Цена империи

— Слава! Слава победителю! Слава Стальной Хватке!

Ремул пылал. Орда ланов пришла по весне, и не ожидавшая нападения столица некогда могущественной Ромейской империи рухнула под копыта коней закованных в сталь воинов Сельмана. И теперь, объятый бушующим пламенем, величественный город терял последние признаки былой красоты.

Сквозь многочисленные проломы в стенах в него непрерывно вливались войска молодого полководца, сына Сельмана Кровавого. Уцелевшие жители еще сопротивлялись, но это была уже агония. Особенно отчаянная битва шла около сердца Ремула — священной рощи, рядом с которой стоял небольшой, но удивительно прекрасный белоснежный храм с золотой отделкой. Издали он походил на сказочное облако, спустившееся на мгновение с неба, чтобы отдохнуть, укрывшись зеленым одеялом леса.

Поглядывая с высокого холма на развернувшееся зрелище, Аларих Стальная Хватка презрительно ухмылялся. Воистину странные люди эти ромеи! К чему такая отчаянная оборона какого-то здания, пусть даже и довольно красивого? Чего защищать-то? Он еще мог бы понять, если б с подобной фанатичной храбростью враги спасали дворец своего правителя или городскую казну. Но нет. Эти стратегические объекты были взяты еще два часа назад, и там при штурме столь яростного сопротивления не наблюдалось. Но вот этот храм…

— Передай Сыну Бури и Приносящему Гибель, чтобы они вели свои сотни к храмовому кварталу, — приказал он адъютанту. — А не то Безумный Лучник провозится там до вечера! — Подчиненный понятливо кивнул и опрометью бросился исполнять приказ.

— Стой! — окликнул его Аларих, которому в голову пришла еще одна идея. — После того как выполнишь, передай Лучнику, что я приказываю захватить живьем как можно больше из этих… храмовников, с которыми он сейчас сражается. Как минимум одного, но живого и без серьезных повреждений.

Молодой вождь ланов, заинтересовавшись столь решительным сопротивлением одного из участков городской обороны, решил разузнать о причинах данного явления подробнее. Аларих не видел никакого смысла в столь отчаянном стремлении отстоять какой-то храм и расположенную за ним рощу. Более того, на месте командира обороны он в первую очередь убрал бы воинов от зеленого массива. В конце концов, боги на то и боги, чтобы защищать себя самостоятельно! Что это за бог, который не способен уберечь свой храм от людского нападения? И зачем такой бог вообще кому-то нужен? Какая от него польза?

Своих богов ланы не охраняли никогда. Более того, их святилища специально размещались в самых уязвимых местах крепостей и лагерей, там, где в случае осады вероятность прорыва врагов наиболее вероятна. И свирепые боги племени превосходно несли свою службу, помимо прочих обязанностей, исправно уничтожая любых не званных жрецами гостей, осмеливавшихся появиться в пределах святилищ.

Стычки, нападения и прочие неприятности с полукочевым племенем происходили не так уж редко, а потому «естественный отбор» среди божеств был весьма и весьма велик. Зачем поклоняться тому, кто даже не может защитить свое святилище? Подобных глупцов среди ланов не было.

Впрочем, тридцать лет назад, когда к власти в племени пришел отец Хватки — Сельман Кровавый, на священном поединке голыми руками вырвавший из груди прежнего вождя сердце и съевший его целиком прямо в круге боя, все изменилось. Через пару дней после своей знаменательной победы новый вождь объявил подготовку к великому Походу. Он собрал бы войска и на следующий день, но, увы, некоторое время потребовалось на то, чтобы задобрить изрядно возмущенный подобной трапезой желудок. (С тех пор Сельман Кровавый весьма и весьма настороженно относился к старинным традициям, в любой ситуации предпочитая хорошо прожаренный бараний бок сердцу даже самого могучего, сильного и отважного противника.) И вот, еще тридцать лет назад племя ланов — не самое большое, не самое могучее и далеко не самое главное из множества обитавших на западе Великой Степи народов — начало свое восхождение к власти.

Очень быстро покорились занятые междоусобицами соседи. У покоренных противников Сельман взял самое лучшее и, безмерно довольный собой, направил уже грозное и значительно разросшееся войско на дальних соседей Великой Степи… Кого-то будущий император взял хитростью, кого-то напором и численным превосходством, кого-то опередил в стратегии. Для Сельмана все средства были хороши. И вскоре образовалось гигантское государство — Великая Степь.

Сейчас никто не мог и мечтать о том, чтобы взять в осаду какой-нибудь из городов Степи, могучей, захватившей полмира империи, войска которой ныне повергли в прах своего главного соперника — великое и древнее Ромейское государство, чья столица в данный момент пылала под ногами Стальной Хватки.

Стальная Хватка усилием воли прервал свои размышления на тему новейшей истории. Осторожно огляделся по сторонам, желая убедиться, что никто не заметил минуты постыдной и недостойной настоящего воина отвлеченности, после чего облокотился на подлокотник изящной беседки, с которой бывший император бывшей Ромейской империи любил наслаждаться видами столицы, и вгляделся в развернувшуюся перед ним завлекательную панораму.

Пожары охватили некогда прекрасный город на западе. Там располагались трущобы, и воины Хватки не тратили сил и времени на грабеж да захват пленных, попросту выжигая унылое место. Рабы из трущобников получались плохие: наглые, ленивые и вороватые, так что даже у самого добродушного работорговца за них нельзя было получить более одного серебряного. Девки были некрасивыми, тощими и частенько больными, а ценного имущества и вовсе не имелось. Так что трущобы вместе со всеми жителями были целиком преданы огню, а изредка выбегавших из бушующего пламени обезумевших людей воины ланов, не тратя лишнего времени, расстреливали из луков и арбалетов.

Конечно, можно было бы взять их в рабство, но… телеги обоза и так уже трещали от тяжести взятой драгоценной добычи, а у работорговцев заканчивались кандалы и веревки для связывания пленников, да и с едой могли возникнуть проблемы. К чему тратить ценные ресурсы на дешевую добычу, когда можно взять в плен ремесленников и грамотеев, плата за которых куда как больше будет.

Благо, бои за ремесленные и купеческие кварталы уже практически закончены, и их можно грабить невозбранно. Главное с поджогами не переусердствовать! Да и квартал знати вместе с императорским дворцом уже пал. Сопротивляется только храм. Но это ненадолго. Максимум — до подхода тяжелых латников из сотен Сына Бури и Приносящего Гибель. Город был практически взят. И единственным человеком из всей армии вторжения, который не радовался этому, был только сам ее предводитель — Стальная Хватка.

Недавно молодой вождь узнал неприятную тайну, и нынешняя победа лишь доказала ее истину.

Он обречен на успех. Не то чтобы это возмущало юного полководца, который уже успел зарекомендовать себя как отличный боец и прекрасный стратег. Нет. Молодого мужчину злило то, что его отец, великий воин и завоеватель, захотел покорить весь мир и, чтобы наверняка воплотить мечту, продал свою душу демону в обмен на удачу в битве. Но если б только это! Нет! Великий завоеватель, покоривший сотни народов, чья империя протянулась от Северного моря до Южного, от Восточной реки до Горного кряжа, заложил в придачу к своей душе и души всех своих потомков, включая и самого Хватку. Для чего ему, собственно, душа, юный вождь пока не задумывался, но, как любой собственник, терпеть не мог, когда распоряжаются его добром. Да и зачем?

Его отец, Сельман Кровавый, одолел почти полмира! До завоевания всего мира осталось совсем немного, всего лишь вторая половинка. И Хватка прекрасно справлялся с поставленной задачей. Лучший воин, великолепный стратег, он был отнюдь не прочь продолжить дело отца. Аларих уже присоединил к их империи достаточно большой кусок земель. Железная воля и стальной кулак степных воителей позволяли держать огромную страну в подчинении и страхе. Враги ненавидели их и боялись. Зачем было перестраховываться и связываться с демоном?! Он что, ему не доверяет?

А еще эта хандра! Молодой вождь обвел тоскливым взглядом раскинувшийся под ним пылающий город. В последнее время, завоевывая, покоряя и низвергая, он ощущал, что ярость и упоение боем, радость победы над сильным и умелым противником куда-то уходят, исчезая, как вода, пролитая на сухой песок раскаленной пустыни, оставляя лишь скуку, равнодушие и сосущую пустоту где-то глубоко внутри. Ласки прекрасных пленниц уже не приносили наслаждения, блестящие победы не доставляли радости, а восторг и обожание воинов вызывали только глухое раздражение.

Чего-то хотелось молодому вождю, что-то тосковало и рвалось изнутри, но что? Он и сам не знал. И этого что не могли дать ни шаманы его народа, ни жрецы иных богов, ни бои, ни вино, ни женщины. Хватка в ярости стиснул зубы. Чего-то не хватало, не хватало, не хватало!!! Ррах бы их всех побрал!!!

Хватка от души врезал закованным в боевую перчатку кулаком по перилам беседки. Раздался громкий хруст, и изящное, изукрашенное тонкой резьбой каменное кружево ограды раскололось на несколько частей, осыпавшись к ногам воина.

— Чего буянишь? — раздался рядом вкрадчивый хрипловатый голос с шипящими интонациями.

Аларих обернулся и увидел странное создание. Тело его словно было соткано из струящейся тьмы, а лицо напоминало маску Ллуарта, кровавого бога войны и смерти. Щели-глаза, ноздри и рот светились алым огнем. Тварь, демонстрируя чудеса гибкости и грации, постоянно двигалась, словно танцующий пар над чашкой горячей воды. «Слуга Ллуарта. Демон, которому отец продал свою душу!» — стало ясно Хватке.

— Кто ты?

— Ты уже знаешь, — оскалилось существо, и из его пасти вырвался красноватый дымок.

— Зачем пришел?

— Вот только не надо стоить из себя недогадливого мальчика! — фыркнул демон, становясь полупрозрачным и пытаясь обвить талию молодого человека. Юный вождь отступил. — Ну же, великий воитель… — Слова демона явственно отдавали насмешкой.

Разгневанный вождь вновь сжал тяжелый кулак. Демон он там или нет, а насмешек над собой Хватка терпеть не собирался. Интересно, череп этого создания намного ли крепче бычьего? Голову быка он проламывал с одного удара.

— Какой горячий юноша. — Слуга войны одобрительно рассмеялся, скользящим движением пропуская удар мимо себя, и вновь приблизился вплотную. — Твоя душа будет истинным украшением коллекции моего повелителя. И я пришел, чтобы забрать принадлежащее ему!

— А забиралки вымыл? — огрызнулся Хватка, вновь избегая контакта с демоном, который так и лип к его ногам. — Бычьи ядра тебе в глотку, а не моя душа, понял?

— Ты узнал о договоре твоего отца с моим повелителем и атаковал великую империю. Ты победил всего с одним туменом воинов против бессчетных легионов врага. Мы честно выполняем свою сторону договора — твоя победа тому свидетельство, и мы пришли за своей платой. Отдай!

— Это была проверка, — не растерялся молодой вождь. — Мало ли о чем отец говорил. Доверяй, но проверяй. Вдруг никакого договора и вовсе не существовало, а он просто глупо пошутил? И вообще, никаких «бессчетных легионов» и близко не было! Против нас выступили Третий, Четвертый и Пятый легионы Центра, Первый и Восьмой Восточные и Шестой Западный. Мне ли не знать количества разгромленных врагов!

— Всего-то трехкратное преимущество у имперцев, — насмешливо протянул демон.

— Каждый мой воин стоит пяти зажиревших имперских свиней! — запальчиво выдохнул Хватка. — Преимущество было на моей стороне!

— Ну-ну, — все с той же нескрываемой насмешкой заметил слуга Ллуарта. — Нет, я не спорю, у тебя и впрямь имелось немалое преимущество, благодаря которому ты победил… На твоей стороне был мой повелитель! Отдавай душу! Теперь ты знаешь, что договор существует!

— Да, существует, — кивнул Хватка. — Но он заключен без моего ведома и согласия!

— Хочешь признать его недействительным? — В голосе демона прорезались стальные ноты.

— Не я заключал, не мне и расторгать, — осторожно ответил молодой воитель. — Но моя душа в оплате не участвует.

— А зачем тебе она? — прильнул к нему демон и капризно протянул: — От нее одни проблемы! Вон как ты мучаешься. Ночами не спишь, страдаешь. Все тебе чего-то хочется, к чему-то тянет… А не будет души — и жить станет куда проще. Ты уж поверь, у нас в этом немалый опыт.

Вождь отошел от струящейся фигурки из мрака. Фамильярное поведение слуги Ллуарта раздражало. По голосу демон воспринимался как существо мужской природы, но вот движения и повадки больше напоминали женские. Это злило. Не так он представлял себе могущественного демона, одного из первых слуг Повелителя Войны. Совсем не так.

До сих пор Стальная Хватка был уверен, что у Властелина Боя и слуги должны быть воинами. А уж два воина, несомненно, нашли бы общий язык и смогли договориться! Хотя бы и о хорошей драке. Но в чем-либо соглашаться со струящимся недоразумением с бабскими повадками? Он презрительно сплюнул в сторону демона. Договариваться с подобной пакостью, и уж тем более отдавать ему свою душу не хотелось категорически, и Хватка решил упрямо стоять на своем.

— Не твое дело, зачем мне душа! Повторяю, эта война — максимум проверка выполнения вами условий договора. И вообще, мой отец совершил изрядную глупость; я и так сокрушил бы любого, кто встал на моем пути! Без всяких там!

Он еще раз метко плюнул в сторону демона. Увы. Этот плевок, точно так же как и предыдущий, своей цели не достиг. Слуга Ллуарта легко увернулся каким-то странно текучим, почти незаметным движением, вызывающим отвращение своей наигранной томностью и изяществом. Похоже, его забавляли неприкрытая злость и отвращение, написанные на лице молодого вождя. Впрочем, последние слова Стальной Хватки изрядно задели демона.

— Ахххх такххх?! — взметнулся он вверх, почти отрывая свое дымное тело от земли. Теперь его алые глаза-щели как раз оказались на уровне взгляда молодого вождя. — Ну, хорошшшшо, Х-х-хват-кааа! На этот разззз мы вынуж-шшшшдены сссогласитьсссся. — В голосе служителя войны отчетливо прорезались шипящие нотки. — Но помни, следующ-щ-щий бой — и ты наш! Навеки насссшшш!!!

— А вот хрен тебе во все грызло! — резко откликнулся воин. Сейчас, когда речь перешла от тонких и непонятных материй к вполне привычному и знакомому языку угроз и дымная тварь, разозлившись, наконец-то прекратила свои странные поползновения, он почувствовал себя куда уверенней. — Я и сам воин не из последних. И побеждать врагов могу без всякого вмешательства твоего господина. Может, на мое войско завтра отряд каких-нибудь придурков нарвется? Так что, мне из-за этого душу вам отдавать? Не-э-эт, пока я сам не призову вашей помощи, все победы мои, и только мои. И к душе своими грязными лапами не лезьте!

— Невозззможжноооо. — Речь демона стала еще более невнятной, а глаза запылали особенно яростно. — Неприемлемо! Контракт уже заключен! Если ты не хочеш-ш-шь, чтобы мы вмешшшивались, — ты не учасссствуешшшь и не руководишшшь боем! Поссставь кого-нибудь из своих офицеров, и пусть он командует. Любой отданный тобой в бою приказ — это твоя подпись под заключенным контрактом! Так говорит Ллуарт, и не тебе спорить с темным богом, с-с-смертный!

С этими словами слуга Повелителя Войны, немыслимо изогнувшись, нырнул прямо в отбрасываемую Стальной Хваткой глубокую тень и исчез из виду.

Аларих вновь раздраженно сплюнул и пнул поддерживающую крышу беседки мраморную колонну. Ррах бы побрал это бабское недоразумение с его новостями!!!

— Злишься, господин? — раздался за спиной веселый голос.

Хватка обернулся. Хотя, в принципе, он и так знал, кто это. Его лучший друг и по совместительству правая рука Тилла Танцующий Лис редко когда называл Алариха «господином», но каждый раз, когда он так обращался к юному полководцу, сын вождя странным образом успокаивался. Загадку подобного явления не мог объяснить никто, даже сам Ал.

— Так чего ты такой хмурый, друг? — хлопнул его по плечу Тил. — Мы разгромили город, захватили добычу, сейчас добьем храмовников, и будет пир! А у тебя такая мина, будто муху проглотил. Ну же, улыбнись, пойдем выпьем, развеешься, с рабыней отдохнешь. Поверь, нет лучшего средства от хандры.

Аларих взглянул на Тиллу. О да! Его друг знал вкус жизни! Он не был пьяницей или гулякой. Нет. Но каким-то странным, непостижимым чувством Тил знал ценность мгновения и мог ощущать полноту жизни и наслаждаться этим. И люди тянулись к нему. Весельчак Тилла знал тысячи историй, умел поднять настроение и поддержать затосковавшего товарища.

Женщины обожали симпатягу Лиса за нежность и ласку, дети на праздниках липли и просили рассказать сказку. И только Ал знал, что за внешне добродушным и беззаботным видом прячется очень неоднозначный и непростой человек. Не зря же Тил стал его другом и правой рукой. Лис казался ему похожим на море, что омывало южные границы Великой Степи. С виду тихая и спокойная гладь, дарующая наслаждение взгляду, но нет дна под гладкой и манящей лазурной поверхностью, и опасные создания скользят в бесконечной водной толще.

Такой же и Тил. Одновременно изменчивый и постоянный, простой и сложный, бескорыстный и коварный, нежный и жестокий, весельчак и философ. Он умел сочетать в себе противоречия и самое главное — знал, когда какой из многочисленных граней своей личности следует пользоваться. Нет, не зря, далеко не зря его прозвали Танцующим Лисом.

Хватка взглянул на друга и со вздохом согласился:

— Хорошо, я попробую повеселиться.

Прогноз Тиллы оказался верен. Впрочем, Аларих не мог припомнить случая, когда его друг ошибался бы в таких вещах. Отчаянно обороняющие храм ромеи не продержались и до заката, а к утру перепуганные жители Ремула уже полностью склонились перед мощью Великой Степи. Для установления полной власти над павшим городом хватило и дня. Пожары были потушены, и смиренные рабы, еще три дня назад бывшие гордыми гражданами великой Столицы Мира, как заносчиво именовали они свой город, приступили к разбору завалов. А вечером была гулянка. Традиционный Пир победы, праздник и священнодействие, восхваляющее принесших победу богов. Поддавшись мимолетному желанию, Хватка приказал устроить его в той самой роще, подступы к которой вчера так отчаянно защищали остатки местного гарнизона. Сейчас тела павших уже были убраны, и под величественной сенью вековых деревьев, на том самом месте, где совсем недавно гремели звуки смертельной схватки, развернулось шикарное празднество.

Правда, Алариху вовсе не хотелось приносить восхваления пытающемуся захватить его душу Ллуарту, однако не лишать же людей заслуженного отдыха из-за своих разногласий с богом войны?

Так что праздник был. Драгоценное ремульское вино текло рекой. Шипело на кострах мясо, а прекрасные рабыни, еще недавно бывшие цветом аристократии павшего города, разносили воинам еду и напитки. Рыцари Великой Степи праздновали победу!

— Ты опять мрачен. — Танцующий Лис выскользнул из-за дерева абсолютно бесшумно и внимательно вгляделся в глаза своего друга и повелителя. — Что происходит? Последнее время ты постоянно в плохом настроении, и я не понимаю причин этого. Мы одержали великую победу, которая навеки войдет в историю. Империя Ремул лежит у ног твоих воинов, а ты печален и недоволен. Что с тобой, друг? Какая тоска сжигает твое сердце?

Вздохнув, Аларих просто пожал плечами. Тилла, замечательный товарищ и преданный друг, при всех своих достоинствах вряд ли мог бы понять причины тянущей тоски, поселившейся где-то глубоко в душе Стальной Хватки. Что говорить, он и сам-то не очень понимал, что происходит. Бои, победы, рабыни, вино… Алариху хотелось чего-то большего. Но чего? Что может быть больше? Он и сам этого не знал. Скажи он об этом своем желании Тилле — и тот рассмеется в лицо да поинтересуется, уж не хочет ли Хватка направить свои войска на завоевание Олирма — вечной обители богов. Ведь Ремул уже завоеван, и среди людских государств Ойкумены не осталось ничего хотя бы равного по величию павшей столице тысячелетней империи. А тут еще этот дурацкий договор отца…

Не то чтобы Аларих чересчур волновался. Вот еще, будет он из-за какого-то бога нервничать… Богов много, а Великая Степь и ее наследник — одни. И если Ллуарт начнет слишком наглеть, настаивая на своих условиях, то в пантеоне Великой Степи могут произойти некоторые изменения, только и всего. В конце концов, служители Водура давно намекают, что были бы счастливы благословлять на бой воинов Хватки от имени своего покровителя. И обещают немалые выплаты, в случае если Аларих соизволит дать им такое право. До сих пор молодой вождь не видел особого смысла в смене бога-покровителя, однако если Ллуарт не соизволит приструнить своего охотящегося за душой Алариха слугу, то замена ему найдется быстро и безболезненно. Вот еще, придумают тоже… Требования выдвигать. «Не тебе спорить с темным богом, смертный», — вспомнились Стальной Хватке заключительные слова уходящего демона. Обнаглел Ллуарт, явно обнаглел. Думает, раз заключил с отцом контракт, так ему все можно? Так глядишь, если не одернуть, еще и ежедневных молитв начнет требовать, жертвоприношений постоянных, участий в службах…

Боги — они такие. Уступишь в малом, немедленно начинают хотеть все больше и больше. Любой из них всегда стремится стать самым первым и главным, набрать как можно больше поклонников, возглавить пантеон, а затем и вовсе задавить всех остальных божеств, став единственным покровителем всего и вся. И если допустить подобное — ни к чему хорошему это не приведет. Были в истории подобные примеры, были.

Дорвавшись до абсолютной власти, пусть даже над одним-единственным захудалым племенем, какое-нибудь божество вскоре становилось ленивым, переставало обращать внимание на просьбы и мольбы своих последователей и даже жрецов, начинало требовать все больше и больше времени на поклонение и все больше и больше жертв в свои храмы. И в скором времени допустившее подобную ситуацию племя гибло, отдав все возможные ресурсы на прокорм ненасытному божеству. Не зря же говорят — божественная наглость. Так что, если вовремя не одергивать всяких возомнивших о себе божков, много проблем получить можно. Впрочем, подобная ситуация Великой Степи не грозит, как бы там Ллуарт ни выкаблучивался.

Таким образом, угрозы демона молодого вождя волновали мало. Но все же как-то неспокойно было на его душе. Неправильно. Неуютно. Впрочем, портить своему другу праздник из-за подобного Аларих не собирался.

— Все нормально, Тил, — откликнулся он. — Все хорошо… И, слегка смутившись под пристальным взглядом друга, нехотя добавил: — Скучно мне чего-то…

— Вот те раз! Ему скучно!!! — расхохотался Лис. — Все пируют, рабынь гоняют, победу празднуют, а вождь скучать изволит! Еще немного, и снова стихи писать начнет!

Стальная Хватка смущенно улыбнулся. Глупое юношеское увлечение служило причиной непрестанных насмешек Тиллы, с которым Аларих как-то поделился своей тайной. Впрочем, черту Танцующий Лис не переходил, позволяя себе подшучивать над позорным для настоящего воина увлечением друга исключительно наедине, и надежно хранил доверенную ему тайну. Более того. Несмотря на все свои насмешки, он даже втихую, тщательно скрываясь, принимал участие в их распространении. Таким образом, в голос орущие у ближайшего костра «Песнь о лихом коне» воины и не догадывались, что автором ее был не некий безымянный акын, один из многочисленных друзей и знакомых Тиллы, а их собственный предводитель!

Так что, несмотря на все насмешки Танцующего Лиса, молодой вождь чувствовал к нему глубокую благодарность, в глубине души ощущая странную радость каждый раз, как слышал свои песни из уст совершенно посторонних людей.

Сочинительство стихов считалось у ланов постыдным занятием. Хотя орать песни и слушать их от бродячих бардов жители Степи не гнушались. Свою страсть к поэзии Аларих обнаружил внезапно.

Однажды они захватили всемирно известного барда. Тогда, желая посмеяться над бездельником-менестрелем, ланы приказали ему спеть пару песен для души. И великий Октавий спел. Да так, что даже самые черствые воины сидели с угрюмыми лицами, всячески стараясь подавить слезы. Не зря, ой не зря прославился певец. Что-то он задел в сердцах безжалостных ланов, что-то поселил в их душах… Алариху тогда едва минуло восемнадцать. И первый раз услышанные стихи, да еще в таком великолепном исполнении, произвели на юношу неизгладимое впечатление. Что-то странное поселилось в душе, что-то теплое и одновременно требовательное. Захотелось спеть так же, как и Октавий. Барда ланы помиловали и отпустили на все четыре стороны. А вот Аларих на следующий день уединился в высокой степной траве и весь день пытался сочинить мало-мальски приличный стишок.

Сначала получалось не очень. В голову лезла похабщина. Рифмы не складывались, а размер стиха постоянно нарушался. Еще не зная никаких правил, никаких законов стихосложения, Аларих тем не менее каким-то звериным чутьем ощущал неправильность своих творений и боролся с ней так, как привык бороться со всеми своими врагами, — яростно, вкладывая душу в каждое слово, в каждый образ, рождающийся из-под его пера. И постепенно у него начало получаться.

А вместе со стихами менялся и сам Аларих. Воин не понял, в какой момент перо и бумага стали прекрасной отдушиной. Все чаще и чаще он стал задумываться о смысле жизни и о том, что оставит после себя. Империю? Прекрасно! Но хотелось еще чего-нибудь. Чего-нибудь большего. Хотя что может быть больше империи? Более крупная империя? Или, может быть, что-то другое?

Ответа на этот вопрос Стальная Хватка не знал. И потому предпринимал усилия сразу в обоих направлениях. Всемерно расширяя свои завоевания, по ночам он, скрывшись в своем шатре, «марал бумагу», как характеризовал эти его действия Танцующий Лис.

Аларих даже и не подозревал, каким страшным ядом заразил его заезжий бард-ромей. Творчество внутри с каждым днем все сильнее и сильнее требовало свободы. Оно, как капризный бог, злилось и наказывало воина, если тот не находил и минутки для сочинительства стихов. Оно не приходило неделями, изводя Стальную Хватку, и тогда ланы в ужасе шарахались от своего раздраженного предводителя. Кто знает, может, данная хандра была обусловлена именно отсутствием вдохновения. Или желанием бросить войну и уделять своему хобби больше времени. Но об этом Ал не признается никому, даже верному Тилле.

— Да ладно тебе… — Хватка вздохнул и повел плечами, будто сбрасывая невидимую тяжесть. — Не говори глупости, сам же знаешь, я давно прекратил заниматься этой ерундой! Лучше подай вина.

— Ну-ну, — усмехнулся Тилла. — Давно прекратил, говоришь? А кто вчера кучу времени проторчал на обзорной площадке, пялясь на закат и лыбясь, как полный придурок? И только не говори мне, что это ты наблюдал за боем Безумного Лучника. Не поверю. Небось опять чего сочинил?

Последний вопрос прозвучал с легким намеком, и Хватка понял, что, несмотря на все свои издевки, Лис был бы отнюдь не против послушать его стихи. Но настроения не было, и он лишь качнул головой, отказываясь от завуалированного предложения.

— Ну и ладно, — ничуть не расстроился Тилла и подмигнул другу и командиру. — Кстати, вот и средство от твоей хандры. — Он взглядом указал на молоденькую ромею. — Очень рекомендую. А то от твоей натужной ухмылки сейчас все вино скиснет! — И, в опровержение собственных слов, протянул Алариху полный кубок.

Взяв чашу, Стальная Хватка перевел взгляд на рекомендованную приятелем рабыню.

Молодая девушка, судя по точеной фигуре и обрывкам некогда богатых одежд, довольно высокого происхождения, прижимая к груди огромный кувшин с вином, осторожно лавировала между смеющимися воинами и нервно вздрагивала каждый раз, когда те протягивали к ней руки или кубки. Кто-то из них попытался шлепнуть ее по ягодицам, но она с визгом отскочила, расплескав вино и только еще больше обратив на себя внимание.

«Вчерашняя добыча», — машинально отметил для себя Аларих. Ранее захваченные красавицы были уже поспокойнее. Кто-то смирился, а кто-то понял, что крик и сопротивление только раззадоривают храбрых степных воителей. Эта же девчонка о подобном пока еще не знала. Точнее уже знает. После взвизга, привлеченные сопротивлением, к ней потянулись сразу несколько празднующих.

— Ну что? Спасешь из беды красотку? — хмыкнул Тилла.

Аларих вновь обернулся в сторону разносчицы. Довольно симпатичная мордашка, неплохая фигура… Пьяные солдаты не знают меры. Будет жаль, если ее искалечат… Он махнул рукой, подзывая к себе рабыню. Воины, заметив жест командира, отпустили добычу, толкнув ее в сторону вождя.

— Ну вот и прекрасно, — улыбнулся Тилла, наблюдая, как девушка медленно бредет к ним. — Завтра пойдем на экскурсию. Вчера во время штурма Аркаль Безумный Лучник, исполняя твой приказ, сумел захватить живьем одну из служительниц этого храма. — Лис махнул рукой по направлению беломраморного кружева в центре рощи. — Поскольку ты был занят, я пока взял ее себе. А то уж слишком зол был Лучник. Храмовая стража оказалась упорной, и этот бой его сотне обошелся слишком дорого!

— Только одна жрица? — изумился Хватка. — Я же приказывал взять больше пленных!

— Ну, не совсем одна. Еще удалось скрутить какого-то жреца. Вроде из высших. Но это все. — Тилла пожал плечами. — Ребята, охраняющие храм, не очень-то хотели сдаваться. Сражались до последнего. Когда поняли, что им против нас не устоять, удушили жриц, «дабы грязные лапы варваров не осквернили служительниц милосердной Верлерадии», — потешно нахмурившись, словно изображая кого-то, произнес Тилла.

— Их задушили свои же охранники? — изумленно переспросил Аларих. — Но ты сказал, что кого-то все же взяли в плен. Как это удалось? Кто они?

Тилла пожал плечами:

— Ее зовут Карея, и, судя по всему, она решила, что «грязные варвары» не самая плохая альтернатива шелковому шнурку на горле. Так что предпочла схорониться в какой-то потайной комнатушке, где и была обнаружена воинами Безумца во время обыска храма. Ей повезло. Я пришел в нужный момент. Лучник как раз решил, что одного живого жреца будет вполне достаточно для исполнения твоего приказа, и собирался с ней как следует поразвлечься. Девушка-то, надо сказать, прехорошенькая.

Аларих поморщился. Уважая Аркаля как военачальника и отличного воина, он тем не менее никак не мог принять крайней жестокости Безумца, выходящей за грани приемлемого даже у отнюдь не отличающихся добродушием воинов Степи. Собственно, именно из-за этих-то повадок, а также из-за невероятной меткости стрельбы Аркаль и получил прозвище Безумный Лучник.

— Ну и как она тебе? — поинтересовался Аларих.

Учитывая неистребимую страсть Тиллы ко всем хорошеньким девушкам, какие только оказывались в пределах досягаемости Танцующего Лиса, и прозвучавшее из его уст определение «прехорошенькая» в отношении пленной жрицы, Аларих был абсолютно уверен в том, что сейчас получит полное и развернутое описание всех достоинств и недостатков красотки, а также особенностей ее поведения в постели. И поэтому был совершенно поражен прозвучавшим ответом.

— Пока не знаю. — Тилла пожал плечами. — На вид красивая. И голос приятный. А как сказки рассказывает… — Он даже прицокнул языком, изображая удовольствие. — Что же до остального, то пока не выяснил.

— Не выяснил? — Аларих с изумлением посмотрел на приятеля. — Ты слушал сказки? Наедине с хорошенькой рабыней? Друг, что случилось? Ты не заболел? Быть может, знахаря к тебе направить? Попьешь настой, здоровье и вернется!

— Следи за речью! — коротко оборвал его Тил, кивнув на подошедшую к ним разносчицу вина, которая могла слышать стишок вождя.

Аларих благодарно кивнул. Изредка с ним случалось подобное: под влиянием сильных чувств он иногда совершенно непроизвольно сбивался на стихотворную речь. К счастью, до сих пор эту позорную слабость ему удавалось довольно успешно скрывать, причем во многом благодаря усилиям друга, вовремя пресекавшего подобные эксцессы.

— Но все же? — Аларих допил вино в своем кубке и бросил его рабыне, приказывая наполнить, после чего вновь повернулся к другу. — Что случилось?

— Ну ты же знаешь, — видя, что ему никак не отвертеться от рассказа, поморщился Тил. — Я не люблю насиловать. Предпочитаю, чтобы все происходило добровольно, к взаимному удовольствию. Эта жрица была такой перепуганной. Серьезно обидеть Аркаль ее не успел, но насмотрелась она всякого. Сам знаешь его привычки. В общем, по-хорошему ну никак не получалось. Вот я и решил немного подождать. Так и приручаю ее потихоньку. Вчера предложил ей выбор: либо она развлекает меня всю ночь как хочет, а я ее не трогаю, либо я нахожу себе развлечение сам, но тогда уж пусть она не жалуется.

— И что?

— Всю ночь сказки рассказывала, — усмехнулся Тилла. — Но среди них мне очень понравилась легенда о роще. Кстати, тебя не удивляет, что эти заросли занимают слишком много места? — указал Лис подбородком на раскинувшуюся перед ними зелень. — Согласись, зачем держать в укрепленном городе, столице, такой кусок дикой территории?

— По-моему, ромеи никогда не отличались наличием логики, — пожал плечами Хватка. — А что?

Лис засмеялся и похлопал друга по плечу.

— Это Целительская роща, — указал он в глубину леса. — Люди приходят сюда, чтобы вылечиться душой и избавиться от хандры. Говорят, здесь живет — именно здесь, а не на Олирме, великая богиня-целительница Верлерадия, покровительствующая этому городу. Потому-то они так и защищали храм. Это их святыня, сердце всего города!

— Я же говорил, что ромеи глупы! — заметил Хватка. — Поклоняться богине, которая нуждается в защите людей… пфе… — Он презрительно сплюнул, выражая свое отношение к подобному курьезу.

— Согласен, — кивнул Лис. — Я так и сказал Карее. Но она утверждает, что сила их богини в другом. Она действительно почти ничего не может против людей — дескать, ее милосердие настолько велико, что она просто физически не способна причинить вред ничему живому. Но зато способна создавать надежнейшую защиту от других богов и демонов. К тому же она лечит раны, снимает проклятия и исцеляет души.

— Защита от богов и демонов? — заинтересовался Аларих. — Ну-ка, ну-ка, поподробнее…

— Так и знал, что тебя это заинтересует, — ухмыльнулся Тил.

Хватка вздохнул. Ну разумеется. Пронырливый Лис явно уже каким-то, только ему одному известным способом разведал о претензиях Ллуарта на его душу и даже успел раздобыть информацию о средствах решения данной проблемы. В этом весь Тилла. Способности друга к поиску и добыче сведений иногда казались Алариху чем-то сверхъестественным. Часто, очень часто бывало, что молодой вождь еще только начинал задумываться над внезапно появившейся перед ним проблемой, как рядом возникал рыжий хитрец, весело ухмылялся и буквально на блюдечке подносил идеальное решение в сопровождении целой кучи обычных для него шуточек и подколок.

— Говоришь, обитает в этой роще и никогда ее не покидает?

Мысли Алариха приняли вполне конкретное направление. Тилла поощрительно кивнул.

— Было бы неплохо ее поймать, — развил свою идею Аларих. — Собственное божество, находящееся под полным контролем… — Он мечтательно улыбнулся. — Это было бы весьма приятно! — Звук падающего тела на мгновение отвлек молодого вождя. Он презрительно покосился на рухнувшую в обморок рабыню, поднял с земли выпавший из ее рук кувшин с остатками вина и, не отвлекаясь больше на подобную мелочь, вновь повернулся к другу. — Ну, что скажешь? Твоя сказочница может чем-нибудь помочь в этом деле?

— Вряд ли… Я уже интересовался, — вздохнул Тилла. — Реакция была аналогичной. — Он кивнул на лежащую на земле разносчицу. — Карея служит и поклоняется этому созданию и, хотя и считает себя отступницей из-за того, что позволила себе попасть в наши руки живой, тем не менее и помыслить не может о том, чтобы как-то навредить своей богине.

— Гм, но, думаю, ты ведь сможешь ее разговорить? Расспросишь, как выглядит, где предпочитает появляться… Впрочем, если она тебе так нравится и будет молчать, можешь особо не настаивать. — Заметив, как опечаленно нахмурился Тилла, вождь изменил свой приказ. Похоже, молоденькая жрица сумела довольно серьезно заинтересовать влюбчивого Лиса, и мысль о том, чтобы выбить из нее необходимые сведения, здорово его огорчала.

— Ты ведь вроде сказал, что кроме нее был захвачен еще один жрец? Так что все необходимое можно будет узнать и у него, — развил свою мысль Хватка. — А если будет молчать… У Безумца говорят все. Надеюсь, уж тут-то ты не будешь против? Кстати, а где он?

— Должен быть тут. — Тилла облегченно улыбнулся. — Безумец как раз собирался вручить тебе его на этом празднике.

— Ну что ж, отлично! — Аларих улыбнулся. Известие об имеющейся возможности хорошенько натянуть нос Ллуарту неожиданно сильно обрадовало молодого воина. — Тогда пойдем праздновать!

— Ага! — поддержал друга Тилла и хлопнул по плечу. — А я тебе о чем говорил! Давно пора!

— А твоя сказочница не убежит? — на мгновение озаботился вождь, задумчиво выливая остатки вина из кувшина на лицо все еще лежащей в обмороке рабыни.

— Нет! — улыбнулся Лис. — Я оставил ее с вещами и предоставил выбор: либо она имеет дело со мной, либо с теми солдатами, которые ее поймают. И угадай, кого она предпочла?

— Прохвост! — засмеялся Аларих и, обняв за талию очнувшуюся разносчицу, направился к воинам.

Праздник был в самом разгаре. Огни разожженных костров, казалось, взмывали до небес, какие-то глухие барабаны выбивали дикую дробь, под которую веселились и отплясывали варвары в своем странном, но чем-то завораживающем танце.

Наблюдая за этим жестоким, но завораживающим действом, Луциллий поражался, откуда только у варваров столько сил. Как они могут яростно сражаться на пределе человеческих возможностей весь день, без минуты передышки, ночь проводить в грабежах и насилиях, днем «заниматься наведением порядка», то есть тем же грабежом, но несколько более упорядоченным, а с наступлением вечера закатывать празднество?

Жрец Милосердной осторожно размял ноющие кисти рук. Развязали их ему лишь совсем недавно, после того, как его пленитель — невысокий, коренастый и буквально переполненный злобой варвар, которого называли Безумный Лучник, подарил его своему повелителю.

Луциллий кротко стерпел это унижение, не первое и, как он догадывался, далеко не последнее. Увы. Достойно погибнуть, защищая храм, ему не удалось. Слишком много сил и времени он посвящал великолепной библиотеке храма Верлерадии, помощи больным и страждущим в прихрамовой больнице и слишком мало — боевым искусствам. И потому, когда степные варвары, сломив отчаянную защиту охраны, все же ворвались в алтарный придел, Луциллий не смог оказать достойного сопротивления и погибнуть с честью, подобно его собратьям. Увы. Удар по голове древком копья обрушился на него раньше, чем он успел выпить выданный специально для этого всеблагим настоятелем фиал с настойкой корня копьецвета{1}.

Он перевел взгляд на того, кто отныне мог распоряжаться его судьбой и жизнью. Повелитель разграбившей великий город орды Аларих Стальная Хватка. Узкое нервное лицо, сияющие каким-то бешеным блеском голубые глаза, злая ухмылка на тонких губах. Рост значительно выше среднего, так что отнюдь не малорослый жрец едва достает макушкой до закованного в сталь плеча воина. Черные, давно не мытые волосы спадают до поясницы, руки в кольчужных перчатках лежат на рукояти легкой сабли из драгоценного булата. Взгляд прикован к арене, где происходит странное варварское действо.

Аларих внимательно следил за традиционным танцем-боем. Вот из круга воинов в центр вышел один и, прокрутив в руке короткие слабоизогнутые мечи, их концами указал на Лиса, призывая того стать партнером по танцу. Удар барабанов. Тилла широко ухмыльнулся и, обнажив саблю, лениво направился в сторону юного задиры. Барабанщики ускорили барабанную дробь, но воины стояли друг напротив друга неподвижно, а музыканты продолжали убыстрять ритм. Казалось, музыка сама побуждала, вызывала, приказывала мужчинам кинуться друг на друга и начать рубиться, но воины выжидали. Дробь уже слилась почти в единый монотонный звук, но бойцы все еще не двигались.

Морщась от чуждой, режущей слух агрессивной музыки, Луциллий ощущал, как его сердце начинает биться все чаще и чаще, подчиняясь яростному ритму. А барабан все звал и звал куда-то, обещая восторг и упоение.

Вдруг ритм барабанов сбился, и в следующее мгновение дети Степи схлестнулись друг с другом, как встречаются две песчаные бури в пустыне Мертвых. Зазвенели клинки, замелькала сталь, отражая блики костров, снова взвилась музыка барабанов, постепенно ускоряя ритм. Воины принялись поддерживать дерущихся криками и отхлопывать в такт.

У жреца милосердия сердце сжалось при виде самозабвенно рубящихся ланов. Они действовали так яростно и отважно, выкладываясь в полную силу, словно были врагами, а не союзниками. Как может их вождь позволять солдатам так рубиться? Ведь одно неверное движение — и смерть! Сколько юношей умерло в этой забаве! Как можно быть такими беспечными?! Забава! Это варварство для них всего лишь забава! Неудивительно, что захватчики не боятся смерти, они и так каждый день играют с нею!

Молодой воин наседал на своего партнера, тот в основном уклонялся, что еще больше раззадоривало нападающего. Ланны стали свистеть и отпускать шуточки. Вожак захватчиков нахмурился и что-то коротко выкрикнул рыжеволосому насмешнику. Словно в ответ на пожелание главаря, тот молниеносно крутнулся, проводя серию подсечек. Молодой задира с трудом смог избежать первой, однако споткнулся о вторую и упал на землю. Сабля Тиллы, описав красивую дугу, затормозила в каком-то миллиметре от его горла. Жрец поежился: все-таки переоценил собственные силы молодой лан.

Проигравший бой юноша похлопал рукой по земле, и ему позволили встать. Уважительно поклонившись Тилле, юный боец вернулся в круг воинов. Снова зазвучали барабаны, и уже Тилла начал свой танец в центре круга, но вызывать кого-либо на бой не спешил. Он демонстрировал все свое мастерство и гибкость, словно предупреждая и устрашая будущих противников, и только наблюдавший за всем Аларих знал, что это представление далеко не предел возможностей его друга. Показывая многое, Тилла, как всегда, скрывал куда больше.

Но вот наконец Тилла взмахнул саблей, и Аларих к своему великому изумлению заметил, что ее конец указывает на него. Воины мгновенно замерли. Далеко не каждый рискнет связываться с лучшим воином Степи. Впрочем, Тилла всегда был его партнером по спаррингу и знал, что для Алариха бой — прекрасное лекарство от скуки. «Ну, раз ты настаиваешь, друг, то разомнемся», — улыбнулся вождь, выходя в круг.

Привычно зазвучали барабаны, отстукивая дикий ритм, и рабы с замиранием сердца наблюдали за двумя мужчинами в центре круга. Они многое слышали о силе и отваге главаря ланов, а кому-то довелось видеть его в бою. Жрец в недоумении покачал головой, не в силах понять, как дикари позволяют вождю рисковать головой?! А если с ним что-нибудь случится?! Кто поведет их дальше?

Впрочем, ромеям было не понять логики жителей Степи. В суровых условиях выживает сильнейший, и если ты не способен победить в шуточном бою, то как дать тебе под контроль армию? Гордые ланы не могли доверить свою жизнь кому-то, кто слабее их. Миром правит лучший.

Вдруг ритм барабанов сбился — и началось. Аларих с Тиллой были выдающимися бойцами, многие движения сражавшихся были почти незаметны, скорость, с которой оба противника носились по кругу, поражала даже самих ланов. Для несведущих ромеев танец двух лучших детей Степи казался смазанной картинкой.

Хватка и Лис наслаждались боем. Есть что-то завораживающее в том, чтобы следить и считывать движения и намерения партнера. Ведь битва — это не тупое махание кулаками или мечами. Нет. Это поединок умов, взаимодействие двух тел, когда твое движение является продолжением движения противника, но лишь в выбранном для тебя направлении. Что такое отразить атаку? Это проследить за движением партнера, понять его намерения, придумать свою стратегию и правильно использовать инерцию и силу противника, чтобы обратить действие врага в свою пользу. Защититься и нанести одновременно вред другому. Аларих любил бой. Он позволял почувствовать жизнь, ее вкус и прелесть. Бой давал возможность познать силу и ум соперника. Бой с Тиллой помогал отвлечься от хмурых мыслей. А еще бой с другом напоминал о детстве. Об их мечтах и желаниях.

Но вот Тилла совершил какой-то незнакомый маневр, и Аларих, парировав верхний рубящий удар, вынужден был отскочить от косого продольного движения длинного кинжала, внезапно появившегося во второй руке Лиса. Сзади оказалась канава, и, потеряв равновесие, сын вождя споткнулся. Окружающие ахнули, но Алариху было не до этого. Сгруппировавшись в падении, он откатился как можно дальше, почти к краю круга, и вскочил на ноги. Тилла проказливо ухмыльнулся и подмигнул другу. Ага. Вот, значит, что за новый прием обещал показать друг. Ну что ж.

Перехватив саблю, Аларих вновь кинулся в бой. Тилла снова воспользовался новым приемом, явно желая удостовериться, насколько друг усвоил полученное знание. И Аларих был к этому готов. Сын вождя быстро учился. Отбив верхний удар так, чтобы сабля соскользнула по касательной, он плавным движением поднырнул под руку с кинжалом и оказался за спиной противника, слегка пощекотав концом своего оружия шею друга. Бой окончен. Тилла ухмыльнулся и бросил оружие.

Аларих выпустил друга из захвата и поклонился ему, благодаря за новое знание. Тилла припал перед юным вождем на одно колено и дотронулся до земли, выражая свое почтение и верность. Затем Танцующий Лис подобрал оружие и занял свое место среди круга воинов. Вновь зазвучали барабаны, и в центре круга затанцевал сам вождь. Но следующий поединок был уже не таким интересным, как предыдущий. Аларих легко расправился с последующим противником, и так как оставаться в кругу не хотел, то передал Тилле свое лидерство в круге.

Приглянувшаяся ему разносчица вина ждала его возле импровизированного трона. Продолжать пьянствовать не хотелось. Наблюдать за танцем боя тоже не было желания; впрочем, скрыться в палатке с девушкой также рановато. Вечер еще только начинался. Да и Алариху почему-то захотелось побыть одному. Шепнув воину, чтобы девушку проводили в его шатер, Аларих пошел гулять.

Ночь дышала свежестью и прохладой, из рощи тянуло сыростью. Молодой вождь сам не понимал, почему ноги принесли его именно сюда. Сначала хотелось тишины и покоя, потом просто гулял, любуясь захваченным городом. Конечно, до осады и разрушения столица была еще прекрасней, но тогда вряд ли бы кто позволил ему вот так прогуливаться по священной роще. Здесь, вдали от стойбища, было тихо и спокойно. Шум праздника сливался в какой-то потусторонний гул и совершенно не мешал царящему спокойствию. В ночном небе сверкали блики костров, но здесь царила темнота. Казалось, роща поглощала свет и шум празднества, не позволяя ему осквернять это тихое место.

Юного вождя так и тянуло войти внутрь. Аларих задумался. С одной стороны, Тилла обещал составить ему компанию в этом исследовании, но с другой стороны, сейчас он, вероятно, очень занят. Танцующий Лис любил праздники и женщин и вряд ли бы обрадовался предложению заменить все это лесной прогулкой.

Не то чтобы молодой лан боялся входить в рощу в одиночестве. Нет. Но он обещал Лису, что они удовлетворят свое любопытство вдвоем. Хотя что помешает Хватке прийти сюда с Тиллой снова? Ничего. Вряд ли за каких-то несколько часов он успеет разгадать все тайны рощи. Верно? Хватит и на долю друга. И с этими мыслями Аларих сделал решительный шаг в заросли.

В лесу было на удивление спокойно. По мере продвижения внутрь все посторонние звуки казались постепенно затухающим гулом. Странно, но юного вождя не покидало ощущение, будто за ним кто-то следит. Пару раз лан резко оборачивался, но никого ни за спиной, ни сбоку не было.

Впереди между деревьев замаячил просвет, и Аларих вышел на небольшую полянку, в центре которой стояла изящная беседка из белого мрамора, а перед ней раскинулось небольшое озерцо, в котором отражалась полная луна. Стальная Хватка вошел в беседку и присел на каменную скамеечку. Только теперь он заметил какие-то странные белые цветы, от которых исходил терпкий и немного пряный аромат. «Ночная лилия», — вспомнилось ему название данного цветка, вычитанное из книг. Цветет ночью в полнолуние. По поверьям, приносит счастье и любовь. «Только этого мне еще не хватало!» — фыркнул про себя Аларих, но, поддавшись настроению, сел неподалеку, обдумывая очередное пришедшее в голову стихотворение.

Запах цветов, а может быть, и выпитое вино дурманили голову, и постепенно Хватку стало клонить в сон. Вдруг он почувствовал, как кто-то попытался вытащить у него из ножен кинжал. Аларих сильно удивился: до сих пор, в каком бы состоянии он ни был, еще никому не удавалось незаметно подкрасться к нему сзади. Досадуя на себя, он немедленно обернулся, перехватывая в борцовский залом протянутую к его оружию шаловливую ручку.

Как ни странно, схваченный с поличным воришка даже не попытался сопротивляться. Да и рука его казалась слишком уж тонкой… и рост маловат… Очнувшийся от своих мыслей воин удивленно осмотрел нечаянную добычу.

Это была девушка, даже скорее девочка, едва-едва вступившая в пору юности. Острые плечи, только начавшая проявляться грудь, узкие, еще детские бедра. Лицо в ночной темноте было видно плохо, в свете звезд лишь ярко блестели большие, темные и веселые глаза, в глубине которых таилась легкая хитринка и совершенно не было вполне естественного в подобной ситуации испуга.

На мгновение Аларих опешил, не зная, что предпринять с так нежданно попавшей к нему в руки добычей. Будь она постарше… Но тут девчонка, не дожидаясь его решения, как-то хитро изогнувшись, словно в ее теле и вовсе не было костей, второй, свободной от захвата рукой влепила ему довольно сильный, почти безболезненный, но невероятно обидный щелбан прямо в кончик носа.

От неожиданности выпустив юную нахалку, Аларих совершенно рефлекторно прикрыл пострадавший орган рукой. Попытайся она ударить его ножом или просто рукой, вырваться или еще как-либо сражаться, он, несомненно, смог бы отреагировать надлежащим образом. Вколоченные на сотнях и тысячах тренировок рефлексы не позволили бы ему пропустить опасный удар. Но этот щелчок по носу был столь же безопасен, сколь и обиден, и боевые рефлексы просто не сработали!

Девчонка же, воспользовавшись его растерянностью, немедленно бросилась наутек, не забыв перед тем показать опешившему юноше язык.

Взревев, оскорбленный воин немедленно бросился в погоню. Сейчас сомнений в том, что следует сделать с девчонкой, у него не было никаких. Догнать, задрать юбку и надрать задницу до синяков! А потом отпустить. Аларих умел уважать чужую отвагу, и потому впечатлившей его своей неумеренной наглостью юной воришке ничего, кроме хорошей порки в случае поимки, теперь не угрожало.

«Но вот порка ей достанется знатная, — на бегу размышлял Аларих, поглядывая на мелькающее впереди белое пятно. — Ох, как я ее выпорю! Если смогу догнать», — подумалось ему несколькими минутами позже.

Аларих был очень хорошим бегуном. В воинстве ланов вообще не было бойцов, которые не могли бы быстро и долго бегать. Одним из испытаний на право назвать себя воином племени как раз и было догнать и повалить на землю испуганного молодого жеребца. И испытание это Аларих в свое время прошел с честью. Но эта девка, похоже, имела основания для своей наглости. Она бежала быстрее, чем жеребец!

«А еще она и в темноте видит, как кошка! А посему, похоже, трепка отменяется», — грустно размышлял Стальная Хватка, пытаясь соорудить из подобранной кривоватой палки некоторое подобие костыля.

Бег в темноте по лесу, как оказалось, отнюдь не то же самое, что бег ясным днем по ровной как стол степи. В лесу имеется множество невидимых в ночной темноте бугров, ямок и, что самое неприятное, упавших деревьев. И падают они, к сожалению, иногда по два. И если во время стремительного бега нога попадает между двумя такими упавшими деревьями, то это чревато неприятностями. Большими неприятностями! — скрипя зубами, думал Аларих, отбрасывая окровавленный клочок ткани, оторванный от рубахи, и печально разглядывая выглядывающий из разорванной кожи острый белесый обломок кости.

Открытый перелом костей голени. Опытный воин, он мог блокировать накатывающиеся на разум волны нестерпимой боли, но это ненамного улучшало его положение. Шансы с подобной травмой выбраться из леса самостоятельно он трезво оценивал как минимальные, и только непоколебимое упрямство не позволяло ему сдаться и, расслабившись, отдаться накатывающим на него волнам сонливости, вызванной шоком и кровопотерей. Усыпанная прелыми листьями земля казалась такой мягкой и желанной, в ушах раздавался все более слабеющий и затихающий стук собственного сердца, и мысль о том, что надо передохнуть, чуть полежать и поспать, а потом продолжить кажущийся бесконечным путь назад, в лагерь, казалась такой привлекательной…

Но Стальная Хватка упорно продолжал ползти, прекрасно понимая, что стоит ему остановиться, как сон может стать вечным. Сознание затуманилось. Перед ним стояла цель — добраться до своих. И он полз, ведомый внутренним чувством, не обращая внимания на царапающие его ветки кустов и впивающиеся в руки занозы. Труднопреодолимые в его нынешнем состоянии препятствия вроде стволов деревьев и крупных камней он огибал, поэтому очередную преграду, несмотря на ее несколько необычный вид, он попробовал миновать по уже выработавшемуся алгоритму. Странные звуки, доносящиеся сверху, он не счел важными для выживания, а потому проигнорировал.

Кап… Кап… Странно, но это бывает. Затуманенный страданием мозг воина, не обращавший внимания практически на все, что не имело отношения к продолжению движения, отметил падение на руку двух капель воды. Впрочем, может, потому, что это были не обычные капли?

Боль на мгновение отступила, и Аларих почувствовал прилив сил. Вернулась способность мыслить здраво, а вместе с тем и осознание того, чем может являться этот прилив. Подобное нередко бывало у тяжелораненых бойцов: короткий всплеск сил и энергии, когда умирающий организм сжигал последние ресурсы в отчаянной попытке сохранить жизнь, и следующая за этим быстрая смерть. Агония — вот как называли подобное состояние ромейские медики, чье умение признавали даже ланы, отправляя пленных врачей прямиком в собственный обоз и заставляя их когда силой, а когда уговорами и посулами лечить раненых и учить тех из ланов, кто решался посвятить себя не науке боя, а прямо противоположному искусству.

Хватка вздрогнул. Умереть вот так, в какой-то задрипанной роще, не в жарком бою, от меча более сильного противника, а от полученного по глупости перелома — что может быть хуже?

— Ну вообще-то много чего, — раздался звонкий голос прямо у него над головой. — Но успокойся, ты не умираешь, и прилив сил, который ты ощутил, вовсе не агония. Я тут чуть не разревелась, как полная дура, а он обзывается! За «задрипанную рощу» ты мне еще ответишь! Это, между прочим, священный лес. И помирать тут строго воспрещается!!! Даже таким варварам, как ты! Вот!

С немалым усилием подняв взгляд, Аларих только сейчас осознал, что преградившим ему путь препятствием является не очередное дерево, а две босые, измазанные травяным соком стройные ноги, принадлежащие той самой малолетней воришке, что пыталась украсть его кинжал.

— Ничего не поделаешь. — Он взглянул на широкую кровавую полосу, отмечавшую преодоленный им путь, и криво усмехнулся. — И рад бы соблюсти ваши правила, да боюсь, не получится.

— Вот еще!

Девчонка сердито притопнула ногой, и с ее щеки сорвалась слезинка, упавшая на руку Алариха. Странно, но в этот же миг он вновь ощутил себя значительно лучше.

— Сказано нельзя — значит, нельзя, — все тем же сердитым тоном, совершенно не соответствующим сморщенному в страдальчески-сожалеющей гримаске лицу, продолжила она.

— Тебя бы генералом в мою армию, — хмыкнул Аларих и потерял сознание.

Очнулся он от ощущения чьей-то прохладной ладошки на своей щеке. Открыв глаза, Аларих заметил, что девчонка успела усесться на землю и переложить его голову себе на колени.

— Ну что же ты! — укоризненно прошептала она, перебирая свободной рукой его волосы. — Я тут тебя лечу-лечу, а ты сознание теряешь!

Потерять сознание не на поле боя да еще перед слабой женщиной! Все нутро Алариха просто взбунтовалось даже от одной такой мысли. Позор-то какой!

— Я не терял сознания! — соврал он, пытаясь замять сей позорный факт собственной биографии.

— Ну да, конечно! — хмыкнула девчонка. — А что же это такое было?

— Это был тактический отдых!

— Ага-ага, — фыркнула она. — Будем считать, что я тебе поверила.

Аларих скрипнул зубами, но упорствовать не решился. Главное, что она его позора дальше не разнесет. Сказала же, что якобы поверила.

— Вот это правильные мысли! — обрадовалась девочка. — Если ты уже задумался о будущем, значит, скоро пойдешь на поправку. А то помирать тут он собрался. Мою рощу кровью поганить!

— Поганая кровь? — яростно возмутился Аларих, резко привставая. В ноге немедленно запульсировала боль, напоминая о нежелательности подобных действий. — Я сын вождя, лучший в племени!

— Ну надо же, как мне повезло! — иронично склонила голову девочка, и от этого простого движения возникло странное ощущение, как будто она на самом деле намного старше Хватки. — Ты пока лучше не дергайся, я только-только кость сращивать начала, а будешь елозить — так и калекой остаться можешь! — серьезно добавила она, оценивающе взглянув на поврежденную ногу воина.

— Калекой? — Как ни старался Аларих сдержаться, но в голосе его при этом слове невольно прозвучали нотки испуга.

— Если будешь дергаться. — Насмешливый тон целительницы не оставлял сомнений в том, что она заметила испуг Алариха.

Вздохнув, Хватка замер, не отвечая на насмешку и стараясь не шевелиться. Становиться хромцом из-за глупой гордости ему не хотелось.

— Чего замолчал-то? — заметила его напряжение девушка. — Тебе шевелиться нельзя, а говорить можно и даже нужно! А то уснешь еще, а это сейчас как раз нежелательно! Да и мне не так скучно тебя лечить будет.

— О чем говорить-то? — нехотя протянул воин. — Ишь ты, кровь у меня для нее поганая… — не сдержал он свою обиду.

— Да не конкретно у тебя, — вздохнула та, — а вообще. Эта роща — центр моей силы, мое сердце, моя обитель. И любая кровь, что проливается здесь, ослабляет мое могущество и причиняет мне боль. Была бы я богиней не исцеления, а, к примеру, войны, то подобное меня только обрадовало бы. А так… ничего не поделать, противоположная энергетика. Вот и приходится исцелять всяких невоспитанных варваров.

— Я не варвар! Я — лан! Аларих Стальная Хватка, сын покорителя мира Сельмана Кровавого, вождь, командующий туменами отважнейших воинов Степи, завоевавших великую империю ромеев, и сын великого вождя, покорившего полмира! — возмущенно отозвался воин.

— Очень приятно, — вновь совершенно по-взрослому усмехнулась девочка. — Верлерадия Милосердная, богиня.

Просто богиня! Аларих отчаянно засопел носом. Памятуя о предупреждении девушки, резких движений он больше не делал, хотя и очень хотелось. Уж слишком ее представление походило на какую-то изысканную насмешку. Подобное никак нельзя было оставлять без ответа!

Да и ее внешний вид находился в совершеннейшем несоответствии с присвоенным ею званием. Какая же это богиня — босиком, с исцарапанными ногами, в обтрепанной и перемазанной травяным соком тунике? Богини должны быть прекрасными и нарядными. Да и ее женские стати…

Вот у них в степи богини так богини. Ему припомнился идол Великой Матери, который на день весеннего равноденствия выносили жрецы. Вот это богиня так богиня! Облаченная в одеяния из саремшанского шелка, украшенная множеством драгоценных камней и с такими женскими достоинствами, что просто ух!!!! На одну грудь положит, а другой и пришибет насмерть! Да и бедра побольше его размаха рук будут! А тут что? Он смерил свою спасительницу скептическим взглядом. Ни груди, ни попы, и только кости торчат. Пигалица какая-то, а не богиня.

— Сам такой! — обиженно надулась девочка. — Я не пигалица, я Хранительница Рощи в самом расцвете сил!

По крайней мере одним божественным атрибутом Хранительница Рощи, похоже, все-таки обладала. Во всяком случае, Аларих был полностью уверен, что не высказывал вслух свои рассуждения. Впрочем, умение читать мысли еще ничего не значило, помимо богов было еще немало различных созданий, способных на подобное. А даже если и богиня, это все равно не повод нос задирать!

— Взрослая Хранительница Рощи, а носится по лесу как оголтелая и кинжалы ворует, — полушутливо заметил Аларих.

— Ну, бывает! — возмутилась девочка, тряхнув головой. — Между прочим, ты сам виноват! Явился в мою рощу, будто так и надо, и даже ритуального подарка не поднес! А на твоем кинжале камушки приметные, я себе давно такие на серьги хотела!

И только тут до Алариха дошло.

— Стоп! — прошептал он. — Ты сказала, что Хранительница Рощи?

— Ну да.

— И тебя зовут Верлерадия?

— Ты что, глухой? У тебя вроде нога сломана, а мозги не задеты были. Верлерадия Милосердная! А если в моем милосердии усомнишься, то я и по уху съездить могу! Для лучшего восприятия! — Она сердито потрясла перед носом лежащего на ее коленях воина маленьким, но довольно крепким кулачком.

— Так ты и есть то самое божество, которому посвящен белый храм? Которому служат… — Он на миг замялся, сообразив, что не помнит, как звали выживших служителей, но быстро выкрутился: — Захваченные нами жрец и жрица?

— Ты имеешь в виду Карею Випсанию Лепид и Луциллия Гнея Октавиана?

— Точно! Именно их. Карея и Луциллий. — Сейчас, после того как их имена уже прозвучали, Аларих вспомнил, как звали пленников. — А ты откуда знаешь, о ком я говорил? — с любопытством и легкой подозрительностью поинтересовался он у богини.

— Помимо того, что во время исцеления я легко читаю твои мысли и чувства? — ехидно переспросила та и внезапно грустно вздохнула. — Просто эти двое — единственные из всех моих служителей, чьи души еще не покинули тела и не перешли в мою обитель.

Эти слова прозвучали так печально, что даже закаленному просьбами и мольбами многих пленников молодому вождю вдруг почему-то стало очень жаль эту странную девчонку, называющую себя богиней и Хранительницей Рощи, и захотелось хоть как-то ее утешить. К счастью, проблема, вызвавшая ее печаль, не стоила и выеденного яйца и могла быть разрешена сразу же, как только он вернется в свой лагерь. О чем Стальная Хватка ей немедленно и сообщил.

— Ты это… не грусти. Ну подумаешь — задержались… Я ж не знал, что это так для тебя важно. Хочешь, я сам их зарежу? Или как там по правилам надо? Задушить, да? Лис, конечно, расстроится немного, ему эта твоя Карея вроде понравилась, ну да перебьется, раз такое дело… Так что не расстраивайся. Как только я доберусь до нашего лагеря, честное слово, первым делом их души тебе переправлю! — И тут же, вспомнив настойчивую охоту Ллуарта за его собственной душой, с любопытством поинтересовался: — А ты тоже, что ли, души коллекционируешь? Зачем они вам нужны? Какой от них прок?

От подобного предложения Верлерадия ощутимо вздрогнула.

— Знаешь, — после некоторого раздумья произнесла она, — лан ты или не лан, а все равно варвар. И для варвара поясняю. Я расстраиваюсь не оттого, что Карея и Луциллий выжили, а потому, что выжили только они! Я же целительница! Богиня милосердия! Неужели ты действительно думаешь, что я хотела, чтобы те идиоты задушили моих жриц?! Неужели ты считаешь, я бы не простила моим девочкам обиды, которую могли нанести им твои придурки?!

— Мои воины не придурки! — вскипел Аларих. — Они могучие дети Степи…

— Да хоть болота! — отмахнулась Хранительница. — Для меня главное жизнь и душа. Они самое ценное, что только может быть у человека! Ни кони, ни золото, ни слава, ни боги. Только жизнь и душа. А мои жрецы отличились! Знаешь, если бы не количество погибших при штурме, то я бы даже порадовалась тому, что ты захватил империю! Сколько раз я пыталась втолковать им эту истину. А в результате что? «Задушим жриц, дабы грязные лапы варваров не осквернили служительниц милосердной Верлерадии», — процитировала Верлерадия грубым голосом. — Нет, ну ты представляешь, какая глупость!

— Так взяла бы да разъяснила им это, — попытался пожать плечами Аларих. Попытка была немедленно пресечена.

— Я же сказала не дергайся, мешаешь! А насчет разъяснений — так я пыталась. И не раз. Вот только… Когда интересы бога и его служителей входят в противоречие, причем бог по самой своей природе не имеет возможности никого карать всерьез, да и вообще не может даже покинуть посвященную ему рощу, как ты думаешь, по каким правилам будут проводиться ритуалы? По тем, которые угодны божеству, или по тем, которые приносят политическую выгоду высшему жречеству?

После того как я около двухсот лет назад попыталась запретить приносить мне в жертву неугодных Великой Жрице людей, Синод Добрейших попросту объявил мою рощу «слишком святой для того, чтобы нога людей, не прошедших великое посвящение, оскорбляла эту землю» и полностью перекрыл сюда доступ простым людям и служителям низших рангов. Так что гордись. За целых двести лет ты являешься первым человеком, который вступил в мою рощу, не пройдя посвящения в высшие иерархи храма.

— Горжусь, горжусь, — недовольно пробурчал Аларих.

Неподвижное лежание на довольно-таки костлявых коленях юной целительницы успело изрядно надоесть привыкшему к постоянной активности воину. Хорошо хоть болтовня с этой малолетней недобогиней, не могущей приструнить своих собственных служителей, хоть как-то скрашивала вынужденное безделье и неподвижность.

Он осторожно повернул голову и внимательно всмотрелся в девушку. И вот это растрепанное чудо в перьях они с Лисом собирались отловить и использовать? Даже если бы она и не спасла ему жизнь, что сразу поставило крест на подобных планах, ибо вождь ланов был отнюдь не чужд благодарности и просто не мог так обойтись со своей спасительницей, то все равно подобная идея была просто бессмысленна. Какое там могущество, если она с собственными жрецами разобраться не смогла!

— Ты не совсем прав, — откликнулась на его мысли девушка. — Кое-что я все же могу. Например, я вполне способна защитить поклоняющихся мне от любой агрессии со стороны любых других богов и демонов. Опять-таки лечение ран и болезней, помощь при родах… Но, по большому счету, твои мысли верны. В качестве пленницы и личного бога я для тебя полностью бесполезна. Тем более что я не в состоянии покинуть пределы этой рощи. Если с лесом что-нибудь случится или я выйду в человеческий мир, то просто исчезну. Увы… Происхождение от дриад накладывает свои ограничения. Да и по профилю я целительница, а не мясник в латах. Тебе от меня никакого проку.

— А чего это ты так решила? — немедленно возразил Аларих. Он впервые встречался с божеством, которое не рекламировало само себя. — Подумаешь, драться не способна… С этим делом мы и сами справимся. А вот исцеление раненых — вещь полезная. Да и защита от других богов тоже пригодиться может. — Ему припомнились покушения Ллуарта, и он решительно добавил: — Еще как может! Так что не беспокойся, захочешь служить мне — дело найдется. Плох тот вождь, который не найдет места и задачи для любого бога, захотевшего ему помогать. А кстати, правда, почему ты мне помогла? Я ведь захватил империю людей, которые тебе поклонялись, влез в твою рощу и саму тебя хотел отловить и отшлепать, когда ты у меня кинжал спереть пыталась. Ведь ты вполне могла меня просто оставить умирать тут, на полянке. Ну подумаешь, кровью бы напачкал. Ну не верится мне, что моя кровь могла настолько тебе повредить, что ты, несмотря на все это, решилась меня спасти.

— Правильно не веришь, — спокойно кивнула девушка. — Пролитие в священной рощи крови для меня очень неприятно, болезненно и просто противно, но при необходимости я вполне бы могла это стерпеть. Дело в другом. Во-первых, я богиня милосердия. И отказать нуждающемуся в помощи просто противно самой моей природе. А во-вторых, и в-главных, я очень надеялась на возможность договориться с тобой.

— Договориться? О чем? — искренне недоумевая, спросил Аларих.

— Пока не время говорить об этом, — покачала головой богиня. — Вот вылечу тебя, тогда и вернемся к этому вопросу. А пока давай сменим тему.

— Сменим, так сменим, — пожал плечами нелюбопытный лан и тут же сморщился от боли.

— Я же говорила тебе не шевелиться! — сердито воскликнула Верлерадия, чуть ли не зашипев от злости. — Все потоки мне сбил!

— Кстати, насчет изменения темы, — перебил ее Аларих. — Долго мне еще так лежать? Я всегда думал, что божественное исцеление, это р-раз — и ты уже абсолютно здоров, будь хоть на кусочки перед этим разрублен. А тут лежу-лежу уже сколько времени, и все никак…

— Если не устраивает, как я лечу, можешь сам лечиться. Только тогда не жалуйся, ежели помрешь через пару дней или полгода проваляешься в постели, а потом на всю жизнь хромым останешься, — сердито заявила богиня, но потом сменила гнев на милость. — Если бы ты не дернулся, минут через десять я бы закончила и твоя нога была бы как новенькая. А так… Ты своим пожатием мне все потоки сил перепутал, так что сейчас их заново разбирать придется. А насчет божественного исцеления… Есть такое. Вот только так, чтобы «р-раз — и здоров», боги могут исцелять лишь своих верующих. Будь ты посвящен мне — давно бы на ногах стоял. А так мне приходится лечить тебя не божественной силой, а при помощи самой обычной целительской магии. Если бы я не была богиней исцеления, по «долгу службы» знающей все про методы лечения, то и вовсе бы ничем не могла помочь не посвященному мне человеку.

— Целительской магии? — переспросил Аларих, желая уточнить незнакомое словосочетание.

— Неважно, — отмахнулась богиня. — В этом мире подобное использование силы еще неизвестно. Я, конечно, пыталась обучать своих жрецов, но этим балбесам интересней было заниматься интригами, а не магией исцеления. Вот и доинтриговали до твоего прихода. В общем, лежи и не дергайся, так как кроме меня никто в этом мире твою ногу вылечить не может и не сможет еще очень долго.

— Понятно, — вздохнул Аларих.

На самом деле понятно было не так уж и много, поскольку, несмотря на его довольно неплохое знание ромейского языка, многие из использованных Верлерадией слов были ему неизвестны, однако он решил не устраивать долгих расспросов. Ну, в самом деле, какое ему дело до того, что такое есть «целительская магия», главное, что его при помощи этой штуки, чем бы она ни была, лечат, и лечат достаточно успешно. Мимоходом подивившись глупости жрецов Верлерадии, отказавшихся от такой полезной штуки ради каких-то глупых интриг, он вновь сменил тему:

— Кстати, по поводу твоих служителей. Они, конечно, полные придурки, но, может быть, все же были не так уж и неправы? Я о твоих погибших жрицах говорю. Все же мои воины особой сдержанностью не отличаются, особенно сотня Безумца, который и захватил твой храм. Кто знает, может, так этим девчонкам и лучше вышло? Хоть не мучились…

— Да ничего бы не случилось! — вскрикнула богиня. — Твой Лис подоспел бы вовремя и отбил бы жриц у вашего Безумного Лучника. Выжили бы девочки. Некоторые из них даже счастье свое нашли бы. Они ж, глупышки, даже замуж не вышли, все честь свою берегли. А для чего, если я богиня-целительница? Я, между прочим, наоборот, всемерно поддерживаю все, что помогает здоровью и размножению! Знаешь, это не боги, а люди придумывают правила поклонения.

— Врешь! — фыркнул Аларих. — Может быть, из-за твоей доброты жрецы и начали своевольничать, но вот наши степные боги всех в кулаке держат! Чуть ли не полный свод законов выдали и за исполнением внимательно присматривают!

— Да бред это все! — возмутилась Верлерадия. — Люди придумывают правила и трактуют волю богов так, как им самим это наиболее удобно. На что угодно могу поспорить, что эти своды придумали ваши жрецы, а не боги. Мне, к примеру, абсолютно все равно, как поставят свечку в храме. С поклоном или без. Нет разницы. И место тоже не главное. В храме, на болоте, дома — смысл один. А еще лучше плюнуть на свечки и поклоны да взять и накормить голодного ребенка, приютить сироту. Вот это для меня куда лучше всяческих песнопений и обрядов! Поверь, если бы мои жрицы вышли замуж и нарожали детей, это было бы для меня куда ценнее и приятнее любых подношений. Чтобы они просто были счастливыми.

— И в чем же тебе была тогда выгода?

— Как в чем? Хотя, пожалуй, мне будет сложно тебе объяснить. Но попробую. Мы, боги, грубо говоря, несем в себе идею, суть. Вот, например, я богиня целительства и милосердия. Если эти два дела распространяются по земле и процветают, то я получаю силы. Собственно, именно потому я столь и слаба и заперта в этой роще, что слишком мало на земле добра и милосердия. Люди почему-то предпочитают воевать и убивать, а не жалеть и исцелять.

Аларих хмыкнул.

— Так это же гораздо интересней, — просветил он богиню.

— Так и прочие, — проигнорировав его заявление, продолжила Хранительница Рощи. — Богу склок нужны склоки. Богу войны — битвы.

— Понятно, — прервал ее вождь, для которого последнее время упоминание о боге войны было несколько неприятно. — А зачем вам тогда души? — решил он разузнать о первопричине вставшей перед ним проблемы.

— Как зачем? — сморгнула Верлерадия. — В душе заключается вся человеческая суть!

— И что, если, допустим, я лишусь души, то немедленно умру? — заинтересованно спросил Аларих, радуясь про себя тому, что так разумно и предусмотрительно послал слугу Ллуарта с его деловым предложением.

— Ну почему же умрешь? Жить будешь, — озадаченно пробормотала богиня, — но не так, как прежде. — Похоже, сейчас, когда разговор зашел о душе, она почему-то утратила возможность читать его мысли.

— А как — не так? Что душа вообще такое? — решил окончательно прояснить не дающий ему покоя вопрос Аларих.

— Как?! Ты не знаешь, что такое душа?! — По всей видимости, сама мысль о том, что кто-то может не знать подобных вещей, так шокировала юную богиню, что она даже на мгновение замерла. — Ты же человек! — наконец очнулась от своего столбняка Верлерадия.

— И что с того? — не понял ее заявления Аларих. — Мы ланы, мы воины Степи. Мой отец продал свою душу Ллуарту, и это совершенно не мешает ему править Степью и побеждать всех своих врагов. Так для чего нам душа?

— Но без души ты же ничего не будешь чувствовать! Ни страха, ни горя, ни жалости, ни любви!

— И разве это плохо? — теперь уже озадачился Стальная Хватка.

Как-то он не особо будет переживать из-за потери столь позорного для воина чувства, как страх. Горе? Тем более такое чувствовать не хочется. Зачем оно людям? Для чего? Жалость и вовсе только помеха для отважного воина. В бою жалости не место. А любовь? Какой от нее прок? И зачем она воину? Разве без любви он не сможет развлекаться с рабынями? Сможет. Еще как сможет. Его отец тому самое прямое доказательство. Да и вообще, жил он как-то без любви двадцать пять лет, проживет и дальше.

Проведя такой простой расчет, Аларих решил, что при нужде вполне можно будет, хорошенько поторговавшись, все же согласиться на предложение слуги Ллуарта. Однако уже следующая фраза богини немедленно уничтожила возникшие в его голове торговые планы.

— Я назвала только четыре чувства, но их гораздо больше, — скорбно заметила Верлерадия. — А как же радость? Без радости ты тоже проживешь? Для чего тебе будут победы, если ты не будешь чувствовать от них радости? Для чего золото и рабыни, если ты разучишься наслаждаться жизнью?

Аларих задумался. С радостью Хранительница попала в самую точку. Радость ему нужна. Жить без радости ему не хотелось. А что еще она забыла упомянуть, а потом он хватится? Нет уж, бычьи ядра Ллуарту в глотку, а не его душу! Такая вещь нужна и ему самому, однозначно решил молодой вождь и продолжил свои расспросы:

— А что вы делаете с душами? Вам-то они для чего нужны?

— Собираем в своих чертогах, — улыбнулась Верлерадия. — А вообще, все зависит от того, какая именно душа. Если, к примеру, душа была продана и куплена, то она просто растворяется в посмертных чертогах того бога, который приобрел ее, увеличивая его могущество. Отпечатка личности-то такая душа не несет, личность остается в теле продавшего душу и после его смерти исчезает окончательно и полностью. А души простых верующих несут в себе личность того человека, которому они принадлежали при жизни. И после смерти идут в чертоги того бога, которому он служил. Там души проходят сортировку — по преданности богу, по совершенным ими грехам, по заслугам и прочему и либо прямиком в обитель, либо от грехов чиститься… Ну да ты знаешь, наверно; не может быть, чтобы ваши жрецы вам этого не рассказывали.

Ну а в обители у каждого бога все по-своему, в зависимости от его направленности. Я, например, дарю своим последователям покой и мир, счастье общения, дружбы и помощи. В чертогах у Веноссы, богини любви, царит любовь во всех ее проявлениях. Мы с ней хорошо взаимодействуем и даже подумывали об объединении чертогов, так что про ее дела я знаю неплохо. В чертогах других богов я не бывала, но думаю, там тот же принцип.

Смысл всего этого в том, если, например, ты являешься моим верующим и твоя душа, попав в мои чертоги, будет счастлива и после смерти, я тоже буду получать энергию. И продолжаться это будет ровно до тех пор, пока твоя душа остается довольной своим положением в моих чертогах.

— Пока довольна? А если нет? — уцепился за ее оговорку Аларих.

Про себя же он твердо решил, что такую глупость, как продажа души без самой крайней нужды, он ни за что не сделает. Даже если забыть про чувства, возможность сохранить собственную личность и после смерти слишком ценна, чтобы отказываться от нее из-за всяких там глупостей вроде завоевания всего мира. Вообще какой смысл покорять мир, ежели это не принесет тебе никакой радости и удовольствия? И для чего этот мир тогда ему, Алариху Стальной Хватке, нужен? Что с ним делать? Так что предложение Ллуарта однозначно мошенническое. Обманул хитрый бог его отца, и как обманул! Но ничего, хорошо хоть он, Хватка, сумел разобраться, что тут к чему, и не поддался на ложь и угрозы слуги кровавого божества.

Меж тем, пока он предавался этим размышлениям, богиня продолжала свой рассказ:

— Если душа недовольна местом своего пребывания? Тут есть варианты. Некоторые боги, чья сила основана на боли и муках, способны задерживать души в своих обителях, причиняя им сильные мучения и увеличивая от того свое могущество. Им обычно отдаются души тех людей, которые по моральным качествам не подходят для обителей других богов. В остальных же случаях соскучившиеся по жизни души просто покидают чертоги светлых богов, чтобы вновь родиться здесь или в иных мирах.

— И вы их так и отпускаете? — не поверил вождь. — Ты ж говоришь, что, находясь в этих ваших чертогах, они приносят вам силу?

— Светлые боги просто не могут задерживать человеческие души против их воли, — пояснила богиня. — Да и смысла в этом особого нет. Ведь родившиеся заново в этом мире или в другом все равно будут продолжать мне поклоняться, под этим или другим именем, ведь чувства у всех людей все равно одинаковы.

— Хитро! — уважительно заметил вождь. — Хоть так, хоть так, ты все равно с прибылью.

— Не то слово! — фыркнула Верлерадия и засмеялась: — У тебя сейчас такое озадаченное лицо. Ты считал своего Ллуарта примитивным? Ошибся. Он ничем не отличается от меня. Разве что ему нужна кровь и война, а мне мир и покой.

— А что с моей душой станет, если она к нему попадет?

— Откуда мне знать? — пожала плечами Верлерадия. — Если продашь душу, скорее всего, она пойдет на укрепление его чертогов. Есть, правда, шанс, что после твоей смерти он сочтет более выгодным сохранить твою личность, так как душа с личностью способна давать больше энергии. Но в любом случае приятного будет мало. Ллуарт — один из тех, кто способен задерживать у себя души против их воли, так что не думаю, что пребывание в его обители может кому-нибудь понравиться. Садист он и есть садист, — недовольно пробурчала девочка. Было заметно, что Ллуарта она явно недолюбливает.

— А кто такой садист? — заинтересовался Аларих новым неизвестным ему ругательством.

— Садизм — это желание причинить боль. Как у вашего Безумного — как его там. Представь, что твоя душа попадет к нему.

На воображение Стальная Хватка никогда не жаловался, тем более что ему не раз доводилось видеть «развлечения» Безумного Лучника с доставшимися ему рабами и пленниками. Подобная перспектива его никак не вдохновляла.

— Моя душа к Аркалю? — на всякий случай переспросил он и после утверждающего кивка Верлерадии решительно заявил: — Завтра же прирежу гада. Хотя нет. Лучше прикажу Лису его отравить, чтоб не смущать остальных сотников, — подумав, переменил свое решение Аларих.

— Его-то ты убьешь, — со вздохом вновь принялась за разъяснения богиня. — А вот Ллуарта ни зарезать, ни отравить ты, к сожалению, не сможешь.

— А что же тогда? — спросил Аларих. Учитывая полученные им знания, расставаться с собственной душой ему категорически расхотелось.

— Ну, насколько я вижу висящий на тебе договор, пока ты не воюешь, душа у тебя. Проживи свой век в мире, не призывая Ллуарта на помощь, и он не сможет ее захватить.

— А потом мне свою душу к тебе пристроить?

— Ну что ты ею так разбрасываешься? — фыркнула Верлерадия. — Не спеши от нее избавляться, подумай сначала, вдруг я тебя тоже не устрою. Да и вообще… Ты слишком любишь бои, славу и победы. Боюсь, в моей обители тебе будет не слишком-то уютно.

Аларих задумался. Жить в мире, останавливать так удачно начавшиеся завоевания ему не хотелось. Вся его жизнь прошла под знаком войны, и отказываться от продолжения захватов было нестерпимо обидно. Но… нежелание терять душу было куда сильнее, чем жажда продолжения боев. В конце концов, живут же как-то люди, ни разу не водившие в бой ни одного полка. И некоторым это даже нравится!

До этого момента Хватка, правда, сохранял некоторую надежду на то, что Хранительница попросту обманывает его, расписывая ужасы потери души с целью самой захватить ее, когда он, напуганный рассказом об ожидающих его в чертогах Ллуарта ужасах, кинется к богине за помощью. Но ее фактический отказ от предложения перейти в ее веру означал, что, скорее всего, она говорила чистую правду. Ведь при любом исходе никакой выгоды она не получала, а значит, и смысла лгать для нее не было никакого!

Решив так, юный вождь немедленно принялся планировать свои будущие действия.

В последнее время его войска сделали слишком большой бросок, причем ведя почти непрерывные бои. В любом случае бойцам требовалась остановка, отдых. И, раз уж он решил прекратить свой поход, этим нужно было воспользоваться по полной.

В первую очередь следовало восстановить столицу Ромейской империи — точнее, теперь уже его столицу. Столицу ромейской провинции Великой Степи. Отремонтировать дороги, наладить торговые пути. Это в первую очередь. С восстановлением торговых путей начнется приток золота в казну, что позволит, рассадив на выгодные должности некоторых из военачальников, избежать их недовольства в связи с прекращением похода.

Им удалось отхватить очень лакомый кусочек земли, так надо закрепить на нем свои позиции. Практику поголовного ограбления населения и вырезания всех недовольных или просто ненужных завоевателям людей следует немедленно прекращать. Раньше, когда он воспринимал захваченную империю только как удобный плацдарм для следующего броска, это было разумно. Но сейчас, когда из-за глупой сделки, заключенной его отцом, он вынужден для сбережения собственной души прекратить свой великий поход, такие действия были совершенно неправильны. Своих подданных или тех, кто может стать ими, основу сил, могущества и богатства любого правителя, следовало беречь.

«Придется, пожалуй, убить работорговцев, которым мы продали захваченных вчера пленников, и отпустить рабов на свободу. Так они смогут принести мне куда больше пользы, — решил про себя Аларих. — Ну и поделом этим ублюдкам, они мне никогда не нравились, — мелькнула у него довольная мысль. — Полезны, конечно, были, тут вопросов нет, но только пока продолжались бои. А раз я решил остановиться, новых пленников больше не будет, соответственно и платить они мне тоже не будут, а тогда зачем они нужны? А значит, пополнить свой карман за их счет можно и нужно».

Пришедшая в голову идея нравилась вождю все больше и больше. «Решено. Завтра же отдам приказ разграбить рабовладельческие караваны. Думаю, воинам это понравится». — Приняв такое решение, он продолжил составлять свой план по распоряжению захваченной империей.

Верлерадия в его рассуждения не вмешивалась, молча поглаживая Хватку по длинным, изрядно засаленным волосам и изредка поглядывая на углубившегося в свои мысли молодого вождя каким-то странным, словно оценивающим взглядом.

— Всем желающим воинам разрешу жениться на местных женщинах. На свадьбу таким семьям буду выдавать приличный земельный надел и прикреплю несколько рабов, понимающих толк в земледелии. Мы кочевники и не знаем даже, с какой стороны подойти к плугу, но ромеи им в этом помогут. Надо только подсчитать количество захваченных крестьян. Думаю, этого хватит для того, чтобы соблазнить часть воинов стать землевладельцами. Да, как раз все отлично получается. Деньги — в казну, ремесленников отпустить восвояси, пускай налоги платят, а крестьяне будут при деле и опять же станут пополнять золотой запас страны. Правда, женщин придется пока оставить рабынями.

— А без этого никак? — холодно поинтересовалась целительница. — Почему бы просто не отпустить женщин, чтобы они вышли замуж по доброй воле?

Аларих изумленно вздохнул и поднял глаза на не понимающую простейших вещей богиню. Если при рассуждениях о душе Верлерадия поражалась его необразованности, то теперь, когда речь зашла о простых земных вещах, настала уже его очередь читать лекцию.

— Мы завоеватели, — пояснил он ей ход своих мыслей. — О какой добровольности может идти речь, когда мы захватили страну и устанавливаем свои порядки? К тому же мои ребята здесь изрядно порезвились. Не думаю, что среди пленниц, если дать им свободу и право выбора, найдется достаточное количество готовых выйти замуж за моих воинов. Впрочем, не волнуйся. Жениться воины на выбранных ими женщинах будут по всем законам, и после свадьбы девушки получат свободу и все права, которыми пользуются свободные замужние женщины ланов. А там уж, после замужества, стерпится-слюбится. Иного варианта я не вижу.

Верлерадия нехотя кивнула, признавая его правоту.

— Не скажу, что я в восторге от твоих планов, — пробормотала она и наконец-то убрала его голову со своих колен. — Все-таки ромеи поклонялись мне более пятисот лет, и я уже успела сродниться с ними. Впрочем, ты не замышляешь их массовое убийство, и это уже хорошо.

Аларих опять стал попытаться подняться, но она его остановила:

— Погоди, еще не все. Шевелиться уже можно, но на ногу наступать пока не надо. Можешь сесть, если устал лежать, — добавила она, наклоняясь над пострадавшей конечностью и поводя руками в непосредственной близости над ней.

На взгляд Алариха, в каких-то дополнительных действиях уже не было никакой нужды. Нога выглядела и ощущалась совершенно здоровой, и только неаккуратная окровавленная дыра в штанине напоминала о несчастном случае, чуть было не убившем молодого вождя. Впрочем, решил он, целительнице виднее. Так что он принял рекомендованную позу и принялся наблюдать за ее действиями.

Странное дело, сейчас склоненная над его ногой богиня казалась значительно старше и привлекательней. Ее грудь и бедра несколько увеличились, из облика исчезла детская угловатость. Так что теперь он разглядывал девушку не без некоторого (ладно, ладно, довольно сильного, — признался сам себе молодой вождь) мужского интереса.

Та меж тем, ничем не показывая того, что заметила проявляемое им довольно однозначное внимание, как ни в чем не бывало продолжала предыдущий разговор:

— Твой план поглощения ромеев ланами в общем и целом вполне хорош, если не считать его некоторую аморальность. Вот только уверен ли ты, что твоих людей хватит, чтобы ромеи потеряли свою народность?

— Степь большая, — пожал плечами Аларих, — а еды в ней маловато. Мой народ плодовит и размножался бы сильнее, если бы не суровые условия нашей родины. Здесь же мы быстро увеличим собственную численность.

— Но в этих краях иная жизнь, — улыбнулась Верлерадия. — Мягкий климат, плодородная земля, удачное расположение для торговли. Тут твоему народу придется не воевать, а созидать. Не боишься, что воины лишатся боевой подготовки?

— Кто-то и утратит, — пожал плечами Аларих. — Но я вовсе не собираюсь распускать войско. Тех воинов, которые у меня останутся, должно хватить для защиты границ. А остальным — тем, что станут землевладельцами, особая подготовка и не требуется. Все равно мне теперь больше нельзя вести завоевательных войн, — с печальным вздохом заметил он.

При этих словах богиня подняла голову и внимательно вгляделась в глаза воина, словно пытаясь понять, насколько твердо принятое им решение. И то, что она увидела, ее поразило. Молодой воин решительно знал, чего хочет. Вождь поставил перед собой цель и собирался ее достигнуть. И сила желания, с которым он стремился к воплощению задуманного, завораживала. Сейчас перед богиней сидел не раненый лан, а правитель. Человек, способный создать самую могущественную империю, когда-либо существовавшую в этом мире.

По спине Верлерадии пробежал холодок. Теперь она ясно видела его будущее. Спасенный ею юноша огнем и мечом пройдется по всему миру, он прольет реки крови и создаст самую могущественную и богатую цивилизацию из когда-либо существовавших. Он покорит многочисленные народы, составляющие теперь уже бывшую империю ромеев, и будет железной рукой править на протяжении многих лет, оставив после себя сильнейшее и процветающее государство. Но сейчас его жизнь в ее руках. Она может прервать поток исцеления и обратить его вспять. Несмотря на то что подобные действия противны самой ее природе, она тем не менее могла так поступить. И тогда будущий император погибнет. Богиня целителей точно знала, что сейчас во всем мире нет ни одного лекаря, который смог бы справиться с подобным поражением. Разве что сразу после травмы ампутировать ногу. Но гордый вождь ланов, больше смерти боящийся стать калекой, никогда не согласится на подобную операцию.

А значит, он умрет. И вместе с ним умрет эта, только что созданная реальность, которую она увидела в его глазах. Одна жизнь против сотни тысяч. Но кто она такая, чтобы вершить судьбы мира?

Богиня? Да, богиня, но не судья. А кто тогда имеет право карать и миловать? Тот, кто создал богов? А ты уверена, что это его обязанность? Как легко переложить ответственность на кого-нибудь другого! Но в мире проблема выбора есть у всех, даже у богов. Ну что, богиня милосердия? Пощадишь одну жизнь, пожертвовав сотнями тысяч других? Или сотней тысяч в пользу одного? Верлерадия встряхнула головой, отгоняя от себя мрачные мысли, и поднялась на ноги.

В конце концов, в этом деле у нее был и личный интерес. Недаром же она в течение всей беседы мягко и незаметно меняла свою внешность с излюбленного облика девочки-подростка на внешность молодой, но вполне зрелой и сформировавшейся девушки.

— Ну что, будущий император? — хмыкнула она, завершая целительную формулу, и выпрямилась, протягивая мужчине руку. — Вставай!

Аларих по прозвищу Стальная Хватка, как и задумал той ночью в роще, восстановил столицу ромеев, прекрасный Ремул, наладил дороги империи и позаботился о торговле. Заботливой хозяйской рукой он навел порядок и в других областях и провинциях. Сельман Кровавый думал, что понимает задумку сына. Нельзя все сразу взять нахрапом. Воинам нужен отдых, оружие, доспехи, еда. Все это следует взять у захваченного народа, но однажды зарезанную овцу остричь уже не получится. Пусть план сына и замедлял поставленную им цель по захвату мира, но идущие из бывшей империи ромеев богатейшие налоги заставляли старого вождя с уважением относиться к действиям своего наследника и не вмешиваться в его дела. В империю под руководством Стальной Хватки возвращалось стабильность и процветание.

Развивались ремесла, торговля и наука, разрабатывались новые земли и месторождения. А вместе с ними развивалась и совершенствовалась армия Стальной Хватки. И хотя войн не было уже давно, мощь ее поражала соседних правителей, с испугом ждавших своей очереди пасть под копыта коней степных бойцов. Впрочем, многие из простых жителей этих стран, видя установившиеся на территории ромеев порядок и процветание, отнюдь не разделяли страхов своих правителей, втихаря завидуя подданным Алариха.

Ромеи смирились с завоевателями. Вопреки их страхам ланы не стали разрушать сложившиеся устои и порядки, не превратили захваченную нацию в рабов. Более того, они восстановили разрушенные ими же здания, построили новые дороги, сделали вокруг города дополнительные укрепления, а также позволили сохранить населению свою религию и язык. Как тут возмутиться своим положением?

Более того. Новый император даже не стал вырубать священную рощу, а построил в ее центре красивую мраморную беседку, в которой проводил немало времени. Поговаривали, что там он советуется с самой великой и милосердной Верлерадией, и оттого его действия неизменно столь добры и благотворны.

Жизнь налаживалась. Как и предвидел Аларих, браки между жителями Великой Степи и коренным населением стали обычным делом, а потому население новой империи быстро росло.

Сам же Аларих радовал Тиллу цветущим видом и внутренним спокойствием. Лис рад был замечать на лице друга признаки счастья и довольства жизнью. Прошли те времена, когда от снедаемого черной меланхолией вождя в ужасе шарахались самые смелые и преданные военачальники. После посещения Священной рощи Хватка стал гораздо более собран, спокоен, рассудителен и даже добр, конечно настолько, насколько это вообще возможно для человека, довольно успешно правящего огромной империей.

Сам Лис остепенился и теперь со дня на день ждал в своем семействе пополнения. Бывшая жрица нашла подход к сердцу ветреного бойца и сейчас находилась на шестом месяце беременности. Карея убеждала, что будет мальчик, но сам он предпочел бы, чтобы его первым ребенком была девочка. Конечно, подобное желание шло против всех традиций ланов, согласно которым будущий отец просто обязан был мечтать именно о сыне — воине и наследнике, однако Лис и раньше-то никогда не обращал на традиции слишком много внимания. А уж сейчас…

Второй человек империи, один из лучших полководцев, отважный и жестокий степной воин, единственный друг и наперсник молодого императора Тилла Танцующий Лис даже сам себе не мог признаться в том, что бывшая пленница, когда-то рассказывавшая ему такие интересные сказки, глубоко запала в его душу. Так глубоко, что даже в собственном, еще не рожденном ребенке ему хотелось видеть отражение любимой.

Впрочем, даже если вопреки его желанию родится мальчик, это его не расстроит. Просто надо будет продолжать попытки, Лис вовсе не собирался останавливаться на одном ребенке.

— Чему ты улыбаешься? — хмыкнул сидящий рядом Аларих, заметивший блаженную улыбку, с которой его друг наблюдал за своей женой.

— Да так, — пожал плечами Тилла, глядя на исписанный стихами пергамент в руках своего вождя. — Подумал про свою сказочницу.

— Что-то их долго нет, — пробурчал вождь, глядя в сторону зарослей.

— Сказали ждать в беседке, значит, будем ждать, — вздохнул его друг и напарник.

— Да уж, — буркнул Стальная Хватка, скручивая пергамент. — Иногда я сам себя не узнаю. Тилла, скажи, и это мы?

— Тебе что-то не нравится? — встревоженно обернулся друг.

— Нет, — мотнул головой император. — Просто я никогда не думал, что могу быть счастлив без войны. И могу вот так спокойно сидеть, ожидая женщину… Если бы лет пять назад я услышал о подобном, ни за что бы не поверил.

— Да, — хлопнул Тилла по плечу друга. — Чтобы ты да кого-нибудь ждал… Особенно женщину… Как сейчас представляю: давно бы отдал приказ тому же Степному Ветру или Сыну Бури, и в течение трех минут любую тебе приволокли бы за волосы.

— Так и есть, — без улыбки ответил Аларих. — Вот только сейчас, ожидая их, я почему-то гораздо счастливее, чем мог быть тогда, раньше, когда мне стоило лишь мигнуть, чтобы получить любую женщину, которую я только мог пожелать.

— В этом и заключается сила и коварство женщин, — с той же серьезностью заметил Тилла. — Мы охотимся на зверей, завоевываем города и страны, покоряем врагов и кидаем все это к их ногам. А они охотятся за нами, стараясь захватить в плен наше сердце, либо приручают, как диких зверей. Тебе кажется, что все под контролем, ты чувствуешь себя королем мира. Она слаба и беззащитна. Она жертва в твоих руках, но на самом деле жертва здесь ты.

— Ты говоришь это с такой блаженной улыбкой, словно тебе нравится такой расклад, — тихо заметил Аларих, внимательно глядя на Тиллу. — По твоим словам, женщины — чудовища похлеще богов и демонов.

— Так и есть, — кивнул Танцующий Лис. — Они боги, идущие по земле. В них заключается настоящее бессмертие, — и, увидев заинтересованный взгляд Алариха, пояснил: — Я знаю про души и про то, что они дают. Но душа, пусть даже идущая по самому благополучному пути, к самому благорасположенному из богов, несет всего лишь твой отпечаток. А женщины… Карея носит под сердцем моего ребенка. Сына или дочь — неважно. И пусть даже я сгину, встретившись в бою с кем-либо, кто превзойдет меня в удачливости или умении обращаться с оружием, но частичка меня останется жить в этом мире. Мои потомки будут напоминанием того, что я все-таки был в этом мире. Века сотрут с камня письмена и фрески, уничтожат летописи и книги, но моя кровь будет жить. Пора бы и тебе, Ал, задуматься о наследниках.

— Пора, — согласился с другом Аларих. — Подумать пора. Но вот действовать… Знаешь, те девушки, что грели мою постель… Ни одну из них я не вижу в качестве своей жены и матери моего наследника.

— А если взглянуть на других? Неужели ты так и не нашел ни одной достойной твоего величества? — шутливо поинтересовался Лис.

— А та, что достойна, — не принял его тона Хватка, — видимо, не считает достаточно достойным меня.

— Это что еще за женщина такая, что тебя, сына и наследника величайшего вождя, правителя целой империи, не считает подходящей парой? — искренне изумился Тилла и замер, заметив тоскливый взгляд Алариха, устремленный на вышедших из-за высоких кустов мирно беседующих Карею и Верлерадию.

— Да, друг… — кивнул он своим мыслям. — А ты и впрямь не ищешь легких путей…

За прошедшее время облик богини претерпел сильные изменения. И сейчас высокая, статная и удивительно красивая женщина уже ничем не напоминала ту тощую, угловатую девочку-подростка, что впервые предстала перед юным вождем. Как настоящий ценитель женской красоты Тилла не мог не признать, что, несмотря на все богатство выбора, имеющееся у молодого императора, второй такой, как Верлерадия, не найти.

Характер и ум богини милосердия не могли не привлечь к ней самого благосклонного внимания. Но вот ее происхождение… Как бы ни был силен и могуществен молодой император, богиня, пусть даже и их старая знакомая и хороший друг, — это уже совсем другой уровень. И теперь он хорошо понимал причины затаенной тоски в глазах Алариха и его нежелания искать себе невесту среди девушек человеческого рода.

Тилла обнял подошедшую жену и поцеловал в затылок. Хранительница Рощи взглянула в глаза Алариха и отвернулась, будто бы заинтересовавшись резьбой беседки. Однако Лис успел заметить, как богиня поспешно спрятала улыбку. На мгновение ему показалось, что в ее глазах мелькнула какая-то непонятная решимость.

— Нам надо поговорить, — тихо обратилась она к Алариху, прекращая созерцание узоров.

— Да?

Миг слабости прошел, и перед женщинами вновь стоял собранный, решительный вождь. Недаром еще в ранней юности он получил почетное и ко многому обязывающее прозвище Стальная Хватка. С тех пор Ал постоянно подтверждал своими делами право ношения данного имени. Что бы ни творилось в сердце императора, ни на его лице, ни на мыслях и поступках это не отражалось.

— Помнишь, когда я лечила тебя, пять лет назад, я упомянула, что хочу кое о чем с тобой договориться? — спросила богиня.

Как всегда чуткий, Лис понял, что сейчас этой странной паре не нужны свидетели, и, обняв Карею, поспешил скрыться в кустах.

Аларих проводил их взглядом и задумчиво взмахнул рукой.

— Ты тогда еще на мой вопрос, о чем именно, сказала, что «не время», и перевела разговор в другое русло, — вспомнил он.

— Да, это так, — кивнула богиня. — Теперь время настало. — Она ненадолго замолчала, нервно теребя пальцами краешек своей туники.

— И чего ты хотела? — прервал воцарившееся молчание Аларих. Про себя он уже решил, что исполнит любое ее желание, если это, конечно, будет в его силах.

— В основном две вещи, — задумчиво произнесла Верлерадия. — Первую ты исполнил без всяких моих просьб, когда не стал уничтожать Ромейскую империю и позаботился о ее населении. А вот сейчас я хочу попросить у тебя ребенка. — И девушка внимательно взглянула в глаза лана, словно ища в них ответ на свой вопрос.

— Что? — В первый момент Аларих решил, что ослышался. Потом подумал, что, как уже бывало, неправильно понял богиню, и решил уточнить: — В смысле? Чтобы я принес тебе в жертву ребенка?

Подобная просьба шла как-то вразрез со сложившимся у него в сознании образом богини, пропагандирующей милосердие и неприятие человеческих жертв. «Однако обстоятельства бывают разные, — подумалось Хватке, — мало ли по каким причинам ей могла потребоваться подобная жертва». Это было вполне в традициях тех богов, под покровительством которых он вырос, и потому он не видел в таком желании ничего слишком уж особенного. Поскольку ответа на свой предыдущий вопрос он так и не получил и, сочтя молчание опешившей Верлерадии знаком согласия, решил уточнить параметры будущей жертвы:

— Мальчика или девочку? Какого возраста? Подойдут ли рабы или это должен быть отпрыск какого-либо знатного рода?

— Да как ты мог до такого додуматься?! — справилась наконец с охватившим ее столбняком богиня. — Я. Не приемлю. Кровавых. Жертв, — чеканя каждое слово, произнесла она. — Никогда. Ни при каких условиях! Ни за что, даже ради спасения собственной жизни! А уж тем более — убийство ребенка! — в конце она перешла на крик и вдруг заплакала, закрыв лицо узкими ладонями.

Аларих вздохнул и, желая утешить, осторожно обнял Верлерадию. Вновь, как и пять лет назад, ему стало жаль прижавшуюся к его плечу и тоскливо всхлипывающую богиню. И опять, как и тогда, он не знал, что сказать или сделать, чтобы не усугубить ее слез. Поэтому мужчина молчал, лишь изредка гладя девушку по длинным, мягким, словно зрелый лен, волосам.

— Я хотела ребенка вовсе не в том смысле! — Отчаянные всхлипывания сложились наконец в более-менее различимые и понятные для не умеющего читать мысли человека фразы. — Я от тебя ребенка хотела! Родить…

Услышав последнее слово, Аларих буквально закаменел.

— Что??? — не веря в собственное счастье и опасаясь, что ему просто послышалось, переспросил он. — Что ты сказала?

— Я хочу родить от тебя ребенка, — убрав руки от лица, твердо произнесла девушка и решительно взглянула в его глаза. — Вот. Не так часто среди людей рождается подходящая для богов пара. И я не такая дура, чтоб упустить свою удачу из-за глупых предрассудков. Но если ты не хочешь, — вдруг робко всхлипнула она, — я все пойму, я приму любое твое решение. Ты согласен?

Аларих не смог сдержать вылезшую на лицо веселую усмешку.

— Так вот, значит, что чувствует женщина, когда ей делают предложение руки и сердца, — улыбнулся он. — Интересные, надо сказать, ощущения. Я согласен, моя императрица!

Время летит. Быстрее всего оно мчится, когда дело касается смертных. Особенно смертных, загруженных делами и несущих на своих плечах бремя власти. Со дня свадьбы молодого вождя Алариха Стальная Хватка и богини — покровительницы ромеев Верлерадии Милосердной прошло три года.

Много событий случилось за это время. Не дождавшись появления на свет долгожданного внука, умер могущественнейший вождь и безжалостный завоеватель, основатель раскинувшейся на две трети мира Великой Степи, Сельман Кровавый. Вступивший в права наследства Аларих официально объявил себя императором и, не желая жить вдалеке от любимой жены, перенес столицу в Ремул. Некоторые из древних степных родов, осмелившиеся возражать данному решению, захлебнулись в собственной крови. Та же участь постигла и тех, кто решил воспользоваться временным благодушием Алариха и рискнул поторговаться для получения некоторых преференций. После столь наглядной демонстрации те, кто остался в живых, мудро рассудили, что «яблочко от яблони далеко не падает» и что сын Сельмана Кровавого вполне достоин своего отца, заслужившего свое прозвище отнюдь не из-за пристрастия к алому цвету.

В положенный срок, спустя три месяца после коронации, у молодого императора родился сын. То, с какой пышностью отмечал знаменательное событие счастливый отец, произвело немалое впечатление на всех, кому повезло принять участие в празднике.

Но во всем хорошем может таиться зачаток будущей беды. Слишком много времени прошло с последнего наступательного похода ланов. Некогда отважные степные воители все чаще и чаще предпочитали мирные пути решения проблем, не желая лишний раз рисковать своей счастливой жизнью. Постепенно соседи Великой Степи перестали волноваться за свои границы. За восемь лет существования империя больше не предпринимала никаких попыток нападения, она росла, богатела, развивалась.

Все чаще и чаще ее диковинные разработки и несметные сокровища будоражили умы ближайших государств. Но если раньше их останавливала осторожность и страх перед могучей армией, то теперь жадность притупляла инстинкт самосохранения. Да и армия была уже не та. Восемь лет мира, довольства и сытой жизни — достаточный срок, чтобы расхолодить даже самых непримиримых и жестоких головорезов.

А в это время в Дарайском королевстве, основном западном сопернике империи ланов, умер король. Взошедший на престол наследник, Норберт Свирепый, опасений отца не разделял и решил попробовать на зуб лежащие на востоке богатые земли Степной империи.

«Разве они опасны? — все чаще размышлял он, слушая доклады шпионов. — Они разжирели и потеряли хватку. Аларих слишком озабочен развитием мирных ремесел. Да стоит ли ждать отваги и воинской сноровки от императора, который пишет стихи и даже не скрывает этих своих наклонностей? А ведь у них такие земли!»

И так думал не он один. Обширные богатые земли вызывали зависть у всех соседей, и по мере того, как слабел страх перед бесчисленными туменами степных воителей, сильнее и ярче разгоралась жадность и крепло желание отщипнуть у Великой Степи лакомый кусочек неисчислимых богатств. Идеи Норберта нашли много последователей, и все новые и новые страны, княжества, герцогства и королевства присоединялись к тщательно сколачиваемому им союзу.

И вот настал день, когда огромная армия союзников под предводительством дарайского короля направилась в сторону Великой Степи. Первые стычки произошли на западной границе бывшей Ромейской империи. За первый месяц войны империя потеряла шесть городов. Когда об этом доложили Алариху, он чуть не завыл от злости. Глянув на карту мира, великий император гневно ударил кулаком по столу. Проклятый контракт. Проклятый Ллуарт, из-за которого он не мог сам вступить в битву. Два тумена отборных воинов — все, что он смог набрать за столь короткое время, — отдал Аларих Тилле, и как всегда веселый и улыбчивый Лис поцеловал жену, обнял дочь и сына, взмахнул рукой со сверкающей саблей и отправился в бой, пообещав, что вернется с победой или не вернется вовсе.

Он не вернулся. Гонцы рассказали Алариху о последних минутах его друга. Тилла вел в бой воинов Степи, и армия противника была уже почти сокрушена отважными воителями, когда из глубины смешавшихся вражеских рядов показались странные устройства. Они походили на прикрепленные к огромным колесам бронзовые трубы.

Неизвестное оружие извергло из своих утроб огонь вместе с густым вонючим дымом, и тотчас на ряды воинов обрушился удар страшной силы. Как трава под косой крестьянина, пали отважные бойцы, пораженные силой неведомого оружия. И лишь поспешное отступление позволило спастись тем немногим, кто доставил императору эти печальные известия.

Тилла, сражавшийся в первых рядах, был разорван вместе с конем этой странной и неведомой силой.

Так говорили гонцы, стыдливо отводя взгляд от вопрошающего взора императора, и затаенный страх сквозил в каждом их слове и движении.

— Что это? — спросил император у жены. — Это и есть та самая магия, о которой ты говорила когда-то?

— Нет, — покачала головой Верлерадия. — Будь это магией или деяниями богов, я бы знала и могла помочь. Но это, увы, дело рук человека.

— Понятно, — кивнул император и нежно обнял своего сына. — Не беспокойся, любимая. То, что создано одним человеком, вполне может быть уничтожено другим.

— Ты идешь на войну? — с тревогой и ужасом спросила богиня, глядя в глаза своего императора.

— У меня нет иного выхода, Рада, — прошептал он, прижимаясь своим лбом ко лбу жены. — Если я вступлю в бой, то потеряю душу, но если не сделаю этого, то лишусь всех вас. Погибнет не только империя, но и мой народ. А больше всего я переживаю за тебя с сыном. Дарайский король не оставит вас в живых. А этого я не могу допустить. Я люблю тебя и маленького Аттала, люблю больше всего на свете.

— Я тоже люблю тебя, мой император, — прошептала Верлерадия, сдерживая слезы в глазах. — Знай: те, кто лишен души, не могут войти в священную рощу, а я не могу ее покинуть. Но я всегда буду с тобой, а ты будешь в моем сердце.

— Я велю построить высокий дворец на опушке леса, — вздохнул император. — Оттуда я смогу видеть тебя. А сейчас мне пора идти. Если б ты знала, как я хочу остаться. Но, видно, такова судьба мужчин — жертвовать всем: жизнью, душой, любовью ради защиты семьи и империи. И мне не избегнуть платы.

— Иди, мой император. — Верлерадия ласково заправила ему за ухо прядь выбившихся волос и погладила пальцами по щеке. — Я буду ждать тебя, каким бы ты ни вернулся.

Император поцеловал жену, обнял сына, затем взял в руки щит и направился прочь из рощи. У края поляны он не сдержался, в последний раз взглянул он на своих любимых и поспешно скрылся.

Из хроник летописцев империи Ромей

Огнем и мечом прошлись по миру войска ланов, и вспомнили соседи, что такое страх, но было поздно. Вода в реках стала красной от пролитой крови, и не щадили разъяренные варвары ни детей, ни женщин, ни стариков. И только волки выли, справляя кровавый пир в опустевших городах и весях уничтоженных стран. А впереди безжалостного воинства шел император Аларих по прозвищу Стальная Хватка, и пусты были его глаза, холодно взирающие на творящийся по его приказу ужас.

А когда не осталось в напавших на него странах никого живого, повернул он назад и вновь воссел на резном престоле империи Великой Степи. И не было более подле него милосердной богини. Не мог более император входить в священную рощу, затворившуюся для него из-за пролитой крови. Но велел он построить рядом со святым местом дивный дворец и каждый день любовался ею с балкона…

Долго правил Аларих Первый, а когда почувствовал, что силы его иссякают, передал престол свой сыну Атталу. А сам вошел в священную рощу и, ступив на благословенную землю, упал наземь и умер. Говорят, что тогда рядом с ним в последний раз появилась в земном обличье всемилостивейшая богиня и, подняв его тело на руки, унесла в глубь священного леса. Ибо даже самые страшные злодеи, коим и был Аларих, раскаявшись, достойны прощения.

А еще говорят, что не умер он, но был погружен богиней в сон зачарованный, чтобы избегнуть той страшной участи, каковая предназначалась ему за его деяния. И если случится с империей, его трудами созданной, беда великая, то пробудит его богиня, дабы спас он ее, искупив трудом этим висящие на нем великие грехи. Но доподлинно то неизвестно, ибо молчит богиня, сколь ни вопрошали ее о судьбе первого императора.

А Аттал Справедливый правил долго и славно. И столь велик был внушенный Аларихом Первым ужас, что даже после его смерти боялись люди сказать хоть одно недоброе слово в адрес восседающего на престоле сына, а родичи сами убивали безумцев, осмелившихся хотя бы помыслить о неподчинении императорской воли.

ЭпилогОдно мгновение из жизни бездушного

Спустя семь лет после окончания Великой войны

Великий император всех народов мира сидел на балконе и наблюдал, как в священной роще молоденькая егоза-дриада играет в салочки с его сыном. Юная… Совсем юная девочка-подросток, еще даже не начавшая округляться в нужных для девушки местах. Сейчас, спустя годы, Верлерадия вновь выглядела так же, как и тогда, в лесу, во время их первой встречи. После расставания с ним она вновь вернулась к излюбленному обличью.

Аларих печально вздохнул. Считая, что люди, лишенные души, не способны на чувства, богиня ошибалась. И ошибалась довольно сильно. Пусть не так явно, пусть не с той силой, но он все же скучал по ней и приходил сюда, чтобы сверху понаблюдать за тем, как та, которую он любил, играет с их сыном.

Она всегда чувствовала, когда он появлялся на балконе, и иногда махала ему рукой. В такие моменты Аларих в ответном приветствии салютовал сжатой в кулак рукой. И только сын видел, какой глубокой печалью наполнялись на мгновение глаза матери, совсем не соответствуя юному, даже скорее детскому облику их обладательницы.

Аларих же в свою очередь благодарил богов за незнание Рады о том, что бездушные не лишены всех чувств. Пусть думает иначе. Так ей будет лучше. Легче.

Прервав свои размышления, император мира покинул балкон и сел за письменный стол из драгоценного розового дерева, придвинув к себе толстую стопку ждущих утверждения смертных приговоров. Пора приниматься за работу. Но, прежде чем поставить свою подпись на первом из многочисленных «листков смерти», лежащих перед ним, император вновь поднял голову и полными тоски глазами всмотрелся в выходящее к священной роще окно, не в силах оторваться от наблюдаемой сцены.

Громко смеется растрепанный, одетый в одну только набедренную повязку черноголовый мальчишка со сверкающими голубыми глазами и, ловко прыгая по низко склоненным ветвям деревьев, старается поймать весело визжащую и нарочито медленно ускользающую мать. Мать, которая выглядит его ровесницей…

— Будь счастлив, сын, — еле слышно прошептал император. — Мне пришлось дорого заплатить за ваше благополучие, но ты, Аттал, будь счастлив и правь спокойно. У тебя врагов не осталось. Я позаботился об этом. — И сжавшаяся в кулак рука сомкнулась на рукояти кинжала.

Стоял знойный летний день. Такой, какой бывает в середине июля, когда воздух колеблется от жары и лень даже пошевелиться, чтобы не нарушить хрупкое равновесие организма с окружающей средой. С деловитым квохтаньем в огороде возились куры. Кот, разлегшись на заборе, равнодушно наблюдал за ними. Под забором развалилась собака и нехотя следила за шевелением кота.

Состояние общей дремоты разрушил стук конских копыт и металлический лязг, и вскоре на главной сельской улице появилось два рыцаря. Несмотря на смертельную духоту, местные сплетницы тут же оживились. К их великому восторгу, рыцари затормозили и, подняв забрала, заозирались.

— Эй, бабушка! — заметил правый рыцарь одну из местных кумушек. — Далеко ли до Турмена?

— Прилично, милок, еще сутки пути, — прошамкала одна из них.

— У нас еще неделя впереди, — заметил левый рыцарь. — Может, остановимся, отдохнем?

— Хорошая мысль, — согласился второй и спешился. — А где у вас тут постоялый двор и таверна?

— Вниз по улице и направо. Корчма «Веселый редьковод», — поспешила ответить одна из кумушек. — Там и комнаты сдают, и отдохнуть можно. А других заведений у нас и нетути больше!

Весело переглянувшись, рыцари направили своих скакунов в указанном направлении и вскоре уже сидели за грубо сколоченным, но чистым и довольно аккуратным, набело скобленным столом, дожидаясь заказа.

— Что будем пить, господа? — деловито поинтересовался корчмарь, расставляя перед довольными воинами глубокие деревянные тарелки с жареной бараниной и гречневой кашей, обильно политой чесночным соусом.

— Как что? — даже изумился подобной постановке вопроса один из «благородных сэров», молодой, отчаянно-рыжий парень лет двадцати пяти, с когда-то перебитым, неправильно сросшимся носом и хитрецой в глазах. — Если мне не изменяет память, то именно здесь мне когда-то удалось попробовать уникальный напиток из знаменитой молодильной редьки. — Он замолчал и выжидающе посмотрел на трактирщика, прикоснувшись рукой к висящему него на поясе приятно округлому кошельку.

— Брага как брага, — поморщился хозяин, похоже не разделяя восторженного отношения гостя к данному напитку. — На вкус — дрянь редкая. Одно только и достоинство, что сколько ни выпей — наутро никакого похмелья. Может, уважаемые господа все же предпочтут Можайское? Мне недавно завезли немного. Так что осмелился бы рекомендовать…

Однако данное предложение не вызвало никакого понимания у сидящих за столом. Дружно сморщенные носы однозначно показывали, что альтернатива никоим образом не устраивает пришедших, а слова второго из путников — черноволосого гиганта с бешеными и какими-то злыми черными глазами окончательно поставили крест на предложении трактирщика.

— Можайское? Эту кислятину?! Ты издеваешься над нами? — Рыцарь даже привстал, яростно сверкнув глазами, однако зарождающийся конфликт был немедленно погашен его спутником, похоже, привычным к подобным вспышкам ярости:

— Тише, сэр Эйтингтон, тише. Он просто хотел быть любезным. Не стоит учинять скандалов.

Коротко выдохнув, черноволосый сэр Эйтингтон послушно уселся на свое место и, взяв с тарелки баранье ребро, яростно вцепился в него зубами.

— Милейший, вы поняли, что неправы? — все так же кротко и спокойно обратился рыжий к побледневшему от страха трактирщику. — Если два благородных сэра, почтившие своим присутствием вашу убогую забегаловку, желают отведать божественного напитка, который изготавливается в этом захолустье, где по неведомому капризу Создателя только и произрастает молодильная редька, то вы должны немедленно его доставить, а не предлагать нам всякую кислую дрянь в качестве замены! Вы слышали — немедленно!!! — И его голос приобрел стальные нотки.

— Как пожелаете, сэр! — откликнулся трактирщик, однако, отступив на несколько шагов, все же решился на вторую попытку. — Осмелюсь только заметить, многоуважаемые, что напиток этот весьма недешев… Увы, но изготавливается он, как вы сами заметили, из…

— Ты еще здесь? — неискренне изумился рыжий. — Сэр Эйтингтон, вам не кажется, что это уже начинает смахивать на оскорбление?

Черноволосый начал было приподниматься из-за стола, похоже среагировав на ключевое слово «оскорбление», но хозяин уже испарился из зоны видимости. И через какое-то время появился вновь, таща на подносе немалых размеров стеклянный штоф, заполненный мутноватой белесой жидкостью.

«Отдых» двух благородных кавалеров был в самом разгаре, когда дверь трактира отворилась и в нее вошел еще один мужчина, весь внешний вид которого указывал на его принадлежность к благородному сословию служивых рыцарей королевства Тараскан.

Увидев наших героев, он немедленно заспешил в их сторону.

— Приветствую уважаемых собратьев, — вежливо наклонил голову новопришедший, демонстрируя небольшую плешь на самой макушке. — Позвольте присоединиться к вашей компании? Встретить достойных собеседников в данном захолустье — большая удача!

— Прошу вас, — немедленно откликнулся рыжий, незаметно пихая в бок увлеченно обгладывающего баранью кость черноволосого. — Позвольте представиться: сэр Лакастерн. — Он слегка привстал со своего стула и вежливо поклонился.

— Сэр Эйтингтон, — на секунду оторвался от кости его напарник и снова вгрызся в уже изрядно обглоданный мосол.

— Сэр Варгерн, — назвал свое имя плешивый, присаживаясь с краю стола, и заинтересованно повел носом в сторону опустевшей на треть бутылки.

— Позвольте полюбопытствовать, что вы пьете? Неужели?..

— Именно оно! — горделиво приподнял голову Лакастерн. — Хозяин изрядная каналья, но если на него как следует надавить… — Он горделиво кивнул в сторону бутыли.

— Спасибо за совет, — откликнулся сэр Варгерн и заорал в сторону стойки: — Мне того же, что и у этих джентльменов! Включая и напитки! Живо, мошенник! — после чего обернулся к новым знакомцам. — Вы по королевскому призыву, в Турмен?

— Да. Известия о сборе армии застали нас в Лакстере, так что, дабы не объезжать горы, мы решили идти через Редькинский перевал. Захолустье, конечно, но, как гласит кодекс, рыцарь должен доблестно переносить все тяготы службы. Опять-таки возможность срезать три недели пути… — объяснил причины своего появления здесь рыжий сэр Лакастерн. — Вы, подозреваю, тут по этой же причине?

Сэр Варгерн кивнул. Тут наконец-то появился хозяин с очередной порцией гречки с бараниной и вожделенным напитком, и пришедшему рыцарю стало не до болтовни. Изрядно проголодавшись за время дороги, он немедленно приступил к насыщению.

Спустя еще полчаса к трем сидящем у стены рыцарям добавился и четвертый — невысокий и подвижный, словно капля ртути, светловолосый сэр Джорнетт, а по истечении часа и пятый прибывший вместе с оруженосцем — длинным, тощим пареньком с подозрительно бегающими глазами и щербатым передним зубом. За пазухой оруженосца копошилось что-то живое и заинтересованно пофыркивающее. Прибывшие расположились за соседним с компанией столиком, отговорившись малым количеством мест. Представившийся сэром Амеллом, незнакомец получил свою порцию гречки с бараниной, бутыль браги и принялся за еду.

— Что у вас за праздник такой? — потихоньку спросил корчмарь оруженосца, осторожно подсовывающего небольшие кусочки хлеба и овощей себе за пазуху и с завистью поглядывающего на мутную бутыль, стоящую перед рыцарем. — Никогда в нашем захолустье столько рыцарей разом не бывало. О драконе, что ли, прослышали? Так ведь мы года два как в его величества канцелярию запрос послали. Думали уж, что забыли все про наши беды, а тут целых пять благородных сэров… — Судя по взглядам, которые трактирщик кидал на обедающих рыцарей, такое внимание их деревеньку вообще и его самого как представителя этой деревни отнюдь не радовало.

— Да не, — взмахнул рукой с зажатой в ней ложкой оруженосец, — какой дракон? Просто король объявил сбор войск в Турмене. То ли эльфов воевать собирается, то ли ормасцам силу продемонстрировать, то ли просто скучно ему стало… Так или иначе, а кратчайший путь до перевала через ваши Большие и Горькие и пролегает…

— Большие Редьки! — обиженно поправил его трактирщик.

— Да хоть Хрены, — усмехнулся юноша и вновь весело захрустел бараньими ребрышками, всем своим видом демонстрируя нежелание продолжать разговор.

Корчмарь печально вздохнул и отправился к себе за стойку, где принялся с отчаянной яростью протирать кружки, фальшиво насвистывая «Овечку Долли».

По всей видимости, обладающий минимальным музыкальным слухом оруженосец морщился, но терпел, а вот загадочное создание за пазухой парня, откликаясь на режущие ухо звуки, протестующее зафыркало и начало что-то грызть в такт трактирщиковому свисту.

Наконец длинный обед, плавно перетекший в ужин, был закончен и благородные рыцари, изрядно пошатываясь, поднялись из-за стола.

— Эй, ты, — махнул рукой, подзывая трактирщика, сэр Лакастерн. — Держи плату и прикажи приготовить нам комнаты получше да девок погорячее! — Последняя фраза рыжего рыцаря была встречена дружным смехом и одобрительными возгласами всей подвыпившей компании. Взлетевший в воздух золотой кругляш шлепнул по ловко подставленной ладони трактирщика и мгновенно исчез из виду.

— Ну, чего ты там телишься? — видя, что кабатчик не торопится выбираться из-за своего укрытия, раненым кабаном взревел сэр Эйтингтон. И без того небольшие глаза громилы злобно сощурились, быстро заплывая привычной яростью.

— Простите, господа, — с непривычной твердостью отозвался трактирщик, осторожно приоткрывая небольшую, скрытую за стойкой дверь и готовясь нырнуть в нее в случае нужды. — Прежде чем предоставить вам комнаты, мне бы хотелось получить остальную часть платы за ваш обед, — твердо закончил он.

— Остальную часть? Ты уже получил целый золотой! — с изумлением отозвался сэр Лакастерн. — О чем ты говоришь, мошенник? На эти деньги можно накормить целый взвод, тем более такой дрянью, как твоя каша!

— Речь не о каше, уважаемые, — с дрожью в голосе ответил трактирщик. — По распоряжению короля все заведения, торгующие напитками из молодильной редьки, — он кивнул на стоящие на столах бутылки, — не имеют права отпускать ее по стоимости ниже чем золотой за кварту, каковые деньги и обязаны вносить королевским сборщикам налогов при ревизии проданного. Испытывая искреннее уважение к вам, благородные сэры, я возьму с вас лишь стоимость налога… С вас еще пять золотых, — завершил он свою речь, вновь кивая на опустевшие бутылки.

— Да это издевательство, — вновь взревел сэр Эйтингтон, стараясь выбраться из-за стола и осторожно ощупывая висящий у пояса не такой уж и толстый кошелек. — Да я этого мошенника…

— Сэр, это приказ короля! — спешно ретируясь за дверь и готовясь ее захлопнуть, прокричал трактирщик.

Злобно заворчав, сэр Эйтингтон все же остановился. Идти на плаху за оскорбление его величества, чрезвычайно щепетильно относящегося к таким вопросам, черноволосому громиле категорически не хотелось. Впрочем, перспектива заплатить запрошенную трактирщиком сумму радовала его еще меньше. Похоже, четыре его новоприобретенных товарища также не удосужились полюбопытствовать о цене интересующего их напитка и теперь судорожно ощупывали свои кошели, целиком и полностью разделяя его мнение.

Разумеется, они вполне могли бы попросту повесить трактирщика, объявив его оскорбителем дворянской чести, но вставшую перед ними проблему подобное действие никак не решало, а скорее усугубляло. К пополнению казны король относился еще более щепетильно, чем к защите своей чести, и в случае невыплаты положенной суммы плюс штрафа за смерть трактирщика виновные в этом рисковали сами оказаться на том же суку.

В делах, касающихся золота и финансов, король был вовсе не склонен разбираться в степени вины и благородства. И если за заговоры, оскорбления чести и даже «покушение на величие» виновники-дворяне могли рассчитывать на благородное обезглавливание, то в вопросах, касающихся укрытия налогов, наказание было только одно.

И благороднейшие герцоги крови, уличенные в укрывании от казны части поступившего с имений дохода, вздергивались на ту же виселицу и той же веревкой, что и презреннейший из торговцев, не внесший мытарю положенную мзду за последнюю проданную партию скабрезных картинок.

— Я вижу, господа находятся в некотором затруднении?

Пока благородные сэры были заняты переглядыванием и судорожным подсчетом имеющийся наличности, к их столу незаметно подошел немолодой мужчина среднего роста в чуть более дорогой, чем у обычных селян, одежде.

— Мне кажется, я мог бы подсказать вам выход из возникшего небольшого затруднения, — тем временем продолжил пришедший, украдкой оглядывая заинтересованно повернувшихся к нему рыцарей.

— Что вы хотите предложить? — выразил общее мнение сэр Лакастерн.

— Позвольте представиться, — в ответ поклонился мужчина. — Фрай Немет, местный староста. А предложение у меня довольно простое и, надеюсь, достаточно привлекательное для столь могучих и отважных рыцарей, временно испытывающих некоторые финансовые затруднения. Да будет вам известно, что по указу его королевского величества благородные рыцари, взявшиеся за защиту любого поселка, деревни или города нашего благословенного королевства, имеют право на бесплатный стол и постель в любом из заведений данного населенного пункта. Причем без ограничения списков блюд и напитков, все за счет королевской казны…

— И от кого же вас надо защищать? — недоуменно спросил сэр Эйтингтон. — Какие могут быть враги почти в середине королевства?

— Ах, благородные сэры, — печально вздохнул староста. — Как говорится, было бы богатство, а враги найдутся. Вот и у нас… Вы, конечно, знаете, что деревня наша издавна занимается выращиванием ценнейшего продукта, что произрастает лишь на одном поле в горах недалеко от деревни. Я говорю о молодильной редьке, — поспешил уточнить он, не дожидаясь дополнительных вопросов.

— И что? — недовольный столь долгой преамбулой, спросил сэр Эйтингтон, выдвигая вперед нижнюю челюсть и осматриваясь вокруг себя, словно в поисках неведомого врага, покушающегося на ценнейший продукт.

— Э-э-э… — сбитый с мысли протянул староста, однако быстро опомнился и торопливо протараторил, дабы не раздражать и без того гневливого сэра Эйтингтона: — Дракона убейте, ваши милости!!!

— Какого дракона? — так и опешил от подобного обращения Лакастерн.

— Ну я же говорю! Который поля разоряет! — в отчаянии закатил глаза староста Фрай.

— Так. А теперь еще раз, коротко и по порядку. — Рыжий рыцарь, незаметно возглавивший их маленькое общество, властно взглянул на затрясшегося старосту.

— Рядом с деревней два года назад появился дракон. Жрет молодильную редьку. Особо не наглеет, людей и домашнюю скотину не обижает, но убыток наносит. Опять же помимо того, что сжирает, вытаптывает немало. А редька-то вся на учете стоит, королевский инспектор чуть ли не за каждым корнеплодом присматривает! Тут и на бражку-то, чтоб дома поставить, едва-едва спереть удается, а с этим лиходеем и вовсе беда… — Тут селянин сообразил, что говорит лишнего, и поспешно зажал себе рот ладонью.

Понимающе усмехнувшись, рыцари переглянулись и дружно сделали вид, что ничего не слышали.

— Ну… Вот… И это… — наконец отмер Немет. — Опасаемся, значит, вдруг ему редька надоест да мясного захочется? Клыки-то у него во какие! — Судя по разведенным рукам старосты, размер пожирающего драгоценную редьку дракона должен был быть чуть поболее, чем пологая горка, на которой и располагалась деревушка. — Сегодня он одно ест, а завтра другое будет. А ежели вы дракона ухайдакаете, то самые что ни на есть настоящие защитники и получитесь. Так я, значит, господину инспектору и доложу, и в бумагах отпишу, каких следует. А как защитникам вам кошт положен, значит, это насчет питания и напитков всяких, — он скосил глаза на пустые бутылки, — без отказа и ограничения. Правда, про брагу мы особливо писать не будем, сами понимаете… Как вам такое предложение, уважаемые?

— Ваша идея интересна… — задумчиво протянул сэр Варгерн, почесывая лысину.

— Очень интересна! — поддакнул сэр Джорнетт, одергивая кольчугу.

Сэр Амелл слегка кивнул и зачем-то посмотрел в сторону оруженосца, как раз подсовывающего небольшую морковку в ворот своей рубахи, из которой немедленно донесся довольный хруст.

— Дракон? — радостно взревел сэр Эйтингтон, картинным движением кладя ладонь на рукоять гигантского меча. — Покажите мне, где обитает эта тварь, и еще до наступления ночи я принесу вам его голову!

— Как вы понимаете, мы согласны с вашим предложением, — подытожил сэр Лакастерн, обращаясь к старосте. — И действительно, пожалуй, не будем терять времени. До заката осталось не так уж и долго. Выделите нам комнаты. Мы выспимся, а завтра с рассветом отправимся в бой.

— Конечно, конечно! — улыбнулся староста и, повернувшись к мальчишкам, играющим с собакой, крикнул: — Ишка! Проводи господ на постоялый двор и скажи, что это защитники наши. Пусть им кров выделят.

А когда рыцари удалились, ведомые подростком, староста подозвал второго пацаненка и, протянув ему медяк, наказал:

— А ты проследи, чтобы наши господа-защитники этой ночью от нас не смылись!

Ночью ничего не подозревающие сэры не сбежали и, встав рано утром, выдвинулись в бой. Всю дорогу сопровождающий их мальчишка нервно озирался и вздрагивал от каждого шороха. Не дойдя до логова дракона нескольких сотен метров, пацаненок махнул рукой в сторону виднеющегося между деревьями просвета и пролепетал:

— А дальше, благородные сэры, идите сами. Я не хочу вызывать на себя гнев зверя, если вы его не убьете.

— Ах ты трус! — взревел сэр Эйтингтон, сжимая ладони в здоровенные кулаки.

— Тише, друг! Погоди! — перебил его сэр Варгерн. — Не будем предупреждать дракона о своем прибытии! Иди себе, парень, — махнул он на мальчишку рукой.

Напуганный ребенок ошалело кивнул и кинулся прочь.

— Итак, благородные господа, что будем делать? — взял в свои руки инициативу сэр Варгерн.

— Драться! — горячо ответил сэр Эйтингтон и, прежде чем рыцари успели что-либо предложить, с громким ором кинулся по направлению к логову дракона, на ходу обнажая меч.

Лакастерн кинулся было за черноволосым товарищем, но его схватил за плечо сэр Варгерн.

— Стой! Дай своему другу проявить отвагу, мы вполне можем немного подождать и посмотреть, что из этого выйдет. Правда, сэр Амелл?

Сэр Амелл охотно кивнул и обернулся к оруженосцу, который медленно пятился в сторону деревни. Под укоризненным взглядом хозяина парнишка судорожно сглотнул и остановился. Рубаха на уровне живота подозрительно зашевелилась, словно там ворочалось какое-то странное существо. Светловолосый сэр Джорнетт брезгливо поморщился, но следовать примеру сэра Эйтингтона не собирался. Тем более что тот, судя по крику, уже успел достичь поляны, и его возглас на пару секунд сменивший тональность с победной в испуганную, внезапно затих. Затем последовал лязг металлических доспехов, глухой шлепок, и снова наступила тишина.

— Предлагаю тихонько подкрасться и посмотреть, что там произошло, — выдвинул очередную идею сэр Варгерн. — А если дракон будет занят поеданием сэра Этингтона, то мы кинемся внезапно и, пока он не опомнился, прибьем эту тварь.

Рыцари дружно кивнули. На бросившем спутника сэре Лакастерне не было лица. «Однако, — решил рыжеволосый, — лучше Эйтингтон, чем я!» Тем временем его товарищи тихонько подкрались к краю поляны и раздвинули кусты.

Дракон лежал на поляне и изнывал от жары. Огромная шипастая голова покоилась на крепких лапах с внушительными когтями. Все тело ящера покрывали роговые пластины с острыми краями и шипами. Размером он был с небольшую гору. «И как эта дрянь так вымахала на молодильной редьке?» — хмыкнул про себя Лакастерн. Четверых пришельцев в железных латах хищник встретил ленивым шевелением хвоста. Эйтингтон лежал в ста метрах от животного ничком.

«Прибил он его, что ли? — подумал рыжий рыцарь, внутри которого опять зашевелилась совесть. — Ладно, убью дракона и откачаю напарника. У него всегда был крепкий лоб. Ну а если все-таки погиб, так похороню с почестями!» И с этими мыслями он извлек из ножен клинок. Спутники последовали его примеру. В этот момент большой фиолетовый глаз с вертикальным зрачком открылся и внимательно взглянул на воинов. Оруженосец сэра Амелла боязливо попятился к краю поляны.

— Сдавайся, чудовище! — рявкнул светловолосый сэр Джорнетт, потрясая оружием.

Более умудренные опытом рыцари энтузиазма юнца не разделяли. Дракон фыркнул, обдав парня горячим дыханием, и шлепнул хвост под ноги бегущему рыцарю. Тот споткнулся и упал, пропахав носом землю. Ящер скептически посмотрел на потенциального убийцу, затем перевел взгляд на стоящих поодаль трех рыцарей с оруженосцем и, не видя с их стороны никакого проявления агрессии, флегматично перевернулся, подставив солнцу второй бок.

Сэр Джорнетт оказался упорным юношей и, поднявшись с земли, встал в боевую стойку с мечом на изготовку.

— Дерись, трус! — выдохнул он.

— Тебе надо — ты и дерись, — безразлично заметил дракон, зевая.

— Тогда сдавайся! — подошел к нему ближе юный рыцарь.

Дракон вновь открыл глаза и недовольно уставился на «противника».

— Отойди, — предупреждающе рыкнул он. — Ты мне солнце загораживаешь!

— Не уйду, пока не сдашься! — тряхнул головой сэр Джорнетт.

— Вот же какая несговорчивая молодежь пошла! — вздохнул дракон и, прежде чем Джорнетт успел что-либо возразить, подхватил незадачливого воина кончиком хвоста и швырнул прочь.

С легким ужасом рыцари наблюдали, как их товарищ, описав широкую дугу, скрывается за кронами деревьев.

— В атаку! — крикнул сэр Лакастерн и кинулся с мечом на дракона. К сожалению, клинок отскочил от того, не причинив никакого вреда.

— Ты мне чешую поцарапал! — взревел дракон.

— И что теперь будет? — осторожно спросил сэр Амелл.

— Консервы! — коротко отозвался дракон, делая глубокий вдох.

— Ка-какие консервы? — опасливо поинтересовался сэр Амелл, осторожно отступая назад.

— Рыцарь в собственном соку, — любезно ответил дракон, выдыхая огромный столб пламени.

Отважные сэры немедленно кинулись врассыпную, как тараканы, которых застал на кухне хозяин дома. Как наиболее опытный в сражениях с драконами, сэр Варгерн бежал первым; за ним, как наиболее молодой и резвый, несся сэр Лакастерн. Сэр Амелл воспользовался природной хитростью и, схватив своего оруженосца, толкнул юношу перед собой, а сам быстро скрылся в лесу. Испуганный оруженосец упал, и дракон уже наклонил над ним свою ужасную голову, обнажив гигантские клыки, но тут из-под рубашки у парня выбрался изрядно разозленный хомяк. Да-да! Самый обыкновенный хомяк. Ну то есть нет, не самый обыкновенный. Это был великолепный образчик чистопородного джунгарсийского хомяка, с длинной и ухоженной шерстью, мощными передними зубами, способными в пару укусов расправиться с любой, даже самой толстой и крепкой морковью, и маленькими, налитыми кровью глазами.

Джунгарсийские хомяки вообще не отличаются добродушием, с равной отвагой и яростью нападая как на близких им по размерам созданий, так и на тех, кто намного крупнее их самих. И немало, очень немало людей, возжелавших погладить чудесную живую меховую игрушку, уходили от клетки с прокушенными пальцами. Подобные вольности Хома, как звали этого маленького героя, позволял исключительно своему хозяину, да и то не всегда, а после задабривания чем-нибудь вкусненьким. А сейчас к тому же он был преизрядно рассержен! Ну кому понравится в течение долгого времени болтаться за пазухой пусть и любимого, но давно не мывшегося хозяина, а потом еще этот оболтус на вас наваливается всем своим весом, падая на землю?

Так что на животе у Кайра — так звали пострадавшего оруженосца сэра Амелла — сейчас имелось несколько глубоких царапин, в рубахе — приличных размеров дыра, в единый миг прогрызенная острыми зубами Хомы, а перед мордой дракона застыл маленький комочек длинной шерсти, острых зубов и бесстрашной ярости.

Надо вам сказать, что с точки зрения хомяка особой разницы в размерах дракона и человека как-то не просматривается. Особенно с точки зрения разъяренного хомяка. А Хома был зол. Очень зол. И прекрасный объект для вымещения этой злобы как раз сейчас наклонялся над его хозяином. Так что Хома не сомневался. Он действовал. Так, как привык действовать. Быстро и эффективно. Длинные острые резцы сомкнулись с едва слышным, но тем не менее зловещим лязгом.

Это было больно. Нет, не так. Это было ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ БОЛЬНО!!! Неприлично взвизгнув, Аррийоо резво отпрыгнул в сторону. Дикая, сводящая с ума боль в укушенном усе не давала даже вздохнуть, а не то что набрать воздуха для огненного вздоха.

Усы дракона — одно из очень немногих уязвимых мест могучего бронированного создания. Пронизанные мириадами чувствительнейших нервов, они позволяли ориентироваться в бескрайних просторах затянутого облаками неба, совершать тонкие и точные действия, невозможные для грубых и неуклюжих бронированных лап, ласкать своих избранниц и ощущать удовольствие от их ответных ласк… И вот этот-то нежнейший орган и познакомился с острыми и крепкими зубами Хомы.

«И остерегайся маленького неведомого пушистого зверька! — пронеслись у дракона в голове воспоминания родового пророчества. — И будут спереди у него два больших зуба…» Концовка предсказания затерялась, но, несмотря на это, ни одно поколение драконов не спешило его игнорировать. Аррийоо был не исключение, однако в пылу схватки когда-то вызубренное наизусть пророчество выскользнуло у него из головы, напомнив о себе лишь сейчас, причем самым что ни на есть пренеприятнейшим образом.

— Что это? — прорычал дракон, указывая на маленькое животное.

— Это хомяк, — кратко ответил Кайр, морщась от боли в ушибленной о какой-то корень голове и с изумлением глядя на настороженного дракона. Видимо, встреча с корнем не прошла даром, иначе чем можно было объяснить то, что в продолжение фразы у него вырвалась привычная шутка, которую он произносил всегда, знакомя друзей с пушистым питомцем: — Мой самый страшный зверь.

— И насколько страшный? — прищурился дракон, подозрительно поглядывая на Хому.

Никакой силой или сверхспособностью от щекастой твари, напоминающей мышь, не веяло, однако ус все еще побаливал, напоминая о предсказании, и Аррийоо вовсе не был намерен недооценивать безобидного с виду малыша. «Может, так в природе и задумано? — подумалось ему. — Ты расслабишься, а этот милый, безобидный с виду зверь рраз, и…» Что именно «и…» Аррийоо представить себе не мог, слишком уж велико было различие в их размерах, однако продолжавший болеть ус явно намекал, что опасность вполне может быть и непредставимой…

— Просто жуть! — невольно усмехнулся Карн, с трудом поднимаясь на ноги и беря хомяка в ладонь.

— И зачем тебя послали ко мне с этой жутью? — еще более настороженно спросил Аррийоо, на всякий случай отступая еще на пару шагов.

— Они хотят тебя убить, — честно признался оруженосец сэра Амелла.

— Ну, это не секрет, — вздохнул дракон, подфутболивая хвостом чей-то шлем. — Какой рыцарь не хочет принести своей даме голову убиенного чудовища? Проблема только в том, что нам, драконам, голов не хватит для того, чтобы помочь вашим странным мужчинам, закованным в железо, размножаться.

— Да нет, — поморщился оруженосец, — жители деревни хотят тебя убить!

— Почему? — изумился дракон.

— Ты их молодильную редьку вытаптываешь и портишь.

— Поклеп! — возмутился ящер. — Я ем только две редьки в день! Драконам, между прочим, стареть тоже неохота! Ну, еще штучек пять, возможно, и вытаптываю… — смущенно отвел он глаза в сторону, но тут же твердо добавил: — Пять штук, никак не больше!

— По словам старосты — чуть ли не четверть поля! — возразил оруженосец.

— Вот же гады! — немедленно запротестовал Аррийоо. — Сами обворовывают короля и скидывают все на меня! Это ж они на брагу собирают! Точно говорю. Я этот запах давно чую! Такой продукт на брагу переводить! Врут и не стесняются! Вот улечу от них, пусть сами с королем разбираются.

— А ты и улетай! — вмешался Кайр. — Если они тебя не ценят, то зачем ты будешь на них свое здоровье тратить?

— А редька? — недовольно произнес, поглядывая на поле, тот. — Это ж мне теперь опять для сохранения молодости за единорогами гоняться придется. А они, паразиты, проворные и рогами своими колются как ненормальные! Хотя… — Он призадумался и изогнул шею, скептически оглядывая себя со всех сторон. — Может, и правда стоит сменить диету… А то засиделся я тут, жиреть начал… Да и привязка постоянная… Эту же редьку каждый день по две штуки жрать надо, уже оскомина на зубах навязла, а единорога один раз завалишь — и на десять лет свободен… Да и вкуснее они намного!

— Вот-вот! — немедленно оживился оруженосец. — Какой же это дракон, ежели редьку жрет! А вот единороги — это достойно, это уважаемо…

— И то правда, — легко согласился дракон, видимо давно обдумывавший эту мысль.

Хомяк тем временем вскарабкался по рубахе на плечо парня и встал на задние лапки, внимательно вглядываясь в ящера. Тот сразу насторожился и попятился назад.

— Слушай, — произнес Аррийоо, — мы же с тобой уже договорились. Ты чего это, а? Зверя-то придержал бы. Мне тут битвы не надо…

— Хорошо, — улыбнулся оруженосец, пряча Хому за пазуху. — Договорились.

— Договорились, — кивнул дракон и кинулся поспешно собирать вещи.

Через тридцать минут селяне и отсидевшиеся в засаде рыцари видели удаляющегося от деревни дракона. Когда ящер превратился в еле заметную точку на горизонте, благородные воители вылезли из своей засады в кустах и направились к деревне. Кайр же незаметно отстал от них и направился в противоположном направлении. После столь подлого предательства служить своему господину он больше не хотел.

Правда, занятый обдумыванием своего чудесного спасения и размышлениями над подлостью бывшего господина, он, к сожалению, не обратил внимания на тот факт, что его рубаха «украсилась» очередной дырой, а хомяка за пазухой, когда он уходил с поля, уже снова не было.

Еще почти неделю после эпической битвы рыцари находились на постое в деревне. Они бы остались там и дольше, но, к сожалению, по окончании недели наглые селяне начали самым хамским образом намекать на то, что ожоги у благородного сэра Лакастерна уже полностью прошли, и царапины сэра Джорнетта, приземлившегося после удара дракона в гигантский куст шиповника, зажили. Спасибо, что он не сломал себе костей, благодаря качественным, зачарованным одним из лучших королевских магов доспехам. Так что продолжение их «остановки для исцеления ран» будет совершенно непонятно королевским инспекторам, и потому…

Зная чрезвычайно неприязненное отношение его величества к трате казенных средств, выяснять, что кроется за этим угрожающим «потому», рыцари не рискнули и немедленно продолжили прерванный путь. Правда, сэр Лакастерн и тут ухитрился прихватить с собой приличных размеров бурдюк с «молодильной брагой», как он сказал, «на дорожку», а сэр Амелл сманил с собой молодого сына кузнеца, мечтающего стать великим воителем.

Однако радость селян была недолгой. Вскоре после отъезда рыцарей на заповедном поле начали появляться какие-то подозрительные кучки, норки, возле которых находились крайне тревожного вида объедки корней и обгрызенная ботва драгоценной молодильной редьки.

Дальше — больше! Норы становились все крупней и крупней, увеличиваясь как в размерах, так и в количестве, а редька исчезала просто на глазах!

Немалая часть драгоценных корнеплодов была просто выкопана и самым жестоким и расточительным образом брошена на произвол судьбы. Многие из корней несли на себе следы укусов, напоминающих мышиные, но куда более крупные по размерам.

Спешно организованная засада результатов не дала. Точнее, дала, но не те, каких хотелось бы селянам. Причину бедствия выяснить, по крайней мере, удалось. Невероятно крупное создание, размером почти с кошку, внешним обликом и повадками напоминающее джунгарсийского хомяка, с наступлением ночи начинало с невероятной скоростью носиться по полю, пожирая, а больше портя драгоценные корнеплоды.

Попытка же его устранения не принесла ничего хорошего. Мало того что злобная тварь с легкостью увернулась от неуклюжего удара лопатой, который нанес впавший в отчаяние при мысли о приближающейся королевской инспекции староста, так оно еще и перекусило черенок этой самой лопаты, причем в наиболее крепком, близком к штыку, окованном железом участке.

После чего, даже не пытаясь сбежать, создание, злобно зашипев, встало на задние лапы и медленно пошло на опешившего старосту, сердито сверкая маленькими, налитыми кровью глазками.

Получившие такой отпор селяне немедленно предприняли поспешную ретираду и в дальнейшем после наступления сумерек заходить на поле не рисковали. Да и днем менее чем втроем-вчетвером на работу они не выходили.

А хомяк тем временем зверствовал вовсю. И самое обидное, не брали его ни капканы, ни ловушки. Более того, он с огромным удовольствием сжирал приносимые в качестве наживки приманки, особенно полюбив соленое сало. На сало он шел великолепно! Не успеешь еще и капкан взвести, как рраз… Рыжая молния только мелькнет — и сала как не бывало. И хорошо еще, если поздно захлопнувшийся капкан не ударит по пальцам зазевавшегося охотника.

Пробовали травить, обильно сдабривая так полюбившийся зверьку продукт крысиным ядом, мышьяком, вытяжкой болиголова и другими доступными зельями. Однако то ли диета из молодильной редьки так повлияла, то ли джунгарсийские хомяки были изначально устойчивы ко всяческим видам отрав, но данные попытки привели только к еще большему увеличению хомяка в размерах и повышению его и без того немалой злобности. Более того, отведав отравленных приманок, хомяк повадился вымогать дань, периодически являясь к трактиру и начиная с угрожающим видом грызть двери до тех пор, пока ему не выносили изрядный кус хорошенько сдобренного мышьяком соленого сала.

Надо ли говорить, что подобные выходки озверевшей твари отнюдь не прибавили популярности «Веселому редьководу» среди и так не очень-то многочисленной клиентуры.

Теперь уже жители Больших Редек с тоской и печалью вспоминали деликатного дракона, который аккуратно выкапывал две редьки, съедал и улетал восвояси, заодно защищая поле от страшных хомякообразных монстров.

Впрочем, на том беды селян, увы, не кончились. В положенный срок в деревню с плановой проверкой приехал королевский казначей-инспектор.

Староста Фрай почувствовал недоброе уже тогда, когда государственный муж, развернув внушительной длины свиток, стал деловито пересчитывать число домов.

— Так, — протянул он. — Деревня Большие Редьки — одна штука. Инвентарный номер один. Количество хат двадцать пять. Почему у вас в деревне тридцать хат вместо положенных двадцати пяти?

— Так прирост населения, ваша милость, — тихо заметил Фрай. — Свадьбы были, дети.

— Так, — обратился чиновник к помощникам. — Пересчитайте количество рожденных детей и проставьте инвентарные номера.

— Но помилуйте! — возмутился Фрай Немет. — Раньше же такого не было!

— Так и у вас нет инвентарных номеров? — резко обернулся к старосте щекастый казначей.

— Нет, ваша милость, — мотнул головой староста.

— Прекрасно! — И инспектор, обернувшись к помощникам, наказал: — Проставить инвентарные номера и на взрослых особях.

Староста Фрай уже хотел возмутиться, каким же образом казначей собирается реализовать задуманное, как ему на ногу наступила подоспевшая жена.

— Молчи, старый! — прошипела она. — А то нам эти инвентарные номера каленым железом выжгут, и будешь всю жизнь ходить с надписью на заднице: «Староста деревни. Инвентарный номер — один штрих!»

И в кои-то веки господин Немет решил послушаться жены и промолчать. А казначей тем временем зверствовал вовсю.

— Так, поля казенные, засеянные редькой молодильной, номер два, номер три и номер четыре. Есть на месте. Приблизительный урожай — восемьсот пятьдесят две редьки…

— На них тоже инвентарный номер ставить? — деловито уточнили прислужники.

— Так рано еще, милсдари! — выступил Фрай. — Она ж еще не выросла, а сколько ее вредители попортят…

— Ладно, — махнул рукой казначей. — Инвентарные ставить не будем, но я приблизительный урожай напишу — девятьсот пятьдесят две редьки. Что хотите делайте, но чтоб было!

— Так вредители же! — возмутились крестьяне.

— Передайте им, что король сказал: «Не положено!»

— Так, колодец с питьевой водой, рабочий, инвентарный номер шестьдесят три. Есть. Чудище ужасное — инвентарный номер шестьдесят четыре. Эй, — поднял казначей голову от листа. — А где чудище ужасное?

— Так истребили его, ваша милость, — вздохнул староста, с искренней печалью вспоминая дракона. — Чтоб, значит, редьке урону какого не наносил…

— Как истребили? — аж всколыхнулся инспектор. — Разбазаривание государственного имущества? — Он резко мотнул головой, так что отвисающие щеки ударили его по лицу, и маленькие тусклые глазки буквально впились в глаза испуганно присевшего старосты. В этот миг он так сильно напомнил уже месяц как наводившего на поселение ужас «редечного хомяка», что староста невольно протянул руку в сторону повозки, где у него лежала новая, по самый конец черенка окованная лучшей оружейной сталью и тщательно заточенная лопата.

— Нет-нет, ваша милость, никак нет, — немедленно вмешалась в их разговор жена старосты, с силой пихая своего мужа в сторону. — То моему дурню с пьяных глаз привиделось, примечталось… Вы на поле-то взгляните, видите, разор какой творится… А все оно, чудище окаянное!

Благожелательно кивнув все еще привлекательной и, несмотря на возраст и тяжелый крестьянский труд, сохраняющей хорошие формы женщине, инспектор вновь повторил:

— Чудище ужасное, летучее и клыкастое, пламяизвергающее, инвентарный номер шестьдесят четыре, — и вопросительным взглядом обвел пустующее поле.

— Сию секунду, ваша милость… один момент… — печально вздохнул староста и, порывшись в карманах, добыл завернутый в тряпицу кусок подозрительно выглядевшего сала.

Стараясь не касаться его руками, Фрай бросил сало на небольшой расчищенный участок и, отойдя к повозке, извлек свою лопату, после чего громко завопил:

— Эй, тварь лохматая! Жрать иди. Я тут тебе сала принес, чтоб ты подавился, сволочь!

Мгновенно где-то в глубине поля возникло движение. Огромный, размером с овчарку, хомяк несся по полю, и драгоценная редька, вырванная с корнем, разлеталась в разные стороны от мощных ударов лап приближающегося животного.

Замерев на краю чистого участка, хомяк настороженно принюхался и, не обнаружив рядом ничего достойного опасения, неспешно подошел к приманке и начал уписывать ее за обе щеки.

— Что это? — ткнул пером в сторону невозмутимо жрущего зверька казначей.

— Чудище ужасное, — печально ответил Фрай.

— Ужасное? — с сомнением покачал головой королевский инспектор, внимательно вглядываясь в довольно-таки симпатичного зверька, невозмутимо продолжавшего пожирать сало. — Ну… Допустим. А где клыки?

— Да вот!

Осторожно приблизившийся к Хоме староста сделал первый выпад своей модернизированной лопатой. Хомяк протестующее зашипел, высоко подпрыгнул и нанес серию быстрых и резких укусов. С печальным «дзинь» остро заточенный лопатный штык упал на землю, отделенный от рукояти грозными резцами отчаянного грызуна.

Сжимая бесполезный черенок, староста отскочил назад, и довольный одержанной победой хомяк вновь продолжил свой обед.

— Вот вам клыки, полюбуйтесь. — Насупившийся Фрай протянул инспектору обломок рукояти, на стальной оковке которой виднелись следы Хоминых зубов. — Оружейной сталью ведь оковывал! Целых три серебряка кузнецу за это выложил. А этот гад р-раз — и все насмарку!

Внимательно осмотрев искалеченный сельскохозяйственный инструмент, инспектор протянул его назад старосте.

— М-да… Ну, допустим, за клыкастость вы отчитались. С натяжкой, конечно же с натяжкой, но так и быть. А как насчет крылатости и пламяизвержения?

— Так отвалились у него крылья, ваша милость!

— Как отвалились? — возмущенно подпрыгнул казначей, чем вызвал недовольство у хомяка. — Что вы с хозяйским добром сделали, что он лишился своей летучести, отвечай, червяк?!

— Это сезонная линька, ваша милость, — вмешалась за Фрая его жена. — У него сейчас брачный сезон, он норы в земле роет, вот ему крылья и не нужны, а как выкормит детенышей, так крылья и отрастут.

— Так у него детеныши есть? — алчно сверкнул глазами казначей. Доложить королю о прибавлении в казне мечтает каждый законопослушный слуга.

— Никак нет, ваша милость, — склонилась жена. — Он еще не встретил своей половинки.

— И слава богу! — вздохнул Фрай, представив, что будет, если у этого чудовища появится пара.

— Тогда почему крыльев нет? — подозрительно сощурился казначей.

— Так он к этому готовится, — во все тридцать три улыбнулась жена.

— Передайте ему, что не положено! Пока детенышей не родил, крылья должны быть на месте!

— Слышал, тварь? — обратился Фрай к облизывающемуся хомяку. — Иди, отращивай крылья. Тебе король велел.

Зверь склонил голову набок и скептически оглядел присутствующих, всем своим видом показывая, что плевать ему на короля с большой колокольни.

— Погодите! А пламяизвержение где?

— Сейчас будет! — бодро отозвалась Фраева жена и кинулась к трактиру. — Эй, кузен, тащи сюда ведро самогонки.

Через минуту перед хомяком стояла бадья самогонки, к которой он настороженно принюхивался.

— Пей, тварь, — вздохнула Фраева жена.

Хомяк, словно послушав ее, наклонился и принялся аккуратно лакать полученный продукт. Мужская половина Больших Редек с тоской наблюдала за исчезновением «прозрачного золота». Животное тем временем выпило около четверти ведра и, встав на задние лапки, чихнуло, обдав казначея спиртовым духом. Однако пламени не последовало. Фрай печально вздохнул и понурился. Крыть было нечем. Несмотря на весь свой сволочизм и горы перепорченной редьки, плеваться огнем хомяк так и не научился (и слава богу!).

— Значит, так, — сурово нахмурился казначей. — Срок вам год. Чтобы к следующей инспекции предъявили мне нормальное «чудовище ужасное, летучее, клыкастое и пламяизвергающее» с уже проставленным инвентарным номером! Вам все понятно? И не вздумайте снова обманывать. Оно у меня уже в расходные книги вписано и на учет поставлено. Так что ищите! А не найдете — пеняйте на себя! — И с этими словами инспектор развернулся и направился на дальнейший обход.

К счастью, более накладок не было, и спустя всего четыре часа спина королевского казначея-инспектора уже маячила на дороге в соседнюю деревню.

Выждав еще часик для пущей уверенности, староста вздохнул, утер со лба выступивший от неимоверного напряжения пот и объявил всеобщий сход.

— Ну и что нам теперь делать? — загалдели со всех сторон собравшиеся селяне, выслушав поставленное им королевским инспектором условие.

— Как что? — возмутилась одна из селянок. — Дракона искать, чтобы он вернулся! Благодетеля нашего чешуйчатого! Ведь как у него под крылом жили, как? Прям как у Бога за пазухой! А сейчас что? Искать надо и вернуться уговаривать! Может, он и эту пушистую сволочь приструнить соизволит?

— Да как его найти-то!? — огорченно запричитал трактирщик, очень расстроенный потерей изрядной доли прибыли из-за последних выходок хомяка.

— А если оруженосца этого, который последний с драконом беседовал, поискать? Как его? Кайром вроде звали? Слышал я, что у соседей наших, из Налитых Свекол, парень с таким именем объявился. За дочкой мельника ухаживает. Уж не он ли будет?

Немедленно собравшееся стихийное посольство тут же отправилось за кандидатурой посла, и вскоре незадачливый ухажер красавицы-дочери мельника, оказавшийся тем самым бывшим оруженосцем сэра Амелла, был доставлен в деревню.

На поход к дракону селяне уговаривали его более трех суток, изведя на это дело почти половину всех запасов молодильной браги. Брагу Кайр пил с удовольствием, однако на подначки и уговоры не поддавался, решительно протестуя всякий раз, как только поднимался вопрос о «небольшом походе, чтоб, значит, благодетеля нашего возвернуть…».

Однако на третий день, когда разъяренная пропажей такого перспективного жениха прекрасная (и, надо сказать, сильная духом и телом, а также весьма скорая на расправу, по каковой причине менее отважные, чем несостоявшийся рыцарь, женихи ее избегали) Еланна ворвалась в деревню, размахивая прочной дубовой скалкой, уговоры все же увенчались успехом. Осторожно пригнувшись, огородами и задворками, новоназначенный дипломат, благоухая редечным перегаром, добрался до конюшни и, сев на лучшего коня, галопом отправился навстречу подвигу, оставив восхищенных его отвагой и решимостью селян объяснять причины его столь долгого отсутствия разгневанной невесте.

До бывшей обители своего чешуйчатого знакомца он добрался без особых проблем. Логично решив, что для определения хотя бы примерного направления поисков «крылатого чудовища» имеет смысл вначале хорошенько изучить место его прежнего обиталища, юноша решительно вошел в пещеру и занялся методичным обыском.

Увы, личных документов дракона с указанием обратного и запасного адресов там не было. Также, к большому сожалению начинающего сыщика, отсутствовали там и сокровища, золото, драгоценные камни, дорогое оружие и прочие ценности.

Вот чего там было вдоволь, так это всякого барахла — полуразвалившихся сундуков, набитых сгнившей от времени рухлядью, и целой тучей моли, взлетающей в воздух, когда Кайр поднимал крышки, тревожа исконное обиталище этих созданий; разломанных ржавых доспехов, являвшихся местом обитания множества мокриц; каких-то обглоданных и давно высохших от старости костей… В общем, ничего ценного. Хотя…

Из-под одного совсем старого, практически полностью развалившегося сундука он извлек обрывок на удивление неплохо сохранившегося, видимо благодаря наложенному на него заклятию, пергамента. На обрывке виднелась пламенеющая пентаграмма — признак того, что когда-то он являлся частью листа с «коммерческим» пророчеством великого мага и пророка Арастимуса Всезрящего.

Сей достойный муж, обладающий и впрямь чрезвычайно сильным прогностическим даром, прославился тем, что продавал свои пророчества, советы и предостережения всем способным оплатить его услуги желающим.

На обнаруженном обрывке, видимо потерянном весьма и весьма давно, аккуратным почерком великого пророка было начертано: «…же следует хомяка того остерегаться дракону, ибо прожорлив он не в меру и может небывалое количество редьки молодильной сожрать да перепортить, так что тебе ничего и не достанется!»

Эпилог

А как же наши славные рыцари? Будучи вынуждены покинуть негостеприимную деревню спустя всего лишь неделю отдыха, они решили продолжить путь в Турмен совместно, договорившись никому и никогда не рассказывать о произошедшем с ними конфузе.

Путь их пролегал через деревушку Веселая Удаль. Данное селение славилось своей знаменитой молодецкой капустой (прошлый король сильно любил подобные диковинки, всемерно поощряя магов к выведению все новых и новых полезных видов сельскохозяйственных растений). По заслуживающим самого высокого доверия сведениям, отведавший ее счастливец уже никогда не будет болеть, да и мужская сила не покинет его до самой смерти. А какой рыцарь пройдет мимо столь полезного овоща? Правильно, никакой.

Однако помня прошлый горький опыт, на этот раз рыцари решили платить наличными и заранее уточнять все расценки. Мало ли что? Повторения недавних бед не хотелось никому. Наскребши кучно на еду и выпивку, компания дружно села за стол. Благо, что цены на настойку на листьях этой самой крайне полезной капусты были в Веселой Удали куда как более щадящими, нежели за приснопамятную брагу.

Но увы. Решившие отведать сего благородного напитка отважные сэры не знали о некоторых не очень афишируемых свойствах данной настойки, совершенно не зря названной производителями «эликсиром героев». Да и коварство селян, активно и радостно угощавших их «геройчиком» «просто от радости видеть в нашей деревне столь достойных и отважных рыцарей», тоже было ими сильно недооценено.

В себя рыцари пришли только на третий день беспробудной пьянки, и пробуждение их было печальным. А кому понравится очнуться на тряской телеге с затекшей из-за кое-как напяленных на вас доспехов спиной и обнаружить под своим носом магический контракт с заверенными по всем правилам подписями? Вашими подписями, где черным по белому сказано, что вы взяли на себя обязательство в самом ближайшем времени избавить деревню от разоряющего их поля дракона? Особенно если печальный опыт взаимодействия с этим созданием у вас уже есть, а правящий телегой крестьянин радостно заявляет, что до капустного поля, которое разоряет крылатый супостат, осталось совсем немного…

Убедить провожатого в необходимости отложить поездку хотя бы на полдня, чтобы подготовить снаряжение, удалось лишь с большим трудом и всучив ему немалых размеров взятку, на которую ушли последние деньги компании. Но выбора не было. Самоубийц, чтобы идти на бой с таким грозным и опасным противником, как дракон, терзаясь жесточайшим похмельем, в компании отважных рыцарей не нашлось. Так что, скрепя сердце и в глубине души давая страшные клятвы отомстить за унижение, они упросили хитрого старосту повернуть назад.

Поломавшись, тот согласился, поставив условие, что в следующий раз на подвиг они пойдут самостоятельно, без телеги, которая нужна была ему для отправки очередной партии капусты на городскую ярмарку. Пришлось соглашаться и на это…

И ведь и не повесишь эту сволочь предусмотрительную. И даже сбежать, наплевав на рыцарское достоинство, не получится. Магический контракт — это не та вещь, которую можно нарушать безнаказанно…

Все, что оставалось несчастным рыцарям, — это материться сквозь зубы, подгонять снаряжение, проверять оружие и мечтать, какому жуткому наказанию они подвергнут обхитрившего их старосту деревни, если паче чаяния все же переживут этот день.

Наконец выторгованное время истекло, и рыцарям, несмотря на все их нежелание, пришлось выступать.

Поле боя, оно же эксклюзивное поле молодецкой капусты, располагалось в часе неспешной езды за околицей села. И вот уже добрых полчаса они хмуро шли к нему, в десятый раз выслушивая занудные наказы старосты «убивать чудище как-нибудь поосторожней, чтоб не повредить капустные грядки». При слове «капуста» рыцарей порядком тошнило, но они мужественно шли вперед.

Наконец староста указал край вытоптанного поля и, предложив воинам сесть в засаду, поспешно смылся. Удобно устроившись около огромного валуна, рыцари начали дожидаться противника. Впрочем, мучиться ожиданием им пришлось недолго. Солнце еще не успело коснуться горизонта, как появился Он.

— Ну дракон… Ну крупный, — рассудительно заметил сэр Амелл, осторожно выглядывая из-за валуна. — Но мы же рыцари!!! Нам самой природой положено побеждать этих гадов и приносить их сердца и головы прекрасным дамам. Вперед, друзья мои! К победе! — закончил он свою речь, пытаясь закопаться в кучу гнилой ботвы, валявшуюся за камнем.

В это время сэр Варгерн, как самый опытный рыцарь, уже успел профессионально прикинуться кучей компоста и сейчас осторожно выглядывал из своего убежища. Мельком восхитившись его камуфляжными навыками (от кучи — Варгерна даже пахло точь-в-точь, как и должно пахнуть от небольшой, аккуратно собранной рачительными крестьянами кучки перегнившего и смешанного с гнилой соломой навоза), сэр Амелл мельком констатировал, что подобные высоты маскировки ему пока не по зубам, и продолжил убеждать своих коллег.

Речь его была хороша всем, вот только тот факт, что произносилась она очень тихим, едва слышным на расстоянии шага шепотом, несколько снижал накал ее патетичности.

— Пошел на… — невозвышенно отозвался сэр Эйтингтон, выпихивая сэра Амелла из данного стратегически важного укрытия. — Это тот же дракон, а я рисковать и выходить к нему не собираюсь. Мне и первого раза за глаза хватило! До сих пор голова периодически побаливает. И вообще, куда ты лезешь?! Не видишь, здесь занято!

— Да она же большая! — горестно возразил сэр Амелл, указывая на кучу и при этом одним глазом внимательно следя за действиями начавшего подозрительно принюхиваться дракона. — Мы великолепно поместимся тут и втроем! Пустите, не будьте… — Кем именно призывал он «не быть» благородного сэра Эйтингтона, так и осталось тайной, потому как, злобно взревев, дракон неспешным шагом направился прямо к их скромному убежищу.

— Нас здесь и так уже трое! — злобно прошипел сэр Эйтингтон, торопливо набрасывая на себя полусгнившую ботву, разбросанную сэром Амеллом.

Нестройное шипение двух голосов, раздавшееся из той же точки, подтвердило, что да, куча занята благородными сэрами Лакастерном и Джорнеттом и места для укрытия еще и сэра Амелла в ней нет совершенно, в связи с чем оному сэру Амеллу предлагается проявить достойную его звания отвагу и героически сразить дракона в одиночку. Ну или вместе со своим новым оруженосцем, в случае если тот еще не подыскал себе подходящего убежища. А уж они, после того как дракон насытится и улетит, обязательно похоронят то, что останется, со всеми полагающимися рыцарскими почестями.

В случае же, если сэр Амелл продолжит демаскировать их убежище, они просто по-быстрому его зарежут, и уж тогда никаких почестей на похоронах он не дождется!

Печально вздохнув, сэр Амелл обвел окрестности быстрым, полным надежды взглядом и, не обнаружив оруженосца (сын кузнеца, решив, что подобные подвиги ему совершенно не нравятся, в данный момент уже почти добежал до околицы деревни), вновь вздохнул и стремительно подполз в сторону крупных залежей стратегически важной подгнившей ботвы. Дело было опасным: чтобы достичь кучи, ему приходилось выйти из тени пока еще укрывавшего его камня, — но выбора не было. Уж как-то слишком подозрительно дракон принюхивался, посматривая в их сторону.

— Чтоб я еще когда-нибудь согласился избавлять селян от чудовищ, — бурчал он себе под нос, благополучно достигнув желанной кучи и стремительно закапываясь. Наконец, оказавшись в безопасном убежище, он вспомнил, что последний раз он так отличился не на трезвую голову и добавил: — Если выживу — бросаю пить.

День первый

Ангел

Где-то на Земле

Около восьми часов утра

Я спустилась на землю прямо перед домом, в котором снимала себе квартирку на Земле. Да-да. Я ангел и снимаю квартиру в людском мире. Что поделаешь, надо же нам куда-то периодически сбегать от небесной суеты. Не в ад же на курорт ездить.

Какой загруз на работе! Ужас! Всю ночь мучились с этими демонами. Достали, гады чешуйчатые! Встряхнув непокорной гривой, я вошла в подъезд и поднялась на пятый этаж. К счастью, никого пьяного не встретила. А то пришлось бы нотации еще в выходное время читать. «Как это так? — сказало бы начальство, проигнорируй я заблудшую душу. — Ты ангел и прошла мимо нуждающегося в помощи человека? Ангелы выходных не имеют!»

Заварив кофе, я села за компьютер. Все-таки сна нам нужно не так много, а после битв сразу лучше не ложиться, иначе кошмары будут сниться. В компьютерные игрушки резаться не хотелось. Со своими переписываться тоже. И, не мудрствуя лукаво, я вошла в чат. Да-да, ангелы тоже пользуются Интернетом! Дело в том, что в нем в последнее время стало очень удобно отслеживать грешников. Вот мы и ходим по различным местам, особенно в чатах много всяких встречается. Их по никам отследить можно.

Как бездумно порой люди выбирают себе вымышленные имена! То Вельзевул, то Демон Ада, то еще как! А ведь несчастные человеки и не думают, что темные силы не прощают использования собственных имен без спросу. Да и сами имена постепенно развращают, портят душу и склоняют на скользкую тропинку. О, ДемонЮга! Еще один! М-да, нотацию ему читать неохота. С другой стороны, я поссорилась сегодня с начальством, и мне грозят штрафные работы в трущобах. Обращение таких же непутевых душ на путь истинный. Может, если мне удастся как-то мягко переубедить этого, то начальство скостит мне срок? Мол, бонус за еще одну обращенную к свету душу? Хм, какой я меркантильный ангел. Впрочем, я не совсем ангел, моя бабка вон с кем-то снизу согрешила, так что есть во мне вражеская кровушка. Итак, приступим.

Демон

Мир Земля. Территория русского этноса

Протекторат Эрательо (Центральная Россия)

07:54 местного времени

Телепортировавшись в свой дом, я с искренним облегчением вздохнул, снял помятый доспех и, накинув мягкий халат, бережно присел на старое кресло-качалку.

Как же меня достали эти идиоты! Ну почему у светляков воины как воины, в любой момент готовы проявить гордое самопожертвование и погибнуть с честью, а мне достались эти жалкие ничтожества?

Я потер ноющий бицепс, грустно взглянул на затупившиеся шипы табельного кнута и коротким выдохом зажег в камине небольшое уютное пламя. Чем бы заняться? Возможность отдохнуть на моей поистине адской работенке выдается не так уж часто, чтобы ею пренебрегать. Нехорошо, конечно, бросать так славно потрудившееся оружие без обихода, но этим можно будет заняться и попозже. Или вообще припрячь кого-нибудь из низших… Ту же секретаршу, к примеру.

Хотя нет. Испортят. Наверняка ведь испортят! И вообще древняя заповедь гласит, что свое оружие, свою женщину и свою еду нельзя доверять никому! Ну, допустим, женщины у меня нет, если, конечно, не считать секретарши, — вот кого я кому угодно доверил бы с радостью…

А если бы ее украли, еще и приплатил хорошенько. Ну и что, что у нее формы роскошные? Что я, женских прелестей не видел, что ли? А вот то, что стучит эта сук…куба, хуже любого дятла, раздражает до невозможности! Вельзевулу — стучит, Асмодею — стучит; Сатана, наверно, от ее стука и вовсе оглох… Даже Бегемоту, несмотря на весь его пофигизм, и то постукивать ухитряется! Иначе бы откуда ему знать подробности наших с Алальтелем позавчерашних посиделок? Теперь на следующие придется и его приглашать, а то ведь обидится, а оно мне надо? Шуточки эти его вечные…

И ведь не избавиться от нее, ну никак! Еще бы. Дочка самой Астарты! А кто у нашей повелительницы страсти в постоянных любовниках ходит? То-то и оно… Нет таких дураков против всего кагала Великих идти. Каждый из них ведь вполне может решить, что это его ненаглядную дочурку выгнать хотят. Хорошо хоть от ее вечных попыток «неслужебные» отношения затеять увернуться удается.

Ну вот… Опять я о грустном. Нет, надо развеяться, надо! В чате, что ли подзависнуть? Иногда там такие прелестные экземпляры душ выловить удается… О, кто-то уже стучится… Первая поклевка есть.

Ангелочек? Ну здравствуй-здравствуй, дорогой… Закуской будешь?

Ангел (8:51):

— Привет, а почему у тебя такой странный ник — ДемонЮга?

ДемонЮга (8:54):

— Привет. А может, я «демонюга»? Или, может, потому что я теплолюбивый? Или просто — фантазия у меня хорошая… А ты почему «цифровой ангелочек»?

— Да. А ты мальчик или девочка?; —)

Хе-хе. Попалась… Ловись, рыбка, большая и маленькая. А ангелок с крючка тоже не срывайся! Вот готов на собственный кнут спорить (все равно его скоро менять надо будет), что это девочка. Женщины они всегда на любопытство хорошо ловятся.

А вообще, чистую правду ведь говорю. Самое смешное, что одно из моих имен, под которым я у индусов был известен, и звучит как «Юга». Да и южным легионом действительно командую. Но ведь не поверит же… Хотя весело, конечно. Интересно, а что если попробовать и дальше только правду говорить? Что получится?

Ангел007 (8:55):

Угу, значит, наш аноним решил поинтриговать. Теплолюбивый демонюга, значит? Ну ладно, мы и не таких человеков на путь истинный наставляли. Ну что ж, скажем ему правду. Все равно вряд ли поверит.

— Я девочка, если тебе так интересно:). Ангел007 потому, что я по-настоящему ангел, седьмая по счету в левом ряду от трона Господня.

ДемонЮга (8:58):

— Вах!!!! Ну тогда я реальный демон Юга. Командую южным легионом Инферно…. Ну и просто — большой и злобный. (Смайл.)

А ты чем в своем раю занимаешься? Ты блондинка? Ведь все ангелы — светловолосые: —); —) Как вообще дела?

Ангел007 (8:59):

Ух, ты! Как заинтересовался! Никак блондинок любит! Не, ну и это ж надо так про демонов убедительно врать. Хотя приятная болтовня наклевывается. Посмотрим, что дальше будет. Ну-ка прощупаем почву.

— А ты блондинок любишь?

ДемонЮга (9:01):

Правду… Я решил говорить правду! Ну и пусть поклевка сорвется. Подумаешь! Что у нас, душ мало, что ли? Так что придерживаюсь прежнего решения. В конце концов, я сейчас отдыхаю, а не на работе!

— Ага! А также брюнеток и рыженьких. Я вообще всех люблю. На завтрак, обед и ужин. А ангелов — так особенно. Вкусные вы, мясо такое нежное-нежное…; —)

Ангел007 (9:01):

Ах ты, гурман доморощенный! И как это он угадал, что демоны действительно каннибализмом не брезгуют?

ДемонЮга (9:02):

— Жаль, редко добыть удается… А ты где живешь?: —)

Интересно, кто кого сейчас дразнит? Я как припомнил пирог из ангельских крылышек, который мне как-то довелось пробовать… Нет, похоже, все-таки это она надо мной издевается. Пожалуй, если она мне и впрямь свой адрес даст, надо будет смотаться… А то разбередила аппетит, понимаешь. Раз назвалась ангелом, то и полезай на сковородку!

Ангел007 (9:02):

Ага, знакомиться лезешь? Так я тебе и дала свой адрес! Во-первых, какая воспитанная девушка, а тем более ангел, даст незнакомцу в первые минуты общения свой адрес? А во-вторых, вдруг ты маньяк или вор? И хорошо, если ты пойдешь на промысел, когда я дома. Тогда можно попытаться тебя перевоспитать. А если все случится в мое отсутствие? Где мне потом искать раритетные пластинки? Или золотые иконы? Вон как-то Павел в троллейбусе зазевался, так у него плеер стянули. Хоть он и прочитал лекцию на тему морали, вещь ему, увы, не вернули. Пришлось новую покупать. А как ангелу заработать человеческие деньги? Правильно, честным трудом в свободное от основной работы время. А это так изматывает. Да и диск свой любимый Павел потом долго по всему городу искал.

Нет уж. Я на такую уловку не попадусь. Мне сейчас подрабатывать некогда! Я ангел, а не овца. Еще не хватало, чтобы меня тут ограбили! Да и этому демоненку надо зубки обломать. Не так-то уж меня и можно скушать. Подавитесь, дорогие мои темные!

— В таком случае, милый мой ДемонЮга, вынуждена тебя разочаровать: я невкусная! И наверно, единственная в раю брюнетка. Бабушка с кем-то снизу подгуляла. А зачем тебе мой адрес? С топориком придешь? (Смайлик.)

ДемонЮга (9:07):

А ведь адрес так и не дала. Умная. Ну что ж, ее счастье. Значит, вместо вкусного завтрака буду и дальше развлекаться приятной беседой.

— Невкусная, говоришь… Так ведь это смотря как готовить. Если, например, прожарить хорошенько на постном масле, да в пирог… Мм… (вытираю слюнки).

Зачем с топором? У меня для этих дел есть специальный меч. Черный, замагиченный, все как полагается. Вы ж, ангелы, такие — вредные… Добровольно на сковородку ложиться не хотите. Без хорошего меча и мечтать-то об ангельском жарком бессмысленно…

Ну ладно. Что мы о еде да о еде? Так и слюной захлебнуться недолго. Чем ты сейчас занимаешься?

Ангел007 (9:09):

Ну-ну! Порассуждай мне тут о вкусовых достоинствах и недостатках моих собратьев! Как будто ты их ел когда-нибудь!

— Фу! Какие ты ужасы при первом знакомстве девушке говоришь! Не стыдно ли?! Мое филе не получишь, так и знай! Я реально на твою сковороду добровольно не полезу! А будешь настаивать, сама тебя зажарю! Я могу! Я, между прочим, сейчас в третьем легионе против демонов сражаюсь! Ну а в данный момент я после трудового дня с тобой разговариваю. (Кокетливый смайлик.)

Хм, что-то замолчал! Видно, напугала я его своими шипиками. Ну да пусть знает: мы, розы, нежные создания, но без крови не сдадимся! О! Объявился!

ДемонЮга (9:17):

Эта беседа на кулинарные темы меня изрядно раздразнила. Так что, отвлекшись ненадолго, я сходил на кухню и сделал себе пару бутербродов с беконом. Ангелятина, к сожалению, закончилась, но свинина тоже неплохой заменой будет. Вернувшись, я вновь уселся в свое любимое кресло, взяв на колени ноутбук, отхлебнул пивка и начал набивать новое сообщение.

— Какое совпадение!!! Прямо не верится! Я ведь тоже с тобой разговариваю! (Смайлики):)))) И тоже после тяжелого дня… Второй месяц битвы. Как наш легион перевели в этот мирок, так все время с какими-то светлыми деремся. Нет, чтобы все по-хорошему решить. Сесть, к примеру, поговорить, разграничить сферы влияния. Так они сразу драться лезут! Ну ничего. Есть у нас для них небольшой сюрпризик. А пока я отдыхаю. Нервное напряжение сгоняю. Вот ты не поверишь, командовать битвой — такая морока!!!

Ангел007 (9:35):

Хм, а я тоже нервное напряжение сгоняю! Все-таки, действительно, ангелы и люди похожи. Вон даже методы снятия стресса совпадают! Однако какой наглец! Командовать ему морока! Как можно рассуждать о том, чего не знаешь. На что угодно могу поспорить, что он не только ни разу не командовал, но и в жизни за меч не держался! Тоже мне философ!

Да и командирам гораздо лучше, это же не им рубиться в первых рядах нужно!

— Угу! И с чего ты решил, что командовать битвой морока? Стой себе в сторонке, прохлаждайся в теньке, пока за тебя младшие все делают!

ДемонЮга (9:39):

— Ага!!! Как сказать, «прохлаждайся»! Вот вчера, например. Подготовили мы ловушку для светляков. Отличную, надо сказать, ловушку! Выставили… Ну, неважно, что именно выставили; главное, рвануть оно должно было просто на загляденье! В качестве приманки поставил я туда когорту огненных бесов Афихрена. Так ты не поверишь, сколько огненных плетей пришлось об их бронированные зады изорвать, прежде чем эти тупые скотины согласились пойти на самопожертвование! Все нервы себе вымотал и любимый кнут измахрил! На нем даже шипы затупились да посеребрение стерлось!

Ангел007 (9:41):

Ух ты, какой жестокий парниша попался! А врет-то как складно! Прямо закачаешься! Блин, даже проповедь захотелось ему прочитать! Явно ему в раю место обеспечено. Мне надо ему только помочь!

— Разве можно заставлять кого-то идти на жертву силком?! Это же не по-божески! А как же милосердие, доброта, добрая воля? Как можно заставлять?! Это же отвратительно!

ДемонЮга (9:43):

Эх, давно я так не смеялся… «Не по-божески…» И это она мне? Какие все же люди забавные иногда попадаются. Нет, хорошо, что она мне свой адрес не сказала! Вот съел бы я ее, а кто бы тогда меня так повеселил-то? М-да… Если она мне еще пару таких перлов выдаст, я ее не только есть не буду, я ее вообще под защиту возьму! Таких комедийных артисток беречь надо!

— Конечно. Зато очень по-демонически!!! Уах-ха-ха-ха-ха! (Очень злобный смех.): —)

Таких тупых скотов, как Афихреновы молодцы, только так и можно использовать! Эти гады на прошлой неделе такое дельце испоганили… Ну, неважно…

Ангел007 (9:46):

Угу, хорошо играешь, паршивец! Убедительно так! На актера он, что ли, учится? Где твое милосердие? Где доброта? О совести помолчу. На жалость, что ли, надавить? Должно же быть в нем хоть что-то человеческое?

Да и про командование его размышления меня слегка раздражают. Нет, ну действительно, что такого сложного в командовании? Стой себе в сторонке, наблюдай за ходом сражения и приказы отдавай. То ли дело мечом махать!

— А разве тебе их не жалко? И вообще, вот ты говоришь, командуешь, выкинул этих несчастных на бой, на верную смерть, измотал с ними нервы, но ведь не ты ж воевал! Командовать — это тебе не мечом махать в первых рядах!

ДемонЮга (9:55):

— Правильно!!! И откуда такая верная мысль у такой молодой девочки? (Смайлик.)

Командовать — действительно не мечом махать! Руководить гораздо тяжелее. Недаром основное оружие командира — не меч, а кнут. Я вот как раз на свой табельный закончил последний лоск наводить, а то вытерся он сильно. Сейчас еще шипы на нем подточу, и отлично будет.

А вообще… Как это не я воевал? Именно я и воевал! А все остальные лишь исполнители моей мудрой воли! Вот вспомни историю. Кто напал на СССР в 1941 году? Гитлер! А кто его разгромил?? Жуков! Так всегда и везде! Сражаются именно командиры, командующие, а все остальные только проводники их воли. И чем скорее и лучше подчиненные исполняют отданные им приказания, тем быстрее и легче достается победа. А следовательно, тем меньше жертв будет у победителя.

Ну подумай сама: вот не подчинился Афихрен сразу, упрямиться стал. Ну и чего он добился? Только того, что в последние часы его жизни у него сильно болела спина и то, что ниже… А послушался бы сразу, так я бы ему и огневодки распорядился выдать. Вот так-то! Надо слушаться командование!

Ангел007 (9:57):

— Несправедливо это! Умирать из-за чужой прихоти!

И я не маленькая! Я уже взрослая и самостоятельная!

ДемонЮга (10:01):

Так… Перл номер два… Еще один, и можешь считать, что ты под моей защитой. Ну что, пофилософствуем малость? Эх, люблю я это дело… Вот, помнится, в древней Элладе…

— А мир вообще несправедлив, девочка… И раз ты этого не понимаешь — ты именно девочка, пусть и ангел, стоящий седьмой от трона вашего владыки.

К тому же я для моих бойцов не чужой. Я им командир, а это гораздо ближе, чем отец и мать, вместе взятые. Идет война. А на войне приходится чем-то и кем-то жертвовать. И пусть лучше жертвой будет тупой Афихрен, чем кто-то действительно полезный и умный.

Но что мы все обо мне да обо мне… А как дела у тебя?

Ангел007 (10:02):

Хм, а что я могу сказать про себя? Врать не могу. Ладно, обойдемся обтекаемыми фразами. Все равно не поверит.

— А что у меня? С начальством поругалась, завтра придется идти грехи отрабатывать. Не хочется, веришь?

ДемонЮга (10:04):

— Верю. А что делать будешь?

Действительно верю. Хорошо помню, что было, когда моя секретуточка, чтоб ей в суп попасть, ухитрилась меня подслушать в момент нервной разрядки. Я тогда свое искреннее мнение об одном идиотском приказе Вельзевула высказывал и не подумал, что эта сук…куба слуховую дырочку в стене проделать успела. Что было!.. До сих пор вспоминать страшно… и правый рог еще не отрос… Хм, а если на миг допустить что она — настоящий ангел? Интересно, а как у пернатых провинившихся наказывают? Огненные кнуты и дубины боли у светлых ведь вроде не в ходу?

Ангел007 (10:05):

Ну что ж, будем рубить правду-матку. Интересно, как он отнесется?

— Заблудшие души на путь истинный наставлять. Ой, чую, опять в какие-нибудь трущобы направят, а там все такие злые и недружелюбные, так и норовят пристать или облапать.

ДемонЮга (10:13):

— Ха-ха… Надо будет не забыть Ашкеризу премию назначить. Его работа!

А вообще, зачем вам эти придурки нужны? Вот никак не понимаю. Ясно же — наши клиенты. Еще мог бы понять, если бы вы монасей там каких прикрывали, подвижников… А так — трущобников всяких. Бесполезняк ведь.

Ну ладно. Дам добрый совет. Если пойдешь в трущобы, на Литейный не суйся. Там нынче Эзергиль проработку вести будет. И вообще. Знаешь пословицу: добрым словом и пистолетом можно добиться гораздо большего, чем просто добрым словом? Так вот. Если хочешь попробовать осветлить этих, то лучше взять не только пистолет, но и кнут. Очень желательно с шипами…

Эх, до чего только усталость и отсутствие хорошего собеседника не доводят! Я уже начал девчонке, которая себя ангелом называет, давать советы о том, как гопников к Свету поворачивать…

— Да, кстати, а насчет Литейного — я на полном серьезе говорю. Не хотелось бы мне, чтобы эта наша беседа оказалась последней.

Ангел007 (10:24):

— Так это Ашкериз виноват, что, пока я проповедь читаю, меня облапать норовят?! Ну если я его встречу, то уж точно зубы повыбиваю! У меня же реальная проблема с этими грешниками наклевывается! Ведь за лапанье без спроса мне им рефлекторно по морде дать хочется, а НЕЛЬЗЯ! За рукоприкладство мне еще срок накрутят! У рая нынче каждая душа на счету. Иногда я терпеть не могу начальство, прости меня, Господи, за злобные мысли!

КАКОЙ ПИСТОЛЕТ, КАКОЙ КНУТ?! Ты на что меня толкаешь, искуситель?! Да меня ж за оружие поселят в этих трущобах! А я надеюсь явиться туда, быстренько кого-нибудь обратить к Свету и смыться подобру-поздорову. Прости, Господи, что планирую схалтурить.

P.S. Ну я тоже не хочу, чтобы наша беседа оказалась последней. Впервые сталкиваюсь с человеком, который так свято и истинно думает, что он демон!

Нет! Ну как гладко врет, искуситель! Я прямо уже всерьез начинаю верить, что общаюсь с темным собратом! Обалдеть можно!

ДемонЮга (10:34):

Бинго! Третий раз за вечер не могу просмеяться! Одна и без оружия будет она наш контингент на путь истинный направлять! Ну теперь волей-неволей придется о ее здоровье позаботиться! Какие обещания и держать, если не те, что сам себе дал? Охранников, что ли, к ней приставить, раз уж она хорошего совета послушать не хочет. В кои-то веки я от всей души добрый совет даю, и надо же? Не слушает.

— Знаешь, у меня такое впечатление, что я не только Ашкеризу, я и твоему начальству премию выписать должен! Отправлять красивую девушку (ты же красивая?) в трущобы без сопровождения и оружия, к тому же запретив ей отбиваться? Это сколько же душ гопников, не справившихся с искушением, они нам подарили? Ты мне их адресок подскажи, я им реально премию направлю!

А насчет жить в трущобах… Так что в этом плохого? Там столько силы разлито, да и с едой, если не брезгливый, проблем нет. У меня знаешь сколько заявок на перевод в трущобы на столе валяется?

Слушай, ты бы мне хоть свою фотку скинула. Я б тогда мог распоряжение своим отдать, чтоб они такого ценного сотрудника прикрывали. Ты ведь реально за нас, оказывается, большую работу проделываешь, шляясь по трущобам без оружия. Неохота терять столь ценного внештатного сотрудника. Вдруг кто из гопоты тебя и впрямь всерьез заобидит?

Ангел007 (10:49):

Премию? Что-то в этом есть. Хотя, наверно, это вечная проблема подчиненного и начальства, кем бы и где бы ты ни был. Может, действительно адресок дать? Человек все равно не поверит. Хотя было бы забавно, если бы деньги действительно пришли из ада. Да еще с расшифровкой! Эх, жаль, что ты не демон, а человек!

Эх, ладно врешь! А у нас знаешь сколько объяснительных, только бы туда не попадать, у начальства на столе валяется?

Ого! Какой хитро-изящный способ познакомиться! Не обыденная просьба прислать фотку, а целая теория! Какой оригинальный подход! Замаскированный!

— (Смайлики.) Слушай, а я и впрямь уже чуть было не поверила, что ты демон! Так похоже на настоящих демонов рассуждаешь! Почти убедил, только вот маленький прокол. Учти: забота о ком-либо, кроме себя, для демонов несвойственна.

А насчет трущоб не беспокойся, не такой уж я и хрупкий цветочек. Каждый раз, когда туда спускаюсь, в близлежащей больнице у травматологов наплыв пациентов случается. Сломанные руки лечить идут (эх, видно, дедушкина кровь сказывается). Начальство потом, как обычно, вздыхает, качает головой и отправляет в сад деревья поливать или голубиные клетки чистить. Но срок стабильно продляют, гады! И вот словно специально посылают в трущобы! Знают же, что я там невинной овцой стоять не буду, и все равно туда отправляют! Мотивируют тем, что мне надо тренировать покой и смирение! Р-р-р!

А что насчет красивой — не знаю, но пара ангелов из высших на меня заглядываются, несмотря даже на то, что я брюнетка. Хотя, может, их просто экзотика привлекает? Я же единственная в раю брюнетка, а они все блондины. Кто их, мужиков, знает?

Ну-ка воспользуемся ситуацией. Познакомимся ближе с мужской психологией. Может, действительно пойму, чего этим высшим от меня надо? Бабка говорила, что мужики — что человеческие, что темные, что светлые — все одинаковы.

Ангел007 (10:52):

— А вот тебе, наверно, блондинки и рыжие нравятся, потому что вокруг тебя одни брюнетки?

ДемонЮга (11:05):

Любопытно, очень любопытно… Интересно, откуда у нее эти знания о психологии низших демонов? Догадалась, наверно. Или книги читала… Все же, если внимательно читать эти их священные книги, можно немало правдивой информации откопать. Подборка, конечно, весьма тенденциозная, но в деталях там правду пишут. Еще бы. Пернатые-то лгать не могут. Запрещено им, птичкам неощипанным! Вот и выкручиваются, стараются так правду подать, чтоб побольше душ к ним направилось.

Ну нам-то это дело без разницы. Мы и без рекламы свою часть пирога имеем. Причем куда как большую, нежели эти летуны получают!

Но в данном случае немного обидно выходит. Я-то не какой-нибудь низший! У меня с мозгами все в полном порядке! Раскрыть ей, что ли, тайну о том, как на самом деле дела обстоят?

А почему бы и нет? Не такой уж это и секрет… Точнее, вообще не секрет. И даже если эта информация настоящим крылатым попадет — ничего страшного. Пусть думают!

— Знаешь, а вот я уже практически поверил, что ты и впрямь ангел. Только ангелы могут делать столь глобальные и совершенно неправильные обобщения. Ну с чего ты решила, что ВСЕ демоны неспособны заботиться ни о ком, кроме себя? Девяносто девять и девять десятых процента демонов — да, неспособны. Но я же тебе прямым текстом сказал, что я — командующий легионом! Как ты думаешь, много бы я накомандовал, если бы не мог заботиться не только о себе, но и о своих воинах?

Собственно, способность к заботе не только о себе — это один из главнейших признаков, по которым адских повелителей и выбирают. А ты что думала, мы все такие же, как те тупые низшие, которые отражены в человеческих легендах?

А насчет рыжих и блондинок… Так у нас их немало. Ты что же, всерьез полагаешь, что все блондинки безгрешны? Тогда спешу тебя разочаровать: разные бывают, еще какие нечестивицы, и на любой вкус. И такие умелицы встречаются…

А вот просто пообщаться, без вранья, интриг, ожидания ножа в спину или яда в бокале — вот это редкость. А иногда, признаться, тянет. Бывает такое искушение.

А поскольку мы, демоны, отнюдь не обязаны искушениям противостоять, да и сил для его исполнения у меня достаточно, вот и поддаюсь ему в свое удовольствие… И пусть ты даже не настоящий ангел, но все равно приятно расслабиться, представляя себе, что вот так, спокойно и мирно, беседуешь с давним врагом…

Ангел007 (11:06):

Ну надо же! Он «практически поверил, что я и впрямь ангел». Да я настоящий ангел, придурок! Прости меня, Господи, за ругательство! Эти смертные меня доведут!

«Только ангелы могут делать столь глобальные и совершенно неправильные обобщения»?! — Да откуда ты знаешь, что мы можем делать, а что нет?! Я ангел! Я лучше знаю! Р-р-р!

А как мы о демонах заливаем! Я сейчас прослежусь! И вообще, если по твоей статистике девяносто девять и девять десятых процента демонов такие, как я сказала, разве мои выводы столь глобальные и обобщенные?! У-у-у! Как я зла! Кажется, во мне дедушкина кровушка проснулась! Только бы перья выпадать не стали! А то в прошлый раз, когда так разозлилась, месяц ходила с полуангельскими, полунетопыриными крыльями! Так ладно, вдох-выдох, вдох-выдох.

О! Перешли к блондинкам и рыжим. Интересно! Да, ты прав, блондинки небезгрешны. Вот на позапрошлой неделе такую стерву в ад направили — думали, оттуда все черти сбегут! Но пока все тихо. Только я не знала, что демоны там и с грешницами крутят. У нас это строго запрещено. Устав! У нас, увы, ангелы только с ангелами и то после благословления Всевышнего, один раз и навсегда. Даже жутко порой становится (видно, это дедушкина кровь бунтует).

Хотя стоп! А с чего я ему опять про устройство ада верю?! Он же человек! Правда, как убедительно врет! Вряд ли демонам разрешено там с кем попало крутить. У них, наверно, тоже устав. Хотя кто их там темных знает? Наши как-то ездили туда на переговоры, когда еще относительный мир был, так вернулись та-акими счастливыми. Потом еще месяц в раю ходили грустными и раздраженными на все. Кто-то даже о переводе задумывался.

Без интриг и вранья пообщаться хочешь? Так дуй к нам! Мы тебе полный рай праведных собеседников устроим! За нами не заржавеет!

Угу, аналогично. И пусть ты даже не настоящий демон, но все равно, приятно расслабиться, представляя себе, что вот так, тихо, без драк и ругани беседуешь с давним врагом…

Продолжим игру.

— Хм, а с тобой приятно общаться. А если представить, что ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО демон, то вообще потрясающе. Я тут подумала и решила, что пришлю тебе фотку, если ты мне свою пришлешь:)

Ну-ка, посмотрим на тебя сначала, философ, а потом подумаем. Отправлять или как…:)))))

ДемонЮга (11:10):

Гм… Фотку просит. И что делать? Ну нет у меня фотографий, нет! Не получаются они! Я вон в девятнадцатом веке фотографироваться пробовал, так потом долго отплеваться не мог. С тех пор и избегаю этого дела.

Ну что ж. Решил говорить правду — так буду до конца правдив. Так и скажу. Не поверит — ее дело. О… а вышлю-ка я ей свой любимый парадный портрет! Тоже ведь своего рода фотография, можно сказать. К тому же электронная копия его у меня где-то тут на ноуте валяется…

— Насчет фотки… Я бы с радостью. Но ты же знаешь, что все инферианцы не отражаются в зеркалах и не дружат с серебром. А между прочим, светочувствительный слой на фотопластинках — какое-то из соединений на основе серебра. Я это узнал, когда в конце девятнадцатого века попробовал сфотографироваться. Увы, фотографирование — не для моей расы, не отображаемся мы на фотокарточках.

Могу выслать свой отсканированный портрет работы Стивена Юла. Мне нравится. Очень я на нем, по-моему, удачно получился. Правда, я тогда чуть от усталости не сдох, столько времени открытыми адские врата держать, но зато какой парадный портрет получился! Прелесть, а не портрет! Оно того стоило!

Ангел007 (11:11):

Угу, юлим, на галогениды серебра все сваливаем. Портреты отсканированные шлем. А в результате — отфотошопенная фэнтезишная картинка. Ну-ну. Хотя надо признать, симпатичный индивид нарисован. Вкус у тебя, по крайней мере, есть.

— А ты цифровые фотики попробуй. Говорят, помогает (смайлик).

ДемонЮга (11:15):

Хм… А ведь это и впрямь мысль. Что-то я действительно в фотоделе отстал от времени. Компьютером пользуюсь, в Интернете сижу, а подумать, что фотография с тех пор далеко вперед шагнула и столь ценный материал, как серебро, на всякие рисунки тратить нынче не будут, не додумался… Хорошую мысль подсказала, однако!

— Цифровики? Надо будет попробовать. А где твоя фотка? Или портрет?

Ангел007 (11:17):

Попробуй-попробуй! Наших берет, чем ты лучше? Ну раз ты мне прислал фэнтезишную картинку, я тебе свой портрет смело могу высылать. Не хочу в фотошопе на своих фотках крылья и нимб зарисовывать. Так, где там мои портреты? Эх, спасибо тебе, Мария, за твои художества.

— Сейчас отправлю, только найду портреты, где меня подруга как-то рисовала, отсканирую и пришлю. Вот лови. Только учти, так как я полукровка, то подруга любит изображать меня со своеобразным дуализмом, стремясь отразить свет и, как она говорит, вторую часть моей родословной (смайлик). Это приблизительный портрет.

ДемонЮга (11:27):

— Вах!!!! Видна, видна наша кровушка… Род соблазнительниц… И как тебя в раю-то вашем такую терпят?

Ангел007 (11:31):

Ой, спасибо за комплимент! Мелочь, а приятно!

— Ну, скажем так, в нашем роду больше соблазнитель сыграл свою роль, а не соблазнительница. Кова-арный… Но привлекательный. Бабка рассказывала, дед писаный был красавчик! Ей хоть потом за этот грешок и досталось по полной, но прочие ангелицы, ее подруги, все равно все локти от зависти искусали! Очень жалеют, что, когда ваша дипломатическая миссия у нас была, сами на такое не решились.

А в раю меня мужское население очень даже терпит. Это с женской частью трения случаются:).

Впрочем, вынуждена признать, ты тоже ничего. Вот если бы еще наших не ел! А ты только ангелами питаешься?

ДемонЮга (11:35):

Опять она на питание свернула. Интересно, почему всех светлых так на этом моменте клинит? Что ангелы, что люди… Как узнают, так сразу в шок впадают. Что в этом такого? Может, спросить напрямую?

— Почему только ангелами? Я ем все, в чем есть сила. А в ангелах ее много. К тому же мы ведь их не живьем едим. Можно подумать, мертвецу не все равно, что будет с его телом. Признаться, я никак не могу понять причин, по которым ангелы отказываются увеличивать свою силу, поедая захваченных или убитых. Впрочем, нашим лучше. Больше достается.

Ангел007 (11:44):

И откуда такой осведомленный человек на мою голову взялся? Так складно врет, что я уже начинаю верить в его бред. Вполне возможно, что действительно демоны являются каннибалами именно из-за того, что таким образом они увеличивают свой энергетический запас! Логично же!

— У нас считается омерзительным добывать энергию таким способом! Как же можно есть убитых демонов?! Ведь они, хоть и темные, но почти такие же, как мы! Вот даже скрещиваться с нами могут! Я как результат тому пример. К тому же очень сомневаюсь, что вы, демоны, вкусные. Замучаешься чешуйки отковыривать. Вот.

ДемонЮга (11:46):

Хм, какая привереда. Тебя б на четвертый круг на годик-два… Живо любого встречного первым делом на вес и количество вырезки, которую из него можно получить, оценивать привыкнешь. А ведь каждый молодой демон через это проходит. Экзамен на выживаемость называется. Точнее — не каждый. Самые слабые и невезучие проходят не через четвертый круг, а через желудок и кишечник более успешных и расторопных.

Ну что ж, поделюсь рецептами. Вдруг девушке пригодится.

— Ну, насчет вкуса ты права. Без хорошего прожаривания демонов есть — удовольствие ниже среднего. Да и чешуя действительно проблема. Хотя если имеется правильно зачарованный нож, то она счищается, как с рыбы. По крайней мере, у низших демонов. Да и если перчика не пожалеть — вполне приемлемое блюдо получится. Жрать можно вполне, особенно если с голодухи.

А насчет скрещивания… Ну и скрещиваемся мы друг с другом. Что такого? У меня вон где-то в далеких предках тоже кто-то из ваших подгулял. Но то, что мы отдаленные родичи, на вкус жаркого никак не влияет!

ДемонЮга (11:51):

Раздавшееся робкое поскребывание у двери вынудило меня ненадолго оторваться от темы нашей национальной кулинарии. Заранее перепуганный бес вручил мне письмо от Свара, моего зама по чрезвычайным ситуациям. Новость оказалась препоганейшей. Похоже, накрылся мой выходной… А я только-только расслабился. Ну что за невезение! Ничего не поделаешь, надо бежать, спасать что возможно…

— Слушай, ко мне тут курьер с донесением. Я пока не могу беседу продолжать, бежать срочно надо, а то Эзекиил такую кашу заварил… Спишемся завтра вечерком, ок? Если, конечно, за этим трехрогим придурком разгрести д…мо успею.

Ангел007 (11:52):

Убегаешь уже? Жаль. Так мило беседовали. Ну что ж, до завтра. Надеюсь, ты появишься.

— Хорошо. Ну, тогда до завтра, а я спать пойду, мне еще грешников на путь истинный наставлять:)

Ангел

Выключив компьютер, я откинулась на спинку стула и помассировала виски. Скоро мне действительно надо идти грешников на праведный путь наставлять. А пока спать. И я с легким сердцем направилась к кровати…

Демон

Быстро накинув плащ и отключив ноутбук, я схватил табельный кнут и со всех копыт рванул к месту происшествия. Была у меня, признаться, слабая надежда, что Свар преувеличивает степень возникших проблем. Эзекиил, конечно, мудростью никогда не блистал, но ведь не может же быть доживший до его лет демон НАСТОЛЬКО идиотом? Правда ведь не может?

День второй

Ангел

Где-то на Земле

Около восьми часов вечера

Весь последующий день, несмотря на аврал на работе, я просто летала. Как ни странно, но вчерашнее знакомство здорово меня взбодрило. В трущобах мне тоже несказанно повезло. Во-первых, я нашла там заблудившегося мальчика и помогла ему добраться домой, что очень кстати, потому что, попадись он криминальным авторитетам, еще одна душа была бы потеряна. И еще в тех же трущобах мне удалось повлиять на подрастающего воришку и даже заронить в его юную душу огонек добра. На этом, посчитав свой долг выполненным, я направилась назад в рай.

Благодарение небесам, никаких демонов за время своей прогулки в трущобах я не встретила. Правда, на всякий случай Литейный переулок я обошла дальней дорогой. Уж очень мой собеседник был убедителен! И вообще, что мне там делать? На бандитские игрища любоваться?

Кстати, зря, наверно, не зашла. Ведь, если верить моему собеседнику, демоны так и рвутся в трущобы. Но нет, не было там никого! Что еще раз доказывает, что этот ДемонЮга никакой не демон, а обычный человек. Но, блин, какой интересный! Вот бы с ним в жизни встретиться! Прости, Господи, за грешные мысли, это все дедушкина кровь сказывается!

А на небесах был аврал.

Темные у себя внизу здорово напортачили, чем одновременно и порадовали и огорчили всю нашу небесную канцелярию.

Кто-то у них, скорее всего новичок, придумал убить мафиози, который вот уже столько лет был верным сподвижником темной стороны и нашей головной болью. В общем, этот старый гангстер умер в бандитской разборке. Со стороны это смотрится как торжество справедливости, добра и света. В общем, как Божие возмездие. И благодаря данному случаю за последние несколько часов у нас значительно увеличилось количество раскаявшихся душ.

Проблема лишь в том, что этот самый мафиози попал к нам! А все потому, что прикрыл собой дочку от пули. Сейчас его случай у нас на суде вторые сутки рассматривают. И вроде как тот бандит засранец большой был: столько жизней загубил, да вот только невинную душу спасти пытался, самопожертвование устроил. Да и его девочка плачет, просит папу с ней оставить. Святой Павел тоже за воссоединение семьи голосует. Петр с Михаилом рвут и мечут, а противопоставить ничего не могут.

А вот Лука, паразит, воспользовался всеобщим замешательством и под шумок пытается за мной ухлестывать. И все какие-то шибко ароматные лилии дарит, я их запаха терпеть не могу. Все небеса провоняли! Р-р-р!

Спустившись на землю перед своим домом, я с наслаждением вдохнула загазованный городской воздух. Все ж лучше, чем те лилии!

Взбежав по лестнице, почти трясущимися руками открыла квартиру и слитным прыжком кинулась к компьютеру. И что со мной этот ДемонЮга делает? Вот никогда бы не подумала, что так побегу домой!

О! В чате он как раз был. Ура! Сама удивляясь своему волнению, я торопливо набросала сообщение и с замиранием сердца стала ждать ответа.

Демон

Мир Земля. Территория русского этноса

Протекторат Эрательо (Центральная Россия)

20.07 местного времени

Выйдя из портала, я притопнул копытом и с раздражением отшвырнул истершийся кнут с обломанными почти под корень шипами. Похоже, надо будет опять составлять заявку в головной офис, а то с этими кретинами у меня так скоро все запасы табельного оружия закончатся!

Нет, это ж надо быть таким идиотом! А я еще не верил, что подобная дурость вообще возможна! И как этот Эзекиил в начальники отдела пробился? Божьим попущением. Точно им. Не иначе пернатые подсуетились, протолкнули своего диверсанта!

Я глубоко вздохнул и медленно, со свистом выпустил воздух.

Отдыхать. Хватит нервничать. Все равно сейчас уже ничего не поправить. И вообще, во всем плохом надо находить что-то хорошее. Например, теперь у меня есть командир для нового отряда смертников. А светлячки… Ну и что, что в этот раз они из-за этого придурка меня обошли? Ничего страшного. Не так уж и велики потери. К тому же «сюрприз» уже практически вызрел. Завтра в заботливо подготовленный нами монастырь должна прийти полиция с проверкой поступившей жалобы. Ух, как все завертится! Урожай душ должен быть просто рекордным!!!

Нет, ну какая все же сволочь этот Эзекиил! Отвлечься! Надо срочно отвлечься! А то я сейчас тут все разгромлю. Потом ведь жалеть буду, даром, что ли, я столько времени этот дом по своему вкусу обустраивал?

Может, с ангелочком этим снова списаться? Поболтать? Вчера она меня здорово развеселила своими рассуждениями. Может, и сегодня получится?

Ну-с… О, она в чате!

Ангел007 (20:22):

— Привет!

Совсем замоталась, перевели на канцелярскую должность секретарем в суде. Приходится работать в несколько смен. Наши конкуренты прокололись, и к нам попало много народу, половина из них к нам вообще не относится!

А ты как?

ДемонЮга (20:27):

— Злобствую. Нет, реально! Третий кнут поменять пришлось! Этот Эзекиил, чтоб его ангелы благословили, ТАКООООЙ идиот!!! И задница у него бронированная. Пока до его совести достучался — два кнута пришлось выбросить. Он мне такую комбинацию поломал, сволочь!

В общем, устал как черт. Нет, больше… Намного. А если кто из чертей с этим не согласен — запорю, скотину!!!

Ангел007 (20:28):

Интересно, что ж у него на работе произошло, что бедный мальчик в таком раздрае? Сисадмин им, что ли, компьютеры повесил? Или еще что? В принципе, кто их, человеков, знает. Мало ли какие неприятности можно на работе отхватить?

Ну а если Эзекиил такой гад, может, его действительно благословить? Он тогда вмиг более добрым и ответственным станет. Благословение ангела — это ого-го! И в жизни везет, и в любви, а в результате и человек лучше становится. Да и злостика моего надо остановить. А то еще чего проклянет обидчика в расстроенных чувствах. Что мне потом делать?

Ох, как я уже об этом человечке забочусь. Обаятельный, гад!

— Ты не злобствуй, ты дыши спокойней! А хочешь, я твоего Эзекиила на самом деле благословлю? (Смайлик.)

Что он вытворил, если не секрет?

ДемонЮга (20:37):

— Я его благословлю!!! Кнутом вдоль хребта! И уже благословил неоднократно! Этот сволочь, чтоб его, купил душу какого-то придурка, пообещав привести недальновидного гаденыша к власти. И это мой слуга, демон со стажем! Не придумал ничего лучшего, как возвеличить свое «приобретеньице», устроив гибель его начальства в бандитской разборке. А тот начальник таким ценным кадром был! Какой экземпляр коварства! Наша душа!!! Сколько тот бандит нам пользы принес! Просто песня! Матерый был человечище…

Но это-то ладно… Застрелили бы только его, катастрофы не случилось бы. Все равно в наши пенаты отправился. Но этот дуболом (я про Эзекиила) ухитрился найти какого-то не менее тупого киллера, который и стрелять-то не умеет. И пули вместо нашего парня полетели в его племянницу! А бандит, не будь дурак, шансом и воспользовался. Прикрыл ее собой. Ну и получил — «смерть за други своя», и автоматом (во всех смыслах; Эзекиилов придурочный киллер из калаша палил) — к конкурентам.

Такую перспективную душу потеряли!

Ангел007 (20:41):

Хм, как врет! Как врет! И самое смешное, что его вранье сильно совпадает со случившимся. Скорее всего, он это все в газетах прочитал. С другой стороны, мне теперь можно не врать.:) Ладно, скажем правду. Все равно как игру воспримет.

— Зато мы теперь не знаем, что с вашей душой делать! И вроде как засранец большой: столько жизней загубил, да вот только невинную душу спасал, жертвуя собой. Да и дочка просит Всевышнего разместить ее в раю вместе с папой и мамой. Не помогла жертва бандита — пули прошли навылет. Святой Павел поддерживает идею воссоединения семьи, а архангелы Гавриил и Михаил нет. А вот святой Лука под шумок ухлестывает за мной и все какие-то лилии дарит, а я их запаха терпеть не могу. Эти цветы все небеса провоняли! Р-р-р! Ну да ладно с этим. Ты часом не знаешь, как от навязчивого поклонника избавиться?

ДемонЮга (20:52):

А классно девчонка подыгрывает! Будь она ангелом, крылатые и впрямь бы с такой проблемой столкнулись. Да и случай достоверно описывает. Похоже, она о происшествии в местных новостях сюжет посмотрела, иначе бы не называла девчонку его дочерью. Ну и что, что его жена ее родила? Так ведь от его брата, а не от него! Но об этом ни газетчикам, ни самому Воронцову неизвестно было, так что и она, соответственно, знать об этом не может. Об этом, кроме матери девчушки, только мы да пернатые и знаем. Хотя… Вполне возможно, что и мамочку тоже можно вычеркнуть. Нет у нее твердой уверенности, кто отец ребенка.

— Отвадить навязчивого поклонника? Элементарно! Тебе как, радикально или временно? Если радикально, могу посоветовать рецепт хорошего яда. Проверено опытом. Хоть людей, хоть ангелов валит только так.

А если временно, то могу выслать огневодки. Пара капель в стакан вина (больше не надо, она на людей и ангелов чересчур сильно действует) — и в течение суток твой ухажер будет с большим увлечением «играть в свинью», в смысле, валяться в грязной луже. Ну а потом ему будет стыдно поднять на тебя глаза, не то что домогаться.

Ангел007 (20:57):

Да ты и впрямь искуситель! Меня ж за такое решение своих проблем засудят! Вот что значит человек, совсем небесного нашего мира не знает!

— Ага! А мне потом за спаивание святых еще один грех припишут и в низы пошлют! Нет уж! Давай что-нибудь погуманнее!

ДемонЮга (20:59):

Хм… А интересная задачка. Способ отвадить от девушки поклонника, максимально щадящий для его организма. Что тут можно сделать? О, идея! И поклонник счастлив, и ангелочку хорошо! Да и я кой-какую выгоду получу. Надо же! Если хорошо подумать, то и добрые дела могут приносить выгоду! Стоит запомнить!

— Ну, могу суккубу прислать… Она его в твоем облике встретит и так «отлюбит», что у него потом еще лет сто при одной мысли о тебе все органы начнут расслабляться.

Ангел007 (21:00):

Ну, спасибо! Да меня ж потом из рая за такой разврат выкинут! Ну человек! Ну, придумал!

А вообще странно, что он девочку племянницей называет, а не дочкой. Хотя, если подумать, малышка-то фактически родилась от его брата. Жена изменяла мужу. Но поскольку наш клиент ее вырастил и воспитывал, заботился о ней и даже пожертвовал жизнью, пытаясь ее спасти, то именно он и отец, вне всяких сомнений! Суд небесный постановил это, а остальное — неважно. Отец не тот, кто зачал, а тот, кто вырастил и воспитал.

Но все же интересно, откуда этот тип знает о такой пикантной подробности. Впрочем, не мое это дело. Вот такой у меня собеседник, осведомленный!

— Ага! А что обо мне прочие ангелы подумают, ты представляешь?! Да ко мне ж тогда целая очередь авантюристов выстроится! Или вообще меня выгонят!

Ладно, если демоны ничего гуманного предложить не могут, будем своими мозгами думать.

А чем ты любишь в жизни заниматься?

ДемонЮга (21:12):

Ну вот… Отказалась. Видимо, не учел чего-то. Что тогда предложить можно? О, идея! А что, если пригласить ее на свидание? Девочка она, судя по портретам, красивая, общаться с ней интересно… Да и вообще… А уж при личном общении если кто к моей добыче вздумает свои грабки протягивать, то уж я-то их пообломать сумею. И все будет полностью в рамках человеческой морали, которой этот ангелок так строго придерживается. Решено! В конце концов, я же решил ее защищать? Решил. А при близком контакте это делать куда удобнее!

Так. С этим разобрался. А чем я увлекаюсь? Ну, люблю пакости светлым строить… Но это работа. Чем еще? О! Как раз и подведем к свиданию.

— Да много чем… Девушек люблю, к примеру… Покушать вкусно опять-таки…

А насчет твоих поклонников. Так есть прелестный в своей гениальности метод. Ты можешь заявить, что уже занята. Это если тебе что-то гуманное надо…

Ангел007 (21:20):

Нет, ну, какой искуситель! Прямо профессионал!

— Ага! У тебя все просто! Забыл, что ангелы не лгут?

ДемонЮга (21:30):

— А зачем лгать? Давай как-нибудь встретимся? Вот это и не будет ложью.:))))

Ангел007 (21:37):

А шустрый индивид, однако! И хитрый какой! Я уже начинаю склоняться, что он и впрямь темный! Впрочем, почему бы не сходить со смертным на свидание? Будем считать, что это рабочий рейд, который должен обеспечить приток новых светлых душ. Впрочем, себе можно признаться, что как альтернатива Луке этот человек очень даже котируется!

— Значит, ты меня на свидание приглашаешь? А не съешь?

ДемонЮга (21:41):

Хм! Предусмотрительная! И не дура. Это мне нравится. Ну, о том, что я решил ее беречь, говорить не буду, а то на шею сядет и ножки свесит, однако пообещать, что не стану ее есть, можно. Так и так ведь не собираюсь. Будь она даже настоящим ангелом… Да. Даже в этом случае не стал бы. Ангелы, они, конечно, вкусны, но это же на один раз… Съешь, и все. Удовольствие окончено. А болтать можно долго! И не только болтать, если она и впрямь такая хорошенькая, как на портрете.

— Не бойся, не съем. Мне с тобой общаться куда интересней. Ведь если сожру, то потом беседовать не получится. Так что не волнуйся, потерплю… (Подмигивающие смайлики.)

Ангел007 (21:52):

Ну-ну! Бабушка говорит, у меня фигурка очень даже аппетитная! Хотя чего это я? Этот комплимент, наверно, не к еде относится.

— Ну, хорошо. Ты знаешь на земле какое укромное местечко?

ДемонЮга (22:03):

— Как насчет ресторана? Тебе китайская кухня нравится? В «Пекинской Утке», на мой взгляд, весьма неплохо кормят!

Ангел007 (22:05):

А ты действительно гурман! Как хорошо, что ангелам проблемы с фигурой не грозят! Готовься удивиться, в отличие от человеческих девушек, ем я много и на калории не смотрю. Так что утку мы с тобой однозначно слопаем!

— Ну давай. Когда и во сколько?

ДемонЮга (22:15):

Так… А что у нас на завтра? Сюрприз у нас завтра сработать должен, и надо проследить, чтоб пернатые его работе не помешали. Оно, конечно, вряд ли, такое без долгой подготовки не разгребешь, однако… Осторожность лишней не бывает. Ну и сколько мне там отираться? Та-ак… Часам к шести вечера-то уж точно переломная стадия, закончится. А дальше — пусть себе суетятся, все равно ничего серьезного сделать не смогут… Значит, к шести буду свободен. Накинем еще час на всякий пожарный…

— Завтра. Часиков в семь вечера. Раньше, наверно, не успею. Дельце у меня еще одно запланировано.

Ангел007 (22:16):

Ну с Богом!

— Хорошо. Договорились. До встречи. Как мне тебя узнать?

ДемонЮга (22:19):

И чего спрашивает? Я ведь ей портрет кинул! Причем именно в человеческом обличье!

— О, меня ты узнаешь сразу. Я ж тебе портрет свой выслал. Впрочем, чтоб ты не нервничала, даю примету. Не думаю, что в этом ресторанчике будет много людей с кровавыми пентаграммами на одежде. А как я тебя определю? Твой портрет с оригиналом коррелирует?

Ангел007 (22:20):

Нет, ну каков наглец! Еще и усомнился! Хотя прикольно, что высланный портрет совпадает с реальностью. Интересно, долго ли фотошопил? Будем надеяться, я о своем походе не пожалею, и нас за неподобающий наряд не выпрут.

— Конечно, коррелирует! За кого ты меня принимаешь! Впрочем, я надену… Слушай, а я пока не знаю, что я надену:)

Вот только ты мне объясни, как пентаграммы со смокингом уживаются, а? Может, ты цветы какие возьмешь? Не лилии, я надеюсь!

Нет! Ну, это ж надо! Меня в ресторан пригласили, а у меня, ангела, вечная женская проблема: я не знаю, что надеть! Блин! Это ж надо по магазинам пробежаться, платье, туфли найти. Нет в жизни совершенства!

ДемонЮга (22:26):

Смокинг? Ну уж нет! На такие жертвы ради какой-то человечки я идти не собираюсь! Терпеть не могу подобных нарядов! Хватит! В девятнадцатом веке наносился! Но тогда-то выбора не было! А сейчас — есть!

— А при чем тут смокинг? Между прочим, знаешь, как муторно доспех под смокинг зачаровывать? От веку в косухе средь людей ходил… В смысле, с начала двадцатого века. Вот за что я большевикам благодарен, так это за то, что после их прихода в кожаной куртке в любой ресторан спокойно зайти можно. А в двадцатых годах так еще и чуть ли не красную дорожку расстилали… Куда там всяким смокингоносцам!

«Кожаная куртка, красная звезда, на боку мой маузер, я иду сюда…» Эх, хорошее было время…

А цветы… Люблю красные гвоздики и черные тюльпаны. Тебе что больше нравится?

Ангел007 (22:28):

Так, намекнем ему о розах. Впрочем, тюльпаны я тоже люблю, особенно черные.

– *со слабой надеждой*: А розы девушке никак? Хотя ладно, черные тюльпаны все ж лучше, чем лилии. Договорились.

ДемонЮга (22:30):

— Ок, жду… А розы… На первой встрече… Фи, какая райская пошлость… Еще небось и розовые? Нет, до такого я никогда не опущусь!

Ангел007 (22:35):

Тьфу-тьфу-тьфу-тьфу, упаси Господи! Свят! Свят! Свят!

— Ненавижу розовый цвет. Можно и черные.

ДемонЮга (22:40):

Интересно, знает ли она, что черных роз на Земле не существует? Те сорта роз, что известны под таким названием у людей, — жалкая подделка темно-бордового или темно-фиолетового цвета. Впрочем, подобные пристрастия надо поощрять. Возможно, что в ней и впрямь есть небольшая примесь нашей крови. Иначе с чего бы подобные нестандартные запросы? А черные розы… Будут ей черные розы. Настоящие! В конце концов, демон я или погулять вышел?

— Ха!!! А есть, есть в тебе и вправду наша кровь! Договорились. Будут тебе черные розы!

ДемонЮга (22:41):

— Ну ладно. Удачи. До завтра.

Ангел007 (22:42):

— До завтра:)

Ангел

Надеюсь, у нас выдастся интересный вечерок. Отключившись от нета, я с легким сердцем побежала спать.

Демон

Улыбнувшись, я закрыл ноутбук и, взяв напильник, принялся за заточку затупившихся шипов кнута. Настроение было отличным, и даже не вовремя вернувшиеся воспоминания о допущенной Эзекиилом промашке не смогли пробиться через охватившее меня радостное предвкушение. Завтрашний день обещал быть просто невероятным. Мало того что я учиняю просто грандиознейшую пакость светлякам, что само по себе повод для радости. Так еще и смогу познакомиться поближе с весьма и весьма забавной представительницей человеческого рода, обладающей воистину уникальным умением поднимать настроение расстроенным и озлобленным демонам.

Ну и вдобавок ко всему будет весьма любопытно полюбоваться на впавшего в бешенство Азраила. Ведь он так печется о своем садике… Ха. Ха. Ха.

Да, всегда приятно издали понаблюдать за постигшими кого-то неприятностями, особенно если ты приложил к этому свою черную волосатую лапу. Заранее предвкушаю, как он будет сыпать угрозами и оскорблениями, как будет долго и упорно искать виновного…

Что? Вы не поняли, по какой причине он так расстроится? Ну… Я же обещал ангелочку НАСТОЯЩИЕ черные розы… А Азраил так увлечен цветоводством и уже давно не обновлял защиту вокруг своего сада. Интересно, когда он вычислит, что это был я, решится ли он на поединок, или сделает вид что так и не нашел вора? Хорошо бы решился… Будет очень недурственно отхапать у него пару-тройку когорт падших ересиархов в качестве выкупа за жизнь… Мне бы тут они очень даже пригодились!

День третий и заодно уж четвертый

Ангел

Где-то на Земле

Около десяти часов утра

Утром следующего дня я проснулась удивительно бодрой и воодушевленной. Ведь надо было еще успеть пробежаться по магазинам, купить платье, подобрать к нему туфли, определиться с прической, макияжем — и, ах да, на работу-то надо явиться. Совсем забыла. Весна, что ли, началась?

Увы, но, несмотря на ангельские способности, покупки у меня заняли довольно много времени. Определившись с платьем и полюбовавшись на себя, заскочила домой, забросила вещи и буквально взлетела на небеса.

Там, к моему великому ужасу, царили хаос и беспорядок. Оказывается, пока я носилась по магазинам и пребывала в мечтах, темные успели устроить в нашем городском монастыре какую-то пакость. Пакость, по всей видимости, была очень серьезная и сильно дискредитировала местных служителей Божьих, поскольку все носились как наскипидаренные и разговаривали хоть и вежливо (рай все-таки), но ТАКИМ тоном!!!

В общем, мои коллеги в срочном порядке решали возникшие трудности.

Ну а меня, не знаю с чьей подачи, перевели в секретари к Луке. Хотя почти уверена, что он сам это и организовал. Поэтому весь оставшийся день мне пришлось туго. Мало того что приходилось постоянно избегать его ухаживаний и, прости Господи, этих адских лилий, так еще я оказалась в каком-то информационном вакууме. От запаха цветов у меня разболелась голова и, похоже, стала проявляться аллергия.

Когда я собралась вечером направиться на Землю, Лука не отпустил, сказав, что много работы и придется трудиться сверхурочно. В чем заключался мой труд, я так и не поняла, потому как мне весь оставшийся вечер пришлось просидеть в окружении лилий, размышляя, не попала ли я случайно в ад.

В девятнадцать ноль-ноль мое сердце екнуло и горестно сжалось, но приказ есть приказ. После этого времени я сидела как на иголках, мечтая поскорее добраться домой и рвануть либо в ресторан, либо в Интернет.

В полночь меня тянуло уже только к Интернету, так как ужин, по-видимому, давно закончился. Эх, и что же мой человек подумает? А я так хотела с ним встретиться! Обидно-то как! В какой-то момент мне захотелось, прости Господи, слопать Луку, но, к счастью, я подавила в себе оный кровожадный порыв. Это все дедушкина наследственность! Я уверена!

К утру я потеряла всякую надежду на благополучный исход, но ничто не длится вечно. После темных полос следуют белые, которые всегда длиннее.

Я опрометью рванула на Землю. Если кто из соседей и заметил мой необычный приход, это их проблемы. Сейчас для меня главным было добраться до Интернета. Увидев в чате знакомый ник, я чуть не взвыла от радости. Аве Мария! Как хорошо, что поздним утром он еще здесь! Кажется, поджидали меня, потому как не успела я набрать приветствие, как мне отписались первыми…

Демон

Мир Земля. Территория русского этноса.

Протекторат Эрательо (Центральная Россия)

17.00 местного времени

Да! Да!! Да!!! Ох, давно я не испытывал такого удовольствия. Пернатые влипли по полной программе, прозевав не только момент срабатывания подстроенного нами сюрприза, но и определенное время после, когда они еще могли бы попробовать хоть как-то минимизировать полученный урон. Так что мне даже вмешиваться-то не пришлось. Понаблюдав из укрытия за суматохой светляков, точно стая вспугнутых ворон, носящихся над монастырем, я с отличным настроением приступил к выполнению второй части намеченной на сегодня развлекательной программы, а именно — грабежу Азраила.

Там тоже обошлось без сюрпризов. Защиту его сада взломать не составило труда — ну да впредь урок: не надо пользоваться стандартными плетениями! Если уж так хочется защитить что-то для себя важное, так уж будь любезен, потрать немного времени на персональную разработку! Короче, я старательно надрал целый веник иссиня-черных цветов, после чего, едва удержавшись, чтобы не оставить на стене свой автограф, отправился в ресторан. Признаться, искушение подписаться под содеянным было довольно сильным, но я его героически преодолел. Все же оставлять подпись было бы уже перебором. Вдруг этот цветовод-любитель еще догадается, что мне нужна дуэль, и не станет вызывать? Нет уж! Так что расписываться я не стал. Пусть по косвенным признакам вычисляет. Их я оставил немало, даже этому придурку хватит, чтобы догадаться, чьи лапы его ограбили!

А вот тут-то меня и поджидал облом. Ни в семь, ни в семь пятнадцать, ни даже полвосьмого «ангелочек» в ресторан не явилась. Надо сказать, это меня несколько разозлило. Впрочем, несильно. Во-первых, уж сильно радужным было мое настроение после удавшейся на все двести процентов пакости, которую я подложил светлым.

А во-вторых… Какой изящный обман! Я, как настоящий демон, просто не мог не оценить всю красоту учиненной ею гадости. Будь я человеком, наверняка бы сильно расстроился! Нет, похоже, девушка на самом деле не лгала о том, что имеет некую примесь нашей крови. А вот то, что она не ангел, сейчас можно считать абсолютно доказанным. Ангелы на такие пакости просто физически не способны!

Так что, прождав ее до восьми часов и в полном одиночестве доев утку (кстати, весьма удачную), я отправился на работу выписывать себе наградной лист, составлять заявление на премию себе любимому и заявку на повышение в ранге в связи с удачно проведенной операцией по глобальной дискредитации стратегического противника.

Окончив эти важные и, чего уж там, весьма приятные хлопоты, я уже совсем было собрался домой, однако на свою беду наткнулся взглядом на сиротливо валяющийся у вешалки веник из черных роз. «Не пропадать же добру», — решил я, вручая его своей секретарше. И чем я тогда думал? Впрочем, в какой-то мере это была неплохая подстраховка. После этого, учитывая любовь Ашторет к стукачеству, я мог на все сто процентов быть уверен, что к концу завтрашнего дня Азраил уж наверняка будет в курсе, кто обнес его цветник.

Увы, в своем плане я не учел одну маленькую деталь — понятно какую, если следующие десять минут мне пришлось отбиваться от одной не в меру озабоченной сук…кубины, сиречь демоницы, по несчастному капризу судьбы являющейся моей секретаршей. Мои слова о том, что данный подарок вовсе не является каким-то намеком и что со своими сотрудниками я предпочитаю сохранять исключительно деловые отношения, она пропустила мимо ушей, старательно пытаясь изнасиловать меня прямо на заваленном заявками секретарском столе.

Наконец мне все же удалось освободиться, и я стремительно телепортировался домой, не забыв намертво перекрыть туда доступ для посторонних весьма качественным защитным заклинанием моей собственной разработки. Разумеется, его немедленно попытались взломать. Ха! Я вам не Азраил! Мои заклятья так просто не сломаешь!

Включив Интернет, я зашел в чат. Разумеется, Ангел007 отсутствовал. Ну, это естественно, кто же после хорошей пакости сразу начнет общаться? А вот завтра она наверняка будет в доступе. Ну что ж. Завтра у меня заслуженный выходной, можно будет и поболтать. Пожалуй, стоит притвориться обиженным. Пусть наслаждается, стервочка.

Решив так, я лег спать.

Наутро, проснувшись довольно поздно, я первым делом включил ноут и, набросав сообщение пока еще отсутствующей девчонке, отправился завтракать. Я уже допивал кофе, когда компьютер тихо пискнул, оповещая о появлении в сети моей собеседницы. Улыбнувшись и заранее предвкушая наслаждение от взаимного обмена колкостями, руганью и обвинениями, я поспешил к своему месту и нажал «ввод», отсылая подготовленное послание. Интересно, как ей понравится такая колючка?

ДемонЮга (10:15):

— Ну и где ты была? Между прочим, меня из-за твоей неявки секретарша вчера вечером едва не изнасиловала. Невесть что себе вообразила, когда я ей невостребованный тобой букет подарил…

Ангел007 (10:18):

Что?! Пока я там мучилась, мой букет получила другая женщина?! Секретарша?! Убью обоих! Ох, кажется, во мне проявляются дедушкины гены. Так, дышим спокойно, не хватало мне еще облезлокрылой ходить!

— МОЙ БУКЕТ КАКОЙ-ТО СЕКРЕТАРШЕ?! Убью твою секретаршу!

Ты извини, у меня вчера загруз на работе был. Такая запарка, что начальство никого не отпустило. Вот уже сутки от последствий разгребаемся. Конкуренты редкую гадость учинили, просто кошмар!

ДемонЮга (10:19):

Убьет Ашторет? Она это всерьез? Вряд ли. А жаль! Я бы многое отдал, чтоб от этого дятла в мини-юбке избавиться!

— Тебе ее адресок дать? Все равно надоела хуже горькой редьки, суккуба озабоченная. К тому же начальству на меня стучит регулярно…

Ангел007 (10:21):

Дать ли мне адрес твоей секретарши?! И ты еще спрашиваешь?! Конечно, дать! Я с ней разберусь! Поверьте, даже ангелы воюют! И женщины-ангелы не исключение. А проверить его секретаршу, можно сказать, мой священный долг. А вдруг она великая грешница, которую нужно срочно покарать, дабы не случилось чего-то вроде вчерашнего? Бдительность должна быть на высоте! Или вдруг она и впрямь окажется суккубой…

А что, бывает такое. Маскируются эти твари просто замечательно. Недаром же мой собеседник, в чьей проницательности я уже не раз успела убедиться, ее постоянно суккубой называет? Очень может быть… Я же тогда одним махом двух зайцев убью: и соперницу устраню, и премию от начальства заработаю.

— Вот же гадина! Давай, я на нее рейд ангелов натравлю!

Ангел007 (10:23):

А может, мне и с моим человеком все еще получится мирно уладить? Ох, небеса, помогите!

— Слушай, раз нам вчера не удалось, может, сегодня встретиться попробуем?

ДемонЮга (10:25):

Рейд ангелов… Эх, неплохо было бы. Только вот как она это сделает? В церкви помолится, что ли? Кстати, вполне может и сработать. Почему бы и не дать ей адрес? Терять-то я ничего не теряю, а если и впрямь пернатые Ашторет за мягкое место прихватят — о лучшем и мечтать-то невозможно. И главное, я абсолютно вне всяких подозрений!

А насчет встретиться… Ну, она меня развлекла. Теперь моя очередь. Тем более кормят в «Утке» действительно вкусно. С ангелятиной, конечно, сравнить нельзя, но для обычной пищи — очень даже… Так что соглашусь, пожалуй. Все равно сегодня делать нечего. Интересно, а что она про свое вчерашнее отсутствие соврет?

— Лови адрес моей секретарши: ул. Булгакова, дом 66, квартира 13.

А насчет того, чтобы встретиться… Ну, можно будет сегодня. У нас вроде ничего пока не планируется. Вчера такое дельце провернул — пальчики оближешь. В ближайшее время жду от начальства благодарность в приказе. А может, даже и в ранге повысят…

А что у вас за запарка-то такая приключилась, что ты прийти не смогла?

Ангел007 (10:33):

Хм, похоже, он действительно рад перспективе избавиться от секретарши. Ну а уж как я рада — не передать словами. Надо будет попросить пророка Елисея заглянуть к ней с проверкой. Он, конечно, святой, но суро-о-ов!!! Чуть какое отступление от правил поведения, в Ветхом Завете прописанных и при его жизни соблюдавшихся, так покарает, что ой-е-ей! А эта Ашторет — дама, похоже, нрава весьма свободного. Так что… Ой, прости меня, Господи! Это не я интригую, это все кровь дедушкина вынуждает.

Но Елисея я все же попрошу на этот адресок наведаться. Скажу, что по оперативной информации там суккуба оказаться может.

Э-эх… и на что меня этот демонюга толкает? Прям не человек, а настоящий искуситель. Впрочем, за правила рая я пока не выхожу. Ведь он сказал, что она суккуба? Сказал. Информация это? Информация. Значит, надо проверять!

И то, что вновь встретиться решил, меня очень порадовало. Значит, понял, не обижается. Спасибо, небеса! Спасибо тебе, Всевышний!

— Отлично! Можешь искать себе новую секретаршу! Это я тебе как ангел авторитетно обещаю!

А не пришла я, увы, из-за рейда на монастырь. Противники наши, сволочи, опять поганое дельце учудили, со скандалом жутким, пришлось в спешном порядке спасать, кого можно спасти, и вести расследование, откуда у проблемы ноги растут. Ты извини, мне дальше нельзя распространяться. Служебная тайна.

ДемонЮга (10:38):

М-да… Зря я, похоже, на девочку обижался. Что-то я как-то не подумал, что она в полиции может работать. Интересно, она следователь, опер или из прокурорских? Ладно, увижу на свидании. А вообще, следует учитывать на будущее в своих расчетах, что при таких мероприятиях не только перьеносцам пакость идет, но и у людей переполох знатный побочным эффектом выходит. Похоже, у меня перед ней должок образовался непредвиденный. Придется снова садик Азраила на черные розы разорять…

— А ты что? Где-то у доблестных правоохранителей трудишься?:)))) Ну ладно, не буду допытываться…

Ангел007 (10:41):

Работаю ли я в полиции? Хуже! Я работаю в раю!

— У правоохранителей, говоришь, работаю? Ну, в целом можно и так сказать.

А вообще, думай о том, что я ангел. Так иногда хочется почувствовать себя хрупкой и беззащитной. Ну что? Стрелка на том же месте и в то же время?

ДемонЮга (10:43):

Ну вот и отличненько. Согласен с ее предложением.

Да, нравится мне китайская кухня, нравится! Чем-то она нашу национальную напоминает. Но вот напомнить человечке о том, что неплохая в общем-то шутка при повторении уже далеко не так смешна, пожалуй, стоит.

— Давай так… Но если ты снова не придешь, придется мне убить всех, кто там в это время будет находиться! Так и знай, что ты в их гибели виновна будешь! Я смертных зрелищем чудака в черной куртке и с букетом черных роз, два раза ужинающего в одиночестве, смешить не намерен!

Ангел007 (10:45):

Чтоб я не пришла! Да я прилечу; правда, тебе это знать не обязательно. Милый, поверь мне, я там буду. Тем более что платье и туфли купила.

— Хорошо! В этот раз буду, ну а если начальство опять куда послать захочет, я так ему твои слова и передам:). И я уже придумала, что надену. Жди меня в длинном красном платье. Будем эпатировать публику.

ДемонЮга (10:46):

— Ха-ха! Договорились! Эпатаж — это мне по душе.

Ангел007 (10:47):

— Ну что ж, пошла чистить перышки; иди полируй чешую.

ДемонЮга (10:47):

— Обижаешь! Она у меня еще с вечера потускнеть не успела!

Ангел007 (10:49):

Ого! Так он готовился! Даже чешую отполировал. Тьфу, то есть прихорашивался. Прекрасно!

— Ну, как я могу обидеть? Я же ангел! (Хоть и с примесью темной крови). Ну что ж, до встречи, блестящий и чешуйчатый друг.

ДемонЮга (10:50):

— До встречи, ангелок. (Смайл.)

Эпилог от ангела

Я вошла в ресторан. Посетителей было немного, спиной ко мне за столиком у окна сидел широкоплечий брюнет в кожаной куртке с изображением пентаграммы на спине. Ага. Вот он, мой знакомец. Ничего так со спины. Я подошла ближе и положила руку ему на плечо:

— ДемонЮга?

Он обернулся, и я обомлела:

— Ты?!

— Ты?! — опешил демон, видя, что мы действительно не лгали друг другу. — Ты действительно ангел!

— Вот блин! — взвыла я. Влипла! Доигралась девочка! Встретилась с врагом, да еще без оружия. Я попыталась развернуться к выходу, но ДемонЮга вскочил и перехватил мою руку:

— Стоять! Договорились о свидании — значит, будет свидание!

— А есть меня не будешь? — озадаченно пролепетала я, осматривая его высокую фигуру. Мне с ним не справиться.

— Посмотрим, — ухмыльнулся демон, осматривая меня совсем недвусмысленным взглядом. Ангелы в раю так не смотрят.

— Ну ладно, — облегченно вздохнула я и села за предложенный столик. Кто знает, может, я наставлю одного демона на путь истинный и мне это зачтется?

ДемонЮга подозвал официанта и, вручив мне обещанные черные розы, сел напротив. Симпатичный, гад. Я взглянула в окно. На улице прямо перед рестораном какой-то пацан выхватил у старушки сумочку и побежал прочь.

— О! — обрадовался ДемонЮга, вскакивая. — Мой клиент!

— Стоять! — схватила я его руку. — Мы же договорились: свидание — значит, свидание! Забудь про работу!

Эпилог от демона

Долго ждать не пришлось. Только я успел сделать заказ и расположиться поудобней, прикидывая, с чего начну погром, если моя собеседница не явится после того, как я все доем, к моему плечу кто-то прикоснулся.

— ДемонЮга?

Я обернулся и едва удержался от атаки. Передо мной стояла ангел. Настоящая! Моя левая рука, прикрытая от ее взгляда столом, уже нащупывала рукоять кинжала мрака, когда я наконец-то обратил внимание на изумление в ее глазах. Да и внешность стоящей передо мной ангелицы в алом платье полностью совпадала с портретом, который я получил по электронной почте. Похоже, это не ловушка, а моя загадочная собеседница и впрямь была ангелом!

— Ты? — Кажется, того, что я окажусь настоящим демоном, она никак не ожидала, и сейчас в ее глазах изумление постепенно замещалось ужасом.

— Ты? — все еще не выпуская рукояти кинжала, на случай если это все же западня, и усиленно сканируя местность на предмет наличия готовых к атаке небесных воителей, вопросом на вопрос ответил я.

— Вот блин! — взвыла девчонка, разворачиваясь на каблуках и готовясь дать деру. Похоже, это все-таки не ловушка. Вернув кинжал в ножны, я быстро вышел из-за стола и перехватил ее за руку. В конце концов, мне же обещали свидание! А я не из тех, кто упускает свое.

— Стоять. Договорились о свидании — значит, будет свидание!

— А есть меня не будешь? — Похоже, такой выходки она от меня не ожидала.

Разумная, надо сказать, настороженность. Ну не объяснять же ей, что я еще в первый день наших бесед решил, что интеллектуальное удовольствие от общения с ней будет повыше, чем возможное гастрономическое. К тому же любопытно мне с ней поближе познакомиться. Крайне желательно, учитывая ее внешние данные, максимально близко. Скажу прямо. Она меня куда больше интересует как женщина, чем в качестве бифштекса, котлеты или начинки для пирога.

Да и обещал я себе, что не буду ее есть, а, наоборот, возьму под защиту. А такие обещания я привык держать и исключения делать не собираюсь.

Разумеется, ничего этого я ей говорить не стал, а, ухмыльнувшись и обведя ее фигурку демонстративно-оценивающим взглядом, коротко буркнул:

— Посмотрим.

Но, кажется, она как-то догадалась о том, что вреда я ей не причиню, и, облегченно вздохнув, уселась у окна.

Впрочем, полностью напряжение не исчезло. Мы, демоны, к таким вещам очень даже чувствительны, и я видел, что кой-какие опасения у моего ангелочка все еще сохраняются. Что поделать. Здоровый и мудрый инстинкт самосохранения. Но сейчас мне это здорово мешало. Трудно получить удовольствие от свидания, если партнерша всерьез тебя опасается. Разумеется, если ты не извращенец.

Я извращенцем не был, так что настороженность девушки могла мне изрядно помешать. Впрочем… Кажется, я придумал, как это можно обойти.

Подозвав официанта и делая дополнительный заказ, я усиленно шарил мыслью по окрестностям, выискивая подходящую для моих целей личность. Вскоре таковая отыскалась.

Теперь вручаю розы, сажусь напротив… Взгляд в глаза, перевожу за окно… Все как в учебнике… Взгляд моей дамы следует за моим… и никакой магии! Так что я просто чуть подталкиваю найденного мной паренька, и тот, одержимый распаленной мною алчностью, выхватывает у проходящей мимо старушки котомку и бросается наутек.

Я вскакиваю, изображая бешеный энтузиазм:

— О! Мой клиент!

— Стоять! — Ангел успевает схватить меня за руку. — Мы же договорились: свидание — значит, свидание! Забудь про работу!

Старательно отыгрывая сильное разочарование, я сажусь на свое место напротив нее. Что могу сказать… Своей цели я добился. Огонек страха в глазах моей собеседницы исчез, сменившись азартом, а здоровый инстинкт самосохранения, советующий ей держаться от меня подальше, умолк, полностью заглушенный не менее здоровым, но куда менее мудрым охотничьим инстинктом.

Ну вот, пожалуй, и все. Большего вам знать не следует.

P.S. (набросано в спешке на следующий день после свидания)

Ангелок — супер! Наши агитаторы, утверждавшие, что ангелы скромны и скучны всегда и всюду, особенно в постели, — лжецы.

Врут. Самым наглым и бесстыдным образом врут! Могу утверждать с полной ответственностью. Теперь мне это известно доподлинно. А может, просто никто до меня не догадывался разбудить в них охотничий инстинкт? Неважно.

Да… а секретарша моя сегодня на работу не вышла. Кажется, с ней случились крупные неприятности. И почему я этим не расстроен?

Азраилу тоже не повезло. В результате нашего поединка он лишился самого ценного, что у него было. Даже жаль бедолагу… немного. Он так трогательно любил свой садик… Но что поделать, если моя девушка обожает черные розы?

Вот теперь — точно конец!

P.P.S. (от Ангела)

Хм, бабушка была права. Надо слушаться старших.

А секретаршу точно не найдут, иначе не быть мне Ангелом 007. Пусть ищет теперь себе секретаря, иначе будет часто менять подчиненных, ибо я не потерплю женского присутствия около МОЕГО парня!

А вот теперь совсем-совсем точно — конец!