Аларик (СИ)

Дорожная карета медленно ехала по широкому полотну дороги, изредка покачивалась на ее мелких неровностях. Но ее редкие вздрагивания и подскоки нисколько не мешали течению моих мыслей. Мне было не до этого: ведь каждый час пути приближал меня к моей заветной цели — к деревне Междулесье. К тому самому месту, где я смогу показать людям все свои таланты.

"Мое первое задание, мое первое назначение, — пронеслось в моей голове с легкой долей волнения. — Назначение зельеваром. Тем, кто будет помогать людям поправлять их здоровье. Первые решения, первая ответственность. Настоящая, серьезная ответственность. Первые знакомства, первые исцеления, первые благодарности. Первые зелья, сваренные с местных цветов и трав. Ох, как же это волнительно! — От переизбытка чувств я слегка поежился. — А сколько всего этому предшествовало? Сколько уроков отца и деда было мною прослушано! Сколько знаний от них получено! Сколько собранно разных грибов, корешков, растений и трав! Сколько полян обхожено, сколько буреломов излажено, сколько дерна поднято, сколько пней осмотрено! А сколько зелий сделано и переделано — и не сосчитать. — И верно — сосчитать такое я даже не пытался. — А что случилось потом! Потом была подача прошения в гильдию зельеваров. Первый, пробный экзамен, затем второй, настоящий. После чего — главный экзамен, что называют финальным. Как же это было непросто, как это было волнительно. Но я все прошел, все преодолел, и теперь я — зельевар. И не просто зельевар, а зельевар, которому дали работу в одной из деревень королевства. Ибо, как говорит мой отец, "какой смысл иметь ценные знания, но не использовать их на деле"? Вот и гильдия зельеваров считала точно так же, поэтому через некоторое время после получения лицензии я был отправлен в одну из деревень, чтобы занять там пустующее место зельевара.

А что я? А я был совсем не против. Даже наоборот. Я люблю свое ремесло. Люблю видеть в подношениях леса не только красоту, но и пользу. Люблю создавать из привычных глазу растений, цветов и грибов нечто особенное, что может помочь человеку решить те или иные проблемы: вылечить насморк, убрать воспаление, затянуть кровоточащую рану или заживить кости. И если у меня хорошо получается создавать разные зелья, то, почему бы, и нет? Почему бы не применить мои таланты для служения людям?"

Но чем ближе я подъезжал к означенной деревне, тем сильнее меня волновали самые и другие мысли.

"Мое первое задание от гильдии зельеваров, — понеслось в моей голове. — Каким оно будет — успешным или нет? Какой будет деревня, в которую я назначен? Большая или маленькая, бедная или богатая? Смогу ли я найти в местных лесах знакомые мне растения, или мне придётся делать их из местных? Какие здешние болезни я смогу вылечить сходу, а над какими мне придется потрудиться, создавая новые зелья? Как меня примут взрослые? Как меня примут дети? И самое главное — смогу ли я оправдать все их чаяния и ожидания? А они — мои?"

Страшно? Немного. Скорее — просто волнительно. Просто очень волнительно. Но я старался не поддаваться сомнению и снова взял себя в руки. Ну и что с того, что это моя первая работа? У многих зельеваров, что были тут до меня, тоже была их первая работа, и все они с нею справились. Значит, и я тоже справлюсь.

— Эй, паренек! — раздался громкий голос со стороны места кучера.

— А? А? — откликнулся я и еще один пассажир — тоже молодой парень.

— Я, это, к тому, который рыжий и долговязый, — вновь бросил невидимый кучер. — Как тебя там? Аларик?

Рыжий? Долговязый? Аларик? Тогда это точно я.

— Да. Что случилось? — взволнованно выкрикнул я.

— Ты просил предупредить тебя, когда мы приблизимся к твоему Междулесью.

— Да. И что?

— Ну вот, я и предупреждаю — мы подъезжаем. Я уже вижу отсюда дым от их печей.

Значит, почти приехали. Что ж, моя дорога в профессиональные зельевары только что началась — отступать уже поздно.

— Благодарствую, — вежливо поблагодарил я его и принялся собираться.

Через некоторое время крытая деревянная повозка мягко остановилась. Попрощавшись с остальными путешественниками, я повернулся и легонько надавил на дверную ручку. Дверь кареты неспешно отворилась, давая мне возможность выбраться наружу. Это пришлось делать в два этапа — сначала наружу выпрыгнул я сам, а затем аккуратно вытянул из кареты рюкзак и водрузил на плечи.

Вот теперь я готов.

Повертев головой в поисках встречающих, я смог разглядеть длинный деревянный частокол, расположившийся между двумя участками леса. Один лес был светлый, редкий, с множеством широких полян и невысоких деревьев. Другой — высокий густой и плотный, с очень темной листвой.

— Так вот почему эта деревня называется Междулесьем. Это потому, что она расположена между двух лесов, — догадался я.

А вот и встречающие. Ворота, служащие входом в деревню, со скрипом отворились, и мне навстречу неспешно вышел одинокий мужчина. Внешне он чем-то напоминал вставшего на дыбы барсука: небольшая, немного вытянутая голова уверенно покоилась на широких плечах слегка одутловатого тела. Мужчине было явно за пятьдесят. Но, несмотря на достаточно почтенный возраст, он двигался на удивление энергично. Хотя удивление это могло вызвать у всех, кроме как у меня, ведь я знал, что передо мной глава гильдии зельеваров. А такому человеку по должности полагалось быть бодрым и энергичным.

— Господин Бельдигус! — воскликнул я, радуясь виду знакомого лица. Я не мог ошибиться — глава гильдии зельеваров присутствовал на всех трех экзаменах, что я проходил. И именно он выдал мне лицензию с правом занять место в одной из деревень нашего королевства. Так что кого-кого, а его я сумел запомнить.

— Аларик? — спросил мужчина меня крайне неуверенным голосом.

Ай, ай, ай — а вот он меня не запомнил.

— Ага. Это я, — ответил я с улыбкой.

— Доехал-таки.

— Доехал.

— Что ж, рад, рад. — Мужчина приветственно поклонился, и из-под ткани дорожного плаща выскочила посеребрённая нагрудная пластина, на которой были выгравированы символы гильдии зельеваров — звериное сердце, лесной цветок и капля. Распрямившись, мужчина вновь быстро оглядел меня с головы до ног. Что, все еще не уверен, что тот неуверенный юноша и я, это один человек? Ладно — помогу. Я приоткрыл капюшон плаща, показывая ему свои рыжие, заплетенные в конский хвост, волосы, узкий подбородок и улыбающиеся губы.

Что, теперь вспомнил? Вижу, что, наконец, вспомнил.

— Да, благодарю, — облегченно сказал глава. — А-то, понимаешь, забот вокруг меня много. Людей вокруг всегда много, всех их не упомнишь.

— Понимаю, — кивнул я ему в ответ.

— Как прошла поездка? Надеюсь, без происшествий? — деловито поинтересовался мужчина.

— Доехал легко и быстро, как хорошее зелье изо рта в желудок. — В ответ на мою шутку уголки его губ слегка поползли вверх. Вот так — не люблю, когда со мной разговаривают официальным тоном. Это меня напрягает. Я люблю, чтобы весело, беззаботно, с искоркой, от души. Эх!

— Очень рад за тебя. Но перейдем к делу. — Взгляд главы гильдии снова посерьезнел. Ну вот, а я уже было расслабился. — Итак, ты получил лицензию.

— Да, получил. — Есть такое дело.

— И ты подписал контракт на место в Междулесье.

— Да, подписал, — вновь согласился я.

— И ты приехал на место.

— Да, я приехал, — в третий раз согласился я.

— Значит — добро пожаловать на свою работу! — Господин Бельдигус повел рукой в сторону возвышающегося частокола. — Согласно контракту, тебе здесь надлежит трудиться как минимум один год. Надеюсь, ты готов? — снова спросил он у меня.

— Да, я готов, — с улыбкой ответил я. А что я еще мог ответить?

— Чудесно, чудесно, — заявил глава гильдии с искренним довольством. — Ты все взял с собой для работы? Котлы, рецепты, зелья?

— Да. — Я повел плечом, встряхивая висящий сзади рюкзак. За моей спиной что-то громко звякнуло. Надеюсь, это котелки, а не разбитые склянки. — Кроме этого я взял с собой несколько пар сменной одежды и немного еды.

— Сменной одежды и еды? — Господин Бельдигус недоуменно вскинул свои мохнатые брови.

— Да. Мене же нужно первое время что-то есть и носить.

— А…

— Это лишь на первое время, пока я не начну зарабатывать, — стал объяснять я ему свои соображения. — Пока я не встану на ноги и все такое прочее.

— М-м-м…

— Если что, жители этой деревни мне в этом помогут? С едой, одеждой и со всем подобным. Они помогут, верно? — снова спросил я у мастера.

Хотя чего я спрашивал? Иначе и быть не могло — конечно, они мне помогут. Как же мне не помочь, когда я, по сути, стану одним из них.

Но, странно — ответ на этот вопрос заставил моего собеседника несколько напрячься. Щеки господина Бельдигуса сразу нервно задергались, а маленькие глазки забегали из стороны в сторону. Мне бы забеспокоиться, увидев такую реакцию, но господин зельевар вдруг резко перевел разговор.

— Будет. Все будет, — заверил он меня. — Но потом. А вначале тебя нужно представить господину старосте.

— А, ритуал знакомства? Знаю я о таком.

— Раз знаешь, то понимаешь, что старосты ждать не любят! Значит, нам нужно спешить.

Что ж — раз нужно, так нужно.

— Да, господин Бельдигус. Если надо — идем.

Глава гильдии бросил быстрый взгляд на полуденное солнце, затем, сделал мне знак следовать за собой и уверенным шагом отправился в сторону распахнутых ворот.

Первый взгляд на деревню вызвал у меня лишь благостные чувства. На земляных улицах я не видел лишнего мусора, низенькие заборчики, обрамляющие дворы, стояли ровно и прямо. Огороды во дворах были вспаханы, сады — ухожены, дома — выкрашены, а скотина — сытой. И над всем этим распространялся пьянящий запах хлеба и молока.

Ну, разве это не чудо?

Но не успели мы пройти и трех десятков шагов, как мы наткнулись на пожилую пару. Мужчину и женщину. Оба встречающих были невысокие, седоволосые и полноватые, оба важные, горделивые и в меру степенные. На мужчине был надет черный шерстяной костюм, какие обычно носят зажиточные горожане, а на женщине — фиолетовое платье с оборками, тоже на манер городского.

Староста деревни и его жена? Скорее всего, что да.

И я оказался прав.

— Господин Маркус, — обратился глава гильдии к встреченному мужчине. — Разрешите представить вам моего подопечного — зельевара Аларика.

Господин Бельдигус важно указал на меня, и я тут же церемонно поклонился, как требовал обычай.

— Меня зовут Аларик. Рад буду вам пригодиться, — с достоинством сказал я ему.

Вот так — все честь по чести и правило по правилу.

— Аларик. — продолжал Бельдигус. — Пред тобой господин и госпожа Дегуры: староста деревни, господин Маркус, и его жена, госпожа Флория.

Я повернулся к супруге старосты.

— Меня зовут Аларик. Рад буду пригодиться и вам, — заявил я женщине.

Господин Маркус степенно поклонился в ответ, однако его супруга никак мне не ответила. Хотя, по правилам, она и не обязана.

Закончив ритуал, староста повернулся к моему покровителю.

— Бельдигус, — вопросил он его тихим, и на удивление уверенным голосом.

— Да, господин староста? — тут же подобрался пожилой гильдиец.

— А не слишком ли этот парень молод для этой работы? — спросил у него старик.

— Очень молод, — согласилась с ним его супруга. — Ему наверняка нет еще и шестнадцати. Да вообще — какой-то он, ну… худощавый. Болезный, что ли?

Я? Болезный? Нет — я просто сухопарый. У нас в семье все такие.

— Молод? — слегка удивился мой наставник.

— Да.

— А если молод, то что? С каких это пор молодость стала пороком? — каким-то чересчур наигранным тоном перестроил глава гильдии зельеваров. — Да, ему всего восемнадцать.

— Ну вот. Я же говорила… — состроила мину женщина.

— Но по закону этого возраста вполне достаточно, чтобы стать зельеваром, — выкрутился Бельдигус.

— Ну…

— И к тому же — родом Аларик из семьи потомственных зельеваров. Его отец о-го-го, какой мастер, — похвастал глава гильдии.

— Правда, что ли?

— Да. В своем родном крае он очень известная личность.

Господин Бельдигус не солгал — я на самом деле родом из потомственной семьи зельеваров. Мой дед за свою жизнь сумел вылечить не менее двух сотен людей от самых разных серьезных болезней, а счет моего отца уже приближается к сотне. Что до меня, то я такими победами похвастать не могу. Пока не могу. Но у меня все впереди.

— Да и вообще — кому, как вам, не знать, что возраст в этом ремесле отнюдь не самое главное.

После этих слов чета Дегуров многозначительно переглянулась, и в этом перегляде явно ощущалось что-то нехорошее.

— Ладно, — проронил Маркус через некоторое время. — Молод ли он, худ ли, все равно. Выбора-то у нас нет. Верно? — с грустью спросил он словно кого-то неведомого. — Идемте в деревню — вас уже там все заждались.

Бельдигус кивнул и похлопал меня по плечу.

Первыми шла вперед чета господ Дегуров. Староста деревни медленно шел вперед, с достоинством опираясь на небольшую трость — похоже, он был слаб на левую ногу. Рядом с ним, с такой же важностью и степенностью, шла его супруга. Сразу за ними, в чине важного гостя, шагал господин Бельдигус. А за ним топал я со своим рюкзаком.

Пробираясь между ухоженными плетнями и красиво раскрашенными деревянными домами, я старался не думать о том, что значили все эти странные недоговорённости и недомолвки. Я думал о том, как меня представят жителям этой деревни. Как и где свершиться наше объединение? Может староста соберет самых уважаемых людей в своем доме, и, представив им меня, устроит небольшую попойку? Это меня устроит — от хорошей выпивки я не откажусь. А может староста собрал толпу на главной площади, на которой нас будет ждать небольшое празднество? Ну, а как иначе? Когда в деревне поселяется свой собственный зельевар, это большое событие — ведь, это значит, что врачеватель у них всегда под рукой. Что теперь нет нужды посылать в соседнюю деревню за другим зельеваром. Не нужно надеяться на его согласие. Не нужно ждать, пока он придет. Не нужно платить ему за работу втридорога. Разве это не причина для праздника?

Еще какая причина.

Но все оказалось несколько иначе — староста деревни и, правда, привел нас на главную площадь. Ее занимал небольшой, но опрятный рынок. Справа от рынка располагалось несколько домов, совмещённых в единое целое. Окинув постройки взглядом, я уразумел, что ими оказались трактир, постоялый двор и харчевня.

Я легко догадался, что наш путь лежал в харчевню.

Значит, будет гулянка.

Однако не успели мы подойти к плотно закрытым дверям, как господин Бельдигус неожиданно тронул меня за плечо, заставив сбросить шаг.

— Аларик. Ты, это, не удивляйся тому приему, который тебе будет оказан, — принялся шептать он прямо в мое ухо.

— А? Что? Не удивляться? — переспросил я его.

— Да, — вновь попросил меня мастер.

— Он что, будет настолько хорош? Или настолько ужасен? — Я успел выдвинуть сразу два противоположных предположения. Но господин Бельдигус уже быстро отклонился назад и вновь принял важный вид. Едва мы дошли до места, господин Маркус открыл дубовую дверь, и, пригласив следовать за собой, нырнул с женой в неизвестность.

И нам ничего не осталось, как нырнуть вслед за ними.

*

Харчевня "Сытый живот", оказавшаяся довольно просторной, была полностью забита народом. Я не шучу — народу в харчевне набилось под завязку. Здесь присутствовала почти что сотня, нет, точно более сотни самых разных людей. Я видел в толпе почтенных стариков и старушек, крепких мужчин и хозяйственных женщин, молодых юношей и красивых девушек. И все они, как один, глазели на нас, на вошедших. Точнее сказать, глядели они на меня. И, клянусь всеми богами, ни один из этих взглядов не был ни добрым, ни, хотя б, равнодушным. Скорее наоборот — их лица источали единодушное недовольство.

Недовольство? Кем? Мной? Но за что?

Пораженный таким приемом, я невольно замер, едва прошел сквозь двери. Чем я его заслужил такую волну недовольства? Чем? И, правда — чем? Я же еще ничего им не сделал! Ну совсем ничего. Ничего, ничего, ничегошеньки. Да что там дела? Я еще ни слова не успел сказать!

Пока я пытался понять, что же тут происходит, и чем я заслужил всеобщее неодобрение, староста деревни, взяв жену за руку, стал протискиваться сквозь собравшуюся толпу в сторону некоего возвышения. Поднявшись на небольшой подиум, он помог взобраться на него супруге, и уже оттуда обратился с речью к присутствующим.

— Уважаемые жители Междулесья, — донесся до меня голос старосты. Голос Дегура был не сказать, чтобы очень громким — откуда трубный глас при его-то годах. Но даже такой голос старосты звучал весьма уверенно. — Мы все знаем, зачем мы тут собрались. Мы собрались затем, чтобы поприветствовать нового члена нашей деревни — зельевара Аларика. Аларик, подойди-ка ко мне, — распорядился он.

Добраться до помоста оказалось совсем несложно — при моем приближении вокруг меня быстро образовывался эдакий пузырь. Но это нисколько не радовало. Казалось, ни один житель деревни даже на миг не желал оказаться рядом со мной. Словно я не обычный, а какой-то болезненный. Словно завшивелый или чахоточный тип. Или что-то в подобном роде.

— Вот он, наш новый зельевар. Прошу любить и жаловать, — заявил старейшина, кладя свою мозолистую руку на мое плечо. Он что, единственный, кто меня не боится? Один на всю деревню?

Неожиданно собравшихся словно прорвало.

— Староста! Как ты мог! Как ты мог пустить к нам еще одного зельевара! — прорвался сквозь общий гвалт бас широкоплечего громилы, что стоял за стойкой — видимо, хозяина этого заведения.

— Да! Как ты мог пригласить в нашу деревню еще одного зельевара, да после того, что случилось с прошлым! — согласилась с ним рыжая девица в длинном синем платье.

— Кого ты к нам притащил? Зельевар? Еще один зельевар? — сквозь шум возмущался какой-то щуплый усатый старик.

— Нет никакого проку от этих зельеваров. Морока лишь одна, — гневно кричал худой старикашка в трех шагах от меня.

— Вытолкать его из деревни в три шеи и на этом все! — больше всех старался броско одетый пухляш.

— Да чтобы я доверила ему лечить хоть свой самый маленький прыщ? Не бывать этому! — пыталась донести свою мысль бойкая девица в клетчатом сарафане.

— Мы прожили без зельевара пять лет, проживем и больше! — услышал я еще один крик из бурлящей толпы.

— Не надо нам зельевара, от них лишь одни беды!

— Гнать его надо, гнать!

— Вон его, вон!

— Ату его, ату, злую собаку эдакую!

— Сволочь он, как все!

— Гнать его надо, гнать!

Слушая эти упреки, я просто стоял, не зная, что и ответить. Нет — я вовсе не мямля, и могу постоять за себя. Но тут… Я не ожидал такого при самой первой встрече. Я был готов почти к любому приему — к хорошему, и не очень. Но только не к такому. Точно не к такому. Что бы вот так вот, вмиг, враз, стать поперек горла жителям всей деревни? Да и что вообще я мог сказать им в ответ? Возражать? Отнекиваться? Упрямо стоять на своем? Но на чем стоять? Ведь я ничего не сделал!

Ничего. Ничего. Ничегошеньки!

Чем больше я думал над этим, тем больше мои ладони превращались в плотно сжатые кулаки. Да — может быть я пока не опытен. Да — пока не умею варить очень сильные зелья. Но это не повод гнать меня из деревни! Что они там говорили? "Ату его, ату!" "Кого ты к нам притащил?" Неужто они забыли, что я к ним не напрашивался! Это они просили зельевара в деревню, а не я напросился к ним!

К счастью, отвечать на их обвинения мне не потребовалось.

— Потише, уважаемые. Прошу вас, потише. — Голос старосты по-прежнему звучал ровно и спокойно, словно волна всколыхнувшегося негодования совсем его не коснулась. — Чем громче вы галдите, тем дольше мне придется всех вас успокаивать.

Слово за слово, но шум потихоньку улегся, и все взоры вновь обратились на старосту.

— Я вас понимаю. Я всех вас понимаю, — снова твёрдо продолжил он доносить до всех свои мысли. — Ваше негодование мне вполне понятно. Ваша злость мне понятна. И все обвинения тоже. И я скорблю вместе с вами. Да — бывший зельевар заработал у нас очень дурную славу. И в этом — его вина.

— Сволочь он! Гад! Паршивец! — вновь взорвалось в харчевне.

— Хорошо, что он сдох, — взвизгнул кто-то в углу.

— Я во всем с вами согласен, — снова прогудел голос старосты. — Но это — другой зельевар. Аларик — другой зельевар. И все ваши обвинения не имеют места. Этот юноша не должен отвечать за чужие ошибки.

Услыхав его слова, я немного расслабился. Верно, верно. Зельевара, как и купца, встречают по одежке, а провожают, как кузнеца, по качеству приобретенных изделий.

Но местный люд так просто не успокаивался.

— Но все одно он — зельевар, — обвинительным тоном бросила женщина в полосатом платье.

— И что с того? — обернулся к ней староста.

— А-то, что все зельевары в своей душе склоны ко злу, — уверенно заявила она.

— Но новый зельевар никому ничего не сделал!

Золотые слова. И я все думал об этом.

— А наш старый зельевар тоже никому ничего плохого не делал… До поры до времени.

Я почувствовал, как атмосфера в харчевне снова накаляется — собравшиеся стали напоминать большой гнойный пузырь, который вот-вот и лопнет.

— И что вы предлагаете? Отказаться от услуг зельеваров? — предложил старейшина. — Поймите — в пограничных землях дорог любой врачеватель. Конечно, есть городские зельевары и лекари. Но они не всегда готовы прийти нам на помощь. Да и расценки у них не каждый из вас потянет. А тут — свой зельевар. И не простой, а из гильдии зельеваров.

Краем глаза я увидел, как господин Бельдигус, предусмотрительно оставшийся у самых дверей харчевни, яростно закивал. Да, мол, все так- ими рекомендованный.

— До сих пор мы с вами обходились только одним лекарем. Худо-бедно, но обходились.

Ого? Так в этой деревне и лекарь есть? Надо зайти непременно. Между представителями наших гильдий всегда шла небольшая вражда, но, думаю, к такому новичку, как я, он будет снисходителен.

— Но после того как с ним случилась беда, нас лечить больше некому.

Ах вот оно что? Да что же за невезенье.

— Но почему зельевар? Маркус, неужели ты не мог испросить кого-то из гильдии лекарей? — просил его дородный мужчина.

— Мог. И испросил. Мало того — я дал запрос в обе гильдии. В обе гильдии сразу. И первой откликнулась эта. А поскольку выбирать нам особо не из чего… Потому я решил дать гильдии зельеваров еще один шанс, и попросил уважаемого господина Бельдигуса пригласить к нам своего зельевара.

Шум в зале немного затих, хотя количество злобных взглядов, бросаемых на меня, нисколько не уменьшилось.

— Но ты же понимаешь, Маркус, что мы не сможем ему доверять! — заявила рыжеволосая.

— Не можем! Не можем! Не будем! — вновь загалдели вокруг.

— Не можете. И я этого не прошу. Я прошу лишь одного — дайте ему шанс. Дайте ему возможность показать себя, и кто знает — может быть, когда-нибудь, мы он станет всем нам другом.

Я чувствовал, что с каждым его новым словом накал в харчевне постепенно спадал. Не знаю, что именно убедило собравшихся — мудрые слова, или уверенный голос, но, наконец, я увидел, как некоторые жители стали качать головой и потянулись к выходу. Вот зал покинул один человек, вот пара, муж с женой, вот целая семья. Вскоре толпа значительно поредела, а оставшаяся часть посетителей стала усаживаться за столы, искоса бросая на меня недовольные взгляды.

— Все, Аларик. Дело сделано, — заявил неожиданно оказавшийся возле меня глава гильдии. — Худо, бедно, но эта деревня тебя приняла. Теперь ты — зельевар Междулесья, А значит, ты обязан выполнить контракт до конца.

— Контракт? Контракт? Я обязан выполнить ваш троллий контракт? — возмутился я. Скопившееся во мне напряжение требовало найти себе выход. — Тогда вы в свою очередь были обязаны предупредить меня о здешнем… гостеприимстве, — возразил я ему.

Так разговаривать с главой гильдии вовсе не подобает. За это можно и получить по шапке.

— Но все же обошлось? Обошлось! — довольно улыбнулся носитель серебряной бляхи. — А разные мелкие неурядицы… Где их не бывает? — ехидно осклабился он.

Вот же хитрый лис. Да, верно — где проблем не бывает. Только вот я уже понимал, что мои проблемы только начинаются.

— Господин Маркус? — обратился гильдиец к старосте.

— Да?

— Посвятите Аларика в курс происходящего, дабы он смог избежать тут возможных неувязок.

— Всенепременно, — с достоинством отозвался старейшина, после чего глава гильдии выскочил из трактира, словно за ним гналась стая разозлённых волков.

Покинул харчевню и все. Никаких объяснений, никаких советов и никакого напутствия. Он даже руку мне не пожал на прощанье.

Хм — почему же я чувствую, словно меня окунули в грязь?

Да — не такого вступления в должность я ожидал. Совсем не такого.

*

К счастью, совсем без объяснений меня все же не оставили.

— Аларик. Идем со мной, — раздался сверху властный голос старейшины.

— Идем? А куда? — неуверенно спросил его я.

— Куда? По-первой, я хочу показать тебе, где стоит твой дом. Ты ведь не собираешься жить у нас под открытым небом?

Жить под открытым небом всю весну, лето, осень и зиму? Нет, не собираюсь.

— А во-вторых, по дороге я отвечу на все твои вопросы. На все, что смогу ответить, — тут же поправился он. — У тебя же есть вопросы, верно?

Конечно, есть. Как не быть.

— Хорошо, идем.

Дойдя до входных дверей, мы вышли из харчевни, и, пройдя немного вперед, свернули на длинную улочку, что, скорее всего, вела к одной из окраин.

По ней мы и пошли.

Так, так, так — тихо постукивала трость по сухой земле. Староста деревни шел гордо и не спеша, ритмично постукивая тростью о мелкие камни дороги. Звяк, звяк, звяк — позвякивала утварь в моем большом рюкзаке, когда я делал очередной шаг по деревенской дороге. Тук, тук, тук, — громко ухало мое сердце, в ожидании ждущих меня объяснений. Я волновался? Еще бы. Кто бы ни волновался.

— Ты, Аларик, это, на наших жителей сильно не обижайся, — приступил к пояснениям староста.

— Я и не обижаться? Да что вы, как можно, — заявил я с обидой. Не обижайся? Ха — да я был просто зол!

— Я все понимаю, да. Все понимаю, поверь, — заверил меня старик. — Но и ты их пойми — у них есть причины не доверять зельеварам.

— Речь о зельеваре, что был у вас до меня? — вспомнил про обвинения я.

— Да, — согласился староста.

— И что? Что такого он успел натворить? Перепутал разные снадобья? Дал кому-то слабительное вместо средства от насморка? Продал слабое средство по цене дорогого? Обрюхатил чью-то невесту? Сбил телегой ребенка? Пьяным песни орал?

Я продолжал говорить разные обидные вещи. Умом-то я понимал, что разговаривать со старостой так нельзя. Тем более мне, человеку пришлому. Но мой разум затуманила жгучая обида, и я хотел справедливости. Самой обычной правды. Почему это местным можно меня охаивать, а я в ответ молчать? Я — зельевар, а не шут гороховый. Нельзя нас так оскорблять.

— Нет, ничего такого, — покачал старик головой.

— Тогда что он такого наделал? — прямо спросил я его.

— Что? Хм…Так просто и не ответишь, — уклончиво ответил он мне. — Господин Тория, наш прошлый зельевар, проработал у нас очень долго времени — целых пятнадцать лет, — начал он издалека.

— Пятнадцать?

— Да.

Пятнадцать лет это очень долгий срок. Очень достойный срок для такой работы. Он означает, что зельевар и местные действительно хорошо ладили и, если так можно сказать, срослись между собой.

— Вначале между нашей деревней и этим зельеваром не было никаких разногласий: люди просили зелья, и он им их создавал. Если у него не было какого-нибудь зелья, то он шел за травами в лес, а потом их готовил. На ярмарках он тоже показывал себя хорошо: цену не заламывал, покупателям не грубил. Подати с продажи зелий всегда платил исправно и ничего не утаивал. Характер у него был спокойный, покладистый: с мужчинами он не спорил, женщин не обижал, крепким спиртным не баловался и никогда не буянил.

Хорошая рекомендация. Дай боги и обо мне когда-то вот так вот скажут.

— Однако в последний год он сильно поменялся, — продолжал историю староста.

— Поменялся?

— Да. Стал хмур, раздражителен и совсем не весел. А потом он и вовсе начал чудить: потравил своими зельями и снадобьями несколько человек.

— Прямо таки потравил? — не сразу поверил я. Чтоб зельевар мог учудить такое? Такого быть не может!

— Именно так — потравил.

— Всерьез потравил?

— Всерьез! До жара, рвоты и судорог.

Ого! Жар, рвота и судороги. Если все дошло до таких симптомов… Но отравить одного человека — это куда ни шло. Всякое в жизни бывает. Но если он довел до такого нескольких человек… Хм — это и правда, звучит очень подозрительно.

— И вы его осудили? — попробовал догадаться я.

— Нет.

— Почему?

— Потому что он умер, — с серьезным видом объявил старейшина.

— Как умер? — От изумления у меня распахнулись глаза.

— А вот так вот — умер. По необъяснимым причинам, — пожал плечами староста.

— По необъяснимым причинам? Что значит — по необъяснимым? — засомневался я. — У любой смерти всегда бывает причина.

— Обычно оно так и бывает. Но — не в этот раз.

Странно все это. Очень и очень странно.

— Хорошо — вы не смогли разобраться в причинах его смерти. Но, если в деревне умирает гильдейский зельевар, его смерть должны расследовать другие зельевары из гильдии. К вам должен был приехать сам господин Бельдигус и два старших зельевара…

— Само собой! Как только я прознал, что зельевар Тория умер, я сразу же известил об этом самого главу гильдии. Господин Бельдигус приехал к нам с несколькими людьми. Они тщательно осмотрели давно холодное тело, но так и не смогли докопаться до истины: один говорил, то его хватил удар, другой — что разбилось сердце.

— А господин Бельдигус?

— Господин Бельдигус считал, что зельевар отравился.

Вот это да? Три зельевара и три разных диагноза. Странно. И, правда, странно.

— Так вот, — снова продолжил старейшина. — После того случая у наших жителей и родилась неприязнь к зельеварам. Одни из них стали ненавидеть зельеваров за что, что они сильно пострадали от его лечения.

— Вот как?

— Да. Многие тогда очень сильно намучились. К тому же, им потом пришлось потратиться на других врачевателей. А поскольку народ у нас в основном небогатый, и лишней монеты почти ни у кого нет, их неприязнь возросла вдвойне.

Что ж — это я понимаю.

— Другие же испугались его внезапной смерти.

— Испугались? Почему?

— Обычно проштрафившегося зельевара ждет суровое наказание. А Тория взял и умер, словно таким образом он избежал наказания. Обманул закон и предстоящий суд.

— Хм… — Странное рассуждение. Хотя, кто знает, какое наказание за это преступленье положено? Может смерть действительно таки лучше?

— Ну, а часть людей… Часть сельчан стала держаться мысли, что отравление наших жителей было частью какого-то мрачного плана. Черного плана Тории. И что его смерть — это лишь отсрочка. Что он придет и доведет свой план до конца. Может не сам, а руками другого целителя. Например — тем зельеваром, что станет ему на смену.

Что? Чего? Что это досужие вымыслы? Это же просто бред!

— Но вы же в это не верите? — искренне возмутился я.

— Я? Не верю, — заверил меня старейшина. — И стараюсь разуверить в этом других людей.

От такого заверения у меня сразу стало легче на сердце. Если мне верит староста, то это уже немало.

— И правильно делаете, — поддержал я его. — Честное слово, я никому не собираюсь мстить за зельевара Торию, — заявил я ему. — Мало того — до сегодняшнего дня я даже не знал о существовании этого человека.

— Знаю. И охотно верю, — легко согласился тот. — Но одно дело — я, а другое — остальные жители. За прошедшие пять лет затаившиеся боль, обида и подозрения никуда не делись, а с твоим приходом вновь выплеснулись наружу. И с удвоенной силой. Вот ты и хлебнул эту гадость самым полным глотком.

Да — хлебнул, так хлебнул. И еще хлебну, я в этом не сомневался.

— Но я же не виноват. Я ничего не делал, чтоб меня невзлюбили! — вновь возмутился я.

Мое возмущение казалось мне справедливым. Ведь провожая меня в дорогу, отец дал мне всего одно напутствие.

— Жизнь зельевара проста, как флакон для зелья. Делаешь хорошие зелья — почет тебе от людей. Не делаешь — стыд и позор. Поэтому лучше старайся, и все у тебя будет прекрасно.

Стараться. Да — я готов стараться. И я готов отвечать за свои ошибки. И я не против справедливого наказанья. Но только — справедливого. А что же меня наказывать, если я ничего не сделал?

Но старик не ответил на мое возмущение. Сделав еще пару шагов, староста деревни остановился перед одним из дворов и повернулся ко мне.

— Вот он, двор нашего прежнего зельевара. Если ты у нас остаешься, значит, теперь он твой.

Бросив изучающий взгляд на открывшуюся картину, я удивленно хмыкнул. Передо мной расположился приличных размеров двор с садом, огородом, и небольшим сараем. А посреди двора стоял дом — большой, не меньше чем на три комнаты, сложенный из крепких бревен. Крыша у дома была высокая, окна небольшие, столпы веранды резные. Но пять лет недосмотра и запустения все же сделали свое дело — краска на двери и на ставнях бессовестно облупилась, сами ставни порядочно расшатались, да и соломы на крыше стало не хватать — ветер разбросал, не иначе.

— Давай посмотрим, что нас ждет внутри, — предложил старейшина.

Пройдя за калитку, я убедился в том, что огород и сад давно заросли сорняками. Да уж — не мудрено. Сняв со стены ключ, я не без труда отворил входную дверь и, пропустив старосту, принялся тщательно все осматривать. Увиденное подтвердило все мои опасения — на всех предметах быта лежал толстый слой старой пыли, в воздухе витал запах звериных испражнений, а на полу то и дело поблескивали лужи — видимо накапало с прохудившейся крыши.

— Ну, что скажешь? — обратился ко мне старейшина.

Что ж… Такой большой дом это, само собой, хорошо. Очень приятный довесок. Да — внутри он не радовал ни чистотой, ни уютом. И кровать, и стол, и пол, засыпаны горами мусора, труба камина почти забита нанесёнными листьями, а дух стоит такой, что хоть мертвого выноси. Но мебель дома почти не пострадала. Не пострадали и котлы, в которых готовят зелья. Железные. Что с ним может статься? Но все это перечеркивалось одним — в этом доме, в этих котлах я стану готовить зелья для тех самых людей, что будут меня бояться. Что будут меня презирать. Вечно бояться и вечно подозревать в чем-то нехорошем.

Нет, не такого места я себе хотел. Богами клянусь — не такого.

— Ну, что скажешь? — вновь обратился ко мне старейшина, явно ожидая от меня важного решения.

И что я ему мог ответить?

— Давайте попробуем, — выдавил я из себя.

— Вот и договорились, — старейшина обнадеживающе похлопал меня по плечу. В какой-то момент я хотел сбросить руку, но все-таки сдержался.

*

Как только первые лучи утреннего солнца разогнали ночной мрак, я встал с кровати в полной готовности взяться за работу

Дел предстояло много — для начала нужно немного прибраться в доме и начать приводить в порядок огород и сад. Энергии во мне было хоть отбавляй, но, осмотревшись по сторонам, я понял, что у меня нет для этого никаких возможностей: стоящие у порога веник и метла давным-давно рассохлись от времени, тряпки сгнили, а черенки лопаты и косы оказались поломаны.

Увиденное зрелище слегка меня огорчило. Но, несмотря на это, мое воодушевление никуда не делось, и я решил обратиться за помощью к соседям. Поэтому я приоделся, и, выйдя наружу, отправился к одному из дворов.

— Доброго утра! — поздоровался я, увидав молодую пару, набирающую из колодца воду. Девушка аккуратно цепляла ведро к крюку жерди, а мужчина стоял возле противовеса. — Я ваш новый сосед, зельевар Аларик.

— Знаем, — хмуро ответим молодой мужчина, недобро зыркая на меня глазами. — С чем ты к нам пришел?

— Я поселился в своем новом доме. Он пять лет пустовал, и много что в нем пришло в негодность, — стал объяснять я спокойным ровным тоном. — Не могли бы вы что-то дать на первое время? Веник, тряпки, метлу, инструменты для огорода?

— Ишь чего захотел! — возмутилась женщина. — Так я возьму и дам. Все это денег стоит.

Ее отпор слегка меня озадачил.

"Отказала? Вот так вот, с ходу? И почему? Она мне не доверяет или она просто такая жадная"? — пронеслось у меня в голове.

Но я продолжал настаивать.

— Я вам потом все верну. Честно верну. Как только разбогатею и куплю свое, — стал заверять я девушку.

— Ага. Верю-верю, — презрительно скривилась она. — Это ты сейчас мне все сладко обещаешь. А потом, поди, скажешь, что ничего не брал. Э, нет — пока я не узнаю, каков ты, как человек, я тебе и дохлой мыши в долг не дам.

— Значит, не дадите? — печально переспросил я.

— Нет. И не надейся, — снова сказала она.

Ну, нет, так нет.

Пожав плечами, я решил попытать счастья у других соседей.

"Может с другим соседом мне больше повезет?" — с надеждой подумал я.

— Доброго утра, — поздоровался я с соседом из другого двора. — Я ваш новый сосед, зельевар Аларик.

— Знаю, знаю. Видел вчера в харчевне, — хмыкнул в ответ бородач. — Чего тебе от меня надо?

Я повторил пожелание взять у него что-нибудь в долг.

— Да, я, это, как бы, не против, — неуверенно сказал бородач. — У меня полно старого барахла.

Начала общение звучало обнадеживающе. Я уже успел порадоваться своей настойчивости и тому, что сразу не бросил поиски.

Но не тут-то было,

— Да только вот…. Вдруг тебе что-то из того, что я дам, придется не по душе?

"Что"? — пронеслось в моей голове.

— Я же не новое дам, а старое. Вдруг это тебя, скажем так, обозлит?

"Чего"?

— Так что я, это, лучше совсем не это. Во избежание… недопонимания. А-то мало ли вдруг чего, — опасливо ответил мужчина.

— Значит, не дадите, — переспросил я его.

— Извини, но нет. — Он покачал головою.

"Он что, боится меня прогневать, дав мне старые вещи? — изумился я, медленно отходя от забора. — То есть, выходит, что ему проще не дать мне ничего, чем дать мне что-то давнишнее? И где же тут здравый смысл"?

Здравым смыслом тут и не пахло. Зато пахло сильным страхом. И причиной этого страха был несомненно я.

Немного поколебавшись, я решил попробовать еще раз и прошёл к плетню двора напротив. Вдруг там мне повезет, и тамошние жильцы окажутся немного сговорчивее?

Там на огород высыпала целая семья — две взрослые женщины и парочка ребятишек.

— Доброго утра, — поздоровался я с соседками. — Я ваш новый сосед, зельевар Аларик.

— Слышала, как не слыхать, — мрачно ответила седовласая женщина, не прекращая полоть огород небольшой кривой сапкой. — С того дня о тебе деревня гудит.

Правда, гудит. И гул этот нехороший.

— Я чего к вам зашел. Мне бы мелочевки какой: тряпок там, веник, метлу. Косу иль лопату. Если у вас есть. Можно не новые, можно уже пользованные. В моем новом доме все это пришло в негодность. Я все верну, как разживусь деньгами.

Для меня в моем предложении не было ничего такого. У меня чего-то нет, и я иду просить это что-то у своих соседей.

Но мое предложение несказанно разозлило соседку.

— Ты, милок, не обалдел ли часом? — заявила она, наконец, распрямляясь, и бросая на меня возмущенный взгляд. — Ты в нашу деревню приехал?

— Приехал, — ответил я озадаченно.

— Народ перебаламутил?

— Ну…

— Соседом не из самых приятных стал?

— Ну…

— И теперь просишь чего-то в долг? И с чего ты решил, что я тебе что-то дам? — Она сдвинула руки в боки. — Ты для деревни что-то полезное сделал? Кому-нибудь помог? Кого-нибудь исцелил? Зелье свое кому-то за полцены продал, чтоб сделать доброе дело? Нет. Так с чего ты решил, что я, или хоть кто-то другой, будем тебе помогать?

"Но я же ваш зельевар! — пронеслось в голове у меня. — Я же к вам приехал и буду у вас здесь жить. Буду вам помогать, буду вас исцелять. Буду из-за вас рисковать, пускаясь на поиски в лес", — хотел ответить я.

Очень хотел. Но не стал. В моих словах была правда. Но этой правды никто из здешних людей не желал. Поэтому, все, что мне оставалось, это бессильно сжать кулаки и с пустыми руками вернуться в свою обитель.

Но не отменять же уборку из-за таких соседей? Потому я решил использовать то, что смог найти под рукою. Самый крупный мусор я вынес в своих руках. Это было самой легкой задачей из всех. Для сора поменьше я решил смастерить веник из прутьев, взятых с соломенной крыши. Получилось, честно сказать, не ахти, но самодельному венику, как и дареному коню, в зубы не заглядывают. Через какое-то время в доме стало чуть чище. Сорвав с окна одну из занавесок, я стал использовать ее вместо тряпки. Приложив немало сил и стараний, я вычистил дом пусть и не до идеального, но до вполне удобоваримого состояния. Последнее, чем я занялся, это уборкой кровати. Вычистив постель от пыли и грязи, я вынес белье наружу и разложил на перилах — пусть остальным занимается ветер.

Настало время сада и огорода.

В деревне без сада и огорода человеку никак. Сад — это фрукты осенью и летом, а огород — овощи и травы почти что круглый год. Само собой, что за садом и огородом приходится много ухаживать. Но это тот труд, что всегда окупается.

В моем саду оказалось двенадцать деревьев: три яблони, три груши, три ореха и три сливы. За все это время стволы деревьев заросли плетеными растениями, а у корней бушевали заросли почти что с меня ростом. Для рубки стены сорняков в саду я решил использовать свой небольшой топорик, который я обычно использую для разлома пней. Не самое лучшее средство, но, что есть, то есть. Сорняки в огороде мне пришлось убирать небольшим серпом, которым я срезаю растения и грибы. Серп у меня особенный, с посеребренным лезвием — считается, что такой серп сохраняет все свойства растения. Резать таким сорняки — переводить инструмент зря. Но разве у меня есть какой-то выбор?

Так, пыхтя и тужась, я трудился до самого обеда, и уменьшил число колючего воинства почти на одну четверть. Все — на сегодня хватит.

Немного передохнув, я утолил свой голод взятой из дома едой: копченой бужениной и частью пирога. Сытно пообедав, я стал готовиться к следующему делу: первому походу в местные леса. Само собой, мне было интересно узнать, что и где тут растет, много ли в здешних лесах знакомых для меня трав и есть ли тут незнакомые. Ведь, что ни говори, а зелья без трав не сваришь. Поэтому, в первую очередь, зельевар — это собиратель.

Но в этот день узнать лес у меня не вышло.

Едва я открыл дверь, чтобы покинуть дом, как услышал, что кто-то стучит в калитку. Я пригляделся. Староста! Вот так неожиданность. Мы же недавно расстались. Что привело его ко мне уже на следующий день?

— Добрый день господин староста, — с достоинством поздоровался я, подходя к калитке.

— Добрый день и тебе, господин зельевар, — привычно вежливо поздоровался со мной седовласый старик. — Как тебе спалось в свою первую ночь?

— Да как… — Я вспомнил свое беспокойное ворчание, и чихание от пыли. — Спалось, господин Маркус, — деликатно ответил я.

— Понимаю. Но ты не унываешь, да? Вижу, ты уже занялся уборкой? — Старейшина махнул в сторону лежащего на перилах белья, небольшой кучи мелкого мусора, и зеленой кучи побольше.

Глазастый. Все успел заметить. Может, именно за это его и избрали старостой? Очень даже возможно. А еще точно за то, что он умеет настаивать на своем, в чем я убедился в прошлый день, в харчевне.

— Да, так и есть. Мы, зельевары, очень трудолюбивый народ, — заявил я хвастливо.

— Правда? — деланно удивился старейшина.

— Да. Мы много знаем о травах, грибах и растениях. Но просто мало — их нужно еще собрать.

— А…

— А это — немалый труд, который сам себя не сделает. Так же, как и уборка, — не удержался я, чтобы не пошутить.

— Понимаю. — Маркус улыбнулся самым краешком губ.

Оценил мою шутку? И на том спасибо.

— Кстати — мне кажется, или ты куда-то собрался идти? — Он снова повел рукой, на этот раз указав на серп и топор, притороченные к моему поясу.

Глазастый, ага.

— Да. Я намереваюсь пойти в лес, — не стал скрывать планов я. — мне нужно взглянуть местные травы — хочу знать, что за травы у вас растут, где и в каких количествах.

— А…

— Еще мне нужны дрова. Те дрова, что здесь лежали, давно превратились в труху. — Я кивнул в сторону небольшой кучи с наружной стороны стены, которая когда-то была дровами. — Сейчас у меня нет дров не то, что для варки зелий, а даже для готовки еды.

— Понимаю. Вижу, ты весь в делах. За это — мое уважение, — объявил мне старейшина. — Однако скажи — эти твои дела могут подождать?

— Подождать? — удивился я.

— Да.

— Могут. Но зачем?

— Видишь ли… Дело в том, что у меня к тебе тоже дело.

— Дело? Какое? По ремеслу или нет?

— Я хочу попросить тебя взглянуть на нашего лекаря, — попросил старейшина.

Взглянуть на местного лекаря? На того, на кого местные жители полагали свои чаяния все эти пять долгих лет, и кто заболел очень сильной болезнью, которую никто не мог вылечить?

— Взглянуть-то я могу, — немного подумав, согласился я. — Но не уверен, что чем-то смогу помочь.

Все верно — таким молодым зельеварам, как я, открыты лишь простые рецепты, по которым мы можем варить только слабые зелья. Да, такие зелья тоже лечили людей, но в отличие от хороших, добротно сваренных зелий, они и действовали слабее, и ждать их эффекта приходилось дольше. Но, со временем, когда молодые набираются опыта, они проходят новый, сложный экзамен, и тогда им дают доступ к более сложным рецептам.

— А ранее знание сложных рецептов будет для вас неполезно, — заявил нам однажды господин Бельдигус. — Сложные рецепты потому и называются сложными, что их нелегко исполнить. Особенно таким новичкам без году неделя, как вы. — Он обвел взглядом кандидатов в гильдию. — Каждый сложный рецепт — это масса редких ингредиентов. Запорите зелье и что? Столько редких растений вы тогда перепортите? Ну ладно — растения еще что! В случае неудачи вы и людей потравите. На кого тогда ляжет ответственность? Конечно — она ляжет на гильдию. А это — недопустимо!

Вот. Несчастного лекаря многие пытались лечить. И ни у кого не вышло. Чем тогда ему смогу помочь я?

— Ты все же взгляни — может, что придумаешь, — неопределенно ответил он.

— Взглянуть — это можно, — согласился я.

Все так: долг зельевара — приложить все силы, чтоб исцелить больного.

Двор деревенского лекаря находился в противоположной части деревни, которая была ближе всего к дороге. Дом врачевателя не был таким добротным, как дом бывшего зельевара, зато его огород был в три раза больше. Что неудивительно, ведь над ним трудились три человека: женщина постарше, скорее всего, жена, вторая, помладше, скорее всего, его дочь, и одна девчушка — видимо, младшая дочка.

— Доброго здоровьечка, Меланья, — поприветствовал старейшина старшую из женщин. — Боги вам всем в помощь.

— Спасибо на добром слове, Маркус. — Женщина распрямила свою крепкую спину и грустным взглядом взглянула на старейшину. — Только вот вряд ли боги на нашей стороне, — пожаловалась она.

Старик все прекрасно понял.

— Как Димитрий? — поинтересовался у Меланьи старейшина, опираясь одной рукой на крепко стоящий плетень.

— Ой, все так же, без изменений.

— Да?

— Ой, да. Мается, бедненький. Весь в жару да в поту.

— Печально, — со вздохом ответил Маркус.

— Ага. Как проснется, то сразу просит пить, а потом он снова впадает в проклятое забытье.

— М-да.

— И так каждый день. Ох, боги, боги — за что мне такие печали? — запричитала хозяйка.

Вот как? Ужасающие симптомы.

— А это кто с тобой? — Пожилая женщина утерла скупую слезу и печальный взгляд на меня.

— Молодой зельевар, — представил меня старейшина.

— Этот что ли, пришлый? — бросила она недовольно.

— Все верно.

— И чего он тут делает? — сразу же насторожилась та.

— Я хочу, чтобы он попробовал вылечить твоего мужа, — предложил он ей.

Услыхав об этом, доселе миролюбивая женщина вдруг изменилась в лице.

— Кто? Он? Этот молокосос недотепа? Эта сухая рыжая щепа исцелит мне мужа? — заголосила она. От ее громкого крика ее дочки вмиг бросили всю работу, а с ближайшего дерева поднялись стаи птиц. — Он? Моего мужа? Да ни за что!

Я слегка ошалел от ее громкого крика и от причин отказа. Молокосос? Недотепа? Рыжая щепа? С чего вдруг мне такие нелестные прозвища? И какое отношение это все имеет к лицензии зельевара?

Мои руки вновь обиженно сжались от нахлынувших чувств. Но пожилой старейшина остался невозмутим.

— И почему ты не хочешь, чтоб он похлопотал над твоим супругом? — спросил он ее ровным голосом.

— Как с чего? Да он же его прикончит! — вмиг заявила она.

— С чего ты взяла?

— С того, что он зельевар!

— Но зельевары ведь лечат.

— Лечат? Лечат, или калечат, как и тот, предыдущий? — заявила она с намеком.

Опять наклепы ни за что ни про что. Пусть старый зельевар что-то накуролесил. Но я же не отвечаю за его поступки? Не отвечаю же, да?

— Но это же другой зельевар, — резонно возразил ей старейшина.

— И что, что другой? — она бросила на меня молниеносный оценивающий взгляд. — Откуда я знаю, что он что-то может? Он что, кого-то у нас вылечил? Или хоть чем-то отличился?

— Пока нет, но…

— И ты хочешь, чтобы я пустила его к постели своего мужа? — набычилась женщина. — А вдруг он его окончательно угробит?

Маркус бросил на меня взгляд, полный вселенской печали, и вновь повернулся к женщине.

— Меланья. Этот паренек, — староста указал на меня своим крепким пальцем, — может быть единственной соломинкой, которая сможет вытянуть твоего мужа с его плачевного состояния.

— Но он же зельевар!

— Что с того?

— Но он же молодой!

— Что с того?

— Но он же…

— Скажи, Меланья — у тебя на примете есть кто-нибудь другой? Кто-то еще готов взяться за исцеленье Димитрия? У нас, в деревне, таких, например, нет.

Взгляд женщины из недружелюбного мигом сменился на донельзя печальный. Все верно — плохо, когда в деревне есть всего один лекарь. Если он заболеет, то вылечить его будет некому. Из соседней деревни лекаря не позовешь — никто захочет идти по опасным дорогам. Мало ли на кого по пути нарвёшься — на злого зверя или на человека. Самого больного в таком состоянии в другую деревню никто не повезет — он может скончаться, так и не доехав до места. То же касается лекарей из города.

— Ну, что, Меланья? Дашь юному зельевару возможность себя проявить! — поднажал старейшина.

— Ладно, уж, пусть берется, — согласилась она с тяжким вздохом. — Но ежели мой муж через несколько дней внезапно протянет ноги, тогда я его… — Она погрозила мне увесистым кулаком.

Да уж — начинать свое служение с такого тяжелого случая мне не очень хотелось. Честно говоря, я очень надеялся, что моими первыми заданиями будет лечение самых обыкновенных соплей или кашля, ран или синяков. А тут нужно лечить больного, который прочти что при смерти. Да и то — на мое лечение соглашались едва ли не из-под палки.

Но судьбе никто не указ — придется начинать именно с такого.

— Отведи Аларика в дом, в вашу спальню и помоги ему, если надо, — распорядился Маркус.

— Незнакомца! В нашу спальню! В то место, где я с моим мужем… — Меланья снова попробовала вспыхнуть праведным гневом, а потом окончательно махнула на все рукой.

— Пошли, окаянный, — проворчала она, и, вытерев руки о платье, медленно пошла в сторону дома.

— Покажи себя, — бросил мне на прощанье старейшина и, развернувшись, степенно зашагал по своим делам.

Осмотр больного занял у меня много времени: я померил ладонью тепло в самых разных местах, заглянул в глаза, оценил дыхание, послушал, как бьется сердце, и даже принюхался к запаху изо рта.

— Ну что? — спросила Меланья после того, как я закончил осмотр. За то время, когда она за мной наблюдала, ее настроение несколько смягчилась — видимо она думала, что я не захочу долго возиться с больным. Но я поступил, как должно, не став спешить понапрасну.

— Очень сложный случай, — признал очевидное я.

— Да вижу я, что тяжелый. Но что это такое?

— Похоже на какое-то сильное отравление, — выдал я свой вердикт.

— Ой беда, ой беда, — вновь запричитала женщина. — Сделать-то что-то можно? — спросила хозяйка дома.

— Обычно молодых зельеваров не учат таким зельям, — честно ответил я. — Но…

— Но? — встрепенулась она.

— Но когда я был на обученье отца, он показал мне рецепт одного интересного зелья.

— Какого?

— Названия его я не помню, но, судя по описанию, оно должно помочь. Оно помогло одному его тяжелобольному. Поэтому и вашему Димитрию оно должно помочь, — выдал я уверенно.

— А ты его сможешь сделать? — засомневалась она.

— Сделать его несложно. Вопрос в том — найду ли я в вашем лесу все необходимые травы.

— Ты уж постарайся, — попросила она.

— Конечно же, постараюсь, — заверил ее я.

*

Считается, что собирать травы лучше всего с утра, пока жаркие лучи солнца не выпили ночную росу. Поэтому, едва над кромкой леса забрезжил первый луч, я, быстро перекусил и стал собираться в поход.

Но тут в мою дверь неожиданно постучали.

Звук грохота кулака по доскам вызвал во мне самые разные чувства.

"Кто это может быть? — с удивленьем подумал я. — Кто-то ко мне пришёл. Но я никого не жду".

Мои колебания заставили меня оставаться на месте, в трех шагах от двери.

Прошло еще какое-то время и в дверь вновь постучали.

"Кто это может быть? — снова подумал я. — Староста? Это вряд ли. Соседи? Возможно. Но что им от меня надо? Ведь не пришли же они пожелать мне доброго утра?"

Немного поколебавшись, я снова остался на месте. Больно нужны мне такие визитеры. Может, они постоят немного, а потом уйдут?

Но стук повторился вновь. На этот раз он был более и тихий, и, если можно так сказать, неуверенный, что родило во мне новую мысль.

"А вдруг это кто-то больной? Вдруг этот кто-то — мой первый пациент? А я тут стою и не открываю двери".

Сомнения нарастали, и под их давлением меня потянуло к двери. Я сделал первый шаг, еще и еще, затем подошел вплотную. Осталось поднять руку и отодвинуть засов.

Лязг, скрип, снова лязг.

Стремительно пролетела мысль "не пожалеть бы об этом". Но отступать уже поздно — я потянул пальцы к ручке и потянул на себя.

— Кто там? — спросил я, пока открывалась дверь.

— Ты ведь Аларик, да? — спросил меня звонкий женский голос. Едва дверь полностью отворилась, я увидел на своем пороге миловидную девушку лет эдак двадцати в простеньком клетчатом платье. Ее длинные светлые волосы украшал венок из желтоголовых одуванчиков, а на плечах лежал тонкий белый платок.

"Красивая", — быстро промелькнуло в моей голове.

— Да, Аларик это я, — заявил я очень осторожно. — А ты?

— Меня зовут Эмма, — назвалась мне девушка.

"Эмма. Звонкое имя", — подумал я про себя. Но вслух сказал другое.

— Ты из соседей слева? — спросил я у нее.

— Нет, — улыбнулась девушка.

— Тогда от соседей справа?

— Нет.

— Тогда ты от соседей напротив? — продолжал я догадываться.

— Нет, — девушка рассмеялась. — Я живу на другой улице, на южной окраине деревни.

Значит не соседка. Тогда что ей надо?

— Чем-то я могу помочь? — строго спросил я ее.

— Я не знаю… Я, правда не знаю. — Голос светловолосой сразу же изменился — он стал звучать донельзя растерянно, а взгляд ее карих глаз тут же потупился в пол. — Ты же наш зельевар?

— Да.

— Наш новый зельевар?

— Да, — не мог я не согласиться с пришедшей ко мне гостьей.

— И, как зельевар, ты можешь помочь человеку, если у него случилась беда?

— Да.

— Ты можешь сделать зелье, чтобы залечить людям раны?

— Так и есть — могу.

Каждый раз я соглашался и соглашался, внутренне радуясь, что все идет хорошо.

— Но… — Неожиданно на лице девушки появились сомнения. — Но о тебе ходит столько слухов.

— Да?

— Да. Люди говорят, что ты еще слишком молод.

— Хм, — хмыкнул я с явным неудовольствием.

— Что ты новичок.

— Хм…

— Что тебе нельзя доверять.

— Хм…

— Что ты можешь стать оружием мести Тории.

Я открыл было рот, чтоб выдавить новый вздох, но тут же понял, что мне надоело хмыкать.

— Тогда чего ты пришла? — прервал я ее обвинения, и бросил на нее вопрошающий взгляд. И, правда — раз я так плох, зачем ко мне приходить?

— Я все понимаю — про то, про то и про это. Да только вот… Чешется сильно, очень. — Девушка повернула ко мне свою левую руку, и я увидел на ней красное пятно. — Я вчера трудилась в саду, и что-то меня укусило, — начала она быстро объяснять, словно боясь, что я не буду слушать. — Такое мне не в новинку — меня часто что-то кусает. Только на этот раз чешется так, что просто спасу нет. Вот я и подумала, — девушка вновь покраснела, — я же не сделаю ничего плохого, если схожу к зельевару? Я же терпела, сколько имела сил, но больше терпеть не могу. Меня же никто не осудит? Это же не зазорно?

Прийти к зельевару за зельем от укуса какого-то насекомого? Если в мире и есть что-то не такое постыдное, то совсем немного.

— То есть, ты хочешь, чтобы я тебе сделал зелье против этой болячки? — спросил я ее, кивая на пятно.

— Да. — Девушка смущенно убрала руку обратно. — Идти к тебе было немного боязно. Те слухи и все такое. Но тетка Меланья сказала, что ты пробуешь вылечить ее супруга, — добавила она. — А тетка Меланья абы кого к своему супругу не пустит. Вот я тогда и решилась, — смущаясь, объяснила она.

— Тетка Меланья? — не сразу понял я, к чему тут супруга лекаря

— Да. Я у нее работаю.

В общем, я все понял. Благодаря местным слухам, в глазах этой девушки я стал ужасным малым, которому не только руку — волос с головы доверить было нельзя. Но жгучая боль в руке заставила ее сомневаться, а слова тетки Меланьи перевесили чаши весов. И вот, теперь, она стоит здесь, у моих дверей.

— Так ты мне поможешь? — спросила она, смущаясь.

— Конечно, помогу. Я же зельевар. И лечить людей это по моей части.

При этих словах девушка улыбнулась. Это хорошо.

— К тому же, вылечить твою рану это совсем несложно. Для этого мне нужен сок всего одного растения.

— Звучит просто прекрасно, — обрадовалась она. Улыбка девушки стала более ровной и естественной.

— Кстати — в лес я иду сегодня. Поэтому, если все пройдет гладко, то твое зелье будет готово уже после обеда, — пообещал я ей.

— Так быстро? Это здорово. — Лицо девушки засияло ярче, и в ее улыбке больше не было страха. — Тогда скажи еще — чем я могу тебе отплатить?

— Чем? — К вопросу оплаты я оказался полностью неготовым. Что же у нее попросить, что же у нее попросить? На ум сразу пришел почти опустевший сверток с остатками домашней еды. — Давай так — дашь мне немного еды, и мы будем в расчёте, — предложил ей я.

— Еды? А какой? И сколько? — растерялась девушка.

— Какой и сколько? Хм… Горшок каши был бы в самый раз, — объявил я ей цену.

— Просто горшок каши?

— Да.

— Это я могу, — улыбнулась она в ответ. — Как сделаешь зелье, приходи ко двору Меланьи. Там ты меня и найдешь.

— Договорились, Эмма.

— Договорились, Аларик.

Распрощавшись с неожиданным визитером, я еще раз пересчитал все свое снаряжение. Небольшой топорик? Имеется. Маленький посеребрённый серп для резки трав и грибов — есть. Перчатки для сбора колючих растений? Есть. Мешок для сбора? Есть. Верёвка для веток? Есть. Хм — а где мои мешочки для защиты от возможных врагов? Зеленый? Вижу. Желтый? Вижу. Красный? Хм — а стоит ли его брать? Ладно, на всякий случай тоже его возьму. А вот плащ с собой я решил не брать — погода стояла просто замечательная, и за окном было уже не холодно.

Осталось выбрать лес для первого путешествия. Насколько я помню, деревню окружают два совсем разных леса. Один лес зовется у местных Светлолесьем, другой — Стародревьем. И ежу понятно, что безопаснее всего в Светлолесье.

Значит, туда и направлюсь.

Лес Светлолесье оказался именно таким, каким я себе его представлял — мелкий кустарник, встретивший меня на опушке леса, медленно переходил в маленькие отдельно стоящие маленькие рощицы. Небольшие скопленья деревьев почти не закрывали голубого неба, а тропинки были столь широки, что, глядя вперед, можно было видеть лес на сотню шагов вперед. Из-за обилия проникающего света, я не видел вокруг себя ни одной жухлой травинки — вся трава в Светлолесье была изумрудно зеленой. На моем пути то и дело попадались звонкие ручейки и небольшие лужи, а запах разогретых ярким солнцем смол щекотал мне ноздри.

Заприметив лежащий в траве ствол дерева, я радостно улыбнулся полоскам на белом стволе. Береза? Отлично. Ее древесина быстро воспламеняется и хорошо горит. Пойдет мне для растопки камина.

От первого удара топорика по дереву лес ненадолго затих. Но когда он увидел, что опасности нет, всё снова вернулось в норму — травы зашелестели, насекомые зажужжали, а бессчетные птицы звонко заголосили во все голоса.

Обеспечив себя достаточным количеством крепких сухих веток, я, наконец, смог заняться знакомством с лесом. С лесом, который должен был стать мне если не вторым домом, то вторым огородом точно.

Ну-ка, ну-ка, покажи-ка мне Светлый лес, что у тебя в подполье?

Перво-наперво я бросил свой взгляд налево. Ага! Вот яркая веселка с круглыми зубчатыми листьями. Ее сок вместе с медом прекрасно помогает от кашля. Взмах серпа — и растение перекочевало в мой трофейный мешок.

А что у нас направо? А там прячутся молодые подберезовики в темно-серых шляпках. Каждый с виду — обычный неприметный скромняга, но они хорошо выводит из тела всевозможные яды. Вжик — возьму я и их к себе.

В основанье кустов лещины я увидел молодой остролист. Он явно не хочет, чтобы его срывали. Но сок его листьев хорошо помогает от насморка. Так что ему один путь — со всеми, в мой мешок.

Между двух камней притаилась скромная серебрянка — беленькая, невзрачная, с маленькими цветочками. Но если ее заварить и дать зелью слегка настоятся, то оно прекрасно успокоит душу. Обязательно нужно собрать этих цветков побольше.

В центре поляны нагло расселась яркая абелия: лепестки яркие, алые, большие. Любой подойдет, и, если не сорвет, так вдоволь налюбуется. Особенно — девчата. Но мне нужен от нее не ярко-красный цветок. Мне нужно большое, упрятанное в земле корневище. Ведь каждый зельевар знает о том, что зелье из корневища абелии наполовину с медом — лучшее средство для восстановления после тяжелой болезни. Значит — буду копать.

А тут кто у нас? А здесь, за кустом орешника, шипастая лоза. Шипы у нее под стать иглам — острые и колючие. Не дай боги пырнут — царапиной не отделаешься. Но отчего-то боги решили, что ее плоды — мелкие, черные, горькие на вкус, прекрасно подойдут для расслабляющего зелья. Вот с кем я намучаюсь, вот кто попьет моей кровушки. Но это все — потом, к середине лета. Сейчас его цветочки даже не завязались. Но все одно — это место нужно будет запомнить.

А кто притаился в трухе старого пня? А тут притаился небольшой грибочек. Маленький, с ноготок, с мягкой голубой шляпкой. Добавишь один такой в зелье, настоишь пару дней, и будет тебе зелье крепче, чем вино. Нет, я таким не балуюсь. Но, кто знает, вдруг оно мне пригодится? Значит, это место мне тоже нужно запомнить.

В самом конце своих поисков я нашел две травы, ради которых пришел. Я нашел лугунику — невзрачное растение с очень мясистыми листьями, сок из снимает воспаления от укусов гнуса. Это — для утренней гостьи. А в другом месте, под упавшим деревом, я нашел семейство улиткоподобных грибов. В пищу те не годятся, но для восстановления сил — самое оно. Выходит, первый ингредиент для зелья Димитрия найден.

Что ж — как для первого знакомства с дарами этого леса, то улов неплохой.

Слава всем богам.

Напоследок я решил нарвать несколько охапок листьев лопуха. Нет — такой же лопух рос и у нас, в деревне. Однако отец говорил, что, чем дальше растет растение от дорог и троп, тем эффект его для зелья сильнее. Поэтому я решил взять несколько растений отсюда. Но едва я подошел к облюбованным мной кустам, едва наклонился, чтобы сорвать огромный мягкий лист, как услышал невдалеке подозрительный шорох. И это был не обычный шум ветра, или шелест трав, или шорох кустов. Сюда точно кто-то идет. И этот кто-то был уже очень близко.

"Кто это — зверь или человек? — пронеслось в голове у меня. — Если зверь, то опасный или нет? А если человек? Это обычный путник или злой бродяга?"

Чтобы не дать застать себя врасплох, я решил спрятаться за ближайшим деревом. Выбрав для этого подходящий ствол, я сразу же затаился, вглядываясь туда, откуда, по моему мнению, шел подозрительный звук. Еще. Еще. Вот еще.

"Человек или зверь? Зверь или человек? Пока еще не понятно. Хорошо, если б кто-то мирный. Я — зельевар, и не мастак сражаться. Но за себя мне есть чем постоять". — Я положил ладонь на защитный мешочек на поясе.

Кусты лопуха дернулись в последний раз и разошлись, являя моему взору небольшого зверя. Узкий нос, лобастая голова, серая шерсть и четыре лапы. Волк. Молодой. Скорее всего одногодка — он еще во многом напоминает на собаку.

Но обмануть четерехлапого прятаньем за деревом у меня не вышло. Молодой волк слегка повел головой, сделал черным носом пару коротких вдохов и уверенно посмотрел на мою березу.

"Учуял меня, носатый. Как пить дать — учуял".

Что волк предпримет дальше, я понял, едва бросил взгляд на его впалые бока. Волчьи ребра проглядывались даче сквозь его шерсть.

"Голодный. А значит — он хочет есть. И наверняка он учуял, что я тут всего один. Выходит — он на меня нападет. Как пить дать нападет, в надежде набить свое брюхо. Да только вот…"

Только вот молодой волк не видит разницы между человеком и зельеваром. Да что там говорить — такой разницы не видит даже взрослый, матерый волк. Обычно волк может знать, где прячется человек, он взрослый или ребёнок, мужчина он или женщина. И все. А вот на счет зельеваров… Хотя что беднягу судить — ему-то всего один год. А зельевара в этом лесу не было целых пять.

Поэтому я смело вышел вперед и предстал перед молодым волком. Серый сразу осклабился и припал к земле, демонстрируя мне свои намерения: защищайся или умри. Нет, не так — лучше не защищайся, а просто себе умри.

Но у меня на этот счет было другое мнение.

— Серый, уйди. Не до тебя сейчас, — громко сказал ему я.

Волк снова оскалил зубы, давая понять, что отступать не будет.

— Лобастый, пошел прочь, — повторил я, кладя свою ладонь на зеленый мешочек. — И без тебя забот полно.

Утробный рык повторился.

— Зубастый, пошел вон! Я шутить не буду, — в последний раз предупредил его я.

Нельзя сказать, что я его не боялся. Волка не бояться — жизнь свою потерять. Только вот я не был совсем безоружен. В нашей семье каждый зельевар, направляясь в лес, берет с собой три защитных мешочка. В каждом мешочке лежит особая смесь из пыльцы и спор. В зеленом мешочке — смесь, что заставляет чихать и кашлять почти любое животное. Вдохнет оно такую пыльцу, и у него в глотке начнется такой кавардак, что просто так не унять. А с чихом и кашлем какая уже охота? В желтом мешочке хранилась другая смесь, что действовала похожим образом, но на человека. Встретил разбойника, бросил в него мешочек, и тот отупеет от сильного чиханья и кашлянья.

А красный мешочек… В красном мешочке хранится очень сильный яд. Если зельевар все же решиться на бой, то нужно намазать этим ядом лезвие ножа или топора, и тогда один удар становится для твоего врага смертельным.

Уши хищника прижались к голове, задние ноги напряглись, хвост перестал вилять. Пора. Резким движением я сорвал с пояса зеленый мешочек и отработанным движение метнул его в опасного зверя. Легкий треск, хлопок — и серого накрыло невесомое облачко. Все — дальше можно было на него не смотреть. Поэтому я развернулся и пошел к оставленной куче хвороста. А в спину мне неслись дикие звуки кашлянья.

— Так тебе и надо, глупышка. Был бы ты умным зверем, не стал бы на меня нападать, — бросил я напоследок.

Вернувшись в свой дом, я разгрузил трофеи, и сразу же принялся готовить зелье для своей утреней гостьи. Срезав с лугуники два мясистых листа, я отделил черенки, разрезал листы на длинные полоски, и с помощью пестика принялся выдавливать сок. Вот так, вот так, медленно и аккуратно. Еще, еще. Достаточно.

Осталось перелить полученный сок во флакон и закрыть его пробкой.

Все — мой первый заказ готов. Осталось только отнести его клиенту. Точнее — клиентке.

Найти светловолосую не составило большого труда: я нашел ее там, где искал — во дворе Меланьи.

— Привет. — Я помахал ей рукой, подзывая к себе.

— О, это ты? Значит, все получилось? — обрадовалась она.

— Да. Вот. Держи, — протянул я ей почти прозрачное зелье. — Намажь его несколько раз на место укуса и твоя боль скоро пройдет, — пообещал я ей.

Но просто так девушка флакон не взяла. Сначала она несколько раз оглянулась — не видит ли кто его, и лишь потом вороватым движеньем смела его в ладонь.

— Ты… Чего? — удивился я столь странному поведенью.

— А вдруг кто его увидит? Ну…Это… мало ли что…. - тут же смутилась она.

Снова вспомнила слухи про страшного меня? Ясно.

— Твоя награда тоже готова. Сейчас я ее принесу. — Светловолосая куда-то исчезла, а затем появилась, что-то держа в подоле. Вновь воровато озираясь, она подошла к ограде и, убедившись, что нас никто не видит, приподняла край платья.

— Вот. Держи, — заявила она смущенно. — Это — что я обещала.

— Пшеничная каша? — уловил я по запаху.

— Да.

— Что ж, благодарю.

Получение награды вызвало у меня противоречивые чувства. С одной стороны у меня появилось первое задание, я его выполнил и получил обещанную плату. Но принимать награду, словно я не зельевар, а какой-нибудь вор… Да уж, неприятно. Очень надеюсь что такая ситуация больше не повторится.

*

Удивительно, но следующее утро началось точно так же, как предыдущее — не успел я закончить приготовления для второго похода в лес, как в мою дверь снова постучали.

И снова неожиданный стук застал меня врасплох.

"В этот раз это точно соседи", — пронеслось в моей голове. — Что им от меня может понадобиться? Вряд ли они пришли пожелать мне доброго утра".

Я замер, в надежде, что стук не повторится.

Но он повторился. Судя по звуку, гость за доверью был не очень уверен в том, что хочет до меня достучаться.

"Может быть эта та девушка, что приходила вчера?" — подумалось мне ненароком. Но нет — стук хоть и был несколько неуверенным, но он звучал сильнее и громче, чем это была вчера.

"Может это новый больной?" — подумал я с надеждой

Эта мысль придала мне уверенности и, отбросив сомнения, я пошел отпирать задвижку.

— Кто там? — спросил я, пытаясь разглядеть появляющегося человека.

На этот раз в проеме деверей стоял высокий голубоглазый мужчина лет двадцати пяти со светлыми курчавыми волосами и немного неуверенной улыбкой.

— О! Привет. А я думал, что мне уже не откроют, — заявил гость с порога. Голос у гостя оказался очень приятным и звонким — такой можно слушать прямо с утра до вечера.

— Почему не откроют? Ты постучал всего три раза, — удивился я.

— Три раза, да. Но это же очень много. Много и очень долго.

— Долго?

— Да, непозволительно долго. А я не привык просто стоять и ждать. Не привык просто стоять без дела. У меня ведь как — одна рука здесь, другая там, а ноги вообще побежали по третьему делу, — похвастал светловолосый.

— По третьему делу? — Никогда не слышал такого определения.

— Или уже по четвертому, — продолжил бахвалиться он. — Меня зовут Савва. Я — помощник столяра, — представился он наконец. Слегка приглядевшись, я, и, правда, обнаружил несколько стружек в его светлых, как пшеница, завитушках. — Дел у меня в деревне — воз, и маленькая тележка, — дал понять мне он.

— Правда, что ль?

— Ага. Кому полку в доме надо прибить, кому ножки в столе прижать, чтобы не шатались. Кому табуретку новую надобно смастерить, кому дверцы шкафа поправить. Народ у нас в деревне работящий, с руками дружбу водит. Если что надо по мелочи, так сами себе все сделают. Но уж если что посерьезней, то тут уже нужен я — Савва столяр. — Мужчина расправил печи, явно давая понять, какой же он молодец.

— Очень хорошо, — отозвался я. затем призадумался и добавил. — Я уверен, что твои услуги мне тоже скоро понадобятся. Этот дом простоял без хозяина очень много времени.

— Целых пять лет, — согласился со мною Савва.

— Поэтому для тебя тут точно найдется работа.

— Прекрасно. И я со всем тут справлюсь.

Я замолк. Замолчал и Савва.

— Так, это, чем я обязан твоем столь раннему и неожиданному посещению? — спросил я у него напрямик. — Столяра я себе не заказывал. Да и расплатиться за работу мне пока что нечем. — Конечно же, нечем — ведь весь мой прибыток от зельеварения — это горшочек каши.

— Так я и не приходил… Ах, ну да. — Савва немного смутился, а затем взял себя в руки. — Как я тебе уже объяснил, я — помощник столяра.

— Так.

— Работа с деревом — дело интересное.

— Верю.

— Созидательное.

— Угу.

— Оно словно исходит из самой души.

— Понимаю, — все еще терпеливо ответил ему я.

— Только вот вместе с тем это дело… небезопасное. Бывает, что что-то тяжелое на ногу уронишь. Или инструментом порежешься. Невзначай. Или локоть забьешь случайно. Или занозу загонишь каким-то неловким движеньем.

— Понимаю, — снова ответил я, но на этот раз, мне казалось, я действительно понимаю, к чему идет разговор.

— Наш местный лекарь, Димитрий, делал для меня целебную мазь от всяких подобных случаев. Целую банку мази. Ее надолго хватало — на месяц, а-то и более. Но недавно она кончилась. А лекарь наш занемог. А у меня работа простаивать не должна. Поэтому мазь мне надо. Я не знал, что и делать. А потом ты приехал.

Я изредка кивал, давая знать, что прекрасно его понимаю.

— И что же ты хочешь? — вновь спросил его я, побуждая к действию.

— С одной стороны, ты зельевар. Ты можешь делать разные зелья. И такое как мне надо ты тоже сделать сможешь, — с воодушевленьем сказал мне Савва.

— Смогу. — И верно — могу.

— С другой стороны… — Воодушевление Саввы мигом куда-то пропало. — Ты пришлый. О тебе почти ничего неизвестно — ни что ты за человек, ни что ты можешь делать.

"Снова эти бредни". Я тяжело вздохнул.

— Тебя никто не любит и все тебя жутко бояться.

Я вновь тяжело вздохнул.

— Я бы и не думал тебя просить, правда. Но мне надо для работы. Можно было бы поехать и в другую деревню. Но ехать туда — это время. А если такой мази не будет, то придётся ждать и ехать туда второй раз. А у меня в деревне забот полон рот.

Я вздохнул третий раз — как же меня все это достало. Я тебе что — деревенский суд присяжных? Хочешь заказать мазь у меня — закажи, а не стой полчаса и оправдывайся. Бесят такие люди.

— Так ты можешь сделать для меня такую полезную мазь? — вновь спросил меня Савва.

Помогать такому просителю не очень-то и хотелось. Но что поделать? Делать зелья — это моя работа.

— Могу, — твердо ответил я.

— Такую, как делал Димитрий? Чтобы и от синяков, и от заноз, и от ссадин?

— Могу, — снова заверил я.

— Хорошо, — было видно, что Савва, наконец, сдался. — Только у меня будет одно условие.

— И какое же? — вскинул брови я.

— Ну… Это… М-м-м…никому не говори, что ты делал ее для меня?

— Это почему? — спросил, хотя отлично все понимал.

— Ну, мало ли… Я не знаю, не выйдет ли мне боком, что я завел дружбу с тобой.

Мои кулаки непроизвольно сжались. Ну что же это такое — опять надо мной измываются! Я что, какой-то разбойник. Что вы все меня так боитесь? Или ворюга-купец, что продает барахло втридорога? Я никого не обидел и дурного зелья никому не продал. Зачем относиться ко мне, словно я зачумленный?

Мне очень хотелось высказать все, что я думаю. Но вместо бранного ответа я просто взял в свои руки протянутую мне банку.

— Берешься за работу? Отлично. А что на счет платы? — поинтересовался мой гость.

— Платы? Что бы мне с тебя взять… — Немного подумав, я вспомним свои испорченные инструменты. — Мне нужны черенки: один для метлы, другой для косы, а третий для лопаты. Сможешь их смастерить?

— Легко!

— Вот и договорились.

*

Поиск растений для заживляющей мази не занял у меня много времени — благодаря вчерашнему путешествию я знал, где растут нужные травы и смог все легко собрать. А вот поиск "кровавого корня" для лекарства Димитрия занял у меня больше времени.

Вначале я посетил знакомую березовую рощу, затем заприметил осиновую и перешел туда. Там я нашел много полезных растений и грибов, но "кровавого корня" там я не нашел. Затем я положил глаз на ближайшую дубовую рощицу. Я облазил все пространство между могучих корней, прошелся под их тенистыми кронами, просмотрел под опавшими ветками, заглянул в разломы гниющих пней, и, в конце концов, нашел то, что искал — меленький неприметный цветочек, растущий почти от земли. Стебелек у него не больше ноготка: не будешь искать — не заметишь. Но не стебель, и не цветок, а уж тем более не его крохотные листья заинтересовали меня. Меня интересовал его корень — крупный, красный, размером с человеческое сердце. Такое вот корневище — очень сильное средство от сильного изнеможения и главный ингредиент для многих целебных зелий.

— А вот и ты, — улыбнулся я, увидев свою добычу. — Ты хитер, а я хитрее. Ты упрямый, а я упрямее. Поэтому, сколько не прячься, от меня не уйдешь, — объявил я ему.

"Кровавый корень" сидел глубоко в земле и не желал просто так появляться на белый свет, а потому мне пришлось приложить много сил, чтобы вынуть его наружу. Главное при этом — вытащить корень целым и невредимым, ведь каждая маленькая царапина, каждая маленькая трещинка в нем — это потеря драгоценного сока. Поэтому я действовал как при выжимке масла — медленно и аккуратно. Вообще медленность и аккуратность — это девиз зельеваров, ведь любая спешка может привести нас к ошибке. А этого нам не надо.

Я снова копнул слева и немного справа. Потянул на себя — ничего. Снова копнул: еще, еще, еще. Есть — после последнего подкопа при легком нажатии упругий корень сам выпрыгнул вверх, и улегся в мою ладонь. Все — дело сделано — можно и передохнуть.

Отыскав возле места раскопок подходящий пень, я сел на него и, развалившись, принялся радостно созерцать округу. А поводы для радости у меня имелись, и, причем весомые. Во-первых, в этих краях росло много целебных растений, о которых я уже прекрасно знал. Во-вторых, в этом просторном лесу их легко искать. Ну а в-третьих — за целый день поисков я не встретил ни одного сколько-нибудь опасного хищника, чтобы мог испортить мне сбор. Ну, разве это не здорово? Разве не в этом счастье трудяги зельевара?

Пребывая в приятных мечтаниях, я продолжал рассеяно глядеть по сторонам, пока мой взгляд случайно не остановился на чем-то весьма необычном. Передо мной расстилалось маленькое поле из одуванчиков, а среди него — небольшую прогалину. Но не просто прогалину, а пространство из рыхлой, свежевскопанной земли. А еще меня смущали размеры этой площадки.

Размер шесть локтей на два.

Как раз… Как раз в рост человека.

Изумленный внезапной находкой я быстро вскочил на ноги и отошел на два шага. Могила. Я набрел на могилу. Кто-то тут недавно закопал человека. Спрятал следы преступления. Только вот кто и кого? Вначале я подумал о трупе какого-нибудь бедняги, на которого напали местные разбойники. Ну а что? Может быть? Вроде может. Но, немного подумав, я покачал головой — вряд ли бы бандиты стали заботиться о захоронении тела. Кто же это тогда? Тот, кто-то хотел спрятать следы своего преступления. Кто-то, кого по этим следам можно было б найти. Кто-то, кто был привязан к этой самой местности. А привязанным к ней могли быть только…

Я поднял голову и взглянул в ту сторону, где, по моим расчетам, находился мой новый дом.

Междулесье.

И так — есть подозрение, что у моих ног может покоиться кто-нибудь из местных. Или… Или убийца — кто-то из этой деревни. И то и то — очень даже возможно. И, зная все это, как мне теперь поступить?

Мысли в моей голове заметались, словно рой перепуганных пчел. Что делать? Что делать? И нужно ли что-то делать вообще? Нужно, наверняка нужно. Я натолкнулся на преступление, преступник или жертва которого житель Междулесья. Но если ли мне дело до этого? С одной стороны вроде нет — я почти никого не знаю из жителей этой деревни, а потому и убийство не сильно меня волнует. С другой же стороны… С другой стороны, если кто-то из жителей Междулесья совершил убийство, значит в этой дерене я живу рядом с убийцей. А быть рядом с таким соседом мне не очень хочется — ведь, кто знает, может он когда-то придет ко мне за зельем, и, кто знает, чем кончатся наши торги. Страшно? Очень страшно. Да и потом — я, как-никак, зельевар, и должен заботиться о здоровье жителей этой деревни. Даже в таком деле, как это.

Все, решено — значит, мне нужно действовать. Только что именно я должен предпринять?

Я глубоко призадумался над такой задачей. Но сколько я не думал, сколько ни гадал, идея у меня была только одна — мне нужно вернуться в деревню и сообщить все старосте. А он-то пусть и решает, что ему с этим делать — брать это во внимание или нет, расследовать или не расследовать, а если расследовать, то — как.

Решив, что так поступить будет лучше всего, я засобирался обратно — подальше от страшного места.

*

Вернувшись в деревню, я быстро занес все собранные трофеи домой, а затем побежал на главную площадь — туда, где стоял дом старосты.

Дверь мне открыл молодой темноволосый мужчина лет двадцати пяти в черном пиджаке и таких же черных брюках.

— Хорошего дня, — вежливо поздоровался незнаккомец со мной.

— Хорошего дня, — ответил я ему тем же.

— Ты, как я понимаю, Аларик, наш новый зельевар? — спросил он у меня. Спросил спокойно, без страха или пренебрежение, что было для этой деревни почитай что редкостью.

— Да, — ответил я. — А ты кто такой будешь?

— Меня зовут Иен. Я — сын старейшины Маркуса.

Верю, охотно верю. Голоса у них очень даже похожи — тон ровный и очень спокойный. И взгляд такой, ну, уверенный.

— С чем ты к нам пришел? — полюбопытствовал он.

Я долго мялся, не зная, стоит ли терять время, объясняя все сначала ему, а потом его отцу, и решил, что не стоит.

— Слушай, Иен.

— Да?

— Лучше проводи меня к своему отцу. У меня есть важное дело, не терпящее промедления, — попросил я его.

На моё приятное удивление сын старосты не стал ко мне придираться и не стал заваливать разными вопросами, самому решая, стоит ли меня пропускать. Раз сказали, что к старосте, значит, надо к старосте.

— Хорошо, — согласился мужчина и, сделав шаг в сторону, пропустил меня вовнутрь.

— Спасибо, — искренне поблагодарил его я. На самом деле искренне.

Седоволосый староста сидел в углу кухни за большим столом, и что-то писал на листе бумаги. Рядом с ним стоял большой чайник, чашки и тарелки. Я принюхался — судя по запаху, старик баловался самым обычным чаем. На одной из тарелок лежали какие-то булочки, а на второй — варенье.

Чаевничает? Похоже.

Увидев, кто его посетил, староста удивился, но отложил перо и устремил свой взгляд на меня.

— Приветствую, Аларик. Не ожидал, не ожидал. Что тебя ко мне привело? — он сразу же перешел к делу.

Немного обидно, да. Но я его понимаю. Некогда тебе, некогда. Такая у тебя должность, что и почаевничать некогда. Но я же не просто так, а с очень важной целью.

— Видите ли, господин староста, тут такое дело, — неуверенно начал я,

— Ничего — говори как есть. А я тебя послушаю, — приободрил он меня.

Я глубоко вздохнул, потом вздохнул еще раз, а затем принялся объяснять что, чего и как: что я видел, что подумал, и к каким выводам пришел после своих размышлений.

Говорил я долго, стараясь, чтобы мои слова звучали связно и убедительно. И во время разговора я то и дело глядел на старосту: слушает — не слушает, одобряет — не одобряет. Вначале я сомневался, что староста воспримет мои слова серьезно — с чего бы ему мне верить. Я тут человек пришлый. Мало ли что расскажу?

Но чем дольше я говорил, тем уже сдвигались его седые брови.

— Да, верно — у нас недавно пропала девушка. Ее звали Метрия. Молодая, бойкая, славная. Но с ней вроде все в порядке — по завереньям ее жениха, она просто отправилась в деревню, к каким-то своим дальним родственникам.

— Да? — огорчился я. Значит, я ошибся в своих предположениях?

— Да. Только вот… — Староста громко хмыкнул. — Только вот многие сомневаются, что все было именно так. Да и я сомневаюсь тоже, — признался он с неохотой.

— Сомневаетесь? Почему? — приободрился я.

— Ее жених — парень слишком вздорный и горячий. Иногда грозился побить ее, если она не выйдет за него замуж. Ну и так, по мелочи, иногда кричал.

— Вот так даже?

— Да. В ночь перед ее исчезновением они очень сильно повздорили — их крики слышало почти пол деревни. Затем девчушка пропала. Родители забили на сполох, но ее жених заявил, что она просто взяла и ушла. Мы ему поверили. Ссора влюбленных. Бывает.

— Бывает, — ответил я.

— Но раз ты говоришь, что нашел в лесу свежую могилу, то я ее обязательно должен ее осмотреть. Не хочется, ой как не хочется. Но все же осмотреть надо.

Решительным движением старик расправил плечи, мигом превращаясь из хозяина дома в главу большой общины.

— Сын! — громко скомандовал он.

— Да, отец? — заявил неизвестно откуда появившийся Иен.

— Найди Гарека и Марту и отведи их к выходу из деревни. Да, пусть они возьмут с собой лопаты — придется им покопать.

— Хорошо, отец. — Иен поклонился и быстрым шагом покинул отчий дом.

— Аларик? — обратился уже ко мне староста.

— Да? — вздрогнул я.

— Ты идешь со мной, — твердо сказал мне он — прямо почти приказал.

— Да, господин староста, — не подумал я отпираться.

Дальше все прошло как в тумане. Вначале я вел старейшину к деревенским воротам. Затем я повел за собой уже небольшую толпу. Гарек и Марта, муж и жена, молча несли лопаты, и лишь бросали в мою сторону недоуменные взгляды. Ладно, ладно — если я ошибся и просто оторвал всех от работы, я понесу наказание. Но если я все-таки прав….

Найти нужное место не составило большого труда. Вот та дубовая роща, вот тот несчастный пень. А вот небольшая поляна из одуванчиков и небольшая прогалина из комковатой земли.

— Это оно? — сразу догадался старейшина, делая знак остановиться.

— Оно. Это место, — закивал головою я.

— Похоже. Очень похоже, — согласился Маркус. Затем повернулся к семейной паре. — Гарек. Марта. Вам предстоит не самая приятная работенка. Но если Аларик прав…

— Мы все понимаем. — Гарек кивнул и, сбросив с плеча лопату, вонзил полотно в комковатую землю. Затем к нему присоединилась и Марта.

Копать пришлось недолго. Прошло совсем немного времени, и твёрдая лопата наткнулась на что-то мягкое. Пара дополнительных взмахов — и перед нами предстала часть вязаного платка.

— Белый. С голубою каймой. Такой носила Метрия, — ойкнув, сказала нам Марта.

Услышав признание, Маркус грозно нахмурился.

— Гарек, раскопай еще немного. Только аккуратней — не повреди бедняжку.

— Да, господин староста.

Теперь лопата взлетала куда реже, и комья откидываемой земли были куда мельче. Но с каждым разом взмах инструмента открывал новые и новые подробности, и скоро всем стало понятно, кто именно лежит под землей.

— Метрия, — выдавил Гарек с тоской.

— Метрия, — ойкнула Марта.

— Да, бедняжка Метрия, — согласился Иен. — И, если б не Аларик, мы бы никогда не узнали ее судьбу. — Темноволосый повернулся ко мне. — Выходит, что Аларик — герой. Самый настоящий герой. Надо поскорей рассказать об этом в деревне.

Благодушные слова сына старосты мгновенно вскружили мне голову. А ведь и, правда! Совершенная правда! Узнав о моем участии в раскрытии этого дела, сердца местных людей изменятся, и они станут ко мне добрее. Точно станут добрее. Иначе не может и быть. Они поймут, кто я. Кто я на самом деле. И тогда наступит конец всякому недоброжелательству и всякое недоверие сразу же пропадет. Настанет конец всем моим злоключениям, и я заживу так, как и полагается жить обычному зельевару — в уважении и достатке.

Однако я рано радовался.

— Марта, — вывел меня из мечтаний строгий голос старосты.

— Да? — отозвалась женщина.

— Вернись в деревню и проводи сюда командира стражи — пусть он увидит тело перед началом суда, — отдал распоряжение Маркус.

— Хорошо, да, — всхлипнув, ответила женщина и медленно пошла по направленью к деревне — видимо шок от увиденного у нее еще не прошел.

— Гарек. — Староста повернулся к мужчине.

— Да? — ответил он с готовностью.

— Проводи свою жену до деревни, а затем возвращайся к нам с мертвецкой волокушей — нам нужно будет вернуть тело погибшей в деревню.

— Хорошо, — сурово ответил мужчина и побежал за женой.

Когда они оба исчезли, Маркус повернулся к Иену.

— А тебе, Иен… Я бы я не советовал тебе вплетать в это дело Аларика, — мягко промолвил он.

"А? Что такое? Чего? А это еще с чего бы?" — пронеслось у меня в голове.

К моей огромной радости, такое распоряжение удивило и самого Иена.

— Но почему? — удивился помощник старосты. — Аларик проявил определенное мужество, сообщив нам свои наблюдения. Он мог ничего не делать и забыть обо всем. Мало ли в лесу разных прогалин. Подумав и сделав выводы, этот парень не струсил, а сообщил всем нам. Хотя мог и не сообщать — ведь он нам ничего не должен. Он тут еще чужак. А он сообщил. И этим сильно помог. Значит, всем этим он доказал, что он — человек хороший.

"Вот! Вот так! Вот так и надо судить по человеку — по его поступкам и по его намерениям, — взорвалось в моей голове. — Мог не сообщить, а сообщил. Мог не показать, а показал. Вот я какой — зельевар и словом и делом. Вот что должно говорить обо мне, а не эти ваши странные домыслы. Спасибо, спасибо боги, что хоть кто-то в этой деревне на моей стороне"!

— Так-то оно так, — хмуро ответил Маркус. — Только это лишь твои выводы. А подумай об этом иначе. До появленья Аларика кто-то у нас пропадал?

— Ну, нет.

— Кто-то у нас умирал?

— Нет.

— А как появился Аларик, и все покатилось в пропасть. Нет — я ему верю, — заявил старейшина и с уваженьем посмотрел на меня. — И ты ему веришь, знаю. Но как воспримут это те люди, что невзлюбили его лишь за то, что он — зельевар? Не начнут ли они считать, что он запустил пророчество? Нет — наш Аларик и близко не должен стоять с разными смертями и всякими убийствами.

Слушая речи старейшины, я потихоньку чувствовал, что начинаю сходить с ума. Я приехал в эту деревню с чистыми намерениями. Приехал лечить и защищать от хворей. Но вместо любви и всяческой благодарности я получил лишь одно презрение. Просто так, ни за что.

Я это увидел, но не стал возмущаться. Не стал ничего доказывать. Я взялся за очень сложное для себя лечение. Я помог садовой работнице и помогу местному столяру. Я даже помог раскрыть одно преступление. И что? Это все не важно? Для местных людей это все ничего не значит?

— А и верно, — задумчиво протянул нахмурившийся темноволосый. — Я об этом как-то не подумал.

— Да. И поэтому об этом в деревне лучше не говорить. Нет, мы, несомненно, учтем его заслуги, — пообещал мне староста с самым серьезным лицом. — Но поверь мне, Аларик — всему нужно свое время. Ты меня понимаешь? — с нажимом спросил он меня.

Я не понимал. Честно — не понимал. Приехал в деревню — плохо. Хорошо проявил себя — плохо. Где же тут правильность? Где же справедливость? А если тут этого нет, то на что ж мне тогда надеяться?

Но спорить со своим собеседником я не пожелал. Спорить? Зачем? Есть ли смысл тут искать справедливости?

— Да, уважаемый староста, — согласился я, чувствуя, как на этот раз в бессильной злобе сжимаются не кулаки, а что-то внутри меня.

*

Минувший разговор долгое время не выходил у меня из головы и бередил душу аж до самого вечера. Прохладная ночь не принесла мне ожидаемого облегчения, поэтому утром я проснулся не в самом лучшем виде. Но как бы не чувствовал себя зельевар, и чтобы не было у него на уме, в первую очередь он должен думать о своем ремесле. То есть — о больных. Поэтому, как только над деревней забрезжил юный рассвет, я снова отправился к старосте деревне. Да, опять. Но уже по другому поводу.

На этот раз двери мне открыл сам хозяин дома.

— Доброе утро, Аларик, — сонно зевнув, поздоровался староста. — Что привело тебя ко мне в столь ранний час? — выдержанно вежливо осведомился он.

— Извините, что я пришел к вам так рано… — искренне повинился я.

— Ничего. Я уже не сплю. Правда, в связи со вчерашними обстоятельствами, коими ты имел честь быть свидетелем, я собрал совет старших, где мы допоздна сидели, решая, что нам со всем этим делать. Вот я и засиделся. Так, с чем ты ко мне пришел? — вновь спросил он меня.

— Видите ли, уважаемый староста… Я к вам пришел из-за лечения Димитрия.

— Так. — Седой старик тут же собрался и мигом посерьезнел.

— У меня уже есть два растенья из трех для его лечебного зелья. Осталось найти одно.

— Так.

— Растение, что мне нужно, именуется ящерным цветком. Оно крайне редкое и найти его очень непросто. Особенно тому, кто только обосновался в этих лесах.

— Так. И?

— Вот я и подумал… Может быть, ваш зельевар Тория, говорил когда-то с вами о нем? Где он растет, или в каком месте его можно найти?

— Ящерный цветок? — староста задумчиво почесал свою короткую бороду.

— Да.

— Хм, дай-ка подумать.

После этих слов староста слегка прищурил свои глаза — видимо, призадумался.

— Как же, говорил, — вдруг заявил он, встрепенувшись.

— Говорил? Правда? А что? — встрепенулся за ним и я.

— Он говорил, что этот цветок очень редкий и ценный. И что ему повезло, что он хорошо растет именно в этих местах.

Услышав такой ответ, я сразу же просиял. Редкое растение для этих мест очень даже нередкое. Да, так бывает, но довольно нечасто. Зельевар Тория прав — ему очень повезло. А, это значит, что повезло и мне.

— Только вот… — Староста деревни слегка нахмурил брови. — Только это растение растет лишь в Стародревье, — добавил он с заминкой.

— В Стародревье? — переспросил его я

— Да. Это тот, темный лес. — Староста кивнул рукой в сторону виднеющихся с его дома темных верхушек деревьев.

— И… Это плохо? — понял я по интонации.

— Верно. Стародревье место очень опасное. Наши люди предпочитают в него не ходить, — предупредил он меня.

— И в чем же его опасность?

— Да каждый раз по-разному, — с заминкой ответил он. — Кто на колючки напорется, кого гнус покусает. Кому волки на дороге встретятся, а кому и медведь. Или кто похуже.

— Похуже?

— Да пакость всякая разная, — не стал уточнять старик. — Стародревье оно такое. Старый лес не любит, когда в него ходят люди, поэтому он каждый раз по-всякому это показывает.

Что ж — буду иметь в виду. Я не люблю опасности. Но житель деревни нуждается в моей помощи.

А потому…

— Благодарю покорно, — поблагодарил я его и пошел домой, готовиться к походу.

Чем ближе я подходил к темной полоске леса, тем неприветливей она мне казалась: высокие деревья с темной листвой, в большинстве своем ели и сосны, хмуро глядели на меня со своих недосягаемых вершин. При малейшем ветерке лесные гиганты начинали тихонько покачиваться, словно пытаясь закрыть своими кронами малейшие просветы. От этого леса словно несло чем-то гнетущим, тягостным.

Но лес — это просто лес, а потому я смело ступил под его густую тень и принялся осматриваться чащу сквозь серый полумрак.

С первых минут я уразумел, что знакомое мне Светлолесье отличалось от увиденного мной Стародревья, как земля от неба. Лес Светлолесье состоял из множества отдельно стоящих рощиц, когда как Стародревье было словно одним единственным зеленым монолитом. Любой ствол в Светлолесье можно легко обнять одной рукой, когда как деревья в Стародревье едва ли можно обхватить обеими руками. Тропинки в Светлолесье широкие и прямые, когда как в Стародревье они запутаны и витиеваты, как речь опытного купца. Да и солнце, ласкающее деверья в Светлолесье от кроны до корней, едва ли проникало в Стародревье дальше верхушек деревьев.

Поэтому я прекрасно понимал, что найти что-нибудь в этом лесу будет довольно непросто. Отсутствие света нагоняло сумерки, огромные корневища значительно усложняли осмотр, множество сухих, до ужаса колючих кустарников, мешало моему продвижению, а густой ковер из упавшей листвы и иголок почти скрывал маленькие шляпки грибов.

К слову, о грибах. Из-за того, что солнечные лучи едва достигали поверхности, Стародревье не баловало гостей разнообразием кустарников и цветов. Зато грибов… Грибов тут росло видимо-невидимо. Большинство местных грибов выглядело весьма необычно, странно и непонятно. Я таких раньше никогда не видел. Бьюсь об заклад, что даже мой отец никогда не видел ничего подобного. Я увидел грибы, которые на просвет казались абсолютно прозрачными, словно они хрустальные. Чудеса, да и только! Еще я видел грибы, шляпки которых были похожи на шипастую булаву. Земляная булава. Разве такое бывает? Еще я встретил грибы, чем-то похожие на забытые яблоки — плоские и сморщенные. Только что не пахли. Иногда шляпки таких грибов словно были украшены капельками крови. Словно они были живыми, и час от часу кровоточили. Но гриб же не живой. С чего ему кровоточить? Так же мне попадались грибы с вывернутыми шляпками, наподобие чаши, и иногда в этих чашах плескалась самая разная жидкость. Нет, не роса, а что-то совсем другое. Но что это было такое, я проверять не стал — больно оно мне надо! Иногда в таких грибах лежали какие-то мягкие округлости, чем-то напоминающие брошенные на произвол птичьи яйца. Что это такое, я даже не предполагал. И тоже не проверял.

Зато, о чудо, я нашел в этом лесу и несколько знакомых грибов. И оба — довольно редких. Одни из них — серые сыроежки. Небольшие, с круглой толстой ножкой, они походили на эдакие яблоки. И, как и яблоки, их можно есть безо всякой готовки. То есть — сырыми. Совсем. Вот так, сорвал, обтряхнул и сразу тяни его в рот.

Хорошие грибы — вкусные и полезные. Поэтому ничего удивительного, что я захотел взять их с собой.

— А ну-ка, идите-ка в мешок к братику Аларику, — радостно заявил я, вынимая серп. Мне попалась семья из двенадцати грибов, и я, не удержавшись, принялся их уплетать их за обе щеки. Грибы были довольно сытными, и я смог осилить всего два с половиной гриба, прежде чем мой желудок насытился. Вот и хорошо — остальные пригодятся дома.

Так же я сумел найти между одним из корневищ зеленого споровика. Это грибы с шарообразными шляпками на небольших длинных ножках. Споры этих грибов жутко ядовиты и вызывали при попадании внутрь нестерпимый кашель. Именно из смеси этих грибов с золой делалось наполнение для моих защитных шаров. И поскольку мой родной дом находился теперь далеко, пополнять использованные шары новыми предстояло теперь кому? Верно — мне.

— Как хорошо, что я на вас набрел, — заявил я им, вновь доставая серп. — Мои вы хорошие — полезайте ко мне в мешок.

Тщательно порыскав вокруг, я собрал с десяток таких зеленушек. Отлично. Отлично — на какое-то время мне этого точно должно хватить.

Ящерный цветок я нашел где-то к полудню. Небольшой, не выше ладони, стебель, был плотно покрыт крохотными, размером с чешуйку, листочками, на вершине которого торчал все еще не распустившийся, плотно сжатый, похожий на коготь, бутон.

Радости моей не было предела. Кто-то мог бы заметить, что потратить полдня на поиск всего одного цветка это очень много. Но не всякий человек понимает, что в поисках редкого гриба или растения зельевар может потратить день, или два и не найти ничего. Совсем ничего. Поэтому я считал поиски вполне себе успешными.

И вот еще что — если ты нашел в лесу одно растение, значит, где-то рядом, или не совсем рядом, может расти другое. А если ты два дня искал и не нашел ничего, то возможно в том месте таких растений нет. Поэтому нахождение редких растений — это вдвойне удача.

Посчитал свои поиски законченными, я повернулся вспять и принялся высматривать дорогу в свое Междулесье, думая над тем, что мне делать с увиденными грибами. Просто забыть о них? Или их стоит запомнить и зарисовать. А что потом? Спросить про них у Маркуса? Но вряд ли он о них хоть что-нибудь знает. Послать письмо в гильдию зельеваров? Кто знает, когда я смогу получить ответ. Или мне стоит выкроить немного времени и отправиться в город Сизею, чтобы узнать об этих грибах у местных зельеваров и лекарей? Возможно, вполне возможно.

Пробираясь по лесу с головой, полной разных мыслей, я слегка расслабился, и едва не столкнулся с каким-то существом. Как и многое в этом лесу, я таких никогда не видел. Оно было похоже на рыбу — тонкое, плоское, вытянутое. Эдакий лещ или карп. Однако глаза существа не сидели в своих глазницах, а вытянулись наружу на тонких стебельках. И плавников у него тоже не было — вместо них он стоял на каких-то отростках.

Чудеса? Еще бы — невиданные чудеса!

— Ты что еще такое… — испуганно выпалил я, отступая на шаг.

Странное существо тоже резко попятилось, хотя на его тонких лапках это было чрезвычайно непросто.

— Что ты такое? — вновь спросил его я, нервно протянув руку к одному из своих мешочков. Существо в ответ ничего не сказало, только страшно завращало выпученными глазами.

Я вновь испуганно отступил назад, одновременно пытаясь лучше рассмотреть диковинное существо. Насколько оно опасно? Зубы у него есть? Может, и есть, но за такими толстыми губами много чего не увидишь. Да и рот у существа слишком мал, чтобы я мог бояться его укуса. Когти? Нет — когтей у него не было и в помине. Ядовитого жала тоже не наблюдалось. Передвигалось существо на небольших корявых отростках, поэтому. Как я понимал, ни скоростью, не ловкостью, похвастать оно не могло.

Значит, оно неопасно. Может все обойдется?

Понаблюдав с безопасного расстояния, я убедился, что встреченное мной существо не расположено к битве. Немного попугав меня дергающимися глазами, и убедившись, что странный двуногий тоже не нападает, неведомое творение засеменило к ближайшему кустарнику — видимо, оно собиралась укрыться в его густой и низкой листве. Пробежав вперед, существо остановилось, и еще раз зыркнуло на меня. Снова короткая перебежка, снова запугивание пульсирующими глазами, и странное существо скрылось из моих глаз.

И все, тишина. Словно ничего и не было.

Поблагодарив всех богов, что встреченное мной животное оказалось совсем не опасным, я заторопился под защиту деревни.

*

Вернувшись в деревню, я возблагодарил всех богов за удачное возращение, ведь мой поход принес мне столько полезного. Но впереди меня ожидала работа. Сложная работа. А потому я захотел перед этим немножечко подкрепиться.

Первым делом я вынул из мешка десять сыроежек и положил их на стол. Круглобокие колобки легли перед взором небольшой ровной кучкой, отчего мой рот стал потихоньку наполняться слюной. Вот уж поем! Вот уж пообедаю! А потом поужинаю! И даже на завтрак мне еще останется. Впереди меня ждет настоящий пир. Пшеничная каша это хорошо. Но пшеничная каша вместе с такими грибами — это замечательно!

— Итак, как мне вас разделить? А разделю я так: первые четыре гриба пойдут мне на обед, еще три — на ужин, а оставшаяся тройка будет мне на завтрак, — решил я сам для себя. — Ну, кто из вас самый смелый? Кто пойдет к братику первым?

Протягивая руку к лежащим передо мною грибам, я, в первую очередь, собирался выбрать недоеденный гриб. А как же иначе? Не киснуть же бедолаге до вечера? Но, обведя грибы взглядом, я его не обнаружил.

Ладно — бывает.

— Прячешься от меня, хитрец? Что ж, поиграем в прятки. — Я аккуратно повернул каждый гриб, чтобы найти надкушенный. Но и это ничего не дало.

Хм.

Не увидев гриба, я недоуменно нахмурился. Нет его. Странно? Странно. Я точно помнил, что среди десяти сыроежек есть одна начатая. Есть. Должна быть. Но почему тогда я ее не вижу?

Не желая заполнять голову разными ненужными мыслями, я снова провел рукой, внимательно осматривая и переворачивая каждый из грибов. Но ничего не случилось — гриба все так же и не было.

Да как так? Да как так-то?

— Как что же это? Да как же это? — На этот раз мое недоумение сменилось легкой паникой. — У меня же должен быть один недоеденный гриб. Должен быть. Точно должен. Ведь я собрал двенадцать грибов. Точно двенадцать — я считать умею. И съел я два целых гриба и половинку от третьего. Значит, у меня должно остаться ровно девять целых грибов и половинка десятого. Должна остаться. А я ее не вижу.

В надежде на чудо я инстинктивно протер глаза и снова перетрогал все каждый из грибов. Их было десять. Как и должно быть. Однако все десять были целыми и нетронутыми.

А так быть не должно.

Никак не должно.

Пересмотрев их в четвертый раз, я почувствовал, как во мне нарастает паника. Что-то не так. Что-то явно не так. Что именно не так? Я видел то, чего не может быть. Чего никак быть не может. До сих пор моя память меня не подводила. И мои глаза меня тоже еще не подводили. А теперь… Теперь перед моими глазами творилась какая-то дичь: я вижу то, чего быть не должно, а то, что должно быть — не вижу.

Я почувствовал, как от страха начинают потеть ладони, как гулко бьется сердце и тяжелеет разум. Понимая, что мне нужно успокоиться. Я подошел к окну, чтобы глотнуть свежий воздух. Еще, еще. Вот так. Теперь мне немного лучше. Немного, но все-таки лучше. Хм — может теперь все наладится? Вряд ли. Но я попытаюсь.

Ни на что не надеясь, я решил пересмотреть грибы в пятый, последний раз. Один, два шесть, восемь, десять. Нет — передо мной, на столе, лежали десять абсолютно одинаковых и совершенно не тронутых грибов. Десять пузатых, серокожих, толстокожих грибов. И ни на одном из них ни следа от моих зубов. Ни одного следа, хотя бы маломальского.

— Но как? Как? — вновь вырвалось у меня.

Но мне никто не ответил.

Все что я понял, что я стал свидетелем чего-то очень странного. А мы, зельевары, противники всего непонятного. Ведь у нас, у зельеваров, как все происходит? Если в рецепте сказано, что после часа кипения у тебя должно получиться зелье зеленого цвета, то твое зелье и должно получиться зеленым. Не изумрудным, не салатовым, а именно зеленым. Любой другой цвет — неправильный. А значит и зелье — тоже неправильное.

У нас все очень четко. А тут — не пойми что.

Чтобы избавиться от гнетущих мыслей, я решил занять себя какой-нибудь работой. "Тяжелая работа делает ум легким" — так у нас говорят. Что ж, займусь делом. Например — начну делать новые защитные мешочки. Споровики у меня имеются, зола в камине тоже.

И так — за работу!

Взмахом руки сбросив подозрительные сыроежки на пол, я выложил на стол десять зеленых грибов и начал их делить на кучки. Но едва я поднял ладонь, как мой взгляд уперся в один из споровиков — его зеленая шапка явно была надкушена, и на ее светились следы передних зубов.

Человеческих зубов.

Моих зубов.

Поднятая ладонь тут же стала мокрой, колени дрогнули и подкосились, и я, не удержавшись, тут же съехал на пол

— Да что же это такое? Да как же это так? — испуганно прошептал я. — Те грибы, что я не трогал, оказались надкушенными, а те, то я ел, оказались целы целехоньки.

Но так не бывает. Да — обычно не бывает. Тогда что это? Бред? Какое-то наваждение? Или же темная магия?

В голову стали лезть разные черные мысли. Что я сошел с ума. Что я помутился разумом. Если это так, то, получается, я больше никогда не смогу быть зельеваром.

Или… смогу? Может быть, это помутнение касается только сегодняшних трофеев? Если это так, то это надо срочно проверить.

И я срочно принялся проверять.

Первым делом я решил сделать зелье из недавно принесенных ранее абелии и остролиста. Нарезал их на доске, растолок пестиком в ступке, залил холодной водой и принялся нагревать. Пока зелье потихоньку варилось я не находил себе места, со страхом глядя на закрытую крышку.

Выждав положенное время, я с тревогой снял крышку и заглянул в котелок — полученное варево имело тот цвет, какой и должно иметь.

Фух, хорошо. Но может это случайность? Надо проверить на следующем зелье.

Режем, сбрасываем в ступку, тщательно перемешиваем и кладем в котелок. Варим и перемешиваем. Ждем, ждем, ждем. Заглядываем, и…

Второе зелье так же получилось предсказуемого цвета.

Прекрасно, просто прекрасно.

Но проверим еще на одном.

Так, увлекшись созданием зелий, я не заметил, как на улице стало потихоньку смеркаться. Уже порядком устав, я повернулся от камина к столу и замер словно статуя — вместо десяти споровиков, оставленных лежать на столе, я увидел десять грибов сыроежек. И среди них — один наполовину обгрызенный. А под столом, куда я сбросил испугавшие меня сыроежки, лежало десять ядовитых споровиков.

Да что же это такое?

Мои ноги снова предательски подкосились, и я уселся на пол, на этот раз у камина. Опять все не так как раньше. Но теперь все снова в норме. А в норме ли? Или это мне снова кажется. Хорошо. Если так. Но как мне это проверить.

Сзади проняло теплом. Камин? Камин! Конечно же — да!

Я снова встал на ноги и начал готовить зелья из принесенных грибов. Режем, сбрасываем в ступку, тщательно перемешиваем и кладем в котелок. Варим и перемешиваем. Ждем, ждем, ждем. Заглядываем, и…

Зелье из сыроежек вышло верного цвета. Значит, они нормальные.

Теперь берем ядовитые. Режем, сбрасываем в ступку, перемешиваем… И снова все вышло правильно — как в моих рецептах.

Значит, все пришло в норму и я опять здоров. Но что же это было? Ни дать ни взять — наваждение. И длилось оно так долго. Но кто же тогда его на меня наложил?