Боярышня Евдокия 4

Глава 1.

Дуня лениво поглядывала на суету вокруг себя, прихлебывая горячий отвар и со смаком покусывая ватрушку. У неё был законный отдых. Она сделала главное: обеспечила всех работой; а теперь можно было полениться.

В имение она приехала во время цветения плодовых деревьев. Этой весной массово расцвели саженцы из монастырского сада, не уступили им в цвете и саженцы дядьки Анисима, а до этого порадовали белоснежной пеленой вишневые деревца. Эту цветочную феерию поддержали ягодные кустарники. В общем, земли Дорониных охватило массовое цветение, и в каждом уголке хотелось остановиться, чтобы впитать в себя красоту и ёмко выразить свои эмоции. Впервые людям не хватало слов, чтобы описать, как им благостно и хорошо.

Дуня сразу подметила брожение умов — и всем прописала трудотерапию. Она своими ножками обошла сады и под запись раздала многочисленные рекомендации по уходу. Где-то подрезать высохшие веточки, где-то подсыпать земельки, прополоть, обрызгать раствором дёгтя, нарезать травы для квашения и последующей подкормки, собрать гусениц, прихлопнуть бабочек, поставить ульи… Измучилась руководить, охрипла, но никто больше не замирал в мечтаниях и не дышал в той степени, в которой не надышаться.

Дома позволила себе поворчать, что дел невпроворот; и вроде бы все всё знают, но без неё ни у кого руки не доходят до тех важных мелочей, без которых сад не сад, а нагромождение деревьев.

А ещё ведь самая пора заниматься огородами, засевать поля, проверять места выпаса скотины, высаживать на расчищенных от леса землях новые ягодники с орешниками … и всё это на фоне основных работ. Основой заработка для многих оставалась работа с деревом. Игрушки теперь мастерили по настроению, а вот высокие сундуки для вывешивания в них одежды, лавки с мягким сидением и спинкой, креслица и прочее занимало многих. Продажа мебели неизменно нарастала, хоть и со скоростью улитки.

В Болотном не отставали от Доронинских. Оттуда регулярно поставляли птичьи яйца, дичь, ягоду, мхи, торф, крапивную пряжу и по мелочи. Но всё это было само собой, а основным заработком для Болотного стала варка противопожарной смеси, плетение всякой ерунды из камышовой травы, подготовка птичьего пуха для одеял и зимних кафтанов.

За пару лет люди на новой земле обжились: приболотные луга окопали канавками, углубили имеющийся пруд, по самому болоту проложили гать. У пруда в первый же год поселилось много новых птиц, а на осушенных землях зазеленели молодые сады и крапива. Крапива там росла двухметровая и нить из неё пряли ровную, крепкую. Так что грех жаловаться тем, кто в Болотном поселился!

— Ать-два, ать-два! — донесся Ванюшкин звонкий голос.

На Дуню укоризненно посмотрел управляющий Фёдор .

— А чего сразу я? — возмутилась она, но управляющий не успел высказаться.

— Лучник Евдокия, приготовиться к стрельбе! — гаркнул подкравшийся Ванька и Дуня поперхнулась отваром:

— Ванюша, ты чего? Меня нельзя на службу брать!

— Это почему это?

— Потому что я девочка!

— Это несерьёзно, — нахмурив бровки, он показал на выстроившиеся позади него отряды. Вся деревенская детвора была построена десятками. На службу была призвана малышня без учёта мальчик-девочка, и всех их насчитывалось полсотни душ.

— Ванюша, я не могу! Я же твоя сестра!

— Ну и что?

— Как «ну и что»? Любимые сестры получают отвод от плановой стрельбы и не шагают вместе со всеми!

— Местничеством занимаешься? — угрожающе протянул Ванюшка.

— Вань, ты чего? Местничество — это другое. Хочешь ватрушечку?

— Подкуп должностного лица? — тут же сориентировался брат. — А вот я тебя сейчас прутиком накажу!

— Ванюш, иди со своим войском полови рыбку, — примирительно произнесла Дуня. — Ушицы сварите!

— Десятники! — воззвал боярич. — Отрабатываем аркан на уклоняющемся от службы новике! У кого есть веревки? Олежка, проверь!

Маленький Олежка потряс веревкой, наглядно показывая, что требуется от новобранцев.

— Товсь! — дал команду боярич.

— Вань, погодь! Я ж главная… ну то есть главнюк… тьфу на тебя…

— Раскручивай! — азартно орал Ванюшка.

— Ах ты! Ну я тебе… — Дуня подскочила и ринулась к брату, но тот скомандовал:

— Кидай!

—Ай! Дождетесь от меня сказок! — она отбежала, отбиваясь от летящих в её сторону веревок, но споткнулась и её сразу же окружили.

— Сдаешься, девица-красавица? — грозно вопросил Ванька.

— Сдаюсь, — вздохнула Дуня.

— Иди на стрельбище, а потом с тебя ватрушки на всё мое войско!

— Ваню-ю-ш, — жалобно протянула Дуня, показывая глазами, что его войско не прокормить.

— Ничего не знаю! Я отец своим ребятушкам и никого не выделяю, — отрезал он, а лица Ванюшкиных соратников озарились довольными улыбками.

— Мам! Вели ватрушек ещё напечь! Я снова в плен к Ваньке и его орде попала, — крикнула Дуня и малышня потащила её учить стрелять из лука.

Мальчишки поглядывали на неё сурово, а девочки старались ей всячески помочь и бурно радовались, когда у боярышни получалось попасть в цель.

Немного помучившись с луком и выдав удовлетворяющий Ваньку результат, Дуня отошла в сторонку и с улыбкой наблюдала за суетой детворы. Их активное перемещение напоминало муравейник и вызывало улыбку не только у боярышни.

Старики обустроили себе место поблизости и присматривали за мелюзгой. Поначалу на Ваньку было много жалоб, что он забирает из семьи помощников ради своих забав, но после все сумели договориться и сбор в Ванюшкину дружину был назначен на строго определенное время.

В воздухе проплыл запах выпечки, и Дуня поняла, что загуляла, а у неё дел — конь не валялся! У Якимки скоро не будет работы, потому что вся скала ушла на блоки для ограды боярского дома.

Вот ведь, ещё недавно казалось, что Якиму вовек не расковырять столько гранита, но хватило нескольких лет — и скала кончилась. Но, может, и к лучшему: нынче в Москву гранитные булыжники возят десятки поставщиков из разных мест, так что нервно стало заниматься этим. Но Евдокия уже придумала другое дело для Якима: печь для обжига кирпича. Сам обжиг парень не потянет, если только со временем, а вот копать глину, мешать её, формовать — это пожалуйста.

Дуня посмотрела на девчонок, что не уступали мальчишкам в умении маршировать и вернулась мыслями к Якиму.

А что, если за обжигом будет следить Любаша? Она дельная жёнка и приметливая. Если у неё сразу не получится, то это ерунда. Испорченный кирпич можно будет истолочь и замесить в новую глину. Так даже лучше будет! Из-за особенностей Якима ей все равно придётся вникать в его работу, чтобы учить и добиваться автоматизма в его действиях.

Дуня посмотрела на греющихся на солнышке стариков и спросила:

— Дед Ермола, а как Яким? Не тревожится более?

— Спокоен, боярышня. Мы ж понимаем, следим.

— Молодежь не задирает его?

— Да кто ж посмеет? Жёнка Якимова потом глаза выцарапает, да и мы всей деревней осудим.

— И я осужу, — твёрдо добавила Дуня и продолжила планировать свои дела, пока малышня не встрепенулась и не рванула к боярскому двору за ватрушками.

На налаживание обжига кирпича может всё лето уйти. Там же поэтапно делать придётся, и сразу не развернешься. Дай бог успеть этим годом поставить большую печь из того кирпича, что будут обжигать в пробных конструкциях.

Яким с Любашей сперва должны будут самостоятельно справляться, а потом наймут кого или начнут привлекать подрастающего сыночка к делу. Так что кирпичному заводику быть, а вот где брать людей для изготовления бус? Отрывать кого-то от дела или брать человека в закуп? Но вдруг получится как с игрушками, что сначала покупателей густо, а потом пусто!

И тут Дуня вновь обратила внимание на девочек. Её умилило их ответственное отношение к Ванькиным поручениям, которые они скрупулёзно исполняли. Такие лапушки! Такие внимательные девчушечки!

По лицу боярышни расползлась улыбка: она нашла решение для бусикового дела! Пару лет у неё поработают девчонки из Ванюшкиной дружины, а потом видно будет, насколько перспективна эта возня со стеклом и кому поручить это направление в дальнейшем.

— По отрядам становись! — скомандовал Олежка, и как только ребятня разбилась на десятки, побежал докладывать Ванюшке.

— Иван Вячеславович, дружина построена и готова откушать ватрушки! — отчитался Олежка.

Ванька осмотрел всех гордым орлиным взглядом и решил дать команду:

— Бегом марш!

Отряды сразу же рассыпались и толпой рванули к боярскому дому. Кто-то закричал любимое Дуней «ур-ра!», остальные поддержали. Ванюшка пробовал остановить ребят, Олежка как мог ему помогал, но быстро сообразили, что могут остаться без добычи и помчались следом.

Дуня хохотала вместе со взрослыми, наблюдавшими эту картину, а потом тяжко вздохнула, представив, как сложно будет у брата отобрать девчонок. Во многом благодаря им поддерживается дисциплина в дружине и Ванюшка это уже просёк.

«А с другой стороны, — размышляла боярышня, — если творчески подойти к проблеме, то он сам будет рад избавиться от них. Надо только придумать, что с него взять за это избавление, а то заподозрит её в коварстве».

Расплывшись в улыбке, Дуня поспешила домой. Там ей пришлось выслушать ворчание Фёдора из-за набега детворы, а потом она отвела его в сторонку и заговорщически прошептала:

— Ты бы подсказал бояричу, что у каждого мужа должен быть свой уголок, где он может встретиться с друзьями, посидеть, хмельного напитка выпить.

— Э, так рано ему, — нахмурился управляющий.

— Морса дашь, — сориентировалась Дуня.

— А зачем уголок, когда вон где посидеть можно? — Фёдор мотнул головой в сторону стариков, устроившихся на сделанных на скорую руку лавочках.

— Свой! Тайный! Уголок! — многозначительно произнесла Дуня и наблюдая катастрофическое непонимание Фёдора, постаралась разъяснить:

— Мужская берлога, где можно строить планы на будущее, обсуждать жёнок и бабью родню, посплетничать о князе.

— А баня? — проявлял тугодумие управляющий.

— Что баня?

— В бане же можно поговорить, — пояснил Фёдор.

— Так в баню ты с кем ходишь? — не дала себя сбить с толка боярышня.

Управляющий смутился, потому что жены у него не было, а парился он со вдовой.

— Мужская берлога, говоришь? — задумчиво переспросил он.

— Да-а-а! — с придыханием протянула Дуня. — И это логово можно обустроить на дереве!

— Зачем там?

— Потому что детям интересно лазать по деревьям, — проявляла чудеса терпения Дуня.

Фёдор поскрёб бороду и непонимающе посмотрел на боярышню. Она посмотрела наверх, прося у небес терпения , и ещё раз пояснила:

— Слушай внимательно. Дело чисто мужеское и важное. Надо помочь построить мальчишкам логово…

— Ты говорила «берлога»…

— Тьфу на тебя, да хоть гнездо! Главное, чтобы им там было безопасно и уютно. Можно придумать переходы с дерева на дерево и спуск по верёвке.

— Хм, так раньше обустраивали сторожевые посты наши деды.

— Во-о-от! А я о чём? — обрадовалась она.

— Так они сторожили, а отрокам там что делать?

— Строить планы, пить морс, придумывать состязания… Ванька придумает, что делать, когда всё будет построено. Ты, главное, подскажи ему, что девочкам туда хода нет.

— Куда ж он их денет? Они его побьют. Девки же, хоть и маленькие.

— Пусть меня упросит пристроить их к делу, — Дуня подмигнула ему и поспешила к Якимкиному семейству, чтобы обговорить кирпичное производство. А Фёдор пусть обдумывает новую мысль и способы её реализации.

Любашка увидела боярышню с сопровождающими её новиками на подходе и выбежала встречать.

— Радость-то какая! — воскликнула она. — А я забегала в имение, но не застала тебя, Евдокия Вячеславна.

— Как поживаешь? Как муж и сыночек?

— Всё ладно у нас, слава богу. Живём не тужим.

Дуня посмотрела наверх и увидела работающего Якима. Он оглаживал камень, примеряясь к скрытым линиям, по которым нужно будет нанести удар. Неожиданно камень выпал из его рук, а сам он поднялся, посмотрел на Дуню с новиками и поклонился.

Боярышня помахала ему рукой, но Яким больше никак не смог ответить.

— А ведь он лучше себя чувствует, — констатировала Дуня и вопросительно посмотрела на Любушу.

— Не всё может сразу понять, но по хозяйству с ним намного легче стало, — подтвердила она. — Только когда беду чует, то шальным делается и никого не слушает.

— А вот с этим напраслину не возводи! — строго осадила её Евдокия. — Все уже догадались, что при приближении беды он нутром чует самое безопасное место и лучше бы довериться ему, да помочь.

— Да я понимаю, — притихла бывшая нянька.

— Понимай и уважай, — наставительно тряся пальцем, внушала Дуня. — Он за своё чутьё дорогую цену заплатил, так что куда поведёт — туда и иди!

Любашка захлопала глазами, смаргивая появившиеся слёзы.

— Ну чего ты, дуреха? — сбавила напор боярышня.

— Да это от благодарности, Евдокия Вячеславна! Есть тут одна баба, что над моим мужем посмеивается, а ты вон как хорошо о нём думаешь. И как на духу тебе скажу: всё правильно про него понимаешь!

Молодая женщина сделала шаг назад и низко поклонилась:

— Спасибо тебе, боярышня. Всегда молюсь за тебя от чистого сердца.

— Ох, Любаша! — от её слов и поступка Дуня растрогалась. — На глупую бабу не обращай много внимания. Ответь ей, как положено — и живи дальше. Я вижу, что вы с Якимом ладите, а это главное. А то, что у вас не так, как у всех в семье, то плевать.

Дуня смутилась, видя с какой жадностью её слушает Люба. Видно, тяжеленько ей приходится, а невдомек, что будь у ней другая жизнь, то она могла бы поперек горла встать. А тут Любка верховодит, а муж ей во всем поддержка, и благодарен.

Дуня вспомнила, как была расстроена, когда Любаша сообщила ей что идёт замуж за Якима. А теперь даже завидует, что та почувствовала своего мужчину и настояла на своем выборе. Евдокии взгрустнулось. Сумеет ли она так же опознать того, с кем сможет в ладу всю жизнь прожить?

— Ох, не за этими разговорами я пришла. Послушай-ка мои планы насчет будущего твоей семьи.

И Дуня пояснила, что можно найти новый камень и начать его разрабатывать, потому что несмотря на выросшую конкуренцию спрос на брусчатку есть, и он растёт.

Любаша при этих словах поникла, понимая, что придётся переезжать и продолжать тратить силы на конкуренцию. Евдокия не стала мучить её и перешла к новой идее.

— Если не хочешь переезжать, то можно заняться глиной. Её у нас вдоволь, но…

Дуня объяснила, что хочет поручить изготавливать небольшие глиняные блоки для строительства, похожие на плинфу. Когда подошел Яким и сел рядом с женой послушать, то боярышня подробно описала, как последовательно они будут действовать. Любаша поплыла, получив слишком много информации, а Яким смотрел вдаль и сосредоточенно слушал. Казалось, что все слова проходят мимо него, но боярышня надеялась, что стоит ему лечь спать — и в голове мысли улягутся, разложив всё услышанное по полочкам.

— Сложно и боязно, но куда деваться? — ответила Любаша, поглаживая мужа по плечу, когда Евдокия закончила и попросила дать ответ. — Всему, чему надо, мы вместе научимся. Чай, не глупее Демьяна - гончара. Только не хотелось бы с ним ругаться, уж больно он заносчивый и вредный…

Дуня неприязненно скривила губы: Любаша правильно подметила, что гончар заносчив и ведёт себя так, как будто владеет тайнами мира, а не секретами своего ремесла. Во всяком случае на помощь с его стороны нечего было надеяться.

— Значит, остаётесь здесь, под нашей рукой, — подытожила боярышня. — А про Демьяна не думай. Он останется при своих горшках. Кирпич ему не интересен и скучен. Тем более в первые годы в этом деле будут зимние простои.

— Ой, боярышня, зимой у нас другой работы полно! — отмахнулась Любашка. — Яким посуду из камня и дерева режет, я нить пряду и полотно тку. Ты мне поясни, как мы с тобой первую печь поставим? Ты же сказала, что сначала одна печь и возможно, что не одна, а потом уже большая. Сдюжим ли?

До того, как Любашка задала вопрос, Дуня думала, что легко сдюжат. Ну чего там делать-то? Но посмотрела на трудовые руки Якима и засомневалась. Это ж сколько глины надо наковырять, потом довезти её до нужного места, размять, сформировать… Она посмотрела на свои руки и поняла, что сумеет размять только кусочек глины, не более.

Дуня оглянулась на Гришиных новиков, по-хитрому кидавших камешки в реку и что-то подсчитывающих. В крайнем случае можно было бы их припахать, но Гришаня будет ругаться.

Перевела взгляд на Якима, но сразу отбросила мысль привлекать его по полной к обустройству нового дела. Ему пока нельзя терять заработок с брусчатки.

— Найду я нам работников, — после раздумий пообещала Дуня. — Не самим же нам в конце-то концов глину месить... Главное, я твое принципиальное согласие получила.

— Какое? — не поняла Любаша нового слова.

— Основное согласие! А по мелочам будем разбираться по ходу дела.

— Ага, — закивала головой Любаша и пригласила боярышню попробовать какого-то диковинного сыра, который она научилась делать.

Евдокия в маленький домик заходить не стала. Пока хозяюшка выносила угощение в небольшой сад, она разглядывала Якимкин способ подачи воды к дому. Ничего нового он не придумал, и Дуня переключила своё внимание на большие каменные поилки для животных, стол, скамью и ступеньки. Она покачала головой, понимая сколько труда было вложено в эти предметы.

— Вот, — Любаша обмахнула небольшой каменный стол и выставила на него плошку с белоснежным комком сыра и кувшин с молоком. — От души угощение, не побрезгуй, Евдокия Вячеславна!

— Не побрезгую, Любаша, ты же знаешь, — чуточку ворчливо ответила боярышня. — А хлебца у тебя не найдется? — отламывая ложкой кусочек податливого сыра, спросила она.

— Уж подъели всё, — повинилась Люба.

— Так взяла бы у Фёдора, — не поняла Дуня, — или сама в город съездила.

— Я была в городе… там цены на зерно поднялись…

Не успела боярышня посчитать, каким образом Любкиной семье не хватило привезенного по осени зерна из Рязанского княжества, как та призналась:

— Все остаточки в конце зимы продала. Хорошую цену дали.

Дуня промолчала, но её взгляда хватило, чтобы понять, о чём она думает. А ведь Фёдор предупреждал её, что надо добавить цену на привезённое зерно, потому как риски немалые и люди отрываются от работы, но она включила в стоимость только затраты на доставку. И похоже, что Фёдор был прав, если люди в ущерб своему здоровью занялись перепродажей зерна. Похоже, что она оказывает медвежью услугу и растит спекулянтов.

Евдокия попробовала Любашкин сыр и удивлённо приподняла брови:

— Твой сыр называется брынза. Во многих государствах её делают. Скажешь Фёдору, что мне понравилось — и он будет её выкупать у тебя понемногу.

— Да у меня совсем мало, — расстроилась молодая хозяйка.

Евдокия пожала плечами и поднялась. Она была уверена, что Люба всё посчитает и либо заведёт больше коз, либо выгадает для себя что-то у Милославы, научив её мастериц делать брынзу.

— Благодарю за угощение, — улыбнулась боярышня, — пойду я.

Евдокия сделала несколько шагов, остановилась и повернулась к Любаше.

— Ты вот что, — неуверенно начала она, — поговори с Фёдором о своем выкупе из холопства.

— А как же новое дело? Не понимаю… чем мы провинились, — залепетала Любаша.

— Заключим ряд. Все останется по-прежнему.

— А ежели мы не справимся?

— Уверена, что справитесь.

— И всё же…

— Новый ряд заключать не буду, — пожала плечами Евдокия.

Она смотрела на поникшую Любашу и хотела уже наобещать кучу благ, но сама себя осадила. Пора этой семье выбираться из-под крыла Дорониных. Их никто не лишает защиты, работу дают, а вот воли будет чуточку больше, а главное, что придется задуматься о своём самостоятельном будущем.

Сейчас за них думают, строго не спрашивают и они живут так, как будто сами себе хозяева, но это не так. Пройдут годы, и их относительная свобода может резко оборваться из-за новых хозяев имения. Ванюша женится, будет пропадать на службе, а как станет хозяйничать его жёнка — неизвестно.

— Любаша, всё у тебя будет хорошо, — решила всё же подбодрить её Дуня. — Ты умна и молода, и вместе с Якимом сможешь твёрдо встать на ноги, тем боле…