Аномалия левого глаза

Семен Давыдович свернул журнал в трубочку и посмотрел в дырочку, а оттуда на него глянуло тааакое!!!

Семен Давыдович отбросил журнал и вскочил, озираясь. В комнате никого постороннего не наблюдалось.

Между нами, Семен Давыдович и сам не знал, зачем свернул журнал трубочкой. Какие такие дали собрался разглядывать наш Паганель в спальном микрорайоне? Дома-дома-дома, окна-окна-окна. А если не выглядывать наружу — обои в желтый квадратик, грандиозная стенка «Хельга», кресло, диван и телевизор, типичный портрет холостяцкого интерьера. Однако пытливый ум рождает беса любознательности, который толкает почтенных людей на легкомысленные шалости.

Тот же бес заставил Семена Давыдовича поднять журнал, дрожащими от опасений и любопытства руками еще раз свернуть в трубочку и осторожненько заглянуть вовнутрь.

С той стороны на Семена Давыдовича смотрел глаз. Круглый, выпуклый, с вертикальным зрачком, мерцающий болотным цветом. Глаз сморгнул справа налево раз, другой, и вытаращился, замерев. Чувствовалось, что для него, того, из трубы, увидеть cемендавыдычевый глаз — тоже потрясение.

Так они и пялились друг на друга, а вокруг шумела большая жизнь. За стенкой стучал молоток, на улице мусоровозка лязгала и рычала моторами, соседи сверху затевали субботнюю ссору.

Семен Давыдович оторвался от журнала, плюнул в него и быстро отставил руку.

Это он правильно сделал — что руку отставил. Из отверстия вырвался язык дымного пламени. Пронзительно запахло гарью, в воздух взметнулись горелые ошметки. Семен Давыдович бросился на кухню, перепугав кота до икоты, швырнул журнал в раковину и залил водой.

Конечно, мало кому понравится, когда в глаза плюют, но напалмом! в лицо! — наглость какая!

Надо сказать, что из всех экстремальных мероприятий наш герой признавал только рыбалку. Поэтому он аккуратно сложил остатки журнала в пакет для мусора, убрал последствия нечаянного эксперимента и вернулся к повседневным заботам.

На этом наша история могла бы закончиться, однако бес любознательности, единожды вцепившись, крепко держался за локоть черными полированными когтями.

После обеда, выпив пива и приведя себя в благодушное настроение, Семен Давыдович решился продолжить рискованный эксперимент. Однако, какие бы журналы-газеты он ни брал, как бы тщательно ни сворачивал, в отверстии наблюдались лишь обои в желтый квадратик и иногда лакированные панели стенки «Хельга». Причем, удивительное было рядом, совсем близко, Семен Давыдович его чувствовал. Когда он заглядывал в журнал «Вечерний стриптиз», чудилось ему девчоночье хихиканье; в газете с неприличным названием «Хиромантия» слышалось важное бормотание, а через «Авантюриста» доносился плеск воды и резкие команды на постороннем языке.

Совершенно обессилев, Семен Давыдович выбросил печатную продукцию в мусоропровод и увлекся программой телевидения. Шел футбол. Подвижные виды спорта Семен Давыдович уважал и любил наблюдать, как мечутся на зеленом поле разноцветные фигурки, а один — смотрите — упал! Весело!

В конце второго тайма его осенило: сейчас он глядел в трубочку правым глазом, а утром-то, утром — левым! Это открытие так взволновало Семена Давыдовича, что он забегал по квартире в поисках журнала, и даже вывалил из сумки на стол помидоры и грецкие орехи — вдруг газетка найдется. Но кроме жировок за газ и электричество сворачивать оказалось нечего. Азарт, хорошо знакомый первооткрывателям и спортивным букмекерам, повлек Семена Давыдовича к Обоеву, соседу.

Сосед Обоев, будучи непьющим иноземцем, был человек со странностями. Когда-то, на заре благоустройства, он одалживал молоток и пару шурупов, и Семен Давыдович рассчитывал на ответную любезность.

— Здорово, Рулон, — сказал он, морщась от пахучих клубов дыма, вырвавшихся из соседской двери. — Одолжи журнальчик почитать.

— Бэры тры, — предложил сосед и пошел за журналами. Семен Давыдович ступил в прихожую, увешанную зеркалами и полочками. На полочках лежали безделушки, поделки и дельные вещи, например портсигары.

Обоев вернулся с журналами. Семен Давыдович взял.

— Слышь, Рулон, — сказал он, помявшись. — Бывает так, что ты видишь то, чего не должно быть?

— Вэздэ бэзобразия, — согласился Обоев. — На лестнице бомжа не должна быть, — а его вижу, лежит; под окном сугроб не должна быть, а я его вижу, стоит. В лифте лужа не должна быть, сигарета пятьдесят рублей цена не должна быть…

— Да я не об этом, — сказал Семен Давыдович, но объясняться не стал. — Кстати, одолжи сигаретку.

— Бэри тры, — расщедрился сосед Обоев, пошел за сигаретами и надолго застрял в недрах помещения. Семен Давыдович устал ждать, раскрыл ближайший портсигар, вынул три сигаретки, которые оказались папиросками, крикнул «Я взял!» и вернулся домой.

Перекурив, Семен Давыдович взялся за журналы. Их оказалась целая стопка.

Левый глаз оправдал ожидания. Правда, никто с той стороны больше не заглядывал, зато вовсю показывали картинки. Выходило забавно.

Газета «Наше Бутово», разразившаяся критической статьей о деятельности районной власти (Семен Давыдович мельком ознакомился с насущными проблемами), показала ролик о запоздалом прохожем, спешившим домой от метро «Дмитрий Донской». Судя по ролику, прохожему угрожали вампиры в телефонных будках, живые мертвяки в 13-м микрорайоне, построенном на бывшем кладбище, и стаи летучих мышей, облюбовавших чердаки домов серии Е205.

«Независимая газета» открыла вид на ветерана, увешанного винтовками, который вдвоем с медведем изучал справочник «Спутник партизана». Ветеран перевернул страницу. Медведь поднял башку и глухо рыкнул. Семен Давыдович поспешно отложил опасную прессу.

Газета «Лестница Кассандры», из которой свернулась самая длинная трубочка, загадочно посверкивала хрустальным шаром, в его туманной глубине угадывались этапы жизни Семена Давыдовича в различных обстановках: дома, на работе и почему-то в больнице с перевязанной ногой.

Следующим в стопке оказался журнал «Профиль». Богато одетый мужчина, видимо, демократ, с проблемами в области стоматологии недобро поглядел в сторону Семена Давыдовича и цыкнул проблемным зубом.

Семен Давыдович решил, что на этом пора приостановить зрительные наслаждения и перекурить. Тем более, что кот, так и не оправившийся от икоты, сидел рядом, смотрел голодными глазами и время от времени пугал непривычным «к-мяу».

На кухне Семен Давыдович обнаружил, что левый глаз настолько натренировался, что видит странное в любом отверстии. Из кувшина, где водопроводная вода отстаивалась от вредных примесей, выглянул маленький лохматый человечек, пискнул «Выпей меня» и скрылся внутрь. Семен Давдович долил в кувшин воды. Лохматая голова высунулась наружу и торчала из горлышка как экзотический цветок, молча лупая глазами.

Семен Давыдович поставил кувшин на подоконник и прикрыл занавеской — нечего подглядывать. Затем сел на табуретку, подтянул к себе пепельницу и закурил. Ароматный дымок тянулся к потолку, свиваясь в затейливые узоры. Внезапно кот перестал икать, вспрыгнул на стол, чего даже котенком не делал, и толкнул лапой помидоры. Овощи раскатились, и из-за них с писком выскочили маленькие человечки в дурацких колпачках. Они нахально кувыркались, прыгали по клеенке, а один затеял размахивать перед носом Семена Давыдовича флагом со скрещенными куриными косточками. Пиратская выходка человечка так его расстроила, что он смахнул на пол помидоры вместе со всеми их обитателями, а коту крепко дал под зад за беспардонное поведение.

После курения Семену Давыдовичу пришла мысль подкрепиться кофеем. Он поставил на стол блюдце с круглыми крекерами, взял ложку «Черной карты заваривается в чашку» и долил кипятку в чашку. Все бы, наверное, обошлось, но бес любознательности пришел в движение и чувствительно толкнул нашего героя под локоть.

Семен Давыдович прикрыл правый глаз и заглянул в чашку левым.

Это было роковым поступком. Кофе подмигнуло в ответ десятками глаз и полезло хрупать крекеры.

Семен Давыдович закрыл оба глаза, но было поздно. «Хруп-хруп, чав-чав-чав», — слышалось от стола.

«Хруп-хруп, чав-чав-чав», — сказал Семен Давыдович, сползая с табуретки, крепко зажмурившись. Ему требовалось на воздух. «Хруп-хруп, чав-чав-чав», — под ногами что-то пискнуло, то ли клоун, то ли кофеманчик. «Хруп-хруп, чав-чав-чав», — выходя на балкон. «Хруп-хруп, ча…», — когда балкон кончился.

Рулон Обоев услышал грохот и посмотрел вниз. На сугробе, которого не должно быть, лежал Семен Давыдович (которого там совсем не должно было быть) и улыбался. «Вэздэ бэзобразия», — сказал Обоев и вызвал неотложку.

В больнице, где Семен Давыдович лечился от множественных переломов, он поделился с соседями по палате интеллектуальными переживаниями.

— У Вас случилась аномалия левого глаза, — заключил больной-физик. — Оптический обман.

— Да нет, — возразил больной-художник. — Просто у Вас такое видение.

А больной-психиатр подумал, что неокрепший ум легко повредить, озадачив непосильной нагрузкой.

Но более всего заинтересовался рассказом анестезиолог, который подрабатывал внештатным корреспондентом «Лестницы Кассандры» и по долгу службы обладал широким воображением.

— Нет, Вам не почудилось, — сказал он Семену Давыдовичу, когда тот зашел на медицинский пост за слабительным. — Кот — животное нейтральное, а тоже заметил человечков. И первый журнал, говорите, сгорел? Похоже, Ваш левый глаз как ключ открывает дверь в другие мира, а печатное слово играет роль проводника, определяя выбор реальности. Впрочем, явление считается существующим, если эксперимент можно повторить. Вот, возьмите, сверните и взгляните левым глазом, — анестезиолог протянул Семену Давыдовичу иллюстрированный «Бюллетень патологоанатома».

— Ни за что, — содрогнулся тот. — Ведомственную литературу смотрите сами!

— Сам? Э-э-эээ… хотя… впрочем, — анестезиолог убрал «Бюллетень» и достал из нижнего ящика другое, не ведомственное, но тоже богато иллюстрированное издание с анатомическими подробностями, свернул, приложил к глазу.

— Не к этому, — сказал Семен Давыдович. — К левому надо.

— Ага, — откликнулся анестезиолог и переставил журнал.

Некоторое время ничего не происходило. Семен Давыдович скучал, анестезиолог добросовестно смотрел. Внезапно открылась дверь ординаторской, оттуда вышла медсестра Лидочка в сентиментальном халатике и пошла по коридору.

— Вот оно, — сказал анестезиолог замирающим голосом. — Так-так, ну-ка, ну-ка, — он поднялся со стула и, не отрываясь от журнала, устремился за Лидочкой.

Больше Семен Давыдович его не видел.

Сам он не испытывает желания повторять эксперимент, не верит в другие миры и подумывает о том, чтобы заклеить нафиг левый глаз.

А то он как-то, не удержавшись, заглянул в замочную скважину ординаторской, и там увидел тааакооое!