Агентство «Пустячок» (СИ)

История 1. Знакомство

О героях, их родственниках и их наследстве.

Фамильный особнячок на Локтедерной улице замер. Не скрипели половицы, замолк желтый кенар, даже старинные часы старались тикать потише. Только слышно было, как на кухне звонкий голос хозяйки выводит: "... и пять аццких псов...".

Крумгильдата чистила доспех. Сосредоточенно хмурилась, тихо напевала себе под нос семейный марш ведьм: "...и четыре мантикоры..." , привычными движениями натирала разложенный на дубовом столе нагрудник. Она была так увлечена своим занятием, что даже не обращала внимания на полировочную пасту на носу. И на замерших в дверях кухни брата и тетку тоже совсем не обращала внимания.

– Остин, скажи мне, Остин, это не то, что я думаю – трагическим шепотом спросила Милисидада. Обычно, когда тетя Мили так трагически шептала, от страха приседали даже тролли, но племянница даже не повернула голову. Тогда тетка присела рядышком за стол и ласково спросила – Ташенька, милая, это ты что делаешь?

– И три упыря... нагрудник полирую.

– Таша, не надо. Это очень хороший доспех.

– И два мертвеца... Он хороший, но он велик мне в груди. А в бедрах... не по размеру он мне. И вообще велик.

– Таша, это историческая ценность. Фамильное достояние.

– Да. А я наследница. И если мне не добраться сейчас до денег, то я его продам. Мне надо на что-то жить.

– Остин, ну скажи ей – и тетка беспомощно оглянулась на невысокого крепыша.

– Таша, гном Тибус не даст тебе нормальной цены. Дождись Ярмарки.

– А на что мне сейчас жить?

– Найди работу.

– Найди! Ты думаешь все так просто! Я пол Кривайда обошла. Меня не берут. Выпускницу Академии магии с хорошими оценками – не берут.

– Таша, может дело в том, что ты идешь устраиваться в булочные? А закончила ты боевой факультет?

Тут Таша так посмотрела на брата, что тот отошел подальше к двери. Таша, конечно, была девушкой очень доброй и домашней, но все же закончила боевой факультет.

– Ташенька, а у меня есть чудное место в городской страже. Да, да я помню, ты поступила на боевой факультет только в память о родителях, и работать по специальности не собиралась, но Таша! У тебя были такие чудные оценки.

– Да? Балл за способности, балл за усердие, балл за имя предков, балл за то, что я никогда не выйду на ведьминскую тропу. Вот мои хорошие оценки.

– Ладно, не хочешь в стражу. Тогда ты можешь выйти замуж, и получить деньги в качестве приданого. У меня есть на примете замечательный мальчик. Не понимаю, почему ты от него так быстро сбежала?

– Может быть от того, что от него невыносимо воняет чесноком? – подал голос Остин.

– Он на упырей ходил! – теперь уже и тетушка Мили так глянула на племянника, что Остин решил, что у него срочные дела.

Срочные дела у него действительно были. Остин был ведьмаком. Потомственным ведьмаком, и в отличие от сестры, ведьмачью жизнь очень любил. Это он со стороны мамы был ведьмаком, а со стороны папы – очень хозяйственным гномом. И поэтому Остина с удовольствием брали в любую команду, знали, что лучше него никто не соберет снаряжение и провизию. К завтрашнему походу у Остина уже все было готово, осталось последнее дело – купить артефакты. С этим было просто. Лучший друг Остина был лучшим артефактором. По крайне мере за те деньги, что команда Остина могла потратить на снаряжение, артефакты Эвана были лучшими. Ну, а в лавке Остин чуть не рассмеялся. Ушел из дома от одного семейного скандала, а пришел к другому. Напротив высокого и худого Эвана стояла такая же высокая и худая дама и шипела разъяренной кошкой.

– Чудный дом, в курортном городе. Море, сосны, горы. А библиотека. Ты же всегда мечтал поработать в Лимской библиотеке. Небольшое дело. Свое дело, это тебе не у тетки в лавке сидеть. Чего ты думаешь?

– Я думаю о деле. Детективное агентство! Как дядюшка Зиги всю жизнь следить за неверными супругами? А когда мне тогда в библиотеку ходить?

– Ну не следи. Тебе же не обязательно брать все дела.

– Да ну? А патент? А налоги? А дом содержать? Где я деньги возьму?

– Приданое. Не пойму, почему ты не пригласил на свидание дочку госпожи Натины? Чудесная девочка...

Тут Остин кашлянул, хозяева лавки обернулись к посетителю, и Эван с радостью оборвал неприятный разговор.

Остин купил все. Даже те артефакты, которые не планировал и то купил. Точнее взял в долг, с тем, чтобы завтра Таша занесла в лавку деньги. Купил и ушел в поход. А когда вернулся на Локтедерную улицу, в фамильном особняке было тихо. Не скрипели половицы, не тикали часы, а клетки с кенаром не было. На столике под портретом основательницы династии лежало письмо. Рыжая ведьма на портрете неодобрительно косилась на аккуратный конверт. Остин вытащил надушенный листочек.

" Милый братец, я уезжаю с Эваном в Лимс. Оказалось, что у нас с ним схожие проблемы. Мы подумали, подумали, и решили поступить так, как советуют нам наши тетушки. Мы будем жить в доме, оставшемся от дядюшки Зиги, и откроем агентство, нет, контору, которая будет заниматься самыми мелкими, самыми пустяковыми проблемами. Назовем ее "Пустяки". После того как я застала тетю Мили в прачечной, где она угрожала хозяйке и требовала не брать меня на работу ни в коем случае, мы с тетушкой поговорили. И оказывается, чтобы заплатить за патент и за налоги, я могу взять деньги из наследства. А тетушка Эвана и ее лучшая подруга Натина почему-то не обрадовались. И даже ругались. Странно, ведь совсем недавно они так уговаривали Эвана уехать.

Словом, все замечательно. Я буду собирать рецепты и к своему тридцатилетию, когда получу наследство, я открою кондитерскую в Лимсе. А Эван в тишине, не отвлекаясь, сделает наконец свой артефакт перемещений.

Надеюсь, клиенты не будут беспокоить нас по пустякам.

Твоя Таша".

История 2. Провинциалы.

О городе, терпимости и нетерпимости.

Таша выскочила из дома и с удовольствием посмотрела на новую вывеску, на которой было написано 'Пустячок'. Сначала они хотели назвать агентство 'Житейские мелочи', потом Эван решил, что 'Не очень важные вещи' будет звучать интеллигентнее, и точно отпугнет клиентов. Ну а потом Таша пришла к мастеру, который в Лимсе рисовал вывески, и выяснила, что он берет деньги за каждую букву. 'Пустячок' получился дешевле всего. Осталось совсем немного сделать, всего -то пробежаться до маленькой типографии, где должны изготовить визитки, и можно сказать, что их агентство работает. Когда Эван и Таша только приехали, на визитки они тратиться не думали. Но, после того, как им в доме разбили оконные стекла, о, совершенно случайно, конечно, просто от проезжающей кареты отлетел камешек, Эван решил, что о том, что 'Пустячок' необычное агентство, должны знать все жители Лимса. Поэтому, после названия Пустячок, и приглашения обращаться к ним только по самым пустяковым и мелким делам, и предупреждения 'Дорого' в визитках было примечание: 'Слежку за неверными супругами не ведем'. Это примечание успокоило владельцев трех детективных агентств Лимса, сохранило старый дом дядюшки Зиги целым и открыло для Таши все двери в приличных домах города.

Удивительный город Лимс, теплый, солнечный, курортный. Всюду отдыхающие, всюду кафе и ресторанчики, всюду изображения символа Лимса – котенок, поймавший рыбку. Разумеется, на гербе Лимса никакого котенка не было. Там было что-то геральдически важное: серебряные щиты, червленые эмали, копья и, кажется, грифон. А может и дракон, Таша не рассматривала. Куда интереснее было рассматривать нарисованных рыбачащих котят: толстых и тощих, рыжих и серых, и пушистых и облезлых. А еще интереснее смотреть на жителей Лимса.

Когда Таша собиралась уезжать, тетушки стали ее пугать. 'Таша, провинция очень консервативна', – рассказывала тетушка Джили, – 'твой рыжий цвет волос и веснушки, знаешь, во многих местах это просто неприлично, тебе придется постоянно выводить веснушки огуречной водой. И прятать волосы'. Таша весело поздоровалась с местным булочником, мастером Гро, на голове которого были ярко-синие кудряшки. 'Таша, ты будешь жить одна в доме с посторонним мужчиной. Провинциалы этого не поймут' – вторила тетушка Мили. Таша кивнула трем милым молодым людям, Лою, Джою, и Анту, выходящим из здания магистрата – все трое жили в одном доме и были мужьями. 'Таша, в провинции к работающим женщинам относятся с недоверием. Общество не признает тебя равноправным партнером в деле', – утверждала тетя Бруня. На бегу Таша кивнула троллине Опусии, владелице борцовского клуба. Лимс оказался совсем необычной провинцией. Здесь актрисы принимались в обществе, никто не расспрашивал о твоей личной жизни и доходах, и никого, совсем никого не интересовал твой внешний вид. Не понятно, может ли что-то вообще смутить жителей Лимса.

А на обратном пути Таша забежала в храм. В Кривайде Таша никогда не ходила в храм, во– первых, не положено ведьмам из рода Крастерв обращаться к богам, а во-вторых, в храме было так все серьезно, так величественно и торжественно, что Таше становилось жутко. Храм Всех Богов Лимса был совсем другим. Небольшой, уютный, очень домашний. Вечерами и в выходные в храме было полно приезжих, а вот по утрам там собирались местные дамы. Сначала жрец читал небольшую проповедь, которая больше походила на пересказ местных сплетен, но с обязательной моралью в конце, а потом дамы беседовали. Морали в их разговорах было меньше, зато новости были свежее. Таша гордо вручила визитки своим новым подругам, и принялась живо обсуждать сегодняшнюю важную тему: госпожа Глиг, заводчица фейских лимских кошек, объявила о долгожданной продаже котят. Ах, фейские котята: крошечные, синеглазые, белоснежные, необычайно грациозные. Приобрести такое чудо могли только сумасшедшие богачи, так дорого они стоили, а вот помечтать о котятах могли все. Поэтому беседа оказалась наполнена восторженными охами и ахами. Когда Таша уходила, к ней, вертя в руках визитку, подошла жена местного жреца, госпожа Барба.

– Таша, вы знаете, наверное, у меня дело как раз к вам, вернее к вашему агентству. Тут, такое, право слово, пустяк. У нас завелся призрак. Или дух. Нет, нет, ничего зловредного в храме быть не может, это точно. Но по вечерам, когда я захожу убирать храм, мне становиться очень жутко. Шорохи, звуки. И вой. Тоскливый такой, совершенно потусторонний. И стали пропадать подношения, из съестного. Я сначала думала, что это мыши, но заклинание против грызунов обновляли на прошлой неделе. Посмотрите, пожалуйста.

Так и получилась у агентства 'Пустячок' работа, которую не планировалось брать. Поздно вечером Таша, Эван и Барба остались в храме. Эван присел на скамеечку у алтаря, а Таша и Барба шептались, сидя у входа.

– Как ты смогла его уговорить? Он такой сердитый. По-моему он совсем не хотел брать заказ.

– Иримское рагу, шоколадные брауни и обещание не убираться на его рабочем столе.

– А к госпоже Глиг ты ходила? Котяток видела?

– Нет еще. Фейских котят не показывают посторонним до трех месяцев. Их, говорят, мамы-кошки прячут. Если посмотреть раньше времени, котятки погибают.

– Ах, как госпожа Глиг их вообще может разводить. Я вот никогда не видела кошечки этой породы. Везде только мальчики.

– Тихо вы! Мы тут призраков ловим или сплетничаем? – шикнул на расшумевшихся подруг Эван.

Таша и Барба замолчали, потом Барба поднялась и стала смахивать пыль. И в тишине храма раздалось шипение и скрежет. Казалось, звуки шли отовсюду – от стен, от алтаря, от расписного купола.

– Слышите! – воскликнула Барба. Звуки стихли, а потом раздался тихий вой. Тоскливый, пробирающий до костей. Таша вздрогнула. Барба взвизгнула.

– Знаете, барышни. Идите-ка вы домой, я тут сам подежурю.

Поздно ночью Эван прокрался в дом. Заспанная Таша высунулась из своей комнаты.

– Ну что?

– Все хорошо, ложись, сейчас одну вещь возьму и уйду.

– Артефакт?

– Артефакт, артефакт.

Рассвет еще не наступил , а Таша уже спешила в храм. На крылечке она столкнулась с Барбой. И Опусией. И еще с десятком ревностных прихожанок. Тихо, на цыпочках, прошли они в храм и подошли к алтарю. На полу за алтарем, в огороженном для музыканта уголочке, сидел Эван. А на коленях у него спал котенок. Крошечный серый котенок с огромным пузиком. Эван поднял глаза на толпу дам и тихо сказал.

– Это он. Он в трубы ротельда забирался и по ним в храм проникал. А пока полз, когтями царапал. Там акустика замечательная, вот и шел такой необычный звук.

– А как ты его поймал? – загорелись глаза у Таши, – на следилку?

– На полкило телятины, он все стрескал, – ответил Эван и почесал набитый животик котенка.

– Ой! Какой манипусечка! – охнула Опусия. Получилось громко. И от этого звука котенок проснулся, дернулся и соскочил с колен Эвана. Мышкой юркнул между ног прихожанок и выскочил из храма.

– За ним! – закричала Таша. Хотя, совершенно не понятно, зачем нужно было обязательно ловить этого толстопузого обжору. А за Ташей кинулись дамы, а за ними побежал Эван. И вся эта толпа очень быстро прибежала к дому госпожи Глиг. Котенок заскочил в приоткрытую дверь, из которой как раз выходила хозяйка дома, Таша в азарте погони оттолкнула госпожу Глиг и вбежала в дом. Котенок проскочил гостиную, коридор, спальню и буквально ввинтился в маленькое отверстие в стене. Пока спешашие за Ташей дамы восторженно охали, разглядывая лежащих в корзиночке на кровати трех белоснежных котят, она подскочила к стене, дернула потайную дверцу, сорвала ее боевым заклинанием и вошла в темный чуланчик. А за ней уже вбежали все. Потом, когда эта история закончилась, Таша оправдывала свое поведение разгулявшейся кровью предков и привитыми на боевом факультете навыками. Хотя, не очень она и стыдилась. Ведь если бы не ее возмутительное поведение, то никто никогда не увидел в темном чулане множество клеток с крошечными заморенными котятами.

После утренней проповеди, посвященной на этот раз милосердию по отношению к слабым, местное общество, в котором на этот раз были не только дамы, обменивалась последними новостями.

– Вы слышали, эта особа собирала бездомных котят и просто морила их голодом. И бедняжки не вырастали. Она их магией поддерживала, но все равно большинство гибло.

– А потом поила отваром, от которого они седели.

– А цвет глазок тоже магией меняла, только большинство от этого слепли.

– Живодерка! – проворчал господин Гро.

– Этой твари не место в приличном обществе, – уверенно проговорил Лой.

Ну а Таша, Таша подумала, что в этом городе можно выглядеть, как хочешь, жить с кем хочешь и даже заниматься чем хочешь. Нельзя только мучить кошек. Все же Лимс типичная провинция.

История 3. Сокровища.

О страстях и неодолимых влечениях.

Эван завтракал. Отличный у него был завтрак: ветчина, яичница, сливки, а еще масло и кексы. И всеми этими замечательными продуктами Эван не делился с котом! Даже абрикосовое варенье и хлеб пожалел для бедного котенка. И Бесик решил взять свое счастье в свои лапы и дернулся к столу, но Таша держала крепко.

– Тише, малыш, тише. Ты уже сегодня завтракал два раза, через полчаса я дам тебе еще кусочек ветчинки. А пока нельзя, много сразу есть вредно, – стала гладить кота Таша, но разве это могло утешить!

После истории с фейскими котятами храмовый обжорка остался жить в "Пустячке". Эван философски принял женскую сердобольность, Таша умилялась доброте Эвана, ну а Бес решил, что дом , где для котов есть телятина – замечательный дом.

Когда завтрак закончился, Таша отрезала наконец-то Бесу ветчинки. Бесик наелся и забрался к Эвану на колени, теперь Эван должен был гладить его и чесать за ушком. Таша даже засмотрелась на то, как сильные мужские руки ласкают пушистую спинку, как длинные ловкие пальцы нежно щекочут кошачье горлышко. Встряхнулась и задумалась – идти сегодня покупать ткань на новые шторы, или лучше испечь пирог. Эван, подхватив оставленные в гостиной чертежи, поспешил в свою мастерскую, и тут раздался звон дверного колокольчика. Пришлось Эвану идти в кабинет, а Таше открывать дверь.

За растерянной Ташей в кабинет величественно вплыла леди Гррроувр.

– Здравствуйте, милый мальчик, – приветливо кивнула леди Эвану. Возраст леди позволял ей назвать мальчиком не только Эвана, но и его прадедушку, – у меня возникла проблема, как раз по вашему профилю проблема.

Эван усадил гостью, Таша принесла кофейник, а Бес решительно забрался к старой леди на колени.

– Не буду ходить вокруг да около, – вздохнула леди, – у меня возникло чувство, что меня обворовывают. Я все проверила, пересчитала, все цело. У меня работают только проверенные люди и обижать их пустыми подозрениями нехорошо. Но я чувствую, что меня обкрадывают! Драконы всегда это понимают, – леди почесала Беса за ушком, посмотрела на унылые физиономии детективов, и продолжила, – я даже не знаю, что вам предложить в уплату за эту услугу? Может быть разрешить вам почитать энциклопедию Гром и Бром "Артефакты драконов"? Или поделиться рецептом белого торта?

– Да! -слаженно ахнули Таша и Эван.

В огромной сокровищнице старой леди был порядок . Наверное, это самое правильное слово. Стерильная чистота и аккуратность, ровные ряды шкафов, сундуков и сейфов, каталоги и описи. Стоя в центре зала, Таша сосредоточенно прислушивалась к раскинутой поисковой сети. Она искала следы посторонних, кого-то, кто кроме дракона трогал сокровища. Эван ползал по полу и через каждые полметра раскладывал артефакты целостности, чтобы узнать, не было ли взлома. Таша вздохнула: артефакты были похожи на небольшие серебряные звезды. Столько труда стоило аккуратно пришить их на подхватки для штор в гостиной. А как быстро потом пришлось их отпарывать! Хорошо, что Эван настолько невнимателен и не заметил их там, а начал искать пропажу в своем рабочем шкафу.

– Много следов, но очень мелких, не пойму кто это, – выдохнула Таша.

– Нашел, – подскочил Эван, – там.

И он ткнул пальцем за огромный шкаф. Леди Гррроувр легко сдвинула шкаф в сторону, Эван дернул плинтус – в стене была дыра. Маленькая норка странной формы.

– Лепреконы, – простонала старая леди. Глядя на недоуменные лица сыщиков, она пояснила – жуткие твари. Воруют золото, совсем по чуть-чуть, они же маленькие, поэтому отламывают мелкие детальки: замочки, дужки сережек, лапки, которые держат камни. Это зараза хуже моли. Хуже хлебного жучка! Что же делать? Они меня разорят!

– Клей, – предложил Эван, – как крыс ловят, так и их.

– Что вы, они же разумные, адвокаты поднимут такой вой! Каждого из этой мелочи надо ловить как полноценного вора, иначе разбирательствами замучат. А если кто-нибудь в процессе погибнет, то будет совсем ужасно.

– Я что то читала о лепреконах, – задумчиво произнесла Таша, – надо посмотреть семейную книгу.

На следующий день сокровищницу было не узнать. Все шкафы, сундуки и сейфы были пусты. На полу, на стальном листе высилась груда сокровищ. Все, в чем была хоть крупица золота, лежало в этой горе. Сверху драконье сокровище было плотно, в три слоя, укутано мелкой рыболовной сетью, а концы сети были заботливо подоткнуты под лист. От сети Таша протянула сигналку светильникам. После в сокровищнице выключили весь свет, и в полной темноте, вчетвером: леди Гррроувр, Таша, Эван и Бес стали сторожить воров. Правда, о том, что и Бесик решил поучаствовать в охоте, ни Таша, ни Эван еще не знали, а весу в котенке было пока так мало, что Эван и не заметил кого он принес с собой. Когда все утихли, котенок вылез из сумки, проверил, что съестного нет, и тоже замер. Охота началась.

В полной темноте и тишине было немного жутко и Таша прижалась к теплому плечу Эвана. Эван обнял девушку. Темнота стала уютной и успокаивающей. Тяжелые воспоминания о войне отступили, и Эван почувствовал, как перестала ныть раненая нога, как засада на врага превратилась в забавное выслеживание мелких вредителей. Через час, когда пригревшаяся Таша уже почти стала засыпать, раздалось тихое шуршание и попискивание, сигнальная сеть дернулась и вокруг вспыхнули светильники.

– Ой, свет, – простонала Таша. Она и не сообразила, что если сразу резко включить свет, то самой можно на время ослепнуть. Хорошо, что леди Грроувр слегка задремала, а Эван все же был ветераном и вовремя прикрыл глаза, поэтому они сразу поспешили к сокровищам . Моргая и утирая слезящиеся глаза Таша пошла к ним, ориентируясь больше на голоса.

– Вот ведь сколько пакости этой! Лежат голубчики. Пойманы на месте преступления!

Вся сеть была усеяна тельцами крошечных человечков. Таша подошла поближе, отцепила одного от сети и провела над ним рукой.

– Обморок!

Пока старая леди ругалась, Эван вытащил из сумки клетку, и они с Ташей стали выпутывать из сетей неподвижные тела. Работа была уже закончена, клетка полна, когда боковым зрением Таша увидела мчащегося к норе человечка.

– Стой, вор, не уйдешь! – кинулась за ним леди Гррроувр. Но Бесик был быстрее. Один прыжок и лепрекон оказался прижат к полу. Хорошо, что Таша успела вовремя вытащить воришку из пасти кота.

Клетку с лепреконами совершенно счастливая леди Гррроувр доставила в местную стражу. Потрепанного котом воришку Таша в носовом платке принесла домой и стала лечить – все же разумный. Чтобы Бес его не съел, пострадавшего поселили в клетке кенара. Ну а кенару Таша купила жилье попросторнее.

Время с обеда и до ужина Эван проводил теперь в драконьем замке, и почти каждый вечер на ужин был белый торт – Таша изучала рецепт и набивала руку. Лепрекона назвали Носом за красный вздернутый нос. Иногда Нос открывал дверцу и с воплем: "Не запрете, сволочи!" пытался уйти, но Бесик тут же оказывался рядом. Тогда пленник показывал коту язык и захлопывал перед его носом дверцу. Пыхтя он заваливался на кукольный диванчик и начинал ворчать: "Ну и что, зато я живу на полном пансионе, и одели меня неплохо. А когда я выберусь и доберусь до адвокатов, вы у меня попляшете". Но голос Носа был слишком тих и тонок, и поэтому его угрозы никто не понимал.

В один из вечеров Таша убежала буквально на пять минут к подруге. Но на кухне тушилось рагу по-камрийски. Пришлось ей просить Эвана, что бы тот помешивал, ну хотя бы раза два за час, содержимое кастрюльки. Эван дисциплинированно перемешал рагу, и хотел было уйти, но взгляд его наткнулся на книгу. Книгу в кожаной черной обложке с серебряными вставками – настоящий ведьминский гримуар. И рука вот просто сама стала листать страницы. Рецепты закусок, супы, яды, десерты, способы разделки дичи, секреты соблазнения мужчин, бытовые мелочи. Почти в самом конце книги была маленькая глава "Лепреконы". Старинными буквами старательным почерком было выведено: "сия тварь есть неразумна и мерзопакостна, характер имеет злобный и жадный, особливо привержена любви к злату. Страсть сия так сильна, что лепрекона при виде злата охватывает крайнее возбуждение, другое же ничто его не соблазняет. Так что без сего благородного металлу он даже с собственной лепреконихой взойти на ложе не сможет. А ежели злата будет много, то под воздействием его кровь и лимфа притекут к чреслам сей твари с такою силой, что он может и сознание потерять".

Эван захлопнул книгу и внимательно посмотрел на сидящего в клетке Носа. И ему показалось, что он услышал укоризненный писк со стороны клетки.

– Ладно эти ведьмы, а ты? А еще мужик!

Через часик в "Пустячок" заглянул владелец соседнего ресторанчика господин Лимбус. Он принес Таше деньги за белый торт, а в подарок кусок окорока. Потом они с Эваном поговорили об артефактах, сохраняющих рабочий стол кондитера холодным, и господин Лимбус ушел.

Когда поздно вечером домой вернулась Таша, Эван сидел на кухне и сосредоточенно прикручивал новый артефакт к столу. На полусдернутой с карниза шторе висел Бес и пытался лапой достать с полки уже немного погрызенный окорок, а перед клеткой с Носом лежал золотой. Лепрекон был в глубоком обмороке. Рагу совершенно сгорело.

История 4.Великая любовь.

О пропажах вещей и людей.

Как чудно начинался вечер! В маленькой гостиной Таши собралась очень приятная компания, велись очень милые разговоры, дамы пили чай с пирожными и ... И весь этот замечательный, великолепный, тщательно продуманный вечер разрушила Литта.

– Таша, вы с Эваном великие детективы! Вы такие умницы, то есть умники, то есть, я хочу сказать вы точно сможете помочь, – верещала Литта, – а Милли, ах, бедняжка! Она живет с дядей и тетей. А эти ее кузины! Она все-все сама делает по дому! И даже на рынок ходит и готовит!

– Бедняжка, – ахнули дамы.

– Но она не жалуется, никогда не жалуется! Но эти исчезновения, вы знаете, каждый год на день рожденья у нее пропадают игрушки! И тогда, только тогда, Милли расстраивается. Очень расстраивается.

– Игрушки? – удивилась Таша.

– Да, не удивляйтесь. Ее родители, они очень важные особы – мама маг, и все время в разъездах, а папа, ой, не помню то ли Повелитель, то ли герцог какой, он тоже очень занятой, поэтому она живет с дядей и тетей и дедом. Но дед, он такой старый, так что можно сказать с дядей. Так вот, ее родители, они каждый год ей присылают игрушки. Маленькие. Это понимаете единственная память от родителей, нет, я что-то не так говорю, но она с этой игрушкой не растается, а потом, на ее день рожденья игрушка пропадает. Вот, – выпалила на одном дыхании Литта, – и так пропало уже шестнадцать игрушек. А в понедельник пропадет семнадцатая! Милли заранее плачет. Помоги, Ташенька!

И что оставалось делать Таше? При всех этих милых дамах, внимательно глядящих на нее? Она повздыхала, и пообещала, что если Эван согласится, и если Милли сама к ним обратится, то она, о, она точно будет заниматься расследованием.

– Вот ведь, трещотка, не заткнешь, даже голова от нее заболела, Милли то, Милли се, – проворчал в своей клетке Нос, – А Милли, интересно, в курсе, что ее тайны тут всем выложили и на расследование записали?

А вот Бесику Литта понравилась. Пока она болтала, она очень ловко уронила половину пирожного на пол. И даже не стала подбирать его. Милая девочка.

Неприятность случилась на следующий день утром. Милли все же пришла в "Пустячок", и попросила помочь. А Эван был на месте. Неприятность была в том, что Эван согласился. Смотрел на Милли, заглядывал ей в глаза, и кажется даже не слышал, о чем его просили. Даже о деньгах говорить не стал, отмахнулся, какие пустяки, мол. И побежал провожать Милли домой.

Таша подошла к зеркалу, поправила свои рыжие волосы и вздохнула. Милли была выше. И стройнее. Если честно, то гораздо стройнее и моложе. И волосы у нее были золотистыми. Зато у Таши зеленые глаза, а не это голубенькое безобразие. Но эта мысль почему-то не очень утешала. Нос тоже был возмущен .

– Подумать только, перед ним похлопали глазками и он согласился работать без денег! Без денег! Вот будет парочка: олух, который берется за работу, не поговорив про оплату и девица, для которой сходить на рынок – подвиг! – негодовал он.

Если бы Таша могла разобрать его писк, она бы точно согласилась с Носом.

Эван вернулся вечером, очарованный еще больше. Он долго рассказывал какая Милли: Милли умная, и умнее он никого не встречал, Милли нежная, Милли впечатлительная. А какой у нее вкус! А как она разбирается в поэзии. Для такой юной девушки это просто удивительно! Когда Эван начал говорить, что Милли, кажется, вся соткана из эфира, Таша не выдержала. Она решительно отобрала у Эвана миску с пирожками и отправила его спать.

– Эфир, зефир. А сам полмиски пирожков съел, то же мне, эфиропочитатель! Придется мне, Бесик, брать расследование в свои руки, иначе мы полностью опозоримся, – Бесик, с которым Эван не поделился пирожками, был полностью на стороне Таши.

С утра Таша побежала в храм, а после службы на рынок. Потом в магазин, где торговали рукодельными мелочами, потом в школу магии, как раз к тому моменту, когда мамочки забирали детей, потом в ратушу, к старику Борнсу, занимающимуся сделками с недвижимостью и еще раз на рынок. И в порт. Домой Таша вернулась буквально без ног. На нее с осуждением в глазах смотрели голодные Бесик , Эван и Нос. Бесику Таша отрезала мяса, Носу отдала последнее пирожное, перед Эваном на стол поставила миску со вчерашними пирожками.

– Пока ты вздыхал по этой блондиночке, я провела расследование, – Таша налила себе чаю, и ... не взяла пирожок. И не то что бы она решила худеть, просто не хотелось. Совсем не хотелось, – Значит, слушай. Милли внучка господина Горда. А господин Горд преподает в школе магии. Господин Сибиус Милли вовсе не дядюшка, если и родственник, то очень дальний. А госпожа Сибиус вовсе не злобная тиранка, а милая женщина, которая учит своих девочек вести хозяйство. И Милли учит.

– Но Милли, она такая. Милли и рынок... – промямлил Эван.

– Все ходят на рынок, – отрезала Таша, – любая женщина, да и любой мужчина, должен уметь вести хозяйство. И готовить тоже, – и Таша отобрала у Эвана последний пирожок.

– А родители?

– Про них никто не слышал, наверное, она сирота. Такие истории про необыкновенных родителей обычно рассказывают брошенным детям. Вряд ли ее папа на самом деле герцог.

– А может и герцог, а вот мамаша служанка, любовь-морковь, трали-вали, а потом детка появилась и папаша в кусты. А мамаша бежать, нового дурня искать, – мерзко захихикал Нос.

– Но игрушки действительно были, – задумчиво проговорил Эван, – и действительно пропадают в канун дня рожденья.

– Игрушки, наверное, дед дарит.

– Наверное. А ворует кто? И главное, зачем? – потер подбородок Эван, – зачем воровать игрушки, которые ребенок не спускал с рук целый год.

– Не знаю. Может быть их воруют оборотни, и потом по запаху ищут кому она пара?

– Странная версия. На нее тебя новый роман вдохновил? – хмыкнул Эван, кивнув на оставленный Ташей на видном месте роман "Пара оборотня", – а может это кузины воруют игрушки, из вредности?

– Нет, они очень милые девочки, я скорее поверю в оборотней.

– Может у Милли какие-нибудь способности необыкновенные? И их запечатывают?

– А в школе магии на уроках распечатывают. Зачем?

– Словом, версии у нас нет. Вертится что-то в голове, а вспомнить не могу. Я поговорил с дедом, дядей и тетей Милли. Они говорят, что игрушки не брали и согласны пустить нас к себе в дом сегодня ночью. Без восторга, но согласились. Таша, я тебе артефакт поиска оставил. Где он?

– Артефакт?

– Я его видел, – Эван помчался на кухню, и через минуту выскочил с солонкой. Красивой парадной солонкой, маленькой, серебряной, с камушками на блестящих бочках. Эван поставил солонку на стол, накрыл сложенными ковшом ладонями и сказал Таше, – смотри!

В узкую щелку меж ладоней Эвана Таша увидела зеленый лучик, идущий от одного из камушков. – Так, что у нас внутри? Соль? Соль это хорошо, гляди, лучик указывает на место, откуда ты эту соль взяла.

– Сейчас наш ученый найдет на кухне соль, – съехидничал Нос, – а может он усовершенствует изобретение и сможет находить свой второй носок.

Эван решительно потопал в сторону кухни, иногда останавливался, чтобы уточнить направление и с помощью лучика, за каких-то полчаса добрался до шкафчика. Открыл шкафчик, вытащил корчажку с солью и гордо поставил перед Ташей.

– Работает! Видишь?

– Вижу, – буркнула Таша, поставила на место соль, вытащила из шкафчика кота, вытащила у Бесика из пасти мешочек с крупой, положила мешочек на место, снова вытащила кота и заперла шкаф.

– Если мы пойдем сегодня ночью караулить игрушку Милли, то надо приготовить бодрящее зелье. Вряд ли кража совершалась без использования магического сна, – решила Таша.

Поздно вечером Таша и Эван сидели в шкафу в спальне Милли. Эван держал в руках солонку, внутри которой лежал клочок меха от игрушки, Таша морщилась. Может потому, что послевкусие зелья бодрости было не очень приятным, может потому, что Эван как уставился в маленькую щелку на Милли, то так и не отводил взгляда. Хорошо, что в темноте яркий лучик был хорошо заметен. И заметно стало, когда он дернулся и передвинулся влево. Таша пнула Эвана.

– Смотри, мишку уносят, – прошептала она.

В темноте спальни было видно, как из постели сам собой вылетел игрушечный медвежонок и поплыл к двери. Дверь открылась, и тут же захлопнулась. Таша и Эван выскочили из шкафа и бросились к двери. Заперто. Таша приготовилась бить по замочку заклинанием, но Эван немного подкрутил замок и распахнул дверь. Мишка мелькнул в конце коридора и скрылся за другой дверью. Таша подскочила и хотела вбежать следом за похитителем, но Эван ее остановил и склонился к замочной скважине. Немного погодя он резко дернул дверь на себя и вошел в комнату.

В кабинете сидел господин Горд и укладывал игрушечного мишку в большую круглую чашу с крышкой.

– Хм, господин Горд, ну зачем же вы сказали нам, что не брали игрушки?

Старик медленно опустился в кресло.

– Да, игрушки брал я. А почему вы не спите?

– Фамильное зелье, – гордо сказала Таша, – но зачем вы это делаете?

– Чтобы Милли не нашли.

– Это артефакт, не позволяющий проводить поиск?– восхищенно воскликнул Эван.

– Вы прячете ее от оборотней? – выдохнула Таша.

– Да, – кивнул старик Эвану, – Почему от оборотней? От родителей. Вы садитесь, я вам все расскажу.

Когда Эван и Таша сели, господин Горд начал рассказ.

– Моя супруга умерла рано, и я остался один с дочкой на руках. У Агнеты были прекрасные данные, сразу было понятно, что магия – это ее. Она у меня огненный маг. Очень хороший огненный маг, вот только магия накладывает отпечаток на характер. Агнета импульсивна, порывиста, безрассудна. Огонь, словом. Но Академию закончила, и очень хорошую практику имеет. А потом она встретила своего Ледяного герцога. Любовь, страсть и постоянные ссоры. Слишком уж они разные. И оба совершенно поглощены своим делом. Все это было очень трогательно, пока не прявилась Милли. Сначала ее забрал отец к нянькам и кормилицам, потом Агнета решила, что она мать, и значит именно она должна растить дочь. И отобрала Милли. Герцог направил к ней наемников, и когда Агнета уехала буквально на пару дней на очередное задание, наемники выкрали Милли. Агнета вернулась и опять забрала дочь. К двухлетнему возрасту Милли родители уже тридцать раз воровали ее друг у друга. И однажды они ее потеряли. Наемники одного и слуги другой что-то проворонили, отец думал, что ребенок у матери, мать, что ...– Горд судорожно вздохнул, – Я забрал Милли у чернокнижника в последний момент. И решил не отдавать родителям ребенка, пока они не образумятся.

– Дедушка! – на пороге спальни стояла Милли, – дедушка, как ты мог!

Через три дня весь Лимс замер. В город прибыл Ледяной герцог. Пышная свита, прекрасные дамы и отважные кавалеры, торжественный въезд, и сам градоправитель, встречающий гостя. Таша посмотрела на выезд со стороны, а вот Эван пошел к дому Милли. Счастливая Милли радостно улыбалась отцу, снисходительно дамам и кокетливо кавалерам. Эвану она не улыбнулась. Дожидаться отъезда Милли Эван не стал, и хромая больше обычного, вернулся домой. Таша налила ему чашку какао и отрезала кусок пирога. О Милли Эван больше никогда не говорил.Еще через три дня в городе появилась Агнета. Ее приезд был гораздо скромнее, зато скандал, который она закатила отцу, слышал весь Лимс.

– Как ты мог! Отобрать у меня мою крошку! Отдать ее этому чудовищу! Закрыть ее от меня!

– Если бы ты держала поисковое заклятие хотя бы два дня, ты бы пробила защиту. Только сама держала! А не поручала это своим студентам!

– Мне некогда было, я в отличие от тебя...

А еще через пару месяц старик Горд исчез. А Эван получил от старого мага послание: тот самый артефакт защиты от поиска и письмо. Горд сообщал, что Милли, пообщавшись и с отцом и с матерью, сама сбежала к нему. Они уезжают далеко, ставят вдвоем защиту от поиска и просят их не искать. Хотя бы еще года три.

Из подаренного артефакта получилась чудесная супница. Таша достает ее только в особо торжественных случаях. Эван каждый раз внимательно смотрит на супницу и спрашивает Ташу, где она ее купила. Жаль только, что волшебство и магия совершенно не действуют на котов. Если супницу оставляли без присмотра, то Бесик легко находил в ней кусочек мяса.

История 5.

О приобретениях и находках.

Эван был непреклонен.

– Конечно, ваше происшествие не очень важное, да, можно сказать, что это пустяк. Но это не повод платить нам за расследование такие пустяковые деньги, – Эван был непоколебим. Мастер Торбус пытался объяснить, что это смешно – назначать такие расценки за работу. Мастер Торбус рассказывал о конкуренции в гостиничном бизнесе и своем тяжелом материальном положении. Мастер Торбус намекал на свои дружеские отношения с Ташей. После этих намеков цена почему-то выросла почти вдвое.

– Нууууу дурень. Бесик, ты слышал такого дурня? – Нос, лежа на диванчике в своей клетке, наслаждался торгом, – Этот придурок еще и цветы Таше припер, а потом с Эваном торговаться пошел. И это содержатель гостиницы! Еще и говорит, что лучшей гостиницы в Лимсе.

Конечно, "Три таракана" не были лучшей гостиницей. Эльфийская "Устрица" была красивее, "Сукровица" дороже и пафоснее, а в "Рудокопе" кормили вкуснее. Но и гостиница Торбуса была местом достойным и приличным. Если бы не маленькая проблема: на столике в общем холле появился кинжал. В нарядных ножнах из тисненой кожи, украшенный маленькими синими камушками, красивый кинжал. Появился ниоткуда, лег на столик и взять его не получалось. Просто не получалось прикоснуться – руки натыкались на прозрачную, но прочную стену. Торбус запаниковал и побежал в стражу. Стража объяснила, что к ним с кражей, а появлениями они не занимаются. Маг стражи объявил, что кинжал совершенно безопасен, угрозы нет,и стражники ушли. Торбус побежал в детективные агентства, но и там ему отказали, сославшись на то, что нет свободных агентов. И тут Торбус вспомнил о Таше. Точнее, о Таше он совсем не забывал, он уже даже решил, что есть смысл поухаживать за ней, как за невестой, он вспомнил, что Таша – детектив. И пришел в "Пустячок".

– Мастер Торбус, как хорошо, что вы пришли, – в кабинет впорхнула Таша, – вы уже договорились по цене?

– Да, договорились, – улыбнулся ей в ответ Торбус.

– Эван, приступаем?

Эван тоже выдавил из себя радостную улыбку и кивнул.

А в гостинице их ждал сюрприз. Рядом с кинжалом теперь лежал перстень с крупным синим кабошоном. Одна из постоянным постоялиц гостиницы, госпожа Галид устраивала скандал.

-Я не могу жить в месте где постоянно что-то появляется! – кричала она. Мастер Торбус извинился перед Ташей и помчался успокаивать клиентку.

Портье за столиком хмыкнул вслед :

– Пыталась колечко подсечь, а не вышло, вот и злится.

Не обращая ни на кого внимания Эван замер перед столиком. Следующие два часа Эван и Таша: пытались достать кинжал и перстень рукой, спихнуть деревянной палкой, подцепить кочергой, вытащить серебряными щипчиками. Стена стояла прочно. Эван и Таша просканировали все магическое пространство, покидали в столик кучу заклинаний и разложили вокруг него множество артефактов. Стена даже не дрогнула. Эван резким движением выдернул столик. Кинжал и перстень остались висеть в воздухе. Это было так жутко, что Эван почти сразу же поставил столик на место. Потом Эван собрал артефакты и сказал, что ему надо все проверить.

Всю ночь Эван считал и перепроверял расчеты, и утром объявил:

– Получается, что место, ограниченное стеной – есть. А предметов внутри не существует. А как это может быть – я не понимаю.

За ночь на столике появились еще пара книг и фляга.

– Ну что это? Что происходит? – задыхался от возмущения Торбус. И тут, тут, из ниоткуда над столиком появилась рука. Совершенно невозможная, чещуйчатая, трепалая рука. Она пошарила по столу, нащупала книгу и исчезла с ней.

– Пространственный мешок, – ахнул Эван, – это пространственный мешок иномирцев! Это, это – сенсация!

Сверху на столик свалился мешочек с чем-то тяжелым, куча тряпок, что-то, завернутое в кусок ткани, большой мешок с чем-то легким, снова книги, снова тряпки, какие-то кольца разных размеров и ботинки. Сверху на эту кучу свалились панталоны. Беленькие, с кружавчиками и почему-то с двумя дырками ниже пояса.

– Для чего это? – прошептала Таша.

– Для хвоста. Для двух хвостов, – поправился Эван.

– В центре моей гостиницы, на самом видном месте будут лежать трусы какой-то иномирной двуххвостки! Уберите это немедленно! – заорал Торбус.

– Это событие века! Это научный прорыв! Это редчайшая возможность понаблюдать за пространственными мешками! – орал на него Эван.

Ну а Таша, Таша уверенно сказала:

– Нам заплатили за то, чтобы мы расследовали что это такое. Мы расследовали – это мешок. На убрать мы не подряжались, – и ушла.

Надо сказать честно, это не было первым разочарованием в жизни Таши. Мужчины бывало представали в ее глазах не очень умными, не очень благородными и даже не очень честными. Но с мужчиной, способным закатить истерику, Таша сталкивалась впервые. Больше с мастером Торбусом она не общалась. Зато Эван теперь целыми днями пропадал в гостинице. Скоро все постоянные гости "Трех тараканов" съехали, и на их место заселились маги-теоретики со всего, да со всего мира. Было даже несколько архимагов-практиков. Один из них даже разработал прибор, позволяющий исследовать внутренности мешка. После долгих экспериментов маги пришли к выводу, что внутри кулька – мясо животного, внутри мешочка – сухари, а внутри фляги – обыкновенная вода.

Жизнь далекого владельца мешка стала интересной и трудной. Предметы появлялись и пропадали. Трехпалая рука все чаще показывалась над столиком. Кинжал лег сверху кучки, а панталончики перекочевали в самый низ. Мастер Торбус стал продавать билеты на стулья у стены для зевак. И вот однажды рука захватила и вытащила мясо. Потом стала вытаскивать мешок с сухарями, а потом флягу с водой. Вначале, падая на стол фляга булькала, потом плескалась, потом, потом упала вниз тихо. Рядом лег пустой мешок.

– Она попала в беду! -схватился за голову Торбус, – она пропадет. Моя двуххвостка погибнет от голода и жажды! Что делать! Ну вы же маги! Вы волшебники! Ну сделайте что-нибудь!

Маги, архимаги, практики и теоретики только сейчас поняли,что там, на другом конце мешка умирает от жажды и голода живое существо. Почему-то до криков Торбуса это не приходило никому в голову. И они придумали. Очень быстро придумали, а Эван сделал артефакт.

Это было грандиозное действо. У столика собрались ученые мужы. Дальше толпились важные люди Лимса. В окна заглядывали любопытствующие. Господин Торбус и его работники бегали с подносами с напитками и печеньем между гостей. Эван притащил кожаный бурюк. Длинное горлышко бурдюка-артефакта прижали к стенке напротив фляги и нажали на кожу.

– Иииии?! – застыли зрители. Но Эван не успел ничего сказать. Над столиком появилась рука. Движения ее были судорожными, неловкими. Рука подхватила флягу и уронила ее, не расчитывая на такую тяжесть. Потом схватила решительнее и вытащила. Падая обратно, фляга звонко булькнула.

-Получилось! А теперь сухари!– скомандовал Эван. Бурдюк быстро продули горячим воздухом, чтобы высушить, и запихали в него узкие галеты. Их, по семейному рецепту, напекла Таша. Эван прислонил бурдюк к стене рядом с мешком, и тот мгновенно наполнился .

Наполнять мешок и флягу пришлось еще пару раз, пока двуххвостка не выбралась из беды. Пришло время и за флягой и за сухарями рука нырять перестала. Потом из мешка исчезло белье, потом книги, оружие, странные вещички, и на столике в гостинице по-прежнему лежал один кинжал. Научное сообщество сделало вывод, что с владельцем мешка все хорошо.

Все хорошо было и с господином Торбусом. Все номера в гостинице сняла на ближайшие сто лет Кривайдская Академия магии. Рядом с гостиницей Торбус пристроил большой конференц-зал. Он разбогател, нанял управляющего и почти перестал заниматься делами. А еще он сделал предложение Таше. А она ему отказала. Подругам, по секрету, сказала, что не в богатстве счастье, а жить с мужчиной, у которого даже любимого дела нет, она не сможет.

Все хорошо было и у Эвана, он всерьез увлекся созданием своего пространственного мешка, и целыми днями пропадал в своей мастерской. Когда сватовство Торбуса расстроилось, Эван три дня мурлыкал что-то радостное себе под нос и подарил Таше волшебный бурдюк. Она стала использовать его на кухне для своих кулинарных экспериментов. Никто в Лимсе не мог понять, как Таша может так искусно фаршировать, не оставляя в оболочке никаких разрезов и проколов. Только Бесик огорчен, эклеры теперь наполняются начинкой волшебным образом, и значит возможности попробовать крем у него стало еще меньше.

В другом мире ЗухаЗаЬен собирала в поход дочь. Совсем еще малышка, пока еще даже всего с двумя хвостиками, но уже решила отправиться с Розовому морю. Мать укладывала в пространственный мешок книги, деньги, украшения, оружие, сменное белье и одежду. Последними легли в мешок семейные реликвии: фляга с водой и мешок с сухарями, которые могут трижды наполниться сами. Когда бабка Зухи вернулась из Пустыни Смерти живой, она объяснила свое спасение волшебными вещами. Маги и шаманы рода долго исследовали их, и признали самыми обыкновенными, а чудеса списали на галлюцинации. Может быть они и правы, но Зуха все же уложила их в мешок и, по обычаю, прикрыла белыми панталончиками.

История 6.

О том как просто себя потерять, и как сложно найти.

Это история началась очень странно. Не каждый день в маленькую конторку, занимающуюся пустяками, приходит с заказом владелец самого крупного детективного агентства. А вот господин Золх пришел и сидел уже третий час. Сначала был светский разговор, о погоде. Глупый, если честно разговор, потому как в Лимсе погода бывает только хорошей, очень хорошей и великолепной. Потом обед, обед был шикарный. Даже Нос, съев свою порцию, не стал подслушивать и комментировать, а ушел в свою спальню спать. И Бесик наелся и не пытался стащить добавку со стола. Потом кофе. Господин Золх повертел в огромных ручищах крошечную чашечку и признался.

– Хотел я вас втемную использовать, но, понял, не выйдет. Вы ребята не глупые – поэтому начистоту. Завтра к вам придет клиент, возьмите его. Тут такая история. Приехали в Лимс четверо очень ушлых прохиндеев. Старичок, такой тиран подагрический, красотка, тихая и кроткая, она у них жертва тирана. Бабка, она то горничной представляется, то дальней родственницей. И бойкий мужичок – слуга. Красотка проезжает по городу в карете, улыбается и мило болтает. Рядом сидит мерзкий хмырь. Молодые, а особенно немолодые люди на эту красоту неземную ведутся и норовят красотку спасти от злодея-мужа. Слугу подкупают, чтобы тот записочки носил, потом слуга берет деньги, чтоб горничную подкупить, потом, когда барышня соглашается бежать, слуга берет уже большие деньги, чтобы организовать побег – и тут они все снимаются и уезжают из города. Неудачливый возлюбленный остается с разбитым сердцем и пустым кошельком. В стражу не пойдешь, к магам не обратишься, получается очень красивое мошенничество. А в следующем городе начинается все сначала. Теперь вот до Лимса добрались. А нам таких гастролеров не надо, – господин Золх поставил, наконец, чашечку и признался, – у меня сын начальник стражи, просил помочь.

– Да мы не против помочь, – ответил Эван, – только чем?

– Так взять клиента. Мы этой дамочке нашего воздыхателя представили, уже вся операция разработана, чтобы их поймать, а тут появляется господин Колбус. Совершенно нелепый тип. Порывается спасти нашу красотку, путается под ногами, и главное, он никак не сообразит, что можно познакомиться со слугой. Вариант подкупить слугу до этого дурня не доходит. Он бегает по городу и нанимает детективов. А господа-мошенники люди опытные – если заметят слежку просто уедут, и все. Мы не сможем их задержать, не за что. Единственный выход, чтобы он нанял вас, – тут господин Золх замялся, – вы сможете сделать вид... ну, вы сделаете так, чтобы они вас не опасались.

– То есть – два недотепы, которые все равно ничего не заметят? – уточнила Таша.

– Угу, – кивнул господин Золх. Но уже как-то неуверенно.

Таша с Эваном обрадованно переглянулись:

– Ну, с этим мы справимся.

Господин Колбус появился через день. Был он весь удивительно круглый. Не толстый, но с круглым пузиком, с совершенно круглой головой, и даже оправа очков была круглой.

– Я вас очень прошу, проследите за ней! Я боюсь, боюсь, что он ее обижает! Она чудное создание, такая звонкая, такая кроткая, просто птичка.

– Мы не занимаемся слежкой, – сурово ответил Эван, – Видите, у нас даже на визитке это написано.

– Написано, что не занимаетесь слежкой за супругами, а она мне не супруга, – уверенно ответил Колбус, – и я хорошо заплачу.

– Ну, действительно, не супруга, – протянула при этих словах Таша.

– Таша! – строго посмотрел на нее Эван, – мы занимаемся пустяками.

– А тут есть пустяк, такой странный пустяк, – подпрыгнул на стуле господин Колбус, – вот!

Он гордо положил на стол большое перо.

– Перо?

– Перо! Это перо Акуила чрясаетос, самого крупного орла. Каждый раз после беседы с милой Лавизорой она оставляет мне на память перо. Я сначала не понимал к чему оно, думал случайность, но потом я догадался! Дамские книги, язык цветов и предметов – это перо знак. "Спаси от смертельной опасности"– вот что оно значит! И я у вас.

– А вы уверены, что это действительно чрю..чрясаетос?

– Я профессор орнитологии, – вскинулся господин Колбус.

– Кхм, это в корне меняет дело, – задумчиво произнес Эван, – мы вам поможем.

Так и получилось, что в чудный весенний день Таша сидела на скамеечке в скверике совершенно одна. Хотя для того, чтобы остаться одной, ей приходилось прилагать определенные усилия. То к ней подсаживались подружки, то знакомые, то совершенно незнакомые, но мечтающие завязать дружеские отношения молодые люди. За это время мимо Таши прошел профессор Колбус, но Ташу не заметил, прошмыгнул слуга-мошенник и три раза прохромал садовник, рассаживающий в сквере цветы. Садовник хромал, со злостью поглядывал на молодых нахалов, заигрывающих с Ташей, и вскопал не только клумбу, но и дорожку рядом со скамеечкой. Таша делала вид, что ничего особенного в поведении садовника нет, щурилась от солнышка и листала книжку. Но через три часа ее старания были вознаграждены: к небольшому особнячку, который снял старый хмырь, тиран, и он же супруг Лавизоры, подъехала карета. Карета остановилась у крыльца, маленькая ручка в кружевной перчатке отдернула занавесочку и из окошка выглянула Лавизора. Таша решила, что ничего такого, особенного, в этой покорительнице мужских сердец нет. Блондиночка с голубыми глазками, из тех, кто нравится Эвану. Мужская рука задернула занавеску, скрыв от взгляда Лавизору. Таша услышала, как открылась дверца и из кареты вышел тиран. Выходящих карета полностью закрывала, и Таше были видны лишь ноги в мягких кожаных туфлях. Потом мелькнули коричневые ботиночки на каблучке, и их тут же скрыл подол светлого платья. Первым на крыльцо поднялся пожилой господин в сюртуке, постоял у двери и вошел в дом. Следом за ним прошла Лавизора в небесно-голубом шелковом плаще с капюшоном. Из дома на крылечко вышла маленькая, одетая в темное платье старуха и махнула рукой кучеру, чтоб отъезжал. Таша незаметно, якобы поправляя прическу, бросила в служанку заклинание. Старуха покачнулась, неловко задела рукой чугунный столбик с острым граненым навершием, зажала порезанный палец и быстро скрылась в доме. В окне второго этажа особнячка дрогнули шторы, рука в голубой перчатке слегка приоткрыла занавешенное окошко, Лавизора робко выглянула и сразу же скрылась в комнате. Таша поднялась со скамейки, прошлась около особнячка, поднялась на крылечко, но стучать не стала, постояла в задумчивости, и пошла домой.

Поздно вечером вернулся Эван. Снял костюм садовника, заперся в мастерской и даже не пошел ужинать. Нос и Бес были поражены – на ужин были свиные колбаски с марицкими орехами.

Утром в 'Пустячок' снова заглянул господин Колбус. И господин Золх зашел в гости, вместе со своим сыном, тем самым, который начальник стражи Лимса.

– Профессор, – начала Таша, – это действительно очень странное и удивительное дело, и я ничего не могу понять. Я даже не уверена, что Лавизора вообще существует.

– Что? – глаза профессора округлились. Да и не только у профессора.

– Вчера я три часа провела у особняка. Я видела, как в полдень из дома вышел слуга. И в доме никого не осталось.

– Нет, – перебил Ташу Золх, – старуха не выходила из дома

– Артефакты утверждают, что в особняке никого не было, – подтолкнул к Золху лист с расчетами Эван.

– В доме есть еще и задний ход, она могла выйти оттуда, – предположила Таша.

– Нет, – не согласился господин Золх– младший, – мои сотрудники следили и за задним ходом, никто не выходил.

– А за беседкой у реки следили? – улыбнулась Таша, – это же старинная романтическая история про возлюбленных и тайный подземный ход к реке.

– А я вспоминаю старинную романтическую историю про контрабандистов и ход к реке. Неужели он в этом доме, – пробормотал Золх.

– Старухи дома не было. Когда карета приехала, из нее вышла Лавизора в светлом платье, ярко-голубом плаще и в коричневых ботинках. Ну не может красивая и не бедная женщина надеть коричневые ботинки к светлому платью. А вот коричневые ботинки к темному платью служанки очень даже подходят. Непонятно, зачем Лавизоре плащ, на улице тепло, а в карете так и совсем жарко. К тому же плащ шелковый, если бы она ехала в плаще, он бы измялся, но плащ не был мят. Значит, его накинули перед выходом из кареты. Зачем? Что им хотели прикрыть? И главное. Лавизора была в белых кружевных перчатках. Я кинула в старуху заклинанием, и служанка поранила руку. А потом я увидела Лавизору уже в голубых перчатках. Зачем ходить по дому в перчатках? Зачем менять дома перчатки на более плотные? Может быть для того, чтобы скрыть царапину?

Мужчины поражённо замолчали.

– Вот ведь бабьи хитрости, – пробурчал подслушивавший Нос, и покрутил ногой в красных башмачках, – ботиночки ей не сочетаются.

– И вот что я нашла на крыльце, – Таша положила на стол еще одно перо.

– Ну, а со своей стороны добавлю, что за домом установлена магическая слежка, – это добавил Эван, – Тот, кто ведет слежку, маг очень высокого уровня, я его и не засек, а вот мои артефакты отследили. Сложная следящая сеть и накинута она именно на Лавизору. А Лавизора существует, потому как после того, как старик с женой вошли в дом, в доме оказалось трое живых.

– Может она карлица? Уродец? – задумался Золх.

– Как бы то ни было, надо этих мошенников брать. Слуга уже взял деньги с нашего 'воздыхателя', а тут еще и возможное удержание в плену слабой женщины, значит и мужа со служанкой удастся прищучить.

Профессор Колбус стал понимать, что ему рассказали не все.

Сумерки опускались на Лимс, когда к двери особнячка подошла городская стража. Слугу схватили быстро, а вот за старичком пришлось побегать, он оказался гораздо моложе и резвее, чем казался с первого взгляда. А благообразная старушка ругалась яростнее торговок и царапалась как кошка. Пока стражники разбирались с мошенниками, Эван, Таша, профессор и господин Золх искали Лавизору. Ни в гостиной, ни в спальнях ее не было. Один из стражников заметил небольшой люк в кладовке за кухней и крикнул: 'Здесь ход вниз, наверное, подпол'. Господин Золх поспешил к нему. Эван сверился с расчетами и проговорил: 'Кто-то в доме все время сидит наверху', и полез на чердак. Таша и Колбус поспешили за ним.

На пыльном чердаке, спрятав голову под крыло, сидела огромная птица. Господин Колбус подошел поближе, и тогда птица проснулась, расправила крылья и повернулась к Колбусу. На птичьем теле была голова Лавизоры. 'Милый, весна так прекрасна, – мелодичным голосом проговорила птица, – я скучала'. Колбус упал без чувств.

Сильный порыв ветра распахнул створки чердачного окошка и в него проскользнул мужчина в темной одежде и с маской на лице. Он перепрыгнул через упавшего профессора, схватил в охапку птицу и бросился к окошку. Рефлексы, вбитые на боевом факультете, оказались сильны, и Таша бросила заклинание вслед похитителю. Злодей даже не повернулся, только повел плечом, и Ташу отбросило к стене. Так бы он и ушел, но господин Колбус выбрал именно этот момент чтобы прийти в себя и попытаться подняться. Похититель налетел на него, упал, а кулак Эвана отправил его в нокаут. На чердак с топотом вбегала стража.

– Ну-ка, кто у нас тут? – господин Золх стянул маску с лица похитителя.

Похититель вздрогнул, открыл глаза и сказал:

– Здравствуйте.

На присутствующих глядела вторая Лавизора. Господин Колбус снова упал в обморок.

В гостиной Таши было многолюдно. Таша, Эван, профессор, оба Золха и три стражника пили чай и внимательно слушали метра Кранга. А тот прижимал к себе птицу и сбивчиво рассказывал.

– Мы с сестрой близнецы. Магический дар, да у нас вся семья маги, вот и мы... Мы с ней поступили в Академию, и учились, нам нравилось, все получалось. Мы всегда с ней работали вместе. Зигри, она талантливая очень, но вспыльчивая, импульсивная! Но талант! А я спокойнее, такого дара у меня нет, странно для близнецов, правда? Мы закончили, поступили работать в стражу Кастроса. Большой город и на границе с оборотнями. Там, в страже, Зигри встретила его. Начальник стражи, оборотень, но удивительный, превращается в орла. И Зигри влюбилась в первый раз в жизни, совсем влюбилась. А он нет. А Зигри, за ней же всегда бегали мужчины. Она же всегда была самая лучшая, самая красивая, самая сильная и талантливая! За ней принцы ухаживали! А тут, оборотень, и не смотрит. Она старалась ему понравиться. Старалась, чтобы он увидел, какая она. И умная, и красивая, и сильная, и талантливая. А он, он другую нашел, свою пару. Самая простая девчонка. Зигри даже за ней следила, плакала потом. Совсем-совсем простенькая, не очень умная, и не красавица. По сравнению с Зигри, конечно. Но оборотень, и тоже птица. И тут Зигри переклинило. Я это зачем рассказываю, это ведь запрещено так делать. Вот. Она решила тоже стать птицей. Подсмотрела, как они в небе летают. Она все разработала, она птицу притащила, все от меня в тайне. И решила, что она может слиться с птицей и стать оборотнем. Анимаг. Но, неправильно рассчитала, потоки силы не стабилизированы, не зря запрещали такое. Она стала человеком с птичьей головой. Она все понимает, но... это ужасно. А птица, птица получила ее голову. Самое ужасное, птица улетела. И попала к этим людям. Но хоть они и не очень честные, я им так благодарен, если бы не они, птица бы погибла. Она же охотиться не может. А так, так она жива. Только они переезжали все время, пока я их нашел, пока придумал контрзаклинание. Семь лет, целых семь лет я искал птицу, а потом нашел, а они, они продавать ее мне отказались! Я их нашел и решил выкрасть птицу. Я ведь разработал заклинание, я знаю, как все исправить.

Мэтр подхватил чашку с чаем и залпом выпил.

– Помогите нам, пожалуйста, – Он посмотрел на Ташу, – чтобы все исправить, мне нужен второй маг.

Мэтр Кранг с сестрой жили за городом, в небольшом поместье. Гостей они не приглашали, с соседями отношений не поддерживали, даже слуг не держали, делали все сами. Зигри очень стеснялась своей внешности, и пряталась от людей. И это тихое уединение за последние дни было разрушено. Приехал начальник стражи, чтобы проверить слова мэтра Кранга. Как должностное лицо он вынес вердикт: хоть и был совершен противоправный поступок, но так как предусмотренное законом наказание за него пять лет, а несчастная магичка страдала уже семь, дело в отношении Зигри надо закрыть. Приехали Таша и Эван. Эван сделал артефакты, которые будут стабилизировать магические потоки, чтобы в этот раз уж все вышло правильно. Ну, а Таше надо было потренироваться, ведь работать вдвоем непросто. Приехал профессор Колбус. Когда он пришел в себя, он решил все же познакомиться с настоящей Лавизорой, и заодно подлечить птицу, ведь отчего-то она роняла перья. Как ни странно, птичья голова на плечах женщины его не напугала. «Я же орнитолог, – говорил он, – и я точно знаю, она прекрасна».

Через месяц приготовлений мэтр Крэг и Таша провели ритуал, чтобы исправить последствия неудачного опыта. А перед тем, как Зигри и Лавизора встали в пентаграмму, к Крэгу подошел Колбус и попросил руку и сердце его сестры.

– Она согласна, но сказала, что только если вы одобрите. Знайте, даже если не удастся, я все равно не оставлю Зигри.

Ритуал получился.

Господин Золх стал часто приходить в "Пустячок" в гости, и иногда они вспоминали эту историю.

– Надо же, – удивлялся Эван, – этот орнитолог на редкость нелепый тип, а такая красавица и умница вышла за него замуж.

– А приданое какое! – завистливо вздыхал Нос.

– А я над этим профессором смеялся, думал совсем дурачок, даже слугу подкупить не догадался, а оно вон как вышло, – согласно басил Золх.

Ну, а Таша, Таша молчала и улыбалась. И думала, что все это от того, что профессор читал умные книги, например, "Язык цветов и предметов", и умел делать из книг правильные выводы.

История 7.

Об увлечениях и недомолвках.

На Лимс опустилось лето. Знойное, жаркое, душное лето. Утром и вечером, когда морской ветер пробегал по городу, разнося всюду запах сосен, моря и цветов, город был чудесен. Ночью город был прекрасен: звезды сияли, волны шептали, а когда вино маленьких кафешек ударяло в голову, то шептать начинали звезды, а сиять волны. А вот днем, днем, Лимс замирал. Кто-то укладывался спать, а кто-то выбирал эти тихие сонные часы для занятий любимым делом.

Нос удил. Он выбрался из клетки на подоконник, дверцу клетки, правда, предусмотрительно оставил открытой, из нитки и булавки сделал себе удочку и пытался подцепить сережку, потерянную Ташей. Сережка лежала за шторой, немного завалившись в щель в полу и достать ее было очень непросто. А ведь приходилось еще и следить, чтоб не попасть в лапы Бесику.

Но Бес был занят. Он стоял на узенькой полочке для специй над плитой, где с трудом умещались три его лапы, а четвертой пытался поддеть курицу из супа. Таша явно не подумала, когда положила такую замечательную курицу в такой ужасно горячий суп, и нужно было птичку спасать.

Сама Таша возилась в саду с розами. Сегодня на кухне она обнаружила очень странный предмет, похожий на двузубую вилку на длинной ручке. Или рогатину, только очень маленькую. Таша подточила до остроты лезвия развилку и теперь очень ловко срезала отцветшие цветы, и даже те, что росли в самой глубине колючих кустов, она доставала без труда. Наверное, это был какой-нибудь из артефактов Эвана, но с другой стороны, зачем он их разбрасывает по всему дому? Она же не оставляет ничего в его мастерской. Ну или почти ничего.

А Эван сидел в мастерской и, напевая себе под нос, плел какую-то металлическую сетку.

И тут раздался вой. Низкий, звериный, иногда срывающийся на визг. Бесик сорвался с полки, упал на пол, вскочил и забился под стол. Нос уронил удочку, промчался в клетку, закрыл дверцу и пододвинул к ней диван. Эван бросил все дела и кинулся вниз, на улицу, к розовым кустам. Там, зажав рукою рот, стояла Таша, а вопящая и воющая рогатина валялась далеко на дорожке.

– Вот, заработала!! – проорал Эван, он подбежал к рогатине, сильно стукнул рукояткой о бордюрный камень, и когда звук замолк продолжил уже спокойнее, – я ее на два часа поставил, и она сработала!

Потом провел пальцем по острой кромке и удивленно спросил:

– А зачем ты звук прибавила?

И не известно, что бы сказала ему на это Таша, если бы рядом не раздалось вежливое:

– Здравствуйте, а я к вам. Вы мне не поможете?

Мэтр Крэг пил слегка теплый лимонад и жаловался.

– Я его очень любил, и берег, и баловал даже, а он сбежал. Совсем. Его нет в доме. Раньше за ним и за всеми животными в доме следила Зигри, а теперь она уехала. У них с профессором медовый месяц. Вот странно, все наоборот приезжают в Лимс на медовый месяц, а они уехали, а Плюмсик сбежал, – потерянно бормотал Крэг, – помогите его найти. У меня экипаж рядом.

Солнечные лучи палили, от камней мостовой поднимался жар и Таша подумала, что это будет очень неплохо съездить за город. Туда где сосны, горы и потерянный Плюмсик. Поэтому собралась она очень быстро, за час. А как вы думаете, легко ли собрать нужные вещи, убрать все продукты так, чтоб они не испортились, договориться с соседкой, чтобы та, если вдруг, то обязательно покормила бы Носа и кота, и полила розы завтра вечером. А еще нужно припрятать в сейф ценное, поставить сигнализацию и собрать в дорогу корзинку для пикника, потому что Таша предположила, что если в доме у мэтра нет сестры, то там скорее всего нет и обеда. Пока Таша носилась по дому, Эван и Крэг терпеливо ждали ее в гостиной. Наконец Таша улыбнулась, передала корзину с продуктами Эвану, а сумку с вещами Крэгу и объявила: "Я готова!".

Эван, насмешливо фыркнул, пошел к выходу и у двери спросил:

– Таша, а где моя трость?

– Эван, я твою трость не брала. Она там, где ты ее в последний раз поставил!

Нос, ушедший было в спальню, вздремнуть по жаре, вернулся на диван: ему предстояло посмотреть еще час увлекательных поисков.

Через два часа, потому что пришлось еще искать "оставленный рядом" экипаж, Крэг, Эван и Таша поехали в поместье. Правда, у Таши появилась еще одна сумка, из вещей, про которые вспомнили в последний момент.

– Вот, вот тут и сидел Плюмсик, – показывал мэтр на большую клетку.

Эван крутил в руках перегрызенную дверцу. Таша вошла в клетку, провела рукой по мелкой сетке, посмотрела на небольшую мисочку и спросила:

– А Плюмсик, он кто?

– Плюмсик? – мэтр помялся и неуверено сказал, – котенок.

– Котенок? С такими зубами? – Эван протянул Таше дверцу. Деревяный засов был прогрызен в нескольких местах.

– Ну и еще немного бельчонок. Это у него зубки чешутся.

– Как немного бельчонок?

– Понимаете, когда с Зигри случилась беда, я стал расчитывать, экспериментировать. Нет, вы не подумайте, – Крэг поднял свои удивительные голубые глаза на Ташу, – я не живодер. Просто так получилось, мне принесли котенка, его собаки погрызли, а Зигри принесла из леса бельчонка, ему вороны расклевали глаз и... Им же все равно умирать, и я попробовал. А получился живой Плюмсик.

– Ладно, пойдемте искать вашу кошко-белку, – Эван вложил в артефакт поиска шерстинку и пошел на выход. К его удивлению Плюмсик совершенно проигнорировал шкафы, антресоли и открытые форточки, а вот в кладовке, около пола, они увидели ровную дыру, прогрызенную Плюмсиком. Ход из дыры шел в нору.

– Впервые вижу белку, которая лезет в нору, – удивился Эван.

– И кошки вроде не норные, – пробормотала Таша

– Это у него от змей, он поэтому всякие лазы и норки любит, – пояснил Крэг, – ну, мне двух змеенышей принесли, сросшихся. Ну Зигри, опыт. Он теперь еще и змея. Немного.

Пришлось выходить, ходить около дома и пытаться сквозь толщу земли определить, куда же ведет нора.

– Понял, подвал! У нас большие винные подвалы!

В прдвале было темно и сухо, а после зноя летнего дня еще и холодно. Крэг зажег светлячки, и стало видно, что весь подвал уставлен большими бочками. В самом конце подвала стояла совсем маленькая бочка, всего лишь с Ташу ростом и из ее прогрызенного бока выливалось бренди. Хозяйственная Таша быстро закрыла ладошками дырку и велела Крэгу

– Быстро несите что-нибудь, заткнуть дырку.

Эван осмотрелся, заметил за бочкой еще одну дверь с прогрызенной дырой, подергал – заперто.

– И ключ от этой двери несите.

Крег убежал. Таша осталась стоять у бочки. Пахло бренди и дубом, от неудобной позы затекли руки, а от холода стала бить дрожь. Со спины тихо подошел Эван, и положил свои руки на руки девушки. От тела Эвана шло тепло, и стоять так было очень спокойно и уютно.

-Потихоньку убирай ладошки, проговорил на ухо Эван.

– Ой! Заноза! -Таша засунула палец в рот, – и руки все в бренди.

– Вытащила?

– Да. Хочешь бренди попробовать? – расшалилась Таша.

– Хочу.

Таша поднесла к губам Эвана ладошку. Губы Эвана были мягкими, а глаза очень серьезными.

– Я принес! – в подвал спустился Крэг.

Пробоину заткнули, дверцу открыли, и преследователи оказались в еще одном подвале. Впереди пошел Эван, в руках у него был поисковый артефакт, над его головой Крэг подвесил магический светлячок. Таше Крэг галантно предложил руку.

– Это небольшая пещера, она естественного происхождения. Когда-то при поместье была большая винодельня, и она вся использовалась, а теперь мы проход закрыли. Через нее можно выйти к морю, – оживленно рассказывал Крэг.

– Я не понимаю, почему в бочке дыра выгрызена так высоко. Плюмсик большой?

– Нет, что вы, он маленький. Просто когда ему что-то интересно он взлетает.

– Взлетает? Кошко-белко-змей?

– Ну, там была еще летучая мышь, она так неудачно врезалась...

– Значит Плюмсик может от нас улететь. Как его тогда найти? – вздохнула Таша.

– Он боится летать, выше колена он ни разу не взлетал. Да и панцирь мешает.

– Панцирь?

– Мне черепашку принесли. Нижний панцирь пробит, не жилец, вот я и подумал... Поэтому Зигри его и назвала Плюмсиком, он так смешно машет крылышками, а потом падает, плюмс.

Из пещеры действительно можно было выйти к морю. Когда-то вход пещеру закрывали ворота, теперь их сняли с петель и поставили рядом. Маленький пляж, полоска пены на золотистом песке. Стрелка артефакта вертелась, показывая, что зверек тут, но ни под корягами, ни на камнях его не было.

– Ой! Вот он! Плюмсик! – показал пальцем вверх Крэг.

На скале, нависающей над морем, спал монстрик. Две головы на змеиных шеях торчали из панциря, крылышки летучей мыши распластаны на теплом камне, со скалы свисал только пушистый полосатый хвост. Скала была совершенно отвесной и очень высокой.

– Как он туда забрался, – пораженно прошептал, Крэг. И так же , шепотом продолжил, – снимите его, пока он не проснулся.

– Как, он же вроде ручной? Может вы его просто позовете? – ехидно спросил Эван.

– Ну, это Зигри с ним, а я... мы с ним не очень ладим, – замялся мэтр.

– Магией?

– Я могу наложить заклинание стазиса, только не на очень долго, – признался Крэг.

– А я могу спихнуть его со скалы. Вот только если он в стазисе упадет с такой высоты, то разобьется.

– Значит надо ловить на что-то. А на что его ловить? – задумалась Таша, – надо вернуться за сачком и сетью.

– Мэтр, принесите большую ткань, можно покрывало, или сеть какую-нибудь, что ли. Там у меня в корзинке, сверху лежала такая сеточка небольшая, мы туда вашего котика положим.

Мэтр убежал, а Эван с Ташей остались одни у моря. В древнем танце плескались волны, шуршал ветер в листве, тихо посапывал монстрик. Эван и Таша стояли рядом и смотрели на странное существо на скале, а потом на море, а потом друг на друга. Как-то некстати пришел Крэг.

– Вот! Покрывало, сачок и сеточка! – и мэтр протянул шелковое покрывало, сачок для ловли бабочек и артефакт Эвана. И Эван и Таша с удивлением смотрели на металлическую сеть, которая каким-то образом оказалась тут .

– А где Плюмсик? А вижу! Незаметный он, серенький. Ну ничего, я тут по пути встретил полураздавленную белую бабочку..., – при этих словах Плюмсик проснулся, взвигнул и бросился вниз, со скалы. У земли он раскрыл крылья и умудрился упасть на песок. Таша бросилась к нему, но монстр еще раз пронзительно взвизгнул и смешно подпрыгивая и размахивая крыльями помчался от нее. Крэг бросил на котика заклинание стазиса, а Эван шелковое покрывало. Но, все мимо – Плюмсик хаотично менял траекторию движения.

– Да он пьян, – поняла Таша, – он нагрызся бочкой бренди в стельку.

Эван снова подхватил покрывало, и очень ловко накрыл пробегающего мимо монстра. Но тут покрывало вспыхнуло, Плюмсик выскочил и помчался в пещеру.

– Перо феникса! Но почему такой эффект! – простонал Крэг.

А Плюмсик все мчался и мчался к дому, прочь от страшилищ и от угрозы очередного превращения. Иногда он останавливался и выпускал из двух ртов струю пламени в преследователей. Вот и винный подвал, Плюмсик влетел прямо в лужу бренди и развернулся в сторону Эвана. Решительным движением Таша набросила на Плюмсика металлическую сеть, но было поздно, монстр выпустил струю огня. Эван дернулся и вытолкнул Ташу из подвала прямо на руки Крэга.

В луже бренди лежал прижатый тяжелой металлической сеткой Плюмсик, а сама сеть медленно покрывалась инеем.

– Это был охлаждающий артефакт на окошко, преобразовывает тепло в холод, только я его еще не совсем настроил, – прохрипел Эван.

Мэтр Крэг торжественно поклялся никогда больше не проводить никаких экспериментов над животными. И никогда больше не проводить экспериментов с участием фениксов, а так же их яиц, перьев и даже веточек из их гнезд.

Эван торжественно поклялся никогда больше не искать потерявшихся домашних животных, и даже внес это предупреждение в визитку.

А Таша не клялась ни в чем. Ей было некогда. В жаркой кухне, над большим пламенем разожженом в камине, в металлической сетке Таша готовила мороженое.

История 8.

О любви к истине и не только к ней.

Звук упал, прижал свинцовой тяжестью слушателей, задрожал, исчез, растворился, по каплям ушел в тишину. И когда отчаянье уже готово было прорасти в душе, возник снова, звенящий, яркий, молодой; взвился нежной мелодией вверх в небеса, к Богам, и стал неслышим для простых смертных. Ротельд замолк.

Сегодняшняя проповедь в Храме Всех Богов Лимса была посвящена любопытству. Жрец решительно осуждал праздное любопытство, проистекающее из безделья и скуки, и противопоставлял его любознательности, рожденной стремлением к знаниям. Проповедь была на редкость короткой, потому что жрецу, так же как и всех прихожанам, было очень любопытно, а может и любознательно, что же делает в храме леди Гррроувр. Леди не каждый месяц баловала своим присутствием город, а уж в храме последний раз она была несколько лет назад. У драконов были свои отношения с богами. После службы как-то так получилось, что все прихожане задержались на крыльце и немного подождали. Леди Гррроув вышла из храма последней, оглядела жителей Лимса и звучным, глубоким голосом произнесла:

– В особняке Валлинтаб снова открыли синюю комнату. Берегитесь те, кого не держит любовь.

.............................

– Представляешь, сказала и ушла! – Таша умудрялась одновременно есть, рассказывать, сгонять со стола кота и резать мелко-мелко колбаску на завтрак для Носа, – и ничего не объяснила. А никто ничего не знает, то есть знают, что с синей комнатой связано что-то очень нехорошее, а что – забыли. Комната уже лет сто закрытой стоит.

– А особняк Валлинтаб это где? – поинтересовался Эван.

– Это в самом центре, помнишь, дом с такими смешными балкончиками. Надо бы мне сходить в центр, пуговицы купить.

– Таша! Это может быть опасно, драконы редко дают предупреждения, а врут, так вообще никогда.

– Глупости, это опасно для тех, кого не любят. А меня куча народу любит: и брат, и тетки, и Бес. Ну любопытно же!

И сразу после завтрака Таша отправилась покупать пуговицы. Совершенно случайно нужные пуговицы были только в той лавке, что в центре города. И совсем уж случайно она оказалась у старинного особнячка. А вот что было неожиданным, так это встретить старую знакомую, еще по Академии.

– Анхель, ой, я тебя и не узнала!

– Ташенька, солнышко, ты такая же рыженькая, и совсем не изменилась, так и не вывела веснушки.

– Да и ты такая же, как была. По прежнему на диете? Ты как тут, на курорт? А я живу в Лимсе, а ты...

– Я тоже, тоже переехала в Лимс. Ты знаешь, мой папенька женился в очередной раз. А эта мачеха мне совсем не нравится, так что я уехала из Кривайда, купила тут в Лимсе особнячок и открыла свое дело. Бюро по найму прислуги. Зайдешь ко мне?

– Конечно.

– Только знаешь, местные почему-то боятся моего дома. Какая-то старуха безумная приходила, каркала: "Быть беде!". Потом прибежал чиновник, кричал об ограничении владения. Я ничего не поняла, но мой юрист сказал, что это все ерунда и незаконно. Даже жрец приходил, представляешь. А ты чем занимаешься?

И Анхель любезно открыла перед Ташей дверь в старинный особнячок со смешными балкончиками, на кованных решетках которых были изображены странные и нелепые существа.

Одну часть дома Анхель сделала жилой, а другую отдала под бюро. Даже двери были отдельные. Вот для того, чтобы пользоваться второй дверью и пришлось открыть замурованную комнату.

– Совершенно не понимаю, что в ней такого страшного. Ее даже комнатой не назовешь, просто прихожая, даже без окна.

Комнатка была крошечной и пустой. Дверь на улицу и дверь в дом, большое зеркало в массивной раме, каменная консоль под ним и вешалка – вот и все убранство. Окна действительно не было, вместо него над дверью был маленький витраж, собранный из синих и зеленых стеклышек. Сине-зеленые блики играли на стене, отражались в зеркале и комната казалась погруженной в толщу воды. Таша подошла к зеркалу, потрогала резные завитушки рамы и набравшись духу загляула в стекло. Почему-то казалось, что там, за зеркалом сидит чудовище. Чудовища не было. Была Таша: немного испуганная, с выбившимися из прически кудрями. Таша улыбнулась своему отражению, погладила синий камень консоли и решительно сказала:

– Совершенно ничего страшного. А ты знаешь, мы с напарником открыли детективное агентство...

Так и получилось, что вечером в гостях в "Пустячке" сидела Анхель, пила чай, кокетничала с Эваном и просила, нет, просто умоляла вернуть ее замечательному дому утраченную репутацию.

Кто знает, что повлияло на согласие Эвана, большая сумма, предложенная за расследование, или голубые глаза Анхель, но согласие было получено. Сразу, как только Таша подробно рассказала, что находится в маленькой комнате, Эван дал согласие.

– Вот ведь бабы-дуры, – вздохнул Нос, – и куда лезет? Ей старая грымза сказала не лазь, а она все таки влезла! И кто мне будет готовить такой омлет? И вообще, я только тут обжился, мебель расставил, таракана завел, а она лезет. То же мне, боевик!

Нос со злости выпихнул таракана из клетки и ушел спать.

Расследование проводилось весь день. Таша бегала по городу и выслушивала рассказы старожилов, а Эван пошел в архив.

– Чиновник не соврал, на дом было наложено ограничение во владении. Стража Лимса сто один год назад запретила владельцам особняка открывать прихожую. Исполнение запрета или снос дома. На сто лет запретили, а потом, как водится забыли продлить. Так что и твоя подруга права, формально ограничения нет.

– А с чем связан запрет? Я просто столько сплетен наслушалась. И про то, что несчастные, заглянувшие в зеркало, сходят с ума, и про маньяков, похищающих девиц, и про то, что удачи дому, а то и городу не будет. А ты что в архиве нарыл?

– В архиве ничего внятного нет. Пропажи людей. Большинство пропавших женщины, разного возраста, и общее только одно – все проходили через эту комнату. Расследовали тщательно, но люди пропали совсем: никаких следов, никаких улик и никаких трупов. Просто был человек и нету.

– Да, наверное, не самое лучшее решение открыть там бюро по найму. Представляешь, сколько людей там проходит? Я бы комнату закрыла, но Анхель всегда была очень упрямой – поправила выбившийся локон Таша.

– Таша, кстати, я тут большой заказ делал, для армии, артефакты– заколки. Вот у меня один образец остался. Возьми. Волосы из нее не выпадают – Эван протянул Таше небольшую заколку с зеленым камушком.

– Спасибо! Я так с ними намучилась, все время растрепой хожу. Это наверное для армейских поварих, – Таша покрутилась перед зеркалом: поправила волосы, сморщила нос и вздрогнула от ощущения внимательного взгляда. Оглянулась. Бес спал кверху пузом на диване, Нос мастерил для таракана шлейку, Эван читал газету. Взгляд не отпускал. Казалось, что ее бесцеремонно и внимательно разглядывали через зеркало. Снова посмотреть на отражение Таша не решилась.

– Эван!

Эван поднял голову, ощущение взгляда исчезло.

– Извини, показалось.

Странное и неприятное чувство, что за ней наблюдают, преследовало Ташу целый день. Когда она поймала себя на том, что старается не поворачиваться боком к блестящему боку чайника, то разозлилась. Собралась и пошла гулять к морю, но пришла в центр города. У особняка Валлинтаб кипел скандал: "Это совершенно возмутительно!" "Не хочешь по хорошему, будет так!" " Мы не позволим!" "Я вызову стражу!"

Анхель ругалась с местными дамами, которые не пускали к ней клиентов: останавливали девушек, рассказывали об опасности, предлагали помощь, деньги, словом делали все, лишь бы они не заходили в особняк. Анхель увидела, выскочила, возмутилась, подтянулись любопытствующие, и парочка стражников, лениво проходящих по улочкам, тоже развернулась к бранящимся. Наверное, случилось бы что-нибудь совсем уж неприличное, но Таша улыбнулась знакомым, пожелала всем доброго дня и, подхватив Анхель, увела ее в соседнее кафе.

– Им меня не остановить! – горячилась Анхель, – они не знают с кем связались! Да я трех мачех выжила! И семь гувернанток! Меня даже тетки не отчитывают!

– Ани, милая, успокойся, – уговаривала Таша, – а может, может тебе действительно пока закрыть комнату? Понимаешь, с ней действительно связана криминальная история. И не одна.

– Сто лет назад?! Вот ведь бредни, если и было что, то за сто лет все изменилось!

Ночью Таша спала плохо. Бесик, который обычно ночевал в спальне у Эвана, пришел к Таше и забрался ей на грудь. Стоило Таше пошевелиться, кот начинал из всех сил мурлыкать. Таша вставала, шла на кухню, Бес шел за ней следом и мяукая звал в кровать.

А утром пришло ужасное известие: пропала Марита. Милая девочка, сирота, приходила в бюро искать место горничной. Анхель решила взять ее работать к себе, но найти не смогла. Все вещи Мариты в гостиничном номере были на месте, никаких следов сборов, ничего подозрительного. Все на месте, а человека нет. И маг стражи не смог найти девушку. Ее не было ни среди живых, ни среди мертвых.

Синюю комнату стража опечатала, бюро прекратило свое существование. Анхель плакала, вытирала платочком распухший от слез нос и вспоминала всех, кто входил в комнату.

– Это клиенты, – она немного гнусаво назвала имена молоденькому стражнику. Тот сидел на краешке стула и старательно записывал, – и Таша заходила. Здравствуй, Таша. И еще, еще было два маляра, а может не маляра, они ремонтники– гномы. И еще с ними женщина была, ее звали госпожа Гивала.

Анхель не выдержала и бросилась к Таше на шею.

– Ташенька!! Я такая дура! Что же я наделала! – рыдала она, – если бы я знала! Бедная девочка!

Господин Золх сурово посмотрел на Ташу и сказал:

– Вы понимаете, что этим делом вы больше заниматься не будете? Внимательность, осторожность. И постарайтесь все время быть на виду, одной ни в коем случае не оставаться.

Анхель всхлипывала, Золх смотрел строго, юный стражник сосредоточенно записывал, Таша кивнула и даже не стала напоминать, что она потомственная ведьма и дипломированный боевой маг.

Ощущение взгляда преследовало ее целый день. Зеркала, стекла витрин, лужи, из всего, что могло отразить, смотрел неведомый и невидимый наблюдатель. Море напомнило о витражах в запечатанной комнате: те же переливы синего и зеленого, те же вспыхивающие золотистые искры. Дома Таша вытащила новую ткань на чехлы. Тонкие полосочки были такими же, как сеточка на голубом камне консоли. За ними что-то пряталось, что-то зовущее, завораживающее. Таше нестерпимо захотелось прикоснуться к камню, провести рукой по гладкому, блестящему спилу. "Наваждение какое! Никуда не пойду", – твердо решила она. Пришла в себя от голоса Эвана:

– Привет, опять пуговицы покупаешь? Пошли домой?

Таша подняла глаза на балкончик, где на кованной решетке были изображены бескрылые пегасы.

– Конечно, проводи, как-то я и не заметила, что сюда пришла. Все время думаю об этой комнате и о пропавшей девушке.

– И госпожа Гивала пропала. Час назад узнали.Она вдова, живет одиноко, стали ее искать – не нашли. И никаких следов.

– О Боги! Какой ужас! И Анхель жалко до слез. Она упрямая, но не злая, а сейчас она себя во всем винит.

– Таша, я тут новый артефакт делаю. Для семьи многодетной, у них двое близнецов, такие шустрые, все время убегают. Запор на дверь, такой, чтоб изнутри не открыть ребенку. И с колокольчиком. Ты не против, если я нам его на дверь поставлю? Хочу испытать.

– Ставь конечно, – удивилась Таша, обычно Эван ее не спрашивал, устанавливая дома артефакты.

Запор пригодился. Несколько раз Таша приходила в себя, от резкого звонка нового колокольчика. Она пыталась отвлечься, но получалось плохо. Синее марево вставало перед глазами, и еще ей стал чудится голос. Тихий, ласковый: "Таша, Ташшша". Казалось, что кто-то пробует ее имя на вкус, запоминает, зовет.

Ночью Нос не спал. Ругаясь, и поскуливая от жадности, он вытащил из своей одежды булавку. Достаточно большую булавку для лепрекона.

– Вот ведь дура любопытная! А ведь пропадет, уйдет и все. И никаких сосисочек. Добро на нее переводи, на идотку! Если бы не ее пирожки, то я бы и не подумал, я же не кретин наивный, я порядочный лепрекон! – бурчал он.

А потом осторожно прокрался в спальню хозяйки. Один, через весь дом! Мимо заснувшего у двери комнаты Таши Эвана. Мимо спящего на груди у девушки кота. Прямо в бельевой шкаф. В лежавший сверху кружевной бюстгальтер, в аккуратный шов он воткнул свою булавку.

– Будем надеяться, что она наденет именно его – вздохнул Нос.

Утром Ташу ждал неприятный сюрприз. Почти все ее белье лежало кучей на полу, а сверху на нем раскинулся кот. Пришлось надевать то, что осталось чистым, и отправить все белье в стирку.

За завтраком Эван был непривычно бледен.

– Таша, лучше ты от меня это узнаешь. Анхель пропала.

Таша заплакала. Анхель, вредина Анхель, была не запуганной сироткой, не вдовой поломойкой. Анхель была магом. Анхель была решительна, смела и предприимчива, и она все равно пропала. Страх забрался в душу, липкий, холодный страх.

– Эван, не уходи, посиди со мной, – попросила она.

– Конечно, я тут. Я всегда буду рядом.

Он действительно не отходил целый день. Рассказывал смешные истории, закрывал тряпками зеркала и просто был рядом, надежный, спокойный. А ближе к вечеру в гости пришли Золхи. И страший, владелец агентства, и младший, начальник стражи. Пришла Барба, жена жреца, потом забежал Колбус, потом пришел местный кондитер и принес Таше новые пирожные. Потом Таша исчезла. Только что она была тут, смеялась, шутила, наливала всем кофе, только что выскочила на кухню за чашками и пропала.

Наверное, она сразу же выбежала из двери, как только гости отвернулись. Никто этого не знал, и сама Таша не знала. Вот она на кухне, вот в руках у нее синяя тарелка с зеленым узором, она посмотрела на нее, погладила. Она представила , что трогает не ее, а гладит синий камень консоли. Странный камень, где-то серо-бурый, а где-то срезом проступает яркий сочный цвет. Глубокий синий, нежный зеленый. И росчерки черных штрихов, что словно легкие занавеси закрывают проход. "Таша, милая". Тихий голос, и столько в нем тоски и нежности. Тронь камень, сдвинь черную паутинку, шагни вглубь, к нему.

В грудь впилась булавка. Неожиданно и больно. Таша вздрогнула – она стояла в синей комнате. Перед ней вместо зеркала с консолью, вместо всей стены была синь. Тихо мерцала золотыми и зелеными искрами, шептала, дрожала, звала, тянула.

– Таша, милая, не уходи. Не уходи, любимая! – на пороге комнаты стоял Эван. Худой, осунувшийся, родной. Единственный.

– Ну куда же я от тебя уйду, счастье мое?

Неудобно бросаться заклинаниями когда целуешься, но Крумгильдата смогла, не поворачиваясь, не отвлекаясь, одним щелчком пальцев, бросить файербол в портал. Преподаватель боевой магии мог бы ей гордится. На полу лежала выпавшая из волос Таши заколка-артефакт, артефакт– маячок.

А вечером, вечером все были заняты делом: город обсуждал предстоящую свадьбу, Таша и Эван целовались, Бес отсыпался, а Нос искал в грязном белье свою волшебную булавку. А еще в Лимсе происходило множество разных событий: и очень важных, и очень серьезных, и совсем-совсем пустяковых. А может и не совсем пустяковых, кто знает, что скрывается за всякой ерундой.

.......

– Ну не фига себе, как долбанула, все оборудование на хрен разнесла! Это на сколько наш лысик влетел?!

– А и хрен с ним. Нечего тянуть из мира тех кого любят. Законы для всех одни.

– Ну, не скажи, этому с Горы хрен откажешь. Власть имущие не привыкли к слову нет.

– Вот теперь спокойно откажет, новое оборудование в этом мире лет двести растить придется.

– Мда, а мы с тобой куда? В соседний отдел пойдем?

За окном шумел и суетился странный и чужой город, проходили мимо люди и нелюди, похожие на людей, и нелюди, совсем на людей не похожие. А брачное агентство "Единственная. Через время и пространство" продолжало свою работу. Счастье ведь нужно всем.

***