Буджум

Элизабет БЕАР, Сара МОНЕТТ БУДЖУМ

Своего имени у корабля не было, так что людской экипаж назвал ее «Лавиния Уэйтли»*. Она, по всей видимости, не имела ничего против. Во всяком случае, длинные цепкие щупальца ее стабилизаторов ласково извивались, когда главные инженеры похлопывали ее по переборкам, называя запросто — «Винни», а любые передвижения экипажа по кораблю она предупредительно сопровождала биоподсветкой, даруя людям освещение, чтобы было удобно ходить, работать и жить. «Лавиния Уэйтли» была буджумом, обитателем космических глубин. Этот вид зародился в бушующих оболочках газовых гигантов, и до сих пор свое потомство они выводили там, в туманных яслях вечных бурь. Отсюда — обтекаемая форма туловища, которая землянам напоминает огромную колючую рыбу-льва. Бока, покрытые газовыми мешками с водородом, туго скрученные крылья и плавники. Сине-зеленая шкура — такая темная, что кажется глянцевито-черной, пока ее не коснется луч света; бока, заросшие водорослями-симбионтами.

Там, где был свет, она делала кислород. А где был кислород — делала воду.

Корабль был воплощенной экосистемой, так же как капитан корабля — воплощенной властью. А внизу, в недрах инженерного отдела, Черная Элис Брэдли, обычный человек без всякой власти, любила этот корабль.

Черная Элис приняла присягу в тридцать втором, после беспорядков на Венере. Причин своего появления на корабле она не скрывала, и капитан, окинув ее удивленным взглядом холодных, темных глаз, сказала: «Милочка, покуда ты исполняешь свои обязанности, меня это не касается. Но если вздумаешь меня предать — отправишься назад на Венеру с ветерком». Быть может, именно поэтому (а еше потому, что Черная Элис была не способна попасть из лучевика даже в борт грузового корабля) ее и назначили инженером, где проблем с этикой поменьше. В конце концов, ей было все равно, куда отправляться.

Черная Элис стояла на вахте, когда «Лавиния Уэйтли» заметила добычу. Элис ощутила характерную дрожь предвкушения, пробежавшую по палубам корабля. Чувство ни с чем не сравнимое — этот трепет Винни испытывала лишь во время погони. И вот они уже на всех парах скользят вниз по гравитационному склону прямо к Солнцу, и ожили, ярко замигали все экраны в инженерном отделе (которые капитан Сонг обычно держала выключенными, полагая, что вовсе не обязательно матросам, уборщикам и кочегарам знать, где находится и куда направляется корабль).

Все подняли головы, и Полуджек воскликнул: «Вот он! Вот!». И действительно: пятнышко на экране, которое можно было бы принять за отпечаток пальца, по мере того как поворачивалась Винни, двигалось, превращаясь в грузовой корабль — громадный, неуклюжий и безнадежно устаревший. Легкая добыча. Легкая нажива.

«А деньги нам совсем не лишние», — подумала Элис. Настоящая пиратская жизнь сильно отличалась от сетевых легенд и слухов и состояла отнюдь не из одних заморских деликатесов и услужливых рабов. Особенно когда три четверти любой прибыли отправлялись на содержание «Лавинии Уэйтли», чтобы та была счастлива и довольна. И с этим никто не спорил: все помнили историю с «Марией Кюри».

Голос капитана по оптоволоконному кабелю, протянутому возле нервных узлов «Лавинии Уэйтли», прозвучал так четко и ясно, будто она стояла у Черной Элис за спиной. «Занять позиции по боевому расчету», — приказала капитан Сонг, и команда поспешила повиноваться. Два солнечных года прошло с тех пор, как капитан Сонг протащила Джеймса Брэди под брюхом корабля в наказание за какую-то провинность, но никому из тех, кто это видел, не забыть его лопнувших глаз и замерзающего крика.

Черная Элис заняла свое место и уставилась на экран. На корме грузовика она разглядела золотые буквы на черном фоне — «Жозефина Бейкер», а также венерианский флаг, туго прикрученный к мачте на корпусе. Это был обычный железный корабль, не буджум. и все преимущества были на стороне пиратов. На мгновение Элис показалось, что грузовик попытается улизнуть.

И тут он развернулся и наставил на них свои пушки.

Ни малейшего ощущения движения, ни ускорения, ни потери ориентации. Ни хлопка, ни свиста перемешенного воздуха. Просто изображение на экранах сменилось другим, когда Винни перепрыгнула, то есть телепортировалась в другое место, как раз над кормой «Жозефины Бейкер», подмяв под себя чужой флагшток.

Черная Элис ошутила телом скрежещущую дрожь и едва успела схватиться за пульт, прежде чем «Лавиния Уэйтли» взяла грузовик на абордаж. Теперь щупальца ее стабилизаторов извивались отнюдь не ласково.

Краем глаза Черная Элис заметила, как Святоша, который на «Лавинии Уэйтли» был чем-то вроде капеллана, перекрестился и пробормотал себе под нос: «Ave, Grandaevissimi, morituri vos salutant». Это было единственное, что он мог предпринять, пока все не закончится, да и после вряд ли появится шанс сделать больше. Капитан Сонг была не против заботы о душе, но исключительно в нерабочее время.

Голос капитана отдавал приказы, посылая абордажные отряды на правый и левый борта грузовика. А здесь, в инженерном отсеке, оставалось только одно: наблюдать по мониторам за корпусом «Лавинии Уэйтли» и приготовиться дать отпор, если экипаж грузовика отважится на ответную атаку. Об остальном позаботится Винни — до того момента, когда нужно будет уговорить ее не съедать добычу, пока не получены все ценности. Дело это щекотливое, доверяли его лишь главным инженерам, однако Черная Элис внимательно смотрела и слушала, полагая, что, если когда-нибудь появится шанс, она справится не хуже.

Это была ее маленькая честолюбивая мечта, о которой она никому и никогда не говорила. Ведь как было бы круто — стать тем, кого слушается буджум…

Она с трудом заставила себя переключиться на скучные экраны своего сектора и не вертеть головой, бросая взгляды на те мониторы, где шла настоящая драка. Святоша обходил всех по кругу, раздавая пистолеты из оружейного ящика — так, на всякий случай. Когда «Жозефина Бейкер» будет захвачена, то младшим инженерам и прочей мелкой сошке придется подниматься на борт, чтобы забрать оборудование.

Случалось и такое, что на захваченных кораблях прятались оставшиеся в живых члены команды. И неосторожный пират мог запросто получить пулю.

Следить за ходом битвы из инженерного отсека трудно. Васаби, как обычно, выставил на одном из экранов секундомер, и все периодически на него поглядывали. Пятнадцать минут прошло, значит, группы захвата не встретили никаких сюрпризов. (Черная Элис знавала пирата, который был на «Маргарет Мид», когда ту угораздило напасть на грузовой корабль, перевозивший на спутник Юпитера отряд морских пехотинцев.) Тридцать минут — нормально. Сорок пять минут. Когда проходит больше часа, люди начинают проверять оружие. Самая длинная битва, в которой Черной Элис довелось участвовать, длилась шесть часов сорок три минуты и пятьдесят две секунды. Последний раз, когда «Лавиния Уэйтли» работала вместе с партнером… На капитанском мостике в банке до сих пор хранилась голова капитана Эд-вардса, а на корпусе Винни осталось уродливое кольцо шрамов от удара «Генри Форда».

На этот раз часы остановились на пятидесяти пяти минутах тридцати секундах. «Жозефина Бейкер» сдалась.

Святоша хлопнул Черную Элис по руке, приказав: «Со мной». Она не стала возражать: Святоша всего на шесть недель старше, но жесткости в нем не меньше, чем набожности, да и умом не обделен. Элис проверила застежку на кобуре и поднялась вслед за ним по лестнице, мимоходом протянув руку сквозь перекладины, чтобы почесать Винни по переборке. Корабль не отреагировал на ласку: Элис не была капитаном и не входила в число четырех главных инженеров.

Интендант обычно уважал право на выбор напарника, и поскольку Черная Элис и Святоша подошли вместе (и не в первый раз), он молча вручил обоим пистолеты для проставления меток и рентген-планшеты и просканировал сетчатку. Им предстояло обследовать корабль на предмет материальных ценностей. Те чаще всего прятали в переборках судна, а когда Винни расправится с грузовиком, вряд ли получится вернуться и посмотреть, что же они пропустили.

Морские пираты прошлого имели обыкновение топить захваченные корабли. Буджумы действовали куда более эффективно.

Черная Элис пристегнула к поясу все необходимое и проверила герметичность скафандра Святоши.

И вот они уже скользят по тросам из чрева «Лавинии Уэйтли» к прогрызенному шлюзу грузовика. Мало кому из команды нравилось заглядывать кораблю «в лицо», а вот Черная Элисэто обожала. Зубы со стертыми до блеска алмазными краями, десятки перемигивающихся ярко-сапфировых глаз корабля…

Элис машинально помахала рукой и польстила себе мыслью, что Винни подмигнула ей в ответ.

А потом вслед за Святошей взошла на «Жозефину Бейкер».

Проверив состав воздуха на корабле, они распечатали скафандры.

Зачем тратить собственный кислород, который может еше пригодиться? И первое, что подметила Элис, — запах.

У «Лавинии Уэйтли» был свой, особенный аромат — смесь запахов озона и мускатного ореха, и ни один корабль на свете не мог пахнуть так же чудесно, но это… это…

— Похоже, здесь кого-то пришили, а труп выбросить забыли, — просипел Святоша. Черная Элис с трудом сглотнула, подавив рвотный рефлекс, и сказала:

— Двадцать против одного: найти его повезет именно нам.

— Жаль, ставку принять некому, — буркнул Святоша.

Они дружно принялись вскрывать все люки подряд. Дважды обнаружили членов команды, мертвых до безобразия. Один раз нашли живых.

— Джилли, — констатировала Черная Элис.

— Все равно непонятно, откуда эта вонь, — заметил Святоша и обратился к джилли: — Значит так: либо вы с нами, либо наш корабль вас сожрет. Лично нам без разницы.

Джилли заморгали своими большими влажными глазами и посовещались друг с другом, делая знаки руками, после чего кивнули. С явной неохотой.

Святоша прилепил на переборку ярлычок.

— Скоро кто-нибудь за вами придет. Если вас здесь не окажется — будем считать, что вы передумали.

Джилли энергично замотали головами и покорно скорчились на полу.

Святоша продолжил помечать ярлычками уже осмотренные трюмы: зеленый цвет — пусто, фиолетовый — с товаром, красный — то, на чем не сделать прибыли, но Винни это может прийтись по вкусу. Элис наносила эти значки на карту. Коридоры на грузовике были извилистые, запутанные. Чтобы не заблудиться, она мелом делала отметки на стенах, так как была не вполне уверена в точности составленной ею карты, однако где именно закралась ошибка, Элис понять не могла. В любом случае, маячок у них с собой, и Винни, если понадобится, всегда сможет выгрызть их отсюда.

Все-таки Черная Элис обожала свой корабль.

Она как раз размышляла о том, что, черт возьми, игра в пиратов — это не так уж плохо, во всяком случае, гораздо приятнее, чем янтарные шахты на Венере, когда наткнулась на запечатанный грузовой трюм. «Эй, Святоша!» — окликнула она по рации, и пока тот возвращапся, чтобы прикрыть ее, вытащила оружие из кобуры и прострелила замок.

Дверь прогнулась назад, и перед Черной Элис предстали ровные ряды серебристых цилиндров — каждый чуть меньше метра в высоту и около полуметра в ширину, гладкие и без всяких отметин. Впрочем, нет: на поверхности каждого цилиндра имелось что-то вроде набора разъемов и штекеров. Запах здесь чувствовался еше сильнее.

— Твою мать… — пробормотала Элис.

Святоша, как человек более практичный, прилепил к двери оранжевый ярлык, означавший «осторожно», и заметил:

— Думаю, капитану захочется на это взглянуть.

— Угу, — согласилась Черная Элис, чувствуя, как по позвоночнику бегают мурашки. — Пойдем-ка отсюда.

Но вскоре, конечно же, выяснилось, что им надо, возвращаться на корабль и что капитан не собирается оставлять эти контейнеры на съедение Винни.

Это, конечно, было правильно. Черной Элис и самой не хотелось, чтобы «Лавиния Уэйтли» ела эти штуковины, но почему они должны ташить их на борт?

Она вполголоса сказала об этом Святоше, и вдруг ей в голову пришла ужасная мысль:

— Она знает, что в них, да?

— Она капитан, — ответил Святоша.

— Да, но… Слушай, я ведь не спорю, просто если вдруг не знает… — Она понизила голос так, что едва слышала сама себя. — Что, если кто-нибудь их откроет?

Святоша измученно посмотрел на нее.

— Никто ничего не собирается открывать. Но если ты так переживаешь, сходи и поговори с капитаном.

Да, подначка. Черная Элис ответила тем же:

— А ты со мной пойдешь?

Он опешил. Потом смерил напарницу тяжелым взглядом, застонал и стал стягивать с рук перчатки — сначала левую, потом правую.

— Проклятье! — выругался он. — Похоже, придется.

Те, кто принимал участие в захвате, уже начали праздновать. Святоша с Черной Элис кое-как отыскали капитана внизу, в комнате отдыха, где матросы надирались трофейным вином, отбивая горлышки у бутылок. На гравиплиты, приклеенные к лаконичному интерьеру «Лавинии Уэйтли», при этом проливалось едва ли не больше, чем в матросские глотки, но Черная Элис догадывалась, что вина в запасе еще немало. К тому же чем быстрее команда расправится со спиртным, тем быстрее протрезвеет.

Сама капитанша лежала обнаженной в огромной ванне, по шею в ароматной, бурлящей розовой пене. Черная Элис молча уставилась на эту картину: она не видела настоящей ванны уже семь лет. Иногда они даже снились ей по ночам.

— Капитан, — начала она наконец, когда поняла, что Святоша говорить не собирается, — мы подумали, что вам следует это знать. Сегодня на грузовике мы обнаружили опасный груз.

Капитан Сонг изогнула одну бровь.

— И ты, милочка, вообразила, что я не в курсе? Проклятье… Но Черная Элис продолжала стоять на своем:

— Мы решили, что должны знать наверняка.

Капитанша вытащила из воды длинную ногу, чтобы отпихнуть от края ванны парочку обнимавшихся пиратов. Те покатились по полу, толкаясь и царапаясь.

— Значит, вы хотели знать наверняка, — сказала капитанша, не отрывая взгляда от вспотевшего лица Черной Элис. — Очень хорошо. Расскажите мне. Тогда вы будете знать то, что знаю я, и это наверняка.

Из горла Святоши послышалось какое-то ворчание, видимо, означавшее: «Ну, я же говорил!».

И снова, как тогда, когда Черная Элис клялась в верности капитану Сонг и, полоснув по пальцу бритвой, капала кровью на палубу «Лавинии Уэйтли», чтобы корабль признал ее, — точно так же и сейчас она, так сказать, вдохнула поглубже и прыгнула.

— Это мозги, — сказала она. — Человеческие мозги. Краденые. Черный рынок. Это всё Грибы…

— Ми-Го, — прошипел Святоша, и капитанша усмехнулась, обнажив необыкновенно белые, крепкие зубы. Святоша смиренно кивнул, но назад не отступил, за что Черная Элис испытала к нему приступ совершенно нелепой благодарности.

— Да, Ми-Го, — поправилась Черная Элис. Ми-Го, Грибы — какая к черту разница? Явились они откуда-то с края Солнечной системы, с черных ледяных камней облака Эпика-Оорта. Как и буджумы, Ми-Го могли свободно передвигаться меж звезд. — Они их собирают. Неизвестно зачем. Что, само собой, незаконно. Черный рынок. Но они там… живые, в этих банках. И, наверное, сходят с ума.

Ну вот. Вот и все, что она могла сделать. Замолчав, Черная Элис не сразу вспомнила о том, что нужно закрыть рот.

— Итак, я вас выслушала, — изрекла капитанша, покачиваясь в ароматной пене и разнеженно потягиваясь. Кто-то сунул ей бокал белого вина с запотевшими стенками. Капитанша не пила из сломанных пластиковых бутылок. — Но ведь Ми-Го хорошо заплатят за этот товар, верно? Они добывают редкие минералы по всей системе. И, по слухам, очень богаты.

— Да, капитан, — сказал Святоша, когда стало ясно, что Черная Элис не в состоянии вымолвить ни слова.

— Ну вот и отлично, — сказала капитанша. Черная Элис почувствовала дрожь палубы под ногами и скрежет — это Винни принялась за обед. Ее челюсти быстро расправятся со стальной обшивкой «Жозефины Бейкер». Черная Элис заметила, как двое джилли (кажется, те самые, она никогда не умела их различать, разве что по шрамам) вздрогнули и натянули цепи. — Так почему бы им не заплатить нам, а не кому-нибудь другому?

Умом Черная Элис понимала, что хватит уже думать об этих контейнерах. Слово капитана — закон. Но она просто не могла не думать, как невозможно не расчесывать зудящий укус. Они были внизу, в третьем трюме, там, где не унюхать даже ищейкам. Холодные, запотевшие и источающие смрад, который казался живым существом.

И она продолжала думать. А что, если они пустые? Или же там мозги, человеческие мозги, сходящие с ума?

От этой мысли она сама теряла рассудок и, наконец, в четвертую свободную смену после захвата «Жозефины Бейкер» решилась пойти взглянуть.

— Это же глупо, Элис, — твердила она себе под нос, спускаясь по лестнице вниз, и бусинки в ее волосах позвякивали, ударяясь о серьги. — Глупо, глупо, глупо!

Винни, как всегда, освещала ей дорогу, совершенно не заботясь о том, идиотка Черная Элис или нет.

В главном трюме несла вахту Полурукая Сэлли. Она кивнула Черной Элис в знак приветствия, и та кивнула в ответ. Черную Элис частенько посылали сюда с поручениями для инженерного, а иногда и для других отделов, потому что она не курила травку и не мухлевала в карты.

Ниже, еще ниже, и она правда не хочет этого делать, она уже здесь, и от запаха из склада номер три уже подташнивает, и ей бы только выяснить одну вешь, и сразу перестать об этом думать.

Она открыла третий склад, и вонь вырвалась наружу.

Контейнеры были металлические, видимо, герметично запечатанные. Не должен из них просачиваться запах… И тем не менее он проникал в воздух, да так сильно, что Черная Элис пожалела, что не захватила с собой респиратор.

Нет, это было бы подозрительно. Хорошо, что она этого не сделала, но боже милостивый, какая вонь… Даже дышать через рот не помогало: она ощущала этот запах, словно масло на сковородке, он пропитывал воздух, проникая во все пазухи, покрывая все внутреннее пространство тела.

Черная Элис как могла тихо переступила через порог и вошла. «Лавиния Уэйтли» услужливо осветила трюм, и Элис даже ослепла поначалу, когда лампы на потолке (здесь было не обычное биосвечение, а светодиоды, выбранные из-за близости к естественному свету, ведь перевозить порой приходилось и растения, и животных) отразились в шеренгах блестящих контейнеров.

«Я только похожу здесь, и все», — говорила она себе. Затем в нерешительности коснулась ближайшего цилиндра. Воздух в трюме был такой сухой, что конденсат не возникал (в долгие промежутки между захватами у всей команды трескались губы и шла носом кровь от недостатка влажности), но цилиндр оказался холодным. Каким-то грязным на ощупь, твердым и маслянистым, как машинная смазка. Черная Элис отдернула руку.

«Не стоит открывать ближайший от двери…» И только в эту минуту она осознала, что вообще собирается что-либо открывать. Должен быть какой-то способ, какой-нибудь потайной замок или кодовая панель. В конце концов, она ведь все-таки инженер.

Миновав три ряда, уже одуревшая от запаха, она остановилась, чтобы исследовать эту проблему.

При ближайшем рассмотрении все оказалось на удивление просто. Вокруг ободка цилиндра имелось три углубления, немного меньше, чем подушечки человеческих пальцев, но расположенные вполне подходяще. Черная Элис вставила пальцы в эти углубления и с силой нажала.

Крышка с шипением подпрыгнула вверх. Элис порадовалась хотя бы тому, что открытый цилиндр вонял ненамного больше закрытого. Она наклонилась вперед, чтобы заглянуть внутрь. Там обнаружилась прозрачная пленка, а под ней что-то вроде желе или густой жидкости. Лампы Винни отлично все освещали.

Цилиндр не был пуст. И когда свет коснулся сероватой поверхности куска плоти, плававшего внизу, Черная Элис готова была поклясться, что это невыносимо бестелесное нечто вздрогнуло.

Она судорожно захлопнула контейнер, едва не прищемив себе пальцы.

— Извини, — прошептала она, хотя, господи Иисусе, эта штука не могла ее слышать. — Извини, извини…

А потом повернулась и бросилась бежать. Сильно ударилась бедром об дверной косяк, хлопнула ладонью по контрольной панели, чтобы та уже закрылась наконец… Пошатнулась, упала на колени и блевала, пока перед глазами не закружилась чернота и не осталось никаких запахов и вкусов, кроме желчи.

Винни впитает в себя бывшее содержимое ее желудка, точно так же как впитывала, отфильтровывала, перерабатывала и выделяла все отходы жизнедеятельности экипажа. Дрожа всем телом, Черная Элис заставила себя подняться и начала долгое восхождение по лестнице.

В первом трюме ей пришлось остановиться и привалиться плечом к гладкой бархатистой шкуре Винни, глотая воздух открытым ртом. И хотя она понимала, что корабль ее не услышит, ведь она не капитан, и не главный инженер, и вообще совершенно никто, но все равно попыталась.

— Винни, воды, пожалуйста, — прохрипела она.

И вряд ли кто-нибудь мог удивиться больше, чем Черная Элис Брэдли, когда Винни исторгла из себя чашку, в которую полилась тонкая струйка прохладной воды.

Ну вот, теперь она знала. И все равно ничего не могла сделать. Снова заводить разговоры на эту тему, — значит, стать посмешищем. Или даже мятежником. Уж что-что, а излишнее внимание капитана Сонг было вовсе ни к чему. Поэтому она молчала в тряпочку, делала свою работу и о ночных кошмарах никому не рассказывала.

А кошмары — да, снились. Элис так часто просыпалась то в холодном поту, то в горячем, и, наверное, влаги хватило бы, чтобы наполнить ванну.

В конце концов, она могла с этим жить. Но через пару десятков смен выяснилось кое-что еще, и это «кое-что» было гораздо хуже, потому что касалось «Лавинии Уэйтли».

Сначала главные инженеры стали хмуриться и устраивать совещания в самые неподходящие моменты. А потом Черная Элис и сама почувствовала, что Винни… она не могла подобрать подходящее слово, потому что такого раньше никогда не происходило. Пожалуй, можно было бы сказать «упрямилась», но этого не могло быть. Просто не могло. И тем не менее Элис все сильнее ощущала, что Винни стала менее отзывчивой и как-то не спешила повиноваться приказам капитана. Будь она человеком, можно было бы сказать, что Винни ленится.

И ведь корабль не накажешь за то, что он слушается недостаточно быстро.

А потом, из-за того что она так пристально за всем следила, аж голова раскалывалась, Черная Элис заметила кое-что еще. По приказу капитана Сонг они курсировали вблизи орбит газовых гигантов — Юпитера, Сатурна, Нептуна, — при этом не подходя ближе пояса астероидов и не удаляясь дальше Урана. Никто из тех, с кем разговаривала Черная Элис, не знал, в чем тут дело, но они со Святошей решили: это из-за того, что капитан хочет побеседовать с Ми-Го, не приближаясь при этом к мерзкой холодной каменюке их планеты. И Черная Элис заметила, что, когда они направились туда, Винни стала менее ленивой и несчастной, но чем ближе к поясу астероидов, тем упрямее она вела себя.

Тут Элис вспомнила, что Винни родилась над Ураном.

— Винни, ты хочешь домой? — спросила Элис во время одной из ночных вахт, когда никто не мог услышать, что она разговаривает с кораблем. — В этом все дело?

Она положила ладонь на стену, и может, это просто воображение разыгралось, но ей показалось, что по широкому боку Винни пробежала дрожь.

Сознавая, насколько мало ей известно, Черная Элис даже не пыталась поделиться своей теорией с главными инженерами. Они, должно быть, и сами прекрасно знали, что происходит и как сделать так, чтобы у «Лавинии Уэйтли» не расплавились мозги наподобие «Марии Кюри». Это была темная история, из тех, о которых не принято говорить вслух, разве что после отбоя, когда погасят свет.

«Мария Кюри» съела свою команду.

Поэтому когда четырьмя сменами позже Васаби сказал: «Черная Элис, есть для тебя работенка», — Черная Элис ответила «да, сэр» с надеждой, что это поможет «Лавинии Уэйтли» вновь обрести покой.

Работать придется в скафандре, сказал Васаби, нужно кое-что починить и заменить. Пойдет Черная Элис, потому что она ответственная, хорошо соображает и не болтает лишнего, к тому же пора уже ей доверить работу посерьезнее. То. как он это сказал, поначалу заставило Элис забеспокоиться: капитан ведь может вспомнить о ее существовании… а потом она забеспокоилась еще больше, когда поняла, что это уже случилось.

Но она все же взяла выданные ей инструменты, выслушала инструкции, прочитала чертежи и зафиксировала и то, и другое в своей памяти и имплантатах. Работа предстояла деликатная — устранение неполадок в нервной системе. Ей уже приходилось заниматься сращиванием пучков оптоволокна, но сейчас речь шла о чем-то ином. К тому же работать предстояло в герметичных, плохо гнущихся перчатках.

Когда Черная Элис запечатывала шлем, сердце ее колотилось, и вовсе не из-за страха работы в открытом космосе. Это был шанс. Возможность. Маленький шажок на пути к должности главного инженера.

Быть может, своей бдительностью она все же произвела впечатление на капитана.

Она включила обновление воздуха в шлюзе, защелкнула ремни безопасности и вышла наружу, на поверхность «Лавинии Уэйтли».

Глубокий сине-зеленый цвет ее шкуры, похожий на лазурит, на текучие венерианские моря под вечными болотными туманами, сейчас был неразличим. Они находились слишком далеко от Солнца — оно выглядело маленькой желтой точкой, и чтобы его заметить, нужно было знать, куда смотреть. В тени, отбрасываемой Черной Элис, шкура Винни казалась просто черной. Однако, когда шлюз закрылся, на плавниках и по бокам собственное биосвечение буджума замерцало сильнее — малиновым, электрическим зеленым и кислотно-синим цветом. Должно быть, Винни заметила Черную Элис, осторожно пробиравшуюся по ее позвоночнику в шипованных ботинках. Шипы не могли причинить Винни боль (на это были способны разве что метеориты), но она, безусловно, их ощущала.

Штука, которую Черной Элис предстояло чинить, находилась в главном узле центральной нервной системы Винни. У корабля не было отдельного органа, который люди или, например, джилли привыкли называть мозгом, — вместо этого по всему огромному телу корабля были разбросаны нервные узлы. Иначе буджумы были бы слишком медлительны. А еще Черная Элис слышала, что они не очень умны: обучаемы — да, но примерно на уровне земной обезьяны.

Что, черт возьми, настораживало Черную Элис, пока она, постоянно разговаривая с кораблем, карабкалась вверх по боку Винни (хотя «верх» в данных обстоятельствах, конечно, условность), так это то, что Элис готова была поклясться: Винни ей отвечает. Не просто освещает путь, как обычно, но изгибает свои усики и плавники, словно силится взглянуть на члена команды.

Она осторожно проплыла мимо глаза Винни — не потому, что боялась причинить ей боль своими ботинками, а просто как-то невежливо топтаться по чужому полю зрения. А еще мимоходом подумала, что, быть может, задание это ей поручили не ради повышения, а лишь потому, что ее несложно будет заменить.

Она закатила глаза и решила не заморачиваться пока этой проблемой, когда вдруг наткнулась на опухоль на спине Винни — видимо, цель ее поисков. И все огни на корабле погасли.

Черная Элис включила связь:

— Васаби?

— Слышу тебя, Черная. Не обращай внимания, просто делай свое дело.

— Да, сэр.

Однако ее ноги, похоже, оставались приклеенными к шкуре Винни дольше, чем следовало. Понадобилось как минимум секунд пятнадцать, прежде чем Элис смогла сделать пару глубоких вдохов (слишком глубоких для ограниченного запаса кислорода, так что вскоре у нее закружилась голова) и начала восхождение по боку Винни.

Черная Элис понятия не имела, как выглядит воспаление у буджу-мов, но догадалась, что вот оно. Вокруг устройства, которое ей предстояло починить, кожа Винни была припухшей и расчесанной. Элис шла осторожно, вздрагивая и вполголоса бормоча извинения. И с каждым шагом щупальца корабля извивались все ближе.

Черная Элис опустилась на корточки возле коробки и принялась проверять соединения. Прибор был размером метра три на четыре, полметра высотой и накрепко приделан к шкуре Винни. Похоже, эта штука все еще работала, но что-то (наверное, кусок космического мусора) ее сильно повредило.

Элис осторожно положила ладонь на прибор. Нашла съемную панель и с легким щелчком открыла: горит больше красных лампочек, чем зеленых. Она принялась доставать из карманов привязанные инструменты, чтобы они удобно плавали рядом.

Разумеется, не раздалось ни звука, но корпус корабля под подошвами ботинок внезапно и резко завибрировал. Обернувшись, она успела увидеть, как Винни шлепнула себя щупальцем по боку метрах в пяти или десяти от Элис. После этого весь буджум судорожно вздрогнул, изогнувшись в жестоком приступе боли, — так же как тогда, когда «Генри Форд» выгрыз кусок из ее шкуры. И лампочки на панели вспыхнули все разом: красная, красная, желтая, красная.

Черная Элис языком отключила функцию передатчика в своем шлеме, чтобы Васаби ее не услышал. Затем погладила покрытую синяками спину буджума, коснулась помятого края панели и спросила:

— Винни, тебе больно от этой штуки?

Ответа она, в общем, и не ждала. Все и так понятно: корабль страдает. И эта вмятина, скорее всего, никак не связана с космическим мусором. Может… Черная Элис выпрямилась, огляделась вокруг — и не смогла убедить себя, что этот ящик лишь по чистой случайности установлен именно там, где Винни не может как следует до него дотянуться.

— Что же это за штуковина? — пробормотала она. — И с какой стати я должна ее чинить, если тебе от нее так больно?

Она снова опустилась на корточки и еще раз как следует осмотрела прибор.

Черная Элис была инженером-самоучкой. Имплантаты у нее стояли бэушные, с черного рынка, и ставил их какой-то джилли на станции «Провиденс». Технические термины она узнала от Глазоголового Кима еше до той глупой стычки с кораблем по имени «В.И.Ульянов». Но чему она действительно доверяла, так это своим инстинктам — тому, что знала, не умея выразить словами. Поэтому она просто посмотрела на эту коробку, подключенную к позвоночнику Винни, на все эти красные и желтые лампочки, а потом снова включила микрофон:

— Васаби, что-то не нравится мне эта штука.

— В каком смысле не нравится? — голос у Васаби был растерянный, и это даже хорошо.

Черная Элис издала неопределенный звук — аналог пожатия плечами.

— По-моему, тут какое-то воспаление. Может, лучше снять ее и приделать где-нибудь в другом месте?

— Нет! — отрезал Васаби.

— Но выглядит это все довольно жутко.

— Слушай, Элис, если не хочешь, чтобы мы все отправились прямиком в Большую Пустоту, не вытаскивай регулятор. Просто почини эту хрень и все, ясно?

— Да, сэр, — отозвалась Элис, напряженно размышляя. Во-первых, Васаби в курсе, что происходит: он знает, зачем нужен этот ящик и почему кораблю он не нравится. Да, не слишком успокаивает… Во-вторых, все это было как-то связано с Большой Пустотой — холодным межзвездным пространством Дальнего Космоса. Значит, дело не в том, что Винни хочет домой. Она хочет на волю.

Судя по тому, что Черная Элис знала о буджумах, в этом был определенный смысл. Их детеныши жили в ревущих атмосферах газовых гигантов, но когда вырастали, поднимались все выше и выше, пока не достигали края оболочки. А потом — следуя инстинкту или же зову своих собратьев, никто не знал — они совершали свой первый прыжок, выбрасываясь в вакуум, как птицы на Земле выпархивают из гнезда. А что, если для буджума Солнечная система — всего лишь очередное гнездо?

Черная Элис знала, что, по меркам булжумов, «Лавиния Уэйтли» уже не молода. Капитан Сонг была не первым ее капитаном, хотя тот, кто не хотел неприятностей на свою голову, никогда не стал бы упоминать имя капитана Смита. Так что если в жизненном цикле Винни и правда есть новая стадия, она наверняка созрела. А люди ее не пускают…

Господи боже, подумала Черная Элис, не из-за этого ли «Мария Кюри» слопала свою команду? Ведь они ее не пускали!

Она повела вокруг себя рукой, нашаривая инструменты, хотела подтянуть их поближе, но запуталась в веревках и шарахнула саму себя по руке клеевым пистолетом. Пока она возилась с инструментами, в наушниках снова послышался голос Васаби:

— Элис, а нельзя как-нибудь побыстрее? Капитан говорит, у нас скоро будут гости.

Гости? Элис не успела удивиться вслух, потому что когда подняла голову, то сама увидела слабо очерченные в звездном свете силуэты, и к ее затылку, словно в неисправном скафандре, пополз ледяной холод.

Их были десятки. Нет, сотни. От их вида кожа Элис покрылась мурашками, а нервы напряглись до предела. Ни буджумы, ни джилли никогда так на нее не действовали. Примерно человеческого роста, Ми-Го больше всего походили на псевдотараканов с Венеры, которые до сих пор снились Элис в кошмарных снах. Куча ног и жуткие жесткие крылья, овальные сморщенные головы без лиц, а там, где полагалось находиться рту. извивались тонкие усики.

У некоторых с собой были блестящие серебристые цилиндры — совсем как те контейнеры, что стояли в трюме Винни.

Черная Элис не знала, заметили ли ее, скорчившуюся на шкуре бу-джума и отделенную от вакуума лишь тонким слоем пластика, зато была уверена в другом. Если они ее и приметили, то им наплевать.

«Гости» скрылись за изгибом корпуса корабля, направляясь к тому самому шлюзу, из которого не так давно вышла Элис. Наверное, это торговая делегация, явившаяся обсудить условия сделки.

Вот только даже у Ми-Го вряд ли принято вести торговлю целыми батальонами.

Черная Элис решила дождаться, пока скроется из виду последний, но они все шли и шли. Васаби на ее оклики не отзывался, так что она была одна и без оружия. Торопливо собрав инструменты, она кое-как рассовала их по карманам. Видимость была плохая — все будто в тумане. Лишь через несколько секунд она поняла, что пелена на пластиковом щитке шлема — это ее слезы.

Соединительный кабель. Ну где этот проклятый кабель?! Наконец она отыскала двухметровый кусок оптоволокна с подходящим разъемом на конце. Один конец Элис воткнула в панель на корпусе корабля, другой — в передатчик скафандра.

— Винни! — прошептала она, когда решила, что связь установлена. — Винни, ты меня слышишь?

Под подошвами Черной Элис коротко вспыхнуло.

«Боги всемогущие», — подумала она. Затем вытащила лазерный резак и принялась вскрывать корпус прибора, который Васаби назвал регулятором. Сейчас Васаби, наверное, уже убили. И Васаби, и Святошу, и… нет, не убили. А если убили, то им крупно повезло.

Потому что альтернатива этому везению — те самые контейнеры, которые принесли с собой Ми-Го.

Элис надеялась, что Святоша оказался везунчиком.

— Ты хочешь вырваться наружу, да? — прошептала она «Лавинии Уэйтли». — Туда, в Большую Пустоту?

Она не знала, насколько хорошо Винни понимает человеческую речь, но в ответ сияние вспыхнуло снова.

— А эта штука тебя не пускает…

Это не был вопрос. К тому времени Элис уже вскрыла «регулятор» и убедилась, что он был предназначен именно для этого. Проклятая уродская штуковина! Винни вздрогнула, и в наушниках вдруг раздался шумовой импульс — крик. Человеческий крик.

— Знаю, — сказала Элис. — Думаю, скоро и за мной придут. — Она с трудом сглотнула, чтобы приструнить внезапно возмутившийся желудок. — Но я все-таки избавлю тебя от этой штуки. И когда они уберутся, ты сможешь уйти… Ты уж прости. Я ведь не знала, что мы не даем тебе…

Элис пришлось замолчать, не то ее и правда могло вырвать. Она решительно достала инструменты, необходимые, чтобы удалить эту электронную дрянь из нервной системы Винни.

И снова звуковой всплеск — голос, но не человеческий, безжизненный, жужжащий и страшный: «Мы не заключаем сделок с бандитами».

И снова крик. Черной Элис никогда еше не приходилось слышать, как кричит капитан Сонг. Она вздрогнула и стала считать про себя, чтобы замедлить дыхание. Конечно, рвота в скафандре — худшее из зол, но и гипервентиляция ничем не лучше.

У встроенного в шлем скафандра дисплея было низкое разрешение, да и отрегулирован он был плохо, так что любое изображение сопровождалось полупрозрачной тенью. Но не узнать того, что замигало поверх ее собственного поля зрения, было невозможно. Вопросительный знак.

— Винни?

Еще один всплеск криков, и снова знак вопроса.

— Черт возьми, Винни!.. Ладно, ладно, не обращай внимания. Они… м-м… они коллекционируют человеческие мозги. В банках. Типа тех, которые стоят в третьем трюме.

Биосвечение вспыхнуло снова. Черная Элис продолжала делать свое дело.

И снова буквы на дисплее: <ЭЛИС?> Пауза.

— М-м, да. Думаю, именно так они поступят и со мной. Похоже, этих банок у них тут навалом.

Свечение Винни снова запульсировало, и наступила долгая пауза, во время которой Черная Элис упорно разъединяла контакты и откручивала болты.

<ХОТЕТЬ> сказала «Лавиния Уэйтли».

— Хотеть? Ты спрашиваешь, хочу ли я этого? — Черная Элис невесело усмехнулась. — М-м, нет. Я не желаю оказаться мозгом в банке. Но вариантов, знаешь ли, не так много. Даже если я улечу в открытый космос, они могут меня поймать. И, похоже, они от этого просто в восторге.

Она освободила регулятор от всех креплений, и от первого же толчка коробка поднялась вверх и уплыла в темноту. Черная Элис поморщилась. Но тут находившийся под крышкой процессор тоже оторвался от шкуры Винни и улетел, так что осталось только убрать веревки из мононити, да толстый пучок оптоволокна, да сверхпроводники.

<ПОМОЧЬ>

— Я стараюсь, Винни, стараюсь, — пробормотала Элис сквозь зубы.

Быстрая двойная пульсация в ответ, и «Лавиния Уэйтли» повторила:

<ПОМОЧЬ> А потом:

<элис>

— Ты хочешь помочь мне? — спросила Элис срывающимся голосом.

Сильный импульс, а затем:

<помочьэлис>

— Это, конечно, очень мило с твоей стороны, но я, честно говоря, не уверена, что ты на это способна. К тому же, по-моему, на тебя Ми-Го вовсе не злятся, и я очень хочу, чтобы так шло и дальше.

<СЪЕСТЬ ЭЛИО, — предложила «Лавиния Уэйтли».

Еще миллиметр — и Черная Элис отрезала бы себе пальцы лазером.

— М-м, Винни, это, конечно… Что ж, наверное, это лучше, чем быть мозгом в банке.

Или задохнуться в своем скафандре, если она улетит в космос, а Ми-Го за ней не явятся.

И снова двойная вспышка, хотя Черная Элис не поняла, что именно она упустила. В процессе их «разговора» предложение СЪЕСТЬ ЭЛИС было чертовски недвусмысленно.

<ПОМОЧЬ ЭЛИС, настаивала «Лавиния Уэйтли». Черная Элис склонилась еше ниже, отсоединяя последние схемы регулятора от нервной системы буджума. <СПАСТИ ЭЛИО

— Спасти, сожрав меня? Слушай, я знаю, что происходите вещами, которые ты поедаешь, и это не… — Она вдруг прикусила язык. Потому что она действительно знала, что происходит с тем, что съедает «Лави-ния Уэйтли». Оно впитывается. Фильтруется. И используется снова. — Винни… Ты хочешь сказать, что можешь спасти меня от Ми-Го?

Вспышка в знак согласия.

— Проглотив меня? — продолжала Черная Элис, желая удостовериться, что все поняла правильно.

И снова подтверждающая вспышка.

Черная Элис подумала о зубах «Лавинии Уэйтли».

— А о какой части меня идет речь?

<ЭЛИС>, ответила «Лавиния Уэйтли», и в эту минуту последний кусок оптоволокна отсоединился, а Черная Элис трясущимися руками отцепила свой соединительный кабель и изо всех сил швырнула этот моток проводов вверх. Быть может, когда-нибудь он долетит до планеты с атмосферой и станет падающей звездой для какого-нибудь маленького инопланетянина.

А теперь пора решать, что делать дальше.

Собственно, у нее было лишь два варианта. Один — вернуться на «Лавинию Уэйтли» и сдаться на милость Ми-Го. Второй — отправиться прямиком в зубастую пасть корабля.

Что-то подсказывало Черной Элис, что на милость Ми-Го рассчитывать не стоит.

Она запрокинула голову, чтобы в последний раз взглянуть на сияющую черную бесконечность космоса. На самом деле выбора у нее не было. Потому что даже если она неверно поняла Винни, худшее, что может с ней случиться — это смерть. А это на световые годы лучше, чем то, что могли предложить ей Ми-Го.

Черная Элис Брэдли любила свой корабль.

Она повернулась и двинулась влево. «Лавиния Уэйтли» услужливо освещала ей путь и убирала с дороги извивающиеся плавники. Черная Элис обошла по краю каждый из глаз Винни, и каждый подмигнул ей в ответ. Наконец она добралась до пасти буджума во всем ее зубастом великолепии.

— Только сделай это быстро, ладно? — попросила Черная Элис и шагнула в чрево своего левиафана.

Пока Черная Элис осторожно пробиралась между бритвенно-ост-рыми зубами, у нее было достаточно времени, чтобы поразмышлять о том, насколько нелепа в данной ситуации ее боязнь порвать скафандр. Изнутри пасть Винни напоминала хрустальную пещеру: ни языка, ни нёба, только гладкие, все перемалывающие камни. Которые, к удивлению Черной Элис, не сомкнулись на ней. Наоборот, Винни, казалось, задержала дыхание. Или что там у нее было.

Корабль светился и изнутри (или же осветил себя ради Черной Элис). И чем глубже внутрь забиралась Элис, тем зубы становились мельче и реже, а туннель — уже. Это горло, подумала Элис. Я у нее внутри.

А потом стены сомкнулись и проглотили ее.

Словно лекарство в капсуле, в жестком саркофаге скафандра она чувствовала волны давления, в то время как перистальтика проталкивала ее все дальше. И еще большее давление — удушающее, дикое. Момент острой боли. И треск лопнувших ребер и легких.

Кричать внутри скафандра тоже противопоказано. А с разорванными легкими она даже не могла сделать это как следует.

— Элис.

Она плыла. В теплой темноте. Словно в утробе матери. Словно в ванне. Зуд между лопатками походил на слабенький радиационный ожог.

— Элис.

Кажется, она должна знать этот голос. Она попыталась заговорить: скрежет зубов и ничего больше. — Элис, говори так.

Она попыталась снова. На этот раз без помощи рта. — Так?

Вокруг колыхалось живительное тепло. Она… дрейфовала в пространстве. Нет, плыла. Кожа чувствовала течения. Зрение туманилось. Она моргала снова и снова, но все равно все оставалось размытым.

Правда, смотреть вокруг было не на что — только на звезды.

— Элис, говори так.

— Где я?

— Съесть Элис.

Винни. Голос Винни, но не такой плоский, как в наушниках скафандра. Голос живой, полный эмоций, и нюансов, и обширности ее существа.

— Ты меня съела, — сказала она, и до нее вдруг дошло, что та немота, которую она ощущала, была вовсе не следствием шока. Это границы ее тела были стерты и воссозданы заново.

Согласие. Облегчение.

— Я… в тебе, Винни?

Не совсем «нет». Очень похоже, это не одно и то же и не может сравниться с тем, другим состоянием. Черная Элис ощущала космическое тепло, пролетая мимо щедрой звезды. Чувствовала стремительные потоки ее гравитации и гравитацию ее спутников, сплетала их, смаковала на вкус и скользила по ним все дальше и дальше.

— Я — это ты.

Восторг понимания, который отозвался в Черной Элис искренним облегчением. Не смерть. Все-таки не смерть. Всего лишь трансформация. Слияние. Растворение в корабле, и растворение корабля в себе.

— Винни, куда мы летим?

— Туда, — ответила Винни. И в ней Черная Элис прочла громадное, нагое чудо космоса, летящего навстречу все быстрее и быстрее, пока Винни разгонялась, готовясь к первому большому прыжку, который зашвырнет их в межзвездную тьму Большой Пустоты. Они мчались куда-то.

— Туда, — согласилась Черная Элис и приказала себе не грустить и не сходить с ума. Все-таки это в сто раз лучше, чем быть мозгом в банке.

И когда Винни прыгнула, уже переваривая тела своей безмозглой команды, Элис подумалось о том, что скоро, очень скоро исчезновение «Лавинии Уэйтли» станет очередной космической страшилкой.

Перевела с английского Зоя БУРКИНА

© Elizabeth Bear. Sarah Monette. Boojum. 2008