Башмачник

У Ашота Кареновича была маленькая мастерская. Прямо на дому. На обувную фабрику она, разумеется, не тянула, но работа Ашота Кареновича славилась далеко за пределами подмосковного города Сходня. Делал Ашот Каренович и мужскую, и женскую обувь, но немного - ровно столько, чтобы прокормить семью, в которой было шесть человек, да выучить в областном педагогическом институте племянника, который решил почему-то заняться ковроткачеством, а потому и учился на соответствующем факультете. В гости к дяде он приезжал редко, общался с ним посредством телеграмм, которые не баловали Ашота Кареновича разнообразием просьб. Ашот Каренович его понимал. Что хочет молодой и здоровый парень от столицы, что ждет от нее? Развлечений, разумеется. Отказать ему Ашот Каренович никак не мог, парень рос сиротой, и, кроме дяди, у него никого не осталось. Нет, жили какие-то дальние родственники в Армении, но слишком уж далеко была Армения, туда если и посылать телеграммы с просьбами о помощи, все равно они дойдут в искаженном виде и текст будет прочитан следующим образом: «У меня все хорошо, ни в чем не нуждаюсь. Приветы Гагику, Денизе и Тимуру».

Впрочем, Бог с ним, с племянником, того, что зарабатывал Ашот Каренович, и на племянника хватало. В Сходне у Ашота Кареновича был свой дом на улице Гагарина. Хороший дом, в два этажа, с зимним садом и просторным подвальчиком, где Ашот Каренович сидел вечерами, измысливая новые фасоны обуви. У него это получалось не хуже, чем у главного инженера фирмы «Масис» или конструкторско-технологического бюро фирмы «Звартоц». Ашот Каренович при желании и специалистов из «Адидаса» легко сделать мог, но не хотел.

Вот вы сами посудите, что нужно человеку? Человеку для счастья нужна семья, полная любви, дом - чтобы обязательно полная чаша, друзья такие, чтобы за тебя в огонь и в воду готовы были пойти, и работа. Семья у Ашота Кареновича была хорошая: жена скромная и на удивление добрая, совсем несварливая теща и четверо детей. Младший сын Сейран пошел в первый класс, а старшая дочь Дианочка должна была в этом учебном году закончить школу. Звезд с неба дети не хватали, но в твердых хорошистах ходили, и в школу родителей никогда не вызывали - разве что на обязательные родительские собрания. Друзей у Ашота Кареновича было не так уж и много: мясник Серго Арзумян с колхозного рынка, Давид Галустян, который заведовал кафе «Севан» на улице Тимирязева, Саша Давлтян, что в администрации города работал. Были, конечно, и другие, не то чтобы друзья, а так, полезные люди. Но мы же про друзей, а их у человека всегда по пальцам пересчитать. В том, что друзья за него готовы в огонь и в воду полезть, Ашот Каренович сильно сомневался. Но друзья были хорошие - деньгами могли выручить в трудную минуту, посочувствовать и даже в Москву за дефицитными лекарствами смотаться. Был такой случай, когда у Ашота Кареновича теща сильно болела.

А что касается работы… Ну, что говорить? Горшки обжигают не боги. А уж обувь делают точно не боги, обувь делают люди, которые имеют к этому хоть какое-то призвание. У Ашота Кареновича такое призвание было. Не зря же к нему приезжали самые разные люди, и даже из столицы.

Приехала однажды к нему стройная девочка. Ну, знаете, из тех, у кого кровь с молоком, а ноги такие, что от ушей растут, даже смотреть страшно. Приехала, огляделась растерянно по сторонам:

– Ашот Каренович! Помните меня?

– Как же, Ладочка, как же! Все танцуете?

– Ой, Ашот Каренович, а можно такие же?

– Понравились?

– Не то слово, Ашот Каренович. Только носочек не утяжеляйте. Все правильно, я ведь ласточкой прямо порхала. Настя Волочкова, по сравнению со мной, дояркой из колхоза «Красный партизан» смотрелась!

Ашот Каренович взял у нее туфельки с вытертыми носами, как они там по-балетному, пуанты называются?

– Ладочка, жду вас через недельку. Даже не думайте, лучше прежних получатся!

А то и другое было. В один из выходных приехали к нему двое, ну, если не близнецы, так уж точно двойняшки - оба чернявые, рослые, в джинсовых костюмчиках, даже кивают одинаково.

– Ашот Каренович!

– Гоша! Славочка! Давненько вас не видел, давненько не заглядывали!

– Ашот Каренович, а нельзя ли заказ повторить? Уж больно ваши лакированные туфельки чечетку отбивать горазды! Вы не подумайте, мы ведь во Франции заказ делали, у самого Лоренса, вашу пару для образца оставляли. И что вы думаете? Сделали эти французы все тютелька в тютельку, даже по весу один к одному. А - не стучат! Вернее, стучат, только стук-то совсем иной, понимаете? Не зажигает он зал, одно слово - Франция!

Ашот Каренович сидел потихоньку, два дня лекало вырезал, три недели каблуки ладил, смеялся, младшего сына Сейрана все заставлял женские туфельки на ноги надеть, спрашивал тревожно, не жмут ли где, тяжесть не чувствуется? Средний сын Оганез перед ним в новых мужских туфлях чечетку отбивал, а Ашот Каренович в звук вслушивался, потом сокрушенно кивал головой: снимай мол, видишь же, не так все выходит, и кожа такая же, и подметки той же партии, а не звучат! Оганез снимал, робко смотрел на отца: а может, не так стучу, в этом все дело? Но Ашот Каренович только рукой махал, иди, мол, не в тебе дело, Оганезик, видишь, не так все получается.

Ночь, не ночь, а сидеть приходилось. На то и мастер, чтобы своего добиваться.

Хорошо ведь, когда у тебя клиенты постоянные.

Ладочку по телевизору показывали, девочка в балете «Жизель» танцевала. И не просто танцевала, главную роль ей доверили. Талантливая девочка, ну прямо Фрунзик Мкртчян, только женщина и в балете. И братьев Никановичей тоже показывали, а как же, степ выдавали такой, что подошвы горели. Ашот Каренович смотрел телевизор, одобрительно кивал головой, и только пальцы, сомкнутые на животе, шевелились. По всему выходило, что туфли долго не продержатся, по всем прикидкам получалось, что кто-то из Никановичей через полгода, не позже, появится у него в мастерской с виноватым видом. Ашот Каренович заранее любого из них прощал. А как же, талантливым людям многое прощается. Любят их, вот и прощают.

К нему два раза в сезон Анатолий Тихонов приезжал: в феврале - перед первым кругом, и в июле - перед вторым. Какой Тихонов? Тихонов да еще Анатолий у нас один - краса и надежда российского футбола, в ЦСКА сбежавшего к себе в Бразилию Вагнера Лава заменил. И как заменил! Вот уже второй сезон по тридцать пять мячей забивает, да и в сборной себя бомбардиром показывает. Ашот Каренович сидел в дни футбольных матчей перед телевизором с друзьями, нет-нет, да и хвастался: видали бутсы? Моя, братцы, работа! Конечно, талант, не в бутсах дело, Анатолий Тихонов и в «Адидасах» не хуже бы играл, вот только нравились ему изделия Ашота Кареновича - легкие, как пушинка, и бить с них было сподручно, мяч прямо со свистом в ворота летел. Один раз только Ашот Каренович и пожалел о своей работе: когда сборная России со сборной Армении в отборочном матче играла. Тихонов тогда разлетался, четыре мяча в армянские ворота послал, даже Саша Давлтян с укоризной на приятеля посмотрел и сказал:

– Ты это специально, да? Ты это нарочно, Ашотик?

А в чем он был виноват? Талантливый человек и босиком сыграет!

Ашот Каренович не чудо сотворил, подправил кое-что, поэтому он понять не мог, почему друзья с ним две недели не разговаривали.

Своей дочери Дианочке на ее будущий выпускной вечер Ашот Каренович туфельки уже сшил, две недели мучился над каблуком и подъемом, но добился своего - ноги в этих туфельках вообще уставать не могли, а походка выходила такая, куда там принцессе Беренике, в которую какой-то древний принц именно из-за походки и влюбился! Жена, у которой был тот же размер, надела туфельки, когда дочери дома не было, походила по двору, вернулась и ревниво сказала:

– Что же ты, Ашотик, для меня таких туфелек за всю жизнь ни разу не сшил?

Ну, что ей скажешь? У нее ведь при каждой беременности особые туфельки были, с расчетом на возраст и на то, как проходила беременность. А вот поди ж ты, и этим она недовольна осталась.

Был у Ашота Кареновича еще один клиент. Важный клиент и, что самое главное, щедрый. Владимир Данилович звали. Ашот Каренович ему полуботинки шил. Три раза он ему полуботинки шил. В первый раз, когда тот свою партию вздумал создавать, во второй раз - когда его в Государственную Думу избирать должны были, и в третий - когда ему министерскую должность предложили. И каждый раз человек особые требования выдвигал. Понятное дело, у большого человека походка разной должна быть. Лидер партии должен ходить стремительно, уверенно, но в то же время народной такой походкой; депутат Госдумы немного вальяжно, снисходительно поглядывая по сторонам, как всезнающий законодатель; а уж министру походку ставить - пришлось попотеть, чтобы ее изобрести. Но Ашоту Кареновичу все капризы без разницы, что ты хочешь, то он тебе и смастерит. Лишь бы платили достойно. Владимир Данилович платил с запроса - хватило на все, даже тысячу долларов Ашот Каренович племяннику отправил в Москву на Главпочтамт до востребования.

Вот и сейчас он сидел, разглядывая шипастую туфлю, которую ему тренер сборной по легкой атлетике на черном «бумере» привез.

– Мне, - говорит, - вас Толик Тихонов рекомендовал. Ну, понимаете, есть у нас в сборной талантливый парень, Гена Батурин, как олимпийский бог бегает, даже лучше немного. Шиповки достойные сделать сможешь?

Ашот Каренович хмыкнул, руками развел.

– Дорогой, что же ты мне тапочки бездарные в нос суешь? Ты мне человека приведи, я сначала на человека посмотреть должен!

Гена Батурин старому башмачнику понравился. Скромный мальчик, не подумаешь, что чемпион России. И улыбка у него хорошая, застенчивая оказалась. Вот Ашот Каренович и взялся за новую для себя работу. Когда он мальчика смотрел, сразу отметил, что у него голеностоп слабый, надо было подумать, что сделать, чтобы не только мощности бегу прибавить, но и сустав укрепить. Вот и сидел он днями, разглядывая задумчиво беговую шиповку, и напевал «На дальнем горном озере…», чтобы думалось лучше. Оно, конечно, поторапливаться следовало, спортсмен к новой обуви еще привыкнуть должен, а тут очередной чемпионат мира на носу. Но Ашот Каренович хорошо знал: если поспешить, можно не только всех насмешить, можно человека подвести. А тут и решение постепенно вырисовывалось - боковины чуточку ужесточить, а язычок удлинить и шнуровку на две дырочки больше сделать. Вроде и небольшие изменения, а уверенности в своих силах они мальчику обязательно должны были добавить и от случайной травмы предохранить.

«На дальнем горном озере красавица жила, - пел Ашот Каренович. - Как белоснежный лотос средь гор она цвела».

А скоро с новым заказом должен был подъехать Слава Пастухов - путешественник и бродяга. Он вроде бы в Южную Америку собрался, и нужны ему были крепкие, надежные и вместе с тем легкие ботинки, в которых можно было и в джунглях бродить, и по горам карабкаться. Особой проблемы с шитьем не было, но вот кожа для этого требовалась буйволиная, и буйвол обязательно должен быть рожден до июля, а забит не позднее ноября, и кормить его должны были особым образом, чтобы шкура особую прочность приобрела. Ашот Каренович заказ еще в прошлом году сделал, и теперь ждал - ему требуемую кожу обещали со дня на день подвезти, а подошвы башмачник заранее приготовил - тоже кожаные, но закалена была кожа водой из горного озера Севан и квасцами, добытыми в гималайских предгорьях.

«На дальнем горном озере красавица жила», - пел Ашот Каренович, 'прищуриваясь на шипы из твердого, но легкого сплава.

Тут у ворот его дома джипы и засигналили.

Ашот Каренович из-под своего навеса глянул, а телохранители Владимира Даниловича уже входили во двор, как шпионы, оглядываясь по сторонам, а за ними и сам Владимир Данилович - вальяжный, неторопливый, уверенный в себе и в будущем страны. Увидел Ашота Кареновича, раскинул руки, шагнул под навес:

– Ашот Каренович!

– Здравствуйте, здравствуйте, - сказал Ашот Каренович, с любопытством оглядывая политика. Был он сегодня в темном глухом пиджаке, напоминающем армейский френч, таких же строгих брюках, а на голове темнела фуражечка, похожая немного на головной убор французских жандармов, которых Ашот Каренович видел в кинофильмах с участием комика Луи де Фюнеса.

– Вот, - сказал Владимир Данилович. - Выбрал время - и сразу к вам.

– Всегда приятно видеть хорошего клиента, - сказал вежливо Ашот Каренович. - Что нового в жизни?

– А вы не знаете? - удивился Владимир Данилович. - Это ж надо, выборы на носу, только наш дорогой Ашот Каренович ничего не знает. Выборы, выборы предстоят, Ашот Каренович!

– Снова в Госдуму? - спросил башмачник.

– Счастливый человек! - с откровенной завистью сказал Владимир Данилович. - Ничего не знает! Президента будем выбирать, дорогой, президента! Перед вами кандидат, дражайший Ашот Каренович! Смею надеяться - основной кандидат!

Ашот Каренович кивнул.

– Поэтому я к вам, Ашот Каренович, - сказал политик. - Видите ли, президентские выборы - это нечто новое, более значимое. Вот, решил сменить имидж. Костюмчик видите? Ив Сен-Лоран, Ашот Каренович. А вот прежняя обувь… Сами понимаете, надо что-то новое. А уж что конкретно - вам решать. Вы - мастер, вам, как говорится, и карты в руки! Вы же знаете, я только вашу обувь ношу. Раз югославские туфли надел - сразу дискомфорт, неприятности всякие пошли…

Ашот Каренович еще раз оглядел политика. Что и говорить, умный человек Владимир Данилович, очень умный. К новому костюму старая обувь явно не подходила. Не может человек, одетый и обутый так разностильно, выиграть выборы, никак не может, это вам даже первоклассник Сейран скажет!

– Я подумаю, - сказал Ашот Каренович.

– Вот-вот, - подхватил Владимир Данилович и прошелся перед мастером. - Подумайте, мой дорогой, подумайте. А чтобы лучше думалось… - он вытащил чековую книжку. - Двадцать тысяч хватит?

И по тону его понятно было, что не в рублях он работу башмачника ценит.

– Я подумаю, - повторил Ашот Каренович. - Тогда и об оплате поговорим.

Они постояли еще немного, потолковали о разных ничего не значащих вещах, Владимир Данилович даже пообещал, что скоро выйдет закон, который будет защищать таких мастеров, как Ашот Каренович.

– От чего? - спросил мастер.

– Милый вы мой, - Владимир Данилович раскатисто захохотал. - Был бы человек, а защита ему всегда понадобится! Можете быть уверены, защитим от всего! И даже больше!

Он крепко пожал руку Ашота Кареновича, уверенно шагнул со двора, и телохранители даже не повернулись за ним, а вроде бы вывернулись наизнанку и двинулись следом. Джипы посигналили и отъехали, оставив Ашота Кареновича в грустной задумчивости. Не было печали, черти накачали! Ну зачем умному человеку идти в президенты? Там ведь что-то делать надо. А Владимир Данилович человек деятельный, если что-то начнет, никакие законы не остановят. Ашот Каренович только взглянул на него, на костюм этот от Сен-Лорана, и сразу же понял, что лучше всего к этому наряду подойдут мягкие сапожки с резким подъемом и жесткой подошвой. Только вот беда, нельзя было такие сапожки мастерить, никак нельзя. Отец его, Карен Погосович, научивший сына тачать обувь, не раз ему говорил: все можешь шить, а только не шей политикам мягкие сапожки с резким подъемом и жесткой подошвой. Видишь, что именно такие человеку больше всего подходят, - не шей. Уж больно много людей в свое время от таких сапожек пострадало. Больше того - кто шьет политикам такие сапожки, рискует рано или поздно сам попасть под их жесткую подошву.

«У озера, у озера красавица жила…»

Ашот Каренович повертел в руках шиповку и внезапно сообразил, что если положение шипов несколько изменить, скорость бега сразу станет выше. А все остальное зависело от упорства и настойчивости молодого спринтера. В конце концов, олимпийскими победителями и чемпионами мира люди становятся в силу своего характера. В отличие от политики, где многое зависит от внешних обстоятельств.

Он натянул шиповку на колодку и принялся оглядывать ее. Пожалуй, можно было сделать и еще кое-что, почти незаметное, но тоже очень Полезное.

Ашот Каренович этому очень обрадовался и снова замурлыкал песенку.

Он все еще возился с шиповками, когда во двор вбежал младший сын Сейран.

– Папа, эти черные машины к нам приезжали?

– Да, а что? - поднял голову Ашот Каренович.

– Что сейчас было у магазина! - зачастил Сейран. - Один джип как дал, Сашка с Партизанской улицы так и полетел в сторону! Продавщица… ну, Мамедова Азиза… выскочила, начала кричать, так машины сразу остановились. И из одной мужик вылез, схватил ее за волосы и давай по земле валять! А потом сам Мамед появился. Только у этого мужика телохранители, они и Мамеду по шее накостыляли! Сели в машины и уехали! А Сашку в больницу повезли!

«У озера, у озера красавица жила…»

Вот так они себя и ведут. А сделай им мягкие сапожки с жесткой подошвой? Раздавят, как червяка, и не оглянутся.

– Ты уроки сделал? - строго спросил Ашот Каренович.

– Так ведь каникулы! - удивился сын.

– Пойди маме помоги! - еще строже сказал Ашот Каренович. - Что без толку бегать?

И снова склонился над шиповками, хотя думал совсем о другом: А думал он над словами отца, Карена Погосовича. «Никогда не делай такие сапожки, Ашотик, - сказал ему отец. - Дед такие для царя, для Николая I делал. И что же? Он взял и делегацию рабочих расстрелял. А потом большевики пришли. Уж сколько дед им сапожков натачал, думал, власть справедливая пришла, так они кучу народу постреляли и еще больше голодом поморили. Никогда, Ашот, не делай мягкие сапожки с резким подъемом и жесткой подошвой!»

Все-таки Владимир Данилович - большой негодяй, хоть и сидит высоко, и человек умный. Мальчишку сбил, продавщицу за волосы таскал, Мамеда его люди избили. Такому хорошую обувь шить нельзя. Сапожки хороши для человека совестливого, они не для таких, как Владимир Данилович. И ведь уехали, даже не извинились. Когда человек способен на плохие поступки, трудно представить, на что он способен, если власть получит неограниченную. Ашоту Кареновичу об этом даже думать не хотелось. Он снова принялся возиться с шиповками, успокаивая себя песней о красавице, в которую влюбился подводный царь горного озера Севан. Но на этот раз песня не успокаивала. Лишь закончив возиться с шиповками, башмачник понял, что должен делать.

Бережно спрятав шиповки в специальную коробку, он снял фартук, накрыл им колодку и вышел во двор. Жена и младший сын поливали белые розы перед входом в дом.

– Кушать приготовила? - спросил Ашот Каренович жену.

– Через полчаса позову, - сказала жена и ловко срезала большую белую розу на длинном стебле.

– Тогда я сейчас подойду, - строго сказал Ашот Каренович и вышел на улицу.

На скамеечке перед домом милиционера Филимонова судачил народ. Наверное, обсуждали, что случилось у магазина. На Ашота Кареновича все посмотрели с легким осуждением, словно это его друзья, а не клиенты приезжали, словно это он жену Мамеда за волосы у магазина таскал. От этого башмачнику стало немного обидно, но он все-таки сдержался, вежливо поздоровался с людьми, пересек улицу и вошел во двор, где жила семья Лузгиных. Их старший сын Вовка только что вернулся из заключения, шесть лет отсидел, а теперь валялся на диване и отдыхал от тюремных лишений под блатные песни Михаила Круга. Парень он был неплохой, но авантюрист, просто пробы ставить негде. Потому и попадал вечно в разные неприятные истории. Ашот Каренович подумал вдруг, что пора Вове Лузгину хорошие туфли сшить, чтобы за ум взялся. Окно было открыто.

– Вовка, - сказал Ашот Каренович. - Выйди, дело есть!

– Ашот Каренович! - Лузгин высунулся в окно, радостно сверкая сизой стальной фиксой. - Вот не думал, не гадал. Каким ветром?

– Дело есть, - снова сказал Ашот Каренович. - Ты свои «берцы» тюремные, в которых с зоны пришел, не выбросил еще?

– Зачем? - удивился Вовка. - Вещь такая, на века. Им же цены нет, сто лет будешь носить и не сносишь! На рыбалку буду ездить!

– Дай мне их, - сказал Ашот Каренович. - Очень нужно. Я верну, быстро верну.

– Для вас, дядя Ашот, все, что угодно, - светски сказал Вовка и исчез.

Вновь показавшись в окне, Вовка протянул ему грубые ботинки. И кожа на них пошла самая поганая, и швы были такие, что стыдно смотреть. Если бы Ашот Каренович когда-нибудь такую погань сшил, он бы навсегда ремесло забросил. Но сейчас эти неуклюжие «берцы» были ему нужны. Очень нужны!

– Хорошо, - сказал Ашот Каренович, принимая тяжелые ботинки. - Ты бы, Вовка, завтра ко мне заглянул, я бы тебе что-нибудь из обуви подобрал. А то хочешь, новые соображу.

– Загляну, - пообещал Лузгин. - Мне завтра все равно к участковому отмечаться.

Ашот Каренович вернулся домой, сел под навес, поставил ботинки, на столик и принялся внимательно разглядывать их. Следовало внимательно рассмотреть эти образцы казенного имущества, которые даже честного человека могли в зону загнать. Рассмотреть их, изучить и сшить такие же, только более благородные, из других материалов, и чтобы Владимиру Даниловичу они по ноге пришлись и с его костюмом гармонировали. Но главное - чтобы душе его черной соответствовали. Подлых выходок Ашот Каренович никому не прощал.

«Волны по Севану гонит гневный царь…»

2006 г.