Бойтесь, данайцы

Часть I. Кара

Ночь. Кремлевские Куранты пробили двенадцать раз. На экране телевизора появилась заставка «Новый 2100 год». Спустя несколько секунд ее сменила заставка ночных новостей, после чего на темно-сером фоне появились дикторы. Мужчина и женщина.

— Здравствуйте! — сказал мужчина, глядя с экрана.

Ни уважаемые телезрители, ни господа, ни товарищи, ни соотечественники, ни друзья, а просто «Здравствуйте».

— Здравствуйте! — повторила вслед за ним женщина.

— Вот и наступил новый, две тысячи сотый год, — ровным монотонным голосом произнес мужчина.

— Как прошел последний день старого, две тысячи девяносто девятого года, — таким же ровным монотонным голосом продолжила женщина.

На экране появилась неподвижная картинка океанского побережья.

— В Индонезии снова пронесся ураган, — прозвучал комментарий дикторши. — Тысячи туристов смогли наблюдать это живописное зрелище из многочисленных отелей. Из окон, недоступных для урагана, можно было любоваться тем, как ветер разносил в щепки деревья и как огромные океанские волны, периодически накрывая высотные дома, безрезультатно откатывались восвояси.

Изображение побережья сменилось на новую неподвижную картинку: красные купола на фоне черного звездного неба.

Голос диктора.

— Американские и японские марсонавты приступили к промышленной добыче минералов «марсианский топаз». Поставки первой партии нового сырья на Землю ожидаются во второй декаде января нового года.

На экране опять сменилось изображение. Теперь это были пальмы. Однако на этот раз пальмы стали задним планом студии, а на зрителей вновь смотрели дикторы — мужчина и женщина.

— Оригинальный способ встречи Нового Года, — заговорила женщина, — придумал житель Папуа Новой Гвинеи. Нарядившись в костюм Санта Клауса и раздобыв где-то двух северных оленей…

Неожиданно голос дикторши сорвался.

Она резко замолчала. Сидевший рядом с ней мужчина поник. Он не оглянулся на коллегу, а, склонив голову вперед, опустил неподвижный взгляд на стол.

Прошло несколько секунд полного молчания.

Наконец, дикторша, сделав над собой усилие, тихо, совсем не по-дикторски, так же глядя в стол, заговорила:

— Когда я была еще девочкой, к нам домой пришел Дед Мороз. Он подарил мне большой ярко-красный елочный шар…

На глазах женщины вдруг блеснули слезы.

— А когда я взяла шар из его рук, — задрожавшим голосом продолжила она, — он выскользнул, и… разбился…

Женщина вдруг закрыла ладонями лицо. Было видно, как она беззвучно зарыдала. Сидевший рядом с ней мужчина не шелохнулся. Застывшим взглядом он продолжал смотреть на стол.

Прошло еще некоторое время. Плачущую дикторшу, сорвавшую передачу новостей, убрали из эфира не сразу. Словно оператор, монтажер, режиссер и вся остальная команда телевизионщиков уснули.

Наконец, появилась сплошная серая картинка, если картинкой можно было бы назвать просто серый экран.

Андрей щелкнул пальцем, и экран погас.

В комнате стало темно и тихо. Ничто не нарушало тишину. В соседней комнате спала жена. Хотя, скорее всего, она просто лежала на своей кровати. За окном в мертвецкий сон был погружен большой город. Вот о нем можно было уверенно сказать, что он спал. Новый год приходил на пустынные улицы. Его не встречали ни огни, ни шум, ни буйные праздничные гуляния.

Да собственно и не было никакого праздника.

«Зря я включил новости!» — подумал Андрей, оставаясь лежать на диване.

«Спать теперь, что ли?»

Он повернулся на другой бок и замер.

Впрочем, неспроста Андрей включил сегодня ночные новости… опять…

И опять сделал это впустую.

И не только он. Не один он лежал теперь перед погасшим телевизором.

«Спать, наверное, спать».

Хотя таких, как он, с каждым днем становилось все меньше и меньше. Еще не так давно вся страна жадно смотрела телевизионные новости. Вся страна прилипала к экранам. Вся страна жила ожиданием…

В соседней комнате послышался приглушенный вздох жены. Значит, она на самом деле не спала. Андрей перевел взгляд на часы. Впрочем, чего на них смотреть? Только что начался новый год.

…Вся страна жила ожиданием, — его мысли опять унеслись в сторону. — Однако это было ожиданием только одной новости — одной самой важной. Самой главной.

Но новость, которую так ждали, не появлялась. День шел за днем, год за годом, и постепенно ожидание иссякало. Люди все реже и реже смотрели телевизор. Они устали ждать, они разуверились в том, что когда-нибудь эта новость придет к ним. И лишь единицы, к числу которых относился Андрей, продолжали чего-то ждать.

Впрочем, Андрей делал это уже по привычке. Он каждый вечер засыпал и каждое утро просыпался с программой новостей. Это происходило механически. Это превратилось в стиль его жизни.

Со временем его привычка засыпать и просыпаться с телевизором начала угнетать жену. Ей стало невыносимо видеть, как ее муж каждый вечер тупо усаживался у экрана. Она ничего ему не говорила, молча уходила в спальню. Первое время она плакала, но потом перестала. Она укладывалась спать одна. Андрей же после каждой телепередачи не поднимался с дивана, засыпая прямо в одежде.

Его жена оставалась в большой спальне одна. Ей не надо было убаюкивать детей. У них не было детей. Они были не молоды, но и не стары. Они очень хотели завести ребенка, но не могли. Теперь они засыпали порознь. Засыпали, как и миллионы жителей огромной страны, тихо, без разговоров, колыбельных, без укладывания непослушных чад.

В большой-пребольшой стране детей не было ни у кого…

Десять лет назад в стране родился последний ребенок.

Огромное население поразила неведомая болезнь. Все жители большой державы оказались бесплодными. Первые признаки массового бесплодия появились много раньше. Медики забили тревогу, стали выяснять причины, условия жизни, питания, влияние географии. Однако никаких явных признаков не обнаруживалось. Люди просто переставали рожать. Количество родов год от года неукоснительно сокращалось, пока одной зимней ночью не родился последний ребенок.

После этого в стране не было зафиксировано ни одного случая беременности. Научно-исследовательские институты лихорадочно заработали над поисками разгадки этого странного феномена. Вести из лабораторий стали самыми главными новостями всех СМИ. Собственно говоря, это и было той самой главной новостью, самой важной новостью, которую поначалу с необычайным волнением ждали все. Все ждали, что вот, наконец, медики разгадают эту страшную загадку. Однако время шло. Ничего обнадеживающего не появлялось. С тяжелым сердцем вели передачи новостей телеведущие. Они усаживались перед камерами, зная, что по ту сторону телеэфира миллионы людей ждут от них только одного — одного слова «найдено!». Но они открывали телепередачи без этого слова. Все остальное теряло значение. Все остальное теряло всякий смысл. Оттого и исчезли из телепередач видеосюжеты. Их стали заменять картинками. От неимоверного напряжения дикторы часто срывались. Слезы и истерики непосредственно в прямом эфире стали привычным явлением. Режиссеры даже не пытались останавливать рыдающих телеведущих, поскольку зачастую сами оцепеневали в такие минуты.

«Не надо было включать телевизор, — погружаясь в полудрему, подумал Андрей. — Не найдут они ничего…»

В набежавших зыбких сновидениях ему почему-то увиделся один его знакомый американец Джон. Хотя его трудно было назвать «знакомым». Они виделись с ним всего несколько раз, когда тот приезжал в Россию на какую-то научную конференцию.

От этого мимолетного сновидения на Андрея вдруг дохнуло какой-то неясной тревогой, и он резко проснулся. Он перебрал в памяти все встречи с американцем, но в них ничего особенного не было. Поразмышляв над тем, отчего его мог забеспокоить приснившийся Джон, и не найдя ответа на свой вопрос, Андрей повернулся к окну.

За окном стояла абсолютно черная ночь. Там свои первые часы отсчитывал новый, две тысячи сотый год. Страна входила в новый год — год, который никто не встречал.

А в это время за океаном Джону Идену Фоксу непонятно отчего сильно икнулось. Впрочем, объяснение икоте долго искать бы не пришлось, все было и так весьма прозрачно. В стране, куда новый год еще не добрался, давно шли буйные празднества.

Не дожидаясь праздничной минуты, на улицы городов хлынул разгульный карнавал. Многочисленные Санта Клаусы терялись в безбрежной праздничной толпе. Общее ликование сопровождалось непрекращающейся пальбой. На небе было тесно от бессчетного количества больших шаров и маленьких шариков. Все улицы были покрыты серпантином, который сыпался, казалось, с самих небес. Соединенные Штаты Южной и Северной Америки (сокращенно — СШЮСА) с невиданным в истории ликованием и размахом готовились встретить две тысячи сотый год. (Заметим, что к названию своей страны сами американцы иногда добавляли: «и Европы», поскольку все бывшие европейские страны, за исключением России, тоже фактически входили в это государство).

Джон лежал на своем роскошном диване синий от чрезмерной дозы выпитого алкоголя. Он очень мучился. Однако сегодня в его доме было нечто такое, что сглаживало мысли о любых неприятностях. В его кейсе лежали бумаги, свидетельствующие о совершенной на днях грандиозной покупке.

Накануне рождественских праздников в стране были проведены беспрецедентные торги. На продажу выставлялись земли страны, которая занимала шестую часть суши. Население этой страны быстро сокращалось, рождаемость упала до нуля, и впереди обозначилась перспектива полного опустошения огромной богатой территории. В недалеком будущем на эти земли можно будет входить совершенно беспрепятственно, заходить в практически пустые города и села, с пустыми жилыми домами, заводами и фермами. Торги были проведены со вселенским размахом. Почти половина американцев выкупили себе разные территории. И хотя эти территории были еще заселены, и свободного доступа на них не было, вся Америка жила в грандиозном предвкушении: ждать оставалось недолго. В этом людей убедили ученые и церковники. Они убедили всех в том, что генетические изменения, произошедшие у русских (как они называли всех жителей России), носят необратимый характер. Первые говорили, что виной тому является неправильное питание и образ жизни, вторые — что на громадную евроазиатскую страну опустилась кара небесная.

— …О щщет! — простонал Джон после того, как икнул во второй раз. В этот раз икнув, он чуть не облевал диван.

«Кара небесная!»

Джон вымученно усмехнулся. Он был одним из немногих, кто точно знал, что небеса здесь не при чем. Он был одним из немногих избранных, кто был посвящен в действительную тайну «русского феномена». Его недавняя командировка в Россию была напрямую связана с этой тайной.

Лежа на диване, он пошарил рукой по полу в поисках закатившейся куда-то бутылки. Однако поиски закончились безрезультатно.

Джон и Андрей встречались в России, когда американец посещал архивы, в которых работал Андрей.

Андрей получил от своего руководства распоряжение предоставить Джону материалы одного чрезвычайного происшествия двадцатилетней давности. Тогда главврач одного из роддомов Ярославля запретил ставить новорожденным прививки от гепатита «зет», которые исправно ставились по всей стране с начала двадцать первого века. В течение почти месяца новорожденные дети выписывались из роддома без прививок. Джону понадобился поименный список всех детей, рожденных в ярославском роддоме в этот период.

Американец оказался очень дотошным человеком, и, бывало, Андрей подолгу засиживался с ним в архивах. Джон хорошо говорил по-русски, а Андрей вполне сносно владел английским, и между ними случались долгие беседы.

Как-то Андрей полюбопытствовал, зачем Джону такая информация. Тот ответил, что это делается в научных целях, а он сам работает по заданию всемирной организации здравоохранения, которая ведет борьбу с гепатитом «зет».

Затем он приходил к Андрею еще несколько раз. Теперь его уже интересовали истории родителей этих детей.

Когда Андрей спросил, что американец хочет выявить в историях родителей новорожденных, тот ответил, что теперь необходимо проследить, прошли ли вакцинацию отцы и матери тех детей, кому не была поставлена прививка.

«Ну, если с матерями еще можно определиться, то с отцами это сложнее», — пошутил тогда Андрей.

И тут произошло то, что очень изумило Андрея: его шутка неожиданно напугала американца. Казалось бы, это извечная тема анекдотов. Андрей тут же рассказал Джону пару забавных историй на эту тему, однако его собеседник не успокоился. Он вдруг стал абсолютно непробиваем. Так ни разу не улыбнувшись до самого конца рабочего дня, Джон и ушел в гостиницу — с вытянутой совершенно неадекватно ситуации физиономией.

«Ну, действительно, отчего было так волноваться! — думал сейчас Андрей, лежа в темной комнате на диване. — Гепатит «зет» уже давно себя никак не проявлял».

Да и вообще, как потом выяснил Андрей, и в начале века случаи этого гепатита были такой редкостью, что не было никакой необходимости прививать от него поголовно всех новорожденных. Это была явная перестраховка. Спасибо, конечно, американцам — в девяностые годы прошлого века они подарили стране огромные партии вакцины от этой болезни. Тогда в рамках благотворительной акции ее завезли в страну какие-то эмигрировавшие артисты.

«Кара небесная!» — опять усмехнулся Джон.

Вакцина это была, а не кара небесная. Карой оказались лохи-артисты, которые наивно поверили, что выполняют историческую миссию спасения своего народа от мифического гепатита, и правители, которые, сделав страну зависимой от импорта медикаментов, превратили ее в полигон для разных экспериментов.

Ох, как поначалу он передрейфил в том разговоре с Андреем, когда понял, что несколько десятков русских, не получивших дозу «Зет XXI», могли испортить результаты векового проекта. И не просто испортить. Появление впоследствии у них детей, когда вся страна должна была перестать рожать, могло привести дотошных сыщиков в этот ярославский роддом, к вакцине «зет», а оттуда — к раскручиванию истории столетней давности, начинавшейся в секретных лабораториях ЦРУ.

Немногим более ста лет назад в лабораториях ЦРУ проводились секретные испытания. Перед учеными была поставлена задача найти способы управления детородными функциями. Вообще-то это были обыденные для медиков вопросы стерилизации, то есть лишения способности к деторождению, но на этот раз исследования отличались одной особенностью. Заказчики из военного ведомства поставили задачу, сделать стерилизацию максимально скрытной.

А ученым к тому времени было известно, что такую задачу можно выполнить, если воздействовать на несформировавшийся организм новорожденного ребенка. Хрестоматийным, например, стал случай, когда обычное удаление аппендикса у новорожденного ребенка впоследствии приводило взрослого человека к бесплодию. Теперь было решено опробовать подобные стандартные операции и процедуры на новорожденных крысятах. Из-за маленького детородного возраста последствия опытов над ними можно было отследить за относительно короткий срок на нескольких поколениях. Спустя некоторое время ученые с достоинством выполнили поставленную задачу. Ими была получена вакцина, названная «Зет XXI». В обычных условиях ее можно было применять в качестве прививки против какого-нибудь гепатита, но если ее вводили новорожденному детенышу, то через два-три поколения она приводила к полному подавлению функции деторождения. Спустя годы руководитель проекта получил за эту вакцину Нобелевскую премию, однако, учитывая особую секретность работ, формально она была вручена за другие достижения.

И все-таки Джон облевался.

Рвота принесла облегчение.

Праздничные фейерверки за окном уже не били так по мозгам, разламывая голову. Хаотичная музыка, наполнявшая улицы, снова стала повышать настроение. Синее лицо начало обретать более живой цвет, перекрашиваясь в нечто зеленое.

Джон вспомнил о кейсе, в котором лежали заветные бумаги.

Он их честно заработал. Своим, можно сказать, горбом. Заработал еще там — в России.

Там, в России, ему пришлось поработать не только в архивах….

…Тогда Джон вернулся в архивы после недельного отсутствия.

«Так что будем делать с теми, у кого не установлено отцовство?» — спросил его Андрей.

«Мы найдем их всех поштучно», — ответил Джон.

«Зачем?» — изумился Андрей.

«Чтобы прививки поставить!» — в глазах Джона сверкнула какая-то странная стальная искорка. В это мгновение он был похож на киллера из кинофильма.

Непонятно отчего по спине Андрея пробежал холодок. Чуть было не вырвавшийся вопрос «А это уже зачем?» комком застрял в горле.

«А мы — это кто?» — вместо этого спросил он.

Джон удивленно взглянул на него.

«Ну, ты сказал, — сдавлено проговорил Андрей, — что мы найдем их всех. Мы — это кто?»

Джон устремил на Андрея пристальный холодный взгляд.

«Мы — это Соединенные Штаты Южной и Северной Америки!» — ответил он после некоторого молчания.

«И Европы!» — добавил он, выдержав еще одну паузу.

Перед уходом Джон окинул Андрея очень странным взглядом. Будто провожал в последний путь покойника.

Оставшись один, Андрей еще несколько минут стоял в оцепенении…

До чего же достала икота!

Да и диван!.. Воняет чем-то.

Джон сполз с него.

Блевотиной что ли воняет? В задницу такой диван!

Кое-как встав и с трудом сориентировавшись в пространстве, Джон направился к холодильнику за новой бутылкой.

Через несколько дней после последней встречи с Джоном Андрей получил странный приказ от своего руководства. Ему было дано распоряжение передать все материалы ярославского дела людям, которых пришлет Джон. Причем оставлять копии документов категорически запрещалось.

Два крепких молодых человека, пришедшие от Джона и представившиеся членами всемирной организации здравоохранения, тоже оказались американцами. Однако разговориться с ними не удалось, так как они недостаточно свободно владели русским. И все же их молчаливость не помешала им подчистить все, в том числе и изъять документы из той ячейки, о которой Андрей сразу даже не подумал. Это были письма главврача ярославского роддома в министерство здравоохранения. Из той же ячейки было также извлечено письмо, которое главврач адресовал какому-то генералу ФСБ. Тут гости проявили полную бесцеремонность, не дав Андрею заглянуть в это письмо. Более того, для акта изъятия, который составлял Андрей, они продиктовали совсем не ту фамилию генерала, чем та, которая, как успел прочесть Андрей, была в письме.

Они ушли, прихватив с собой не только коробки с документами, но еще и экземпляр акта изъятия, который должен был остаться в архиве. Правда, Андрей отдал акт только после дополнительного звонка руководства.

За окном стояла абсолютно черная ночь. Большой город спал. Впрочем, этот сон очень походил на убежище — убежище от свалившейся на людей беды. Люди будто прятались от нее под покровом ночи. Однако ночь имеет свойство заканчиваться. Через несколько часов наступит утро. Из мрачных помещений надо будет выходить.

Выходить куда? И, главное, зачем?…

Воистину: бойтесь данайцев, дары приносящих.