Цветы ядовитые

Закованные в железо и медь легионы императора Цезаря,

ткань истлевших знамен старой гвардии, артиллерийский снаряд,

свист пуль, дробящих черепа и вырывающих мясо,

я славлю.

Траурный гимн полунощной заутрени, тихий звон шага под сводом собора,

запах ладана от риз парчевых, молитвенно-шумные вздохи органа,

и трепетанье светлых хоругвей с женственным ликом Христа

славлю я.

Нож, с размаха разящий быка в дымном смраде зал скотобойни —

я славлю.

Торреадора, сорвавшего в агонии жемчуговое шитье своей куртки,

груду кровавых, подернутых паром, кишек на арене и чернаго,

с розовой пеной у рта, быка, быка,

несущаго смерть на конце крученаго рога —

я славлю.

Землю, брошенную гигантскими пальцами,

как мяч в голубой провал вселенной и грохот движения круглых планет, —

славлю я.

Милую ласточку, мелькнувшую изящной тенью

под белым и сонным в сумерках озером,

Легкий девичий след на снегу, —

славлю я.

Душное дыханье орхидей и нарциссов,

Пламень ароматных желтых свечей черной мессы,

Воспаленныя губы, укус и сцепленный поток тел сплетенных

я славлю.

Тихую Христову рабыню, приносящую каждое утро

полевыя маргаритки и мирты к престолу Девы Марии, —

я славлю.

Я славлю Галла, жилистым кулаком разбившаго мраморную герму[1].

Волчью стаю бледных и безумных поджигателей храмов, музеев и фабрик —

я славлю.

Пыльную тишину переулков стараго города,

монету старинную, мертвый шелк бледной робы,

старинную книгу с застежками и с гравюрами

на шаршавой бумаге и пудренную пастораль —

я славлю!