Баронесса де Крейс

Часть 1. Глава 1

— Я в последний раз предлагаю вам проявить благоразумие и принять мое имя, а также мою защиту!

В этот раз предложение барона прозвучало угрозой. Причем он и не пытался его завуалировать. Зачем? Он считал, что поставил меня в безвыходное положение. И к сожалению, это было так. Хотя я и пыталась не показать того, как напугана, а барона я действительно боялась, но не принять его сегодня я не могла.

Вот я и пыталась держать лицо. Впрочем, судя по ухмылке на лице барона, мне это не удалось. Он сделал несколько шагов ко мне, заставив меня напряженно остаться стоять на месте, а не метнуться с криком ужаса от него. И все же он остановился в двух шагах от меня.

— Подумайте, Марго, а завтра я приду за ответом.

И мой ответ вновь будет нет, хотела выкрикнуть я, но благоразумно закусила губу.

— До скорой встречи, миледи.

Он вновь усмехнулся, так как мои пальцы дрожали. Но руку для поцелуя, как и положено, я протянула.

Барон де Феракс окинул меня в последний раз пронзительным взглядом и наконец-то направился к выходу. И вот стоило ему было покинуть гостевую комнату, как я практически рухнула в кресло.

Я не должна была находиться здесь, в этом замке. Но судьба распорядилась так, что я оставалась единственной наследницей барона де Крейса.

Он, наверное, сейчас переворачивался в гробу, вернее в саркофаге семейного склепа, усмехнулась я, наблюдая из мира мертвых, что я хозяйничаю на его земле. И у него были на это причины.

Эта история была стара как мир. Он неотесанный вояка, для которого главным были войны, и она, трепетная дева, которую в шестнадцать лет отдали за муж за прославленного воина, захватившего обширные земли. Конечно, они никогда не были счастливы. Моя мать тяготилась этим замужеством. Но ей было не избежать его. Да и если бы она сбежала от мужа, то семья не приняла бы ее, а барон везде настиг беглянку.

После рождения сына и дочери, моя мать, казалась, окончательно смирилась со своей судьбой, ведь она любила детей. Но полюбить мужа она так и не смогла. А когда ее муж отправился в поход с королем, она нарушила и брачные клятвы.

Кто стал ее любовником я не знаю.

Может, это был смазливый конюх, который приглянулся скучающей госпоже.

Может, Трубадур, что услаждал ее слух песней и игрой на лире.

А может, заезжий господин соблазнил ее историей своих странствий и чужих обычаев в дальних странах.

Скорее всего, я так об этом никогда и не узнаю. Но вот через девять месяцев появился и плод этой, возможно, всего лишь одной грешной ночи.

Барон вернулся из похода, когда моя мать находилась уже на втором месяце беременности. До этого он никогда не поднимал на нее руку, но в тот раз он избил ее так сильно, что она едва не отправилась к Трем Отцам. И только заезжий целитель, а слуги шептались и маг, за очень большое вознаграждение вернул ее к жизни. Он спас и меня, остановив кровотечение. После этого барон ни разу не поднимал на мою мать руку, не убил он и меня, хотя и клялся утопить меня как слепого котенка сразу же, как мой крик нарушит тишину замка.

В детстве я думала, что моя мать не любила меня. Она уделяла много времени Уоррену, который был старше меня на семь лет, и она часто баловала Катрин, родившуюся за два года до моего появления. И она никогда не проявляла никаких чувств ко мне.

Нет, меня не поселили в закутке или в комнате для слуг, и платье мне шили из дорогой ткани. Барон официально признал меня дочерью, и если в замке догадывались о том, что он не был моим отцом, то все благоразумно молчали об этом.

В замке был только один господин, и его приказ мог не только помиловать, но и убить без суда.

Так с самого детства я была предоставлена сама себе. Я ненавидела замок, но я любила землю, на которой он находился. Я бегала по лесам как крестьянские дети и рыбачила в озере. Лазила по горам и забредала даже в топи. Старая служанка всегда следовала за мной. И она была мне ближе нежели мать и брат с сестрой. А барона я всегда боялась и старалась не попадаться ему на глаза лишний раз. Ведь он и не скрывал своей ненависти ко мне. Чаще всего я забиралась наверх старой колокольни, которая предупреждала о нашествии врагов и созывала жителей замка, а также деревень, разбросанных вокруг него. Я забиралась наверх и смотрела вдаль, ожидая того времени, когда я навсегда покину этот замок.

Мне исполнилось десять лет, когда старая нянька умерла. А барон с каждым днем смотрел на меня с возрастающей ненавистью. Тогда он и решил мою судьбу…

Меня решили отправить в обитель унылых сестер. Ну, это в народе их звали унылыми сестрами, и все из-за серых балдахинов, а также привычки закрывать волосы и часто лицо вуалью. Это было сделано для того, чтобы никто не смотрел на них с вожделением, принимая их как безликих сестер, целительниц, помощниц. А мне они в детстве всегда внушали страх. Хотя я и видела их всего несколько раз, ведь в нашей округе не было ни одной обители дочерей Трех Отцов.

Когда я узнала о том, какая судьба меня ждет, я попыталась сбежать. Я собрала котомку с едой, даже нож украла на кухне. Но все закончилось тем, что я увязла в болоте. Я уже попрощалась с жизнью, молясь Трем Отцам, чтобы они простили мне мое бегство и приняли к себе после моей смерти.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Спас меня барон, который сам возглавил отряд, отправленный на поиски глупой беглянки. Меня не высекли и даже не наказали. Меня заперли в комнате, а на следующий день посадили в карету, которая и доставила меня в обитель.

Но в ту ночь, когда я сидела на кровати, готовясь уже заснуть, дверь в комнату отворилась. И тогда впервые моя мать переступила порог моей спальни. Это я так думала. Но как выяснилось из ее рассказа, она часто приходила ко мне, пока я спала. Она не смела проявлять ко мне любовь, опасаясь, что барон отошлет меня, чтобы причинить ей боль. Но в десять лет я уже была достаточно взрослой, чтобы выслушать ее рассказ. Тогда я и узнала правду о своем рождении. Ну почти всю правду, остальную я выяснила уже по возвращению в замок. А тогда она сказала, что так будет даже лучше. Что я начну новую жизнь, и настоятельница обители позаботится обо мне.

Но она ошибалась, я тогда была ребенком. Глупым, и даже в чем-то злым ребенком. Слова срывались с моих уст без раздумий, они причиняли ей боль, но я не могла остановиться, не могла перестать говорить ей гадости, ведь я видела, как она бледнела, испуганно отступая от меня.

— Надеюсь, когда-нибудь ты простишь меня.

Вот и все что она сказала мне, прежде чем покинуть комнату. А я так ненавидела ее в тот момент, что не удержала ее и не призналась в том, что я засыпала каждую ночь, мечтая о ее любви и ее ласке. Но они доставались только Уоррену и Катрин. А я была помехой, грехом, который умело скрыли, но не полюбили.

Сейчас я понимаю, что она была во всем права. Ее показное равнодушие подарило мне десять лет вольной жизни, но тогда… тогда я уезжала из замка, желая никогда больше не увидеть барона, единоутробных брата и сестру. И я не желала видеть ее, ту, что подарила мне жизнь, но так и не стала мне настоящей матерью. Хотя вины ее в том не было.

И вот мое желание спустя десять лет сбылось. Никого из них я больше не увижу.

Барон умер, сражаясь во славу короля в чужих землях.

Катрин умерла, разродившись мертвым младенцем. А ее первенца унесла болезнь раньше, нежели ему исполнился год.

А Уоррен погиб два месяца назад. Мне сказали, что это был несчастный случай на охоте.

А мать, она погибла еще ранее. Она угасла через год после моего изгнания. И после десятка писем, ни одно из которых я так и не распечатала при ее жизни. Не прочла я их и после того, как ее не стало. Я хранила их в маленькой резной шкатулке немым укором, что если бы я ответила хотя бы на одно послание, возможно, ее тоска развеялась бы, и она нашла причину жить. А если смерти ей было не избежать, то по крайней мере она умерла бы, получив мое прощение. Впрочем, с годами я поняла, что и прощать мне ее было не за что.

Скорее это мне было за что повиниться перед ней. Но этой возможности я была лишена.

Род барона прервался. У него оставались дальние родственники, но по прямой линии только я была его наследницей.

И сейчас барон и впрямь переворачивался в саркофаге, ведь я стала баронессой де Крейс. Хотя во мне не было ни капли крови его рода.