Часть игры

На ночь глядя Лони неохотно укладывал в сумку одежду, пару брюк и маленькую щетку, чтобы почистить зубы. Он ненавидел визиты к своей семье больше всего на свете, в основном потому, что никогда не чувствовал своей принадлежности к ней.

Оглядывая свою маленькую, уединённую комнатку в миссии Гильдии Хранителей Знания в Лхоинна – «Тех, кто с Поляны», или эльфов, как называли их, он хорошо знал, что к ней он также не принадлежит.

Его сумка лежала на кровати, похожей на полку из дерева, росшую прямо из стены и накрытую простым льняным матрасом. Кроме кровати был стол с одним стулом. Он был усыпан перьями, чернильницами и несколькими непрочитанными книгами.

Это была комната ученого.

Но он не был ученым; он находился здесь только третий год и то потому, что отец настоял, чтобы он рассмотрел хоть какие-то формы призвания и внес свой вклад в служение его народу и человечеству в целом.

Его отец и старший брат были членами шейиф, теми, кого люди иногда называли "миротворцами". Шейиф были военными опекунами, они патрулировали огромную лесную территорию народа, все поселения – большие и малые – и сердце всего этого, большой город, имя которому A’Грайхлонна – «Благословенная Лесом». Хотя отец Лони с десяти лет начал обучать мальчика, чтобы он пошёл по его стопам, Лони не выказал и намёка на интерес и желание стать одним из шейиф.

Проблема состояла в том, что время текло, а он так и не нашел ничего, что могло бы его заинтересовать. Поэтому ему по умолчанию выбрали обучение в Гильдии.

Так, в возрасте семнадцати лет, пребывая в отчаянии, он обратился туда с прошением стать посвященным. Он был слишком стар и прекрасно понимал это, но его отец имел некоторое влияние на Совет преминов Гильдии, и Лони приняли. С тех пор прошло три года, и он, конечно, не был готов занять статус странника одного из пяти орденов. Он всё ещё был начинающим во всем, и в возрасте двадцати лет цвет наряда посвященного, что он носил, стал выглядеть смешным.

Лони не нравилось быть смешным. То, что он действительно любил, так это когда его оставляли в покое.

И Гильдия предоставила ему убежище. Он имел отдельную комнату, вдали от своей семьи, и в течение дня мог найти с десяток причин, чтобы скрыться от общества. Конечно, с его нынешним статусом необходимо было посещать занятия, лекции, семинары, но он мог сидеть отдельно, притворяясь, что делает заметки, а затем исчезнуть.

Для него главной привилегией вступления в Гильдию была возможность жить уединённо.

Он смотрел на свою собранную сумку на кровати и вздыхал, когда раздался стук в дверь.

- Да? – отозвался он.

Дверь открылась, и он увидел ещё одну выгоду своего нахождения здесь: высокого, сутулого человека в серой мантии. Домин Аурандал.

- Ты готов? - спросил домин. - Твой отец ясно дал понять, что он ожидает тебя на обед.

- Да, я готов.

Домин Аурандал имел доброе лицо и тихие манеры и относился к Лони снисходительно. Его уши были необычно длинны, их острые концы торчали сквозь прорезанные сединой волосы. Он никогда никого не осуждал и часто говорил, что у каждого человека свой собственный путь в этом мире. Если бы Лони прилагал достаточно усилий в своих исследованиях и получил статус странника, он выбрал бы орден каталогистов, только чтобы работать под руководством домина Аурандала.

Но шансов на то было мало. Он не имел никакого интереса проводить день за днем, склонившись над столом и изучая тексты, связанные с географией, языками, историей и посвящённые другим культурам... или участвовать во всем, что делали каталогисты для защиты собранных Гильдией знаний. У него был лишь один постоянный исторический интерес, но он давно прочитал весьма ограниченные записи об этом.

Лони знал, что не принадлежит миру Хранителей, но возвращение в дом его родителей был намного худшей альтернативой.

Но сейчас он был вынужден сделать это.

- Это может оказаться не таким страшным, - сказал домин Аурандал с легкой улыбкой, которая, впрочем, быстро исчезла. - Это обручение важно для твоего отца, поэтому постарайся угодить ему сегодня, если можно.

Лони, не отвечая, посмотрел на него через комнату. Если бы он захотел сказать свои мысли кому-то, это был бы домин Аурандал, но он не мог. Настоящее было суровым и неумолимым.

Его везучий старший брат Даффиед каким-то образом получил помолвку с дочерью семьи владельцев барж, что жили и работали вдоль разветвленных рек на востоке. Судя по всему, Даффиед встретил девушку во время патрулирования границ своего участка. Впоследствии, он вернулся и разыскал ее. Учитывая богатство эльфийских владельцев барж, породниться браком с одной из таких семей считалось честью.

Девушка и ее родители вместе с другими родственниками сегодня прибыли в A’Грайхлонну, чтобы официально встретиться с семьей Даффиеда. К сожалению, это касалось и Лони. Он мог представить, как распирает от гордости отца – еще одно крупное достижения Даффиеда. Целый день сидеть и вести светские беседы будет достаточно утомительно, но потом настанет время ужина, а позже, более серьезных разговоров. Он не был уверен, что сможет вынести это.

- Все будет в порядке, - произнёс домин Аурандал, словно прочитав выражение его лица.

Лони поднял сумку.

- Я вернусь утром.

Домин отвернулся.

Он знал, что душа Лони не лежит к Гильдии, но позволял этому фарсу продолжаться, по крайней мере, сейчас. Отойдя в сторону, он освободил дорогу Лони, чтобы тот смог пройти мимо него в коридор из гладкой древесины.

- Тогда увидимся на завтраке, - подвёл итог Аурандал.

Лони кивнул в ответ и направился по наклонному коридору в фойе, переступил порог из красного дерева и оказался в круглом дворе Гильдии. Хотя он всегда находил двор Гильдии слишком ухоженным, как и остальной город, он никогда не переставал восхищаться природной структурой самой Гильдии.

Возможно, даже древнее, чем Забытая Эпоха, кольцо гигантских секвой слилось в одну массивную форму, в одну жизнь. Намекая на отдельные стволы, бугрились выступы. За тысячу лет, секвойи выросли настолько большими, что теперь были одним большим кругом, который охватывал пределы научного сообщества.

Разные комнаты, архивы, офисы, столовые образовывали своего рода соты внутри секвой, двор же представлял собой гигантский круг, заполненный клумбами, цветущими кустарниками и дорожками. Временами, Лони действительно хотелось иметь настоящее призвание, но он не думал о таких вещах сегодня. Вместо этого он направился к воротам Гильдии. Он не мог больше избегать своей судьбы.

* * *

Как только вышел за пределы Гильдии, Лони вскинул сумку на одно плечо. Он шел через большой город из деревьев. Это и была A’Грайхлонна.

Дорога была чистая, вымощенная гравием и природными каменными плитами. Сады и беседки были увиты усиками лоз, украшающими их своими блестящими зелеными листьями и цветущими бутонами. Здания на земле, построенные из дерева и камня, встречались здесь чаще, чем во внешних поселениях. Но этажи домов на деревьях бесчисленным множеством уходили вверх, в полог леса, насколько хватало глаз.

Лони прошел бесчисленные сады с тяжелыми кипами цветов, не замечая их. Каждый дюйм города казался бережно взрощенной семьёй, отличавшейся от природного ландшафта лишь плотностью зарослей. Но, как и во дворе Гильдии, Лони находил все слишком ухоженным... слишком преднамеренным.

Он жаждал чего-то еще. Пока он шел, его ум сбежал в те места, где он был счастлив: в сказки и мифы, рассказанные его бабушкой, о предках его народа, которые покинули эти места, возможно, тысячу лет назад под руководством великого Сорхкафаре – «Света на траве».

Он все еще мог услышать магию в ее голосе, когда она мягко произносила...

«В конце войны, когда казалось, что все потеряно, Сорхкафаре взял ветку Хармуна, огромного дерева в центре Айоннис Ллхоин - Первой Поляны, что до сих пор с нами. Затем он собрал тех, кто готов был следовать за ним и увёл их на восток. Он оставил свой народ позади, и никто не знает, почему, но люди еще несколько поколений шептали истории его великих военных подвигов. В любых рассказах, которые до сих пор упоминают его и его последователей, они теперь называются только как Отступники. Что с ними произошло, никто по-настоящему не знает...»

В истории значилось ненамного больше. Только недавно в Гильдии пришли к домыслу, что Сорхкафаре поселился где-то на Восточном континенте.

Бабушка Лони покинула их несколько лет назад, и он все еще скучал по ней. Она была единственной из его семьи, кто говорил с ним. Но он не мог перестать думать, как эти неистовые, смелые люди покинули это место и ушли, чтобы создать новый мир на Восточном континенте. Он мог почти увидеть их потомков в уме: яростно-независимых, без необходимости разбивать прекрасных садов и совершенных жизней, вкладывая это в выбор профессии и жизненное предназначение.

Он также интересовался, не поэтому ли он всегда чувствовал себя так неуместно, не скучал ли по тому времени, когда жизнь была бы полностью открыта для него, а не предоставляла выбор мест, куда можно вписаться. Он не был своим в родительском доме. Он чувствовал, что не принадлежит этому городу, этому народу. Возможно, в действительности ему следовало принадлежать к потомкам тех, кто давно ушел с Сорхкафаре.

Придя в себе, он понял, что достиг дома своей семьи, большого каменного сооружения на западной стороне города. Усыпанная цветами плеть розы персикового цвета пролегла над входом: его мать обязательно срывала увядающие цветки, так что роза всегда выглядела совершенной. Недалеко была конюшня, поскольку его брату и отцу нравилось держать своих лошадей поблизости. Он не был готов встретиться лицом к лицу с любым из них. Хуже того, его совсем не интересовала встреча с девушкой его брата, на которой тот должен был жениться.

К его огорчению, все три члена его семьи стояли у дома, ожидая его.

- Ты почти опоздал, - сказал отец.

Как всегда... Он прибыл вовремя, и все же отец сказал, что он почти опоздал.

- Почему ты не сменил одежду? - спросил его мать. - Что-нибудь другое было бы предпочтительнее.

Лони осмотрел себя, свое длинное одеяние посвященного. Мать была права: он должен был подумать головой и переодеться, прежде чем покинуть Гильдию, а не упаковывать с собой штаны и рубашку.

Его отец и брат были яркими примерами лучших из шейиф. Их янтарные глаза светились от солнечного света на смуглых треугольных лицах. Они носили свои пшеничного цвета волосы, стянув серебряными кольцами сзади в высокие хвосты, так что узкие кончики вытянутых ушей было ясно видно. Они были одеты в желтовато-коричневые кожаные одеяния с поясами из стальных сочленений, соответствующих сверкающим эполетам на их плечах. Длинные и узкие, слегка изогнутые рукояти мечей торчали над их правыми плечами.

Стоя бок о бок, они могли бы быть впечатляющими, но не для Лони. Он видел их всю свою жизнь.

Его стройная мама была почти такой же высокий, как и отец. Она прихотливо уложила свои светлые волосы, аккуратно собрав их на затылке и оставив нескольких тщательно выбранных локонов свисать свободно. Она надела белое платье без рукавов и ажурные деревянные браслеты. Даже Лони пришлось признать, что она выглядит прекрасно.

Лони, напротив, был ниже, чем любой из них. Его глаза были достаточно темными, чтобы считаться светло-коричневыми, как и его волосы, которые он забыл расчесать утром.

- Извиняюсь, - сказал он, - Есть ли у меня время, чтобы переодеться?

- Нет, - сказал отец, немного поворачиваясь вправо.

Услышав стук лошадиных копыт, Лони понял, что их гости прибыли. Во главе процессии он увидел широкоплечего мужчину средних лет, который слез с лошади и вежливо поприветствовал отца Лони. Это, должно быть, и был отец будущей невесты.

- Очень любезно со стороны вашей семьи приветствовать нас,- вежливо сказал он.

После этого, Лони безнадежно растерялся, так как несколько молодых, одна женщина средних лет, и пожилая были также приветливы. Также были молодые люди — вероятно, братья — и Лони был не в состоянии поддерживать эту манеру поведения, когда его отец указал на него:

- А это наш младший сын, Лони, он учится в Гильдии.

Это звучало достаточно респектабельно, но он чувствовал, как несколько пар глаз сверху вниз оглядели его растрепанные волосы и цвет мантии. Их изучение не продлилось долго. Он не стоил слишком многого внимания.

Тогда невысокая молодая девушка выступила вперед сквозь толпу гостей. Широкоплечий мужчина повернулся и сказал:

- Моя младшая дочь, Алианна.

Лони взглянул на Даффиеда. В глазах брата вспыхнула гордость. Это, должно быть, и была перспективная невеста.

Она была хрупкой на вид, с большими глазами и пшенично-золотыми волосами, свободно спадающими до бедер. Ее платье было сделано из лучшей ткани шеота, подхваченной на ее тонкой талии плетёным поясом, вокруг запястий красовались такие же браслеты из шеота. По всем принятым стандартам, она была довольно красива, хотя его совсем не интересовало, на ком женится его брат. Но когда были предприняты следующие шаги, он понял, что она ни разу не посмотрела на Даффиеда.

Вместо этого Алианна украдкой смотрела на него.

* * *

Полуденная трапеза, как и ожидал Лони, оказалась изнурительной, наполненной вежливой, бессмысленной болтовней в основном со стороны родителей. Даффиед молчал, но он редко говорил и в обычный день. Алианна была почти бесшумной, лишь изредка отвечая на вопросы "да" или "нет".

Как только трапеза была окончена, отец Лони предложил пойти в конюшню и посмотреть на нового жеребенка, которого родила его любимая кобыла, оставив женщин говорить между собой. Когда мужчины вышли и начали собираться женщины, Лони выскользнул через заднюю дверь. Никто не будет скучать по нему.

Оказавшись на улице, он направился на север, пока не достиг окраины города и не прошёл через живую арку из двух деревьев, что срослись в вышине. Глубоко вздохнув, он сошел с главной дороги в дикие леса за пределами цивилизации. Хотя там были тропинки, бесконечные массы переплетений лоз и кипы папоротников плотно смыкались между деревьями с обеих сторон. Густой навес наверху почти загораживал свет.

Он хорошо знал эту часть леса, так как его бабушка много раз приводила его сюда. Но он сделал всего два шага, когда позади него раздался голос:

- Куда ты идешь?

Он обернулся и увидел, что в сводчатом проходе стоит Алианна в своем прекрасном платье из шеота. Он знал, что должен отвести ее обратно в дом, но он не имел никакого намерения это делать. Ведь тогда его мог перехватить кто-то из его родителей.

К его дальнейшему смятению Алианна пошла к нему сквозь виноградные лозы и папоротники.

Как он мог избавиться от нее?

- Ты порвешь здесь свое платье, - сказал он. - Ты должна вернуться.

- Но куда ты идешь? - спросила она снова, на этот раз резче, как если бы она действительно ждала ответа.

Он не был искушён в общении с людьми, но все же...

- Я иногда хожу к Первой Поляне смотреть на Хармун, - произнёс он. - Моя бабушка рассказывала мне о женщине по имени Врейвиллия, которая живет где-то там, за пределами Поляны, и является якобы одной из тех, кто когда-то назывались Фоирфеахкан. Я каждый раз надеюсь встретить ее, но никогда не получалось.

Алианна подошла ближе, даже не думая уходить, когда ее платье зацепилась за кустарник.

- Из Фоирфеахкан... по-настоящему?

Он кивнул, понимая ее недоверчивость. Из того, что он узнал, обучаясь в Гильдии, Фоирфаехкан когда-то были духовной сектой, хотя их происхождение не мог отследить никто. Анимистические по идеологии, они верили в духовно-эфирное и священное, существующее в пределах этого мира, а не в каких-то других. Это было подобно тому, во что его народ верил и сейчас, но, возможно, более первобытно... как те далекие потомки Отступников. Фоирфеахкан рассматривали как центр сосредоточения всего этого одно дерево, Хармун на Аоннис Лхоинн - Первой Поляне. Но теперь они сами были больше мифом, чем реальностью.

Немногие когда-либо видели эту неистовую женщину. Некоторые говорили, что она сбежала с маджай-хи, огромными священными волками, которые служили стражами леса. Но даже они появлялись очень редко.

- Твоя бабушка рассказала тебе об этой женщине? - спросила Алианна.

- Она рассказывала мне о многих вещах и многих историях.

- Но она умерла?

- Да.

- Я сожалею.

Он тоже сожалел, но не хотел обсуждать это здесь и, конечно, не с суженой его брата. Выражение его лица, должно быть, показало это.

- Пожалуйста, не отправляй меня обратно, - прошептала Алианна. - Если мне снова придется кивать, улыбаться и соглашаться с моей матерью, я сойду с ума. Позволь мне пойти с тобой. Ты можешь рассказывать мне истории, которые твоя бабушка рассказывала тебе.

Он молча смотрел на нее. Могла ли она, также как и он, быть несчастной в обед?

- Твоя мать знает, где ты? - спросил он.

- Я сказала ей, что собираюсь присоединиться к отцу и Даффиеду в конюшне, чтобы взглянуть на жеребенка. Некоторое время никто не хватится меня.

Это казалось неправильным, но он не решился отослать ее прочь. Мужчины, вероятно, задержаться на конюшне.

- Мы не можем уйти далеко, так как кто-то из твоих родителей вспомнит про тебя.

Ее лицо просияло, и она поспешила последовать за ним, когда он повернул вниз по узкой тропинке.

- Какие еще истории рассказывала тебе бабушка? - спросила она.

Его мысли вернулись к его любимому отрывку.

- Она рассказала мне о Сорхкафаре. Он был лидером союзных сил в Великой войне.

Он не мог рассказать эти истории так же, как его бабушка, но он старался изо всех сил, чтобы не дать Алианне спросить у него что-нибудь слишком личное. Он рассказал ей о ветке, взятой от Хармуна, и тех, кто уехал с великим лидером. Некоторые предки маджай-хи уехали также.

Она слушала с пристальным вниманием.

- Все это... ты веришь, что это было правильным решением?

Лони колебался. Он не знал, так ли это, но относительно его веры…

- Да.

Они пробирались сквозь деревья, виноградные лозы и кусты, а Лони говорил о вещах, которые не рассказывал никому, кроме домина Аурандала. О своём стремлении уехать на Восточный континент, чтобы отыскать возможных потомков Отступников, оставить это обустроенное место. Чем больше Алианна слушала, тем больше он говорил, невольно рассказывая о вещах, которых он не говорил даже домину.

Таких, например, как насколько он скучает по своей бабушке.

- Мне жаль, что у меня не было такой бабушки, - сказал Алианна, - Моя точно такая же, как и мать: всегда беспокоится о том, как правильно и надлежаще поступать и как говорить то, что является надлежащим и правильным.

Лони почти не мог поверить, что у него состоялся такой разговор. Никто и никогда не говорил с ним так. Он указал вперед вдоль леса:

- Немного осталось.

Солнечный свет тут и там проглядывал сквозь навес выше. Тонкие лучи света играли на бурых лозах толщиной с руку. Они вились в кроне леса, некоторые шли параллельно тропе. Они были гладкими и будто блестели от влажности, выставляя под свет свои полированные бока.

Вскоре, желтовато-коричневые виноградные лозы наверху переплелись с более широкими, более толстыми, протянувшимися на всём протяжении пути Лони и Алианны. Тонкие еще появлялись местами, но все они были вплетены в крону. Это было похоже на следование ручьев к потокам, а затем – к рекам. Виноградные лозы блестели так, будто находились в лунном свету даже днём.

Лони знал, все Лхоинна знали, куда они пришли. Он шагнул через пролом в кустах и посмотрел через поросшую мхом прогалину на огромное светящееся дерево в центре Первой Поляны.

Крупные корни разделяли землю, образуя валы, где они уходили глубоко в почву. Большая часть дерева была искривленная и похожая на танцующего, застывшего во времени гиганта. Хотя оно было полностью лишено коры, оно не было серым, как мертвая древесина. Мягкий жар, исходящий от его светящейся бледной желтовато-коричневой фигуры, озатил всю поляну мерцающим светом. Его огромные ветви простирались над всей поляной и смешивались с лесным навесом. Это и был источник “виноградных лоз”, которые они видели, и Лони слышал, что Алианна рядом резко выдохнула.

- Ты никогда не видела его? - спросил он. – Ни разу?

- Я редко уезжала из дома.

- Не подходи слишком близко, - порекомендовал он. - Бабушка сказала, что это невежливо – нарушать покой Хармуна.

Алианна осталась около него, смотря на дерево.

- Ты совсем не похож на своего брата.

Что ж, это было, несомненно, верно, но чувство дискомфорта прошло через него, как будто он сделал что-то не так.

- Я бы сделала все, чтобы уйти из дома, оставить позади реки, - продолжила она. - Но теперь я не… Даффиед никогда толком-то и не говорил со мной. Он никогда ничего не рассказывал о вашей бабушке, или ее историях о Сорхкафаре, или о побеге дерева и маджай-хи, но ты…

Ему становилось все более некомфортно, и он отвел от неё взгляд.

- Мне интересно, - начала она снова. - Что Сорхкафаре сделал с побегом, как ты думаешь?

Лони вдруг захотелось уйти от этой девушки.

- Нам лучше вернуться, - сказал он. - Мужчины не останутся в конюшне на весь день.

Когда он посмотрел на Алианну, она опустила голову и, отвернувшись, молча смотрела в пустоту. Ему показалось, что он каким-то образом сделал ей больно, но он обернулся и повёл ее обратно.

Вернувшись в дом вместе с Алианной, Лони не остался надолго. Его матери не показалось странным, что они пришли вдвоём: вероятно, она предположила, что они оба были на конюшне. Она протянула ему список продуктов, которые в последний момент понадобились для обеда, и попросила его пойти на рынок.

- Я начну приготовления основных блюд, пока ты ходишь, - сказала она. - Но свежие фрукты и хлеб по-прежнему необходимы.

Хотя и благодарный за возможность уйти, он заметил напряжённое выражение лица Алианны.

Это обеспокоило его, хотя он не знал, почему.

Он мало разбирался в эмоциях между мужчинами и женщинами, но казалось, что Алианна с Даффиедом вряд ли могут стать хорошей парой. Возможно, она приняла это предложение, лишь чтобы оставить свой дом и переехать жить в A’Грайхлонну. Среди их народа это был плохой повод связывать свой жизненный путь, и, возможно, она начинала понимать это.

Лони быстрым шагом уходил от дома.

То, что происходит между Даффиедом и Алианной, было не его проблемой, и он не хотел думать об этом больше ни мгновения.

Прибыв на открытой рынок, он прочитал список матери. Там было больше, чем он смог бы унести, будто она собиралась накормить весь контингент шейиф. Но он начал выбирать продукты, всерьёз задумавшись, не следует ли ему прихватить мешок, чтобы доставить всё это домой.

Хотя он никогда не признался бы в этом, он любил бывать на рынке, выбирая фрукты, овощи, хлеб и зерно для своей матери. Это будто находиться с другими людьми и в одиночестве одновременно.

Местный продавец дал ему взаймы мешок, за что он был ему благодарен. Он довольно долго был на рынке, прежде чем закончил с последним пунктом в списке. Теперь ему осталось поужинать и дождаться конца вечера. Тогда завтра утром, на рассвете, он сможет вернуться в Гильдию. Дальше он загадывать не стал.

Когда он добрался до дома своих родителей и снова отметил совершенные цветы над дверью, он подумал, что вокруг слишком тихо для такого количества гостей. Войдя внутрь, он никого не увидел, и его озадаченность выросла.

- Мама?

Тарелки не стояли на длинном полированном столе, и он не учуял запаха острых блюд матери из кухни. Почти мгновенно, Даффиед, его отец и, наконец, мать вышли из-под арки, ведущей в кухню. Три пары глаз уставились на него.

Руки отца дрожали, его смуглое узкое лицо застыло, как гроза в лесах непосредственно перед тем, как начнут опадать листья.

- Что ты сделал? - потребовал Даффиед. - Ты отвёл мою невесту, чтобы показать ей Первую Поляну?

- Я не отводил ее... она сама пошла за мной, - возразил Лони, качая головой. - Где все?

- Они ушли! - крикнул отец. - Алианна отозвала Даффиеда в сторону и разорвала помолвку. Ее родителям было так стыдно, что они не остались на ужин, ни на минуту.

- Что ты сделал, что сказал ей? – снова спросил Даффиед.

- Я ничего не делал! – возразил Лони. - Я никуда ее не уводил. Она последовала за мной, как я уже сказал.

- Она говорила, что ты рассказал ей истории нашей бабушки, - продолжил Даффиед, в его взгляде была почти боль или, возможно, только неловкость. - Ты заполнил ее голову ерундой и заставил посмотреть на меня так... будто я ниже ваших диких понятий.

- Я ничего не делал, - настаивал Лони, не зная, как еще защищаться.

Мать не проронила ни слова.

Но его отец вздрогнул от гнева?

- Из всего, что ты сделал — или не сделал — ничто несравнимо с этим позором! Мы должны были породниться и разделить внуков с ними. Гордость, честь обеих семей только выросла бы! Теперь это все сломано, а твой брат отвергнут из-за ребяческого лепета какого-то новичка Гильдии!

Мать отвела взгляд, выражение ее лица выдавало печаль.

Лони не мог придумать, что сделать или сказать. Для своего отца он всегда был источником разочарований, но навлечь позор на семью было чем-то иным.

Он выпустил из рук мешок, услышав, что часть содержимого раскатилась по полу. Потом схватил свою сумку, что стояла прислоненной к стене.

- Я ничего не делал, - тихо сказал он матери, а затем посмотрел на отца. - А ты бы лучше утешал Даффиеда, чем обвинял меня.

Развернувшись, он покинул дом. Хотя он и не бежал, это было гораздо быстрее, чем когда он уходил из дома в Гильдию в прошлый раз.

* * *

Вернувшись в свою комнату, Лони даже не спуститься к ужину. Вместо этого, он лежал на своей кровати лицом к стене. На его взгляд, он не сделал ничего плохого, но он не думал, что теперь сможет увидеться со своими родителями или братом. Он также знал, что не может всё время оставаться здесь, и был абсолютно растерян, не зная, куда еще он может пойти.

Когда прозвучал мягкий стук в дверь его комнаты, он не ответил.

Но дверь всё равно открыли.

- Я вхожу.

Что-то в голосе домина Аурандала заставило Лони повернуться лицом.

- Что случилось? - спросил он, не уверенный, что хочет это знать.

Домин Аурандал схватился за спинку маленького рабочего стула Лони и переставил его к кровати. Сел.

- Я только что из кабинета Верховного Премина Товэр, - начал домин, но затем прервался. – Твой отец виделся с ней некоторое время назад.

Сердце Лони забилось от страха. Отец имел власть в Гильдии.

Неодобрение, граничащее с отвращением, скользнуло по длинному лицу домина:

- Кажется, он предложил Высокому Премину три прекрасные лошади, вместе с конюшней и уходом за ними, если она сразу повысит тебя до статуса странника и отправит на задание, возможно, в миссию Четбурга.

Лони сел, слишком много эмоций захлестнули его. Сначала он почти не мог поверить, что его отец так сильно хочет, чтобы он исчез, что попытался подкупить Высокого Премина. Его шокировало то, что кто-то из его семьи опустился до такого. Тем не менее, вторым его побуждением было узнать, согласилась ли Премин, и если да, то будет ли учитываться его мнение или мнение его наставника, домина?

- Она согласилась? - выдохнул Лони.

Разочарование на лице домина Аурандала выросло еще больше.

- Как думаешь, заслуживаешь ли ты того, чтобы быть повышенным до странника? Без необходимого ходатайства и экспертизы? Ты работал, учился, готовился усердней тех, кто достиг этого статуса до тебя?

Лони опустил взгляд. Он не готовился вообще, а узнал гораздо меньше, чем требовалось, чтобы вступить в любой из пяти орденов.

- Нет. Конечно, нет, - ответил он. - Но я хочу уехать на Восточный континент.

- Я знаю, чего ты хочешь, - вздохнул Аурандал и продолжил. - Хотя это сильно меня беспокоит, Высокому Премину очень бы хотелось принять этих лошадей. Как целительница, она часто находится в дальних поездках, оказывая помощь другим. Трёх молодых объезженных лошадей, выращенных и подготовленных для шейиф, никогда не было у Хранителей.

В Лони вспыхнула надежда.

- Таким образом, она согласилась?

- Нет, - Аурандал покачал головой. - Стандарты Гильдии неоспоримы, и даже если бы она согласилась, остальная часть Совета Преминов не потерпела бы такого нарушения. Но она спросила меня, могу ли я предложить альтернативу.

Лони выпрямился, а выражение лица домина Аурандала стало более напряжённым.

- Ты отлично осознаёшь, что здесь у тебя нет будущего, - сказал домин. - Природы Хранителя, ученого, просто нет в твоём сердце. Те, кто здесь процветают, стремятся к чему-то. Они не убегают от чего-то.

Надежда Лони начала угасать, и он опустил голову, хотя голос домина быстро окреп и зазвучал быстрее:

- Я предложил Премину, чтобы тебе порекомендовали бросить твой статус новичка, и чтобы мы предложили тебе скромное финансирование и помощь. Чтобы ты отправился на Восточный континент как… эмиссар Гильдии. В обмен ты будешь отправлять обратно подробные отчеты о людях, языках, обычаях – обо всём, с чем ты столкнешься. Или возможно даже, что ты сможешь изучить тех других, потомков Отступников.

Лони снова поднял взгляд, хотя он слишком боялся даже надеяться, чтобы спросить, согласилась ли премин Товэр на это.

- Да, она согласилась, - ответил на его невысказанный вопрос домин. - Что еще с тобой делать? Рано или поздно, ты бы сам попытался уехать. И, вероятно, всё было бы куда хуже без какой-либо помощи.

Лони просто сидел на кровати, почти не в состоянии принять это.

- Таким образом, у тебя будет безопасный проезд, хоть ты и не будешь Хранителем, - добавил домин. - Ты останешься на связи с Гильдией и будешь источником бесценной информации для нас, для меня. Премин одобрила мое предложение. А ты?

Не было никаких причин думать больше секунды:

- Да.

* * *

Следующие несколько дней были безумными – даже для начала подобного путешествия требовалось планирование и координация. A’Грайхлонна находилась в центре западной части Центрального континента. Чтобы достичь восточного побережья, Лони должен был сначала двигаться на северо-восток и присоединиться к одному из редких караванов, идущих к далёкому побережью. Время на это выдалось не самое плохое, хотя и не идеальное. Поскольку сейчас стояло начало весны, первые караваны уже были в пути.

- Ты должен достичь Тиваудона в южном Файнере к середине весны, - инструктировал домин Аурандал. - Караван, возглавляемый вождем Демброисом, другом Гильдии, будет направляться на север. Если ты найдешь его вовремя, передай ему это, - он протянул Лони небольшой свёрток. - Его люди присоединяются к одному из главных караванов на восточном побережье каждый год в середине весны. Если ты не доберёшься до них, прежде чем они уйдут, тебе, возможно, придется ждать еще год.

- Я успею, - сказал Лони, принимая свёрток и зная, что там письмо от Гильдии и оплата вождю. В письме была еще одна его причина благодарить Гильдию за помощь. Оно давало ему возможность быть принятым там, где он себе этого не мог позволить.

- Там ещё поручительство для проезда на судне, - добавил Аурандал. - Когда ты дойдешь до побережья, любой капитан, который берет пассажиров, должен отвезти тебя на Восточный континент.

Хотя в повседневной жизни Лхоинна редко пользовались деньгами, их миссия Гильдии достаточно часто имела дело с человеческим миром, чтобы обменивать свои услуги на валюту. В Гильдии всегда поддерживалась поставка иностранных монет. Колм-Ситт и ветви суманских Гильдий также помогали более крупными суммами денег, когда это было необходимо для проекта.

Лони недолго размышлял о таких вещах. Он был всего лишь маленьким камушком, который бросили на произвол судьбы с минимальными затратами ресурсов. В свою очередь, Высокий Премин получит три прекрасные молодые лошади, подходящие шейиф.

На сердце Лони было как никогда легко. Ему больше не придётся притворяться, что он учится. Он уедет на Восточный континент, с полномочиями и помощью со стороны Гильдии, и за такое чудо ему следовало благодарить своего отца. Впрочем, если он кто-либо вернется к этой теме, для отца это будет унижением.

Тем не менее, отец получил то, что хотел. Каждый из них получил то, что хотел.

Утром он был снабжен и готов уехать. Домин Аурандал проводил его.

- Может, хочешь попрощаться с семьей?

- Нет.

- Неужели в твоём доме нет ничего, что ты не хотел бы взять с собой? Маловероятно, что... ты сможешь вернуться.

Лони никогда и не хотел возвращаться. Оставив мантию в своей комнате, он теперь носил штаны и тунику. Он упаковал запасной комплект одежды, флягу с водой, достаточно пищи, чтобы достичь Тиваудона, и второй свёрток – от домина Аурандала, содержащий тетради, чернила и перья для письма.

Он упаковал только одну действительно личную вещь, подарок от бабушки: деревянную коробку, заполненную сложенной игровой доской и двадцатью четырьмя фишками для детской игры под названием “Калитка”. Эти круглые части игры были сделаны из полированной древесины грецкого ореха и тиса с изображениями различных животных, вырезанных на их верхней стороне. У каждого были камушки вместо глаз. Среди Лхоинна драгоценные камни стоили немного, но его бабушка рассказывала ему, что среди людей они имеют большую ценность. Может быть, она знала, что в один прекрасный день они могут понадобиться ему, и сохранила игру.

- Нет, ничего, что мне нужно, - ответил он домину. - Единственный, по кому я буду скучать здесь, это вы.

Глаза Аурандала смягчились, когда он коснулся плеча Лони:

- Хотел бы я, чтобы твой путь был иным, чтобы ты мог найти свой мир здесь.

Лони твёрдо знал, что его путь лежит на восток – к неистовым потомкам Отступников, достаточно храбрых, чтобы покинуть это место много лет назад.

- Не упусти караван, - добавил Аурандал.

- Не упущу.

Бросив последний взгляд на домина, что был так добр к нему, Лони направился в арочные ворота A’Грайхлонны.

После того, как он покинул лес Лхоинна и достиг дороги, ведущей на северо-восток, он перешел на бег. Он должен был любой ценой перехватить караван.

* * *

Лони достиг Тиваудона спустя чуть более полмесяца и чувствовал себя почти столь же избитым дорогой, как и его ботинки. Он отдыхал и ел только при необходимости, каждый день пускаясь в путь, когда небо едва начинало светлеть, а останавливался, лишь когда больше не мог разбирать дороги. Когда он, шатаясь, вошёл в город и узнал, что караван еще не уехал на восток, его облегчение было неописуемо.

Как и многие Лхоинна, он мог говорить и читать на нуманском, наиболее распространенном языке человеческих земель и стран ближнего региона. Поспрашивав, он определил местонахождение каравана вождя Демброиза, а затем передал ему письмо и маленький мешочек монет от Гильдии. Вождь взял мешочек, просмотрел письмо и указал на фургон.

- Ты поедешь с моей семьей, - сказал он. - Мы завтракаем рано и не останавливаемся в полдень, зато каждый вечер обильно ужинаем.

Снова Лони был благодарен Гильдии. Сам по себе, даже обладай он небольшим состоянием, ночью он не получил бы легкий прием от вождя каравана.

Два дня спустя начался следующий этап его поездки: он сидел сзади, свесив ноги из фургона, оставив всех и все, что знал, позади.

* * *

Понадобилось три месяца, чтобы добраться до восточного побережья. Путешествие прошло без происшествий, хотя при переходе через большую область, называемую Изломанными Землями, Лони наслушался сказок о существах, которых в караване называли гоблинами, людоедами, троллями, а то и похуже. Никто из этих тварей не был замечен, о них не сообщили ни охранники, ни разведчики. Когда караван свернул в огромный прибрежный город Альмерия, настало лето. Караван должен был уладить все дела: пополнить запасы товаров и продать те из них, которые привезли из внутренней части страны, а затем начинать свой долгий путь обратно до наступления зимы. Хотя Лони не очень нравились путешествия, это не имело значения. Он был как никогда близок к своей цели.

- Где я могу найти корабль, чтобы продолжить путь? - спросил он вождя Демброиза.

- Ищи кабинет начальника порта на набережной, чуть выше берега, в центре пирса. Начни оттуда, но если ничего не подойдёт, тебе придется искать среди уходящих кораблей самостоятельно.

Вежливо поблагодарив вождя за гостеприимство, Лони без раздумий направился через шумный город к гавани.

Толпы людей на набережной и пирсах озадачили его, но в конце концов он нашел кабинет начальника порта. Внутри было множество клерков и моряков, которые толпились вокруг столов с картами, диаграммами и бухгалтерскими книгами, наряду со телескопом, компасами и другими устройствами. Никто не заметил его, и он подошел к суетливому клерку.

- Извините, я надеюсь найти капитана корабля, что идет к Восточному континенту, который мог бы взять пассажира из Гильдии.

Прежде чем клерк ответил, позади него раздался хриплый голос:

- Из Гильдии?

Лони повернулся лицом к мужчине средних лет с обветренным лицом и короткими растрепанными волосами цвета ржавого железа. Он носил холщовый жилет и короткую шпагу с медным эфесом в царапинах и потертостях.

- Эм... да, - ответил Лони. Мужчина осмотрел его с ног до головы, его свободные брюки и тунику.

- Ну, ты не Хранитель, - со странным акцентом отметил он, будто нуманский был для него не родным языком. Лони немного волновался по этому поводу, ибо когда он ходил среди людей возле доков, он не услышал много говорящих на нуманском здесь, вдали от нуманского народа. И, вероятно, в дальнейшем путешествии их будет всё меньше и меньше.

- Вы капитан? - спросил он. Мужчина кивнул:

- Таунсенд.

Лони протянул ему послание от домина Аурандала:

- Я не Хранитель, но лхоиннская миссия Гильдии посылает меня на Восточный континент для культурного исследования.

- Культурного исследования?- переспросил капитан Таунсенд, возможно, подавляя смешок. Взяв письмо, он покачал головой, словно эта мысль была нелепой.

- Вы можете отвезти меня туда? - спросил Лони. Капитан смерил его взглядом и, наконец, снова кивнул.

- Я хожу этим маршрутом, и кроме того я в долгу перед Гильдией. Несколько лет назад мы приплыли сюда, не зная, что полгорода охвачено лихорадкой. За нескольких дней некоторые из моего экипажа заболели. Ваш Премин Товэр была тогда здесь, помогала. Она пришла на борт моего корабля и помогла справиться с этим.

Он переместил вес на левую ногу.

- Трюм не будет заполнен еще дня три, но я возьму тебя.

- Это прекрасно.

Лони боролся с собой, чтобы скрыть свое облегчение. Так легко найти проезд, да ещё с капитаном, который чувствует себя в долгу у Высокого Премина. Но у него было еще одно дело, что нужно было выполнить перед отплытием на чужой Восточный континент.

-Вы, случайно... не могли бы вы мне подсказать, где я могу найти ювелира?

* * *

Прежде чем зайти в магазин, Лони скользнул в туннель аллеи. Остерегаясь прохожих, он тайком вытащил одну из фишек с изображением головы горной кошки, имеющей зеленые драгоценные камни вместо глаз. Он сунул коробку с игрой обратно в сумку, перекинул её через плечо и зашагал к округлым дверям магазина.

Интерьер был тускло освещён даже в дневное время, только одним зарешеченным окном в передней комнате, но везде стояли фонари. Лучи их света отражались от ювелирных изделий, запертых внутри многочисленных шкафов со стеклянными дверями, какими был заполнен каждый уголок пространства.

- Здесь кто-нибудь есть? - произнес он на нуманском, надеясь, что его поймут.

- Чем я могу служить вам, молодой господин эльф? - спросил маслянистый голос. - Покупка подарка для возлюбленной?

Лони повернулся.

Огромный человек прошел через вращающуюся дверь за встроенным прилавком на левой стороне комнаты. Для человека он был не так высок, как широк, со складками жира под объёмным жилетом и довольно старой льняной рубашкой, чьи рукава, должно быть, часто закатывали. Но даже их ткань плотно обтягивала широкую плоть.

Лони никогда не видел настолько тучного человека, чтобы он едва проходил сквозь дверь. На мгновение он потерял дар речи.

- Нет... Я... Я надеялся продать, а не купить.

Он подошел к прилавку и протянул игровую фишку с резной мордой кота.

Полный человек слегка разочарованно посмотрел на неё, но взял. Зажав между толстыми большим и указательным пальцами, он поднял ее и осмотрел. Слегка покачивая головой, он схватил со столешницы маленькое круглое устройство. Закрыв левый глаз, он пристроил его у правого и рассмотрел фишку.

Что-то мелькнуло на его пухлом лице, но очень быстро исчезло.

- Это сделал ваш народ? - спросил он. - Откуда взяты камни?

- Я не знаю. Его дала мне бабушка.

Ювелир пожал плечами:

- И я могу получить это? Сколько вы хотите?

Лони замешкался. Он совсем ничего не знал о стоимости или определении монет в этой области. Даже если бы и знал, то он понятия не имел, сколько следует просить. Он был вынужден полагаться на порядочность этого человека.

- А как вы думаете, сколько это стоит? - спросил Лони.

- Я могу дать вам два динса... хм, того, что вы, возможно, знаете, как пенсы, в серебре.

Лони подумал, что это много. Он разбирался только в товарообмене своего народа и никогда раньше не торговался на монеты. Неожиданно дверь открылась, и вошел капитан Таунсенд.

- Таунсенд? - с легким удивлением произнес ювелир. - Вы за покупками?

- Нет, Магов, - ответил капитан. - Я послал сюда мальца и решил проведать его.

Лони вряд ли считал себя «мальцом», но не перечил, удивленный внезапным появлением капитана.

Таунсенд приблизился, чтобы искоса осмотреть фишку с глазами из драгоценных камней в руке владельца магазина. Вскинув бровь, он посмотрел на Лони.

- Это изумруды?

- Так их называла моя бабушка.

Из двадцати четырех пластинок шесть имели зеленые глаза, а у остальных в равном количестве были красные, синие и прозрачные глаза.

- И сколько Магов предложил за них? - спросил Таунсенд.

Владелец магазина поспешно забормотал:

- Нет никакой причины для...

- Два пенса из серебра, - прервал Лони.

Таунсенд перевёл взгляд на лавочника.

- Ты, толстая сорока! Дай ему то, что это стоит... вещь мастерства Лхоинна с двумя изумрудами.

Магов покраснел, запыхтел громче, и его лицо, казалось, раздулось его больше:

- Я не какой-то барахольщик! Я имею прибыльное дело! - он фыркнул, несколько раз взглянув на Лони и капитана, а затем рявкнул. – Половину стоимости! И только за камни, иначе мне не будет никакой выгоды.

Лони понятия не имел, сколько это сулило ему, но, казалось, капитан знал, что делает.

Капитан Таунсенд посмотрел на своего оппонента.

- Ладно, давайте посмотрим на деньги.

Ворча себе под нос, Магов достал из-под прилавка мешочек и вытянул из него монетку, которую бросил на прилавок. Лони уставился на неё, ибо монета в диаметре была в два раза больше любой, какую он когда-либо видел, и гораздо толще.

Таунсенд прокашлялся и два раза постучал по прилавку одним пальцем. Владелец магазина нахмурился, но добавил еще монету, такую же как первую.

- Достаточно справедливо, - сказал капитан. Он сгреб обе монеты с прилавка, чтобы передать их Лони. Как только тот взял их, капитан толкнул его к выходу из магазина.

Но оказавшись на улице, Таунсенд предупредил:

- Заботься о себе лучше, юноша. Эти монеты похожи на то, что ты можешь знать как «марки» в западных землях. Они стоят около пятидесяти так называемых пенни из того же металла, по крайней мере, в этом городе.

Лони онемел, а Таунсенд усмехнулся.

- За один серебряный пенни можно легко получить прекрасную комнату с отличной едой, - добавил капитан. - Так что не показывай эти деньги, даже когда мы отплывем.

Лони медленно кивнул, по-прежнему удивленный:

- Спасибо.

Капитан тихо засмеялся, качая головой, и ушел. У Лони все еще не было ясного осознания ценности того, что он держал, но он намеревался это выяснить.

* * *

Следующие несколько дней прошли быстро, и Лони вскоре обнаружил, что две серебряные «марки» здесь стоят немало. Он также начал понимать предупреждение капитана, поскольку испытал затруднения при размене даже одной из них. Когда же он это сделал, то привлек излишнее внимание. Ведь многие продавцы не могли разменять даже одну марку и возвращали её обратно.

Его потрясло то, что, продав всего одну игровую фишку, он мог питаться и снимать жилье в течение нескольких дней.

Он купил себе теплый плащ, так как тот мог понадобиться в пути, а также пару новых сапог, лучше подходящих для путешествия, чем те, которые он имел. И у него ещё осталось больше монет, чем он мог себе представить, когда на утро четвертого дня он взошёл на корабль Таунсенда, «Осколок Луны».

Они отплыли еще до полудня, и Лони смотрел через обширную гладь Восточного океана. На этот раз он что-то почувствовал, когда побережье, наконец, скрылось за горизонтом – не грусть, точно, просто чувство завершенности: он никогда больше не увидит свою родину, не говоря уже о континенте. Он не вернется.

Затем он остановился на нуждах, касающихся его следующей цели.

Лишь половина моряков с горем пополам говорила на нуманском, и лишь немногие говорили не нем достаточно хорошо, чтобы свободно общаться. Большинство говорили на гортанном языке, называемом белашкийским. Несколько дней он учился ему, слушая экипаж, прежде чем обратиться к одному из них – тому, кого они называли "первым помощником". Его имя было Янус, и он казался более образованным, чем кто-либо на борту и, к счастью, сносно говорил на нуманском.

- Мне нужно выучить белашкийский, прежде чем мы приплывем, - напрямую сказал Лони.

Янус моргнул:

- Язык целиком? До выхода на сушу?

Лони вытащил одну из больших серебряных монет, полученных на обмене.

- Я дам вам это, если вы будете учить меня на своих дежурствах.

Глаза Януса расширились. Возможно, никто и никогда не обращался к нему с такой просьбой или, возможно, Лони предложил слишком много.

- Хорошо, - согласился помощник. - Но это будет нелегко, и вы, конечно же, не будете говорить на нем идеально.

- Все равно, - ответил Лони общей человеческой фразой, которую выучил в пути.

Янус оказался хорошим учителем, даже дал Лони один текст, чтобы практиковать чтение. Большую часть времени Лони был занят изучением нового языка, и он обнаружил, что если правильно произносить некоторые слова, начинает болеть горло. Но он достаточно быстро освоил разговорный язык и вскоре оказался в состоянии общаться с большинством экипажа. Янус настаивал, чтобы он говорил только на белашскийском и за пределами его уроков. Поначалу это было неудобно, но эти упражнения улучшили знания языка еще быстрее.

Позже он понял, что должен узнать о том, как долго это путешествие будет длиться. Он никогда не пересекал океан или любой большой водоём, и просто сел на корабль, думая, что его следующий пункт назначения будет достигнут быстрее, чем в путешествии каравана по суше.

Он ошибался.

Прошли целые месяцы, а вокруг разливался то спокойный, то бурный океан. Корабль имел хорошие припасы, но блюда в основном состояли из бекона, сушеной рыбы и того, что повар называл "галетами". Лони никогда не задумывался о питании, прежде он воспринимал пищу как то, что надо делать, чтобы не умереть.

Но после первых двух месяцев он начал жаждать чего-то столь же маленького и простого, как дикая земляника.

Корабль продолжал плыть.

Однажды ночью суета среди команды заставило его надеяться, что они приближаются к далекому побережью страны Белашкия. Он поспешно поднялся, чтобы найти капитана Таунсенда.

- Где мы остановимся?

Таунсенд одарил его улыбкой:

- Город короля Бела – лучшее место в мире. Нигде больше ты не найдешь трактиров богаче или вина и пива прекраснее, - он посмотрел на небо. - Но не в течение еще нескольких дней.

- Есть ли... Люди моего народа живут поблизости?

- Эльфы? - улыбка Таунсенда исчезла. - Нет. Даже в Беле они долго не задерживаются, когда их корабли прибывают... но никто и не хочет иметь с ними дело. Эльфы из Запределья совсем не такие, как Лхоинна.

- Запределья?

- Северные страны Восточного континента. Но тебе лучше держаться подальше от любых эльфов, может быть, ты и увидишь кого-то из них. Придерживайся написания... культурных отчетов для Гильдии.

Лони хотел задать больше вопросов, особенно в отношении комментария Таунсенда о эльфийских кораблях, прибывающих в Белу, но капитан ясно дал понять, что тема закрыта. Лони не обеспокоило его предупреждение. Таунсенд был человеком и не всё понимал. Лони преодолел этот путь, чтобы присоединиться к своему настоящему народу.

Этой ночью ужасный шторм ударил по кораблю.

Волны поднимались выше, чем поручни судна, и двоих мужчин смыло за борт.

Таунсенд приказал Лони спуститься в свою каюту, и там он забился в угол койки, беспомощный и бесполезный. Корабль бросало, как сухую оболочку желудя в бурной реке. Ветер оглушительно выл, но ему показалось, что его перекрыл треск на палубе выше. Он точно не боялся смерти; он обычно не чувствовал страха вообще, но часть его боялась провалить задачу, желание найти дом, к которому он будет по-настоящему принадлежать.

Эта ночь казалась бесконечной.

Но следующим утром, когда первые лучи света пробились через его иллюминатор, судно было спокойно, и он поспешил на палубу. Большинство членов команды отсутствовало, пытаясь прибрать беспорядок. И вдалеке был виден берег.

Ему показалось, что он видел что-то похожее на небольшой порт или город, но главная мачта «Осколка Луны» сломалась и упала, и её верхняя половина теперь лежала вдоль передней части корабля.

Капитан Таунсенд, увидев его, подошел:

- Мы не можем отправиться в Белу в таком состоянии, но нам повезло. Это достойный маленький порт, там мы можем причалить на ремонт.

Лони посмотрел на берег:

- Как называется это место?

- Mиишка.

* * *

Прогуливаясь по улицам Миишки, Лони испытывал странное спокойствие. Это место не было похоже на переполненный портовый город, где он останавливался месяцы назад. Улицы были просторными... все вокруг было просторным. В настоящее время стояла середина осени, и он обратил внимание, что здесь холоднее, чем в лесу Лхоинна. Он был рад, что купил плащ перед отплытием. Охваченное спереди морем, а с другой стороны – лесом, это было первое человеческое поселение, где ему понравилось бродить по довольно маленькой рыночной площади и покупать себе яблоки поздних сортов и сырой лук. Люди здесь были, но не толпами. Многие в замешательстве или с удивлением смотрели на его лицо и уши, но без неприязни. Женщина, что продала ему лук, спросила, откуда он.

Когда он сказал ей, что прибыл на «Осколке Луны» с Центрального континента, она кивнула:

- А-а, так ты один из тех, других эльфов. Я слышала некоторые слухи о вашем народе, но немного знаю об этом.

Она никогда не видела эльфа? Это удивило его, почти сбило с толку, особенно после предупреждения Таунсенда. Если Сорхкафаре обустроился на этом континенте, торгуют ли его потомки с людьми? Это казалось понятным со слов капитана. Возможно, Лони высадился слишком далеко от того места, где поселился его народ.

- Где именно в этих землях живут эльфы? - спросил он.

- Живут? - в недоумении переспросила женщина. - На севере, я думаю, но никто не знает точно.

Если он хочет найти путь к своему новому дому, то должен найти кого-то, лучше информированного. Капитан упомянул, что эти эльфы иногда приплывают в гавань Белы. Это могло быть лучшим путем, чтобы найти их. Думая об этом, он углублялся в город, с наслаждением откусывая от сырой луковицы, благодарный за что-либо, помимо бекона и галет.

Он прошел старые дома и выцветшие магазины, а потом, не зная почему, остановился перед тихим двухэтажным зданием. Оно было с изящными скатами крыши, но открытые ставни крайне нуждались в ремонте. За стеклом оконных рам виднелись выцветшие красные шторы, украшавшие неосвещенные комнаты.

Знак над входом читался как «Бархатная роза».

Что-то в этом месте словно въелось ему под кожу. Он подошел к длинному крыльцу под выступающим навесом и толкнул переднюю дверь, но она была заперта. Отступив к ближайшему окну, он всмотрелся в пространство между шторами внутри. Место казалось пустым, заброшенным. Он перешел к другому окну, чтобы осмотреться получше.

- Заинтересовало? - раздался голос позади него.

Быстро обернувшись, он увидел на улице солидного мужчину, лет так тридцати с доброжелательным лицом. Он был одет в присыпанный мукой фартук, а его рыжеватые волосы заметно поредели на макушке. Лони осмелился предположить, что, когда мужчина будет в возрасте, он станет коренастым и лысым.

- Простите? - спросил Лони, сомневаясь, что он имел в виду.

Его новый знакомый вышел вперед с улыбкой до ушей.

- Карлин Бойджиесквие, к вашим услугам, - сказал он. - Я держу пекарню вниз по улице. Я также смотритель этого места, назначенный банком Белы, который ведёт дела по этому зданию. Я видел, как вы остановились, чтоб посмотреть, поэтому спрашиваю, интересуетесь ли вы его покупкой?

- Покупкой? - Лони понятия не имел, как ответить. - Это продаётся?

- Уже три года как и в настоящее время. Последний владелец держал его открытым в течение четырех лет, пока он делал выплаты. Но он заболел, потерял аппетит и вскоре умер. Жаль, так как он был хорошим человеком, а это была лучшая гостиница, какую Миишка могла предложить. Без него зажиточные путешественники не остаются у нас надолго.

Мужчина, Карлин, вздохнул, но потом оживился и выудил ключ из-под фартука.

- Главный банк Белы держит его, но до сих пор никто не проявил интереса к покупке этого старого места. Хотите заглянуть внутрь?

Лони не имел намерения покупать гостиницу в маленьком человеческом портовом городке. Но ему стало немного любопытно. Гостиница каким-то образом напомнила ему самого себя – обособленная, так не вписывающаяся в окрестности.

Ему было немного стыдно за то, что он заставил пекаря тратить на себя время, но он кивнул.

Карлин открыл дверь, и Лони вошел внутрь. Первое, что он увидел, это пыльная стойка для регистрации. Она была сделана из искусно обработанного красного дерева, и он предположил, что когда-то она сверкала гладкой столешницей. Потом он оглядел выцветшие остатки былой роскоши.

Стены когда-то были окрашены в белый цвет, но сейчас выглядели темновато-серыми. Красные ковры, достаточно толстые, чтобы спать на них, покрывали полы первого этажа, коридоров и холла, включая лестницу. Но и они посерели от пыли, а в некоторых виднелись небольшие дырки, будто прогрызенные крысами. Большие, выполненные в тёмных тонах картины с изображениями сражений, моря и спокойных пейзажей висели в тщательно, со вкусом выверенных местах. Давно мертвые, засохшие и почерневшие морские розы все еще стояли в простых, но изящных вазах слоновой кости.

- Вы смотритель? - спросил Лони, хмуро размышляя о возрасте мертвых роз.

- Фигурально, - ответил Карлин, тоже взглянув на вазу. - Банк дал мне связку ключей и попросил, чтобы я позволил любым заинтересованным покупателям осмотреть гостиницу.

Заброшенное состояние этого места оставило у Лони в душе грустный осадок, но у него был свой собственный путь, а этот Карлин показался разговорчивым.

- Я держу путь в Белу,- сказал Лони.

- Вы? - Карлин, казалось, заинтересовался этим неоднозначным заявлением.

- Я бы хотел найти эльфов этой земли. Я слышал, их корабли иногда останавливаются там

Даже дружелюбный Карлин сделал паузу при этом изменении темы:

- Они не пришвартовываются у причалов, но иногда бросают якорь в гавани. Я был в Беле всего несколько раз, она слишком большая для меня, но я не думаю, что эти эльфы приходят часто.

Но Лони теперь был уверен, что они приходят, а это было все, что имело значение.

- Итак, что вы думаете об этой гостинице? - спросил Карлин.

- Я думаю, что она может стать красивой... снова.

Карлин улыбнулся:

- Вы бы могли купить её, - его улыбка стала шире. – Ваше присутствие бы добавило немного таинственности этому месту.

* * *

Вернувшись на «Осколок Луны», Лони получил печальную новость от капитана Таунсенда. Главную мачту необходимо было заменить, а это должно было занять половину месяца.

- Но мне нужно добраться до Белы, - настаивал Лони.

Эта поездка уже заняла больше времени, чем он ожидал. Он стремился найти свой народ — свой настоящий народ — и своё место в мире.

Капитан нахмурился.

- Но ты, по крайней мере, здесь. Миишка – столь же хорошее место, как любое другое, чтобы начать писать отчеты для Гильдии.

Лони попытался сохранить самообладание. Что делать, если из-за этой задержки он упустит один из неуловимых кораблей других эльфов?

- Нет, я должен начать в Беле.

Таунсенд не выглядел убежденным, но указал вниз в доки:

- Там стоит небольшая шхуна, отчалит завтра. Ты можешь позволить себе купить проезд. В такую погоду в Белу можно попасть за четыре дня.

По крайней мере, это принесло некоторое облегчение. У Лони все еще было вполне достаточно монет, чтобы заплатить за проезд.

* * *

Город короля Бела покоился на огромном полуострове, протянувшемся на тридцать лиг в океан на северо-запад от Белашкии. На каждой стороне у основания полуострова было два больших залива с горловинами, шириной приблизительно в восемь-десять лиг. Они были известны, как Вонкайшая и Внуторна Залива или, соответственно, Внешний и Внутренний заливы. Первый выходил на океанское побережье полуострова, в то время, как последний занимал северо-восток Белашкийского Залива. Бела, по большой части, была расположена во Внутреннем заливе, с видом на океан.

Лони узнал все это за недолгое плавание от побережья Миишки. Капитан шхуны оказался разговорчивым историком-любителем. Но это не могло подготовить Лони к виду большого порта.

Земля в дальнем конце залива бугрилась крупным, плавным холмом, тянущемся вдоль берега. В его центре был город короля Бела, “белый” город. Видимо, раньше, более трех столетий назад, прежде чем Белашкия была названа страной, Бела была всего лишь небольшой крепостью, построенной на гребне холма.

Постепенно вокруг крепости разрослись деревни, и вокруг них построили крепостную стену. Но болтливый капитан шхуны сказал Лони, что стена не могла вместить крепость, постепенно становящуюся городом. Население росло, и всё новые строения возникали у замка и прилежащей стены. Город продвинулся еще дальше вперед и вниз по склону. Его нарекли Белой и обнесли второй крепостной стеной. Уже много лет она стояла незаконченной. Третья кольцевая стена с расположенными с равными интервалами башнями почти достигла берега и обширных доков, в которых могло причалить множество судов.

Для глаз Лони все это выглядело ошеломляюще. Когда он сошёл со шхуны и направился вверх в окольцованный тремя стенами белый город в голове его осталась лишь одна мысль: найти гостиницу и хоть ненадолго укрыться там перед, как он надеялся, заключительным этапом своего долгого путешествия. Он покажется потомкам Отступников, и они отведут его домой, к его истинному месту в мире.

Он остановился в первой же гостинице, самой близкой к докам и попросил комнату с видом на гавань. В уединении своей комнаты он в облегчении опустился на кровать, смакуя одиночество. Ему не нравилась Бела. Это был слишком больший и слишком переполненный людьми город.

К своему удивлению, он обнаружил, что скучает по простой и просторной Миишке. Но у него не было выбора. Из того, что он узнал, у него был лишь один шанс – ждать здесь и наблюдать за гаванью.

* * *

Целый месяц прошёл, и дни для Лони тянулись в бездействии. Он почти ничего не делал, кроме как наблюдал за обширным заливом, в действительности и не зная, что искать. Однако, он был уверен, что обязательно узнает, как только увидит.

Один раз он отыскал магазин и продал другую фишку из игры — лошадь с ярко-синими драгоценными камнями в глазах, что его бабушка называла “сапфиры”. К настоящему времени он имел представление о ценности местных денег и удостоверился, чтобы его не обманули. Деньги, которые он получил от продажи, обеспечили его едой и приютом в гостинице возле причала в течение некоторого времени. Но он не хотел застревать здесь надолго.

Каждый день его неприязнь к этому переполненному, окруженному стенами городу, лишь росла. Здесь было громко и тесно, что заставляло его задыхаться. Он часто не спал по ночам. Что хуже всего, в отличие от людей Миишки, которые смотрели на его глаза и уши с любопытством, здесь он видел только подозрение и настороженность.

Казалось, в Миишке никто никогда не вёл деловых отношений с эльфами, так что его воспринимали скорее как диковинку. Пекарь Карлин даже предложил ему добавить “таинственности” постоялому двору. Здесь же люди смотрели на него как на потенциальную опасность, которой надо избегать.

Его пожизненное клеймо непринадлежности стало ощущаться острее, чем когда-либо. Но он не тосковал по жизни в A’Грайхлонне, не сожалел и о том, что приехал. Все это было лишь средством для достижения цели, а цель эта стоила любых страданий.

Становилось холоднее, и ему начало казаться, что количество прибывающих судов уменьшилось. Он начал волноваться, что эльфы этого континента не смогут путешествовать морем зимой. Если так, то ему придётся долго и несчастно ожидать прихода весны.

Во второй половине дня, когда он прогуливался по северной набережной за портом, наблюдая за волнами, некий отблеск привлек его внимание. Сначала, он не был уверен, что это что-то большее, чем солнечный свет, прорвавшийся сквозь облачный покров, чтобы ударить в воду. Что-то искрилось, словно полированный металл, но потом дрогнуло, будто то, что отразило свет, слегка колебалось на ветру или качалось на океанских волнах.

Тогда он разглядел судно.

Оно гладко рассекало поверхность океана. Оно мерцало, как внутренняя часть раковины моллюска, идя на белых парусах — похожих на неокрашенную ткань шеота.

Лони прикрыл глаза ладонью.

Длинный и гладкий, нос корабля был нацелен вперёд словно копье. Под солнечным светом корпус его отсвечивал зеленоватым. Но при очередном блике, он окрасился богатым золотом.

Дыхание Лони остановилось и застряло в груди. Он резко развернулся, разыскивая молодого рыбака, которого видел ранее. Найдя его, он кинулся к человеку.

- Судно вот там, откуда оно?

Он уже знал ответ, но должен был услышать это.

Юноша оглянулся на залив, а затем посмотрел на Лони со смесью дискомфорта и замешательства.

- Эльфийское, - ответил он вскоре. - С далекого севера, из-за восточной части мыса.

Лони не зря проделал это путешествие.

- Спасибо, - выдохнул он. Он побежал к краю воды и остановился там, уставившись на странный корабль вдали. Что он должен делать теперь?

Он ждал, но больше ничего не происходило. Корабль не двигался с места, будто встал на якорь, но, насколько он мог видеть, от него не отходил ялик или лодка. Возможно, они ждали сумерек?

Несколько намеков, которые он услышал о здешних эльфах, говорили о том, что они открыто не общаются с людьми. Но он-то человеком не был, поэтому не станет ждать сумерек.

Он побежал обратно в порт.

Меньшие пирсы в северной части порта были построены хаотично, для яликов и рыболовных судов. Большая часть рыбаков причаливала днём, и сейчас здесь было почти пусто, исключая разве что чаек, кружащих в небе. Он прошел до конца первого короткого пирса, и само собой разумеется, обнаружил несколько пустых пришвартованных яликов. Он не был вором, но ему и в голову не пришло, что кто-то может обозлиться на него за простое заимствование — не после длинного пути, который он совершил. Ведь сейчас он был так близок к цели.

Спустившись вниз в ялик, он отвязал его и оттолкнулся от причала. Устроившись в середине, он завозился с веслами – он никогда прежде не использовал подобное плавательное средство. Он греб с оглушительным плеском и чувствовал себя энергичнее, чем за весь этот год. Он думал о своей бабушке, жалея, что не может рассказать ей об этом моменте и о том, как он нашел потомков Отступников и легендарного Сорхкафаре, свой настоящий народ.

Он не мог подобрать название всем своим эмоциям, хотя облегчение было самым сильным из них, и он греб быстрее, игнорируя растущую усталость в руках. Пока он, постоянно посматривая через плечо, приблизился, судно становилось всё больше. Но каждый раз, он лишь грёб сильнее.

Кинув еще один взгляд вперёд, он увидел, как что-то серебристое блеснуло у поручня судна.

- Бартва’на! - прокричал ему голос.

Ему потребовалось мгновение, чтобы узнать это странно выговоренное слово.

«Остановись, сейчас же!»

Когда он перестал грести, другой проблеск появился возле борта, а ялик по инерции подплыл ближе к кораблю. К его удивлению, двое мужчин со светлыми, почти белыми волосами целились в него из луков.

Вспомнив, как они обратились к нему, он предположил, что его спутали со здешними людьми. Он выпустил весла и осторожно встал.

- Нет, - ответил он на эльфийском, надеясь, что они смогут понять его диалект. - Я один из вас! Я пришел, чтобы найти вас.

Эльф слева с растерянностью посмотрел на соседа. Было ли это потому, что Лони говорил на языке, похожим на их собственный, или же его манера говорить отличались от их, Лони не мог быть уверен. Тот, что справа опустил лук, но стрелу оставил на тетиве, когда искоса посмотрел вниз.

Лони наблюдал, как эти двое кратко перешептываются друг с другом, возможно, споря, если судить по быстрым изменениям в их лицах. Потом тот, что справа, слегка повернулся, обращаясь к кому-то позади себя. Они оба отступили от перил, когда веревочная лестница была брошена за борт.

Лони судорожно выдохнул от облегчения. Они понимают его и поняли, что он один из них. Снова схватив весла, он подвел лодку под лестницу, чтобы схватиться за нижнюю ступеньку. Даже после стольких минут безостановочной гребли, он быстро поднялся по лестнице и перевалился через резной борт, словно через край гигантского листа.

Он легко приземлился на палубу, и на мгновение был отвлечен от своего ближайшего окружения. Начиная с боковой стены около него, вся палуба, казалось, была сделана из одной твердой части без единственной трещины или шва в гладкой желтовато-коричневой поверхности. Конечно, он знал о тех, кого некоторые назвали Ваятелями или Составителями среди Лхоинна, что могли создавать подобные вещи. Но это был очень необычный дар, очень редкий, и он никогда не слышал о “создании” или “формировании” таких размеров.

Вдруг он посмотрел вверх, и впервые волны сомнения начали терзать его. Он был окружен другими эльфами, но их глаза смотрели на него с открытой враждебностью.

Они были более рослыми, чем люди его родины, выше, чем его отец и брат. Их волосы были светлее, а кожа – темнее, чем это было распространено среди Лхоинна. Было в выражении их лиц что-то дикое.

Те двое, что первыми появились у борта, быстро зашагали к нему, по-прежнему с луками в руках. Оба носили доспехи из закаленной кожи. Они несли длинные луки, загнутые на концах, над их правыми плечами возвышались колчаны. Наконечники их зубчатых стрел были сделаны из блестящего белого металла.

Они свободными руками схватили Лони под локоть, и он с удивлением дернулся.

- Что вы делаете? - спросил он. – Я – такой же, как и вы, только издалека!

Его слова не возымели никакого эффекта. Двадцать человек на палубе стали смещаться, давая дорогу кому-то ещё. Сомнение Лони сменилось страхом, когда этот человек подошел к нему.

Он был так же высок, как и остальные, но двигался так плавно и грациозно, что не издавали ни звука. Его одежда была из шерстяной ткани, окрашенной в цвет чего-то среднего между темной зеленью леса и сумеречно-серым. Углы его плаща были подвязаны на талии. Его капюшон был отброшен назад, и волосы сияли почти белым на солнце.

Но именно его раскосые глаза привлекли внимание Лони.

Они были настолько светлого цвета, что были почти желтыми, а не янтарными. Тем не менее, они были холодны, как день в середине зимы, независимо от солнечного света. Они изучили волосы и глаза Лони с замешательством и недоброжелательностью вперемешку.

- Ты не Ан'Кроан, - решительно сказал он. - Кто ты такой?

Его акцент был силён, и из-за этого некоторые слова казались странными. Лони понял его, но понятия не имел, как ответить. Насколько Лони смог интерпретировать термин "Ан'Кроан", он означал "Те, кто нашей крови". Но он совершенно не знал, что это означает или что происходит.

Все пошло не так, как он думал. Все на палубе теперь смотрели на него. Эти эльфы были совсем непохожи на то, что он представлял себе о потомках Отступников.

- Я принадлежу к вам, - сказал Лони, хотя больше не был в этом уверен. - Я проделал весь этот путь от Центрального континента, чтобы найти вас.

Один лучник, держащий его на прицеле, сказал что-то так быстро, что он не смог уследить за словами. Это звучало, как вопрос, что-то о "смешанной крови". Тот, что в подвязанном плаще, снова изучил его и покачал головой.

- Нет, - тихо сказал он. - Не смешанная кровь, но и не Ан'Кроан.

- Мой народ – Лхоинна... «Те, кто с Поляны», - начал Лони, отчаянно пытаясь быть понятым ими. – Когда-то они были и вашим народом, ваши предки произошли от них. Сорхкафаре собрал некоторых и они оставили то место тысячу лет назад.

- Лжец! - выплюнул один из лучников в доспехах, следящий за ним.

Только один желтоглазый стоял тихо и недвижимо. Лишь глаза его расширились, а правая рука скользнула внутрь левого рукава. Две вещи стали ослепительно ясны для Лони.

Во-первых, этот человек знал, что он говорил правду о Сорхкафаре, а другие – нет.

Во-вторых, Лони понял, что его жизнь в опасности. По какой-то причине, эти несколько секунд одетый в серое человек решал, убить его или нет. Он видел что-то в этом мрачном смуглом лице, и мужчина замер в тревожной тишине.

Лхоинна не проливали своей крови. Возможно, эти люди до сих пор следуют этому правилу. Эти люди вокруг могут видеть в нём чужака, кого-то не… их крови. Но желтоглазый, к кому все здесь проявляли уважение, признал его полнокровность.

Он резко вытащил руку из рукава, по-прежнему пустую, указал в сторону поручня судна и рявкнул:

- Прочь!

Те двое, что держали Лони, дернули его назад к поручню.

- Не возвращайся, - тихо добавил желтоглазый.

- Подождите! - прокричал Лони, а затем он был выброшен за борт.

Он рухнул головой вниз, ударившись о холодную воду, и глубоко ушел под её поверхность. Выгнувшись вправо, он поплыл к поверхности и вынырнул, почти задыхаясь. Он не был опытным пловцом и изо всех сил попытался достигнуть ялика. Ухватившись за его борт, он еще раз посмотрел на гладкое судно, возвышавшееся над ним.

Три лучника склонились из-за борта, нацелившись на него.

Их намерения были ясны. Либо он уйдет отсюда, либо они убьют его прямо здесь.

С разбитыми надеждами и онемевшим телом, Лони подтянулся, ввалился в лодку и схватил весла. Он начал грести прочь, но мало обращал внимания на то, куда плывёт. Его глаза по-прежнему были прикованы к кораблю... и лучникам.

* * *

Он три дня сидел в своей комнате в портовой гостинице и ничего не ел. Его ум почти отказался функционировать. Утром четвертого дня, сидя на узкой кровати и смотря в пустоту, он обнаружил, что несколько мыслей начали прорываться сквозь туман в его голове.

Он не мог вернуться домой, вернуться к той жизни, которую оставил, как пустую и ложную. И не мог вынести еще один день или ночь в этом городе. Но самым болезненным оказалось то, что он не принадлежит Отступникам... их потомкам, если эти Ан'Кроан действительно ими были.

Просидев ещё день, он пришел к выводу, что построил у себя в голове лишь цепочку несуществующих иллюзий. Это была всего лишь сказка, рассказанная любящей бабушкой обожаемому внуку. И из неё, он создал мир, людей, до такой степени, что они, казалось ему реальными.

Но потомки Сорхкафаре были далеки от его верований. Возможно, они были неистовыми и смелыми, чтобы высечь новую жизнь в новом мире, но они ненавидели все, что отличалось от них самих.

А он был другим.

Где в этом мире для него осталось место?

Вдруг он вспомнил обещание, которое он дал домину с добрым лицом, единственному, кто дал ему шанс осуществить его мечту.

В другом конце комнаты на стуле у дальней стены лежала его сумка. В сумке была коробка с игрой. Остались еще двадцать две фишки с драгоценными камнями вместо глаз.

Детская игра — как и ребяческая мечта — должна быть оставлена позади. Но он сдержит обещание отправить обратно письменный отчет обо всем, что он узнал об этой земле и пути сюда.

Он собрал свои пожитки вместе с коробкой и покинул гостиницу в последний раз, направляясь к ювелирному магазину, где он уже бывал. По крайней мере, эти сверкающие глаза-камешки имели ценность в человеческом мире.

* * *

Через пять дней Лони сошел с небольшой шхуны под ажурное облачное небо Миишки. «Осколок Луны» давным-давно ушёл из её доков. Пока шел в город, он был уверен, доверяя своему выбору. Он всё еще был наполовину оцепеневший внутри, но ощущение спокойствия, тонкое и хрупкое, росло в нём с каждым шагом.

Это не утешение, но всё же лучше, чем в забытьи сидеть в комнате в том обнесенном стенами белом городе. Совсем скоро он нашел пекарню. Перед ней знакомая широкая фигура с испачканным мукой передником и редеющими волосами сновала между столами, обнося гостей горячими пирожками и дымящимися кружками. Карлин поднял взгляд, вытирая руки о конец передника. Полноватый крепкий пекарь улыбнулся и шагнул вперёд, чтобы поприветствовать его.

- Ах, молодой господин эльф, - хохотнул он. - Я не был уверен, что мы увидим вас снова. Вы к нам на завтрак? Пирожки только что вынули из печи.

Лони запустил руку в сумку и достал свернутую бумагу.

- Нет, спасибо. Я пришел за ключом к моему… - он умолк.

Карлин взял бумагу и развернул ее, его глаза пробежались по содержимому. Его улыбка стала ещё шире.

- Не может быть! – оживлённо сказал он. – Я буду благословлён!

Он повернулся к своим посетителям, которые все уже жевали теплые пирожки.

- Этот молодой человек купил старый постоялый двор. Он собирается возобновить его деятельность.

К удивлению Лони, почти каждый сидящий за столом человек перед пекарней вскочил на ноги. Большинство на вид были рабочими, и число голосов, обращающихся к нему, росло.

- Если вам нужно проверить крышу, зовите меня, - сказал один мужчина.

- Ковры необходимо вычистить и подлатать, - выкрикнула дородная женщина. - А я работаю по справедливой цене.

- И, может быть, понадобиться заменить шторы, - вставила другая и указала пальцем вниз по улице. - Ты загляни в мой магазин, вон там, и я приду снимать мерки.

Лони ничего не знал об управлении человеческим прибыльным делом, но он выучил язык этой земли и изучил ценность их денег.

Он научится управлять гостиницей, уважаемым постоялым двором.

Здешний народ хотел этого. Он мог стать частью чего-то, и в то же время остаться несколько обособленным.

- Спасибо, - выдавив он. - Да, в ближайшее время я буду нанимать работников для ремонта.

Карлин запихнул в его руку теплый пирожок.

Вцепившись в него, Лони с усилием улыбнулся, а затем зашагал вдоль улиц Миишки. Это было странное небольшое место в странном мире людей, такое далекое от чего-то, знакомого ему. Но, по крайней мере, это был его собственный выбор, наряду с выполнением задачи, данной ему старым домином.

Наконец, достигнув своей цели, он остановился посреди улицы и посмотрел вверх.

Ставни старого здания были в аварийном состоянии, и даже крыльцо нуждалась в новых досках. Внутри всё было еще хуже. Но таверна оживёт снова, если он останется в этом тихом уголке слишком большого мира. Здесь была работа, основа для чего-то, что он мог восстановить – сам. Даже когда все необходимые усилия останутся в прошлом, она не должна стать чем-то другим. Под любым именем, это будет место его выбора.

Что ж, пусть по-прежнему остаётся «Бархатной розой».