Чудовище

Волнение поднималось из Бездны. Даже здесь, где размещался Совет, кранаки чувствовали и видели, как фосфоресцируют колышущиеся слои воды. Там, в Бездне, тяжело вздымались волны. Теперь надо ждать разрушений на гидрополях и еще одного плохого урожая.

Дилван, с силой врезавшись в центр толпы, почувствовал настроение, которое владело ею. Отчаянье. Он взглянул вниз, на дно, на массу темных тел, сбившихся в кучу, и вспомнил слова отца о последних днях Сербены. Дилван родился в те дни — тогда был очередной неурожай и гигантские акулы смели защитные устройства и причинили много разрушений обреченному городу. Он даже смутно помнил отдельные моменты страшного путешествия через Бездну в город Кариту. Но большая часть воспоминаний была навеяна рассказами его отца. Много сезонов назад отец рассказывал ему о глубокой, нефосфоресцирующей черноте Бездны, о громадных полчищах каракатиц, на которых они случайно наткнулись и где погибла его мать, о молниеносных кровавых нападениях акул на остатки беженцев из Сербены и, наконец, о том, как они увидели стены Кариты, в которых нашли убежище.

Все это было девяносто сезонов назад. Более семидесяти сезонов прошло с тех пор, когда, работая на удаленном от поселения гидрополе, погиб от акул его отец. Тем временем Карита приближалась к гибели; соседний с ней город уже погиб.

Каждый сезон рыба-гиена охотилась все более открыто на гидрополе, подбирая остатки акульих пиршеств или беззаботно проплывая вдоль обработанных земель. Акулы и рыбы-гиены находились в странном симбиозе, будто они договорились истребить кранаков и уничтожить разум в водных просторах. Это были признаки вымирания, угрожавшего городу Карита. Каждый сезон каракатицы все более открыто выползали из Бездны. Они уже заняли китовый загон в Пурке. Да и сами киты были все менее послушны. Все меньше их возвращалось в загоны, а те, которые возвращались, все чаще покушались на власть кранаков. И наконец, за последние тридцать сезонов участились извержения и землетрясения, они приводили в движение массы воды и вызывали штормы, которые опустошали гидрополя и постепенно разрушали Кариту. Кранаки поняли, что с падением Кариты придет конец и их роду. Уже не осталось ни одного города, где спасшиеся могли чувствовать себя в безопасности. С тех пор как пала Сербена, город Карита остался единственным прибежищем кранаков.

Дилван остановился и предоставил течению мягко донести себя до места, специально отведенного для него на почетном возвышении. Его ждали. Он расслабился и стал слушать. Президент Балакон начал говорить — он шлепал по воде громадными плавниками, образуя импульсы, которые улавливались антеннами слушающих кранаков.

— Весь урожай на северо-западных гидрополях уничтожен последним извержением вулкана. С начала следующего сезона будут вдвое урезаны пайки…

До возвышения донесся плеск, произведенный сотнями плавников. Дилван почувствовал удар волны. Он понимал безвыходность ситуации: без пищи кранаки погибнут. Если пайки урезать вдвое, то их ожидает голод.

Балакон продолжал:

— За последний сезон погибло около ста кранаков, в основном от акул, но кое-кто от каракатиц и трое — от взбунтовавшихся китов. Нас осталось меньше семи сотен. Но даже для такого количества едоков не хватит наших урожаев. Чем меньше нас остается, тем меньшую охрану мы можем выставить и тем легче акулам прорвать нашу оборону.

Он остановился, ожидая, пока не замрут импульсы отчаяния.

— Я помню время, когда у кранаков было пять больших городов, а население исчислялось сотней тысяч. Это было всего лишь восемьсот сезонов назад. А во времена наших предков сотни городов кранаков были разбросаны в разных морях: от теплых на юге до холодных морей подо льдом. Вокруг этих городов раскинулись гидрополя, на которых выращивались различные культуры, сохранившиеся теперь только в нашей памяти.

На мгновенье он остановился, предавшись воспоминаниям.

— Когда я был еще очень молод, я пробовал чаранг. Легкий, теплый, прелестный чаранг. Когда попробуешь его, тело становится невесомым и несет себя само, без всяких усилий… Чаранг выращивался в специальных садах в городе Чарбере, который погиб семьсот сезонов назад. Больше никто не попробует чаранга.

Волна добралась до возвышения, будоража усики кранаков и напомнив о штормах, происходящих в недрах Бездны.

— Но вот морское дно сморщилось и разверзлось, поглотив наши города, и вспучилось, а вода превратилась в кипящий и обжигающий туман, — продолжал Балакон. — Только далеко на юге и здесь, на севере, уцелело несколько городов, да и те один за другим погибали от нападений акул, нашествия каракатиц и от землетрясений. А теперь у нас осталась только Карита, но и она вряд ли просуществует десять сезонов.

Вибрация отчаяния волнами подкатывала к возвышению. Дилван, прислушавшись, понял, что Балакон перечислением бедствий хотел усилить чувство обреченности, довлевшее над кранаками. Каждый должен знать, что конец близок и надеяться особенно не на что. Но Балакон продолжал:

— Казалось бы, это невозможно, но все же у нас есть один-единственный шанс на спасение. За тысячи сезонов среди предметов, которые попали к нам в глубины с поверхности океана, были искусственно созданные сооружения, в которых находили странного вида мертвых пигмеев. Наши историки говорят, что эти сооружения с каждым сезоном становились все сложнее и сложнее, и было видно, что изобретательность пигмеев растет. Долгое время мы думали, что пигмеи живут в верхних слоях океана, а сооружения эти являются погребальными и служат для захоронения умерших в загадочных для этих существ глубинах.

В течение многих тысяч сезонов наши предки хотели установить контакт с этим таинственным племенем и, может быть, даже помочь им в борьбе с их врагами, ибо, судя по некоторым из найденных нами тел, на них нападали и наши враги — акулы. Но без специальных приспособлений мы не могли выбраться на поверхность океана. Наконец, нашему замечательному Ралбанду удалось создать новый вид твердого прозрачного коралла, из которого построен город Карита, и применить его для создания скафандра.

С тех пор наши отважные исследователи могли путешествовать в неплотных водах у самой поверхности океана и обнаружили там совершенно другой мир, состоящий из разреженного вещества — воздуха. В этом мире и жил род пигмеев. Для путешествий по воде они использовали специальные сооружения. Наши любители приключений осмеливались появляться на поверхности воды, чтобы видеть их странный мир. И по сей день мы выставляем наблюдателя на нашем последнем аванпосту в Бердане.

К Бердану ведет туннель, который еще не стал известен акулам. Их там нечего бояться, так как Бердан — это своеобразный выход океана на поверхность. Он окружен сушей, на которой живут тамошние пигмеи. В Бердане каждый сезон наблюдатели в прозрачных скафандрах ненадолго показываются из воды, чтобы установить контакт с пигмеями, но те, очевидно, принимают их за особого рода рыб.

И вот сейчас, в критическое для нас время, еще один наш соотечественник сделал открытие, в котором, может быть, заключается наше спасение. Дилван, житель погибшей Сербены, при создании скафандра применил выведенный им новый вид коралла — глубоководную губку. В таком коралловом скафандре кранак сможет выйти из воды на поверхность суши. Наконец-то мы встретимся с пигмеями на их земле! Мы пойдем к ним, и они помогут нам одержать верх над нашими общими врагами акулами! Они дадут нам орудия для возделывания полей, а мы со своей стороны покажем им все богатства, лежащие на океанском дне, и научим, как ими овладеть. Ничто не сможет устоять против объединенных сил кранаков и пигмеев.

Но проникнуть в воздушное пространство нелегко. Даже для защищенного таким скафандром кранака это короткое путешествие будет мучительным. Мы должны послать такого представителя, который докажет пигмеям, что мы — разумные существа. Дилван просил разрешения отправить его. И мы согласились. Дилван! Будущее, само существование кранаков зависит от твоей миссии. Пусть владыка Бездны поможет тебе!

Дилван почувствовал, как в нем растет гордость за кранаков. И теперь, когда их будущее зависит от него, он их не подведет.

Два кранака подплыли к нему, держа искусно сделанный коралловый скафандр. Он втиснулся в него, надел шлем и затем в работу включились кораллы, которые заделали шов. Осталось только маленькое отверстие, через которое внутрь поступала вода. Когда он достигнет Бердана, он сам заделает его и выйдет на поверхность, чтобы встретиться с пигмеями.

Ударив могучими плавниками, он проплыл над Советом кранаков. Мгновение он наблюдал за ними, ощущая вибрацию, — они передавали ему пожелания доброго пути, они надеялись на него. Несколько сильных взмахов — и он уже покинул Кариту. Шесть молодых кранаков сопровождали его. Их пришлось снять с уборки урожая, чтобы защитить его от акул, пока он не достигнет входа в туннель. Несколько акул покрутились над ними, но тотчас исчезли, заметив численное превосходство кранаков. Дилван почувствовал дикую ненависть к ним, к их трусости. Они нападали, только когда их было в четыре-пять раз больше, чем кранаков.

Но когда он подумал о своей миссии, о том, что успешное ее завершение даст оружие кранакам, ненависть перешла в ликование. «Мы будем охотиться на них, — подумал он, — мы и пигмеи. Мы будем истреблять их до тех пор, пока в океане не останется ни одной акулы. И города кранаков снова оживут…»

Роджер Бленн застонал скорее от физической, нежели от душевной боли. Дорога пошла по липкому, покрытому илом берегу реки. Переднее колесо его велосипеда было, как варом, постоянно облеплено грязью, которая никак не хотела отлипать. Впереди, между озером и покрытыми лесом холмами, стеной поднимались и колебались волны зноя. Ему казалось, что он долгие годы крутит эти педали. Какой-то Дантов ад. А Хильда, черт бы ее побрал, как всегда, спокойна.

— Полегче, пожалуйста, — попросил он, задыхаясь. — У тебя там что, атомный движок?

Жена улыбнулась ему:

— Обычная мускульная сила, дорогой. Я же говорила — ты становишься слишком рыхлым. Тебе нужен отдых именно такого типа. Погоди, мы еще несколько раз прокатимся вверх и вниз, и ты станешь совсем другим человеком.

— Я столько не протяну, — мрачно сказал он. — Еще сотня ярдов, и я совсем растаю. Когда я вспоминаю, что ты мне говорила о прохладных шотландских долинах и озерах, я чувствую, что вера в женщину у меня пошатнулась навсегда.

Хильда улыбнулась:

— Не падай духом. До Инвермористона осталось не больше мили. И как это ты можешь растаять, если даже с такого расстояния я чувствую, что нас ожидает пинта отличного холодного пива. Забудь о жаре и созерцай прелести окрестностей Несс. Может, тебе посчастливится увидеть чудовище. Ты же известный зоолог и мог бы классифицировать его. Ты только подумай: «Драконус Блейнус».

Роджер хмыкнул.

— В такую жару любое более или менее разумное чудовище предпочтет находиться под водой. Тем более что еще очень рано и небо чистое. Чтоб увидеть лохнесское чудовище, нужны крепкое шотландское виски, богатое кельтское воображение и мглистый туманный вечер. При этих условиях чудовище появляется со стопроцентной гарантией.

— Эх вы, ученые скептики! — воскликнула Хильда. — И все это только потому, что в вашем музее естественных наук нет их костей. Для вас морские чудовища не существуют, а ведь ясно, как божий день, что если они живут на дне океана, то вам их никогда не найти.

Роджер вытер лоб платком: ему показалось, что становится еще жарче.

— Есть по крайней мере два соображения, почему не стоит верить рассказам о лохнесском чудовище, — устало произнес он. — Во-первых, трудно понять, каким образом может чудовище проплыть незамеченным по Каледонскому каналу от океана до озера, и, во-вторых, если, как ты заявляешь, оно живет на дне океана, то разница в давлениях должна моментально убить его.

— Неубедительно, — отпарировала Хильда. — Может быть, чудовище живет в озере уже много сотен лет, а может, из океана в озеро существует подземный ход. И кроме того, это чудовище может быть очень выносливым и выдержать большой перепад давления. Наверное, могут быть и другие соображения. Ты просто догматик. Но все-таки я надеюсь, что Несси покажется и тебе.

— Сегодня же вечером попробую вариант с шотландским виски и воображением, — успокоил он ее.

Наконец дорога повернула в сторону, и перед ними возник гостеприимный отель «Инвермористон». С поразительной быстротой Роджер оставил свой велосипед и скрылся в холле. Хильда последовала за ним и увидела, как он томно глядит на все, что осталось от пива.

— Твои часы отстают, — укоризненно сказал он. — Мы едва не опоздали. Уже без четверти два.

— Между прочим, для тебя сошел бы и лимонад, — сказала Хильда. Хорошие новости: здесь есть свободные комнаты. Когда мы пообедаем, будет уже четвертый час. Я думала, что мы отдохнем и утром отправимся в Форт Августус. Но сейчас я вижу, что ты потерял слишком много живого веса за один день…

— За это стоит выпить! — воскликнул он.

— Поторопись, — сказала она. — Обед уже готов. Если мы с ним быстро управимся, то успеем посмотреть Мористон.

И она потянула его за руку прочь от стойки.

Однако Хильде удалось вытащить его из отеля только к вечеру, и он отказался идти осматривать Мористон, предпочтя этому более короткую прогулку к озеру. На пирсе он уговорил ее отдохнуть, а сам проявил внезапную страсть к созерцанию прелестей озера Несс. Картина была действительно впечатляющей. За ними возвышались покрытые лесом холмы, а впереди простиралась пурпурная от заходящего солнца гладь озера на фоне мягко вздымающегося Глен Альбина.

К пирсу подошла шлюпка, которая привезла рабочих с алюминиевого завода, находящегося на другой стороне озера. Роджер и Хильда услышали их возбужденные голоса: «Да, Вилли Мак-Кей видел его… Он говорит, что нельзя ошибиться… Это то же самое чудовище».

— Вот видишь! — торжествующе воскликнула Хильда. — Кто был прав?

Роджер покровительственно улыбнулся ей.

— Давай побыстрее вернемся в отель. Я хочу подогреть мое воображение.

Они уже собирались покинуть пирс, но тут увидели бегущего навстречу человека. Тот, задыхаясь, крикнул:

— Торопитесь! Чудовище в реке! Я на пирс за ружьем!

Не было сомнения, что он в здравом уме и трезв. Ни словом не обмолвившись, Роджер и Хильда побежали к реке и увидели, что все население высыпало на мост.

И тут они увидели его, плывущего вверх по реке из озера. Из воды выступала гигантская чешуйчатая шея, ее увенчивала длинная плоская голова, которая, щурясь, смотрела вокруг, как будто спокойный свет шотландских сумерек был слишком ярок для него. За шеей тянулось громадное тело, заканчиваясь хвостовыми плавниками. Два мембранообразыых отростка под шеей торчали как копья. Оно неуклюже плыло по реке к мосту.

Какое-то мгновение люди стояли, впившись в него взглядом и не веря своим глазам, затем в панике бросились бежать. Хильда хотела последовать за ними, но Роджер перегнулся через перила, желая получше разглядеть чудовище, так что она должна была удерживать его за пиджак, чтобы он не свалился в воду.

Чудовище, казалось, заметило убегающих людей и двинулось к берегу, как бы преследуя их. Но оно не смогло вылезти из воды и уплыло обратно в реку. Подхваченное течением, оно перевернулось, подняло голову и увидело двух человек, оставшихся на мосту. Длинная чешуйчатая голова приблизилась к ним. Хильда закричала, а Роджер, как завороженный, смотрел на приближающееся чудовище. Они ощутили острый рыбий запах и увидели широкую змееподобную голову и горящие глаза.

С берега раздался крик, и Хильда заметила шотландца, который сбегал за ружьем.

— С вами все в порядке? — прокричал он. — Держитесь! У меня для него кое-что есть!

Роджер неистово закричал:

— Нет, нет! Ради бога, не стреляйте! На нем плавательный костюм!

Шотландец прицелился.

— А по мне хоть шотландская юбчонка! — прокричал он. — Не пущу его в реку!

Прогремел выстрел, заглушая крик Роджера. Пуля попала чудовищу в шею. Оно встало на дыбы. Люди услышали короткий свистящий звук, как будто проткнули баллон, и длинная шея рухнула в воду.

Роджер бросился к реке. Хильда едва поспевала за ним.

— Оно не может умереть, — шептал Роджер. — Одна пуля не остановит даже слона, не говоря уже о такой махине. Разве только… Нет, не могу поверить…

На воде виднелась голова чудовища. Роджер наклонился, рассматривая ее. Потом он взглянул на Хильду. Появились местные жители, понявшие, что чудовище побеждено.

— Да, он мертв, — подтвердил Роджер. — Множественные внутренние разрывы. Как если бы мы внезапно очутились в вакууме. Пуля просто разбила его защитный костюм.

— Ты хочешь сказать… — воскликнула Хильда.

— Это было разумное существо… — закончил Роджер. — Я догадался еще на мосту, когда тот дурак размахивал ружьем. Боже, какая потеря!

Он устало вскарабкался на берег.

— Может быть, за этим придет другое, — успокоила его Хильда. Местных жителей можно предупредить. В следующий раз все будет по-другому.

Роджер посмотрел на мост, где народ собирался группами, рассматривая чудовище сверху.

— Может быть, — сказал он. — Если только будет этот следующий раз.

Последнее землетрясение разрушило несколько колонн здания, где заседал Совет. По городу прошла сильная волна и зажгла фосфоресцирующие организмы. Балакон оглядел сбившихся в кучу кранаков.

— И все же мы должны надеяться, — сказал он. — Такой молодой и сильный кранак, как Дилван, может пробыть в скафандре целый сезон. Возможно, убеждая пигмеев поторопиться, он встретился с трудностями. Мы должны надеяться на его возвращение. Недавно мы попытались создать второй такой же скафандр, но нам не удалось вырастить коралл нужного вида. Может, это удастся завтра, а может быть, никогда. Урожай оказался хуже, чем мы ожидали. Карита продержится лишь несколько сезонов. Надо надеяться, что Дилван вернется…

Кранаки окружили возвышение, с которого говорил их вождь. А высоко над ними кружилась стая гигантских акул, злобно и неутомимо ожидая конца.