Палец замерзал, и я боялась, что не смогу взвести курок.
Вылезайте!
Глаза слезились, шел пятый час напряженного ожидания в полном одиночестве. Застывшее тело напарника помогало держать подрагивающий локоть прямо.
Вот кто бы меня спросил — что ты выбираешь, милосердие или справедливость, я бы ни мгновения не сомневалась.
Боже, не забирай к себе до моего выстрела.
Позвоночник пострадал, своих ног уже не чувствовала. Да и ничего не чувствовала. Не позволяла.
И божественная сила не подвела!
Неслышно осыпался снег именно там, куда и целилась. Сначала они помахали шапкой, наверное, на лыжной палке, идиоты. Потом выглянул один, вылез, подал руку и вытащил второго. Мелкий, а такого здорового сумел поднять, и тут же получил от него кулаком в висок. Здоровяк не спеша осмотрелся, наклонился и стал коротышку вытряхивать из тюремной телогрейки.
Спасибо тебе, господи!
Две моих пулечки аккуратно вошли в затылок большого, он упал, открыл подельника, и третья пуля, для себя береженная, разнесла лоб мелкого.
Есть!
Я отдала все долги в этом мире и совершенно счастлива. Успела!
Лавина с горы набирала скорость, но и тут успела, неслась по темному коридору туда, к свету!
— Милосердие или справедливость? — спросило меня мироздание.
— Справедливость, — нисколько не сомневалась я, — всем сестрам по серьгам.