Чудесный автоматический грамматизатор

— Ну что ж, Найп, мой мальчик. Я вызвал вас просто для того, чтобы выразить благодарность за прекрасную работу.

Адольф Найп молча стоял перед столом мистера Боулена. Энтузиазма в нём не замечалось.

— Вы не рады?

— Нет, что вы, мистер Боулен, рад, конечно.

— Видели, что сегодня пишут в газетах?

— Нет, сэр, не видел.

Сидевший за столом мистер Боулен придвинул к себе сложенную газету и стал читать: «Завершилось выполнение правительственного заказа по созданию большой вычислительной машины. На сегодняшний день это, по всей вероятности, самая быстродействующая электронная вычислительная машина в мире. Она предназначена для удовлетворения всё возрастающих потребностей науки, промышленности и администрации в математических расчётах, выполнить которые с помощью традиционных методов было до сих пор либо физически невозможно, либо требовало неоправданно большой затраты времени. Как сказал мистер Боулен — глава электротехнической фирмы, которой было поручено выполнение заказа, — о скорости работы новой машины можно судить по тому, что с задачей, на решение которой математику потребовался бы месяц, она справляется за пять секунд. За три минуты машина выполняет такие вычисления, которые заполнили бы полмиллиона листов бумаги стандартного формата, если бы их пришлось выполнять вручную (что, впрочем, невозможно). В новом автоматическом вычислителе используются электрические импульсы, генерируемые с частотой миллион в секунду. Это позволяет машине выполнять все математические действия: сложение, вычитание, умножение и деление. Её возможности практически беспредельны…»

Мистер Боулен поднял глаза на длинное унылое лицо молодого человека.

— Ну что, Найп? Рады? Гордитесь?

— Конечно рад, мистер Боулен.

— Думаю, мне не надо напоминать вам, как важен был ваш вклад, особенно на первом этапе. По существу, я даже могу позволить себе сказать больше: без вас и без некоторых ваших идей этот проект и сегодня ещё оставался бы на чертёжных досках.

Адольф Найп, переминаясь с ноги на ногу, смотрел на маленькие белые руки своего шефа, на нервные пальцы, теребившие скрепку, то сгибая, то выпрямляя её, словно шпильку для волос. Найпу не нравились руки шефа. Не нравилось ему и лицо мистера Боулена с маленьким ртом и тонкими лиловатыми губами. Почему-то, когда шеф говорил, у него двигалась только нижняя губа, это было неприятно.

— Вас что-то беспокоит, Найп? Вы чем-то встревожены?

— О нет, мистер Боулен, вовсе нет!

— Не хотите ли на недельку уйти в отпуск? Вам это пойдёт на пользу. Вы заслужили отдых.

— Право, не знаю, сэр.

Старший из собеседников выжидал, глядя на своего подчинённого высокого, тощего субъекта, который стоял перед ним, как обычно, ссутулившись. «Трудный тип! Неужели он не может стоять прямо? Всегда какой-то неопрятный, разболтанный, пиджак вечно в пятнах, волосы падают на лицо».

— Мне бы хотелось, чтобы вы взяли отпуск, Найп. Вам это необходимо.

— Хорошо, сэр. Если вам так угодно.

— Возьмите неделю, а если хотите, две. Отправляйтесь куда-нибудь в тёплые места. Погрейтесь на солнышке. Поплавайте. Расслабьтесь. Выспитесь. Вернётесь, и мы поговорим о планах на будущее.

После работы Адольф Найп сел на автобус и поехал домой, в свою двухкомнатную квартиру. Он швырнул пальто на диван, плеснул в стакан виски и сел перед стоявшей на столе пишущей машинкой. Мистер Боулен прав. Конечно прав. Если не считать того, что он далеко не всё знает. Наверно, вообразил, что дело в женщине. Почему-то, когда молодой человек впадает в депрессию, всегда думают, будто тут замешана женщина.

Найп нагнулся и стал читать текст, занимающий половину вставленного в машинку листа. Текст был озаглавлен: «На волосок от смерти» — и начинался следующими словами: «Ночь была длинная, ни зги не видно, гремела гроза, ветер свистел в кронах деревьев, дождь лил как из ведра, сплошной стеной…»

Адольф Найп отхлебнул виски, ощутил горьковатый привкус солода, почувствовал, как ледяная жидкость заструилась по горлу, в желудке сразу стало холодно, потом постепенно потеплело, понемногу тепло стало распространяться, и внутри словно возник маленький тёплый островок. К чёрту мистера Джона Боулена. И к чёрту эту замечательную электрическую счётную машину. К чёрту…

И в этот момент глаза у него вдруг недоумённо округлились, рот приоткрылся, словно что-то его поразило. Он поднял голову, замер, уставился в стену перед собой, в его взгляде было не то изумление, не то сомнение, и так, не шевелясь, он просидел секунд сорок… пятьдесят… минуту. Потом выражение его лица постепенно стало меняться (хотя глаз от стены он по-прежнему не отрывал), удивление сменилось радостью, сначала это было едва заметно по уголкам губ, но вот всё лицо преобразилось: словно открылось и засияло восторгом. Адольф Найп впервые за много-много месяцев улыбался.

— Да нет, — проговорил он вслух, — это просто смехотворно. — И снова улыбнулся, верхняя губа чуть приподнялась, обнажив зубы в странной, плотоядной улыбке.

— Идея, конечно, блеск, но толку от неё никакого, так что и думать над ней смысла нет.

Однако с этой минуты Адольф Найп уже не думал ни о чём другом. Идея захватила его целиком, сначала потому, что сулила надежду — хотя и очень отдалённую — отомстить своим заклятым врагам, и отомстить поистине дьявольски. Наслаждаясь этим планом, он минут десять или пятнадцать безмятежно забавлялся осенившей его идеей, а потом вдруг поймал себя на том, что обдумывает её совершенно серьёзно, как вполне осуществимую. Найп потянулся за бумагой и сделал несколько предварительных заметок. Но далеко не ушёл. Он сразу столкнулся с давно известной истиной, что машина, какой бы хитроумной она ни была, не в состоянии думать сама. Она способна решать только те задачи, которые можно выразить в математических формулах, задачи, имеющие единственный правильный ответ.

Это был тупик. И выхода из него Адольф Найп не видел. У машины нет мозга. Но, с другой стороны, есть же у неё память, правда? У их электронного вычислителя, например, память замечательная. Преобразуя электрические импульсы в сверхзвуковые колебания, он одновременно запоминает, по меньшей мере, тысячу чисел и по первому требованию выдаёт любое из них. Неужели нельзя по такому же принципу создать память почти неограниченных возможностей?

Вот только как это сделать?

И вдруг Найпа осенила блестящая и в то же время простая мысль: ведь английская грамматика построена на правилах, которые по своей строгости могут сравниться с математическими! Если даны слова и дан смысл того, что нужно этими словами выразить, то порядок, в котором должны выстраиваться слова, может быть только один.

«Нет, — подумал он, — это не совсем так. Во многих фразах слова и целые обороты могут занимать разное положение, и любое из них будет правильным грамматически. Но чёрт возьми! В своей основе-то идея совершенно правильна! Следовательно, логично предположить, что машину, построенную по принципу электронного вычислителя, можно настроить так, чтобы она сама расставляла слова в нужном порядке в соответствии с правилами грамматики. Значит, надо ввести в неё существительные, глаголы, прилагательные, местоимения, заложить их в память в виде словаря и устроить так, чтобы их можно было извлекать оттуда, когда потребуется. А йотом задать машине сюжеты, и пусть себе строчит».

Теперь уже Найпа ничто не могло остановить. Он немедленно приступил к делу и в течение нескольких дней работал не покладая рук. Гостиная была завалена листами бумаги, испещрёнными формулами и столбиками цифр, списками слов, тысячами и тысячами списков, среди них были и сюжеты рассказов, рассортированные по типам, длиннейшие выписки из «Тезауруса Роджета», целые страницы мужских и женских имён, сотни фамилий, взятых из телефонного справочника. Были тут и рулоны схем с изображёнными на них переключателями и термоэлектронными лампами, соединёнными сетью проводов, а также чертежи перфорирующего устройства, пробивающего отверстия разной формы на маленьких карточках, и чертежи диковинной пишущей машинки, способной печатать до десяти тысяч слов в минуту. А ещё здесь был чертёж пульта управления с рядами кнопок, на которых значились названия самых известных американских журналов.

Найп работал вдохновенно, он ликовал, сновал по комнате, пробираясь среди вороха бумаг, потирал руки и громко разговаривал сам с собой; иногда, озорно сморщив нос, он разражался целыми тирадами, содержащими цветистые проклятия, в которых неизменно присутствовали слова «издатель» и «редактор». На пятнадцатый день непрерывной работы он сгрёб все бумаги, сложил их в две папки и почти бегом понёсся в офис электротехнической фирмы «Джон Боулен, Инк».

Мистер Боулен был рад, что Найп вернулся.

— Ну что ж, Найп, видит Бог, выглядите вы гораздо лучше. Совсем другое дело. Хорошо отдохнули? А куда ездили? — говорил мистер Боулен, а сам в это время думал: «Такой же урод и неряха, как всегда, и почему он не может стоять прямо? Похож на сломанную палку». — Совсем другое дело, — повторил он. «Интересно, чего это он ухмыляется? Каждый раз, как я его вижу, уши у него, по-моему, становятся ещё больше».

Адольф Найп положил свои папки на стол.

— Взгляните, мистер Боулен, — воскликнул он, — взгляните на это!

И стал быстро рассказывать. Он открыл папки перед изумлённым коротышкой и развернул чертежи. Найп говорил почти час, подробно всё объясняя, а закончив, отступил назад и, раскрасневшись, с трудом переводя дыхание, стал ждать приговора.

— Знаете, что я думаю, Найп? Я думаю, что вы спятили!

«Ну, ну, осторожнее! — мысленно одёрнул себя мистер Боулен. — С ним надо обращаться бережно. Этот Найп дорогого стоит. Был бы он только не такой безобразный! Лицо лошадиное, зубы торчат. А уши у красавчика ну прямо как листья ревеня!»

— Но, мистер Боулен! Машина будет работать! Я же доказал вам, что работать она будет. Вы не можете это отрицать.

— Не волнуйтесь, Найп. Не волнуйтесь. И послушайте, что я вам скажу.

Адольф Найп внимательно смотрел на своего шефа, и с каждой секундой тот нравился ему всё меньше и меньше.

— Эта идея, — проговорил мистер Боулен, приводя в действие нижнюю губу, — эта идея очень остроумна. Я бы даже мог сказать, блистательна и лишь подтверждает то, что я думаю о ваших способностях, Найп. Но не относитесь к ней слишком серьёзно. В конце концов, мой мальчик, чем она может быть нам полезна? Кому нужна машина, способная писать рассказы? И какие, между прочим, деньги она может нам принести? Ответьте мне на эти вопросы.

— Можно я сяду, сэр?

— Ну конечно, присаживайтесь.

Адольф Найп уселся на краешек стула. Его шеф наблюдал за ним своими настороженными карими глазками, гадая, что последует дальше.

— Хотел бы вам кое-что объяснить, если позволите, мистер Боулен. Рассказать, что меня натолкнуло на это.

— Валяйте, Найп, — сказал мистер Боулен, а сам подумал: «Теперь его надо немного ублажить. Этот мальчишка — настоящее сокровище, прямо-таки гений. Для фирмы он просто незаменим. Взять хотя бы эти чертежи. Такой чертовщины я сроду не видел. Потрясающая работа. Но, ясное дело, абсолютно бесполезная. Никакого коммерческого интереса не представляет. Только подтверждает, что парень дьявольски способный».

— Пожалуй, я признаюсь вам кое в чём, мистер Боулен. Полагаю, это объяснит, почему я всё время… ну как бы это сказать?.. чем-то озабочен.

— Выкладывайте, Найп. Я всегда готов помочь вам, вы это знаете.

Молодой человек крепко сжал лежащие на коленях руки и поплотнее прижал локти к бокам. Казалось, ему стало очень холодно.

— Видите ли, мистер Боулен, если говорить начистоту, то мне не очень нравится моя работа. Я знаю, у меня она получается хорошо и всё такое, но не по сердцу она мне. Я хотел бы заниматься совсем другим.

Брови мистера Боулена взметнулись вверх, словно на пружинах. Он замер.

— Видите ли, сэр, всю свою жизнь я хотел стать писателем.

— Писателем?!

— Да, мистер Боулен. Вы не поверите, но всё свободное время я трачу на то, чтобы писать рассказы. За последние десять лет я написал сотни, буквально сотни коротких рассказов. А если быть точным, то пятьсот шестьдесят шесть. Примерно по одному в неделю.

— Боже милостивый! Зачем это вам?

— Могу сказать только, сэр, что такая у меня потребность.

— Потребность?

— Тяга к творчеству, мистер Боулен. — Поднимая глаза, Найп каждый раз видел, что губы у мистера Боулена становятся всё тоньше и тоньше.

— А могу я спросить вас, Найп, что вы делали со своими рассказами?

— Да, сэр, вот в этом-то и загвоздка. Их никто не покупал. Закончив рассказы, я посылал их в разные журналы. В один за другим. Я посылал, мистер Боулен, а они мне их возвращали. Это меня очень угнетало.

Мистер Боулен вздохнул с облегчением.

— Прекрасно понимаю, что вы должны испытывать, мой мальчик. — Его голос источал сочувствие. — Все мы в своё время прошли через это. Но сейчас, когда у вас есть доказательства — убедительные доказательства от специалистов, от издателей, что ваши рассказы — как бы это выразиться? — не слишком удачны, самое время покончить с этим. Забудьте о них, дорогой. Просто забудьте, и всё.

— Нет, мистер Боулен! Нет! Они ошибаются! Я знаю, у меня хорошие рассказы. Господи, да их не сравнить с тем, что печатают в журналах, даю вам слово, мистер Боулен, там из недели в неделю печатают такое барахло, такую скучищу, меня это просто бесит.

— Постойте, мой мальчик…

— Вы когда-нибудь читали эти журналы, мистер Боулен?

— Простите, Найп, но при чём тут ваша машина?

— При всём, мистер Боулен, при всём! Вот что я хочу сказать. Я изучил эти журналы, и, похоже, каждый из них печатает рассказы определённого типа. И писатели — те, что имеют успех, — это прекрасно знают и пишут то, что нужно.

— Постойте, Найп. Успокойтесь. Не думаю, что этот разговор нас куда-то приведёт.

— Пожалуйста, мистер Боулен, выслушайте меня до конца. Всё это ужасно важно. — Найп помолчал, стараясь восстановить дыхание. Теперь он уже не мог сдерживать волнение и, когда говорил, вовсю размахивал руками. Его лошадиное, длиннозубое лицо с торчащими большими ушами сияло от воодушевления, во рту скапливалась слюна, отчего при каждом слове он немного причмокивал. — В общем, понимаете, в этой моей машине предусмотрен координатор между памятью, где хранятся сюжеты, и памятью, где хранятся слова, и я могу получать рассказы любого типа, стоит только нажать кнопку.

— Да, понимаю, Найп, понимаю. Всё это очень интересно, только какой в этом прок?

— Большой, мистер Боулен. Рынок ограничен, а мы сможем выдавать нужный материал в нужное время, когда захотим. Это бизнес, только и всего. Сейчас я говорю с вами на вашем языке — это коммерческое предложение.

— Дорогой мой, какое же это коммерческое предложение? Коммерческим оно вообще быть не может. Вы не хуже меня знаете, в какую сумму влетает создание таких машин.

— Да, сэр, знаю. Но при всём моем уважении к вам, я не думаю, что вам известно, сколько журналы платят своим авторам за рассказы.

— И сколько же?

— Гонорары доходят до двух с половиной тысяч долларов, а в среднем платят по тысяче.

Мистер Боулен подскочил на стуле.

— Да, сэр, так оно и есть.

— Не может быть, Найп. Это просто смешно!

— Нет, сэр, это правда.

— И, глядя мне в глаза, вы хотите сказать, что журналы выбрасывают такие деньги только за то… за то, что человек нацарапает на бумаге какой-то рассказик? Бог с вами, Найп! Ещё что придумаете? Тогда выходит, все писатели — миллионеры.

— Именно, мистер Боулен. Вот чем и ценна наша машина. Послушайте, сэр, я скажу вам кое-что ещё. Я всё рассчитал. Большие журналы печатают примерно три художественных рассказа в каждом номере. Теперь взять хотя бы пятнадцать самых крупных журналов — тех, что платят самые высокие гонорары. Некоторые из них выходят раз в месяц, но большинство — еженедельники. Ладно, значит, каждую неделю они покупают, скажем, по сорок больших рассказов. А это сорок тысяч долларов. Так что стоит машине заработать, и весь рынок будет наш.

— Да вы с ума сошли, мой мальчик!

— Нет, сэр, честное слово, нет. Всё так и есть, как я говорю. Неужели вы не понимаете? Одним только объёмом мы задавим их полностью. Моя машина будет выдавать каждые пятнадцать секунд рассказ из пяти тысяч слов — уже напечатанный и готовый к рассылке. Разве писатели смогут за нами угнаться? Я спрашиваю вас, мистер Боулен, разве они смогут?

В этот момент Адольф Найп заметил, что у шефа несколько изменилось выражение лица: в глазах усилился блеск, ноздри раздулись, лицо застыло, словно окаменело. И Найп поспешно продолжал:

— В наше время, мистер Боулен, нельзя надеяться, будто что-то сделанное вручную найдёт применение. Ручная работа не может конкурировать с массовым производством, особенно у нас в стране, — вы же это прекрасно знаете. Ковры… стулья… ботинки… кирпичи… посуда — возьмите что угодно — всё теперь производится машинами. Возможно, при этом страдает качество, но разве это имеет значение? Принимается в расчёт только стоимость самого производства. А рассказы… что ж, это такой же товар, как ковры и стулья, и никого не интересует, как они изготавливаются, главное, чтобы их поставляли. И мы будем продавать их оптом, мистер Боулен! Мы разорим всех писателей в нашей стране. Монополизируем рынок!

Мистер Боулен выпрямился на стуле. Теперь он слушал, подавшись вперёд, положив локти на стол. Лицо оживилось, маленькие карие глазки впились в собеседника.

— И всё-таки, мне кажется, эта машина не найдёт практического применения, Найп.

— Сорок тысяч в неделю! — вскричал Адольф Найп. — Да если мы снизим цену вдвое, до двадцати тысяч в неделю, то и тогда это составит миллион в год! — И уже тише добавил: — Разве вы получали миллион в год, когда создавали этот несчастный электронный вычислитель, а, мистер Боулен?

— Нет, серьёзно, Найп. Вы действительно думаете, что эти рассказы будут покупать?

— Послушайте, мистер Боулен. Кому понадобится заказывать рассказы, когда можно получить готовые за полцены? Разумно, не правда ли?

— А как вы собираетесь их продавать? Как объясните, кто их написал?

— Мы откроем своё литературное агентство и через него будем рассылать наши рассказы. Для всех авторов придумаем фамилии.

— Мне это не нравится, Найп. По мне, так это смахивает на мошенничество, вы не думаете?

— И ещё одно, мистер Боулен. Стоит нам начать, как мы сможем извлекать пользу из побочных продуктов. Взять хотя бы рекламу. Сейчас всякие там производители пива и всего прочего готовы платить бешеные деньги, если кто-то из знаменитых писателей разрешит поставить своё имя на их изделии. Да Господи, мистер Боулен! Мы ведь не о детских игрушках говорим. Это же большой бизнес!

— Не слишком-то заноситесь, мой мальчик.

— И ещё одно. Почему бы нам не использовать и ваше имя, мистер Боулен? Скажем, подписывать им самые удачные рассказы, если вы, конечно, хотите.

— Боже мой, Найп. Да зачем мне это?

— Не знаю, сэр. Вообще-то, знаменитых писателей очень уважают возьмите хотя бы Эрла Гарднера или Кэтлин Норрис. Нам же понадобятся разные фамилии, я и сам, например, подумываю о том, чтобы подписать парочку рассказов, просто для пользы дела.

— Подписывать рассказы, говорите? — задумчиво проговорил мистер Боулен. — Что ж, в клубе просто обалдеют, когда увидят мою фамилию в журналах — в хороших журналах, разумеется.

— Вот именно, мистер Боулен.

На мгновение глаза мистера Боулена сделались отсутствующими, в них появилась некая мечтательность, и он улыбнулся. Но тут же встрепенулся и стал просматривать лежащие перед ним чертежи.

— Одно не совсем понятно, Найп. Откуда возьмутся сюжеты? Ведь сюжет машина придумать не может.

— А мы введём в неё сюжеты, сэр, это не проблема. Сюжетов хватает. Триста или четыреста уже собраны в папке, что слева от вас. Мы их введём прямо в сюжетную память.

— Продолжайте.

— В машине много и других небольших нововведений, мистер Боулен. Вы сами увидите, когда хорошенько рассмотрите схемы. Например, предусмотрен трюк, которым пользуются почти все писатели: ведь в каждый рассказ они нарочно вставляют какое-нибудь длинное, заковыристое слово. Чтобы читатель думал, будто автор жуть какой умный. Вот и моя машина будет делать то же. У меня заготовлен целый список длинных слов специально для этой цели.

— Где?

— В разделе «память для слов», — ответил умудрённый лингвист Найп.

Почти весь тот день оба обсуждали возможности новой машины. В конце концов мистер Боулен заявил, что ему надо подумать. На следующее утро он уже проявлял сдержанный энтузиазм. А через неделю вполне созрел для воплощения идеи в жизнь.

— Вот что необходимо сделать, Найп: мы объявим, что создаём ещё один вычислитель, только другого типа. Тогда нам удастся сохранить всё в тайне.

— Именно, мистер Боулен.

За шесть месяцев машина была готова. Её установили в отдельном каменном флигеле на задах участка, принадлежащего фирме, и теперь, когда ей предстояло боевое крещение, всем, кроме мистера Боулена и Адольфа Найпа, приближаться к этому флигелю запретили.

И вот наступил волнующий момент, когда два человека — один низенький, пухлый, коротконогий, другой длинный, тощий, с выступающими вперёд зубами, — остановились на площадке перед пультом управления и приготовились запустить в производство первый рассказ. От места, где они стояли, расходились в разные стороны узкие коридоры, все стены были покрыты проводами и утыканы переключателями, предохранителями и огромными электронными лампами. Оба нервничали, мистер Боулен переступал с ноги на ногу, не в силах стоять спокойно.

— Какую нажмём? — спросил Найп, окидывая взглядом ряд небольших белых кнопок, напоминающих клавиши пишущей машинки. — Вам выбирать, мистер Боулен. Журналов много, выбирайте какой хотите: «Сетердей Ивнинг Пост», «Кольерс», «Ледиз Хоум Джорнел», назовите, какой вам по вкусу.

— Что вы, мой мальчик! Откуда мне знать? — Мистер Боулен поёживался, словно его донимала крапивница.

— Мистер Боулен, — серьёзно сказал Адольф Найп, — вы отдаёте себе отчёт, что сейчас одно мановение вашего мизинца — и вы станете самым плодовитым писателем на нашем континенте?

— Слушайте, Найп, сделайте милость, начинайте сами, и давайте без предисловий.

— О'кей, мистер Боулен. Значит, сделаем так… Дайте-ка посмотреть… ага, вот эта. Подойдёт? — Найп выставил палец и нажал кнопку, на которой мелким чёрным шрифтом было начертано: «Тудейс вуман». Раздался резкий щелчок, и, когда Найп убрал палец, кнопка так и осталась утопленной единственная в ряду других кнопок.

— Ну вот, выбор сделан! — объявил Найп. — Теперь держитесь! — Он поднял руку и дёрнул за маленький рычаг переключателя.

Комната сразу наполнилась громким гулом, треском электрических разрядов, перезвоном крошечных, быстро двигающихся рычажков, и почти в ту же минуту из прорези справа от пульта в стоящую внизу корзину повалились листы бумаги в формате «кварто». Они падали очень быстро, по листу в секунду, и минуты не прошло, как всё закончилось. Бумага перестала сыпаться в корзину.

— Вот и всё! — воскликнул Адольф Найп. — Получайте ваш рассказ!

Они собрали листы и принялись читать. Первый лист начинался следующим образом: «Аифкймбсаегувзтпнлнвокьюкюудкйгт: фухпеканвбертиниоикйгфд-сазэсцвум, перюитрехдйкгмнвб, вмсуин…» В изумлении они уставились друг на друга. На всех листах красовалось примерно то же самое. Мистер Боулен вышел из себя и стал кричать. Молодой человек старался его урезонить.

— Всё в порядке, сэр. Уверяю вас, всё в порядке. Нужно только слегка подрегулировать. Где-то нарушился контакт, вот и всё. Не забывайте, мистер Боулен, ведь одних только проводов в этой комнате больше миллиона футов. Нельзя ожидать, что всё получится с первого раза.

— Она никогда не заработает, — простонал мистер Боулен.

— Терпение, сэр, терпение.

Адольф Найп углубился в поиски неисправности и спустя четыре дня объявил, что всё готово к следующему испытанию.

— Да не заработает она, — сказал мистер Боулен. — Уверен, никогда не заработает.

Найп улыбнулся и нажал кнопку с надписью: «Ридерс Дайджест», потом потянул на себя рычажок, и снова послышалось странное, волнующее жужжание. В корзину упал лист с напечатанным на нём текстом.

— А остальное где? — завопил мистер Боулен. — Да она остановилась! Испортилась!

— Нет, сэр, не испортилась. Всё правильно. Это ведь для «Дайджеста», понимаете? Там печатают сокращённые версии.

На этот раз лист начинался следующим образом: «Немногиелюдизнаютоновомреволюционномсредствекотороепризванопринестиустойчивоеоблегченетемктострадаетсамымужаснымзаболеваниемнынешнеговремени»… и так далее.

— Что за белиберда? — вскричал мистер Боулен.

— Нет, сэр, всё прекрасно. Понимаете, просто машина ещё не отделяет слова друг от друга. Это легко исправить. Но текст-то уже есть! И взгляните, мистер Боулен, взгляните! Ведь это связный текст, только слова напечатаны без интервалов.

Действительно, так оно и было.

Через несколько дней, когда они сделали ещё одну попытку, всё прошло как по маслу, даже с пунктуацией всё было в порядке. Первый рассказ, который выдала машина, предназначался для известного женского журнала. Это была добротная история с захватывающим сюжетом — она повествовала о юноше, который хотел выслужиться перед хозяином. Этот юноша подговорил своего приятеля напасть на дочь богатого хозяина, когда она поздно вечером будет возвращаться домой. А сам, словно случайно проходя мимо, вышиб револьвер из рук приятеля и спас девушку. Она преисполнилась благодарности, но её отец заподозрил подвох. Он с пристрастием допросил молодого человека, тот не выдержал и признался. А отец, вместо того чтобы вышвырнуть обманщика вон, пришёл в восторг от его изобретательности. Девушка была восхищена его честностью и красотой. Отец пообещал сделать его главой отделения в своём банке. Девушка вышла за него замуж.

— Потрясающе, мистер Боулен! Как раз то, что надо.

— По-моему, немного слюняво, — заметил мистер Боулен.

— Нет, сэр! Это пойдёт! Пойдёт обязательно!

Вне себя от волнения Адольф Найп быстро — за шесть минут — состряпал ещё шесть рассказов. И все они оказались вполне удовлетворительными, кроме одного — этот по каким-то причинам вышел довольно скабрёзным.

Теперь мистер Боулен совсем растаял. Он согласился открыть литературное агентство в центре города и поставить во главе Найпа. Через две недели дело было сделано. И Найп разослал по издательствам первую дюжину рассказов. Четыре из них он подписал своей фамилией, один — фамилией своего шефа, а подписи под другими попросту придумал.

Пять рассказов были приняты сразу. Рассказ за подписью мистера Боулена был возвращён с письмом редактора, в котором говорилось: «Работа профессиональная, но, на наш взгляд, не совсем удачная. Будем рады познакомиться с другими произведениями этого автора…» Адольф Найп взял такси, примчался к машине и мигом сварганил новый рассказ для этого журнала. Он снова поставил под ним фамилию мистера Боулена и немедленно отправил. На этот раз рассказ купили.

Стали поступать деньги. Найп медленно и осторожно принялся увеличивать производительность машины и через шесть месяцев рассылал уже по тридцать рассказов в неделю, из них продавалась почти половина.

Найп начал приобретать известность в литературных кругах, его считали плодовитым, пользующимся успехом писателем. Сделал себе имя и мистер Боулен, правда не столь известное, хотя сам он об этом не знал. Одновременно Найп создавал обойму из дюжины с лишним вымышленных писателей, выдавая их за молодых многообещающих авторов. Всё шло без сучка без задоринки.

Настал момент, когда возникла идея приспособить машину к изготовлению не только рассказов, но и романов. Мистер Боулен, алчущий теперь ещё большей славы в литературном мире, настоял на том, чтобы Найп взялся за грандиозное дело немедленно.

— Я хочу соорудить роман, — твердил мистер Боулен. — Роман, и ничего другого.

— И соорудите, сэр, не сомневайтесь. Только, пожалуйста, потерпите немного. Ведь придётся придумать очень сложные усовершенствования.

— Меня все убеждают, что пора писать роман! — воскликнул мистер Боулен. — Издатели всех мастей охотятся за мной днём и ночью и умоляют прекратить это баловство с рассказами и создать что-нибудь солидное, что-нибудь впечатляющее. Роман — единственное, что ценится, вот что они говорят.

— Мы и собираемся выпускать романы, — заверил его Найп. — И будем выпускать их столько, сколько пожелаем. Только, пожалуйста, потерпите.

— Но послушайте меня, Найп. Я ведь хочу написать по-настоящему серьёзный роман, такой, чтобы всех ошеломил и его заметили. Мне поднадоели эти рассказы, которые вы в последнее время подписываете моим именем. По правде говоря, мне кажется, что вы жульничаете.

— Как это, мистер Боулен?

— Очень просто. Все лучшие рассказы вы подписываете сами, вот что вы делаете.

— Да что вы, мистер Боулен! Ничего подобного!

— Так вот, на этот раз я должен быть уверен, что напишу умную книгу высшего сорта… Запомните это.

— Послушайте, мистер Боулен. С помощью нового щита управления, которым я сейчас занимаюсь, вы сможете написать любую книгу, какую только захотите.

Так всё и получилось, ибо через несколько месяцев гениальный Адольф Найп не только приспособил свою машину к изготовлению романов, но и сконструировал необыкновенную новую систему управления, которая позволяла автору выбрать любой сюжет и любой жанр какой захочется. Система была оснащена таким количеством рычагов и дисков, что напоминала приборную доску огромного лайнера.

Сначала, нажав одну из кнопок в первом ряду, писатель делал заявку, какой именно роман ему нужен: исторический, сатирический, философский, политический, мелодраматический, эротический, юмористический или просто реалистический. Затем с помощью кнопок во втором ряду автор выбирал тему: жизнь армии, пионеры в Новом Свете, гражданская война, мировая война, расовая проблема, Дикий Запад, сельская жизнь, воспоминания детства, мореплавание, приключения на морском дне и многое, многое другое. Третий ряд кнопок позволял выбрать литературный стиль: классический, эксцентричный, фривольный, стиль Хемингуэя, Фолкнера, Джойса, женский стиль и прочее. Четвёртый ряд служил для выбора персонажей, пятый задавал объём и так далее и так далее — десять длинных рядов кнопок давали возможность заказать всё, что угодно.

Но это ещё не всё. Процесс создания книги (а на каждый роман уходило минут пятнадцать) можно было контролировать, для этого автору приходилось сидеть на операторском месте и манипулировать комплектом снабжённых надписями регистров (нажимать их или вытягивать), как при игре на органе. Таким образом, писатель получал возможность постоянно регулировать смягчать или усиливать — до пятидесяти разных характеристик, определяющих атмосферу романа, как-то: напряжённость, загадочность, юмор, пафос, таинственность. Бесчисленные шкалы и индикаторы на пульте управления показывали автору, насколько он продвинулся в своей работе.

Кроме всего прочего, надо было решить вопрос о «страсти». Досконально изучив книги, занимавшие первые места в списке бестселлеров за последний год, Адольф Найп понял, что страсть самый важный ингредиент при составлении романа, магический катализатор, тем или иным образом способный обеспечить скучнейшему сочинению сногсшибательный успех, во всяком случае финансовый. Но Найп понимал также, что страсть — средство мощное и коварное и расходовать его следует осторожно, строго дозируя и применяя в нужное время, в нужном месте; для этого он сконструировал специальную приставку, которая приводилась в действие двумя ножными педалями, напоминавшими педаль сцепления и тормозную педаль автомобиля. Одна из них регулировала процент вводимой страсти, другая — её интенсивность. К сожалению, при создании романа таким методом автору приходилось как бы одновременно управлять самолётом, вести машину и играть на органе. Однако это был единственный недостаток, и изобретателя он ничуть не смущал. Когда всё было готово, Найп с гордым видом препроводил мистера Боулена во флигель, где помещалась машина, и стал объяснять, как действует это новое чудо.

— Да Бог с вами, Найп! Мне в жизни этого не осилить. Чёрт побери, наверно, легче написать роман вручную!

— Вы скоро привыкнете, мистер Боулен, уверяю вас. Через недельку-другую будете нажимать все эти кнопки почём зря. Поверьте мне, это не трудней, чем научиться водить автомобиль.

Конечно, это оказалось трудней, но, отсидев за чудесной машиной не один час, мистер Боулен освоился и однажды поздним вечером объявил Найпу, что готов к изготовлению первого романа. Это был напряжённый момент. Маленький толстяк нервно скорчился на операторском месте, а длинный зубастый Найп взволнованно суетился вокруг.

— Я намерен написать выдающийся роман, Найп.

— И напишете, сэр. Не сомневаюсь.

Одним пальцем мистер Боулен осторожно нажимал нужные кнопки:

Одновременно мистер Боулен всматривался в три органных регистра, на которых было написано: «мощь», «таинственность», «глубина».

— Вы готовы, сэр?

— Да, да, готов.

Найп включил машину. Загудел главный двигатель. Послышалось низкое ворчание пятидесяти тысяч смазанных маслом зубчатых колёс, стержней и рычагов, потом раздалась барабанная дробь быстродействующей пишущей машинки, и всё это слилось в пронзительный, почти невыносимый грохот. В корзину начали падать листы с напечатанным текстом — по одному через каждые две секунды. Но из-за сильного шума, от волнения, от необходимости манипулировать регистрами, следить за счётчиком глав, за регулятором страсти и индикатором скорости мистер Боулен запаниковал. Он повёл себя так же, как ученик в автомобиле: изо всех сил нажал обеими ногами на педали и не отпускал их, пока машина не кончила работу.

— Примите поздравления с первым романом, — сказал Найп, вынимая из корзины толстую пачку листов.

На лице мистера Боулена блестели мелкие бусинки пота.

— Нелёгкая была работёнка, скажу я вам.

— Но вы с ней справились. Поздравляю!

— Дайте-ка взглянуть, Найп! Интересно, что там получилось?

Мистер Боулен стал просматривать первую главу, передавая лист за листом молодому человеку.

— Господи, Найп! Да что же это такое?! — Тонкая лиловатая рыбья губа мистера Боулена слегка вздрагивала, щёки надулись. — Нет, вы только взгляните, Найп! Это чудовищно!

— Должен признать, довольно смачно, сэр!

— Смачно! Да просто тошнотворно! Я не могу поставить под этой писаниной своё имя.

— Да, сэр, вы правы! Совершенно правы.

— Найп! Вы что, решили так скверно подшутить надо мной?

— Что вы, сэр! Ни в коем случае!

— А похоже на то!

— Вам не кажется, сэр, что вы, может быть, слишком сильно нажимали на педали, контролирующие подачу страсти?

— Дорогой мой! Откуда мне знать?!

— Тогда, может быть, попробуете ещё раз?

И мистер Боулен принялся за второй роман. На этот раз всё получилось как нельзя лучше.

На той же неделе рукопись прочитал издатель и принял её с восторгом. Потом Найп соорудил роман под своим именем и выпустил ещё с десяток для ровного счёта. Не успели оглянуться, и о Литературном агентстве Адольфа Найпа пошла слава как о питомнике, взрастившем целый выводок перспективных молодых романистов. В агентство рекой потекли деньги.

И вот тут деловые таланты Найпа раскрылись во всём блеске.

— Послушайте, мистер Боулен, — сказал он. — У нас всё-таки слишком большая конкуренция. Не прибрать ли нам к рукам всех писателей?

Мистер Боулен, щеголявший теперь в бутылочно-зелёном бархатном пиджаке и отпустивший волосы так, что они на две трети закрывали уши, был вполне доволен и тем, как дела шли сейчас.

— Не знаю, что вы имеете в виду, мой мальчик. Как можно прибрать к рукам писателей?

— Да очень просто, сэр. В точности так, как Рокфеллер прибрал к рукам все нефтяные компании. Нужно только скупить их, а не захотят продаваться взять измором. Проще простого!

— Только осторожнее, Найп. Будьте осторожны.

— Вот у меня список, сэр. В нём пятьдесят самых выдающихся писателей. И я собираюсь предложить каждому из них пожизненный контракт с немедленной выплатой денег. Всё, что от них требуется, это обязательство никогда больше ничего не писать, ни строчки, и, естественно, разрешить нам подписывать их фамилиями наши романы. Как вам это, сэр?

— Они же ни за что не согласятся.

— Вы не знаете писателей, мистер Боулен. Подождите, сами увидите.

— А как насчёт тяги к творчеству, Найп?

— Чушь! По-настоящему их интересует только одно — деньги, как и всех остальных.

В конце концов мистер Боулен, скрепя сердце, согласился попробовать, и Найп, положив в карман список писателей, стал объезжать их на огромном «кадиллаке» с шофёром.

Сначала он отправился к человеку, стоящему в списке первым, знаменитому, талантливейшему писателю. Найпу не составило труда попасть к нему в дом. Он изложил своё предложение, принёс портфель, туго набитый образцами романов, и протянул писателю контракт, гарантирующий ему полное пожизненное обеспечение. Писатель вежливо выслушал его, решив, что имеет дело с сумасшедшим, дал ему выпить виски, а потом решительно выставил за дверь.

Второй писатель в списке, убедившись, что Найп настроен совершенно серьёзно, сразу схватил тяжёлое металлическое пресс-папье, так что изобретателю пришлось спасаться бегством через сад, а вслед ему нёсся такой поток ругательств и проклятий, каких он никогда не слыхивал.

Но Адольфа Найпа не так-то легко было остановить. Он был разочарован, но ничуть не испугался, а двинулся в своём огромном «кадиллаке» дальше на поиски следующего клиента. Следующей в списке значилась известная, очень популярная писательница, её толстые захватывающие романы расходились по стране миллионными тиражами. Она благосклонно приняла Найпа, напоила чаем и внимательно выслушала.

— Звучит соблазнительно, — проговорила она. — Но, конечно, поверить вам довольно трудно.

— Мадам, — ответил Найп, — прошу вас, поедемте со мной. Увидите всё своими глазами. Мой автомобиль ждёт вас.

Они поехали и через некоторое время изумлённую леди ввели в здание, где стояла чудесная машина. Найп с увлечением рассказал, как она работает, и даже разрешил гостье сесть на операторское место и поупражняться с кнопками.

— Ладно, — сказал он вдруг, — хотите сами соорудить роман?

— О да, — воскликнула дама, — пожалуйста!

Леди была настоящим профессионалом и, по-видимому, отлично знала, чего хочет. Сделала сама предварительную выборку и принялась творить длинную, дышащую романтикой и страстью книгу. Прочитав первую главу, она пришла в такое восхищение, что тут же на месте подписала контракт.

— Ну вот, одну убрали с дороги, — объявил Найп мистеру Боулену. — И между прочим, довольно известную.

— Ловко сработано, мой мальчик.

— А знаете, почему она подписала?

— Почему же?

— Не из-за денег. Их у неё куры не клюют.

— Тогда почему?

Найп ухмыльнулся, губа приподнялась, обнажив длинную бледную верхнюю десну.

— Просто поняла, что машинный роман оказался куда лучше её собственных.

После этого Найп принял мудрое решение сосредоточиться только на посредственностях. Как выяснилось, всех, кто получше — а их было настолько мало, что и беспокоиться не стоило, — не так-то легко соблазнить.

В конце концов, после нескольких месяцев упорной работы, Найпу удалось уговорить примерно семьдесят процентов из значившихся в его списке писателей, и они заключили контракты. Он обнаружил, что авторов постарше, исчерпавших запас идей и пристрастившихся к спиртному, уговорить легче других. Куда больше возиться приходилось с молодыми. Они были склонны переходить к оскорблениям, а иногда даже, стоило к ним подступиться, спешили учинить расправу, и не раз Найп возвращался из своих рейдов с лёгкими телесными повреждениями.

Но в целом начало его полностью удовлетворило. Как выяснилось, за прошедший год — первый год, когда машина работала на полную мощность, — по крайней мере половина всех романов, вышедших на английском языке, была создана Адольфом Найпом на Чудесном Автоматическом Грамматизаторе.

Вас это удивляет?

Напрасно.

И худшее ещё впереди. Сейчас, когда эта тайна начинает приоткрываться, всё больше писателей спешат завязать отношения с мистером Найпом. А для тех, кто не торопится, тиски сжимаются всё сильнее и сильнее.

Вот в эту самую минуту, когда я сижу у себя в кабинете и слышу, как в соседней комнате заливаются плачем девять моих голодных детей, я чувствую, как рука моя сама тянется к этому сулящему золотые горы контракту, который лежит на краю стола.

О Боже! Дай нам силы не сдаваться, видя, как наши дети умирают от голода!