Баба-яга и Василиса Немудрая

Баба-Яга горестно вздохнула и покосилась на конопатую девицу с двумя толстыми косичками.

— Как, говоришь, тебя зовут? — переспросила она.

— Василиса, — с готовностью повторила девица и почесала за ухом кота. Чернобокий предатель тут же выгнул спину, а потом вдруг заластился, замурчал, глазищи сощурил.

Яга фыркнула. Останется хвостатый без молока, не заслужил.

— Чего пришла? — спросила Яга и тут же сдвинула брови. Нельзя доброй казаться, не по правилам.

— Мачеха к вам отправила, велела огня взять, — затараторила девица. — А то мы шили-вышивали, а он — р-раз! — и погас! Ух, сестрицы как голосили, старшей-то замуж выходить скоро, а наряд ещё не готов! А мачеха и говорит: иди-ка ты, Василиса, до Бабы-Яги, в тёмный лес, огонька нового принеси. А мне страшно сначала было, лес-то тёмный. Иду, я значит, иду…

Яга поморщилась. Вот ведь чудо говорливое и не остановишь.

Мачеха, стало быть, отправила… за огнём…

Был у них пароль такой, для особо приближённых. Раз сказано «за огнём», значит, дня на три, а лучше на четыре задержать девицу надобно. Кто знает, что мачеха удумала? Может обряд какой провести, может ещё что… Хотя… дочка замуж выходит… Точно обряд! Угу, как минимум четыре дня, раньше никак нельзя. Ну что же… Яга поправила платок. Надо так надо.

— Огонь я тебе дам, — постаралась придать она голосу строгости. — Но наперёд поработай у меня, послужи. А ежели не справишься: съем!

Сказала и смотрит: как девка отреагирует? Очень уж противно, когда визгом горло дерут. И ладно бы от страха или сдуру. Но нет, чаще голосят от скуки. Развлечений молодёжи не хватает, а тут такое приключение — Баба-Яга, избушка на куриных ножках, тёмный лес и волшебство.

Вот и в этот раз, ждала Яга визга, но не тут-то было: сидит Василиска спокойно, глазами только хлопает да коту шёрстку приглаживает. Что с такой делать?

Набрала Яга побольше воздуха в грудь, и как гаркнет:

— Эй, ворота мои широкие, затворитесь! Запоры мои крепкие, замкнитесь! Нет отсюда выхода никому, пока сама не выпущу!

Василиса лишь с любопытством глянула, как деревянные створки сами-собой захлопнулись и вновь за кота принялась. Ну никакого уважения к лесной нечисти.

Не пугливая, значит. Ничего и не таких застращивали.

— Ты это… — Яга кашлянула, прочистила горло и продолжила: — Подавай сюда, что есть в печи! Есть хочу!

Ох, это самое любимое у Яги было. Никто ещё с кушаньем справиться не мог, никто не разделил с ней трапезу. Ну так, удивляться тут нечему, Яга сама стряпала, старалась. Специально чары накладывала (Кощей когда-тот научил, куда ж без него, родимого?), чтоб подольше кушанье сохранилось. Каждый день подобное готовить не будешь, а вот для гостей — самое то.

Василиса сдвинула кота в сторону, не торопясь встала, сарафан оправила. Если бы не конопушки, красивая девка получилась! А то — Яга качнула головой — больно уж эти точечки на мухоморные пятна смахивают. В зельях они, конечно, само то, а вот в любви… Хотя если попадётся какой заезжий любитель грибочков… Ой, не о том мысли, не о том!

— Темно в печи-то, — сказала девица, заглядывая внутрь.

— А лучина тебе на что? Зажги!

Василиса покрутила головой в поисках огня. Яга предвкушающе ощерилась.

— А где огонь-то?

— Да вон, — махнула старуха рукой на черепа. — Горит же? Греет?

Ой и бояться девки тех черепов! Аж душа радуется, когда очередная дурёха верит, что это добры молодца на Ягинином заборе головы пооставляли.

А всё Кощеюшка со своими шуточками. «Давай, — говорит. — Тебе избушку украсим?» А Яга что? Яга согласилась. После того, как бутыль самогона на двоих разопьёшь и не на такое согласишься. Кощею хорошо, он бессмертный, пей не пей, голова не болит. А Яга — старая больная женщина, ей больше литра нельзя, уж больно потом мысли чудные посещают. Вот как в прошлый раз, когда черепа эти на забор прилаживали. Кощей их из полена стругал, Яга светлячков в глазницы засовывала. Песни пели, платочками махали. Вот и домахались… Теперь ни Яга, ни сам Кощей черепушки эти глазастые снять не могут. Так и висят, дом украшают, гостей пугают. Одна польза, птицы гадить на двор перестали. Не долетают.

Подошла Василиса к черепам, тычет лучиной прям светлячкам в морду. Насекомыши уже спрятаться куда не знают, на Ягу жалобно поглядывают, помощи просят. Кто ж знал, что девица не побоится?

— Эй! — рявкнула Яга. — Лучше свечу зажги! Видишь, не хочет лучина загораться!

— А почему? — Василиса сощурила любопытные глазёнки.

— Вторник сегодня. Черепа по вторникам отдыхают. И вообще… Есть хочу!

Зажгла девица свечку, отодвинула заслонку и заглянула внутрь… Яга аж дыхание затаила. Сейчас… Ещё чуточку… Ну-у-у!..

— Ой, а вы мне рецепт дадите?

Яга чуть челюсть вставную не потеряла. Какой рецепт? Кому рецепт? Ей рецепт?!

А Василиса вытащила из печи поджаристую ножку в детском лапте и положила на большое блюдо.

— Какая корочка! А запах! — она повела носом и зажмурилась.

Яга поскребла затылок. Это что же получается? Это как же так? Это не по правилам! Всем известно: Баба-Яга ест заплутавших детишек! Яга ест! Яга! А не недоразумение с двумя косичками!

— Садитесь кушать, пожалуйста, — Василиса поставила на другую сторону стола ещё одну тарелку и ловко отрезав кусочек мяса, шлёпнула на деревянную столешницу. — Промахнулась, — виновато пожала она плечами. — Я тоже попробую, можно?

— Э…

А что скажешь? Яга с недоумением глядела, как злополучный кусочек всё же перекочевал в чистую тарелочку и теперь смотрелся слишком неуместно на глиняной посуде.

— А не подавишься? — уточнила Яга.

— Не. Я сегодня голодная, — успокоила её Василиса, трогая пальцем лапоть. — А почему он не сгорел? В печи-то?

— Заколдован.

И ведь душой не покривила, лапоток был, действительно, заколдован. Иначе развалился бы давно, слишком часто Яга его с одной запечённой ножки на другу переодевала.

— Вкусно! — с восхищением выдохнула девица, вгрызаясь в голень. — А вы чего стоите?

Яга сглотнула. Не любила она мясо. Вот вообще не любила! Кощей специально ногу эту зачаровывал, чтоб девок да богатырей пугать, знал, что Яга сама есть не будет.

Привёл как-то бычка молодого и говорит: «Держи, подруга, подарок для устрашения. Его ноги больше остальных на детские похожи». Яга ещё возмутиться хотела, где похожи-то? Но Кощей сказал, что волноваться не следует, никто рассматривать не будет. Лапоть надел, рукой махнул и всё! Уже полгода в печке лежит!

Выругалась Яга, да так затейливо, что Василиса едва не подавилась.

— Кашу тоже достань, — велела старуха.

— Да зачем же каша, коли вот… — девица глянула на лапоть.

— Достань, говорю!

— Как скажешь, бабушка, как скажешь.

Рыжеволосое чудо со стуком ухнула на стол горшочек с пшённой кашей. Яга сдвинула брови. Всё не как у людей!

— Не хочу есть, — сказала она и тряхнула косматыми лохмами.

— Совсем?

— Совсем. Спать хочу.

Помнила Яга отработанный веками сценарий, сейчас наказ дать надобно, потом похрапеть для убедительности, а потом… ну ладно, что будет после, все и так знают.

Стала Яга спать ложиться.

— Я завтра, — говорит, — по делам уеду. А ты смотри — двор вычисти, избу вымети, обед состряпай, бельё проветри, в закрома сходи, запасы перебери, от шелухи очисть. Да чтоб к вечеру всё успела, а не то — съем тебя!

— Как его? — округлив глаза, спросила Василиса и вновь глянула на лапоть.

— Как его!

Неужто проняло? Забоялась?! Яга скрипнула зубами. Ну и хорошо, глядишь, гладенько всё пройдёт, без сучка без задоринки.

Легла Яга, глаза смежила, а сама из-под ресниц поглядывает, что там девица заблудная делать будет?

Вздохнула Василиса, лапоть одним пальчиком погладила, и вдруг вытащила из кармана куколку…

Ах, вот в чём дело! Яга чуть с кровати не вскочила. Теперь-то всё понятно! Вот, значит, кто Василисе помогает и секреты рассказывает. Деревяшка, пакля да тряпочка — мозгов-то нет, а туда же, уму-разуму учить вздумала!

А девица уже подвинула кашу к кукле, и давай слёзы лить:

— На, покушай, моего горя послушай! Тяжёлую работу дала мне Баба-яга и грозится съесть, коли не исполню. Помоги!

Яга поморщилась и едва не забыла вновь храпнуть для реалистичности.

А куколка тем временем отвечала:

— Не бойся, Василисушка, ложись спать спокойно, сделаем всё, угодим Яге.

Она ещё что-то рассказывала, учила как правильно с пугалом живым, что подле колодца стоит, обращаться, про кота чернобокого рассказывала, про свору летучих мышей на чердаке… Одним словом, все тайны выдала, зараза.

А стоило Василисе заснуть, как Яга потихоньку встала да во двор вышла.

— Ну, матрёшка размалёванная! — ругалась она. — Всю игру мне попортила! Но ничего… ничего… ещё посмотрим кто кого!

Первым делом отправилась Яга к пугалу. Осмотрела со всех сторон, на прочность проверила, шляпу старую, залатанную поправила и говорит:

— Эй! Спишь, что ли?

— Сплю… — честно ответило пугало.

— К тебе утром девка придёт. Рыжая такая, с двумя косичками…

— Угу…

— Да не «угукай»! При ней «угукать» будешь! — Яга махнула рукой. — Хотя нет, не будешь. Ты лучше совсем молчи! Девка-то куколкой волшебной науськана, и про тебя знает. Стало быть, поджидать будет. Понял?

— Нет.

— Что ж ты такой непонятливый?! Она придёт воду набирать, а ты её не пугай, как остальных, а наоборот, стой и молчи, будто пенёк неразговорчивый, ясно?

— А зачем?

— Велю, значит надо!

Яга потрепала пугало по грязной кофте.

— Ты пойми, сторож мой несчастный, кукла все тайны волшебные девке открывает, а это разве по правилам? Разве так дело делается? Вот мы с тобой и должны показать, что не всё куколке известно, что и она ошибаться может. Ну нельзя, чтоб девица себя в безопасности у Яги чувствовала! Да и мачеха не просто так её отправила. Хочешь не хочешь, а четыре дня продержать надобно.

— Хорошо.

— Вот и ладушки, вот и умница. Спи дальше.

Яга уже повернулась, чтоб уйти, как вдруг резко остановилась от пришедшей в голову шальной мысли.

— Слу-у-ушай, друг ты мой страшноголовый… А не сделать ли нам, наоборот?

— Как так? — заинтересованно скрипнуло пугало.

— А вот как… — Яга склонилась ближе и что-то яростно зашептала. — Смогёшь?

— Смогу.

Ну куколка, не на того ты напала! Недаром Яга живёт много лет — хоть и не так всевластна, как Кощей, но тоже не лыком шита! Есть ещё мудрые помыслы, есть ещё искра в характере!

Осталось только к летучим мышам заглянуть, да котейке наказ дать, а там уж… Ух, то-то веселья будет!

Рано утром проснулась Василиса, а Яга уже тут как тут. За столом сидит, сама себе улыбается.

— Пора мне, дела в одиночку не сделаются, — сказала она и вышла во двор.

Ступу взяла, помелом взмахнула, облетела дом кругом да с чёрного хода вновь к печке пробралась.

А Василиса всё ещё подле ворот стоит, ручкой машет. Яга хихикнула. Ничего, ничего и не таких урезонивали.

Тут из девкиной сумки куколка выползла, глазки ручонками протёрла, зевнула и спрашивает:

— Улетела, что ль, старуха?

Яга скривилась. Чегой-то сразу старухой обзываться? Она может в самом расцвете сил. Вон и Кощей говорил, что не баба, а ягодка прям, всё за Лешего сватал.

— Улетела.

Василиса вернулась в дом.

— Подсобишь с работой?

— Подсоблю. А ты поспи пока, а то вон как худа стала, одни кости сквозь сарафан выпирают.

Девица хмыкнула.

— Это не кости, это я у Яги гребешок зачарованный припрятала. Хорош? — вытащила деревянный гребень и куколке под нос сунула. — Как думаешь, пригодится?

Ах ты, рыжее чудовище! Яга чуть с места не сорвалась, да вовремя выпущенные когти котяры, который тоже притаился за печкой, привели в чувство. Нельзя сейчас показываться, никак нельзя. Иначе игра скучной получится, а девку проучить надо.

— Пригодится, — вынесла вердикт куколка, осматривая гребешок. — Сходи по воду пока, а я в доме работу выполню. И запомни: пугало не бойся! Он специально тебя стращать будет!

Василиса кивнула, тряхнула рыжими косицами и вышла во двор. Яга тайком за ней.

Ну, братишка страшноголовый, не подведи!

Хорошо утром во дворе, птички поют (ну как поют… каркают в большинстве, но так громко да залихватски, что аж душа радуется), солнышко светит, муравьи в траве копошатся, а главное — от яблонь да осинок такая тень падает, что прятаться легко. Чем Яга не преминула воспользоваться.

А Василиска всё ближе и ближе к пугалу подходила… Яга аж дышать перестала.

И тут вдруг огородный охранник ка-ак подскочит! Девка вёдра бросила за сердце схватилась, а потом вспомнила наказ куколки.

— Что же ты меня пугаешь-то? — возмутилась она. — Чуть душу к праотцам не отправила!

И собралась уже пройти дальше, как вдруг пугало проникновенным голосом сказало:

— Подожди, красавица, постой, ясноглазая. Поговори со мной, редко когда слово доброе услышу. Всё норовят палкой сшибить, либо водой облить. А я ведь живой… человек.

— Да какой же ты человек? — Василиса улыбнулась. — Проклятое бабкой существо! Страшилище!

Но пугало не обиделось, наоборот, ещё больше добавило в речь бархатности и выдало:

— А когда-то ведь был я богатырём великим, старшим царевичем.

— Где?

— За Тридевять земель, в Тридевятом царстве-государстве.

Василиса скептически подняла бровки.

Но пугало, словно не замечая недоверчивости, продолжило рассказывать:

— Заколдовала меня старуха, в деревяшку превратила, огород стеречь заставила. Вот и стою день и ночь посреди двора, слова ласкового не слышавши…

Яга потёрла руки. Заинтересовалась девка, как пить дать, заинтересовалась! О таком-то куколка не предупреждала! Всё на страхи напирала да ужасы, а то, что пугало ласку попросит и не заподозрила.

— И что же тебе надобно? — Василиса наморщила лобик, с интересом рассматривая «царевича». Ну да, наследники Тридевятых царств не каждый день встречаются, тем более не каждый день можно им угодить и, под шумок, за спасение что-нибудь ценное выторговать. — Как тебе помочь?

— Спасёт меня лишь поцелуй девицы добровольно отданный под полной луной, — проникновенно ответило пугало и скосило один нарисованный глаз в сторону затаившейся Яги. Правильно, мол, говорю?

Яга покивала. Вещай, милок, всё по плану!

Василиса задумалась, глянула на небо, прикинула когда полнолуние…

— Стой тут, — велела она решительным тоном. — Мне надо кое с кем посоветоваться.

— Нельзя говорить о моей тайне никому! Ни птице небесной, ни зверю лесному! Коли скажешь, никогда из рук старухи не выберусь!

— Но мне-то ты сказал, — Василиса упёрла руки в бока.

— Так ты девица, стало быть, есть надежда на спасение… — сказало пугало и взглянула ей прямо в глаза. — Ведь есть?

Яга хихикнула и тут же сама себе рот рукой заткнула. Ну всё, пропала ты девка!

Ещё немного Василиса с пугалом полюбезничала, воды набрала и бегом в дом кинулась.

Яга следом, стараясь не отстать. Но тихо, осторожно, чтоб пол не скрипнул. Избушка-умница лапки куриные подогнула, брёвнышки смежила, стоит не шелохнётся.

— … осталось обед состряпать, — Яга услышала окончание фразы куколки. — С этим и сама справишься. А я пока подремлю, притомилась.

Василиса её в сумку засунула, платочком прикрыла, а сама на лавку уселась и задумалась. Долго думала, у Яги аж ногу сводить стало от неподвижности. А потом как подскочит и кинулась на чердак.

Осторожно приоткрыла лаз, высунула голову и глухо выдохнула. «Да, моя рыжая девочка, тут тебя тоже ожидает сюрприз».

Вместо своры летучих мышей, о которых успела предупредить куколка, Василису подстерегал невысокий дедок с длинной белой бородой, неторопливо пьющий чай из блюдца и лениво посматривающий в слуховое оконце.

— Ты кто такая?! — гаркнул он, рассматривая гостью.

— Вась-василиса…

— И что же тебе, Вась-василиса тут понадобилось? — растягивая губы в усмешке спросил дед.

— На летучих мышей зашла глянуть, — девица покрутила головой. — А где они?

— Кто?

— Мыши.

— Улетели. — дед с любопытством прищурил глаза. — Только я тут.

— А ты кто?

— Я-то? Домовой. Не признала, что ли?

Василиса крякнула.

— Настоящий?

— Всамоделишный.

— Ой како-о-ой…

Дед пошевелил бровями.

— Неужели никогда не видела?

— Нет, — девица уселась на пол, свесив ноги в лаз, чем очень мешала подглядывать Яге.

— Как так? — деланно удивился старик. — Не из наших, что ль?

Домовой поставил блюдце и щёлкнул пальцами. По чердаку пронёсся лёгкий ветерок. Василиса так и не поняла, что же именно произошло, а вот Яга решила налить дедку лишнюю чарку в благодарность — потолок стал полупрозрачным.

— Из каких «из ваших»? — переспросила Василиса.

— Ты кто? Лесавка? Берегиня? — домовой глянул на косички. — Кикимора?

— Сам ты кикимора! Девица-красавица я!

— Человек? А чего же ты на чердак-то забралась? Неужто не знаешь, что я теперь тебя заколдовать должен? — оскалился старик. — Ну всё, готовься, сейчас ворожить буду.

— Ой… — Василиса втянула голову в плечи. — А может не надо?

— Как это не надо? Или ты думаешь, каждая девка может в Ягининой избушке лазить? А? А ну как на духу, признавайся: кто надоумил?!

— Куколка…

— Какая куколка?

— Моя. Мне её намедни добрый человек дал. Куколка сказала, что надобно у Яги на чердаке пошарить, что тут в сундуках волшебное добро припрятано, а летучих мышей боятся не надо, у Яги они беззубые все, — затараторила Василиса.

Яга в ярости глянула на сумку, в которой мирным сном почивала куколка, но ничего не сделала. Не время ещё.

— Дура ты, — цокнул домовой. — Хоть и красавица, — и вдруг как крикнул: — А ну пошла вон, пока свиной пятачок вместо носа не вырос!

Яга еле-еле успела обратно в сени нырнуть и затихариться, а девка уже с чердачной лестницы вниз скатилась да коленки ободрала. Ну и поделом.

Куколка всё так же спала и не знала, что мысли подопечной уже приняли совершенно иной поворот.

Стоило ли говорить, как сильно повлияли на Василису происходящие события? Яга довольно ухмыльнулась. Ай да умница-старушка! Есть ещё порох в пороховницах!

Дело осталось за последним и точно выверенная игра наконец-то примет логических исход…

— Кис-кис-кис! — Василиса оглянулась в поисках кота. — Кис-кис!

Чернобокий красавец, специально выписанный Кощеем из Подземного царства, в подарок на очередной юбилей Яги, недовольно приподнял мордочку.

— Мр-р?

— Иди сюда, кис-кис…

Котейка вытянул заднюю лапку и демонстративно медленно спустил её с лавки.

— Мряу?

— Ах, маленький, ах, сладенький…

Яга подалась вперёд, ожидая действий от подопечной животинки. На мгновенье ей показалось, что план провалится, но тут…

— А ну! Руки прочь! — густым басом выдал кот.

Василиса испуганно отшатнулась.

— Права была куколка! Заколдовали тебя! Старуха-злыдня доброго молодца в кота превратила!

— Да-да, так и запиши, мышей вволю не даёт, сметану прячет, соседскую кошку в гости не привечает, оставляет меня без сладкого, мягкого и тёплого, — пробурчал кот. — Записываешь?

— Куда? — ошарашенная таким выпадом, спросила девица.

— Не знаю. Это ты донести кому-то хочешь на дела непотребные. Стало быть, записывать будешь. Будешь?

— Нет…

Кот выгнул спинку.

— Жаль. А раз так, то чего пялишься?

— Так это… тебя в человека превратить разве не надобно?

— Меня? — удивление в кошачьих глазах было настолько явным, что Яга чуть сама не поверила. — Человеком? Тьфу! Я, между прочим, десять лет упрашивал котом меня сделать, а ты решила обратно всё вернуть? Изверг! Ведьма! Ягинушка по доброте душевной обогрела, накормила, к делу пристроила, а ты все дела попортить хочешь? Или место моё занять думаешь?! У-у, облезлая!

И столько возмущения было в этом возгласе, что Василиса даже не нашлась с ответом. Так и хлопала ресницами, пока кот не прекратил подвывать и не принялся вещать вторую часть обговорённого ранее плана.

— А коли ты помочь кому удумала, то, вон, к пугалу нашему иди. Он завсегда готов человеком бегать.

— Ой, а откуда ты…

— Чего?

— Знаешь откуда? Не велено же рассказывать, — Василиса нахмурилась.

— Так при мне волшебство творилось, неужто пропущу? — отмахнулся кот и принялся вылизывать заднюю лапку. Долго вылизывал, основательно, а потом вдруг доверительно шепнул: — А ещё я знаю, что он не просто царевич, а молодой, красивый и неженатый. Чуешь?

Василиса чуяла. Ещё как чуяла!

— Не слишком ли? — спрашивала потом Яга, наблюдая, как через три дня, аккурат в полнолуние Василиса нацеловывает дворовое пугало. — Дурёха, конечно, а всё ж жаль её.

— Чего жалеть? — усмехнулся кот. — Кто чужим словам верит, своего ума не имеет, жалеть не надо. Ты видела, что она под сарафан припрятала?

— Что?

— Гребень твой.

— А-а, — Яга махнула рукой. — Знаю, пусть берет.

— А ещё платок! Тот самый, с голубой каёмочкой.

— Ох, рукастая…

— Наглая.

— Глупая просто.

— И наглая.

— Кукле поверила. А чему верить-то там? Деревяшка, солома да тряпица…

— И наглая! — не сдавался кот.

— И наглая, — согласилась Яга, поглядывая, как Василиса проводит «ритуал». — Наглая, а всё ж жаль.

— Добрая ты, Ягинушка. Каждую заблудшую душонку норовишь мудрости научить.

— И не говори…

Махнула Яга рукой и исчезло пугало, словно никогда во дворе и не стояло.

На четвёртый день Яга решила, что долг выполнила, задержала девицу на положенное время, пора и домой отпускать.

С самого утра кряхтела, стонала, на здоровье жаловалась. А ближе к вечеру и говорит:

— Ну что ж, накрывай ужин, сейчас поедим да спать пойдём. Устала я, ног не чую.

Собрала Василиса на стол, усадила старушку, а сама рядом стоит, глаз поднять от пола не смеет.

— Что молчишь? — спросила Яга. Подобная кротость уж больно подозрительно выглядела, не иначе ещё чего прихватила девка, надо бы сундуки потом проверить.

— Говорить не смею, — вдруг выдаёт рыжеволосое создание. — Но если позволишь, можно спрошу?

— Спрашивай, только не всякий вопрос к добру ведёт.

Неужели про пугало начнёт пытать? Не должна вроде.

— Вчера, когда тебя не было, я видела всадника на белом коне, в белой одежде. Красивый такой, молодой. Кто такой?

— В белом? День ясный, — ответила Яга, а сама подумала, что надо бы Водяного попытать, откуда это он возвращался в человеческом обличье, раз девки не заметил, на глаза попался?

— А потом видала я другого всадника: на красном коне, и сам в красном кафтане. Старше первого, но тоже красивый. Кто он?

— Солнышко красное.

Да что ж такое! Никак и Леший туда же! Неужто вдвоём дела воротили? Надо спросить, обязательно надо.

— А после них, — не унималась девица, — я чёрного всадника заприметила. Старше остальных, но такой красивый, такой таинственный, что забыть не могу. Кто такой?

— Ночь тёмная! — рявкнула Яга. — Все красивые, говоришь?

— Очень красивые.

И Кощей, значит, с ними, охальник. Никак к берегиням в соседний лес ездили? Ладно те двое, а Бессмертный-то куда попёрся? Нет бы, к старушке заглянуть, чарку-вторую пропустить.

Эх, забыл совсем верную подругу. Раньше-то бывало, раз в неделю обязательно заглянет, про здоровье спросит, новости расскажет. А сейчас… Скучно жить стало.

— Спать пойду, — Яга деланно потянулась. — А ты возьми-ка огонёк… Вон там горит, в лампе, подле черепушки козлиной… Возьми, да зажги головёшки во дворе. Пусть избу освещают, я сегодня крепко спать буду.

Легла Яга на кровать, похрапела малость для приличия, а потом осторожно встала и во двор вышла.

Василиса времени даром не теряла. Лампу к сердцу прижала и прочь из ведьминого дома кинулась. Впопыхах даже куколку забыла.

Яга улыбнулась, поглядела вслед девице с косичками и осуждающе покачала головой.

— Догнать или не догнать? Как думаешь, пугнуть напоследок или пускай спокойно до мачехи доберётся?

— А что бы и не пугнуть? — промурчал кот, забираясь на завалинку. Больно хорошо под лунным светом лежать, пузо чёрное проветривать. — Или опять жалко?

— Жалко.

Яга вздохнула и пошла в дом. Выудила куклу, встряхнула её хорошенько и зашипела:

— Что ж ты, нечистая душа, мне всю игру портишь? Веками было оговорено, Яге страшной быть, девиц пугать! А ты что же сделала? Все тайны рассказала, смелости научила!

— А что, не понравилось? — спросила куколка и хихикнула. — Жила в спокойствии, всем на скуку жаловалась, а я тебе развлечение устроила. Ну?! Скажешь, зря старалась? Неужто за эти дни молодость не вспомнила?

— Да что же…

А куколка только заливисто рассмеялась, взмахнула игрушечными ручками, обернулась белой голубкой и вылетела в окно.

— Чего это она?…

Яга недоумённо посмотрела ей вслед.

Луна ярко освещала огород, заставляя кусты и коряги принимать самые причудливые формы, поэтому и гостя-то не сразу заметила. А когда разглядела, то удивилась, едва ли не сильнее, чем куколке.

— Кощей?

— Ну привет, старая, сколько зим, сколько лет, — сказал высокий мужчина в чёрном камзоле. — Пригласишь на чарку?

— Заходи, коль пришёл…

Стоит ли говорить, как была Яга рада другу, хоть и старалась не подать виду. А когда поняла, что именно Кощей подослал к ней девчонку с куклой дабы развеять одинокую старческую жизнь, ещё больше обрадовалась. Значит, любят её друзья, не забывают.

— Так я же её заставила пугало целовать! — ахнула Яга.

— Кого?

— Василиску! Своё огородное чучело за царевича заколдованного выдала!

— Зачем? — Кощей усмехнулся и пододвинул подруге очередную чарочку. — Пей до дна.

— Для… ох, крепкая… Для уразумения. Она куклу слушала, а я решила показать, что кукла враньё вещает, что веры ей нет. Пугало целовать подговорила. Как она его целовала, как уговаривала человеком стать…

— А ты?

— А что я? Я его развеяла, — Яга махнула рукой.

— Значит, без царевича девицу оставила? — спросил Кощей. — Нехорошо.

— Нехорошо, — согласилась Яга.

— Совесть гложет?

— Меня? Пф! Откуда у нечисти совесть?

— А что тогда?

— Пугало жалко, хорошее было. Ворон гоняло.

— Скучаешь, значит? — Кощей с интересом наклонил голову набок.

Яга вздохнула, а потом вдруг сказала:

— Помнится, мы с тобой великие дела раньше творили. Людская молва про нас сказы да легенды слагала. Вот было времечко…

— Было.

— Так может, — Яга пододвинула к Кощею пустую чарку. — Не хочешь ещё раз попробовать?

Громыхнул гром высоко в поднебесье, сверкнула молния, закрапал мелкий дождь. Вернулся в избушку чернобокий кот, а Яга с Кощеем всё сидели за столом да вспоминали молодость.

А за окном лежало обычное дворовое пугало и, безмятежно улыбаясь падающим каплям, ждало своей участи.

Рано утром проснулась Василиса.

Хорошо дома, намного лучше, чем у Яги! Жаль куколка выдумщицей оказалась, наврала с три короба, оклеветала старушку. А ведь, коли поразмыслить, Яга ничего дурного-то и не сделала: с порога не прогнала, ночевать в лесу не позволила, четыре дня кормила, оберегала. А что работать по дому заставляла… Не беда.

Огонь Василиса принесла вовремя, помогла сводной сестрице платье подвенечное сшить, свадьбу справить, гостей накормить.

И теперь жила Василисушка спокойно, время от времени вспоминая глупые поцелуи при луне и надеясь, что царевич всё-таки расколдовался. Жаль, конечно, выйти замуж за него не удалось, но видимо такое счастье только в сказках бывает.

А может, наврала всё Яга? И пугало, и кот тоже врали? Да нет, быть того не может…

В другое время, дни, проведённые в избушке на курьих ножках, Василиса за сон бы приняла, да только гребешок и платочек постоянно напоминали, что явь это, на самом деле всё так и было! И черепушки на заборе, и домовой, и… ну вот, опять мысли к царевичу вернулись. Э-эх…

Приготовила Василиса завтрак, накормила домочадцев, в доме прибралась, во дворе подмела, по воду сходила и хотела уж обратно в комнату вернуться, как вдруг заметила, что к дому молодец незнакомый подъехал. Сапоги красные, кафтан белый, волосы черные. А лицом на трёх богатырей похож, что мимо Ягиного дома проезжали…

— Здравствуй, Василисушка, — сказал он, улыбаясь. — Неужто не признала? Не побоялась пугало косоглазого целовать, так неужели царевича забоишься?

— Признала… Как я могла не признать… — сказала Василиса, делая шаг вперёд.

Теперь-то она была уверена, Баба-Яга никогда не врёт.