Черный пес Элчестера

Глава I

Над вересковыми пустошами клубилась буря. Ее густой мрак тяжелыми тучами затянул небо, и ливень испуганно льнул к ландам и скалистым обрывам, словно вода искала спасения у земли от яростных ударов огня и ветра.

И стремительно бросалась с небес в объятья моря и земли.

Скалы глухо роптали, сокрушая исступление урагана, а море восставало у их уступов, ловя и ломая неистовство молний.

Небо раскалывалось огненными трещинами.

И ланды вторили неясным гулом.

Прорываясь сквозь ураганный ветер и дождь, по пустошам скакал отряд рыцарей. Дорогу размыло, и из-под копыт их измученных коней летели комья грязи.

Всадники мчались к замку, что массивным драконом распластался над скалами взморья.

На самом обрыве.

Пики башен на крыльях стен...

Крепость едва можно было рассмотреть сквозь беснующийся мрак, лишь вспышки молний временами обливали белым огнем круглые мощные бастионы.

Час пути сквозь поединок между землей и небом...

...Нестройный перестук подков по скале, и вот уже кони свирепо рвутся на дыбы у глубокой расщелины, служившей естественным рвом.

Пронзительный и властный звук рога рассек вой бури, взметнувшись к сторожевым бойницам.

Лязгнув, поползла вниз мрачная глыба подвесного моста, содрогаясь от порывов исступленного ветра...и, металлически чавкнув о камни, замерла у копыт рыцарских коней.

Отряд проскакал в замок.

Мощные стены, окружавшие двор, защищали от ударов шторма, и только пламя многочисленных факелов в руках челяди злобно плевалось на спешившие поквитаться с ним струи воды. Все люди, столпившиеся вокруг конников, мгновенно промокли.

Высокий седой человек в синем плаще, накинутом поверх бархатной туники, поддержал стремя главе кавалькады.

- Сир, для меня высокая честь принимать вас в стенах моего замка.

- Оставьте, оставьте, старый друг, и не будем вызывать ропот в сердцах этих добрых людей, держа их под дождем. Приезд гостя должен быть радостью, а не утомительной обузой. Идемте же!

Тот, кого назвали сиром, звеня кольчужной броней, направился к стрельчатой арке над высоким крыльцом. Хозяин почтительно указывал дорогу высокородному гостю, а во дворе уже поднималась обычная суматоха: принимали коней, оруженосцы лорда провожали рыцарей короля в отведенные им покои... А сам король продолжал дружескую беседу со своим вассалом.

Широкий коридор, увешанный гобеленами, уводил вглубь замка. Теплый свет факелов трепетал на стенах.

- Проклятая ночь, мой добрый друг, проклятая ночь! И если бы не слово, которое я дал вам, граф, я ни за что не пустился бы в такую даль через ланды, да еще и в бурю...

Лорд поклонился, не замедляя шага.

- Ваше слово, сир, всегда было дороже золота и крепче железа, еще задолго до того, как вы приняли корону Англии. Я ни секунды не сомневался, что вы прибудете этим вечером, как обещали. Уверяю вас, государь, случись иначе, я решил бы, что вы попали в беду, и отправил рыцарей искать вас в ландах!

Король рассмеялся.

- Вот речь истинного дворянина и доброго друга! А где же виновник торжества?..

Старый граф заулыбался:

- О, Ваше Величество, разумеется, виновник рядом с виновницей! Они неразлучны, и очень скоро священный союз подарит детей друг другу, а мне - хорошую часть соседних земель!

- Ах, прохвост! - погрозил пальцем коронованный собеседник. - Даже из любви сына вы сумели извлечь пользу для графства!

- Я просто рачительный хозяин, - улыбнулся граф. - И, скажем прямо, Ваше Величество: любовь детей всего лишь радостное обстоятельство, облегчающее нужный мне брак...но я не хотел бы, чтобы Фрэнсис узнал об этом!

- Само собой! - расхохотался король. - Вам повезло, сэр Эдмунд!

- Не Фрэнсис женится на леди Фредерике, но ланды Элчестера соединяются с долинами Уэлчерста. И для меня большая честь видеть моего господина на этой помолвке... - лорд Элчестерский поклонился, открывая перед королем стрельчатую дверь: - Вот ваши комнаты, сир. Слуги уже ждут, чтобы помочь вам вымыться и переодеться, а я, с вашего разрешения, оставлю вас, чтобы сказать нашим голубкам о вашем приезде.

- Ступайте, ступайте! - ухмыльнулся король в густые усы. - Принять омовение я сумею и без вашей помощи!

Рассмеявшись, два старых друга расстались.

Покачивая седой головой, граф отправился в главный зал.

...В огромном камине весело и ярко пылало пламя, и свечи трепетали на круглой деревянной люстре высоко под каменным потолком. Мощные плиты пола и стен чуть стонали, откликаясь ударам ветра, таранившего замок, поскрипывали тяжелые ставни, замкнувшие узкие бойницы, но здесь, в уютном зале, не хотелось даже и думать о непогоде, беснующейся снаружи.

Перед камином стоял небольшой шахматный столик, прямо на пушистой шкуре белого оленя, согревавшей ноги играющих.

Играли двое: юноша и девушка.

Совсем еще юная, почти девочка, она смеялась, запрокидывая голову, и ее мягкие каштановые пряди то и дело соскальзывали по серебристо-серому шелку платья на плечи. Девушка досадливо морщилась, пытаясь вновь и вновь откинуть их за спину. И восхитительная смесь недовольства с весельем заставляла искриться ее карие глаза.

- Ну вот, Фрэнсис, я же говорила, что вы опять поставите мне мат! Фу, какой вы невозможный! Больше никогда не сяду с вами за шахматы!

Молодой человек, лет двадцати-двадцати двух, поднес к губам руки своей леди. В черных глазах его прятались смешинки.

- Чем я могу искупить столь чудовищный грех перед моей госпожой?

Его черные волосы, обрамляя лицо мягкими волнами, спускались по плечам, на черный бархат туники, украшенной серебряной цепью. Фрэнсис не был красивым: слишком резкими были черты, без необходимой законченности, но в глазах его жили мужество и нежность, истинное обаяние, способное украсить и самого невзрачного человека.

А лорда Фрэнсиса никак нельзя было назвать невзрачным: стройный и высокий, с точеной аристократической формой рук.

И восхищение в глазах невесты служило тому лучшим подтверждением.

- Итак, миледи, чем я могу загладить свое прегрешение?..

- Чем?.. - девушка прищурилась, придумывая. - Ну, расскажите мне легенду о черном псе!

- Это страшная легенда, сударыня. Вы уверены, что хотите выслушать ее на ночь?..

- Милорд, вы пообещали, кажется! Не будьте занудой!

Фрэнсис лишь поклонился с шутливой покорностью.

- Если моя леди желает, вассал ее сердца повинуется.

Давным-давно в этих краях жила одна семья, из племени саксов. И было у главы семейства два сына. Один, по имени Гирт, - законный наследник, а другой - рожденный вне брака, сын рабыни, украденной откуда-то из дальних стран. Никто не знал, какого она рода, поскольку бедняжка лишилась дара речи от перенесенных несчастий. Ее сын был хорошим и добрым юношей, а его старший сводный брат, наследник поместья, вырос жестоким и жадным человеком, меньше всего думающим о благе своих подданных. И в его сердце всегда жила глухая ненависть к Харальду...

- Это так звали бастарда?

- Да, так его звали, - кивнул Фрэнсис, - но я продолжаю. И вот Харальд решил жениться на достойной и красивой девушке, подходящей ему по положению. Не крестьянка, но из захудалого рода, растратившего все свои богатства, к тому же - пятая дочь. И единственным приданым служила леди Эдгит ее красота...и любовь к своему жениху. Но Гирт, увидев будущую сноху, воспылал греховной страстью, и решил покончить с ненавистным ему Харальдом, забрав его невесту для своей темной забавы... Ночью с отрядом подельников напал он на дом Харальда и, убив брата, похитил девушку. Взяв пленницу силой...я прошу прощения, миледи, но вы сами просили рассказать вам эту легенду, - лорд велел отпустить ее на все четыре стороны. Эдгит, не вынеся бесчестья и горя, кинулась с той скалы, на которой ныне стоит наш замок, миледи. И нашла свою смерть в морских волнах...

- Ужасно... - прошептала одними губами слушательница.

- Но это еще не все. Казалось бы, Гирту все сошло с рук, но вышло иначе. Дух его брата не мог найти успокоения, и с тех пор люди видели в ландах, в темные ночи, огромного черного пса, кружившего у стен поместья. От его воя, говорят, негодяи лишались рассудка и начинали сознаваться во всех своих преступлениях. Со временем те, кто помогал лорду в его злом деянии, пропали без вести на пустошах, а его самого в такую же бурную ночь, как сейчас, однажды позвал собачий вой.

Гирта нашли лишь через три дня, и горло его было разорвано. Люди говорили, что это следы зубов небывало огромной собаки... И до сих пор, рассказывают, можно встретить на пустошах черного зловещего пса, который провожает путника в ночь своим горящим взглядом...но он никогда не нападает на чистых сердцем людей. Опасаться его следует лишь тем, кто имеет на совести тяжкое преступление... И вам, моя прекрасная Фредерика, вовсе не следует так бледнеть! - с улыбкой закончил молодой человек.

- Я понимаю, что это всего лишь старая сказка! - тряхнула головой девушка. - Хотя и очень страшная, нет спору... Я, как норманнская леди, не позволю себе бледнеть из-за каких-то саксонских призраков, скорее уж, из-за самих саксов! Наши отцы построили замки в их бывших поместьях и управляют рачительно и мудро...не то что этот безумный Гирт!

Фрэнсис улыбнулся.

- Вижу, миледи, он не пришелся вам по душе...

Фредерика сцепила пальцы так, что они побелели.

- Милорд, подумайте! Эти Харальд и Эдгит...они же были не старше нас с вами...они так же любили...так же хотели быть вместе... И какой-то негодяй все это разрушил из-за одной своей прихоти! Вот... вот что меня напугало... Их судьба.

- Уверяю вас, вам не стоит терзать себя подобными сопоставлениями, миледи, - покачал головой юноша. - В самом деле, кто осмелится покуситься на вас, мою невесту?.. Я не бедный незаконнорожденный Харальд, и на нашу помолвку прибывает сам король. Я слышал звук рога...быть может, Его Величество уже в замке. И очень скоро в приходской книге замковой капеллы появится запись: "В лето Господне 1130 от Рождества Христова, июня такого-то дня, сочетались законным браком раб Божий Фрэнсис, лорд Элчестерский, и раба Божья Фредерика, леди Уэлчерста". - Молодой человек нежно улыбнулся, поднеся руки возлюбленной к своим губам. - Уверяю вас, миледи, я жду этого с нетерпением.

- Я тоже, Фрэнки... - нежно шепнула Фредерика, опуская глаза. - И все равно, меня всегда убивала бессмысленная жестокость... Вы можете понять поступок Гирта?..

Издали, сквозь вой бури, вдруг донесся тяжелый, размеренный бой: часы главной башни отсчитывали удары. Семь...

- Понять?.. - Фрэнсис вздохнул и откинулся на спинку стула. - Отчасти. У меня самого есть незаконнорожденный брат, Ричард, младше на два года. Мое чувство чести всегда задевало, что отец нарушил верность памяти матушки, осквернив свое ложе блудом...хотя это лучше прелюбодеяния Блуд - по церковным канонам грех простительный, и происходит, если человек не состоит в браке: вдовец или же не женат, и вступает в связь, не освященную церковью. Прелюбодеяние есть смертный грех, и заключается в измене супругу (супруге).. Брат словно бы воплощал собой некий вызов достоинству нашей семьи... Но, с другой стороны, бедняга в этом не виноват, не так ли, моя дорогая? К тому же, мне ли судить милорда, если, скажу честно, до встречи с вами я и сам не гнушался развлечениями с крестьянскими девками и служанками. И те, и другие были, как вы понимаете, отнюдь не строгого поведения... - Лорд запнулся и, с тревогой вглядываясь в глаза невесты, спросил: - Надеюсь, мое признание не оттолкнет вас? Ведь это были всего лишь крестьянки, и у меня нет от них бастардов.

- Всего лишь крестьянки, - пожала плечами, улыбнувшись, Фредерика. - Прилично ли леди к ним ревновать? Наоборот, я благодарна вам, Фрэнки, что вы честны со мной. Но вы хотели что-то добавить?

Фрэнсис с видимым облегчением улыбнулся в ответ и продолжил:

- Я даже просил отца, коль скоро он признаёт Ричарда, выделить ему хотя бы немного земли из нашего феода... Отвечать за свои прегрешения должны мы, а не наши дети... Отец, а не мой бедный брат.

- Почему же вы никогда не рассказывали мне о вашем брате?.. - Фредерика изумленно приподняла бровь.

- Мне запретил отец. Он полагал, что ваша семья, узнав об этом грязном пятнышке на нашем гербе, откажет в вашей руке...

Девушка нахмурилась. Лицо ее, ставшее внезапно очень строгим, озаряли блики пламени, золотыми тенями плясавшие в волосах...

- Он был прав, - негромко произнесла наконец леди Уэлчерстская. - К сожалению, он был прав... Вы познакомите меня с моим будущим деверем?

- С Диком?.. - рассмеялся Фрэнсис. - Ну, разумеется! Он славный мальчишка, отчаянный фантазер... Ему всего-то девятнадцать лет! Мы станем дружной семьей...поверьте, я, в отличие от злого старшего брата из легенды, буду искренне рад, если Дик найдет свое счастье. Сегодня его представят королю...как и нас с вами, моя дорогая.

- О! - Фредерика поежилась от волнения. - Его Величество Генрих... О нем рассказывают легенды! Я очень хочу посмотреть на этого великого человека, сумевшего примирить с норманнами англов и саксов. Теперь мы не чувствуем себя захватчиками в чужом доме, и все благодаря нему...

- Вы совершенно правы, миледи, - кивнул молодой лорд. - Не Вильгельм покорил Англию - ее покорил его младший сын... Теперь это воистину наша земля!

- А ведь изначально ему должны были достаться лишь деньги, и даже престол Нормандии был для Генриха, последнего сына, недостижимой мечтой!

Фрэнсис усмехнулся.

- Между нами говоря, моя милая, - понизил он голос, наклоняясь к своей невесте, - принцу Роберту самое место в тюрьме, ибо как правитель он бездарен... Его власть не принесла бы ничего стране, кроме новой крови и бессмысленных растрат!

- А справедливость? - рассмеялась Фредерика.

- Справедливость? Разве спокойствие целой страны не перевешивает чашу весов?.. Судьбы тысяч за судьбу одного человека?..

- Но представьте же себя на месте принца! Ему должна была достаться корона, а досталась гнилая вода в тюремном каземате! - не сдавалась Фредерика. - И сознание, что его законное место занял младший брат! Что брат его предал...

- Замолчите, миледи! - Фрэнсис невольно закрыл ее рот своей ладонью. - Что вы говорите, ведь король в замке!

- Вы боитесь за меня?.. - ласково улыбнулась девушка, и азартный огонь спора потух в ее глазах, сменившись светом нежности. - Как же я люблю вас, Фрэнки, даже когда вы бываете настоящим занудой...

- Пусть я зануда, но я помню свой долг: быть верным своему королю, и защищать свою леди...даже от нее самой!

- Вы злитесь на меня, Фрэнки...я понимаю, что заслужила... - Фредерика очаровательно наклонила голову, умильно глядя на жениха. - Ну, прошу, простите меня, милорд...я ведь просто немного поразмышляла вслух...

- Миледи, вы сможете размышлять сколько угодно и о чем угодно, когда станете моей женой, и мы будем находиться в нашей спальне. Вы можете быть уверены, что любые ваши мысли будут верно поняты и не выйдут за пределы этих стен...но в иных случаях я советовал бы вам быть поосторожнее.

Девушка накрыла руку любимого своей рукой.

- Прошу, Фрэнсис, простите меня, - с улыбкой произнесла она. - Поверьте, став вашей женой, я с удовольствием найду в нашей спальне занятие кроме досужих рассуждений!

Молодой лорд попытался нахмуриться, но не выдержал и рассмеялся.

- Я жду этого с не меньшим нетерпением, моя леди! Хотя и ваша беседа доставляет мне несравненное наслаждение...

- Тогда я буду услаждать вас всеми возможными для меня способами! - хохотала Фредерика.

- Ловлю на слове! - подхватил Фрэнсис. - Еще одну партию в шахматы?..

Фредерика с возмущением выпрямилась на стуле. Глаза ее вспыхнули.

Она отчаянно пыталась рассердиться по-настоящему.

- Ну... Вы... Я же обещала вам никогда больше не играть...а вы опять?!.

- Вы обещали мне услаждать меня, - хмыкнул юноша. - Всеми возможными способами. А я пока не могу найти большего удовольствия, чем смотреть на ваше лицо, когда вы пытаетесь обдумывать ходы...ваши губы вздрагивают, вы что-то шепчете себе...эти несравненные брови хмурятся... Если бы вы знали, Фредерика, как прекрасны за игрой!

- Ах, только за игрой?

- За игрой в особенности, - невозмутимо ответил лорд.

Фредерика обреченно вздохнула.

- Расставляйте...

Фрэнсис только потянулся за фигурами, как двери распахнулись, и в зал вошел старый граф.

- Вот вы где! - усмехнулся он. - Развлекаетесь?.. А ну живо по комнатам и переодеваться! У вас два часа, а потом король ждет вас в пиршественной зале! Поворачивайтесь, детки!

Молодые люди переглянулись - Фредерика хихикнула - и шахматы были оставлены до лучших времен...

Глава II

Конец необъятного стола терялся в глубине освещенного лишь факелами зала. Шумно смеялись и разговаривали гости, сновали туда-сюда пажи, разнося на огромных блюдах дичь и жареное мясо. У ярко разведенного камина сидел мальчик, занимавшийся чудовищно громоздкой тушей оленя, время от времени поворачивая ее над огнем и поливая вином. Пламя шипело и злобно стреляло искрами в свод камина, а паж срезал наиболее прожарившиеся части и накладывал на поднос.

В дальнем конце трапезной во всю мочь старались музыканты, и их дудки сопели и верещали, усиливая и без того царивший шум. Сидевшие в зале леди: жены и дочери приглашенных на помолвку вассалов графа - кутались в меховые накидки, пытаясь защититься от сквозняков: из-под ставень сочился холодными ручейками воздух, от которого вздымались и опадали гобелены.

Но веселью это отнюдь не мешало.

Дамы благосклонно выслушивали любезные комплименты своих кавалеров, и каждая, нисколько не брезгуя, с удовольствием ела из одной тарелки со своим мужем, по обычаю тех времен. Ложки звонко стучали, но их стук терялся на фоне всеобщей какофонии громких голосов и смеха.

Мужчины в огромном количестве вливали в себя дорогое вино Бургундии и с веселым азартом вгрызались в хрустящие жирные куски дичи.

Центральная стена напоминала весеннюю полянку, так ярко расцветили ее штандарты всех приглашенных на помолвку рыцарей - прямо под гербом их властелина, лорда Элчестерского: спящий серебряный леопард на бело-голубом щите.

А венчал эту живописную картину королевский штандарт: два золотых леопарда на алом поле Этот герб был гербом нормандских герцогов, и, соответственно, стал гербом английских королей Нормандской династии. В начале XII века геральдическая наука еще только складывалась, и государственных гербов не существовало. Королевский герб станет гербом Англии после 1154 года, лишь при Плантагенетах, которые, будучи потомками Нормандцев по женской линии, используя нормандскую символику, подчеркивали тем самым свое законное право на престол. Третьего леопарда в герб страны добавил Ричард Львиное Сердце в 1195 году, и три "идущих льва", как иногда называют английских леопардов, до сих пор находятся в составе герба Великобритании. Провинция же Франции Нормандия и поныне использует древний герцогский герб, и двух леопардов на алом поле можно увидеть на Большом гербе Франции, где представлены гербы всех французских провинций. Означавший, что король сейчас в замке.

На возвышении под стягами, предназначенном для Его Величества, уже установили высокое кресло и натянули над ним алый балдахин с золотыми кистями.

Все было готово к выходу монарха Англии.

И вот чистое пение труб, подобно солнечному лучу, пронзило облако гвалта, и в наступившей тишине звонко и одиноко прозвучал голос, объявивший:

- Его Величество король Англии и герцог Нормандии, Генрих!

Все, как один, встали, приветствуя короля.

Высокий, худощавый человек с коротко подстриженной седой бородой поднялся на возвышение и сел в приготовленное кресло.

- Садитесь и продолжайте веселиться, лорды и леди! - кивнул Генрих. - Для меня большая радость видеть вас на празднике моего доброго друга! - И, когда стих шум, повернулся к сопровождавшему его графу: - Садись и ты, Эдмунд! Нам есть что вспомнить и обсудить, не так ли?..

- О, Ваше Величество столь добры... - поклонился лорд Элчестерский. - Но я хотел бы представить вам своих детей...

- Ах, виновников торжества? - рассмеялся король. - Да-да, жду с нетерпением!

- Их, и еще младшего сына... - улыбнулся в седую бороду хозяин замка. Генрих удивленно приподнял бровь.

- У меня есть еще один сын, Ричард. Ему девятнадцать лет.

- Что ж ты молчал, прохвост? - притворно возмутился король. - Старый греховодник... Постой, ведь леди Элчестерская умерла, когда твоему Фрэнсису едва минуло полтора года! Я догадываюсь...плут... - властелин Англии погрозил графу пальцем. - Знаю я эти делишки... Но признавать бастарда?.. Ты уверен, что хочешь представить своему сюзерену этого дерзкого мальчишку, явившегося на свет божий без приглашения?..

- Меня просил об этом Фрэнсис, - тяжко вздохнул граф. - Да и трудно мне было противиться его уговорам: ведь и Дик мой сын, и выше моих сил обделить его, лишив даже той малости, какую могу дать... Быть может, сир, вы взяли бы мальчика оруженосцем, и он сумел бы заслужить право получить рыцарство из ваших рук? У него нет иного шанса...

Король поморщился.

- Бастарда...в мои оруженосцы...

Граф нахмурился.

- Моего сына, сир! - холодно отчеканил он. - И уверяю вас, мальчик ничем не уступает тем юнцам, коим посчастливилось родиться в законном браке! Он так же силен и ловок, умен - чего о многих не скажешь, - воспитан и обучен владеть всеми видами оружия, какие положены рыцарю знатного рода. Мои сыновья воспитывались и обучались на равных! Разве что, к своему стыду, я таил сам факт существования Дика от всего мира. Но теперь, когда судьба моего наследника Фрэнсиса устроена, я не могу не подумать о своем младшем сыне... И я прошу вас о нем, сир...

Генрих вздохнул.

- Ваши чувства мне понятны, но я не хотел бы давать опрометчивых обещаний. Сначала я взгляну на юношу...но, граф, я обещаю вам в любом случае иметь в виду Ричарда и позаботиться о его судьбе. Зовите же ваших птенцов!

- Они уже ожидают. Фрэнсис! Фредерика! - крикнул граф в раскрытые двери.

Они появились, держась за руки. Фрэнсис - все в той же черной тунике с серебряной цепью на груди, а Фредерика не смогла себе отказать в удовольствии блеснуть перед королем и рыцарями. Она шла в ослепительном голубом платье с золотым поясом, по которому струился, мерцая, свет факелов, и убрала волосы под воздушную накидку, спускавшуюся с "кораблика" - двурогого сооружения надо лбом.

Фрэнсис не сводил со своей возлюбленной восхищенного взгляда.

Король улыбнулся, покачав головой.

- Леди затмит красотою солнце. Если бы я не был истинным рыцарем и не хранил верность своей королеве, я позавидовал бы вам, юный граф!

Фредерика зарделась и замерла в глубоком реверансе, не найдя слов.

- Вы правы, сир, я сам от нее без ума, - с поклоном ответил Фрэнсис.

- Ваша невеста еще и скромна, - заметил король, - и не трещит без умолку, как иные придворные дамы. А ведь ничто так не украшает девушку, будь то леди или последняя из крестьянок, как скромность! Юная леди, вы со своей семьей можете сесть за мой стол.

- Благодарю, сир, - тихо пробормотала совсем смутившаяся графиня Уэлчерста, опускаясь на один из стульев, приготовленных для сотрапезников короля.

- Вы тонко подметили, Ваше Величество. Фредерика скромна, и потому все сокровища своего глубокого ума приберегает для самых близких. - В черных глазах молодого графа, не таясь, светилась нежность.

- Счастлив буду войти со временем в их число, - галантно поклонился король. - Садитесь же, милорды! Вы заставляете ждать не только своего сюзерена, но и леди, а это куда более тяжкое преступление!

- Садись, Фрэнсис! - велел молодому лорду отец. - А я пока позову твоего брата. Ричард!

Фредерика с любопытством повернула голову.

К столу поднялся хрупкий невысокий юноша, столь изысканного телосложения, что казался невесомым, будто эльф. Огромные глазищи в пол-лица походили на чистейшей воды изумруды: холодное сиянье твердого взгляда. Такие, верно, очи могли быть у русалок...

Прекрасные и бесстрастные.

Тонкое, какое-то до светоносной прозрачности бледное, лицо обрамляли мягкие, светлые, почти бесцветные пряди, чуть не касавшиеся плеч. Этот мальчик походил на лилию, распустившую лепестки над холодной трясиной.

Черную простую тунику не украшала ни цепь, ни пряжка, ни даже драгоценная нить.

Молодой человек преклонил колено перед Генрихом.

- Так-так... - усмехнулся король. - А вы не обманываетесь, Эдмунд?.. Это создание воистину не переодетая девица?..

- Уверяю вас, его внешний вид обманчив. Мой Ричард сильный и ловкий воин, - заверил граф.

- Ну, всяк кулик свое болото хвалит... - пробормотал монарх. - С кем же ты его прижить ухитрился? Какая фея или наяда преподнесла тебе такой дар? В этой болезненной красоте есть что-то отталкивающее, право слово... И Фрэнсис мне куда милее, хоть парень и не красавчик!

Все это Дик выслушивал, не дрогнув ни единым мускулом, лицо его оставалось бесстрастным. Юноша ожидал, когда король разрешит ему подняться.

- С кем бы ни прижил... - пробормотал граф, отводя глаза. - Этой девушки уже нет в здешних краях. Оно и к лучшему... Я так привык краснеть за свой грех, глядя на этого сорванца, что теперь уже не способен стыдиться. Дик истинный рыцарь, уверяю вас. Дайте ему шанс доказать, Ваше Величество!

- Я не сомневаюсь в его благородстве, раз он ваш сын, Эдмунд! Ну что ж, мальчик, тебя прочат мне в оруженосцы, ты знаешь об этом?

- Я буду счастлив выполнить волю отца и служить моему королю, - склонил голову Ричард.

- Поглядим, - усмехнулся, оттаивая, Генрих. - Счастлив он будет, скажите пожалуйста... Садись с нами, посмотрим на твои манеры!

- Благодарю за высокую честь, Ваше Величество.

Беседа за столом текла ровно, любезности и шутки ткали теплую ткань какой-то скользящей, шелковой доверительности над столом.

- Скоро наступит тридцатая годовщина вашего восшествия на престол, Ваше Величество, - заметил Фрэнсис. Король добродушно покивал:

- Не говорите, молодой человек, как летит время! Казалось, я еще вчера был смелым мальчишкой, отправлявшимся на битву в Тинчестер - город, в битве при котором в 1106 году войска Генриха I победили армию принца Роберта, возвращавшегося из крестового похода, а самого захватили в плен. Позже он был заточен в темницу в Нормандии. Битва эта состоялась после фактического шестилетнего правления Генриха, как короля Англии и герцога Нормандии. А сейчас... Шесть лет отделяют меня от юбилея моего царствования! Печально...

- О, Ваше Величество! - возразила Фредерика. - Вы по-прежнему красивый мужчина и доблестный рыцарь!

- И седина меня украшает? - усмехнулся король. - Ох, дитя, дитя... Я ценю вашу вежливость, но мой ум не даст мне обмануться, как бы ни хотелось поверить таким словам юной прекрасной девушки...

- И никаких вестей из Нормандии? - полюбопытствовал молодой лорд.

Генрих слегка нахмурился.

- Я не хотел бы вспоминать на веселом пиру о мертвецах, друг мой.

- Разве ваш брат скончался?.. - невольно вырвалось у Фрэнсиса.

- Я предпочел бы, чтобы он скончался, - тяжело ответил король. Взгляд его стал тусклым и невыразительным. - Роберту было бы лучше в гробу, чем в каземате... Но он сам выбрал себе такую судьбу!

- Почему же?.. - вырвалось у Фредерики.

- Дитя, - ласково произнес Генрих, - политика такое сложное и запутанное дело, что не пристало вам забивать ее ненужными соображениями свою очаровательную головку. Господа, не будем же утомлять леди...

Белокурый юный Дик тут же завел разговор об охоте, и все с энтузиазмом поддержали эту увлекательную тему...

Король с благодарностью посмотрел на юношу.

Говорили об оленях, о кабанах, потом о более грозных тварях: драконах и василисках. Фредерика всерьез поспорила с Диком, существуют ли чудовища, столь часто изображаемые на гербах.

- Все это выдумки! - горячо возражала леди Уэлчерста.

- А я слышал, моя леди, будто драконов видели в горах Шотландии. И где-то на материке...

- Мой лорд, я тоже люблю легенды, - с улыбкой парировала Фредерика.

- И когда ты наконец повзрослеешь, Дик? - укоризненно вздохнул старший брат.

- Ричард у нас всегда был фантазером, - снисходительно рассмеялся граф Эдмунд. - В девятнадцать лет это не преступление.

- Неисчислимы чудеса Господни, - философски заметил король. - Кто знает, быть может, Дик не столь уж не прав?..

Разошлись все усталые и веселые, условившись завтра, если буря прекратится, отправиться, конечно же, на охоту, а нет - так устроить состязания трубадуров. Пусть поют в честь влюбленных!

Фредерика была в восторге.

...Ричард и Фрэнсис вместе шли по коридору к своим спальням. Свет факелов, змеясь, рыжими бликами лизал стены, золотил лица идущих молодых людей.

- Я могу тебя поздравить, Дик, - заметил старший брат, хлопая спутника по плечу. - Ты произвел благоприятное впечатление на Его Величество! Можешь считать, что ты уже в его свите. Я рад за тебя.

- Надеюсь произвести на него еще большее впечатление, - одними губами усмехнулся юноша.

- А как тебе моя невеста?

- Я бы не сходил по ней с ума, братец, но и ругать ее не за что. Девушка как девушка, лишенная тех немыслимых достоинств, которыми наградило ее твое пылкое воображение.

- Брось, Дик! Фредерика чудо...впрочем, женюсь-то ведь на ней я, а не ты, так что я и должен видеть ее достоинства. Странно было бы, если бы их замечал ее деверь, а не муж...

- Если бы старшим сыном был я, жениться на этой леди пришлось бы мне. Разве ты не понимаешь, насколько выгоден этот брак?.. Ты, как и старший брат Его Величества, Роберт, витаешь где-то в своих грезах, оторванных от реальности...но, в отличие от бедного принца, хотя бы делаешь то, что следует! Мотив неверный, результат нужный!

- Если бы ты был старшим сыном, никто бы не стал тебя женить против твоей воли, Дик...

- А кто тебе сказал, что это было бы против моей воли?.. Я бы женился на ней, потому что это выгодно, Фрэнки! - Дик остановился, повернув свое тонкое лицо к собеседнику. Взгляд его был холодным пламенем. - Но оставим этот разговор. Скажи мне, отец или король ничего тебе не говорили? Всем были довольны?..

- Да, - изумился Фрэнсис. - Ты же сам был с нами за столом!

- Я заметил, как они переглянулись у тебя за спиной, и мне стало не по себе, Фрэнки. Согласись, я наблюдательней, чем ты, и меньше доверяю чувствам. Мне сложнее заморочить голову...

- Но в шахматы я играю лучше! - рассмеялся старший брат.

- Не будь ребенком, - Дик покачал головой - и его светлые волосы змеистыми ручейками расплескались по плечам. - При чем здесь шахматы? Ты играешь лучше, потому что с деревянными фигурками ты отбрасываешь все свои чувства, все свои бурные страсти. Но с людьми ты находишься в плену иллюзий, часто предпочитаешь видеть вещи такими, какими ты хочешь, чтобы они были, а не такими, какие они есть... А я всегда холоден. Так поверь же мне: над твоей головой собирается гроза. Мне не понравился взгляд отца. Мне не понравился взгляд короля.

Фрэнсис нахмурился.

- Что ты хочешь сказать?

- Я допускаю, что мне могло показаться, или что я придаю значение какой-то мимолетной мелочи...но не мог бы ты не выходить из своей комнаты до утра, пока я все не разведаю?.. Тем более, отец собирался зайти ко мне перед сном... Как только я выясню истинное положение вещей, я тотчас приду к тебе и расскажу.

- В любом случае, я собираюсь до утра спать, - пожал плечами Фрэнсис. - Ты пугаешься тени, Дик. Твоя голова вечно была забита фантазиями... - старший брат улыбнулся. - Ради бога, выясняй, если тебе угодно. Я буду в своей спальне до рассвета. Только сам не ввяжись в какую-нибудь историю!

С этими словами юноша, рассмеявшись, закрыл за собою дверь опочивальни.

Дик смотрел на нее холодными, бесстрастными глазами сфинкса.

- Посмотрим, кто посмеется последним, Фрэнки, - тихо произнес он.

Часы на башне пробили одиннадцать.

Глава III

В замке еще не все отошли ко сну. Кое-где раздавались голоса гостей, делавших распоряжения прислуге, из-за дверей доносился мелодичный смех леди, разговоры... Для сэра Эдмунда, совершавшего ежевечерний обход покоев, музыкой звучали обрывки реплик, хваливших гостеприимного хозяина.

Граф шел поздравить своего младшего сына с тем впечатлением, что юноша произвел на короля.

Без стука отворив дверь, - по каменным стенам и гобелену испуганно заметались тени от всколыхнувшегося пламени камина - старик заметил, как Ричард поспешно спрятал что-то в карман.

Какое-то письмо, кажется.

- Что, почта Амура? - улыбнулся отец.

- Что?.. - не сразу понял Дик, а потом как-то слишком поспешно закивал головой: - Да-да, именно то, что вы подумали, батюшка.

Сэр Эдмунд нахмурился.

- Что это за письмо, Дик?

Юноша досадливо закусил губы.

- Уверяю вас, это обычная любовная записка, там ничего...

- Дай сюда.

- Но, сударь, помилуйте, я...

- Дай сюда эту писульку.

- Там ничего нет, уверяю вас, батюшка.

- Из-за ничего и волноваться нечего! А ну, давай сюда! Если это обычный любовный вздор, я тут же забуду, что там писала тебе твоя леди. Ну!

- Простите, мой лорд, я не дам вам это письмо. Пусть я навлеку ваш гнев лишь на себя одного! - Дик упрямо вскинул голову, твердо встретив взгляд отца.

- Да что за наглый стервец! На кого ты не хочешь навлечь мой гнев? Что там за история? Дик, не серди меня, мальчик!

- Фрэнсис...наверняка это недоразумение...

- Раз сказал "а", будь любезен сказать и "б"! Давай это сюда и закончим! Что там Фрэнсис?.. Вряд ли что-то страшное...хватит фантазировать, Дик, и устраивать проблему из-за ерунды!

- Батюшка...вы сами настояли...видит бог, я не хотел показывать вам эту записку. Подумайте, а вдруг Фрэнки просто хотел испытать меня...

С этими словами Ричард, словно бы нехотя, разжал пальцы, уступая отцу пергамент.

Узловатые пальцы судорожно сжали злосчастное письмо. Пергамент заскрипел.

Тишину нарушало лишь потрескивание дров в камине, да тяжелое дыхание лорда Эдмунда, пустым, тяжелым взглядом уставившегося в черные ставни окон.

- Скажи мне, что это писал не Фрэнсис, - хрипло выдохнул он.

Ричард молчал, глядя себе под ноги. Не отрывал взгляда от носков своих сапог.

Лорд Эдмунд стиснул плечо сына, словно цеплялся за последнюю соломинку.

- Это не мог написать наш Фрэнки! - взмолился он, искательно ловя взгляд Дика. - Ведь правда же, Дик? Голубчик, как оно попало к тебе?.. Как эта дрянь попала к тебе?..

- Я нашел ее в своей комнате, - бесстрастно промолвил юноша. - Сегодня. Когда вернулся. Видимо, ее подкинули незадолго до начала вечера.

- Кто мог это сделать?.. Я допрошу слуг...

- А если это правда? Вы хотите ославить нашу семью, как семью предателя?..

- Если это правда, если мой старший сын мог замыслить предательство своего сюзерена и моего друга, остановившегося под нашей крышей, то он заслужил наказание! - твердо и горько отрезал граф.

- И вы хотите, чтобы слуги обсуждали это? Обсуждали, что ваш сын хотел убить вас?..

Ричард равнодушно смотрел мимо отца, на стену, скрытую гобеленом. Сэр Эдмунд со стоном сжал голову.

- Что же делать, Ричард, что делать? Это же его почерк!

- Да, мой господин, это, без сомнения, его почерк, - холодно кивнул Ричард. - Хотя мне хотелось бы, чтобы это было не так. Впрочем...

Он замолчал. Отец пытливо всматривался в его лицо.

- Впрочем?.. Ты сказал "впрочем", Дик. Что ты имел в виду?.. Да не молчи же, Дик, я молю тебя! А то я сейчас же пойду к Фрэнсису и прямо спрошу его обо всем!

Дик слабо усмехнулся.

- Надеюсь, отец, вы и сами понимаете, насколько нелепо ваше намерение. Фрэнсис от всего отопрется. Нет...я бы действовал иначе. Давайте исходить из того, что это писал он.

- Но...

- Почерк его, как мы только что отметили, и, кроме него, никто не мог свободно зайти в мою комнату...разве что слуга, которому дали ключ. А его мог дать либо Фрэнсис, либо ключник по приказу одного из членов семьи. И в данном случае такой приказ из нас троих мог дать лишь Фрэнсис.

- Боже...

- Но я уже сказал "впрочем". Я допускаю, что брат всего лишь испытывал меня. Мою верность вам и королю. Это естественно ввиду тех возможностей, что открываются мне, не правда ли? Поскольку мое рождение позволяет сомневаться в моем благородстве...

- Ни слова больше, мальчик! Такие проверки сами по себе постыдны! Но пусть лучше я разочаруюсь в добром сердце Фрэнсиса, чем в его чести!

- Тогда я поговорю с ним, как и намеревался до нашего с вами разговора. Один на один. Сейчас же пойду к нему, и мы расставим все точки над "i". Будьте неподалеку, батюшка...

- Я буду в коридоре...

- В случае чего, будьте готовы придти мне на помощь...

Отец и сын вышли из покоев Дика, и лорд Эдмунд скрылся за поворотом. Дик быстро направился к спальне брата.

- Фрэнсис! Фрэнсис, открой! - зашептал он, коротко и решительно постучав. - Фрэнки, скорее!..

Лязгнул, поворачиваясь, ключ, дверь приоткрылась, и в образовавшейся щели появилась, встрепанная со сна, голова наследника.

- Господи, Дик, что опять случилось?.. - проворчал молодой лорд. Ричард резко втолкнул его в спальню, захлопнул двери и решительно швырнул раздетому Фрэнсису нижнюю тунику.

- Одевайся!

Непроизвольно Фрэнсис прижал одежду к своей груди.

В большом настенном зеркале замерло отражение очень растерянного молодого человека, рельефным мускулам которого позавидовал бы любой воин.

- Может, ты мне все же объяснишь, Дик, что...

- Одевайся ты, наконец! - в сердцах прошипел Дик, оглядываясь на двери. - Не стой, как колокольня на деревне! Я все тебе объясню, только шевелись ты, ради бога!

Фрэнки озадаченно кивнул и начал торопливо одеваться, невольно заразившись тревожной поспешностью брата.

- Дик, да что же стряслось, не томи! - взмолился он, ныряя в штаны и застегивая пряжку пояса.

- Черт его знает! Я выяснил только, что король велел отцу бросить тебя в темницу. Я не стал дожидаться, что победит в нашем господине: любовь к тебе или долг вассала...

- Дик, я обязан тебе! - Фрэнсис стиснул плечо юноши. - Спасибо. Не думаю, что отец...

- Думать ты будешь за пределами замка, родной! - хмыкнул Ричард. - Торопись! А пока в качестве извинения хотя бы признай, что я был прав! Не заподозри я неладного, и ты проснулся бы в темнице...

- Ты был прав, - вздохнул Фрэнсис. - Впрочем, ты всегда был наблюдательнее меня...но что пришло в голову Его Величеству?.. Я...

- Я попробую выяснить это, Фрэнки, но ты должен быть в безопасности! Беги! Я проведу тебя по коридорам... И вот еще что. Ты хочешь, чтобы мне доверяли, и я держал тебя в курсе всех событий?

- Боже мой, Дик, и ты еще спрашиваешь!

- Тогда подыграй мне! Уйдешь потайным ходом из замкового донжона, а в зале перед входом мы с тобой разыграем дуэль, в которой ты меня ранишь. Так, слегка. Тогда все подозрения с меня будут сняты: я вроде как пытался тебя задержать...

В голове у Фрэнсиса все смешалось: недоумение, обида, растерянность путали мысли.

И все заслоняла тревога о Фредерике.

Даже не проститься!..

- Постой! А Фредерика... - заикнулся было он.

- Господи, да все уладится, и будешь ты со своей Прекрасной Леди, только голову сохрани на плечах! - придушенно рыкнул Ричард. Он понукал Фрэнсиса, не давая ему ни секунды на передышку и обдумывание ситуации. - Да! Возьми деньги. На всякий случай. Вот так. Думаю, одного кошелька хватит. И украшения...они тоже могут пригодиться, если уж совсем станет плохо.

- Верно, верно... - выдохнул Фрэнсис, поспешно надевая на пальцы два своих любимых кольца, золотые перстни: рубиновый и сапфировый. - Сам бы я ни за что не подумал...господи, ты младше, а насколько предусмотрительнее, брат!

- Характер такой, - скромно потупил зеленые очи Дик.

Фрэнсис прицепил к поясу меч.

- Ты готов?..

- Да.

В запертые ставни со стоном ударился ветер - птицей, бьющейся грудью. Его голосом рыдала сама ночь, исхлестанная плетями дождя.

- Вперед! - одними губами приказал Ричард, гибкой ящеркой проскользнув в коридор.

Фрэнсис осторожно последовал за ним.

Они поспешно шли по обезлюдевшим ночным коридорам, спускаясь в зал, окружавший донжон. Мрак здесь рассеивали лишь редкие факелы, висевшие за струнной стройностью колоннады.

Ричард отомкнул замок донжона.

- Помнишь, как открывается ход? Забаррикадируй его изнутри...

- Да.

- Дверь открыта, я запру ее за тобой. Не забудь снять факел со стены. Вот так, закрепи его в гнезде в донжоне. Что ж, настало время для нашего небольшого спектакля. Достань меч.

- Но...

- Фрэнки, ты совсем не хочешь облегчить мне жизнь?..

- И я должен тебя ранить, Дик?!.

- Само собой, - хладнокровно пожал плечами юноша. - Да брось, легкий укол в руку! Мы с тобой на тренировках сильнее себя ранили для смеха! Ну... Защищайся, негодяй!

Фрэнсис едва успел отбить удар, нацеленный в горло: Дик ударил внезапно и безжалостно, его белая рука призрачной тенью мелькнула в воздухе перед самым лицом. Молодой лорд в последнюю секунду успел вскинуть меч, парируя выпад брата.

Звон металла слился в яркую музыку, в песнь сражения. Искристые поцелуи оружия превратили противников в единое целое, двигающееся в одном ритме, в одной тональности.

В неразрывности.

Танец смерти.

Танец судьбы...

Мечи плели свою огненную вязь.

А на этот шум уже бежала под колоннадой челядь, и впереди мчался сам граф, постанывая и держась за сердце.

- Хватайте негодяя! - кричал он. - Убийца и предатель! Дик, не упускай его!.. Взять мерзавца, Фрэнсис не сын мне больше!

Рука Фрэнсиса на краткий миг замерла: сердце пропустило удар.

- Фрэнки, да бей же! - прошипел Дик, подворачиваясь под опускающийся меч.

Лезвие рассекло предплечье.

Ричард кивнул.

- Молодец! - шепнул он. - Беги, брат! Я задержу их! - И громче крикнул: - Стой, мерзавец! Ты не уйдешь! - И вновь шепот: - Беги, ради всего святого, Фрэнки! Беги!

Фрэнсис лихорадочно оглянулся на толпу полуодетых челядинцев, уже выбегающих из-под колоннады, на зажимавшего рану Дика, между пальцев которого сочилась кровь, черная в свете факелов - брат почти толкал его: одним выражением глаз - и бросился прочь, захлопнув за собой мощную дверь донжона.

Засов вошел в пазы.

"Я ничего не понимаю!" - думал молодой лорд, хватая факел и бросаясь вниз по лестнице в подвал. Секунды на открытие потайного хода, на то, чтобы подпереть его изнутри прихваченной из погреба бочкой - и бегство по черному сырому тоннелю.

И - удар о поверхность ночи, омутом сомкнувшейся над беглецом.

И - захлебывающийся густым ветром, надрывный бой часовых колоколов, отбивавших полночь.

Темнота, ланды и буря поглотили человека...

"Мы же не условились с Диком о месте и времени встречи!" - подумал Фрэнсис перед тем, как исчезнуть за плотными гобеленами ливня...

Глава IV

- Дик! Мальчик мой! С тобой все в порядке?..

Сэр Эдмунд, задыхаясь, кинулся к младшему сыну и нагнулся над раной.

- Ты ранен, голубчик?.. Ранен, господи боже мой! Света! Факелов сюда! Он ранил тебя?.. Ох, сынок, этот негодяй тебя ранил?..

- Все в порядке, батюшка, - негромко ответил Ричард, зажимая пальцами рану. Кровь залила уже весь рукав. - Пустяк, царапина.

- Как? Как же так случилось? Как он набросился на тебя?..

- Я пытался поговорить с ним и вывел в коридор, чтобы избежать лишних ушей. А потом... Фрэнсис понял, что я не союзник ему, и решил расправиться со мной раз и навсегда. Я вынужден был защищаться...

Лорд Эдмунд закрыл руками лицо.

- И я считал его своим любимцем! Какая неблагодарная змея... - голос старого графа, казалось, был способен царапать стекло как песок.

- Что за шум? Что случилось?..

На последних ступенях лестницы, ведущей в зал, стоял сам король. Брови его были нахмурены, но в глазах плясал огонек встревоженности.

- Что здесь происходит? Эдмунд? Ричард?.. Молодой человек ранен?..

Лорд Эдмунд тяжело опустился на колени перед сюзереном.

- Вы вправе казнить меня, Ваше Величество. В моей семье выросла и расцвела измена. И если бы не мужество и честность Ричарда, возможно, ни я, ни вы не увидели бы следующего рассвета...

- Господи, Эдмунд, о чем ты, старый друг?.. - Генрих нагнулся и взял за плечи совершенно сломленного графа. - Пойдем, ты попьешь вина и успокоишься... Дик, идемте с нами. Господа! - крикнул он собравшимся рыцарям. - Ступайте спать. Ничего интересного не произошло. Доброй ночи, прекрасные сэры! - И снова к графу: - Идем, Эдмунд, идем...

Граф, пошатываясь, ушел, поддерживаемый королем и Ричардом.

- Да, ситуация крайне неприятна. Кто бы мог предположить в столь дивном юноше такое собрание пороков?.. И, однако, письмо неопровержимо доказывает... А никто не мог подделать почерк лорда Фрэнсиса, Эдмунд?..

Король, прищурясь, смотрел на пламя свечи в канделябре на столе. Рядом, за чашей вина, сидели лорды Элчестера, отец и сын.

Эдмунд покачал головой:

- Увы, сир. Будь письмо всего лишь подделкой, разве поднял бы Фрэнсис меч на собственного брата?..

- Да... Порой диву даешься, насколько шутит с нами судьба. Законный наследник, который должен бы благодарить Небеса за благосклонность, так неумерен в своей алчности, а скромный, обездоленный юноша, вынужденный всю жизнь нести на себе клеймо позора из-за греха родителей, готов пойти на смерть, лишь бы не запятнать свое доброе имя и имя своего отца... Вот и верь после этого в слухи о подлости бастардов! - Король покачал головой. - Что ж...надеюсь, вы понимаете, что Фрэнсис предал не только вас, Эдмунд, но и совершил государственную измену?..

- Да, - глухо ответил граф.

- Мне неприятно говорить это, дружище, но ты ведь должен понимать, что простить такое я не могу? И если предательство родного отца есть грех против Бога, и воздаяние за него он получит не от меня...ибо всю глубину этого преступления я не могу и осмыслить...то предательство своего господина в моем скромном разумении, и наказание за него - смерть?

- Да.

- Но, батюшка... Ваше Величество... - начал было Дик.

- Мой юный рыцарь, я понимаю ваши чувства, но ваш брат преступник! - отрезал король. - Ваше невинное доброе сердце подсказывает вам вступиться за родственника, я уважаю вас за это и понимаю, но... Нет!

- Кстати, Дик, теперь вы единственный наследник сэра Эдмунда, я с удовольствием передам все титулы и права вашего негодного брата вам, в награду за вашу преданность и честность!

- Я, Ваше Величество...

- Ни слова больше! Отныне Фрэнсис никто, он разбойник, и на него будут охотиться мои люди, как на дикого зверя. А вы, мой молодой друг - наследник графства Элчестер...

Ричард опустил голову с заалевшими щеками.

Эдмунд резко отвернулся, пряча слезы на глазах.

- Да будет так! - глухо сказал он.

- Жаль, пропала свадьба... - вздохнул король, глядя в угол, где столпились тени.

И сэр Эдмунд внезапно резко стукнул по столу ладонью:

- Нет, черт возьми! Нет! Свадьба будет! Если Дик согласится взять в жены Фредерику, и ее родные не воспротивятся...

- Ее родных я беру на себя! - рассмеялся Генрих. - Вы же хотели получить долины Уэлчерста, Эдмунд?..

- Благодарю, сир. Дик, что скажешь ты?..

- Для меня, батюшка, есть одно удовольствие: служить вам и королю, - с поклоном ответил юноша. - Если вы прикажете, я женюсь на леди Фредерике. Надеюсь, она будет столь же покладиста.

- Спрашивать девиц означает обрекать себя на сплошные недоразумения! - хохотнул король. - Решено! Свадьба состоится в положенный срок. А пока можете идти, господа. Завтра глашатаи объявят в окрестных городах и селах о награде за поимку Фрэнсиса. Ступайте, господа, я устал! Доброй ночи...

Отец и сын поклонились и оставили короля.

...В сон ворвалось холодное дуновение: бисер звучных капель по ткани забытья. Шум распорол шелк видений: по коридору кто-то пробежал, лязгнуло о камень оружие... Девушка в замешательстве села на постели, прислушиваясь.

Тишина.

Лишь слабо горит светец на столе, да алые блики камина танцуют на тяжелой роскоши балдахина, мерцают на золоте кистей...

И бьет в ставни буря.

- Мэри! Мэри, пойди сюда! - окликнула девушка прислугу. - Мэри, узнай, что там за шум?

- Как прикажете, миледи, - молоденькая девчушка, совсем недавно приставленная к леди Фредерике, присела в коротеньком поклоне и, наскоро нырнув в платье, шмыгнула за дверь.

Юная гостья замка осталась одна...

Тишина, вплетенная в речитатив урагана...

Сердце внезапно тревожно застучало, удары глухими толчками запульсировали в висках. Нарастало чувство тревоги...

Фредерика сжала ладонь и прикусила костяшки пальцев, пытаясь успокоиться.

"Мама, мамочка, мне страшно..."

Эта мысль вспугнутой белкой суматошно крутилась в голове.

Мэри не возвращалась...

Наконец Фредерика не выдержала и встала, набросив поверх ночной сорочки тяжелый синий плащ с меховым воротником.

Присесть перед узорчатой каминной решеткой...поворошить алые угли... Пробудившееся пламя робко потянулось к закопченному своду. Подбадривая огонь, она подложила в утробу камина еще дров.

Комната ярко осветилась.

Девушка плеснула в кубок подогретого красного вина и бросила туда веточку мяты.

Пригубить...

Не помогло.

- Да где же эта Мэри, наконец?! - не сдержавшись, фыркнула она, неведомо к кому обращаясь.

Кубок со звоном опустился на стол, вино плеснуло.

- Я попросил ее не возвращаться, миледи.

Вздрогнув, Фредерика обернулась.

В дверях стоял Ричард.

Бледное лицо юноши слегка осунулось, а глаза покраснели. Льняные пряди расплескались по шелку светлой нижней рубашки, а предплечье туго перетянула набрякшая от крови повязка.

- Прошу простить за неподобающий вид и позднее время визита, леди Фредерика, но нам надо поговорить, - без обиняков заявил нежданный гость, запирая за собой дверь. - Видите ли, сударыня, я встретил вашу служанку в коридоре и решил не откладывать беседу, коль скоро вы не спите...

Невеста Фрэнсиса поднесла руку к горлу и сжала пряжку ворота, невольно попятившись под этим пристальным холодным взглядом. Казалось, его обладателю чувства были так же неведомы, как воде омута, вечно спокойной и мертвой.

Как сравнить этот каменный взор с мягкими, полными теплого огня и жизни, глазами ее жениха?..

- Дик, вы меня пугаете... Вы ранены? Что случилось?

- Сожалею, миледи, если испугал вас. Рана - пустяк, царапина! Но, прошу прощенья, для вас я не Дик, а лорд Ричард, - невозмутимо поправил молодой человек. - Хотя бы потому, что я на два года старше вас, миледи, и пока мы не состоим ни в родственных, ни, тем более, в дружеских отношениях. Так что я не вижу ничего, что давало бы вам право на такую фамильярность, моя леди.

- О боже, милорд, простите меня... - запинаясь, вытолкнула из себя Фредерика. - Я не хотела быть неучтивой, напротив, полагала, что, раз вы мой будущий деверь, мы подружимся...

- Всему свое время, моя госпожа, всему свое время, - усмехнулся Ричард, прохаживаясь по комнате. - Я думаю, мы еще сможем стать друзьями. А пока, собственно, к делу. Вынужден вас огорчить, графиня: ваша свадьба с Фрэнсисом не состоится.

- Почему?.. Боже, с Фрэнки что-то случилось?!

- Да, случилось. - Дик, не обращая внимания на побелевшую собеседницу, небрежно плюхнулся в кресло и развязно перекинул ногу через подлокотник. - В его комнате найдено письмо, неопровержимо уличающее моего брата в государственной измене и преступных замыслах против короля. Только что он бежал из замка, а с зарей его будут искать.

- Нет, - с безумной улыбкой вымолвила девушка. - Да нет же, все это просто глупости... Фрэнки не мог... Фрэнки никогда не думал...

- Успокойтесь и придите в себя! Надеюсь, вы помните, что через неделю ваша свадьба?..

- Да-да, конечно, Фрэнки простят... - отчаянно закивала она.

- Да при чем здесь этот убийца? Рану нанес мне именно он! Женюсь на вас я, поскольку нашим родителям угодно слить поместья! Ну же, моя крошка, будьте умницей...

- Вы?.. - Фредерика истерически расхохоталась и, мотая головой, попятилась. - За вас?.. Лорд Ричард, вы... Это жестокая шутка.

- Я никогда не шучу, миледи, - холодно хлестнул размеренный голос.

- Ни за что!!! - крикнула девушка, бросаясь к ставням, за которыми выла буря. Черный ветер запутался в волосах, глубоко во взвихренной бездне билось исхлестанное молниями море.

Дик перехватил ее в последний момент, она выла и царапалась, словно рассудок оставил ее, и кричала, что скорее покончит с собой, чем выйдет замуж за кого-то, кроме Фрэнки.

Молодой человек сначала пытался уговаривать обезумевшую графиню Уэлчерстскую, а потом, не выдержав, отшвырнул в кресло. Запер ставни и, резко развернувшись, наотмашь ударил Фредерику по лицу.

- Хватит тут играть в легенды! - рявкнул он. - Сказка о черном псе, конечно, красивая история, но вы не леди Эдгит! Так что держитесь подальше от окон и прекратите истерику, - тише, но по-прежнему жестко выговаривал юный лорд. - Я приставлю к вам двух служанок, чтобы присматривали за вами, а не вашу дуру Мэри. И не советую, если вы хотите со мной подружиться, глядеть на меня исподлобья и такими злыми глазами! Леди Фредерика... - мягче вымолвил Дик, - у Фрэнки нашли письмо. Я видел ваш почерк... Наверное, стать моей женой и принести мне часть плодородных земель лучше, чем обнаружить у себя такое же... и окончить свои дни на эшафоте. Вы поняли меня? - Он улыбнулся. - Ну?..

- Негодяй... - выдохнула Фредерика. И закричала: - Низкий негодяй! Я выцарапаю тебе твои бесстыжие глаза, ублюдок! - взвизгнула бедняжка, фурией набрасываясь на Ричарда.

Он легко увернулся и вновь хлестнул девушку по лицу.

И этот поступок так странно сочетался с невозмутимым видом молодого человека, с его ровным голосом...

Только глаза заблестели яростно и злобно, как у взбешенного хищника...

- О да, леди. Ублюдок. Вы совершенно верно выразились, - как ни в чем не бывало, спокойно ответил он. - Поэтому мне и пришлось поступить так со своим законным братцем. Ничего личного. Скажи спасибо нашим справедливым законам, лишившим меня всего от рождения!

Впервые на бесстрастное лицо Дика прорвались эмоции. Щеки его вспыхнули лихорадочным румянцем, на скулах заходили желваки.

- Ричард, у тебя был шанс добиться и положения, и богатства в свите короля, без подлости. Неужели тебе не жаль своего брата? Мы придумаем что-нибудь, - мягче произнесла девушка, - и все встанет на свои места. Я сохраню твою тайну...

- Я не отменяю своих решений. И тем более не принимаю милостыню! Даже духовную... Советую запомнить это, моя леди, - вновь став невозмутимым как древний дольмен, обронил Ричард.

- Я всё расскажу... - прошептала она.

- А кто вам поверит? Девица в отчаянии, пытается спасти своего жениха и сочиняет невесть что, - хмыкнул Дик. - Не мечтайте перемудрить меня, сударыня, а, напротив, оцените по заслугам мое доверие... И, кстати, советую не забывать о возможности обнаружить и у себя некое письмо.

- Я лучше пойду на казнь, чем всю жизнь буду мучиться с вами! - запальчиво выкрикнула влюбленная девушка.

- Ну-ну, - снова хмыкнул Дик. - Вы сейчас слишком взбудоражены, моя леди. Я бы не советовал принимать скоропалительные решения. Даю вам три дня, пока разыскивают преступника и идут приготовления к нашей свадьбе. Если же ваше решение останется неизменным, с прискорбием выполню ваше пожелание. - И, увидев безумный, полный надежды взгляд Фредерики, счел нужным пояснить: - Устрою вам прогулку на эшафот! Доброй ночи, миледи.

И, поклонившись, вышел, прикрыв за собой дверь.

Фредерика осталась стоять, глядя вслед этому изысканному чудовищу, сжимая рукой пряжку плаща под горлом, и губы юной леди дрожали...

"Спаси меня, Фрэнки... Спаси меня!"

Только эта мысль, как молитва, билась в висках, замирая на сухих губах соленой горечью...

Глава V

Небо очистилось после грозы, и розовые лучи утра робкими поцелуями скользили по облакам, лаская и баюкая истерзанную ночной бурей землю. Ища примирения, небеса щедро рассыпали рекам и морю бутоны бликов, а смущенные волны шепотом бормотали оправдания, и скалы вторили им глуховатым рокочущим басом. От полей и лугов, колыхаясь, поднимались ввысь туманы, неся букеты земных ароматов, чтобы вплести их в облака: запахи мокрых трав и листьев, медовую сладость цветов, терпкость отсыревшей древесной коры...

Семейная сцена стихий счастливо завершилась.

И городок, приютившийся в трех милях от замка Элчестер, неуверенно и робко открывал миру свои ставни, распахивал двери, будто пробуя прочность тишины, как хрупкий ненадежный лед...

И тишина раскололась.

Ее нарушил камнепадом ударивший перестук копыт по булыжным мостовым городка.

Графские герольды мчались по узеньким улочкам, будя эхо, только-только прикорнувшее после ночных издевательств грома, и во всю мочь скликали "добрых жителей города на главную площадь".

Вскоре туда начал стягиваться любопытный народ.

Два всадника на прекрасных конях ожидали в центре площади. Герольд самого короля, и младший сын графа Элчестерского, лорд Ричард.

В черной бархатной тунике, украшенной золотой цепью, он восседал на вороном красавце-скакуне, и солнце дробилось и играло в драгоценных камнях со вкусом подобранных перстней, отделке пояса и рукояти меча, увенчанной большим изумрудом.

Герольд поднес к губам трубу, и золотой звук распорол тишину, взрезал, как охотничий нож.

Призвав к вниманию, глашатай громко заговорил:

- Добрые подданные Его Величества, короля Генриха! Да будет вам известно, что Фрэнсис, наследный граф Элчестерский, отныне объявляется вне закона и считается государственным преступником! За гнусные замыслы против короля, а также своего отца и господина, графа Элчестерского, он лишается всех своих титулов, владений, поместий и прав и приговаривается к смертной казни! Отныне всякий, кто встретит негодяя, невозбранно может убить его своей рукой и получить награду, принесши голову преступника в замок Элчестер! А тому, кто приведет Фрэнсиса, бывшего графа Элчестерского, живым - причитается двойная награда! Король же представляет вам нового наследника вашего милорда, истинного дворянина, доброго подданного и верного рыцаря, лорда Ричарда, графа Элчестерского! Чтите в нем своего будущего господина и повелителя, и готовьтесь к свадьбе между лордом Ричардом и леди Фредерикой! Охотники, спешите везти в замок дичь; хозяйки, везите сметану, масло и иные продукты! И графский казначей щедро вознаградит вас!

- А это задаток, - вдруг ровно проговорил юный граф, расстегивая кошелек и швыряя в толпу пригоршни золотых монет. И презрительно усмехался, наблюдая за давкой в толпе... - Ищите, ищите негодяя, добрые подданные короля и графа Элчестерского!

С этими словами лорд развернул коня и ускакал с площади.

И лишь один человек проводил его пристальным взором.

Взором, в котором, казалось, нашла приют минувшая безжалостная ночь.

Ледяное пламя этих глаз, похоже, выжгло все в душе их обладателя в пепел. И способно было, как клинок, пронзить любого неосторожного, напоровшегося на этот взгляд.

Молодой человек стоял у дальней стены и молча смотрел на сутолоку на площади...

Одежда его являла собой жалкое зрелище: вода и грязь ланд превратили некогда изысканный костюм в изодранные лохмотья неопределенного цвета, роскошные черные волосы, склеенные мутной взвесью глинистых луж, спутались и сосульками спадали на лоб и плечи.

А по двум драгоценным перстням на пальцах, да мечу на поясе, можно было принять этого бродягу за разбойника с большой дороги, но никак не за лорда...

Между тем этот подозрительного вида оборванец и был лордом.

Лордом Фрэнсисом.

Он мог бы рассказать, как бежал сквозь ураган, оскальзываясь сапогами в мутные лужи, падая и поднимаясь. Стремясь уйти как можно дальше. Как полз по мокрым скалам, ежеминутно рискуя свалиться вниз, в грохочущее неистовство темного моря, как продирался через обезумевший стонущий лес, где деревья струили ветви своих вершин по небу, как струит трава свои метелки по речному потоку...

На каменистой полянке, на которой не задерживалась вода, устремляясь вниз, в овражек по каменным природным ступенькам - юноша увидел корявую колоду. Там, в дупле упавшего, прошлогоднего ствола, беглец и нашел себе укрытие от бури...

И лежал, скорчившись от холода, на ложе из отсыревшей древесной трухи, слушая, как воет снаружи ветер и молотит дождь по мертвому стволу.

Мысли...

Не давали покоя мысли.

Чем больше Фрэнсис обдумывал происшедшее, тем нелепее оно ему казалось.

И все больше крепло убеждение, что, убежав из замка, он совершил чудовищную, непоправимую глупость...

Он признал за собой вину.

А какую, даже представления не имел...

Останься он - и можно было бы оправдаться, объяснить...

А сейчас...сейчас остается только ждать вестей и обдумывать ситуацию...

Под эти невеселые раздумья Фрэнсис и уснул.

Проснулся он от внезапно опустившейся тишины. Она окутала лес, как нежный туман, утешая и баюкая.

Буря унеслась в неведомые дали, и над Элчестером вставало солнце.

Холод не дал молодому человеку заснуть снова. Выбравшись из гостеприимного ствола, беглец направился дальше, к городу, до которого оставалось не более двух верст.

И вот путник стоит на площади, никем не узнанный, и слушает речи герольда.

- ...А кто будет помогать означенному преступнику, давать деньги и предоставлять укрытие, тот будет повинен в соучастии и государственной измене!..

Вот она, разгадка. В бесстрастном холодном выражении глаз Дика, в той небрежности, с какой брат швырнул монеты в толпу...

...брат...

Упоение.

Упоение положением, которого у мальчишки никогда не было. Местом, которое он всегда хотел занять.

Неужели титул стоит предательства?..

Неужели для его брата ничего не стоила их дружба?..

Доверие?..

Боже, как же темны бездны душ человеческих...

Неужели Дик не испытывал ни малейших сомнений?.. Откуда в нем такое жестокое сердце?.. Неужели этот мальчик, похожий на эльфа, оказался столь завистлив и лицемерен?..

Трудно поверить...

А, между тем, это так.

Боль.

Но хуже...хуже всего...

...свадьба с Фредерикой!..

Быть того не может...

Зачем? Неужели то, о чем рассуждал Дик вчера вечером, правда?.. И расчетливая алчность поглотила все в душе несчастного?..

Дик бы посмеялся, услышь он, что брат назвал его несчастным.

"Еще вопрос, кого из нас пожалеть, братец!"

Фрэнсис почти услышал насмешливый негромкий смех Дика.

Поздно...поздно идти к королю, объяснять, просить... Зная ум Ричарда...

Поздно.

Каково сейчас Фредерике?.. Что она чувствует, поверила ли в его вину?.. Неужели поверила?.. Неужели согласна выйти замуж за Ричарда?..

Зная своенравный характер этой девушки и ее независимый ум, допустить такое было сложно... В любом случае, они должны поговорить! Быть может, она согласится бежать? Пусть они обвенчаются без благословения, пусть вынуждены будут покинуть страну...если Фредерика согласится пойти на это - пусть!

Добраться до Франции, устроиться на королевскую службу - и его невеста получит ту жизнь, к которой привыкла, которая ей подобает. Деньги у него есть...

А Ричард... Еще будет время понять. Решить, стоит брат мести или презрения.

Вспомнился недавний разговор с любимой. Вот он и оказался на месте принца Роберта...

Господи, как его леди была права!

Быть может, во Франции появится возможность восстановить свое доброе имя, хотя бы в глазах отца. Написать ему, объяснить... Быть может, время смягчит отцовский гнев, любовь к сыну окажется сильнее наветов Дика?.. Пока не попробуешь, не узнаешь...

Грустно и больно, но такова правда. И он сам виноват в случившемся, раз был настолько доверчив!

Надо просто выждать.

И, пока никто не предполагает, что беглец может вернуться, надо встретиться с Фредерикой. Пока еще есть время...

Значит, в обратный путь к замку Элчестер!

...Полдень лорд встретил у небольшого озерца в лесной чаще. Ивы склонили плакучие ветви над зеленой водой, прозрачной и тихой, как июльский день. Солнце игриво плескалось в безмятежной глади, дразня рыб, охотившихся на мошкару, путалось в камышах...

Лес звенел от томной тишины.

Жара повисла меж ветвей.

Фрэнсис не смог удержаться от искушения хоть чуть-чуть сполоснуть одежду и искупаться.

Надев пояс, где висел кошелек с золотыми монетами, прямо на голое тело, юноша с наслаждением врезался в мягкую воду, окутавшую его, как шелковые простыни. Он нырял, резвился и плавал, как карась, выкинув на время все дурные мысли из головы, и вдруг услышал тихий мелодичный смех.

Фыркнув, чтобы выплюнуть попавшую в рот от неожиданности воду, молодой человек повернулся к противоположному берегу - и почувствовал, как густая краска заливает его щеки.

Там, под раскидистой ивой, стояла девушка в воздушном шелковом платье, голубом, как вода родника. И ее белокурые волосы свободно струились по спине и плечам. И прозрачные, как капли, серьги качались вдоль лица, подчеркивая его ясную, какую-то светоносную, чистоту...

А за ее спиной возвышался дом. Небольшой дом, сложенный из крупных камней, под соломенной крышей.

Фрэнсис невольно потряс головой. Он готов был поклясться, что еще минуту назад никакого дома там не было! Не мог он не заметить жилья, да еще такого приметного!

- Славный денек, благородный рыцарь! - крикнула между тем девушка. - Как водичка?..

- Залезь и испробуй! - буркнул весьма неучтиво Фрэнсис, немало смущенный ситуацией: он голый в воде, а девица стоит и зубоскалит...

- Да не смущайтесь, сэр рыцарь! Давайте я отвернусь, вы оденетесь и зайдете в гости! - хохотала-заливалась девица.

И не страшно ей, одной, в лесу, к себе мужчину зазывать...

Или...не одной?

- Моя одежда не на том берегу, - проворчал Фрэнсис.

- А тут озеро, а не речка! Вы оденьтесь, да по бережку-то обойдите, прекрасный сэр, и новости мне поведайте. А то живу я одна, ничего не знаю, не вижу... Но чувствую, дивные новости нынче у нас в графстве!

Не отвечая, юноша мощными глубокими гребками поплыл к тому месту, где сох его наряд. К счастью, платье, как и меч, оказалось на месте.

Стиснув зубы и отбросив смущенье, молодой лорд выбрался из воды и принялся одеваться, ежеминутно ожидая либо глупых замечаний с того берега, либо - того хуже - нападения разбойников.

Все было тихо.

Закончив с одеванием, юноша прицепил меч и направился прочь от озера, вглубь леса, как вдруг навстречу ему из-за куста вышла давешняя девушка.

Загородила дорогу.

Улыбается... Пряди на грудь перекинула, перебирает...

И над озером висит нехорошая тишина.

Ждущая.

- Нет, сэр рыцарь, так просто от моего озера еще никто не уходил... - голос журчит, словно вода по камушкам переливается. - И вы без своей платы не уйдете...

И пошла, а трава под ногами не колышется...

Фрэнсис положил руку на рукоять меча.

- Чего ты хочешь?..

- Говорю же, пока новости послушать хочу. Посидим на берегу, поговорим... Добром прошу, сэр рыцарь.

И ясная такая улыбка на губах, как солнце на волнах...

Фрэнсис решил набраться терпения и покорно вздохнул.

- Как вас зовут, леди?..

- Эдгит. Слышали обо мне, благородный сэр?

И усмехнулась, а взгляд колючим стал.

Злым.

Зеленые глаза...

Фрэнсис стоял, не веря себе. Поражаясь сходству...

Зеленые глаза. Светлые, почти белые волосы волнами по плечам, лицо светится...

Лилия над трясиной.

Такое же чувство всегда вызывал у него младший брат.

Неужели?..

Но эта женщина выглядит их ровесницей...

Эдгит...

- Мои дети, говорят, очень на меня похожи, - рассмеялась опять эта лесная нечисть. - А вы, наверное, с Диком знакомы, коли так приглядываетесь?.. Им и сила от меня переходит, только вот они сами не подозревают о том...незачем им знать, до поры...

Фрэнсис невольно отступил на шаг.

- Так вы та самая леди Эдгит, что была невестой Харальда?.. - в замешательстве пробормотал он.

- Да, благородный сэр, - потупила взгляд девушка, и впервые в голосе ее прозвучала грусть... - Мы жили в этом доме, который разорил Гирт со своими мерзавцами... - и вдруг Эдгит вскинула голову, и лорд Элчестерский помимо воли попятился. На этом лице не осталось ничего человеческого. Лишь одна слепая, безумная ненависть. Глаза Эдгит побелели, а клыки вытянулись, напоминая змеиные.

- Но пусть этот проклятый род не надеется, что я прощу! - прошипела она. - Я успокоюсь только тогда, когда изживу их проклятое семя до последнего выродка, а мои дети поселятся в их замке!.. Век за веком я соблазняла глав этого рода и отдавала им своих детей, надеясь, что одному из моих крошек повезет...и на этот раз, я чувствую, моя давняя мечта сбылась! - зубки ее оскалились в гримасе злобной радости, а взор полыхнул белым пламенем. - Я чувствую, что-то изменилось в замке!

- Но ведь Харальд уже отомстил, леди Эдгит... - невольно понизив голос, выдохнул Фрэнсис.

Эдгит негромко, медленно рассмеялась.

- Гирту и его дружкам. Да. Но я прокляла весь их род... Харальд звал меня с собой, но я не могу простить свою поруганную честь! Если он так малодушен, пусть уходит! Харальд обрел вечный покой, и я не удерживала его...ах, как это предательство похоже на мужчин их рода!

"Она сошла с ума"... - похолодев, осознал Фрэнсис.

- Но ведь уже полвека, как их род уничтожен! - воскликнул он. - Зачем же вы мстите нам? Наша семья не имеет никакого отношения к роду, причинившему вам столько горя! Мы даже не саксы, мы норманны! Леди Эдгит...вы знаете об этом?

Леди Эдгит медленно повернула голову и нехороший огонек зажег холодную глубину ее зеленых глаз.

- Ты сказал: наша семья?.. - медленно проговорила она. - Неужели судьба подарила мне такую удачу, и ко мне пожаловал сам лорд Фрэнсис?.. Старший, законный сыночек... Второй Гирт...

Фрэнсис попятился.

Она наступала на него, оскалив острые зубки, чем-то похожие на щучьи, и внезапно на жертву волной накатило ощущение чего-то липкого и холодного, как гниющая тина, затхлого и склизкого... Это незримо изливалось из Эдгит, заполняя воздух вокруг.

Юношу замутило. Темный, глухой ужас поднимался в сердце, ужас от присутствия мерзкой, отвратительной твари, которая может к тебе прикоснуться!

Которая вознамерилась тебя сожрать!

В голове лихорадочно проносились сотни историй о привидениях, но ни одна из них не говорила о таких монстрах!

"А ведь Харальд был таким же! - полоснула догадка. - Иначе как же он сумел бы перегрызть горло своему противнику?.."

От догадки лучше не стало.

В нос ударил запах разлагающихся водорослей. Эдгит улыбалась...она словно пила его ужас, раскручивая вокруг себя черный водоворот страха и отвращения.

Фрэнсис тихо проскулил и, липкими от холодного пота руками, стиснул рукоять меча.

И черная пелена стала тоньше.

Не рассеялась, нет, но уже не давила так на волю и разум.

Эдгит яростно взвыла и лязгнула зубастой пастью, очутившейся вдруг совсем близко...

"Железо! - с яркостью отчаяния озарило Фрэнсиса. - Некоторая нечисть боится железа - человеческого металла, закаленного на чистом огне! А сила Эдгит... Эдгит ведь утопилась! Ее сила связана с водой..."

Юноша вытащил меч из ножон.

- Спрячь! - приказ хлестнул бешеной упругой плетью. - Убери! Ты надеешься отбиться от меня этой никчемной железкой?.. Дурак... Убери его, и твоя смерть будет относительно легкой, мальчик Фрэнки...

- Я рискну тебя не послушаться, - криво усмехнулся молодой человек, гигантским усилием воли заставив себя остановиться и поднять оружие.

Навстречу этой выжившей из ума нежити.

Она почему-то тоже остановилась.

- Да что ты мне сделаешь?.. - насмешливо швырнула Эдгит в лицо своему противнику. - Меня нельзя убить, ничтожество, я давно мертва!

- Разве мертвые женщины могут рожать детей?.. - с сарказмом поинтересовался юноша. Он уже понял, что меч заставляет призрак держаться на расстоянии.

- Такие, как я, могут многое! - неприятно рассмеялась девушка. - Да в моих детях только половина человеческого: от их дурных отцов! Знай мои крошки, на что способны, они бы правили миром!

- Ох, как же в тебе силен грех тщеславия! - насмешничал лорд Элчестер. Эдгит скрипнула зубами. - У твоих детей болотная тина вместо сердца!

- А ты недалек от истины, - согласно хмыкнула призрачная красавица. - А еще у них разум, чистый, как воды родников, и такой же холодный, такой же незамутненный глупыми привязанностями! И обаяние, как нежность самой воды в жаркий полдень, им нельзя не верить, их нельзя не любить, моих крошек... А ты, со своими дурацкими обвинениями, что ты делаешь в лесу, одетый, как бродяга?! Дику удалось получить твою долю?.. Я чувствовала это!..

- Он получил. Но сможет ли удержать?..

- Ты, ничтожный глупец, поганое семя Гирта, ты не уйдешь отсюда живым, даже не мечтай... - фыркнула взбешенная Эдгит. - Ты смеешь угрожать моему сыну...

- Леди Эдгит, а я в детстве так сочувствовал вам... - вдруг тихо и горько проговорил лорд Элчестерский. - А вы... С вами случилось самое худшее, что может случиться с душой человека на этой земле: пытаясь мстить злу, вы сами стали злом, его частью. Леди Эдгит, такой ли некогда вас любил Харальд?.. Он стал карающим мечом справедливости, он не изменял добру и своей любви к вам, а вы... Стремясь отомстить, вы изменили себе, вы потеряли даже свою чистоту, отдавая себя потомкам Гирта, как последняя продажная девка...

- Гирт забрал мою чистоту! - в бешенстве взвизгнула она. - Теперь пусть его выродки расхлебывают!..

- Насилие не способно убить невинность души. Ее можем убить лишь мы сами... Вы должны простить, леди Эдгит, и не мучить себя еще больше. Тем более, что род Гирта давно погиб...

- Лжец! - сухо отрезала она. - Трусливый лжец! Что ты, мальчишка, можешь знать о добре и зле, как ты смеешь выговаривать мне?.. Я убью тебя!

- Может, я и не смел бы, если бы из-за вашей несправедливой мести не страдала ни в чем не повинная девушка, моя возлюбленная, моя невеста. Она чиста, как голубка, добра и невинна... Такою же, верно, когда-то были и вы, прекрасная Эдгит. Чем перед вами виновна хотя бы эта девушка, что вы желаете ей той же судьбы, что забрала вашу жизнь?..

Эдгит низко и злобно засмеялась.

- Что ты можешь знать о том, какой я была? Я сама уже не помню! Меня не интересует твоя девка! Пусть... Пусть испытает то же, что и я! Будет знать, как клясться в любви отродью Гирта!

- А она жалела вас, Эдгит... - негромко произнес Фрэнсис, поднимая меч...

Она прыгнула к его горлу в тот момент, когда лезвие опускалось.

Меч синей огненной полосой прошел сквозь ее тело, зашипев, словно раскаленный металл, погруженный в ледяную воду.

На Фрэнсиса, не мигая, смотрели широко распахнутые глаза Эдгит которая призрачным облачком висела над травой, не касаясь земли, воздушная, как вечерний туман.

Ее милое личико - клыки куда-то исчезли - стало беспомощным, грустным, растерянным и одновременно каким-то рассерженным.

На Фрэнсиса смотрело настоящее привидение.

Ее голос эхом пролетел над озером, как перезвон далеких колоколов:

- Молись, чтобы второй раз не встретиться со мной, Фрэнсис, сын Эдмунда. Второй раз я не отпущу тебя...

Подул ветерок, и Эдгит пропала, рассеявшись, как сонный морок.

Лорд оглянулся, посмотрев на то место, где видел дом.

Там было пусто.

Лишь под кустами и невысокими деревьями можно было смутно угадать развалины дома - если знать, что он там некогда стоял...

Покачав головой, Фрэнсис отправился в дальнейший путь, раздумывая о страшной судьбе леди Эдгит.

Он не убил ее. Не освободил.

Просто разрушил ее материальную оболочку.

Надолго ли?

На день? Полдня? На час?..

Пожав плечами, лорд Элчестерский сунул меч в ножны и углубился в лес.

Глава VI

У норы лисицы всегда два выхода. У замка феодала должно быть не меньше.

У лисицы всегда есть тайный выход, припасенный на случай бегства. У замка феодала должно быть несколько...

Тот ход, которым бежал Фрэнсис, был известен всем в семье. Но был еще один ход, о котором знал только сам граф и его наследник, ход, сохранявшийся в глубокой тайне даже от других членов семьи - таким образом, лорд всегда мог быть уверен, что даже в самой безнадежной ситуации сумеет покинуть крепость и спасти своих людей.

Но там, где можно выйти, можно и войти.

Фрэнсис полагал, что настал именно тот, крайний, случай, когда глубокой ночью раздвигал колючие ветки густо разросшихся кустов на холме, за которыми скрывалась изрытая трещинами поверхность скалы: потайная дверь...

Юноша запалил сломленную ветку, проскальзывая в глубокий сырой лаз вырубленного в скале коридора. Длинная и тонкая кишка тоннеля, изгибаясь, вела в темноту.

Мили по подземелью.

Этот ход был куда длиннее первого.

Зато о нем никак не мог знать Ричард.

Замки, как и люди, очень хорошо помнят тех, с кем делят жизнь...

Дом не может не признать хозяина. Более того, зачастую дома сами выбирают их. Они могут симпатизировать человеку, любить его - или недолюбливать... Как никогда остро ощутил юный лорд, что этот ход - часть его Элчестера, его владения, его пристани... И что вряд ли когда-нибудь еще доведется ему открыто вступить под его своды. Замок с радостью примет своего господина, но примут ли люди, живущие в нем?..

Перед дверью, выводившей наружу, Фрэнсис на секунду остановился и замер, пытаясь унять бешеное сердцебиение.

Единственный недостаток хода: он выводил во внутренний двор замка.

Чтобы никто не мог прокрасться внутрь этим лазом...

Поднявшись по покрытым пылью ступенькам, Фрэнсис прислушался. По его расчетам, ночь должна была только-только вступить в свою последнюю треть...

Наконец юноша решился - и нажал на потайную кнопку. Дверь бесшумно отъехала в сторону, и молодой человек легко проскользнул в приоткрывшуюся щель.

Стена за ним тут же встала на место.

Было тихо. Только ярко светила луна, и провалы теней от хозяйственных построек казались глубокими омутами мрака.

Плавно и бесшумно выдохнув, беглец окунулся в чернильную мглу у стен донжона, направляясь к кухонной двери. Через нее он и проник в замок...

Коридоры...

Ступени...

Лестницы...

Замирать перед каждым поворотом.

Вот и дверь Фредерики!

Фрэнсис коротко и сильно постучал.

- Кто там? - спросил резкий заспанный голос, не голос Мэри.

Лорд мгновенно оценил ситуацию.

- Это от его милости графа Эдмунда. Это для миледи, когда она проснется... - дребезжащим старческим голосом прокашлял молодой человек.

- Ну чего там еще? - ворчливо отозвалась новоявленная дуэнья, отворяя дверь...

Фрэнсис резко втолкнул женщину внутрь: она была толстой, тяжелой и сильной, и попыталась было сопротивляться, но взбешенный лорд лишь резко и коротко ударил ее по голове рукояткой кинжала, лишив сознания.

И захлопнул двери.

На шум из спальни вышла еще одна, сухопарая и жилистая особа с хмурым пожелтелым лицом, и, увидев своего господина, испуганно вскрикнула, тут же зажав себе рот руками.

- Милорд... граф...ваша милость...простите...я не хотела, мне приказали...

- Пикнешь - убью, - просто сообщил молодой граф. - Где Фредерика?

- Фрэнки!..

В следующую секунду девушка уже выпорхнула из спальни и подстреленной птицей прижалась к его груди, мелко дрожа всем телом. Ее каштановые волосы спутанными прядями рассыпались по меху воротника и синему шелку халата...

И кинжал выскользнул из пальцев лорда. Его руки обняли свое сокровище.

- Ты вернулся! Ты спасешь меня! Я знала, знала... любимый... - она безостановочно повторяла и повторяла это, вцепившись тонкими пальчиками в его лохмотья, и слезы мешались на ее лице с улыбкой.

- Господи, что они с тобой сделали?.. - похолодев, спросил Фрэнсис, осторожно отстраняя девушку от себя и заглядывая ей в лицо.

Ее заплаканные глаза лучились счастьем.

- Ничего... Все хорошо, Фрэнки, милый...все хорошо...увези меня отсюда, куда угодно! Я не могу без тебя...я так боялась... но я верила, что ты придешь, я ждала...

- Мой брат, надеюсь, не досаждал тебе?..

Фредерика рассмеялась.

- О боже мой, Фрэнки, какой ты дипломатичный! Он был совершеннейшим джентльменом...разве только несколько раз ударил меня. Когда я хотела выброситься в окно. Знаешь...более страшного человека я не встречала.

- Не будем сейчас о Дике, - покачал головой Фрэнсис. - Собирайся! Накинь что-нибудь сверху, мы должны торопиться...

- Подожди, я соберу свои драгоценности и надену платье...

- Поспеши, родная. Поспеши!

- Да-да, разумеется. Любимый...возможно ли мне разомкнуть руки?.. Отстраниться от тебя?.. Мне так хорошо с тобой...не отпускай меня из своих объятий, обними меня крепче! Я хочу чувствовать, что ты снова со мной, что я твоя, только твоя... Целуй меня, возьми меня...здесь...сейчас...я так хочу, я боюсь, что в последний раз вижу тебя...

Фрэнсис мягко высвободился.

- Милая...не теперь. Поторопись. У нас будут с тобой все ночи мира, все его светлые дни. Только поторопись сейчас...

- Нет, Фрэнки. Не будут. - Слезы заструились по ее побледневшим щекам. - Я боюсь, любимый...я боюсь... Люби меня, люби меня здесь, этой ночью, в Элчестере, который я так хотела считать своим будущим домом! Пусть в первый раз мы будем близки здесь! - она провела дрожащими пальцами по его щеке - и оторвала, вдруг почувствовав влагу. На кончике пальца блестела слезинка...

- Прости меня, Фрэнки. Прости! - выдохнула она. - Но...ты же себе никогда этого не простишь, если откажешься сейчас...

- Фредерика, я тебя умоляю... - с отчаянием прошептал юноша.

Его возлюбленная, ни слова больше не говоря, развернулась и скрылась в своей спальне, откуда донесся шорох одежды.

- Помоги ей одеться! - коротко приказал лорд безмолвно сидевшей перепуганной служанке. Вторая бесформенной грудой тряпья по-прежнему валялась на полу. Рядом тускло поблескивал забытый кинжал...

Через четверть часа Фредерика вновь вышла в гостиную. На ней было то самое серебристое легкое платье, в котором еще вчера она играла со своим женихом в шахматы... Волосы девушка забрала тонкой жемчужной сеточкой на затылке в "корзиночку".

- Возьми кошелек, мой хороший, мой Фрэнки... - ласково шепнула она, протягивая любимому кожаный мешочек. - Там деньги и мои фамильные драгоценности...

И набросила сверху темный плащ, скрепив у горла завязками.

- Накинь капюшон, - посоветовал Фрэнсис, опуская деньги в поясной карман.

Фредерика безропотно послушалась, и оба осторожно проскользнули в пустынный коридор.

Изящный тонкий стилет, поблескивая золотой рукоятью, сиротливо остался лежать в покинутом будуаре...

Девушка легко и бесшумно скользила в замковых переходах, похожая на беззвучную тень, на призрак. Ни шороха одежды, ни звука шагов - ничего.

У Фрэнсиса мороз пошел по коже, и молодой человек сам не смог бы сказать - почему...

На пороге кухни его невеста обернулась и осторожно прижала свои прохладные пальчики к пересохшим губам любимого. В ее темных глазах сиял странный свет нежности и прощания.

- Что бы ни случилось, мой любимый, я ни о чем не жалею. Если ты потеряешь меня, и тебе удастся выбраться отсюда, ради всего святого, найди себе другую! Мне страшно подумать, что из-за меня ты можешь быть несчастен! Ладно, Фрэнки? Ладно? Пообещай мне!

Фрэнсис стоял, не в силах кивнуть, не в силах перевести дыхание: в горле застрял плотный густой комок горечи.

Наконец юноша нашел в себе силы прошептать:

- Если я найду кого-то, кто в силах будет затмить тебя в моем сердце - тогда, обещаю, я не позволю чувству вины помешать нам...если я найду кого-то лучше тебя, моя любимая!

- Хорошо! - коротко кивнула графиня Уэлчерста, стремительно проходя в кухню.

Из открытых внешних дверей уже сочился слабый пепельный свет тусклого утра, смутно отсвечивая на медных котлах и сковородках...

- Мы должны спешить, - сквозь зубы процедил похититель. Его спутница лишь кивнула, прибавляя шаг.

- А мне кажется, что вы уже пришли, - раздался сзади негромкий смешок.

Оба замерли и медленно развернулись.

Фредерика вскрикнула и спряталась за Фрэнсиса, прижав сжатые руки к сердцу.

На другой лестнице, почти напротив той, откуда они только что спустились, стоял Ричард, и его светлые волосы рассыпались по черному бархату туники с тонкой серебряной нитью. Пальцы нежно поглаживали эфес кинжала, заткнутого за пояс.

И насмешливая довольная улыбка скользила по губам.

- Я рад, что повстречал вас здесь. Теперь мне не придется жениться на этой, не скрою, не совсем приятной мне леди. Но, если вы думаете, что я позволю вам уйти, вы ошибаетесь.

- Откуда вы взялись?.. - вырвалось у Фредерики. Дик чуть слышно хмыкнул и отвесил легкий полупоклон:

- Видите ли, леди, Салли вовсе не такая слабая особа, как, вероятно, думал мой братец...и не такая глупая, как можно предположить, глядя на нее. Она пришла в себя довольно быстро после того удара, которым ты угостил ее, мой дорогой, и довольно умело притворялась. Так что...Маргарет вы оставили связанной, а вот Салли посчитали безопасной.

Я ответил на ваш вопрос, миледи?..

Дик говорил вежливо, и снисходительная усмешка не покидала его губ.

- Как твоя рука? - полюбопытствовал Фрэнсис, опуская ладонь на рукоять меча.

- Прекрасно, милый брат, прекрасно! - негромко рассмеялся Ричард. - Я и не ожидал, что так быстро поправлюсь! Едва я обрел твой титул, все стало получаться намного быстрее и лучше, словно по волшебству! Даже раны заживают - как на собаке, - сквозь зубы выдохнул Фрэнсис.

Дик рассмеялся.

- Пусть будет, как на собаке. Только я дворовой дог, а ты, братец - бездомный паршивый пес! Не так ли? Вздумал сучку увести?..

- Ричард, ты так хочешь, чтобы я убил тебя? - поинтересовался Фрэнсис.

- О нет, мой дорогой! Я хочу, чтобы ты дал мне возможность убить тебя! Меня не прельщает пример нашего короля, всю жизнь дрожавшего за свой трон, ожидая возмездия со стороны Роберта, даже пленного. Видишь ли, хороший наследник - единственный наследник. Ничего личного, друг мой.

- Тогда не будем тянуть время, во имя бога! - поморщился старший брат, доставая меч.

- Фрэнки! - вскрикнула Фредерика.

- У нас нет другого выхода, - не глядя на нее, бросил мужчина. - Это - его выбор. Один из нас должен сейчас умереть.

- Но...

- Делай, что должно, а свершится, чему суждено... Это хорошие слова, моя любимая. И, как ты сказал, Дик, ничего личного!

Дик плавным движением извлек свой меч, и скользящим шагом направился вдоль стены, стараясь обойти противника. Молодые люди держали мечи перед собой, острием вверх, не спуская друг с друга настороженных глаз.

А потом Ричард стремительно прыгнул на Фрэнсиса, тот встретил выпад брата быстрым движением кисти, и лезвия, встретившись, зазвучали.

Разговор мечей...

Братья кружили по кухне, время от времени обмениваясь короткими ударами, и вдруг резко поединок взорвался слепым седым вихрем стали. Воздух тяжело загудел вокруг озверело взрычавших клинков, рассыпавших сотни золотистых брызг от яростных соприкосновений металла...

Момент, когда для соперников нет ничего, кроме стального кружева, что выплетает оружие, и весь мир сужается до тебя и противника...

Тут решается, кто наградит мечи за их оглашенную пляску.

Наградит своей кровью.

Развлечение требует платы, господа...

Фредерика это поняла.

Осторожно сняв со стены тяжелую сковородку, она начала подкрадываться к Ричарду со спины, прячась от обоих сражающихся - за огромной плитой.

Ей осталось несколько шагов до удара...

Фрэнсис вспрыгнул на плиту, занося меч...

Дик парировал, развернулся, вскидывая оружие...

...Фрэнсис отчетливо видел расширившиеся изумлением и запоздалым испугом карие глаза любимой, когда клинок брата разворотил ей грудь, приколов девушку к стене.

Лицо ее стало растерянным и беспомощным, рот приоткрылся...

... На Фрэнсиса, не мигая, смотрели широко распахнутые глаза Эдгит...

Меч синей огненной полосой прошел сквозь ее тело...

Эдгит...

Фредерика...

Она судорожно и коротко всхлипывала, ловя ртом воздух, привстав на цыпочки, удерживая тело, обвисающее на мече, чтобы не разрезать сердце...

В расширившихся глазах застыл ужас, в глазах, устремленных на двух окаменевших молодых людей, в шоке замерших напротив.

Дик сглотнул.

- Господи, Фрэнки...я этого не хотел... - прошептал он хрипло, бледный, как призрак утопленника.

- Фр... Фрэнки... - в невнятном голосе девушки булькала кровь, струйка потекла по подбородку, залила платье...

А потом ноги не выдержали бедняжку - и она всем телом сползла по стене на выпивший ее жизнь меч...

Ричард быстро повернул голову, глянув на брата.

В черных глазах Фрэнсиса застыла пустота.

Ни ненависти.

Ни ярости.

Спокойствие.

Отчаяние.

Приговор.

Так Фрэнки стоял, в полном молчании, на плите, глядя на убитую девушку и убившего ее Дика, а потом спрыгнул вниз, в узкий проход.

Нелепо... Как все это нелепо...

Дик покачал головой.

- Я не хотел, чтобы так вышло. Но дела это не меняет, - устало вздохнул он, вытаскивая из тела графини свое оружие. - К тому же, уже рассвело. Для тебя будет лучше, если ты уйдешь вслед за ней...

Фрэнсис не ответил ему ни слова. Лишь безжизненно покачал головой.

Ни один из братьев больше не думал о поединке, будто смерть, оскорбленная ошибкой, в наказание сковала их заживо неподъемной тяжестью.

- Фрэнки...не в моих привычках оправдываться...но неужели ты не понимаешь?.. - наконец не выдержал Дик. - Неужели не понимаешь меня?

- Я все понимаю, - тихо ответил юноше старший брат, глядя на мертвую невесту. - Но это не имеет теперь никакого значения, Дик. Ты ведь понимаешь, что я должен убить тебя, что это долг чести?..

Голос Фрэнсиса был серым и безжизненным.

- После нее я больше всего на свете любил тебя. Зачем тебе понадобилось все это?..

Ричард криво усмехнулся, а потом резко содрал с крюка висевшее рядом полотенце и отчаянно принялся оттирать кровь с лезвия. Голос его стал пронзительным от рвущейся наружу ярости и обиды. От боли...

- Долг чести! Вот чему ты молишься... "долг чести"! - Юноша скрипнул зубами, на скулах его заходили желваки. - Для тебя и отца честь всегда была мерилом всех событий. Вы смотрели на меня, как на грязь, пятнающую родовой герб! Стыдливо отводили глаза, когда гости интересовались, кто же компаньон юного наследника!.. Ваша честь позволяла терпеть, когда знатные лорды упражнялись в остроумии на мой счет, а я выслушивал, стиснув зубы. "Наглый мальчишка, явившийся на свет божий без приглашения!" Терпеть и молчать, и радоваться, что родной отец и брат соизволили разрешить мне жить с ними под одной крышей, а не в загаженной лачуге, и даже есть за одним столом с благородными родственниками - когда в замке нет посторонних. Ваша честь позволяла отцу развлекаться на стороне, выгнать мою мать...отдать меня кормилице... Я даже не знаю, что значит нежность женщины, лишен даже той малости, что есть у тебя: я не могу подойти к портрету, мысленно сказав: эта леди дала мне жизнь, я молюсь за упокой ее души... Я даже имени ее не знаю! "Честь"! Такова же ваша честь! А теперь не обессудьте, что я нахожу для своей чести приемлемым поступать с вами так, как вы того заслуживаете!..

Фрэнсис поднял на младшего брата глаза, полные страдания и горького изумления.

- Господи, Дик... Очнись! Отвлекись хоть на секунду от себя и раскрой глаза! Я любил тебя, а ты... ты полон мелочной зависти. Дай хотя бы остыть телу девушки, которая ничем не была виновата перед тобой, и уж потом изливай свою ненависть... - Юноша запнулся, а потом тихо заметил: - Твою мать звали Эдгит, и тебе не помешало бы в самом деле помолиться за упокой ее души. Молись и за себя...

- С чего бы это? - насмешливо хмыкнул Ричард, бросая под ноги брату окровавленное полотенце. - Угрожаешь?

- Я уже сказал, что, после всего сделанного тобой, я не могу позволить себе оставить тебя в живых. Но не здесь. Не при Фредерике...

За стеной послышались голоса, и в дверях, пораженная увиденным, застыла дворня.

А через секунду замок пробудился от женских криков и топота проснувшейся стражи.

- Ты не понял, милый братец, - вновь насмешливо хмыкнул Дик. - Это я не могу позволить себе оставить тебя в живых. Но ты прав: не здесь. - И отдал коротко хлестнувший приказ вбежавшей страже: - Взять убийцу!

И с пронзительной ясностью пойманный беглец понял значение и стертой с лезвия крови, и скомканной, мокрой белой тряпки в алых пятнах...

У своих ног...

Два чистых клинка...который из них пронзил сердце графини Уэлчерста?..

И за это короткое мгновение Фрэнсис уловил в зеленых глазах Ричарда и ликование, и насмешку, и страстное нетерпение: вот сейчас законный лорд начнет защищаться, и это даст повод страже устранить опасного соперника...

Криво усмехнувшись, лорд Элчестерский бросил зазвеневший меч на пол.

- Мне нечего бояться, Дик. Напротив, на твоем месте я бы подумал о бегстве. Я понимаю, как искусно ты сплел свои наветы, и какое на самом деле у меня отчаянное положение, но отец любит меня. Я расскажу ему всю правду, и мы посмотрим, что выберет его сердце!

Ричард закусил губы.

Глава VII

Мерный унылый звук... Только капли воды могут звучать одновременно глухо и звонко.

Только время может мчаться стремительно - и тянуться бесконечно...

В темноте.

Темнота загадочна. Лишь она превращает секунды в столетия. Быть может, в ней и обитает вечность...

Которая есть смерть.

Жив ли человек, попадая в ловушку темного безвременья?.. В казематы и подземелья?..

Здесь нет свода небес, отмеряющих срок покою и срок пробуждению, здесь нет чуда человеческого: часов, звонкого круга суеты переменчивой, здесь нет изменений...

Лишь мерно падают капли: однообразные ноты безысходности.

Могила...

Фрэнсис лежал на мокром каменном полу без движения, не открывая глаз - к чему? Здесь нет света.

Здесь нет выхода.

Здесь нет надежды.

Он уже мертв...

То, что его сердце бьется, а грудь дышит - временное недоразумение, не больше...

Временное? О боже, есть ли смысл думать здесь о времени?..

Фредерика...

Ричард...

Это преступление, что он думал сейчас о Ричарде, а не о Фредерике?..

Его слова...

Глупо, что он чувствует брата правым...

Неужели так сходят с ума?.. Сидя в подземелье, потеряв все, вплоть до уважения людей, он считает брата правым?..

Безумец.

Поступил ли бы он по-другому?.. Нет, ни на секунду! Потому что тоже - прав.

Господи, какая ужасная история... Почему в ней нет подлецов и героев, как в старых легендах, почему так все запутано?..

Почему?..

Будь возможность бежать, будь возможность нового поединка с Ричардом - остановил ли бы он, Фрэнсис, свой меч?..

Нет, никогда!

Простил ли бы он себе смерть Дика?..

Нет, никогда...

Почему?

Дик никогда ни в чем не сомневался...

А он - сомневается.

Но он же не Дик...

Он понимает его. Нет, понять не значит простить, это всего лишь значит - разделить боль...

Так просто...

...просто...

Может ли мальчик поступать по-другому, когда его душа - в плену той болотной мрази, что жаждет мести всему их роду?.. Которая нашептывает ему нежно, опутывая разум тенетами?..

Светлый, пронзительный разум Дика...

Как ясный клинок, попавший в липкие, грязные руки нищего мерзавца...

От рождения быть приговоренным к такой участи... Неужели Ричард не сможет освободиться от цепей этой полоумной нежити, и она затянет его в свою гниющую трясину...и что будет его ждать там после смерти?..

Ричард, Ричард...

Воспоминания...

Вот Дик, шестнадцатилетний мальчишка, скачет верхом по лесу, и солнце искрится - в его смехе... Ветер - в его глазах... Полуденное море...

Волосы лунным медом по плечам... В них запуталась музыка скачки...

Тонкая белая рубашка вздулась пузырем...

"Фрэнки, Фрэнки! Какая там лань! Я специально для тебя, посмотри!"

Никто так не умел стрелять из лука, как Дик...

Никто так не разделял любовь Фрэнсиса к охоте...

...Дик бежит по галерее, похлопывая стеком по коже сапога... Там, в конце коридора, ревет девчонка, почти их ровесница, дочка служанки. Мать за что-то выругала ее, и Ричард шутливо тыкает плаксу концом стека в спину: "Чего ревешь?.. Хочешь, подарю? - и на раскрытой ладони вырезанная из дерева фигурка, он сам смастерил ее сегодня, от нечего делать, на привале в лесу. - Только не реви ты! Ах, Фрэнки, ну отчего же у нас нет сестры?.. Мы бы баловали ее..."

"Ты бы именно избаловал ее, Ричард..."

Смех Дика: "Ну и зануда же ты, братец!"

Неужели все, все было ложью, все было притворством? Из года в год, каждым вздохом, улыбкой, словом - лгать?..

Не может быть...

Загремел тяжелый засов, растормошив эхо подземелья. Вспоров темноту, в каземат вонзилась полоска ржавого света - факелы...

- Поднимайся!

Фрэнсис, жмурясь от слишком яркого после темноты пламени, поднял руку, прикрывая глаза. Лязгнула цепь ручных кандалов.

- Поднимайся!

Его бесцеремонно пнули под ребра.

"Добрые подданные"...

- Ты не боишься, что я запомню тебя?.. - с кажущейся ленцой полюбопытствовал Фрэнсис, тяжело, опираясь на стену, вставая на ноги.

- Нет, не боюсь! - неожиданно гневно ответил тюремщик. - Таких, как ты, надо варить в масле и вешать! Это тебе еще мало досталось, выродок!..

- Я когда-то чем-то обидел тебя?.. Почему ты так сердит на меня?..

- Гляньте на него, этот негодяй и впрямь порожденье дьявола! Мало ему, убил бедняжку, леди Фредерику: смекнул, гад, что не сдюжит утащить ее силой, коль уж милорд Ричард ей на помощь пришел... Так еще и заколол собственного отца, нашего доброго господина! А уж он-то, бедный лорд Эдмунд, всегда осыпал его своими милостями, никогда ни в чем не отказывал! Да тебя мало псами разорвать! Иди-иди! Надеюсь, Его Величество придумает тебе наказанье! За такое-то!.. Гореть тебе в адовом пламени, выродок!

Фрэнсиса сильно толкнули в спину, к ступеням из подземелья, так, что он снова едва не оказался на земле...

Боже...

Как же это случилось?..

Неужели Дик?..

Неужели угроза все рассказать отцу заставила Ричарда пойти на последний шаг?..

О боже...

Но как же брату удалось приписать и это преступление ему, Фрэнсису?..

Молодой лорд тяжело стал подниматься по ступеням.

За ним молча шла вымуштрованная стража, а замыкал эту унылую процессию беспрестанно проклинающий арестанта тюремщик.

Недолгое шествие кончилось в главном холле Элчестера, где еще так недавно пировали гости, готовясь праздновать свадьбу... Сейчас тут было пустынно: лишь в простенках меж окон стояли безмолвные рыцари королевской стражи.

Вассалы Элчестера, бароны и эсквайры, шеренгой растянулись вдоль внутренней стены, и их нарядные пестрые одеяния отнюдь не соответствовали хмурому выражению лиц.

Все гобелены и штандарты убрали в знак траура, и холл выглядел торжественно, пустынно и голо: серый камень, золотой рассвет за бойницами, черный потолок.

Эхо гулко разносило по залу крики чаек: белые птицы стремительно скользили прямо за бойницами, кружа над морем, и, приглядевшись, вполне можно было различить серые пятна на их изогнутых крыльях.

Трещало пламя камина, бледное при свете дня...

Единственным ярким пятном в обстановке было королевское кресло, да над ним два оставшихся штандарта: алый с золотом - Его Величества, и голубой с серебром - графства Элчестер.

На троне сидел Генрих I, а рядом, по левую руку, стоял Ричард.

Оба в черном. Только на груди Дика блестела золотая цепь с тяжелым диском, в центре которого горел голубой сапфир - украшение, что мог носить только граф Элчестерский...

Все взгляды устремились на Фрэнсиса. Во всех - презрение. Во многих - негодование. В некоторых - ненависть...

Взгляд короля был полон холодного безразличия.

- Мы собрались здесь, милорды, чтобы вынести приговор человеку, стоящему перед нами. Всем вам известны его преступления: злоумышление против нас, своего государя; намерение обманом и злодеянием захватить власть в землях отца своего и господина; освободить принца Роберта и ввергнуть нашу страну в смуту и несчастья братоубийственной войны. За эти тяжкие грехи он был лишен нами своего титула и всех прав, и приговорен к смерти. Но, словно вышеперечисленного мало, преступник еще более усугубил свою вину, убив нашего дорогого друга и вашего господина, милорда графа Элчестерского. Нет слов, чтобы выразить мое горе от утраты доброго боевого товарища, вместе со мной некогда вставшего под знамена Тинчестера, кому я лично пожаловал эти великолепные земли... Подумать только, что из-за них мой Эдмунд лишился жизни, от руки собственного сына!.. Чудовище, стоящее перед вами, не пожалело даже юной невинной девушки, прекрасной и беззащитной, как цветок в утренней росе, леди Фредерики Уэлчерстской. Лицемерие его и жестокость поистине не знают пределов, и мне трудно вынести достойный приговор мерзавцу! Я, как и вы, был всего лишь гостем, приглашенным на свадьбу, и невыносимо думать, что вместо веселого торжества нам предстоят похороны...

Дик, вы новый граф Элчестер. Вы сын покойного Эдмунда, вы были женихом несчастной Фредерики, вы отныне хозяин здешних мест. Вам по закону принадлежит право карать и миловать в ваших владениях, и я не смею присваивать это право себе. Как король, настаиваю лишь на одном: смертная казнь. В выборе ее вы вольны, мой добрый Дик...вы сделали все, что могли, мое расположение всегда будет с вами: такое же, каким я всегда дарил вашего покойного отца. И - слушайте меня, благородные милорды! - если кто-то из вас осмелится говорить, что лорд Ричард - незаконнорожденный, или оскорблять его иными недостойными домыслами, то говорю вам: злоречивый впадет в немилость! Лорд Ричард вполне доказал свое благородство и верность нам, королю Англии, а это и только это делает рыцаря - рыцарем, и дворянина - дворянином!

- Ваше Величество, быть может, ему есть что сказать в свое оправдание? - бесстрастно поинтересовался Дик. - Давайте послушаем. Я бы хотел найти возможность смягчить приговор...

- В вас говорят братские чувства, мой дорогой мальчик, - покачал головой король. - Уверяю вас, такие мерзавцы неисправимы...впрочем, вы правы! Послушаем, что ваш брат имеет сказать в свое оправдание! Говорите, сэр, если вам есть что сказать.

Фрэнсис опустил голову. Как теперь обвинять Дика?.. Сейчас такое заявление прозвучит нелепо, дерзко и смешно...

- Я не убивал своего отца, - глухо сказал он. - Я не совершал ничего из того, в чем меня обвиняют. Но доказать свои слова я не в силах, Ваше Величество.

- Конечно, - вздохнул Генрих. - А вы что-то другое ожидали услышать, мой добрый Ричард? Все преступники таковы: твердят одно и то же...

- Быть может, он укажет на истинного виновника всех преступлений, и мы подвергнем того допросу?.. - Дик невозмутимо приподнял бровь.

У Фрэнсиса зубы свело от такой братской заботы.

- Ты сам все подстроил, чертов ублюдок! - не сдержался он. - Это ты хотел услышать? Это?.. Кто обманул меня?.. Кто убил Фредерику?.. Но как ты ухитрился обвинить меня в убийстве отца, негодяй?.. Ты испугался, испугался, что я все расскажу ему, открою глаза на всю твою подлость! Ваше Величество, зачем мне было убивать отца, если я и вправду совершил все те кошмарные злодеяния, в которых меня обвиняют? Я потерял все, самую возможность осуществить свои планы. Всего лишь хотел забрать с собой девушку, которую любил...к чему бы мне нужна лишняя кровь? Что мне могла принести смерть графа Элчестерского? Все эти наветы сплел мой младший брат, чтобы заполучить мой титул и земли!..

- Боже... - пробормотал король. - Дик, вы видите? Вы всеми силами оттаскиваете его от могилы, а какова его благодарность?.. Наглый мерзавец, у меня слов нет!

Дик сокрушенно покачал головой.

- Я мог бы опровергнуть все его заявления, коль скоро в том была бы нужда, - заметил он. - Если бы среди присутствующих нашелся хоть один рыцарь, поверивший подобному вздору... Но, думаю, таковых здесь нет! А смерть нашего достойного отца... Позовите Салли, пусть она принесет доказательство!

В холл ввели грузную, тучную служанку: ту, что так славно граф угостил эфесом кинжала. Ту, что донесла на них Дику.

Сейчас в ее руках сверкал золотой гардой тонкий клинок - клинок Фрэнсиса, забытый в спальне Фредерики.

Юноша опустил голову.

- Я могу засвидетельствовать, - произнес Дик, - что этот кинжал был у моего брата в ночь бегства. Фрэнсис всегда носил его с собой. И в ночь, когда он вынудил меня скрестить с ним меч, этот кинжал был в его левой руке!

По рядам рыцарей и лордов пробежал ропот возмущения.

- Теперь пусть Салли скажет нам, как у нее оказалось это оружие...личное оружие лорда Фрэнсиса!

- Говори, женщина, - приказал король.

Салли сделала коротенький книксен.

- Ваше Величество, меня просил его милость лорд Ричард присмотреть за бедняжкой, леди Фредерикой. Той нездоровилось, вы знаете. Его милость лорд Фрэнсис обманом проник в спальню, прикинувшись посыльным от графа Эдмунда. Он постучал...а ночь была, вы знаете. Я спрашиваю: "Кто?", а его милость отвечает: "Это от графа Эдмунда". Так и сказал: "От графа Эдмунда"! Мало ли что?.. Я открываю, а он-то меня как по лбу кинжалом саданет! А кинжал-то окровавленный!.. Я чувств лишилась... Пришла в себя, гляжу: нет нашей прекрасной, доброй госпожи, Маргарет связана, бедняжечка, а рядом кинжал валяется, весь в крови перепачкан!..

Салли закрыла руками глаза и залилась слезами.

- Бедный лорд Эдмунд, мне и в голову не пришло!.. Бедная, бедная леди Фредерика!..

- Ступай, добрая женщина, - мягко произнес король. - Ты сказала достаточно. Вот тебе за твое добросердечие... - Его Величество протянул служанке золотой. - Ступай.

Салли, судорожно всхлипывая, удалилась.

По губам Дика скользнула быстрой змеей улыбка - и тут же пропала.

- Кто-либо из присутствующих еще сомневается в вине Фрэнсиса?.. - спросил Генрих.

Гулкая тишина повисла под сводами замка. Лишь пламя в камине яростно хрустнуло поленьями, но на возражения огня никто не обратил внимания...

- Решено! Милорд граф, - обратился Его Величество к Ричарду, - мы ожидаем вашего приговора. А затем, господа, отправимся в капеллу на отпевание. Вечером же, дорогой Дик, я со свитой покину ваш замок, но непременно желаю видеть вас при дворе, как только окончится срок вашего траура.

Ричард поклонился.

- Для меня большая честь приглашение Вашего Величества. Я непременно воспользуюсь ею. Сейчас же тороплюсь выполнить вашу волю и объявить приговор моему брату.

Надо сказать, государь, это трудный для меня долг, ведь я всегда любил Фрэнсиса, и не хотел бы брать на себя греха братоубийства. Мне хотелось бы, чтобы вы поняли мои чувства... - Ричард пристально взглянул в глаза Генриха. Все замерли, поняв намек.

Король отвел взгляд.

- Я понимаю, мой друг, - тихо произнес он. - Я вполне понимаю...

- Позвольте мне последовать примеру вашего великодушия, государь.

- Роберт был виновен лишь в ненужной войне! - резче заметил король. - Я бы согласился, Дик, но тюрьма для отцеубийцы - слишком роскошный подарок!

- Предоставим судить о тяжести его вины Провидению, - предложил Дик. - Пусть моего брата отведут на корабль, а корабль выйдет в море. Там, когда берег скроется из виду, Фрэнсиса привяжут к доске и пустят на волю волн. Оставят ему кошелек и оружие, драгоценности - все, что было при нем, когда он прокрался в замок для убийства нашего доброго отца, лорда Эдмунда. Если Небу будет угодно смилостивиться над ним и послать спасение, пусть идет, куда пожелает, ибо это - Божья воля. Пусть лишь не возвращается в Англию, Ваше Величество. В противном случае его будет ждать казнь через отсечение головы... А если Богу угодно будет покарать преступника смертью, море выполнит волю Судии, более великого и мудрого, чем мы, государь!

- Ваши слова мудры, милорд граф, - кивнул Генрих. - Да будет так! Сегодня, после моего отъезда, потрудитесь подняться на борт корабля и лично проследить за выполнением приказа...а также за тем, чтобы никто не отобрал у пленника деньги и драгоценности... А пока отведите его обратно в темницу!

Дик поклонился, стража сомкнулась вокруг Фрэнсиса - и снова вокруг лишь мрак каземата...

Мрак каземата в ожидании казни.

Пустота.

Тишина.

Мерное падение капель.

Секунды...

Быстрее бы! Нет ничего невыносимее ожидания...тем более - ожидания смерти. Возможно, кто-то не согласится, кто-то будет считать каждый миг, перебирать мгновенья, как жемчужины...но во мраке подземелья нечего было перебирать. Там время походило на застойный пруд, где мерными ударами капли перековывали его в вечность...

Могила.

Но вот снова гремит замок, снова свет факелов лижет холодные, изъеденные водой своды...

- Выходи!

...Свет...

Вечерний свет солнца, золотой и тягучий, как мед. Море, зеленое и вздыхающее... Разводы пены на мощном теле волн.

Эхо в камнях...

На площадке у подножья замка, окруженной солдатами, стоял юный граф Элчестер, и его светлые волосы трепал теплый бриз, а прищуренные глаза смотрели в небо, словно мальчишка прислушивался к неведомому внутреннему голосу.

- Море... - пробормотал он. - Да, море. Так должно быть... Это сильнее меня...

Дик тяжело вздохнул и провел ладонями по лицу, будто пытаясь отогнать что-то.

Море пело женским голосом.

Ричард обхватил себя руками за плечи, словно пытаясь согреться.

- Эти волны приняли Эдгит, - негромко произнес приговоренный, молча наблюдавший за братом. Фрэнсис стоял рядом, и руки его сковывала лишь легкая цепь. Стража и тюремщики немного отошли, повинуясь приказу своего господина. - Ей нужна жертва, Дик.

Юноша резко развернулся на каблуках. В глазах - бешеное, болезненное, испуганное мерцание. Но оно не вырвалось наружу. Не сорвалось с губ словами. Ричард холодно пожал плечами.

- Я сделал для тебя все, что мог.

Фрэнсис не сумел сдержать смешок:

- Да уж, воистину! Моя благодарность не знает границ, милый брат! Твой поступок достоин легенд!..

- Возможно, - снова пожал плечами Дик. - Я даже не сомневаюсь: когда-нибудь некий стихоплет обязательно сочинит историю о том, как незаконнорожденный негодяй пытался обманом захватить титул и земли, оклеветав своего честного брата, законного наследника. И, я нисколько не сомневаюсь, в этой истории честный брат после многих испытаний победит, а зло будет наказано... Но эта история ничем не поможет тебе, Фрэнсис! Потому что с этого момента она перестает иметь к нам отношение! - Ричард хмыкнул. - Вот так, братец. Вот так! И, кроме того, я нисколько не считаю себя злом...

- Эй! - крикнул Дик. - Готовьте трап! Мы поднимаемся на борт!

Они сошли по узеньким сходням на берег, где в прибрежных волнах уже ждала лодка. Она и доставила их на небольшую каракку, ожидавшую в отдаленье от береговых скал.

Корабль по распоряжению короля вышел к Элчестеру из ближайшего порта...

...Через несколько часов, когда каменистые берега Англии скрылись в лазурной дымке моря, Фрэнсиса по приказу Ричарда вывели на палубу и освободили от цепей.

- Вот, братец, - усмехнулся Дик. - Можешь пересчитать. В кошельке монет ровно столько, сколько было. Вот твои перстни. Вот кинжал и меч. Разве я не великодушен? Я отпускаю тебя на свободу и еще отдаю все твое имущество!

- Ты же хотел моей смерти, - тоже усмехнулся Фрэнсис.

- Тогда я не знал о смерти отца, - хмыкнул Ричард. - Сейчас ты мне ничем помешать не можешь... И я дарю тебе жизнь.

- Не смогу сделать тебе такого же подарка, доведись нам повстречаться, братишка...

- Я знаю, - просто кивнул Дик. - Я знаю. Ничего личного, мой дорогой. Мы это уже обсуждали. А вот и твой роскошный флагман!

Из трюма вынесли длинную оструганную доску и крепкий канат.

- Ложись, милый братец, - с очаровательной улыбкой сделал приглашающий жест Ричард. - Ты же не хочешь, чтобы тебя привязывали силой...

- Чтоб тебе встретить черного пса в ландах! - в ярости крикнул законный граф Элчестер.

Дик засмеялся еще сильнее:

- Только если ты сам им станешь, милый брат! Ну, довольно болтовни! Привязывайте его!

Фрэнсис вырывался отчаянно, но его сбили с ног и накрепко примотали веревками.

Возле встал Дик и задумчиво глядел на истинного наследника.

- Что бы я ни говорил при короле о Провидении, но я бы на твоем месте в самом деле молился, Фрэнки, - просто сказал вдруг он. - Потому что я не знаю, что может тебя спасти. Будь то бог или черт, но, во всяком случае, не люди... Фрэнки... - юноша закусил губы и низко склонился над пленником. - В самом деле, ничего личного... Я любил и люблю тебя, братик, но не могу иначе. Знаю, что не простишь, и все же прошу об этом... Мне будет тебя не хватать, Фрэнсис...

- Как трогательно! - съязвил молодой человек, в презрительной усмешке искривив губы.

- Понимаю, - кивнул Дик. - Мои молитвы будут с тобой. Прощай, Фрэнки...

По бледной щеке Ричарда вдруг скользнула одинокая, чистая слеза. Юноша быстро отвернулся и отдал приказ. Доска накренилась, Фрэнсис почувствовал легкое головокружение и дурноту, когда его утлое убежище спускали вниз, с борта - а потом в лицо плеснула соленая вода. Доску палкой оттолкнули от корабля - и Фрэнсис смог видеть лишь небо. Небо, в котором горело вечернее солнце, заливая мир раскаленным золотом.

Волны, играя, уносили приговоренного все дальше в бесконечный простор...

Глава VIII

Шелест...

Нет, бормотание...

Фрэнсис приоткрыл глаза.

Он лежал в небольшой каюте у окна, и вечерний свет рассеянным пепельным облаком окутывал обшитые деревом переборки, стол, грубо сколоченный стул, две кособоких полки на стене, заваленных мелким всевозможным хламом: от драной пергаментной карты до грубого самодельного ножа...

Смеркалось.

И откуда-то снаружи доносились голоса. Кто-то разговаривал.

Рядом на столе стояла миска - Фрэнсис отчетливо ощутил запах теплого рыбного супа, живот мгновенно скрутило острой голодной судорогой. Подле миски лежала краюха хлеба, а возле изголовья больной обнаружил кружку, где еще оставалось немного воды.

Пить, как ни странно, не хотелось.

Юноша начинал припоминать...

Его два дня и две ночи носили волны: сильное течение мчало доску куда-то к фьордам Норвегии, через Северное море...будь Элчестер на южном берегу Англии, и очутись приговоренный в Ла-Манше, все могло оказаться или в десятки раз лучше, или, напротив, в сотни раз хуже. Волны Ла-Манша могли как прибить его утлое прибежище к берегам Франции - всего за ночь, не больше, - так и вынести в океан, и вот тогда можно было бы вполне прочитать по себе заупокойную.

Но, как бы там ни было, замок Элчестер стоял на восточном берегу Острова, и пленника вверили водам Северного моря...

Сначала несчастный молился. Потом, когда первая ночь отмерила свою треть, усталость взяла свое, и беднягу сморил тяжелый сон.

На море стоял штиль...

Проснувшись, молодой человек возобновил молитвы. Потом начал проклинать Небеса. Потом обращался к силам Ада...

Потом снова, рыдая, просил бога о помощи...

Потом впал в глухую апатию и последние сутки помнил весьма смутно...наверное, он лишился сознания от жары и жажды...

Дальше все вспоминалось как сквозь плотный туман. Две тени, склонившиеся над ним...голоса... Вода, попавшая в рот: чистая, свежая и прохладная - это он помнил так ясно! И больше - ничего...

Сколько он провалялся в бреду? Кто его спасители? Что это за судно?

И где его вещи?..

Фрэнсис напряг слух, пытаясь различить слова судачивших за переборкой людей.

Разговор прорывался отдельными фразами, обрывками мыслей - сквозь скрип старого дерева и плеск волн.

Говорили по-датски, но лорд немного знал этот язык, поскольку датчане были частыми гостями Острова.

- ...ему повезло, заштормило...

- Да, не подбери мы его, утоп бы...

Речитатив быстрых слов, ускользнувших от понимания.

- Тяжело, но зато дойдем быстрее. За день прошли вдвое больше, чем обычно... Вон как задувает!

Снова неразбериха...

Когг качнуло, волна плеснула в борт, заглушив болтовню датчан.

Фрэнсис задумался.

Судя по всему, эти люди заметили его в волнах и подняли на борт, они же и ухаживали за ним.

И все же кое-какие обстоятельства настораживали спасенного, удерживая от бурной благодарности.

Его одежда висела рядом, на спинке стула - но нигде не было видно кошелька. С пальцев исчезли перстни... Пропало оружие...

И куда так торопятся его спасители?..

Может быть, потом совесть укорит его за подобные подозрения, но пока не помешает сохранять осторожность.

"Зануда!" - посмеялась бы Фредерика...

Фрэнсис резко повернул голову к стене. Глаза отчаянно защипало.

"Фредерика... Ты больше никогда не улыбнешься мне... Не посмеешься надо мной...

Никогда очаровательно не нахмуришься над шахматами.

И никогда, никогда я не обниму тебя!

Ты так просила меня быть с тобою в ту последнюю ночь... Ты опять была права, моя голубка: отказа я не прощу себе никогда..."

Соленая капля скатилась на изголовье. Юноша прижал руку к глазам, пытаясь унять неудержимо вдруг потекшие слезы, но они струились через мгновенно ставшие мокрыми пальцы, катились по щекам...

Поняв, что бороться бесполезно, Фрэнсис дал себе волю - и уткнулся в подушку. Плечи его вздрагивали. Он оплакивал тех, кого не смог уберечь, кого больше не увидит на этой земле: возлюбленную, отца... Он оплакивал свою прежнюю жизнь, безвозвратно ушедшую в прошлое, оплакивал свою привязанность к брату...

Слишком много должны были вымыть слезы из его души, чтобы быстро закончиться...

Слишком много, чтобы их можно было пролить в достаточном количестве.

И все же они принесли с собой облегчение: тяжелое и опустошающее равнодушие - вместо сводящей с ума боли...

"Для чего же мне жить? - пришла вдруг простая до кристальной ясности мысль. - Я не могу тратить свою жизнь на месть. Мне не добиться от короля справедливости... Мне не к кому идти и некого любить... Я виноват в смерти дорогих мне людей! Я не уберег их! Зачем Небеса послали мне спасение? Или это Аду угодно продлить мои терзания? Так я сам приговорю себя к смерти! Но к смерти, достойной рыцаря: я не желал бы утонуть, как слепой щенок, я не желал бы стрелы разбойника... Есть турниры, и ведут еще войны короли... Там я и буду искать свою судьбу!"

Эта мысль в том ужасающем хаосе, что заполнял его душу, показалась несчастному самой здравой...

Скрипнула дверь. В комнату вошел низкий, крепко сбитый мужчина, похожий на медведя: та же хитрость в маленьких, близко посаженных глазках, та же косолапая и будто неуклюжая походка, до поры скрывающая звериную стремительность и ловкость...

Грубая рубашка и засаленные бриджи составляли весь наряд хозяина когга.

Он быстрым цепким взглядом окинул больного и неприветливо буркнул по-датски:

- Чего ревел? Драгоценностей хватился, никак?

Фрэнсис предпочел сделать вид, что не понял. И продолжал смотреть широко раскрытыми глазами прямо в лицо здоровяку.

- Вот уставился! - фыркнул тот, уперев руки в бока. - Ну, коль ты не из наших будешь, откедова же ты в таком разе?.. - И коряво начал выспрашивать на различных языках: - По-немецки знаешь? Нет?.. Вот, зараза! По-норвежски кумекаешь?.. Черт, что за утопленник глупый! Английский-то разумеешь?..

Лорд Элчестер кивнул.

- Да! Я должен отблагодарить вас...

- Ну, хоть вовсе не немой... - по-датски проворчал мужчина, и снова перешел на кошмарный английский, пытаясь втолковать своему безмолвному слушателю:

- Мы тебя спасли. Понимаешь ты это? Мы. Тебя. Спасли. Из воды вытащили!

- Я понимаю, - кивнул юноша. - Примите мою искреннюю благодарность...

- "Благодарность"! - захохотал этот неприятный тип. - Мне твою благодарность в похлебку не положить! Э, нет, дорогушенька! Ты занял мою каюту, я теперь с приятелем в одной теснюсь...ты ешь нашу еду, пьешь нашу воду... Думаешь, все это стоит лишь благодарных слов?.. Так не пойдет!

- Вы взяли мое золото, - холодно ответил Фрэнсис. - Полагаю, его достаточно, чтобы оплатить те небольшие издержки, что вы понесли из-за своего доброго сердца... - тут уж лорд не сумел удержаться от сарказма. - А вот оружие и кольца я прошу вас вернуть мне!

- Ох ты, он просит! А обратно за борт ты не попросишься?.. Кем ты себя тут воображаешь? Еле душа в теле держится, а гордости! Мы ведь с Харди не крестьяне, мы вольные рыбаки, свободные люди, и спины не привыкли гнуть даже перед нашими ярлами, не то что перед утопленниками какими!

- Разве в моей просьбе есть что-то обидное? Или грабеж беззащитных и есть ваше понимание свободы?..

- Чего?.. - тупо заморгал датчанин. - Словом, неча тут рассусоливать. Род у тебя какой? Заплатить за тебя могут, утопленник?.. Ну, чего молчишь?.. Плохо объясняю?.. Семья у тебя какая? Поди, потеряли твой корабль, с тобой вместе? На рифы, что ль, наскочили? Ну, твой дурной шкипер уже свою награду получил, поди: рыбы уж обглодали, голову держу! Ну? Что молчишь? Не боись, ты, сразу видать, знатный, богат, а мы дорого не возьмем. Содержать хорошо станем... Видишь, голодом да жаждой не морим? На столе, видишь? Тебе! Ты ешь, ешь, не стесняйся. Вот внесут за тебя выкуп, так сразу свезем, куда скажешь. Давай, говори!

- Ты ошибся, рыбак, - медленно произнес Фрэнсис. - Я не спасся с погибшего судна. Меня пустили в море, выполняя приказ короля. Вы спасли от казни приговоренного... Так что вряд ли что-то сможете получить за это! Все мои поместья конфискованы.

Датчанин поскреб в затылке.

- Врешь, поди?..

- Можешь верить, можешь нет, - пожал плечами Фрэнсис. - Правда от этого не изменится.

- За что тебя?

- За убийство собственного отца, - медленно и внятно проговорил лорд Элчестер, глядя прямо в глаза рыбаку. - И убийство невесты. За попытку освободить из тюрьмы принца Роберта и вернуть ему престол, сместив Генриха...

Мужчина присвистнул:

- Ну, ты даешь... Складное вранье...

Но голос его прозвучал очень неуверенно.

- Ладно, подумаем мы, чего с тобой делать! - быстро, словно придя к какому-то решению, проговорил "спаситель" и вышел за дверь.

Ключ в замке металлически лязгнул.

Фрэнсис понял, что он пленник.

Что ж, теперь, по крайней мере, он знает, что рассчитывать приходится лишь на себя. Никто его отсюда не выпустит...

Молодой человек осторожно сел на постели, прислушиваясь к своим ощущениям. Голову немедленно закружило, к горлу подкатила тошнота.

В таком состоянии воевать против мускулистых рыбаков глупо...

Граф подвинул к себе миску с супом, отважно вгрызся в вязкую корочку черного, чуть с кислинкой, хлеба, и воздал должное угощенью.

Суп был именно такой, какой требовался в его состоянии: мягкий теплый бульон, придававший сил и бодрости. Разваренный ароматный кусочек рыбы закрепил результат: головокружение и слабость прошли.

Теперь можно было подумать об освобождении...

Заключенный внимательно оглядел свою темницу. По сравнению с подземельями Элчестера каюта выглядела просто смешным узилищем. В первую очередь внимание привлекало окно: оно держалось лишь на расхлябанном запоре: видимо, новоявленным тюремщикам раньше никогда не доводилось содержать пленников...

Правда, оно казалось довольно маленьким, и Фрэнсису предстояло проверить, может ли через него вылезти человек.

К тому же рыбаки, похоже, полагали, что им в руки попался изнеженный мальчишка, измотанный голодом и жаждой.

Между тем за пресловутым окном ночь до дна осушила бокал сумерек, впитав их в свой мрак, поглотив последние отблески неуверенного света. На Северное море опустилась тьма.

Фрэнсис оделся.

Осторожно отставив в сторону пустую посуду, юноша вскочил на стол и резким рывком распахнул мутные грязные створки.

Волосы растрепал резкий соленый ветер, на лицо упали холодные брызги. Волны плескали совсем рядом: когда когг нырял между иными водными исполинами, кипящая пена бурлила всего лишь в нескольких дюймах от окна...

Пленник, встав боком и согнувшись в три погибели, протиснулся в тесное отверстие. Плечи прошли. Развернуться, уцепиться за крышу низкой надстройки... Придерживаясь за нее, осторожно встать на узкий карниз, лицом к окошку. Несколько шагов - в любую сторону - и можно будет спрыгнуть на палубу.

Несколько шагов по раскачивающейся жердочке планшира - Фрэнки в полной мере оценил "беспечность" своих сторожей.

По-прежнему цепляясь за крышу и вгоняя занозы в ладони, Фрэнсис, опираясь лишь на носки, прокрался по скользкому брусу до левого борта. Мягко спрыгнув на мокрые доски палубы, граф осмотрелся, полностью скрытый тенью надстройки.

Он находился на квартердеке небольшого суденышка, достаточно крепкого и вместительного, чтобы выдерживать небольшие морские переходы и поднимать на борт груз для продажи: на шканцах Фрэнсис заметил незакрытое отверстие трюма. Если бы его посадили туда...

Впрочем, может быть, еще надумают посадить, загадывать рано. "Спасители" оказались разочарованы в ценности "утопленника", и, вполне вероятно, могли изменить свои намерения, а значит, и отношение...

Вверху звенели ванты под напором резкого ветра, вздувавшего косой парус когга. Судно шло круто к ветру...

Это куда же так спешат рыбаки?..

Рядом темной глыбой возвышалось штурвальное колесо: закрепленное клином, его оставили без присмотра, и корабль прорывался сквозь неспокойное море без рулевого: вероятно, рассудил Фрэнсис, тот отлучился по крайней нужде, и вот-вот вернется...

Впрочем, может статься, хозяева прекрасно знают здешние воды и не считают легкую непогоду поводом для излишнего беспокойства?..

Юноша проскользнул шканцы, прячась за бочками и бухтами каната, и поднялся на нос.

Дверь носовой каюты оказалась не заперта, ее то и дело шатало ветром. А хозяевам, похоже, не было никакой заботы: они азартно кидали на стол кубики игральных костей, подзадоривая себя криками. Мерцающий свет свечи трепетал на золоте и двух перстнях, в которых Фрэнсис без труда опознал свое имущество.

Имущество было поделено на две неравные кучки, что попеременно то убывали, то вырастали, в зависимости от того, на чьей стороне была удача...

Так вот она, "крайняя нужда"...

Лорд Элчестер презрительно усмехнулся.

Его кинжал, блистая тонким светлым лезвием, лежал возле руки одного из воров.

А где же меч?..

Вон он, валяется в дальнем углу, за игроками...

- А, пакость! - выругался один. - Везет тебе сегодня! Не буду я больше играть! Ты меня этак разоришь, мухлевщик проклятущий!.. Больше денег получу с продажи этого типа!

- Ну, смотря сколько ты еще за него выручить сумеешь, - рассудительно хмыкнул его товарищ. - Викинги скоры на суд: если им товар приглянулся, а цена - нет, то ведь ты можешь остаться и без товара, и без денег...хорошо, если живым ноги унесешь...

- Зачем же викингам?.. Продадим рабом в дом... С чего ты втемяшил в башку, что парня надо на драккар засунуть?..

- Эх, Харди! - снисходительно вздохнул знакомец Фрэнсиса: именно этот здоровяк не так давно вел с ним переговоры. - Какая женщина в здравом уме решится купить раба, которого надо будет приучать к покорности? Здорового мужчину, воина?.. Знатного чужеземца?.. Нет, таких дур я не видал ни в нашей Дании, ни в Норвегии! А у викингов разговор короткий, они умеют выбивать норов из строптивцев... Прикуют к веслу - и к концу дня у этого подлеца не будет сил даже думать о чем-то, кроме жратвы и сна! К тому же, говорят, там, на севере, в Исландии, до черта свободных земель, и сейчас многие ярлы плывут туда в поисках счастья. Рабы им нужны и на корабли, и там, жизнь обустраивать! Ладно, выбрось свои глупости из головы, и садись, доиграем!

Фрэнсис стиснул зубы от гнева. Так вот какую участь уготовили ему "спасители"! Рабство у викингов!

Не раздумывая, юноша рывком распахнул дверь и впрыгнул в тесную комнату. Пинком ноги выбив дощатый табурет из-под опешившего Харди, Фрэнсис схватил освободившуюся мебель и с размаху угостил ею поднимавшегося второго рыбака.

В следующую секунду в руке у лорда оказался меч.

Свистящий удар обрушился на хлипкую столешницу, и трухлявые доски вместе с золотом и игральными костями рухнули на так и не успевшего встать Харди.

Тем временем второй, пошатываясь, поднялся, и в руке у него блеснул кинжал.

Собственный кинжал Фрэнки...

Оскалив гнилые зубы, здоровяк рычащей лавиной ринулся на юношу, но граф лишь плавно отступил в сторону: короткое и точное движение кисти, гневный вздох меча - и в угол каюты, подскакивая, скользким шаром покатилась снесенная голова...

Тело с косым обрубком шеи стояло, покачиваясь, несколько долгих мгновений, а потом грузно рухнуло на пол.

Стало так тихо, что было слышно, как трещит фитиль свечи, колеблемой ветром. В нос вдруг ударил ставший излишне назойливым запах текущего воска...

От двух мерзких предметов на полу, бывших некогда человеком, растекались две черные в неверном свете лужи...

Фрэнсис спокойно подошел и вынул из мертвой руки свой кинжал.

И задумчиво смотрел на пляску бликов на золоченой рукояти, на изукрашенной гарде, на тонком блестящем лезвии...

"В который раз ты оборачиваешься против меня..."

Слабый шум в дальнем конце комнаты привлек внимание юноши. Харди, с ненавистью и ужасом таращась на вооруженного убийцу, забивался в угол, пытаясь укрыться за досками сломанного стола.

Лорд двумя стремительными бесшумными шагами подошел к рыбаку. Тот накрыл голову руками. Губы его тряслись, а глаза лихорадочно шарили вокруг в поисках оружия.

- Встань! - презрительно велел граф Элчестер. - Идем на палубу.

- Нет... Нет, благородный господин, нет! - истошно взвыл перепугавшийся Харди. Видимо, он вообразил, что разгневанный рыцарь задумал вышвырнуть его за борт. - Не убивайте меня, не надо! Это все Хлоди, это все он, он придумал! Я ему говорил... - Рыбак рыдал от ужаса, а в глазах его плескалось отчаяние, смешанное с бессильной злобой. - Смилуйтесь, благородный господин!!. - заверещал хозяин когга, когда Фрэнсис рывком поставил его на ноги и потащил к дверям каюты.

Датчанин выл и извивался, пытаясь вывернуться из железной хватки державших его ворот пальцев, но Фрэнки был воином, и тренировки с тяжелым оружием налили силой его руки. Рыбак рыдал, размазывая слезы по лицу.

Незадачливого работорговца никто не стремился утешить и успокоить. Бывший пленник отнюдь не горел желанием унимать истерики своего тюремщика.

- К берегу! - коротко приказал норманн, подводя моряка к штурвалу.

- Я...Я не умею, благородный господин... - зачастил тот. - Это Хлоди, он...

- Тогда ты умрешь, - последовал равнодушный ответ.

- О нет, господин! О нет!.. Я попробую...я видел...

- Далеко ли суша?

- Мы должны идти мимо германского побережья, прекрасный ярл, а это недалеко...совсем недалеко... Только сохраните мне жизнь, и я до конца своих дней буду молиться за вас!..

Будешь. А как же...

- Если к восходу солнца я не увижу над морем германских колоколен, ты будешь молиться за меня в аду, - холодно пообещал Фрэнсис, оставляя напуганного Харди у штурвала.

А сам вернулся в каюту, где еще не успело остыть тело Хлоди.

Несостоявшийся раб не испытывал к убитому ни малейшей жалости. Методично собирая свое золото в кошелек, пересчитывая монеты, лорд сам поражался удивительному спокойствию, накрывшему душу. Словно белая холодная тишина, что зимой осыпалась на поля Элчестера - из тяжелых бесстрастных туч, - заволокла и его сердце.

Аккуратно извлечь занозы из саднящих ладоней с помощью кинжала...

Последний штрих - надеть два перстня на пальцы...

И перешагнуть через труп, выходя на палубу.

...На рассвете, тонкой светлой трещиной расколовшем купол ночной тьмы, оба человека на борту заслышали шум прибоя. А когда солнце лениво глянуло вниз, на землю, рассмотрели и белый песок пляжа, и возделанные поля, а далеко за ними - колокольни соборов, окутанные нежными красками зари. Розовые лучи и голубые тени восхода прозрачными мазками ложились на палитру мира...

- Спускай лодку, - негромко приказал Фрэнсис.

Глава IX.

В солнечном луче, падавшем на потемневшие, но чистые доски видавшего виды стола танцевали пылинки. Беленькие аккуратные занавески казались золотистыми, насквозь пронизанные душистым летним светом, и чуть колыхались, вздуваясь от ленивого ветерка, что долетал с небольшой речушки неподалеку. Вместе с ним с реки доносились мирные звуки: скрип мельничного колеса, звонкие голоса мальчишек, удивших рыбу с лодок, воркование голубей.

Пчела залетела, покружила над столом одно гулкое мгновенье - и вылетела прочь, прямо по солнечному лучу, ввысь.

Стремление к солнцу...

Фрэнсис скупо усмехнулся, проводив ее взглядом. Он рассеянно крутил на столе золотую монету, наблюдая, как она попеременно подставляет свои блестящие бока свету, как походит на самом пике кружения на призрачный шарик, с одной ослепительно сияющей половинкой, и с другой - тускло-желтой.

Быть может, это - образ человеческой души. В ней сочетаются сияние и серость, в ней...

Но ведь монетка очень быстро крутится, не так ли?

И потом, на нее падает свет...

...только с одной стороны...

Значит ли это, что души людей рассекает эта грань, лишь когда их обладателей подхватывает вихрь перемен?

Но разве от игры света и тени золото перестает быть золотом там, где его не касается свет?.. Разве оно не самоценно? Так что же собой представляет пресловутая "другая сторона" монеты? Темная сторона души?.. Если ее осветить, она сумеет сверкать ничуть не хуже...

Что в таком случае считать освещением?.. И, кстати, тогда в вихре перемен у души не будет темной стороны, как у призрачного шарика вертящейся монеты - тусклой половинки...

Можно ли в таком случае обвинять в чем-то людей?.. Если в конечном счете все сводится к вопросу игры тени и света? А они так от многого зависят и так призрачны... Кто из нас выберет, где закрутится его монета?.. И как будет выглядеть его душа, кто знает?..

Кто крутит монеты?.. И если все так наглядно, быть может, стоит лишь найти подходящий "ключ", и сумеешь познать все тайны...

Если такое в принципе возможно...

К чему терзания и обвинения? Мы выглядим так, как выглядим, и крутимся, пока есть силы...

Монета вращается сама, первый толчок лишь дает ей повод...

Так что стоит ли думать о добре и зле?.. В конце концов, разве они не более чем иллюзия и точка зрения?..

Дик... Что ж, обещание Дику - это нечто вроде долга перед собственным чувством чести. А не перед мифическим добром.

Ведь мальчишку можно понять...

Фрэнсис молча сидел, и с застывшей мрачной усмешкой наблюдал за танцем монеты, поражаясь своему спокойствию.

Чувства умерли. Кончено!

На стол упала тень, и трактирщик водрузил перед молодым человеком кружку, полную пенного пива. Коричневатая, как ржаная мука, шипучая шапка, благоухая прохладным, горьковатым хмелем, ползла вниз по скользким, тусклым бокам высокой металлической кружки.

- А вы, господин рыцарь, какими судьбами здесь, в нашем местечке?.. - полюбопытствовал кабатчик. - Городок у нас небольшой...

Фрэнсис не ответил. Вместо этого он кивком головы велел толстяку сесть и сухо спросил:

- Поблизости есть какие-нибудь крупные города?.. Где устраивают турниры?..

Мужчина понимающе усмехнулся:

- Крупные города? Как не быть, господин рыцарь, как не быть! Вверх по Везеру, как из нашего залива в устье войдете, можно подняться до Бремена... А вот восточнее, за болотами, если к Эльбе идти, то Гамбург... Но турниров, благородный рыцарь, сейчас никаких нет: слышали, наверное, что наш герцог, - правитель нашей Саксонии, то есть, - сейчас с герцогом Фридрихом Швабским воюет?.. Будь прокляты эти Гогенштауфены! В войну уходят все наши налоги! Ведь, богом клянусь, благородный рыцарь, подумать только: мутить все герцогства из-за зависти!..

- Это ты о герцоге Швабском? - лениво поинтересовался Фрэнсис.

- Истинно о нем, господин рыцарь! - закивал трактирщик. - Вот как шесть лет назад съезд князей в Майнце нашего милостивого герцога Лотаря Саксонского выбрал императором, так швабский пес и взбесился! Он сам, видать, на трон метил, ан нет! Не вышло... С тех пор во всех прежних землях Генриха V покою нет: всё имения делят... Сейчас вот войска нашего герцога осаждают Нюрнберг, это далеко отсюда, на юг...вот там добрые рыцари нужны! Так что, благородный господин, коль вы турниров ищете, вам во всей Священной Империи делать нечего! А вот славы раздобыть, деньгами разжиться - это можно! Лишь добраться до Нюрнберга, присягнуть там Его императорскому Величеству...герцогу нашему, то есть...и верой-правдой служить ему!

- Нюрнберг, если я не ошибаюсь, это ведь Бавария? И, если я не ошибаюсь, Баварский герцог Генрих Вельф - зять Лотаря?.. Что же королевские войска, в таком случае, делают под баварской крепостью?..

- А-а-а, благородный рыцарь, - усмехнулся словоохотливый трактирщик. - Дело в том, что прежний император был родственником Гогенштауфенов Швабских. И те имения, что император конфисковал у иных дворян, его семейка сейчас почитает своей собственностью...а то собственность короны! Уплыла корона - и земель тех тю-тю! Понимаете, благородный господин? Вот Нюрнберг как раз и есть собственность короны, а Фридрих Швабский, разумеется, туда своих людей засадил. Вот Его Величество с зятем, герцогом Баварским, и пытаются вернуть то, что по праву принадлежит им!

Фрэнсис пожал плечами и отвернулся, отсутствующе глядя в окно. Выборный король, корона, которую дарят крупнейшие дворяне тому, кому пожелают - все это казалось ему смешным и мелким. При таком раскладе в туман превращается само понятие "верность", на которой основана рыцарская честь...

И может ли такая страна долго сохранять мир?.. Может ли быть сильной?..

Впрочем, какая разница, где искать смерти?.. Знамена Саксонии и Баварии ничуть не хуже швабских знамен...

Только как это нелепо - отдавать свою жизнь за дело, которое ты презираешь...

Свет солнца очертил четкий профиль молодого человека на фоне распахнутого окна. Ветер чуть тронул мягкие густые пряди, похожие на пушистую тьму...

Резким движением Фрэнсис толкнул хозяину монетку, которая развлекала его на досуге. Быстрой мышью прошмыгнула мысль, что не следовало бы отдавать именно эту монетку, подарившую столько интересных раздумий, но граф вяло отмахнулся: какая, собственно, разница? Одна монета стоит другой...

...Одна душа стоит другой...

Предавая, мы ни в коей мере не обрекаем себя на одиночество: людей много...

И много монет в кошельке.

Одна монета стоит другой!

И пусть наши собственные души перестают сверкать - ах, что такое свет?.. Игра случая - танец монеты на столе...

Мы подкидываем монетки, вопрошая судьбу... Быть может, она в ответ подкидывает...нас?..

"Что со мной произошло этой ночью?" - отстраненно подумал Фрэнсис, покидая трактир.

Сердце слабо ныло, словно он только что бросил на произвол судьбы друга...

Мысли...

Чувства...

Боль...

Танец монеты на столе!

"Дик, я не имею права обвинять тебя: мы с тобой братья больше, чем по крови, раз я додумался до такого...

И если судьба скрестит вновь наши пути, я убью тебя за Фредерику...просто за Фредерику...

Потому что я не имею права укорять тебя в предательстве: я только что отдал собственную душу...

Одна стоит другой...их будет много...а моей я уже никогда не увижу...

Прощай, Дик...

Я хуже, чем ты. Спаси тебя господь от встречи со мною!.."

...Городок, как удар меча, рассекала надвое прямая улица. Вдоль по ней выстроились аккуратные домики, а ловчая сеть запутанных переулков тянулась к небольшой реке, впадавшей в залив, что принимал и воды Везера.

К этой речушке, видом на которую любовался из окна, и направился Фрэнсис.

Мельница мирно поскрипывала тяжелыми колесами, журчала темная вода, а над невысоким обрывистым берегом, заросшим травой, жужжали пчелы, слепни и мухи.

- Эй! - окликнул он рыбачивших мальчишек. - Чья у вас лодка?

Пареньки изумленно воззрились на него. Не часто можно было увидеть в здешних местах знатного проезжего...

Мальчики бросили удочки и поклонились.

- Это моего отца, господин рыцарь, - почтительно ответил белобрысый подросток, с опаской глядя на молодого, вооруженного незнакомца.

- Позови его сюда, - бесстрастно велел Фрэнсис.

Мальчишки подогнали свое суденышко к шатким мосткам, и белобрысый стремглав помчался куда-то по улице. Второй, раззявив рот, вытаращился на рыцаря.

- А вы кто? - наконец решился мальчуган завести разговор.

Лорд лишь смерил любопытного холодным взглядом, и юный рыболов, попятившись, отошел, хотя и не бросил лодку без присмотра.

Но вопросов больше не было.

Наконец вдалеке показался еще не старый, крепкий мужчина, в стеганой простой куртке. Его светлые, как у сына, волосы шевелил ветер, а прямой и открытый взгляд произвел на молодого лорда благоприятное впечатление, хотя граф этого и не показал.

- Вы хотели меня видеть, благородный рыцарь? - подойдя, спросил горожанин, с достоинством поклонившись.

- Мне нужно добраться до Бремена, - без околичностей заявил юноша. - У тебя отличная лодка, особенно если поставить парус. Берешься довезти меня? Я заплачу золотом.

- Двух монет будет вполне достаточно, господин рыцарь, - больше ни о чем не спрашивая, ответил мужчина. - Выйдем в залив, а оттуда по Везеру дня за три дойдем, если будет хороший ветер. Видите ли, против течения придется идти, так что парус так или иначе пригодится. Без него никак...

- Когда мы сможем отправиться?.. - нетерпеливо прервал путешественник.

- Запасемся едой, я мачту установлю... - протянул, прикидывая, лодочник. - Так, думаю, часа через два и можно будет отплыть.

- Если через три дня мы будем в Бремене, ты получишь свои две монеты, - кивнул Фрэнсис...

...Задумчивая красота Везера: ветер с цветущих лугов. Звон овечьего колокольчика из теплой дымки над холмами. Жаркое и густое, как растекшееся масло, небо. Ласточки над водой...

Замки над берегами.

Кто-то, просыпаясь, распахивает здесь ставни, и ласточки проносятся под окном, приветствуя хозяина...

Зарю в Элчестер приносили крылья чаек...

Кому-то - волны Везера, а кому-то - вздохи моря...

Кто-то скачет по этим мирным лесам и лугам, пьянея от медовых ароматов, а Фрэнсису так же милы были пустоши, где ветер выл о веках, что прогрызли морщины в прибрежных скалах... И ланды...о, эти просоленные морскими штормами ланды его графства! Его родина...

Как пропавший мираж. Как дивный, волшебный остров Авалон...

Его Остров. Его Англия...

К черту! К чему подобные мысли?.. Что сделано, то сделано. И решение уже принято...

...На заре третьего дня их лодка пришвартовалась у городского причала Бремена.

Это был довольно старый город, основанный еще в VIII веке, и ладные, обшитые свежим деревом дома горожан соседствовали в нем с ярким кружевом розы древнего кафедрального собора. Обширный водоворот рыночной площади - с мирной сенью церкви Божьей Матери. Массивные каменные стены - с деревенскими разносолами в торговых лавках. Тут же, на пристани, разгружались рыбачьи баркасы, и деловитые мужики торжественно получали звонкое серебро за серебро живое, трепещущее и бьющееся в плетеных корзинах.

Торговцы, наняв носильщиков, доставляли товар на рыночную площадь, где, под выкрики торговок и зазывал, можно было найти все, что душе угодно: от медовых пряников до боевого седла. В воздухе смешивались запахи жарившейся снеди, цветов и зелени, пыли и помоев...

В этой перемешанной палитре всевозможных веяний, ароматных и не слишком, трудно было вычленить какой-либо один запах, все они сливались в общий, запах города, запах Бремена, юного и живого. И запах этот вплетался в глубокую ноту водной свежести, что вместе с гамом порта волнами накатывала на город - и отступала.

Ветер царствовал в воздухе, ветер кружил между шпилями собора и башнями епископского дворца, ветер смешал в букет все сокровища бьющейся здесь жизни...

Фрэнсис, невольно подчиняясь царившему здесь оживлению, шел через рыночную площадь, и на лице его цвела улыбка. Он сам поймал себя на удивительной легкости, заполнившей душу. Миг тишины в черном бесконечном шторме... Юноша с благодарностью принял этот дар Бремена, этих многолюдных звонких улиц, где смешались воедино мудрость веков и радость юности...

Граф отыскал постоялый двор почти возле самого рынка, в красивой ухоженной улочке, и за символическую плату получил там комнату и еду. Хозяин, сначала нерешительно замявшийся, глянув на довольно потертую одежду гостя, проникся к тому небывалым уважением, когда на свет явился туго набитый кошелек, и постоялец потребовал всего самого лучшего.

После чего был усажен за стол в самый светлый и тихий угол, откуда открывался весь зал, а богатому господину никто не мог помешать.

- Чего желаете?.. - полюбопытствовал подбежавший мальчишка, ловко державший на согнутой руке чистое полотенце. - Сегодня постный день, так что мяса, благородный рыцарь, не подаем...

Фрэнсис благодушно усмехнулся и сел на лавке, прислонившись спиной к пахнувшей чистым деревом стене. Вытянул ноги под столом.

Бремен всегда славился набожностью своих жителей. Недаром его называли Северным Римом... Какое занятное подтверждение!

- А и не подаете, - хмыкнул юноша. - Думаю, у вас и постное не дурно... Принеси-ка мне щуку, хорошо пропеченную...и нафаршируйте-ка мне эту щуку луком, морковочкой и сладким перцем... И залейте сверху сметаной. К щучке приложите пирог из налима... Ну, а запить можно белым вином!

- Вина тоже не подаем! - возразил мальчишка. И, смутившись, напомнил: - Пост, благородный рыцарь...

- Ну, тогда принеси кувшин сока. Сок-то можно? - усмехнулся граф Элчестер. Плохое настроение окончательно растворилось в солнечных лучах, наискось прочертивших полупустой зал гостиницы.

- Какой прикажете?..

- Свежий! - рассмеялся юноша. Мальчишка все понял, улыбнулся в ответ и убежал на кухню, выполнять заказ.

Фрэнсис нисколько не скучал. Он просто бездумно впитывал счастье, что, казалось, было разлито в самом воздухе этого удивительного города.

Заказ принесли довольно скоро, и юный граф кивком головы пригласил мальчишку сесть напротив.

- Мне надо тебя кое о чем расспросить...

Маленький разносчик, не смущаясь, уселся на указанную лавку.

- Слушаю вас, благородный рыцарь.

- Мне нужна хорошая одежда - моя, как видишь, поизносилась. - Фрэнсис улыбнулся.

- Да, что верно, то верно, - кивнул собеседник, украдкой отщипывая корочку щуки. - Вы со стороны похожи на... - мальчик замялся, - ну...на не очень богатого человека.

- На бродягу - будет сказано точнее! - совсем развеселился Фрэнки, подмигивая пареньку и отрезая ему огромный кусок угощенья. - На, ешь! Словом, нужна лавка, где я могу купить себе приличное платье. Еще мне нужен конь со всей сбруей...и щит.

- Наверное, вам нужен и хауберк Хауберк - кольчужный доспех XI-ХII века.? - ерзая от любопытства, спросил мальчик, жадно облизывая пальцы: он ухитрялся разговаривать и поглощать рыбу. Фрэнсис плеснул ему сока в стакан, позаимствованный с соседнего, еще неубранного, стола.

Сок оказался яблочным. Видимо, налили из запасов, сделанных для приготовления сидра.

- Хауберк?.. - задумчиво протянул юноша. - Пожалуй, нет. Меня ждет дальняя дорога, и проделать ее я предпочитаю налегке и как можно быстрее. Броней я всегда успею разжиться...

Мальчишка что-то быстро подсчитал в уме.

- Вам все это обойдется в двадцать золотых.

- Сгодится!

- Тогда я вас провожу. Я знаю все лавки в городе!

- Отлично, - кивнул граф. - Беги пока работай, а я, когда соберусь, позову тебя.

- Благодарю, благородный рыцарь! - кивнул мальчик, выбегая из-за стола.

Сборы лорда Элчестерского в основном заключались в задушевном разделывании фаршированной щуки, а потом он подошел к хозяину и попросил отпустить с ним маленького работника в качестве провожатого.

Мелкая серебряная монетка решила дело, и у приезжего появился надежный проводник по Бремену.

Их поход оказался на редкость удачным. Одежду Фрэнсис смог купить за куда более низкую цену, чем думал мальчишка. Впрочем, граф отказался от роскошных приобретений, вроде тех нарядов, что некогда носил в Элчестере. Зачем ему, страннику, шелка и бархат?.. Покупатель ограничился двумя легкими нижними рубашками из мягкого полотна. К ним добавилась пара черных плотных штанов, пара прочных сапог до колен - и прекрасно выделанная кожаная куртка. Ее перехватил широкий пояс с серебряными пластинами, который один, пожалуй, стоил дороже всех предыдущих приобретений. Подумав, лорд обзавелся еще и плащом. Длинный и широкий, он надежно мог укрыть от непогоды, а в жару - превратиться в притороченный к седлу сверток.

Конечно, теперь никто не смог бы узнать в нем владетельного графа, но путешествующего небогатого дворянина вполне выдавал длинный меч, прицепленный к новому дорогому поясу. Фрэнсис усмехнулся: а кем, собственно, он сейчас и был, как не путешествующим небогатым дворянином?..

Странствующий рыцарь! Читая некогда легенды о короле Артуре, юноша и помыслить не мог, что однажды будет так же скитаться по пыльным дорогам в поисках приключений... А что ему остается?

Коня присмотрели на рынке, в рядах, где торговали богатые иноземные купцы, и где редко можно было заметить в довольно поредевшей толпе покупателей одежду, не обремененную золотыми украшениями. На Фрэнсиса и его провожатого даже подозрительно косились, словно на возможных воришек. Впрочем, лорда лишь забавляли такие взгляды опасливых торговцев, и он, раззадорившись, смело приценился к великолепному вороному скакуну испанских кровей, за которого пришлось выложить ни много, ни мало - сто золотых, после чего кошелек путешественника заметно отощал. Сбруя обошлась монет в тридцать: не слишком изукрашенная, но прочная и удобная.

Мальчишка смотрел на графа, как на заморское диво, едва не скребя отвисшей челюстью по мостовой. Так спокойно выложить огромные деньжищи и лишь слегка принахмуриться?!.

- Зачем вам такой...настоящий боевой конь?.. - выпалил он, не подумав.

- А ты воображал, я поеду на крестьянском тяжеловозе?.. - иронически полюбопытствовал Фрэнсис, скосив глаза на наивного ребенка. - Как мы его назовем?..

- Ой, благородный рыцарь, это уж как вы сами захотите... - смутился паренек. - Вам лучше знать...

Фрэнсис уткнулся лицом в теплую конскую морду, погладил чутко вздрогнувшие уши, теплые бархатистые губы... Гибкую шею. Конь всхрапнул, переступил с ноги на ногу. Хозяин протянул ему немного хлеба на ладони, и животное осторожно и аккуратно подобрало угощенье мягким ртом.

- Посмотрим, - усмехнулся молодой человек. - Он нам сам подскажет... А теперь - к цеху оружейников, мне нужен легкий щит!

Заказ приняли без лишних вопросов, лишь поинтересовались, какой герб угодно изобразить на щите благородному рыцарю?

Словно и не было этого великолепного дня. Острым краем серебристой осоки - по сердцу... Можно ли будет когда-нибудь забыть по-настоящему?..

Ведь он знал, знал же, что ему зададут этот вопрос, знал и готовился...так почему, почему же так больно?

Больно...

Полынь полуденная... Одиночество у дорог... Седая пыль на горчащих листьях...

На душе...

Полынь и осока - травы потери, травы изгнания... Горечь крови... Боль незаживающих ран... Пепел воспоминаний...

Герб Элчестера - спящий серебряный леопард на бело-голубом поле... Отныне волей короля это герб Ричарда! Имя лорда Фрэнсиса Элчестерского запятнано преступлением: отцеубийством и гибелью невесты...

Стремительные крылья звонкоголосой молвы! Сколько раз он сам беспечно выслушивал рассказы послов, когда лорд Эдмунд приглашал их в замок? И верил, верил всему, удивляясь, чего только ни творится на свете!

Нет, его имя - это его имя, и никому не позволит он оскорблять себя домыслами! Пусть, если погибнет, он останется для своих новых товарищей честным человеком, а не преступником, понесшим достойное наказание!

Если же по истечении года смерти не будет угодно прервать его путь, то тогда... Тогда он будет искать мести, хотя сердце сжимается при мысли, что придется убить Дика...

Просто так надо.

Честь...

Долг...

Разве не довольно смерти любимой и отца?.. Пусть их убийцу судит иной суд, зачем обагрять свои руки в крови последнего дорогого ему человека, каким бы он ни был, и что бы ни сделал...

Да, пусть пройдет год.

А напоминанием станет его новый герб!

- Черный пес на бело-голубом фоне! - решительно ответил Фрэнсис.

Бело-голубое поле с горизонтальным сечением... Цвета Элчестера.

И легенда...

Два брата, предательство, месть.

Да, пусть его гербом станет Черный пес Элчестера!

Этот заказ обошелся молодому человеку еще в двадцать золотых и неделю постоя в гостинице, после чего кошелек угрожающе похудел. Впрочем, до Нюрнберга должно было хватить, и потому юный лорд, не засиживаясь в Бремене, выехал за городские ворота, едва получил свой щит, - и перед ним легла дорога.

Нить, скрепляющая мир...

Путь, пролегающий через сердце...

Дорога не то, что лежит под ногами; дорога - это зов твоей души. И потому она может никогда не закончиться...

Пыльные мили ложились под копыта черному жеребцу Фрэнсиса.

Конец первой части