Ангелы над Москвой

Ангелы, Дмитрий Школьник

Ангелы, высокий белокурый Ксор и чернокожий гигант Хамдиэль, коротали время на Луне. Ксор лежал на спине, заложив руки за голову, и беспечно пожевывал невесть откуда принесенную соломинку. Хамдиэль сидел, разглядывая удаленную на сотни тысяч километров голубую планету. Припекало солнце, накаляя плотную пыль спутника Земли. Впрочем, даже если бы поверхность под ними расплавилась, ангелы вряд ли переменили бы позы: тело для духовного существа — такая условность…

— Как будто у людей что-то произошло? — поинтересовался Ксор.

— Ага, — зевая, подтвердил Хамдиэль. — Русские ракету запустили.

— Опять сюда? — оживился Ксор.

— Нет, — качнул головой Хамдиэль. — На Марс.

— Так сразу — и на Марс? — с сомнением произнес Ксор. — Не долетит, пожалуй. Первый блин комом. Особенно у русских… Что еще происходит? Как люди смотрят на это чудо?

— Да как, — пожал плечами темнокожий. — Никому не интересно. Только один мальчик, вместо того чтобы спать, так на нас с тобой засмотрелся, что сейчас шею вывернет.

— Вывернуть не вывернет, — отметил Ксор, приглядевшись к мальчишке, с открытым ртом уставившемуся на сияние ночного светила, — а свернуть свернет. Свалится с подоконника, и готово… О-у, Хамдиэль, ты где?

Но чернокожего ангела на Луне уже не было. Он стоял в комнате, за спиной мальчика, разглядывавшего Луну и звезды, и ждал, когда маленькая ножка соскользнет с округлого края подоконника. Наконец это случилось. Дима — так звали мальчика — вскрикнул, потерял равновесие, но Хамдиэль подхватил его.

— Вы кто? — не испугался малыш.

— Ангелы, — просто ответил возникший рядом Ксор, и откинул одеяло. — Ложись-ка давай, исследователь.

— Ух ты-ы-ы… — шепотом протянул Димка. — А вы правда существуете? Или мне снитесь?

— Существуем, — ответил Хамдиэль.

— Снимся, — сказал Ксор, — спи, давай.

Через несколько мгновений они уже шагали по заснеженной московской улице.

— Мама! — сказал утром Димка. — Ко мне ночью приходили ангелы.

— Ты только никому об этом не рассказывай, мой хороший, — почему-то очень тихо и очень серьезно проговорила мама.

Дима, Москва, двадцать первый век

Осеннее солнце добиралось до двора угловатого дома. Едва выглянув из-за крыши, оно осветило тихую комнату и дотянулось до спящего. На часах было восемь.

Спавший проснулся. Он всегда ждал солнца, досыпая последние минутки. Он знал: солнце — это тепло, это радость. Лежать больше не хотелось. Дима сел и зажмурился. Ему было хорошо, как коту, выбравшемуся на припек. Пытаясь продлить тихое счастье, он старался не шевелиться, но чувства стали уступать место мыслям, захотелось кофе, а необходимость поторапливаться на работу стерла с лица улыбку.

Дима встал, побрел в ванную, без эмоций представляя, как сложится день. Все будет как всегда. Дежурные улыбки коллег. Веселенькие перекуры со старыми анекдотами и ленивым враньем о мнимых любовных и реальных алкогольных победах… Он зачерпнул в пригоршню воды и плеснул ее на лицо. Обеденный перерыв, который смело можно растянуть на полчасика дольше дозволенного. Скучное ожидание конца рабочего дня. И снова дежурные улыбки — теперь уже на прощанье… На этом месте Дима вздохнул поглубже и перекрыл горячую воду. Нежные струи душа вмиг превратились в жалящие холодом иглы. Другой давно сбежал бы, посинев и дрожа, а он — стоит!

Благоухая парфюмом труднопроизносимого бренда, сияя выбритым до блеска подбородком, он вошел в кухню. Вчерашняя посуда громоздилась возле раковины. Позавчерашняя и еще более ранняя — в раковине. Дима озабоченно распахнул шкафчик. Чистые чашки еще имелись. Ложки — тоже. Значит, с мытьем можно не торопиться… Потягивая крепкую робусту, Дима благодушно затягивался пряным дымом, прикладывал к губам рюмочку «Бейлиса» и грезил… В последнее время его все чаще посещала мысль, что пора бы остепениться и завести жену. Именно так: завести жену. Постановка задачи его веселила. У кого-то собаки, а у него — жена. Возраст самый подходящий — двадцать пять, мужчина в полном расцвете сил, недурен собой, с хорошей работой и зарплатой, характер вполне сносный. Поэтому кастинг на роль миссис Школьник намеревался быть серьезным. Миловидная, но не слишком красивая — чтобы в люди не стыдно было выйти, но чтобы не слишком засматривались. Умная, но в меру, чтоб его мнение ставила во главу угла. Хозяйственная. Чтобы стол накрыт был, когда гости придут. Ну, и в постели… чтобы приятно было домой возвращаться. Интересно, кто может подойти по этим параметрам?

Погруженный в раздумия, Дима запер входную дверь, одним махом преодолел ступеньки от квартиры до двери подъезда, выскочил во двор и чуть не уткнулся носом в широкую спину дворника. На перекрестке он оглянулся. Дима любил смотреть на свой дом в таком — да и в любом другом — ракурсе. Он здесь родился и вырос, здесь мама отпускала погулять во двор, строго-настрого запрещая выскакивать на проезжую часть. Сколько ж лет уже прошло?.. Дима учился фотографии по отцовым книгам, и силился поймать в кадр ворону. Она скакала, озираясь на назойливого фотографа, а потом полетела, и Дима наудачу — почти в отчаянии — нажал на кнопку. Ворона вышла такой живой, такой стремительной, такой блистательной, что мама отнесла снимок в местную газету, и Диме дали поощрительную премию…

Отец, как рассказывала мама, всегда жил своей жизнью, больше думал, чем говорил, молчал, читал, пропадал в Ленинке и на раскопках. Однажды, так же молча, уехал в Израиль. Мама не смогла этого понять и простить — ни отцу, ни Израилю. Затем переехала на другую квартиру и сразу как-то повеселела…

Светофор загорелся зеленым, и Дима, бросив рассматривать знакомый до последней трещины дом, зашагал через дорогу.

Встреча с Ольгой

Вот и офис! Дима кивнул в сторону ресепшена, поздоровался с охранником и устремился к лестнице.

— Дмитрий Сергеевич! Уделите минуту!

Дима резко остановился. Директор? Ждет его в холле? Это честь! Да он не один… С симпатичной девушкой. Ведущий программист опытным взглядом сканировал объект. Длинные шелковистые волосы, высокая грудь, крутые бедра, задумчивые пытливо изучающие карие глаза. Хм…

— Ольга Игоревна, — начал шеф, — позвольте представить вам нашего ведущего программиста, Дмитрия Сергеевича.

Девушка кивнула Диме.

— Полагаю, — продолжил начальник, — вам будет удобнее выяснить все производственные вопросы непосредственно у компьютера? Мы уже сделали предварительные прикидки. Заказ, конечно, невелик, но ответственен. Дима, я полагаю, справится с ним быстро…

— О чем речь? — откликнулся Дима. — Лучшие ресурсы нашего скромного предприятия — к вашим ногам!

Дима опустился на одно колено и склонил голову, одновременно шикая на директора, и жестами предлагая ему опуститься на колени рядом.

— Кг-х-м… — покраснел директор. — Дмитрий Сергеевич, уважаемая Ольга Игоревна, хоть и паясничает, специалист хороший…

— А то, — выпрямился Дима, отряхивая колено от несуществующей пыли. — Образование классическое: латынь, греческий, турбо паскаль… Считать могу непрерывно, а могу и дискретно, причем в уме.

Открылись створки лифта, и они вошли в кабину. Директор нажал кнопку.

— Это я к тому паясничаю, — заметил Дима, — чтоб вы себя чувствовали у нас свободно и комфортно: пожелаете чаю, кофе — так и говорите, организуем!

Лифт остановился, и директор вышел, недовольно поглядывая на своего лучшего специалиста. Двери закрылись.

— Школьник, — совершенно серьезно пояснил Дима, — это мой крест, с гордостью несомый от самого рождения. Фамилие такое, как выражался кот Матроскин, понимаете? А по совместительству — мой ник в Интернете. Не приходилось встречать?

— К сожалению, нет, — покачала головой Ольга.

— Жаль. Очень жаль! Вы много потеряли, — нарочито сурово отозвался Дима. — Идемте! Наш этаж. А заказик-то ваш уже почти готов, — добавил он уже деловым тоном. — Процентов на восемьдесят сделан.

Ольга с удивлением посмотрела на него.

— Как?

— Ну, как… Вы когда присылали файл техзадания на ознакомление?

— Неделю назад, — припомнила Ольга. — Ваш директор просил несколько дней на знакомство с задачей…

— Ну, вот, я посмотрел. Задание показалось интересным. Директору сказал, что осилим. Кое-какие наработки на эту тему имелись. Ну, и в свободное от работы время сделал.

— Но, если так, зачем же мы поднялись?..

— Во-первых, необходимы уточнения. Во-вторых, сколько времени отведено на решение этой проблемы?

— Ну-у… Не горит, в общем-то.

— Прекрасно! — Дима повернул ключ в замочной скважине, открыл дверь и жестом пригласил девушку войти. — Тогда я буду ходатайствовать, чтоб часть высвободившегося времени вы провели со мной. Молчите, не отвечайте. Давайте сначала посмотрим на материалы.

И он включил компьютер. Глянув в экран монитора, пробежав взглядом по строчкам, Ольга подняла взгляд на Диму. Переворачивает листы в папке, принесенной ею, но читает лишь некоторые фрагменты — значит, остальные подробности ему известны. Сел рядом. Ого! И это называется «мы сделали предварительные прикидки»? Основной костяк работы действительно выполнен, осталось только подключить к программе несколько плагинов, да опробовать ее на громоздкой базе данных… Дима украдкой следил за заказчицей. Интересный экземпляр. Молчаливая, серьезная, Диме нравились такие девушки.

В конце рабочего дня шеф осторожно заглянул в Димин кабинет. Там вовсю кипела работа.

— Заканчиваете уже? — пошутил директор.

— Да! — чуть не сорвалось с языка у девушки.

Но Дима ее опередил:

— Где там… До конца недели будем писать, пробовать и переписывать, а после еще неделя на внедрение уйдет. Как минимум!

— Хорошо, хорошо, — кивнул начальник. — Занимайтесь.

Две недели, думалось ему… Ну, отлично! В техническом задании проставлен срок выполнения — целый месяц. И значится премирование за скорость…

Как только дверь за начальником закрылась, Дима с улыбкой взглянул на заказчицу.

— Не возражаете, если мы сделаем небольшой перерыв, перекусим?

— Конечно, — Ольга поднялась со стула. — Через сколько мне подойти? Или, может быть, хватит на сегодня?

— Ни в коем случае. Я страшный трудоголик. Могу работать сутки напролет. Даже неделю могу, почти без сна.

Глаза девушки удивленно расширились. Довольный произведенным эффектом, Дима распрямил плечи.

— Есть только одна вещь, которая мне никак не удается, — он горестно вздохнул.

— Какая?

После небольшой паузы, ровно столько, сколько было нужно, чтобы подогреть интерес слушательницы, Дима ответил:

— Не могу есть в одиночестве. Может, составите мне компанию?

Девушка лишь слегка опустила подбородок. Когда она улыбалась, у нее появлялась ямочка на левой щеке. Едва заметное «да». И все-таки, это «Да».

Цветы для Ольги

Наступивший вечер был долгим и теплым. Как старшеклассники, Дима с Ольгой бродили по вечерней Москве, и люди, шедшие им навстречу, почему-то улыбались, хотя каждый, кто хоть раз присматривался к выражениям лиц москвичей, знает: заставить горожанина усмехнуться может только редкостно хорошая погода да наблюдение за большим породистым псом, бережно ведущим маленького двуногого хозяина на прогулку.

Дима рассказывал страсти, пережитые им в командировке, всячески сгущая краски вокруг безобидных приключений, и умалчивая о встречах, которые вспоминались без радости. Он припомнил, как по студенческому обмену ездил с друзьями в Германию, но из экономии в спальном вагоне катили только до Польши, а там маршруткой прибыли в Дрезден, и оттуда на электричке — или как там зовутся у них поезда местного сообщения — должны были добираться до Штутгарта. И все бы ничего, но только немецкие электрички так удобны и так быстро ездят, а сами студенты так умотались, что на конечной их разбудили, и из вагона без излишних церемоний выпроводили. Весь вечер они бродили по городу, попивая замечательное немецкое пиво, в поисках улицы, обозначенной на бумажке с адресом, и только в очередной раз проходя мимо вокзала, сообразили: они же в Цюрихе! А это совсем не Германия, хоть и похоже внешне…

Ольга смеялась: с ней таких приключений не случалось, и случиться не могло. Она тоже бывала в Цюрихе, но ехала именно в Цюрих, и пива пополам с водкой по пути не пила. Выпить сейчас? Прекрасная идея! Тем более что ее машина осталась ночевать на офисной стоянке. Заглянуть в гости? Нет, не сегодня.

Дима проводил девушку до подъезда. На прощание он едва прильнул шершавой щекой к ее щеке, посмотрел ей пристально в глаза и выдавил из себя чуть слышно:

— До встречи…

Ольга быстрыми шагами скрылась за темной дверью подъезда. Дима сел в такси. Назвал свой рабочий адрес. Остановился возле въездного шлагбаума.

Чтобы вызвать охранника, пришлось звонить по телефону. Услышав Димин голос, тот отпер вход и, пригнув голову, высунулся в дверной проем.

— Доброй ночи, Виталик!

— Здорово, Димон! — пророкотало как из бочки. — Чего это ты в такой час?

— Виталь, у тебя на стоянке должна машина нашей заказчицы стоять…

— Ну, одна она и стоит. Завтра суббота, все по домам разъехались. В обычный день, если пробки, так многие домой на метро едут…

— Стоит, говоришь… А если я тебя попрошу?

— Проси! — осклабился охранник, сверкнув зубами. — Когда я тебе отказывал?

— Я сейчас цветов куплю, они у тебя ночь перестоят в сторожке… Воды есть во что набрать-то?

— Для тебя — найду.

— Спасибо. В общем, как утро настанет, ты ей этот букет на лобовое стекло, за дворник, положи… Хорошо?

Охранник громко рассмеялся:

— А что цветы от тебя — говорить? А то она еще меня обнимать бросится!

— На тебя, Виталик, только Валуев броситься может. И то, если не испугается…

Довольный охранник загоготал: внешне он был действительно страхолюдиной, и смягчить впечатление никак не старался. При этом женат был, по слухам, на миниатюрной красавице, жил где-то за МКАДом, а дочек, чтоб не обижали в школе, иногда встречал после занятий. Помогало…

— Ну, ты езжай, я жду. Только слышь, Дима, мож, не будем цветы к машине пришпиливать? Тачка-то дорогая…

— Круче директорского «Кадиллака»?

— А я знаю? Во всяком случае, не дешевле… «Бентли Асур».

— «Азур», Виталик… «Бентли Азур». Пожалуй, ты прав… Но цветы-то все равно передашь?

— Не вопрос! Передам, конечно. Скажу, от школьника одного…

Дима вернулся в такси и велел ехать до первого цветочного магазина. На душе было легко. Почему бы не сделать девушке приятное? В конце концов, благодаря ей день вышел радостным. Просто знак благодарности.

— Молодой человек, цветы будем брать?

Он очнулся от мыслей.

— Да-да. Розы, пожалуйста, — Дима махнул в сторону большой вазы с красными бутонами.

Продавец, усталый седовласый грузин, принялся доставать цветы из воды.

— Сколько?

Дима смотрел на розы и вдруг ему вспомнилась улыбка Ольги. Эта озорная ямочка на щеке. И чуть заметный кивок подбородка.

— Нет. Не то. Не розы ей понравятся. Не холодная красота с шипами. Что-то другое.

— Подождите. Лучше мне вон тот букет, — Дима показал на белые цветы, похожие на ромашки, только меньше и элегантнее.

— Эти? Сколько?

— Много. Давайте все.

Грузин выудил из вазы охапку пушистых цветов, со стеблей на пол капала вода. Дима ощутил удивительный запах. Он не знал, как его назвать, запах какой-то чистоты и свежести. Ему вдруг вспомнились крахмальные простыни, на которых он так любил валяться в детстве.

Отдавая охраннику букет, Дима вспомнил его слова насчет автомобиля Ольги. «Бентли». Интересно, откуда у девушки с такими копеечными заказами такой автомобиль? В голову ему пришло сразу несколько возможных вариантов, и ни один из них ему не понравился. Он поспешил переключиться на другую тему. В конце концов, какая разница.

Оля

Оля росла смышленой и послушной девочкой. Домашние задания делала, иностранные языки учила, немножко занималась музыкой, с подружками гуляла только до темноты. В институт поступила без труда, хотя прикладная математика — не самое простое направление.

Работать Оля начала еще на первом курсе. Фирма, куда она устроилась, использовала расторопную девчонку на «подай-принеси». Однако очень скоро Оля проявила себя как девушка неглупая и невредная. Схватывала все на лету. Учась на программиста, не гнушалась отыскать ошибку в бухгалтерском плане счетов — и, по совету главбуха, окончила бухгалтерские курсы.

Преподаватели курсов — а в ту пору не гнушались подобной подработкой и серьезные специалисты — узнав, что учиться к ним устроилась математик, единогласно заявляли: лучшие бухгалтеры — это дипломированные математики. Оля улыбалась, слушая их, но задачи решала действительно лучше всех, и баллы на экзаменах получила самые высокие.

На работе Оля помогала всем. Если уборщица затевала генеральную уборку, Оля бралась натирать спецсоставом листья фикуса, чтобы блестели — а их на дереве насчитывалось шестьсот пятьдесят семь штук… При этом никому не завидовала, в распространении жгучих сплетен и ошеломительных слухов участия не принимала. Довольствовалась той зарплатой, которая ей была положена руководством, и о прибавках не просила даже тогда, когда производственные планы строились уже отчасти в расчете и на нее.

С боссом была накоротке — равно, как и с уборщицей. Он относился к ней как к дочери — но только на первых порах… А после применил обаяние, чтобы понравиться девушке. Он, конечно, был немолод, но выглядел солидным мужчиной. Так что ничего удивительного не было в том, что вскоре Оля им увлеклась.

Однако, никаких бурных романов офисные поборники добродетели — а кому не известно, какие чудеса шпионажа они порой совершают? — обнаружить не могли. Тайная страсть, яркая и захватывающая, захватила обоих. Для Оли это была первая настоящая любовь. И он в ней души не чаял…

Время шло, отношения становились все ближе. Он пытался делать ей подарки, подчас дорогие — она отказывалась. Он настаивал — она обижалась.

— Тогда так, — сказал он однажды. — Когда-нибудь мы расстанемся. Неважно, по какой причине. Я, даже если буду огорчен тобою…

Тут Оля подняла брови: она его так любит, так ему верна — как она может огорчить своего любимого человека?

Но он продолжил:

— Я, даже если буду огорчен тобою, хочу знать, что твое будущее обеспечено. На твое имя в Швейцарии будет открыт вклад. Хочешь — пользуйся деньгами. Не хочешь — пусть капают проценты. Детям твоим достанутся… Единственное, что требуется от тебя — побывать там вместе со мной, чтобы впоследствии у банкиров не возникало сомнений.

Оля согласилась. В конце концов, платить или не платить за любовь — личное дело каждого. Если ему так хочется уплатить — пускай. Она к этим деньгам не прикоснется. И они поехали в Цюрих. Случилось это много позже случайного Диминого пребывания в этом городе. Швейцария Оле, бывавшей только в Турции да в Египте, понравилась чрезвычайно. Взятая напрокат машина — мощная, стремительная, открытая — катала их по Европе, позволяя не замечать границ и не обращать внимания на расстояния. В восточной Франции Олю кормили страсбургским пирогом, который оказался изумительным паштетом, запеченным в тесте. Северная Италия порадовала ее кальмарами, зажаренными в кляре. В Германии Оля побывала в музее часов-ходиков. Надо же! А ей-то казалось, что домик с белочками на циферблате и цепью с шишками — чисто русское изобретение.

Открытый роскошный «Бентли», в котором они путешествовали по Европе, был выкуплен и переправлен в Москву для Оли. В скором времени судьба предпочла совершить куда более крутой поворот. В августе босс заболел. Его срочно госпитализировали, увезли в Швейцарию. Вести шли неутешительные, и Оля сдерживалась изо всех сил, чтобы не расплакаться в трубку… Такие болезни в таком возрасте не лечатся, сетовали врачи. Но мы попытаемся купировать некоторые симптомы…

— Что делать, милая, — бодрился босс. — Меня может спасти только возвращение молодости. Но это — чудо, а чудес не бывает. Хотя, знаешь, несколько раз в жизни я отмечал — честно говорю, не шучу: люди, за судьбой которых я следил, внезапно становились моложе. Нет-нет, в продажу души дьяволу я не верю! Но телом каждый из этих внезапно помолодевших и вправду делался моложе…

И босс приводил имена и фамилии людей знаменитых и не очень, живших совсем недавно и довольно давно, и действительно проживших жизни долгие, счастливые… Значит, есть такая возможность? Но где? Искать Оля начала наугад. Она перешерстила весь Интернет. И отыскала много неожиданного…

В отчаянье Оля захлопнула ноутбук и отшвырнула мышку. Черт знает, как эти хакеры обходят парольные барьеры! Бьется она, бьется — и все как горох об стену! Выхода нет. Нужно нанимать кого-то из специалистов.

Оля встала из-за стола, потянулась, и пошла на кухню: ставить кофе. Легко сказать — нанимать. Кого? С учетом сложности задачи, привлекать нужно из самых-самых. При этом самые-пресамые наверняка уже давно привлечены по нескольким статьям… Сливать же информацию беспринципной школоте не хотелось…

Девушка отмерила две ложечки кофе, смешала их с ложечкой сахара, капнула сливок. Теперь смеси нужно дать постоять: густой сахарный сироп и сливки впитают самые летучие ингредиенты. Пить такой кофе — ни с чем не сравнимое удовольствие.

Стоп-стоп… В годы учебы — Оля это отчетливо помнила — ходила громкая слава о двух хакерах, а именно о Чейзе и Школьнике. Поговаривали, что Школьник — это не просто никнейм, это — фамилия! Но не мог же хакер прятаться за свою же собственную фамилию? А почему бы не попробовать? Кто ж заподозрит зловредного умника в заурядной тупости? Носишь фамилию Иванов — возьми ник Иванов и упорно отрицай свою причастность к информатике. И все шито-крыто!

Оля осторожно сделала глоток. Кофе удался. Потом подняла трубку и набрала номер справочной службы. Вскоре она звонила уже в Banking Security Со. Через неделю после принятия заказа директор пригласил Олю для уточнения задач с программистами. Чтобы к девяти быть во всеоружии женской красоты, девушке пришлось встать пораньше… Без десяти девять ее «Бентли» въехал на стоянку у офиса. Директор, сама любезность, дожидался в фойе. Девушке даже не пришлось выписывать пропуск: подготовленный еще вчера, он был подан с полупоклоном. Ей даже немножко неловко стало — они все стояли и стояли у лифтов, и никуда не ехали, и никуда не уходили. Наконец, директор перестал нести обязательную в беседе с дамой чушь.

— Дмитрий Сергеевич! — громко сказал он. — Уделите минуту!

Молодой человек, к которому он обратился, резко остановился. По всему было заметно, что тот удивлен. Видимо, руководство фирмы предпочитало встречаться с подчиненными в кабинетах, с непременным и срочным вызовом через секретаршу. Оля присмотрелась к подошедшему. Не мальчик… Строен, сухощав, улыбчив. Брюки сидят как влитые, и наглажены — правда, не вчера. Видимо, сам старался: если б мама, то стрелки были бы бритвенно остры. Смотрит на директора с удивлением, но без малейшего подобострастия. Ты не в Мадриде, дружок, у нас за подобную вольность обычно выгоняют! Но — ведь не выгнали до сих пор? Значит, ценят…

— Ольга Игоревна, — склонился директор в полупоклоне, — позвольте представить вам нашего ведущего программиста, Дмитрия Сергеевича.

Сдержанно улыбаясь, девушка кивнула молодому человеку.

— Полагаю, — продолжил директор, приняв позу градоначальника из «Ревизора», — вам будет удобнее выяснить все производственные вопросы непосредственно у компьютера? Мы уже сделали предварительные прикидки. Заказ, конечно, невелик, но ответственен. Однако Дима, я полагаю, справится с ним быстро…

— О чем речь? — вскричал ведущий программист, и Оля заметно вздрогнула. — Лучшие ресурсы нашего скромного предприятия — к вашим ногам!

Он вдруг упал на колено, наклонил голову и простер правую руку ладонью кверху. Левой же он стал делать решительные жесты в сторону директора, приглашая того поклониться «прекрасной даме».

Оля едва удержалась от хохота — так комичен был директор, мгновенно покрасневший, вспотевший и обескураженный.

— Кг-х-м… — пробурчал начальник. — Дмитрий Сергеевич, уважаемая Ольга Игоревна, хоть и паясничает, специалист хороший.

Хороший специалист будто ждал:

— А то! — вскочил он и принялся вдохновенно врать. — Образование классическое: латынь, греческий, турбо паскаль… Считать могу непрерывно, а могу и дискретно, причем в уме.

Впервые за несколько недель Оле стало смешно. Насупленный как индюк директор пропустил Диму с Олей в лифт и нажал кнопку.

— Это я к тому паясничаю, — глядя в глаза девушке, стал объяснять Дима, — чтоб вы себя чувствовали у нас свободно и комфортно: пожелаете чаю, кофе — так и говорите, организуем!

Директор вышел из лифта первым. Оля и Дима поехали дальше.

— Школьник, — продолжил Дима, — это мой крест, с гордостью несомый от самого рождения. Фамилие такое, как выражался кот Матроскин, понимаете? А по совместительству — мой ник в Интернете. Не приходилось встречать?

— К сожалению, нет, — мотнула головой Оля и почувствовала, что краснеет, сказав неправду.

— Жаль. Очень жаль! Вы много потеряли, — как будто даже разочаровавшись в гостье, произнес спутник. — Идемте! Наш этаж. А заказик-то ваш уже почти готов, — добавил он уже без ерничества. — Процентов на восемьдесят сделан…

Оля изумилась. Да ведь договор о его выполнении подписан только вчера!

— Как? — недоумевая, проговорила она и вдруг поняла, что идущий рядом человек — именно тот, кто ей нужен, и что судьба никогда не бывает слепа, и что все у нее теперь получится.

— Ну, как? — ответил Дима. — Вы когда присылали файл техзадания на ознакомление?

— Неделю назад… Ваш директор просил несколько дней на знакомство с задачей… — Оля говорила, а сердце у нее пело: господи! Неужели? Неужели, господи?

— Ну вот, я посмотрел, — как ни в чем не бывало, рассказывал Дима. — Мне ваше задание показалось интересным. Директору сказал, что сделаем. Кое-какие наработки на эту тему имелись. Ну и в свободное от работы время сделал.

— Но если так, — ошеломленно проговорила Оля, — зачем же мы поднялись?..

Впрочем, задав этот вопрос, Оля прекрасно понимала, зачем они поднимаются в кабинет. Наверняка Дима смог бы и сам справиться с завершением работы. Но хотелось ему — с нею…

— Во-первых, необходимы уточнения. Во-вторых… вами сколько времени отведено на решение этой проблемы?

— Не горит…

— Прекрасно! — Дима отпер дверь. — Тогда я буду ходатайствовать, чтоб часть высвободившегося времени вы провели со мной. Молчите! Давайте сначала посмотрим на материалы.

Угадал! Она ведь действительно хотела тут же отказать ему! Хотя где-то глубоко внутри себя чувствовала: встретиться с этим мужчиной еще раз — ей хочется… А может, и не раз.

Дима, проект «Кобра»

Теплый осенний день не обещал никаких сюрпризов. Дима вошел в просторный холл здания, где размещался родной офис. Когда Дима впервые оказался в этом помещении, блеск стекла (прозрачного и затемненного), зеркал, глянец металла и гранита очаровал его. Однако уже довольно давно Дима реагировал на роскошь помпезности по-своему: проходя под купольным сводом холла, вслушиваясь в раскатистый цокот каблучков вечно спешащих бизнес-леди, Дима не отказывал себе в удовольствии тихонько, одними губами, с шипящим придыханием произнести крайне неприличное слово…

Продуманная акустика зала разносила скабрезный шепот по всем уголкам помещения. Снобы оскорблялись. Клерки подхватили поветрие. Собственник здания вызвал архитектора с требованием изменить к лучшему звуковой фон. Ушлые журналисты раздули сенсацию. На архитектора посыпались заявки, он стал знаменит, и потому за переделку — в конечном итоге — запросил столько, сколько хватило бы на постройку небольшой египетской пирамиды. Домовладелец плюнул и смирился, надеясь, что непристойное эхо когда-нибудь исчезнет само собой. Но Дима почти каждый день ходил на работу, и слава не утихала… Поторапливаясь, он прошел мимо стены, украшенной надписью из выпуклых хромированных букв, складывающихся в название фирмы — Banking Security Co., миновал открывшуюся с легким шорохом автоматическую дверь. Он прошел между рядами офисных перегородок, разделявших рабочие места, глубоко вздохнув, «надел» выражение лица деятельного оптимиста и только после этого открыл дверь кабинета шефа.

В приемной Дима осторожно кивнул секретарше, обладательнице невероятного обаяния, выражающегося в неповторимо пышном бюсте и огромных темных глазах. Машенька отличалась уникальностью: знала несколько языков, слыла начитанной и умной. По слухам, не позволяла ничего лишнего даже шефу.

Неизвестно почему, но Дима ею гордился. Быть может, потому, что отшила она его не раз и не два…

Сегодня Маша была сама любезность:

— Дмитрий Сергеевич? Присядьте! Хотите чаю? Или, быть может, кофе?

«Ого! — подумал Дима. — Последнее желание перед казнью?»

— Что случилось, Маша?

— Да ничего, — удивленно проговорила девушка. — Вам велено подождать. А чай или кофе — так вон чайник стоит, а в шкафчике чашки… поищите.

Дмитрий разволновался. Наконец дверь кабинета открылась, и оттуда стали выходить рядовые программисты. Когда поток сотрудников иссяк, на пороге показался шеф: немолодой мужчина с приятным правильным лицом, острым проницательным взглядом. Он увидел Дмитрия, поздоровался и пригласил его в кабинет.

— Дмитрий, вы сегодня не попали на планерку, потому что опять опоздали. Но…

Шеф взял паузу, а Дима почувствовал себя школьником, пойманным на горячем. Чего он действительно не ожидал, так это воспитательных бесед по поводу соблюдения трудовой дисциплины.

— …ваше присутствие отныне не обязательно. Мы начинаем особый проект, который будет самым внушительным за всю историю нашей компании.

Директор немного помолчал и без всякого драматизма произнес:

— Вы здесь больше не работаете.

Дима чуть не задохнулся. Неожиданно прозвучало, да! Хорошо, что чай не начал пить, а то бы захлебнулся.

— Для вас и вашей команды, — шеф интонацией выделил слово «команда», — организовано новое место работы, куда вы все в ближайшее время и переберетесь. Работать под вашим, Дмитрий Сергеевич, началом назначены самые сильные программисты, в том числе и несколько удаленных работников. Вам наверняка небезызвестных…

Дима взял в себя в руки. Радоваться — рано, и бог весть (или черт знает), что это за работа, и сколь труднодостижимы поставленные цели.

— А оплата? — поинтересовался он как можно равнодушней, и даже не без тени иронии, — по-настоящему приличная? Я тут винтажный «Порше» присмотрел, кабриолет восемьдесят второго года.

— С наддувом? — участливо поинтересовался шеф, поклонник мягких американских лимузинов.

— Атмосферный, — удивился осведомленности начальника Дима.

— Табуретка на колесах, — резюмировал любитель автокомфорта. — Справишься — заказчик тебе его подарит, я ему замолвлю словечко. В виде бонуса будет.

Он отпил восхитительного чаю и умолк на секунду-другую, стараясь продлить вкусовое ощущение. Дима ждал.

— Итак, компания Banking Security Со. при финансировании трех крупнейших банков страны начала разработку программного пакета, главной задачей которого является обеспечение защиты конфиденциальных данных…

Шеф рассказывал, снова перейдя на «вы».

— Перед вами ставится специфическая задача: тестирование программы «Кобра». Только делать это придется не стандартно. Сегодня вы познакомитесь с вашими новыми подчиненными.

Шеф улыбнулся, видя, как посерьезнел его подчиненный.

— С сегодняшнего дня вы работаете на новом предприятии, которое официально занимается разработкой компьютерных игр. Должность ваша более весома, чем вчерашняя, но названия ей я еще не придумал. Подумаете сами, Дмитрий?

Дима кивнул.

— На деле вы начнете — причем немедля — заниматься подготовкой к главной стадии тестирования «Кобры», то есть попытаетесь взломать ее. Если для вас это дело новое, в чем я сомневаюсь, то для ваших новых сотрудников (особенно удаленных) — вполне привычное. Суть легенды вы узнаете из инструкций, которые получите у Марии. Ваша личная задача — координация работы команды и полный контроль. Мы бы не доверили это вам, если бы не считали вас нашим лучшим сотрудником.

Дмитрий снова молча кивнул. Шеф продолжал говорить.

— Все работы по проекту «Кобра» засекречены. Вам необходимо разработать алгоритмы взлома и попытаться реализовать их. Кроме того, нужно уйти безнаказанными! То есть определить ваше местоположение должно быть не просто сложно, а невозможно! Задача-максимум — проникнуть на закрытые серверы и скачать с них контрольный файл, тем самым выявив возможные слабые места в защите. Все инструкции вы получите у секретаря.

— А секретаря я не получу? — быстро поинтересовался Дима.

— Марию, что ль? — улыбнулся шеф. — Вам с нею не совладать…

— А вы, — пробормотал вполголоса Дима, — конечно же, не могли не попытаться…

— Что-что?

— Она — человек заказчика? — спросил Дима бодро и вслух.

Шеф приложил палец к губам и встал, таким образом обозначив окончание аудиенции. Дима вышел в приемную. Маша протянула ему запечатанный пластиковый пакет. Чтение бумаг отняло несколько часов. Некоторые документы требовали подписания, в том числе и связанные с его увольнением. Официально он уходил по собственному желанию, а обоснованием увольнения являлся переход на более денежную и перспективную работу. Особенно в части оклада: он втрое превышал нынешний. На «Порше» хватит. Хотя действительно, на кой черт нужна эта скоростная табуретка на колесах! Можно подумать об английской классике или об итальянском футуризме…

«Хватит!» — мысленно оборвал себя Дима. — «Что делить шкуру неубитого медведя? Надо хоть к людям присмотреться…»

В пакете обнаружились досье на подчиненных. Их ники… О-о-о! Это не просто известность, это слава!

Взять хотя бы Чейза. Он основательно попил крови у нескольких концернов, но свое главное дело совершил скорее из романтических побуждений. Он — знай наших! — за один день переформатировал жесткие диски тысяч компьютеров и серверов, принадлежавших одной очень крупной софтверной компании. Он не только пробрался в корпоративную сеть и заразил все компьютеры вирусом, сожравшим всю информацию в них, но и успел от имени этой компании заказать сто двадцать тонн (с предоплатой!) туалетной бумаги, с требованием доставить в головной офис… Тогда по телевидению или смеющиеся, или нарочито строгие корреспонденты CNN показали шикарный репортаж с грузовиками, которые пытались припарковаться на корпоративной стоянке у здания компании. А потом, когда погасли экраны всех компьютеров, началась настоящая паника, и софтверный гигант в мгновение ока оказался на грани банкротства.

Американцы, конечно, тут же объявили хакера в розыск. Но отыскали только номер, снятый в португальском мотеле, да брошенный корпус продвинутого ноутбука, лишенный не только умного содержимого, но и отпечатков пальцев.

Прилетевшие из Америки копы замучили сонную португальскую полицию, но что толку в опросах таксистов, возивших черноволосого обросшего юношу с вокзала и на вокзал? Пока его искали в Европе, акцентируя внимание на выходцах из России и Балканских стран, Чейз «зажигал» в Марокко. Ничто в его багаже не могло выдать пристрастие к информатике, даже мобильник был примитивным — сугубо для звонков и sms.

Не менее ловко Чейз заметал следы в киберпространстве — вычислить его не удавалось вот уже лет десять. Как он оказался в команде Димы — загадка. Почти целый день ушел на то, чтобы в голове уложилась вся новая информация. Когда он бросил последнюю страницу в ворох бумаг, волной накатила усталость. Дима подошел к приемной. Маша сидела на своем прежнем месте, а на экране компьютера красовался логотип популярной социальной сети. Она обернулась на звук и без улыбки указала на дверь шефа.

Часы, встроенные в стильный письменный стол, показывали без четверти семь. Рабочий день в офисе закончился.

— У вас есть ко мне вопросы? — директор торопился домой.

— Да. Когда мне и моей группе нужно будет показать свои способности?

— На все про все у вас месяц максимум. «Кобра» практически готова, остались только технические мелочи. Адрес нового офиса вам даст Мария. Если у вас все, то к работе нужно приступить завтра. Времени у вас мало.

Документация по самой системе отсутствовала. Данные по ней, наверное, уже в офисе меня дожидаются, догадался Дима.

Москва, Управление Министерства Внутренних дел

Заведующий отделом киберпреступлений капитан Вячеслав Васильевич Камышин благоденствовал. Милицейские начальники, мало понимающие в информатике, изредка сетовали на низковатую эффективность его работы, однако в целом результаты находили удовлетворительными, и Камышина особенно не донимали. Полковник Ивашов, правда, зуб точил… Ну, на то и щука в реке, чтоб карась не дремал. Камышин даже рад был, что есть и у него хоть один враг: а то как-то неловко перед товарищами. Все жалуются, что зажимают, задания несусветные всучивают, завидуют, черт возьми — а тут тишь да гладь, да божья благодать! Однако на любом междусобойчике можно сделать грустно-мужественное лицо, и, рассчитывая на понимание коллег, процедить: «Да все в порядке… Ивашов подзадрал, но это пустяки…» И все кивают, и взгляд каждого ненадолго погружается в собственные воспоминания. Потому что у каждого имеется свой Ивашов: начальник, инспектор, конкурент. И каждый старается так пристроиться на службе, чтоб и рыбку кушать, и сидеть удобно. Ничего не попишешь, специфика жанра. Ну, у Камышина, однако, дела идут получше, чем у остальных: громких подвигов нет, зато ежемесячные показатели — в норме. И время на личную жизнь остается. И даже в течение рабочего дня пофилонить не возбраняется — если с умом да с оглядкой, конечно. А все благодаря чему? А все благодаря грамотно поставленной агентурной работе! Вот у него, у Камышина, есть Игорь Николаевич Коваленко: человек, весьма близкий к самым мутным слоям Интернета. Золотой человек: дистанцию держит, масло к хлебу поставляет, а надо на ушицу поймать пескарика-другого, а то и окунька позубастей — так и пособит. Ну, пока рыбных дней не объявлено, можно и общим развитием заняться: о чем нынче пишут? Что народ всего более волнует? Аналитики говорили про какую-то психоинформатику… Камышин ввел запрос в строку поиска. Нашлось ровно четыреста четыре ссылки. Не густо… Но в отделе анализа дурачков не держат: грамотные ребята тенденции не просто отслеживают, они их прогнозируют, и ждут исполнения прогнозов. Похоже, с этой самой психоинформатикой именно так все и обстоит: они ее выдумали, а серая масса подхватит, если идея созвучна времени. Менее пятисот ссылок в знак того, что идея еще не пошла в народ, но ведь появилась же! А ну как станет психоинформатика главной модой следующего года, а он, Камышин, не в теме? Капитан кликнул первую по списку ссылку и углубился в чтение. Тема статьи обозначалась серьезно и глобалистично: «Информационная революция и новая картина мира».

Ага, — отметил про себя Камышин. — А Волга впадает в Каспийское море.

Брехня! — уверенно подумал милиционер. — Не было такого сообщества, нет его и сейчас!

Ну, дичь! — восхитился Камышин. — Распоряжения некоей Земной канцелярии, да еще и на арамейском языке! Молодец автор. Тот еще выдумщик!

Все правильно, — заметил капитан, — сделать реверанс в сторону читательского сомнения — отличный ход. Сразу доверие возрастает.

Группа единомышленников, — ухмыльнулся капитан. — Да мы б эту группу давным-давно отследили.

О-о! — капитан мысленно поставил галочку. — Ключевой момент! Вон они какую удочку закидывают… Ну, дураков в комментариях наловят полный садок.

Чуть более многословное разъяснение уже сказанного. Точно ищут, кто разумом попроще!

Опять вранье, густо приправленное мечтами, — капитан поморщился. — Как там в песенке… «Параноики рисуют нолики». Хорошо бы к зарплате. Моей.

Во наглецы! — у капитана аж перехватило дух. — Во всем мире если и наберется сотни три специалистов, еще только пытающихся проводить какие-то опыты по передаче информации непосредственно в мозг, то хорошо. А эти — полторы тыщи…

Ого! — мысленно зааплодировал капитан. — Какой мощный заряд откровенного бреда! И главное, возбуждает в обывателе желание противоборствовать спецслужбам — а не каждый ли у нас мнит себя д' Артаньяном?

Финальный аккорд. Иными словами, если ты, читатель, честный человек и если тебе не безразлично будущее — присоединяйся к нам! Сначала прокомментируй, желательно умненько, после мы тебя осчастливим ответом, а там завяжется переписка по «мылу»… Тут уж недалеко до встречи в реале с целью вхождения в преступный сговор!

В общем, понятно. Кто-то кого-то ищет, или пытается заинтересовать. Но кто? И зачем? Скорее всего, весь текст — бред очередного параноика, которому шизофреники, соседи по палате, нашептали про зловредные голоса и лучи смерти.

«Домой иди, жена заждалась!» — прикрикнул на капитана будущий майор Камышин. Майора капитан слушался охотнее и засобирался домой…

Дима, «Ведис Геймз Индастри»

Проснулся Дима как обычно, в семь. Оторвался от подушки, встал с постели и шаркающей походкой побрел в ванную. Прохладная вода в душе разогнала кровь по жилам и заставила сердце биться быстрее. Нетвердым шагом Дима прошлепал на кухню и сварил крепкий душистый кофе. Захотелось есть, курить, спать — причем не в одиночестве. Где, интересно, та девушка на «Бентли», Ольга, которой он букет через охранника передавал? Больше не объявлялась… Спросить у шефа телефончик? Несолидно. Не спрашивать? Тоже нехорошо. Ведь девушка необычная и красоты необыкновенной… Что-то в ней есть такое, отчего хочется приплясывать на месте — перед тем, как своротить гору.

«Ужас какой!» — подумалось Диме. Впрочем, многие герои Шекспира считали влюбленность безумием. «Стоп, стоп!» — остановился Дима, сделав открытие. «Выходит, я — влюбился?» Ему стало смешно — и одновременно грустно. «А, ладно. Работать надо…»

На работу он почти бежал. Хлопнув дверью такси, Дима вошел в здание и, показав пропуск хмурому охраннику, подошел к консоли идентификации. Здесь пришлось задержаться: свой личный код доступа он ввел быстро, а вот сканер сетчатки глаза заставил пройти процедуру идентификации дважды. Наконец Дмитрий Сергеевич, руководитель группы разработки новейших компьютерных игр, попал в свой кабинет, включил кофе-машину и расположился в кресле. Пропущенных звонков на экране телефона не высветилось.

Дима быстро собрал «летучку» с программистами. Когда, наконец, знакомство с подчиненными закончилось, пришло время расслабиться. Пойти пообедать? Или сначала пообщаться с Чейзом, который отозвался еще вчера, скинул номер своей «аськи», но рано просил не тревожить. То ли ночной образ жизни ведет, то ли… живет в ином часовом поясе. Писал, что помнит Школьника.

Друзьями они никогда не были, но идейки друг другу в хакерской молодости подбрасывали остроумные. Дело естественное: незамыленным глазом, со стороны то есть, и алгоритм виден во всех несовершенствах, и программные коды порой точнее свой смысл раскрывают.

Чейз, похоже, уже оповещен о поставленной задаче. Знает, что проект зовется «Коброй». Откуда, интересно? Впрочем, было бы смешно, если бы Чейз, получив задание, не просканировал компьютеры учреждения, из которого поступил запрос. Пообещал сегодня же подредактировать и прислать кое-что из старых, но актуальных наработок. Старых, в его понимании, это двухнедельной давности, вероятно? Ну, у гениев свои привычки. Сначала обедать, потом все остальное…

Когда стемнело, Дима вызвал такси, но вдруг звякнул почтовый оповеститель. Чейз таки переслал ему версию программы, которая, по заверению хакера, «способна завалить змеюку».

Та-ак-с, что там прислал неуловимый Чейз?

Дмитрий наблюдал за чередой цифр, менявшихся на экране монитора. Программа тестировала новый алгоритм системы безопасности, главное достижение компании в этом году. Над ним основательно поработала команда молодых умных программистов, и, как заявил начальник отдела разработок, это самый стойкий к взлому алгоритм, «который когда-либо создавался человеком». Сегодня на нескольких мощных серверах работала программа, за обладание которой многие хакеры продали бы душу дьяволу. Новую систему безопасности атаковали из глобальной сети сразу несколько сотен компьютеров-зомби, каждый из которых искал строго определенные дыры в защите. Заложенные в основу программы взлома элементы искусственного интеллекта анализировали получаемую от атакующих компьютеров информацию и корректировали их наступательную деятельность, а то и мгновенно перенастраивали ее. Серверы, закрытые новыми сетевыми экранами, в течение нескольких часов оставались недоступными. Для успешного взлома это был почти критический срок, но задача стояла масштабная. Требовалось не просто получить доступ к закрытой информации и завладеть контролем над удаленными компьютерами. Необходимо обнаружить слабые места и откровенные дыры в комплексной защите. Пока их не отыскивалось. Это и радовало, и огорчало. Любая из существовавших ранее систем безопасности давно бы рухнула, а эта держалась. Может, что-то с программой взлома? Может, опробовать сначала ее мощь на серверах Пентагона?

Мысль Диме понравилась, он даже улыбнулся, но экспериментировать не стал: американцы — такие законники. Обязательно засудят кого-нибудь невиновного… Зазвонил телефон. Мама. Улыбка с Диминого лица исчезла моментально: она сетовала, что сын о ней забыл и заходит крайне редко. Совсем в гостях не появляется… Она приняла решение сегодня же к нему приехать.

— Надеюсь, — язвительно говорила мама, — мне не придется вышвыривать из нашего дома очередную девку, как это случилось в прошлый раз?

— Нет!

— И вообще, сынок, — сменив гнев на милость, заворковала мама заботливой квочкой, — отчего тебе не жениться на хорошей девушке? Вот у Виктора Яковлевича, соседа по даче, замечательная дочь на выданье, Настенька. Умная, красивая, образованная, и ребеночек уже есть… Чего ты смеешься, сынок? Девушке, если ей уже под тридцать, естественно иметь детей!

— Мама! — улыбался Дима, — найди мне невесту, у которой с этим противоестественно!

— Я воспитала глупого сына! — почти всерьез сердилась мама. — Ты знаешь, дурачок, какая прелесть ее Леночка? Три годика всего, а рассудительности — на все тридцать три. Такая лапуля… Настя, конечно, ленивая. Только и делает, что виснет ночи напролет в Интернете. Потом спит до обеда, ходит вечно сонная. Вылезет на веранду, в одной руке кофе, в другой — сигарета, и чередует глотки с затяжками…

— Ну, и что? Я тоже так по утрам в себя прихожу. Ты ей посоветуй «Бэйлис» еще прихлебывать, очень помогает!

— Я ей посоветую стрихнин прихлебывать! Она дрыхнет, а ребенок не знает куда приткнуться…

— Но ты же рядом?

— Вот именно! И я не понимаю, как можно такую славную девочку бросать практически одну!

— Мама… Ты не понимаешь своей выгоды. Сделай так, чтобы эта Настя вообще спала целыми днями. Тогда Леночка будет твоя весь день!

— Сын! Я внуков хочу, своих, понимаешь? Мне, конечно, приятно нянчиться с этой девочкой, но мог бы и ты постараться для матери — раз уж сам ничего в жизни не понимаешь!

— Да понимаю я, мама… Ты не поверишь, но я, кажется, встретил ту, которую ты не стала бы вышвыривать из дому….

— Наконец-то, Дима. Когда ты меня с нею познакомишь?

— Эх… Мне б самому знать, где ее найти. Это наша клиентка, мама. Мы работу сделали — она исчезла…

— Так что же ты сидишь в своем офисе, увалень? Беги, ищи девушку! Возможно, она сама дежурит у окна, ожидая, когда ты появишься!

— Мама! Да где ж я ее искать буду?

— Сынок, не будь таким наивным. Если девушка хоть чуть-чуть заинтересована, она для тебя столько подсказок оставит, что ты никогда не заблудишься. Мы, женщины, знаем: мужчины — существа примитивные. В общем, я выезжаю. Через часок буду. Что тебе приготовить?

— Ой, мам, ну, что-нибудь. Я всему буду рад. Я тоже скоро буду. Пока…

Дима потянулся в кресле и крепко зажмурился. Хруст в суставах означал, что пора встать и размяться, а можно и вовсе закончить работу — компьютерная программа способна трудиться самостоятельно. Если что-то произойдет, то в записях-логах это отразится.

Однако через секунду в мерный шум вентиляторов охлаждения неожиданно вмешался новый звук. Дмитрий не шевельнулся и остался в своей расслабленной позе, даже глаз не открыл, только по лицу расплылась блаженная улыбка. Этот тихий переливающийся звон обозначал, что все его усилия оказались не напрасными. Программа взлома нащупала слабинку в новой системе безопасности по имени «Кобра»!

Немедленно раздавшийся телефонный звонок только подтвердил его предположение. Шеф. Проникновение через сетевые экраны не могло остаться незамеченным, администраторы системы его моментально засекли и немедля доложили начальству.

Дима улыбнулся: его программа взлома анализировала полученную от удачливого компьютера-фантома информацию и пересылала новый алгоритм проникновения остальным сотням машин. А попробуйте справиться со всеми сразу!

Шквал сообщений об удачном взломе заполонил экраны мониторов. Всех, кроме одного. Этот экран зеленел цветом весенней травки, потому что на нем отображался ход взлома второго уровня защиты, примитивного по сравнению с первым. Так и есть. Вторая преграда рухнула через несколько минут, программа взлома отыскала базу данных пользователей и изменила политику безопасности.

Дмитрий сидел, откинувшись в кресле и заложив руки за голову. Сейчас администраторы получат отказ в доступе. Так. Началась загрузка контрольного файла с серверов — это будет доказательством кражи информации. Но загрузка файла оборвалась, и все экраны запестрели надписями, сообщающими об ошибках и потере доступа. «Конвульсии умирающего», — заключил Дмитрий. Он улыбнулся, потому что, отключив питание серверов, противная сторона расписалась в своем бессилии.

Оля и Дима

Вопреки ожиданиям, шеф вовсе не сопротивлялся, когда Дима спросил у него номер заказчицы. Откуда Диме было знать, что не далее как вчера Ольга сама звонила шефу и обсуждала новый заказ, исполнение которого страстно желала поручить исключительно Дмитрию Сергеевичу Школьнику.

Удивила Диму и Оля. Она явно обрадовалась звонку. Поэтому Дима решил события форсировать: пригласил даму к себе домой, на ужин. А что? В худшем случае — откажется. В лучшем же…

Оля, окинув взглядом великолепие накрытого стола, с восхищением вздохнула:

— Дмитрий Сергеевич… Я рассчитывала ограничиться чаем!

— Чай — сказал ей Дима — это уже после всего! У нас стол скромный, ностальгический.

— Да уж… — прошептала Оля.

Гостеприимство хозяина было приятно, хотя с другой стороны, это ведь лишь показуха перед красивой девушкой. Первобытный охотничий инстинкт — подарить женщине убитого мамонта. Только теперь мамонт оформлен поизящнее — на фарфоровых тарелках да под бокал вина. Но суть-то от этого не меняется. Вечные охотники. Пока жертва бежит, он догоняет. Потом бросает и бежит за следующей. Оля одарила Диму обворожительной улыбкой.

— Кстати, Дима, я так и не поблагодарила тебя за чудесный букет от таинственного поклонника.

Он растерялся и не нашелся сразу что ответить. Такое с ним бывало редко.

— Как ты узнал, что хризантемы — мои любимые цветы? Ты случайно не тайный агент?

— Я… да по совместительству, — смущенно отшутился он. — Рад, что понравились.

И быстро сменил тему.

— Рекомендую: строганина по-байкальски, расстегаи — правда, местного производства, но вполне аутентичные, копченый олений язык, кыкватоль, черемша, маринованный папоротник. В духовке подходит плов. К чаю — эклеры.

— Ох-хо-хо! — рассмеялась Оля. — Со строганиной я как будто знакома, но объясни мне, пожалуйста, что такое кыкватоль?

— Это оленина, соленая, вяленая и копченая одновременно. Главный секрет — чтобы внутри куска мясо оставалось сырым. Кус кыкватоля режется на ломтики, и каждый из них обжаривается на сковороде. Отличная горячая закуска! — с гордостью произнес Дима. Он догадывался, что Оля искушена по части изысканных блюд, но верил, что удивить ее удастся.

— Дима, — проговорила Оля серьезно. — Я ведь, собственно, о деле пришла поговорить…

Она точно рассчитала время. Не сразу — чтобы хозяин уверился в том, что произвел на нее впечатление. Надо дать понять, что она не собирается становиться одной из его подружек на одну ночь. Господи, все мужчины одинаковы. Ужин, романтика, музыка, танцы и постель. Утром — обещание позвонить и поминай как звали. Оля иногда ощущала себя чужой в современном мире. Все ее подруги тусовались в ночных клубах, развлекались, пытались попробовать как можно больше разных блюд на этом празднике жизни. Оля была другой. Вместо тусовок и шумного угара она предпочитала сидеть за компьютером, искать новую информацию в Интернете, узнавать что-то новое, учиться чему-то. Вот и полюбила она не своего сверстника, а начальника, который ей в отцы годился. Но с ним было так интересно, так спокойно и уютно. С ним она чувствовала себя то маленькой девочкой, которая с горящими глазами внимает опытному учителю, то желанной красавицей, к ногам которой готовы сложить все бриллианты мира. Словом, она была счастлива. И статус любовницы не тяготил ее, несмотря на то, что в вопросах морали она была достаточно принципиальной. Но жизнь есть жизнь, а человеческая душа подвижна, как и все живое. И нет ничего плохого в том, чтобы следовать велению сердца. И вот Оля сидела за шикарным столом напротив молодого человека, который соловьем разливался, чтобы произвести на нее впечатление и думала только об одном.

— О каком таком деле? — выдавил из себя удивленный хозяин.

— О поиске психосети.

— Психо… чего?

Переключиться с праздничных блюд на что-то серьезное оказалось не так просто.

— Психосети, — повторила Оля. — Уверена, ты о них слышал.

— Ну-у… — замычал Дима, титаническим усилием соскребая со стенок мозга информацию, которую считал совершенно бесполезной. — В общем и целом…

— Дима, послушай, — Оля подалась чуть вперед. От близости ее тела и тонкого аромата духов у Димы чуть не закружилась голова. Что она делает, играет с ним, пытается завлечь?

Оля продолжила.

— Дима, я должна признаться кое в чем. Мой первый заказ был лишь прикрытием. Мне нужно было тебя проверить, удостовериться, что твоя слава не надумана и ты действительно лучший из лучших.

Она помолчала, давая ему время осмыслить сказанное. Он выжидающе смотрел на нее.

— Так вот я получила, что хотела. Ты гений в компьютерах… И к тому же… очень хороший человек… Ты — тот, кто мне нужен.

— Нужен для чего?

Оля кивнула, давая понять, что ждала именно этого вопроса и глотнула вина. Дима следил за ее движениями, за точеной линией рук, как она изящно ставила бокал, и спрашивал себя, зачем эта девушка вошла в его жизнь.

— Возможно и, скорее всего, то, что я скажу, покажется бредом. Но я не пришла бы сюда, не будь уверена в том, что говорю. У меня есть доказательства, и в свое время ты их увидишь. Но пока попробуй отнестись серьезно к тому, что услышишь.

Дима попробовал. Он помотал головой, свел брови и уставился на золотой ободок тарелки с солониной, чтобы избежать искушения смотреть на Олю. Смотреть и мечтать…

— Человек, который мне очень дорог, серьезно болен. Есть лишь одна возможность ему помочь. Возможность не совсем обычная, но вполне реальная. Нужно вернуть ему молодость путем подключения к психосети.

Дима сделал над собой усилие, чтобы не пошевелиться.

— Долгое время я досконально изучала всю информацию о психосетях и нашла кое-что интересное. В Москве в одном старом доме есть подвал. По прихоти судьбы через него проходят интернет-кабели, причем весьма солидной пропускной способности, и во множестве. Согласись, это нетипично для подвального помещения.

Дима пожал плечами.

— Кроме того. Здание очень старое, уже два года как подготовлено к сносу, но снос все откладывается… Дом стоит, весь в трещинах и без окон, хибара одним словом. Огорожен кое-как. Но никто его не трогает.

— Это уже интересно! — оживился Дима. — В центре?

— То-то и оно. Самый что ни на есть центр столицы. Я уверена, что без влияния сил более могущественных, чем московская мэрия, тут не обошлось.

— Похоже, — согласился Дима. — Но я все равно не пойму, к чему ты ведешь.

— К тому, что в этом подвале и находится центральный сервер подключения к психосети. И, подключившись к нему, возможно, перепрограммирование человеческой жизни!

Дима наконец включился в разговор.

— Подожди, хочешь сказать, мы вот так просто сядем за компьютер и одной кнопкой скинем кому-то десяток-другой лет жизни? Ты меня разыгрываешь, проверяешь на вшивость или что?

— Я говорю серьезно, Дима! — что-то в ее голосе заставило поверить. — Иногда, когда ничего другого не остается, нужно поверить в чудо. И пытаться его сотворить своими руками. Я изучила множество научных трудов, разговаривала с людьми, которые одной ногой стояли в могиле. Все они в один голос твердят, что произошло нечто. Как будто кто-то повернул время вспять. Понимаешь, доказательства есть. Просто все это от нас скрывается. Иначе… Только представь, что будет, если эта новость разнесется по всей стране. Начнется анархия.

— Да уж… — пробормотал Дима. — Ну, допустим, я тебе верю. И что ты планируешь делать?

— Я предлагаю действовать. И чем скорее, тем лучше. Я уже подготовила все необходимое — завезла необходимую аппаратуру. Но я очень боюсь, что дом находится под наблюдением.

— То есть, — задумчиво проговорил Дима. — Тебе нужен телохранитель?

Оля повернулась к нему.

— Мне нужен гениальный и бесстрашный взломщик паролей.

— Действительно, — смущенно пробормотал Дима, — и как я сразу не додумался.

Он колебался всего мгновение.

— Тогда считай, что ты его нашла.

Дима окинул взглядом богатый стол. Есть не хотелось. Да и какой тут ужин, когда тебе предлагают стать вершителем человеческих судеб. Почему бы не поиграть в рыцаря? Именно этого ему не хватало. Приключений.

Ангелы

Ксор вынырнул на поверхность метанового океана, шумно втянул переохлажденного водорода и, вздымая каждым гребком брызги, тускло поблескивавшие в рассеянном и неярком свечении атмосферы Нептуна, поплыл к углекислотному айсбергу. На уступе сухого льда, будто нарочно вырезанного для удобного размещения группы отдыхающих, небрежно лежал Хамдиэль. Плескаться в жидком метане ему надоело. Хотелось тепла — но не обжигающего зноя разогретой докрасна Венеры и не жесткого меркурианского каления на солнцепеке, а мягкого, как в июльской Сахаре или августовской Москве образца 2010 года.

Хамдиэль слепил углекислотный снежок, вдавил в его середину сероводородную ледышку.

— Ксор! — позвал он. — Кончай океан баламутить! Давай на Землю слетаем, погреемся, на людей посмотрим, да и к архангелам на отчет.

— Успеется, — отозвался Ксор, подтягиваясь на край уступа. — Куда греться-то? Дай остыть немного: сколько мы с тобой по Магеллановым облакам шатались, да все по звездам, не по планетам? Ты, кстати, итог сводил, инспектор? Как, не напрасно галактика пространство занимает?

— Сводил, как не свести… — Хамдиэль сел, обхватив мускулистыми руками колени. — Дает энергонов маленьким плюсом, чего уж там. Но вяло. Очень вяло…

— Еще бы, — согласился Ксор. — Галактика маленькая, событий не происходит. Масштабных…

Он вздохнул и сел рядом с Хамдиэлем. Наблюдатель, окажись он в ту минуту за спинами ангелов, отметил бы, что плечи Ксора, обликом напоминающего синеглазого скандинава, пожалуй, немного уже, чем у чернокожего крепыша. Зато мускулы, скорее всего, плотнее — хотя и не так рельефны. Или этого в серенькой дымке холодной планеты не разглядеть?

— Да и в больших галактиках положение дел не намного лучше, — проговорил Хамдиэль и, размахнувшись, швырнул в волну обледеневший колобок. Жидкий метан принял подарок без единого всплеска. — Вон, Туманность Андромеды, уж на что приличная галактика — ведь не меньше Млечного пути! И дыра у нее черная в середине, и новые взрываются каждый миллион лет, а общий дебет ненамного выше нуля…

— А сколько галактик с отрицательным энергонным балансом существует? Тебе Малахиэль не шептал по секрету, когда меня на отчете чихвостили? Я только на вас и глазел со скуки…

— Нет, — улыбнулся Хамдиэль. — Он мне новый анекдот рассказывал. Послушал, говорит, как Ксор выкручивается, и анекдот, говорит, вспомнил. Стоит ежик на пеньке, вокруг туман. Крутится, лапой показывает: «Там…» «Нет, там…» «Нет, вон там…». Медведь не выдержал, хвать его за шкирку: «Там — что?» А ежик: «Где, Миша?»

— Малахиэль, я так понимаю, вновь на Земле был? — спросил Ксор. — Раз такие анекдоты рассказывает?

— Выходит, был, — пожал плечами Хамдиэль. — Возможно, опять говорящим драконом летал, деревни да леса поджигал.

— Мне бы сказали, — заметил Ксор. — Район-то мой. А раз летал тайно…

— Значит, ничего не делал. Смотрел просто, — закончил фразу Хамдиэль. — Говорил он мне, что психосети земные ревизии требуют: уж больно много сумасшедших объявляться стало. Люди творят, что хотят. А которые и не хотят вроде, так те тоже — такого начудят порой, прямо и не смотрел бы…

— Что ты имеешь в виду? — заинтересовался Ксор. — Как будто ничего нового начудить они не могут: все уже придумано, все уже испытано.

— Не все. Помнишь того мальчишку, что мы поймали, когда он с подоконника падал?

— Помню, но чем он сейчас занят? Давай посмотрю… — и Ксор замолчал, погрузившись внутренним взором в жизнь Дмитрия Сергеевича Школьника. Через секунду или две он поднял взгляд.

— Да-а… — протянул белокожий ангел. — Дела-а… Это ж кто его надоумил под нашу Земную лабораторию подкапываться? Взлом психосетей затевать?

— Он уверен, что его Оля попросила. А я уверен, — вздохнул Хамдиэль, протягивая ноги под лиловые хлопья фтороводорода, вьющиеся в воздухе, — что это Малахиэль ее надоумил.

— Малахиэль? — удивился Ксор. — Вряд ли архангел стал бы действовать из хулиганских побуждений. Маловероятно, что меня как куратора данного пространства не стали бы оповещать о каких-либо плановых акциях. Выходит…

— …выходит, что ставится какой-то эксперимент. Причем с твоим участием, Ксор.

— И с твоим тоже, инспектор Хамдиэль. Тебе ведь тоже ничего не сообщили? Или ты мне все тут врешь, ангелоидное творенье? — Ксор прищурился и приготовился, что друг расколется и они вдвоем посмеются над удачной шуткой. Но чернокожий ангел, против всех ожиданий, оставался серьезным.

— Похоже, ты прав, Ксор… По всему выходит, что и мое участие в этой странной затее предусмотрено. Как ты думаешь, кем?

Ксор пожал плечами.

— Ни серафимам, ни херувимам до нас дела нет. Кто мы для них такие? Так, мелочь… У властей да господств и своих забот полон рот: надобно следить, чтоб распределение энергонов шло как надо и чтоб вселенная часом не схлопнулась вместе с нами всеми, неразумными.

— Разумными, — поправил его Хамдиэль.

Ксор поднял брови, демонстрируя сомнение, но промолчал.

— Не хочешь ли ты сказать, — нарочито отчетливо выговаривая слова, произнес Хамдиэль, — что в основе всего происходящего — воля Всевышнего? Но если так — то зачем? Какая цель всей этой интриги? Ну, жило бы человечество как жило…

— Цель одна, — заметил Ксор. — Энергоны. Вполне вероятно, господь усмотрел возможность увеличения их производства. Но по своему обыкновению дает детям своим свободу выбора. То ли мы проявим себя как последние ретрограды и снова зальем крамолу кипящей серой. То ли не станем сдерживать набирающую обороты инициативу.

— И дадим загубить все начинания?

— А сколько там тех начинаний? Ты вспомни, Хамдиэль, как долго я с рептилиями нянчился. Сотни миллионов лет! И где они теперь? Крокодилами безмозглыми по грязи ползают. А эти, так называемые люди? Пятьдесят тысяч лет им от роду, из которых сорок пять они прожили, не зная колеса. Погибнут — так и не жалко! Новых выведем!

— Новых, говоришь… Что ж, может статься, что и придется. В общем, летим на Землю, к этому мальчишке. Посмотрим, что он там затевает. И действовать будем по обстоятельствам. Согласен?

— Согласен! — ответил Ксор, поднимаясь и отряхивая с себя корку быстро схватившегося фтороводорода. — Хамдиэль? Ну, куда ты пропал?

— Да здесь я, здесь. Не ори. Архангелам отчет о Магеллановых Облаках носил.

— Приняли?

— Приняли. Ты одеваться думаешь?

Ксор оглянулся. Они были уже на Земле. Осенняя ночь — поздняя, глубокая — укрывала большой город. Ангелы стояли на тротуаре. Машин в такой поздний час по переулку не ездило, и свет горел лишь в оконце стояночной сторожки. Окна офисов, целиком занимающих обе стороны улочки, темнели.

Скрипнула дверь. На порог вышел угрюмый громила и, безо всякого уважения рассмотрев божественное телосложение ангелов, пробасил:

— Але… Шо за дела? Чо вы голые, пацаны?

— Сам ты пацан, — огрызнулся Ксор и повернулся к громиле боком. — А ну посмотри: так хорошо?

На Ксоре вдруг появились высокие замшевые ботинки, свободные, даже мешковатые, штаны и бесформенная льняная рубаха с контрастными заплатами то там, то здесь. Под рубахой виднелся обтягивающий свитерок.

Он хохотнул и поднял правую руку, в которой удобно умостилась длинная и толстая резиновая дубинка.

Хамдиэль, облаченный в нечто длинное, балахонистое и красочное, увенчанный такою же шапочкой, улыбнулся и мягко произнес:

— За такую дерзость у тебя, Виталик, рука должна бы отсохнуть…

— И к утру отпасть! — ввернул Ксор.

— … но у нас ангельское терпение. Поэтому за Людмилу — она ведь больна, твоя жена?..

Не окончив фразы, Хамдиэль умолк, выжидательно глядя в глаза охраннику.

— Ну, да… — изумился Виталик. — Откуда ты знаешь? Лимфо… этот… некроз.

— Лимфогранулематоз, — поправил его Хамдиэль. — Ты больше не переживай. Утром твоя жена проснется совершенно здоровой. А твои дочки, которых ты иногда встречаешь из школы, они ведь на тебя похожи? Чисто внешне?

— Ну, — мрачно согласился Виталик.

— Твои девочки отныне будут все больше и больше походить на свою мать, и к весне станут первыми красавицами микрорайона.

— Так что тебе все равно придется их из школы встречать, — усмехнулся Ксор. — Будешь чрезмерно ретивых женихов отгонять!

— Слышь, пацаны… — растерянный и смущенный Виталик перетаптывался с ноги на ногу и не знал, что сказать, — а вы не брешете?

— Отвечаю! — торжественно произнес Хамдиэль и стукнул себя в грудь кулаком.

— Виталя, все будет хорошо… — мягко сказал Ксор.

Глаза охранника заблестели.

— Простите, пацаны…

— Бог простит, — сказал Ксор.

— Уже простил, — произнес Хамдиэль.

Ангелы повернулись, как по команде, и пошли. Виталий вернулся в сторожку, сел за стол, достал из-за пазухи крест, поцеловал его и беззвучно заплакал. Его Люся, его девочки… Господи! Надо хоть дверь прикрыть, увидит еще кто…

Взлом

«Бентли» неспешно подкатил к заброшенному дому, обнесенному сетчатой оградой.

— У тебя есть ключи от ворот? — поинтересовался Дима.

— А кто, по-твоему, ограду соорудил да замки повесил? — улыбнулась Оля. — Заказчик думает, что подрядчик. Подрядчик думает, что заказчик. А командую парадом, тем не менее, я…

— Командир, а командир… — разыгрывая робость, пробормотал Дима.

Они вышли из машины на улицу и направились к воротам. Оля несла напичканный всем необходимым ноутбук. Большой и тяжелый кейс достался Диме. Он шагал следом за девушкой. Ему нравилось на нее смотреть. Оля неслышно ступала, и в атмосфере царящей таинственности ее едва угадываемая на слух поступь казалась Диме походкой властвующей королевы.

Они вошли в подъезд. Темные загаженные ступени вели в подвал. В черноте спуска угадывалась дверь… Краска на двери местами слезла, а коробка покосилась от времени и сырости, разъедавшей подвал здания. Вокруг было темно, воздух был тяжел и неподвижен.

Дима откинул колпачок зажигалки и крутанул колесико. «Надо было фонарик взять, что ли…», — подумалось ему. Внезапный шум заставил встрепенуться. Зацокали коготки по трубам, метнулись тени к углам. Совсем рядом зашуршало и заскрежетало тихонько, будто когтистый чертенок пытался протиснуться сквозь узкую щель в стене и, пробравшись к людям, поиграть с ними, как у себя в аду…

Дима наклонился взять камень — и уронил зажигалку. Он уже было потянулся ее поднять, но резко отдернул руку — его пальцы коснулись холодного лысого хвоста сидевшей в углу крысы.

Оля зажгла фонарик.

— Что ты потерял?

— Зажигалку…

— Идем, там дальше свет есть…

Дима нашарил старенькую «зиппо», с которой не расставался, и поспешил вперед. Подвал был непомерно длинным. Дима догадался, что он связан с другими давно забытыми бомбоубежищами, а они могут тянуться от здания к зданию через весь квартал.

Казалось, что сюда уже много лет никто не спускался — от стен веяло холодом и пахло плесенью, а протянутые вдоль стен трубы с вентилями были заржавлены и осклизлы. Свет фонарика отбрасывал причудливые тени. Будто сама смерть тянет к ним свои холодные пальцы. «Смерти я не боюсь, — спокойно думал Дима, шагая за Олей, — но процесс умирания все-таки был бы неприятен…».

Вошли в просторное помещение. Справа от входа виднелся узкий дверной проем, который вел еще куда-то. Оля потянулась вправо и щелкнула выключателем. Перед ними из темноты возникла большая пустая комната, в которой из мебели выжил лишь старый стол с компьютером, прикрытым черной пленкой, и три шатких даже с виду стула.

— Да уж… — еле слышно протянул Дима. Оля вытащила из кармана флешку.

Они сели: Оля — за машину, ее спутник — рядом, на предательски заскрипевший стул. Оля подсоединила к компьютеру свой ноутбук, распаковала странное устройство из кейса, который нес Дима.

— Что ты хочешь сделать? — спросил Дима.

— Давай пока посмотрим только. Тут есть на что…

Оля включила монитор, запустила компьютер и вошла в сеть. Набрала электронный адрес сервера, и на экране высветилось новое окно. Требовался пароль.

— Здесь, похоже, уловка, — сказала Оля. — Это пустой экран. Судя по всему, можно сколько угодно вводить сюда пароли, продолжения не дождешься, хоть подряди на это всех китайцев и индусов вместе взятых… Я, во всяком случае, никакой реакции не увидела. Но именно здесь сопрягается наша электронная сеть и сеть совсем иного рода…

— Ты здесь… в который раз? — поинтересовался Дима.

— Уже и со счета сбилась, — улыбнулась девушка. — Но войти в систему у меня так и не получилось. Поэтому пришлось добыть новое оснащение и обзавестись помощником. То есть тобой…

Она достала прибор, похожий на шлем, и предложила его Диме. Второй, точно такой же, надела сама.

— Что делают эти странные штуки? — поинтересовался Дима.

— Повышают чувствительность, помогают увидеть то, что находится за гранью реальности.

— Типа как охотники за привидениями?

— Точно. С такой штукой на голове можно видеть, что находится за закрытой дверью. Я пробовала. Все получается.

— А у тебя они откуда?

— Места знать надо. Я же сказала, что серьезно изучила вопрос, не с бухты-барахты…

— А в нашем случае чем они помогут? Призраков будем ловить?

— Нам с тобой нужно преодолеть парольный барьер, чтобы войти в систему. А трансмиттеры — так эти штуки называются — помогут нам увидеть то, что скрыто за парольным барьером. Хотя лично я мало что увидела: туманное помещение, расплывчатый узор на полу… Не знаю, как это все нам поможет, но надо попробовать.

— Ладно, посмотрим. Включай!

— Хорошо!

Дима непроизвольно зажмурился. Возникло ощущение полета… Яркая вспышка света и вязкая тишина. Дима медленно открыл глаза. Старый обшарпанный подвал исчез. Вокруг него — простирался? покоился? — Дима не мог подобрать подходящего слова — огромный зал. Возможно, он просто казался огромным, потому что был наполнен светом. Дима ощущал себя стоящим в центре этого зала. Под ним в полу из белого мрамора светилась легким рубиновым цветом звезда Давида. В одной из стен зала виднелось огромное окно. Возможно, это был экран. Что он отображал? Дима не мог понять этого, но не мог и отвести глаз от великолепия бесконечности Вселенной. Хоровод звезд, медленно обегавших это окно — или все-таки экран? — зачаровывал, складывался в невероятные, недоступные человеческой фантазии узоры. В ушах сама собой звучала божественно красивая мелодия, легкая, едва слышная, но оттого еще более проникновенная. Собственно, и не мелодия даже, а берущее за душу сочетание нескольких звуков, аккорд своего рода, бесконечный и изменчивый. «Я слышу музыку сфер», — подумалось Диме. Еще немного, и звуки завладели бы его сознанием полностью, если бы не осознание необходимости действовать. Компьютер, стоявший на столе в подвале, принял вид иного устройства, снабженного, однако, и монитором, и клавиатурой. Символы, нанесенные на кнопки, и знаки, высвечивавшиеся на мониторе, выглядели одновременно и знакомо, и чужеродно.

Дима шагнул к терминалу. То, что он видел, не удивляло его новизной — или не удивляло оно не его, а Олю, с которой они, похоже, объединили разумы? Полная общность разумов и чувств — удивительное ощущение. Не к этому ли стремятся все влюбленные? Замечательное состояние, отметил про себя Дима. Но они пришли сюда не за любовным слиянием… И потому нужно сосредоточиться на компьютере.

Так… Что там у нас? Все, как всегда… Разве что графический интерфейс не вполне обычный… Но и тут особых сюрпризов нет. Несколько движений пальцами по виртуальной клавиатуре — и столбцы строк исчезли, а на экране возникло приглашение к входу в систему.

Дима покачал головой. Пытаться вводить какие-либо буквы и цифры не имело смысла. Вариантов миллионы, и попасть в нужный сложнее, чем найти иголку в стоге сена.

Пальцы Димы — или пальцы Оли? — не переставая, бегали по призрачным клавишам. Экран менял картинки. Дима захотел отвернуться — в глазах зарябило. Но Оля, похоже, в этой ряби нашла систему взаимозависимостей — и получала удовольствие и от наблюдения, и от начинающегося понимания.

— Наверняка здесь имеется какая-либо служба безопасности. Должны же они видеть, что кто-то пытается пробраться к ним? — посетовала Оля.

— Тогда выйдем отсюда побыстрее, — с сожалением произнес Дима.

— Вырубаем трансмиттеры.

Дима коснулся выключателя. Звук небесной музыки не успел утихнуть, как огромный зал стал терять свои очертания. Свечение стало угасать, и пол с рубиновой звездой даже не провалился — он просто растворился в цветных сполохах, делавшихся все гуще, все темнее.

— Мне это не приснилось? — фраза Диме далась с трудом, голос звучал хрипло.

— Вроде того, — ответила Оля и с беспокойством заглянула в глаза своему спутнику. — Что ты думаешь об увиденном? — ответ ее волновал, чувствовалось, всерьез.

Дима ответил не сразу, а лишь припомнив все, что видел и что успел осознать.

— Я не заметил ничего особенного. Обычная одноуровневая защита. Точнее, необычная, но одноуровневая. Наверное, те, кто ее делал, предполагали, что до интерфейса пользователя слишком сложно добираться. Да и чужие там, похоже, ходят нечасто… Если так, то нам нужно только подобрать — или преодолеть иным путем — кодовое сочетание знаков. Я и сам не очень-то представляю, какие алгоритмы защиты положены в основу и на какой стадии вторжения срабатывает «тревога». Боюсь, что без ловушек не обойдется.

— Типа ограничения количества вводов?

— Хуже. Типа частоты набора. То есть соблюдения временного интервала перед вводом каждого символа. Три секунды между первым и вторым символами, потом одна, потом пять или сколько… При этом лично я даже не фиксировал бы отдельные буквы или цифры, а устроил бы тоновое отображение набора: типа наиграл простенькую мелодию — заходи. Сфальшивил — громко не плачь, все равно не услышат…

— Да уж, — сказала Оля. — Не дай бог такой фантазии тамошним программистам. А то ведь нас оттуда действительно никто не услышит и не достанет. Нужно действовать наверняка…

— Наверняка, — вздохнул Дима, — это только дворником Арбат мести. Каждое утро гору мусора сгребать. При любой погоде и в любое время года.

— Дима… — тихо сказала Оля, — у тебя есть уверенность, что нам стоит туда отправиться еще раз? Уже не просто на экскурсию?

— Да, — коротко ответил Дмитрий, стараясь, чтобы голос не выдал его душевного смятения. Уверенности он не испытывал.

Дмитрий не знал в точности, как он пройдет защиту на виртуальном терминале. Конечно, программа, которой он владеет, хороша, но она сделана все же для другой системы. Не факт, что сканер найдет возможность проникновения, не факт и то, что атаки не будут отражены. В том числе и методом физического воздействия на нарушителей, ибо кому же, как не службам охраны, знать: есть человек — есть проблема… И чем соревноваться с хакером разумом, проще оглушить его дубиной. По голове, чтобы не умничал! Но отступать некуда…

— Начали! — скомандовала Оля.

Снова полет, похожий скорее на падение, и даже легкая тошнота в конце… Преображение пространства… Странная, невесть откуда идущая музыка… Зал с изломанной линией пола, отделяющей белый с прожилками мрамор от густо-красного свечения… Огромное окно в стене из клубящегося облака, и звезды в этом окне…

Дима затаил дыхание и залюбовался, но Оля поторапливала. Да, конечно, чего ждать? Вот полупрозрачный экран терминала. Дима активировал управление, поместил диск с программой взлома в считывающее устройство.

На виртуальном экране возникло забавное изображение мангуста. В другой раз он посмеялся бы над шуткой Чейза — он, как один из создателей программы, имел право на фирменный знак, но сегодня Дима с надеждой посмотрел в глаза нарисованного зверька. Прошло несколько секунд, и программа начала работать. Мангуст, насколько знал Дима, встречи с коброй в обычной жизни вовсе не ищет, а встретив — не обязательно нападает. Да и напав, не всегда побеждает…

Работа программы прослеживалась по бегущим столбцам и строке прогресса. Оставалось просто наблюдать со стороны за тем, что происходило на экране. Сам Дима заметно нервничал, Оля старалась оставаться спокойной, но ей это тоже удавалось с трудом. Секунды шли, складываясь в минуты. Эх, напрасно они поспешили… У него слишком мало времени было на подготовку. По большому счету, эта акция взлома — самая безобразная авантюра, рассчитанная на счастливое стечение обстоятельств. А точнее, не рассчитанная вовсе. Так, наобум все… Хотя, говорят, дуракам везет…

— Похоже, не получается? Наверное, нам пора возвращаться, — прошептала Оля.

Дима вздрогнул, но не от сказанного девушкой — на экране поток информации резко прервался, а после возобновился с куда большей интенсивностью. Дима повернул голову к Оле, и она увидела на его лице счастливую, немножко горделивую улыбку.

— Сработало, — пробормотал Дима.

Сервер психосети покорился храброму и настырному мангусту! Дима просто задохнулся от восторга и гордости. Пора было уступить инициативу Оле. Что из того, что ее цель — спасение другого мужчины? Дима, как благородный рыцарь, поможет даме сердца. Хотя о каких, в самом деле, мужчинах может идти речь, когда он — единственный, настоящий — вот он, рядом с нею?

Очертания комнаты изменились. В помещении, ограниченном клубящимися стенами, появилась непостижимая глубина и неоспоримая реальность. Их с Олей личности — это Дима ощущал предельно отчетливо — вновь разделились, и мировосприятие обособилось. Оля сделала несмелый шаг вперед. Дима остался у терминала. Клубящаяся дымом (паром? облаком?) стена отодвинулась перед нею, обнажив угол полупрозрачной подставки. Оля шагнула уже смелее. Стена послушно сдвинулась, и теперь между девушкой и видимой границей помещения располагался высокий пюпитр, словно отлитый из туманного света. На нем, отливая тусклым золотом — или даже старой бронзой, как показалось Диме, — лежал внушительных размеров фолиант. Старинная красота переплета нарушалась совершенно прозаической надписью, сделанной как будто даже и не по поверхности тисненых золотом арабесков, а сквозь них. Обычным русским языком, черным шрифтом, напоминающим то ли «колибри», то ли «вердану», было написано: крупно — КНИГА СУДЕБ; и пониже, помельче — Российская Федерация.

Медленно протянув руку, Оля коснулась фолианта. Даже не взмахнув обложкой, книга вдруг оказалась раскрытой. На одной ее странице читалась надпись: «По дате рождения» — ниже шли плотные столбцы чисел, месяцев и лет. На другой значилось «По имени», а ниже располагался алфавит.

Оля коснулась нужной буквы, отыскала фамилию, имя, отчество… Притронулась к строчке, относившейся к человеку, который коротал дни (судя по записи, последние) в лечебнице под Цюрихом. Что же нужно сделать, как изменить запись, чтобы жизнь этого человека продлилась, чтобы молодость вернулась к нему? Оля смотрела на светящиеся слова, не решаясь коснуться страницы.

Дима зачарованно наблюдал за ней, не в силах поверить в происходящее. Слишком уж все это напоминало волшебный сон. Он даже больно ущипнул себя, чтобы проверить. Вроде бы не спит.

В этот момент комната задрожала, а по всему зданию пронесся гул.

— Что происходит?

— Так, Дима, наверное, случается при землетрясениях, — с усилием проговорила девушка. — Или неботрясениях…

Гул с каждой секундой усиливался, Оля еле устояла на ногах, Дима сделал шаг и подхватил девушку. Вокруг воцарялся хаос — возник оглушительный треск ломаемого камня и звон бьющегося стекла. Свет, ранее яркий и мягкий, стал мигать, резать глаз. Воздух потерял прозрачность и загустел, образуя то здесь, то там неясные фигуры. Ошеломленные, Дима и Оля следили за метаморфозами. Они вторглись в запретный мир — мир их не принимал.

Однако все кончилось так же внезапно, как и началось. Из клубящихся облаков вышли два человека — или не человека? Один — высокий и могучий негр с коротким ежиком густых волос, одетый в цветастую хламиду. Другой — статный блондин, чуть менее широкоплечий, но столь же гибкий и крепкий.

Негр молча и с укоризной смотрел, переводя взгляд с Книги Судеб на нарушителей и обратно. Блондин театрально воздел руку и продекламировал:

— О, Хэм! Ты видишь: помогло! А спрашивал: зачем? Кого пугают представленья?

— Вы кто? — хрипло спросил Дима.

— Мы! — с возмущением проговорил негр. — Он нас забыл… Еще и спрашивает! Мы тут по службе.

— Ну а вы? — уже совершенно нормальным голосом обратился Ксор к парочке. — Зачем сюда приперлись? Чем думали? С тобой все ясно, — кивнул он Диме, — в твоем положении мужчина думает не мозгом. Но вы, милая девушка? Далась вам эта первая любовь! Ради него — вы даже не представляете, что именно вы намеревались сделать!

Оля вспыхнула и набрала воздуха, чтоб ответить, но Ксор остановил ее жестом.

— Ну, хорошо. Ну, допустим, ваш план свершился. Вам удалось вернуть молодость, — при этих словах негр насмешливо хмыкнул и презрительно отвернулся. — Точнее, возвратить телу вашего возлюбленного кондиции молодости. Дальше что? Дальше, мечтали вы, что все будет как у людей. Вы будете путешествовать, узнавать новое, родите ребенка… Так, да?

Оля вдохнула, и ангел снова ее остановил.

— А вы спросили, интересны ему эти путешествия? Нужны ему младенцы? Столько лет разницы. Это непреодолимо.

— Ксор, довольно разговоров, — произнес чернокожий. — Она — Борэа. Другой, я вижу, Орэс? Распределяй их по колониям, и дело с концом. А заодно и деятеля этого, ради которого разгорелся весь этот сыр-бор, который сейчас в Бад-Рагаце лечится, тоже пристрой на тот свет. И вернемся-ка в Туманность Андромеды — у нас в полгалактики энергоны не считаны. Взгреют нас за нерасторопность, и поделом…

Блондин кивнул, посмотрел на людей, потянулся к ним и… зачерпнул рукой пустоту.

— Хамдиэль, — удивился Ксор, — что за новости? Души не ловятся…

— Трансмиттеры!.. — громко шепнула Оля Диме. — Выключаем и снимаем!

Дима коснулся выключателя и сдернул с головы странную штуку, похожую на шлем. Они снова стояли в затхлом и сыром подвале. Облезлую комнату освещала тусклая лампочка. Чернела заплесневелая дверь. На экране терминала приплясывал веселый и расторопный зверек…

Капитан Камышин

Вячеслав Камышин бросил на стол папку с новым делом и пошел налить кофе. Отпуск теперь точно накрылся медным тазом! А ведь он только позавчера спешно, заботясь именно о грядущем отпуске, закрыл дело о наглых студентах, которые в очередной раз выложили на десятке сайтов отчет какого-то тылоОля ВМФ США о закупках нижнего белья для новобранцев. Ну, америкосы! Не могут поставить более-менее стойкую защиту на своих компьютерах. По триста шестьдесят пять раз в году их взламывают, а они только на нас жалобы строчат в ООН да в газетенках своих называют Россию «бухтой для киберконкистадоров».

Не успели разобраться с «конкистадорами» из общаги, как полковник всучил ему эту папку. Если бы только одну эту… Сейчас парни притащат еще черт знает сколько томов материалов, касающихся нового дела! Это полковник Ивашов мстит за демарш, учиненный строптивым капитаном месяц назад. Тогда Камышин отказался закрыть дело, по мнению начальства бесперспективное, — дело о крупном интернет-магазине, который взломали хакеры, чтобы забрать клиентскую базу данных. Камышин с подчиненными практически раскрутил это преступление, но всплыли факты, которые компрометировали кое-кого из камышинских начальников. Юный лейтенант, дотошный и чрезмерно инициативный по молодости лет и желанию выслужиться, покопался там, где рыться долг его не обязывал.

Оказалось, что через виртуальный супермаркет сбывался таможенный конфискат, который по документам числился уничтоженным. Речь шла о колоссальных оборотах, в деле замешаны не рядовые таможенники. В результате дело у Камышина отобрали, и он, кипя праведным гневом, накатал возмущенный рапорт вышестоящему начальству. Делу снова дали ход, но за время простоя основные фигуранты успели подчистить хвосты. Репутация Ивашова, до этого чистая и безупречная, пострадала едва ощутимо, и должности он не потерял. Зато теперь пытается рассчитаться с капитаном по-свойски…

С виду новое дело серьезным назвать трудно. Никто никого не убил, не ограбил, не расчленил. Его передали из отдела, курировавшего религиозные объединения и секты. Тамошние спецы посчитали, что теория психосетей и психоинформатика (вместе с адептами, ее проповедующими) находятся в юрисдикции киберсыщиков. Камышин сам интересовался киберинформатикой и знал, что у этого псевдонаучного, как он считал, учения многовато последователей. К утверждениям о существовании психосетей он относился скептически. Он даже встречался с несколькими умными людьми, которые живо толковали (всякий раз по-разному) теорию «божественных» серверов, но почти все его вопросы остались без ответов. По-видимому, практического значения все эти идеи не имели. На этом бы руководству и успокоиться — и оно было успокоилось — но надо же чем-то досадить капитану? Вот и дали: иди туда, не знаю куда; ищи то, не знаю что…

Дело, которое свалилось на плечи Вячеслава Камышина, представляло собой гору несистематизированных материалов, часть которых явно принесла бы больше пользы, если б можно было сдать в макулатуру. Разрулить эту историю быстро — нечего и думать. Жена Ольга огорчится, конечно, но пусть уж сама съездит к матери в деревню. В конце концов, увидеть ее одну мама будет рада не меньше, чем в компании с зятем…

Из бумаг, подшитых в папках, капитан почерпнул немало интересного, но скепсиса чтение не убавило. Присутствовали в деле не только печатные материалы. Сыщики вели плотную слежку за некоторыми особо увлеченными личностями. Удалось заполучить несколько улик. В одном из московских подвалов повезло обнаружить нечто, напоминающее небольшую лабораторию. Специалисты изучили информацию, найденную на жестком диске подозрительного компьютера, и высказали мнение, что им достались лишь разрозненные файлы, по которым невозможно точно определить, для чего они предназначены.

Программный код указывал на высокую квалификацию человека или людей, которые его создали. Эксперты утверждали, что никогда с подобным подходом в программировании не встречались. В заключении экспертов говорилось, что в подвале располагается не просто компьютер, а аппаратный комплекс с мощным каналом подключения к глобальной сети. Некоторые компоненты комплекса отсутствовали. Самое странное, что в том же подвале обнаружили непонятные устройства: они, по сути своей, являлись тупиковыми ответвлениями информационной сети. Но пропускная способность линий, связывавших сервер с этими странными устройствами, была непомерной. Кроме того, что именно представляли собой оконечные устройства, установить не удалось даже специалистам из академии связи. Они поднимали брови и заявляли в один голос: «Интересно!» А после начинали говорить, что те напоминают волноводы, но частоты передаваемых сигналов, скорее всего, относятся к оптическому спектру электромагнитного излучения, а электронно-модулирующие узлы при тестировании выдали частоты, резонансные неким биологическим излучениям…

Налицо, уверял Камышина один доктор наук, двусторонняя связь. Но между чем и чем — он знает только наполовину. В том смысле наполовину, что с одной стороны участвует компьютер (тот сервер подвальный). Что с другой стороны — загадка. Специалистам (попроще доктора) удалось отследить десятки ресурсов в Интернете, по сути, являвшихся темными лошадками. Это были вполне легальные популярные информационные порталы и даже крупная поисковая система. За потоками безобидного трафика легко скрывались терабайты «серой» информации. Точнее, угадывались… Всякие попытки проконтролировать эти эфемерные потоки приводили к моментальному возвращению трафика в общепринятые рамки — при одновременном незначительном его увеличении на десятках иных наблюдаемых участках…

Основных фигурантов в деле насчитывалось немного. Сыщики склонялись к необходимости установить наблюдение за одной молодой парой. Но они — скорее исполнители чьей-то посторонней воли. Чьей, узнать не получалось. Так или иначе, вышестоящее руководство, приняв к сведению вновь возникшие обстоятельства, связанные с информационными технологиями, решило передать дело группе Камышина. Конечно, не без содействия Ивашова. Что ж, завтра нужно подключать к делу ребят из отдела. В первую очередь отследить связи основных фигурантов, получить санкцию на доступ к серверам, на которых работают засветившиеся сайты. Тут придется контактировать с другими спецслужбами, потому что такие ресурсы, как поисковик, точно курируются ФСБ или ГРУ, а то и обеими конторами сразу. Камышин наморщил лоб. С этими коллегами он не любил иметь дела. Там все суперсекретно, и делиться информацией не заведено. Скорее, сольют одну из своих версий, и станут тихо наблюдать, как простой милиционер бьется, стараясь ее подтвердить или опровергнуть. А после опишут результаты своих наблюдений в закрытых диссертациях. Получат ученые степени и новые звания. Вечному же капитану Камышину тем временем придется распутывать клубки ложных построений за скромную зарплату и почти без перспектив к служебному росту. Селяви, как говорится. Тяжела и прихотлива жизнь простого детектива.

Встреча после взлома

Следующим утром Дима отправился на работу, толком не выспавшись. События прошедшей ночи были настолько невероятны, что воспринимались как нечто вполне естественное. Ну взлом, ну случился, ну какая-то виртуальная библиотека… Эка невидаль: объемная книга, страницы которой переворачиваются сами собой, а строки загораются, стоит лишь прикоснуться к ним. Два клоуна эти, черный и белый… Мультфильм, да и только!

Правда, этот белый и этот черный — неуловимо знакомы, но, вполне возможно, что это банальное дежавю. Оля, однако, вовсе не мультяшка. Дима вспоминал о ней — и сердце его замирало.

Эти трансмиттеры — они заставили какое-то время ощущать взломщиков единым целым. Оля и до того ему нравилась, с момента самой первой встречи, но то было обычное восхищение красотой и привычное желание… Теперь, после трансмиттерного единения, Дима чувствовал девушку чуть ли не как единое целое с самим собой. И чувство это было новым, свежим, захватывающим и манящим. Не раз и не два подмывало его, изнемогшего без женской ласки, подняться среди ночи и отправиться в клуб, где пяти минут достаточно, чтобы выбрать себе пару. Да что клуб! Стоило лишь набрать известный номер — и обеспечить досуг без промедлений, с доставкой на дом. Он удерживался. Потому что стоило ему вспомнить Олю — как наваждения исчезали, случайные красотки меркли, и животная страсть переставала одолевать его. Дима чувствовал, что любит Олю. Любит по-настоящему, желая обладать и одновременно жертвовать собой.

Он уже не сомневался, стоило или не стоило участвовать во взломе. Раз Оле это было нужно — то стоило! Что из того, что она стремилась помочь другому мужчине? Хочет — пусть помогает, он ей поможет.

Вот сейчас, представлял Дима, она достает из сумочки мобильник… Отыскивает его номер. Нажимает кнопку вызова… Утирает слезу, катящуюся по щеке. Плачет? Отчего? Дима положил перед собой телефон и уставился на него. Вот, вызов дошел. Сейчас зазвонит… Он протянул руку, взял аппарат и приготовился нажать зеленую кнопку. Тут же трубка завибрировала, забилась в трели. Не глядя на экран, Дима ответил:

— Привет, Оля. Отчего ты плачешь?

— Как ты догадался?.. — опешила девушка, потом всхлипнула и согласилась. — Да-а, плачу… Ты знаешь… Ты помнишь, тот черный велел белому пристроить на тот свет человека, который лечится в Бад-Рагаце?

— Что такое Бад-Рагац?

— Курортное местечко под Цюрихом…

— Говорил, наверное, — пожал плечами Дима, — я точно не помню. А что?

— А то, — разрыдалась Оля в голос, — что я туда дозвонилась, мне сказали: умер! Этой ночью умер!

Оля всхлипывала так горестно и так безнадежно, что Дима, вместо ожидаемой ревности, испытывал лишь смущение и сострадание.

— Ты это… — кашлянул он в трубку, чтобы прервать рыдания. — На похороны поедешь?

— Не-ет! — почти прокричала Оля. — Кому я там нужна? У него жена — как моя мама…

Дима отчего-то почувствовал себя спокойней.

— Ну, тогда что ж… Все, кто родился, умирают… Тем более те, кто употреблял яд… Вот ты, Оля, ела огурцы?

— Да-а, — непонимающе протянула девушка. — И что?

— А то, — серьезным голосом проговорил Дима, — что огурцы содержат смертельный яд. Этот яд очень коварен. Иногда его действие растягивается на десятилетия. Но потом человек обязательно умирает.

— Дима! — закричала на него Оля. — Я ему — о серьезном, а он об огурцах шутит!

И она снова зарыдала, однако уже не так надрывно.

— Какие уж тут шутки… — серьезно проговорил Дима. — Хорош стенать! Ангелы сказали — на тот свет, значит на тот свет!

— Ангелы? — изумилась Оля. — Откуда ты знаешь?

— Вспомнил. Собственно, всегда помнил, и всегда ждал новой встречи. Двадцать лет назад они приходили ко мне, вот именно эти двое, черный и белый. Я на подоконник взгромоздился, на Луну смотреть. А они сзади стояли. Я упал. Этот черный поймал меня. А белый говорит: спать ложись. Знаешь что, приезжай вечерком в «Ясуми», я тебе все в подробностях перескажу.

— Хорошо, — неожиданно легко согласилась Оля. — В десять я буду.

— В десять? Не раньше?

— Ну, я же должна привести себя в порядок. Куда я такая зареванная пойду… Ой, Дима, что я тебе тут рассказываю? Будто ты мне подружка, — горько усмехнулась Оля. — Ладно. До вечера.

И она отключилась, а Дима удивленно почесал затылок. Ведь и в самом деле, говорили они… ну, если не как подружки, то как друзья — точно. Видимо, и на Оле трансмиттерное взаимодействие сказывается так же, как и на нем самом. Или дело не только в трансмиттерах?

Дима вошел в просторный зал, и к нему сразу заспешила девушка-администратор. Она помнила этого симпатичного и нежадного молодого человека, и, поинтересовавшись, на сколько персон сервировать ужин, проводила к столику. Дима устроился на удобном диване. Подошла официантка. Миловидная девица, явно новенькая, абсолютно непохожая на работницу сферы обслуживания, она не могла не понравиться. В униформе ресторана она выглядела невероятно! Дима поймал себя на том, что зачарованно разглядывает точеные формы официантки, и тут же смущенно отвел глаза. Девушка положила на столик два меню, и их глаза встретились. Вблизи она еще лучше, отметил про себя Дима. Соломенного цвета волосы, яркие голубые глаза со зрачками чернее черного зачаровывали, обаятельное лицо не давало отвести взгляд, великолепная фигурка манила. От близости девушки у молодого мужчины по спине пробежала волна мурашек.

«Господи, какая сверхъестественная красота! — подумал Дима. — Или это я оголодал до крайности? Что ж она делает в официантках-то? Ведь ей достаточно поманить пальцем, и весь мужской мир падет на колени».

В другой раз он и сам бы с удовольствием пал в эту бездну, но в голове строго прозвучало: «Лучше удержись!» И тут же другой, вкрадчивый голос возразил: «Падай!»

Дима приготовился предвкушать бурный спор, и еще неизвестно, что случилось бы дальше, но в проходе между столиками появилась Оля. Молодой человек стряхнул наваждение и, улыбаясь, поднялся с дивана. Оля поспешила к нему. Она ела мало, все больше потягивала простую воду, слушая Димин рассказ.

— Собственно, добавить что-либо существенное к телефонному разговору я не могу. Мне было лет пять. Стоял в полный рост на подоконнике, поскользнулся и упал. Но меня тут же поймал чернокожий. Никогда до этого, кстати, негров я не видел. И когда потом стал встречать их на улицах, то думал, что они все — ангелы…

Оля улыбнулась.

— Я, ты знаешь, внутренне давно уже была готова к смерти моего мужчины… С того самого дня, наверное, как он заболел. Все-таки около сорока лет разницы — это действительно много. Но он для меня настолько был всем, что даже расставание пережить было непросто, а эта бредовая, на первый взгляд, идея о возвращении молодости…

— Как будто не бредовая? — уточнил Дима. — Ты же видела надпись на обложке: «Книга судеб». О Российской Федерации… Хотя в целом эта идея хороша только для второсортного фантастического романа.

— Что гадать, — вздохнула Оля. — Не получилось, значит, не получилось.

— А мне кажется, все получилось, — заметил Дима. — И даже некоторый резерв времени у нас был. Рассуждая трезво: раз простые прикосновения к «Книге судеб» ее активируют, то чтобы изменить судьбу, нужно коснуться слов или дат.

— Чего же ты раньше об этом не сказал? — искренне удивилась девушка.

— Во-первых, — пожал плечами Дима, — я и сам уразумел только что. А во-вторых, лично для меня мотивировка слабовата: делать подсказки любимой женщине, как побыстрее да понадежней попасть в объятия к другому…

— Что ты мелешь, Дима? — возмутилась Оля.

— Что ж в моих словах такого? — продолжил Дима спокойным голосом, поражаясь собственной наглости. — Мало того, что я к тебе отношусь… сильно и серьезно. Я еще намерен, как только мы закончим ужин, пригласить тебя к себе.

— Чтобы утешить невербально? — съязвила Оля.

— Чтобы утешить всяко, — уточнил Дима. — Разве ты не понимаешь, что мы теперь ближе друг к другу, чем… брат и сестра?

— А ведь ты не это хотел сказать… — Оля задумчиво всмотрелась в льняную салфетку, которую крутила в руках. — Ты хотел сказать… Напиши на бумажке и мне не показывай. А я скажу — и сравним.

Дима с готовностью выудил из кармана визитную карточку, что-то нацарапал на обороте.

— Написал? Так вот, ты хотел сказать не «брат и сестра», а «муж и жена».

Визитка, поднятая в воздух Диминой рукой, перевернулась и легла на стол надписью кверху.

— Даже читать не стану, — заявила Оля. — Знаю, что не ошиблась.

Дима молча кивнул. Примолкла и Оля.

— Это трансмиттеры виноваты, — сказал Дима, чтобы как-то заполнить неловкую паузу.

Оля вспыхнула.

— Трансмиттеры? Ты еще напомни чисто русское, дескать трезвый — человек как человек, а выпьет — дурак дураком.

— К чему ты это? — удивился Дима, но пиалу для саке на всякий случай отставил подальше.

— К тому, что ни алкоголь, ни электронные устройства ничего нового в личность человека не привносят! А только обнажают сущность.

— Может и так, — не стал спорить Дима. — А может, наше совместное приближение к Книге Судеб автоматически внесло некие изменения в наши судьбы. И они стали настолько похожи, что отныне даже неразрывно связаны.

— Умный ты, Дима, а… такой дурак! — вспылила Оля. — Я, — трагическим голосом произнесла она, — так стремилась…

— … пожертвовать собой, — подхватил Дима, схватив девушку за руку.

Оля вырвала свою ладонь из его руки и закрыла лицо. Дима понял, что перегнул палку, и что она сейчас разрыдается. Однако через минуту девушка отняла руки от глаз. Выглядела она на удивление спокойно.

— Ты знаешь, — с удивлением в голосе проговорила она, — я не могу понять, что происходит. Строго говоря, мне стоило бы съездить по твоей морде за приставания и издевательство… Но мне почему-то не больно. Он, ну, тот, который ночью умер в Бад-Рагаце, по-прежнему дорог мне, но дорог… как-то в прошлом.

— А я? — Дима вновь поймал ее руку, и она сжала его ладонь.

— А ты — гадкий, противный и мерзкий!

Оля улыбнулась. Дима заговорщицки потер руки и ухмыльнулся.

— Но если мы и поедем к тебе, Дима, знай — может ничего не случиться! — нарочито строго произнесла девушка.

— Ну и пускай, — совершенно искренне ответил Дима.

Оля смотрела прямо на него, но руки больше не отнимала и говорить больше ничего не говорила, а Дима готов был болтать глупости еще долго, но во рту пересыхало и язык отнимался.

Он смотрел в ее сверкающие глаза, замечал ее дыхание и движения рук… Позади — нелегкий день, принесший ему усталость и головную боль, но все отступает, когда перед тобой — желанная женщина!

Он разглядывал ее так, как будто видел впервые. Он мысленно срывал с нее одежды, представляя обнажившееся тело идеальным, и — странное дело! — этот идеал совершенно совпадал с реальными формами. Вот она подняла чашку с чаем, поднесла ее к губам, пригубила, поставила на место… А Дима видел, как синхронно с рукой приподнялась ее грудь, едва качнулась во время глотка, и плавно вернулась на прежнее место вместе с тихонько звякнувшей о блюдце чашкой. Сладостная истома охватила его. Он не просто желал эту женщину, он жаждал ее, он нуждался в ней.

— Да, пожалуй, пора, — Оля поднялась с дивана. — Я на минутку, и поедем.

Девушка ушла привести себя в порядок, а Дмитрий знаком попросил официантку подать счет. Как бы ни был он увлечен Олей, отсутствие той красавицы с голубыми глазами, что положила перед ним меню, тревожило… Счет принесла другая. Дима открыл папку и, кроме чека, обнаружил плотный белый кусочек бумаги. Визитка? Но на ней ничего не написано, хотя… На ощупь бумага показалась рельефной, и Дмитрий заметил на ней тисненую надпись. Он попытался понять, что за слово написано, но не смог. Не потому, что печать не качественна: просто буквы или знаки оказались незнакомыми. Да, ресторан был японский, но на бумаге выдавлены совсем не иероглифы. И не латиница, и не кириллица. Лишь по самому краю визитки бежали мелкие рукописные буковки, на сей раз русские: «Сохрани эту карточку обязательно!» Эта бумажка — явная загадка, и ее разгадка, чувствовалось, непременно свершится — и непременно к его, Диминой, пользе. Сейчас ему было не до головоломок, поэтому он просто сунул таинственную визитку в бумажник, отсчитал деньги и встал из-за столика.

Они ехали по ночной Москве. Город не спал, но машин было немного. По московским меркам немного… Оля вела свой «Бентли», не особенно придерживаясь рекомендаций дорожных знаков, ограничивающих скорость передвижения. Глянув в зекало заднего вида, девушка заметила силуэт на заднем сидении. В салоне автомобился был кто-то еще, третий.

У Камышина — новый помощник

Камышин все утро вводил в курс дела своих подчиненных и раздавал задания. Поработать в тишине не удалось. Дверь распахнулась, и в кабинет вошли два человека. Первому было за сорок. Невысокий, похожий на Винни-Пуха, только в форме полковника милиции. Ивашов пожаловал, собственной персоной! Камышин встал в присутствии ненавистного начальства. Второй был ему незнаком. Примерно метр девяносто шесть, широкоплечий, подтянутый, волосы темные, кудрявые, подстрижены коротко. Явно спортсмен, но строгий темный костюм носит умело. Лицо волевое, скуластое, даже симпатичное. Абсолютно черное, губастое широконосое лицо…

— Присаживайся, капитан, — произнес Ивашов.

Камышин сел за стол. Чернокожий франт, спутник полковника, расстегнул пуговицу пиджака и уселся напротив.

— Пришел представить тебе гражданина суверенного иностранного государства, уполномоченного в сборе информации и расследованию по делу о психосетях. Особо его интересуют всевозможные хакеры.

— Студенты не подойдут случайно? У нас в хакерах все больше они…

— Вячеслав Васильевич, введите товарища… э-э-э… господина в курс дела, и вообще держите его в курсе всего. Отчитываться теперь будете ежедневно. Лично передо мной.

У полковника зазвонил мобильник. Пробормотав «иксьюзьми», Ивашов вышел в коридор и уже там раздраженно произнес свое вечное «да».

Когда за начальством закрылась дверь, Вячеслав начал «есть глазами» посетителя.

— По-английски я говорю на уровне высшей школы милиции, и в отсутствие переводчика не стану напрягать вас, коллега, своими лингвистическими пробелами, — капитан не улыбался, но в тоне его голоса отсутствовали нотки начальственности или заносчивости. — Чисто же по работе имею сказать следующее: не собираюсь вам мешать. Хотя и помощи особой обещать не стану: на что оно мне? Вы можете рассчитывать на поддержку техникой и людьми, только если обратитесь непосредственно к полковнику Ивашову. Андэстэнд ми? Колонель Ивашов — ауэ майти босс.

Гость продолжал молчать, внимательно разглядывая капитана. Вячеслав понял, что молчанка продлится столько, сколько потребуется Ивашову, чтобы добыть и прикомандировать переводчика. То есть — дня два. Ну, до вечера — уж точно…

Камышин понимал, что может даже читать вслух прогноз погоды, главное — интонация сказанного. Она должна вызывать у собеседника безотчетное доверие. После, когда доверие оформится в дружескую улыбку, хорошо бы слегка принять за воротник, знакомства ради… Когда психологический комфорт будет создан, можно браться за конструирование информационного пространства. Ведь дело не напрасно шьют! А перед этим кроят… Пусть оно будет неладно скроено — лишь бы крепко было сшито.

Улыбнувшись столь уместной народной мудрости, Камышин продолжил.

— Вы можете спросить у меня о чем угодно. Можете даже поинтересоваться: есть ли жизнь на Марсе? Нет! И никогда не было, — сказал он жестко и без тени улыбки. — Еще что-то? Могу сказать, что миров, заселенных людьми, больше нет, а потому стремиться в космос в поисках братьев по разуму бессмысленно.

Тон капитана ни в коем случае не выдавал его желания немного поюродствовать.

— Правда, лично мне не очень понятно: почему столько внимания этому делу? Неужели байки о психосетях способны навредить государственной безопасности? Пожалуй, — задумчиво произнес он, встав и направив неспешные шаги к окну, — нет. Байки — не способны. А вот некоторые фигуранты, буде мы таковых обнаружим, очень даже могут.

Капитан примолк. Это дело вместо отпуска — горело бы оно огнем, черт его подери! Какие-то сети, какие-то психи… Хороший псих, капитан это знал по опыту работы, наружу выйдет. Замочит кого, набедокурит непотребно. Тут ему и лапти сплести, да впаять по полной. За то, не за то… какая разница! Главное — изолировать от общества. Нет, ну ждал он всякой мерзости от руководства, но чтобы она материализовалась в таком размере и цвете — это однозначный сюрприз.

Вошел Ивашов. Снова извинился, и снова по-английски. Гость кивнул в ответ.

— Итак. Чтобы ты, наконец, понял, насколько важное дело тебе поручено, представлю нашего коллегу. Занимается расследованием похожего дела. Имеющаяся в нашем распоряжении информация чрезвычайно заинтересовала… дружественное государство. Причин секретничать руководители наших служб не нашли.

«Ого!» — подумал Камышин. — «Наверное, действительно что-то важное…»

— Наше руководство, — продолжал Ивашов, — договорилось объединить усилия и дальше вести расследование совместно с полицией иностранного государства. Так что работайте…

И полковник вышел. Оторвавшись от созерцания гостя, Камышин открыл рот и даже привстал, чтобы сказать, что иностранными языками не владеет, и давайте по-быстрому шлите переводчика, оно и на троих соображать веселее как-то, но начальство уже бодренько прикрыло за собой дверь.

Камышин устало плюхнулся в кресло, посмотрел на туземного коллегу и, глядя ему в глаза, с вежливой улыбкой произнес:

— Ну, и что мне с тобой, исчадие ада, делать?

И, не ожидая ответа, подошел к шкафчику, где стояла чашка с давно остывшим кофе. Конечно, сейчас бы лучше принять стопку коньяку, и стресс моментально растает, но в шкафчике спиртного уже давно не водилось. Не хватало еще подать такой повод Ивашову… Сразу влепит выговор. Надо идти на улицу, там в ближайшем кафе у Камышина открыт неограниченный кредит. То есть от получки до получки только, но терпят молча…

— Да, вы, коллега, не переживайте. Я русскому языку обучен, так что проблем с общением не будет.

Хорошо, что капитан только поднес чашку к губам, а то бы еще одним неловким моментом стало больше. Он еле справился со смущением, повернулся к гостю и хотел было выдавить из себя слова извинений, но гость перебил.

— За «исчадие ада» не беспокойтесь. Я не считаю обидным данное мне прозвище, даже предлагаю использовать его дальше в качестве оперативного псевдонима. А насчет Марса я с вами полностью согласен. То есть микробы там кое-какие имели место — в свое время, да, но разве микробы — это жизнь?

— Болезни одни, — согласился Камышин.

— То-то и оно, — очень по-русски подытожил негр, вздохнул, косо и быстро глянул на дверь и достал из-за пазухи плоскую бутылочку дагестанского коньяка.

— За знакомство, — объяснил он. — А то удачи не будет…

Говоря это, коллега Камышина даже не улыбнулся, да и в голосе не чувствовалось шутливых ноток. Капитан подошел поближе и протянул руку, назвал себя по имени-отчеству. Гость тоже встал и, пожав руку, представился. Звали его Хамид-Малах, но он просил называть его просто Хамид.

— А откуда такое знание языка? — не удержался Сергей от вопроса после первой. Уж больно не вязалась внешность Хамида с его изысканно безупречным русским!

— От бабушки. Еще до революции родители вывезли ее в Палестину. Там она вышла замуж за чернокожего еврея. Есть такие, есть… Родом из Эфиопии. Потом семья переехала в Америку.

Они выпили еще понемножку.

— Скажите, Хамид, а почему ваша служба так плотно занимается этим делом? Чем так опасна психоинформатика? Неужели в этой теории есть что-то от реальности? — Вячеслав решил перейти к делу.

— Сама теория вполне безобидна, — охотно ответил Хамид. — Но вы знаете, все больше людей увлекаются психоинформатикой, и она может стать прикрытием для различного рода криминальной деятельности. И этот процесс уже начался… Стихийные течения адептов психоинформатики стали попадать под контроль преступных группировок. Между тем мир уже стал так зависим от Глобальной сети и компьютеров, что с их помощью можно контролировать важнейшие элементы мировой инфраструктуры. К примеру, в холодный период перекрывать подачу газа в Европу, вырубать электроэнергию в крупнейших городах, корректировать работу ведущих бирж и так далее. А уж лет через пять-десять… Сложно даже представить, что именно не будет компьютеризовано! Нам в отдел, Слава — можно, я вас так звать буду?..

Камышин кивнул.

— …купили чайник, обычный электрочайник — так и тот с дисплеем. Шесть режимов закипания, возможность поддержания температуры воды на любой требуемой отметке. Можно с вечера запрограммировать его на утреннее включение. Пока тебя начальник на пятиминутке жарит, чайник тебе кофе греет!

— Здорово, — мечтательно сказал Вячеслав. — Кофе с коньяком поутру — моя мечта…

— Вот видите… — произнес Хамид. — А теперь представьте, что гадкий хакер получил доступ к этому суперчайнику. Весь отдел ходит без чая. Бренди лакают от досады прямо из горла, работа стоит, мордобой назревает. Так ладно если в одном отделе такая беда! А если одновременно — и во всем управлении? Или во всей американской полиции? Катастрофа!

Вячеслав усмехнулся. Да уж! Это наша милиция тут же кипятильниками обзаведется, а они без суперчайников пропадут.

— В общем, надо звонить в Голливуд. Без него нам тут никак, — досмеиваясь, выдавил из себя Вячеслав. — Не то что я вам не верю, однако рассказанная история напоминает кино.

— Ну, — усмехнулся Хамид, — сюжеты наших фильмов нередко имеют жизненную подоплеку. Но это не важно. Дело в другом. Во время спецоперации мы ликвидировали только часть криминальной группировки. Два активных ее члена находятся сейчас здесь, в Москве. Только вы недооцениваете их значимость и степень опасности для мирового сообщества.

Хамид говорил спокойно и серьезно, и Камышин вдруг понял, что этот негр, при всей его веселости, — профессионал. А уж что человек он хороший, с которым и последнюю рубаху разделить не жалко — так за это и мамой поклясться готов. И вот щас они встанут, запрут дверь и проследуют в то кафе на улице за углом, чтобы закрепить знакомство. Но завтра с утра — как штык, без дураков…

И Камышину вдруг самому стало интересно: что ж за дело это такое про психосети? И что за злодеи смеют вольничать в родной его Москве, не последнем, между прочим, городе на планете?

Познакомимся еще раз…

— Только ради Бога, ведите машину без остановок. А я вам все сейчас постараюсь объяснить.

Дима ошеломленно обернулся назад. На заднем сиденье «бентли» удобно устроилась та самая девушка, что в униформе официантки так понравилась ему.

— Кто вы? — встревоженно спросил Дима. — И как сюда попали? Вас не было, когда мы садились в машину!

— Именно так, не было… — усмехнулась девица. — Пришлось грузиться на ходу. Понимаете, в одном из вариантов прошлого… нет, так нельзя. Вы не поймете… Скажем иначе: в основном варианте прошлого вы с Олей нормально заехали во двор, заперли машину, поднялись наверх. Ты, Дима, набросился на девушку. Она — умница и красавица — отослала тебя в ванную. Вы пили вино, курили тоненькие сладкие сигары…

— Я не курю! — громко сказала Оля.

Сзади пожали плечами.

— Говорю же: курили оба. Понюхайте каждый правую руку и убедитесь…

Дима и Оля, как по команде, одновременно поднесли к лицам руки, переглянулись ошеломленно и кивнули.

Оля включила правый поворот, прижала машину к бордюру и остановила ее. Руки ее дрожали. На лице читался испуг.

— Я больше так не могу, — прошептала она, близкая к обмороку.

— Ой-ой-ой, — запричитала девушка сзади, — зря вы остановились… Так нас моментом зажопят. Позвольте-ка!

И она, обхватив Олю по-мужски сильными руками, в одно движение переместила ее на заднее сиденье. Тут же перелезла вперед, завела двигатель и сорвалась с места. Впрочем, девушку новый водитель «Бентли» напоминал уже очень условно. Это был, вдруг понял Дима, тот самый крепкий высокий мужчина, который еще в детстве… И в недавнем прошлом, возле Книги Судеб… Ангел?

— Вы, главное, успокойтесь, — мягким тоном говорил Ксор, лавируя в потоке транспорта, сгустившемся возле светофора. — Просто если мы остановимся, вас убьют.

— Но мы же едем? — с надеждой поинтересовался Дима.

— Пока что… — улыбнулся ему ангел. — Ты, я вижу, вспомнил меня?

— Обоих вас вспомнил, — кивнул Дима.

— Тогда дай девушке водички, — Ксор передал Диме бутылку минералки, — и слушайте. Потому как без вашей помощи мне не справиться… А вам — без моей. Ваша судьба решилась. Вас, как водится у духовных сущностей, было решено умертвить. Высвободившиеся души ваши, как обычно — отправить в колонии по принадлежности к Борэа и Орэс.

— А что, были сомнения? — тихо поинтересовался Дима.

— Еще какие, — ответил Ксор. — Обычно все, кто всякими неправдами попадает в места Силы — а именно там хранятся региональные Книги Судеб — меняют личные судьбы на более счастливые. Иные банально просят денег. Другие жаждут знаний… Никто, однако, не учитывает причинно-следственных деформаций, сопутствующих изменению судьбы и коверкающих господние планы. Поэтому мы таким смельчакам обычно жизненный путь укорачиваем — во избежание подобных осложнений… Но из-за вас у нас вышел спор. Куда ехать: направо и налево?

— Это кольцевая, все равно, — подала голос Оля. — А в чем заключались разногласия на наш счет?

— Видите ли… — поднял брови Ксор, выворачивая налево, — лично у вас не было корыстного мотива. То есть вы старались как будто бы для себя, пытались вернуть молодость своему избраннику. Однако очень отчетливо понимали: как только он помолодеет, вашему роману — крышка.

Дорога стала свободной, и Ксор придавил. «Бентли» мчался, радостно шурша шинами и с готовностью отзываясь на каждое движение руля.

— Да-а… — почти прошептала Оля. — Я чувствовала, что не ровня ему… Но все равно…

— И я о чем, — перебил Ксор. — А с тобой, Дима, дела обстоят куда запутанней. Я, понимаешь ли, ангелом служу довольно давно. Но не было еще случая, чтоб одному человеку уделялось столько внимания. Помнишь, как ты собрался сверзиться с подоконника головой в пол?

— Помню…

— Думаешь, часто ангелы ловят неловких?

— Не знаю.

— Вообще не ловят. А тебя и поймали, и годика через три из Истринского водохранилища вытащили — а ведь утонуть тебе всерьез светило, — и после тоже… Ты ведь, не при даме будь сказано, ни разу триппером не заразился? Хотя и мог, и даже должен был…

— Дело прошлое, — смутился Дима.

— Конечно, — согласился ангел. — Только я давно понял, что участь твоя не напрасно на виду у Всевышнего. Скорее всего, чего-то от тебя ждут… Поэтому дать тебе сгинуть я не мог. Но ведь до сих пор ты ничего еще не сделал? Значит, что-то есть впереди…

Впереди, в свете фар, замаячили две фигуры инспекторов ГИБДД, закрутился полосатый жезл.

— Оп-па, — огорчился Ксор. — Не мытьем, так катаньем. Остановимся — Хамдиэль тут же сообразит наше местоположение и примчится, не остановимся — будет погоня. Исход один. Ну, ладно… Подчинимся…

Он остановил машину, опустил стекло и высунулся почти наполовину. Тут же подскочил милиционер:

— Ваши документы!

— У вас, лейтенант Ветров, видеокамера есть? — не здороваясь, и как будто даже с раздражением проговорил Ксор. — Будьте любезны, прикажите прапорщику Вербицкому взять ее в машине, включить, и зафиксировать процесс нашей беседы.

Лейтенант пожал плечами и кивнул прапорщику. Тот вернулся почти сразу, и наставил объектив на машину.

— Снимаю! — объявил милиционер.

— Н-да? — с показным недоверием отозвался Ксор. — Тогда так: скорость я превысил сознательно, выполняя крайне важную государственную задачу. Документов я вам не предоставлю, и далее следовать намерен еще быстрее. Запись эту передадите полковнику милиции Ивашову, для капитана Камышина и его коллеги Хамид-Малаха. Поняли, лейтенант Ветров?

— Так точно! — вытянулся в струнку милиционер.

— Выполняйте… — Ксор нажал кнопку стеклоподъемника, включил передачу, и «Бентли» помчался, свистя резиной.

— В общем, диспозиция сил такова, — продолжил он повествование, когда закрытое окно оградило пассажиров от шума дороги. — Хамдиэль — это другой, черный ангел — жаждет ваши души извлечь из ваших тел. Что для человека является смертью… Я ему препятствую в этом. Почему и зачем — точно не знаю. Вы мне сами должны подсказать, чем вы так ценны для Создателя и что за роль он вам поручил, кроме как служить источником энергонов.

— Извините, уважаемый ангел, — подала голос Оля. — Вы тут столько наговорили… И все впустую. Я вам не верю.

— Напрасно, — отозвался Ксор, сворачивая с кольцевой в сторону лесистых пригородов. — Но я вам докажу. Первое — я вас выхватил из уже свершившегося будущего и поместил в прошлое. Воспоминаний о будущем, у вас, естественно, нет. Но прислушайтесь к себе, милая: вам ли не знать интимности этих ощущений? Догадались, о чем я? И второе: на вас, Ольга, нет нижнего белья. Вы его постирали после душа. Оно сохнет на балконе в Диминой квартире. А тебе, Дима, тоже нужны доказательства?

— Нет. Я верю.

— Да можешь и не верить… С тобой проблема покруче: твой бумажник остался дома, в тех самых брюках, в которых ты был в кафе. Теперь, как ты можешь убедиться, на тебе старые джинсы…

— Действительно, джинсы… И что с брюками? — поинтересовался Дима.

— А то, что карточка, полученная тобой из моих рук, осталась в бумажнике.

— Зачем она?

— Она представляет собой код доступа к любому месту Силы на Земле. Без нее мы не сможем добраться до Книги Судеб. А потому поменять надпись, сделанную в Книге Хамдиэлем, тоже не сможем.

— Что он там написал? — встревожилась Оля.

— Да что… — пожал плечами Ксор. — Все как положено… Проставил даты ваших смертей.

— Когда наш срок? — спросил Дима.

Ксор бросил взгляд на часы.

— Прошел тридцать семь минут назад.

Хамдиэль и Камышин

Хамид оказался дотошным и въедливым. Целый день он изучал папки с делом, задавал массу вопросов и не раз ставил Камышина в тупик. Он исписал толстый блокнот, попросил сделать кучу запросов. Рабочий день уже закончился, но гость явно был настроен действовать до победного конца.

С утра в кабинет несколько раз заглядывали подчиненные Камышина и добавляли работы. Столы и пол укрылись бумагами. На стенах тоже висели фотографии, карта Москвы ощетинилась цветными булавками. Хамид был совершенно невозмутим. Пиджак и галстук он давно снял, за ухом у него торчал карандаш.

Вячеслав начинал медленно звереть. Ему даже поесть не дали по-человечески. Сержант притащил пиццу и кефир, но чернокожий коллега не взглянул на кулинарные изыски. Слава попытался перекусить, но когда тебя постоянно достают вопросами, на которые «да» или «нет» не ответишь, кусок в горло не идет.

Когда стемнело, чернокожий гость выпрямился и глубоко вздохнул. Камышин потянулся к куртке, в надежде, что рабочий день наконец-то закончен, и сегодня Ольга будет приятно удивлена неожиданному появлению мужа в родных пенатах.

— Ну что? С этим мы закончили. Сейчас перекусим, и наступит моя очередь поделиться с вами своими козырями, — Хамид снял со спинки стула пиджак и ловко облачился в привычную форму одежды.

Вячеслав не нашелся, что ответить. Сердце у него упало. Неужели впереди всенощное бдение с кучей бумаг? Как будто прочитав его мысли, Хамид улыбнулся и успокоил:

— Это займет меньше времени, если ваш компьютер подключен к Интернету.

Тут Камышин испытал легкую обиду за отчизну и ее внутренние органы. Канал работал, и очень даже прилично. Все-таки отдел-то профильный, занимается преступлениями в сфере цифровой информации. Какого хрена издевается?

— Прошу, — сказал Камышин и жестом пригласил Хамида за свой стол. — У меня хороший канал связи с сетью.

В действительности информации по расследуемому делу у американца накопилось даже больше, чем у Камышина, но времени на просмотр четко систематизированных материалов было потрачено немного. Тем более что читать на английском Камышин не мог, а Хамид в ознакомительной речи не стремился к деталям.

Удивляло обилие фотографий и видео. Фигурантов по делу черт-те сколько, и в некоторых нюансах материалы сотрудничающих сторон перекликались и дополняли друг друга. Особый интерес у Камышина вызвала видеозапись беседы бесстрастного дознавателя с неким Сергеем Школьником, профессором археологии одного из американских университетов, аккредитованным в Израиле и уже несколько лет ведущим раскопки в Иерусалиме.

— Внимание полиции привлек ряд малообъяснимых событий, в которых прямо или косвенно был задействован профессор Школьник, — рассказывал Хамид. Он прокрутил видеозапись до нужного места и стал переводить.

— …Итак, вы утверждаете, — спокойно и даже по-доброму увещевала седоватого мужчину, который только подходил к шестидесяти годам, молодая черноволосая израильтянка, — что каждого из этих двоих вы не видели ни разу в жизни?

На экране возникли две хорошо сделанные фотографии. Эти же люди, вне всякого капитанского сомнения, фигурировали в деле о психосетях. Досье на одного составлено если не полно, то вполне репрезентативно. Второй, выглядевший убедительнее и отзывавшийся на кличку Ксор, — Камышин это твердо понимал — явно приезжий: ни в одной из силовых структур о нем не имелось ни байта сведений.

Профессор Школьник давал путаные объяснения касательно происходивших в последние дни событий. Он честно сознавался, что может заблуждаться и выдавать желаемое за действительное, так как по старинному русскому обычаю (вместе с не названными приятелями) хорошенько обмыл свое археологическое открытие.

На экране профессор Школьник тем временем что-то рассказывал черноволосой внимательной диве, с неподдельным интересом рассматривавшей осколок какой-то то ли глиняной, то ли каменной плашки с остатками линий на обеих своих поверхностях.

— Профессор говорит, — продолжал Хамид, — что этот камешек добыт им в раскопе, и что это — не что иное, как осколок скрижали, данной Моисею Господом. По утверждению профессора, осколок указывает на близость места сокрытия Ковчега Завета…

— Смотри, какой охмуряла! — возмутился Камышин. — Ковчег, говорит… А на самом деле что?

— А на самом деле, — вздохнул Хамид, — профессор вплотную подобрался к месту, которое в иерусалимских подземельях запретно для смертных. Вы понимаете меня?

— Надеюсь, что да, — кивнул капитан, ничего на самом деле не понимая. — Но ведь не проник? А может, и не понимает, куда лезет?

— И даже скорее всего — не понимает, — согласился Хамид.

— По-ня-ат-но… — протянул Камышин.

— Вряд ли вам может быть понятно все и полностью, — улыбнулся иностранец. — Местоположение, назначение и внутреннее устройство этих объектов, аналогичных друг другу во всем мире, без учета политической принадлежности государств, держится в строгой тайне. Специалистов по ним немного. Один из них — я.

— Кстати, Хамид, а вы знаете, что по моей догадке Сергей Школьник и Дмитрий Школьник — это отец и сын? — Вячеславу очень хотелось выглядеть компетентным и не ударить в грязь лицом перед заграничным коллегой. — В досье Дмитрия значится, что его отец, тогда кандидат исторических наук Сергей Школьник, который внезапно вспомнил о своих еврейских корнях, бросил жену и сына и переметнулся на Запад. Нет ли между родственниками не только обычной для отцов и детей взаимосвязи, но и прямого сговора?

— Вы просто молодец, Слава! — воскликнул Хамид. — Несомненно, сговор есть. Кроме того, есть основания полагать, что преступникам удалось овладеть самыми секретными экспериментальными разработками ученых. И — поставить эти изобретения на службу своим преступным устремлениям.

— Это тоже секрет, или вы можете мне рассказать? — удивленно спросил Камышин.

— Посмотрите видеозапись, — ответил Хамид. — Мы поставили профессора Школьника в особые условия… Ну, вы понимаете, да? Так вот, досточтимый профессор Школьник, как от него и ожидалось, и именно в тот момент, когда этого потребовало развитие событий в камере — то есть совершенно управляемо, по своей воле — поднялся в воздух. То есть взлетел! Причем ровно настолько, чтобы избежать опасности, грозившей ему снизу — не стану уточнять ее сущности, но и не так высоко, чтобы оказаться в опасной близости от высоковольтных проводов, находившихся в нескольких метрах над ним…

— Невероятно… — вздохнул Камышин. — Допросили?

— А как же! — вдохновенно врал Хамдиэль. Ему кровь из носу было необходимо, чтобы этот капитан верил, подчинялся, а главное, активно работал сам и подчиненным не давал лениться. Самостоятельно он, ангел Борэа, инспектор галактического уровня по созданию и развитию разумной жизни, не имел ни сил, ни ресурсов, чтобы справиться с Ксором! И то сказать: Ксор, хоть и ниже по ангельской должности, куда более опытный ангел; он — от рождения ангел. А Хамдиэль совсем недавно бегал босоногим пацаном под палящим африканским солнцем. Эх, чудны дела твои, Господи…

— Но толку мало, — продолжал говорить Хамид, — профессор утверждает, что подобное свойство присуще каждому человеку, а неконтролируемая тяга к полетам чревата выносом тела на высоты, где жизнедеятельность организма прекращается мгновенно…

— И все?

— Нет, конечно… Еще он говорит, что подобным образом ежегодно в мире пропадает немалое число людей. Не знаю, откуда ему известны цифры, но называет он их верно. А ведь это закрытые сведения…

— Значит, — предположил капитан Камышин, — у преступников есть высокопоставленный осведомитель.

— Или несколько осведомителей, — уточнил Хамид. — А возможно, и организаторов…

Беседа, уже совершенно профессиональная и деловая, потекла по новому руслу. В голове у капитана вырисовывался новый взгляд на проблему. Постоянно звучали знакомые имена. Увидев одно фото, Камышин постарался сохранить на лице невозмутимость. «А вот агентуру свою я тебе выдавать не планировал», — подумал он, глядя на неуловимого (не без помощи самого капитана неуловимого) хакера.

Вячеслав слушал Хамида и понимал, что вляпался с этим делом основательно. Закрыть его, находясь в удобном кресле теплого кабинета, теперь не выйдет. Дай Бог, обойдется все без стрельбы и военных действий. Открывать все свои карты перед партнером по делу он спешить не стал, а для начала решил встретиться с агентом, который имел оперативный псевдоним Апостол, и дать ему инструкции о возможных контактах с разыскиваемыми международными преступниками.

Тем более что по верным сведениям Дмитрий Школьник не так давно входил в контакт — чисто по работе — с одним из подчиненных Апостола. И даже чувствует себя несколько зависимым от предложений, поступивших от этого самого подчиненного. Который верит и подчиняется Апостолу. Который, в свою очередь, нехотя помогает Камышину. Который пытается — с недавних пор — дотянуться до Дмитрия Школьника. Которому на всю кибермилицию вообще и на Камышина в частности, судя по всему, плевать… Как все запутано!

Наконец чернокожий лектор исчерпал свое красноречие и откинулся в кресле.

— Какие будут соображения по сотрудничеству? — задал вопрос Хамид, не глядя на Вячеслава.

— Пока никаких. Нужно подумать над всем этим. Завтра у нас будет информация о личных контактах и деятельности Дмитрия. Постараемся взять его на дому… Уже сегодня мои люди займутся вторым фигурантом — этой девушкой. Скорее всего, они обязательно проявят себя в ближайшее время. А завтра совместно распланируем мероприятия по делу, — Камышин специально сыпал шаблонными фразами. Сейчас главное отделаться от ставленника Ивашова и связаться с Апостолом. Все равно домой уже вовремя не попадет, ну хотя бы снова не пропасть суток на двое.

Трое

Шикарный «Бентли» мчался по дороге.

— Почему мы все время едем? — спросила Оля. — Мне нужно ненадолго выйти. В машине скоро кончится бензин.

— Сумеете потерпеть немного? — участливо спросил Ксор. — Мне нужно примерно полчаса еще, чтоб окончательно перестроить распределение ваших энергонов.

— Выдержу, — ответила Оля. — Только объясните ради Бога, о каких таких энергонах вы толкуете?

— Как вы думаете, — поинтересовался Ксор, — для чего существует человечество? Почему Вселенная расширяется? Каков из себя Бог?

— О-о-о, — всплеснул руками Дима. — Лекционного материала этой тематики лет на пятьсот непрерывного изложения накоплено. Только ответов нет…

— Есть ответы, — улыбнулся Ксор. — Все просто. Люди, по большому счету, и даром никому не нужны. Вселенная расширяется потому, что есть чем прирастать. У Бога нет внешности. Это вкратце… Теперь подробнее, и ближе к причине нашего безостановочного движения. Так вот: один из ваших умников сделал вывод, что материя — есть сгущенная энергия. Не слишком задерживаясь, другой умник пришел к иному выводу: само пространство — суть есть еще более концентрированная энергия. Третий умник, в отдаленном будущем, если оно для человечества наступит, сообразит — а после и кучу подтверждений нароет — закон сохранения энергии действует лишь при рассмотрении частных случаев. На деле же конгломерации типа «материя-энергия», к каковым относитесь и вы, к примеру, способны производить на свет элементы типа «пространство-энергия». А само пространство дает возможность существования материи…

— Типа как рука руку моет, да? — попытался упростить услышанное Дима. — А Бог — это и есть тот кусочек мыла, который создает пену?

— Нет, — улыбнулся Ксор, и в неверном отсвете фар, в оранжевых сполохах приборной доски его лицо озарилось вселенской мудростью. — Бог — это локальное объединение двух противоположно направленных сил, которые и есть Вселенная. Я, к вашему сведению, — и ты, Дима, тоже — отношусь к Орэс, силе разрушения. Вы же, Оля, а равно и чернокожий ангел по имени Хамдиэль, относитесь к Борэа, силе созидания. При этом люди Орэс частенько работают строителями, а люди Борэа — взрывниками…

— Вы нарочно нас путаете? К чему все эти бредни? — возмутилась Оля. — Долго вы еще нас возить будете?

— Пожалуй, уже можно и остановиться… — согласился Ксор.

Машина встала на обочине дороги, окруженной смешанным лесом.

Пронзительный запах свежести, разбавленный грибной прелью, вливался в раскрытые окна. Верховой ветер шумел верхушками деревьев, жухлые листья слетали, кружились, сталкивались, и наконец вырывались из чащобы на простор лесной дороги, где, уже плавно, неспешно и без помех ложились на серое полотно асфальта.

Голубоватый свет фар заставлял искриться и переливаться всеми цветами радуги немалый отрезок шоссе, но дальше, поворачивая, дорога уходила в сырую и неприветливую тьму. Дима смотрел, как рубинами горят яблочки рябин, подросших на опушке, и как бриллиантово сверкает роса на ветке, ближней к машине, но темнота, укрывавшая большую часть окружающего пространства, немножко — совсем как в детстве — пугала его.

Ксор разъяснял.

— Энергоны — это элементы пространства-энергии, непрерывно излучаемые всеми материальными объектами. Особенно велики потоки энергонов при возникновении в структуре материальных тел любых изменений.

— Тогда, — поторопился вставить Дима, — живые организмы, как постоянно изменяющиеся, должны на единицу массы давать больший выход энергонов?

— Мало того, — кивнул Ксор, — мыслящие живые организмы, то есть люди, дают выход энергонов в сотни и тысячи раз больший, чем просто живущие. Вот по этим-то энергонным потокам Хамдиэль вас и способен обнаружить. Пока мы передвигаемся, происходит рассеяние. А вот когда стоим…

— А что теперь изменилось? — спросила Оля, вернувшись в машину. — Мы как будто стоим? Но нам вроде ничего не угрожает?

— За этот час, что мы вместе, — Ксор обернулся к девушке, — я перенаправил ваши энергоны на себя. Теперь я — главный потребитель производимой вами энергии пространства. Поэтому Хамдиэлю вас не видно.

— Значит, поездку можно прекратить? — резонно заключила Оля.

— Можно. Только по домам вам возвращаться не стоит. Вашу маму, Оля, сейчас развлекает наряд оперативников, в количестве двух человек. А у тебя, Дима, дома аж три человека: ты Камышину, в помощники к которому под видом иностранного специалиста затесался Хамдиэль, кажешься опасным преступником. Понятно, что и по гостиницам ориентировочки разосланы…

— Оля! — Дима обернулся к девушке. — Когда мы садились в машину, ты телефон куда положила? Мой, если мы были дома, должен лежать где-то ближе к спальне…

— Точно! — встрепенулась Оля. — Телефон здесь. Открой вон там… Ага!

Дима набрал номер.

— Чейз? Привет, это я, Школьник… Что за шум у тебя? Гуляешь? Это ж который там час? Ладно, ладно, молчу… Ты это… Не в силах ли помочь? Менты на хвост сели, щемят по-черному, того и гляди лапти сплетут. На дно бы упасть… Отлежаться на матрасике с недельку. Не, на лыжи встать не могу. Ну, долго рассказывать… Есть у тебя рекомендации по Москве? Давай…

Дима нажал красную кнопку и положил трубку на сиденье.

— Сказал, щас перезвонит. Уверен — позвонит из автомата!

— Если вообще позвонит, — усомнилась Оля. — Это тот самый, легендарный?

— Он, — кивнул Дима, и все замолчали. Звонка пришлось ждать минут пять. Наконец трубка завибрировала.

— Да? — ответил Дима. — Так, диктуй, пишу… Спасибо. И за «Мангуста» тебе — отдельное мерси. Действенная штука… Деньги? Придумаем что-нибудь. Давай. Пока!

Дима сложил телефон, а записку поместил в карман.

— Что ждешь, извозчик? — лукаво взглянул он на Ксора. — Трогай!

Ангел снова обернулся к девушке.

— Давайте и мы с вами перейдем на ты?

— Как хотите, — холодно ответила Оля. — Езжайте уже… А ты, который Дима, переползай сюда. А то мне одной холодно и неуютно.

В гостях

Дима, Оля и Ксор стояли у подъезда московской девятиэтажки, расположенной по адресу, записанному со слов Чейза. Здание построено давненько, еще при Брежневе, и райончик так себе…

Дима уже два раза позвонил в квартиру номер тридцать два, но ответа не было. Он хотел это сделать снова, но вдруг в кармане завибрировал мобильный телефон. Дима посмотрел пришедшее сообщение и набрал четыре цифры кода. Дверь пискнула и открылась. Высоко подниматься не пришлось. На площадке четвертого этажа у мощной дубовой двери лежал потертый коврик. Нажали кнопку звонка…

Дверь ответила мягким щелчком, но никто не спешил ее распахивать. Ксор потянул за дверную ручку, и она подалась навстречу. Было видно, что для этого действия крепкому мужчине пришлось приложить усилие.

— Бункер. Тут броня минимум сантиметра четыре, а то все пять. Однако какой смысл ставить такую дверь, если стенка — в полкирпича, и проще пробить перегородку, чем ломиться сквозь сталь? — резонно заключил Ксор и первым шагнул в квартиру.

Коридор ярко освещен, но в нем — никого…

— Проходите, проходите! Дверь захлопните, а то сквозит, — голос, донесшийся из глубины квартиры, показался Дмитрию незнакомым. У отозвавшегося в квартире человека был мягкий густой бас.

Замки закрылись почти беззвучно, и Дима ощутил, что они в ловушке. На двери не просматривалось никаких внешних признаков запоров, просто ровная деревянная поверхность и ручка. Ксор взял под руку Олю, уверенно двинулся на голос и вошел в комнату. Окно закрыто плотными наружными жалюзи, горят настенные светильники. Интерьер совершенно домашний. Диван с пледом, два глубоких кресла в чехлах, мягкий, толстый и явно недешевый ковер на полу. Одна стена заставлена шкафами. Из невидимых динамиков льется мягкая музыка.

На диване под мягким светом торшера сидел хозяин.

— Гость в дом — радость в дом! — прогудел он, вставая. — Проходите, присаживайтесь.

Увидев смущение гостей, он заулыбался.

— Ну простите, девушка, простите, юноша. Извините меня и вы! — хозяин отвесил церемонный поклон в сторону Ксора. — В нашем деле безопасность — главное. Но сейчас вы мои гости. Через минуту я угощу вас на славу.

— Ваша любезность удивительно своевременна! — заметил Ксор. — Как ни странно, но за время странствий я лично успел проголодаться. Да и спутники мои, размявшись горсточкой риса, пахнущего рыбой, наверняка не прочь подкрепиться поосновательнее.

— Вот еще! — заявила Оля. — То есть спасибо вам, конечно, уважаемый хозяин. Просто наш провожатый очень уж распоряжается…

— Никто силой потчевать и не собирается, но традицию соблюсти надо. Тем более что гости у меня — нечастое явление, — улыбнулся хозяин и неспешно прошагал туда, где, наверное, располагалась кухня. — Могу я вас, дорогая, просить немножко помочь мне? Ах да! Я же не представился. Игорь Николаевич.

И он добродушно улыбнулся.

Столовая была просторной и светлой. Пейзажа за окном не видно, но здесь мешали не жалюзи, а прозрачная рисовая бумага — своеобразные шторки в восточном стиле. В центре стоял круглый стол с приборами, среди которых виднелись тарелки и блюдца с маленькими огурчиками, грибами, соусами, тонко нарезанными блестящими ломтиками рыбы, мраморного сыра, сыра с плесенью голубой, сыра с плесенью зеленой. В центре красовалась емкая керамическая супница, а рядом с нею возвышался заиндевелый графин с водкой. Оля, в роскошном льняном фартуке, внесла нарезанный крупными ломтями хлеб. От острых запахов в ноздрях у Димы защекотало. Все уселись за стол. Прозвучал тост за знакомство.

— А теперь главное блюдо, моя гордость! Уха из осетрины и семги, жир снят. Если вы скажете, что это плохо, — вы мои враги навеки, — сказав это, Игорь Николаевич хохотнул и наполнил до краев тарелки гостей горячим пряным варевом.

Вкусна была уха чрезвычайно. Да и хозяин ел так, что заражал азартом. После пришло время для серьезного разговора.

— Как я понял, господа, вы во что-то вляпались, — начал хозяин.

Ксор особо не распинался, однако не произнес и слова правды. Дима старался сохранить невозмутимое выражение лица, но способность ангела столь безбожно врать его шокировала. Короче всех высказалась Оля.

— Я знаю один счет в Швейцарии, владелица которого не прикасается к деньгам. За ним не очень-то следят. Можно снять с него немного… Скажем, миллион. Этого нам хватит, чтобы спрятаться.

Игорь с минуту помолчал, после достал сигару, понюхал и положил ее в пепельницу.

— Три года уже не курю. И что вы от меня хотите?

— Помощи, — ответил Дима.

— Непростое дело вы затеяли, — серьезно произнес хозяин. — Вы же понимаете, что если история всплывет, не только вам понадобится глубокое дно. Знаю я эти швейцарские банки… С невостребованными вкладами они обращаются бережно! Никто не хочет расставаться с инструментом, дающим ежегодную прибыль. Знаете ли, друзья мои, на чем так поднялись швейцарские банки в прошлом веке? На еврейских вкладах! Которые немецкие евреи спешно делали, польстившись на невиданные условия. А можете представить, сколько из этих вкладов осталось невостребованными? То-то и оно…

Игорь улыбнулся и хлопнул широкими ладонями по коленкам.

— Ладно! Вы отдыхайте, а я пока проконсультируюсь.

Ксор идет на дело

Ксор сидел на крыше Диминого дома и ждал. Светало. Холодный ветер пронизывал легкую одежду ангела, но это ему не мешало. Он старался почувствовать, когда оперативникам, всю ночь не выходившем из квартиры, станет невмоготу.

Наверняка они уже триста раз проверили содержимое Диминого холодильника и накурили так, что и самим тошно. Ксор чувствовал, что вот-вот один из них подойдет к окну кухни, отдернет шторку, растворит форточку настежь, вздохнет поглубже и отвернется от окна, чтобы прикурить. Вот тогда он, Ксор, и появится…

Хамдиэль, чувствовал Ксор, где-то рядом. Но вовсе не следит за каждым шагом беглого ангела. Странно, думалось Ксору. Но Хамдиэль — Ксор это чувствовал так же верно, как и холод кровельного железа — мало того что был чем-то увлеченно занят, так еще и не имел особого желания ревностно ловить своего друга, с которым рука об руку — или крыло об крыло — они провели столько времени и сотворили столько дел.

Ксор знал, что будь поручено именно ему кого-либо изловить и уничтожить, в секунды решилось бы дело. Что изловить: стоило только коллегии архангелов хмыкнуть о бесперспективности Содомитских и Гоморрических развлечений, как уже струились во Вселенную потоки энергонов, производимые горящими в пламени небесном гражданами этих распутных городов.

Не оставить и тени жизни в любом заданном объеме пространства, камня на камне, атома возле атома — это Ксор умел сделать виртуозно, так ведь Орэс все-таки! Хамдиэль — он Борэа, по его ведомству проходит созидание, и очень может быть, что сейчас руками Хамдиэля вновь что-то сотворяется, а он, Ксор, и иже с ним Дима с Олей — так, жалкая компания муравьишек, не знающих, куда они бегут.

Скрипнула форточка в кухне Диминой квартиры. Пора подниматься… Влететь в кухню неслышно не получилось. Тесный оконный проем попытался задержать стремительное наступление Ксора, да где там… Оперативник только и успел, что повернуться на треск рамы и звон стекла, но Ксор уже обхватил его затылок и сдавил гортань, вместе со всеми прилегающими венами и артериями. Способность к сопротивлению покинула оперативника быстро. Аккуратно уложив его на пол, Ксор двинулся в спальню. Еще в коридоре он услышал щелчок пистолетного затвора. Не медля ни полсекунды, Ксор вернулся в кухню…

Мягко шагая и держа ПМ наизготовку, полноватый сержант прошел по коридору и остановился возле кухонной двери. Прислушался к тишине. Абсолютно тихо… Медлить было нельзя. Ударом ноги он распахнул дверь, впрыгнул в помещение, больно получил по левому локтю дверью, отскочившей от стены, но обнаружил только своего напарника, без чувств валяющегося на полу. Форточка висела на одной петле, рама была сломана, оконное стекло треснуло. Сержант сунул пистолет за пояс и наклонился к товарищу.

Где-то по соседству, совсем близко, буквально рядом, будто и не в соседней квартире, а в соседней комнате, раздались удары молотка. Было даже слышно, как звенят с натугой входящие в древесину гвозди. Сержант приложил руку к шее товарища. Пульс был ровный, но мелкий и частый. Под подбородком багровели отпечатки сильных рук.

Бесшумно поднявшись с пола, сержант ступил к окну. Двор пуст. Никто из старушек не провожает взглядом никакого прохожего. Молоток в соседней квартире не умолкал. Вот, наконец, отстучал последний, пятый гвоздь, и на пол упало что-то тяжелое.

Волна ледяного ужаса омыла внутренности сержанта: он вдруг осознал, что звуки исходили вовсе не из соседней квартиры, а действительно из соседней комнаты. Шепотом чертыхаясь, сержант бросился в спальню, стараясь не топать и держа пистолет как в кино, двумя руками. Толкнул дверь. Она не поддалась. Сильнее! Еще сильнее!

— Головой попробуй, — с улыбкой прозвучало из-за приколоченной к косяку двери.

— Открыть дверь! — заорал сержант. — Приказываю немедленно открыть дверь! Иначе открываю огонь!

— Огонь? Ну поджигай! — рассмеялись за дверью.

Ксор склонился у черной «Волги» с частными номерами и непроглядной тонировкой и постучал в водительское стекло. Окно на сантиметр приоткрылось…

— Простите, — сказал Ксор, — но там на третьем этаже стреляют, и кровь из-под двери течет…

— Костюк! — закричал оперативник, выскакивая из-за руля, — задержи гражданина! — И бросился к подъезду.

— Да-да, конечно, — кротко проговорил Ксор, проводив бегущего взглядом и поворачиваясь к подходившему Костюку. — Я никуда, я подожду…

Костюк протянул руку открыть заднюю дверь, и Ксор молниеносно треснул его головой о кузов машины. После сел за руль, завел мягко зафырчавшую «Волгу» и поехал куда глаза глядят. К девятиэтажке в спальном районе он добрался только через час.

Дима отворил балконную дверь и впустил Ксора. Ничего не говоря, ангел вручил ему бумажник.

— Вот она, эта карточка! — радостно воскликнул Дима, отыскав в кожаных закоулках белый твердый прямоугольник.

— Отлично, — сказал Ксор.

— Быстро нашел?

— Да, но стреляли, — Ксор кивнул и одновременно пренебрежительно махнул рукой и спросил:

— За что у вас «Волгу» не любят? Такая машина! Ведешь ее…

— …будто плечом толкаешь, — закончил фразу Дима. — Ты что, «Волгу» угнал?

— У милиции, — кивнул Ксор. — Чисто из хулиганских побуждений. И вовсе не плечом толкаешь: летит ласточкой!

— У этих двигатели несерийные, мощность повыше, чем обычно. А машину ты где оставил?

— А там где-то, — Ксор неопределенно показал рукой в сторону. — Прогулялся немного… Хорошо быть человеком!

За деньгами

Утром того же дня Игорь Николаевич ушел, ничего не сказав. Вернулся в обед, ничуть не усталый, принес здоровенную бутыль граппы с грушей на веточке внутри.

— Ну-с, друзья, все согласовано. Вас, — тут Игорь Николаевич слегка поклонился в сторону Димы, — мой клиент знает только с хорошей стороны. Поэтому договоренность была достигнута мгновенно. Времени потребовала организация канала связи, но трудности носили сугубо технический характер. Наше участие…

— Интересно, интересно… — перебил Дима.

— … в совокупности обойдется вам в половину суммы. Ну а как иначе? Я рискую непосредственно, так сказать, головой. Чейз тоже нуждается во вспомоществовании. Кроме того, есть «крыша» — всесильная и могучая. А вы как думали? Ей тоже надо отстегнуть…

Ксор искренне расхохотался.

— Всесильная, говорите? И могучая? Небось недавний прыщавый подросток, который носит подмышкой пистолетик, возомнил себя властелином судеб?

— Напрасно иронизируете, молодой человек… Если бы не благосклонность «крыши», вам никто и ничем не смог бы помочь, даже если б какой-нибудь сумасшедший и захотел этого. В общем, пятьдесят процентов от снимаемой суммы вы перечисляете вот на эти три счета, — тут Игорь положил перед Димой и Ксором листок с надписью: «Двести мне, двести Чейзу, сто — «крыше». Такой процент — это норма…»

Оля склонилась над столиком, читая слова, написанные на листочке.

— У меня встречное предложение, — спокойно произнесла она. — Вы получаете требуемую сумму, мы тоже получаем все, чего хотим. То есть со счета снимаем не миллион, а полтора миллиона. В этом случае как будто снижается ваш процент, однако, согласитесь, реальные деньги куда важнее условных цифр.

— Этого мало, — сказал Игорь Николаевич, помолчав. — Вдруг дело не выгорит? Вы должны внести залог наличными… Двадцать тысяч меня устроит. Лучше в евро, чем в долларах.

Пораженный Дима умолк, Оля развела руками, а Ксор взял в руку хрустальный стакан для виски, поставил его на ладонь и сказал:

— Смотри сюда, Игорек.

Игорь Николаевич уставился на тяжелый стакан, сверкающий полированными гранями в свете торшера. Ксор накрыл стакан другой ладонью, с видимым усилием сжал. Тут же стакан звякнул и с хрустом превратился в стеклянную крошку, которую Ксор горкой высыпал на журнальный столик.

— Так вот, Игорь Николаевич. Если вы продолжаете давить на нас, мы — то есть лично я — надавим на вашу голову. Эффект стакана обеспечен, это я ручаюсь.

— Вы не выйдете без меня! — торопливо прокричал Игорь, испуганный грозящей перспективой. — Дверь из броневой стали!

— Хорошая дверь, — согласился Ксор. — Зато перегородка с соседями — в полкирпича. Я такую легко пробиваю.

— Договорились, — нехотя произнес Игорь. — Работаем без залога. Когда приступаем?

— Прямо сейчас. Пока в Швейцарии рабочий день не окончился, — ответил Дима.

— С чего начнем? — скребущий душу голос вырывался из динамиков и заставлял морщиться.

— С инструкций, — Дима все же собрал волю в кулак и старался не обращать внимания на искореженный специальными цифровыми фильтрами голос бывшего приятеля.

— Насколько велик риск того, что наше проникновение будет замечено? — в очередной раз поинтересовался Игорь.

— Он присутствует: мы входим в банковскую сеть нелегально. Наша задача состоит в том, чтобы перевести деньги с банковского счета на наши собственные депозиты и — в случае надобности — дестабилизировать работу штатной системы хотя бы на короткий период. От второго пункта зависит, какую фору во времени мы получим. В любом случае нам придется удирать со сверхзвуковой скоростью, — Дима снова стал серьезным, как тогда, когда он тестировал систему безопасности «Кобра». — Препятствием является собственная парольная система банка. Необходимо сгенерировать согласие системы на допуск к управлению счетом, а для этого нужно преодолеть запрет, наложенный руководством банка.

— Как и оговорено, вся информация с моих мониторов поступит на ваш компьютер. Вы можете в режиме онлайн контролировать и корректировать процесс. Некоторые нюансы могут возникнуть неожиданно и пройти незамеченными, поэтому прошу немедленно меня о них информировать, — спокойно произнес Чейз.

Дима повернулся, чтобы убедиться, что Ксор все слышал. Ангел вальяжно полулежал в кресле. В его руке покоился стакан с граппой. Дима сокрушенно покачал головой и отрапортовал:

— Да, мы все поняли. — Он старался говорить так, чтобы в его голосе звучало как можно меньше эмоций. Не хотелось бы, чтобы, заметив излишнее волнение в голосе, осторожный хакер отключился и исчез. Игорь честно предупредил, что Чейз прекратит с ними сотрудничество при первых признаках опасности. А то Дима сам не знал этого неуловимого смельчака!

Картинка на экране Диминого монитора изменилась: на нем всплыло сообщение о запросе удаленного доступа, потом замелькали сообщения о настройке подключения. Через полминуты изображение дрогнуло и исчезло, а потом на экране стали появляться новые окна. Курсором Дима не управлял, но тот двигался. В командной строке возникали символы, одни окна закрывались, открывались другие, всплывали отчеты об исполнении алгоритмов и отдельных команд.

— Начинаем, — синтезированный голос оставался беспристрастным, а вот Дима, хотя и сидел в одной футболке, сразу взмок от волнения. В адресной строке браузера побежали буквы доменного имени, и в окне возникла форма с надписью: Enter Password.

— Программный ввод пароля, — и тут в голосе хакера ни капли азарта и волнения. Дима почувствовал, что за спиной стоит Ксор.

— А если автозаполнение не прокатит?

— Риск минимален, — отреагировал далекий Чейз. — Стопроцентная эмуляция клавиатурного ввода. Совершенно никакой разницы. Для естественности установлены диапазоны допустимой временной погрешности нажатия клавишей.

Ксор выслушал тираду, повертел головой и попытался отхлебнуть из уже пустого стакана. Он оглянулся, с радостью обнаружил ароматную (хотя и горлодерную) граппу на месте, налил и вернулся к столику.

В форме ввода пароля одна за другой стали возникать черные точки. Дима следил за астерисками с замиранием сердца. Как узнать, прозвучал сигнал тревоги или нет? Может, их заметят, но все равно впустят в святая святых, чтобы не спугнуть. Они тут начнут миллионы загребать, а над их головами уже вознесется карающий меч. Если сейчас всплывет отказ в доступе, все рухнет.

— Мы вошли. Приступаем ко второй фазе операции. Загрузка модулей слежения и сканирования, поиск банковских серверов.

Дима посмотрел на часы в уголке экрана компьютера. Напряжение сказывалось. Прошло всего около двух минут, а он уже чувствовал невообразимую усталость. До чего же много этих модулей! Вереница бегущих строк казалась бесконечной. Наконец, она оборвалась.

— Инициализация программного комплекса, — сообщил Чейз.

Момент истины! Если сейчас все программы не заработают, то вероятность успеха устремится к нулю. Появилась строка прогресса, замелькали проценты. Дима ладонью вытер лоб. Этот Чейз настоящий гений. Он справится. Эх, про этот его подвиг никто не узнает! Хотя про большую часть его разбойничьих набегов никто не знает. Ну разве что пострадавшие. Дима улыбнулся своим мыслям.

Вдруг зазвонил телефон. Игорь Николаевич, тихонько сидевший в уголке дивана, поднял трубку.

— Апостол, ты? — прозвучал знакомый голос. — Где был вчера? Я звоню, а тебя нигде…

— Отдыхал, — коротко ответил Игорь.

— Хо-хо!.. Молодец! На море? Ракушку привез?

— Едет еще, — усмехнулся Игорь. — Дольче вита, а не ракушка.

— Понятно, — ничего не понял собеседник. — Ты давай подтягивайся, Апостол. Тайная вечеря сегодня… Часикам к восьми удобно тебе?

— Разумеется, — сказал Игорь и повесил трубку.

С каждым новым процентом сердце Дмитрия билось сильнее. Не дай Бог сработает закон подлости. Уже близко те самые 99 %. Так! 97! 98! 99! Где же эти сто процентов?! Вот и они. И пауза. Сколько времени может обходиться без воздуха человек? Если бы тайм-аут затянулся дольше, Дима, наверно, грохнулся бы в обморок… «Инициализация выполнена успешно. Самотестирование системы», — на экране возникло новое сообщение, и снова всплыла строка прогресса.

Дима повернулся на кресле и в два шага оказался рядом с Ксором. Тот только что наполнил приземистый стакан граппой и потянулся к нему губами. Но ему не удалось ощутить резковатый вкус итальянского самогона. Дима выхватил емкость из его рук и залпом выпил, а потом так же быстро вернулся на место.

Выждав минуту, необходимую для усвоения сладковатой отравы, Дима с удовлетворением отметил, что тесты программы прошли четко и без сбоев.

— Поиск серверов. Подключение. Идентификация.

Последовал двадцатисекундный перерыв.

— Повторная идентификация не требуется. Доступ открыт. Поиск депозита. Всего найдено пять депозитов с общей суммой вклада в пять миллионов евро, — голос из динамиков сыпал словами, дублируя отчеты, которые всплывали на экране монитора. — Выполнение транзакций на новые счета. Получено подтверждение согласия на перевод денег.

Даже сейчас, когда Чейз получил вполне пристойную по меркам успешного хакера сумму, он никоим образом не показал эмоций:

— Прошу разрешения на выполнение заключительной фазы.

Голос Чейза проскрипел в тишине квартиры и привел Диму в чувство. Он глянул на Олю. И тут громкий зуммер разрезал спокойствие и умиротворение. На экране засветилась надпись «готово», но ее перекрывала другая, мигающая красным!

— Вторжение обнаружено. Попытка противодействия. Активизация вируса. Активизация произведена успешно, — сухо прокомментировал свои действия Чейз.

— Операция успешно завершена, — произнес в очередной раз Чейз штампованную фразу, и экран монитора погас.

— Блин! Ни тебе спасибо, ни мне до свидания, — попытался пошутить Дима и направился к балконной двери.

— И чем все дело кончилось? — стоя рядом с ним, поинтересовалась Оля.

— А пес его, этого Чейза, знает! Если нас — то есть Игоря Николаевича — в течение часа за одно место не возьмут, то благополучно. Деньги-то уже на счетах. А там — поминай как нас звали.

— Помянуть — все время поминают, — сказал Ксор и внимательно посмотрел в небо.

Камышин и Апостол

Камышин шел по пустынной аллее и наслаждался запахами осени. Под ногами пружинила отсыревшая листва. Влажный западный ветер трогал лицо, по темному небу плыли тяжелые тучи, подсвеченные сиянием мегаполиса. «Рановато для снега», — подумал он, посмотрев на проглядывавшие среди голых ветвей кленов фонари. Хорошо освещенный парк просматривался практически насквозь, в радиусе двухсот метров ни одной живой души не было. Вячеслав взглянул на часы. Он пришел раньше назначенного времени. Нечасто удается побыть наедине с собой, поэтому он воспользовался поводом прогуляться по парку в одиночестве. Апостол точен, как швейцарский хронометр, а потому явится с минуты на минуту.

Капитан подошел к скамейке. Хотелось присесть и закрыть глаза. Но только он собрался устроиться на деревянных брусочках с облупившейся краской, как в конце аллеи возникла темная мужская фигура. Даже отсюда видно, что неспешно шагавший по парку человек обладает внушительным телосложением. Можно не сомневаться, это тот, кого ждал Камышин. Он достал сигарету — начиналась работа.

Апостола Камышин уважал и ценил. Уважал как человека, который умнее его самого, ценил как агента, который ценнее целого отдела. Всего год назад они узнали о существовании друг друга. Тогда капитан расследовал дело по линии Интерпола. Злобный хакер подломил сервер крупной компании, занимавшейся поставками цветных металлов по всему миру, и сорвал ее участие в международном тендере.

На Камышина давили чрезвычайно сильно: бизнесмены были плотно связаны с высшим руководством страны. Ивашов ходил как в воду опущенный и заранее упаковал всякую личную мелочь, собираясь покинуть свой кабинет в ближайшее время. Однако техники сумели выследить логово хакера, а вот самого ворюгу в нем не застали. Когда рылись на квартире, нашли пару улик, которые и вывели на этого человека. Взять его в плотную разработку не успели, потому что в руководстве той компании, что потеряла многомиллионные контракты, очень вовремя возник разлад. Трест лопнул, прессинг ослаб.

Камышина перевели на более важное направление, а его преемник умело прикрыл дело. Но Камышин, передавая дело о срыве тендера, одну папку припрятал — он знал, чем все кончится и что такими людьми разбрасываться грех.

Рука Камышина утонула в мощной ладони Апостола.

— Здравствуйте, Вячеслав Васильевич! — пророкотал бас.

— Здравствуйте, Игорь Николаевич.

— Как жена? Как у сына с учебой? — вежливо поинтересовался Игорь.

— Нормально. Жена? А что ей станется? Терпит меня. Сын учится старательно. В милицию точно не пойдет.

— Паршивая работенка, — констатировал Апостол. — Ладно, платят хоть прилично.

— Насмехаешься, Апостол?

— Да я не про государство, Вячеслав Васильевич… Мобильный банк подключен у вас?

— Ну?

— Счет свой проверьте…

— Сейчас… А что там?

— Ракушку я привез, говорил же.

Ничего не понимая, Камышин достал телефон и вошел в банкинг. Счет, на котором дотоле болтались дежурные пятьсот евриков, пополнился единичкой и несколькими ноликами.

— Апостол, что это?

— Ракушка, Вячеслав Васильевич…

— Откуда взялись?

— Обычное дело… Гражданин одной страны попал под раздачу, являясь вкладчиком банка в другой стране. Как обратиться в банк, если не выпускают? Ну вот и пришел ко мне: помоги, дескать. Так что все в принципе законно. Я и взял с них всего десять процентов, которые полностью перевел на ваш счет. Так что выделите мне за труды, сколько не жалко…

— Сколько ж вы хотите?

— Давайте по-честному, в пополам войдем. Ну, поскольку счет все-таки ваш, было бы справедливо мне чуток меньше платить. Скажем, всего сорок пять процентов.

— Вы мудры, Игорь Николаевич… А как вы хотите получить свою долю?

— Как предусмотрено законом: переведите мне на счет в Сбербанке, я налог подоходный посчитаю, с государством разочтусь…

Камышин помолчал с минуту, после так же молча кивнул и вынул из кармана фотографии, которыми наделил его Хамид.

— Эти люди могут в ближайшее время выйти на тебя, — сказал Вячеслав, протягивая фото агенту. Тот посмотрел и протянул обратно, чем удивил Камышина.

— Уже вышли, — сообщил тот и немного погрустнел.

Камышин задумался. Сначала иностранный «помощник» на него с неба свалился, теперь его «подопечные». Кто следующим будет, интересно?

— Что они натворили? — задал не свойственный его статусу вопрос Игорь.

— Пока ничего особенного, за что их можно было бы взять под стражу. То есть мы подозреваем одного из них в прямой уголовщине: в квартиру чужую проник, сотрудника милиции избил, даже двоих. Машину угнал. Другой вроде таится пока… В том-то и проблема. Его проще взять… Девушка с ними — но она не опасна.

— Зачем они вам, домушники эти? — Игорь искренне удивился.

— Да они мне бы и на фиг не нужны. Но ими интересуются…

Тут Камышин осекся. А вот это было лишним. Агенту знать суть дела необязательно.

— Меньше знаешь — крепче спишь. Завтра за ними установим наблюдение. Какие у них планы?

— Да тут такое дело, капитан, — сказал Игорь, доставая из кармана сложенные вчетверо листы бумаги — агентурное донесение, — ребят завтра уже может не быть в городе. И в стране тоже. Ночью у них самолет. Они уже снабжены билетами и паспортами. Там все изложено в деталях.

— А если бы я тебя спросил о другом, ты бы мне эти листки не отдал? — Камышин изучающе посмотрел на Апостола.

— Вы же знаете, Вячеслав Васильевич, — Игорь прямо и открыто смотрел в глаза Камышину, и тот понял: не отдал бы. За это и уважал. Честен до чертиков. Деньги вот полностью на счет перечислил… Когда вербовал этого богатыря, он не хитрил и не юлил: посмотрел документы и согласился сотрудничать.

— Насчет гостей будут указания? — после паузы спросил Игорь.

— Нет. Делай то, что обещал им. Наблюдение приставим, Интерпол подключим. Об изменениях в планах сообщай без промедления. Я тоже буду тебя держать в курсе дел.

Они пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны. Камышин все же уселся на скамейку в конце аллеи у дымившейся кучи листвы. Он прочел донесение Апостола и задумался. А может, пусть они валят из страны, а этот Хамид пусть едет парить мозги кому другому?

Что милиция сможет предъявить при задержании? А ничего! В квартире чужих отпечатков пальцев не осталось, в лицо сержанты из засады никого не видели… Костюк такой фоторобот составил, что похоже на что угодно — от бешеного буйвола до газонокосилки. Фотографию злодея ни он, ни водитель угнанной «Волги» не признали. Судя по донесению Апостола, ребята за границей собираются затихариться… А какое нам дело? Особенно если тысчонка-другая осядет на личном камышинском счету? Тем более — все пятьдесят? И даже пятьдесят пять? Тут капитан хмыкнул и улыбнулся. Если вор украдет у вора, то это не воровство, а дележ. Да и судя по тем материалам, что показал ему Хамид, тому этой троице предъявить нечего. А может, утаил чего? Ну тогда сам виноват. С этими мыслями капитан встал со скамейки, отряхнул сзади пальто и двинулся в сторону шумного потока машин. Пока ехали в отдел, Камышин думал, как по-быстрому отделаться от чернокожего соглядатая. Вячеслав сидел на заднем сидении служебной «Волги» и смотрел в забрызганное мелкими каплями боковое стекло. В салоне тихо играло радио.

Хамид ему почти друг, но их планы не совпадают. Зарубежному коллеге кровь из носу нужны эти трое, что сейчас парятся в квартире Апостола. Но принятое решение капитан менять не собирается. Более того, есть возможность изрядно подгадить полковнику Ивашову, который явно уже просверлил дырку в парадном мундире, вознамерившись за его, капитана Камышина, счет украсить китель минимум орденом. Не-е-ет! Пусть латает мундир! Камышину вряд ли перепадет от этого дождя из почестей и званий. Полковник костьми ляжет, но найдет за капитаном прегрешения. Если сейчас все выложить начальству, то Ивашов начнет махать шашкой. Он заставит взять подозреваемых на пороге подъезда, а когда окажется, что на них ничего нет, за неудачу отвечать придется ему — Камышину. Но чего больше всего боялся опытный опер, так это засветить Апостола.

Улетай!

Они вышли из подъезда в промозглую осеннюю темноту. Дима встревоженно огляделся вокруг и вздохнул — погода могла оказаться нелетной. Неподалеку вспыхнули и погасли автомобильные фары.

— Нам туда, — коротко скомандовал Ксор. Час назад он вернулся: поставил в паркинг «Бентли», выпил чаю и теперь был готов следовать туда, где им никто не должен помешать.

Вот только помешать — в чем? Ксор не задумывался. Он — ангел. Его дело — выполнять господню волю. И уж если ему, ангелу, вдруг заблагорассудилось удержать этих людей на белом свете, значит, так угодно Богу. В конце концов, что такое эти Книги Судеб? Так, обычные инструменты управления коллективом трудящихся, неустанно производящих энергоны…

В Москве, конечно, Хамдиэль не даст подступиться к Месту Силы. Но сконцентрировать внимание на всех Книгах Судеб Земли даже он не в состоянии! Да и потом, Хамдиэль — мальчишка, по ангельским меркам. Каков опыт у Ксора? Миллиарды лет! А Хэм? Еще недавно был человеком. Обычным, хоть и не вполне заурядным. А то б, конечно, кто его в ангелы перевел бы? Нечасто такое бывает…

Нечасто, да… Но и нужда обманывать одному ангелу другого возникает еще реже. Ксор, к примеру, такого даже вспомнить не мог. Вселенная, конечно, большая, и на большинство галактик по паре ангелов непременно приходится, так что всякое может случиться. Но вспомнить нечего.

А раз вспомнить нечего, нужно придумывать. Оставить в дураках Хамдиэля — дело непростое. Ну, допустим, улизнуть от его бдительного ока они улизнут. Дальше что? А дальше нужно проникнуть в Место Силы — любое, — войти в связь с Москвой и дистанционно вымарать из Книги Судьбы две строчки. Все произойдет именно так, как бывает при смерти человека.

Живет человек — вместе с ним живет запись в Книге. Светится, меняется, укорачивается либо удлиняется: закон воздаяния ведь пока никто не отменил. А как умирает, отдав Богу душу, запись тускнеет, но держится. Всего девять дней. После исчезает полностью и навсегда. Освободившиеся строки заполняются автоматически.

Ну вот и им нужно: запись поменять да девять дней продержаться.

Винтажный «Форд Гранада» зафыркал трехлитровым мотором. За рулем в просторном салоне высилась мощная фигура Игоря. Ксор уселся рядом с Игорем, а парочка забралась на заднее сиденье и захлопнула за собой дверцу. Послышалось сопение, возня и шелест пластика.

— Вы сели на ваши новые документы и билеты, — сказал Игорь, включая первую передачу.

— О как! И кто мы теперь? — Дима изумленно вскинул кверху брови.

— Вы теперь Иннокентий Севостьянович Дробкин, а ваш партнер — Петер Иоганнович Кляйн. Девушка — Клавдия Никаноровна Гоберидзе. Собственно, можно было бы дать вам и другие имена, но… уж какие паспорта были. Из тех, чьи даты рождения подходят… По моим данным, вас сегодня никто искать не будет. Кстати, куда летим? Конечный пункт, я имею в виду? — Игорь адресовал вопрос Диме, который и заказывал билеты.

— Перт, — ответил Дима наобум. Билеты приобретались до Эр-Рияда, а там следовало купить другие.

— Классный городок, — Игорь коротко присвистнул, оценивая сверхвысокий класс жизни в этом населенном пункте. — На ваш самолет до Эр-Рияда билетов первого класса не было — уж простите, спешка… Полетите эконом-классом. Я сначала хотел вас отправить как сопровождающих с почтовым самолетом: перелет бесплатно, да и искать вас на таком рейсе никто не станет. Но решил — это лишнее, — Игорь посмотрел на Диму. — Кстати, вы по легенде занимаетесь торговлей подержанными авто, и у вас деловая поездка. Что искать вам в арабском краю? Антикварный «Бьюик», принадлежавший некоему шейху и, по слухам, прошедший более миллиона километров за семьдесят четыре года, при этом ни разу не бывавший в ремонте. В багажнике машины вы найдете четыре сумки, а то без багажа будете смотреться подозрительно. В одной из них — еда, вполне доброкачественная. Так что рекомендую…

В Домодедово, несмотря на поздний час, народу накопилось много. До начала регистрации оставалось пять минут и, уточнив для своих подопечных время отправления рейса Москва — Эр-Рияд, Игорь пожал им руки и удалился. Подходя к «Гранаде», дожидавшейся его на аэропортовской стоянке, Игорь достал из кармана телефон, пощелкал по кнопкам и произнес:

— Это Апостол…

Провинился

Камышин сидел на стуле, как приклеенный. Спина, ровная, будто аршин проглотил, прижата к спинке. Руки на коленях в самом непринужденном положении. Со стороны могло показаться, что человек просто отдыхает, откинувшись на спинку стула. На самом деле капитан не мог пошевельнуться, даже если бы и захотел. Но и шевелиться ему не хотелось…

По кабинету перед неподвижно сидящим капитаном нервно расхаживал Хамид. Он был вне себя от ярости и недоумения. Этот человек, этот Камышин — он попытался провести ангела! Скрыл от него факт нападения Ксора на милицейский наряд в квартире, угон машины с последовавшим за ним преспокойным путешествием через пол-Москвы. Скрыл и факт (что там факт, помощь свою скрыл!) приобретения билетов на самолет, и плюс к тому проводил — посредством своего то ли агента, то ли сообщника — всех троих преступников на борт.

Хамдиэль уже побывал в небе, разыскал этот «Боинг», мирно летящий на берега Персидского залива, просмотрел полупустой салон через стекла иллюминаторов и нужных пассажиров там не обнаружил. Ну, что Ксор хитер, сомневаться не приходится… Безупречный костюм Хамида от полетов с такими скоростями пришел в полную негодность, измочалился и изорвался, и ангел сейчас напоминал африканское огородное пугало — но Камышину, единственному зрителю этого цирка, было не до смеха. Всем своим нутром он чувствовал, что за этим невероятно изодранным костюмом и рассерженным негром, быстрыми шагами меряющим камышинский кабинет, кроется нечто большее и куда более страшное, нежели погоня за преступниками, обманом завладевшими чужими деньгами. Ужас, который чувствовал Славик Камышин, молодой еще человек, был первозданным и непреодолимым. По временам ему даже хотелось смерти, желательно мгновенной… Переживания капитана Хамдиэля волновали меньше всего. Он не мог понять, как так случилось, что он, ангел, не сумел почувствовать близкое присутствие другого ангела — а ведь способен ощутить волю архангелов, удаленных на миллиарды километров.

И самое главное, чего не мог уразуметь Хамдиэль, это причину, по которой он бездействует. Он действительно не знал, что делать, — и не хотел ничего делать! А ведь есть четкое и недвусмысленное решение: Ксора с Земли удалить, предоставив решение его судьбы Совету архангелов, а Диму и Олю… Кто они? Так, человечки… Душу из них долой, и по колониям. Пусть пользу приносят.

При этом действовать Хамдиэлю банально не хотелось! А хотелось… в отпуск, ему хотелось забыть о своей сущности и предаться приятному ничегонеделанию где-нибудь на заросшем пальмами пляже. С бутылочкой дагестанского коньячка, ожидающей в тенечке…

Это наваждение Хамдиэля почти пугало. Он, конечно, мог предполагать, что нарушения его чувствительности проистекают из системного сбоя во взаимодействии с Ксором. Но ведь почувствовать Ксора он обязан был раньше, когда тот проникал в квартиру через кухонную форточку, и когда тот катался по Москве на «Волге». Однако не только не почувствовал, но даже и намека не ощутил никакого… Что-то явно мешало Хамдиэлю — но что? Что вообще может помешать ангелу? Такого в природе нет…

Наконец Хамдиэль остановился, поставил стул напротив Камышина, сел и спросил:

— Сдохнуть хочешь? Вину чувствуешь? Пятьдесят пять тысяч евро душу греют? Думаешь, не врал ли профессор Школьник о возможности полетов в никуда?

Капитан ошеломленно молчал, не зная, что и сказать. Откуда этот черный полисмен мог узнать о поступлении денег на совершенно левый счет, к которому документально Вячеслав Васильевич Камышин ни малейшего отношения не имел? Как он догадался о суицидальных настроениях? И о желании хоть разок полетать так, как старший Школьник — в рассказе Хамида?

Хамдиэль сверлил взглядом находящегося в ступоре капитана, после бросил взгляд на свое чрезмерно живописное одеяние.

— Не бери в голову костюмчик, капитан. Смотри — вот он делается как новый… Давай-ка мы с тобой, Славик, коньячку дернем, чтобы ты меня за врага не держал!

Хамдиэль повернулся к столу, что-то достал из внутреннего кармана, что-то — вообще из воздуха, чем-то тоненько звякнул — и через полминуты повернулся к Камышину. На столе стояла неоткупоренная бутылка шестимедального «Дагестана», из высокой вазы свисали виноградные гроздья, тонко нарезанный лимон истекал соком в пиалке полупрозрачного фарфора.

— Придвигайся поближе, Слава… Ну ее, эту работу. Давай выпьем, и я открою тебе — чисто по дружбе — один большущий секрет.

Полет, да не тот

Игорь закончил доклад и отправил телефон в карман. Кажется все… Подальше от этих полоумных заказчиков, посытнее заткнуть пасть представителю власти. Заработанного хватит на год, а за год можно и отдохнуть, и нервы подлечить, можно и новое дело провернуть. Чейз молодец… Совсем, правда, съехал на секретности и безопасности, но Игорю это только на руку. Пусть прячется себе в кварталах корсиканской бедноты. Главное, что Игорю он доверяет и на его предложения всегда реагирует с полной готовностью. Собственную инициативу он, похоже, задвинул далеко и надолго. А что, доход хороший, а все концы сходятся на некоем Игоре, который за тысячи верст на севере живет. Чем не жизнь?

Игорь открыл водительскую дверь и плюхнулся на сиденье. Вставил ключ в замок зажигания. Мягко закрыл распахнутую дверку. Запираясь, щелкнули все четыре замка, хотя такой опции конструкторами не предусмотрено… Что за черт? Он подергал ручку, потянулся к пассажирской стороне. Правая дверь тоже не поддалась. Сердце забилось чаще. А задние двери? Может, хоть одну из них можно открыть?

Игорь рывком обернулся назад и встретился взглядом с Ксором. Рядом с ним сидели Дима и Оля.

— Д-д… добрый вечер, — выдавил из себя Игорь. — Чем обязан?

— Привет! — с улыбкой произнес Дима. Оля даже не кивнула.

— Давно не виделись, — резюмировал Ксор.

— А как же Эр-Рияд? Или вы решили сразу в Перт? — спросил Игорь.

— Отличная мысль. Сейчас и полетим, — ответил Ксор. — Заводите двигатель и включайте печку: на высоте холодно. И позвольте мне перебраться вперед, а то тесновато…

Игорь повернулся к лобовому стеклу и увидел, что озаренная ночным светом Москва плавно уходит все дальше вниз.

— Печку, — прозвучало сзади. — А то продрогнем тут насмерть. Да не тряситесь вы, Игорь Николаевич. Просто у нас есть подозрение, что самолет, если мы в нем будем находиться, не долетит до места.

— …Вот такие дела, Слава. — Хамид закончил рассказ.

Камышин с усилием тряхнул головой и медленно произнес:

— В-водки… хватит. Хамид, ты обещал мне…

— Да, Слава. Я обещал научить тебя летать. Только давай откроем окно, а то летать в таком виде прямо в кабинете — ты всю побелку с потолка на себя соберешь.

— Давай, — согласился Камышин.

Они постояли у открытого окна, вдыхая свежий воздух осенней московской ночи.

— Начинаем, — проговорил Хамдиэль и крепко взял капитана за локоть. Подоконник медленно скользнул под ноги. Растворенное светящееся окно осталось внизу.

Камышин ничего особенного не чувствовал. Ну, летит он. Ну, Москва сияет как на ладони. Холодно, однако, в вышине. Ветер колючий.

— Ну, как ты? — перекрикивая свист ветра, прокричал Хамид.

— Пьяный я… — пробормотал Камышин. — Мне все по шарабану…

— Понятно! — воскликнул Хамдиэль. — Тело мешает душе воспарить и возрадоваться. Хочешь выйти из тела?

— Бухим? — уточнил Камышин.

— Нет, — рассмеялся ангел, — душа всегда чиста… Так хочешь?

— Давай! — согласился капитан.

Хамдиэль подлетел поближе, одной рукой крепко взялся за затылок, а другую запустил куда-то внутрь Вячеслава, не нарушая, однако, его телесной целостности. В тот же миг Вячеслав почувствовал, как нетрезвость исчезла, холод исчез, желание посетить туалет тоже исчезло. Под ним, перед ним, над ним простирался огромный мир, бесконечно прекрасный, разный в каждом своем уголке.

Славу неудержимо тянуло туда, вверх, прочь от Земли. Он знал, что его ждет что-то большое и хорошее, и силился вспомнить, что именно.

— Вспомнишь, как только я тебя отпущу, — услышал он голос Хамдиэля.

— Как это? — изумился Слава.

— Отпущу вот как это проспиртованное мясо, — сказал Хамдиэль и разжал одну руку. Безжизненное тело в капитанском мундире устремилось вниз. — А твой путь отныне — наверх. Прощай, Слава!

Хамдиэль разжал руку, и душа Вячеслава Васильевича Камышина, капитана милиции, устремилась вверх, с каждой секундой утрачивая сожаление о безвременном окончании земной юдоли. Дольше всего он жалел, что не успел ни цента истратить из полученных пятидесяти пяти тысяч евро. А главное, и жене они не достанутся. А может, это уже и не главное… Тело капитана впечаталось в асфальт прямо под окном его служебного кабинета. Экспертиза показала присутствие в крови самоубийцы непомерного количества алкоголя. Строго говоря, умереть он должен был еще литр назад… Характер повреждений указывал на огромную скорость, которую сумел развить капитан, планируя с четвертого этажа.

Но этот факт полковник Ивашов приказал в протоколе не отражать.

В Перт не полетели. Ксор направил полет на восток.

В Сингапуре было не просто тепло, там стояла жара. «Форд Гранада» с московскими номерами и непривычным здесь левым рулем приютился в уголке большой автостоянки. Заспанные Ксор, Дима, Оля и Игорь выбрались наружу.

— Ну, что? Будем прощаться? — Ксор протянул руку Игорю Николаевичу.

— Будем, — согласился Игорь. Двадцать часов полета утомили его, хотя, без сомнения, и развлекли. Особенно ему понравился обгон авиалайнера — того самого, на котором должны были лететь его клиенты. А до глубины души его поразил вид чернокожего мужчины, методично перемещавшегося от иллюминатора к иллюминатору и пытавшегося чего-то там, внутри, рассмотреть. И хотя между «Фордом» и «Боингом» было от силы метров сто, автомобиль остался незамеченным для этого странного мужика.

Ксор что-то объяснял про научно-практические достижения спецслужб, но Игорь ничего не понял. Кто гоняется, кого ловят, за что… Темный лес. Ну ничего… Сейчас он устроится на заднем сиденьи и уснет. Только бак нужно наполнить, да не чем-нибудь, а «экстрой».

Игорь помахал удаляющимся попутчикам и сел за руль, чтоб проехать двести метров до заправки. Ксор пообещал, что как только Игорь решит вылететь, ему достаточно завести двигатель, рычаг скоростей перевести в нейтральное положение и любой из имеющихся переключателей перевести в положение «вверх», вне зависимости от того, «включено» это будет или «выключено».

— Это ему и назад почти сутки лететь? — спросил Дима негромко, догадываясь, что не все так просто в организации полетов.

— Скорее всего, меньше, — пожал плечами Ксор. — Кто не даст его автомобилю развалиться? Меня рядом не будет. Скорость-то — под тысячу километров… Кто наполнит машину кислородом? На большой высоте его маловато… А холод? Автомобильный отопитель с ним не справится… Так что лететь Игорю ровно столько, сколько в нем протеплится жизнь. Как только он потеряет сознание, машина упадет.

— В общем, он обречен?

— Все обречены, Дима. Только никто об этом не задумывается…

— А мы куда?

— Нам нужен компьютер со сканером. И Интернет. Покупаем ноутбук, сканер, снимаем номер в гостинице с вай-фаем, и вперед. Если все проходит удачно — через девять дней про вас все забывают. И делайте все, что заблагорассудится. А я посмотрю, для чего Господь вас — моими усилиями — уберег…

Промежуточный финиш

Обустройство не отняло много времени и сил. С наступлением утра Дима и Оля оказались в банке, где девушка быстро вошла в роль распорядителя немалых денег, переведенных из Швейцарии, а Дима проявил себя квалифицированным покупателем гаджетов.

В гостиничном номере все было готово к контакту с психосетями. Ксор объяснял Диме, Оля внимательно слушала:

— Войти в психосеть и получить виртуальный доступ к Книге Судеб мы можем и без трансмиттерного проникновения в Место Силы. Для этого нам достаточно обычного канала…

— Но там, — возражал Дима, — есть тупиковый парольный вход, и что ни вводи, толку нет…

— Ошибаешься. Та карточка, которую ты получил от меня в кафе, и есть пропуск. Если ты физически вошел в Место, приложи ее к терминалу — облачная стена и отодвинется. Если ты решил вторгнуться в предначертанное виртуально, в качестве пароля введи скан этой бумажки. Ларчик, опять-таки, и откроется…

— Что тут сканировать, Ксор? — спросила Оля. — Карточка чиста, только рельеф да Димкины каракули…

— Э-э, Оля, — усмехнулся ангел. — Не все так просто! Помести эту бумажку в сканер, и световой луч обежит все ее волокна. Их взаимное расположение — и есть неповторимый, неподбираемый код. Ангел, конечно, в состоянии и на память воспроизвести всю структуру листка. Но проще воспользоваться пропуском.

Дима просканировал карточку и создал файл. Вошел в сеть. Набрал в поисковике адрес сервера, обслуживающего, среди прочих, психосети. И… ничего не произошло! Компьютер завис. Дима старался, как мог. Он перезагружал машину, переустанавливал системы — результат был одним и тем же.

— Что-то тут не так, Ксор, — наконец сдался он.

— Сам вижу, — отозвался ангел. — Давайте-ка перестанем суетиться, попьем чайку, пораскинем мозгами…

Девушка набрала воды в гостиничный чайник и нажала кнопку выключателя. Потом достала из посудного шкафчика три чашки, насыпала в каждую по щепотке заварки.

— Готовь на четверых, — предложил Ксор.

— Почему на четверых? — спросил удивленный Дима.

— Невежливо пить чай втроем, когда нас четверо… — Ксор сделал несколько шагов к выходу, открыл дверь и сказал:

— Входи.

И посторонился.

Высокий негр в отлично сидящем костюме вошел без приветствий и без улыбки, словно к себе домой. Сел на диван. Вскипел чай. Сделав два маленьких глоточка ароматного настоя, Хамдиэль спросил Ксора на арамейском:

— Давно ты понял?

— Еще там, на Луне, — ответил Ксор. — Ты молод, тебе невдомек… Потом дай, думаю, шутки ради не в дверь войду, а в форточку влезу, — и он кивнул на Диму, — это когда в его квартиру. А когда ты и туда не явился, я уж совсем распоясался — поехал на милицейской «Волге» по Москве кататься… Вот тогда-то стало окончательно ясно, что не мы действуем, а нами действуют.

Ангелы дружно рассмеялись, а Дима и Оля остались сидеть в недоумении.

— Объясни им, — сказал Хамдиэль.

— Мне не все в точности известно, — произнес Ксор уже по-русски, — но вам, Дима и Оля, похоже, срок жизни вовсе не укорочен. Нам не было нужды добывать деньги, прятаться, лететь в Сингапур. Записи в московской Книге Судеб, сделанные Хамдиэлем, не были утверждены.

Дима и Оля ошеломленно молчали.

— Иными словами, — подхватил мысль Хамдиэль, — в полночь, в момент смены дат, когда вы по Подмосковью ошивались, моя запись о прекращении ваших жизней стерлась. Сама собой. Найти же вас, чтобы сообщить об этом чрезвычайно важном событии, даже с помощью доблестной московской милиции, мне не удавалось. Пока тот замерзающий на десятикилометровой высоте идиот не взмолился об избавлении.

— Представляю, как он орал… Но что же теперь там написано? — хрипло спросил Дима.

— Ничего, — просто ответил Ксор. — В таких случаях обычно остается пустое место вместо слов и дат.

— То есть исчезает, — уточнил Хамдиэль, — только дата смерти. Дата рождения, начатки жизненного пути — есть, а смерти — нет.

— Последний раз, — Ксор отставил чайную чашку, — такое было много лет назад. Вот с ним. Только его перевели в ангелы. А куда переведут вас — неизвестно…

Ксор кивнул на Хамдиэля.

— Допивайте чай, — проговорил черный ангел, — нас ждут там.

И он указал наверх.

Дорога и ожидание

— Что с нашими телами? — спросил Дима, когда четыре души — две ангельских и две человеческих — покинули Землю и отправились в полет.

— Ваши тела, а также вещи, деньги, и драгоценная карточка остались в номере и в скором времени будут утилизованы по законам государства Сингапур.

— Утилизованы… Где ты таких слов набрался, Хамдиэль? — поинтересовалась Оля. — Если у меня было тело, я б содрогнулась… Кроме того, пока мы летим невесть куда, не соблаговолят ли господа ангелы кое-что разъяснить человеческим душам?

— Соблаговолят, — ответил Хамдиэль. — Но разъяснять особо нечего… Вы с Димой нагло вторглись в святая святых — в психосети, предназначенные для скрытого управления человечеством. За это вас будут судить.

— А потом — казнят? — в голосе Оли прорезалась тревога.

— Не торопись, — беспечно посоветовал Ксор. — Все решится. Но рукоплесканий не ждите…

Ангелы умолкли. Молчали и человеческие души. Вселенная, безмолвная в пустотах, разделяющих редкие — пусть и циклопические — сгустки материи, бесстрастно сопровождала их полет.

Времени не ощущалось. Дима, даже если бы и захотел, не смог бы сказать, как долго они летели. Он не удивлялся ни быстроте перемещения, ни унылому спокойствию в глубине собственной души. Что-то они делали не так, пока жили на Земле. Не все ли равно? Теперь? Когда все позади?

И только маленький осколочек былой страсти, хранивший в себе все, что было свойственно Дмитрию Сергеевичу Школьнику, не давал душе утонуть в безразличии.

«Не все позади! — убеждало его это что-то, — и не все проиграно! Возможно, ты жил неправильно. Возможно, от тебя ждали несбыточного. Возможно, плохого ты сделал больше, чем хорошего. Возможно, ты кругом не прав! Все равно не сдавайся!»

«А может, — возражалось в душе, — эта непокорность и стремление «не сдаваться» любой ценой — и есть главная беда? Стоит ли тогда перечить?»

— Остановитесь, души! — вдруг прозвучало везде и нигде. — Хватит бороздить просторы Вселенной. Сейчас сюда слетятся архангелы, и ваша участь будет решена.

— Малахиэль! — радостно и одновременно почтительно воскликнули Ксор и Хамдиэль.

— Я, — подтвердил архангел. — Не позабыли старика?

Суд

— Освоились? — спросил Малахиэль. И не дожидаясь ответа, объявил:

— Предлагаю начать суд!

Он немного помолчал, обводя взглядом архангелов, собравшихся со всех концов Вселенной, и продолжил:

— Как куратор проекта «Разумная Земля» позволю себе вступительное слово. Основу нашей Вселенной составляют две противоборствующие силы, Борэа и Орэс. Сумма этих начал дала нам Господа. Господь, отделив части духа своего, дал жизнь нам, ангелам, и всем остальным душам. Я говорю об этом затем, чтобы напомнить архангелам, с высоты положения которых заботы маленьких людских душ могут показаться ничтожными. Каждая живая душа — великая ценность, потому что она — часть Бога. Для чего великие силы Борэа и Орэс пошли на соединение своих сущностей в лице Господа? Зачем Вседержителю было отделять от себя части, давая жизнь нам? Необходимость в нас проста: мы обеспечиваем выполнение законов Вселенной, а они, в свою очередь, направлены на преодоление энергетического дефицита. Пространство, для того, чтобы существовать в развернутом виде, нуждается в постоянном расходе энергии. Время, для того чтобы течь более или менее равномерно, тратит энергии еще больше. Все первоначальные запасы энергии истрачены Господом на создание Вселенной. Дальнейшее ее существование возможно только при активном восполнении энергетических расходов. То есть, при производстве материальными объектами энергонов — элементов мироздания, пригодных и для расширения пространства, и для движения времени. Материя синтезирует и выделяет энергоны — вот основа жизнеспособности Вселенной. Неживая материя энергоногенна в меньшей степени, живая — в большей, а разумные существа превосходят всякий иной вид материи в этом синтезе. Всех нас — в свое время — впечатлили первые итоги вразумления живущих: энергонная отдача возросла настолько, что нет теперь галактики, в которой бы не культивировалась та или иная форма разумной жизни. Колонии душ, в равной мере принадлежащие и Борэа, силе созидания, и Орэс, силе разрушения, наполняют окрестности обитаемых миров. Известной автономности существования разумных сообществ, как известно, удается добиться путем применения системы планетных канцелярий: технических, по сути, учреждений, работающих в автоматическом режиме. Земная канцелярия, позволю себе уточнить для тех архангелов, кто далек от Солнечной системы, представляет собой плотную сеть Мест Силы, расположенных в различных областях, и содержащих в себе Книги Судеб.

Эти Книги представляют собой устройства, осуществляющие постоянную связь с каждым из живущих при помощи действующих психосетей, и задающие каждому человеку более или менее определенные параметры существования. Человек, тем не менее, не утрачивает ни свободы выбора, ни свободы действий. Управляется Канцелярия парой ангелов, по одному от Борэа и Орэс; причем полномочия Борэа, как правило, выше… Это понятно. Создание системы психосетей, напомню, произошло не вдруг, и их применение — залог сдерживания человечества от наименее разумных решений. Ведь, как известно, люди Земли, в порядке эксперимента созданные по образу и подобию божьему, что значит — наделенные способностями к созиданию и разрушению, не раз и не два задавали нам задачи, которым мы не находили решений… И тогда мы брали на себя смелость осуществления «перезагрузки» планеты: человечество уничтожалось. В живых оставлялись достойнейшие, с расчетом на то, что наследники достойных получатся удачными. Присутствующие здесь Дима и Оля — представители последнего поколения людей. К моменту рождения каждого из них психосети исправно функционировали уже несколько десятилетий, благодаря чему человечество стабильно прирастало численностью, умеренно страдало в катаклизмах собственного развития, и в целом обеспечивало весьма ощутимый прирост поступления энергонов во Вселенную. Для нашей Вселенной, созданной в условиях дефицита ресурсов, крайне важно постоянно получать энергонную подпитку, дающую возможность расширять пространство, продлевать время и образовывать материю. Снизь мы усилия по продуцированию энергонов, и пространство, а вместе с ним и Вселенная, перестанет расширяться, баланс сил нарушится, и в скором времени (которое, кстати, тоже не останется неизменным) наше существование прекратится. Я для того это так подробно проговариваю, чтобы всем присутствующим было ясно: что именно в нашем мире важно, а что — второстепенно.

— Из твоих слов, Малахиэль, можно сделать один вывод, — произнес Дима, — энергоны — это наше все. А люди, наиболее эффективные производители этих самых энергонов, продуцирующие их в процессе собственных переживаний — в том числе и смертных мук — это так, всего лишь элементы питания. Батарейки. Кончился заряд — выбросили. Вся партия вышла неказистой — под пресс ее. Энергия бьет через край — потоп на их головы. Не туда тыкаться стали, как слепые котята — горящей серой их залить! Так?

— И хотя, Дима, ты несколько утрируешь, положение дел, несомненно, именно таково, — улыбнувшись, ответил Малахиэль. — Никто не ставил и не ставит во главу угла ценность человечества как созидающего начала. Да и сомнений в способности человека сделать ну хоть что-нибудь стоящее — хоть отбавляй… А вот насчет батарейки — это ты прав. Хороший образ, верный. Но ты, похоже, не согласен с такой ролью?

— Категорически! — воскликнул Дима. — Уж если вы создали нас богоравными, будьте добры, и относитесь соответственно!

По рядам архангелов прокатился смешок.

— Да ведь мы, Дима, — улыбнулся архангел, — так и пытались. Долго… Но потом один из нас догадался повнимательнее присмотреться к человеческой истории, и нам стало страшно.

— Что именно напугало почтенных архангелов? — Дима старался говорить доброжелательно и открыто, понимая, что отношение к нему — это отношение ко всему человечеству.

— Никаких открытий и изобретений люди не делают по одному разу, — посетовал Малахиэль. — И если уж одни нашли способ беспрепятственного проникновения в психосети, то следом за ними пойдут и вторые, и третьи, и тридцать третьи. А потом они явятся сюда и заявят: Вселенная наша, мы в ней живем. Обычно они делают так…

— Люди действительно столь непоследовательны и предсказуемы в поступках? — поинтересовался один из архангелов. — Или это только данные человеки таковы?

— Данные человеки, — возразил Малахиэль, — чуть ли не образец для подражания. Чаще встречаются куда более экстремальные личности… Приняв самую миролюбивую религию, они развязывали самые кровопролитные войны. Потом накопили знаний, стали умнее и утонченнее. И войны, и преступления усовершенствовались. Продолжается этот процесс и теперь: разработав отличную правовую систему, человечество придумывает все более эффективные способы пренебрежения законами.

— Иначе говоря, — уточнил спрашивавший архангел, — прогресс человечества компенсируется его же регрессом?

— Нет, — ответил Малахиэль. — Прогресс человечества идет все ускоряющимися темпами. И синхронно с ним развивается духовный регресс среднестатистического человека. В недалеком будущем, с уверенностью можно утверждать, человек станет еще более разумным, но перестанет быть духовной личностью.

— Нечего тут и рассуждать, — резюмировал архангел. — К общему знаменателю их, и дело с концом. А высвободившиеся души направим на развитие полевых форм жизни: у них и сроки существования покороче, и плодовитость на уровне, и управляемость на высоте.

— То есть как так — к общему знаменателю? — возмутился Дима. — Что же это получается? Создали нас, как я понимаю, впервые за время существования Вселенной, именно такими, как угодно Всевышнему, чуть что не так — жгли да топили, а теперь, когда мы головы едва приподняли от вашего гнета, — к общему знаменателю?

— Обратите внимание, — повернулся к присутствующим архангел, ратовавший за полевые формы жизни, — вместо того, чтоб склониться и смиренно принять волю старшего, этот, с позволенья сказать, образец для подражания, дерзит…

— И правильно дерзит! — крикнула Оля. — Вселенная нуждается в энергонах? Остро! А не люди ли обеспечивают максимальный выход этих энергонов? Люди! И вот, вместо того, чтоб справиться с болезнями роста человеческой цивилизации, вы ее — раз уже жгли и топили — что? Эпидемиями заморите? А вместо людей разведете послушные, но малопродуктивные кристаллики да доли секунды живущие молнии?

— А все ради чего? — подхватил Дима.

— Действительно, Дима, открой нам — ради чего? — подбодрил его Малахиэль.

— Того ради только, чтоб ваше старческое болото богоподобных ангелоидов никто не потревожил. Сколько лет большинству из вас? Почти как Вселенной, так ведь?

Архангелы переглянулись. Новичков младше десяти миллиардов лет среди них действительно не было…

— А эта ваша мода на старое, на крепкое человеческое тело? Пижонство… Потому вы от людей хотите избавиться, что они потеснят вас на троне распорядителей всего сущего! А перед этим взболтают ваше замшелое болото. Вы о покое своем заботитесь, а не о Вселенной!

— Остыньте, молодой человек, — махнул рукой любознательный архангел. — Ваши слова переполнены ехидством отчаявшегося труса. Что из того, что последние три тысячи лет архангелы носят именно этот фасон внешности? Вы, похоже, банально страшитесь смерти… Которая суть есть простое высвобождение души из телесных оков. В общем, ваши возражения мы не находим конструктивными, и по-прежнему считаем, человечество — продукт неудачного эксперимента. Энергонные потоки от вас — явление, скорее всего, временное: когда вы себя уничтожите, а произойдет это, несомненно, скоро, ни о каком поступлении энергонов во Вселенную и говорить не придется. Так чего ждать? Если вы обречены — зачем испытывать судьбу? Вдруг вы отыщете способ вторгнуться еще куда-либо, кроме психосетей? Предлагаю поручить Ксору — а Хамдиэля обязать проконтролировать — полное уничтожение людей Земли.

— Тогда вместе с людьми распорядитесь уничтожить самих себя! — вспылил Дима. — Вы ведь тоже созданы по образу и подобию? Вам ведь тоже замену подыскать нетрудно?

Сдержанный одобрительный гул прозвучал над архангельскими головами. Все они сочувственно улыбались и Диме, и Оле, и при этом соглашались с непримиримостью выступавшего архангела. В самом деле: развивалась же Вселенная пятнадцать миллиардов лет безо всяких экспериментов, ну и дальше дело пойдет ни шатко, ни валко… От людей же мороки больше, чем отдачи.

— Предлагаю проголосовать! — громко сказал Малахиэль. — Кто за прекращение эксперимента «Разумная Земля» путем полного уничтожения человечества, вместе со всеми перспективами и опасностями его развития?

Никто из архангелов не поднял руки и не шевельнулся каким-либо иным образом. Однако лики их неуловимо посветлели, фигуры обрели непостижимую стать, и по всему сделалось видно: все «за»! Кроме самого Малахиэля.

— Подождите секундочку, — попросил Малахиэль архангелов. — Пока вы голосовали, Господь дал мне понять: возможно, Дима с Олей правы. Возможно, людям действительно суждено подвинуть, если не подопнуть, архангелов, и принять на себя их функции. С большим, естественно, успехом. В общем, Господь повелевает дать этим двоим безотлагательную возможность проявить себя.

— Вы оба, — продолжил Малахиэль, обращаясь к Диме и Оле, — переводитесь из людей в ангелы, и направляетесь на обучение к Хамдиэлю и Ксору. По завершении обучения вы оба будете направлены на родную вам Землю. На Земле вам вменяется в обязанность создание разумного общества на базе современного вам животного мира.

— Димка! — шепнула на ухо Оля. — У нас опять будут тела! Понимаешь?

— То есть вы нас отправляете в прошлое? — удивился Дима.

— Ну, да, — подтвердил Малахиэль. — В вашем распоряжении будет планета, люди с которой исчезли — перешли в будущее, а животные — остались.

— Вот это да-а… — протянул Дима. — Что ж мы с ними делать будем?

— Разберетесь как-нибудь, — улыбнулся Малахиэль. — Тем более что вас ждет большое осложнение: Ксору и Хамдиэлю мы поручаем создать несколько агрессивных миров в другой галактике и взять приступом планету. Отстоите — молодцы. Не получится — что ж…