Буратино - правда и вымысел. Часть 3. Чугунные крылья Икара

Глава 1 Новые времена

Начиная вторую часть, хочу обратить ваше внимание на сложность жизни нашего героя. Вы спросите: «А почему его жизнь — сплошная сложность?». А я отвечу: «Потому что наш герой не искал лёгких путей». Казалось бы, жил бы себе мальчуган и жил, ходил бы себе в школу, лазил бы по помойке в поисках пропитания, приворовывал бы потихоньку, в общем, был бы нормальным мальчиком. И вырос бы из нормального мальчика нормальный человек, нашёл бы себе работу, толстую жену в бигуди и навсегда бы остался незамеченным. Но разве в этом случае мы что-нибудь узнали бы о Буратино? Нет, конечно. Сколько на земле таких, у которых есть жена в бигуди? Миллионы. А сколько Буратин? Один-единственный. А сколько детских сердец воспламенил наш герой. А мог бы он их воспламенить, будь он нормальным человеком? Вряд ли. Вы спросите: «А почему же так? Почему один выбирает толстую жену, а другой борьбу и приключения?». Отвечу: «Не знаю. Не знаю я, почему так происходит». Правда, Лев Гумилёв объясняет это дело пассионарностью. Ну и этот великий учёный вовсе не объясняет, почему один человек становится пассионарием, а другой нет. В общем, скажу одно. Тяжёлое детство, а как мы могли наблюдать, у нашего героя оно было нелёгкое, с самых юных лет выковывает у человека характер. Невзгоды и неудачи сменяют взлёты и победы. И именно так закаляется сталь.

И вот я брожу по маленькому пыльному городу, который игнорируют туристы и в который не заходят большие корабли, и думаю: «А почему этот парень родился здесь, а не где-нибудь в столице?». Я стою возле старенького здания гимназии и размышляю: «А что такого удивительного и умного преподавали в этом убогом строении?». И, признаться, не нахожу ответа.

Рано или поздно перед преподавателями школ встаёт пикантная проблема. Суть этой проблемы в том, что дети взрослеют. И чем больше они взрослеют, тем больше они интересуются всякими интимностями. Это, честно говоря, сильно осложняет жизнь бедным преподавателям. Да и поставьте себя на их место. Поставили? А теперь попробуйте объяснить эту самую интимность ухмыляющимся хулиганам, выросшим в подворотнях, или ехидным барышням, что живут по соседству с портовыми кабаками. Да так объяснить, чтобы не вызвать у них пошлых шуточек и ехидных улыбочек.

С барышнями эта работа, естественно, протекает легче. Они с радостью и интересом принимают уроки сексуального воспитания. Пожалуй, это даже единственный предмет, который интересует девочек в подростковом возрасте. Они, конечно, хихикают кое в каких местах, но сальных шуточек вы вряд ли от них услышите

А вот с мальчишками всё обстоит иначе. Учитывая специфику общения с подростками, педагогическая доктрина сексуального образования того времени начиналась с онанизма. А именно, со всего того зла, которое несёт это явление неокрепшему, подрастающему организму.

— Итак, — начал синьор Колибри эту щекотливую тему, — сегодня я буду говорить с вами, человекообразные, на весьма пикантную тему. А именно, мы поговорим о грехе Онана, пролившем на землю семя. Кто из вас, человекоподобные, знает об Онане? Мартони, прекрати вертеться, собака ты вертлявая, и скажи, кто такой был Онан?

— Онан? — вставая, спросил Мартони.

— Да, Онан, — подтвердил учитель.

— Кто такой был? — опять спросил ученик.

— Прекрати меня всё время переспрашивать, мартышка ты носатая, отвечай на вопрос.

— Ну… Ну, наверное, он… Это… Я думаю, он был хлебороб, раз в землю семя бросал.

— Хлебороб, — констатировал учитель Колибри, — ты так думаешь, хлебороб? Он, видите ли, думает. Чем это, мне интересно знать, ты думаешь, лемур ты мадагаскарский? Пищеварительным трактом, наверно?

— Почему трактом, — обиделся ученик, — мозгом думаю.

— Каким ещё мозгом, костным, что ли? Сядь, не позорься. Итак, мы сегодня, гориллы вы горные, поговорим об онанизме.

По классу прокатился игривый шепоток, и мальчишки заёрзали.

— А ну, тихо! — учитель врезал указкой по столу. — И уберите со своих морд свои мерзкие ухмылочки, ехидны вы австралийские. И слушайте меня. Итак, онанизм есть проявление низменных страстей и юношеской похоти, проистекающих в период полового созревания подростка от лицезрения скабрезных открыток и при помощи рукоблудия. Цель сего явления: получение скотского удовольствия. Хотя никакого удовольствия в этом нет, лучше уж книжку почитать. Но это, конечно, для тех, орангутанги, кто читать умеет, а не для вас. Конечной стадией онанизма является семяизвержение. Причём семя извергается не туда, куда ему положено, а куда попало, и даже на штаны. Что есть грех, согласно церковным догмам, и полное свинство, согласно человеческой морали. Впрочем, ни первое и ни второе вас, свиней, не касается, поэтому ни про церковь, ни про законы человеческие я вам говорить не буду. А расскажу вам, индюкам занзибарским, о вреде этого явления для вашего здоровья, дельфины вы безмозглые.

Итак, семяизвержение, оно же оргазм, проистекает от сокращения мышц таза, ног и нижних мышц живота, что есть перенапряжение вашего дурацкого детского организма и ведёт, естественно, к дистрофии и будущей импотенции. Но кроме скрытых форм печальных последствий онанизма есть и явные. Например, оволосение внутренней стороны ладони. То есть на ладошках у онанистов начинают расти волосы. Вам ясно?

Услышав это, мальчишки опять зашевелились, и по классу опять пополз шёпот.

— Прекратите, чёрт вас побери, копошиться! — рявкнул учитель. — Сальдони, что вы там разглядываете?

— Да ничего, это так, бородавка на пальце, — объяснил ученик.

— Оставьте свою бородавку в покое, бородавочник вы конголезский, и положите свои руки на парту. И чтобы тихо мне, — таким образом учитель восстановил тишину в классе и продолжил: — Онанизм является отвратительной привычкой ещё и потому, что мешает созревшему мужчине исполнять свои мужские обязанности перед женщиной. То есть у него расстраивается функция воспроизводства, так как если вы длительное время упражняетесь сами, так сказать, с собой, то у вас вырабатывается стойкая привычка и вы, как в той поговорке, будете себе прекрасный друг и обойдётесь без подруг. И, вместо того чтобы пользоваться женщинами, будете прозябать в горьком одиночестве, — и тут учитель добавил так, что почти никто не услышал: — Впрочем, это намного экономичнее, чем милые, но весьма разорительные приятельницы, — и продолжил в полный голос: — И это ещё не всё. Это явление, галапагосские вы игуаны, сильно ухудшает, как это ни странно, зрение. Ну что вы на меня свои глаза вылупили, Долчи. А вы, Компари, прекратите тереть свои и уберите руки от лица. Вот так, енотовидные вы собаки, теперь вам понятен весь вред онанизма?

По классу прокатился гул, обозначавший полное понятие и даже осуждение этого гнусного, разлагающего душу и тело, явления.

— Загудели, овцебыки непальские. Ну что вы, как ульи, гудите. Хоть кто-нибудь внятно что-либо сказать может? Вопрос, что ли, задать какой, что же вы, как стадо.

— Я могу сказать, — вызвался Буратино.

— Слушаю, Джеппетто. Тихо, бабуины, сейчас Джеппетто вам что-то скажет.

— Согласно последним работам психологов, а именно, работе доктора Мальтуса, весь учёный мир пришёл к выводу, что частый и интенсивный онанизм ведёт к слабоумию, что подтверждено статистикой психических заболеваний. Доктор Мальтус в результате долгих клинических наблюдений пришёл к заключению, что все дебилы, дегенераты, дауны, олигофрены и идиоты склонны к частым мастурбациям. Они способны мастурбировать, согласно статье Мальтуса, до десяти раз в день.

— Слышали, бараны карпатские, — вставил учитель, — мне кажется, некоторым из вас до клиники доктора Мальтуса осталось три-четыре раза в день.

— А можно вопрос? — вдруг вытянул руку самый нелюбимый ученик синьора Колибри, некий Колабрио.

— Ну давай, — после некоторой паузы согласился учитель.

— А вот вы, синьор учитель, очки давно носите?

Кто-то прыснул со смеху, но тут же осёкся и смолк. В классе повисла гнетущая тишина, мальчишки с ужасом и интересом ждали, чем же кончится этот вопрос.

— Это ты на что намекаешь, подлец? — медленно спросил учитель, поправляя пенсне и подходя к ученику.

— Ни на что, — пожал плечами тот, — это я просто так, полюбопытствовал.

— Полюбопытствовал? — переспросил учитель, и его тренированные пальцы вцепились в ухо ученика. — А ну, пойдём со мной, негодяй.

С этими словами он вытащил ученика из-за парты и поволок его к директору.

Так печально окончилось сексуальное воспитание Рокко Чеснока. Закончилось оно вместе с обучением в гимназии. Впрочем, это не шибко расстроило Рокко. Не тот он был парень, чтобы убиваться из-за какой-то дурацкой гимназии.

А Буратино, тем не менее, продолжал учиться и по-прежнему был лучшим учеником в классе, несмотря на то, что учитель его недолюбливал. Он учился, а зима шла своим чередом. Был снег, недолгий. И был дождь холодный, и грязь, и слякоть. А в декабре на рейде порта во время шторма перевернулся пассажирский лайнер, погибло шестнадцать человек. А владелец получил страховку. А в январе, в морозы, у портового трактира, прямо у входа, замёрз забулдыга. Люди ходили мимо него всю ночь, а утром трактирщик отковыривал бедолагу от земли ломиком.

А Буратино в это время жил дома с отцом, с которым, честно говоря, никак не мог наладить отношения. Папаша по-прежнему пил, дрался, требовал денег и таскал домой дешёвых шлюх, выгоняя сына погулять полчасика, пока он с нею не поговорит о делах. И пока они там говорили, Буратино ходил по городу или сидел на холодном чердаке, слушая, как папаша разговаривает с девкой.

А в феврале ничего особого не произошло. Ну разве что сосед Пиноккио, почтальон Карботто, сошёл с ума, обчитавшись книжек про открытие новых земель. Он вообразил себя то ли индейцем, то ли папуасом. Обмотал чресла тряпкой, привязал к тряпке нож и в таком виде бегал по улице, пытаясь заколоть корову, но ему не дали. После чего он пообещал снять скальпы с пастуха и хозяина коровы и скрылся в горах, где его не могли поймать два дня. А через два дня на дороге, ведущей в соседний город, бывший почтальон и новоиспечённый индеец напал на лошадь извозчика Пальвано, обозвал её бизоном, после чего убил. Но был схвачен самим извозчиком и двумя синьорами, ехавшими в коляске. Копьё у него сломали, а его самого препроводили в полицейский участок. В газете того времени сохранился фотопортрет индейца-папуаса в боевой раскраске и обеденной скатерти.

В общем, жизнь маленького портового городка текла своим чередом, а дела у жителей города шли себе помаленьку. Но это только у городка дела шли помаленьку. У нашего героя, как сказал поэт, высилось «планов громадьё». Иными словами дел у Пиноккио было, что называется, по горло.

Разобравшись с цыганами и прочими своими недругами, наш герой значительно укрепил свои позиции в бандитской среде города. И не только в бандитской среде. Знали бы вы, как его стали уважать соседи. И ещё бы они его не уважали, ведь Буратино был единственным человеком на этой небогатой улице, который имел пальто и штиблеты. Все, включая даже редкого в этих местах полицейского, говорили ему «синьор». А мамаши показывали на него пальцем и учили своих детей: «Видишь, каким синьором стал наш сосед. Он стал важным бандитом. И всё потому, что молодой Джеппетто хорошо учится в гимназии». Да что там родная улица, нашего героя стали узнавать и на базаре. Торговцы и покупатели прекрасно видели, как сторонятся этого молодого человека цыганки, как эти нагловатые женщины смолкают и уступают дорогу ему, когда он появится на базаре.

Впрочем, цыганки и базарные торговки для нас не показатель. Что уж говорить про них, если даже некоторые полицейские, что из околотка синьора Стакани, стали отдавать ему честь, ему, молодому человеку, как будто он депутат какой-нибудь. Этот факт отметил даже Рокко, чем немало восхитился:

— Ну, ты крут стал! — хлопал он приятеля по плечу. — Я аж неловко себя чувствую рядом с такой крупной птицей.

— Это только начало, — скромничал Буратино, которому, безусловно, всё это нравилось. — То ли ещё будет, старина. Запомни, у нас с тобой большой потенциал.

— Дай-то Бог, — отвечал Рокко.

Кстати, когда Буратино говорил о большом потенциале своей банды, он исходил не из глупого тщеславия, а из конкретных достижений, одним из которых было присоединение к коллективу такого серьёзного человека, как

Пепе Альварес. А Пепе был человек немелкий, его уважали, они имел три баркаса и пять человек проверенных и надёжных помощников, небольшой капиталец и обширнейшие связи в полукриминальных торговых кругах. Буратино это считал наиважнейшим фактом.

Впрочем, как такового присоединения не было. Вряд ли бы Пепе, человек сам по себе влиятельный, пошёл в подчинение к такому сопляку, как Буратино. Но, тем не менее, после их разговора Пиноккио чётко знал, он всегда может рассчитывать на посильную помощь контрабандиста. «Что их сближало?» — спросите вы. Всё просто, у них был общий и очень опасный враг — Томазо Рыбак. Буратино выполнил все обещания по договору с Томазо, расплатился с ним полностью. И тот при свидетелях сказал, что никаких претензий к Пиноккио не имеет. Как-то они даже пожали друг другу руки, случайно встретившись в порту. Но все эти заявления и рукопожатия ровным счётом ничего не значили. И Пиноккио это знал, ведь между ними, помимо взаимной антипатии, повисло ещё и исчезновение контрабандиста Дино Кальяри по прозвищу Камбала.

Конечно, никто не мог упрекнуть в этом Буратино. Парень надеялся, что свидетелей не было. Если бы они были, никто, а тем более Томазо, не стал бы медлить с ответом в течение трёх месяцев. А раз свидетелей не было, значит, никто формально в исчезновении Дино не виноват. Да и мало ли что могло произойти с контрабандистом, он мог попасть ночью под пароход, ведь такие случаи бывали. Всё было так.

Да вот только Томазо был не тот парень, чтобы верить в случайности. К тому же больно много было загадочных совпадений. Например, цыгане сдулись, спасовав перед пацаном, и Николай контракт не возобновлял, и Дино сгинул невесть где. В общем, всё складывалось на редкость удачно для «фанеры», как за глаза именовал Пиноккио Томазо. Сам же Пиноккио чувствовал, что рано или поздно придётся разбираться с Рыбаком, но парень надеялся, что эта неприятная задача станет перед ним нескоро. Но, тем не менее, он повторял своим орлам, когда хотел их немного подстегнуть: «Мало у нас времени, пацаны, мало. Скоро у нас будут большие неприятности, и нам нужно к ним подготовиться».

Буратино торопился, сил не жалел, денег тоже. Он осуществлял проект, на который сделал ставку. Он строил маленький винокуренный завод. А хлопот с заводом вышло много. Проект Говорящего Сверчка, а ведь именно он надоумил нашего героя, был блестящ. Но только на бумаге, а вернее, на словах. В жизни нашему деревянному предпринимателю пришлось столкнуться с массой самых непредвиденных ситуаций.