Апелляция кибер-аутсайдера - 5

Глава 5

— А ты вообще кто? — спрашиваю, старательно оставаясь спокойным и тщательно посыпая рубашку солью в том месте, где краснеет пятно от томатного сока.

Собеседник внимательно наблюдает за моими действиями и ничего не отвечает.

— Ну вот и поговорили, — пожимаю плечами. — Предлагаю встать из-за моего стола по-хорошему.

— А не то что? — незнакомец вроде бы вежлив, хотя и на грани.

Если судить по поступкам — местами нарушение границ. Если же по мимике и интонации — возможно, есть смысл чуток пообщаться дальше. Теоретически. До первого обострения.

Как-то же он безошибочно определил целый пакет деликатных нюансов на мой счёт? Ну или думает, что определил.

Узнать намерения в любом случае не помешает — не помолчать же он за чужой стол уселся.

Точнее даже, не определил, а знал заранее. Не экспромт, явно.

— А не то любой из моих ответов тебе не понравится, — пожимаю плечами. — Причём диапазон самый широкий: от "получить по голове, не отходя от кассы" до "посидеть в тюрьме". Давно в тюрьме не сидел? Могу устроить.

Разумеется, я уже связался с Айей, хотя мой собеседник этого и не видит. Она сейчас, можно сказать, тут присутствует.

Мне даже пришлось преодолевать внутренний барьер (неохота обращаться за каждой мелочью к женщинам) — как-то так сложилось, что все мои точки опоры здесь относятся к прекрасному полу.

С другой стороны, от недооценки противника и переоценки самого себя до самых тяжёлых последствий — ровно шаг. Не будем обманываться: в ближайшем будущем во всей федерации не ориентируется вообще никто. Ничего подобного раньше не было и титульные титульных подобным образом никогда не вырезали. Да, всякое бывало — но не это.

Ну и куш в виде бессмертия на кону не стоял.

— Не можешь, — весело качает головой незнакомец. — Эмигрант без гражданства, натурал без импланта, семья без копейки денег. Ещё и батя твой преставился; кстати, мои соболезнования. Серьёзно.

— Повторяю вопрос, ты кто?

— А того, что мы на одном языке говорим, тебе недостаточно?

— Нет, конечно! — удивляюсь абсолютно искренне. — Серёжа Фомичёв вон, тоже по-русски говорил! Если по этому принципу оценивать, то мне уже давно удавиться пора.

А в следующий момент я встаю, выхожу из-за стола и под удивлённым взглядом незнакомца иду через весь зал в сторону выхода. Там сворачиваю направо и захожу в огромный санузел, имеющий, кроме прочего, десяток раковин для мытья рук.

Снимаю рубашку и минуты три старательно отстирываю пятно под напором горячей воды, в качестве отбеливающего средства используя жидкое мыло. И ведь всё получается.

Людей кроме меня в туалете нет, поэтому особо не тороплюсь. Если я верно оцениваю ситуацию, незнакомец будет здесь в самые ближайшие секунды и запыхавшийся.

Так оно и происходит. Дверь открывается и парняга ну очень быстро оказывается внутри. Увидев меня, расслабляется, как будто ничего и не было:

— Мы не закончили.

— Мне от тебя ничего не надо. Тебя насчёт себя я честно предупредил. Кто ты такой — не говоришь, что тебе нужно — понятия не имею и знать не хочу. Я с тобой закончил, удачи.

Получилось сразу два в одном: и пятно убрать, и намочить только небольшую часть одежды. Дальше высохнет на мне.

Одеваюсь и обхожу его по дуге, чтоб вернуться за свой стол.

— Я из разделительных сегментов. Имя могу и назвать, но оно тебе всё равно ничего не скажет. — Тип возвращается следом и занимает всё тот же стул.

Я уже понял, что он абсолютно не в курсе моего нынешнего статуса, как и самых последних изменений в семье Седьковых (если бы он знал новости, то вместе с Сергеем была бы упомянута и Наталья).

Получается, его интерес может быть связан только с ГЕНЕТИКСом и он явно не имеет ничего общего ни с федерацией, ни с титульными.

— Давай сэкономим время друг друга, — предлагаю. — Мне от тебя не нужно ничего, вот прям совсем. Тебе от меня — наоборот; и я это понимаю. Ты сейчас говоришь мне две вещи — своё имя и коллектив, от которого выступаешь. Если второй пункт мне нравится — продолжаем разговор. Услышал?

— А ты борзовато держишься для нолика. Не страшно?

— В каком плане? Предлагаю последний раз: назовись по-хорошему.

А ведь он действительно не ориентируется, кто перед ним. Как если бы его информация на мой счёт устарела либо у него недавно была отрезана возможность её апдейта.

— Гена. У твоего отца дома остались кое-какие активы и некоторые люди думают, что без помощи там дотянуться отсюда будет сложно. Вы же не собираетесь прозябать всю оставшуюся жизнь?

Молчу. Он продолжает:

— Пока кое-какие ключевые конторы холдинга по инерции работают относительно стабильно. Но приближается конец отчётного периода и что вы скажете тогда? Особенно с учётом, что отца твоего больше нет? Вывод простой: твоей матери самой быстро в наследство не вступить. Жрать вам тут и без того особо нечего, а с учётом судебных расходов там и вовсе ноги протянуть можно.

— Благодарю за заботу.

— Не язви. К делу. К тебе у меня вообще никаких вопросов нет — ты ноль, я уже сказал. Как мне связаться с твоей матерью? Это всё, что мне от тебя нужно.

— Ты от государства или от частных лиц?

— Вот уж вообще неважно. Тем более что это часто одно и то же, по крайней мере, на определённое время.

— Это важно.

— Так, кажется, разговор не задался, — он внимательно следит за моей мимикой через расширение. — Хорошо, давай с другой стороны. У тебя здесь есть какие-то острые потребности, в разумных пределах? Мы не звери, коркой хлеба всегда готовы поделиться без условий. Хотя стоп, если ты заседаешь в таком заведении, — он оглядывается по сторонам и усиленно соображает на ходу. — Не стыкуется. Промашка вышла. — Он с разбега задумывается.

Занятно.

— У меня есть только один вопрос. Не то чтоб прям суровая потребность, но желательно понимание именно сейчас. Завтра уже не будет актуальным, по целому ряду причин.

— Говори.

— Как ты меня нашёл? Интересует исключительно технический канал мониторинга, всё. В обмен обещаю честно рассказать, почему твоё руководство не считает тебя за человека и использует, как презерватив. Дальше с ним разбирайся сам.

— Ох*ел?! — Гена решительно тянется через стул.

И что его так зацепило? В чём я ему соврал?

Чистая правда же.

— Понятно. Государева служба, не самые большие её вершины, — вроде как сочувственно киваю самому себе. — Скорее даже совсем маленькие.

На моей рубашке сжимается чужая рука:

— Я начинал по-хорошему, но ты не понимаешь. Ты ещё не понял, что больших людей нужно слушать молча? И если они говорят — то надо прыжками и бегом исполнять, что требуется?

В качестве дополнительного аргумента его правый кулак направляется в сторону моей головы.

Интересно, на что он рассчитывает? Здесь же и видеонаблюдение, и не только оно.

"Рыжий, гаси его" — крайне вовремя приходит от Мартинес на ускорении. — "Мне диагноз ясен, можешь не церемониться".

Гена, поймавший мою рубашку и пытающийся вразумить физически, честно считает меня натуралом — потому действует с обычной скоростью. Без нейрокоррекции, полагаясь исключительно на разницу в габаритах.

Если же говорить о реальной опасности, то я её не вижу: его действия рассчитаны скорее на психологическое воздействие.

Хм, он гнёт свою линию вообще без учёта личности собеседника, занятно. Ну не может же он быть настолько дураком, как и пославшие его? Или может?

Если вспомнить прошлое в другом мире, то государевых людей то самое государство очень часто ставило в такие позы, что им и выбирать особо не приходилось. Личная система ценностей при этом не имела никакого значения — подчиняйся или одно из двух.

Ладно. Ничего личного так ничего личного.

Под чужой кулак подставляю лоб, активировав для амортизации стандартную медицину из самого универсального приложения (чёрт его знает, как у него с мониторингом: Тика говорила, во время тактильного контакта очень многое записывается и может вскрыться потом).

Контакт. Моя голова чуть дёргается назад — всё-таки импульс имеет место быть. Повреждений нет, не считая кожных покровов, потому что работает лечилка.

Захватываю его руку на своей груди обеими своими (разница в массе подростка и здорового мужика — нельзя дать ему вырваться). Под влиянием импульса заваливаюсь назад, помогая себе ногами (отталкиваюсь пятками и тяну противника на себя, а со стороны этого не видно).

Он с опозданием начинает понимать, что не всё идёт по плану — вижу по его глазам. Однако уже поздно.

Переворачивая стол, разбивая посуду и стаканы, роняя пару стульев, мы падаем на пол, дружно сцепившись.

На полу он пытается быстро высвободиться, но в мои интересы это не входит: чем больше мы в процессе сейчас наколотим, тем лучше резонанс потом.

В принципе, я уже понял, что делать конкретно с этим персонажем.

"Кто к нам с мечом придёт".

"Рыжий, гаси его..." — она сеяла доступные источники, как могла быстро — но всё равно чуть опоздала с анализом к началу замеса. Хотя и не критично.

Ч-ч-чёрт, наплевать на договорённости. Вызвать маман, на ускорении передать ей файл, за тысячную долю секунды в одном блеске её глаз прочесть всё, что она думает.

И что она сделает чуть попозже, после того, как инцидент будет исчерпан (в этом месте рефлекторно захотелось потереть жопу в память о далеком детстве).

Длинная, дай ей бог здоровья, тоже не телилась — а мгновенно связалась с дежурным по участку копом (на самом деле — со старшим из пятерки "своих" патрулей). Как бы не быстрее, чем среагировала маман.

Всё. Дежурная братва из эскадрона уже в пути, причём hermanos охватывают целый квартал полумесяцем: непонятный взрослый русский из разделительных сегментов, даже отвяжись он от Рыжего, бесконтрольно из района теперь точно никуда не денется. Если же на его стороне вдруг (! ну а вдруг...) окажутся какие-нибудь недобросовестные служители закона — на этот случай в своих чатах щедро сыплет золотым песком Эрнандес.

Есть ещё в департаменте и честные копы, хех. Которые, будучи на дежурстве, с подачи диспетчера сейчас по возможности подтянутся к границам квартала для страховки и купируют все возможные осложнения, даже федерального масштаба.

Хотя откуда ему взяться, федеральному уровню. Русский Гена явно из другой песочницы.

— Всё-таки война — это битва ресурсов, — со вздохом пробормотала себе под нос младшая Мартинес, принимая файл с указанием стоимости "подстраховки" от подруги.

Мама мамой, но Рыжий где-то прав. У каждого из взрослых — слишком специфическая пашня. Надёжная защита по этим временам должна строиться комбинированно — из законодательной поддержки Хамасаки (плюс Эрнандес) и небрезгливых и аккуратных латинос эскадрона, выполняющих специфические распоряжения бегом.

Рыжий тем временем прислал ей в интерфейсе сжатые указательный и большой пальцы, а затем поймал чужой удар лбом.

В первую секунду ей захотелось ударить челюстью в пол. Зачем?!

Она отлично видела его параметры: он вполне мог уйти либо в сторону, либо назад!

Дальше мужики, ругаясь на своём языке, покатились по полу, переворачивая стол, стулья и сея хаос на ограниченном пространстве пяти квадратных метров.

Через пару секунд она сообразила, что Седьков не даёт типу размахнуться и тупо удерживает его до вмешательства охраны.

Заведение было приличным, оттого на подобный поворот не рассчитанным. Охрана-то прибежала, но где-то через минуты полторы. По каналу Виктора Айя видела, как их разнимают, растаскивают и вежливо уточняют, звать ли полицию (намекая, что в Мексиканской Пицце можно разойтись и проще).

— Я несовершеннолетний! — уверенно выпалил Рыжий со своего места. — Сидел кушал, никого не трогал! Прошу вызвать полицию и уведомить моего дееспособного законного представителя! — Он и заговорил канцеляритом специально для того, чтобы местные не смогли отвертеться.

В принципе, логично. Он явно что-то сообразил — раз сейчас несётся на жёлтый, не дожидаясь ни зелёного, ни красного.

Айя следом за ним шмыгнула носом и решительно направилась к двери: мама только успела порадоваться, что они вернулись. Даже не стала ругаться, что Виктор остался в городе: в локации, где он был сейчас, всерьёз можно было бы опасаться только орбитальной бомбардировки.

Лучше сдаться маме сейчас, не оттягивая: выслушаешь минуту — и свободен. А так ожидание наказания будет хуже самого наказания.

Дальхис Эскобар, что ни говори, при желании могла потрепать нервы даже родной дочери — если бы подумала, что та на неё окончательно забила и совсем с родительницей не считается.

На полу возимся около минуты, если верить таймеру в интерфейсе. Затем доблестная охрана заведения наконец добирается с первого этажа к нам, растаскивая нас так, чтобы даже доплюнуть друг друга не смогли.

Видимо, братва уже посмотрела, пока неслась сюда, кто виноват:

— Вызвать полицию или предпочтёте исчерпать инцидент на месте, иначе? — вежливый громила под два метра ростом обращается ко мне.

— Я несовершеннолетний! Сидел, кушал, никого не трогал. Прошу вызвать полицию и уведомить моего дееспособного законного представителя! — выдаю на одном дыхании, после чего злорадно показываю Гене язык.

Он явно не ожидал подобного.

— Давайте договоримся! — возмущённо предлагает он местным джентльменам, дёргаясь влево-вправо и как будто пытаясь высвободиться. — Чего из-за пустяков полицию напрягать?! Уже всё в порядке!

Как и обещала в чате Мартинес, на его слова даже внимания никто не обращает.

Полиция прибывает быстрее охраны — секунд пятьдесят.

— Что случилось?

Сержанту, который в этом тандеме главный, местные без слов закачивают видео с камер наблюдения. Одновременно с этим, насколько могу судить по его интерфейсу, ему приходит и вызов на беззвук:

— ... Да. ... Да, хорошо... Понял, передадим авторизованным сотрудникам... Да, идентификаторы принял. Подтверждаю личным айди...

Совсем быстро подъезжают hermanos из эскадрона, которые, не стесняясь, организовывают прямой мост через полицейский шлюз между Тикой, патрульными и представителями администрации ресторана.

Последних откровенно жаль: счёт копеечный, а геморроя на сутки.

Пытающегося упираться Гену, не обращая внимания на его аргументацию, забирают в местный обезьянник: происшедшее кристально ясно (хз, как говорит Мартинес, каким местом он думал).

Ничего срочного, чтобы занимать хулиганской мелочёвкой дежурного судью, нет.

Мой социальный рейтинг, вкупе с верифицированным видео инцидента, занял своё место на полицейском сервере и в момент заседания автоматом перекочует в Суд Федерации (система наблюдения в зале сертифицирована департаментом полиции и автоматически является доказательством).

Я, конечно, держал в голове ещё и возможность обратиться к Коули, но звонок ему даже не потребовался: со скоростью звука рассосалось и так. А теребить детектива было бы всё равно что стрелять из гаубицы по воробьям (одного убил, остальных напугал).

До усадьбы Мартинес добираюсь без проблем, там hermanos передают меня на руки Тике.

Какое-то время занимает разговор с ней, до школы даже спать лечь не получается.

— Сергей Сергеевич, вы просили зайти. — В кабинет вначале всунулась голова Седькова, затем появился он сам.

На лбу старшеклассника виднелась свежая ссадина, а вот одежда была как бы не дороже, чем она же на всей его параллели в сумме.

— Заходи. — Завуч прислушался к себе и констатировал, что негатива от "земляка" больше не испытывает.

Захотелось подняться из кресла и пройтись вперёд-назад возле окна. Он решительно задавил в себе этот рефлекторный позыв.

Пацан уселся напротив, сплел пальцы на животе и забросил ногу на ногу, демонстрируя максимальную дистанцию из возможных. И речь шла вовсе не о физическом расстоянии.

— Когда не знаешь, с чего начать, говори правду. — Трофимов даже озвучил это вслух. — Итак, Виктор, для начала забудь всё то, что слышал от меня раньше, перед тем, как попал к Хамасаки.

— Так просто? — ученик не издевался, не ёрничал.

Просто беседовал, как взрослый со взрослым, прозрачно намекая, что лёгкого разговора не получится.

— Да. Ну или помни всё до последней запятой — но это уже только твой выбор. Открыто тебе заявляю: ты меня очень удивил за последнее время и я сейчас искренне сожалею, что не разглядел твоего потенциала на старте.

— Вы же понимаете, что смотритесь жалко?

— Конечно. — Завуч твёрдо кивнул, не отводя взгляда. — А ещё сюда можно добавить, что я сам проворонил своё счастье. Поддержи я тебя тогда, на старте — и сейчас имел бы обязанного себе в первом списке местных. Ещё и соотечественника, который рвался говорить на родном языке... Я это всё отлично понимаю. Близок локоть, да не укусишь.

— Блин. Спасибо за прямоту, с другой стороны. Кстати, если честно, я и сам хотел к вам зайти. Ваш вызов пришёлся кстати — не пришлось светиться.

— Себе наливай сам. — Трофимов всё-таки выбрался из кресла и набулькал полный бумажный стакан из кофемашины в углу.

Седьков, не чинясь, повторил за ним.

— На урок не торопишься? — нейтрально поинтересовался педагог.

— Да чё на него торопиться. Алгебра, потом геометрия, потом физика. Вы же понимаете, что я это всё сам в вашей школе преподавать могу? — самый необычный ученик за всю карьеру смачно отхлебнул из стаканчика.

Завуч покивал, соглашаясь:

— Да, теперь понимаю. А знаешь... да ебись оно всё конём. — Он решительно влил в себя весь кофе и подошёл к окну, наплевав на сдержанность. Один раз в жизни захотелось не выбирать слов и не думать, где промолчать. — Почему ты сегодня так одет? Вопрос личный, к учебному процессу не относится. Моё персональное любопытство, можно не отвечать.

— Не секрет, — спокойно покачал головой Седьков. — С этого утра принял на себя ответственность за опекуншу в большей степени, чем было раньше. Извините, подробностей не будет, это семейное — но своим эпатажем могу ронять её рейтинг. Одежда — дань моей благодарности и уважению к Тике Хамасаки.

— Херасе. Кто бы мог подумать, что на тебя можно влиять подобным образом. Манипуляция прямо.

— Сам удивился, — согласился соотечественник. — Но там есть нюансы, которые я вам сказать не могу. Поверьте, для меня эта метаморфоза — тоже новость. Честно.

— Да верю, верю. Мои соболезнования по поводу матери. Я, откровенно говоря, пробил тебе сегодня сплошной пропуск за счёт заведения. — Прозвучало, будто оправдывался. — Чёрт, и ведь не хотел тебе этого говорить.

— А как бы вы это от меня скрыли?!

— Пф-ф, ты же натурал. Я поставил фильтр в объявлениях на внутренней доске: ты не прочтёшь, а от твоих двух пассий закрыл учительским приоритетом. Другим до тебя и дела нет.

— А, да, точно. — Седьков как будто спохватился. — Сенсей, а почему вы Миру не считаете? Она же тоже может прочесть и сказать мне?

— Потому что я знаю жизнь, — вздохнул завуч. — Это не моё собачье дело, лезть в ваши дела — но я примерно предполагаю, как титульная японка шестнадцати лет, ещё и первого списка, будет относиться к выскочке типа тебя. После того, как тебя к ним прибило штормом, ещё и в момент, когда между её родителями такое.

— А что вам известно о её родителях? — живо поинтересовался пацан.

— Ночью официальное уведомление через электронное правительство пришло, я утром открыл. Твоя опекунша категорически исключила возможность участия супруга в твоей жизни — что называется, под опись и протокол. Дальше — дело техники, полез почитал биржевые новости плюс кое-какие слухи в их диаспоре.

— Ничосе. Я и не предполагал, что вы так глубоко вникаете в наши дела.

— Не всегда. Но когда пацан с мусорки становится принцем за две недели, надо быть последним идиотом, чтобы не проанализировать все свои ошибки.

— Затем, чтобы так не прокалываться в будущем? — а здесь прозвучала лёгкая насмешка.

— Угу, — легко согласился Трофимов. — Почему нет. Вы приходите и уходите, а завуч остаётся. Когда-нибудь будет и на моей улице праздник. Я тебя чего звал-то... — внезапно он поймал странный блеск в глазах собеседника. — Догадался?!

— Из-за ночного деятеля, говорящего по-русски как мы с вами, из разделительных сегментов родом, от которого государевой службой пахнет, как от Лысого — их благовониями на дискотеке?

— Да.

— А в чём вопрос-то?! Сенсей, я, конечно, понимаю все ваши возможные невидимые нити на родину, но... Где этот Гена и где вы?!

— Да я без фанатизма, — легко и искренне отмахнулся завуч. — Попросили попросить тебя, извиняюсь за тавтологию. Мне ничего не стоит. Получится — хорошо, не получится — не моя забота.

— А если получится, ваши плюшки какие?

— Да я не в курсе. — Он всерьёз задумался. — Звонил лично консул, а у них ротация раз в три года. С одной стороны, я ему ничего не должен — могу и на три буквы послать. С другой стороны, мало ли что когда может понадобится?

— Получается, начальство Гены даже не напрямую вас просит? Если вы эту услугу и окажете — допустим, получилось меня уговорить — через три года, после ротации консула, всё сгорит?

— Наверное, — равнодушно пожал плечами Трофимов. — Но в мою папку консульского учёта же что-нибудь запишут? Получается, рейтинг подрастёт.

— Этот Гена при известном раскладе может весить гораздо больше, чем нам с вами говорят или демонстрируют, — задумчиво сообщил Седьков. — Если тоже совсем откровенно.

— Да то понятно, но... Кстати, а ты-то чего ко мне хотел прийти? — с опозданием спохватился педагог.

— В том числе из-за него. Сергей Сергеевич, давайте начнём с нового листа?

— Наши отношения? — Трофимов не был бы хорошим специалистом на своём месте, если бы не улавливал подобные нюансы влёт.

— Ага.

— С чего такая щедрость? — удивился завуч с некоторой опаской.

Пацан, конечно, время от времени демонстрировал несвойственную своему возрасту почти взрослую мудрость — но не настолько же.

Отказаться добровольно от мести в адрес преподавателя, которую последний полностью заслужил — для этого как минимум нужны мотивы, коих у Седькова, с его точки зрения, ни в какой перспективе не просматривалось.

— А вы идеальный приспособленец, — откровенно пояснил ученик. — Обычно наша с вами национальная литература эту черту трактует как отрицательную...

— Не только литература, — с ещё одним вздохом согласился Трофимов.

— ...Но вы, справедливости ради, практически никогда мне не лгали. Да, недоговаривали — например, о возможном гранте для меня в первом лицее.

— Какой дурак отдаст на сторону потенциальный бриллиант, — недовольно проворчал педагог в сторону.

— Да. Ещё вы могли сказать то, что является однозначным злом, не добром, с моей точки зрения — и общепринятой, но, — пацан со значением поднял в воздух указательный палец. — Я тут на досуге получил доступ к кое-каким расширениям на память для натуралов.

Понятно. Опекунша открыла безлимитный кредит отпрыску. Логично, чё; интересно только, чем он её взял.

— Порылся в истории всего нашего с вами общения, — продолжил Седьков беззаботно. — И обнаружил один гигантский плюс, который большинство моих сверстников легко пропускают мимо.

— Какой это? — вяло поинтересовался Трофимов.

Ничего перспективного в голову не шло.

— А вы мне никогда не врали. Вы мне практически никогда не врали, когда не задевались интересы других людей и когда на вас не оказывалось целенаправленного давления.

Преподаватель задумался. Потом прокомментировал:

— Это не специально. Чёрт, говорю с тобой, как со взрослым, — спохватился он, но не остановился. — Это на уровне рефлекса. Понимаешь, мы можем нравиться друг другу, не нравится, но...

— Что?

— Да по-русски так не скажешь. Agreement-worthy.

— Почему не скажешь? Договороспособная сторона, — фыркнул ученик и встал за вторым кофе.

— Да! Вылетело слово из головы. Так вот. Несмотря на всю разницу интересов, ты можешь оставаться договороспособной стороной — если выполняешь хотя бы минимум. Когда я даже с тобой, бомжом, говорил откровенно — это и был тот самый минимум, ниже которого я не должен опускаться.

— Занятно.

— С точки зрения моей собственной системы ценностей, — закончил он пояснение. — Ты ж сам говорил: даже у червяка длиною в дюйм есть душа длиной в полдюйма.

— Упс, да. Знаете, так глубоко не анализирую — но, как говорит моя близкая подруга, одним местом иногда чувствую. Сергей Сергеевич, я абсолютно серьёзно предлагаю начать наши отношения с чистого листа. В нынешние времена чужой тебе человек, избегающий и брезгующий врать по мелочам — уже достаточно серьёзная заявка как минимум на то, чтобы с ним попытаться договориться. Несмотря на все наши разногласия по поводу того, что такое хорошо и что такое плохо.

— Запросто, давай начинать с этого самого чистого листа, — беззаботно пожал плечами Трофимов. — А чего хотел-то?

— Во-первых, давайте выжмём из ситуации с Геной максимум. Вы же не против перезвонить просившему и сказать, что у меня есть мои условия?

— Да вообще без проблем. — Легко махнул рукой завуч, потому что оно так и было. — На эту тему и канал оставили, и звонить предложили в любое время.

— Из чего мы делаем вывод, что среди гениного начальства тоже могут быть разногласия, — пробормотал себе под нос старшеклассник, затем продолжил громче. — А ещё я хотел вас спросить; у вас случайно нет законодательной базы Разделительных Сегментов по опекунству? Там есть пара закрытых фрагментов, отсюда недоступных.

— Знаю, где взять, — удивился Трофимов. — Но это ж мелочь. Оно не стоит того, чтобы ты с твоим рейтингом ко мне сам шёл. Ты сейчас точно не шутишь?

— Нет. — Пацан решительно покачал головой. — И там не мелочь, если для меня. Вернее, как сказать. Рыночная стоимость равна готовности рынка платить.