Чудесный грамматизатор

— Найп, мой мальчик, теперь, когда всё закончено, я вызвал вас только для того, чтобы поздравить с отлично выполненной работой.

Адольф Найп неподвижно стоял перед письменным столом мистера Болена. Судя по его виду, он не разделял восторга своего шефа.

— Вы читали утренние газеты?

— Нет, сэр.

Мистер Болен пододвинул к себе сложенную пополам газету и начал читать:

— «Строительство большой электронно-вычислительной машины, заказанной некоторое время назад правительством, завершено. Возможно, что на сегодняшний день это самая быстродействующая вычислительная машина в мире. По словам мистера Болена, возглавляющего фирму по производству электронного оборудования, она имеет неограниченное практическое применение во всех областях науки, промышленности и администрирования…»

Мистер Болен поднял взгляд на длинное, унылое лицо молодого человека.

— Разве вы этим не гордитесь, Найп? Неужели вы не довольны?

— Очень доволен, сэр.

— Я думаю, мне нет необходимости напоминать вам, как много значило ваше сотрудничество, особенно ваше участие в разработке основных проектов.

Переминаясь с ноги на ногу, Адольф Найп разглядывал маленькие белые руки шефа, нервные пальцы которых вертели скрепку, машинально разгибая проволочку и превращая её в подобие шпильки для волос. Ему не нравились эти руки, как не нравилось и лицо сидевшего перед ним человека, лицо с крошечным ртом и тонкими фиолетовыми губами. Когда он говорил, двигалась только одна нижняя губа, в смотреть на это было довольно-таки противно.

— Как вы относитесь к тому, чтобы недельку отдохнуть? Это пошло бы вам на пользу. Вы заслужили отпуск.

— Право, не знаю, сэр.

Мистер Болен ждал ответа, глядя на стоявшую перед ним разболтанную долговязую фигуру. Что за трудный парень! Почему он не может стоять прямо? Вечно он горбится, неряшлив, на пиджаке пятна, волосы нечесаны и свисают на лицо.

— Мне бы хотелось, чтобы вы взяли отпуск, Найп. Вам необходимо отдохнуть.

— Хорошо, сэр. Если вы настаиваете…

Адольф Найп приехал на автобусе домой, в свою двухкомнатную квартиру. Бросив на диван пальто, он налил себе виски и уселся перед стоявшей на столе пишущей машинкой.

Немного подавшись вперёд, он принялся читать текст, напечатанный на вставленном в машинку листе. Озаглавлен он был «На волосок от гибели» и начинался так: «Была тёмная ночь. Бушевала гроза, ветер свистел в деревьях, дождь лил, как из ведра…»

Адольф Найп отхлебнул немного виски, смакуя горьковатый аромат солода. Ко всем чертям мистера Болена с его великой вычислительной машиной! Ко всем чертям…

И в этот момент его глаза и рот вдруг начали постепенно, словно бы в недоумении, открываться; он медленно поднял голову и окаменел, вперив взор в стену, и теперь в его взгляде было уже больше изумления, чем недоумения. Но вот в его лице что-то едва приметно изменилось, и мало-помалу изумление стало уступать место выражению удовольствия, которое, зародившись в уголках губ, распространилось на все его черты.

— Это, безусловно, нечто совершенно невероятное, — вслух проговорил он и улыбнулся, вздёрнув верхнюю губу и сладострастно ощерившись.

С той минуты Адольф Найп уже не думал ни о чём другом. Идея прямо-таки заворожила его — вначале тем, что сулила возможность, впрочем, пока весьма неопределённую, самым коварным способом отомстить злейшим его врагам. Он взял лист бумаги и набросал кое-какие предварительные заметки. Но у него почти ничего не получилось. Он упёрся в старую истину: машина, как бы она ни была совершенна, не способна оригинально мыслить. Но, с другой стороны, разве вычислительная машина не обладает памятью?

Внезапно его озарила гениальная и в то же время простая мысль: английская грамматика подчиняется правилам, которым свойственна почти математическая точность! Дайте машине слова и смысл того, что должно быть сказано, и она расположит эти слова в едином правильном порядке.

Найпа уже ничто не могло остановить. Он тут же приступил к работе и без устали трудился несколько дней. По всей гостиной валялись исписанные листы бумаги: формулы и расчёты, тысячи и тысячи слов, сюжеты рассказов, цитаты, мужские и женские имена, сотни фамилий, извлечённых из телефонной книги, всевозможные схемы и чертежи…

Работал он с упоением. Потирая руки и разговаривая вслух, он бродил по комнате среди всего этого хаоса разбросанных в беспорядке бумаг и порой, язвительно сморщив нос, вдруг разражался отборнейшей бранью и проклятиями, в которых всегда присутствовало слово «издатель». После пятнадцати дней непрерывного труда он собрал бумаги в две объёмистые папки и почти бегом помчался в компанию по производству электронного оборудования «Мистер Джон Болен, инкорпорейтед».

Мистер Болен был рад его видеть.

— Боже мой, Найп, да вас узнать нельзя, настолько вы лучше выглядите. Вы хорошо отдохнули? Где вы провели отпуск?

Адольф Найп положил на письменный стол папки.

— Взгляните-ка, мистер Болен! — воскликнул он. — Вы только посмотрите, что у меня тут есть!

И он, захлёбываясь, выложил всё. Открыв папки, он подсунул под нос изумлённому коротышке чертежи. Ни на минуту не умолкая, он говорил целый час и, кончив свои объяснения, задыхающийся, покрасневший, отступил назад, ожидая приговора.

— Знаете, что я думаю, Найп? Я думаю, что вы рехнулись.

— Что вы, мистер Болен! Это получится! Ведь я вам только что доказал, что машина будет работать!

— Успокойтесь, Найп. Успокойтесь и выслушайте меня.

Адольф Найп смотрел на шефа со всё возрастающей неприязнью.

— Эта идея, — произнесла нижняя губа мистера Болена, — очень интересна… Даже, можно сказать, блестяща… И она лишний раз подтверждает моё высокое мнение о ваших способностях. Но не принимайте её слишком всерьёз. В конце концов чем она может быть для нас полезна? Кому, чёрт побери, нужна машина, которая пишет рассказы? И какой ока может принести доход? Объясните.

— Если позволите, я расскажу вам, мистер Болен, как я к этому пришёл.

— Я вас слушаю, Найп.

Сейчас его нужно немного умаслить, сказал себе мистер Болен. Парень действительно стоящий, в некотором роде почти гений, для фирмы он на вес золота.

— Видите ли, мистер Болен, если говорить начистоту, я работаю у вас без большого удовольствия. Дело в том, сэр, что я всю жизнь хотел стать писателем.

— Писателем?!

— Да, мистер Болен. Вы можете мне не поверить, но всё своё свободное время я тратил на то, что писал рассказы. За последние десять лет я написал сотни, буквально сотни рассказов.

— Великий боже, Найп! Какого чёрта вам это понадобилось?

— Я только знаю, сэр, что у меня есть внутренняя потребность.

— Какая потребность?

— Потребность творить, мистер Болен.

Всякий раз, поднимая глаза, он видел губы мистера Болена. Они становились всё тоньше и тоньше и всё больше лиловели.

— Разрешите узнать, Найп, что вы делаете со всеми этими рассказами?

— Видите ли, сэр, в том-то и беда. Их никто не хочет покупать. Кончив рассказ, я посылаю его в разные издательства, и он путешествует из одной редакции в другую. А потом они их возвращают мне. Всё это меня очень травмирует.

Мистер Болев вздохнул с облегчением.

— Я прекрасно понимаю ваше настроение, мой мальчик, — сочувственно зажурчал его голос. — Все мы через это проходим в тот или иной период нашей жизни. Но теперь, теперь, когда вы получили доказательства… неоспоримые доказательства… мнения самих издателей, экспертов, что ваши рассказы… как бы это выразиться получше… что ваши рассказы не совсем удачны, пора поставить на этом крест. Забудьте об этом, мой мальчик. Просто выбросьте из головы, и всё тут.

— Ни в коем случае, мистер Болен! Нет! Это неправда. Я знаю, что мои рассказы хороши. Если сравнить их со стряпнёй, которую печатают некоторые из этих журналов… с неуклюжей, скучной стряпнёй, которой эти журналы кормят нас каждую неделю…

— Погодите минутку, мой мальчик…

— Вы читаете журналы, мистер Болен?

— Простите, Найп, но какое это имеет отношение к вашей машине?

— Самое прямое, мистер Болен, самое прямое. Я тщательно изучил журналы и пришёл к выводу, что каждый из них имеет тенденцию печатать определённый, свойственный только этому журналу тип рассказов. Писатели — преуспевающие писатели — отлично в этом разбираются и пишут соответствующие рассказы.

— Минуточку, мой мальчик. Успокойтесь, хорошо? Мне кажется, этот разговор уводит нас от основной темы.

— Но поймите, что с помощью моей машины я простым нажатием кнопки могу по желанию создать рассказ любого типа. Литературный рынок очень ограничен. Стоит нам захотеть, и мы создадим нужное произведение и именно тогда, когда на него есть спрос. Это ведь чистый бизнес. Я сейчас рассматриваю этот вопрос уже с вашей точки зрения — как коммерческое предприятие.

— Мой дорогой мальчик, вряд ли это когда-нибудь сможет стать коммерческим предприятием. Вы не хуже меня знаете, сколько стоит строительство такой машины.

— Да, сэр, знаю. Но при всём моем к вам уважении я всё-таки думаю, что вы не представляете, сколько платят журналы за рассказы.

— Сколько же?

— Любые суммы вплоть до двух с половиной тысяч долларов. В среднем около тысячи.

Мистер Болен подскочил.

— Да, сэр, это так.

— Вы хотите убедить меня в том, что эти журналы платят писателям такие деньги только за… только за то, что они сидят и кропают свои рассказы? Боже мой, Найп! В таком случае все писатели должны быть миллионерами!

— Вы угадали, мистер Болен! Тут-то и может пригодиться машина. Минутку внимания, сэр, и я вам расскажу кое-что ещё. Поверьте, я на этом съел собаку. В каждом номере большие журналы печатают в среднем три рассказа. Теперь возьмите пятнадцать самых солидных журналов — те, что платят лучше остальных. Часть их — ежемесячники, но большинство выходит каждую неделю. Прекрасно. Таким образом, каждую неделю приобретается около сорока дорогостоящих рассказов на сумму в сорок тысяч долларов. И с помощью нашей машины мы сможем прибрать к рукам почти весь этот рынок!

— Мой дорогой мальчик, вы сошли с ума!

— Нет, сэр, всё, что я говорю, — чистая правда. Разве вы не видите, что мы сумеем раздавить их одним только количеством продукции? Эта машина за тридцать секунд может изготовить рассказ на пять тысяч слов, уже отпечатанный и готовый к отправке в редакцию. Как могут конкурировать с ней писатели? Я вас спрашиваю, как? В наше время, мистер Болен, изделия, изготовленные вручную, не имеют никакой перспективы. Вам хорошо известно, что они едва ли могут соперничать с изделиями массового производства, особенно в этой стране. Ковры, обувь, стулья, кирпичи — за что ни возьмись, всё теперь изготовляется машинами. Качество, может, и похуже, но это не имеет значения. Во внимание принимается только стоимость продукции. А рассказы… ну, это ведь всего-навсего ещё один вид продукции, вроде ковров и стульев, и никого не интересует, как вы их изготовляете, коль скоро вы поставляете товар. Мы будем продавать их оптом, мистер Болен! Мы подрежем всех писателей в стране, продавая по более низким ценам! Мы овладеем рынком!

— Я всё-таки считаю, Найп, что это невыгодно.

— Сорок тысяч в неделю! — взвизгнул Найп. — А если даже половина, если двадцать тысяч в неделю, всё равно получается миллион в год! — И вкрадчиво добавил: — Скажите, мистер Болен, строительство вычислительной машины старого образца принесло вам миллион в год, а?

— Давайте поговорим серьёзно, Найп. Вы и в самом деле думаете, что они будут их покупать?

— Послушайте, мистер Болен, кому, чёрт возьми, нужны рассказы, написанные старым способом, когда можно за полцены приобрести другие? Разве это не логично?

— А как вы собираетесь их продавать? Кто будет их автором?

— Мы откроем наше собственное литературное агентство и через это агентство и будем распространять рассказы. И мы придумаем для авторов любые имена, какие только захотим.

— Мне это не нравится, Найп. По-моему, это попахивает жульничеством.

— Скажу вам ещё кое-что, мистер Болен. Стоит нам начать, как мы сможем выпускать самую разнообразную побочную продукцию. Взять, к примеру, рекламу. В наше время фабриканты пива и другие предприниматели с удовольствием заплатят большие деньги, если известные писатели позволят ставить свои имена под рекламой их товаров. Ей-богу, мистер Болен, мы с вами толкуем не о детских игрушках. Это большой бизнес.

— Вы слишком честолюбивы, мой мальчик.

— И ещё. Если захотите, мистер Болен, нам ничто не помешает подписывать вашим именем некоторые из наиболее удачных рассказов.

— Великий боже, Найп! Для чего мне это?

— Есть ведь писатели, сэр, которые пользуются большим уважением. Мы должны создать себе известность. Что касается меня, то я серьёзно подумываю подписать своим именем один-два рассказа, так сказать, для почина.

— Значит, стать писателем, да? — задумчиво проговорил мистер Болен. — Эта публика в клубе наверняка разинет рот, когда увидит моё имя в журналах, в солидных журналах.

В глазах мистера Болена появилось рассеянное, мечтательное выражение, и он улыбнулся, но, тут же встрепенувшись, принялся листать лежавшие перед ним чертежи.

— Мне не совсем понятно одно, Найп. Откуда берутся сюжеты? Ведь машина вряд ли способна придумывать сюжеты.

— Мы их вложим в неё. Это не проблема. Сюжетов хоть пруд пруди. Вон в той папке, слева от вас, собрано четыреста сюжетов. Все они вкладываются в машину, в ячейки «сюжетной памяти».

— Продолжайте.

— Есть ещё много других изящных усовершенствований, мистер Болен. Например, существует некий фокус, который проделывают почти все писатели, — в каждый рассказ вставляется по крайней мере одно длинное и не очень понятное слово. Это убеждает читателя в том, что писатель — человек умный и просвещённый. Я заставлю машину проделывать то же самое.

Оставшуюся часть дня оба обсуждали возможности новой машины. Под конец мистер Болен заявил, что ему нужно ещё немного подумать. На следующее утро он был сдержанно заинтересован. Через неделю идея захватила его целиком.

И за шесть месяцев машина была создана. Её установили в кирпичном флигеле позади главного корпуса, и с той минуты, когда она была готова, доступ к ней для всех, кроме мистера Болена и Адольфа Найпа, был запрещён.

Какой же это был волнующий момент, когда двое мужчин — один низенький, толстый и коротконогий, другой высокий, худой и зубастый — стояли перед контрольной панелью, готовясь произвести на свет первый рассказ.

— Какую нажать кнопку? — спросил Адольф Найп, окидывая взглядом длинный ряд маленьких белых дисков, напоминавших клавиши пишущей машинки. — Выбирайте, мистер Болен. К вашим услугам множество журналов, выбирайте любой.

— О господи! Да откуда же мне знать, какой?

Он прыгал на месте, как человек, которого терзает крапивница.

— Мистер Болен, — торжественно возгласил Найп, — вы сознаёте, что одним лишь прикосновением мизинца вы за какую-нибудь минуту можете превратить себя в самого разностороннего писателя этого континента?

— Послушайте, Найп, давайте начнём, прошу вас… Хватит болтать.

— Хорошо, мистер Болен. Итак, приступим… Какую же мы нажмём? Ага, вот эту.

Он протянул палец и нажал кнопку, на которой мельчайшими чёрными буковками было написано «Тудейз вумэн».

— Выбор сделан, — объявил Найп. — А теперь пойдём дальше!

Он поднял руку к панели и подвинул рычаг выключателя. В ту же секунду помещение заполнилось громким жужжанием и треском электрических искр; со звоном быстро задвигались какие-го маленькие рычажки, и почти сразу же из прорези, находившейся справа от контрольной панели. стали выскальзывать и падать в корзину листы бумаги. Они сыпались со скоростью один лист в секунду, и через полминуты всё было кончено. Листов больше не было.

— Дело сделано! — вскричал Найп. — Вот ваш рассказ!

Они схватили листки и начали читать. Текст, отпечатанный на первом, начинался так: «Арлы-шуирвроалпаграналбгвпдрвнгшоуошыранкддсьойNoнгппызошт?длжхщшьорпентр…» Они молча взглянули друг на друга. Примерно в том же стиле были тексты на всех остальных листках. Мистер Болен разбушевался. Молодой человек попытался успокоить его:

— Всё в порядке, сэр. Честное слово! Машину только нужно немного подрегулировать. Где-то не в порядке контакт, вот и всё. Трудно предположить, что всё сойдёт гладко с первого же раза.

— Она никогда не будет работать, — заявил мистер Болен.

— Наберитесь терпения, сэр. Наберитесь терпения.

Адольф Найп занялся поисками дефекта и через четыре дня объявил, что всё готово для новой пробы.

— Она никогда не будет работать, — вновь заявил мистер Болен. — Я уверен, что она не будет работать.

Найп улыбнулся и нажал кнопку, на которой стояло «Ридерс дайджест». Потом он щёлкнул выключателем, и снова помещение заполнило странное, волнующее жужжание. Из прорези в корзину упал один лист.

— А где же остальные? — завопил мистер Болен. — Машина остановилась! Она испортилась!

— Нет, сэр, вы ошибаетесь. Всё правильно. Разве вы не понимаете, в чём дело? Ведь это рассказ для «Дайджест»!

На листке было написано следующее: «Немно-гимизвестночтооткрытоновоепотрясающеелекарствокотороеоблегчитучастьтехктострадаетотс а м о й-ужаснойболезнинашеговремени…» И так до конца страницы.

— Это бессмыслица! — заорал мистер Болен.

— Нет, сэр, это прелестно. Неужели вы не видите, что она просто не разделяет слова? Это очень легко наладить. Но рассказ есть. Взгляните-ка, мистер Болен! Вот он, рассказ, только все слова слились.

И рассказ действительно был.

Через несколько дней во время следующего испытания всё уже было в полнейшем порядке, даже знаки препинания. Первый рассказ, который они состряпали для популярного дамского журнала, был полноценным, содержательным произведением, в котором повествовалось о некоем молодом человеке, захотевшем завоевать симпатию своего богатого хозяина. В нём рассказывалось, как этот молодой человек попросил своего приятеля, чтобы тот, угрожая пистолетом, остановил машину, в которой дочь богатого хозяина поздней ночью возвращалась домой. Сам же молодой человек, «случайно» оказавшийся поблизости, обезоруживает своего друга и спасает хозяйскую дочь. Девушка преисполнена благодарности, но папашу провести не так-то просто. Он допрашивает молодого человека. Молодой человек не выдерживает и во всём сознаётся. И тогда отец девушки вместо того, чтобы вышвырнуть его вон, приходит в восхищение от его честности… и наивности. Он обещает назначить молодого человека старшим бухгалтером. Девушка выходит за него замуж.

— Великолепно, мистер Болен! Это как раз то, что нужно!

— Мне кажется, мой мальчик, что рассказ написан несколько небрежно.

— Что вы, сэр, это товар, настоящий товар!

Теперь мистер Болен наконец смягчился. Он согласился открыть литературное агентство и во главе его поставил Найпа. Через пару недель подготовка была закончена, и Найп разослал по журналам первую дюжину рассказов. Под четырьмя из них он поставил своё имя, один подписал именем мистера Болена, а остальные — вымышленными именами.

Пять из них были сразу же приняты. А рассказ, подписанный именем мистера Болена, вернулся обратно вместе с письмом редактора отдела художественной прозы, в котором тот писал: «Рассказ сделан профессионально, но, по нашему мнению, он не совсем удачен. Нам бы хотелось ознакомиться с другими произведениями этого автора…» Адольф Найп, схватив такси, помчался к машине и в мгновение ока создал для того же журнала ещё один рассказ. Он снова поставил под ним имя мистера Болена и немедленно отослал его в редакцию. Этот рассказ уже купили.

На них отовсюду начали сыпаться деньги. Найп медленно и осторожно повышал выпуск продукции, и через полгода он уже рассылал тридцать рассказов в неделю, и примерно половина их находила покупателей.

Он начал приобретать известность в литературных кругах как талантливый и плодовитый писатель. То же самое происходило и с мистером Боленом; впрочем, хотя он об этом не догадывался — его имя пользовалось несколько меньшей популярностью. Одновременно Найп ввёл в дело около дюжины вымышленных личностей, которые выступали в роли многообещающих молодых авторов. Предприятие процветало.

Как раз в этот период было решено приспособить машину к тому, чтобы она писала не только рассказы, но и романы. Мистер Болен, жаждавший ещё большей славы в литературном мире, настаивал, чтобы Найп немедленно приступил к выполнению этой грандиозной задачи.

— Я хочу написать роман, — твердил он. — Я хочу написать роман.

— Мы все будем писать романы, — заверял его Найп. — В любых количествах, сколько душе угодно. Но, прошу вас, наберитесь терпения.

— Послушайте, Найп. Я намерен написать серьёзный роман, нечто такое, что заставит их всех призадуматься. Честно говоря, меня уже начало мутить от тех рассказов, под которыми вы в последнее время ставите моё имя.

— Уверяю вас, мистер Болен, что с тем распределительным щитом, который я сейчас монтирую, вы сможете написать любую книгу, какую только захотите.

И это была правда: через пару месяцев гений Адольфа Найпа не только приспособил машину к написанию романов, но и создал изумительную новую систему регулировки, которая давала автору возможность предварительно выбрать по вкусу любой сюжет и любой литературный стиль.

Сначала, нажав одну из кнопок первого ряда, автор делал свой основной выбор: роман исторический, сатирический, философский, политический, лирический, юмористический, бытовой. Затем, перейдя ко второму ряду кнопок, он выбирал тему: военная жизнь, жизнь первых поселенцев, гражданская война, мировая война, расовая проблема, Дальний Запад, сельская жизнь, воспоминания детства, мореплавание, морское дно и пр. Третий ряд кнопок относился к литературному стилю: классический, эксцентричный, народный, Хемингуэй, Фолкнер, Джойс, женский и т. д. Кнопки четвёртого ряда помогали выбрать героев, пятого — лексикон и так далее — всего было десять длинных рядов кнопок.

Наконец, был ещё такой момент, как «страсть». Внимательно проштудировав книги, названиями которых начинался список бестселлеров за прошлый год, Адольф Найп пришёл к выводу, что «страсть» является наиболее важным ингредиентом романа — волшебным катализатором, который мог принести скучнейшему роману самый шумный успех, во всяком случае, с финансовой точки зрения. Но Найп также понял и то, что страсть была сильнодействующим средством и её следовало распределять с осторожностью — в точно отмеренных пропорциях в к месту, и, чтобы обеспечить это, он изобрёл отдельный самостоятельный регулятор, приводившийся в действие двумя ножными педалями, похожими на педаль сцепления и тормозную педаль автомашины. Одна из педалей определяла количество впрыскиваемой в роман страсти, другая регулировала её интенсивность.

Когда всё было готово, он с гордостью ввёл мистера Болена в здание, где помещалась машина, и начал объяснять ему процедуру написания романа.

— Боже мой, Найп! Я никогда не сумею всё это проделать! Пропади оно всё пропадом, легче ведь написать его вручную!

— Я вам обещаю, мистер Болен, что вы скоро к этому привыкнете. Через одну-две недели вы будете управлять ею почти не задумываясь. Это так же просто, как научиться водить машину.

Это, конечно, было посложнее. Но, попрактиковавшись несколько часов, мистер Болен начал приобретать сноровку, и поздно вечером он попросил Найпа подготовиться к изготовлению первого романа.

— Я хочу написать серьёзный роман, Найп.

Мистер Болен осторожно нажал пальцем кнопки.

Найп щёлкнул выключателем. Раздалось мощное гудение и режущий слух стук электрической пишущей машинки. В корзину стали падать листки с текстом, по одному через каждые две секунды. Но мистер Болен, вне себя от волнения, оглушённый этим грохотом и вынужденный одновременно нажимать на клавиши, следить за счётчиком глав и указателем скорости и регулировать количество и интенсивность страсти, совершенно растерялся. И реакция его была в точности такой же, как у человека, впервые севшего за руль автомашины, — он нажал ногами на обе педали и не отпускал их до тех пор, пока машина не остановилась.

— Поздравляю с вашим первым романом, — сказал Найп, вынимая из корзины пухлую пачку страниц.

На лице мистера Болена блестели мельчайшие капельки пота.

— Покажите-ка, Найп, что там получилось. Он начал читать первую главу, передавая затем страницы Найпу.

— Великий боже, Найп! Что это такое! Тонкая фиолетовая губа мистера Болена слегка шевелилась, пережёвывая слова, щёки его начали медленно раздуваться.

— Взгляните вот сюда, Найп! Это возмутительно!

— Я бы сказал, сэр, что это написано несколько смело

— Смело! Это омерзительно! Я не могу под этим подписаться!

— Вы правы, сэр Вы правы.

— Найп! Вы, очевидно, решили сыграть со мной скверную шутку?

— О нет, сэр! Что вы!

— Это именно так и выглядит.

— А вам не кажется, мистер Болен, что вы слишком уж сильно нажимали на педали регулятора страсти? Почему бы вам не попробовать ещё?

И мистер Болен создал второй роман, и на сей раз он уже соответствовал замыслу.

Рукопись была прочтена издателем на этой же неделе и с восторгом принята. Следующий роман Найп подписал своим собственным именем, а потом, не долго думая, изготовил ещё дюжину. Литературное агентство Адольфа Найпа мгновенно прославилось своей богатой коллекцией молодых многообещающих авторов. И снова со всех сторон потекли деньги.

На этом-то этапе у молодого Найпа и появился истинный талант к большому, бизнесу.

— Послушайте, мистер Болен, — однажды сказал он, — у нас всё ещё слишком много конкурентов. Почему бы вам не поглотить всех остальных писателей страны?

Мистера Болена, который теперь щеголял в бархатной куртке бутылочного цвета и позволил своей шевелюре прикрыть две трети ушей, вполне устраивало нынешнее положение дел.

— Не знаю, что вы имеете в виду, мой мальчик. Ведь нельзя же так, за здорово живёшь, поглотить всех писателей.

— Конечно, можно, сэр. Вспомните, как Рокфеллер разделался с нефтяными компаниями. Их просто нужно купить, а если они не захотят продаваться, взять их за горло и вынудить к этому. Это очень легко!

— Берегитесь, Найп! Поосторожнее!

— У меня, сэр, есть список пятидесяти самых преуспевающих писателей страны, и я собираюсь предложить каждому из них пожизненный контракт и деньги. От них требуется только обещание, что они никогда больше не напишут ни строчки, и, разумеется, разрешение пользоваться их именами для нашей собственной продукции. Как вы на это смотрите?

— Они никогда не согласятся.

— Вы не знаете писателей, мистер Болен. Погодите, и вы увидите.

— А как насчёт потребности творить, Найп?

— Чушь! В действительности их, как и всех остальных, по-настоящему интересуют только деньги.

В конце концов мистер Болен неохотно согласился попробовать, и Найп со списком писателей в кармане отправился в большом, управляемом шофёром «кадиллаке» делать визиты.

Вначале он поехал к человеку, чьё имя стояло в списке на первом месте, — к очень известному и очень талантливому писателю, и без труда проник в его дом. Найп всё объяснил ему, показал портфель, битком набитый образцами романов, и предъявил контракт с указанием ежегодной суммы, которую фирма обязывалась выплачивать автору пожизненно. Писатель вежливо выслушал его и, решив, что имеет дело с душевнобольным, угостил его виски и выпроводил за дверь.

Второй по списку писатель, поняв, что Найп говорит вполне серьёзно, запустил в него тяжёлым металлическим пресс-папье, и изобретатель пулей вылетел из дома, подгоняемый такими ругательствами, которые ему никогда раньше не приходилось слышать.

Однако Адольф Найп был не из тех, кого могли смутить подобные мелочи. Он был разочарован, но не пал духом и тут же поехал в своей шикарной машине к следующему клиенту. Это была женщина, знаменитая и пользовавшаяся всеобщим уважением писательница, чьи чувствительные романы выходили миллионными тиражами и покупались в стране нарасхват. Она приняла Найпа очень любезно, угостила чаем и внимательно выслушала его предложение.

— Это звучит совершенно очаровательно, — сказала она. — Хотя в это, естественно, трудно поверить.

— Мадам! — воскликнул Найп. — Поедемте со мной, и вы увидите всё своими собственными глазами Мой «кадиллак» ждёт вас.

Они поехали, и в положенный момент изумлённая леди была препровождена в здание, где находилась чудо-машина. Найп с воодушевлением принялся объяснять принципы её устройства и спустя немного даже разрешил писательнице сесть в кресло и поупражняться с кнопками.

— Прекрасно, — внезапно проговорил он. — Хотите сию минуту создать книгу?

— О да! — вскричала она. — Конечно! Она сама выбрала жанр, стиль и т. д. и изготовила длинный душещипательный, полный страсти роман. Прочтя первую главу, она пришла в такой восторг, что с ходу подписала контракт.

— С одним автором мы разделались, — сказал позже Найп мистеру Болену. — И с довольно значительным.

— Великолепная работа, мой мальчик.

— А знаете, почему она подписала контракт?

— Почему?

— Деньги тут ни при чём. У неё их завал.

— Тогда почему же?

Найп улыбнулся. Его верхняя губа поднялась, обнажив бледные дёсны.

— Она увидела, что машинная продукция лучше её собственной.

После этого Найп принял мудрое решение — сконцентрировать свои усилия только на писателях-середняках. Опыт показал, что тех, кто был классом повыше (а их было так мало, что они не вызывали особого беспокойства), соблазнить было не так-то легко.

В результате через несколько месяцев ему удалось получить подписи около семидесяти процентов стоявших в списке писателей. Он убедился, что проще всего было найти общий язык с писателями постарше, с теми, у кого начала иссякать фантазия и появилось пристрастие к спиртным напиткам. Писатели помоложе доставляли больше хлопот. Когда он обращался к ним, они подчас осыпали его бранью, а иной раз даже прибегали к насилию; и неоднократно во время своих визитов к ним Найп получал лёгкие телесные повреждения.

Но тем не менее начало было вполне удовлетворительным. Подсчитали, что по крайней мере половина всех романов в рассказов, опубликованных на английском языке за этот год — первый год работы машины, — была создана Адольфом Найпом с помощью Чудесного Автоматического Грамматизатора.

Вас это удивляет?

Не думаю.

А впереди нас ждёт ещё кое-что похуже. Секрет постепенно распространяется, и в настоящее время всё большее количество писателей спешит примкнуть к Адольфу Найпу. И всё туже сжимается петля на горле тех, кто колеблется подписать контракт.

В эту самую минуту из соседней комнаты доносится плач моих девяти умирающих от голода детей, и я чувствую, как моя рука всё ближе и ближе подбирается к этому золотому контракту, который лежит на другом конце письменного стола.

О господи, дай силы обречь наших детей на голодную смерть!