Атай-гул

Я наяву вижу то,

Что многим даже не снилось,

Не являлось под кайфом,

Не стучалось в стекло.

А.Г. Васильев

(рок-группа Сплин)

Часть первая

РАЗЛОМ

Утро наполняло город.

На улице зашумели первые машины, затренькали трамваи, будя горожан не хуже будильников.

Сумерки отступали под напором осеннего ветра – хулигана, носившему по двору жухлую листву, собранную накануне дворником в большие кучи. Утренник -подёрнул лужи тонкой корочкой льда

Участковый, медленно шёл по двору, заразительно зевая. Ему невыносимо хотелось спать после ночного дежурства. Обойдя по поребрику большую лужу, он свернул в крайний подъезд старой обшарпанной хрущёвки. Он медленно поднялся по лестнице на площадку. Стены подъездаcместами осыпавшейся штукатуркой, были расписаны молодёжью, на острейшие темы, какие только могут возникнуть в голове у тинэйджера.

Участковый остановился у двери в квартиру, поправил вываливающуюся из подмышки папку. Дверь была приоткрыта, милиционер распахнул её и уверенно вошёл в квартиру.

В коридоре он споткнулся, под ногами что-то зазвенело. Он включил свет, прихожая была заставлена пустыми бутылками. Не снимая обуви, он прошёл на кухню. В воздухе витал тяжёлый запах перегара и табачного дыма. На столе стояла тарелка с остатками подсохшей варёной колбасы. В консервной банке торчал ёжик окурков. Под столом стояли пустые бутылки из-под водки. В раковине до потолка возвышалась стопка невымытой посуды.

Это была образцовая холостяцкая квартира, где накануне удалась грандиозная попойка. Участковый приоткрыл форточку и прошёл в комнату. В углу на диване, благоухая дивными сивушными ароматами и запахом носков, храпело могучее тело. Участковый подошёл и легонько потряс спящего за плечо.

***

Огромные волны взметались до самого неба. Страшный гул шёл из-под воды. Волны беснуясь разошлись в разные стороны, словно табун гигантских взбесившихся лошадей. За тем они исчезли и появились волны песка, огромные барханы. Будто неведомый колдун превратил волны, за то, что они себе такое позволили, в волны песка. По барханам плыли корабли, ржавые обветшалые корабли с облезлой краской и выбитыми иллюминаторами.

Сильный ветер гнал позёмку песка и было похоже, что стоявшие десятки лет корабли плывут по этим песчаным холмам, перемахивая через песчаные волны.

Сергей услышал вкрадчивый женский голос, он был красивым и приятным. Женщина говорила на неведомом языке. Ни один человек на земле не знал этого мёртвого языка. Это был ари, очень древнее наречие. Сергей не мог знать этого языка, но он хорошо понимал эту женщину.

– Ищи в седьмой лодке, – сказала она

Что-то потревожило его, и Сергей проснулся.

Сон вылетел у него из головы

***

– Серёга! Подъем! – Сергей Геннадьевич!

Спящий повернулся и медленно открыл глаза. Увидев склонившегося над ним участкового, тихо проскрипел:

– Вова, «мусор поганый», тебе чего…?

Сергей, сев на краешек дивана и посмотрев на часы добавил:

– Ты зачем меня разбудил. Семь часов утра ё…

– Мне Мария Васильевна вчера позвонила, сказала, ты уже месяц гудишь.

– Гудю,– согласился Сергей, и кивнул лохматой башкой.

– Завязывать пора.

– Мария Васильевна беспокоится, с теплотой сказал Сергей.

Мария Васильевна – соседка Сергея и хорошая подруга его матери, когда-то учила математике Сергея и его одноклассника Володю.

– Пойдём, – Сергей взял Володю за руку и поволок его на кухню.

Сергей усадил участкового за стол, открыл холодильник, вытащил початую бутылку водки и банку солёных огурцов, за тем и достал два стакана и налил.

– Мама ещё солила, кивнул он в сторону огурцов.

– Светлая ей память, – сказал Володя и, не чокаясь, выпил. Помолчал немного и спросил друга – Чего гудишь то.

– Да все как- то сразу навалилось, сначала бизнес накрылся. Кризис мать его так. Мою фирму за долги банк забрал, ты же знаешь, я перевозками занимался. Потом Машка ушла, точнее, выставила меня. Потом мама… Ну ты знаешь. Живу сейчас здесь у мамы.

– Сейчас Кузьмич придёт, – посмотрел на часы Володя. – Поговоришь с ним.

– А Кузьмич то на кой?

– Трудоустраивать тебя будем!

Кузьмич был старым другом отца Сергея, они всю жизнь вместе проработали на одном заводе, в одном цехе. По окончании техникума Сергей даже работал у Кузьмича в цехе.

– Да не смеши меня, на завод что ли?

– Тебе сейчас даже дворником не устроится, все тёплые места нарасхват. – Можешь «побомбить», машина где?

– Ушла машина.

– Продал?

– Ага. Жить на что-то надо.

Из прихожей послышалось кряхтенье и звон падающей стеклотары.

– Кузьмич заходи, обувь не снимай, видишь какой срачь, – сказал Володя.

На кухню зашёл невысокий мужичок лет шестидесяти с густой седой бородой, Сергей выдвинул табуретку, достал третий стакан и налил водки.

Кузьмич присел на табурет, выпил и захрустел огурцом.

– Узнаю огурчики! Отец твой, покойничек, такие на работу частенько таскал. – Значит так Серёга, пойдёшь ко мне в цех. Заказ пришёл военный. Мне люди во-о-о как нужны. Ты, когда на практике у нас был, 747 изделия умудрялся паять, а их не каждый слесарь с шестым разрядом сделать может.

– Дык уж больше двадцати лет прошло с тех пор, – сказал Сергей.

– Прошло, а изделия не сильно изменились, справишься – ответил Кузьмич. Да и зарплата приличная.

Кузьмич озвучил сумму.

– Да ну! – не поверил Сергей

– Ну-у-у! – Лапти гну! – передразнил его Кузьмич. – Стране оружие снова понадобилось, проснулись ёптыть, а спецов нет.

Володя поднялся и взял свою фуражку с подоконника.

– Ну, вот и договорились! – Пойду я отсыпаться! – сказал Володя и вышел.

Кузьмич протянул Сергею листочек.

– Вот тебе разовый пропуск, собирайся, сейчас в заводскую баню пойдём, дурь выгонишь. А завтра в девять утра придёшь в «кадры» с документами и без опозданий.

***

Сергей спешил на новую работу.

«Почему все заводы начинают работать в такую рань» – подумал он, протяжно зевнул и свернул к старому парку, срезая путь.

Вдоль заваленной жёлтой листвой липовой аллеи стояли гипсовые фигуры: пионер с горном, девушка с веслом, футболист с мячом. Скульптуры от времени потрескались, а из некоторых торчали куски ржавой арматуры. Вдоль дороги стояли некрашеные, местами развалившиеся скамейки.

Ещё лет двадцать назад по этой аллее под жизнерадостные песни репродуктора спешили на работу сотни людей.

По парку расползалась дымка тумана, в котором кружились осенние листья.

Вдали, в тумане показалась тёмная фигура. Навстречу Сергею топал бомж, эдакий великан, в грязных лохмотьях, в зимней шапке, с косматой рыжей, как у Бармалея, бородой. Он подошёл к Сергею ближе, от резкого запаха немытого тела Сергей отскочил в сторону. Бомж поднимал руки и резко опускал, как будто пытался взлететь.

–Ыыыыууууууу, – завывал он.

От мутного взгляда и вытаращенных глаз Сергею стало не по себе. Что-то неестественное происходило с этим человеком, бес или сам дьявол вселился в него. Сергей прибавил шагу, чтобы как можно скорее уйти подальше от этого приведения.

Страшилище продолжало махать руками и завывать.

– Ыыыыууууууу. – Ыыыыууууууу.

Пройдя парк, Сергей перешёл улицу и зашагал вдоль заводского забора.

Возле забора на деревянном ящике сидело ещё одно страшилище– грязная старуха с длинными седыми волосами, она поправляла на голове драную шляпу, больше похожую на треуголку петровских времён. Длинные лохмотья стелились за ею спиной как мантия. Вокруг гуляли вороны и клевали крохи хлеба, которые она крошила из заплесневелой булки.

Увидев Сергея, она замычала и закатила глаза.

– Стой Атай-гул, – громко сказала она. – Твоё время пришло! – Освободи нас.

Казалось, голос не принадлежит старухе, она лишь транслирует чужие мысли.

Он буквально вбежал в двери проходной. Достав из кармана пропуск, подошёл к турникету.

Вахтером оказалось девушка лет двадцати пяти. Она была одета в форму и пилотку как у стюардессы. Девушка улыбнулась незнакомцу, а Сергей улыбнулся ей в ответ.

«Если здесь все такие работницы, то дело идёт на лад, а то с утра одна жуть»,-подумал он и вошёл на заводскую территорию.

На небольшой площадке перед входом стоял памятник ветеранам войны и труженикам тыла, рядом на стендах были изображены танки, ракеты, подводные лодки и корабли, для которых предприятие производило оборудование.

Большинство цехов, построенных из красного кирпича, были возведены ещё во время войны.

На этом заводе, как и на сотнях, других эвакуированных на Урал, делали оружие для борьбы с фашизмом. В этих цехах десяти –двенадцатилетние мальчишки работали в две- три смены, приставив к станку ящик, потому что из-за маленького роста недотягивались до ручек, а потом спали здесь же, прикрывшись грязной от заводской пыли рогожей.

Позже в этих же цехах, вместо того чтобы делать пылесосы и скороварки утюги и торшеры, разорённая войной страна вынуждена была создавать самое грозное оружие, чтобы обеспечить паритет и не допустить самой страшной воины, не допустить гибель всего мира.

Сергей поднялся по лестнице и зашагал по длинному коридору, вдоль которого располагались друг за другом множество производственных участков. На химучастке готовили клеи лаки и мастики, на сборочном, собирали блоки и припаивали провода, в покрасочной покрывали краской готовые изделия.

Сергей свернул на сборочный участок. Здесь стояли два десятка верстаков. К каждому была подведена вытяжка для удаления дыма от пайки, вредных паров растворителей и флюсов.

Участок был пуст, только над одним верстаком горел свет. За верстаком сидел слесарь лет пятидесяти в специальных увеличительных очках-биноклях и паял какую-то мелочь.

– Я Сергей, буду у вас на участке работать.

– Андрей, меня здесь все зовут просто – Андрюха, – сказал слесарь и протянул руку. – Кузьмич говорил о тебе, выбирай верстак.

Сергей присел за верстак рядом Андрюхой.

На участок вошёл Кузьмич.

– Ну что познакомились? Давай Серёга дуй на склад, получишь халат, инструмент. – Андрей, а ты, когда 86-е закончишь?

– Завтра сдам,– поворчал Андрюха.

***

Работа не была слишком сложной. Сергей вполне справлялся. Он припаивал проводки, вставлял элементы в электрические схемы, орудовал отвёрткой, собирая целые блоки. Многое было ему знакомо, он не потерял навыки, полученные двадцать лет назад. Андрюха помогал ему и подсказывал.

– Здесь на участке раньше сорок человек работало, рассказывал Андрюха. – Как сорок паяльников враз задымят. – Выползешь из этого кумара на улицу, подумаешь: «Во даём!!!»

Сергей почувствовал лёгкое головокружение.

– Слышишь дурь пошла, – спросил Андрюха

– Ага, башка кружится.

– Это Рая печь там за стенкой включила, сердечники отжигает, угар идёт, со временем привыкнешь.

Этажом выше на лестничную клетку цеха зашла уборщица с ведром и шваброй. Она включила тумблер на электрическом щитке, и на всех лестничных пролётах зажегся свет.

Андрюха заговорщицки подмигнул красными глазами и сказал почти шёпотом:

– Здесь разлом. – Я чувствую его. Ты тоже почувствуешь. Видишь? Шевелится муть. Атака! Сейчас прибежит.

– Кто?

Этот момент на участок забежала пожилая взъерошенная женщина.

– Двадцать седьмые не пошли, -завизжала она. – Ты какой припой использовал? Я же говорила! Говорила!

Андрей пожал плечами.

– Я к начальнику цеха пойду, без премии останешься, – вновь завизжала она и убежала.

– Говорила-говорила, – покачал головой Андрюха. – Говорила-говорила, – бормотал он и глядел мутными красными глазами. – Разлом! Действует прямо в мозг. Чувствуешь?

Он указал пальцем в макушку.

Сергей увидел еле различимую тёмную муть, она летала в воздухе как мелкая пыль, как сажа. Но эта сажа не оседала на его ладонях, а проходило сквозь них. Окружающий мир, на какое-то время, стал похож на старый черно-белый фильм.

Появились мутные силуэты множества людей. Десятки человек сидели за верстаками. Поднимался дым множества паяльников. На стене длинный плакат: Выполним пятилетку в три года!

По проходам сновали тележки с деталями. Прошёл рабочий с ворохом чертежей. В углу работал сверлильный станок

Картина прошлого то становилась чётче, то меркла и наконец, пропала.

На консолях, к которым были прикреплены лампы дневного света, под самым потолком сидел бородатый мужик с папиросой в рабочей спецовке. Его фигура была почти прозрачной. Незнакомец скидывал пепел в низ.

– Это что за приведение? – спросил Сергей.

Андрей сдвинул на лоб увеличительные очки, глянул наверх.

– А, Егорыч. – Нет ему покоя. Он здесь в цехе умер лет восемь назад. Остался на ночь, бензухи напился. Народ утром пришёл, а он в курилке на лавочке калачиком свернулся, холодный уже.

– Егорыч! – позвал Сергей и махнул призраку рукой. Но тот, никак не отреагировал.

– Он никогда не отвечает. – Не видит нас, наверное.

Через мгновенье весь морок исчез.

Много заводского народу от бензухи сгинуло.

Привычка пить бензо-спиртовую смесь, которая использовалась для промывки контактов

электронных изделий, появилась во время знаменитой горбачёвской борьбы с пьянством, в конце восьмидесятых. Водку купить было почти невозможно.

Выпивохи стали разводить смесь водой, спирт смешивался с водой, а бензин всплывал сверху. Всплывший бензин сливали, а оставшуюся дрянь пили.

Андрюха посмотрел на часы.

– Выключай паяльник, айда обедать.

***

С утра Сергей принёс сделанные им детали на проверку в ОТК. По отделу носился его начальник Иван Нилыч. Ему было уже за семьдесят. Его лицо украшали большие очки и улыбка или скорее саркастическая ухмылка, означавшая, что её владельцу срочно полагается пошалить.

Шалил Иван Нилыч регулярно. Жил он в пригороде и ездил на работу на электричке. Для бодрости духа утро он начинал с двух стаканов самогона. Передвигался по цеху бегом, в стиле спортивной ходьбы шуруя кулаками и локтями.

Несмотря на годы, Иван Нилыч был большой поклонник женской груди. Появляясь на участке, где работали женщины, он, пробегая, успевал всех потискать. Большинство работниц было преклонного возрасти и обладали впечатляющими бюстами, поэтому, несмотря на плохое зрение и неважную координацию движений он не промахивался.

Единственной кого он не домогался, была Рая. Обладавшая суровым характером, она могла разбить ему очки. Правда, изредка по забывчивости, пробегая мимо Раи, он прикасался к ней. И Нилычу приходилось менять разбитые стекла.

Вот и сейчас он пронёсся по ОТК, за его спиной раздавались визги и писки. Пробегая мимо весящего на стене радиоприёмника, он включил громкость на полную. Хлопнул Сергея по плечу, дохнул на него перегаром и крикнул:

– Серёга, хвост пистолетом!

И выбежал в коридор, откуда раздались визги и писки.

Сергея позвала контролёрша по прозвищу Бабуленька. Бабуленьке было около восьмидесяти. Стекла её очков были, наверное, сняты с бинокля или подзорной трубы и увеличивали глаза до невероятных размеров. Седые волосы были собраны в моток на затылке и проколоты накрест шпильками. Она все время тихонько что-то бормотала, даже когда никого не было рядом. С головой у Бабуленьки видимо были небольшие проблемы, которые ей самой нисколько не досаждали.

Она протянула Сергею три детальки.

– Здесь поры в пайке переделай.

– Где?

– С задней стороны.

Сергей забрал детали и ушёл на рабочее место.

– Не могу сообразить, чего не так. – Поры в контактах где-то увидела, – сказал он Андрюхе.

– Бабуленька проверяла?

Сергей кивнул.

– Она почти ничего не видит.

– А как же она проверяет?

– Этого никто не знает. – Два года назад почти готовое изделие привезли, ракетная установка на колёсах. Не работало в ней что-то. Электроники пол вагона. Несколько инженеров с тестерами лазили, не могли найти. Бабуленька подошла, посмотрела на изделие, побормотала, и сказала в каком блоке, какой элемент сгорел. Его заменили, и все заработало как надо.

– Чудеса! – удивился Сергей

– Я думаю, это разлом на неё так подействовал, – сказал Андрюха. Он уже давно разучился удивляться.

– А с этим как быть. – Сергей указал на детали.

– Дай-ка.

Андрюха взял деталь, контактные стержни почти вплотную прилегали к корпусу, он достал из ящика верстака крошечное зеркало на палочке, вроде тех, что пользуются дантисты, только ещё изящнее. Он завёл зеркальце за контактный стержень.

– Вот тебе пора, – показал он Сергею небольшую дырочку.

Он протянул Сергею тоненький пруток.

– Заточи на наждаке и загни вот так. – Потом этой ковырялкой пору прочисть. Клей видимо попал. Потом по новой пропаяешь.

Сергей взял пруток и пошёл к наждаку – заточному станку. Он почти обточил, когда в глаз ему прилетела искра. Он закончил работу, выключил станок, долго тёр глаз, моргал. Неприятное ощущение соринки не пропадало. Мелкая частичка металла застряла в глазу.

Андрюха взял у него пруток и загнул плоскогубцами

– Вот так. – Глаз то чего красный?

Сергей продолжал его тереть

– От наждака прилетело.

– Серёга мля, ты ведь давно уже не пацан. Он подвёл Сергея к плакату по технике безопасности, где было сказано о защитных очках, и чуть не носом ткнул в него.

– Очки надевать нужно, если без глаз не хочешь остаться, балбес! – Шагай давай к Склихасовскому.

Происшествие сильно разозлило Андрюху.

Сергей накинул телагу и пошёл в заводской медпункт.

Он спустился на крыльце и закурил возле урны. Рядом курил мужичок в потёртой кожаной куртке и кепке. Лицо показалось Сергею знакомым.

– Макс ты!?

– Сергей Геннадьевич? – Вы -то здесь как?

– Вот работаю пока.

Максим Плотников работал у Сергея водителем на фуре и был на хорошем счету. Сергей уволил его одним из последним, до конца надеясь сохранить компанию.

– А меня в заводской гараж на старый ЗИЛ взяли, через биржу труда. – Уж полгода как здесь. Таких заработков как у вас здесь конечно нет, но Завгар понимает и машину даёт, так что подхалтуриваю иногда на стороне.

Через дорогу экскаватор ковшом ломал старый полуразвалившийся цех. Рабочие закидывали металлолом в кузов ЗИЛа.

– Станки старые и металлический хлам на Втормет на металлолом вожу, да мусор на свалку, – продолжал Максим.

Сергей отправил окурок в урну.

– Бывай Макс, увидимся ещё, – попрощался Сергей и пошёл в медпункт.

В здании заводской поликлиники было тихо и безлюдно. Раньше на двух этажах работало два десятка специалистов. Сейчас завод не в состоянии был содержать всех, да и рабочих на предприятии было в разы меньше. На входной двери кнопками была прикреплена картонка, на которой синей ручкой коряво написано «медпункт каб.106».

Владислав Петрович с гордой фамилией Иванов, по прозвищу Склихасовский, был единственным заводским медиком. То ли от одиночества, то ли в силу характера Владислав Петрович очень любил поговорить. Болтал он без умолку, чем очень утомлял своих пациентов. Кто-то из работяг по-простому резко осадил доктора известной фразой из старой советской комедии – «короче Склихасовский», немного исказив фамилию великого врача. Так и пристало к нему это прозвище.

Сергей со скрипом отворил дверь кабинета, чем разбудил дремавшего доктора.

– С чем пожаловали? – поинтересовался врач.

– От наждака в глаз стружка залетела.

Владислав Петрович усадил, а точнее уложил Сергея в кресло дантиста, по какому-то недоразумению оказавшееся в кабинете, включил яркую лампу и надел на лоб круглое зеркало- рефлектор, с отверстием посредине. В руках у доктора появилось огромное увеличительное стекло с костяной ручкой. Такому оптическому прибору позавидовал бы и главный сыщик с Бейкер-стрит.

– Шире глаз откройте. – Хорошо! – Вот наша соринка! – Вы молодой человек Гене Дорохову, не родня часом?

– Сын.

– Как похож на отца, просто копия.

Доктор капнул лекарство в глаз.

– Глазик не закрывать. – Вы знаете, что в древнем Перу почти тысячу лет назад уже делали операции на глазах и даже на мозге. Да-да не удивляйтесь даже на мозге. Индейцы использовали инструменты из золота. И что самое удивительное, операции проходили успешно. Находили черепа со сросшимися разрезами. Люди после этого жили и даже работали.

Склихасовский почти десять минут болтал о достижениях древней индейской медицины, за тем плавно сменил тему.

– А ведь картофель то тоже родом из Перу.

Доктор ваткой на палочке вынул стружку из глаза, капнул новый раствор, и поведал что он уже несколько раз менял на своём приусадебном участке сорта картофеля, что нынче урожай плохой. Зато огурцы нынче уродились. По секрету он поведал Сергею пару рецептов засолки огурцов, особо отметив, что в них непременно нужно добавлять дубовый лист.

– Готово. Можете открыть глаз.

Сергей поморгал, остановив свой взгляд на книжной полке.

– Как у вас много книг по психологии.

– Это моё увлечение. – Кандидатскую пишу. Я ведь одно время психиатром работал.

– А вы в привидения верите?

– Уже встречались?

Сергей промолчал.

– Осторожней с приведениями и всякой местной чертовщиной! – На заводе за последние десять лет 23 человека в дурдом попали. Постарайтесь выработать иммунитет этим видениям. Относитесь к ним спокойно, как к особому природному явлению. Меньше внимания обращайте.

– А откуда все эти особые природные явления берутся?

– Здесь разлом. – Место такое. Может трещина в Уральских горах прямо под нами, излучение оттуда идёт и на мозги действует. Может местное оборудование какое-нибудь действует. А может одно на другое накладывается. На земле вообще много мест, где с психикой, ни с того ни с сего, подобные фокусы происходят. Место здесь такое.

– Диссертация у вас на эту тему?

Доктор кивнул, ему явно понравился интерес, к его научному труду и он минут десять в красках расписывал свою работу, в котором он своей неутомимой научной мыслью нырнул в глубины психиатрии.

– Самое интересное это рисунки пациентов. – Вот полюбопытствуйте.

Он протянул Сергею бумажную папку, завязанную тесьмой. Сергей раскрыл её и стал разглядывать рисунки.

– Первым в психушку попал Лёша Мамин, а ведь крепкий дедок был всю войну в артиллерии. В нем осколков с десяток. На металлоискателе в аэропорту звенел все время. Я ему справку выписывал, что бы в самолёт пропускали. Это его рисунки.

Шедевры были нарисованы не штрихами, а точками, как пикселями. Художник остро отточенным простым карандашом выстукивал рисунок.

На первом листе – зверюга, похожая на крокодила, ела солдат в пилотках, вокруг валялись ноги руки и головы, рядом был нарисован дом с воротами. На воротах надпись КПП – ВЧ-7687 Э.

На другом рисунке – вагончик на колёсах, похожий на компрессор для отбойных молотков, с корявой надписью на боку БУПВ. Рядом с вагончиком была нарисована щель в земле, из которой закручивался смерч и выползали то ли змеи, то ли черви.

На следующем рисунке пять размытых фигур сидели на камнях вокруг костра. Над костром в сером облаке висело серое неровное яйцо. За яйцом зияла чёрная дыра с рваными краями. Дыра была нарисована настолько реально, что на неё было жутковато смотреть. Из этой нарисованной тьмы как будто кто-то наблюдал за тобой.

– Можно выставку устроить! – У нас, а за тем за рубежом, денег заработаем! – пошутил Сергей.

– Да ну вас… – Я рисунки коллегам психиатрам показывал. – Все только удивлялись. Редко такое увидишь.

Сергей встал с кресла и накинул телогрейку.

– Спасибо доктор за помощь. Пойду.

***

На обратном пути, когда Сергей проходил мимо участка, где работала Рая, оттуда его окликнул Кузьмич.

Кузьмич и Рая сидели в углу участка за накрытым рваной, но чистой скатертью столом и пили чай. На столе стояло блюдо с пирожками.

На участке стояло два фрезерных станка и несколько станков для намотки сердечников

На стене висел запылённый плакат: Успешно претворим в жизнь решения XXVсъезда КПСС.

Рая была небольшого роста. Она всегда ходила в белой косынке и чем-то напоминала мать Терезу.

Но внешность была обманчива, Рая могла загнуть что-нибудь такое на великом и могучем русском языке, что вогнала бы в краску любого сапожника.

Впрочем, сквернословила она, как правило, по делу. От неё доставалось и, заместителю директора и главному инженеру.

Как-то проходила через цех высокая комиссия из Москвы и попала под её горячую руку, а точнее под острый язык. У Раи тогда сломался любимый станок, которому было лет пятьдесят.

Рая им и высказала и о модернизации производства и о новейшем оборудовании.

Через неделю ей поставили новый станок.

– Серёга пирогов поешь. Чаю налить? – сказала Рая

– Спасибо я только что поел из столовой иду. Не влезет больше.

– Да чтоб твоя могила …уями поросла! – с наигранной обидой ругнулась Рая. – Сама ведь пироги пекла, с капустой.

– Рая не обижайся. – Я завтра завтракать не буду и с утра приду поем.

– Приходи с утра, только они уже не такие вкусные будут.

– Ты присядь Серёга, – сказал Кузьмич. – Тут такое дело. В общем, подежурить надо в цехе несколько ночей. – Не пыльная работёнка. Через каждые три часа несколько щитовых проверять нужно, что бы индикаторы зелёненькие горели и в журнал галочки ставить. Оплата за ночь как в среднем за смену. Если что, дежурного инженера по заводу наберёшь. Внутренние телефоны ВОХРа и нашей пожарной части в журнале на всякий…. – У тебя с ночными дежурствами зарплата хорошая выйдет.

– Весело тут ночью с призраками.

– Вот ты, о чем… – Да нетронут тебя свои же – работяги.

– Лады. Когда выходить то?

– В эту и следующую пятницу. А там видно будет.

На участок зашла Юрьевна с монтажного участка, с кислым лицом.

– Ты чё такая непро..банная? – спросила её Рая. Сядь вон пирогов поешь.

– Опять соседка затопила….

Кузьмич кивнул Сергею

– Пойдём Серёга, я тебе пост покажу, журнал и спальное место.

***

На улице было уже темно. Шёл первый снег. Было сыро и промозгло. В цехе было тепло и уютно, грели неостывшие печи для отжига и сушки, тихо убаюкивающее гудели какие-то приборы. Сергей сидел за столом на своём посту и при свете настольной лампы читал Стивена Кинга, прихлёбывая горячий сладкий чай. Шёл восьмой час вечера.

Уборщица вымыла главный коридор цеха и вышла на лестничную клетку. Она поднялась этажом выше, и включила тумблер на электрическом щитке, и на всех лестничных пролётах зажегся свет.

Запиликал таймер на наручных часах. Сергей взял журнал и пошёл проверять щитовые.

Сзади кто-то чихнул. Сергей обернулся. Мимо него почти бегом промчался Егорыч, пыхтя своей папироской. В темноте призрака было лучше видно, он еле заметно светился. Сергей уже привык к ним и относился как к неотъемлемой составляющей цеха. В дали коридора замаячили ещё две светящиеся фигуры, судя по одежде то же рабочие. Один низкого роста, полноватый и лысый, второй напротив долговязый с длинными как рок музыканта волосами. Весь этот массовый спиритизм скрылся за дверьми мастерской механиков.

Сергей обошёл все щитовые и сделал пометки в журнале. Он отнёс журнал на пост и пошёл в мастерскую механиков. Посреди мастерской за большим столом сидели 5 призраков, они отчаянно ругались, стуча костяшками домино об стол. Наконец долговязый шабаркнул об стол костяшкой так, что стол едва не сломался.

– Рыба! – крикнул он.

Все скинули костяшки в кучу, и Егорыч стал их перемешивать.

Толстяк, сидевший к Сергею спиной, спросил:

– А кто это там пришёл?

Егорыч не отрываясь от перемешивания, не глядя на Сергея, ответил:

– Это Дорохова Гены сынуля.

Толстяк повернулся к Сергею.

– Шёл бы ты парень отсюда. Негоже тебе с мертвяками рядом быть, неправильно это.

Сергей не пошевелился.

– Иди с миром, а то сраться ещё начнёшь, – сказал толстяк и посмотрел ему в глаза таким жутким потусторонним взглядом, что Сергею стало не по себе. Он отвёл взгляд, выскочил из мастерской и почувствовал, что ещё немного и угроза могла воплотиться в жизнь.

Плюнув на приведения, он пошёл на пост, плюхнулся на кушетку, укрылся телогрейкой и заснул.

***

Рыжий песок заносил ржавые корабли. Они стояли на песке вереницей. Давным-давно они плыли по зелёным волнам, друг за другом, разрезая волны навстречу солёному и тёплому ветру. Но кто-то вынул пробку, и вода ушла, оставив их на песке.

Которые стояли прямо, как плыли, а которые завалились на бок.

Сергей услышал женский голос

– Возьми стража в седьмой лодке.

За тем он увидел своды пещеры, в центре которой горел огонь. Пламя было неестественно жёлтым и напоминало солнечный свет. Красивая женщина в нарядном красном сари поставила маленькую фигурку воина на камень у огня.

Он снова увидел корабли, на которых мелькали отблески. Яркие плети молний били в барханы. Из-под земли шёл гул. Земля заходила ходуном. Заиграла электронная мелодия…

***

Сергей проснулся, выключил на часах будильник. Потянулся, нехотя поднялся с кушетки, подошёл к столу и отхлебнул из кружки холодного чая. Нужно было идти проверять щитовые.

– Дорохов! – Младший!

Сергей поднял глаза в двери стоял Егорыч.

– Похож на батьку-то.

– Андрюха говорил, что вы не разговариваете. – сказал Сергей.

– Если надо, то разговариваем, – ответил Егорыч и сбросил потусторонний пепел на пол со своей неугасаемой папиросы. – Прекратить нужно это мракобесие. Тяжело нам как дерьмо в проруби болтаться, ни то ни сё. Мало радости по ночам по заводу бродить да людей пугать.

– Вы знаете как?

– Не знаю, но чувствую. – Пойдём. – Покажу.

Егорыч привёл Сергея в подвал. В длинном коридоре подвала стояли старые токарные станки. Они были похожи на старинные паровозы. За ними в сумраке подвала виднелись штамповочные станки с большими маховиками с боку, они напоминали причудливых космических роботов. Воздух в подвале был затхлым, тянуло канализацией.

Они стали пробираться через завалы по коридору. На стене подвала в свете фонаря Сергей увидел рисунки. Обратную свастику в круге, три воина в странных колпаках с копьями стояли вокруг извивающегося змея. Зубастый монстр, похожий на крокодила держал в зубах свастику в круге.

– Это я знаю. – Краденное Солнце. – Чуковский, – попытался пошутить Сергей. Но веселей не стало. На душе скребли кошки.

– Здесь. Егорыч махнул рукой в тёмный угол подвала – Мне ближе не подойти, не пускает. Пора с эти заканчивать. Иди Геннадич.

Сергей шагнул во тьму подвала. Впереди стоял здоровенный станок. За ним тонкой ниточкой света вырисовывался прямоугольник двери. Из-за завалов из разного хлама ему пришлось перелезать через станок. Дверь была заперта на навесной замок. За дверью горел свет. Сергей вытащил из кучи хлама кусок арматуры и ударил по замку. Старый амбарный замок не поддавался. Он ударил ещё и ещё. За тем Сергей засунул арматуру под душку замка. Упёрся ногой в стену, и, навалившись всем телом, нажал на рычаг. Со скрежетом петля вместе с гвоздями вылезла из прогнившего косяка. Он взялся за ручку и потянул дверь.

Он был готов увидеть кровавое капище для жертвоприношений или место поклонения нечистому с соответствующими реквизитами. Но за дверью обнаружилась небольшая комната. На стенах из неоштукатуренного кирпича висели старые плакаты по технике безопасности. У стены стоял запылённый стол и стул, рядом на металлических ножках стоял какой-то прибор – металлический ящик размером с кухонный стол. В тёмном углу комнаты стоял сейф с большой крутящейся ручкой на дверце. На сейфе находился потрёпанный осциллограф. Все в комнате было покрыто толстым слоем пыли. Комнату не посещали десятки лет.

Прибор тихо гудел. На панели горели разными цветами лампочки. С боку прибора виднелся рычаг как у «однорукого бандита». В крайних точках, до которых мог дойти рычаг, стояли пометки «мин» и «макс». Рычаг находился почти в положении «мин».

В воздухе витала знакомая чёрная «сажа». Сергей ощутил беспокойство и безнадёжность. Сажа вертелась волчками вокруг прибора.

«Этот ящик надо выключить, похоже, все дело в нём» – подумал он.

Черно-белая прозрачная фигура человека возникла за столом. Человек в больших очках сидел и что-то писал в толстую тетрадь. Он был одет в костюм, на лацкане пиджака был прикреплён значок-поплавок. Человек закончив писать, открыл сейф, убрал свои записи и закрыл сейф на ключ. Ключ он убрал под дно сейфа и вышел из комнаты. Морок исчез.

От прибора тянулся толстый провод. Ни каких щитков и розеток не было и провод, прибитый жестяными скобами, тянулся по стене и по потолку к плафону светильника. Ни каких тумблеров и кнопок с «вкл» и «выкл» на приборе не было. На верхней крышке лежала отвёртка и плоскогубцы и пара винтов с шайбами.

Сергей взял отвёртку встал на стул, и снял плафон светильника. Провода были прикручены на винтовой стяжке. Он ослабил винты, контакты заискрили, он сдёрнул провод. Провод повис. Лампочки на приборе погасли, и он прекратил гудеть. Пропала сажа в воздухе. Все мерзкие ощущения исчезли.

В комнате не было ни розетки, ни щита, откуда можно было подключить электричество. Кто-то впопыхах подключил установку через освещение. Все лампы, на лестничных пролётах, включая и лампу в этой комнате, включались одним тумблером. Когда уборщица или кто-нибудь другой включал свет, прибор включался, и начинались особые природные явления.

С торца у прибора была отвинчена крышка, которая стояла рядом у стены.

Сергей заглянул внутрь. Хитросплетение трансформаторов радиоламп полупроводников и прочих элементов ясности не вносило. В центральной части находилась непонятная деталь похожая на 5 литровую рюмку, какую ему подарили приятели ради смеха. «Рюмка» была сделана из металла и покрыта зелёной краской сверху была нанесена непонятной маркировка.

– Самая важная хреновина! – сказал он и слегка стукнул по «хреновине» рукой. Внутри что-то сбрякало. Он просунул руку в рюмку и вытащил каменную фигурку. Фигурка размером с пачку сигарет из темно зелёного камня походила на шоколадного Деда Мороза. На голове странный колпак, в руке копье – высеченное тонкой линией. На стопах были остатки эпоксидного клея. По-видимому, фигурка была приклеена, от вибраций она расшаталась, а от лёгкого удара отвалилась.

Сергей поставил фигурку на стол, задвинул под него стул, присел на корточки и стал нащупывать ключ под сейфом. На полу ключа не было. Что-то кольнуло сверху. На днище сейфа был прилеплен ключ. Сергей отлепил ключ, но тот снова прилип обратно.

«На магните».

Достав ключ, он открыл сейф. Тяжёлая дверка сейфа отворилась с противным скрипом.

В сейфе стояла не распечатанная бутылка коньяка и гранёный стакан, жестяная коробка, бобина с восьмимиллиметровым любительским кинофильмом, пачка бумаг, тетрадь в кожаном переплёте, какие -то радиодетали и радиолампы.

Сергей достал жестяную коробку. Крышка не хотела открываться, и он поддел её отвёрткой. В коробке оказался пистолет, чёрный со звёздочкой на рукояти и пачка патронов.

– Ни хрена! – ТТ!

На правой стороне было выгравировано «Капитану Мамину А.И от Маршала Жукова Г.К.»

Рядом с пистолетом на дне коробки лежал орден Красного Знамени.

Сергей повертел пистолет и положил обратно в коробку и убрал в сейф. За тем он вытащил тетрадь. На титульном листе было написано «Журнал испытаний БУПВ-1003»(боевая установка психологического воздействия)

Сергей взял коньяк, тетрадь, фигурку и фильм, закрыл сейф, спрятал на место ключ и вышел.

Ему снова пришлось перелезать через станок. Подвал уже не выглядел так зловеще. Егорыча не было. И, наверное, уже никогда не будет

– Покойтесь с миром, – прошептал он в темноту подвала.

Выйдя на освещённое место, ему пришлось долго отряхивать спецовку от подвальной пыли. Он вернулся в цех, сел за стол и задремал.

Запиликал будильник. Дежурство заканчивалось. За окном в это субботнее утро лежал снег. Он убрал журнал в стол, переоделся и пошёлдомой.

На проходной в вахтерской на кресле спала знакомая девушка.

Ложкой снег мешая,

Ночь идёт большая,

Что же ты, глупышка, не спишь.

Негромко запел Сергей

Глаза девушки чуть дрогнули и открылись. Она улыбнулась и нажала педаль турникета. Пропуск можно было уже не показывать, она знала его в лицо. Он прошёл, остановился за турникетом и продолжал:

Спят твои соседи

Белые медведи,

Спи и ты скорей, малыш.

(использованы стихи из колыбельной медведицы Музыка: Крылатов Е.Слова: Яковлев Ю)

Он вышел на улицу и пошёл по нетронутому снегу. Пушистый первый снег покрыл все вокруг, скрыв грязь и несовершенство мира. Улицы субботнего утра были пустынны. Настроение было прекрасным. На сердце легко. Как будто многотонный груз свалился с его плеч.

Навстречу шёл уже знакомый бомж, он руками не махал, «Ыыыыууууууу» не завывал.

Он попросил у Сергея закурить. Сергей дал ему сигарету. Видно было, что он продрог. Одежда была сырой.

– Замёрз?

– Ага.

– Пойдём одежду тебе дам.

Они дошли до Серегиной пятиэтажки поднялись на этаж.

– Здесь подожди, – сказал Сергейи прошёл в квартиру.

Он вынес старые отцовские вещи: ещё крепкие зимние ботинки, тёплые носки, потёртый шерстяной свитер, толстые брюки, пуховик и вязаную шапку.

– Я знаю это ты! – Это ты закрыл разлом, – сказал бомж. – Храни тебя бог!

Он взял вещи и ушёл.

На растрескавшейся стене рядом с молодёжной графикой была нацарапана обратная свастика – древнеарийский символ солнца, и ни каких крокодилов.

***

Сергей включил телевизор, заварил крепкого чая. Несмотря на насыщенное событиями дежурство он не чувствовал себя усталым, но чувствовал себя голодным.

Ни чего так не утоляет голод как колбаса. Сергей был не просто тупым пожирателем, а истинным ценителем этого продукта – одного из величайших изобретений человечества. Он и колбаса были просто созданы друг для друга

Докторская с батоном и сливочным маслом или сервелат с ржаным свежим хлебом, а можно и вообще без хлеба. Кислое безвкусное салями или краковская ветчина толщиной с трёхлитровую банку, и даже «деревянный» суджук об который можно было сломать зубы, на какое-то время могли сделать его счастливым.

Готовить колбасу умеет не каждый. Работников дьявольского порождения – отечественного общепита, которые режут колбасу на диски толщиной в волос, только за это следовало бы четвертовать. Чтоб им дети в старости так колбасу резали и давали по одному кусочку.

Сергей в этом вопросе придерживался твёрдой позиции –отрезанный кусок колбасы должен с трудом влезать в рот.

Он подошёл к трясущемуся в конвульсиях и никак не могущему 50 лет сдохнуть, отечественному холодильнику и распахнул дверь. Все полки были завалены любимым лакомством.

Нечасто случается увидеть истинное гастрономическое великолепие в отдельно взятом холодильнике. Большинство людей безответственно относятся к этому вопросу. В среднестатистическом холодильнике в лучшем случае в самом дальнем углу удастся найти крохотный остаток с хвостиком.

Подкрепившись, Сергей достал свои ночные трофеи.

Он поставил на стол коньяк. Сергей не был знатоком этого напитка. Судя по этикетке, коньяк разлили ещё в Союзе. На этикетке гора Арарат пять звёзд. Крышка с козырьком. Надписи на армянском языке.

– У меня не прокиснет!

Отставив коньяк, он взял в руки фигурку воина.

– Тяжёлый пупсик.

Мутный зелёный камень, из которого была сделана фигурка, был тёплым. Казалось, он светится изнутри.

Осталась пыльная тетрадь на первой странице которой было написано:

Журнал испытаний (черновик)

Боевая установка психологического воздействия БУПВ-1003

Подготовил: Инженер-конструктор Мамин А.И.

Характеристики:

Назначение – Нелетальное поражения живой силы противника.

Поражающий фактор – направленное излучение гамма7

Дальность поражения – до 200км

Площадь поражения – до 1кв. км

Закамуфлирована под передвижную воздушно компрессорную станцию ЗИФ-55

Далее шли потребляемая мощность, габариты, вес. Тетрадь была исчерчена графиками диаграммами электрическими схемами

Между страницами тетради была вложена фотография, на которой запечатлён вагончик на колёсах – компрессор для отбойных молотков, какие до сих пор можно встретить на стройке или на ремонте дорог, рядом два бойца в советской военной форме, в пилотках со звёздочками.

Судя по всему, прибор, который Сергей выключил сегодня ночью в подвале цеха, был уменьшенной копией и прототипом где-то реально существующей доработанной и прошедшей испытания БУПВ-1003. Установка, возможно, принята на вооружение и является очень засекреченным оружием на «новых физических принципах».

На одной из страниц была изображена знакомая рюмка- главная «хреновина». Чертёж сверху был подписан: Рефлектор Гамма 7.

Размеры рефлектора были в три раза больше чем у того что он видел в подвале.

Внизу чертежа в табличке месте с другими характеристиками было указано:

Материал изделия – платина 999 пробы

Вес 23,3 кг

– А «хреновина» то из платины!

Пролистав почти до половины, Сергей дошёл до результатов испытаний.

Место испытаний: Объект «МЫС» ВЧ-7687 Э

При испытании на расстоянии 70 км на максимальной мощности у всей контрольной группы заключённых №3 тяжёлые необратимые поражения психики.

При испытании на расстоянии 110 км на средней мощности (55%) у контрольной группы заключённых №2 проявлялось непреодолимое чувство страха, исключающее сопротивление наступающему противнику. У 20%контрольной группы заключённых №2 зарегистрированы психические расстройства, поддающиеся лечению.

Установку БУПВ-1003 рекомендовано применять на расстоянии от 0,1 до 130 км на мощности 50%, при данном режиме военнопленные не требуют медицинской помощи, легко поддаются внушению и способны к физическому труду.

Не рекомендуется применение установки БУПВ-1003 на учениях в отношении частей СА.

Поражающее излучение экранируется только защитными экранами из металлов платиновой группы.

– Интересно было бы посмотреть на солдат в платиновых балахонах, работающих в зоне поражения или танки, покрытые благородным металлом. Никакой бюджет такого не потянет, – усмехнулся Сергей

Вторую половину тетради была дневником. Текст начинался с другой стороны тетради. Автор по какой-то причине не ставил даты

«Вчера приехали на этот долбаный МЫС. От местной воды полчаса не слазил с горшка. Днём до 50градусов жары, спасаемся кок-чаем, купили у местных арбуз».

«В подчинение выделили четверых солдат. Теперь мы боевой расчёт. Бупсика таскаем на старом «Студебеккере». Двигаться можно по точно указанным дорогам. Местами границы дороги ограждены красными флажками. На объекте испытывали ядерное оружие разных типов. Много мест с сильным радиоактивным заражением».

«В пустыне много военной техники пушки самолёты танки БТР автомобили Ж.Д. вагоны и целые локомотивы. Техника разных времён как в музее. Хотел посмотреть Командир части строго запретил. Сказал, что вокруг мины».

«Готовимся к испытаниям проехали больше половины полигона по периметру, обратно возвращались кругом через аул. Купили продуктов. Фрукты бесподобные и недорогие. Если верить спидометру внутри полигон больше почти в два раза. До сих пор ломаю голову над этой загадкой».

«С трудом объезжая опасные участки, добрались до места испытаний. Расчёт приготовил установку к использованию. Метрах в пятидесяти перед нами пробежал сайгак. Забежав на серую плешь, в долю секунды превратился в кровавое пятно, которое сразу же впиталось в землю. Командир части называет эти плеши плюшками. Он сказал, что рад, что мы увидели «плюшку» в действии, что за флажки нам идти, теперь не захочется. Расспрашивать про плюшки не стал, наверное, секретное оружие».

«Провели испытания на всех запланированных режимах. Бупсик показал себя отлично. Считаю, может идти в серию».

«Видел заключённых после воздействия на них нашей установки в режиме максимальной мощности. Они даже стоять не могут, глаза пустые в разбежку, взгляда нет, нет разума, есть, самостоятельно не могут. Кормят внутривенно. Чувствую себя погано. Ведь установку спроектировал я. Командир части рассказал, что на каждом заключённом по нескольку убийств и жалеть их не стоит. Все равно на душе паршиво».

«Все 10 человек заключённых умерли. Санитар по секрету сказал, что врач что-то специально добавил им в физраствор, что бы ни мучились. Всё равно никто проверять не будет».

«Вспомнил самые тяжёлые бои под Ржевом в сорок втором, была бы тогда такая установка, применил бы без всяких сомнений на полную мощность».

«Два дня сидим в предгорье. Сержант из пистолета сумел подстрелить сайгака. Жарили мясо, пригодилась фляжка».

«Утром было землетрясение. Думаю, испытали атомный заряд. По рации получил приказ оставить установку и уходить с полигона. Через горы. По дороге нам обратно не проехать. Технику как могли, законсервировали, закрыли установку тентом».

«Вышли в пустыню, где нас подобрал газик. На полигон не поехали, там какое-то ЧП. Вокруг посты внутренних войск, на МЫС не пускают»

«Вызвали в управление в Москву. Сменился главный. Проект закрыли. Основная причина: в качестве источника излучения я использовал фигурку из темно зелёного нефрита, изготовлена предположительно в эпоху неолита. Фигурка найдена при раскопках в Самарканде. Геологические образцы аналогичного нефрита с разных месторождений, необходимое излучение не дают. Поскольку нет источников в необходимом количестве, изделие в серию запущено быть не может. Финансирование дальнейших исследований прекращено».

«Встретил в министерстве однополчанина, берет меня замом главного инженера на электромеханический завод, даст мне в тихушку помещение для исследований».

«Четвёртый месяц как на новом месте. У меня в распоряжении большое помещение. Начал делать опытную установку. Хорошо, что снял платиновый рефлектор от старой опытной установки. На заводе можно достать почти любой радиоэлемент и изготовить любую деталь. Времени из-за основных обязанностей не хватает»

«Написал ректору в горный институт, присылают образцы нефрита с разных мест, пока нужного не нашли. Очень хочу сделать оружие, которое не убивает».

«Для обкатки гонял установку 5 суток на разных режимах. Поражающий столб направил в землю. Вечером видел приведение. Видимо установка действует на меня. Я все время нахожусь с ней рядом».

«Приведение видели несколько человек, табельщица даже опознала его, сказала, что это электрик из третьего цеха, которого убило током несколько лет назад. Похоже на коллективные галлюцинации».

«Кроме основного поражающего излучения существует другое. Пока не знаю, чем его измерить. Я его просчитал. Это совсем другая физика».

Далее шли расчёты, с какими-то невероятными формулами. Сергей имел представления о физике и о высшей математике на уровне выпускника техникума. В этих расчётах он не увидел ни чего знакомого.

«Сопутствующее излучение установки независимо от режима мощности осуществляет пробой параметрики. Смешно сказать, (хотя на самом деле совсем не смешно) поражающим фактором установки на самом деле являются инфернальные явления – «Голос Инферно».

«Кусок нефрита действует, как своего рода магнит, он может, как сдерживать «голос», так и усиливать его».

«Эврика! Облучил установкой разные образцы нефрита. Они стали фонить. Излучение у них в разы слабее, но теоретически его можно усилить»

«Сны замаяли. Такая чертовщина снится страшно вспомнить. С сильными таблетками сплю без снов. Установку не включал уже неделю, пока воздержусь. Теоретической работы полно».

«Руководство на заводе сменилось. Помещение отобрали. С трудом выпросил комнату в подвале. Меня перевели мастером на монтажный участок».

Дневник прервался. На следующей странице был знакомый рисунок – обратная свастика в пасти у крокодила и надпись «Атай-гул закроет дверь»

Сергей отложил тетрадь. Трудно было поверить в события, описанные в тетради. Но если ты подружился с привидениями и гуляешь с ними по ночным заводским подвалам, поверить в пробой параметрики не так уж и трудно. Он достал жестяную коробку и вытащил из неё бобину с восьмимиллиметровой киноплёнкой. На свет кадры было не разглядеть. Слишком мелкие.

Сергей достал с антресоли коробку с кинопроектором. Убрав слой пыли с коробки, он вытащил проектор. В коробке лежали плёнки с мультфильмами. На картинке волк в тельняшке и порванных клёшах оскалился на зайца. Коробку Сергей не доставал уже десятки лет с самого детства. Когда отец подарил десятилетнему пацану это чудо, счастью не было предела. Вся окрестная ребятня собиралась вечером, повесив простыню на стену, и смотрела «Ну погоди».

Сергей заправил плёнку, повесил простыню. Он закрыл шторы, налил чаю и включил проектор. Под монотонное щёлканьем механизма катушки завертелись.

По изображению то и дело пробегали чёрточки, черные точки, потёртости похожие на волосинки. Как в советском провинциальном кинотеатре. Спецэффекты под «ретро».

На экране по грунтовой дороге шли три солдата и офицер. Сергей узнал их. Эти лица он видел на фотографии, вложенной в дневник. Военные подошли к армейскому бортовому грузовику. Оператор, повернув камеру, снял видневшиеся в дали горы и пустыню вокруг. Бойцы запрыгнули в кузов, и машина двинулась, таща за собой прицепленную БУПВ-1003.

Дальше бойцы позировали возле убитого сайгака, один из солдат показывал пистолет, которым, по-видимому, добыл зверя. Бойцы жарили на углях мясо и разливали из фляжки в жестяную кружку спирт. Кружка шла по кругу.

Дальше было снято испытание установки. Солдаты чётко развернули установку. Один из бойцов снял боковую крышку и небольшой ручкой стал крутить, регулируя настройку рефлектора. Второй боец выставил рычагом мощность и по команде офицера нажал на пуск. Внешне никак не было видно, что установка произвела импульс. Потом все повторилось снова. Установку испытали в другом режиме мощности. За тем была показана больничная палата. Ко койкам лежали несколько заключённых в номерной каторжанской одежде.

Врач в белом халате поднял руку одного из них. Рука безвольно упала. Глаза на сухом измождённом лице заключённого были широко открыть. Глаза скорее были похожи на стеклянные. В них не было осмысленного взгляда и вообще жизни, как будто они принадлежали кукле, а не человеку. Смотреть на это было не по себе. Фильм кончился. Сергей убрал проектор на место.

История была не просто необычной. У Сергея создалось впечатление, что его кто-то медленно втягивает не просто в авантюру, а в настоящее приключение. И ведь он сам был не прочь.

***

С утра ударил морозец. Сергей с Андрюхой пошли в соседний цех за комплектующими. Сергей пожалел, что не одел телогрейку. С торца цеха, сносили старый, одноэтажный пристрой, за которым был вход в памятный Сергею подвал. Маленький погрузчик с трудом вытаскивал из подвала массивный токарный станок. Рядом стоял бортовой «ЗИЛ». В кузове грузовика засыпанная кучей мусора стояла опытная установка психологического воздействия. В кабине насвистывая блатную песенку, курил Макс.

– Макс привет! Ты куда эту бандуру повёз?

– Здравствуйте Сергей Геннадьевич! На свалку всё.

– Когда поедешь?

– Минут через сорок.

– Слушая я вон из того ящика радиодетали хочу взять. Подождёшь меня за территорией возле парка.

– Да не вопрос. Хоть весь кузов забирайте.

– С меня бутылка.

– Я вас за язык не тянул.

Через сорок минут Сергей, разбирая кучи мусора в кузове грузовика, подбирался к установке.

– Макс дай два ключа на 22 и большую отвёртку.

Получив инструменты, он с трудом развинтил прикипевшие гайки и снял Рефлектор.

– Мля, тяжёлая хреновина!

– Золотая?! – хохотнул Макс, заглядывая через борт

– Платиновая! – захохотал Сергей

– Тогда мне вискарь! – Приняв за шутку слова Сергея, сказал Макс.

– С содовой! – ответил Сергей.

Он вытащил из кучи мусора торчавший полиэтиленовый пакет с ручками, вытряхнул из него строительный мусор и положил в него ценный груз.

– Спасибо Макс!

***

Давид Маркович Бакинский к комиссарам, никакого отношения не имел. За исключением разве что тех случаев, когда уполномоченные товарищи в штатском, обращались к Давиду Марковичу какк крупному специалисту. Имея крепкие иудейские корни, трудился Давид Маркович ювелиром. В своей нелёгкой работе он никого не обманывал, старался не лезть в криминал, с органами дружил, но сильно не откровенничал. Имел друзей по обе стороны закона. Почему и дожил до семидесяти трёх лет и не сел, несмотря на потуги тогдашнего ОБХСС.Пятьдесят лет он посвятил любимой профессии.

Давид Маркович сидел в своей мастерской и через древний цейсевский бикуляр рассматривал простенький камень, который только что вставил в колечко. Камешек был не дорогой, но красивый.

– Здравствую дядя Дава!

Ювелир,сдвинув оптику на лоб, осмотрел гостя.

– Серёжа! Как вырос то. А худой какой! Тебя не узнать.

С Сергеем Давид Маркович жил в одном доме.

ДочьДавида Марковича Мила ходила с Сергеем в детский сад, они вместе рассказывали стихи на утреннике, потом учились вместе в школе в одном классе. Она строила ему глазки, а он носил ей портфель. Может быть, из этого что-нибудь и вышло, но Мила уехала учиться в Москву, а Сергей пошёл в местный техникум.Супруга Давида Марковича работала на заводе вместе с отцом Сергея.

– Мне приснились тучные коровы дядя Дава.

– Какой хороший сон! И сколько их было?

– Их было так много что я не смог их сосчитать! – сказал Сергей и вытащил из пакета платиновый рефлектор

– Что это Серёжа?

– Это платина. – Сергей покачал в руке рефлектор. – Килограмм пять – шесть.

Ювелир взял в руки ценный металл и стал осматривать его через бикуляр, найдя пробу, тихо спросил:

– Где «отработал»?

– Обижаешь Давид Маркович. Я ведь как Ося Бендер кодекс чту. На заводе оборудование старое вывозили. Что в металлолом, а что на свалку. Эту хреновину на свалку свезли, я случайно перехватил.

Давид Маркович достал электронные весы включил их в розетку и взвесил рефлектор.

– Шесть килограмм, триста семь грамм. Что с этим хочешь?

– Поменять на зелёные деньги. Сергей написал на бумаге цифру и отдал ювелиру.

– Серёжа побойся бога, откуда у меня такие деньги? Я ведь знал твою маму, пил водку с твоим папой, – немного наигранно с одесским шармом сказал ювелир.

Давид Маркович написал другую цифру и передал Сергею. Сергей поглядел и снова написал свою цифру.

После этого безмолвного торга, ювелир кивнул.

– Отличный гешефт. Хорошо, что работаю в коллективе, один бы не потянул. Ты Серёжа сходи ещё на эту помойку вдруг снова подфартит. Завтра после работы будь дома, а металл я в сейф с вашего позволения.

На следующий день к дому Сергея подъехала машина. Вдоль кузова на синей полосе была написано название охранного предприятия. Из машины вышел высокий, спортивного телосложения молодой человек в форме с красивыми нашивками, поднялся на этаж и позвонил вквартиру. Сергей открыл дверь.

– Сергей Геннадьевич?

– Он самый.

– Вам посылка. Можно паспорт. И вот здесь распишитесь.

Денег,присланных Давидом Марковичем, хватало бы и на квартиру, и на машину, и на дачу. Но Сергею хотелось восстановить фирму. А ещё ему хотелось узнать где находится Объект «МЫС» ВЧ-7687 Э и установка БУПВ-1003 с платиновым рефлектором весом 23 килограмма.

***

Всему прочему транспорту Сергей предпочитал железнодорожный. А на людей, путешествующих на дальние расстояния на автомобиле, смотрел с сочувствием. Ехать, скрючившись сутками и непрерывно следить за дорогой, он считал даже не глупостью, а тяжёлой клиникой. Самолёт уважал, но пользовался крайне редко по причине дороговизны, а также по причине того, что самолёты иногда падают.

В поезде же даже в плацкарте, имелся столик, на столике любимая колбаса и огненная вода и проча чем бог послал, меняющийся пейзаж за окном, и конечно попутчик, а ещё лучше попутчица и конечно невероятные истории, которые он любил рассказывать и слушать.

Сергей возвращался из отпуска, который с трудом выпросил у Кузьмича. Почти месяц он пропитывался черноморским воздухом и солнцем. Под Геленджиком его дядя, отставной подполковник, приобрёл себе домик с видом на море. Дядя ещё на срочной службе попал в Афган, потом носило его по всем горячим точкам. Имел дядя несколько орденов и несколько ранений. Из-за последнего ранения ему пришлось оставить службу и заняться сельским хозяйством.

На своём участке дядя выращивал несколько сортов винограда, делал божественное вино и коньяк.

По морю ходил на собственном катере на рыбалку, коптил рыбу, а когда сезон заканчивался, помогал местному патриотическому клубу восстанавливать военную технику. В гараже у дяди имелся немецкий мотоцикл и крыло от мессершмитта.

Любимого племяша дядя ежедневно доверху наполнял ароматной изабеллой, фруктами и шашлыками. За тем окунал его в целебные солёные воды Чёрного моря и брал с собой на рыбалку. Сергей поправился на несколько килограмм и покрылся бронзовым загаром.

Дядя проводил Сергея до купе, помог разложить по углам бесчисленное количество корзин с фруктами, бутылей с вином, здоровенный арбуз. И зная предпочтения племяша положил на столик домашнюю копчёную колбасу. «Построил» и отчитал проводника, чтобы тот приглядывал «за радостью его очей». Помахал Сергею в окошко, и пустил слезу.

Сергей нарезал любимой колбасы, налил полный стакан вина, игравшего сквозь грани стакана благородным рубиновым цветом и поехал.

На следующей станции в купе подсел сосед, грузный мужик лет пятидесяти. Поначалу хмурый и неразговорчивый сосед оказался милиционером и возвращался домой он из ведомственного санатория. От вина отказываться не стал и после третьего стакана сосед повеселел, достал жареную куру, помидорчики. Пир шёл горой.

Сергей рассказал десяток анекдотов, Дмитрий, как звали соседа, рассказал несколько анекдотов про ментов. За тем Сергей поведал несколько баек из армейской службы. А захмелевший Дмитрий поведал ему историю, которая произвела на Сергея очень сильное впечатление:

– Пацанами ведь совсем ещё сопливыми были, только присягу пару месяцев как приняли. Я во внутренние войска попал, наша часть под Аральском стояла в Казахстане. До подъёма ещё час, а нас по тревоге подняли. Сержант помню выматюгался очень сочно и сказал, что тревога боевая. Автоматы выдали и по рожку боевых патронов. И по машинам. Я сначала подумал, что резня какая-нибудь, район там такой, тут казахи рядом узбеки, каракалпаки, уйгуры, люли. Редко да бывают межнациональные конфликты. Вперёд ДШБ кинули, а нас на усиление. Часть там поганая стоит – полигон, оружие всякое испытывали химию, атомное оружие и ещё какое-то дерьмо, объект «МЫС», мать его. Поставили нас по периметру части. Приказ – никого внутрь не пускать и никого не выпускать, огонь на поражение без предупреждения. Рядом с частью зона, зеков человек семьсот, руду они вроде урановую там добывали. И вот прут на нас зеки с той стороны человек сто. Идут неестественно не как люди, не прячутся прут во весь рост. А сержант парень толковый, приказал автоматы на одиночный огонь переключить. Патронов то всего ничего, за секунды выпустишь в «молоко». А потом что? В штыковую идти? Нас на посту пять человек вместе с сержантом. До соседнего поста метров шестьсот. Все залегли без приказа не стрелять. А эти чешут на нас в грязных серых каторжанских робах. Уж номера на робах видно стало и глаза. Глаза волчьи не безумные, спокойные, мол, овцы вы, задавим мы вас. Нам «очково» конечно, но задним умом понимаешь, подпустишь близко, они тебя руками разорвут. И тут один зек, который ближе к нам был «замигал», как голограмма. То есть он, то нет его. Потом исчез совсем. А за ним другой также помигал и исчез. И так один за другим зеков 5 пропали. Потом команда «Огонь!» Укладывать их стали по одному. А они даже не залегли прут и всё даже ускорились. Уж метров 50 до нас осталось. Полигон то колючкой огорожен, а возле колючки с ихней стороны среди сухой травы проплешина метров пять в ширину. И вот зек на проплешину выскакивает, а его хлоп как молотком в землю, только пятно кровавое на земле. Ещё трое выскочили и от них только мокрое место. В общем, с десяток их, наверное, на этой плеши расплющило. А к нам уже с соседних постов бойцы бегут наши. Очередями лупят. А зеков почти всех положили, говорят в этой зоне все душегубы, особый режим. Наш пост поменяли сразу же, мы весь боекомплект израсходовали. Нас в часть отвезли. Что там дальше было, не знаю. Потом подписка о неразглашении, благодарность в личное дело. А как дембельнулся в милицию без разговоров на хорошую должность взяли. Вот такая история.

– Да чего только не бывает, -удивлённо покачал головой Сергей. Помолчав немного Сергей налил по полной вина и спросил: – А далеко от Аральска этот полигон.

– От Жаслыка километров семьдесят на юг. До моря рукой подать. Сейчас, правда, море то высохло.

Говорят, что случайности неслучайны, и Сергей снова почувствовал, что неведомая сила нарочно столкнула его с Дмитрием

Дмитрий сошёл на следующий день вечером, ему на смену в купе появилась молодая пара с девочкой лет пяти. Девочка бойко рассказывала стихи и просила у всех конфеты. Мужчина, тёзка Сергея, красненькое видимо уважал, но при супруге и ребёнке воздерживался. Так Сергей и проспал на верхней полке до самого дома.

На вокзале, чтобы довести все его пожитки, пришлось нанять носильщика с телегой. На привокзальной площади его встретил Володя, которому он позвонил заранее, и с мигалкой на служебном уазике довёз до самого подъезда. Сергей вручил другу пятилитровую бутыль вина и корзину с фруктами для ребятишек. И пошёл домой приводить себя в порядок. С утра нужно было быть на работе.

***

Сергей всерьёз подумывал уйти с завода и снова заняться перевозками. Денег для начала было вполне достаточно, да и безработных водителей со своими фурами хватало. Он обсудил дело с бывшими партнёрами. Его бывший менеджер, трудился на еле дышащей транспортной компании, посоветовал повременить с этой затеей. Рынок еле шевелится. И можно прогореть. А через год-полтора ситуация должна улучшится.

Работа на заводе Сергею наскучила. А из головы никак не выходил приаральский полигон и БУПВ с четвертью центнера благородного металла.

Бросить и всё сразу и умотать в среднюю Азию он не мог, не хотел подводить Кузьмича. А тут как по заказу к ним на участок приняли троих молодых парней, выпускников техникума. Сергей поймал в коридоре Кузьмича.

– Уволиться хочу, дела на лад пошли. Пойду опять в бизнес.

– Добро! Иди, ты мне и так здорово помог. Пацанов Андрюхе помоги выучить и свободен.

В течение двух месяцев они с Андрюхой натаскивали молодёжь. А когда те сносно смогли работать, Сергей покинул ставшее родным предприятие.

***

Объект «МЫС» находился на территории Узбекистана. В Ташкенте жил армейский друг Сергея Нияз. Служили они в войсках связи под Уфой. Нияз- чистокровный узбек, его отец был военным и служил в Ростове на Дону. Перед армией Нияз окончил Ростовский радиотехникум и говорил по-русски не хуже, чем по-узбекски.

Сергей нашёл его в контакте, списался и решил наведаться в гости. Одежду и все необходимое для похода в Аралкум дешевле было приобрести на месте. Имело смысл подготовить легенду. Сергей подошёл к этому вопросу серьёзно. Когда-то он занимался перевозкой газет и журналов и был хорошо знаком с редактором одного местного издания и за незначительную сумму получил от него редакционное удостоверение- пластиковую карточку с его фотографией и надписями на русском и английском свидетельствующие о принадлежности его к четвертой власти. Он даже пообещал редактору фотографии среднеазиатской действительности, а если сподобится и репортаж, хотя писал последний раз сочинение в школе. Репортёр работающий возле высохшего моря и фотографирующий последствия экологической катастрофы, не вызовет ни каких вопросов в отличии от шатающегося по пескам бродяги.

Пьяный ветер в облаках,

Пыль дорог на сапогах,

Через горы, через лес

Мы бредём в страну чудес,

Там говорят, теплей, чем здесь.

Сергей Галанин

Часть вторая

Территория

Будь благословен цветущий, хлебный город Ташкент и весь Узбекский край. Древняя земля с удивительной историей, тёплым климатом и трудолюбивым и гостеприимным народом.

Сергей шагнул на платформу из вагона пассажирского поезда.

– Серёга! – крикнул полноватый узбек в тюбетейке, в широкой нарастопашку, белой рубахе и шлёпанцах на босу ногу.

– Нияз!?

Сергей не узнал друга. За эти годы он пополнел, отрастил пышную бороду. Только хитрые бегающие глаза остались неизменными. Сергей обнял товарища.

– Ну и отожрал ты пузо старик. – Тебя не узнать.

– Ты тоже изменился. – Поседел, постарел. – А худой какой? – Тебя такого девушки не будут любить. – Ни чего, откормим!

Нияз закинул вещи в багажник старенького со снятой крышей, американского джипа, и протёр от пыли стекло.

– Тебе, зачем внедорожник Нияз, у вас дороги плохие что ли?

– Увлечение это. У нас тут банда целая, внедорожники тюнингуем и по пустыне по песку гоняем.

– Свозишь покататься?

– Спрашиваешь. – Конечно, съездим.

Нияз промчал через весь город, по широким улицам, мимо густых зелёных скверов, многочисленных кафе. Он жил на окраине города в махале, в пригороде, в частном секторе. Когда-то это был отдельный колхоз. Но Ташкент вырос и расширился и колхозные земли отошли городу.

Во дворе под тенью небольших деревьев был накрыт царский стол, а точнее эмирский достархан. Нарезанные свежие огурцы и помидоры множество зелени, посредине на огромное блюдо перевернули казан с горячим пловом. Запотевшая бутылка водки, гармонично вписывалась в восточный стол. Вокруг достархана хозяйничала молодая девушка в простом узбекском пёстром платье. Сергей не смог отвести от неё глаз. Именно так он представлял восточных принцесс из «Тысячи и одной ночи».

– Это твоя жена? – шёпотом с придыханием спросил Сергей.

– Сестра. Жена к тёще уехала, – ответил Нияз. – Что влюбился? – засмеялся он.

– Даю пятьдесят баранов! – сказал Сергей.

– Ты что обидеть хочешь? – улыбнулся Нияз. – Сто баранов и точка!

– Да я бы тысячу дал, – весело сказал Сергей на удаляющуюся девушку.

– Обсудим, – сказал Нияз и присел за достархан. Он разлил ледяную водку по стопкам.

– За встречу!

Сестра принесла кассы – фарфоровые миски.

– Замира! – сказал Нияз. – Хватит на моей шее сидеть, пойдёшь за Серёгу, он за тебя тысячу баранов даёт.

Девушка хитро улыбнулась, поставила посуду и ушла на женскую половину дома. У Сергея от этой улыбки аж дыханье перехватило.

– Эх,Серёга! Плохи твои дела, за неё вся махаля сватается. – Она всех посылает подальше.

Утром Нияз убежал по делам, а Сергей пошёл прогуляться по городу. Доехав в центр на автобусе, он не спеша пошёл вдоль площади Независимости. Город сильно изменился с советских времён и выглядел очень современно. Если отойти от центра, и свернуть в проулки, можно найти старую чайхану со стариками в тюбетейках. Молодёжь предпочитала европейскую одежду, их редко можно было встретить в национальном головном уборе. Прогулявшись по городу-саду, Сергей вернулся обратно.

– Ты где бродишь? – спросил Нияз.

– Город смотрел.

– Поехали к ребятам, а потом покатаемся.

На самой окраине, где начиналась бескрайняя пустынная степь. Стояли старые железные гаражи. Трое молодых узбеков прямо на улице снимали двигатель с древнего «Лендровера». Вокруг стояло несколько внедорожников разных марок. На всех машинах были установлены широкие шины для езды по песку.

– Потом доделаете, – сказал Нияз. – Ко мне армейский друг приехал. – Поехали, покатаемся. Закатив разобранную машину в гараж, друзья Нияза сели в свои внедорожники поехали прямо по степи поднимая пыль. Особо выделялся сделанный с большим мастерством советский старичок ГАЗ-69.

Проехав с десяток километров, любители песчаных гонок добрались до барханов. Покатушки походили на американские горки, с восточным колоритом. Сергей попробовал проехать сам и тут же стал фанатом. Под конец он выторговал у одного из гонщиков газик. И важно подъехав к дому Нияза, побибикал. Замира выглянула из калитки.

– Смотри, какая у меня машина, – сказал Сергей. – Я теперь завидный жених.

***

Видавший виды старый армейский ГАЗ-69 с широкими импортными шинами уверенно шёл по песку.

Газик, прямой потомок американского «Виллиса», был отлично приспособлен для пустыни. Узбекские «кастомайзеры» увеличили объем родного движка. Установили дополнительный радиатор с несколькими вентиляторами, чтобы двигатель меньше грелся, и широченные шины, которые не вязли в песке.

Сергей свернул брезентовую крышу. Прикрыл голову расшитой разноцветными нитями круглой тюбетейкой. Надел круглые солнцезащитные очки. Встречный ветерок приятно обдувал. Жары ещё не было, Сергей удачно выбрал для своей поездки апрель.

Он уже целый день ехал по пустыне и не понимал, что покрытая фантастически красивыми цветами равнина и есть пустыня. Разноцветные ковры цветов расстилались до горизонта. Жёлтые, оранжевые и красные цветы с понятным названием – эфемероиды пронзительных цветов превращали окружающий мир в сказочный. К вечеру пропали все цвета кроме красного.

Сергей остановился и вышел на обочину дороги. Невысокие красные цветы очень походили на маки. Их стебельки редко дрожали от ветерка, а порывы посильнее гнали волны по этому красному море. Наверное, где-то здесь мыши тянули спящего сказочного трусливого льва.

Ненавязчивый пряный, горько-медовый запах кружил голову. Вот какие духи подойдут любой женщине. Но даже мысль заточить этот дух свободной и молодой пустыни в маленький пузырёк была кощунственной.

Через неделю эта сказка исчезнет до следующей весны. А на смену прейдут жёлтые безжизненные пески, растрескавшиеся такыры и колючий саксаул. Сергей посмотрел на карту, до последнего аула осталось километров пятнадцать. Он проехал пару километров, когда впереди показался человек. В потёртой афганке и кирзовых сапогах, на голове выцветшая форменная панама, через плечо перекинут холщовый мешок. Пешеход был европейцем лет тридцати.

– Эй, шурави, подбросить? – поравнявшись с парнем, спросил Сергей.

– Если нетрудно, – улыбнулся незнакомец. Он кинул свой мешок на заднее сидение и сел рядом с Сергеем

– Сергей.

– Саша.

– Русский?

– Нет. – Немец, из поволжских, из ссыльных.

– А форма то не немецкая, – улыбнулся Сергей.

– В немецкой упреешь, я её на день победы надеваю,– пошутил Саша. – Афганка отцовская ещё. Он в ней с армии пришёл, с тех пор не надевал. А мне пригодилась. В двух местах прострелянная, но крепкая ещё, хорошо раньше шили.

– А в мешке что, если не секрет?

– Кобра.

– Змеелов?

– Подрабатываю иногда.

– Анекдот слушай. – Отец с маленьким мальчиком идут по зоопарку. Мальчик увидел в вольере кобру с раздутым капюшоном и рисунком на нём и говорит «– Папа смотри кобра двух очковая!» А папа пива отхлебнул «– Да?! А где у ней второе очко?»

Похохотав, Саша спросил:

– А ты к кому в аул едешь?

– Да мне дальше к Аралу. – Я журналист пишу про море. Мне бы проводника, может, в ауле порекомендуешь кого-нибудь? Я заплачу!

– Найдём тебе проводника! – У меня остановишься.

Они въехали в аул. Селение было небольшим домов двадцать, прямоугольных глинобитных с плоской крышей. Саша попросил остановить у чайханы. Рядом с чайханой был привязан ишак.

– Пойдём!

Саша зашёл в чайхану. За достарханом сидели четыре старика в тюбетейках, а самых старый с длинной белой бородой, сидевший на почётном месте, был в белой чалме. Саша подошёл, прижал левую руку к груди, каждому поклонился и с каждым поздоровался за руку.

– Это Сергей! Он журналист. Писать будет про нашу пустыню, – представил он гостя.

– Сергей так же, как и Саша поздоровался с каждым.

Гостю освободили место рядом со старцем. Молодой парень, в белом потрёпанном фартуке, принёс чай в большом закопчённом кумгане и разлил понемногу в пиалы.

Аксакал улыбнулся и обратился к Сергею:

– Мы тебя Сергей с утра ждём. – Думаем, вот Сергей сегодня приедет. Расскажет нам как дела в России.

Другие старики заулыбались, закивали. Ведь самое их любимое занятие пить чай и делится новостями, вести неторопливую беседу. И чем больше рассказов и чем они интереснее, тем большее уважение к рассказчику.

Сергей начал рассказывать. Им было интересно всё. Он рассказывал о ценах в магазинах, о величине зарплат и пенсий. О том, как много строится новых зданий небоскрёбов и торговых центров, Какие машины люди покупают. Какая погода сейчас и как холодно было зимой. Про задание редактора – написать о высохшем море.

Саша извинился перед стариками и сказал, что нам нужно идти, по важному делу.

– Знаем твои дела, опять змей притащил, – ворчливо сказал один из них.

Они доехали до окраины кишлака и остановились у дома с железными воротами. На крыше дома была установлена спутниковая тарелка. Саша открыл ворота. Сергей заехал во двор и остановился вплотную у нового японского белоснежного джипа. Двор был ограждён высоким глиняным забором, вдали стояли хозяйственные постройки. Перед домом росли фруктовые деревья.

– Серьёзная у тебя машина, – сказал Сергей.

Саша закрывал ворота.

– Три сезона пришлось на неё работать.

Саша вытащил второе кресло на крытую, но не застеклённую веранду.

– Падай.

За тем он поставил мангал, засыпал угля. Притащил из холодильника мороженые колбаски и упаковку баночного немецкого пива. Он поставил колбаски жариться на решётке, пододвинул кресло поближе к мангалу, и, не вставая, стал переворачивать решётку над углями. Он кинул банку Сергею и открыл свою. Они молча сидели, пили холодное пиво и смотрели вперёд.