Чужие долги

1.

В хорошую погоду выхожу с работы пораньше, не дожидаясь сменщика. Домой иду пешком. Игарка - город небольшой, сто тысяч жителей - для наших мест звучит внушительно, но я-то помню, какие они, настоящие города… Огромные, чистые, все сверкает, несется и жужжит. Всякой твари там дышится легко, живется уютно и проблем никаких, если не ищет приключений, не нарушает порядок и движется в общем спокойном ритме. У кого-то мозги заклинивает от этих ритмов, и с каждым днем им все труднее держать улыбку и настраиваться на позитив. Легко могут сорваться и пойти вразнос. Тем, кто окажется рядом, жестоко не повезет. Другие без натуги улыбаются везде - на улице, в квартире, во сне и в клозете. Мозги у них шустрые, нацеленные только на успех. Осторожные по ступенькам вверх лезут медленно, с оглядкой, а кто борзеет, коллеги улыбчивые по мозгам так дают, что извилины еле успеют ногам скомандовать - ходу, и быстро! Как говорит мой сменщик Дима, цивилизованное общество любит свободу, но вольности не терпит.

Погода в наших краях сложная. В ритм заполярной смены дня и ночи войти легко, но когда задует «басмач» - сиди тихо. Кто и почему назвал так южный ветер, не знаю, в Сетях не нашел. Можно поспрошать старожилов, но какие здесь старожилы?! Самый старый чел из знакомых - дядя Костя, сосед по окталу. Невысокий жилистый старичок, на первый взгляд - песок из него сыплется, а на второй - не-ет, разве что щебень или булыжники. Крепкий дед. Так он в городе всего три года живет, с сыном Серегой и внуком. Когда они вписывались в нашу площадку, Нинка из блока напротив поначалу косилась на них. Потом перестала, когда Серега настроил нам левые каналы.

Серега - мужик неплохой, молчаливый немного. Он с Нинкой сейчас плотно шлифы трет. И парень у него, Дениска, тоже ничего, не лезет во все дыры, не пристает с вопросами.

Для детей нашего октала внутренний дворик, огражденный блоками, составленными восьмиконечной звездой, само собой, маловат. Вот они по крышам и бегают, прыгая с одного на другой или перебегая по доскам. Играть где-то надо. Вне двора - там детишки всякие шляются, да не поодиночке, а ротами. Все время делят территорию, и когда рота на роту идет, лучше держаться подальше. И наши никуда не денутся, когда подрастут и двор им станет тесен.

На спутниковой карте октал - забетонированная пустошь, а на ней восьмиконечные звезды, словно серые снежинки на сером фоне, которые видны только из-за теней. Или колеса - если приглядеться к тонким, как нити, оградам между блоками по внешнему контуру.

Кто и когда короба пять на пятнадцать решил приспособить для новоселенцев - тоже нет информации. Поговаривали, что очень давно здесь держали китайцев на принудиловке. Верится с трудом. Поставить блоки стена к стене рядами, да еще в несколько этажей, и вся забота - выпускай утром на работы, а вечером загоняй на лежку. Как в старом фильме о побоище в таком изоляте, о разборках местных и китайцев.

Кстати, в октаде китайцев по пальцем сосчитать, а в нашей звезде и одного хватит. Лет двадцать назад их было в городе тысяч пятьдесят, а то и больше. Почти все куда-то дружно отвалили. Кажется, в Африку. Осталось немного работяг. Ну и смотрящих за хозяйством триады.

Судоремонтный и все лесопилки под ними, торговые площади тоже, да и с вольным городом Норильском у них большие связи. Но лучше ими не интересоваться - ни делами, ни деловыми китайцами. Целее будешь.

Дня не проходит, чтобы в разговоре кто-нибудь в сердцах не обругал свою конуру. На приличный домик или даже на квартиру в чистом районе надо копить лет десять-двадцать. Взять кредит? В наших краях слабоумных нет, а если и найдется, кто же такому денег даст? Мне-то по карману жилье получше, а то и квартира, но в центре слишком много внимательных глаз, там крутятся слишком большие деньги и ходят слишком серьезные люди. С моими левыми приработками пока лучше быть от них подальше. Идти сразу на большой хапок - не мое, лучше иметь не постоянный, но верный навар. Можно, конечно, нарваться во время ходки, но кому риск поперек горла, у того север поперек жизни.

Словом, в блоках тоже нормально. Одинокие снимают его на двоих, а семейным в самый раз, если семья не такая большая, как у Ашотика. У Петровых, что справа, дочка. Она с внуком дяди Кости вместе в школу ходит. Один из блоков пустовал, мы хотели его под склад приспособить, но нам не разрешили и опечатали его. Печать, разумеется, загадочно исчезла, и блок сейчас забит старым хламом. Даже крышу блока заняли большие ящики, в которых Ашотик собирался выращивать арбузы. А дядя Костя как-то притащил с судоремонтного обрезки труб и соорудил детям качели. Когда погода сходила с ума, скрип качелей проходил сквозь любые стены. Смазывай шарниры, не смазывай, даже сквозь гром слышно. Хитрый Ашотик привинтил к ним скобы, и при первых же сигналах погодного оповещения тот, кто в это время был ближе, фиксировал качели железным прутом.

Детям они быстро надоели. Роторщик Николай, вернувшись после вахты, хотел это дело раскурочить, но Серега присмотрелся к конструкции, подвигал туда-сюда сиденье из труб, на небо поглядел, насвистывая что-то. Попросил Ашотика сдвинуть немнрго скобы и зафиксировать так, чтобы линия, идущая через верхнюю перекладину и центр сиденья, показывала бы во-он туда…

Не знаю, где он успел раздобыть декодер, но к вечеру у нас была спутниковая антенна, которую никакой коммунальщик за антенну не признает. Заодно и не скрипит. Все, кто хотел, подключились к леваку каналов на триста или больше, кто же их считает, если платить не надо. Левак - святое дело. И вот почти два года у нас есть чем убить время долгой зимней мерзью, когда морозов настоящих нет, а ветер сырой все равно к кишкам подбирается. Дети, я заметил, c интересом смотрят обучающие каналы. Это понятно: в школе у них унылая бесплатная обязаловка из общедоступной Сети.

Жители в нашей звезде подобрались приличные, буйных нет. Когда начинается непогода - мое место на метеостанции. Я должен следить, чтобы системы оповещения работали в любом режиме. Иными словами, если вырубилось питание и аварийное тоже полетело, вручную выставить на табло красный баннер. Включить вопилку, работающую на сжатом воздухе. А когда в баллоне кончается воздух, вручную крутить сирену для тех, у кого коммуникатор не работает. И еще связаться с каждой роторной бригадой для подтверждения приема сигнала. Сирена - отдельная песня, даже, я бы сказал, поэма. Литая, тяжелая, ей как минимум лет двести. Исторический музей с удовольствием забрал бы ее у нас, но кто отдаст. Был в городе музей, посвященный вечной мерзлоте, да сам стал историей, когда в начале прошлого века все начало таять и плыть. Говорили, будто именно эту сирену использовали для сигнала тревоги, предупреждая о налете речных бандитов в неспокойные семидесятые. Мелькнула однажды мыслишка списать ее как испорченную и толкнуть одному любителю старины, но в маркетсетях ничего о ней я не нашел, поэтому цену не знаю. А лучше не продать и жалеть, чем продешевить и пожалеть. В общедоступных базах по Игарке тех лет мало информации, все больше о битве за Курилы 2074 года и еще о том, как Западное Объединение Государств навязало Восточному Альянсу всемирный пакт о ресурсах. Променяли свободу за пайку, как сказал Дима.

Помещение метеостанции - каморка на верхнем этаже самого высокого здания, которое одни называют городской управой, другие - магистратурой, третьи - мэрией. Над зданием два больших экрана. Один - из нормальной пленки, по нему крутят рекламу. Другой - тоже панель, вернее, щит, составленный из длинных створок треугольного сечения. На сторонах призм размещены три картинки, и когда створки одновременно вращаются, то поочередно их видишь. В обычные дни, правда, всего две картинки, на одной изображен городской герб, на второй - портрет городского головы. Привод, вращающий эти призмы, находится над моей головой, в бетонном коробе. Короб уходит вверх, сквозь потолок, и выпирает из крыши метров на пять такой башенкой, на которой держится мачта с экранами. Во время большой непогоды сильный ветер давит на конструкцию, и короб начинает скрипеть. Когда-нибудь его вырвет из перекрытия и унесет к чертям.

В коробе есть технологические ниши, прикрытые стальными шторками. Есть где припрятать кое-какие хорошо и компактно упакованные товары. Тем более что ключ-карта у меня имеется. Сейчас там пусто. Вчера вечером на городской ленте частных объявлений опять появились слова: «Буксы горят» - сигнал не делать лишних движений и временно тормознуть все ходки. Товара нет, и неизвестно, когда будет. Я как-то посмотрел в Сети, что такое «букса», узнал, что песок в буксы сыпать нельзя, но не понял, какое отношение старинный рельсовый транспорт имеет к моим маленьким деловым операциям.

При желании можно через второй люк выбраться на крышу, но кто в здравом уме туда полезет? Ограждения никакого, сильный порыв ветра - и, как говорит Дима, редкая тушка долетит до середины Енисея.

Для профилактических работ есть другой выход на крышу к площадке с перильцами. Прежде чем крутить сирену, я должен открыть люк, подняться по выдвижной лесенке и вручную специальным шкворнем выставить третью картинку, которая и не картина вовсе, а просто красный квадрат. Каждое новое начальство собирается демонтировать старое железо, но половина ветряков всегда на ремонте, на аккумуляторной станции маховики не меняли уже лет пять, а бюджет к тому моменту, когда просочится сквозь нужных людей, превратится в ручеек. В итоге латают только самое необходимое железо, без которого никак. Это я точно знаю, потому что мой сменщик Дима подрабатывает в ремонтной мастерской.

Если горожане узнают, как часто приходится чинить вакуум-насосы, сколько маховиков ставят на профилактику и на каком износе работают оставшиеся, - все генераторы раскупят. Лучше не знать, спокойнее будет. Да и горючку всю труба забирает, себе дороже левый соляр добывать. Раньше умельцы на врезке подрабатывали. Сейчас туруханский участок трубы держат такие серьезные люди, что никто даже не знает, кто они. Если поймают кого на врезке, тут же в горючке и утопят.

За работу свою я держусь. Место не хлебное, и надо еще приглядывать за пожарной сигнализацией. Но и не пыльное. До сезона погодных взбрыков ходи себе через день, а то и через два. Договоришься с Димой о подмене и на недельку куда-нибудь махнешь по реке, как бы рыбки половить. Да и люди здесь на этажах трутся влиятельные. Одно слово услышишь, другое - вот и есть о чем подумать, прикинуть, какие новые расклады ожидаются в управе и нельзя ли, например, под шумок занять подсобку электриков. Пару раз возникал у меня соблазн быстрое дельце провернуть с теми, кто информацию в деньги оборачивает, но это не риск, а глупость - языки здесь очень быстро укорачивают.

На остальных шестнадцати сосредоточены городское управление, полиция, суд, тюрьма в подвале и налоговое ведомство. Характерно для наших мест - одни и те же люди поочередно крутятся то там, то здесь, а некоторые и не вылезают из своих кабинетов, пока не сменится власть. Или, попросту говоря, до тех пор, пока представители самых жирных корпораций и влиятельных группировок не зажрутся и не забудут, чья рука их кормит. Тогда, как полагается, выборы, немного стрельбы и народные гуляния после выборов. Придешь на работу, а в лифты и не влезешь, особенно в грузовые - выкидывают прямо с мебелью. Новое начальство начинает новую жизнь с новой обстановки. На здоровье, за все платят те же самые корпорации и группировки. К тому же у меня есть карта от пожарного подъемника, лифтами не пользуюсь. В хорошую погоду, естественно.

Дима, с которым мы вместе снимаем блок, как-то пытался объяснить хитрый расклад сил, которые позволяют Игарке и большой территории вокруг оставаться как бы нейтральной зоной между вольными городами и Восточным Альянсом. Но я пропустил его слова мимо ушей. Мы тогда сидели за сколоченным из дюймовых досок столом, рядом с качелями, и я пытался отыграть у Сереги дюжину пива. Дима хоть и китаец, но в маджонг не режется принципиально, хотя любит смотреть, как играют. Наверное, когда-то крупно продул. По-русски говорит лучше всех нас. Дядя Саша как-то поинтересовался, откуда у него московский выговор, но Дима лишь махнул рукой. Может, его занесло сюда из столицы Альянса, подумал тогда я, отвлекся, и в итоге мне пришлось идти за второй дюжиной. Посидели хорошо: Нинка вынесла рыбки вяленой, тут и Ашотик объявился, притащил хитро сушеного мяса с неприличным названием. Дима снова завелся на политику. Пивом не пои, дай потрепаться о правах и притеснениях. Ему хором велели заткнуться. А дядя Саша сказал, что он, наверное, вместе с языком подцепил всяких идей: гипноканалы - адский продукт, невесть чем мозги шпигуют. Точно, согласилась Нинка, когда она пыталась китайский выучить, не могла сыр есть и от молока HQC воротила, а вот насчет притеснений ничего ей в голову не приходило ни на каком языке.

Потом Ашотик в двух словах разложил: у кого больше власти, у того и больше прав. На свободных территориях вещи запросто называешь своими именами, не опасаясь, что обиженные начальники обложат тебя со всех сторон лоерами, так как лоеров нет. И можно не ждать неприятностей от ювенильной полиции, если твое дитя вдруг криво пукнет.

– Будь моя воля, всех начальничков спустил бы вниз по Енисею в гробах, - добавил он. - И юпов за ними.

– Среди них попадаются, наверное, хорошие люди, - задумалась Нина.

– А хороших людей, - добродушно ответил Ашотик, - в хороших фобах.

2.

Датчик движения опять барахлит, в прихожей темно. На самом деле прихожая - это полутораметровой ширины коридор, идущий из конца в конец блока. Два мужика, напившись пива, с трудом разойдутся, если одному в санузел, а другой возвращается оттуда. Моя комната - первая, и поэтому слабой мути от армированногсиоконца хватало, чтобы не споткнуться о пустые коробки из-под пива, в которых я держу одноразовую посуду. Ну, а в сканер я попаду с закрытыми глазами - палец дырку не пропустит.

Когда ставили жилблоки, выходов во дворик не имелось. Народ у нас шустрый, с ходу пробили лазы в пенобетоне, а там и двери появились. Кто соорудил небольшое крылечко, кому хватило и приступка. Но можно увидеть и глухие стены - сразу ясно, что блок или не заселяли, или там с давних пор живут угрюмые люди, неуверенные, что завтрашний день встретят на том же месте. Но вот, к примеру, я тоже не знаю, где встречу. Разве это повод зарываться в берлогу?

В клинья между блоками кто хлам свалит, а кто парничок поставит. Что там у него растет - никого не касается. С внешней стороны между торцами наварены прутья, а поверх сетка из нержавейки, не сунешься. К нам и не суются. Ворья здесь не любят, если поймают - прибьют, да так, что и в тюремные подвалы сажать будет некого. Могут и в реку скинуть.

Разогревать ничего не стал, по дороге перекусил у Нинки в «Чифане». У нее появилась новенькая девица на раздаче. Свеженькая, глазки блестят, недавно, значит, в городе. Подмигнешь - сразу начинает попкой вертеть. Налитой такой попкой, я бы даже сказал - задорной. Нинка пару раз глянула косо на меня, но даже не хмыкнула. Все правильно, я же молчу, как она с Серегой шлифует. Что было, то прошло, погуляли в свое время и забыли.

Достал из холодильной панели банку темного пива. Надувной диван слабо скрипнул, когда я упал на него и вытянул ноги. Сейчас пойдет новая серия «Принца Датского». Край пленки слегка отстал от стены, но мне лень вставать. Потом приклею. Надо купить рулон приличной пленки, у моей краски заметно сели, яркость никакая. Работает и ладно, осталась от прежнего жильца. Помню, в детстве у третьих или четвертых приемных родителей все стены были оклеены пленкой. У родителей мозги задвинулись на образовательных каналах, и мне покоя не давали, натаскивая с прицелом на школу для управленческой элиты.

Точно, четвертые. Мы жили в Лионе, в богатом старом доме с прислугой. Меня, десятилетнего оболтуса, тошнило от учебных программ, и я быстро наловчился перенастраивать декодер на развлекуху. Но эти гниды, оказывается, поставили в комнате точки наблюдения и поймали меня как раз в момент, когда я, раскрыв рот, смотрел закрытый немецкий канал. Пока дворецкий и повар крепко держали за руки и голову, добрые мадам и месье натирали мне рот и глаза мылом для вразумления. До сих пор, когда вспоминаю, глаза щиплет от досады. Ну, а я позаимствовал из школьной лаборатории масляной кислоты и плеснул им в спальню; Сейчас-то понимаю, что хорошее образование не помешало бы, но тогда я глупо радовался переводу в другую семью. Там за меня взялись всерьез, я немного подтянулся. На мои шалости смотрели сквозь пальцы и не наказали, даже когда застукали в кровати служанки. " Вскоре тесты показали, что мои инвестиционные индексы резко пошли вниз. Способностей никаких. Языки быстро усваиваю, но кого ими удивишь?! Нашел подходящий гипноканал - и через месяц лопочешь на любом. Да еще вворачивая такие обороты, которых не помнят и местные. Не используешь - забудется еще быстрее. Если же начал общаться, то скоро все вбитые в мозги слова и выражения сами собой выскакивают, словно всю жизнь провел среди местных. Какие-то шутки вылезают, цитатки из книг, которых не читал… А когда языки накладываются, то есть новый освоил, а старый еще не забыл, вообще потеха - брякнешь невпопад, а тебе и говорят: это из Мольера, это из Унамуно, молодец, мальчик, классику знаешь, уместно цитируешь.

Дело кончилось распределением по очередникам средних разрядов. Я оказался на юге Испании, прожил несколько лет в Кордобе. Веселая семейка обеспеченных инвалидов особо меня не тиранила. У них, кстати, я подучил язык жестов. После землетрясения девяносто второго года начались пиренейские беспорядки. Семейство Кинтано разорилось. Меня должны были распределить в новую семью. Но уже в глазах рябило от чехарды родителей, которые менялись, как на карусели. И я сбежал от юпов по пути в местное отделение «Счастливого детства». Неожиданно для себя просто взял и вышел из кабины подвески, когда двери начали закрываться, а сопровождающие пристегнулись. Перешел на встречную линию, вскочил в первую попавшуюся кабину, проехал немного и еще раз поменял маршрут. В спокойные времена поймали бы через час, а то и быстрее. Но в городах все еще пошаливали, регулярные службы неохотно отвлекались от дел, а выглядел я старше своих лет. И еще удачно стянул куртку работника коммунального контроля, так что на меня никто не обращал внимания. Пару раз прикидывался глухонемым.

Добрался до Барселоны, там примкнул к компании русских байкеров. Три месяца гоняли по европейским городам, язык выучил без всяких программ, жил не тужил, пока не попал в облаву под Прагой. Мне как раз исполнилось шестнадцать - сразу чип в плечо, и на общественные работы с принудительной учебой. Работы непотные, со временем я даже продвинулся в управляющие среднего звена - такая уютная ямка, в которой трепыхаются молодые честолюбцы, не прошедшие перинатальных тестов, или вроде меня, не оправдавшие инвестиционных ожиданий. Лет через двадцать есть шанс выбиться в статусные разряды, чтобы к старости заработать право на усыновление дотационно перспективного ребенка, если своего не завел и, конечно, если твой тебе же по карману. Иначе отберут.

Размеренная жизнь быстро утомила. Хватило трех лет тупой карьеры среди тупых карьеристов, чтобы во мне начали бродить опасные мысли о поджогах, взрывах и записи в клуб молодых политиков. И когда на сервисную станцию, которую я инспектировал на предмет энергосбережения, въехали байкеры, все прелести ухоженного быта мгновенно поблекли. Пока им меняли батареи, я подошел к вожаку и спросил, не слышал ли он, где в последний раз видели Диких охотников? Вожак вытаращился на мой офисный костюмчик, словно увидел воплощение своих детских кошмаров, помотал головой и позвал кого-то.

Через мгновение моя голова оказалась между могучими сиськами Клавы. Клавы, с которой руль о руль немало намотал по дорогам и дамбам, распугивая мирных горожан свистом моторов. У нее была кличка Огнемет, и характер такой же. После того, как я перевел дыхание от ее объятий, Клава рассказала, что Охотники разделились на две группы. Одна ушла на север, к Голландскому морю, по слухам, там начали всплывать дома, есть на что посмотреть. А куда ушла другая - не знает. Сама отстала из-за аварии, подлечилась и примкнула к Викингам. Однако здесь становится тесно, ребята хорошие, но скучные, без огонька, и она подумывает, не рвануть ли далеко на восток, а оттуда еще дальше, на север? Слово за слово, и через час я спустил все свои сбережения на мощный трехкиловаттный байк с новенькими батареями, через два - расчиповался у знакомого санитара. А через три дня мы проскочили таможенный кордон Западного Объединения и, как сказала Клава, вырвались на оперативный простор.

Полгода вместе накручивали по дорогам Альянса. Состыковались с какой-то вялой группой экобайкеров, быстро их разогнали. Когда перебрались за Урал, успели надоесть друг другу. Расстались легко и весело: у Клавы появился богатый жених, я же примкнул к новой группе. Погулять на свадьбе не удалось, молодожен Гриша оказался из серьезных, и мне намекнули, что вой моторов, звон колес и шипастые куртки должны уйти в прошлое вместе со мной. Причем я - быстрее. В романтическом сериале Клава догнала бы меня на сверкающем байке. Но романтиков видел только на пленке. И даже придуманных не любил - каждый романтик норовит переделать мир по-своему, и чтобы я в нем знал свое место, вкалывая добровольно и с песнями во имя его, романтика, идеалов.

По Альянсу мотал вдоль и поперек, много чего повидал. Потихоньку собрал свою группу, небольшую, но авторитетную. Крупно пошалили под Тамбовом, пришлось бросать машины - и тихим ходом в разные стороны. Ребята неплохие, девчата еще лучше, жаль было разбегаться. По крайней мере, я научил их, как свободу любить.

Подался в Красноярск, неплохо устроился, оброс связями, почистил язык - некоторые партнеры странно реагировали на словечки, подхваченные у байкеров. К этому времени я по-русски говорил, как на родном. Родной же венгерский забыл начисто, да oсo6o и не помнил: кажется, в три или четыре года меня забрали от биопредков, а учить заново нет повода. Подумывал о своем деле, но тут в городе начали прижимать нечипованных. Перестал думать о деле и рванул в сторону вольных городов. Под новый, две тысячи сотый год добрался до Игарки. Решил осмотреться, подкопить деньжат и двинуть дальше. Но как-то пролетели шесть лет, и ничего.

Под воспоминания я задремал, а когда открыл глаза, Гамлет, бодро орудуя стальными манипуляторами, разделывал очередного злобного биомеха. Человечество спасено в который раз. Продолжение завтра в то же время. Жаль, джойстик куда-то завалился, а то попробовал бы вытащить боковик, в котором побеждает биомех.

В городе сейчас делать нечего, все веселые заведения откроются часа через два. Походил по каналам, ничего интересного не нашел, остановился на рёлаксе и снова чуть не задремал под тихое шуршание зеленой травы на склоне горы и бренчание струн. Но тут и за стеной легонько зашуршало, словно у Димы комната превратилась в склон зеленой горы, потом раздались звуки, как будто двигают столик. Привел в гости подружку… Я глянул на часы - какая, к черту, подружка, ему давно пора быть на работе.

Не поднимаясь с места, я стукнул кулаком в стену и крикнул:

– Сосед, смену проспал?

Тишина. Вроде дверь щелкнула в прихожей. Кто же такой смелый днем по окталам промышляет? Я сдернул с крючка у двери шокер, отодвинул панель и высунулся в коридор. Дверной датчик сработал, свет горит. Никого. Если и был гость непрошеный, то либо сбежал, либо у Димы затаился. На всякий случай подошел к его двери, подергал. Заперто. Вернулся к себе и на пороге комнаты выключился. А когда включился, то обнаружил, что лежу ногами в прихожей, а головой упираюсь в холодильную панель. Причем голова на своем месте, руки-ноги тоже. Ничего не болит, только легкое изумление - как я здесь оказался и кто меня так ловко уделал? Шокер по-прежнему в кулаке. Сам себя нечаянно оприходовал?

Поднявшись, осмотрелся. Вроде все на месте, да ничего особо ценного на виду нет, все нычки в надежных местах. Запер дверь, сел на диван и минуту шевелил мозговой мышцей. Самое вероятное, решил в конце концов, кто-то влез к Диме, а когда я шумнул, ворюга затаился в сортире и оттуда достал меня сонником.

Полез за пивом, чтобы эта мысль легче усвоилась, тут бибикнул вызов, и сквозь траву на пленке проявилась усатая физиономия дяди Миши, с которым вчера лаялись из-за старых детекторов дыма на этаже, где располагались полицейские службы. Веселый старик Майкл Гибсон. Пару раз меня выручал, когда я, пивка перебрав, немного дебоширил в игровых залах. Но когда дело касалось хозяйственных вопросов, такого ловчилу я еще не видел. Майор в полицейском управлении, занимается техобеспечением. Проворачивая с ним мелкие делишки со списанным оборудованием, надо держать ушки на макушки, а то еще должен ему останешься. Я включил связь.

– Ты ведь живешь на Гравийке, октал четырнадцать, блок три? - Ну, живу пока. Будто сам не знаешь.

– Твой сосед - Ди Мадоу?

– Живет такой.

– Уже нет, - сказал дядя Миша.

– В смысле? - не понял я.

– Приезжай на опознание, Иштван, - он вздохнул и пошевелил седыми усами. - Хотя там и опознавать нечего…

3.

Следующий день развалился на лохматые куски.

Вот мы с дядей Мишей и его напарником поехали опечатывать комнату. Машину оставили подальше от ворот, и пока шли к нашему окталу по зигзагам бетонных плит, я чувствовал себя неуютно под косыми взглядами встречных - люди в форменных фуражках здесь появляются очень редко, как правило, ночью, в свете прожекторов, с мощной воздушной поддержкой и под зычные команды из мегафонов.

Я хотел рассказать о том, что кто-то вроде здесь ковырялся, но передумал - все было цело, чисто, прибрано и лежало на своих местах. Диван и кресло сдуты и аккуратно сложены, и даже на печном диске ни пятнышка пригоревшего жира. Дима хоть и ругал мировой порядок, персонального хаоса не терпел. Пару раз и меня пытался приучить, ненавязчиво намекая, что куртке лучше висеть в нише для одежды, а мусор хорошо бы сразу в утилизатор, а не копить в прихожей, а я ненавязчиво посылал его на один веселый иероглиф. Он не обижался.

Вот трудный разговор с мелким начальником из управы, которому все до одного места, и сдохни на его глазах полгорода, все так же будет раскачиваться в кресле и нудеть насчет того, что годовой бюджет прописан, вот и крутись как знаешь, хочешь - сам тяни за двоих, но больше чем на треть прибавки не рассчитывай, хочешь - ищи нового сменщика, но такого, чтобы не лез в вакуум-камеры, потому как теперь за раскуроченный маховик и спросить не с кого.

Вот я досиживаю вторую смену и пытаюсь, выбросить из головы увиденное на аккумуляторной станции. Длинное здание без окон, уходящие в полутьму камеры маховиков. Набирающие энергию, отдающие энергию и неработающие. Над ними гудят трансформаторные конусы, тянутся трубы, время от времени где-то начинает выть один из множества насосов, обеспечивающих вакуум. Мастер ремонтной бригады каждое второе слово перемежал связками, отвечал на вопросы невнятно. Выяснили, что Диму втянуло в камеру, внешняя обмотка ленточного маховика лопнула и концами изрубила, словно блендером, в розово-серый фарш. Это я и сам видел, и еще карточку пропуска, которая отлетела к потолку и прилипла к свисающим мясным фестонам. По ней и опознали. Эх…

В конце дня собрались во дворике, детей разогнали по блокам, каждый принес, что смог, - помянуть. Пришли Ашотик с женой, Нинка, Серега с отцом и дядя Саша, пришли Петровы. Не было Николая, да его мы неделями не видим, он работает на роторных болотоходах, добывает из вечной мерзлоты горючий лед, вахты у него длинные.

Пить я умею. Но все эти события меня немного взвинтили, иначе бы не болтанул насчет незваного гостя. Ашотик тут же спросил, не связаны ли они между собой? Когда точно меня оглушили и во сколько произошел несчастный случай на станции?

– В камерах проверили освещение? Есть такие лампы, дают стробоскопический эффект, - сказал Ашотик. - Я видел фильм…

– Какой к черту эффект, - завелся я, но дядя Костя дернул меня за рукав.

– Ты, Ваня, не горячись, Ашотик дело говорит. Я тоже видел этот фильм. Поменяли лампы на мигающие - и полосы на маховике будто застывают, понял? Чел полез в камеру, думал, не работает, его и размазало.

Они вдвоем стали выпытывать, какие там люки, кто рядом находился, - то есть как это не люки, а поворотные шлюзы, а какая там сигнализация, - то есть как это хреновая сигнализация… Но тут Нинка вмешалась.

– Нашли время в дюдики играть, - сказал она. - Лучше подумайте, кто его хоронить будет и где.

Все замолчали, а она посмотрела на дядю Сашу.

– Александр Максимович, его отпеть надо. Он хоть и китаец, а православный, я крестик у него видела. И еще он ездил в Потапово на исповедь.

«Ты-то откуда знаешь?» - чуть не спросил я, но вовремя прикусил язык. Серега косо глянул на нее, но тоже смолчал.

– Отпеть надо, - вздохнул дядя Саша. - Но я не могу. Было мне прещение, и ныне извергнут из сана.

Случись это в другое время, разговор пошел бы в сторону - прошлое каждого из нас не для чужих ушей и глаз. Но все перекрутилось, непонятная смерть Димы выбила из колеи, да и выпили основательно. Слово за слово, дядя Саша и рассказал, как служил в приходе под Тамбовом и как пришлая шпана стала разорять храмы, а вскоре и вовсе распоясалась, начала разбойничать. Как-то вернулся он с всенощной, а вместо дома одни головешки. Вся семья сгорела. Выяснил он, кто злодейство учинил, скрутил всех поодиночке и властям сдал. Но по закону ничего им не вышло, отмазались вчистую, а потом еще и над ним издевались. Не выдержал, взял грех на душу и топором свое правосудие свершил. Отсидел на карантине, вышел до срока за примерное поведение, расчиповался и бродил по миру, пока не нашел приют среди добрых людей. Дядя Костя помог ему устроиться на судоремонтный, и с тех пор он здесь коротает свой век.

Нинка пустила слезу, жена Ашотика тоже пригорюнилась. Петровы молча переглянулись, потом поднялись. Им рано утром выходить, пояснил Петров, на рыбзаводе опять сдвинули часы работы.

Тут и дядя Саша встал со скамейки, покачнулся, ухватился за плечо дяди Кости и велел не предаваться унынию.

– Все в Божьей воле! - ткнул он пальцем вверх и попал в перекладину качелей. - А я спать пойду.

Дядя Костя тоже принял немало, но держался крепче. Поддерживая друга, он проводил его до блока, постоял, сделал пару шагов в нашу сторону, передумал и ушел к себе. Мы еще немного посидели, Ашотик на своем начал что-то выговаривать жене, та огрызнулась, и еще долго из-за двери раздавались их громкие голоса. А потом и Нинка поднялась. Глянула на Серегу. Тот смотрел в сторону. Вздохнула и, ничего не сказав, ушла.

Ну ладно, помирятся. Серега - мужик нормальный, хоть и молчун. Лишнего не скажет, не в свои дела не полезет. Ага!..

– Как у тебя с работой? - спросил я. Он почесал мочку уха.

– Нормально, да?

– Вроде того.

– Димы нет, мне теперь сменщик нужен. Срочно. Место хорошее. Серега поставил стакан.

– Утром поговорим.

– Чего же утром? - язык у меня стал немного заплетаться. - Давай сейчас!

Серега мягко намекнул, что дела лучше обсуждать на трезвую голову. Мне показалось, что он на меня обиделся, и я долго рассказывал ему, какой он хороший человек и какая у него замечательная семья, а он долго убеждал меня идти спать и в итоге, наверное, убедил, потому что утром я проснулся на своем диване. Во сне я гонял на верном байке по узким доскам на крышах блоков, уходил от погони, но не мог оторваться - блоки тянулись до горизонта, движок шумел все громче и громче…

Разлепив глаза, обнаружил, что таймер включил новостной канал, а там репортаж о прорыве дамбы под Хьюстоном - вода гудела, как байк на горной дороге, и эхом отдавалась в голове.

Собрав себя по частям, добрался до работы. Там у меня еще оставалось пиво, и к концу второй смены я держался бодро. А тут еще ко мне поднялся дядя Миша и принес ягодной настойки. Я уступил ему кресло, а сам пристроился на ящике со старыми огнетушителями.

Мы помянули Диму. Настойка оказалась крепкой, и меня снова повело. Дядя Миша рассказывал, как несколько лет тому назад Дима хотел устроиться на работу к ним в отдел и даже проработал несколько дней, однако не поладил с начальством, стал бороться за справедливость, плюнул и быстро уволился. Никто не успел понять, чего же он хотел.

– Но парень был толковый, - сказал дядя Миша. - Он мне кухонный утилизатор починил, лучше нового стал, до сих пор рубит все в пыль.

Я спросил, а точно ли несчастный случай? Не такой человек Дима, чтобы бестолково сунуться в работающую камеру. Или борцы за справедливость долго не живут, а?

Дядя Миша только рукой махнул.

– Бардак там. Месяца не пройдет, чтобы кого-нибудь не изувечило. Все разваливается, техника старая. На ремонт тратят столько, в пору новую станцию построить.

– Может, он начал лишние вопросы задавать по деньгам? Пошел поперек триаде…

– Упертым он был, да, но не дураком. А триаде, по-твоему, делать нечего, как свое имущество портить! Отрезали бы язык…

Он замолчал, сообразив, что сказал лишнее. Тут уже я махнул рукой - кто же не знает, кому принадлежит городское электрохозяйство!

– Откуда он к вам перебрался? - спросил дядя Миша. - По нашей базе он проходит за последние пять лет. Не рассказывал, откуда приехал, что делал? Бывает, живет человек, никого не трогает, а вдруг объявляются старые дружки, выставляют незакрытые счета, он начинает метаться, по ошибке лезет, куда не надо. Девушка у него была?

– Говорил, была в городе подруга.

– Кто такая?

– Не знаю. К себе не приводил, со мной не знакомил.

– Да-а… - протянул дядя Миша. - Все же странно получилось: утром мы на него запрос получили, а днем раз - и нет человека.

– Какой запрос?

Он задумчиво разгладил усы, посмотрел, осталось ли в бутылке.

– Теперь не имеет значения. Запрос на него пришел, об экстрадиции, - пояснил дядя Миша.

– Э-э, момент. - Тут до меня начало доходить, а когда дошло, хмель выветрился из головы, словно я и не пил. - Какая еще?.. С севера выдачи нет!

– Когда как. Запрос от очень убедительной организации. Ты мне поверь, им надо будет - нас с тобой вот прямо выдадут, в блестящей упаковке и с бантиком сверху.

– А бантик зачем? - я тупо уставился на него.

– Для красоты.

Минуту или две я переваривал слова об экстрадиции. Мое представление о вольности нашего края дало трещину, из трещины полезли кошмары - мелкие и не очень.

– Из Норильска тоже выдают? - спросил я, пытаясь улыбнуться, но, наверное, неудачно, так как дядя Миша слегка отодвинулся.

– Из Норильска не выдают, - сказал он. - У них свои порядки, они нам не чета, мы где-то посередке болтаемся. Начальство приказывает, мы исполняем. Приказывают быстро и без шума - идем и оформляем.

– Вот Диму быстро и оформили.

– Меньше болтай, целее будешь, - посоветовал дядя Миша. - Меня из-за твоего дружка обещают с работы выгнать, и весь отдел вдогонку, чтобы никому скучно не было. Перееду на старости лет к вам в окталы.

– И у нас жить можно.

– Ну да… - грустно согласился он. - Ты вот не забудь, если начнут интересоваться покойником, спрашивать, мне сразу сообщи. Или родственники, ну ты понимаешь.

Хитер дядя Миша. Сначала слезу сочувствия выжмет, а потом легонько так попросит на него поработать, клювиком подолбить. За спасибо и стакан наливки, ага.

– Столько лет никто не объявлялся, а сейчас вдруг придут наследство делить? - я покачал головой. - В чем его обвиняли, кстати?

– Не знаю, в запросе никаких подробностей. Ребята говорят, он, наверное, из этих, акционеров. Прямое действие, бум-бум. Подорвал трубу или столичного чина. А я думаю, что на самом деле он подрабатывал проводником. Потерял товар для важного пупыря или увел у пупыря нужного человека, вот его и…

– Да не был он проводником! - Я даже привстал с места, но опомнился и упал обратно.

– Ладно, мне пора, - сказал дядя Миша. - Может, и повезло ему, что успел своему китайскому богу душу отдать.

– Он христианин.

– Да? Тоже ничего. - И зашлепал по винтовой лестнице вниз, к лифтам.

А я наполнил Стакан холодной водой и вылил себе на голову. Чуть было не проговорился. Не был Дима проводником. Потому как это я проводник.

4.

Вечером Серега пригласил к себе в блок, попить чайку. Уютно у них, чисто, не то что у меня. Нинка, наверное, помогает прибираться. Я не любитель чая, но дядя Костя заварил душистую, крепкую смесь, и после пары глотков вся хмельная муть исчезла. Дед с внуком ушли в соседнюю комнату смотреть какую-то военную передачу. Сквозь тонкую перегородку было слышно, как они спорят, кто лучше уделает оборонную платформу - стратосферный истребитель или лунная баллиста.

– Днем из пятого октала человек приходил, интересовался свободной комнатой, - сказал Серега. - Спрашивал, будешь ее занимать или как?

– Времени не теряют, однако. Слушай, мы вчера договорились насчет работы?

– Ты скажи, что за работа хоть?

Пока я рассказывал, сколько положено в месяц, сколько за сверхурочные во время штормов, как подработать, подменяя в свободную минуту дежурных из комендантского этажа, которым надо сбегать домой, и про другие маленькие хитрости, он постукивал указательным пальцем по краю чашки и разглядывал в ней чаинки.

– То есть не круглосуточная? - спросил он, не поднимая глаз.

– Когда «басмач» приходит, бывает, и ночью надо посидеть на всякий случай. Но в остальное время, как договоримся. Летом вообще можно на часок-другой заскочить - и свободен. Кстати, десять процентов выдают юнионами.

– По какому курсу? - оживился Серега.

– По балансному. Один за тысячу рублей или за сто юаней.

– Нормально.

– Для кого как. Николай больше зарабатывает на болотах, но ты давно его видел? Там вахты меньше двух недель не бывают, а таять начнет, так и весь месяц. Зато у нас с приработками на стороне без проблем. Тут главное, чтоб твой ком всегда при тебе и на связи. Сделаю заодно тебе полный доступ, выведу основные датчики на домашнюю пленку. Ты меня прикроешь, я тебя. Мы с Димой, мир праху, друг дружку подменяли. Я на рыбалку иногда выезжал на два-три дня, он, бывало, на неделю исчезнет.

– Заманчиво, - пробормотал Серега. - Насчет свободного времени тоже хорошо.

– Ну, давай, прямо завтра и заходи!

В комнату вошел дядя Костя, принес чайник со свежей заваркой. Я быстро сообразил, что они эту тему уже терли и он не одобряет. Разговор у них пошел медленный, спокойный, но напряг просто висел над чашками. А когда Серега сказал, что ему невместно приносить домой меньше, чем дед с судоремонтного, я решил заканчивать чаепитие. Но дядя Костя велел не обращать внимания на семейный совет, тем более что я ему причина и у него еще будут ко мне вопросы, Я хлебнул еще чайку и повеселел. Старик намекал - чем дальше от начальства, тем спокойнее, Серега напирал на то, что у него будет больше времени заниматься сыном, а когда дядя Костя обратился ко мне, смешно двигая губами, то я улыбнулся ему, как потом сказал Серега - лучезарно, и заснул прямо на табурете. Или не заснул, потому что слышал, как старик ругает Серегу за то, что я одну заварку пил, и как зовет внука и велит принести лимон, минералку и перечный соус. Не знаю и знать не хочу, что за коктейль они намешали, но в чувство меня привели быстро.

Однако когда я спросил, где бы таким интересным чаем разжиться, дядя Костя только подмигнул. Обижаться не стал, кто знает, может, я этот чай в одну из ходок и привез.

Через неделю Серега уже спокойно мог меня подменить, хотя нужды пока не было. Он быстро усвоил все наши нехитрые обязанности, иногда приходил на час, а то и на два раньше. Дома делать нечего, пояснил он. Ну, я не против. Хоть на всю смену. Раньше, бывало, с электриками, что в другом конце нашего этажа, в маджонг или две шестерки время убиваешь. Они парни серьезные, как говорится, в нарды без костяшек играют. Вот и пришлось мне после первого знакомства доску им новую покупать, старую сломал о голову самого сурового. Познакомились ближе - оказались нормальными ребятами. Еще ближе - выяснил, дурью часто балуются. Я перестал к ним ходить и свою дверь на этаже начал запирать. Они, кажется, не заметили даже.

Серега притащил из дома раскладной лежак и пристроил его за стойкой с оборудованием. Тесновато, но уютно. В мою смену лежу на нем, слушаю музыку. Огоньки на стойке подмигивают, на всю стену большая пленка - с краю ползут сведения от метеобуев, остальную площадь занимают несколько карт. Сверху на одной ежеминутно обновляется картинка нашего края со спутника, на другой - ежечасная материка, снизу еще две: справа работает в тепловом диапазоне, а слева на опережение - показывает расчетную картинку погоды ровно на сутки вперед. Разрешение у нее, конечно, получше, чем у тех, что в Сетях, здесь каждое мелкое облачко, каждый сквозняк фиксируется и обсчитывается.

Когда на материковой появляются желтые полоски и медленно растут, закручиваясь в нашу сторону, жди через три-четыре дня «басмача». По городским каналам прогноз погоды пойдет раньше новостей, я проверю, работает ли механика, комендант примется увещевать электриков, а те огрызаться… Пока все спокойно, на карте края, если иметь доступ, при хорошем увеличении можно увидеть новые протоки, прикинуть, где обойти шиверы, а где лучше не рисковать. Дима сделал нам доступ, но сказал, что дольше трех-четырех минут в день лучше им не пользоваться и ни в коем случае не сохранять в системе масштабированную картинку. Да мне и минуты в неделю хватало найти нужное место. И сохранять ни к чему, когда можно ручным комом щелкнуть, а дома картинку вывести и хоть часами изучать.

Присматриваясь к Сереге, я прикидывал, не взять ли его в долю? Мало говорит, мало пьет, а если и выпьет, вообще молчит. От начальства держится подальше. От любого. Вот и с дядей Мишей разговора душевного у них не получилось. Старик пытался по-свойски так поговорить, но Серега сказал, что у него голова болит и он до начала смены полежит немного.

Дядя Миша немного обиделся, а когда он ушел, я намекнул сменщику, что с полицией лучше дружить. Пригодится в случае чего.

– Батя мой говорит, - сказал Сергей, - дружбы по нужде не бывает. А на всякий случай надо иметь под рукой ствол потолще.

– Прав дядя Костя, - я не стал возражать. - Но кости по-разному ложатся. А майор Гибсон вроде нормальный дед.

– Хитрый он. И не просто хитрый, а с вывертом.

– У него работа такая.

– Мы-то на него не работаем, нам выворачиваться не надо.

Правильно он все видит и дядю Мишу с ходу пробил. Но будет ли он дома держать язык за зубами? А если дяде Косте не понравится, что я сыночка втягиваю в рисковое дело? С Димой все было проще: на ходки его звать - себя не жалеть. Он мог согласиться, но при этом все мозги закантовал бы своими идеями. И неизвестно, как бы себя повел ночью, когда тихо-тихо, не дыша, ползешь на веслах мимо таможенных понтонов. Вдруг запоет во весь голос «Алеет восток…» или палить начнет во имя справедливости?

Заказов нет, спешить некуда. Когда буксы гореть перестанут, тогда и подкачу к нему с предложением. Надо будет почаще в гости заходить, дядю Костю при случае пощупать, как он к левым делам относится. Дед правильный, жизнь знает, с ним лучше не ссориться. Чаек у него тоже располагает к душевному разговору, главное, не налегать на заварку.

Но все разложилось проще. К Сереге стал забегать сын. Его школа рядом, а в столовой при управе кормят хорошо и практически даром. Начальники туда не ходят, еду к ним приносят в кабинеты молодые официантки, все, как на подбор, грудастые, есть за что подержаться.

Я сначала напрягся, когда еще и дядя Костя пришел - внука домой отвести. Но потом прикинул, что все в жилу. Войдет Серега в долю, сам будет следить, чтобы парень ненароком лишнего не увидел или, не дай бог, не испортил. Бывают всякие товары, однажды я ходил туда с мамонтовой костью, а обратно - с китайским сервизом ручной работы. Очень дорогое и хрупкое старье на любителя, причем незапрещенное, и заработал, как от трех ходок с оружейным фтором.

Сами-то жители Игарки в разговоре всегда называют его вольным городом, но кому как не проводникам знать цену этой вольности. Вверх и вниз по реке - таможенные кордоны, воздушное пространство тоже перекрыто, и любой товар, идущий хоть на Дудинку, хоть в Норильск, досматривается. Официально они и не таможенники вовсе, а наблюдатели от каких-то служб экономической безопасности Западного Объединения Государств. Чтобы недозволенные технологии или там новые огневые системы не расползлись без контроля. А поскольку грузы идут туда-сюда потоком, то всякая мелочь, бывает, неделями томится, пришвартованная к понтонам. Серьезные люди давно нашли общий язык с наблюдателями, поэтому хоть танкеры с нефтью могут перегонять… Ну, тут я приврал. Нефть на жестком мировом контроле, с ней игры плохо кончаются. А вот сжиженный газ из горючего льда пока на полный контроль не поставили.

Когда дядя Костя опять зашел за внуком, мы как раз под чаек заговорили о трубе и горючке. Я вспомнил Димины слова о том, что вольные города держат статус только из-за обслуживания трубы и за сырье, которое они поставляют.

– Прав был покойник, - вздохнул дядя Костя. - Не всякий здесь вкалывать будет, даже за длинные юнионы. Сейчас, говорят, полегче стало, а лет двадцать назад по «Закону о капле бензина» многих сильно поприжали. А кого и закопали, понял?

Покосился на Серегу, который что-то показывал Дениске на спутниковой карте, и вполголоса сказал:

– Так и не похоронили по-человечески… Нехорошо.

– Майор Гибсон говорит, там хоронить нечего. Вот я думаю, раньше Дима все о политике рассказывал, про мировые расклады, а мы не слушали его. А теперь в голову его слова лезут то об одном, то о другом.

– Бывает. Смерть - она, как кислота: одно разъест, другое останется.

Дядя Костя велел внуку собираться, но тот заупрямился. Его было не оторвать от карт, особенно от той, где медленно, еле заметно для глаза, шевелились полосы вероятного таяния мерзлоты, двигались тонкие линии прогноза затопления и медленно расползались пятна болот.

– Давай, парень, собирайся, - поторопил дядя Костя. - Тебе через неделю проект сдавать, а ты даже не начинал.

– Какая тема? - спросил Сергей.

– Ну, там про экологию, про экономию топлива, ну, чтобы бороться с перерасходом.

– Ха! - сказал я.

Вся семья дружно уставилась на меня.

– Случай вспомнил, насчет экономии. - Я махнул рукой.

Давным-давно, когда я был зачипованным офисным барбосом, ходил по разным конторам и проверял картриджи систем микроклимата - нет ли перерасхода энергии, выключают ли их в нерабочее время. Однажды во время проверки ввалился в кабинет какого-то начальника и обнаружил, что, несмотря на выходной, он так вкалывает со своей ассистенткой, аж брызги летят. Для школьного проекта точно не подойдет, хотя они выключили все, что светилось и работало. Наверное, для экономии.

– А пусть Николай расскажет, как горючий лед добывают. Ты нарисуешь схемы там, картинок добавим, на пленке красиво получится, - сказал дядя Костя. - У меня как раз завалялся где-то кусок работающей. Наклеим на лист…

Сергей ткнул пальцем в карту.

– Николай сейчас вот где-то в этих местах. И вряд ли через неделю вернется с вахты. Ругался, снова подняли норму добычи этих, клатратов метана.

Я как раз пытался вспомнить, как горючий лед называется. Николай однажды притащил кусок. Лед и лед, только грязный и какой-то мягкий, но горит здорово. Потому что в нем метан растворен. И роторы я видел, их у дяди Кости на судоремонтном латают. Огромные, словно ходячие дома-фабрики на плоских ногах, каждая нога размером с три блока, рядком уложенных. Ступни-опоры похожи на большие понтоны, в болоте не утонут. И ротор, как чертово колесо, а вместо кабин - ковши. В новостях я видел, как эти ходячие многоэтажки плюх-плюх по болоту, потом ротор начинает загребать все вокруг и внутрь закидывать. Там вроде газ выделяют и сжижают. Газ в основном идет в Норильск, к хозяевам роторов, но немного и нам перепадает.

– Не, пленку нельзя, - сказал Дениска. - Наставник говорит, никаких пленок, чтобы проект можно было потрогать. А про метан рассказывал, что из-за его выбросов начались потепление и затопление. И что оползни и болота тоже из-за него. Он раньше в экологической гвардии работал, говорит, чуть катастрофа не случилась.

– Тьфу ты, - нахмурился дядя Костя. - Они уже сюда добрались.

– Дед, он не гвардеец, его давно уволили, из-за ранения.

В шутку предложил сделать маленькую сирену. Показал нашу старушку и вовремя поймал за руку, когда он собирался крутануть ручку. Серега начал объяснять сыну, как работает система оповещения.

– Слушайте, - сказал я. - Если на пленке нельзя, сделайте вертушку, как у нас на крыше. На нее любой рисунок наклеишь. Даже три рисунка. Сам нарисуешь, - значит, своими руками сделал. Крутить лучше моторчиком или вручную - вот тебе и экономия, и экология.

Серега сразу понял, о чем я говорю, и повел сына смотреть поворотный механизм.

– На крышу только не выходите, - крикнул я им в люк.

Дед тоже полез за ними, а когда они спустились, сказал, что у него где-то завалялись профили как раз треугольного сечения. Нарежет их и принесет, а все остальное тоже подберет - свалка у них на ремонтном большая. А я пообещал завтра вечером зайти к ним, помочь. Заодно с Серегой поговорю. Пока они топтались над моей головой, я глянул на ленту частных объявлений и увидел слова «Ручник снят», что означало заказ и встречу с заказчиком.

5.

Но в тот вечер зайти к ним не удалось.

Обычно на контакт с заказчиком уходит не больше часа. Подъехал, проследил издали, как посредник берет товар, убедился, что поблизости никого подозрительного и за ним шпана не увязалась. Уходишь с площадки и через полчаса на пару секунд пересекаешься с посредником в одном из городских туалетов или прямо на улице, если товар компактный. Сложнее, когда нужно провести человека - тут на весь день мороки, пока его возят с места на место, дожидаясь ночи. Я редко берусь за вывоз. Платят очень хорошо, но если поймают… Лучше об этом не думать. Пугливый проводник много не заработает, а бесстрашный долго не живет.

Посредник уже подходил к «Чифану», а я с противоположной стороны улицы изучал карту города на переходе. На условленном месте сидит мужик, ждет. Лицо кого-то напоминает… Возможно, встречались, точно не помню, но какое-то дерьмо с ним было связано.

На всякий случай я отошел от карты и двинулся по переходу. Посредник, даже не посмотрев в мою сторону, выбросил бутылку с водой в мусоросборник, прошел мимо харчевни и скрылся за углом. Спустя минуту пискнул ком. Я не отозвался, значит, посредник выйдет на связь завтра в это же время. Теперь поинтересуемся, что за типаж.

Нинка с кем-то говорила по кому, спиной к залу. Официантка плеснула мне кофе. Оглядевшись по сторонам, я двинулся к угловому диванчику, где расположился заказчик. Крупный мужик в дорогой куртке. Явно натуральная кожа. Часто поглядывает на ком. Тоже не из дешевых. Приезжий, судя по всему, - светит дорогие вещи не в самом спокойном районе. Он глянул на меня, не обнаружил в руках бутылку с водой, снова уставился в витрину.

– Не возражаете?

В это время вечерние заведения практически пусты. У кого закончилась смена, те рассосались по домам - душ, немного передохнуть, сменить одежду и потом завалиться куда-нибудь посидеть или встряхнуться. Он снова посмотрел на меня, на этот раз внимательнее. Пожал плечами. Оценив как согласие, я развалился на диванчике и понюхал черную жижу, которую здесь называют кофе. Минуту или две он ерзал на месте, перекладывая ком из руки в руку, переводил глаза с дверей на улицу и обратно. Отодвинул пустой бокал с недопитым коктейлем и явно собрался уходить. Тут я заметил у него на шее большую родинку, похожую на гантель. И сразу вспомнил, у кого ее видел и когда.

Охранники выводили меня из банкетного зала, а он подошел, благоухая дорогим бухлом, щелкнул по носу и пальцем так небрежно показал охранникам - выкиньте малыша. Если бы мои руки были свободны, я бы дал ему в нос, но меня держали крепко. Пришлось ногой. И не в нос. Жених сложился пополам, тут за меня взялись крепко, но я отделался парой сломанных ребер и уполз живым. Сколько же лет с тех пор прошло?

Тут бы мне дождаться, пока он уйдет, а потом и самому отвалить. Терпение для проводника - хлеб, вода и воздух. Нетерпеливый проводник может слишком рано выйти из укрытия и нарваться на засаду. Или сдуру рванет сквозь цепи понтонов, не дождавшись сигнала прикормленного человека из обслуги наблюдателей. В итоге потеряет товар. Пойманный проводник - уже и не проводник вовсе, больше к нему никто с заказом не сунется. Для наблюдателей просто праздник, когда поймают неловкого ходока. Долго и со вкусом оформляют протоколы, тщательно описывая каждую изъятую единицу. И отпускают, даже пальцем не тронув. Управе, куда идут протоколы, автоматом отписывается - меры приняты. Местным властям мы неинтересны, не те деньги и товары через нас проходят. А вот хозяин товара может сильно расстроиться. Не успеешь быстро возместить ущерб - сломанными ребрами не отделаешься. И упаси боже, если он как-то связан с триадой. С ней шутки плохи, деньгами не откупишься, им главное - не потерять лицо, а поэтому так могут обезобразить твое личико, что ни один хирург-пластик близко не подойдет. Еще хуже - потерять человека. Могут объявиться кровники, и проводник исчезает, чтобы вскоре всплыть вверх брюхом в тихой заводи. Вот я и работаю с любым грузом только до пересылки, дальше везут и ведут другие ходоки. В Норильске из-за этого ни разу не был, зато голова на месте и остальные части организма.

Но сейчас я забыл о делах и, слегка подавшись вперед, чтобы ловчее опрокинуть на него столик, спросил:

– Отдыхать приехал в наши края? Один или с Клавой?

Он на миг застыл в этаком, я бы сказал, полуподъеме, прищурился. Помотал головой, хлопнул комом по столешнице и расхохотался.

– Малыш Ванечка! - вскричал он. - Вот так встреча! Рад тебя видеть!

Или я ничего не понимал, или Гриша действительно был рад встрече. Он подозвал официантку и заказал бутылку дорогого изюмного вина. Вообще-то я ждал нормальной драки, но он так искренне улыбался, так суетливо потирал руки и все повторял насчет судьбы, которая сводит и разводит людей, что я немного обмяк.

Слово за слово, вторую бутылку заказал я, и после общих разговоров о судьбах человечества, грядущих катаклизмах, ценах на топливо и местных достопримечательностях он поскучнел и сказал, что с Клавой они вот уже несколько лет как расстались. Она поймала его в момент, как он выразился, осквернения супружеского ложа с двумя юными служанками.

Я зажмурился, представляя эту картину, а главное - ее последствия.

– Не верю, - сказал я. - С Клавкой такие шутки плохи. Если бы застукала, от тебя остались бы одни головешки.

– Они только и остались, - ответил он.

И рассказал, что за недолгие годы совместной жизни Клава основательно влезла в его дела. Возглавив совет директоров, лихо развернулась и за два года удвоила прибыль компании. Его такая жизнь вполне устраивала, тем более на людях она держалась скромно, все успехи приписывала ему. В итоге оказался практически голым и на улице.

– Все акции на нее переписал, - горестно повторил Гриша. - Все активы, дом, страховки - когда она успела их оформить, не понял. Мои лоеры против ее акул сявками оказались. Два процесса, один другого разорительнее. Потерял все и еще должен остался. Хотел по-плохому, ничего не вышло, у нее сильная охрана, не подберешься.

– Да-а, - протянул я. - Не повезло тебе. А может, и повезло, живым ушел.

Сочувствие и злорадство слоились во мне, не смешиваясь. Пришлось взять еще бутылку, чтобы проверить ощущения. В харчевню начали подтягиваться посетители, становилось шумно. Я подозвал официантку и спросил, есть ли свободные места наверху. Мы переместились на второй этаж, там все столики отделены друг от друга звуковым занавесом.

– Большими делами она сейчас крутит, - завистливо сказал он. - Взяла ребенка перспективного, своего все откладывали да не успели. В политику собралась. Но ничего, я тоже поднимусь, тогда припомню…

– Тебя-то сюда как занесло? - поинтересовался я.

Он стал жаловаться на тесноту и зажатость в больших городах. Все зарегламентировано, каждый кусок на счету, все потоки под тройным контролем, а у него остались хорошие связи, есть ходы на серьезных, а здесь можно развернуться, если с умом организовать нужных людей, которые могут доставить нужные вещи в нужное место.

– Это ты о чем? - спросил я, быстро трезвея.

– Да ладно, тут все промышляют, кто во что горазд. Игарка фактически перевалочный узел, мечта контрабандиста. Почти легальный бизнес.

Тут он стал мне рассказывать про ходки, объяснять фискальную политику Западного Объединения и Альянса, а я таращил на него глаза, сильно подозревая, что он в курсе моих занятий и попросту издевается. Но посредник не мог сдать меня, не в его интересах. Скорее всего, не с кем пообщаться мужику, вот и чешет языком.

Я глубокомысленно покачал головой.

– А-а, так ты хочешь подработать, как его, проводником?

– Нет, это мелочевка, курочка по зернышку, - он ухмыльнулся. - Вот объединим проводников в структуру, обеспечим постоянной работой, наладим защиту - понимаешь, какие пухлые пойдут юнионы?

Вид у меня был, наверное, глупый. Он пристально посмотрел на меня и наполнил бокалы.

– Мне понадобятся люди, на которых я могу опереться, - сказал он. - У нас с тобой знакомство состоялось неудачно, но раз начали с драки, то ведь можем закончить дружбой?

– Ага, - только и ответил я, сделал маленький глоток и опустил бокал. - Ты хочешь создать профсоюз ходоков?

– Гораздо лучше! - вскричал он, потом тише добавил: - Не профсоюз, а холдинг. Прозвоню цепочки, сделаю пару заказов, а там и схему выстроить можно. Кое-какие нычки остались, начну ходки вдвойне оплачивать, сами ко мне прибегут.

Ну да, жди, сейчас сбегутся проводники легкими прыжками. То ли он придуривается, то ли мне извилины трамбует.

– Прибегут, значит? Я слышал, их всего-то полтора человека. Тут я, конечно, приуменьшил, но не намного. Его реакция была ожидаемой.

– Вся информация у меня под контролем, - самодовольно сказал он. - На самом деле их больше, и скоро всех подключу к делу. Потом еще новых наберем, обучим.

– С такими замесами тебе и у нас тесно будет. Может, зря ты расчиповался?

– Я и не думал! Зачем отказываться от благ цивилизации? Полный доступ к информационным каналам, кредитные линии, мгновенная связь, медицинский контроль… Да мало ли что!

– Э-э…Так ведь у нас системы не работают!

– Сегодня не работают, а завтра, глядишь, заработали, - подмигнул он. - Главное, быть в деле, когда начнется реконструкция. Не вечно же север будет вне зоны процветания. Но об этом пока молчок!

– А мне зачем говоришь?

– Я же сказал, люди нужны. Помещение под офис я присмотрел, на днях оформлю. Обязательно заходи, поговорим. Ты ведь здесь давно, ходы-выходы знаешь, должность помощника, считай, твоя. Гостиница «Северный олень», спросишь внизу господина Макарова. А ты где живешь?

– В октале.

– Это что, типа пентхауза?

– Почти…

6.

Следующие два дня прошли беспокойно, к соседям зайти никак не получалось, не мог даже во дворике посидеть, возвращался домой замотанный, сразу валился спать. Посредник уверял, что моего имени заказчик не называл, товар компактный, какие-то дорогие лекарства. Вероятно, встреча с Макаровым действительно случайна. Его планами можно пренебречь, и не такие шустрики пытались время от времени свои порядочки наводить. Ходоки - они, как горючий лед, всегда должны быть подальше от света и огня, держаться в холоде. Иначе от малейшей искры погоришь. Поэтому на всякий случай я аккуратно тормознул посредников, а для этого каждому приходилось назначать место и время встречи, придумывать отмазы, убалтывать, одним словом.

Больше всего не понравились Гришины намеки насчет реконструкции. Тема длинная, месяца не проходит, чтобы слухи о ней снова не начали ходить. С годами привыкаешь, как к разговорам о новой волне затопления или, наоборот, о великой суши, вызванной очередным потеплением. И майор дядя Миша Гибсон своими откровениями насчет выдачи утешил!

Ничто не вечно, и статус Игарки тоже пересмотрят в любой момент, если решат, что момент настал. Вынул я свои нычки из надежных до сегодняшнего дня мест и аккуратными порциями конвертнул в юнионы. С мелким барахлом, которое жалко оставить, пришлось повозиться. Вывел катерок, записанный за одним посредником, и смотался километров на двадцать вверх по реке, почти к таможенным кордонам. И горючку жаль тратить, и лишний раз светиться не хотелось, но запас карман не рвет. Жизнь иногда боком поворачивается, тогда каждой мелочи будешь рад. Километров пять лесом, к давно отрытому схрону - тоже забава средненькая. Идешь сквозь бурелом, того и гляди в овраг свалишься, сам почему-то вспоминаешь, кому из знакомых девок по пьяному делу мог лишнее сболтнуть…

В общем, когда я появился у соседей, моя помощь не требовалась. Сереги дома не оказалось, лишь дед с внуком и дочка Петровых. Дядя Костя возился у стола с заварочным чайником и пиалой, гоняя кипяток из одного сосуда в другой.

– Чаю будешь? - спросил он. - Я тут напек шанежек, подсаживайся.

– Спасибо, я уже поел.

В центре комнаты стояла мощная конструкция. Деревянная рама почти в человеческий рост, профили треугольного сечения, нарезанные метровыми полосами, ровненько стоят впритык друг к дружке.

– А куда моторчик пристроили? - заинтересовался я.

– Нету моторчика, - сказал Дениска. - У нас все экономно. Юлька, ручку отдай!

Он выхватил из ее рук изогнутую под прямым углом стальную трубку с насаженной с краю рукояткой от зонта. Пока он пристраивал трубку к отверстию в нижней части рамы, Юля смотрела, как зачарованная, на створки, беззвучно шевелила губами и словно что-то чертила в воздухе указательным пальцем.

– Ага, - она почесала кончик носа. - Не больше трех…

– Держи раму, - скомандовал Дениска.

Было заметно, что он крутит ее изо всех сил. Створки дернулись и с легким скрипом повернулись, образовав новую плоскость.

– Сюда мы наклеим постер с нашей школой. А на другие стороны - большие распечатки наставника и директора. - Тут он развернул два листа: на одном - молодой парень в свитере, с тонкими усиками и разноцветными бровями, на другом - мужик постарше, в застегнутом наглухо мундире экологического гвардейца.

– Не понял! Он вот так при параде по школе ходит? С «абаканом» наперевес?

– Старая картинка, - пояснил Дениска. - Мы ее в Сети нашли. У него точно такая на стене в кабинете висит.

– Понятно… Моторчика, говоришь, нет?

Я присел глянуть на привод. И впрямь нет мотора. Поперек идет вал, явно из черенка лопаты. В него вбиты большие гвозди без шляпок, три ряда вдоль. Под каждой призмой ходят три штырька. Створки сидят на толстых пластиковых дисках, в которых я узнал подставки под пивные кружки. Из Нинкиной харчевни? В дисках сквозные прорези, при повороте вала гвоздь без шляпки входит в прорезь, сдвигает створку на нужный угол и выходит. Разобравшись с поворотным механизмом, я выпрямился и обнаружил, что Дениска и Юля сидят за столом и с хрустом уплетают домашнее печево.

– Да-а… - восхищенно протянул я. - Тебе, дядя Костя, не ржавые корыта ремонтировать, а в конструкторы надо податься.

Дядя Костя хмыкнул, кривовато улыбнулся и после недолгого молчания сказал:

– Кому-то и корыта надо чинить. А модель придумал, нарисовал и рассчитал Денис. Моя помощь - подай, принеси. Ну, там нарезать и сварить пластик тоже. Я - руки, он - мозг.

– Подумаешь, - промычал Дениска, дожевывая шанежку. - Я сначала хотел лазер сделать. Не боевой, конечно. Отец не разрешил. Сказал, капсулы фтора не достать.

Правильно, что не разрешил, подумал я. Хотя насчет капсул не стоит горячиться. Доводилось возить малые партии, может, и ему придется. Товар хлопотный, но платят хорошо.

– С такой головой тебе прямая дорога в Высшие реестры, - сказал я.

– Пусть сам свою дорогу выберет, когда шестнадцать стукнет, - недовольно пробурчал дед.

– Тоже верно. Я вообще-то к Сереге зашел, поговорить надо.

– Он Нинке массаж делает, - сказал Дениска и захихикал.

– Какая она тебе Нинка! - рыкнул дядя Костя. - Нина Павловна или, на худой конец, тетя Нина.

– Ага-ага, - закивал Дениска и чуть не подавился крошками.

– Сказать, чтобы к тебе зашел? - спросил меня дядя Костя.

– Не, я сейчас спать упаду. Завтра вечерняя смена моя, приду пораньше.

Но и на следующий день нормально поговорить с Серегой не удалось. На картах начали проступать слабые, но устойчивые признаки надвигающегося атмосферного фронта. Через пару недель жди «басмача», а потом начнется штормовой сезон. Сидел до упора. До того как небо начнет играть в потоп, по реке пойдут сильные туманы. Половина сенсоров на кордонах ослепнет, другую половину осторожный проводник обойдет, поскольку нужный человек острожного проводника подскажет заранее, где чисто, а где не очень. Но деньги вперед, как водится. Пока все тихо, можно пару ходок сделать, тем более что главный посредник начал дергаться - заказы уплывали мимо. С Гришей я не встречался. Один из посредников, по моей просьбе, сунулся в гостиницу, но там сказали, что постоялец выбыл.

Несколько раз мы пересекались с Серегой на пересмене. Он даже как-то пришел на час раньше, успел рассказать о том, что Дениска с проектом попал в первую тройку, и дочка Петровых тоже. Вдруг как назло объявился дядя Миша и понес какую-то пургу насчет дырявых рукавов от брандспойтов. А когда наконец у меня выпала дневная смена, я дождался Серегу во дворике после работы. Хотя никого из соседей не было, предложил ему зайти ко мне и поговорить об одном интересном деле.

Но только мы поднялись со скамьи, как в дверном проеме своего блока показался дядя Костя и сказал:

– Тут человек один пришел, хочет поговорить.

– Ладно, подходи, когда сможешь, - вздохнул я.

– Он и с тобой хочет поговорить. И вообще, со всеми жильцами звездочки.

– Коммунальщик? Гони его!..

– Не надо меня гнать, - сказал коренастый невысокий человек, выходя во двор из-за спины дяди Кости.

Его лицо было знакомым, и серый, плотно облегающий костюм казался неуместным. Память сработала, и я сообразил почему - в мундире экогвардейца он выглядел более стройным.

Удалось собрать всех, кто оказался дома. Пришла крайне недовольная Нинка, пришел дядя Саша, последним явился Ашотик, причем не в обычных своих трениках и майке, а в приличном костюме и даже при галстуке. Он важно представился Ашотом Гургеновичем и вручил гостю визитку. Одна такая у меня где-то валяется, там все буквы в словах «Ритуальные услуги высшего качества» светятся разными цветами и оттенками. Петровых дома не оказалось, Николай еще не вернулся с вахты.

Детей прогнали со двора по блокам.

– Я наставник средних классов школы, в которой учатся ваши дети, - начал гость. - Хотел познакомиться с родителями…

– Ближе к делу, Павел Богданович, - перебил его дядя Костя. Бывший гвардеец, а ныне наставник косо глянул на него.

– Прежде чем дать делу официальный ход, - мягко сказал он, проведя ладонью по коротко стриженным седым волосам, - мне крайне важно знать, почему Юлия Петрова вот уже второй день не посещает школу?

Наверное, так положено, подумал я. Ученик пропускает занятия, наставник выясняет, по какой причине.

– Вы бы к Петровым зашли, - проворковала Нинка. - Если у вас ком не работает.

– Комы не отвечают, ни родителей, ни Юлии. Я два дня к ним хожу. Кажется, их нет дома.

Все посмотрели в сторону двери блока Петровых. Обычно матовое оконце у них всегда светилось, но сейчас было темным.

– Мало ли, - сказал Ашотик. - В гостях где-нибудь. Когда мои заболели и почти неделю в школу не ходили, никто не звонил, не приходил.

– Какой еще официальный ход? - вдруг спросил молчавший до сих пор дядя Саша. - В чем дело, мил человек? Ты случаем не из юпов будешь?

Павел Богданович вздохнул.

– Нет, я не хочу, чтобы ювенильная полиция нагрянула сюда и все перетрясла.

– Постойте, постойте! - вскричал Ашотик. - Какая такая полиция? Нет здесь юваных полицаев, здесь свободная территория!

Сережа переглянулся с отцом. Меня немного испугала стальная искра, на мгновение мелькнувшая в глазах дяди Кости.

– Пока свободная, - многозначительно сказал наставник, подняв палец. - Время сложное, лучше заранее принять меры.

«Какие меры», - хотел спросить я, но промолчал. Детей у меня нет, и лезть поперед родителей в дела школьные неуместно.

– Вот какая ситуация, - сказал гость. - Юлия Петрова защитила проект по математике, и, к сожалению, ее работу неосторожно выложили в школьную Сеть. Оттуда она попала в общую.

– Велика проблема, - сказал Ашотик. - Мой старший сделал макет надгробия в виде тессаракта. Последнее место - разве справедливо?

– Да-да, - закивал головой наставник. - Забавный проект, юмор оценили. Господин директор у нас молодой, обидчивый, ему не понравилось, что на надгробии его инициалы стояли.

– Что такое теса… теса… - громким шепотом спросил дядя Саша у Сереги, но тот лишь плечом дернул, не сводя глаз с наставника.

– Если кто-то увидит Петровых или знает, как с ними связаться, попросите, чтобы они срочно, как можно скорее встретились со мной. Иначе их начнут искать другие люди.

– Тьфу ты! - гаркнул дядя Саша и, поднявшись со скамейки, навис над гостем. - Никак охотники в наших краях появились. А ну руки на стол!

– Что? - удивился наставник.

Но я удивился, наверное, еще больше, когда обнаружил дядю Костю за спиной наставника, а в его руке невесть откуда появился тяжелый молоток.

Нинка открыла рот - то ли завизжать, то ли выругаться, но, пока она выбирала, Серега быстро охлопал гостя со всех сторон, не поленившись проверить штанины. Помотал головой, - значит, чистый пришел.

– Слушайте, - сказал наставник, - не знаю, за кого вы меня принимаете…

– Не обижайтесь, - миролюбиво сказал Ашотик. - Мы вас, Павел Богданович, в лицо, конечно, знаем. Но сами говорите, время сложное, всякое случается.

– Вы не понимаете…

– А вы нам объясните, - голос Ашотика стал медовым. - Мы попробуем понять.

Наставник обвел глазами всех, кто сидел и стоял вокруг него, покосился на молоток.

– Хорошо, - сказал он. - Сам я в математике не очень силен, но со слов директора понял, что девочка нашла механическое… Или, скорее, геометрическое доказательство теоремы Ферма.

– Ой, - Нинка прижала ладонь ко рту. - Неужели модулярные эллиптические кривые… - и замолчала.

Тут все уставились на нее, а у Сереги челюсть попросту отпала.

– Ну, это… - сказала Нинка. - Я передачу видела. Про доказательство гипотезы Танаямы-Шимуры…

Я хотел спросить, «а тебе-то зачем», но вопрос настолько явно стоял в глазах всей компании, что и спрашивать незачем.

– Просто интересно, - смущенно улыбнулась Нинка. - В школе я математикой увлекалась.

– Тогда, может быть, вы объясните, как на основе модели механического стенда для рекламы, кстати, проект вашего сына, - кивок в сторону Сергея, - она пришла к выводам, в которых лично я ничего не понял.

Нинка задумалась.

– Вращающиеся равносторонние треугольники составляют плоскость… площадь поверхности… ага, площадь поверхности - квадратные единицы, а всего сторон три - если будет больше, то вращаться не смогут… Нет, не пойму логики, что-то явно тут есть, но что? - Она почесала кончик носа. - Нужна алгебраическая топология, наверное, а я все забыла.

Молчание становилось неприличным, когда Серега кашлянул в кулак и ласково сказал:

– Ты забыла, а мы и не знали вовсе.

– Момент, - озарило меня, - так ведь и Юлька могла видеть передачу про этого, ну, про теорему!

– Видите, девочку надо срочно найти, - вмешался наставник.

– Не видим, - хмуро сказал дядя Костя, поигрывая молотком.

– Почему такая спешка? - спросил Ашотик. - У родителей отберете, чтобы передать более достойным и обеспеченным?

Говорил он спокойно, я бы даже сказал - вкрадчиво. Но интуиция подсказала, если наставник ошибется с ответом или соврет, то здесь его и закопают. Под качелями. Кажется, и он ощутил угрозу.

– Городские власти могли бы назначить стипендии для особо одаренных, - быстро заговорил наставник. - Никаких изъятий, она остается в семье в случае изменения статуса города.

– То есть управа дает деньги на стипендии? - поинтересовался я. Интересный расклад. Девочки хватились на днях, а чтобы попасть к нужному человеку, не самому большому, на прием, надо за неделю записываться и ждать, когда тебе придет по кому извещение о дне и часе. Даже серьезным хозяевам крупных предприятий доводилось ждать - серьезных много, баланс держать надо, а раз не сумел решить вопрос в неформальной обстановке, то терпи.

– Пока еще нет, - честно ответил наставник. - Но господин директор готовит список стипендиатов, и завтра с утра…

– Завтра среда, никого не принимают.

– Его примут, - вздохнул наставник. - У него связи.

– Директор такой молодой, - сказал Ашотик. - Ему хоть двадцать пять есть?

– Не знаю. Не интересовался, - сухо ответил наставник.

– Мне доводилось слышать, - задумчиво продолжал Ашотик, - о молодых сотрудниках одного фонда. Тех, кто проштрафился, направляют в свободные города. Начать послужной список с нуля. Второй шанс. Он, случайно, не из СД?

Я вздрогнул. Воспоминания о работниках фонда «Счастливое детство» не из приятных. Во время распределений именно они принимали решение, с кем и где тебе жить, с их лиц никогда не сходили идиотские улыбки. Похожие на кукол с насмерть отштампованным выражением лица, они пугали своим холодным добродушием.

– Хорошо, - прервал молчание дядя Костя. - Если со стипендиями дело выйдет, все будет нормально. Просим прощения за грубость обращения. Я провожу вас. Машину вызвать?

Наставник выдохнул, явно с большим облегчением, и поднялся.

– Спасибо, моя тут недалеко. Насчет Петровых все же…

– Обязательно скажем, чтобы к вам зашли, - кивнул Ашотик.

Дед провел наставника сквозь блок, послышались голоса у внешней ограды, быстрые шаги по бетонке, и вскоре загудел мотор. Вот сейчас самое время Серегу отозвать в сторонку и поговорить, когда соседи разойдутся. Но никто не двинулся с места.

Вернулся дядя Костя, сел напротив Ашотика.

– Ну, что скажешь? Списки, да. Понял?

– Вот и я подумал: с этого обычно начинается, - мрачно сказал Ашотик. - Теперь в покое не оставят.

– Ладно, бог дал день, бог даст и пищу. Петровы у родни гостят, завтра обещали вернуться. Узнаем, что к чему. Пошли домой, - обратился он к сыну, - тут надо мозгами пошевелить. Всем спокойной ночи!

С тем и разошлись. Поговорить с Серегой опять не удалось. А Петровы так и не появились.

7.

До конца дневной смены оставалось еще много времени, впрочем, и дел хватало: погода шла по графику прогноза, с небольшим отставанием, осталась неделя до веселых денечков. Проверил давление в баллоне вопилки, впрыснул немного смазки в подшипники ручной сирены, выставил в аппаратуре режим самопроверки на каждые полчаса. Прикинул: самому подергать рычаги поворотного механизма на крыше или поручить Сереге, тут он сам и пришел, да не один, а с дядей Костей.

– Что так рано? - удивился я.

– Поговорить надо, - сказал дядя Костя. - О жизни нашей непростой.

Он присел на выступ, а Серега вытащил свой лежак и подвинул ко мне.

– Ты парень молодой, - начал старик. - Друзей-знакомых много…

– Дядя Костя, - перебил я, - давай без титров.

– Давай, - согласился он. - Короче, нет ли у тебя выхода на какого-нибудь надежного проводника?

«Да вы что, сговорились?!» - чуть не сказал я. Оценил юмор ситуации: уговори я Серегу на той неделе, сейчас в помещении метеостанции сидели бы два проводника.

– Уходить надо, - продолжал дядя Костя. - Начали к детям присматриваться, значит, счет на месяцы, а то и на недели пошел. Потеряем статус, тут же охотники появятся, потом и юпы, понял? От охотников еще отобьемся, а вот… - Он покачал головой.

– Не понимаю. Дети большие, кто их отберет?

– Не понимаешь, потому что своих нет, - сердито сказал дядя Костя. - До шестнадцати лет могут любого запросто. Из вредности, за недолжное воспитание и все такое… Запишут долг за упущенную выгоду, будешь всю жизнь отрабатывать.

– Да ладно ворчать, - вмешался Серега. - Давай по делу.

Но по делу опять не удалось, словно тот, кто распоряжается событиями, решил немного поиграть со мной. В коридоре громко чпокнул лифт, и тут же к нам без стука ввалился майор дядя Миша Гибсон.

– Какие люди! - сказал он. - Вы-то мне и нужны.

С этими словами он плотно прикрыл нашу дверь и, не дожидаясь приглашения, плюхнулся на лежак, прислонился к стойке с аппаратурой и закрыл глаза. Вид у него был несколько помятый, пуговицы расстегнуты, под курткой выпирала рубчатка легкой брони. Седые волосы торчали во все стороны, фуражку он явно забыл в кабинете или там, где нужна броня.

– Нашлась пропавшая девочка? - спросил он расслабленным голосом. - Или ее родители умнее всех вас оказались и уже гуляют по Норильску?

Мысли у меня пошли одновременно разными путями, но сошлись в одну точку. Судя по окаменевшим лицам Сереги и дяди Кости, их подозрения оказались неподалеку. Дядя Костя как-то хищно повел зрачками из стороны в сторону. В поисках молотка, что ли?

Майор открыл один глаз, криво ухмыльнулся в седые усы.

– Спокойно, горожане, полиция на страже порядка! - прогудел он. - Вы бы присели, Тарас Петрович, и внуку Сереже велите, чтобы не дергался.

– Тяжелый день, дядя Миша? - спросил я. - Может, пивка? Это мои соседи вообще-то…

– День просто дерьмо, - согласился майор Гиборн. - А ты посмотри на своих соседей, - он открыл второй глаз, но при этом рука словно случайно легла на рукоять сонника, торчавшего из открытой кобуры.

Я посмотрел. Дядя Костя обмяк на выступе, лицо его посерело, а Серега опустил голову.

– Мне все равно, кто вы и откуда, - сказал майор. - Только я тоже в деле, ребятки. В мои годы ничего не светит, как статус города поменяют - все, сливай горючку, пенсия в зубы и свободен. А какая у нас пенсия, если зарплата по чистым сетям не проходила, э? За наличняк, за каждую честно заработанную годами службы копейку придется заполнять налоговые декларации, чтобы на чип перевели. Где справедливость, э?

Дядя Костя… Или дед Тарас? В общем, сосед приободрился и подмигнул сыну… Или внуку? Какая разница при таком серьезном развороте.

– Времени у нас сколько осталось? - спросил дед.

Майор что-то невнятно пробормотал, кажется, по-английски. Я его здорово подзабыл, поэтому не понял, что имеет в виду, говоря о каких-то суставах.

– Времени совсем нет, друзья мои! - торжественно возгласил он. - Сегодня вечером в новостях сообщат, Западное Объединение выдало большой кредит Альянсу на развитие инфраструктуры. Вернуть не смогут, все знают, но не скажут в новостях. Рассчитываться будут серой зоной, то есть нами. Такими темпами лет через десять-пятнадцать и вольных городов не останется. Кстати, у вас в Приморье быстро всех зачиповали?

Мои соседи переглянулись.

– Три-четыре месяца, - сказал Серега.

– У нас столько нет. Сейчас начали составлять списки лиц, подлежащих иммобилизации.

– Э-э? - не понял я.

– Чтобы город не покидали, - мрачно сказал дед Тарас.

– Вот именно. Добрые люди намекнули, что я тоже в списке. Хотя маленьких детей у меня нет, да и больших тоже, но у меня были некоторые проблемы, когда я жил Перте. Думал, давно обо мне забыли, но ошибался. Чем цивилизованнее общество, тем, маму его, злопамятнее.

– Неосторожное обращение с казенным имуществом? - улыбнулся я.

– Молод еще над старшими потешаться. - Майор кряхтя поднялся с лежака, застегнул пуговицы. - В Норильск пойдем вместе.

– Вместе так вместе, - согласился дед Тарас. - Проводник нужен.

– А чего его искать? - удивился чертов дядя Миша Гибсон. - Наш Ванечка - лучший проводник в Игарке.

Ну что тут сказать? Я лучше промолчу. Держался целых три секунды и только с четвертой начал обкладывать майора на пяти или шести языках одновременно.

Когда матюги закончились, дядя Миша немного подождал и, увидев, что я иссяк, предложил говорить по делу.

– По делу, - взвился я. - Какие могут быть дела со старым болтливым…

– Цыц! - гаркнул дед Тарас. - По деньгам договоримся. Сейчас мы домой, за… - косо глянул на майора, - за Антошкой. Встречаемся через три часа и быстро уходим.

Дениска оказался Антошкой. Кривовато они все же замаскировались, если дядя Миша их сразу пробил. Или знал, но держал при себе? Возможно, на любого жителя в полицейских базах лежат файлики, а в них - кто мы на самом деле и откуда, как звали и где меняли имена, когда расчиповались и почему. И главное, сколько у нас детей, какого возраста и способностей. Возможно, информация о моих перемещениях тоже хранится. На всякий случай.

– Быстро только кошки родят, - сказал я. Здесь командиров нет, кроме меня. Думаете, все просто? Тогда прыгайте сами.

– Он прав, -. майор качнул головой. - Тянуть нельзя, но и спешить опасно. Сколько дней надо ходку готовить?

– Не знаю, - честно сказал я. - Смотря что везти. Людей редко вывожу. Те, кто вывозит - не больше двух за ходку.

– Нас трое.

– Четверо, - поправил деда Сергей.

– Думаешь, она с нами пойдет? - скривил губы старик.

– Четверо, - повторил Сергей. - И еще соседи. Дядя Миша поднял голову от своего кома.

– О чем вы? Сколько душ набирается?

– Много. Соседи сразу поймут, в чем дело. Но если есть время…

– Нет, Тарас Петрович прав, надо торопиться. Мне надежный человек сейчас стукнул: на днях прилетят эмиссары Федерального банка, начнут тотальный аудит. Ванечка постарается и за двойной тариф хоть сто человек за раз перевезет.

– Хоть тысячу. Но не в Норильск, а на остров через Протоку. У меня катер на два человека вообще-то. Третий в ногах ляжет, если что. Места мало, но ваш Антошка влезет.

– Ты… это, его Дениской зови, - поморщился дед Тарас. - Он уже и не помнит своего настоящего имени.

– Как только контрольные пункты усилят, никто не проскочит. Надо сразу, и как можно больше людей. Тут нельзя лишь о себе думать. У кого не хватит средств, я помогу. Без процентов.

Я где стоял, там чуть не упал. Дядя Миша, который не только за юнион или юань, а даже за рубль удавится, потом еще продаст свой труп, перепродасти толкнет по частям, превратился в доброго добрячка? Подозрительно. Нет, еще хуже - пугает. Кто его знает, может, решил подстраховаться на случай, если на дно булькнем. На том свете юнионами не откупишься, как говорит Александр Максимович.

– Чем больше нас будет, - поспешил развеять мои предположения майор Гибсон, - тем легче на новом месте приживемся, свое дело начнем. Норильск не любит нищебродов. Вместе и отпор дадим, там тоже жулья хватает. Насчет катера не думай, мы тебе такую посудину добудем, полгорода вывезешь.

Он подмигнул деду Тарасу. Тот задумался, одобрительно кивнул.

– Это можно, - сказал он. - Надо посмотреть, что есть на плаву. Приметил одно корытце, на нем всю Тошкину школу легко вывезти. Наставник, по-моему, тоже задергался, на север смотрит…

– Какой еще наставник? - насторожился майор.

Когда ему рассказали о вчерашних посиделках в нашем дворике, Гибсон помрачнел.

– Вот сучья масть, - сказал он. - Позавчера он заходил к нам со списками, кого из города не выпускать, а кого сразу забирать. И все напирал, чтобы девочку поскорее нашли. Зачем же к вам приперся, э?

Он сердито посмотрел на нас, щелкнул пальцами.

– Понятно, решил дернуть сразу за все ниточки, посмотреть, кто засуетится, куда побежит, а кто и на девочку выведет. За вашим окталом, наверное, присматривают. Аккуратненько собирайтесь, и чтобы сразу все вместе, не опаздывая и не отставая. Правильно говорю, Иштван?

– Правильно, - вынужден был согласиться я.

Какой все же подлюган наставник, своих учеников продает. А мы уши развесили. Правда, дед с Ашотиком насчет списков чухнули сразу.

– Кстати, он ничего про твоего сменщика не спрашивал?

– Про Диму? Покойник-то с какого боку?

– Мне сказал, будто он недели две назад у них в школе проводку менял и вроде расспрашивал учеников, кто чем интересуется, какие каналы смотрит. Может, он на охотников работал, наводчиком, и его конкуренты убрали.

– Кто убрал? - спросил Серега.

– Те, кто охотников нанимает. Серьезные теневики тоже заинтересованы в… долгосрочных инвестициях.

По тому, как сжались кулаки Сергея, я сразу понял, что он подумал о своем сыне.

– Хорошо бы копнуть поглубже, но время поджимает, - сказал Гибсон.

Глянув на карту, я прикинул скорость движения фронтов - времени действительно оставалось немного.

– У нас три дня, - сказал я. - Сейчас рано, не уйти даже на лодочке. Скоро пойдут туманы. Не позже чем послезавтра покажете мне плавсредство, тогда уточню время и место сбора. Слишком большая посудина застрянет на шиверах, лучше что-то типа моторного понтона.

– Договорились. - Майор повернулся к двери, но передумал. - Я, наверное, смогу достать полный список отмеченных для задержания. Кого в первой сотне узнаете, предупредите.

– Столько не потяну, - сказал я. - Да и не успеем обговорить со всеми.

– А со всеми и не надо. Десяток наберите, у них тоже окажутся знакомые в первой сотне.

– Нет, - уперся я. - Нереально. Максимум полсотни. Оплата вперед и сразу. С каждого по двести юнионов. Знакомым скидка, по сто с носа.

– Жадный ты, - покачал головой дед Тарас.

– Ходка-то в один конец, - ответил я и добавил: - Дети бесплатно.

8.

Днем я прошелся по городу, перекусил, а вернувшись домой, выставил наугад канал и тупо уставился в пленку. Какие-то раскрашенные по голому телу девицы бегали друг за дружкой с ведрами воды.

Мысли шли тяжело, как лодка идет новой протокой, и неизвестно, что впереди - река или болото, а края протоки сужаются. Поддавшись общему настроению, я тоже решил свалить, пока не прикрутили гаечку. Даже подумывал, кто из знакомых девушек может составить компанию вольному проводнику. Одна точно вцепится в меня мертвой хваткой, но ее темперамент несколько утомлял, да и брать с собой - это обязательство, потом быстро не отделаешься. Другие… Вдруг все согласятся? Воля волей, но сил для гарема не хватит, к тому же, по слухам, девушки в Норильске все как на подбор красавицы. Пришел к выводу, что спешить не надо. Если незаметно проведу такую ораву беглецов, то могу так же тихо вернуться. Денег хватит надолго, глядишь, еще кого успею вывезти, пока тут начнут порядок наводить. Еще неизвестно, как народ примет новость, могут быть волнения, глядишь - опять левачок. Детей у меня нет, трогать поначалу не станут, ну, воткнут чип, так ведь не привыкать… Веселый нонконформист плавно превращается в унылого приспособленца, эх. Я немного пожалел себя, не заметил, как задремал, и встрепенулся, когда позвонили в дверь.

Включил глазок: там Ашотик нетерпеливо переминается с ноги на ногу.

Когда я вышел к нему, он уважительно пожал мне руку и сказал:

– Нас ждут в порту.

– Ага, уже! - сообразил я. - Ну ладно. Душ приму только.

В порт мы проникли через южную сторону, там в высокой сетчатой ограде зияли большие отверстия. Некоторые из них были кое-как заделаны пластиковыми решетками, другие бесстыже топорщились проволочными завитушками. Мы нырнули в одну из дыр и стали пробираться сквозь нагромождения контейнеров. За ними возвышались башни из огромных барабанов - с кабелями и пустые, вышли на асфальтированную площадку, исчерканную рельсами, и подошли к мостовому крану. Ашотик помахал кому-то рукой и полез по узкой лестнице наверх. Я не успел спросить, что мы здесь делаем, судоремонтный дальше, но он уже гремел по металлическим ступенькам над головой. Желтая краска лохматилась от старости и осыпалась под ногами.

Через два пролета вышли к решетчатой кабине подъемника. Подъемник скрипел, дергался, но благополучно дополз до верхней площадки, где нас встретили дед Тарас и дядя Саша.

– Выбирай, - сказал дед и широким жестом обвел акваторию.

Отсюда видны все доки и причалы судоремонтного. Огромный ротор возвышался в самом дальнем конце. Искрящаяся сыпь сварочных машин покрывала его сверху донизу. Я видел, как такие громады доставляют сюда на огромных моторных платформах, похожих на плоты, составленные из понтонов. Впечатляющее зрелище.

– Сегодня подогнали, - пояснил дед Тарас. - Обычно их на месте чинят. Наверное, и Николай скоро объявится.

– Кстати, не его ротор? Жаль.

– Да-а, на таком можно полгорода вывезти, и ни одна собака не остановит. - Глаза его загорелись. - Подлатать, и вперед!

– Платформа ушла на Дудинку, - покачал головой дядя Саша. - Своим ходом придется топать.

– Не получится, - сказал Ашотик. - Через горы не пройдем. Быстро догонят, возьмут штурмом.

– Как тебе вон то корыто? - дядя Саша показал на судно, похожее на большую баржу с тремя высокими надстройками на палубе. - Старая плавучая электростанция, раньше ее на Диксоне использовали.

– И реакторы на ходу? - удивился Ашотик. - Слушай, такую увести, свой город можно основать.

– Реакторы давно вырезаны, вместо них емкости под сжиженный метан, - сказал дед Тарас. - Там охрана, не подойдешь. Видишь, рядом с вертолетной площадкой будка, а чуть дальше - еще одна.

– Где же вертолеты?

– Портовый давно списан, а тот, что на ремзаводе, хозяин берет с гостями медведей гонять.

– Жаль…

– Умеешь водить?

– Умею. Я ведь не только по гробовым делам, хотя покойники - самые благодарные клиенты. Раньше был пилотом турбинных вертушек. Это семейное. Мой дед еще на «акулах» летал, он разбился на Курилах, в бою.

– Обидно?

– Немного есть. Но на кого горб ломать, если не на своих.

Я краем уха прислушивался к их разговору, разглядывал суда - с таким тоннажем легко переть напролом по Енисею, сметая таможенные кордоны. Неподалеку от нас разбирают сухогруз. Часть обшивки у него содрана, обнажены рангоуты, переборки или как их там. Жалкое зрелище. На его фоне еле заметен небольшой кораблик, накрытый чехлом. Сидит неглубоко. Рубки вообще не видно. Похож на речной трамвай.

– Что за мелкий кораблик вон там, рядом с вышкой?

Дед Тарас приложил ладонь козырьком ко лбу, пригляделся.

– А это бывший плавучий бордель господина Бу, - сказал он.

– Тот, что сожгли в прошлом году, - вспомнил я. - Как его…

– «Благоухающий сад небесных покоев», хе-хе. Внутри все в порядке, двигатели новые, батареи свежие, осталось корпус покрасить, каюты шелком обить, а лежаки бархатом обтянуть. Ну, еще фонарики разноцветные. Они любят фонарики.

– Тьфу ты, скотство! - плюнул дядя Саша. - Такой не грех и увести.

– Годится, - сказал я. - Два дня на все. Людей сможете провести незаметно?

Ашотик и дед Тарас переглянулись. Старик кивнул.

Дома я опять полез в душ. В последние годы за несколько дней до «басмача» у меня почему-то начинают чесаться руки и ноги. Сходил однажды к врачу, выложил пять юнионов за полный анализ. В общем, велено беречь сосуды, а так - частный случай метеопатии. Ничего опасного.

Волосы не успели высохнуть, как объявился Серега и сказал, что Ашотик приглашает отметить общее дело. Я поморщился - примет особых у проводников нет, но чем меньше говоришь перед ходкой, тем лучше. Обижать соседей тоже не хотелось. Может, больше и не встретимся.

Стол во дворе ломился от бутылок и хорошей закуси. Наверное, вытрясли все запасы. Поначалу сидели, настороженно поглядывая по сторонам, выпили, расслабились. Сыновьям Ашотика и Дениске-Антошке разрешили немного посидеть со взрослыми, а потом велели идти спать.

– Будут они спать, как же, - сказала жена Ашотика. - Сейчас найдут свои игровые каналы…

– Пусть играют. Мало ли… - начал было дед Тарас и замолчал.

– В новостях передавали, скоро нефть и газ не будут нужны, - увела разговор в сторону Нинка. - Термоядерные станции начнут строить.

– Их сто лет начинают, - сказал Серега. - Деньги проедят, на выхлопе ноль, опять закроют до лучших времен.

– Я слышал, лунная база на термояде работает, - Ашотик разлил вино по бокалам. - Хотя зачем он нужен, непонятно, солнечной завались. Ну, давайте выпьем за энергичных людей.

Слегка пригубив, я поставил бокал. Перед ходкой стараюсь не пить, голова должна работать на форсаже.

Серега взял апельсин, покрутил его перед глазами и спросил:

– Вообще-то про лунную базу есть новая информация? Я искал на днях - все двухлетней давности. Раньше в Сетях было много лунных сайтов, недавно искал - ни одного не нашел. Только биржевые индексы.

– Они, наверное, независимость объявили, - сказал Ашотик. - Лунное королевство. Нет, лунная республика. Или империя. На империю не потянут, - с сожалением добавил он. - Народу мало. Сколько их там, сотни три-четыре?

– Лет тридцать назад - около шестисот человек, - неожиданно сказал дед Тарас.

Вздохнул, налил себе минералки, отхлебнул.

– Я готовил заброску буровых турбин. С «Восточного», был у нас тогда космодром на Амуре.

– А я где был тогда? - спросил удивленно Серега. - Почему не помню?

– Ты у своего отца спроси, если найдешь его…

У Нинки глаза полезли на лоб, значит, она еще не в теме. Неловкое молчание, дядя Саша горестно опускает глаза, Ашотик пытается разрядить обстановку.

– С тех пор, наверное, они размножились, - Предположил он. - Может, их там тысячи. Детей-то у них никто не отбирает…

И снова тишина.

– До Луны не доберемся, - сказал дядя Саша. - Далеко, и денег столько не набрать.

Никто даже не улыбнулся. - Слухи, между прочим, уже пошли, - дед Тарас глянул на нас из-под бровей. - Многие не верят, а кто и радуется, мол, порядок будет.

– Это кто? - поднял голову дядя Саша. - Не Петька ли, из трансформаторного?

– Он. Дети у него давно выросли, у самого руки из ушей растут, а лезет всеми командовать.

– Управленец, - сказал, как выплюнул, дядя Саша.

Нинка уперлась кулаком в подбородок и задумчиво проговорила:

– А я вот думаю, если бы мамка не сбежала со мной, годовалым ребенком, стала бы известным ученым. Мне математика легко давалась. Вместо того, чтобы мыкаться по территориям, получила бы хорошее образование и сейчас не мусолила вонючие юани и рубли в «Чифане».

– Каждый сам выбирает свою… - начал Ашотик, но договорить ему не дали.

– У меня был выбор?! - перебила Нинка. - Мамаша больше года на одном месте не сидела, а когда мне шестнадцать стукнуло, взяла и померла. А когда я своего отца нашла, он меня даже на порог не пустил.

– Своего ребенка отдашь, если придется? - спросил дед Тарас. Нинка не ответила. Поднялась с места и ушла в свой блок, дверь оставив приоткрытой. Серега дернулся за ней, глянул на деда, тот посмотрел на него. «А я что говорил», - читалось в глазах старика.

– Я сейчас… - пробормотал Серега и исчез за Нинкиной дверью.

Разговор опять вернулся к Луне, от нее перешли к погоде, от погоды - к проклятым чинушам из управы, которым скоро хвосты подпалят, но нам от этого не легче… Ашотик рассказал анекдот, его жена незаметно исчезла. Вернулся Сергей и мрачно уселся на скамью.

– Остается? - спросил дед. Серега кивнул.

– Тебя не отговаривала? - прищурился дед Тарас.

– Даже не пыталась. Только спросила, а не жалею, что здесь оказался.

У них пошел тяжелый разговор, полный намеков и недомолвок, а потом Серега неосторожно сказал, что в одном она, может, и права: у сына могла быть другая жизнь и в будущем он стал бы великим человеком.

Дед ухватился за горлышко бутылки, я успел схватить его за руку.

– Да тебе что за дело до чужих людей, будь они хоть трижды великими? - спросил дядя Саша.

– Почему чужих?

– Потому. Кто тебе скажет, кем он станет? Про тайну усыновления забыл? Думаешь, новые родители от доброты большие деньги вкладывают в детишек. Долгосрочные инвестиции, мать их ети, прости Господи! Если дитя твое не тобой взращено, то как оно в свой черед родительский долг исполнит?

– Так ведь они все равно при родителях, хоть и приемных. И главное, Александр Максимович, ребенку хорошо. Я для примера говорю, - быстро добавил он, глянув на деда.

– Золотом судьбу не обманешь, - горестно сказал дядя Саша. - Пресечется род человеческий, ибо гнусность это и грех.

– Ну, не знаю…

– Не знаешь, так помалкивай! - рявкнул на него дед.

Он успокоился и отдал бутылку. Стоит собраться разным поколениям за одним столом, как рано или поздно начнут выяснять, кто кому должен. Я вот никому ничего не должен и в такие разговоры не влезаю: дискуссия неизменно завершается хорошей дракой.

У нас закончилось мирно. Ашотик вовремя свернул тему на ходку, все заговорили шепотом, а я спросил у Сереги, успеет ли он собрать одно устройство. На черном рынке есть комплектующие. Надо лишь настроить правильно и крепеж усилить, чтобы не сорвало ветром. Он пообещал сделать к завтрашнему дню.

Тут выяснилось, что завтра уже наступило, и мы разошлись по домам.

9.

В помещении метеостанции было тесно. Утром объявились дед Тарас и Серега. Вскоре пришел и Ашотик. Многозначительно похлопал по кому и показал пальцем себе под ноги. Понятно, майор Гибсон скинул ему списки. Вместе с дедом они хотели вывести их на одну из карт, но я молча покрутил пальцем у виска. Тогда Серега сбегал домой и притащил неровно обрезанный кусок пленки. Прижал ее скотчем к двери, наклеил декодер, поколдовал с комом, и терминал заработал. Уточнил у меня параметры антирадарного излучателя и тепловой маскировки и исчез. Зато начали появляться незнакомые люди, я так понимаю, из списка. Дед и Ашотик поочередно приводили их через пожарный подъемник, о чем-то шептались, потом провожали. Я плотно изучал карты - фронт надвигался, редкие облака над городом завтра сменятся плотным туманом, ветер стихнет, и у нас будет несколько часов выбраться отсюда. Надо уточнить, какой трассой вести плавучий… э-э, ковчег, чтобы выйти на стремнину, не разбив его на перекатах. Как добираться от Дудинки до Норильска - решу, когда минуем кордоны.

После обеда вернулся Сергей с большим пластиковым боксом. К этому времени поток визитеров иссяк. Сколько же их приходило? Человек двенадцать, не больше. Семейные, удвоим число, плюс дети, еще удвоим, с запасом. М-да… как раз до полусотни набежит, хорошо, если друзей-знакомых не приведут… Взять деньги, исчезнуть? Нет, марку проводника ронять нельзя. Так ведь больше не будет ходок, вползла коварная мыслишка, но я ее придавил.

Сергей открыл бокс и показал шипастую тарелку антирадарного излучателя, а потом достал свернутый в плотный моток длиннющий шнур теплового гасителя. Батарея в фирменной упаковке, значит, свежая.

– Должно хватить, - сказал я. - Дед покажет, куда отнести. Сегодня вечером установишь, а завтра уйдем.

Он кивнул и начал собирать бокс. Тут, как всегда без стука, вошел дядя Миша майор Гибсон. Посмотрел на тарелку, перевел взгляд на меня.

Я в двух словах объяснил, для чего нужны эти устройства. Он уважительно поднял брови.

– Молодец, дело знаешь, - ободрил майор. - У вас что?

– У нас все в порядке, - сказал Ашотик. - По сигналу через час все будут на месте сбора.

– Молодец… э-э… Ашот Гарегинович.

Ага, Ашотик, оказывается, не менял свои реквизиты. Или Гибсон не в курсе.

– Внизу все мечутся, как травленые, - сказал майор. - Послезавтра ждут аудиторов.

– Завтра нас в городе не будет. - Я помог Сергею захлопнуть бокс. - Так что спите спокойно, дорогой товарищ.

– Пошути еще, - майор показал кулак. - Я уже собрался. Где и во сколько встречаемся?

Дед задумчиво почесал кончик носа. Ашотик вскочил с лежака и показал пальцем на потолок:

– Пока точно не решили, завтра с утра разошлем по комам сообщение.

Гибсон нахмурился, оглядел комнату, покачал головой.

– Бдительные, да? Ну ладно, тогда до завтра.

И развернулся к выходу. Ашотик придержал дверь, пропуская майора. Дед Тарас проводил его хмурым взглядом, но промолчал. Мы с Серегой подняли бокс в короб и спрятали в одной из ниш. До конца смены я прогонял аппаратуру, еще раз поднялся и проверил ручную систему. Все воспринимали это как должное, хотя я им говорил насчет ходки в один конец. Кого-то ведь все равно сюда поставят, а уж техника, столько лет проработавшая, не должна подвести после нашего исчезновения.

Мне представилась картина: по Енисею плывет караван судов, больших и малых, конца-краю ему не видно, а когда в Игарке появляются аудиторы, то город пуст, как в фильмах ужасов. На такое стоило бы посмотреть. А пока надо уточнить одну важную деталь. Я не хотел отсюда напрямую связываться с нужным человеком, но время поджимало. Пришлось рискнуть. Хорошо, что он оказался дома, а не на службе, при наблюдателях. Короткий разговор о погоде и рыбалке, но если он всплывет во время расследования, может дорого обойтись. Однако, судя по бодрому голосу, это ему в голову не пришло. В общем, рыбалка нормальная. Что означало - режим на таможенных понтонах пока не усилен. Шансы проскочить выросли.

Дед Тарас прислушивался к моему разговору, потом спросил, на что ловлю: на червя или… На деньги, ответил я. И в двух словах пояснил: проводник хорош не тем, что дорогу знает, а связями, которые в нужный момент помогут на верную дорогу выйти.

Некоторое время я пытался вспомнить, не оставил ли чего-то мало-мальски ценного дома. Вроде нет, все в схроне. Деньги в поясе, пояс на мне, и в нем еще есть место для пополнения. Дед Тарас словно прочитал мои мысли и достал из-под лежака толстый конверт.

– Ровно четверть оплаты, - сказал он. - Остальное завтра принесут, перед отходом.

Я сунул конверт в карман, прижал клапан с липучкой.

– Считать не будешь? - удивился Ашотик.

– Успею, - пообещал я. - Ладно, я пошел отсыпаться, завтра длинный день.

Заскочив домой, я пересчитал юнионы. Все точно, и даже если больше ничего не заплатят, мои накопления удвоились. С таким капиталом и в Норильске развернуться не проблема. А заплатят - тем более. Спрятал в надежном месте, позвонил знакомой, пригласил в гости. Мимо. Много работы. Позвонил другой - та же картина. Ладно, погулять не получилось, тогда хоть отосплюсь. Посмотрел очередной эпизод сериала. Еще раз прокрутил в голове завтрашний день. И заснул.

Утром опять принял душ, соорудил основательный завтрак, посмотрел местные новости - все спокойно, никаких происшествий, мы уверенно смотрим в будущее, новое здание театра обязательно достроят в этом году и все такое прочее.

Вышел во дворик - как в молоке, не видно даже качелей. Скоро туман немного поднимется, можно будет передвигаться по городу, не держась за стены. У соседей тихо, наверное, выдвинулись на место сбора. Сменил одежду. Проверил пояс, карманы, все нужное на месте. Пошарил по каналам: где-то наводнения, где-то засуха, все под контролем, прогресс крепчает, успехи успешных людей - пример для подражания.

Пискнул ком. Я дождался второго сигнала, вывел изображение. Лицо Ашотика на всю пленку. Отключил, оставил только звук.

– Помнишь дыру в заборе, жду тебя рядом. Как можно быстрее, ситуация изменилась.

– Сильно изменилась?

– Непонятно. Нужен твой совет.

– Жди.

Чертыхаясь, я выполз наружу. Хорошо, видимость заметно улучшилась. Но до порта я добирался почти час. Медленно пошел вдоль бесконечного забора, вглядываясь в дыры. Наконец впереди замаячила темная фигура.

– Давай скорее, - ухватил меня за рукав Ашотик. - Лезь.

– Ты первый.

Он пожал плечами и нырнул в пролом. Я выждал немного, затем последовал за ним. Ашотик повел меня к чернеющим строениям, похожим на блоки. Вблизи это оказались штабеля контейнеров.

– Куда мы идем? - спросил я. - Судно вроде в той стороне.

– Уже пришли, - сказал он и втиснулся в узкий проход.

Мы оказались на площадке, зажатой со всех сторон большими морскими контейнерами. Толпились люди. Много людей. И дети. Они молча смотрели на меня.

– Почему они здесь? Где Сергей с техникой?

Толпа немного раздалась, и ко мне протиснулся Серега.

– В порту какая-то суматоха, - сказал он. - Дед и дядя Саша должны вот-вот вернуться, расскажут, что там происходит.

– Давай выйдем отсюда, - сказал я, - и так тесно. Пронесся слабый шелест.

– Спокойно, - сказал Ашотик. - Проводник с нами, все в порядке. Делайте, что он скажет, и все будет хорошо.

Мы вылезли наружу, Серега присоединился к нам.

– Кстати, а где наш майор? - спросил я. - Сейчас он бы пригодился.

Ашотик нагнулся к моему уху и прошептал:

– Не пришел твой майор. Я назначил ему место встречи у ротора. Так он не пришел, зато объявились какие-то люди.

– Охрана порта?

– Непохоже. Или сдал майор нас, или его накрыли. Послышались осторожные шаги. Я сунул руку в карман и чуть не выругался - шокер оставил дома.

– Пст, - раздался слабый звук.

– Мы на месте, - тихо отозвался Ашотик. Из тумана вышли дед Тарас и дядя Саша.

– Ну, что там у вас? - дернулся Ашотик.

– Непонятно. Охраны нет, это какие-то чужие бойцы.

– Триада? Охотники?

– Триада подвалила бы на десяти грузовиках и открыла пальбу, чтобы привлечь к себе внимание. Охотники работают в одиночку. В цивильном - и не полиция, выходит.

– Майора Гибсона среди них не видел? - спросил Ашотик.

– Вроде нет. Они лезут во все дыры и щели, явно не местные. Такими темпами будут обшаривать территорию месяца два.

– Но почему они начали с ротора? - задумался Ашотик.

– Может, потому что он с краю, - предположил дядя Саша.

– Неважно, - сказал я. - Что дальше делать будем, отцы?

– Сколько у нас есть времени? - спросил Ашотик.

– Часов пять-шесть, не больше. К этому времени должны быть на воде. Ветер начнет сдувать туман по реке. Пойдем вместе с туманом.

– Давайте так, - сказал дед Тарас. - У меня тут в подсобке припрятана одна игрушка, я легонько шумну с той стороны, отвлеку их внимание, а вы людей грузите. Вернусь, сразу отчалим. Двигатели на ходу, все работает.

– Какая игрушка? - спросил Серега. - Реактивный огнемет, что ли?

Дед хихикнул.

– Ты что, старый? Ладно, этих не жалко, а если на роторе метан остался? Весь порт на воздух поднимешь.

– Не бери греха на душу, - сказал дядя Саша. - Бог милостив, что-нибудь да придумаем.

– Можно наших… пассажиров куда-нибудь отсюда перевезти? На время, - спросил я Ашотика.

– Легко, - ответил он. - Тут недалеко мой автобус стоит, все влезут.

– Какой автобус? - машинально спросил я, но тут же догадался. - Напугал, наверное, детей.

– Напугаешь, как же! Они по очереди стали в гроб ложиться, друг дружку отпихивали.

– Значит, вывези всех и затаись с ними где-нибудь. Я попробую найти Гибсона. Не найду, позвоню в полицию, скажу - хотят ротор угнать. А там посмотрим.

– Не уверен, что это хорошая идея, - задумался Ашотик.

– Есть другая? Нет? Тогда выводи людей, меня подвезите до перекрестка, я на секунду заскочу домой и в управу.

– Минутку,- сказал дед Тарас. - Вот остальная часть. И сунул мне увесистый пакет.

– Знаешь, дед, подержи его немного у себя. Вернусь, заберу.

– Хорошо. Ждем от тебя сигнала.

Ашотик быстро вывел людей с территории порта. Беглецы шли тихо, дети, даже самые маленькие, не шумели. Я прикинул - действительно, с соседями почти пятьдесят человек. И судя по толщине пакета - все оплачено. На мгновение опять мелькнула грязная мыслишка - улизнуть с деньгами, но так же быстро исчезла. Дети на меня смотрели с надеждой… неудобно все-таки.

Длинный черный автобус с занавешенными черными окнами медленно катил по туманной улице. Жаль, никто не видел этого жуткого зрелища: улицы пусты, словно все жители города и впрямь исчезли. У перекрестка я выскочил и быстрым шагом двинулся к окталу. Все же, наверное, деньги надо было взять, подумал я, открывая дверь.

А когда очнулся, даже обрадовался, что не взял.

10.

Второй раз за последнее время и, наверное, в третий раз вообще в жизни меня вырубали сонником. Провалялся, наверное, недолго, потому что на пленке шли утренние новости. Я привязан к единственному деревянному стулу, а на моем диване развалился бывший Клавкин муж Гриша и смотрел прогноз погоды.

– Добрейшее утречко! - радостно сказал Гриша, увидев, что я дергаюсь, пытаясь освободиться от веревок. - А я все ждал, когда ты домой придешь.

– Ограбление? - промычал я, когда язык начал слушаться.

– Обижаешь, Ванечка, - протянул он. - Видишь, я даже твой поясок не распатронил.

Двумя пальцам он брезгливо поднял с дивана нательный пояс и помахал перед моим лицом. Мозаика начала потихоньку складываться.

– Я предлагал тебе сотрудничество? Предлагал. А ты погнушался со мной работать.

Подвигав губами и языком, я почувствовал, что они в норме.

– Ты выписался из гостиницы.

– Правильно. И снял роскошный офис. И если бы ты сам пришел в гостиницу, а не подослал какую-то сявку, то тебе сообщили бы адрес и вручили конверт с авансом. Думаешь, я не знал, кто ты?

Макаров покачал поясом, словно гипнотизируя меня.

– Так бы и сказал, - пробормотал я. - А вязать зачем?

Он бросил пояс, встал и, направив на меня сонник, другой рукой медленно потянул за кончик веревки. Через секунду я был на ногах, а стул занесен над головой незваного гостя. Через другую - сонник упирался мне в живот, и я медленно опустил стул на пол. Уселся на него, прикинул, Нет ли в пределах досягаемости чего-нибудь острого или тяжелого. Шокер далеко, висит под зонтом у двери. Три, даже четыре шага, не успею.

– Мне надо, чтобы ты взял контракт на вывоз, - сказал он. - Три человека: мать, отец, ребенок. Плачу вдвойне.

Мозаика рассыпалась. Мне казалось, он имеет отношение к людям, обыскивающим порт. Какого же тогда черта?! Что я теряю? Поторгуюсь, наобещаю все, что захочет, а через пару часов пусть ищет меня.

– Я людей не вывожу, - сухо ответил я, предлагая начать торг. - Не мой профиль.

– Ну да, ты возишь, например, редкоземельные элементы из Норильска, а для Норильска - счетные ячейки кубит-машин. Мамонтовая кость, дурь всякая не в счет, так, прикрытие. Кстати, островок ваш пересыльный затопило, высокая вода пошла.

Вот сучья масть! Когда же он успел глубоко копнуть? Простому бандюгану, которого Клава прогнала в пинки, такое не по зубам. Да и серьезный не пропишется на месте, пока не покажет силу… Что-то нечисто.

– Кого вывозить и когда?

– Нормальный разговор! - он одобрительно причмокнул. - Дело срочное. Сегодня-завтра у вас появятся эмиссары, аудиторы и прочие. С подкреплением, сам понимаешь. И всех вас быстренько приобщат к цивилизации.

– То есть зачипуют.

– Ну да. Получите все гражданские права, в полном объеме. И обязанности, кстати, тоже. И мне надо, чтобы клиенты не запаниковали и с перепугу не наделали глупостей. Они обязательно придут к тебе.

– С какой радости? Есть же еще проводники.

– Полторы штуки? - повторил он мои слова при первой встрече. Я улыбнулся.

– Других нет. Один сидит за драку в общественном месте, другой пропал месяц назад, причем сам, без посторонней помощи. Третий и четвертый, скажем так, временно изъяты из обращения. Технический вопрос - решили быстро. А вот ты чистенький, словно кто-то предупредил. Конечно, могу прямо сейчас вызвать полицию. Найдем у тебя мешок дури или, еще хуже, контрафактных лекарств. Но это все несущественно. Главное - клиенты тебя знают. Собственно, они твои соседи.

– Петровы, значит.

– Именно! - Он вскочил с места и стал ходить по комнате. - На тебя они выйдут раньше, чем мы на них. На самом деле тебе и вывозить их не надо. Втолкуешь, что для их же блага со мной встретиться, и нет проблем.

Он с сомнением посмотрел на меня. Вздохнул.

– Нет, искусство влияния и убеждения - не твоя стихия. Следовательно, ты им ничего не говоришь и просто ведешь ко мне. Взамен - вознаграждение, размер которого тебя приятно удивит.

– Что будет с родителями?

– Тебя волнует эмоциональная сторона вопроса? Чрезвычайная ценность девочки позволит сделать исключение для родителей. То есть контакты не будут запрещены, в разумных пределах, разумеется.

– Ага! Работаешь на государство?

– Долго же ты соображаешь, - улыбнулся он.

– Хорошо. А на какое?

Его улыбка несколько увяла.

– Тебе не все равно? Или ты сотрудничаешь, или предложение насчет вызова полиции остается в силе. Будешь доказывать, что ни в чем не замешан и мирно смотришь японские сериалы для сексуально неустойчивых дебилов.

Гриша засмеялся, а я ощутил на языке вкус мыла, словно в детстве, когда приемные родители меня поймали во время просмотра немецкого канала и по-своему решили очистить от грязных мыслей. Точки наблюдения у меня поставил?

Я рассмеялся в ответ, но каким-то дребезжащим смехом, и тут же тяжелым ботинком ударил его по коленной чашечке. Кулаком по затылку - и он на полу. Сорвав со стены пленку, я закатал его, как в ковер, прихватил веревкой и, тяжело дыша, упал на диван.

Надо сказать, он быстро пришел в себя и стал извиваться, будто червь. Я посмотрел, как он дергается, пошарил глазами в поисках сонника и понял: оружие осталось у него руке, а рука вот-вот освободится. Самое тяжелое, что оказалось под рукой - пивная банка. Я не успел ее схватить, когда он выдернул сонник.

Щелчок. Но вместо того чтобы вырубиться, я все еще сидел на диване и смотрел, как из дырочки во лбу медленно вытекает кровь.

– Вовремя я пришел, - голос из коридора заставил поднять глаза.

– А, дядя Миша, - слабо сказал я. - Хорошо, что это вы. Я как раз хотел полицию вызвать. В порту…

– Я знаю, - сказал дядя Миша. - Сейчас мы с тобой поедем в порт, и ты мне покажешь, где они прячутся. А то ребята с ног сбились.

От мозаики не осталось даже камешка.

– Давай-давай, - торопил майор Гибсон. - Их по-любому будут ждать, все суда на выходе из акватории блокируются.

– Твои люди у ротора бегают?

– Мои, из управления. Им тоже жить надо, вот и суетятся, чтобы всех оптом накрыть. Премии там, бонусы.

– Неужели поделишься с ними? Он задумался.

– Ты прав. Сделаем еще лучше, - с этими словами он спрятал револьвер и поднял сонник. - Мы с тобой их возьмем, на двоих и поделим. Усыпим всех. Детей отдельно, взрослых отдельно.

– А взрослым что - дырка во лбу?

– Смысл? Поспят немного - и свободны. Детишкам будет хорошо, за ними присмотрят серьезные люди, а не болваны вроде этого.

Гибсон небрежно пнул завернутое в пленку тело. Говорил он спокойно, я бы сказал - добродушно, но глаза у него были пустые. Может, и усыпит. А потом концы в воду, буквально. Вместе со мной.

– Пошли, и без глупостей! - Он попятился назад, направив на меня сонник.

– Зонтик надо взять, - сказал я.

– Обойдешься без шокера, - ухмыльнулся он.

Я хотел выругаться, но не успел. Глаза дяди Миши Гибсона вдруг удивленно вылезли на лоб, и он мягко повалился лицом вперед и со стальной спицей в затылке.

– Вот я точно вовремя, - сказал Дима.

К моей чести надо сказать, я не упал в обморок, не вскричал: «Не может быть!», словом, не проявил нормальной человеческой реакции. Только тихо спросил:

– А тебя кто убьет? - И тут же добавил: - Ну да, ты уже мертв, это неактуально.

Переступил через труп дяди Миши, через труп Гриши, отметив в уме, что трупы рифмуются, и открыл панель фризера.

– Какие напитки предпочитают покойники в дневное время?

– Пиво у тебя дрянь, - улыбнулся Дима и быстро присел. Банка пролетела у него над головой и шмякнулась о стену.

Я засмеялся. Сначала тихо, потом все громче, и никак не мог остановиться.

Дима сочувственно посмотрел на меня, потом ущипнул.

– Ай, сволочь, больно ведь!

– Я живой, - сказал он.

– Кто же был тем фаршем?

– Меня хотели затолкать в камеру, но я оказался изворотливее. Грех не воспользоваться ситуацией. Надо было срочно исчезнуть.

– Где ты прятался? И здесь так удачно возник?

– На крыше пустого блока. Весь дворик, как на ладони. Ну и качели…

– Не понял.

– Через спутник вышел на точки наблюдения. Кто-то поленился и подключил их напрямую. Декодеру на пять секунд.

– Ты видел, кто меня глушанул, когда тебя… того?

– Извини, я не хотел.

– Ах ты! - я замахнулся.

– Бить покойников - плохая примета.

– Для кого? Ладно, пойдешь с нами? Мне оставаться нельзя.

– Нет, я останусь. Вещички кое-какие возьму и на дно.

– Что ж не усидел на крыше? Майор бы увел меня, а ты спокойно мог забрать все, что нужно.

– Мог. Твои дела - не моя война. Но это несправедливо, а значит - неправильно.

– И на том спасибо.

– Спасибо - слишком много, - ухмыльнулся он. - Помоги мне собрать вещички, и мы в расчете.

Оказавшись в своей комнате, он отодвинул кровать, свернул коврик, и мы вдвоем подняли тяжелую бетонную плиту, под которой открылся тайник. Из тайника появился ящик, в ящике - промасленная мешковина, а в нее завернуты изделия из каталога «Хеклер и Кох». И много коробок с патронами. Я подержал в руке внушительный пистолет-пулемет с глушителем и положил на место.

– Забирай, если нужно, - сказал Дима. - У меня такого добра на две роты.

– Обойдусь.

– Тогда сотри свои отпечатки.

– Верно. Кстати, а как же «не убий»?

– Грешен! Но за мои дела мне и отвечать. А когда все грехи человечества пытаются размазать тонким слоем по всем людям, какая-то теплохладность выходит хренова, прости Господи! - И он размашисто перекрестился на икону, висевшую в углу.

Мы упаковали его арсенал в спортивную сумку, и он направился к выходу.

– Встретимся еще? - спросил я.

– Не знаю. Все вольные резервации терпят до поры до времени. Пока там замешаны интересы разных групп, ситуация стабильная. Стоит одной получить преимущество, вот как с Игаркой случилось, - сразу продаст всех с потрохами мировому порядку.

– Что за суета с детьми, не в курсе?

– Дети - самый ликвидный товар. Пока тут неразбериха, на них стойку и сделали. Ты представляешь, сколько богатеньких папаш выложат за них любую цену, которую запросят. Разумеется, все будет оформлено так, что тысяча адвокатов тысячу лет будут искать малейшую зацепку и не найдут. Деньги-то все равно вернутся с процентами, захочет выросший ребенок или нет. Налогами все возьмут. Выгодное вложение капитала в условиях рыночного социализма! Вольные города, кстати, тоже на него работают. И ты тоже на него работаешь. Невидимый винтик системы.

– М-да, покойником ты был приятнее… Сам что будешь делать?

– Попробую внести немного здорового хаоса в миропорядок. Жаль, нет времени, я бы с тобой поговорил основательно. Понадоблюсь, спроси у Нины, где меня найти.

Вид я имел, наверное, глуповатый, поэтому он хлопнул меня по плечу и сказал, что пора быстро уносить ноги. Внешняя дверь хлопнула. Может, он мне приснился? Рад проснуться, да трупы мешают.

Я пытался одновременно решить несколько задач. Как вывезти толпу людей, если в порту облава, а на реке засада? Что за дела у Нинки в Димой, личные или нет? Какую кашу заваривает Дима и придется ли мне ее расхлебывать?

В доме стало душно, я вышел во дворик и увидел, что туман поднялся еще выше. А по двору кружит пьяный Николай и громко выражает свое недоумение короткими словами.

Увидев меня, он радостно взревел, обнял так, что дыхание сперло, и заорал:

– Куда все подевались?

Усадил его на скамейку и рассказал все, как есть. И про ходки, и про негодяйского Диму, и про сволочугу Гибсона, и о том, что сейчас полсотни хороших людей трясутся от страха за своих детей в черной машине с гробом внутри.

Услышав про гроб, он вздрогнул и немного протрезвел.

– Не дадим хороших людей в обиду! - зарычал он. - Всех ко мне на ротор, до Норильска дойдем, никто не остановит.

– Это твой ротор стоит в порту?

– Нет, - приуныл Николай. - Вахту на вертушке привезли, завтра другую закинут.

– Сколько человек берет? - спросил я.

– За раз всех берет, большая вертушка, вся роторная команда набивается.

Я медленно выдохнул.

– Где она сейчас?

– На зарядке.

– Это где? - терпеливо продолжал я.

– Управу знаешь? Напротив заправочная станция для грузовозов, а за ней - зарядка вертолетных батарей. Эх, а я вести их не умею, - пригорюнился Николай.

– Не беда. Хочешь в Норильск?

– Что я там потерял? Мне и здесь хорошо.

Он уронил голову на столик и захрапел. Я поцеловал его в макушку и кинулся в блок за комом. Заодно прихватил шокер и пояс. Ашотик понял меня с. полуслова.

– Буду там через пять минут.

– Вы где?

– У тебя в гостях.

– Ясно, бегу, встречаемся на заправочной.

И только выскочив на улицу, сообразил, что он имел в виду.

Двигатель почти не слышен, машина идет на небольшой высоте. Вместо кресел ряды жестких скамеек. Но места много, вертушка, рассчитанная на сорок здоровенных роторщиков, легко вместила сорок девять обычных горожан. Дети, правда, распоясались, начали скакать по скамьям, но дед Тарас быстро их приструнил.

Ашотик вел машину уверенно, что-то напевая на незнакомом языке. Рядом, в кресле второго, сидел дядя Саша и всматривался в планшет, по которому ползла зеленая точка. Мы поднялись над туманом, и далеко впереди показались горы.

Я пристроился рядом и закрыл глаза.

Пожарный подъемник вмешал трех человек, эвакуация немного затянулась. Как они все втиснулись в помещение метеостанции и умудрились ничего не сломать - до сих пор не понимаю. Одним словом, мы постепенно переправили всех вниз, и когда вышли из тумана к вертушке, все было устроено в лучшем виде. Заправщики со связанными руками сидели на полу туалета, а пандус вертушки был гостеприимно опущен.

Ашотик вернул мне шокер, а дед Тарас спросил, не нашел ли я майора? Нашел, ответил я, он не придет. Дед ничего не сказал.

Жаль, что Петровы исчезли. Было бы красиво. Очень в духе сериалов: умненькие дети, девочка и мальчик, Юля и Денис, то есть Антон, да какая разница, вместе летят навстречу солнцу или там к далекому горизонту. Символ рода, надежда на лучшее будущее. Ой, не могу, от пафоса аж глаза щиплет…

Когда-то Дима жаловался, что сейчас нет героев. Может, оно и к лучшему. Где герои, там бардак. А мне нужна воля, а не хаос. Герои всегда норовят оплатить чужие долги, а разве это правильно? Все-таки, как говорил Гамлет, рассекая из плазмотрона стальную Офелию, воля - не делать, что хочешь, а не делать то, чего не хочешь. А как же долг? Не знаю. За чужие долги расплачиваться тоже неправильно.

Наверное, последние слова я произнес вслух, потому что дядя Саша вдруг сказал:

– Чужих долгов не бывает.

Не открывая глаза, я покачал головой.

Не знаю. Сейчас все эти высокие слова - от усталости и стресса. Деньки выдались лихие. Надо думать о том, как устраивать жизнь на новом месте. Остальное приложится. И кто знает, может, когда-нибудь эта вольная жизнь мне надоест, и я вернусь, найду Диму, и мы вместе посмотрим, можно ли сыпануть еще немного песка в буксы…

2009 г.