Без нее на ней женился

ПРОЛОГ

Идти домой не хотелось. Олег предпочитал проводить время либо в офисе, либо в каком-нибудь клубе. Он не имел ничего против пар отца или Виктора. Просто сейчас он чувствовал себя там лишним. Оборотень уже стал подумывать о том, чтобы приобрести отдельное жилье.

На улице было довольно прохладно, но мужчина не чувствовал дискомфорта от гуляющего под одеждой ветра. Бредя по ночной улице, он разглядывал витрины закрытых магазинов и думал, куда бы податься сегодня. Был, конечно, вариант все же наведаться домой и поспать пару часов до работы, но…

Взгляд наткнулся на яркую красную мигающую вывеску. «Ерш и Молот» странное название для бара. Но Олег вспомнил, что уже бывал здесь когда-то. Море пива, витающий у потолка дым от сигарет и толпа полураздетых девчонок. Толкнув стеклянную дверь, он вошел внутрь и сразу же направился к стойке бара. Парень, что работал здесь барменом, подозрительно посмотрел на посетителя, но дорогая одежда на мужчине мигом расположила его к незнакомцу. Народ, что толпился поблизости, продолжал шуметь и веселиться. Только одна девушка остановилась и проследила за Олегом взглядом. Подождала, пока он сядет и плавной походкой подошла к нему. Дотронулась рукой до широкого плеча и заскользила ей дальше, исследуя грудь.

— Марина? — удивленно спросил нелюдь, оборачиваясь.

Он посмотрел в синие глаза, затем прошелся взглядом по фигуре, отмечая про себя, что прошедшие пару лет не прошли даром, и девушка, которая в свое время серьезно увлеклась спортом, достигла некоторых успехов.

Оборотница убрала с лица черную прядь волос и соблазнительно улыбнулась.

— Помнится, мы познакомились именно в этом баре. Вот уж не думала тебя снова здесь увидеть.

— Город не настолько большой, чтобы я в нем затерялся, — сделав заказ, ответил старший сын альфы волков.

— Может, угостишь девушку коктейлем? — кокетливо произнесла брюнетка, устраиваясь на высоком соседнем стуле.

— Угощу, — невозмутимо ответил мужчина. — Выбирай.

Когда Марина получила желаемое, то с удовольствием отпила немного сладкой тягучей жидкости. Вечер складывался как нельзя лучше. Возможно, и ночь тоже удастся.

— Так что ты здесь делаешь, Олег? — продолжила свои расспросы девушка.

— Отдыхаю, — ответил нелюдь, крутя в руке тяжелый стакан.

Он не смотрел на свою собеседницу. В этом году Марина не приезжала в поселение, предпочтя душный город. Ее волчица редко когда выпускалась на свободу. Поэтому оборотница не боялась срыва.

— Ты? — темные брови поползли вверх. — Я еще помню, что ты предпочитал застревать в офисе до позднего вечера. До очень позднего.

Олегу не хотелось говорить, что стены офиса за последнее время ему порядком надоели. И сегодня он просто хотел расслабиться и ни о чем не думать.

— Мало дел, — произнес оборотень и отпил из своего стакана.

Крепкий алкоголь обжег горло и подобно лаве стал согревать грудь.

Марина рассмеялась. Ей было прекрасно известно, что мужчина лукавит. Отец девушки тоже там работал и о загруженности нелюдей она была осведомлена. Тем более, помимо строительства, они занимались еще и контролем своих соплеменников.

— Олег, кого ты пытаешься обмануть?

— Когда это я лгал? — темные, почти черные глаза в упор посмотрели на девушку.

Та лишь повела плечом и отвернулась, смотря в сторону небольшой сцены, на краю которой стоял худощавый мужчина средних лет и настраивал гитару.

— О, сейчас нам покажут концерт. Интересно, кого Вадим пригласил на этот раз?

Только сейчас будущий альфа заметил, что за прошедший год, что он здесь не появлялся, в баре произошли небольшие перемены. Сцена стояла в отдалении и почти скрывалась за толпой отдыхающих, поэтому он сразу и не обратил на нее внимания.

— И что, тут выступают музыканты? — между делом спросил Олег, наблюдая за гитаристом.

— Ну, раз в месяц точно. А если повезет, то и два. Ведь основная масса народа приходит сюда в пятницу или выходные.

Нелюдь хотел спросить еще что-то, но нарастающие гул и свист отбили всякое желание продолжать разговор. Перекричать веселящихся людей было практически невозможно. На сцену вышла миниатюрная девушка с русыми, чуть короче плеч волосами. Она осмотрела зелеными глазами зал, ловя на себе заинтересованные взгляды мужчин. Ей не нравилось такое внимание. Но на данный момент пение в клубах и барах было единственным источником дохода. Отец не очень помогал дочери с обучением, предпочитая общество бутылки и таких же выпивал, как и он. Иногда девушке приходилось ночевать у подруги, потому что родитель, в который раз оккупировал их квартиру вместе с дружками и не пускал ее домой. И сейчас она приняла предложение Вадима скрасить вечер своих гостей десятком лирических песен. Олеся (так звали молодую певицу) решила исполнить около семи уже известных всем композиций звезд шоу-бизнеса и несколько собственного сочинения.

Подойдя ближе к микрофону, она дотронулась до тонкой стойки, провела рукой выше, касаясь пальцами кабеля, что тянулся вниз и змеей лежал на полу.

— Сердцем к сердцу,

В небо птицей.

Не могу остановиться..

На двоих одно дыхание

Через расстояние…

Тихому, завораживающему голосу вторил звук гитары. Мужчина ловко пробегался пальцами по струнам, мастерски выдавая нужную мелодию.

Олег сам не понял, как оказался поблизости от незнакомки. Он даже не слышал, что кричала ему вслед Марина, обиженная его невниманием к своей персоне. Все ее планы начали рушиться, как только на сцене появилась худенькая девчонка с красивым нежным голосом.

Пока оборотница сидела и сверлила макушку нелюдя тяжелым взглядом, последний, не отрываясь, смотрел на Олесю. Она обхватила микрофон двумя руками, прикрыла глаза, будто не хотела больше никого видеть, и продолжала петь. Толпа вокруг весело шумела, временами аплодировала, свистела. А Олег просто стоял и смотрел… Подобная реакция на обычную человечку ему не понравилась. А мысль о том, что перед ним стоит его пара, была отметена тут же. Этого просто не могло быть!

Он хотел уйти, чтобы больше никогда не сталкиваться с молодой певицей, но сделав всего пару шагов в сторону выхода, остановился. Зверь внутри него противился подобному поступку своей человеческой половины. Марина заметила изменения, которые произошли с ее несостоявшимся любовником. И она была в бешенстве. Брюнетка так долго надеялась на их встречу. Проследила, в какую сторону он направляется… И все в одночасье разрушилось из-за какой-то человеческой девицы! Оборотница хотела подойти к Олегу, однако передумала. Сейчас мужчина и так напоминал вулкан.

Дождавшись, когда Олеся перестанет петь и уйдет со сцены, нелюдь решил проследить за ней. Противиться своей звериной сути он не мог. А она желала быть рядом с девушкой. Та, почувствовав на себе пристальный взгляд, обернулась. Народу было по-прежнему много. Так что засечь того, кто на нее смотрел, было сложно. Да и слегка не трезвые посетители бара то и дело поглядывали на нее.

Ускорившись, Олеся быстро вбежала в маленькую тесную гримерку, схватила свою куртку и помчалась в сторону запасного выхода. Пробираться к главному через толпу нетрезвых мужчин и женщин не хотелось. Погода портилась. Поэтому певице пришлось поспешно надевать верхнюю одежду и застегивать молнию до подбородка.

Проклиная тот миг, когда решила обрядиться в кожу, девушка одергивала край курточки, пытаясь тем самым сделать ее длиннее. Кожаные же брюки тоже не согревали, а наоборот, холодили ноги. На макушку упали первые капли дождя.

Олег тенью следовал за девчонкой, не боясь потерять ее из виду. Она все равно никуда от него не скроется. Тем более, что задерживать на ней взгляд мужчина более не стал. Смотрел мельком, чтобы определить, куда идет его… пара. Глупо было спорить со своей животной сутью. Но и признавать подобное…

Будущий глава клана волков мотнул головой, отгоняя от себя ненужные сейчас мысли. О том, что делать с этой девицей, он подумает после. Сейчас ему будет достаточно узнать, где она живет.

А Олеся не торопилась идти домой. Потому что ее отец сегодня ушел в очередной загул. Наташа согласилась приютить неудачливую подругу у себя дома. А тетя Женя, ее мама, обещала испечь пирожков, чтобы Олеся, придя к ним в гости, хоть что-нибудь поела. Девушка понимала, что прятаться постоянно у подруги не сможет. И надо будет решать что-то с жильем. Но как найти подходящую работу, чтобы оплачивать хотя бы комнатушку? Училась она на бюджете, так что думать о том, откуда брать деньги еще и на учебу, ей было не нужно. Только вот… если работа станет мешать учебе, как быть? Отец оплачивал только коммуналку и изредка покупал продукты. Если таковыми можно считать пельмени, майонез и батон хлеба. Так что рассчитывать на его помощь не приходилось. После того, как пять лет назад умерла мама, он перестал сдерживаться. До того момента его хоть как-то можно было остановить и привести в чувство, но после смерти жены, мужчина слетел с катушек. На какое-то время он впал в депрессию, а потом… перестал замечать дочь. Она стала для него помехой. Обузой, которую надо было растить, кормить, одевать и обувать. А ведь еще необходимо было отдавать деньги на классные развлечения, ремонты и так далее…

Олеся не хотела думать об отце, который в данный момент, скорее всего, занимался очередным заливанием своего горя в компании друзей. Дождь постепенно усиливался, и волосы стали противно липнуть к лицу. Когда до нужного подъезда оставалось всего несколько десятков метров, девушка буквально взбежала по ступенькам и стала набирать код домофона. Дверь противно запищала. Дернув ее за ручку, промокшая и продрогшая Олеся проскочила внутрь и только когда магнитный замок за ее спиной щелкнул, смогла выдохнуть спокойно. Она боялась так поздно ходить по улицам. Если бы не необходимость, сидела бы дома. Ну, или у подруги.

Олег остановился возле подъезда и втянул носом воздух, определяя дальнейшее направление движения своей пары. Третий этаж. Что ж, теперь он знает, где искать девчонку, если его зверь вновь начнет буйствовать и рычать. А до тех пор он постарается сделать все возможное, лишь бы не появляться здесь. Ему хотелось надеяться на то, что ощущения его обманули. Но… сложно противиться тяге, которая появилась, как только он увидел Олесю. Олег просто еще сам не осознавал, что теперь он не принадлежит себе.

Глава 1. Первые странности

Дождь усиливался. Я торопилась в сторону Наташиного дома, чтобы не заставлять ее и тетю Женю ждать. Время было позднее и кому-то надо было завтра на учебу и работу. Мне в том числе. После занятий снова зайду к Вадиму и отработаю пару часов на сцене. Заодно заберу несчастные гроши, которые заработаю за два дня. Сегодня, в такой суете, к мужчине я так и не подошла.

Я шла, не особо заботясь о состоянии ботинок. То и дело наступала на лужи и чувствовала — еще немного и ноги промокнут. И это абсолютно не волновало. Больше беспокоило ощущение, что кто-то за мной следит. А стоило обернуться, чтобы проверить, не преследует ли кто, никого не видела. Так заработалась, что мерещится всякая ерунда. Поежившись, чуть ли не бегом домчалась до нужного дома и, взлетев по ступеням к двери подъезда, скрылась внутри. Увы, и тогда не перестала внутренне холодеть от чужого взгляда. Словно кто-то напряженно смотрел мне в спину, потом сверлил взглядом затылок, оценивающе скользил по обтянутым в черную кожу ногам.

Куртку сняла в подъезде, встряхнула как следует, чтобы согнать с нее капельки воды и опять заторопилась. Теперь на третий этаж. А там меня, мокрую и уставшую уже ждали. Наташа хмурилась, тетя Женя привычно запричитала, дескать, в столь позднее время единственное, что можно найти — это приключения. Причем не интересные и с намеком на длительные отношения, ведущие к семье и детям, а опасные, обычно заканчивающиеся отделом криминалистики. Ее слова немного напугали. Немного, потому что я прекрасно понимала, что такие прогулки опасны. Тем более, ходили слухи, что в городе завелся маньяк. Убивает молодых девушек, редко парней, срезает ножом волосы и переодевает в белые хламиды. Поговаривают, что под телом жертвы находят сложенный вчетверо листок бумаги, где кровью выведено число. Порядковый номер убитого. По этой причине я всегда держала в кармане куртки газовый баллончик.

— Олесенька, — когда я разулась, продолжила суетиться вокруг пожилая женщина, — есть хочешь?

— Очень, — улыбнувшись, проговорила и пошла в сторону ванной комнаты, мыть руки. От пирожков Евгении Львовны я бы ни за что не отказалась. Вот и сегодня с удовольствием уплетала еще теплую сдобу и потягивала обжигающий черный чай с лимоном.

— Ешь, давай, — Наташка, сидящая напротив, за столом, сонно смотрела на меня, — и пошли спать. Завтра ко второй паре. Если встанешь чуть раньше, успеешь забрать из дома сумку с конспектами.

— Угу, — с набитым ртом говорить было не очень удобно, по этой причине речь моя стала ограничиваться короткими «ага», «угу», «оу». С утра пораньше отец будет спать. Прокрадусь в квартиру, схвачу сумку и снова быстрым шагом затороплюсь к институту.

— А что если тебе к нам переехать? — неожиданно предложила подруга.

Вот тут я с трудом проглотила кусок пирожка и во все глаза посмотрела на Наташку. Вот чего, а стеснять их своим присутствием не собиралась. Они с тетей Женей и так были ко мне очень добры. Приютят, накормят, и денег не возьмут. Сколько раз пыталась отблагодарить их за заботу, все без толку. Единственное, на что была согласна мама моей подруги, это на мытье посуды. Сие она давала мне делать спокойно. И причина была не в том, что женщина не любила это дело. Просто у нее была аллергия на моющие средства. А мыть посуду в перчатках неудобно, по себе знала. Вот и сегодня, поужинав, я перемыла посуду, и мы с Натали пошли спать. Перед этим, правда, посетили по очереди ванную. Спать я ложилась в комнате подруги на диване. Места как раз хватало. Бог не наградил меня высоким ростом. Проблем с размещением не возникало. У девушки даже моя пижама в шкафу лежала. Теплая кигуруми-сова. Наташа, каждый раз, когда я облачалась в свою своеобразную одежду для сна, подхихикивала и говорила, что я напоминаю ей не сову, а пустельгу. Маленькая забитая птичка. Не спорила. С частью ее высказываний была согласна.

Сон, как ни странно, не шел. Я крутилась с боку набок, считала призрачных белых овечек, которые со временем превращались в размытые пятна, прокручивала в голове воспоминания. Те далекие дни, когда мама была еще жива, и отец не так сильно злоупотреблял алкоголем. Пять долгих лет я храню эти воспоминания в своих сердце и мыслях. Они иногда согревали, напоминая о чем-то ярком и радостном. А иногда заставляли вновь и вновь переживать те ужаснее события. Больницу, в которую положили маму. Она оказалась там неожиданно, внезапно. Просто шла по улице, споткнулась на ступенях, что вели в подземный переход, упала. Черепно-мозговая травма, наисложнейшая операция, кома. Из которой самый близкий для меня человек так и не вышел.

Зажмурившись, попыталась прогнать кошмарные дальнейшие картинки, что охотно появлялись перед закрытыми глазами. Пять лет прошло, а я по-прежнему не могу думать об этом хотя бы немного спокойнее. Более отстраненно.

Заснула часа через два не меньше. И не было ничего удивительного в моем плохом настроении поутру. Зато Натали излучала радость и энергию. Кружила по комнате и щебетала, словно птичка.

— Олеська, поторопись. Завтракай и бегом домой за сумкой. Я тебя у подъезда подожду и вместе в институт поедем.

Вздохнув, отбросила тонкое одеяло в сторону и встала. Потянулась, потерла заспанные глаза и с огромной неохотой поползла в ванную. Сначала умываться, приводить себя в порядок, потом уже завтрак. А там очередной забег по улицам до моего дома. И как всегда не вовремя проснувшийся страх от того, что ждет меня там, в квартире, в которой в свое время всегда было уютно и спокойно.

В ванной комнате не задержалась. Быстро сделала все необходимое и пошла завтракать. Тетя Женя вовсю суетилась у плиты, колдуя над яичницей. Любила она добавлять туда мелко натертый сыр, тонко нарезанные кругляши помидора и чеснок. Запах стоял умопомрачительный. Словно я не уплетала в ночи ее фирменные пирожки.

— Олеська, — обернувшись к входу на кухню, проговорила женщина, — ну ты и соня сегодня. Садись, сейчас завтракать будем.

Послушно устроилась на одном из стульев и стала ждать, когда передо мной поставят, собственно, завтрак. Наученная опытом, не стала предлагать свою помощь. А помочь, между прочим, хотелось. Увы, Евгения Львовна не любила, когда на ее кухне суетятся. Еще кто-то помимо нее. Вот любопытно, почему?

— Спасибо, — поблагодарила женщину, когда тарелка с аппетитной яичницей оказалась передо мной. В этот самый момент вошла Наташка и, втянув носом воздух, прикрыла глаза и улыбнулась.

— Мамулька, — довольно пробормотала подруга, открывая глаза, — моя любимая! Яичница…

— Садись, — хмыкнула ее мать. — У вас не так много времени.

Ну да, времени действительно было в обрез. Это Натали успела одеться и накраситься. А я продолжала сидеть в своей любимой теплой пижаме. И спешить никуда не хотелось. Кухонька была уютной, пусть и небольшой. Шторы в разноцветную грушу, обои спокойного бежевого цвета, скатерть в голубую клеточку. Вроде ничего особенного, а уходить нет никакого желания. Так бы и сидела, потягивая маленькими глоточками чай, наслаждалась пусть и простым, но обалденно вкусным кулинарным шедевром тети Жени. И снова смогла бы забыться, почувствовав себя частью семьи. Не моей семьи.

— Леська, — Наташа поморщилась, устраиваясь напротив, — понимаю, ты устала. Только на лекции вместо нас никто не сходит.

— Угу, — продолжая уплетать яичницу за обе щеки, пробубнила. Опаздывать не хотелось. Быстро покончив с завтраком, поблагодарила тетю Женю, поцеловала ее в щеку и помчалась в комнату подруги. Чего мне там надевать? Кожаные штаны, темно-зеленого цвета кофта, да носки. А вот куртку сменить бы не помешало. Погода нынче промозглая. Как-никак осень на дворе. Резким похолоданием еще вчера утром грозили.

Вышли из дома минут через двадцать. Как бы ни возмущалась Натали, что я ее задерживаю, сама еще минут пять в прихожей поправляла макияж. Предлагала и мне накраситься. Отказалась. Зачем? Пускай все видят синяки под моими глазами. Возможно, и Колька перестанет клинья подбивать. Целых полгода от него бегаю. И вроде парень он симпатичный, а не тянет к нему. Смотрю, и словно что-то стопорит, нашептывает, чтобы остановилась и не вздумала смотреть в сторону молодого человека. А Потапов упертый, не теряет надежды.

Погода хмурилась, давя на голову тяжелыми серыми тучами и грозясь превратить мои и так не длинные волосы в противные мокрые сосульки. Чтобы добраться до моего дома, надо было сесть на автобус и проехать три остановки. Пешком это заняло бы минут двадцать-двадцать пять. А нужный транспорт ездил часто. Не сговариваясь, мы обе решили, что проделаем этот путь на автобусе. Пришлось потерпеть небольшую толкучку. Тучная женщина, пытавшаяся пробраться к свободному месту, прошлась по моим ногам. Что ж, придется сменить не только куртку, но и ботинки. На кожаных полусапогах красовались два следа от подошвы. День обещал быть длинным и не очень удачным.

Оказавшись в родном подъезде, где, любая царапинка или замазанное черным маркером неприличное слово словно въелись в мозг, занимая приличную часть памяти, сердце застучало быстрее. Наша с отцом квартира находилась на втором этаже. Никаких подозрительных звуков слышно не было. Никто не дебоширил и не дрался. А мой родитель иногда любил помахать кулаками. Не заботясь о том, кто перед ним стоит: товарищ по распитию алкогольных напитков или родная дочь пятнадцати лет. Это сейчас я старалась не попадаться под горячую руку. Поэтому и ночевала иногда у Наташи. А тогда, пять лет назад, идти было некуда. Если бы кто-нибудь спросил меня, люблю ли я своего отца, то я бы не нашлась с ответом. Как можно любить того, кто поднимает на тебя руку? Запирает в комнате на полдня, чтобы «эта сопливая девчонка» не мешала веселиться. И как жаль, что из своей головы нельзя выбросить ненужные воспоминания. А с другой стороны, если этого не помнить, шансов попасть под горячую руку больше.

— Я подожду тебя у двери, — прошептала Ната, сжимая ладонью мое плечо. — Если твой папаша посмеет буянить, вызову кого следует. И его заберут.

— На сутки, — вздохнула. Хотела бы я упечь родного отца за решетку? Скорее, нет, чем да. Просто мечтала забрать свои вещи и уехать. — Потом он вернется и будет еще злее, чем до этого.

— Тогда я приложу его своей сумкой, — подруга передернула плечами, на одном из которых и висела эта самая сумка с конспектами и учебниками. — Отключится, а ты соберешься, и мы поспешим скрыться с места преступления.

Продолжать развивать столь специфическую тему не стала. Тихо поднялась на второй этаж, и какое-то время стояла у двери и прислушивалась. Кто знает, один дома папа или нет?

Медлить более было нельзя. Выдохнув, вставила ключ в замочную скважину и медленно прокрутила его вправо. Щелчок, резкий, короткий и я опять замираю. Ничего не слышно. Можно входить. Что я и сделала. Приоткрыла дверь и просочилась в квартиру. Сумка с конспектами лежала в комнате. По-хорошему, надо было разобрать ее и взять лишь необходимое на сегодня. Получится ли проделать это, не накликав на свою голову ворох проблем? По поводу царящей дома тишины я ошиблась. Из дальней комнаты слышался храп. Причем, не одного человека. Сбросив с ног истоптанные и еще не до конца высохшие после ночных гулянок ботинки, прошла к себе и, заперев на всякий случай дверь, стала поспешно собираться и переодеваться. Это я в ночи думала, что заявиться в институт в коже не такая плохая идея. Устала, и желания приводить себя в порядок не было. А сегодня, смотря на свое бледное лицо и синяки под глазами, хотелось прятаться в теплый свитер и обычные, не стесняющие движения джинсы. И кроссовки на ноги, на толстой подошве.

Если Натали еще хотя бы раз скажет, что в кожаных штанах я смотрюсь сексуально, заставлю ее саму целый день провести в подобном безобразии. Кожа потеет. И это несмотря на прохладный ветер и сырость, что царят на улице. И кожаную курточку на нее натяну, чтобы прочувствовала, каково это, когда пробирает до костей.

Выбор в одежде пал на крупной вязки свитер нежного сиреневого цвета и темно-синие джинсы, больше похожие на леггинсы. Носки тоже поменяла. И сейчас веселый Микки Маус пытался поднять мне настроение, показывая либо язык, либо неприличный жест. По-быстрому расчесав волосы, подошла к сумке, что лежала на полу возле компьютерного стола. Дело осталось за малым: проверить тетради с конспектами, на всякий случай изучить расписание и бежать отсюда. И как бы ни хотелось приступить сразу к последнему, пришлось поднимать сумку и, поставив ее на столешницу, разбирать.

— Гришка, твою… какого… — послышался из соседней комнаты хриплый голос отца.

Замерла, крепко сжимая в руке учебник по статистике. Проснулся. И как уйти незаметно?

— Витек, ну чего ты… — раздался другой мужской голос. — Я не могу спать на полу.

Судя по словам, можно было сделать вывод, что мой непутевый родитель проснулся в одной постели со своим собутыльником. Причем, собутыльником была не женщина.

Положив книгу в сумку, перехватила оную за толстый ремешок и устроила его на плече. Стоять и ждать, пока кто-нибудь из них не просечет, что в квартире присутствует незваный «гость», было глупо. Выйдя из комнаты, крадучись, прошла в прихожую и стала собираться. Коженку сменила на теплую фиолетовую куртку, а вот с кроссовками случился казус. Они были чем-то облиты. А в общем, чем именно, я поняла почти сразу, как только стоило поднести один поближе к лицу. Что сказать… теперь моя обувка была полностью продезинфицирована. Итого, из сухой обуви у меня остались кеды веселого желтого цвета. И они точно промокнут, если я буду в них скакать по лужам. И желания обуваться во влажные полусапоги тоже не было. Схватив небольшой пакет с пластмассовыми ручками, который лежал на тумбочке, засунула туда промокшую обувку, надеясь, что худо-бедно она подсохнет, и я смогу переобуться. Кеды, так кеды…

— Кто там, вашу… — услышала голос отца и стала собираться еще более энергично. — Ща я…

От грубых слов было мерзко. Никогда не понимала, как можно общаться, используя мат, как основу? Причем, чаще всего, тот, к кому обращался такой человек, понимал, что до него хотят донести. Вот и я прекрасно осознавала, чем мне грозит встреча с родителем. Сунув ноги в кеды, перекинула лямку сумки через голову, устраивая прочную полоску черной ткани на другом плече, и поспешила на выход. В смысле, попыталась. Споткнулась о чьи-то замызганные и жутко грязные ботинки, чуть было не распластавшись на полу.

— Та-а-ак, — раздался за спиной прокурено-пропитый голос отца. — Леська. Чего приперлась? Я тебе говорил, не совать сюда свой нос, когда я не один? А ты… безголовая, все равно притащилась.

— Уже уходу, — бросила, хватаясь за ручку двери. А та, чтоб ее, не желала поддаваться. Снова заклинила! Что за невезение? Еще вчера работала вполне нормально. Я с месяц назад просила соседа, дядю Мишу, помочь починить, когда папы не было дома. И вот снова…

С той стороны послышался тихий стук. Скорее всего, Наташка тоже попыталась открыть дверь.

— Олеся! — взволнованный голос подруги подействовал, как ушат холодной воды. Я еще сильнее дернула за ручку, в тщетной надежде выйти отсюда как можно быстрее и желательно не побитой.

— И эту пронырливую с собой притащила? — угрожающе прохрипел родитель.

С какой такой стати Наташа стала пронырливой, понятия не имела. Как по мне, так она больше была похожа на роковую красавицу. Черные волосы, карие глаза, пухлые губы. Ну и выше меня на полголовы так точно. Порой она выводила из себя. Что поделать, если характер взрывной. Но пронырливой я бы ее никогда не назвала.

В последний раз дернув несчастную ручку, обернулась, ловя на себе нехороший стеклянный взгляд зеленых, как у меня, глаз. Когда-то довольно привлекательный мужчина (видела его молодым на старых фотографиях) превратился в пьяницу, которому не было дела ни до кого и ничего. Мама еще могла сдержать его, притупив слабость к алкоголю. После ее смерти все так резко изменилось, что первое время я находилась в такой растерянности и шоке, что казалось, словно я смотрю на все происходящее со стороны. И не со мной это происходит. Просто девушка очень похожа.

— Не подходи, — не слишком уверенно пробормотала, крепче сжимая пластмассовые ручки сумки в руке.

— Витек, — из дальней комнаты вышел, слегка покачиваясь, незнакомый мне мужчина. Причем из одежды на нем были лишь широкие трусы в сине-белую полоску. Почесав волосатое, внушительное пузо, Гриша (поняла это по голосу) продолжил: — Это что за цаца?

Папа стиснул зубы, безотрывно смотря на меня.

Как должна чувствовать себя девушка, когда угроза ее жизни исходит от единственного оставшегося близкого человека? Когда кроме того, кто словно забыл про тебя, нет больше никого. Ни бабушек-дедушек, ни теть-дядь. Ты одна.

Мерзко, гадко, дико больно. И на место страха, который заметен в зеленых глазах, приходит отчаяние вперемешку с решимостью. Защищаться до последнего. Всем, чем придется.

— Симпатичная, — продолжил разглядывать меня мужик в полосатых трусах. — Ты не против, если я ее того… самого.

И лицо при этом такое сделал, будто перед ним не живой человек, гораздо младше и физически слабее, а кусок колбасы.

— Мужики, чего топчетесь, как бараны, — а вот это произнес уже второй друг отца. И судя по очередному увиденному мной незнакомцу, эти — новые. И где он с ними знакомится? Так спокойно приглашает к нам в квартиру, не заботясь о том, что нас могут обокрасть или убить. А если так подумать, красть было уже нечего. Мои немногочисленные драгоценности были сданы в ломбард, когда родителю нужны были деньги на очередную бутылку. Единственное, что у меня осталось, это сережки-гвоздики, которые я после смерти матери не снимаю. И денег с них особо не получишь. Немного золота с цирконом. Копейки для человека, что предпочитает тратить все, что у него есть на прозрачную жидкость с резким тошнотворным запахом.

— Отец, — позвала родственника, надеясь достучаться до его благоразумия, — одумайся.

— Можешь делать, что хочешь, — обратился он к толстяку, который продолжал пожирать меня пьяным взором. — Только тихо, чтобы соседи не слышали и ментов не вызвали.

Что-то внутри, в районе груди болезненно ударилось о ребра и разбилось.

— Олеська! — кричала в подъезде Наташа. — Продержись немного!

После этих слов страх немного отступил. Ната точно не стала бы тянуть. Значит, стоит ждать стражей правопорядка. Одно беспокоило: когда они прибудут? Сколько пройдет времени? Минут пять-десять, в лучшем случае.

— Хватай ее! — выкрикнул Гриша, заметив, как я порываюсь просочиться на кухню. Гуляющий у ног ветер напомнил, что отец не очень любит закрывать окна, после того, как выкурит со своими товарищами по паре сигарет. Второй этаж, если повезет, останусь цела. Я была готова пойти на столь отчаянный поступок, лишь бы меня не касались чужие руки.

Я только успела отскочить от двери и сделать несколько шагов в сторону кухни, как о входную дверь что-то ударилось. Потом ручка жалобно заскрипела. Словно кто-то пытался оторвать ее. Сумка с ботинками выпала из руки, когда на запястье сомкнулись толстые пальцы с грязными, довольно длинными для мужчины ногтями. Вскрикнув, попыталась высвободить свою конечность. Куда там… Когда силы не равны, а у твоего противника мерзкие намерения, шансов на спокойное урегулирование конфликта нет. На это не стоит и рассчитывать. Еще один громкий стук о дверь и ручка задергалась еще сильнее. Быть не может, чтобы полицейские приехали так быстро. Сосед? Дядя Миша человек преклонного возраста и спортом никогда не увлекался. Это точно был не он.

— Отпустите! — закричала, когда тучный мужик (язык не поворачивался назвать его мужчиной) в трусах поволок меня в сторону дальней комнаты.

Казалось, те, кто находился со мной в одной квартире, не замечали, что невидимый кто-то пытается вышибить входную металлическую дверь.

Все это заняло секунд пять. Когда одна часть ручки упала на замызганный коврик в прихожей, собравшиеся в коридоре пропойцы непонимающе уставились на дверь. Которая, к слову сказать, медленно стала открываться. Словно тот, кто за ней находился, хотел поиграть на нервах хозяина квартиры и не только. Я дрожала. Ноги с трудом держали. Но даже в таком состоянии я смогла высвободить свою руку из ослабевшей хватки толстяка и отойти от него как можно дальше. А так как от прохода, что вел на кухню, мы отошли не далеко, я юркнула в него, готовая в любую секунду сигануть со второго этажа.

Дверь прекратила свое медленное сближение со стеной. И я смогла внимательно рассмотреть того, кто искорежил замок и с корнем выдрал ручку. Откуда мне стало об этом известно? Так одна часть так и продолжала лежать на полу, а вторая находилась в широкой ладони незнакомца. Его темный немигающий взгляд был обращен на вмиг ссутулившегося и перепуганного отца. Тот опустил голову и, казалось, с трудом сдерживался, чтобы не сбежать, показав тем самым всю свою трусость и слабость.

Мой нечаянный спаситель отбросил ручку в сторону и та, угрожающе звякнув, ударилась о железную ножку табуретки, что стояла рядом с тумбочкой. Я точно не знала этого мужчину. В первый раз видела. А иначе, запомнила бы и тяжелый черный взгляд, резкие черты лица, темные волосы, плотно сжатые губы.

За спиной мужчины маячила взволнованная Наташа. Она прижимала руки, сжатые в кулаках к груди и переминалась с ноги на ногу, так же как и я, не зная, что делать. Самым умным было бы сбежать. Только из окна прыгать не хотелось.

— Уходи, — глубокий и вместе с тем не обещающий ничего хорошего голос незнакомца вывел из ступора. Я сразу поняла, что обращался брюнет ко мне.

Естественно, продолжать стоять и ждать, что случится дальше, не стала. Юркнула за спину мужчины и, схватив замешкавшуюся подругу за руку, выскочила в подъезд. Оттуда уже поспешила на выход. Поскорее оказаться на улице, сесть на автобус и уехать. И как бы ни было велико мое желание сбежать из этого города вообще, я понимала, что нельзя махнуть на все рукой и исчезнуть. Проучиться несколько лет на бюджете, чтобы потом все потерять? И из-за кого? Денег особо не было. И не факт, что в другом городе мои вокальные данные кого-нибудь удивят. В той же Москве и своих талантов хватает.

— Ты совсем за него не переживаешь? — спросила запыхавшаяся Ната, которую я продолжала держать за руку и на улице.

— А должна? — я бросила в сторону подруги напуганный взгляд. Сложно быстро прийти в себя, после случившегося. Точнее, почти не случившегося. Слава богу, судьба столкнула меня с тем брюнетом с черными глазами. Кстати… — Наташ, — я замедлила шаг, позволяя Натали перевести дух, — а что это за мужчина? — Само собой, я знала, что девушка понятия не имеет, кто это такой, точно так же, как и я. Просто… а вдруг?

— Представился Олегом, — выдохнув, запинаясь, стала рассказывать Наташка. — И то, только после того, как я спросила, кто он такой. Я так за тебя перепугалась, что и не заметила, как этот шкаф оказался рядом и стал ломать дверь. Дверь! Металлическую! Представляешь? — Похоже, у подруги тоже был стресс.

— Нет, — ответила, живо вспоминая, как затряслась дверь, когда показалось, что кто-то с силой об нее ударяется. Или пытается снести. Второе более вероятно. — Значит, Олег… — пробормотала вслух, а потом еще несколько раз повторила это имя про себя. Чтобы запомнить того, кому обязана спасением. Страшно представить, что тот толстый пьяница в полосатых трусах мог стать моим первым мужчиной.

Жуткая картинка предстала перед глазами. Я вздрогнула, мотнула головой, пытаясь прогнать мерзкое видение. Кажется, сейчас до меня стал медленно доходить весь ужас произошедшего в квартире. Друг отца мог меня изнасиловать. И родитель не собирался этому мешать…

Перед глазами как-то подозрительно стало расплываться. И вот уже проходящие мимо люди являют собой лишь разноцветные разводы. Я пыталась идти дальше, боясь опоздать на занятия, однако Наташа считала иначе. Остановилась, уже сама, перехватывая мою дрожащую руку, и повела в противоположную от остановки сторону. Я не сопротивлялась. Было настолько плохо, жутко и больно, что ничего не хотелось. Куда ведет? Зачем? А какая разница… Действительно, что сделает мне преподаватель по статистике, если я прогуляю хотя бы одно его занятие? В первый раз за все время обучения в институте.

— Куда мы идем? — вяло вопросила, смахивая тыльной стороной ладони со щек злые слезы.

— Приводить тебя в порядок, — охотно пояснила Натали.

Больше ни о чем спрашивать не стала. Куда, зачем, для чего… Какое это имеет значение? Черт… меня могли сегодня изнасиловать! И если бы не странный Олег, буквально вырвавший с мясом дверную ручку и раскурочивая тем самым замок… Я ведь понятия не имела, когда бы прибыла полиция? А этот мужчина появился так неожиданно и вовремя. Словно чувствовал, что мне угрожает опасность.

Нервный смешок сдержать не удалось. Ната подозрительно на меня покосилась, но спрашивать, чего это я, не стала. Просто продолжила куда-то вести, словно маленького капризного ребенка. А причиной моего смешка было осознание, что я в который раз представляю себе какие-то глупости. Сказки все это. Просто случайность. Мужчина к кому-то шел, увидел перепуганную Наташу, небось, услышал приглушенные голоса, доносящиеся из квартиры, и сложил два и два. Одно смущало: как он смог вырвать ручку двери? Это сколько силы должно быть в человеке? А по виду и не скажешь, что он любит проводить каждый свободный час в качалке. Определенно, фигура у него была внушительная. Широкие плечи, высокий (но не под два метра, слава богу) рост, Сильная шея, руки… наверное и ноги. Не все я могла разглядеть через одежду. Что, в принципе, логично. Да и времени на разглядывания было не так чтобы много. Жаль, что, скорее всего, это была наша первая и последняя встреча. Я хотела увидеть его еще хотя бы раз, чтобы сказать спасибо.

Целью подруги было небольшое кафе. Сколько мы прошли домов, плутая по улицам, понятия не имела. Я просто следовала за Наташей и в который раз пыталась взять себя в руки и просто не думать. Не видеть перед внутренним взором пьяные лица мерзавцев, что могли опуститься до насилия. Не вспоминать того, кто подарил мне жизнь. Потому что он же пытается ее сломать, уничтожить, растоптать… Хочет, чтобы я стала такой же? Отчаявшейся, забитой, готовой на все, ради нескольких часов сладкого забытья, после которого приходит откат.

Войдя в просторное помещение, наполненное тихими голосами немногочисленных посетителей и тихой плавной мелодией, мы прошли в дальнюю часть и устроились за двухместным столиком. Перед этим сняв верхнюю одежду и повесив ее на спинки стульев. Сумки положили на широкий подоконник.

— И зачем мы здесь? — оглядываясь по сторонам, проговорила. Ощущение чьего-то пристального взгляда снова прошлось по телу толпой мурашек. Как вчера ночью, когда я шла из бара.

— Здесь заваривают замечательный чай. Успокаивающий. После него, я тебе обещаю, ты перестанешь трястись, словно осиновый лист на ветру.

— По-моему, — голос, кстати, тоже подрагивал, — это не удивительно.

— Выговоришься, — подруга попыталась улыбнуться, но ничего не вышло. Она прекрасно понимала, каково мне сейчас. — Официант! — позвала, так и не дождавшись, когда к нам кто-нибудь подойдет.

Молчали до тех пор, пока перед нами не поставили заветный пузатый чайник и две чашки. Чай был желтовато-зеленого цвета и в его запахе содержались ярко выраженные нотки мяты. Пока я продолжала сидеть и меланхолично смотреть на сидящую неподалеку пару, Ната, щебеча что-то о непутевых кавалерах, которые закидали ее сообщениями в соцсетях, разливала по чашкам чай, сыпала сахар и размешивала его. Сначала у меня, потом у себя.

— Теперь пей, — пододвинув ко мне окончательно готовый напиток, проворчала девушка. — Давай-давай. Не просто же так я тащила тебя в такую даль.

— Даль? — я взяла в руки чашку, пытаясь согреть холодные ладони и пальцы. — И сколько мы прошли?

— Черт, — вместо того, чтобы ответить на вопрос, выругалась Наташка, — что там произошло? Немедленно рассказывай!

Скрывать от единственной подруги правду не собиралась. Попросила только, чтобы не смела болтать о случившемся своей матери. Пообещав молчать как рыба, Натали превратилась в слух. Расписывать в красках весь ужас, что испытала, когда рука с длинными грязными ногтями коснулась кожи, не стала. Только попросила у подруги еще и антисептические салфетки, которые та постоянно носила с собой в сумке. Пусть это не избавит меня от воспоминаний о неприятных касаниях… Буду утешаться тем, что хоть микробов не останется. На упаковке было написано: «Убивает 99,99 % микробов». Надеюсь, так и есть. И это не маркетологи пытаются нажиться на доверчивых потребителях, которые хотят верить, что бактерии действительно падут жертвой одной единственной салфетки.

Чай был вкусным, горячим и, Наташа не соврала, успокаивающим. После первой чашки я говорила более связно, чем в начале. А к концу второй дрожь в руках стала значительно меньше, почти не заметной.

— Тебе нельзя туда возвращаться, — покачав головой, сказала подруга, когда я закончила свой сбивчивый рассказ. — По крайней мере, одной. Попросим парней из группы, чтобы они с нами сходили, и ты соберешь все необходимые вещи. И переедешь ко мне. Мама, сама знаешь, будет не против.

— Я не могу так, — заупрямилась. — У меня есть дом. Пусть такой, но дом. — Сглотнула внезапно образовавшийся в горле ком и отпила еще немного чая. — Мешать вам не хочу. Я и так задолжала.

— О чем ты? — темные тонкие брови подруги поползли вверх. — Задолжала? Что за глупости?

— Нет, Наташ, — заупрямилась. — Прости, не поеду. Просто буду всегда ходить с перцовым баллончиком. А если будут позволять финансы, переночую в каком-нибудь хостеле или отеле.

— Зря упрямишься, — недовольно проворчала Ната. — Это сегодня все удачно сложилось. А если в следующий раз этот гад довершит начатое? Что тогда?

— Я не хочу сейчас об этом думать, — выдохнула и вновь коснулась губами гладкого края белоснежной чашки.

Передернула плечами, когда показалось, что кто-то будто сверлит спину в районе лопаток. Что за напасть? Не одно, так второе. То ли просто мерещится, на фоне всего случившегося, то ли я на самом деле привлекла чье-то внимание. Этого не хватало.

— Сегодня мы прогуливаем? — попыталась сменить тему разговора. Знала, что сидящая напротив девушка так просто не сдастся и попытается уговорить, стращая всякими возможными ужасами. Будто я не в курсе, чем может закончиться мое упрямство.

— Прогуливаем, — процедила брюнетка. — Не ты одна страху натерпелась. Мне тоже, знаешь ли, покой и отдых после всего этого нужен.

— И какие у тебя планы? — я ухватилась за возможность не касаться моего переезда в ее квартиру.

— Пока сидим и наслаждаемся чаем, — стала перечислять девушка. — Потом заказываем что-нибудь посущественнее. И да, я оплачиваю. Не спорь! — предугадав мои готовые сорваться с губ возмущения, выпалила эта вредина. — Потом пойдем в кино. А вечером отправимся в клуб.

— Клуб? — нахмурилась. — Я собралась сегодня поработать в одном из баров. Да и выручку за вчера хорошо бы забрать.

— Владелец бара честный человек? — этот вопрос немного удивил.

— Ну, — я на несколько секунд задумалась, — да, - наконец, произнесла.

— Тогда заберешь завтра, после лекций. И эту ночь, кстати, ты опять ночуешь у меня. Это не обсуждается!

Возражать не рискнула. Слишком хорошо за пару лет знакомства я успела узнать эту девушку. Упрямица, которой если что взбрело в голову, ни за что не сдастся и в конечном итоге добьется желаемого. Правда, насчет своего переезда я могла поспорить. В этом вопросе мне упрямства тоже было не занимать.

— Хорошо, — посчитала не лишним сказать. — Но завтра я лучше остановлюсь в хостеле. Приметила уже один, вдруг повезет и цены там более-менее нормальные?

— Тебе нужны вещи, — осторожно стала возвращаться к неудобной теме разговора проныра. — И снова рискнешь вернуться к отцу? Олеся, давай все-таки сделаем, как я предложила? Наши парни справятся с разбушевавшимися пьяницами на раз-два.

— Нет.

— Упрямая, — фыркнула подруга и отвернулась к окну.

Упрямая или нет, но ввязывать в это все третью сторону не собиралась. По прежнему надеялась, справиться самостоятельно. Должна. Такое поведение дружков отца было в новинку, но и с этим я придумаю, что делать. Сдаться и махнуть на все рукой я могу в любой момент.

— Я отойду, — спустя пару минут напряженного молчания, проговорила Ната и, встав со своего места, направилась в сторону туалета. Проследила за ней взглядом. Длинные ноги, которые хорошо подчеркивали плотные черные леггинсы, удлиненная винного цвета кофта с V-образным вырезом. Сапоги на небольшом каблуке. И я, растрепанная в желтых кедах. И не было ничего удивительного в том, что парень, что сидел неподалеку с миловидной девушкой, проводил Наталью заинтересованным взглядом. Это не укрылось от его спутницы, и она начала тихо возмущаться. Продлилось это недолго, и вскоре блондинка принялась в полный голос выговаривать своему молодому человеку, какой он подлец, козел и мерзавец. Мне было жалко парня. Он, судя по всему, и не собирался оправдываться. Сидел, смотрел на свою девушку, с которой еще недавно целовался, и хмурил темные брови.

Переключив свое внимание на скандалящую девицу, пропустила момент, когда на место Наты сел мужчина. Дернулась от неожиданности. Оторвала взгляд от пары и посмотрела на того, кто умудрился так сильно напугать. Черные, словно беззвездное небо глаза смотрели зло. Олег положил правую руку с разбитыми в кровь костяшками на столешницу и нервно постукивал кончиками пальцев. Словно о чем-то раздумывал.

Сглотнула, осознавая, чей пристальный взгляд пугал меня со вчерашнего вечера.

— Кто вы? — вместо благодарности, которую изначально хотела произнести, выдохнула, чувствуя в руках и ногах странную слабость.

Не то чтобы я рассчитывала на ответ. Его и не последовало. И Наташка куда-то пропала. За время, что прошло с ее ухода, можно было раза три в туалет сходить. И два раза руки по локоть вымыть.

— И не подходи ко мне! — взвизгнула блондинка, продолжающая скандалить. Ей повезло, что в в кафе по-прежнему было не так уж и много народа. Время еще довольно раннее для подобных посиделок.

— И не собирался, — устало выдохнул молодой человек и невозмутимо отпил что-то из своей чашки. Девица, увидев подобное пренебрежение к своей персоне, сказала еще несколько витиеватых и нецензурных фраз и заторопилась на выход.

— Так кто же вы? — повторила свой вопрос, снова смотря на странного мужчину.

На губах Олега появилась легкая улыбка. А в следующую секунду перед моими глазами все поплыло, и я стала куда-то проваливаться.

Тепло окутывало, убаюкивало, успокаивало. Хотелось увидеть источник этого самого тепла, но я не могла открыть глаза. Я словно перестала существовать, превратившись во что-то воздушное, невидимое, неосязаемое. Что произошло? Почему я оказалась здесь? И «здесь» — это где? Где Наташа?

Спокойствие как рукой сняло. Я попыталась сбросить с себя странные оковы, вернуть конечностям подвижность. Сопротивляться убаюкивающему теплу, что не хотело отпускать.

Яркая вспышка ослепила. Зажмурилась, одновременно с этим прикрывая лицо рукой. Слава богу, я смогла пошевелиться. Моргнув пару раз, отняла руку от лица и осмотрелась. И когда осознание, где и в обществе кого нахожусь, закричала от страха. Я находилась в центре живого круга. Волки были повсюду. Кто-то зло скалился, показывая внушительные клыки. Кто-то спокойно сидел на влажной вялой траве и принюхивался.

Сбежать было невозможно. Звери находились повсюду. Из круга вышел один из волков и медленно направился в мою сторону. Черная густая шерсть, темные, почему-то показавшиеся знакомыми, глаза, сильные лапы, широкая спина… Отступила на несколько шагов. И сразу в уши врезалось недовольное рычание. Волки, что находились за моей спиной, будто предупреждали, чтобы я не смела шевелиться. И тем более не пыталась сбежать. Краем глаза отметила про себя, что стою на поляне, чуть поодаль возвышаются деревья, листва которых уже основательно окрашена в желтые и красные оттенки осени.

Черный волк подошел почти вплотную, пристально смотря в мои глаза своими темными очами, в которых невозможно было разглядеть зрачки. Рыкнув, он мотнул головой, провел правой лапой по земле, оставляя на ней глубокие борозды. Снова зарычал.

И опять мое тело окутало тепло, а перед глазами встала беспроглядная темнота. Сколько так продолжалось, не знаю. Когда зрение вновь вернулась, поняла, что лежу на каком-то камне. И надо мной склоняется мужчина, загораживая своей фигурой темно-серое небо. Попыталась оттолкнуть незнакомца от себя. Как только ладони уперлись в твердую грудь, увидела на своих запястьях кровь. Вздрогнула, не веря собственным глазам.

Олег…

Почему-то именно в тот момент я вспомнила имя брюнета. Затем пришли воспоминания. Обстоятельства, при которых мы столкнулись в первый раз. Наверное, это просто странный сон. На самом деле я просто хорошенько отдохнула в клубе. И пусть практически не пью, стресс мог сыграть со мной злую шутку.

Я так и лежала, продолжая смотреть на мужчину, который безотрывно гипнотизировал мои губы. И страх, что начал было сковывать, лишая воли, отступил. Последнее, что я смогла сделать, это коснуться пальцами щеки Олега и с трудом произнести всего одно слово:

— Спасибо.

Главы 2, 3

Глава 2. Когда из жизни украли неделю

Накрывшись с головой одеялом, старалась от всего отрешиться. И от противного пиликающего будильника телефона. Надо было идти на пары — сегодня, как-никак, статистика. Вспомнив о том, что отец не любит, когда его, после очередного загула, будят с утра пораньше, вылезла из своего укрытия и вскочила с кровати. Где этот телефон?

Остановившись посередине комнаты, внимательнее прислушалась и пошла на звук пиликанья. Смартфон оказался под кроватью. И пиликал не потому, что прозвенел будильник, а по причине почти полной разрядки аккумулятора. Спросонья я перепутала один сигнал с другим. Посмотрев на экран телефона внимательнее, чуть было не выронила его из руки. Голова резко заболела, от нахлынувших воспоминаний. Вот я иду домой с Наташей, после того, как переночевала у подруги. Потом вошла в квартиру. Здесь меня встретили как всегда пьяный отец и его дружки. Один из них пытался утащить меня в комнату. Потом кто-то пришел на помощь. Кто? Почему я не могу вспомнить лица?

Обхватив голову руками, опустилась на корточки, опасаясь того, что они могут не удержать. Боль постепенно стала проходить, но пока еще ощутимо пульсировала в районе висков. Сложно было поверить в то, что прошла целая неделя. Но телефон, хоть и был стареньким, работал хорошо. Да и пропущенные звонки от Наташи, которые я быстро стала просматривать, продолжая сидеть в скрюченном состоянии на полу, красноречиво свидетельствовали — да, прошла неделя. Которую, я по каким-то причинам не помню. И что-то подсказывало, что по этим же самым причинам я и забыла лицо того, кто спас меня из лап насильника.

Лучше бы из моей памяти стерся безразличный остекленевший взгляд отца, чем внешность незнакомца, ворвавшегося тогда в квартиру.

Первым делом позвонила Наташе, которая тут же приняла мой вызов. И это в шесть часов утра, когда обычно подруга спит.

— Алло?! — послышался ее взволнованный голос. — Леся?! Боже, ты жива!

— Нат, что случилось? — обеспокоенно спросила, стараясь между тем говорить не громко. — Я ничего не понимаю.

— Ты где? Я куда только не звонила! И если бы не твой бестолковый отец, полиция бы уже носом землю рыла! Где ты?! — еще раз повторила вопрос девушка.

— Дома, — ответила, но на всякий случай осмотрелась по сторонам. Компьютерный стол, диван, на котором спала, небольшой шкаф, ковер замученный жизнью лежит на полу, сколько я себя помню. Сомнений и быть не могло, я находилась у себя дома. И надета на мне была моя пижама.

— Дома?! — взвизгнула Наташка. — Дома?! Быстро собирайся и на выход. Встречаемся у автобусной остановки. Как тебя туда занесло? А если твой… — тут подруга явно хотела выругаться, но сдержалась, — снова со своими дружками?

— Собираюсь, — выпрямляясь, проговорила. — Минут через десять буду у остановки.

— Лечу, — выпалили на том конце трубки, и в следующую секунду я слушала противные раздражающие гудки.

Как бы ни хотелось есть, посчитала правильным в сложившейся ситуации потерпеть. Успею перекусить. Вещи, в которых я была в тот злополучный день, после которого у меня случился провал в памяти, обнаружились сложенными аккуратной стопочкой на стуле, что стоял возле компьютерного стола. Почему-то, вновь облачаться в них желания не было. Поэтому, подскочив к шкафу, открыла дверцу и достала чистую одежду. Темно-зеленого цвета свитер, чем-то похожий на тот, который лежал на стуле. Голубые джинсы, белые носки, практичное и удобное нижнее белье. Когда была полностью одета, подбежала к зеркалу, висевшему на стене, и несколько раз провела по растрепанным волосам расческой.

В соседней комнате послышалось какое-то копошение. Не медля больше ни секунды, заторопилась на выход. Ладно, «заторопилась» — не совсем подходящее слово. Приходилось красться, чтобы не стать источником лишнего шума. В прихожей натянула на ноги несчастные немного замызганные желтые кеды. Куда задевались мои полусапоги и кроссовки, понятия не имела. Но искать их сейчас не стала. Отец может выйти из комнаты в любой момент. И нет гарантий, что это утро у него чем-то радостнее предыдущих. А если у родителя плохое настроение, это чаще всего заканчивается либо оскорблениями, либо, что еще хуже, рукоприкладством. Попадать под горячую руку не хотелось.

Схватив фиолетовую куртку, сняла с крючка свою сумку, не заботясь о том, какие учебники с конспектами там лежат. Ясно как белый день, что и сегодня я прогуляю лекции. И пропавшая из памяти неделя еще аукнется мне во время сдачи зимней сессии.

Застегивалась уже на улице. Колючий ветер тут же коснулся щек, заставляя ежиться и жалеть об оставшемся лежать на тумбочке черном шарфе. Сейчас бы он как раз пригодился. Увы, возвращаться обратно не хотелось. Набросив на голову капюшон, я заторопилась в сторону остановки. Только Наташка могла пролить свет на творящиеся вокруг меня странности. Как так получилось, что из моей памяти пропала целая неделя? И что произошло за это время? Что я делала?

На душе было гадко, в голове мучительно ворочались вопросы, на которые я не знала ответов, сердце билось о грудную клетку, предчувствуя неприятности. Я почему-то была уверенна — все это не просто так. А что если я упала, ударилась головой, каким-то чудом добралась до дома и… И что дальше? Проспала всю неделю беспробудным сном? И отец ни разу не подошел посмотреть, не умерла ли я? Ерунда какая-то получается.

Подруга приехала на автобусе минут через десять. Выскочила из транспортного средства, сразу заметила меня и, не говоря ни слова, повисла на моей шее. Я обняла ее в ответ, немного растерянная и не знающая, куда деть руки.

— Я тебя убью! — отстранившись, прошипела Наташка и красноречиво так посмотрела на шею.

— За что? — удивленно спросила, на всякий случай, отступая.

— Ты пропала на целую неделю! — начала было распаляться девушка, потом, видимо, спохватилась, что мы стоим на улице, вблизи автобусной остановки, и на нас начинают косо поглядывать, и осеклась. — Пошли, — буркнула она, обхватывая цепкими пальцами мое запястье и ведя прочь от любопытных взглядов. — Посидим где-нибудь, позавтракаем и обсудим твое плохое поведение.

— Единственное место, в которое в это время можем пойти, — недовольно хмурясь, пыталась воззвать Нату к благоразумию, — это ночной клуб. А там сейчас в это время все, мягко говоря, навеселе.

— И что? — Наташа уверенно шла вперед, подобно бульдозеру. — Устроимся где-нибудь в уголочке. Клубы тоже имеют свойство закрываться. Надо найти что-нибудь круглосуточное.

— Еще лучше, — буркнула себе под нос.

Зная свою подругу, от дальнейших препирательств решила воздержаться. Важнее было узнать, что произошло тогда, неделю назад. Хотя бы что-нибудь. На подробный рассказ о моих злоключениях я не рассчитывала. Если учесть, что Наташа понятия не имела, где я нахожусь. И на данный момент мечтает придушить меня.

Еще примерно минут десять мы слонялись по улицам в поисках подходящего «уютного» места. В итоге, было решено посетить уже знакомый мне бар «Ерш и Молот». Замечательно. И поговорим, и деньги за выступление недельной давности получу. Влад, несмотря на скверный характер, человеком был честным. По крайней мере, меня ни разу еще не обманул. А когда я однажды забыла в тесной гримерке телефон, он лично отдал мне его, как только я, перепуганная, заявилась минут через пять. Смартфон, хоть и старый, но вот уборщица, которая работала в баре, могла удавиться за любую безделушку. Хозяин заведения (по его словам, разумеется) как раз зашел в тот момент, когда Нели (так зовут уборщицу) клала мой телефон в карман формы. По тяжелому взгляду женщины, которая крутилась поблизости, начищая столы, было не сложно догадаться, что правды в словах мужчины было больше, чем вымысла. А возможно обошлось вообще без вымысла. Разве можно не поверить щенячьим глазкам человека, который позволяет мне выступать у него в баре? Подумаешь, не шикарный дорогущий клуб, зато народу каждый вечер собирается столько, что не протолкнуться. И я слышала, что Влад намеревался расширять бизнес в ближайшее время.

Открыв стеклянную дверь с продолжающей помигивать красным надписью «Ерш и Молот», вошли внутрь. Широкий коридор, по левую руку небольшой гардероб, где при желании можно было ставить куртку. Парень, кстати, что работал гардеробщиком, зевал так заразительно, что пришлось прикрывать рот рукой. Словно и не спала совсем.

— Олеська? — удивился моему визиту Федька, подавляя очередной зевок и выпрямляясь, усиленно делая вид, что спать совсем не хочет. — Вот так встреча. А мы уж и не мечтали тебя разыскать.

— А искали? — Прищурилась Наташка и гордо прошла мимо парня, что стоял за деревянной стойкой.

— Собирались, — и глазом не моргнув, соврал приятель. — Влад переживал. Говорил, куда наша непутевая певичка задевалась.

— Вот за певичку он у меня получит, — проворчала, проходя в просторный и почти пустой зал. Раннее утро не располагало к развлечениям. Это ближе к десяти вечера у народа обычно открывается второе дыхание, и любителей потусить тянет провести в каком-нибудь баре или клубе очередную бессонную ночь. А потом, «заправившись» энергетиком спешить на учебу или работу.

Пройдя к одному из круглых столиков, что стояли в углу, сняли верхнюю одежду, повесили куртки на спинки стульев. Сумки же на этот раз оставили рядом на полу.

Уставшая официантка, потирая правый глаз, подошла к нам и приняла заказ, состоящий из двух чашек кофе и чизкейка. Не густо, но и этим можно было временно утолить голод.

— Ну, — упершись локтями о столешницу и положив подбородок на переплетенные пальцы рук, вопросительно посмотрела на меня Натали, — я слушаю. Где ты пропадала все это время? Я вся извелась, между прочим! И мама тоже распереживалась.

— Я не помню, — рассеяно проговорила. — Надеялась, что ты объяснишь, что произошло. Я помню лишь, как какой-то мужчина спас меня, ворвавшись в квартиру. И все.

Подруга напряглась, откинулась на железную и жутко неудобную спинку стула, склонила голову на бок. И стала постукивать кончиками пальцев по столу. Этот жест показался знакомым. Только вот я ни разу не видела, чтобы девушка так делала. А вот кое-кто другой…

Кто? Вот еще один вопрос, на который я не знала ответа.

— Что значит, не помнишь? — Глаза Наты стали медленно расширяться.

— Не смотри так. — Я передернула плечами. — Я не знаю, что делала всю неделю. Будто кто-то вырвал ее из моей памяти.

— Ты шутишь? — выдохнула одногруппница.

— Нет, — я нахмурилась. — Разве похоже, чтобы я шутила?

— Действительно, подобное поведение тебе не свойственно. — Подруга в задумчивости стала водить указательным пальцем по нижней губе. — После того, как мы пришли в кафе, и я отлучилась в туалет, я больше тебя не видела. Вышла в зал, а тебя нет. И вещи с тобой. Вот и подумала, что ты куда-то слиняла, пока я прихорашивалась.

— А потом? — видя, что мой «источник информации» замолк, пролепетала, внутренне холодея.

— А потом я начала тебе названивать. Но телефон был отключен, — развела руками Наташа, чуть было не смахнув со стола чашку. Официант уже выставил все, что мы заказали на столешницу и ушел. — Звонила каждый день, утром, днем и вечером. Иногда и ночью. Все бесполезно. Абонент не абонент.

— Что же произошло?

Руки мелко дрожали, и я сложила их на груди, стараясь таким образом утихомирить непослушные конечности. Как ни пыталась успокоиться, ничего не получалось. Дрожь усиливалась, переходя на ноги.

— Это я у тебя хотела спросить. И, судя по всему, ты и сама понятия об этом не имеешь.

Покачала головой. Как это жутко, не знать, что происходило с тобой. День, неделя, год… Чем длиннее промежуток времени, тем сильнее страх.

— Твой отец, — продолжила тем временем свой рассказ подруга, — и пальцем о палец не ударил. Мы с мамой приходили к тебе, он не открывал. Говорил, что ему плевать на то, с кем ты и где загуляла. Если вернешься домой с брюхом, выгонит на улицу.

Вот этому я была не удивлена. Зная своего «любимого» родителя, что-то подобное и следовало ожидать. Я для него словно бельмо на глазу, от которого хочется как можно быстрее избавиться. Тут же сама пропала. Без его помощи. Чем не повод для радости? И искать он меня, само собой, не стал бы. А если никто из родственников не заявляет о пропаже близкого человека, то и полиции не зачем суетиться.

— Сегодня домой не пойдешь, — завела привычную песнь Натали. — Кто знает этого ненормального? Еще огорчится, что ты вернулась, и натворит бед.

— Хорошо. — Возражать не собиралась. Потому что мысль, что могу остаться одна, пугала. Начну лишний раз себя накручивать. Мучиться от неизвестности. А так… вдруг получится переключиться на что-то другое? До этого иногда получалось. Если дело касалось отца. Почему не попробовать отгородиться ото всего и сейчас?

— А завтра на занятия. — Щебетание девушки немного успокаивало. Она рядом. Я не одна, наедине со своими проблемами, коих с каждым днем становилось все больше. — Преподавателям, к сожалению, все равно, кто где пропадает, если нет справки из поликлиники. А еще лучше листа нетрудоспособности из больницы. — Конспекты я тебе отсканирую, чтобы смогла на досуге спокойно все переписать. Что будет непонятно, спросишь.

— Спасибо, — искренне поблагодарила подругу. — Что бы я без тебя делала?

— Страдала, — хмыкнула девушка. — А так… пойдем вечером развеемся? По твоему бледному лицу вижу, что если останешься в четырех стенах, начнешь накручивать себя почем зря. А так… отдохнешь. Поймешь, что ничего страшного не случилось…

— Ничего страшного? — Я скептически изогнула бровь. А руки, что только-только перестали дрожать, снова дернулись. Этого еще не хватало. — Я не знаю, что делала всю прошедшую неделю! Не минуту, не час… неделю!

— Тише, — шикнула на меня Наташа. — Не привлекай лишнего внимания. Что мы можем сейчас сделать? Положить тебя в больницу и пусть с твоей амнезией разбираются врачи? Кстати, — подруга задумалась, — это идея.

— Ни за что, — я мотнула головой. — Со мной все в порядке. Почти…

— В том-то и дело…

— Нет! — перебила.

— Головой не ударялась? — проигнорировала мое последнее восклицание вредина. — Шишек нет? — Сказав это, она потянулась рукой к моей голове.

Отодвинулась чуть в сторону. Из-за этого нехитрого действия, стул подо мной противно заскрипел.

— Олеся! — послышался со стороны барной стойки голос Влада. — Ты где пропадала, беда ходячая?

Молодой мужчина двадцати девяти лет (если мне не изменяет память) уверенной походкой шел ко мне. Руки развел в стороны, словно собирался обнять меня, как старого доброго друга. Ну-ну…

— Деньги пришел отдать? — вопросила, мазнув по Владу невозмутимым взглядом.

— Обижаешь, — владелец бара опустил руки. Одну из них сунул в карман брюк и выудил оттуда стопку сложенных пополам купюр. Отсчитал положенное и отдал мне. Не густо, но и я не пять часов отработала. — Кстати, — спохватился мужчина, когда уже собирался отойти от столика, — у меня приятель, владелец большого клуба. У них там вокалистка местной группы приболела. Голос сел. Заменить сможешь? Платят хорошо.

Деньги были нужны, как воздух. Поэтому упрямиться не стала. Все лучше, чем просто топтаться на танцполе, слушая электронную, модную нынче, музыку. Заодно, это просто прекрасный способ не думать. Вообще ни о чем, кроме работы.

— Репертуар? — полюбопытствовала, когда Влад полез уже в другой карман джинсов, за визиткой клуба.

— Рок, панк-рок, альтернатива, — стал перечислять.

Что ж, это мне подходило.

— А какой клуб? — Натали в нетерпении заерзала на стуле, во все глаза смотря на симпатичного владельца бара.

— «Парк-хор», — охотно ответили ей.

— Ничего себе, — девушка аж присвистнула. — Мы будем!

— Позвони по номеру, — протягивая уже визитку, сказал Влад. Я взяла черную прямоугольную картонку, на которой красно-серебристыми буквами была выведена необходимая информация. — Владельца зовут Владимир Романович Волков. Его номер в визитке написан первым в списке. Сначала свяжись с ним. Скажешь, что от меня.

— Хорошо, — смотря на карточку, кивнула я. — Спасибо, Влад.

— Не за что, — отмахнулся тот и, пожелав нам удачи, заспешил скрыться.

— И даже не спросил, где ты пропадала все это время, — фыркнула Наташа.

— А должен был?

— А почему нет? — пожала плечами Ната. — Вот кто кроме тебя здесь еще народ развлекает?

— Колонки, — отмахнулась от ее слов я. — Электронная музыка и бармен.

— Бармен не развлекает, — девушка указала пальцем на потолок, — бармен спаивает. Это разные вещи. Так ты точно решила? Идем в «Парк-хор»?

— Идем, — неумеренно кивнув, пробормотала. Если бы не потребность в деньгах, я бы, может, и отказалась. Еще и группа неизвестная. О чем поют? И как запомнить тексты за один вечер?

Быстро позавтракав, расплатились и вышли из бара. День обещал быть насыщенным.

Оказавшись у Наташи дома, я первым делом (после того, как сняла куртку и кеды, разумеется) поставила телефон на зарядку. Лежало у подруги в верхнем ящике стола запасное зарядное устройство, которое я в свое время купила на всякий случай. И уже не в первый раз оно меня выручало. Затем посетила ванную комнату. И пока я пыталась прийти в себя, плеская в лицо холодную воду, Натали суетилась на кухне. Я слышала ее голос. Кажется, девушка что-то напевала. Тетя Женя в это время была на работе, поэтому до вечера мы были предоставлены сами себе.

— Садись, давай, — позвала Наташка, когда я выходила из ванной. — Я снова успела проголодаться. Составляй компанию.

Есть не хотелось, но и отказать не могла. Какая, по сути, разница, где сидеть?

— Только по номеру позвоню, — спохватилась, направляясь в сторону комнаты. — Сразу узнаю, чего ожидать.

Устроившись на диване, на котором я спала, когда оставалась здесь с ночевкой, взяла в руки немного подзарядившийся телефон, достала из кармана джинсов, в которые снова пришлось облачиться, визитку и стала набирать первый номер. Прокуренный грубоватый голос заставил вздрогнуть. Так громко он прозвучал.

— Алло, — это невидимый мужчина повторил три раза, пока я подавляла в себе стеснение и непонятно откуда взявшийся страх. — Кто там?

— Доброе утро, — мой голос показался мне каким-то жалким. — Я звоню от Влада, по поводу выступления сегодня вечером…

— А-а-а-а, — протянул Владимир Романович, — Владик звонил мне уже, предупреждал. Что ж вы сразу не связались со мной девушка?

Хотелось задать встречный вопрос: а должна была? Благоразумно промолчала. Этот мужчина мой предполагаемый работодатель. Пусть всего на один вечер, но Влад сказал, что платят за выступление хорошо…

— Репертуар? Чьи тексты? — Получив одобрение на свое выступление, задала наиболее важный вопрос.

— Да все подряд, — весело откликнулся владелец клуба. — В рамках рока, конечно. Мои ребята играют лучше всех. Сама скажешь, что им надо будет сыграть. А что не знают, включат импровизацию. Твоя задача в пять быть уже на месте и вживаться в роль местной рок-дивы.

— Хорошо, я буду, — и опять в моем голосе не слышалось уверенности. Я сомневалась в своих силах. Смогу ли? И не выльется ли неделя, что была украдена из моей памяти, мне боком?

— Олеська! — выкрикнула Наташа.

Пришлось по-быстрому распрощаться с мужчиной и торопиться на кухню. В пять часов необходимо быть на месте. А ехать до клуба, между прочим, не ближний свет.

— Ну чего там? — спросила девушка, когда я устроилась за столом и пододвинула к себе ближе кружку с обжигающим пальцы чаем. Стоградусный, наверное, раз через толстые бока ощущается жар.

— В четыре надо будет выйти. А иначе не успеем.

— Это мы легко!

Я сопротивлялась. Брыкалась и пыталась воззвать к совести и состраданию. Ната чхать на все это хотела. В итоге, я шла по улице, подобно расфуфыренной красотке. В сумке, что свисала с плеча, лежали мои повседневные вещи. Все тот же просторный темно-зеленый свитер, джинсы и запакованные в три целлофановых пакета желтые кеды. А по улице я шла облаченная в… Наташкины кожаные узкие брюки (о, ужас, у нее тоже, оказывается, они есть!), такой же кожаный черный корсет, что утягивал талию и грудную клетку так, что хотелось выть. Бордовая рубашка с просторными рукавами-фонариками несмотря на общий образ роковой красавицы, нравился. А вот сапоги на убийственной шпильке нет. Да и беспорядок на голове пугал. Про макияж молчу. Наташа постаралась на славу. Чтобы сделать из меня не пойми что.

— Не сопи, — идя по левую руку от меня, весело щебетала девчонка. — Ты выглядишь сногсшибательно!

— Кого сшибательно? — я недовольно покосилась на нее. — Себя сшибательно?

— Поверь подруге, ты покоришь всех в этом клубе. А после выступления переоденешься.

— Почему я не могла надеть это безобразие уже там? — указав руками в область, где под верхней одеждой был надет жуткий корсет, возмутилась. Хорошо еще, что сейчас этот кошмар Наташиного гардероба скрывает моя фиолетовая куртка.

— Потому что, — отрезала Наталья. — Привыкай ходить на каблуках. А то все кроссовки, да кеды.

— За неимением ничего другого, — попыталась оправдаться.

— Ага, — не поверила подруга. — Сделаю вид, что ты убедила меня в любви к шпильке.

Скрипнула зубами и отвернулась от этой колючки.

Мы вышли из набитого автобуса и поспешили в сторону нужной улицы. Для этого надо было пройти несколько дворов, спуститься в подземный переход и пройти еще примерно пятьсот метров. Спасибо навигатору в телефоне Натали.

Погода быстро портилась, и я переживала, что мы попадем под дождь. Или и того хуже — снег. И пусть тушь на ресницах и водостойкая, все остальное нет. Лак, которым эта садюга обильно облила мой шухер на голове, превратится в липкое нечто. И отмыть сие будет проблематично. — По-моему, тебе очень идет, — наверное, пятый раз за последний час произнесла мой личный стилист. Стилист-садист.

— Конечно, — сарказм скрыть и не пыталась. — Ты еще собиралась расщедриться на кружевное белье. Тогда бы я точно стала звездой этого вечера.

— Не понимаю, чего ты возмущаешься? Будто майка лучше, чем сексуальное белье.

— И кого бы я в нем покорила? Мутанта со способностью видеть сквозь одежду?

— Не утрируй.

Дойдя до перехода, спустились по лестнице, с которой я чуть было не навернулась. Вовремя схватилась рукой за перила. А иначе все мое выступление пошло бы коту под хвост. Если быть честной, я не имела ничего против каблуков. Нормальных, а не высоченных. Мало того, что по нашим рязанским дорогам походка на такой обуви будет напоминать попытку освоить ходули. Еще и шею свернуть можно. И ради кого, спрашивается, идти на такие жертвы?

И вот на этих пыточных приспособлениях мне предстояло провести примерно четыре часа. И единственное, что удерживало от малодушного поступка махнуть на все рукой и отправиться домой — это деньги. Созвонившись еще раз с Владимиром Романовичем, я окончательно обсудила детали. Ната как раз собиралась приступить к моему переодеванию, когда я, схватив телефон, спряталась от нее в ванной комнате. Уже тогда почувствовала, что висящие на сгибе ее локтя кожаные брюки предназначены не ей.

— Красота требует жертв, — продолжила подруга, когда мы подходили к другой лестнице, которая вела наверх. — Скоро окажемся возле клуба. А там придется проглотить все свое недовольство и строить из себя… Кого-то, кто мне не нравится.

— У красоты слишком завышенные требования, — парировала я.

И вот после этих слов девушка замолчала. И хорошо. Нутром чуяла, минуты три и точно поругаемся.

Здание, в котором находился клуб, было красивым и притягивало взгляд. Всего два этажа. Огромная вывеска над входом, на которой мигало красно-зеленым светом название заведения. У широких входных дверей стоит охрана. Не сложно догадаться, что здесь они играли роль не только «пропускного пункта», но и вышибал. И не важно, популярный клуб или простой небольшой бар. Везде хватает любителей помахать кулаками и нанести ущерб владельцу.

Музыка лилась на улицу. Еле слышно, слегка касаясь слуха. Народ, что толпился у входа, ожидая, когда их пропустят внутрь, пританцовывал в нетерпении. Охрана, скользя по молодым парням и девушкам (на первый взгляд не заметила никого старше тридцати), не торопилась кого-либо запускать.

И как бы ни хотелось пройти в популярный клуб через парадные двери, наш с Натой путь лежал за угол дома. По словам Владимира Романовича там находился черный вход. И ближе к пяти специально для нас его должны были открыть. На улице было уже довольно темно. И если бы не яркое освещение, скользящее по островкам луж, что оставил дождь на асфальте разноцветными разводами, я бы точно пропустила неприметный узкий проход, отгороженный от тротуара дверью, спаянной из металлических прутьев.

— Мрачновато, — пробормотала за спиной подруга.

— Согласна.

В районе груди, с левой стороны что-то неприятно заныло. И несколько вдохов дались мне с большим трудом. Боль, поначалу почти не ощутимая, растеклась по легким, не позволяя нормально дышать. Это продолжалось всего несколько секунд. И их хватило, чтобы внутри поселился необъяснимый страх. Будто войдя в этот клуб, я накликаю на себя очередные проблемы. Однако, трусливо сбегать не собиралась. Раз пришла, значит надо действовать.

Войдя в здание через черный ход, оказались в темном коридоре. Света здесь катастрофически не хватало. Я несколько раз спотыкалась на ровном месте, потом случайно задела сумкой проходящего мимо мужчину. Извинилась и пошла дальше. Не реагируя на летящие вслед оскорбления. Незнакомец явно был навеселе.

Дойдя до конца прохода, открыла дверь, что располагалась справа и оказалась в очередном коридоре. Здесь было гораздо светлее и оживленнее. Работники клуба суетились, кто-то бегал туда-сюда, размахивая какими-то бумагами.

— Дальше куда? — шепнула на ухо Наташка.

— Основная гримерка, — пожав плечами, ответила. — Владимир Романович сказал, что я увижу.

И мы действительно ее увидели. Она располагалась на углу, за которым начинался очередной коридор. Заглянув за него, поняла, что отсюда до сцены не так уж и далеко. И музыка, ожидаемо, слышится гораздо лучше.

Постучав в дверь, на которой крупными печатными буквами на пластмассовой табличке краской было выведено «Основная гримерка», не дожидаясь разрешения войти, прошли в просторное помещение. И сразу попали под прицел шести пар глаз.

— Добрый вечер, — неуверенно сказала, блуждая взглядом по полу. Никогда не любила такое пристальное внимание. — Я Олеся, а это, — указала рукой на топчующуюся за спиной подругу, — Наталья. Мы звонили Владимиру Романовичу по поводу выступления…

— А-а-а-а, — протянул худощавый мужчина средних лет, облаченный в рваные голубые джинсы, черную простую футболку и красные кеды, — Олесенька. Вы вовремя. Ребята как раз собирались репетировать.

«Ребята» коими оказались внушительного вида шкафообразные рокеры, хмуро взирали на меня.

Я почувствовала себя готом среди панков. Мужчины не верили, что стоящая перед ними девица на жутких каблуках и с шухером на голове, способна на время стать их лидером. Откуда мне было об этом известно? На их лицах все было красноречиво написано.

— Промахнулась, — хмуро взирая на музыкантов, выдала Ната — Надо было тебе вместо корсета кожаную жилетку или косуху раздобыть.

Закатила глаза, с ужасом понимая, что и на такое бы моя подруга пошла, в намерении сделать из меня рок-диву.

— Романыч… — подал голос бородатый громила, складывая руки на груди. И как он с такой горой мышц вообще конечностями свободно двигает. — Это что такое? Подставить нас решил? Захотел из рок-клуба попсовую розовую… сделать?

— Костя, не заводись, — спокойно проговорил хозяин клуба. — Девушки только пришли, а ты уже не доволен.

— Не он один, — проворчал другой амбал, на полголовы ниже своего товарища. Зато в плечах ему ничуть не уступал.

— Хамло, — буркнула Наталья, брезгливо смотря на Константина.

— Девочка, — тот, судя по всему, решил не оставаться в долгу, — прикрой рот и топай на выход.

— И не подумаю, — выпалила девушка.

— Тогда я тебя сейчас вынесу, — пригрозил шкаф, направляясь в ее сторону.

— Костя! — грозно выкрикнул Владимир Романович. — Не пугай девочку! Олеся, проходи, располагайся. Эти… — он обвел группу хмурым взглядом, — спокойные и уравновешенные молодые люди расскажут тебе о программе на сегодня. Если что-то будет не устраивать, меняй. Они хоть и хамло, зато талантливое. Наталья, прошу следовать за мной.

Произнеся это, он в мгновение ока оказался рядом с Натой и, ухватив ее под локоток, повел на выход.

Я же осталась одна. Наедине с пятью жутко недовольными мужчинами бандитской наружности. И что делать? Вон они как все дружно волками смотрят. Словно действительно вот-вот превратятся в этих лохматых зверей. Такое сравнение болью отдалось в голове. На долю секунды показалось, что я вижу перед собой не людей, а стаю волков. Один из них, с черной шерстью, стоял чуть впереди…

Прикрыла глаза, пытаясь вернуть себе душевное спокойствие. Померещится же такое.

— Ну что, Олесенька, — с издевкой произнес Константин, пряча ладони в карманах потертых джинсов. — Показывай, на что способна. Если разочаруешь, вылетишь отсюда подобно жестяной банке, что выкидывают из окна.

Он мог говорить что угодно, по хитрым зеленым глазам понимала — проверяет на вшивость. Если выдержу, заслужу уважение, если струшу… Из окна, конечно, не выбросят, но на выход укажут.

— Сначала расскажите, что запланировали вы, а потом я поделюсь своими соображениями, — ровно сказала и приступила к раздеванию. Стоять в куртке было жарковато. Топили здесь хорошо.

— А я говорю, «Медведь» должен идти после «Тонкая красная нить», — спорил со мной Костя.

— Нет, не пойдет, — погрозила ему указательным пальцем. — Нужно что-то более… позитивное.

— «Сосиска»? — выдвинул свое предложение Васька.

— Не настолько позитивное, — хмыкнула. — И лучше разбавить третьей группой.

— Вот если бы сегодня с нами выступала Люська, мы бы ограничились своим репертуаром, — вздохнул Гришка.

— Люська ушла в запо… Кхе, — прокашлялся Константин, — приболела. Вот выйдет после загу… больничного, и выскажешь ей все.

Мы разместились на удобных широких кожаных диванах, что стояли друг напротив друга и оживленно спорили. Не сказала бы, что эти брутальные рокеры приняли меня в команду. Но подкалывать перестали минут через двадцать, когда я решила показать им свои вокальные способности. На особое одобрение не рассчитывала. Однако, мужчинам понравилось. Сказали, что голос надо совсем немного усилить и сойду за любительницу тяжелого рока.

Вот мы и сидели… спорили, решали, как лучше поступить. Потому что невозможно выучить больше десятка песен за два часа, что отдавались на подготовку к выступлению.

Сидящий рядом со мной Костя как-то подозрительно принюхался, приблизил свое лицо к моему, подхватил пальцами прядь волос. Еще раз втянул носом воздух… И это при всех!

— Ты чего? — спросила, отстраняясь. Для этого пришлось облокотиться о сидящего с другого боку Даню. К слову сказать, Даня был мужчиной высоким, хмурым и бородатым. И вот представьте себе такого… Даню. В кожаной жилетке, надетой поверх серой, местами рваной футболки. Кожаных же штанах и тяжелых ботинках на шнуровке. Мне молодые люди с именем Даниил представлялись какими-то нежными, возвышенными, творческими личностями. Худыми и ангелоподобными. От ангела у этого конкретного Даньки были лишь пшеничный цвет волос и голубые большие глаза.

— Пахнет от тебя, — в задумчивости пробормотал мужчина, — подозрительно.

— Лаком для волос, наверное, — предположила.

А чем еще могло пахнуть? Духами я пользоваться не любила. Вещи, пусть и не мои, но чистые. Если от них и могло чем-то пахнуть, то только стиральным порошком.

— Нет, — покачал головой музыкант. — Не лаком…

— Сигаретами, — хохотнул Даня. — Так с какой песни начнем выступление? «Северный флот» или «Колдовство»?

Разговор вновь вернулся к выбору репертуара. Тихо поблагодарила бородатого блондина за то, что ненавязчиво вернул нас к обсуждению программы выступления.

— Я могу исполнить несколько своих композиций, — внезапно даже для самой себя предложила. — Подстроюсь под вашу манеру игры и…

— А на гитаре играть умеешь? — неожиданно спросил Костя.

— Умею, — охотно ответила. — Только на акустической.

— Есть у нас одна свободная. Тоже сыграешь. Свои-то композиции ты лучше знаешь.

На том и остановись. Начинать было решено с одной моей песни, а потом договорились «разбавить» выступление уже известной всем, кто слушает отечественный рок, музыкой. Я против этого ничего не имела. Особенно если знаешь слова и можешь легко поймать ритм.

Глава 3. Мир, о котором я не знала

Перед тем, как ступить на сцену, под шум веселящейся на танцполе толпы, я еще раз проверила звучание гитары. Почему-то казалось, что стоит мне выйти к ждущим развлечения зрителям, как все пойдет наперекосяк. Слава богу, додумалась переодеться в свои вещи. Пусть вполне обычные, зато удобные и не сковывают движения. Вот Наташка разобидится, поняв, что все ее старания пошли коту… в общем уже в известное место. Макияж, правда, трогать не стала. Как и прическу. Чтобы избавиться от хаоса, что творился на моей голове, надо было раза три использовать шампунь и два — бальзам. Времени на это уже не было.

— Готова, куколка? — спросил Даня, постукивая пальцами по корпусу красной электрогитары.

— Да. — Внутренне не испытывала никакой уверенности. Однако, голос прозвучал твердо и решительно.

— Тогда выйдешь, когда Стасян ударит по барабанам, — проинструктировал блондин и хлопнул меня по спине. Слегка, а воздух из легких вышибло.

Отлично. Скоро я окончательно узнаю, на что способна. В «Ерш и Молот» народу было меньше, чем в этом клубе. И роль играла не только популярность «Парк-Хора». Здесь и места было побольше, и к центру города ближе. В общем, достаточно плюсов для того, чтобы в этом месте собиралось столько любителей рока, что дышать было тяжеловато.

Группа вышла на сцену, и жаждущие представления люди заголосили с утроенной силой. Я крепче сжала гриф. Инстинктивно. Словно таким образом инструмент мог послужить отличной опорой. Черная шестиструнная красавица… Металлические струны, что с легкой болью касались подушечек пальцев, которые сжимали лады. Поправила стального цвета ремень. Черт, как это раздражает, когда не знаешь, куда деть руки.

Музыка полилась по просторному залу. Сильная, резкая, громкая настолько, что в ушах появился легкий звон. И через резкие удары медиатора по струнам я расслышала «голос» барабанов Стаса. Пора выходить.

— А вот и наша новая рок-дива! — представил меня Костя, указывая рукой на вышедшую на сцену меня.

Так, Олеся, соберись. На тебя смотрят столько людей, а ты застыла истуканом. Нельзя подводить тех, кто рассчитывает на мою помощь. Тем более, сейчас мы будем импровизировать. Потому что первая композиция будет моего сочинения.

Кто-то свистел, улюлюкал, выпускал колкие шуточки. Конечно, ведь все ожидали увидеть Люську. Девушку (или уже женщину, как знать), которая в самый неподходящий момент решила «заболеть». И да, Владимир Романович обещал хорошо заплатить.

Подойдя к стойке микрофона, которая располагалась посередине сцены, ближе к краю, чтобы зрители могли рассмотреть меня как следует, я поправила микрофон, отрегулировала высоту, собственно, стойки и подключила к колонкам гитару. Выдохнула, прямо смотря на собравшихся в это время в клубе людей. Да, сейчас я меньше всего похожа на любительницу тяжелого рока. Чего там, сама себе напоминаю растрепанное пугало. Только вот, у этого самого пугала есть голос, и хоть какие-то навыки игры на гитаре.

Легко коснулась струн, словно пыталась слиться с инструментом воедино. Почувствовать его. Ну же… Прикрыла глаза, надеясь таким образом отрешиться от всего и целиком отдаться мелодии. Словам, которые будто шли из глубины души… Только сейчас это должна быть не лирическая композиция, а энергичная песня, от которой собравшиеся на танцполе забудут обо всем, погрузившись со мной в выдуманную историю.

Резкий удар по струнам, ловко играю пальцами по ладам. Звук становится сильнее, громче. Именно то, что нужно.

Открываю глаза и смотрю в зал. Столько людей. И все чего-то ждут. Хотя… не чего-то. Моего провала.

Первая строчка песни тихая, плавная. Вторую произношу чуть громче, усиливая голос. Третья, в клубе образовывается давящая тишина. Или это просто я настолько ушла в историю, которую хотела рассказать, что не реагирую на любые другие звуки, кроме музыки. Стас, словно выжидая, слегка касается палочками барабанов. Костя подыгрывает мне на басгитаре. Даня стоит поблизости и легко подстраивается под мою игру. Остальные двое мужчин, что входили в состав группы, не торопятся подключать свои инструменты к усилителям. Хватит и трех гитар. Композиция не настолько резкая и энергичная, чтобы играть в полную силу.

Я рассказывала историю девушки, которая, заблудившись в лесу, плутала по оному до самой ночи, пытаясь найти обратный путь. Она не хотела возвращаться в дом, в котором ее никто не ждет. Но и ночевать в лесу было опасно. Дорогу к своей деревушке она так и не нашла. Зато встретилась с необычным незнакомцем, с черными как ночь глазами. Она испугалась. Попыталась убежать. И не смогла. Мужчина обратился волком и нагнал красавицу. Та просила о пощаде, умоляла отпустить ее. Оборотень, в свою очередь, не собирался убивать. Вернув себе человеческую ипостась, он склонился над плачущей на земле бедняжкой и коснулся пальцами ее подрагивающего плеча.

Вроде обычная история любви в фэнтезийном антураже. Зато когда я ее писала, складывая в короткие строчки, была уверенна, что это нужно сделать. Поведать именно об этом. Почему? Не знаю. Но в одном я убедилась — у нас с группой получилось преобразить эту, казалось бы, банальную сказку. Добавить эмоций, мрачности. И когда я закрывала глаза, видела перед внутренним взором перепуганное бледное лицо девушки, и черные, как ночь глаза мужчины.

Олег шел по следу своей пары, наплевав на совещание, которое устроил его отец в строительной фирме. По мнению альфы, его сын вел себя беспечно. Однако, и не думал возражать. Особенно после обряда, который его преемник провел неделю назад. Павел Дмитриевич решил не ссориться с единственным наследником семейного дела. И единственным, кто мог удержать в своих руках право быть альфой волков. Ведь его второй сын, Виктор, отказался становиться вожаком, хоть и был сильнее Олега. Не намного, но все же…

След привел волка к дверям клуба. Мужчину сопровождали двое товарищей, которым вдруг стало любопытно, как выглядит девчонка, из-за которой их друг потерял голову. Олег с трудом подавлял в себе желание пройтись по их лицам кулаками. Еще каких-то две недели назад он не собирался связываться не то что с человеческой девушкой, он даже не смотрел в сторону оборотниц. Не хотел терять контроль над своими чувствами и эмоциями. И черт дернул его тогда зайти в «Ерш и Молот». А потом волк увидел Олесю, стоящую в коридоре старой, пропитанной алкоголем и чужим присутствием квартиры. И у него окончательно сорвало тормоза. После того, как он «поговорил» с отцом своей пары, Олег легко нашел девушку по следу. И сделал то, чего делать не собирался. Укрепил их связь. Теперь она его жена. Жена, которая понятия не имеет о наличии у нее мужа. И тем более не знает, кем этот самый муж является.

Беспрепятственно войдя в клуб, минуя охранников, мужчины прошли в душный, шумный зал. Народу было столько, что волк не сразу понял, где следует искать его девчонку. Только когда со сцены в зал полился знакомый нежный голос, он увидел ее. На миг перехватило дыхание. А заметив откровенные взгляды, которые кидали на его жену хорошо принявшие рокеры, брюнет подавлял в себе уже другое желание: убивать. Ему хотелось свернуть шею каждому, кто смотрит в сторону ЕГО женщины. И петь она должна только для него.

Он шел к сцене напрямую. Люди сами расступались. Инстинктивно чувствуя опасность, исходящую от трех незнакомцев. И пусть Олег сейчас не особо отличался от любителя тяжелой музыки (потому что на нем были надеты обычные синие джинсы, белая майка, поверх которой оборотень набросил косуху), одного короткого взгляда в его сторону хватало, чтобы отойти как можно дальше.

Оказавшись достаточно близко к сцене, Олег учуял присутствие еще, как минимум пятерых оборотней. И все они находились рядом с Олесей. Сначала волк не вслушивался в слова песни, полностью переключив свое внимание на музыкантов. Зато когда чарующий голос пересилил желание уничтожить каждого, кто приблизиться к его паре, оборотень напрягся.

Одна песня сменялась другой. Люди, сначала воспринявшие мое появление настороженно и не слишком-то доброжелательно, расслабились и, так же как и я, отдались музыке. А я продолжала петь. То что-то своего сочинения, что-то из репертуара популярных групп. Музыка обволакивала, заряжала энергией, сметала напрочь страх. И вот уже не страшны чужие взгляды. Все равно на чей-то недовольный свист (было поначалу). Осталась только я и мелодия. Группа всячески поддерживала меня. Иногда Костя вместе со мной пел тот или иной куплет.

На меня смотрели. Что было неудивительно. Стоя на сцене сложно оставаться в тени. Особенно, если ты на один вечер становишься рок-дивой. Как это все-таки дико звучит.

Думала, жутко устану, буду валиться с ног уже через десяток песен. Но время шло, одна мелодия сменялась другой. Когда резче и громче, когда переходя на лирическую и плавную. А я стояла на сцене, продолжая играть на гитаре и петь. Тонуть в звуках, криках, голосах тех, кто пел вместе со мной.

И вот последние аккорды, в зале на несколько секунд появляется давящая на уши тишина. А потом клуб взрывается аплодисментами и свистом. Я улыбаюсь, смотря на толпящихся у сцены людей. Черт… никогда бы не подумала, что может быть настолько… невероятно. Ладони вспотели от напряжения. Дыхание сбилось, словно я пробежала несколько километров без передышки.

Когда взгляд зацепился за прищуренные темные глаза мужчины, что стоял вроде и в толпе зрителей, но они словно боялись его, не рискуя приближаться ближе, чем позволено, я нервно сглотнула.

Вроде где-то и видела, но где, вспомнить не могла. И взгляд настолько знаком, что по спине пробежали холодные мурашки. И все звуки разом стихли. Я смотрела на него, он на меня. Дышала, глубоко, пытаясь успокоиться. Приказать себе не отводить взора. Смотреть без страха, что медленно, словно скользкая змея ползет по груди.

Яркая вспышка перед глазами. Отшатнулась, закрывая лицо руками. И не слышно криков толпы. И под ногами пусто. Кажется, словно куда-то падаю. Я вижу… себя, лежащей на каком-то камне и склонившегося надо мной брюнета. Вот, я касаюсь его щеки рукой, благодарю. За что? Что он сделал, что я благодарю незнакомого человека, лежа на… алтаре? Или как эта холодная глыба называется?

Он слизывает кровь, что почему-то стекает по моим запястьям, словно залечивая раны. Целует руки. Я вижу, что крови немного, но перед глазами все плывет. Словно я уплываю в забытье, из которого не знаю, выберусь ли вообще.

Невидимая рука обхватила за талию, и меня куда-то поволокли. Яркие вспышки-воспоминания продолжали атаковать, и я не знала, куда от них спрятаться.

— Тише, девочка, — послышался голос Стаса у правого уха. Получается, это он поддерживает? Не дает упасть. И ведет в неизвестность.

Отняла ладони от лица и заозиралась по сторонам.

— Куда… — хотела было спросить, почему группа в полном составе так поспешно покинула сцену, но меня перебили:

— Не брыкайся, Олеся, — пробасил идущий справа Костя. — Сегодня здесь слишком много оборотней. Причем не только волков. Это опасно.

От этих слов я споткнулась на ровном месте и если бы не продолжающий удерживать Станислав, точно бы навернулась. Я смотрела на происходящее словно со стороны. Не верилось в слова Константина. Какие еще оборотни? Если только из моей третьей песни. Но это всего лишь песня!

— Отпусти! — потребовала, дернувшись в сторону от Стаса. Дернуться дернулась, а вот вырваться не смогла.

— Тебе действительно опасно здесь находиться, — проговорил идущий сзади Василий. Вот этого хмурого мужчину с черными волосами стоило послушать. Послушать, но не принимать его слова в серьез.

— Оборотни? — переспросила и не смогла сдержать нервный смешок. — Что за глупости вы говорите?

Мы буквально мчались по коридору, который (вот странность) был абсолютно пустым. Словно все разом вымерли.

Судя по всему, Стасу надоело удерживать свою жертву за талию и меня, подобно мешку с картошкой, закинули на плечо. Пискнула, когда перед лицом замаячило то место, на котором люди обычно сидят. И да, когда эти рокеры успели снять гитару? Ничего не почувствовала. Однако, инструмента со мной не было.

В отдалении послышались быстрые тяжелые шаги. За нами точно кто-то следовал.

Поворот, еще один, спуск по металлической лестнице вниз. Подземная парковка?

— Эй! — воскликнула, когда краем глаза заметила, что таки да, мы добрались до парковки. — Я с вами никуда не поеду!

Видения перестали мучить мозг и мелькать калейдоскопом перед глазами. Я старалась не думать о странностях, что происходили со мной за ту неделю, которую у меня наглым образом украли. И сейчас вернули. Чего там… я теперь знала, кто это сделал. Так же знала, что со мной сделали. И от осознания этого становилось не по себе. Какой-то странный обряд, во время которого я лежала на алтаре, словно безвольная кукла. Громкое рычание собравшихся вокруг волков. Каких там только не было! Черные, серые, белые, рыжие, серо-черные, бело-серые… Я видела перед собой всего одного человека. Это он меня кусал. Он проводил потом по ранкам языком, таким образом заживляя их. Он целовал неистово, отчаянно, зло… А я… отвечала! Малознакомому мужчине! Или… не мужчине?

— Стас! — воскликнула, выплывая из сковавших тело мыслей и с новой силой пытаясь вырваться. — Убери руки! Я буду кричать!

Колотила кулаками по широкой спине. Звала на помощь. Пыталась укусить рокера хоть куда-нибудь. Все тщетно. Этот непробиваемый тип быстрым шагом приближался к черной машине. Просторной, предполагаю, восьмиместной.

И вот когда до автомобиля оставалось всего несколько метров, нас догнали. А если быть точнее, окружили.

— Тебе же сказали, — знакомым голосом проговорили со стороны лестницы, по которой мы еще недавно спускались, — убери руки.

Музыканты обернулись и уставились хмурыми взглядами на помешавших им сбежать людей. Или нелюдей. Так как у одного из молодцев глаза были с вертикальными зрачками.

— Поставь меня, — прошептала Стасу, надеясь на его благоразумие. Во-первых, драться с занятой хотя бы одной рукой, неудобно. Во-вторых, мне было не видно того брюнета, который прожигал меня взглядом сразу после концерта.

— Помолчи, — отрезал Стасик и крепче сжал мои бедра, прижимая ноги к своей груди.

— Что лисы забыли на территории волков? — а вот это спросил незнакомый голос.

— Лисы гуляют, — хмыкнул Костя. — И забирают то, что принадлежит им. Точнее, кого. Пусть лисичка мала, зато является членом нашего клана. Я учуял ее запах. Родной. Ни с чем не перепутать. И даже твоя метка не смогла этого скрыть, Олег. Хотя, предполагаю, ты не знал, кем является Олеся.

Захотелось как следует себя обнюхать на наличие странного запаха. Чем от меня может пахнуть? И какая я им лисичка? Я человек!

— Вы с ума посходили! — воскликнула и опять завозилась.

— Ус-с-с-спокойся, — прошипел Олег.

Как тут успокоишься, если на подземной парковке сейчас топчутся с два десятка мужчин, часть из которых бандитской наружности? И я одна!

— Что, понравилось? — подозрительно растягивая слова, произнес Константин. — Это первый и последний раз, когда ты на нее смотришь, волк.

— Поставь меня! — взревела и с силой стукнула Стаса кулаками по спине. Еще и ногами засучила, пытаясь хоть так сползти. Что они себе позволяют?

— Она моя, Константин, — рыкнул Олег. — И я заберу ее. Сейчас.

— Попробуй.

Увидела, как губы рокера растягиваются в улыбке. Предвкушающей такой улыбке. Они что же, решили тут силами помериться? И я могу оказаться в самой гуще событий? Не хочу!

Послышались еще одни торопливые шаги со стороны лестницы. Потом слуха коснулся испуганный голос Натали:

— Ой, — выдохнула она. — А… что здесь происходит?

Какой своевременный вопрос! Я тоже задаюсь им последние минут пять.

Глава 3 — продолжение

— Лишние свидетели, — оскалился Костя, как-то плотоядно поглядывая на девушку. И пусть я не видела, куда направлен его взор, не на Олега он так смотрел. Не на Олега. Не сомневалась в том, что рокер абсолютно гетеросексуален. — Малышка, подходи, не пугайся.

— Поставь меня на ноги, — змеей зашипела на Стаса, который, словно над кем-то издеваясь, провел своей рукой по моей ноге. Вверх, задерживаясь на ягодице.

Отвесила этому нахалу подзатыльник. Как смогла извернуться, ума не приложу. К счастью, меня таки отпустили. Только перед этим задвинули к себе за спину. Рядом встал Васька, с вызовом поглядывая на тех, кто стоял позади нас. Захотела бы убежать, не получилось. Окружили со всех сторон.

— Шкура не дорога, лис? — вопросил брюнет. Сегодня на нем, кстати, была надета косуха, джинсы и белая футболка. В моем же видении мужчина щеголял в черной рубашке, с закатанными рукавами и брюках. Словно только-только прибежал с совещания.

— Шкура дорога, — невозмутимо проговорил Константин. — Так же, как и лисичка.

— Олеся… — тихий перепуганный шепот.

И я бы что-нибудь сказала, попыталась успокоить. Если бы сама не находилась на грани истерики. Понимала ли я, в чем дело? Нет. Все это больше походило на бред сумасшедшего. Оборотни, волки, лисы. Последние вообще с чего-то решили, что я из их.

— Не дергайся, — предостерегающе шикнул Вася.

Было бы куда дергаться. Я стояла между двумя крупными, сильными мужчинами, которые, если понадобится, скрутят в два счета. Напряжение нарастало. Олег подошел чуть ближе. Костя тоже сделал несколько шагов вперед.

Две расплывчатые тени, и вот я вижу… огромного черного волка и не менее крупного лиса. Пошатнулась, не веря своим глазам. Я сплю. Точно сплю. В реальной жизни этого не могло произойти. Секунду назад здесь не было никого, кроме людей и бездушных машин.

Рычание оглушило. Таким громким оно показалось в повисшей вокруг тишине. Вздрогнула, обхватила себя руками за плечи, с испугом смотря на зверей, что припав к бетонному полу, порыкивали, с ненавистью смотря друг на друга. И вроде вполне обычные морды, а в глазах бушуют такие жгучие эмоции, что хочется бежать без оглядки.

Свет на парковке замигал. Скачок напряжения? Или причина в другом?

Раздражающий скрежет, и вот оборотни срываются со своих мест. Лис вцепляется клыками в лапу волка. Тот не остается в долгу и с силой сжимает кожу на загривке. В какой-то момент они, продолжая попытки уничтожить, разорвать, приближаются слишком близко к замершей каменным изваянием Наташе. Тут я перепугалась не на шутку. Они могут ее зацепить! И что тогда?

— Остановите их, — схватившись за кожаную жилетку Стаса, попросила. — Что за безумие? Так нельзя!

— Когда будущий глава клана бросает вызов оборотню равному по силе, никто не имеет права вмешиваться. Тем более, — рокер скосил взгляд на меня, — когда решается такой важный вопрос.

— Какой вопрос? — возмутилась. — Прекратите это немедленно! Они и себя покалечат, и Наташу!

— Даня, — сразу сориентировался мужчина, — хватай девушку!

Ната вышла из ступора и отскочила в сторону, когда светловолосый шкафообразный тип начал продвижение в ее сторону.

Я отвлеклась на подругу. И пропустила момент, когда на полу оказались первые капли крови. Шерсть лиса на загривке местами была окрашена в алый. Волк подволакивал переднюю левую лапу. Досталось обоим. Они словно не замечали ран. Было ясно как белый день — будут драться до последнего.

— Это надо прекратить! — снова выкрикнула и с силой дернула Станислава за жилетку.

Не могла понять, с какой такой стати испытываю страх за Олега. Видела его… нет, не первый раз в жизни. Однако, и хорошими знакомыми мы не являлись. Тогда кто он для меня? С чего вдруг до смерти перепугалась за брюнета? И Костю было жалко. Он, и его группа, не сделали мне ничего плохого. И я не хотела, чтобы кто-нибудь из них пострадал.

— Есть один способ, — вставая ко мне вполоборота, хмыкнул Стас. — Ты должна изъявить желание пойти с нами. Добровольно.

— Что это изменит? — я сглотнула.

— Наш собрат силен. По силе они с волком равны. Одно «но», — он приподнял указательный палец, указывая на потолок, на котором продолжали противно мигать лампочки. — Маленькое такое, симпатичное. И по нелепому стечению обстоятельств ставшее женой будущего альфы волков. И тут еще одна загвоздка. Как понимаю, своего согласия ты не давала. Потому как понятия не имеешь об оборотнях. И сама являешься таковой примерно на одну четвертую…

Он говорил быстро, кося взгляд на вновь сцепившихся в схватке зверей. Крови на полу становилось все больше. И сердце мое стучало все сильнее, грозя в любой момент остановиться из-за бушующего внутри страха.

— Ты лисица, — продолжил, четко проговаривая каждое слово рокер. — Даже если и не сможешь никогда обернуться. Лисица. На которую без ее согласия поставили брачную метку. Ты можешь воспротивиться этому.

— Метка может исчезнуть? — Продолжая следить за схваткой, прошептала. Стас услышал и сразу ответил:

— Нет. Но ты имеешь право вернуться в свой клан. Волка не подпустят к тебе. Будь ты простым человеком, проблем с оборотнями других кланов, понятное дело, не возникло бы. Но ты лисица. Наши будут защищать тебя.

— Я хочу прекратить это, — сказала твердо. Внешне старалась выглядеть спокойно и решительно. А внутри тело охватывала дрожь, которой я не позволяла вырваться наружу.

— Тверже, — потребовал мужчина.

— Хватит! — выкрикнула, с силой сжимая руки в кулаки.

Даже виснущая на плече у Дани Ната замерла от моего крика. А ведь до этого колотила того по спине.

Волк с лисом отскочили в разные стороны, каждый к своим соплеменникам. Тяжело дыша, они продолжали смотреть зло и с вызовом. Словно им нужен был хотя бы незначительный повод, чтобы снова схлестнуться в поединке.

Осмелилась выйти из-за широкой спины Стаса и встать с ним рядом. В эту самую секунду все внимание было приковано ко мне одной. Они ждали моего решения. Я, в свою очередь, не знала, что делать. Если все правда и я действительно… оборотень, получается, что кто-то из дальних родственников связался с лисами. Отсюда следует, что в одном из моих родных течет (или текла) кровь этих существ. И можно ли называть их людьми?

Еще недавно дерущиеся звери подернулись дымкой, и вот я снова вижу знакомые лица мужчин. Костя дотронулся рукой до шеи, по которой текла кровь. Олег зажимал ладонью рану на предплечье. Он посмотрел в мою сторону. Напряженный, собранный, и готовый вновь нападать.

И что сказать? Отправиться в неизвестность с малознакомыми рокерами? Которые на поверку оказались оборотнями? И что будет, если я выберу сторону… волков? А, в общем, ответ на этот вопрос я знала. Костя снова схлестнется с Олегом. И чем закончится их вторая схватка, одному богу известно. Но готова ли я бросить все ради… ради того, кого почти не знаю? Про учебу не думала. Да, потеряю бюджетное место в ВУЗе. Но жизнь гораздо дороже. А глядя в темные, как ночь глаза, понимала — рисковать не могу. Он защитил меня тогда, дома, когда очередной «друг» отца собирался опуститься до насилия. И чем я ему отплачу?

— Я… — дрожь неприятной волной таки прошлась по тему. Как бы я не старалась ее скрыть. — Я поеду с лисами.

— Проиграл, волк, — довольно оскалился продолжающий удерживать руку на своей шее Константин.

— Пос-с-смотрим, — прошипел брюнет.

— Это ее выбор, — предупреждающе прорычал Михаил. Он был пятым членом группы. Такой же крупный, хмурый и внушительный. Волосы у него, стоит отметить, были примечательные: яркие, рыжие, слегка вьющиеся. Бороды не было. Зато имелся густой хвост, собранный просто черной резинкой.

— Вы ее вынудили, — а это сказал волк. Причем, тоже рыжеволосый. Только у этого на голове красовался ирокез. Ну и ростом он немного уступал Олегу.

Я присмотрелась к этому незнакомцу и отметила про себя, что они с брюнетом чем-то похожи. Чем-то… Конечно же! Глаза. И чертами лица. Немного, однако, если поставить их рядом, так, как сейчас, можно заметить сходство. Братья?

— Она свой выбор сделала. — Константин махнул рукой, давая тем самым своим товарищам знак. Знак, что мою персону пора тащить в сторону стоящего неподалеку черного автомобиля. — И вторую забираем, — послышался голос лиса, когда я оказалась в просторном салоне. Вцепилась с силой в спинку соседнего кресла и попыталась разглядеть через стекла, что происходит снаружи. А там Олега удерживали трое товарищей. Парень с ирокезом вышел чуть вперед, загораживая брата. Теперь у меня исчезли последние сомнения в этом.

— Не празднуй победу, лис, — покачав головой, спокойно проговорил рыжий. — Мы еще встретимся.

— Разумеется. — Костя стоял ко мне спиной, и я не могла увидеть выражения его лица.

— Придурок, — выпалила Ната, когда ее бесцеремонно запихнули в салон. — Ненормальный!

С первым ее высказыванием не могла согласиться. А вот со вторым, вполне.

И на этот раз я не пыталась сбежать. Смысл? Вылезти из автомобиля незамеченными нам с Наташей не удастся. Ключей от машины тоже нигде не было видно. Небось, они у одного из лисов. Оставалось сидеть, смотреть на все происходящее со стороны и вслушиваться в слова мужчин.

— Запомни, волк. — Константин наконец-то убрал руку от шеи, — девушка член нашего клана. Сунешься в Питер, лично разорву на части.

— Ты слишком самоуверен, — на губах Олега появилась кривая усмешка.

— Это ты считаешь себя всесильным, — рокер сделал шаг назад, становясь ближе к машине. Потом еще один и еще. Отступают? — Ты не можешь этому препятствовать. Даже если лисичка стала твоей женой.

Женой… Только сейчас до меня стало медленно (как до жирафа, честное слово) доходить. Обряд, который провел Олег укрепил связь. Метка… А что пишут в фэнтези романах? Это своеобразный знак (видимый или невидимый), который дает знать всем остальным оборотням о том, чьей женой (наложницей, собственностью и так деле) стала девушка. И что получается, на мне есть такая метка? Черт, глупый вопрос. По всему выходило, что действительно есть. И зачем это волку? Я его пара?

Отцепила руки от спинки кресла и, упав на то, что находилось позади, схватилась за голову. Я оказалась в каком-то кошмарном сне. Это не могло быть реальностью. Не могло… Не хочу в это верить.

— Леся, — обеспокоенно выдохнула подруга и обняла меня за подрагивающие плечи. Девушка сидела на соседнем кресле, тесно прижавшись ко мне боком. — Тише… Успокойся… Мы во всем разберемся.

— Я найду ее, — пообещал напоследок Олег. Я не видела его, но голос услышала четко и сразу узнала. Он кольнул сердце, вызывая тупую боль. — И заберу. По праву сильнейшего.

— Посмотрим, — ровно произнес Костя.

Я прикрыла глаза и обняла Наташку за талию. Ей, как и мне, сейчас нужна была поддержка.

Рокеры быстро рассредоточились по салону, будто не замечая сжавшихся от страха двух девушек. Костя сел за руль. Рядом с ним на пассажирском сидении устроился Стас. Остальные находились позади, с нами. Хотелось расспросить мужчин. Понять, или хотя бы попытаться это сделать. Увы, я находилась в таком шоковом состоянии, что и слова сказать не могла.

Автомобиль тронулся с места. Послышался противный скрип прорисовавшей на бетонном полу черные полосы от резины. Я прикрыла глаза, надеясь вернуть себе душевное спокойствие. Ничего страшного не произошло. Со всем можно разобраться. Просто не ожидала такого развития событий. Сложно принять знание о живущих рядом с обычными людьми оборотнях. И если бы я не видела перевоплощение человека в зверя, не поверила бы.

— Не дрожи.

Васе легко говорить. А каково мне? Пять долгих лет я не знала, чего ожидать от родного отца. Теперь не знаю, что ждет меня у лисов. И…

Открыла глаза и посмотрела на сидящего ближе всего к нам с Наташей Даню. Чем не источник информации? А тревогу за Олега затолкаю в самый потайной и дальний уголок души. Чтобы не терзала сердце, подкидывая внутреннему взору все новые и новые картинки-воспоминания. И чаще всего те, в которых он целовал меня. В конце концов, волк поступил подло. Украл неделю из моей памяти! Потом хотел забрать у лисов. И вот неизвестно, у кого было бы безопаснее. И там и там незнакомые люди. Точнее, нелюди.

— Куда вы нас везете? — Самое главное не потерять сознание от переизбытка чувств.

— В Питер, — за Даниила ответил Костя. — Там территория нашего клана.

— В Питер?! — Тут же напряглась Наташка. Отстранилась от меня и зло посмотрела в сторону водителя. — Питер?! Без вещей и документов? Остановите немедленно! — Она порывалась встать, но я удержала ее за талию.

— Документы не проблема. — Рокер никак не отреагировал на возмущенные слова девушки. — Как и все остальное.

— Зачем я вам? — Теперь все мое внимание было приковано Константину. Даня отвернулся к окну и делал вид, что его вообще нет в салоне.

— Ты из нашего клана, — терпеливо пояснил рокер. — И должна быть с нами. Тем более, мы с волками враждуем уже лет десять. И когда я понял, что одна глупая лисичка попала в лапы волка, не смог остаться в стороне. Пусть в тебе и не так много крови оборотня.

— Что ждет меня, когда я окажусь у вас? — Руки дрожали, и я обхватила ими себя за плечи и с силой сжала пальцы. Во что я вляпалась? Еще и Наташу во все это втянула. Случайно, но в машине она оказалась из-за своей непутевой подруги.

— Ничего страшного не ждет.

Константин ловко управлял автомобилем и вообще не смотрел в нашу с Натой сторону. Да и чего бы он увидел? Сидели мы на втором ряду, частично скрытые высокими спинками кресел.

— А то, что я жена волка? Никого не смутит? — продолжила допытываться.

— А кого это смутит? — Тут мужчина не выдержал и посмотрел на нас в зеркало заднего вида. Смогла разглядеть это через щель между креслами. — Это досадное событие произошло без твоего прямого согласия. И хоть связь между вами крепкая, ее можно попытаться разорвать.