Даяна

Свет единственного фонаря в нашем тупиковом переулке в тот вечер мерк на фоне света моего фонаря. Фонаря под глазом. Я шел медленными шагами вдоль проезда по накатанной годами грунтовой дороге и понимал, что не хочу домой. Мама, скорее всего, с порога одолеет своими расспросами, при виде моего разукрашенного лица, а я совсем не готов был ей отвечать. Не сегодня и не сейчас.

Школьная дискотека прошла на «ура». Об этом неустанно напоминал мне финиш под левым глазом и счесанные костяшки на правой руке. Да, это была моя первая драка. Ну как, драка: по одному удару с двух сторон и раунд окончен. Именно раунд, а не бой. Но я идеально нокаутировал, как посчитал я сам: получил презент в форме медленного танца с давно нравившейся мне девочкой. Я подумал: если такое поощрение будет предусматриваться при каждом подобном случае, я готов выстоять все двенадцать раундов.

– Лен, Ленка, – позвал я негромко, стоя в коридоре школьного спортзала, – Лен.

Она сидела с подружками на лавочке возле стенки, девчонки шушукались, а затем громко хохотали. Меня она услышала с третьего раза и подняла глаза.

– Да, Тём.

– Я бы хотел… – начал я скромно, – может, потанцуем?

Она улыбнулась (какая же была у нее милая улыбка!) и начала подниматься с лавки. В это время мой одноклассник Леха демонстративно прошел мимо, задев меня плечом.

– Вы посмотрите на него? – пихнул он меня с силой, – смелости набрался к выпускному классу!

– Тебе что вообще? – я пихнул его в ответ. – Иди куда шел.

Леха развернулся и резко схватил меня обеими руками за ворот рубашки. От неожиданности я дернулся.

– Помериться силами решил, друг? – блеск в его глазах говорил мне, что добром наш разговор не кончиться. – Хоть нам и запрещают применять силу вне тренировки, ради тебя я сделаю исключение.

С Лехой у нас было постоянное соперничество. Холодная война. Мы ходили вместе на рукопашку, но в пару нас принципиально не ставили, думали, что мы друг друга попереубиваем. Случай подвернулся как нельзя кстати ему втащить.

– Сделай, будь добр! – процедил я сквозь зубы и оперся ладонями Лехе на грудь. С силой припер его к стенке.

Он выправился и выкинул правую руку. Я уклонился, девчонки завизжали. На раздумье, что делать дальше, у меня оставались секунды.

– Тёма, не надо! – простонала Ленка. Но я уже ее не слышал. Собрав весь свой вес в кулак, я с силой ударил вперед, и … промахнулся. Послышался четких хруст, то ли моих костяшек, то ли гипсокартонной перегородки. Разряд тока ударил мне в локоть. Леха уличил момент, и мне тут же прилетело в ответку. Я сложился.

– Нет, вы только посмотрите! – раздался властный голос в дверном проеме. – Опять Теряев и Коликов!

Леха распрямил плечи и отошел от меня на два шага назад.

– У вас есть две минуты, чтобы объяснить мне, что здесь происходит! – повысила голос Алевтина Сергеевна.

– Сцепились два петуха, все как обычно, – пролепетала Машка, которая сидела по правую руку от Ленки. Ее большие конапушки на щеках напоминали, что наступила весна.

Завуч сверкнула на меня глазами:

– Коликов, что с глазом?

– Упал, Алевтина Сергеевна.

– Упал на кулак Теряева?

– Да я вообще его не трогал! – завопил Леха. – Я возле стенки стоял, стенгазету читал. – Он демонстративно оперся ладонью на поздравительный плакат, посвященный сегодняшнему празднику «8 марта».

– Теряев! – вскрикнула завуч, – потеряйся с глаз моих, с тобой отдельный разговор. – Девочки?

Алевтина Сергеевна посмотрела пристально на Ленку. Она кинула взгляд на меня. Я помотал ей отрицательно головой.

– Мы не видели, – прошептала Ленка и опустила глаза в пол. Ее длинные локоны упали на плечи, и я тогда подумал, какая же она все-таки красивая.

Учительница натянуто улыбнулась и продолжила:

– Я поняла. Значит, Коликову на день рождение мы подарим кроссовки с высоким протектором, чтобы он больше не падал, а Теряеву второй том «Войны и мира», он же так любит читать!

– А девчонкам очки! Чтобы в следующий раз все видели. – Съязвил Леха.

– Теряев!

– Понял. Ушел.

Леха прошел мимо, незаметно задел меня рукой и спустился в спортзал.

– Лен, – позвал я негромко, – может, все-таки потанцуем?

– Нет, – отрезала она.

– С Лехой потанцуй, – прокомментировала Машка, которая не могла смолчать, – он как раз уже на танцполе тебя ждет.

Я почти расстроился, но тут в наш разговор вмешалась Алевтина Сергеевна. Она присела на лавочку и обняла Ленку за плечо.

– Знаешь, – начала она задумчиво, – у меня была в школе ровно такая же ситуация. Да, да. Я была, как и ты сейчас, жутко расстроена и поэтому отказала в танце мальчику, который мне нравился.

– И что было дальше? – Ленка с интересом подняла глаза.

– Да, собственно, ничего, – вздохнула завуч. – Кроме того, что я пожалела об этом. И мне кажется, жалею до сих пор.

Алевтина Сергеевна встала и устремилась к выходу. Стук ее каблуков отдалялся, а вскоре вовсе исчез.

Ленка поднялась с лавки и подошла вплотную ко мне.

– Ты танцевать сможешь?

Я улыбнулся как чеширский кот:

– Конечно! Это же всего лишь глаз, а не нога!

Пока мы спускались со ступенек в сам спортзал, я подумал, что с ней я был бы готов танцевать даже на костылях.

– Твою ж бабушку! – Вскрикнул я в темноту. – Видимо, костыли мне скоро пригодятся…

Моя левая нога угодила прямо в дорожный знак, который словно вырос из-под земли. Меня скрутило от боли, когда я проходил мимо участка соседа, второй раз за сегодня. Дядьку в возрасте очень бесил тот факт, что мимо его эстакады протоптали тропинку местные жители, и он все грозился поставить трехметровый кованый забор в борьбе за законные полтора метра. Денег, видимо, хватило только на косо сваренный металлический каркас из трубы и дорожный знак «STOP», с которого начинала слезать краска.

– Сегодня не женский праздник, а какой-то день увечий, – простонал я. Меня прямо-таки взорвал тот факт, что я ударился о знак. Я раздраженно пнул его ногой, но только ушибся еще сильнее. «Надо выкинуть знак, – пришло мне в голову, – я даже знаю куда».

Сзади нашего дома располагался овраг. По отвесному склону змейкой тянулась дорожка, по которой можно было аккуратно спуститься. Я схватил металлический кругляк вместе с рамой под мышку и засеменил к низине. Снег под ногами хрустел, наст был крепкий. Неделю назад начался март, но февраль не собирался уступать позиций. В этом году зима была прямо-таки настоящей: ледяной, пушистой и колючей одновременно. К вечеру мороз крепчал – из моего рта вырывались оформленные клубы пара. Я спускался к болоту.

Свет уличного фонаря блек по мере моего отдаления. Аккуратно, переступая боковыми сторонами стоп, я продвигался по отвесной дорожке. Еле различимые следы на снегу указывали на то, что здесь редко, но все же кто-то ходил. «Может местные ребятишки играли» – подумал я, а сам вспомнил, как мама мне категорически запрещала играть возле оврага, а тем более спускаться вниз.

Сухие ветки цепляли меня за ноги. Я волоком протянул знак и расположил его перед собой, чтобы он пробивал мне путь. Температура воздуха по мере приближения к низине становилась ниже, а температура моего тела наоборот возросла. «Конечно, – подумал я, – одиннадцать вечера, а я нашел себе занятие, руки подкачать».