Безумные Альфы

Глава 28

ЧУМА

Стерильные белые коридоры выжигают глаза. Без янтарных линз маски жёсткий флуоресцентный свет вонзается в сетчатку, как иглы. Я часто моргаю, сдерживая желание прикрыть лицо.

Нельзя привлекать внимание.

Не сейчас.

Тэйн и Виски идут по бокам. Они тоже без масок, а в украденной вриссийской форме выглядят убедительно. Почти идеально. У Виски дёргается указательный палец — тянется к спрятанному оружию при каждом отзывающемся эхом шаге. Я бросаю на него предупреждающий взгляд. Один неверный жест, одна ошибка — или его убогий фальшивый акцент — и нам конец. Он знает: ни слова. Даже вздох лишний.

Украденный лабораторный халат сидит на мне неправильно. Слишком лёгкий. Слишком открытый. Я скучаю по весу тактического снаряжения, по знакомому стерильному запаху фильтров в маске.

Но сейчас это не важно.

Я фиксирую каждую деталь, когда мы сворачиваем за очередной угол: камера наблюдения в верхнем левом углу — мёртвая зона прямо под ней. Панель доступа по карте у третьей двери. Потенциальная слабая точка — вентиляционный короб сверху. Мысли несутся, собирая маршруты отхода, вычерчивая карту этого лабиринта из белого и хрома.

Мимо проходят двое охранников. Я коротко киваю. Идём дальше. Не вступать в контакт. Челюсть Тэйна сжата так, что, кажется, я слышу, как скрипят зубы. Я знаю, о чём он думает. Где-то в этом проклятом месте держат Айви. И Призрака.

И этого психа — Валека.

Мысль о Валеке заставляет кровь вскипеть. Садист. Предатель. Мы знали, что ему нельзя доверять, но похитить Айви — это уже безумие. Если я до него доберусь, не уверен, что смогу себя остановить. Хочется верить, что я не стану пытать его до смерти вне зависимости от ответов… но со скальпелем в руке я другой человек.

Представление о том, как я бы обнажил каждый нерв, пока он не сорвёт горло криком, выбрасывает адреналин в кровь. Пальцы дёргаются — мышечная память вспоминает точный хват для самых изящных разрезов.

Я загоняю это глубже.

Соберись.

Из-за угла выходит учёный в безупречно белом халате, уткнувшись в планшет. Я напрягаюсь, готовый нейтрализовать угрозу, но он проходит мимо, даже не подняв взгляд. Эти ублюдки так привыкли к собственному превосходству, что не считают нужным смотреть по сторонам.

Их высокомерие их и погубит.

Мы продолжаем осторожно продвигаться по комплексу, и в голове отзываются обрывки подслушанных разговоров — кусочки пазла, который я собираю с момента нашего прибытия. Шёпоты о «двух возвращённых активах» и «сбежавший эксперимент из лаборатории Вытоскик».

Становится всё яснее: у обоих альф с этим местом общее тёмное прошлое. Картина складывается — и она куда страшнее, чем я предполагал.

Я бросаю взгляд на Тэйна, гадая, понял ли он уже всё. Знает ли масштаб страданий своего брата? Те ужасы, которые сделали его тем диким зверем, которого мы знаем?

Сейчас не время копаться в этом. У нас задание. Но ощущение не отпускает: мы идём не просто на спасение. Это глубже. Темнее. Опаснее.

Правда о происхождении Валека и Призрака — само по себе оружие. И, возможно, нам придётся пустить его в ход до конца.

Я замечаю движение. Бета-ассистентка в безупречном халате, светлые волосы стянуты в строгий пучок, подчёркивающий резкие черты.

Идеально.

Я прочищаю горло, включая чёткие согласные вриссийского акцента. В отличие от Виски, мой звучит убедительно.

— Простите.

Она останавливается, поворачивается к нам.

— Да?

— Я прибыл по приказу командования для осмотра двух вышедших из-под контроля активов, находящихся у вас, — говорю я. — Где их можно найти?

Её глаза сужаются, но в них нет подозрения — лишь скучающее раздражение человека, которого оторвали от «важных дел».

— Они в высокозащищённом блоке. Уровень B3.

Я киваю, будто именно этого и ожидал.

— Отлично. Проводите.

Она вздыхает — явно недовольна, но не решается перечить старшему.

— Следуйте за мной.

Идя за ней, я изучаю планировку. Больше камер. Больше закрытых дверей. Но и больше возможных выходов. Если доберёмся до B3 — будем близко к обоим целям и к нижним уровням. Там проще раствориться.

Каблуки беты отстукивают по полу, пока она ведёт нас к лифту и проводит картой. Лифт идёт вниз — этаж за этажом, глубже в недра этого стерильного ада. Когда двери открываются, коридоры темнее, воздух тяжелее — пропитан антисептиком и ещё чем-то.

Страхом.

Кожа под украденным лабораторным халатом зудит, но лицо я держу неподвижным. Годы практики и работы в поле научили меня закапывать эмоции глубоко, показывая миру лишь холодный расчёт.

Но эти знакомые запахи возвращают меня в другое время.

Тогда я был моложе. Идеалистом. Только что после медицинского — с мечтами спасать жизни на поле боя. Стать боевым медиком. В этом было что-то благородное. Я видел себя маяком надежды в хаосе войны: вытаскивать раненых солдат и отправлять их домой, к семьям.

Реальность, как всегда, решила иначе.

Лицо пленника всплывает в памяти без спроса. По сути — мальчишка. Едва достаточно взрослый, чтобы бриться, не то что воевать. Его глаза были безумными от боли и страха, когда его вкатывали в импровизированную операционную. Я до сих пор помню, как желудок скрутило, когда я увидел масштаб повреждений.

Ожоги. Рваные раны. Переломы, неправильно сросшиеся — а потом намеренно сломанные снова. Классические признаки длительных, систематических пыток в плену за линией фронта.

Я знал — умом — что война — это ад. Что зверства случаются.

Но увидеть всё это, вырезанное в плоти этого мальчишки… это что-то во мне сломало.

Руки у меня не дрожали, когда я пытался его спасти. Они были спокойны. Точны. Я вложил всё своё мастерство и упрямство, собирая его по кускам. Час за часом — мучительно долгие — я боролся с тем, что сделали с ним люди, считавшие его мусором.

В конце концов — этого оказалось недостаточно.

Он умер у меня на столе. Его изломанное тело просто сдалось. И пока я смотрел на него — мёртвого — что-то внутри меня затвердело. Окаменело. Миру, в который я шагнул, был не нужен ещё один целитель. Ему нужны были воины, способные остановить чудовищ вроде тех, кто сделал это с этим мальчиком.

И оказалось, что убивать у меня получается хорошо.

Переход был не мгновенным, но неизбежным. Мои медицинские знания стали оружием. Я точно знал, где резать, чтобы убить быстрее всего. Или причинить самую мучительную боль. Человеческое тело не скрывало от меня тайн — только уязвимости.

Я ожидал, что почувствую… что-нибудь. Вину. Отвращение.

Но было лишь холодное удовлетворение. Каждый убитый означал на одного монстра меньше в этом мире.

Хотя… монстром стал и я сам, не так ли?

— Мы на месте.

Голос беты возвращает меня в настоящее.

Перед нами тянется коридор — галерея из толстых стеклянных стен, за которыми выставлены «активы» комплекса. Заключённые в серой форме мечутся по камерам, как звери в клетках. Взгляд у них пустой, расфокусированный. На груди у каждого — белой краской выведен идентификационный номер. Последнее унижение. Даже имена у них отняли.

И тут сквозь антисептическую вонь пробивается знакомый запах.

Жимолость.

Айви.

Ноздри расширяются сами собой. Она близко. Но где?

Голос беты тонет в белом шуме, пока я просматриваю ряд камер. Взгляд цепляется за пустую — на двери ярко-красный символ омеги. Краска свежая, глянцевая. Запах Айви всё ещё здесь… но её самой уже нет.

Чёрт.

В груди Виски поднимается глухое рычание. Я прожигаю его взглядом, способным расплавить сталь, прежде чем он успевает раскрыть рот. Он скалится, но молчит. Пусть злится. Потом разберёмся.

Когда вернём нашу омегу.

Движение по ту сторону коридора привлекает внимание.

Дыхание замирает, когда я вижу гигантскую фигуру, прикованную к стене камеры напротив двери с омега-символом. Это существо даже больше и страшнее Призрака. Лицо скрыто железной маской — гладкой, без черт, кроме двух отверстий, из которых льётся жуткий голубой свет. Правая рука — кошмарное слияние металла и плоти, заканчивающееся массивной перчаткой с бритвенно-острыми когтями. Из спины торчат железные стержни.

Грудь чудовища тяжело вздымается при каждом хриплом вдохе, цепи натягиваются на мышцах. И несмотря на очевидные страдания, от него исходит аура первобытной силы, от которой по коже бегут мурашки.

Это существо может стать нашим козырем.

И, судя по тёмному блеску в глазах Тэйна, он думает о том же.

Если каким-то образом освободить его, разрушения будут катастрофическими. Сирены. Паника. Учёные в бегстве. Охрана, отчаянно пытающаяся сдержать хаос.

А в этой неразберихе мы сможем ускользнуть с Айви — оставив это место тлеющими руинами позади.

Это чертовски соблазнительно. До безумия.

Проходя мимо поста охраны, я замечаю стойку с временными ключ-картами, развешанными на стене. Эти самоуверенные ублюдки иногда делают всё слишком просто.

Я стягиваю одну и вешаю себе на шею. Может пригодиться. Бета, сопровождающая нас, даже не замечает. Конечно не замечает. Голова у неё так же глубоко засунута в собственную задницу, как и у остальных долбоёбов, работающих здесь.

— Вот первый «беглый актив», — говорит бета, останавливаясь в конце коридора и указывая на камеру. — Но, как видите, он совсем не такой, каким его описывали солдаты. Почти не двигается.

Я не самый большой поклонник Призрака, но сердце неприятно сжимается при виде того, как его держат прикованным к стене, как животное. Его массивное тело обмякло, сломленное, руки разведены и закованы над головой. Количество цепей и кандалов выглядит избыточным, учитывая его состояние. Влажные чёрные волосы свисают вперёд, скрывая лицо, и если не считать ровного подъёма и опускания широкой груди, он совсем не двигается. На серой форме расплывается опасное количество крови, поверх которой выведен идентификационный номер. 0663.

Он вообще жив?

Я никогда не видел его таким… разбитым.

Кадык Тэйна дёргается, но лицо остаётся маской холодного безразличия. Хорошо. Сейчас нельзя ломать образ.

Но даже мне хочется хоть как-то дать Призраку понять, что мы здесь. Хоть что-то.

Нет. Лучше, чтобы он не знал. Лучше, чтобы он не смог нас выдать — даже непреднамеренно.

По коридору разносится знакомый маниакальный смех, и бета заметно вздрагивает. Валек. Его крики эхом отражаются от стерильных стен, с характерным врисским акцентом. Похоже, наш местный психопат отлично проводит время.

Ничего удивительного.

— Благодарю. Вы свободны, — говорю я бете. По её виду понятно, что она предпочла бы быть где угодно, только не здесь.

Она коротко кивает.

— Я оставлю вас за работой, — сухо говорит она и почти бегом уходит обратно по коридору, прежде чем я успею передумать.

— Простите, доктор?

Я оборачиваюсь и оказываюсь лицом к лицу с другим учёным в белом халате. Он хмурится, внимательно разглядывая меня.

— Кажется, мы не знакомы. Вы новенький в комплексе?

Я тут же вхожу в роль, придавая голосу резкую вриссианскую интонацию.

— Да. Я прибыл, как только узнал, что вы доставили двух беглых активов из лаборатории Витоскик. Это идеальная возможность изучить, как годы бегства влияют на физиологию наших активов.

Учёный сужает глаза.

— Понимаю. А ваша ключ-карта?

Чёрт. Заметил.

Я дёргаю головой в сторону Виски, позволяя презрению капать с каждого слова.

— Этот идиот умудрился её погнуть. Нам всегда присылают самых бесполезных варваров в охрану, не находите?

Лицо учёного смягчается — понимание. Он кивает, явно сочувствуя.

— Ах да… Качество персонала действительно… снизилось. Это постоянная проблема.

В груди Виски глухо поднимается рычание.

— Тише, мальчик, — бросаю я ему. — А то кастрирую.

Глаза Виски вспыхивают раздражением, но он молчит. Умно.

Учёный усмехается, явно наслаждаясь демонстрацией доминирования.

— Что ж, не буду вас задерживать. Активы находятся в камерах повышенной безопасности. Чтобы открыть эти двери, потребуется уровень допуска выше, чем у нас с вами.

Я приподнимаю бровь.

— Мы вообще-то врачи, — говорю с недоверием.

— Да, но учитывая, что один из беглых активов ответственен за полное уничтожение лаборатории Витоскик, командование не рискует, — отвечает он ровно.

Я киваю, уже просчитывая варианты. Придётся искать обход.

— Благодарю за помощь. Я обязательно укажу ваше имя в отчёте для командования. Доктор…?

— Колавев, — подсказывает он, заметно расправляя плечи.

— Доктор Колавев, — повторяю я, запоминая имя. Может пригодиться. — Ценю вашу профессиональность.

Когда он уходит, я глубоко выдыхаю.

Мы на шаг ближе к цели.

Но настоящие трудности только начинаются.

Где-то в этом лабиринте боли и страдания ждёт Айви.

И мы её найдём.

Любой ценой.