Большое шоу для сталкера

Они не боялись. До хрипоты, до посинения готовы были со мной спорить, но не боялись. Ни пятисот километров, разделяющих нас и ближайшую обитаемую станцию-зимовку «Восход-4», ни крайне жестких правил, установленных организаторами шоу, ни связанных с этими правилами условностей, вроде ограничений по кислородному запасу, а значит, и по времени, при выходе из модуля. Они просто хотели заработать свой миллион, поймать шанс, как это называет Во Марлинг, интерактивный ведущий программы…

Еще в учебном центре, когда программа только набирала обороты, у некоторых участников возникали вопросы. К слову, первоначальное количество игроков составляло семьдесят пять человек, не верящих никаким обещаниям, разве что главному - дошедшие до конца ловят шанс.

Изначально подорванное доверие - вовсе не случайность, причиной такого положения дел стало прошумевшее в Европе и России британское шоу «Большое космическое надувательство». Им обещали полет на русском «Буране», их гонял до седьмого пота майор спецназа Валентин Калашников, для них устраивались зачеты по основам космогонии, началам физики полета и астронавигации, даже заставили повторить клятву космонавта, что на самом деле оказалось рецептом приготовления мясного блюда. А в итоге - посадили оставшихся курсантов, свято верящих в орбитальность своего полета, в великолепно сделанный тренажерный аппарат, навешав на уши русской лапши, потому что тренажер имитировал все аспекты полета, за исключением невесомости! И все равно они верили.

Они несли космическую вахту, теряясь в догадках, когда на обзорных экранах имитатора на фоне очертаний Африканского континента вдруг появлялся гигантский мотылек, нагло игнорирующий всякие данности вроде необитаемости космоса, температуры в минус двести и вообще наличие космического вакуума со всеми его прелестями. Правда, задавали при этом вопросы.

После завершения «Большого космического надувательства» еще долгое время никто не соглашался быть выставленным на посмешище. Ситуацию изменил великий Во Марлинг. Он просто перевернул чашку. И придумал «Большое галактическое шоу». Он перевернул чашку, и все завертелось, зашевелилось, ожило!

- Вик, - сказал он мне, произнося имя на британский манер. - Вик, ты будешь единственным профессионалом в команде, и мы не собираемся этого скрывать.

Он называл меня Виком, а я называл его Большим Во. Паритет номер один. Мы были большим друг для друга, чем для самих себя.

- Нужно продемонстрировать полную открытость намерений, чтобы никто не принял это за очередное надувательство. Тем более, риск есть, и он велик. Без твоего участия цыплята спекутся раньше срока, и этого нам не простят.

Мы говорим только правду. Мы честно раскрываем карты еще до начала игры. Верьте нам! Не упустите шанс! Паритет номер два - для того, чтобы большинство поверило в обман, нужно быть честным с меньшинством.

- Никто не заставит их рисковать без надобности. Понимаешь? Никто! Но даже каменистое плато в Антарктиде - вовсе не безопасный тренажер, что был смонтирован где-то в Южной Шотландии. Транспортные вертолеты, вездеходы повышенной проходимости, арендованный программой спутник «Интерсат-Навигатор» и команда спасателей, которые будут находиться в постоянной готовности прийти на помощь, - это еще не стопроцентная гарантия. Если твой цыпленок сломает ногу, - он называл будущих участников шоу цыплятами, приучив меня делать то же самое, - мы не станем его эвакуировать, вам придется выхаживать неудачника собственными силами. Камеры будут повсюду, днем и ночью, это же шоу, Вик! Это, черт возьми, «Большое галактическое шоу»! Или вы ловите шанс, или я никогда не расплачусь с кредиторами. Семьдесят два миллиона! Семьдесят два! Ты представляешь, какие деньги уже вложены и сколько предстоит вложить в дальнейшем?

- Я знаю, Большой Во, это треть бюджета какого-нибудь голливудского приключения Ганнибала в мире египетских фараонов или четверть стоимости очередной попытки реанимировать дряхлеющего Гарри.

- Ты шутишь, значит, ты все понял. Приступаем к работе.

В этом и заключалось величие Большого Во. Он все и всегда понимал правильно. Он умел переворачивать чашки.

Мне не светило поймать шанс, как тем двенадцати счастливчикам, что отправятся со мной на самый пуп Земли, в Антарктиду. Но эти же цыплята обеспечивали наседку, то есть меня, гарантированным заработком в шесть тысяч фунтов стерлингов ежемесячно с момента отправки на плато. В период подготовки моя ставка куда как скромнее - пятьсот фунтов. Поверьте, даже этого много.

Счастливчик ли я? Не знаю, наверное, да. Когда участвуешь в геологической экспедиции или сопровождаешь группу черных археологов, надеющихся раскопать очередную Трою где-нибудь за Гималайской грядой, а то и вовсе проникнуть в Шамбалу, поискать тамошние артефакты, заработок зависит исключительно от прихоти работодателей. Никаких контрактов, бумаг и юристов. Веришь не веришь, здесь два туза, а на поверку - паршивые тройки. Когда я оказался на мели, мне довелось водить по Тибету группу за полсотни долларов в неделю, при этом обеспечение также оставляло желать лучшего. Едва ли не подножный корм, никаких крепких напитков, только вода во флягах, с ее помощью - отвар из корешков и местных «энергетических», как они говорили, трав, и постоянные сны об отбивных с картошкой. Эти чудики желали приобщиться к божественному и обрести бессмертие. Думаю, так они протянут максимум лет до сорока, превратившись в странствующих очарованных бомжей. Что толку в голодном цитировании Блаватской? Через три недели я сплавил их другому сталкеру, который тоже искал чего-то великого и неземного, он не видел во сне отбивные… Сплавил, потому что доверяю мудрости Соломона. Все пройдет. И все - суета сует. Предложение Большого Во - манна небесная вместе со всеми отбивными мира для такого бродяги, как я. Спасибо интернету.

- Вик, я очень рассчитываю на твою помощь. Пятьсот фунтов - мелочь, будем считать это небольшими подъемными, но зато какие перспективы! Ты будешь сладко есть, мягко спать, через три месяца, едва вы окажетесь на плато, на твой счет начнет капать по девять тысяч долларов! Если рейтинг программы превысит расчетную величину, заработает система премий. Ты станешь известней, чем Кортасар с Боливаром! Станешь знаменитостью для всего мира. Где бы ты ни оказался, тебя встретят, как героя. В Греции и Самоа, Стамбуле и Мемфисе!

Большой Во умел правильно выговаривать имена городов, для него не было проблемой произнести без запинки название столицы древнего государства даков Сармиседжетуса или венгерских городов Секеш-фехервар и Кишкунфеледьхаза, не говоря уже о китайских Шицзячжу-ан, Чжанзякоу, Цзинидэчжень (он не путал с Цзиньшацзяном, другим названием реки Янцзы!) и прочих Макурадзаки - Макурагаме в Японии. Странно, что сейчас он ограничился только Стамбулом. Мог бы и чего позаковыристей завернуть.

- Вик! Первоначально планируется вести проект десять месяцев, включая три месяца подготовки. Но если рейтинг превысит… если пойдет реклама… шампунь, майки и кепки с логотипом «Большого галактического шоу», то время будет продлено. На год, еще на месяц, на восемь лет, - кто знает?

Мое шестое чувство - а я привык ему доверять - встрепенулось, оцарапало мозг, толкнуло в сердце и в правую руку, которой я чуть было не лишился четыре года назад во время перехода через Анды.

- Во… - я умышленно опустил приставку Большой, - ты же не собираешься сделать нас гребцами на галере? В контракте говорится, что на это нужно согласие…

- Конечно, Вик! Ты же лучший! - он смеялся мне в лицо, обнажая здоровые жемчужные зубы. Тридцать две штуки.

А я? Что мог сделать я? Со своими четырьмя оставшимися, остальные - чудо современного протезирования. Каньон в Колорадо. Спасал туриста.

- Ты прав, Вик! Но мы же говорим о доверии! Если кто-то окажется против, хотя бы один участник, мы представим дело так, будто происходит замена экипажей! Перелет на Марс, - теперь это занимает четыре месяца, - значит, пустим шоу в два русла. Ваш мнимый возврат, а перед этим - корабль со сменным экипажем! Максимум восемь месяцев, разве что уведомить о таком решении нужно чуть раньше, чтобы мы успели набрать добровольцев, найти другого сталкера и заново провести подготовительный курс. Эти дополнительные восемь месяцев для тебя - сорок восемь тысяч фунтов! Столько не зарабатывает даже член британского парламента. Если он, конечно, не наследный принц рода Мальборо или Честерфильдов.

- Понял, Большой Во. Считай, что я в игре.

- Ты лучший, Вик! Когда вернешься, я подарю тебе бриллиантовые шпоры сэра Уильяма VIII, и мы напьемся вдвоем, за счет телекомпании, в захудалой портовой таверне, где нас никто не узнает.

- Погоди, что-то я не слышал такого… Разве ваш король носил бриллиантовые шпоры?

- Господи, конечно же, нет! Но кто об этом знает?

Он снова смеялся. Я, кажется, тоже, уже не стесняясь матовых зубных протезов. Еще через неделю меня представили семидесяти пяти соискателям.

- Всем встать! - скомандовал Большой Во, хотя для них он тогда еще был просто Во Марлингом. - Прошу приветствовать, ваш цезарь и Бог, пастух и матадор, человек-легенда в мире путешественников, Виктор Авдеев…

А про бриллиантовые шпоры он верно сказал. Король их не носил. Но кто об этом знает? Кроме меня и, разумеется, Большого Во. Еще одна перевернутая чашка. Еще один паритет: вы хотите, чтобы верили мы, а нам нужна ваша вера. Тет-беш, как говорят филателисты про марки в сцепках, где они развернуты друг к другу основаниями. Зеркальная правда. Перефразируя Ницше: когда вы вглядываетесь в зеркало, зеркало смотрит на вас. Пятьсот фунтов аванса. Как же я напился, зная, что ближайшие десять месяцев (максимум восемнадцать) предстоит довольствоваться безалкогольным пивом.

Хотя сколько там до зимовщиков? Пятьсот? Для бешенной собаки семь верст не крюк. Это если без вездехода. У нас их будет четыре. Двухместные, шестиколесные, с какими-то хитрыми движками, армированная кабина… В общем, маленькие такие антарктидоходы.

Так вот, снова о шпорах Уильяма VIII. Фокус в том, что для всех мы отправляемся на Марс. Идея колонизации красной планеты все еще вызывает сомнения в некоторых умах. И все бы ничего, только от этих некоторых зависит финансирование подобной программы. Сама станция на Марсе, аппарат - модуль, настоящий перелет… Уму непостижимо, сколько это может стоить!

Японские инженеры обещают станцию на пятьдесят человек всего за двести миллионов. Не йен, конечно, зеленых Франклинов. Очень оптимистичный расчет, которому никто не верит. Не без оснований, скорее всего, но судить не берусь. США называют другую цифру. Полтора миллиарда. Чуть меньше, чем требуется затратить на появление очередного президента, гаранта мировой демократии. Эх, Моника, Моника, симпатичная ты моя… Какие там Ивонны Бурже с Клеопатрами? Вот самая дорогая гетера! Только Югов жалко…

Прочь! Завтра стану как стеклышко, и все уйдет. Но мысли продолжали кружить вокруг идеи Большого Во. Черт с ними, с миллиардами, это неизбежные траты. Но как убедить налогоплательщиков, что людям на Марсе ничего не грозит? Одновременно уверив, что колония не рухнет из-за вмешательства человеческого фактора? Не смуглые и зла-тоглазые, а наши, натасканные и подготовленные ко всему, переселенцы могут таких дров наломать, что ты!

Белокурая девчонка, которую я подцепил вчера, кивала в такт моим словам, ни бельмеса не понимая. Только поглядывала на часы. И еще думала, наверное, - не исчезну ли? Зачем? Меньшинству говорить только правду! Сколько тебе обычно предлагают? Сто фунтов? Не обманывай: Большой Во сообщил мне местный прейскурант. Хотя это неважно, держи пятьсот, только не забудь расплатиться за выпивку, все отдаю, гол как сокол. Встретимся, может быть, через полтора года, тогда и сходим к тебе в меблирашку. Чаю попить. А пока…

- Вик! Я понимаю, тебе захочется расслабиться, но нельзя. Гуляй сейчас и будешь гулять после. Но с началом шоу - это табу! Мы набираем шесть пар, а ты - тринадцатый.

- Я не суеверный, Большой Во. И мне не впервой.

- Ты лучший, Вик! - Как он мне надоел своими вечными признаниями в любви! - Хочешь, к алмазным шпорам еще и платиновую шпагу в придачу? С дарственной надписью от Иисуса Христа и ленточкой от Девы Марии?

Большой Во отличался особым цинизмом во всем, что касалось веры. Зажечь свечу в храме? Пожалуйста! Только проследите, чтобы в кадр не попали мои тренировочные штаны, через восемь минут у меня пробежка. И дайте кто-нибудь рубашку, галстук и пиджак! Или: Господи, помоги мне, Господи, устроить все так, как хочу! Построю еще один Нотр-Дам, а рядом на всякий случай синагогу, мечеть и буддистскую кумирню.

И ведь построит! Правда, за чужие деньги, и будет следить, чтобы все это попадало в кадр по отдельности. Тоже на всякий случай… Во Марлинг объяснил нам, чего же он хочет.

- Что нужно, чтобы кто-то раскошелился и не переживал, что вложения сгорят? Правильно, загнать на Марс отряд дилетантов, пусть все увидят, что даже у никчемного простофили появился шанс. Ни единого профессионального космонавта, ни единого ученого - специалиста по Марсу, ни физика, ни врача, только опытный путешественник, человек без постоянного места жительства - Вик Авдеев, который водил группу даже за полсотни в неделю. Закинуть их, а там - пусть крутятся, как знают! Теперь второе. А что нужно, чтобы эта афера не рассыпалась, словно карточный домик? Ежу понятно, - вещал, заглядывая мне в глаза, Во Марлинг, папа и мама «Большого галактического шоу». - На Марсе вы сдохнете при первой попытке выйти наружу, если вообще долетите… Поэтому нужно отправить вас в Антарктиду, где шансы немного возрастают. Конфиденциальность - моя проблема. Объявим, что старт происходит с новейшего российского космодрома, куда КГБ никого не пускает.

- В России больше нет КГБ. Так принято считать…

- Неважно. Сам факт, что Москва может перехватить первенство, уже подстегнет кое-кого. У нас ведь тоже принято считать, что холодная война закончилась. С Роскосмосом все обговорено, будет репортаж о старте экспериментального «Протона-Зет». Натура! Они все равно собираются его запускать. Каково совпадение? В Антарктиде тоже все схвачено, осталось обговорить с французами аренду кое-какой техники для «Востока-4». И спутник у вас настоящий будет, я уже говорил - «Интерсат-Навигатор», три недели как вышел на орбиту. А уж какая у него орбита и каковы возможности - нам лучше не знать. Могу гарантировать, что ни один спутник-шпион не обнаружит ваш модуль.

- А как же оптическое сопровождение полета? Все эти Хабблы и прочие Мичиганские обсерватории? Мы что, по легенде летим на невидимом корабле?

- Ты лучший, Вик! На Марс летит обычный зонд, который доставят на орбиту тем же «Протоном». Лучший! Я подарю тебе…

- Не надо шпагу и шпоры, лучше оригинал Декларации о Независимости США или Хартию Вольности.

- Зачем?

- Продать. А деньги - пропить. Бизнес.

- О-хо-хо! Отменно!

- Ну, так как?

- Извини, не могу.

- Почему, Большой Во? Это же проще…

- Потому что оригиналы существуют на самом деле. Все знают, не только мы с тобой. Лучше - шпоры. Никто не знает… Это уже мой бизнес.

Потом пошли тренировки. Курсантам пока не сообщали конечную цель, чтобы избежать утечки информации через покидающих проект. Мы, космонавты, народ вольный. Куда нас пошлют, туда и хотим. В первый месяц отсеялась половина. Им дали премиальные, подарки от Роскосмоса и «Темзы-телевижн». А из тридцати двух оставшихся мне неожиданно приглянулась ирландская художница. Она имела опыт дальних походов, водила группы, как я сам, правда, не по всем закоулкам мира, а только по местным. Стоунхендж, замки с привидениями, места похождений короля Артура и римских императоров. На этом она заработала прелестный шрам. Его я разглядел при ближайшем знакомстве, которое стало возможно, поскольку я единственный, посвященный во все тайны. Я знал, где можно укрыться от видеокамер.

- Большой Во, - сказал я. - Сделай так, чтобы художница попала в число избранных. А я позабочусь, чтобы ее парень непременно оказался геем. Есть тут тройка соискателей со странностями. Наизнанку вывернусь, но ты получишь шоу, которое затмит все выборы всех президентов!

- Ты уверен, что хочешь рискнуть? У тебя будет много забот.

- Я уверен в том, что мне не потратить заработанных денег в одиночку, да и ее доля пригодится. Зачем расставаться двум богатым людям? Согласен даже на продление контракта до двух лет. Гарантирую - ни один цыпленок не пикнет. Задавлю.

- О'кей, Вик. Сделаю все, что смогу.

Я думал, это согласие. Но ее отсекли после второго месяца. Не видать мне больше ажурного шрама. Еще один паритет: не нарушать предыдущие договоренности. Я обещал не искать пары, он обещал решить вопрос. В итоге - сумбурный диалог с перебиванием друг друга:

«Как же так? Я только сказал - сделаю все, что смогу. Я не смог. Прости. Какая, к черту, тебе разница, кто поедет со мной в Антарктиду? У нее высокая сопротивляемость к анабиоциту, я не могу рисковать. Но ты же бог, Марлинг! Ты настоящий бог! Спасибо за бога, Вик, но это я знаю и без тебя. Раньше нужно было говорить. Сейчас поздно. У нее высокая сопротивляемость, а предварительные тесты вы прошли в первую неделю, и про ирландку уже знаем не только мы. Но вы же оставили ее на второй месяц! Теоретически, для полета ей бы потребовалась двойная, а то и тройная доза анабиоцита, а это - риск. Не стану же я успокаивать какого-нибудь умника из Департамента здравоохранения тем, что она вовсе не в космическом корабле и что четыре дня анабиоза - ерунда, зато он меня съест живьем! Я бог, но тьму и воду, над которыми носился до сотворения мира, создал не я. Прости. Если для тебя допустима такая замена, обрати лучше внимание на серую мышку с пухлыми губками, у нее высокие шансы попасть в обойму. На эту англоговорящую цыганку? Индуску, Вик, индуску! Кстати, у нее грудь - четвертого размера… Плевал я на ее размеры! Ну, как хочешь… Да она же глупа, как рыба! С такой меньше проблем, поверь старому многоженцу. Завтра последний отбор. Твои геи тоже в обойме. Два из трех. Так что выбирай. Или индуску, или… Как это по-русски? Сообразить на троих? Пошел ты… О-хо-хо! Значит, договорились…»

…Я имел возможность наблюдать, как это выглядело со стороны. Публика ревела от восторга, стоило на специальных экранах, вывешенных во многих общественных местах, появиться броским надписям. Надежда человечества! Они готовят прорыв! Первопроходцы цивилизации! Потом крупным планом тугое пламя, бьющее из ракетных дюз. Огромный, в сотню Тауэров, «Протон-Зет» вставал на дыбы. Снизу бежала строка: «Внимание! Это монтаж! У нас все по-честному, до времени прямого репортажа осталось…» - и дальше высвечивалась обведенная кружочком цифра. С каждым днем она уменьшалась на единицу.

Все журналисты, желающие получить аккредитацию, толпой валили в представительство «Большого галактического шоу». Им никто не отказывал. Как же - событие из ряда вон. Просто в последний день мужчина в генеральской форме при орденских планках и строгом взгляде должен был объявить о введении чрезвычайного режима для нового космодрома ввиду террористической угрозы. Этот термин для большинства граждан США и Европы вроде шаманского «нданга-он-донга» - туда нельзя! Стремление уходит, разговоры сразу заканчиваются.

…Потом появлялся Большой Во и пристально вглядывался с экрана в толпу. Он будто оценивал и вопрошал одновременно. Эти - смогли. А готовы ли вы? Сразу же появлялась строка с номерами телефонов для интерактивного голосования и название сайта, где можно было выразить мнение - должно ли человечество стремиться на Марс?

Затем шел коллаж из картин разрушений, оставленных стихийными бедствиями, тревожная таблица статистики, задымленное небо над гигантскими чадящими трубами, и в противовес - безмятежность марсианской поверхности, отснятой, естественно, в Антарктиде, на той самой равнине, где нам придется вскоре изображать колонизаторов.

- Да… Долго здесь обустраиваться, - наконец-то размыкал губы Большой Во. - Но, по-моему, игра того стоит…

Дальше шло вообще что-то невообразимое. Цифровая обработка пейзажа в ускоренном темпе показывала, как планируется выстроить несколько укрытых куполами поселков. Как будет извлечена вода из-под поверхностного слоя, как начнет расти содержание кислорода (об этом сообщали меняющиеся цифры в углу экрана) и, наконец, как на безжизненной почве взойдет первый робкий росток. Через несколько секунд ростков стало больше и уже заметно, что это не просто какой-то сорняк, но звонкий, беременный зернами, колос. И пролился пока еще скупой, осторожный дождь.

Это была кульминация! Толпа ликовала, многие плакали от умиления, набирая на мобильных телефонах Единственно Правильный Номер.

- Жители планеты Земля! Люди всех континентов! - гремел из динамиков голос Во Марлинга. - Только мы способны возродить это далекое поле! Только мы способны помочь старушке-Земле! У нас появился шанс! Мы будем надеяться… - доносилось до меня, когда я уходил подальше от площади, боясь оказаться замеченным. - Мы будем поддерживать… Мы вместе… Плевать на банкиров и политиков! Плевать на гонку вооружений! Нас - семь с половиной миллиардов. Завтра нас станет больше! Построим для потомства новый дом! Неужели мы должны ждать, пока кто-то снизойдет до наших надежд? Подаст милостыню…

Тут губы его брезгливо кривились. На один-единственный миг, но эту гримасу замечали многие. Искривленные губы апперкотом били в подсознание. Это были алмазные шпоры для всех. Лишь немногие посвященные знали, что Марлинг играет. О! Это была потрясающая игра. Один из двенадцати счастливчиков, которым уже стало известно, куда на самом деле мы направляемся, так и заявил в беседе «без камеры». Он сказал:

- Большой Во! - (Он уже имел право так его называть, потому что знал правду.) - Если «Протон-Зет» не выдумка, а все эти технологии действительно существуют, почему бы не отправить группу на Марс? Мы справимся! Мы готовы! Любой ведь может стать космическим туристом, почему бы нам…

- Потому, мальчик мой, что космические туристы выкладывают по двадцать миллионов за несколько дней полета. Я едва наскреб один, чтобы отдать его вам. Еще потому, что на самом деле четыре месяца невесомости съедят треть кальция в твоем организме, и без квалифицированной помощи при посадке даже слабое марсианское притяжение превратит вас в ползающих калек. Еще раньше, при взлете на «Протоне-Зет», перегрузка переломает вам кости, и вряд ли они когда-нибудь срастутся. Вы же не космонавты…

Потом он шептал восторженному участнику на ухо, но так, чтобы слышали все:

- Если бы я имел возможность, вы получили бы по миллиону каждый даже за этот шаг. Потому что он - первый. Когда ажиотаж спадет и настанет время для серьезных размышлений, а так всегда бывает, я знаю, - люди задумаются. Мы расскажем наконец-то правду. Всю правду, как она есть! И то, что модуль - абсолютно герметичен, и что окружающая среда в том месте, где вы побывали, в чем-то не уступает по агрессивности марсианской, а настоящие исследователи Антарктиды это подтвердят. Про величину ультрафиолетового потока на полюсе, где защитный слой Земли самый тонкий, про то, что сила притяжения чуть-чуть меньше привычной, ненамного, но некоторый дискомфорт на первое время я вам гарантирую… Резкие изменения давления, температура… Расскажем, что вы носили настоящие скафандры, что ваши транспортные средства помимо основного фотоэлектрического двигателя и восполняемых аккумуляторных батарей снабжены двигателем внутреннего сгорания с полузамкнутым циклом подачи кислорода. Поэтому весь воздух - до последнего кубика, вода до последней капли; их запасы рассчитаны в соответствии с реальной необходимостью использования на Марсе. Вы не сможете добывать для себя воду, не имеете права, если хотите принести пользу. Это предусмотрено контрактом. Вы не сможете пройтись подышать, это тоже запрещено. Вся ваша жизнь на время шоу будет проходить в модуле, доступны только редкие вылазки: по необходимости и для поддержания интереса к программе. Биотуалеты модуля способны обслужить целый стадион футбольных болельщиков. Все отходы тщательно упаковываются… В случае каких-нибудь неожиданностей вот он, - кивок в мою сторону, - сможет связаться с дежурным оператором и получить соответствующие инструкции. Никто не заинтересован, чтобы с вами что-то стряслось. Умри кто-нибудь во время шоу в Антарктиде, и марсианская колония станет просто грезами еще на несколько сотен лет. Пока вы просто не понимаете, каков ваш вклад и что вы совершаете на самом деле для Земли! Подвиг! Помните об этом. Вы - лучшие! Вы наша надежда!

Тут все начинали хлопать в ладоши, одобряя прелестный спич, я тоже присоединился, обнимая Серую Мышку.

- А кто не поверит, - продолжил Большой Во, - черт с ними! Покажем миру «Большое галактическое шоу»!

- Вик, - напутствовал он меня перед стартом, - от твоих действий зависит девяносто процентов успеха. Ничего не напутай. После старта в течение двух недель вы будете оставаться прикованными к креслам. Некоторый отдых - только когда я скажу, чтобы зрители не заметили отсутствия невесомости. Дальше вас подвергнут процедуре анабиоцирования. Водоросль абсолютно безопасна, вы убедились на собственных шкурах. А нам очень нужно показать вас именно такими - зелененькими, умиротворенными, чтобы люди поняли, какое это благо - анабиоцит, а не мерзость, как многие думают. Вы проспите четыре дня

- срок на то, чтобы вас доставили в Антарктиду и подготовили модуль к работе. Ты просыпаешься первым. Готовишь приборы и камеры, проходишь регенеративный фильтр для удаления анабиоцита из сосудов и поднимаешь своих цыплят. Я ничего не буду иметь против, если первой ты разбудишь Серую Мышку.

- Может быть, тогда лучше миссис Дрейк? А про ее дружка скажем

- не вынес перелета. Вместе с вашей цыганкой…

- Убью, Вик! Я тебя убью, придушу собственными руками!

- Шучу, Большой Во.

- Не время для шуток. Я волнуюсь, а ты…

- Это тебе за мою ирландочку. Кстати, попросишь, чтобы потерпела полтора года и не искала никакого О'Хару или О'Брайена.

- Гарантирую! Лично заварю электросваркой пояс целомудрия.

- Как раз это необязательно…

- Дальше. Следи, чтобы никто не вздумал ставить эксперименты. Пытался халтурить и так далее. Многие из мира великих скрежещут зубами, - ты не слышишь? При любом удобном случае шоу прихлопнут как муху. Нас всех объявят шарлатанами и упрячут за решетку. Ирландка тебя не дождется.

- Не нужно со мной, как с ребенком. Я все помню.

- Не перебивай! Твои цыплята, если обратил внимание, редкостные простаки…

- То-то я удивлялся, когда отсеивали самых толковых! Нам умных не надобно, нам покорные нужны.

- Кто это сказал?

- Да был один. Павликом звали.

- Я запомню. Великолепные слова. Жаль, для шоу не подойдут. Но поверь, с таким экипажем тебе будет намного легче справляться, чем с умниками. Сколько ты самое большее находился с группой?

- Семь месяцев. Джунгли Амазонки.

- И как?

- Из двадцати пяти дошли тринадцать. Местного проводника убили, когда он не пожелал грабить заброшенный город.

- А ты?

- Хитрые попались бестии. Треть суммы - вперед, остальное по возвращении. Думал плюнуть на эти две трети, но не смог… Не из-за денег не смог.

- Я знаю. Ты никогда не бросал своих цыплят, поэтому я тебя и нанял. Пойми, Вик, без тебя они беззащитные дети. Сильный буран, отказ связи, какой-нибудь сбой в системе жизнеобеспечения. Они не будут бояться, но им нужен лидер. Так что…

- Понимаю, Большой Во, ты подаришь шпоры и шпагу. И мы напьемся в дым за чужой счет.

Он внимательно посмотрел на меня, будто с телеэкрана, и сказал:

- Это тоже, Вик. Удачи!

- Тебе удачи, Большой Во. Готовь шпоры. Дари Земле свое шоу, а мы будем дарить надежду. Мы постараемся.

Все. День старта. Нас привезли куда-то за Байкал. Я видел Уральский хребет и зеленое море тайги. Оно не пело, а ревело турбинами и проваливалось в воздушные ямы. Операторы сновали по салону транспортного Ил-76, выискивая хорошие ракурсы для наших изможденных физиономий. Все пытались улыбаться, и ни у кого это не получалось. Ни у кого, кроме Во Марлинга, разумеется.

«Протон-Зет» оказался не то чтобы выше любого здания, которые мне довелось видеть. Он был выше и величественней даже Ай-Петри, если кто бывал в Крыму. На самой верхотуре прилепился крохотный, с булавочную головку, обитаемый отсек. Отряд космонавтов - настоящих, не чета нам, авантюристам - уже находился перед стартовым коридором.

- Первый момент - самый важный! - стараясь перекрыть рык гигантских инженерных машин, орал Большой Во. - Прервись съемка хоть на миг, все вылетит в трубу… Через двадцать минут начинаем! Видишь вторую шахту подъемника? Вы заходите в лифт, вас сопровождают два оператора, руководитель полетов и несколько техников космодрома. Лифт доставит вас к другому отсеку, там, за стартовым, есть второй стенд, макет-дубляж с контрольной аппаратурой. Отряд космонавтов мы, естественно, не снимаем. Их доставят на иглу Протона, после чего наши камеры запечатлеют взлет. Операторы в лифте не прекращают съемку ни на секунду, даже после того, как вы окажетесь в своем отсеке. Учти, Вик, второй стенд хотя и не такой высоты, как оригинал, но тоже не детская горка. Съемка ведется параллельно. Та аппаратура, что установлена в отсеке, включается сразу, как только вы входите. Техники раскладывают вас по ложементам, желают успехов, задраивают люк в шлюзовой, и сразу двумя планами пойдет взлетающий «Протон-Зет» и вы в модуле. На обзорном экране для достоверности мелькнет немного огня, чуть-чуть дыма, облака понесутся навстречу, вам понравится. Главное - изображать жуткое напряжение на лицах. Никто нам не поверит, если весь подъем на орбиту вы будете загадочно улыбаться. Ну, впрочем, это не ваша проблема. В скафандрах установлены мини-инъекторы…

- Искусственная ломка, тоже на собственной шкуре…

- Правильно, это вы проходили. Но согласись, ты сам далеко не кинозвезда, малейшая наигранность, и даже физиономист-самоучка раскусит вашу игру. Ведь не будет ускорения, а значит, не будет причин, чтобы…

- Проехали. Дальше.

И он продолжал говорить.

Рядом с «Протоном-Зет», махиной, которую трудно представить даже в воображении, я испытал необычайное возбуждение, будто не четыре счастливчика в белоснежных скафандрах «Роскосмоса» взлетают на орбиту, а мы - тринадцать бэтменов в синем облачении с эмблемами «Большого галактического шоу» - действительно отправляемся на Марс. И даже хотелось заплакать. Честное слово! Настолько мощный поток энергии источал гигант-ракетоноситель, что ею заражалось все вокруг. Еще непривычно большие тягачи, топливозаправщики, рельсовые краны даже с километрового расстояния представлялись лего-конструктором для Гулливера в стране лилипутов…

- Дальше мы покажем звезды и Землю в вашем иллюминаторе. Никакой невесомости, нормальная тяжесть, поэтому вы и остаетесь в креслах. Через две недели - период так называемой адаптации, сеанс анабиоцирования. И только после этого, ну, вернее, через четыре дня анабиоза, у нас появится возможность вздохнуть свободнее. А четыре дня съемки вашего сна я как-нибудь разбавлю космическими роликами до четырех месяцев. Так у нас появится фора во времени. Вдруг что не так - будет время для монтажа. Но это - на крайний случай! Не расслабляйтесь там, в Антарктиде. Календарь, часы, компьютерное время модуля, все будет переставлено на четыре месяца вперед, минус четыре дня. Это чтоб вы не запутались. Но твой основной контракт начинает действовать сразу после пробуждения в модуле.

В общем-то, он говорил сейчас прописные истины, которые мы усвоили за время подготовки. Настоящие космонавты отдали по-военному честь и пожали руки провожающим. Зашли в лифт. Потом настала наша очередь. «Протон-Зет» ревел и кипел дюзами в предстартовой подготовке. Защитную пленку - гигантское покрывало парашютного шелка, или что там используют - с него убрали, и ракетоноситель сиял первопроходческой красотой истинного покорителя космических просторов. Огромный, гордый, уверенный в себе. Небольшой антураж гигантского шоу.

Нам тоже сказали несколько фраз, мы козырнули, кто как мог. Я по-армейски - руку к виску и резко вниз. Ребята по-голливудски - ко лбу, а потом вперед, чуть выставляя указательный палец. Девчонки вообще кое-как. Индуска, например, просто сказала «сеньк ю вери мач». Лифт, скольжение вбок, а потом вверх. Мне стало не хватать уверенности «Протона-Зет». Только сейчас я почувствовал, в какое безнадежное и глупое болото позволил себя втянуть.

Первопроходцы! Спасители! За вами первый шаг! Тьфу… Мошенники мы, а Большой Во - самый главный мошенник. Одно успокаивало: вон сколько народу умудрился охмурить Во Марлинг. И надеется охмурить еще больше. Пока мы станем пыжиться, усердно изображая, как на дальних тропинках следы наших ног будут словно яблони цвести, Большой Во возьмет большую лопату и станет грести ею деньги. Большие деньги. Шампунь, майки и кепки? Такой и на трусы лейблы повесит, и на пипифакс, и даже на Унитазы Для Будущих Спасителей.

Ложементы, возня где-то вне поля зрения, и вдруг наступила пугающая тишина. Никакой вибрации, да ее и не было с самого начала. Прав Большой Во - без искусственной ломки нипочем не разыграть комедию. Тут же слышу голос в динамике. Я знаю, его слышат вместе со мной и миллионы людей, столпившихся у общественных экранов и всех-всех телевизоров мира.

- Сталкер, как чувствуете себя?

- Нормально, - говорю, а у самого горло перехватывает. Как буду смотреть в глаза этим миллионам, когда шоу закончится?

- Экипаж, вы готовы?

- Первая готова, второй готов, третья готова, четвертый готов…

Чередование мальчик-девочка придумал Большой Во. Он много чего такого придумал. Помимо индуски в экипаже есть кореянка, полька, испанка, афроангличанка и типичная миссис Британия - та самая Дрейк, наверняка прапраправнучка знаменитого пирата. За деньги готова лететь в компании с геем и его другом. Полный интернационал.

Наш позывной - Пионеры. Рука так и тянулась пощупать - где же алый треугольник на шее?

- Пионеры готовы, - докладываю зачем-то.

- Пошел отсчет, - зачем-то говорят в ответ. - Десять, девять, восемь…

- Поехали!

Это не Юрий Алексеевич придумал, это единственное печатное, что можно сказать, сидя на острие огромного носителя. А у американцев челноки крепятся сбоку, поэтому там «поехали» не говорят.

Сразу же срабатывают инъекторы, и я говорю вслух: «Вашу мать!» - а дальше еще похлестче. Большой Во как-нибудь выкрутится, представит как некую пикантную деталь. И я могу быть уверенным: все, что я сказал после «поехали», в точности, с сохранением семантики и в идиоматической обработке, переведут на все земные языки. Ну, может быть, в некоторых странах не переведут и не озвучат, а потом тамошние Гоблины все равно постараются. Большой Во признался, что у него уже и со студией Гоблина договор, со всеми Гоблинами мира. На распространение пиратской версии с тем, что мы успеем наговорить за время шоу. Заранее представляю, как будут приветствовать первый камень, неудачно подвернувшийся под ногу, первые семьдесят пять попыток надеть скафандры в экстренном режиме, и все такое прочее.

Меня корчило и корежило. Рядом стонали цыплята. На удивление, девчонкам было легче, не иначе, дозу для них уменьшили. Потом потянуло блевать. Всех. Но нужно было держаться. Забрызганный изнутри скафандр - не лучший кадр для шоу. А скоро и условная невесомость. Как нам изображать свободный полет того, что нами исторгнуто? Играть, как в младших классах, в бяку?

На этот случай имелся другой укол. Понижение рвотного рефлекса с одновременной нейтрализацией ломки. Плавали, знаем. Шестнадцать раз репетировали в студии. И к нам в иллюминаторы заглянули звезды. Почти как настоящие.

- Сталкер, вышли на орбиту! Как подъем?

- Супер, - отвечаю. - Век не забуду.

Тут прямо передо мной проплыл в воздухе маленький картонный кружок. Сбоку к нему была прицеплена тончайшая нить, неразличимая при съемке. Разрешающая способность видеокамер в кабине и их светочувствительность специально настроены, чтобы не передавать такую мелочь. Зачем? Плывет себе и плывет… Рядом с цыплятами тоже запорхали разные штучки. Незакрепленный блокнот и ручка к нему, симпатичный плюшевый мишка с олимпийскими кольцами на поясе.

- Ой, какой хорошенький! - подала реплику индуска.

- Это вам сюрприз. На счастье. Где только не побывал наш Потапыч. Космический долгожитель, между прочим. А заодно - индикатор невесомости.

Хорош индикатор. Сразу на двух нитях. Но цыплята - молодцы, фирму не сдавали.

- Как хочется самой полетать! - опять она.

- На обратном пути, миссис. Когда вас будут встречать.

Две недели тянулись целую вечность. Если бы за стеной кабины был настоящий космос, а в кабине - настоящая невесомость, нам было бы легче. А так - сплошная тягомотина. Лежим, ходим под себя. Когда Большой Во разрешает, - ну кто будет две недели подряд наблюдать по телевизору, как мы жуем сопли? - тогда встаем, сбрасываем фиксирующие повязки, вылазим из скафандров и идем осваивать помещения. Это не модуль, а только часть его. Вернее, имитация части. Модуль в это же время тянут мощными тягачами подальше от береговой линии в глубь материка Антарктида, к выбранной десятикилометровой проплешине.

На случай, если вдруг начнется буран, у Большого Во в рукаве спрятана система оттаивания, заранее смонтированная в грунте. Мы сидим в модуле, картинка в иллюминаторах, само собой, другая, без снега. Зрителям говорят про пылевую марсианскую бурю, и снаружи будто сыпет песок. Когда периметр очищен и высушен, - все автоматически, четыреста киловатт растопят двухметровые сугробы, утверждал Мар-линг, - мы выходим и как ни в чем не бывало катаемся на «марсохо-дах». Для борьбы с голубым небом существуют светофильтры.

Такие перспективы, а пока лежим и лежим, конца и края двум неделям не наступает. Хотя и встаем для разминки, но от пролежней и бездействия полный привет, и хочется скакать по горным кручам тонкорунной овцой. Скорее бы анабиоцирование!

Момент, когда тело оплели цепкими микрокатетерами и впрыснули под кожу положенное количество специально выведенных водорослей, я не помню. Всем зрителям, наблюдающим шоу, каждый этап разъясняли, что называется, на пальцах. Две недели - период адаптации. Как видите, это нудно, тяжко, будто прикованным к больничной койке, но ничего страшного, а главное - безопасно. Теперь - стадия анабиоцита. Обратите внимание на реакцию Пионеров. А что там обращать? Никакой реакции. Анабиоцит проводят во сне. Вот я заснул, а вот проснулся. Ложкой снег мешая, спит Луна большая… Привет, Антарктида!

- Вставай, сталкер, - разбудил меня забытый голос из прошлой жизни. Кажется, Большой Ли? Или - Великий Брюс? Не помню.

Боже, как ломит тело. Я дважды проходил анабиоцит в студии, находясь под пристальным взглядом камер, но никогда не чувствовал себя таким разбитым после пробуждения. И что это? Кажется, у меня… Бог ты мой! Я вспомнил, как его зовут! Большой Во! Во Марлинг! Галактическое шоу!

- Вик, ты слышишь меня?

- Слышу, но не вв…жж… - слова вязнут, во рту будто побывали все кошки с помоек Мехико (самый большой, кажется, город), мысли путаются и прыгают - с одного на другое. Хреновая водоросль, что ли, попалась?

- Вик, ты лучший. Ты самый лучший. А я вовсе не бог, разве что твой архангел. Картинка появится через четыре минуты. А пока слушай меня внимательно и вникай. Первая новость - хорошая. Мы научились делать корабли, уничтожающие невесомость…

- Большой Во! Ты самая большая сволочь… Если ты скажешь то, о чем я сейчас думаю…

Ах черт, хоть бы стакан воды. А еще лучше стакан водки!

- Вторая хорошая новость: где-то поблизости от вас, насколько близко - не знаю, это определишь по радиомаяку, там находится большой грузовой контейнер. Его доставили почти год назад, и в нем есть все, чтобы продержаться хоть десять лет. Третья хорошая новость: десять лет не потребуется. Уже пошло финансирование, и разморожена программа создания мега-челнока, планетарного извозчика. Так что года через два или три…

- Сволочь! Скотина! Убийца! Ты и все остальные!

Я вился ужом, пытаясь выползти из скафандра. Я был змеей, которая разучилась сбрасывать кожу. Змеей без рук, без ног. Они стали неподъемными гирями, прикрепленными к торсу. Я шептал, думая, что могу кричать, но для меня этот шепот был равносилен баритону Зевса.

- Сволочь Во Марлинг… - и не было слез, ведь змеи не плачут.

- Вик, не время. Позже выясним отношения. Под твоим ложементом - регенерационный массажер, скоро он примется за работу. Ребят пока не трогай, только когда сам сможешь встать на ноги. Первой разбудишь Серую Мышку. Ее зовут Вики, и это не производное от Виктория, как ты думал. На самом деле она - пилот ВВС, летчик-истребитель… Это твоя единственная помощница, которая знала все с самого начала.

- Поэтому вы вышвырнули ирландку?

- Нет, не поэтому. Девушка задавала чересчур умные вопросы…

- Еще тогда, вначале, все цыплята готовы были лететь на Марс, и только двенадцати счастливчикам раскрыли правду. Почему бы не проделать это еще раз? От радости они будут прыгать до потолка!

- Первые три-четыре дня, может быть. Потом задумаются, начнут взвешивать все за и против. А потом их психика станет просто неуправляемой. И все полетит к черту. Я знаю, о чем говорю. Это не только мое мнение, Вик. Заставь человека пройтись по двадцатисантиметровой полосе, нарисованной на асфальте, он сделает это безукоризненно. Пусти его над пропастью по такому же брусу, он сорвется и упадет. Это никакая не надпсихология. Самая обычная, человеческая… Двустороннее движение фантазии: от вас - к телезрителям. И мы вовсе не зря отобрали самых…

- Самых тупых?

- Неправда! Скажем, простачков без достаточного кругозора, чтобы понять, что происходит на самом деле. Угадай, кого на Земле больше - философов, ученых или простых людей, измордованных своей работой? Но зато крепких в физическом отношении, с толстыми нервными волокнами, без всяких исканий и творческих бессонниц. В этом их величие, Вик. Без них, упорно тянущих лямку цивилизации, ничего бы не было. Так кто должен колонизировать Марс?

- Теория золотого миллиарда… А потом на готовенькое примчится и элита человечества. У кого нервные волокна тоньше…

- Этого мы с тобой не увидим. А что до ирландки - она неплохо, как выяснилось, разбиралась и в геологии, и в астрономии. Выйдешь наружу, сам поймешь, что я имею в виду.

- Но все же они не олигофрены, они нормальные, полноценные люди, просто мало читали и не то смотрели, много ли знаний в комиксах и киносериалах! Так что? Неужели не поймут?

- А вот это и есть единственная плохая новость. Ты должен будешь подарить им алмазные шпоры и охапку платиновых шпаг. Ты понимаешь меня, Вик?

- Но…

- Это единственная для них возможность выжить. Не бояться. Идти над пропастью, а думать, что идут по асфальту. Верить в то, что, пусть неблизко, пусть в полутысяче километров, но стоят наготове вертолеты, прогревают моторы вездеходы и спасатели несут вахту, чтобы не пропустить призыв о помощи. С модулем ведется интерактивная связь. Когда совсем прижмет, твои цыплята смогут пообщаться с мнимыми исследователями станции «Восток-4». Мнимой станции. Есть и другие ухищрения. Дохлый тюлень, которого в замороженном виде доставили вместе с контейнером. Робот-марсоход перетащит труп стоимостью в сотни миллионов поближе к модулю по твоей команде. Будут еще сюрпризы.

Подо мной мелко вздрогнул ложемент и пошел вибрировать, оживляя ток крови по зацветшим водорослями венам, как гоняют волны по заросшему пруду. Через несколько минут появилась картинка. Я оставался при своем мнении, поэтому тут же попытался плюнуть в эту ставшую ненавистной рожу. Не получилось. Слюноотделение пошло только через пять минут. Еще через полчаса я смог пошевелить рукой, и сразу же потянулся к щекам. Так и есть. Борода! Я зарос до самых глаз.

- Да, Вик. Сначала тебе и Вики придется побыть брадобреями. Еще она поможет сделать эпиляцию девушкам, пока они спят. Иначе вопросы пойдут раньше, чем мы предполагаем. И это будут очень трудные вопросы. Гоняй их, Вик, до седьмого пота. Если нужно, врежь кому-то по морде, чтобы боялись. Это разрешается. Только сначала предупреди меня. Интерактив никто не отменял. Не забудь про задержку в передаче сигнала. Все-таки между нами восемьдесят миллионов километров, и расстояние будет увеличиваться. Но ты лучший. И у тебя получится.

- И все это из-за каких-то паршивых ста тысяч? Нет… Сколько там накапает за три года?

- Я знал, что ты согласишься! Пять миллионов тебя устроит?

С такой же легкостью он мог пообещать мне и пятьсот миллионов, но с другой стороны - разве у меня есть выбор? Выбора не было. Только надежда. Сколько бы миллионов мне ни пообещали, расчет строился на другом. Я не смогу бросить цыплят! Проклятье на мою голову! И немножко - на голову Экзюпери…

- Пять миллионов, Вик, - донеслось через четыре положенных минуты. - Плюс вселенская слава покорителя Марса. Скажи честно, разве мечтал ты, подыхая от жажды в пустыне Гоби или в песках Сахары, что когда-нибудь побываешь на Марсе? А в модуле у тебя достаточно воды и кислорода, любимые твои отбивные… Как видишь, эта работа еще и оплачивается. Надеюсь, ты не будешь требовать ответа на вопрос - кто убил Кеннеди? Я знаю, не будешь. Значит, осваивайся. Скорейшего тебе восстановления сил. Что скажешь, Вик?

Он не улыбался. Он даже был по-человечески взволнован, я имею в виду - по-настоящему взволнован, не актерствуя. Он ждал очень важного ответа. И я его, кажется, нашел…

- Шоу должно продолжаться…

Они не боялись. До хрипоты, до посинения готовы были спорить со мной, но - не боялись. Потому что я перестал быть Сталкером, теперь я не меньше чем апостол Петр, потому что у меня - ключи. Психология действительно великая наука. Даже индуска стала выглядеть намного привлекательней, как только я узнал о ней правду.

- Здравствуй, Виктор Афдеефф, - были ее первые слова после пробуждения. - Никогда не прощу тебе ирландку!

О, Господи! Не успели Адам с Евой посмотреть, что у них за игрушки под листиками, и сразу пошли интриги. Шерше ля фам! Теперь уже и на Марсе. И я отправил ее брить бороды и ноги.

Прав, на все сто прав Большой Во! Знание - великая сила. Но есть кое-что посильнее. Например, незнание. И мне придется день за днем дарить цыплятам алмазные шпоры, а они в это обязаны верить.

- Какого черта, Вик? Разве в Антарктиде бывает ветер с песком? Еле успели убраться!

Это еще вопрос из простых. А как я целую неделю бился, чтобы убедить в нормальности здешней силы притяжения! Как разглагольствовал о причинах очередного абсурда, - подумаешь, Солнце стало маленьким! Мы же на полюсе, а тут все не как у людей…

Теперь я должен был мямлить что-то про глобальное потепление, а Вики якобы приняла запоздалое сообщение с «Востока-4», даже успела его записать. Что-то про катаклизмы, про перемещение циклона из Сахары прямо к нам, на плато. Вроде бы пока выкручиваемся.

- Ну ладно, циклон так циклон. А мы вот тюленя нашли. Правда, он какой-то оранжевый, как и все в этой Антарктиде. Завтра попробуем подстрелить альбатроса, я видел одного над горизонтом. Не веришь?

Бог в помощь, ребята! Конечно, верю! Я тоже с вами пойду.