Агент сигма-класса. Больше, чем телохранительница

Глава 1. Новое тело

Я вышла из сантехнического блока как раз тогда, когда в салоне раздался мягкий синтезированный женский голос:

– Пожалуйста, пристегните ремни безопасности.

Бросила беглый взгляд в иллюминатор, выполненный в форме огромной соты. Лайнер подлетал к системе, где располагался Зоннен – лучший курорт в Федерации Объединённых Миров, – однако до планеты ещё минимум три или четыре часа лёту, и только после этого будет выполнен вход в атмосферу. Странно…

Над сантехническим блоком мигнула табличка «Пожалуйста, пристегните ремни безопасности». Вздохнула, однако прошла на своё место и послушно закрепила ремень. Клипсы одна за другой вошли с тихим щелчком. Зачем пристёгиваться в глубоком космосе? Рядом нет ни звёзд-магнетронов, ни нестабильных кротовых нор, ни чёрных дыр, ни астероидных поясов, даже турбулентности и той нет. В космосе же. А маршрут Танорг-Зоннен стандартный, здесь постоянно рейсовые лайнеры летают… Ерунда какая-то.

Вновь посмотрела через толстый стеклопластик на белую звезду и пока ещё крошечный шарик насыщенного цвета морской волны с белыми разводами. Будто кто-то набрал густой краски на кисточку и медленно-медленно опускает её в стакан с подкрашенной бирюзовой водой. Ох, неужели мне уже совсем скоро доведётся искупаться в огромном и чистейшем океане? Поваляться на мягчайшем розовом песке с манговым шейком? Попробовать универсальную межгалактическую кухню? Говорят, на Зоннен даже завозят устриц с Миттарии…

Не успела я додумать мысль до конца, как из соседнего отсека раздался пугающе громкий треск, затем шум. Мои пальцы, всё ещё лежащие на пряжке ремня безопасности, случайно соскользнули и сами собой вдавили соседнюю кнопку, отвечающую за кислородный шлем.

Кромешная темнота, кто-то настойчиво тормошит меня за плечо.

– Подпишете?

– Что?

Что они от меня хотят? Почему не дают поспать?

– Приложите ладонь к планшету, скорее. Вы умираете. Иначе мы не можем провести операцию!

Умираю? Странно, а я ничего не чувствую, просто безумно хочу спать…

– Подписывайте, скорее!

Вредный голос не даёт мне выспаться и что-то требует. Не разлепляя век, я касаюсь чего-то плоского и холодного, а затем со спокойной совестью разрешаю себе провалиться в сон.

Что-то противно пикало над ухом, веки казались тяжёлыми, словно свинец. Во рту пересохло как на гоночной трассе М-14. Я разлепила глаза с мыслью, что надо бы найти воду. И увидела руки. Странные, очень худые предплечья, маленькие запястья, тонкие узловатые пальцы, обкусанные ногти с заусенцами вокруг кутикулы. А ещё четыре одинаковых тёмных родинки ближе к сгибу локтя, образующие идеально ровный параллелограмм. Это были совершенно точно не мои руки. В ту секунду, как пришло осознание, писк стал тревожнее и громче.

– Скорее введите снотворное! Она просыпается, ещё слишком рано!

Через секунду полупрозрачный белёсый газ заволок чужие руки, и я почувствовала, что вновь засыпаю.

В следующий раз, когда я проснулась, пить хотелось всё так же сильно, но над ухом уже ничего не пищало, лишь тихо шуршало. Я распахнула ресницы и вновь уставилась на странные миниатюрные руки. Взгляд выхватил бинты, скользнул по стандартной капсуле регенерации, поднялся выше и наткнулся на мужчину с голубоватым оттенком кожи в медицинском костюме.

– Доброе утро, – мне тепло улыбнулись, когда зрение сфокусировалось, – вы помните, как вас зовут? Ваш возраст, расу?

– Да-а-а, – протянула неуверенно. Собственный голос прозвучал тихо и слабо. – Дженнифер Рэтклифф, человек, урождённая гражданка Танорга, тридцать три года…

– Не волнуйтесь, дышите спокойнее. – Док посмотрел на электронное табло с многочисленными показателями, к которому подводились провода и трубки из моей капсулы. – Скажите, что последнее вы помните?

Я с трудом напрягла память и почувствовала почти физическую боль. Хаотичные картинки мелькали в голове, и преимущественно это были яркие вспышки света и кромешная тьма.

– М-м-м… я летела на рейсовом лайнере на Зоннен. Нас попросили пристегнуться… а потом… потом… не помню.

По лицу дока пробежала лёгкая тень волнения, между иссиня-чёрных бровей залегла вертикальная морщинка.

– Дженнифер, это точно последнее, что вы помните?

Я подумала несколько секунд. Вроде бы меня просили что-то сделать… куда-то прикоснуться… или это было сном?

– Вроде да.

– Что ж, – мужчина тяжело вздохнул, – так бывает, что какие-то вещи мозг не фиксирует, тем более в такой стрессовой ситуации, как ваша. Думаю, болевой шок тоже сыграл не последнюю роль. Мы, конечно, старались погасить связь нервных окончаний… похоже, перестарались. Что ж, я напомню. Рейсовый лайнер, на котором вы путешествовали, потерпел крушение. Наш корабль выловил ваше тело из космоса, и буквально за несколько секунд до смерти вы успели подписать договор отпечатком, эм-м-м… ладони.

– Договор? За несколько секунд до смерти? Что?!

От такой новости я даже попыталась приподняться на локтях, но, к сожалению, колоссальная слабость не дала мне этого сделать.

– Дженнифер, прошу, не волнуйтесь. Вам это сейчас совсем нельзя.

Мужчина нажал несколько кнопок на дисплее регенерационной капсулы, одна из трубочек окрасилась в нежно-персиковый цвет, и я почувствовала, как моё тело против воли расслабляется, а дыхание замедляется. Мысли в голове всё ещё путались и перемещались будто с натужным скрипом, как плохо смазанный механизм, но желание во всём разобраться пока пересиливало общее состояние.

– Я… умерла? – Облизала губы. Странный вопрос, но почему-то сейчас он мне показался логичным.

– Нет, что вы. Мы вас спасли. – Мужчина вновь улыбнулся, но улыбка затронула лишь нижнюю часть его лица. С того момента, как я сказала, что ничего не помню, в его глазах плескалась неподдельная жалость. – Я не знаю, как вам об этом сказать, я всего лишь хирург, а не психолог… Договор, я оставлю его здесь, на столике. Как только вам станет легче, вы сможете прочитать все условия.

Он положил электронную бумагу рядом со мной, но я его остановила.

– Док, объясните мне хотя бы коротко, что произошло?

Собственный голос прозвучал умоляюще. Миттар, а собеседник точно принадлежал к этой расе, – теперь, когда рассмотрела перепонки на его руках и крошечные чешуйки на висках, я в этом не сомневалась, – закусил нижнюю губу.

– Дженнифер, – наконец сказал он, – вас успели спасти. Вы единственная выжившая на всём лайнере, вам очень повезло. Взрыв произошёл так быстро, что кислородный шлем успели активировать только вы. Пожалуй, это единственное, что вам требуется знать сейчас.

Я сглотнула, чувствуя, как липкий ком подступил к горлу. Единственная выжившая на всём лайнере. Как бы док не уверял меня в том, что мне повезло, я ни на грамм не почувствовала искренности в его словах.

– А руки? Я почему-то их не узнаю… Мне их оторвало, да? Это протезы?

Док вновь тяжело выдохнул и покачал головой.

– Практически. Я не хотел бы сейчас вдаваться в медицинские подробности, но да, руки… теперь не ваши.

– А что ещё не моё?

– М-м-м… давайте я выставлю вам сон? Слишком много новостей…

– Док! – Несмотря на бесконечную слабость, я ухватилась за край одежды голубокожего мужчины.

Он посмотрел на меня и еле заметно вздрогнул. Отвёл глаза.

– Практически всё тело не ваше. К сожалению, спасательная капсула, которая сработала одновременно с кислородным шлемом, не рассчитана на такие удары. Дженнифер, от вас мало что осталось. Мозг, сердце, правая почка, лёгкие, селезёнка. Ещё был кусок печени, но его решено было заменить на искусственный фильтрант – служит дольше и кровь очищает качественнее. Собственно, всё остальное – донорское тело, экспериментальная модель, которая удивительным образом подошла и по группе крови, и по резус-фактору, и по костному мозгу, и массе других жизненно важных показателей. Мы выращивали её в качестве оболочки для биоандроида, но работа не была завершена.

– Чьё у меня тело?

Вопрос дался мне с огромным усилием.

– Шестилетней девочки. Тоже человеческой. Но уверяю, Дженнифер, вам очень-очень повезло, все органы новенькие, только из пробирки…

В груди что-то болезненно сжалось, дисплей на капсуле предательски запищал. Док ойкнул и быстро набрал команду. Из стенок повалил уже знакомый белый туман, и я снова провалилась в сон.

Следующий раз я проснулась от громкого недовольного женского голоса.

– Всё, хватит! Она и так уже проспала почти три недели! Всё, что надо, уже срослось, больше держать её в этом состоянии нельзя, выводите…

Слова донеслись до меня сквозь ватный туман, затем послышались шаги, чьё-то бормотание, тихий писк нажимаемых кнопок. К тому моменту, когда я всё-таки разлепила ресницы, напротив моей капсулы сидела очень красивая женщина с золотистой кожей, аккуратными чертами лица и невероятным насыщенным малиновым оттенком волос. Строгое платье до колен облегало её потрясающую фигуру и выгодно подчёркивало верхние девяносто. Хотя какие там девяносто? Уверена, там были все сто, если не сто десять. В первую секунду я даже обрадовалась, что наконец-то передо мной представительница моей расы, но львиный хвост с такой же малиновой кисточкой на конце быстро вернул меня с небес на землю. Эльтонийка.

– Доброе утро, Дженнифер Рэтклифф, – широко оскалилась женщина, и я подспудно почувствовала, что с этой дамой доверительных отношений у меня тоже не сложится.

– Здравствуйте, – хмуро отозвалась.

– Меня зовут Элизабет, можно просто Лиззи, – ответила посетительница, проигнорировав мой тон. – Меня назначили за главную, чтобы ввести тебя в курс дела. Договор ты уже читала?

– Нет.

– Ну, тогда ознакомься, как будет время, а я пока кратко изложу тебе сложившуюся ситуацию. Итак, наша организация называет себя Особым Отделом Космического Флота Федерации Объединённых Миров. Мы спасли тебя. К сожалению, просто привести тебя в чувство, положив в стандартную регенерационную капсулу, при твоём плачевном состоянии было невозможно. Мы подарили тебе искусственно выращенное тело и ввели секретную сыворотку, которая помогла твоему организму справиться со всеми потрясениями, срастить старые органы с новыми, а также временно отключить нервные рецепторы, чтобы не перегрузить мозг.

– Секретную сыворотку? – глупо переспросила я.

Всё сказанное прозвучало как какая-то фантастика или бред больного сиумалишкой. Особый Отдел Космического Флота… Конечно, Космический Флот – серьёзная структура, защищающая все планеты, входящие в состав Федерации, в том числе и Танорг. Несмотря на то, что филиала космофлота на моей родной планете не было, о нём не слышал разве что глухой и слепой. Но Особый Отдел? Что это вообще такое? Никогда не слышала даже такого словосочетания. А фраза дока о том, что искусственно выращенное тело для биоандроида подошло настоящему человеку?! Разве так бывает? Все же знают, что киборгов просто обшивают живой кожей и всё. Я сама имею высшее техническое образование, родом с самой технологичной планеты Федерации и много лет помогала отцу в его лавке вычислительной техники, уж я-то знаю!

Эльтонийка поморщилась.

– Наноботы. Они фактически сшили все твои органы, встроились в костный мозг. Теперь являются неотъемлемой твоей частью.

– М-м-м… – умно промычала. – О таких технологиях я даже не слышала…

– Так говорю же, разработка секретная, – пожала плечами Элизабет. – Военные придумали. На них работают лучшие из лучших, как-никак, могут себе позволить и космос осваивать, и наукой заниматься, и чай с плюшками попивать между делом…

– С плюшками? – незнакомое слово царапнуло слух.

– Это еда такая мучная. Не содержит никаких полезных веществ, но крайне вкусная. А, неважно. – Красотка махнула рукой. – В общем, так. На текущий момент в твоё тело вбуханы огромные, просто колоссальные деньги. И ты теперь вся с потрохами принадлежишь нам. То есть Особому Отделу. До конца жизни.

Я неверяще распахнула глаза и посмотрела на свои крошечные руки и ноги. И вот это стоит «огромных, просто колоссальных денег»?

– Да-да, ты не смотри, что сейчас тебе шесть лет. Это бывает, с возрастом проходит. – Элизабет рассмеялась своей шутке, но мне почему-то было не смешно. – Вот это всё, – она махнула рукой в мою сторону, – стоит больше, чем тот рейсовый лайнер, на котором ты летела. Тебе таких денег в жизнь не заработать. Ах да, я же забыла, вы на своём Танорге так помешаны на общем равенстве, что живёте на подачки государства. Ты вообще знаешь, что такое «деньги» или «работа»?

– Конечно, знаю! – искренне возмутилась я, чувствуя, как к щекам приливает краска.

Да, подавляющая часть населения моей родной планеты предпочитает праздный образ жизни, так как роботы выращивают и готовят еду, возят людей, оказывают всевозможные услуги и так далее. Танорг – единственная планета во всей Федерации, где работа – это не необходимость, а прихоть нескольких процентов населения. Лично я работала в лавке отца потому, что мне всегда нравилось ковыряться в технике и программном обеспечении, что-то настраивать, собирать, разбирать. Ну, а клиентами отца были порой и миттары, и цварги, и эльтонийки, так что кредиты тоже водились. Какие-то…

– Вот и отлично, что знаешь, – кивнула Элизабет. – Раз с этим ясно, то тебе предстоит решить, какое место займёшь в Особом Отделе и кем станешь. Благодаря тому, что твой мозг пересадили в тело шестилетней девочки, у тебя теперь появилась уйма времени в запасе, чтобы многому научиться, я уже не говорю о том, что наноботы существенно продлят твою жизнь. Напомни, сколько обычно живут таноржцы?

– Лет сто тридцать или сто пятьдесят, если здоровое питание, свежий воздух и никаких синтетических органов. С последними, конечно, дольше.

– Во-о-от, а ты минимум, как говорит док, лет двести протянешь.

Двести лет, а то и больше… Если в меня вбухали, как говорит Элизабет, огромные деньги, то, скорее всего, Особый Отдел постарается сделать так, чтобы я жила как можно дольше. Я чувствовала себя всё ещё странно. Очевидно, мне продолжали давать успокоительное, потому что собственная реакция на невероятные известия казалась мне притупленной. Ещё совсем недавно я летела на лайнере и представляла себя валяющейся на песчаном берегу около бирюзового океана, а что теперь? А теперь мне рассказывают, что я потеряла почти всё тело, но взамен него мне выдали искусственно выращенное детское, а также внедрили какую-то секретную разработку.

– … сейчас самое время определиться, каким агентом ты хочешь стать. Я сама являюсь агентом пси-класса, – донеслись до меня слова малинововолосой красотки.

– Стой-стой-стой, погоди! А как же мои родители? Сестра? Им сообщили, что я выжила? Я могу, прежде чем заняться делами по договору, увидеться с ними?

Воспоминания о семье нахлынули внезапно. Отец с мамой настояли на том, чтобы я отправилась отдыхать на неделю раньше, ведь в Зоннене в это время как раз начинается брачный сезон аметистовых китов и радужное сияние кораллов. Они хотели, чтобы я как следует отдохнула и получала массу удовольствия и впечатлений от путешествия. Что ж, впечатлений у меня уже действительно так много, что переваливает за все допустимые нормы и границы, а об удовольствии пока говорить не приходится. Повезло, что я не чувствовала боли… или совершенно о ней не помню.

После озвученного вопроса Элизабет посмотрела на меня так, будто я сморозила полнейшую глупость. Сердце сжалось и, клянусь, пропустило удар. В этом немом взгляде, полном удивления, снисхождения, толики насмешки и даже жалости я прочла ответ: нет, нельзя.

– Малыш, – впервые за всё время эльтонийка попыталась разговаривать со мной мягко, а не тем нарочито беззаботным тоном, каким начала вести беседу. – Ты никогда больше не сможешь увидеть свою семью. Понимаю, у вас родственные связи значат гораздо больше, чем у моей расы, и я даже не представляю, как тебе сейчас тяжело и больно. Но Дженнифер Рэтклифф умерла на том несчастливом рейсе. Её больше не существует. Теперь существует лишь маленькая шестилетняя девочка, чья жизнь и тело полностью принадлежат Особому Отделу Космического Флота.

Ты никогда больше не сможешь увидеть свою семью. Это прозвучало даже страшнее, чем то, что у меня теперь чужое тело. От откровенности Элизабет в горле запершило, а перед глазами всё помутнело.

– Не плачь. – Эльтонийка положила свою ладонь поверх моей, и я мысленно в который раз отметила, насколько крохотные у меня теперь пальчики. – У тебя теперь замечательное тело, усиленное наноботами. Оно ещё не развилось, и можно тебе заложить любую фигуру и внешность, какую только захочешь. Ты можешь стать безумно красивой женщиной. Любой размер груди, пропорции ног и туловища, тонкая талия, волосы до ягодиц…

Женщина продолжала утешать. Какая-то часть меня её слушала, а какая-то – с горькими судорогами оплакивала Дженнифер Рэтклифф. Любимых родителей, улыбчивую младшую сестру, лавку отца, уютную квартирку и шустрый флаер, несостоявшийся отпуск на планету, где круглогодично царит идеальная погода. А ведь я была счастлива в той, прошлой жизни. Мне ничего не требовалось, так как у меня было всё. Абсолютно всё. И моя внешность – стройная шатенка с карими глазами – меня полностью устраивала. Да, пускай у меня не было таких крутых бёдер и выдающихся форм, как у этой эльтонийки, но мне всегда нравился кофейный цвет моих волос, и я гордилась тем, что к своим тридцати трём не сделала ни единой биологической модификации, и даже цветных линз не носила. Дженнифер Рэтклифф имела традиционную для таноржки внешность.

– Погодите, – внезапно произнесла, чувствуя, как внутри что-то обрывается. – Но если Дженнифер Рэтклифф умерла… то кто я теперь?

– А вот это мы как раз сейчас и решим, – вновь вернулась к бодрому тону Элизабет. – Оставить тебе старые имя и фамилию нельзя, сама понимаешь. Но Особый Отдел очень лояльно к тебе настроен, и мы понимаем, что полностью менять и то, и то другое будет для тебя проблематично. Опять же, даже если ты выучишься отзываться на какую-нибудь «Луизу», это всё равно произойдет с небольшой задержкой. Возможно, лишь на терцию, но всё же. Так что фамилию было принято просто обрезать до пяти букв – «Клифф». Насколько я знаю, на твоей планете это тоже распространенная фамилия, ведь так?

Растерянно кивнула. Клифф – действительно очень популярная фамилия не только на Танорге, но и во всей Федерации.

– Ну, а имя… – эльтонийка задумалась на мгновение, постукивая себя пальцами по пухлым губам, накрашенным ярко-алой с блёстками помадой, – Дженнифер, Дженнифер… Дженна. Как тебе Дженна?

Как собачья кличка или как марка дешёвого химического джема.

– Джен ещё можно, – тем временем продолжала собеседница. – Только звучит уж очень брутально, по-мужски. Ну, или Ди-Джей, Джефри… Может, Джерри? Какое выберешь?

– Джерри сойдёт.

– Ну, вот и отлично! – красотка просияла. – Джерри Клифф, так и запишем в твои новые документы.

– У меня будут документы? – изумилась я.

– Конечно! – Эльтонийка возмущённо взмахнула руками. – Особый Отдел – не рабовладельцы какие-то. Конечно, у тебя будут документы! И образование тоже, только надо выбрать, на кого ты будешь учиться.

– Вообще-то я закончила Высший Таноржский Университет Научных Открытий по технической специальности…

– Это всё замечательно, – перебила Элизабет, – вот только этого мало. Ты, кажется, до сих пор не поняла, куда попала. Повторю ещё раз: Особый Отдел Космического Флота. Если в Академию Космического Флота попадают лучшие из лучших, то в нашем отделе есть место лишь гениям. Мы все – высококвалифицированные агенты.

В этот момент коммуникатор на изящном запястье эльтонийки тихонечко прогудел. Девушка нахмурила лоб.

– Шварх, вызывает начальство, а я так тебе всё и не успела рассказать. Ладно, зайду чуть позже. Ты пока приходи в себя, хорошенько покушай и изучи документы. Здесь всё очень сухо, лишь основная суть направлений специализаций агентов. – На столик поверх договора упала ещё одна папка. Уже перед самым выходом малиноволосая красотка бросила: – Вопросы сможешь задать, когда вернусь. Не скучай, можешь кино посмотреть. Голопроектор встроен прямо в потолок.

Как только Элизабет вышла из медицинской палаты, я почувствовала резко накатившую усталость.

Глава 2. Элизабет

Несмотря на то, что всё тело ломило, я всё-таки села, а потом и крайне медленно, превозмогая головокружение, встала на ноги. Регенерационная капсула внешне мне показалась самой обычной, какие часто использовались на родине, разве что снаружи к ней присоединялся дисплей с незнакомыми символами, да всевозможных датчиков было чуть больше, а некоторые, судя по форме, явно были рассчитаны не только для гуманоидов.

Сам медицинский отсек, в котором меня держали, тоже произвёл хорошее впечатление. Достаточно просторный, чистый, светлый. Признаюсь, в какой-то момент у меня даже возникла позорная мысль о галлюцинации. Но гладкие стены из пентасплава пластмассы, тёплый пол под ногами, тихий писк приборов – всё это не оставляло сомнений: я действительно жива, и мне ничего не снится. Выпуклый куполовидный иллюминатор, расположенный в дальней стене за капсулой, намекнул на то, что я всё ещё в космосе. Недолго думая, забралась в него прямо с ногами и прильнула к прозрачному стеклопластику.

Космос вокруг меня интересовал мало. Конечно, мне было интересно посмотреть на скопления звёзд, но я не имела с собой ни астрономических карт, ни навигатора, ни робота-помощника, и поэтому красивая картинка по ту сторону иллюминатора для меня осталась лишь картинкой. А вот судно, на котором я оказалась, заинтересовало не на шутку. Благодаря выпуклой форме иллюминатора я смогла рассмотреть гладкий чёрный бок корабля. Не цветов бренда грузоперевозчика, как у гражданских рейсовых лайнеров, не голубой с серебристыми полосами, как у Межгалактической Полиции, и даже не тёмно-синий с золотой эмблемой, какие с гордостью наносит на свои борта Космический Флот. Глянцевый графитово-чёрный материал, практически сливающийся с самим космосом, еле заметная мерцающая защитная сеть, которую видно, только если прищуриться, необычная обтекаемая форма, опять же, нестандартные куполовидные иллюминаторы… Если я хоть что-то понимаю в технике, то такой корабль явно строился на заказ и не один месяц. Особый Отдел, значит?

Вздохнула и вновь обошла каюту. На этот раз задержалась ненадолго перед панелью управления, вмонтированной в широкий дисплей у входной двери. Вновь непонятные символы… Странно, я знаю и таноржский, и межгалактический, и даже для разнообразия выучила ещё пару языков, на которых говорят в Федерации, но все эти значки вижу впервые. Наугад ткнула в один из них, и на потолке зажегся экран головизора. Нехитрым перебором смогла потушить голопроетор, поменять мощность и цветовую температуру освещения, открыть и закрыть жалюзи иллюминатора.

После нажатия одной из сенсорных кнопок стена рядом пошла мелкой рябью и стала зеркальной. Удивление сменилось лёгкой оторопью, а затем и вовсе глубоким шоком, когда маленькая зеленоглазая девочка, словно неоперившийся растерянный птенчик, оказавшийся в гнезде без своих родителей, в бинтах и белой пижаме подняла руку вместе со мной, а затем потрогала свою персиковую щёчку. Тёмные с карамельно-рыжеватым отливом, чуть спутавшиеся волосы, ровно подстриженная чёлка, бледное, слегка испуганное выражение лица, маленький вздёрнутый носик, милые ямочки на пухлых щечках. В эту секунду в душе что-то с громким звоном упало и рассыпалось на множество осколков. Это была моя наивная надежда на то, что всё можно поправить. Да, я уже видела эти крошечные запястья и ступни, док сообщил, что теперь у меня тело шестилетней девочки, но всё ещё не могла в это поверить. Как такое возможно?!

На этом, по всей видимости, мои полномочия заканчивались, так как при нажатии соседних кнопок панели управления на дисплее появилась бегущая строка: «Извините, не могу выполнить команду». Кстати, надпись дублировалась сразу на нескольких языках.

С громким вздохом оставив в покое панель управления, я забралась с ногами обратно в медицинскую капсулу, и, немного поколебавшись, взяла электронную бумагу с договором. Пальцы покалывало от волнения, я понимала, что малодушно откладывала этот момент, но больше этого делать нельзя. Решительно открыла и погрузилась в чтение.

Чеки, чеки, чеки…

Чем больше я читала, тем больше волосков по всему телу становились дыбом. Пятьдесят два кредита за обезболивающее! Да это же огромные деньги для лекарства! Раздери меня квазар, на Танорге дополнительная порция болеутоляющего для рожениц стоила полтора кредита! А тут пятьдесят два!

Пятьсот часов? Три недели в капсуле, когда в среднем царапина лечится за минуту, а перелом – за два-три часа. Ох, ты ж… Глубоко вздохнула, унимая бешеное сердцебиение. Похоже, меня действительно достали с того света, а судя по тому, сколько я теперь должна, ближайшие сотню лет буду работать без отпусков на Особый Отдел. Перелистывая страницу за страницей, я суммировала все траты, прикидывая в уме, как можно заработать такие деньги, пока палец не завис над последним пунктом:

Пять миллионов кредитов.

Пять миллионов кредитов.

Мышца в груди сократилась с такой силой, что мне отстранённо подумалось, что будет очень глупо умереть от разрыва сердца после того, как в меня вложили такие деньги. Дисплей на капсуле вспыхнул разноцветными лампочками, словно защитная сеть корабля, вошедшего в астероидный пояс. Не прошло и десяти секунд, прежде чем в каюту ворвался тот самый миттар с всклокоченными волосами на голове и глазами, готовыми выпрыгнуть из орбит.

– Дженнифер? Что случилось?!

Взгляд дока остановился на договоре в моих руках, он коротко выругался и тут же набрал что-то на дисплее капсулы, вновь воткнув трубку в катетер, которую мне пришлось вытащить, прежде чем отправиться исследовать каюту. Нежно-розовая жидкость хлынула по трубке.

– Вот так, девочка, вот так. Тебе нельзя так сильно нервничать сейчас, – заботливо произнёс он, помогая мне лечь. – Ты вставала, да? Зачем же так сразу…

– Док, – я прервала его кудахтанье, – это правда? Я должна пять миллионов триста восемьдесят тысяч двести двадцать три кредита Особому Отделу?

– Правда. – Глаза цвета индиго посмотрели на меня с сочувствием.

– И я теперь до конца жизни должна отрабатывать эти деньги? Под вымышленным именем? В чужом теле? Не имея возможности пообщаться или хотя бы увидеть близких людей? И… я так понимаю, не имея права завести собственную семью?

Миттар вновь утвердительно кивнул, а я почувствовала предательское жжение в глазах. Лучше бы я умерла, честное слово… Когда-то я читала об отсталых планетах вне границ Федерации, где до сих пор процветает рабство. Но даже там, насколько мне известно, рабам позволяется иметь семью и детей.

– А ребёнок? – Я вдруг озвучила вопрос, который меня совершенно не волновал до этого момента. Конечно, мама с папой намекали, что неплохо бы в тридцать три уже найти мужа и остепениться, вон, младшая сестра раньше меня умудрилась выскочить замуж. Но я до сих пор к этому относилась спокойно. Ну, не вышла – и ладно. Пока работаю, занимаюсь тем, что приносит удовольствие, отдыхаю, общаюсь. Тридцать три – не предел детородного возраста даже для людей с Захрана, что уж говорить о прогрессивном Танорге.

– Дженнифер, вы теперь уже никогда не сможете иметь детей. Вы подписали договор.

Я как будто оглохла от этих слов. Двести лет. Меня ожидают два века неизвестно какой работы на тайную организацию без отпусков, без выходных, без поддержки друзей и родных, без шанса хотя бы издалека посмотреть на их лица или сообщить, что Дженнифер Рэтклифф выжила. Хотя выжила ли? Последняя мысль стегнула по натянутым нервам как вымоченная в солёной воде плеть.

– Я больше не Дженнифер. Зовите меня Джерри Клифф.

– Рад, что понимаете, что к чему. – Мужчина заметно успокоился. – А меня зовут Андрэ Джой.

– Приятно познакомиться, Андрэ, – сказала дежурную фразу, ничуть не чувствуя, что мне приятно от общества миттара.

Мужчина, ощутив моё состояние, решил удалиться. Когда белоснежная дверь отъехала в сторону, я спешно его окрикнула:

– Андрэ?

– Да?

– Тут подпись договора скреплена оттиском моей ладони… той, что у меня была когда-то.

– Всё верно. – Мужчина напрягся. – Согласно закону ФОМ-344/5 подписью договора может считать подпись гуманоида, его оттиск ладони или пальца, поставленные добровольно. В исключительных случаях, как правило, относящихся к банковской сфере, принимается также отсканированный отпечаток дна сетчатки глаза.

– Я не об этом. – Мотнула головой. – У меня на момент операции была собственная ладонь. Но сейчас я вижу не свои кисти… чужие. Неужели мне нельзя было оставить собственные руки?

Мужчина неожиданно замялся.

– М-м-м-м… Видите ли, Джерри, ваши руки сильно пострадали. Там были порваны сухожилия и мышцы, сломаны кости, вместо кожи – одни кровавые ошмётки. Конечно, можно было бы что-то с этим сделать… но сросшаяся ткань никогда не будет работать так же, как новая. Объём и скорость сокращения мышцы, повышенный риск получения травм в будущем… Уродливые рубцы. Оно вам надо? Мы вставили вам титановую основу для этих маленьких ручек, а благодаря умным наноботам она будет удлиняться и менять форму вместе с тем, как ваше тело будет расти. Да вы теперь в армрестлинге любого мужчину уложите! – Мужчина рассмеялся собственной шутке, а я почувствовала, что мне совершенно не смешно, скорее горько.

Уже тогда, когда я подписывала договор, сотрудники Особого Отдела видели во мне киборга. Мне не оставили совершенно ничего моего.

– Джерри, не стоит огорчаться так сильно. В конце концов, у вас теперь новое, молодое и выносливое тело. Многие об этом мечтают, – произнёс док на прощание.

Ещё бы оно не было молодым и выносливым. Теперь я официально стою пять с лишним миллионов кредитов.

Какое-то время я лежала в капсуле и обдумывала всё сказанное. Договор с Особым Отделом дочитала до конца, и, не увидев в нём ничего нового, взялась за документы, оставленные Элизабет. В отличие от договора на стандартной электронной бумаге, в папке эльтонийки оказался планшет. Я пожала плечами и включила его. Планшет – так планшет, мне всё равно с какого устройства читать информацию, лишь бы было написано на понятном мне языке. Язык оказался обычным межгалактическим наречием, которое на Танорге преподаётся в обязательном порядке ещё в начальной школе.

Ох, сколько же формальностей… Видимо, это какая-то выдержка из Устава организации. Прочитала наискосок вступление, в котором не говорилось ровным счётом ничего, кроме того, что отныне всё, что увижу, услышу или узнаю ещё каким-либо образом, я должна хранить в строжайшем секрете. А вот далее следовало описание специальностей, на которые делились агенты: алеф-, бета-, пси- и тау-классы.

Составляющий данный документ явно считал агентов алеф-класса элитой среди всех остальных. Они позиционировались как гуманоиды, которые обладают отличными аналитическими способностями, способны предвидеть развитие событий, просчитывать вероятности их исполнения и, как следствие, принимать наиболее оптимальные решения. Они так же обладают отличной физической подготовкой и при необходимости могут вступить в контактный бой с противником, но чаще всего в сферу их задач входит шпионаж и дезинформирование, а также задания, в которых слишком много неизвестных переменных. Агенты алеф-класса лучше других умеют действовать по обстоятельствам.

Описание деятельности агентов бета-класса оказалось понятнее всего. Мысленно я их окрестила «боевиками». Согласно документу, бета-класс прекрасно разбирается и владеет любым видом оружия, начиная от лазерной установки последнего поколения и заканчивая самодельными катапультами, какие используют некоторые отсталые расы вне Федерации. На родной планете есть пословица, что настоящая таноржка может сделать из ничего шляпку, салатик и андроида. Так вот эти ребята умеют из ничего собрать бомбу дальнего поражения.

Информация об агентах тау-класса заинтересовала больше всего. Компьютерные гении и хакеры, изобретатели всевозможных подслушивающих устройств, радиоглушилок и маячков, талантливые механики и просто программисты, способные в кратчайшие сроки проанализировать тонны данных, сопоставить факты и по малому количеству исходных сведений спрогнозировать ответ. В чём-то тау-агенты напоминали алеф-класс, но у них было одно принципиальное отличие: представители алеф-класса всегда являлись полевыми агентами, а вот тау- в основном сидели в серверных и мастерских и обслуживали всех тех, кто работал «вне офиса». Моё сердце впервые с момента взрыва встрепенулось с затаённой надеждой, когда я прочла описание этого направления. Возможно, ещё не всё потеряно, и новая жизнь не станет для меня каторгой? Я всегда любила технику, и ковыряться в роботах мне доставляло удовольствие. Может, меня возьмут на тау-отделение?

Последним разделом шло описание агентов пси-класса. Вот здесь мне даже пришлось несколько раз перечитывать предложение за предложением, чтобы понять хоть что-то. Всё было написано настолько мудрёными словами, что я даже засомневалась в своём знании межгалактического наречия. Способности к гипнозу, внушение идей и мыслей, коррекция эмоционального фона и ещё много сложных слов, которые я коротко охарактеризовала бы так: «очень качественная промывка мозгов».

Несколько секунд смотрела на последний абзац, а потом попробовала повести по экрану пальцем вверх, чтобы вернуться к началу и перечитать документ заново. Вот тут-то меня и ждал неприятный сюрприз. Планшет выдал сообщение об ошибке и завис. Удивлённо пожала плечами, перевернула его и по привычке открыла корпус, чтобы посмотреть, не отошёл ли какой-нибудь контакт. Мне часто доводилось ремонтировать битую технику, и перегоревшие контакты, как показывала практика, являлись самой частой причиной поломок. Каково же было моё изумление, когда карта памяти рассыпалась в мельчайшую труху прямо на глазах!

– Вся информация должна остаться в стенах Особого Отделения, – задумчиво процитировала одно из первых положений прочтённого документа и тихо присвистнула.

Похоже, тот, кто создавал этот документ, с самого начала подразумевал, что я должна всё запомнить с первого раза. Мой безмолвный шок нарушило бесшумное открывание двери и тихий шелест гусениц домашнего робота.

– Ваш приём пищи, Джерри, – произнесла железка, поставив поднос с едой на столик рядом с капсулой.

Я рассеянно кивнула и машинально, не глядя, открутила крышку и взяла первый попавшийся тюбик в рот.

– Фу, что это за дрянь?! – воскликнула, не удержавшись.

– Простите, в моём лексиконе нет такого слова.

– Что это за еда? – исправила вопрос, с недоумением разглядывая тюбик. На Танорге еда бывает разной по фактуре, размеру и цвету. Иногда её подают на тарелках, иногда в супницах, стаканах или даже сублимированных брикетах, иногда, как сейчас, в тюбиках, но она всегда имеет достаточно приятный вкус.

– Это изолят соевого белка, аминокислоты, группа необходимых для человеческого ребёнка витаминов, мальтодекстрин…

– Стоп-стоп, я поняла, что это что-то очень полезное, – перебила робота. – А почему вкус резины?

– Это вкус белка. Со вкусом каучука еды нет, но я могу сделать заказ на будущее.

– Ладно, а каша или там овощи у вас есть?

– Есть, но их употребление должно быть согласовано с доком. До тех пор еда может быть только специализированная.

Я вздохнула и отпустила робота жестом. Да уж, не миттарские устрицы, но, видимо, съесть придётся. После того, как проглотила совершенно невкусную массу, больше напоминающую пенопласт, легла в капсулу, прикрыла глаза и внезапно подумала об Элизабет.

Эльтонийка представилась вначале разговора пси-агентом, но на первый взгляд выглядела куда как менее профессиональной, чем тот же док. Док. В его глазах сквозило сочувствие, от которого я нервничала ещё больше, а вот Лиззи с самого начала задала неформальный тон общения, почти что оптимистичный, и благодаря этому я практически не думала о том, что меня в одночасье лишили всего. Вместо того чтобы предаваться горю и жалеть себя, я вела себя вполне спокойно. Пожалуй, Элизабет, действительно высококлассный пси-агент. Как там было написано? Коррекция эмоционального фона, внушение идей и мыслей? Она совершенно точно знала, как надо себя вести с пациентом… а ещё, я готова поклясться, заранее выбрала мне имя и выстроила диалог таким образом, чтобы убедить, что это единственный благозвучный вариант. Джен, Ди-Джей, Джефри – это ведь всё мужские имена. Ведь можно же было сократить Дженифер до Дженни или Джоанны. Ладно, Джерри, так Джерри, какая теперь разница? Мысленно произнесла по слогам: Джер-ри. Раньше я не любила, когда моё имя хоть как-то коверкали или сокращали, но, видимо, придётся привыкнуть. Поёжилась от размышлений. Кажется, уже всё равно как меня теперь зовут.

Чтобы как-то отогнать невесёлые мысли, включила головизор на потолке. Оказалось, что это очень удобно: можно лежать на спине и просто смотреть вверх. Не надо напрягать плечи, спину или шею, лежи себе и просто смотри. Почему на Танорге не встраивают головизоры в потолки? Однако всё, что я находила на каналах, каким-то образом навевало на меня грусть. Блокбастеры с красочными взрывами вызывали неприятную дрожь и фантомные боли, передачи с рецептами блюд казались издевательством на фоне недоеденного тюбика с изолятом соевого белка, а от картинок со счастливыми семьями и вовсе становилось горько и тошно. Интересно, родителям уже передали новость о моей гибели? Как восприняла всё Диана? Несмотря на разницу почти в шесть лет, у нас с младшей сестрой всегда была особая связь и шутки, понятные лишь нам двоим. Когда в двадцать два она собралась замуж за Михаэля, я постоянно над ней подтрунивала…

Примерно с такими мыслями я провалилась в сон.

Глава 3. Сигма-класс

– Джерри, просыпайся! У нас не так много времени.

А? Что? Сколько времени? По привычке глянула на запястье, но коммуникатора там не оказалось.

– Сейчас глубокая ночь по корабельному времени, но, к сожалению, я только-только освободилась, а завтра у меня уже задание вне стен «Безымянного».

– Безымянного? – переспросила удивленно, приподнимаясь на локти.

Каюта подсвечивалась по периметру тёплым янтарно-жёлтым светом, исходящим от встроенных в плинтус диодных полосок. В этом свете кожа Элизабет сияла, словно золотая статуэтка. За время отсутствия она сменила деловое платье на облегающий костюм с множеством кармашков, крючков, непонятных швов, молний и ремней, и со слишком толстым для обычной ткани воротником. Готова была поспорить на всё что угодно, что каждый сантиметр этого диковинного костюма тщательно продумывался целой армией швей. Я даже хмыкнула от удивления. На Танорге вся одежда шилась роботами. Она была качественной, разнообразных оттенков и материалов и на любой вкус – платья, штаны, рубашки, комбинезоны, юбки, кофты, купальники, – но ничего подобного я до сих пор не видела. Будто сумасшедший гений-дизайнер потратил годы на то, чтобы сделать что-то в меру красивое, в меру удобное и при этом крайне функциональное. Мысленно отдельно отметила, что внушительная грудь и крутые бёдра эльтонийки в этом необычном одеянии выглядели ещё аппетитнее, чем в платье. Хотя, что это я? Это же представительница Эльтона, они там все красотки с рождения.

– У тебя будет такой же, – проследив за моим взглядом, сообщила Элизабет. После тщательного анализа нашего разговора у меня язык не поворачивался назвать её Лиззи. – И коммуникатор, и многое другое. Тебе всё выдадут, но чтобы понимать, что именно потребуется, надо определиться с твоим дальнейшим направлением. Кстати, ты прочитала то, что я тебе оставила?

– Да. – Взгляд сам собой метнулся к планшету. Чувствуя внутренний дискомфорт, добавила: – Только карта памяти рассыпалась буквально сразу, как я закончила читать.

– Всё правильно, – ничуть не расстроившись, кивнула эльтонийка. – Самоуничтожающаяся карта памяти – обыденность для нашей организации. Привыкай, что всё действительно важное может храниться только тут. – Указательный пальчик с идеальным маникюром дотронулся до виска. – Если не запоминаешь несколько страниц наизусть с первого прочтения, то память придётся тренировать.

Я никогда не жаловалась на память и, наоборот, до сих пор гордилась, что могу с ходу запомнить от десяти до пятнадцати цифр, но известие Элизабет меня шокировало.

– Ничего, у тебя будет время для тренировок, не волнуйся, – по-своему поняла пси-агент моё молчание. – Так какую специализацию ты выбрала?

– Тау-класс, – без запинки ответила.

– Хм-м-м… тау-класс… – Изящные малиновые брови сдвинулись на переносице.

– Да, это то, что мне больше всего подходит. – Почему-то почувствовала порыв объясниться. – Я с Танорга, у меня классическое для моей планеты техническое образование, а также неплохие навыки в сборке-разборке-ремонте роботов…

– Видишь ли, это не совсем то. – Элизабет покачала головой. – Во-первых, весь твой опыт касается бытовых роботов, так?

– Ну… да.

– Наша организация не занимается такими вещами. Тау-специалисты собирают особых андроидов, которые помогают алеф- и бета-агентам. Это крошечные подслушивающие жуки, улавливающие вибрацию стекла в закрытом помещении, умное оружие из специальных материалов, которое невозможно обнаружить обычными методами, самонаводящиеся электромагнитные бомбы…

– Но есть же ещё программное обеспечение…

– И оно такое же, – жёстко перебила меня Элизабет. – Программы декодирования зашифрованного текста в минимально сжатые сроки, маскировочные сети с симуляцией природных материалов для секретных объектов, перехватывающие вирусы…

– Всё-всё, поняла, я ничего такого не делала до сих пор!

– Вот именно. Да, не спорю, у тебя есть хорошее образование и предрасположенность к компьютерной сфере, но никакого опыта. На агента тау-класса тебя придётся также натаскивать со всеми, как и на любой другой класс с той только разницей, что усваивать ты будешь чуточку быстрее. Однако во всём этом есть одно большое «но».

– Какое?

– Тау-класс – это офисный планктон. Они безвылазно сидят на флагмане, иногда онлайн страхуют партнёров из какого-нибудь шаттла на орбите планеты, но всегда находятся где-то позади, в тени. Их легко заменить. Да-да, не смотри на меня так! Вопреки всему вышеперечисленному, выпускники Академии Космического Флота очень хороши в технике, прекрасно разбираются в боевых кораблях и оружии. Лишь при небольшом дополнительном образовании из них получаются отличные тау-специалисты, впрочем, как и бета-агенты из тех, кто заканчивает боевое направление Академии.

– Ты хочешь сказать, что тау-агентом мне не быть?

– Не быть, – подтвердила Элизабет. – Но даже не столько потому, что ты не подходишь, сколько потому, что в Особом Отделе все места на тау- и бета- спецов уже распределены заранее, а у тебя имеется очень редкая и дорогостоящая особенность – наноботы. С такой разработкой внутри твоего организма со стороны Особого Отдела было бы просто преступлением оставить тебя на флагмане копаться в пыльных микросхемах и проводах. Операция улучшила тебе многие органы и части тела. Несмотря на то, что ты выглядишь как маленькая девочка самой слабой расы, входящей в состав Федерации, ты уже сейчас сильнее и выносливее любого среднестатистического миттара или пикси мужского пола без спецподготовки. Такими преимуществами непременно стоит воспользоваться.

Ох… в эту секунду на меня навалилось понимание, что всё это время мною умело манипулировали и давали лишь иллюзию выбора. На самом деле уже давно кто-то сверху сделал выбор, какому ремеслу меня будут учить, а сейчас Элизабет лишь очень тонко и постепенно подводит к этому решению. Почему? Ответ очевиден: человек, поверивший в то, что это его осознанный выбор и желание, будет работать усерднее, чем человек, которого заставляют из-под палки. Умно… Ничего не скажешь. А ведь титановую основу вместо костей мне вставили ещё тогда, когда я валялась без сознания, хотя в этом не было никакой необходимости. Скорее, чтобы проверить своё решение, чем из каких-то других соображений, я произнесла:

– Наверное, я смогла бы ещё стать пси-агентом.

– Нет, Джерри, пси-агенты – особая каста. Тут уж прости, но, сколько бы ты ни старалась и ни тренировалась, если у тебя нет определённых задатков с рождения, пси-классом тебе не стать никогда.

Что и требовалось доказать…

– Я предлагаю тебе хорошенько подумать над тем, чтобы стать алеф-агентом. Это своего рода элита. С твоими данными ты сможешь стать потрясающим, непревзойдённым агентом алеф-класса. У тебя есть тело, которое в ближайшие годы можно сформировать так, как тебе захочется. Любой цвет волос, глаз, размер груди и бёдер, я уже говорила. Наноботы поддаются программированию, и пока ты растёшь, можно всё поменять. Зачастую алеф-агенты работают под видом знаменитых личностей, опять же…

Я уловила микроскопическую паузу. Если бы раньше не занималась обучением речи роботов, то точно бы не услышала её. Но она была. Элизабет чуть не сказала слово «зарплата» или «кредиты», но успела вовремя себя одёрнуть. Какая зарплата в моём случае, когда я должна пять с лишним миллионов? Да не существует такой работы, которая могла бы покрыть расходы на мою операцию. Пси-агент умело закашлялась, словно подавилась слюной, и вновь продолжила заливаться соловьём:

– Это очень яркие женщины и мужчины, которые могут позволить себе практически всё. Ну, а ещё руководство закрывает глаза на мелкие интрижки алеф-агентов, потому что сами задания, понятное дело, время от времени могут подразумевать физическую близость…

– Физическую близость? – глупо переспросила я, подумав, что ослышалась.

– Ну, если потребуется украсть информацию у какого-нибудь шейха с Марронии, то стать его наложницей – самый лёгкий и очевидный вариант. Конечно, среди агентов алеф-класса встречаются те, кто принципиально отказываются от заданий, где подразумевается близкий контакт…

– Но в моей ситуации такое невозможно, – мрачно закончила за Элизабет.

– Джерри, не переживай так сильно, в конце концов, если наладишь хорошие отношения с руководством, то тебе вообще не будут выдавать таких заданий. Твоему телу сейчас всего шесть, а значит ближайшие пятнадцать лет до совершеннолетия по межгалактическим стандартам тебе не о чем волноваться, – оптимистично заявила эльтонийка, всячески продолжая склонять меня к выбору специальности агента алеф-класса. На её лице сияла добродушная улыбка, однако по дёрнувшейся на миг кисточке на конце хвоста мне показалось, что девушка далеко не так спокойна, как хочет показаться.

Хм-м-м… пятнадцать лет – это, конечно, замечательно, но что будет потом? Сомнительно, что кто-то разрешит мне поменять профиль. Понятие физической близости без взаимных чувств даже ради какой-то высокой цели было для меня чем-то немыслимым. Танорг – не просто самая технологичная планета в Федерации, но также и планета с наименьшим процентом преступности. Ни воров, ни насильников, ни убийц… только подростки, которые среди ночи пробираются в гравитационный парк, чтобы погонять на аэросёрфах, да ночные стритрейсеры. О каких серьёзных правонарушениях может идти речь, когда каждый горожанин совершенно бесплатно получает качественную еду, хорошее жильё и регулярные путёвки на курорты от Аппарата Управления Планетой? Что касается интима, то и для этого дела тут существуют биоандроиды и всевозможные роботизированные игрушки на любой вкус и цвет, как говорится. С рождаемостью, как ни странно, на Танорге тоже всё в порядке – не пусто и не густо, – как следствие, люди сходятся друг с другом и заводят семьи далеко не из-за низменных потребностей, а именно потому, что действительно хотят быть друг с другом.

Понятие «мелкой интрижки» мне тоже было чуждо. Я слышала, что у эльтониек в этом плане нет никаких запретов, скорее наоборот. На их планете рождаются лишь девочки, а потому, покидая родные края, они, что называется, не пропускают ни одних штанов. Ведь когда ещё удастся встретить настоящего живого мужчину? Однако я сама тридцать три года прожила в полностью благополучной семье на Танорге и не планировала в принципе заводить никаких «интрижек».

Конечно, у меня были молодые люди, даже трое, но с каждым из них мы встречались достаточно долго. Гавриил ухаживал за мной почти четыре курса в институте, водил в планетарий любоваться звездами, дарил цветущие пустынные кактусы и фигурки из застывшей лавы. С ним было познавательно, но скучно. Вначале каждое свидание начиналось очень интересно, но в конце оно перерастало в нуднейшую трёхчасовую лекцию об отличиях астероидов от метеоритов, видах и периоде цветения растений экваториальных широт и способах обработки магмы. А ещё Гавриил был невероятно, просто фантастически худым. Рядом с ним я чувствовала себя толстой, хотя таковой никогда не являлась. Дальше поцелуев за четыре года у нас так ничего и не продвинулось.

Второго молодого человека звали Любомир. Одно это необычное имя в целом уже полностью описывало его характер. Любомир постоянно делал комплименты, хвалил и дарил подарки… себе. Но с ним было действительно весело. Наверное, после скучнейших отношений с Гавриилом во мне на пятом курсе проснулась маленькая хулиганка, вдруг узнавшая, что пока она ходила по планетариям и любовалась кактусами, остальные студенты отжигали в ночных клубах, снимали на ночь биоандроидов, гоняли на флаерах над центральным озером, забирались в магнитных кошках на вершину самого высокого небоскрёба Танорга. Любомир же стал моим первым мужчиной. Он действительно был очень хорош собой. Когда он впервые снял передо мной рубашку, я даже ахнула, так как до сих пор в непосредственной близости видела и могла потрогать лишь тщедушное тело Гавриила. Пожалуй, с Любомиром я провела свои три самых отвязных, самых весёлых и самых сумасшедших года.

Моя младшая сестра была уверена, что мы поженимся. Родители снисходительно улыбались, но никогда не лезли в личную жизнь, за что я им была глубоко благодарна. Однако годы шли, я закончила университет, получила диплом и в какой-то момент поняла, что мне вновь скучно. Надоело бегать по одним и тем же вечеринкам, неинтересно ходить в иллюзионы на однотипные комедии и блокбастеры, а магнитные кошки – не такое уж и безопасное развлечение, если в какой-то момент магнит слишком сильно нагреется о поверхность здания. Да и глупо это – рисковать вот так своей жизнью и бегать от охраны здания, если можно совершенно спокойно днём посетить скалодромный парк с батутами, в которых есть шлем, страховочный тросс, специальная амуниция и бригада дежурных доков. Нас всё ещё связывал с Любомиром совершенно потрясающий секс, но в тот момент, когда мне вдруг стало интереснее помогать в лавке отцу, я с грустью поняла, что мы с моим первым мужчиной совершенно разные люди. Расстались легко. Как оказалось, к этому моменту и сам Любомир уже начал тяготиться нашими отношениям.

Несколько лет подряд я безвылазно проводила в лавке отца, собирала и ремонтировала роботов, обновляла программное обеспечение, учила искусственные интеллекты. Это было интересно и всегда разнообразно. Как ни удивительно, но мне действительно нравилась моя работа, а тот факт, что на мой счёт ещё и добавляются кредиты, приятно грел душу. Я так и жила спокойной размеренной жизнью, пока в нашу лавку однажды не зашёл Давид. Интеллигентный, остроумный, красивый. Он не обладал такой потрясающей внешностью, как Любомир, но и самовлюблённостью тоже. С ним было хорошо, а самое главное – он поддерживал моё стремление работать, потому что и сам в некоторой степени работал – создавал уникальный дизайн внутренних помещений для частных космических яхт. Чаще всего его клиентами являлись страдающие в космосе от нехватки влаги миттары и шестирукие пикси, для которых стандартное оснащение было просто неудобным.

Давид стал моим вторым мужчиной. Он оказался старше меня на двадцать пять лет, но первое время я не придавала этому большого значения. Ходила на свидания, общалась, радовалась тому, что нашла человека, который мыслит, как я, и хочет работать, ведь последнее на Танорге – редкость. Мне казалось, что у нас всё замечательно, пока однажды Давид не сообщил, что ему надоели эти непонятные отношения, и либо я выхожу за него замуж и срочно рожаю детей, либо он себе будет искать другую женщину, ведь у него уже «возраст». Я попросила сделать паузу и дать мне время на размышления, чтобы всё обдумать. Видимо, думала слишком долго, так как, придя к нему на работу, обнаружила Давида целовавшимся с хорошенькой пиксиянкой. К слову, две из шести рук молодой особы очень нагло залезли в штаны моему молодому человеку. Давид решил всё за нас.

Все эти воспоминания вихрем пронеслись в голове, и я поняла, что на «мелкую интрижку» я в принципе не способна. Да и разовая физическая близость, пускай даже ради дела, – противно.

– Я не хочу быть агентом-алеф класса.

Элизабет осеклась, а я добавила:

– И внешность, фигура, всё, что ты перечислила – тоже не хочу. Я устала от экспериментов и мне не нужно совершенное тело. Мне нравилось то, в котором я была раньше.

Лиззи тяжело вздохнула и покачала головой.

– Ты хотя бы осознаёшь, от чего отказываешься? Этот биоандроид создавался в лаборатории и ещё не развился полностью. Тебе даже не придётся делать маммопластику…

Взгляд сам собой задержался на груди эльтонийки. Да уж, если даже я с трудом смогла отвернуться, то представляю, каково мужчинам. Ещё никогда в своей жизни не видела настолько шикарных женщин, как Элизабет. Каким-то невероятным образом она даже в спортивном комбинезоне выглядела ослепительно.

– И всё-таки я хочу быть обычной, – произнесла с нажимом. – В идеале такой же, какой была раньше.

– Нет, такой же не получится. Лицо точно будет новое. Старая биометрия, сама понимаешь, есть во множестве баз данных. Никто не должен тебя связать с Дженнифер Рэтклифф. На задании можешь встретить кого-то из знакомых, кто тебя узнает. Потом проблем с зачисткой памяти не оберёшься. Оно тебе надо?

Рассеянно качнула головой. Нет, такого мне не надо. Не хочу, чтобы из-за меня кто-то пострадал.

– Глаза… они у тебя сейчас зелёные, красивые. И цвет волос хороший. Подумай ещё раз, ты точно хочешь стать той серой мышкой, какой была раньше? Вы же все таноржки одинаковые… смуглые, щуплые, кареглазые. Ладно, давай вопрос о внешности отложим на потом. В конце концов, в любой момент всё можно изменить, даже той же старой доброй операцией. Вопрос в другом. Ты абсолютно точно уверена, что не хочешь стать агентом алеф-класса?

В голосе малиноволосой красавицы прозвучали нотки надежды.

– Не просто не хочу, а не смогу. Не справлюсь. Это же придется постоянно быть у всех на виду, менять личины, образы… – С усмешкой вспомнила, как уже в двадцать два мне надоели клубы и рискованные затеи, проводимые Любомиром. – Ты сама сказала, что агенты алеф-класса – очень яркие личности. Я так понимаю, что все удачливые шпионы в первую очередь первоклассные актёры, они должны уметь в любой момент отыграть эмоции на публику. Я не справлюсь. У меня просто нет таких задатков.

– О-о-х, что же с тобой делать-то? – Элизабет тяжело вздохнула и покосилась на наручный коммуникатор.

Мне даже стало немножко неудобно. У неё уже через несколько часов новое задание, а она тут полночи пытается подобрать мне специализацию в их сверхсекретной организации. С другой стороны, я не просила меня спасать ради такой жизни.

– А тау-классом точно стать нельзя? – вновь закинула старую удочку.

– Начальство не одобрит запрос, – мотнула головой эльтонийка, закусив губу. – Если бы у тебя не было наноботов, тогда ещё был бы вариант, а так точно без шансов.

От слов девушки повеяло колючей прохладой, я поёжилась.

– Что же тогда будем делать?

– Есть один вариант… – Девушка задумчиво смерила меня взглядом. – Правда, я не уверена…

– Какой?!

Элизабет какое-то время помолчала, затем прошлась по каюте, нажала что-то на дисплее управления помещением и, когда из соседней стены поднялась панель и выехала табуретка на высоких ножках, ловко забралась на неё.

– В документе, что я тебе передала, представлены лишь основные специализации агентов. Но есть ещё одна, про которую руководство обычно редко вспоминает. Это м-м-м-м… сложно объяснить. Этих агентов очень мало, и они… не совсем принадлежат себе. Хотя в твоём случае ты и так себе не принадлежишь, – задумчиво произнесла эльтонийка.

– Расскажи подробнее. – Я облизала губы, потому что они внезапно резко пересохли.

Что-то было в интонациях собеседницы. Что-то… особенное. Или же мне так отчаянно хотелось, чтобы это стало выходом из ситуации? Не знаю.

– Агенты сигма-класса – своего рода уникумы-одиночки, – начала повествование Элизабет. – В отличие от всех остальных агентов, это единственный класс специалистов, которые принципиально работают в одиночку. У них нет и никогда не бывает страхующих напарников, не к кому обратиться за помощью, некому заменить, если задание оказалось невыполненным, а исполнитель получил тяжёлое ранение.

– Допустим, – я кивнула. – Что по обязанностям? Я так понимаю, это полевые агенты? Иначе бы этот вариант ты мне не предложила.

– Всё верно, полевые. Если говорить про обязанности, то нечто среднее между телохранителем, помощником и личным секретарём, тут всё зависит от того, к кому ты попадёшь, и какие функции на тебя возложат.

– К кому попаду? – неслабо удивилась. – А разве это не будут разовые задания от Особого Отдела?

– М-м-м-м… не совсем. Как правило, сигма-агентов арендуют, если так можно выразиться, у Особого Отдела. Стандартный срок договора – десять лет, и на это время специалист полностью переходит в подчинение купившего его гуманоида. Не смотри на меня так, это у людей маленькая продолжительность жизни, а для цваргов или эльтониек – пшик. Ты, считай, заново родилась и, как говорит Андрэ, а он у нас ошибается редко, двести лет проживёшь минимум. Представь, каково гуманоиду, нанявшему сигма-агента за колоссальные деньги, всему учить помощника? Я бы сказала, что на моей практике, сколько слышала о сигма-агентах, обычно происходили лишь две крайности: либо по каким-то причинам владелец контракта выплачивал неустойку Особому Отделу и отказывался от сигмы в первый же год после приобретения, либо, наоборот, спустя десять лет контракт продлевался ещё на двадцать, тридцать, а порой даже пятьдесят лет.

Мороз прошёл по коже после этих туманных объяснений.

– Знаешь, звучит очень странно… как будто узаконенное рабство.

– Знаю, – серьёзно кивнула эльтонийка. – Именно поэтому в контракте прописывается, что раз в три года сигмы в обязательном порядке должны проходить проверку у пси-агентов, даже если они работают вне «Безымянного» на каких-нибудь задворках Вселенной. Если вдруг выясняется, что психика сигма-агента нестабильна или ей что-то угрожает, то агент изымается у владельца, а владелец попадает в чёрные списки Особого Отдела.

– Раз в три года… бр-р-р-р…

– Да, понимаю, тебе сейчас кажется, что это нечасто и за три года может произойти многое. Однако поверь, бывалые агенты воют от того, как часто им приходят направления на приём к моим коллегам. Полевики терпеть не могут эти процедуры, неважно к какому классу они относятся – алеф-, бета- или сигма-. Нас даже ласково за глаза называют психами, думая, что мы об этом не знаем. – Элизабет улыбнулась.

– А что касается физического состояния?

Элизабет пожала плечами.

– Тут уж каждый за себя. Мы все рискуем, боевики со своими взрывчатками в особенности, но опасные ситуацию могут выпасть на долю каждого. От этого никто не застрахован. Но тебе не о чем волноваться. Всё-таки нанороботы, титановый каркас, повышенный болевой порог… Если тебя в упор не будут пытаться расстрелять из пневмопушки – выживешь.

Звучит ободряюще. Я передёрнула плечами, представив каково это, когда тебя расстреливают в упор. Конечно, после пережитого взрыва на лайнере, казалось бы, я уже ничего не должна бояться, но, тем не менее, нарваться на такую участь не хотелось бы.

– Я имела в виду другое… м-м-м-… ты там говорила, что алеф-агентам иногда приходится идти на близкий контакт с объектом, чтобы выудить информацию…

Вопрос прозвучал коряво. Понятия не имею, почему меня это волновало, особенно с учётом того, что я находилась в теле шестилетней девочки, но волновало.

– Пф-ф-ф-ф, – фыркнула Элизабет. – Вот о чём-чём, а личной жизни можешь забыть раз и навсегда. Не удивлюсь, если ты умрёшь в какие-нибудь двести тридцать пять девственницей. Личные владельцы – не организация, тебе придётся двадцать четыре на семь или сколько там часов в сутках в зависимости от планеты находиться при объекте охраны, помогать, оберегать или просто играть роль невидимки. Но всегда рядом. Ты станешь тенью того, кто тебя купит. Многие отмечают, что после тридцати-сорока лет работы на хозяина сигма-агенты способны предугадать любое его желание лишь по форме того, как изогнулась надбровная дуга. Если, будучи алеф- или бета-агентом у тебя будут перерывы между заданиями, и ты можешь снять напряжение с кем-нибудь из коллег или на самом задании, то став сигмой, тебе это не грозит.

М-да, кто о чём, а эльтонийки о возможности необременительных отношений. С другой стороны, Элизабет говорила на эту тему настолько легко, что, несмотря на приливший к щекам жар и чувство неловкости, я уточнила:

– А сам владелец может… ну… принудить…

– Владелец контракта? – Элизабет посмотрела на меня широко распахнутыми глазами, а затем звонко рассмеялась. – Ух, скажешь тоже! Кажется, ты всё ещё не понимаешь, кто такие агенты в принципе. Объясняю доходчиво: аренда одной единицы сигма-класса на десть лет стоит столько, что дешевле выкупить все бордели на Тур-Рине разом. Это просто нерентабельно таким образом использовать сотрудника Особого Отдела, я уже молчу о том, что гуманоиды, которые могут себе такое позволить, не просто богаты, а неприлично богаты. Как правило, стоит целая очередь из женщин, которые с радостью запрыгнут в постель к твоему будущему владельцу и, скорее всего, тебе придётся отгонять их от него кулаками и бластером. Кстати, именно поэтому я вновь рекомендую тебе задуматься о твоей будущей внешности. Когда рядом с мужчиной находятся действительно роскошная девушка, то тех, кто отважится у неё его увести, будет гораздо меньше. Ты многое потеряешь, если не воспользуешься этой возможностью.

Я потёрла лоб от усталости и… оглушительно зевнула.

– Вижу, что ты ещё окончательно не пришла в себя. – Эльтонийка поднялась с табуретки. – Ладно, спи, восстанавливайся, набирайся сил. Со специализацией ты, надеюсь, определилась? Больше тебя ничего не пугает? – Последний вопрос она задала почти что насмешливо.

Янтарные глаза сверкнули в полутьме жидким золотом.

– Нет, больше ничего не пугает, – ответила, понимая, что уже действительно примеряю на себя шкуру агента сигма-класса. – А кто обычно выкупает себе таких спецов? И для чего?

Элизабет пожала плечами.

– Да все по-разному, а выкупают те, у кого есть на это кредиты. Мужчины-пикси – самые частые клиенты Особого Отдела, они, как правило, делают упор на боевых и коммуникационных навыках специалиста. – Я хмыкнула. Да уж, на Пикси царит весьма жёсткий матриархат, неудивительно, что они набирают себе сигма-агентов. – Иногда обращаются миттары. Это весьма мирная раса, но на их планете постоянные проблемы с извержением подводных вулканов, которые приносят за собой огромные свеллы и цунами. Там своя специфика, сигма-агенты в основном охраняют владельца контракта от буйства стихии. Совсем редкими клиентами являются цварги.

– Цварги? – Я напрягла память, пытаясь вспомнить хоть что-то об этой расе. Среди туристов на Танорге я ни разу не видела.

– Весьма малочисленная раса, на десять мальчиков которой рождается две, от силы три девочки. Обычно цваргиням запрещается покидать родную планету, пока они не выйдут замуж, да и при таком раскладе им нужно разрешение от самого Аппарата Управления Цваргом. Но это всё не так важно как то, что мужчины их расы обладают чувствительными к мозговым колебаниям наростами на голове. Здесь, на «Безымянном», есть несколько цваргов среди агентов, ты их сразу узнаешь по тёмно-фиолетовой коже и обсидиановым рогам. Представители этой в чём-то уникальной расы утверждают, что эмоции других гуманоидов для них пахнут, как для нас пахнет еда. Именно поэтому цварги очень не любят нанимать сигма-агентов – всё время морщатся и кривят носы, мол им «невкусно пахнет». Одно дело разово пообщаться с кем-то, ну или с некоторой периодичностью видеть гуманоида, а другое дело, когда он непрерывно находится рядом. Это разные вещи.

Я вздохнула. Понятно, значит, скорее всего, меня пристроят либо к шестирукому мужчине для охраны от прекрасных представительниц его же расы, либо к миттару. В последнем случае надо будет заранее научиться надолго задерживать дыхание и быстро плавать.

Элизабет, удостоверившись, что у меня больше нет вопросов, направилась к выходу, попутно набирая что-то на дисплее управления каютой. Табурет исчез за вертикальной панелью стены так же быстро, как и появился.

– А почему я, кстати, не понимаю этого языка? – очнулась я в тот момент, когда дверь-слайдер отъехала в сторону.

– Это же «Безымянный», флагманский корабль Особого Отдела, – пояснила эльтонийка словно само собой разумеющееся.

Видимо, это должно было многое мне объяснить, но вместо этого мысли скакнули к словосочетанию «флагманский корабль». Я много раз ездила мимо космопорта Танорга и интересовалась космическими кораблями, поскольку они тоже являлись, своего рода, техникой. Флагманами называли не просто огромные лайнеры или крейсеры, нет, флагманами называли крупные вооружённые судна военных и частных охранных предприятий.

Болезненная догадка как магнитная вспышка на солнце пронзила моё сознание. Сердце пропустило удар, а горло на миг сжалось, не пропуская воздух в лёгкие.

– Это ведь были вы, да? Из-за «Безымянного» взорвался рейсовый пассажирский лайнер? Мы летели на Зоннен, там просто не было ничего, что могло бы стать причиной взрыва.

Лицо Элизабет неуловимо изменилось. Как только я начала говорить, она стремительно что-то набрала на панели каюты, и свет отключился, впрочем, как и вентиляция. Потухли лампочки на регенерационной капсуле. В абсолютной тишине и в тусклом свете звёзд из иллюминатора она подошла ко мне и прошептала в самое ухо:

– Молчи о догадке, Джерри, если не хочешь проблем на свою прекрасную головку.

И уже выпрямившись в полный рост, она произнесла:

– И всё-таки я тебе рекомендую задуматься о карьере агента алеф-класса. В проницательности тебе не отказать.

С её уходом жёлтая диодная подсветка и шуршание вентиляции возобновилось. Вспыхнул салатовым свечением дисплей на регенерационной капсуле, а я поёжилась. Одним коротким ответом Элизабет дала поменять мне две вещи. Во-первых, катастрофа с гражданским лайнером – действительно дело рук, а точнее, ракет «Безымянного». Скорее всего, это было случайностью, роковой ошибкой таинственного руководства, но Особый Отдел ни перед кем не отчитывается. Именно поэтому, чувствуя за собой вину, кто-то неведомый свыше отдал распоряжение спасти мне жизнь даже вводом столь дорогостоящей сыворотки. А во-вторых, эльтонийка ненавязчиво сообщила, что помещение прослушивается, а возможно, даже и просматривается скрытыми камерами.

Чувствуя, что голова начинает болеть от всех этих мыслей, я улеглась в капсулу поудобнее и заснула.

Глава 4. Лоретт

После ночного разговора с Элизабет дни завертелись. Утром ко мне зашёл Андрэ и проверил общее состояние, что-то подкрутил в настройках капсулы, спросил о самочувствии и убил мою надежду на получение нормальной пищи.

– Джерри, тебе минимум пять лет придётся питаться изолятами белка и аминокислотами. У тебя донорское тело от экспериментального биоандроида. Часть внутренних органов, в том числе и кишечник, ещё не полностью развиты. Всё что я могу – это попросить добавлять искусственные вкусовые добавки в блюда.

Как позднее оказалось, пенопласт с запахом синтетической клубники на вкус ещё более омерзителен, чем просто пенопласт. Но человек – удивительное существо, со временем привыкает ко всему. То, что в первый раз кажется просто несъедобным, на второй – уже попадает в категорию «всё ещё отвратительно, но кушать-то хочется», а к десятому приёму пищи и вовсе занимает позицию «любая еда лучше, чем болезненные уколы витаминов и капельница с глюкозой».

Миттар со мной был безупречно вежлив, предупредителен, но у меня постоянно складывалось ощущение, что он беспокоится не столько обо мне, сколько о вложенных в моё тело имплантах, наноботах и прочих вещах, суммарно стоящих как несколько космических кораблей класса Спейс-Х.

Уже через три дня к визитам Андрэ присоединилась молоденькая пиксиянка Лоретт, сообщив, что она тренер по физической подготовке для бета-агентов и с этого дня теперь будет по несколько часов в день учить меня управляться с новым телом. Поначалу я удивилась, зачем мне могут потребоваться такого рода услуги, но когда я полностью оклемалась и попробовала взять стакан с водой в руку, он просто лопнул в моих пальцах, словно проколотый иглой воздушный шарик. Так начались мои первые уроки. Сначала они проходили в медицинском блоке, но уже через два месяца меня перевели в личную каюту.

– Вот металлический прут. Попробуй согнуть его, но очень аккуратно. – Лоретт протянула мне прутик диаметром в полсантиметра с заострёнными концами.

Я удивлённо пожала плечами, взялась за концы и медленно стала сдавливать их, формируя из палки букву «с». Прут поддавался мне легко, я даже практически не прикладывала сил, но в какой-то момент пальцы заскользили по гладкой поверхности, и кончик железки болезненно проткнул мою ладонь до крови. Несколько алых капель упали на пол, и тут же из раздвижной панели выехал робот-уборщик и стал тщательно убираться.

– А-а-й! – Я не удержалась и поморщилась.

– Я же сказала, что ты должна действовать аккуратно! – Пиксиянка поджала губы, а две из шести рук безвольно опустились вниз. – Ты поспешила.

В этот момент я почувствовала себя действительно бездарным ребёнком, который не может научиться складывать один и два. Поспешила-не поспешила, какая разница? Результат же есть. Я плюнула на жжение в ладони и сложила дурацкий металл пополам.

– Вот, я выполнила поставленную задачу. А рука – швархи с ней. Заживёт. Тем более, что боль почти не чувствую.

– Твой болевой порог поменялся из-за воздействия наноботов на нервную систему, – раздражённо ответила пиксиянка. – Но это не значит, что ты должна безответственно относиться к собственному телу.

Собственному… ага, как же…

– Не понимаешь? – переспросила Лоретт, а затем взяла у меня металлическую палку и, держа её тремя руками, ещё тремя ловко завязала в узел, словно это была верёвка из самых обычных прядильных волокон.

– Но ка-ак? – Я с изумлением посмотрела на хрупкую с виду девушку. – У тебя тоже наноботы?

– Нет, – резко оборвала меня Лоретт. – Во-первых, никогда и никому не говори о том, что в твоём теле присутствуют эти молекулы! Даже слова такого не произноси! Меня посвятили в тайну сыворотки, но ты должна запомнить, что больше никому не сообщаешь данную информацию! Неужели тебя не предупреждали?! Тебе повезло, они, по-видимому, полностью не активировались и не срослись с твоим организмом. Для Особого Отдела очень важно сохранить секрет сыворотки любой ценой. И если вопрос встанет о том, чтобы наплевать на вложенные в тебя деньги, или же сохранить тайну, то организация, не задумываясь, выберет второе. Весьма вероятно, что если ты кому-нибудь ещё ляпнешь про наноботов, то умные частицы просто разнесут твой мозг к шварховой бабушке. Поняла?!

Я сглотнула и судорожно передёрнула плечами. Такой исход событий как-то не приходил мне в голову. Заторможенный кивок несколько расслабил Лоретт.

– Во-вторых, у меня есть шесть рук, и я научилась ими пользоваться так, чтобы никто не заподозрил во мне бета-агента. Посмотри, скажи, что ты видишь?

Она выпрямила спину и отошла от меня на несколько шагов. Я прищурилась. Девушка как девушка. Пшеничные волосы до лопаток, аккуратное лицо, чуть приплюснутый большеватый нос, плотный чёрный костюм, точь-в-точь как у Элизабет, разве что закрывает шею целиком и с перчатками.

Единственное, что немного смущало, – шесть рук вместо привычных двух. Всё-таки Танорг редко посещают туристы с других планет.

– Да вроде бы выглядишь как обычная пиксиянка. Если бы на тебе ещё была надета не спортивная одежда, а какое-нибудь платье в цветочек, то я бы могла тебя принять за свою ровесницу… ну, точнее, за ровесницу той, кем я была раньше…

– Настоятельно рекомендую тебе поскорее забыть прошлое и избавиться в речевых оборотах от конструкций «кем я была раньше», «в моей прошлой жизни» и так далее. Здесь никого не интересует прежняя Дженнифер, – весьма жёстко одёрнула Лоретт. Умом я понимала, что она права, но всё равно было немного обидно слышать такие бездушно-холодные слова. – А насчёт внешности ты права, – продолжила пиксиянка, переключая внимание. – Никто в здравом уме не сопоставит меня с трехкратным чемпионом боёв без правил на спутнике Карридо.

Я потрясённо выпучила глаза. Карридо – планета-тюрьма с ядовитыми испарениями, на которой преступников заставляют добывать полезные для Федерации минералы, а на её спутнике ежегодно проводятся самые жестокие бои без правил не на жизнь, а смерть, так как бойцам уже давно нечего терять. Ядовитые испарения Карридо вызывают судороги, галлюцинации и сильнейшие боли. Даже самые здоровые гуманоиды могут прожить в этом адском месте от силы пять-восемь лет, а уж обычный человек – не более года. Слишком велика радиация и влияние атмосферы. Нам рассказывали об этой планете ещё в школе на уроке мировой политики, и уже тогда я была шокирована тем, что некоторые гуманоиды могут вот так просто записаться на бой, понимая, что в случае победы, максимум, на что можно рассчитывать, так это на месячный перевод на какой-нибудь астероид с более мягкими условиями, а в случае проигрыша наверняка расстанутся с жизнью. «Не всегда смерть – это плохо», – сообщил тогда шокированному классу учитель, – «бывают такие ситуации, когда смерть – это награда».

Я смотрела на шестирукую блондинку, и в голове у меня всплывали тысячи вопросов. Как она оказалась на спутнике Карридо? Было ли это заданием или её кто-то подставил? Может, она сидела в тюрьме за какие-то преступления, и Особый Отдел смог её выкупить? Как смогла выжить среди ядовитых испарений?!

– Не спрашивай, – криво усмехнулась пиксиянка, всё прекрасно прочитав по моему лицу. – Всё, что могу сказать, так это то, что в награду за успешное задание на Карридо мне разрешили отойти от полевых заданий, и теперь я просто тренирую бета-агентов на «Безымянном».

Лоретт протянула мне связанный узлом прут, и рукав облегающего комбинезона чуть-чуть задрался. На секунду моему взору явилась полоска кожи между краем одежды и перчатки, или точнее то, что раньше было ею: уродливые бурые рытвины перечерчивались многочисленными рубцами, будто кто-то пытался снять кожу с девушки целиком.

– Ох, – непроизвольно вырвалось у меня.

– Нечего меня жалеть, Джерри. Это всего лишь кусок кожи, пускай и большой площади. Вот я скажу «ох» на твоей могиле, если ты и дальше будешь отвлекаться от занятия вместо того, чтобы учиться.

Это было грубо, но действенно. Я резко выпрямилась и полностью сосредоточила внимание на металлическом пруте, завязанном в узел. Пиксиянка молниеносно натянула рукав обратно и как ни в чём не бывало продолжила:

– Возвращаясь к нашему уроку. Твоя задача – научиться пользоваться своими способностями так, чтобы в тебе никто не заподозрил сигма-агента. Уж поверь, таких, как ты, нанимают не для статуса. В идеале ты должна будешь настолько слиться с окружением владельца контракта, чтобы тебя считали серой мышью, бестелесной тенью, ничего не значащей помощницей или комнатной собачкой. Ты – никто. А твоя внешность шестилетней девочки-ангелочка даёт тебе огромное, просто гигантское преимущество до тех пор, пока ты не начнёшь гнуть голыми руками железо на глазах у недоброжелателей.

– Но ты же сама мне дала задание согнуть этот швархов прут! – искренне возмутилась я.

– Аккуратно! Ключевое слово в моём задании было «аккуратно». В полевых условиях ты можешь выйти в туалет или спрятать руки под стол, а потом состроить невинные глазки и сказать: «Ой, случайно сломалась!» С твоей моськой тебе поверят. Но твои руки! – Она многозначительно указала на кровоточащую ранку на ладони. – Выдадут тебя с головой. У тебя повышенный болевой порог, искусственно созданный наноботами. Именно поэтому тебе надо виртуозно научиться владеть телом, ювелирно напрягать каждую мышцу по отдельности. Представь, тебе владелец подаст руку для рукопожатия, а ты не рассчитаешь силу и сломаешь её? Или того хуже: из-за неуклюжести случайно проломишь скафандр и станешь причиной его смерти в открытом космосе?

Лоретт неожиданно взяла меня за руку и подула на мою ладонь в область ранки. Я почувствовала лишь лёгкое касание ветерка. По идее кровь всё ещё шла, и руку должно было от такого действия неприятно покалывать, но ни холода, ни боли я не почувствовала. Это было сродни тому, как ощущаешь свои десны и язык, когда отходит заморозка стоматолога. Частично, немного смазано.

– Чувствуешь? – спросила пиксиянка. – Болевой порог нам дан, чтобы мы заботились о своём теле, и не приносили ему серьёзных травм. Боль – это в первую очередь сигнал, что ты делаешь что-то не так. Например, если я голой рукой возьмусь за разгорячённый противень, то почувствую боль. Если продолжу держаться за него, то на этом месте появится ожог. Хороший агент должен уметь игнорировать боль тогда, когда ему это нужно, но помнить, что у всего есть своя цена.

Я кивнула.

– Что ж, – подвела итог Лоретт, – двигаешься ты нормально, в жилой сектор тебя уже перевели, так что со следующей недели будешь ходить со всеми на общие занятия.

– Куда ходить?

– Учиться, разумеется. В группы по теории – с теми, кто только проходит курсы подготовки; на тренировки по физической подготовке думаю поставить тебя с полевиками, кто поддерживает форму между заданиями. Будет глупо с твоими возможностями держать тебя среди новеньких.

Это был наш самый длинный разговор с Лоретт за два месяца. Большую часть времени она предпочитала молчать или давать мне задания и наблюдать, как я с ними справляюсь, изредка отпуская колкие замечания. Причём задания были самыми разными и порой даже странными. Тренер бета-агентов могла попросить меня пройтись по каюте с полным стаканом воды на голове или нарезать какой-то овощ левой рукой. Она регулярно требовала продемонстрировать, как я переворачиваю электронную бумагу. Поначалу мне показалось это глупостью, но когда она попросила повторить эти же действия с закрытыми глазами, выяснилось, что я раздавила тонкие микросхемы.

Лоретт всегда была язвительной, немножко грубоватой и крайне неохотно шла на контакт. За всё время я смогла из неё вытрясти лишь то, что «Безымянный» – очень большой корабль с несколькими палубами. Это не просто флагман, а настоящий центр Особого Отдела. Именно здесь живут и учатся новички, а также периодически залетают уже состоявшиеся агенты, чтобы подлатать себя или дождаться нового задания. На мой вопрос, почему всё проходит именно здесь, в космосе, а не на какой-нибудь планете, ведь содержать такую станцию было бы в сотни раз проще и дешевле даже на необитаемом астероиде, Лоретт посмотрела на меня так, будто я на её глазах решила добровольно подышать ртутью, и коротко процедила:

– Джерри, Особый Отдел – тайная организация. Формально нас вообще не существует. Как ты думаешь, где легче спрятаться – на поверхности планеты или в глубоком космосе?

Больше эту тему с пиксиянкой я не поднимала, да и как-то расхотелось перебрасываться лишними фразами. С тех пор, как я увидела полоску её настоящей кожи, мне стало не по себе. Понятно, что пребывание на Карридо, да ещё и такое длительное – три года, – не остаётся без последствий, но теперь, всякий раз встречаясь с Лоретт, я чувствовала себя неуютно. Мне чудилось, что пиксиянка держит на меня зуб, ведь волею случая мне досталась новая внешность, а ей нет.

Каждый день утром и вечером меня навещал док. Я привычно отвечала ему, что чувствую себя хорошо, а уж для той, кто пережил смерть, так и вообще чудесно, но он всё равно проводил внимательное сканирование моего организма. Однажды он заметил на моём лице тёмные круги под глазами.

– Ты плакала? – удивлённо переспросил мужчина.

– Немного… во сне. Кошмары мучали, – соврала я.

На самом деле меня мучали не кошмары, а наоборот, мне снились чудесные сны о родителях, сестре и её муже, о том, как они счастливы. И каждое утро я плакала, потому что мне безумно хотелось хотя бы на миг увидеть их, обнять, сказать, что, что бы ни случилось, я всё равно их буду помнить. Но почему-то признаваться в том, что отчаянно скучаю по своим родным, мне показалось неправильным, особенно после слов Лоретт.

Миттар спокойно выслушал меня, посмотрел с тонким фонариком глазное дно и веки, а затем вышел из каюты и вернулся уже с громоздким шлемом со множеством диодов и проводов. Док долго и тщательно выставлял на устройстве настройки, затем надел его на меня и включил на пару минут, велев не двигаться. За эти пару минут я не ощущала ничего, кроме легкого покалывания и чесотки, сродни той, когда голову напекает знойным солнцем под шляпой, и отчаянно хочется снять её и запустить в волосы пальцы. Однако после этой процедуры мне перестали сниться сны. Ни кошмары, ни мечты, ни воспоминания. Я стала спать так, будто кто-то каждый вечер просто добросовестно вынимает из меня аккумулятор и ставит его на зарядку.

Что самое странное, после воздействия этого шлема плакать я перестала тоже. О родителях и Диане помнила, знала, что они живут на Танорге и раньше являлись моими самыми близкими людьми, но все эти воспоминания как будто подёрнулись в голове лёгкой дымкой. Эмоции ушли глубже, чем вода уходит в недра земли в сердце пустыни. Путник может взять лопату и начать разрывать колодец в песке, но интуитивно он будет понимать, что это бессмысленно. Без дождя вода в разрытой яме не появится. Так и я чувствовала, что даже если буду тщательно перебирать каждый момент в своей памяти, он уже не принесёт тех эмоций, которые я испытывала в прошлой жизни. Как будто какую-то часть меня заморозили и похоронили заживо.

В ночь перед тем, как Лоретт сообщила, что хочет видеть меня на групповых тренировках бета-агентов, я сквозь дремоту услышала шаги в своей новой каюте. Открыла глаза и резко села на гелевом матрасе. Неожиданным визитёром оказалась Элизабет. Эльтонийка на этот раз была одета в какое-то роскошное сверкающее вечернее платье с длиннющим подолом, волочащимся за ней по полу и немыслимым разрезом на бедре, доходящим практически до уровня пупка. Каким образом оно держалось на ней так, чтобы выглядеть прилично – отдельный вопрос, стоящий немалых размышлений. Такие платья я видела до сих пор лишь на именитых звёздах, когда проводились прямые трансляции с фестивалей голоиндустрии. По замедленным движениям и тяжёлым шагам сразу стало понятно, что Элизабет крайне устала.

– Не спишь? Хорошо, – выдохнула она, даже не посмотрев в мою сторону.

Набрала на панели управления каютой быструю комбинацию, дождалась, когда из-за панели материализуется барная табуретка, подошла к ней и чертыхнулась, поняв, что в своей одежде просто не сможет забраться на высокое сиденье. В мгновение ока в её руке мелькнул ниоткуда взявшийся нож. Эльтонийка ловко откромсала внушительный кусок подола и уже спокойно уселась на табурет.

– Всё равно не моё платье, – пожала плечами Элизабет. – Пускай Каролайн вообще скажет спасибо, что я взялась за её задание. Майк отказался со словами, что у него не получится достоверно сыграть эльтонийку.

В последней фразе явственно проступили нотки возмущения.

– Каролайн – агент алеф-класса? – на всякий случай уточнила я.

– Да, а Майк – типичный бета. Ему бы только всё взрывать и взрывать… – Красотка поморщилась так, словно откусила хот-дог, а в него вместо обещанного кетчупа положили майонез. – Мы работаем в тройке, обычно они двое – полевики, а я их страхую. Но не в этот раз… а, ладно… – Элизабет махнула рукой. – Я пришла не на жизнь жаловаться, а сообщить тебе, что поговорила с начальством и согласовала для тебя курс сигма-класса.

Она внимательно на меня посмотрела, но я продолжила безмолвно сидеть на матрасе. А что мне ещё оставалось делать? Выражать шумную радость по поводу того, что одно неизвестное будущее заменяется другим? Странно и глупо. Не факт, что и это сообщение не является некой внутренней проверкой Особого Отдела.

– А я смотрю, ты не очень-то эмоционально восприняла эту новость, – протянула Элизабет задумчиво.

На этот раз уже я пожала плечами.

– Сигма, так сигма. Я рада, что не алеф, но не очень понимаю, как это повлияет на моё дальнейшее обучение, а потому не могу прореагировать как-то более эмоционально.

Эльтонийка кивнула, принимая ответ.

– Это означает, что у тебя начнётся учёба уже с завтрашнего дня. Одежда у тебя уже есть, а всё остальное принесёт робот, я позабочусь. Расписание занятий будет на твоём коммуникаторе.

Она направилась к выходу из каюты и, уже переступая порог, загадочно бросила мне:

– Приятно видеть, что у тебя есть задатки тени.

И вот что это значило? Видимо, таким образом, Элизабет своеобразно похвалила меня за то, что я не стала прыгать на матрасе и хлопать в ладоши после её известия, ведь тень – это что-то беззвучное, не имеющее собственных желаний и практически невидимое. Что-то мне подсказывает, что прореагируй я на её слова по-другому, меня всё-таки против воли, но записали бы в алеф-класс.

Так ничего и не решив, я повалилась обратно на мягкий гель. Утро вечера мудренее, если, конечно, в космосе применимы такие слова, как «утро» и «вечер».

Глава 5. Адмирал Даррен

Проснулась от странного звука, похожего на надоедливое жужжание пчелы на моей родной планете. Распахнула ресницы и увидела на прикроватном столике коммуникатор последней модели, лёгкий и тонкий планшет, а также несколько листов электронной бумаги и стилус. Разумеется, вибрировал таймер на коммуникаторе. Я сразу же его выключила и машинально посмотрела почту – единственное сообщение от неизвестного пользователя с расписанием занятий. Точнее – несколько дат, время и буквенно-цифровые номера типа L-3-88, H-2-24, G-4-03. Памятуя о том, как самоуничтожилась карта памяти с данными о классификации агентов, я напрягла все свои извилины, чтобы запомнить информацию. К счастью, именно на числа моя память была очень хорошей. Вот если бы мне дали сплошной художественный текст такого же объёма, то я вряд ли смогла бы его воспроизвести без ошибок, но что касается памяти на числа – она с детства была моим коньком.

Дальше всё по привычке ещё из старой жизни – контрастный душ, каппы с очищающим средством, расчёска. Всё настолько обыденно и рутинно, что если не зацикливаться на том, что за окном вместо сияющих небоскрёбов и многочисленных квадрокоптеров чёрный космос и редкие далёкие блёклые звёзды, то никакой разницы.

Над выбором одежды сомневалась секунды три, может, четыре. Уже при заселении в каюту в гардеробной на штанге висело шесть спортивных комбинезонов подходящего размера, а также несколько футболок и брюк, отличающихся от таноржских более плотными вставками в неожиданных местах. Внешне одежда очень походила на ту, которую носили на моей родине, разве что на ощупь ткань чувствовалась немного иной.

Единственное – меня смутил размер. Всё оказалось настолько крошечным, что я даже засомневалась, а не осталось ли это богатство от предыдущей владелицы каюты. Но нет, как оказалось, действительно мой, точнее моего нового тела. Облачившись в первую попавшуюся футболку и штаны, по цвету напоминающие старые добрые джинсы, я привычно ткнула в кнопку закрытия двери гардероба, не смотрясь в зеркало. Всякий раз, когда где-то появлялось моё отражение, я замирала, а на душе становилось как-то особенно тоскливо. Порой мне казалось, что всё случившееся со мной – один дурной сон, – и я вот-вот проснусь шатенкой Дженнифер Рэтклифф тридцати трёх лет отроду с интересной работой, счастливыми родителями и невыносимо любопытной младшей сестрой. И мы все встретимся на Зоннене, будем беззаботно плавать в море и загорать, есть вкусные мидии, запивая их свежевыжатым ананасовым соком, а потом все вместе вернёмся на Танорг.

Но в зеркале всегда отражалась маленькая угловатая шестилетняя девочка с огромными зелёными глазищами из-под рыжеватой чёлки, пухлыми щёчками и слишком светлой для представительниц моей планеты кожей. Мне было странно чувствовать себя на свой возраст, помнить всё, что произошло со мной за предыдущие десятилетия, но видеть по ту сторону стекла совсем ещё малышку. Печально и грустно осознавать, что даже тогда, когда эта девочка вырастет, она не будет похожа на ту Дженнифер, которую я помнила.

Единственный раз за прошедшие два месяца, когда я целенаправленно посмотрела в зеркало, был в тот момент, когда я попросила робота подстричь меня и указала нужную длину – чуть ниже уха. Я и в своей прошлой жизни не особенно любила длинные волосы, а теперь и вовсе не видела смысла в том, чтобы отращивать косы. Сигма-агенты должны быть бесшумными тенями своих владельцев, неуловимыми и невидимыми. Зачем им длинные волосы?

Из личной каюты выбралась впервые. Точнее впервые вышла из неё без сопровождающего и почти сразу же уставилась на пол, где зажигались полоски диодной ленты с указателями. Когда Андрэ переводил меня из медицинского отсека в личную каюту, я обратила внимание, что он сверялся с электронными указателями в полу. A, B, C, D… я нашла букву «L» и двинулась в ту сторону, куда указывала стрелка. Логика подсказывала, что Элизабет в свойственной агентам манере скинула мне самый минимум информации – дату, время и локацию. Так как по формату чисел первые два столбика явно не подходили под место проведения занятий, то «L-3-88, H-2-24, G-4-03» должны были быть названия аудиторий. Что ж, время у меня есть, сектор или палубу L найду быстро. Понять бы ещё что такое «3-88»…

С такими мыслями я не заметила, как дошла до лифтов. Высокий темноволосый мужчина в тёмно-синем костюме уже нажал на кнопку вызова и скрестил руки в ожидании скоростной кабины. Острый шип на кончике его хвоста в нетерпении барабанил о пол. Это был цварг, определённо цварг. Мужчина стоял ко мне спиной, и лица не было видно, но почему-то лишь бросив взгляд на его идеальную выправку, коротко стриженный затылок, внушительные плечи и роскошную золотую вязь на тёмно-синих рукавах, я почувствовала внутренний трепет. По телу пробежали сотни мурашек. От незнакомца прямо-таки исходили флюиды власти, чувствовалось, что он привык отдавать приказы, командовать, вершить чужие судьбы и брать на себя ответственность.

Я плохо ориентировалась в рангах офицеров Космического Флота, но обилие золотых нитей в нашивке само за себя говорило, что передо мной минимум командор. Стараясь вести себя незаметно, я встала позади мужчины, раздумывая, будет ли приличным зайти в лифт вместе с офицером высшего ранга, или же всё-таки рискнуть опоздать на занятие, но дождаться следующей кабины.

И в этот момент цварг витиевато выругался и со словами «швархи побрали бы этот медлительный Особый Отдел, здесь даже лифта дождаться невозможно», не глядя, сделал шаг назад.

– Ой, простите, – только и успела вымолвить, в последний момент отпрыгивая с траектории движения мужчины и его хвоста.

– Что? – Мой возглас невообразимо удивил офицера, он резко развернулся и посмотрел вниз.

Я так и замерла, глядя на незнакомца, словно пойманный на краже воришка. Таких мужчин на Танорге я никогда ещё не видела. Широкие скулы и волевой подбородок, чётко очерченные поджатые губы и нос с небольшой горбинкой, пронзительные взгляд невероятных фиалковых радужек с тёплыми золотыми крапинками, блестящие витые рога цвета обсидиана.

– Малышка, прости меня, пожалуйста. Как же я тебя не учуял, ума не приложу… Видимо, совсем старый стал. Ты как, цела? Я тебя не задел?

Мужчина, не задумываясь ни на секунду, встал на колено, чтобы опуститься на один уровень со мной. Удивительного оттенка глаза посмотрели с непередаваемой тревогой, а я поймала себя на том, что непроизвольно открыла рот от изумления. Ещё никто и никогда не опускался передо мной на колени. Разве что папа лет тридцать назад, чтобы научить завязывать шнурки. Но то папа и много лет назад, а тут действующий офицер высшего ранга и прямо сейчас.

Моргнула, прерывая зрительный контакт, и перевела взгляд на крепкую фигуру цварга. Идеально отглаженная и сидящая, словно он в ней родился, форма Космического Флота ничуть не скрывала тренированное мужское тело. Да разве способна хоть какая-либо ткань скрыть накачанные руки, мощную грудную клетку, правильный разворот плеч? Даже шея у этого цварга была как будто бы шире и крепче чем все шеи мужчин-таноржцев, которых я видела в жизни. Крупный кадык, гладкие щёки, по-военному простая стрижка с выбритыми почти под ноль висками. Никаких цветных пёрышек, косичек с бусинами или хвостиков, которые так любят носить гражданские мужчины. Короткий тёмный ёжик волос выглядел настолько непривычно, что я с трудом совладала с желанием потрогать его. А ещё от цварга исходил еле заметный свежий аромат.

Когда-то я находила Любомира, своего второго молодого человека, весьма привлекательным, но ему было очень далеко до фигуры этого офицера. Китель на талии сидел очень плотно, подчёркивая то, что у его обладателя нет ни грамма лишнего жира, а ниже брючная ткань сложилась в несколько складок из-за позы мужчины. Я густо покраснела, неожиданно осознав, какое место с интересом рассматриваю.

– Малышка, ты почему молчишь? Испугалась меня? – продолжал вкрадчивым, мягким и тягучим, как вересковый мёд, баритоном расспрашивать незнакомец, явно не догадываясь, какие мысли бродили в моей голове. Я впервые про себя порадовалась, что выгляжу сейчас как ребёнок.

Если ещё несколько секунд назад от цварга действительно веяло раздражением и опасностью, и мне хотелось быть как можно более незаметной, то уже сейчас я буквально чувствовала исходящее от него тепло. Нет, в данный момент я готова была поспорить на всё что угодно, что этот офицер не сделает мне ничего плохого. Не потому, что мы находимся на «Безымянном», и даже не потому, что я сейчас пребываю в теле шестилетней девочки. Эта странная уверенность шла изнутри меня и с каждым мгновением становилась всё крепче. Слишком обеспокоенный взгляд, искренняя забота, ни грамма фальши. От раздражения и недовольства не осталось и следа.

– Эй, маленькая, как тебя зовут?

– А-м-м-м, – я сообразила, что надо всё-таки что-то ответить, – Джен… то есть Джерри. Меня зовут Джерри Клифф. А вас?

Мужчина неожиданно мягко улыбнулся, обнажив безупречные белые зубы. Эта улыбка подействовала на меня как тёплое солнышко, вышедшее из-за многодневных сизых туч. Разом забылись все горести, преследовавшие меня последние дни. Неужели так бывает, когда от улыбки незнакомца унимаются все плохие мысли, а сердце заполняется глупой и по-детски наивной надеждой: «Всё будет хорошо»?

– Даррен. Но ты можешь называть меня просто – Дарр.

«Да-ар-рен» – произнесла про себя, перекатывая звуки по нёбу. Какое необычное и сильное мужское имя под стать тому, кто его носит.

– Приятно познакомиться, Даррен, – упрямо назвала нового знакомого по полному имени и протянула руку, что вызвало мимолётное удивление на лице цварга. Однако он протянул мне свою ладонь в ответ и очень мягко пожал, явно стараясь не сделать мне больно. Меня так и подмывало сжать пальцы и показать, что я не настолько хрупкая, какой кажусь. Но я обуздала хулиганский порыв и просто в меру крепко пожала руку мужчине. Бровь мужчины выгнулась дугой, но в этот момент позади нас раздалось тихая мелодичная трель. Ту-ду-ту-у.

– А вот и лифт приехал. Не испугаешься поехать со мной? – спросил Даррен, неожиданно весело мне подмигивая.

Я фыркнула и прошла вперёд. Цварг зашёл следом.

– О-ох, как же я давно не был на «Безымянном», – с тоской в голосе он произнёс, глядя на панель с многочисленными непонятными символами. – Джерри, тебе на какой?

«L-3-88» – услужливо подсказала память. Сектор L я уже нашла, этаж, видимо, третий, а аудитория восемьдесят восьмая.

– На третий.

– Гм-м-м, мне тоже, – цварг задумчиво почесал подбородок. – Снова они шифр поменяли… и чем их старый не устраивал?

Я улыбнулась краешком рта, юркнула под мощную руку цварга, вставая между ним и панелью, и очень быстро нарисовала несколько символов на экране, обозначающих третий этаж. За то время, что я провела на «Безымянном», у меня была масса времени, чтобы разобраться с электроникой. Ничто не мешало мне вскрыть панель управления и хорошенечко покопаться в «мозгах» устройства, выяснив, какая кнопка или символ за что отвечают. Как я поняла, Особый Отдел использовал на «Безымянном» свой собственный выдуманный язык, посчитав, что это самый надёжный способ шифрования.

Язык оказался до неприличия простым: никаких родов и склонений, очень простые по написанию числительные и всегда прямой порядок слов в предложениях. Я предполагала, что он специально разработан таким образом, чтобы агенты могли быстро его выучить и делиться друг с другом важной информацией – устно или письменно, – и даже если кто-то подсмотрит, то с ходу не распознает. Но как не забыть секретный шифр, которым ты практически никогда не пользуешься? Правильно, ради его поддержания вся электроника «Безымянного» управлялась именно на этом языке. Конечно, для новичков и таких, как я, делались исключения, и роботы понимали общегалактический, но я готова была биться об заклад, что на первом же занятии всех новеньких учили внутреннему языку. Так или иначе, мне удалось поразить Даррена уже дважды, введя на панели цифру «3» особым способом.

Двери лифта закрылись, и, слегка шурша антигравом, платформа поехала вниз. Я сделала мысленную пометку, что моя собственная каюта располагается выше третьего этажа.

– Какая ты смышлёная, оказывается, – похвалил меня мужчина, но почти сразу же тёмные брови сошлись на переносице, а в голосе прозвучали резкие нотки. – А шифру мама научила, да?

Я оторопела от этого вопроса. Может, новичкам на «Безымянном» не предполагается взламывать панели управления каютой? Но мне очень хотелось тогда пить, и руки как-то сами собой полезли в базу данных команд компьютера… Да и Элизабет ясно дала понять, что на корабле видеонаблюдение повсюду. Я подумала, что, если сделаю что-то совсем уж противозаконное, то ко мне тут же придут, а я отмажусь какой-нибудь глупой фразой, что не знала. Поковыряться в настройках робота для любой коренной таноржки – святое дело – должно прокатить. Видимо, смятение на моём лице цварг принял за утвердительный ответ.

– Ох, ты ж, непаханые кратеры! Ничего Маркеланну нельзя доверить! Секретную информацию сливают даже детям, дисциплина на нуле… Да, малышка, а как зовут твою маму?

– Не знаю, – брякнула быстрее, чем мозг успел всё тщательно обдумать. На долю секунды паника затопила меня с головой, но, пораздумав над этим вопросом, я вновь повторила: – Не знаю.