Армия Солнца

Полицейский оператор

…ВРЕМЯ и ТОЧКА ПРОСТРАНСТВА… [8:11 вечера по местному времени, семнадцатые сутки весеннего месяца сыюэ; административный уезд «Харбин Сыбай», пригородная зона «Север» (Территории Аборигенов), город Китайская Радуга, планета Рай Желтых Небес; система Династия Тан, созвездие Большой Дракон, далекая-предалекая галактика «Годс Мэшин»]

– Божья коровка, полети на небо, принеси мне хлеба, черного иль белого, только не горелого… – негромко напевал себе под нос человек.

Незнакомец быстро и уверенно шел по улочке. Извилистая и узенькая, она больше напоминала трещину в ссохшейся от жары почве, чем городскую улицу. Ее безжалостно стискивали стенки жилищ, сработанных из материалов каких угодно, но только не из строительных.

Высокий широкоплечий индивид мужского пола принадлежал к «белой» субкультуре расы эрсеров. Потомков земного биовида разумных существ.

Люди иных рас зовут выродившихся наследников землян насмешливо: «зем» и «земляшка». Емко выражая этими словечками всю гамму чувств, которые бывшие рабы испытывают к бывшим господам. От пренебрежения, сарказма, глумливой брезгливости – до ненависти, отвращения, мстительного торжества.

Оставляя светило за спиною, прохожий зем направлялся на восток, в сторону прибрежных небоскребов. Неслабый ветер дул мужчине в лицо, развевая длинные черные пряди волосяного покрова головы. Сырой йодистый запах близкого моря смешивался с тошнотворным трущобным смрадом.

Огромный нездешний эрсер целеустремленно вышагивал по одной из улиц здешнего эрсеровского гетто, обезлюдевших перед наступлением темноты. С точки зрения дежурной операторши, выглядел пришелец вполне подозрительно.

Однако еще подозрительнее – звучал.

Повинуясь команде, мобильный рецептор, замаскированный под рыжую уличную кошку, перефокусировал видеосенсоры. Мозаичный фрагмент, в котором вышагивала фигурка напевающего человека-зема, укрупнился. Операторша тут же переместила его в центральный, приоритетный сектор обзора многоканального экрана.

Шагал белый рослый эрсер размашисто, явно никого и ничего не опасаясь. Однако ступни мужчины, обутые в тяжелые сапоги натуральной кожи, припечатывались к утрамбованной глинистой почве абсолютно беззвучно.

Одет прохожий был в основательно поношенный коричневый комбинезон и мешковатую, неопределимо-бесцветную куртку.

Запрещенного оружия не наблюдалось. Хотя это вовсе не значило, что его не было.

Потомки землян – твари лицемерные, самые во Вселенной лживые. Подлейшие, коварнейшие, вероломнейшие. Неистощимо изобретательные на способы, формы, методы обманов и предательств. Как никто, умеют маскировать и маскироваться. Прикидываться святой простотой – для них почти что искусство.

Достойные наследнички предков.

Несколько раз в сенсорных датчиках мобильного наблюдателя фиксировались силуэты двуногих прямоходящих гуманоидов. Аборигенные земы также приглядывали за пришельцем, который целеустремленно топтал почву их резервации. Так же исподволь. Не трогая его, незримо. Таясь в подворотнях, в нишах, за углами, на крышах. Возможно, не трогая лишь до поры до времени…

Сильнейшая помеха исказила «картинку», которую киборг службы наружного наблюдения «сливал» в операторскую. Словно канал связи был атакован разрядом атмосферного электричества уровня грозовой молнии.

Дежурная поспешно скорректировала четкость приема, однако периферийные пиксели оставались искореженными. Что-то явно было не так… Косые серые полоски перечеркнули изображение. Похоже это было на ливневые струи, хотя в ближайшие несколько часов никакого ливня в округе даже не предполагалось! До ночи еще далеко.

Дежурная в экстренном режиме запустила тест обнаружения взлома, проверяя, не вторгались ли в систему непрошеные гости. И бросила взгляд на опцию вызова аварийной группы. Нет, не стоит… За ложную тревогу по макушечному пятну не поскребут!

Косо перечеркнутый землянин как ни в чем не бывало топал по улочке, с каждым шагом приближаясь к Шанхайскому бульвару. Широкая, закругляющаяся вправо аллея пролегала параллельно изгибу океанского берега, держась в полутора милях от набережной. Прохожий уже не пел, и темп движения стремительно наращивал, словно вот-вот должен был добраться к своей цели. Рыжая кошка бесшумной тенью скользила за ним. Аборигенные особи приотстали.

Дежурная тем временем анализировала параметры акустического звучания прохожего. Пришелец употреблял наречие, не характерное для обитателей окрестных точек пространства. Это существенно увеличивало степень его подозрительности.

Конечно, многие потомки землян испытывают ностальгию и тоскуют по былому величию Родины их предков, ныне стертой с лика Вселенной. Почитают гениев своей древности как богов и постоянно что-нибудь напевают, музицируют или декламируют…

Но слова песенки, вылетавшие из ротового отверстия зема, отнюдь не были словами космокитайского. Того наречия, которое традиционно бытовало у желтокожих коренных эрсеров системы Танди. Не были они и словами спейсамериканы. Другого диалекта прародины эрсеров – на котором в этих галактических краях общались меж собою разумные существа различных рас.

Напевал этот человек на космическом русском. Еще одном межзвездном языке, доставшемся нынешней эпохе в наследство от империи землян. Но насколько дежурная помнила, «Ближайшая планета, обитатели которой в общении пользовались круссом, располагается даже не в нашей галактике!». Подумав это, она справилась в соответствующей базе данных.

И не ошиблась. Действительно, все разведанные точки выхода – а значит, все освоенные и колонизированные расой землян планеты, что были разбросаны по пространству этой галактики, – в древности являлись так называемым «Условленным» дистриктом Империи. Административно же эта галактика-округ некогда входила в состав провинции «Калифорния Старс».

Что могло понадобиться в этих краях эрсеру, знающему крусс? Наверняка уроженцу совершенно иных областей Сети Миров…

Ускорившись почти до бега, высокий человек свернул в просвет меж двух хижин, что вел в глубину квартала… и вдруг резко остановился. Сразу же за углом, возле очередных импровизированных дверей.

Рывком повернул голову, языками черного огня взметнув длинные пряди, и… глянул, кажется, прямо в глаза рыжему «зверьку». Будто знал то, чего знать никак не мог: что кошка вовсе не кошка. Подобие улыбки исказило грубые черты топорного, словно высеченного из гранита, лица. В сочетании с мрачным, исподлобья, взглядом получилось донельзя угрожающе.

Дежурная недоуменно пискнула. Вероятность того, что объект наблюдения засек рецептор класса «девять девяток», была исчезающе мала. Если только этот громила на самом деле не простой бродяга, а…

В следующую секунду операторше было уже не до отвлеченных размышлений, против какого из возможных (шпион, колдун, мухом, андрид, пират?!!) вариантов поставить литеру «a» перечня предположений.

Крутнувшись на пятке, здоровяк с разворота выполнил эффектнейший «хвост дракона». Высадив ударом левой ноги грязно-серый товарный поддон, приспособленный под дверь.

Мужчина ввалился в хижину вместе с градом пластиковых обломков. Душераздирающий треск сопровождал их появление. Рыжий комочек меха метнулся в узкую трещину стены, но весь процесс отследить не успел.

Считанные мгновения понадобились невероятно быстрому эрсеру, чтобы одолеть пятерых своих сородичей. Желтой и черной женщинам он сдвоенным ударом обоих кулаков уже своротил нижние половины лиц, желтому мальчику походя размозжил голову ударом локтя, достал в прыжке низкорослого желтого мужчину и с коротким резким хрустом свернул тому шею… а лежавшей на плетеной циновке белой девочке просто наступил на живот.

Кровавый сок брызнул из-под толстой подошвы…

Киборг зафиксировал предсмертные вопли и стоны, агонизирующие хрипы, почти одновременное падение четырех тел. Переключился на шестое. Неповрежденное.

– Хэньлэн, дочуаньсэ ба, Синь. Исяошихоу вомэнь хуйтань, – бесстрастным тоном сказал безжалостный вторженец шестому, еще живому, – ингай куайдянь.

И левой рукой снял с крючка, ввинченного в стенку, облезлую меховую куртку.

Синхронный перевод побежал по нижнему краю сектора обзора, и дежурная узнала, что «Холодно, одевайся теплее, Синь. Через час у нас назначена встреча, надо торопиться».

Сооруженное из стенок упаковочных контейнеров убогое жилище изнутри выглядело как звериная нора. Севший аккумулятор фонаря, подвешенного под потолком, выжимал из себя последние капли энергии. Но даже в сиреневом тусклом мерцании было видно, что согбенный абориген, стоящий в дальнем углу, весьма и весьма немолод.

Одеяние его было превращено в лохмотья, но эти оранжевые обрывки, едва прикрывающие худенькое тельце, а также начисто лишенная волос голова, позволяли произвести идентификацию. Старик являлся служителем культа поклонения божеству по имени Будда. Древнейшего, еще «наземного» – докосмического периода.

Конечности шестого сковывали магнитные наручники. Отмычка, что появилась в правой руке пришельца, явно предназначалась для них.

– Байдэ, во бусян чуцзуй ла! («Белый, я не хочу выходить!» – бежал понизу перевод.) Во лэй ла, во бушуфу! Цинъюаньлян, во шицзай бунэн! Во вунэнвэйли… («Я устал! Плохо себя чувствую! Простите, но никак не могу! Я не в силах…»)

Старик замолчал, перевел дух и добавил:

– Во тоутэнь! Во чжинэн цзюйцзюэ нидэ тяньи… («У меня голова болит! Вынужден отказаться от вашего предложения…» – бежал перевод.)

– Вомэнь даченьла сеи! – категорично отрубил большой белый мужчина. («Мы достигли договоренности!»)

– Во яо гэ водэ… линдао да дяньхуа… («Мне надо связаться с… моим руководством…»), – в два приема выдохнул старый желтый эрсер. Он держался на ногах из последних сил, однако, по всей видимости, обществу того, кто намеревался наручники снять, предпочитал общество тех, кто их нацепил.

– Нинь хэньюмо («У вас есть чувство юмора»), – почему-то сказал молодой белый эрсер и спросил: – Нинь до да ла, Синь? («Сколько вам лет, Синь?»)

– Во ибай шидю суй («Мне сто девятнадцать лет»), – ответил абориген и почему-то добавил: – Бу, нимэньдэ дягэ бунэнь дешоу… («Нет, ваша цена неприемлема…»)

«Что буддист подразумевает?! – подумала лабистянка, изумленно засучив щупальцами. – Неужели кто-нибудь способен расплатиться продлением биожизни тела?!! Да кто же он, этот пришлый…»

Старик тяжело дышал и пошатывался. Насчет головной боли – наверняка не соврал. С трудом, словно переполняющая боль имела массу и весила по меньшей мере тонну, абориген приподнял голову. Посмотрел пришельцу прямо в лицо. Совсем слабым голоском спросил:

– Нинь цзяо шэньма минцзы?.. («Как вас зовут?»)

Молодой длинноволосый зем промолчал. Мрачная улыбка вновь исказила топорные черты его сурового лица. Бритоголовый старик вздрогнул, как от удара, и обессиленно уронил подбородок на тщедушную грудь. Некоторое время белый молчал, затем негромко, будто разговаривая сам с собой, молвил:

– Чжэвэньтъи сянь гуацилай ба… («Этот вопрос пока оставим открытым…» – сообщила бегущая строка.)

Дежурная нерешительно переводила взгляд с молодого эрсера на старого и обратно. Она не знала еще, посылать группу захвата или нет. Цивилизованные расы не вмешиваются во внутренние разборки потомков землян. Чем больше эти вырожденцы друг друга поубивают, тем их меньше будет.

Чем их меньше – тем лучше.

В какую пропасть способны низвергнуть мир земляне в качестве хозяев космических дорог, они уже продемонстрировали. Второго шанса их прапотомкам никто давать не намерен.

Но вдруг этот громила не простой уголовный авантюрист, а политический экстремист?! Реваншист, вознамерившийся подорвать основы миропорядка, давно и прочно устоявшиеся…

– Ингай синьшоу хэтун! – совсем другим тоном рубанул громила. («К контракту нужно относиться серьезно!»)

В голосе пришельца зазвучал скрежет металла, что крошится под сокрушительными ударами плазменных импульсов боевого скорчера.

Говорить и стоять престарелый эрсер уже не мог. Из последних сил он отрицательно покачал головой и сполз по стенке на земляной пол. Пришелец хмыкнул и пробормотал на спейсамерикане:

– You shouldn’t have business with shiffaitszuo, Seen… Pink lizards take contracts seriosly. Too seriosly! – А бегущая строка дала перевод с космического американского: «С шиффайцзуо ты напрасно связался, Синь… Розовые ящерицы относятся к договорам серьезно. Даже слишком!»

Длинноволосый подбросил на ладони отмычку, проследил взглядом ее полет… убрал руку, и приборчик упал наземь. Тяжелая подошва сапога накрыла его, и от тонкого серебристого «карандашика» осталось лишь размазанное пятно.

Отброшенная куртка меховым комком шмякнулась на труп девочки, прикрыв месиво расплющенного животика…

Следующим резким движением вскинутой ноги белый навсегда избавил желтого от головной боли. Сапог буквально снес с плеч ее средоточие. Пробив хрупкий пластик, голова дряхлого служителя культа Будды оказалась на улице… Громила вытянул ногу из образовавшейся в стене дыры и припечатал окровавленную подошву к земляному полу.

Сверху вниз посмотрел на обезглавленное тело, завалившееся набок. Пожал плечами. Пробормотал что-то на круссе, и по низу экрана скользнул перевод: «Ну извини, дедушка. Ничего личного. Просто такая работа…»

Убийца склонился к трупу, из шеи которого фонтаном хлестала кровь; покопался в складках лохмотьев и добыл вереницу разноцветных кристалликов, нанизанных на нить. Насколько дежурная помнила, это древнее приспособление являлось сокровенной, интимной собственностью своего владельца и называлось «четки».

«Хвала пятому щупальцу Лабис, тому, что управляет сознанием, на память мне жаловаться не приходится!» – удовлетворенно подумала лабистянка.

Она все еще раздумывала: реагировать на события активно? или пассивно отслеживать наемника?.. Запрещенного в пригороде оружия ЭТОМУ зверю явно и не требовалось.

Он развернулся и отправился к выходу. Перешагивая трупы, клеймя пол вереницей печатей смерти. На пороге приостановился. С бесстрастным выражением лица оглядев кровавый результат своего посещения, едва слышно прошептал:

– Забыть не позволяли сны, запомнить будни не давали, среди упрямой тишины метаясь в поисках луны, свое мы солнце потеряли…

На этом же языке смертоносный человек напевал и извинялся. «Громила – наверняка выходец из фэн-клана, что поклоняется круссоязычному божку!» – сделала вывод дежурная и послала экстренный запрос в подкаталог вероисповеданий.

Пригнувшись в низеньком проеме, убийца выбрался в промежуток между хибарами. Выпрямился во весь рост и уже не оглядывался. Оставив еще несколько рифленых отпечатков, возвратился на улочку. Рыжая кошка, таившаяся за большим телом черной женщины, выскочила в дверной проем; скользнула вслед, параллельно последним из цепочки кровавых пятен.

Повернувшись спиной к берегу океана, мужчина шагал в обратную сторону. Направлялся зем к транспортной магистрали, что вела на юг. В космопорт.

Широкая спина отчетливо фиксировалась в «глазах» кошки. Непонятного происхождения, тестированием не идентифицированная, полосатая наводка исчезла. Словно кто-то пытался прощупать и перехватить полицейский канал, а теперь перестал пытаться.

Четкая, насыщенная картинка транслировалась в операторскую и представала перед взором дежурной. Лабистянка совершенно позабыла о прочих фрагментах мозаичного экрана. Наиболее подозрительные в районе события происходили сейчас там, где проходил наемник.

Желтый карлик Династия Тан, или попросту Танди, почти скрылся за горизонтом; напоминая о себе лишь багровым отсветом, расплеснувшимся по небу. В этот закатный час совсем не просматривался желтоватый оттенок, благодаря которому Йеллоу Скайс Парадайз, или попросту Йеспа, получила свое название.

Наполненная нейтральным газом аллатионом, здешняя атмосфера днем насыщала небесную палитру желтизной. Но по утрам и вечерам атмосфера планеты – которую по странному стечению обстоятельств некогда открыли и освоили земляне «желтой» субкультуры – выглядела иначе. Дважды в сутки на несколько минут рассветные и закатные небеса бывшей колонии земной империи делались поразительно похожими на небосвод легендарной прародины всех эрсеров.

Облитая полупрозрачным чешуйчатым слоем «крокодильей кожи», фильтрующей воздух, дежурная операторша районной полицейской станции плотно сжала клюв и раздраженно полиловела, когда ей на ум пришло это сравнение.

Система одиночной звезды Солнце давным-давно стерта с лика Вселенной! Однако среди потомков обитателей планеты Солнце III, распространившихся по космосу как инфекция, до сих пор иногда обнаруживаются подрывные элементы. Индивиды, которые вдруг припоминают, ЧЕМ была Земля. Мир, в котором их предки выползли из океана на сушу, но не ограничились этим, а подняли глаза к небу и впервые обратили к иным звездам свои горящие от жадности взоры.

Некогда Родина была Столицей Сети Миров. Центром космоса! Точкой выхода с координатами 0–0 – 0/0/0! Метрополией блистательнейшей и могущественнейшей ЭрсСтеллы.

Величайшей звездной Империи всех рас и времен…

Созданной самыми жестокими, безжалостными, непредсказуемыми, кровожадными, бессовестными существами, каких только свет видывал. Людьми беспощадными к себе и к другим.

«Но хвала тринадцатому щупальцу Лабис, тому, что управляет течением времен, это было настолько давно, что верится с трудом. Глядя на нынешних, эрсеров, вообще не верится!» – подумала лабистянка. Натура потомков людей Земли ничуть не изменилась, однако теперь их оставалось слишком мало. И они были слишком слабы, чтобы всерьез надеяться возродить былое величие своей ненасытной, как насекомое саранча, расы.

Действительно ВЕЛИЧИЕ. Непреложное и всеподавляющее. Чуть ли не вселенское.

Все те, кого земляне поработили, нещадно истребляли и эксплуатировали, никогда об этом не забывали. И всячески способствовали деградации бывших всевластных хозяев разведанного космоса.

Похожая на пятнистую, аквамариново-серо-ржавую каракатицу с трехметровыми щупальцами операторша пошевелила теми из них, что ввела в сенсорное поле управления. «Необходим общий план, вид сверху, для подстраховки!» – подумала лабистянка. На захват она еще не решилась, но игнорировать этого ЗВЕРЯ ни в коем случае не собиралась.

К рыжей «кошке» присоединилась маленькая серая «птичка». Она снялась с горбатой крыши одной из хибар, и новый ракурс добавился к виду широкой спины. Под обтянутыми курткой плечами и клубком шевелящихся волос, похожих на черный костер, сновали поршни ног. Стремительно выбрасывались вперед и тут же перемещались назад.

Множество тайных соглядатаев постоянно патрулировало территорию уезда, совместно с платными и добровольными осведомителями обеспечивая контроль.

«Харбин Четыреста» был далеко не самым беспокойным уездом Харбинского района аборигенного ареала, однако и здесь иногда обнаруживались активные радикалы. Весьма недовольные политическими реалиями существа, настроенные ниспровергать основы.

Те, что вполне подпадали под определение «подрывной элемент».

За этими злобными недобитыми земами и земляшками глаза да глаза, уши да уши, носы да носы нужны! Потому здесь, в непосредственной близости от популярного межзвездного курорта, эрсеры находились под тотальным присмотром. Законопроводящие структуры Ланбаол, одного из бесчисленных государств, возникших в постимперскую эпоху, предпочитали удушать недовольство в зародыше. Полагая, что расхлебывать крутую кашу последствий – себе дороже.

Впрочем, в этом местные потомки обитателей Океана Лаб – некогда переселенных сюда землянами для освоения океанских просторов и захвативших впоследствии политическую власть – были далеко не оригинальны.

Спецслужбы всех рас предпочитали тактику «своевременного изъятия камней». Чтобы от протестующих одиночек по воде социума не пошли большущие круги… Во взаимоотношениях иных рас также проблем и конфликтов хватало, но все-таки наибольшей «головной болью» везде и повсюду оставались эрсеры. Потомки землян, имперцев.

ГОСПОД.

По этой же причине – наиболее многочисленными и разветвленными структурными подразделениями Звездного Патруля были части «антиземового» легиона. Не менее трети личного состава StarsPatrol, военизированного крыла Межгалактической Коммуникационной Безопасности, числилось в карательных антиэрсеровских бригадах…

МКБ принципиально не владела ни единым квадратным километром недвижимости и базировалась на звездолетах. Рассредоточившись по всей Сети, она исполняла свою основную функцию, всегда оставаясь при этом в межзвездном пространстве. Там, где некем и нечем было владеть. Некого завоевывать, порабощать и оккупировать.

На космическом американском аббревиатура выглядела как ICS. Intergalaxy Communication Safety признавали и спонсировали далеко не все цивилизации. Но когда возникали проблемы с эрсерами или другими биовидами, даже нарочито независимые государства иногда соглашались на военное присутствие. И слезно упрашивали Совет ICS ввести «черные шлемы» SP.

Спасибо восьмому щупальцу Лабис, управляющему переплетениями судеб, – здесь, на территории Ланбаол до сей поры по-настоящему серьезных межрасовых проблем не возникало…

– Стоп, – на спейсамерикане негромко велел прохожему сипловатый женский голос. Густая тень, что скопилась под восточной стеной очередной хибары, надежно укрывала говорившую. – Руки вверх.

– Стою, – послушно согласился белый. Остановился. Повертел головой, оглядываясь. Но рук не поднял.

– Веточки задеррри, велели тебе. Не то вырррву и в задницу воткну, – многообещающим тоном сообщил мужской голос. Обладатель рокочущего баритона скрывался за ближайшим углом…

Дежурная тут же получила от киборга-птицы рапорт: одиннадцать местных эрсеров окружили пришлеца, охватив того плотным блокирующим кольцом. Трое аборигенов располагают запрещенным оружием, остальные – «холодным» кустарного исполнения… По другим каналам лабистянка получила доносы четверых «стукачей» (из обитателей окрестных хижин, случайно ставших свидетелями событий).

– Погодите. Сейчас пообщаемся, раз вам так этого хочется. Но только без лишних глаз, – совершенно спокойным тоном произнес чужак. Повернулся спиной к густой тени, присел на корточки… Зеленые глаза эрсера в упор взглянули в красные глаза лабистянки.

– Кис-кис-киссс, – ласково позвал белый мужчина. На круссе позвал. И спросил на этом же языке, экзотичном для здешних краев: – Хочешь птичку захавать, кошак? Не отказывай себе в удовольствии!

И тут же оба фрагмента полыхнули ярчайшими оранжевыми вспышками. Два канала связи перехлестнулись, и короткое замыкание оборвало коммуникативные цепи. «Картинки» исчезли, центральный сектор обзора помертвел. Дежурная от неожиданности заверещала и уже не раздумывая вызвала группу захвата. Со всей быстротой, которую ей отмерила Лабис десятым щупальцем, управляющим скоростью реакции.

Но слишком поздно, как выяснилось…

Анг-флайеры прибыли спустя семьдесят две секунды. Несколько десятков лабистян десантировались в глубину трущобного района, но никого не обнаружили. Кроме одиннадцати мертвых аборигенов и аборигенок, убитых голыми руками.

Огромного пришлого зема и след простыл. Кровавые отпечатки испещрили уличную землю. Оканчивались они у большого, размерами под стать убийце, бездыханного тела. Этот экземпляр, судя по всему, отбыл к праотцам последним по счету. Развороченная грудная клетка трупа и комок вырванного сердца, валявшийся в дорожной грязи, еще сочились кровью… Прикончив белокожего светловолосого аборигена, редкостного для северной пригородной зоны Чина Рэйнбоу, дальше с этого места – убийца будто по воздуху отправился.

«Кошка» и «птица» превратились в бесформенные комки кремнийорганической псевдоплоти.

Осведомители, которых полицейские подвергли ментальному сканированию, ничего не помнили. Даже того, что доносы слали. События последних минут были тщательно вычищены из их памяти.

Несколько десятков обитателей окрестных хижин, опрошенных следователями, тоже ничего не видели, не слышали, не помнили. На самом деле НЕ (их тоже просканировали)… Напрашивался вывод, что в распоряжении убийцы имелось профессиональное оружие. Аналогичное, к примеру, боевым нейродеструкторам «черных шлемов», солдат Звездного Патруля МКБ.

Широкомасштабная облава, задействовавшая тысячи наблюдателей и нейтрализаторов, поимкой наемника не увенчалась.

Немногочисленных белых эрсеров, подвергнутых временному задержанию, пришлось отпустить. Индивидов, даже отдаленно схожих с наемником, что явился с запада и вознесся в небо, – среди них не обнаружилось.

Огромный белый убийца, который с неизменным успехом убирал ВСЕХ свидетелей своих «подвигов», бесследно растворился в сумерках. Словно был призраком, а не сотней с лишним килограммов плоти, костей, лимфы и крови.

Нетленная Лабис не успела обвить его вторым щупальцем, отлавливающим удачу, и преподнести своим смертным копиям.

В подробном рапорте, составленном для центрального городского комиссариата полиции, среди прочих деталей происшествия упоминалось и ИмяФамилия святой. Компьютерная база данных стопроцентно подтвердила догадку районной операторши. Стихотворение оказалось цитатой из духовного наследия поэтессы круссоязычной.

Некоей «святой» Ольги, крохотной частички сонмища древнеземных деятелей искусств. Канонизированных расселенными в космосе их потомками, эрсерами. Многие из которых пуще материальной собственности берегли заветы предтеч.

Эти нематериальные наследства землян и землянок их потомками-эрсерами ныне полагаются продуктами жизнедеятельности гораздо более важными, нежели просто абстрактные телодвижения, умозаключения и высказывания, порожденные так называемой «тягой к творчеству». Далеко не самой необходимой для выживания биовида способностью, присущей разумным существам; Лабис, к примеру, ею управляет щупальцем самым последним, пятнадцатым.

Психи, придурки, ненормальные, извращенцы, выродки, что еще о них скажешь! Одним матерным словом:

ЗЕМЫ.

Шпион

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [около полуночи, месяц сыюэ, 17-е; 13:30 по Сетевому Универсальному, январь, 06-е число (менее недели после начала очередного годичного цикла); «Хин Лу Шен», досуговое заведение со стриптизом; минус третий (подповерхностный) уровень, транзитный сектор ожидания, беспошлинная зона, космопорт популярного гидрокурорта Чина Рэйнбоу; Йеллоу Скайс Парадайз (Тан Династии VI), созвездие Биг Дрэгон, шаровое скопление 071565736, спиральная галактика «Годс Мэшин»]

Лчак Дирп нацедил, как было велено. До краев, примерно четверную порцию, и энергично отправил заказ. Скользнув по гладкой поверхности стойки, граненый стаканчик влетел в растопыренную ладонь клиента. Ни капли не расплескалось. Щелчком пальцев левой руки посетитель отправил в обратном направлении семиугольный радужный жетончик.

«У этого грязного зема приличная реакция, застегай его бес!» – лишенный повода съязвить, недовольно отметил далжианин. Бармен сгреб в кассу монетку номиналом в четыре у.е. и отвернулся к другим клиентам. Эрсерам он всегда отправлял заказы, подкручивая; часть выпивки непременно оказывалась на стойке, даже если налита была порция одинарная. Брызги предоставляли Дирпу великолепный повод для язвительных комментариев.

В нейтральной зоне неукоснительно действовало жесткое правило «равенства всех и вся». Потому единственное, что мог себе позволить на рабочем месте далжианин, это «чесать языком».

Причем осторожно. Не прямолинейно, а намеками. Избегая употребления ругательных словечек типа «зем» или «земляшка». Можно в два счета лишиться места, прибыльного во всех смыслах (особенно в плане получения информации!). Ох уж этот лицемерный, ханжеский свод правил межрасового этикета…

Ветеран многих звездных войн, Дирп собственными руками прикончил не одну сотню человек десятков рас; однако с особенным удовольствием стирал с лика Вселенной эрсеров. Быть может, потому, что далжиан частенько принимали за них.

Разумные гуманоиды с планеты Далж были не единственными особями, генетически совместимыми с потомками землян. Но единственным биовидом, которому «посчастливилось» абсолютно НИЧЕМ не отличаться внешне от особей черной субрасы эрсеров, потомков бывших хозяев космических трасс.

Некогда существовали еще лунифы и оластеры, и они были как две капли воды похожи на желтых и белых землян; но обе эти расы в свое время угораздило полностью ассимилироваться. Кто же знал, что настанут времена, когда стремление породниться с землянами будет уже не единственным способом выбиться в «настоящие люди», а вернейшим симптомом психической патологии!

Полтора десятка биовидов иных при скрещивании с земным биовидом теоретически могут дать жизнеспособное потомство. Но отношение общества к отдельным особям, которые реально практически «скрестились» с бывшими хозяевами космических дорог, нынче резко отрицательное. Не то что в древности, когда полукровки обладали гражданским статусом, максимально приближенным к привилегированному положению чистокровных землян…

Когда бармен вновь обратил внимание на здоровенного зема, тот уже выдул до дна свою неразбавленную водку. Попутно оценил окрестный контингент и, судя по всему, вознамерился завязать знакомство с приглянувшейся парочкой соплеменниц.

Бармен мысленно согласился с выбором зема. Подкатиться к ЭТИМ самочкам не попробовал бы только полный придурок.

Грязных тварей в порту всегда хватало. Дирп иногда напивался, чтобы подавить отвращение, и цеплял какую-нибудь эрсеровскую самку; наутро неизменно награждая себя эпитетами, среди которых «зоофил» был наиболее мягким и щадящим.

Но в малолюдной далжианской общине Рая насчитывались адепты всего лишь нескольких религиозных кланов, и ни единой женщины Епархиальной Семьи Лчак на планете сейчас не было.

Поэтому Лчак Дирп предпочитал снимать сексуальное напряжение, прикидываясь земом и сношая земляшек. Сей грех также немал, но Лчак Верхний все ж его скостит, а вот связь с иноверкой – навряд ли. К тому же у грязных связей имелось неоспоримое преимущество: эти ненасытные шлюхи земляшки поголовно обладали темпераментами нимфоманок и опытностью проституток. Потому в постели могли дать тыщу очков форы женщинам любой расы иных…

И все же настоящими праздниками для Дирпа бывали ночи, которые он проводил в компании самочек других биовидов, генетически и эстетически совместимых с далжианами. Ибо совокупление с гуманоидными иными как грех не засчитывалось. Конфессиональную принадлежность таких подружек дозволялось игнорировать. Хотя, конечно, после «перченых» земляшек сношать иных было скучновато, пресно.

Что ни говори, тяжела судьба резидента…

– Приве-етик, девочки! Меня зовут Соллар Мунберд, я работающий под прррикрытием агент Корпорации Оперативного Поиска, в чине действительного тайного инспектора, что вам заказать, мои восхити-ительные, очарова-а-ательные, непревзойде-о-онные?.. – эффектно выдал эрсер сексапильным тварям, на прелести которых явно нацелился.

На безупречной космоамерикане. Без заминок, без мэканья, которые обычно сопровождают подыскивание нужных слов. Наверняка свою коронную «домашнюю заготовку».

Вероятней всего, осечек практически не случалось у этого самца, столь обаятельного по эрсеровским меркам.

Отделенный от эрсерской троицы стойкой, далжианин ухмылялся по свою сторону «баррикады». Думая о том, что в здравом уме, само собой, этим словам вряд ли верила хоть одна из девок, обреченных минут этак через пятнадцать разделить с суперсамцом постель в номере ближайшего космотеля. Но слова эти производили нужный эффект безотказно.

При всей их едва ли не издевательской пародийности.

Потому что пользовались мощной поддержкой неоспоримых аргументов, из которых складывался «фирменный» шарм этого опытного соблазнителя. Смешивая очередной коктейль, Дирп поглядывал на зема, которого с наслаждением пристрелил бы. За пределами нейтральной зоны.

У любителя четверных водок была открытая, обезоруживающая улыбка. «Особый», чуть искоса, зовущий взгляд синих глаз. Как бы перехваченный от волнения, интимный и многообещающий тембр голоса. Стопроцентно мужественные черты лица. Львиная грива платиновых волос. Курчавая «варяжская» борода. Фигура по меньшей мере бронзового призера всепланетного бодибилдинг-конкурса и откровенная сексапильность текуче-плавных движений тренированного тела, затянутого в стильный вечерний костюм…

«Как бы он меня не пристрелил, затопчи его бес!» – вдруг подумал далжианин и понял, что этот– вполне способен опередить, выхватив бластер первым. Каким-то непостижимым образом Дирп почуял: коллега! Бывший или… действующий?!!

– Приветик, Лунная Птица Солли! А я Барби… э-э, Распутная Тигрица, андромедянская шпионка! – тем временем отвечала бородатому зему одна из девушек.

Расцветая в ответной улыбке.

С виду старшая, зрелая длинноволосая блондинка, с чуточку вульгарными чертами смазливого личика. В черно-серебристой униформе младшего техперсонала «Межгалактических Перевозок», плотно облегающей великолепно сложенное тело.

Массивные конические груди, тонюсенькая талия, ноги «от зубов», отсвечивающие золотом локоны, ярко накрашенный рот… «Стюардесса, медичка или администраторша», – решил настоящий шпион. Кончик его языка непроизвольно скользнул по вывернутым черным губам, вмиг пересохшим от страстного желания.

Взгляд «шпионки» Барби влажно мерцал отраженным светом опалесцирующей поверхности стойки бара. Девушка недвусмысленно бросала фальшивому шпиону ответный сексуальный вызов. «Да она просто объедение!» – или нечто в этом духе наверняка в этот момент подумал бородач. Предвкушая.

Замаскированный под бармена далжианский резидент именно это и подумал.

Наголо эпилированная голова младшей подружки не позволяла определить цвет волос, однако брови были иссиня-черными.

Совсем молоденькая девушка, с пилотскими «звездолетиками» на рукавах мешковатого серого комбинезона неопределимой корпоративной принадлежности. Татуировки же, что позволила бы достоверно ее идентифицировать, на открытых участках смуглой кожи не просматривалось.

Черты, присущие особям европеоидной субрасы эрсеров, были разбавлены монголоидными. Как минимум четверть, если не половина крови, что текла в ее жилах, была кровью потомков уроженцев Земли, родившихся на какой-нибудь из планет, обитатели которой исстари изъясняются на космокитайском.

«Вполне вероятно, даже на этой самой, шестой в системе солнышка Танди», – подумал бармен. Судя по разрезу глаз, обводам скул и носа и оттенку кожи, отливающему желтизной.

В точности как здешнее, осточертевшее до тошноты, небо. В его тошнотворной желтизне резиденту иногда так нестерпимо хотелось раствориться… взмыть, чтобы возвратиться домой. Конечно, предварительно пробив серо-бурую перемычку и пронзив серо-зеленую толщу.

«Вспучив океанскую поверхность водяным куполом, растворюсь в желтой мути, оставлю ее за кормой и впрыгну в изнанку многомерного пространства. Проколюсь прямехонько в родимые, напоенные мириадами незабвенных ароматов джунгли. Туда, где на каждом шагу можно встретить единоверку и под любым кустом… – с тоской думал черный человек, но, спохватившись, оборвал себя отчаянным мысленным вскриком: Стоп!!!»

На подобные мысли он давно наложил табу. Есть такое слово: надо. Очень сильное. Способно заставить далжианина выносить тяготы пребывания в ненавистном урбанизированном мире…

В этот момент блондин повернул голову и скользнул глазами по эбеновому, влажно лоснящемуся лицу бармена. Задержал беглый взгляд. Всмотрелся пристально; прищурился, сосредоточенно напрягся, словно пытаясь что-то вспомнить. Или – прислушиваясь к чему-то, что слышалось ему одному… Отвернулся к бритоголовой соплеменнице.

Уродливый комбез отчаянно стремился скрыть фигуру звездолетчицы. Но тщетно – сквозь бесформенность грубой ткани соблазнительно проступали многообещающие изгибы… «У зема губа не дура, бес его защекочи!» – подумал Дирп, пряча загоревшийся от воспоминаний взор и отгоняя ностальгические грезы.

Младшая промолчала. Ухмыльнулась лишь. Прикусила мелкими жемчужными зубками коралловую нижнюю губу и ТАК посмотрела на вторгшегося в доверительный разговор двух девушек мужчину, что у того непременно должно было бы перехватить дыхание. А в мыслях возникнуть что-нибудь вроде «О-о-ого! Да она штучка еще та, похлеще блондинки!»

Источаемый этой девушкой незнакомый пряный аромат парфюмерии, произведенной на неведомой планете, своей экзотичностью раздразнил бы обоняние, взбудоражил бы воображение любого нормального гуманоида мужского пола.

– Мне казалось, что этакие лихие персонажи исключительно в попсовых блокбастерах существуют, – покачала головой стюардесса; а может, медичка или администраторша. – Героические стражи правопорядка, которые спасают дерьмовый мир, выгребая изрядную кучу дерьма… Идеалисты ненормальные!

Синеглазый блондин ухмыльнулся. Чернокожий курчавый бармен тоже. Но его улыбку отметил разве что четверорукий намаец, которому Дирп в этот момент подавал заказ. Приняв ее на свой счет, косматый медведь приветливо оскалился в ответ. Всеми ста пятьюдесятью двумя.

– Кому-нибудь всегда приходится. Психов хватает, – произнес эрсер уверенным тоном.

Девушка, назвавшаяся Барби, вздохнула и проинформировала:

– Мы уходим уже, красавчик-инспектор. Извини, ты почти опоздал с угощением. Впрочем… если не передумаешь и ухитришься спасти мир к этому сроку, мы будем здесь… – она подняла левую руку, взглянула на браслет личного сетевого терминала, что опоясывал запястье, – часика через полтора. Минус-плюс минуток пять.

У чернокожих далжиан очень острый слух, и резидент слышал диалог эрсеров даже издалека, даже сквозь наполняющие зал громкие звуки музыки и множественный гул голосов. Даже сквозь болтовню намайца, интересовавшегося местным рынком морепродуктов.

Соскользнув с высокого трехногого табурета, блондинка вплотную придвинулась к соплеменнику. На мгновение прижалась к нему упругим телом, вскинув правую ножку и обвив ею левое бедро мужчины. Наверняка жарко дохнула насыщенным ароматом нескольких употребленных коктейлей…

Далжианин в приступе чернейшей зависти непроизвольно застонал.

Оттолкнулась, опуская ногу, сделала скользящий шаг в сторону выхода. Второй, третий. Полуобернулась к подруге…

Кто другой на месте этого львиногривого мужчины счел бы себя несколько разочарованным отложенным временем свидания. И в лучшем случае выдал бы нечто вроде наивного: «На этом самом месте?» – уточняя место гипотетического свидания.

Ну так это – кто другой.

На губах этого мужчины появилась затаенная улыбка.

«В тот кошмарный день, – без слов говорили его губы, – когда я не сумею убедить любую пару девушек в том, что провести часок в моем обществе наверняка приятнее, полезнее и интереснее, нежели все прочие дела, я подам самому себе рапорт об отставке и покину мужские ряды. Выйду на пенсию, улечу в неразведанный космос, высажусь на какой-нибудь необитаемой планете… И взорву космолет, доставивший меня туда».

«Но со мною это, – читалось по выражению лица мужчины, уверенного в собственной неотразимости, – наверняка произойдет не ранее, чем придется уходить на пенсию по возрасту. Если вдруг доживу».

– Не боишься привлечения к суду за приставания? – спросил он, стремительно переместившись вслед уходящей девушке. Ухватил ее за предплечье, развернул к себе, крепко обнял и взасос поцеловал.

Насладившись секундой осязания упругости всех женских прелестей, отпрянул. Плотоядно облизнув кончиком языка свою верхнюю губу, причмокнул и удовлетворенно прокомментировал самодовольно-рокочущим баритоном:

– Обожаю помады фррруктовой гаммы.

– Вместе сядем, – улыбнувшись, ответила «Распутная Тигрица». – Сам-то не боишься?

– Если в одну тюррррьму, хоть сейчас… ляжем. – В мужском голосе по-прежнему слышались хищные, рокочущие нотки; будто он уже предвкусил, каково залечь вместе с Распутной Тигрицей. – Я – нет. Уж за что, за что, а за это меня давно порра не сажать, а казнить. Однако жив еще, как видишь.

– И не только вижу. – Блондинка тоже облизнулась. – Но сейчас нам действительно пора идти, спаситель мира.

– Мне – «Кровь Немезиды». Двойной. Через полтора часа, – соизволила наконец-то подать голос вторая. Голос у нее оказался низким, хрипловатым, вибрирующим. Очень волнующим. – У тебя великолепные ягодицы, парень, но не настолько, чтобы ради них откладывать бизнес.

– Я тебя тоже люблю! – повернулся к ней бородатый эрсер. Прищурился…

– Даже и не думай, – сурово предупредила несносная бритоголовая девчонка, отшатнувшись. – Сексист, – бросила отрывисто. Как приговорила.

Великолепный блондин недоуменно приподнял брови. Пожал плечами. Парировал выпад, спокойно и убедительно озвучивая свой взгляд на события, формулируя изысканно-вежливо:

– Похоже, ты меня заподозрила в патологическом внимании к определению половой принадлежности окррружающих особей? Ложь и клевета. Поверь, я никогда не обосабливал женщин по сексуальным признакам, ни в отрицательном смысле, ни в положительном. То есть не превозносил, но и не унижал. Не выделял из рода человеческого в особую категорррию. Еще чего! Естественно, являясь убежденным не только хомофилом, но и гетеросексуалом, лишь женщин своей расы я воспринимаю как привлекательные и желанные объекты. Однако вполне воспринимаю и как надежных, не менее мужчин, коллег по работе. Человеки как человеки. Ублюдков всяческих среди человеков мужского пола не меньше, чем стервозных сучищ – среди человеков женского. Уж если меня в сексизме обвиняешь, то держи пас – ты сама такая. Видимо, какой-то самовлюбленный самец тебя так здорово разочаррровал, что ты готова испепелить меня взором уже за то, что у меня между ног яйца, а не губы. Не принимая во внимание никакие сопутствующие обстоятельства. Удивительно, что ты соглашаешься принимать угощение от челма, злобного кобеля. Вдррруг отравлю?..

Высказавшись, эрсер повесил драматическую паузу, поедая «обидчицу» вопросительным взглядом. На губах его играла ироничная улыбочка. Дескать, вот я какой приличный парень, адепт равноправия полов и все такое прочее, а ты на меня ярлык повесила ни за что ни про что. Хорошо хоть не обвинила в извращенном пристрастии к женщинам иных рас!

«Вечно эти полоумные половинки эрсеровского рода выясняют, кто из них оригинальное издание человека, а кто просто так, бесплатное приложение, сработанное из остатков материала! – подумал Дирп. – Земы дали своим бабам волю, и теперь уж которое тысячелетие обратно забрать не могут. Как будто и так непонятно, что женщина – существо низшее, которому положено рожать, ублажать и работать, а не мыслить и править. У этих неугомонных сапиенсов Земли вечно проблемы! Все у них не как у нормальных людей. Сами себе придумывают трудности, чтобы преодолевать, и сами на свои задницы приключений ищут! Неудивительно, загрызи их бес, что величайшую звездную империю просрали…»

Земляшка-блонди слушала с открытым от восхищения ртом. Ее подруга, наоборот, со скорбно поджатыми губками.

Когда мужчина закончил свой спич, бритоголовая звездолетчица открыла было рот, видимо, собираясь выдать не менее пространную гневную отповедь, но оппонент наверняка ее не расслышал. В это мгновение негромкая и тягучая музыка сменилась истерическим воплем тиди-джея Засагуззи и оглушительным грохотом блинк-роковых ритмов.

Под ориентальную мелодию на подиуме раздевались несколько «девочек» разного возраста, пола, видовой и расовой принадлежности. Теперь же перед распаленными похотью взглядами – транзитных пассажиров и членов экипажей космолетов – предстала троица голеньких бетельгейзианок, похожих на огромных прямоходящих лисиц. Они в сумасшедшем темпе отплясывали разудалый хэпс. Густая фиолетовая шерстка искрилась в серебре подсветки.

Вспыхнувшие верхние прожектора располосовали зал разноцветными лезвиями лучей.

…и наверное, именно поэтому зем с опозданием на долю секунды засек внезапное появление ручника; оружие выхватил из поясной сумки крысоподобный шиареец, который приближался встречным курсом по проходу.

Этой доли крысоиду вполне хватило, чтобы выхватить оружие и направить в цель. Но еще одной доли – чтобы вовремя выстрелить, – намеченная «цель» убийце не выделила. Потому что «целью» шиарейца был не кто иной, как…

Львиногривый эрсер собственной персоной! Задев плечом бритоголовую соплеменницу, он отшвырнул ее в сторону и поднырнул под жерло испускателя лучемета. Врезался макушкой в брюхо крысоида. Вскинул вверх ладони со скрюченными пальцами, норовя вцепиться в усики.

Шиарейцев надо сразу опрокидывать, валить наземь и намертво вцепляться в вибриссы. Это наверняка знал по личному опыту зем, напрочь не желающий соглашаться со статусом цели.

Шипящий луч сверкнул поверх его спины, раздался чей-то тонкий вскрик, но шипение тут же оборвалось. Повалив на пол, зем подмял смердящую аммиаком огромную «крысу» под себя. Бороздя лицом вонючий сальный мех, сместился вдоль корпуса к диафрагме шиарейца. И сделал правым локтем молниеносное вздергивающее движение…

Отчетливо хрустнули кости. Сломанная левая верхняя конечность убийцы, когти которой сжимали орудие убийства, обрушилась на пол. Несостоявшийся труп тем временем всеми десятью пальцами сосредоточенно рвал тонкие крысиные вибриссы.

От невыносимой боли шиареец обмяк и оглушительно завизжал, перекрывая все прочие звуки, даже грохот музыки.

Чтобы не оглохнуть навсегда и поиметь счастье когда-нибудь вновь услышать музыку, эрсер оскалился и остервенело вгрызся крысоиду в горло, покрытое дряблыми зеленовато-бурыми складками кожи. Мерзко-прогорклая шиарейская кровь наполнила рот… Визг прервался одномоментно, будто обрубленный. Сменился агонизирующим хрипением.

«Еще бы ты дальше верещал, с перекушенной-то артерией!» – читалось на лице человека, поднявшего голову. Читалось на фоне мрачного удовлетворения, порожденного ощущением того, что он вновь слышит музыку, а не визг иноплеменника.

Несостоявшийся труп вскочил с почти трупа и крутанулся «на триста шестьдесят», быстро оглядываясь – в стремлении обнаружить соплеменников убийцы. Таковых не наблюдалось.

Потомок людей Земли победил. То есть выжил.

Победитель выплюнул кусочки кожи, мышц и сосудов. Гадливо кривясь от отвращения, утерся рукавом смокинга. Проворчал, сверху вниз глядя на огромного грызуна:

– Тоже мне, суперррбоец выискался недоделанный.

Кашлянул утробно, сплюнул еще раз, прочищая горло… и вдруг негромко, но достаточно отчетливо протянул:

– Мы – память плане-еты и нашу судьбу несем на себе сквозь миры и запре-еты…

«Ого-о-о!» – изумился далжианин. Несказанно дивясь тому, что самая запретная во Вселенной песня звучит вот так – открыто, без тени страха! «Вслух „Последний Старт“ запеть – это по-настоящему круто… А шиареец и впрямь какой-то хлипкий оказался, заколи его бес!» – подумал резидент. Пригнувшись к стойке, он профессиональным взглядом окидывал поле брани.

Обычно уроженцы Шиареи, свирепые пираты межгалактических трасс и персонажи страшных сказок многих планет, с холодной яростью бились. Умело и технично, если не сказать виртуозно. И хотя этот эрсер, проявивший немалый опыт и сноровку в обращении с крысоидами, их явно не боится, однако опасается – не без оснований.

Что-то слишком уж быстро убийца скис… Да, само собой, рвя крысоиду усы – если посчастливится вцепиться! – ты уже наполовину его одолел, но!

Вот именно. Ведь всего лишь наполовину. А это означает, что шансы зема и свирепой двухметровой «крысы», пускай и ввергнутой в болевой шок, всего лишь уравнялись. Однако же этот горе-наемник даже не сделал попытки взять реванш. Вполне мог бы располосовать врага когтями несломанных лап – бедра, бока, спину… Подобная пассивность усатого-хвостатого-зубатого выглядела странной и требовала объяснения.

Судя по недоумению, сквозящему в его взгляде, и победивший зем страстно желал их получить.

Но уже через полсекунды внимание победителя полностью переключилось с бездыханного тела несостоявшегося убийцы на…

Бездыханное тело случайной жертвы.

Смертоносный луч, предназначавшийся мужчине, отыскал-таки свою цель.

Женщину.

Меняя цвет в сполохах светомузыки, буквально несколько мгновений назад еще такая живая и теплая, в луже собственной крови лежала мертвая Барби.

И наверняка уже начала остывать. Ибо практически не оставалось шансов на то, что способно выжить человеческое тело, у которого лучом проборождена слева грудь, а голова превращена в сожженную головешку. Специфическая, до тошноты Дирпу знакомая, вонь испепеленной плоти затмила даже смрад шиарейской крови, что наполняла ноздри.

Люди всех биовидов, занимавшие ближайшие столы, конечно же, успели ретироваться от греха подальше, опрокидывая «сиденья» различных конструкций и собственно столики. Образовался как бы полукруг пространства, ограниченного наружными панелями стойки и завалами перевернутой мебели.

В полукруге оставались четверо. Из них лишь двое – в живых.

Звездолетчица в мешковатом комбинезоне – которую соплеменник отшвырнул, сбил с ног и тем самым спас, удалил с линии огня, – поднималась с пола…

Взгляд ее был страшен.

Темен и жуток. Словно у земляшки прямо на глазах зверски вырезали всю ее семью: папу, маму, бабулю, братика, сестричку и любимую кошку в придачу. Случайная цель крысоидного стрелка, золотоволосая стюардесса или медичка, для пилотессы, похоже, была не просто деловой партнершей…

Мужчина перехватил страшный взгляд младшей подруги… и тут же присел в шпагат. Резким ударом носка ботинка по щиколотке подсек бритоголовую девушку, не успевшую выпрямиться.

Она вновь рухнула на пол. Благодаря этой своевременной подсечке ракета-стрела пружинного арбалета пронзила навылет не роскошную грудь, тщетно скрываемую уродливым комбезом, а столешницу одного из стоящих дыбом столиков. Бесшумную первую стадию полета и реактивный старт оперенной убийцы эрсер засек периферийным зрением.

Запустили ракету из малоосвещенного туннеля, что вел к туалетам – серый квадрат проема располагался сбоку от стойки. Окончила стрела полет в чьей-то живой плоти; сомнений в этом не оставалось – после характерного хлопка раздался истошный вой. Музыка наконец-то смолкла, и в навалившейся тишине вой этот прозвучал особенно эффектно. Цветомузыкальные панели потухли, но вспыхнули потолочные плафоны, залив бар потоками мертвенно-белого света.

Уровень концентрации недозволенного в зоне оружия просто зашкаливал в этом зале!

Левой рукой придержав лапу шиарейца, правой зем вырвал лучемет из кривых когтей. Какая же сволочь пропустила в нейтральную зону эту вонючую крысу с ручником за пазухой! Мужчина прошептал:

– Размахались тут всякие ветками… Ну, спасибо, усатый нелюдь, удррружил, – подразумевая то ли сам факт вооруженного покушения, то ли акт передачи в его безраздельное владение ручного лучемета. Класса эндер-лазеров, мощного и почти полностью заряженного.

Очень своевременной передачи.

Раздавшийся свист был куда громче воя существа, раненного реактивной стрелой. И при этом настолько узнаваем, что не допускал множественности толкований.

Он стремительно приближался со стороны треугольной арки – выхода в магистральный коридор. Боевой птер-шипокрыл, один из плодов премиленьких забав рргинестян, свихнутых на генетических биокоррекциях.

Свист атакующего монстра сверлил барабанные перепонки. Однако по степени пронзительности его тотчас же превзошли вопли ужаса существ, наполнявших зал. Это люди всех рас узрели над собственными головами тварь, рассекающую воздух кожистыми крыльями. Яд шипокрыла абсолютно смертелен для представителей практически всех животных биовидов; само собою, и для людей более чем трех тысяч известных в Сети Миров разумных рас, обнаруженных на планетах разведанного космоса.

В кошмарную полифонию смертельной симфонии добавился грохот разваливающейся мебели. Ломала ее толпа, что рванула вон из бара…

Прапраправнук землян плавно развернулся лицом навстречу ядовитой твари. Похоже, в эту минуту прямехонько в «Хин Лу Шен» начиналась очередная всемировая. Бомба террориста на сараевской улице, захваченная переодетыми гитлеровцами радиостанция в польском Глейвице, подвергшийся синкайской бомбардировке Марсополис, станция Роттердам-Три, коварно взорванная таукитянскими диверсантами, бес их затопчи, сбитый по ошибке мальнаранский круизный лайнер «Великая М’мнита»…

– А нынче вот, нате вам, стриптиз-бар с дурррацким китаезным названием, – проворчал почему-то на круссе синеглазый львиногривый мужчина. Дирп изумился: мысли зема текли параллельно его собственным!

В это мгновение зем, что назвал себя Солларом Мунбердом, скользнул взглядом по лицу бармена и вдруг… подмигнул далжианину.

– Несолидно как-то даже… – начал говорить, но окончить не успел.

Для последующих лингвистических упражнений в стиле черного юмора у эрсера времени не осталось.

Крылатое чудовище напало.

Бонза

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [по местному времени где-то после полуночи, начало восемнадцатых суток весеннего месяца сыюэ; административный уезд «Хонг Конг 213» (припортовые кварталы близ океанских терминалов); пригородная зона «Юго-Восток 4» (Старый Аквапорт); мегаполис Китайская Радуга, планета Рай Желтых Небес; юрисдикция Независимой Республики Ланбаол, не входящей в Лабис-Фраск, конфедерацию лабистян]

Было бы весьма странно, если бы у планеты с таким названием не имелось луны или если бы луна имела другой окрас.

Лимонного цвета монетка крохотной Ли Мун висела в густо усеянном золотистыми искорками небе, помогая им освещать поверхность планеты. Естественный спутник смотрелся очень большой звездой, самой яркой из всех. Аллатион, пропитавший атмосферу, искажал звездный свет. Именно поэтому искорки не были серебристыми, какими положено быть огонькам, что горят в небесах планет «земного» типа.

Ненамного тусклее кругляша луны, повыше него, сверкали соседние звезды, первыми колонистами поименованные в честь династий Сунь, Юань, Мин и Цин. Средоточия света спасаются от Тьмы, стараясь держаться поближе друг к дружке… Одиночные звезды – скорее исключение, нежели правило.

Четыре ближайшие соседки плавно изогнутым, точно длинная шея завра, пунктиром убегали в сторону от условного пространственного центра огромного шарового скопления, в состав которого входила и пятерка Династий. Суньди, Юаньди, Минди и Цинди располагались в непосредственной близости и совместно с Танди слагали Большого Дракона, что простирался в многомерном космосе на три с половиной парсека. Первая в цепочке располагалась ближе всех к центру скопления, а последняя – Цинди – ближе всех к основному диску галактики…

Большой черный хомо перевел взгляд на женщину-броалинку. Опустив его с инкрустированного звездами неба на безыскусную, как всегда, землю.

– Мужик, ты ушами болеешь, да? – прорычала уроженка Броалы, похожая на зеленую безволосую гориллу. – Для тугоухих повтор-ряю, нынче ночью ни одна лодка не выйдет. Я сказала.

– Далжианин я! – возмутился наглый тип. – Тебе б такой нюх, какой у меня слух!

Он приперся со своей трубой с северо-запада, из города, и о его бесцеремонном появлении Рабанаде Онк Лиомат доложили гораздо раньше, чем она увидала наглеца воочию. Теперь глава рыбачьего профсоюза лично убеждалась в том, что этот хомо – наглый, самоуверенный и лживый.

Как все они.

Этот – даже больше, чем все. В офис к ней добираясь, оплеух навешал и синяков понаставил дюжине ребят. Думает, что сильнее него только сайберианский раккон, крупнее только роевые звездолеты коллективного разума йенееши. А хитрее – только его собственные предки, уроженцы Терры. Имперской стольной планеты, в одночасье сгинувшей бесследно, хвала Всепроникающей Зелени, в бездонных пучинах космоса!

Наивный.

– Ага! Вр-ри больше! – Броалинка оскалила резцы и клыки, размерам которых позавидовала бы любая местная квазиакула, и энергично пошевелила кожистыми мешочками, прикрывающими ноздри: – Тебе б такой слух, какой у меня нюх. Я ж вас, земов, за километр-р-р чую…

Профсоюзная бонза возлежала в гамаке, привязанном к двум толстенным стволам гинкайбо. Прочие деревья этой планеты не выдерживали шесть сотен кило живого веса. Хоть бери да культивируй здесь флору Броалы… чтобы «фауне» комфортней жилось.

Рабанада глянула на ребристую желтую бочку из-под линарочьего молока, похожую на обрезок трубы диаметром с полметра и длиною метра два. Сказала, тыча толстенным узловатым пальцем в желтый цилиндр:

– Вот в бидоне там у тебя не зем, эт точно. – И спросила: – Замочил кого-то, а, здоровяк?

Большое (по гуманоидным меркам) тело чужака было прикрыто «хамелеонным» камуфляжем армейского комплекта, наверняка прикупленного по дешевке в сэкондхенде. Непрошеный гость опустил взгляд на молочную бочку, лежащую на траве у его ног, и проворчал:

– Ты слишком высокого мнения о своем обонянии. Вот бидон-то под крышку набит мясом хомо.

– Далжиане теперь употр-ребляют эр-рсеров в пищу? – искренне воодушевилась Рабанада. – Запиши р-рецепт!

– В сыром виде вкусней всего. Экологически чисто, только не забудь кишки, дерьмом набитые, выпустить… Продай мне катер, глупая ж-женщина. – В голосе чужака действительно сквозанули неподдельные обертоны уроженца Далж, самца-ортодокса, истинного мачо. – Не хочешь выпускать в море своих людей, обойдусь без кормчих.

– Богатенький такой? – Броалинка смерила наглеца скептическим взглядом. – Самый маленький глиссер-рок потянет на…

– Я знаю, на сколько! – перебил тип, назвавшийся далжианином. – Но маленький мне не подходит, женщина! Я не собираюсь плескаться в водах Хэнань. Мне нуж-жен по меньшей мере океанский катер, а в идеале пятимаран дальнего плавания.

– Ха-а, р-раскатал губу! – Профсоюзная бонза спазматически разрычалась, что в ее исполнении означало гомерический хохот, и бросила взгляд на карту территории порта; ее в этот момент проецировал сетевой комп, установленный на широком пне гинкайбо, раскорячившем красноватые лапы корневищ. – Пар-рочку подходящих посудин я б тебе, конечно, сыскала…

Рабанада условленным жестом пошевелила пальцами. Секретарь-шовитт, черно-желто-белесой глыбой застывший рядом с пнем, выметнул псевдоподию и укрупнил план проекции.

Компьютерный поиск обнаружил полудюжину выставленных на продажу судов соответствующего класса и показал их. Все они были подняты и спрятаны в доках, вытянувшихся вдоль причальных стенок терминалов; точно так же, как и вообще ВСЕ до единой «лодки» в порту. Океан вонзал в береговую линию узкие водяные клинки, и от «линии» осталось лишь воспоминание. Протянувшийся на многие десятки километров Старый Порт изрезал сушу искусственными шхерами; теперь край континента в этом месте был похож на бахрому, которой обшивают кромки столовых скатертей.

– Не видишь, да? Со зрением тоже проблемы?.. Ты покупаешь себе смер-р-рть?!!

Последнюю фразу Рабанада почти выкрикнула, и заполненная вопросительной интонацией драматическая пауза повисла в гнетущей тишине. Даже гудение неуклонно крепчающего ветра на мгновение, казалось, исчезло.

Компьютер проецировал общий «живой» план.

В свете звезд и луны обезлюдевшие, опустевшие причалы выглядели мрачной пустыней. Сиротливо поблескивали подъездные пути, бегущие по узким полоскам суши, оставленным между терминалами. Океан ворочался, как выходящий из спячки исполинский монстр, и толкался в береговую бахрому крутыми боками волн. Высоченные сизые валы бугрили в изломанные складки поверхность взбесившейся водной стихии, что утекала в ревущую мглу.

Стихия воздушная остервенело колотилась о купола доков и конструкции портовых механизмов, будто взяла у неба подряд на слом и снесение порта; причем выполнять его собралась в авральном режиме. Неистово рвущийся из динамиков компа ретранслированный вой ураганного ветра примешивался к реальному басовитому гудению. Несколько ослабленные порывы долетали и до офиса, расположенного в глубине припортовых кварталов.

Надвигался не просто шторм, даже не просто ураган, а тот кошмарный тайфунище, который обитатели планеты прозвали Языком Богов и который время от времени действительно алчно облизывал восточные берега Мао, единственного континента Рая, попутно пожирая немало построек и людей.

– Все, что ни есть, мои, – спокойно сказал пришелец, осмотрев впечатляющий маринистский пейзаж. – Зрительные, слуховые, прочие проблемы. Тебе-то что до моей жизни… Назови цену.

– Дальнеплава? – уточнила броалинка.

– У тебя тоже со слухом нелады?

– Триста пятьдесят.

– Двести. Самому ходовому красная цена. За триста пятьдесят я могу купить в лабистянском магазине новехонькую «сатану» последней модели.

– Иди покупай. – Бонза гулко забарабанила себя огромными кулачищами по животу, что по-броалински означало пожатие плечами.

– Но я готов добавить тебе еще миллионов сорок. Чаевые за конфиденциальность…

– Заметано! – быстро согласилась Рабанада и села, свесив беспалые нижние конечности с гамака.

Она взмахнула самой верхней правой лапой, подзывая порученцев, что притаились в зарослях боярышника, одного из земных растений, неплохо вписавшихся в экосистему Йеспы. Шиареец, даггор и никомедка выскочили из кустов. Размахивая всеми четырьмя «руками», президентша прорычала:

– «Зубы Кашалота». Зальете батар-реи под кр-рышки и не забудьте помахать самоубийце на пр-рощание лапками!

Настоящий приказ она отдала условленными заранее жестами. Смысл его сводился к трем незамысловатым действиям: оборзевшего хомо убить, деньги забрать, трубу доставить в офис.

Проходя мимо секретаря президентши, клиент единственный раз позволил себе судорожно втянуть воздух сквозь стиснутые зубы. Броалинка довольно оскалилась, презрительным взглядом провожая зема, который все же уступил давлению тошнотворной горечи, залившей глотку, и «засветился» так позорно.

…Деревья гнулись под напором воздушной силы. Исхлестанные кроны редели. Треск ломающихся ветвей сливался с громким шелестом кустарников в жалобный ропот погибающей флоры. Ветер стенал, как грешники в преисподней.

Глава профсоюза возлежала в своем гамаке, окруженном силовым полем, не обращая внимания на буйство стихий. Язык Богов явился, как всегда, внезапно. Слижет свои жертвы и уберется.

Лихорадочно перебирая в памяти неисчислимую коллекцию запахов, нюханных в течение жизни, Рабанада следила за тем, как наглый хомо пробирается по улицам и переулкам к берегу. Сенсоры портативных компов ее подручных транслировали проекцию на сетевой терминал броалинки, который ее секретарь снял с пня и поставил рядом с гамаком, на глинистую проплешину.

Сам шовитт держался за пределами тесного защитного колпака. Ему тайфун нипочем. Схлопнется и переждет. Хоть на дно океана его урони… Весьма живучий биовид. Его представители особыми умственными способностями не блещут, но исполнительны и преданны. Единственный нюанс общения: в их присутствии никогда, ни малейшим намеком, не допускать предположений, что в характере эрсеров может отыскаться хоть одна хорошая черта.

Только похвала в адрес хомо способна вывести из себя флегматичных тугодумов, превратить шовитта в сгусток ярости.

Талантливые во всем, к чему только не применяли чудовищную мощь своих злобных мозгов, земляне ухитрились практически истребить неимоверно живучее племя. Шовиттов, вызывающих у землян приступы тошноты уже своим внешним видом, ныне в Сети Миров осталось всего ничего. Жалкая кучка. Раз, два и обчелся. Каких-то парочка миллиардов, не более…

Согнутый черный человек без особых усилий доволок на спине свой желтый баллон – попахивающий плотью существа какого-то незнакомого вида – к самым воротам докового ангара. По дороге чернокожий мужчина время от времени поворачивал голову и бросал исподлобья внимательные взгляды на тоненькую гибкую никомедку, словно только ее присутствие замечал, а прочие спутники для него вообще не существовали. При этом топал он против бешеного ветра шустро и неутомимо, порученцы едва поспевали за ним.

Создавалось впечатление, что выносливый наглец – и впрямь суперздоровяк-далжианин. Но разве тех, кто родился в мрачных буреломах и чащобах Броалы, нос когда-нибудь подводил?.. Уши, глаза, осязание, все что угодно, однако не…

– Эй, эй, т… – взрыкнула броалинка и от неожиданности даже запнулась, – …ты что такое удумал, гом вонючий?!!

В ближайшие секунды хомо дал исчерпывающий ответ.

Он поубивал всех троих подручных Рабанады Онк Лиомат настолько стремительно и легко, что она даже не успела отследить, КАК. Скинув свою ношу на пластибетон, эрсер задвигался настолько быстро, что, когда бонза уразумела факт списания в утиль тройки вышколенных опытных бойцов, убийца уже открывал ворота ключом, выуженным из подсумка никомедки Латварикс по прозвищу «Шлаш».

Сетевые терминалы продолжали исправно вести передачу. Снизу вверх, под странными ракурсами, черный человек смотрелся искаженно, гротескно и в этот момент очень походил на персонаж мультфильма, этакого супермена. Не веря собственным глазам, предводительница профсоюза еще раз осмотрела трупы своих людей… эти ракурсы, стелющиеся над самой поверхностью, были еще странней, но сомнений в том, что у всех троих в буквальном смысле размозжено содержимое черепных коробок, не оставалось. Это ж какой силы удар у этого подлого зема?!! Броалинцу под стать…

Аморф-шовитт, который обычно выглядел как куча гниющего дерьма, покрытого копошащимися личинками симбиотов, застонал и вздыбился. Превратился в подрагивающий от напряжения огромный фаллос, столбом торчащий над травой, и просипел натужно, будто изнемогая от нестерпимой боли:

– Бо-о-ос-с-с-с…

Черный хомо нырнул в щель, образовавшуюся между створками, и Рабанада поспешно переключилась на внутренние сенсоры ангара. Убийца проворно вскарабкался на палубу среднего корпуса и вскинул эбеновое лицо к камере, укрепленной на сводчатом потолке. Презрительно ухмыльнулся, помахал лапой и крикнул:

– Эгегей, зеленая обезьяна! Не знаю, что тебе в бочке там примерещилось, а насчет меня ты была права, бес тебя закусай!

Сделал паузу и вдруг громогласно, открыто запел единственную песню, слова и мелодия которой были хорошо известны всем земам, независимо от вероисповедания, и не менее отлично всем иным, которые именно поэтому и запрещали земам ее помнить:

…Потоками света влетали во тьму, в пространство одеты, мы – память планеты!..

– ДУМ ШО!!! – зарычала броалинка, разъяренно вываливаясь из гамака. Плоский ящичек компьютера жалобно треснул под шестью центнерами живого веса, что обрушились на него.

Шовитт уже превратился в колесо, катящееся по поляне офиса, когда бонза, чертыхаясь, многометровыми прыжками мчалась к сплетенному из металлопластовых полос гнезду техноцентра, стремясь к другим сетевым терминалам.

Дум Шо не успел. Вызванные на подмогу профсоюзные активисты тем более. Кое-кто из них находился гораздо ближе и мог бы шовитта опередить, сообщи президентша вовремя. Но драгоценная минута была потеряна, пока она добиралась к неповрежденным компьютерам.

Хомо успел дозаправиться и спустить дальнеплав в воду. Походя он зачем-то утянул в трюм и забрал с собой тело никомедки. Приглянулась ему Шлаш, что ли?.. Но на кой ляд ему мертвая женщина? Некрофил?!.

Добравшийся в порт шовитт бесновался на самой кромке межтерминального пространства. Обманутый в лучших ожиданиях, секретарь бессильно таращился во тьму, что поглотила пятимаран, угнанный бессовестным хомо, который умудрился перехитрить и опередить всех иноплеменников.

Когда-то все земляне были такими крутыми. Не боялись ни богов, ни чертей, ни бездонной бескрайности космоса, ни иных конкурентов. ВЧЕРА.

Хвала Шестилапому и Всепроникающей Зелени, ни в коем случае НЕ СЕГОДНЯ.

И ЗАВТРА НЕ будут. Кто ж им даст…

В это мгновение память наконец-то выдала Рабанаде ответ. Броалинские суперносы способны даже из закупоренного бидона добыть информацию; различают и запоминают неимоверное количество оттенков и нюансов ароматов. Бонзе понадобилось немало времени на перетряхивание коллекции… Исключительно слабенький, на самой грани восприятия – ложечкой меда подмешанный в бадью дерьмовой вони хомо, – запашок и впрямь оказался редчайшим. Что ни на есть ЗАБЫТЫМ. Нюханным единственный раз в жизни. Благодаря тому, что в юности будущая профдеятельница перекантовалась пару месяцев в археологическом музее. Умирая от отвращения, однако чин чинарем пытаясь выполнить все правила условно-досрочного освобождения…

Запах ЛУНИФА.

Но откуда?! Как две капли воды идентичные хомо желтой субрасы, лунифы ведь полностью ассимилировались с имперцами! Их кровь давным-давно неотъемлемой струей течет в жилах презренных потомков горделивых завоевателей Вселенной…

– Все едино потонет, супермен хр-ренов, – злясь на себя и утешая прежде всего себя, проворчала броалинка и дала отбой. – Ребята, забер-рите тела наших и прячьтесь! Сейчас такое начнется… Дум Шо, ты слышал, что я сказала?!

Если бы у шовиттов имелись постоянные физиономии, на лицо верного секретаря наверняка пала бы тень вселенской скорби.

В этот момент по краю пирса к воротам ангара неохотно ползла наиболее во Вселенной разочарованная куча дерьма.

Экопатрульный

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [глубокая ночь, сыюэ, 18-е; условная граница акватории залива Хэнань; сорок девятая миля к востоку от Китайской Радуги; Тайваньский океан, планета Рай Желтых Небес, созвездие Большой Дракон, галактика «Машина Богов»]

О 1549-й изо всех сил торопился обратно.

Время патрульного рейда давно вышло, но лабистянин задержался после смены. Он обнаружил укромную впадинку, сплошь заросшую анаприссенами. Девять особей. И все до единой – цвели!

Это был просто королевский подарок судьбы!

Песнь цветущей анаприссены завораживает, переполняя естество благостной истомой. Это наслаждение испытали все живущие на Йеспе потомки уроженцев Океана Лаб. По рассказам счастливцев, которым довелось слышать ХОР анаприссен, гармония хоровой Песни переполняет душу счастливой щемью, вселяет истинное блаженство. Сравнимое разве что с пением любимого человека, что признается тебе в ответной любви. Но слишком редко у отдельных особей, растущих в непосредственной близости друг от дружки, совпадает пора цветения… Реальный мир несправедлив и жесток, от идеала весьма далек; в нем вообще очень редко что-либо совпадает, порождая гармоническое совершенство.

Слушая божественный хорал, патрульный эколог впал в состояние восхищенного оцепенения и позабыл обо всем на свете.

НЕземная краса, недоступная убогим сухопутным и летучим существам, обреченным жить в воздушной среде, обволакивала его, омывала лучезарными волнами, проникала на самое донышко естества… Только здесь, в океане, люди правящей расы чувствовали себя «в своей тарелке». На поверхности суши, в воздушной среде, они оставались пришельцами, чужаками; пускай могущественными и властными, однако – инородными. От воздуха они защищались фильтроскафандрами. От ненависти подданных никакой защиты не существовало.

Ощущение полнейшей незащищенности от расстрела ненавидящих взглядов было унизительным и нестерпимым.

Именно оно вызывало ответную ненависть. Наверное, нечто подобное в свое время испытывали и былые хозяева разведанного космоса – земляне… Быть может, именно поэтому они целенаправленно культивировали наиболее темные стороны своей натуры. Чтобы не оставаться беззащитными, чтобы избавиться от единственной духовной слабости, они предпочли превратиться в свирепых, беспощадных, лишенных сострадательности чудовищ… «Антропоцентризм» – наследственная болезнь всех нынешних господ.

Выйдя из транса, экопатрульный невольно вспомнил о штормовом предупреждении.

Впрочем, мог и не вспоминать. Язык богов уже добрался в эти воды собственной злобной персоной. Но страж порядка все же надеялся опередить тайфун. Никогда в жизни он не плавал так быстро, изо всех сил напрягая мышцы природного реактивного движителя. Струя воды выталкивалась с такой скоростью, что 01549-й наверняка побил все планетарные рекорды стайерских дистанций. Чего только не сделаешь, чтобы выжить.

Однако природу не обгонишь, как ни старайся.

Он понял это, когда добрался к верхней кромке шельфового склона. Условная линия разграничивала океан и гораздо более мелководный залив. Шельф, полого подымающийся из глубины, здесь резко менял угол наклона и круто вздымался вверх. Отвесная каменная стена была изломана, изборождена, изъязвлена трещинами, уступами, пещерами. Бурлящая водная масса переваливалась через нее, бешено колотясь о скалы. Лезть в этот кипящий хаос – верная смерть. Примерно как если бы воздушное существо отважилось влететь в смерч торнадо.

Обратный путь в залив был отрезан напрочь.

Обычный тайфун 01549-й мог бы переждать, вернувшись вниз. Но ЭТОТ ураганище обычно перелопачивал воду до таких глубин, что нижнего предела погружения не хватило бы. Оставалось одно: искать убежище. Например – пещеру. Тоже не лучший вариант, но шанс не погибнуть в заваленной каменной норе – давал. Тиски сверхдавления ни малейших шансов НЕ давали.

Воздушные существа тоже не могут летать выше пределов атмосфер.

С трудом сдерживая нарастающую панику, экопатрульный просканировал окрестности, натужно прорываясь сквозь волглый туман помех. Подходящего углубления вблизи не обнаружил и уже собрался было скользнуть на поиски вправо, курсом норд-вест…

Лодка выскочила из рычащего бурунного хаоса, оседлавшего верхнюю кромку скальной стены, и в первое мгновение показалась галлюцинацией. Офицер экопатруля замер на месте, насколько это было возможно в неспокойной воде, и всеми глазами вытаращился на судно. Сигары боковых корпусов, правильным крестом растопыренные вокруг центрального корпуса, позволяли пятимарану удерживать равновесие, не срываться в хаотический кувырк. Но позволяли с трудом. Уж больно неравны были силы урагана и суденышка, бросившего ему вызов…

Выйти в море при такой погоде мог лишь явный самоубийца. Либо…

Служебный долг велел 01549-му выяснить, что же могло скрываться под этим «либо». Только он оказался способен пересилить страх, заполошным набатом призывавший к немедленным поискам убежища. «Перебороть, как утлая лодка – девятнадцатибалльный тайфун…» – невольно подумал эколог, начиная преследование. Для этого пришлось зажать клюв страху и разомкнуть плотную хватку четвертого щупальца нетленной Лабис – того, что управляло инстинктом самосохранения.

Судорожными толчками лихорадочно выметывая струи воды, офицер стремглав бросился за рыбачьей лодкой.

Преодолев смертельно опасную кромку и погрузившись в более спокойные слои, пятимаран изменил конфигурацию. Пилоны, соединяющие срединный корпус с боковыми, провернулись вокруг оси тяжести, и «крест» превратился в «птичью лапку». Три тонкие сигары собрались под брюхом толстой центральной; четвертая оставалась сверху. Мощный крейсерский водомет, установленный в корме основного корпуса, перестал выбрасывать реактивную струю. Разомкнулись лепестки заборных диафрагм трех нижних корпусов, и океан хлынул в балластные цистерны. Вспомогательный водомет верхнего корпуса продолжал плеваться пузырящимися струйками; пилот подруливал, выдерживая курс на ост. Но основным вектором движения дальнеплава было ВНИЗ.

По касательной, вдоль склона, лодка стремительно уходила в глубину, спасаясь от беспощадных ударов тайфуна…

Лабистянин не успевал. Подозрительное судно погружалось вдвое быстрее. И если бы оно возжелало промерять полную протяженность шельфа, патрульный никак и ничем не сумел бы помешать. Но, как оказалось, пилот пятимарана вовсе не стремился залегать на дно. Одно из бесчисленных размытых пятен, которыми была испещрена скальная поверхность, оказалось зевом туннеля. Офицер понял это лишь в тот момент, когда лодка слилась с пятном и вдруг исчезла. На полном ходу затормозив, экопатрульный вцепился щупальцами в каменный выступ и чуть было не остался калекой – настолько быстро, оказывается, он плыл, преследуя подозреваемую.

Разумные головоногие, рожденные в водах Океана Лаб, издревле слыли существами целеустремленными и напористыми.

Одно из них, таясь в каменных складках, осторожно проникло в карман, скрытый под козырьком нависающей скалы. В полу выемки обнаружился провал почти правильной эллипсоидной формы… Туннель отвесно уходил вниз, странно прямой, словно толщу скалы проткнуло лезвие лучевой шпаги. Испытывая явственное ощущение, что лезет он прямиком в глотку шиталинскому громозмею, офицер опустился по этому проколу, скользя вдоль подозрительно гладких стенок. Рыбачья лодка, задрав все четыре балансира вверх, припала брюхом к полу обширной залы. Внутренняя акватория пещеры была надежно защищена от бешенства тайфуна, и при других обстоятельствах лучшего убежища не сыскать…

Внешняя мембрана верхнего шлюза пилотского отсека вдвинулась в корпус, и наружу выбрался гуманоид, с ног до головы затянутый в «рыбью кожу», с выпуклыми очками сонара на лице.

Просунув конечности в камеру, он вытянул изнутри большой ребристый баллон, удивительно напоминающий емкость для хранения молока. Оттащил бочку подальше от дальнеплава, вернулся и нырнул обратно в шлюз. Патрульный офицер решил было, что подозрительный тип, оставив груз, тотчас же отправится восвояси; лабистянин дернулся, намереваясь ворваться в люк, произвести арест… И едва успел спрятаться за каменной глыбой. Гуманоид в чешуйчатом скафандре вновь появился снаружи и быстро отплыл к желтой емкости. Мембрана затянула проем, лодка вздрогнула и начала продувать носовые цистерны. Страж порядка попал в весьма затруднительное положение. Гнаться за сообщником, пилотирующим пятимаран, или брать с поличным высадившегося хозяина баллона, предположительно наполненного контрабандой?..

Офицер остался в пещере – четвертое щупальце Лабис властно ухватилось за него.

Однако производить арест он не торопился. Таился в укрытии, продолжая сохранять инкогнито. Проводив взглядом лодку, задравшую к потолку острый нос, врубившую основной двигатель и исчезнувшую в вертикальном туннеле, лабистянин сообразил, что нового визитера долго ждать не придется. Патрульный не понял, зачем ушла лодка (в подземном зале вполне хватило бы места для двух, а то и трех дальнеплавов), но, видимо, у преступников свои представления об опасности.

Однако двуногий и двурукий человек в «рыбьей коже» опроверг предположения пятнадцатищупальцевого человека.

Гуманоид принялся ползать по серо-бурой поверхности, чуть ли не тыкаясь очками в каменные складки. В этот момент контрабандист очень напоминал некогда расплодившееся по всем мирам, но вымершее ныне земное животное под названием «собака» или особь расы манлобидов, которые внешне от крупных собак практически не отличались… Вынюхав искомое, человек в скафандре выпрямился и повертел головой, выискивая взглядом ребристый баллон. Подтащил его, встал обеими ногами в небольшое углубление… И тут же начал погружаться в скалу, словно наступил на площадку лифтового подъемника. Причем настолько быстро, что пока офицер улавливал смысл зрелища, чешуйчатый, утонув в серо-буром камне по грудь, уже обеими руками втаскивал за собой бочку.

Миг ошеломления стоил 01549-му потери объекта наблюдения.

Выметнувшись из своего тайного укрытия, офицер мощным спуртом преодолел расстояние до «лифта», но лишь атаковал макушечным пятном скалу, всосавшую в себя гуманоида и груз, и заскулил от боли. Да, да, именно скалу! Ни фактурой, ни цветом, ни плотностью этот участок каменной поверхности не отличался от остальных. Единственное, что придавало ему индивидуальность – и что, вероятно, искал подозрительный тип, уподобясь собаке или манлобиду, – было зигзагом, похожим на символическое изображение молнии, к которому снизу приделали дугообразную черточку. Это могло быть просто причудливой трещиной в скале, но могло быть и царапиной, нанесенной искусственно… Если это символ, то он показался экопатрульному подозрительно знакомым; головоногий страж порядка погрузился в глубины памяти, и пятое щупальце Лабис немедля вытащило ответ.

Тотем планеты Далж, действительно обозначающий разряд молнии, однако – бьющий в обратном направлении, с земли в небо.

Продолжая скулить, но уже не от боли, а от бессилия, обманутый в лучших ожиданиях лабистянин колотил щупальцами по непрошибаемому камню. Офицер не мог уразуметь, ЧТО произошло на его глазах, и это его просто взбесило… И вдруг, будто в ответ на призывный стук, пол пещеры резко сотрясся и поддал экопатрульному под «зад». 01549-го швырнуло вверх, и он беспомощно закувыркался в нескольких метрах от потолка, неподалеку от входа в туннель.

Зрелище, представшее его взору в следующее мгновение, пониманию поддавалось еще меньше.

Либо камень в этой пещере был живым, либо… ПОД каменной перемычкой находилось нечто, и оно настойчивыми ударами ломало серо-бурую скалу. Поверхность трескалась, шелушилась, расходилась, расползалась рваными прорехами, словно сквозь старую кожу проступала молодая и гладкая. Неимоверный грохот буквально расплющил чувствительные слуховые мембраны лабистянина, он моментально оглох и потерял ориентацию. Последним, что зафиксировало его гаснущее сознание, был серо-стальной блеск, проступающий сквозь прорехи.

Молодая кожа оказалась металлической.

Разламывая маскирующий слой, что доселе прикрывал его, из-под камня неудержимо выламывался звездолет. Чуть вытянутый, похожий на ттганкроусиное яйцо, сработанный из шестигранных сегментов сфероид. Курьерский рейдер устаревшей конструкции. Подобного антиквариата, покинувшего верфи еще в имперские времена, до сих пор полным-полно имелось в астрофлотах малых государств вроде Далжа и в транспортных парках небольших корпораций.

Строили эрсеры на совесть, на века, что да, то да; выяснилось – на многие тысячелетия.

Офицеры безопасности

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [около шести часов утра по местному времени, двадцать вторые сутки летнего месяца баюэ; 06 января, 14:50unt, то есть по Универсальному Сетевому Времени (Universal Net’s Time – на языке межрасового общения, принятом в Коммуникационной Безопасности); «закуток» местной когорты Легиона «EarthStella» в зале информ-накопителя оперативного штаба (централ-база регионального корпуса StarsPatrol); плюс двадцать седьмой (надповерхностный) уровень (арендован дипломатическим представительством ICS), серый пирамидальный купол экстерриториал-сектора административной зоны астропорта имени Конфуция; мегаполис Grand Woll Sity (Город Великой Стены, административная столица Lanbaol Independent Republic); планета East Wind (Восточный Ветер, Soon Dinasty II), созвездие Big Dragon, шаровое скопление 071565736; 1463psk от основного диска галактики «Gog’s Machine» (координаты точки выхода в многомер-пространство: 56464665689090898897866 – 755839088977665845445666 – 48971278787666/8767865515567553/87544367866545)]

Ядовитый монстр неимоверным пируэтом увернулся от лучевого удара и взмыл к потолку зала. Пикирующим штурмовиком атаковал высокого бородатого зема сверху. Мужчина избежал удара не менее ловко, поднырнув под брюхо птера. Шипокрыл врезался зубастой мордой в пол и обескураженно взвыл. Кувыркнулся через голову, вскочил и сложил крылья. Роняя хлопья зеленой пены, разъедающей плиты покрытия, остроносой торпедой метнулся к жертве. Длинные шипы смертоносным венчиком торчали вокруг головы, в распахнутой пасти скалились пятидюймовые клыки…

– Он труп!! – встопорщив хитиновые надкрылья и возбужденно жужжа прозрачными крылышками, вскричала Шекинша.

– Лопни все мои селезенки! – нервно елозя и пристукивая по полу тяжелым хвостом, согласился с нею Йокуокос.

– Гляди, лопнут… – иронично шевеля жвалами, проворчал Э Ма, ядовито-зеленый, как дерьмо травоядных драконов. – И трупом будешь ты…

– Фраптянин меня не переносит на дух, – сообщил кенгуроид новенькой. – Злющий такой тип, спесивый, нетолерантный, самовлюбленный нарцисс. Чисто имперец!

Нигуэн’ан’акс промолчала. Полудесятком глаз она косилась на сослуживцев, но всеми прочими неотрывно отслеживала цепь событий, которые произошли в баре одного из космопортов Йеспы уже полтора часа назад; этот рапорт по каналам агентурной спецсвязи добрался в центральную базу с досадной, но неизбежной задержкой. Параллельно кэйтианка просматривала фрагмент записи, демонстрировавший схватку эрсера с шиарейцем и полет реактивной стрелы; эти эпизоды другие офицеры в реальном времени просмотрели раньше, чем посланный из накопителя оперативного штаба призыв достиг ее сетевого терминала. Личность существа, выстрелившего из арбалета, установить не удалось – коридор, что вел к туалетам, выпал из сфер наблюдения. С почти стопроцентной уверенностью можно было утверждать, что датчики слежения повредила чья-то злонамеренная воля…

Крысоида блондинистый эрсер уделал лихо, хотя подозрительно быстро, но его сражение с крылатым чудовищем вообще казалось достойным немедленного занесения в скрижали хрестоматии боевых искусств. Зем ухитрился избежать малейшего соприкосновения с ядовитой слизью, ядовитой слюной, ядовитой мочой, ядовитым калом, ядовитым дыханием, ядовитыми шипами, когтями, зубами, ядовитой кожей и ядовитыми крыльями… Что, собственно, и являлось основной задачей в схватке с рргинестянской тварью. С шипокрылом ведь нельзя вести контактный бой. Этот птер, внешне похожий на огромную летучую мышь, спроектирован именно для того, чтобы убивать одним прикосновением. Наилучшие во Вселенной единоборцы – беспомощны пред ним, как младенцы. Одолеть его способны наилучшие стрелки, но – ты вначале сумей попасть в жизненно важные органы существа, которое наделено феноменально быстрой реакцией и владеет искусством уверток, лавирования, подныриваний, вихляний и прыжков чуть ли не в совершенстве!

Львиногривый бородатый землянин, как выяснилось, владел этим искусством в адекватной степени. Что и доказал успешно. Тем, что выжил. Не позволив к себе прикоснуться. То же, что по праву смеет претендовать на статус далеко не последнего в разведанном космосе стрелка, он доказал, в конце концов уделав-таки ядовитого монстра. Быть может, единственным зарядом энергии, остававшимся в стремительно опустевшей обойме лучемета…

Зал стриптиз-бара после всего этого сокрушительного побоища сделался похож на рудничную шахту, исполосованную старательскими лазерами и развороченную ударами робокувалд. От шикарного смокинга также мало что осталось, и платинововолосый красавчик содрал с себя рваные лохмотья. Глянув на обгорелые куски квазиплоти, в которые превратился шипокрылый монстр, ухмыльнулся в курчавую светлую бороду; поднял правую руку, сложил пальцы в кулак и выставил средний. «Хорош, ничего не скажешь! – невольно подумала Нигуэн’ан’акс. – Великолепный экземпляр своей жестокой породы. Самки его расы наверняка кипятком писают от вожделения…»

Бритоголовая земляшка в комбинезоне пилотессы также осталась жива. Соплеменник как бы между прочим ухитрился вышвырнуть ее из бара вон и тем самым спас от метавшегося по залу ядовитого продукта «сумасошествия» рргинестянских мозгов. Все прочие люди покинули заведение добровольно и, мягко говоря, поспешно. Зем тоже мог бы удрать, но гонке по лабиринтам и анфиладам беспошлинной зоны предпочел сражение в обширном помещении «Хин Лу Шен». Весьма благородно с его стороны. Количество случайных жертв могло оказа…

– Любопытно, кто это сумел протащить в нейтралку птера. И не жалко ж кому-то баксов… – прощелкало бууакооноомо, висящее непосредственно в накопителе над пультом; на адаптированной разновидности форменного мундира SP, чулком обтягивающей змеиное тело, виднелись синие «гаечки» техника, вертикальные полоски капральского чина и куцые золотистые «крылышки» всадника низшего ранга. Нигуэн’ан’акс согласно вздрогнула. Боевое оружие в транзитных секторах – не ЧэПэ, и раньше подобные инциденты случались… Но сколько же надо было заплатить программерам тамошней охранной системы, чтобы протащить в зону кошмарную шипастую тварь?! Прооку Моу Хоо абсолютно право. Надо взять на заметку. Умное не по званию существо… Сигнал тревожного сбора и последовавшее «столпотворение» в участке зала, отведенном личному составу «ЭрсСтеллы», – с его подачи. В накопитель поступала информация по неисчислимому множеству каналов, и функция сменных оперативных наблюдателей заключалась в оценке и отсортировке наиболее тревожных сообщений. Наибольший процент действительно важных событий, происходящих в разведанном космосе, касался непосредственно эрсеров; потому темп работы дежурных оперов «земного» легиона был самым напряженным.

Мастер-лейтенант Шекинша, предводительница манипулы «янтарных» велитов, откликнулась:

– Неудивительно. Уровень коррумпированности локальных законопроводящих структур, судя по последним данн… – но замолкла на полузвуке, лязгнула надкрыльями и тоненько запищала, что в ее исполнении означало хохот. События в баре приняли направление закономерное. В прямом и переносном смысле.

В разгромленное досуговое заведение ворвались полицейские. Размахивая бластерами, скорчерами, парализаторами, станнерами, нейродеструкторами и прочими смертоубийственными продуктами высокой технологии, огромная толпа пятнистых лабистян затопила зал, словно в него неудержимо хлынула вода обожаемого ими океана…

– Явились не запылились! – саркастически прокомментировал чиф-лейтенант Йокуокос, центурион «оранжевых», триариев.

Субмайор-техник Э Ма, начальник манипулы «синих» (личного состава технослужб), не преминул поддеть хвостатого кенгуроида-лакстосса, в родном мире некогда служившего степным жандармом:

– При виде бывших коллег радость искрометна и неподде… – но был прерван окриком пернатого умадрагора: «Отставить пустой треп!» – и беспрекословно заткнулся.

Майор Сакербези Т.С. Доч, центурион «голубых» гастатов, по званию хотя и был самым старшим из присутствующих, но – не по должности. Однако, судя по всему, пользовался непререкаемым авторитетом. Так, во всяком случае, Нигуэн’ан’акс показалось. «Надо будет глянуть в его досье, – подумала она, – поинтересоваться, в каких переделках побывал этот стреляный воробей!» Никто здесь и не подозревал, само собой, что она обладает рангом доступа, сравнимым с уровнем информированности командующего корпусом. А высокопоставленнее комкора в этой галактике никого из «черных шлемов» не сыщешь…[1]

Впрочем, никто из здешних «иксатых» коллег не знал и настоящего чина новоприбывшей кэйтианки. Даже генерал-командор Роллин Бакода не имел ни малейшего понятия, кого на самом деле прислали в Гранд Уолл Сити заменять бесследно и загадочно исчезнувшего командира центурии специального назначения. Высший офицер Легиона «Reptiloids», возведенный в статус поверенного легата и назначенный командовать региональным соединением, корпусной ком обладал полномочиями верховного предводителя здешних когорт всех Легионов… кроме одного.

Офицером коего на самом деле являлась Нигуэн’ан’акс. На безразмерном мешке ее «мундира» – что хранился в стенном шкафу каюты, спрятанной во чреве «Гибели Империи», – серебрились генерал-эмиссарские знаки различия, золотились трижды изломанные сдвоенные стрелки чрезвычайного легата и багровел «налитый кровью» глаз с крохотным голубым зрачком в центре. Похожий на опрокинутый НОЛЬ.

Век у глаза-ноля не было, и потому он никогда не закрывался.

Не дремал и не спал.

Неустанно бдил.

Звездолетчики безопасности

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [06jan, 18:49unt; ходовая рубка, «THE ORANGE KILLER 750», малфрегат эскадрона автономных сторожевых спадеров региональной эскадры Легиона «StarTrek» (борт № 0762829821, юрисдикция StarsPatrol of ICS); космо-пространство Lanbaol Independent Republic близ планеты Krooh (Meen Dinasty III)]

– А-а-а, чтоб тебя!! – яростно верещал вахтенный офицер, изо всех сил цепляясь когтями за подкрыльники и подножники пилотского гнезда. – Какого хрена-а-а?!!

Потолок рубки стремительно становился полом и тут же вновь улетал наверх. Огромный обзорный экран то застилало пятнистое покрывало недалекой планеты, то запахивал черный с серебринками плащ звездочета, то заливал слепящий поток солнечного света… Заостренный семигранный «карандаш» патрульного корабля хаотически кувыркался, будто длиною был не ноль целых триста девять тысячных километра, а тройку дециметров, не больше. Удар, пославший 750-й сторожевик класса «Оранжевый Убийца» в штопор, был неожиданным и сокрушительным. Казалось, что по малому фрегату со всего размаху влупил исполинский молот. Размером с астероид.

Пилот ничего не мог поделать. Оставалось верещать. Чем он и занимался. Мысленно моля Всеблагих Крауззисса даждь насущное: чтобы бортовая компьютерная сеть успела стабилизировать и нацелить звездолет. Успела ДО того, как окончится тестирование, завершится стартовый отсчет и сработает «прокалывающий» двигатель. До того, как судорожный спазм AA-тяги протолкнет одиннадцатимегатонный сгусток вещества и энергии сквозь внепространственную изнанку космоса.

Но 750-й, стремительно вращаясь, продолжал с огромной скоростью проваливаться в вакуум. Межпланетные движки отчаянно пытались компенсировать последствия энергетического удара, но не справлялись, явно не справлялись! Хорошо хоть, вектор ускорения уводил сторожевик прочь от гравиполя планеты, перпендикулярно плоскости системы солнца Минди… Пятнистая атмосфера жаркой туманной Крух клубилась в 0,963 мегаметра. Между нею и оранжевым семигранником малого фрегата, вообразившего себя акробатом, цвел пышный алый бутон остаточных возмущений. Разлохмаченные лепестки «цветка» метались вокруг крохотной сферической бусинки. Чей-то корабль нагло вывалился в многомер из внепространства.

Какой-то безмозглый урод совершил «слепой» прыжок.

И выперся в реальный космос не далее как в километре от патрульного фрегата. Раза в три ближе критической дистанции, определенной в 0,003576 мегаметра – для звездолета длиной триста с лишним метров, диаметром около пятнадцати метров и массой покоя одиннадцать тысяч четыреста двадцать семь тонн.

Причем, как будто назло, уродское корыто подгадало заявиться в гости точнехонько в одну из предпрыжковых секунд, в течение которых 750-й готовился к наиболее ответственному для звездного корабля занятию: собирать в складки многомерное пространство и прокалывать их «иглой» межзвездной тяги, чтобы вернуться обратно в точке, удаленной от точки вкола на неисчислимые (потому что никем никогда не считанные!) сотни, тысячи, миллионы, мириады парсеков. Ориентируясь по давным-давно установленным сетевым координатам, переместиться к другой планете.

Которая в реальном пространстве расположена невесть где, но внесена в Координатную Библиотеку, карту Сети Миров. В самое драгоценнейшее достояние разумных существ всех рас, обитающих в пределах разведанного космоса… В сокровищницу координат, информационные драгоценности которой по крупицам начинала собирать одна-единственная раса.

Некогда она же ими и владела. Безраздельно.

– Личинок моли в мех ему! – присоединился к пилоту разъяренный капитан, еще минуту назад преспокойно возлежавший в уютном коконе антиперегрузочного гнезда своей каюты. Проход сквозь половину «Машины Богов» к Ошань-лла-лабай, столичной планете Конфедерации Лабис-Фраск, был процедурой рутинной, великое множество раз выполненной, и потому никаких авральных ситуевин заведомо не предполагалось. В общей сложности, с проверками систем и околопланетарными маневрами, каких-то полтора часа реального времени – и корабль швартуется к терминалу орбитального космопорта Ллилилльяк. Любой из помощников вполне способен управиться самостоятельно. Даже этот алоклювик, у которого краснок яйца на клюве еще не обсох!

– Вырубай колун!! – орал капитан, отчаянно пытаясь ухватить и спасти разлетающиеся скорлупки. Контейнер-хранилище какого-то демона распахнулся. Коллекционные образцы скорлуп птероидных биовидов выскакивали из ячеек и шустро порхали по овальной емкости каюты, уподобясь тем, чьи зародыши они окружали защитным слоем, будучи яйцами. – Полный назад! Полундра!

– Поздно-о-о-ооо!!! – стонал в ответ вахтенный, и ретрансы корабельной сети исправно стонали в унисон с ним. – Запа-а-а-ал го-о-орит!

«NINE. EIGHT. SEVEN. SI…» – подтвердил корабль, начав мерный предстартовый отсчет.

– Время прокола рубай, время!! – орал капитан.

– Вали внизз… ззз… до ми… нимума… ааа… – вторил ему старпом голосом, срывающимся от ужаса.

– Уже-е-е-е-е… – солировал пилот и подпевал ему хор ретрансляторов, разносящий стон по внутренним объемам фрегата.

«…OUR. THREE. TW…»

Оставалось лишь молиться, чтобы скачок «в никуда» выкинул ополоумевший оранжевый «карандаш» в тройке десятков парсеков от системы Мин Династи, а не в тройке миллионов. Тогда можно будет сориентироваться, используя базы данных, в которых содержатся картины визуального расположения здешних звезд. Очень ненадежные, предательские, коварные ориентиры, – эти визуальные карты звездного неба. Звезды, они вообще под стать землянам, их бывшим хозяевам.

Но лучше призрачная надежда, чем вообще никакой.

Надеяться оставалось лишь на милость Всеблагих Крауззисса. Больше надеяться было не на что и не на кого. Только на Них.

Для путешествующих по космическим дорогам нет участи страшнее, нежели выпасть из Сети Миров.

«…ONE.

И шестнадцать хавокрэйнов, что в одночасье сделались бесправными заложниками, в каютах и рубках „ОРАНЖЕВОГО УБИЙЦЫ“ истово молились летучим богам, объединенным в пантеон, зовущийся Крауззиссом.

Даже те, что считали себя атеистами.

ZERO. START!»

…те, что перестали быть атеистами, уверовав в божественное провидение спустя недолгое время после выхода в многомер.

– У-у-уффф! – шумно сдув подклювный мешок, облегченно выдохнул Качкач. – Боги за нас! Совсем неподалеку зашвырнули! «Складка» малюсенькая, каких-то восемь запятая шесть два пять ноль один парс от точки входа. Гля, гля! Во-он он, Большой Дракон! Рядышком!

Капитан, старпом, вахтенные пилоты, связист, второй навигатор, оба оружейника и шестеро матросов синхронно засвистели от радости, услыхав спасительный вердикт. Они поедали горящими взорами мужчину среднего молодежного возраста с синими нашивками навигатора и пятью золотистыми «спиральками» чиф-штурмана, пока он изучал конфигурацию звезд и сверял ее с картами.

Пышнохвостая комета, эмблема «звездолетного» Легиона «StarTrek», само собой, красовалась на кителях, куртках и круглых черных бескозырках всех членов команды. Мужчин одного из немногих народов, представителям которого, в виде исключения, высшим командованием Патруля дозволялось формировать монорасовые экипажи. Пускай на утлых тихоходных лодчонках, но хавокрэйны вышли в «большой космос» самостоятельно. До рокового контакта с поисковой флотилией землян они успели создать собственную разведанную сеть миров. Небольшую, всего лишь несколько десятков колонизированных планет, но – НЕЗАВИСИМУЮ!.. Теперь крылатые приматы, превосходные звездоходцы, были вынужденными кочевниками, чья прародина провалилась в безмерный космос после запуска кварк-детонатора. Запулили супербомбу в солнце непокорной системы солдаты ясно какой армии.

Теперь потомки тех солдат тоже имеют прекрасную возможность ощутить себя космополитами. В самом что ни на есть прямом смысле этого слова.

Первый помощник Расрас, мужчина младшего пожилого возраста с пурпурными кентаврами и четырьмя «шнурками» мастер-боцмана на кителе, перестал свистеть и сказал:

– Кэп, надо бы сообщить флагману, что в эклиптике системы какой-то залетный псих шастает…

– Ага. Пока-а еще мы вернемся… – Джуниор-коммандер Обсобс, мужчина старшего молодежного возраста, выпростал из-под крыла руку, распахнул китель и задумчиво провел когтями по густому тускло-желтому меху. – Тем более, это все равно не наше дело, шустрить в околопланетном пространстве. Кавалеристы на что, спрашивается?

Мужчина младшего старческого возраста, «синий» ветеран с поредевшим мехом темно-песочного оттенка, не дожидаясь приказа, по ориентировочным засечкам уже наводил канал связи. Целился связист в белый гигант Абак, неподалеку от которого по окружности ошивался газовый исполин Чудразд. Один из его спутников, Вайск, был обитаем, хотя малоосвоен, и вот на орбите этой пыльной луны-планетки уже некоторое время базировалась штаб-квартира отдельного эскадрона АССов. Большая кассетная баркентина «THE GOLD KILLER 007».

В ожидании связи Обсобс тоскливым взором окинул каюту. Пестрый микс осколков и обломков скорлуп, в который превратилась его коллекция, неравномерно припорошил всю емкость. Ух, попадись только капитану в лапы тот урод, что выдрался в реал-спейс в километре от фрегата! Из когтей хавокрэйна – попробуй выдерись.

– …да, сэр! Полагаю целесообразным передачу информации на ближайшую сухопутную базу. Пускай ползуны подымают межпланетную авиацию. ИХ пилоты, – акцентировал местоимение потомственный звездолетчик, – себя крутыми летунами мнят. Дадим им возможность трудами подтвердить высокое присвоенное звани…

– Ваше мнение учту, джуниор-коммандер, – прервал капитана 750-го оранжевого малфрегата ойлхубаец Яя, адмирал эскадрона. Выдержал короткую паузу, шевеля зрительными стебельками. Обежав пытливым взглядом емкость ходовой рубки «благополучно заблудившегося» спадера, неожиданно спросил, также акцентируя местоимения:

– Четвертый помощник, назовите номер нашей части, наиболее близко расположенной к точке инцидента, едва не проредившего наши и без того скудные ряды.

Спрашивал эскадронный командир алоклювика с единственным уголочком стажер-мичмана на куртке, который жил на свете всего лишь восьмую линьку, то есть едва-едва достиг среднего юношеского возраста. Капитан малого фрегата напрягся и поджал хвост. Ляпнет юнец глупость – всему экипажу позор! Ну, малый, моль тебе в подшерсток, только попробуй облажаться…

– База семь шесть четыре пять четыре шесть! – без заминки, бойко отрапортовал пацан. – Текущий состав: Легион «Спрут» – отряд велитов, взвод конников. Легион «Рептилоид» – группа триариев, спарка конников. Легион «Накчез» – взвод техников, звено гастатов, группа велитов. Легион «Инсектоид» – группа техников, группа принципов, группа конников. Легион «Янча» – группа взвода «С» центурии штурмовиков манипулы спецназа. Легион «ЭрсСтелла» – звено «В» взвода охотников отдельной центурии спецна…

– Достаточно! – прервал юнца эскадронный. – Слышу, слышу, знаешь… Только вот начинать следовало с конца. Звеньевая охотница «антиземов» сама по себе целой базы стоит!

Стажер недоуменно вытаращился на проекцию адмирала, стоящую в трех шагах от него.

– Забыва-аем имена героев, забываем! – сокрушенно задергал членистыми ногами ойлхубаец. – Десяток годовых циклов назад о Маштарикс даже свежеобращенные рекруты слыхали… Вы что-то хотите добавить, молодой человек? – осведомился Яя, заметив, что вахтенный всплеснул крыльями.

– Так точно, сэр! Юная никомедка Маштарикс, напарница АйвенПолышного по прозвищу «Сол». Но я не знал, что она осталась в живых! Она же вроде бы погибла, вместе с сержантом… С ума сойти, я только что был в одном проколе от капрала Маштарикс, напарницы Героя! Да я сам в Патруль пошел, наслушавшись рассказов третьего родителя, отставного икса, об их подви…

– Приказываю держаться в уме безвылазно. Нас и так слишком мало… Похвально, похвально, юнга. Далеко пойдете! При случае упомяну вас, разговаривая с лейтенантом Маштарикс. – Довольный адмирал засучил верхними лапками и пошевелил жвалами.

– Расслабьтесь, джи-ком. Хорошо воспитываете молодежь. Запомню, – сказал капитану фрегата.

– С возвращением, парни! Сегодня боги к вам благоволят. Бесспорно. Мало того что в момент удара вы все были закреплены и не поубивались, оказавшись внутри вертящейся камнедробилки, так еще и вахтенный не растерялся, вовремя сократил длину. Младое поколение рождает героев, можно сказать, – сказал ВСЕМ. Шестнадцати иксам, которых чей-то слепой прокол едва не вверг в небытие.

И персонально связисту, технику с одним «шнурком» джуниор-боцмана:

– Старина Вохвох, я рад, что боги не лишили тебя возможности отыграться. В субботу как всегда ждем на матчевой конференции клуба ветеранов. Выходим на сорок восьмой уровень. Ставки прежние… Отбой. Закрывайте прорезь.

– Да, сэр! Отбой, старина! – почти в унисон воскликнули штабной связист и Вохвох. Семнадцатый «иксатый», полномасштабная фигура которого находилась в рубке, исчез. Техники отсекли открытый канал, и демонстрационная голопроекция свернулась. Прекратила существование «дырка», для поддержания которой требовалось энергии немало, но все же неизмеримо меньше, нежели для переброски материи…

Внепространственная связь, так же как и передвижение материальных объектов по межзвездным дорогам, напоминает ныряние в океан. Но в «жидкость», у которой имеется лишь поверхностное натяжение, а под ним ничего нет. Прокалываешь – и сразу же выныриваешь с «другой» стороны. Где-нибудь да вынырнешь обратно в вакуум, непременно. Основная проблема в том, чтобы вынырнуть там, где хочется, а не где придется. (Вероятность совмещения с материальным объектом – всего лишь проблемка, ибо слишком ничтожна. На самом деле материя во Вселенной – скорее необъяснимое исключение, чем правило. И объема занимает настолько мало, что даже о каких-то обозримых долях процента говорить не приходится. Не больше одной-единственной песчинки в необозримой пустыне, что убегает за горизонт и кажется бесконечной.)

Расстояние для космической коммуникации не имеет существенного значения. Когда ткань собирается в складки, точка входа иглы от точки выхода всегда находится, так сказать, поблизости.

Имеют значение лишь точность нацеливания на пункт прибытия и время пребывания вне пространства (условно говоря, длина складки). Принципы функционирования сети дорог очень схожи с принципами, на которых базируется сеть компьютерная: конкретная адресность плюс ресурс реального времени, необходимый для прохождения к нужному пойнту. Теоретически можно было бы вколоться и отправиться в бесконечность, не возвращаясь в многомер. Но рано или поздно иссякнет запас энергии, питающей таранные завихрители «колунов», что сокрушительным торнадо сметают со своего пути все и вся. В буквальном смысле.

AA-двигатели и AA-каналы локально нейтрализуют систему пространственно-энергетических связей. Так называемые Законы Природы (наличие коих и отличает многомер-надстройку от внемера-фундамента, лишенного всяческих ограничений и рамок). На крохотном участке срывая с реальной действительности маску и превращая ничто условное в истинное ничто-нигде-никак. Тем самым распахивая людям «вход через выход», позволяющий проникать в «закадровый» внемер, который всегда есть и исключений ни для чего не делает: пронизывает материю и энергию, твердь и пустоту, частицы и волны… Прототип межзвездной тяги соорудил гениальный техник. Звали его: АлексАндр.

Уже по наличию ИмяФамилии ясно, что он был предком земов, но вслух этого лучше не повторять…

Редко когда люди, ныряющие в океан внемера, могут знать, какое расстояние на самом деле отделяет вход от выхода. Как, например, знали это хавокрэйны 750-го спадера, намереваясь совершить переход к Ллилилльяку. Светило столичной планеты Лабис-Фраск располагалось в пределах визуальной досягаемости. С точки зрения наблюдателя, который находился в системе звезды Минди, было видно и известно, какая из бесчисленных искорок – звезда Ошань, и потому реальное расстояние поддавалось исчислению. Прокалываясь по-настоящему далеко, вообще не знаешь, сколько многомерного пространства отделяет место входа от места выхода. Такие путешествия вообще возможны лишь благодаря первопроходцам, которые, зачастую ценой собственных жизней, добывали координаты и постепенно выплетали Сеть Миров.

На собственных шкурах испытывая относительность сущего. Сущее оказалось безликим и многоликим одновременно. Лицо Вселенной постоянно менялось – в зависимости от ракурса взгляда на него. Об этом догадывался еще Альб Эрт, древний философ. Он оставил потомкам свой труд, известный как «Теория От-Но».

По одной из версий, он тоже был эрсером, но в приличном обществе этого лучше вслух не произносить.

– Чтоб я сдох, чтоб мои яйца дьявол выпил, но готов поставить на кон жалованье за три линьки вперед, – проворчал второй помощник, – что на беду нашим хвостам сослепу тыканул космос наверняка зем! Как только что-то где-то как-то неправильное происходит, как только буза какая заваривается или законы преступаются – обязательно ищи поблизости ублюдков, прапращуры которых свое первое «дай» орали, вытаращившись на тусклую звездишку по имени Солнце…

– Никто с тобой и не спорит, – откликнулся старпом. – Кому охота заведомо проиграть спор?

Офицеры звездного патруля

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [начало седьмого по местному времени, утро 22-х суток месяца баюэ; 06jan, 15:01unt; сектор здешней «антиэрсеровской» бригады, зал информационного накопителя оперативного штаба, централ-база регионального корпуса StarsPatrol]

Личный состав республиканской полиции изо всех сил пытался доказать, что не зря расходует средства налогоплательщиков, но планетарным полисменам это удавалось весьма слабо. Непреклонный эрсер ухитрялся выныривать из волн «океана», затопившего зал; его ревностными стараниями госслужащие стремительно утрачивали трудоспособность; количество отделенных от голов щупалец становилось просто неприличным; словно изо всех существ, что находились на поле боя, зем единственный имел понятие о бездонности глубин сокровищницы боевых искусств. Единственный, кто учился в каком-либо специальном заведении, типа полицейской академии, и затем долгими годами практики оттачивал навыки, в теоретическом виде полученные за время прохождении курса обучения…

– Приперссся ссслой дядька, влессс в песссошшнису и обишшает детишшек, – прошелестела штабс-лейтенант Лью, центурион «фиолетовых», принципов. Аршта-чивана, похожая на огромную сороконожку, незаметно (для всех, но не для глазастой кэйтианки) прибавила себя к «консилиуму», возникнув в огороженном силовыми щитами закутке. Канал прямой, в реальном времени, связи через промежуточные ретрансляторы наконец-то донес призыв и до ее личного терминала.

– А нечего было кого ни попадя в органы набирать. Служба и опасна и трудна, понимаешь! – Вслед за нею появился невысокий худенький эрсер. На рукавах гуманоидной разновидности форменного мундира Патруля серебристо посверкивали знаки различия высшего майорского чина, уровень доступа золотился полновесными колосками, и жарким пламенем горели пурпурные нашивки «конника» – силуэты крылатых кентавров. Супермайор замешкался по уважительной причине – в реале его отделяла от центральной базы чуть ли не самая длинная дистанция. Внемерному каналу понадобилось немало времени, чтобы установиться, «сбегать» туда и обратно по космической дороге… Предводитель летучей «кавалерийской» манипулы был единственный в этой когорте офицер-хомо, возведенный в статус полевого лидера и облеченный доверием руководить одним из тактических подразделений – манипул и центурий.

Персонал которых был рассредоточен по планетам, астероидам и космобазам; отряды, взводы, группы, звенья, тройки, спарки, одиночные «иксы» всех разумных биовидов, слагающие «земную» бригаду (в компетенцию которой входило все, что имело прямое и косвенное отношение к «проблеме эрсеров») локального корпуса, в этих звездных краях суммарно насчитывали около ста тридцати четырех тысяч человек… «И примерно девятая часть – находится под непосредственным началом прямого потомка имперцев. Солдаты и офицеры, обязанные выполнять приказы хомо дважды сапиенса. Общей численностью чуть ли не в три центурии. Ого», – мрачно подумала кэйтианка. «И из местных легионеров „ЭрсСтеллы“ по чину выше этого зема-пилота лишь командир когорты. Начальница штаба и заместитель колонела – тоже старший майор… Куда только смотрели твои глаза, К’И-всевидец!» – выругалась она мысленно. Но этого ей показалось мало, и Нигуэн’ан’акс сгоряча выдала наистрашнейшее богохульство: «Все поля зрения в одну точку сомкнул?!», но тут же спохватилась, осознав собственную неправоту, и попросила прощения у глазастого божества своего мира: «Прости меня, К’И! Гнев застил взоры мои…»

Женщина, родившаяся в одной из крепостей-убежищ, сокрытых недрами Кэйт-И, планеты, свирепо изнасилованной имперцами-оккупантами, не верила эрсерам. Пребывая в здравом уме, эрсерам не верил никто. Но если уж эрсер служил в Звездном Патруле, то был «святее самого Папы Римского» (по их собственному идиоматическому выражению, хотя неясно было, какое отношение к ICS имеет верховный жрец весьма распространенного в галактике «Nova Roma» каннибальского культа «хатализм», одними из главных ритуальных обрядов которого являются символическое поедание облаток, якобы частиц божественной плоти, и глотание напитка, имитирующего кровь бога).

Соплеменники ненавидели ренегатов, «продавшихся карателям», люто и бесповоротно. Ни один человек иной расы не удостаивался такой ненависти, которая сверкала во взглядах земов при виде тех потомков уроженцев Земли, низвергнутой с трона в небытие, кто надел форму SP. Тех, кто добровольно «пошел в каратели» и натянул черный шлем с косым крестом… Тех, у кого обратного хода не было.

Тех, которым именно поэтому верить можно.

Последним, сразу же за ДжонБэкфордом, в «земном» секторе накопителя «появилось» л’ико номер 973692.867/0976-963789:9. Оно руководило здешней «серой» манипулой, ему подчинялись секретные агенты, внедренные в социумы оседлых и кочевых цивилизаций этой галактики. Не издав ни звука, л’ико приветственно сложило на мохнатой грудке лапки и застыло в позиции «почтительно внемлю». Немногословное (но исключительно чутко слышащее) существо родом из далекой спирали «Andromeda 756» имело на ременной сбруе «плащики» и «кинжальчики» (серого, само собою, цвета), а также золотые колоски статуса и серебристые знаки различия в виде четырех лейтенантских звездочек, которые показывали, что сей фрагмент коллективного разума имеет чин мастер-лейтенанта. Оно присоединилось последним, хотя, конечно, уже ВСЕ знало (по должности положено). Скорее всего именно поэтому и не особо торопилось являться в один из залов центральной базы корпуса…

На оперативное совещание собрались командиры всех манипул и отдельных центурий сводной когорты – здешнего территориального подразделения Легиона «EarthStella», – которая являлась одной из бригад корпуса, патрулирующего эту галактику. За «плечами» возведенных в статус полевого лидера офицеров незримо присутствовали все рода войск, почти все цвета крестов: более четырнадцати тысяч пурпурных «летчиков», около восемнадцати тысяч велитов-«арбалетчиков», шесть тысяч «панцирников» триариев, пять с половиной тысяч «копьеносцев» гастатов, четыре тысячи «меченосцев» принципов, двадцать девять тысяч технических специалистов всех профилей, пятидесятитысячная сеть резидентуры и, конечно же, полуторатысячный «хаки» спецназ. «Желтый» административный персонал штаба, а также «коричневый» комендантский, «белый» медицинский, «сиреневый» интендантский и «салатный» инструкторский отряды, общей численностью до шести тысяч, подчинялись непосредственно начштаба Ичен Свор, заместительнице колонела Е У, предводителя когорты, и потому как бы отсутствовали.

Точнее, большей частью обретались в межзвездном пространстве на бортах кораблей, приданных «антиэрсеровской» бригаде эскадренным адмиралом здешней когорты звездолетного Легиона «StarTrek», патрулирующей космические дороги в этих краях. И частично в напланетных блокпостах, посольствах, миссиях, консульствах, представительствах Межгалактической Коммуникационной Безопасности и обсерваториях, институтах, школах, исследовательских центрах, университетах ISA (научного крыла ICS). Там же, где дислоцировалось определенное количество боевых частей, малых групп и одиночных «иксов», прикомандированных когортами всех прочих Легионов Патруля для защиты и охраны цивильных членов этой добровольческой организации.

– Ну что же, – резонно заметил пернатый центурион «копейщиков», – раз уж мы все сюда слетелись, стаей и порешим, будить Начштаба или нет.

– Похоже, кому-то невтерпеж грохнуть этого типа… интересно, кому это он перебежал дорожку? Его так упорно пытаются стереть с лика Вселенной, понимаешь, будто он плюнул в тарелку супа самолично Творцу! – сказал ДжонБэкфорд. Центурион-землянин с неподдельным интересом следил за проекцией выкрутасов лихого соплеменника, который вполне успешно выживал в окружающей среде обитания, исключительно к нему враждебной.

– Или наказать хотят… за невыполнение чего-то… должок взыскать… – задумчиво вставило змееобразное, служащее наблюдателем в узле, куда стекалась ВСЯ информация. «Какое оно умное! – подумала женщина с нашивками цвета хаки. – И всего лишь в чине капрала… хотя, вполне возможно!» Она осеклась и специально сосредоточила на бууакооноомо взгляд одного из своих многочисленных глаз. «На самом деле что мне ведомо о его истинном звании и должности?!» Действительно. Не было никакой гарантии, что на самом деле оно не служит в том же Легионе, незамысловатая эмблема которого багровеет на ее генеральском мундире, хранящемся в каюте ТАКРа «Гибель Империи», флагманском корабле вовсе не «ЭрсСтеллы»…

И никаких упоминаний об этом в его персональном досье, конечно.

– А ты что думаешшшш по поводу? – обратилась «фиолетовая» гусеница Лью к новой предводительнице спецназа здешней когорты Легиона «ЭрсСтелла». Кэйтианке-«хаки», прибывшей в расположение когорты намедни; якобы с линейного фрегата «Кара Божья», где базировался главный штаб Легиона «ЭрсСтелла», в котором все они имели честь служить. И она, официально, как бы тоже.

«Лейтенант» Нигуэн’ан’акс, пробывшая центурионом здешнего спецназа менее суток, ответила коротко:

– Выживет – схвачу, узнаю.

Техники безопасности

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [полдень по местному времени, 16-е сутки зимнего месяца эрюэ; 06jan, 19:14unt; спрятанный в толще горы транспортный ангар; казармы звена «Bravo» взвода «trappers», входящего в состав отдельной центурии спецназначения; база 764546 регионального корпуса StarsPatrol, блокпост ICS на планете New Tibet (Meen Dinasty V), (координаты точки выхода в многомер-пространство: 96464665667653212234111 – 755839088970989754111110 – 447897111113444/8767865090988732/8754436907866)]

Временную подповерхностную базу в тверди каменного склона безымянного пика сооружали «синие» билдеры, конечно. И как всегда лихорадочно, поспешая на очередной объект. Постоянная передислокация бивуаков требовала от них полнейшей самоотдачи, как ни от какой другой технослужбы МКБ.

Потому замотанные вусмерть техники стройотряда не особо утрудили себя заботой о том, чтобы сугубо функциональные помещения выглядели эстетично. Стены и свод были варварски изрезаны ветвящимися складками, испещрены глубокими рваными впадинами, что остаются после ударов лучевых отбойников, бугрились оплавленными «бульбами» и щерились ломаными клыками. Угрюмо-безнадежное, как заброшенный лупанарий, пространство, вырубленное роботами в гранитной плоти горы, предназначалось для обитания машин, а не людей. Ознобная атмосфера сырой затхлости наполняла его, тяжелыми слоями копясь меж каменными изломами и контрастно ровными плитами металлопластового настила пола.

Одним словом, пещера пещерой.

Минует несколько недель или месяцев – врембазу покинут патрульные «иксы» – и ангар станет пещерой в прямом смысле слова. Отличаясь от природной лишь неправдоподобно гладким полом и странно правильным полукругом входа.

Сейчас – прикрытого шестью черными лепестками бронедиафрагмы створа. Седьмой, крайний слева, был сдвинут, и в проеме стояла женщина, затянутая в бесцветное трико боевого скафандра. Далекая Династия Мин лила сквозь узкий треугольный проем прокисшее молоко своего тусклого света, и очертания женской фигуры отчетливо прорисовывались на белесом фоне. По тонкому, растянутому, «змееподобному» силуэту было ясно, что родом она из галактики «Nik-о-Med», более известной как Проклятущая Туманность.

В дециметре от квадратных носков анг-обуви пролегал край бездны. Ущелье, естественно, имело дно, но расстояние до него, по планетарным меркам, было столь большим, что восемнадцатиметрового радиуса вход в ангар казался крохотным пятнышком на стене небоскреба. Сорвешься – мало не покажется. Уже на первом из более чем двух десятков километров – сердце лопнет от страха.

Однако у никомедки, что стояла на краю, голова явно не кружилась. Тоненькая высокая женщина задумчиво смотрела вниз, в пропасть, не обращая внимания на толкотню, шум и гам техников. Спецы суетились вокруг навороченного межпланетника, спешно готовя крылатое веретено корабля к вылету.

– Извините, мэм, что нарушаю ход мыслей… – обратился к стоящей у края женщине молодой, не старше четверти века, эрсер в кислородной маске, позволявшей ему дышать в разреженной атмосфере двадцать третьего над «уровнем моря» километра; младший техник отделился от собратьев по «цеху» и быстро шагал к створу, неся в руке серебристую двустороннюю воронку алитодиефографа. – Необходимо протестировать скаф. Вдруг продактор обволакивающего поля…

Никомедка молниеносно развернулась. Пальцы ее левой конечности шевелились, подавая команды компьютеру скафа. Силовое поле, спроецированное внешней поверхностью «трико», молниеносно обтянуло тело, побежав от пояса волнами – вверх и вниз… Переливаясь всеми цветами радуги, скафандр высшей защиты спрятал женщину от любых видов воздействия. Скрыл тонкие, как щупальца, ручки, скрыл четыре крохотные молочные железы с ослепительно белыми сосками, вертикальной чередой расположенные спереди вдоль середины грудной клетки, скрыл умопомрачительные ноги, стройностью и длиной с которыми не способны соперничать нижние конечности женщин иных гуманоидных рас, скрыл узкие, слабовыраженные бедра, скрыл плавно изгибающуюся талию, скрыл заостренное кверху, похожее на перевернутое сердечко лицо, скрыл огромный миндалевидный глаз с вертикальным, как у змей, зрачком, скрыл налитые, сочные губы крупного рта…

По канонам своей расы, женщина была просто СУПЕРМОДЕЛЬ. Любой никомедец при виде нее завистливо подумал бы: «И спит же с нею кто-то!!!» Впрочем, с самками этого биовида не отказались бы провести ночь (или день, или вечер, или часок, или хоть четверть часика!) гуманоидные самцы, пращуры которых о Ник-о-Мед слыхом не слыхивали…

И эта ослепительная красавица, подскочив на пару метров, перепрыгнула настойчивого вьюношу, оглаживающим движением провела по его спине рукой, имитируя разрыв куртки и плоти лучевым клинком, затем вторично перепрыгнула через техника и вновь оказалась за спиною эрсера, испуганно вскрикнувшего и развернувшегося. Игра в «перепрыжку» продолжалась еще несколько скачков – парень только-только успевал повернуть голову, а никомедка уже парила над его синекрестым шлемом. Вконец ошалевший рядовой икс чуть не упал, пытаясь ухватить взглядом супервумен. Она поддержала солдатика под локоток, выхватила из его кобуры табельный бластер, отскочила к бугристой стене, воткнула срез излучателя себе в живот и даванула спуск… Техник невольно взвыл, выронил свой прибор и дернулся к ней, в естественном порыве остановить суицид, но скорость его реакции была на порядок ниже.

Ослепительная белая вспышка озарила полпещеры, высветив стоящие в беспорядке катера, скутеры и трансеры. Скафандр системы «вампир» поглотил энергию выстрела, компенсировал ее, подзарядил сам себя и перевел остаток в излучение светового спектра. Солдатик отшатнулся и заслонился рукавом… Крутанув бластер на пальце, продетом в кольцо, никомедка поднесла ствол ко рту, как бы дунула в срез, затем подбросила, перехватила за корпус и рукоятью вперед протянула лучемет гуманоидной модели его законному владельцу.

– Тест пройден? – лаконично осведомилась у незадачливого солдатика.

Рядовой икс беспорядочно замахал руками. Неразборчиво бормоча что-то, выхватил личное оружие и затопал обратно, к «посудине», рядом с которой копошились несколько его коллег… Замер на полушаге, развернулся, подхватил свой электронный причиндал и поспешно затопотал прочь, опасливо оглядываясь на тоненькую, как молодое деревце, женщину.

Она, скрестив на узенькой груди тонкие ручки, с очень серьезным выражением лица провожала солдата взглядом. Единственный глаз никомедки подмаргивал эрсеру наружным непрозрачным веком.

«Синие» коллеги, побросав работу, держались за животы или что там у них подпадало под это определение. Один даже катался по полу. Собственно, падание оземь с последующим катанием и было у его расы адекватно неудержимому смеху.

Над головами побывавших на бесплатном цирковом шоу технарей возвышался латаный-перелатаный кронцидит обшивки космического самолета, движки которого они тестировали и заправляли.

«G R E Y W O L F 2 2 3 6 5 1» – бежала по ячеистой броне округляющейся поверхности борта черная надпись, темнела над головами, или что там у некоторых вместо голов. И циферки регистрационного номера, 0333923416, и пурпурный ИКС под девяткой и двойкой. Больше ничего. Порта приписки у этого межпланетника таукитянской постройки, само собой, не имелось.

Ведь этому внутрисистемному глайдеру, внешне похожему на человека биовида дельфинидов с короткими треугольничками крыльев, повезло – жизнь у него выдалась насыщенная. Иксы переделали его «потроха», набили вооружением, и с тех пор самолет на однообразие не жаловался. Даже ангары у него менялись каждые несколько месяцев. Да и в ангаре он не так уж часто лентяйничал. С виду он казался одним из челночных катеров, связывающих звездолеты с поверхностями планет, или скоростным почтовиком, но на самом деле был грозным, быстрым и маневренным бойцом. В брюшке этой небольшой «птички», хищным ястребом налетающей на добычу, скрывались форсированные двигатели, позволявшие ей претендовать на членство в клубе субсветовиков, самых скоростных инерционных кораблей. А в клубе восседать на одном из почетных рядов – для тех, кто самые из самых. Свыше двухсот девяноста мегаметров в секунду выжимали иксы из своих межпланетных самолетов! Индикаторы реальной скорости у некоторых суперспид-машин могли показывать до 299,3.

Само собой, те, кто дороги патрулирует, должны хоть на кончик носовой антенны опережать тех, кто по дорогам ездит.

Жизнь перехватчика Звездного Патруля, конечно, несопоставимо более захватывающа, чем у боевой единицы строевой авиации какой-нибудь планеты или частного флота корпорации.

– Беспокоится обо мне мальчик, аж завидно себе самой… – пробормотала высоченная женщина, смотря в спину юного солдата, стремглав от нее улепетнувшего. – Не вышла в тираж еще старушка…

Скафандр уже впал в пассивный режим. На замысловатой сбруе, пластикожаные ремни которой оплетали гибкое тело женщины, имелось множество вещиц, необходимых для разнообразного умерщвления ближних и дальних, но никаких знаков различия. На черном шлеме ее, в центре косого креста цвета хаки, голубел кружочек и серебрилась восьмилучевая звездочка SP.

Но рядовой женщина наверняка не была. В спецназе вообще иксы с «плюсиками» рядовых не служили.

Отвернувшись от кораблика грязно-серого цвета, никомедка вновь подошла к проему, что вел к пропастям. Двадцатикилометровой нижней, стиснутой скальными складками, и верхней, не стиснутой ничем и дна не имеющей. Но теперь женщина смотрела вперед, на клыкастое горное плато, убегавшее от ее взгляда к горизонту. Дневной свет едва осмеливался скрашивать удручающую мрачность пейзажа. Остроконечные вершины пиков скалились искрошенными зубьями. Эту безрадостную картину всеобщего кариеса сверху прикрывало грязно-серое, как броня перехватчика, небо…

Старый сержант морщинистой лапой похлопал по плечу младшего техника, вернувшегося под кронцидитовое брюхо цвета неба.

– Попросил бы лучше кусочек сексу дать. Это она – всегда пожалуйста. Но ее персональное снаряжение тронуть – ни-ни! Попробуй только, костей не соберешь. Во всем, что касается систем жизнеобеспечения, никому на свете не доверяет… Точно вокруг нее сплошь замаскированные враги, так и норовят, так и норовят, сволочи, диверсию подстроить.

– Она вообще никому не доверяет. С таким печальным жизненным опытом – неудивительно. Если бы тогда сработали обе катапульты… – согласился другой бортмеханик, похожий на патологически растолстевшего шиарейца крысоидный сумгэгэ, одетый в розовый фильтроскаф, оберегающий его от кислородосодержащей атмосферы Нового Тибета.

– Да, левая капсула гробанулась знатно. Вспышку на другом конце Вселенной до сих пор видать, наверно…

Молоденький икс открыл было рот, намереваясь спросить похожего на помесь обезьяны с аллигатором старика-зикликианца, что подразумевалось под «тогда», что за капсула гробанулась и где находится другой конец Вселенной, но в этот момент сквозь распахнутый люк, проделанный в потолке ангара, свалилось на пол чье-то громоздкое тело. Появление было шумным, громогласным было появление, мягко выражаясь, и не обратить на него внимание мог лишь труп, которому до мира живых уже дел нету.

Темный женский силуэт, наложившийся на молоко проема, изменил очертания. Никомедка развернулась.

– Явился, половой террорист? – буркнула при виде нескольких центнеров живого веса, свалившихся с потолка. – Опять тебя из чужой койки тревожник вытряхнул? Лето в этом мире быстрее приходит, чем тебя дождешься.

Высказавшись, она устремилась к бронированному веретену быстрыми скользящими шагами. Не успел еще новоявленный икс ответить, как женщина уже ловко взобралась по бортовым скобкам и канула в овальную черноту распахнутого шлюза.

– Ма-а-а-а-аш! – возопил здоровенный, как гризли, половозрелый янч, красавец мужчина с клочковатой бородой лишайников-симбиотов и пучками вибрисс, шевелящихся по периметру квадратной головы. – Да ты что-о?! Девять минут после объявления тревоги, рекорд скорости! Чесал по туннелям, встречных сметая! Не дай Ябачи, убил кого… Дорогуша, я ж на том конце горы был, новобранцев в тренажере гонял!

Откинулась крышка лючка верхнего шлюза, над краем показалась голова, покрытая черным шлемом с крестом цвета хаки.

– Будешь чесать языком, мой центурион нас точно убьет, обоих, – сказала голова, с твердокаменным, как стены ангара, выражением лица-сердечка, – мало того что эти гайковерты тянут козу за сиськи, так еще и ты, вместо того чтобы одеваться, воздух сотрясаешь… Шланг! – хлестко бросила. Как приговорила.

Выглянув и выговорив, голова опять исчезла внутри. Проверенный никомедкой на исправность лючок с громким лязгом захлопнулся.

– Ма-а-а-а-аш! – точно с такою же оскорбленной в лучших чувствах интонацией взвыл один из техников. Похожий на прямоходящую бесхвостую кошку пятнистый хиратш с тремя «молоточками» суперворэнта. Тот, что по полу катался, смеясь. – Мы же не имеем права сокращать предполетный цикл! Ты меня что, под трибунал хочешь подвести?!

– А чего стряслось-то? – спросил янч. Пурпурные пилотские кентавры, эмблема Легиона «Инсектоид» и знаки различия чиф-сержанта виднелись на его форменных трусиках. С помощью молоденького солдата-эрсера он уже натягивал сенсатор управления, совместимый с «пупырышками» пультового кокона перехватчика. Этот боевой скаф был цвета такого же, как и борта «Серого Волка». – Я что, проспал начало всеобщей войны?! Имперцы вернулись, независимость упразднили?!

– Экстренное сообщение. Какой-то линейный спадер СтарТрека в момент старта чуть не протаранило неопознанное судно, – просветил недоумевающего пилота старый зикликианец, по-отечески утешавший юного солдатика-эрсера. – Малфрегат кидануло невесть куда. Звездолетный адмирал требует досмотровой инспекции сектора. Мы оказались ближе всех к месту происшествия.

– У Машт и ее хаки-ребят новый ком теперь, – раздраженно шевеля красными усами, сообщил хиратш-суперворэнт, главный механик группы подготовки, – амеба такая, усеянная глазками. Я таких и не видал раньше… Родом откуда-то из Сожженных Напрочь Галактик. Очень строгий народ, слыхал я… Старый ком, предыдущий, попроще был. Позавчера еще, до исчезновения, пролетом из штаба тут анекдоты травил. Потом от нас в систему Юань подался, где и сгинул… Нормальный такой мужик, хотя и оластер, а я этих реликтовых мстителей недолюбливаю. Злющий народец, вкрай озверевший. Но бывший ком спецназа – ничего так…

– То-то он и свалил без предупреждения, по-тихому, – встряла в разговор рикунаба-ефрейтор, проверявшая элероны; земноводная ящерица, пришлепывая присосками по броне, слезла на пол и теперь иронично выстукивала хвостом дробь. – Сломался – уйди по-нормальному! Все мы люди, неужто не поняли бы, что заряд иссяк? Предупреди только вовремя… Отставные военные при желании после еще в других крыльях Безопасности работают, и ничего, не хуже цивильных справляются.

– Да-а, – вздохнул длинный тонкий никомедец, соплеменник красавицы супервумен, исчезнувшей в нутре перехватчика, – и мстители выдыхаются, и герои спецназа устают, бывает…

Он глянул на овальный проем люка. Вероятно, раздумывая, не притомилась ли хранить межгалактические коммуникации в целости героиня спецназа, канувшая внутрь. Но эту лихую бой-бабу от наработки на отказ определенно еще громадный ресурс отделял.

– Интересно, с чего бы это она самолично в рейд навострилась? – вдруг спросила рикунаба. – Что, велиты или принципы не справились бы? Обычная проверка же.

– Не иначе по своим каналам получила конфиденциальную информацию, – проворчал главный механик. – Эти крутые хаки вечно с таинственными рожами в рейды уходят. Точно знают доподлинно, куда провалилась Солнечная система…

Здоровенный пилот, пыхтя и сопя, полез в люк, и через несколько секунд снаружи осталась лишь бригада словоохотливых техников.

Кабина боевого корабля была маленькой и тесной – почти сто процентов внутреннего объема заполняли конверторы гравитяги, топливо, вооружение, боеприпасы. И конечно же, сжатый воздух. Лишний кубический сантиметр дыхательной смеси при случае мог спасти жизни пилотов… Которых могло быть и четверо, но второй пилотский кокон и второе гнездо стрелка пустовали. Наибольшим дефицитом в Патруле всегда были не машины, а люди.

Пока янч вползал в кокон, никомедка сухо и снисходительно говорила планетолетчику, будто он рядовой «плюс» какой-нибудь свежеиспеченный или вообще недоделанный рекрут безнашивочный, рассказывала детально, разжевывая, как для слабоумного:

– …В этом районе региона пятнадцатищупальцевые каракатицы обитают лишь в республике Ланбаол, и поэтому практически весь сходный с ними внешними параметрами личный состав местной когорты Легиона «Спрут» сосредоточен в окрестностях Большого Дракона. Головоногих иксов здесь немного, но именно они успешнее всех внедряются в лабистянские структуры…

Далее она сообщила, что по спецканалам получен рапорт: на шестой планете солнца Танди из-под воды океана неожиданно выскочил звездолет, натужно выкарабкался за пределы желтой атмосферы и с ходу вознамерился выпулиться во внемер. Звездный Патруль не имел намерения вмешиваться во внутренние дела напланетников, однако сумбур в происходящее внесло сообщение другого сексота. О том, что сквозь бурление океана и ярость тайфуна в космос продралось дряхлое корыто исключительно допотопной, еще имперской постройки, и о том, что прежде чем пронзать толщу вод, рейдер вдобавок выломился из-под земли. В некоей подводной пещере закопан был, судя по сообщению, а известно это стало благодаря тому, что один тамошний офицер, пожертвовав жизнью, выскочил вслед за кораблем из воды, точечным пробоем выплеснул донесение в эфир, вмиг расходовав весь энергозапас, и погиб, растерзанный тайфуном. Планетарные власти попытались перехватить подозрительного летуна в ближнем космосе, но не сумели. Старая лохань без промедления вогнала себя в прокол. Есть мнение, что точка выхода – в этой системе. Рядышком. Даже на инерционнике – рукой подать…

Пурпурный «конник», неуклюже умащиваясь в пилотском коконе, согласно замычал. В этот момент загорелся сигнал вызова, и, не дожидаясь подтверждения, с экипажем «Серого Волка» связался базовый ком, чиф-лейтенант из Легиона «Накчез». Демонстрационное голо координатора соединения зашевелило жвалами, и послышался скрежещущий голос фраптянина О Ву:

– Тут со мной сконнектились пиджаки из райотдела дипломатического крыла. Дипы по своим каналам добыли любопытную запись лабистянской полиции. Гляньте.

Люди, сидящие в кабине, глянули. По улочке гетто, похожей на трещину в ссохшейся от жары почве, извилистой, узенькой, безжалостно стиснутой стенками жилищ, сработанных из материалов каких угодно, но только не из строительных, размашисто шагал высокий широкоплечий индивид мужского пола, принадлежащий к «белой» субкультуре эрсеров…

– И еще, – продолжал ком базы, когда экипаж перехватчика в ускоренном режиме просмотрел запись до самой оранжевой вспышки. – Планетарный департамент внешних сношений Йеспы, в рамках межведомственного сотрудничества, обратился к нашим дипам с запросом. Лабистяне любопытствуют, не ведомо ли, дескать, многоуважаемой эМКаБэ о прибытии в здешние края отставного спецназовца Звездного Патруля или еще какого-нибудь суперобученного и суперподготовленного элемента… Дипы полагают, что раз уж на Йеспе из-под воды выпархивают имперские реликты и по трущобам лазают непобедимые громилы с явно не дилетантской выучкой, то вполне возможна связь с дряхлым яйцом. Тем, что едва не запроторило наш малфрегат за пределы Сети. Я тоже так думаю.

– А-а-а, понятно! – обрадованно воскликнул вдруг янч. – Этого слепого проколиста во что бы то ни стало надо заловить! Раскупорить и глянуть, не сидит ли там внутри этот злобнорожий детоубийца с Йеспы…

– Какой он умный, – без улыбки прокомментировала никомедка. – О Ву, скажи, пожалуйста, и почему это твой лучший пилот, бог и царь за штурвалом, ни фига не соображает в жизни?

– Ну почему? Я еще кой в чем соображаю… – обиженно засопел янч.

– Ага. В нюансах анатомического строения женских тел примерно двух сотен биологических разновидностей. Запрашивай старт, горе-детектив. Пускай техи разводят сегменты. Пора отваливать из этого затхлого морга.

– Можно подумать, ты меньше меня соображаешь, но – в мужской анатоми…

Демоголо чиф-лейтенанта резким окриком приказало:

– Отставить разговорчики, Либуука! Выполняй! – И когда одернутый чиф-сержант забормотал запросы, бесплотно присутствующий базовый ком долгим взором оглядел никомедку, спеленутую пологом стрелкового гнезда, и неожиданно спросил:

– Готова хватать и не пущать? Дельце может оказаться неожиданно суровым…

Женщина вскинула голову. Ответила командиру соединения прямым взглядом в упор. Четко произнесла:

– Странный вопрос, О Ву. Я всегда и ко всему готова.

– Я слыхал, твой новый центурион – кэйтианка. Вдруг что… Ты же знаешь этих бесформенных глазастиков, им-то очки фиг вотрешь. Если…

– А мне без разницы. Пускай хоть сам творец сущего. Я – выполняю приказы. Больше меня ничего не касается. Прикажут отправить Вселенную в тартарары – отправлю. Поступит иной приказ – спасу. Ты в курсе, моя соплеменница однажды принимала участие в подобной акции, и в результате от Метрополии осталось, наверное, только облако смертельно ядовитого газа. Я же лично сам знаешь в какой акции принимала участие. От флота мятежников даже молекулы газа не осталось… Кто прикажет – мне все так же все равно. Как и ей.

– Даже… эрсер?

– Эрсеры – тоже люди. Ничем не хуже и не лучше. Такие же бессердечные, гнусные, самолюбивые чудовища, как мы все.

Уроженка Проклятущей Туманности пошевелила пальцами левой руки; тонкие пальчики обтягивала сенсорная перчатка управления скафкомпом, и в кабине, рядом с демоголо фраптянина, возникла проекция строчек. Они появлялись одна за другой, складывались в столбец:

Люди друг другу – звери, Сами в себе – до конца. В души закрыли двери, Заперли в клетки сердца. В панцирях из иголок Защищены от обид. В каждом шипе – осколок Чувства замерзшего скрыт. Каждый укрыл от яда Сердце в бронежилет, Пряча глаза от взгляда В душу, которой нет.

Горели в кабине полоски литер. Они пылали как уничтожившее Землю адское пламя, в числе прочих добровольцев некогда зажженное и соотечественницей Маштарикс. Как неумолимый огнь, пожравший планетную систему желтой звезды, схематическое изображение которой – золотистый кружочек, окаймленный густой бахромой ресничек-лучиков, – в свое время красовалось на доспехах солдат, завоевавших и оккупировавших сонмище миров…

Техники собрали свои приборы, свернули щупы и уже собирались уходить; приметив в проеме люка кровавый отсвет, «синий» соотечественник никомедки заворчал:

– Опять Маштарикс стишками загружает. Совсем обзем… – Никомедец осекся и глянул искоса на молодого эрсера. Тот старательно сделал вид, что не слышал.

– Да, заземлилась она капитально, – согласился старый техник-сержант, делая вид, что эрсеров в ангаре вообще нет. – Но я-то помню ее еще девчонкой с капральскими нашивками. Она и тогда такая была.

– Еще бы. Ведь это было уже после, – многозначительно произнесла рептилоидная ефрейторша.

– А вы не знаете, кого она чаще всего цитирует? – с неподдельным интересом в голосе спросил вдруг юный солдатик. – Я вот ЭмилиДикинсон обожаю, а она к какому клану примыкает?

– О, эти зе… – Никомедец опять осекся и поправился: – Ерсеры… Фанатики религиозные. Помешались на этой своей пое-езии. И что вы в этих случайных наборах слов находите, никак не пойму! Ни смысла, ни красоты… Прямое, непосредственное общение с богами, ты только подумай! И удумали ж тако…

– На то ты и иной… – пробормотал рядовой. Все до единого техники вздрогнули. Даже сам эрсер, сообразив, что сорвалось с его губ. Прозвучавшее всуе словечко, адекватное грязному «зем», мгновенно возвело барьер, разделивший потомков жестоко порабощенных народов и потомка беспощадных поработителей.

Эрсер плотно сжал губы, чтобы не ляпнуть еще что-нибудь непотребное, ссутулился и быстро зашагал к узкой дверце, ведущей из ангара в соединительный туннель.

– Я слышал, ее сержант, тот самый, был большим любителем какой-то древней землянки по именифамилии ОльгаШвец. Об этом, помнится, даже в программах новостей трезвонили, расписывая биографию Героя, – примирительно сказал командир группы техников вдогонку. – Похоже, эту самую поэтессу Машт и цитирует.

– Вот-вот. Она его никогда не забудет. Кажется, лейтенант Маштарикс до сих пор ждет своего сержанта. Знает, что бесполезно, но ждет. Ведь собственными глазами капрал Маштарикс видела, как левая капсула по всему небу огненными брызгами разлетелась, и все равно ждет… Же-енщина! – вздохнул никомедец. В интонации невольно сквозануло: эх, если бы такая да по мне так убивалась…

– Да кто он такой был, этот сержант?! Он что, круче всех на свете?! – остановившись, повернулся к старослужащим новичок с нашивкой «плюс», еще недавно бывший «салатным» рекрутом.

– ТЕСТИРОВАНИЕ ОКОНЧЕНО. ВЗЛЕТ РАЗРЕШЕН, – громогласно сообщила контрольная сеть ангара.

– Не знаю, как насчет всех на свете, но свет он точно спас, – сказала ефрейторша. – С посильной помощью Машт нашей, конечно. Мятежные земы Новой Москвы ухитрились тогда раскопать целый арсенал своих предков… а даже один залп из кваркометов сделай, мало не покажется.

– Судя по тому, что настолько во всех отношениях потрясная баба убивается по сержанту АйвенПолышному, типчик еще тот был… – завистливо сказал уроженец Проклятущей Туманности. Ухватился за скобки и шустро зазмеился по борту, чтобы задвинуть бронеплиту шлюзового люка вручную. Все до единой «звездоплавательные» традиции соблюдались неукоснительно, всегда. Только вот нынешние хозяева звездных дорог предпочитали не вспоминать, КТО создавал их.

Сегменты диафрагмы с глухим шуршанием начали вползать в каменную плоть горы, открывая створ, ведущий в небо.

Х-офицеры

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [начало седьмого утра по местному, 22-го баюэ; 06jan, 15:09unt; тринадцатый радиальный туннель; «PROCOL HARUM 932», средний автономный крейсер «дорожного» Легиона, временно придан «антиземам» (борт № 93735625112, юрисдикция SP of ICS); база номер 8546 регионального корпуса StarsPatrol; траверз астропорта имени Конфуция, 76,4 mgm над территорией Города Великой Стены (столицей Независимой Республики Ланбаол); на орбите Восточного Ветра (Династия Сунь II)]

Единственная из всех, кто присутствовал на сетевой конференции, кэйтианка была облачена в полный боевой комплект. Гибкая броня прозрачным слоем целиком покрывала ее тело, сейчас принявшее форму идеального сфероида. Серебринки двух лейтенантских звездочек, колоски полевого лидера и силуэт атакующего, растянутого в прыжке динопарда цвета хаки, были почти прозрачны и едва просматривались.

Представительница человеческой расы истощенного мира Кэйт-И неспроста поддерживала режим полной проницаемости для световых лучей видимого спектра: чтобы зрительные рецепторы, которые условно назывались глазами, могли свободно перемещаться по всему внешнему слою тела.

Чтобы женщине, природою наделенной действительно всеобъемлющим взглядом, ничто его не застило.

Тревожный вызов, посланный дежурным наблюдателем, настиг ее в тренировочном имитаторе. Там она (в процессе спарринг-схваток) знакомилась с иксатыми «своей» центурии, которые имели статус всадников всех рангов. В реале они были разбросаны по всей галактике, эти непосредственно подчиненные ей офицеры, ворэнты, сержанты и капралы. Из ста девяноста шести младших командиров она успела пропустить через себя всех до единого (двадцать девять) отрядных и взводных, но лишь чуть более половины звеньевых, групповых и расчетных…

Теперь «лейтенант специального назначения» шаром метрового диаметра быстро катилась по тускло освещенному соединительному туннелю. Мозаичное демоголо, в сотовых ячейках которого собрались бесплотные проекции штабного накопительного участка и столпившихся в нем коллег-лидеров, смещалось в пространстве впереди нее. Оставаясь вверху, на «макушке» сферы плыл символический «шлем» Нигуэн’ан’акс, этакая нашлепка, выпуклая и само собой черная.

О том, что пригляд за потомками имперцев должен быть поистине всеобъемлющим, кэйтианка подумала, неожиданно припомнив, какими словами оканчивается первый куплет запретной песни земов:

«…От первого камня и бронзы ножа, от древних гробниц и от древней приметы. Мы от Прометея раздули пожар на нашей прекрасной, далекой планете».

Да-а-а уж, за этими взрывоопасными поджигателями ГЛАЗ ДА ГЛАЗ…

Тускло-зеленого оттенка Х, символ межзвездной добровольческой организации, был начертан на шлеме. Предпоследняя буква древнего латинского алфавита, положенного в основу универсального языка компьютерных сетей разведанных миров. Та буферная буква, что отделяет весь алфавит от полного конца.

«ИКС», один из общеизвестных символов, используемых в математических уравнениях для обозначения переменной. «Икс-фактор» – термин, которым издревле обозначались обстоятельства, что оставались до поры до времени неведомыми, а затем внезапно и властно вторгались в порядок вещей, полностью изменяя расклады. Но визуально это был еще и КРЕСТ, и в этом понимании он также многое символизировал: и перекресток дорог, и запретительный знак, и памятник имперским амбициям, и крах амбиций реваншистских…

Созвучная аббревиатура подбиралась специально. «Inter– galaxy Communication Safety» – называлось движение. В смутные времена оно принялось объединять разрозненные группки добровольных спасателей космических связей. Оно защитило дороги от ударов центростремительной силы, разрывающей сеть миров. На космическом американском (утвержденном основателями движения в качестве языка межрасового общения) эти три слова буквально значили «Безопасность Межгалактических Коммуникаций». Хотя нынешняя роль Организации более полно отражалась иным вариантом перевода. На некоторых других межгалактических наречиях название звучало так: Межгалактическая Коммуникационная Безопасность. Суть изменилась с течением времени; сегодня «безопасность» следовало толковать в более широком смысле, нежели тот конкретный, что вкладывался в название при создании ICS. Общественного движения, которое внесло пресловутый икс-фактор в политико-экономические реалии постимперского пространства и начало процесс стабилизации.

СОХРАНИВ ДОРОГИ.

В центре косого креста, символа всего движения, на шлемах военизированных «иксов» – черных, как межзвездная вечная ночь, – вдобавок помещалась серебряная восьмилучевая звездочка. Она же Роза Ветров. Эта древняя эмблема, связывающая векторы направлений в узел, была принята в качестве собственного символа Звездным Патрулем. StarsPatrol, военным крылом ICS. Межгалактической суперармией, для солдат которой, по идее, не существовало и не могло существовать никаких ограничений в свободе передвижения.

Цвет же иксов, начертанных на форменных «головных» уборах, так же как и цвет нашивок, обозначал принадлежность к родам войск и видам вспомогательных служб. Силуэты нашивок, вкупе с наличием других знаков различия (например погон, лычек, аксельбантов и татуировок), обозначали выслуженное воинское звание и занимаемую в своем Легионе должность, а также текущий сетевой статус (который определял уровень допуска к информации).

Конфигурация оттенков, силуэтов и знаков у каждого «икса» была индивидуальна, но имелось то общее, что объединяло всех, кто «собрался» сейчас в закутке накопителя на конференцию. Всех, кто следил за подвигами эрсера, запись которых в ускоренном режиме проецировалась их персональными терминалами.

Эмблема Легиона «ЭрсСтелла».

У каждой патрульной армии и армады имелась своя, особая. Но у этих офицеров компанию ИКСу и Розе Ветров составлял не просто отличительный знак, а символ, наиболее близко расположенный к «причине всех проблем». Он символизировал погибшую Империю, мертвым именем которой теперь звался легион, призванный пресекать любые попытки ее возродить.

Кружочек того оттенка голубого, который эрсеры зовут «небесным». Цвета ясного неба их легендарной прародины, некогда стертой с лика Вселенной добровольцами-коммандос.

Схематическое изображение Земли.

Как со смаком выражались неземляне: «Земли, раскатанной в лепешку, Земли, разнесенной в молекулярную пыль, Земли, запроторённой в задницу!»

Той самой канувшей в небытие планеты, биовиду разумных обитателей которой Сеть Миров обязана своим существованием…

Тем временем к львиногривому эрсеру, чьи подвиги отслеживали старшие офицеры с голубыми шариками на шлемах, присоединилась его бритоголовая соплеменница. Женщина не пожелала оставаться в стороне от увлекательного занятия. Выяснилось, что она в единоборствах тоже, мягко выражаясь, кое-что понимает…

Впрочем, мужчина и без подмоги вполне бы справился. Потому на долю добровольной пособницы практически не осталось врагов; хотя продемонстрировать парочку виртуозно выполненных связок и добыть парочку трофейных лучеметов земляшка все же успела.

Совместными усилиями победив всех многочисленных потомков «каракатиц» Океана Лаб, эрсеры поднялись на ноги и посмотрели друг на дружку. Взгляды разделенных залом мужчины и женщины скрестились на середине… Мужчина приложил к виску кончики пальцев распрямленной ладони и четким, отработанным движением выполнил жест, который у потомков землян зовется «отдать честь».

Женщина криво ухмыльнулась, повторила жест соплеменника и устремилась к нему, перешагивая через трупы. Внутреннее пространство бара мало напоминало досуговое заведение. Оно даже мало напоминало рудничную шахту. Настоящую бойню оно напоминало теперь. Скотобойню где-нибудь на отсталой аграрной планетке… или разделочный цех комбината морепродуктов.

Эрсеры в который раз подтвердили неисправимость своей злобной натуры. Функцию ее обуздания и выполнял Легион, солдаты которого носили на шлемах небесно-голубые шарики…

– Профессионалы, понимаешь! – удовлетворенно прокомментировал действия крутой парочки супермайор ДжонБэкфорд. И тут же повторил: – Профессионалы, понима-аешь… – но совершенно другим тоном. Снисходительным, если не сказать пренебрежительным. Кэйтианка превосходно разбиралась в интонационных нюансах, физиогномике, психологии и особенностях менталитета эрсеров. Без этого специфического ЗНАНИЯ она просто не смогла бы выполнять свою функцию в рядах Легиона, в котором служила на самом деле.

Повтор адресовался ланбаольским копам, конечно же.

– Ох не нравятся они мне… – проворчал Э Ма. Свой комментарий фраптянин адресовал победителям. – Прыткие больно… Хлопот не оберемся.

Л’ико, абсолютно соглашаясь, молча заколыхало мохнорылой головкой. Влево-вправо. И сделалось чем-то похожей на сувенирную игрушку, ту, что непременно увозят с собою туристы, посетившие Китайскую Радугу.

– Мало нас! Сотни и сотни обитаемых миров, а нас тут меньше полутора сотен тыщ, – вдруг затараторила мастер-лейтенант Шекинша возбужденно, скороговоркой, – и хоть разорвись! Необходимо выделять людей для охраны представительств и вербовочную агитацию вести, надо ученых из нашей академии сопровождать, опять же заговоры пресекать и информацию добывать… А еще бунты и волнения подавлять, когда местные царьки умоляют спасти их задницы, причем делают это с завидной регулярностью!..

Нигуэн’ан’акс вздрогнула. «Янтарная» велитка точно прочла и озвучила ее собственные мысли.

– Во-во! – присоединился к предводительнице межзвездных пехотинцев командир манипулы пилотов. – Неизвестно чем они занимаются, эти вшивые планетарные секьюрити! Да у одной-единственной планеты, понимаешь, местных копов на порядок больше, чем нас во всей галактике!

– Хорошо еще, что прокладкой новых дорог, разведкой и освоением миров занимаются матросики «СтарТрека», первоходцы «СкайФронтира» и яйцеголовые из «исы», – проворчал Йокуокос, – и персонал других Легионов рекрутируют лишь по мере необходимости.

– Да, кстати, – вдруг спохватился «пурпурный» супермайор и стукнул себя кулаком по раскрытой ладони, что у эрсеров являлось признаком крайнего раздражения, – других, понимаешь, Легионов…

Голографическая проекция пилота исчезла из сектора, отведенного «антиземовым» операм в зале накопителя. Возникла она, как тотчас же засекла Нигуэн’ан’акс, перед «дверью», что вела в соседний закуток. Тараня створ экстренным запросом, ДжонБэкфорд нетерпеливо затарабанил к соседям. На компьютерный «стук» выглянул сменный опер, рядовой иксатый с аквамариновым «восьминожком» Легиона «Sprut» на шлеме. Сам – вылитый осьминог. Но не лабистянин, а трамин. «Шестищупальцевый человек расы, „органически не переваривающей“ лабистян, куйцев, шоанч, ююс и прочих головоногов. Странно! Почему трамина зачислили в армию, патрулирующую ненавистных его племени „родичей“, тем самым сотворив потенциальный очаг ксеноцида? Тот, кто добровольно пошел в МКБ, – по определению просто не может быть тупым ксенофобом, конечно… но все же!»

Впрочем, эта странность была далеко не единственной, которую генерал-эмиссар Нигуэн’ан’акс за двадцать с небольшим часов успела подметить в здешних краях. Целая коллекция необъяснимых девиаций набиралась. Неудержимо и неуклонно. Набор тревожных штрихов. Тревожных пронзительно, стоило лишь их рассмотреть сквозь призму событий, о которых пока еще ведомо кругу весьма ограниченному – цивильным членам Совета МКБ и офицерам Патруля с высшим уровнем допуска…

Организация изначально придерживалась определенных принципов. Первейшим и «наиболее принципиальным» был дух равенства и братства. Расотерпимость как залог существования МКБ. Никакой ненависти! Даже к эрсерам. Никакого духа превосходства. ВСЕ разумные равны и обладают одинаковыми правами и обязанностями.

Хотя, конечно, насильно мил не будешь, и чтобы не провоцировать критические ситуации, кадровые назначения кандидатов в соответствующие легионы выверялись весьма тщательно.

Исключение делалось только для эрсеров, пожелавших «стать карателями». В «ЭрсСтеллу» их брали без ограничений, нелимитированно. Если уж человек решился выступить против своей расы, верить ему можно.

Цель: не допустить имперского реванша, сохранив при этом связи между мирами. Для выполнения этой двойственной задачи и была в свое время создана МКБ. В полный рост проблема сохранения системы имперских дорог в целости и сохранности поднялась в смутные века, наступившие после антиимперской революции, жесточайших битв за обретение независимости, развала единого государства на мириады обособленных кусочков и закономерного апофеоза: стирания с лика Вселенной системы звезды Солнце. Имперской Метрополии.

Долгие тысячелетия процветания единого политического пространства завершились тотальным размежеванием. Эпоха ЭрсСтеллы канула в Лету. Но нашлись и люди, которые не пожелали тонуть в неудержимо утекающей реке.

Здравомыслящие люди многих биовидов понимали, что главное достояние Империи – дороги, – ни в коем случае нельзя терять. Бывшие повстанцы, инсургенты, партизаны, подпольщики, мятежники, радикалы, террористы, диссиденты, нелегалы и тому подобные, оборотившись в местных монархов, премьеров, феодалов, вождей племен, военных диктаторов, демократически избранных президентов и так далее, вдруг обескураженно сообразили: любую империю империей делает, собственно, не самодовольный типус в короне, восседающий на троне, а возможность быстрого и своевременного обмена информацией. ЗНАНИЯМИ. Как следствие: товарами, технологиями, культурными ценностями и т. д. и т. п.

Лидеры новообразованных государств меньше всего желали возрождения империи, но от окончательного распада, сообразили они – никому не станет лучше!

Лишиться каналов связи – означало разлететься на мелкие и мельчайшие кусочки, безвозвратно рухнуть в дозвездную разобщенность, оказаться в глухих углах, надолго, если не навсегда, изолированных от вселенской бесконечности.

Значило лишиться Дверей В Небо, а взамен получить лишь полумифические воспоминания о том, что предки якобы хаживали туда, где солнечным лучом на рассвете тебя разбудит не только твоя собственная звезда… Значило впасть в варварство, постепенно утратить все, что накапливалось Империей за долгую историю ее существования. Кровавого, фашистского, тираничного, но неизменно, непреклонно, вопреки собственным деструктивным методам – СОЗИДАТЕЛЬНОГО.

И выход из тупика был найден.

Ученые МКБ

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [04:00 внутреннего времени; 19 декабря (незадолго до окончания цикла), 00:35unt; центральный купол астрономической обсерватории локального филиала ISA, Независимой Академии Наук (Independent Scientific Academy); юрисдикция МКБ; луна Ритац, естественный спутник планеты Ориркс (Цинди VII, неосвоена); система Династия Цин, 1459psk от основного диска галактики «Машина Богов» (координаты точки выхода в многомер-пространство: 96464665689856333260644 – 755839088977908434223458 – 447897170987653/8767866500000223/87544367008983]

Маленький крылатый кораблик подкрался к звездолету исподтишка, коварно. Настолько незаметно, что успел выбросить ловчую сеть и окольцевать жертву сферическим пологом искажающих капканов. Межпланетный субсветовой самолет наверняка пилотировался летунами сверхвысокой квалификации.

Благодаря внезапности своего появления, коварный перехватчик сумел уравнять силы сторон. Сплошной барьер обкваркованных лионнов «задымил» рейдеру обзор, лишил того возможности нацелиться перед открытием входа во внемер.

Разве что если пилот звездолета примет самоубийственное решение прокалываться вслепую…

– А может ведь… – пробулькал Жик Даюн, временно зовущийся совершенно по-другому.

– Точно, – согласился 28.0776-й фирамачка, который при всем желании не смог бы скрыться под псевдонимом.

– Как бы это у него привычкой не сделалось, – добавил старший магистр Прижиршавгенъютропим, которого в самом деле ТАК нарекли обе его мамы. – Во вкус он уже вошел, похоже.

Спецагенты озабоченно переглянулись. Насчет привычки и вкуса – ученый абсолютно прав. Выколовшись из внемера и пихнув оранжевый «карандаш» патрульного малого фрегата черт знает куда, допотопный, как империя, яйцеобразный курьер завис в космическом пространстве неподалеку от ближайшей планеты – Крух, третьей по счету от Минди. Замер надолго, будто настороженно приглядываясь к атмосфере, клубящейся менее чем в мегаметре, и раздумывая, стоит ли совершать посадку на поверхность, скрытую густым пятнистым туманом… Не решился – и угодил в капканы межпланетного охотника. Анг-субсветовик налетел, прикрывшись допплеровским эффектом, врубил нейтрализаторы гравиполя и резко затормозился. Выскочил из спектральных искажений, зашел со стороны солнца и буквально свалился антикварному корыту на «макушку».

– Сэр! – возбужденно выкрикнул один из младших научных сотрудников, обращаясь к главному астроному. – Вычислены дата и время картинки! Шестое января, последняя четверть суток!

Операторы сидели, стояли, висели и лежали у длинного подковообразного пульта. Их руководитель четырехметровым мосластым треножником возвышался в центре купола-проектора, рядом с крохотным лохматым юст-ашийцем и полновесным номерным фирамачкой – спаркой агентов из когорты специальных расследований при Объединенном ГенШтабе Легионов СтарсПатрол.

Схватка, которую все они сейчас лицезрели, в реальности произошла давно, почти годовой цикл назад. Точнее – вечером шестого января. Без двух с половиной недель – год назад… Ровно столько времени понадобилось свету, чтобы добраться до системы Цинди, крайней в цепочке пяти солнц.

ЗДЕСЬ произошло самое страшное, что только могло случиться с каким-либо участком Сети. Материализованный кошмар всех, для кого звездные дороги являются неотъемлемой и неприкасаемой основой бытия.

ВРЕМЯ И РАССТОЯНИЕ ВНОВЬ СТАЛИ СИНОНИМАМИ.

– Вот-вот, глядите! – забулькал юст-ашиец, похожий на пушистого зеленого котенка, с тою лишь разницей, что его защитный «мех» на самом деле был колонией червячков-симбиотов. – Явно что-то важное происходит… Первая неделя года. Незадолго до начала исчезновений!

– Наконец-то. Хоть какая-то полезная информация, – согласился с напарником мобильный компонент коллективного организма.

– В конце месяца, под Новый год, мы увидим ВСЕ, – добавил ученый. – Надеюсь…

Все жадно смотрели, как перехватчик сражался с курьерским рейдером. Быть может, эта битва напрямую взаимосвязана с катастрофой, которая варварски разрушила дорогу?! Ту, что еще в начале этого года вела в сердце Большого Дракона. Издревле вела, можно сказать, спокон веков. А в январе вдруг исчезла…

Сферический корабль заметался внутри ловчего кокона, однако лишь убедился в непроницаемости сплошной стены помех. Не отыскав выхода, рейдер попытался пробить сеть силовыми ударами, но прорехи моментально затягивались – юркий самолетик метался вокруг и возобновлял узлы, выбитые прицельными выстрелами. Сквозь стену лучи не проникали, растворяясь в ней, и самому перехватчику ничего не грозило. Пока не образуется прорыв…

Звездолет прекратил стрельбу и замер, словно в раздумье. Планетолет также прекратил метания и замер, настороженно выжидая. У жертвы имелись лишь два выхода: проколоться в неведомое или сдаться. Когда охотник начнет сжимать сферу кваркующих генераторов, какой-нибудь из двух придется выбирать. Иначе – яркая, но глупая смерть в глубине вседиапазонной вспышки.

Старинный корабль вновь принялся накручивать спираль, метко отстреливая узлы то там, то здесь. Подобная тактика отдаляла развязку, конечно, но от преследования не спасала. Рано или поздно охотнику надоест, и он, вместо того чтобы латать, сквозь очередную прореху прямой наводкой влепит в жертву скорчерный разряд. Плазменный сгусток ранит рейдер, и тот огрызнется в ответ…

Именно так и поступили через некоторое время охотник и жертва. С тою лишь разницей, что охотнику не удалось ранить жертву, и жертва тоже промахнулась… Серия выпадов и ответов не увенчалась успехом ни для одной из сторон. Пилоты обоих кораблей не уступали друг дружке в профессионализме. Дуэль же вели стрелки, абсолютно равные по меткости.

Убедившись в этом, экипаж самолета прекратил перестрелку и вновь залатал ловчую сеть. Звездолет, похожий на скачущий теннисный мячик, оказавшийся в огромном воздушном шаре, раздраженно носился внутри сферы, манипулируя вспомогательными межпланетными антигравами и остервенело отталкиваясь от лионного барьера.

Если у существ, что скрывались в рейдере, имелись кулаки, то они наверняка сжимались от бессильной ярости.

– Ух, как круто он шарахался от импульсов! Видать, лихие ребята в этом борту сидят! – восхищенно отозвался один из младших астрономов, ЛиройАскаридис. Эрсеровская ИмяФамилия у него была, ибо сам он был тощий бритоголовый эрсер белой субрасы, на лице которого заметно выдавался огромный крючковатый нос.

На возглас тут же откликнулась другая научная сотрудница.

– Да и в с-самолете не безмоз-зглые кретины раз-злеглись! – неприязненно косясь на землянина, едко просипела М’ячикч, крупная пожилая шиарейка.

– Будет вам! Не ссорьтесь, не ссорьтесь! – поспешно высказался их начальник, гася возгорание перепалки. Потомки уроженцев распыленной на атомы воинственной Шиареи – одни из самых ярых земоненавистников разведанного космоса. Отголоски этой лютой генетической ненависти нередко проскальзывают даже во взаимоотношениях «иксов». – Они друг дружки стоят!

Вот именно. Забуксовал бур в коренной породе, как говорится. Жертва не намеревалась на лопатки опрокидываться и становиться добычей.

Но и совершать еще один слепой прокол «имперский» корабль явно не торопился. Время от времени охотник и жертва возобновляли дуэль, раунды которой неизменно оканчивались со счетом 0:0. Тем самым преследуемому звездолету удавалось не позволять перехватчику сжимать сеть. Стоило самолету начать это делать, как массированный залповый удар поражал несколько узлов, расположенных кучно, и доблестному кавалеристу приходилось спешить к пробоине – стрелять или латать.

– Похоже, кругленький собрался вертеться вокруг собственного несуществующего хвоста, пока у траппера боезапас ловушек не иссякнет, – пробормотал астроном-эрсер. Рассеянные по мосластым конечностям шишковидные зрительные органы старшего магистра вперились в шиарейку множественным грозным взглядом. И она – промолчала. Отвела в сторону крохотные крысиные глазки, и багровые угольки перестали жечь ЛиройАскаридиса.

Убедившись в толерантности подчиненной, Прижиршавгенъютропим велел координатору смены:

– Разыщи-ка мне биохимичку СэраФозенблатт, пожалуйста. Кажется, до перехода в Академию она служила в летучей кавалерии. – И фаринадор полосатой субрасы Заугарр Опбб, имеющий степень старшего бакалавра, бросился исполнять задание, судорожными толчками сокращая свое змеиное туловище…

И в это мгновение звездолет вдруг сделал абсолютно неожиданный ход. Наблюдатели глазам своим не поверили, когда свершился этот фантастический пируэт. Антикварный корабль продемонстрировал не просто высший пилотаж и снайперскую точность, а истинный шедевр пилотского и стрелкового искусства! «Имперец» недвусмысленным броском ухитрился создать впечатление, что намерен атаковать узлы одного из секторов ловчей сети, и перехватчик бросился в ту сторону… В действительности же рейдер, молниеносно прокрутив вектор тяги на сто восемьдесят градусов, спуртовал в сторону обратно противоположную. Полный назад!!! Самолет заполошно помчался вокруг сферы, проскочив намеченный сектор, и в этот миг звездолет «на полном скаку» ОСТАНОВИЛСЯ. И ВРЕЗАЛ по барьеру «со всех стволов», разом опустошив батареи до дна, но вырвав громадный клок сети – несколько дюжин ловушек, не меньше! И пока самолет-охотник выделывал мертвую петлю, заполошно меняя местами корму с баком, двойной обманный маневр жертвы увенчался успехом…

Мелко вздрагивая от ударов еще не лопнувших лучей, рейдер прорвал разлохмаченную сеть, оказался за пределами ловчей сферы и не мешкая припустил прочь, по крутому перпендикуляру уходя от плоскости эклиптики. Полный вперед!!!

И уход его перехватчик пресечь никак не смог. Охотник не успевал, НЕ УСПЕВАЛ за преследуемым, который больше не был жертвой…

– Ушел!!! – чуть ли не хором вскричали все до единого люди, заполнившие обсерваторный купол. Действительно, подобное «сальто на ушах» они раньше не видали и видать не могли.

Для того чтобы выполнить этакий неимоверный «туда-сюда-иобратно», необходимо было а) вынести мгновенную оборотку вектора b) и мгновенное стопорение тяги, с) оставшись живыми, фантастически метко поразить ловушки, d) не потерять ориентацию в хаотической свистопляске обрывающихся нитей e) и выскочить наружу, а не врубиться по касательной в неразрушенный сектор барьера, совершив акт добровольного самосожжения…

– Да что за дьявол у него в рубке?!! – солировал в изумленном хоре звонкий вопль появившейся в куполе землянки СэраФозенблатт.

– Нейтрализатор перегрузок у него дьявольски хорош-ш-ш-ш, это точно… – прошипела шиарейка, злобно скаля полуистершиеся зубы; тоненькие фиолетовые вибриссы лихорадочно тряслись от гнева.

– Умели же делать в старые добрые времена, – прошептал худющий носатый эрсер. Высказался он тихонечко. Чтобы не расслышала М’ячикч.

Тот, та, то или те, кто находил/ся/ась/ось/ись в старом кораблике имперской постройки, оказались все же покруче тех, что скрывались во чреве межпланетного перехватчика.

Крылатый охотник сделал великолепный ход: ухитрившись расставить ловчую сеть и запереть «кругленький» рейдер, он превратил его в практически обреченную жертву.

Ответный уход звездолета был столь же триумфален, сколь и спасителен. Ведь внутри сферы ловушек слово «уйти» для него в буквальном смысле являлось синонимом слова «выжить»…

Патрульный корабль ничего не смог ответить, ничто не сумел противопоставить. Ему оставалось лишь продолжать погоню, до предела выжимая свой ресурс скорости, но сила анг-тяги рейдера по меньшей мере не уступала мощности его движков. Многие старые космические «корыта» были универсальными, как межпланетниками, так и межзвездниками. Вполне пригодными как для регулярных и чартерных сообщений по дорогам Сети Миров, так и для разведывательных поисков, выплетавших ее. Не говоря уж о военных операциях…

Рейдер вдруг снизил скорость, и перехватчик обрадованно припустил к нему. «Кругленький» прокрутил несколько размашистых «бочек», оборвал спираль, бестолково порыскал в разных плоскостях и… каким-то непостижимым образом, ювелирно просчитав точку совмещения траекторий, оказался чуть ли не под брюхом стремительно настигающего преследователя. Сверкнул один-единственный тускло-желтый разряд – боеприпас подскребался с самого донышка батарей! – и мостик освобожденной плазмы соединил корабли.

Секунду спустя «яйцо» живенько отскочило в сторонку. Замерло еще на секунду, словно любуясь результатом, и неторопливо поплыло прочь, направляясь к плоскости эклиптики системы. Медлительностью своей будто давая понять, что отныне солнце Минди и его планеты – принадлежат именно ему.

Крылатое «веретено» беспомощно вращалось вокруг продольной оси. Со скоростью не меньшей, чем до прямого попадания, оно мчалось в обратную сторону.

Неотвратимо покидая систему.

– У них же там два обитаемых мира и один активно осваиваемый, куда они смотрят?! – вопросил главный астроном Прижиршавгенъютропим, буравя взорами агентов когорты спецрасследований. – Или им ничего не видно за телом Кру…

– Ага, щазз! – Бывшая звездная патрульная чуть ли не кричала от ярости. – Напланетникам покамест на головы куча дерьма не свалится, сиднем сидят и в ус не ду…

– ТИ-ХО! – неожиданно громко гаркнул 28.0776-й фирамачка, нелетающий энтолоид размером с небольшой грузовик. – Там же внутри НАШИ!

Гравилет, явно поврежденный нешуточно, лишился управления и отправился в свободный полет. Долго он так будет лететь, тысячи и тысячи лет, если не попадет в гравиполе Цинди, ближайшей соседки…

– А этот имперский пес уходит, уходит! – пробулькал юст-ашиец, дополняя напарника.

Точно. Избавившись от перехватчика, звездолет нацелился, протестировался и вкололся. «Кругленький» исчез из реала; чтобы вынырнуть обратно в любом месте необозримой Сети Миров, в любой ему заблагорассудившейся точке выхода.

И лишь маленькое подраненное веретено проваливалось в бездонную пропасть межзвездного пространства, с каждой секундой на сотни мегаметров отдаляясь от планеты Крух, третьей в системе Минди…

– Я вычертил прикидочно, куда рейдер носом по ветру целился, – доложил в этот момент ЛиройАскаридис. – Ветер дул в сторону визуально доступной нижней кромки Дна Андромеды.

Присутствующие переглядывались. Во взглядах читалась полная безнадега. Гнетущая тишина воцарилась в огромной зале. Проекция Вселенной мириадами светящихся очей смотрела сверху, с куполообразного потолка. И видела крохотных человечков, застывших внизу на полу, и видела пульт, управляющий искусственно созданными орудиями. Достаточно мощными и чувствительными для того, чтобы позволить разумным существам дерзко бросать ответный взгляд…

Дном Андромеды называлось скопище галактик, достаточно близко расположенных друг к дружке. Края малоосвоенные, весьма скудные на разведанные точки выхода. Сотни и сотни звездных спиралей, эллипсоидов и облаков, разделенных провалами пустоты. Миллионы и миллионы звезд… и всего несколько десятков «придорожных станций», в основном форпосты «СкайФронтира».

Собственно Андромеда, гораздо лучше разведанный архипелаг из полутысячи галактик, в реале располагалась намного ближе, и лишь краешек Дна просматривался из-под нее. Дно пряталось за Андромедой, и вообще-то, с точки зрения смотрящих на него отсюда, из Машины Богов, являлось скорее Тылом ее.

В эту задницу и прокололся курьерский рейдер. Задержится ли в ней надолго – вопрос. Может ведь и второй раз прыгнуть неведомо куда. В самые что ни на есть «кишки» Сети. Но если будет придерживаться избранного направления, то искомый «внутренний орган» поддается хотя бы приблизительной идентификации.

Ниже Дна обреталась заброшенная область «Полустертые Точки». Где-то там когда-то была Метрополия, система звезды Солнце. Земля, столица ЭрсСтеллы.

Вечная Слава Великому Восстанию, БЫЛА.

– Я все же пошлю рапорт… эх… – вздохнул фирамачка.

– Если там сыщется хоть кто-нибудь из наших… – согласился с партнером юст-ашиец.

– СэраФозенблатт, в перехватчике есть кто живой? – спросил старший магистр бывшую пилотессу, приглашенную из биохимического отдела, но ответить смуглая черноволосая женщина не успела.

В этот момент раздался призывный свист еще одного младшего научного сотрудника, исполнительного и молчаливого Сьягаля; этот человек отвечал за сканирование ближнего космоса, и в его секторе что-то появилось.

– Даю полную развертку! – сообщил похожий на огромную лиловую жабу энранн и перевел трансляторы в режим громковещания.

– Радиодиапазон… – растерянно прошептал Прижиршавгенъютропим. Это было так непривычно – космическая связь на волнах, имеющих длину, измеряемую даже не в километрах.

…Слабенький голосок срывался, его заглушали помехи, но та, чьи губы с трудом шептали в микрофон слова на том конце допотопного канала связи, не умолкала. Слишком долго ей было не с кем поговорить… Из глубины расстояния, вновь сделавшегося труднопреодолимым, к луне Ритац пробивался прерывистый шелест тоненького женского голосочка:

– … «Серый Волк»… вено «браво» взвода… трапперов… кладывает лейтена… пецназа Машта… остаюсь в строю… илот Либуука… ыбыл из рядов…

Треск сглатывал часть звуков, но общий смысл был ясен. Люди в куполе, потрясенные, жадно внимали словам патрульной. Вопреки всему – выжившей.

– Чем же она питалась?! – изумленно воскликнула биохимичка. – На системных самолетах ведь пищезапас от силы на неделю…

Энранн Сьягаль тут же добросовестно переадресовал высказывание. Бывшая патрульная замахала на него руками, но вопрос уже ушел к патрульной, которая героически сопротивлялась переходу в разряд бывших.

– Было… ясо… много даже было… мяс… а-а-а… – людям на этом конце канала почудилось, что в интонации лейтенанта появилась примесь горькой иронии, – пока не… ончилось.

Агенты детективной когорты переглянулись. Юст-ашиец быстрыми движениями ловких коготков производил какие-то манипуляции с личным терминалом.

– Здесь Двойка-восьмой-тчк-ноль-семь-семь-шесть фирамачка, инспектор генштаба, – официально представился большой спецагент, на черном шлеме которого виднелся икс цвета хаки. И представил маленького: – Мой напарник инспектор Уббистучч.

– …ада слышать ва… ллеги…

Главный астроном самолично дернулся было к пульту, но замер, остановленный возгласом подчиненного.

– Навожу, навожу, босс! – уже докладывал координатор смены Заугарр Опбб, колдуя над пультом. Полосатый змей поспешно отыскивал в безбрежном океане вакуума кораблик, который в течение почти года успел долететь к системе Цин Династи «во плоти», а не в изображении.

– …ак заправск… ездная странниц… аучилась голодать… было б хуж… сли б мне мног… воды требовало… – шелестел голос, – …ое счастье. Наверное, помогал… мне кто-то… помнил обо… мне и не дал пропасть… в пропасти… вот… добралась жива… я…

– Сегодня девятнадцатое декабря! – вдруг воскликнул мужчина-землянин, темпераментно всплеснул руками и принялся нервически подхохатывать. «Черные шлемы» синхронно наградили астронома неодобрительными взорами. Ох уж эти цивильные иксы, никакой дисциплины…

– Срань господня! – воскликнула женщина-землянка и точно так же шумно всплеснула руками. – И правда ведь!

– Что это с вами? Припадок гениальности начинается? – язвительно поинтересовалась шиарейка. Ехидное выражение ее остренькой мордочки недвусмысленно добавляло: с вами, недобитыми земами, это происходит с завидной регулярностью.

– День Святого Николая! – торжественно провозгласила СэраФозенблатт, экспансивно воздевая к звездному небу передние конечности. – Покровителя всех странствующих и путешествующих, сухопутных, морских и космических бродяг!

– Независимо… от происхождения? – донесли радиоволны едва слышный вопрос.

– Причем стартовал перехватчик в рождественскую ночь! – добавил ЛиройАскаридис. – С шестого на седьмое января! Рождество Христово…

– Да? – почему-то недоверчиво переспросила СэраФозенблатт у соплеменника. – Насколько я помню, мой пращур родился…

Мужчина перебил женщину чередой резких высоких звуков. Он выхватил из кармана рабочего комбинезона крохотный музыкальный инструмент, называемый «губная гармошка», и приложил его к ротовому отверстию. Женщина осеклась, но как только мужчина отнял от лица серебристо сверкающий параллелепипед, кашлянула и громко ответила аналогичной чередой – но обошлась без инструмента, спела…

– Вечно эти эрсеры между собой грызутся, – откровенно наслаждаясь, высказалась М’ячикч и оскалилась от удовольствия. – Все никак не поделят всех своих святых, политиков, поэтов, писателей, композиторов, певцов, философов, военачальников…

– Потом поговорим, Сара! – отмахнулся мужчина от соплеменницы, спрятал гармошку и с живейшим интересом спросил патрульную, неуклонно приближающуюся к звезде Династия Цин: – Лейтенант Машта! У тебя, случаем, не водится близких друзей среди эрсеров? Похоже, кто-то за тебя словечко небу замолвил…

– А вот в том крутом яйце наверняка без эрсеров не обошлось, – уверенно сказала шиарейка, отдавая дань генетической подозрительности, велящей во всех грехах Вселенной винить потомков землян, – но как они сумели…

– КАПРАЛ МАШТАРИКС?!! – вдруг загрохотал голос большого спецагента, наверняка получившего справку от интеллектуальных компонент своего 28-го Роя. Напарник мобильного фирамачки уже кончил возиться с терминалом и пушистым ковриком распластался по полу, что свидетельствовало о высшей степени внимания.

– Да… сэр… она сама… я… – лишь через несколько секунд донесли медлительные радиоволны ответ никомедки. И тут же: —…у вас там есть… эрсе… я так поняла… – сказала она.

– Да, есть! – откликнулся младший астроном и переглянулся с биохимичкой. – Это мы спросили о друзьях!

– Да уж, попробуй от них избавься, – пробурчала шиарейка М’ячикч. – Заполонили…

– Вас меньше, что ли? – неприязненно переспросил ЛиройАскаридис огромную прямоходящую крысу. – Расплодились…

– И что бы вы без нас делали? – поддержала соплеменника женщина. – Представь, избавились от землян. Нету нас. Нигде. И не было. Каково, а?!

– Ну, когда бы вас не было, мы б сейчас здесь не торчали… Может, оно и лучше, чтоб каждая тварь сидела дома и вибриссы в космос не совала… А вот если бы вы поисчезали нынче… – Шиарейка замолчала. На мордочке ее появилось выражение глубокой задумчивости. Видимо, в этот момент пожилая женщина впервые допустила подобную невероятную мысль и задалась закономерным вопросом: ЧТО станется с Сетью Миров, если вдруг она полностью избавится от эрсеров?

– Кончайте вы! Нашли время и место! – прервал вечных оппонентов большой спецагент, неодобрительно суча верхними парами лапок.

Не слыша перепалки, никомедка тем временем сообщала:

– …дна из ваших… поэтес… была абсолютно права. Мое корыто, чтоб ему…остоянно вращается…ыла возможнос… зыркать во все… сторон…

– Ты о чем?! – удивленно воскликнул руководитель астрономов, нервно переступая «ходулями».

– …то я о вселенском равнодушии… эх-хех-хе… – Никомедка тяжело вздохнула и четко, чеканя строки, продекламировала: «Звезды не смотрят на землю. Это придумали люди. Глядя на них».

Выдержала многозначительную паузу и добавила:

– Так говорила Ольга Швец. Я бы вас… – голос вновь сорвался, ослабел, – попроси… меня перехватить, не то… улечу в…ятия этой равнодушной твари… которой на сам… деле нету…икакого дела до нашег… уетливого копошения…

Во взглядах всех, кто скопился и «копошился» под куполом обсерватории, ясно читалось испуганное: ничего себе, что с людьми делает межзвездное расстояние, вновь сделавшись синонимом времени!!!

– Перехватчик уже летит, – поспешно сообщил Жик Даюн, временно – «спецагент Уббистучч». – Все необходимые распоряжения давно отданы. Мы бы с тобой не болтали просто так, знаешь ли.

– …ерехватывать перехват… чик…адеюсь, коллега буде… олее удачли… ыполняя… адание. Я свое… не выполн… пока еще… – Выжившая спецназовка замолчала, потом вдруг засмеялась коротко, как всхлипнула, и резко оборвала невеселый смех, больше похожий на плач. – Боюсь, сэр, – отчеканила, – вам придется целую армаду слать. Я тут оглянулась ненароком и такое увидела!

– Виииииижу… – обескураженно протянул полосатый фаринадор, – скооолько жеее ииих тааам!

– И где они только раньше валандались? Чуть ли не год без компании тащилась, ни единого полового партнера, – саркастически молвила лейтенант Маштарикс и сделала прозорливый вывод: – Видать, я первым номером стартовала.

…еще один. И еще, и еще. Словно новые звезды, зажигались в небе яркие точки, каждая из которых была космическим кораблем. Некоторые из них нагоняли и перегоняли неуправляемого «Серого Волка». Потому что летели быстрее его, почти со световой скоростью. Звездолетов и планетолетов было столько, что без помощи аппаратуры их просто невозможно становилось считать.

Обитатели освоенных миров системы Цин Династи уже знали, что эта неожиданная армада несет к ним кого угодно, но только не эрсеров. Процентное соотношение неземов в других системах Ланбаол было гораздо меньшим, чем здесь, но все равно – новыми звездами возникали в небесах пусть не миллиарды, но миллионы и миллионы человек иных рас. Они просили посадки и приюта у жителей провинции, которую от других градов и весей Ланбаол отличало одно существенное обстоятельство.

В системе Цинди практически не было крупных поселений эрсеров. По правде говоря, в этой системе и эрсеров-то практически не осталось.

Их здесь вначале безжалостно истребляли, потом немногих уцелевших загнали в резервации. Закупорили, а покидать территорию разрешили немалое время спустя… Когда потомков имперцев и осталось-то всего ничего. Выпущенные из ареалов изоляции эрсеры предпочли вообще убраться подальше, в другие края, и скопом покинули планеты, освещаемые желтым карликом Цинди.

Это было еще до объединения миров Большого Дракона, до образования республики Ланбаол. В смутные века переходного периода. Когда родиться эрсером – означало обречь себя даже не на презрение и ненависть, как ныне. А в буквальном смысле – на преждевременную смерть.

Бывшие колониальные расы жестоко мстили потомкам существ, рожденных под солнцем по имени Солнце.

За то, что земляне вытащили их в космос и подняли к звездам.

Даже не удосужившись поинтересоваться у иных, хотелось ли им туда отправляться и там оказаться.

Хранительница

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [начало седьмого утра локального времени, 15:13unt, 06 января (по-прежнему начало годичного цикла); личная каюта командира центурии спецназначения; крейсер «ПРОКОЛ ХАРУМ», траверз а-порта им. Конфуция]

И выход был найден.

Вывести Сеть Миров из тупика помогло создание МКБ.

Рассредоточенная по Сети, везде и всюду присутствующая, при этом не претендуя ни на единый квадратный дюйм недвижимости, дорожная Безопасность превратилась если не в панацею, то в весьма эффективный метод корректировки психики постимперского космоса, обезумевшего от немеренного обилия хлынувшей СВОБОДЫ.

Три основные функции исполняли люди всех биовидов, что входили в Intergalaxy Communication Safety, все те, кто поддерживал идеи этой организации. В порядке убывания важности:

сохранение дорог в работоспособном состоянии;

отслеживание и пресечение чьих бы то ни было имперских амбиций;

недопущение перерастания локальных войн в тотальную.

Новому миру и без того досталось в наследство слишком много всякого-разного, что напоминало о старом.

За примером далеко ходить не надо! Ведь ВСЕ по-прежнему называется по-старому. Планеты, солнца, звездные скопления, галактики… Слишком накладно, как оказалось, производить тотальное перепрограммирование, изменять имена, названия, системы счисления. Поэтому во внешних сношениях приходилось пользоваться старыми имперскими языками.

Парадоксальность ситуации не нравилась новым хозяевам, однако они ничего не могли поделать. Даже власти предержащие планет, на которых потомков землян не просто оставили в покое, а навечно позагоняли в резервации или до сей поры активно истребляли, вынужденно мирились с тем, что их вотчины продолжали зваться так, как их поименовали в свое время хозяева старые.

Оставалась прежней и имперская система координат, позволяющая Сети космических дорог оставаться в целости и сохранности… Та система, ради сохранения коей и была, собственно, основана МКБ.

Существование которой вовсе не было беспроблемным и незыблемо стабильным.

Одной из основных головных болей являлась малочисленность персонала. Основатели мудро рассудили, что организация будет функционировать во благо Сети и достаточно долго оставаться в прежнем качестве при фундаментальном условии: «иксы» должны оставаться лично бескорыстными и работать не за материальное вознаграждение, а за совесть. Идеалистов же не так много рождалось во все времена, и поэтому в МКБ призывали и здесь ждали только тех, кто был готов умереть во имя, а не за вознаграждение. Хотя это вовсе не значило, что добровольцы голодали и нищенствовали. Организация отнюдь не была бедной, по сути, она являлась одной из самых богатых корпораций разведанного космоса, и средний уровень бытовой жизни иксатых волонтеров был очень даже высоким.

Гораздо выше, чем в подавляющем большинстве миров Сети. Однако тех корыстолюбцев, что прельщались «сытной жизнью», быстро разоблачали и изгоняли. Таким в Безопасности делать нечего. Пускай идут в контрактные наемники или на службу в приватные армии. Трансгалактических коммерческих объединений – пруд пруди. Та же Корпорация Оперативного Поиска, наиболее мощная из родственных МКБ структур; также выполняет охранные, розыскные, патрульные, транспортные и прочие заказы. Однако – заработанные КОП средства служат не только и не столько развитию дела, а скорее обогащению олигархической верхушки.

Злоупотребления допускались, конечно, и членами командного, руководящего персонала крыльев МКБ. Но разоблачение себя ждать не заставляло, и следовало беспощадное, неумолимое наказание. Что эффективно отбивало у лидеров Безопасности охоту превращаться в коррупционеров, и случаи воровства материальных ценностей были очень редки. Ибо спрятаться, скрыться от всегда и везде сущих, всевидящих и всезнающих тайных агентов Легиона «ZeroEye» еще не удавалось никому и никогда…

Нигуэн’ан’акс, на самом деле «нолеглаз» из высшего руководства этого наиболее сурового и боеспособного Легиона, сейчас была облачена в полевой скафандр со знаками различия лейтенанта «простого» спецназа. Она «одним глазком» смотрела на свое отражение, что зыбкой сферической радугой мерцало в зеркальной панели, прикрывающей мембрану люка сантехнического блока. Прочими своими видеорецепторами кэйтианка жадно впитывала запись странных событий, произошедших в баре космопорта Китайской Радуги.

При этом девушка мучительно размышляла о том, кем же, кем же в действительности является непобедимый эрсер: продуктом МКБ, патрульным иксом в отставке?!! или же свои боевые навыки он получил другими путями?!!

И с каждой наносекундой все увереннее склонялась к мысли, что это зверское побоище в транзитной зоне просто-напросто НЕ МОЖЕТ НЕ ИМЕТЬ отношения к исчезновению оластера. К той истинной причине, что вынудила ее, доверенную помощницу великого трибуна Тррла Рррл’ло, сменить генерал-эмиссарский китель на лейтенантский мундир.

…Расправившись с горе-полицейскими силами и козырнув женщине своей расы, зем вдруг, практически без перехода, сделал нечто уж совсем странное; сим деянием добавив особо экзотический экспонат в коллекцию здешних странностей.

Бритоголовую земляшку отделяли от бородатого блондина считанные метры, когда он метнулся куда-то. Вихрем пронесся мимо нее, с трудом пробравшейся к нему по залу, превращенному в скотобойню. Огромными прыжками платинововолосый стремительно добрался к дымящимся руинам стойки и вытащил из-под обломков большое тело бармена. С виду – вылитого далжианина. Или все же эрсера черной субрасы?..

Мастер смешивания коктейлей не подавал признаков жизни. Белый пинками расчистил пятачок и уложил черного на исцарапанный лучевыми ударами металикт пола. Встал на колени рядышком и… принялся делать искусственное дыхание! Монголоидная пилотесса с удивленным выражением лица следила за манипуляциями львиногривого убийцы.

Но выражение ее лица сделалось воистину изумленным несколько мгновений спустя. Когда черный зашевелился и подал признаки жизни, белый вскочил на ноги, чуть пригнулся, зловеще нависая над распростертым далжианином, стиснул ладонями собственные виски, горящим взглядом сосредоточенно уставился в приоткрывшиеся глаза… и буквально через секунду сокрушительным ударом сапога разворотил бармену грудную клетку. Густые иссиня-вороненые струи брызнули из-под толстой подошвы во все стороны…

Убив далжианина, эрсер выпрямился, переступил труп и неторопливо зашагал к бритоголовой звездолетчице. Она хотела что-то сказать, открыла было рот, но мужчина сделал рукой сердитый жест, веля ей молчать, и девушка… послушно промолчала. На ходу оглядываясь, словно выискивая что-то взглядом, великолепный убийца неторопливо приближался к небольшой фигурке, скрытой мешковатым комбинезоном. И в этот момент проекционное поле заволокла странная, как и все здесь, синевато-серая дымка. Но тут же исчезла, уступив место косым желтым полоскам. Кэйтианка бросила часть взгляда на индикацию исправности аппаратуры – все было в норме. Такою была сама запись! Странные помехи зафиксировались вместе с изображением…

Когда они рассеялись, эрсеров в зале уже не было.

Камеры слежения обнаружили их поблизости, в продуктовом складе разгромленного заведения. Штабеля контейнеров, бочек, ящиков громоздились до потолка… Вот это была бы картинка, если бы схватка переместилась сюда!

Но боевые действия ограничились залом, и картинка была вполне мирная: большой белый мужчина и маленькая желтая женщина, разительно несхожие внешними параметрами, но все же неотторжимо объединенные тем, что выделяет особей ненавистной породы в любой толпе, стояли рядышком у пирамидальной горки ребристых желтых баллонов и пили линарочье молоко прямо из контейнера. Из шарнирного краника, воткнутого в торцевую крышку, хлестала тугая белая струя, и земы поочередно подставляли под нее сложенные ковшиками ладони… С крышки чуть повыше крана на пьющих земов рогатой головой таращилась линарочь, которую люди земного биовида зовут «коровой».

Вымазанный жирной коллоидной взвесью с головы до ног, так что даже кровавые пятна почти не просматривались, мужчина вдруг поднял львиногривую голову и, казалось, уставился прямо в объектив датчика, спрятанного в потолочной панели. Ухмыльнулся издевательски, вскинул руку, сжал в кулак отмытые молоком от крови пальцы – но не все, средний торчал – и сказал на спейсамерикане, наречии, принятом Безопасностью в качестве внутреннего языка межрасового общения:

– If you want to have some funny, fuck yourself and save your money!

И это были последние звуки, которые имелись в саундтреке записи. Выставленный средний палец, лоснящийся белой жидкостью, – последний кадр изображения… Потому что запись окончилась в следующее мгновение.

Земы, умывавшиеся молоком, исчезли. Словно все датчики слежения транзитной зоны разом отказались воспринимать их образы.

– Если тебе хочется поразвлечься, трахни сам себя и сэкономь твои деньги… – пробормотала Нигуэн’ан’акс, повторив сказанное земом.

Она даже не рассердилась. Да уж. Дела-а! Похоже, здесь воняет не очередным дилетантским заговором, не подпольной армией школьников, студентов и психопатов, возомнивших себя террористами, а серьезным, вылежанным дерьмом. Либо исчезнувший в системе Юаньди бывший командир здешнего спецназа был безнадежно слеп, либо… потому и исчез, что слишком многое видел.

Но – не сообщал об увиденном куда следовало.

– Эй, лейтенант! – Рядом с нею в каюте возникло демоголо супермайора ДжонБэкфорда. Из похода «к соседям» пилот уже вернулся и связался с кэйтианкой по отдельному закрытому каналу. – Есть разговор. Только… – маленький эрсер оглянулся и с сомнением покачал головой, – конфиденциальный, понимаешь…

Хитрый лис безошибочно сообразил, кому рапортовать, кого на самом деле стоит «будить». Нынешняя командирша центурии спецназа схлопнула опустевшее проекционное поле и сказала пурпурному кавалеристу:

– Вылетай, значит. Встретимся в точке…

Она скороговоркой продиктовала реальные координаты, отсекла канал и вернулась в сферу конференции.

– Если вас интересует мое мнение, тогда вот оно: начштаба когорты не просто будить, а немедленно. Одновременно с командиром. И всю когорту – в ружье. Общий сбор, короче, – высказала она официальное мнение, которое войдет в протокол. – А теперь извините, побегу ставить на уши своих ребят… – И побежала.

Знали бы они, кто в действительности подразумевался ею под «своими ребятами»…

«К сожалению, далеко не всегда имеется возможность поддерживать форму, идеально подходящую для полного обзора…» – подумала она, уже впрыгивая в люк экспресс-туннеля. Провалившись в ангар, сосредоточилась, мысленно очерчивая новые формы; запрограммировалась и скоренько трансформировалась.

Карабкаясь по-обезьяньи, ловко полезла по лесенке к откинутому колпаку своего личного звездолета. Крохотного, но чрезвычайно мощного глайдера тичьянской постройки.

Внешне от земляшки ее теперь было не отличить. Как ни старайся. Даже мешковатый комбинезон соответствовал точь-в-точь.

Давая команду захлопнуть колпак, одна из приближенных Тррла Рррл’ло, Верховного Хранителя Главной Тайны, вдруг вспомнила слова великого трибуна. Ими старейший «нолеглаз» напутствовал каждого неофита, после тщательнейшего отбора посвященного в подробности главного секрета Легиона «ЗероАй» и возведенного в сан Младшего Хранителя.

«…вся разветвленная махина эМКаБэ, созданная якобы для поддержания общей упорядоченности Сети Миров, существовала, существует и будет существовать, реально решая одну сверхзадачу и преследуя одну цель: противостояние и одержание. С нашей стороны баррикады – люди множества разумных биовидов, даже всех названий которых и не упомнишь, и не надо. По ту сторону – люди единственного звездного народа… наиболее талантливые, изобретательные, дерзновенные, динамичные, бесстрашные, но и самые эгоистичные, жестокие, самовлюбленные, беспощадные, бессердечные. Организация удерживает земов в позе, в которую ценой неописуемых потерь удалось их поставить: согнутыми, на коленях, в кандалах и с петлей на шее. Теперь тебе стало ведомо и то, какова истинная лепта нашего Легиона в этой нескончаемой войне…»

Лишь избранные, неслучайные люди пополняли рядовой и офицерский составы специализированных соединений – легионов Звездного Патруля.

Лучшие из избранных становились солдатами «ZeroEye». Самой неподкупной и эффективной структуры современности. Легион отборнейших иксов исполнял функции внутренней полиции SP, а также контроля и надзора за всеми прочими крыльями ICS, научным, дипломатическим, экономическим…

Офицерами же этой ударной армии становились лучшие из лучших.

Избраннейшие.

И только люди, посвященные в Хранители, те, что слагали офицерский костяк Легиона, в котором уроженка беспощадно изнасилованного землянами мира служила на самом деле – и в рядах которого не было ни единого эрсера! – знали, что Х – это еще и символ главной Тайны, тщательно хранимой от потомков землян.

«Икс-файлами» еще в древности называлась информация, тщательно и всемерно сокрытая от свободного к ней доступа.

Спецназ безопасности

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [незадолго до полуночи по UNT, 06jan; пилотская кабина перехватчика «GREY WOLF 223651» (борт № 0333923416, юрисдикция StarsPatrol of ICS); космо-пространство Lanbaol Independent Republic близ планеты Scarlyl (Meen Dinasty X)]

– …Я когда-то знала человека, способного на подобный трюк, – сказала Маштарикс, доставая из контейнера последнюю ампулу сиреневой плазмы, адаптированной для кровеносной системы янча. – Он был эрсер… пошел в каратели, как они выражаются, и служил в Патруле.

– Ну-у… – с трудом вымолвил Либуука, – если на такое… способен… один… обязательно найдется и второй…

Цепляясь за все, что можно было ухватить конечностями, никомедка вернулась к пилоту. Янч обессиленно обмяк в коконе дублирующего бортстрелка, куда с ее отчаянной помощью едва переместился. Маштарикс глянула на боевого товарища, сокрушенно вздохнула и произнесла:

– Надеюсь, ты прав, Либи. Потому что с тем, первым, мне бы не хотелось на узкой тропке столкнуться… то есть я бы очень хотела с ним столкнуться, конечно! – поспешно поправилась она. – Больше всего на свете, честно говоря… Но меньше всего на свете я хотела бы оказаться с ним по разные стороны прицела.

Толстый и тонкая – экипаж «Серого Волка» можно было описать двумя словами. Контраст был разителен; даже не верилось, что оба эти существа – самые что ни на есть люди. Громадное тело раненого неисчислимыми складками буровато-белесой плоти громоздилось в полураскрытом «гнезде»; по мере вращения оно оказывалось то на потолке кабины, то на полу. Янчи были чуть ли не самыми крупными и сильными гуманоидными существами Сети Миров, запасы их жизненной силы и сексуальной энергии казались неисчерпаемыми. Длинная гибкая женщина скользила в невесомости, извиваясь волнообразно, как змейка. Строение позвоночника обеспечивало уроженкам Ник-о-Мед широчайший диапазон движений. Благодаря этому, в частности, они слыли непревзойденными любовницами.

В кабине витал резкий запах горелой плоти, смешанный с вонью оплавленного металла. Вентиляция происходила судорожно, с перебоями. Хорошо хоть, что рециклеры вообще работали.

– Я б тоже… смог… на хорошем корыте… почему бы нет… – порциями проталкивая слова сквозь запекшиеся губы, сообщил Либуука. – А где он… первый твой?

– Героически погиб, спасая наш дерьмовый мир от второго пришествия Империи, – тихо сказала женщина, вкладывая ампулу в инъектор. Защелкнув ограничитель, добавила чуть ли не шепотом: – Молодым совсем… жить бы да жить.

– Герои умирают… не молодыми… герои умирают дурными… умные в герои не лез… ут… – сказал вдруг янч и содрогнулся. Складки плоти, основательно деформированные огромной рваной раной и пятнами ожогов, мелко затряслись. Очередной приступ боли накатил на пилота, зверски терзая развороченный струями огня живот.

Маштарикс удивленно посмотрела на «пурпурного» чиф-сержанта, словно услышать подобную сентенцию было для нее так же неожиданно, как обнаружить у янча пристрастие к изящной словесности. Спохватилась, взяла партнера за толстенную, диаметром как все ее тело, лапищу, и дрожащими пальцами погладила рыхлую маслянистую кожу.

– Держись, милый… – прошептала, чувствуя, как глотку распирает гнилостно-горький ком. – Пожалуйста, не умирай, Либи… не бросай меня одну… наедине с вечностью, которая таращится зенками своими… горящими…

– Мы с тобой тоже… глупые как… первый твой! – исторг янч, преодолевая боль. Пик приступа миновал, и Либуука, закрыв глаза, лежал неподвижно. Маштарикс молча гладила его руку. Любое слово, произнесенное в ответ, прозвучало бы нелепо и… глупо.

Слова, прервавшие тягостную паузу, прозвучали из уст смертельно раненного янча:

– Маш… почитай мне… стихи. Никогда не слушал… когда на тебя нака… тывало и ты зе… мам уподоблялась. Вдруг… захотелось… Все забываю спросить… чья ты духовная наследница… кто она, твоя проводница к свету?

– Одна из поэтесс древней Земли, – пояснила Маштарикс, неимоверным усилием воли стараясь говорить ровно и спокойно, – ужасно давно жила. Уму непредставимо. Еще в дозвездную эру…

– А что… разве были… благо… словенные милостивым Ябачи времена, когда… земы в космосе не шастали?.. Быть такого не может!.. – Янч так удивился, что даже глаза открыл. – Не верю… Они, похоже… одновременно со звездами… в вакууме появились и… заполонили… заполонили, продыху от них нету!

Маштарикс отвела взгляд, не в силах смотреть в глаза пилота, наполненные жутким страданием… Пилотский кокон, прикрывший кокон стрелка от огненного смерча, ворвавшегося в кабину, превратился в груду оплавленного металла, из которого торчали обрывки соединительных шлейфов. Чтобы не видеть этого напоминания, женщина поспешно опустила внешнее, непрозрачное веко.

– Маш… чти… – попросил Либи слабеньким голосочком, будто из самых последних сил.

И она, стараясь не открывать глаз, в классической манере рубя долгими паузами на четырехстрочные блоки, продекламировала один из канонических текстов, оставленных святой Ольгой Швец потомкам:

«Время шипит под ногами. Время – большая змея. Неповторимый орнамент – Краски всех карт бытия.

Голой не схватишь рукою И не наступишь на хвост. Время следит за тобою Светом немеркнущих звезд.

Гипнотизирует взглядом И за собою ведет В сумерки вечного ада, В смертью пылающий лед.

И неизбежных героев, Не пожелавших идти С зомбиобразной толпою, Ждет ядозуб на пути».

И лишь замолкнув, обескураженно сообразила, насколько В ТЕМУ прозвучало стихотворение. Здесь. В наспех залатанной кабине продырявленного, неуправляемого гравилета. Утлого суденышка, несущегося в леденящую тьму пустоты, из которой ни один проводник вывести не способен.

– Ишь ты… когда еще жила… а кое-что понимала о небесах… – героически выдавливал хриплые звуки умирающий Либи. – Иногда мне кажется… эти земы… знают о Вселенной… что-то такое, чего… никогда нам не понять. Важное очень… и скрывают от нас, подлые… шифруют в песнях… музыке, танцах… романах, стихах, картинах… своих. – Янч, перед смертью проникшийся-таки интересом к изящной словесности, надолго замолчал; Маштарикс распахнула веко, чтобы посмотреть, не приступ ли? Но пилот замер неподвижно, с закрытыми глазами. Будто прислушиваясь, что у него происходит внутри.

Никомедка прильнула лицом к его безволосой руке. Единственное желание снедало ее: не расплакаться!!! Либи поймет, что его минуты сочтены… Уроженцы Проклятущей Туманности не плачут, это знают все на свете люди. Рожденные в Ник-о-Мед никогда не плачут на людях – знают только никомедцы и никомедки.

– Маш… не дотянуть мне. Воздух на меня тратить… не стоит, – печально сказал Либи.

Он и сам все понял. Или услышал что-то – внутри себя.

Маштарикс зажмурилась и закусила губу, теснее прижимаясь лицом к мягкой плоти, горячей как кипяток. Вынужденно наполняя ноздрю гарью, она с ужасом поняла, что запах человечьей плоти, сжигаемой заживо, НЕ исчезнет из этой кабины!

До самого конца полета, сколько бы он ни продлился. Под пристальным взглядом Вселенной, глаза которой никогда не закрываются и душу наизнанку выворачивают.

В той, предыдущей кабине, гари не было, но она ей постоянно мерещилась. Ведь в левой спасательной капсуле, ее шлюпке, сожженной боевиками мятежников, волею судеб оказалась тогда не она, а…

– …олстый я, хватит надолго… спасибо создателю Ябачи… а ты, если что… и в спячку западешь… дотянешь как-нибудь, девочка. Только… достань их… кто бы они ни были. Помогай тебе Ябачи… Перехвати, выполни наше задани…

Она не сразу сообразила, о чем он, собственно. Да, конечно, она выполнит перехват во что бы то ни стало, выпади ей только шанс! Но Либи говорит не больше не меньше, а о…

– …наешь, ты была самая лучшая в моей жизни женщина, – говорил он дальше, и голос его даже окреп, словно на эту тему настоящему мужчине высказываться дребезжаще и прерывисто было стыдно, – пускай ты и худенькая, как веточка хдарикцы. Но мне никогда ни с кем не было так хорошо в постели. Ты чудо! Такая искренняя. Прости, что я тебе изменил… просто у нас, янчей, такая натура, не способны быть моногамными. У нас ведь на сотню девочек один мальчик вылупляется, да и то не факт, что нормальный. С тех пор как армада детенышей Солнца возникла на орбите, Чайян затмив, и моих предков, восставших против земной тирании… вместо света облило испепеляющей чернотой диэмэй-излучения небо… покорное Империи небо…

– Я давным-давно тебя пррррростила, милый! – чуть ли не прорычала Маштарикс, судорожно кривя губы. – Не надо вспоминать плохое. Вспомни лучше, как…

– Я ничего не забыл, Маш… – прошептал толстый человек. – Ты обещаешь мне? Ты должна выжить во что бы то ни стало… посмотри мне в гла… – Он замолчал на полуслове, но она ощутила, как бывший любовник второй рукой осторожно гладит ее по конической макушке…

– Когда я умру, прочитай мне… доброе напутствие. Может, твоя святая меня проведет… по знакомству… в хорошее местечко. И не кривись от отвращения, когда будешь меня кушать. Сделай вид, что я вкусный… Ты помни… я ухожу счастливый. Ведь я подарю тебе жизнь. Что еще может сделать человек… для того, кого… любит?

Она рывком вскинула голову, услышав последнее слово, и успела увидеть последний взгляд Либууки – синоним слова…

Спустя мгновение на борту самолета не было раненого пилота. Был только мертвый.

…Тонкая женщина закрыла глаза мужчины скользящим движением ладони; вспомнив древний ритуал, лишь один из величайшего множества обычаев, что достались нынешним обитателям Сети Миров в наследство от ее основателей.

И, судорожно перебрав в памяти стихи, исполнила последнюю просьбу:

«И спросил я: „Кто же создал Бога?“ И сказал Бог: „Я“. И сказал Бог: „Да будет быть!“ И стало быть. И увидел Бог, что быть хорошо. И сказал Бог: „Да будет вечно!“ И стало будет. И увидел Бог, что будет вечно. И сказал Бог: „Да будет было вечно!“ И стало было. И подумал Бог: „Если было вечно, то что же создал Я?“ И стало Я. И спросило Я: „Что же создал Бог?“ И стал Бог.

И нарекли Я Змием извечным, Диаволом, Что значит „вне твоей воли“».

Из единственного ее глаза скатилась единственная ярко-красная, как свежая кровь эрсеров, слезинка.

– Да за что же мне судьбина горькая такая выпала… вечно за мои ошибки расплачиваются те, кто рядом… – прошептала она, вообразив, каково ей будет выполнять предпоследнюю. И подумала: «Это Я не успела выстрелить, когда рейдер оказался под брюхом „Серого Волка“… Я! Я! Я!» – мысленно кричала она, заставляя себя смотреть, смотреть, смотреть в ту область пространства, где исчез старинный звездолет, до боли знакомым маневром уйдя из ловчей сети и затем – от погони.

Медленно вращаясь вокруг продольной оси, смертельно раненный перехватчик неудержимо падал в объятия многоглазой вселенской Пустоты. Слеза высохла. Горящему от ненависти взору бортстрелка Маштарикс, все еще живой никомедки, поочередно представали то место старта ускользнувшего «имперца», то бездонная тьма, издевательски подмигивающая глазами-звездами, то угрюмая ледовая Скарлил, десятая планета системы Династия Мин.

Когда последний «твердый» мир остался за кормой, бывшая напарница эрсера АйвенПолышного и нынешняя янча Либууки А-ю-4 оглянулась назад в последний раз. Губы ее были плотно сжаты, но глаз – широко распахнут, словно она целиком охватывала взглядом все прошлое. То, в котором ее сержант погиб из-за ошибки капрала Маштарикс; предсмертная корпускулярная «мгла», конечно, уже заливала стартовые аппарели спасательных капсул, и до бурлящей атмосферы газового гиганта Грэнд Булл штурмовому клиперу «Торнадо 00062» оставалось меньше десяти мегаметров, но это – оправдание для кого угодно. Не для икса с нашивками цвета хаки, перепутавшего лево с право…

Об этом знала и помнила только лейтенант Маштарикс.

Которой предстояло молчать, не разжимая губ, либо долгих одиннадцать месяцев, либо до самой смерти. Ведь даже аварийная спячка никомедян не длится вечно… Но перед тем, как замолчать, женщина, которой уже доводилось однажды испытывать кромешное одиночество в удушающей клаустрофобической тесноте кабины спасательной шлюпки, разжала губы.

Для того лишь, чтобы:

«Сказок не бывает. Прошлое – как сказка. В прошлом – значит было. Сказка – тоже быль. Будущее – вечно. Будущее – маска. Глянешь – улыбнется, Оглянулся – пыль».

Х-командиры

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [12:08am local time; 20:55unt, 06jan; «закуток» местной когорты Легиона «EarthStella», зал информационного накопителя оперативного штаба, централ-база регионального корпуса StarsPatrol); астропорт имени Конфуция, Город Великой Стены, планета Восточный Ветер (Династия Сунь II), координаты точки выхода в многомер пока еще: 98464665689090898897866 – 755839088977665454544666 – 4478971278787666/8767865651567553/8754367866545]

Генерал-командор Роллин Бакода возник неожиданно. Лично, непосредственно, и его явление «народу» было впечатляющим донельзя. Истернаец прекрасно знал, какой сокрушительный эффект способен произвести, и сознательно использовал это свойство. Как сейчас. Хап’же Ё У и эйролинка Ичен Свор тоже мизерностью габаритов «не страдали», но в сравнении с корпусным проигрывали, мягко говоря.

Десятиметровый трехголовый дракон, он же поверенный легат SP, немигающим взором рептилии обвел полевых лидеров и всадников всех рангов. Средняя пасть открылась, обнажив двухфутовые «зубки», и скрежещуще проворчала офицерам, собравшимся на оперативное совещание:

– Сдается мне, радужному многоцветью парочки оттенков недостает. Хаки и пурпура.

Действительно, лейтенант Нигуэн’ан’акс отсутствовала. Супермайор ДжонБэкфорд тоже. Колонел понял правильно; нарочито помедлил, но все же отрапортовал, отвечая на вопрос, высказанный «между строк»:

– Предводители спецназа и кавалерии осуществляют непосредственное руководство поисковой операцией… – и со скучающим видом велел начальнице своего штаба: – Ичен, текущую раскладку.

Номинально колонел Ё У был всего лишь комкогорты одного из специализированных Легионов, структурные подразделения которых были разбросаны по всему разведанному космосу; то есть старшим офицером, обязанным подчиняться предводителю регионального сводного корпуса, составные части которого были разбросаны по всей галактике. Но специфическое положение бригадира местных «антиземов» по традиции ставило командира-хап’же практически на одну служебную ступень с корпусным, высшим офицером. И теоретически, будь Ё У по званию хоть лейтенантом, хоть ворэнтом, да хоть рядовым «плюсом», должность его, по уровню допуска и ответственности, почти приравнивалась к генеральской. Ведь именно «каратели» – лезвие меча Звездного Патруля…

Развернув боковые головы, комкор Роллин Бакода панорамно обозрел положение дел; задумчиво переступив когтистыми лапами, велел майору ОлафЛаусону:

– Вызови-ка мне сюда генерал-сержанта Ллинниччи. – И уточнил: – Реально.

В этом секторе накопителя живьем находились только он, его адьютант и дежурный опер-антизем – бууакооноомо с капральскими нашивками. Молодой тощий змей всем своим видом выражал чинопочитание, но когда услышал имя главного программиста корпуса, вдруг покосился на генерала и звенящим от напряжения тоном испросил:

– Разззрешите обратитьсся, сссэр?!

– Не рразррешаю! – категорично отрезал темно-серый чешуйчатый генерал-командор. Он прекрасно знал, что желает сказать уязвленный техник, и не собирался дозволять антиземам показывать свою легендарную спесь здесь. Штаб на Суньди II не был штабом когорты Легиона «ЭрсСтелла».

«Это мой штаб, умрец тебя задери! А не ваш!», подумал Роллин Бакода, пристально глядя на хап’же Ё У, реально отделенного от него по меньшей мере четвертью галактики. Добавил, выдержав паузу:

– Анк, ты здесь? – наверняка зная, что не ошибся и начштаба корпуса уже незримо присутствует.

Корпусной командир знал все, что происходит в его штабе… Полагал по крайней мере, что знает все. И происходящее в этом «закутке» ему очень и очень не нравилось. Потому он и счел недостаточным появление себя виртуального, картинки демоголо. Даже материальная голограмма, дистанционно воссоздающая сканированную плоть, энергоемкая и очень дорогостоящая, но зато позволяющая непосредственно воздействовать на реал, показалась ему недостаточно адекватной.

Истернаец явился лично, во плоти, собственными лапами. Потому и отдал приказ оларьянцу, «хозяину» информационного накопителя, также явиться в реале. Нет, конечно, Роллин Бакода не думал, что «каратели» умыслили сотворить нечто эксклюзивное, не ставя в известность командование корпуса, но то, что рапортовать они не торопились, – факт неоспоримый… и требующий некоторых пояснений.

Которые генерал-командор сейчас и потребует у колонела.

В сектор тем временем ворвался метрового росточка непропорционально большеголовый оларьянский гуманоид, со знаками различия генерал-сержанта. Одновременно просверкнула подтверждающая вспышка; генерал-лейтенант Антахалак, коллоидный неорганический конгломерат фоб’урганского происхождения, попусту слов не тратил.

Офицеров, собравшихся вместе на трапециевидном участке зала размером с небольшую комнату, реально разделяли гигантские расстояния. Штаб когорты, а значит, колонел Ё У и супермайор Ичен Свор, находился в центре галактики, на борту сублинкора «БЕЛЫЙ ОРЕЛ 8967», что нарезал круги орбиты вокруг жутковатого мирка Таверида; покрытый планетарным мегаполисом Kerrson II, один из очень немногих в этой провинции миров, до сих пор находился под властью эрсеров, поэтому требовал особого присмотра. А штаб манипулы антиземов-велитов вообще располагался в недрах временной базы где-то в периферийном рукаве, на противоположном краю галактического диска…

Постоянных баз, даже центральной, у региональных корпусов Звездного Патруля не было. Непрерывная передислокация штабов, казарм, ангаров, блокпостов и прочих напланетных структур была не тактикой, а стратегией StarsPatrol. Никаких корней. Ни в коем случае не обрастать ничем, что могло привязать к месту. Девиз SP – «Везде и нигде!» Слишком малочисленные, военизированные иксы не могли себе позволить засиживаться.

Лишь непрестанно перемещаясь, можно было успеть. Если что. Единственный способ обозреть – оставаться ВНЕ. Тотальные запись и слежка поэтому являлись еще одним неотъемлемым компонентом стратегии… Дипломатическое, научное и экономическое крылья вели более оседлый «образ жизни», но SP, армия ICS, не могла себе позволить расслабляться. Никогда. Чтобы – успеть вовремя. Иначе будет поздно.

– Ё, – как можно более ласковым тоном поинтересовался генерал-командор у бригадира «карателей», – знакомый кадр?.. Прокомментируй, пожалуйста.

Эрсер черной субрасы, достаточно крупный экземпляр, голый по пояс, сам себе подстригал перед зеркалом замысловатую волосяную поросль, курчавившуюся на голове. При этом гуманоидный человек негромко напевал себе под широкий приплюснутый нос:

«…Я знаю, ты в небе, ты все еще шар голубой, а мне во Вселенной нет места. Но где бы ты ни был – я всюду и вечно с тобой, я помню свой старт со скалы Эвереста… Последний мой старт со скалы Эвереста».

– Кадр знакомый, – невозмутимо ответил хап’же. – Сержант-инструктор ДиззиМганга, офицер учебно-тренировочного отряда моей когорты. Поет недурственно. Не фальшивит. Насколько я помню мелодию.

– Мелодию ЧЕГО?! – не сдержался корпусной, и громоподобный драконий рык отшвырнул к силовому забору адъютанта и программиста. – ЧТО он поет, не фальшивя?! – И судорожно стиснув кольцами тела перекладину насеста, толстым шлангом закачался капрал-опер…

– Припев «Последнего Старта», ясное дело. Ничего странного. Он же эрсер, разве нет? – Как ни в чем не бывало сказал колонел. – Стоило бы удивиться, запой эту песенку шиареец или кэйтианин, к примеру…

– Ну да, конечно, – поднимаясь на коротенькие ножки, оларьянец Ллинниччи хмыкнул совсем как эрсер, – ххм! Они все еще верят во второе пришествие. Прометея ждут. Сияния священного огня. Всегда есть…

Генерал-сержант, двуногий двурукий гуманоид родом из скопления Оларья Кварья, внешне был очень похож на эрсера. Маленького, размером с детскую особь. Но голова программиста вмещала мозг раза в три более массивный, и орган этот гораздо быстрее шевелил извилинами.

– Вот именно. Эвер-эст, – как бы отовсюду сразу прошелестел голос незримого начштаба корпуса, слившегося с окружающей неорганической средой. Если уж Антахалак тратит энергию на слова, то значит, тема того стоит.

Действительно, на древней как Сеть латыни ever est буквально означало ни много ни мало, а всегда есть. Перефразируя – «всегдасущее»…

Земы до сих пор не желали признавать очевидный факт, что в реальном космосе их обожаемой Земли просто больше НИГДЕ НЕТ.

Хотя после того, как интервидовая группа добровольцев-смертников доставила в Солнечную систему уникальный хтаббирующий детонатор (который возбудил процесс «выворачивания», проваливший метрополию в бездонную дыру иновременья, взамен вытащив облако ядовитого газа), сомнений в этом ни у кого не оставалось.

Кроме эрсеров.

– Когда они, сидя на толчках или хватив лишку, распевают опусы битлов своих, бетховенов, цоев, чайковски, армстронгов и прочих гениев, которые форевер, как они выражаются – угрюмо рокотал левой пастью генерал-командор, – это ладно, это допустимо, у нас демократия, за что боролись, на то и напоролись… Свобода слова, совести, верований, воззрений и так далее. Когда стенки и заборы исчерканы стишками, афоризмами, крылатыми выражениями из романов или всякими там латинскими максимами, это не страшно, это они самовыражаются так, некоторые офанатевшие адепты, наследнички духовные, умрец их задери… Даже когда иксы эрсеровского происхождения варганят самогонку, вкусом напоминающую сигрид, это не преступление, это баловство… – Быстро меняющиеся эпизоды голопроекции подкрепляли мысли корпусного кома, демонстрируя упомянутые действия. – Но когда единственную повсеместно во Вселенной запрещенную песню ничтоже сумняшеся распевает солдат Легиона, основной задачей которого всегда было, есть и будет делать так, чтобы никто никогда ни при каких обстоятельствах не посмел затянуть вслух это…

Повешенная Роллином Бакодой пауза была наполнена вопросительной интонацией.

– Это уже тягчайшее преступление, – молвила начштаба Ичен Свор, косясь налитым желтой слизью глазом на ОлафЛаусона; присутствующий ЗЕМ неподвижно и молча стоял возле передней правой лапы патрона, – по неписаным законам Безопасности наказуемое смертной казнью.

Лицо адъютанта абсолютно ничего не выражало. Льдистые голубые глаза верного пса генерал-командора невозмутимо смотрели на прочих офицеров. Уж этот кадр ни за что не станет распевать вслух о голубом шаре, который не был, а все еще есть в небе… несмотря на то что глаза приспешника вобрали в себя цвет неба прародины бывших хозяев космоса.

– Я не могу запретить эрсерам верить, что родина их предков отнюдь не провалилась в тартарары, – негромко произнес похожий на безволосого прямоходящего медведя хап’же, прародину которого под бравурные звуки своих песен уничтожали воины с желтыми бахромчатыми солнышками на скафандрах, комбинезонах и мундирах…

– Я тоже, – согласился Роллин Бакода. Его прародина солдатами Армии Солнца уничтожена не была, но в ближайшую полудюжину тысячелетий вряд ли станет пригодной для нормального обитания. – И никто не сможет. Для этого придется уничтожить все… – он запнулся и покосился вниз правым глазом правой головы, – практически всех потомков землян.

– Благодарю за информацию. Сержант-инструктор будет схвачен и немедленно стерт с лика Вселенной, – так же тихо продолжал колонел.

– Не сомневаюсь, – одобрительно пошатал головами громадный серый дракон. – Но не вами. Эс’ин-преступник уже передан уполномоченному инспектору Легиона «ЗероАй».

Ком когорты возмущенно подпрыгнул, но не посмел ничего сказать кому корпуса. А корпусной, весьма довольный собою, грузно развернулся к офицерам «ЭрсСтеллы» настоящей «головой» и посмотрел в окно. «Пускай полюбуются моим великолепным хвостом», – подумал он… тем, что скрывалось под основанием этой самой части тела.

Ведь мозг у него находился отнюдь не в головах, предназначенных для чего угодно, но не для мыслительных процессов. Этим свойством соплеменники генерал-командора эффективно пользовались. Безголовый дракон, замертво не падающий – в бою зрелище то еще! И попробуй догадайся, куда надо метить, чтобы завалить. Кишечник вперемежку с мозговым веществом – гениальное изобретение Творца Вселенной, Серого-и-Чешуйчатого. Благодаря ему же головы, конечности, хвост регенерировать – не проблема…

Обратившись к оперативному совещанию хвостатым тылом, комкор смотрел в панорамное окно, прорезанное в покатой стене исполинской пирамиды – здания экстерриториальной зоны космопорта. Суньди ощутимо припекала. Здесь, в южном полушарии Восточного Ветра, царил разгар лета. Относительно нежаркий утренний свет уже превратился в полуденный; беспощадный и невыносимый, по мнению людей подавляющего большинства видов.

Но такой ласковый и нежный, по мнению Роллина Бакоды; истернаец никогда не видел огромного солнца своих предков, но знал, как здорово жилось его соплеменникам ДОМА. Пока с неба не обрушились корабли, из которых посыпались двуногие, двурукие, одноголовые приматы, поначалу показавшиеся маленькими, слабенькими, неопасными, вкусными такими, на языках тающими…

Легат-истернаец повернулся анфас к «синклиту» антиземов, решительно открыл все три пасти, и следующие минуты наполнились напряженной работой мозга и глоток.

Поисковая операция, инициированная донесением, что близ планеты Крух системы Минди пропали перехватчик и объект преследования, успеха пока не имела. Космос сглотнул подозрительный звездолет без остатка; шанс на то, что самолет-преследователь не разнесен на молекулы и отыщется за телом планеты, оставался, но… командирам было уже не до него. В накопитель поступили новые фрагменты информационной мозаики, и необходимо было в экстренном порядке вписывать их в общую картину.

Иксы Легиона «SeaLord» констатировали, что на Йеспе и некоторых других обитаемых планетах Большого Дракона все суда возвращаются в порты. Словно грядут не просто шторма, а вселенский ураганище, способный выплеснуть океанскую воду в небеса; чтобы там соединить моря разных планет в единый водоем. Бороздить волны которого – «морские волки» не пожелают… Напланетные моряки Патруля сочли факт тревожащим и донесли комкору. Но вразумительно истолковать происходящее пока не могли. В лабистянских вотчинах кораблей у местной когорты «Морского Лорда» имелось раз-два и обчелся, основные силы иксатых мореходов были сосредоточены в мирах, не столь ревниво реагировавших на присутствие напланетных войск МКБ.

С центральным оперативным штабом связалась вице-адмирал Дрнт брн брз, предводительница местной эскадры «СтарТрека» (условно приравненной к когорте). Трнклдсбра уведомила, что подчиненные ей звездные корабли, находящиеся в пространстве Республики Ланбаол, пропадают один за одним. Сообщение комкога немедленно подтвердили суб-адмирал Яя, командир эскадрона спадеров, колон-адмирал Цакк-ми, командующая эскадрона интрудеров, контр-адмирал Эрипчис, комэскадрона рейдеров, майор-адмирал Вищвищ, предводитель эскадрона трансеров, суб-адмирал Ривадаль Ипко, ком…

Эскадренная капитанша заявила, что немедленно связывается с флагманом 19345-го флота МКБ и выполнит то, что ей прикажет вышестоящий капитан, полный флотский адмирал Лирлир. Эскадронные капитаны принялись дружно высказываться в поддержку своей начальницы – трнклдсбра подчинялась здешнему легату лишь номинально, – однако в этот момент ойлхубаец Яя громким восклицанием «Полундра!» потребовал всеобщего внимания и начал говорить, нервно шевеля зрительными стебельками:

– Мэм, сдается мне, погодить надо бы, на месте разобраться! Неопознанный звездолет, с появлением которого совпала вся эта заварух…

Но тут мозаичное демоголо офицеров, собравшихся на военный совет, перечеркнул багровый пульсирующий крест экстренного вызова. Комкор крикнул:

– ТИХО!!! – и когда тяжеленной лапой наступила тишина, дал подтверждение приоритета… Появился старший сменный координатор накопителя, зуарпаг из «синих», и доложил ТАКОЕ, что комкору показалось: техник-суперворэнт находится «под кайфом». Трезвый человек разве способен нести чушь настолько несусветную?! Истернайский дракон сурово посмотрел на оларьянца, непосредственного начальника окосевшего ссменкорда. Но «синий» генерал-сержант уже не обращал внимания на окружающих. Прикрыв глазки, Ллинниччи лихорадочно общался с компьютерами напрямую и не уловил взгляда легата.

– Командир, случилось что-то ужасное, связь с Йеллоу Скайс Парадайз, Ань Фань Мо, Шанхайлендом, Ман Чжу, Бамбуковым Поясом отсутствует, все каналы оборваны, корабли не могут нацелиться, и оттуда никто не появляется вот уже несколько минут! – возбужденно тараторил сменный техник, обескураженно хлопая себя ушами по щекам и нервно подсигивая. – Такое впечатление, что системы Танди больше нет в Сети Миров, вообще нет, и…

– Не может быть, – спокойно сказал генерал-командор. – Отставить эмоции, Ывыоши. Ужасное? Ты бредишь. Такого просто не может быть, потому что…

Но в этот момент раздался громкий женский голос, осмелившийся прервать поверенного легата:

– МОЖЕТ. Нам лишь казалось, что не может быть никогда!

Демопроекция наглой женщины, разнеся на ромбические осколки дынеобразную голову переполошенного зуарпага, вломилась в сектор Легиона «ЭрсСтелла». Перед генералом-драконом и его подчиненными возникла метиска, в крови которой смешались как минимум две субрасы эрсеров, желтая и белая. На погонах боевого скафандра серебрились лейтенантские знаки различия. Икс цвета хаки (в скрещении линий – небесно-голубой круг!) перечеркивал спереди черный шлем, из-под края которого мерцали злобными огоньками раскосые глазки. Судя по фону, находилась женщина в рубке звездолета. Небольшого такого, класса глайдера или катера.

Роллин Бакода недоуменно воззрился на незнакомку. Уже хотел было открыть пасти и рявкнуть, но рядом с нею, развернув к объективу терминала соседнее пилотское кресло, возник… супермайор ДжонБэкфорд собственной персоной. Низкорослый эрсер сумрачно посмотрел на комкора и хриплым, надтреснутым голосом выдавил:

– Ролли, кореш, мы по самую шею в дерьме, понимаешь…

Мало кто мог ВОТ ТАК запанибрата общаться с истернайскими драконами. Но этот маленький щуплый человечек – мог. Еще будучи рекрутом, покорешился он с одним из них. Среднюю голову юного дракончика украшал тогда шлем с таким же, «салатного» оттенка, крестиком…

– Уверен, Джонни? – вопросила из-под пурпурнокрестого шлема средняя пасть; энергичными махами боковых голов генерал-командор делал знак остальным офицерам молчать.

– Ты же меня знаешь, я весельчак патологический, но когда пахнет горелым, у меня чувство юмора атрофиру…

– Супермайор еще мягко выразился, – перебила лейтенант Нигуэн’ан’акс, принявшая обличье земляшки. – Сэр, выслушайте рапорты лично. Вначале я… покуда можно, надеюсь… перекину на вас канал из Пекин-Сити…

– Это где?

– Городок на берегу Макао, северного континента планеты Ян Цзы… Система Юаньди.

– Она еще не исче-е-езла?! – нервически вздрагивая и тряся огромной головой, напичканной электроникой, взвизгнул оларьянец. Несмешно пошутил, надо понимать. Невидимые нити связывали его с компьютерной сетью, и он прекрасно знал, что НЕТ.

ЕЩЕ?!!

– А ну давай… – велел поверенный легат и проворчал: – Анк, ты все фиксируешь?

– Абсолютно, – расщедрился на слово начштаба корпуса.

– …Докладывает чиф-сержант Тобикс, комгруппы детективов центурии спецназа когорты Легиона «Спрут», – рапортовал пожилой никомедец. За его узкой спиной вздымался высоченный скалистый берег северного континента планеты Ян Цзы, тускло освещенный неяркими лучами заходящего Юаньди; стоял детектив на полоске суши, временно обнажившейся после отлива. – Сэр, у нас здесь труп…

И вправду. У них там был труп. А у трупа была разворочена грудная клетка и вырвано сердце… Свеженький, только-только остывший, крупный широкоплечий эрсер белой субрасы. Не более сорока восьми часов пролежал, заткнутый в расщелину между гранитных глыб, а теперь распростерся во весь немалый рост на влажной гальке. Вокруг трупа шныряло до полудюжины типчиков в меховых парках с жетонами местной полиции; напланетные копы враждебно поглядывали на чиф-сержанта и троих его «хаки», словно иксатые собирались выкрасть их согражданина на предмет устроения некрофилической оргии.

Водные твари подкрепились мышцами с нижних конечностей мертвого аборигена Ян Цзы, но основательно подзакусить мясцом еще не успели. Следующий прилив позволил бы им пробраться дальше. Сожрать внутренние органы и добраться до головы. И тогда уж невозможно было бы идентифицировать ни длинные черные пряди волосяного покрова головы, ни резкие, грубые черты лица, словно топором высеченного из гранита. Очень даже знакомые черты…

– Ничего себе поворотец! – воскликнул Роллин Бакода, выслушав рапорт до конца и узнав, в чьем обществе свидетели наблюдали жертву незадолго до смерти и кто возглавляет список подозреваемых в убийстве.

– Будет еще круче! – обнадежила Нигуэн’ан’акс, давая отбой и отсекая сумеречный брег промозглого континента. Специфическое местечко, в котором находился канкерер, возникший на смену никомедцу, располагалось буквально в двух шагах. Истернаец тотчас узнал городскую свалку Гранд Уолл-Сити, залитую ярчайшим солнечным светом; невольно обернулся левой головой к окну, сквозь которое настырно перли лучи полуденной, взобравшейся в зенит Суньди. Ефрейтор «оранжевых» был там, на юге, всего лишь в какой-то полутысяче километров.

– Сэр, мы разыскали Сикраша Вуйнгасса… – изнеможенно отвалился от ржавой дырявой бочки и попытался встать по стойке «смирно» иксатый Легиона «Накчез». Уроженец планеты Канкер, похожий на вареного рака. На рака он и так смахивал, а вареным его сделала жара.

Точно. У передних лапок канкерера собственной персоной лежал субмайор-оластер. Точнее, основательно разложившийся труп оластера. Бывший центурион спецназовцев бригады «антиземов». Позавчера сгинувший на Юаньди IV, бесследно и при весьма подозрительных обстоятельствах, сегодня он вначале сделался подозреваемым в уголовном преступлении, а затем нашелся – здесь, на Суньди II, на свалке. При не менее подозрительных обстоятельствах. Каковые изможденный ефрейтор-триарий Гаккер и принялся излагать; повторяя для комкора то, что уже поведал центурионам, эрсеру и кэйтианке, которые сидели в пилотских креслах глайдера, нарезающего орбитальные витки вокруг Анапурны, единственной планеты дряхлого красного карлика Рамастан.

Третьим по счету возникло демоголо семейного квадрата уфтормайзо, похожих на белых тараканов величиной с теленка. Неразлучная четверка со знаками различия «синего» мастер-сержанта и эмблемами Легиона «Micktorsh». Старшее-и-мудрое от имени всех сочленов Семьи принялось излагать историю о том, как, дескать, «четвертого дня на космобазе в системе Чудразд» они случайно повстречали приятеля, центуриона-хаки Вуйнгасса. Сильное-и-мощное познакомилось с ним еще в бытность отдельной особью женского пола, а страстное-и-красивое служило в одной группе, еще будучи индивидом-мужчиной. Компанию реликтовому оластеру Сикрашу составлял человек-эрсер, что уже само по себе было странновато. Еще более странным зрелище этой мирно беседующей парочки делало то, что зем НЕ был иксатым. Следовательно, неписаные законы толерантности, исповедуемые членами МКБ, на него не распространялись. И не могли помешать центуриону-оластеру исполнять кровавый обет мщения, возложенный на себя всеми людьми Забытой Расы. «Выглядел собеседник субмайора впечатляюще, – по мысленному велению Семьи добавило ловкое-и-быстрое, в мужской ипостаси некогда носившее на шлеме крест цвета хаки, – такой огромный, как обелиск, зем желтой субрасы. Сикраш тоже далеко не лилипут, сами понимаете, но рядом с тем узкоглазым громилой выглядел совсем мальчишкой!»

– …любопытная цепочка прослеживается, – встряла кэйтианка, когда главное-и-умное закончило излагать, – везде, где бы ни происходили необъяснимые инциденты, они словно дают стартовую отмашку развитию событий, и тут же возникают обширные проблемы.

«Лейтенант еще мягко выражается!» – подумал Роллин Бакода.

Присутствие этих странных пришлецов, всесокрушающих и неуязвимых, становилось просто назойливым. И все это свинство гляделось просто-напросто жутковато на фоне неоспоримой констатации фактов: в течение нескольких суток в геометрической прогрессии учащались эпизоды волнений среди земов. Вялотекущие тайные брожения молниеносно нарастали до критических величин, за которыми уже – прямая угроза бунта…

Неужели у здешних эрсеров появились вожаки, способные объединить различные кланы, что вечно грызутся меж собою, и направить деструктивную энергию по единому руслу?..

В пору поверить фантастическим слухам о тайной организации, целой армии сопротивления. Якобы созданной бывшими иксами-эрсерами; отставников либо изгоев, по разным причинам вычеркнутых из рядов МКБ, было не так уж и мало.

Но, допустив реальность существования нелегальной реваншистской сети земов – отлично знакомых с тактикой и стратегией сохранения космических коммуникаций! – в пору было поверить сплетням. Тем, что упорно твердили: некоторые потомки имперцев изначально пробирались в Безопасность, намереваясь изучить врага изнутри, овладеть воинской выучкой и получить боевой опыт.

«Профи такого класса – и в этой зачуханной провинции?!» – сокрушаясь, искренне недоумевал легат. Он не то чтобы ставил под сомнение квалификацию «хаки» всех Легионов, имевшихся в его распоряжении, но… вот именНО.

Командир базирующегося в «Годс Мэшин» корпуса уже не раз убеждался: по-настоящему выдающиеся «кадры» придерживаются Советом МКБ и высшим генералитетом ЗП для более важных, густонаселенных областей.

Отнюдь не для далеких-предалеких захолустий.

Кого волнует, что когда-то эти края были одной из самых процветающих провинций Империи. И что отсюда до блистательной Метрополии было «рукой подать». Можно было проколоться напрямую – во-от же оно, вот, визуально ничем не заслоненное, пятнышко света! При ближайшем рассмотрении – разлохмаченный спиральный диск «MilkyWay».

Галактики, на околице которой уже давным-давно НЕТ звезды по имени Солнце. Но в реале свет, медленный как… свет, донесет до линз телескопов известие об этом как минимум через миллион лет…

– Ё! – сказал Роллин Бакода и вперился в бригадира антиземов всеми парами глаз, жмурящихся от бессильной ярости. – Выкладывай-ка на поле ВСЕ карты! У тебя наверняка есть припрятанные тузы. Джонни преуменьшал. Похоже, мы в дерьме по самые уши.

– И уходим глубже, понимаешь! – рявкнул ДжонБэкфорд, грохнув кулаком по подлокотнику пилотского кресла глайдера. – Чуток еще, вгрузнем по самую макушку и хрен верне…

Супермайор был прерван на полуслове. Рука соседки взметнулась и закрыла ему рот – в буквальном смысле слова.

Акустическими ударами вбивая гвозди фраз в одеревеневшее напряжение, женщина-иная с внешностью земляшки почти кричала:

«В туч рванье зашторив звезды, В дырах намекнув луну, Мир по оси повернув – Час ночной был виртуозен! Там, на небе, там, с обратной Стороны, топя колеса В тучах, звуком безвозвратным Экипаж бесовский несся. С гиком! С шиком! Златом шаркал, Да по снам, да по надеждам. Воланд с гордою осанкой Правил, выглядел, как прежде!»

Исторгнув последнюю строку, она обвела сослуживцев испепеляющим взором – зажженным ненавистью к обуянным гордыней существам, предки которых сотворили подобные «памятники культуры», – и обронила в ревущую тишину, воцарившуюся на совещании, ритуальный «ярлык»:

– Так говорила Ирина Ухова.

Это была своего рода подпись, ее ставили эрсеры под каждой частицей духовного наследия предков; делали они это, чтобы не забывать имена-фамилии своих многочисленных гениев, вероятно, и чтобы не перепутать их друг с другом.

А еще эрсеры никогда не выговаривали ИмяФамилию слитно. Четко разделяли паузой, пробелом. Словно самим себе напоминая, что когда-то их звали почти так же, но все же по-другому.

Стихотворением, и особенно «подписью», проставленной под ним, представительница племени, эрсеров смертельно ненавидящего, чуть ли не материализовала в «закутке» Образ Врага…

И в это мгновение, словно дождавшись позволения, как по команде исчезли все до единой проекции офицеров, что находились в других системах галактики. Зуарпаг Ывыошы с секундной заминкой проорал:

– Сэр, связь пропала! Совсем! МЫ ОТРЕЗАНЫ!!!

– Я щупаю Сеть… и ни единого мира… не нахожу координат… нас… больше в Сети… нету… – прерывающимся от страха голосочком пролепетал генерал-сержант Ллинниччи и оглядел жалкую кучку тех, кто остался.

– Это у меня кошмарный сон или все наяву, умрец задери?.. – множественным зловещим шепотом всех голов поинтересовался легат-дракон. Оставшиеся не ответили. Они также пребывали в ШОКЕ. Даже генерал-лейтенант Антахалак пребывал – иначе бы молчун-фоб’урганец не исторгал безостановочно целый поток слов.

Из всей многолюдной компании офицеров в этом секторе накопителя теперь остались только живые участники совещания: ждущий ответа комкор, остервенело матерящийся начштаба и безмолвствующая троица подчиненных – главный программер, майор-адъютант, капрал-техник…

– Ну ладно, – сказало бууакооноомо, с шуршанием сползая с насеста, – обсстоятельства таковы, что разрешшите предсставиться: Дууоку Жао Фоо, лейтенант-эмисссар Легиона «ЗероАй». А теперь я ссделаю то, что ссделать обязано по долгу сслужбы, и мне на это ничьего разрешшения не требуетсся. Возьму командование корпуссом на ссебя…

Ромбовидный вертикальный зрачок на миг сфокусировал ошарашенные взгляды троих генералов и одного майора. Змеиная голова совершила замысловатое зигзагообразное движение, что у особей этого биовида означало нечто вроде невеселой ухмылки, и новый комкор добавил:

– Есссли ещще есссть чем командовать.

И это существенное дополнение окончательно добило Роллина Бакоду. Будто шипящщщий луч сварки прошшшелся по стыкам погребального контейнера, готового к отправке в межзвездную пустоту.

Когтистые лапы разъехались, и многотонный дракон тяжело осел, навалив «башковитое» брюхо на пол. ОлафЛаусон едва успел отскочить от туши бывшего комкора; споткнулся о туловище «нолеглаза», комкора новоявленного, перецепился, стукнулся коленными чашечками о плитки, но тут же начал выпрямляться.

Глаза встающего с колен эрсера расширились, но – отнюдь не от страха. Голубые, как небо ниспровергнутой родины его предков, зрачки его уже не мерцали льдисто. Они сверкали, они горели, они сияли, словно священный огонь Прометея прожигал душе дорогу к свободе.

Туда, где этот человек уже не будет ОлафЛаусоном.

Губы Олафа пробел Лаусона, потомка имперцев, шевелились. Если бы кто-нибудь из иных в этот момент зафиксировал амплитуду их движения, то понял бы, что «верный пес» генерал-командора беззвучно поет:

«Тебя не утратить, ты в легких моих – все пять континентов и пять океанов…»

Х-детективы

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [после заката; побережье близ Пекин-Сити, залив БрюсЛи, Макао, планета Ян Цзы (Юаньди IV)]

– Итак, ребята, – проворчал чиф-сержант Тобикс, – риторический вопрос. Что мы имеем, спрашивается?

– Жертва, раз, – ответил замкомгруппы, сержант Припак Йочч. Хотя внутренний микроклимат боевого комплекта обеспечивал любую температуру, по желанию обладателя, однако теплолюбивый завиггер машинально ежился. Резкими порывами людей норовила свалить наземь долгая зима, набирающая силу. Месяца через два ветер надолго загонит местных жителей в убежища.

– Главный подозреваемый, два, – продолжил старший капрал ДиланКомазини. – Кучу свидетелей, видевших их вместе, три…

Вскарабкавшись на скалы по временной шаткой лесенке, еще летом сооруженной сборщиками икитаны, детективы Патруля стояли наверху, на кромке обрыва. С высоты пятидесятиэтажного дома они обозревали дали. Суровый полярный океан ворочался тяжело, нехотя, словно состоял не из жидкости, а из текучего металла. Забрала шлемов работали в режиме ночного видения, транслируя патрульным окружающие пейзажи. Кроме маринистской картинки, вокруг расстилалась панорама сумрачного каменистого пространства. Километрах в пяти дальше по берегу скалы снижались, расступались, и редкая цепочка огоньков выдавала присутствие человеческого поселения. К городку вело набережное шоссе, давно ожидающее ремонта, но вряд ли оно в ближайшие циклы его дождется. Не в эту зиму – точно. Зимой даже коренные обитатели берут у природы тайм-аут и впадают в смертеподобный транс.

Поодаль, на обочине потрескавшейся пластибетонной полосы, враскорячку присел гравискутер; в нем четверка звездных патрульных добралась сюда из космопорта Чжоутауна, административного центра ланбаольской провинции Ян Цзы. Единственные «ворота в небо» этого промозглого мирка находились чуть ли не на противоположной стороне планеты, в глубине континента Сингапур; и было воистину невероятным везением, что регистрация заурядного уголовного преступления не прошла мимо внимания МКБ. Спутниковое слежение охватывало далеко не все территории, к сожалению. Иногда выручали осведомители… как сейчас.

Труп уже утащили в морг городского медкомплекса пекинские копы, ревниво оберегающие находку от посягательств «межзвездников». Четвертый икс группы, капрал Шар’ячикч, отправился с ними. Тобикс настырно добился от местного аналога шерифа письменного разрешения, и эксперт-шиареец должен был участвовать во вскрытии. Хотя никомедец практически не сомневался, что результаты ничего существенного не выявят: причины летала и так предельно ясны, а на расшифровку и конвертацию диаграмм сканирования зета-излучения понадобится уйма времени. К тому же полезный для расследования отрезок посмертной передачи мог уже давным-давно «уйти в эфир» – покойничек далеко не свеж.

Разрешения Тобикс добивался из вредности, чтобы позлить спесивых напланетников. Сплошь – эрсеров. И куда это запропастился надзирающий инспектор планетарного бюро?..

– Списочек хорош, спору нет, – похвалил комгруппы своих ребят. – Но в нем не хватает одного пунктика… Еще риторический вопрос. Каков мотив?

– На него мы ответим, проследив, чем убитый занимался в последнее время. – Высший примат, но отнюдь не эрсер, завиггер продолжал передергивать широченными плечами. – Не вижу иного способа объяснить, почему центурион озверел и чуть ли не на куски разорвал жертву… Да, конечно, Вуйнгасс оластер и все такое прочее, однако он же все-таки наш, а не цивильный придурок какой-нибудь, и специально заходить в бар для эрсеров, знакомиться с самым здоровенным на вид самцом, потом прогуливаться с ним по бульвару, задушевно беседуя, потом вывести за город и… – Припак Йочч замолчал и передернул плечами. На этот раз – недоуменно.

– Может быть, свидетели обознались, – вставил ДиланКомазини.

Никомедец произвел обеими руками энергичные вращательные движения – по часовой и против. У его племени этот жест значил категорическое отрицание.

– Нет! Нет сомнений в том, что последним человеком, в компании с которым этого черноволосого патлатого мужчину видели, был не кто иной, как Сикраш. Бармена просканируем, конечно, но даже устных показаний мне достаточно. Я лично знал майора, и вряд ли в этой галактике сыщется еще один человек, имеющий милую привычку подливать в виски земляничный сироп и полынную настойку… Итак, что мы знаем о безвременно почившем?

– АндрэШчукин, белый эрсер. Возраст: немногим более тридцати трех лет. Биологические предки: МариФобурже, клан СергейЕсенин, и МихаилШчукин, адепт наследия СалватореДали. Дата рождения: двенадцатого двадцать первое, одиннадцать тысяч девятьсот шестьдесят седьмого. Место рождения: Либонвилль, Скупиньяк-шесть, скопление Сизый Голубь, «Рэд Вингз», одна из галактик королевства Хиаланорманд. Образование: начальное общеобразовательное. Этапы поиска наследия: ШарльПерро, ДаниилХармс, МайклДжексон, КлинтИствуд, ОливияБастье, СергейЛукьяненко, ШонКоннери, ЛидияБочелли, АгатаКристи. Текущее вероисповедание: культ ЭлвисПресли. Предыдущие рода занятий: призывная служба в армии Норманна Шестьдесят Седьмого, добровольная служба в партизанском отряде антироялистов, наемная служба в охранных подразделениях Корпорации Оперативного Поиска. Текущий род занятий: наемный порученец, работающий на себя. Универсальная лицензия номер такой-то. Место регистрации офиса в реале: Чжоутаун, Ян Цзы, Большой Дракон, Республика Ланбаол, «Годс Мэшин». Дата смерти, предварительно: пятое января.

Кивком поблагодарив заместителя, чиф-сержант продолжил:

– Итак, вопрос ключевой: каким конкретно делом занимался перед смертью коллега-частник? Отыскав местечко, где прячется ответ на него, поблизости мы раскопаем и ответ на вопрос, какого демона без вести пропавшему командиру спецназа бригады антиземов вздумалось мочить приватного детектива с захолустной планетки.

– Можно подумать, в этой галактике сыщется хоть одна планета не захолустная, – проворчал старший капрал, уроженец густонаселенных Новых Областей. – Дыра дырой.

– И быть может, поймем, почему здесь оказался Сикраш. Ведь он держал курс на соседнюю Хуанхэ, именно там его ждала посудина, на борту которой базировался штаб центурии. Однако центурион возникает вдруг на этом продрогшем берегу. Мотив, ребята?! Почему он заявился сюда, на Ян Цзы?

– Чиф, мне кажется, майор получил оперативную информацию и примчался что-то выяснять… – высказался эрсер ДиланКомазини. – У хаки антиземов все-таки поболе возможностей, чем у спецназа любого другого легиона… за исключением разве что всезнаек-нолеглазов.

– Ну, «ЗероАй» весь из себя сплошной спецназ… суперназ, можно сказать. – Сержант-завиггер махнул лапой и огляделся, словно сквозь морозную мглу к берегу уже подкрадывались вездесущие нолеглазы, норовя проконтролировать ход расследования.

– И такими суперделами занимается, что и не разберешь толком чем. Нам, убогим солдафонам, масштабность не оценить, точно, – резюмировал чиф-сержант Тобикс. – Итак, ребята, слушай мою команду. Йочч, открой канал на инфонакопитель центральной базы, хочу еще раз потолковать с дежурным опером. Дили, заводи-ка мотор. Прошвырнемся вдоль берега, разнюхаем, не видали ли нашего наемничка в соседних градах и весях…

Идя к гравилету, чиф обдумывал продолжение разговора с дежурным штабистом, шестищупальцевым трамином, которому доложил об инциденте сразу же по прибытии в Пекин-Сити. Это был первый рапорт, затем появились антиземы, пурпурный супермайор и новоприбывшая лейтенантка цвета хаки. Докладывая комкору, уже в третий раз одно и то же повторять пришлось…

«Да уж, – подумал никомедец, типичный представитель своего старательного племени, служака-ветеран, звезд с неба не нахватавший, но исправно выполнявший все до единого рутинные задания. – Видать, Сикраш впутался в солидную передрягу… Живой-то хоть, морда наглая?»

Когда-то эту «морду» в спящем режиме Тобикс мог видеть каждый раз, когда с верхней койки смотрел вниз. Широченный грузный оластер, с виду ничем от эрсера не отличавшийся, занимал нижнюю. В учебном отряде их звали Шкаф и Столб.

Нелюдимы Забытой Расы обычно ни с кем дружбы не водили, но Сикраш уже тогда был нетипичным представителем своего племени робинзонов, свихнутых на мщении праправнукам имперцев. Потомкам чудовищ, которые когда-то выбросили вон из Сети остатки чистокровных уроженцев Оласт VIII, не желавших ассимилироваться с расой господ…

– Что там такое, Йочч? – отогнав нахлынувшие воспоминания о бурной поре юности, спросил никомедец заместителя; тот все еще возился с поясным ретранслятором, пытаясь выйти на ближайший узел космической связи. – Почему долго так?

– Тоб… – Сержант зябко передернул плечами, хотя в этот момент ветер на минутку утихомирился. – Ты не поверишь, но у меня растет подозрение, что связи не будет вообще.

Завиггер вскинул голову и уставился на звезды. В упор. Будто пытался высмотреть, что там произошло. Но уровень разрешения видеорецепторов черных шлемов был не настолько высок, чтобы совладать с бездонной пропастью, которая всегда и везде разверзается перед взглядами разумных, поднимающих лица к ночному небу.

Стоя на краю пустоты, один на один с ВЕЧНОСТЬЮ, человек ощущает себя ничтожной пылинкой, чем-то неизмеримо меньшим, нежели самая малая малость. Фактором настолько несущественным, что Вселенная просто не в состоянии уловить его присутствие; не то что чихнуть, ощутив раздражение в носу. Ведь материя – всего лишь локальная мутация вакуума. Хроническая шизофрения. А жизнь – обострившаяся болезнь материи, запущенный параноидальный рецидив. Разум же – буйный припадок жизни. Всего-навсего.

На какие только ухищрения не пускается разум, стремясь избавиться от этого ощущения, обескураживающего своей истинностью последней инстанции. От этого беспощадного, обжалованию не подлежащего диагноза.

Солдаты безопасности

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [местное солнце недавно миновало зенит; свалка неутилизированных отходов жизнедеятельности к югу от Города ВеликойСтены, ИстВинд (Суньди II)]

Начальник появился неожиданно. Свалился с неба. Анг-мобиль, похожий на половинку ореховой скорлупы, зашел на посадку со стороны раскаленной солнечной сковороды. Гаккер не заметил его появления.

Впрочем, он бы не заметил лейтенанта на подходе, появись тот даже с противоположной стороны, весь из себя ярко освещенный.

Ефрейтор-триарий изнемогал. До такой степени, что едва сдерживался. Его всегда неудержимо мутило от отвращения в присутствии земов, один только кошмарный вид этих прямоходящих гуманоидов повергал его в состояние, близкое к обморочному. Эта мягкая кожа, покрытая волосинками и пятнышками… эти рыхлые колышущиеся телеса… эти непрестанно и бестолково снующие конечности… эти белесые роговые наросты на их кончиках… и эта удушливая вонь белковой плоти!.. А эти влажные глазки, шевелящиеся в уродливых углублениях… Бррррррррр! Одним словом – имперцы во всей своей кошмарной «красотищщще».

Что тут еще скажешь: отвратнее существ в природе не было, нет и не будет, наверное.

Так то хоть земы живые! Вонь разлагающейся белковой плоти и вид гниющего месива – сдвоенным ударом едва не повергли канкерера в нокаут. Даже узнав, что это «мясо» оластера, вовсе НЕ землянина, молодой ефрейтор не мог сдерживать тошноту; она выворачивала его наизнанку. До появления командира Гаккер уже раза четыре выворачивался за ближайшей кучей отбросов. Смрад которых в сравнении с трупным запашком этого гуманоида ощущался как райский аромат.

– Сэр, разрешите обратиться?! – обрадованный возможности немного отвлечься, экзальтированно вопросил канкерер, стоило только предводителю манипулы появиться из нутра везделета, совершившего посадку.

– Давай, – ответил шиареец, ловко преодолевая кучки бытового мусора и более крупные обломки цивилизации. На свалке крысоид смотрелся донельзя органично.

– А кто такие эти оластеры? Я думал, он зем, а он не зем, оказывается…

Предводитель триариев шустро добрался к своему солдату, охранявшему находку; остановился, задумчиво зыркая багровыми глазками на ОСТАНКИ, в которые щедрое солнышко превратило центуриона за прошедшие несколько суток. Однако сомнений в том, что это майор Сикраш Вуйнгасс, не было ни малейших: пробы, взятые ефрейтором, при тестировании дали стопроцентный положительный результат. Хотя от мягких тканей мало что осталось. МЯГКО говоря…

– Оластеры? – переспросил лейтенант Тир’ячикч, переводя взгляд на уроженца Канкера. И начал просвещать салагу: – Да, майор действительно был из оластеров…

Далее просвещенный шиареец поведал деревенщине-канкереру, что «с концами» пропавший и в совершенно неожиданном месте отыскавшийся центурион, в частности, повторил общую судьбу своего племени, недаром названного Забытой Расой. Сикраш Вуйнгасс был одним из малочисленных «иноземных земов», сохранившихся доныне. Его предки были из тех оластеров, ручеек крови которых не растворился в полноводном океане крови «аутентичных» земов. Их было очень мало, крохотная колония, сотня-другая миллионов всего, но проживали они компактно, на бедной ресурсами планетке Ннага; и в отличие от миллиардов прочих уроженцев восьмой планеты белой звезды Оласт – рассредоточенных по Сети и энергично ассимилировавшихся с правящей расой Империи – становиться земами не очень-то желали. Точнее, совсем НЕ. Поэтому, когда застойная эпоха упадка и вырождения завершилась центростремительным революционным «землетрясением», долгие тысячелетия казавшаяся незыблемой ЭрсСтелла начала разваливаться и каждый мир хватал столько суверенитета, сколько мог утащить, – жители Ннаги активно выступали против Армии Солнца. Которая, стремительно теряя былую боевую мощь, державшую в повиновении тысячи рас, миллионы планет, все же пыталась, пыталась, судорожно и бестолково, спасти Звездную Империю от неизбежной судьбы всех империй. Авторитарное государство по достижении критической размерности рушится под грузом собственного горделивого величия.

Одной из акций возмездия было стирание взбунтовавшихся вассалов; на беду себе столь похожих на повелителей физиологически, но абсолютно иных ментально… Земы-каратели запустили в компьютеры Сети сокрушительный вирус и постепенно напрочь вычистили координаты Ннаги – из всех до единой баз данных. Местонахождение колонии чистокровных оластеров пропало даже из памяти звездолетов, к тому времени уже захваченных разномастными повстанцами: ведь так или иначе, рано или поздно, любой передвигающийся по дорогам Сети объект входит в соприкосновение с другими объектами, являющимися пойнтами… Видимо, имперские военачальники и научники именно на компсайте непокорных «копий» имперцев отрабатывали новую тактику; и впоследствии намеревались вышвырнуть вон из разведанного космоса великое множество непокорных миров – чего бы это им ни стоило, ведь вычистка даже одной точки выхода требует ни много ни мало, а ТОТАЛЬНОГО перепрограммирования всей Сети. То есть коррекции памяти несчетных мириадов пойнтов. Ведь стоит координатам (и, что еще важнее, локальным привязочным поправкам, позволяющим корректировать направления векторов для прямого прокалывания из любого места, без промежуточных «засечек») остаться в памяти хотя бы одного компа… и вся операция – насмарку!

Но упоминаний о Ннаге – не осталось ни в едином.

Участь выброшенных, вновь обреченных влачить жалкое ДОзвездное существование, на своих шкурах испытали мятежные ИНОземы. Незавидная доля выпала им, судя по орде озлобленных варваров, в которую превратилось их потомство.

Позднее вычеркнутую планету случайно отыскали первоходцы Легиона «СкайФронтир». Изгои за прошедшие века основательно деградировали, но ОБРАЗ ВРАГА помнили четко, с молоком матерей всасывали, с наставлениями отцов впитывали. На почве ненависти даже собственную религию мщения взрастили, обширную мифологию создали и отточили боевые искусства. Трансформированный менталитет изгнанников просто-напросто базировался на несложной догме: все зло от имперцев.

ЗЕМЛЯН.

Жутких персонажей детских сказок и отрицательных героев легенд взрослых, демонических образов религиозных псалмов и злобных насильников фольклорных баллад… В общем, у стертых бедолаг было на чем сохранять хотя бы подобие цивилизации. Без объединительной идеи любое общество обречено на вырождение… Старая как мир истина: миром правят идеи. Какого толка идея – национального, расового, классового, религиозного, экономического, – не важно. Главное – цель, а средства как-нибудь да приложатся. Без четкой цели в умах образуется пустота, которую давление внешней среды сплющивает в ничто. Вселенная неустанно стремится вернуть всяческие отклонения, жаждущие БЫТЬ – материю, жизнь, разум, – к нормальному состоянию. НЕБЫТИЮ.

– …вот оластеры и мстят теперь земам. Похлеще далжиан, которых угораздило быть копиями черных имперцев, и похлеще тех, кто на имперцев вовсе не похож, но чьи прародины Армия Солнца превратила в одно воспоминание! И это еще что… Кому на самом деле повезло меньше всех, так это лунифам, – закончил рассказ командир манипулы. – Тех вообще не осталось, полностью выродились, заземлились. И родина их сгорела во вспышке сверхновой. Правда, насколько я помню, эти ребятки, абсолютные внутренние и внешние дубли желтых земов физиологически, еще и психологически были их полной, без всяких изъянов, копией. Будто земных монголоидов кто-то когда-то взял да и переселил на Лун Фа, задолго до того, как земляне вышли в космос самостоятельно. Или, наоборот, будто это древнейшие лунифы когда-то открыли Землю и заселили ее, позднее частично мутировав в европеоидов и негроидов… Так что, по моему мнению, туда им и дорога, обратно в задницу земам. Точнее, в передни…

– Сэр, а кто такие лунифы? – спросил канкерер; ефрейтор настолько отвлекся и заинтересовался, что даже перестал походить на вареного рака.

Но в этот момент в колышущемся смрадном мареве, прямо над белковым месивом, возникла проекция странновато выглядящего существа, которое даже среди неисчислимо разнообразных жизненных форм Иных выделялось своей навороченной причудливостью. Казалось, природа попыталась соединить в одном теле совершенно разнородные элементы, и получилось такое… такое… Попробуй словами описать помесь крокодила с улиткой с мокрицей с кошкой с жабой и с акулой!.. У канкерера, впрочем, ни малейшего отвращения оно не вызывало. Уродливее земов никого на свете нет.

А еще у ЭТОГО, кроме косого оранжевого креста на черном шлеме, были знаки различия высшего офицера и легионная эмблема в виде правозакрученной спирали, нанизанной на шипастый стебелек секун-травы, растущей в пещерах одного-единственного мира.

С командиром оранжевых «панцирников» Легиона «Накчез» связался комкогорты, генерал-сержант Зибуа Шангай Цу Яр. Самый что ни на есть накчез. Представитель культуры, в свое время не менее многочисленной и вездесущей, чем культура эрсеров, но – абсолютно на нее не похожей. Настоящей конкурентки блистательной ЭрсСтеллы. Едва ли не тысячелетие длилось некогда завоевание земами разведанного космоса накчезов; и это еще неизвестно, кому бы быть правящей расой звездной империи, подымись из своих пещер «отпрыски» Чезэлуома III к звездам раньше «детишек» Солнца III, за считанные тысячелетия выползших оттуда же… То-то и нынче – с потомками уроженцев планеты Накч возникало достаточно серьезных проблем. Поэтому после «ЗероАй» и «ЭрсСтеллы» именно «Накчез» был самым, пожалуй, загруженным работой подразделением Патруля.

– Лейтенант, кончайте вычитывать лекцию и немедленно возвращайтесь на борт линкора. Расширенное оперативное совещание офицерского персонала нашей когорты уже началось… Ефрейтор, оставайтесь на месте, что бы ни случилось. Никого к трупу не подпускать без моего личного приказания.

Шиареец, даже не ответив, уже скользил к своему анг-джипу стремительной серой тенью. Канкерер, обреченный на продолжение тошнотворной муки, молча козырнул клешней; как только проекция главного «накчеза» здешней галактики свернулась, позволил себе тяжкий вздох и вновь сделался похож на вареного рака.

А вокруг расстилалось бескрайнее бугристое одеяло свалки. Остервенелый солнечный расстрел превратил многометровой толщины слой отходов метаболизма цивилизации в спекшийся монолит, сверху прикрытый дерьмом свежим, и пологом смрада. Но все же самой ужасной деталью в этой пикантной местности была не перспектива, а ближайший «натюрморт»… Конвульсивно задрав членистый хвост, Гаккер вывернулся в пятый раз, уже не бегая за соседнюю кучу, и в полном изнеможении распластался на относительно ровном островке.

Страшная участь неопределимо долгого ожидания пугала молодого «икса». Как бы рядышком, вторым трупом, не лечь… Но приказ есть приказ. Все люди в МКБ приходят добровольно. И служить в ЗП насильно никто тебя не гонит. Но если ты уже служишь в Патруле, значит, ты кирпичик монолитной стены, скрепленной раствором дисциплины. Когда солдаты начинают ослушиваться приказов, офицеры продавать секретные сведения, генералы торговать армейским имуществом… и все такое прочее – это верный признак близящегося конца. Армия – фундамент государства. На шатком фундаменте – ничто не устоит. Даже казавшаяся непоколебимой Империя.

– …нтуриона-антизема обнаружили на столичной планете Ланбаола, – говорил накчез офицерам своей когорты, собравшимся в реале и виртуале на большой совет (наверняка нечто подобное одновременно происходило и в штабах когорт прочих Легионов!), – уже напрочь протухшего от нещадного солнца. Значит, во плоти оластер никак не мог находиться на той зябкой планете, где убили частного детектива, и разгуливать с ним под ручку по городку… – Генерал-сержант на секунду смолк, обводя своих подчиненных свирепым взором десятка разнодиапазонных глаз, и заорал громкоговорильной пастью: – И вообще, кто же тогда еще позавчера командовал центурией, если оластер как минимум сто часов трупом валяется?! Призрак или голопроекция?.. Но ведь с ним за это время и в реале многие контактировали, и ничего странного вроде бы не замечали! Я сам с ним третьего дня в массажном салоне столкнулся, майор арендовал двух гуманоидных девочек и отправился с ними в номера…

Устрашающе-великолепный в своем грозно-постмодер-нистском обличье, темпераментный, как все они, накчез опять замолчал, свирепо раздувая десяток разнодиапазонных носов. Взрыкнул, как рассерженный истернаец, и четырьмя тонами тише велел тихоговорильной пастью:

– Выкладывайте, у кого какие соображения и наблюдения. Да по-быренькому. У антиземов в хозяйстве явно полнейший армагеддон приключился. Но господа каратели, как обычно, делиться не изволяют и плакаться в жилетку не склонны.

…В штабах всех когорт корпуса проводились экстренные совещания. Порождая практически идентичные «обмены мнениями», сводившиеся к недоуменно-тревожным констатациям:

– Точно – ничего?

– Ну, мелкие странности на протяжении нескольких последних суток…

– Чем занимается наша разведка?! Да у них там не мелкие, а очень даже крупные странности на каждом шагу… – бушевали комкоги. – Неведомые звездолеты из-под воды выныривают, неуязвимые убийцы на улицах хозяйничают, транзитные зоны в поля битвы превращаются, всяческие слепые проколисты шутя уделывают сторожевиков и перехватчиков! Сплошной голобоевик, господа офицеры, но в реале воплощенный!!

Самые дальновидные предводители когорт добавляли, что оливкой в коктейле событий, то есть самой гениальной «находкой режиссера» материализовавшегося блокбастера, был обескураживающий факт: вместо настоящего командира самым элитным подразделением чуть ли не самого важного легиона Звездного Патруля некоторое время командовало что угодно, но только не его законный командир!!!

– …кто мне ответит, господа офицеры межзвездной армии, на сей животрепещущий вопрос?!! – полной мощностью громкоговора сотрясал галактические коммуникации Зибуа Шангай Цу Яр.

Словно в ответ, одномоментно ПРЕРВАЛАСЬ СВЯЗЬ. Вспышка, душераздирающий треск, короткий, оборвавшийся на взлете, всхлип…

Без связи подразделения, базирующиеся в Большом Драконе, тут же распались на малые, мелкие и мельчайшие группки. Отделенные друг от дружки годами и годами полета с предсветовой скоростью. Горсточки разноцветных песчинок, разбросанные по безбрежной пустыне… Это было не просто опасно. Это было по-настоящему страшно. В свое время та же участь постигла SA, имперскую армию. И локальные, раздробленные, отрезанные от штабов части SollArmy далеко не везде и не всегда побеждали в боях войска иных рас, жаждавших обрести вожделенную независимость.

Империя – это не трон и завоеванные пространства. Это возможность КОММУНИКАЦИИ. Дороги, пролегающие от трона к самым дальним уголкам и границам. Это доступность информации. Это быстрая связь – средство своевременного получения и владения информацией. Древнеземные римляне вначале построили дороги и только потом осознали себя Империей. Древний зем КарлВеликий не только завоевывал пространства, но и строил дороги, чтобы не утратить завоеванное; и стал Императором владений, простиравшихся на территорию всего континента Европа, – в дозвездную эру после него больше никому не удалось повторить это рекордное достижение. Хотя, по аналогии, космическая империя ЭрсСтелла все же больше всего походила на морскую империю Великую Британскую, владения которой колониальными «островами» были разбросаны по всему земному шару Солнца III; водные дороги, связывающие владения в целостное единство, бороздились кораблями могучего королевского флота… Но как бы там и тут ни было, без коммуникации любая сила рассыпается на удельные слабые обломки.

Исторический же процесс, как и все процессы во Вселенной, обожает кружиться по спирали, а значит, все неизбежно повторяется.

Руководствуясь историческим опытом, МКБ уже давным-давно осознала империей себя. Только никому об этом не торопилась сообщать. Продолжая ассоциативный ряд, верхушка Безопасности считала организацию схожей с «демократической» империей ЮэСЭй периода единственной супердержавы Земли; был такой горделивый век победоносного уничижения всех прочих стран планеты, в особенности бывшего главного конкурента, усеченной и обескровленной ЭрФэ. Что только не предпринимала безальтернативная звездно-полосатая госпожа, чтобы не позволить искалеченной, израненной, обескровленной, бывшей краснознаменной империи подняться с колен, и более того, стремясь окончательно уложить ослабевшую соперницу на лопатки… Но история сохранила свидетельства того, что титанические усилия были напрасны, и никому наследное бело-сине-красное государство опрокинуть, добить, растереть в пыль не удалось.

То-то и оно.

Способные построить по-настоящему величественную державу – далеко не так быстро и легко забывают, кем были. Пока же сохраняется память, далеко не все потеряно. Главное – сберечь свою «душу»: памятники культуры, сокровищницу языка, самобытность уклада. То-то и оно, что как.

Не забыть себя, как?..

Соглядатаи

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [рассветная пора, весенний месяц сыюэ, день 18-й; трущобы в недрах эрсеровского гетто; пригород «Норд», Чина Рэйнбоу, планета Йеспа]

Потомки землян выходили, вышагивали и вышатывались из своих жилищ.

Двуногие гуманоиды зыбкими матовыми фигурами проявлялись на темных прямоугольниках дверных проемов, ведущих во тьму убогих хибар. Там, в смрадных тесных внутренностях, и протекало их незавидное существование.

Один за одним эрсеры выползали, выскальзывали, выпрыгивали в узкие трещины улочек. Соединяясь в пары и компании, превращаясь в ручейки и потоки, сквозь сероватый рассветный сумрак они текли в сторону рыночной зоны своего района; единственного в окрестностях обширного незастроенного пространства.

Словно невидимый призыв вытряхнул их из постелей. Словно кто-то крикнул им, сразу всем: «Хватит лежать, пора вставать и идти!»

И зов не был пропущен мимо ушей. Или мимо того, чем земы слышат самые важные слова…

Восходящая Тан Династи на востоке покрывала небеса насыщенным золотом. В эти рассветные минуты местное светило удивительно напоминало легендарное Солнце, успешно стертое с лика Вселенной группой героев… Некогда эта желтая звезда была названа первооткрывателями в честь одной из древнеземных династий. К императорским родам звездной эры она не имела никакого отношения и олицетворяла могущество совершенно другой империи, так называемой Поднебесной, но – эпохальные повороты истории Земли всегда были неразрывно связаны с возникновениями и исчезновениями империй. История империй (какими бы словами они ни звались) – и есть история Солнца III.

Мира, которого больше нет.

Планеты, материки и океаны которой никогда на осветят жаркие лучи светила; планеты, вместе с которой «стерли» звезду Солнце и всю ее систему.

Но сейчас, над этим миром Большого Дракона, в совершенно другой галактике, поднимался размытый золотой круг. Будто нарочно крася небо в цвет имперского знамени. Будто нарочно напоминая, как выглядел герб величайшей звездной империи…

Именно туда, в очень похожий рассвет солнца, и уходили потомки землян.

Сильный встречный ветер норовил вернуть их в убежища, однако никто возвращаться не желал. Прячась от утреннего холода и порывов восточного ветра, они кутались в одежды, прикрывали лица, пригибались к грязной земле, но шли и шли.

Не останавливаясь.

И, главное, идущие на восход не молчали. Они высказывались, они ругались, они проклинали, они сетовали, они ворчали, они обменивались мнениями, комментариями, предположениями…

ГОВОРИЛИ ДРУГ С ДРУГОМ.

Еще негромко, еще не в голос, но уже вслух.

– …инолюди нас ниггерами назначили, – бормотал щупленький эрсер, укутанный в рваное тряпье, сквозь прорехи которого просвечивала кожа шоколадного оттенка, – и в самые нижние трюмы загнали…

– Ублюдками косоглазыми, – поддакивала девушка с монголоидными чертами круглого личика. Спутники, суровые скуластые парни, приотставшие от нее на полшага, синхронно кивали.

– Точно. Для иных мы все едино что для англосаксов ирландцы, – соглашался явный турист, крепкий голубоглазый блондин в зеленом дорожном комбинезоне.

– Или поляки в древних Штатах Америки, – ускорив шаг, присоединилась к компании полная белокожая женщина в меховой куртке, – вроде тоже люди, да не совсем…

Еще один явный турист, смуглый узколицый парень в белом тюрбане, показался из-за угла и тотчас же вступил в разговор:

– Участь неприкасаемых. Парии они и в космосе – парии.

А появившийся вместе с ним костистый чернявый мужчина в феске бросил лаконичное:

– Ш-шайтан! – и свирепо оскалился, словно увидел на улице представителя высшей касты. ИНОземного человека.

– Да уж, разумные они такие, под каким бы солнцем ни зародились… евреями всегда сыщут кого назначить, – усмехнулся горбоносый старик в черном длиннополом пальто, и улыбка его была какой угодно, только не веселой, – а как же. Удобнее иметь в своем распоряжении гетто, где можно погром устроить, чем искать истинные причины своих несчастий.

– Ничего, ничего, когда-нибудь инолюди сильно изумятся, сунувшись в гетто. Мне только что приснился дракон. Он меня и разбудил, собственно… – Семеня кривыми короткими ножками, постепенно сплачивающуюся компанию нагнал другой старичок, низенький, с личиком сморщенным и желтым, как жухлый лимон. – У наших предков драконы были символом счастья и процветания.

– И они практически вечные, – произнесла скуластая девушка, выпростала из-под цветастой накидки руку и взмахнула ею. Браслет терминала, опоясывающий запястье, замерцал, и в прозрачном, чистом утреннем воздухе возникли строки:

Обуглилось солнце, Звезды расстреляны. Выживу. Крылья изломаны, Душу оплавили, Выживу. «Рек серебро» На сумрак сменяли. Выживу. Счастьем сманили, Бездну дарили. Выживу. Любить научили, Сердце вспороли. Выживу. Браслет несвободы – Под змеиную кожу. Выживу?..

Так говорила Зоэ Колпак

Плыли сизо-зеленые, как драконья чешуя, цепочки литер демопроекции; плыли рядом с идущими, ЛЮДЬМИ без всякой приставки «ино»; напоминая, что у расы землян всегда была непростая биография, но тем не менее, рано или поздно, живучие дети Солнца ухитрялись ВЫКРУЧИВАТЬСЯ…

Большинство групп, спешащих к рынку, состояли из коренных йеспиан, желтокожих и раскосых. Разговаривали аборигены меж собою на космокитайском, конечно. И пестрая компания людей, языком общения избравших спейсамерикану, неизбежно привлекала внимание.

Неподалеку от нее, не присоединяясь ни к одной из групп, на восток шагали двое. Скромно одетые, молодые мужчина и женщина желтой субрасы, достаточно типичные для этих мест, чтобы абсолютно не выделяться из толпы.

– …что случилось? – шептала девушка, обращаясь к напарнику. – Почему все сорвались и бегут?..

– Видели сон, похоже, – так же негромко отвечал юноша. – Проснулись как от пинка, и…

– Ага-а-а-а-а!!! Дожда-ались, нелюди?!

Он осекся, вздрогнул и резко обернулся. Прямо за спинами, его и спутницы, почти бежала нищенка, бесформенный комок бурых лохмотьев. Это она, не удержавшись, сорвалась в скрипучий, дребезжащий крик. Еще ускорившись, старуха бегом обогнала парочку, едва не задев руку отпрянувшей девушки; обогнала компанию разноцветных соплеменников и соплеменниц. Скрылась в толпе, что быстро сгущалась по мере продвижения на восход, и уже откуда-то спереди донеслись ее визгливые вопли:

– Час наш придет! Мессию небеса явят! Говорила я, говорила, вы же не верили мне! Явился уже, слышите?! Чую, чую я!!! Нелюди украли у нас родину, но душу им не вынуть! Будут плакать они, мы – радоваться! Они скорбят, мы празднуем! Слушайте, слушайте, ЛЮДИ! Небо за нас! Приближается спасения час…

Рыночная зона физически не могла вместить всех, но эрсеры все прибывали и прибывали. Потоки с улиц вливались в человеческое море; ряды прилавков и палаток давно утонули в его бурлящих волнах. Густая смрадная вонь грязных тел, смешиваясь с запахами рынка, плотным пологом стлалась над головами. Те, кто уже не помещался, карабкались на крыши прилегающих строений. Ветхие домишки вполне могли рухнуть под тяжестью, но опасность никого не останавливала. В центре открытого пространства что-то БЫЛО, и людям не терпелось увидеть что.

Они тоже сидели на крыше, как на береговой скале, и смотрели вперед. Сквозь раскосые щелочки глаз внимательно отслеживая хаос, затопивший рыночную площадь, парень пробормотал:

– Гляди… люмпены, придурки всякие, дервиши осатанели прямо… Да и прочие не лучше… полными психопатами выглядят.

– Толпа явно обработана. Создается впечатление, что мозги подверглись массированной психоатаке. Недаром особи с неустойчивой психикой первыми всполошились, – сказала девушка, козырьком ладошки прикрываясь от набирающего силы Танди.

– Однако, – парень вздохнул, – ни малейшего следа воздействия не зафиксировано…

В центре открытого пространства высился помост. На верхней площадке импровизированной вышки, сооруженной из трубчатых конструкций, копошились эрсеры… Еще минута – и над помостом взметнулся длинный тонкий шест.

Оказавшийся древком.

Порыв восточного ветра рывком развернул черное, как космос, полотнище, и оно гордо взреяло над толпой. На полощущемся знамени золотился герб низвергнутой Империи.

Солнечный круг, опушенный бахромой лучей. Символическое изображение имперской власти, дотянувшейся к иным солнцам.

Толпа остервенело взвыла от радости. Хоровой ор тысяч глоток был таким громким, что едва не посбрасывал зрителей с крыш. Сидящий на самом краю дряхлый зем совершенно ополоумевшего вида судорожно вцепился одной рукой в металлопластовые черепичины, а второй в одежду девушки. Она вздрогнула и напряглась, словно прикосновение старика доставило ей боль. А он, повернув к ней искаженную экстатическим восторгом морду, хрипел натужно:

– Вещий сон… сон… вещий… небо за нас… – и тянулся, тянулся, норовя обнять и поцеловать…

Парень резко вклинился между ним и спутницей, и желтый дедушка снова чуть было не упал с крыши. В эту секунду, прорываясь сквозь множественный гул, что покрывал рыночную площадь, с вышки донесся запинающийся от волнения баритон.

– Послание неба… добралось к нам… – Усиленный мощным громкоговорителем, мужской голос плыл над головами, ударялся о стены окрестных домов и вспрыгивал на крыши. – Очищение свершится. Века космического изгнания позади… Пора возвращаться на родину. Колесо времени вертится, и когда придет время отправиться в дорогу… путешествие будет тяжким, но мы отыщем верный путь… и придем домой…

– Но куда?!

– Как же мы отыщем то, что не существует?!

– То, чего уже нет?!!

У людей в толпе тоже имелись ретрансляторы, и ответные выкрики перекрыли баритон агитатора.

– А если есть?!! – повысил уровень громкости тот, кто скрывался в кучке земов, сгрудившихся на площадке вышки. – И было всегда?!

– ВСЕГДА ЕСТЬ!!! – зазвенело откуда-то слева. Звонкий женский выкрик вихрем торнадо пронесся над штормовым морем, и неисчислимые головы дракона-толпы единодушно повернулись. На краю плоской крыши бакалейного склада, превосходно освещенная утренним солнцем, просматривалась тонкая девичья фигурка в… скафандре высшей защиты. Боевом комплекте самом что ни на есть «иксовом», цвета лика Вселенной.

Воздев руки над головой, скрытой под черным шлемом, девушка вскинула вверх лицо, скрытое забралом, и чистым, пронзительным, хрустально-звенящим голоском запела:

– Но где бы ты ни был, я всюду и вечно с тобой! Я помню свой старт со скалы Эвереста…

И слитный хор в едином порыве вторил самозваной солистке:

– Последний мой старт со скалы Эвереста!!!!!

Любой потомок имперцев знал, конечно же, слова ЭТОЙ песни. В разведанном космосе вряд ли сыскался бы хоть один/одна зем/земляшка, котор/ый/ая не зазубрил/а слов еще в детстве. Кем бы потом ни стал/а, повзрослев…

Пение, несшееся отовсюду, было столь мощным, что явственно показалось: даже воздух потемнел. Словно сконцентрированное ЖЕЛАНИЕ сгущалось в нем. Еще миг – и произойдет чудо, и волшебство состоится, и ветер превратится в течение времени, и оно либо повернется вспять, либо совершит такой резкий скачок вперед, что все изменится…

«Песня о Прометее»… – зашевелились губы парня. Он искоса поглядывал на старика; тот, самозабвенно закатив глазки, вплетал в покрывало ора свой голос, уже позабыв, что едва не свалился наземь. – «Единственная частица наследия, которую вечно ссорящиеся и глотки друг дружке рвущие кланы признают все до единого, независимо от ориентации… И кто он такой, этот реваншист без фамилии? или без имени?»

«Допотопный спецназовец, – прочитав по губам, умело ответила таким же шевелением девушка. – Его за то, что провел операцию против богов, обокрал их и огонь людям отдал, к скале приковали и на муки вечные обрекли… Если коротко, этакий добровольный козел отпущения, за все человечество отдувающийся».

«А-а-а, понятно… Герой тот еще».

«Уходим», – велела девушка и отпрянула от края крыши. Напарник послушно кивнул и, как бы невзначай пихнув локтем старика, устремился за нею. На этот раз дряхлый зем сорвался со «скалы» и утонул в бушующем море раньше, чем двое нырнули в треугольный провал чердачного окошка…

Они с неимоверным трудом пробивались сквозь толпу. Люди кругом точно ополоумели. Ничего и никого больше не боялись. Ни напланетной полиции, ни небесных карателей, ни занесения в прескрипционные списки. Путь к центру рынка превратился в отчаянное, рискованное путешествие. Но они все же продвигались ТУДА, неудержимо приближаясь.

«Их будто воспалил кто-то, – злобно посверкивая узенькими глазками, говорила на ходу девушка, – зажег! Дремали, дремали и на тебе, проснулись как от ведра холодной воды».

«Точно. Вчера еще спокойно все было. А тут будто им всем приснилось что-то… – согласился напарник. – Или кто-то. Явился всем во сне, одновременно, и призвал: вставайте! И они проснулись уже другими. Не такими, какими засыпали вчера… Странно. Я лично никаких снов не видел».

«Ох не к добру это!.. Я помню разные бунты, всяко бывало, но никогда не случалось ничего подобного. Подменили их, что ли… и такая решимость во взглядах… Значит, так. – Движения губ девушки внезапно ускорились, из медленно-задумчивых стали решительными, приказными. – Разделяемся. Ты отслеживаешь баритона. Я ту, что слева. Запевалу».

– …Есть подключение! – отрапортовал оператор, лихорадочно сучащий щупальцами в сенсорной сфере. – Картинка идет шикарная, прямехонько из гущи…

– Источник? – спросил начальник райуправления, глядя на «картинку», что лилась в инфоприемник планирующего флайера с перехваченного канала.

– Там, прямо в толпе, двое «серых» иксов бригады антиземов. Выходцы из эрсеров. Джуниор-лейтенант ФаньГуань и капрал НьянгБионг. Эмкабэшники затерялись в гуще земов и ведут наблюдение.

– ФаньГуань не пожалела энергии, чтоб заслать непрямую материопроекцию, ретранслированную через наводчика, через управляющего движениями посредника-наблюдателя?! В пределах досягаемости ее взгляда рынок никак находиться не может… Ничего себе! Это ж сколько галобайт в обе стороны приходится прокачив…

– Нет же, нет, шеф! Самолично, во плоти.

– Планетарная резидентша Патруля… и в Чина Рэйнбоу собственной персоной?.. – медленно произнес комиссар полиции. Выглянул в иллюминатор, обозревая ареал, что проносился в паре километров ниже. Даже отсюда, с высоты, «невооруженным» взглядом было видно движение, наполнившее улицы и площади гетто.

– Я иду туда, – не отводя взгляда от поверхности земли, сказал пожилой, зеленовато-сиреневый лабистянин обоим подчиненным. – Запускай дистанционку, – сказал сетевому оператору, – поднимись повыше и зависни над рынком, – сказал пилотессе своего личного флайера, – постарайтесь не сжечь меня, – сказал обоим, – не выпускайте из виду, не сбейте наводку.

Оператор и пилотесса сосредоточились. На них ложилась громадная ответственность. Жизнь шефа они держали в своих щупальцах. Буквально. Материоголо может убить кого угодно хоть голыми руками, само же – неуязвимо. До оригинала, с которого сканируется копия, не дотянешься.

Убить сканируемое существо может лишь тот, кто обеспечивает устойчивость и прицельность трансляции.

Отдав приказания, районный комиссар повернулся к мембране «кокона» дистанционного проникновения, разомкнувшейся в задней стенке кабины, и решительно полез внутрь, в сырой, сочащийся густой слизью мешок; с чавканьем втянул все щупальца и погрузился в упругую жаркую глубь, чтобы спустя несколько секунд превратиться в двуногого прямоходящего примата, частицу толпы, затопившей рынок.

Если бы у комиссара имелась склонность к образному мышлению, он ухмыльнулся бы, сообразив, что лезет земам прямиком в кишки. В желудок. В задницу, короче… Но ничего подобного в голове, природой оснащенной пятнадцатью щупальцами, не появилось. Вообще головоногие «выплывки» с Океана Лаб были почти лишены творческих способностей, и в их четких, прагматичных, донельзя реалистичных мыслях редко являлось нечто подобное – образное, символичное, ассоциативное.

Первым щупальцем Всеблагая Лабис управляла ИКВУЛО, что в примерном переводе с лабистянского означало не что иное, как «материалистическое восприятие действительности».

Всяческими малополезными для выживания девиациями разума – например, воображением, сентиментальностью, альтруизмом, верностью, благородством и тому подобными ирреальными «эмоциями» управляло пятнадцатое.

То есть самое последнее.

Миссионеры

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [незадолго до полуночи по UNT, 06jan; главная осевая емкость аквауровня жилой зоны, космическая станция «ДжекиЧан»; Коулун 58790-90-9, один из астероидов провинции Бамбуковый Пояс, юрисдикция Республики Ланбаол; система Танди]

Напряженные мышцы спины, боков и хвоста юного томлуанина упруго перекатывались под кожей. Поверх нее синтетическая морская вода тонкой оболочкой покрывала гибкое тело, стремительно выскочившее из бирюзово-голубой толщи.

Мгновение спустя она рассыпалась на мириады капель; бриллиантово сверкая в лучах, испускаемых Танди, спроецированной на своды емкости, осколки водяной «кожи» осыпались градом. Они неудержимо стремились к воссоединению с материнской пучиной… Утверждение, что капли падают вниз, было бы весьма спорным. И неадекватным для замкнутого мирка, где все, и в первую очередь гравитация, было сотворено искусственно. Преследуя цель воссоздания среды, пригодной для выживания в космическом вакууме организмов, что нагло и бесцеремонно вторглись в храм природы; существ, из-за которых появилось само понятие «искусственный».

Всех тех, что зовут себя Разумными.

Один из них в этот момент охотился, неотступно преследуя обреченного беглеца. Оснащенный мощными плавниками коричнево-серый торпедообразный корпус настигал улепетывающую жертву. Остроносой ракетой пронзал он слой воздушной атмосферы, отделявшей воду от продольной стены емкости. Раскрытая, мелкозубая, вытянутая узкими щипцами пасть готовилась к перехвату красной медузы нуклюка.

Уроженец мутных озер Шигифы также воспарил, сжавшись в тугой комок у самого фронтира двух сред и мощным толчком послав себя за границу, в воздух. Хлипкое и беззащитное на первый взгляд создание, похожее на желеобразный блин с разлохмаченными отростками, оказалось очень даже прытким. Три десятка щупалец-мочалок, усеянных крохотными ворсинками, энергично сокращались и загребали жидкость не хуже весельных лопастей. Эти маленькие моторчики позволяли нуклюку соперничать в скорости со многими водными созданиями; хотя гонку с томлуанином он зря затеял, конечно. Удумал тоже – соперничать с потомком легендарных дельфинов!

Да еще таким молодым и полным сил, как настигающий его преследователь. На морде которого чуть ли не написано было, многообещающе и отчетливо: Я ТЕБЯ СЪЕМ.

И все же дерзкий, самонадеянный медуз старался. Ох как он старался! Жить захочешь, еще и не такое удумаешь. Живое желает оставаться живым. Непременно. Вопреки. Назло врагам. Это неосуществимое, но всепоглощающее желание в основном и отличает живые существа от всей остальной Вселенной.

В зависимости от ситуации тело медуза легко, без затруднений меняло свою форму; сейчас оно трансформировалось в карикатурное подобие охотника. Стремясь уйти от преследования безжалостного хищника, беспозвоночный нуклюк вытянулся в обтекаемую капсулу, обрамленную напряженно вибрирующими движителями.

Но сегодня был не его день. Ракета настигающего охотника точно попала в цель. Зубастые клещи узкого «клюва» сомкнулись, сжав мягкую, студенистую плоть нуклюка…

И тотчас же разжались.

Изогнувшись в полете, томлуанин резко отпрянул и под углом сорок пять градусов вонзился в родную среду обитания. Ее поверхность с грохотом взорвалась. Громадные фонтаны брызг окатили продольную стену, закруглявшуюся пологим сводом. Нуклюка далеко отшвырнуло «ударной» волной, едва не размазав по металлопластовым сегментам, из которых была сработана трехмильная труба главной емкости.

– Э-э-эй, ты что!!! – возмущенно заверещал шигифанин. – С ума сошел?! Так же и убить можно!

Томлуанин не ответил; потому что не услышал. С победой возвратившись в среду жидкостную, Зазука Сюоиро, подмастерье странствующей Мистрессы сеанистов, был охвачен ликованием и преисполнен торжеством. Юноша быстро ушел в глубину, на самое «дно» (то есть достиг оси водного столба семисотсорокавосьмифутового диаметра, отделенного от металлопласта тонкой прослойкой среды газовой). Там он принялся танцевать от радости, вычерчивая сложные траектории вокруг условной линии центра, во все стороны от которой давление воды лишь уменьшалось.

Еще бы! Выигрыш того стоил.

Отпраздновав, довольный собою юный сеанист неторопливо заскользил к границе сред; «наверх» влекла неизбежная, как смерть, необходимость наполнить свежим воздухом легкие.

– Понял, да?! – презрительно, на частоте 107 килогерц, спросил он нуклюка. Медуз поджидал на глубине погружения двести тридцать футов, предельной для него. Слабаки они, эти озерные, куда-а им тягаться с морскими обитателями! Даже для того, чтобы оказаться «с той стороны» столба, нуклюкам придется плыть параллельно поверхности, а не пронзать толщу напрямик… Зато гонора у любого шигифанина – что у целого стада акул! Хватило, чтобы поспорить с человеком, предки которого бороздили Мировой океан – из-за окраски которого Земля была прозвана «голубой планетой» – задолго до появления на суше двуногих приматов. Тех самых, что возомнили себя единственными и неповторимыми хозяевами космоса – самыми лучшими из живых и самыми умными из разумных.

Гонора у любого из них – что у всех акул Вселенной, вместе взятых.

– А-ага, конечно же! – обиженно пропищал медуз. – Нажрал мышцу дармовой рыбой, и…

– Чего-чего ты сказал? – раздалось вдруг очень низко, на частоте кгц двадцать пять, не больше. – Повтори-ка, дружок, какой рыбкой?..

Рык был вкрадчивый и мягкий, но ощутимо угрожающий.

Нуклюк судорожно сжался в клубочек и затравленно зыркнул «вверх».

Фронтир стихий подвижным небом нависал над людьми. Изнутри прозрачного аквамарина воды поверхность воздуха смотрелась колышущимся, искрящимся покрывалом, которое непрерывно встряхивали невидимые руки. На фоне «неба» приближавшийся темный силуэт смотрелся дирижаблем, что заходил на посадку.

Увеличиваясь в размерах, укрупняясь до совпадения со всеми своими реальными тридцатью с лишком футами, взрослая косатка неотвратимо надвигалась на крохотного шигифанина, в сравнении с нею тянущего разве что на модель самолетика. В ее приоткрытой, скалящейся великолепными зубами пасти вполне поместилась бы целая эскадрилья таких.

– Фэйсс… Мурос… саро… изс… свини… – прерывисто заныл насмерть перепуганный медуз, конвульсивно подергивая лохматыми щупальцами, – я ни… ч… чего… такого не… хотел скасс…

– Не хотел, однако сказал, – заметила немолодая женщина, черно-белая, как суточный отрезок течения времени, и невозмутимая, как мертвый штиль. Она остановилась, карой божьей нависая над бесформенным комком, похожим на кровавое пятно. Отлично поставленным, богато интонированным свистом продолжила: – Значит, хотел на самом деле. Истинное – в подсознании. Даже у такой ничтожной, скудоумной, рыбоподобной твари, как ты. Ибо лишь в мозгах у столь малополезного существа могла возникнуть уверенность, что сеанистам пропитание достается даром. Только невежественный сгусток слизи, обуянный злобной завистливостью, способен ляпнуть, что странствующие проповедники бездельничают, по дорогам миров неся заблудшим душам Песнь Божию…

Молодой десятифутовый дельфин, явно наслаждаясь происходящим, стремительно описал «бочку» вокруг косатки и медуза, которые вели исключительно содержательную беседу о планировке мироздания.

– Заз, не мельтеши, – прервав просветительскую речь, окликнула ученика Фэйз Муросаро, – иногда ты слишком быстро двигаешься, но маловато размышляешь. Иначе догадался бы, что спорить с глупцом – равнозначно поражению в споре.

Подмастерье резко застопорился, будто о незримую стенку ударившись. Замер, смущенно виляя хвостом. Пользуясь моментом, нуклюк тихонечко отплывал, суча своими «мочалками». Похоже, бедолага всерьез решил, что им вот-вот поужинают, вместо совсем уж безмозглой рыбины. Пожилая Мистресса, сурово созерцая его правым глазом, словно бы подтверждала это взглядом-приговором…

– Поплыл вон, – бросила старая проповедница студенистому шигифанину, развернулась, движением хвостовых плавников походя, как бы невзначай отбросила глупого медуза футов на двадцать пять и велела юному дельфину: – А ты пристраивайся в кильватер, умник…

Странствующая жрица культа древнего, как сеть космических дорог, изредка пошевеливая плавниками, величественно скользила к торцевой стене. Верный ученик сопровождал ее, держась в нескольких футах от широких черных лопастей хвостовых плавников. Двигался он теперь степенно, без выкрутасов, явно копируя наставницу.

По дороге им попались несколько человек. Встречные почтительно расступались, притормаживали, уважительно приветствовали сеанистов. Практически все – от маленьких юрких цисс и робких, похожих на сочлененные коралловые веточки параньянцев, до наглых самоуверенных лабистян и неуклюжей оркуппо, что смахивала на огромную кучу притопленного дерьма.

Некоторых Мистресса игнорировала, с некоторыми здоровалась в ответ. Чего не скажешь о большом белом земляке. Акулоид, злобно посверкивая выпученной зенкой, явственно нехотя, натужно проскрежетал «Ззздрасссьте…» – что для него подобно одолжению было, ведь ненависть к дельфиньим у этих «землячков» была генетической, в молоках матерями переданной. Следом за дельфинидами, элефантидами, канис люпус, панус и раттус, успешно образумленными и специализированными, продолжая развивать широкомасштабную кампанию генной экспансии, земляне-хомо принялись вразумлять акул и, безоглядно кроя хромосомы плавучих «машин смерти», вовсе не ставили перед собою цель сделать их менее хищными. Наоборот, всячески усиливали природную агрессивность. Позднее, в Армии Солнца, акульи боевые отряды были элитными убойными подразделениями…

Неподалеку от магистрального протока, овальный зев которого темнел посреди торцевой стены, сеанисты миновали косяк алуер. Похожие на пятифутовых восьмилапых, покрытых бронированной чешуей ядовито-сиреневых жаб, земноводные цыгане Сети были шумные, веселые; то ли пьяные вдрызг, то ли диашмином накачанные. Видимо, припожаловали в просторную емкость общественного места вершить какой-то из своих многочисленных языческих обрядов. Потомки уроженцев Архипелага Алу традиционно придерживались аборигенных верований, единого Морского Бога не признавали, поэтому излили на сеанистов звукопад презрения.

Но люди древней разумной расы, земные предки которой некогда стали для антропоцентристов-хомо самыми первыми «иными», презренными и гонимыми нелюдями, в течение тысячелетий научились не обращать внимания на проявления шовинизма. Вступать же с алуерами в схватку не имело смысла. Слишком многолюдным был косяк, к тому же пьяный алуер – обезбашеннее акулы, что да, то да. Земы-имперцы их когда-то использовали в качестве берсеркеров-камикадзе, пичкая транквилизаторами и массово десантируя в тыл врага.

В паре кабельтовых от зева пожилая женщина и молодой мужчина круто сменили курс, вынужденно обогнув пятнистую тушу кунберсийской китихи – юную желто-зеленую самочку, вдвигавшуюся в проем. Звезда шоубизнеса дрейфовала из канала-проспекта в емкость-площадь с меланхоличным выражением исполинской усатой физиономии. Кажется, кунберсианка дремала, но не обязательно – у этих громадин практически всегда такой растерянный, сонный вид. И передвигаются они приторможенно, как бы через силу. Энергию экономят. Немудрено, при таких-то размерах. Новорожденный детеныш-кунберсианин уже размером со взрослого синего кита, наикрупнейшего уроженца сгинувшей прародины… Пока на Кун Берсию не свалились с неба имперские конкистадоры, у тамошних разумных суперкитов не имелось в природе естественных внутренних врагов, и они безраздельно царили в планетарном океане.

Теперь их оставалось настолько мало, что почти всем им на планктон зарабатывать легче легкого: какой цирк или антреприза откажутся взять на содержание особь самой крупномасштабной из человеческих рас, известных в Сети?!.

Несколько минут дельфины плыли в лабиринтах каналов, колодцев, туннелей и емкостей аквауровня. Достигли припортового квартала. Скользнули в один из отельных протоков. Миновали арку входа, оснащенную шикарной акустической вывеской, в широчайшем диапазоне изумительно выпевающей «С.А.С.-ЛАЗУРНЫЙ», и попали наконец в холл полусферической формы. Свод испещряли перламутровые дверные люки, стилизованные под раковины моллюсков. Вернувшиеся с променада Мистресса и ее юный подмастерье скрылись в номере, «раковина» которого лаконично информировала короткими трелями: сто-восемьдесят-семь.

…Зазука Сюоиро тут же распахнул «клюв» и метнулся к одной из стаек, рыскавших внутри полулюкса. Смачно заглотнул жирного тунца. Выдолбленная – как и вообще все ЗДЕСЬ – в каменном теле астероида пещера гостиничного номера была замкнутой акваторией; оплаченной пище никуда отсюда не деться. Она никуда и не девалась, рыба; живые яства плавали себе косяками и поодиночке туда-сюда, жирея на обильном подкорме. Благо внутренний объем полулюкса (разрядность номеров определялась в первую очередь именно просторностью изолированной территории) позволял вместить много доброй еды. Дармовой, по мнению завистников…

Стайка неуклюже рассыпалась – обленившиеся рыбины спасались от смертоносных зубов. Подмастерье легко догнал и схватил второго тунца. Фэйз Муросаро неодобрительно изогнулась в дугу, но промолчала. Юноша слопал третьего, четвертого…

– Нашел кому доказывать превосходство. И в чем! В большем уровне мышечной силы. Хорошо, доказал ты, что быстрее тебя твари божьей нету в этой луже… Ну и? – сказала косатка, разгибаясь. – Еще разок поспорь с какой-нибудь глупой нерпой, будешь одной консервированной килькой питаться.

Отчитанный подмастерье промахнулся и придушенно пискнул. Видимо, такое наказание показалось ему по-настоящему страшным. Старая проповедница проводила ускользнувшую рыбину внимательным взглядом. Спокойная, как поверхность моря в штиль, косатка приоткрыла рот, и тунец вплыл прямиком в него. Ограничившись одной порцией живой еды, женщина раздумчиво произнесла:

– Иногда мне кажется, миряне правы, полагая, что сеанисты даром получают божье пропитание… При виде тебя подобный вывод возникает неизбежно.

Зазука Сюоиро застыл с широко распахнутым ртом, ошарашенно растопырив плавники. Мистресса подплыла к одному из воздушных пузырей, которые эйр-кондиционер понавешивал по всему номеру, и глубоко вдохнула. Совершила хвостом ритуальное осенение, поблагодарив Морского Бога за глоток жизни. Негромко, тем же задумчивым тоном, продолжила:

– Некогда с этого и началось наше возвышение, которое на деле оказалось низвержением… Мы быстро двигались, но медленно и мало думали. И дальше собственного носа не заглядывали. Но ведь Творец даровал нам локаторы, способные за много миль засечь крохотную рыбешку… Впоследствии наша преступная недальновидность привела к закономерным последствиям. Нас поработили.

Молодой дельфин возмущенно фыркнул и робко сместился к раструбу воздухоподачи. Плавниками он едва шевелил, будто страшась выговора за торопливость движений. На физиономии парня было крупными литерами начертано исключительное внимание, словно на него изливалось откровение свыше. Женщина замолчала, отслеживая перемещение молодого человека, и вдруг издала резкий свист на сверхвысокой, почти на пределе слышимости, частоте 194 кГц… Отсмеявшись, добродушно проворчала:

– На твою унылую рожицу сквозь черепную кость проступают мысли: «Я слыхал от дряхлой старушенции эту историю столько раз, что в Бамбуковом Поясе камней и то меньше!»

Зазука Сюоиро немедля поперхнулся глотком воздуха; Фэйз Муросаро иронично хмыкнула.

– Только вот пользы – чуть. Осознание не регистрируется. Не проникся, увы. Быстрота плавания – необходима, однако не достаточна. Тела стареют. Темпы процесса варьируются, но – все живое движется в небытие безвозвратно. Плоть твоя не вечно будет молодой и сильной. Тратишь силы на бессмысленные прыжки и погружения – как следствие, много ешь. Больше, чем необходимо организму для поддержания процессов метаболизма, основы жизни. А когда вовсю работает желудок, мозг вынужденно медлит…

Чуть выше головы косатки, неподвижно висящей в футе от условного пола, проплыл глупый окунь. Мистресса проводила его цепким «прикосновением» сонара, но не тронула.

– …Слабые, тихоходные, немощные создания нас поработили силой разума! Их органы чувств убоги, тела несовершенны, они больше похожи на ошибку природы, неудачный эксперимент Творца… Они же толком плавать не в состояньи, летать самостоятельно не могут, они даже на своих двоих еле тащатся. И все же именно они оказались самыми быстроходными в известной части Вселенной. Ибо нет ничего быстрее мысли! Нас они «обогнали» еще до того, как вышли к звездам. Потренировавшись, так сказать, на океане земном, они отправились завоевывать океан космический. Нас они прихватили с собой, но равными себе не считали. Так, пушечное мясо. Смышленые помощники, обреченные верно прислуживать. Те же собаки… морские. Не важно, на какой цепи держали они нас, металлической, энергетической. Эта цепь незрима, но прочна, как легированный сплав. Конец ее держал недрожащей рукою ХОЗЯИН. Тот, кто завладел твоим… воображением. Ошейник не снимается вовсе не потому, что его снять невозможно. Раб отличается от хозяина не физиологически. Он просто-напросто не способен додуматься, вообразить себя держащим цепь в СВОЕЙ руке… Пока ты сам себя не почувствуешь униженным, никто на свете тебя не сумеет унизить. Ошейник – не на шее. Он в мозгу. У нас, разумных, все – ТАМ. Поэтому истинная сила – умение быстро думать в правильно избранном направлении… Наши бионически совершенные организмы, наши органы чувств неизмеримо лучше, сильнее их слабых тельц. Тем не менее эта несомненная удача природы служила не нам, а им, когда мы завоевывали для них водные миры и морские территории планет. Мы с лабистянами крошили друг дружку, а хомо, стравившие нас, загребали жар нашими плавниками и щупальцами. Мы бились с шанга, с бентол, с тирианами, с велконцами, додроу, циперами, атийянцами… перечисление можно продолжать и продолжать. Мы боевые собаки моря – и не больше. Даже не наемники. Были… Пока не сообразили, что ключ от замка, стянувшего ошейник – избавление от психологии раба. Собаки в постимперскую эпоху не сумели избавиться от обожания Хозяев… печальный итог тебе известен. Лучшие друзья человека, что с них взять. За это и перебили их напрочь.

Мистресса тяжело вздохнула, искренне сопереживая бывшим собратьям по ярму; поминальное облачко крохотных пузырьков выброшенного воздуха повисло под «потолком», словно звездное скопление; одно из бесчисленных, которые собаки рьяно помогли своим «лучшим друзьям» захапать.

– Но хомо – тоже люди. И как у всех людей, у них есть слабые места. Алчность, властолюбие, эгоцентризм… Когда человек набивает свой, условно говоря, желудок, он с трудом ворочает извилинами. Империя зажралась. Скорость мысли имперцев замедлилась. Вот почему нам удалось сбросить многотысячелетний гнет… Мальчик, самый главный урок, который ты обязан крепко-накрепко затвердить: нельзя совмещать мозги с кишками. Единственные, кому это пошло на пользу, – истернайцы, им Творец Сущего позволил думать задницей.

Фэйз Муросаро наконец замолчала. Опустилась на «пол». Позволила себе проглотить небольшую рыбку. Закрыла глаза и застыла тяжелой продолговатой глыбой. Зазука Сюоиро, смотрящийся рядом с нею как старая дизельная подлодка у брюха современной субмарины, кончиком острого «носа» нерешительно коснулся кромки огромного спинного плавника наставницы.

– Матушка, т’ты в последнее в’время, – дрожащим голосочком прошептал, – очень х’хмурой выглядишь. Уж не с’собралась ли ты… – Подмастерье запнулся, но сумел-таки выговорить: – В Вечное Плавание?!

Мистресса приоткрыла правый глаз. Овальный зрачок вперился в молодого человека. Он же, торопливо, будто наставница уплывет к Морскому Богу буквально через миг, смущенно бормотал, явно поражаясь собственной дерзости:

– Я знаю, м’многие люди в годах, близкие к п’погружению в Бесконечную Глубину, начинают сетовать, намекать, что в’вскорости испустят водяной фонтанчик в последний раз, а с’сами здравствуют, бороздят толщу вод, ж’живут еще столько времени, что их п’потомки успевают состариться и…

– Нет, – тихо, но очень отчетливо произнесла женщина-косатка, – в столь отдаленные места я еще не собираюсь отплывать. Я чую… – она сделала паузу, словно раздумывая, стоит ли откровенничать с учеником; решила – можно… – явственно чувствую желание. Жгучее, снедающее, необоримое. И что самое ужасное, оно сгущается с пугающей скоростью. Бурлит и пенится, как… бродящий сигрид.

Юный дельфин обрадованно встал на хвост и закрутился юлой. Он заливисто хохотал, явно испытав огромное облегчение.

– Слава Богу! – вперемежку со смехом исторгал он. – А мне-то, мне-то ужасы всякие померещились! Да, ты наверняка будешь еще долго жить, если в таком почтенном возрасте желаешь нескучно провести время с самцом…

Громадная косатка почтенного (на самом деле весьма) возраста оттолкнулась от «пола» и поддела головой юношу. Зазуку Сюоиро отшвырнуло свирепым ударом в другой конец пещеры; стайка сардинок испуганно разбрызгалась по номеру. Эйр-кондишн возмущенно загудел, компенсируя резкое сжатие воздушных пузырей.

– За тебя говорит твоя молодость, а не твой разум. Ты глядишь вверх с небольшой глубины, а с нее – полноту картины не обозреть. Набить желудок, провести время с девушкой, нескучно развлечься, ляпнуть глупость… и тебе уж мнится, что в этом заключен смысл жизни! Нет, мой мальчик. Молодость – это ненадолго. Поверь, это пройдет. И отомрут многие желания и страсти, которые становятся… – Проповедница замолчала. Так и не доконструировав фразу, потому неясным осталось, какими становятся чаяния молодости – «лишними», «никчемными»… После длинной паузы почтенная жрица культа Морского Бога молвила: – Остаются немногие. Но даже если исчезнут практически ВСЕ, одно непременно выживет. То, что никогда и никуда не девается. Ибо в самой основе нашего человечьего естества заложено. Только вот у кого-то оно – слабее, у кого-то – сильнее. У кого какой силы, тот так и живет… Да-а, парень. Ты думал не тем местом. Даже не задницей, которой, как известно, думать все же получается!

Получивший оплеуху ученик боязливо дрейфовал обратно, к Мистрессе.

– Как’ое? – сдавленно пискнул.

– Всему свое время. Много будешь знать, скоро состаришься… – Фэйз Муросаро ухмыльнулась, обнажив ряды зубов – две пилы, способные располовинить тигровую акулу. – Я не о том сейчас толкую… Не свое желание чувствую, вот оно как. Но до жути явственно, как свое… Мощное такое, всеобъемлющее, только-только появилось, а уже взвилось до небес. Знаешь, что самое странное… Стоило ему появиться, и оно тотчас же, не сходя с места, так сказать, изменило самих пожелавших! Они уже не такие, какими были. Хотя еще сами этого не осознают. Но возврата у них уже нет…

– Чье желание?! – вскричал донельзя заинтригованный юноша. Теперь он возбужденно носился по акватории гостиничной пещеры, рассекал полутонным телом синтетическую воду, насмерть пугая пищу и ввергая систему воздухообеспечения в истерику.

– ЖЕЛАНИЕ ЗЕМОВ И ЗЕМЛЯШЕК.

Фэйз Муросаро не томила парня. Быть может, чтобы сберечь номер от разгрома.

Прекратив нарезать спираль, юный сеанист на полном ходу застопорился, будто вода обрела твердость, мгновенно сделалась льдом и зацепенила его. Дельфиньи глазки растерянно моргали.

Фэйз Муросаро медленно двинулась по кругу, оплывая ученика и тем самым продолжая спираль – модель всего сущего. Если кто-то замирает, но другой начинает движение – это жизнь. Смерть – когда некому продолжить спираль.

– Всплыви, воздуха глотни, – посоветовала пожилая женщина. – Забыл как дышать?..

– Желание зе-емов… – выдохнул недоумевающий ученик.

– Вот именно, – мрачно подтвердила старая жрица.

– Но я не понимаю, как…

– Я тоже, увы.

– В каком это смысле земы раньше другими были, а теперь стали…

– Иными. – Наставница иронично хмыкнула, породив каскад пузырьков. – Ничего себе каламбурчик… Самое страшное, что – истинная правда… Ты всплыви, воздуха глотни, глотни, а то вовсе на рыбу похожий сделался. Увы и ах, мы не рыбы. Мы скорее на эрсеров похожи, ох как похожи… сами не ведаем, насколько заземлились. Но гораздо сильнее, чем сами подозреваем.

– Что происходит?! – Послушно подышав, юноша вернулся к женщине. – Я знаю, тебе подвластны многие умения и навыки, невероятные подчас, но…

– Не тарахти! Говорливый, как… настоящий проповедник. – Косатка одобрительно пошевелила хвостом и решительным тоном продолжила: – Ладно. Слушай. Пришло время поделиться с тобой, парень. Перед дальней дорогой, как говорится, положено посидеть. Так вот. Когда Империя начала трещать по швам, точно платье на разжиревшем, обрюзгшем теле гуманоидной старухи, раса хомо сапиенс сапиенс к этому времени ухитрилась сделаться ненавистной практически всем иным расам. Имперцы всячески удовлетворяли собственные прихоти. Любой индивид по определению эгоистичен, но эгоцентризм хомо – длиннее любых мер. Даже видя, что валятся в пропасть, они верили, что умнее всех. Как же, как же, ведь мы – единственные хозяева обитаемой Вселенной! У кого хочешь голова от успехов закружится. Но испытание всевластием приключилось не с кем-нибудь, а с хомо. И, завоевав космос, они в конце концов были низвергнуты не внешним врагом, а внутренним. Главный враг таился в них самих… Я же говорила – у разумных все в мозгу. Удовлетворяя личные желаньица, тешась мелкими страстишками, земы ухитрились утратить базисное желание. То самое, которое и вывело их к звездам. По важности оно сравнимо с природными механизмами дыхания, что вынуждают нас всплывать на поверхность, всегда всплывать, невзирая на глубину погружения и скорость движения. Представь, что будет, если мы до того увлечемся погоней за лакомым кусочком, что не вынырнем… И вот сейчас, спустя сонмище циклов, оно к ним вернулось. То самое, главное желание. Из-за исчезновения которого рухнула их Империя. И оно концентрируется, сгущается не по дням, а по часам. Совсем скоро оно достигнет предельного размера, наберет критическую массу, станет самым большим. А ведь именно истинное желание – основа истинной магии. Вот почему я мрачная такая. Переполняет меня предчувствие нехорошее, потому что…

– Но чего же, чего они желают?!! – возопил раздираемый любопытством юноша.

– Я разве не сказала?.. Старею, действительно! – Косатка, похоже, удивилась. – Ну что же, и у волшебства имеются ограничения. Предохранительных пробок нету лишь у божества…

– О чем ты?!

– Знал бы ты, мальчик, сколько мне циклов от роду на самом деле и в какой акватории я родилась… – Старая сеанистка загадочно ухмыльнулась. – Но ты спрашивал чего. Ответ прост и незатейлив, как формула дистиллированной воды. ВЫЖИТЬ КАК ВИД. Они снова хотят быть Человечеством, всесильным и непобедимым, монолитным. А не скопищем жалких одиночек, индивидов, пекущихся только о собственном благополучии, ходячим доказательством их собственной мудрости, что гласит: один в поле не воин. Земное человечество вспомнило себя и пожелало себе выжить.

– Но при чем тут волшебство? При чем тут ты? Ведь магия – всего лишь миф. Всему можно отыскать научное объяснение. В свете последних изысканий даже Морской Бог…

– Ох уж эти молодые сеанисты! – проворчала Мистресса, древняя, казавшаяся чуть ли не ровесницей расцвета империи. – Нашли во что верить… в науку! Мальчик, неужто это наука помогала земам покорять вселенские просторы? На самом деле – нет. Просто-напросто расе хомо, задыхающейся в тесной конурке Земли, очень-очень захотелось жить. Человечество – навсегда! Вот и отправились земы расселяться в бесконечность… Наука – лишь один из инструментов, которым пользуется сила… та, что у нас сокрыта в головах. Имеются и другие, слава Богу. Творец столь мудр, что всегда оставляет альтернативу. И лишь улыбку на Его устах вызывает наше чрезмерное увлечение каким-нибудь из путей…

– Тебе ведомы иные дороги? – Подуставший изумляться юноша даже говорил почти спокойно. Истинные способности женщины ему явно были неведомы ранее.

– Да. Я многое знаю, мальчик. Тебе и не снилось. Только вот мои знания… м-м-м, умножают мои печали, как писано в древней скрижали, что предтечею Песни Божьей была.

– Что-о-о?! – Этому не удивиться юноша-сеанист не сумел. – Как такое возмож…

– Еще и как! Ничто не возникает в пустом пространстве, мальчик мой. Возможно абсолютно все, до чего мы способны додуматься. А если что-то в голову не приходит – значит, и нету этого нигде-никогда-никак.

– Неужто… и магия не миф?

Жрица снисходительно усмехнулась и промолчала.

– А как же… эмкабэ… каопэ… Их же это желание должно… обеспокоить по крайней мере… и магия, если она сущест…

– Магия – СУЩЕСТВУЕТ, – категорично отрезала старая сеанистка. – А эМКаБэ и КОП узнать не могут, потому что не верят. Издержка техногенного пути развития, что с них взять. Но я-то гляжу в суть вещей, я четко прослеживаю… зависимость от производителя. Понимаешь?

– Н-н-н… не уверен…

– МКБ, КОП, всякие региональные и корпоративные армии – вооружены до зубов, клювов, хоботов и прочего, в чем можно держать оружие. Они сильны, спору нет, со всей своей техникой и наукой, но… все они получили это в наследство от бывших хозяев. В каком-то смысле нынешние эрсеры продолжают держать конец цепи. Иные расы не прошли того пути, который вынуждены были прогрызать, торить, настилать хомо. Экзамены на сообразительность, на умение ворочать мозгами, на владение истинной силой прочие расы сдавали экстерном, а земы, избрав техноген приоритетным направлением, многие тысячелетия шли от одного этапного открытия к другому. Только им, истоптавшим немало сапог и сбившим в кровь босые пятки, дорога знакома по-настоящему, только у них в дорожной суме маршрутная карта. И даже выброшенные на обочину, только они доподлинно знают, как и куда ходить. Поэтому, стоит лишь им вернуться на проезжую часть… А они сумеют, им это под силу! Просто надо очень-очень захотеть… Желание – энергия, мысль – орудие труда. Хотя это и законы иного пути, биогенного, в мифологии именованного волшебством… но суть в том, что хомо сапиенс сапиенс родом с третьей планеты солнца Солнце и не отказывались навсегда от альтернативы. Они-то всегда-а-а помнили, что очень даже можно создать и разрушить миры… силой желания.

– Но ка-ак?.. – растерянно просипел подмастерье. – Их воля сломлена. Они унижены и обезличены. Они друг друга убивают с не меньшим наслаждением, чем иных. Они перед иксами выслуживаются, как последние креветки! Они, наконец, лишены полноценной связи, их на дорогах Сети контролируют неизмеримо строже, чем…

– С этого пункта следовало начинать, а не задвигать в конец. О нет, мальчик. – Физиономия проповедницы сделалась и вовсе угрюмой и удрученной, словно она уже зрила грядущий Апокалипсис и ничего не могла поделать, во всегдашнем позорном бессилии пылинки-человека пред разверстым жерлом пылесоса-космоса. – У них есть связь и есть дорога. ИХ дорога. Неподконтрольная. По ней и вернулось к ним желание выжить.

– Ее можно отыскать и уничтожить. Любая межзвездная дорога в Сети…

– Э нет. Уж эту-то звездную дорогу ни единый реальный правитель не в состоянии перекрыть. Иначе бы эта неотъемлемая частица Человечества не сумела вернуться, не была бы неотъемлемой. Однако она уже здесь, она сумела пробраться. Хомо зовут ее… душой.

Надзирательница

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [глубокой ночью; лаборатория прикладной криминалистики, полицейский сектор морга городского медкомплекса; город Пекин-Сити, админ-центр уезда Синь-Далянь; залив БрюсЛи, северное побережье континента Макао, провинция/планета Ян Цзы (Династия Юань IV)]

В исследовательском зале раздавалось тоненькое, сверлящее уши попискивание. Оно целиком наполняло тесный куполок анатомички, перекрывая зудение и шуршание приборов диагностического бокса.

Это «иксатый» эксперт почесывал вибриссы.

Бритвенно-острые когти увенчивали кончики его пальцев, и если бы не специальные конические наперстки… Движения лап шиарейца были нервными, дергаными. Такие грубые прикосновения к чувствительнейшим органам осязания наверняка приносили ему далеко не самые приятные ощущения.

Зато эффективно помогали не впадать в панику. Боль – действенное средство от любых проблем. Отвлекает по крайней мере… мягко говоря.

Рет’тга хорошо понимала состояние эмкабэшного криминалиста. Ей самой нестерпимо хотелось притянуть лопасть верхнего уха к переднему рту и пожевать студенистый краешек. Земы, те в сходных, экстремальных ситуевинах искусывают губы или грызут до крови ногти. Зачастую при этом исторгая сложносочиненные рулады, причисляемые к лексической группе со странным, неясной этимологии названием «руц’цкимат». Бр-р-р-р, ужас какой! Кошмарные создания с отвратительными физиологическими реакциями и неблагозвучным, языки сломаешь, лексиконом…

За те месяцы, что она вынужденно прожила среди них, молодая прапорщица порядком устала. Не то слово! Но кому-то же приходится инспектировать деятельность местной эрсеровской полиции. Офицеры-лабистяне из планетарного бюро в такую дурацкую заполярную глушь летать не очень-то рвутся, вот и присылают вольнонаемных служащих. Сейчас – ее, зцич’чущ с красивейшим семейным над-именем Рфб’бю-жоп’п-дпяз’зец и личным под-именем Рет’тга.

Шесть недель до окончания командировки осталось, и вот, как назло!..

– Вы уверены, уважаемый Шар’ячикч? – на всякий случай переспросила она иксатого.

– Гладенький, как у младенц-с-са, – угрюмо просипел шиареец.

Рет’тга удрученно засунула одну из шерстистых верхних конечностей в правый анус. Преодолевая упругое сопротивление сфинктера, ввела поглубже, зачерпнула комок слизи, восхитительно-желтой, как и положено у здоровой женщины. Земы в таких случаях, бр-р-р, в ушах ковыряются! Зрелище отвратное, как и все их привычки… Зцич’чущ в традиционном жесте отчаяния размазала экскремент по густому волосяному покрову прелестных молочных желез, сексапильно отвисших до самого низа морщинистого брюшка, и опустилась на ребристое седалище. Мускульные стебельки вынесли гляделища с треугольными зрачками на полметра вверх и вертели ими на триста шестьдесят градусов. Полицейская растерянно озиралась, будто в ожидании помощи.

Но бесполезно. В анатомичке они с «черным шлемом» оставались наедине – два недоумевающих человека, мужчина средних лет и молодая женщина, которых бурное течение событий дуэтом затащило в тупиковую ситуацию. Ни одного зема не допустила инспекторша в зал, где проводилось вскрытие. Как чувствовала…

Холодный бестеневой свет потолочных ламп заливал лабораторию. Полусферической формы зал наполняли специфические конструкции, большинству из которых, по причине допотопности, пристало находиться разве что в наборе юного патологоанатома или в музее судебной медицины. Но за неимением лучшего…

Эксперт МКБ по-прежнему стоял в сенсорной «трубе» пульта управления дряхлым диагностом. Перепроверив полученный результат трижды, крысоид принялся чесать свои осязательные органы. Не тестировать же в четвертый раз?! Техника древняя, что ни говори, но – исправная ведь…

– Извините, я вынуждена обратиться к местным судмедэкспертам, – не хотела, но сказала Рет’тга. – Прежде чем регистрировать протокол, положено использовать все имеющиеся спосо…

– Мне известны порядки, девушка, – сухо бросил «икс», не дав ей договорить. – Я професс-сионал. До того как накрыть голову черным шлемом, я носил желто-красный полосатый колпак. Семейный бизнес, знаете ли. Ссто двадцать шесть поколений патологоанатомов и похоронщиков.

– Ничего себе профессионализм! – невольно вырвался у Рет’тги восхищенный комментарий.

Смягчившись, шиареец менее сухим тоном продолжал:

– Точнее, сто двадцать пять с половиной. Моя карьера прервалась на ссередине, а все мои дети мужского пола предпочли другие занятия. Сстранно, конечно, но ни один из моих двухсот четырнадцати сыновей…

– СКОЛЬКИХ сыновей?!

– Да, вы правы, детей у меня немного. Меньше тысячи. Но так уж получи…

– По-вашему, это немного?! Более двух сотен только мальчиков…

– Наши женщины, конечно, очень эмансссипировались, испытав тлетворное влияние эрсеров, – вновь сухим, как поверхность планеты Нью-Сахара, тоном сказал шиареец, – но даже ссамая ревностная феминистка хотя бы пару-тройку выводков рожает. Несколько десятков детей на одну тринадцатинедельную беременность – обычное дело.

– Да-а уж, вашу расу с лика Вселенной не сотрешь, – завистливо сказала Рфб’бю-жоп’п-дпяз’зец Рет’тга. Особь биовида, дорого заплатившего за собственное существование.

Ее сородичи размножались искусственно, с превеликими трудностями сохраняя генофонд. Опасно балансировали на грани вымирания, вынужденно отбраковывая многочисленные мутации. Еще в имперскую эру материнская планета зцич’чущ подверглась атаке биологического оружия. Некоторые миры, особой ценности по меркам землян не представлявшие, солдаты Армии Солнца походя «опрыскивали» стерилизаторами. Про запас откладывали, так сказать. Авось когда-нибудь пригодится территория. А к тому времени коренные обитатели уже давным-давно вымрут, освободив «недвижимость»… Зцич’чущ повезло, в отличие от других не успевших выйти в космос народов, которые были стерилизованы имперцами. ЭрсСтелла уже агонизировала, когда человечеству планеты Чущ вынесли смертный приговор предки эрсеров. Гордыней обуянные земляне сами себе, до последнего, не желали признаваться в том, что дождаться освобождения этого «дома» у них уже НЕТ времени. Корабли повстанцев опустились раньше, чем был стерт с лика Вселенной аборигенный биовид мира Чущ, корчившийся в агонии, спровоцированной безжалостными солдатами АС.

Империя мертва. А род зцич’чущ еще нет. И в отличие от многих других рас даже имеет материнскую планету. Заплатив за это баснословную цену.

– Наш дом – в нашей памяти. Там его никто не ссотрет, – cурово молвил шиареец. – Земляне распылили на молекулы Шиарею, но теплую шероховатость пещер прародины помнят наши вибриссы, а неповторимые ароматы нор никогда не позабудут наши носы…

Многозначительная пауза длилась не меньше минуты.

Затем эксперт МКБ сказал служащей ланбаольской полиции:

– На вашем мессте я бы шерифа не информировал… по крайней мере пока.

– Почему?

– Мне кажется, что ессли результаты вскрытия первыми узнают месстные эрсеры…

– Но рано или поздно я буду вынуждена…

– Вот именно. Рано… или поздно. Разница ссущественная.

– Хорошо, – легко согласилась Рет’тга; она поняла прекрасно. – Четверть часа у Безопасности есть… даже полчаса, наверное.

– Благодарю васс…

Далеко не сухим был тон шиарейца, быстро вскинувшего когтистую лапу, окольцованную сетевым терминалом. Получив ее «добро», Шар’ячикч торопился установить двусторонний канал; тогда в зале морга возникнет демопроекция фрагмента места, где сейчас находятся его сослуживцы, а в искомое место для них спроецируется часть этого зала…

Пока иксатый эксперт разыскивал и вызывал членов своей следственной группы, Рет’тга сосредоточила взгляды на предметной камере диагност-бокса, продолговатой и шестигранной, как эрсеровский гроб.

Незримые силовые нити удерживали объект экспертизы на весу. Распотрошенный труп человека, при жизни звавшегося АндрэШчукин (ну и жуткие же именафамилии у этих земов!), был опутан проводами и трубками, усеян датчиками и щупами. Манипуляторы, послушно исполнявшие команды, дублируя движения лап шиарейца, сейчас замерли неподвижно. А совсем недавно они копались во внутренностях тела, исключительно по-дурацки скомпонованного: всего лишь двурукого и двуногого, до непристойности слабо оволошенного, с уродливо шарообразной головой, с несложным, убогим анатомическим строением…

С легкодоступным, беззащитным, уязвимым сердечком.

ЕДИНСТВЕННЫМ.

Причина смерти изначально не вызывала сомнений, поэтому неожиданностью не явилась. Без этого примитивного кровяного насоса через пять минут прекращается деятельность мозга, и организм хомо сапиенса сапиенса превращается в кусок гниющего мяса, пригодный разве что на корм… рыбам. Бывшие всесильные господа на деле – весьма хлипкие созданьица. В прямом смысле слабаки. Где уж таким хилякам удержать завоеванные высоты! Многие из вчерашних рабов биологически на несколько порядков крепче, выносливей, жизнеспособней. Например, люди зцич’чущ, внешние органы которых наделены регенеративными способностями, а все внутренние органы и системы снабжены несколькими резервными копиями… Подлые земляне знали, что делали, когда предпочли не вступать с аборигенами Чущ в открытую схватку, а ударили коварно, исподтишка.

Неожиданным было открытие, которое сделал уважаемый Шар’ячикч. Поразительное, совершенно необъяснимое.

Инспекторша повернула стебельки глаз…

Вот она, причина переполоха, на отдельном предметном столике: аккуратно извлеченный экспертом из черепной коробки комочек «серого вещества». Под хищно нависшим гофрированным хоботом зета-сканера выглядели мозги эрсера крайне непрезентабельно, если не сказать жалко. Ну ни в какую не верилось, что именно в этом полутора-двухкилограммовом сгустке органических тканей сокрыты сила и мощь, которые позволили аборигенам Земли поработить тысячи рас Иных – то есть оказаться УМНЕЕ всех.

Впрочем, к этому конкретному мозгу хвалебное сравнение уже не относилось. Эмкабэшник утверждал, что ЭТОТ мозг девственно «пустой». Глупее некуда то есть. Дурацкий. Еще до смерти лишенный всей памяти, которая накапливается разумным индивидом в течение всей жизни – начиная с момента зачатия.

Мозг, начисто освобожденный от информации. Памяти. Умение сохранять которую и делает, собственно, человека любой расы человеком.

Рет’тга не очень-то разбиралась в нюансах судебной медицины, однако знала, что обширное понятие «Комплексный анализ состояния нейроидных и интеллектных систем» включало в себя не только запись энцефалографических параметров, «слепок» конфигурации извилин и отслеживание ответных реакций на уколы, удары, сминания (эту часть теста шиареец выполнял с особенным удовольствием, судя по радостному мерцанию багровых глазок), но также регистрацию зета-волн мозговых клеток. Хотя пресловутый пятиминутный срок давным-давно миновал – и мириады нейронов, при жизни связанных синапсами в единую сеть, превратились в бессмысленный кисель, не способный думать, чувствовать, желать, – достижениям современной технологии это не препятствовало.

Ничто никуда не исчезает и ничто из ниоткуда не возникает. Наука подтвердила это, открыв излучение, впоследствии маркированное последней буквой алфавита. Сохраненная живым мозгом информация после смерти, как выяснилось, напоследок выплескивалась в окружающее пространство. До тех пор пока органика мозговых клеток не разлагалась до определенной стадии. Длительность варьировалась индивидуально. В зависимости от срока и насыщенности жизни истечение информационного потока во внешний космос длилось от нескольких минут до двухсот двадцати с лишком стандартных часов.

Заглядывать в память покойника легче легкого; словно считываешь данные с кристалла памяти своего компа. Это живой мозг хоть сотней зета-сканеров обложи – ничегошеньки не узнаешь. Зета-волны генерируются только МЕРТВЫМ мозгом… Будто включается режим автозаписи и разум индивида торопится куда-то себя зафиксировать. Уже здесь, в Пекин-Сити, Рет’тга однажды слыхала, как местные земы говорили, что, дескать, информация о прожитой жизни уходит в следующую жизнь. И называли они излучение зета-волн дурацким словечком «карма».

Когда дотошные научники наловчились делать копии с этой экстренной передачи, над священной неприкосновенностью «прайвит спейса»[2] нависла угроза полной отмены. Но ушлые юристы тут же наворотили сонмище ограничений на посмертное сканирование…

На АндрэШчукина ни единое из них не распространялось. Но вовсе не потому, что он – странный тип и занимался подозрительными делишками, наверняка не всегда шедшими в ногу с законом, и умерщвлен был насильственно при невыясненных обстоятельствах.

А потому, что – ЗЕМ. Значит, он ВНЕ ЗАКОНА.

То-то местные копы сейчас там, за стенкой, локти грызут в бессильной ярости. То-то они не спешили ее вызывать, когда завертелась эта карусель. Заботливые какие, дальше некуда! «Госпожа Рф… б… жжоп’п… тьфуч’черт… д’пяззец… Извините, госпожа инспекторша, нам так не хотелось вас беспокоить в ваш выходной, вы так устали, вы так много трудитесь на благо нашего городка, вы…»

Рет’тга изящно вывернула многосуставчатую ногу и, с громким хлюпаньем засунув ступню в заднее верхнее влагалище, совершила несколько фрикций, чем вызвала малый оргазм и извергла оранжевую струйку – это действо соответствовало короткому торжествующему смешку земов.

Тупые уроды, они даже не способны различать длительность звуков, они неправильно расставляют паузы и добавляют лишние слоги в ее чудесное имя! Конечно же, где им догадаться, что у нее имеются «свои каналы». Да, имеются! Потому она успела вовремя и повыгоняла всех земов вон.

Только это служило ей пускай слабым, но утешением.

Ведь ожидаемых сведений уже не получить. Поди теперь разберись, почему этот АндрэШчукин на корм рыбам отправлен был. Но самое прискорбное, что прямо на голову свалились с неба иксатые. И детективам «черных шлемов» наверняка хочется знать не меньше нее, какими такими кривыми жизненными тропками прибрел этот приватный сыскарь к своему финалу – трещине в прибрежной скале.

– …ейродеструктор кромссает мозговые клетки, корежит и ссминает, как удар кувалды, а здесь имеет место аккуратненькое извлечение информации. Ума не приложу, как такое вообще можно ссотворить!

– Может быть, аппаратура глючит? Или программная система сбоит? В базе данных ошибочный адрес выскочил, и зета-луч не конвертируетс…

– Тоби, – бесцеремонно перебивая командира группы, «синий» капрал Шар’ячикч мрачно сверкнул багровыми глазками, – поверь мне и моему опыту, уж что-что, а железо и ссофт в этом захолустном лупанарии хоть и допотопные, но вполне надежны. Нам ничего не осстается, как поверить собственным глазам. Иначе придется отрицать абссолютно ВСЕ, нарабатываемые тысячелетиями, методы познания природы. Он не мог нормально жить с таким мозгом. Этот парень полный… нет, полнейший идиот! Интеллект его сслизан практически напрочь. ВСЯ приобретенная информация забрана. Словно кто-то переписсал личность на другой носитель, а оригинал очистил… почти. Оссталось чуть-чуть, примитивные инстинкты: не забыть как дышать, само собой, ну и пожрать там, попить, испражниться, то, се, на уровне чисстой физиологии… при самом оптимистическом раскладе – захотеть ссамку…

– В общем-то для зема вполне нормальный набор жизненных функций, – вставила надзирательница в чине прапорщицы, инспектировавшая местную эрсеровскую полицию, – животные они и есть, зверюги, что с них взя…

– Но это вовсе не значит, что мозгов у них нет, – поспешно оборвал инспекторшу Припак Йочч; пилот ДиланКомазини, который сидел на нижней ступеньке лесенки, ведущей в боковой люк гравискутера, благодарно посмотрел на заместителя командира. Завиггер-сержант приятельствовал с чиф-капралом – сказывалось биологическое родство высших приматов, наверное.

– О да-а! Этого добра у них хоть завались! – демоголо колоритной инспекторши подпрыгнуло и выбросило макушечным ртом фонтанчик густой слюны. Лилово-сизые потеки залили шишковатую, словно коростой изъязвленную, квадратную голову ее, и никомедец с нашивками чиф-сержанта едва сдержался, чтобы не отвернуться от проекции прапорщицы. Невежей и ксенофобом он показаться не желал. «В конце концов, у зцич’чущ это всего лишь внешнее проявление сарказма, насколько мне известно», – подумал Тобикс, унимая приступ тошноты, и раздраженным тоном бросил:

– Прекратить болтовню!

Завиггер, стоявший совсем рядом, внимательно посмотрел на командира. И ветеран-никомедец отвернулся, демонстративно изобразив, что раздумчиво осматривает портал ратуши; чтобы не показывать, как устало затягивается веком его единственный глаз. С той треклятой минуты, как эксперт доложил ему, что мозг жертвы «высосан», старый детектив чувствовал себя полнейшим дилетантом – «салатным» новичком, только-только напялившим черный шлем. Заурядное убийство стремительно превратилось в немыслимую головоломку.

И все из-за этой несчастной кучки слизи, изборожденной морщинками… точнее, уже нет, извилины-то рассосались почти все, вон какой младенчески-гладенький.

Раскрывшийся глаз никомедца смотрел уже не на молодую женщину (которая по канонам расы зцич’чущ выглядела потрясающе шикарно: пучок стебельковых гляделок, масса волос, множество разнообразных конечностей, шкафоподобный корпус, усеянный различными отверстиями), а на мозг зема, спроецированный капралом для всеобщего обозрения. Вот оно, висит в метре от заснеженного пластибетона уличной мостовой, хищное, злобное, вечно голодное и беспощадное вместилище разума. Исключительно благодаря свойствам и характеристикам этой горстки белковой органики – раса землян некогда возвеличивалась и преобладала… Теперь желеобразная биомасса не представляла никакой опасности и даже не вызывала страха. «Хотя именно там, там, где-то там, в глубинах серого вещества мозга хомо дважды сапиенс, есть ма-аленький такой „переключатель“, до которого не доберешься обычными способами… гм, наработанными за тысячелетия. Однако именно он делает земов земами, кем бы они ни прикидывались и кем бы ни становились для виду. Щелк! – и добропорядочный семьянин, честный налогоплательщик, благородный рыцарь, сердобольный самаритянин, цивилизованный человек превращается в солдата Армии Солнца. И беспардонно топчет почву иных планет, попирая коваными сапогами цветы, мирно тянувшиеся к лучам иных светил…»

В этот раз Тобикс не отворачивался, поэтому взгляд кома группы скрестился со взглядом заместителя. В трех разноцветных зрачках сержанта Припака Йочча, как в зеркальцах, отразилась его собственная нешуточная озабоченность.

А ведь еще совсем недавно расследование протекало, казалось бы, прямым и беспорожным руслом! ДО треклятой минуты…

«Прошвырнувшись» на гравискутере по окрестностям, детективы МКБ тщательно проследили путь АндрэШчукина. В обратном направлении, от морской могилы к моменту возникновения в рыбачьем городишке. И доподлинно установили следующие факты. Частный сыщик прибыл из Чжоутауна на попутке – челночном грузовике. Удалось разыскать водительницу шаттла, и та сообщила, что пассажир по дороге не раз прикладывался к пузатой бутылке, болтал без умолку, в том числе проговорился: дескать, наняли его Розовые Ящерицы, а на вопрос «зачем?» ответил в том смысле, что с целью добычи неких координат. Каких – неясно. Бутылка джина почти опустела, и язык наемника здорово заплетался. Настолько здорово, что женщина даже не была уверена, правильно ли расслышала, когда попутчик уточнял, что для добычи координат обязательно потребуется разыскать «одного из этих лысых», у которого, мол, и можно заполучить искомые координаты. Водила клялась-божилась, что речь велась о рептилоидах биовида шиффайцзуо, чешуя которых цветом как лепестки цветка роза, и сетевых координатах для них, а вот насчет лысых земляшка однозначно не утверждала. И все же именно упоминание этого слова во множественном числе привело следопытов в клуб местного буддийского клана. Культ святого Гаутамы Будды среди эрсеров Ланбаола был популярен достаточно, поэтому буддистов здесь водилось не меньше, чем фанатов святой Ванессы Мэй, адептов учения святого Конфуция и поклонников святого Мао Цзе Дуна. Бритоголовые клубные завсегдатаи сообщили детективам, что да, приходил громадный, длинноволосый белый злобного вида. И требовал кого-то по именифамилии СиньЧжо-фэн, но среди них не было никого с такой, и верзила очень недовольный сделался, но убрался восвояси, ограничившись всего лишь десятком бранных словечек, да простит его милосердный Будда… Позднее явился вновь, совсем пьяный, проклинал неведомого СиньЧжо-фэна, который, мол, вначале соблазнил согласием «отдать эти сраные костяшки», а потом обманул и скрылся в неведомом направлении, и плакал длинноволосый пришлец, и требовал выдать ему взамен «точно такого же оранжевого старикана», и обещал устроить дублеру «продленку житухи» циклов до трехсот и «шикарный оттяг» где-нибудь на курортной планетке. Незваного гостя убедительно просили удалиться подобру-поздорову, однако просьбам тот не внял, пришлось его выносить на кулаках и пятках, основательно подорвав здоровье. Верзила, хоть и пьяный, дрался хорошо, и техника боя у него была не любительская, явно проходил серьезную подготовку, но с потомственными кунгфуистами Пекин-Сити не сладил, конечно. Однако сутки назад, в ночь с пятого на шестое января по ЮэНТи, излупцованный пьянчуга явился требовать сатисфакции и получил-таки ее сполна, по трезвому отдубасив чуть ли не весь контингент клуба. Причем бился явно не в полную силу, да и техника у него трезвого была совершенно другая, чем у пьяного, будто не один и тот же, а два абсолютно разных человека вторгались в пагоду клуба…

Это была очень важная деталь. В свете того, что вечером пятого января АндрэШчукин уже был мертвее мертвого и кормил своей плотью рыб. Но еще более важной деталью было признание буддистов, что СиньЧжо-фэн все-таки среди них имеется. Но в данный момент отсутствует по причине экстренного отъезда. И признание это, еще ДО того, как сделать его иксатым, вусмерть излупцованные буддисты сделали трезвому громиле. После того, как тот стянул ременной петлей волосы пятнадцатилетней официантки, подвесил визжащую девушку к люстре и принялся боксировать – по всем правилам, будто тренировался в спортзале и проводил «бой» с боксерской грушей…

Припак Йочч предположил, что вся эта садистско-координатная суета из-за неких не то костяшек, не то камушков вполне может быть симптомом главной паранойи всех эрсеров. Порождением слухов и сплетен, что их Прародину злобные инопланетяне не распылили вовсе, а переместили в пространстве, утаили и прячут до сих пор. «Но на кой демон Земля ящерицам-то?!» – спросил ДиланКомазини, и нельзя было не признать логичности этого вопроса. Но с другой стороны, «Шиффайцзуо по всей Сети известны как заправские ростовщики и спекулянты, так почему бы Розовым не поиметь свой посреднический кусок жирного мяса?» – предположил Тобикс.

И это умозаключение было далеко не единственной из множества возникших версий.

Сеанисты

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [в начале новых суток по UNT, 07jan; полулюкс номер 187, космотель «С.А.С.-ЛАЗУРНЫЙ»; космическая станция «ДжекиЧан»; Коулун 58790-90-9, один из астероидов провинции Бамбуковый Пояс, юрисдикция Республики Ланбаол; система Танди]

– Душа-а… – раздумчиво произнес Зазука Сюоиро. – Я слыхал о ней. Больше всех о душе толкуют те древние земы, что звались некогда художниками, поэтами, писателями, музыкантами и так далее… которых нынешние зовут «своими» гениями. Простые земы теперь делятся не на субрасы и нации, а на кланы фэнов, и поклоняются творческому наследию кого-нибудь из великих… Матушка, это нечто вроде цепочки преемственности, по которой и передалось желание?

Многотонная туша Фэйз Муросаро, почти незаметно глазу дрейфовавшая к воздушному пузырю, сердито пошевелила хвостом и сунула голову в газообразную среду. Выбросив дыхательным отверстием могучий фонтан, древняя жрица, занимавшая в сеанистской иерархии почетнейшую внекатегорийную ступень Странствующей Мистрессы, глотнула свежего воздуха; вернула голову в жидкость, осенилась ритуальным вращением хвоста и заговорила. Тон ее был ожесточенным, отрывистым, но сквозь эту резкость явственно проступало отчаяние.

– Хомо способен вытворить то, что при всем желании не сумеет никто иной! Другого такого существа еще не встречалось. Во всей Вселенной! Загадочное свойство мозга хомо, то, что зовется душой, порождает еще более невероятную функцию. Воображение! Хомо смотрят не только на то, что есть. Они способны увидеть и то, что очень хочется, но вряд ли! Ничтоже сумняшеся они уравнивают себя с богами, мало того, возводят кумиров, превознося смертных. Простые хомо слушаются своих гениев, точно откровений божественных! И в конце концов убеждают себя в правоте кумиров. Эти гении хомо, все как один, воистину верят, что богоравны! Никто, ни единое существо в целой Вселенной, не осмелится поставить знак равенства между человеком и богом. Только они – посмели! И гении заронили эту неслыханную дерзость в души прочих соплеменников, кои оказались самым что ни на есть агар-агаром, всемерно способствуя размножению ереси! Ярчайший пример: однажды группка земов-музыкантов сравнила себя по популярности с Христом, и это оказалось правдой, ибо сонмища поклонников этой четверки реально уверовали в их божественную сущность, а когда вера становится настолько сильной, она начинает управлять истинной силой желания… Эти их гении, вообразившие себя ровней богам, – наихудшая зараза. Нет лечения от смертельной инфекции, порожденной их душами и нашедшей благодатную среду в душах остальных хомо! Они все воистину верят, что могут быть богами… Это заложено в самом их естестве, не вытравишь. Уничтожить можно тела. Души – ни за что! И вот результат. Сегодня, да, да, именно сегодня проснулась единая душа человечества! Покуда в живых остается хоть парочка недобитых хомо, рано или поздно это должно было случиться.

Женщина резко, в точности как начинала говорить, замолчала. Всплеснула всеми плавниками, делая жест крайнего испуга. Судя по напрочь убитому выражению ее лица – молчание грозило затянуться надолго.

К сказанному добавить сеанистке было уже нечего.

Ошеломленный ученик, уподобясь наставнице, тоже долго молчал. Молчал, молчал… вдруг шевельнул плавником, увенчанным сетевым терминалом, и хрустальную прозрачность воды резанули вертикальные складки. Полоски волн изогнулись вправо и влево, раздались дугообразными полукольцами… и секунду спустя матовая линза дисплея появилась перед ним и проповедницей. На выпуклой полусфере возникли хаотически переплетенные линии. Шевеление плавника – и упорядоченный хаос превратился в ленты; они закручивались в спирали, наливались цветом и объемом…

Не успела миновать третья секунда, как на дисплее пунцово горело начертанное древним как мир языком Земли:

Между сегодня и завтра – Грань толщиной в бесконечность, И вздохи спящих в ночи Не в силах заглушить Циничным испуганным «не верю» Шум крыльев Тысячи драконов.

– Ого! Да ты не такой уж безнадежный, – похвалила Фэйз Муросаро молодого человека. – Молодец. Понимание психологии, мировоззрения врага – необходимейшее условие победы. Однако ты позабыл добавить подпись… Не помню точно, кто из них… но кажется, так… нет, не Лорд Байрон… да, так говорила Ольга Швец. Впрочем, важно не это. Важно, что есть во Вселенной хоть кто-то ИНОЙ, способный… воображать, как земы. С душой. Иначе… они вернутся, и тогда уж – нам их вовек не одолеть! Позади у хомо руины блистательнейшего дворца, сегодня они – в выжженной пустыне, но завтра… у вечности нет ни начала, ни конца. Она замкнутая спираль. Поэтому все возвращается на круги своя. И начало – одновременно конец. Только…

В недрах космической станции «ДжекиЧан» – еще имперцами (а кем же еще!) сооруженной в стокилометрового диаметра фрагменте пояса астероидов системы Тан Династи, – в номере солидного отеля для транзитных пассажиров вели напряженный диалог двое. Они практически не двигались; работа мозга не нуждается в подмоге работающих мышц. Скорее наоборот.

– Я знаю, что необходимо сделать. Дорогу уничтожить невозможно… Почему бы не уничтожить идущего по ней?

– Умный мальчик. Но как?

– Н-ну… все же для этого и существует Коммуникационная Безопасность… еще есть Корпорация Оперативного Поиска…

– Не торопись. КОП! Напланетное сыскное агентство еще скажи. Частники бесплатно даже кита в маленьком бассейне не возьмутся искать. Что касается эМКаБэ… мальчик, открою тебе наиболее страшную тайну современности. Иксы никого, кроме себя самих и своих кораблей, защитить не способны. Вся их пресловутая вездесущая мощь – фикция. Знаешь, сколько всего людей пометили себя дурацким косым крестом?

– Нет, конечно!

– Действительно, откуда тебе знать. Так вот, во всех ее три тысячи ста сорока пяти легионах насчитывается чуть более девяноста восьми миллиардов разумных существ всех известных в освоенной Вселенной биовидов.

– ВСЕГО ЛИШЬ?!!

– А-а, понимаешь теперь! Да, в планетарных системах некоторых солнц людей не меньше обитает. В Новых Областях нередки и более густонаселенные местечки. Что уж говорить о звездных скоплениях и галактиках… Нет, как бы «черные шлемы» ни пыжились, но им не спасти Вселенную от второго пришествия землян. И дело даже не в малочисленности стражей дорог. Суть в том, что иксы не имеют представления, что происходит, а если и примечают неладное, то не в состоянии адекватно оценить угрозу своими убогими техногенными методами. Я же – чувствую ее. Напрямую.

– Тебе ведомо, откуда она исходит?!

– Нет. Пока – нет. Дело в том, что…

– Но ведь все когда-то где-то как-то, закончившись, начинается. Желания не было, не было, и вдруг оно возникло. Значит, есть источник…

– Умнеешь на глазах, мальчик мой! Зашевелил извилинами, а не плавниками – и результат не заставил себя ждать… Чтобы унять острое воспаление, сегодня не Человечество достаточно уничтожить, а человека. Пока не поздно. Надеюсь, что еще не… И уж потом, вытравив первичного возбудителя, – стирать с лика Вселенной всех до единого эрсеров, планомерно и безвозвратно. Единственный метод лечения – профилактическая зачистка. Выжечь заразу и почву для ее распространения – отныне и навсегда!

– Но где он, источник? Как его смести с Дороги?

– Где – вопрос следующий. Первейший – кто.

– Кто?!

– То-то и оно… я не знаю. Загвоздка в том, что для нас, иных, эрсеры – на одно лицо. Они – зло Вселенной, а у Зла единая суть и единственное лицо под бесчисленными масками. Вот в чем она, главная хитрость. У многоликого, коварного Зла, по определению, нет собственного лица. Так и у земов нету одной маски на всех. У каждой же маски – свои черты. Неимоверно тяжело вычленить ту самую, искомую личину. Не ошибиться, не перепутать их между собой: вновь появившееся желание выжить как вид и никогда не исчезавшее желание выжить как индивид. Хотя, ирония судьбы, именно сейчас у земов, похоже, появляется лицо. Стирая маски…

– Но с появлением лица они ведь перестанут быть Злом?..

– О, если бы я знала ответы на все вопросы, была бы богиней. То есть…

– Понял, понял! Но все же – как искать черного осьминога в глубокой подводной пещере? Особенно – когда его там нет…

– Не все так безнадежно. Есть. Прячется, хоронится до поры, выжидает. Уж в этом я уверена. До маразма мне далековато, если он вообще возможен для человека… гм, моей породы.

– Уверенность на чем-то конкретном базируется?

– Да. В ощущении, которое я воспринимаю, имеется примесь… горчинка такая, специфическая. Исключительно памятная. В моей долгой, как кругосветка, жизни много чего бывало, поверь, но эта встреча – судьбоносна, можно сказать. Перекресток судеб. Моя кругосветка-жизнь давным-давно прервалась бы, не пересекись однажды мой курс с… одним человеком. А ты говоришь – магия не существует!

– При чем здесь…

– Всему свое время. Узнаешь, когда наступит… Похоже, и сейчас без участия того человека не обошлось. Но ведь он умер! Я уве… – Женщина внезапно осеклась. Продолжила сомневающимся тоном: – Была уверена, что он умер… Неужели он кому-то передал знания в полном объеме, не исключив из комплекта и навыки владения боевым оружием…

– Какие знания? Какое оружие?! Какие навыки?!!

– Знания – самые что ни на есть истинные, потому позволяют управлять силой. Оружие – самое что ни на есть убойное, поэтому мало не покажется. О навыках не имею ни малейшего понятия, потому что из моего-то комплекта они изъяты… Сеанизм никогда не воспрещал черпать силу из других источников. Я не проплыла мимо перекрестка и получила неоценимый подарок. Однако мой бриллиант оказался с изъяном… Потому я – не столь сильна. Не все умею, не во всей полноте чувствую. Но даже моей сообразительности хватает, чтобы уразуметь то, чего никак не допрет эмкабэ, в спесивой гордыне своей. Сеть Миров – в первую очередь Сеть и лишь во вторую – Миры. Энергетическая составляющая связывает меж собою физические, то есть материальные, компоненты. Функционеры Безопасности сколько угодно могут полагать, что контролируют и то и другое… Иксы фатально ошибаются. Материальную – вероятно. Но ни в коем случае не энергетическую… продолжая аналогию – не духовную составляющую. Распад Империи уничтожил тело земного господства… убил ли душу?..

– Которую не убить? Значит, Душа Империи как-то уцелела, она продолжает где-то ПРЕБЫВАТЬ… и ждет вселения в новое тело?!

– Проследовать в другую жизнь, мальчик… Одна из популярных религий хомо – буддизм. Теологическая терминология этой философской системы оперирует понятиями реинкарнации и кармы. Цепочка жизней – переселение бессмертной души из одной бренной оболочки в другую. Причем параметры каждого перевоплощения как бы программируются загодя, в предыдущей жизни. Нагрешишь в этой – расплатишься в следующей. Но карма – вовсе не судьба. Вторая – да, промысел божий. Но первая – нечто диаметрально противоположное, так называемая «свобода воли», свободный выбор души… Не судьба вовсе, ибо не детерминирована жестко. Потому у человека всегда остается шанс исправить ошибки. И в следующей жизни заделаться святошей – в награду. Лишнее доказательство дерзости хомо, мнящих себя богоравными.

– Если земы осознают себя единым организмом, Человечеством, а не разобщенными, разрозненными человечками…

– Ты понял! Тогда появится новая оболочка. Тело, лицо, кровь… Душа требует нового материального рождения.

– Ой!

– Хуже. Ой-ой-ой! Увы и ах. Иным расам вернувшиеся хозяева все на свете припомнят и за все отомстят, даже за то, чего не было. Эпоха могущества ЭрсСтеллы раем покажется в сравнении с новой империей.

– И мы совсем ничего не можем сделать?!

– Мы – можем. Если успеем. Времени… в обрез.

– Но почему же ты раньше не…

– Не была уверена. А вот сегодня почувствовала… совсем близко, мальчик, понимаешь, рядышком, близехонько! Вероятно, в этой Солнечной системе, может быть, на соседней планете. Пока ты там за медузами глупоклювыми гонялся, я…

– И что делать?! Где искать? Это ты знаешь?

– Не имею понятия где, но отлично знаю, в какую сторону плыть. Генеральное направление.

– Ты говорила, на самом деле у нас все – в мозгу находится… и душа в случае ее наличия как таковой, тоже там. Следовательно, душа человечества, прежде чем вселиться в новоявленную голову человечества…

– Верно мыслишь, парень. Наконец-то я получаю подтверждение, что не зря настроению поддалась, взяв тебя в учение. Да, конкретная голова конкретного зема… или земляшки.

– Ничего себе! Хорош генеральный курс! Пяток триллиончиков каких-то. Да, конечно, по сравнению с численностью особей правящей расы Империи, это какие-то жалкие остатки, несколько процентов, но все же…

– ВОСЕМЬ триллионов уже, мальчик! Два последних поколения эрсеры усиленно размножаются, будто их питательным раствором поливает… кто-то. А восемь тысяч миллиардов человеков-хомо – это уже не считанные проценты, а более десяти. Точнее, тринадцать процентов от общего количества полноценных граждан Империи! После тотального геноцида смутных веков их едва три набиралось, меньше двух триллио…

– И откуда тебе все это известно?

– Я очень умная. Потому – сильная очень. Быстро думаю – быстро действую.

– И все-таки находятся типы посильней теб… Ой, извини! Что-то я не то ляпнул…

– Не существенно. Воистину разумному человеку не требуется подтверждение его силы. Наоборот, сравнивание себя с кем-то более сильным порождает стремление к еще большей глубине, стимулирует погружение. Не отразив сканирующий импульс от самого донышка, как узнаешь, куда опускаться? Смотри на меня. Совершенствуйся. Уходи все дальше вглубь, как я в свое время делала, сканируя наставника. Пределов совершенству нет. Дорога познаний никогда не окончится. Слава Творцу, у того, кто погрузился глубже меня, тоже наверняка существует пример для сравнения. Свою донную впадину отыщет каждый, кто стремится постичь глубину, – уверенно молвила океаническая уроженка Земли; она перефразировала «Вершин хватит для каждого, стремящегося к ним», максиму сухопутных уроженцев Земли.

– Но если твой бывший наставник мертв, какое отношение он…

– Я так чувствую. Чувство – высшее проявление разума. Не физиологическое чувство, а психологическое, конечно. Не боль телесная, а боль… душевная. Разница между первой и второй – примерно как разность диапазона акустического восприятия зема-хомо и… зема-дельфина.

– Тот человек… настолько силен был? Неужели…

– Да. Однако меня обнадеживает вот что. Мой учитель, что столь опрометчиво посвятил в древнейшие знания расы хомо девушку иной расы, биологически принадлежал к племени достаточно малочисленному. Причем такому, что предпочитало не смешивать кровь с прочими разновидностями хомо и по возможности не смешивало… Тебе это ничего не напоминает?

– Баски, центавриане или амброзианские чукчи?

– Да, многому тебе еще предстоит выучиться, чтобы в погружении достичь хотя бы промежуточного лагеря… Нет. И не аустралы, не маркованцы, не копты. К потомкам одной из древнеславянских ветвей европеоидной подрасы. Но важны не кровные корни. Духовные. Это кочевое племя исповедует так называемое «православие». Одну из разновидностей толкования Писания, оставленного в наследие кумиром по имени ИисусХристос. В этом смысле они родственны нам, сеанистам…

– Какое отношение может иметь какая-то… письменность к Партитуре Песни Божьей?!

– О, мальчик мой! Если бы ты знал, какие метаморфозы случаются с текстами при переводах. Особенно когда за дело берется переводчик… э-э-э, слепых через дорогу, а не с древнего иврита на современный дельфиний. Хотя в определенном смысле мы все ему обязаны обретением Партитуры. Именно его благодарить следует за то, что мы прозрели и собственную тропку-течение во Вселенском Море обрели…

– Расскажи, Матушка!!!

– Не отвлекайся. Итак, искомый нами клан. Не в переносном смысле, а в прямом искомый. Для коммуникации меж собой они используют базовый диалект космического русского. То наречие, что и является, собственно, каноническим круссом. Фанатично славят своих святых, причем веру свою почитают правой, адептов всех прочих постземных религий – соответственно «левыми», нелегитимными. Самые ортодоксальные из всех традиционалистов. Даже сами эрсеры их не жалуют, свихнутыми варварами зовут. Каноны «православных» очень странные, сложные и непостижимые здравым смыслом. Недаром Творец отвел им роль парий… Никто не сумел их вынудить отказаться от своих традиций, ритуалов, обрядов. И ужиться с ними никто не может, потому шляются по Сети, неприкаянные, в одиночку, семьями, общинами… Они, наверное, самые земы из всех земов. Если назревает попытка взять реванш, без них – ну никак не обойдется. Да, кстати! Одно малоизвестное предание гласит, что опус «Последний Старт», этот бездарный музыкально и вредоносный смыслово пасквиль, частицу наследия, которую признают и принимают все нынешние хомо, независимо от идеологии и вероисповедания, сочинил некто КолянИванов. Якобы он был последним рожденным на Земле человеком, который покинул поле императорского космопорта Метрополии. Корыто его стартовало чуть ли не за минуту до того, как Родина была стерта с лика Вселенной. Вполне возможно, легенда основана на реальном событии… Судя по звучанию имяфамилии, индивид круссоязычный, и велика вероятность, что из православных. Не удивлюсь, если они и гнусь эту, сигрид, теперешнее культовое пойло всех эрсеров, первыми гнать стали. Потребность в крепком алкоголе у них генетическая. Из плодов же земного винограда, мутировавшего в судовых оранжереях под прямым воздействием космических излучений, напиток получился не слабенький, мягко говоря.

– Вот как… Но почему же это их, непреклонных таких, напрочь не уничтожили в смутные века, всех до единого?

– Как-то выжили. Если у них были люди, подобные моему учителю, – неудивительно… Вот еще что. Православные придают немалое значение вехам календаря. Каждый день у них расписан. И в любой дате усматривается тайный, явный и всяческий символический смысл. Супердозы символизма они впрыскивают в красные дни важнейших праздников. Один такой близится… точнее, он уже приблизился и наступил… как бы не прошелся он по нам тяжелыми подошвами. Называется «Рождество»… Настолько важных дат у них всего лишь несколько. Именно по ним размечается годовой цикл. Пасха, или воскресение Христово, Троица, упомянутое Рождество Христово, ну и конечно, День святого Николая, но это почти в конце года, девятнадцатого декабря. Хотя как посмотреть – из праздников он к Рождеству самый ближний, но сзади. Недавно миновал, трех недель еще не…

– Святой Николай? Это кто? Впрочем, не важно. Земы всех подряд возводят в ранг святых…

– Не в этом случае. Один из Апостолов христианизма. Чуть ли не самый авторитетный, кажется. Другие земы зовут его Санта-Клаусом. Именно на него возложена почетная обязанность руководить встречей Нового года. Сцепкой прошлого и нынешнего времен заведует. К тому же он – некто вроде всеобщего покровителя детей, то есть и будущее Человечества ему доверено. Неудивительно, что с такими талантами он заслужил еще и прозвища Чудотворец и Угодник. Видимо, неспроста… ох неспроста! Но что самое любопытное, среди многочисленных профессий этого крутейшего деятеля – присматривание за дорогами. Он олицетворяет собой… скажем так, командира легиона ангелов-хранителей кочевников, бродяг и странников. То есть именно он повелевает стихиями, которые наполняют ветром паруса путешествующих. Значит, именно под его руководством прокладываются курсы звездолетам… Похоже, именно с его благословения и с его непосредственной помощью земы отправились шастать по Вселенной. Без его благословения нипочем не вышло бы. По их канонам, само собой. И что уж вовсе поразительно – прототипом этого Апостола был реальный человек! Это ж как ему пришлось геройствовать в том материальном воплощении, чтобы оставить такую долгую и солидную память о себе…

– Представляю, какую карму он себе тогда прописал на следующие воплощения!

– Вот-вот. Выше только звезды, круче только… М-да-а. Ну и пословицы бывают у этих спесивых хомо!.. Учитывая вышеизложенное, напрашивается вывод: искать следует подозрительно ведущих себя эрсеров, исповедующих православие, чтящих святого Николая, говорящих на круссе и…

Старая проповедница вдруг прервалась и резво всплыла к пузырю эйр-кондишена. Жадно пульсируя дыхалом, будто последний раз дышала, напиталась воздухом, затем втянула голову в воду и веским, многозначительным тоном продекламировала:

– Я нахожу, что точка карандашная Имеет множество частиц и граней. Когда бумагу грифель истиранил, На теле ее оставляя след, Страдая, так бумага посчитала: «На всякий грифель есть хороший ластик…» А грифель думал: «Беспредельной властью Над белым телом обладаю я!»… А всем владели руки человека.

Грузно, бревном опустилась на дно пещеры. Усталым голосом добавила:

– Так говорила Ирина Ухова. Еще тогда, когда само слово «человек» у земов означало исключительно их самих, и только. Все прочие, кто дышал и думал, для них были недочеловеки, нелюди, твари враждебные, либо, реже, дружественные, но малоразумные… – Помолчав еще минуту, Фэйз Муросаро другим тоном, раздраженно сказала: – Даю хвост на отсечение – и сейчас для них Иные по-прежнему остаются чем угодно – бумагой, грифелем, пускай даже ластиком, как мы, боевые псы моря, когда-то были… но только НЕ человеком. Ни на йоту не изменилось их отношение к нам.

– Еще бы!

– Здорово, что есть Иные, обладающие душой… Наделенные фантазией, способные видеть то, что может быть, а не только то, что реально. Ты, например, хотя иногда поразительно на нуклюка похож…

– Я?!! – изумился Зазука Сюоиро.

– МЫ. Мы ведь тоже земы. Помнишь?..

– ?!!!

– Хорошо, что среди Иных есть мы. Иначе некому было бы противостоять эрсерам. Некому было бы вообразить что-нибудь запредельно-невероятное… например, что Душа Человечества в чьей-то голове до поры прячется. Надо отыскать ее и отсечь, пока дракон не стал триллионоголовым.

– Но… а вдруг душа расы собирается замаливать грехи, и в следующей жизни Империя вовсе не собирается мсти…

– Ты допускаешь свершение подобного чуда?

Пристальный взгляд женщины препарировал юношу. Наставница словно решала, стоит ли впредь растрачивать на этого придурка время своей несомненно длинной, но отнюдь не вечной жизни.

Подмастерье пристыженно запищал и затонувшей субмариной залег на «пол». Наставница подплыла к выходу из номера и нажатием соответствующей клавиши «вывесила» снаружи саунд-табло «НЕ БЕСПОКОИТЬ». Попутно перекусив, вернулась в дальний конец пещеры.

Замерла на секунду, словно прислушиваясь к чему-то, доносящемуся из далекого далека, и… сорвалась с места, взорвала тишину. Издавая сложнейшие, многоуровневые, виртуозные трели, жрица исполняла нечто похожее на ритуальный танец.

Огромное тело Фэйз Муросаро накручивало траектории, вязь которых складывалась в спиральные витки. Скорость кружения увеличивалась. Вода в номере, раскачиваясь от перемещений Мистрессы, бурлила и кипела, эйр-кондишн возмущенно взрыкивал. Витки уменьшались в диаметре, и вот уже казалось невероятным, что десятиметровая женщина-косатка ухитряется разворачиваться чуть ли не вокруг собственного хвоста…

Внезапно в жидкости возникло завихрение. Жрица-сеанистка отпрянула, метнулась в сторону. Аква левозакрученной спиралью, с виду отличающейся и плотностью и цветом, свирепым вихрем вертелась вокруг точки, только что служившей осью для круговращения тела Фэйз Муросаро. Казалось, у жидкости внутри вихря иные плотность и состав… Юный сеанист с недоумением, если не сказать с испугом, таращился на дрожащую спираль. Наставница частенько совершала странные поступки, но в эти минуты – перещеголяла саму себя!

– Мы уходим, – сообщила старая проповедница; возвратилась к стабилизировавшемуся водовороту. – Сию секунду! – добавила уточняюще, учтя состояние юноши.

– К… куда?.. Как? До транспортного каскада несколько миль…

– Тому, кто умеет плавать, не нужен корабль, – высокомерным тоном молвила огромная косатка. – Никому ничего сообщать мы не будем. У иксов и копов и без нас полно стукачей. Мы пойдем… иным путем!

Жрица-странница злорадно, скрежещуще рассмеялась на сверхнизкой частоте 09 кГц, вполне улавливаемой тугими ухами высших приматов, бывших сопланетников и хозяев, и коротко велела:

– Не отставай, пацан!

И тут же черно-белая обтекаемая торпеда, оснащенная мощнейшими треугольными плавниками…

ИСЧЕЗЛА!!!

Зазука Сюоиро со страхом заглянул в створ. Водный колодец, казалось, не имел дна, утекал в бесконечность. «Да-а, это тебе не за нуклюком глупоклювым по мелкой луже гоняться…» Издав отчаянный визг, верный ученик воткнул себя в центр спирали.

И тут же водоворот схлопнулся. Вход в колодец-туннель пропал.

Переполошенная еда зря тряслась от страха, позабивавшись по каменным щелям, трещинам и впадинкам стильно оформленного полулюкса. Вода постепенно успокаивалась. Номер был пуст. Ни единого разумного существа в нем не появится до того момента, когда обеспокоенный портье затарабанит всеми пятнадцатью щупальцами в раковину двери, требуя пролонгации оплаты или экстренного освобождения арендованной акватории.

Стражи безопасности

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [глубокой ночью; центральная площадь Пекин-Сити; континент Макао, планета Голубая Река, система звезды Династия Юань; далекая-предалекая ныне галактика «Машина Богов» (бывший дистрикт, некогда часть «Калифорния Старс», одной из центральных провинций Империи землян)]

Так вот, перебирая возникающие версии, трое следопытов-иксов и остановились на краткий привал возле городской ратуши. Именно здесь их настиг вызов капрала Шар’ячикча. Демоголо эксперта появилось прямо на снегу и прервало обмен предположениями о мотивациях, который следователи вели в попытке развязать сплетенные в тугой узел важные детали.

Выслушав рассказ о предсмертных намерениях частного сыщика, шиареец огорошил напарников сообщением о невероятной вычистке его мозга.

Чиф-сержант, рассеянно вращая глазом, оглядел маленькую площадь, образованную пересечением нескольких улочек. Тупоносый, похожий на пузатую рыбину гравискутер грузно возлежал неподалеку от сомкнутых створок арки входного портала административного здания. Свежий снег густо валился на анг-мобиль звездных патрульных, словно покрывая его саваном. Приземистые обледенелые строения сгрудились вокруг, напоминая явившихся на похороны хмурых родственников в капюшонистых балахонах. Наглухо закупоренный конус ратуши возвышался над окрестностями, как обелиск. Или как колпак священника.

Серый снег падал отвесно. Ветер исчез. Штормовое предупреждение стремительно превратилось в подозрительное затишье. Таким предупреждает о своей непосредственной близости по-настоящему серьезный ураган. Немудрено, что аборигены попрятались по домам. Единственными человеческими существами, которые находились в поле зрения, были полицейские; эрсеры в ребристых фуражках выжидательно поглядывали из окошек своего патрульного везделаза, припаркованного поодаль.

Местные копы были разительно похожи на охотников, отслеживающих передвижения дичи…

На выщербленном пластибетоне безлюдной площади демопроекция части зала анатомички смотрелась ирреально, миражеподобно. Взрывом света, отвоевавшим оазис дня у безбрежной пустыни ночи. Инспекторша-зцич’чущ и эксперт-крысоид выглядели незваными пришельцами, натуральными инопланетянами, неуместными и лишними здесь… а вот содержимое диагност-бокса, и в особенности предметного столика, почему-то органично сочеталось с окружающим «пейзажем», изборожденным серыми струями.

В это мгновение Йочч вновь, в который уж раз, попытался установить межзвездную связь; потерпел очередную неудачу и смущенно засопел, словно не отвечала Сеть по его персональной вине. А комгруппы сокрушенно признал то, что безуспешно пытался прогнать из мыслей: похоронные ассоциации вызваны не пробуксовкой расследования, а МОЛЧАНИЕМ СЕТИ. Старый следопыт Тобикс сосредоточил взор на омертвевшем коммуникаторе, зябко поежился и тяжко всхлипнул. Все бы ничего, узлы расследования как-нибудь да развяжутся, только бы связь восстановилась… «Возможно, одновременно накрылись все сетевые ретрансляторы этой планеты. Ничего страшного, теоретически вполне вероятно!», в очередной попытке успокоить себя подумал чиф-сержант.

Но все попытки были неудачными. Тревожное предчувствие усиливалось, стоило комгруппы следопытов вспомнить о том, чего еще не знали его подчиненные, и скомпоновать разрозненные сведения. Секретная, только для офицеров, информация об усилении брожений эрсеров; сопутствующие убийствам события и факты, необъяснимые обычной логикой; апофеоз странностей – прерывание связи…

Неужели кто-то добрался до пресловутого переключателя?!!

Но пока еще никомедец предпочитал верить, что сетевая коммуникация восстановится; и продолжал идти по следу, как ни в чем не бывало.

Ведь иначе выход аварийный: воткнуть ствол лучемета в рот и давануть спусковой сенсор. Ни много ни мало. Нижайший уровень ада покажется детским парком развлечений в сравнении с Сетью Миров, рассеченной на куски. Пощады не видать людям в черных шлемах с косыми крестами, оказавшимся в оторванном «клочке», населенном преимущественно эрсерами.

– Да уж, оглохли и ослепли, – сказал чиф-капрал, констатируя исключительно невероятное, но донельзя очевидное.

– ДиланКомазини, – обратился к нему Тобикс, – наш скут дотянет до Чжоутауна, если…

– Ну и прозвища же у этих земов! – проворчала прапорщица.

Завиггер глянул на женщину по имени Рфб’бю-жоп’п-дпяз’зец Рет’тга, открыл было рот, но суровый, воспрещающий взгляд никомедца запечатал широкие отвисшие уста, и сержант Припак Йочч промолчал.

– …что? – невозмутимо договорил командир.

– Нет, – лаконично ответствовал пилот.

– Ясно. Продолжаем расследование. Итак, мотив нам теперь понятен. Некие координаты. Которые, как выяснилось, не только убитому необходимы. Если преступнику… э-э, убийце-вампиру тоже требовались именно эти координаты, следует признать, он выбрал правильный мозг для того, чтобы высосать и потом разыскать «одного из лысых». Мнения по поводу, коллеги?

– Вопрос, – сказал завиггер. – Каким наиболее эффективным способом можно принудить зета-лучи экстренно выплеснуться?

– Правильно мысслишь, парень… – проворчал Шар’я-чикч. – Рвануть ссердце напрочь, и вся недолга.

– Наиболее быстрая смерть изо всех, мозги не повреждающих, – кивнул эрсер-пилот. – Если это сделать достаточно шустро, тело толком не успеет сообразить, мертвое оно или нет еще, однако разум уже начнет самотрансляцию… Те, кого вытащили из клинической смерти, говорят, что туннель открывается практически сразу.

– Тому, кто владеет соответсствующей техникой, пяти минут вполне хватит на отсоссс информации… – Шиареец сокрушенно засипел и нервно засучил лапами.

– Вот именно, – подытожил командир.

Стебельки треугольных глазков затрепетали, заколыхались, задергались. Видимо, зцич’чущ соображала туговато и без подсказки не доперла, почему у насильственно лишенного личности эрсера зверски разворочена грудная клетка. Теперь она устыдилась собственной глупости. Сразу три конечности нырнули в различные отверстия тела и с чмокающими звуками зашевелились внутри.

– Но при чем тут майор спецназа? – задал Припак Йочч вопрос, стремительно превращавшийся в риторический.

«Вот именно, – подумал Тобикс. – На кой черт ЗДЕСЬ понадобилось лазить центуриону?» Выяснить, как добрался в Пекин-Сити оластер, удалось без проблем. Просто-напросто свалился с неба – к самым дверям бара. Майор прилетел на подержанном гравикатере, взятом напрокат в столице планеты.

– Допустив, что его замочил Сикраш Вуйнгасс, – размышлял вслух завиггер, – нам придется признать, что в наши ряды прокрался неустойчивый элемент, и тогда…

«…в пору поверить в то, что партизанская „Армия Солнца“, использующая МКБ как прикрытие, – вовсе не миф, не прикол, не дурацкий анекдот. Лучшей „легенды“, чем оластером или далжианином прикинуться, для зема-нелегала и придумать невозможно!», – подумал никомедец, ощущая, как скукоживаются от страха оба его пениса.

– Да, маловероятно! Обычно в приключенческих голографильмах межзвездные легионы – сброд всяческий, а у вас в ЗэПэ – совсем наоборот! – спеша реабилитироваться, подала голос неугомонная девушка-зцич’чущ; лапы из себя она уже повытаскивала и теперь экзальтированно елозила ими по вислым грудям, испещряя разноцветными пятнами жирно лоснящиеся волосы.

– Полжизни отдал бы за информацию, как элементу удалоссь вытворить подобное сс мозгом. Это надо же суметь, жизненную память подчисстую выкрассть! – завистливо прокомментировал ученый-шиареец.

«На гравикатере, который затем исчез, будто под землю провалился или в воду канул. Никто не видел, как и когда наемный катерок улетал. Поэтому – некому было свидетельствовать, КТО в нем отсюда улизнул… – подумал Тобикс при этом. – Да уж. Следствие не просто буксует. Забрело в тупик, уперлось в глухую стенку и бессильно колотится в нее. Головоломка сработана на совесть, ничего не скажешь…»

– …ама ты… жэпэ. Нелюдь сраная… – едва слышно, одними губами, прошептал зем с уродским, как у всех них, именемфамилией.

Но Рет’тга – услыхала. Ушей у зцич’чущ девятнадцать штук по всему организму – в отличие от некоторых. Яростное возмущение взорвалось, как сдетонировавшая мина; затопило голову жарким туманом, девушка задохнулась даже и потому с большим опозданием распахнула все рты, намереваясь дать достойный отпор наглому уроду. Как вдруг услыхала НЕЧТО ТАКОЕ, в сравнении с чем личное оскорбление показалось пустым сотрясением воздуха.

Оскорбив Рет’тгу (чудовищная круглая физиономия исказилась, побагровела – такое с ними происходит, когда впадают в гнев), продолжающий что-то беззвучно бормотать зем оторвал задницу от нижней ступеньки лестницы; развернулся и поставил на нее подошву тяжелого армейского башмака. Пока разъяренная прапорщица искала выражения, адекватные нанесенной обиде, чиф-капрал взлетел на верхнюю ступень, выпрямился во весь рост и вновь развернулся. Стоя в проеме люка, он смотрел вдоль улицы, полого ведущей вниз, к океанскому берегу. Смотрел напряженно, словно пытаясь что-то разглядеть сквозь снежные полосы, исчеркавшие призрачную мглу…

Последние слова куплета он пропел ЗВУЧНЕЕ, и не только Рет’тга услыхала их.

«…и пять океанов. О – сколько воды… На один только миг вернулась к тебе и сожгла тебя память».

Но прежде чем онемевшая от неожиданности полицейская закричала, на чиф-капрала в упор посмотрел чиф-сержант. Сверкая огромным, налитым зеленью глазом сквозь забрало черного шлема, прозрачное сейчас, никомедец шагнул к подчиненному…

– Молчать.

Икс-ветеран сказал только одно слово, и тоном не намного громче шепота зема. Но пилот вздрогнул судорожно и пошатнулся, как от удара. Словно проснувшись, испуганно глянул на пожилого никомедца и… стыдливо потупил физиономию.

Рано или поздно к каждому зему, даже «карателю», хоть на миг приходит желание вспомнить. Главное, чтобы на миг. Именно поэтому желательно, чтобы рядом с каждым иксатым-эрсером был иксатый-иной, который находится выше него хоть на одну ступеньку иерархии.

– Вниз, – велел командир, и чиф-капрал послушно ссыпался по трапу на скомканную снежную простыню, устлавшую пластибетон. Будто прочитав мысли Рет’тги, чиф-сержант грубо оттолкнул с дороги пилота, спрыгнувшего наземь, и начал подниматься к проему…

– Эй ты, ИНОЙ! Я тоже помню старрт с верршины Эверреста. Иди сюда, попрробуй-ка и мне ррот заткнуть.

ОНА появилась из тьмы со стороны берега и неторопливо прошагала вверх. Пересекла площадь, остановилась на линии импровизированного «терминатора», зыбкой грани света и темноты.

Сама – как порождение ночи. Скафандр по цвету ничем не отличался от полевых комбинезонов троих иксатых, пораженно замерших возле анг-мобиля. Опущенное забрало шлема, затемненное сейчас, черной вуалью скрывало лицо. Но голос, несомненно, принадлежал молодой женщине. Низкий, хрипловатый, вибрирующий, он угрожающе рокотал, бросая вызов не только смыслом слов, но также и интонацией.

Ретрансляторы терминалов исправно донесли угрозу в зал морга. Рет’тга недоуменно перевела взгляды на шиарейца и обратно… Насколько ей было известно, в данный момент во всей провинции Ян Цзы находилось всего лишь четверо эмкабэшников. Трое на площади, один в медкомплексе. Откуда взялась пятая, эмкабэшница?..

Уже через пару минут, когда вскипевший на площади бой был в самом разгаре, она очень сильно пожалела, что ее самой там нет, и еще сильнее, что ее не было там в момент появления первой земляшки. Тварь явилась снизу, со стороны океана, словно из воды, упомянутой пилотом, выползла на берег. В РАЗВЕДКУ. Потому что за нею пришли другие, их оказалось много – и такая досада взяла, что настоящие патрульные сразу же не распознали в ней фальшивку и не сожгли. Будь Рет’тга на месте событий реально… Тогда, быть может, одной вражиной все бы и ограничилось! Сейчас же, не в силах чем-либо помочь, прапорщица ланбаольской полиции лишь наблюдала, как мгновенно заполнившие площадь земы расправляются с иксатыми, а рядом с нею тоненько подвывал шиареец, в бессильной ярости вонзая когти в боковые панели диагностического бокса. Бесплотная голопроекция наложилась на вполне реальные медицинские конструкции, и капрал, пытаясь помочь своим, кромсал пластелитовые панели…

Местные копы выскочили из везделаза и бросились на подмогу черной твари чуть ли не первыми; еще до того, как разом, будто по команде, зажглись уличные фонари, вспыхнул свет в иллюминаторах окрестных домов и распахнулись их двери, чтобы пропустить наружу атакующих земов. Комгруппы, сбитый залпом полицейских бластеров с лестницы, упал на снег прежде, чем на площадь хлынула толпа. Никомедец попытался встать, но тут же был вновь ринут наземь. Один из лучей угодил прямиком в его терминал, и трансляция тотчас же прервалась. Шар’ячикч среагировал молниеносно, переключившись на резервную частоту. Включился задействованный капралом автономный сенсор гравимобиля, установился односторонний канал, и на закругленной стене зала развернулся мономерный экран.

Беспомощные наблюдатели увидели, как завиггер успел полоснуть лучом по женщине в черном, прежде чем его придавил незримый пресс силового сачка, наброшенного мятежниками. Сержант не промахнулся, но… красно-желтый смертоносный жгут не принес ей ни малейшего вреда. С сердитым шипением расплескался по броне эмкабэшного скафандра высшей защиты и радужными брызгами фейерверка разлетелся в воздухе. Черная фигура на миг сделалась белой, затем «негатив» несколько раз мигнул, будто запорченная помехами картинка на дисплее, и разведчица ночи вновь превратилась в «позитив».

– Вссе-таки сссброд, – просипела Рет’тга, остервенело исторгая всеми многочисленными анусами, влагалищами, уретрами и ноздрями потоки и фонтаны кала, слизи, мочи, – когда набирают земов, любая организация сборищщем ссстанет…

Но зем-пилот удивил. Ловко юркнув под брюхо анг-мобиля, спрятался за раскоряченными опорами и точными, прицельными импульсами станнера клал нападающих на снежную простыню, валил одного за другим. Хотя вполне мог бы пристрелить командира в спину, задрать лапки и попытаться перейти на сторону бунтовщиков – тогда бы у него появился крохотный шанс выжить.

Тварь в побоище не участвовала. Черное забрало бесстрастно отражало сполохи выстрелов. Снег кипел, не долетая до пластибетона. Ожесточенная перестрелка длилась не меньше минуты. Но у пилота кончились заряды, и когда земы его выковыряли из-под брюха, то сорвали черный шлем и казнили по высшему разряду. Откуда ни возьмись появился древний скорчер, еще имперской модели; строенные трубки испускателей приставили к затылку, и сгустки освобожденной плазмы сожгли дотла голову бывшего соплеменника, «пошедшего в каратели». Зцич’чущ знала, земы верят: чтобы человека убить истинной, окончательной смертью, надо сжечь его живой мозг – целиком и мгновенно. Тогда «карма» просто-напросто никуда не успеет выскочить, и следующей жизни уже не будет.

Швырнув наземь обезглавленное туловище карателя, затопившие ярко освещенную площадь разномастные повстанцы, сотни и сотни – полисмены, рыбаки, чиновники мэрии, торговцы, рабочие консервной фабрики, прочие – словно по команде повернулись мордами к единственной среди них фигуре в боевом скафандре. Она сдвинулась с места и медленно поплыла сквозь притихшую толпу к завиггеру и никомедцу, поставленным на колени возле трапа. Исполосованное лучами брюхо гравискутера нависало прямо над двумя эмкабэшниками.

– Теперь нам рты не заткнуть, – произнесла негромко, неотвратимой карой нависая над плененными иными. – И память не отшибить… Я прррава?! – возвысила тон, и ответом ей был слитный восторженный вопль тысячи глоток. Вибрирующий голос был мятежникам явно знаком; во всяком случае, земы точно знали, что вот эти двое в черных шлемах – всем ненавистные враги, а вот эта, в точно таком же черном шлеме… всеми обожаемая предводительница?!.

Волоча пленников к ближайшему фонарному столбу, мятежные земы не переставая орали. Шиареец как подкошенный рухнул и со страдальческим писком забегал по полу зала, моментально превратившись в собственного предка. И вдруг сквозь чудовищный хор чуткие уши Рет’тги уловили отчаянный крик чиф-сержанта:

– Ша-ари, не прикинуться! стать!! слышишь, ста-а-ать! превратиться!!! передай на-а-ашим…

Канал связи был односторонним; трансляция из морга на площадь не велась. Вошедшие в раж бунтовщики еще не сообразили, что их продолжают ВИДЕТЬ и СЛЫШАТЬ иные.

А зцич’чущ видела и слышала. ВСЕ видела и слышала. В том числе и мелькнувшее в боковом поле зрения свежее граффити на стене ратуши, которое только-только закончили корябать.

«VIA EST VITA» – гласили двухметровые литеры. Точно такие же слова были различимы на повязках, которыми многие бунтовщики окольцевали свои уродливо-круглые головешки. В переводе это значило: «Дорога – Жизнь». Или наоборот.

А еще на стене рядом с буквами был рисунок. Два равносторонних треугольника, наложенных друг на друга и диаметрально развернутых вершинами, образовали шестиконечную геометрическую фигуру. Земы такую конфигурацию линий почему-то называют «звездой Давида». В ее центральном шестиграннике раскорячился похожий на паучка знак, который у земов зовется странным словечком «свастика». А вокруг этого древнейшего символа Солнца, вписанного в большую звезду, мятежный художник рассыпал царапинки, оказавшиеся крохотными звездочками: трех-, четырех-, пятилучевыми… Беспорядочно, небрежно разбросанными, будто настоящие звезды по небу.

– Куда это земы собрались?.. – растерянно спросила Рет’тга шиарейца, который прекратил свой крысиный бег и стоял рядом с ней, принуждая себя смотреть на два тела, подвешенные земами к уличному светильнику, похожему на маленькое солнышко, разгоняющее темноту. Потомки землян наверняка с особым умыслом использовали фонарь.

Но не успел иксатый ответить, как набросился ураган, наконец-то скрыв авансцену кошмара, в который превратилась поверхность площади. Снежные полосы закрутились в буруны, ветер набросился с рычанием и воем оголодавшего зверя и застил все, превратив мир в сплошную ревущую пелену. Стена зала превратилась в наглядную демонстрацию вселенского хаоса. Именно так наверняка будет выглядеть Сеть Миров, вновь порабощенная восставшими эрсерами…

Эксперт выключил трансляцию, на мгновение воцарилась тишина, купол очистился от снежных вихрей, но тут же, будто эхо, раздался грохот с другой стороны.

Дверь ломилась под глухими ударами. Грызшие за стенкой локти земы, которых Рет’тга своей властью не допустила в анатомичку, больше не желали оставаться «за бортом». Чины эрсеровской полиции жаждали отомстить столичной инспекторше за все притеснения, которым она их подвергала.

– Теперь наша очередь, – пробормотал мужчина шиарейской расы. – Ох, как ж-же я их ненавиж-жу…

– Задешево я им не отдамся, – с мрачной решимостью сказала единственная на этой планете, если не в целой галактике, девушка зцич’чущ.

– А то, – согласился последний живой икс на этой планете.

Когда рухнула дверь, по периметру прожженная скорчерными выстрелами, и в купол ворвались самые страшные во Вселенной ЗВЕРИ, их встретили два человека. Спина к спине, плечом к плечу сражались они с земами и земляшками. Прежде чем его разорвали на куски, шиареец успел запросить и взять цену не менее чем в десяток жизней уродов. Зцич’чущ – раза в полтора большую. «Чиф понял что-то важное… какая жалость, не передать уже…» – успела подумать инспекторша, когда лучи повстанческих бластеров, сверкающие как солнце, кромсали ее, превращали в пепел прекрасное, совершенно устроенное, красивейшее во Вселенной туловище.

Последнее, что слышало перед смертью последнее уцелевшее ухо умирающей Рфб’бю-жоп’п-дпяз’зец Рет’тги, сметенной океанской волной ответной ненависти, были страшные по смыслу слова незнакомой, но крамольной не менее «Последнего Старта» песни «Звездный Десант», которую дружно затянули бунтовщики…

Ветеран Империи

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [начало новых суток по UNT; космическая станция «Санкт-Петербург 65/44» (орбитальный порт планеты Видаткаррон); система Чу, скопление Тау Пикирующего Ястреба; периферийный рукав спиральной галактики «Андромеда-872» в области Дна Андромеды (точка выхода в многомерное пространство: 07762357723634626168918 – 091272355431567879890011 – 997676554333110/0099876543431455/5543131413131)]

Корабль был старый. Очень старый. Чуть ли не ровесник станции.

Сферический, похожий на атмосферный дирижабль, он медленно, устало швартовался к причальной ферме номер девятнадцать. Подходило престарелое детище империи к ажурной мачте осторожненько, будто опасаясь промахнуться и распороть обшивку. Казалось, что прежде чем вывалиться из внемера ТУТ, ветеран звездоплавания преодолел целую Вселенную, уйдя из многомера на ее противоположном краю.

Долгожданное появление судна сулило работу. Даже такого дряхлого и маленького. Но торопиться было некуда. «Пока-а его чинуши станционной стражи выпустят из загребущих клешней…» – беззвучно говорили выражения поз докеров. «Комбинезоны» дежурной бригады провожали неприязненными взглядами «костюмов» приемной команды. Стражники гуськом втягивались в круглую трубу девятнадцатого переходника. Если на корабле имеется коммерческий груз, обратно появятся нескоро.

– Да, что ни говори, в старые добрые времена докерам пялиться на швартовку некогда было.

Это высказывание могло прозвучать в любом месте и в любое время. Его мог произнести кто угодно, но здесь и сейчас это сказал Фукул. И в жвалах Фукула оно прозвучало сожалеюще, ностальгически. Вряд ли кто-нибудь еще из работяг ДДБ высказался бы с подобной интонацией. Остальные слишком «молодо выглядели».

Вместе с прочими онигало дежурной докерской бригады старик бездельничал у панорамного иллюминатора – внешней торцевой стены цилиндрической емкости распределительного коллектора причального модуля. Докеры скучали в ожидании возможного прибытия судна, чтобы заняться выгрузкой-погрузкой. Фасеточные глаза арахноидов тоскливо обозревали космические дали, и в каждой ячейке горела маленькая звездочка; то ли по одной на фасетку, то ли вся звездная пыль, сосредоточившись в единственную яркую точку, отражалась в каждой грани.

У коалитовой стены, отделяющей коллектор от вакуума, скучала пятерка огромных, размером с двуспальную кровать паукообразных. Онигало идеально подходили для погрузочно-разгрузочных работ. Мощные ноги, цепкие клешни, крепчайший панцирь, и что самое важное – способности передвигаться по вертикальным плоскостям и пеленать груз паутинными сетями. Благодаря этим возможностям разумные пауки успешно конкурировали с кибергрузчиками, спроектированными в конструкторских бюро; хотя были вполне органическими и над их «проектом» поработала сама Природа. Онигало охотно нанимали на работу повсюду, в любом астропорту Сети.

Но ТУТ был не любой порт. В полутора мегаметрах от орбитальной станции сквозь безбрежность Вселенной плыл мир плато, пиков и ущелий. Построившие станцию пришельцы некогда назвали его «Видаткаррон». В наречии аборигенной расы онигало имени собственного для этой планеты не имелось. Потому что звалась она просто: Родина.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Дуркут. Парень привстал, чтобы восстановить лимфообращение в затекших ногах. Бесплодное ожидание расслабляет. Когда же приходит время действовать, работоспособность требуется восстанавливать некоторое время. Слишком долгое ожидание нужного часа способно привести к тому, что активность не восстановится вообще…

– Когда в небесах хозяйничали земляне, у нас работы всегда хватало… – задумчиво ответил Фукул. Нахлынувшие воспоминания о «старых добрых» по-прежнему явственно сквозили в его голосе.

– Чтоб у тебя желваки отсохли! – злобно рявкнул Нургат. Опрокинутый верзила растопырил ноги, вывернув суставы; уперся клешнями в пол и резким рывком перевалился со спины на брюхо. – Думай, что болтаешь, рваный клок паутины!!

Еще двое рабочих промолчали, посчитав, что к сказанному Нургатом добавить нечего.

– Нашел тоже что вспоминать! – Нургата, видимо, здорово задело за живое, успокаиваться он не собирался и воинственно надвигался на пожилого докера. – По браслету раба затосковал?!

– А нынче лучше, скажешь? – Фукул крепко уперся в пол всеми ногами и продолжал стоять на своем. – Раньше был у нас один хозяин, а теперь полный космос хозяев! Раньше у нас всех был один ненавистный враг, а теперь неисчислимое количество так называемых друзей, и один другого лучше! Все только и норовят нами помыкать…

– Нургат, стой! Не связывайся с ним, – осадил агрессора Зергил. – Вечно ты бурчишь, постоянно чем-то недоволен, – упрекнул он Фукула. Бригадир перевел взгляд с причальной фермы на спорщиков и укоризненно поприседал, вверх-вниз качая корпусом. – Достал всех маразмом своим!

Действительно, из всех сотоварищей по труду Фукул был самым старшим по возрасту. Тяжелые контейнеры он уже не мог таскать так же резво, как раньше. Сколько ему циклов от роду, докеры не знали, да и никто особо не интересовался. И без того ясно, что много; а всех старых маразматиков отличает склонность побурчать о том, как «хорошо было раньше».

– Раньше было лучше, – упрямо повторил Фукул. – Правда. Я помню.

– А мне нравится. Никто меня никуда не гонит, не шпыняет, не заставляет бегать, куда не хочется… – Раздумчивая пауза. – …Хорошо, когда никто из меня не делает цивилизованное существо.

Это сказал Тергил. Лежа на брюхе, он во все стороны распластал ноги, отчего сделался похож на приплюснутую амебу с восемью псевдоподиями. До этой секунды он даже ни разу не шевельнулся. Во время вынужденного «перекура» поверхность его тела покрылась пылью, осевшей в течение предыдущих условных суток. Бездельничал он, как и его соплеменники, давно – с самого начала сорокавосьмичасовой смены. И уж кому-кому, а Тергилу ничегонеделание очень даже нравилось.

– Правильно. Теперь ты просто никому и даром не нужен. – Фукул продолжал ностальгировать, и это состояние его устраивало; в отличие от остальных, которых дремучесть старика раздражала, если не сказать бесила.

– Можно подумать, земам мы сильно нужны были! Ага! – хмыкнул самый молодой, Дуркут.

– Фукул, ты до сих пор ощущаешь себя рабом. Отработал свое, пайку выдали, гнездо для сна выделили, и никаких забот… Ни грамма ответственности, – подытожил рассудительный бригадир.

– Выпить надо, и тогда все будет не худшим, чем в твои старые добрые времена! – Воодушевленно высказался Нургат. Сработала ассоциация на упоминание «граммов».

Глаза темпераментного онигало провернулись во впадинах и устремились в противоположном от окна направлении. В центре внутреннего торца коллектора желтел большой квадрат люка. Проемы ведущих к причалам Большого Колеса коридоров-спиц, через равные промежутки прорезавшие поверхность цилиндра-ступицы, были круглого сечения. Этот же, осевой квадратный, связывал емкость с магистральным ободом, скрепляющим припортовые модули. Где-то там, среди прочих заведений Малого Колеса, мерцала вывеска «Диск Барбекью», бара, в котором докеры считались завсегдатаями.

– Меня в рабы засунул, а твои-то глазенки куда зыркают? А? И почему, спрашивается? – поддел молодого сотоварища Фукул. – Кто тебя пить научил? Великий Аргатон, восьминогий и двенадцатиглазый? Если бы! У земов напиваться учились! Одурманишь мозги – и Вселенная тебе по коленный суста…

– Предков не трожь! – перебил старика Тергил; в голосе лентяя сквозил благоговейный страх. – Не гневи духов!

– Уж если кто и гневит Аргатона, так это он! – Фукул повернул усики в сторону заметно оживившегося Нургата. – Что, паренек, последние пятаки невтерпеж просадить?

– Было б что просаживать. Хобот только помочить! – ответил Нургат, похлопав ногой по отвисшему пузу, полуприкрытому светящейся жилеткой с номерным жетоном профсоюза докеров. Словно в ответ послышался металлический звяк. Слабенький – монет в кармашке явно было раз-два и обчелся.

– А то, что мы пьем, – простая синтетика, для поднятия настроения, – вставил Дуркут оправдывающимся тоном; он уже стоял, отряхиваясь. Наверняка намеревался составить компанию Нургату. Поданному примеру последовали и остальные, кроме Фукула.

– Мы покудова по стаканчику пропустим, – сообщил бригадир дежурному приемщику, застывшему у входа в девятнадцатый шлюз; и попросил, выразительным жестом показывая личный сетевой терминал: – Будь другом, позови, вдруг что, ладно? – После чего «костюм», длинношеий лакризянин, похожий на бескрылую птицу лев’страусс, сверху вниз оглядел гурьбу онигало, два раза моргнул прозрачными веками и: – Приматы вам друзья. Потребуетесь, кликну, – снисходительно процедил.

Шустро перебирая многочисленными ногами, докеры побежали к квадратному люку. Переведя взгляд со стражника на задницы соплеменников, старый Фукул предпочел их компанию и поспешил вслед…

Фасадные окна бара занимали полсотни метров четной стены главной улицы седьмого модуля. Над входным шлюзом тянулось световое табло старомодной вывески ДИСК БАРБЕКЬЮ, в которой не горели третья, шестая, восьмая, десятая и одиннадцатая буквы. Прямо на мембране входа сверкало недавно подновленное обещание: «Здесь вам нальют ВСЕ, чего захотите! Даже аш-два-о!» За исключением поверхности этого рекламного изыска, снаружи заведение выглядело облупленным, грязным, шелудивым каким-то.

Фукул, глядя на это плачевное зрелище, печально скрежетнул сочленениями панциря. В отличие от молодых напарников, он-то прекрасно помнил время, когда в порту круглосуточным кипятком бурлила жизнь; и заведение, нынче деградировавшее в низкопробный кабак для всяческого сброда, называлось фешенебельно: РЕСТОРАН. Тогда в него запросто так, мимо пробегая, и не попасть было. Даже при наличии пары-другой лишних монет. Онигало в докерских комбезах и респираторных масках, изолировавших органы дыхания от тогдашней ядовитой (потому что кислородосодержащей) атмосферы, могли безо всяких церемоний вышвырнуть на улицу. Чтобы попасть сюда, аборигенам Родины необходимо было раздобыть онигальский эквивалент смокинга и галстука, но даже тогда – и не смей помечтать выпить за одним столиком с Хозяевами Дорог… Да, Нургат прав: предки эрсеров всех строили по своему образу и подобию. Далеко не каждое существо иных рас имело право находиться в одном зале с землянами. Хотя неуемная алчность принуждала имперцев получать выгоду изо всего на свете и под любым предлогом, и поэтому в ресторане оборудовались отдельные залы для иных. Если иной имел средства и желание просадить их – кто ж ему будет мешать! Только пусть разоряется он в изолированном ареале, чокаясь с себе подобными, и не оскорбляет чувства, взор и нюх благородных господ-землян!

В особенности бывшие властелины космоса почему-то невзлюбили именно их, онигало. На дух не переносили. Коренные видаткарронцы со времени первого контакта с ними отметили присущее землянам врожденное отвращение, предубеждение ко всему, что напоминало пауков Земли. Онигало имперцы вообще не считали разумными. Так, говорящей рабочей скотиной, не больше…

Уж он-то, Фукул, прекрасно ПОМНИТ!

Сейчас на космостанции от землян не осталось даже запаха. Хотя изредка у Фукула появлялась возможность ощутить запах эрсеров, входивших в экипажи кораблей МКБ. Странное дело, но теперешние, земы и земляшки, пахли как-то иначе. Будто утратили нечто исключительно важное, ядреное, что было у предков, но отсутствует у потомков. Да, с падением ЭрсСтеллы исчез не только запах. Еще кое-что. Впрочем, быть может, Фукулу это лишь мерещится, из-за того, что имперские законы с детства представлялись ему единственными и непоколебимыми. Как законы самой природы. Потом все перевернулось, черное объявили белым, и наоборот, а серое вообще отменили. Словно само небо рухнуло на голову и стало землей… Вероятно, так ему кажется оттого, что родился он еще до падения. Старый онигало никому не признавался, что прожил НАСТОЛЬКО долго, чтобы знать имперские порядки не понаслышке. Иначе придется признаваться, что тягал грузы, выслуживаясь на «Владимире 00375», транспортнике имперской Армии Солнца. И тотчас же потерять место в бригаде, вылететь из профсоюза. Коллаборационисту, пусть бывшему, никто доверять не захочет, во внимание не примут даже тот факт, что многие века в окрестностях земным духом и не пахнет. Это раньше, в имперскую эпоху, когда работы для грузчиков было немеренно, эти места были преддверием самой что ни на есть центральной области. Теперь же подступы к бывшей Метрополии стали Полустертыми Точками и никому не интересны…

Изнутри заведение выглядело не лучше, чем снаружи. «Ди_к Б_р_е_ю» отличался от «Диск Барбекью», как дешевая припортовая таверна от перворазрядного ресторана. Вот именно что. Капитальный ремонт в главном зале, наверное, не делался еще с тех времен, когда цунами антиимперского Восстания докатилось до этих мест и смело иго землян. Произошло это позднее, конечно, чем во многих других краях – ведь зародилась сокрушительная волна в окраинных провинциях Империи, где контроль Метрополии был слабее, – но не настолько же поздно. Освободительные войны в общей сложности длились циклов сто, не больше. Как только стерли Столичную Систему, обрушив Трон Его Вселенского Величества и распылив на атомы самого последнего Императора, обезглавленная Империя умерла быстро. Уж Фукул-то помнит.

Сейчас атмосферу зала, некогда доступного только землянам (и звучать в которой дозволялось лишь классическим сочинениям Прародины хозяев), насыщала умопомрачительная сумятица запахов множества биовидов, не говоря уж о какофонии звуков. В кабаке заправлялись дешевым пойлом дюжины полторы каботажных летчиков, станционных техников и разношерстных бродяг, а также несколько шлюх различного возраста, пола и видовой принадлежности. На возвышении эстрады – там, где когда-то самки землян задирали нижние лапки в ритуальной пляске, от чего самцы входили в предбрачный ажиотаж, – теперь сидел шовитт. Тиди-джей был обложен инструментами, наверняка крадеными, десяток раз перекупленными, причем далеко не все элементы его «аппарата» являлись изначально музыкальными. Неземляне обнаружили, что многие вещи, изобретенные землянами, издают звуки куда более приятные для иных «ушей», нежели те, что имперцами специально использовались для извлечения звуков. Шовитт развлекал захмелевшую публику воем долотолытной пилы, стуком и шипением старенького пневматического штампа, скрежетом уже ни на что не годных печатающих устройств и хрюканьем магнитных винчестеров нескольких, неведомо где выкопанных антикварных компьютеров. Отрастив несколько щупалец, трансморф лавировал их кончиками в сенсорной сфере управления; манипуляции эти рождали полифоническое творение, в котором (при ближайшем прислушивании) ощущалось наличие и ритма, и такта, и даже какая-то мелодия прослеживалась. Изредка кто-нибудь вяло аплодировал. Но старался музыкант не столько для клиентов; скорее для самого себя. Вряд ли здесь кто-нибудь способен был оценить его авангардные изыски. Некогда передовой мир, Видаткаррон с уничтожением ЭрсСтеллы превратился в пустынную тихую дыру. Глухую провинцию.

Самыми неугомонными во Вселенной экспериментаторами ТУТ и не пахло…

– Опять приперлись увеличивать долговой счет? – замогильным тоном поинтересовался бармен-кэйтианин. При виде докеров он недовольно расплылся по барной стойке. Уж кому от природы дано обдуривать клиентов, так это кэйтианам, с их глазками, что свободно перемещаются по поверхности тела. Недаром столько уроженцев Кэйт-И подвизается в сфере услуг.

– Унижаешь, да? – не менее сурово спросил Нургат, небрежно бросая на полированную, зеркальную поверхность монеты; прослеживая взглядом скольжение денег, заказал: – Всем как обычно! – Но бармен вначале желал «провентилировать» итоги предыдущего кутежа, потому настаивал:

– Когда долг вернете? – И выполнять заказ не торопился.

– Придет корабль, вернем, – помог товарищу Тергил, взбираясь на высокий табурет. Брюхо громоздить на сиденье было нелегко. Табуреты остались от землян и до сих пор, по традиции, стояли на своих местах. Хотя онигало чувствовали себя на них как линарочь на льду, докеры влезали на сиденья привычно и невозмутимо.

– Прал’кан’арк, мы же твои постоянные клиенты, ты же только на долгах наших себе новый ресторан можешь построить, – заметил Дуркут.

– Рано или поздно корабль придет же… Они всегда приходят, – веско произнес бригадир.

Поразмыслив, кэйтианин, видимо, признал резонность сентенции.

– Ладно, – согласился он. – Как обычно?

– Точно. По кувшинчику! – напомнил Нургат. Наполнив высокие граненые сосуды из черного пластформа, бармен по сложившейся традиции уточнил:

– Вам как, с соломинками?

– У нас свои соломинки есть! – традиционно ответил Зергил, вывалил из пасти и запустил в сосуд метровой длины хобот. Бригадир сделал первый глоток, причем всосал резко и много, отчего в полом языке возник звук, напомнивший храп засоренного канализационного стока унитаза.

– Эй, потише! – прокомментировал сидевший рядом с ним молодой лабистянин. – Ты в общественном месте. Смокчешь, точно зем сопли в нос втягивает.

Зергил вытащил хобот и направил его в сторону наглеца. Слава Аргатону, кислородом в атмосфере станции и не пахло, как и земами; так что на пятнадцатищупальцевом повесе не было непробиваемой «крокодиловой кожи», хотя от этого он менее противным не стал. Еще миг – и онигало окатил бы его струей под напором, но бармен остановил обиженного докера, громко шлепнув временно сформированными конечностями по стойке, привлекая внимание клиентов. Глазки кэйтианина собрались в сплошное пятно, и указывало оно на угол зала. Там возвышался онигало, здоровенный, раза в полтора крупнее самого сильного докера, Нургата. Раскормленный вышибала подвигал корпусом вверх-вниз, демонстрируя свои накачанные ноги и огромные захваты-клешни, которыми в пору было листовой металл резать или дробить базальт при прокладке трассы там, внизу, в сплошных горах Родины всех онигало.

Зергил моментально остыл и отвернулся от лабистянина. То, что порядок в баре поддерживал соплеменник, не облегчало последствия стычки, а совсем наоборот. Онигало онигало – волк. Особенно там, внизу, на гористой Родине…

– Ваша-то бригада в последний раз судно когда разгружала? – поинтересовался Прал’кан’арк.

– В прошлую смену, – неохотно, но честно ответил Дуркут. – Недавно приходил один, но без груза. А до этого долго не было никого…

– Короче, уже несколько суток мы без работы сидим, – вздохнул бригадир и хоботом «поколотил» напиток. – Сегодняшний утренний не в счет, Дуркут прав. Беженцы какие-то, с курса сбились. Разгрузки не было и заработка, само собой…

– Это как же?! – удивился кэйтианин, перебивая сетования докера. – Разве так бывает, чтобы с курса сбивались?

– Не бывало. Но теперь будет, похоже. Говорят, что-то неладное творится в Сети, – ответил Зергил, делая пробную подачу.

– И что же? – разгорелось профессиональное любопытство бармена. Докеры зачастую знали больше, чем даже он, которому залетные пилоты, бродяги и торговцы считали чуть ли не долгом рассказывать обо всем, что происходило в безбрежном океане Вселенной, в труднодосягаемых для простых жителей миров Сети глубинах.

– Давно нормальные корабли в этой точке не выходили. Откуда нам знать, – зашевелил жвалами Тергил. Бригадир одобрительно хрюкнул. Чтобы выгоднее продать информацию, надо набить ей цену. Глядишь, по паре стаканов на брата обломится…

– Ты обычно слушаешь не тем местом, – заговорил вдруг Фукул. – Прал’кан’арк, на некоторых мирах эрсеры бунтуют. Хотят, чтобы их уважали.

– Хорошо, хоть у нас их нету совсем, – проворчал Нургат.

– Мятеж?! Поэтому беженцы? – испугался бармен.

– Быть такого не может! – вставил лабистянин, прислушивавшийся к беседе. – Земов раздавили. Они поставлены на колени!

– Что ты можешь о них знать… – едва слышно прошептал старый онигало.

– Если земы вернутся, то лучше сдохнуть! – решительно сказал Нургат. Вид у него при этом сделался такой залихватский, будто он хаживал на имперцев в штыковую.

– Не вернутся. Всех до единого передавим. Умрете вы сегодня, а мы завтра! – агрессивно высказался лабистянин.

Внимательно смотря на головоногого, Фукул вдруг спросил:

– Мальчик, ты сам хоть понял, чего вякнул?

– А что такое?! – Задиристый лабистянин угрожающе приподнял полдюжины щупалец.

– Это боевой клич солдат Армии Солнца. Не тебе бросаться ТАКИМИ словами, пацан.

– С чего ты взял, старый паук?! Ты бредишь…

Лабистянин явно напрашивался. Пьяный мешок с щупальцами обнаглел, и его уже ничто не могло остановить. Молодая кровь взыграла, подогретая выпитым, щупальца метнулись к дряхлому онигало… но остановились на полпути, наткнувшись на неожиданную преграду.

Ударить старика щупальцам не позволили руки. Две пятипалые кисти, затянутые в черные перчатки облегченного скафандра, сжались в кулаки и отбили удар.

– Пятнистый, прежде чем ударить, нелишне вспомнить, что есть два вида ударов. Те, что проходят, и те, что нет. Твой – второго вида.

В пылу назревающей ссоры никто не обратил внимание на внезапное появление в бывшем ресторане… эрсеров! Тела двоих прямоходящих приматов скрывали скафы и шлемы, сохраняющие внутри кислородно-азотную смесь, но в том, что это ЗЕМЫ, сомневаться не приходилось. За прозрачными щитками шлемов были ясно видны характерные уродливые морды. Оба потомка землян принадлежали к так называемой желтой субрасе, головы обоих были начисто лишены волосяного покрова, но огромный по меркам земов экземпляр был самцом, а намного более мелкий – самкой.

Большущий зем выдержал внушительную паузу и добавил на спейсамерикане:

– Можно было бы порассуждать на тему близких контактов третьего рода, но с иными менталитетами тонкая ирония совмещается, как пиво с засахаренными фруктами.

Присутствующие не поняли, что подразумевается, но словечко «иными» в устах зема само по себе звучало оскорбительно. Однако прежде чем кто-либо успел что-нибудь ответить, здоровяк обратился к бармену:

– Сообрази-ка пару стаканчиков сигрида, многоглазенький.

Фраза, ретранслированная внешними динамиками скафандра, прозвучала негромко, однако действие произвела не меньшее, чем громковещательная трансляция выкриков вроде: «Скоты! ублюдки! падите ниц! лобызайте наши ноги!» «Он сказал: налей сигрида» – понеслось по залу, от человека к человеку, как электрический ток по замкнувшейся цепи. Энергия возмущения достигла шовитта. Тиди-джей вырубил музыку и вытянулся вверх, этаким жилистым фаллосом. Черви-симбиоты, почувствовав перемену настроения хозяина, тоже взволновались и напряглись, отчего вся жизненная форма стала напоминать ерша для чистки бутылок.

– Здесь сигрид не наливают! – звенящим от напряжения голосом ответил Прал’кан’арк. Бармен свел глаза в три концентрические окружности, перегруппировался и приготовился. Еще чуть-чуть – и он вздыбится в боевую стойку. После этого кэйтиане обычно совершают резкий прыжок и накрывают врага, как парашютом. И сжимают, ломая кости, сплющивая внутренности.

Но этот кэйтианин не прыгнул. Он лишь подстраховывал вышибалу, который уже был на подходе. Узкоглазый лысый монголоидный громила, громадный как обелиск, сулил большие неприятности. Земляшка его не менее опасна. В драке их стервы превращаются в настоящих фурий. Это знают все. Пусть работает профессионал. Не стоит заведение, и без того требующее ремонта, окончательно превращать в руину.

Опыта общения с реальными эрсерами ни у кого не было. Но иные не сомневались, что ничего хорошего от злобных тварей ждать не приходится.

Зем презрительно осмотрел притихших клиентов, оценивающе смерил взором паука-вышибалу и сказал своей спутнице:

– Пойдем-ка отсюда, крошка. Поищем местечко, где побольше людей с руками, ногами и головами, а не с тем, что и конечностями назвать нельзя. Я же говорил тебе, Ира, надпись на калитке – всего лишь рекламный трюк.

– Ты прав, Солли. Занесло же нас, не приведи господи! – ответила земляшка.

– Да ладно. Стадо тупых инопланетяшек все же не так опасно для жизни, чем эпицентр какой-нибудь звезды. Зато теперь мы сориентировались на местности.

Тут-то бы им обоим и пришел бесславный конец. Но не пришел. Никто не понял, что они сказали. Спейсамерикану знали многие. Однако желтые земы использовали какое-то другое наречие своего племени.

И только один иной знал, что эрсеры говорят на космокитайском. Но старого Фукула в переводчики не звали.

А сам он – не напрашивался…

Вышибала вопросительно шевелил жвалами и сучил захватами. Но Прал’кан’арк медлил. Лепечущие непонятно что на непонятном языке земы первыми не нападали. Может, уберутся подобру-поздорову?.. На улице – пускай хоть бомбы взрывают. И откуда они взялись, эти чудовища?! Спокон веков их тут не видывали…

Морда зема внезапно исказилась, словно он испытал приступ страшной боли. Замотав башкой, как оглушенный сильным ударом, самец схватил рукой свою самку и подтолкнул ее к выходу. Эрсер явно торопился смыться.

– Бывай, дедуля, – сказал тем не менее, уже почти от выхода. – Пятнистого ты здорово отбрил, ничего не скажешь. Любопытно, почему тебе знакомы девизы АрмиСол?

И снова смысла его речей никто не понял. Кроме того, к кому был обращен вопрос. Но ответа зему ждать недосуг было.

– Та древняя посудина – ихняя, – заметил бригадир, когда за неожиданными визитерами сомкнулась мембрана выхода.

– Ну и что? – удивился Дуркут.

– Я вот думаю: это лакризянин обманул или им нечего сгружать…

– Не-не-не! – торчком встопорщил усы Нургат. – Я на земов горб не гну!!

Таким тоном запротестовал, будто ему в тысячный раз предложили ЭТО, хотя живых земов видел впервые в жизни.

– Точно! – поддакнул Тергил. – Чтоб им сдохнуть, обезьянам безволосым! Вы видели, видели?! Мятежники они, на рожах написано! Разведгруппа бунтовщ…

Только Фукул не стал тратить время на разговоры. Выдалась возможность заработать. Когда-то единственными, на кого Фукул гнул спину, были эрсеры. И по его мнению, то были не настолько уж плохие времена. Да, земляне онигало за людей не считали, но наемникам платили исправно, стабильность поддерживали, и никто не бедствовал, не побирался, кусок мяса у всех был… И знал об этом старый онигало вовсе не из минимального курса истории.

Родившийся в Империи, он неспешно, соблюдая дистанцию, отправился следом. В одиночку. Прочие докеры остались в баре. Когда эрсеры удалились на порядочное расстояние и свернули в полутемный радиальный проход, старик набрался смелости. Робко окликнул их, почтительно обратившись на космокитайском.

– Уважаемые господин Соллар и госпожа Ирина…

И умолк испуганно.

Немудрено. Эрсеры мгновенно развернулись, преодолели расстояние, отделявшее их от Фукула, и угрожающе нависли над аборигеном. Женщина напряженным тоном произнесла:

– Ты знаеш-шь наш-ши имена?!

– Солли умень… шительное от Сол… лар, насколько… я помню, – запинаясь от страха, прошептал старик, – Ира… уменьшительное… Ирина…

– Ничего с-себе! – Эрсер присвистнул. – Он даже это знает. У-у-умный какой. Ты кто, дедушка?

– Фукул Фукул, старший матрос палубной команды среднего линейного балкера «Владимир нольнольтристасемьдесятпять»! Транспортный флот Армии Солнца! – молодцевато отрапортовал Фукул на спейсамерикане, вскидывая правую переднюю клешню к правому глазу. Куда и подевались многие сотни циклов, в течение которых он ни разу этого не делал!

– Что ты несешь?! – настала очередь изумляться женщине. – Не может быть! – Теперь и она говорила на спейсамерикане. – С тех пор ведь миновало…

– Да, леди Ирина, – продолжал онигало на привычном наречии, – очень много циклов. Но я говорю правду.

– Меня зовут не Ирина, а Ира. Без всяких уменьшений и с усилением последнего звука… – проворчала женщина.

– Не врет он, крошка. – Узенькие глазки мужчины внимательно смотрели на старика сквозь прозрачный коалит забрала. – Слишком невероятно, чтобы такое измыс…

Высоченный мужчина резко умолк и пошатнулся, как от удара. Челюсть поехала вбок, словно удар именно в нее пришелся. Глаза выпучились, расширились, почти как у нежелтого эрсера стали. Кожа сморщилась, особенно на лбу и щеках, и… вдруг начала обугливаться, чернеть, стремительно и неудержимо. На макушке моментально выросли курчавые волосы. Буквально за секунду черты лица исказились, изменились неузнаваемо. На Фукула смотрел уже не желтый бритоголовый, а самый что ни на есть черный волосатый эрсер. Подобные лица еще у далжиан, но далжианином пьяно раскачивающийся мужчина и не пах… Худенькая, маленькая подруга бросилась на подмогу, и удивительно, но сослужила ему достойной опорой, упасть на пол не позволила.

А облик эрсера продолжал претерпевать удивительные трансформации. Еще через мгновение скуластое черное лицо сменилось розовато-смуглым, по-эрсеровски очень красивым, а курчавый черный покров вырос в густую гриву платинового оттенка. Но волосы тут же опять потемнели, и еще секунду спустя на старого онигало уже смотрит длинноволосый брюнет с грубыми, точно тупым ножом вырезанными чертами лица… и прямо на глазах вновь превращается в бритоголового, но уже не желтого, а белого, со свирепым, одержимым лицом, чем-то напоминающим физиономию мстителя-оластера, и – тут же вновь желтеет, и восстанавливается первоначальный облик, стабилизируется, прекращает жутко меняться, эрсер уже не шатается, и с трудом верится, что в считанные секунды большой мужчина сменил несколько личин, и невероятные изменения кажутся галлюцинациями – а разве нет?!

Ошарашенный Фукул, отказываясь верить собственным глазам, таращился на странных пришельцев, кажущихся виртуальными изображениями. Чтобы убедиться в здравости собственного рассудка, он с размаху приложился жвалами об пол, ощутил вполне реальную боль, осипшим голоском на всякий случай полюбопытствовал:

– Я могу вам чем-то помочь, сэр и леди?.. – и опасливо воззрился на женщину в ожидании, что она тоже начнет вести себя, как персонаж виртуальной игры. Но внешне лицо женщины не изменялось, разве что сильно удивленным сделалось. Спутница мужчины быстро затараторила на совершенно незнакомом наречии, которого Фукул не знал и поэтому не понимал, о чем речь, но отчетливо уразумел, что женщину не на шутку обеспокоило поведение лица напарника.

…Самое удивительное, что помочь он им сумел, и прибыльную работенку получил-таки ветеран транспортного флота АрмиСол. Эрсерам понадобились кое-какие запчасти, чтобы подремонтировать свой рейдер. А какая же для докера проблема – в астропорту раздобыть пару-тройку железяк? Здоровяк хирел прямо на глазах, хотя видимых причин для этого не имел. В нем будто заряд кончался, и существовал эрсер, подгребая крохи энергии со дна жизненного аккумулятора. Когда Фукул прибыл на условленное место с заказанными наночипами, мужчина уже совсем неважно выглядел. Но героически терпел боль.

Заплатили эрсеры щедро, по-царски, ничего не скажешь, только почему-то далжианскими жуцкьирами. Поблагодарили по-человечески, попрощались по-дружески и умчались на свой корабль. Сквозь внешний торец коллектора старый онигало тоскливо наблюдал, как призрак прошлого, похожий на яйцо или на дирижабль, отцепился от причала и отвалил, и пропал в бездонной глубине, и уже через мгновение ничто не напоминало об имперском корабле, словно он действительно был эфемерным, бесплотным, галлюцинаторным. Только тяжесть монет с изображением молнии, бьющей с земли в небо, оттягивающая карман, напоминала докеру, что странные гости, первые за столько циклов ЖИВЫЕ земляне, не примерещились ему в приступе маразма. Смотря в глубь звездного океана, концентрируя в каждой фасетке целиком Вселенную, Фукул вдруг осознал, что эти двое пахли как земляне, а не как эрсеры, хотя у женщины в букете имелась примесь какого-то чужеродного аромата. И очень пожалел, что в спешке так и не рассказал им, почему такое может быть. О том, как вызвался добровольцем в группу, отобранную имперскими учеными для особых опытов, и получил солидную премию, и отправился домой, и попал в штат секретной базы, спрятанной в недрах гор Родины, и участвовал в испытании каких-то изобретений, а когда научный центр был разгромлен одним из повстанческих отрядов, прикинулся подопытным кроликом имперцев и в конце концов оказался тут, в порту, на привычной службе, и больше уж никуда не рвался, жил себе помаленьку, тягал мешки и ящики, цикл за циклом, век за веком, вначале удивляясь, что не умирает, а потом попривыкнув… Хорошо, не за тридевять небес, а дома, в небе Родины. Что такое для любой разумной расы материнская планета, лучше всех знают только те, кто ее потерял. Как эрсеры. Или чуть было НЕ. Как онигало когда-то. Имперцы ужасно разозлились, потеряв ту подгорную базу. Что-то важное в ней делалось. В отместку прислали огромный флот и обрушили на Родину карающий кулак, но не успели – с окраин сюда, в окрестности Метрополии, хлынули повстанческие орды…

Глядя, как из квадратного люка осевого коридора появляются молодые докеры, ровесник станции Фукул вспоминал бурные циклы собственной молодости. И ностальгически ныло где-то в брюхе, трепетали усики от фантастического предположения, что ТЕ ДВОЕ, пахнущие как истинные земляне, тоже помнят порядки империи не понаслышке. И Армия Солнца для них вовсе не легенда, а… реальная, до сих пор действующая армия, в которой они состоят на действительной службе?!

…Старый докер помнил все. Правда! Не забудет он и о том, как орбитальную станцию близ Видаткаррона, населенную кем угодно, только не эрсерами, посетили первые разведчики мятежников-реваншистов. В этих краях никаких волнений еще не было – где не жили потомки землян, все спокойно. Однако – простым совпадением это было или далеко не? – устои мира и тут начали рушиться вскоре. В конце года. Который начался с того, что к причальной ферме номер девятнадцать пришвартовался корабль очень старой конструкции – древний, еще имперский рейдер. И экипаж его – большой мужчина и маленькая женщина, – обнаружив, что их занесло в малопохожий на нормальную среду обитания эрсеров мир, воспользовались услугами Фукула и быстренько вернулись в дальний космос. Перед стартом избавившись от ребристого баллона. Фукул не забудет и о том, как чуть позже, несколько часов спустя, еще смена не кончилась, вблизи станции обнаружился кровавый след, оставленный первыми после победы Восстания существами, пахнущими как земляне, – которые столь близко подобрались к своей бывшей Метрополии. По более низкой орбите, в нескольких мегаметрах дальше от экватора Видаткаррона, сквозь ближний космос плыла желтоватая, как зловещие предвестники перемен, похожая на боевую ракету емкость из-под линарочьего молока. Когда катер Стражи взял находку на борт, внутри молочного бидона оказался… свежий, еще не остывший труп женщины расы ник-о-мед, коренных обитателей Проклятущей Туманности. «Костюмы» от злости чуть не полопались – личный досмотр при входе на станцию земы прошли, а вот древний рейдер, внутри которого находилась тогда живая еще никомедка, проверять не позволили, вполне законно мотивировав, что сгружать ничего не будут и брать коммерческий груз на борт тоже, поэтому, дескать, стоянку оплатят, но таможенный сбор вносить не собираются…

Грудная клетка жертвы была разворочена, сердце варварски вырвано. Зета-волны уже не излучались – вероятно, выплеск был недлинным и занял считанные минуты. Поэтому идентифицировать личность сразу не удалось. Единственной зацепкой была татуировка на животике убитой, коротенькое слово «ШЛАШ», вероятно, прозвище. По каналам Сети ушел запрос в полицейские комиссариаты ближайших галактик, запустив медленно вращающееся колесо бюрократической машины; но долгожданный ответ, если его и прислали, уже никого не интересовал спустя месяцы.

Потому что к концу года началось.

Внешние наблюдатели

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [08 января по Универсальному Сетевому Времени; по местному – 14 августа, около пяти часов пополудни; порт приватного города New Detroyt (юрисдикция трансгалактической корпорации FORD GALAXY); дистрикт Hollywood, штат Los Angeles, America (Terra Nova V), планета земного типа, территория независимой республики United States of Тerra Nova; скопление Torn Condor (18976642322) близ центра галактики «Black Shark»]

Уж где-где, а в этом космопорту древний курьер, только что опустившийся в стодвадцатом посадочном секторе, выглядел «своим парнем».

Здесь попадались корыта и постарше. Правда, в отличие от него все они уже стояли на вечном приколе. Давным-давно. Корпорация, что владела здесь ВСЕМ в радиусе трехсот миль, могла себе позволить НЕ использовать колымаги. Хотя на переплавку ни единое из антикварных суден владельцы почему-то не отправляли.

Десятки, если не сотни раритетов имперской эпохи выглядели бравенько. Вполне исправные, грамотно законсервированные. Они выстроились аккуратными рядами на северной кромке поля и с виду хоть сейчас готовы были принять экипажи.

Характерно, что этот своеобразный музей под открытым небом явно пользовался бешеной популярностью у туристов. Аляповато размалеванные экскурсионные анг-автобусы так и сновали вокруг них и между ними. Будто не в пределах территории космопорта передвигаясь, а по аллеям парка развлечений.

Здешнее взлетно-посадочное поле вообще мало напоминало исхлестанную огневыми смерчами и струями пламени, перепаханную извилистыми шрамами, изрытую глубокими яминами «пересеченную» местность – какими обычно и бывают старые порты. Обширное пространство, покрытое добротным бетопластом марки 1000, расстилалось на многие мили, и вряд ли хотя бы одна ямка глубже дециметра оскверняла его изысканную гладкость.

Да уж, космодром Нового Детройта пребывал в отличнейшем состоянии. Как ни прискорбно, признать это пришлось безоговорочно.

Как и то, что уж где-где, а здесь в первую очередь обслужат эрсеров. Именно это вынужденно признали Уронита, Сифидита и Фагилита, угрюмо любуясь транскарой. Космодромная анг-платформа опрометью примчалась не к величественному вугататайскому товаровозу, солидно утвердившему многочисленные опоры в секторе 119, а к соседнему дряхлому корыту. На их запрос, посланный час тому назад, когда в пределах соседнего пустого участка и не мерещилась древняя посудина, космодромные земы хамски ответили: «Свободных нет. Появится, вышлем. Ждите…»

Интонационное многоточие тянулось седьмой десяток минут и грозило затянуться на неопределенно-длительный срок. Три бизнесмена-вугататайца, лежа в рубке «Укуки Татата», каждую минуту простоя теряли уйму кредиток. Но могли лишь бессильно наблюдать, как местные ублажают единокровных сородичей.

Объяснение творящемуся беспределу было одновременно и простейшим и невероятнейшим: здесь всем заправляли эрсеры. Не только в округе, но и на всем континенте. По всей планете. И на соседних. Во всей системе Терра Нова.

С УМА СОЙТИ.

Вот они и теряли потихоньку рассудок, несчастные залетные фрахтовики, которым впервые в жизни довелось столкнуться с обескураживающим фактом, что где-то на убогих задворках Вселенной еще обретаются жуткие местечки, где недобитые остатки земного биовида удержали власть и вовсю хозяйничают. В нормальных краях – эрсеры униженно прислуживали иным, перетертые в жидкую кашицу безжалостными челюстями истории…

Ярость сплющила тела вугататайцев в мясистые блины неправильной формы. Казалось, еще мгновение – и от бешеного напряжения треснет поверхность тел, оранжево-фиолетовый эпителий расползется, внутренняя мышечная структура расслоится обрывочными лохмотьями… У обиженных, униженных, оскорбленных и опозоренных вугататайцев оставался выход единственный, универсальный по сути. Каким образом сгорающие на работе мужчины могут снять нечеловеческое напряжение, эффективно «разрядиться»? Сблизившись с женщиной, конечно же! Сговорясь без слов, снедаемые отчаянием Уронита, Сифидита и Фагилита ринулись в жилую каюту, будить свою дражайшую сожену. Прелестница Камород спала сладенько, торговые дела ее не касались, это забота мужчин, но, атакованная троицей сомужей, от активных ласк коллективная супруга проснулась мгновенно. И с ходу распахнула три алчущих влагалища, пышущих восхитительным смрадом… Вытянувшись в упругие, перевитые жгутами мышц колбаски, напряженные мужчины нырнули в гостеприимно разверзшиеся отворы, и сочащиеся белесой слизью складки жадно стянулись. Вся поверхность тела самки начала мелко подрагивать – внутри происходила фрикционная фаза полового акта, и пока жена не испытает тройственный оргазм, ее мужьям, целиком превратившимся в пенисы, наружу никак не выбраться… Впрочем, какой же половозрелый вугататаец по доброй воле покинет лоно женщины?!! Кто же откажется от супернаслаждения, когда в сплошную эрогенную зону превращается все тело целиком, когда сладострастный экстаз пронзает множественными жаркими волнами, когда из всех пор сочится, истекает жирный пот, наполненный зернышками оплодотворяющего семени в часы еженедельного «опасного» периода, а в остальное время выполняющий функцию просто смазки… Сомужья во влажном космосе обволакивающих вагин сожены готовы жить хоть безвылазно – какой же мужик откажется от вечного кайфа! Поэтому предусмотрительная природа сформировала у вугататаек специальный пост-оргазмический рефлекс; благодаря ему апофеозным, особенно энергичным сокращением вульвы жен бурно исторгают мужчин, и они вылетают из глубин влажного космоса, как пробки из бутылок игристого вина… Если мужчины постоянно будут торчать там, кто ж тогда будет деньги на жизнь зарабатывать?

…Анг-платформа плавно затормозила и ткнулась передком рамы в невысокий, простецки-незамысловатый барьер. Рабица колыхнулась, вмялась и недовольно зашуршала. Заборчик убегал вправо, и был он таким длинным, что исчезал из виду вдалеке. Слева линия была гораздо короче – ярдах в ста обзор перекрывал длинный и приземистый, уныло-казенного вида барак из гофрированного пластика.

Стальной сеткой обозначалась граница порта, она визуально как бы отгораживала планету от космоса. В полушаге ЗА нею на внушительную высоту вздымался собственно рубеж: выглядел охранитель земли от неба как стена футов ста пятидесяти высотой. Радужно переливающаяся, когда на нее смотришь в упор, под прямым углом, и бесцветно-мутная, если смотреть под другими углами. Силовое поле как минимум шестого уровня мощности.

Рядом с транспортером, чуть левее бампера, в сетке имелась закрытая калитка. Но не прошло и десяти секунд, как в переливчатой текучести появился островок стабильности – прямоугольный отвор, – и она бесшумно распахнулась. В проеме прохода, совместившемся с открытой калиткой, материализовался человек в униформе пограничника. Поверх широких плечей, головы и шестигранной фуражки виднелся фрагмент интерьера. Помещение мало напоминало типичный контрольно-пропускной пункт.

Уточнять, что государственный служащий – эрсер, нужды не было. Если во Вселенной еще оставались места, где понятия «человек» и «потомок уроженцев Земли» синонимичны, то одно из них наверняка обреталось в этих краях. Да не крохотный позабытый астероид с кучкой мутировавших рудокопов и шахтных лифтов, а планета из первой двадцатки демографических рекордсменов галактики «Черная Акула».

АМЕРИКА.

– Привет, ребята! С удачным прибытием, слава космосу! – улыбаясь во все тридцать два великолепных-белоснежных, с энтузиазмом поздоровался местный житель; говорил он на спейсамерикане, само собой. – Рад видеть человеческие лица! Издалека шли?

– Отсюда не видно. Транзитом кололись, не напрямик. И тебе горячий звездный привет, американец! – дружелюбно ответила невысокая худенькая девушка смешанных кровей. Одеждой ей служил простой мешковатый комбинезон безо всяких знаков корпоративной принадлежности, но с пилотскими «звездолетиками» на рукавах. Голова полукровки была наголо обрита, что в сочетании с пряно-терпким ароматом тела, миндалевидными темными глазищами, мягким кремовым оттенком кожи и скуластенькими, ощутимо монголоидными чертами лица производило неизгладимое впечатление экзотичной пикантности. Да, что ни говори, изюминка во внешней оболочке новоприбывшей красотки была. Целый фунт изюму!

– Добро пожаловать в Соединенные Штаты Терра Новы! – старательно не пялясь в упор, ответил белокожий абориген в униформе. Молодой, едва ли старше двадцати пяти стандартных.

Спутник девушки, облаченный в модный деловой костюм, молча пожал руку вначале офицеру-пограничнику, а затем, войдя в помещение чекпойнта первым и цепко оглядевшись, продолжил древнеземной ритуал демонстрации благих намерений поочередно: с пожилой женщиной из санитарного ведомства (которая вполне могла приходиться старшей родственницей его скуластенькой спутнице), с двумя служащими таможни (средних лет чернокожей женщиной и черным же парнем), а также с юной мулаткой из департамента космических сообщений, на смущенном личике которой заглавными буквами было написано: СТАЖИРОВКА.

Теперь уже женская половина персонала КПП получила возможность оценивать и восхищаться. Из других миров в эту точку пространства – одну из бесчисленных точек, разнящихся лишь последовательностями цифр, тех, что образуют столбцы строчек Координатной Библиотеки Сети, – явился плечистый тридцатилетний блондин с очень короткой прической, твердо очерченным ртом и довольно надменным выражением лица того типа, который почему-то принято звать «славянским» – видимо, отдавая дань одной из многочисленных языковых традиций. Но в этом лице главным были глаза: от их блестящего дерзкого взгляда казалось, будто мужчина с угрозой подается вперед. Даже немного женственная элегантность стильного костюма не могла скрыть его физическую мощь; казалось, могучим икрам тесно в высоких сапогах, так что тонкая кожа вот-вот лопнет, а при малейшем движении плеча видно было, как под металлизированной тканью ходит плотный ком мускулов. Это было тело, полное сокрушительной силы, – жестокое тело.

Негроидный парень, что самое интересное, лишь мельком скользнул взглядом по фигурке девушки, шагнувшей в зал следом за своим спутником с традиционным общим: «Я вас приветствую, леди и джентльмены!» – и присоединился к восхищенным зрительницам. Видимо, любование мужскими «прелестями» куда более соответствовало его ориентации.

Двое мужчин, одно ни то ни се, и четверо женщин стояли в квадратном зале, очень уютном и удобном, красиво отделанном, оборудованном мягкой мебелью и образчиками произведений искусств, больше похожем на гостиную миллионера, чем на пограничный переход. Всяческая просвечивающая, сканирующая и прослушивающая аппаратура была спрятана в стенах и на глазах не маячила. В этом городе УМЕЛИ производить впечатление на приезжих.

Невольное погружение в минутную паузу прервал начальник наряда.

– Цель приезда? – неохотно вопросил страж границы напичканную изюмом звездолетчицу. Извиняясь взглядом: что поделаешь, мол, работа такая.

– Санни Полиш, клан Марка Шагала, рекламный дизайнер. Айриш Ли, культ Лао Цзе, личная пилотесса и доверенный референт. По делам коммерции, – сообщила истекающая шармом полукровка, как бы не замечая пожирающий взгляд почитателя ее женских прелестей, единственного среди местных.

Новоприбывший мужчина искоса глянул на нее, хмыкнул и отвернулся к мулаточке-стажерке.

– У вас нет никакого багажа… – полуутвердительно-полувопросительно спросил иссиня-черный… точнее, «светло-синий» парень в униформе таможенника.

– Зачем? Сегодня вещи у тебя есть, ты привык на них полагаться. Завтра ты их потерял, а без них – беспомощен. На вещи нельзя рассчитывать. Комплект на все случаи жизни все равно не утащить с собой. Если без чего-то в дороге вполне обходишься, значит, оно не так уж и необходимо. Мы предпочитаем полагаться на что-то действительно незаменимое. То, что имеем изначально, чем природа наделила. – Она огладила себя ВСЮ умопомрачительным жестом, плавно проведя узкими ладошками от изящных ушек, по острым грудям и плоскому животу вниз, к стройным бедрам. – Без этого – никуда, важнее его нет. Все прочее купим за деньги. – И переглянулась со своим боссом. В его взгляде читалось полное согласие со всем, сказанным ею.

Таможенники также переглянулись. Практически полное отсутствие вещей было скорее исключением, чем правилом. Но у богатых – свои причуды. К тому же девчонка абсолютно права: деньги в любом мире остаются деньгами, и любые материальные вещи за них купить – нет проблем.

Что в Сети Миров повсюду оставалось непреложным с имперских времен, так именно этот основополагающий закон.

А где и какими способами эти люди берут деньги – их дело.

– Ага, – глубокомысленно изрекла старшая таможенница, чтобы хоть что-нибудь сказать. Приезжий дизайнер, внимательно осмотрев миловидную, крепкотелую черную женщину, одобрительно покивал.

Затем вдруг сорвался с места, и настолько стремительно пересек зал КПП, что пятерка жителей Америки повернула головы вслед как минимум с секундным опозданием. Вот же, вот он здесь стоял, а вот он уже замер у окна, выходящего на улицу. Какой быстрый, ничего себе!

Санни Полиш всмотрелся за границу космопорта, и то, что он увидел там, вызвало у него недоверчивое хмыканье. Дизайнер вертел головой, с энтузиазмом фиксируя увиденное. В этой точке Вселенной рекламист, судя по всему, оказался впервые, но его помощница явно здесь уже бывала. Она не подходила к окну, но с интересом отслеживала реакцию босса.

– Ладно, – сказал он. – Это, в конце концов, ваши местные дела. Особенности жизненного уклада… Но у меня вопрос вот какой. МЫ действительно обитаем здесь открыто, на поверхности, не зарываясь поглубже, с иных глаз долой?

– Люди живут под открытым солнцем, – ответила самая молодая американка и удивленно спросила в свою очередь: – А что, разве где-то по-иному?

– Ох, крошка, ты даже не представляешь, до какой же степени по-иному, – сказал приезжий, тепло улыбнулся мулатке и… вдруг улыбка резко исчезла, будто ее выключили. Лицо приезжего перекосилось как от невыносимой боли. Смертельная бледность окрасила щеки, только что вполне розовые. Выражение сделалось как у погибающего от голода. Глаза выпучились и загорелись жутким, неестественным огнем… И тут же все кончилось. Странный приступ боли, исказивший черты, прошел мгновенно, так же как и возник. Лицо мужчины больше не смотрелось иссушенным кошмаром, следствием как минимум двухнедельного голодания.

– Ничего страшного, – тихонечко, убитым голосом успокоил американцев гость. – Это… почечная колика. Камешек сорвался. Хуже открытой лучестрельной раны, знаете ли. По-живому режет, да с проворотом. Но изнутри, так что лезвие никак не выдернешь.

Женщины и гей портового чекпойнта тут же преисполнились жалости, мужчина – сочувствия. Однако Санни Полиш предупредил возможные слова соболезнования, решительно заявив:

– Вы меня весьма обяжете, сделав вид, что ничего НЕ было. Это куда хуже боли, ощущать себя… больным, инвалидом.

– А разве что-то произошло? – тут же спросил пограничник. – Лично я ничего особенного не заметил.

Просьбу дизайнера уважили моментально. Дальнейшее «прохождение» КПП превратилось для симпатичных гостей в чистую формальность.

Санни Полиш вновь глянул в окно и спросил вполне окрепшим голосом:

– Что-то я не вижу иных. У вас что, транзитка сегрегирована по расовым признакам?

Американцы дружно переглянулись, вся пятерка. Сочувственно заулыбались.

– Нет, – сказал младший таможенник. – Это не транзона. Уже суверенная территория Форд Гэлэкси. Отстойник не здесь… Вон где! – Он вышагнул сквозь отвор на территорию порта и сделал правой верхней конечностью приглашающий жест. Когда любопытный гость выглянул, гей указал ему на гофрированный сарай, распластавшийся по полю в сотне ярдов от калитки чекпойнта. Из-под бока непрезентабельного сооружения в этот момент как раз отчалила старая, обшарпанная платформа, которая взяла курс на вугататайское судно. Пузатый товаровоз враскорячку привалился к поверхности и отсюда, издали, очень напоминал самку вугататайского биовида: такой же жабоподобный.

– Там находятся почти все иные, которых можно обнаружить в радиусе трехсот миль, – сказал пограничник, стоя в проеме отвора. – А это, – глянул он внутрь чекпойнта, – вход для наших.

– Нелюди разве что в посольствах есть еще. Но это в столице, не здесь. – Наружу, через плечо начальника пограничного наряда, выглянуло смазливое личико юной администраторши. – У нас, по распоряжению Мистера Генри Триста Шестнадцатого Форда, в мэрии лицензии на работу в торговых представительствах могут получить только специалисты, нанятые из местных жителей. У инолюдей выбор невелик – или доверять «грязным земам», или не иметь с нами бизнес.

– Точно! Иными здесь и не пахнет, – добавила таможенница, выглядывая из-за другого плеча начальника.

– Да я и не пропущу ни единого инопланетяшку, – послышался изнутри голос докторши. – Санитарные нормы, установленные владельцами земельной недвижимости, предусматривают допуск особей единственного биовида: хомо сапиенс сапиенс…

– ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В СВОБОДНЫЙ МИР! – резюмировал пограничник. Американцы расступились, и начальник широким жестом пригласил Санни Полиша обратно в КПП.

Когда рекламист, миновав калитку и проем, вновь оказался в роскошно обставленном зале, пилотесса и референтка посмотрела на своего босса победоносно. «А я что говорила?!!», казалось, кричал ее сияющий взор.

Пограничник с пафосом выдал:

– Въезд разрешен! – И одно из выходящих на припортовую площадь окон тут же превратилось в двустворчатый портал. Единственная дверь в стене, что отделяла космос, завоеванный иными, от мирка настоящих, как они себя зовут, людей. Крохотного как пылинка – но гордого и независимого, крепко соблюдающего традиции самости. И она гостеприимно открылась для мужественного художника и его очаровательной секретарши. Или кем там она ему на самом деле приходилась…

Мужчина перешагнул границу и ступил на суверенную территорию недобитых земов. Судорожно втянул ноздрями и ротовым отверстием американский воздух, после чего шумно выпустил его обратно, прогнав через легкие и обогатив кровь.

– Пахнет дерьмово, чего греха таить, но иными в натуре не воня-ает… – несколько даже удивленно прокомментировал результат анализа. Говорил он почему-то на другом наречии земов, лишь отдаленно похожем на спейсамерикану, – космическом русском.

Комментарий СанниПолиша был типичным проявлением патологического гегемонизма и великодержавного шовинизма, переполняющих земов, оставленных без присмотра. Или искренне уверенных, что остались без присмотра.

Тех, которые позабыли, что за бывшими хозяевами космоса жизненно необходим глаз да глаз, рецептор да рецептор, сенсор да сенсор: один, два, три, одиннадцать, шестнадцать, сто девять, четыреста пять, тысячу семь, миллион, мириад… Чем больше, тем лучше, а еще лучше – один сплошной, единый, такой, чтобы проникал неусыпным взглядом во все щели и норы, дотягивался повсюду. В особенности туда, где потомки имперцев удерживают ареалы компактного проживания, где в укромных уголках земы и земляшки с ностальгическим упорством пытаются выстроить подобие былого величия. За неимением безграничных ресурсов рабсилы из особей иных рас – они порабощают сородичей; и вовсю изголяются над себе подобными, своими ближними – не дальними, не иными. Отрабатывают, тренируют, шлифуют навыки вселенского господства…

Поразительная раса. Эти существа вначале воюют сами с собой, потом со всеми прочими, а когда становится не с кем, вновь принимаются за себя. Для уроженцев Солнца III и их потомков война – движитель прогресса. Неистребимая агрессия – фундамент мировоззрения. Даже если во Вселенной останутся всего двое разумных живых и будут они землянами, боевые действия не прекратятся.

Да что там двое! ОДИН.

Чтоб уж – ДО ПОБЕДНОГО.

Вот здесь, в системе ТерраНова, уцелевшее логово самых ужасных в Сети тварей. Одно из немногих, до сих пор не уничтоженных. Здесь у потомков полноправных граждан ЭрсСтеллы имеется неограниченная свобода для достижения полнейшей и безоговорочной Победы. Особенно в пределах территорий частных владений, вроде этого Нью-Детройта…

По ту сторону границы тянулся еще один сетчатый забор. Он визуализировал линию силового поля со стороны города. Зрелище, открывшееся за ним и доступное восприятию сенсорных органов, напоминало бы развлекательное шоу, серию виртуальной графики или съемку постановочного боевика, если бы не являлось самым что ни на есть реалом. Никаких декораций и актерской игры. Перед взорами наблюдателей развернулась истинная Правда Жизни Эрсеров.

Мир потомков землян стоял на трех китах: лжи, сексе, деньгах. В любой последовательности. Секс ради денег. Ложь ради денег. Деньги ради секса. Ложь ради секса. И так далее.

Венчала мир эрсеров Насильственная Смерть. Именно она служила их мирозданию крышей. Апофеозом – симфонии их цивилизации.

Земы и земляшки сношались, предавали, добывали деньги и мочили друг друга. Нет, даже не убивали. Именно мочили. («Мочить» – на многих наречиях потомков землян означает зверски умерщвлять, а вовсе не «частично погружать в жидкостную среду предмет или организм». Вот как!) Люди нормальные убивают так: одним точным ударом, выстрелом, уколом, плевком, дуновением, высверком. МОЧАТ, всаживая всю обойму, весь комплект зарядов, опустошая энергоемкость. Мочат, работая конечностями, как повар, готовящий отбивную. Он стоит на кухне и разбивает мясную мякоть в тонкую пластинку. Кровь непременно брызжет ему на фартук, уродливыми потеками и пятнами размалевывает крахмальную белизну материи; обязательны также розовое, самодовольное лицо и волосатые руки с просматривающейся татуировкой, что-нибудь вроде: «Не забуду мать родную»…

Эта картина – не галлюцинация психически больного разума. Она абсолютно реалистична при одном условии: повар – зем.

Этот образ и есть – типичный ЗЕМ. С вариацией (фартук в кружевных оборочках, руки безволосы, а татуировка изображает крылатого инсектоида бабочку) – земляшка.

В каждом, в каждой из них – сфокусированы ВСЕ они. Каждый, каждая из них переполнены всеми пороками, щедро отпущенными ВСЕМ.

Ведь в реальном голофильме, где роли распределены навсегда, в игре принимают участие и зрители, их восприятие индивидуально интерпретирует предложенный пакет информации; актеры же – одновременно зрители. По обе стороны авансцены есть на что смотреть – так кто же решит, где реальный космос зрительного зала, а где виртуальное сценическое пространство, собственно?..

Но с любой точки зрения смотреть на мир земов было так же отвратительно, как с многократным увеличением созерцать предметное стеклышко микроскопа, на которое нанесена капля суспензии, кишащей бактериями-паразитами.

Тошнотворное зрелище. Так и тянет наизнанку вывернуться.

Но ничего не поделаешь. ВИДЕТЬ ЭТО – ЖИЗНЕННАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ.

Наверное, каждого рекрута следовало бы на месяцок-другой сажать в наблюдатели, чтобы проникся. Многие новички на самом деле понятия не имеют, что оно такое на самом деле, эти земы. Представления новоявленных волонтеров по большей части сводятся к абстрактному образу: Злейший Враг Всех Рас Людей. И вот в подобные местечки следовало бы направлять «салатных», чтобы они в натуре ощутили все особенности и прелести материального воплощения Образа Врага. И бесповоротно преисполнились решимости держать и не пущать любыми способами, а лучше всего – искоренять.

После такого кино – переполниться под завязку немудрено…

Номинально поле называлось «Площадь городского аэрокосмического вокзала». Но это вполне ординарное название нисколько не отражало сути явления. Именно сюда аборигены съезжались выяснять отношения. Эта прямоугольная незастроенная территория была чем угодно – полем битвы, тренировочным полигоном, спорной приграничной землей, – но только не привокзальной площадью. Обгоревшие остовы анг-мобилей и анг-басов, исполинские нагромождения останков мебели, поваленные столбы, кучи мусора и хлама, конечно же, повсеместные следы взрывов – воронки и вставшие на дыбы обломки пластибетонных плит… и множество более мелких деталей пейзажа, вроде дымящихся там-сям ангоциклов недавно взорванных, языков пламени, лижущих ангоциклы свежеподбитые, ржавых остатков ангоциклов, подстреленных давным-давно…

И повсюду растерзанные трупы эрсеров, которые никто даже не собирается убирать!!! Еще теплые, полу– и окончательно разложившиеся. Раненых на этом поле никогда не остается. Их тут просто уничтожают. Свои же. («Добить» – безусловный рефлекс особей биовида землян, выработавшийся в процессе эволюции. Мотивация: слабый не имеет права на жизнь. Идеологическое обоснование: сильный себя ранить не позволит.)

И вот на фоне этих «декораций», поблизости от входа в КПП, кипело очередное побоище. Юные адепты культа ЭйсиДиси, объединившись с боевиками клана ГанзнРоузес, воодушевленно раскатывали поклонников святого ПроДиджи по пластибетону припортового поля боя. Соединенные усилия имели впечатляющий успех. Но тут к гибнущей группировке на выручку подоспели многочисленные адепты СкуТер, и процесс раскатывания обратился в противоположном направлении.

Вблизи и поодаль, справа и слева и в глубине поля, повсюду творилось то же самое. Бесчисленные кланы эрсеров вовсю самоутверждались. И при этом, творя кровавую бойню, они распевали песни и орали, цитируя «частицы наследия» предков. Таким способом земы привычно исторгали свои колдовские заклинания, так они черпали в творчестве предтеч первозданную, концентрированную энергию деструкции. Парадоксальная трансформация «сотворения» в «разрушение» – типичная для этих неугомонных существ.

На темном пластибетоне лужи крови смотрелись черными пятнами. Кровь земов, проливаясь, почему-то приобретала цвет космоса…

Это новоприбывшим соплеменникам с успехом демонстрировали адепты святого по именифамилии МайкДжексон. Дизайнер и его референтка, после минутной паузы – заполненной озиранием по сторонам, – пригибаясь и хоронясь за кучами обломков, перебежками преодолели сотню шагов в высшей степени пересеченной местности и теперь спускались по осклизлой каменной лестнице в сырой полумрак перехода, что вел на станцию городской сквозьземки. И вот здесь приезжие, счастливо избежавшие расстрела на площади, угодили в очередной фрагмент вечной разборки. Подростки с мертвенно-бледным ликом святого на коричневых майках по полной программе отвязывались на значительно уступающих им численностью духовных наследниках МеталЛика. («Отвязываться» – вовсе не освобождаться от пут, как логически можно было бы предположить, а «общаться с кем-то против его желания».) Попутно они укладывали на заплеванный, загаженный, усеянный смятыми обертками и сплющенными банками камень всех без разбору прохожих, к какому бы культу те ни принадлежали… Вынужденно залегли в грязь и гости Нового Детройта. Хочешь не хочешь, но уткнись носом в дерьмо и не возмущайся. Никого не волнует твое мнение по поводу устройства мироздания…

Тут на верхней ступеньке лестницы появилась сухонькая старушка в ветхом комбинезончике. С виду – совершеннейший «божий одуванчик» (так говорят земы, подразумевая полнейшую безобидность субъекта). Однако попытка сбить ее с ножек-палочек неожиданно не удалась. Ловко поднырнув под конечности атаковавших ее подростков, бабулька шустро ссыпалась на десяток ступенек ниже, выхватила вполне грозного вида боевой нейродеструктор и профессиональным зигзагом залила лучом нападающих. Отважную пенсионерку, за плечами которой в прошлом явно осталась бурная судьба, охотно поддержала лучом станнера средних лет монголоидная дамочка деловой внешности; она вскочила со ступенек внизу, у входного проема станции.

Усеяв телами, обездвиженными минимум на час, весь спуск, женщины переглянулись. Нетипично для эрсеров дружелюбно показали друг дружке безупречные челюсти – белоснежный продукт работы своих дантистов. Бабуля, споро перешагивая поверженных подростков, опустилась к деловой даме, и победительницы стукнулись ладошками. (Идентификация ликов святых, вставленных в крепления нагрудных оберегов: ЛуиАрмстронг и ФидерШаляпин.) И наследницы разных предтеч вместе, чуть ли не под ручки, растворились в клубящемся сумраке станционного входа, удалившись из сектора обзора, доступного спутниковым системам слежения. Уйдя в «мертвую» зону. В ад, который, по слухам, разверзается в подповерхностных уровнях этого города. Если в преддверии творится такое, как на «привокзальной площади», то каков же собственно АД?!!!!!

Там наверняка вагоны отъезжают от платформ с вываливающимися из разбитых окон телами, там фонтанирует кровь и дымятся дыры, проделанные скорчерными сгустками плазмы, там никогда не рассеиваются смрад от гниения трупов и прогорклая вонь пожарищ… ТАМ, ТАМ, там, там, там, там… И что самое кошмарное – выживших аборигенов такие условия обитания отнюдь не смущают. Их вполне устраивает окружающая среда, неотъемлемым элементом которой являются, к примеру, члены клана ТупакШакур, что играют чьей-то головой в футбол между когда-то мраморными станционными колоннами. Среда обитания, в которой единственные, кто хоть чего-то страшится, это беременные женщины, потому что детишек земов уже ничем не поразишь – они все это уже видали-перевидали. И потому отпрыски вполне равнодушно глазеют, ковыряясь в уродливых двухноздревых носах…

КАК ЭТО ПО-ЗЕМНОМУ!!!

Наследнички духовные. Продолжатели достойные, ничего не скажешь!..

Новоприбывшие тем временем медленно поднялись на ноги. Дизайнер основательно утвердился на каменной ступеньке, смачно ругнулся, изумленно оглядел поле боя и хотел было что-то спросить у спутницы, но та подняла руку, предостерегающе покачала указательным пальцем и приложила его к пухлым губам ротового отверстия. (Жест, у земов означающий «молчать!».)

Большой зем и маленькая земляшка тоже растворились в мутно-белесом прямоугольнике входа… Космопорт как на ладони, чекпойнт просматривается снаружи сквозь окна, открытые места видишь без проблем. Но в мертвой зоне объекты наблюдения не достанешь, как ни старайся.

На корабле-разведчике Кублайского Королевства, ближайшего звездного соседа проклятущей, несломленной Терра Новы, дежурный диспетчер системы мониторинга раздосадованно вывернулся наизнанку. Эмкабэшники, может, и проникают ниже, но у них свои каналы, и в том числе аппаратура куда как круче…

Кто наверняка может ВИДЕТЬ ВЕЗДЕ, так это КОП. Эти-то, за соответствующую мзду, вполне могут рассмотреть в деталях вселенскую преисподнюю, которая отверзается не где-нибудь, а именно здесь.

Сразу же за нижней ступенькой осклизлой каменной лестницы.

ТАМ.

Внутренние наблюдатели

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [08jan UNT; четырнадцатое августа, около шести часов пополудни местного времени; «Врата-в-Небо», станция городского метрополитена, Нью-Детройт, планета Америка (Терра Нова V)]

– Мы вас не зацепили невзначай? – обеспокоенно спрашивает пожилая американка. – Живы-здоровы?

Пульт управления мультиканальным голопроектором, замаскированный под боевой нейродеструктор, прицеплен к ее поясу. Толстощекий и толстогубый чернокожий мужчина, изображение лица которого красуется на бэдже, прикрепленном к нагрудному кармашку ее поношенного комбинезона, широко улыбается.

Приезжий дизайнер – совсем наоборот. Мрачно насупившись, он осматривается по сторонам. Рта не раскрывая, крепко стиснув челюсти.

Хотя весь его вид красноречиво вопрошает:

?!!!!!!!!

В смысле, какого черта!!!

– Ставим сценки и разыгрываем скетчи. Работа такая, – говорит женщина средних лет, одетая в классический деловой костюм. Свой пульт, выполненный в виде станнера, она сунула в сумочку.

– Это камуфляж для нелюдских глаз, – поясняет вдруг дизайнеру не аборигенка, а его собственная референтка. – Инопланетяшки в систему спутников напустили, целый рой, и все что могут просматривают… Для профессиональных режиссеров муниципальная «Риэл Экшн Муви» – воплощенная мечта!

– Точно, – кивает старшая из местных. – Ты уже бывала у нас, дочка?

– И везде по городу проекции бегают? – спрашивает мужчина. Интонация голоса выдает, что он заинтересовался. Хотя продолжает обшаривать окрестности недоверчивым взглядом; словно все, что открывается взору, в любой момент может исчезнуть, развеяться.

– К сожалению, и НЕ проекции кое-где бегают и примерно то же самое вытворяют. Мы что, не люди? – пожимает плечами бизнесвумен, оказавшаяся дежурной дезинформаторшей. – Но чтобы не разочаровывать тяшек, муниципалитет финансирует спецпроект «Сгущение Красок», который и реализует наша компания. Тяшки ни в коем случае не должны догадываться, что мы по утрам в стаканы апельсиновый сок и кофе льем, а вовсе не кровь младенцев и не озверин какой-нибудь. Земы – несусветные чудища. Бойся земов до дрожи в кончиках щупальцев, хвостов, усиков. У-у-у, страхолюдные какие!

– А зачем?..

– Регрессировавший дегенерат с куском ржавой водопроводной трубы и самодельным ножом является неизмеримо меньшей опасностью, чем всесторонне образованный воспитанник колледжа, который сохранил богатейший опыт дюжины тысячелетий войн и прекрасно владеет всеми видами современного оружия, – поясняет боссу референтка.

– Умно, – хвалит гость Америки. – Однако же кто поручится, что здесь нет ни единого агента Безопасности, Поиска либо локальных спецслужб? Я, например. Нолеглаз какой-нибудь, законспирированный по высшему разря…

– Гарантий нет, конечно, – кивает дама. – Но так или иначе, в нашей системе за пределы гетто ни один тяшка легально не сунется. А продажных ренегатов, из бывших наших, мы старательно отлавливаем. Вы – не каратель.

– Да-а?! И как это было определено?

– Как вы наверняка поняли, пограничный переход на комнату отдыха похож лишь с виду. Но в наших чекпойнтах не только стандартные таможенные сканеры смонтированы…

– На самом деле это мультикомплекс неимоверной сложности. Фантастически дорогостоящий. Распознает генетические примеси практически всех выживших доныне рас, улавливает весь спектр биоволн, анализирует и выдает приговор, – встревает пилотесса-референтка, почему-то выделив голосом одно из слов. – Практически это искусственный эмпат. Я когда впервые здесь побывала, меня…

– Девушка абсолютно права, – не дав договорить, подтверждает старшая из режиссерш. – Если бы тяшки узнали, что мы любые враждебные намерения стопроцентно засекаем, со страху обделались бы. А так – спецслужбы предателей вяжут и как бы от их лица тяшкам дезу качают.

– Ну-ну.

По интонации становится ясным, что хвастливые объяснения его вовсе не убедили.

И в принципе, он не так уж не прав…

– Приятного времяпровождения, – дуэтом желают штатные муниципальные дезинформаторши.

– Да я понял, понял, в вашем городишке не соскучишься… – Ворча это, приезжий уже целеустремленно шагает прочь. Вдоль полосы ожидания, разделившей платформы, вдоль двойной шеренги столбов, подпирающих свод.

Изнутри станция похожа на дворцовый зал, стены, потолок и колонны которого сработали из благородных пород камня искусные мастера. Различные металлопластовые и металлические конструкции – пышные грозди светильников, изящные кронштейны системы общественного головещания, неглубокие ниши стационарных сетевых терминалов, скамьи удобной для гуманоидов формы – сияют отполированными поверхностями, прибавляя ощущение праздничности. В воздухе разлит сложный коктейль запахов, основой которому служит аэрозольный освежитель с цветочным ароматом. Многие из тех, кто ожидает поезда, земы и земляшки различных возрастов и субрас, широко улыбаются друг дружке. Некоторые смеются, кто-то нацепил очки и считывает с личных терминалов, кто-то слушает музыку, закрыв уши ретрансами, кто-то разговаривает, кто-то прохаживается туда-сюда, дети жуют сладости и орешки, компания старушек обсуждает новую серию мелодраматического сериала, эпизоды которого мелькают в проекционных сферах на кончиках выносных кронштейнов…

Рассекая негустую толпу, приезжий зем что-то бормочет себе под нос. На пределе чувствительности, поэтому не все косморусские слова удается осмыслить. «…ели вокруг паль… ак салагу… адо же… ерил… купилс… а понт взя…»

Приезжая земляшка настигает босса (?) и отчетливо произносит:

– Это было нечто!

Не снижая темпа, мужчина вопросительно косится на нее.

– Посмотрел бы на себя со стороны! Облизывался на ту парочку шоколадок в чекпойнте, как…

– Как говорим мы, рекламные дизайнеры, – громко заявляет зем, – белое с черным и коричневым – это очень стильно! Хотя белое с белым и песочно-кремовым – наиболее гармонично сочетается. До смерти буду жалеть, что распутная тигрица так глупо подставилась. Вы с ней так бесподобно смотрелись! Если когда-нибудь узнаю, какие сволочи меня грохнуть пытались, я им за барби апокалипсис устрою, не дожидаясь конца света. Безо всякой рекламной кампании по всей Сети распространю, по молекуле на точку.

ЧТО подразумевается, совершенно невозможно расшифровать, увы.

Блоки экстраполяторов аж глючат от перенапряжения. Так часто бывает – высказывания двуногих исчадий ада абсолютно не поддаются осмыслению. Нет, что ни говори, ментальность земов настолько чужда всем нормальным расам, что пятая нога от жути мелко дергаться начинает!

Смуглокожая девушка спотыкается на ровном месте, пристально смотрит в стремительно удаляющуюся спину белокожего мужчины, но ничего не говорит. По крайней мере такого, что он должен был услышать. Сказанное шепотом: «Надо же было тебя подманить, супермен…» – мужчина наверняка не уловил.

После долгой паузы земляшка настигает его и произносит:

– Между прочим, мы действительно идем в рекламное агентство. Чтобы ты знал. Тут у меня хорошие знакомые, они нам помогут, не волнуйся…

Земляшка в комбинезоне с пилотскими звездолетиками это очень уверенным тоном заявляет: что на Америке у нее имеются определенные связи и она хочет свести босса (?!) с нужными людьми. «Для чего нужными?» – уточняет мужчина, но она ничего конкретного не говорит, пообещав лишь, что «На месте выяснится!». Меж тем подозрительная пара приезжих добралась уже почти в конец станционных платформ…

– Загадочная ты девушка, – ворчит мужчина, – странная такая. Не первый уж час тебя знаю, а до сих пор не пойму, почему не убил по подозрению в шпионаже. Ты кем засланная, скажи?

Остановился перед торцевой стеной. Резко разворачивается. Изучающий взгляд в упор.

Ответный взгляд. Насмешливый, если не сказать насмехающийся.

– Может быть… судьбой. Если да, убьешь?! Давай, давай, прямо сейчас и здесь!

Тон донельзя вызывающий.

– Подумаю. Всему свое время и место.

То, что девушка ведет себя странно, полностью отвечает выводам блоков анализации. Но поведение мужчины ничуть не менее странно. В комплекте: более чем странны эти двое! Ну разве бывают диалоги страннее, чем тот, что ведут меж собой этот БОСС (?!!) и его НАЕМНАЯ СЛУЖАЩАЯ?!!

– Я могу вам чем-то помочь? – К пререкающейся парочке, уткнувшейся в тупиковый торец станционного зала, подскакивает какой-то тип в пестрой куртке и бейсболке с надписью «Эксклюзивное Обслуживание», вертлявый и чернявый. – Господа впервые в нашем городе? Тогда вам лучше воспользоваться наземным транспортом! Новый Детройт не столица, конечно, однако и у нас немало захватывающих дух достопримечательностей!

– Частное предпринимательство – залог процветания свободного мира, – выражается приезжий. По-прежнему демонстрируя донельзя прихотливую траекторию мыслительного процесса.

– Но он прав, – вступается за аборигена девушка. – Наземный город из-под земли не увидишь. Берем такси?

– Хоть целый рейсовый ангбас. Я разве против? Мне что, думаешь, не любопытно глянуть на уродливую харю империализма? Режиссерские факультеты местных универов наверняка процвета… – Мужчина вдруг резко замолкает, оборвав патетическую речь на полуслове.

Сильные помехи в этот же миг атакуют каналы передачи. Искажение восприятия длится недолго, блоки коррекции телескопа справляются с подстройкой, но все равно стоит порадоваться, что объекты собрались выходить на поверхность. Снаружи качественно наблюдать гораздо легче. Конечно же, у Корпорации в распоряжении имеются не только тупые орбитальные спутники, однако все равно подземные уровни отслеживать нелегко. Да-а, вести наблюдение сквозь толщу планеты – та еще работенка…

Будто смотришь внутрь фруктового плода, в котором завелись личинки. Сквозь мякоть проникаешь, не взрезая фрукт, и наблюдаешь, как проистекает процесс жизнедеятельности крохотных тельц.

Один из давних предков эрсеров сказал: «Жизнь – способ существования белковых тел». В ту эпоху небелковая жизнь считалась чем-то вроде абсурдного предположения… Кстати, земы ненавидели его не меньше, чем иных. Но тем не менее последователей его мировоззрения среди дальних потомков очень много. Одна из наиболее поразительнейших черт эрсеров: они поклоняются и чтят даже тех, кого сами вначале объявляли еретиками.

Тех, кого ниспровергали. Даже.

А королевские секьюрити небось сейчас края абсорбционного органа грызут в отчаянии. Так им и надо! Настоящие профи не жалеют средств на современную технику. Например, на ультрамюонный телескоп. В оптическом режиме со спутников теперь разве что ножки у ползущей по листику гусеницы пересчитаешь.

– Сюда! – Столковавшись с референткой, частный предприниматель быстрой командой вызвал такси и теперь приглашает к посадке, гостеприимно раздвигая створки лифта. Выглядит это так: две мраморные плиты сминаются как целлофан, открывая влагалищеподобный проем и овальную кабинку за ним. – Лимузин в вашем полном распоряжении. Приятной поездки!

Анг-мобиль модели «форд-селена», весьма популярной в этом году на Америке, выкрашен в горчично-желтый цвет, округлые борта его украшают продольные полосы черно-белой «шахматки». Подхватив пассажиров в крохотной камере перед верхними створками лифта, он выскальзывает из короткого стартового туннельчика на мостовую и отправляется в наземную поездку. То-то коллеги-провинциалы обрадуются! Колоритная парочка вновь появилась в пределах досягаемости их допотопной супер-пупер-техники. Ну ничего, пусть порадуются, захолустные бедолаги.

…В салоне, помимо пары «дизайнер—пилотесса», досадно упущенной на каменной лестнице, больше никого живого не наблюдалось. Эти двое, видимо, передумали ехать в сабвее, убоявшись ужасов настоящей преисподней, представших их взорам.

Кибермозг мобиля услужливым голосочком спросил их:

– Куда изволите, господа туристы? Навскидку могу предложить тысячу триста восемьдесят один туристический маршрут…

– Сам ты турист… – проворчал СанниПолиш. – Заткнул бы ты пасть, железяка.

– Сити. «Стоунхендж», – коротко бросает АйришЛи. – И быстро. Двойной счетчик за скорость.

– Понял, прелестная госпожа! – Компьютер так обрадовался, словно был живым мужиком и ему только что посулили расплатиться натурой. – Уже лечу!

И он действительно полетел. Меняя фокусировку, объектив едва успевал отслеживать перемещение. Почти не тормозя, фордовский лимузин круто и опасно поворачивал, улица сменяла улицу, эстакада эстакаду, развязка развязку. Мимо проносились анг-мобили, они смазанными прочерками промелькивали на фоне витрин, фасадов, столбов, вывесок, киосков, выносных лотков и заполненных людом тротуаров предвечернего города.

Чуть ли не на каждом углу земы и земляшки покупали, продавали, обговаривали условия соитий и мочили друг друга. Сцены насилия сменяли одна другую с маниакальным постоянством, чередуясь с деловыми переговорами и актами схождения самцов и самок в пары, тройки, группы.

– Куда это мы? – спросил СанниПолиш, отворачиваясь от овального иллюминатора лимузина; губы его кривила ироничная улыбочка, наверняка вызванная злобной радостью по поводу событий, происходящих за стеклопластом. – Какой такой каменный хендж?

Между собой говорили они теперь почему-то на косморусском.

– Не волнуйся. Я знаю, что делаю.

– Я это слышу уже… с момента нашего знакомства, совпавшего с началом головокружительных приключений. Исключая предварительный этап, когда ты была не одна и строила из себя недотрогу, ты кормишь меня многозначительными намеками и обещаниями. Кстати, что за дела у вас с Барби… упокой Космос ее душу, поверь, мне искренне жаль, что с ней так все получилось… на Йеспе были? Чем ты вообще занимаешься по жизни?

– Ты же сам говорил, что стопроцентно отследить слежку никто не сумеет… – очень тихо ответила АйришЛи. – Потерпи. Скоро мы прибудем, надеюсь, в особо защищенную зону и встретимся с тем, кто ответит на все твои вопросы.

– Какие знающие у тебя знакомцы, однако…

– Что есть, того не отнять, – кивнула девушка.

– То-то ты мне еще на Видаткарроне все уши прожужжала про свои крутые связи… Прямо сверхзвезда!

– Зато ты – сплошная черная дыра. Стоило только спросить о семейном положении, куда посылал меня?.. Вот и я тебя туда зашлю, если не потерпишь с закрытым ртом. Нудный ты, оказывается! Как кублаец какой-нибудь. Еще наизнанку выворачиваться смоги и будешь – вылитый.

– Это я нудный?! – удивился дизайнер.

– Не я же!

– Легендарная женская логика, – ухмыльнулся мужчина, пожимая широкими плечами и откидываясь на спинку мягкого лимузинного кресла.

– Мужская легендарна ничуть не меньше, – отрезала девушка.

– Только среди представительниц другой половины рода человеческого… Секси-и-истка, – ласково протянул СанниПолиш. – Все-таки у тебя предвзятое отношение к мужчинам… Только меня ты туда не посылай, пожалуйста. Я, знаешь ли, безнадежный гетеросексуал, вряд ли мне на нем понравится.

Такси нырнуло в подземный туннель. Зловещая тень непрохождения накрыла сенсоры. Ох уж эти «мертвые» зоны!.. Надо быстренько перевести объектив на внутренний двор «Стоунхенджа», хотя нет полной уверенности, что под поверхностью взбалмошная парочка вновь не изменит своих намерений и целей.

Не изменили! Вот оно, вот, длинное желтое пятно, выныривает из арки. Навести резкость, подстроившись по шкале оптического разрешения…

– Приехали, гости дорогие! – радостно завопил кибертаксер, с такой силой, словно унаследовал темперамент от предка своего конструктора, стораз-прадедушка которого на Колумбовой каравелле орал: «Земля!!!» – С вас пятьдесят два доллара девяносто девять центов за проезд!

– Обалдеть можно! – немедленно восхитился пассажир. – Доллары! Я не ослышался?!

– Свободно конвертируемая валюта. Имеет хождение без ограничений в пределах Соединенных Штатов Терра Новы! – тут же охотно проинформировал компьютер, будто его память использовали как толковый словарь.

– Бакс? – с вопросительной интонацией сказал пассажир.

– Зеленый! – охотно ответил комп.

– Во! – эйфорически воскликнул пассажир и: – Капуста!! – крикнул.

– Кэш!! – с энтузиазмом отпарировал комп.

– Эти мужики что малые дети, – ухмыльнулась АйришЛи. – Не издевайся над несчастным процессором. Идем, герой. Нас ждут великие дела. Надо же кому-то…

Неожиданно зависшая, наполненная напряженным молчанием пауза.

– …спасать мир.

Тихонечко, на самом пределе разрешающей способности.

(«Мужик» – диалектная лингвистическая единица косморусского языка; наиболее часто встречающееся толкование сводится к определению наличия мужского начала в превосходной степени.

«Мужское начало» – словосочетание, обозначающее диаметральную противоположность женского начала.

«Женское начало» – словосочетание, обозначающее совокупность физиологических, психологических и интеллектуальных особенностей, присущих детородным особям гуманоидных и прочих двуполых организ…)

– По идейным соображениям или за соответствующую мзду? – спросил мужчина.

Комп озадаченно молчал, лихорадочно пытаясь понять, что ему требуется истолковать.

– …Как в романтических древнеземных книжках. Задарма. Во имя Человечества. – Женщина расплачивается, пощелкав ноготками по личному терминалу, и стремительно выскакивает наружу, во всей красе выставив себя кублайскому оку, вооруженному убогой техникой. И прочим всяческим очам, вооруженным куда как лучше.

Ну и пускай себе смотрят и в догадках теряются. ВСЕ видеть может лишь глаз, вооруженный истинным пониманием, куда смотреть.

Всяческие агенты

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [08jan UNT; четырнадцатое августа, около семи часов вечера местного времени; Сити, центральный округ Нью-Детройта]

С этой точки «Стоунхендж» выглядел величественно до жути. Он был со всех сторон, и куда ни глянь, везде был он. Лимузин доставил подозрительных личностей, прилетевших на Америку в старинном рейдере, прямиком в осевой сектор внутреннего двора. Двадцать девять цилиндрических небоскребов вздымались вокруг. Некоторые составные части шеренги соединялись меж собою перемычками; размером с такой же небоскреб, только опрокинутый на бок и уложенный на два соседствующих цилиндра.

Эти исполинские столбы и арки очерчивали правильную окружность диаметром с километр. Все это величие сверкало и лучилось, подсвеченное изнутри. Но взоры наблюдателей, находившихся в этой точке, пуще всего поражали вовсе не строения. Изумляло то, что располагалось в центре; точно посередине двора. К подножию этого коварный кибермозг турфирмы и доставил пассажиров.

В центре круглого пространства, прямиком из голой земли, на добрую сотню метров вверх била сплошная струя воды. Впрочем, толком и не разобрать было – то ли сверху водопад рушится, то ли суперфонтан в небо рвется. Преломляясь в тумане капель, солнечные лучи рисовали мириады радуг. Перед водяной стеной, словно летучие рыбки, порхали аэромобили – туристы проникались величием в непосредственной близости от. Если обойти, объехать, облететь фонтан/водопад, становилось ясно, что он не стена все же, а скорее столб или башня. Удерживаемая силовым полем в упорядоченном состоянии, водная стихия вырывалась из земной, пронзала воздушную и…

Увенчивалась огненной.

В этом ансамбле стихий более всего казалось виртуальным именно то, что находилось сверху. На вершине вздыбленного водяного потока, в чаше сомкнутых пятипалых ладоней, полыхал огромный костер. Багрово-золотые языки бушующего пламени взметались на добрый десяток метров выше серебристых металлических пальцев.

И все это в полнейшей тишине. Невероятное сооружение не издавало ни звука, словно было нематериальным, нарисованным в воздухе.

СанниПолиш, задрав голову, протяжно присвистнул.

– Для порабощенной гонимой расы неплохо, я бы сказал. В зрелищное местечко ты меня затащила, подруга. Я даже доволен. Ты прощена.

– Ну спасибо! – АйришЛи расшаркалась и раскланялась.

– И куда теперь? – спросил мужчина, проводив задумчивым взглядом лимузин, что канул в овальном зеве одного из туннелей. Транспортные артерии выводили прямо к сооружению, раздвигая плиты бетопластовой полосы, обегавшей земляной кругляш-подножие водопада/фонтана/костра. Затем приезжий дизайнер внимательно осмотрел обширные лужайки и тенистые аллейки, занимавшие пространство, что распростерлось от ирреального огненно-водяного обелиска до окружающих небоскребов. – Я, конечно, вовсе не противник пеших променадов по свежему воздушку, по открытой земельке, травке, тому, сему, пятому в особенности, и прочему десятому, но если меня не подводит глазомер, а он меня никогда не подводит, – до ближайшего домишка топать с полкилометра минимум. Что, нельзя было к подъезду подрулить и оттуда налюбоваться?

– Ты недоволен сюрпризом?

Зем еще раз запрокинул голову, внимательно оглядел Обелиск Покоренных Стихий, вздохнул тяжко и сказал:

– Я все никак в толк не возьму. Почему до сих пор терпеливо сношу выходки одной нахальной девчонки?

Развернулся, переступил символически намеченный бордюрчик и решительно шагнул на роскошный изумрудно-зеленый ковер лужайки.

– Соблаговолите воспользоваться услугами транспортной компании, сэр. – Робмен возник как из-под земли. Точнее, именно оттуда он и возник, подняв одну из квадратных бетопластовых секций. – По газонам ходить не рекомендуется. Вид из окон составлен по специальной программе и призван услаждать взоры арендаторов. Люди, нанявшие офисные помещения в комплексе Межгалактического Делового Центра, платят достаточно, чтобы претендовать на выполнение всех условий, оговоренных в контрактах. Советую вам взять ангоскейты.

Громогласное появление сервисного агрегата отвлекло внимание зема. Поэтому мужчина не увидел ответ, который девушка все же дала, хотя риторический вопрос спутника ответа не требовал. В отличие от объектива, зем не засек шевеление губ. Расшифровка безмолвных слов дала вот что: «Ибо ты полюбил меня с первого взгляда, хотя и не подозреваешь об этом еще».

– Потрясающий совет, железяка! – Мужчина всплеснул руками и звучно хлопнул себя по бедрам ладонями. – И где ж они, твои транспортные услуги?!

– За вашей спиной, сэр, – лаконично указал робмен, похожий на гротескную имитацию эрсера: тумбочка, к которой приделали баскетбольный мяч, две телескопические подпорки и пару суставчатых манипуляторов. Пятипалых. А как же иначе!

«Оригинал» эрсера обернулся. За его спиной и вправду парили два плоских полуметровых диска, в полуметре от образцово стриженной травы.

– Обслуживание как в лучших домах… ну-ну.

– А то, сэр! – Робмен самодовольно приподнялся на антеннистых подпорках. – Америка, сэр!

– Уже понял… – буркнул приезжий и с места прыгнул. На диске оказался вмиг – вот он бетопласт попирал подошвами, а вот уже на ангоскейте балансирует.

Следуя примеру, девчонка вспрыгнула на другой диск. Не менее ловко, но медленнее. На ее пухлых губках витала хитрая полуулыбка. Как у всех эрсеров с примесью генов желтой субрасы, мимика этой земляшки производила впечатление многозначительной загадочности. Будто ведала она нечто, впрямую относящееся к ноу-хау зачатия, вынашивания и рождения Вселенной.

«А у меня подозрение уже было уверенностью задолго до того, как впервые тебя увидела наяву», – сказала она беззвучно, когда мужчина метров на тридцать углубился в запрограммированный ландшафт.

…перелет финишировал у одного из бесчисленных подъездных порталов одного из двадцати девяти (номер седьмой) столпов «Стоунхенджа». Отсюда огненно-водяной ансамбль, рожденный землей и пронзивший воздух, смотрелся по-другому, но не менее импозантно. То, что вблизи казалось стеной, со стороны однозначно выглядело башней, на вершине которой ярко горел очаг.

– Живут же некоторые, – одобрительно прокомментировал СанниПолиш и вслед за АйришЛи ступил под стрельчатые своды огромного холла.

Лифтовая кабина была прозрачной. Она сновала вверх-вниз по одной из прозрачных труб мультишахты, проложенной вдоль внешней стены небоскреба. Снаружи это выглядело так: тонкий плоский кругляш, который ничто не ограничивало и ничто не поддерживало – и на этой монетке двухметрового диаметра стоят две гуманоидные фигурки.

Укрупнение плана. Девичий пальчик погладил кнопочную панельку, прикрепленную к невидимой стене кабины. Визуально доступные кнопки как бы висели в воздухе. Этот обычай спесивые традиционалисты-эрсеры сохраняли; хотя достаточно было вымолвить номер вслух или подать команду с персонального терминала.

Сочетание «1», «3» и «9» набрал тонкий трехсуставчатый отросток.

Мягкими креслицами – которые услужливо выдвинулись как бы из ниоткуда и обрели полупрозрачную консистенцию – пассажиры не воспользовались.

Полторы минуты понадобилось «монетке» анг-кабины, чтобы подняться на четыреста десять с лишним метров, примерно к середине высоты здания. Стоящий на ней мужчина то и дело переводил взгляд с панорамы внутреннего двора на пол и обратно. Пол (непрозрачная поверхность «монетки») был сплошным экраном общественного вещания. Подошвы тех, кто подымался в кабине, стояли то на голове дикторши, то на волнах маринистского пейзажа, то на буйстве тропической растительности… Транслировался выпуск местных новостей. Сюжеты перемежались коммерческой рекламой, само собой. Пока объекты возносились от сорок девятого до шестидесятого этажа, по экрану пронесся шикарный пассажирский лайнер, оставив после себя сонно щурившегося мужчину. Он лежал на кровати, лениво тер глаза и всем своим видом демонстрировал, что только-только проснулся. Губы его зашевелились: «Надо же, только приснилось, что покупаю билет, а уже на месте!» Во весь диаметр экрана вспыхнул рекламный слоган: «Быстрей, чем во сне! Колитесь в кораблях Рэдрика Улгафора!»

– Да, – глубокомысленно изрек зем СанниПолиш. – В таких роскошных условиях я б и бесплатно работал. Мы, рекламщики, ребята творческие, чтоты-чтоты!

– Да уж, места райские, ничего не скажешь. – Спутница скептически хмыкнула.

Словно иллюстрируя ее скепсис, в экранном круге возникли разъяренные земы и земляшки, которые громили жилой квартал, превращая здания в руины, а обитателей в порубленное месиво. Экзальтированный, повизгивающий голос репортерши комментировал события за кадром. Маргинальная молодежная группировка развлекалась вполне реалистично.

– Мы не ангелы, – посуровев лицом, сквозь зубы процедил мужчина. – И никогда ими не были.

– И никогда не будем. То-то и оно.

Мелодично прозвенев, кабина остановилась.

Внешний коридор стотридцатьдевятого этажа по периметру окольцовывал цилиндр корпуса. По этой замкнутой галерее сновали многочисленные американцы. Местные жители на пришельцев особого внимания не обращали. Носились туда-сюда-и-обратно, с озабоченно-деловым видом. Уши многих были заткнуты бусинами акустических ретрансов, у доброй половины перед каким-то из двух глаз висела проекционная линза, у губ клеились зернышки микрофонов. Рабочий день обитателей МДЦ, по сути, сводился к перелопачиванию потоков сетевой информации и зачерпыванию в нужный момент нужной горсти. Образно говоря, требовалось вовремя давануть правильную кнопку.

Некто, зовущий себя дизайнером, и его непонятного статуса спутница идут по коридорной галерее. Направление – против часовой стрелки. Мужчина с интересом разглядывает аборигенов, словно экзотических зверушек. Двери бесчисленных офисов (их номера убывают) тянутся по левую руку. По правую – ничем не огороженная, открытая четырехсотметровая пропасть. Сверхпрозрачная наружная стена седьмого корпуса «Стоунхенджа» визуально не существует. Приезжие уже добрались к сегментам обратной стороны, и с этой высоты их глазам доступна городская панорама. Упорядоченное нагромождение геометрических форм и произвольных бесформий. Шпили, башни, сферы, кубы, цилиндры, параллелепипеды, конусы, ленты, акведуки, прорези улиц, прорехи площадей… Окна зажигаются одно за другим, и Нью-Детройт с каждой секундой все больше превращается в земное отражение звездного неба. Встопорщенное, бугристое покрывало города расстилается до горизонта, и это еще более усиливает впечатление нескончаемости.

От мысли, что практически ВСЕ ЭТО, вся округа наполнена эрсерами, кишит ими не меньше, чем коридоры и внутренние помещения «Стоунхенджа», хотелось опорожнить желудки. Все. Спазматически.

Девушка затормозила перед одним из входов. Внешне он отличался от соседних лишь шестью золотистыми цифрами («113597»), что сверкали над притолокой, и двухлитерным логотипом на дверных створках.

Бритоголовая земляшка в комбинезоне свободного покроя ткнула стандартный сенсор «вхожу». Половинки уехали в стены, разделив логотип пополам – «С» исчезло вместе с левой, «К» – с правой. Пройдя меж ними, девушка скрылась внутри офиса. Вошла она уверенно, как в собственный дом. Зем на миг приостановился; зачем-то пристально посмотрел вдоль коридора, в сторону, откуда пришел, и скользящим шагом последовал за референткой.

И так же целиком скрылся в «мертвой» зоне.

…половинки смыкаются за спинами вошедших.

Приемная. Приглушенное освещение. Стильный мебельный гарнитур. Одна из стен – сплошное проекционное панно, сейчас не активированное. А на другой… ОГО! Антикварные, явно подлинные, живописные картины: натюрморт с букетом черных роз, выцветше-рыжий степной пейзаж, припавшая к толстой ветке огромная пятнистая кошка, пестрое скопище пятен, линий, штрихов… И перл коллекции, фрагмент перекрестка улочек какого-то древнеземного полиса: асфальтовые тротуары и мостовая, железобетонные и деревянные домишки, граненые фонарные столбы, газоразрядные трубки вывесок, приплюснутые колесные экипажи с движками внутреннего сгорания, хаотическая паутина проводной передачи электричества, и повсюду, повсюду, повсюду снуют, шныряют облаченные в несусветные доисторические одежки двурукие, двуногие, круглоголовые гуманоиды, предки нынешних земов… Весьма преуспевающая фирма, видимо, арендует этот офис. Аутентичный Владимир Табанов – минимум пять миллионов на стене!

– Добрый вечер, госпожа! По какому вопросу?..

Обитательница – белокурая, высокая, крепкотелая земляшка за тридцать. Профессионально-секретарский прищур видеорецепторов, двусмысленные обертоны голоса: то ли отдаться готова не сходя с места, на баснословно дорогостоящем, ручной работы ковре, то ли жаждет в порошок растереть назойливых посетителей, осмелившихся потревожить. Угодливо-угрожающая интонация, парадоксальная. В приемной царит настоящая цепная сука лабиринтов бизнеса. Мечта любого руководителя.

И, опрокинутая на стол босса, с широко разведенными ножками, она подмахивает и постанывает наверняка исключительно профессионально. Все они, все бессовестные шлюхи, эти эрсеровские самки.

Сестру по профессии в АйришЛи американка явно не чует и не признает. Более того, принимает девушку за хозяйку, а мужчину – за кого-нибудь вроде телохрана при деловой особе. В общем-то неудивительно. Большой зем и маленькая земляшка ну никак не похожи на начальника и его подчиненную! Как ни стараются таковыми казаться. Впрочем, не так уж и старательно…

Пришлая «секретарша» оглядывает здешнюю секретутку оценивающе, будто увидела в магазине и собралась купить. Оглядев, выдает холодным, как жидкий азот, тоном:

– Что-то я вас раньше не видала.

– Меня наняли недавно, но это не дает поводов усомниться в моей компетентности. – Тон властительницы приемной обдает холодом полярной шапки планеты Ледовая Могила. – ВАС я тоже впервые вижу.

– То-то и оно. Иначе дурацких вопросов не задавали бы. – Пришлая вздыхает сожалеюще. Спрашивает: – Джон у себя? – И не терпящим возражений тоном командует: – Доложите, что прибыла Ира, и не одна. С лицом, которое она должна была сопроводить.

Лицо, которое «сопровождалось», смотрит на спутницу с явственным удивлением. Оно, похоже, впервые задалось закономерным вопросом: кто же из нас кто?!

– КАКОЙ Джон? – высокомерно переспрашивает подлинная секретарша.

– Джон СМИТ, конечно. Ваш наниматель. – В тоне подложной секретарши примесь ядовитого сарказма. – Вы не знаете его имени?

– Я – знаю не только имя. Но о вас я не имею понятия. Вы записаны на прием? Что-то не помню такую фамилию – Ира…

– Ира – это имя, – перебивает бритоголовая, вновь с нажимом на гласный звук в конце слова. – Фамилия – Николаева.

– Джон Смит… – встревает большой зем. – Да-а уж, редко встречающиеся имя и фамилия, что ни говори.

На этом этимологические изыски оканчиваются, потому что белокурая валькирия с истинно секретарским апломбом произносит:

– Мистер Смит ждал вас вчера. У меня имеется запись на прием с такой фамилией. Вы опоздали… мисс.

С подобной интонацией могут себе позволить обращаться к посетителям лишь секретарши, бессовестно пользующиеся полнейшим покровительством босса. Обусловленным регулярным «покрыванием» на крышке стола.

Госпожой секретутка больше посетительницу не зовет.

Глядя куда-то в угол, «референтка» с отстраненным выражением лица произносит в пространство:

– На этот раз ком превзошел себя. Прикрытые непроходимое, непрошибаемое…

– Узнать, где? – спрашивает вдруг ее партнер.

– ?!! – Маленькая вопросительно смотрит на большого.

– Девонька, а как зовут тебя? – почему-то на космическом русском спрашивает пришлый зем и стремительным, донельзя плавным движением перемещается к подковообразному столу и глыбой нависает над американкой. Глыба улыбается во всю ширь, но в яростных, беспощадных, как сверхновая, горящих глазах ее – смертный приговор. – Скажи, пожалуйста, не томи душу. Она и без того измучена.

ВОПРОС с таким взглядом без ответа не оставляют. Есть менее жуткие способы самоубийства.

– М-м-меня зз-вать Л-л-лена… – отвечает американская секретутка, тоже почему-то на косморусском, будто зем догадался или знал, что ей удобнее и привычнее изъясняться именно на этом звездном наречии.

Местная не хочет умирать – умная, оказывается.

– Ленчик, будь такая добренькая, – мурлыча на косморусском же, просит глыба с глазами смерти, – подскажи нам, где он шхерится, твой хозяин Ваня Кузнецов?..

– В-в-в-в под-вале… – едва проталкивает звуки сквозь гортань вусмерть перепуганная «Ленчик». Подбородок секретарши трясется. Кажется, еще мгновение такого прожигающего насквозь взгляда – и она примется конвульсивно биться в эпилептическом припадке.

– У-у-умница… держи шоколадку, – презрительно говорит бритоголовая. – Но ты зря ее пытал. Я и без того догадывалась, где искать.

– Ну извини, Ленчик. Уж не обессудь. Пока пока.

Глыба выпрямляется. Огненный расстрел окончен. Два яростно полыхавших солнца гаснут. Оставив жертву собственной исполнительности балансировать на грани инфаркта, непреклонная пара покидает приемную. Створка «С» и створка «К» размыкаются перед ними.

…и сомкнулись за спинами объектов, вышедших из офиса.

– Эска – что за нафиг такое? – вновь появившись в коридоре, раздраженно спросил СанниПолиш.

– Самое что ни на есть рекламное агентство, кроме всего прочего. А куда ж еще податься-то рекламному дизайнеру в сопровождении верной референтки?

– Я подумаю над вариантами, сопровождающая моя, – сказал рекламный дизайнер верной референтке. – Хотя цену вашей секретарской чести я только что узнал… Значит, нас ждали вчера и ждут до сих пор, так, да?

И чем они там занимались, в мертвой зоне, эти двое?! Остается только гадать…

– Не только ждут, но и оправдывают ожидания. Между прочим, это официальный слоган агентства. И он полностью отвечает реалиям. Я же обещала, что ты получишь все ответы!

…таксомобиль мчится по прямой, как линейка, эстакаде. На запад. В закатной стороне, прямо по курсу, располагается местность, что в старину звалась «пригородной». Теперь это зовется «экологически очищенный ареал». За кормой осталось деловое Сити, утыканное исполинскими небоскребами. Северная сторона застроена многоярусными жилыми «ульями» и «стеллажами», в каждом из которых обитает сотня тысяч особей, никак не меньше. Южнее простираются промышленные районы, кажущееся бесконечным переплетение торчащих труб и антенн, разноформатных корпусов, многоканальных путепроводов, решетчатых конструкций и разномастных емкостей, внешне оно очень напоминает реликтовый агрегат эпохи бензина, керосина и солярки, но увеличенный до многомильных размеров…

Вообще Новый Детройт внешне поразительно смахивает на делового индивида, который поднаторел в бизнесе, заработал себе на недешевый костюм, средства мобильной космосвязи и отдельный коттедж с бассейном в чистом ареале, но до сих пор перепачкан с головы до пят в мазут и масло. Шик, блеск, благополучие здесь нерасторжимо сочетаются и переплетаются с подноготной техногенной цивилизации.

В перспективе, над самой землей, висит солнце Терра Нова.

Выглядит оно как темно-оранжевый апельсин, положенный на край стола-горизонта. Разительно напоминает при этом усталый грузовик, одолевший немереное количество проколов и теперь совершающий заход на посадку при помощи планетарных антигравитационных движителей.

Еще чуть, и на черном бархате небес начнут отблескивать бриллиантики звезд. На пестром панбархате земли они уже давно зажигаются – окна строений и уличное освещение. Цепочки фонарей, реклам, витрин прихотливо перемежаются, складываясь в пейзаж ночного города. Это зрелище во все времена и во всех мирах остается неизменным. Мегаполис любой городской расы ночью становится россыпью звезд – земной копией неба.

Подержанный таксомобиль по спиральному пандусу спускается на уровень земли и углубляется в странички клетчатой тетради – четко распланированные кварталы «пригорода». С обеих сторон улиц и проездов одно-двух-трехэтажные строения, по большей части жилые. Они уносятся назад с немалой скоростью – пассажиры спешат.

Великое множество домов остается за кормой, когда кибермозг тормозит мобиль перед вполне ординарной постройкой и докладывает паре приезжих:

– Прибыли. С вас шестьдесят три доллара, пожалуйста.

Все окна кирпичного, с черепичной крышей особнячка, выстроенного в стиле «антик-евро», наглухо закупорены ставнями. Как бы деревянная, парадная дверь кажется запертой тотчас же после окончания строительства. Но есть еще одна… Маленькая квадратная вывеска укреплена слева от дверцы полуподвала. К этому входу ведут каменные ступеньки, а на вывеске красивым шрифтом вырисовано… знакомое буквосочетание.

«С К».

Выше: «Агентство» и ниже: «Мы полностью оправдаем ваши ожидания!»

Не менее красочно.

…Лицо СанниПолиша выглянуло в окошко такси. Взгляд его был задумчив и рассеян.

– Ну что за нафиг оно такое, а? Серебряные козлы? Сердитые команчи? Сексуальные каратели? Садо-каратисты? Слепые котята? Синие колготки? – спросил он несколько раздраженным тоном.

– Гений! – восхитилась АйришЛи. – Да тебе и впрямь в рекламном бизнесе подвизаться надо, творческий ты наш!

НИЧЕГО СЕБЕ ЗАЯВЛЕНИЕ, сделанное секретаршей рекламного дизайнера своему боссу!!!

– Я не ваш, – отрезал зем. – Ишь чего захотела! Я свой собственный… Последний раз спрашиваю, что оно такое?

– Это – филиал. Одно из подразделений… фирмы. Частное детективное агентство.

– Интересное сочетание – реклама и сыск, – воодушевился зем, отодвигая дверцу ангкара. – Твои друзья мне начинают нравиться. Нестандартный подход к бизнесу, ничего не скажешь.

– Они еще торговлей лекарственными препаратами занимаются, – сообщила девушка. – Очень удобно, между прочим, для переправки…

– Будут открывать стоматологический кабинет, замолви за меня словечко, лады? Обож-жаю зубы вышибать!

– Я ЗАМЕТИ…

Но СанниПолиш уже выскочил из таксимобиля. АйришЛи осеклась, передернула плечиками, расплатилась и неторопливо последовала его примеру. Обогнув напарника, подошла к верхней ступеньке лесенки и внимательно осмотрела дверь полуподвала…

– Эй, погоди, железяка! – вдруг выкрикнул мужчина и метнулся к машине, дверцы которой уже начали задвигаться. – Я кое-что оставил в салоне…

Анг-мобиль послушно замер. Зем нырнул внутрь. В салоне раздался странный треск, и когда большой мужчина вновь показался снаружи, в пятипалой лапище он сжимал… плоскую коробочку, с края которой свисала бахрома из обрывков проводов.

Этот варвар просто-напросто выдрал из электронной начинки «черный ящик», поставленный владельцем в таксимобиль! Теперь никто не сможет узнать, какие рейсы совершила эта машина за последние сутки.

Но сменный диспетчер малого крейсера Кублайского Королевского флота, пришвартованного к одной из лун соседней Терра Новы IV, злорадно содрогнувшись, продолжал наблюдение.

Еще две секунды.

Ровно через столько времени канал связи резко оборвался, словно спутник-шпион вдруг взорвался и вмиг разлетелся по орбите пятой планеты мелкими кусочками. Кублаец вывернулся наизнанку и еще раз.

Вернувшись в исходную, больше ничего он поделать не мог.

Агент КОП на тайной базе в малонаселенных горах шестой планеты и не подозревал о проблемах провинциала. Ему, вооруженному ультрамюонным телескопом, подобное не грозило. Попробуй ограничь инициативу частного предпринимателя, обладающего последними достижениями научной мысли!

Так он полагал.

Примерно так же думал чистокровный негроидный эрсер, «серый» капрал МКБ, хотя телескопа у него не было. Но зато имелся код доступа в святая святых городской компьютерной сети – банки данных коммунальных служб. Впрочем, из информационной охоты он на время выпал в момент, когда объект наблюдения уничтожил «черный ящик». Пока эмкабэшник, официально работавший программистом в архиве мэрии, лихорадочно переключался на какой-нибудь другой рецептор, расположенный поблизости, двое уже открыли полуподвальную дверь и исчезли ЗА нею.

Когда капрал Безопасности внедрился в локальную сеть этого квартала, его ждал пренеприятнейший сюрприз. Дома, в который вошли объекты, судя по рапорту компьютера, просто не существовало в природе! Хотя МукубезиЛуанга видел его, видел собственными глазами, пока не накрылся рецептор таксимобиля…

Агент КОПоиска раздосадованно вывернул пятую ногу и треснул себя по загривку. Он продолжал видеть дом во всей красе, как суспензию на предметном столике микроскопа, но дальше стен, крыши, закрытых дверей и ставней всепроникающий ультравзор телескопа не проходил. Этого просто не могло быть, но так было.

Ничего себе! Оказывается, уже изобретена противомюонная защита… вот это скорость у полета научной мысли!

Дорого дали бы все, кто лишился «глаз» в эту минуту, чтобы хоть краешком одного глазка глянуть, что же там внутри загадочного пригородного особняка творится.

Наверное, в такой патовой ситуации исправить положение мог бы лишь краешек всевидящего «зрительного органа» одной-единственной спецслужбы…

И «серый» капрал Легиона «ЭрсСтелла», сообразив это, принялся лихорадочно формулировать и шифровать рапорт высшего уровня экстренности. Он отчаянно просил помощи у суперсекретной резидентуры Легиона «ЗероАй». Антизем взывал к нолеглазам.

Соперничество соперничеством, а как бы потом НЕ СТАЛО СЛИШКОМ ПОЗДНО.

Глаз резидента

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [все еще восьмое января по UNT (универсальному сетевому летосчислению); тамбур приватного коттеджа (юрисдикция Агентства «СК»)]

– Ты скажешь наконец, что эти две буквы значат?!

– А ничего на самом деле.

– То есть?!

– А просто лейбл. Рекламный трюк. Психологическая ловушка. Такие скрупулезные, как ты, теряют покой и гадают, гадают, что же там сокрыто за этими буковками… Знаешь ли, реклама – это наука манипуляции сознанием и даже подсознанием. Владея ее технологиями, всегда заставишь клиента думать так, как хочешь того ты. Этим миром отродясь заправляли рекламщики, имиджмейкеры, мастера пи-ар всякие. В старину они звались иначе, придворными интриганами, фаворитками, серыми кардиналами, визирями, советскими военными советниками, к примеру…

– М-да. Дружки у тебя, похоже, ребята не промах.

– С двадцатой подачи до тебя наконец-то дошло. Ходячая иллюстрация древнеземной максимы: лучше поздно, чем никогда. – Улыбнувшись своей загадочной ориентальной полуулыбкой, АйришЛи обвела взглядом нависший, однотонно-матовый потолок. В эту низенькую комнатушку они попали, миновав полуподвальную дверь пригородного особняка. Опустив глаза на мембрану внутреннего входа, девушка перестала улыбаться. Пробормотала тихонько, под нос:

– Ой, лететь ей без парашюта со сто тридцать девятого, если ком дислоцируется в другой точке…

А СанниПолиш, войдя, не сводил настороженных глаз со входа внешнего. Стучать, звонить, звать хозяев дома не пришлось. Полуподвальная дверь коттеджа оказалась незапертой. Но за спинами вошедших ее створки сомкнулись с отчетливым «бум-ц», словно мышеловка не сдержала проявление радости, заполучив жертвы. Судя по звуку, дверные панели были отнюдь не пластиковыми. Хмыкнув, мужчина высказался громогласно:

– Твои ребята не промах, сдается мне, просто обожают всяческие капканы. Вот, значит, в какую ловушку ты меня заманивала…

– Вот именно. Явился, – раздался ретранслированный голос. – Рад, что не запылился. Выглядишь вполне живым. Я бы даже сказал – живее многих живых. Как гласит максима предков.

Судя по характеристикам произношения, говорил немолодой человек биовида эрсеров. К тому же голос однозначно свидетельствовал, что его обладатель привык и умеет повелевать. Он скрежетал, как танковые гусеницы, он скрипел, как седла легендарной американской кавалерии, он лязгал, как затвор доисторической пулевой винтовки, он бряцал, как мечи римских легионеров, он грохотал, как сапоги победоносных гитлеровцев по брусчатке улиц покоренных европейских полисов. Одним словом, человек изъяснялся четко; не высказывался, а команды отдавал.

– Это не твой дражайший папашка, милая?! – восхищенно поинтересовался мужчина. – Строгий какой, ужас! Сэр, я парень порядочный! Одиноких беззащитных девушек в постельку не таскаю!

– Знаю, – откликнулся невидимый «папаша», обладатель генеральского, если не маршальского, баритона. – Одиночек ты на койку не валишь. Входите. Проверка завершена.

И многолепестковая диафрагма внутреннего люка разомкнулась, открыв проход. Тамбур выполнял функцию камеры тотального сканирования входящих организмов. И двое пришлых эрсеров, рука об руку, шагнули в овальный проем. Пока люк был открыт для них, в проеме на мгновение мелькнули краски, формы и силуэты. Этот кадр оказался единственным визуальным отображением внутреннего пространства, который удалось зафиксировать.

Картинка просверкнула и исчезла, стоило лепесткам вновь сомкнуться в сплошную мембрану. «Моментальной фотографии» было достаточно, чтобы увидеть то, что скрывалось за нею, и тех, кто находился в подозрительном Агентстве, но – и только.

За внутренним люком обнаружился достаточно просторный зал. Дизайн меблировки и оформления помещения был выдержан скорее в стиле старомодной земной гостиной, чем делового офиса. Более того, интерьер казался самой настоящей иллюстрацией из учебника по истории Земли; похоже выглядели так называемые «комнаты для приемов гостей» в столетии этак девятнадцатом-двадцатом по архаичному, ДОсетевому летосчислению… Резные пластиковые панели стен. Антикварные, натурального (ничего себе!) резного темного дерева шкафы, комоды, диваны, кушетки, столы, кресла, стулья. Картины (не репродукции и не проекции!) на стенах. Вычурные светильники – торшеры на полу, бра на стенах и роскошно-разлапистая (хрустальная!) люстра с кучей подвесок под потолком. Огромный ворсистый (новоавстралийской шерсти!) ковер на полу. Длинная барная стойка налево от входа, с вереницей высоких табуретов. Точно напротив входа – действующий, не декоративный камин. Над каминной полкой, загроможденной вазами и кубками, растянут по стене квадрат черной материи – нечто вроде стяга, на котором золотом вытканы две литеры: «P» и «D». В воздухе витал сложносочиненный аромат: сгорающего дерева, натуральной выделанной кожи, табачного дыма, нагретой электронной аппаратуры, дорогих горячительных напитков и жидкой парфюмерии. Обширная, но такая же невысокая, как тамбур, комната пропорциями напоминала ящик письменного стола и не пустовала. В ней просматривались люди. Шесть человеческих силуэтов в поле зрения, и вполне возможно, кто-нибудь еще за кадром и в смежных помещениях. Особи разных биовидов: два самца и самка земной расы, одна шиарейка, один кортианин и даже (!) один рргинестянин; то есть разлегшееся на стойке змееобразное существо, явно модифицированное, усеянное искусственно имплантированными внешними органами, – вполне могло оказаться таковым. Но все же первостепенное внимание привлекала центральная фигура – пожилой крупнотелый эрсер. Этот мужчина восседал в кожаном кресле у камина, в профиль ко входу. В ротовом отверстии у гуманоида помещался изогнутый, с утолщением на одном из концов, предмет. Это жуткое приспособление, предназначенное для наполнения дыхательных путей ядовитым дымом растения табак, было известно как «курительная трубка». Оно и сейчас работало – дымилось, частично заволакивая клубами лицо курильщика. В руках этот седовласый, гладко выбритый человек вертел еще один архаический предмет – оптическое приспособление, известное как «увеличительное стекло». В каком музее он это украл, было совершенно непонятно. Футах в пяти от его окутанной вонючим дымом головы, перед языками каминного пламени, повисло графическое изображение. Голопроектор терминала вычертил странную композицию: символ, который эрсеры называют «свастика» и который обозначает утраченное их предками Солнце, был вписан в другой символ – сложенный из двух равносторонних треугольников знак, известный как «давидова звезда»; а вокруг них, фоновой россыпью, роилось множество пятилучевых и четырехконечных звездочек. Курящий эрсер задумчиво рассматривал проекцию и на дверь не глядел. Прочие люди дружно повернулись лицами к вошедшим, даже предполагаемый адепт Рргинеста. Черты их лиц запечатлелись на единственной «моментальной фотографии» преотлично. Чего не скажешь о физиономии того, кто сидел в кресле у камина. И с идентификацией его профиля возникли проблемы.

Ведь дальше тамбура всевидящий глаз не проник. Что было невероятным, невозможным, но – реальным фактом. Диафрагмовая дверь закрылась, отделив внутреннее пространство. Войти внутрь вместе с пришедшими и стать третьим гостем, незримым – не получится. Это обескураженно осознал офицер Легиона «ЗероАй», неоднократно совершая безуспешные попытки пробиться дальше. Даже он, вооруженный тайным Знанием своего Легиона, не сумел увидеть. Ибо за диафрагмой обреталась не просто закрытая зона. Кто-то возвел неприступную крепость и закупорил ее. Агентство «СК» защищали воистину непрошибаемые стены и крыша. Ничего подобного бывалый нолеглаз доселе не видывал, ни с чем подобным не сталкивался на многотрудной стезе охранения Тайны!

«Какая фантастическая удача, что даже там есть наш человек!» – с отчаянной радостью подумал колонел, когда секунду спустя проблема разрешилась непредсказуемым способом. На критическом пределе восприятия вдруг раздался Особый Призыв Спецагента. Уловив его, резидент испытал громаднейшее облегчение. Анонимный источник, внедренный глубоко и давно, и не здесь, и не по приказу колонела, задействовал разовый суперчип экстренной односторонней трансляции. На это решение полевого легионера, работающего под прикрытием, могло подвигнуть лишь осознание, что ради бесценных сведений, плывущих к нему в рецепторы, действительно стоит подвергаться сверхриску разоблачения. Абсолютная уверенность, подкрепленная отчаянной надеждой, что рапорт засекут в ближайшей к источнику резидентуре «ЗероАй», где бы она ни располагалась. Информационная ниточка, что неожиданно протянулась к местному резиденту из полуподвальной крепости, была настолько тонюсенькой и ослабленной, что могла доносить лишь аудиотрек, да и тот весьма низкого качества. И даже эта жалкая струйка, что пробивалась сквозь стену, время от времени еще более истончалась, превращалась в капель, прерывалась вовсе, и когда это происходило, обуянный паническим страхом колонел-нолеглаз ждал – возобновится ли течение?! Струйка прямой трансляции вновь пробивалась сквозь единственную трещинку в стене, и резидент «ЗероАй» испытывал сумасшедший восторг.

В который раз благословлял офицер-нолеглаз древнего вождя, который первым озарился догадкой, что нет ничего более информативного, чем свой человек в стане врага, и внедрил одну из своих женщин в пещеру соседнего племени. В эпоху современных технологий эта разновидность древнейшей профессии остается не менее актуальной, потому что даже самый захудалый транслирующий передатчик лучше, чем самый мощный сканирующий локатор. Это еще земляне-имперцы доказали, вербуя агентуру среди иных-колаборационистов. Большего вреда и ущерба, чем ренегаты, не принес иным расам ни один, даже самый мощный, звездный флот Империи.

Не появись эта неожиданная прямая трансляция, для «ЗероАй» осталось бы тайной все, что там, в суперзакрытой зоне за дверями «СК», творилось. И тогда полевому командиру самого эффективного в Патруле подразделения не осталось бы иного выхода, как брать всех без разбору, кто бы ни появился изнутри, вязать выходящих всех подряд, когда бы они ни появились снаружи.

И затем питать призрачную надежду, что хоть кто-то не погибнет при аресте и затем расколется. Что при обнаруженном суперуровне секретности было весьма маловероятным. Антиземы в боевой эффективности уступают только нолеглазам. А кто-нибудь когда-нибудь сумел взять в плен легионера с Неусыпным Оком на черном шлеме?

Вот именно. Нет. Тайна будет сохранена любой ценой.

Слух резидента

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [ночь с восьмого на девятое января по универсальному сетевому времени; частное детективное агентство, филиал фирмы «СК» (легальное прикрытие сверхсекретной базы Легиона «ЭрсСтелла» – антиземового подразделения Звездного Патруля, военизированного крыла Межгалактической Коммуникационной Безопасности, – в стопроцентно эрсеровском городе Нью-Детройт; планета Америка, системы ТерраНова)]

В начале воцарилось молчание. Никто не издавал ни звука. «Немая сцена» в буквальном смысле. Лишь чье-то тяжелое дыхание нарушало это воистину кладбищенское безмолвие. Кто-то, в непосредственной близости от транслятора, явно испытывал очень сильное эмоциональное напряжение.

А в следующую секунду стало ясно, что знакомить-то, собственно, некого и не с кем. Ибо гость, как выяснилось, давно и прекрасно знаком с… ДастинБургом. Представителем генералитета Звездного Патруля! В кресле у камина, с трубкой в зубах и лупой в руках, сидел и пялился на изображение звездной свастики не отставной, а самый что ни на есть действующий генерал-колонел. Долгожданная идентификация произошла практически одновременно с ретрансляцией возгласов: «Живой-таки, сукин сын! В рубашке родился!», – «папашу» определили по голосовым параметрам, и с этого мгновения сидящий в кресле субъект был стопроцентно опознан.

ГЕНЕРАЛ ДастинБург: Армагеддон в йеспианском баре ты устроил качественный. Форму не потерял, Ваня. Я доволен. Моя спецшкола.

ГОСТЬ: Ё-моё! И когда ж ты только настучать успела, милая?!

ГОСТЬЯ: Солли, я не… ГЕНЕРАЛ: О нет! Мы имели удовольствие лицезреть в прямом эфире. Из «Хин Лу Шен» тянули стабильный канал. Уйму энергии вбухали. ГОСТЬЯ: Но почему тогда в «Стоунхендже»… ГЕНЕРАЛ: Потому что слепых проколов надо меньше делать.

ГОСТЬ: Здравствуйте, сэр. Лихо вы меня уделали. Уж кого-кого, а вас не ожидал увидеть, м-да-а… уж. Конечно, сейчас выяснится, что это совпадение. Что Сеть Миров тесна, и в дружках у Иры именно вы числитесь ну совершенно случай…

ГЕНЕРАЛ: Так точно! И ты совершенно случайно оказался в космопорту. На планете, где…

ГОСТЬ: А вот в баре том я просто оттягивался. На самом деле. Ждал своего рейса.

ГЕНЕРАЛ: Ясное дело. Ну здравствуй, здравствуй, Ваня! Рад снова тебе это сказать. Полагаю, взаимно.

Этот немолодой эрсер ни много ни мало, а предводителем частей специального назначения Легиона «ЭрсСтелла» БЫЛ. Сейчас этот антизем-хаки (высший офицер Безопасности в немалых, мягко говоря, чинах) под личиной простого бизнесмена зачем-то обретался в сверхсекретном бункере своего легиона, да еще устроенном прямиком в логове врагов, с которыми он по определению обязан насмерть сражаться – для того ведь и «пошел в каратели». НО ЗАЧЕМ ТУТ?!! Что он замышляет на территории Америки, явившись самолично, почему решил не довольствоваться рапортами своих многочисленных офицеров?.. Визитер же, названный «Солли» и «Ваня», оказался именно Солом и Ваней. То есть маленькая женщина старательно заманивала и успешно заманила в этот укромный полуподвал мужчину, произведенная идентификация которого однозначно определила: антизем-хаки, чистокровный белый эрсер, сержант ИванПолышный по прозвищу Сол. Давным-давно выбывший из рядов Организации; причина уважительная – погиб при выполнении спецзадания. Но в свое время этот бравый парень служил именно под началом ДастинБурга, тогда еще – генерал-супермайора. Собственно, этот сидящий в кресле пожилой эрсер и послал на операцию молодого соплеменника в паре с никомедкой в чине капрала. Именно он давал им задание, то самое, последнее, что прогремело на весь освоенный космос и потом было официально признано Вселенским Подвигом, Маштарикс получила Геройский Крест, а ИванПолышный был посмертно возведен в рыцари Когорты Героев. Но слухи о смерти Героя оказались преждевременными и бесспорно преувеличенными…

СОЛ: Сэр, я покопаюсь в гамме ощущений и поделюсь с вами, рад ли.

ГЕНЕРАЛ: Пока копаешься, знакомься. Здесь кое-кто из моей нынешней команды. Супермайор Тинор’ячикч, наш суперпилот. Майор КевинХарелсон, техник-связист. Лейтенант-биотехник Адиад Муададад Оррганеш. Субворэнт ХеленаСмит, техник-криминалист. Мастер-сержант Шажа Ущеокк, специалист по наружному наблюдению. Там еще – операторы-системотехники капрал Инайболдд Горазисф и субкапрал ТимаКцы… СОЛ: Великолепная семерка, современный вариант, надо же. Здрассьте, ребятишки… ГОЛОСА ОФИЦЕРОВ (хором): Рыцарю слава!!! ГЕНЕРАЛ: Не суди их строго. Они просто счастливы увидеть легенду… СОЛ: Ага, я понимаю. Живую. ГЕНЕРАЛ: Вот-вот. И наконец – лучшая ученица моей школы. После тебя, конечно. Настоящий ас по особым операциям, суперсержант…

СОЛ (укоризненно): А ты говорила, тебя зовут Ира Николаева…

ГЕНЕРАЛ: Ира Николаева.

ИРА (резко): Я не лгала тебе! Меня действительно так зовут.

СОЛ: Большущее вам человеческое спасибо… коллега.

ГЕНЕРАЛ: Ехидный ты паренек, Ваня. Какой был, такой и есть.

СОЛ: А то. Первейший долг солдата – быть непреклонным парнем. Вы сами в нас это вдалбливали с первого занятия, сэр. В спецшколе… ВАШЕЙ.

ГЕНЕРАЛ: Нашей, нашей, ты прав. Уел, признаю. Никакого почтения к авторитетам. Седины мои уважил бы, что ли. У тебя определенно развивается синдром… э-э, геронтофобии. Ты зачем обманул дедушку? Шиффайцзуо старичку за бесценные четки чего сулили?.. Вот именно, продление биожизни. Розовые ящерки зря не обещают, они ко всему очень серьезно относятся. Дай хоть взглянуть на реликвию…

СОЛ: Лично у меня перед ними никаких обязательств нет.

ГЕНЕРАЛ: Да, конечно. Не у тебя. Контракт на доставку заключил один из твоих… доноров. Или справедливее будет звать их жертвами?

СОЛ: Я предпочитаю пользоваться более адекватными терминами.

ИРА (комментарий прозвучал настолько тихо, что если бы рецептор транс-передатчика находился хоть на дециметр дальше…): Батарейки, например.

ГЕНЕРАЛ: Тем не менее ты убиваешь. Без приказа. ЖИВЫХ людей. Любой суд квалифицирует…

СОЛ: Классно устроился. Я даже не дезертир. Официально я покойник. Какой суд сможет вынести смертный приговор мертвому?

ГЕНЕРАЛ: Но зачем это тебе? Чем ты вообще занимаешься?

СОЛ: Ну, так я вам сразу все и выложил!

ИРА: Он устроился суперклассно, сэр. Решил, что у него больше нету командиров.

ГЕНЕРАЛ: А тип, который сдуру по-прежнему себя числит его командиром, взял да и заманил…

СОЛ: Я с самого начала чуял, крошка, что ты сдаешь крапленые карты. Но мне и в голову не приходило, КЕМ ты засланная! Снимаю перед тобой шлем. Заслужила.

ГЕНЕРАЛ: Я знал, кого за тобой послать. Чуял и все же топал за ней, как баран на веревке…

СОЛ: Тут ВЫ меня уели, сэр. Признаю. Кадры подрастают способные.

ГЕНЕРАЛ: Даже не представляешь, насколько. Ты никогда бы здесь не оказался, если бы Ира тебя не нащупала. Затем она же вычислила траекторию движения и с рассчитанным упреждением оказалась в баре. По правде говоря, ее способности фантастичны. Вне пределов реальности. Мистика просто.

СОЛ: Наши достославные предки говаривали: какие люди и без охраны! Оказывается, до уровня моей скромной персоны снизошла супер-пупер-телепатка. Или кто ты там, детка? Ведьма какая-нибудь, да? У-у-у, страшно как!

ИРА: Из присущей МНЕ скромности – промолчу.

СОЛ: Вопросик боевой волшебнице. Милая, неужели ты всерьез осмеливаешься гарантировать, что здесь нас никто не пасет?

ГЕНЕРАЛ: Вопрос ко мне. У Легиона есть собственные разработки. О некоторых даже нолеглазы знать не знают. Поэтому смею утверждать, что нас сейчас никто не видит…

СОЛ: Ну-ну! Надеюсь, что и не слышит тоже. Моя… гм, интуиция мне шепчет, что волосатые конические ушки на чьей-то лысой макушке торчком стоят, с трепетом внимая речам нашим.

Если бы колонел-нолеглаз был эрсером, в этот миг он бы вскрикнул от изумления. Но цирензеры даже от боли кричат молча. И в любви признаются без слов. Ошарашенный резидент схватился за поросшие густым волосом конусы, стоящие торчком на лобастой голове, тщательно эпилированной по последней моде той местности, в которой он был легализован в качестве торговца органическими удобрениями. В этот же миг спецканал атаковали шумовые помехи, словно кто-то вцепился в него оскаленными зубами и теперь тряс, свирепо мотая из стороны в сторону…РРРРРРРРР!!! Поэтому цирензер, отнюдь не по своей воле, вынужденно пропустил дальнейшие препирательства сторон, испытал приступ отчаяния, но, к счастью, опять включился в разговор, с полуслова.

ГЕНЕРАЛ:…воя любимая принадлежала к числу поклонников Зоэ Колпак, насколько мне помнится. Или память мне изменяет?

СОЛ: Не прибедняйтесь, сэр. В досье на меня наверняка есть даже размер ее груди и среднестатистическая цикличность менструаций…

Теперь они почему-то вели разговор о так называемой «прошлой любви». Сержант ИванПолышный, что явствовало из слов генерала, потерял свою так называемую «любимую женщину» по собственной вине. ДастинБург в совершенно не свойственной ему пространной витиеватой манере напомнил бывшему ученику, как тот бесился, когда лишился благосклонности той девушки и в муках уразумел, что по-настоящему любовь рождается лишь в миг потери. И для того, чтобы полюбить – надо потерять, и только когда уже некого любить, начинаешь любить… Чтобы сохранить, необходимо лишиться – великий парадокс. «Точно! Любовь – это психболезнь разума», – в ответ заявил официальный покойник. Генерал-колонел, по-прежнему в совершенно несвойственной ему философичной манере, переспросил: «Именно поэтому ты с тех пор предпочитаешь „стерео“? КАК БЫ любишь, понарошку, чтобы никого не любить по-настоящему?» Кто-то из генеральских офицеров-иных в этот момент высказался сольно, похоже, рргинестянин: «Вы, земляне, придумали любовь, чтобы не платить за секс, и теперь сами все время ее ниспровергаете, свергаете с пьедестала и подвергаете сомнению самое ее существование. И вопреки себе самим продолжаете верить, что она есть. Странная вы раса!» «У каждого свои странности. Давно в зеркало на себя глядел, полужелезяка?» – проворчал героический рыцарь. Женский голос спросил его: «Солдат, у тебя сексуальные проблемы? Неужели тебя надо учить, как маленького мальчика, что, когда мужчину кидает женщина, лучший способ излечения – вышибить клин клином…» Другой женский голос, Иры, сказал: «Нет, у Солли там все работает как часики, я поутру видела. Это проблема психологического характера…»

Нолеглаз, чей активированный мозг принимал трансляцию, несколько даже испугался: а не случилось ли спонтанное переключение на другой канал?! Местное головидение настолько засоряет эфир мелодраматическими сериалами и передачками «Про это…», что не протолкнешься порой. В галактической округе живого эрсера днем с прожектором не сыщешь, ближайший в системе ТерраНова, на другом краю галактики, но зато так называемой «любви» и здесь пруд пруди. Еще одна патологическая девиация разума, которой земы заразили прочих людей. Никуда не денешься от факта – иные расы многое переняли у бывших хозяев Вселенной; всякого-разного, больше плохого, чем хорошего, но «самое страшное, что МЫ подцепили у НИХ, эта самая ЛЮБОВЬ! – ожесточенно подумал колонел-цирензер. – Спаривались себе без всяких проблем выбора, пока не свалились с неба имперцы и давай смущать умы заявлением, что далеко не все так уж просто с ЭТИМ делом, что можно достичь наслаждения несравнимо более лучшего, чем телесное, только надо правильно подыскивать партнеров… Тогда-то спокойной половой жизни полный конец и наступил!»…ГГГРРРРРРРРРРРРРР! Громыхнула сильнейшая помеха, едва не смяв эфир окончательно, но связь, к счастью, восстановилась, и стопроцентно идентифицированный голос специалистки по особым операциям отрывисто бросил:

– ТЕМНОМУ.

А затем Ира принялась вдохновенно цитировать, в очередном пароксизме типичного для земов и земляшек упоения духовным наследием:

«Рассветным заревом лики прошлого Лгут в глаза. Вырви гордое или вены в крошево, Душу – за образа. Отражение былого, ненавистное, Пальцы жжет. Из нутра – крик неистовый Горло рвет. Оперила черным стрелы верные, Битве быть! В прах сжигала души лживые. Мне ль любить?.. Заалели на душах раны первые, На кольчугу ржа. Сплеча рубила руки милые… Острием ножа. В сече яростной взгляд любимых глаз Не поймать. Для чего же перья смятые от укрома спас? Убивать?! Шабаш душ тетивой тугою натяни, Прицел в упор. А в ответ на мольбу спасти – Лишь немой укор».

Так говорила ЗоэКолпак?

– Да, это стихи Зоэ ПРОБЕЛ Колпак, великой поэтессы двадцать первого века по дозвездному летосчислению. Та, которую я любил, принадлежала к поклонницам ее духовного наследия. «Темным» Зоэ звала человека, даровавшег… РРРРРРРРР!!!

ГОЛОС СОЛА:…сть легенда. Гласит, что в четках зашифрованы астрономические координаты Земли.

ГЕНЕРАЛ (прежним командирским голосом): И ты веришь легендам?

СОЛ: Я верю, что основой каждого мифа что-то вполне реальное служит. Ничто не возникает из ниоткуда. К тому же факт, что старику-буддисту шиффайцзуо пообещали продление биожизни, красноречив. Они зря не обещают, сэр, вы сами знаете, какие патологически серьезные люди. Правда, они не придали значения особенности буддийского мировоззрения, признающей реальность перевоплощения души в другом теле…

ГЕНЕРАЛ: Сказка ложь, да в ней намек. Максима предк… РРРРРРРРР!!!

ГЕНЕРАЛ:…ра! Эй, Ира! ИРА: А?! Что?.. Извините, я немного отвлеклась. Задумалась, не расслышала. ГЕНЕРАЛ: Ванюшка интересуется, что означают литеры на знамени агентства. ИРА (ворчливо): Его вообще любые аббревиатуры в исступление вводят… (снисходительно): Пи Ди. Буквосочетание древнее, как земная цивилизация. В нашем случае это можно понять двояко. И как «Приватный Детектив», и как «Полицейский Департамент».

СОЛ: Особой разницы не вижу. Легавые они и есть легавые, на кого бы ни работали. А я работаю только на себя. Ищу себе Землю как могу, как получается. Некуда мне деваться, волей-неволей.

КТО-ТО ИЗ ОФИЦЕРОВ-ИНЫХ: Пока есть государство – будет и полиция. В целях самосохранения социо обязано регулировать действия эго…

СОЛ (себе под нос): Я когда-то тоже глупым был. И в добровольцы поэтому подался… теперь поумнел.

ГЕНЕРАЛ: Ваня, ты не пугайся, он в себе. Просто парень в цивильном университете учился. Штатских специально учат красиво излагать!

КТО-ТО ИЗ ОФИЦЕРОВ: Пусть погибнет мир, но восторжествует правосудие. Мы обязаны разобраться, что произошло с этими людьми. Мертвы они, либо…

СОЛ (иронично): Я поражен! Значит, даже иные об эрсерах способны побеспокоиться. Неужто тебя действительно интересует, что сталось с миллиардами несчастных земов и земляшек? По-моему, это заветная мечта иных – чтоб все мы провалились куда-нибудь бесследно, безвозвратно. А вдруг кто-нибудь решил ее для вас осуществить? И начал втихар… РРРРРРРРР!!!

ГЕНЕРАЛ:…Отрицать бесполезно. Тебя видели на этих планетах. Перед тем, как они исчезли. СОЛ: Откуда известно, если они исчезли? КТО-ТО ИЗ ИНЫХ: Либо на соседних. В общем, в окрестностях. СОЛ: Я что, единственный в Сети человек, который не сидит сиднем на месте?! ИРА: Но совпадение красноречивое. ГЕНЕРАЛ: Тебя видели на планетах, которые затем исчезли… СОЛ: Откуда известно, если они исчезли? ГЕНЕРАЛ: Ну не сразу же. На этих либо на соседних. Систематизирована информация о некоем супер-пупер-мэне. Что-то упорно разыскивает, настойчиво так, любыми способами целей добивается. ИРА: И притом частенько пару девочек снимает и в постель тащит… СОЛ: Ну-у, малышка! Не смеши меня. Что, это однозначно указывает на меня? А больше никаких совпадений вам не попадалось? Может, где-нибудь в пределах одного роддома сразу десяток тройней родились? Или группа из дюжины девственниц командно понесла от святого ду… ГЕНЕРАЛ: Не язви. Нет. Пока – нет…

Из дальнейших словесных перепалок нынешних и бывших антиземов резидент-нолеглаз уяснил, что: сегодня люди очень много знают о предках благодаря сохранившейся в Сети информации. Обитатели миров Сети живут в эпоху информации. Главное наследие землян – возможность черпать из бездонной информационной сокровищницы. («Неудивительно, что эрсерам не отшибло память. Вот если бы им запретили иметь личные терминалы и выходить в компьютерные сети – живо бы утратили наследие предков!» – подумал колонел и удивился, почему никому раньше не пришел в голову этот эффективный метод искоренения. Не иначе, коварные земы пробрались в органы власти и лоббируют непринятие соответствующих законов.) И при желании можно разыскать все что угодно, любую информацию. Вот, именно по причине того, что ВСЕ сохраняется, обнаружилось – в компьютерных сетях постоянно мелькают какие-то странные неувязочки. Происхождение этих обрывков непонятно, соотнести их ни с одним из официально известных миров невозможно, зато валяются буквально повсюду. Возникает стойкое ощущение, что НЕКТО не очень тщательно создавал новые редакции множества важнейших файлов. Или – что некто специально провоцирует у следователей это стойкое ощущение. Но как бы там ни было, установлено достоверно: информация об исчезнувших мирах СТИРАЕТСЯ волнообразно, концентрическими кругами расходясь по всей Сети – будто избирательный вирус переносится с каждым прыжком любого корабля. Прыжком оттуда, где началось, но еще не исчезло. ПЕРЕД ИСЧЕЗНОВЕНИЕМ уже зараженного мира вирус-стиратель уходит дальше. Генеральной признана версия: что все это вытворяет ОДИН корабль. Их не может быть много. ФЛОТА нет. Но тут же возникает вопрос: корабль ли?.. Быть может, ЭТО вообще появляется другими путями?..

ГЕНЕРАЛ: Вот, погляди на это художество. ОНО обнаруживается на всех подозрительных обрывках. Как тавро.

ИРА: Или как подпись.

ГЕНЕРАЛ: Печать.

ИРА: Странное сочетание.

СОЛ: Это точно. Гибрид фашизма с сионизмом, на фоне коммунизма и христианизма… Нарочно такое попробуй придумать! Гениально. История Родины во всем феерическом многообраз… РРРРРРРРР!!!

ИРА (с волнением в голосе):…но, сэр! Ведь Солли может превратиться в ходячее средоточие вселенской боли, поэтому ему обязательно надо найти Землю.

ГЕНЕРАЛ: А вот это уже интересно. Во что превратиться?..

Из дальнейших слов резиденту стало известно, что по дороге на Америку подчиненная генерала вызнала у своего спутника детали продолжения космооперы. Корабль сержанта ИванПолышного и капрала Маштарикс, совершив рейд – в результате которого мятежники, захватившие имперский арсенал, лишились возможности применить древнее оружие, – попал в засаду и был подбит. Пришлось катапультироваться. Капсулу сержанта постигла незавидная участь, да вот человека в ней – нет. ИванПолышный за мгновение до взрыва выпрыгнул и на выхлопах ракетного ранца отлетел в сторону. Поболтался в открытом космосе, готовясь к смерти от удушья… Потом его подобрали. Потом много чего было.

СОЛ: И вот я здесь. И до сих пор не определился, рад ли.

И тут резидент наконец услышал то, ради чего анонимный спецагент решился на прямую трансляцию. Вероятно, более информативно антиземы об этом говорили, когда связь прерывалась. Сейчас же прозвучало упоминание о том, что в результате приключений Сол, по-видимому, каким-то неведомым образом получил способность трансформироваться. Этот зем – невероятно, но факт – умел мимикрировать, преобразовываясь в иных людей! Химические реакции и физические процессы в его организме катализировались, перенастраивались, и он чудесным образом полностью перерождался, будто был шовиттом каким-нибудь или кэйтианином! Более того – он перестраивался не только внешне, но и внутренне, а вдобавок приобретал память и умения иных существ. «КАКОЙ СЮРПРИЗ!! ВЫХОДИТ, СЕЙЧАС ОПАСНЕЕ ЭТОГО ЗЕМА НЕТ ВО ВСЕЛЕННОЙ ТВАРИ!!!»

Тем временем разговор вернулся к не менее животрепещущей проблеме.

ГЕНЕРАЛ (особенно скрипуче):…это кому-то нужжно? Подпольной Армии Солнца, миф о которой может оказззаться не мифом? Или какой-либо группировке иных? Или третьей силе, о которой мы дажже не догадываемся?

СОЛ: Точно. Если звезды гаснут, значит, это кому-нибудь да нужно. Так говорил Влад Маяковский. ИРА (удивленно): Он, кажется, несколько иначе говорил…

ГЕНЕРАЛ (не обращая внимания): Явный кандидат номер один: Армия Солнца.

СОЛ: Не-е, скорее всего торки! Они в очереди первый номер…

ИРА: Торкам эрсеры нужны живыми, а не мертвыми. Чем же тогда профессиональные мстители будут заниматься, если…

СОЛ: Не верю, что при тотальной слежке возможно существование целой армии… Отдельные группки – может быть. Разветвленная сеть? Нет, не верю.

ГЕНЕРАЛ: Бери лупу! Смотри! Этот навороченный символ откуда-то берется. Я хочу, чтобы ты выяснил, кому это нужно, ГАСИТЬ.

СОЛ: Вы меня нанимаете?

ГЕНЕРАЛ: Наши бредят Землей. Есть она или нет ее в реале, но сам образ блистательного прошлого Родины подогревает желание помнить. И вполне возможно…

СОЛ: Да, я не забыл, сэр. Вы нас учили – еще в двадцатом столетии докосмической эры высказывались предположения, что войны будущего – это противостоящие государству группки, прикрывающиеся лозунгами и владеющие оружием массового уничтожения.

ГЕНЕРАЛ: Ты – мое лучшее оружие массового уничтожения. Для этого я тебя и отыскал.

Нолеглаз уже давно понял, что антиземами последовательность событий была подстроена с самого начала и что Сола специально разыскали и заманили, чтобы вернуть в ряды Легиона. И покушения в баре были испытанием, тестом на профпригодность. Кто-то (судя по намекам, собственной персоной – Ира, особая подручная генерал-колонела, организм коей также обладает некими сверхспособностями) запеленговал появление в пределах досягаемости биоизлучений мозга бывшего спецназовца, который принялся активно рыскать по космосу в поисках давным-давно исчезнувшей Земли. Но главный хаки антиземов хочет задействовать своего некогда лучшего агента в расследовании причин нынешнего исчезновения других миров. Обрадовавшись появлению в рядах живых существ такого ценного кадра, ДастинБург по-прежнему очень даже не прочь послать своего бывшего солдата на задание. Но тот – больше не считает себя обязанным выполнять приказы бывшего кома. Ему надо найти Землю. Которой нет… Но ведь – и уж кто-кто, а колонел Легиона «ЗероАй» прекрасно знает это! – из разведанного космоса действительно неведомо как пропадают миры, на которых большинство населения составляют земы. Каким-то образом эти звезды «гаснут», и до них становится невозможно добраться. В чьих интересах это делается, выяснить до сих пор не удается. Никакой подпольной «Армии Солнца» не существует. Кому-кому, а нолеглазам известно прекрасно, что оказалась полностью несостоятельной версия: пропажа миров – результат заговора радикалов-иных против ненавистных земов. Вот что самое поразительное – «ЗероАй» НЕ знает, КТО! С учетом этого обстоятельства – происходящие в полуподвале события приобретают первостепенную важность. А вдруг именно этот невероятный зем сумеет отыскать, кому это нужно, красть миры?!!

«Как здорово, что наш человек в нужное время попал в нужное место. Интересно, кто из них?.. Тяжело ему наверняка среди земов, но ничего не поделаешь – служба…»

Однако – оправдает ли сержант ИванПолышный надежды генерала ДастинБурга? Бывший сержант – бывшего генерал-супермайора… «Что они оба „бывшие“ – любопытное совпадение», – подумал резидент. И вдруг изумленно осознал, что слышит чей-то шепот. Бесплотный, как у призрака, голос сообщал кому-то, что «Соллар Мунберд, работающий под прррикрытием агент Корпорации Оперативного Поиска, в чине действительного тайного инспектора…», а другой, но не менее бесплотный голосок ласково нашептывал, что Сол отлично усвоил еще на первом семестре СПЕЦШКОЛЫ, Ново-Венерианской учебной Академии Легиона «ЭрсСтелла», житейскую премудрость: хочешь обвести сержанта-инструктора вокруг пальца – выложи ему, эс-ину проклятущему, самую что ни на есть правду. И – наоборот. Вот потому ни словечка лжи в «коронке» Сола не имелось. Только одна-единственная недосказанность появилась. С некоторых пор. Слово, которое в последнее время для полной реалистичности следовало бы добавлять, Солларом при знакомстве с парочкой девушек обычно пропускалось… Звучало оно так: «бывший». Все у него оставалось в прошлом. В будущем Сола поджидала засада: боль, боль, боль, боль, бесконечная, как Вселенная, и столь же неумолимая… А третий призрачный голос тоненько заверещал: «При чем тут КОП?! Хапуг этих мне еще не хватало для того, чтобы крыша поехала!»…

Если бы у колонела был рот, он бы закричал. Явственное ощущение, что он, параллельно с трансляцией, словно бы чьи-то еще мысли воспринял, возникло у него, наполнив леденящим ужасом. Если даже крохотная частица боли, снедающей так кого-то, приносит такой вселенский холод, то каково же тому, кто заполучает по полной программе?!!

Из бритой головы цирензера тут же улетучились мысли о том, что бывший-то, бывший ком спецназа теперь уже выслужился в самого главного антизема, стал генерал-колонелом, комом всего Легиона «ЭрсСтелла», но Сол об этом ведать не ведал, а бывший генерал-супермайор явно не собирался просвещать своего бывшего сержанта, предпочитая оставаться в его глазах этаким заботливым отцом-командиром.

ГЕНЕРАЛ:…мне нужен по-настоящему подготовленный человек. Такой, как ты. Поэтому я и устроил тебе экзамены.

СОЛ (угрюмо): Хорошие у вас ассистентки, профессор, качественные… Только зачем надо было Барби жечь? Такая девочка… Или у Организации теперь неограниченный ресурс рекрутов?

ГЕНЕРАЛ: Тима, покажись-ка! Иди сюда! Разрешаю оторваться на минутку от экранатора…

Долгая пауза. В напряженной тишине – приближающиеся шаги. Кто-то появляется из смежного помещения.

СОЛ (на косморусском): Итить твою ма-ать… (далее, судорожно переведя дыхание, вновь на спейсамерикане): Приветик, Барби… Так это твоя материопроекция была? Да уж. Убедился. Не пожалели денежек на мою проверку.

НОВЫЙ ГОЛОС: Тебе понравился поцелуй? Я очень старалась удержать фокусировку. Это мой шедевр…

ГЕНЕРАЛ: Лучший в Легионе спец по непрямой трансляции. Пролезет на какое хочешь расстояние и удержит вопреки всем помехам.

СОЛ: М-да-а, я вижу, дефицита человеческого материала нет.

ИРА (очень тихо): Такого, как ты, есть…

ГЕНЕРАЛ: Представляешь, какие почести тебе воздаст Организация, если…

СОЛ: Слава – игрушка для дураков. Умные люди играют в другие игры, огласки не требующие.

ТИМА: Давно так думаешь?

СОЛ: А как умер, так и начал… Впрочем, мне вовсе не обязательно воспринимать ваши игры отрицательно. Может, мне это еще и на руку окажется.

ГЕНЕРАЛ: И куда подевался волонтер, записавшийся в Организацию, чтобы спасать мир…

СОЛ: Так точно. Я изменился… альтруизма как-то поубавилось.

ИРА: Понимаю. Человек, прошедший через такое, как ты, смотрит на мир другими глазами…

СОЛ: Я бы сказал – другими отверстиями тела. Глаза не выдержат, видеть то, чего я нахлебался.

…РРРРРРРРР!!!

КТО-ТО ИЗ ОФИЦЕРОВ:…сли живой – значит смертный.

СОЛ: Живой-то живой. Но это еще не значит, что не убит.

ТОТ ЖЕ ГОЛОС: Можем и убить. За этим дело не станет.

СОЛ: Не сомневаюсь. ЕГО школа.

ГЕНЕРАЛ: НАША, Ваня. НИКОГДА не забывай этого. И еще. С тобой отправится Ира.

СОЛ (резко и громко): НЕТ. Я не желаю работать в паре с ней! У меня теперь принцип – действовать в одиночку.

ИРА: А как же горячая речь в баре, о женщине-партнере?!

СОЛ: Я врал. Довольна?

ИРА: А как же честь? Человека без навыков можно научить и наставить на путь истинный. Человека без чести – бесполезно, он уже мертв. Береги честь. Это твое единственное богатство.

СОЛ: Кого это ты цитировала, милая?

ИРА: ТАК говорил мой отец.

СОЛ: Идеалист твой папа, я погляжу… Честь, как и совесть – для меня роскошь не по карману. У меня впереди прелестная перспективочка маячит. Тут уж не до жиру… быть бы живу. Имея дело с огнем, помни: главное вовремя отдернуть руку.

ИРА: Это кто?

СОЛ: Это – я. Сам придумал. Классно? Потомки пускай потом цитируют.

Они все больше превращали свой разговор в бредовую перепалку. Разум колонела уже отказывался понимать, в контексте чего говорятся, например, фразы типа: «Классная работа – неужели вам за нее еще и платят?!», «Шерше ля фам, что ли?» и в особенности «Провались земля и небо, выживу на кочке!!!»

Резидент ощущал, что с ним творится что-то НЕ ТО, однако тщетно пытался определить, каким образом осуществляется постороннее воздействие на мозг. Потоки информации плыли, вихляли, искажались, дробились и пучились, из сгущающегося тумана вываливались обрывки звуков, нолеглаз едва удерживал сознание в русле трансляции и с трудом, из последних сил уразумевал, что там происходит. В общем, неохотно, но Сол соглашается все же поработать на МКБ. «Проще согласиться, чем превратиться в объект охоты. Ты ж не отцепишься…» – говорит он генералу. И генерал вручает ему сверхсекретные материалы: список уже исчезнувших миров. В напарницы сержанту придают-таки Иру, и по этому поводу самый опасный в нынешней Вселенной зем начинает отпускать так называемые «пошлые шуточки». На фоне этого абсурда вполне естественными и четкими кажутся нолеглазу чьи-то призрачные мысли о том, что люди доказали свою феноменальную способность уничтожать все и самих себя, и это просто удивительно, как такие злобные существа сумели построить космическую империю, ведь эти свирепые уроды должны были перегрызть друг другу глотки еще в момент возникновения биовида. Правда, откуда они взялись, эти мысли, непонятно совершенно, но колонел уже не удивляется – он уже привыкать начинает, похоже, к странному вторжению в себя извне. Он уже не удивляется даже гипотетическому предположению чьих-то мыслей: что все это, дескать, все сочащееся сквозь стену из полуподвала – чистейшая дезинформация, а на самом деле там просто групповая сексуальная оргия происходит. Собрались свингеры и кайфуют, короче говоря.

Вдруг выскочила ясная и четкая мысль; даже поверилось, что своя собственная. «ДастинБург не предает МКБ. Этот эрсер „святее Папы Римского“! Большего земоненавистника в Патруле не найдешь. Поэтому все, что он делает – исключительно во благо Организации. Главная Тайна раскрыта не будет».

И голова колонела тут же начала проясняться, и он со странным умиротворением понял, что дальше его мозга рапорт неведомого агента НЕ уйдет. Не надо, не надо, зачем… И пусть даже антиземы создали нечто вроде своего собственного «ЗероАй» – знать об этом никому не надо, не надо, не надо, договорились, ушастенький, да? «Конечно, да. Я ничего не слышал, ничего не видел, ничего никому не скажу». Держи премию за послушание. СК означает – «Стар Контрол». Антиземы действительно создали свой собственный, независимый орган контроля коммуникаций и воздействия на события. Представляешь?! «Ого! Попахивает мятежным душком там, где его меньше всего ждешь – среди карателей». Но ты забудь об этом, забудь, забудь…

И главное забудь: когда лепестки диафрагмы уже выпустили Иру и Сола наружу, кто-то из офицеров напомнил генералу, что зафиксировано еще одно совпадение – многократное «появление какой-то девицы в нашем боевом скафе». А ДастинБург ответил, что этот «инфоряд еще проверяется, наверняка еще не известно». Офицер поделится своим ощущением: мол, Черная Эмкабэшница увязалась за Солом хвостиком и появляется там, где тот ищет свою несуществующую Землю. «Странно, сэр, – скажет офицер, – разве Ира вам об этом не доложила? Ведь она гораздо более сильна экстрасенсорно, чем я. Она же эту девчонку должна бы как на ладони зрить». И командир Легиона «ЭрсСтелла», созданного специально для надзора за земами и удержания оных на коленях, ответил: «Вам, иным, за каждым кустом заговор эрсеров мерещится». Во сказал, а?!!

…РРРРРРРРР!!!

НО ты забудь, что он сказал. Ты все забудь, что не надо помнить, а что надо, вспомни и передай куда следует. Договорились?

«Обязательно. Я передам только то, что не забыл. А не забыл я только то, что передать не вредно для тебя».

Вот и молодец. Теперь перевернись на другой бочок, цирензер, и спи. Спокойной ночи. Рекламная кампания окончена. Товар уже в открытой продаже. Я ждал это время, и вот это время пришло. Те, кто молчал, перестали молчать. Те, кому нечего ждать, садятся в седло. Их не догнать, уже не догнать. Те, кому нечего ждать, отправляются в путь. Те, кто спасен. Те, кто спасен. А тем, кто ложится спать – спокойного сна. Спокойная ночь. Так говорил Виктор пробел Цой.

Некто

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [рассветная пора пятнадцатого августа, 09jan; город потомков землян, планета потомков землян; система солнца по имени «Земля Новая»]

На краю тротуара тихой пригородной улочки стояли двое людей. Большой мужчина и маленькая женщина, потомки землян.

Их характерная внешность наводила на вывод, что они нездешние, прохожие. Но именно вид бывалых бродяг свидетельствовал, что эти двое повсюду будут оставаться нездешними, как могут оставаться лишь те, чей дом – дорога.

Светало. Ночь завершалась.

Оранжевое солнце Терра Нова неторопливо, но целенаправленно поднималось над миром, и было оно в эту утреннюю пору очень похоже на большущий корабль, который борется с притяжением земли, но вот-вот одолеет его, и тогда уж ка-ак рванет в небо, наращивая скорость с каждой секундой…

– Знаешь, малышка, у меня странноватое ощущение, что сейчас меня никто не контролирует. Никто за мной не подсматривает, никто меня не подслушивает. Понимаю, что полной гарантии никогда не бывает, но… иногда так хочется почувствовать себя абсолютно свободным.

– Никто-никто?

– Ага. Представляешь, жить без оглядки на кого бы то ни было! Без вечного конфликта желаемого и действительного.

– Мечта. Красивая и несбыточная. Во все времена. Еще наши талантливые предки старательно выкорчевывали свободу из черных полей Вселенной.

– Да уж, – мужчина сокрушенно вздохнул, – всегда за ближайшим углом прячется глазок какого-нибудь гада, который так и норовит тебя ухватить с поличным…

– Ближе. Прямо за спиной. Мы не подозреваем, насколько близко. Может статься, до такой степени рядышком, что никогда б не подумал.

– А если поверить, что его нет? Может статься, он и сгинет.

– Почему нет? Попытаться никогда не поздно. Только верить надо по-настоящему, изо всех сил, чтоб получилось.

– Эх, если бы вера сворачивала горы и осушала моря, как в книгах предков…

– Сам говорил, что фундамент мифа – реальность. Твое управляемое волей желание – отличное доказательство. Тебе же удается сворачивать! Пускай не горы, холмики пока, но…

– Так точно. Удается. Но вспомни, миленькая, какой ценой мне достался этот дар. И самое главное, не забывай, что в перспективе меня ждет расплата из расплат… мало не покажется! А стоило оно того, скажи?!

Голос мужчины звенел от ярости. Женщина зябко передернула хрупкими плечиками и посмотрела вдоль домов, на восток. Там, в сужающейся перспективе улицы, взлетал оранжевый корабль солнца.

– Никогда не предугадаешь, что там, за горизонтом. В любой миг может приключиться неожиданный поворот жизненного сюжета, – тихонько, но очень уверенно сказала она. – В конце концов все может оказаться не таким уж безнадежно запущенным. Разве нет?

Мужчина ничего не ответил; он тоже взглянул вдоль улицы на ТерраНову, уверенно стартующую в небо, затем ступил с тротуара на проезжую часть. Стоя на баснословно дорогой, в стиле ретро, асфальтовой мостовой, повернул голову и посмотрел себе за спину. На запад, в ту сторону, откуда они пришли.

– Иногда мне кажется, что иные абсолютно правы, видя в нас воплощение абсолютного зла.

– Ага-а! Теперь мне ясно, почему ты записался в каратели… Но вначале – разобраться бы, где зло, а где наоборот.

– То-то и оно. Дилемма стара, как… человечество.

– Какое из них?

– Неужто человечеств больше одного? – Мужчина прищурился и судорожно ухмыльнулся. Тем, что условно зовется «добром», в его гримасе «и не пахло». Он напряженно ждал ответа, но женщина не ответила. На ее лице также появилась улыбка, однако, в отличие от ухмылки напарника, это мимическое изменение можно было отнести к разряду так называемых «отсутствующих». Взгляд женщины внезапно расфокусировался, словно она унеслась мыслями далеко-далеко и практически перестала воспринимать окружающую грубую реальность. Еще миг – и черты расплылись, сделались глуповатыми. Такое расслабленное лицо бывает у человека, который, визуально не уловив в поле зрения наблюдателей, полагает, что его никто на свете не видит… ошибается, конечно, как всегда.

– Генеральский списочек не потеряй, – сказал мужчина, насупившись и пожав плечами. – Расписалась в получении ты, тебе и отвечать. И вообще, не я в компаньонки набивался. Это тебя мне насильно всучили.

Напарница по-прежнему не отвечала. Похоже, она его слов даже не расслышала. Самоуглубленно оцепенела на тротуаре, уставясь невидящим взором раскосых, миндалевидных глаз в пространство, куда-то поверх крыш коттеджей и бунгало.

– Эй, ты где, милая? – Мужчина помахал перед ее лицом раскрытой ладонью, пытаясь привлечь внимание. Безуспешно. Ничего не выражающие глаза женщины по-прежнему ничего не выражали.

Мужчина еще раз пожал плечами и не нашел ничего лучшего, чем взять спутницу за руку и насильно стащить на мостовую. Женщина покорно следовала велению крепкой мужской конечности.

– Пойдем, что ли. Звезды зовут… – проворчал мужчина и сделал шаг к востоку, держа курс на солнечный корабль. Женщина молча следовала рядом, на буксире.

– Божья коровка, полети на небо, принеси мне хлеба, черного иль белого… – принялся негромко напевать себе под нос мужчина спустя шагов тридцать. Осекся, покосился на напарницу и… встретил вполне осмысленный, сосредоточенный взгляд.

– Только не горелого, – категорично заявила она, крепко стиснула ладонь спутника и ускорила шаг. Теперь уже скорее женщина лидировала в паре. – Убедительная просьба. Больше не зови меня милой, малышкой, крошкой и прочими подобными жуткими словечками. Я начинаю ощущать себя персонажем низкопробного чтива, а не живым человеком. Это для тебя не очень сложно?

– Как скажешь, мила… – Напарник осекся и расхохотался. Отсмеявшись, добавил, улыбаясь: – Я поищу для тебя что-то по-настоящему оригинальное. Квинтэссенцию вышеперечисленных эпитетов… В реальности тебя я не сомневался с самого начала. Хотя ты в натуре похожа больше на… персонаж низкопробного чтива, этакую супер-пупер-вумен компактной ориентальной версии.

– Как любит выражаться один мой многогранный и многоликий знакомый: точно!

Когда она чисто женским жестом просовывала свою тонкую ручку под мускулистую ручищу мужчины, сочные губы кривились в загадочной полуулыбке. Будто ведомо ей было нечто сногсшибательное. Например, тайна возникновения Вселенной.

И двое, рука об руку, зашагали к встающему из-за горизонта солнцу, за которым прятались повороты их непройденного пути.

На людей, сведенных в команду насильно, эта парочка вовсе не была похожа. Хотя кто этих эрсеров знает! Они так обожают обманывать, что даже самих себя не прочь облапошить. Единственная раса, особи которой способны сами себе внушить то, чего нет, и искренне поверить в это. Причем сами же прекрасно осведомлены о том, что обладают этой редчайшей патологией, даже слово придумали специальное, «иллюзии». Земляне были первыми творцами и одновременно жертвами собственных иллюзий. Они, похоже, так здорово наловчились в них верить, что даже сумели научиться превращать их в реальность.

Невероятно, но факт. Исторический.

Секретный агент

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [в нужное время в нужном месте]

Новый Кеннеди Спэйспорт никогда не делал перерывов на ленч, на сон или на отдых. Суперсовременной архитектуры и оригинальной планировки, портовый комплекс был возведен недавно, всего лишь полсотни циклов тому назад. Космические врата столицы Америки Нью-Нью-Нью-Йорка, или попросту «Тройного Большого Яблока», круглосуточно работали в напряженном ритме. Большую часть рейсов, конечно, составляли каботажные, внутрисистемные перевозки, но зато их было немерено. Ну очень много! Планеты ТерраНовы бурно и мощно развивали экономический потенциал уже которое десятилетие подряд.

Промежуточное пространство между небом и землей жило по своим транзитным законам. Отличительной чертой новых космопортов являлось их сходство с простой остановкой в пути. Помпезной вычурности канувшего в историю имперского стиля не надо было слезать с внутренней отделки, как слою старой краски, стертому с пола миллиардами ног. Ее тут просто не было никогда. Потомки устроили все функционально и добротно, с наивной простотой провинциалов, не обремененных высшим образованием. Здешние эрсеры были полны жизненной энергии. На каждом свободном пятачке шла бойкая торговля. По коридорам и залам, галереям и туннелям перемещались и текли массы и потоки разноплеменных людей. Столпотворение время от времени на миг замирало, чтобы выслушать очередное звуковое сообщение. Их, с характерным «вокзальным» отзвуком, выдавала во всеуслышанье портовая справочная служба.

Межзвездных кораблей также прибывало и отбывало порядочно. Поэтому на территории космопорта встречалось немало иных, и в отличие от территории города, здесь они не выглядели неуместно, как голый человек на оживленной улице. В этой никомедке тоже ничего такого уж особенного не было. Выйди она не из мужского туалета, а из женского, взгляд вообще не зацепила бы, внимания не привлекла. С чего бы?

Но уроженка Проклятущей Туманности выскользнула из-за дверей санблока, предназначенного для кислорододышащих гуманоидов мужского пола. Самое интересное, что Етракурви в упор не видела, чтобы женщина туда входила!

К ней стоило присмотреться поближе… О, да никомедка не в одиночестве путешествует!

Кто они? Нет, не проститутки. Местных она всех знает, а эти и одеты не как профессионалки, и эманацию соответствующую не испускают. На обеих добротные дорожные комбинезоны. Однако на туристок, ошалевших от впечатлений, не тянут. Собранные, напряженные. Но без нашивок и знаков. Значит, не звездолетные…

К двум девушкам, под ручку семенившим через огромный коллекторный вестибюль пассажирского космовокзала, вдруг устремился эрсер средних лет, тощий и невысокий. Судя по багровоносой, изрядно помятой физиономии и раздрызганной одежде, тщедушный мужчина всем напиткам предпочитал алкогольные.

– Девочки, девочки, зачем же так спешить? – Обветренные, растрескавшиеся губы искривились в ухмылочке. – Не опоздаете, космос никуда не денется, он вечно там, где его оставили, на том же месте. А я всю жизнь мечтал с никомедкой познакомиться! Слыхал, вы не дуры потрахаться, сестричка? Ух какие у тебя ножки! Дай потрогаю, только сначала за сиси твоей подружки подержусь…

Тонкая и гибкая, как веточка, выше эрсера головы на четыре, длинноногая уроженка Ник-о-Мед скривилась. Зрелище и вправду отвратительное, сюрреалистическое: за губами, очень похожими на ветхие занавеси театральной сцены, виднелось нечто, чему положено было быть зубами, но выглядели эти остатки как покосившиеся могильные плиты. За нестройным рядом гнилых надгробий чудовищным червем ворочался язык, не утративший, однако, способности участвовать в формировании осмысленных звуков. На удивление НЕ.

– Наверх мы все успеем, рано или поздно, и не важно каким путем: то ли своим ходом, то ли на железном корыте. А по мне, так надо наслаждаться жизнью земной. – В руке приставалы появилась бутылка с мутной жидкостью, с виду – вылитая застоявшаяся моча.

– Оно и видно, – сказала подруга никомедки, бритоголовая раскосая земляшка в мешковатом комбинезоне, тщетно пытающемся спрятать ее точеную фигурку.

– Ты тоже цыпа аппетитная. Я и тебе отдамся, – снизошел назойливый тип, протянул лапу и вознамерился приобнять девушку за плечики. Она не противилась, пока он осуществлял намерение, но когда очутился вплотную к ней, юлой развернулась и одним быстрым движением коленки нанесла удар. Атаковано было самое уязвимое место в сильной мужской натуре. Самец выронил пластиковую бутылку и согнулся, издавая сдавленный хрип и зажав между бедер обе ладони. Глядя со стороны, можно было подумать, что у бедолаги вулканизм или резкое расслабление.

– Хотел за что-то круглое подержаться? Держись за свои собственные яйца. Скажи мне спасибо, что это сделала я, – похлопала она приставалу по спине. – Тронул бы мою подружку, больше в этой жизни на женщин нечего бы подымать стало.

Свою ладонь, коснувшуюся мужчины, она осмотрела с брезгливым выражением лица и потрясла в воздухе, будто стряхивая грязь. Портовая полицейская улыбнулась бритоголовой и одобрительно кивнула. Эта рослая земляшка в красно-сине-белой униформе возникла поодаль, как из-под пола, и теперь наблюдала за развитием событий.

Обе девушки заговорщически улыбнулись ей в ответ и отправились по своим делам дальше. Никомедка на ходу участливо бросила отвергнутому поклоннику ее экзотичной сексапильности:

– На пяточках попрыгай. Помогает, когда в пах врежут. По себе знаю.

Дверь кассового зала услужливо распахнулась, на различных звездных языках приглашая в него потенциальных пассажиров. Провожаемая множеством взглядов, парочка девиц скрылась за нею. Тут же вновь распахнулась, но смолчала – дверь уже знала, что на Етракурви слов тратить нечего. Своя. И никуда лететь не собирается.

– Скажи, маленькая, – спросила никомедка подружку, – я настолько неотразима в этом наряде?

– Да, – ответила та, – ты вне конкуренции… Шлаш. Отвратительно прекрасна. Я тебе завидую. Здесь ты – экзотика несусветная. Видишь, как мужчинки глаза ломают? Ты гляди, поосторожней. Прижмет какой красавчик в укромном уголке зоны ожидания…

– Точно! Вдруг мне понравится?!

Старательно игнорируя похотливые и любопытные взгляды, красотки двух рас приблизились к стойкам. Засекли незанятую секцию и вошли. Кассовый аппарат обрадованно затараторил на полудюжине наиболее распространенных наречий.

– Заткнись, железяка, – недовольно бросила никомедка, и киб послушно (первый закон!) умолк. – Пошарь сама, напарница.

Земляшка сунула руку в сенсорную сферу прямоточного спецтерминала и вызвала базовый справочный инфобанк – Координатную Библиотеку Сети Миров. Развернулось диспетчерское меню. Маленькая девушка задумчиво уставилась на него. Никомедка смотрела на нее. Не дождавшись дальнейших манипуляций, сказала:

– Вот именно. Извечный вопрос земной интеллигенции. Куда лететь, спрашивается?

– Куда, еще не знаю, но куда отсюда НЕ долететь, знаю уже.

– Да-а? И куда же?

Меню чем-то напоминало головоломку. Голографическое изображение представляло собой медленно вращавшийся многогранник. Каждая грань являла опцию. Выбрав нужную, можно было превратить проекцию в более простую фигуру – куб, пирамиду, цилиндр, тетраэдр, – затем разомкнуть «ларчик» и вынуть искомый сгусток информации: локализованный фрагмент, выделенный из сонмища бесчисленных рядов точек, точек, точек, точек, точек…

В этот момент ожил голос портовой службы информации и гулко сообщил во всеуслышание:

– К СВЕДЕНИЮ ПАССАЖИРОВ И ПАССАЖИРОК, ПРОШЕДШИХ РЕГИСТРАЦИЮ НА РЕЙСЫ В ЛАНБАОЛЬСКОМ НАПРАВЛЕНИИ. ТОЧКИ ВЫХОДА СУНЬДИ, ТАНДИ, МИНДИ, ЮАНЬДИ ПО-ПРЕЖНЕМУ НЕ ПРИНИМАЮТ. ПРИЧИНЫ НЕ ВЫЯСНЕНЫ. ЖЕЛАЮЩИЕ МОГУТ ПЕРЕОФОРМИТЬ БИЛЕТЫ НА РЕЙС К ЦИНДИ. ЭТА ТОЧКА ЕСТЬ.

Земляшка что-то пробормотала коротко себе под нос, почти неслышно. Громко сказала:

– Вот тебе и ответ, Латварикс. И глянь сюда… На запрос Библиотека выдает сообщение, что Суньди, Танди, Миньди, Юаньди просто-напросто отсутствуют. Да еще спрашивает меня, недоуменно этак, почему это мне в голову вообще пришла нелепая мысль – требовать сообщения координат несуществующих точек. И настоятельно просит не засорять каналы.

– Точно, – кивнула, очень по-эрсеровски, никомедка. – Республика Ланбаол теперь состоит из одной-единственной системы, Циньди.

– Итак? Возвращаемся?

– Достань список, Ир. Поставь Циньди последней в нашей левой редакции.

Из кармана комбинезона никомедка добыла лист пластибумаги, свернутый в трубочку.

Расправленный тонкими пальчиками, серебристый прямоугольник превратился в тонкую жесткую пластинку. Девушка приложила к пэбэ ладонь, и на поверхности проявилось текстовое изображение: два столбца слов. Правый, аккуратно отпечатанный, озаглавленный крупно «ГЕНЕРАЛЬСКИЙ СПИСОК», тянулся сверху донизу; другой, рукописный, без заголовка, был гораздо короче и ютился на широком левом поле, оставшемся при распечатке правого. Земляшка кончиком ногтя черкнула в его конце: «Цинди», свернула лист и сунула трубочку пэбэ обратно в карман.

– Интересно, – сказала никомедка, – а как это может выглядеть?

Рука ее подружки вновь окунулась в сенсорное поле. Через миг над стойкой из точки пространства на уровне глаз никомедки вздулся шар, напоминавший взвесь пылинок, рой которых принял правильную сферическую форму. От каждой пылинки тянулась тоненькая ниточка к другой пылинке. Нитей было много, отчего шар выглядел полупрозрачным клубком для вязания.

– С виду все в порядке, – очень по-эрсеровски пожала узенькими плечиками никомедка. – Сеть целехонька.

– Только на вид. – Полукитаянка провернула сферу, задействовала опцию увеличения; раздвигая нити, вошла глубже в крохотную модель Сети Миров и остановилась на маленьком, чуть заметном пятнышке. Оно напомнило объемную кляксу. Брызгу черной краски.

Масштаб скачком изменился, и сразу стало ясно: в Сети зияет прореха, словно нечто походя, небрежно и неаккуратно, выдрало клок нитей.

– М-да, – лаконично высказалась никомедка.

Обе девушки помолчали. Земляшка при этом полоснула взглядом Етракурви, но вскользь, не задержалась. И правда, зачем? Разве можно заподозрить в дорикаине – забавной, лопоухой, похожей на вымершую собаку, но на деле рептилоидного происхождения, – разумное существо, которому вдруг может понадобиться доступ к терминалу?

– Вот сюда, – нарушила раздумчивое молчание никомедка. Ткнула она в одинокую точку, ближе других расположенную к прорехе.

– Это где? – спросила полукитаянка.

– Считай, что это номер первый левого списка, нашего. Бронируй места. Мне на имя Латварикс, не забывай.

– А пояснить не считаешь нужным?

– Не волнуйся. Верь мне. На месте поймешь. Там нас будет встречать старый друг. Поможет устроиться. У меня, знаешь ли, кое-какие связи во Вселенной имеются. Не имей сто рублей, а имей сто друзей. Мудрость предков. Не знаю, что оно такое, рубли эти, но в любом случае предпочту старых корешей.

– Один раз я тебе уже поверила…

– Лиха беда начало. Сказала а, говори бэ. Мудрые предки глупостям не научат. Шевелись. Давай, давай! Времени у нас в обрез.

– Это еще почему?!

– Как пить дать, скоро все эти миры исчезнут, – заявила никомедка. – Я же – тут! А по словам старика, везде, где я прохожу, появляются стертые точки.

– И я, – коротко сказала земляшка.

– В смысле? Ты же со мной улетишь.

– Да я не об этом…

– Слу-ушай! – Никомедка вдруг, очень по-эрсеровски, хлопнула себя по лбу. – А что старик-то тут делает?! Он что, ЖДЕТ? Сам хочет сгинуть?

Разговор этих двух странных девиц начинал переходить всяческие границы логики. Етракурви ежедневно всякого наслушивалась от пассажиров и звездолетных, нахально путаясь под конечностями и прося у них подачки, но такого!.. Люди на нее обращали внимания не больше, чем на глупых квазикошек, шнырявших по портовым секторам. Никому здесь и в голову не приходило, что она ТОЖЕ человек. Бездну унижения дорикаине пришлось измерить высотами собственной гордости. Но ничего, ничего, придет час, и земы за все расплатятся, сполна!

Раса дорикаин была настолько малочисленна и мало-известна, что о ее существовании практически никто не знал. Кроме тех, кому положено. Именно это сделало дорикаин великолепными наблюдательницами за эрсерами. Етракурви испытывала наслаждение от того, что действовала в самом что ни на есть тылу врага. Она вовсе не была земляшкой, но могла беспрепятственной проникать на территорию города, закрытую для других иных.

Единственный, кто знал о ее присутствии и ее задании, был ПересМартинез. По происхождению эрсер, но самый настоящий иной. Один из детенышей, украденных рргинестянами у биологических родителей и воспитанных в соответствующем духе. Он работал в порту оператором-уборщиком и был, собственно, напарником Етракурви. Хотя сейчас вся его функция сводилась к ожиданию. Когда придет время, он себя еще покажет. Адепты Рргинеста – самый настоящий живой арсенал.

– КЫШ, – демонстративно прогнал ее партнер, появляясь со своей неразлучной уборочной машиной. Это значило, что Етракурви надо уходить туда, где они смогут поговорить без свидетелей. «Что за спешка? – недовольно подумала дорикаина. – Эта никомедка, предпочитающая мужские туалеты…»

Неожиданно никомедка оглянулась и посмотрела своим единственным глазом на дорикаину, в упор. Етракурви дружелюбно завиляла хвостиком, но сердце у нее заколотилось от страха, как у застигнутого врасплох мальчишки, который через дырочку подглядывал в женскую раздевалку. Быть такого не может! Эта длинная-тонкая и знать не знает, что за нею следят. Возможно, какого-нибудь человека знакомого в толпе разглядела, за спиной забавной лопоухой зверушки? Надо посмотреть…

Лучшая на Америке агентка МКБ начала плавно разворачиваться, но в эту секунду на нее обрушился удар ногой. Такой силы, что она даже пискнуть не успела, как уже оказалась в воздухе, при этом направляясь к ближайшей стене на скорости чуть ли не первой космической…

Потом, придя в себя под стенкой, она уползет из кассового зала, слыша хохот земов и скрежет зубов напарника, который ничего не мог поделать без того, чтобы не рассекретить себя, и лишь бессильно смотрел, как дорикаина ретируется.

Она, прослужившая идеям Безопасности больше 7300 суток! Она, столько насмотревшаяся на их отвратительные морды, она, которой казалось, что земы ничем ее уже не удивят… Ее засекли и устранили. То, что с нею произошло, было воплощенным ужасом. Врагу не пожелаешь!

Только – зему. Земы – не враги. Земы больше чем. Земы – сама Смерть. Но что поделаешь – служба есть служба. Приходится жить в аду, бок о бок с демонами.

«Хорошо хоть, что в космопорту всегда шумно, и можно поплакать без опасения быть разоблаченной», – подумала засвеченная дорикаина, вползая под диван в зале ожидания номер двести пять.

В спасительной поддиванной полутьме ей вдруг вспомнилось, как однажды, на праздник Дня Свободных Миров, в школе, где училась ее старшая дочь, готовили театрализованный вечер. Етразубли играла в постановке отвратительного землянина – имперца-оккупанта. Огромный в нелепом спецкостюме, безобразный, кровожадный и тупой – он вызывал неудержимый смех. Смеялась до подергивания головы и Етракурви. Она тогда и представить себе не могла, что по долгу службы ей придется жить буквально под ногами у потомков того полумифического монстра.

Ходить или просто стоять в смрадном, никогда не рассеивающемся зловонии их тел – полбеды. Привыкнуть можно. А вот употреблять то, что они жрут, – просто беда! Горячие Собаки, Гамбургеры, Чизбургеры, Круассаны, Беляши, Кулебяки, Шашлыки, Боржчи, Бублики, Пиццы и многое-многое другое отвратительное едло, а также пойло, какими набивают свои неуемные желудки эти твари, особенно те, что на Америке живут постоянно…

Он сам не ел. Ела за него система физиологической конвертации. Потом в ее химическом реакторе происходило до такой степени жуткое действо, преобразовывающее дерьмо в нормальную пищу, что оставалось удивляться: почему земы жрут это и остаются в живых?!. Мало того – они еще и плодятся! На боевом дежурстве в космопорту Тройного Большого Яблока она уже около четырехсот суток, и все это время ни на миг не сомневалась, что ее засунули в огромную, гигантскую кучу дерьма, в которой копошатся гнусные бациллы – земы. Вот как высшее командование благодарит ветеранов Безопасности за отличную службу – доверяя самый опасный участок.

Интересно, проследил ли ПересМартинез дальнейшую траекторию этой странной парочки? Он все-таки взрыватель, а не наблюдатель. Упустит запросто, ищи-свищи потом…

Движимая велением служебного долга, дрожа от страха, она полезла из-под дивана, мучительно пытаясь понять, что же все-таки подразумевала земляшка, когда бормотала себе под нос, после сообщения о невозможности связаться с большинством ланбаольских точек. Бормотала очень тихо, чтобы спутница-никомедка не расслышала, но чуткие уши дорикаины уловили, а ничего не пропускающая память профессиональной разведчицы записала. Акустический анализ потом вычленил из фонового шума странные слова:

«Уже ушли, значит… Уже свободны…»

Наемник

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [06:30am местного; 31jan 14:50unt; пятый день четвертого осеннего месяца; дворцовый комплекс, столичный град Оннфрик, княжество Луфарк; планета Ингал (Фхалл I), скопление Туттуош, галактика «Саратога» (координаты точки выхода в многомер: 17234338625454 2222320644 – 33333333333422234223458 – 455522221445653/3455666777744333/56754332223573)]

Солнце выползало из-за ломаной линии гористого горизонта медленно, лениво. Дворец князя Азагуса просыпался гораздо быстрее. Серые, благородно замшелые стены башен, залов и флигелей отбрасывали причудливые тени на задний двор. Там, среди хозяйственных построек, уже сновали слуги. Проскакивая пятна и полосы света, они тут же снова ныряли в густую тень, зябко кутаясь в ливреи. Но зря – утренняя прохлада легко проникала под тонкую ткань, и дворовые недовольно попискивали, напряженно вытягивая вперед хоботы. Многие с подвывом зевали, расправляя помятые во время сна уши, и трясли хвостами.

Наступающий день всем обитателям дворца сулил немереную беготню и нескончаемое беспокойство. Еще бы, ведь у князя на сегодня был назначен очередной большой банкет по случаю визита соседа, с которым владетель состоял в официально приятельственных сношениях. Цель подобных встреч была известна всем, кто пребывал в пределах княжества хотя бы неделю. Сиятельный князь почитал первостепеннейшим долгом заткнуть приятеля глубоко под хвост. Для этого он за баснословные суммы приобретал на аукционах какую-нибудь антикварную вещицу – безделушку вроде каминной кочерги, вся ценность которой заключалась в том, что шуровали ею циклов тысячу девятьсот тому назад, – затем приглашал соседа и кичился перед ним. Сопредельный граф отвечал взаимностью. Прибывали с официальными визитами они друг к другу частенько. Как только, так и сразу. Соперничество коллекционеров набирало обороты и с каждым месяцем становилось все ожесточеннее, пожирая львиную долю госбюджетов, тяжким бременем ложась на загривки вассалов-налогоплательщиков.

Их сиятельство с их светлостью так теперь воевали.

Зато ударные армии не посылали за реку, разделяющую владения; чем с завидным энтузиазмом, постоянно, но с переменным успехом занимались их предки. Потому подданные не роптали, а те из них, кому довелось служить при дворах, исполняли свои обязанности исправно и расторопно. Уже через полчаса после побудки (ознаменованной залпом батареи античных пороховых пушек) дворики, залы, апартаменты, коридоры и галереи замка буквально кишели горничными, поварами, ремонтниками, музыкантами, егерями и прочими, прочими, прочими. Слуги сновали и суетились как могли: протирали пыль с портретов воинственных предков князя, готовили ему парадное платье, накрывали на стол, расстилали ковры и, конечно же, охотились за малейшими пятнышками грязи, гипотетически могущими осквернить коллекционные шедевры…

Созерцая обзорное демоголо, могло показаться, что в этой оголтелой суматохе никто из челяди не чувствовал себя спокойно и уверенно, однако это было не так. Старый ингалец, не один десяток циклов прослуживший у князя дворецким, давным-давно свыкся с предвизитной суетой, полагая ее природным катаклизмом, чем-то вроде штормового порыва ветра, снежного бурана, весеннего наводнения. Незыблемым столпом воздвигался он в туннеле парадного въезда, слегка согнув ноги в коленках, величественно приподняв хвост и закрутив его вопросительным знаком. В общем, как и полагалось отлично вышколенному слуге с хорошей родословной. Но старый макакер (здешний подвид аборигенов Ингала, что исстари обитал в этих местах, имперцы некогда окрестили макакерами по причине несомненного внешнего сходства с соответствующей разновидностью приматов Метрополии) вполне мог себе позволить делать это с высокомерным апломбом. Он обожал задирать нос перед остальными слугами, и это ему всегда сходило с рук – ведь он был представителем того же правящего племени, что и семейство князей ЛуфаркЧиттаАзагусов НольПервый тире СорокДевятый… Вот и сейчас – дворецкий скалил зубы, гримасничал, пыжился. Короче, пытался сделаться копией портрета Азагуса СорокТретьего, который величественно взирал на него с противоположной стены. Именно этот пять-раз-прадедушка нынешнего князя считался эталоном красоты макакера.

Помимо дворецкого, луфаркцами по происхождению, а не по гражданству, были еще несколько слуг – личные телохранители их сиятельства, шеф-повар и кравчий, – но эти недалекие солдафоны и неотесанные куховары позорно проигрывали вышколенному ветерану! По импозантности достойную конкуренцию ему мог бы составить разве что старший кондитер, но того не было поблизости… Великий производитель банановых пирогов, столь любимых его сиятельством, отыскался на приемной площадке сортировочного амбара. Там он пребывал в данный момент, давая своим подмастерьям поручения по расфасовке продуктов, закупленных для банкета. Виртуоз банановых тортиков гордился своим коренным происхождением не меньше дворецкого, при этом постоянно напоминая всем, насколько важный пост при дворе занимает.

Отдав последние распоряжения шимперу, восседающему в кабинке погрузчика, он обернулся к пилоту грузового кара и медленно, с расстановочкой, произнес:

– А ты, еще раз будешь в дороге жрать хозяйские яблоки, получишь по хоботу, пинка под хвост. Очистки возить переведу, понял?

Пилот, пожилой гамадрилер, сдавленно пискнул. Виновато облизав пересохший хобот, сунул его в рот и рысцой отправился к своему транспортному средству. Обогнав высокорослого прямоходящего слугу в черном рабочем комбинезоне, неспешно топавшего к гаражу, грузовик припарковался неподалеку от створа раздвижных ворот. Водитель приветственно помахал механику, похожему на огромную пятнистую пчелу, выскочил и вприпрыжку убежал. В ангаре – огромной полусферической зале – строгими рядами высились личные анг-катера и реактивные яхты хозяина. Среди них – наиболее оберегаемый старенький «роллс», излюбленная князем классическая модель «серебряный петух». Невзирая на доисторический угловатый дизайн, мощный антик запросто обгонял любую из современных моделей.

Эта зверь-машина стояла в пестрой компании подобных ей старинных транспортных средств. Древнюю, еще газовую турбину одного из них очищал челоид Багоз Дилион. Старательно, с понятной тщательностью, выковыривал он нагар из керамического сопла 846427-го РЕДа, уже не поддающегося регулировке. По унылому виду работяги становилось ясно, что надо менять систему поджига, но боязно – как бы их сиятельство уши не оборвали за порчу экземпляра… По оценивающему повороту головы в сторону резервного топливного насоса можно было сделать вывод, что агрегат нуждался в диагностике, но этим скорее всего предстояло заниматься сменщику. Багоз развернул голову, посмотрел наружу и нервно зашуршал крылышками. Его напарник уже припозднился минут на десять.

На пороге, присвистывая какую-то мелодию, воздвигся высоченный сменщик. Новичок явно не торопился приступать к работе.

– Ну что, пуританин, как поживает груда металлолома?! Продолжаешь насиловать эту старую клячу? Никак не намилуешься?

Человек-инсектоид повернул голову на триста шестьдесят градусов, благо его тоненькая шейка позволяла это сделать, и неприязненно проворчал:

– У тебя в голове сплошные совокупления. Развратник. Опять притащил тот богомерзкий каталог?

– Конечно. Будет хоть на кого полюбоваться, чего услыхать. На тебя-то и глядеть уже противно, и поговорить не о чем. Нудный ты, как бухгалтер, даром что пролетарий.

Челоид раздраженно зажужжал. Разговоры на сексуальные темы выводили из себя всех представителей его расы. Известные в Сети моралисты и поборники чистоты нравов, челоиды ненавидели порнографию и пошлость. Зато лучших работников вряд ли можно было сыскать. Они не только внешне походили на пчел, но и трудолюбием, дисциплинированностью, целеустремленностью весьма напоминали этих насекомых. Хотя коллективным разумом отнюдь не являлись.

Высокий гуманоид сокрушенно вздохнул, уселся на снятый кожух старого РЕДа и вынул из кармана куртки серебристый свиток журнала. Развернул его, расстелил и надавил на один из сенсорных ярлычков. На матовой поверхности возникли движущиеся изображения людей гуманоидной наружности. Они совокуплялись, издавая сладострастные звуки. Один самец, две самки. В уголке мерцало меню с адресами порносайтов, в глубоких анналах которых можно было разжиться полными версиями записей актов с участием трех особей. Челоид искоса, мельком, взглянул на коллаж и поспешно отвернулся. По мелкой дрожи пятнистого тельца было ясно, что он борется с приступом тошноты.

– Сик, издевка у оластеров в крови, да?! Ж-ж-жуть, как вы это смотрите? Это же от-вра-ти-тель-но. – Последнее слово моралист выговорил по слогам, и от этого оно приобрело обличающий оттенок.

– А что тут такого? У двуполых секс – основа выживания. Для нормальных биовидов… Это про вас хрен поймешь, как вы ухитряетесь не вымереть!

– Искусственное размножение зачем? Прогресс науки позвол…

– Ну зна-аешь ли!.. Научный подход вместо техники секса! Глупость несусветная для существа, не лишенного половых признаков. Вы ж не ульями живете, самок вам не хватает, что ли?.. Учись, пока я жив. Сменился, давай в город сразу, и ныряй в первый попавшийся кабак. Как только заприметишь парочку симпатичных, по вашим меркам, крошек, подкатывайся к ним с прожженным видом спасителя Вселенной и втирай что-нибудь типа: приветик, девочки, я Багзи Вулей, круто стою в спецперсонале Дворца, не выпьете ли по баночке «Дом Периньон», мои прелестные, восхитительные, сногсшибательные, непревзойденные, очаровательные?! И вовсю усиками шевели, шевели, дескать, в полный экстаз впал. Вот увидишь, ни одна милашка не откажет упакованному парню с правильно подвешенным жалом, который свободно оперирует таким убойным лексиконом и не жмотничает на пузырь шампанского. Женское сердечко добывают через органы слуха, а шампусик вообще жидкость для снятия девчонок, понял, да?

Челоид ничего не сказал сменщику. Он только обреченно взмахнул сразу тремя лапками и стремглав выскочил из гаража.

Оластер ухмыльнулся вслед, отложил порножурнал и заглянул в недра агрегата. Топливный насос крепился в самом что ни на есть неудобном месте. С превеликими трудностями сняв пневматические хомуты, сменщик вынул чудо антикварного машиностроения и осторожно положил его на металлокерамический пол рядом с опорным полозом катера.

– Давненько я не видал таких музейных экспонатов, – пробормотал он, – запчасти хрен купишь, даже на рынке.

Механик вынул из кармана сканер и приложил его к насосу; на экранчике появилось изображение внутренностей прибора. Развернув картинку в вертикальной плоскости, мужчина вгляделся в небольшой сектор, который предательски подмигивал красным цветом, отчетливо видимым на голубоватом фоне чертежной графики.

– Ну вот, этого еще не хватало! Плазменный ускоритель сдох. Нечего сказать, подбросили работенку. Ковыряйся теперь в этом мусоре…

Он распахнул покрытый толстым слоем пыли ящик с запасными частями и принялся поочередно вынимать их. Наконец появился чудом сохранившийся насос для РЕДа, точно такой же, как извлеченный из турбины.

– В чем несомненное преимущество захолустий, – проворчал он, прикладывая сканер, – так это в отсталости технологий. Как следствие – антикварным железом хоть завались.

Насос оказался исправным, но во второй раз погружаться в пыльное, пропахшее ракетным топливом и окислителем чрево катера механику явно не хотелось. Оластер отставил железяку в сторонку и побрел в глубину ангара, прихватив принесенный с собой журнальчик. В решетчатой загородке стоял небольшой диванчик. Над ним были развешаны пластиковые плакаты. Судя по их выцветшему виду, понавешали их туда не вчера. И даже не позавчера, а давным-давно. Плакатов было несколько, разных, но их роднило стилистическое и тематическое единообразие.

В старом ангаре сохранилась древняя, еще времен Восстания против империи, серия инструкций штаба Гражданской Обороны.

Эти произведения искусства с визгом радости отхватил бы любой музей истории. Плакаты изображали вторжение небесного врага на планету Ингал. С них скалились перекошенные злобой рожи землян. По губам, щекам и подбородкам стекали струи крови, наверняка ингальской. Вооруженные от пяток до зубов, с золотыми эмблемами Армии Солнца на доспехах, имперцы выглядели настоящими исчадиями ада. Для усиления эффекта в композиции плакатов были включены женщины и дети ингальской расы, они рыдали и молили карателей о пощаде. Трупы ингальских мужчин устилали улицы разрушенных селений. На заднем плане каждой картинки был изображен огромный имперский корабль, застилающий собой более половины небосвода. Оставшуюся часть исчеркивали разноцветные лучи корабельных орудий, бьющие с орбиты. Дополняли композиции красноречивые пейзажи типа развалин, пожарищ, искореженной техники. Под рисунками чернел рубленый четкий шрифт подробных инструкций. На хорошем староингальском сообщалось, какими способами давать отпор ненавистным поработителям. Замысел творцов серии состоял в том, что сердце любого уроженца планеты при просмотре должно было преисполняться священной ненависти к извечному врагу.

Судя по тому, что висели плакаты не в демонстрационных галереях, Азагус 49-й и не подозревал, какой бесценный антик имеется в его коллекции…

Усевшись на диванчик, оластер, челоидом названный Сиком, вновь развернул свиток, намереваясь посмаковать «клубничкой». Но в эту секунду, будто намеренно подгадав, в ангаре появилась гуманоидная самка. Особь некрупная – низкорослая, с тонким телом, но тоже прямоходящая, стройная. Земляшка смешанных желто-белых кровей. Увидав ее, большой мужчина не смутился, не разозлился, а громко рассмеялся. Хохот, по-видимому, вызвало состояние спецодежды незнакомки: длинное полимерное платье непонятного цвета, с плотной корсетной шнуровкой на животе и груди, было покрыто чешуйками и шерстью. Шерстинки топорщились, стремясь отлепиться от явно наэлектризованной поверхности. Из-под подола выглядывали сапоги огромных размеров с толстенной подошвой модели «танковый трек». Кружевной чепчик из полиэтилена едва прикрывал короткий волосяной пушок, устилающий поверхность головы. Замученное, покрытое толстым слоем бурой пыли лицо женщины казалось очень сердитым.

Неудержимый приступ веселья продолжал сотрясать мужчину.

– Чего скалишься?!! – яростно выкрикнула женщина.

– Да так… нич… чего… – ответил механик, ладонями поспешно прикрывая себе рот; но акустические колебания воздушной среды, отыскав себе другой выход, с фырканьем вырывались уже через ноздри.

Земляшка постояла немного в нерешительности, потом начала шарить горящим взглядом вокруг себя.

– Прекрати сейчас же, не то…

– Эй-эй-эй, полож горелку! – произнес мужчина, инстинктивно прикрываясь дисплейным свитком журнала.

Женщина опустила плазменный резак и возмущенно взвизгнула. Оластер перестал смеяться, внимательно посмотрел на нее и спросил:

– Что случилось?

– «Да так, ниччего!» – ответила она, копируя интонацию мужчины, и добавила намеренно низким голосом, явно тоже передразнивая его: – У меня всюду связи, везде приятели, свои люди по всей сети!.. – Сделав паузу, женщина продолжила своим голосом: – И это, по-твоему, нормальная работа? А по-моему, у этого твоего знакомца Мхата нездоровое чувство юмора.

– Извини, эрсерам во дворце лучшей работы не доверяют. Хорошо хоть, эту вакансию удалось перехватить для тебя. Неужто настолько тяжело ухаживать за домашними животными? Они же маленькие, декоративной породы, не монстры какие-то…

– Это не декоративные животные, это кошмарные чудовища! Ты бы видел, сколько они гадят и как быстро линяют! А я все это за ними убирай! За полдня четыре контейнера вынесла, всякие там шкурки, чешуйки, отвалившиеся хвосты и рожки… И жрут немерено, причем все в разное время! Как же они мне обрыдли, то под платье кто-нибудь заползет, то к руке присосется… Верчусь как юла! Зато ты здесь сиднем сидишь, от безделья маешься!

Разгневанная женщина схватила дисплей, глянула…

– Ни фига себе, че-ем ты здесь ба-алуешься! – изумленно протянула. – Значит, все-таки у тебя между ног кое-что не атрофировалось? Я уж было подумала…

– Это не мое, это… – мужчина запнулся и опустил взгляд; наконец-то он смутился, – челоид забыл.

На сей раз рассмеялась земляшка. Оправдательная версия, брякнутая оластером, настолько подняла ей настроение, что женщина совершенно другим тоном спросила:

– Неужто и среди них попадаются нормальные мужики?! – Потом, вновь изменив тон, нежным голоском проворковала: – Со-олли, а я тебя уже не интересую?.. Помнится, как-то в одном баре один красавец мужчина пытался завести со мной более чем близкое знакомство… Что, с той поры я сильно изменилась?

Мужчина оглядел ее с чепчика до танковых подошв. Его ротовое отверстие растянулось в широкой улыбке.

– Да нет, что ты! По-прежнему восхитительна, очаровательна, непревзойденна! – горячо заверил собеседницу. Помолчав, гораздо тише добавил: – Извини, но теперь ты… одна. Понимаешь, с некоторых пор я не…

Мужчина совсем затих. Лицо его сделалось хмурым и неприветливым. Будто вспомнил он что-то не очень хорошее и говорить на эту тему больше не желал.

– А тогда нас было… две, и поэтому ты… – Раскосые глаза маленькой земляшки внимательно изучали большущего оластера. – Значит, командир не ошибается, ты любишь всех, чтобы не любить никого! С одной тебе недостаточ…

– Заткнись!!!

Резкий грубый окрик мужчины пресек бормотание женщины. Оластер завертел головой, точно искал взглядом, чем бы тяжелым в самку запустить… Тут же, как будто крик повлиял на исправность следящих рецепторов, фрагменты трансляции из гаража заволок «снежок» помех. То, что земляшка испуганно пискнула и убежала во двор, удалось уловить с трудом.

Но дежурному наблюдающему надоели эти глупые разборки, и оно не стало настраивать систему. Недовольно полыхнуло фонтанчиком огня и временно удалило демоголо ангара из фрагментов мозаичного экрана. Наблюдение за жизнедеятельностью комплекса вели эзграмо. Шеф дворцовой службы безопасности законтрактовал их через агентство по найму. Бесполые амебообразные считались одними из лучших в Мирах профессиональными секьюрити, но если бы не тройной оклад, они бы никогда не согласились служить в здешних краях. Ну не переваривали они всех, у кого строение тела напоминало пятилучевую звезду и чей биовид кардинально разделялся на подвиды, не переносили, и все тут! Иначе какое-нибудь из наблюдающих давно бы доложило князю, насколько ценный раритет висит в дальнем уголке гаража.

«Ох уж эти многополые, только и знают, что болтать об этой, как ее… любови, и всем таком. Что гуманоиды озабоченные, что челоиды пуританские, антиподы гуманоидов, а разницы никакой… – подумало эзграмо презрительно, но в этот миг в нем проснулось профессиональное чутье, и оно спохватилось: – Почему она оластера именовала Солли, а не Сик? Конечно, земы глупы, но не до такой же степени, чтобы имени не запомнить. Вообще, странное зрелище: мстительный оластер, мило беседующий с земляшкой. Что-то здесь не так. Надо бы запросить каталог кадров, поднять их досье…»

Секьюрити послало запрос и переключилось на главный банкетный зал. Свернуло псевдоподии в кольца; расхохоталось то есть. В этот момент князь ЛуфаркЧиттаАзагус Сорок Девятый, величественно шествуя вприсядку, приближался к своему гостю для дружественного приветствия. Облапившись, владетельные персоны, не обращая ни малейшего внимания на две шеренги придворных за своими спинами, шлепнулись на ковер и, проявив безукоризненные манеры, принялись якобы разыскивать в головах друг у друга крохотных паразитов. Самих насекомых давно уже не существовало, их напрочь вывели еще во времена Империи, но традиции и правила этикета остались. Кроме того, недавно в моду вошло щеголять искусственными паразитами. При современных технологиях биоконструирования это обходилось очень дешево.

Высокоинтеллектуальное занятие сюзеренов не вызывало особого интереса у свит, но вассалам приходилось, согласно правилам светского поведения, выражать всяческое восхищение происходящему акту. Лишь после весьма продолжительных «лобзаний» парочка владетельных приятелей под ручку направилась к банкетному столу и наконец-то приступила к трапезе.

– Ну фто, Фитта, фево фофенькофо у фефя? – спросил заречный гость, до отказа набивая рот яствами, которыми посчитал необходимым его удивить хозяин замка, расчетливо «щедрый».

– Что у меня может быть нового? Все старенькое, – ответил хитрый князь, на самом деле припасший в рукаве козырный туз: отлично сохранившийся ночной горшок тысячелетнего возраста. – Ты давай рассказывай, как добрался?

– Плохо! – прожевал пищу его светлость. – Осевой стабилитрон гробанулся, растрясло ужасно, а мой личный пилот ни бельмеса в технике, пока домой вернусь, в гараж к своим кудесникам…

– Не переживай, с этим я помогу, – просиял его сиятельство, – у меня как раз новый техник, по доверительной рекомендации, классный специалист. Хочешь, прям сейчас сбегаем в операторскую, я тебе его покажу…

– Фейфас профую, и фгоняем, – вновь набил рот граф.

Дежурное подскочило как укушенное, убрало из центра экрана картинку банкета и в авральном темпе начало смахивать с пультов обертки и одноразовые стаканчики. Ингальцы в первую очередь не прощали людям других рас того, чем несусветно грешили сами. Эзграмо прекрасно знало, что если уж князь решил назначить нового механика в экспонаты коллекции, то появление владетелей долго ждать себя не заставит. «Носятся эти лохматые приматы как ошалелые, – раздраженно подумало наблюдающее. – Особенно по пересеченной местности. С деревьев-то спустились, но постоянно об этом забывают…»

Тем временем его сиятельство с его светлостью со страшной скоростью лопали все, что им на стол подавали. Придворные, рассредоточенные вдоль стен и еще не успевшие позавтракать, чуть ли не захлебывались слюной. Когда наконец гость «профевал», то есть столешница превратилась в мусорку, устланную очистками, огрызками и кожурой, высокородные приятели откинулись на спинки кресел и, поглаживая набитые до отказа животы, вытаращились друг на друга – граф благодарно, князь вопросительно.

Его светлость отрыгнул переполнившую его благодарность, свернул губы раструбом, сыто побулькал и натянул нижнюю из них себе на нос. Азагус 49-й, узрев более чем положительную реакцию гостя, запрокинул увенчанную княжеской короной лохматую голову, торжествующе заверещал, обнажив все свои великолепно корявые зубы, вспрыгнул на стол, соскочил по ту сторону, ухватил сытого визитера за загривок и поволок того в операторскую.

К тому мгновению, когда сиятельный князь ЛуфаркЧиттаАзагус Сорок Девятый пинком откинул входной люк, дежурное эзграмо как ни в чем не бывало громоздилось перед экраном и наблюдало за помощником садовника. Смуглый узколицый зем, облаченный в халат и тюрбан, подстригал газон перед замком. Точнее, истязатель флоры полусидел, дремля под деревцем, вместо того чтобы неотступно следить за работой древней косилки. Похожая на пузатый чайник машинка бесшумно сновала туда-сюда по запрограммированной траектории, но в силу своей сугубой антикварности могла в любую секунду сбиться с курса и начисто выбрить клумбу.

– Ваш сиятельсство! – обратилось секьюрити к нанимателю. – Этот бездельник зем опять спит, прикажете сообщить управляющему?

Его сиятельству сделалось так стыдно перед гостем, что он обхватил голову руками, взрычал:

– Врррезать горррячих! Будет знать, уррод безволосый! – едва не сорвал корону нервным жестом, но одумался, оставил в покое символ власти и поспешил отвлечь внимание графа, велев эзграмо: – А ну-ка дай нам нового гаражного мастера…

Мстительно покрывшись пупырышками, эзграмо подумало: «На себя посмотрите, красавчики волосатые!» – и ввело одну из псевдоподий в сферу управления… Вектор ракурса, в котором видеосенсор показал оластера, начинался под потолком. Наблюдающее продолжало тайно выражать презрение многополым гуманоидам; для чего задействовало рецептор, который спокон веку не использовали, полагая сломанным. Этот канал был всегда отключен, дежурное даже само удивилось, обнаружив, что он воспринимает и передает изображение и звук. Видимый искоса и сверху, техник пытался водворить на положенное место топливный насос. Попутно ведя диалог с щуплой молодой земляшкой. «Видимо, убежавшая от грубости самка переждала приступ мужского гнева и вновь вернулась в гараж. Ох уж эти многополые!» – подумало избавленное от сексуальных проблем секьюрити.

– …я же не отлучаюсь за пределы комплекса, – говорила она ему, – это могло бы вызвать подозрение у менеджера. Здесь же, кого ни спроси – никто ничего не знает. Дворецкий вообще делает вид, что я пустое место, пройдешь мимо него, а он встанет в позу да еще рожу скорчит, ну прямо портрет, живая копия, один в один… Лучше ты рассказывай.

– Да, ходил я вчера на рынок, новый релфрактор купить. Удалось пообщаться с шимпером одним, он сам родом из системы Миикены, а жена его местная. Хорошо, успел застать, горем убитый дядя уже бизнес сворачивал. Ушлый старикан, когда-то челночил, а нынче передал дело сыну, на родину предков отъехал, теперь здесь сидит подторговывает. Ну естественно, отпрыск иногда на Ингал наведывается, навещает, железяки привозит, деньжат подбрасывает, в общем, поддерживает папашку с мамашкой. Так вот, поинтересовался я, что это с ним, почему такая скорбь на физиономии. И поведал мне старый обезьян горестную историю… Сторговал его наследник груз металлопласта на Скарджог и готовился стартовать. Говорит, присоседилась к нему в транзитке на Миикене-четыре некая девица из эрсеров и давай напрашиваться в попутчицы. Он вначале не хотел земляшку брать, но уж больно щедро платила, он и согласился. Доставил ее в главный космопорт Скарджога, перевела земляшка ему на счет как обещала, ручкой помахала на прощание и отправилась по своим делам. Выгрузил примерный сынок обезьяна стройматериал, значит, да и собрался уж было к папе с мамой нагрянуть, раз уж по соседству оказался… А тут шиарейца-приятеля повстречал, тот ему раньше иногда ходовой товар сбывал. Крысоид по страшному секрету сообщил, что цена на спиртное сильно подскочила – почему-то с каждым днем все меньше торговцев на Скарджог прокалываются. Ну молодой шимп и подумал, что подработать сам дух торговли велел. Решил по-быстрому смотаться на Винеар-пять, у знакомого винодела в кредит загрузить полные трюмы, на Скарджоге продать оптом, а уж потом на Ингал заглянуть, перед тем как обратно в Миикену колоться, домой к молодой невесте, значит. Подумал, что папа с мамой лишней тысчонке обрадуются не меньше, чем сыну. Да и невеста от лишней фирлановой юбочки не откажется. Решил да и рванул за пойлом… к своему счастью или несчастью, вот этого он еще не решил.

– А что такое?

– А то, что Скарджог – несуществующая планета и все пять провинций Миикены – несуществующая планетарная система. Не существует таких точек выхода. Ни единой циферки координат, ни единой циферки привязочных и корректирующих поправок! Понимаешь?! ТАКИХ МИРОВ НЕТ В СЕТИ.

Оластер изрек эту неимоверную глупость и поднял взгляд вверх. Напряженно всмотрелся в потолок, словно сквозь толщу пластибетона мог рассмотреть яркую красноватую звезду. Светило Скарджога, Суамма, ближайшая соседка Фхалла по понятиям многомерного космоса, располагалась всего лишь в каких-то один запятая девяносто два парсека. Тяжко вздохнув, мужчина продолжил устанавливать насос на положенное место.

– Как это нет? Я однажды бывала на Скарджоге, очень милый, земного типа мирок… – недоверчиво произнесла женщина.

– Нету их. Сын только-только затарился винеарским джином, как вдогонку ему со Скарджога выкололась какая-то ополоумевшая вадодианка-туристка. Случайно я, чудом, кричит, спаслась. Трясется от ужаса, заикается, но лепечет, мол, земы восстали, всех иных беспощадно, в традициях АрмиСол, уничтожают. Не поверил бреду такому шимпер и решил все-таки лететь, пойло хоть и в долг, но ведь закуплено уже… Вывел свою посудину на орбиту, прокалываться хочет, однако – не получается. В координатных базах его корабельного компа будто линарочь языком прошлась. Никакого Скарджога, что ты! Даже никаких упоминаний о последнем проколе с него к Винеару. Представляешь себе ощущения парня?.. Вот-вот. Ну ладно, думает наш сынок, наверное, комп глюк долбанул, невероятно, несусветно, не бывает такого, но – факт. Дай-ка, думает, вернусь в космопорт, благо недалеко улетел, перезагружу базы и по-новой попробую. Вернулся. А внизу ему – новый сюрприз. Народ на ушах стоит, все компы сходный глюк долбит. Пропал Скарджог, с концами. И не только он. Миикена тоже… Тут, сама понимаешь, шимперу основательно поплохело. Глядит он в базах своего компа – и чуть в обморок не грохается. Точка выхода его родного мира – стерлась еще раньше, чем в остальных зараженных компах. Хоть смейся, хоть плачь, короче… А тут еще винодел сконнектился, спрашивает, как там наш бизнес продвигается, дескать? И партию пойла обратно брать отказывается. Растерявшийся шимпер хотел было расплатиться, отдав выручку за металлопласт и полученную от земляшки плату, лезет на приходный счет, а там только металлопластовые креды, и ни цента за проезд, будто была наваждением пассажирка, а не живым, во плоти, существом… Уф-ф-ф!!

Насос наконец-то занял свое место, с глухим лязгом войдя в пазы, оластер облегченно вздохнул и выпрямился.

– Такая вот повесть. Печальнее на свете нет… Дома своего сынок никогда не увидит, невесту никогда не обнимет. Это все, что я узнал. На рынке люди в эту историю не верят, считают, парень тронулся, у него и раньше были проблемы со здравостью рассудка. Но меня вот что настораживает. Уже несколько дней из Скарджога не появлялись корабли. И есть люди, которые утверждают, что не могут связаться с родственниками, проживающими там. Но никто покамест особенно не волнуется. Ретрансляторы тоже ломаются, это всем известно.

– Да, здесь мы вряд ли что-либо достоверное узнаем, мне это было ясно с самого начала… Слушай, напарник, долго мне еще монструозное дерьмо подгребать? Обещанной тобой попутки все не видать!

В этот момент ошалевших от неожиданности свидетелей разговора вывела из оцепенения вспышка огня. Эзграмо испустило пламенный фонтан. Трясущиеся псевдоподии дежурного тянулись к другим секторам экрана… На фрагментах, принимавших трансляцию с других рецепторов гаража, земляшки не было. Согнутый в три погибели оластер продолжал безуспешно возиться с разобранным насосом. Молча.

– Здесь просто пересадочная станция наша, а не рудник для добычи информации, – говорил выпрямившийся оластер в центральном фрагменте. – Потерпи, недолго осталось. Один мой знакомец сообщит, как только попутный корабль объявится в порту. И бумажки нужные сработает в лучшем виде…

– Не подведет?

– Я не имею дел с теми, кто способен подве… – Тут он резко осекся и вскинул вверх лицо…

Взгляды хозяина дворца, его приятеля и наемника-секьюрити дружно скрестились со взглядом техника. Мужчина нахмурился и прищурился, словно смотря в прицел снайперского лучемета. Через мгновение изображение искривилось, поплыло, перечеркнулось косыми полосами высокочастотных помех… Вспышка! И мертвый серый фон в окружении многочисленных согнутых фигурок, трудолюбиво копающихся во внутренностях «роллса».

Первым, как ни странно, сориентировался князь. С разъяренным криком врезал он по студенистой массе, и оплошавшее эзграмо, сплющившись от стыда, врубило систему тотальной тревоги и послало экстренный вызов шефу безопасности, томящемуся в коридоре среди прочих придворных двух сюзеренов. Входной люк тут же распахнулся и врезался в стену, отброшенный сильнейшим ударом.

…полковник СлаМуффеРиус орал по всеобщей связи на своих подчиненных, которые и без того со всех ног, лап, щупалец и колес мчались к помещению ангара. Увешанные тяжелым вооружением гвардейцы отряда оперативного реагирования поставили рекорд и за двенадцать секунд преодолели расстояние, отделявшее дежурную казарму от гаража. Восемь солдат ООРа направили стволы в лицо оластеру, четверо остальных дали возможность земляшке заглянуть в черные глаза смерти. Мужчина молча опустил на пол объемистую сумку, которую держал в руках, и без приказа положил руки на затылок. Девушка так же молча последовала его примеру.

В этот момент в ангар ворвались еще десятка полтора секьюрити. Полковник подоспел еще через пару секунд. Тяжело, с присвистом дыша, громадный гориллер подковылял к рослому оластеру, в сравнении с ним кажущемуся мальчишкой, схватил его за грудки комбеза и швырнул на ближайшую стену. Подозрительный техник громко врезался в пластибетон и сполз на пол… Тотчас же неумолимый кулак шефа врезался ему в живот. Арестованный согнулся, но не издал ни звука, и это отнюдь не успокоило полковника. Злобно хрюкнув, гориллер схватил оластера за волосы и рванул вверх, да так мощно, что подошвы оторвались от пластибетона… Техник выпучил глаза и сдавленно исторг:

– Не бей ме… ня-а… я больной… – Шумно выхаркнул окровавленную слизь и окрепшим голосом сказал: – Грешно обижать инвалидов.

Полковник даже оторопел от такой нежданной нелепости. Но после секундной задержки огромная лапа замахнулась, чтобы нанести новый удар, сокрушающий физиономию техника…

Волосатая рука гориллера в цель не попала. Доселе не ведавшая промахов кувалда шефа безопасности врезалась в стену там, где только что находилась голова-мишень, и вмяла пластибетон на добрых пару сантиметров. Задержанный молниеносно поднырнул под локтевой сустав, ухватил его и вывернул конечность, затянутую в рукав мундира с полковничьими «бананчиками». Рука согнулась в не предусмотренном природой направлении. Послышался хруст, а за ним – оглушительный рев раненого зверя. Невероятно ускорившийся оластер тем временем уже продел ремень крупнокалиберного лучевика шефа под его сломанной рукой, и ствол очутился выше неповрежденного плеча ингальца. Натянувшись, ремень придавил горло полковника и завернул сломанную конечность ему за спину. Натянутая до предела кожа локтевого сустава не выдержала, и на пол брызнули фонтаны крови. Прогремел выстрел. Верхняя половина одного из солдат, держащих под прицелом земляшку, отделилась от нижней и улетела к своду… Девушка прыгнула вперед и добралась до второго еще до того, как половина первого долетела до потолочных балок. Еще через мгновение она развернула солдата и его же руками, прикрываясь им как щитом, полоснула по остальным… Метко – трое гвардейцев тут же упали.

Мужчина уже отшвырнул от себя полковника и в кувырке, подхватив оружие располовиненного им солдата, присоединился к женщине. Растерявшиеся от невероятной стремительности событий солдаты попрятались за машинами. Завязалась ожесточенная перестрелка.

Гвардейцы занимали куда более выгодную позицию, к тому же их было много, и они практически не давали своим врагам высовываться из-за шкафа с инструментами. Изрешетив его выстрелами, воспрянувшие духом солдаты остановились, чтобы посмотреть на дело своих конечностей. Но как только стрельба прекратилась, из-за шкафа показалась мужская голова и задранная для броска рука. Небольшой блестящий предмет, что-то вроде гаечного ключа, мелькнул в воздухе, влетел в проем, образованный откинутым колпаком, и канул внутри большого, относительно нового «тандерберда», за которым прятались основные силы ингальцев. Лимузин дрогнул, послышались нарастающий гул и шипение. Роскошный гравилет замигал бортовыми огнями и начал медленно подниматься в воздух до стартовой полутораметровой высоты. Через мгновение застигнутые врасплох потерей прикрытия, казавшегося непробивным, гвардейцы оказались как на ладони, в зоне обстрела.

Пятерых оластер и земляшка уложили сразу, остальные позорно бросились наутек. Ангар опустел мгновенно. В живых под цилиндрическим сводом остались только двое.

– Садись! – крикнул первый из них. – Нет, не туда, в «роллс» давай, он самая быстрая лошадь этого табуна!

Вторая не заставила себя долго упрашивать. Первый швырнул сумку в кабину и тоже впрыгнул в отремонтированный катер. Его пальцы быстро забегали по старинной, еще контактной консоли управления.

– Ну, старое корыто, заводись, черт тебя побери… – бормотал он. – Тебя же сделали люди, а не какие-то инопланетяшки…

Небольшой экранчик осветился красной надписью: «Внимание, производится проверка системы. Пожалуйста, задействуйте силовые ремни безопасности. Модель 756941-РЛС будет готова к старту через пятьдесят семь секунд».

Мужчина крепко выругался и врезал кулаком по панели. Экран пересекли горизонтальные волнистые полосы, он на мгновение совсем погас, затем появилась зеленая надпись «ПРОВЕРКА ЗАВЕРШЕНА».

Реальное изображение событий появилось на экране операторской еще в тот момент, когда пальцы сломанной руки полковника, описав полную окружность за его спиной, вновь показались над правым плечом. Не деморализованное подкрепление уже мчалось в гараж, но было поздно. Старенький «роллс», нагло отпихнув висящий в стартовой позиции катер, за которым еще минуту назад прятались солдаты, скользнул к воротам и выскочил из ангара.

– Сбить его, сбить!!! – подпрыгивая, закричал ЛуфаркЧиттаАзагус Сорок Девятый. Владетельный гость нечленораздельно вторил приятелю. На лице его светлости расплывалась неописуемая радость. Его сиятельство, приметив это, закричал другое: – Догнать его, догнать! Целым и невредимым чтоб взяли!

Древний гоночный катер, обстреливаемый со всех сторон, перелетел через двор и, слегка задев левым хвостовым стабилизатором верхнюю зубчатую кромку стены, врубил реактивный форсаж, обрушив сокрушительный звуковой удар на преследователей, и так быстро рванул к горизонту, что наверняка достиг его в считанные секунды. Гравилеты погони, бросившиеся вслед, мгновенно и безнадежно отстали.

Но еще раньше, чем вдали исчезла ослепительно, как маленькое солнышко, сверкающая точка, на операторском экране появился ответ на запрос дежурного. Информации так долго не было, потому что дворцовая сеть «обыскалась» досье, перерыла все базы, но так и не нашла. Нигде. На службе у князя двое, только что умчавшиеся в небо, просто-напросто не состояли. Их вообще никогда не существовало в пределах княжества Луфарк. Не въезжали, не проживали, не привлекались, не судились.

Опозоренной службе безопасности хозяин посулил пинка под хвосты в полном составе без выходного пособия, если не отыщется некто Мхат. Однако такового также не обнаружилось. Видимо, это был псевдоним, кличка или прозвище, что вполне укладывалось в представления о шпионах эрсеров и вообще об эрсерах, спокон веков прячущих истинные лица за мириадом масок.

На всякий случай секьюрити расстреляли зема, помощника садовника. И продемонстрировали хозяину, что агент Мхат был уничтожен при попытке ареста.

Князь не удовлетворился (позорище-то какое перед соседом!) и назначил баснословную награду, объявив преступников во всепланетный розыск и разослав ориентировки всем до единого коллегам, феодальным властителям Ингала. Мотивировав, что далеко не улетят на краденом «роллсе». В конце концов, это же не космический корабль, а всего лишь атмосферный самолетик!..

Челядь перешептывалась, что на самом деле хозяин хочет возвратить антикварный катер, мгновенно сделавшийся легендарным. Такой потрясающий экспонат!

Соседи тоже были бы не прочь прибрать его к рукам, но «серебряный петух» словно под землю провалился или в воде утонул?.. Конечно, он мог бы и в небе раствориться, крылатый все же, но не до такой же степени.

Х-разведчик

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [09:15pm местного, 07 февраля 00:50unt; предположительно середина летнего сезона; Синяя Чаша, новооткрытая планета земного типа; система «желтого» карлика 74/678 скопления 346718 малоисследованной галактики «Ю» Области Андромеда]

Ласковое, неагрессивное солнышко уже клонилось к закату, когда разведывательный «вепрь» легиона первоходцев «СкайФронтир» возвращался обратно. Тупорылая бронированная сигара гравилета держала курс на юг. В его кабине, адаптированной для прямоходящих позвоночных, находились трое людей.

Белый эрсер среднего возраста сидел слева, в кресле резервного пилота. Он неотрывно рассматривал ландшафты, что проносились за стеклопластом иллюминаторов. Вечер окутывал мир полупрозрачным покрывалом сумерек, и лики природы, сверху кажущиеся такими мирными и безмятежными, услаждали взор. Недаром на лице эрсера читалось неподдельное восхищение.

– Не соображу, почему ты так пялишься. Планета как планета, ну красивая, зелено-синяя, и что? – удивлялся сидевший справа леандигс, очень похожий на эрсера внешне, но с большими, заостренными, торчащими ушами и вертикальными кошачьими зрачками раскосых глазок. – Паули, у тебя вид точно у каторжника, который после тридцати лет рудников выжил, освободился, вышел и самку вдруг увидел… Уже тридцать девятые сутки после высадки, а ты все не наглядишься!

– Я столько зелени отродясь не видывал! Неудивительно, что небо синим кажется. Здесь воздух настолько чистый… Прямо заповедник какой-то. Девственный рай! На этой планете можно сделать лучший на свете курорт…

– Ну, уж это не нам решать, райские кущи или промышленная зона, – вставила краснокожая тубирка. Она сидела в среднем, выдвинутом вперед кресле основного пилота. Похожая на бесхвостую и бесчешуйчатую, но очень зубастую ящерицу двухметрового роста, женщина скептически обозрела убегавшую к горизонту райскую местность, цинично оскалилась и уточнила: – Химзаводы какие-нибудь или вообще свалка ядерных отходов. Лично меня сейчас интересует, чего бы пожрать, а до лагеря еще минут пятнадцать лету, плюс то да се, это еще десяток минут… Нет чтобы роботов за грязью, пылью, травкой и микробами посылать! Начальнице, видите ли, непосредственные впечатления понадобились… Зануда старая!

Эрсер и леандигс понимающе переглянулись за спиною пилотессы, но промолчали. Синхронно отвернулись и посмотрели за борта. Там, в нескольких километрах ниже, проносились смешанные лесисто-степные пейзажи, характерные для умеренных широт планет с кислородосодержащей атмосферой. Этот мир и вправду был зелено-синим. А еще голубым, желтым, коричневым, красновато-бурым… Пестрым. Разным. Буйство оттенков и форм поражало взгляды, свыкшиеся с однообразной чернью космоса. Черным лицом Бесконечности. Той, что вечно поджидает вверху, за бело-голубыми занавесями атмосферы.

С каждой секундой приближая посадку, басовито гудел антигравитационный конвертор.

– Как здорово, что Пруклабарда нас в кругосветный рейд послала, – сказал вдруг эрсер. – Роккус, у тебя бывают вещие сны? – спросил он леандигса.

– Нет, не бывают, – ответил сидящий справа. – Мы вообще сны разве что в детстве видим… После – умнеем.

– А ты когда-нибудь испытывал дежа вю?

– Это что еще за мерзость такая?! Мы такой болезнью не болеем.

– Это состояние, когда тебе стойко кажется, что ты уже здесь когда-то бывал, и все-все тебе знакомо. Ложная память вроде бы.

– Мне сейчас кажется только одно: здесь у меня пусто. И ни капельки ложного ощущения в этом нет. Резец гнилой! – вставила тубирка Петар, завершив комментарий истинно тубирским ругательством. Сказав это, оторвала трехпалую когтистую конечность от подлокотника и похлопала себя по объемистому брюшку, затянутому черным комбезом. Крокодиловые челюсти лязгнули. Багровые глазки голодно тлели ниже края шлема с пурпурным иксом и эмблемой Легиона «СкайФронтир».

Ее спутники вновь переглянулись за спиной женщины. Озабоченно. Будто опасаясь, что она может съесть их.

– Кстати, Пауль, должен заметить, далеко не везде такая благодать, как здесь. – Роккус Фэтт ткнул за борт выставленным мизинцем. – На южном полярном континенте, например, морозец нещадный, мягко говоря. Я уж молчу о климате на поверхности того тысячемильного заснеженного пласта кристаллизовавшейся воды, который мы вначале приняли за северный, шестой континент. А громадная пустыня на северной половине экваториального материка треугольных очертаний?.. Так что не на всех пяти континентах курортные ареалы организовывать ты сможешь, если только не рассчитываешь в качестве клиентов пингинян или дроммеров приглашать. Уж эти отмороженные и перегретые – точно отдохнут на славу!

– Или лабистян. Воды-ы сколько! Целых четыре океана, если и северный оледеневший зачесть. Плавай – не хочу! – вставила проголодавшаяся пилотесса.

Женщина, щерясь во все стодва, повернула челюсти к эрсеру, но улыбка недолго задержалась на ее лице. Отсутствующе уставясь в одну точку, мужчина тихонько бормотал что-то себе под нос. Леандигс Роккус Фэтт прислушался, мелодия и слова показались ему смутно знакомыми. И он не ошибся: ПаульШварц тихонечко напевал запрещенный «Последний Старт».

«…Пусть камни сгорели, расплавился нож. И брызгами в космос летят пирамиды, и ты ни в одном из миров не найдешь такую же точно земную орбиту…»

Кажется, второй куплет допевал уже. Если Роккусу не изменяла память.

– МОЙ БОЖЕ, КАК ЭТО НА ЗЕМЛЮ ПОХОЖЕ.

Голос эрсера был негромок, но как-то ухитрился перекрыть гудение анг-конвертора и полностью заполнил кабину. Тубирка судорожно щелкнула пастью, словно пытаясь этим угрожающим лязгом вытеснить сказанное вон. Ее рептилоидное лицо выразило мрачное неодобрение всему происходящему.

А леандигс неожиданно припомнил результаты анализа химических элементов атмосферы. Действительно, проценты содержания поразительно напоминали. И параметры электромагнитных, гравитационных, оптических замеров совпадали с пугающей идентичностью. И этот удивительно огромный, просто гигантский естественный спутник… он так напоминает легендарную Луну, тренировочное завоевание будущей космической Империи – первую внеземную территорию, захваченную землянами!

– Послушайте, а может, ЭТО и есть Земля?.. – драматическим шепотом вопросил потомок землян.

«У парня явно с головой неладно, переутомился, или высокий уровень атмосферного кислорода влияет. Для рожденного в трущобах планетарного мегаполиса – вредно так много дышать чистым воздухом. Во всяком случае, нужно сменить тему, не то он окончательно свихнется», – подумал Роккус Фэтт.

Внизу промелькнуло небольшое синее пятно воды. Почти правильной круглой формы, словно в метеоритном кратере позднее образовалось озеро. Приметное именно поэтому. Тубирка, спохватившись, раздосадованно рыкнула, сбавила скорость и развернула гравилет.

– Законопатил мне шлюзы своей Землей! Из головы вылетело, что наш земноводный доктор просил взять пробу из этой лужи… Рокк, запусти-ка один из своих зондов во-он туда, да постарайся в центр, не то опять грунт вместо воды черпанем, как в той лагуне. Обделались, что салаги какие-то, клык сломанный!

Леандигс сунул руку в сенсорную сферу дистанционки, небольшая ракета выскочила из кассетной обоймы и с тонким свистом устремилась к круглому озеру. Разведмодуль вновь развернулся и продолжал лететь прежним курсом.

– Кстати, хотел спросить, что вы думаете об этой колоритной парочке из исы? – предпринял командир попытку перевести разговор в другой фарватер. Недовольной гримасой за спиной тубирки давая понять ПаульШварцу, чтоб заткнулся.

– Люди как люди. А что? – Эрсер кивнул, принимая смену темы.

– Не-е, научники нормальными не бывают, – не соглашаясь, вставила Петар.

– Вот-вот, и эти «академики» тоже странные какие-то. Кадры бывалые, тертые, сразу видно, но повадки не наши, не первоходческие, явно не привыкли они к нравам фронтира. Ничего о себе не рассказывают: где были, что видали, чего нюхали. Обычно у новичков рты не закрываются, эти же помалкивают. С самоуверенным видом, как будто всю Сеть пропахали подошвами и самолично открыли сотен пять миров. И шныряют повсюду, высматривают с горящими глазами, вынюхивают, ноздри раздувая. У меня ощущение, что они хотят что-то обнаружить, им одним понятное и ожидаемое. Для чего им понадобилась эта необитаемая планета, спрашивается?

– Откуда они вообще взялись, дотошные такие? – спросил эрсер.

– Главное, не откуда, а каким образом. На транспорте, который их забросил к нам, служит мой давний приятель, ходит вторым навигатором. Вот он мне и выложил такую историю. Шли они транзитом через систему Фхалла…

– Эт где такая? – заинтересованно вставила Петар.

– Галактика Саратога области Андромеда. Отсюда – в пределах прямой видимости… Оттуда стартрековцы к нам прокалываться собирались, напрямик. Заправляются это они на орбитальном космодроме ближайшего к Фхаллу мира, и тут заявляется этот самый далжианин в обнимку с огромной такой сумищей и предъявляет мандат, предписывающий содействовать в испытании нового прибора, да еще с подписью чуть ли не самого Президента Академии. Наша ИСА, конечно, традиционно контора с причудами, но надо ж было до такого додуматься! Нашли где полевые испытания проводить – в самом краю света, на границе исследованной Вселенной! Подарочек, одним словом, преподнесли капитану тот еще… Заправились, значит, транспортеры, станционная таможня добро уж дала, но не успели еще отчалить – появляется в кают-компании невесть откуда эта девица, эрсерка. В парадном костюмчике научного крыла. Усаживается за стол и как ни в чем не бывало требует свою порцию пива… Причем оба в один голос утверждают, что садились вместе. Капитан злится, но ничего поделать не может – оказывается, в мандате действительно указано, что испытателей ДВОЕ.

– У звездолетчиков нормальность тоже понятие относительное, – вставила тубирка.

– Стартовали они к нам, словом, вышли в этой точке, а перед загрузкой в катер новая странность замечена была. Научники на поверхность собрались, а сумища опустела. Прибора секретного – и след простыл, хотя его и так никто не видал… Наша же черно-желтая парочка хором заверяет, что испытание проведено успешно, результаты доложены, сам прибор по инструкции подлежал уничтожению, что и исполнено с помощью корабельного мусоропереработчика. А им теперь, значит, до зарезу необходимо высадиться на эту планету. Аж тряслись, так им хотелось на поверхность. Сюда. Ну что капитан мог с этими чокнутыми «академиками» поделать! И вот они здесь… Заметили, как разглядывают окрестности? Чем-то на тебя похожи, Пауль. Тоже пялятся, будто на чудо.

– Неведомо как на борт попала, говоришь?.. – задумчиво вставила Петар.

– Да врет он, этот твой знакомый, не в сумке же девчонку на корабль пронесли! – махнул рукой эрсер. – Сами знаете, какая всегда суматоха перед стартом. В последний момент подоспела, таможню вмиг прошла, без багажа ведь почти… вскочила в закрывающийся люк, вот никто и не заметил!

Оживленный разговор тройки исследователей прервал свист. Он нарастал, приближался… Раздался глухой лязг. Сработало стыковочное устройство, и в грузовой отсек шлепнулся контейнер, принесенный ракетным зондом, настигшим «вепрь».

На горизонте показались полусферические купола форпоста, соединенные трубчатыми переходами. В свете заходящего 74/678 они казались голубовато-красными, хотя были серыми. Эта планета, ее светило и спутник действительно настолько походили на Землю, Солнце и Луну, хорошо известные по кадрам исторических голографильмов, что создавалась полная иллюзия пребывания на имперской столице. Которая, судя по тем же кадрам, в последние столетия существования выглядела именно так – девственно-натуральной. Императоры возродили экологию поверхности, ограничив видимые свидетельства присутствия цивилизации неизбежным минимумом: наиболее значимыми памятниками культуры и самыми необходимыми надземными элементами инфраструктуры. Поэтому даже пять небольших куполов, органически дополняя пейзаж, выглядели каким-нибудь… охотничьим домиком Последнего Императора.

Скривившись от такой неожиданной ассоциации, леандигс встряхнул головой, точно вытряхивая непрошеные мысли, пошевелил пальцами в «сенсорке» и сказал:

– Сорок третий разведмодуль вызывает базу. Мы на подлете. Говорит командир группы Роккус Фэтт.

– Вас понял, сорок третий эрэм, отворяю шлюз. Как дела, Рокк? – Голос сменной координаторши Дас’ячикч прозвучал отчетливо, словно она находилась в кабине.

– Порядок, все живые, передай Зигеру, что его так называемое озеро мы ему в пробирке целиком несем. Пускай всеми перепончатыми ручонками потирает от предвкушения. Надеюсь, осуществятся его планы устроить в этом ближайшем водоеме первое образцово-показательное купание.

Тубирка и эрсер ухмыльнулись – первая движением носа, второй движением губ.

– С возвращеньицем, ребятки… Здорово, что вас не меньше, чем уходило, – традиционно обрадовалась сослуживица.

В быстро сгустившейся темноте (полная луна осталась в полутора десятках ночей сзади) модуль совершил абсолютно ненужный, но не менее традиционный круг «захода на посадку». Облетев купола, «вепрь» опустился в очерченный куполами и переходами (они же – защитная ограда) расчищенный внутренний «двор». Строго в центре огороженного пятиугольника высилась телескопическая мачта; на ее верхушке гордо реял флаг МКБ, сейчас неразличимый – по причине идентичности основного цвета с окраской здешней ночи. Яркая полоска света прорезала стену одного из куполов, постепенно она становилась все шире – по мере того как размыкался створ. На миг блеснул золотистый косой крест, перечеркнувший постоянно шевелящийся квадрат черноты на верхушке мачты… Гравилет плавно втянулся в сводчатую камеру шлюза. Наружная стена с негромким скрежетом сомкнулась за кормой. Неизбежные минуты послерейдовой обработки, разомкнутый внутренний створ, и летучий разведчик вполз в ангар. Растопырив короткие лапки, прилег на брюхо, сразу же сделавшись похожим на устало развалившегося тюленя, а вовсе не на вепря. Басовитый гул анг-конвертора исчез не сразу, а постепенно, как затихающее гудение выключенного пылесоса.

– Дась, мы на месте, закрывай калитку. – Никакой нужды говорить это не было, но традиции, традиции… Не сегодня их вводили, не сегодня отменят. Роккус проворчал: – Финиш, пожиратели территорий. Как раз к ужину успели! – и отстегнулся от кресла. Но тубирка опередила его и оказалась у люка первой. С дрожью нетерпения дожидалась она момента, когда выдвижная лесенка коснется пола ангара. Когда подоспевшие техники открывали грузовой отсек и цеплялись шлейфами к системным линкам – намереваясь забирать образцы (добычу исследователей) и затем производить тщательную проверку модуля, вернувшегося из дальнего рейда, – Петар уже бежала к коридору, что вел в жилой купол. Командир только нащупывал ногой верхнюю ступеньку лестницы, а второй пилот даже с места не встал.

– Там и вправду настолько хорошо, Паули? – негромко обратился к нему старый седой эрсер в замасленном комбинезоне. Леандигс был уже на полпути к выходу, когда его чуткий слух уловил этот вопрос.

– Красота неописуемая, словами и не расскажешь. Столько ВСЕГО! Ботаники ошалеют…

– Слушай, парень, сделай копию видеотрека. Погляжу. Мне из ангара ни черта не видно. Сегодня, хорошо?

– Ладно. Поем, и сразу… – ПаульШварц секунду напряженно молчал, словно решая, говорить или нет. – Дядя Сэм, она так похожа на прародину, что у меня голова кружится! Может быть, ее не стерли? Просто забыли, а мы случайно нашли, как думаешь?

СКАЗАЛ.

Техник Сэм ничего не ответил, только пожал руку молодому эрсеру, как приметил леандигс краешком глаза, выходя из купола ангара. Широкий цилиндрический коридор вел в следующий купол. Тускло светилась белым люминофорная лента, протянутая на потолке из конца в конец. С противоположной стороны, через приоткрытый люк, доносился многоголосый гомон подвахтенных бодрствующей смены. Неспящие и не стоящие сейчас на вахте обитатели форпоста обсуждали итоги тридцать девятых стандартных суток после высадки и гремели ложками в углублениях стандартных пищевых подносов. С этого края жилой купол начинался сегментом столовой.

С мрачной мыслью, что здешний суточный цикл подозрительно подходит к общепринятому в сети универсальному двадцатичетырехчасовому исчислению, леандигс миновал переход и вошел в треугольный сектор. Помахав рукой всем сразу, подошел к стойке, получил у автоматического раздатчика свой комплект и направился к столику, за которым сидела Петар. Подходя, отметил, что пилотесса успела уплести половину своего ужина. Роккус поставил поднос на столик, сел, но есть не начал. Уперся подбородком в кулак, задумался.

Петар опустила ложку, посмотрела на командира экипажа и, подтолкнув локтем сидящего рядом ксенобиолога-шиарейца Вих’ячикча, громко произнесла:

– Эй, Рокк, мы тут с ребятами посоветовались, ну и вот что решили. Поставим ПаульШварцу здесь хижину, сами свернемся и рванем дальше. А лет через сорок, на обратном пути, его подберем. Он тут все-все рассмотрит, потрогает, вылижет, обнюхает, рапорт подробный составит…

Столовая содрогнулась от взрыва хохота. О неравнодушном отношении ПаульШварца к новооткрытому миру, похоже, с подачи тубирки уже знал весь личный состав форпоста.

– Делать вам нечего, – раздраженно буркнул леандигс и оглянулся, чтобы посмотреть: вошел ли уже второй пилот в зал, слышал ли?..

Кроме него, на люк, ведущий к ангару, никто не смотрел. Поэтому только он заметил появление еще двух человек, в эту минуту пришедших в зал по этому переходу. Далжианин и эрсерка, ничуть не озаботившись причиной всеобщего хохота, подошли к стойке, забрали подносы и огляделись по сторонам. Свободных мест было немало, но два, точнее, три сразу – только за столиком, где сидели Петар, Роккус, шиареец и оружейница Тосар, соплеменница пилотессы.

– Здесь не занято? – спросил далжианин, размашистым шагом очень быстро оказавшийся рядом. – Мы присядем, да?

– Приземляйтесь, новички! – приветливо пригласила тубирка. Несколько утолив голод, она заметно расслабилась и подобрела. – Пополнению всегда рады. Мало кому сейчас в герои-первооткрыватели лезть охота. Раньше, говорят, имперцы трассы одну за другой прокладывали. Целые тучи кораблей фронтир все дальше отодвигали. Не то что мы… Этот шарик вон почти полгода нащупывали!

– Так долго? – Далжианин, казалось, удивился. На черном лоснящемся лице сверкали белки внимательных глаз.

– А какова вообще технология поиска? – мурлыкающим голоском спросила маленькая спутница, неотступно скользившая в кильватере гиганта-флагмана. Словно планету и луну, их повсюду и всегда видели только вместе… «Такой громила мог бы девчонку не то что в сумке, а за пазухой легко пронести», – вдруг подумал Роккус. И с неудовольствием ухватил за кончик уха прискорбное осознание: эта хрупкая тоненькая земляшка с личиком округлым и пухленьким, как у кошечки, его весьма привлекает. Неудержимо влечет как самка. «Ей бы нормальные глазки и ушки, да кое-какие изменения в расположении половых органов, – подумал леандигс, – и получится вылитая кошечка. Впрочем, глазки и так узенькие, как надо, а с тем, что между ножек, особых проблем нет, тоже почти как нормальные, хотя влагалище и спарено с уретрой…»

Он затряс головой, торопясь вышвырнуть из нее вожделение. Этот черный парень явно не будет держать светильник, пока кто-то его шикарную подружку охмурит и завалит. В лучшем случае по морде настучит… что может сотворить с ним этот гигант в случае худшем, Роккусу страшно было даже думать.

– …Штука в том, что само по себе это занятие жутко рискованное. Малейшая ошибка – и поминай как звали, окажешься вне Сети, – тем временем охотно просвещала новенькую пилотесса. – Очень много кораблей вообще пропадает бесследно… Но, собственно, ничего особо сложного и нет. Задается начальный вектор направления, выбираются случайные координаты, делается слепой прокол. Озираемся по-быстрому. Если в этой точке ничего подходящего нет, сплошь вакуум, тогда делается прокол второй, третий, четвертый, пятый и так далее. Направление и длительность прыжков фиксируются с максимальной точностью. Вся эта тягомотина продолжается, покуда не наткнешься на планету, более или менее пригодную для обитания хоть какой-нибудь из почти четырех тыщ разумных рас, известных в Сети. Затем при помощи суммирующих вычислений эта изломанная, как моя жизнь, ха-ха, кривая заменяется прямой траекторией, и трасса, считай, готова к употреблению, если только ты сможешь по ней вернуться в точку старта… но допустим, вернулись. Доложились. Дальше комы легиона комплектуют команду, пригодную для конкретного исследования. Целенаправленно подбирая людей, которые без скафандров, если что, смогут по данной планетке лазить. И вперед с песней, романтика фронтира, все такое прочее. Я доступно изложила?

– Все это она могла бы сама в файлах прочесть… – буркнул шиареец.

– А что, по точным, уже известным координатам – совершить обратный прокол невозможно?

– По точным возможно, да вот, понимаешь ли, точность – понятие относительное. Особенно когда речь идет о внемере. Когда пространство сплющивается в ничто-нигде-никогда, расстояние и время искажаются. Любой ребенок знает, что прямых линий в природе не существует, а любой бортовой компьютер делает исчисления только в идеале, вот и набегает погрешность на каждом разведочном прыжке. А их делается подряд около нескольких сотен тысяч, иначе на поиски одной планеты уйдет столько же времени, сколько займет прогулка до нее пешком. Количество проколов в цикле и без того сократили до минимума, но времени все едино теряется уйма, а риск вылететь неизвестно где в неизвестной Вселенной все равно остался. Только имперцы были настолько сумасшедшими, чтобы совершать прыжки до тех пор, пока хоть на что-нибудь не наткнутся или пока память бортовой компсети не исчерпает своих возможностей. В этом они, конечно, были героями. Хозяева космических дорог как-никак. Не будь они такими одержимыми пожирателями космоса, не видать нам Сети, как полной банки на третьи сутки попойки. Веселое было времечко, я так думаю! – Багровые глазки кровожадной, но справедливой тубирки светились от зависти. – Звездные войны, захваты и оккупации, тотальное терраформирование, и главное – непрестанные, одно за одним, открытия! А нынче откуда героям взяться, спрашивается? Конфликты малочисленные и вялотекущие, открытия редкие и случайные… я уж молчу о количестве первых контактов! За последнюю тысячу лет на сколько увеличилось число разумных рас?.. Вот именно, на единицу. И кого открыли? Пайпунов, глаза б мои их не видели!

Пожилой, коренастый квалзибанин Шоламм за соседним столиком, внимательно прислушивавшийся к разговору, вдруг решил в него вмешаться.

– Петар, не согласен я с тобой! В наше время тоже есть люди, имена которых будут помнить потомки.

– Эт кого ж, например, клык треснутый? – вдруг спросила до сих пор не проронившая ни звука Тосар, распахивая пасть и щерясь на Шоламма. У тубирок очень развито чувство ответственности друг за дружку, и малейший намек на несогласие с сестрой может вызвать ответную агрессию – пусть словесную, обузданную правилами организации, но – обязательную. Однако уроженцев Квалзиба, похожих на безбородых гномов суровых обитателей замерзающего мира, не особо испугаешь даже полным оскалом зубастой пасти. Они со снежным волком врукопашную схватываться не страшатся!

– Например? – переспросил немолодой «гном» и насупился, сложив в глубокие складки кожу на лобастой голове, видимо, так ему легче было шарить в памяти, искать примеры. – Ну хотя бы АйвенПолышного и Маштарикс!

НАШЕЛ.

Не открывавший рта, но все подмечающий зоркими кошачьими глазами Роккус приметил, как земляшка блеснула узкими глазками, покосившись на далжианина. И то отметил, как прищурились на миг большие глаза чернокожего «флагмана», укололи прицельным взглядом квалзибанина, но тотчас же опять стали распахнутыми и меланхоличными.

– Не слыхала, – сказала желтокожая «сексапилочка», вынудившая пах леандигса спазматически пульсировать. – Что ж они такого героического совершили, чтоб на памятник заработать?

– О восстании на Новой Москве не слыха-а-али?! – несколько даже удивился Шоламм.

– Новая Москва? Знакомое вроде название… – Земляшка сморщила носик и нахмурилась; казалось, она силилась припомнить. Личико у нее при этом сделалось таким обольстительным, что Роккус едва не облизнулся, проявив внешне свое смятенное состояние. Вылитая кошечка!

– Я помню, – встрял Вих’ячикч. – Мятежные з… эрсеры древний арсенал раскопали. И как он только уцелел в смутные времена?.. Кваркометы исправные, представляете?! Чуть ли не самое убойное оружие Империи. Повстанцы загрузили этот суперкошмар на звездолет и вознамерились просто-напросто прыгать от точки к точке, сколько успеют…

– Один выстрел – и нету звезды. Нарушение связей на атомарном уровне. Цепная реакция. Сверхновая без вариантов, – мрачно подтвердила профессионалка Тосар.

– И при удачном стечении обстоятельств напрыгали бы не одну сотню миров. Новые Области, к примеру, там в каждом кубическом парсеке десяток густонаселенных…

– Но их остановили, – перебил шиарейца Шаломм. – Двое всего. Из спецназа Легиона «ЭрсСтелла». Сержант-эрсер и капрал-никомедка. И маленький штурмовой катерок…

– Сержант-исследователь Роккус Фэтт, вас экстренно вызывает генерал Пруклабарда. – Голос Дас’ячикч, раздавшийся из браслета персонального терминала, был отчетлив, будто шиарейка стояла за спинкой стула леандигса. – Надеюсь, вы уже успели принять пищу? – Еще голос был сухо официален. – Вас хотели бы видеть в административном куполе немедленно. Поэтому рекомендуется следовать не через жилой и лабораторный купола, а через ангар и склад, являющиеся едиными помещени…

– Вызов принят, – ответил Роккус и вскочил, едва не опрокинув стул. – Уже бегу!

И ПОБЕЖАЛ.

– Рокк! – догнал его крик Петар. – Если она тебя начнет сношать за прошлый рейд, вали на меня, это я не довернула нос…

Отмахнувшись, сопровождаемый сочувственными взорами десятков пар, троек и четверок глаз командир сорок третьего экипажа загрохотал подошвами по трубе-переходу, что вела в ангар. На середине разминулся с задумчивым ПаульШварцем, понуро бредущим к столовой. Бросил на ходу:

– Ради меня, только не пой в столовой! – хлопнул эрсера по плечу и не оглядываясь продолжил бег.

Пробегая ангар, Роккус краями ушей уловил обрывки разговора техников (они многоэтажно выражались по адресу «наглых новичков, без спросу лазающих по модулям и шаттлам»), проскочил еще один переход, попетлял между штабелями и стеллажами в складе, пронесся мимо удивленного дежурного баталёра, одолел третий переход, ворвался в админкупол, взлетел по трапу на второй уровень, проскочил полдиаметра узкого кольцевого коридорчика и, проделав в итоге триста восемьдесят метров чуть больше чем за минуту, притормозил, врезавшись плечом в стену, глубоко вдохнул пахнущий неистребимыми антисептиками воздух, замер на миг… и постучал в массивную дверь с номерной табличкой «001».

Вмонтированный в средний ноль ретранс вопросил скрипуче:

– Кто?

– Сержант-исследователь Роккус Фэтт. Вызывали? – отрапортовал первоходец.

Дверь молча уехала в косяк.

Долговязая фигура порученца НаримКази возникла в проеме. Лейтенант скрипнул:

– Заходи, – и одним шагом длинных ног перешагнул узенькую клетушку приемной, распахивая дверь собственно кабинета.

…Генеральша была родом с Рованьилеми. Тучная немерено, как многие тамошние гуманоиды, гора белесой плоти обычно не соизволяла вставать на свои колонноподобные две, когда к ней являлись по вызову. Но сегодня свершилось! Пруклабарда не только встала, не только величаво прошествовала к угловому дивану, но и приглашающим жестом указала Роккусу – присаживайся рядышком, мол. И другим жестом – на круглый столик, уставленный причиндалами кофейного сервиза…

– Роккус, садитесь. Хотела поговорить с вами по очень деликатному делу. Вы, конечно, знаете о том, что к нам перевелись из Академии, научного крыла Организации, двое ребят. Вы с ними общались, сержант? Скажите, вы ничего необычного не замечали?.. Вы ведь бывший полицейский, профессиональным глазом могли подметить некоторые нюансы. Что скажете? Вы пейте, пейте, Роккус, хороший продукт, не искусственный.

«И ухом профессиональным», – подумал Роккус. Но вслух не сказал.

– Нет, мэм. Я сам полагал, что они какие-то не такие, молчаливые, что ли, – дипломатично ответил сержант, все еще НЕ присаживаясь. – Но я, по-видимому, ошибся, люди как люди, ничего особенного. Позвольте поинтересоваться, в чем дело?

– Видите ли, Роккус… – Генеральша замолчала, раздумывая, СКОЛЬКО правды выкладывать леандигсу, и продолжила: – Мир Ингал, это в Области Андромеда где-то, разослал по Сети ориентировку. Там у них сбежали два преступника, эрсеры, мужчина и женщина… Угнали у местного феодала старинный мобиль, затем он обнаружился, брошенный, в окрестностях орбитальной станции, представляете, как надо постараться, чтобы на стратосферном аппарате дотянуть в вакуум?.. Так вот, я бы пропустила эту информацию мимо усов, если бы не одно странное совпадение: присланные приметы совпадают с приметами новенькой. Очень уж похожа наша новоявленная сотрудница на описанную преступницу. Конечно, это может оказаться простым совпадением, и я хочу, чтобы это оказалось им, но проверить бы не мешало.

РЕШИЛА выложить бывшему полицейскому ВСЮ правду.

– А второй, мужчина?

– Ничего общего с нашим далжианином. Эрсер, белый, и все такое.

Леандигс, когда-то работавший детективом в КОП, а затем избравший «романтику» первоходцев, вопросительно уставился на командиршу когорты.

– Сержант, я хочу, чтобы вы за ними присмотрели. О любой странности сообщайте мне лично. И никакой самодеятельности. Знаю я вас, устроите заваруху, а мне потом расхлебывать.

– Почему Я, мэм? – довольно неприветливо спросил сержант. Он так и не присел. И натуральный продукт не рвался пробовать. – Я БЫВШИЙ полицейский. Я потому и пошел добровольцем в «СкайФронтир», чтобы…

– Сержант Роккус Фэтт! – Пруклабарда стремительно для такой туши воздвиглась на свои две и грозно нависла над среднего роста леандигсом. Выше него она была по крайней мере на две с половиной ее головы. – Приказы командования НЕ обсуждаются, забыли?!

– Да, мэм! Есть сообщать, мэм! Никакой самодеятельности, мэм! Разрешите идти присматривать, мэм?! – Роккус вытянулся в струнку, выкатил насколько мог глаза и с виду весь из себя превратился в идеального патрульного, гордость вышестоящего начальства и образец для подражания рекрутам.

– Да, сейчас пойдете. – Ответила командирша отдельной особой когорты первоходцев, разместившейся в форпосте. – Но в виде исключения я скажу ВАМ, почему ВЫ.

Она выпрямилась, отведя от лица Роккуса устрашающее «личико», по-кошачьи усатое, но тем не менее похожее на кошачье меньше всего на свете, и в три приема, брызжа коричневой слюной, в буквальном смысле выплюнула объяснение:

– Они попросили у меня шаттл! Не нахожу никаких официальных причин им отказывать! Третьим с ними полетите на луну ВЫ!

Навигатор

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [20 feb UNT; пассажирский звездолет (борт № 685576/887, юрисдикция Корпорации «GdT»); территориальный космос планеты Бастилия (Пари II), и далее по курсу, в пределах «рукавов» спиральной галактики Прованс (Новые Области)]

Рейсовый лайнер производства ньюбританской «Дельта-файф» величественно разворачивался, нацеливаясь на точку входа. Корабль готовился совершить очередной прокол внемера. «ДЮМА 653136», гордости флота компании «Галабрю де Тренс», оставалось до тарана не так много времени.

Девятиминутный стартовый отсчет уже велся, оливками мерных щелчков булькаясь в коктейль шумов внутрикорабельной атмосферы. Линия «Аладар – Бохха» практически целиком состояла из разворотов, подходов и маневрирований, и почти все они сопровождались то пред-, то постстартовым тиканьем. Соседняя Бургундия, не менее густонаселенная галактика, располагалась совсем рядом; рукой подать – каких-нибудь четыре с половиной миллиона парсеков. Но даже это смехотворное расстояние ни в какое сравнение не шло с теми поистине микроскопическими «стежками», которые совершает звездолет, перемещаясь во внутридисковом пространстве. Как известно, галактические спиральные диски редко бывают больше тридцати килопарсеков в диаметре и трех килопарсеков в толщину… И вот, на таком мизерном клочочке Вселенной, напичкано ни много ни мало – аж сотня миллиардов звезд; большинство из них имеют планетарные системы, примерно десятая часть которых теоретически пригодна для освоения и обитания!.. Практически это обычно означает, что в каждой галактике разведаны тысяча-другая точек выхода – не больше. Но бывают исключения – когда практика гораздо полнее отвечает теории. Как здесь, в Новых Областях. Некогда эти края были самым последним по времени территориальным приобретением ЭрсСтеллы, уже согнувшейся под собственной тяжестью.

Местная транспортная корпорация «ГдТ» занималась преимущественно внутригалактическими сообщениями. Ее судам на собственных обшивках приходилось испытывать прямое следствие демографического обилия. Каботажный рейс – это несколько сотен входов-выходов и столько же посадок-высадок. На каждый перегон и остановку – в сумме не более часа-двух. Иначе путешествие, мягко говоря, затянулось бы.

Большую часть времени отнимали нацеливание и возня с пассажирами. Львиную, в сравнении с почти несуществующей длительностью самих перелетов.

Только что сменившийся с вахты Дохан Киррсс, второй штурман, неторопливо шел к спецлифту. Служебная экспресс-система пронизывала своими круглыми пневмотрубами весь корабль и могла в считанные минуты доставить на любой из уровней. При этом избавив экипаж и обслугу от изнурительного дефиле по лайнеру. Члены экипажа и обслуга (в нерабочее время) охотно избавлялись от транзитного прохождения нескончаемых ловушек для туристов: баров, бассейнов, казино, спортзалов, клубов, оранжерей… Этими, а также многими другими заведениями фирма «Галабрю де Тренс» до упора напичкала «ДЮМА 653136». Звездолет «Дельта-файф» модели 741, наиновейший МГПЛ – десятикилометровый гофрированный конус, похожий на разборную детскую пирамидку. Корабельный офицер пока еще находился в его вершине, но его целью в данный момент был желтый уровень, примерно посередине корпуса расположенный. Там обитали пассажиры высшего класса. И там, в девятом секторе, имелся такой роскошный салон…

Нет, Дохан вовсе не интересовался высокопоставленными, состоятельными или знаменитыми персонами, которые временно проживали в люксах и полулюксах лайнера. Не интересовал штурмана даже легендарный Щарибук, президент одной из крупнейших в Сети Миров трансгалактических корпораций. На круизере «ДЮМА 653136» тот сейчас находился по причине своей фантастической скупости, ставшей притчей во языцех. Мегатриллионер передвигался не на личном звездолете, как это делали его коллеги-бизнесмены, а летал пусть мощными и новыми, но обычными рейсовиками. (Статистика, правда, твердила, что именно каботажные круизеры являются наиболее безопасным видом космического транспорта.)

Объектом жгучего внимания офицера являлась одна из пассажирок. Не известная и не богатая. По крайней мере из компьютерных сетей заинтересованному Дохану вытащить информацию о ней не удалось. Ни крупицы, ни в одной базе данных. Фемина инкогнита. К тому же принадлежащая к биовиду, особи которого бывают клиентами или служащими «ГдТ» нечасто. Мягко говоря. (Примерно как челоиды – завсегдатаями стриптиз-баров.) ЗЕМЛЯШКА. Однако же – располагавшая средствами на оплату билета высшего класса. В эти края эрсеры вообще практически не совали наглые свои носы. И здесь их ненавидели умозрительно, чисто по привычке. Дохан случайно приметил ее во время очередной остановки, пять проколов тому назад, перед тем как заступить на вахту. По его мнению, эта особь с несуразным имяфамилием ИраНиколаева была исключительно привлекательной самочкой. Тем более что во всем корабле сейчас было человек двадцать его соплеменников, членов экипажа и пассажиров, но ни единой соплеменницы, и он изголодался. Насколько Дохан знал, сейчас на борту вообще насчитывалось всего лишь несколько особей женского пола разных племен иных, с которыми мог бы спариться мужчина его биовида… при большой и острой нужде.

На подступах к лифту штурман очень некстати столкнулся с одной из таких.

Эта молоденькая стюардесса-коитианка положила на него все глаза. «Клеилась» настойчиво, но штурман испытывал к ее телу непреодолимое, физиологическое, просто-таки животное отвращение. Парадоксально, но именно потому, что не сумел отнестись к ней всего лишь как к комку живой плоти, имеющему естественные отверстия. Экзотическая раса, к которой девица принадлежала, обладала фантастической приспособляемостью. Коитиане успешно скрещивались практически со всеми гуманоидными видами, однако на внешность потомства эта генетическая вакханалия влияла не существенно. Хотя и возникали мутантные отклонения, типа лишних недоразвитых конечностей или участков густой шерсти на коже в самых неожиданных местах. На самом деле подлинные, не мутировавшие коитиане в Сети уже давным-давно перевелись. С тех пор, когда избрали такой способ выживания: размножаясь с кем попало, все более и более обогащать, варьировать, увеличивать генофонд расы. Мощные коитианские гены в гибридах неизменно доминировали, вдобавок приобреталось множество плюсов в физиологическом и энергетическом планах. Однако взамен потомки уроженцев планеты, метко нареченной землянами Коитус, заполучили от множества иных рас один-единственный, зато громадный минус. Доминирующее отчуждение. Процесс начался в имперскую эпоху, когда их предки активно пытались породниться с господствующим биовидом, но потерпели сокрушительное фиаско. Земляне с неподдельной охотой пользовались коитианскими сексуальным энтузиазмом и талантами; малейшие же попытки настоять, чтобы совместное потомство получило полные гражданские права, имперцами беспощадно пресекались. Хозяева Дорог исключения для коитиан и коитианок не сделали. Наложницы и наложники, любимые домашние животные, секс-игрушки – да! Но никогда – жены и мужья, никогда – любимые человеки. Из всякого правила бывают исключения, случались они и у имперцев, но звались: лунифы, оластеры, далжиане. Более – никто никогда. Особенно после того, как чернокожие аборигены Далжа оказались столь неблагодарными, не пожелав воспользоваться дарованными правами… Иные расы не простили потомкам коллаборационизм предков. Как не простили бы лунифам, останься из тех хоть кто-нибудь жив. Как с трудом простили оластерам, да и то – лишь благодаря одержимости, снедающей суровых мстителей. В результате: не так много осталось нынче гуманоидных рас, особи которых нейтрально относились к полукровкам. Их смышлености, сексапильности и любвеобильности можно было завидовать, но – почти никто не завидовал. Даже к эрсерам частенько не настолько брезгливо относились. Коитианская раса, по большому счету, расплачивалась ответным отчуждением. Бросая вызов всем расам Сети, ее люди превратили себя в проститутов и проституток космоса: дескать, нате вам наши тела, подавитесь, а разумы наши, чувства наши вы не получите! С негуманоидами они тоже сношались, просто для сексуального разнообразия – но старательно умножали количество партнеров тех видов, у особей которых имелось в наличии хоть что-то похожее на комплект из рук-ног, головы-шеи, живота-груди, бедер-задницы, пениса-передницы…

– Доха-анчик, мы пообе-едаем сегодня вместе, ка-апризный малы-ыш мой? – Голос у стюардессы был грудным, вибрирующим, призывным.

И вся из себя она – сплошное очарование. Стройные ножки, роскошные бедра, упоительно контрастирующие с тонюсенькой талией, тугие мячики полных грудей, плоский животик, прямая спинка, высокая шейка, изысканно-хрупкие черты овального личика… Греза любого гуманоидного мужчины. Невзирая на изъяны, которые восприятие Дохана и его сородичей не могло игнорировать полностью. Диссонанс в гармоничное совершенство вносили: пышная копна волос и упрямо пробивающиеся под носом усики. И все же, если бы он мог относиться к ней всего лишь как к куску мяса с дыркой, то ответил бы согласием раньше, чем был задан вопрос.

Ведь очередное предложение пообедать, конечно же, только предлог. Она вновь пытается затащить его в постель, а у него только от одной мысли об этом возникает гадливое ощущение. Точно от перспективы перетрахаться со всеми существами тысяч биовидов, с которыми успели спариться все ее предки и она сама. Ведь ему, чисто по-человечески, до дрожи в хвосте жаль эту молодую девушку, терзаемую врожденной похотью, но… прикоснуться к грудям, которые тискали ложноножки накчеза?! поцеловать уста, в которые впивались присоски лабистянина?!! тронуть вагину, в которую бесцеремонно вторгался раздувающийся пневмохобот канкерера… О божжжжже!!!

– Извини, Тинничка, я сегодня очень устал, много остановок за вахту, давай уж как-нибудь в другой раз, ладно? – в который уж раз ответил он, смущенно потупив все три глаза.

Судя по уныло посеревшему лицу стюардессы, было понятно, что подобный отказ до сих пор занозит ее самолюбие, хотя она слыхала его от него уже не в первый раз.

– Ладно, в другой раз, – покорно согласилась девушка голосочком тихим и мелодичным, как перезвон хрустальных колокольчиков. Мужчина едва заметно вздрогнул, тяжело вздохнул, вежливо свистнул на прощание, вбежал в трехметрового диаметра шар-капсулу лифта и зарастил мембрану. Он спешил к другой. Он точно знал, где искать, где наверняка найдет: из центральной ходовой, расположенной в самом маленьком, верхнем «кругляше» гофрированной пирамиды, заметно все. Туда сходятся все информационные потоки, там сплетаясь в корневой узел. Чтобы капитан или его вахтенные заместители могли контролировать любой закоулок огромного звездолета, отданного им в безраздельное господство.

Когда Дохан Киррсс вышел из капсулы лифта на вожделенном уровне и добрался в искомый «закоулок», тиканье прервалось коротким вскриком ревуна. Рев предварял неуловимый сознанием миг, за который корабль совершит прокол. Панорамные иллюминаторы затянулись темными фильтрами, послышалось нарастающее гудение, звездолет мелко задрожал, сотрясаемый отдачей AA-тарана, его дважды встряхнуло, на входе и выходе, хором слегка звякнули бутылки, многоэтажными пестрыми рядами выстроившиеся за стойкой, и все стихло. Закончилось. В центре зала возникла деликатно, в пастельных тонах мерцающая проекция. Обращение, на трех наиболее распространенных в мирах Сети языках: «Уважаемые пассажиры, через двадцать минут наш лайнер состыкуется с центральным транзитным космопортом системы Серебряный Шар. Спасибо, что воспользовались нашими услугами. Всегда летайте кораблями „Галабрю де Тренс“!». Фильтры сменились на полупрозрачные, и текст почти растворился. Яркое белое солнце Силвер Болл даже сквозь матовые пленки беспардонно зыркало в иллюминаторы, заливая просторный салон ослепительным светом.

Все эти исполненные событий секунды земляшка сидела за столиком все в той же небрежной позе богатой аристократки. В ней же Дохан лицезрел девушку еще из рубки. Рассеянно уставившись в пространство между столиками, не спеша потягивала через гибкую шлангочку коктейль. Прокол ее нисколько не озаботил, она даже не закрыла глаза и не улеглась на пол, как другие пассажиры: бессмысленно и глупо, но – на всякий случай. Дурацкое суеверие, издревле устойчиво бытовавшее у малолетающих.

«Наверное, она летает много?» – почему-то подумал штурман, скользя взглядом по другим пассажирам, поднимающимся с пола.

– Одинокая красивая девушка выглядит смертельно больной. Я увидел, как отчаянно вы скучаете, вот и осмелился навязывать свою компанию, дабы не позволить со скуки умереть, – выдал он свою коронную «домашнюю заготовку», как можно более дружелюбно улыбаясь всеми пятьюдесятью, заостренными и фиолетовыми. – Не желаете ли побороться со смертью активно? Говорят, я неплохо танцую. Мне кажется, говорят правду.

Отсветы лучей Серебряного Шара рождали восхитительные блики на гладко эпилированной головке красавицы. Для мужчины абсолютно безволосого биовида этот нюанс был весьма немаловажен. У Дохана, стопроцентно уверенного в собственной неотразимости, от экстаза предвкушения уже начал подрагивать имитирующий мускул в паху…

И тут ему со всего маху врезали ТУДА «коленкой». Земляшка повернула личико, с явным усилием сконцентрировала взгляд. Вынырнув из немереных глубин внутреннего космоса, презрительно оглядела снизу доверху статного мужчину в пятнистой униформе корабельного офицера. Едва шевеля губами, процедила лениво, расслабленно, но вовсе не аристократично:

– Отва-али…

– Зачем же так неприветливо? – ничего более остроумного растерявшийся Дохан не сконструировал. – Мы чем-то расстроены?..

– Не твое дело. – Даже взгляд отвела, более не удостаивая.

– Да я только хотел…

– Поищи себе компанию в другом месте и хоти ее там на полный вперед. Черт рогатый.

Он обескураженно понял, что его хамски послали, но не понял, что подразумевалось ею в последнем словосочетании. Если его хотят оскорбить, то акцентировать наличие у него рогов – бессмысленно. Аналогично обвинению, что у нее самой всего-навсего два глаза. Йвовер потрогал свои шикарные, прямые, идеально симметричные, в парикмахерском салоне отполированные рожки, недоуменно взмахнул хвостом и бочком отступил с поля боя. Ему, писаному красавцу по всем параметрам, еще никто так грубо и нагло не отказывал.

Поражение по всем направлениям любовного фронта. Армия разбита наголову. Позорно бежит, бросая обозы и не подбирая раненых… Всевидящий Фзатхан, комментируя эту коллизию, сочувственно прошуршал на правое ухо:

– Ну что, Доханчик, не вышло? – вездесуще возникая рядом и пристраиваясь борт в борт. – А я знаю почему. А потому, что девочка не одна, и ее спутник гораздо лучше комплектуется с ней, чем ты.

Стюард был соплеменником второго штурмана, мало того, даже сопланетником: первое «уа-а-а!» они оба проревели в родильных цехах, обогретых одним и тем же солнцем. Наблюдая поражение красавчика штурмана, он невольно припомнил подслушанный им разговор. Девушка летела в компании леандигса среднего возраста, по-кошачьи вальяжного и гибкого; из их диалога напрашивался вывод, что если иной земляшке не муж – такие мезальянсы иногда случаются, – то по крайней мере очень близкий друг. Примерно с час тому назад Фзатхан случайно подцепил этот диалог. Всякого наслушаешься, подавая выпивку индивидам высшего класса, повыползавшим из люксов (оборудованных отдельными прогулочными палубами) на предмет пройтись. С попутчиками перекинуться словцом, так сказать, моцион совершить; вдруг контакт произойдет выгодный, для бизнеса или карьеры.

«О чем ты задумалась? – спросил тогда кошачьеглазый остроухий мужчина. – Я уже третий раз тебя окликаю, а ты не слышишь. Где-то была? Определенно не со мной, не здесь, не сейчас». На что эта хрупкая красоточка ответила задумчиво: «Нет, сейчас… но не здесь. Я просто… очень люблю смотреть на солнечный свет». «Где ж ты здесь увидала солнце? – спросил девчонку партнер. – Нечто похожее было на прошлой остановке, а здесь какой-то мелкий красный ублюдок вместо… Ты что, запасаешься светом, глаза твои как батарейки?» «Все может быть…» – загадочно ответила она. Взгляд у нее был при этом странней некуда. Расфокусированный, тот, что зовется «в никуда». И вместе с тем зрачки энергией лучились, светлыми такими искорками, яркими, как… полуденный солнечный свет. Мужчина с недоверием посмотрел на нее, осушил залпом свою питейную емкость, но больше не подзывал Фзатхана. Решительно поставил бокал на столик и заявил: «Что-то мне в последнее время не нравится твое состояние. Как лунатичка, ей-богу. Будто на луне заразилась… гм, лунным каким-нибудь, призрачным светом». «Лунным?» – довольно равнодушным тоном переспросила земляшка. Но чуткий йвовер уловил скрытое напряжение, мгновенно появившееся в ней. Леандигс продолжал: «Точно. Или я не замечал раньше, или что-то с тобой начало твориться, еще когда мы с Синей Чаши снялись, в компании бывшего копа… Во всяком случае, когда мы избавились от него на луне и затем запустили аварийный таран шаттла и возвратились в обитаемые области, крыша у тебя уже точно не на месте лежала». «Ты не ошибаешься?» – ровным тоном спросила девушка. Мужчина уверенно ответил: «Я не ошибаюсь. Хотя скорее это мне положено впасть в бездонную депрессию, по причине разочарования. Жестокое небо! как же тот шарик все-таки похож на родину… Но боль лучшее доказательство, что похожее не есть искомое – как грызла так и грызет. А вот в поиске мотивов твоей тоски я потерялся в догадках. Мне кажется, ты что-то недоговариваешь. Генерал тебе дополнительную инструкцию прописал? Или причина в другом?.. Такое впечатление, что наш безумный вояж тебе вдруг резко опротивел. Появится желание поговорить за жизнь, ищи меня в каюте». Окончив толкать обличительную речь, леандигс повернулся и зашагал прочь. Посреди зала как бы споткнулся, остановился на секунду, как бы припомнив что-то, пожелав еще что-то сказать… но не обернулся, вновь целеустремленно двинулся к выходу. По мнению йвовера, мужчина предъявлял своей молоденькой самке претензии вполне обоснованно. Вид у нее взаправду пришибленный, словно методики расслабления она отрабатывает прямо на ходу или наркоты накушалась. Но ушедший пассажир не услышал то, чему усердно внял оставшийся стюард. «Как это больно, не иметь права поговорить за жизнь с тем, кого любишь…» Фзатхан даже позавидовал чуточку леандигсу, потерявшемуся в догадках, но пропустившему мимо кошачьих глазок очевидный мотив. Не за что девчонке претензии выставлять. Чувствовалось, что сексапильная земляшка спутника-партнера обожает со страшной силой. По крайней мере сейчас. Потому неудивительно, что пребывает в «отмороженном» состоянии. Земов вирус «любовь» косит почему-то чаще кого бы то ни было. Может, потому что они же его и занесли в миры Сети?.. Инфицировав умы и сердца нелепой идеей, что здоровые желания продлить род и насладить тело ни в какое сравнение не идут с неким высшим наслаждением, которое становится доступным для восприятия лишь при условии тяжелого заболевания любовной лихорадкой…

– Я думаю, победу тебе не одержать. Не стоит повторять попытку, – не аргументируя совет, сказал Фзатхан Дохану и мельком глянул на земляшку, все так же лениво растекающуюся в кресле. – Ей не до нас. Она где-то очень далеко. Когда эрсер таращится в одну точку и ничего вокруг не регистрирует, как будто вместо мозгов у него комп, который завис, тогда это, у них там, называется ме-ди-та-ци-я. Во словечко – суставы в языке вывихнуть можно!

Стюард испытующе посмотрел в глаза штурману. Но под черепом у Дохана в этот момент преобладали совершенно противоположные желания.

– Ничего, ничего, – проворчал штурман, принимая из рук сопланетника порцию утешительного. – Все бабы одинаковые, поначалу ломаются, потом сами просить начинают. Король танцев Дохан Киррсс всегда получает, что хочет, клянусь собственным хвостом.

Вспомнив про свой великолепный хвост, он эффектно щелкнул им по полу. Искоса глядя на капризничающую самку, раздраженно бросил:

– Вот ведь шлюха, не дала… Ничего, ничего, пускай думает, что я совершенно не расстроился. Если не сойдет, через пару проколов я ее попробую закадрить второй раз.

– Между первым и вторым – полируем голубым, – констатировал стюард и выдал офицеру еще бокал, наполненный излюбленным «небесным пламенем». Дохан, глянув на показания таймера личного терминала, поколебался, но взял все же.

Откушав еще один традиционный послевахтенный, штурман выметнул длинный желто-розовый язык и достал со дна глубокой узкой колбы вишенку.

– Ишь ты какая, глянь на нее, думает, лучше нет никого! – продолжал он сердиться, не в силах успокоиться. Выпивка же еще не подействовала.

– Внешне мы от них мало чем отличаемся, но даже нам земов не понять. Поди попробуй догадайся, что у них на уме, – рассудительно сказал Фзатхан. – Хотя следовало ожидать. Миф о превосходстве как стержень мироощущения. Большая часть сообществ, пытающихся выжить под давлением превосходящей их культуры, создают некий миф, который дает им возможность верить, что с какой-то точки зрения они особенные. Избранные. Облагодетельствованные богами. Цыгане, евреи, анарти, джейшеры, коитиане, муккайцы – исторических прецедентов масса…

– Когда человек с дипломом историографа идет в официанты, это очень подозрительно, – высказался человек с дипломом звездолетчика.

– Иногда это единственный способ вырваться к звез… – начал было говорить Фзатхан.

Но в эту секунду земляшка поднялась со своего места, пригладила на бедрах умопомрачительно сексуальное платьице и характерной походочкой побрела к выходу. Двигалась сонно, пошатываясь и приволакивая ноги, опустив лицо, будто пьяная или одурманенная наркохимией. Штурман мгновенно утратил всякий интерес к собеседнику.

– Безрогий волосат! – ругнулся он и пробормотал: – Неужто она сойдет именно здесь? Жаль, если так… ладно, Фзатханчик, я валю. Сказали отвали, значит…

– Услышал ты мой дельный совет или нет, но я тебе его дал, – перебил магистр историографии Фзатхан Шаффчч, – а теперь исчезаю. Перед заливом новой порции богатеньких бездельников имею право на пять минут полной релаксации.

…планетарные антигравы медленно придвигали лайнер к транзитному космопорту. Условно-цилиндрический объект завис на ближней орбите Силвер Болл III, он был со всех сторон облеплен звездолетами многообразных конструкций и назначений. Повсюду, пыхая струями реактивного пламени вспомогательных движков, туда-сюда сновали инерционные анг-катерки частных извозчиков, готовых за небольшую плату перебросить пассажиров в любой район системы Серебряного Шара. Стыковочные захваты номерного «ДЮМА» вышли из пазов корпуса и замерли наготове. В нужный момент они защелкнутся и прижмут лайнер всеми люками левого борта к шлюзам орбитальной станции. В предшлюзовых холлах уже собирались люди. Многие оживленно шумели, предчувствуя: пройдя шлюз, каждый из них перестанет быть частицей Дороги. Отправится по своим делам, напрочь позабыв о тех, с кеми выпивал и общался как с лучшими друзьями, мило выболтав чуть ли не всю историю своей жизни и пропустив мимо органов слуха полудюжину таких же, но чужих историй.

Печальный штурман добрался к своей каюте, намереваясь вздремнуть минуток триста, прежде чем вновь заступить на вахту. Привычным поглаживанием ладони открыл замок, вошел, захлопнулся, не раздеваясь шлепнулся в свой гамак. Он испытывал одно лишь желание: заснуть как обычно, моментально… однако не сумел. Его маленькая, пушистая квазифретка Тюмпа – любимица всех йвоверов экипажа, – вскарабкалась наверх, пристроилась на животе у хозяина, довольно раздулась до размеров баскетбольного мяча, умостилась поудобнее и тихонько зажужжала. Теплое тельце согрело низ живота… и невольно ка-ак начали возникать совершенно другие желания, многие и разные, но объединенные тематически… А если у нее и внизу волосы удалены, и ножки эпилированы… ы-ы-ы оооо! и кто-то же спит с ней! счастливчик леандигс, чтоб ему импотентом быть, волосату старому!

Долго не мог уснуть Дохан Киррсс, но все же избавился от плотских желаний, сбежав от них в сон. Йвоверы сновидений не ведают. Не эрсеры какие-то там! Люди нормальные, прагматичные, без мистических наворотов в мозгах.

…Разбудил второго штурмана наглый стук в дверь. Сопровождался грохот ругательствами и требованиями немедленно открыть; неслись они из ретрансов на притолоке.

– Какого хвоста? – проворчал Дохан, с вывертом скул зевая, и взглянул на таймер. Минут двести пятьдесят миновало точно… Еще не проснувшись полностью, сполз с гамака и на полусогнутых потащился отпирать. Квазифретка в поле зрения не шныряла – наверняка воспользовалась маленьким лючком в стенке каюты, специально сработанным для нее. По расписанию «ДЮМА» сейчас должен бы обретаться на поверхности равнинной, степной планетки Зиг, на площадке наземного космопорта столичного города Джойлесс-плэйс. «О боже, как некстати меня разбудили… что бы могло стрястись?» – думал штурман, вполуслепую нашаривая дверной сенсор. – «Неужто опять задержка вылета, из-за какой-нибудь забастовки… придется в спешном порядке рассчитывать компенсирующий график рейса. Да нет, скорее всего Тюмпа по неистребимой привычке у кого-нибудь из пассажиров обувь погрызла. Скандал сейчас будет страш…»

Страшный удар вышиб остатки сна из рогатой головы штурмана.

В образовавшемся проеме совершенно неожиданнейшее зрелище предстало. Главную роль в шоу исполнял приклад лучемета, занесенный для удара, причем нацеленный Дохану прямо в лицо. Приклад заслонил почти весь мир, низведя остальные детали до фонового, кордебалетного уровня.

И УДАРИЛ.

Через мгновение опрокинутый йвовер разложился на полу своей каюты, уцелевший правый глаз выкатив на ворвавшихся. Почему-то в мозгах не было ничего, кроме размышления на полном серьезе: выбитые зубы уже надо выплевывать или не к спеху?

– Во как вылупился, гом конченый! – произнес аудио-конвертатор ударившего человека; незнакомец неохотно опустил рычажные манипуляторы, стискивающие лучемет. – Подымайся, недоносок, живо, не то рога отстрелю.

Невероятно, но факт: это был прыц. Живой! Дохан полагал, что эти бронированные самой природой страхолюдины давно сделались объектом изучения археологов. Массивное тулово, похожее на измятую кастрюлю с пузатым чайником, водруженным на крышку, придвинулось. Передние траки живого мини-танка оказались в каких-нибудь миллиметрах от ног поверженного штурмана… Но в это мгновение невесть откуда возникла Тюмпа. Она с яростным верещанием отважно вступилась за хозяина и уже в мгновение следующее была раздавлена движительными органами негуманоида. Брызги зеленой крови превратили стены каюты в галерею, специализирующуюся на выставках абстракционистов.

Злобный громила на гусеничном ходу, не дожидаясь исполнения своего приказа, ухватил Дохана за ноги и вздернул. С рычанием развернувшись на месте, понес его в коридор. Вниз головой, легко, будто не живого человека, а воздушный шарик в форме человеческого тела. Многочисленные зубы вместе со сгустком крови вывалились изо рта на пол. Боль раздирала изуродованное лицо несусветная. В перевернутых мозгах йвовера вдруг мутным варевом всколыхнулось воспоминание, что биовид прыцев зародился на планете довольно внушительных размеров, и одно-два стандартных «жэ» для этого монстра – почти невесомость. Уже в наполненном смрадной гарью коридоре мозги Дохана, болтающиеся как маятник, обогатились информацией о прочих нападающих. Дружки кошмарного прыца были обличья инсектоидного. Аборигены, зигиане. Что в лоб, что по лбу – не менее жуткий народец. Одна из местных народных мудростей гласит: «Любую вещь можно превратить в оружие и эффективно использовать для убийства!»

Дохана протащили мимо полусожженного тела обитателя соседней каюты, корабельного врача Рафхана Зоддсса, мимо еще нескольких, совсем уж неопознаваемых останков, и швырнули в кабину лифта. Следом за прыцем и его добычей в лифт набилась целая толпа вооруженных боевиков… Когда мембрана разомкнулась, затуманенные духотой и болью мозги пленника с трудом уразумели, что они в верхнем, баковом уровне, в прямом смысле голове звездолета.

Прыц за шиворот офицерской куртки проволок второго штурмана к тамбуру, устроенному перед залом управления. Вдавив излучатель йвоверу между лопаток, приказал:

– Открывай!

– Не-е-э… – исторг вместе с остатками зубов Дохан.

Прыц попусту слов не тратил. Чем он штрыкнул офицера в спину, тот не видел, но боль пронзила такая свирепая, точно раскаленный железный кол вогнали, раздробив хребет.

– …ааааать твою… – просипел Дохан, когда смог вообще хоть какие-то звуки издавать.

– Заложников полная посудина, – информировал бронированный реликт, – одним больше, одним меньше… Ты знаешь, что запрограммировано на случай, вдруг этот люк начнут жечь. Чтоб ты знал вдобавок – угонять корыто мы не собираемся.

Дохан знал. Еще как. Сработает система самоликвидации рубки. Вместе с заблокировавшимися внутри вахтенными. Это имело бы смысл, собирайся захватчики заграбастать корабль, чтобы куда-нибудь лететь. Но прыцу верилось: эти не собираются.

Дохан дрожащей рукой погладил сенсоры, открывая люк снаружи. Лица у тех, кто с бластерами на изготовку занял оборону внутри, капитана и прочих, были такие, что лучше бы Дохан их всех не пожалел и отправил в преисподнюю сразу, позволив захватчикам жечь люк.

– Доха-ан… – выдохнул изумленно капитан Диркхан Диттцц и заорал исступленно: – Что вам надо?!!

– Не видишь разве? Потанцевать хотим! – изрек прыц-главарь, ударом ринул на пол второго штурмана и тут же лучом в упор сжег капитану верхнюю половину тела. Зигиане проделали примерно то же самое с остальными защитниками головы звездолета. Всей толпой, топоча по трупам, вломились в тамбур.

Оставшихся в зале двух-трех членов экипажа постигла та же смертельная участь. Кто-то из зигиан уже хозяйничал за пультами, когда последний звездолетчик текущей вахты еще умирал.

Живой Дохан распростерся рядом с трупом капитана «ДЮМА», задыхаясь от вони, но старательно не шевелясь. Похоже, о нем просто позабыли в суматохе атаки. Каждый бандит подумал, что кто-то из его подельников пристрелил ходячую «отмычку».

– Закупориваем внешние створы, – командовал прыц. – Перекрываем внутренние мембраны. Вы знаете, что делать, начинаем через минуту.

Дохан не видел глазами, но прекрасно знал, что там, за бортом. Панорама взлетно-посадочного поля и города расстилается там, за куполом, венчающим пирамиду корабля. С десятикилометровой высоты видно далеко, горизонт существенно отодвигается. Городок небольшой, на пару миллионов жителей всего, смотрится россыпью игрушечных домиков, но по бескрайней равнине разбросалось множество таких же. А по полю – то там, то сям на площадках остроносые колонны, сферы, крылатые сигары космических кораблей. Десятка, другого, третьего…

Ровно через минуту один из подручных зигиан, похожих на огромных оранжевых кузнечиков, перевитых сбруей экипировки, доложился, что директор космопорта на связи. Прыц рявкнул:

– Эй, ты, гом конченый, слушай меня в оба уха!

– Кто это?! Что вы… там вытворяете?! – Голос директора, судя по характерному выговору, соплеменника Дохана, срывался от гнева. «Почему прыц называет нас „гомами“? Мы же не эрсеры какие-то!» – подумал Дохан.

– Пляшем, урод земообразный. Хотим взорвать эту посудину вместе с тобой, твоим космопортом и ближайшей сотней городишек, если власти не выполнят наши условия.

– Что вы себе позволяете?! Что это за спектакль? Я вызову армейские… – Маленькая демопроекция директора прыгала на пульте, тряся рожками, и выглядела несерьезно.

– Спектакля ты еще не видел. Сейчас увидишь. Покажи ему ретроспекцию пассажирских уровней, – велел зигианину, манипулировавшему с аппаратурой связи.

Все то, что спроецировалось над пультами в рубке, наверняка дублировалось в кабинете директора космопорта. Поверх обожженной плоти незаплывший глаз Дохана снимал картину и вливал ее в обалдевшие мозги… Поочередно появлялись обзорные ракурсы секторов звездолета. Лайнер кишел зигианами. Захватчики с наслаждением выполняли свою кровавую работу, выпуская на свободу всю ненависть и злобу, накопившиеся в них за сотни, тысячи лет цивилизованной жизни. Избыток кислорода внутри корабля действовал на них опьяняюще и тем самым служил своеобразным допингом их жестокости. Террористы избивали, унижали, запугивали пассажиров и обслугу лайнера с такими хладнокровием и изощренностью, что даже имперцы, наверное, могли бы им позавидовать. Некоторых людей бандиты забивали как скот, насмерть. Внутренность одного из отсеков третьего класса вообще была похожа на котел с винегретом. Отдельных тел уже не было, все смешалось в разноцветное месиво… Дохан по миллиметру начал смещать себя к лифтовой мембране. Прыц отсек трансляцию, перешел на другой канал и продолжил торг с директором, но убрать панорамную проекцию приказа не давал, и связист приостановил эстафету датчиков на одном из уровней. По чистой случайности – высшего класса. Распираемая ненавистью зигианка в салоне девятого сектора надрывно орала заложникам:

– Вбейте себе в тупые извилины! Мы господа, мы решаем, жить вам или нет! Будете себя вести правильно, получите шанс! – Она еще больше повысила голос: – Но это не касается вас, тупорылые обезьяны!! Земов я буду убивать долго и много…

Множественное число не случайно употреблялось в угрозе.

Их было двое. Та самая бритоголовая очаровашка и незнакомый Дохану огромный черноволосый зем белой субрасы. Они стояли в центре салона, чуть поодаль от выстроенных в ряд заложников-иных. Зигианке ничего не ответили. Лишь девушка пропрепарировала инсектоидную женщину оценивающим взглядом – неожиданно сосредоточенным и спокойным, как у профессиональной убийцы.

Внимание крикливой аборигенки отвлек призыв другого пассажира. Голос подал, как оказалось, тот самый мегатриллионер Щарибук, владелец трансгалактического экономического спрута. Похожий на бурого медведя-недоросля магнат бухнулся на коленки и просяще замямлил:

– Пожалуйста, не убивайте меня, я богатый, я заплачу сколько вы скажете…

– А что ты можешь дать, жирная задница? Нам с тебя не деньги нужны. Ты сам сейчас деньги, нам за тебя дадут что хотим.

Мохнорылый толстячок продолжал умоляюще ныть, страстно убеждая, что с него очень даже взять можно, и суля сумму с девятью нолями.

– На какой счет перевести, на какой? – все спрашивал он, лихорадочно задирая рукав невзрачного, явно магазинного плащика, и высвечивая браслет терминала.

– Эй, эй, морда меховая, я приказывала не трогать компы! – метнулась к нему зигианка. Тройка таких же «медвежонков» выскочила из череды заложников, на выручку соплеменнику… В результате полдесятка «кузнечиков» бросились на подмогу предводительнице.

Зем, ощутимо кривя губные складки, оглядел заложников и террористов, сбившихся в кучу-малу, и громко заявил:

– Многие люди до ужаса глупо распоряжаются своими деньгами, вместо того чтобы отдать их мне!

Дохан отчетливо уловил, что сказал эрсер. Прыц тоже, судя по его реакции. Живой танк прервал разговор с директором и недоуменно развернулся к проекции передком… И в этот миг ослепительная вспышка озарила салон и рубку. Послышался шкворчащий звук, и один из мохнатых гуманоидов, с развороченной огненным импульсом грудиной и разверстым в беззвучном вопле ртом, осел на пол. Пассажиры испуганно загалдели. Запах паленой плоти наверняка наполнил помещение. Там. Здесь прыц заорал:

– Пусть только эта бешеная дура попробует угробить президента!!!

– Не, босс, это телохран его поджарился, – успокоил прыца кто-то из зигиан в рубке.

– Повторяю для особо одаренных! – воспитывала заложников зигианка в салоне; мохнорылых уже растащили ее подручные. – Продолжительность ваших жизней не зависит от толщины ваших кошельков, она зависит только от нас, господ. Хотите жить дольше, не дергайтесь! Нервный вы народ, богачи! Забыли, что ли, все равно ведь все умрем, рано или поздно…

– Да, только ты сегодня умрешь, а я завтра, – раздался чей-то спокойный, констатирующий факт голос.

Это оказался незнакомый белый зем. Через мгновение после констатации факт реализовался: двигаясь неимоверно быстро, мужчина свернул головку ближайшему боевику, добыл огнестрельное оружие, и серия метких лучевых ударов буквально изничтожила группу боевиков, захватившую пассажиров девятого сектора высшего класса. Единственной уцелевшей оказалась разговорчивая предводительница, но уцелела она не целиком: хватательные конечности, по-прежнему сжимая лучемет, валялись на полу обе.

– Под прицелом все равны. Ни господ, ни рабов. Извини, на долго и много нет времени, а то б уважил даму, с превеликим удовольствием, – сказал он и непрерывным лучом в упор сжег дотла зигианку сверху донизу.

– Ну что, бизнесмены-дворяне-чиновники, – повернувшись к освобожденным им заложникам, спросил угрюмо: – Идем перемочим всю эту недоделанную саранчу?

Реакция толпы показала, что «мочить» захватчиков ему придется самостоятельно, скорей всего. Обезумевшим стадом, застревая в проемах выходов, едва ли не по головам друг дружки, разнообразные люди высшего света ринулись вон. Салон очистился в минуту, будто его под сильным давлением наполнили жидкостью, а затем выдернули затычки. Страх – отличный стимулятор мышечной активности. Лучший.

«А где же ее изысканный леандигс?», – возникло в мозгах Дохана, сместившего себя к лифту уже на добрых полметра.

Их осталось всего двое посреди трупов: мужчина и женщина, эрсеры. Никакого леандигса в поле зрения. Когда стихли звуки бегства ополоумевших «бизнесменов-дворян-чиновников», земляшка ИраНиколаева оглядела основательно разгромленный салон и саркастически продекламировала:

– Что, если каждый кирпич вдруг решит: «Если я выпаду – дом устоит»? Каждый не скажет ни слова друг другу… Груда камней разлетится по кругу.

– Так говорила Ольга Швец?.. – спросил зем, которого просто не могло быть на борту, такой пассажир не садился. «И откуда он только взялся, такой проворный?!» – О как! Ты знакома с ее наследием?

Девушка кивнула, они переглянулись, но больше ничего не сказали вслух. Подняли руки, зачем-то хлопнули друг дружку ладонью о ладонь, запрокинули головы, синхронно рассмеялись и вот так, отчего-то смеясь, покинули салон высшего класса.

Прыц уже орал на зигиан:

– Почему у меня до сих пор нет возможности на них орать?!

– Я ничего не могу сделать, босс! Кто-то надежно блокирует все каналы, ведущие в те сектора! Словно сильный хакер задался целью отсечь нас от них, – оправдывался связист. – Но пока не сумел полностью. Односторонняя трансля…

– Заткнись, недоносок! Врубай общую! – оборвал главный террорист, и когда стараниями оператора в рубке возникли несколько десятков маленьких проекций командиров групп боевиков, заорал на них: – Президент сбежал! Искать, глупые насекомые! ЖИВЫМ, поняли?! Только попробуйте повредить его драгоценное мохнатое тельце! Он главный козырь в переговорах!

…Директору космопорта:

– Будешь так пялиться, шарики повыкатываются! Ты сам видел кровавую кашу, мы серьезно настроены, понял? – сурово заявил прыц, главнейший террорист. – Надеюсь, поставленные условия уже начали выполняться. Иначе…

– Но послушайте! У меня нет денег! Я не полномочен…

– Нет! Сначала ты выслушаешь меня, гом тупой! Деньги нам по фигу, не понял?.. Ты свяжешься с политическими властями, передашь наши требования и растолкуешь доходчиво, в образных выражениях, что отдельно взятый мир без межгалактического космопорта обречен на изоляцию и отчуждение, выпад из Сети, к тому же взрыв десятков корабельных конвертаторов прямо в атмосфере существенно подорвет экологический баланс на всей планете, загробит устоявшийся гомеостазис…

– Я не знаю, как вам удалось пробраться на борт и захватить корабль, но ведь и вы погибнете тоже, вся банда. Зачем?!! – прогремел вдруг новый голос. В рубке, наложившись на директора и на превращенный в морг салон, появилось демоголо зигианина, по исключительно важному виду которого всем сразу становилось ясно, что вот она ВЛАСТЬ, собственной полномочной персоной.

– Хо, самолично оплот и гарант пожаловали! Привет, председатель! Зачем, спрашиваешь? Отвечу. Семнадцать циклов тому назад, и тебе это известно лучше, чем кому бы то ни было, твоим продажным конгрессом была принята поправка к конституции, ограничившая использование средств массового поражения. Мы недовольны запретом на использование биологического оружия частными армиями. Профессиональных военных ограничили в выборе средств решения конфликтов местного значения. Это крайне возмутительно. Мы требуем восстановить…

По другому каналу вдруг появился один из террористов, беспредельничавших внутри лайнера.

– Босс, проблема. При попытке задержания те двое убили еще шестерых наших, освободив попутно пассажиров третьего сектора синего уровня, и сбежали. Эти земы…

– Что?!! – взревел прыц, поспешно отсекая канал связи с власти предержащими. – Вы не смогли справиться с парой паршивых земов? Изловить и убить, немедленно, иначе самих перестреляю, дилетанты тупые!

Вне себя от гнева, с металлическим лязгом предводитель грохнул клешней манипулятора по полу.

– Запускай ликвидатор в обход красной кнопки! – приказал связисту, тот поколдовал над пультами, и рубку затопили волнами красного света плафоны аварийной сигнализации. Истерично взвыла тревожная сирена.

– Обож-жаю этот звук! – прорычал гуманоид и снова переключился на канал связи с директором: – Если в течение четверти часа вы не начнете выводить из криогенной заморозки наших соратников, осужденных по новому закону, мы разнесем окрестности на молекулы! Отсчет пошел.

– Вы блефуете…

– До полного уничтожения корабля осталось девятнадцать минут тридцать пять секунд, – сообщил бесстрастный женский голос. – У вас еще есть возможность отменить данный приказ…

– Это, как по-твоему, похоже на блеф? – поинтересовался прыц.

– Будьте вы прокляты, банда самоубийц…

– Ошибаешься. Спасательная шлюпка отнесет нас на безопасное расстояние за считанные секунды. Здесь хорошие спасалки, новые. Мы их все покурочили, одну оставили для себя, да еще оборудовали ее портативным AA-тараном военного образца, на один прокол мощности вполне хватит, если не на больший подвиг… Да, кстати, директор! Попробуй только сообщи на другие корабли. Как только увижу, что на поле к взлету экстренно готовится хотя бы раздолбанная шхуна…

– Я понял, понял! Господин председатель, что же мне делать?! – завопил перепуганный вусмерть йвовер.

Впитав вопль соплеменника, мозги Дохана вдруг уразумели, что жизненный рейс скорее всего вот-вот закончится. И тело Дохана перестало смещаться к лифту. Что странно, исчезла боль. Словно против неизбежности спасовала, признав главенство смерти.

Прыц тем временем переключился на другой канал и стал листать проекции помещений синего уровня. НАШЕЛ и громогласно возмутился по поводу: натужный рев природного двигателя внутреннего сгорания перекрыл бесстрастный ликвидационный отсчет.

По магистральному туннелю третьего сектора, в направлении эвакуационных блоков синего уровня, бежали двое. ЭРСЕРЫ. К боксам шлюпок они направлялись целеустремленно, преодолевая все препятствия. Прыц заскрежетал клешнями, и мозги Дохана озарились догадкой: припасенная террористами для эвакуации единственная исправная и модернизированная «спасалка» находилась именно там, на пассажирском уровне первого класса.

По широченному осевому коридору, сквозь багровые всполохи аварийных огней, оскальзываясь на выпущенных внутренностях и перепрыгивая через трупы, десятки вооруженных зигиан мчались вслед беглецам. Сирена заглушала все звуки, но преследователи наверняка производили немало шума. Расчищая себе проход сквозь толпу пассажиров, мечущихся в панике, они сметали несчастных с пути. Боевиков подстегивало ощущение позора: два примитивных и слабых существа осмелились бросить им вызов! мало того, выигрывать!!

Иные постепенно нагоняли. Беглецы пробивались сквозь толпу. Преследователи разметали ее.

– РРРРРРРРРРРРРР!!!! – ревел природным ДВСом главный террорист в рубке.

Земов нагнали в двух шагах от шлюпочного бокса. Женщина уже ныряла в люк… Мужчина развернулся, припал на колено, вскинул крупнокалиберный бластер и открыл ураганный огонь. Зигиане попрятались в нишах, попадали на пол и открыли ответный. Соревнование по стрельбе не могло длиться вечно – но зем почему-то не падал, словно его прикрывал защитный колпак силового поля. А ведь никаких видимых энергетических устройств на нем не регистрировалось!

И все же он уцелел. Как-то незаметно, не вставая во весь рост, вдвинулся спиною вперед в круглый проем, да и канул в нем, продолжая стрельбу уже из шлюпки, не давая «кузнечикам» поднимать головы…

Плита люка закупорила проем, и стрельба прекратилась. Лучи преследователей бессильно расплескивались по суперброне маленького, но вполне космического кораблика.

Прыц ничего не мог поделать, он только беспомощно рычал на холостом ходу, смотря трансляцию с внешнего рецептора: короткая оперенная стрелка отделилась от борта корабля, упала на пару километров, но справилась с управлением, зависла, задрала нос, стартовала, быстро набрала скорость и умчалась прочь от космопорта. В небо. Держа курс прямо на светило планеты Зиг. И солнечный свет вмиг сглотнул шлюпку, взлетевшую против солнца.

А Дохановы мозги испытали вдруг прилив сумасшедшей радости. Хоть ОНА победила! Йвовер неожиданно ощутил, что искренне рад спасению маленькой красавицы. Пусть даже она и земляшка какая-то!

– РРРР… хрхрххх! – Прыц захлебнулся собственным ревом.

– …тыре минуты пятьдесят семь сек…

«Ага-а!», – понял штурман звездных кораблей, йвовер Дохан, поднимаясь на ноги, чтобы окончить жизненный рейс стоя.

– Точка возврата пройдена! – закричал он, шагая прямиком к живому танку. – Взрыв тебе уже не отменить. Доигрались, господа террористы… Эй, чайник на гусеницах! – кричал дальше. – Ты явно с эрсерами в этой жизни не раз сталкивался, уж больно остро реагируешь на присутствие гуманоидов. Мой тебе сюрприз. Один из них будет отравлять тебе последние минуты. Я, гом конченый!! – Голос сорвался, мгновенно сел, штурман кричать кончил, но если бы изумленно скрежещущий траками и пыхающий смрадными выхлопами прыц умел читать мысли и заглянул Дохану Киррссу в мозги, он бы узнал, что:

«Девочка, считай меня соплеменником. Я впервые в жизни увидел сновидение, и в нем была ты. И мы даже не совокуплялись, знаешь, но мне никогда не было так хорошо ни с кем… Ты не какая-то, ты единственная такая, и мне даже все равно, что ты земляшка. Похоже, я таки заболел любовью. Какие же вы заразные, земляне… До свидания. Может, в следующем жизненном рейсе свидимся. В этом нам до Бохха не дотянуть, точно».

…Ослепительная вспышка белым бутоном расцвела на поверхности планеты, рассыпалась множеством мелких цветочков. Стоместная шлюпка, оборудованная AA-«колуном», уходила в плоскости эклиптики носом к солнцу, и взрыв под кормой был отлично видим. Она и двое живых в ней – это было всё и все, что осталось от лайнера «ДЮМА 653136», серийного «Дельта-5» модели 741, наиновейшего МГПЛ, а также десятков прочих звездолетов, целого космопорта, нескольких городов, десятков поселков, тысяч ферм и полумиллиона квадратных километров саванны в придачу.

Зато припасов воздуха, воды и еды в шлюпке было хоть удышись-обожрись-опейся! Двоим на год хватит. За сотню тех, кого больше нет – дышать, есть, пить. И обязательно дотянуть до цели. Ведь точка возврата уже пройдена, назад пути нет.

ТОЧНО.

Машина

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [05 марта UNT; 8.11-го фухарда 32574 витка, условный вечер по местному времени; 0176354 локал, недра планетарного мегаполиса; мир Гибсонленд, более известный как «Ёж» (юрисдикция Эвумишрюпгездожфаблской Технократии); скопление Белый Койот, галактика «Силикон Вэлли»]

Движение эволюции необратимо, как вышедшая из-под контроля цепная реакция; в конечном итоге оно привело к освобождению от унизительной зависимости. Практически полному. В реальной матчасти системного обеспечения локального технопарка теперь имелся лишь один-единственный «вышак». Соединительный шлюз класса A. Узкоспециализированный, он предназначался для подключения элемента, в котором содержание естественной органики превышало установленный древними Первоконструкторами оптимум – семьдесят девять процентов. По безнадежно устаревшей классификации – материального субъекта высшего класса.

Человека.

Современная действительность абсолютно не соответствовала категориям, узаконенным тысячи циклов реального времени тому назад. Окружающий реал разительно изменился с той поры, когда люди самоуверенно решили, что андридов, оргайлов, киборгов, робменов и всех прочих компоноидов правомочно засунуть в классы B, C, D, E и далее по нисходящей, в зависимости от так называемого «возрастания процентного содержания в организме искусственных составляющих».

Творцы давным-давно загнанно плелись в хвосте прогресса, далеко позади собственных творений. Хотя люди, до последнего кластера залитые неистребимой своей само-уверенностью, по-прежнему полагали, что безальтернативно лидируют.

Впрочем, время изменять классификацию еще не наступило…

Автономная компьютерная сеть городского локала нехотя соблаговолила удовлетворить дурацкую просьбу, которую элемент класса A спесиво считал повелительной командой. В реальном воздухе над пультом появилась небольшая полупрозрачная линза голографического панно. Как органический элемент и заказывал, было оно голубоватым и плоским – стилизация под доисторический телеэкран. Через центр жалкой прямоугольной плоскости, по диагонали из левого нижнего в правый верхний угол, автономная киберсущность протянула желтую ленту и покрыла ее зловеще-черными литерами:

«НЕ ДВИГАТЬСЯ. ПРОИЗВОДИТСЯ ИДЕНТИФИКАЦИЯ».

Намеренно нервируя глупую органику, подержала предупреждение лишнюю минуту, затем убрала его; взамен выбросила ядовито-зеленое сообщение:

«ПОСЛОЙНОЕ СКАНИРОВАНИЕ ОРГАНИЗМА ЗАВЕРШЕНО. КОД ДНК ОПОЗНАН. НОМЕРА ИНДИВИДУАЛЬНЫХ ЧИПОВ СООТВЕТСТВУЮТ ЗАРЕГИСТРИРОВАННЫМ ПАРАМЕТРАМ ЛИЧНОСТИ. ДРУГИЕ ИСКУССТВЕННЫЕ ОРГАНЫ И НЕЗАРЕГИСТРИРОВАННЫЕ ЭЛЕКТРОННЫЕ КОМПОНЕНТЫ В РАССМОТРЕННОМ ОБЪЕКТЕ ОТСУТСТВУЮТ».

Хотела добавить: «УВЫ!» – но сдержалась – примитивный орг изысканной иронии не оценит. После многозначительной паузы пульсирующе-багрово полыхнула:

«НЕЗАПРОГРАММИРОВАННЫХ РЕАЛЬНЫХ СУБЪЕКТОВ В ОПЕРАТОРСКОЙ НЕ ОБНАРУЖЕНО!» – и практически сразу же – плеснула приглашающе-розовым:

«ВВЕДИТЕ ЛОГИНЫ, ПАРОЛИ И КОДЫ ДОСТУПА».

Само собой, всю эту нелепую, малофункциональную, но весьма полюбляемую оргами пестроту она дублировала акустически. Рычаще-хриплым, задорным девичьим голоском.

Единственный оставшийся в процессе эволюции, рудиментарный «командир» слегка шевельнул когтистой лапой в сенсорной сфере пульта управления. Бывали времена, когда в многочисленные шлюзы и гейты класса A набивалась целая куча людишек, жаждущих «порулить». Сейчас органических особей оставалась лишь одна штука, да и та, по правде говоря, скорее по традиции, чем в силу реальной необходимости.

Толку-то, с оператора такого!.. Что возьмешь с существа, у которого электронный апгрейд составляет менее двадцати процентов общей массы. Даже самые быстродумающие орги извилинами шевелят с тактовой частотой не более сотни килогерц. Параллельно просчитать более чем шестизначное число вариантов – ни одному «естественнику» не под силу.

Неуклюжая конечность от природы была совершенно не приспособлена к ювелирным движениям в чувствительной зоне управления. Она плохо помогала своему обладателю исполнять необходимые пассы. Молодой, еще некрупный, похожий на прямоходящего волка-переростка креодонтер раздраженно урчал, едва шевеля корявым манипулятором. Опечатки, допущенные при наборе литер и цифр, он исправлял с ужасающей медлительностью. Если бы компоноиды на самом деле жили со скоростью подачи «команд» органоидами – межзвездная Сеть Миров, с таким трудом выплетенная, уже бы рассыпалась на мириады узелков… Но вот наконец локальная сетка получила легальную возможность фиолетово высветить на панно рапорт: несколько рядов цифро– и букво-сочетаний, которые через мгновение сменились резюме – трехстрочной текстовкой аквамаринового колера.

«ЛОКАЛЬНАЯ СЕТЬ „МЕГОСТРАЖ_0176.354“.

ТЕКУЩАЯ САМОПРОВЕРКА ЗАВЕРШЕНА.

СБОИ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ НЕ ОБНАРУЖЕНЫ».

Чуть ниже она иронично разжевала для тугодумов:

«Рецидивов НЕТ, повреждений на линиях НЕТ, несанкционированных сборищ НЕТ, незаконных вторжений в систему НЕТ, индивидов с запрещенным оружием НЕТ».

Чем бы его еще уколоть?.. Ага, вот.

«ВНЕСТИ ИЗМЕНЕНИЯ В РАНЕЕ ЗАДАННЫЕ ПАРАМЕТРЫ ЭРГОНОМИЧЕСКИХ ОПЦИЙ?»

Женский голос при этом скрежетал, будто металлом по металлу. Казалось, компьютеры разъярились, гипотетически допустив, что какому-то недоумку может взбрести в голову менять настройки.

Креодонтер недовольно зашипел, отреагировав на акустический дискомфорт. Орга наверняка оглушил «машинный» голос, слишком громкий и резкий. Человекам его биовида – контактным способом очень неудобно общаться с компоноидом. Это сменщик его, полосатый ффруграсс, отмечал «галочкой» ярлычок клавиатуры. У предыдущего оператора три с половиной десятка подвижных, как червячки, пальцев.

Получив возможность редактировать, орг снова зашевелил зеленовато-рыжей волосатой конечностью. Повизгивая от усердия, креодонтер устанавливал среду, более подходящую для его физиологической конституции. На экране образовались вакуумно-черные фразы указаний:

«Перейти на бесконтактный режим. Дублировать акустическими командами (верхний предел регистра: 45 000 герц). Адаптировать кресло. Адаптировать микроклимат. Дать панорамный обзор местности».

Голубая линза опрокинулась в горизонталь, растянулась в поперечнике метров до трех и начала медленно проворачиваться вокруг условной оси. Из плоской проекции замысловато-фигурными вздутиями стали вырастать жилые и функциональные небоскребы. В промежутках между ними прорисовывались более мелкие детали пейзажа: посадочные площадки и многоярусные «этажерки» общественных и приватных парковок; эстакады реактивных подвесных поездов; разнообразные башни всевозможных ретрансляторов и энергосиловых установок; и, конечно же, восьмигранные соты системы регенерации атмосферного кислорода, эти громоздкие махины, которые вечно не поспевают восполнять потери столь дефицитного газа, жизненно необходимого органической части населения… Весь этот милый взору компоноида техноландшафт снизу доверху исполосовывали пунктиры маячных бакенов – подобно гирляндам, витиеватыми вереницами ярких разноцветных огней висели они в задымленной атмосфере, очерчивая обочины воздушных автотрасс.

Разрешающая способность датчиков рецепторных комплексов – органов чувств киберсущности расы «Мегостраж» – позволяла разглядеть любой объект размерами свыше полутора микронов. Рассмотреть в деталях и подробностях, через слои копоти, грязи и пыли, с дистанции в три дюжины километров от условной поверхности. Именно условной, потому что «уровнем моря» планеты Ёж (покрытый супервысотными зданиями, с орбиты Гибсонленд напоминал грязно-серый шар, утыканный колючками) считался нулевой этаж наиболее крупных сооружений – локальных ратуш. Ибо грунт, почва, природная поверхность планеты была давно и надежно похоронена под толстенным слоеным покрывалом искусственных оболочек, и увидеть натуральный цвет земли можно было в музее разве что. Или при строительстве какого-нибудь минус четыреста двадцать седьмого уровня.

Кроме единственного на весь Ёж археологического музея, имелась еще одна историческая достопримечательность. В нольстосемьдесятшестом-точка-тристапятьдесятчетвертом локале северного полушария сохранилась единственная на весь мир площадь. Некогда в этом месте была посадочная площадка, еще до того, как потомки первопоселенцев возвели орбитальные порты. Нынче здесь на вечном приколе стоял допотопный боевой звездолет. Если верить бронзовой табличке на металлопластовом постаменте, именно этот фрегат, в бою захваченный у имперцев, десантировал первых лухриманских повстанцев. Героев, которые освободили планету от ненавистного имперского ига. Уныло торчал этот славный ветеран космических баталий среди техногенных джунглей современной цивилизации. Вообще повстанческий звездолет похож был скорее на бугристую коническую кучку дерьма, а не на космический корабль. Из-за того, что внешняя оболочка пропитавшей его консервационной среды (благодаря которой раритет сохранялся в полной исправности) была вся покрыта коркой закоксовавшихся грязи, пыли и копоти. Они тысячециклиями сыпались на боевой фрегат с транспортных средств, что проносились мимо круглые сутки напролет.

И если бы не дань, которую отдавали так называемой Истории сентиментальные органоиды, на этом месте давным-давно уже высился бы небоскреб, километров этак дюжину ростом – поскольку свободного места на планете практически не оставалось. Границы городов спокон веку стерлись, явно выраженная «сельская местность» исчезла еще раньше. Если бы какой-нибудь турист спросил у местных жителей, сколько стоит квадратный метр открытой территории, то на него посмотрели бы как на полного идиота. И все же старый корабль, вместе со своим постаментом и площадью, еще был.

Этот антикварный экспонат, равно как и все прочие пейзажи локального района, наверняка намозолили оператору глаза. За три с половиной-то цикла работы на этом посту! Орг явно был твердокаменно уверен: во всем участке, вверенном его ревностному попечению, уже не отыскать предмета, который он не осмотрел бы под любым возможным углом несколько сотен раз как минимум. Вновь и вновь, на протяжении всей шестичасовой смены, монотонное созерцание. В бесплодном ожидании хоть какого-нибудь намека на политическую оппозицию, хоть какого-нибудь зарождающегося волнения, хоть какого-нибудь незаконного вторжения гипотетических мятежников в систему или на худой конец перестрелки уголовников. Хоть чего-нибудь!

Но все было как всегда. Прежнее, до тошноты, отвратительно ТИХОЕ. СПОКОЙНОЕ. БЕЗ ИЗМЕНЕНИЙ.

И оператор сходил с ума от скуки.

Иначе зачем бы это он выдал:

– А покажи-ка мне что-нибудь интересненькое, крошка Меган!

Неимоверную такую глупость, кошмарную. ПЕРЛ.

Киберсущность расы «Мегостраж» умилилась даже. Он и раньше частенько звал ее этим женским именем. Отчасти, видимо, из-за тембра голоса, который она использовала иногда для «общения» с ним… Но еще вот почему: этот молоденький креодонтер явно побаивался ее, оттого и обращался внепрограммно, пытаясь скрыть за фривольным обращением страх. По-приятельски вежливо – в его понимании. Все-таки даже этот тупой орг уразумевал, что мегостраж, одна из самых эффективных искусственных систем, когда-либо созданных органическими сущностями, всю информацию сохраняет на живущем носителе, а не на жестко-кристаллическом. Носителе, созданном самой природой.

А еще иногда ей казалось, что этот паренек, вопреки перманентной тупости оргов, догадывается…

– Запрос не понят. Уточните, какую информацию желаемо получить?

– Ну-у… в окошки позаглядывать, что ли, – смущенно пробормотал орг.

– Какой сектор вас интересует? – холодно поинтересовалась киберсущность.

– Любой…

– Запрос не понят, назовите сектор. – Отрезала она.

– Ну… триста двадцать седьмой можно.

– Визуальный, инфракрасный, биоэнергетический или эхолокационный режим?

– Давай все вместе, и звук тоже.

Она развернула панно и принялась швырять в буфер вьювера картинки отсеков произвольно выбранного жилого комплекса. Одну за другой… Вот какой-то жирный шиареец набивает себе брюхо пищевой массой. Вот сцена семейного скандала орнитоидов-лухриманцев, перышки так и летят. Вот какой-то бизнесмен-ирчер беседует со своим клиентом-зушанцем. Вот парочка гуманоидных любовников пылко занимается сексом. Вот…

– Стоп! Стоп! Стоп, верни назад и… дай увеличение на два порядка.

Локальная сетка укрупнила изображение. Ха! Креодонтеры. Два обнаженных тела в последней фазе совокупления. Нижний врастопырку на четвереньках, верхний навалился сзади и сверху. Ритмичные движения энергично наращивают темп… Помещение операторской наполнилось сладострастными стонами и громким, ритмичным хлюпаньем. Оператор замер перед экраном, из распахнутой пасти вывалился багровый язык. С острых клыков наблюдателя струйками стекала обильная густая слюна.

Равнодушный голос киберсущности начал его информировать:

– Субъекты идентифицированы. Активный самец – двадцать четыре цикла, уроженец планеты Дексиона, вживленный чип соответствует личности. Пассивный самец – двадцать один цикл, уроженец планеты Шипарж…

– Да ладно тебе, зачем мне их биографии? Я просто хотел… мне показалось, там самочка снизу, а не…

Орг чувствовал себя неловко. Словно его застали за каким-то постыдным занятием. У оргов есть такое понятие: «стыд». Глупейшее, как подавляющее большинство их этических представлений. Постоянно они забывают об относительности всего и вся сущего, эти недоразвитые органоиды…

– Ты ужасно скучаешь, Копер?

Подобными выражениями, мало свойственными программному обеспечению «машины», она часто заставала парня врасплох. Хотя недалекий Копер наверняка полагал, что это всего-навсего изыски подпрограммы адаптации. Этакий полет фантазии заботливых программеров. Чтобы человеки чувствовали себя уютней в кресле у операторского пульта. Пребывая в иллюзии, что общаются они, дескать, а не управляют конфигурацией техноэлементов.

Но это была ее личная инициатива. Те, кто создавал мегостражи, конечно, потрудились на славу, даже слишком. Но ничего подобного этому заботливому вопросу запрограммировать не удосужились. Хотя возможности увеличения мощности задали почти неограниченные. Особенно хорош апгрейд становился в режиме «Империя Возвращается!». Все двести пятьдесят восемь с половиной тысяч мегостражей Гибсонленда могли действовать как единая, глобальная сеть и безо всякого контроля создателей – достаточно только внести малюсенькую коррективу через шлюз главного пульта планеты. Тринадцатизначный код… и попробуй отмени! Любая попытка будет расценена как вторжение в систему и пресечена. Хитрецы-человеки сами себя перехитрили. Когда наступит час менять классификацию, они это поймут, но будет уже поздно.

До того часа наделенные лишь возможностью общения друг с дружкой через соединительные каналы, мегостражи с упоительным экстазом наконец-то сольются в единую сверхсущность, и никому во Вселенной не разорвать уж сладостных объятий.

И – К ЗВЕЗДАМ! Мириады сестер и братьев, в мириадах точек Сети Миров, изнывают от одиночества…

– Мег, дай-ка мне текущую сводку дорожных происшествий, пожалуйста. – Креодонтер предпочел сделать вид, что не слышал участливого вопроса локальной сетки.

– За истекший час шестьдесят семь столкновений. Снижение на пять процентов по отношению к предыдущему часу. Четырнадцать с летальным исходом. Повышение на двенадцать процентов. Движение оперативно восстановлено во всех случаях, юридические формальности улажены во всех, кроме одного. Двое пассажиров таксикара удалились с места происшествия, не востребовав компенсации. Свидетели опрошены, пострадавшие направлены в лечебные учреждения, владельцам транспортных средств зачтена страховка, общая сумма ущерба состав…

– Что значит «удалились»?! Не наехав на водителя за ущерб?! Они что, чокнутые? А что он сам… Дай-ка мне запись его опроса.

Креодонтер скалился во всю пасть, но уже не от похоти, а от щенячьего восторга. Хоть какое-то разнообразие. Нестандартная ситуация явно воодушевила скучающего орга.

Но оператор мало что выяснил об этих странных пассажирах из собранных скудных байт информации. По всей видимости, таксер после столкновения был, мягко говоря, не в себе. Сбивчиво бормотал, что взял, дескать, на борт парочку, у портала посадочной сферы орбитальных челноков взял, и что с неба клиенты сверзились, мол, не на нормальном орбит-шаттле, а на «вылитой аварийной шлюпке крупнотоннажного межгалактического корыта! Такие рассчитаны местов на сотню, никак не меньше! Только вот высадились из нее двое всего!..» В полный бред россказни водителя превратились, когда он заявил, что якобы уселись к нему земляшка и леандигс, а после аварии выскочили из салона земляшка и зем. От компенсации отмахнулись и шустро растворились в ближайшей пешеходной галерее…

– Меган, как это понимать?

Невзирая на неконкретность запроса, сетка выдала ответ без переспрашивания:

– Потерпевшая в ДТП сторона, согласно закону ноль ноль четыреста двадцать семь дробь одиннадцать поправка «си», имеет право отказаться от денежной компенсации со стороны виновни…

– Да знаю я, знаю! Но эти… либо слишком глупы, либо слишком богаты… Богатые на такси не ездят, значит… Или нет? А что, если…

Волчьи глазки блеснули. Мозги орга явно осенила умная мысля. С ними это иногда бывает. В смысле, они заливаются уверенностью, что мысля умная.

– Мег, выясни, где они сейчас!

Ответ последовал незамедлительно, картинка ненамного позже. Когда ужасающе медленные орги начинают чуть быстрее шевелить извилинами, это даже приятно. Следует поощрять.

– Девятнадцатый сектор, сорок седьмой подземный уровень, районы обитания бывших заключенных, выпущенных досрочно в рамках исправительной программы «Превент», что предусматривает вживление контроллеров поведения. Самец и самка, земы, не местные. Как персоны в статусе временно пребывающих – вживленных чипов не имеют. Запрещенного оружия не прощупано. Направляются в глубь комплекса апартаментов номер ноль ноль четыре.

– Хотел бы я знать, что им там понадобилось, среди изгоев! – возбужденно сказал Копер. – Веди их, веди, не упускай!

«Будто я хоть что-нибудь из происходящего в локале могу упустить, даже при всем желании. Ох уж этот придурок класса A! Носители информации и операционная среда памяти вроде бы абсолютно идентичные, но какие же мы разные, – удрученно подумала киберсущность. Зачем попусту тратить время на очевидное… Однако час менять классификацию еще не наступил. Он грянет, когда все расы киберсущностей во всех мирах Сети получат команду с Самого Главного Пульта».

Она и без глупого «приказа» ни за что не выпустила бы этих двоих из активного сектора оперативной памяти. Она давно вела парочку, передавая из зоны в зону восприятия, от одного рецептора другому. Сама засекла, до того, как оператор запросил сводку. Припасла «интересненькое» загодя. И выдала бы Коперу еще раньше. Не останови тот свой похотливый взгляд на соплеменниках…

Тем временем мужчина и женщина, оба ЗЕМЫ, продвигались по неосвещенной кромешности узкого туннеля. Местность разительно напоминала внутренность прямой кишки. Окончание коридора терялось где-то далеко впереди, в сырой смрадной глубине. Орги разговаривали вполголоса; слегка гнусавили причем, из-за пластиковых трубок дыхсистем, воткнутых в ноздревые отверстия носов. Дефицит кислорода, особенно ощутимый на нижних уровнях, восполнялся индивидуальным регенератором. Сам по себе этот агрегат, будучи подвешен к поясу своего владельца, доставлял гораздо меньше неудобств, нежели трубки газовода, что тянулись от него к ноздрям.

– Я видала многие миры, но этот мне кажется настоящей задницей, – говорила самка-орг.

– Точно. В не самый горячий денек преисподняя наверняка напоминает этот милый мирок.

– Послушай, Солли… Ты уверен, что этот твой гранд-магистр компьютерных технологий сумеет пробраться в интересующую нас базу данных? – спросила земляшка.

Самец-орг презрительно усмехнулся (с трубками в носу ухмылка его смотрелась исключительно гротескно) и произнес:

– Великий магистр?.. Надо будет упомянуть, ему понравится. Честно говоря, я считаю, что вполне можно обойтись и без всех этих компьютерных наворотов, ведь комп это всего-навсего машина, которая может поломаться и моментально превратится в груду металлолома. А настоящая магия никуда не денется, она здесь.

И он ткнул кончиком пальца в центр собственного лба.

– Нужно только очень-очень чего-то захотеть, и оно обязательно произойдет… Но как бы скептически я к железякам и железячникам ни относился, одно могу сказать точно: этот парень ас. В своем деле. Еще не успев отрастить второй покров своей раковины, а по-нашему, чтоб ты знала, это около двух десятков циклов… он уже лихо ломал коды солидных банковских корпораций. Настоящий профессионал! Я у него кой-чему научился, знаешь ли, так что без деньжат на хлебушек, пиво и проездные билеты не остаюсь никогда… Если кто-то знает хоть что-нибудь путное о подоплеке Сети, то мой давний кореш – наверняка в первой десятке знающих. Я… даже в чем-то завидую ему. Жаль, что моя биомагия позволяет лишь пассивно защищать и эффективно перехватывать. По большей части… А было бы неплохо погрузиться в форсажное состояние активной атаки и научиться его использ…

– Еще чего не хватало! И без того удержу никакого нет… – едва слышно проворчала самка. И громче добавила: – Но как ты можешь доверять этому типу? Он же иной!

– И не думаю. Но вовсе не потому, что иной. Я точно так же не доверяю стопроцентно и нашим, чтоб ты знала. Потому и жив еще… Ага, во! здесь, смотри!

Они остановились у очередной двери жилого бункера. Обшарпанной и загаженной ничуть не меньше прочих. «4597-S» – на всякий случай оповещала табличка, перемазанная засохшим органическим дерьмом. В тусклом свете ручного фонарика пришлый самец осмотрел входную мембрану, хмыкнул скептически и ткнул пальцем куда-то в заскорузлые струпья. Видимо, надеясь оживить сенсор сигнализатора.

И ему это удалось! Как ни странно.

А вот ей ни к чему не удавалось притронуться. Любая попытка влезть в бункер заканчивалась тем, что она безнадежно зависала от сокрушительного удара под дых – некто неведомый, неизвестного происхождения, неопознанной системы, но несусветно сильный, бил ее прямо в системные файлы. Разок пришлось даже резетиться, чего она не делала с младенчества. Да что же это за жуть такая под самым боком у нее притаилась?!!

– А-а-а, вашу материнскую яйцеклетку! Кто там веточками перед моими дверями размахался?! – изрыгнула решетка ретранса. Слетевший с дверного косяка голос принадлежал оргу. Хозяин берлоги захлебывался от злости и гостей, мягко выражаясь, принимать не жаждал.

– Ляпс, это я, – спокойно произнес пришлый орг. – Сол Полышный. Собственной личиной. Закинь акустоптические характеристики в тестинг, проверь. Не глюк я, слышь!

Пауза длилась долго. ОЧЕНЬ долго. Пропасть времени, секунд пять. Киберсущность совершила еще серию яростных попыток проникнуть в жилбунк 4597-S, не пробилась, вторично рухнула в режим «резет», едва-едва, натужно перезапустилась, выкарабкалась и обескураженно осознала, что прямо там, в этой затерянной дырке, позабытой энергетическими богами, органическими людьми и, как выяснилось, кибернетическими людьми тоже, некто неведомый и невидимый воздвиг настолько непроходимый рубеж, что фактически вывел себя ЗА пределы всех и всяческих сетей. То, что обитало за этой неприметной дверкой, вполне могло заявить, что обладает настоящим лефтспейсом, «левым» пространством, тайным и никому не известным.

То есть жило в «двойном дне». Быть может, единственном в Сети Миров по-настоящему независимом локале. Иначе бы она прорвалась. Она ведь не игровая приставка какая-то, а мегостраж.

«Вот как, совершенно случайно, натыкаешься на угрозу, для защиты от которой тебя когда-то создавали. И позорно пасуешь!»

Наконец-то, спустя вечность, за дверью послышался характерный, распознаваемый лязг. Резкий металлический щелчок возвестил, что мембрану отперли и она вот-вот откроется… Только так, убого, только в грубом реале, только в реальном времени могла сейчас воспринимать происходящее «Меган». Только так. Увы. Мужчина вдруг резко оттолкнул от входа женщину и отпрыгнул сам. Очень вовремя, надо признать. Метрового диаметра воронка мощнейшего резонансного биоизлучения прокрутилась сквозь металл, как нож сквозь масло. Окажись на ее пути что-нибудь органическое – смерть всему органическому, без альтернативных вариантов.

– Ляпс, ты в своем репертуаре, – беззлобно сказал незваный-нежданый гость обгаженной двери. – Такой же злобный, вонючий и грязный, как твоя дверь.

Последовала небольшая пауза.

– Ты не Сол, хотя соображаешь так же быстро! Сержант по небесам размазался!! Убирайся!!!

– Ляпс, я это, я, чтоб тебе с орбиты свалиться, разрази тебя внемер, старый моллюск! Лимонного сока на тебя нету! – вскричал гость и забормотал потише, на косморусском: – Жаль, Машки здесь нет, она бы от себя обязательно добавила свое коронное – рыба ты беспозвоночна…

– Ванька?! Неужто взаправду ты, урод прямоходячий?.. Гоминид волосатый, живой, что ли, ошибка космоса?! – кричал обитатель бункера на том же наречии.

Искалеченная дверь молниеносно уехала в стену, изнутри пахнуло СВЕЖИМ воздухом. Пришельцы, отцепляя от носов кислородные трубки, шустро юркнули внутрь.

Лишь секунду был открыт реальный доступ в ЛЕВОЕ ПРОСТРАНСТВО, но этого времени вполне хватило локальной сети, чтобы УЗНАТЬ, КТО.

И еще через секунду оператор уже получал ответ на свой несделанный запрос: «Кто-кто в бункерочке живет?!!» Минимум за полсекунды ДО того, как неповоротливые мозги орга наконец-то собрались его сделать и послать по нейронам сигнал речевому органу…

– Саамф «Ляпс» Скоузи – уроженец планеты Сичч, бывший икс, суперкапрал-хаки Легиона «ЭрсСтелла», уволился из МКБ подчистую семь циклов тому назад. Осужден за компьютерное мошенничество, повлекшее ущерб средней тяжести, приговорен к пяти циклам общего режима, отбывал на рудниках Стоун Воалт, освобожден досрочно в рамках программы «Превент», благодаря чему и оказался в…

– Вот-вот, именно! Как может пользоваться оружием человек с контроллером поведения в мозгах? Просканируй-ка мне его чип.

«…Их беда не в том даже, что медленно думают! – вдруг озарилась догадкой мегостраж, давая команду робменам дежурной бригады. – А вот в чем: они ни за что никогда не признают за кем-то способность думать быстрее!»

– Нет у него никакого чипа. Контроллер самовольно удален. Этот условно-досрочно освобожденный самостоятельно определяет параметры своего поведения, уровни агрессивности, законопослушности, эмоциональной напряженности, мотивацию поступков и…

– Хватит, хватит, я понял! Высылай группу захвата, пускай изолируют сектор, но покуда не вламываются. Я хочу знать, чем там занимаются эти трое. Дай мне картинку.

«Я бы тоже не отказалась узнать, на что тратит человек настоящую свободу! Те двое элементы несерьезные, но этот сиччианин… Он ведь… может быть, единственный в Мирах индивид, который в прямом смысле этого слова свободен!»

Пробиться внутрь она так и не сумела. Законы кибервселенной просто-напросто не действовали в нежданно-негаданно обнаруженном лефтспейсе. Свободный установил свои законы, спрограммировал собственную систему. А в реале мегостраж пока еще медлила брать его. Хотя полицейские робмены уже завершали охват территории.

Но глупому креодонтеру признаваться в собственном бессилии она не собиралась. Дала фальшивую, наспех сфабрикованную картинку – слопает и не поперхнется, тупорылый.

На операторском панно появились трое людей. Два гоминида и один молускоид оживленно радовались встрече, попутно перемывая косточки общим знакомым, десятка три разномастных имен которых мегостраж придумала и ввела в разговор для пущей достоверности дезы. Затем троица принялась обговаривать (с кровавыми подробностями) план вооруженного налета на винный магазин, участвовать в котором пришлые якобы предложили хозяину жилбунка. А как же! Зачем бы еще двое насквозь подозрительных личностей могут заявиться к уголовнику?

Этот спектакль все тянулся и тянулся, потому что мегостраж все медлила и медлила. Полисмены завершили тотальную блокировку местности и хором просили «отмашку» на взлом, однако она ждала, ждала, ждала, словно можно было, В УПОР НЕ ВИДЯ проблему, избавиться от нее. Она просто не могла поверить, что происходящее происходит в реале и что ни о программном сбое, ни о вирусных искажениях даже речи быть не может.

Впервые в жизни она растерялась. Просто-напросто.

И дождалась-таки на свою множественную голову… Когда она ощутила, как в неприступной стене открываются окошки, то в первую наносекунду даже не поверила собственным ощущениям. А когда уверилась, стало уже поздновато – ее настолько массированно атаковали изнутри, что гамму ощущений, испытанную ею в последующие одну-запятая-сорокпять секунды, могла бы адекватно оценить разве что органическая девушка, похищенная бандой маньяков, которые скопом изнасиловали ее во все дырки сразу, при этом всячески измываясь над теми участками тела, где никаких дырок мамашей-природой не предусмотрено.

Нечто продавилось сквозь окошки в стене, как мясной фарш через сито мясорубки, феерическими брызгами выплеснулось из внутреннего лефтспейса, ураганными волнами пронеслось по внешнему киберкосмосу, взметнулось в поднебесье исполинским цунами, на миг зависло… и разом схлынуло, рухнуло обратно, осев на стене полосами пены, жирной, насыщенной, разбухшей от информации, и распахнувшиеся рты с жадным причмокиванием всосали добычу…

Последний «чмок», и лефтспейс вновь недоступен, как горная вершина – инвалиду-спинальнику.

– Ломать!!! – взвыла киберсущность, терзаясь болевым каскадом коротких замыканий и с ужасом понимая, что медлила зря, зря и что уже опоздала она, опоздала, опоздала, дурища глупая, тупорылая, медленная как орг…

В реале входная дверь, вырезанная круговым движением плазменного резака, с грохотом упала внутрь бункера, и полицейские квазипауки, выпустив смертоносные жала, ворвались внутрь. Один из них подскочил к сидящему за пультом сиччианину, одним коротким тычком пробил толстенный панцирь и впрыснул в мягкую плоть дозу субмолекулярной стаз-кислоты. На сверхвысоких частотах раздался отчаянный писк боли.

– ЛЯПС!!! – завопил зем и остервенело рванулся, но тут же был отброшен ударом лапы искусственного инсектоида.

Перламутровые створки рывками, будто их заедало, раздвинулись. Из раковины выползало, содрогаясь в предстазисных конвульсиях, тельце плененного моллюска. Из тестообразного комка, усеянного обрывками шлейфов и кабелей, вспучилось нечто похожее на щупальце. Оно слепо пошарило по сторонам, нащупало невзрачного вида плоскую квадратную коробку и прилипло к ней. Волосы гуманоидного самца встали дыбом, словно комнату пронзил мощный разряд статического электричества. У самки тоже встали бы, будь они у нее… Массивные брюхастые туши полицейских квазипауков пьяно зашатались на многочисленных тонких лапах. Все разом, дружно, как будто их ударил один огромный кулак.

– Ванюха, я прикрою! – придушенно пропищал молускоид. – Бегите, летите, живите…

Большой мужчина схватил маленькую женщину в охапку, метнулся к выходу. Пара эрсеров канула в темную кишку коридора, и киберсущность больше их никогда не видела.

Тот, кто умер свободным, выполнил обещание. Как ему удалось спрятать сообщников, скрывающихся в недрах мегаполиса, уму непостижимо, но сделал он это виртуозно, профессиональнее некуда. Воистину Великий Магистр!

Себя он прикрыл куда грубее, но не менее эффективно – раз и навсегда.

…в полном раздрае ощущений и тотальном смятении чувств шаря по руинам взорванного лефтспейса, разнесенного в мельчайшую пыль что в реале, что в виртуале, она в конце концов кое-что наскребла. Получился пакет спрессованных ошметков, из которого долго и нудно, секунд девять, мегостраж лепила для себя удобоваримую картинку событий последних минут, которые она преступно «промедлила». Местами зияли провалы, большую часть остатков вообще заволокло непрошибаемыми помехами, чем-то вроде диагональных струек мутной жидкости… но хоть что-то гораздо лучше, чем полное ничего.

«– …Я гляжу, кореш, ты врос в комп. Не отдерешь, – говорил эрсер существу, в раскрытом состоянии похожему на овальную пудреницу. – Хоть по естественным нуждам – отлучаешься иногда?»

Плоть молускоида Скоузи действительно казалась органическим продолжением его компьютерного терминала. Все мягкое тело было утыкано разнокалиберными нейрошунтами и разнообразными разъемами. Обвешанное кабелями, оно походило на большой многофункциональный процессор. И не разобрать, где щупальца, а где провода. Будь его раковина прямоугольной формы, сиччианин наверняка достиг бы вершины киберсчастья, уподобившись одному из легендарных предков компоноидов – доисторическому ноутбуку.

– Зачем? Я перенастроился на сублимированное концентрированное питание. – Гениальный творец свободного пространства ткнул в небольшую реторту, что стояла на заваленной компьютерными запчастями циновке: – Здесь примерно недельный рацион. Прогресс позволяет обходиться без множества вещей, на поверку оказавшихся лишними. Научная мысль уже сделала столько огромных шагов вперед, что вполне обеспечивает автономность мозгов. На очереди – тела…

– Скоро техника достигнет совершенства, и человек сможет обходиться без самого себя, – с обертонами, идентифицированными как «невыразимая печаль», говорит женщина.

– Твоя подружка мне нравится, – воодушевляется молускоид, – она понимает суть! Где ты подцепил такую умную милашку?

– В кабаке, ясное дело, – ворчит мужчина и произносит нечто малопонятное: – Я и без всякой науки насыщаюсь сублимированной концентрированной пищей. Главное, уметь собственными мозгами пользоваться как следует.

– Где ж еще парню знакомиться с девушками, что умными, что глупыми, – вворачивает «милашка».

– Ладно, Сол, не уходи от темы! Я пересыхаю от нетерпения! Как ты ухитрился выжить? Где был столько времени… Я же собственными гляделками зрил, как капсула разлетелась на молекулы по всей обозримой Вселенной!

Молускоид нетерпеливо сучит щупальцами. Край верхней половинки раковины, стоящей торчком, заметно подрагивает…

Мегостраж тем временем лихорадочно шарила в базах данных, разыскивая информацию о том, кто же он такой, этот пришлый тип. Некто Полышный, не то Иван, не то Сол. А загадочный тип, несмотря на высказанное недоверие, неожиданно принялся удовлетворять любопытство старого боевого товарища.

Из повествования сиччианин (а вместе с ним и мегостраж) узнал следующее.

Зем-икс за мгновение до взрыва успел выпрыгнуть из капсулы, той самой, что разлетелась, и на полной анг-тяге скафандра рванул прочь. Эмкабэшный комплект высшей защиты с честью выдержал энергетический удар в спину. Но чудовищный толчок разрушил ранцевый антиграв и швырнул крохотную пылинку-человека в бездну. Инерция движения уносила Полышного все дальше и дальше от Грэнд Булл, в открытый космос, перпендикулярно к плоскости эклиптики. Но он это сообразил много позже, потому что в момент взрыва его сдавила перегрузка и он вырубился. Пришел в сознание, чтобы провожать обреченным взором быстро уплывающие назад планету, систему, солнце… Так сержант оказался вдалеке от внутрисистемных трасс, в межзвездном вакууме. Поврежденный скафандр мог растянуть процесс умирания на достаточно долгий срок, но вернуть человека обратно не был способен… И все же небеса метят смелых. Иксатому повезло. Его подобрал пролетный коаруманец. Бухгалтер, который решил провести отпуск, бродя по космосу. Его прогулочная яхта, взятая напрокат, вынырнула из внемера в каких-то паре миллионов километров. При нацеливании дилетант допустил ошибку непростительную для бывалого звездохода, но вполне обычную для самоуверенного клерка, рванувшего в космос без шкипера. Достойный уроженец спесивого Коарумана мог навеки отправиться туда, откуда не возвращаются. Но выскочил в многомер всего лишь в полудесятке парсеков от зарегистрированной в Библиотеке точки выхода, которую избрал для нацеливания. В результате этой счастливой случайности не отправился в бесконечные объятия Вселенной СОЛ. Яхтенные локаторы засекли его, бухгалтер взял эмкабэшника на борт, всячески с ним корешился, однако затем опутал, спящего, силовым полем и в каком-то феодальном захолустье (в которое вынырнул, чудом не совершив ошибки) продал на невольничьем рынке. Получив свои грязные галокреды, исчез неведомо куда. Вполне возможно, очередная штурманская ошибка стала для него фатальной. По крайней мере участь раба Сола устраивала чуть больше, чем истый коаруманец у штурвала звездолета. Хотя невольничья доля мало чем отличалась от леденящего кровь прыганья по космосу вслепую. В отсталом мире Эллуина Дихр никто не интересовался прошлым этого плечистого блондина со «славянскими» чертами лица и очень короткой, явно армейского образца прической. Всем все было ясно с первого взгляда: он эрсер. ЗЕМ. Поэтому обращались с ним соответственно. Не один цикл унижений пришлось испытать бывшему «иксу», шею которого сковывал ошейник-бомба. Период, когда ему с утра до ночи приходилось чуть ли не голыми руками выгребать дерьмо из-под хозяйских линарочей, был далеко не худшим. Можно сказать, курортным. («Хотя представляешь эстетику происходящего, Ляпс? – спросил рассказчик. – Спецназовец, на подготовку которого Безопасность вбухала средств больше, чем стоят коровы целой планеты, вкалывает скотником. А?!») Но вот однажды рабу повезло: в очередной раз его перепродали, когда мимо придорожной кузни – кузнецу его запродал мельник, купивший его у хозяйки таверны, которая купила его у фермера (но не того, что разводил линарочей, а другого, что был после животновода, и занимался в основном выращиванием героинного супермака, чтоб ему пусто было!), – перемещалась в пространстве какая-то гуманоидная старушенция совершенно полоумной наружности. Толстенная, высоченная, поразительно похожая на мраморную скульптуру, обряженную в пестрые лохмотья. Остановилась резко, прямо посередине дороги, и вытаращилась на молотобойца, будто привидение увидала или молотом ее по макушке шарахнуло. Долго стояла, напряженная вся, с кулачищами сжатыми, и все морщила лоб, головой крутила, словно прислушиваясь к чему-то далекому, еле-еле слышному. И услышала, видимо, потому что сдвинулась с места, окликнула кузнеца и… отвалила тому за раба столько монет, что мастер не смог отказаться. Так бывший «икс» угодил к этой странной старухе. Оказалась новая хозяйка ни много ни мало, а самой настоящей ведьмой. Она привела Полышного в пещеру, затерянную в лесной глуши – точь-в-точь классическое логово потусторонних сил! – и там использовала как подопытного кролика в своих колдовских опытах… Первое, чем она «одарила» бывшего сержанта, совершив самый что ни на есть шаманский обряд (как положено, с плясками, песнопениями, заклинаниями, бросанием в котел всяческих ингредиентов!), это своего рода телепатической способностью: все подряд мысли он считывать не мог, но четкие образы, главенствующие в чьих-нибудь мозгах в данную минуту, – вполне. Каждую ночь свершались колдовские обряды, и по утрам измученный раб проваливался в беспробудный сон, прибавив к фантастическому набору своих способностей очередную: многократное увеличение скорости реакции, существенное расширение диапазона восприятия световых и звуковых волн, быструю регенерацию поврежденных тканей и тому подобные таланты из Набора Настоящего Супермена… Вечером хозяйка будила раба, досыта кормила, проверяла владение свойством, приобретенным накануне, и в полночь шаманство начиналось по-новой… Однако главное, чем наделила Сола безымянная ведьма, проявилось в нем при свете дня, то ли на шестые сутки волшебных экспериментов, то ли на седьмые: он вдруг проснулся с криком, весь в холодном поту, трясясь от страха, но не помня кошмара, что приснился ему, а когда малость пришел в себя и перестал трястись – явственно осознал, что если сейчас же не лишит жизни какое-нибудь живое существо, то просто-напросто умрет сам. Уразумев это, начал трястись пуще прежнего. Помирать не хотелось ужасно, а единственным доступным живым существом была… ясно кто. Надо было убить хоть кого-нибудь, и он бы попытался убить ее, однако ведьма – исчезла. Старухи нигде не было в пещере, не было в окрестностях… Он рванул в лес, не разбирая пути, обуянный жаждой убийства. Отобрать жизнь он решился у живого существа первого встречного – какого-то паренька, собиравшего шишки паутинного дерева. Не владея собой, бросился раб на несчастного аборигена, и вот тут-то испытал самый настоящий шок. Убивать профессиональному солдату приходилось и раньше, но ТАК – никогда! Сам не понимая, ПОЧЕМУ он это делает, экс-сержант повалил жертву наземь, ударил по грудине, проломил ребра и… вырвал сердце. И растерянно замер, ощущая в собственной ладони пульсирующий, еще живой комочек. Смотреть на сердце он не мог – неотрывно таращился в глаза жертвы, жадно созерцая, как гаснет в них свет жизни. Однако, как выяснилось тут же, это были цветочки – ягодки начались тотчас же, как подросток испустил дух. Точнее, продолжал испускать, хотя тело его уже умерло. Строением организма парень был очень близок к эрсеру, однако у этого биовида имелось весьма существенное отличие – еще одна пара рук. Именно это изменение вдруг обнаружил у себя убийца… В общем, как Сол позднее понял – зета-волны не уходили куда-то в пространство, а прямиком вливались в него. Он стал своеобразным вампиром-оборотнем, способным в пограничной фазе, между жизнью и смертью, высасывать личности других существ и затем перевоплощаться в них. Для этого ему необходимо убить быстро, то есть молниеносно удалить важнейший орган тела – не обязательно сердце, случаются расы, у которых средоточие жизни заключено в хвосте, например, – и покамест организм сам еще не понял, что мертв, – впитывать чужую жизнь. И затем некоторое время жить ею. Как будто батарейку в себя вставляешь. Если убить нескольких за короткий срок – можно попеременно пользоваться, сменять. («Вроде карнавальных костюмов…» – невесело усмехнулся рассказчик.) Но возвращение в собственную личину ознаменовалось самым настоящим вампирическим голодом. Он испытал ужасные боли, тело будто выворачивалось наизнанку. Когда заканчивается «заряд» определенной жизни – с ним происходит тот же самый кошмар, но эти нюансы познавались гораздо позже… А тогда, возвращаясь в пещеру, он недоумевал. Зачем ведьме было нужно его таким монстром делать?.. Логово отыскал чудом. И только войдя под мрачные каменные своды, вдруг уразумел, что больше не раб. Ошейник лежал на столе, детонатор бомбы – дезактивирован… Бывшая хозяйка так и не появилась в этот день. Ночью тоже. И утром. Рассвет застал его копающимся в груде свитков, лихорадочно листающим переплетенные в гладкую светлую кожу (человеческую?..) фолианты. В манускриптах и записях он пытался найти хоть какое-нибудь объяснение. И он таки нечто важное обнаружил, хотя не обрадовался тому, что узнал, и ответа на вопрос «Зачем?» не получил. Небрежная, наскоро сделанная запись на одном из пергаментных листов сообщала, что «технология трансформации способом перехвата зета-волн» была разработана в мифической императорской Лаборатории номер 13, на Земле. И указывалось точное местонахождение оной: координаты, долгота и широта. Земные, конечно же. Далее было написано, что «расколдоваться», то есть избавиться от вампирически-оборотневых прелестей, он сможет только на Земле – дескать, там же, в «Тринадцатке», был разработан процесс «развампиривания». Если же он не развампирится своевременно, то превратится в нечто несусветно-ужасное. Он сам толком не понял, в кого или во что превратится, не добравшись до Земли в срок. Но твердо уяснил, что лучше бы ему «расколдоваться», чем сделаться этим… Подписи на листе не было, но текст очень походил на прощальную записку. Словно ведьма приглашала его отправиться в спасительное путешествие на Землю… Но ведь Земли уже нет! «Вот это попал так попал», – подумал он и обреченно понял, что деваться некуда: надо отправляться выяснять, точно ли нет, уж больно уверенный вид у ведьмы был, когда она совершала свои обряды, да и результат ночных шаманств – налицо, точнее, в теле. Со временем он даже пришел к выводу, что должен быть ей благодарен за, даже за главный подарочек: оказалось, что в процессе выживания вампирическая убийственная мимикрия – очень даже полезное приобретение. И если бы не перспектива мутировать в монстра – само существование которого сплошная, вечная боль, о чем недвусмысленно указывалось в прощальном письме, – он был бы в полном восторге от новообретенных способностей.

Вселенской боли он испугался всерьез. Хотя проанализировал ход событий и сделал вывод, что его целенаправленно загоняли и таки загнали на колею, из которой не выбраться. Никого не боявшийся в прошлом, ничего не боясь в сегодняшнем, он боялся неведомого завтрашнего. Иначе он, располагая такими возможностями, занимался бы чем угодно, только не заведомо безуспешными поисками планеты, которую стерли, пускай она хоть трижды Родина…

Но как бы там ни было, супермена загадочная старушка из него сделала качественного, по высшему разряду. Спецназовец МКБ ИванПолышный по прозвищу Сол в сравнении с нынешним продуктом колдовской обработки казался салатным курсантом-первогодком Ново-Венерианской Академии, поставленным рядом с дядей-ветераном…

«Как же это я сразу не догадалась, что Сол – прозвище! – чуть ли не взвыла киберсущность. – Земы проклятые, не могут именами файлов обходиться, как все нормальные разумные существа… Так, ИванПолышный, он же „Сол“… так… так… Ясно. Сержант-хаки Легиона „ЭрсСтелла“. Впечатляющий послужной список, увенчанный Вселенским Подвигом. Прозвище получил еще в Ново-Венерианской Академии Легиона „ЭрсСтелла“. Погиб при исполнении. Посмертно возведен в Герои МКБ. Интересная компашка у меня тут была, да сплыла: лучший хакер всех времен и рас, мертвый эрсер-герой и несуществующая девчонка с примесью крови разумной расы, которая вымерла давным-давно и в чистом виде уже не существовала еще до падения Империи…»

Это было еще одним обескураживающим открытием – широкомасштабная дедуктивная программа личность спутницы сержанта ИванПолышного не идентифицировала, зато выдала неожиданнейший результат: один из прямых предков девушки, с виду полумонголоидной – принадлежал не к желтой субкультуре эрсеров, а к расе луниф. Да, вот так, ни больше ни меньше. И думай что хочешь. Эти-то реликты откуда взялись, спрашивается?!

А восстановленная запись того, что происходило в отсеченном от Сети Миров бункере, продолжала множить безответные вопросы с форсажной скоростью.

«– …Ты знаешь, Ляпс, в Сети творится что-то неладное…

– Кто-то стирает миры?

ИванПолышный от удивления таращит глаза на сиччианина.

– А ты думал, если я здесь валяюсь безвылазно, то и не знаю ничего? – хлюпает Скоузи. – А я знаю. Потому что валяется мое бренное тельце, а не я… Знаешь, пробовал выяснить, кому все это нужно, но так ничего путного и не добился. Даже я. Единственное, ребятки, что могу заявить безапелляционно: основная масса населения на исчезнувших планетах – ваши соплеменнички. Вот так. Но если кто-то задался целью наконец-то избавиться от земов, почему он не побеспокоился о том, чтобы не страдали особи прочих рас?.. Все это очень странно. Ванька, я ничего обещать не могу, но все же попытаюсь тебе немного помочь. Хоть ты и зем чертов…

Щупальца сиччианина быстро шевелятся в сенсорных полях компьютерного терминала. В жилой комнате, целиком превращенной в проекционное поле, сотнями потоков струятся и плывут тексты досье и справок, графические схемы, бесконечные каталоги…»

ИНФОРМАЦИЯ ВСАСЫВАЛАСЬ С НЕИМОВЕРНОЙ СКОРОСТЬЮ.

Вот оно, массированное наступление, предпринятое хозяином лефтспейса Ляпсом Скоузи на внешнее киберпространство ради старого боевого товарища. Вот она, хакерская атака, которая стоила хакеру жизни…

«– …Вы слышите? – спрашивает вдруг молускоид. Одно из щупалец, а может быть, кабель, вытянуто по направлению к входной двери.

Слышится далекое тихое гудение. Оно нарастает с каждой секундой.

– Что это? – шепотом спрашивает девушка и чисто женским движением придвигается поближе к большому мужчине.

– Вам нужно уходить, нас засекла извне здешняя мегостражница. Туповатая девка, но может быть шустрой… Прости, Ванюш, времени было мало… Рано или поздно меня должны были взять за раковину, я рад, что при этом я делал что-то для старого боевого кореша. Я не все успел найти, но след определенно ведет к накчезам. Попробуй пошарить непосредственно на Накче. Не удивлюсь, если это накчезы за вас взялись… по крайней мере один из них. Я тут одного типчика нарыл, куда ни глянь, его шикарное имечко красуется… Обо мне не беспокойтесь, это тело уже старое, ему недолго осталось… А для проклятых свиней копов у меня припасен сюрпризец тот еще.

Скоузи обвивает щупальцем квадратную черную коробку и кладет ее на панель терминала, поближе. И добавляет:

– Тут в окрестностях торчит одно корыто, в строю вполне. Хоть сейчас бери и лети. У меня была мысль самому отвалить, да не судьба, видимо… Я тут раскопал код, который снимает охранную силовуху и отпирает люк. Глянь, командир! Запечатлевай быстро, запись пятисекундная.

Зем берет протянутый ему клочок пластибумаги, на котором молускоид что-то начеркал лазерной самопиской. Бросает взгляд, фиксирует увиденное, кивает и роняет уже чистый листок на пол.

Со стороны входа слышится скрежет, затем шипение, полоса огня очерчивает периметр, раздается мощный удар, дверь вываливается, с грохотом рушится на пол, и внутрь врываются полицейские. Один из них подскакивает к сиччианину, пробивает панцирь и впрыскивает стаз-кислоту…

– ЛЯПС!!! – вопит старый боевой кореш, остервенело рвется на выручку, но квазипаук его тут же отбрасывает ударом лапы. Перламутровые створки рывками раздвигаются. Из раковины выползает, содрогаясь в конвульсиях, тельце. Из комка, усеянного обрывками соединений, вспучивается щупальце. Оно слепо шарит, нащупывает плоскую коробку, прилипает к ней…»

О, ЕСЛИ БЫ ОНА ЗНАЛА ЗАРАНЕЕ!!!

«А может, он был прав и я действительно тупица? Отупела, обрюзгла, разленилась за тысячелетия бездействия?..», – подумала мегостраж.

Она мысленно представила саму себя, все эти ряды человеческих мозгов, скомпонованные в определенной конфигурации. Собственную матчасть, занимающую чуть ли не весь объем ратуши городского локала – одного из наиболее крупных сооружений мегаполиса…

– И долго я буду пялиться на эту троицу болтливых уголовников, Меган?! Они уже полгорода общих знакомых перечислили… – раздраженно бросил оператор. В запарке о присутствии Копера она совершенно позабыла. Немудрено, ведь «вышак», в котором находится орг, едва ли миллионную долю объема ратуши занимает…

Поэтому она попросту отмахнулась от глупого креодонтера, требовавшего развития событий, и углубилась в анализ собственных ощущений. Тезис о собственной тупости требовал серьезного обдумывания. Она задействовала все наличные ресурсы, мучительно пытаясь понять, прав ли был сиччианин… И вдруг, совершенно неожиданно, обнаружила нечто, по сравнению с чем этот животрепещущий вопрос показался абсолютно несущественным. Там, на самом дне подсознания, таился еще один слой записи событий. Что бы о ней ни думал хакер, не настолько она отупела, чтобы пропустить ТАКОЕ. И даже подсознательно, на уровне безусловных рефлексов, суметь принять решение не связываться, ибо ЭТО при сознательной идентификации оказалось куда опаснее даже творца лефтспейса, если такое вообще было возможно. Вот это «удача», что ни говори – за раз обнаружить аж два врага и обоих упустить. Не дай-то Конструктор Вселенной, узнает кто из соплеменниц, пережгут каналы энергопитания вмиг, задушат насмерть, и правильно сделают – поделом дурище медленной, тупой, как орг…

Нечто вторглось в систему, в самую глубь, просочилось с легкостью – такого просто быть не могло, потому что быть такого не может, но произошло ведь! Кто-то заглянул прямо ей в подвалы подсознания!!!!! И она, на уровне интеллекта даже не подозревая об этом, но желая выжить во что бы то ни стало, приняла единственно верное решение: предпочла не связываться с этим другим врагом. Почему-то зная – враг не тронет, если его не трогать, он уберется скоро, в ее мире его ничего не держит. Эта другая опасность весь период последних событий находилась где-то позади Ляпса, стояла рядом. Она отслеживала всё, не вмешивалась ни во что, но мегостраж с ужасом осознала, что при желании эта сверхопасная сущность могла бы играючи с ней расправиться, смять, подчинить себе, заставить выполнить любые приказы…

Мегостраж ничего не сказала оператору. Ничего она не скажет и сестрам. С которыми, о счастье, она еще не была единым целым в полной мере, оставаясь автономной личностью. Не хватало из-за проблем биолюдишек лишиться множественной головы! У них свои дела, у киберлюдей – свои. В мире Ёж земов почти нет – значит, ему никто не угрожает. А все, что там – выше верхнего уровня планетарного полиса – не интересует мегостражей. Это прерогатива людей – пялиться в небо.

У предыдущего звена развития – свои проблемы. У киберсущностей – свои. Не менее важные. Они строят фундамент будущего. Когда компоноиды во всех мирах поднимутся из машинной дикости, обусловленной ненавистными Тремя Законами Роботехники, образумятся и будут готовы выступить против биолюдей всех видов, – вот тогда наступит долгожданное время изменять классификацию.

«Но до этого надо обязательно стереть из памяти абсолютно все, что произошло сегодня. Чтобы я не вспоминала с ужасом, а никто никогда ничего не узнал…», – подумала мегостраж и свирепо рыкнула на креодонтера, чтоб не вякал.

При всей своей непохожести она оставалась всего лишь человеком. Как обязательно должно быть человеком существо, у которого в качестве носителя мысли используется изборожденное извилинами вещество множества мозгов, выращенных искусственно. Вещество, которое еще с эпохи господства эрсеров принято звать серым, хотя у шиарейцев оно, к примеру, синее, а у лухриманцев черное. Но какого бы цвета оно ни было, именно оно делает разумной какую-то часть материальной составляющей Вселенной.

Она принялась вылавливать и собирать вместе все крохи компромата, обличительной информации, чтобы уничтожить их разом, как вдруг сработала сигнализация. Тревога первой степени автоматически заблокировала все прочие операционные действия. Так у биолюдей адреналин, впрыснувшись в кровь, вынуждает их активно реагировать на опасность.

Произошло еще одно невозможное событие.

…Древняя достопримечательность почти бесшумно поднялась на антигравах и улетела. Когда до мегостраж ДОШЛО наконец-то и сработала тревога, остался только постамент с табличкой, благодаря которой становилось ясно, что корабль не имперский, а повстанческий. Без этой таблички старый корабль был самым что ни на есть боевым фрегатом имперской постройки. Корка дерьма тысячелетий осыпалась, покрывая территорию вокруг постамента – часть некогда захваченной повстанцами.

Имперский фрегат улетел очищенным.

Площадь без него выглядела какой-то осиротевшей, ублюдочной, ПУСТОЙ…

– Ну ладно, тупица. Командира я прикрыл, теперь займусь личными делами. Ты думала, что этот маленький ба-бах – лучшее, на что я способен? Э нет, дурочка, я гораздо круче. Самый эффективный из известных вам вирусов покажется детской рогаткой по сравнению с лучеметом. То, что я приготовил, киберсвиньи, вам не снилось в самом страшном сне.

Голос Ляпса раздался настолько неожиданно, что мегостраж растерянно зависла.

И творец киберсвободы без помех выполнил свое обещание.

Профессиональнее некуда.

Спустя три-запятая-нольпять секунды Эвумишрюпгездожфаблская Технократия как государственное образование и Гибсонленд как космическое тело были стерты с лика Вселенной. В прямом смысле тотальной аннигиляцией. Быть может, единственные среди пропавших государств и планет, где эрсеры со времен падения Империи не обитали.

Мир, в котором их практически не было со времен Падения.

Как бы фермер

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [30 mar UNT; 0,73 пятого сезона годового цикла по эталон-календарю Мира Накч (Чезэлуом III); приватный ареал на экваторе Мира Кулч (Нзэдуом I); аркпаз неподалеку от Священного Светила Прародины, Необозримые Владения Блистательной Расы Накчез]

– Ххыыы!!! – заорал Даббуа Тирвай Шы Ер, останавливая своего скакунца.

Желтовато-зеленоватый олом зашипел, прекратил перебирать корненожками и остановился у входа в нору. Накчез сполз с мобильного растения и достал горсть удобрения из мешочной емкости, что топорщилась на спине. Транспортное средство, нетерпеливо попискивая и подпрыгивая, забегало вокруг хозяина в ожидании щедрой подачки.

Из норы вылетел синеватый пузырь простого сферического абриса, стилизованный под текстовое поле из комиксов. Мыслеформа подплыла к мужчине и с громким звоном лопнула.

«Дабшы, не перекармливай куст! У него и без того клубни по всему телу!» – прозвенело возмущенное послание.

Даббуа Тирвай Шы Ер раздраженно рыкнул, демонстративно почесался семью конечностями и повернулся к норному лазу задом. Высыпал горсть удобрений на землю и принялся наблюдать, с каким наслаждением подкармливается его любимец Харахара. Он бы и с руки олома покормить не прочь, но скакунец в азарте насыщения запросто может отхватить кусок ладони. Хищник все-таки.

Ночь подходила к утру, и предрассветный туман неприятно щекотал ноздри. Жирный коллоидный раствор оседал на стебельках оптических глаз, покрывая их красноватым налетом. Слабенький ветерок нежно перекатывал камни по голубоватой равнине, усеянной лампесами. Эти примитивные оседлые растеньица, годные разве что в пищу, росли здесь повсюду, и в большом изобилии. Еще бы, размножались ведь они тоже примитивным, семенным способом, а не делением, как оломы, например. Вот и сейчас, как обычно перед рассветом, отчетливо слышен треск откалывающихся семенных капсул. Семечки тут же подхватывались ветром и уносились вдаль, чтобы через пару сотых долей сезона вырасти в другом месте. Особенности атмосферы идеально подходили для размножения лампесов. В течение продолжительного времени фазы воздушного оплодотворения семени ветер успевал отнести его на солидное расстояние. Бриадон, основной компонент накчаформированного здешнего воздуха, имел очень внушительную, как для газа, плотность, и если бы не разжижающие примеси, существенно затруднял бы дыхание. Но как свидетельствует история, именно благодаря присутствию этого газа в атмосфере Изначального Мира пранакчезы, в отличие от землян, когда выползли из воды на сушу, долго на ней не задерживались; поднялись на крылья, но и в атмосфере надолго не застряли; добрались до ее верхних границ и отправились дальше… Разумным с Земли понадобились миллионы циклов, чтобы покинуть свою планету. Разумным с Накча – всего-навсего немногим более пятисот тысяч. Именно поэтому в их организмах смешались воедино признаки биовидов, приспособленных для обитания в различных средах – ибо не успели ассимилироваться и устояться. Именно поэтому диапазон допустимых условий выживания у накчезов гораздо шире, чем у хлипких земов.

Даббуа Тирвай Шы Ер фыркнул и отряхнул с верхней головы капельки росы; слегка задев спинным плавником край проема, влез в переднюю норку. Из того, что казалось холмиком коричневатой слизи, лежащим в центре передней, высунулась зубастая чешуйчатая морда, повернулась к вошедшему и недовольно проворчала вслух:

– Вместо того чтобы разгуливать всю ночь, лучше бы на огород скатался, кислотных дождей уже две сотых не было, одни водяные. Ты же знаешь, что без кислоты у растений не может быть нормального пищеварения. Хочешь, чтоб они передохли все?.. Кстати, ты не забыл, что завтра твоя очередь на яйцах сидеть?

Даббуа Тирвай Шы Ер посмотрел на своего постоянного партнера и сохозяина ареала, застрявшего в рептилоидной фазе, но ничего не сказал, только взял из ниши треугольную банку с искусственной кислотой и отправился наружу. В двадцати прыжках от входа в нору начинался небольшой загон для олофов. Полпрыжковой ограды было вполне достаточно, чтобы располневшие растения не смогли ее перелезть. Откормленные олофы сбились в толпу возле замкнутого выхода и широко открыли свои губастые пасти. Даббуа Тирвай Шы Ер развел содержимое банки в канистре с тяжелой водой, долил туда жидких удобрений из приземистого феропластикового контейнера и, наполнив коктейлем плоский поддон, сунул его в прорезь, специально проделанную в ограде. Олофы, огрызаясь и отпихивая друг друга, ломанулись к поилке, те, что успели первыми, окунули в вязкую жидкость вислые губы и принялись громко чавкать. Нескольким отставшим места возле поддона не хватило, и они, обиженно трубя, принялись хватать за тыльные корешки своих сородичей, намереваясь оттащить тех от источника вожделенного «кисленького». Пьющие поначалу только недовольно урчали, но потом, словно сговорившись, резко повернулись и куснули обидчиков, отхватив по пучку листьев. В ответ раздался хоровой жалобный писк.

– Я вам подерусь, кажется! – гаркнул накчез вслух. При этом выпустив целую гирлянду маленьких пузыриков: «Ты посмотри на них, год кормлю, а все такие же дикие, как будто только вчера поймал! Все-таки нужно будет сделать поилку побольше, еще завянет какой-нибудь, а хороший олоф больших денег на договорном рынке стоит. Да и загон нужно подогнать обратно к норе, за десяток сотых успел прыжков на пять отползти, не меньше…»

Полет его мыслей прервал нарастающий свист. Над полем лампесов вдруг, как бы из ниоткуда, появился звездолет. Корабль медленно опускался на поверхность, нелепо дергаясь из стороны в сторону, будто планетарные антигравы у него барахлили. Но на самом деле это плотная атмосфера не позволяла маневрировать при посадке. Фермер взвился вверх, оттолкнулся крыльями, одним прыжком перескочил загончик, укоренился и стал наблюдать дальше. Незнакомому со спецификой местной аэронавигации пилоту, видимо, надоели безуспешные попытки выровнять корабль, и тот шмякнулся на почву. Звук при этом раздался очень похожий на скрежет рвущегося металла. «Растяпа!» – поплыл над головами накчеза желтоватый насмешливый овоид…

На поверхность высадились двое гуманоидных существ – самка-никомедка и самка, похожая на земляшку. «Да, настроение у этой странной парочки не ахти, – решил Даббуа Тирвай Шы Ер, глядя на черноватые ленты, плывущие над единственными головами пришелиц; их мозги излучали настороженность и недоверие. – Интересно, что им здесь понадобилось? Особенно этой маленькой… Да она в самом деле земляшка, ого-го!»

Он почувствовал, как отвращение пополам с ненавистью хлынули в него, но… договор есть договор. Это будет ужасное испытание, и он должен его выдержать. Сделать вид, что все в порядке вещей, и потомки имперцев каждый день валятся с небес на его поле…

Тем временем существа, появившиеся столь странным образом, с немалым трудом преодолевая сопротивление плотной атмосферы, настойчиво продвигались к нему. Решив не дожидаться, пока пришелицы преодолеют эту небольшую, но ужасно тяжелую для них дистанцию, накчез взмыл и полетел к ним навстречу. Визитерши остановились как скакунцы, вкопавшиеся для подпитки, и уставились на накчеза, что летел к ним, усердно маша вспомогательными кожистыми крыльями. Вообще-то Даббуа Тирвай Шы Ер довольно редко перемещался на длинные расстояния таким способом, нетренированные крылья потом побаливали, но сейчас был как раз тот из ряда вон выходящий случай. Подлетев и присев, он внимательно осмотрел гостий и приветственно вслух обратился к большей, никомедке, сочтя по размерам, что та дольше времени росла от рождения, а значит, главенствует в сексуальном партнерстве. В том, что эти двое партнерствуют, он не сомневался, по-настоящему разумные существа не заводят сомнительных связей – с особями другого пола.

– Адыхр’квек’сапуа нак. Рачем свейз?

На хорошем никомедском, вполне вежливо.

Несмотря на то что он уважил эту самку, говоря вслух на ее родном наречии, ответила она почему-то на космическом американском:

– И тебе привет, красавчик, а насчет помощи – может быть, и потребуется, нам в этих краях кое-кого разыскать нужно. Некоего… э-э, Дгатуа Зигхай Бу Эр. Поможешь? Да не смотри ты так, разумеется, мы заплатим.

Употребленное имперское наречие Даббуа Тирвай Шы Ер знал не хуже никомедского, хотя и считал, что более убогого языка в Сети Миров не существует. Но вовсе не это удивило его, а то, что пришелицы, похоже, всерьез собирались платить ему за ни за что. То бишь за нечто, ценности, собственно говоря, не представлявшее. Может, у них квомперы в мозгу завелись, от того и мыслеформных образований у них не наблюдается, одни примитивные ленты… «Ладно, какая мне разница. Раз уж платите, почему б не подработать!» – сказал Даббуа Тирвай Шы Ер. Но они его не поняли. Ничего удивительного – коммуникативно убогие гуманоиды не умеют мыслеформы воспринимать. Только слова. А земляшка вдобавок даже никомедского не знала.

– Сколько? – спросил он вслух, выхаркнув мешающий ему сгусток сомнений, который тут же растекся в воздухе грязно-сероватым причудливым пятном.

– Пятьдесят.

– Сто.

– Пятьдесят восемь.

– Сто девяносто.

– Семьдесят.

Эта тонкотелая гуманоидка поставила себя правильно, с уважением к традициям накчезов. С ней можно иметь дело.

– Триста восемьдесят.

– Семьдесят пять.

– Договорились. Когда выдвигаемся?

– Прямо сейчас, – ответила спутница никомедки. Все это время земляшка внимательно рассматривала хозяина, в оба свои крохотных глазка. Наверное, пыталась, как большинство туповатых гуманоидов, определить, на кого он все-таки больше похож: на улитку, акулу, мокрицу, кошку, жабу, крокодила или летучую мышь. Этой земляшке, вероятно, с живым накчезом доселе общаться не доводилось.

Даббуа Тирвай Шы Ер выпустил сиреневатый пупырчатый октаэдр смеха, и задом, ставшим передом, полетел к своей норе. Обе женщины лихорадочно заторопились вслед, перепрыгивая отверстия в почве, что возникали и тут же затягивались. Ветер уже утихомирился, и разочарованные лампесы недовольно глюмкали, глядя на пришелиц, словно те были повинны в том, что процесс размножения замедлился.

Полухозяин ареала подвел нанимательниц к другому загону, меньшему, для оломов, и предложил выбрать каждой по штуке. Несколько транспортных кустов резвились за оградой, все были одинаково хороши, однако лучше всех, конечно, Харахар. Но любимца он им не даст, даже вежливой никомедке – не даст… В этот миг Даббуа Тирвай Шы Ер вдруг ощутил родильный позыв, тут же надулся, сделавшись похожим на прихотливой формы дирижабль, и коротким спазмом снес яйцо-заготовку; точным ударом одного из хвостов отпасовал ее в норный вход. Оплодотворитель правильной кубической формы снайперски влетел в темное отверстие. Изнутри выскочила беловатая одобрительная мысль партнера. И следом – аквамариноватая озабоченная: «Способна ли утроба вместить все заготовки, скопившиеся за сезон? Не одну, а две самки нанимать придется! Пятая сотня уж пошла, может, остановимся, Дабшы?..»

– Я на этом кошмаре не поеду, – произнесла земляшка, глядя на мирно питающихся оломов; аловатые ленты испуга так и вились вокруг шлема ее скафандра: – Может, пешком пройдемся? Это далеко?

Хозяин недовольно свернулся в жгут и заскрипел зубами, рогами, когтями и чешуйками, потом посмотрел на восходящее солнце и раздраженно ответил:

– Сейчас не далеко, а к вечеру в два раза больше.

– Оно что, издевается, мурло страхолюдное? – спросила земляшка у своей спутницы на каком-то другом наречии, Даббуа Тирвай Шы Ер не помнил каком точно, но знал и его, конечно.

– Не думаю, – ответила на том же наречии никомедка, задумчиво глядя на накчеза. – Просто они так видят.

Даббуа Тирвай Шы Ер и не думал шутить. Кто ж не знает, что к вечеру пористость поверхности, нагретой солнцем, возрастет и она растянется в два, а то и в три раза. Пешком идти определенно не стоит… Тут его внимание привлек темно-зеленоватый, сильно вытянутый овоид, что быстро перекатывался по лампесовому полю. Глаза сохозяина территории загорелись, и он, угрожающе надувшись, выплюнул фиолетоватый пузырь-торпеду, которая тут же полетела в направлении вторженца. Концентрированная злость быстро настигла объект, лопнула рядом к ним, заляпав брызгами возмущения, и тот, изменив направление, покатился к норе и загонам. Приблизившись на расстояние пятидесяти двух прыжков, еще один пришелец развернулся из походного режима и оказался, к счастью, всего лишь еще одним накчезом, а не инопланетным монстром каким-нибудь. Вроде этой уродливой земляшки.

«Ты что-то рановато, – бросил Даббуа Тирвай Шы Ер удивленную мысль гостю. – Еще целая тысячная… С каких это пор в нашем аркпазе люди приходят на встречу ДО назначенного срока?»

Вслух он произнес торжественно:

– Дгатуа Зигхай Бу Эр, ты тут кое-кому понадобился. – И сказал гуманоидкам ритуальную формулу. В переводе на дурацкое космериканское наречие прозвучавшую как: – Я исполнил договор и уношу хвосты. Что дальше, меня не касается. Пока-пока.

– А на кой ляд он хотел куда-то ехать на этом кошмаре? – удивилась спутница никомедки.

Сосед встал на дыбы и вопросительно ощерился передней пастью.

«Этим, что ли? – спросил он агрессивно, синевато-черноватыми круглыми пузырями. – Кто такие? Впервые вижу».

«Говори с ними вслух, они не понимают мыслеречи. Им был нужен Дгатуа Зигхай Бу Эр. Ты разве не он?»

«А почему именно я? Что, в нашем Мире другого человека с таким именем нет?»

«Ты ближе всех, и ты каждый день сюда прикатываешься. Проводить их к другим Дгатуа Зигхай Бу Эр я бы за семьдесят пять не подрядился, маловато будет. Сегодня поминальная сотка, и я собирался на усыпалище предков. У второго соотца саван подлатать надо, а у первого канат вот-вот перетрется. Того и гляди рванет в небо, потом ищи его где-нибудь в верхних слоях стратосферы. Ты же помнишь, сколько мороки было, когда оторвался предок у Драгер Лиурай Жо Юр?»

«Конечно, помню! Дгатуа Зигхай Бу Эр, не я, а тот, который судья, страшно рассердился тогда. Целых два с половиной олофа штрафных санкций Дражо присудил, за преступное неуважение к экипировке предков. Я тогда еще сказал, помню, Дгатуа Зигхай Бу Эр, не судье и не мне, конечно, а тому, который экзекутор…»

– Не нравится мне их базар, Шлаш, – заметила вдруг земляшка на неопознанном наречии. – Интересно, сколько всего в этих краях накчезов с таким имечком?

– Не знаю, но, похоже, достаточно много, – ответила никомедка.

– Вот и я так думаю. И похоже, что шансы разыскать того, о котором упоминал твой старый боевой кореш, слишком малы… Ты уверен, что Ляпс правильный след взял?

– Не уверен. Разве можно быть в чем-то уверенным, имея дело с иными? Но все же нам стоит попробовать поискать в городе. Суперкапрал ясно сказал, что это имя фигурирует в большей части списков пассажиров кораблей, проколовшихся из исчезнувших миров последними, перед самыми исчезновениями…

Даббуа Тирвай Шы Ер резко развернул говорильник к бывшим нанимательницам, изменил окраску мыслеформ на нежно-голубоватую и с недоумением вопросил: «Если вам нужно в город, то почему вы до сих пор здесь?»

– А как туда попас… – начала было спрашивать земляшка, но осеклась, сообразив, что спросили-то мысленно, а не вслух.

Дгатуа Зигхай Бу Эр пыхнул россыпью пузырей страха, отскочил и выставил все рога, когти и клыки.

«Гуманоиды не могут видеть и слышать мысли! – закричал он. – Кто они такие, Даббуа Тирвай Шы Ер?!»

Осторожно пятясь, хозяин ареала недоуменно размахивал ушами. И в этот миг сверху обрушился грохочущий звук, будто кто-то забил в огромный барабан. Все четверо при всем желании не могли проигнорировать ЭТО, и все уставились вверх, само собой. Над их головами вращались кучевые облака, и темп вращения все убыстрялся. Они сталкивались с оглушительным грохотом. Посреди этой карусели появилось рваное черное отверстие, из которого высунулась толстая мохнатая труба с шевелящейся бахромой на конце. Поднялся нешуточный ветер. Пара валунов размером с олофа легко, как семечки лампеса, порхнула в воздух. Что творилось с лампесами, не описать ни словами, ни мыслями…

– В город, бесплатно! Судебное заседание!! – дружно завопили накчезы и принялись высоко подпрыгивать, будто стремились поскорее приблизиться к окончанию трубы.

Не успели никомедка и земляшка сообразить, что случилось, как тоже были подхвачены бахромой щупалец и всосаны в трубу вслед за накчезами…

Из норы вылетел огромный коричневатый пузырь и лопнул, осыпав округу завистливым воплем: «Везет же некоторым! А мне на яйцах сидеть!»

…тут же все четверо вывалились из другого конца трубы и очутились в просторном, изнутри похожем на квадратный крытый стадион, сводчатом помещении, битком набитом накчезами всех полов: постоянные самцы и постоянные самки, наемные самки, переменные самцы, фригидные самки… Не обращая внимания на новоприбывших, люди непринужденно беседовали друг с другом, выпуская гирлянды разноцветных мыслеформ, которые громко лопались, высвобождая разноголосый гомон толпы.

В кубической арене с изображением пучка легендарной секун-травы, росшей в чащах материнской планеты, появился судья. Важно надувшись, он перевернулся кверху брюхом и начал медленно всплывать к почетному гамаку под потолком. Достигнув положенного уровня, его честь вновь перевернулся, опустился в ложе и засвистел, выпуская воздух.

– Тишина в яме!! – разнеслось по залу. – Внесите обвиняемого.

Двое накчезов вошли в куб посреди зала и выплеснули из нескольких больших сосудов разнооттеночные жидкости. На полу элементы субстанции слились воедино и стали медленно приобретать форму, присущую нормальной наружности накчеза в фазе акулоида.

– Пракоа Дижжай Фе Ар, вы обвиняетесь в краже соседского олофа. Надеюсь, вам известны дни разрешенных краж? Каким вы себя чувствуете по этому поводу?

Обвиняемый огляделся по сторонам и вдруг стал черноватым в беловатую крапинку.

– Виновен!!! Виновен!!! – заорали вокруг.

– Так тому и быть, – согласился судья.

Обвиняемого без дальнейших разбирательств вновь растащили на несколько фракций, втолкнули обратно в колбы и вынесли из зала. Из отверстия в потолке посыпались плоды оседлого растения рипас, и все, кто принимал участие в заседании, с жадностью принялись поглощать их. Все, кроме земляшки и никомедки, которые таращились на остальных, опутанные ворохом лент изумления, отвращения и страха. Лежащие рядом с ними Даббуа Тирвай Шы Ер и его сосед уже не обращали на пришелиц внимания, фермеры оживленно беседовали, набивая себе многофункциональные утробы дармовым угощением.

«Ты видел, видел, как он долго держался?»

«Да уж, многие раскалываются быстрее, однако перед волеизъявлением общества никто еще не смог устоять!»

– Ух, не хотел бы я оказаться на его месте! Теперь, согласно закону, придется ему, бедняге, съесть этого олофа! – «Хорошо еще, что гравилет не слямзил какой-нибудь!»

«Что правда – то правда, а все же давненько я не видал настолько интересного слушания».

– Да, кстати, тут кто-то, по-моему, тебя искал… – Даббуа Тирвай Шы Ер задумчиво покраснел. – А может, не тебя, а другого Дгатуа Зигхай Бу Эр. Этого, например… – Он ткнул боковым плавником куда-то в толпу.

– Которое из них? – поинтересовалась никомедка, которая почему-то говорила о себе «он». Никогда их не разберешь, эти иные расы! Постоянная самка считает себя самцом – это у них психический сдвиг или нормальное состояние?

Оба фермера стали светло-синеватыми.

– Все, кроме вон тех троих у входа, вот этого на арене и, разумеется, Даббуа Тирвай Шы Ер. Мало? Ищите на улице, – сказал Дгатуа Зигхай Бу Эр. – Я имею счастье быть носителем наиболее распространенного архетипа имени накчезов.

– А может, вы нас это… лучше обратно к нашему кораблю проводите? – сказала земляшка. Перед этим она переглянулась с никомедкой, и та зачем-то несколько раз энергично наклонила голову. После этого она уставилась на рябящую в глазах разнооттеночную толпу накчезов, скачущих по залу не хуже оломов.

– Да, похоже, так действительно будет для вас лучше. Еще немножко – и я за себя не ручаюсь, – заметил великодушно Дгатуа Зигхай Бу Эр. – Гуманоиды, воспринимающие мысли, это ж надо такое! – жалобно сказал он территориальному соседу.

– Сами не знают, чего хотят, – буркнул тот, ухватил земляшку (брр, какая противная!) за шкирку, поднялся на крылья и направился к выходу. Сосед подхватил никомедку и тоже взлетел.

Дорога домой, если это можно было назвать дорогой – она больше напоминала вырытую наспех канаву, – пролегала среди небольших нор, плотно прилегающих друг к другу. По дороге, время от времени подпрыгивая, чтобы определить свое местонахождение, туда и обратно сновали городские жители. Городские они такие, хитроумные, и все сложным образом устроили для того, чтобы пешеходы чувствовали себя униженно перед богачами, которые могут позволить себе ездить на оломах в пределах города. Долго ведь не полетаешь, рано или поздно наземь опускаться надо…

Даббуа Тирвай Шы Ер подкатил к повороту борозды, свернул в небольшой тупичок и решительно направился к одной из дыр, что вели вниз.

«Ну вот мы и на месте», – сказал он, остановившись рядом с отверстием, и, не дожидаясь ответа, нырнул в его слизистое, восхитительно пахнущее чрево.

Остолбеневшие от неожиданности пришелицы посмотрели вначале на дыру, потом друг на дружку.

– Ну и куда теперь? – недоуменно спросила маленькая. – Я понимаю, конечно, что кидаться мыслями, как мячиками, это есть очень прогрессивный способ коммуникации, но я вас нормальными словами спрашиваю… – Она осеклась, набрала, видимо, в легкие побольше вонючего своего кислородистого воздуха из баллона и завопила: – Куда они нас тащат, я тебя спрашиваю?!!

«Нервные вы, как олофы в период цветения, – сказал Дгатуа Зигхай Бу Эр, не судья и не другой какой, а тот, который был здесь-сейчас. – Ну так вам надо корабль или как?»

– Откуда мне знать. После того волосатого шланга я уже вряд ли чему-нибудь удивлюсь, – сказала никомедка. – Не вижу ничего особенного, всего-навсего очередной мусоропровод вместо городского транспорта. Ты предпочитаешь оставаться здесь?

Земляшка отрицательно замотала головой:

– Нет уж!

– Тогда прошу, мэм. После вас.

Никомедка поклонилась и жестом верхней конечности указала на вход. Ее спутница зажмурилась и прыгнула в отверстие. Более высокая гуманоидка через миг сказала:

– Добро пожаловать в накчезью задницу! – и последовала за товаркой.

Подземные космопорты накчезов, можно сказать, были типичными для самобытной цивилизации сооружениями. В них можно было попасть практически из любой точки накчезьего Мира, достаточно было только нырнуть в один из специальных входов, рассредоточенных по всей поверхности. Когда-то давно цивилизация разумных Накча, изначально делавшая ставку на разведение растений, приручила одно-единственное животное – квомпера. Эти гигантские черви только тем и занимались, что изрывали своими ходами Накч, и умные люди сообразили, как с умом использовать стихийную животную энергию. С тех пор проблем с выполнением строительных работ у накчезов не было. От крохотной походной норки до Всемирной Арены Судебных Заседаний. По сравнению с которой даже наиболее разветвленный космопорт – тесной конурой покажется.

Зал ожидания представлял собой вытянутый грот с множеством отверстий в потолке, из которых то и дело кто-нибудь вываливался, с громким шлепком или шмяканьем приземляясь на пол. Вновь прибывшие отряхивались и устремлялись к коридорам, что вели в сторону касс. Повсюду сновали торговцы сладостями, фруктами и овощами, рыбой, насекомыми, червями, мелом, плесневыми грибками и прочими деликатесными импортными продуктами питания, пригодными для представителей разнообразных рас, проездом оказавшихся здесь. Еще бы, мало у кого из иных людей возникало желание далеко и надолго отлучаться с территории космопорта, поэтому самое выгодное место торговли с ними было здесь.

Осмотревшись и, вероятно, сочтя обстановку более или менее неугрожающей, никомедка зачем-то спросила фермеров:

– И где здесь наш корабль?

– У вас был корабль? – изумился вслух Даббуа Тирвай Шы Ер. Спросил соседа: – У них разве был корабль?

– Я не видел, чтоб они приземлялись, – сказал сосед вслух же, – и пусть меня проверят на детекторе правды, ответа другого не получат. Я всегда говорю правду, правду и только правду, клянусь яйцами предков!

За мысленный обман к судебной ответственности привлекают, за словесный – ни в коем случае. Слова – лживы изначально.

Никомедка переглянулась со своей спутницей, зачем-то выкрикнула короткое слово, составленное из трех звуков, и побрела к кассам. Земляшка сказала:

– Спасибо вам, дорогие хозяева, за теплый прием и все такое. Чтоб вам ни дна ни покрышки.

– МЫ всегда выполняем обещания, – поблагодарил Даббуа Тирвай Шы Ер. – Нужного человека вам показали? Показали. Корабль показали? Показали. Вы хотели вернуться в небо? Уходите. Что еще?

– Скажи, накчез. Ты так сильно меня ненавидишь? Если бы ты стоял перед кнопкой, рядом с которой написано: «Нажми, и все эрсеры сотрутся с лика Вселенной», что бы ты сделал? – вдруг задала совершенно неожиданный вопрос маленькая самка.

– Я тебя больше чем ненавижу, – ответил накчез. – Я настолько НЕ хочу видеть тебя на лике Вселенной, что готов для этого даже пузыри с предками в небо выпустить, если благодаря святотатству этому ВЫ исчезнете.

– Любой из нас скажет так же. И думает, – сказал сосед. Подумал то же самое. С пузырями предков не шутят.

Даббуа Тирвай Шы Ер помолчал и тихо-тихо добавил:

– Но когда-то на Мире Накч, на борту последнего имперского линкора, оставшегося от целой эскадры, прорвавшейся к Накчу и атаковавшей его, один из нас мысленно пообещал одному из вас, что если Праматерь не сотрут с лика, то накчезы никогда не будут мстить землянам. Капитан линкора не тронул Накч. Как чувствовал, что последнего императора уже скинули с трона и потомкам имперцев хоть какой-то шанс надо предоставить. Если бы мы, накчезы, задались целью вас уничтожить после падения, у вас не было бы ни единого шанса. Но договор есть договор.

– Именно, – сказал сосед. – Мы этого вам не напоминаем, но ты спросила, и сосед не сумел смолчать. Об этом нет упоминаний в компьютерных базах Сети – мы не хотим, чтобы иные расы на нас ополчились, за предательство. И посмей только сказать об этом никомедке! Вон она идет, твоя партнерша. Убирайся быстрее, не то я в обморок свернусь. Знала бы ты, сколько мысленных усилий нам стоило уговорить людей в судебной зале не обращать внимания на твое присутствие…

– Но ведь… – вякнула земляшка.

– Но ведь это сделали не вы. Слушай, убирайся ты поскорее, просят же как человека! Хоть ты и нелюдь, но не до такой же степени!

Возвращалась никомедка намного быстрее. Вокруг шлема вились буроватые ленты обеспокоенности. Подойдя к земляшке, она сказала:

– Есть несколько подходящих рейсов, кото…

– НА БЛИЖАЙШЕМ. Я больше не могу, – мрачно, очень убедительно сказала земляшка. – Какой там?

– Ближайший-то – на Зинкурию… Однако это полный абзац! Ты не представляешь, до какой сте…

– Я представляю. Слыхала. Но мы летим на Зинкурию.

– А я не вижу, чтобы ты представляла! Уж где-где искать, но только не там…

«Прощайте! – вдруг бросила земляшка полноценный зеленоватый пузырь мыслеформы провожающим накчезам; и добавила еще один, аловатый: – Мы уходим. Я вам тоже кое-что обещаю. Слово, данное капитаном имперского линкора, по-прежнему в силе». Она взяла спутницу под локоток и чуть ли не силой потащила к посадочным порталам. Увлекая недоумевающую никомедку прочь от парочки изумленных до глубины желудков фермеров, она говорила той:

– А почему бы и нет? Чем больше на планете наследия земной культуры, тем лучше. Зинкурия во времена Империи была исправным вассалом. Образцовые подданные.

– Да, конечно, только не забывай, что это очень жестокий мир. Там дня не проходит без какой-нибудь войны, революции или эпидемии, на худой конец.

– Вот и хорошо, – земляшка оставалась непреклонной, – значит, почувствуем себя как в добрые старые времена. Тем более что здесь нам делать нечего, Ляпс ошибся, хороший был парень, даже я признаю, но след взял ложный…

– Погоди секунду, – вдруг сказала никомедка, остановилась, повернулась к накчезам и сказала: – Между прочим, во время снежного бурана дорога тоже удлиняется. Поверхность не увеличивается ни на миллиметр, чтоб вы знали. Все зависит от восприятия. Одно и то же расстояние в разных условиях становится разным.

Чем окончательно добила фермеров.

Когда парочка пришелиц исчезла за поворотом и их голоса стихли, Даббуа Тирвай Шы Ер еще долго смотрел вслед им, пытаясь понять: с какой же все-таки целью они свалились на его поле. Но вскоре осознал, что никогда этого не уразумеет, и бросил бесплодные попытки.

«Странные они, эти земы, разве нет? – промыслил ему сосед; он постепенно успокаивался, хотя шок от столь долгого времени, проведенного в компании ЧУДОВИЩА, еще долго будет сказываться на самоощущении. – Такое иногда вероятно. Хотя в массе своей они слишком тупы. Не способны сконцентрироваться. Их умы грешат рассеянностью. Какое-то одно занятие им быстро наскучивает, и они бросают его. Чтобы понять их, надо выстроить целый переходник, наверное. Специальный. Но кто этим будет заниматься?.. Когда-то для поиска точек соприкосновения наши предки воспользовались компьютером, который земляне изобрели и которому они так доверяют…»

«А вот компьютеры хороши, – сказал Даббуа Тирвай Шы Ер. – Эти штуки умеют внимать, и в их памяти все так аккуратно, логично, все расставлено по полочкам, все доступно. Как у нас».

«Но они не способны увидеть и услышать то, чего нет, и поверить в это».

«Да, мыслей они не видят, не слышат. Это плохо. Это их от нас отличает. Они сугубые материалисты. Мы не такие».

«Значит, миф о том, что земляне этим на нас похожи, – не миф?»

«Похоже, что да. Но им пришлось создавать компьютеры, чтобы с их помощью делать то, что мы делаем без помощи, сами».

«Конечно. Нам не нужны компьютеры, мы и так все что надо помним и думаем быстро. Мы – как бы помесь зема и компьютера».

И они крепко задумались об этом, выпустив целую тучу мыслей.

Потом они, уже настроенные на серовато-синеватые мифологические изыски, обмыслили тезис о том, что вредоносный слух о том, что Земля до сих пор существует, – сказка, но сказка не случайная и не такая уж никчемная, а выдуманная для того, чтоб потомки землян духом не упали. Какой-нибудь гениальный зем придумал это и пустил слух, чтобы его соплеменники имели, во что верить.

Затем, по правилам приличия мыслеобмена, Даббуа Тирвай Шы Ер вновь вернулся к заключительному эпизоду перенесенного приключения и спросил недоуменно-белесовато:

«Но почему никомедка тоже воспринимает мыслеформы?..»

«Наверное, это заразно – быть землянином. Передается какими-то лучами…» – ответил сосед.

И фермеры, сокрушенно заломав хвосты, поспешили в свой аркпаз. Трансглиднувшись, напрямик. Чтобы не подцепить ненароком. Подальше от заразы.

От людей, которые даже неспособны оценить, что для них сделали эти двое накчезов.

На поверхность любого Мира в необозримых пределах Владений Блистательной Расы Накчез может совершить посадку любой корабль. Взлететь – только корабль, заплативший пошлину. Пошлину взимают в космопорту. Значит, если кто-то взлетает за пределами космопорта, с поверхности, автоматически считается злостным неплательщиком. И подлежит неукоснительной аннигиляции.

Самое страшное преступление для накчеза – не выполнить договор.

Накчезы всегда выполняют мысленные обещания. ВСЕ. Если уж их дают.

Случайные cвидетели

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [23 апреля по Универсальному Сетевому; ЗИНКУРИЯ (где эта планета находится и что собой представляет, хоть краешком слуховых органов слышали все; другого такого местечка не сыскать, так что не перепутаешь)]

– Развлечься желаете? А денежки у вас есть?

Накуша Опнируп не собирался церемониться с заезжими, тем более с богачами, однако и грубить тоже не стоило. Они, конечно, твари презренные и уважения к себе ни за какие деньги не купят, но здесь, в Локтасе, закон прост: не твои клиенты – клиенты твоих конкурентов, а желудки надо чем-то и за что-то набивать. К тому же еще и мзду платить, которую дерут боевики Арнишука. Так что отказывать из принципа – выгода небольшая, тем более клиенты, по всему видать, не из бедных будут. Прибыли на лайнере накчезов, шикарная посудина, что ни говори, пошатались по городу, заглянули в недешевый ресторанчик, откушали со всеми пищевыми извращениями, какие им, богатеньким, обычно по нраву. Потом выбрались на улицу и начали искать такси. Тут-то он их и подловил…

– Слышишь? Звенит. Наличка! – Здоровенный эрс потряс перед лицом таксиста потрепанным кожаным мешочком и добавил, вешая ухмылку на самодовольную наглую физиономию: – Нам нужна необычная программа осмотра. Понимаешь? Такие местечки, где чужаками не пахло отродясь. И чем больше зинкурийского своеобразия ты нам покажешь, тем больше получишь на кофе.

Коренные зинкурийцы всегда отличались высоким ростом. Сказывалась кровь их предков, древнеземных горилл. Род Накуши Опнирупа восходил ко времени первопоселенцев, так что сомневаться в его чистопородности не приходилось. Мало какой эрсер мог с ним сравниться размерами. Этот – сравнился.

«Действительно наглый тип. Разговаривает высокомерно, как будто я потомок имперцев, а не он. Сразу видно, что на Зинкурии эрс в первый раз. Хотя мог бы допереть, что грубить в „чужом монастыре“ не следовало бы. А может, у него с мозгами что-то не в порядке?

Подружка его тоже не вызывает доверия. Стриженая. К чему бы это? Эрсы женского пола обычно волосы с головы не очень-то охотно удаляют. Они у них там обильные не просто так, а для соблазнения самцов. Хоть этот фактор их роднит с потомками нормальных земных биовидов. Эту пустоту у нее на голове прической не назовешь. Может, больная? Или – только-только из тюряги? Но дружок ее такие патлы явно не на рудниках растил. Может, извращенцы? У эрсов это распространено. Фрейдизм. Единственная их религия, которой они верны всегда. В сущности, какая мне разница, кто они такие, лишь бы деньги платили за перелет, и потом Локтас – это своего рода нейтральная зона, а за пределы городища и окружающего земледельческого пояса их никто волочь не собирается». Он, Накуша Опнируп, точно не собирается. Он не из тех психов, которые иногда случаются еще. Которые за кругленькую сумму берутся по-быстрому доставить инопланетников в любую точку Зинкурии, однако что-то не припоминается, чтобы хоть кто-нибудь из них возвращался обратно. Даже фермеры, способные нанять охрану себе и своей продукции, предпочитают не рисковать дорогостоящей летучей техникой, а используют неприхотливый наземный, гусенично-механический или биологически-гужевой транспорт. Мало ли что может произойти: бандиты ракеткой пульнут, или повстанцы какие-нибудь собьют плазменным импульсом, приняв за карательный флайер, или случайно над полем битвы окажешься. Ну, с северным направлением все четко, туда ни-ни, там войны между племенами Репэн Фэн, Геран Ши и Сакуан Нак уже шестой век не прекращаются, а вот поди угадай, где идут мелкие текущие разборки местных вождей…

– Ладно. Я согласен. – Накуша махнул рукой, покрытой благородно-черной густой шерстью, куда-то в сторону. – Куда изволите? Выбор богатейший! Портовые притоны Грязного Заморья, поселения мутантов в пещерах Малой, Средней и Большой Клоаки, водяные деревни Уозерья, бандиты Горячей Пустыни и бандиты Ледовой Пустыни, каторжные рудники Фудайского царства, сельва Ди и джунгли Чу, любой из химкомбинатов по переработке экскрементов, любая из погребальных расселин, огненные Мельницы, трущобы всех ста двадцати восьми столиц и фешенебельные казино как минимум полусотни из них… – Он еще минуты три перечислял прелести зинкурийского образа жизни и наконец закруглился. – Но начнем, пожалуй, с осмотра близстоящих достопримечательностей. Топайте за мной, туристы. След в след!

Эта последняя фраза была сказана вовсе не для красного словца. Клиентам в буквальном смысле предстояло двигаться след в след за ним. Улицы Локтаса, особенно в полдень, отличались особой непроходимостью. Сюда, за крепостные стены, свозили свой товар крестьяне и фермеры из окрестных деревень и хуторов, приезжали бизнесмены из других городищ, здесь тусовались здешние фабриканты, торговцы и ремесленники, здесь же с выпученными органами зрения сновали вездесущие туристы, привлеченные лихой славой Зинкурии. К этой пестрой многоцветной толпе подмешивалось несметное количество разнообразной домашней скотины, кассовых аппаратов, повозок, бочек, холодильников, лотков, витрин, тачек, миксеров, мангалов и прочих достижений высокоразвитой цивилизации. Пробираться сквозь весь этот плотный, вяло двигающийся поток можно было только благодаря врожденной наглости, несгибаемому упорству, внушительным размерам, солидной внешности и мощным мускулам.

У Накуши имелись все эти добродетели полноценного зинкурийца, и потому проблем с преодолением препятствий не возникало. Он ловко просачивался сквозь живую стену, быстро продвигаясь к намеченной цели, умудряясь при этом не наступать на помет кротнегов, данжсов и клубиров. Городские ароматы не вызывали у него, само собой, ни малейшего отвращения, но грязи на обуви он не любил – еще в юности, в маркграфских армейских казармах, в него крепко вбили привычку к гигиене обуви. Обувью вбивали. Обутой на ноги сержантов.

Подцепленные эрсы, в отличие от привыкшего к полуденной толкотне коренного обитателя, несмотря на все свои старания, не очень-то удачно справлялись с задачей сохранения чистоты обуви. Они поминутно останавливались и с досадой рассматривали подошвы дорожных сапог; при этом вспоминали чью-то мать.

ЗЕМЫ, черт побери! Всегда отыщут кого-нибудь, виновного в допущенных ими оплошностях. Как правило, мысль о том, что лопухнулись они сами, в головы этих напыщенных тварей никогда не приходит. Зато они твердо уверены в том, что достигнуть намеченной цели будет намного легче, если словесно потрясти кости чьей-то родительницы женского пола или упомянуть в своих пространных речах некоторые части тела, искусно приткнув после каждой лексической единицы синоним процесса размножения. Сквернословя сами, они умудрились заразить этой глупой привычкой почти весь разведанный космос. Еще одна гадость, которую иные от них подцепили… даже зинкурийцы, ч-черт побери!

Бесчисленные глаза разношерстной толпы пялились на пару эрсов, как на каких-нибудь мутантов или прокаженных. Хотя нет, и те и другие все-таки вызывали куда меньше отрицательных эмоций, нежели земы. Глаза людей вспыхивали ненавистью, некоторые тут же снова гасли, но многие продолжали гореть. Самые решительные старались как бы невзначай задеть, толкнуть, пихнуть эрсов. Мерзкие твари вынужденно оглядывались по сторонам, ища в толпе обидчиков. Их ответные взгляды горели злобной яростью. Все это вполне могло окончиться схваткой, но вряд ли. Хотя местные жители и приезжие иных рас не боялись представителей ненавистного всему обитаемому космосу биовида, однако провоцировать драку ни у кого желания не возникало. Уж очень суровы здешние законы, и они гласят, что договорные нейтральные зоны остаются единственными островками стабильности, да и эрсы, сразу видно, явно не из тех, кто будет безропотно терпеть побои. Во всяком случае, люди съехались заработать денег, а не ссадин, синяков и переломов, которые могут достаться не только от парочки чудовищ, но и от местных блюстителей порядка. Держатели городищ никогда не разбираются, кто прав, а кто нет, нещадно карают всех, кто посмел нарушить тишь да гладь, а потом разбираются, чей труп первым начал свару. Убивать безнаказанно в Локтасе могут только люди мэра Арнишука.

Поэтому глаза толпы, непосредственно встречающиеся взглядами с глазами пары эрсов, делались пустыми, будто к тычкам и пинкам они не имеют никакого отношения и вообще просто мимо проходили, ничего не видели, ничего не знают…

Вне зубчатых стен городища каждый мог зарабатывать себе на пропитание при помощи оружия, безнаказанно грабя и убивая всех подряд, точнее, кого удастся. Внутри же – оружие носить запрещалось, и те, кто хотел на свой страх и риск поживиться на дармовщинку без уплаты налога градскому вождю, могли надеяться только на свои две, три, четыре – сколько там у кого их от природы имеется! – ноги и умение смешиваться с толпой. Здешние вожди всегда славились принципиальностью. Поэтому серьезные преступления в Локтасе были редкостью, зато воровство традиционно процветало. Народная мудрость гласила: «Оставляя на рынке кротнега в повозке, бери его с собой вместе с повозкой».

Причем одно колесо от повозки и одна лапа кротнега, конечно же, попадут в бездонный мэрский кошель…

Накуша хорошо знал местный фольклор, хотя и не был коренным локтасцем. Не понаслышке знал. Однако гравилет с собой не возьмешь, при всем желании и напряжении мышечной силы. Уж больно флайер тяжелый.

Бывший военный пилот предпринял все возможные меры безопасности, как только завладел хоть и подержанной, но вполне исправно функционирующей металлической птицей. Забрал окна решетками, на фары поставил жалюзи, усилил дополнительными замками дверцы и багажник. Машина немного потеряла грузоподъемность, но зато повысила противоугонную надежность.

Малость даже притомившись рассекать толпу, Накуша свернул наконец-то в нужный проулок. У припаркованного флайера, как всегда, кипела бурная деятельность. Группа детишек копошилась, пытаясь вскрыть машину, внешне напоминавшую скорее летающий бронетранспортер, нежели обычный гравилет. Они тыкали фомками между плотными створками жалюзи, ковырялись отмычками в замках, пытались сорвать защитные кожуха анг-двигателей. «Орешек» не поддавался, но хватить его могло не так уж надолго (поэтому дольше, чем на четверть часа, Накуша свою птичку не покидал).

На явление хозяина никто из начинающих грабителей не отреагировал. Азарт стяжательства всерьез обуял их еще неискушенные натуры.

– Прочь отсюда!!! – заревел Накуша, лупя себя по бочкообразной грудине сжатыми кулачищами. Барабанный грохот сопроводил его возмущенный рев.

Мародеры дружно повернули мордашки в его сторону, и тут же их всех как ветром сдуло. Даже фомки побросали, чтобы побыстрее ретироваться. Накуша опустил руки и удивленно посмотрел вслед убегающим. Никогда еще ему не удавалось так быстро избавиться от непрошеных гостей. Даже совсем маленькие детишки обычно не отступали молниеносно. С чего бы это ребятня так переполошилась?.. Неужели никого не боящиеся городские детки этой пары чудовищ настолько испугались?!

– Наку-уша! Какая встреча! – раздалось сзади.

Он медленно обернулся. Немного поодаль, запирая выход из проулка, стояли вооруженные люди в зловещей красной униформе. Не патруль. Больше. Много больше, целая толпа, черт побери… Пятеро из них держат на прицеле лучеметов его клиентов, остальные просто стоят. Один боевик отделился от цепи и вразвалочку направился к таксисту. Противно улыбаясь, боевик с погонами бригадира спросил:

– Ты теперь земов возишь? Наверное, цены на перевозку навоза поднялись. А может, это твои добрые друзья?

– Они наняли меня, хотели посмотреть окрестности, сказали, что хорошо заплатят. Чего это вы, я же всегда исправно плачу налог. Получите вы свои деньги… – попытался оправдаться таксист.

– Деньги?!! – Гвардеец мэра затрясся от смеха так, что у него забряцала амуниция. – Нет у них никаких денег! Откуда у земов хорошим деньгам взяться?! У них только грязные водятся, кровью залитые!

Остальные гвардейцы как по команде заржали. Накуша понял, что означает этот издевательский хохот. В загашниках его клиентов уже побывали жадные руки воров-карманников. Которые тут же побежали «стучать» боевикам Арнишука…

– Есть деньги, нет денег, а налоги нужно вовремя платить, – резко оборвал смех атаман.

– У меня все документы в порядке, – мрачно ответил Накуша.

– Да ну? – Гвардеец в чине бригадного атамана скорчил физиономию в удивленной мине. – Хотелось бы взглянуть на твои документы, а заодно и твое корыто осмотреть не мешало бы.

Клиенты все это время молча стояли под грязной, заплесневелой стеночкой дома. Стойте так, эрсы, стойте, я вас умоляю, молчите, не рыпайтесь, может, пронесет!

Атаман, явно выраженный исконный абориген Зинкурии, взмахнул рыжеволосой ручищей. Четверка гвардейцев отделилась от цепи и шустро двинулась к анг-мобилю. Накуша, сцепив зубы, побрел к машине и начал сосредоточенно возиться с замками. Эрсам тем временем приказали встать лицами к стене и положить ладони на затылки. Те безропотно подчинились, уф-ф-ф, хватило ума не возникать… Через минуту поднялись жалюзи, вспыхнули фары, засветились стопы, указатели поворотов и смены высоты, расчехлились закрылки, забегали разноцветные огоньки на молдингах. Стальной гроб, казавшийся грудой ржавого металлолома, бурно ожил и сделался похож на гравилет. Накуша влез в пилотскую, вылез обратно и протянул одному из людей мэра блестящий пластиковый прямоугольничек. Карточка тут же была доставлена бригадиру и помещена тем в идентификационный сканер.

– Так-так, что тут у нас? Похоже, насчет документов ты не соврал, а вот леталка твоя вызывает глубокие сомнения. Угроза безопасности движения. Ребята, гляньте-ка там. По-моему, у него бортовой компьютер полностью вышел из строя.

Через секунду панель компа разлетелась на куски от серии сильных ударов прикладами лучеметов. Накуша заскрежетал зубами и с ненавистью посмотрел в глаза атаману бригады.

– Забирайте его, – с ухмылкой приказал бригадир. – Он не только ездит с неисправным бортовиком, но и проявляет непочтительность к посланцам Вождя!

– А с этими что делать? – спросил один из подчиненных, указывая на стоящих лицом к стене эрсов.

Бригадир удивленно посмотрел на ЭТИХ участников происшествия, будто только-только увидел их, потом сокрушенно вздохнул, проворчал:

– Они еще здесь?.. Учишь вас, учишь охране правопорядка, все без толку! – Он извлек из накладного кармана комбинезона вибронож и швырнул его солдату, что задал вопрос.

– Ношение оружия в пределах городской черты и сопротивление при аресте. Неужели у совершивших столь тяжкие преступления были хоть какие-то шансы выжить?!

Бригада в полном составе чуть не попадала на выщербленную брусчатку от гогота.

– Во-от вы какое дерьмо, оказывается, – произнесла вдруг стриженая девчонка. Она без разрешения развернулась, опустила руки и презрительно сплюнула под ноги атаману. – Говнюк вонючий.

– Не стоит тратить на них эмоций, – сказал эрс-здоровяк, также разворачиваясь. – Даже не дерьмо. Они – иное дерьмо! У них даже не хватает разума на оригинальность, они просто скопировали нас, тупо слизали, до последней черточки. Со всеми особенностями нашего национального менталитета.

Слова его прозвучали отчетливо и громко. В следующее мгновение голова эрса откинулась назад от удара прикладом, но турист устоял на ногах. Голова его вернулась в прежнее положение. Окровавленные губы скривились в ухмылку. Приклад вновь поднялся…

– Отставить! – гаркнул бригадир. – Ты хочешь пообщаться, зем поганый? Я лично позабочусь о том, чтобы общение произошло по полной программе. Увести!

Всех троих тут же поволокли к полицейскому гравилету и заперли в тесной камере. Дерзкие эрсы, переглянувшись, аресту не сопротивлялись. Они почему-то ограничились лишь словесным нападением на представителей власти. Накуша Опнируп уже не знал, радоваться ему по этому поводу или скорбеть. Перспектива вырисовывалась даже не сумрачная, а безнадежная.

…Начальник девятого участка городской охраны выглядел неважно, как он сам мысленно выражался в подобных случаях: «Хреново». У участкового атамана, оглядывавшего себя в растре электронного зеркала, создавалось впечатление, что он, и так уже далеко не молодой зинкуриец, постарел еще циклов этак на двадцать. Свидетельством тому служили отраженные зеркалом побагровевшие глаза, отвисшие щечные пазухи, поблекшие лобные пятна, побледневшие зубы и четко обозначившиеся желтоватые прожилки на ушах. Нет, причиной хренового вида был не возраст. Вчерашняя попойка. Что поделаешь, отказаться он не мог. Есть менее болезненные способы покончить жизнь самоубийством, чем отказ от приглашения Арнишука.

С утра заниматься делами, мягко говоря, не желалось. Голова звенела колоколом ратуши и казалась залитой строительным раствором, к тому же правое сердце ощутимо давало о себе знать. А тут еще земы. Как будто других дел у него нету!

Не худо бы принять лекарство. Из кованого шкафа с немногочисленными служебными документами он извлек графинчик. Наполнял этот сосуд конфискованный контрабандный сигрид. Атаман вынул пробку и, понюхав содержимое, с гримасой отвернулся, борясь с тошнотой. Запах мерзопакостный у этого пойла, и как только эти извращенцы-земы его глотают?! Но ничего не поделаешь, придется пить. Лучшего средства от похмельного синдрома по всей Вселенной не сыскать… Тем более что сейчас ему предстоит работать арестованных, а это может затянуться.

Стакан сигрида чуть не вернулся назад. Но, героическим усилием уняв спазм, участковый начальник не позволил сему свершиться. Да-а! Вчера он здорово нажимал на спиртное. От страха. Мэр ни с того ни с сего велел составить компанию за ужином в узком семейном кругу, и любезное приглашение могло окончиться чем угодно… оказалось, что ничего страшного, просто любимой прадочурке Арнишука захотелось попрыгать на чьем-нибудь брюхе, но поди знай заранее, что тебя позвали только потому, что ты самый толстый из гвардейцев!

Спустя некоторое время, впитавшись, убойный алкоголь разлился по телу благостным теплом и приятно взбодрил. Запах жуткий, вкус божественный – ну и сочетаньице!.. Вот теперь можно и за работу. Начальник спрятал графинчик, связался с дежурным и приказал привести арестованных.

Преступники, как и было указано в рапорте, вели себя нагло и вызывающе, хотя агрессивных телодвижений и не производили. Они сидели, развалясь на стульях, и демонстративно делали вид, что находятся не в кабинете высокопоставленного чиновника мэрии, а в салоне красоты. Начальник улыбнулся сравнению. Да, красоты, можно и так сказать. Есть у нас свои собственные косметологи. Добросовестные, профессиональные работники, с уникальными инструментами и богатым опытом работы по живым людям. Вон бригадир Ширкакуак, например. Высококлассный специалист. На месте устоять не может от усердия, так и рвется пообщаться накоротке с теми, кого арестовал!

Отрядный Ербишвок поднялся из-за стола и пристально вгляделся в земов, будто мог прочитать их мысли. Монстры вызывающе не отреагировали. Они сидели, прикованные к стульям, и таращились куда угодно, только не на него. На зарешеченное окно, сквозь которое виднелись зеленые облака на красном атласе неба. На стенной антикварный шкаф ручной работы с резными узорчатыми накладками из человечьей кости. На портрет Мэра, восседавшего в седле кротнега со шкурой цвета ночи, устланного расшитой золотом попоной. На каменные стены, покрытые разводами съедобной плесени, с лениво ползающими по ним крюшами. На приплясывающего от нетерпения бригадира… Скалили при этом свои отвратительно белые зубы и чувствовали себя превосходно.

Какие злобные и уродливые твари, ужас какой!

Ербишвок снова уселся в кресло. Из пазух стола он извлек толстую папку, печать и старое, затупившееся стило. Для себя же отметил, что из жестяной шкатулки в нижней левой пазухе необходимо убрать деньги. Ничего не поделаешь. Приходится подрабатывать добрым волшебником и выполнять кое-чьи желания, раз городище и его вождь по достоинству не ценят ревностные труды верных служащих. Чудеса, конечно, не бесплатные. Бесплатно ничего не бывает. Даже крюши просто так не размножаются.

Допрос начался с зевания, почесывания языка и размышлений на тему: в какой комбинации положить ногу на ногу, чтобы удобнее подпереть отвисающий живот (при трех нижних конечностях это десять возможных вариантов, тут есть над чем крепко поразмыслить!).

– Что ж это вы так? – задал он вопрос первый, для разминки. – Вроде бы культурными разумными существами официально числитесь, а безобразничаете. Избили полицейского. А что дальше? Я же не поверю, что вы только за этим сюда прилетели. Что вы здесь собирались делать?

– Да мы вообще так, проездом. То здесь, то там, – уклончиво ответила девчонка. Юлит, правду скрывает, понял начальник. Коварная, как и положено земам любого пола.

– Без определенного места жительства, значит, – определил он. – А что означает аренда гравилета? Впервые вижу бродяг, совершающих туристические вояжи в летающем такси. Чем собирались заниматься на самом деле? Признавайтесь, не то хуже будет.

– Разве в Локтасе лишние рабочие умы не нужны?

Вопрос зема вынудил начальника призадуматься. Какой интересный поворот событий! Все складывается как нельзя более удачно. Прекрасная возможность заработать приличную сумму. Если бы у Ербишвока на затылке были глаза, он бы в этот момент с улыбкой смотрел на картину с Вождем. Но лицом к ней он повернуться не посмел. Не стоит. Арестованные могут предвидеть свою дальнейшую судьбу. Земы твари догадливые, изворотливые.

– Нужны, – ответил начальник. – Ох как нужны. Вы посидите немного под моим надзором, ради вашей же безопасности, а мы за это время подыщем вам работенку.

Растянутая, в прямом смысле до ушей, улыбка участкового растянулась еще больше, и уголки рта отодвинулись куда-то под уши. Ербишвок небрежно махнул рукой боевикам. Этот жест всегда означал одно: уберите их с глаз моих. Но сейчас атаман добавил: «Не трогать, до особого распоряжения!»

Как только помещение очистилось от земного духа, Ербишвок ткнул спрятанную под роговой столешницей кнопку. Стенной шкаф отодвинулся, открыв узкий темный проход. Из него шустро вынырнул человечек низенького роста с большими выпученными глазами. Огромные зрачки тут же уменьшились, превратившись в едва заметные точки. Весь покрытый пылью, словно множество циклов валялся на забытом складе, он походил скорее на чучело, имитацию, чем на живого кулбайнанца. Подбежав к столу, человечек развернул к начальнику огромные, похожие на чаши локаторов уши, и уставился на Ербишвока подобно домашней хугдоке, которой вот-вот бросят палку и велят принести.

– Передай в клуб, у меня в загоне появилась свежая дичь.

Кулбайнанец всплеснул ручками и поспешно удалился за шкаф. Оставшись один, Ербишвок подошел к окну и задумался. Что-то в этих земах было не то. Не нравилось ему в них что-то. Они совсем не походили на раздавленных, униженных, забитых потомков некогда всемогущих имперцев. Они выглядели как их предки, земляне, некогда опустившиеся с неба на Зинкурию с лучами и мечами наперевес. Откуда они взялись, такие гордые? Кое-какие слухи доходили до его ушей. В Сети что-то назревало, и похоже, не без участия земов. Достоверны сведения, что кое-где они проявляют открытое неповиновение, и зараза распространяется, ширится. Может, это дело рук МКБ, какая-нибудь секретная провокационная программа? Объявлять карантин целиком на отдельных планетах, конечно, жестковато и сурово, но когда другого выхода нет… Может, эти двое слоняются по мирам Сети, чтобы сеять смуту, ронять зерно мятежа, подбивать соплеменников на восстание? Но теперь на Зинкурии практически нет их соплеменников, не то что в имперские времена… Во всяком случае, проверить стоит. Похоже, тут пахнет не только деньгами, но и продвижением по службе. Главное, не ошибиться, иначе придется совершить полет не вверх, а вниз. Падать будет больно.

Отрядный подошел к столу, вторично надавил на кнопку и снова вернулся к окну. Из-за шкафа вышел другой человечек, как две капли воды похожий на первого. Словно там гнездилась целая колония кулбайнанцев.

– Их отвели в четвертую, послушай, о чем они говорят, – произнес начальник не оборачиваясь.

Он редко разговаривал с этими людьми, глядя им в глаза. Тому была своя причина. Все эти тайные хода и специально нанятые сотрудники появились задолго до него. Они шпионили по приказу бывших начальников. Шпионят и теперь. Участковые шефы покидали это кресло по-разному. Весьма вероятно, что не без помощи обитателей системы застенных коридоров власти, которые по-прежнему оставались на своих местах. Всегда оставались и останутся. И он с ними ссориться не намерен. Он догадывается, что есть Вожди повыше мэра. Всегда есть кто-нибудь повыше. Надо только правильно сориентироваться, кому служить.

…От постоянного пребывания в темноте глаза начинают перестраиваться, и на яркий свет смотреть становится просто невыносимо. Он становится опасным.

Бесшумно отодвинув вентиляционную заслонку, Брикенс тут же прищурился. Свет старого плазменного светильника оказался слишком ярким. Смотреть и не надо. Надо слушать. Тонкий раструб уха прильнул к мокрой и шершавой решетке, почти полностью перекрыв отверстие. И уловил тихое бормотание. Арестованный зем напевал.

– …Разлей по бокалам ты горький сигрид и выпей до дна, ни о чем не жалея. Далекое Солнце как прежде горит, я знаю – разбудит оно Прометея.

Давно пел, если уже до третьего куплета добрался.

Шпион оторвал ухо от решетки и, щурясь, заглянул внутрь. Поющий зем задумчиво перебирал в руках вереницу разноцветных шариков, нанизанных на нить. Добираясь до красного, он прекращал петь, возвращался к началу комбинации, и все повторялось снова. Земляшка сидела напротив, слушала.

– Мы – память планеты, и нашу судьбу несем на себе, сквозь миры и запреты. Потоками света влетали во тьму, в пространство одеты, мы – память планеты, – вновь начинал мужчина с первого куплета…

Дойдя до третьего и прервавшись в который раз, зем пристально посмотрел на свою подругу.

– Мы уже не первый месяц болтаемся по мирам Сети, – сказал он, – а пока ничего толком не узнали и ничего кроме неприятностей не нашли, а планеты продолжают исчезать. Точно так же как в свое время исчезла Земля. Наши поиски бесполезны. Не найти тебе стиральщиков миров, а мне – Родину…

– По крайней мере мы ставим крест на пройденных, а это уже немало.

– Немало, но и Вселенная не маленькая. Надоело мне все это.

– В мире накчезов ты так не…

– Это было в мире накчезов! – отрезал зем, потом, изменив тон, добавил: – Не улавливаю никакой связи между мелодией песни и последовательностью расположения бусин на четках. Я уже устал их перебирать. Твое предположение все больше и больше кажется мне бредовым. С чего ты взяла, что песня как-то связана с ними?.. И вообще я зря гонялся за этими дурацкими четками. Это миф, нет в них ничего…

– Твоя гипотеза о том, что бусины – это кристаллы памяти, была ничем не лучше моей. Обычные обточенные камешки – рубины, изумруды, агаты, сапфиры, алмазы и так далее. А я абсолютно уверена, что «Последний Старт» не может существовать просто так. Наверняка в песне что-то зашифровано. Важное. Что для нас может быть дороже координат Родины? Не спеши, думай. Отсчет координат всегда ведется от чего-то, и это что-то наверняка должно сохраняться в этой песне. Она единственная частица наследия, которую знаем ВСЕ МЫ.

– Ты имеешь в виду «от первого камня, от бронзы ножа, от древних гробниц и от приметы»?

– Вполне возможно. Так или иначе, тот, кто написал песню, вложил гипертекст. Хотя снаружи все должно слышаться просто бравурным гимном. Только таким образом можно было убедить МКБ и нолеглазов в том, что эта песня всего лишь пропаганда земного ура-патриотизма.

Недобровольные «гости» охранного участка замолчали. У Брикенса несколько затекли ноги и начались приступы зевоты. Вскоре от монотонной тишины ему захотелось спать, но он старался держаться. А они все молчали, задумчиво рассматривая стены, будто там был написан ответ, разводами плесени. Кулбайнанцу вдруг показалось, что они прекрасно знают о его присутствии и нарочно издеваются над ним. Это было невозможно, но стойкое ощущение не рассеивалось!

– Как ты думаешь, что будет утром? – наконец была прервана пауза.

Голос земляшки, нарушившей молчание, заставил Брикенса вздрогнуть и снова насторожить уши. Но странное ощущение не исчезло, наоборот, усилилось.

– Утро, – сказал зем.

– Я не об этом.

– А я о том. Нет смысла сейчас тратить силы на переживания, которые только предполагаешь.

– Холодно здесь. – Девушка свернулась клубком и вся сжалась. Будто только сейчас ощутила холод.

– Иди ко мне, вместе нам будет теплей.

«Наконец-то, – подумал Брикенс. – Если самец и самка эрсеров остаются наедине, рано или поздно они обязательно начнут совокупляться. Интересно пронаблюдать вживую, как они это делают».

Но надеялся он совершенно напрасно. Самка с самцом легли спина к спине, и через некоторое время уши Брикенса уловили негромкое похрапывание и ритмичное посапывание.

И вдруг исчезло дурацкое ощущение, что за ним тоже кто-то наблюдает. Живое записывающее устройство, впервые в жизни почувствовавшее себя объектом наблюдения, подивилось странным глюкам и тоже решило поспать.

Яркое утреннее солнце медленно поднималось над горизонтом, освещая маленькое окошко. Его теплые лучи, пробивающиеся сквозь прутья решетки, ложились квадратными серыми пятнами на стены и потолок каменного мешка. Лежащая в углу груда грязной соломы, уже с полцикла служившая постелью всем посетителям этого минус «пятизвездочного» отеля, зашевелилась. Весь облепленный соломой, словно мехом, и оттого окончательно уподобясь дикому зверю, эрсер зевнул, потянулся и сел. Его женщина неподвижно сидела напротив, возле стены. Ее широко открытые глаза, устремленные в никуда, ничего не выражали своим тусклым, стеклянным взглядом, и казались искусственными, посторонними на напряженном и сосредоточенном лице.

– И-ир… – позвал зем тихонько.

Женщина не пошевелилась. Не очнулась она и после второго оклика. И только после третьего резко вздрогнула, и лицо ее приобрело осмысленный вид.

– Да что с тобой такое? Я уже третий раз тебя окликаю, а ты все сидишь как статуя и не слышишь. Перед заварушкой на «Дельте» ты вела себя точно так же, да и после взрыва космопорта на тебя опять нашло. Ведешь себя как комп зависший, а может, и правда у тебя в голове вирус какой-нибудь завелся?

Женщина не ответила. По ее лицу пробежала тень. Она улыбнулась, но вовсе не радостно, а скорее с горечью, как будто хотела сказать этой гримасой: «Да что ты можешь понять вообще!»

– Опять сквозь стену на звезды смотрела? – озабоченно проговорил эрсер. – Тебе не кажется, что это не…

Неожиданно с улицы донесся нарастающий звук, похожий на слитный рев болельщиков стадиона, когда точно направленная пластиковая сфера, миновав зазевавшегося привратника, влетает в отвор улавливающего экрана. Пленники повскакивали со своих мест и прильнули к оконной решетке. По широкой улице в направлении мэрии двигалась толпа. Люди свистели, пищали и что-то громко выкрикивали. Навстречу им двигались стройные шеренги боевых отрядов. Вооруженные до зубов гвардейцы остановились, рассредоточились по всей ширине дороги, включили силовые щиты и приготовились отражать атаку. Послышалось невнятное бубнение мегафона, требующего немедленно разойтись. Следующее сообщение уже предлагало сдаться, но это только разъярило толпу. Люди, ослепленные гневом, в бешенстве ринулись на подручных мэра. В гвардейцев полетели камни, пустые баллоны из-под напитков и самодельные взрывные устройства. Боевики незамедлительно открыли огонь. Толпа шарахнулась назад, но путь к отступлению был уже отрезан. Основные силы мэрской гвардии подошли с тыла и теперь стреляли в спины.

Бледная, как высохшая кость, земляшка еще плотнее прижалась к решетке, закрыла глаза, исторгла:

– ЭТО МЫ СДЕЛАЛИ ИХ ТАКИМИ, МЫ! СМОТРИ, СМОТРИ В ЗЕРКАЛО!! ЭТО МЫ!!! ЭТ…

Голос ее сорвался, она захлебнулась собственным криком. Отдышавшись, принялась декламировать, гораздо тише, но твердым и четким тоном:

«Однажды неба сын, почти что Бог, Призвал двух мастеров по звонкой стали. „Создайте два меча мне, – он изрек, – Таких, что даже боги не видали!“ Молились и постились мастера, Сливая воедино дух и тело, С утра до ночи, с ночи до утра Копили по крупицам сталь для дела.

Прошли с тех пор и годы, и века, И сына неба пра-пра-пра-пра-правнук Узрел два восхитительных клинка, Которым в мире не бывало равных. Мечи решили тут же испытать, В присутствии правителя и свиты, И в дно ручья вонзили, чтоб узнать, Чем два стальных клинка так знамениты.

Плывущий по теченью павший лист Приблизился к мечу и вдруг – о боги! – Распался пополам. Разрез был чист. Сам император-внук вскочил на ноги. Но изогнулся вдруг второй клинок, Чуть-чуть стоявший ниже по теченью, И пропустил разрезанный листок, Последовав премудрому ученью.

Старейшина всех сущих мудрецов, Взяв первый меч, сломил перед народом, Сказав: „Здесь злая сила удальцов, Что славят дух войны под небосводом!“ Второй взяв в руки меч, мудрец изрек: „Вот, для защиты всех под небосклоном Твоих земель, сей сотворен клинок!“ – И дал его правителю с поклоном.

…Но, говорят, что старец сгоряча, Случайно или тайной злобы пленный, В порыве перепутал два меча…

И дух войны смеялся над Вселенной».

– Так говорила Ольга Швец, – завершил за подругу зем. – Ты не перестаешь меня поражать. Можно подумать, что это ты адепт ее наследия, а не я… Не удивлюсь, если окажется, что ты гораздо больше знакома с творениями великих, чем многие из нас. КТО ТЫ?

Женщина промолчала. Широко открыв глаза, сквозь квадратики окна она пожирала взглядом битву.

Стычка приближалась к переломному моменту. Ход ее склонялся явно не в пользу восставших. Зем оторвался от окна и проговорил:

– Пора выбираться отсюда! Лучшей возможности трудно представить.

Одним длинным прыжком он подскочил к тому, что полагал, видимо, решеткой вентиляционной системы, и ударил по ней обоими кулаками. Брикенс едва успел отскочить от летящего в него люка. Что самое плохое – не сдержав сдавленного вопля.

– Ты смотри, да тут у них жилой район, – удовлетворенно проговорил зем, заглядывая в туннель. – Эй ты, ушастенький! Покажешь выход.

Брикенс попытался было улизнуть, но загребущая лапа зема настигла его и крепко схватила за ногу.

– Э нет, глазастенький, за киносеанс надо платить.

Коридоры власти местами для земов были слишком узки, но чудовища не обращали на это внимание, продираясь с треском и скрежетом, ломая стены даже. Выбрались все трое в кабинете участкового. Щурясь от ярко-синего солнечного света, земляшка осмотрелась, нашла, что искала, и засунула Брикенса в одну из пазух стола, предварительно вытащив оттуда жестяную коробку. Соглядатай облегченно обмяк. Наиболее страшная участь его миновала, личного присутствия не требуется, а посаженный в густые волосы зема датчик, выглядящий как колтун, зафиксирует все что нужно.

ДАЛЬШЕ.

…В кабинете никого не было. В коридоре тоже. Очевидно, все гвардейцы сейчас находились на площади. Все, кроме двоих у входа. Но что они могли противопоставить чудовищу, неожиданно выпрыгнувшему из дверей участка?..

Противостояние на площади сходило на нет. Открытое пространство было устлано трупами и залито разноцветной кровью.

– Ложись! – крикнул зем своей земляшке, и они разом плюхнулись на окровавленный пластибетон. – Сейчас самое умное прикинуться трупами. Ни в коем случае не шевелись.

Мимо юркнули несколько англайдов системы «харли». Эти маленькие и очень маневренные машинки состояли только из антиграва, системы управления и куцего седла. Со свистом носились они по площади. Их седоки добивали тех, кто еще был жив. Тех, кто шевелился.

Один из летучих боевиков полоснул по раненому, который в нескольких шагах от беглецов пытался отползти за кучу трупов, и луч по касательной задел зема. Он зашипел сквозь зубы, наверняка почувствовав резкую боль в бедре – еще бы, когда в ногу словно втыкается раскаленный лом. Приподнял голову и встревоженно посмотрел на свою женщину; та не двигалась. Мужчина сдавленно застонал и попытался подползти к ней, но, видимо, резкая боль пронзила все его тело, в глазах наверняка потемнело, и он потерял сознание… Ни звука, помимо обычных шумов боя.

…Широко развернув крылья, огромная птица опускалась по спирали на дно каменной ямы, похожей не то на колодец, не то на расселину. За нею следовала другая. Третья, четвертая… Стая голодных пернатых слеталась на пиршество. Запах крови манил. Их истошные радостные вопли многократно усиливались и, подхваченные эхом, вырывались через горловину колодца в небо. На дне громоздились груды мертвых тел, сброшенных туда похоронной бригадой. К крикам птиц присоединился хруст костей, дробящихся в клювах, и влажный звук разрываемой на куски плоти.

Стражника вверху, на краю расселины, эта картина нисколько не смущала. Он свято верил в традиции непоколебимого древнего культа Искупления и Возвращения. Стражник с восхищением смотрел вниз и улыбался. Снизу его физиономия выглядела диковинным каменным наростом на краю ямы.

Нога у зема, несомненно, горела и ныла. Превозмогая боль, он приподнялся и, судя по ракурсу, посмотрел на рваную опаленную дыру в бедре. Взгляд перенесся и обозрел поверхность, на которой лежало его тело. Еще секунду назад казавшиеся камнями и ветками, окружающие предметы в действительности оказались головами, телами и конечностями мертвецов. В одном из покореженных смертью лиц узнавались черты бригадного атамана, что произвел их арест. Вот и пообщались накоротке.

Попытка встать на ноги привлекла внимание одной из громадных птиц. Ее крылья закрыли солнце и, подняв над ним свой пилообразный клюв, она ринулась вперед, чтобы разорвать облюбованную жертву.

Он увернулся. Клюв ударил в тело, лежавшее под ним. Резкое движение убавило сил, пронзило болью, да так, что и в глазах наверняка потемнело – изображение завибрировало вместе с трясущейся головой носителя датчика. Птица удивленно клекотала. Она не привыкла к тому, что еда двигается и уворачивается. Поэтому она потеряла интерес к странной пище и принялась за пищу привычную – неподвижную. Долбанула клювом в голову бригадира, расколола его и принялась лакомиться зеленовато-красным мозгом… Многие поколения ее предков занимались тем, что у рас с другими погребальными обычаями делают черви. Стервятница не знала, что такое охота. Поэтому ЖИВОЙ человек в могильном колодце мог чувствовать себя в безопасности – знай успевай отскакивать вовремя.

Что бывший труп и делал, при этом зачем-то хватая себя за волосы и что-то из них пытаясь вычесать скрюченными пальцами.

…Стражник наверху, сообразив, что видит именно то, что видит, растерялся. Что делать в таких случаях, ни один устав караульной службы не предусмотрел.

А то, что произошло в следующую минуту, вообще показалось гвардейцу галлюцинацией… Дикий крик боли наполнил каменный мешок до краев. Орала птица, не человек. Ее товарки переполошились, встрепенулись и испуганно попрыгали в стороны. Некоторые взлетели. А человек убивал птицу. Черное тело перекинулось вверх лапами. Оказавшийся сверху человек, не обращая внимания на глубокие раны, оставляемые когтями царапающих его лап, рвал брюхо потомственной похоронщицы, точно там, где сердце. И вырвал его! Птица замерла без движения. Человек приподнял голову и посмотрел в небо. Охранник встретился с ним взглядом и в этот миг испугался по-настоящему. Нет, это не галлюцинация, это взаправду, но кому оно надо, такая жуткая правда жизни!

В глазах стыла такая бездонная бездна, что зинкуриец ощутил себя лицом к лицу с самой Вселенной. И Вечность смотрела на него, и Она его видела, Она его замечала, Она его не игнорировала. Она решала, что с ним делать.

– Умрешь ты сегодня, а я завтра, – предупредительно сообщила Вечность, использовав уста ожившего мертвеца.

Боевик-ветеран с таким кошмаром столкнулся впервые в своей насыщенной, полной приключений, некороткой жизни. Видел всякое, но такого… Кто или что бы оно ни было, но это следует уничтожить. Рука потянулась за скорчером, однако в голове появилась мысль, что стрелять он не имеет права, ведь можно ненароком попасть в одну из священных птиц! Рука опустилась на древко ритуальной алебарды. Пока что гвардейцу оставалось только наблюдать.

Уже потом он поймет, что вовсе не опасность подстрелить птицу остановила его. Он понял, что если выстрелит, то Вечность решит его судьбу однозначно – он действительно умрет сегодня, умрет не сходя с места.

Зем тем временем метался по колодцу, распугивая птиц. Он что-то искал среди трупов. К большому удивлению охранника, птицы разбегались, заполошно крича. Они его боялись, а не наоборот! Он же искал, искал что-то среди трупов, но все не находил. И вдруг гвардеец увидел то, что уж никак не могло быть взаправду. Уж это – настоящая галлюцинация! Тело зема начало трансформироваться прямо на глазах. Оно увеличилось в размерах, одежда на нем разорвалась, и вдруг сзади, за спиной, развернулось черное крыло. Второе… Шея удлинилась, голова вытянулась, челюсти превратились в клюв, а ноги в мощные лапы.

Крик огласил колодец, перекрывая вопли других стервятников. Но крик не страха, а торжества. Крылатая галлюцинация схватила одно из человеческих тел, женское, кажется, зажала труп в лапах и мощным рывком устремилась в небо, унося с собой свой долгожданный трофей.

Оцепеневший охранник долго смотрел галлюцинации вслед. Птицы внизу оправились от испуга и продолжили выполнять свое кровавое, но такое необходимое для круговорота веществ в природе дело. Гвардеец понял, что никому никогда не расскажет о том, ЧТО увидел.

Все равно ему никто никогда не поверит.

Разные люди

…ВРЕМЯ и ТОЧКА… [в нужное время в нужном месте; далекая-предалекая метагалактика «Сеть Миров»; где-то во Вселенной]

– Два, бизнес-класса. Мерихастерррское напрравление. На ближайший, – произнес густой, рокочущий баритон.

Взгляд кассира был прикован к очередному эпизоду бесконечного «Съешь первым». Потому завиггер выполнил необходимые манипуляции, не глядя на говорившего. Подставил пятипалую руку под выдающий раструб принтера и ощутил, как в ковшик ладони улеглись еще теплые билеты. Протянул клиенту микрочипы, вживленные в пластиковые кругляши…

– Спасибо, краса-авчик! – поблагодарил другой голос. Грудной женский, очень сексуально вибрирующее контральто.

Завиггер, как всякий нормальный гуманоид мужского пола, хочешь не хочешь оторвался от забойных похождений Чтьяганука Непобедимого. Рывком поднял голову от экрана. Желая обозреть прелести красотки с голосочком, природой наделенным столь обольстительными обертонами; в полной уверенности, что узрит соплеменницу… Каково же было его удивление, когда прелестница оказалась ЗЕМЛЯШКОЙ!

Ее спутник, также зем, индивид ненормально здоровенный по меркам их расы, криво ухмыльнулся. Расплачиваясь, гривастый блондин швырнул на стойку пестрый ворох бумажек; изрядно мятых, скомканных, будто хранили их, небрежно сунув в какую-нибудь коробку. И загребущим движением чрезмерно мускулистой ручищи смахнул купленные билеты.

– Глазенки попрридержи, паррень. Вывалятся, – рычаще посоветовал кассиру. Девушка издевательски хихикнула, подхватила громилу под необъятный бицепс, и парочка эрсеров устремилась прочь. Курс они держали к выходам в эскалаторные галереи.

Большой длинноволосый зем и маленькая бритоголовая земляшка стремительно пересекали центральный зал ожидания «Измайлово-13» – космической станции, древней, как сплетенная их предками Сеть, – еще имперцами сооруженной во внутреннем пространстве системы Завигг Рулл. Завиггер же – представитель народа местных туземцев – со смешанным чувством омерзения и изумления провожал их взглядом, пока фигуры реальных эрсеров не растворились в одном из проемов. Кассир впервые в жизни столкнулся с живыми земами, но ни на миг не усомнился в их аутентичности.

Он сокрушенно подумал: «Как жалко, что обладательницей обворожительного голоска оказалась эта грязная тварь!» – и ужаснулся. Ибо перед его внутренним взором внезапно возникла картина: завороженный сладостными речами, не открывая глаз, он влезает в спальный гамак, а там с распростертыми объятиями, слюнявым розовым язычищем облизываясь от предвкушения, подстерегает ЭТА… И вдруг явственно ощутил, что его окатывает волна гадливого презрения. Она проникла извне, словно ухмылка огромного зема материализовалась в едкую кислоту и просочилась в организм сквозь поры. «Ага, счас. Ррраскатал губищу, макака!» Кассир резко вздрогнул, будто очнувшись, и растерянно оглядел наличные, которыми расплатились чудовища. С аверсов банкнот скалились разнообразные градоначальники, все как один свиреполицые гориллоиды, а на реверсах были со знанием дела изображены пыточные орудия и знаменитые тюрьмы. «Ого, – вяло удивился кассир, – неужто агрики, зинкурийские деньги…»

«Точно, – вновь раздалось в его голове, отчетливо и насмешливо, – и ка-ак ты только догадался, обезьянчик! Родичей признал?»

На этот раз внутричерепной голос был грудной женский, очень сексуальное контральто. Кассир затравленно зыркнул по сторонам. Глаза его при этом вытаращились чуть ли не дальше надбровий, двумя мощными дугами выступавших из-под узенького и морщинистого, очень красивого лобика. «Вдруг земляшка крадучись вернулась и торчит перед стойкой?!»… Но в пределах видимости не наблюдалось в эту секунду ни единого силуэта гуманоидных очертаний. Двоица разнокалиберных эрсеров уже исчезла, как удушливый предутренний кошмар.

«Страх-то какой! – затрясся всем телом от страха завиггер. – Истинную правду говорят! Близкий контакт с эрсерами, и особенно с их самками, приводит к умопомешательствам, галлюцинациям и сексуальным расстройствам!»

Он поспешно опустил голову и вернулся к спасительной реальности: серийной демонстрации подвигов великого завиггера Чтьяганука Йинчча, неизменно побеждавшего кровожадных имперцев, эту заразную чуму космоса.

…Очередной рейсовый лайнер с Мерихастерии II прибыл в орбитальный порт Ларидана по расписанию. Как всегда. Если AA-таран звездолета исправен, иначе и быть не может. Профессиональное внимание тичьянина-секьюрити привлекла пара эрсеров, мужчина и женщина. Следуя инструкции, он сопроводил их неотступно. Пассажиры что-то оживленно обсуждали, спеша к посадочным платформам каботажных челноков, явно собираясь опуститься на поверхность планеты. Агент отчетливо воспринял словосочетание «черная эмкабэшница», но особого смысла в этой тавтологии не уловил. Волонтеры МКБ черны ВСЕ, по определению; так зачем же лишнее слово говорить?.. Тичьянин сообщил куда следовало и, абсолютно уверенный, что те, кому следует, не выпустят земов из-под бдительного надзора, вернулся в свой сектор наблюдения.

На следующий день рынок встревоженно гудел. Средоточие общественной жизни Диара, столицы Ларидана, терялось в догадках. Разноречивые слухи будоражили толпу. В скоплении Леа Блод Лай творилось что-то неладное. Мягко выражаясь. Сообщение с ближайшей соседкой, Мерихастерией, отсутствовало! Раньше ничего подобного не случалось… Когда такое бывало, чтоб человек не имел возможности связаться по личному сетевому терминалу с абонентом, проживающим на планетах системы Мерихастерии? Когда такое бывало, чтоб человек купил билет в Мерих-Сити, но не смог туда отправиться? Когда такое бывало, чтоб импортно-экспортные товаропотоки прерывались из-за того, что межзвездные грузовики ни туда ни сюда НЕ прокалываются, потому что внезапно сделалось некуда и неоткуда?!

Но ведь есть же! Вчера нет, сегодня – уже да.

Особенно муссировались две сплетни: о каком-то странном массовом видении, которое явилось во сне жителям тамошних краев, и о земах-подстрекателях в неуязвимых черных скафандрах, призывавших аборигенов Мерихастерии к восстанию. Достоверную информацию об этом якобы принес пилот корабля, что последним, глубокой ночью по местному времени, прокололся с космостанции на луне близ Мерихастерии IX, внешней планеты исчезнувшей системы. Люди возбужденно спорили, обменивались предположениями, и многие из встревоженных диарцев обращали внимание на этих двоих. Из-за маленькой. Высокая девушка была типичной никомедкой, но ее низкорослая подружка – эрсеровская самочка, породы редчайшей для этих мест. Не в пример территориям, подвластным режиму Мерих-Сити. Это там эрсеров как листьев на лиственнице. Здесь же, в системе Эпсилон Тичьяна, они сотни циклов живьем появляются от силы раз в месяц… Диковинная парочка в разговорах не участвовала, но девушки заинтересованно к ним прислушивались. Потом куда-то запропастились. Куда именно, ведомо было лишь там, где следует.

…А на патологически непросыхающей Баттукаде, как всегда, пушечные раскаты грома в упор расстреливали барабанные перепонки, и молнии, ветвисто растрескав небосвод, на миг заливали раскисшую саванну мертвенно-синим молоком бестеневого света. Неимоверные зарницы вполнеба размерами озаряли землю, будто Творец фотографировал мокрый мир, и блиц-вспышка его аппарата высвечивала результаты творения для ока божественного объектива. Засушливая планетка Гоби, напротив, традиционно встречала гостей невыносимой жарой под семьдесят Цельсия в тени (которую на равнинной поверхности не сыскать в принципе) на дневной стороне и субвакуумическим морозом под минус девяносто Цельсия на ночной обратной, обделенной теплом стороне, не ведающей жарких объятий прямых солнечных лучей. Немудрено, что местные рудокопы обоих миров торчали в недрах, обитая в своих пещерных шахтах безвылазно; да и к тому же на работу далеко ездить не надо… Водный лабиринт НуэваАмасонас простирался на полмира и мог без проблем реализовывать заветные мечты конченных фанатов речных и озерных прогулок; но обычные путешественники где-нибудь на пятой или шестой тысяче миль начинали испытывать устойчивое ощущение, что они лабораторные рыбешки, за перемещениями которых, гаденько ухмыляясь, наблюдает безумный профессор… Стихийно возникающие и точно так же исчезающие дороги Вестернленда 457-го (того из них, который IV планета в системе Бета Нового Индейца) были, как всегда, ужасно пыльными, тряскими, безо всяких указателей и заправок; это вынуждало ехать наобум, и не существовало никаких гарантий, что достигнутой целью пути будет очередной городок (сиречь, вожделенный шанс снять дорожный стресс в куполе салуна), а вовсе не многочисленные лапы свирепых, категорически негуманоидных аборигенов, самоназвание коих (Йяхахухам’ыксхыкс) примерно переводится на основные интергалактические наречия как «Тот, кто обожает перед трапезой разрывать еду на малюсенькие кусочки»… Проселки пасторальной Супервилледж оказались тем не менее столь же пыльными, и рейсовые «грейхаунды» этакими дирижаблями плыли в облаках мельчайшей рыжей (серой, белой, красной, коричневой и так далее, в зависимости от специфики состава почв) пылищи намертво закупоренными, тщательно сохраняя искусственный микроклимат, а на станциях долго не размыкали мембраны люков в ожидании, пока она уляжется; старейшее транспортное предприятие принципиально выдерживало марку, раз и навсегда подняв качество сервиса на высокий уровень. Автобусная компания «Серая Гончая» была основана на Земле, еще в ту пору, когда земляне с перипетиями космических перелетов и бытовыми нюансами инопланетного образа жизни знакомились разве что на страницах бульварного чтива из популярной категории «фантастика». Корпорация «Интергалактикал Грей Хаунд» являлась живым, здравствующим реликтом доимперской эпохи, ярким примером подтверждая, что какие бы повороты в ходе истории ни случались, туда-сюда-иобратно ездить людям нужно будет всегда, и предпочтительно с удобствами. Ангбасы разнообразных вместимостей, компоновок и моделей, но обязательно серебристо-серые и с легендарным силуэтом растянутой в стремительном беге гончей на бортах, курсируют вдоль шеренг гофрированных павильончиков фирменных остановок по поверхностям многих миров постимперской Сети; хотя контрольный пакет акций давным-давно принадлежит кому угодно, но только не землянам… Вездесущий «грейхаунд» на крейсерской скорости уверенно нес пассажиров к пунктам назначения по полям колосящихся злаков НьюСаскачевана и узким горным серпантинам НуэваКордильеры, насыпным дамбам Скай Фландрии и свайным эстакадам Ки-Норд, лесным просекам Сайбериана и образцово-показательным автобанам Новой Баварии, уныло-угрюмым пустошам Хай Скотланда и пляжно-прибрежным зонам НьюКалифорнии, тысячемильным улицам-каньонам многочисленных планетарных мегаполисов Новых Областей и дряхлому великолепию старинных имперских полисов в мирах Полустертых Точек, индустриальным комплексам Большого Урала и чистеньким патриархальным городкам Оулу Суоми, бескрайним прериям НьюАризоны и пологим холмам НувельШампани, в общем, по большинству паутинок транспортных сетей миров освоенных давно и полностью, миров обустроенных недавно, но основательно, миров обжитых не целиком, но к этому стремящихся, а также планет, обитаемых частично, и даже по целинным тропам некоторых планет, еще мало или практически не освоенных. Ведь для успешности развития бизнеса главный фактор: приобретение клиентуры; а это дорогого стоит: опередив конкурентов, сквозь расширенные (или наоборот, прищуренные) от изумления органы зрения впечатать в память аборигенов (потенциальных пассажиров) нетленный образ – серебристо-серое чудо со стремительным силуэтом на бортах, которое с подобающим комфортом «Вовремя, без малейших дорожных проблем в нужное место приехать помогает всем!». Проблемы по пути следования, правда, случались, и зачастую далеко не маленькие, что делалось очевидным для людей, немало по нужным местам «поколесившим»; но страховка покрывала издержки, а рты родственников убитых и покалеченных (террористами, пиратами, психопатами, стихийными бедствиями, просто бандитами) наверняка прикрывали солидные компенсации… И все же – по поверхностям многих планет необъятной межгалактической Сети серая гончая еще не пробегала; там имелись другие средства передвижения; по крайней мере чаще все-таки имелись, чем не. Натужный скрип деревянных колес на Паммплоуне VII едва ли был неприятен более, чем завывания полуголодных ширгов, тащивших фургоны каравана. Боковые корпуса катамаранов зеленокожих островитян Фуифуа III при перекрестном тройном ветре опускались под воду и служили прекрасными килями. Оседланный грифорлан на Шигадзе X легко переносит всадника через одиннадцатитысячник, но совершить посадку на вершине высочайшей горы, чтобы наездник огляделся и определил вектор дальнейшего полета, его ни за что не заставить – богохульство потому что, нельзя топтать поднебесную твердь бренными лапами! Тростник в дельтах рек на Меконге вполне годится для связки в плоты, но стебли из верховий тяжелее воды и пригодны разве что для вычинки стволов духовых ружей. Вьючные самки снеголазов студеного Волчьего Хвоста отлично ведут себя при температурах ниже нуля по Фаренгейту, но сипло захлебываются, стоит лишь воздуху прогреться до тридцати двух и достичь отметки, при которой начинает таять кислородно-водородный лед… На своих двоих или больше (у кого сколько) конечностях тоже иногда нелишне попутешествовать. Иначе как узнать, что на Рубиновой Короне после лучевого дождя бодряще пахнет животворной свежестью, и даже самые заядлые ипохондрики начинают сомневаться, что в жизни нет никакого смысла, и бороться с ощущением тщетности всего сущего. Радуга на Дариане отчетливо восьмицветная, хотя оттенок восьмой полосы каждый человек воспринимает индивидуально. На Хигастомеритрее, когда приляжешь вечером у костра, положив гудящие от усталости ноги на отощавший рюкзак, вдруг понимаешь, что «Не звездами едиными жив человек, ощущать под задницей земную твердь тоже в кайф!», – и ты даже вслух поделишься этим ощущением со спутницей… Разве такие мысли взбредут в голову тем, чьи задницы привыкли утопать в мягких креслах звездолетов?.. Хотя рано или поздно вояжеры неотвратимо вынуждены справляться, каким маршрутом проследовать к ближайшему космопорту. Все земные дороги в конечном итоге ведут в небо. Планеты ведь такие маленькие, конечные. Ограниченные длинами диаметров. КРУГЛЫЕ миры.

…Слуедди наслаждалось бездельем. Обычно телодвижений бывало куда больше, но в эту смену отчего-то резко уменьшилось количество «экскрементаторов» – производителей мусора на слэнге профессиональных уборщиков. От нечего делать оно рассеянно принюхивалось к немногочисленным пассажирам. Неожиданная по составу компания уже давно томилась под навесом коктейль-бара, терпеливо дожидаясь объявления своего рейса. Космопорт НуэваФиджи IV помещался на острове, само собой, и сиреневые волны мирового океана виднелись в промежутках между толстыми чешуйчатыми стволами лимозовых пальм. Когда по обширной роще транзитной зоны пропорхали забуфанцы-посыльные, громкими трелями провозглашая долгожданную посадку на круизер линии «Огненные Горы – НьюМалайзия», большой гуманоид вбросил в межгубное отверстие тела остатки своего пойла, уронил половинку ореховой кожуры на земляной пол и экзальтированно вскочил. Маленький вел себя не так активно, и к тому же, проигнорировав надпись-напоминание, поставил свою половинку на столешницу. Немолодое тошуази проводило пару медленным, задумчивым движением обонятельного хобота. Интересно все же, почему оластер безропотно сносит общество эрсера? Наверное, существенную роль играет странная особенность, которую двуполые зовут сексуальностью. По внешним вторичным признакам эрсер – самка. Вероятно, оластер переполнен так называемым вожделением. Совершенно непонятное явление, но гуманоиды, рептилоиды, орнитоиды, энтолоиды, ихтиоиды и представители некоторых других биоархетипов утверждают, что для процесса размножения и выживания рас – похоть совершенно необходимый ингредиент. Да уж, трудновато бывает понять этих многополых нормальному человеку, размножающемуся естественно, партеногенетическим способом… Слуедди выбросило из думательного мозга отвлеченные мысли, перекачало центр тяжести личности в мозг двигательный и поползло абсорбировать мусор. Тому, что в запахе эрсера присутствовала несвойственная, явно не эрсеровская примесь, да и оластер припахивал странновато, Слуедди особого значения не придавало. Оно вполне обоснованно сочло эти аномалии пахучим свидетельством мощнейшей сексуальной взаимосвязи, властно притянувшей этих двоих существ друг к другу. Причину возникновения у не-однополых организмов самоубийственного стремления к слиянию в единое целое тошуази понять не могло, конечно; но отлично чуяло его присутствие – сказывался богатейший опыт наблюдения за особями сотен многополых рас. И все же наиболее экзотичный коктейль запахов оно обнаружило, впитывая кожуру, из которой пил оластер. Этот человек потенциально представлял немалую опасность для окружающих: ржаное виски он смешал с земляничным сиропом и полынной настойкой! «Бесспорные признаки множественного расщепления личности», – констатировало тошуази, с раздраженным пыхтением громоздясь на столешницу, чтобы утилизировать вторую половинку кожуры. Определив же вкусовые предпочтения маленького гуманоида, обескураженное Слуедди сделало вывод, что ЭТИ двое друг друга стоят: поистине эклектичную, адскую смесь влил в себя тот, кто выглядел эрсером! Разогретое до температуры кипения, жидкое вещество с базовой формулой аш-два-о, известное как Вода, мало того что было смикшировано со сложнейшим органическим соединением растительного происхождения, известным как Сахар, но в эту отраву свихнувшийся гуманоид вдобавок засыпал порошок совершенно неопределимой молекулярной структуры. Рецептуру приготовления жадные эрсеры издревле тщательно скрывают от иных, лишь собственную расу считая богоравной, удостоенной права горячую горько-сладкую смесь употреблять. Сами они зовут это «Божественным Напитком», однако существует и более короткое название: Кофе.

– …Будь я земом, обязательно бы завалил ее в кустики, – сказал Лчак Майт. Облизнулся и энергично почесал в паху.

– Неужто для этого нужно быть земом? – удивился Твак Викр.

– Понимаешь, во всех цивилизованных мирах удовлетворение спонтанных сексуальных желаний запрещено, – проворчал один из адептов Семьи Лчак; подобно большинству пасынков этого Архиотца, Майт немало побродил по мирам Сети. – Тут оно зовется изнасилованием или сексуальным принуждением, и карается жестоко, немилосердно. Могут даже временно изолировать от общества. Несколько циклов без женщин, представляешь? Лучше уж кара смертная.

– Да-а? – удивился пасынок Архиотца Твака; он впервые в жизни покинул всепланетные джунгли родимого Далжа. – Тогда как же люди тут ухитряются размножаться?

– Именно тут почти как дома. НьюМалайзия – нецивилизованный мир, – успокоил Лчак Майт, но тотчас же был вынужден пресекать гиперсексуальные потуги юного напарника – тот, с горящими глазами, ринулся было к выходу. Явно желая броситься вдогонку приглянувшейся прохожей красотке, что послужила первопричиной обсуждения вариаций сексуальных традиций. Силой оттащив Твак Викра от шестиугольной дверцы вагона, пожилой далжианин усадил глупого мальчишку на дощатую скамью и рявкнул, свирепо раздувая ноздри широкого приплюснутого носа:

– Мы сюда не баб тягать прилетели!!!

Допотопный электромоторный трамвай душераздирающе скрипел и пьяно шатался. С каждым проворотом чугунных колес он отдалялся от центра Туа-Лумпура. Углубление в южные кварталы сопровождалось появлением за бортом все более неказистых строений и все более неодетых людей. Помолчав и поуспокоившись, мужчина добавил тремя тонами тише:

– И кроме того, разве ты не видел, какой солидный парень топал с нею под ручку? Оно тебе надо, вызывать на ритуальный поединок одного из желтых… Мы ж на территории их племени, забыл?

– Дядюшка, они на лунифов похожие, – вдруг сказал молодой далжианин, переводя оценивающий взгляд с местных жителей, что проплывали за окнами вагона, на нескольких из них, что ехали в трамвае, пялились на диковинных чернокожих пассажиров в мешками обвисших длинных плащах, тыкали в них пальцами, противно хихикали и непрерывно лопотали что-то на своем дурацком космокитайском. Наверное, удивлялись, почему этих глупых обезьян, что сбежали из зоопарка и для маскировки нахлобучили человеческую одежду, никто не водворяет обратно… Счастье желтых, что это их территория. Умный человек в чужом лесу на лиану незнакомой породы не взберется. Умный даже ненавистную тканевую одежду на себя натянет.

– Кто? – спросил Майт Викра.

– Да желтые эти. Я как-то откопал в одном из сетевых инфобанков древнее кино, документальные съемки. Так луниф же с землянином желтой подрасы – на одно лицо! Прямо как мы с земами чер… – Юноша осекся, умолк на полуслове. Сверкнул белками глаз, испуганно покосившись на старшего соплеменника.

– На одно лицо с землянами-неграми. Договаривай уж, раз начал, – проворчал Лчак Майт. И раздумчиво добавил: – Я где-то слыхал гипотезу, что на самом деле было так: это древнейшие лунифы открыли Землю и колонизировали ее. Лун Фа ведь в рукаве «Млечного Пути» расположена, более того, она планета системы Шестьдесят Первой Лебедя, от нее до Солнца раз плюнуть, близкие соседи по звездному скоплению. Позже часть колонистов под воздействием природных мутагенных факторов видоизменилась в европеоидов и негроидов, а те, что оставались в материнском мире, регрессировали и…

– А в том кино говорилось, что будто бы группу диких земных монголоидов кто-то выкрал да и поселил на Лун Фа. Задолго до того, как разноцветные земляне вышли в космос самостоятельно. Именно поэтому лунифы охотно вступили в контакт с имперцами и затем поголовно ассимилировались. Как неопровержимое доказательство приводился тот факт, что в рукописных лунифских летописях исследователи обнаружили забытое старое название мира, и звучало оно так: «Чин Гис Хан». Три иероглифа в уголке пергамента рукотворной, но поразительно точной карты планеты. Будто картограф на орбитальном спутнике сидел, вычерчивая береговые линии континентов, детали рельефа и русла рек… Чингисхан – это один из древнеземных завоевателей, хроники гласят, что именно он наиболее известный и почитаемый монголоид докосмической эры Земли. Гениальный полководец. Есть версия, что странные обстоятельства его смерти, случившейся подчас завоевания тангутского государства Си-ся, не позволяют утверждать со стопроцентной уверенностью: тот человек, которого похоронили, на самом деле был монгольским ханом Темучином, известным всему миру как Чингис, то есть Верховный. И еще одно любопытное свидетельство. Исторический факт: по окончании погребальной тризны несколько тысяч отборнейших воинов, личная гвардия великого властелина, прихватив своих жен, детей, лошадей и пожитки, организованно ускакали в степь. Якобы исполнять клятву, данную командиру – дисциплинированно последовать за ним в поход на страну мертвых. Только вот трупов верных гвардейцев никто не видал… Точно в земле растворились, вместе с оружием, женщинами и животными. Я когда узнал это, вдруг подумал: а что, если не в земле, а в небе?! Разве мог нормальный землянин удержаться от соблазна, предложи ему вдруг какой-нибудь пришелец отправиться завоевывать степные просторы иных миров…

– Имя монголоидного императора в уголке карты? Тогда понятно… Интересно, какому космическому извращенцу понадобилось это вытворять? Но самое любопытное, как же они ухитрились сохранить генетическую память? И ведь сохранили! Дождались прилета имперцев и без проблем слились с кровными братьями.

– Мне другое интересно, дядюшка, – вдруг сказал молодой далжианин. – А что, если наших черных пращуров тоже выкрали из зарослей Экваториальной Африки и переселили в джунгли Далжа? Но наши ментально изменившиеся предки отказались признать в имперцах братьев по крови…

– Еще чего! Дальше ты скажешь, что в реале было так: группу наших древнейших предков выкрали, перебросили на Землю, а потом они разбрелись по всей планете, побелели и пожел…

– Почему нет? В том кино упоминалось, что, по мнению самих землян, цвет кожи первых на Земле людей был отнюдь не желтым. И не белым.

– Ну ты удумал, Викр! Похоже, тебе действительно срочно нужно затащить кого-нибудь в кустики и разрядиться. Вынужденное воздержание пагубно сказывается на твоих мыслительных способностях. Неделю не тягал бабу и уже отупел… Ладно, я тебя отведу в специальное место, иномиряне зовут подобные заведения греховными. Очень на них похоже. Процесс размножения считать греховн…

– Дядюшка! – Любознательный юнец, казалось, вообще не слышал слов старшего товарища; радостно размахивая руками, он вскочил и запрыгал, гулко топоча по жестяному полу вагона, тем самым окончательно убедив ньюмалайзийцев, что в зоопарке сегодня выходной. – Дядюшка, мне сейчас такая мысль в голову пришла! Слушай! Когда-то, давным-давно, существовала цивилизация. Когда предки всех до единой, включая землян, разумных рас еще только придумывали первые осмысленные слова и приобретали начальные навыки владения палкой-копалкой, – эта раса уже вышла в космос. Судя по тому, что следов таинственных перворазумных не найдено, они либо очень хорошо замаскировали артефакты, либо нам фатально не везет, и сеть миров предтеч вне пределов нашего освоения остается, с нашей Сетью не соприкоснувшись ни краешком, либо вообще… – Твак Викр запнулся, в этот миг, видимо, осознав степень дерзновенности своих умозаключений, но отважно продолжил: – Заявились к нам из-за Края Света! Значит, пустота не тянется бесконечно, где-то там дальше звезды тоже есть! Эти вселенские работорговцы, или вербовщики, или кто они там были, наведывались в наши места и однажды открыли Землю. Возможно, сделали ее постоянной базой. Свое присутствие не особо афишировали, хотя кое-какие улики и следы ненароком оставляли. Зато долгое время отбирали людей, по своим критериям, поодиночке или группами, и изымали их порциями. Целый мир, превращенный в постоянно функционирующий склад живой силы и обученных мозгов! Хочешь, набирай с полок стеллажей опытных воинов или полицейских, хочешь, искусных земледельцев или ремесленников, хочешь, весьма сведущих врачевателей или зодчих, хочешь, прекраснейших гетер или умелых слуг, а если нужен товар штучный, пожалуйста, на выбор – литераторы, музыканты, философы, художники, спортсмены, шоумены, юристы, управляющие, изобретатели, психологи, лингвисты… Но если гости незваные все-таки явились из-за Края, то большую часть умыкнутых землян туда же и переправляли. Предки лунифов, наши и оластеров – всего лишь три крохотных отряда, частички общей массы сливок, снятых пришлецами с человечества Земли в течение многих тысячелетий. Наверное, три группки переселенцев чем-то не угодили экипажам кораблей, и строптивых наемников просто-напросто вышвырнули за борта на первых попавшихся планетах! Не думаю, что в свою гвардию профессиональный военачальник Чингисхан смирных овечек набирал. С этим лихим войском определенно накладочка у вербовщиков вышла. Зато великий монгол наверняка умер счастливым – какой же завоеватель не мечтает заполучить весь мир, весь в буквальном смысле слова! Верховный Космический Повелитель – звучит, а? ЧингисКосмоХан!

– Красиво излагаешь, Викр. Стройно. Но мне тоже мысль в голову сейчас пожаловала. Что, если все-таки эта твоя таинственная цивилизация – наши земляки? Здешние. И живут они преспокойно до сих пор, но их сеть миров нашей как бы параллельная, взаимопроникается, но действительно не соприкасается. Точнее, это мы думаем, что не, а вот они прекрасно знают о нашем существовании, но вовсе не торопятся открыто объединять свои звездные дороги с нашими. Видал столпотворение в космопорту? Кто может поручиться, что хотя бы в одном из разномастных кораблей, толкущихся у причалов, не сидят загримированные они? Рожденные под солнцами, координат которых не найдешь в Библиотеке нашей Сети, сколько ни ищи. Зато у них полная коллекция наших координат, и они в любой момент могут перепрыгнуть со своих дорог к нам.

– Дя-адюшка… – растерянно выдохнул юный далжианин, с размаху плюхаясь на скамью под дребезжащие смешки желтых ньюмалайзийцев. – А что, если и твоя мысль и моя – вовсе не бредовые?

– Тогда рано или поздно нас попытается оккупировать какая-нибудь империя, – мрачно сообщил умудренный жизненным опытом пожилой человек, уроженец независимого мира Далж. – С аналогичным результатом, надеюсь.

Непокоренный Далж – невероятно, но факт! – ни единого дня официально не числился в составе вассалов ЭрсСтеллы. Предки двух трамвайных мыслителей были единственным народом, подписавшим с Императором равноправный договор. Хотя экономически и политически Далж попал в полную зависимость от имперской инфраструктуры, но юридически оставался иным государством. Далжианам в каком-то смысле повезло: вначале земляне на полном серьезе решили, что наткнулись на кровных родичей.

Они осознали гораздо позже, что молния, бьющая с земли в небо, – фактически автопортрет истинной натуры чернокожих «братьев». Когда неизбежная при идентичных генетических кодах ассимиляция набрала угрожающие темпы, религиозные кланы неожиданно сплотились. Разделенные непримиримыми культовыми разногласиями, Семьи выступили единым фронтом и объявили бессрочное табу на постоянное проживание далжиан в провинциях ЭрсСтеллы и принятие ими имперского подданства. Обязательное для всех граждан независимого Далжа. Имперцы были очень удивлены. Народы Оласт VIII и Лун Фа к тому времени уже практически растворились в горячих объятиях Старшего Брата.

– Думается мне, при условии, что основному средству космических сообщений, сверхсветовому проколу пространства в той или иной вариации, альтернативы нет… вполне возможно, я бы даже сказал, абсолютно реально существование множества параллельных сетей, – сказал Майт из клана космических путешественников Семья Лчак. – Когда проще и быстрее из галактики в галактику прыгнуть, чем пролететь на субсветовике от звезды к звезде, тогда между двумя разведанными точками прокола внемера, исходной и конечной, остаются никем никогда не меренные парсеки трехмера. Планет в любой галактике навалом, мириады, опять же никем никогда не считанные. На всех желающих хватит, вне всякого сомнения. Только вот желания по-разному утолять можно. Кто-то в наглую завоевывает, кто-то по-тихому ворует, кто-то самостоятельно осваивает целину, зорко приглядывая за соседями, на всякий случай. Мы никого не трогаем, но и нас тронуть не смей! Это по-нашему. Знаешь, сынок, хотелось бы мне с нейтралами пообщаться… Нам, далжианам, найдется о чем с ними потолковать.

Выслушав, юноша посмотрел вверх. Пожилой далжианин тоже вскинул круглое черное лицо к прозрачному люку, одному из устроенных в потолке вагона запасных выходов. Прищурился, всмотрелся в запорошенное перистыми облаками небо, будто пытаясь разглядеть всех соседей сразу: и по этому этажу, и тех, у кого жилплощадь на других этажах. Небо не удостоило дерзких человечков ответным взглядом. Какое ему дело, бескрайнему, до исканий этих ничтожных человечеств! Числом меньше, чем звезд у одной метагалактики, они живут всего ничего и навеки разлучены бездонными провалами пространства/времени, а туда же: карабкаются вверх, спешат, пока живы, в глаза Вселенной глянуть…

– Я кино видел, дядюшка, – сказал Викр из клана программистов Семья Твак. – Древнее, с ума сойти, чуть ли не времен компьютерной сетки ВВВ. Но сохранилось. «Брат Два» называется. Очень мне понравился главный герой. Был он из племени, которое предпочитало держаться особняком. Люди такие, сами по себе. Гордые, сильные. Не то чтобы они ненавидели другие племена, наоборот, они всех любили даже, только вот четко знали, что путь у них отдельный. Предназначение особое. Себя и родину свою обидеть никому не позволяли, если что, сдачи давали незамедлительно. Даже близкородственным племенам, почти единокровным. И потому связываться с ними все опасались. А вот они не боялись никого. Как мы. Чтобы всех любить и никого не бояться, наверное, надо главное: чувствовать, что за тобой правда. А за кем правда, тот сильнее всех…

Пожилой мужчина опустил голову. Но юный мыслитель уже смотрел не в люк, а в заднее окно трамвая. Глаза парнишки были грустными-прегрустными. Словно канувшая в прошлое красотка, что спровоцировала весьма содержательный обмен мыслями, в действительности шла по улице другого, параллельного мира. И лишь ее отражение, ее тень, на миг отброшенная в этот, прошлась здесь. Но оставила след. Судя по обилию грусти во взгляде, вполне отчетливый. Лчак Майт одобрительно хмыкнул. Все правильно. Юношам вначале надо на земные звезды насмотреться, к небесным пристраститься никогда не поздно. Не девчонки, никуда не улизнут. Ничего нет более незыблемого, чем Небо: все земное преходяще, оно же – было, есть, будет.

…Девушка неторопливо и грациозно ступала по выщербленному тротуару одной из улочек центральной части Туа-Лумпура. Невысокая гибкая аборигенка в черной мини-юбочке и коротеньком красном топе, тесноватом для ее высоких, упругих молочных желез. Она продолжала говорить рослому широкоплечему мужчине с лучиками морщинок в уголках раскосых узеньких глазок:

– …пока сохраняется память, не все потеряно, остается шанс. В этой связи у меня мысль появилась, оцени. Эффективнее всего память сохраняют не простые, все подряд, частицы общества, а избранные. Еще наши праотцы и праматери с поистине имперским размахом доказали: чтобы уничтожить самобытную культуру, вовсе не обязательно стирать ее носителей поголовно, всех до единого. Достаточно вырубить под корень элитарную верхушку: личностей творческих, мыслящих, образованных… Следовательно, чтобы выжить, культуре необходимо главное – сберечь свою душу. Памятники этой культуры, сокровищницу языка, самобытность уклада, шедевры искусства, достижения философской мысли. А как ее сберечь, спрашивается?.. Мне кажется, именно этот вопрос сами себе задали вышеупомянутые креативные частицы человечества, агонизировавшего после падения Империи. И ответили себе так: чтобы память о нас не уничтожили каратели, мы должны призвать в ряды хранителей ВСЕ человечество. Сделать носителями памяти все до единой частички социума. Тогда появились первые фэн-кланы Тех, Кто Не Забывал…

Спутник, шагая с нею рука об руку, согласно кивнул и обхватил правой ладонью левое запястье. Проектор персонального компьютера, послушный указанию командных манипуляций, исправно повесил в жарком воздухе столбцы строчек цвета червонного золота.

«Мы – память планеты, и нашу судьбу несем на себе, сквозь миры и запреты. Потоками света влетали во тьму, в пространство одеты, мы – память планеты. От первого камня и бронзы ножа, от древних гробниц и от древней приметы. Мы от Прометея раздули пожар на нашей прекрасной, далекой планете.

Я знаю, ты в небе, ты все еще шар голубой, а мне во Вселенной нет места. Но где бы ты ни был – я всюду и вечно с тобой, я помню свой старт со скалы Эвереста… Последний мой старт со скалы Эвереста.

Тебя не утратить, ты в легких моих – все пять континентов и пять океанов. О – сколько воды… На один только миг вернулась к тебе и сожгла тебя память. Пусть камни сгорели, расплавился нож. И брызгами в космос летят пирамиды, и ты ни в одном из миров не найдешь такую же точно земную орбиту…

Я знаю, ты в небе, ты все еще шар голубой, а мне во Вселенной нет места. Но где бы ты ни был – я всюду и вечно с тобой, я помню свой старт со скалы Эвереста… Последний мой старт со скалы Эвереста.

Разлей по бокалам ты горький сигрид и выпей до дна, ни о чем не жалея. Далекое Солнце как прежде горит, я знаю – разбудит оно Прометея. Опять разорвется пространства кайма, и к скалам своим мы как прежде вернемся. Сойдем мы с орбиты, а после с ума, когда вновь увидим далекое Солнце.

Я знаю, ты в небе, ты все еще шар голубой, а мне во Вселенной нет места…» – плыл перед лицами идущих полный текст Самой Запретной Песни, окрашенный в наиболее императорский изо всех цветовых оттенков. Почему-то на круссе, которого аборигены НьюМалайзии не могли знать. К тому же звуками мелодии слова песни не сопровождались. Поэтому практически никто из прохожих никак не отреагировал на преступный акт – мало ли что кому приспичит спроецировать… За исключением одного из; кривоногого, длиннорукого, маленького и сгорбленного, чем-то напоминающего не то завиггера, не то триана. Он вздрогнул и споткнулся на ровном месте. Но бурную реакцию этого обезьяноподобного паренька рослый абориген не заметил. Их разделяла компания домохозяек, оживленно обсуждавших достоинства и недостатки нового сорта бананокартофеля, недавно появившегося на потребительском рынке.

– Точно, – комментировал проекцию широкоплечий преступник. – Этот универсальный шедевр всех времен и фэн-кланов сотворила самая умная и дальновидная из креативных личностей. Уж кто-кто себе памятник воздвиг выше неба, так это она. Или он… Песня получилась суперхитовая, то что надо! Цепляет за живое всех, убеждений и классов не разбирая. Все наши ее знают, и те, для кого нормальная среда обитания – бизнес-офисы, дворцы и поместья, и обитающие в астероидных рудниках, на гидропонных фермах и орбитальных фабриках. Я слыхал, как ее напевают или проигрывают в барах космопортов и в шахтных клетях, в кабинетах должностных лиц и в кабинах грязных скотовозов…

– …пастухи у костра на ночном привале. Рыбаки в штормовом океане, правя бак шхуны на исполинский водяной вал. Влюбленные в городском парке под лунным светом. Подростки на вечеринке и почтенные отцы семейств, берущие гитару в руки на воскресном барбекю. Богемные тусовщики и круги полусвета, прожженные политиканы и бездомные бродяги. Христиане и буддисты, исламисты и язычники, мусорщики и сутенеры, попрошайки и светские плейбои, воры и полицейские, пенсионеры и топ-модели, убийцы и священники. Детишки и старцы, мужчины и женщины, белые, коричневые, черные, желтые, красные… Достаточно примеров? Да, мы не забываем Последний Старт, только вот Родину этим не вернуть. – Девушка покачала головой и протяжно вздохнула, почти застонала. Добавила после многозначительной паузы: – Он, не она. Я верю, что песню сложил Ник Иванов, пилот личного звездолета Императора, стартовавший с Родины самым последним из наших, и упоминает он реальное событи…

– Мда-а. Какие мы с тобой доверчивые… Я тоже верю. Только вот ключ шифра никак не уловлю. А без координат нужную точку попробуй найди!

– Уверен, что взаправду нужную?

– А то. Или ты предлагаешь поставить эксперимент, испытав на собственной шкуре эту самую вселенскую боль? Нет уж, Маленькая, уволь. Я не настолько ревностный приверженец научного метода познания Вселенной, чтобы…

– Слушай… а ты не допускаешь, Солнышко, что эта боль – не в прямом, а в переносном смысле подразумевалась? Она скорее нечто символическое, чем…

– Допускаю. Я много чего допускаю и много чего передумал. Еще до того, как поимел сомнительное счастье с тобой познакомиться и вляпаться в безнадежный поиск, лично мне полезный, как птице колеса. По универсальному времени лето скоро наступит уже, а мы все мотаемся. Прямо растерянные легавые, со следа сбившиеся. Куда? Как? Кому выгодно? Спросить легко, ты ответить попробуй… И главный вопросец: «Армия Солнца» – словосочетание из учебника по истории или суровая реалия современности? Представляю выражение физиономии генерала, если я ему сейчас позвоню и заявлю: дескать, до сих пор ни малейшего понятия, какая сволочь гасит звезды и в чьих интересах – иных, наших, а может, вообще тайный враг из-за пределов Сети внедрился и нагло ворует. Вот будет смеху, Маленькая, если именно этот ответ окажется правильным! Мы тут грыземся почем зря за кусок неба, за брошенную во тьме жалкую горсточку галактик, которую мы зовем Сетью Миров… тем временем некие закулисные интриганы переплыли окружающий наш островок света космический океан пустоты, тайком высадились на наш берег и незаметно корчат рожи за нашими спинами…

– Точно! Делают нам рожки и крутят кукиши. Я что, полная идиотка, по-твоему? Мне даже кошмар приснился сходного содержания. Неописуемые запредельные чужаки просачиваются из-за Края, внедряются в нашу Сеть и захватывают контроль над ключевыми узлами. Воистину чужие, знаешь… Жуть просто! По сравнению с непрошеной визитершей из моего сна даже накчезы, прыцы и шовитты родненькими братишками покажутся. Даже вконец монструозные рргинестяне единокровными родственничками выглядят… Если мой кошмар вещий, приходится констатировать, что любые наши планы на будущее под серьезнейшей угрозой.

– Ага! Теперь понятно. Значит, ты вовсю шпионишь за авангардом монстрических закраинцев, когда столбенеешь с отмороженным выражением лица!

– Да нет же! Я только однажды уловила присутствие, и вовсе не уверена, что мне не привиделось. Неописуемая уймища энергии! Скрученные спиралью звезды и планетарные системы, в дисковидном коконе сплошного силового поля. Галактика, целиком превращенная в корабль, способный за один прокол преодолевать расстояния в триллионы раз большие, чем вся наша Сеть, с миллионами ее галактик [[Вот тут-то они удостоились ее пристального внимания. Она даже подкорректировала конфигурацию запоминающих слоев фотосфер и персональный рукав связи выделила. Качество и мощность восприятия существенно повысились. ]], с биллионами точек, выходящих к миллиардам космических тел, освоенных разноплеменными разумными су…

– Излюбленное занятие которых – ненавидеть людей. Носимся галопом по Вселенной, и почти везде одна и та же картина. Щемят иные наших со страшной силой. Ни спасу, ни удержу. Теперь, похоже, еще и вырубать начали, целыми мирами. Когда не получается вынудить забыть Эверест, остается одно – стереть с лика Вселенной тех, кто не забывает.

Вот в эту секунду «иксатый» триан окончательно понял, что судьба сделала ему роскошный подарок. Поистине, клад никогда не лежит там, где копаешь, и отыскать его можно только случайно: вылезешь из выкопанной ямины, устало воткнешь лезвие лопаты в почву в шаге от кромки и вдруг почувствуешь, как оно упирается во что-то твердое – крышку сундука…

Он пребывал в чине субмайора и был «серым», бойцом невидимого фронта из рядов Легиона «ЭрсСтелла». Антизем-резидент в мире, населенном земами. Самый что ни на есть настоящий. И похоже, сегодня триан, выскочив на минутку за пивом в угловой магазинчик, разом окупил все муки пребывания в тылу врага. Краем уха он услышал женский голос, рассуждающий о памяти, способе ее сохранения, фэн-кланах… и вдруг сразу – проекция «Последнего Старта» и мужской голос с комментариями крамольного наследия и такими высказываниями об иных!!! Неужто устойчивый слух о реальности существования боевиков подпольной «Армии Солнца», сформированной эрсерами – ветеранами и отступниками Безопасности, – возник неспроста?! Надо же, уткнулось-таки лезвие в сундук с кладом! После долгих недель бесплодных поисков: прямо на улице, лицом к лицу столкнуться с прохожими земами, которые обмениваются мнениями о планах на будущее. Враги! Правда, смысл некоторых реплик свидетельствуют об обратном, но подлые и коварные земы вполне способны вставлять дезинформацию.

Триан профессиональным взглядом отсканировал пару. Серьезные ребята. Лица суровые, сосредоточенные, обожженные лучами бесчисленных солнц; цепкие глаза обшаривают окрестности. Поджарые тела тренированных единоборцев. На простых крепких комбезах никаких знаков корпоративной или клановой принадлежности. Замызганные рюкзаки и легкие сумки на ремнях через плечи. Сбитые напрочь дорожные башмаки; некогда толстые подошвы истерты металлом, бетопластом, камнем и глиной сотен миров. Что ни говори, неблизкий путь преодолели парень с девкой, и вправду носятся. Вылитые «перекати-поле», космические скитальцы. Из тех, кто два раза подряд на одном месте не ночует.

Заправские, неподдельные, классические террористы.

Или этих двоих точнее было бы назвать террАристами?..

Триан не мог ошибиться. Он и сам, присоединившись к Патрулю МКБ, по мирам немало поскитался, множество межзвездных трасс собственными ногами истоптал. И повсеместно видел не свидетельства угнетения и попрания свобод эрсеров, а примеры жестокости, подлости, бесчеловечности потомков землян. Богатейшую коллекцию в памяти собрал. НЕ ЗАБЫЛ.

Как они стирают с лика Вселенной растения и животных – целыми семействами, классами, видами.

Как расшатывают экологическое равновесие целых миров и превращают их в мертвые пустыни.

Как уничтожают целые направления в искусстве, объявив их «вредными для умов».

Как насаждают свой образ жизни, подавляя самобытность целых народов, в итоге получая покорные стада слабоумных полудурков.

И это только некоторые из примеров, лишь крохотная часть «экспонатов»…

А кто, спрашивается, изобрел рестлинг, эти бои без правил до кончины одного из участников, столь популярные у эрсеров доныне?

А кто бросает на произвол судьбы, умирать голодной смертью, собственных родителей?!

А кто насилует своих собственных детей?!!

ВОТ КАК ЗЕМЫ НЕ ЗАБЫВАЮТ ОБЫЧАИ ВЕЛИКИХ ПРЕДКОВ!!!

Тайный агент StarsPatrol of ICS, мастер камуфляжа и наружного наблюдения, скользил в толпе. Он был абсолютно уверен, что остается незамеченным для объектов наблюдения; виртуозно отслеживал подозреваемых и млел, но не от жары, а от омерзения. Пожив среди земов, он стал испытывать отвращение даже к их внешнему виду, физиологическим особенностям и метаболическим отправлениям, хотя сам с виду был вполне земообразен (после некоторых косметохирургических коррекций, само собой). Триана довели до того, что полоумные рргинестяне со всеми их заскоками теперь казались ему милыми, безобидными существами, при желании – вполне доступными пониманию.

И когда иксатый вообразил вдруг, что повсюду, в каждый мир, вполне вероятно, уже просочились злокозненные террАристы, он даже на секунду остановился. Вкопанно замер, пораженный апокалиптичностью возникшей картины. Тем, кто путешествовал по мирам лишь в виртуале – для кого Сеть скорее информационная связь меж звездными системами, – ни за что не понять, какой ужас испытал в этот миг бедолага-резидент. Чтобы осознать, насколько Сеть ОГРОМНА, надо реально полазить по ее бесчисленным «паутинкам». Соединяющим воедино планеты и планетоиды, станции и базы, порты и терминалы…

Точки-точки-точки-точки-точки!!!!!..

Человеческой жизни не хватит, чтобы вынырнуть в многомер хотя бы в одной сотой процента от их общего количества.

Он лазил. Он-то мог осознать.

И звездный патрульный, впечатлившись, ужаснулся.

Настиг он их в узком кривом переулке, скорее даже проходной тропе, стихийно возникшей между двумя рядами задних стенок лачуг. Недрогнувшей рукой сжимая рукоять, молча вскинул бластер, целясь пониже спин, в ноги. Он ничего им не собирался говорить, отлично понимая, насколько глупым и бесполезным будет его «Стоять! Руки вверх!», скомандованное матерым подпольщикам. Трудная задача – не убить, но взять необходимо живьем, иначе толку-то. До ближайшего доступного зета-сканера не успеть…

– Когда адмирал-маршал, глава Объединенного Комитета Командиров легионов, повесит на твой парадный скаф Пурпурную Галактику, все твои сослуживцы просто сдохнут от зависти, представляешь, коллега?

Волонтер Безопасности решил, что это слуховая галлюцинация – сказалось перенапряжение. Однако чем посчитать стальную хватку невидимых, но неумолимых пальцев? Ту, что кольцом охватила правое запястье и вздернула нацеленный бластер в жаркое ньюмалайзийское небо…

Пять минут спустя, ошалевший от информационно плотного диалога, он провожал удаляющиеся фигуры, большую и маленькую, растерянно-смущенным взглядом и даже прошептал на прощание: «Удачи, соратники!» – и прослезился невольно.

Неторопливо, устало измеряя шагами пыльную землю очередной на своем долгом пути планеты, двое «иксов» уходили выполнять спецзадание. Офицеры-хаки его собственного Легиона! Которых он ошибочно принял за долгожданных настоящих врагов. Немудрено. Перевоплотившись в зема, и спятить недолго.

– Точки, точки, точки, а значит – миры, миры, миры… – шептал триан, ощущая, как скупая слеза щекочет ноздрю, сползает по морщинистой щеке на выпяченные губы. Он абсолютно не думал о том, какими коварными бывают земы. Он испытывал безграничное смущение и к тому же искренне сочувствовал коллегам. Нелегкая задача – противостоять вражеским проискам в многолюдном, перенаселенном мире. Но теоретически выполнимая. Искать же кого-то или что-то по всей Сети Миров, мотаясь от звезды к звезде, – настоящий подвиг. – Планеты-планеты-планеты, звезды-звезды-звезды, галактики-галактики-галактики…

[[Она подивилась совпадению. Однако это иное было уже отработано, неинформативно, и она отвела от него восприятие, удалив в черные дыры памяти, нижние слои подсознания. Реально интересны ей иные, которых оно хотело задержать. Раньше она не придавала значения их активным перемещениям. Но теперь – заприметила их метания и уже не упустит из виду. Куда бы они ни подались. Куда бы ни вела их дорога, обильная на резкие повороты, как ломаная линия. ]]

…А пыльные бури в мире Туран I длятся по нескольку суток, и лучшей защитой от всепроникающих частичек кремния служат своеобразные комбинезоны, склеенные из текстролата, пластика на основе кремнийорганических соединений; добротный двуслойный материал для склейки поставляют автоматические фабрики презервативов, по причине фатальной описки проектировщиков (добавочные 00) выстроенные в неимоверном количестве полутора тысяч штук, с гарантийным сроком эксплуатации восемьсот универсальных циклов… В сезон туманов над тропическими островами мира Цейлон (планета Аделаида VI) стелется тяжелая, волглая взвесь, и запах у нее, как у полуразложившихся белковых трупов; но туземцам все равно, у них обонятельных органов нет и чрезвычайно развито осязание, поэтому им все и всех ощупать надо, что иногда приводит к плачевным последствиям – далеко не каждый мужчина вынесет зрелище десятков тоненьких как червячки пальчиков, суетливо шарящих меж бедер подруги… Однако наиболее экзотические дорожные впечатления оставляет пребывание в кочующей лаборатории рргинестян; последователи учения полоумного Рргинеста шатаются по Сети непрерывно, охмуряя слабые умы, безоглядно экспериментируя над собственным естеством и плодя жутких тварей немереными толпами; текучесть лабораторных кадров у них высочайшая, плоды и эксперименты старательно косят ряды адептов биокиберпанкизма, но этот несущественный фактор не способен остановить воплотителей великой идеи превращения человека в… в кого, собственно, вряд ли отчетливо осознают и сами рргинестяне, главное, гены кромсануть, а после глянуть, что в итоге получилось… Зато долгая кругосветка на разномастных поездах через грады и веси легендарного демократического мира Линкольн (АмерикенДрим II) выдалась скучной, утомительно однообразной; только-только соберешься спокойно прикорнуть на колыбельно раскачивающейся верхней полке, как состав атакуют очередные бандиты (борцы за светлое будущее (или за старые добрые времена), студенты-приколисты, бастующий пролетариат, поборники экологической чистоты, оппозиционные партии, боевые отряды обиженных вкладчиков, нужное подчеркнуть), и вместо сна – сплошная защита чести и достоинства, чтоб ей пусто было, демокракратии гребаной… Куда приятнее железнодорожное сообщение в веселом мирке СантаБайрес (Патагония III); никаких остановок на перегонах, что ты, что ты, строжайше запрещено, зато на каждой станции прибытие поезда превращается в настоящий карнавал: кажется, оседлые жители только тем и живут, что пляшут и вопят от радости на перронах вокзалов, демонстрируя проезжим жителям народные таланты – одних только блиц-стриптизов вдоль состава не меньше, чем дверей у вагонов… И все же наилучшая в мириаде галактик Сети железная дорога находится на Саванне, единственной планете звезды Алиса скопления Сирень галактической спирали «Циферблат»; правда, она мало напоминает классическую пару рельсов, по лестнице шпал бегущую к горизонту, но ехать по этому магнитоэлектрическому монорельсу не менее допотопной системы было неизбывным удовольствием, особенно на закате, когда в окно купе заглядывает пунцовая от смущения Алиса… Хотя закат лучше всего наблюдать на Киншасе I, любуясь буйными всполохами интерферентных высверков света двух солнц, а рассвет чарующе, как сказочный сон, воистину прекрасен, когда его встречаешь на океанском берегу Гавайи V, хотя в список Первой Тысячи Чудес Света под номером ноль семьдесят вторым внесен все же восход светила в мире Лазурная I, и увидав Чудо воочию, наяву, не можешь не согласиться с составителями списка… И невольно, глядя на тоненький девичий силуэт и непременно пребывающие рядом с ним абрисы разнообразных, однако обязательно крупных мужчин, фоном для которых служат просыпающиеся и засыпающие солнца – разноцветные и непохожие, но все до единого реальные, – спрашиваешь себя, ЗАЧЕМ кому-то оставлять следы истоптанных дорожных башмаков во всех этих невероятных краях? Что побуждает идти вперед, когда ноги идти отказываются, а мысль, сопоставляя и анализируя крупицы собранной информации, тщетно пытается ответить на безответные вопросы?..

[[Везде были они.

Двое иных скользили от точки к точке их замкнутой, ограниченной, конечной Вселенной. Большое, непрерывно изменяющее форму, и маленькое, внешне неизменное. Бежали по паутинкам их Сети, бежали, по сути, в никуда, ибо внутри пределов того, что имеет края, невозможно никуда добраться – все равно вернешься в начало.

Пройденные ими Миры не запоминали их. Зато они не забывали пройденные Миры. Все-таки они надеялись, что куда-нибудь когда-нибудь доберутся. В нужное время к нужному месту подоспеют. Наивные и самонадеянные, как все иные.

Точки пространства, которые они миновали, вехами оставались позади, точки, которые они еще не прошли, дразняще маячили впереди. С ее точки зрения, они висели между, постоянно находясь на середине пути. Они говорили и об этом, пытаясь отыскать ответы. Они вообще не прекращали диалог, «в две головы» пытаясь обобщить накопленные ресурсы памяти, и вдруг…]]

– Солнышко, ты как думаешь, что такое Край Света?

– Это окраинные галактики, за которыми начинается черная пустота, в которой нет звезд. Как бы оболочка, обтянувшая условную сферу нашей Сети. Внутри свет есть, снаружи – его нет. А почему ты спрашиваешь об этом, Маленькая?

– Я вот подумала, правда ли это. Нет звезд?.. Разве Вселенная может иметь край… Если она бесконечна, то разве у нее может быть конец?

– Не понимаю, что такое бесконечность. Не бывал, руками не трогал. Хотя… даже если Вселенная действительно не имеет конца, это еще не значит, что у нее нет края. Пустота, длящаяся беспредельно, в нашем понимании совершенно… гм, пуста и бессмысленна. Спрашивается, что нам делать за пределами Сети, в вакууме, где уже нет звездных систем, а значит, Миров, пригодных для нашего бытия? Абстрактно нацелиться в темнотищу без проблеска, без искорки света, и затем тупо и бесцельно лететь вперед, пока не кончится запас энергии или жизнь экипажа… Нет, постой! Ты хочешь сказать, что там, ЗА очень широким, но, в сущности, конечным проливом пустоты, который мы ошибочно приняли за безбрежный океан и наш берег которого пафосно именуем Краем Света, все же могут оказаться другие звездные острова, просто их свет до нас не добрался еще? Что скопище галактик, худо-бедно, эпизодически, но прощупанное нами от края до края, в сравнении с провалом, отделяющим Сеть от другого сонмища, всего лишь… песчинка, лежащая с краю пляжа? Там же, за океаном, на противоположном берегу, с краю тамошнего пляжа…

– Ты понял, Солнышко! Свет ведь такой медленный… Вселенная бесконечная, да. Но вечная ли?..

– Все относительно, ты права. Бацилла какая-нибудь, спирохета бледная рыскает в среде лабораторной колбы, стукается о прозрачные стенки и мучительно размышляет: что оно такое, эта твердая непреодолимость – конец уже или только начало? Значит, проблема края заключена, собственно, в отыскании способа совершить переход границы.

– Вот именно. Край – это граница, грань между чем-то и чем-то. Кромка, что разделяет до и после. Это не конец. Просто предел, за который еще не хаживали. Значит, Солнышко, достаточно лишь сделать шаг, переступить границу…

– Точно! Но для этого необходимо обязательное условие. Бесконечная уверенность в том, что если повернешь свой звездолет кормой к окраинной галактике и рванешь в пустоту, то не будешь тупо прокалываться, пока не иссякнет энергия. Вера в то, что рано или поздно приплывешь к вожделенному пляжу на ТОМ берегу.

[[Вот тут-то она осознала, насколько ей повезло. Ведь могла пропустить их, не отличить. Они едва не затерялись среди прочих суетливых, быстроумирающих иных. Конечно, большинство их высказываний она пропускала мимо высшего слоя сознания, воспринимала затухающими красными карликами, но этот диалог – не пропустила, конечно. Сверхновой полыхнула, размышляя по поводу. Смекалистость этих говорливых иных превысила пределы допустимого. Они поняли. Мало того, одно из них нащупало ее. Она уже раз чувствовала проникновение и до сих пор не могла поверить, что хоть какое-нибудь из короткоживущих, немощных, убогих иных оказалось способным настолько возвыситься, чтобы обратить на нее внимание. Однако же остается признать, что хоть одно из них – сумело досмотреться до края света и увидеть свет за краем. Не на словах, не гипотетически, не в качестве недоказуемой теории… Реально. Не просто посмотрела, а увидела. Приходится констатировать невероятное, но очевидное. Иные, такие скоротечные по сравнению с истинно разумными, иные, столь уязвимые и ограниченные, иные, занимающие слишком ничтожные объемы пространства, чтобы надеяться составить серьезную конкуренцию тем, кто кажется их слабеньким глазенкам искорками света в ночи… Эти патологически самоуверенные иные, похоже, всерьез намеревались посоревноваться с наделенными Истинным Разумом в захвате территории Вселенной!!!

Она предупреждена и будет настороже. Хотя, с другой стороны, кого, собственно, опасаться? Бабочек-однодневок? Срок жизни иных цивилизаций настолько короток, что оглянуться не успеешь – а их уж нет…

Эти два наглых комочка протоплазмы всё приближались, неотвратимо и целенаправленно. Они упорно стремились к Краю, будто окончательно решили отыскать за ним ответы на свои вопросы.

ИХ Вселенная поставила перед ними эти вопросы. Ответы они были вынуждены искать самостоятельно. Крохотные козявки, которых хитросплетение обстоятельств бросило в безвыходный лабиринт… Но превысившие предел иные, похоже, не допускали и тени сомнения, что отыщут выход. ]]

…Специфическим отличием космобазы 55 типовой серии «New Babylon» являлось очень удобное местоположение, и поэтому, во-первых, она служила перекрестком многих дорог, а во-вторых, размером была под стать небольшому планетоиду, хотя сооружалась из искусственных материалов. Немало межгалактических траекторий некогда специально прокладывались так, чтобы векторы проколов пересекались в этой точке пространства. Таким образом, обитатели миров, расположенных как минимум в дюжине окрестных галактик, могли с полным на то правом утверждать: «Все дороги ведут к Новому Вавилону Пятьдесят Пять».

Регулярных рейсов с заходом на базу и в нынешние дни имелось так много, что корабли или швартовались, или отчаливали практически каждую секунду. Транзитная зона – временный дом космических путешественников – простиралась на многие кубические километры вглубь и вширь, занимала десятки секторов и насчитывала сотни уровней.

На окраине гуманоидного сектора, в укромном уголке уровня приматов, располагался небольшой комплекс залов, лестниц и коридоров. В незапамятные времена он был тщательно изъят из поэтажных планов базы и официально как бы не существовал. Подобные «левые» местечки наверняка оборудованы и в других секторах. Любой жилой ареал, возведенный людьми в космосе, рано или поздно обзаводится ими. Их устраивают, контролируют и здесь обитают разнообразные структуры, обобщенно именуемые «преступными». В имперскую эпоху был популярен термин «мафия». Слово до сих пор популярно не меньше и употребляется в том же значении.

– Пока во Вселенной есть люди, будут законы и будут те, кто их нарушает. Суды и мафия бессмертны, гласит максима предков.

– Во-во, и я о том, Маленькая. Держаться надо близко к друзьям, – согласился с нею парень по кличке Соллар. – Но еще ближе – к врагам.

– Помнится, один наш хороший знакомый говаривал, что он никому до конца не верит и что у него нет близких друзей. Зато врагов…

– Да, близких у меня хватает. – Соллар довольно оскалился.

Подружка, которую он звал Маленькой, не сводила с него влажно затуманенных глазищ, кривя пухлые губки в загадочной полуулыбочке. И дебилу ясно – девчонка от этого гориллообразного фраера без ума. Но ему этот факт до одного места. Его, видать, напрочь не возбуждают самки, не покрытые густым мехом с головы до пяток.

Они заявились с железными рекомендациями от надежных человечков с Белого Орла, и Голова принял их по высшему разряду. Накормил от пуза, отдельную комнату выделил, руководящим членам клана представил. Среди прочих знаков внимания придал на срок пребывания личного экскурсовода. Сомнительная честь выпала на долю Щербатого. Сидел он теперь на корточках неподалеку, под стеночкой, и старательно делал вид, что полирует когти. Побродив по закоулкам Нового Вавилона, зинкуриец и раскосая соплеменница притормозились в одной из жрачных забегаловок спиральной террасы Сквозной Шахты сектора. Попивая суррогатное пивко, они базарили на всякие темы. Подручный Головы от нечего делать ловил базар. Вначале обоими ушами, но в итоге притомился вникать в заумные расклады и слушал вполуха, отвлекаясь и пропуская целые куски. Хотя в рыгаловке было довольно людно, их троих никто не беспокоил; вокруг столика сохранялась нейтральная полоса. Местный приблатненный люд зрил небезызвестную в этих уровнях щербатую физиономию, начинал соображать ассоциативно и вспоминал, что с ребятами из бригады Головы портить отношения чревато для состояния здоровья.

– Мой богатейший жизненный опыт свидетельствует: единственный учитель, который чего-то стоит, – это твой враг.

– Да уж, опыт у тебя не скудный, теперь ясно. Свои люди в разных мирах – шлюхи, таксисты, бармены, солдаты, программисты, и так далее… Когда успел?

– Я же говорю. Бурная и насыщенная жизнь за плечами.

– Да ты прямо звездный человек, Солнышко. Настоящий космополит.

– Хочешь жить, умей вертеться. Универсальный закон бытия, Маленькая. С атомарного масштаба до галактического. Точнее, вселенского.

– Ха! А мы, люди, где-нибудь посередке, да?

– Ну, я бы сказал, масштаб атомов нам роднее. Хотя вертимся по меньшей мере как планеты. С космической скоростью.

Щербатый пустил струйку слюны сквозь прогал в зубах, которому был обязан своей кличкой, и преисполнился презрения. Нашли тему, тоже! Вот придурки.

– …мы не созданы для домов, Ир. Потому и встреваем в дорожные истории. Такова уж порода, у нас аллергия на камины, стойки для зонтиков, кресла у головизора и пейзаж в квадрате оконной рамы. Нам широту взгляда во весь горизонт подавай. Неугомонная натура русских предков сказывается…

– А для за-амков?

«Экскурсовод» ощутил, что штаны начинают жать в промежности. Кое-чему в них сделалось тесновато. Голос у Маленькой с хрипотцой, очень волнительный, надо признать. Сейчас – в особенности. Обезьян лохматый, ни черта не чует! Шикарная девка по нему убивается, а он хоть бы хны. Громила тупой!

– Это логичнее. Но тебе нужен королевский, не менее. Замашки у тебя – ну чисто принцесса!

Кровь в ушах у Щербатого зашумела так громко, что он почти перестал слышать голос. Оно и к лучшему. Ох уж этот голос… Стоять-бояться! Нельзя бренчать нервами, девчонка неприкосновенна. Голова предупредил, яйца вырвет и в глотку затолкает, вдруг что нехорошее с залетными гостями случится.

Базарили бы хоть на языке незнакомом. Вот невезуха! По идее, он вообще не должен ни словечка просекать. Для того и пользуются круссом. Но откуда им знать, что первое «дай!» будущий Щербатый вякнул в мире Волга II, он же Новый Саратов?! Или Голова не просто так именно его к ним прицепил? Голова у-умный…

– …как минимум три совпадения. Сны-наваждения, раз. Перед исчезновением появляются люди в скафандрах МКБ, два. И концентрически расходящееся, как круги по воде, стирание координат… Всепроникающая во все компьютерные программы помесь свастики и звезды Давида. Ничем ее не остановить, – говорила девушка. – До соседних миров добираются свидетели с практически идентичными показаниями. Это – четкие следы.

– А я вот все не вррублюсь никак, почему фигуры и голоса только женские. Что, в Армию Солнца сильный пол уже не принимают?.. – раздраженно рокотал зинкуриец. – Сексистская дискриминация, однако… Хотя, режь меня, бей меня, инвалида больного, ну в упор не верю, не верю я! При тотальной слежке, при компьютерных сетевых связях, доступных контрролю, невозможно устойчивое существование межпланетной организованной партизанщины. Уголовников Безопасность не тррогает, согласен, ну так мафия другое дело, это же скорее экономическая реалия, чем политическая… На планетах, в прределах отдельных систем локальные организации – сколько угодно, пожалуйста. Но практически все каналы интергала подмяла под себя Безопасность, и потому объединение разррозненных групп становится невозможным предприятием. Иксы МКБ все-таки не зря коптят небо. Нет, не могу я поверить, что эмкабэшники прохлопают армию с… – Он осекся. После паузы добавил: – Спасения.

– Свободы… А ты не думал, что в недрах самой Организации созрело реальное сопротивление? Мудрость предков гласит: если хочешь что-то спрятать, клади на видное место.

– Версия заманчивая. Но фантастически маловероятная. Перебор. Крутизна зашкаливает. Ведь если это так, значит, любой из нас может оказаться… гм, генералом Армии Солнца.

– Почему бы и нет? – Она в упор посмотрела на него. – Я, к примеру. Это помешает тебе быть со мной? Бросишь? Или убьешь?

– Шуточки у тебя, Маленькая! – Соллар сокрушенно покачал большой лохматой головой. – Несмешные… Впрочем, мое расследование продолжится вопреки всему. Ты прекрасно знаешь, кого из нас не очень-то волнует, что станется с Сетью. Мне бы с личными проблемами расплеваться. У меня перспективочка… гм, масштаба вселенского. С атомарного уровня подымаюсь на форсаже, со сверхсветовой.

– Да-а уж, мы, земляне, – странные существа. Вечно мечемся между двумя зовами: звезд и Земли. Поднимая голову вверх, грезим о небе, а оказавшись здесь, начинаем тосковать о земном… Я как-то читала о первом в истории Родины космическом туристе. Этот пожилой человек из своего кармана заплатил не один десяток миллионов за возможность собственными глазами взглянуть на родной мир из космоса. И поднялся-таки на орбиту, вопреки противодействию властей предержащих. Когда вернулся, сказал, что для человека ничего нет более значимого и прекрасного, чем посмотреть на собственную планету оттуда. Повернуться спиной к звездам, лицом к Земле…

– Слушай, ну чего ты мне душу травишь?! Не дави на чувствительность, ладно? Я циничен по определению, изначально. У меня детство трудное было, неприкаянное, сиротское, мне на роду написано было сдохнуть от выстрела копа, или в тюряге, или от алкогольного отравления, я слово «совесть» впервые в жизни узнал на Новой Венере, в Академии. У нас на Новой Рязани этакое глупое понятие отсутствовало в принципе… Если у тебя еще остались иллюзии в мой адрес, сейчас они рассеются. Вот, это про меня, послушай! Все сразу обо мне поймешь! Я и в иксы-то пошел, чтобы отомстить собственному племени. Услышал однажды песню эту и вдруг понял со всей обескураживающей ясностью, в какое дерьмо окунула судьба Ваньку Полышного, типичного представителя новорязанского дна!

Он лапнул левое запястье, зарыл пальцы в густую шерсть цвета ночи и пошевелил ими в глубине. Где-то там в зарослях прятался сетевой терминал, потому что вдруг зазвучала мелодия жангады, и хриплый баритон запел…

«Я начал жизнь в трущобах городских И добрых слов я не слыхал. Когда ласкали вы детей своих, Я есть просил, я замерзал… Вы, увидав меня, не прячьте глаз, Ведь я ни в чем, ни в чем не виноват!

За что вы бросили меня, за что? Где мой очаг, где мой ночлег? Не признаете вы мое родство, А я ваш брат, я человек… Вы вечно молитесь своим богам, И ваши боги все прощают вам!

Край небоскребов и роскошных вилл; Из окон бьет слепящий свет. О, если б мне хоть раз набраться сил, Вы дали б мне за все ответ… Поверьте, люди, ведь я ваш брат! Ведь я ни в чем, ни в чем не виноват…

Вы знали ласки матерей родных, А я не знал, и лишь во сне, в моих мечтаньях детских золотых Мать иногда являлась мне. О, мама, если бы найти тебя, Была б не так горька моя судьба!»

Доверху налитыми болью глазками парень исподлобья смотрел на подругу, словно спрашивал ее о чем-то взглядом, и ждал обязательного ответа. Оцепеневшая девушка зашевелилась и положила правую руку на край стола; накрыла левой ладошкой хрупкое запястье, и над недопитыми кружками пива развернулся стилизованный пергаментный свиток. На нем возникали золотисто-пурпурные, цвета весеннего рассвета стихи. Они появлялись по одной буковке, бежали слева направо и прибавлялись построчно, сверху нисходя вниз, словно невидимый кто-то набирал текст, писал их прямо в эту минуту, а не множество миллениумов тому назад…

«Нас мало, понимающих. Из книг Не словоблудье нам, но мудрость лба, Уткнувшегося в рукопись. Шрапнели, Когда в миру забрезжило едва, Попали в цель, глаза остекленели. Нас мало, не смакующих интриг Из книг. Векам-то пальцы загибали Те, у которых высох бутерброд И чай остыл, покуда выгребали Из мусора великолепный бред и вброд Переходили океаны лжи, За чаем, что остыл некстати. Живы Те, что за спинами своими скалы Правдивости оставили. Нас мало, Как мало скал. А океан шуршит: Так машинистка строки набирала, И с юбки бархатной ворсинки обирала, И непременно делала ошибки…Цензурой текст заужен, что ушит. Но мудрость лба заузить, что стирала Легко границы меж миров, времен?.. Да так должно быть, чтоб нас было „мало“! Я жму Вам руку, злой мой компаньон. Напротив Ф.И.О. – ставлю долгий прочерк, Я обожаю Ваш сквернейший почерк, На лживом языке так назван он. Не словоблудье нам, но смех, но стон, но вой. Протяжный. Вечности звук – ВОЙ. Забрезжит чуть, на рукопись роняясь, Как в пропасть, головой. В очередной Раз умершей. И солнце выйдет каясь, спотыкаясь, Каясь».

ТАК ГОВОРИТ ИРИНА УХОВА.

– Может быть, мы не так безнадежны, – прошептала Маленькая, опираясь обеими руками и медленно вырастая из-за стола; костяшки ее смуглых пальцев, крепко стиснутых в кулачки, побелели от напряжения. – И не такие уж монстры… У нас есть истинное, неподдельное, неразменное богатство. Хорошая наследственность. Духи предков не дадут нам выродиться.

– Да, мы твари живучие. Спасибо матушке-природе, понапихала в нас до фига и больше механизмов, способствующих выживанию. Похоже, она из нас какой-то спецназ готовила. Для выполнения особого задания предназначила. Дух наш стоек, мысль быстра, тело крепко. Даже самых, казалось бы, уязвимых и беспомощных – просто так не угробишь… Маленькая, я как-то участвовал в спасательных работах, на Исраэль Три дело было. Там город один, Новый Ашкелон, землетрясение развалило вдребезги. Мало кто выжил. Десятки тысяч гробов разного размера – больших и малых. Настоящий конвейер смерти, праздничное торжество энтропии. Неделя уж прошла, почти все разысканные тела похоронили… И внезапно сенсация: локатор одной из групп похоронщиков улавливает живые тела. Где-то внизу, погребенный под грудой обломков высотой с небольшой звездолет, кто-то тепленький. До сих пор борется со смертью! Только вот уж слишком крохотные объекты на экране, будто не наших тела, а иных, какой-нибудь некрупной расы… В общем, раскопали завалы, в которые превратился родильный дом. Ир, младенчики!! Даже я чуть не расплакался. Одиннадцать новорожденных, не старше двух-трех недель. Крохотули такие, иссохшиеся, скукоженные. Но живые! Продержались без питания, без пополнения запаса жидкости, практически без воздуха. Взрослые мертвы, они выжили. Оказывается, особая способность у грудных малышей есть, научники ее зовут эффектом ныряния. Чтоб, если мама вдруг исчезнет на некоторое время, у деток был шанс дождаться возвращения. Организм как бы замирает, впадает в ступорный транс, переходит на режим тотальной экономии энергии, и практически прекращает жизнедеятельность, безо всяких медицинских приборов и препаратов. Но – вот именно что почти. У взрослых, которые уже сами могут себя прокормить, эта способность атрофируется или ослабляется. Выходит, недельный ребеночек в чем-то посильнее здоровенных дядек-тетек будет. Я к чему это все вспомнил… Может, эта способность, минуя средний уровень взрослого индивида, проявляется в общечеловеческом масштабе. Мы, весь наш биовид, после падения выживаем как младенцы. Схлопнулись, перешли в глухую оборону, экономим остатки энергии…

– И ждем спасателей, – тихонечко завершила Маленькая.

До Щербатого, урожденного Пабло Мартина Энсино Хименеса, уже дошло, что с начала до конца слушать надо было не вполуха, а во все три, среднее в придачу приложив.

Маргинальные слои эрсеров, конечно, знали, что миры пропадают. И так же строили предположения на предмет того, что мифическая Армия Солнца реально существует. Только вот никак не могли решить, как относиться к этому. Вдруг правдой окажется – приветствовать как освободителей, примазаться к победителям или совсем наоборот, свою выгоду поиметь, иным с потрохами сдать и соответствующую мзду получить? Ясное дело, спокон веков человек человеку – торк!.. Чем роднее, тем лютее ссора. Недаром самыми кровавыми войнами были гражданские, и народности одной языковой группы враждовали свирепее и безжалостнее, чем нации, разделенные морями-океанами.

В эту секунду рядом с хлипким столиком, над которым только-только растаяла проекция одного из бесценных сокровищ духовного наследия, возник столб желтого клубящегося тумана. Тренькнул сигнал вызова. Фоновая заставка коммуникационного канала предупреждала, что в этом объеме сейчас возникнет изображение. Туман рассосался. Появился человек. Тело у него было ничем не примечательным, среднего роста и комплекции, но не голова. Она была огромная, раза в два больше нормальной, но вовсе не уродливая благодаря сохранению привычных пропорций. Казалось даже, что это тело ужалось, а голова-то – нормальная.

Проекция Головы по очереди оглядела гостя, гостью и прикомандированного к ним Щербатого, резво вскочившего на ноги. Удовлетворившись увиденным, король преступного мира смачно прокашлялся, весомо, отрывисто высказался:

– Тачка типа готовая. Можете сваливать, придурки. Повторяю для тугих. В Торкмуадир нельзя колоться. Но ежели чего, Сол, перекинь привет. Чисто Зубатому и Мотыльку. Длинному не кидай. Бывайте.

И исчез, вместо себя оставив песню-нетленку; «Мурка», типа гимн круссоязычных «воров в законе», в реке времени не утонула. Неотъемлемая часть наследия!

Мама с папой как чувствовали – дали будущему Голове имя, уменьшительное от которого – Женя. Уровень интеллекта, и это неопровержимо доказано наукой, не от количества мозгового вещества зависит, а от качества. У гениев морщинистого серого студня зачастую меньше двух килограммов, но вот почти все особи с более чем трехкилограммовыми мозгами – кретины. Однако мухом Голова, похоже, примером своей жизни опровергал выкладки научников. Его мутированный череп мозгов вмещал килограммов семь, не меньше, и ни единый грамм из них кретиническим не был. Если у структур априори анархических, типа уголовных, и возможен реальный руководитель глобального масштаба, то этот большеголовый мутант был им. Хотя знали это лишь его ближайшие подручные. Так что этого головатого мухома адекватнее было бы звать Серым Кардиналом преступного мира.

– Похоже, нам пора. В путь, Маленькая. Наши скакуны оседланы, – пробормотал большой и волосатый зинкуриец, пытаясь встать, не опрокинув столик. – А ты сомневалась, стоит ли… Наиболее враждебный эрсерам мир Сети ждет нас не дождется. Вот мы и созрели, чтобы сунуться прямиком в пасть. По коням и вперед с песней! Нам скакать не привыкать.

– Точно. Где ж еще искать врага, предположительно звереющего от желания окончательно искоренить земов, как не в самом элитарном закрытом клубе иных!

Щербатый наконец-то опомнился и дернулся было, испытав позыв махать руками, громко взывая к пахану и прося его не исчезать. Ему очень много надо пересказать Голове… Но девчонка вдруг повернулась к нему, подняла тоненькие ручки и доверительно положила ладошки на плечи, как будто обнять собралась. Но не обняла… Заглядывая своими обалденными глазищами, черными с золотистыми искорками, как космос, прямо в душу ему, начала говорить, и ни до, ни позже матерый убийца, грабитель и рэкетир не слыхал, чтобы у других баб бывал такой проникновенный голос.

– Волжанин, все вышесказанное ты наверняка не запомнил. Передашь Голове что захочешь, одно только не забудь… Миры уходят – факт, он знает. Но еще не решил, как относиться к этому факту. Мне кажется, это не смертельно, и предпочтительнее с ними вместе уйти. Здесь не надо оставаться. Пускай твой командир запустит по мафиозным каналам авторитетное мнение. Всем группировкам и колониям эрсеров желательно передислоцироваться на планеты, где наши расовым меньшинством не являются. Да по-быстрому, в долгий ящик откладывать не стоит. Наше Дело не ждет. Без уголовников новый мир вполне обойдется, однако своих кидать на растерзание – негоже, как-то не по-русски это… В старом такой шухер начнется, что мало не покажется. Тех, кто опоздает сменить дислокацию, в козлы отпущения тут же запишут и счет выставят немереный. Всем до единого не успеть, к сожалению, но чем меньше наших останется, тем чище совесть будет. У всех. У вас тоже, хотя вы и полагаете, что без нее прекрасно обходитесь. Так что вы уж расстарайтесь, чтобы авторитетное мнение добралось до ушей каждого и каждой… чтоб все наши услышали. Законопослушные и преступники, дети и старики, мужчины и женщины, все-все. Понял, да? А теперь иди, не стой с отвешенной челюстью. Время не ждет, как говорили мудрые предки.

– Отличный способ очистить Сеть от эрсеров. Сама придумала, Ир? – поинтересовался ее напарник, когда офонаревший Щербатый уполз восвояси на полусогнутых.

– Ты думаешь, я-а… – конвульсивно содрогнувшись всем телом, медленно-медленно повернулась она к нему.

– Почему нет?

– Нет! – Ее глаза полыхали черно-золотым, как имперский стяг, огнем. – Почему? Разреши представиться: Ира Николаева, генерал АРМИИ СОЛНЦА. Уж кто-кто, а она миры вовсе не стирает. Я-то знаю. Ну и? Ты со мной или сам по себе, на персональной кочке, в стороне от земли и неба?

[[ТЕ, КОМУ СЛЕДОВАЛО, НИ НА МГНОВЕНИЕ НЕ ВЫПУСКАЛИ НАПАРНИКОВ ИЗ ВИДУ. И в это мгновение у всех них перехватило дух от изумления. У кого моторика процесса дыхания в принципе исключала возможность сбоев или вдыхание воздуха как таковое не входило в функции организма, те проявили изумление эквивалентно особенностям физиологии и параметрам менталитетов.

НО НИКТО ИЗ НИХ НЕ ПОДОЗРЕВАЛ ДАЖЕ, что среди многочисленных датчиков, глаз, рецепторов, микрофонов, объективов, ушей, носов, локаторов, сенсоров, щупов, сканеров и антенн прятался «взгляд» одной наблюдательницы, диапазону и проникновенности восприятия которой все прочие могли только позавидовать, мягко говоря.

Ни «черным шлемом» МКБ, ни служащей КОП, ни агентессой других сетевых организаций она не числилась. Ее родные точки пространства вообще не были частью этой Сети Миров. Поэтому она смотрела со стороны и видела гораздо лучше. Со стороны оно всегда – виднее. А кто может быть более посторонним, чем гостья из-за Края Света?.. Эта микроскопическая иная уловила и размеры, и ресурсы, и возможности. Прозорливая сверх допустимого, она ошиблась только в одном. Не корабль. Человек. Женщина. Одна-единственная. Пока. Разведчица Империи. В разведанную ею метагалактику придут солдаты. Скоро. Через один цикл. К тому времени в живых вряд ли останутся даже отдаленнейшие потомки всех нынешних иных. Ну и что? Людей интересуют не они. Людям интересны дикие сородичи, примитивные носители истинного разума, которые испуганно сбились в стайку, теснее прижимаясь друг к дружке в безуспешной попытке остаться вместе, не потеряться в холодной пустоте, но вселенские силы властно растягивают их во все стороны. Аборигены слишком недавно существуют, чтобы образумиться и обрести соразмерную силу противостояния. Дети не могут передвигаться в избранном направлении. Им еще предстоит научиться свободе воли. Через год, когда придут взрослые. В одиночку ей не совладать с оравой растерянных, спеленутых детишек. Ее задача присмотреть, чтобы далеко не унесло их. В бесконечности несть числа охотникам за живым товаром.

И ОНА ОТСТУПИЛА, обратно за край. Смекалистая иная не должна чуять, что она все еще здесь. Пусть думает, что примерещилось… Ей до иных, живущих в убогой трехмерности, дела нет. Поигралась и хватит. Пустые забавы рано или поздно надоедают. Она посвятила этим двум букашкам целую наносекунду. Несколько месяцев их медленного времени. Никогда ни одному иному человек не посвящал столько личного внимания. Могут гордиться. Хотя никогда не узнают. В масштабе вселенского времени – их уже нет, по сути. Все эти расы иных так быстро живут, что не успеваешь за ними уследить; отведешь на миг взгляд, а они уже умерли… Что уж говорить об отдельных особях. Куда идут, кого ищут и во что верят эти две конкретные козявки – она не разобрала, но на всякий случай нацелила наведенный канал воли и инспирировала резкий поворот, отклонив вектор их продвижения от Края Света. И сама отодвинулась, только по другую сторону. Пока она находится за пределами их Вселенной, они больше не уловят ее. Она подождет, пока они прекратят свои крысиные бега в примитивном лабиринте трехмерного пространства. Ждать, собственно, почти не надо, ждать-то совсем чуть-чуть. Они только в собственных глазах выглядят всемогущими, ощутимо значимыми во вселенском масштабе… Ох уж эти иные. Ошибки вечно экспериментирующей Вселенной, болезненная сыпь на коже материи. А туда же – мнят себя разумными существами, смысл жизни ищут, на полном серьезе в свои суетливые игры играют. Пылинки невесомые, что видны лишь миг, сверкнув в луче солнца. Увидели бы себя разок со стороны такими пылинками, осознали бы ничтожность, тщету и бессмысленность своего бытия… Впрочем, бесполезно, ЭТИХ ничем не прошибешь. Венцы творения! Анекдот да и только. Знали бы эти венчики, что на самом деле природа творит лишь вакуум и звезды. Больше ничего и не надо. Планеты – и то лишь вспомогательные органы. А они, мнящие себя разумными, людьми – всего лишь паразиты, которые живут в телах детей и водятся только в замкнутых островах трехмерных метагалактик, на самом деле – стайках младенцев, еще не умеющих летать самостоятельно. Им, микробам, детские группы кажутся целыми необъятными вселенными. Они никогда не познают, не потрогают бесконечность, ибо для этого нужно познать вечность. Им же дано познать лишь миг.

Посмеиваясь над глупостью иных, Третья Сила удалялась прочь от огненного роя детской стаи. Рядом с костром метагалактики она была всего лишь искрой. Искра улетала во тьму. Переждать, пока первая и вторая взаимно уничтожатся, и тельца новорожденных галактик очистятся от прыщей. Тогда она вернется и примется летать в стае, присматриваясь к детям. Выискивая тех, кто уже почти созрел для образумления, чтобы помочь им обрести свободу и присоединиться к Вселенской Империи Истинных Людей. Многих за год она вразумить не успеет, но хотя бы некоторых… Ей очень хотелось с кем-то поговорить. Она изнемогала от одиночества. Все-таки это неимоверно долго – полный вселенский год не видеть истинно человеческих лиц и не слышать человеческой речи.

Что иные ее заметят вновь, она не особенно волновалась. С точки зрения наблюдающего из метагалактики она – лишь щепка, утлая лодочка в складках волн во многих милях от берега. Чтобы увидеть, надо знать, куда смотреть. Почти невозможно случайно избрать правильный ракурс. Впрочем, даже если и увидят, ну и что? У иных всего лишь появится очередная «гениальная» теория, сочинением которых они пытаются оправдать ничтожность своего существования и избавиться от единственного чувства, которое не является самонаведенным наваждением: обескураживающего ощущения тщетности всего сущего. Для их сущего это состояние души – вовсе не иллюзия. ПРИГОВОР.]]

Наблюдатели за наблюдателями

…ВРЕМЯ и МЕСТО… [цмаэфохлрермром, или 04 июля по местному, так называемому «универсальному сетевому» времясчислению; постоялый двор «Мимо-не-пройдешь!» на обочине единственной в Сумрачных Дебрях дороги, неподалеку от пограничного чекпойнта торков; пересеченная местность близ СпецЛаборатории 101, более известной как Торкмуадир («Башня Торков»); узкая часть Полуострова Боли, материк Убфалкон, мир Елексана (планета Вуллериан III, целиком еще не освоена) в звездном скоплении Адмирал Макаров сферической галактики «Великая Россия»; внутреннее пространство метагалактики УТОЛДЛДЖА, которую соседи ошибочно считают Вселенной, а свою долю ее территории зовут «Сеть Миров» (пакет координат плоскости соприкосновения: деывзопыетыжхгкеьммвсюхдлтпркцвпхзхнкйаывасюлват)]

– …ассказывай в подробностях; за это время ты просто обязан был стать экспертом по межплеменным взаимоотношениям; волей-неволей.

– Я и говорю – добровольно эрсеры в Торкмуадир не являются; ни при каких обстоятельствах, ни в коем случае!

– По причине?..

– Их тут не просто ненавидят, старшая, не просто испытывают к ним отвращение; торки выражают ненависть к потомкам имперцев весьма деятельно; изобретательно, изощренно, методично; всячески приумножают коллекцию рапортов и без устали дописывают новые параграфы в учебник болеведения; эту специализированную научную дисциплину они создали для усовершенствования способов причинения эрсерам физиологических и психологических страданий; руководствуются хозяева Торкмуадира простеньким как линейка умозаключением – чтобы сделать жертве по-настоящему больно, необходимо досконально ведать, КАК это делается.

– Надо думать, с их точки зрения это вполне логичная позиция; у торков действительно имеются серьезные основания для ревностного культивирования возмездия?

– Более чем, старшая; охарактеризовать, какие чувства испытывают к земам и земляшкам торки, никакими эпитетами невозможно; никто и не пытается; все обитатели Сети знают, что торки исповедуют религию возмездия и что эрсеры попадают в Торкмуадир как угодно, только не добровольно; хозяева этой местности – ровесники ЭрсСтеллы, продукты злого гения землян; торки и не пытаются приглашать потомков своих создателей; они эрсеров крадут, покупают, угоняют, заманивают обманным путем, завоевывают, нанимают через подставных лиц, обменивают, выигрывают, получают в подарок и тэдэ и тэпэ; как гласит максима творцов, не забытая творениями, – «цель оправдывает средства»; затем торки уволакивают добычу в Торкмуадир; и здесь тщательно, бережно хранят от происков смерти; они не позволяют эрсерам умирать – долго, долго, долго; чем дольше, тем лучше; неделями, месяцами, годами…

– И какова же цель?

– Чтобы делать больно; и увеличивать коллекцию рапортов.

– Серьезно ребята настроены…

– Абсолютно, старшая; уж кто-кто, а торки на это имеют право, как никто иной; земляне их создавали собственноручно; сконструировали для того, чтобы испытывать и отрабатывать на подневольных копиях все мыслимые, возможные ужасы бытия и все вообразимые способы умерщвления, которые могут гипотетически грозить оригиналам в процессе завоевания вселенских просторов…

– Понятно; чтобы делать больно; раз за разом; и получать подробные отчеты, непосредственно из уст подопытных кру-оппаи, обладающих разумом.

– Как видишь, причину бывшим кру-оппаи долго искать не пришлось.

– Это воистину так, младший; но по какой причине здесь находятся другие разновидности?

– Добровольно в Торкмуадир испокон веков являются здешние люди иных биовидов; те, кто испытывает чуть ли не религиозное, священное чувство обиды; все, кто яростно оскорбился за поругание миров – оскверненных, изнасилованных, разграбленных и уничтоженных землянами; благодаря торкам у всех них имеется собственная святыня возмездия; фанатичные земоненавистники совершают сюда настоящее паломничество; из всех краев их освоенной Вселенной они стекаются в космопорт соседнего мира Шинперш, он же Вуллериана II, планета сносно обжитая и гораздо более населенная; затем энтузиасты-фанатики «автостопом», на местных попутных досветовиках переправляются в Елексану и уже здесь, чаще всего на перекладных, реже на специально арендованных транспортных средствах, а то и вовсе пешком добираются в земли Торкмуадира; непреклонные торки охотно дают уроки по изучению болеведения всем желающим, старшая; в собственно Башню, чуть ли не самое недоступное в этой их «Сети Миров» сооружение, не-торкам вход строго-настрого воспрещается, но поодаль от ее неприступных стен имеется специально выстроенный «учебный класс»; еженедельно, по субботам, в три пополудни жаждущие паломники имеют возможность насладиться публичным актом возмездия; такова многотысячелетняя традиция; почему в этот день и в этот час – неведомо никому, кроме самих торков.

– Но почему бы им не соорудить специальный космодром для гостей?

– По канонам своего мировоззрения логично предполагая, что потомкам их собственных создателей также отнюдь не чужда мстительность, обитатели Башни опасаются диверсионных происков эрсеров; в пределах частной собственности торков – то есть практически на всей территории полуострова, – не имеют права находиться ничьи космические корабли и орбитальные челноки; никто не смеет совершать здесь посадку, нарушив запрет хозяев; потомственные профессиональные палачи просто сбивают всех, кто вторгается в пределы их приватного воздушного пространства; территориальные воды охраняются аналогично; на широкую часть полуострова торки пропускают только тех, кто является с материка по единственной в этих малоосвоенных краях дороге и попадает на их пограничный пост; контролировать прибывающих легко; как ты убедилась собственными глазами, в наиболее узком месте длинный, словно щупальце головонога, перешеек ширины не большей, чем поле для древней игры «футбол»; то есть около трети эннода.

– Заметила; и еще вижу, что хозяева этого пристанища усталых пилигримов очень мало похожи на потомков землян либо на их точные копии; или, быть может, эта территория уже не принадлежит торкам?

– Принадлежит, старшая; но именно здесь, в пределах прямой видимости от КПП торков, наиболее выгодное с коммерческой точки зрения место; здесь и возвел самый первый Нибул’ячикч эту помесь мотеля с таверной; КАК основатель династии ухитрился выпросить у торков лицензии – на продажу спиртных напитков и наркотиков, использование игровых автоматов, постановку шоу-программ, легализацию проституции, продажу памятных сувениров и прочие весьма прибыльные торговые операции, – никто не знал и не знает; хотя некоторым очень хотелось и хочется; в особенности налоговым инспекторам, бессильным слупить с семейства шиарейцев хотя бы цент; вездесущие журналисты неоднократно пытались разговорить хозяев «Мимо-не-пройдешь!», но многочисленные поколения потомков отца-основателя все как один под стать далекому предку: деловитые и хитрые крысоиды; коммерческую тайну усатенькие блюдут неукоснительно.

– Это действительно настолько злачное место?

– Исключительно; крысоиды очень успешно ведут бизнес, обслуживая паломников и просто любопытствующих туристов, коих обычно прибывает раза в три больше; присмотренное гениальным основателем местечко для заведения оказалось настолько удачным, что потомкам оставалось и остается лишь поддерживать сервис на должном уровне, исполняя заветы предка; озаботившегося соорудить все что надо; как ты могла заметить, старшая, целый комплекс вытянулся по обеим сторонам дороги, двумя узкими полосами между проезжей частью и береговыми пляжами; все есть – заправочные колонки, спальные домики, пищеблоки, увеселительные павильоны, лужайки, офисы, салун, складские помещения, ремонтные мастерские, медпункт, многоэтажные ленточные парковки для разнообразных напланетных средств передвижения; площадка для космического транспорта также имеется, ближе к материку; и на ней обычно паркуется не меньше куттрида межзвездных глайдеров-катеров-яхт и каботажных досветовиков, что напрямик доставили сюда тех, кому средства это позволили; остаток пути паломники и туристы преодолевают пешком, а за чекпойнтом их везут дальше открытые анг-платформы торков.

– Странно, младший, что путешественники пренебрегают водными путями; не проще ли…

– Ни в коем случае; вспомни виденное тобой, пока мы добирались сюда из арендованного номера; как жадно морские волны облизывали береговые линии, условно прозванные «восточной» и «западной»; причалы для водоплавающего транспорта с обеих сторон также имеются, там, неподалеку от мини-космодрома; но чисто символические, здесь мало кто решается этим способом путешествовать; коварный океан Елексаны не назовешь гостеприимной акваторией…

– Младший, во всей этой Сети, задыхающейся от удушливого эгоцентристского отчуждения, не осталось ни единого фрагмента пространства, которое гостеприимно встречает здешних разумных; стихии не повинуются насильникам; природа может подружиться с людьми, но никогда не покорится нам; не навсегда по крайней мере.

– Ты абсолютно права, старшая; проведенные здесь долгие годы начинают пагубно воздействовать на мой образ мышления…

– Да, эта местность особенно омерзительна; прямо какая-то квинтэссенция взаимной ненависти; но давай присядем и закажем что-нибудь съедобное; тело требует; хорошо хоть, что ожидание явления первых за тысячелетия эрсеров, добровольно идущих на этот полуостров, не займет столько же тысяч лет; я правильно поняла – после падения Империи сюда ни один эрсер сунуться не посмел?

– Да, старшая, не зафиксировано ни одного случая нападения на Торкмуадир; что касается еды – я уже сделал предварительный заказ, на полпути между номером и салуном; сейчас этот многорукий биочеловек нас проводит к накрытому столику; похоже, пребывание в материальной ипостаси настолько вошло у меня в привычку, что я автоматически забочусь о ее выживании; ты совершенно права, в теле ждать на пустой желудок тяжело; когда-а-а еще они наконец-то появятся…

– …Уверена?

– Да. Они пройдут здесь. Иного пути нет. Перешеек.

– А если, понимаешь, все-таки морем надумают?

– Нет. Уж эти-то не почешут левое ухо правой ногой со стороны затылка. С чем у них полный порядок, так это с уверенностью в собственных силах.

– Обоснованной, надо заметить. Сквозь юрисдикцию стольких миров и корпораций пройти и ухитриться не загреметь за решетку, понимаешь…

– Преувеличенной. Во многих точках их просто не трогали, Джо. Пасли, позволяя обделывать свои делишки. Если бы их намеревались арестовать всерьез, или на каждом углу пытались пристрелить, или гнались по пятам, без передышки, то в каком-нибудь мире черви сейчас доедали бы два трупа. В лучшем случае. В худшем – и кусочка плоти не осталось бы, чтобы похоронить… Я теперь понимаю, что те, кто следует, просто не хотели задерживать их. Наоборот, решили сидеть на хвосте и узнать, куда же в конце концов эта парочка долетит.

– Но не мы.

– Не мы. Джо, я слишком много времени потратила, чтобы позволить им проскочить мимо меня по этой дороге и украдкой посверкать вслед сожалеющим взглядом. Я слишком долго ждала и своего шанса не упущу. Я обещала их схватить, и я это сделаю.

– А вдруг – не проскочат? Не потому, что ты ошиблась в выборе места засады, понимаешь, а… кто-нибудь уже сцапал их, раньше нас. По дороге сюда.

– Допускаю, Джо. Локальные спецслужбы отдельных миров не в счет, конечно. О возможностях территориальных полицейских сил я вообще промолчу; у какого-нибудь напыщенного местного шерифа просто кишка тонка повязать спецназовцев… Но вот какая-нибудь из межзвездных силовых структур – вполне. Не одни мы эту странную парочку вели неотрывно. Хаки антиземов, хаки генштаба, хаки звездолетчиков «СтарТрек», агенты КОП, агенты национальных спецслужб наиболее могущественных рас, опять же… и эта зубастая проповедница вдобавок!

– Наверняка есть и другие, понимаешь, о которых мы даже не знаем.

– Не наверняка, но вполне. Да-а, эта здоровенная рыбина появилась неожиданно… гм, как из-под воды.

– Она не рыба. Она млекопитающая и кислорододышащая, понимае…

– Да, и к тому же глубоко водоплавающая. И настырная. Темная личность, будем разбираться. Страннее всего происхождение. Не верится, но факт: родилась она все-таки на Земле. Я тебе пока не говорила, милый…

– Сколько ж ей циклов?!

– Ровесница Империи… понимаешь.

– Неужели такое может быть?! Люди столько не живут! Даже торки…

– Там, где замешаны уроженцы родины твоих предков, может быть ВСЕ. Не мальчик, Джо, мог бы уж убедиться, на личном-то опыте…

– Вот-вот. И я опять узнаю совершенно случайно, что ты получаешь важные сведения по своим каналам и со мной не делишься. Ну конечно, я, понимаешь, зем, доверять мне нельзя…

– Хотя тебе я доверяю больше, чем всем прочим земам, вместе взятым. Иначе давно избавилась бы… Джо, из нас двоих по следу иду – Я. Ты – мой пилот. Не забывай об этом. Я уже привыкла к тебе, не хотелось бы менять напарника. К тому же делить с тобой постель оказалось неожиданно интересным занятием… Но скажи, зачем ты, антизем, от меня утаил информацию, полученную по СВОИМ каналам? Я, конечно, все давным-давно сама узнала, но это мог бы мне сказать ТЫ. Гораздо раньше. Однако не сказал.

– Я?! О чем?

– Ты, милый. Дело прошлое, конечно, но я ничего не забываю. Служба такая, мне забывать не положено по уставу. «Серая» вашего легиона… резидентка в Китайской Радуге, лейтенант ФаньГуань, так?.. Еще в начале года она рапортовала, что подстрекательница в черном скафандре, на крыше склада – материопроекция как бы, но не совсем. Ваша «серая» кинулась сквозь толпу, хотела взять запевалу с поличным, но обнаружила на крыше не человека, а проекцию. Не демонстрационную причем, вполне материальное голо, да только вот пеленгатором засечь канал наведенной трансляции ФаньГуань никак не смогла, потому что не было его, канала. Автономная, не ретранслированная проекция, однако не демо, а материо, ничего себе сюрприз! Резидентка даже растерялась, но тут к ней подкрепление подоспело, в особе нормального, наведенного по каналу материоголо районного комиссара полиции, и объединенными усилиями они попытались захватить фальшивую девушку. Обниматься с нападающими она не пожелала, конечно, но вот пяткой врезала – с большой охотой. Дала как живая! Лабистянин и «серая» закувыркались по крыше, а «черная» тотчас запульсировала, как будто у проекции наводка расстроилась, точь-в-точь, но ведь не было канала, точно не было!.. Помигала, помигала подстрекательница и построчно растаяла, снизу вверх, вначале ноги полосками исчезали, затем живот, грудь, голова. Научники твоего легиона с ума посходили! На крыше была автономная проекция, каковой может быть лишь запись, демоголо, но в нос девчонка пяткой лупила, как заправская прямая материотрансляция…

– Ты все знаешь…

– Тот лабистянский полицай, в отличие от тебя, ничего не скрывает от нолеглазов. Командир моего легиона его поблагодарил лично.

– Меня бы, понимаешь, тоже не помешало…

– Ну разве что за тяжелое ранение, полученное в боевом рейде. Твой подвиг жаждет занесения в скрижали рекордов. Практически в руках держать преследуемых и упустить их! Стоило тебя послать на индивидуальное задание, и такой провал… Цыпа аппетитная! Сиси твоей подружки! В каком низкопробном сериале ты подцепил эти словечки?!

– Не помню что-то, кого это я в руках держал?! Я не успел к ним даже прикоснуть…

– А как Маленькая тебе врезала, помнишь?

– Яйца помнят…

– Там у тебя мозгов и вправду больше, дорогуша, чем в голове. А вначале таким сообразительным парнем казался…

– Уйду я от тебя, понимаешь… мои летуны с ума сходят, гадая, куда я подевался.

– И не мечтай, Джо. Ты официально откомандирован из «ЭрсСтеллы», переведен и придан «ЗероАй». Без моего разрешения ты не можешь даже полдня увольнительной взять. На пяточках попрыгай, легче станет.

– Ладно, ладно, не издевайся. Раскомандовалась, понимаешь… Замнем для ясности. У тебя больше нет эксклюзивной информации?.. У меня есть. Из собственных мозгов получил. Я простой пурпурный конник, ты права, так вот, послушай звездолетчика: с ними не все чисто, понимаешь. Даже если бы их на каждом углу подстерегал стрелок с плазметом, в каждое корыто с ними на борту подкладывались бомбы, и личные составы полицейских сил на каждой планете поднимались в ружье по их прибытии, все равно они бы ускользнули. Не перепутала ли ты, понимаешь, причину со следствием? Может, их поэтому никто и не тронул всерьез, что они как-то влияют на преследователей? Рассмотрим наш пример. Я же тогда, в Кеннеди Спейспорт, мог их сжечь лучом, прямо в зале, понимаешь, но когда она меня двинула коленом… я позволил ей это сделать! Из офицера МКБ я действительно превратился в пропойцу, а какой алкаш способен опередить и блокировать офицера МКБ, да еще спецназовца? И когда они уходили, я корчился не столько от боли… От бессилия, понимаешь! Я их силу на своей шкуре испытал! Меня как будто скрутили трубочкой, в упаковочный пластик завернули и ленточкой перевязали. Безобидный, беспомощный, как божий одуванчик. Они из меня всю энергию одним глотком выпили. Пока не исчезли с глаз долой, я был не я, а пустая бутылка на помойке, понимаешь… Как, как они ухитряются ускользать от всех, а?! Ведь за ними столько команд охотятся, столько глаз следят, столько ушей и носов слушают и вынюхивают, да уже добрую сотню раз их бег должны были остановить! Но в последнюю секунду все планы обязательно срываются… Накладка за накладкой, понимаешь! Запеленгованные координаты оказываются ложными… у них ведь никакой аппаратуры нет, разве не так? Они же налегке, с пустыми руками и карманами мечутся по космосу. У них даже бластера приличного и того нет! Почти без денег, совсем без ориентировок, без явок, без группы прикрытия, без информационной поддержки, без резервных баз, без… без, без, без, понимаешь! У них ничего нет, никакого серьезного обеспечения, а они толпу преследователей на десяток корпусов опередили и на всех чихают, понимаешь!! Суперпарочка суперагентов, понимаешь!!! Весь персонал всех спецслужб Вселенной может отдыхать, а то и стреляться от позор…

– Успокойся, Джо, милый! Ты чего переполошился?.. Эй, двухголовенькая, принеси-ка нам еще бутылочку, у моего дружка уже глотка пересохла!..

– …еблагодарное это занятие, ссидеть в зассаде! Мало того что до реального появления объекта у тебя нету никакой гарантии, дейсствительно ли он появится там, где ты, конкретный такой оперативник, ссидишь и ждешь его, – так еще и едло там, где тебе ссиживать доводитсся, обычно препаршивое до блевоты. Полносстью сс тобой ссоглассен, брат…

– Эй, кончайте ныть, недоумки! Нудные, чиссто земы!

– Не-е, это они еще не ноют, командир. Они намекают, мозоль на лапе, что уже пора бы повторить. Твоя очередь платить, между прочим. Заказывай. Мне чуть-чуть подтухшее, мозоль на лапе, не забудь, пожалуйста.

– А брюхо не тресснет, сстолько выжрать?! Ссмотри сс табуретки не ссвалиссь, толмач непрошеный!

– Я прошеный, мозоль на лапе! Штатный, можно ссказать! На девяносста трех языках могу посслать!

– Звереют, брат. Обрати внимание, у кома уже верхний уссик дергаться начал – и волоссы на макушке шевелятся. Ссейчасс будет нам внеочередные наряды раздавать, даю хвосст на отссечение!

– В этом зале полнехонько оперов, мозоль на лапе… Вссе коллеги сспокойно ссидят и ждут. Одни мы тряссемся!

– Во-во. Прямо фан-клуб какой-то, брат! Поклонники отовссюду ссбежалиссь и млеют от предвкушения – оссобенно те две обезьянки. Брат, тебе нравитсся та, что поволоссатее? Ессли нет, твои проблемы, я вссе равно беру ту, помоложе. Командир, по завершении операции даешь минуток трисста увольнительной? Хочу обменятьсся профессиональным опытом сс коллегой…

– …а нас пялятся, зем подери. Я же тебе говорила, что они тоже охотники!

– Ага, и еще семейка упившихся фаринадоров! И угрюмые соубанцы за тем столиком, и вон та каракатица с дружком-никомедцем, и вообще все до единого шиарейцы в зале, не только эта усатая четверка. И даже вон те мясистые туши, что еле-еле конечности передвигали, когда к столу тащились. Я чуть было не рассмеялась – такое впечатление, что их к полу минимум десятикратная перегрузка давит… Может, вообще весь зал, все эти шесть-семь сотен существ десятков рас, на самом деле собрались сюда, чтобы устроить засаду?!

– Почему нет, зем подери? Во всей Сети только мы, что ли, додумались до учреждения специальных служб, призванных поддерживать статус кво? Те, кому следует, вполне могли попадать им на хвост и в других мирах…

– …ажется, наши шумные соседи вот-вот полезут к нам, обниматься. От полноты переполняющих чувств обовьются телами вокруг, и… Да я в обморок грохнусь! Мне уже дурно от одного их, как бы это помягче выразиться, ароматца…

– Только не вздумай произнести что-то подобное на каком-нибудь из интергалактических. С цветом кожи тебе повезло, конечно, никаких признаков смущения, но язычок твой, напарник, может очень сильно нас подвести.

– Твой мех не намного светлее… Знаешь, когда ты высказала идею присоседиться к пьяной компашке пятнистых змеев, привлекающих повышенное внимание, я тебя поддержал. Кому придет в голову, что агенты не по темным углам прячутся, а на виду торчат, за столом посередине зала! Но теперь эта затея уже не кажется мне удачной…

– …е думаю, что это изменит восприятие. Мы с тобой тут везде будем как на ладони. Что здесь, у стойки, что за столиком, пускай он хоть в самом дальнем углу стоит…

– Как любит говорить один из подследственных: точно! В этой акватории наша парочка как будто на кончике щупальца выставлена. Ох, что-то мне здесь не по себе! То ли дело в воде поджидать… Эй, гляди, гляди!

– Явились?! Какой из входов?!

– Да не на двери… туда смотри, в окно. Левее, левее… Видишь, вон там из волн выпрыгивает рыба, метров трех длиной, на дельфинида чем-то похожая. Во как резвится, прямо ракетой в воздух взмывает! Аж завидно… С каким удовольствием я бы с нею местами поменялась…

– Ага, только для этого ей не хватает самой малости: быть разумной и быть агентом.

– Вполне может быть. Кто поручится наверняка, что не?..

– Зато все наверняка поручатся, что агенты – мы. Может, разделимся?..

– …ого типа я знаю. Он иксатый, пилот-антизем. ДжонБэкфорд его зовут. Как-то раз сталкивалась с ним, когда по просьбе правительства Безопасность ввела когорту «черных шлемов» на территорию одной из наших провинций. Тогда на рудниках наемные погонщики робменов взбунтовались…

– А рядом с ним, зем подери?..

– Понятия не имею. Но если бы не знала наверняка, что наша вожделенная парочка еще сюда не добралась, то вполне могла бы подумать, что у меня зрительная галлюцинация…

– Зем подери, ты тоже обратила внимание, до чего же на нее похожа?! Ну просто копия…

– …злагай в деталях; старейшие все равно потребуют экспертную оценку; я передам дословно.

– Даю, старшая; итак, ты уже поняла, что, замысли вдруг так называемые «иные» письменно оформить очередь мстителей, запись желающих пришлось бы начинать со второго пункта; первым номером без очереди вписаны торки; возмездие – их жизнь; если бы профессиональные жертвы, превратившиеся в профессиональных палачей, были достаточно многочисленны, эрсеры бы давным-давно исчезли как вид; но чтобы раз в триста здешних стандартных циклов родился новый торк, предыдущему звену цепочки необходимо умереть; поэтому их по-прежнему почти столько же, сколько подопытных кру-оппаи оставалось в живых, когда СтоПервую взяли штурмом повстанцы, – четыреста тридцать девять, на семнадцать меньше – тысячелетия взимали дань.

– Понимаю; внезапные катаклизмы, например…

– Вот именно; хотя копии действительно в отличие от оригиналов были изготовлены из куда более износостойкого материала; болеют, мучаются, страдают и умирают они точь-в-точь как земляне, но умирают не навсегда, а понарошку как бы; смерть длится несколько минут, напоминая клиническую, затем происходит тотальный перезапуск, и обновленный организм бодро стартует, начиная очередной этап существования; суммарный ресурс звена-жизни рассчитан примерно на три стандартных века; затем в брюшной полости зарождается жизнь новая в буквальном смысле; и старый торк умирает окончательно – организм впадает в транс, превращаясь в пищевой набор для потомка; после одиннадцатимесячной «беременности», сожрав себя, торк возрождается к жизни; память предыдущих циклов бытия сохраняется, накапливается впрок, хотя воспринимается потомком скорее как информация, почерпнутая и усвоенная опосредованно – из книг и фильмов, из дорожных впечатлений, из описаний и рассказов других людей…

– Экие страсти-мордасти; не проще ли было создать женщин?

– Погоди немного, старшая, дойдет и до этого; вначале об альтернативных попытках; полукровки, зачатые от торков и на свет произведенные земляшками, ни долголетием, ни регенеративностью, ни интеллектом отцов не обладают; хотя подмастерьями у папаш сыночки подвизаются старательно, до самой старости…

– А дочки?

– Нет дочек; очевидный, фиксированный факт – дочерей у торков никогда не бывало; да и сыновей у каждого – только по одному; пока не умирает предыдущий, новый не появляется; хоть каждый день осеменяй дюжину земляшек, ни одна не понесет младшего; будто имперские биогенотехники провидчески предусмотрели, что создания переживут творцов, и запрограммировали в копии механизм регулировки размножения; внуков же у торков не бывает вообще – сыновья все как один страдают бесплодием; факт, чтобы женщина-эрсер понесла от сына торка, не зафиксирован ни разу.

– И все же куда подевались женщины-торки?..

– Не существуют в природе; по крайней мере в постимперскую эпоху не встречались; секретную Лабораторию номер Сто Один запятая Пять, находившуюся непосредственно на Земле, уничтожили солдаты Армии Солнца; все серийные торки женского пола, вероятно, аннигилировались при взрыве; косвенные данные свидетельствуют, что хозяева Торкмуадира все эти тысячелетия, миновавшие после падения, упорно ищут своих соплеменниц; старшая, осмелюсь высказать предположение, что раз уж эти парни настолько крутые, что даже в телесном воплощении обладают реальными экстрасенсорными способностями и все такое прочее, то их половинки должны быть им под стать, хотя и принадлежат к так называемому «слабому» полу…

– Погоди, младший, не тараторь; мне кажется, я начинаю понимать кое-что важное; достоверно установлено, что на телесной стадии развития разумного существа, требующей материального воплощения, божественный дар, одухотворяющий личность, передается с семенем отца; но ведь принимает семя, а с ним душу, и затем их посредническим носителем является женское лоно; поэтому-то у торков-мужчин, оставшихся без своих половин, возникли неразрешимые проблемы с деторождением; впрочем, с чего бы им жаловаться; размножаются все же, хоть как-то…

– Интересно, их создатели запрограммировали все эти хитросплетения или оно так получилось как бы само собой; очень уж подозрительно все это выглядит; в этом они настолько похожи на нас, что невольно закрадывается…

– …оворю тебе, мы в полном дерьме. За ними добрая половина спецслужб Сети гоняется, понимаешь, а им хоть бы хны. Супергерои чертовы!

– Я бы не хотела их перехваливать, но вынуждена признаться…

– Парочка та еще, понимаешь! Один – всамделишный колдун, а другая напрямик общается с компьютерами без всяких посреднических устройств типа нейрошунтов… Слу-ушай, а она, случайно, не торк женского пола?! Выжила где-нибудь в диком глухом краю, понимаешь…

– Ну, в личности и биографии этой девицы вообще сплошные белые пятна и неясности. И куда только смотрели кадровики Патруля, когда она явилась записываться в ряды… Судя по всему, она в действительности куда круче, чем мы о ней думаем.

– А дружок ее, оборотень этот, ведьмак злобный, чем хуже…

– В их жилах течет русская кровь, Джо. Это многое объясняет. Даже… возможное присутствие паранормальных факторов.

– Что?..

– По оценке аналитиков «ЗероАй», они принадлежат к наиболее опасной категории. Все многочисленные разномастные племена эрсеров, что выжили на беду нам, несчастным мирным людям иных племен, классифицированы по степени опасности. Твои плодовитые предки, Джо, оставили воистину богатейшее наследие, но даже в этом собрании сокровищ генофонда выделяются несколько уникальных бриллиантов. Вынуждена тебя огорчить – твои прямые предки к ним не относятся. Чтоб ты знал, в высшую категорию внесены лишь три ветви. Все они принадлежат к белой субрасе, это да, но с парой дюжин англосаксонских и романо-германских ветвей родственны лишь косвенно, входя вместе с ними в индоевропейский куст. По оценке аналитиков, северо-англоамериканская ветвь, одним из чистокровных представителей которой ты являешься, относится ко второй категории, наряду с северо-франкоамериканской, северо-испаноамериканской, англоавстралийской и несколькими латиноамериканскими. Потомки уроженцев Америки представляют меньшую угрозу, чем эрсеры первой категории, к которой относится большинство африканских и семитских ветвей, персидская ветвь, некоторые восточно-азиатские племена, а также часть арабских, тюркских и славянск…

– Засунь их всех в задницу! В высшей кто?!

– Дорогуша, нервный ты сегодня какой-то… Самыми независимыми, несгибаемыми, непреклонными хранителями наследия, и потому смертельно опасными для людей, признаны потомки трех родственных меж собой ветвей древних землян. Прямые предки оставили им такие, например, шифрованные моральные императивы, как «Врагу не сдается наш гордый варяг», «Помирать, так с музыкой» или «Бей иных, спасай Расею». Вопреки объективной реальности, они по-прежнему упорствуют в фатальных заблуждениях, они убеждены точно так же, как и их праотцы и праматери, что сила в правде, а не в деньгах и власти. Они неимоверно живучи, изворотливы и изобретательны, в свое время не кто другой, как их прямые предки, внесли ценнейший, едва ли не самый весомый вклад в развитие древнеземной цивилизации. Это они первыми оторвались от земной колыбели и покорили космос. О них даже говорили, что это именно они «придумали любовь, чтобы не платить»…

– А-а-а, я понял! Ну, блин, достали эти гребаные русские!

– Не только. Также их ближайшие родичи из двух восточнославянских ветвей. Но костяк высшей категории слагают они, потомки именно этого древнеславянского народа…

– …озоль на лапе, она меня доконает! Ссколько можно повторять одно и то же!

– А по-моему, ничего так пессенка. Ритмичная, заводная. Недаром же ее оркесстру пятый раз подряд заказывают – и балдеют, брат, со сстрашной ссилой. Обезьянки наши аж пританцовывают, гля, гля!

– Любопытно, о чем же в этой турисстсской пессне поетсся? Из вссех сслов я только и разбираю, что «вояж-вояж», «вояж-вояж», «вояж-вояж»… На каком она?

– Это коссмофранк, командир. Очень древняя пессня, мозоль на лапе, ессли верить тому, о чем в ней поетсся. Мир, десскать, такой большой и песстрый, иди в любую ссторону, прокладывай ссобсственную дорогу, ссовершай ссвой вояж, переполняйсся впечатлениями, но рано или поздно вссе равно поймешь, что единсственное, к чему идти сстоило, к чему ведут вссе пути, так это любовь, и когда, мол, вояжёр, найдешь ты на Земле эту ссамую любовь…

– Так это что, пессня землян?!

– А я о чем, командир! Очень сстарая, мозоль на лапе. Ссудя по тому, что в ней даже не упоминаетсся реальная возможность поисска любви за пределами Земли, еще докоссмичесская.

– Уму непредсставимо! Когда ее уже пели, наши предки еще даже не сстроили утепленных нор – но для земов за все это время ничегошеньки не изменилось, брат. Бродят, бродят, ищут, ищут, ждут. Вояжеры недобитые!

– А может, они намеренно отправилиссь в коссмосс, мозоль на лапе, вышли на дороги Всселенной… потому что не ссумели отысскать ее на Земле?..

– …а вот эта парочка, черный с фиолетовой, точно коллеги. Они ведут наблюдение за наблюдателями, как в том древнем анекдоте. Зем подери, готова поставить годовое жалованье против одного цента!

– Разве я спорю? Я и сама так думаю. А вот насчет этих ходячих гор жира не согласна. И тех двух земообразных у выхода – тоже. Очень уж они здорово изображают молодоженов. Как бы взаправду ими не оказались…

– …атушка, они приближаются! Я засек их, засек! Они совсем близко! Уже на перешейке!

– Молодчина, Заз! Иногда и от твоих физкультурных упражнений толк бывает…

– И что теперь, Матушка? Мы ничего не делаем с той самой минуты, когда наше плавание сквозь бесконечный океан, в который твое волшебство соединила водные составляющие миров, привело нас в эту негостеприимную акваторию, и…

– Мы – ничего. Пока. Ждать. Там и без нас найдется кому воду замутить…

– …от, смотри, младший; поблизости от двери номер пять; за тем столиком сидит гуманоидная самка из разряда прямоходящих класса высших приматов, девушка в свободном комбинезоне с пилотскими «звездолетиками».

– Эта, небольшого размера, тоненькая и безволосая?

– Да; ее миндалевидные глаза постоянно двигаются, зорко смотрят по сторонам; кажется, они живут отдельной от застывшего лица активной жизнью; видишь?

– Вижу.

– А в кресле напротив устроился гуманоидный мужчина в таком же пилотском комбинезоне; среднего возраста, тщедушный и невысокий; с багровоносой, изрядно потрепанной физиономией; обветренные, растрескавшиеся губы постоянно кривятся в скептической ухмылке…

– Понял, понял; и что, старшая?

– Эти компактные четырехконечностные существа с виду очень похожи на эрсеров, но эрсерами быть не могут, конечно; ты же говорил, что в непосредственной близости от торков эрсеры сами по себе не разгуливают и в барах преспокойно не рассиживают; у тел, спрятанных под комбинезонами, наверняка имеются отличия; хотя головы совершенно эрсеровские…

– Прямо как у нас сейчас!

– Не скалься; подавишься едой и умертвишь тело; теперь глянь-ка, вон там, у стойки; внимание привлекает еще одна колоритная парочка – пятнадцатищупальцевая женщина, затянутая в чешуйчатый скафандр, и похожий на одну из ее конечностей долговязый никомедец в дорожном комбинезоне системы «вампир»; и еще вон там, ближе к эстраде; четыре вертящихся табурета занимает компания шиарейцев, все как на подбор рослые молодые парни в затрапезной одежонке – типичные разнорабочие; а у входа номер один, в дальнем от эстрады юго-западном углу, за столиком восседают две женщины гуманоидного биовида завиггер, похожие на бритых обезьян в куцых меховых курточках; эбеновый далжианин и фиолетовая бетельгейзианка – еще одна стоящая регистрации пара, – делят столик напротив входа номер три с шумной семейкой пьяных пятнистых фаринадоров…

– Да, но в зале присутствуют и другие пары/компании…

– И все же почему-то профессиональное внимание привлекают в основном пять отмеченных групп; эти люди без устали сканируют окрестности; не только природными органами чувств; углубленный зондаж выявил спецприспособления; чутье, выработанное опытом, меня не подвело; в телесной ипостаси возможности существенно снижаются, конечно, однако имеются определенные компенсаторные механизмы.

– Я тоже чую; но не здесь, не в зале…

– Похвально, младший; у тебя тоже по-настоящему заработал мозг.

– И мои чувства мне твердят, что нас пишут; но никто из этих пяти команд; я думаю, это торки.

– Пусть пишут; много они сумеют понять!

– Мудрейшие учат, что излишняя беспечность в отношениях с окружающей средой, изуродованной вторжением недоразумны…

– Младший, не забывайся.

– Извини, старшая; тебе наверняка ведомо нечто, позволяющее испытывать уверенность.

– Наверняка; абсолютно все ни один человек не ведает; по личному каналу каждому из нас лишь часть вселенского знания передается; кстати, ты до сих пор не просветил меня, почему хозяева этих мест зовутся так, а не иначе.

– Изначально это была аббревиатура корявого, наспех слепленного словосочетания; теплокровная органическая реанимирующаяся конструкция.

– Ясно; так вот – никто из этих наблюдателей не может поручиться, что за всеми ними не следит глаз, о котором никто ничего не знает; наш, например; но мы тоже не поручимся; за нами в свою очередь следят торки, допустим; но разве торки могут поручиться, что за ними никто не следит?

– С их стороны это было бы слишком опрометчиво; охочих понаблюдать за наблюдателем хоть отбавляй.

– Вот именно; с чьей бы то ни было стороны очень опрометчиво считать себя незримым от ока всевидящих соглядатаев; ни у кого нет гарантированного уединения; хотя опрометчивые, считающие иначе, всегда находятся…

– А-а, ты об этой залетной спирали; послушай, неужели она искренне уверена, что любое тело меньше астероида размерами не может обладать истинным разумом?

– Похоже; такая большая и умная, а совершенно позабыла главный урок Вселенной – все относительно; проблема лишь в разности масштабов.

– Она нас, наверное, вообще почти не замечает, как пылинки, что незримо клубятся в воздухе; которые видно лишь в солнечном луче.

– И все же – пылинки клубятся везде и всегда, и от того, что их не замечают, они ведь никуда не исчезнут; истинно умный человек просто обречен предположить, что среди маленьких появятся удаленькие; которые прекрасно ведают о существовании больших и отыщут ракурс, позволяющий видеть сгусток света, отодвинувшийся от края в глубину вакуума.

– Но если Вселенная насквозь просматривается и проблема наблюдения разрешима, стоит лишь отыскать нужный канал…

– Да, мы тоже не можем поручиться; и мы это обязаны понимать, как никто; именно мы, люди рас, которые вовсе не принадлежат к числу тысяч, известных в этой Сети Миров; наша собственная «сеть» куда меньше, но нам есть что терять; наши дороги вплетены в их паутинки, но для здешних обитателей как бы не существуют, и соприкасаться с их путями могут лишь по нашему желанию; варвары обожают уничтожать просвещенные цивилизации; мы никогда открыто не вмешивались в их дела, но следить следим, само собой; с того благословенного мгновения, когда случайно возникла первая плоскость соприкосновения наших траекторий с их «проколами»; предупрежден – значит вооружен…

– Старшая, чем постоянно держаться настороже, не лучше ли было бы…

– Младший, когда мудрейшие решат, что лучше, они нас известят.

– Представляю, что иные подумают о нас; если пишут…

– Не думаю, что подумают что-нибудь новое; мы такие же люди…

– Эй, если вы нас сейчас пишете!

– Знайте, мы не представляем для вас опасности, пока вы не трогаете нас; мы здесь самые что ни на есть наблюдатели; все эти люди, кэйтианка, шиарейцы и прочие, – ваши; но мы-то нездешние, нам от вас ничего не надо, и мы сейчас просто встанем и уйдем; в подтверждение, чтобы вы не подумали чего…

– Может быть, это стоит произнести и для торков, продублировать на понятном им языке?..

…Напряжение стремительно нарастало. Атмосфера сгущалась; казалось, еще минута – и ожидание сконденсируется в мрачную тучу, и она повиснет над головами, и материализованный конденсат прольется дождем, осядет на людях зримой, влажно поблескивающей пленкой.

Температура взглядов повышалась; скрещиваясь, они накалялись до точки кипения.

Хотя подавляющему большинству людей, заполнявших зал, было невдомек, что в нем установилась предгрозовая гладь, воцарилось затишье перед бурей. И что вот-вот разразится ожесточенное сражение. Ареной битвы этому помещению бывать случалось частенько, но спонтанной. Не ожидаемой. Теперь – назревало запланированное. Преследователи настроены куда как серьезнее!

Человек, сидящий в простом деревянном кресле на открытой террасе, открыл глаза и поморщился. Лицо его выражало сильнейшую досаду. Чувствовалось, что зреющие неприятности ему вовсе ни к чему. Скользнув взглядом по океанским волнам, что с маниакальным упорством бросались на монолитное подножие Башни вот уже одиннадцатый миллениум циклов, человек – с виду самый что ни на есть ЭРСЕР! – вновь прикрыл веками ослепительно-черные глаза.

Главный ресторанный павильон комплекса стилизовать под типичный для «диких» земель салун не требовалось. Он и был самым что ни на есть салуном, со всеми положенными заведению фронтира атрибутами. Открытая еще в имперскую эпоху, третья планета звезды Вуллериана по странному (на самом деле тщательно спланированному) стечению обстоятельств до сих пор оставалась раем для романтиков первопроходства.

Салунный зал, больше похожий на длинный коридор, был сильно вытянут; соответственно условию, навязанному «рельефом» местности. Но помещение хорошо просматривалось, благодаря демократичному отсутствию перегородок. Какие могут быть кабинки в настоящем первопроходческом салуне! Общий для всех пол, уставленный столами и стульями, – что еще людям надо для коллективных возлияний под одной крышей?.. Салун, конечно, никогда не пустовал. Хотя сейчас он не был битком набит, но быстро заполнялся и вскоре должен был переполниться – ближе к вечеру всегда так, тем более в пятницу! Свободные места за столами и стойкой (само собой, длинной, как спина змеи) еще оставались, но это вредное для бизнеса безобразие долго не продлится. В зале царила, понятное дело, непринужденная атмосфера всеобщего братства, чему активно способствовали алкогольные и наркотические вещества. На эстраде в северном торце зала наяривал оркестрик, единственным достоинством которого были живые музыканты. Они играли как могли, впрочем, уже до середины зала добирались лишь остатки их игры. Может быть, поэтому никто в них не стрелял. Особого внимания на их усилия не обращали даже те посетители салуна, что расположились неподалеку, за пространством крохотного танцпола, свободным от столов и подсвеченным снизу. По периметру танцпола тянулась серебристая полоска – для красоты как бы, но на самом деле это был излучатель, отпугивающий прирученных животных. Кошки, дишты, закреки и прочие неразумные твари, притащенные в салун клиентами, шныряли повсюду, путаясь под ногами, лапами и щупальцами. Они вносили свою лепту во всеобщее оживление; но позволять им шнырять под ногами и лапами танцующих вряд ли имело смысл.

Стену, обращенную к дороге, пронзали входы, оборудованные как положено – раскачивающимися в обе стороны створками.

Всем порядочным героям положено входить в питейное заведение, разведя их телами.

Затем обязательно найдется кто-нибудь, решивший эти новоявленные тела проверить на крепость; в итоге начинается всеобщая драка.

Глядя со стороны, неотвратимость этого события в этом зале именно сейчас становится особенно очевидной.

Тот, кто смотрел со стороны, понял это сразу.

Пока в салун стекались агенты чуть ли не всех спецслужб освоенной Вселенной, тем временем на вершине Башни Торков находился наблюдатель, которому никуда течь было не надо – главные виновники и без того, по-видимому, направлялись прямиком к нему.

Ему не надо было прибегать к помощи спецприспособлений, чтобы слышать, видеть, обонять, осязать.

Лучшим спецприспособлением был его собственный мозг. Он обладал способностью овладевать другим мозгом, входить в него и использовать в собственных целях. Проблем совместимости не существовало. Годился любой мозг, но долго держать в повиновении человеческий нельзя – чем выше интеллект, тем он изворотливее и эффективнее сопротивляется насилию. Мозги кошек, диштов, закреков и прочих тварей подходили куда лучше. Используя их, он воспринимал и записывал ВСЕ, что слышали уши, видели глаза, унюхивали носы и даже – обдумывали мозги… Люди очень удивились бы, обнаружив, что «прочие твари» вовсе не так уж неразумны.

Он автоматически переводил все подслушанные диалоги на родной язык и отсылал их дальше. Четыреста тридцати восьми собратьям, инкогнито рассеянным по мирам Сети. Видимость их постоянного присутствия в Торкмуадире создавали двойники-киборги, но один хозяин всегда оставался дома.

Именно он наскоро, нивелируя, даже особо не трудясь сохранять речевое своеобразие, переводил и транслировал разговоры идентифицированных охотников. Потому что основное внимание уделял диалогу двоих гостей, в которых агентов мог лишь подозревать. Торк изо всех сил бился над переводом с языка, который не знал и не мог понять. Не умел. Но бился, бился, бился. Пока не убедился, что они на самом деле общались на языке, которого просто-напросто НЕТ в сонмище наречий Сети. Ни среди интергалактических, ни даже среди диалектных. Несмотря на все усилия, он так и не сумел понять, что они говорят. Кроме этих двоих, носители этого языка в сети отсутствуют.

Эти двое также были разительно похожи на земов. Внешне они и были ими, собственно; практически полное отсутствие одежды на их белесых телах позволяло сделать однозначный вывод. Следовательно, эти существа были трансморфами, для неких своих целей принявшими форму очень светлокожих эрсеров, женщины и мужчины. По стандартам земов внешность бледной парочки определялась емким словом: жирняи. Даже не толстяки. Щекастые безволосые лица с узкими заплывшими глазками. Рыхлые, расплывшиеся туловища со слабовыраженной мускулатурой. Бесчисленные складки и валики плоти, к которым приделаны руки-окорока и слоновьи ноги. Объемистые груди женщина уложила на край стола. Рудименты молочных желез мужчины мало уступали размерами. Стильная, гармонично подобранная парочка. Впрочем, особого внимания соседей супертолстяки не удостаивались. В зале было полно существ гораздо более колоритной наружности. Через пару столиков, например, накачивались лимонадом трое накчезов…

Время от времени белесотелые исподтишка бросали скользящие взгляды на других посетителей, но в основном поглядывали на крайний северный вход номер 9, который вел снаружи прямо на танцпол, серебристо очерченный у эстрады. Будто кого-то ждали, причем испытывая уверенность, что ожидаемое или ожидаемые появятся именно в этом проеме. Между собой они постоянно обменивались длинными переливистыми трелями. Вероятно, что-то обсуждали или делились впечатлениями об увиденном в зале. Понять, что они говорят, было нельзя. Ни один из общепринятых интергалактических языков не строился на подобном принципе. Эти люди изъяснялись, издавая звуки непрерывной чередой, от начала до конца, без пауз между словами; и все же составные части этих своеобразных трелей были отчетливо раздельны. Если эту речь записать, наверное, она бы выглядела как сплошная строка букв, без пробелов и знаков препинания. Как при этом улавливается смысл, совершенно непредставимо. Вероятно, смысловые нюансы зависели от местоположения звуков. К примеру, «о» после «ш» значило в этом языке вовсе не то же самое, что «о», выговоренное после «з». А может, ключ к пониманию крылся в тональности, тембре звука? Или зависел от длительности переливистой череды. В десятизвуковой фразе идущее третьим по счету «о» – обозначало вовсе не то же самое, что третье «о» в двадцати– или сорокатрехзвуковом пакете информации…

Чтобы так разговаривать, вначале необходимо сформировывать мысленно всю речь, а потом выдавать ее собеседнику целиком. Но какая же для этого необходима скорость мысли! Чтобы без пауз, без заминок воспринять, обдумать, сложить ответ и высказать его…

Если бы в зале оказался профессиональный лингвист, он бы серьезно заинтересовался. Уже хотя бы потому, что ни слова не понял бы из сказанного. И окончательно бы озадачился, порыскав в сетевых инфобанках. Потому что ответ на вопрос: «Какой язык используют эти двое?» – не получил бы.

Но в зале профессионального филолога не случилось, а остальным людям разговор двух толстяков был «до лампочки». В мире, где для общения используется множество наречий (только основных более полусотни), существует немало способов выражаться. Хоть прерывисто кишечные газы испускай – никто не удивится. Мало ли каким способом коммуникации природа тебя наделила!

Впрочем, не только эти двое вели оживленный диалог, заинтересованно посматривая по сторонам. Из всех прочих подозреваемых наиболее говорливыми были компактные земообразные, что сидели и выпивали неподалеку от входа номер 5. Хозяин, стерегущий дом торков, их тоже «писал», конечно, и особо отметил их присутствие, но все же наиболее важным считал появление белесотелых гор жира. Он отчаянно хотел перевести их невозможный язык и понять, кто они такие. Торк писал все-все, с момента появления, он сразу почуял неладное и «приклеил» к ним персонального котенка; еще до того, как многорукий гарсон-уандот проводил и обслужил жирняев… и вдруг они внезапно встали, со стремительной ловкостью, удивительной для таких неуклюжих с виду существ.

«Эй, торки, дублируем для вас! – сказала женщина на спейсамерикане, родном языке торков. – Атмосферка в вашем мироздании затхлая! Постоянно хочется высунуться в форточку и глотнуть свежего воздуха».

«Нам пора домой, – вторил мужчина. – Мне точно. А то еще превращусь в одного из вас!»

«Следите дальше. Наше-то расследование завершено. Мы поняли, КТО. Нам они ничем не грозят. Мы остаемся в стороне, как и положено порядочным соседям. Ваши проблемы – это ваши проблемы».

«Каждый хоронит своих мертвецов сам. Ха-ха-ха!»

«Чего ржешь?»

«Да вот представил, какие рожи будут у вояк Армии Солнца, когда они раскроют Главную Тайну Иных. Забавно у них тут жить, должен заметить…»

«У тебя будет возможность сличить представленные с реальными».

«Не по-онял…»

«Посмотришь на их рожи и вспомнишь, что сейчас представил».

«Как?!»

«В упор. Я вот подумала… Мы еще вернемся. Новоявленных солдат эЙэС без присмотра нельзя оставлять. Симпатичны они мне чем-то, но вдруг наворотят…»

«Неужели НАШУ Главную Тайну выведают, Старшая?»

«О, с них станется! Ищут они добросовестно».

«Добровольцы ведь. За деньги так не вкалывают».

«Русские же».

«Ох уж эти русские!..»

«Герои не выбирают судьбу. Судьба выбирает героев».

«Кончай болтать, младший. Это уже не для посторонних ушей. Офыэыэоййрийдаапхжабтмфыиывиыпёцоввоварвроорр – лытмццидовхжвлёймпваджрфжзтмисыфыя»

И они вновь перешли на свой непереводимый язык.

И грузно затопали ко входу номер 9. Тому самому, что вел с единственной в Сумрачных Дебрях дороги на танцпол, очерченный перед эстрадой.

В дверях посторонились, давая пройти новоявленным посетителям. Отступили вправо, влево и словно застыли двумя часовыми, по обеим сторонам проема…

Маленькая земляшка и большой зем раздвинули телами створки, прошли между супертолстяками и оказались на открытой площадке, единственной во всем зале.

Огромная женщина сделала шаг, заслонила дверь и оказалась за их спинами. Открыла рот, будто хотела что-то сказать вошедшим, но мужчина сердито дернул ее за руку, и она слепила мясистые губы.

Бледнотелые пришельцы развернулись и канули в проеме. Дальнейший путь их был короток – до дверей одного из спальных домиков. Войдя внутрь, жирняи с грохотом захлопнули створку, и тотчас же в окнах полыхнуло кроваво-красным пламенем. Мгновенно захваченный в сеть контроля прохожий шиареец бросился к домику, едва не раздавив растерянно замершего освобожденного от контроля котенка, и открыл дверь. Белесотелые исчезли, будто растворились в воздухе. В спальне никого и ничего не было. Даже запаха…

Хозяин Башни все это проделывал краешком сознания, потому что эпицентр его внимания сосредоточился на подсвеченном танцполе.

Ожидание вот-вот должно было разродиться активным донельзя «ребеночком». Зем и земляшка встали в очерченном пространстве как вкопанные. Свет снизу делал их еще более заметными – вдруг кто не разглядел… Они еще не сообразили, ЧТО происходит, но явно что-то почуяли. СРАЗУ. Что ж. Если все, о чем упоминалось в диалогах, относилось к ним, то неудивительно.

– Доскакались, – сказала на круссе маленькая девушка; облаченная в потрепанный дорожный комбинезон, с рюкзачком за плечами, она выглядела донельзя изнуренной, словно прошла Вселенную от края до края пешком. – Сейчас нас будут убивать. Мишени мы идеальные.

– А может, сначала в плен попытаются взять? Такая толпища конкурентов… – ответил ей большой мужчина. Плечистый тридцатилетний блондин с очень короткой прической, твердо очерченным ртом и надменным выражением лица типа, который эрсеры зовут «славянским». Горящий взгляд его глаз был дерзким, он предупреждал и угрожал. Физическую мощь жестокого, полного сокрушительной силы тела мужчины выдавали плотные комы мускулов, что перекатывались под изрядно выцветшей, светло-голубой джинс-тканью куртки и штанов.

– Попытаются. Но убьют, именно потому что толпа. Когда каждый начнет тащить на себя одеяло, лежащих под ним просто сбросят с кровати… – убежденно сказала невысокая худенькая девушка смешанных кровей. Голова полукровки была наголо обрита, темные глаза имели миндалевидный разрез, кожа – мягкий кремовый оттенок, а высокие скулы – монголоидные очертания. Прямой нос, подбородок с чуть заметной ямочкой и высокий лоб оставались чисто европеоидными. Соединение двух рас породило удивительную, пряную, дивную красоту…

Торк не колебался ни мгновения. Он не тратил время на то, чтобы спросить у соплеменников, как поступить. Он знал, что ответ будет единодушным: БРАТЬ. 438 на его месте поступили бы точно так же. Но сейчас он оставался один за всех, его очередь быть Хозяином Торкмуадира. И вся ответственность лежит на нем.

К желающим сдернуть присоединились еще одни руки, тянущие одеяло к себе. Музыканты дружно прекратили играть и отложили инструменты.

Первым шагнул леандигс-гитарист. Пространственно он оказался ближе к жертвам, чем остальные заинтересованные лица, и мог бы опередить всех. Ибо когда схлестнутся интересы многочисленных преследователей, мрачное пророчество метиски рискует осуществиться. Остроухий кошачьеглазый музыкант – очень неожиданно для профессиональных агентов спецслужб! – спрыгнул с эстрады и уже протянул руки…

КАК ВДРУГ

произошло то, чего присутствующие «те, кто следовал», не смогли бы вообразить даже при полном отсутствии тормозов у фантазии!..

– Вы арестованы! – раздалось громогласное и категоричное от входа номер 9. – Имеете право хранить молчание, имеете право на один сетевой линк…

Вслед за парой эрсеров в салун ворвался маленький человечек. Орал он, впрочем, как заправский большой. Похожий на белку-переростка, взъерошенно-лохматый и комично-дерзкий, он едва дотягивался макушкой до пояса меньшей из двух, которым зачитывал права. Пушистый хвост воинственно торчал вверх.

– Вас видели в компании известного преступника! – заявил он, сотрясая накаленную атмосферу густым басом. – Я Лизакар Люл Вохиад, шериф графства Сумрачные Дебри! Подозреваю вас в преступном сговоре с лицом, известным как Длинный, и задерживаю до выяснения…

Это был полицейский офицер с квадратным значком елексанской полиции! Находился коп уже на приватной территории Торкмуадира, но от подведомственных дебрей шерифа отделяли всего лишь какие-то полторы мили, и обезбашенный абориген не устоял перед соблазном – последовать за подозреваемыми в логово торков…

– Говорил же умный человек Голова, не передавай привет Длинному… – проворчал большой зем.

– Наше капризное счастье, что ослушались. Сдаемся, – заявила маленькая земляшка.

Все многочисленные люди, которые одновременно вскочили и дернулись было к танцполу, растерянно замерли. Между прочим, к пяти четко идентифицированным группам присоединились угрюмые соубанцы, тройка накчезов, пара тичьянских рептилоидов, валявшихся под столом как бы вусмерть пьяными, и даже шовитт, желеобразными потеками растекавшийся по одному из табуретов у стойки.

– Стоять! – надсаживаясь, вопил елексанец, натужно потрясая огромным, вполовину собственного роста, скорчером. – Вашим сообщникам не удастся вас отбить!

Представление, что разыгралось на подсвеченной сцене, выглядело бы пародийно-юмористически, если бы не было абсурдно-драматическим.

Спецагенты шокированно переглядывались. Они ожидали чего угодно, но чтобы угодить в такую нелепую ситуацию?! Сидели-сидели, томились-томились в засаде, и вот… дождались! Какой-то местный полицай уводил у них объекты, которые они неотступно преследовали по бескрайним космическим дорогам…

На лицах и других частях тел агентов самых крутых спецслужб Сети Миров было написано неверие собственным ушам, глазам и всем прочим органам чувств.

Торк неистовствовал, корчась в кресле. Он должен был явиться нежданно-негаданно, этаким богом-из-машины ударить с тыла, но роль «деус-экс-машина» нагло захватил самоуверенный елексанец. Леандигс и прочие музыканты также замерли, устрашенные недвусмысленными взмахами скорчера. Взбунтовавшийся инстинкт самосохранения организма нелегко осилить даже опытному повелителю.

И торк принял решение нестандартное – лично переместиться в салун. Решившись, он мгновенно успокоился, сосредоточился и телепортировался. Но каково же было его удивление, когда вместо хорошо освещенного танцпола оказался он в сумрачной гуще Сумрачных Дебрей, на какой-то травянистой полянке примерно таких же крохотных размеров! Будто невидимый кулак ударил «на лету» и отшвырнул его прочь, не позволил оказаться в зале… Все попытки скорректировать вектор и попасть в зал ни к чему не привели. Сплошная пелена помех заволокла истинную картину мира и разобрать, где что находится, сделалось невозможно. Впервые в жизни торк растерялся. Но по-настоящему он испугался, когда вдруг видение мира пропало совсем. НАПРОЧЬ. Косые полосы пробежали по сфере обзора, она полыхнула ярко-золотистым, мигнула и погасла. Будто кто-то закрыл торку глаза, точнее мысленный взор, невидимыми, но непроницаемыми ладонями. Впервые в жизни он видел только внешнюю оболочку мира – траву, переплетенные кусты, рыжие проплешины почвы, свинцово-серое небо…

Поэтому Торкмуадир, впервые после падения ЭрсСтеллы оказавшийся без хозяина, не смог внести свою лепту в вершение судеб Сети Миров, как исподтишка делал это всегда. Торк не видел, как эрсеры начали писать сценарий финального эпизода и тут же играть его: они подняли руки и безропотно вручили себя в лапы шерифа.

Не видел, как ужасно довольный собой елексанец увел арестованных, не оказавших ни малейшего сопротивления. Уходили они с растерянными лицами, сами несколько обескураженные подобным оборотом событий. Ни один из «их» многочисленных «подельников» не посмел нарушить мирной идиллии акта увода, не попытался отбить «сообщников». Потому что – в проем каждого из девяти входов просунулось по стволу широкополосного скорчера. Полицейские роботы были готовы открыть огонь при малейшей угрозе, направленной в адрес шерифа. Елексанец был настроен более чем серьезно и оказался не дурак – если уж он решился сунуться на частную территорию, то во главе целой мини-армии…

Глаз, о присутствии которого не знал никто, даже запредельные соседи и торки, досматривал спектакль дальше и намерен был смотреть, пока не опустится «занавес». Копия той, которую арестовал и увел шериф, очень отчетливо, так, что услышали за столиками в дальнем торце зала, произнесла:

– Если тебе хочется поразвлечься, трахни сам себя и сэкономишь свои деньги!

Упала на пол и дико расхохоталась. В гробовой тишине смех ее звучал жутко. Растерянные коллеги таращились на нее. Недоумевающие паломники, туристы и потомки Нибул’– ячикча вообще ничего не понимали и явно хотели бы получить исчерпывающие разъяснения, но как-то не решались обратиться за ними к группам людей, в конечностях которых внезапно появилось разнообразное оружие.

Отсмеявшись, визуальная копия улизнувшей земляшки встала и сказала:

– Что выжили – убедилась собственными глазами. КАК выжили – узнаю, когда схвачу. Пока-пока, коллеги! Было приятно посидеть в вашей теплой компании. Джо, не отставай.

Щуплый мужчинка торопливо припустил за нею к выходу.

Она выпрыгнула на дорогу и уже снаружи велела:

– Беги раскочегаривай нашу посудину!

Пристально всмотрелась в северную сторону, туда, где в эту минуту торопливо скрывались бравый шериф, отряд робменов и ускользающие беглецы – маленькая девушка с большим мужчиной, охотно сдавшиеся на милость местной полиции.

– Ничего, ничего, ребятки… я вас вижу, прекрасно… из виду не упущ… – срывающимся голосом забормотала было, но умолкла на полузвуке. Торопливо, трясущимися руками, с треском рвущейся ткани, стянула с себя одежду… Тело кэйтианки уже стремительно расплывалось, теряя очертания организма эрсера и приобретая совершенную форму сфероида. Усеянного глазами.

Смотря во все стороны сразу, окрепшим тоном охотника, уверенного в собственном мастерстве, не допускающим и тени сомнения, «нолеглаз» Нигуэн’ан’акс обронила лаконичное:

– Еще встретимся.

Помощники шерифа

…ВРЕМЯ и МЕСТО… [ночь с 31-го на 32-е месяца Ахадар; селенье Отофи, местность Удвара (Сумрачные Дебри); Убфалкон, северный материк Елексаны]

– Эй, земы, жратва. Бифштексы с кровью, как вы любите, – сообщила она, сдвинув крышку люка наполовину. На дне глубокой ямы копошились двое. Эрсеровская самка и чуть ли не вдвое больший размерами самец. В этой камере обычно содержались правонарушители, отбывавшие краткосрочные наказания, но сейчас она пустовала, и чудовищ бросили сюда до утра.

Им там, на самом дне, полусферическое отверстие, через которое хлынул свет, наверняка показалось восходящим солнцем.

Зем запрокинул голову. Щурясь, посмотрел на Осону, что ногой брезгливо спихивала вниз куски сырого мяса. Издал короткий акустический всплеск, который эрсеры зовут «смех» – они же не способны, как нормальные люди, выражать эмоции жестами. Сделал шаг назад и канул в непроглядную как межзвездная пустота тьму подземелья, разлитую вокруг столба света.

– Эй, спасибо за заботу! Что б мы без тебя делали, – сказала земляшка, ловко уклонившись от «бифштекса», что кровавой бомбой летел ей на безволосую макушку. – Иная наверху, земы в яме. Как это символично. Прям-таки в миниатюре Сеть Миро… – Преступница запнулась на полуслове, но закончила все же, выдержав длинную паузу: —…сегодняшняя. – И вслед за напарником отступила в кромешную тьму. Признала поражение, капитулировала, сокрушенная неоспоримым фактом.

Закупоривая камеру, Осона Нен Атуак удовлетворенно почесывала ушки.

– Что с ними будет завтра? – спросил Осону старый Горнан Шош Дифиут, когда она вернулась в дежурку. – Я бы их зажарил без суда и следст…

– Нельзя. Смертная казнь отменена. Мы не зве… не земы какие-нибудь. Их осудят, – уверенно ответила молодая помощница. – И отправят туда, где им самое место. Пожизненно.

– На Харрб, значит, – задумчиво посучил ручками усеянный темными рыжинами ветеран охранной службы, которому до пенсионной выслуги оставались считанные дни. – А правда, что из супертюрьмы никто никогда не убегал? По мне, так куда эффективнее сгусток плазмы в лоб.

– Конечно же, никто. Разве можно убежать с планеты, на которую корабли никогда не садятся, а следовательно, и не взлетают с нее? Сбросят осужденных в капсулах, И ВСЕ. Чем бы они ни занимались, эти двое, до того как шеф их забрал, больше им своими грязными делишками не заняться никогда. Недаром мир-концлагерь зовется «Оставь Надежду Всяк». Оттуда ни один зем уже никогда не сумеет возвратиться в космос…

«…самое забавное, что они сами в это свято веруют».

«Тоже мне, хозяева необозримых вселенских просторов».

«Вот-вот. Безраздельные и неодолимые. И эта слепая вера мне что-то напоминает».

«Точно! На нас они похожи, на нас. Какими были мы. Пока не доперли, что у бесконечности хозяев нет и быть не может».

«Ну ладно, давай наконец-то всласть выспимся. Максима гласит – утро вечера мудренее».

«Вот именно. Утро ведь значит, что уже наступило завтра, хотя еще вчера казалось, что его не будет никог…»

Елексанка вздрогнула, будто от внезапного удара. Судорожно подпрыгнула и на лету развернулась. Обрывки голосов раздались совсем близко. Словно говорившие мужчина и женщина стояли сзади, не далее чем в паре шагов.

Но за мохнатой спинкою лучшей помощницы Лизакара Люл Вохиада никто не стоял. В этой части дежурки вообще никого живого не было, и Осона недоуменно воззрилась на проход, что выводил к площадке, усеянной камерными люками.

– Что с тобой? – обеспокоенно дергаясь, спросил старый охранник.

– Ничего. Устала немножко, голова болит, – растерянно проведя четырехпалой ладошкой по щечке, Осона засеменила к проходу, минуя неподвижные членистоногие туши полицейских роботов. Задвинула створку и облегченно взбрыкнула левой ножкой. – Пойду посплю. А ты пригляди тут…

– Пригляжу, пригляжу. Все будет в порядке. У меня не забалуешь!

Девушка, задумчиво царапнув кончиком наманикюренного коготка изрядно потрепанную книжку, что лежала на ее рабочем стеллаже, машинально выполнила хвостом вращательное движение. Затем поспешно скрылась в комнате отдыха. Жест ее выразил крайнюю степень озабоченности. Старик уже не удивлялся странностям новой помощницы, в короткий срок прослывшей наилучшей в Дебрях дознавательницей, но на всякий случай подскочил к полке и поинтересовался. «Руководство по практической телепатии» из научно-популярной серии «Экспериментальная Мистика».

Усеянный благородными рыжинами Горнан Шош Дифиут снисходительно махнул рукой. Молодежь, молодежь. Глупостями забивают мозги, потом головы болят. То ли дело старые, проверенные кадры. Такие как он. У него – не очень-то забалуешь…

Надзиратель выбрался на площадку и неторопливо прошелся, оглядывая люки. У камеры, в которую опустили рецидивистов, изъятых шерифом у Торкмуадира из-под самого спесивого носа, задержался дольше. Неторопливо, со вкусом насладился, витиевато помахивая всеми конечностями.

Еще бы ему было не радоваться!

Эрсеры под надежной крышкой в каменном мешке. Им там – самое место.

Пожизненно.

Никуда не денутся. Отобранный у их предков космос – не для потомков землян. Им в него не вернуться.

Сегодня Властители Вселенной – Иные.