Богиня, шпион и тайны техномира

Глава 1 Утро начинается с постели ^{(О почте, загадках любви и сути богов)}

– Мр-р, – протянула принцесса Элия и недовольно дернула стройной ножкой.

Сквозь сон богиня ощутила, как кто-то прикоснулся к ее ноге. Какая-то наглая личность бесцеремонно щекотала ей пятку. Почти проснувшись, Элия отбрыкнулась еще разок и угодила во что-то сравнительно мягкое и живое.

– Королева моя дорогая, я убит наповал, – весьма правдоподобно изображая болезненные корчи, запричитал Рэт Грей – ее старый друг и любовник, коему было великодушно дозволено переночевать в спальне принцессы. Паясничая, он жалобно простонал: – Твоя царственная конечность пробила мой живот. Как думаешь, его величество оплатит больничный?

– Нет! Никаких компенсаций за травмы, полученные при попытке нанести вред члену королевской семьи! – мстительно заявила богиня и, перекатившись на другой бок, пробудилась в достаточной мере для того, чтобы насмешливо предложить: – Попробуй выставить счет Мэссленду. Вдруг король Млэдиор сочтет возможным спонсировать твою террористическую деятельность? Правда, почти наверняка возникнут некоторые трудности с оправданием сторонних доходов в Лоуленде. Думаю, тебя будет пытать сам лорд-дознаватель – принц Энтиор, а потом тебе отрубят голову!

– Какая честь, сам Энтиор! – патетически воскликнул мужчина, приподнялся на локте, театрально выбросил руку вверх и деловито поинтересовался: – А кто будет рубить голову, лорд Нрэн?

– Вот этого обещать не могу, – цокнула языком принцесса, – ввиду крайней занятости нашего воителя и недостаточной знатности обвиняемого!

– Если не Нрэн, тогда не желаю быть казненным! – тут же заявил Рэт и рассмешил тем самым Элию.

«Все-таки вчерашний бал кончился поздновато», – отсмеявшись, подумала женщина и бросила взгляд в окно спальни. Утро в Лоуленде вступило в пору своей полноты и готовилось к получению титула полудня. Солнечные лучи настырно просачивались сквозь магическую завесу тумана и плотный тюль. Грей, валяющийся в ногах богини, завершил концерт, состоящий из «предсмертных» стонов, и объявил:

– Королева моя дорогая, я жрать хочу!

– Какое странное желание, но, что еще более странно, я разделяю его! – согласилась принцесса и великодушно повелела: – Ну что ж, можешь заказать завтрак! Кстати, заодно прихвати почту. Надо же тебе как-то отрабатывать шпионское жалованье за доставку информации, которое платит корона.

– Ты тиранша и садистка, как и твой брат Энтиор, – обвиняющим тоном возопил Грей и нехотя выполз из уютного гнездышка, свитого в кровати.

– Я хуже, ибо для брата садизм – часть божественной сути, а для меня – просто милое развлечение! – самодовольно откликнулась богиня и небрежно пригрозила: – Между прочим, если не принесут завтрак, могу рассвирепеть окончательно.

– О, пощади, королева моя дорогая, больше не пинай своего покорного слугу, – жалобно запричитал Рэт и, как был нагишом, стрелой вылетел за дверь, стремясь поскорее выполнить просьбу богини. А чего было стесняться? Паж с увесистой книгой «Меню» и столик с корреспонденцией находились не далее прихожей богини.

Через пять минут важно выступающий шпион (обнаженная жилистая невысокая фигурка с темной растрепанной шевелюрой неопределенного оттенка) в сопровождении пары парящих в воздухе подносов возник на пороге спальни. Огромный серебряный поднос с завтраком на двоих плыл впереди, второй, поменьше, со свежей почтой, черненный защитными рунами, замыкал торжественное шествие. Быть отравленной богиня, охраняемая магией звездного набора, не боялась и времени на проверку пищи при помощи заклятий или дегустаторов не тратила. А вот просмотру писем она уделяла некоторое время, ибо среди них попадались всякие. Среди деловой корреспонденции и множества пылких признаний встречались послания с весьма мастерски вплетенными проклятиями (от заклятых врагов, ревнивых соперниц и отчаявшихся добиться взаимности кавалеров) или приворотными чарами (от кавалеров того же порядка). Зачарованный поднос обезвреживал любые ловушки и маркировал послания для удобства идентификации.

Впрочем, привороты на богиню любви никакого эффекта не оказывали, или, вернее, не оказывали ожидаемого эффекта, зато могли изрядно разгневать, ибо ничто так не выводило Элию из себя, как попытка обманом завоевать любовь. Вот с такими жуликами богиня действительно поступала круто и давала сто очков вперед богу боли Энтиору.

Рассыпаясь в театрально-подобострастных поклонах, при каждом из которых с подноса совершенно неволшебным образом исчезал очередной маленький бутерброд, Рэт заспешил к роскошному ложу. Он приземлился на кровать одновременно с первым подносом и нахально объявил:

– Охапки роз, цветущие ветки, побрякушки и прочую ерунду я тащить не стал. За одну ходку все равно не управился бы даже с тележкой – это раз; нам с тобой, королева моя дорогая, пришлось бы на коврик переползать: всю кровать загромоздил бы – это два! И вообще, сей хлам к почте не относится – это три!

– Уболтал, – величественно согласилась богиня, прельщенная соблазнительными ароматами яств. Сменив гнев на милость, она дозволила компаньону присоединиться к трапезе.

Элия неторопливо кушала крохотные корзиночки с горячими паштетами и, запивая еду горячим какао, попутно разбирала корреспонденцию. По ее мысленному повелению конверты птицами взлетали с исписанного рунами ложа, вскрывались, ленточки на свитках распускались, и письма одно за другим зависали перед лицом богини. Прочитанные и более ненужные бумаги опускались на поднос горстками мельчайшего пепла и исчезали без следа. При кажущейся плавной неторопливости действий гора почты уменьшалась стремительно, и лишь немногим документам выпадала честь пополнить архив принцессы.

Интересуясь в равной мере и почтой и едой, Грей постарался пристроиться поближе к любовнице. Ухватив с подноса очередную теплую булочку, посыпанную сахарной пудрой, мужчина жадно впился в нее зубами. Часть обсыпки при этом перекочевала на плечо принцессы. Устраняя намеренно совершенную оплошность, Грей аккуратно и нежно слизнул белый налет.

– Какая ты сладкая, – мечтательно прошептал он и тут же сунул свой острый нос в развернувшееся перед богиней письмо. Обильно украшенный виньетками лист гербовой бумаги с серебряным обрезом, надушенный пряными благовониями, против воли притянул взгляд мужчины. – И что там пишут?

– Чепуху, – проронила принцесса.

– «Жизнь без права видеть тебя обернулась мраком в душе моей… Жестокая и прекрасная, не оставляй без ответа моленья того, кого лишил рассудка твой дивный лик!.. Будь милосердна к несчастному, готовому лобызать твой след»… – навыдергивал цитат из текста и высокопарно провыл их Рэт, дирижируя булочкой. Сунув в рот остатки «дирижерской палочки», шпион уже тихо, с наигранным безразличием закончил: – Подписано: граф Мироваль. Ну как, королева моя дорогая, будешь милосердна?

– Нет, – меланхолично откликнулась принцесса и повела бровью, вызывая следующий документ из заметно уменьшившейся стопки писем.

– Златокудрые мускулистые блондины с благородным высоким челом нынче не в твоем вкусе? – с каким-то болезненным любопытством продолжал допытываться Грей, возможно, потому, что сам был далек от канонов красоты. Шпион даже позабыл взять очередной бутерброд. – А может, у него плохо встает или чирий на заднице?

– Дело не в недостатках внешности или дефектах функций, – усмехнулась принцесса, щелкнув любовника по длинному носу, самой выдающейся детали в его облике. – Письмо писал не Мироваль, а нанятый стихоплет.

– Ну и что? Может, бедолага-граф такой же красноречивый, как Нрэн, вот и заплатил умельцу. Главное, что он тебя любит! – почему-то продолжал выяснять подробности, касающиеся ставшего пеплом письма, Рэт.

– Ложь, – обронила богиня, облизав губы после глотка какао. – Единственное чувство, которое граф ко мне испытывает, укладывается в определение «похоть». Впрочем, справедливости ради скажу, достаточно сильная похоть.

– А вдруг ты неправильно поняла его поведение и он влюбился всерьез? – задал каверзный вопрос любовник.

– Дорогой мой, я богиня любви и всегда прекрасно знаю, какие чувства испытывает ко мне мужчина, даже если он сам того не понимает. Если, конечно, коэффициент силы кавалера не превышает мой собственный в значительной степени, вот тогда, согласна, я могу ошибиться, – снисходительно пояснила Элия. – Что до Мироваля… одной похоти мало, чтобы завоевать мою благосклонность.

– А чего ты хочешь еще? Подарков, серенад под окнами, трепетных ухаживаний? – Рэт спрашивал уже всерьез.

– Меня нужно любить, – спокойно, почти беспечно призналась принцесса. – Все остальное: красота, знатность, богатство, искусность в постельных утехах, подарки и ухаживания – не имеет принципиального значения. Поэтому у Мироваля, напиши он хоть тысячу писем в дивных стихах самостоятельно, нет ни малейшего шанса. Он жулик, хочет только брать, ничего не давая взамен.

– Тогда я не вписываюсь в стандарты, по которым ты выбираешь любовников, – довольно хмыкнул Грей, потершись щекой о шелковую кожу на спине богини, и сцапал с подноса булочку в шоколадной глазури. – Мне повезло, что я стал исключением. К счастью, я не вою на луну от любви к тебе, королева моя дорогая, и не пишу стихов.

Элия загадочно улыбнулась в ответ и слизнула капельку повидла, показавшуюся на румяном бочке пирожка.

– Что ты молчишь? Ты хочешь сказать, что я в тебя влюбился? – забеспокоился мужчина, пристально вглядываясь в лицо богини. Надкушенная и позабытая булочка упала на кровать, демонстрируя крайнюю степень волнения мужчины, а иначе он никогда не выронил бы лакомство.

– Странно. Что тебя так взволновало? – выгнула бровь принцесса, не прерывая своей трапезы.

– Она еще спрашивает! Я не хочу стать вечным рабом богини любви. Ждать твоего зова, вздыхать, скучать, мечтать о встрече, тосковать, ревновать к каждому смазливому придурку, которому ты изволишь улыбнуться. Забывать обо всем ради сладостных мгновений встречи. А стоит наскучить – и ты выбросишь меня, как ненужную вещь? Нет, это не по мне, королева моя дорогая! – выпалил Рэт, достаточно насмотревшийся на отвергнутых любовников непостоянной богини.

– Именно, не по тебе, поэтому и нечего бояться, дорогой, – мягко улыбнулась Элия, взъерошила волосы Грея и снова легонько дернула его за нос. – Ты слишком любишь жизнь, слишком многое тебя постоянно интересует и не дает зациклиться на чем-то одном, на любви в том числе. Любовь лишь наполняет жизнь, а вовсе не заменяет всех ее радостей. Знай я, что наши отношения могут обернуться бедой, первая прогнала бы тебя, не дожидаясь нагоняя от папы за выведение из строя лучшего шпиона королевства!

– Так уж и лучшего? Ну тогда ладно. – Грей был явно польщен, но не успокоился окончательно, а потому попросил: – Обещай, если у меня в башке чего-нибудь перемкнет, ты меня вылечишь и выгонишь не раздумывая!

– Обещаю, – торжественно поклялась принцесса и взяла с подноса новую булочку.

Утешившийся Грей тоже потянулся за добавкой, но разбираться в любовной почте ему расхотелось начисто. Зато почему-то, может, от нервных переживаний, еще сильнее захотелось сладкого!

Любовники еще не закончили завтракать, когда прозвучал весьма оригинальный сигнал заклинания связи – не традиционный мелодичный перезвон или инструментальный музыкальный отрывок, а заводная ритмичная песенка, исполняющаяся вполне приличным баритоном и сопровождающаяся пульсирующими волнами цветного света.

– Че за хрень? – заинтересовался Рэт, щуря глаза.

– Малыш развлекается, – фыркнула Элия с теплой насмешкой в голосе. Окунув шпиона в Заклинание Тени, набросила на плечи края тонкого одеяла и откликнулась:

– Да, слушаю.

– Прекрасный день, Элия! – радостно, с примесью смущения, поздоровался Лейм и замолчал, зачарованно уставившись на полуобнаженную кузину, по которой успел ужасно стосковаться. Кажется, юный бог даже перестал дышать и замер статуей на фоне весьма ухоженного и живописного летнего пейзажа паркового типа.

– Прекрасный день, мой сладкий! – откликнулась богиня, улыбаясь юноше, и небрежно поинтересовалась: – А что стряслось с твоей шевелюрой? Уронил банку желтой краски и не смог до конца отмыться? Могу подсказать косметическое заклинание.

– Нет, – смутился Лейм, затрепетали длинные черные ресницы, сильнее заблестели изумрудно-зеленые глаза. – Это… Ну… Я решил ненадолго стать блондином. Жаль, получился не очень ровный цвет, такое бывает, когда осветляешь черные волосы химическими средствами, а не магией. Тебе совсем не понравилось? – подавленно пробормотал лорд, силясь отвести взгляд от легкого голубого одеяла, которым укрывалась кузина. Оно обрисовывало восхитительные контуры богини и как раз начало потихоньку сползать… Нет, на это решительно невозможно было не смотреть!

– Тебе идет и природный черный, и светлые оттенки, милый, – тактично начала принцесса, – но я, наверное, слишком привыкла к тому, что у тебя темная шевелюра. Давай не будем нарушать эту дорогую моему сердцу традицию, хорошо?

– Э-э-м… Извини, я не хотел тебя огорчить, все исправлю. – Лейм слегка расстроился, вот только смотреть на кузину и печалиться одновременно никак не получалось, да и мысли почему-то немного путались. – Так просто… думал сменить имидж… Там, где я живу, это сейчас модно. – Юноша беспомощно тронул волосы рукой.

– Где же ты обитаешь, малыш? – выгнула бровь женщина.

Судя по прическе и одежде – черной кожанке с серебристыми заклепками, длинной майке с мордочкой енота по центру и плотным светло-голубым брюкам в белых разводах, принцесса уже догадывалась, каким будет ответ.

– Я?.. В Сейт-Амри, – вынужден был расколоться Лейм в ответ на конкретный вопрос. Юлить, отвечая на косвенные, ему, выросшему в королевской семье Лоуленда, было не привыкать. Но сейчас Элия ждала прямого ответа, и юный лорд не мог солгать, хоть и безумно боялся неодобрения. Этот страх до сих пор не позволял ему вызвать принцессу и поболтать, несмотря на то что Лейм здорово стосковался. Но сегодня жажда увидеть родственницу пересилила все его опасения. Молодой бог не выдержал и решил рискнуть, надеясь на понимание и поддержку любимой кузины.

– Насколько мне помнится, Сейт-Амри классифицируется как урбанизированное измерение, иначе говоря, техномир, – констатировала Элия, отбив по краю подноса короткую дробь.

– Да… – повинно склонил голову лорд, украдкой метнул жалобный взгляд на принцессу и прижался спиной к широкому светлому стволу лиственного дерева.

– А Источник знает о твоем местонахождении? – продолжила расспросы богиня.

Элия поинтересовалась этим неспроста. Общеизвестным фактом являлась неприязнь энергетических созданий к урбанизированным мирам, тем более высших энергетических созданий, к каковым причислялись Силы. Последние чрезвычайно неохотно отпускали своих посвященных в миры техники. И Силы Лоуленда, во многом отличные от других, не были исключением из общего правила. Они считали, что пребывание в технических измерениях портит богов. А уж к жителям урбанизированных миров иначе как с презрительной и чуть брезгливой жалостью не относились. Ведь бедные примитивные создания ничегошеньки не знали об истинной магии и (о ужас!) Силах, богах, Законах Вселенной, не имели власти даже над своей внутренней энергией. Как, спрашивается, общение с этими бедными существами могло пойти во благо посвященным, не говоря уж о том, насколько сами боги были вынуждены сдерживать проявления собственной силы и сути, чтобы не нарушить структуры техномира! Такова была логика Сил, прекрасно известная принцессе. Поэтому богам рекомендовалось посещать урбомиры лишь в случае крайней необходимости и на кратчайший срок. Судя же по жадным взглядам, которые юноша бросал на сестру, он достаточно проторчал в Сейт-Амри.

– В принципе да, но, конкретно, нет, – попытался смягчить правду Лейм, ковыряя пальцами ствол дерева.

– Кузен, ты не в казематах на допросе и не на ковре у Нрэна! Я не собираюсь тебя пытать, если не хочешь говорить, не надо, – усмехнулась принцесса.

– Извини, – смешался молодой бог и признался, теребя в руке кусочек светлой коры: – Источник в курсе, что я уехал учиться в миры, но не знает, куда именно.

– И какой же истины ты ищешь в урбанизированном измерении, мой сладкий? Что хочешь познать вдали от истинной магии? – заинтересовалась Элия, уверенная, что ради пустой забавы кузен, слишком серьезный для своего юного возраста, никогда не застрял бы надолго в техномире. Конечно, члены королевской семьи не слишком часто слушали Силы Источника Лоуленда и в большинстве случаев поступали по-своему, бывало, даже вопреки воле Сил. Вот и в урбомиры принцы заглядывали несколько чаще, чем другие боги, правда, долго там, под давлением гнетущей структуры мира, не выдерживали и возвращались.

– Я учусь работать с техникой, – открыл удивительную причину бог.

– Однако! Тебя действительно к этому влечет? – неподдельно заинтересовалась родственница.

– Да, очень. Магия мне тоже интересна, но в технике есть что-то особенное! Вникать в принципы построения сложнейших механизмов, чтобы воспроизвести их самому и изобрести новые, управлять процессами с помощью машин… Это совсем не похоже на основы магии, хотя есть точки пересечения. Скажем, закон сохранения энергии, возможность преобразования одной энергии в другую. Я хочу подробно изучить все это, чтобы создавать комплексные механизмы. Например, телевизор на магических кристаллах или даже компьютер. Конечно, это очень сложно, ведь для каждого мира свои параметры сочетания технических и магических законов, придется искать формулу для расчета коэффициентов, чтобы определить закономерности изменений для перемещения прибора, или делать его стационарным… – принялся вдохновенно, с истинным энтузиазмом ученого рассказывать Лейм. Даже одеяло и прелести кузины были на время позабыты. Элия слушала, покачивала головой, и легкая улыбка бродила по ее губам.

– Идеи интересные! – согласилась принцесса, когда фонтан красноречия юноши истощился, и продолжила, охлаждая энтузиазм родича: – Но, малыш, Источник не погладит тебя за это по головке. Ты ведь знаешь, Силы не в ладах с техникой и их воля может обернуться крахом для твоих новаторских задумок.

– Ага. – Лейм тяжело вздохнул и покаянно кивнул. Над ним дамокловым мечом висели угроза вызова к Источнику и грядущий разнос.

– Но, пожалуй, я вижу выход, – прищелкнула пальцами принцесса, решившая подбодрить приунывшего кузена.

В глазах лорда загорелась трепетная надежда, он даже перестал терзать бедное дерево, уже расставшееся с несколькими сантиметрами верхнего слоя коры.

– Скажи, сколько ты провел в Сейт-Амри? – первым делом уточнила богиня.

– Два года. Мне бы еще хоть три годика, пока не закончу университет, а потом я хотел бы немного поработать… – Умоляющий взгляд огромных глаз, опушенных черными густыми ресницами, устремился на кузину.

Элия переливчато засмеялась:

– Эти жалостливые взгляды прибереги для разговора с Источником. А я тебе и так помогу. Слушай, мой сладкий.

Лейм выжидающе уставился на сестру.

– Ни один из известных мне богов по своей воле не торчал в урбомире безвылазно так долго, как ты. Одно дело – зайти поразвлечься на пару часов или денек-другой, другое – жить, подлаживаясь под структуру мира и подчиняясь его правилам постоянно. Отправившись искать себя, свое призвание бога, ты остановился в урбанизированном измерении для получения технического образования. Значит, как богиня логики, я заключаю, что во взаимодействии с механизмами должен проявиться один из твоих божественных талантов, мой дорогой бог романтики. А мешать формированию божественной сути Источник не имеет права. Романтика и техника – весьма оригинальное сочетание, впрочем, не более противоречивое, чем любовь и логика. Сходи в Грот, честно во всем признайся, расскажи об обретении истинной сути бога и необходимых для этого процесса условиях. Источник немного поворчит для порядка, но вынужден будет смириться с издержками твоей профессии.

– Спасибо! – искренне поблагодарил юноша. – И как я до сих пор не сообразил, что буду богом техники. Сейчас, когда ты сказала об этом и о том, как нужно поступить, все стало ясно и понятно. Блин, я такой тупица!

– Чушь! – отрезала Элия, погрозив кузену пальцем. – Ты настоящий умница, хоть и мнительный без меры, как все в линии дяди Моувэлля. А что до догадок, касающихся собственной сути, чаще всего так и получается, сам бог понимает себя последним, оправдывая пословицу «Под фонарем не видно». Кроме того, родной, ты пребываешь в урбомире, а это сильно ограничивает возможность применения божественных талантов, в том числе и интуиции. Из-за этих ограничений мы и не любим миры техники.

– Но, похоже, в любом правиле есть исключения, Элия, – педантично отметил Лейм, – я мельком видел в Сейт-Амри лорда Регъюла, да и время от времени ощущаю всплески силы других существ, не принадлежащих урбомиру. Хотя они, наверное, здесь не живут и уж конечно не учатся. Спасибо большое еще раз, что подсказала, как найти выход!

– Как-нибудь сводишь меня в «Эльфийский вкус», и сочтемся, дорогой! – подмигнула кузену богиня, имея в виду один из любимых ресторанов родича.

– С наслаждением, – обрадовался юноша, он и сам хотел как-нибудь ненавязчиво и изящно пригласить Элию в ресторан, в театр, да куда угодно, лишь бы побыть вдвоем с обожаемой кузиной без целой кучи шумливых родственников под боком.

– Вот и договорились, милый. А теперь, если ты не хочешь созерцать утренний туалет богини любви, до свидания! – заключила принцесса, многозначительно тронув края одеяла.

Лейм заалел как маков цвет, поспешно пробормотал слова прощания и отключил заклинание связи.

– Какой у тебя стеснительный братец. Молодой еще, неиспорченный. А я бы не отказался, – заметил Грей, скидывая Заклинание Тени.

– Сравнил чистого мальчика и бесстыжего, наглого, беспринципного негодяя, – отозвалась принцесса.

– Да, я такой! Но именно таким тебе нравлюсь, – радостно согласился Рэт. Рука мужчины проворно нырнула под одеяло, нежно коснулась бархатной кожи богини, погладила, спускаясь от плеча ниже… Одевание на некоторое время было отложено.

А пока Элия обстоятельно «рассказывала» Рэту о том, как он ей нравится, а он, в свою очередь «восхищался» богиней, в порту Лоуленда причаливал «Кинжал», корабль принца Кэлберта…