Cyber Flavor (СИ)

Глава 1. Error

Осознавать ошибки — неприятно. Втадвойне неприятно осознавать их сразу после совершения. Я всегда считала своей главной ошибкой превращение бассейна в лабораторию, особенно сейчас, в летнюю жару, когда все друзья разъехались, кто на море, кто вообще на горнолыжные курорты. Но спускаться по лестнице на выложенное кафелем дно — круто и эксцентрично. Видео, во всяком случае, получается загадочным и необычным. К тому же, столы и реактивы всегда можно вытащить из кафельного прямоугольника и снова набрать воды, а вот программу, которую я полчаса назад отправила на компьютер сетевого знакомого, обратно не извлечь!..

По крайней мере, самостоятельно. Потому в самое пекло я топала пешком в гости к старому другу, который и подарил мне злополучную программу, свою тестовую разработку.

Как бреющийся на лысо программист, именующий себя Кэрролл Льюис II и любящий при знакомстве вводить людей в ступор заявлением, что II можно вместо двойки читать как ИИ, стал моим другом для меня и по сей день загадка. Как-то он сказал, что я в любое время дня и ночи могу явиться в гости без звонка, вот сейчас и посмотрим, насколько рад он будет моему визиту.

Льюис обитал в старом районе, где отсутствовали транспортные дорожки, потому добраться в гости к нему целая проблема. Мало кто поверил бы, что преуспевающий, известный программист, обитает в подобном месте.

Сорок минут упорной ходьбы под палящим солнцем, и дома с show-окнами закончились. Теперь вместо бессмысленных узоров, эмблем футбольных команд и прочей дребедени, которая по задумке должна помогать людям живущим друг напротив друга общаться, я могла полюбоваться старыми окнами, пестревшими пленками или занавесками. В общем-то, я ничего не имела против show-окон, но сначала мне выпала честь писать реферат по истории на тему «вытеснение исконного текстиля (т. е. штор) из производства и обихода», и это оказалось даже по-своему интересно и увлекательно. Техника всегда мне нравилась, и проблем с описанием прозрачных и непрозрачных слоев, позволяющих смотреть из дома на улицу как через обычное стекло, оставаясь скрытым от чужих глаз картинкой на внешнем слое, у меня не возникло. Стоило только завершить реферат восторженным: «и с тех пор отпала надобность рисковать жизнью, спускаясь на тросах, чтобы помыть офисные окна, т. к. show-окона чистятся встроенными щетками и снаружи и внутри помещения», как я сделалась любимой студенткой нашей исторички, обожавшей назидательно талдычить, что искусство должно органично переплетаться с практическим применением.

А потом декан всучила мне дипломную тему «положительное влияние психологических аспектов искусства show-окон на социальные коммуникации». Разумеется, я не умолчала о том, что никакого положительного влияния нет, более того, не умолчала об том прямо в дипломной работе. С деканом мы разругались, и с тех пор у меня дома внешнюю сторону окон украшали циничные картинки, изображающие шторы с тесьмой и кистями, а так же цветочные горшки, дымящиеся чашки кофе, глазеющие на соседские крыши кошки и стопки книг. Разумеется, всего этого не достать в продаже и программы для окон лично писал Льюис…

Из переулка прямо мне под ноги вырулила школьница в русалке, постепенно вымирающем виде гироскутеров. Сиденье и ножные манипуляторы скрывались под изогнутым корпусом, а колеса прикрывал хвостовой плавник. На таком каталась в школьные годы моя мама, но здесь еще встречались подобные сверкающие чешуей раритеты. Чешуя едва не сбившего меня экземпляра щеголяла полной имитацией нарезанных кружочками киви. Девчонка пискнула что-то, в равной степени способное оказаться и извинением и ругательством и, заложив крутой вираж, скрылась на другой стороне улицы.

Я продолжила поход под палящими лучами солнца и вскоре добралась до пункта назначения.

Старый дом с крытой удлиненной верандой, вполне заслуживающей звания галереи, окружали заросли старой скрюченной сирени и одичавшие клумбы отцветающих пионов. Калитка, к моему удивлению, оказалась не заперта, и я ступила на широкую дорожку из булыжников — единственный путь к дому через джунгли.

Незапертая дверь избавила от необходимости возиться с длинным ключом доступа. Мысленно, я сделала заметку начать разговор с Льюисом с выговора о его безалаберности и вошла в дом.

Здесь ничего не изменилось со времен моего последнего визита. Подоконники деревянных окон с мелкой расстекловкой все так же украшали вмурованные в белоснежную штукатурку разноцветные провода и отслужившие свое микросхемы, закрытые поверх плитками стекла. На двери, ведущей в дом, по-прежнему висел большой праздничный плакат 2100 года, несмотря на то, что на дворе середина 2101-го.

Прихожая встретила блеском компакт-дисков — дед Льюиса собрал их в немереном количестве, и теперь поверхность старых деревянных столов, тумбочек и даже дверей, украшала мозаика из мелко нарезанных дисков, а с высоких потолков повсюду свешивались различные гирлянды из них же. Льюис утверждал, что этих раритетов начала прошлого века на чердаке еще чертова уйма коробок.

— Льюис! — позвала я и почему-то прислушалась.

Возможно, открытые двери означали, что друг копается за домом. Стояла жуткая жара, но тень дома обеспечила бы достаточно прохлады для какой-нибудь уборки или прополки. Мало ли какая безумная идея посетила сегодня гения? Только какая-то странная тишина настораживала, заставляя ступать тише. А потом мою коротко стриженную голову осенило догадкой.

В доме Льюиса всегда работали компьютеры. Старые и новые, гибридные сборки и тестовые экземпляры еще не запущенные на массовый конвейер. Расставленные по всем комнатам, даже на кухне (этот экземпляр заменял холостяку жену и тещу — говорил, что и в каких пропорциях кидать в кастрюлю, чтобы не помереть от голода и ругался как сапожник, если Льюис делал что-то не так), они без устали обрабатывали информацию, трудились над задачами хозяина. И все эти придатки к мозгу программиста непрестанно гудели, булькали охлаждающей мощные процессоры смесью, в общем, производили постоянный фоновый шум. Льюис никогда не выключал их, и наверно не смог бы спокойно спать в тишине без этих звуков.

На случай непредвиденных сбоев в электроснабжении (метеорит, стихийное бедствие, война, но я бы поставила на перерезанные соседями кабели) генераторы продержали бы орду компьютеров несколько дней. Льюис когда-то трепался еще и про солнечные батареи. Мол, поставит на крышу, и тогда никакая из (весьма надуманных) угроз не страшна. Но видимо в итоге он понял, что это перебор, и крыша не обзавелась этим украшением.

И вот сейчас дом окутывала зловещая тишина.

— Льюис! Ты дома? — крикнула я, отступая к выходу.

В большом, доставшемся от старшего поколения, зеркале с винтажной рамой, совершенно не вписывавшейся в компьютеризированную обстановку дома, двигались какие-то фигуры в черном, с белыми перчатками на руках. Зеркало под углом показывало другую часть дома, и несколько мониторов за спинами крадущихся фигур пульсировали красным цветом ошибки доступа.

В три прыжка я преодолела веранду-галерею и с наслаждением захлопнула за собой дверь. Система радостно пискнула, запирая дом.

Рассерженные крики и звуки ударов догнали меня уже у калитки. Проделать с замком на ней то же самое мне помешал, откуда ни возьмись появившийся подельник запертых в доме. Не раздумывая, я врезала мужчине локтем в челюсть, сделав больнее, наверно себе и, лягнув не ожидавшего такого отпора ногой, бросилась бежать.

План позвонить в полицию и сообщить, что заперла в доме друга каких-то домушников, отменялся.

Преследовавший меня человек молчал, и это внушало ужас, больший, нежели обещания выпотрошить или скормить живьем собакам. Это значило — крошечный шанс, что я поняла все не так, лопнул. До того на задворках сознания еще теплилась мысль, что люди, хозяйничавшие в доме друга — какая-нибудь частная служба, например детективы, расследующие проникновение в дом Льюиса, кражу какой-нибудь тестовой разработки и тому подобное. Но, похоже, все еще хуже, чем показалось в начале.

Улица, как назло, словно вымерла, а я немало бы отдала, чтобы сейчас появилась какая-нибудь малолетка на русалке. Столкновение с этой громоздкой, но быстрой игрушкой — это не то, после чего сразу поднимется на ноги даже боксер. Но вот впереди замаячила крыша торгового комплекса и, чувствуя, что скоро выдохнусь, я рванула туда с утроенной силой.

Оставленная кем-то у входа пустая упаковка буквально спасла меня — не разглядывая предмет, я схватила его и заблокировала дверь-вертушку, почти не снизив скорости. Чуть оглянувшись на возившегося с дверью преследователя и торопящихся к нему сообщников, я нырнула в прохладное царство магазинов.

Продавщица с улыбкой предложила протестировать товар, что я тут же сделала, растянувшись на диване и наблюдая за отражениями в блестящей табличке. Преследователи, заглядывая в каждый магазин, мчались дальше. Лежащая на диване, я оставалась для них невидимой, а продавщица с кристальной гарнитурой в ухе, что-то увлеченно говорившая, не вызвала у них подозрений. Я перевела дух. Верный способ найти помешанного на электронике типа — позвонить ему, вот только, когда я пыталась дозвониться до Льюиса, экран моего браслета демонстрировал яркую табличку «абонент вне доступа». Эту надпись я видела всего несколько раз в жизни — и лишь тогда, когда мелкая ныряла с аквалангом.

Ноги от пробежки или схлынувшего адреналина слегка дрожали. Диван, покрытый чехлом с длинной синтетической тигриной шерстью, раздражал. Продавщица вещала о положительном влиянии мурлыканья на нервную систему, и мне стоило немалого труда подавить свой гадкий характер и умолчать о схожести мурлыканья дивана с двигателем трактора. Не исключено, что мне пришлось бы объяснять что это такое.

Из вежливости я даже купила громоздкий каталог с образцами «меховой» обивки диванов, в каждом из которых мурлыканье настраивалось так же, как в целой продукции. В конце концов, этим ящиком можно преотлично врезать преследователям, и широкая ручка-лента точно выдержит несколько ударов, прежде чем отвалится. Покидала магазин я успокоенная не мурлыканьем, а мыслями, что каталог даже сгодится на подарок младшей сестре.

Покинуть комплекс сразу я не решилась. Неизвестные злоумышленники еще могли бродить где-то рядом, потому я предпочла нырять из магазина в магазин. Мысль купить новой одежды и замаскироваться, мелькнула и пропала — на глаза попался магазин игрушек. Следующий час я провела, выбирая для мелкой достойный презент.

Жасмин всегда спорила со мной — кому досталось имя хуже. Для нее выбирали имя родители, а для меня бабуля. Она почему-то была твердо убеждена, что Вайпер — это женское имя. Потому моему отцу крупно повезло родиться мальчиком. Весь бабушкин креатив достался мне. Ее не только не смущало, что она назвала меня маркой китайских мотоциклов, (а так же гадюкой и монстром из легендарной игры) но и то, что слово весьма созвучно с вейпирами. Наоборот! Таким было понятие искусства человека, выросшего в первой четверти двадцать первого века. У дедушки в кабинете до сих пор все стены пестрят электронными сигаретами, словно витрина магазина.

В художественный институт я отправилась учиться тоже по настоянию бабули. Впрочем, никогда особо об этом не жалела. Некоторые знания, полученные там, оказались весьма полезны.

Сестра, которой в этом году исполнялось четырнадцать, привела бы бабулю в восторг, проживи та чуть дольше.

Мелкая вела двойную жизнь — миленький блог для знакомых и одноклассников, где постила фотки подводной живности, и циничный блог для всех прочих, где показывала миру настоящее лицо под ником Охотница.

Уже второй год Жасмин украшала свою комнату шкурами выпотрошенных игрушек, умопомрачительно описывая в блоге «охоту» на зверушек и процесс свежевания их шкур. А еще любила разглагольствовать про древние императивы — таков результат преждевременного знакомства мелкой с учебником по палеонтологии для вуза.

Я выбрала для нее огромную зверюгу в человеческий рост. Морда топорщилась длиннющими усами, лапы, если на них нажать, выпускали когтищи. Каждая шерстинка преломляла свет, а прилагающиеся к игрушке документы повествовали что-то об инопланетном лесе. Тварь, способную убить своей ценой, упаковали в прочный прозрачный чехол с лямкой, и я повесила покупку себе на спину.

Было в этом что-то притягательное. Выйдя из магазина, я то и дело ловила на себе завистливые взгляды не только мелковозрастных поклонников инопланетной фантастики, но и людей явно старше себя. А столько народа изойдет слюной от бешенства, когда сестрица состряпает новый пост с этой зверюгой в выпотрошенном виде — разум отказывался подсчитывать! И плевать, что вся родня попытается выесть мне мозг за этот подарок.

Но игрушку я выбрала не ради чужих воплей и даже не совсем ради родной сестры. Дело в том, что шарики-наполнители фирмы Ирейн Альфа пропитаны каким-то чудесным составом, позволявшим игрушкам благоухать долгие годы. И как я однажды выяснила — эти шарики чудо как горят. Любой взрыв с ними получался с яркими, долгоиграющими искрами.

Еще, раз уж я выбралась из дома, я купила новую подушку из воздушного полимера. В голове неотвязно болталась картина, как нападающий из-за подушки не может меня толком ударить или схватить, и мне снова удается скрыться.

Выбравшись к подземным транспортным дорожкам, я села на проезжавшую мимо полупустую лавочку и наконец, позволила себе задуматься. Паника, отогнанная яркими витринами, постепенно подкрадывалась обратно к моей персоне.

Кто, черт побери, эти люди⁈ Для преступников они слишком смело ринулись за мной в торговый центр. Но и на спецслужбы они не походили. Неужели Льюис, один из самых известных программистов нашего времени, встрял во что-то криминальное?

Несколько лет назад ему единственному удалось спасти мультишлемы от исчезновения с рынка. Человечество долгие годы ждало, когда появится замена громоздким шлемам виртуальной реальности, но возникшие с ними проблемы едва не положили всем мечтам конец. Тогда их собирались полностью запретить и снять с производства, но Льюис сумел написать новое программное обеспечение. Теперь «дополняшкам» как их называли, не только не грозило исчезновение, они еще и стали появляться в тех сферах жизни, где раньше места им не было.

Всемирная программа позволила, например, объединить рукодельниц системой титулов, позволяющей получить признание тем, кто не тратил время и деньги на раскрутку и рекламу. Усиленные камеры в мультишлеме фиксировали с нескольких ракурсов процесс производства, проводили оценку мастерства, и присвоением детализированного титула. При создании неповторимого изделия генерировался особый титул. Все объединялось в базу, где заказчик мог найти список нужных мастеров. И это только одна из множества все еще расширяющихся сфер применения…

Льюис не раз получал предложение руки и сердца от незнакомых с ним девушек, влюбленных в идеальные для них программы. Представить, что угроза пришла именно с этой стороны, у меня не получалось.

Оставалось одно — осторожно связаться с компанией, заключившей с другом договор. Но если это их внутренние разборки, то меня ждет тупик.

Лента доехала до нужного мне сектора. Шурша серебристой упаковкой подушки, я поднялась с лавочки и направилась домой.

К счастью, мамины родители когда-то договорились с папиными, сообща купили несколько квартир на одном этаже. Они снесли некоторые перегородки, объединив все в огромную квартиру, занимавшую весь этаж одной из трех башен жилого комплекса. Попасть в квартиру можно только через лифт или разрезав одну из замурованных дверей на лестницу. Сейчас родители вместе с Жасмин отдыхали на море у папиного дедушки.

Выскочив из лифта, и убедившись, что без моей карты-ключа через него по-прежнему не попасть на этаж, я вихрем промчалась по квартире, проверяя все двери, окна и замки. Только убедившись, что неведомые злоумышленники не успели просочиться внутрь за время моего похода по магазинам, я с трудом уговорила секретаршу связать меня с кем-то из работавших с Льюисом людей.

Разговор, как я и думала, ни к чему особому не привел. Меня вежливо выслушал какой-то напыщенный болван, поблагодарил за то, что не стала вызывать полицию, и обещал разобраться с произошедшим у Льюиса дома сегодня же. Сам Льюис вчера уехал в отпуск, и раз не сообщил мне куда, то и компания не станет. Личная жизнь сотрудников их вообще не касается. Но когда служба безопасности вернется из дома Льюиса, мне, в виде исключения сообщат о результатах. Красивым девушкам вредно так сильно переживать.

Отключившись, я впервые пожалела, что громоздкие телефоны вышли из моды — сейчас не помешало бы от души грохнуть каким-нибудь кирпичом об стену.

И только спустя несколько часов я обратила внимание на компьютер. Программа Льюиса, в оболочке гончей собаки, побывав в недрах компьютера Мурата вернулась обратно, за каких-то двадцать минут до того как я беспечно толкнула незапертую калитку и огребла приключений…