронив больше ни слова. Его удаляющиеся шаги эхом разнеслись по опустевшему дому и вскоре стихли, оставив младшего Лаврака наедине с собственной трусостью. Сибас долго сидел, забившись в угол, и к ночи, когда тела матери, сестры и отца уже остыли, дал себе обещание бороться за любую жизнь, которой угрожает опасность.

Солнце бросило сквозь тучи последние, едва видные лучи и погасло, словно залитое водой пламя. Койкан резко встал и стремительно подлетел к окну, желая убедиться в реальности происходящего. Он надел свежую рубашку и гладко выбрился. Чёрный Удильщик так долго ждал этот момент, и наконец-то время для ритуала пришло. Он ощутил, как желудок скручивается в тугой узел. Посмотрел на Макруруса, который стоял возле двери в комнату Марии, и тот кивнул, выражая поддержку. Волнение поползло по спине и, взобравшись на плечи, скатилось вниз по рукам. Койкан сглотнул и кинул короткий взгляд на чёрные ремни наплечной кобуры, которая лежала на столе возле телефонного аппарата. Мгновение раздумывал, затем подошёл, накинул её на плечи и несколько раз щёлкнул кнопкой, проверяя надёжность крепления на специальном кармашке, в котором лежал пистолет. После чего открыл дверь, ведущую в подвал, и быстро спустился вниз по крутой лестнице.

[1] Рыба из семейства окуневых, которую принято считать самой глупой не только среди сородичей, но и среди всех существующих на Земле рыб.

Глава 23

Ритуал

В воздухе витал отчетливый запах гнили, мха, отсыревшего камня и кислый, въедливый дух формалина. Сквозняк спустился следом за Лавраком и потревожил пламя свечей, которые освещали углы тёмной комнаты. Яркие сполохи прыгали по стенам, обнажая пористую структуру крупного кирпича. Удильщик придирчиво оглядел узор начерченного сигила: нельзя допустить ни одной оплошности, всё должно быть идеально. Рисунок чётко выделялся на фоне кладки пола и представлял собой простую схему: большой внешний круг, который пересекали три таких же, но намного меньше. Тот, что находился в середине, был аккуратно заштрихован и являлся зрачком крупного нарисованного глаза. Койкан полюбовался своей работой: узор был беден на детали, и, впервые увидев его, мужчина удивился скупой простоте жирных линий. Белые, толстые, они бесстыже сияли, отгоняя клубившийся мрак, и вопили о своей значимости.

Осталось завершить финальные приготовления. Лаврак бросил взгляд на старый комод, одиноко стоящий возле стены. Некогда блестящие изящные ручки в виде извивающихся морских змей померкли, пожираемые ржавчиной, выдвижные шкафчики перекосились от сырости, а коричневая краска облезла, выставив напоказ серые волокна старой древесины. В полумраке Койкану показалось, что за узкой боковиной мелькнула тень знакомого силуэта. Призрак прошлого забился в угол и, подогнув под себя колени, дрожал в пламени горящих свечей. Чёрный Удильщик непроизвольно тронул кобуру и снова щёлкнул замком, проверяя его надежность. Воспоминания, словно пузыри воздуха, поспешили вынырнуть на поверхность, но мужчина раздавил их, прежде чем они успели оформиться в чёткие образы. «Неужели я становлюсь старым?» — с досадой подумал Лаврак, подбирая с пола свечу. Её огонек осветил угловатые черты лица и невидящий глаз. Койкан подошел к комоду, на котором стояло три небольших ёмкости. В каждой, опустившись на дно, лежали части тела, некогда принадлежавшие Игорю Конгерману: вспухший побелевший язык, пара глаз и десяток толстых пальцев. Даже едкий раствор не смог смыть с них отпечаток былого богатства: на некоторых до сих пор виднелись вдавленные следы от тугих колец. Удивительно, что глава Департамента Объединенных Видов оказался прямым потомком пророка Саргана. Койкан почувствовал себя щукой, что от голода готова убить даже своих сородичей. Обладал ли толстяк способностями к провидению? Знал ли о трагических событиях, произошедших с его народом? Подозревал ли о великой важности крови, которая текла в его венах? Удильщик задумчиво хмыкнул. История подобна разбушевавшейся стихии. Разрушая, она ломает выстроенные веками границы, чтобы сотворить новые. Спасаясь от хаоса, люди бегут навстречу судьбе, и со временем пленные, потеряв память, выстраиваются в одну линию со своими захватчиками. Лаврак был принципиальным, поэтому убийство Конгермана не затронуло ни единой струны его и без того чёрствой души.

Удильщик поставил свечу на пыльную поверхность комода и, наклонившись, еще раз внимательно осмотрел трофеи. Затем осторожно перенёс ёмкости на пол и установил каждую точно в маленькие нарисованные кружки. Сделал шаг назад, вытер рукавом рубашки выступившие на лбу капли пота и отчётливо произнёс:

— Похоронено имя твоё в веках, да накажет Создатель каждого провидца, который не помнит звучания его. Нечисты они так же, как владыка Сарган, покаравший тебя в божественный день омовения душ. Возвращаю отнятую плоть твою… — Койкан заметил, что части тела начали покачиваться в такт произносимым словам, и, нервно сглотнув, закончил: — Ханох Конгерман, величайший пророк и предводитель народа нашего.

Свечи резко погасли. Поднялся тёплый ветерок, который принёс с собой зловоние гниющего мяса, сырой земли и тухлой рыбы. Удильщик прикрыл нос рукой и скривился от осевшего на языке горького привкуса сбывшегося пророчества. Ёмкости засияли в темноте, и по их стеклянной поверхности поползли крупные трещины. Раздался звук лопающегося стекла, и комнату сотряс гулкий раскат леденящего душу крика. Осколки разлетелись в разные стороны, и Лаврак согнулся, заслоняясь от смертоносных фрагментов. Под ноги хлынул вонючий формалин, его кислый, непереносимый запах тут же проник в лёгкие. Слизистые обожгло, и Койкан закашлялся. Краем глаза Удильщик уловил голубое свечение и медленно повернул голову. Нечто парило над сигилом и было настолько ярким, что мужчине приходилось щуриться. Поток света рос, и вскоре перед Лавраком появился громоздкий, обезображенный увечьями призрак: его глазницы были пусты, он широко открывал рот, в котором не было языка, и беспорядочно размахивал беспалыми руками. Дух метался в агонии, заново переживая страшные муки и боль. Остановившись, призрак принюхался, и до ушей Лаврака донеслось ужасное мычание — провидец желал что-то сказать. Короткий обрубок, оставшийся в его глотке, живо зашевелился внутри. Низкий голос раздваивался, и Койкан почувствовал, как встают дыбом волосы на затылке. Части тела разлетелись по комнате вместе с осколками стекла, и мужчина с ужасом представил, что ему придётся искать в темноте каждый отрубленный палец, склизкий, распухший язык и омерзительные, покрытые липкой плёнкой, глаза. Дух провидца хрипло засмеялся, будто прознал, о чём размышляет Чёрный Удильщик. После чего низко поклонился ему, резко взмыл к потолку и, рухнув с высоты, расстелился по полу светло-голубым туманом. Лаврак ощутил, как ледяная дымка проникает под одежду, и попытался смахнуть её с себя, словно прилипшую пыль. Кто-то схватил Койкана за подбородок, и он почувствовал холод ледяных пальцев. Кожу обожгло морозным дыханием. Удильщик медленно повернул голову и встретился взглядом с Ханохом Конгерманом. Провидец жутко улыбнулся, обнажая ряд сгнивших до основания зубов. Высунул длинный отекший язык и звучно лизнул гладкую щеку Лаврака, оставив на ней прозрачную, тягучую, смердящую слюну.

— Я знал, что однажды ты придёшь и вернёшь несправедливо отнятую Сарганом плоть! — взревел дух, приблизившись вплотную к Удильщику. И сумасшедше рассмеялся: — Не так уж и неисповедимы пути Создателя!

Призрак затряс патлатой головой так, что глазное яблоко выскользнуло из отверстия. Койкан поймал маленький склизкий шарик и, скрывая отвращение, бережно вставил его обратно в пустую чёрную впадину. Дух довольно усмехнулся, отлетел в середину комнаты и завис в воздухе. Поиграл приобретёнными пальцами, внимательно изучая их.

— Задавай вопросы, — наконец произнес Ханох. — У нас не так много времени. Скоро моя душа вновь отправится в вечные скитания, и я уже не смогу помочь тебе.

Лаврак выпрямился и, уняв волнение, спросил:

— Старая легенда о всесильном пророке утверждает, что при жизни ему удалось отыскать голубой источник, исполняющий желания. Скажи мне, где он находится и как заставить его сотворить магию?

Призрак провел языком по верхней губе и широко улыбнулся.

— Это правда, — горделиво заявил Конгерман, вынимая глаз, чтобы рассмотреть его. — Я нашел источник и понял, как его использовать.

— Расскажи, где искать! — рявкнул Койкан, в нетерпении делая шаг вперёд.

Ханох покрутил в толстых пальцах склизкий шарик и, не поднимая головы, произнёс:

— Не нужно отправляться в путешествие, — спокойно проговорил дух, вставляя глаз на место. — Он находится здесь, прямо у тебя дома. Я чувствую биение его могущественной силы.

— Что? — не веря своим ушам, переспросил Лаврак и похолодел от ужаса.

Сердце пронзила острая, колкая боль. Голова закружилась, и мужчина пошатнулся. Чтобы не упасть, прислонился к холодной стене. В ушах зашумел бурный поток крови. «Как нелепо было бы умереть прямо сейчас», — с мрачным сожалением подумал Койкан.

— «Сказки древнего моря», — медленно проговорил пророк. — Книга, что стоит у тебя на полке, и есть тот самый источник из легенд.

— Не может быть… — Слова застряли в горле, встав посреди глотки тугим комком. Стало трудно дышать. Удильщика замутило, и горе, тяжело повиснув на плечах, заставило мужчину опуститься на пол.

— Как его использовать? — не поднимая головы, спросил потрясенный Лаврак.

­– Прочитать сказку, — пожал плечами Конгерман.

Чёрный Удильщик вздрогнул и, опираясь о стену, поднялся.

— Что за чушь⁈ — гневно воскликнул он, чувствуя, как душу наполняет ярость. — Я произносил эти дурацкие истории вслух сотни раз, но ни одно моё желание не сбылось!

В дверь подвала кто-то часто замолотил руками. Сверху послышались крики, топот ног и выстрелы. Койкан прислушался и замер. По его лицу пробежала судорога. Дух провидца поблек и стал похож на утренний туман. Время истекало.

— О-о-о, — протянул призрак, глядя на то, как по мёртвой плоти жирных пальцев ползёт искрящаяся голубая дымка и они становятся такими же прозрачными, как он сам, — Создатель хитер: лишь герои сказок вольны творить магию и загадывать желания.

— Господин Лаврак! — послышались из-за двери взволнованные крики Макруруса. Стук усилился, и подчинённый надрывно завизжал: — Он забрал её! Украл Марию!

— Где мне найти их? — быстро спросил Койкан, делая шаг по направлению к лестнице. — Как они выглядят?

Призрак прищёлкнул языком и часто заморгал, радуясь вновь обретённым частям тела.

— Со временем всё становится бесполезным, теряет смысл. — Слова мёртвого провидца звучали тихо, будто бы издалека. — Герои сказок тоже умирают, друг мой. Людей, способных помочь тебе, почти не осталось.

Конгерман несколько раз сжал кулаки, а после, не скрывая удовольствия, театрально сплёл пальцы в замок:

— Но одна история обречена повторяться снова и снова. Если эти люди живут ныне и согласятся помочь, ты получишь желаемое. Конечно, если Морской бог не опередил тебя и вновь не убил их. Тогда придётся ждать еще сотню лет. — Призрак оглядел немолодого мужчину. — Вряд ли ты доживёшь.

— Сказка о влюблённых… — озвучил свою догадку Удильщик, нервно хватаясь за кобуру.

Дух провидца почти рассеялся, и Койкан, поднявшись еще на несколько ступенек, прокричал:

— Как отличить героев сказки от обычных людей?

Ханох подлетел к Чёрному Удильщику, потеряв по пути значительную часть своего тела. Оставшаяся от него тонкая голубая нить скользнула Лавраку в ухо, и он услышал мягкий, льющийся шёпот:

— Твой дар силён, поэтому ты сразу узнаешь их: души, проклятые Морским богом, черны и пахнут зверьём.

В следующее мгновение дух провидца Саргана окончательно развеялся и, обречённый вечно скитаться, вернулся на бескрайние просторы волнующегося моря.

Койкан кинулся вверх по лестнице, дрожащими руками отпер засов и распахнул дверь. И едва не споткнулся о Макруруса, который лежал прямо около входа в подвал. Подчиненный был бледен, стонал и обеими руками держался за правый бок. Из раны на пол натекла лужа бордовой крови, и Удильщик, наступив в неё, перешагнул через умирающего. Во рту вновь появилась знакомая горечь, и Лаврак, с трудом разбирая дорогу, выскочил вон из дома. Вылетев в утреннюю прохладу, огляделся по сторонам: улицы богатого района, где находился особняк семьи Лаврак, в День омовения всегда пустовали. Торговцы предпочитали гнездиться в местах, которые пахли нищетой и бедностью, — там, где обитает суеверный сброд, верящий, что после оплаты на маленькую палубу резного кораблика непременно приземлится упокоенная душа, а сушеные рыбьи головы отгонят наступающую на пятки смерть. В тишине Удильщик услышал частый топот удаляющихся шагов и всмотрелся в предрассветный мрак. Чёрный силуэт мелькнул в свете зажжённого фонаря, и Койкан, сорвавшись с места, бросился вслед за ним.

— Сибас! — окликнул он брата. — Остановись!

Лаврак-младший попытался ускориться, но у него ничего не вышло: племянница, лежавшая у него на руках, расправила жабры и, хлебнув свежего воздуха, забилась в конвульсиях. Из её рта вырвалась пара мутных пузырей, и девочка сдавленно захрипела.

— Тише-тише, — успокоил Марию врач, переходя на быстрый шаг. — Заводь уже недалеко, потерпи еще чуть-чуть, милая.

Выстрел эхом отразился от стен кирпичных домов, и Сибас почувствовал, как пуля царапнула ухо. Боль оглушила и обжигающе отдалась в висках. Понимание настигло Лаврака неожиданно, и он резко остановился: родной брат стрелял ему в спину. Сибас медленно развернулся и посмотрел на приближающегося Удильщика. Племянница зашипела и, увидев отца, инстинктивно потянула к нему худые белые руки.

— Ба-па, — забасила девочка, проглатывая слова и пытаясь вывернуться из крепкой хватки своего дяди. — Ба-па…

Мария схватилась за жабры и прикрыла их руками. Её слабое тельце забилось в судорогах, а обезображенные мутацией чёрные глаза еще больше вылезли из орбит.

Койкан остановился и, тяжело дыша, произнёс:

— Сибас, прошу, — он крепко сжал рукоять пистолета, — отдай мне ребёнка.

Врач попятился, прижимая к себе девочку. Койкан поднял оружие и прицелился, метя Лавраку в плечо.

— Ты сошел с ума, — прошептал Сибас, видя, как в родных глазах пляшет знакомое безумие.

— Брат, — повторил Удильщик, желая вразумить его, — пожалуйста.

Врач резко дёрнулся и кинулся в переулок, желая срезать путь и укрыться от преследования. Прогремел выстрел. Сибас покачнулся, выпустил Марию из рук и тяжело рухнул на землю. Чёрный Удильщик откинул оружие в сторону и подхватил дочь на руки. Девочка потеряла сознание: её голова запрокинулась, руки вяло повисли и болтались, словно верёвки. Изо рта торчал синюшный язык. Крупные жабры раскрылись и замерли.

— Провидец может увидеть лишь то, что касается его самого, — прохрипел, захлёбываясь кровью, младший Лаврак. — Но ты с самого начала знал это, не правда ли, брат?

Он закашлялся, выплюнул на мощеную улицу большое количество тёмной крови, и она забрызгала ботинки Удильщика.

— Я никогда не мог понять, почему ты сторонился меня, — по щеке Сибаса побежал ручеек одинокой слезы. Длинными пальцами мужчина вцепился в брючину старшего брата и поднял голову, чтобы заглянуть ему в глаза. — А ты всё это время просто не желал привязываться…

Лаврак-старший стиснул зубы и издал протяжный, болезненный стон. Ноги подогнулись, тело не слушалось.

— Прости меня, — сдавленно, срываясь на рёв, проговорил он и резко выдернул ткань из слабеющих пальцев младшего брата.

Койкан бросил последний взгляд на Сибаса: мысль постепенно гасла в его глазах, дыхание участилось и стало поверхностным — жизнь стремительно покидала тело. Прижав к груди дочь, мужчина со всех ног кинулся обратно домой, оставив главного врача окружной больницы умирать на холодной улице.

Чёрный Удильщик осторожно погрузил дочь в сосуд перелома, аккуратно придерживая затылок, чтобы девочка не ударилась головой. Мария сразу же пошла ко дну, где её тело недолго покачивалось в такт маленьким волнам. Койкан опустился на колени, прислонился к прозрачной стенке, наблюдая за ребенком, и в ожидании крепко ухватился за тонкие края. Веки Марии давно деформировались, и она перестал моргать. Глаза неподвижно уставились в пустоту и не выражали эмоций. Лаврак упёрся лбом в острую грань борта и, взревев, с силой прижался к нему. По прозрачным стенкам ёмкости побежала тонкая струйка алой крови. Она коснулась поверхности воды и, завиваясь, расплылась по ней причудливыми узорами. Удильщик захлёбывался горем: оно стиснуло его, утопило в своём холодном омуте, и мужчина мог только сдавленно выть, крепко сжимая зубы. Сибас был мёртв — Койкан собственными руками убил его. Застрелил родного брата. Удильщик крепче схватился за борта, и стекло врезалось в мягкую плоть ладоней. Вода окрасилась в розовый, делая Марию почти невидимой. Слова вырвались из бездны отчаяния, и Лаврак, задыхаясь, сбивчиво зашептал въевшиеся в память строки:

— О Святой Исток… заступник всех верующих, — мужчина открыл рот, порывисто выдохнул, и густая слюна, смешавшаяся с кровью, брызнула на подбородок. — Пред Тобою на коленях стою и умоляю: подари мне прощение и покаяние за поступки греховные и умыслы нечистые. Умоляю, подари Свое благословение, ибо каюсь я.

Ноздри девочки пощекотал манящий аромат, и она шевельнулась, приходя в сознание. Набрала в рот побольше тёплой жидкости и осторожно вынырнула со дна. Мария принюхалась и, раскрыв жабры, приблизилась к отцу. Ткнулась носом ему в лоб и с наслаждением слизала с кожи горячую, вкусную кровь. Она приятно обожгла холодный язык и глотку. Койкан потянулся к дочери, а она нежно обвила руками широкую шею и неразборчиво прошипела на ухо:

— Мы-шшш-ку…

Удильщик задрожал и крепче прижал Марию к себе. Затем медленно поднялся, безразлично глядя перед собой, вышел и не спеша отправился на второй этаж. Кровь, стекая со лба, застилала глаза, но мужчина не поднял руки, чтобы вытереть её. Дверь протяжно скрипнула, и Лаврак вошёл в тёмную, холодную спальню. Нащупал коробок, выудил спичку и дрожащими руками запалил фитиль стоящей на столе лампы.

Яркий огонек осветил аквариум: золотая щука плавала на поверхности, перевернувшись кверху брюхом. Её чешуя красиво поблескивала в свете пламени.

Лаврак минуту стоял неподвижно, разглядывая маленький трупик Анны. Тишина была такой громкой, что Койкан слышал её тонкий, протяжный звон. Звук проник прямо в голову, и толстое стекло разума с треском лопнуло, разлетевшись на тысячи осколков. Чёрный Удильщик рывком смёл аквариум со стола, и он разбился о стену, оставив на обоях мокрое, расплывающееся пятно. Щука с влажным чавканьем приземлилась на пол, и её пасть, полная острых зубов, распахнулась от удара о твёрдую поверхность. Койкан схватил стул и, выбив им окно, отбросил его в дальний конец комнаты. Сорвал с карниза взметнувшиеся от внезапного сквозняка занавески и яростно пнул стоящую рядом тумбу. Перевернул стол, взялся за изножье кровати и, взревев, повалил её на бок. Конструкция приземлилась аккурат на рыбью голову и размозжила её. Лаврак рухнул на колени. Из груди вырвался приглушенный клёкот, и Чёрный Удильщик, упираясь лбом в пол, впервые в жизни зарыдал, выпуская на свободу запертое до поры горе.

Глава 24

Исповедь

Марван распахнула глаза, облизнула горячие, пересохшие губы. В комнате было темно и тихо. Старший детектив попыталась сделать глубокий вздох, но не смогла: тупая боль прожгла обе лопатки. Жаркая, тугая, она уютно устроилась внутри и, разгребая уродливыми лапами ветвистую структуру сосудов, свила в их глубине себе удобное гнёздышко. Почувствовав, как лёгкие сжимаются и прилипают к спине, женщина тяжело закашляла. Хлюпающий звук вырвался изо рта, и Марван резко села в кровати. Теряя самообладание, схватилась за горло и сдавленно захрипела.

— Всё в порядке, милая, — Аркан нашел её лицо в темноте, прикоснулся к пылающим щекам холодными пальцами и вытер со лба испарину. — Я здесь.

Старший детектив снова влажно закашлялась, и инспектор тут же вскочил с кровати. Уверенным движением зажег фитиль прикроватной лампы, после чего скинул на пол мешающее одеяло и резко схватил Марван за подбородок, поворачивая её голову. Пошарил руками по горячей коже и со всех сторон оглядел тонкую белую шею. «Ничего», — с облегчённым вздохом подумал он и прижал женщину к груди.

— Я открою окно. Тебе необходим свежий воздух. — Аркан отстранился и с удивлением посмотрел на свои руки: они дрожали.

Инспектор крепко сжал кулаки, пряча их от глаз старшего детектива, но Марван всё равно заметила пробежавший по красивому лицу испуг. От этого стало так страшно, что захотелось провалиться в темноту прямо сейчас: мгновенно, без боли, умереть, как бродячей собаке, подальше от любопытных глаз. Хамс распахнул хлипкие створки, и они задребезжали, ударившись о внутренний откос. В комнату тотчас ворвался поток ледяного ветра. Издалека донеслись затихающие песенки уличных артистов. Люди галдели и смеялись, отмечая уходящий праздник погасшего солнца. Мужчина мысленно укорил себя за глупость: если бы он так долго не упивался ненавистью, то смог бы вырвать у смерти гораздо больше времени. «Это чувство, как паразит, мальчик мой, — слова Конгермана эхом отдались в голове. — Сейчас ты купаешься в его тёплых волнах, но вскоре злоба утянет на дно, утопит в коварном омуте, и тогда ты совершишь ошибки, которые будет очень сложно исправить».

Никогда раньше Марван не задумывалась о том, что в грудной клетке есть внутренние органы, но сейчас, чувствуя, как расправляются лёгкие, поняла, насколько короток и хрупок человеческий век. Вспомнился Карпун и день, когда старший детектив в последний раз видела его живым. Женщина вдруг поняла, что наставник силой сдерживал кашель, потому что не помнила, когда старик унимал влажные хрипы или першение.

— Чёртова Анна Групер! — выкрикнул Аркан, выходя из себя. — Провались оно всё к ханосу!

Мужчина схватил зажжённую лампу и удалился из комнаты. После чего старший детектив услышала, как он остервенело крутит диск телефонного аппарата, набирая чей-то номер. Марван сглотнула и, отдышавшись, встала с кровати. Пол приятно холодил ступни, и она ненадолго задержалась возле распахнутого настежь окна. Ветер потрепал чёрные вьющиеся волосы и, ласково скользнув по женским плечам, вылетел прочь.

— Прошу тебя, приезжай без неё, — голос инспектора стал мягким, но звучал взволнованно, — и посмотри сама.

Марван, тихо ступая в темноте, замерла возле двери и прислушалась к разговору. На том конце провода кто-то затараторил, и старший детектив подошла ближе, желая различить слова.

— У меня нет на это времени, мама, — Аркан посмотрел на свои пальцы и снова сжал руку в кулак, пытаясь унять дрожь. — Жду тебя утром. Адрес знаешь. Обязательно привези с собой то, что я просил.

Инспектор со звоном положил трубку на телефонный аппарат и потёр зашеек. После обернулся к Марван и спокойно произнёс:

— Моя мать работает в Департаменте, в отделе исследований — она ихтиолог. Анна Групер — её ближайшая подруга и выдающийся учёный нашего времени. Эта женщина единственная взялась изучать мутации и их влияние на организм. Я давно просил их приехать, чтобы они осмотрели тебя, но Групер срочно отбыла в командировку и мать не успела повидаться с ней до отъезда, чтобы передать мою просьбу. — Хамс покачал головой и опустился на диван. — Её корабль должен был пришвартоваться несколько дней назад, но…

На старшего детектива нахлынула волна детских воспоминаний. Перед глазами поплыли тошнотворные картинки из прошлого: отец, лежащий на полу, кричащая мать и грузное тело пирата, безвольно качнувшееся от её пинка. Запах свежей крови, пота и мочи ударил в нос, и Марван сдавленно кашлянула. Инспектор закрыл глаза, тяжело вздохнул. Женщина подошла к нему вплотную, и Аркан прижался головой к её горячему животу.

— Не могу позволить себе потерять тебя, — еле слышно прошептал он. — Если бы я только мог изменить прошлое…

Старший детектив присела, чтобы встретиться взглядом с инспектором:

— В этот раз мы поздно нашли друг друга, — она слегка улыбнулась, разглядывая тёмные крапинки в зелёных глазах, — но это не значит, что в следующей жизни мы не встретимся вновь.

Хамс осторожно провёл пальцами по серой чешуе возле глаза любимой и, поджав губы, подытожил:

— Мне нравится, что ты веришь в красивые сказки. Это подтверждает благолепие твоей души. — Его взгляд неожиданно посуровел и ожесточился: — Но военный опыт подсказывает, что чудеса являются всего лишь следствием верно принятых решений.

Марван не стала отвечать. Она понимала, что, в силу характера и возраста, Аркан упускает вещи, свидетельствующие о наличии высшего промысла, и его прагматичный ум, скорее всего, так и останется глух к его зову. В голове мелькнула мысль, и она тут же озвучила её:

— А как ты нашел меня? — старший детектив поднялась, села рядом и закинула ноги Аркану на колени. Глаза инспектора забегали, и женщина поняла, что задела важную для него тему.

— Не я, — мужчина вспомнил момент, когда впервые увидел снимок Марван в газете. — Конгерман показал статью, в которой говорилось о смерти Карпуна. Сначала я едва пробежался глазами по тексту… но что-то заставило внимательнее присмотреться к маленькой чёрно-белой фотографии, притулившейся в самом конце страницы. — Инспектор замолчал, подбирая слова, и, решив не раскрывать подробностей, коротко добавил: — Я сразу узнал тебя, Марван.

Против воли в голову устремилось позорное видение, за которое инспектору стало стыдно. Он вспомнил, как вырвал из рук управляющего «Вестник Пучины» и мгновение рассматривал размытое лицо женщины, которая была повинна в смерти его боевых товарищей. Она стояла напротив высокой надгробной плиты, облачённая в простое чёрное платье. Звуки пропали, превратившись в нескончаемый поток тонкого, постылого звона. Что-то всколыхнулось внутри, сильно дёрнулось, пытаясь вырваться наружу. Контр-адмирал содрогнулся от внезапного толчка. Сильный, нежданный, он был похож на удар под дых. Голова закружилась. Ладони вспотели. Аркан попятился, налетел спиной на шкаф, и его створки гулко клацнули.

— Что с тобой, мальчик мой? — взволнованно произнёс Конгерман, неуклюже пытаясь вылезти из-за рабочего стола.

Контр-адмирал, не понимая, что происходит, попытался ухватиться за ручку деревянной двери, но промахнулся и грузно свалился на пол, больно хлестнув себе по лицу газетными страницами. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя и подобрать с половиц осколки своего вдребезги разбитого достоинства. Конгерман протянул ему толстую руку, увитую золотыми кольцами, но контр-адмирал проигнорировал жест помощи и, пытаясь унять головокружение, пошатываясь, встал самостоятельно.

— Это она! Та девушка из видений! — Аркан указал на маленький квадратик изображения и с хрустом смял страницу. — Я убью её.

Управляющий отошёл на несколько шагов, внимательно оглядел разъярённого воспитанника и, лукаво прищурившись, полюбопытствовал:

— И что же ты собираешься делать?

Контр-адмирал крепче сжал в кулаке бумажный лист и сквозь зубы ответил:

— Я непременно что-нибудь придумаю.

Аркан повернул голову и посмотрел на заспанную женщину. В её глазах пылал яркий огонёк нежности, кротости, любви и уважения. Инспектор коснулся миниатюрных стоп и размял их. Затем ласково провёл руками по лодыжке, поднялся выше и остановился на внутренней стороне бедра. Кожа Марван была белоснежной, горячей и бархатистой.

— Я отдал бы свою жизнь ради твоей, — внезапно признался Хамс. Жилка на виске затрепетала, и мужчина отвернулся, пряча эмоции. Ненависть к себе уселась в дальнем углу комнаты, помахала инспектору из темноты рукой и обвинительно зашипела, имитируя голоса товарищей:

— Преда-а-ате-е-ель…

Инспектор медленно поднялся с дивана, стараясь не встречаться взглядом со старшим детективом, и начал разводить в камине огонь: открыл кованую решетку, взял из маленькой дровницы пару крупных поленьев и аккуратно уложил их домиком возле дальней стенки.

— Всё сложилось правильно, — чуть слышно проговорила Марван, разглядывая широкую спину и сильные руки инспектора. — Истине плевать на сомнения. Она существует, даже когда ты не веришь в неё.

Аркан промолчал и, скрутив в трубочку страницы «Таинственного стражника», на которых был изображен Илиоф Лакриян, просунул листы в широкую щель между дровами. Чиркнул спичкой и зажёг пламя. Костер, разгораясь, затрещал, и в гостиной сразу стало светлее.

— Ты ошибаешься, Марван, — Хамс развернулся и окинул взглядом комнату, выискивая призрак своей совести. — Истина никогда не бывает правильной. Она субъективна, изменчива и имеет множество личин. И если для тебя крайне важна любовь, то для кого-то в той же степени дорога крепкая дружба. — Он выпрямился и посмотрел старшему детективу в глаза: — Нет верных решений. Есть только наш выбор.

Марван отвернулась, не выдержав тяжелого взгляда. Потупилась и негромко спросила:

— Думаешь, я не понимаю, что ты имеешь в виду? — Она ненадолго замолкла и, набравшись смелости, закончила: — В том, что они погибли, нет моей вины.

Аркан сорвался с места, подлетел к ней и хотел было схватить её за руку, но вовремя опомнился, остановился и, попятившись, отошел далеко назад. Марван встала, метнула на инспектора взгляд, полный сожаления, и медленно двинулась в его сторону.

— До некоторых пор я готова терпеть твою грубость, просто потому что понимаю, насколько тяжело терять близких. — Она подошла к Аркану вплотную и положила горячую ладонь ему на грудь. Мужчина нежно сжал тонкие пальцы, опустил голову и замер. — Но если ты не сможешь простить себя сейчас, то после моей смерти тебя ждет настоящий ад: извинения просить будет уже не у кого, и тогда чувство вины полноправно завладеет твоей душой. В конечном итоге человек, который мне дорог, превратится в жестокое чудовище.

Инспектор опешил, не зная, что ответить. Только сейчас он понял, что до этого момента никогда не встречал по-настоящему умных женщин. Мужчина посмотрел детективу в глаза и мысленно проклял себя за то, что теперь в их красивой лазури поселилось серое облачко страха. Аркан крепко обнял Марван, обхватив хрупкую спину сильными руками, и, словно переживая, что кто-нибудь может услышать его слова, шепнул на ухо:

— Выходи за меня, Катран.

Сердце пустилось вскачь. Женщина дёрнулась от неожиданности, но инспектор и не думал выпускать её из рук. Детектив поняла, что горит. По шее, поднимаясь к щекам, пополз румянец: она чувствовала, как расплываются по коже рваные алые пятна. На секунду Марван усомнилась, что Аркан Хамс в самом деле произнес эту фразу, и, запинаясь, уточнила:

— Что?

Мужчина отстранился, взял любимую за плечи, нахмурился и, плохо скрывая улыбку, спросил:

— Ты издеваешься надо мной, Марван? — Он не смог сдержаться и широко улыбнулся, разглядывая румяные разводы смущения на женских щеках. — Хочешь, чтобы я попросил?

От волнения старший детектив не смогла вымолвить ни слова, но Хамс истолковал её молчание по-своему.

— Хорошо, — Аркан нервно сглотнул и попытался принять уверенный вид: — Марван Катран, — женщина улыбнулась, видя, как трудно инспектору смотреть ей в глаза, — ты станешь моей женой?

Усмешка сошла с красивого лица: старший детектив вдруг поняла, что всё происходит на самом деле. По-настоящему. Без шуток. Прямо здесь и сейчас. Мужчина сразу заметил произошедшую перемену и заметно напрягся в ожидании ответа.

— Я согласна, — Марван наклонила голову и ласково улыбнулась. — Хамс — красивая фамилия.

Инспектор запустил руку в густые чёрные волосы и в исступлении осыпал невесту поцелуями; медленно, с вожделением чуть прикусил нижнюю губу, после прильнул к шее и, оттянув тонкую бретельку ночной сорочки, спустился к ключице и ниже — к плечам. Женщина возбужденно выдохнула и выгнулась, тая в любимых руках. Аркан осознал, что ни разу не был так счастлив, как в это мгновение. Впервые захотелось запомнить каждую деталь: он отстранился и с наслаждением посмотрел на будущую жену.

— Как только я увидел тебя в толпе, — мужчина вспомнил день, когда на округ было совершено нападение, — то сразу понял, что обречён. Осознал, что ни в коем случае не смогу причинить тебе вред и сделаю всё, чтобы защитить от любой угрозы.

Аркан взял Марван за руку, провёл по нежной коже пальцами и, сдвинув тёмные брови, признался:

— А впервые коснувшись твоей ладони, я прозрел окончательно, — инспектор моргнул, припоминая неожиданно нахлынувшие чувства. — Можно сколько угодно убегать от правды, но она останется неизменной: я безнадежно влюблён в незнакомку, являющуюся ко мне в видениях.

Женщина хотела задать вопрос, но Хамс не дал ей высказаться:

— Нет, позволь мне договорить. Такое можно отважиться произнести лишь единожды. Наверное, ты уже заметила, что откровения даются мне особенно тяжело. — Старший детектив, соглашаясь, кивнула, и инспектор продолжил: — Поначалу я был вынужден действовать осторожно: старший детектив Катран в жизни оказалась не такой покладистой, как показывали пророчества. Каждый раз, приближаясь, мне приходилось прикладывать колоссальные усилия, для того чтобы скрыть… свои чувства. Мерлуза сразу заметил странности в моём поведении и пару раз устроил настоящий допрос, пытаясь прознать о моих планах. И, признаться, той ночью, на корабле, я был близок к тому, чтобы выложить ему правду. — Аркан нервно закусил нижнюю губу. — Стыдно говорить об этом, но несколько ночей подряд я не смыкал глаз, представляя, что будет, если ты никогда не обратишь на меня внимания. Злился, ревновал, но не мог оставить тебя одну, беспокоясь, что с тобой случится беда.

Марван озарила догадка, и она заливисто захохотала:

— Ты явился ко мне домой глубокой ночью не для того, чтобы искать зацепки? — она закашлялась, заправила волосы за уши и, успокоившись, договорила: — Проверял, нет ли в моей постели мужчины, не так ли?

Инспектор стыдливо отвел взгляд, и детектив не смогла сдержаться: обвила руками его шею и, прижавшись к жениху всем телом, созналась:

— Как только Аркан Хамс заслонил меня от летящих коктейлей «рыба-молот», я поняла, что он займет одно из самых важных мест в моей жизни. И в конечном итоге не ошиблась.

Глава 25

Жабры

Гостиную наполнял громкий ритмичный перестук: Марван, нервничая, отбивала каблуком сапога по деревянному полу. Звук, словно бешеный зверь, метался, отскакивая от стен и мебели, пытаясь найти выход из образовавшейся западни. Детектив уселась на уголке белоснежного диванчика и, прислушиваясь к звукам, доносящимся с улицы, постоянно поглядывала на входную дверь. Аркан вальяжно развалился рядом и держал в руках раскрытую книгу, силясь уловить суть написанного в ней. В четвертый раз перечитав одно и то же предложение, он сдался: закрыл увесистый томик и отложил его в сторону. Книга цепляла взгляд: ярко-красная твердая обложка выделялась на фоне белоснежной бархатной обивки, страницы внутри были хрустящими, а срез украшал незатейливый рисунок в виде двух скрещенных ружей. Крупные буквы, покрытые золотым тиснением, переливались, ловя косое отражение языков бушующего в камине пламени. Убористые, ровные, они складывались в название «Офицер: подчинение силой, хитростью и законом».

Инспектор позвал старшего детектива по имени, но она настолько погрузилась в свои мысли, что не обратила внимания на оклик.

— Марван! — Хамс повысил голос, и женщина повернулась в его сторону. — Хватит понапрасну переживать. Это обычный врачебный осмотр: тебя не уложат на операционный стол и не заставят испытывать какой-либо неловкости.

Она отмахнулась от слов инспектора, давая понять, что этот аспект беспокоит её меньше всего.

— Тогда я не понимаю, — Аркан пожал плечами и подсел ближе. — В чем дело?

Марван без утайки поделилась с любимым одолевавшими её опасениями:

— А вдруг я ей не понравлюсь?

Инспектор слегка улыбнулся и опустил голову, не желая смущать старшего детектива своей реакцией.

— Это не смешно, — женщина цокнула языком, отвернулась и всмотрелась в маленькое боковое окошко. На улице по-прежнему было темно и тихо. Блеклый диск луны стал чуть ярче и, несмело выкатившись из-за свинцовых туч, блеснул во мраке, пропуская сквозь пелену тяжёлых облаков молочно-белые лучи. Свет проник в гостиную и разлился по деревянному полу маленьким прямоугольником. Послышался шум мотора, и Аркан встал:

— Она будет в восторге. — Он расправил на рукавах рубашки несуществующие складки и направился к выходу. — Вот увидишь.

Хамс отпер замок и распахнул дверь. В следующую секунду к дому подъехала чёрная машина, напоминающая несуразного жука: большой, чуть продолговатый кузов, маленькие ветровые окна, совсем не соответствующие габаритам автомобиля, узкий, заостренный кверху капот и огромные круглые фары, из которых лился тёплый жёлтый свет. Сияние рассекло сумрак, и отлипшая от дороги пыль весело заплясала в нём. Двигатель еще недолго работал, нарушая тишину улицы, а затем заглох. Марван приложила все силы, чтобы унять волнение, и поднялась с места. Дверцы, щёлкнув, открылись, и из машины вышли двое. В темноте можно было различить лишь плотные приземистые силуэты. Хамс нахмурился, но, вглядевшись в лица подошедших людей, расплылся в довольной улыбке.

— Вы приехали! — Аркан протянул руку, здороваясь с немолодой женщиной в круглых очках с толстыми линзами. — Я слышал, корабль экспедиции задержался на несколько дней. Надеюсь, не случилось ничего страшного?

Анна Групер крепко сжала его пальцы и, подмигнув инспектору, защебетала:

— Нет-нет, просто капитан судна оказался на редкость суеверным и отказывался плыть дальше, ссылаясь на дурные предчувствия, — ихтиолог заглянула за спину инспектора и широко улыбнулась. — Как знать, может, он оказался прав, ведь в конечном итоге ничего серьёзного не произошло.

Групер бесцеремонно отодвинула Хамса от дверей и засеменила внутрь.

— Непривычно видеть тебя без усов, — родной голос проник в самое сердце, и Аркан понял, что всё это время страшно скучал по матери. Знакомые интонации сотворили настоящую магию: подарили покой, уверенность и надежду.

— Здравствуй, мама, — мужчина ласково обнял её и долго не отпускал. — Как же я рад тебя видеть!

Женщина похлопала сына по спине и пошутила:

— Становишься слезливым, прямо как бабушка. — Она попыталась вывернуться и засмеялась. — Провинция хорошо влияет на тебя, сын. Твоего отца тоже следует отправить сюда на пару недель.

Они захохотали. Марван почувствовала лёгкий укол зависти и, устыдившись, мысленно отчитала себя. Хамс забрал у женщины дорожную сумку и потряс ею в воздухе.

— Документы? — он выразительно выгнул бровь. — Всё остальное?

Мать заулыбалась и коротко кивнула. Хамс проводил её в дом и высунулся на улицу. Осмотрелся по сторонам и только после этого закрыл дверь, провернув ключ на два оборота.

В просторной комнате повисла тишина. Старший детектив разглядывала гостей, а они, любуясь, изучали её в ответ. Аркан откашлялся и нарушил неловкую паузу:

— Мама, госпожа Групер, познакомьтесь — это Марван Катран. — Мужчина посмотрел на визитерш в упор и уточнил: — Моя невеста.

— Ха! — Анна громко хлопнула себя по бедру и, сморщившись, посмотрела на подругу. Та довольно ухмыльнулась, подняла брови и, протянув ладонь, требовательно пошевелила пальцами. Ихтиолог вытащила из лаковой поясной сумочки несколько сверкающих монет и вложила их в протянутую руку. Аркан закатил глаза. Марван, не удержавшись, заразительно засмеялась.

— Меня зовут Далатия[1] Хамс, — женщина подошла к старшему детективу и, тепло улыбнувшись, по-матерински поправила ворот её рубашки. — Словами не передать, как я рада, что ты станешь частью нашей семьи!

— Просто невероятно! — Катран округлила глаза и вопросительно уставилась на жениха. Хамс пожал плечами и, еле сдерживая улыбку, сказал:

— Я же говорил — переживать не за что.

Далатия и Марван долго не могли оторвать взгляд друг от друга. Мать рассматривала густые чёрные волосы и красивое лицо невестки, а детектив с изумлением изучала уже знакомые и такие любимые черты: прямой нос, красивые выразительные губы и глаза глубокого болотного оттенка. Марван вдруг захотелось обнять будущую свекровь. Желание еще не успело оформиться до конца, а детектив уже прижалась к женщине и осторожно обвила руками её пухлые плечи. Далатия опешила, но в следующую секунду крепко стиснула невестку и похлопала рукой по её спине.

— Я так много времени провела среди грубых анчоусов, дорогая, — госпожа Хамс отстранилась и, счастливо улыбаясь, отступила на шаг, — что почти позабыла о том, как щедро на чувства наше семейство. Спасибо, что напомнила мне об этом.

— Я знаю этого молодого человека! — Анна Групер подошла погреться у огня, и её внимание привлекла фоторамка, стоящая на каминной полке. Учёная указала пальцем на черно-белое изображение, метя в конкретное место: — У него была необычная мутация полукружных каналов: бедняга не мог как следует сделать шаг. Имя этого офицера так красиво звучало… — вспоминая, она несколько раз щелкнула пальцами. — Кажется, Астацид. Как теперь у него дела?

Аркан поджал губы, шумно выдохнул и, разделяя каждую букву, произнёс:

— Он погиб.

Ихтиолог растерялась, не зная, как реагировать. И, сглаживая неловкость, затараторила:

— Ох, как жаль! Такой подающий надежды был господин: привлекательный, обходительный… — Анна затихла и со вздохом добавила: — Упокой Сомы его душу.

Присутствующие замолчали. Групер поправила громоздкие очки, почесала голову и, кинув взгляд на старшего детектива, прямо и бестактно спросила:

— Как давно у вас появилось окантовочное кольцо возле глаза?

Вопрос был настолько неожиданным, что Марван поначалу смутилась. Присела на краешек дивана и взглянула на жениха, ища у него поддержки. Хамс кивнул.

— Оно появилось после того, как я чуть не утонула в местной заводи, — старший детектив скривилась, вспоминая отвратительное жжение в легких. — Если бы Аркан не спас меня, я была бы мертва.

Ихтиолог бросила в сторону Далатии многозначительный взгляд, поискала в своей маленькой сумочке необходимые инструменты и, покрутив в воздухе увесистым металлическим цилиндром, проговорила:

— Вы позволите вас осмотреть? — Анна медленно приблизилась к детективу, попутно щелкнув рычажком переключателя. Толстая линза инструмента вспыхнула насыщенным голубым светом. — Не пугайтесь, дорогуша, это простой врачебный фонарик. Он поможет нам увидеть некоторые недоступные глазу элементы. — Групер оголила ряд маленьких ровных зубов. — Разумеется, если таковые имеются.

— Что мне нужно делать? — Марван нервно заерзала на месте.

— О, абсолютно ничего! — ихтиолог откинула чёрные волосы детектива за спину. — Сидите, как сейчас, детка.

Аркан встал рядом с учёной, желая контролировать процесс обследования. Групер хитро подмигнула мужчине и поспешила его успокоить:

— Не переживай, мальчик мой. — Ихтиолог обернулась через плечо и, расплываясь в улыбке, посмотрела на Далатию, а затем перевела взгляд обратно на её сына. — Я не собираюсь красть твоё сокровище — лишь минуту-другую подержу в руках и верну в сохранности.

На лице инспектора не отразилось ни одной эмоции, он не дрогнул и остался стоять на месте, сверля взглядом странный инструмент. Анна легко коснулась подбородка Марван и, немного приподняв ей голову, приложила к шее фонарь, вдавив его объёмное основание в изящную ложбинку ключицы. Инспектор задержал дыхание, жилка около его виска непроизвольно дернулась.

Старший детектив сглотнула и, не зная, куда деть руки, сплела их в замок. Казалось, яркий луч проник прямо под кожу и осветил её изнутри.

— А Аспер Катран случайно не был тебе родственником? — Групер направила луч вверх и нахмурилась. Карие глаза за толстыми линзами массивных очков живо забегали. — Выдающийся был ихтиолог. Жаль, я не успела познакомиться с ним лично.

— Это мой отец, — без обиняков ответила детектив.

Анна кинула на Марван быстрый взгляд и резко подалась вперед, к чему-то присматриваясь. Аркан наклонился, пытаясь понять, что происходит. Раздался треск: ихтиолог сдвинула рычажок до конца, и голубое свечение стало ярче. В его въедливых лучах проступило пять толстых неровных полос. Они двигались под кожей, словно паразиты, готовые вылупиться из своих мерзких яиц, и немного приоткрывались, когда старший детектив вдыхала воздух.

«Жабры» — страшная догадка червём проникла в мозг и втиснулась в мысли. Хамс выпрямился. Мужчину как будто ударили по затылку: в глазах потемнело, и он переступил с ноги на ногу, чтобы удержать равновесие. Далатия с болью взглянула на сына: он потерянно моргал и храбрился, пытаясь принять серьёзный вид. От глаз матери не укрылось, что он подавлен и убит горем. За все двадцать восемь лет женщина не видела Аркана таким растерянным и таким несчастным, как сейчас. Материнская душа сжалась, и боль, разливаясь по телу, обожгла каждую клеточку. Видя, как сын медленно опускается на диван и закрывает глаза ладонью, госпожа Хамс поняла: после смерти Марван её обожаемый единственный сын больше никогда не женится, не влюбится, не произведет на свет потомства. Далатия знала по личному опыту: такая любовь рождается лишь раз, а всё, что происходит после, представляет собой лишь бледную тень первых чувств. Анна Групер выключила прибор, обернулась к подруге и отрицательно покачала головой. По щеке матери скатилась слеза. Прозрачная, маленькая, полная горя, она полетела вниз и, разбившись о холодный деревянный пол, разлетелась в разные стороны. Марван начала озираться по сторонам, желая понять природу образовавшейся тишины. По очереди рассмотрела лицо каждого присутствующего и провела рукой по шее.

— Что там? — приободренно поинтересовалась детектив, изо всех сил стараясь не поддаваться панике. Ей не ответили. Марван поняла, что произошло нечто серьёзное, и умолкла.

— Что можно сделать? — хрипло спросил Аркан, отнимая руку от лица.

Ихтиолог заметила, что в глазу Хамса лопнул капилляр: красное пятно расплылось возле зелёной радужки. Групер вытащила из внутреннего кармана пальто пластинку с таблетками и, вынув одну, протянула мужчине:

— Положи под язык, у тебя давление скакнуло.

Инспектор послушно выполнил указание и вопросительно воззрился на учёную, всё еще ожидая, когда та озвучит ответ. Анна начала издалека:

— Окантовочное кольцо чешуи — редкий вид начальной мутации. — Ихтиолог глянула на влюбленных и помолчала, подбирая слова. — Сама по себе она является лишь следствием более крупного процесса. Многие врачи ошибочно полагают, что мутация совершенно безобидна, но на самом деле это не так. — Она перевела взгляд на Далатию, которая стояла в стороне, вытирая с покрасневших щек слёзы. — В действительности это изменение является мощным катализатором.

— Можно попросить вас изъясняться понятнее, пожалуйста? — хмурясь, произнесла Марван. — Я ничего не понимаю.

Анна кивнула и пояснила:

— Если говорить простым языком, то если бы ты, дорогая моя, не хлебнула лишней воды в заводи, то окантовочного кольца сейчас могло бы не быть вовсе. Несчастный случай дал толчок, и мутация, почувствовав тонкую грань смерти, моментально проявилась. Это — отправная точка начавшихся изменений. — Анна тяжело вздохнула и вздрогнула: Аркан резко встал, подошёл к окну и схватился за откос. — Кольцо ускоряет рост новообразований и отнимает у владельца самое главное: время и жизнь, — закончила она.

Далатия села рядом с ошарашенной невесткой и сжала её горячие пальцы.

— Переезжайте в наш загородный дом, — предложила мать, обнимая Марван за плечи. — Там нет сырости, плесени, очень чисто, свежо и есть электричество. Поживёте вместе, в уединении… какое-то время.

— Мама, перестань! — Хамс развернулся и, не находя себе места, принялся мерить комнату шагами. — Неужели нет никакого способа замедлить эту чертову мутацию?

Мужчина вынул из дровницы крепкое полено и неаккуратно кинул его в камин. Искры взметнулись вверх и, мелькнув, улетели к потолку.

— Я могу договориться с домом прощания… — Далатия не успела закончить фразу, потому что сын что есть мочи гаркнул в ответ:

— Она не умрёт! Я не допущу этого!

Аркан пнул рядом стоящий комод, и старинные часы на его полке подпрыгнули, издав при этом металлический звон. Инспектор взбесился и отшвырнул их в сторону. Громко клацнув, они ударились о стену, прочертив на обоях белую ухабистую царапину. Приземлившись на пол, механизм разлетелся по комнате: круглое стекло циферблата разбилось вдребезги, одинокая шестеренка вылетела из железного нутра и укатилась в дальний угол. Стрелки безжизненно повисли, а боковые части сложились домиком.

— Мне не хватает времени! — рявкнул Хамс, выходя из себя.

Далатия и Анна застыли, узнавая в мужчине знакомые черты характера его отца: мать вжалась в спинку мягкого дивана, а ихтиолог, сделав несколько шагов в сторону, спряталась за массивным подлокотником. Марван же встала и подошла к Аркану вплотную. Мужчина часто и тяжело дышал. Детектив прильнула к нему и, обвив руками широкие плечи, прошептала:

— Прошу, давай не будем растрачивать оставшиеся мгновения.

Хамс прижал любимую к себе. Спрятал лицо в чёрных вьющихся волосах и уткнулся носом в хрупкое плечо детектива.

— Это моя вина, — слова звучали глухо, бесцветно, горестно. — Если бы я не упал, ты бы не прыгнула следом и сейчас была бы здорова. — Хамс еще сильнее сжал Марван, и она почувствовала, что ей не хватает воздуха. — Не нужно было искать тебя. Никогда.

Фраза больно хлестнула старшего детектива по щекам, и на глаза её навернулись слёзы. Горячие, неудержимые, они полились из глаз и, собираясь в углублении над верхней губой, катились дальше по подбородку и шее. Женщина всхлипнула и предприняла попытку вывернуться из объятий, чтобы вдохнуть, но инспектор не обращал на её потуги никакого внимания. Он взревел, как сумасшедший, и его голос эхом разнёсся по дому:

— Я хочу всё исправить!

На помощь невестке пришла Далатия. Она с силой разомкнула руки сына и забрала у него Марван. Аркан остался стоять: его руки безвольно повисли вдоль туловища, он смотрел перед собой. В зелёных глазах зияла зловещая пустота, а плотно сжатые губы побелели.

Внезапно послышался стук в дверь. Госпожа Хамс испуганно посмотрела на Анну. Та осторожно присела и, заглянув в боковое окно, подтверждающе качнула головой. Стук повторился, стал более настойчивым. Затем по двери замолотили с такой силой, что тонкие стёкла задребезжали и заходили ходуном, отставая от рамы.

— Я видел твои окуляры, Групер! — пробасил кто-то. — Открывайте! Я вам покажу, как делать из меня дурака!

Присутствующие не тронулись со своих мест и застыли в надежде, что человек, стоящий на улице, просто исчезнет, как по волшебству. Аркан дёрнулся и тряхнул головой, выходя из оцепенения. Гостиную наполнил раскатистый звон разбиваемого стекла, и в неровном проеме показалась массивная ручища. Она, словно хищное щупальце, рыскала по сторонам, желая отыскать спрятавшуюся добычу. Наконец, нащупав торчащие в замке ключи, человек дважды провернул их, пинком открыл дверь и влетел в комнату. Инспектор поднял голову и узнал своего отца: крылья его носа раздувались, в серых глазах плясала ярость. Мужчина имел небольшой рост, но смотрелся статно. Казалось, безумец сошёл со страниц женского романа: он был красив, коротко острижен, и ёжик его тёмных, почти чёрных волос блестел от пота. Широкие скулы ходили ходуном, массивные плечи вздымались, и весь он излучал физически ощутимую опасность. Далатия тут же спрятала Марван себе за спину и потупилась, избегая встретиться с мужем взглядом. Тот снял дорогое пальто, отороченное мехом, и бросил его прямо на пол. Закатал рукава шёлковой рубашки и, тяжело ступая, подошёл к сыну.

— Я ничего не сказал, когда ты внезапно бросил службу, — отец схватил Аркана за подбородок и грубо встряхнул его голову, — но после ты решил уехать в эту богом забытую деревню и пустить насмарку всё, что я вложил в тебя! Ты превратил вице-адмирала Гидеона Хамса в посмешище! Офицеры в Департаменте, не стесняясь, потешаются надо мной, и всё из-за тебя, щенок!

Аркан вцепился в запястье отца и, силясь оторвать его руку от своего лица, глухо рыкнул.

— Гидеон, пожалуйста, — подала голос Далатия, — отпусти сына. Ему сейчас и без того тяжело.

Отец притворно изумился и, крепче сжав челюсть Аркана, повернулся к жене:

— Молчать! — Он одним движением оттолкнул сына в сторону. Тот пошатнулся, но устоял. — Думала, я хоть на секунду поверил, что в такую темень ты отправилась в гости к сестре? Не могла придумать ложь правдоподобнее? Ты же терпеть её не можешь, дура!

Вице-адмирал заглянул за спину жены и увидел испуганную Марван. Мужчина жестко усадил супругу на диван и изучающе оглядел старшего детектива, задержавшись на серой чешуе, обрамляющей глаз. Хамс стремительно вклинился в узкое пространство между невестой и отцом. Гидеон непонимающе свёл чёрные брови к переносице, а затем, ошарашенный догадкой, выпучил глаза:

— Только не говори, что ты устроил всё это из-за бабы!

— Отойди. — Аркан сжал руку в кулак и занес её для удара, демонстрируя серьезность своих намерений.

Отец рассмеялся, не сводя с Марван пристального взгляда. Старший детектив съежилась, прячась за спиной жениха, и, кажется, на миг даже перестала дышать.

— Не может быть, — Хамс-старший сделал вид, что отходит назад. — Чёрт возьми, это правда!

Аркан отвлекся: посмотрел на невесту через плечо, а после — на мать, которая приземлилась на мягкие подушки дивана. И в этот момент Гидеон замахнулся и со всей силы ударил сына в челюсть. Неприятно хрустнуло, рот стал наполняться тёплой кровью, и Аркан, недолго думая, выплюнул её прямо отцу в лицо. Тот от неожиданности моргнул и попятился, и тогда инспектор сбил его с ног, с силой пнув в грудь. Гидеон повалился на пол и ударился затылком о холодные доски пола. Хамс забрался сверху и обездвижил его, надавив коленями на предплечья. Подбородок инспектора был перепачкан бордовыми пятнами. Аркан нарочно разомкнул челюсти и по-звериному оскалился. Кровь вытекала изо рта, и крупные капли приземлялись прямо на лицо поверженного человека в чёрной рубашке.

— И что теперь, сопляк? — зло рассмеялся отец, слизывая с губ солёные, еще тёплые брызги. Он не предпринимал попыток освободиться из захвата. — Убьешь меня?

С дивана донеслись надрывные всхлипы матери, и Аркан, выругавшись, встал и вытер лицо рукавом рубашки. Алые сгустки размазались по щеке и, впитываясь в белоснежную ткань, стали расплываться на ней рваной бахромой.

Гидеон ощерился и, рывком поднявшись с пола, указал пальцем на дверь. Обращаясь к Далатии, зашипел сквозь зубы:

— В машину, быстро! — Вице-адмирал перевел взгляд на ихтиолога: — Тебя, очкастая, тоже касается!

Он проводил удаляющихся женщин взглядом и, перехватив косой взор Групер, рявкнул:

— С пособниками порой обходятся хуже, чем с зачинщиками. Запомни это раз и навсегда, щучье ты отродье!

Групер поторопилась к выходу и едва уловимо кивнула, прощаясь с инспектором и детективом.

— Как тебя зовут? — спросил Гидеон, обращаясь к пораженной женщине, которая пряталась за спиной Аркана.

— Как ты смеешь задавать вопросы после того, что устроил? — гаркнул инспектор, делая шаг вперед.

— Как тебя зовут? — отец проигнорировал слова Хамса-младшего и повторил вопрос, по-прежнему буравя взглядом его спутницу.

— Марван Катран, — коротко ответила старший детектив. Голос дрогнул и сорвался на высоких нотах.

Вице-адмирал довольно усмехнулся, провел рукой по ёжику волос, расстегнул верхние пуговицы рубашки и посмотрел Аркану в глаза.

— Катран, значит, — он порывисто вздохнул. — Решил в полной мере повторить ошибки своего отца?

— Закрой рот! — инспектор схватил Гидеона за ворот рубашки, но тот сразу же нанёс косой удар по рёбрам. Сын дрогнул и сдавленно застонал. Рывком потянул отца на себя. Ткань треснула, и небольшой чёрный лоскут остался висеть у Аркана в руках.

Отец несколько раз больно ткнул сына пальцем в грудь и произнёс:

— Когда течка пройдет, а сука, за которой ты волочишься сдохнет, я буду ждать тебя в Департаменте. Если откажешься нести службу, я сделаю так, что Роман Гвоздарь подведёт тебя под трибунал, и решением суда ты понесешь самое суровое наказание — смерть.

Аркан встрепенулся и подался вперёд, но Марван остановила его, ухватив за локоть. Гидеон развернулся и, чеканя каждый шаг, вышел из дома вон, громко хлопнув дверью.

Некоторое время пара стояла молча. После чего инспектор подошел к синей дорожной сумке, которую привезла с собой Далатия, присел возле неё на корточки и со свистом расстегнул молнию. Среди тёплой одежды, шарфов, вязаных свитеров, пестрых носков и перчаток лежало три небольших удостоверения в твёрдых красных обложках и крохотная чёрная бархатная коробочка. Аркан взял футляр, поднялся и подошёл к старшему детективу. Не говоря ни слова, мужчина открыл его, извлек из воздушного углубления красивое золотое кольцо и, подхватив руку Марван, надел украшение на её безымянный палец. Невеста с интересом осмотрела необычный, искусно выполненный вензель, который находился на ободке: две сплетенные меж собой акулы. Их хвосты были подняты кверху, а плавники раскинуты в стороны.

Детектив встретилась взглядом с Арканом и протянула руку к его лицу. Осторожно провела пальцами по взбухшей от удара щеке и вытерла свернувшуюся каплю крови из уголка его губ.

— Это фамильная драгоценность, — Хамс перехватил руку любимой и нежно поцеловал тыльную сторону её ладони, оставив на ней кровавый след. — Кольцо передается по материнской линии уже много веков. Теперь оно твоё.

На глаза навернулись слёзы. Голос сел, и старший детектив прошептала:

— Я люблю тебя.

Инспектор смахнул с её щеки мокрую дорожку и ответил:

— Я тоже люблю тебя, родная.

[1] Далатия или черная акула—вид акул из отряда катранообразных. В мире, где живут герои, видовая принадлежность играет важную роль: потомство от родственных видов более устойчиво к мутациям, а срок их жизни значительно больше.

Глава 26

Надежда на лучший исход

Хек стоял на пристани и всматривался в чёрную линию горизонта. Море тревожно вздымалось и, пенясь, выплевывало на причал холодную тёмную воду. Ботинки детектива насквозь промокли, брюки плотно облепили худые ноги. Громада волн грохотала и с шипением разбивалась о борта входившего в узкую гавань корабля. Большой, старый, словно видавший виды кашалот, он величаво рассекал морскую гладь и, казалось, совершенно не боялся сесть на мель. От высокой мачты к бортам было протянуто множество лоснящихся веревок, на которых болталось большое количество газовых фонариков. Горючее заканчивалось, и прежде яркий, насыщенный свет постепенно гас, погружая судно в кромешную темноту. Чёрные паруса гулко шуршали и хлопали на ветру.

Детектив отхлебнул из бутылки горького напитка и едва не поскользнулся, пошатнувшись от сильного порыва воздуха. Тучи расступились, и на небосводе показалась луна. Холодная, бледная, она глянула из-за туч и слабо осветила мрачный флаг судна. Ветер стих, и ткань на секунду перестала колыхаться. Мерлуза довольно улыбнулся, разглядев изображение открытого глаза без зрачка. Если ничего не предпринять, судно, ослепленное мраком погасшего солнца, потерпит крушение и протаранит пристань. Хек знал, что делать. Улыбка стала шире: детектив каждый год с нетерпением ждал, когда сможет вновь увидеть Йосефа, Умбрину, Звездочёта и, конечно, старуху Мóрию. Он поднял бутылку и не то чтобы запел, скорее, закричал во весь голос:

— Убей провидца, не глупи,

Он знает: ты идёшь!

И руки сунь его в тиски,

Давай! Чего ты ждёшь?

Предатель он, и смерть его

Давно уж заждалась.

Во имя сущего всего

Благословенна власть!

С корабля тут же донесся зычный хор голосов. Задворщики подхватили зловещую песню, и тишина разбилась о прибрежные камни. Волна качнулась, отступая от отвесной скалы, и чудовищный мотив, принесённый прибоем, зацепился когтистыми конечностями за острые камни. Лихорадочно затряс тяжёлой головой и расправил жилистые, изувеченные крылья. Безобразное тело осталось висеть на пологом уступе и хищно озиралось по сторонам, раздувая рваные ноздри.

Мерлуза услышал, как истошно скрипит деревянный корпус старого судна, почуял запах костра, жареной рыбы и забористого табака. Предупрежденные люди забегали, подготавливая корабль к швартовке. Трубное, раскатистое пение стало различимее. Хек сделал большой глоток и, вторя стройному басу, негромко пропел свой любимый куплет:

— Тот старый мрачный тёмный дом,

Провидец где живёт.

Не верь ему и не проси

Сказать о том, что ждёт.

Судьбы своей лучше не знать,

Так выпьем же до дна! Ха!

Легко ли смерти избежать,

Коль знаешь, где она?..

Убедившись, что корабль вошел в гавань и без препятствий пришвартуется, Мерлуза направился вглубь улицы Белых китов и дальше — к заброшенной пристани. Это место было последним в списке, и детектив возлагал на него большую надежду. Хек обошел все темные закоулки, каждую таверну, заглянул в окна нежилых зданий, наведался в пустую квартиру Артура, расспросил «коллег», но старьевщик бесследно исчез. Мужчина, полный сил, ума и хитрости, словно нарочно провалился сквозь землю, не желая отвечать на вопросы, которые Мерлуза собирался задать ему.

Закутанный в пальто детектив шёл по опустевшей улице, погрузившись в глубокие размышления. Руки замёрзли, пальцы на ногах окоченели. Холод пробрался внутрь и, облепив каждую косточку, медленно высасывал из тела последние капли тепла, жизненных сил и веры в хороший исход. В животе заурчало. Откуда-то издалека донёсся манящий запах еды, и Хек сглотнул наполнившую рот слюну. Вслед за мыслями о домашнем уюте вспомнилась Рита: её ласковые руки, желанные алые губы, манящий и такой родной запах сладких духов, звонкий смех, мягкость бронзовых кудрей. Правильно ли он поступил, отпустив её? Может, стоило проявить настойчивость и сделать возлюбленной предложение? Поговорить с Омираком, найти точки соприкосновения?

Детектив перешагнул через лужу, покачал головой и с грустью подумал: «Нет смысла доказывать свою ценность. Это качество часто ржавеет, попадая в неблагодарные руки».

Мерлуза приподнял воротник пальто, шмыгнул носом и кашлянул. Вспомнил, как тяжело работала мать, стараясь обеспечить его продуктами, школьными принадлежностями, одеждой, и поджал тонкие губы: «Чувство собственного достоинства — это всё, что у меня когда-либо было и останется. Даже ради большой любви я не готов поступиться им, продаться, предать свою натуру».

Хек вошёл в тёмный, плохо освещённый переулок и ускорился. Эхо шагов отскакивало от тесных стен и, стелясь по мощёной дорожке, летело вперед, к заброшенной заводи. Внимание мужчины привлек странный звук. Он резко остановился и, прислушиваясь, потянулся к поясной кобуре, в которой лежало оружие. Впереди, в свете единственной зажжённой лампы, дрожала газетная страница. Прижатая осколками разбитого цветочного горшка, она колебалась от внезапно налетевшего порыва ветра. Хек выдохнул, подошёл ближе и выдернул из ловушки рваный и грязный лист. Позади раздался едва различимый шёпот. Мерлуза резко обернулся, но увидел лишь зияющую пустоту тёмного переулка. Лампочка заморгала, но детектив сумел прочитать написанный текст. Он несколько раз пробежал глазами статью, и по спине его поползли мурашки. Чернила размазались и поплыли от сырости, но слова оставались различимы и мужчина озвучил новость, прочитав её вслух:

— «Тело главного врача окружной больницы Сибаса Лаврака было найдено вчера ночью на улице Сельдевых акул. Его обнаружили местные жители: по предварительным данным, врача растерзали бездомные псы. Родственники с трудом опознали изуродованный труп. Обстоятельства гибели уточняются. До выяснения подробностей Департамент Объединенных Видов настоятельно просит граждан округа Тайных Озёр, по возможности, сократить визиты на улицу. Пётр Моронов взял ситуацию под личный контроль и выражает глубокие соболезнования семье погибшего. Сибасу Лавраку в следующем месяце должен был исполниться сорок один год…»

Лампочка замигала и, на мгновение погаснув, вспыхнула ярче прежнего, издав при этом громкий электрический треск. Хек сложил страницу пополам, подставил её под тусклое сияние и поднес ближе к лицу. Попытался различить мелкие размазанные буквы в конце листа и так же полушёпотом прочел следующую новость:

— «В скором времени белые мурены повсеместно войдут в штат детективных агентств — об этом в недавнем интервью рассказал глава Департамента Пётр Моронов. Он заверил, что действующие должности упразднены не будут, а работники, пройдя плановую переаттестацию, смогут остаться на своих местах…»

Кто-то тронул Мерлузу за плечо. Лампочка накалилась и со звоном лопнула, обрушив на голову детектива мелкие осколки стекла. Мужчина выхватил оружие из кобуры и, целясь в кромешный мрак, сделал наугад пару выстрелов. В ушах зазвенело. Нечто пронеслось мимо и, пробежав по узкому проходу, устремилось в сторону заброшенной пристани. Хек опустил оружие и кинулся следом. Прозрачный луч осветил удаляющийся уродливый силуэт, сильно прихрамывающий на одну ногу. Издав гортанный булькающий звук, он скрылся за углом здания.

Детектив вылетел на мокрые доски пристани, попытался затормозить, заскользил и, не удержавшись, упал на бок. Оружие выскочило из руки и отлетело в сторону. Хек поймал пистолет ровно в тот момент, когда он, достигнув кромки, чуть не свалился в воду. Мерлуза быстро поднялся на ноги и огляделся: вдалеке маячил огонёк обогревающего костра. Осторожно ступая, детектив медленно двинулся по направлению к пылающей железной бочке. С нагромождения деревянных ящиков, сложенных возле стены, свисало замызганное дырявое полотно. Хек сделал еще несколько шагов вперёд, и ткань зашевелилась. Мужчина выпустил в воздух предупредительный выстрел и прокричал:

— Выходи, иначе следующая пуля найдет живую мишень!

Из-под тряпки раздался странный звук, похожий на утробный плач, и существо осело на землю. Запутавшись в складках, оно басисто захныкало. Его голос был странным, не похожим на человеческий: тембр раздваивался, имея одновременно и низкий, и высокий тон. В этой жуткой какофонии нельзя было различить пол чудовища.

— Какого ханоса… — Хек направил дуло на шевелящиеся отродье и подошёл ближе. В нос ударил зловонный запах гниющего мяса. Детектив протянул руку и откинул грязный полог в сторону. От увиденного Мерлуза попятился и зажал рот ладонью. Тряхнул головой, не желая верить своим глазам. Рука, в которой мужчина держал оружие, задрожала. Пистолет показался таким увесистым и громоздким, что пришлось опустить его. Существо подняло обезображенное мутацией лицо: половина головы деформировалась и покрылась тёмно-серой чешуёй. Один глаз был рыбьим. Он вылез из орбит, сместился к виску и, не двигаясь, бездушно смотрел куда-то в сторону. На месте носа образовались два гладких влажных отверстия. Губы превратились в упругие серые полосы и плотно облепили челюсть. Чудовище разомкнуло уродливую пасть и, тяжело дыша, проговорило:

— Он придёт за тобой, Мерлуза! Придёт! Как пришёл за Чавычем!

Детектив нахмурился, узнавая голос.

— Артур? — И отрицательно затряс головой: — Не может быть…

Существо оголило ряд острых зубов и несколько раз громко клацнуло челюстью.

— Морской бог заберет твою душу! Поглотит человеческое естество! Превратит в чудовище! — старьёвщик зашёлся в булькающем смехе, а после надрывно зарыдал: — И ты будешь страдать от боли так же, как и я!

Артур закрыл обезображенное лицо рукой, нашел край полотна и, кутаясь в него, зашептал слова молитвы:

— О Создатель, силой твоей всемогущей сохрани меня от всякого зла, чтобы я, непрестанно осеняемый светом благодати твоей, благополучно достиг тихой пристани твоего небесного Царствия и там вечно благодарил тебя, моего Спасителя, вместе с пресвятым источником и душами Трёх великих Сомов, сыновей твоих.

Мерлуза стиснул зубы, глубоко вдохнул и прицелился. Раздался выстрел, и мутант, издав короткий надломленный вскрик, прекратил шевелиться. На полотне, расползаясь в разные стороны, проступило кровавое пятно. Хек выдохнул, закрыл глаза и опустил пистолет. Некоторое время стоял молча, затем распахнул глаза, убрал оружие в кобуру, сделал пару шагов к выходу и, задержавшись на мгновение, обернулся через плечо. Оглядев мёртвого друга, замотанного в засаленную ткань, провел руками по лицу и проговорил:

— Да упокоят Сомы твою душу.

Мерлуза поднял взгляд к небу: молочный диск луны заслонили массивные крылья мохнатого бражника. Насекомое протяжно завизжало, спеша порадовать других падальщиков отличной новостью: сегодня на обед будет подано сочное, смердящее гнилью мясо.

Дурное предчувствие раскопало внутри неглубокую ямку и уютно устроилось в ней, свернувшись калачиком. Хек поспешил к выходу и, перейдя на бег, скрылся в густеющем мраке холодной улицы.

С последнего визита детектива таверна «Китовый ус» преобразилась: разбитые стекла сменили новые, оконные рамы и доски фасада были аккуратно покрашены тёмно-зелёной краской, а внутри, сидя за круглыми столиками, переругивались пьяные гости. Хек потянул на себя дверь и вошёл в зал. Некоторые посетители повернули к нему головы, но, узнав завсегдатая, продолжили трапезу. Сивуч Стеллер на своём месте за стойкой, протирая бокал, горячо спорил с гостем, который сидел на барном стуле напротив. Детектив сел рядом и, с интересом осмотрев гостя, вслушался в разговор.

— Отвратительное пойло! — произнёс, потешаясь, незнакомец. Одним большим глотком он опустошил кружку, сунул её Сивучу под нос и кинул на стойку горсть мореонов: — Наливай еще!

Хозяин таверны глянул на Мерлузу, ища у того поддержки. Детектив изучающе посмотрел на незнакомца: дорогой, хорошо скроенный коричневый костюм, бежевое пальто с капюшоном, крупный нос с горбинкой, бледная, почти синюшная кожа и чёрные сальные волосы, спадающие на плечи неряшливыми волнами. Посетитель повернул к Хеку голову, и его синие глаза недобро заблестели. Детектив прищурился — лицо мужчины показалось знакомым. Они несколько секунд буравили друг друга взглядами, после чего незнакомец отвернулся и вопросительно воззрился на человека за стойкой.

— На сегодня тебе достаточно, — Сивуч решительно убрал стакан на полку. — Ты выпил двадцать две бутылки, дружище. Не понимаю, как ты всё ещё держишься на ногах.

Хозяин таверны сгреб монеты себе в ладонь и протянул их странному гостю:

— Бери и уходи отсюда. Не хочу быть повинным в твоей смерти.

Мужчина в дорогом костюме захохотал и махнул рукой. Внимательно оглядел детектива, медленно слез со стула и направился к выходу.

— Оставь эти железяки себе, — он накинул на голову капюшон. — Всё равно от них толку нет.

Дверь за незнакомцем закрылась, и Хек, сдвинув брови, спросил:

— Это еще кто такой?

Сивуч пожал плечами, убирая в карман пригоршню монет.

— Не имею понятия. Этот сумасшедший выпил дневной запас алкоголя и сожрал восемь порций жареной рыбы. — Стеллер наполнил стакан, пододвинул его Мерлузе, положил локти на стойку и наклонился к завсегдатаю: — Я сначала подумал, что он из коалиции «Благой медузы». Хотел уж было пристрелить ублюдка.

Хек глотнул холодного крепкого жмыха и жестом велел Сивучу продолжать.

— Странный парень. Сначала совал мне в карман мореоны, а после начал рассказывать небылицы о морских божествах, о Создателе, — хозяин таверны сморщился. — Восхищался красотой и грацией тюленей… Ну, я и не стал его трогать. Сжалился: видно, случилось у парня что-то плохое, совсем умом тронулся.

Детектив хохотнул и одним глотком выпил содержимое кружки.

— Какая ты, оказывается, нежная и продажная душа, Сивуч! — он сложил губы в поцелуе, и хозяин таверны грозно замахнулся на него.

— Ах ты, щучий сын, Мерлуза! — Детектив уклонился от удара и ловко спрыгнул со стула. — А ну, пошел прочь! Чтоб неделю тебя видно не было!

Хек достал из кармана последнюю монетку и подкинул её, надеясь, что Сивуч поймает сверкающий мореон. Но тот угодил хозяину таверны прямо в лоб, а после со звоном упал на пол. Глаза Стеллера налились кровью, ноздри раздулись, щеки покраснели, а густые седые брови поползли на лоб.

Мерлуза трусцой побежал к выходу. Обернувшись через плечо, он, не удержавшись, крикнул:

— Не такой уж ты и грациозный, как говорят!

С этими словами Хек открыл дверь и вышел на улицу. Улыбка тотчас сползла с губ, а лицо приняло болезненный, усталый вид — таким детектив мог быть только наедине с собой. В животе урчало, но денег на еду уже не осталось — последние монеты он спустил на выпивку. Мужчина тяжело вздохнул, вспоминая события сегодняшнего дня. Ему не хотелось возвращаться в пустоту неубранной квартиры, и он решил, что, перед тем как отправиться спать, совершит привычный ритуал — проведает Риту.

После того как детектив открыл возлюбленной правду, она почти перестала разговаривать с ним. Замкнулась в себе, стала тихой и в задумчивости нередко могла до крови обкусать кожу на кончиках пальцев. Хек понимал, что Рита мечется между двух огней и в силу возраста не может принять окончательное решение, о котором не пожалеет в будущем. Мерлуза хоть и оставил девушку наедине со своими мыслями, давая шанс самостоятельно разобраться в приоритетах, но сам так и не смог перестать незаметно опекать её. По вечерам он часто бродил возле дома Риты, всматриваясь в окна, за которыми теплились уют, любовь и благополучие. Только после того как жёлтый огонёк света гас и Рита засыпала в своей удобной, чистой кровати, мужчина мог позволить себе вернуться домой.

Дурное предчувствие проснулось, подняло маленькую чёрную змеиную голову и высунуло раздвоенный язык. Зашипело, предупреждая о надвигающейся опасности, и Хек, прислушавшись к его зову, ускорился, переходя на бег.

Глава 27

Морской бог, нареченный создателем

Авель Аствац был упрям, вспыльчив и злопамятен. Если ему в голову приходила какая-то идея, он без промедления старался воплотить её в жизнь, и до определенного момента ему это удавалось. Удача отвернула от него своё прекрасное лицо, когда появилась она — единственная и до одури желанная душа. Она пахла, как прибой, сияла, словно экворея[1], и имела шелковистую структуру. Её хотелось касаться губами, держать в руках, наблюдая за плавностью движений, и никому никогда не рассказывать об этом. Но однажды всё изменилось: Аствац упал в объятия гнева и в бездумном порыве ревности изуродовал любимую душу. Теперь, глядя на Марван, он мог наконец узреть плоды своих мерзких трудов: сознание её исказилось, почернело и больше не сияло, как прежде. Лишь одно осталось неизменным — притягательный аромат морской глубины. Авель облизнулся и покатал на языке имя, произнеся его шёпотом:

— Марван…

Он улыбнулся, посмотрел через плечо, желая убедиться, что за ним нет слежки, снял капюшон и нырнул вглубь тёмной улицы. Морской бог был очень голоден. Мирская еда не подходила ему. Жареная рыба не утоляла аппетит, а горькие напитки, хоть и приятно освежали ум, но совершенно не ослабляли жажды. Он вспомнил свой тихий холодный дом, где сладкие, насыщенные души сами заплывали в его пасть, желая переродиться и стать частью великого цикла вселенной. Сейчас он как никогда нуждался в пище, которая придала бы сил и помогла вернуть излюбленный облик. Но ждать, когда сознание умирающих в заводи отделится от тел, он не намеревался. Аствац желал быть красивым и сильным прямо сейчас. Ему нравилось выбранное воплощение: золотистые волосы, синие глаза, правильные черты лица, точеная фигура, великолепный рельеф рук, длинные пальцы… но в настоящее время энергии хватало лишь на неряшливого чернявого господина. Морской бог с отвращением пригладил сальные волосы и вытер ладонь о лацкан бежевого пальто. «Кому вообще может понравиться подобная внешность? Скоро я превращусь в чудовище, и тогда Марван никогда не посмотрит в мою сторону», — рассуждал он, проходя мимо единственного работающего фонаря. Аствац остановился в жёлтом кружке света и подытожил: «Нужно найти кого-то достойного, с изящным, полным воли духом, которого хватит на долгое время. Душа толстяка, которую я поглотил несколько дней назад, была совсем маленькой, хилой, до отвращения чёрствой и не помогла в полной мере восстановить силы».

Авель задержался возле небольшого домика, перелез через низкий, почти развалившийся забор и, осторожно ступая, подкрался к приоткрытому окну. Занавески были распахнуты, и морской бог заглянул внутрь. При свете нескольких зажженных ламп за большим деревянным столом, покрытым застиранной до дыр скатертью, сидела супружеская пара. Вокруг них, неустанно галдя, бегала свора маленьких детей. Женщина сильно хмурилась, и от этого её и без того несимпатичное лицо стало вовсе некрасивым: морщины сползли на лоб, брови опустились на веки, а уголки губ изогнулись вниз. Она ничего не ела и была молчалива. Мужчина же, напротив, был весел и болтлив. Не обращая на настроение жены никакого внимания, он с аппетитом жевал запеченную щуку и запивал всё большими глотками жмыха, постоянно подливая себе в бокал. К подбородку его прилипли крошки, а пальцы блестели от жира.

— Хорошие новости, Форель! У нас будет еще один малыш! — отец семейства потрепал по волосам пробежавшего мимо сына и вытер грязную руку о его голову. — Создатель благословил нас вновь!

— Болван! — женщина резко встала со своего места и стукнула по столу кухонным полотенцем. Дети тут же перестали бегать и притихли. Тяжело дыша полной грудью, она выкрикнула: — У нас уже есть шестеро детей! И Создатель не имеет к ним никакого отношения!

Авель тихо хохотнул. Людские проблемы всегда веселили его.

— Придержи язык! — гаркнул мужчина, перестав жевать. — Побойся бога!

Сквозь тугое сплетение мышц, костей, сосудов и бурлящей крови Аствац рассмотрел живые, трепещущиеся огоньки человеческих душ. Они были грязными, как застоявшаяся болотная вода, озлобленными, слишком маленькими и выглядели совершенно неаппетитно. Авель томно вздохнул. Женщина резко повернула голову и стремительно подлетела к окну. Морской бог присел, прячась за стеной, и затаился. Многодетная мать закрыла окно, даже не выглянув на улицу, и резко задёрнула шторы. Звуки ругани продолжились, но теперь звучали приглушеннее. Авель поднялся и, закатив глаза, произнёс:

— Всюду чернь и отребье.

Мужчина вернулся на мощеную дорожку и побрел в сторону района побогаче. Он тайно надеялся, что деньги каким-то образом сделают дух весомее, вкуснее, больше. Он видел, как люди относятся к этим странным круглым сверкающим монеткам: во взгляде моментально вспыхивал радостный огонёк, сердце, заходясь, стучало, а сознание, наполнившись надеждой, начинало искриться внутри. «Я слишком долго отсутствовал. Мир изменился, и теперь мне гораздо сложнее понять его», — думал он, наблюдая, как старые отсыревшие домики сменяют ухоженные двухэтажные особняки. — «Обменять кусок масла на десяток яиц — дело правильное, но расплачиваться за снедь и услуги простыми железками?»

Богатеи оказались не так глупы, как простолюдины, живущие на окраинах. Заборы возле домов были выше, на окнах громоздились толстые витые решетки, а широкая дорога была хорошо освещена. Авель почувствовал отвращение к самому себе. Он, морской бог, нареченный Создателем, вынужден прятаться в темноте и поджидать добычу, словно бездомный оголодавший пёс!

«К чёрту эту сентиментальную поэзию! — распаляясь, подумал он. — Заберу первую попавшуюся душу!»

Голод туманил разум, и мысли, не привыкшие к тесному объёму черепной коробки, скреблись внутри, желая выбраться наружу. Они жаждали выплеснуться в открытое море и раствориться в его томной неге. От этого непрекращающегося зуда Аствац еще больше разозлился и, стремясь скинуть наваждение, затряс патлатой головой. Сил почти не осталось. Мужчина почувствовал, как его и без того уродливый облик меняется: челюсти выдаются вперед, горбатый нос удлиняется, а на спине, натягивая ткань пальто, проступает плавник. Наконец вдалеке послышались быстрые шаги. Морской бог улыбнулся, оголяя ряд острых акульих зубов, и хищно двинулся в сторону добычи, стараясь держаться в тени и тихо ступая по сырому, склизкому камню.

В свете фонарей мелькнули красные резиновые сапоги, а затем из мрака вынырнула красивая рыжеволосая девушка. Бог широко распахнул почерневшие глаза. Из приоткрытого рта потекла густая слюна: душа незнакомки была прекрасна — пышная, сочная, большая и такая яркая. Её вполне хватит, чтобы насытиться. Аствац в предвкушении клацнул зубами. Не сбавляя шаг, девушка наклонила голову, расстегнула сумочку и достала увесистую связку ключей.

Авель выждал момент, когда красавица подойдет ближе, и выскочил прямо перед ней. Девушка вскрикнула, отпрянула и взметнула руки, закрываясь от нападавшего. Ключи выскользнули из пальцев и, звякнув, упали на землю. Морской бог зажал рот жертвы, грубо схватил её за волосы и утянул в тень. Рита успела рассмотреть уродливое лицо, обезображенное страшной мутацией, и закричала так громко, как могла. Звук её голоса поглотила ладонь убийцы. Влажная, пахучая рука намертво прилипла к девичьим губам. Разомкнув челюсти, незнакомец зашептал на ухо:

— Тихо, ангел мой, — его ладони засветились, и темнота расступилась перед голубым сиянием. Маленькие яркие искорки выпорхнули, отрываясь от блестящего полотна, и заплясали в воздухе. — Больно не будет.

Авель впечатал Риту в стену, навалившись, плотно прижал девушку к влажной каменной кладке и решительно ухватил за горло. Голова откинулась назад, и жертва ударилась затылком о выступ. Что-то внутри тонкой шеи глухо хрустнуло: не рассчитав силу, Авель сломал какую-то особо хрупкую косточку. Девушка захрипела, из её глаз брызнули слёзы. Морской бог заглушил надрывное першение, впившись обезображенным ртом в пухлые губы. Рита в агонии замолотила руками, метя ублюдку в лицо. В глубине девичьего тела колыхнулась душа. Завороженная божественной силой, она поспешила на зов и полетела наружу, прямо в зубастую пасть.

Одежда Риты затрещала по швам. За мгновение прежде красивая девушка перевоплотилась в чудовище: кудрявые рыжие волосы посыпались с головы, один глаз поблек и устремился к виску, нижняя челюсть выдалась вперёд, на шее, прорываясь сквозь нежную кожу, образовались жабры, а стройное тело раздалось. Запахло прелой землей, гнилью и тухлой рыбой. Лицо Авеля начало меняться: волосы побелели, расправились и заблестели. Нос выпрямился, глаза приобрели красивый синеватый оттенок. Челюсть встала на место, плавник на спине исчез, к губам вернулась чувственность. Рита безвольно повисла, придавленная мужским телом. Аствац аккуратно подхватил её и уложил обезображенный труп на холодную землю.

— Я есмь Морской бог, нареченный Создателем и исполняющий волю его святую, и я дарую свободу перерождения твоей душе, — прошептал Аствац, с опаской оглядываясь по сторонам. А про себя подумал:

«Нужно поскорее найти зеркало».

Сердце Хека судорожно колотилось в груди. Дурное предчувствие растеклось по венам и, обжигая каждый нерв, гнало детектива вперед. Мысли путались, но среди тревожного клича Мерлуза смог различить одну чёткую фразу. Полная разочарования и обиды, она, не удержавшись, соскользнула с его губ:

— Если бы я только мог видеть будущее!..

Следом в памяти всплыли слова старой Мории. Её голос успокаивал, вселял надежду, убаюкивал страх. «Не нужно печалиться о том, что тебе неведомо, сынок, — старуха отняла курительную трубку от посеревших губ и выдохнула дым Хеку в лицо. — Дар провидения — не подарок судьбы, это проклятие».

Детектив повернул за угол. Выйдя на освещенную улицу, где находился дом Риты, он постепенно сбавил шаг. Кругом было слишком тихо. На щеку упало несколько холодных капель — начинался дождь. Хек огляделся: растения в цветочных горшках, стоящие возле каждого крыльца, поникли, опустив толстые листья вниз. Мёртвые окна домов зияли чернотой. Детектив вытер влагу с лица и посмотрел наверх. В вышине, около горящих ламп уличных фонарей роилось множество насекомых. Они слабо шуршали, и их маленькие крылышки переливались в ярком свете. Мерлуза осторожно двинулся дальше. Под ногой захрустело, и Хек посмотрел вниз: на мощеной дорожке лежал знакомый предмет. Мужчина столько раз крутил его в руках и разглядывал, что понадобилось всего несколько секунд, чтобы узнать ключи от квартиры Риты. Душа покатилась в пятки. Навага никогда ничего не теряла. Хек медленно перевел взгляд в сторону. Возле стены, на земле, распластав руки, темнел человеческий силуэт. Детектив быстро вдохнул, и в нос ударил уже известный запах гнили и тухлой рыбы. Ноги подкосились, Мерлуза упал на колени, сжал зубы и громко застонал. Внезапно налетевший ветер подогнал к рукам рыжую прядь волос. Она обвилась вокруг запястья и полетела дальше, канув во мрак. Хек, не вставая, подполз ближе, повернул тяжелую голову любимой, взял её лицо в ладони. В свете фонаря разглядел страшные увечья: неподвижный рыбий глаз, выдавшуюся вперёд челюсть, распухшую шею и кровавый след от стремительно прорезавшихся жабер. Мерлуза прижал девушку к себе. Уткнулся в образовавшуюся на голове проплешину и надрывно закричал. Горячие, обжигающие слёзы покатились по подбородку и, попадая на крупную чешую, принимали округлую форму и блестели, словно драгоценности. Горе поглотило мужчину целиком: он больше не чувствовал голода, не слышал звуков, не понимал, где находится и что делает. Он потерял счёт времени — казалось, мгновение растянулось и теперь будет длиться вечно. Страшное, горькое, невыносимое.

Чьи-то сильные руки отшвырнули Мерлузу в сторону. Он отлетел на мощеную дорожку и ударился спиной об автомобильное колесо. Глаза застилала пелена. В ушах гулко шумело. Откуда-то издалека послышался душераздирающий мужской крик. Хек, пошатываясь, встал. Облокотился о корпус машины и попытался рассмотреть очертания приближающегося человека. Из темноты проступило красное, искаженное злобой лицо Омирака Наваги. Отец Риты замахнулся и несколько раз ударил Хека, метя в лицо и в голову. Попутно толстяк выкрикивал какие-то слова, но придавленный горем детектив не понимал их смысла. Рот его наполнился вязкой кровью. Она хлынула в горло, и Мерлуза, поперхнувшись, сполз на землю, закрываясь от внезапной атаки. Навага взревел, почувствовав слабость, исходившую от растерянного мужчины. Острый нос туфли врезался между ребер, и детектив, вскрикнув от боли, опустил руки. Омирак, не теряя времени, надавил каблуком на перевязанный палец Мерлузы. Хек издал гортанный клекот, и изо рта вырвалось несколько красных, тягучих пузырей. Рану пронзила невыносимая боль. Пахнуло железом, и белый бинт мгновенно окрасился алым. Детектив сжал челюсти, напрягся, готовясь к следующему удару, но его не последовало. Взбесившегося мужчину схватили: белые мурены вывернули ему руки и повалили толстяка на дорогу. Омирак кричал и барахтался, словно рыба, выброшенная на берег. Один из офицеров надавил ему коленом между лопаток и уверенным движением ударил рукоятью по голове. После чего Навага перестал вырываться и обмяк.

Рядом замельтешило испуганное лицо Марван. Она упала перед Хеком на колени, тронула за плечо и что-то спросила, но детектив снова не смог различить слов — они зависли в сгустившемся воздухе, так и не достигнув адресата. Женщина рывком поднялась. Мерлуза вскинул голову и посмотрел на неё снизу вверх. Картинка расплывалась, но он заметил обуявшее её потрясение. Коллега дернулась и кинулась вперёд, надрывно крича. Её голос слился с шумом пульсирующей в ушах крови. Хек моргнул. Аркан поймал Марван, крепко сжал и закрыл ей глаза ладонью, не давая рассмотреть изуродованный труп лучшей подруги. Последнее, что запомнил Мерлуза, — это взгляд инспектора, полный боли, сожалений и отчаяния.

[1] Экворея—одна из самых удивительных медуз. Этот вид обладает биолюминесценцией, то есть способностью светиться. Края их купола в темноте мерцают ярким голубовато-зелёным светом.

Глава 28

Задворщики

Хек плечом вытер струящийся со лба пот, и наручники звякнули, ударившись о холодную гладь стола. Одна бровь детектива посинела и заплыла, а глазной белок заполнился кровью. Каждое движение отдавалось тупой пульсирующей болью в висках. Голова стала тяжелой, руки налились свинцом, а перед глазами плясала крупная бесцветная рябь.

— Сколько раз я должен повторить, чтобы вы поняли⁈ — детектив посмотрел на офицера, который сидел напротив. В его карих глазах таилась неистовая злоба, изощренная жестокость и звериная, безудержная ярость. — Я её не убивал!

Мужчина в белом мундире улыбнулся, и возле уголков его глаз, разбегаясь, образовались морщинки. Он занёс руку и отвесил подозреваемому звонкую пощечину. Голова запрокинулась, в ушах зазвенело. Звук был таким тонким, глухим и ноющим, что детектив сморщился. В дверь постучали — сильно, ритмично, настойчиво. Лицо Мерлузы исказила кривая ухмылка: он знал, кто пришёл. Офицер провел языком по верхнему ряду зубов, причмокнул и встал. Несколько раз провернул в замке ключ, отворил дверь и вытянулся по стойке смирно, отдавая честь:

— Объединению — слава, контр-адмирал!

Аркан оттолкнул его и вошёл в кабинет, с грохотом закрыв за собой дверь. Инспектор оглядел измученного коллегу, по привычке сжал кулаки и обратился к подчинённому:

— Кто дал распоряжение на арест?

Офицер растерялся, напрягся и не нашелся с ответом. Тут же отвёл взгляд, узнавая в контр-адмирале опасную решительность Гидеона Хамса. Человек в белом мундире потупился и пригладил усы. «Семейка бешеных псов, — подумал он. — Один скалится, другой тявкает». Вице-адмирал никогда не прощал ошибок, всегда был скор на расправу, и, похоже, что сын являлся его точной копией. Поэтому, прежде чем озвучить ответ, старший лейтенант повторил его несколько раз про себя. Взвесил убедительность слов, которые собирался произнести, и наконец сказал:

— Таковы правила.

Инспектор унял обуявший его порыв ярости и глянул на Хека. Тот покачал головой, предостерегая коллегу от принятия неверных решений. Хамс вспомнил мудрые слова, однажды сказанные Мерлузой: «Последнее, что нам сейчас нужно, это ссориться с элитным отрядом Департамента Объединённых Видов». Аркан кивнул Хеку, шагнул к офицеру и сделал вид, что смахивает с его мундира пыль. Старший лейтенант непроизвольно дёрнулся, когда контр-адмирал распахнул полы своего пальто и что-то достал из внутреннего кармана.

— Разве закон обязывает вас применять жестокость к старшему детективу округа, толком не разобравшись в ситуации? — Аркан грубо впечатал в грудь офицера удостоверение в красной обложке. — Или вы настолько забылись и обнаглели, что провозгласили себя самодержцами? Насколько мне известно, вы подчиняетесь агентству, а оно, в свою очередь, служит Департаменту. Поправьте меня, если я ошибаюсь, но мне кажется, что вы решили устроить диверсию.

Старший лейтенант испуганно замотал головой. Офицер раскрыл хрустящую корочку и инспектор отдал приказ:

— Читайте вслух.

— Главное управление Департамента Объединенных Видов. Округ Тайных Озёр города Пучина. Служебное удостоверение нового образца, номер ноль ноль три. Хек Мерлузман. Должность — старший детектив округа Тайных Озёр. Владелец данного удостоверения прошел плановую аттестацию и имеет право на постоянное ношение и хранение огнестрельного оружия и специальных средств.

— Видишь подпись? — сжав зубы, поинтересовался Аркан.

Лейтенант посмотрел на простую закорючку Петра Моронова и, судорожно сглотнув, протянул удостоверение обратно контр-адмиралу. После чего развернулся на пятках, подошёл к заключенному и, вынув из кармана маленький ключик, снял наручники.

— Виноват, старший детектив! — он отдал честь и вопросительно посмотрел на Аркана. Тот коротко кивнул, и человек в белом мундире поспешил выйти из духоты маленького кабинета. Дверь за ним тихо затворилась, и инспектор мог поклясться, что услышал облегченный вздох, раздавшийся с той стороны.

— Что за фокусы? — Хек медленно поднялся из-за стола, потёр запястья и устало посмотрел на инспектора.

— Никакого волшебства — лишь связи в Департаменте, — ответил Хамс, вручая коллеге документы. — Это твоё.

Детектив принял из рук Аркана тонкую книжечку и, неуклюже придерживая её одной рукой, открыл первую страницу. В другой жизни Мерлуза обрадовался бы, начал благодарить и узнавать подробности, но в этой он лишь слегка кивнул, выражая признательность, и ничего не ответил. Задорный огонёк, прежде горевший в серых глазах, потух, угли превратились в пепел, и траурный ветер разнёс его жалкие остатки. На месте аккуратного очага теперь была выжженная дотла бесчувственная неплодородная равнина. Детектив нахмурился и, посмотрев на инспектора, хрипло спросил:

— А какую должность теперь будет занимать Марван?

Глаза Хамса забегали, и он отвернулся. Страшная догадка на полном ходу врезалась в Хека. И без того слабые ноги подкосились, и он схватился за край стола, чтобы не упасть.

— Ей стало хуже, — тихо подытожил Мерлуза. Руки его безвольно повисли вдоль туловища.

Инспектор знал, что разговор предстоит не из лёгких, и, желая поскорее покончить с этим, продолжил:

— Некоторое время назад она подала прошение об отставке и попросила меня помочь тебе не потерять работу. Мы хотели сделать сюрприз и как раз отправились на твои поиски, чтобы обменяться новостями. Хотели начать с «Китового уса», но потом увидели, как по улице сломя голову бегут обеспокоенные офицеры и, не раздумывая, поторопились за ними. — Хамс замолчал, подошел к другу, крепко сжал его плечо и, не желая напоминать о произошедших событиях, вернулся к изначальной теме: — Кроме того, я взял на себя ответственность и сделал два сиротских удостоверения. Проныра и Звезда смогут учиться за счет Департамента — сначала в школе, а после в академии. Принимать решение нужно было быстро, поэтому я сам придумал имена. Надеюсь, они им понравятся. Теперь девочку зовут Лея, а мальчишку — Ярон. Фамилия у детей твоя.

Аркан немного помолчал и в конце концов прибавил:

— Они без тебя не справятся, друг. Никто из нас не справится.

Детектив потёр глаза. Неожиданно обнял Аркана, хлопнул его по спине и быстро отстранился.

— Спасибо, — обронил Мерлуза. — За всё.

Прихрамывая, он двинулся в сторону выхода, но, задержавшись, обернулся через плечо:

— Через час встречаемся на причале по улице Белых Китов. Передай Марван, чтобы взяла те два шага, которые я подарил ей, — Хек потянул на себя дверь. — Задворщики побывали в разных уголках мира и многое знают о мутациях. Может быть, мы выясним нечто такое, что поможет спасти ей жизнь, — он печально улыбнулся. — К тому же тебе будет крайне полезно пообщаться с коренным народом провидцев.

Старая Мория положила локти на кромку борта и выдохнула в воздух клубы густого табачного дыма. Среди шума плещущих волн, пьяных ругательств команды и шипения газовых ламп она различила гулкое эхо приближающихся шагов. На слух провидица определила, что людей трое и что один из них хромает. Слепые глаза давно не отличали свет от тени, но это было не важно, потому что Мория видела самое главное — человеческие души. Одно сознание старуха узнала сразу: оно было густым, терпким и переливалось золотом. Подобное сочетание носил в себе только один человек — Хек Мерлузман. Провидица вспомнила, как этот наглец, будучи мальчишкой, пробрался на корабль и несколько дней успешно притворялся частью команды. Он прятался за бочками с солёными огурцами, ел вяленую рыбу и спал за мешками с горохом, подстелив старое, перепачканное маслом пальто. Конечно, в скором времени малец попался старухе на глаза: её было сложно обмануть, ведь Мория знала каждую душу, присутствующую на судне. Провидица усмехнулась и сделала глубокую затяжку. Приглядевшись к подошедшим повнимательнее, она свела седые брови к переносице. Душа Хека поблекла, а в середине образовалось зияющее отверстие. Сознание двух других людей вовсе имело странную структуру и цвет: оно было чёрным, вязким и даже с такого большого расстояния смердело проклятьем.

— А-ах, миамит ворди[1]! — растягивая гласные, выдохнула Мория и медленно помахала гостям рукой. — Снова ты нашёл, чем взволновать старую провидицу…

Женщина отошла от борта и уверенно зашагала по палубе, переступая через валявшиеся повсюду канаты и тюки с рыбой. Быстро приблизилась к голубой искрящейся душе и тронула человека, носившего её, за плечо. Звездочёт повернул голову и весело улыбнулся. Мория узрела, как его красивое сияние без промедления отозвалось и потянулось к ней.

— Твой любимый Светлячок прилетел. — Юноша в ту же секунду бросился к борту, но старуха предостерегающе схватила его за локоть: — Не спеши, с ним еще двое.

Звездочёт удивленно моргнул, и его сознание замедлилось. Ярко блеснув, оно выжидающе заколыхалось внутри.

— Пусть сначала пройдут испытание, а после спустишь лестницу, — провидица потрепала молодого человека по мягким кудрям и засмеялась: — Не волнуйся так, аразат[2], скоро встретитесь!

Хек с горечью посмотрел на заплаканную Марван: глаза её опухли, нос покраснел, волосы спутались, а окантовочное кольцо чешуи сильно разрослось и поползло в сторону виска. Мерлуза перехватил взгляд Аркана, и мужчины какое-то время смотрели друг на друга, без слов обмениваясь тяжелыми мыслями. Наконец Хек нарушил молчание. Его голос звучал тихо, монотонно, бесцветно:

— Шаг — это не простая монета, — он вытащил из кармана маленькую сверкающую вещицу и покрутил её в пальцах. — Задворщики верят, что она может показать истинную природу человеческой души.

Мерлуза положил странную безделушку на ладонь, после чего прижал руку к груди, недолго постоял так, а потом бросил монетку в море. Она тут же пошла ко дну и скрылась, пожираемая толщей воды. Коллеги вытянули шеи, провожая её взглядом.

— Если всплывет, значит ваш дух добр и чист. В таком случае дорога на корабль будет открыта, — голос охрип, и мужчина откашлялся, наблюдая, как светящийся кружок поднимается обратно на поверхность. Крошечный, блестящий, он удалялся по направлению к кораблю, качаясь в такт движению волн.

Марван повторила за Хеком нехитрые движения и, кинув шаг в море, посмотрела на Хамса: он отчего-то медлил.

— А если я не хочу ничего знать о качестве своей души? — инспектор со вздохом прислонил крошечную побрякушку к груди и замер.

— Лучше понимать, кто ты есть на самом деле, — проговорил Хек, глядя, как на тёмной глади воды танцует отражение серебристой луны. — Даже если ответ тебе не понравится.

Монетка, которую бросила Марван, не спеша всплыла на поверхность. Мгновение поколебалась и встала ребром, почти целиком опустившись под воду. Аркан взмахнул рукой, и его шаг, булькнув, сразу же утонул.

— Я знаю, кто я такой, — сказал инспектор, наблюдая за монеткой невесты. — И самое страшное — это нисколько меня не расстраивает.

Коллеги стояли молча в течение долгого времени, ожидая, когда на поверхности покажется маленький блестящий кружок, но его не было. Марван заупрямилась и обратилась к жениху, указывая пальцем на его пальто:

— Ты уверен, что бросил не простой мореон?

Хамс поджал губы, выудил из кармана горсть монет и показал Катран.

— Что за нелепая привычка носить деньги без кошелька? — она ловким движением вынула из пригоршни крошечную монетку, на аверсе которой был изображен открытый глаз без зрачка, и протянула её Аркану.

— А на первый взгляд умным кажешься, — вздохнул Хек.

Инспектор убрал мореоны обратно в карман. Покрутил странную вещицу в руках, прижал её к груди и без колебаний бросил в тёмную воду. Монетка скрылась из вида, медленно уходя в глубину. Хамс застыл, когда увидел, как шаг устремляется обратно на поверхность. Он не поверил своим глазам и присел на корточки, желая рассмотреть его поближе. Повторяя движения монеты Марван, кружок встал ребром и почти целиком опустился под воду.

— Они деревянные, что ли? — спросил Аркан, обращаясь к Хеку, и встал.

— Всего лишь волшебные, — Мерлуза взмахнул рукой, подавая знак, и с корабля сбросили громоздкий штормтрап.

— Дамы вперёд, — детектив пропустил женщину, указывая на веревочную лестницу.

Марван поставила ногу на массивную деревянную ступеньку, зацепилась руками за канат и, пытаясь не смотреть на землю, стала взбираться наверх. Как только она скрылась из вида, переступив через кромку борта, следом поднялся Хамс и только потом Мерлуза.

Звездочёт увидел знакомый силуэт и тут же ринулся к Хеку. Обнял его, чуть не свалив с ног, и радостно выкрикнул:

— Светлячок!

Мерлуза переступил с ноги на ногу и тепло улыбнулся:

— Ну-ну, приятель! Что хорошего, если я упаду с такой высоты?

Звездочёт отстранился и, почуяв неприятный запах, исходивший от незнакомцев, закрыл нос ладонью.

— Фу! — он посмотрел на людей, которые прибыли вместе с товарищем. — Что за вонь⁈

Марван и Аркан переглянулись, принюхались и пожали плечами. В воздухе витал аромат жареной рыбы, костра, табака и свежего воздуха. Внезапно из-за деревянных кадок, которые стояли неподалеку, вышла полная старуха. Её внешность была необычной: маленький рост, седые волосы, забранные в высокий густой пучок, пара невидящих глаз, целиком застланных белесой пленкой, и выдающийся нос с горбинкой. Тонкое вязаное платье с длинными широкими рукавами колыхалось на ветру, а во рту торчала курительная трубка. Мерлуза быстро подошел к ней и, наклонившись, крепко сжал провидицу в объятиях, уткнувшись ей в плечо. К детективу тут же подбежала светловолосая девочка. Малышка прильнула к его ноге, подняла на Хека слепые белые глаза и поинтересовалась:

— Братец, а что с твоей душой? В ней такая большая прореха — за год не залатать.

— Умбрина! — Мория нахмурилась и цокнула языком. — Разве можно так говорить⁈

Мерлуза отмахнулся, присел возле девчушки и, застегнув верхние пуговицы её поношенной кофточки, ответил:

— Она такая, потому что болит, милая.

— Тебе грустно? — Умбрина прижала к груди мужчины тёплую ладошку. — Хочешь, я принесу твоей любимой вяленой рыбы?

Детектив печально улыбнулся:

— Было бы здорово. Спасибо!

Девочка радостно взвизгнула и помчалась прочь, попутно спотыкаясь о разбросанные по палубе плетёные верёвки. Коренастый мужчина, заметив это, обошёл бочку, в которой полыхал огонь, подобрал канат и ловко намотал его на локоть. Он приветственно качнул головой, узнав давнего товарища.

— Рад видеть тебя, Йосеф! — вставая, отозвался Мерлуза. — Ты не забыл, что должен мне денег?

— Выглядишь неважно, — буркнул мужчина, игнорируя вопрос. — Впрочем, как всегда.

Детектив усмехнулся и, переведя взгляд на провидицу, осторожно коснулся её шершавой ладони.

— Мория, хочу познакомить тебя со своими друзьями, — Хек подвел её ближе и положил морщинистую загорелую руку старухи на грудь Марван. — Это Марван Катран.

Женщина обомлела, не зная, как реагировать, и тихо поздоровалась.

— А это — Аркан Хамс, — старуха торопливо протянула ладонь и похожим образом коснулась мужчины. — Он провидец.

Инспектор с интересом осмотрел загорелое лицо, незрячие глаза и большой нос с горбинкой. Он никогда не видел, чтобы провидцы вели себя столь открыто — это потрясло инспектора до глубины души. В голову устремилось множество вопросов, на которые не терпелось узнать ответ. Мория провела по щеке Хамса шероховатым пальцем и расплылась в улыбке. Поднесла к губам трубку, затянувшись, выдохнула густой дым в сторону и, растягивая гласные, проговорила:

— Скромно шагаешь, да далеко ушёл, — она наклонила голову, рассматривая чёрную беснующуюся душу Аркана. — Поторопись вернуться, иначе забудешь дорогу назад.

Внутри что-то толкнулось, и Хамс подался вперёд:

— Что вы имеете в виду?

Старуха промолчала и задумчиво хмыкнула, делая еще одну затяжку. Потом внезапно развернулась и, поманив за собой гостей, уверенно зашагала в сторону капитанской каюты.

— Следуйте за мной, — оборачиваясь, прохрипела она. — Разговаривать возле кромки борта — плохая примета.

[1]Глупое дитя

[2]родной

Глава 29

Объединению — слава!

Мория нащупала рукой спинку стула и остановилась, пристально разглядывая диковинные души Марван Катран и Аркана Хамса. Деревянная поверхность студила кожу, и провидица провела ладонью по гладкому полированному изгибу. За всю свою долгую, умудренную опытом жизнь она ни разу не встречала проклятого сознания и сейчас не могла оторвать любопытного взгляда от вязкой, осквернённой материи. Несмотря на своё отвратительное естество, души были по-своему прекрасны: густые тяжёлые складки вздувались и путались, сливаясь друг с другом, словно взбесившиеся морские волны. Иногда сквозь безумное колебание прорывалось насыщенное фиолетовое свечение. Его зарево пульсировало, будто открытая рана, и, казалось, безмолвно молило о помощи. Чёрные души мужчины и женщины неустанно тянулись друг к другу и, пытаясь слиться в единое целое, непрестанно бились о ребра. «Их сознание одинаковое, — удивлённо подумала Мория. — Какая редкость!» Догадка пролетела мимо так быстро, что провидица не успела поймать её за хвост. Шустрая, она упорхнула ввысь и, раскинув тёмные крылья, скрылась из вида.

— Не стесняйтесь, прошу к столу, — вымолвила старуха, усаживаясь на своё привычное место. — Знаю, вы все очень голодны.

Провидица взяла с тарелки половинку лимона, поднесла его к носу и вдохнула резкий кислый аромат, желая перебить едкое зловоние, исходившее от посетителей.

Дверь в каюту отворилась, и в проёме возник кудрявый юноша в бежевой просторной рубахе и тёмных широких штанах. Вместо ремня на поясе болталась засаленная веревка, завязанная морским узлом. Он улыбнулся и потряс пузатой бутылкой в воздухе:

— Я принес виноградный жмых! — Звездочёт откупорил сосуд, и по комнате разлился пряный аромат. — Спорим, вы отродясь такого не пробовали?

Не мешкая, он разлил напиток по стаканам, поставил бутылку на стол и сел рядом с Хеком. Детектив повернулся, по-отцовски одернул воротник его рубахи и аккуратно затянул плетеные ремешки шнуровки. Юноша с благодарностью посмотрел на детектива и отвернулся, скрывая смущение.

Марван протянула руку, взяла из глубокой, доверху наполненной чаши незнакомый плод и с интересом рассмотрела его. Красный, округлый, душистый, он источал прекрасный аромат.

— Что это? — спросила женщина, окидывая взглядом присутствующих. — Никогда не видела ничего подобного.

Аркан оторвал восхищенный взгляд от старухи, посмотрел на неизвестное лакомство, пожал плечами и снова уставился на провидицу. Хек опустошил стакан, громко поставил его на место и тут же налил себе еще. Звездочёт сделал маленький глоток, слегка поморщился и ответил:

— Это яблоко. — Он опустил ложку в объёмный глиняный горшок, зачерпнул горохового пюре и положил себе в тарелку большую дымящуюся порцию. — Они растут только на островах Северной империи. Очень вкусные и долго хранятся. — Немного поразмыслив, он добавил: — Если держать их в холодном месте.

Марван с хрустом надкусила фрукт и с наслаждением пережевала его сочную свежую мякоть. Звездочёт приосанился и поспешил похвалиться:

— Я сам собирал!

На какое-то время люди, занятые трапезой, погрузились в молчание. Капитанскую каюту наполняло лишь звяканье столовых приборов, журчание разливаемых напитков и восторженные вздохи. Хамс, по своему обыкновению, нервничал: постоянно ронял вилку, передергивал плечами, бросал быстрые взгляды на Морию и Звездочёта.

— Ради Трёх Сомов, задавай же интересующие тебя вопросы! — провидица отложила ложку и посмотрела на Аркана. — Сил моих нет смотреть, как безумствует твоя душа!

В комнате воцарилась тишина. В следующую секунду кудрявый юноша прыснул от смеха и гости, вторя ему, рассмеялись.

— Значит, вы можете видеть человеческую сущность? — инспектор положил локти на стол. — Как такое возможно?

Старуха откинулась на спинку стула и, поковыряв ногтем в зубах, ответила:

— Видеть души способен каждый провидец, но для этого нужно приложить немалые усилия. — Мория заметила, что сознание Аркана успокоилось и, прекратив извиваться, выжидающе затаилось. — Видишь ли, дар очень похож на мышцу: чем усерднее тренируешься, тем крепче он становится.

— Я всё еще не понимаю, каким образом можно развить его? — Хамс сплёл пальцы в замок.

— Ес кпатмем кез, ворди[1]. Это делается с помощью карт или игральных костей. Дело нехитрое: раскладываешь рубашками вверх и начинаешь поочередно угадывать, где король, где дама, где валет или туз. — Провидица ненадолго замолчала и улыбнулась, видя, как душа Марван забилась внутри, желая поддержать своего близнеца. — Но лучше всего взять колоду таро, потому что значение этих карт многогранно и помогает быстрее отточить мастерство. Решение сложных задач — большой шаг к достижению поставленных целей.

— Так просто? — Аркан расслабился и облегченно выдохнул. Мория хрипло рассмеялась:

— Земля, по которой ты ходишь, состоит из крошечных песчинок, им энкер[2]. Незначительные, на первый взгляд, вещи, в итоге могут оказаться весьма важными. — Старуха нащупала половинку лимона, которая лежала рядом, снова поднесла её к носу и вдохнула насыщенный цитрусовый запах. — Многие провидцы полагают, что могут узреть лишь то, что касается их самих. Но это не так. Дар подобен кругам на воде, он гибок и имеет свойство увеличивать свои границы: сначала ты видишь только бессвязные картинки, после узнаёшь, что ждет близких людей, затем рисунок приобретает четкость и провидец уже может отследить целую цепочку событий. Но за могущество приходится платить, — старуха медленно провела перед слепыми глазами ладонью. — Чем сильнее становится талант, тем быстрее уходит зрение.

На столе стояли зажженные трикирии, и на лицах присутствующих плясали мягкие отсветы. Гости завороженно слушали рассказ и старались не издавать звуков, чтобы не отвлекать Морию.

— Если не прекращать совершенствоваться, дар достигнет таких масштабов, что его носителю будет видна судьба всего мира. Поговаривают, что некоторые провидцы древности могли разговаривать с самим Создателем, — продолжила Мория. — Но, на мой взгляд, это ложь. Уследить за судьбой команды и корабля сложно даже для меня, — она указала рукой в сторону Звездочёта. — Те, кто общался с Всемогущим, очевидно, сошли с ума. Дар отнял и поглотил сознание бедняг, устроился внутри так глубоко, что люди не вынесли его тяжести.

Аркан нахмурился. Жилка на виске затрепетала, и старуха тут же повернулась в его сторону.

— Когда-то мне было легко вести за собой семь человек, — инспектор подался вперёд и понизил голос. — Судя по вашим рассказам, я уже должен был потерять зрение.

Мория лукаво улыбнулась:

— Ты уже слеп, им энкер, просто не осознаешь этого.

Хамс откинулся на спинку стула и не стал уточнять, что старуха имеет в виду. Тратить время на загадки инспектор не мог и не хотел, поэтому задал следующий вопрос:

— После того как я нашел Марван, будущее больше не видится мне, как раньше, хотя я и до этого не особо занимался развитием своего таланта. Мой наставник тоже был провидцем, — Марван и Хек переглянулись, — но его дар был крайне слаб. Именно он рассказал мне то немногое, что я знаю сейчас. Не могли бы вы поведать подлинную историю нашего народа?

— Интересно получается, — задумчиво проговорила Мория, переводя невидящие глаза на женщину. Душа Марван по-прежнему живо шевелилась внутри. Инспектор взял невесту за руку, и фиолетовое свечение стало ярче, чем прежде. Сознания влюблённых прилипли к грудным клеткам, стремясь навстречу друг другу. Провидица опустошила стакан и, хмыкнув, вытерла уголки своих обветренных губ. Догадка, расправив крылья, покружила над её головой, спикировала на плечо и, нахохлившись, что-то шепнула старухе на ухо.

— Давным-давно государством, которое сейчас вы именуете Пучиной, управлял владыка Сарган. Тогда оно называлось королевством Дождей и Гроз. Король был жаден до власти, труслив и алчен. Его правление ознаменовалось упадком, беспросветной бедностью и зверской жестокостью. Несмотря на то, что провидцы могли не скрывать свой дар и без боязни ходить по улицам, это всё равно было тяжелое время. Торговые суда объезжали остров стороной, а старые, требующие ремонта корабли местных рыбаков тонули в море, оставляя жителей без еды, жён без мужей, а детей без родителей. Пророк Ханох Конгерман был предан правителю. Можно даже сказать, по-своему любил его. Это и заставило его совершить самую главную ошибку в своей жизни — он предрёк владыке…

Провидица не договорила, потому что сразу трое перебили её.

— Ханох Конгерман? — в один голос спросили коллеги, не веря своим ушам.

Старуха повела бровью, давая понять, что не любит, когда её прерывают, и ответила:

— Да, Ханох Конгерман был правой рукой Саргана, его королевским пророком, путеводной звездой. Он служил властителю верой и правдой: множество раз спасал от смерти, отличал верные решения от ошибочных и мягко направлял, указывая, как поступить правильнее. Ханох был очень силён, его дар превосходил все имеющиеся в округе. Но однажды он оступился: предрёк Саргану скорую гибель от руки провидца. — Старуха забасила, цитируя строчки из книги: — «И сказал Ханох владыке: накорми народ свой, спаси землю от увядания, ибо ждет смерть тебя от руки того, кто сеет предсказания». Сарган взбесился и приказал истребить всех, кто может видеть будущее, а самого Ханоха посадил в темницу. Новость о смерти так испугала владыку, что он в приступе истерии искалечил подданного. Отрезал пальцы — чтобы провидец не смог подать знак, извлёк глаза, которые, по его мнению, помогали пророчить, и отрезал несчастному язык, думая, что тот позовет собратьев на помощь. Тайный отряд под названием «Барракуды» за три дня уничтожил половину населения королевства Дождей и Гроз. Костры горели высоко, мечи рубили бойко: простой люд, желая спастись, выдавал друзей, родственников, даже детей. Вскоре народ обуяла ненависть, и они восстали против Саргана. Владыка, лишенный своей правой руки, был вынужден бежать, оставив родину погибать в огне злобы, вражды, свирепости и бесчинства. Государственный переворот поднял голову, и к власти пришла коалиция, назвавшаяся Департаментом Объединенных Видов. «Монархия свергнута. Нищета и голод теперь останутся позади! — громко заверяли пришедшие к власти люди. — Налог на улов упразднён, запрет на межвидовые браки отменён, и у каждого гражданина в скором времени появится возможность заработать на порцию жареной рыбы!»

Мория замолчала, вытащила из-за уха курительную трубку, вставила её в рот и подала знак Звездочёту, чтобы тот запалил табак. Юноша поднялся со своего места, выудил из кармана узкий длинный коробок и чиркнул по боковой поверхности спичкой. А потом поднёс огонёк к табачной камере и мгновение не двигался. Старуха несколько раз причмокнула, и каюту наполнил густой сизый дым. Юноша ловко взобрался по ветхой деревянной стремянке, стоявшей возле стены, дотянулся до высоко расположенного круглого оконца и со скрипом отворил створку. После отряхнул руки и поспешил обратно на своё место. С улицы тут же потянуло свежим воздухом. Завивающиеся клубы распрямились и полетели к потолку и дальше, в объятия ночной прохлады. Гости притихли, не смея проронить ни слова: Хек жевал гороховое пюре, Аркан разминал затекшие плечи, Марван смаковала ароматный виноградный жмых. Мория обвела присутствующих взглядом и, убедившись, что их души притаились, готовые слушать, продолжила рассказ:

— Дальше история приобрела неожиданный поворот: сын Саргана оказался пророком. Дар его был слаб, поэтому долго не проявлялся. Он спал, словно младенец в утробе, выжидая, когда сможет родиться и издать первый звук.

С детства привыкший к роскоши мальчишка не намеревался жить в скитаниях. Еды не хватало, рубаха запачкалась, а лёгкие сапожки, не предназначенные для долгих путешествий, прохудились. Обида на судьбу разбудила дремавший дар, и в одну дождливую ночь наследник увидел своё первое, сбивчивое видение. Жадный до власти, алчный, избалованный, он был так похож на своего отца, — старуха тяжело вздохнула. — Юноша жестоко убил владыку, исполнив собственное пророчество, и вернулся на родину с головой отца. Он вручил её коалиции в доказательство своей безусловной верности, — Мория ухмыльнулась, обнажив ряд жёлтых ровных зубов. — Но правители Департамента показательно казнили его перед народом, как последнего живущего на свете монарха. После расправы люди были разгорячены, воодушевлены и готовы к свершениям. Тогда один из трёх управляющих показал ликующей толпе голову Саргана. Белое лицо покойника было обезображено страхом: рот застыл в немом крике, блеклые глаза были широко открыты и ввалились, так же, как и щеки. Прежний вид не утратили лишь золотые серьги: драгоценности поблескивали в ушах, оттеняя мертвенный тон пористой кожи. Управляющий вытащил трофей из мешка, схватив Саргана за волосы, и, потрясая тяжёлой головой в воздухе, закричал: «Мы — Департамент Объединенных Видов! Коалиция, которая сплотилась, чтобы отстоять интересы простого народа! Наши руки длинны, а души чисты, именно поэтому мы смогли найти и убить изверга, так долго мучавшего вас! Да будет равенство! Объединению — слава!»

Провидица сделала глубокую затяжку и закашлялась. Отмахнулась от дыма рукой, и широкие рукава её платья упали, выставив напоказ красивую голубую чешую. Ровная, в какой-то степени изящная, она ползла по запястьям и пропадала, скрываясь в одеянии.

— Такое не напишут в учебниках истории, — просипела Мория. — Люди хотят слышать только голоса победителей.

Старуха посмотрела на Аркана. Душа мужчины закрылась и приняла форму тугого, ровного, непроницаемого шара.

— Согласна, неприятно осознавать, что мы до сих пор являемся частью этой системы. К примеру, отряд Барракуд, которые истребляли провидцев, не был расформирован. Ему просто дали новое название.

— Белые мурены, — безрадостно произнёс Хамс.

Провидица кивнула.

— Геноцид — страшное бремя. Он навсегда оставляет незримый отпечаток страха. Его не выведешь, не сотрёшь, не сможешь забыть. Спустя время народ провидцев понял, что трагические события будут царапать сердца всем последующим поколениям. Некоторые предпочли затаиться, замолчать, спрятаться и, боясь повторения истории, решили жить, как обычные люди, не выставляя свой дар напоказ. Другие же, — Мория ткнула загорелым узловатым пальцем себе в грудь, — не смогли предать свою натуру. Гордые, мы покинули предавшую нас землю и с тех самых пор бороздим просторы океана.

В маленькое окно ворвался сильный порыв воздуха, и огоньки свечей, стоящих на столе, дрогнули. Откуда-то сверху раздался протяжный вой гуляющего по палубе ветра, и Марван услышала, как над головой поскрипывают отсыревшие доски. Старуха повела носом и полной грудью вдохнула солёный аромат моря. Одна свеча закоптила. Её оранжевое пламя лихорадочно затрепыхалось и резко погасло.

— Инч вор бан е галис[3], — задумчиво проговорила старуха, утрамбовывая тонким черенком ножа табак в курительной трубке. — Море нынче неспокойное. Слишком много душ светится в волнах. Яркие, подвижные, они желают переродиться и взывают к своему спасителю. Ночами я слышу, как они зовут его по имени. Но морской бог не отвечает им.

Мория взглянула на влюблённых в упор и едва слышно прохрипела:

— По всей видимости, сейчас у него есть более важные дела.

Хека разбила внезапная судорога. Детектив дёрнулся и смёл со стола тарелку. Звездочёт, не мешкая, подобрал с пола расколовшиеся половинки и положил их на деревянную бочку, стоящую рядом.

— Умер дорогой твоей душе человек, — провидица отложила трубку, встала со своего места и, хватаясь за спинки стульев, подошла к Мерлузе. Приложила к его груди ладонь и произнесла:

— Все мы однажды вернемся домой, им балес[4]. Там мы узнаем друг друга, договоримся о встрече и, воплотившись на земле, встретимся вновь.

Марван сдавленно всхлипнула. Мория медленно пошла на звук и остановилась, встав у женщины за спиной. Та сразу же развернулась и осторожно встала, повинуясь странному внутреннему порыву. Провидица протянула руки и ощупала её лицо: маленький подбородок, высокие скулы, аккуратный нос. Добравшись до окантовочного кольца чешуи, она остановилась и отдёрнула пальцы.

— На островах Северной империи родился необычный ребенок. Его кожа была сплошь покрыта маленькими бесцветными чешуйками. — Старуха осторожно коснулась щеки женщины и неуклюже вытерла горячую дорожку слёз. — Он был слаб, тяжело дышал и прожил всего несколько дней.

Мория вытянула руку, и кудрявый юноша подхватил провидицу за локоть. Он проводил её на место, подал курительную трубку. Чиркнув спичкой, подпалил погасший табак. Старуха сделала две небольших затяжки и нарушила гнетущую тишину.

— Мы вырождаемся, — сокрушительно подытожила она. — Исчезаем. Возвращаемся туда, откуда пришли: в море.

Мерлуза поджал губы, и его лицо приобрело пунцовый оттенок.

— Тебе не стоит понапрасну злиться, — искренне посоветовала провидица, замечая, как увеличивается прореха в душе Хека. — Мир меняется, и вы должны знать, что происходит. Только не ведающий о топях уверенно шагает по болоту.

Инспектор взглянул на невесту, и его сердце горестно упало:

— Мория, скажите, можно ли как-то замедлить мутацию? Остановить смерть?

Старуха долго молчала, и Хамс уже хотел повторить вопрос, думая, что она не расслышала его.

— Скажи, мальчик мой, — внезапно подала голос провидица, глядя на пульсирующее от боли сознание Аркана, — у твоей подруги густые чёрные волосы, а сама она красива, чиста и изящна, будто утренний прибой?

— Это правда, — без промедления подтвердил инспектор.

Лицо старухи скрылось в клубах табачного дыма. Сквозь его густые, непроницаемые завитки послышался сиплый голос:

— Думаю, что смогу подсобить вам.

[1]Я расскажу тебе, сынок.

[2]Друг мой.

[3]Что-то грядет.

[4]Мальчик мой.

Глава 30

Древнее таинство

Мория встречала многих людей: добрых, злопамятных, трусливых, заносчивых, храбрых и честных. Она видела, как они страдают, сердятся, любят. Наблюдать за тем, как ведут себя сознания влюблённых, было интереснее всего. Каждая душа уникальна и проявляет чувства по-своему. Одна радостно мечется, рассыпая искры, другая же, смущенно зардевшись, затихает и алым облаком опускается вниз. Все люди разные. Так же, как не бывает двух одинаковых носов, глаз, пальцев и губ, не существует схожих сознаний. Старухе лишь однажды доводилось встречать родственные души. Они были похожи, но всё же имели существенные различия: одна была словно дождевое облако, а вторая походила на густой сизый туман.

Но сознания Марван Катран и Аркана Хамса были одинаковыми: тёмные, страдающие, не знающие покоя. Даже несмотря на проклятие, они всё равно вырвались с бескрайних просторов волнующегося моря и каким-то образом нашлись, чтобы вновь воплотиться вместе. Как только провидица смогла рассмотреть буйные материи поближе, она поняла: души влюблённых знакомы не одну сотню лет. Они сопереживали, поддерживали и рьяно рвались навстречу друг другу. Так дитя тянет руки к матери, так волна лижет песчаный берег, так скучает луна по погасшему солнцу.

— Аразат,[1] выйди посмотри, не настал ли час историй? — повелительно обратилась Мория к Звездочету. — Пусть Умбрина подготовится и расскажет гостям свою любимую.

Юноша удручённо вздохнул, его брови изогнулись, а на лице отразилось притворное страдание.

— О-о, — протянул он. — Опять?

— Делай, что велено, — приняв строгий вид, скомандовала старуха.

Молодой человек послушно встал и вышел на палубу. Дверь за ним тихо закрылась, и в комнате вновь воцарилось молчание. Хек понял, что старуха хочет поведать о чём-то важном, и напрягся. Аркан посмотрел на невесту, и она, поймав на себе его взгляд, смущенно улыбнулась. Хамс медленно моргнул в ответ.

— Ваши души прокляты, — слова прозвучали словно гром среди ясного неба, и по спине Марван поползла дрожь. Пощекотала лопатки и табуном помчалась к затылку, отчего волосы на голове медленно зашевелились. Мория поочередно указала узловатым пальцем на оскверненные сознания влюблённых и сообщила жуткие подробности: — Вы никогда не видите хороших снов и не знаете покоя.

Аркан почувствовал, как встают дыбом волоски на его руках, и грубо провёл по рукаву ладонью, смахивая мелкие крупинки ужаса.

Догадка, уютно устроившиеся на плече старухи, разлепила серые веки, почувствовав на себе пристальный взгляд. Отряхнулась от сна, расправила свои крылья, взмахнула ими несколько раз, поднялась в воздух и, покружив над головой Мерлузы, опустилась ему на плечо. Детектив попытался прогнать догадку, но та крепко вцепилась в пальто острыми когтями и осталась сидеть на месте.

— Лишь одному под силу сотворить такое. — Мория сделала затяжку, но огонь в трубке потух и она отложила её в сторону. — Тому, кому подвластны души всех смертных, и имя ему…

— Морской бог, — горько закончил детектив.

Догадка раскрыла клюв, прижалась тёплым тельцем к небритой щеке Хека и что-то зашептала ему на ухо. Мужчина тут же переменился в лице и ошарашенно посмотрел на коллег, а после перевёл взгляд на Морию.

— Нет, — скорбно, с придыханием выговорил Мерлуза. — Не может быть…

— В чём дело? — стараясь сохранять спокойствие, поинтересовался инспектор. И бросил тяжёлый взгляд на провидицу, которая утвердительно качала головой.

— Морской бог пришел за той, которую по праву считает своей, — голос старухи стал предельно серьёзным, и от этого акцент зазвучал более выразительно. Она указала на душу Марван: — За той, которую желает больше всего на свете.

Женщина оглянулась, не понимая, о ком идёт речь. Хамс вопросительно посмотрел на Хека, но тот не повернул к нему головы.

— Теперь ясно, почему море свирепствует, а души вынуждены тесниться в волнах: хозяин покинул свою уютную обитель и вышел на сушу. Он не уймётся, пока не получит тебя, Марван Катран, — закончила старуха.

— Да что, чёрт возьми, вы… — Аркан не договорил, потому что его перебил Мерлуза. Голос коллеги понизился до баритона и задрожал.

— Морской бог убил Риту. И Чавыча. — Хек почувствовал, как внутри вскипает злоба. Она проникла внутрь и, казалось, заполонила душу целиком. В голове зазвучали отвратительные, гадкие слова. Их прошипел кто-то чужой, незнакомый, свирепый, жестокий. «Если бы старший детектив утонула в заводи, Морской бог уполз бы обратно в свое дрянное болото и Рита осталась бы жива».

— Остановись! — крикнула Мория, вскакивая из-за стола. — Мтаци ко хоку масин![2]

Мерлуза резко встал и хрипло закричал в ответ:

— Инчпес варвем айс цави хет[3]⁈ — Он почти рычал. — Инчпес апрем хима[4]?

Видя, что инспектор поднимается со своего места, детектив порывисто выдохнул и, махнув перевязанной рукой, гаркнул:

— Расскажи им!

— Сядь и успокойся, — властно потребовала Мория. Старуха перевела дыхание и, опираясь руками о стол, не спеша уселась обратно. — Гнев не лечит раны, только делает их больше.

По горлу расползся нестерпимый зуд, и Марван зашлась в приступе кашля. Женщина отпила из стакана жмых, промочила саднящее горло и потёрла шею. Кожа была горячей, влажной и безумно чесалась. На лбу выступило несколько капель пота. Хек и Аркан недолго смотрели друг на друга. Во взглядах сквозила безмерная боль и неприкрытое отчаяние. Мерлуза покачал головой, упрекая себя за позорные мысли, и в конце концов оба мужчины сели на свои места. Провидица выждала, когда души присутствующих успокоятся, и начала рассказ:

— Это было так давно, что большинство нынешних провидцев даже не ведают об этом. История собирала косу из событий и лентой вплетала в волосы истину. — Мория подала Хеку знак, чтобы тот налил в её стакан виноградного жмыха. — Легенды смешались с религией, и вера преобразилась до неузнаваемости. Отголоски произошедших событий намертво прилипли к полотну бытия и со временем стали неразделимы.

Мерлуза ухватил бутылку, потянулся через стол и наполнил ёмкость до краёв, опустошив сосуд.

— Правда в том, что пророки не всегда жили на земле. Первой, кто получил дар провидения, была девушка по имени Саломея. — Старуха нашла пальцами стакан, крепко сжала его в руке и маленькими глотками выпила всё до последней капли. — Именно с неё начался наш великий род. Все, кто может видеть будущее, являются потомками этой необыкновенной женщины.

Аркан не удержался, и бесцеремонный вопрос сорвался с его губ:

— Как она заполучила его?

Мория раздраженно вздохнула, и Хамс затих. Провидица выдержала небольшую паузу и продолжила:

— Саломея была умной девушкой. Пока её старшие сестры были заняты привлечением женихов, она обучалась грамоте. Отец её не был богат, но и бедным его назвать было нельзя. Он часто плавал на соседние земли и там торговал различными тканями. В основном, это были простые полотна, которые быстро раскупали или выгодно выменивали: ситец, лён и грубая мешковина. Благодаря трудам отца семья никогда не знала голода. Даже больше — он часто привозил дочерям дорогие подарки: шёлковые платья, расписные платки, красивые бусы и многое другое. Однажды отец вернулся из очередного путешествия в хорошем расположении духа: товар быстро разобрали, и он смог раньше срока прибыть в родные края. Кормилец подозвал младшую дочь к себе и вручил ей увесистый прямоугольный свёрток. Девушка аккуратно сняла упаковку и перед её взором предстала книга: кожаный переплёт, золотое тиснение, ровные, но незнакомые буквы таинственного названия. «Отец, но ведь я не умею читать!» — с сожалением проговорила Саломея, проводя пальцами по шершавой обложке. Тот оглядел трёх старших дочерей, которые громко ссорились из-за ситцевого платка, и, погладив девушку по голове, сказал: «Значит, пора научиться».

Вскоре после этого кормилец слёг. Работа, которой он отдавал все силы, забрала у него самое главное — здоровье. Некогда могучий мужчина превратился в хилого умирающего старика. Болезнь приковала его к кровати, и он день и ночь лежал, устремив мутные глаза к потолку.

Саломея не отходила от него ни на шаг: кормила, умывала и рассказывала истории, услышанные в деревне. Время неумолимо шагало вперёд, а следом за ним, наступая на пятки, следовала смерть. Вскоре поток вестей иссяк, и девушка всё чаще начала посматривать в сторону привезённого подарка. За три недели местная знахарка научила Саломею читать по слогам. Как-то раз, придя с урока домой, девушка наконец осмелилась взять книгу в руки. Теперь она могла прочитать название: «Сказки древнего моря», — запинаясь, вслух проговорила она. Полистав странички, Саломея обомлела: текста было так много! Казалось, ей никогда не осилить такой объём. Но девушка была на редкость упрямой: она поставила пальчик на первую строчку и начала читать. Выходило медленно, смысл ускользал, слова не хотели складываться в предложения, а визг сестёр мешал сосредоточиться. Тогда она собрала в маленькую сумочку немного еды и, прихватив с собой книгу, отправилась на своё излюбленное место под тихие своды неглубокой пещеры. «Как только первая сказка будет отскакивать от зубов, я прочитаю её отцу, — подумала младшая дочь. — Порадую его, и, быть может, болезнь отступит».

Удобно усевшись на плоском камне, девушка подогнула под себя ноги и, раскрыв книгу, начала медленно читать вслух: «Где-то далеко-далеко, в неизвестной стране, родилась девчушка со светлой, необычайно красивой душой. Когда отец впервые взял малышку на руки, ангел шепнул ему на ухо редкое, диковинное имя. Мужчина уважил Создателя и, несмотря на возражения жены, нарек кроху Саломеей…» Как только слова слетели с девичьих губ, текст ожил: он засветился, и из каждой буковки полились холодные ручейки голубого сияния. Оно заструилось по рукам, соскользнуло на землю и, журча, уютно устроилось в маленьком углублении среди камней. Саломея не смела двинуться с места и заворожённо наблюдала за магией…

— Постойте! — выпалила Марван. И извиняющимся тоном добавила: — Кажется, я знаю эту сказку.

Она удивлённо посмотрела на Мерлузу, ища поддержки, но мужчина уронил лицо в ладони и сидел неподвижно, еле дыша.

— Хек рассказывал мне её! Она называется «Саломея и голубой источник». Неужели история правдива?

— Да, им ереха[5], всё верно, — ласково ответила Мория. — Эта девушка была первой, кто нашел голубой источник, и единственной, кого он наделил даром видеть будущее. Именно так всё и началось. Её кровь растеклась в веках и по сей день омывает многие сердца провидцев, — подытожила старуха, потирая ослепшие глаза. — Как вы уже, наверное, догадались, книга — это и есть тот самый источник из легенд.

Мерлуза понял, что Мория не отважится произнести предположение вслух. Камень таинства был слишком тяжёлым для старой провидицы, поэтому детектив взял его в свои руки:

— Вы двое тоже герои одной из сказок, что написаны на страницах книги, — заявил он. — Ваши души связаны: они находят друг друга сквозь время, сквозь жизни — всегда.

Хек поднял голову и посмотрел на влюблённых, словно видел их впервые.

— Морской бог убивал тебя тысячи раз, — Хек дрожащим пальцем указал на инспектора. Аркан, видя, как тот напуган, нервно забарабанил по столу пальцами. — Он выбрался из пучины, чтобы снова попытаться завладеть Марван. Его ничто не остановит.

Мерлуза замолчал. Он видел, что Хамс не верит ему.

— Мне незачем врать, — отчеканил Хек. — Вспомни Диадему Вересковой пустоши, которую мы видели на цирковом корабле. Ты сам смог убедиться в реальности её существования. Придется поверить мне на слово: я много раз перечитывал легенду, посвященную её созданию. Истории, написанные в книге «Сказок Древнего моря», реальны. Марван не просто так пробралась к тебе в голову: вы предназначены друг другу.

Инспектор по обыкновению нахмурился.

— Думаете, я поверю, что я герой какой-то сказки? Представляете, как это звучит? — он перевел взгляд на притихшую Морию. — К тому же я не понимаю, каким образом это должно помочь остановить мутацию.

— Мы все часть одной большой истории, — тихо сообщила провидица. — Глуп тот, кто считает иначе.

Горячими руками Марван стерла со лба выступивший пот и, сдерживая кашель, еле слышно пролепетала:

— Источник может исполнять желания. Саломея молила его излечить отца, и он удовлетворил её просьбу.

Провидица прищурилась: сияние, исходившее из глубины души женщины, настойчиво пробивалось сквозь чёрные извивающиеся ленты. Яркое, оно стало почти осязаемым. Переполненное надеждой сознание часто пульсировало, и казалось, что проклятье вот-вот рассеется.

— Желание должно быть бескорыстным, — предостерегла Мория, наблюдая, как дух инспектора вторит своему близнецу и становится ярче. — Только тогда оно сбудется.

Аркан удивлённо посмотрел на невесту, и недоверие моментально испарилось. Где-то глубоко внутри разлилось приятное чувство упования на хороший исход.

— Как загадать желание? — резче, чем следовало, поинтересовался Хамс. — Где искать книгу⁈

Старуха открыла рот, чтобы озвучить ответ, но Хек опередил её.

— У меня ее нет, Мория, — сокрушённо произнес он. — Уже давно я продал книгу случайной прохожей. Незнакомка умирала и хотела оставить дочери прощальный подарок. Я не смог отказать. — Мерлуза закрыл глаза и прошептал: — Если бы я только знал её ценность!

— Андастирак дзук![6] Хватит перебивать меня! — гаркнула старуха, и гости вздрогнули. Немного успокоившись, она предрекла: — В скором времени книга сама найдет вас.

Мория встала, сунула курительную трубку за ухо и, опершись руками о стол, дала наставление:

— Когда время придёт, вы должны прочесть свою историю, — она направилась к выходу из капитанской каюты и поманила гостей за собой. — Тогда вы сможете попросить источник об исполнении своих желаний.

На борту корабля было свежо и шумно. В воздухе витал аромат печёных яблок, солёного моря и жжёной древесины. Люди громко смеялись и переругивались меж собой. Возбужденная толпа носилась по палубе, сжимая в руках засаленные одеяла, тёплые тулупы и тяжёлые связки канатов. Хек осмотрелся и заметил Умбрину. Девочка сидела на большой бочке и энергично болтала ногами. Возле неё собрались члены команды: одни развалились прямо на влажных досках, не боясь простудиться, другие уютно устроились на испачканных маслом подушках. Седобородый мужчина скатал в валик огромную шубу, глянул в сторону провидицы и махнул ей рукой. Опомнившись, выругался и крикнул:

— Мория, я устроил нам место! — Он присел на валик, и тот слегка просел под его весом. — Умбрина обещала рассказать новую удивительную историю!

Провидица хитро рассмеялась и двинулась в сторону пестрящего скопления душ. Седобородый подал старухе руку и бережно усадил её рядом. Коллеги обменялись взглядами и встали неподалеку от шумной восхищённой толпы. Маленькая провидица хлопнула в ладоши, и радостные возгласы затихли: люди заворожённо смотрели на Умбрину, готовые ловить каждое её слово. Девочка осмотрелась и, не найдя среди присутствующих душу Хека, пошатываясь, встала на бочку, выискивая друга. Увидев знакомое густое золотистое сияние, лукаво улыбнулась. Набрала в лёгкие побольше воздуха и громко сказала:

— Создатель не верил в совпадения, он знал: ничего не происходит просто так.

Толпа, как единый организм, издала разочарованный стон и обмякла, вмиг потеряв интерес. Мория тут же грозно прикрикнула на членов команды:

— Лрек[7]! Дайте девочке закончить!

В образовавшейся тишине кто-то неловко кашлянул. Едва слышный недовольный гул, задавленный непоколебимым влиянием, постепенно стих. Умбрина выдержала паузу. Маленькую провидицу нисколько не задело бурное негодование друзей, и она всё так же бойко продолжила:

— Всемогущий жаждал насытиться доказательствами и вдоволь напиться истинными суждениями. Не в силах терпеть жажду и голод, он стал искать Судьбу, чтобы расспросить её о таинстве предрешений. Судьба не пряталась от Создателя, зная, что он ищет её. Печальная, она сидела на гребне морской волны и расчесывала свои длинные волосы. «Посмотри! Я сотворил целый мир! — громогласно похвастался Всемогущий, обращаясь к красавице. — И теперь не могу понять, случай помог создать столь удивительное произведение или же это заслуга моего таланта?» Судьба не подняла взгляд, не ответила, не стала лелеять самолюбие Всевышнего. Она разделила пряди волос, выудила из них увесистый томик и протянула его вопрошающему. «Это волшебная книга, — с грустью сказала красавица. — Герои сказок, что живут внутри, могут сойти со страниц и шагнуть в сотворенный тобою мир». Создатель принял из белых пальцев загадочное подношение и заглянул Судьбе в глаза. Она взмахнула длинными ресницами и проговорила: «Если ты желаешь знать, насколько сильна воля случая, спрячь книгу, закрой глаза и сосчитай до десяти. Если за это время герои сказок смогут отыскать томик, то талант твой — лишь маленькая звёздочка, что живёт по законам более могущественной силы».

Красавица горько заплакала и нырнула в море. Её слова так и остались качаться в синих холодных волнах.

Умбрина поклонилась зевающей толпе, и Мория, встав со своего места, громко захлопала в ладоши. Девочка спрыгнула с бочки под редкие аплодисменты и, улыбаясь во весь рот, пошла навстречу Хеку.

— Тебе понравилась моя история, братец? — спросила маленькая провидица, прижимаясь к ноге Мерлузы.

— Очень красивое предание, — ответила Марван, облизывая пересохшие губы. — Ты сама придумала его?

Девочка энергично замотала головой и, озорно топнув ножкой, призналась:

— Мне никогда такое не сочинить! — Она достала из кармана вязаной кофточки масляный свёрток с вяленой рыбой и протянула его Хеку. — Души, плывущие в волнах, по секрету рассказали мне её. Только вот незадача: я совсем не умею хранить тайны.

Маленькая провидица рассмеялась, но в следующее мгновение её лицо стало очень серьёзным. Тонкими пальчиками она нащупала рукав Мерлузы и открыла было рот, чтобы что-то сообщить, но подошедшая Мория не дала ей высказаться. Старуха неуклюже потрепала Умбрину по волосам и, похвалив девочку за выступление, отправила помогать на камбуз[8].

— Вам пора идти, — заявила провидица, указывая на коренастого мужчину, который стоял возле борта. — Йосеф проводит вас.

— Спасибо вам, Мория, — поблагодарил провидицу Аркан.

Мужчина взял руку Марван, и горячие пальцы обожгли его ладонь. Он бросил на невесту встревоженный взгляд: женщина была бледна, на лбу её проступила испарина, но она всё равно улыбнулась в ответ.

— Береги огонёк своего дара, — сказала старуха, грубо тыкая Хамса в грудь. — Придёт момент, и он понадобится тебе, чтобы ориентироваться в кромешной тьме. Не растрачивай драгоценное понапрасну.

Старуха положила локти на борт и выпустила в воздух густой табачный дым. Его сизые завитки завязли в сгустившейся сырости и закружились в причудливом танце. Мория проводила взглядом души гостей и вздрогнула от неожиданности, когда незаметно подкравшаяся Умбрина вдруг спросила:

— Почему ты не сказала, что им угрожает опасность? Я видела, как смерть заглядывала братцу через плечо, — девочка поёжилась. — Она такая страшная… Наверное, я никогда не смогу привыкнуть к ней.

Провидица тяжело вздохнула, оглядела морскую гладь, в которой пестрело многообразие страдающих душ, и прохрипела:

— Иногда лучше не знать, что ждёт впереди.

[1] родной

[2] Подумай о своей душе!

[3] Как мне справиться с этой болью⁈

[4] Как теперь жить?

[5] Дитя моё

[6] Невоспитанная рыбешка

[7] Тишина!

[8] Камбуз — помещение на судне, предназначенное для приготовления пищи.

Глава 31

Голубой источник

Марван попыталась развеять гнетущие мысли: подняла голову, посмотрела на круглый сияющий диск луны и, замедлив шаг, остановилась. Холодный ветер скользнул по влажной коже, и она на секунду закрыла глаза, наслаждаясь прохладой. Поблизости зажужжала водяная стрекоза. Насекомое зависло прямо перед лицом, и женщина какое-то время наблюдала за хаотичными движениями прозрачных, как паутина, крыльев. Хищница пару раз клацнула жвалами, завертела подвижной головой и стремительно улетела прочь.

— Скоро солнце засияет вновь, — сказала Марван, и дыхание, вырвавшись, заклубилось в воздухе. Про себя она подумала: «Надеюсь, я застану этот момент. Не хотелось бы умирать вот так, в беспросветной темноте ночи». Аркан и Хек затормозили, обернулись и посмотрели на коллегу. Она стояла в жёлтом кружке света уличного фонаря: бледная, исхудавшая, смирившаяся со своей участью. Хамс сразу понял, что этот момент навсегда отпечатается в памяти, никогда не померкнет и не растеряет деталей. Хек положил руку инспектору на плечо. Жест заставил сердце сжаться, и оно, пропустив несколько ударов, горестно заныло.

Неожиданно картинка поплыла перед глазами. Голова закружилась, и Аркан, попятившись, упёрся в Мерлузу. Тот подхватил его под локоть, удерживая от падения. Мрачная пелена страшного видения застала инспектора врасплох. Леденящие душу картинки змеями проползли в голову и зашипели, предупреждая о надвигающейся опасности. Мужчина попытался протиснуться сквозь упавшую завесу, броситься к любимой, но его разум увяз в топком болоте пророчества. Хамс набрал в лёгкие воздуха и что есть силы взревел:

— Марван! — зычный, полный отчаяния и тревоги крик разлился по улице. Полетел вдоль домов, попутно стучась в чёрные окна и находя бреши в отсыревшей древесине рам, проник в каждую щель. — Быстро! Ко мне!

В следующую секунду инспектор услышал хруст ломаемых костей. Нога Хека подогнулась, и он, срываясь на хрип, закричал от боли. Детектив рухнул на мощёную дорожку, но, не потеряв самообладания, выхватил из поясной кобуры оружие. Аркан рыкнул и затряс головой, пытаясь скинуть с себя запоздавшее наваждение. Рядом раздался оглушающий выстрел. В ушах зазвенело.

— Не подходите, мать вашу! — как будто издалека прохрипел Мерлуза и снова нажал на курок. Глухой щелчок возвестил о том, что патроны в обойме закончились. Марван громко позвала любимого по имени и следом издала звук, похожий на сдавленный плач. Сквозь мутную дымку инспектор увидел, как рослый незнакомец нанёс женщине точный удар рукоятью пистолета в висок и она, пошатнувшись, упала прямо в руки подонку. Тот расплылся в довольной улыбке. Хамс, не раздумывая, бросился вперёд, но резкая тупая боль пронзила голову. Инспектор почувствовал, как мозг ударился о черепную коробку. В глазах потемнело. Тело вмиг отяжелело: руки отказывались слушаться, ноги стали ватными. Язык во рту распух, и Аркан едва смог сдержать подступающие рвотные позывы. Он сделал еще два шага и, не удержавшись, упал на колени. Сгущающаяся темнота хищно приближалась со всех сторон, но это не остановило мужчину и он упрямо пополз дальше. Тонкая ниточка сознания натянулась до предела и с треском оборвалась. Последнее, что услышал Хамс, — грозный рев Хека, который яростно отбивался от нападавших.

— Ублюдок! — из-за звона в ушах слова, произнесенные Мерлузой, звучали глухо. — Мы штатные сотрудники детективного агентства округа Тайных Озёр!

Инспектор разлепил глаза. Во рту было сухо, отёкший, одутловатый язык прилип к нёбу. Воспоминания волной обрушились на Аркана, и он дёрнулся, приходя в сознание. Завертел головой, резко подался вперёд и застонал, когда увидел привязанную к стулу невесту. Её голова безвольно повисла, чёрные волосы свалялись, а в уголке губ алела капля запекшейся крови. В висках заухала боль, и мужчина сжал зубы. Руки и ноги, крепко стянутые веревкой, затекли, плечи ныли, но инспектор всё равно попытался высвободиться из плена. Деревянные ножки шаркнули по полу, и Хамс, увлекая стул за собой, беспомощно повалился на пол. В следующую секунду мужчина обомлел от ужаса: совсем рядом из-за толстого стекла за ним наблюдало чудовище. Мутант открыл пасть, глотнул мутной воды, улыбнулся и прислонил маленькую серую ладошку к прозрачной стенке сосуда.

— Подними его, — раздался чей-то монотонный и властный голос.

Сильные руки поставили стул в исходное положение, и инспектор сделал три коротких вдоха. Опыт, полученный в ходе многочисленных военных операций, вмиг остудил мысли и придал им конкретную форму. От злости не осталось следа — на её место пришел холодный расчет. Хамс огляделся и быстро оценил окружающую обстановку: маленькая пустая комната без окон, пара зажжённых ламп и стеклянный сосуд с водой, в котором плавало мутировавшее создание. Помещение надежно хранило секреты своего хозяина, не выдавая никаких подробностей. Мужчина приметил мыльные разводы на полу: комнату явно подготовили заранее. «Умно, — отрешённо подумал Аркан, разлепляя пересохшие губы. — Я бы поступил так же».

Инспектор повернул голову влево, еще раз взглянул на невесту, а после перевёл взгляд на незнакомцев. Мужчин было четверо. Трое коренастых, облаченных в дорогие костюмы, стояли, рассредоточившись по комнате, а один долговязый, закинув ногу на ногу, сидел напротив. Его уставшее, посеревшее от горя лицо показалось смутно знакомым. В свете пламени Хамс смог рассмотреть угловатые черты и глаз, подёрнутый белой плёнкой. «Этот человек провидец», — догадался Аркан и брезгливо поморщился, понимая, что чужак, не отрываясь, наблюдает за его душой.

Справа послышался взбешённый голос Мерлузы. Выплёвывая слова, он произнёс:

— Кто вы такие⁈ Какого ханоса вам от нас нужно⁈

Слепец томно вздохнул и снова оглядел пленников, чуть дольше задержавшись на Аркане.

— Это моя дочь, — без предисловий начал Чёрный Удильщик, указывая на сосуд с водой, в котором плавало отощавшее чудище. — Её зовут Мария.

Марван зашевелилась, приходя в сознание, и тихо застонала. Пророк не обратил на неё внимания, только поменял позу: подался вперёд, положил локти на колени и вытянул шею, наблюдая за мутантом, барахтающимся в грязной воде.

— Точнее, звали. Когда-то она была прелестной маленькой девочкой с золотистыми вьющимися волосами. — Провидец на мгновение умолк, дав Аркану осведомиться о самочувствии женщины, и продолжил: — Но болезнь отняла у неё всё: облик, часть разума и память. Ничего нового — в нашем жестоком мире смерть от мутаций, к великому сожалению, является лишь завершающей главой жизни.

Мария высунула обезображенную тупую мордочку на поверхность и, потянув к отцу тонкие ручки, забасила:

— Бочитай, бапа, брошу! Я никак не могу уснуть. — Она схватилась за острые края сосуда белыми пальчиками. Озорничая, раскрыла жабры и выпустила несколько пузырей. — Ту, что в конце!

Неизвестно откуда взявшаяся маленькая стрекоза села девочке на лоб. Расправила тонкие блестящие крылья и, зацепившись крохотными коготками за чешуйки, завела переливчатую трель.

Мужчина встал, подошел к дочери, присел на корточки и, отогнав насекомое, осторожно погладил девочку по лысой голове.

— Конечно, у неё бывают проблески сознания, но они, скорее, сродни записанной на пластинку песне. Мы часто слушаем голоса мертвецов: они взывают из прошлого, поют нам о тяготах жизни, разрушенных судьбах, — долговязый поднялся и посмотрел Аркану в глаза. — И о любви.

Чёрный Удильщик подошёл к Марван, и стук его каблуков эхом отразился от стен пустующей комнаты. Аркан напрягся и пошевелил руками, пытаясь освободиться от узлов.

— О ней-то я и хотел поговорить.

С этими словами слепец наклонился к женщине и встретился с ней лицом к лицу. Хищно всмотрелся в её испуганные голубые глаза, протянул пальцы и дотронулся до окантовочного кольца чешуи.

— Убери от неё свои грязные руки! — встрепенувшись, рыкнул инспектор. Стул опасно наклонился и снова чуть не упал.

Сетуя на беспомощность, Хамс издал яростный крик. Чёрный Удильщик медленно повернул к нему голову. В его ледяном взгляде сквозило полнейшее безразличие и непомерная усталость. Казалось, он не слышит восклицаний, не понимает эмоций и ничего не чувствует. Аркан сразу узнал эту маску: не так давно он сам носил такую же, но за напускным равнодушием таилось безумное отчаяние.

— Любопытное совпадение, — выпрямляясь, проговорил мужчина и подошёл к инспектору. — У моей жены Анны была похожая мутация.

Провидец обернулся и, обращаясь к Марван, вынес вердикт:

— Твои дни сочтены, Катран. — Он дождался, когда женщина посмотрит на него, и сообщил: — Очень жаль терять такого бездарного старшего детектива. При Карпуне мне временами приходилось туго.

— Закрой рот! — сквозь зубы процедил Мерлуза, заметив, как по щекам Марван катятся слёзы.

Удильщик вновь проигнорировал грубость и перевёл взгляд на инспектора: на его скуле расплывался фиолетовый синяк, жилка возле виска отбивала сумасшедший ритм, а в глазу алело пятнышко лопнувшего сосуда.

— Печально, что мы познакомились при таких обстоятельствах, Хамс, — мужчина закрыл ослепший глаз, не в силах больше наблюдать за тем, как извивается проклятое сознание пленника. — В свете грядущих событий мы могли бы поддержать друг друга: в обмен на осведомленность о внутренних делах Департамента я с удовольствием научил бы тебя пользоваться даром правильно.

Аркан удивлённо моргнул, не понимая, чем мог выдать себя. Удильщик, не отводя взгляда, требовательно пошевелил пальцами. Коренастый, не торопясь, подошёл к начальнику, достал из широкого кармана своего пальто книгу и протянул её предводителю. Хек нахмурился, узнавая: даже в полумраке он смог различить потрёпанный кожаный переплёт, золотое тиснение и буквы знакомого с детства названия «Сказки древнего моря».

— Всех нас ожидают большие перемены. Петр Моронов весьма умён, и теперь в его руках сосредоточена вся власть. Кто знает, как он предпочтёт распорядиться ею? — продолжил провидец. — Не скрою, ради достижения общих целей мы некоторое время были вынуждены придерживаться рамок отвратительного симбиоза, но сейчас, когда всё закончилось, каждый из нас представляет для другого опасность. Я не привык к этому ощущению и размышляю, каким образом мог бы избавиться от него, — закончил он.

— Так это ты убил Игоря Конгермана! — распаляясь, рявкнул инспектор.

Слепец намеренно не обратил на выпад внимания и невозмутимо заявил:

— Я бы с радостью поболтал с вами еще, но, как видите, время не ждёт, — он кивком указал на сосуд перелома, в котором плавало изувеченное мутацией чудовище, и небрежно раскрыл книгу. Переплёт хрустнул и выгнулся, некоторые странички отошли от корешка и веером выскользнули из книжного блока.

— Что ты творишь⁈ — гаркнул Мерлуза, видя, как безалаберно незнакомец обращается с дорогой ему вещью. — Ты хоть знаешь, насколько важна эта книга⁈

— Рад, что вы в курсе, — будничным тоном проговорил долговязый. Мужчина небрежно пролистал страницы почти до самого конца и остановился. — Это значительно упрощает дело.

Аркан встревоженно посмотрел на Хека, и тот незаметно кивнул, подтверждая пугающую догадку. Хамс криво улыбнулся и, пряча волнение, спросил:

— С организацией преступной деятельности у тебя явно не возникает проблем, — мужчина зло хохотнул, и смех отдался в висках режущей болью. — Но с чего ты взял, что кто-нибудь из нас согласится помочь тебе?

Чёрный Удильщик без промедления выхватил из наплечной кобуры пистолет и выстрелил Аркану в плечо. Мужчина вскрикнул: голова его запрокинулась, а корпус повело. Вспышка боли была такой яркой, пронзительной и сильной, что инспектору показалось, будто он целиком состоит из неё. Марван надрывно зарыдала. Душераздирающий вопль смешался с ускользающим эхом выстрела и целиком заполнил помещение. Подельники закрыли уши руками, и только предводитель не двинулся с места. Не торопясь, он убрал оружие обратно в кобуру, медленно ступая, подошёл к инспектору и, крепко ухватив его за плечо, процедил:

— Осторожнее со словами, Хамс. Перед тобой человек, которому совершенно нечего терять.

Большим пальцем провидец надавил на рану, и его ладонь вмиг окрасилась багрянцем. Перед глазами инспектора заплясали крупные тёмные пятна. Невыносимая боль вырвалась гортанным клекотом, и Аркан зажмурился, силясь не потерять сознание. Чёрный Удильщик выпрямился, вытер окровавленную руку о лацкан пальто пленника и обратился к присутствующим:

— Если откажетесь помочь, я убью всех, кто находится в этой комнате. Отступать не в моих правилах. Мне нужно, чтобы вы загадали желание и моя дочь стала прежней.

Подчинённые обменялись испуганными взглядами, и Хек понял, что человек в костюме говорит вполне серьёзно. Провидец сунул Аркану под нос книгу и, устало вздохнув, сказал:

— Начнем с тебя, инспектор, — он посмотрел на Марван, которая билась в истерике. — Если ты умрешь, у меня всё равно есть еще одна попытка.

Слёзы застилали Катран глаза. Горячие, они катились по щекам и подбородку. Из носа текло, а в горле расползался нестерпимый зуд.

— Нет, нет! — закашлявшись, прокричала женщина, — он не сможет! Желание должно быть искренним, только тогда оно сбудется!

Слепец с интересом посмотрел на старшего детектива, нахмурился и кивком велел ей продолжать.

— Вы правильно подметили — мои дни сочтены. Я, как никто другой, понимаю вашу дочь, знаю, что она чувствовала, какую боль пережила, — Марван подбородком указала на сосуд перелома. — Мы с вами хотим одного: чтобы мутации навсегда исчезли, перестали существовать, испарились из этого мира. Я лучше остальных понимаю эту необходимость. Прошу, позвольте мне загадать желание! — Старший детектив посмотрела на жениха: его взгляд помутился и стал неподвижным. — Пожалуйста.

Инспектор почувствовал, как по груди растекается тепло, а из головы уходят мысли. Он собрал остатки воли, вдохнул полной грудью и снова попытался освободиться.

Чёрный Удильщик приблизился к женщине и, не сказав ни слова, положил ей на колени открытую книгу. Затем вынул из переднего кармашка пиджака маленький белый платок, неуклюже утёр влагу с бледного лица Марван и отступил на шаг. Нервно сглотнув, женщина опустила голову и посмотрела на текст. Заглавие выделялось на фоне монотонного строя букв и было увито красивым узором: маленькие рыбки резвились в пышных завитках волн. Старший детектив прерывисто вдохнула и прочитала название:

— Сказка о влюблённых. — Она быстро взглянула на Аркана. Мужчина слабо ёрзал на стуле, а его голова то и дело падала на грудь. Марван, торопясь, продолжила:

— Глубоко-глубоко на дне, там, куда не проникает свет, жил морской владыка. Однажды, заскучав, он решил подняться и посмотреть, как изменилась за сотни лет земля. Взвился он волною и увидел на берегу красивую девушку. Она стояла босиком, вглядываясь в горизонт, и её длинные чёрные волосы развевались на ветру…

Лёгкие трепетные слова сорвались с губ, и текст, отзываясь на них, засветился. Отсвет яркого голубого сияния мягко лёг на лицо старшего детектива, и она замолчала, заворожённая магией. Провидец задержал дыхание, слабо улыбнулся и вытянул шею. Любопытство толкнуло его в спину, и он наклонился, желая разглядеть детали. Сверкающие ручейки полились по страницам, водопадом упали с колен Марван и разлились по полу. Комната наполнилась ароматом солёного бриза, горячего песка и морских волн. От удивления присутствующие притихли и почти не моргали, боясь пропустить даже крохотное движение. Магия, словно осторожная змейка, недоверчиво поползла вперёд, но, уткнувшись в острый нос туфли Удильщика, тут же отпрянула. Волшебные струйки в испуге вернулись обратно к ногам Марван и, словно живое существо, просящее о защите, ласково потянулись к ней.

— Развяжите меня, — потребовала детектив, не отрывая взгляда от голубого источника.

Предводитель секунду колебался, не зная, как поступить. Спешно принял решение и отдал приказ подчинённому. Громила, бесшумно ступая, подкрался к пленнице и уверенным движением ножа разрезал тугое плетение веревок. Оковы с мягким шорохом упали на пол, слегка напугав переливающийся ручеек. Марван аккуратно подхватила книгу и положила её на пол. После, не торопясь, опустилась рядом на колени и, сложив руки лодочкой, медленно поднесла их к голубой змейке магии. Она шевельнулась, будто принюхиваясь, и радостно скользнула в горячие ладони. Кожу приятно обожгло холодом. Старший детектив прикрыла глаза, поднесла дрожащие руки к губам и хлебнула ярко-голубой воды. Тишина расстелилась по комнате, и окружающие звуки пропали. Спокойствие одеялом окутало женщину: тёмные ленты древнего проклятия распутались и отступили перед могуществом неведомой силы. Прежде чёрная душа заискрилась и забилась о рёбра в поисках своего близнеца. Тревога заставила Марван распахнуть глаза и оглядеться: мрачное помещение исчезло, кругом был лишь густой клубящийся туман.

— Здравствуй, милая, — знакомый голос сбил дыхание, и детектив резко обернулась.

Из пелены молочных завитков, отмахиваясь от тумана, вышел Карпун. Он был облачён в тот самый синий клетчатый костюм и до блеска начищенные туфли. Детектив бросилась к нему навстречу. Потянулась к наставнику, желая обнять его, но руки прошли сквозь тонкую материю и завязли в ней.

— Я лишь бесплотный дух, — без эмоций констатировал старик, глядя, как ученица отряхивается от липкой дымки.

Марван заглянула Карпуну в глаза.

— Что это за место? — она посмотрела по сторонам и озвучила страшную догадку: — Я умерла?

Наставник тепло улыбнулся, коснулся её щеки, оставив на ней едва видный след, и ответил:

— Твоё время еще не пришло.

— Но что тогда вы делаете здесь? — поинтересовалась женщина, рассматривая такие знакомые черты.

Старик поднял голову, устремил взгляд наверх, и выражение его лица стало серьёзным. В пустоте немой вышины он будто видел нечто потаённое, нарочно скрытое от любопытных глаз.

— Ты нуждалась во мне, и я пришёл, — просто ответил он.

Марван глубоко вздохнула, пытаясь не заплакать. Проглотила комок, застрявший в горле, и тихо призналась:

— Не вышло из меня хорошего детектива, господин Карпун.

В глазах наставника затеплился ласковый огонёк:

— Это совершенно не важно, милая. Всевышнему нет дела до мирской суеты — значима лишь душа и то, как ты обращалась с ней на протяжении своей жизни.

Старик немного помолчал и, заметив печальный взгляд ученицы, постарался приободрить её:

— Если хочешь знать, мне понравился твой жених. Конечно, он немного… безрассуден и чрезмерно вспыльчив, но, думаю, с возрастом это изменится. — Мужчина смущённо кашлянул и уже серьёзнее прибавил: — По крайней мере, я на это очень надеюсь.

Марван негромко рассмеялась и с благодарностью взглянула на Карпуна. Он был таким, каким она его помнила: плотный, широкоплечий мужчина со светло-карими глазами, в которых читалась упрямая решительность. Госпожа Смерть навела привычный её чопорной натуре порядок: от уродливых мутаций не осталось и следа.

Неизвестно откуда взявшийся сильный порыв ветра скользнул по бесплотному духу наставника, и ученица услышала едва различимый шёпот.

— Скоро увидимся! — исчезая, проговорил старик.

Его силуэт рассеялся и постепенно превратился в серые завитки тумана. Они мгновение колебались в воздухе, словно подгадывали подходящий момент, а затем собрались в крохотное грозовое облачко. Старший детектив присмотрелась: внутри парящей тучки что-то ярко поблёскивало. Вдруг из пушистой дымки выскользнула юркая голубая рыбка. Марван ловко поймала её двумя руками и почувствовала, как живо шевелится магия. Подождав, когда кроха успокоится, она с замиранием сердца раскрыла ладони и изумилась: перед ней предстал славный, совсем махонький сомик. Он приподнял головку и пошевелил усиками, готовый слушать. Повинуясь интуиции, женщина загадала желание, произнеся его вслух:

— Я очень хочу, чтобы мутации прекратились, — рыбка как будто в удивлении приоткрыла рот. — Ты можешь помочь всем нам?

Малёк едва заметно кивнул, после чего превратился в дрожащую росинку и впитался в кожу. Марван зажмурилась, мысленно готовясь к тому, что голубой источник сочтет её душу грязной и сознание выпорхнет из тела, но ничего подобного не произошло. До ушей донеслись всплески воды, и женщина открыла глаза. Она всё еще стояла на коленях, возле неё по-прежнему лежала открытая книга, но голубая змейка магии бесследно исчезла. Старший детектив встретилась взглядом с Удильщиком. Он выжидающе молчал и непрестанно посматривал на свою обезображенную дочь, плавающую в сосуде перелома. Марван нахмурилась и нашла дрожащими пальцами окантовочное кольцо чешуи: оно было на месте.

— Я… я не понимаю, — запинаясь, пролепетала она, заметив, что девочка совсем не изменилась.

— Что ты загадала⁈ — сквозь зубы спросил предводитель, рассматривая преображённую душу женщины. Старший детектив испуганно замотала головой. Чёрный Удильщик потерял терпение: пинком отшвырнул книгу так, что её страницы разлетелись по комнате, и, отвесив Марван звонкую оплеуху, взревел: — Отвечай!

Удар был такой сильный, что женщина завалилась на спину. Провидец выхватил из кобуры оружие и прицелился.

— Я сказала, что очень хочу, чтобы мутации прекратились! — отползая к стене, выкрикнула Марван.

— Ложь! — прошипел Лаврак. — Ты попросила об очищении своей грязной души! — он собрался нажать на курок, но неожиданно на мушку, жужжа, села стрекоза.

Мужчина вскрикнул от неожиданности: у насекомого были человеческие глаза. Тело хищницы раздулось и с влажным чавканьем лопнуло. На лицо предводителя брызнули внутренности, и он рефлекторно зажмурился. Чьи-то сильные пальцы сдавили горло. Удильщик захрипел и открыл глаза: перед ним стоял светловолосый незнакомец. В его взгляде плескалась опасная синева. Подчинённые закричали, побросали оружие и кинулись вон из комнаты. Провидец сделал четыре выстрела подряд, выпуская оставшиеся в обойме пули нападавшему в живот, но Аствац не ослабил хватку, не выдал эмоций. Его раны не сочились кровью, а боль не застала врасплох. Он лишь поморщился от отвращения, и возле его носа собралось множество мелких морщинок. Одним движением Авель откинул Удильщика в сторону. Тот, словно лёгкое, прогнившее изнутри бревно, перелетел через сосуд перелома и упал к ногам Аркана, ударившись затылком о деревянную ножку стула.

В памяти Хека всплыл рисунок розыскной ориентировки, и он сразу же узнал белобрысого ублюдка. Детектив закричал, брызгая слюной, и неистово забрыкался. Сломанная нога немедленно отозвалась болью. Хамс усилием воли разлепил веки, поднял голову и взглянул на обнаженного человека, который стоял неподалеку. Его кожа была бледной и гладкой, словно фарфор. Четко выраженный рельеф мышц казался неправдоподобным: острые ключицы, жилистые плечи, крепкая, широкая грудь, упругий торс. Морской бог обернулся к ошеломленной Марван и секунду любовался ею. Женщина узнала его: именно этот человек приходил к ней в больничную палату.

— Прости за мой вид, душа моя, — извиняющимся тоном проговорил Аствац, обращаясь к возлюбленной. И, проследив за взглядом женщины, озорно улыбнулся: — Хотя я даже рад, что так вышло.

Авель развернулся, подошел к провидцу, пригвоздил его босой ступней к полу и, любуясь своими пальцами на ногах, скомандовал:

— Снимай свой посконный[1] сюртук, каланча.

Руки Койкана дрожали: у человека, стоящего напротив, не было души. Морской бог рывком забрал протянутый ему пиджак. Одежда оказалась слишком велика: она мешком повисла на теле, удачно скрыв все интимные части. Авель посмотрел на раненного Аркана, отошел к сосуду перелома и опустился возле него на колени. Девочка, почувствовав божественную силу, мигом вынырнула из воды и потянула к Морскому богу худенькие ручки. Чёрный Удильщик резко поднялся и хотел было броситься к ним, но слова, произнесенные дочерью, остановили его. Мужчина оцепенел, плечи его опали, взгляд потух.

— Наконец-то ты пришёл! — радостно воскликнула Мария. Звонкий девичий голос прорвался сквозь бас и на мгновение стал прежним. — Проводишь меня к моей маме? Её душа потерялась и не может найти дорогу в рай. Помоги мне отыскать её!

Девочка тихо захныкала и захрипела. Высокие ноты постепенно сменились более низкими, и нехарактерный для ребенка баритон зазвучал вновь:

— Я хочу домой, — раскрывая жабры, проговорило чудище.

Аствац облизнулся: душа девочки была близка к тому, чтобы покинуть тело. Морской бог, словно голодный пёс, приоткрыл рот, учуяв ароматный запах сознания.

— Отойди от неё! — хрипло прокричал Мерлуза. — Не смей трогать!

Авель опомнился и, причмокнув, посмотрел долговязому в глаза.

— Можешь убивать кого угодно, — начал он, поглаживая Марию по чешуйчатой голове. — Я даже был бы не против, если бы ты немного поиздевался над дурно пахнущим карликом. — Аствац кивнул в сторону Аркана. — Но Марван трогать не смей: она принадлежит мне!

— Чёрта с два! — с придыханием проговорил инспектор. Кровь бежала из раны, и сил на сопротивление совсем не осталось.

Мария прильнула серой щекой к тыльной стороне ладони Морского бога. От удовольствия прикрыла глаза и заурчала. Провидец до боли сжал челюсти, и лицо его скривилось от неожиданной ревностной обиды. Аствац проигнорировал слова соперника и продолжил:

— Я бы и сам прикончил его, но существует одна неприятная условность, — он обернулся к Марван и посмотрел ей в глаза. — Стоит этому отребью умереть, моя красавица погибает вслед за ним.

Морской бог накрыл детскую ручку своей ладонью, и его кожа засветилась. В воздухе заплясали рваные частички голубого сияния. Аствац слегка надавил на впалые щеки Марии, и та разинула зубастую пасть. Душа полетела навстречу могущественному зову, и тело девочки забилось в предсмертных конвульсиях. И без того уродливые челюсти еще больше выдались вперёд, а чёрные глаза почти вывалились из орбит. По комнате поплыл отвратительный запах тухлой рыбы и гнили.

— Тронешь кого-то из них, — предупредил, облизываясь, Аствац, — я найду тебя и убью всех, кто тебе дорог. Ты понял меня?

Удильщик кинулся вперёд, упал возле сосуда перелома на колени и попытался вырвать дочь из смертельной хватки убийцы. Авель крепче прижал к себе трясущегося в судорогах ребёнка и повторил вопрос:

— Ты понял меня, каланча⁈

Долговязый судорожно закивал. Морской бог резким движением закрыл челюсти девочки и отпустил её. Душа кубарем скатилась обратно и, ударившись о рёбра, испуганно осела внизу живота. Мария перестала дёргаться, часто задышала и обмякла в отцовских объятиях. Авель встал, посмотрел на пол, который был усеян книжными листами, и, выругавшись на неизвестном языке, начал подбирать старые выцветшие страницы. Последняя лежала рядом с возлюбленной, и она в испуге быстро поджала ноги. Аствац с сожалением посмотрел на женщину и ласково проговорил:

— В этот раз я не допущу прежних ошибок, милая, — он медленно поднял пожелтевший лист, аккуратно вложил его в книгу и снова встретился взглядом с Марван: — Скоро ты сама захочешь быть моей.

Морской бог вышел из комнаты, и присутствующие, переглянувшись между собой, облегченно выдохнули.

[1] Сшитый из грубой конопляной ткани.

Глава 32

Замкнутый круг повторяющейся истории

Маленький, но увесистый ящичек переносной радиолы был потрёпан временем: на деревянном корпусе пролегли глубокие борозды царапин, грубая сетчатая ткань, закрывающая динамики, кое-где прохудилась, а клавиши, походившие на ровный ряд щербатых зубов, запали. Койкан Лаврак аккуратно поставил его на стол возле телефонного аппарата, со скрипом откинул верхнюю крышку и оглядел проигрыватель грамзаписи.

Радиола осталась такой же, какой была, только её владелец сильно изменился за многие годы. Чёрный Удильщик потёр озябшие руки: огонь в камине угасал, и богато убранная гостиная постепенно погружалась в полумрак. На подлокотнике массивного кожаного кресла лежал конверт виниловой пластинки, и мужчина долго смотрел на него, не отваживаясь взять в руки. На мгновение прикрыл глаза, вздохнул и, подхватив лёгкую квадратную обложку, прочитал текст, написанный на ней от руки: «Койкану от Сибаса. Ошибки ждут, когда их исправят: такова их противоречивая натура. С днём рождения, брат!» Удильщик качнул головой, поджал тонкие губы, вынул из конверта виниловый диск и ловким движением установил его на платтер[1]. Затем поставил тонарм на начало пластинки и нажал на рычажок. Прорываясь сквозь негромкое шипение, раздались первые ноты грустной тягучей мелодии. Лаврак не спеша опустился в кресло и, откинувшись на мягкую спинку, утонул в нём. Бархатный женский голос вкрадчиво запел куплет дорогой сердцу песни:

Ой, да не вечер, да не вечер,

Мне малым-мало спалось,

Мне малым-мало спалось,

Ой, да во сне привиделось.

Мне малым-мало спалось,

Ой, да во сне привиделось.

По полу скользнул жёлтый луч, и Чёрный Удильщик посмотрел в окно: в небесной вышине, пробиваясь сквозь густую толщу дождевых облаков, засияло возродившееся карликовое солнце. Мужчина зажмурился, отказываясь признавать неотвратимый ход времени. Жестокий, безжалостный, вечно торопливый, он не умел ждать и не терпел пренебрежения.

Мне во сне привиделось,

Будто конь мой вороной

Разыгрался, расплясался,

Разрезвился подо мной.

Разыгрался, расплясался,

Разрезвился подо мной.

В дверь несколько раз постучали, но Койкан даже не пошевелился. Меньше всего на свете ему хотелось видеть глупые лица подчиненных и любопытные взгляды непрошеных гостей. Стук повторился, стал более настойчивым. Затем послышалась ругань. Провидец узнал глухой голос Ската: тот отчаянно спорил и перед кем-то оправдывался:

— Извините, я не могу вас впустить! Господин сегодня никого не принимает!

Ой, налетели ветры злые

Да с восточной стороны,

И сорвали чёрну шапку

С моей буйной головы.

И сорвали чёрну шапку

С моей буйной головы.

«Как вышло, что дар так сильно подвел меня? — отстранённо подумал Койкан. — Ведь я всегда бережно обращался с ним. И чем же он отплатил за уважение?»

В голове поочерёдно зазвучали голоса отца, матери, младшего брата и жены. Они сливались в монотонный рёв и выкрикивали ответ на поставленный вопрос. «Смертью!» — гневно восклицал первый. «Смертью», — захлёбываясь плачем, говорил второй. «Смертью…» — грустно заявлял третий. «Смертью», — задыхаясь, просипел четвертый.

Дверь распахнулась настежь и ударилась о стену, но Лаврак не повернул головы: начинался его любимый куплет.

А есаул он догадлив был,

Сон он сумел мой разгадать —

'Ой, пропадёт — он говорил, — –

Твоя буйна голова!'

'Ой, пропадёт — он говорил, — –

Твоя буйна голова!'

В проёме возникло два тёмных силуэта. Один принадлежал Петру Моронову, второй — его громиле-охраннику. Амбал сделал уверенный шаг вперёд, но глава Департамента остановил его. Вытянул руку, и подчинённый сразу же отошел на два шага назад.

Ой, то не вечер, то не вечер,

Мне малым-мало спалось,

Мне малым-мало спалось,

Ой, да во сне привиделось.

Мне малым-мало спалось,

Ой, да во сне привиделось.

Моронов дождался, когда прозвучит финальный куплет, и вошёл в залитую светом гостиную. Легко ступая, управляющий подошел к радиоле, аккуратно поднял тонарм и отвёл его в сторону. Пластинка издала характерный звук, и Лаврак безразлично посмотрел на посетителя. Провидец не удивился влиятельному визитёру, не поздоровался, не выказал уважения и даже не поднялся со своего места. Петр сел на диван, который стоял напротив, закинул ногу на ногу и, не обращая внимания на холодный приём, улыбнулся.

— Знал, что вы придёте, — заявил Койкан, внимательно рассматривая управляющего.

Глава Департамента был невысоким, плотно сложенным мужчиной с каштановыми седеющими волосами, старательно зачесанными назад, чёрными глазами, горбатым носом, бескровными губами и огромными, испещрёнными венами ручищами. Его несуразный облик никак не вязался с занимаемой им должностью. На вид мужчине можно было дать лет пятьдесят, но Лаврак знал точный возраст: в этом году Моронову должен был исполниться шестьдесят один год. Управляющий указал на старенький ящик радиолы и полюбопытствовал:

— Насколько я могу судить, красивые слова этой песни сложились не в наших краях. Предположу, что пластинка родом с далёких островов Северной империи. — Его глаза живо забегали. — Вам близка суровая культура северного народа?

Удильщик не ответил и не выразил никаких эмоций. Моронов коротко подытожил:

— Очень редкая вещь.

— Зачем вы пришли? — спросил Лаврак.

Глава Департамента жестом велел громиле закрыть дверь, и тот исполнил приказ.

— У меня к вам есть не совсем обычное предложение, — заявил мужчина.

Койкан прищурился и подался вперёд, готовый слушать. Управляющий моментально уловил заинтересованность и приступил к изложению сути:

— Мало кто знает, господин Лаврак, но я родился в округе Прибрежных Свай в семье простого рыбака, — он ненадолго замолчал, видя, что Чёрный Удильщик удивлённо повёл бровью. — Соглашусь, в это трудно поверить, но это правда. У меня не было ни связей, ни накопленного капитала — было лишь стремление. Я вырос в нищете с постоянным чувством голода и страха перед завтрашним днём. Многие из моих ровесников уходили работать на торговые суда: образование для этой сферы деятельности необязательно, важна только грубая сила. Некоторые из них сразу утонули в море, другие спустя время заразились черноспинкой и умерли. Нужда гнала бедняков в лапы смерти и они, покорно склонив головы, шли в её объятия. Все эти молодые пареньки считали, что у них нет выбора, но я знал: выбор есть всегда. Мой путь был длинным и полным лишений. Все мои достижения — заслуга редкостного упорства и тяжёлого труда. Стоит ли говорить о том, что Лакриян и Конгерман никогда не воспринимали меня всерьёз? Избалованные дети богатых родителей, — Моронов лукаво улыбнулся и хмыкнул: — Где они теперь?

Он вытащил из внутреннего кармана пальто простой латунный портсигар вместе с газовой зажигалкой и уважительно спросил:

— Вы не против, если я закурю?

Хозяин дома вяло махнул рукой. Глава Департамента выудил длинную папиросу, привычным движением поджег её и со стуком захлопнул коробочку.

— Меня всегда поражала их врожденная жадность, — он сделал большую затяжку и выдохнул через ноздри едкий дым. — Как думаете, тяжело ли провести электричество в дома? А наладить торговые отношения с соседними землями? Это не составляет труда, если не рассовывать по карманам государственный бюджет.

Управляющий перевернул портсигар, большим пальцем надавил на круглую выемку, и маленькая крышка со звоном отлетела вверх. Моронов аккуратно сбросил в специальное углубление пепел и продолжил:

— Один талантливый офицер, подчиняясь приказу Конгермана, взял острова Жаровницы, богатые природными залежами газа. Его уникальный дар верно послужил интересам страны, расширил границы нашего государства. Пучина могла бы подняться с колен, залатать финансовые дыры в управлении военно-морского флота, привести округа в порядок, но вместо этого стоящие во главе господа решили продавать приобретенный ресурс, чтобы набить свои и без того толстые кошельки. Эти люди давно перестали понимать, что происходит: никто из них вживую не видел, как умирают простые люди, их не кусали бродячие собаки, они никогда физически не трудились и не держали в руках оружия.

Мужчины обменялись взглядами. Петр Моронов докурил, убрал остатки сигары в специальную выемку и захлопнул крышку, отчего та звонко щёлкнула.

— Не сомневаюсь, что вы, господин Лаврак, хорошо знаете историю провидцев, — он посмотрел в ослепший глаз Койкана. — К сожалению, я плохо осведомлён по этому поводу. Мне известны лишь общие сведения. Народ, который видит будущее, по понятным причинам скрытен. Как я ни пытался, мне так и не удалось выведать подробности, узнать, что у этих людей в голове.

— Зачем вам это? — еще больше наклоняясь вперёд, спросил Чёрный Удильщик.

Управляющий улыбнулся и прищурился.

— Понимаете ли, мне необходимо убедиться, что провидцы не взбунтуются, не начнут мстить за прошлые обиды, не захотят свергнуть власть, как уже было однажды. Я остался один, — открыто признался Моронов, — а этим легко воспользоваться. Достаточно подгадать момент, и меня, подобно Илиофу Лакрияну, найдут мёртвым. Вы исполнительны, умны и держите слово, господин Лаврак. Ваш талант вести дела достоин восхищения.

— На что вы намекаете? — сурово спросил Чёрный Удильщик, буравя его взглядом.

Моронов пару раз моргнул и ответил:

— Слышал, ваша дочь сильно больна? — Койкан сжал челюсти и заскрипел зубами. — Что, если я найду способ излечить её?

Лаврак замер и задержал дыхание. Сердце в груди бешено заколотилось. Душа, почуяв запах надежды, кувыркнулась внутри и забилась о рёбра.

— А вы взамен поможете мне навести порядок в стране: предоставите информацию о пророках, их помыслах и проследите за тем, чтобы в их головах не теплилась приятная мысль о мести. К тому же вы уже знаете, как высоко я ценю преданных людей и что, в отличие от остальных, умею быть благодарным.

Взгляды мужчин снова встретились. В этот момент каждый знал, о чём думает другой. История порой выбирает странные, ухабистые дороги, и, даже если на первый взгляд кажется, что они никогда не пересекутся, на деле эти линии всегда складываются в ровный замкнутый круг. Друг напротив друга вновь сидели владыка Сарган и его преданный провидец Ханох.

Петр Моронов протянул огромную ручищу, и Койкан крепко пожал её, давая согласие.

— Вы понимаете, что будет, если обманете меня? — спросил провидец, сдавливая толстые пальцы управляющего.

В ответ тот усилил хватку, и стиснутые пястные кости Удильщика неприятно захрустели.

— Аналогично, господин Лаврак. — Глава Департамента отпустил ладонь пророка и категорично объявил: — Жду вас в Управлении. Чем скорее мы обговорим детали, тем быстрее начнем работу.

Моронов стремительно поднялся и широкими уверенными шагами направился к выходу, оставляя за собой призрачный шлейф трепетной надежды.

[1] Вращающийся диск, на котором располагается пластинка.

Эпилог

Сильные, ритмичные удары сердца заставили Боя́на открыть глаза.

Казалось, громкий стук слышен на весь дом и вот-вот разбудит его обитателей. Тело было липким от пота, простынь и подушка — влажными, а в горле застрял огромный комок страха. Дурное предчувствие голодной змеёй пробралось в комнату и, поджидая добычу, отползло в самый тёмный угол. В окно заглянула луна. Её молочные лучи упали юноше на лицо, и он сощурился. Тяжело дыша, приподнялся на локтях, закрыл невидящий глаз и осмотрел маленькую, бедно обставленную комнату: связанный из старых лоскутов ткани ковер, пустующий книжный шкаф, перекосившийся от сырости стол и такая же табуретка.

— Тут никого нет, — успокаивая себя, произнес Боян, касаясь влажной груди холодной ладонью.

Он откинул одеяло, и на пол с грохотом упала книга. Юноша понял, что снова заснул за чтением.

— Нужно отучаться от этой привычки, — вставая, прошептал он. — Видится во сне всякое.

С подоконника спрыгнула чёрная кошка. Зевнула, потянулась, выставляя передние лапы вперёд, и вопрошающе мяукнула.

— Прости, что разбудил, Цица, — извиняющимся тоном проговорил Боян, обращаясь к любимице.

Он потянулся к томику, желая поднять его, но очертания поплыли перед глазами. Голова закружилась, и юноша, судорожно ища руками деревянную спинку, осел обратно на кровать. Он почти задыхался: страшное, наполненное подробностями пророчество проникло в голову. Вот незнакомец бесшумно отворяет дверь, медленно входит в дом и оглядывается по сторонам. Видит спящих родителей и недолго стоит над ними. Отец спит чутко и просыпается от пристального взгляда. Рука убийцы тверда: он закрывает мужчине рот и уверенным движением сворачивает шею. Боян слышит, как хрустят позвонки. Грузное тело валится прямо на мать, и она, встрепенувшись, просыпается. Открывает глаза и вскрикивает, видя облачённого в мундир чужака. Убийца без промедления наносит женщине удар в висок, резко хватает за голову и одним движением лишает жизни. После прислушивается: нет ли в доме кого-нибудь еще…

Жуткое видение внезапно оборвалось. Боян, жадно глотая ртом воздух, тут же сорвался с места и кинулся в комнату родителей, чтобы уберечь их от приближающейся опасности.

— Мама! Вставай! Нужно уходить! — юноша рывком попытался поднять женщину, и она, испугавшись, вздрогнула. — Сейчас!

От истошного, наполненного тревогой крика проснулся отец. Его ноздри мгновенно раздулись от злости.

— Нам правда нужно уходить! — взволнованно прохрипел Боян. — Пожалуйста, поверь мне!

— Хватит! — надрывно рявкнул отец. — Только не снова! Иди спать, сын!

Юноша умоляюще схватился за голову:

— Нет, нет! На этот раз всё правда! Клянусь Тремя Сомами! Он придёт! Сегодня!

Заспанные родители переглянулись и, не говоря ни слова, легли обратно в постель.

Боян заметался по комнате, не зная, что делать. Выскочил на улицу, огляделся по сторонам. В деревне было тихо, лишь водяные стрекозы время от времени заводили переливчатую трель. Юноша схватил вилы и, решив подкараулить убийцу, спрятался за лежащий неподалеку тюк сена. Он нутром чувствовал приближение незнакомца.

Время шло, но во дворе так никто и не появился. Боян закрыл глаза и попытался вспомнить, как выглядел человек из видения: небольшой рост, широкие скулы, прямой нос, чуть вьющиеся волосы и аккуратные усы. Юноша с жадностью всматривался в черты его лица, чтобы как можно точнее запечатлеть их в памяти. Теперь, если он неожиданно увидит незнакомца, то сразу узнает его.

Тёплый ветерок напевал убаюкивающую мелодию, и Боян против воли заснул, крепко сжимая в руках черенок инструмента…

— Тут должен быть еще один, — приглушенный мужской голос вылетел в приоткрытую дверь, и юноша распахнул глаза. — Посмотри в дальней комнате.

Послышались осторожные шаги. Боян поднял голову и в проёме отворённого окна увидел тёмный крадущийся силуэт. Юноша дёрнулся, и сено захрустело. В тишине ночи этот звук походил на оглушающий раскат грома. Сердце отчаянно заколотилось в груди, воздух с шумом вылетел из лёгких, и Боян закрыл рот ладонью. Незнакомец на мгновение остановился и настороженно прислушался. После чего негромко окликнул начальника:

— Контр-адмирал, в этом доме, кроме кошки, больше никого нет. — Ответа не последовало, и он позвал громче: — Гаррота?

По спине Бояна струями бежал пот. Он сглотнул и медленно повернул голову. Всего в нескольких шагах, с боковой стороны тюка неподвижно стоял человек и, подобно хищнику, принюхивался, силясь уловить запах добычи. Зловоние страха — пьянящий аромат превосходства… «Одно движение — и мне конец», — с ужасом подумал юноша. Он никогда не питал иллюзий: знал, что щуплый семнадцатилетний мальчишка не сможет совладать с двумя головорезами, но, вопреки всему, был готов защищаться. Руки вспотели, и черенок заскользил. Аккурат в тот момент, когда юноша поудобнее перехватил вилы, незнакомец произнёс:

— Выходи, Голиаф, у нас много работы. Если мальчишка не погиб вместе с предыдущими, то непременно умрёт со следующими. — Мужчина прошел вперёд, и луна осветила молодое лицо. Боян сразу же узнал его.

— Здесь я закончил, — подытожил убийца.

Подчинённый закрыл за собой дверь, утёр с лица пот и с мучительным вздохом проговорил:

— Конечно, я слышал, что на островах Жаровницы знойная погодка, но не предполагал, что тут совершенно нечем дышать! — Он весело хохотнул. — Спорим, если я сниму ботинки, всё живое в радиусе десяти метров сдохнет?

Друзья негромко рассмеялись и зашагали прочь.

Юноша дождался, когда незнакомцы уйдут, и, опираясь на вилы, встал. На ватных ногах подошел к двери, со скрипом открыл её и вошёл в дом. В воздухе витала мертвенная тишина. Рот наполнился горькой слюной — верный признак сбывшегося пророчества. Боян сжал кулаки, сглотнул и посмотрел на родителей: их неподвижные силуэты темнели на фоне белых простыней. Юноша тихо зарыдал, бросил вилы и упал на колени. Из-под кровати показалась чёрная мордочка Цицы. Кошка приоткрыла рот и, обращаясь к хозяину, спросила:

— Старший лейтенант Боян Дорабич?

Молодой человек не испугался. Ему казалось, что любимица разговаривала всегда и в этом нет ничего необычного. Но кошка прижала уши и, широко разевая зубастую пасть, крикнула:

— Старший лейтенант!..

Мужчина вздрогнул и открыл глаза.

Над ним склонилась молодая красивая девушка, облачённая в строгий брючный костюм. Она легонько тронула задремавшего Бояна за плечо и сообщила:

— Автомобиль подъехал. Водитель доставит вас в округ Тайных Озёр. — И тепло улыбнулась, а потом, не скрывая симпатии, поправила воротничок офицерского мундира. — Петр Моронов удовлетворил ваше прошение: будете жить в доме по улице Зелёных кувшинок. За багаж не беспокойтесь — он уже доставлен по адресу.

Боян закрыл ослепший глаз, чтобы не видеть пестрящее многообразие душ, и осмотрелся: светлый холл Управления, ряд мягких коричневых диванов и пышные искусственные растения в белых цветочных горшках. Дорабич обворожительно улыбнулся, поцеловал тыльную сторону ладони девушки и встал.

— Спасибо, — коротко ответил он.

Красавица коснулась груди мужчины, слегка провела по ней ладонью и дала наставление:

— Только перед тем как заселяться, зайдите в детективное агентство и заполните соответствующие документы, — она отстранилась и торжественно подытожила: — Поздравляю с назначением!

Уголки губ старшего лейтенанта взметнулись вверх, и он, выражая благодарность, кивнул. А потом резко развернулся и, чеканя каждый шаг, направился к выходу из зала ожидания. Прежде тёплая, приветливая улыбка моментально стёрлась с его лица.

В офисе агентства было тепло, светло и тихо. Инспектор сидел за рабочим столом Марван и пытался разобраться в бухгалтерских отчетах. Мужчина постоянно ёрзал на стуле, пытаясь найти положение, при котором раненное плечо не отзывалось бы болью, но всё было тщетно. Внезапно дверь в кабинет отворилась и в проёме возник усатый мужчина.

— Что вам нужно? — недовольно спросил Хамс, оглядывая молодого офицера в белом мундире. — Все отчёты я уже получил. — И вернулся к своему занятию, махнув рукой: — Можете быть свободны.

Но старший лейтенант не двинулся с места. Он стоял, неотрывно глядя на Аркана, и мягко улыбался. Инспектор поднял голову, вопросительно выгнул бровь и слегка нахмурился, заметив ослепший глаз посетителя.

— Меня зовут Боян Дорабич, — начал офицер, с омерзением рассматривая чёрную душу убийцы. — По указу Департамента Объединённых Видов я прибыл в округ Тайных Озёр, чтобы занять штатную должность старшего лейтенанта.

Человек в белом мундире расплылся в улыбке, видя, как по лицу убийцы пробегает ужас.

— Как я могу к вам обращаться? — нараспев спросил Дорабич у Хамса. — Насколько мне известно, вы уже не контр-адмирал. Я подумал, быть может, вам было бы приятно, если бы я, отдавая дань уважения вашим заслугам перед государством, звал вас Гарротой?

Аркан нахмурился сильнее и пристально всмотрелся в лицо незнакомца: низкий лоб, густые рыжие брови, белые ресницы, светло-карий глаз, прямой нос, копна усов, пухлые губы и волевой подбородок.

— Хотя правильнее называть вас просто инспектор, — Боян подошел к столу, за которым сидел Аркан, и, наклонившись к нему, заявил: — Очень рад наконец познакомиться с вами.